Буратина. Доктор Алёшин

ДОКТОР А Л Е Ш И Н

✑

БУРАТИНА

диджейская

сказка

Издательство Живая Книга

НОВЫЕ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕРЕВЯННОЙ

ДЕВОЧКИ

ГЛАВА1

АПЕЛЬСИНОВОЕ ЖЕЛЕ НА ПОТОЛКЕ, ГОВОРЯЩЕЕ ДЕРЕВО И ПОГРОМ В ЛАБОРАТОРИИ МУДРОГО ШУБА.

Давным-давно в одном небольшом городке на берегу самой спокойной реки Волги жил старый ученый алхимик Шубин. Друзья и коллеги за глаза называли его Мудрым Шубом, то ли 1

за фамилию его такую звучную, то ли за вечную привычку носить на плечах старую меховую безрукавку, с которой Мудрый Шуб не расставался никогда: ни зимой, ни летом. Даже в самую страшную жару носил он эту видавшую виды косматую телогрейку.

Однажды весной, когда снег уже сошел с земли и молодая травка уже показала свои зеленые стебельки, Мудрый Шуб, по обыкновению укутавшись в косматую безрукавку, колдовал в своей домашней лаборатории над новыми химическими формулами. И тут случилось непредвиденное: в тот самый момент, когда алхимик добавил в готовящийся на огне раствор каплю концентрата загадочного летучего дерева, раздался мощный взрыв. Взрыв был такой страшной силы, что ученый отлетел от рабочего стола и, больно ударившись головой о противоположную стену, упал на пол.

Мудрому Шубу стали сниться какие-то гигантские бананы и не менее огромные апельсины. Фрукты катились на него с горы, а он – почему-то в плавках и любимой безрукавке – загорал на пляже возле голубого прозрачного моря. Апельсины неслись на него огромной угрожающей стаей, а за ними, такие же необычным способом, катились с возвышенности великанские бананы.

«Боже, я погиб! Апельсины и бананы уничтожат меня!» – в смятении думал Мудрый Шуб. Он хотел убежать с пляжа, может, даже нырнуть в море, но ведь это был сон, а во сне, как все мы знаем, так сложно бывает сделать даже один-единственный шаг. Шуб уже попрощался с жизнью и совсем потерял надежду, ведь апельсины были уже совсем близко, и тут внезапно фрукты превратились в черные прохладные точки и замельтешили перед ним. Он открыл глаза. Пляжа 2

не было, апельсинов с бананами тоже. Потирая лицо, он с трудом узнавал свою лабораторию.

Кругом были хаос и бедлам. Уставленная когда-то книжными шкафами, лабораторными колбами и высокими стеклянными стаканами с трубками, комната теперь превратилась в свалку: все разбилось, полки и шкафы попадали, книги испачкались, мебель сломалась, и даже потолок был богато вымазан розовой тягучей слизью, которая так и норовила капнуть Мудрому Шубу на лицо. Почему-то жутко пахло свежими апельсиновыми корками.

– Вот это замутил я растворчик, не хило получилось, трах-тарах ко всем чертям, взрывчик такой мощненький, ничего не скажешь, – сказал самому себе Мудрый Шуб и осторожно начал подниматься с пола.

В какую ужасную помойку превратилась домашняя лаборатория Шуба!

– Ни фига себе погромчик, я всего-то капельку добавил концентрата летучего дерева!.. Вот не знал я, что так все обернется трагически, – бормотал алхимик, вяло разгребая кучи мусора, в которых утопала теперь его маленькая квартира. Жутко болела голова – треснулся он порядочно, к тому же в глазах временами мельтешили тени от гигантских апельсинов из сна.

Конечно, для несведущего в научном деле читателя стоит пояснить, что летающих деревьев на свете не бывает. Однако в далеком государстве Тимбунту действительно есть деревья, которые называют летающими. Так их прозвали, потому что… В общем, после того как их с корнем вырвет из земли ураган – а ураганы в Тимбунту чуть ли не каждый день случаются, – и бросит эти деревья за тысячи километров от их родины, они, как ни в чем не бывало, продолжают расти и даже приносят плоды, в наших краях известные как апельсины. За это их качество пускать корни в 3

любом месте приземления их и прозвали летающими деревьями.

Мудрому Шубу срочным образом нужно было проверить все расчеты, еще раз просчитать формулы и уравнения. Отчего прогремел взрыв и что это за розовая слизь на потолке и стенах? Он судорожно осматривал комнату. Иногда ему казалось, что когда он отворачивался и вновь поворачивался, вещи лежали уже немного по-другому. Вроде как вещи ползли или даже шевелились.

– Так-так, вот оно, – пробормотал Шуб, поднимая полено апельсинового дерева, – то самое, которое прислали ему из Тимбунту вместе с концентратом сока.

В тот момент, когда он нагибался, чтобы поднять уродливый обрубок дерева, и не смотрел на вещи и комнату, предметы вокруг него внезапно зашевелились, зашептались и даже сдвинулись – буквально на миллиметр. Шуб резко распрямился с поленом в руках: «Кто здесь?» Холодок ужаса пробежал по его спине. Он внимательно всматривался в хаос предметов, звук исчез так же внезапно, как и появился. «Почудилось что ли мне?» – комната оживала, стоило Шубу не смотреть на неё. Вооружившись топором, нацепив на нос увеличительные монокли, он прицеливался к полену, намереваясь подрубить чурочку аккурат под высоту стола, которому как раз не хватало одной устойчивой ножки.

– А стол мне сейчас нужен как воздух, – сказал самому себе Шуб, – стол мне ой как нужен, даже больше, чем стул!

Но только он слегка ударил по полену, невесть откуда послышался писклявый женский голосок:

– Ой-ой, щекотно!

4

Мудрый Шуб поправил съехавшие от удивления на самый кончик носа окуляры и огляделся вокруг – никого.

Он заглянул под покосившийся на трех ножках стол – никого.

Заглянул в лабораторный шкаф – никого.

Порылся в кучах разбросанных книг – и там никого.

Шуб неуверенно взмахнул топориком и опять ударил по полену.

– Ой, да отстань ты от меня, чудище косматое! – пропищал звенящий голосок.

Мудрый Шуб от неожиданности сел на кучу сломанных предметов, теперь он отчетливо услышал странный голосок и, вспотев от удивления, постепенно догадался, что голос этот раздавался изнутри самого полена!

– Что? Говорящее полено?! – не веря самому себе, он выронил его на пол.

– Да что ты все роняешь-то, шубная твоя голова, – заверещал пенек апельсинового дерева, – а если бы я тебя уронила со всего размаху об пол, тебе бы понравилось?

От Шуб вскочил на продираясь сквозь выбежал из комнаты. Ему попо себе…

страха Мудрый ноги и, кучи мусора, разрушенной настоящему стало не

5

ГЛАВА2

ДВА ДРУГА ССОРЯТСЯ, НО ПОТОМ МИРЯТСЯ. ДИДЖЕЙ ДРОЗД ПОЛУЧАЕТ В ПОДАРОК ОТЛИЧНЫЙ КУСОК АПЕЛЬСИНОВОГО ДЕРЕВА.

На выходе из квартиры испуганный, с белым, как бумага, лицом, Мудрый Шуб столкнулся со своим старинным друганом диджеем Дроздом.

6

Шуб ненароком ушиб пожилого товарища: он так спешил покинуть свою квартиру, что, не удосужившись посмотреть в дверной глазок, со всего разбега распахнул входную дверь, а за дверью стоял Дрозд, собираясь дернуть за шнурок колокольчика.

– Вот так друг! – почесывая лысинку, сказал усевшийся на пол сухощавый высокий старик Дрозд. Открывшаяся внезапно дверь больно ударила его по лбу.

Увидев своего пострадавшего ни за что товарища, Шуб о чем-то глубокомысленно задумался, сразу пришел в себя и, зловеще улыбаясь в потемках прихожей, пробормотал: «Да ты заходи, Дрозд, заходи, у меня тут, правда, беспорядок небольшой образовался».

– О, а я к тебе как раз хотел на чай зайти, а у тебя так вкусно вареньем пахнет апельсиновым, в самый раз, видать, я к тебе завалился. А, собственно, ты куда так спешил-то, а, Шубища, что меня чуть не покалечил?

– Надо было, вот и спешил, ты, конечно, извини, но пахнет тут не вареньем.

Друзья уже вошли в комнату и на некоторое время замолчали. Дрозд молчал, потому что не ожидал увидеть такой грандиозный раскордач в Шубинской квартире, а Мудрый Шуб молчал, потому что тщательно осматривал комнатное пространство и искал злополучное говорящее полено. Ему все еще казалось, что вещи отныне в его квартире стали вести себя очень-очень подозрительно, и когда он скользнул взглядом по коробке с гвоздями, показалось ему, что гвозди вовсе не гвозди, а какие-то червяки – извиваются в ящике и вроде бы даже шипят. Шуба передернуло, он вылупившись смотрел на кучу оживших гвоздей, как вдруг кто-то дотронулся до его плеча. «А-а-а», – закричал от неожиданности ученый, он совсем забыл про Дрозда.

7

– Шубыч, ты что, решил квартиру свою уничтожить? Что ты там такое рассматриваешь?.. А! Гвозди! Тебе гвозди теперь точно нужны – тут много теперь что гвоздями придется чинить или клеем, – басил разговорчивый пожилой диджей.

Мудрый Шуб вновь посмотрел на ящик с инструментом и увидел, что гвозди уже не шипели и не извивались как червяки. Совсем запутавшись в своих видениях, он сказал:

– Нет, папаша Дрозд, это пахнет не вареньем, а казеиновым клеем, в который я по ошибке добавил концентрат одного апельсинового дерева.

Шуб специально не стал говорить «летающего дерева» – пусть это останется секретом, подумал он. Тем временем в голове его зрел коварный план.

– Ну надо же, а я-то подумал, это у тебя в варенье весь потолок. И пахнет так вкусно, ну прямо как апельсиновое варенье, а это клей, значит. Я за всю свою жизнь такого варенья, да к тому же на потолке, никогда не видел…

Старик диджей Дрозд, и правда, в молодости многое успел повидать – он был настоящим популярным диск-жокеем, играл на крупных площадках и в дорогих ночных клубах, и даже на частных вечеринках у богачей. Конечно, это было давно и не так прибыльно, чтобы хватило на беззаботную старость. Век диджея короток: сегодня ты моден и молод и тысячи танцовщиков кричат тебе на танцполе «давай-давай», а завтра техно вдруг выйдет из моды и все клубы заполонит однообразный хаус, и все, карьера твоя закончилась, шоу-бизнес тебя съел без остатка. Так было и с Дроздом, мода на его сеты прошла. Лишенный средств к существованию, Дрозд голодал, жил где придется, одевался в секонд-хенде.

8

Беда не может длиться вечно – Дрозду несказанно повезло, и он устроился на работу на местную чайную фабрику. Долгие 40 лет он ежедневно работал в упаковочном цеху, его функция была в том, чтобы прикалывать к чайному пакетику ниточку с маленькой цветной бумажкой на конце. Так он и состарился, в безвестности и нищете.

Жил Дрозд в крошечной комнатке под лестницей в муниципальном доме № 29 на улице Дворовой в Автозаводском районе. Пенсии едва хватало, чтобы оплатить коммунальные платежи. По выходным он выносил на улицу свои старые вертушки да пару колонок и шел по дворам. Он играл немодное теперь техно, и пожилые женщины, видя этого старого, согнутого под тяжестью пластинок человека, из жалости выносили старику диджею кусочки ненужной еды и мелкие монеты. И вот недавно диджейские пульты Дрозда сгорели. Купить новые было не на что, папаша Дрозд все чаще стал прикладываться к бутылке, подросли долги за квартиру. В общем, опять началась черная полоса. Да он и в гости-то к Шубу зашел, чтобы попить у друга бесплатного чая, может, даже с дармовым сухариком.

– Слыхал я, слыхал про то, что сгорели у тебя вертушки – беда, братец, беда, но я могу тебе кое-чем помочь, дружище, – прошептал Мудрый Шуб.– Вот оно, смотри – отличное полено апельсинового дерева!

– И пошто оно мне, Шуб? У меня и камина-то нет, а вместо камина граффити нарисовано на куске старого картона, что висит для красоты на грязной стене.

– Да я тебе сейчас все объясню, это дерево ценное, из него что 9

хочешь вырежи и на рынок неси скорее, и там за фигурку из такой ароматной древесины сразу тебе дадут две, а то и три тыщи долларов! Вот, а на вырученные от продажи деньги отремонтируешь свои вертушки, купишь пульт микшерный и опять будешь ходить по дворам, техно свое играть.

– Я вырежу из этого полена фигурку сидящей кошки, – вдохновенно сказал Дрозд, – кошки, они всем нравятся, тем более из такого ароматного апельсинового дерева!

– А я тебе про что талдычу! Главное, нож хорошенько наточи и пей поменьше.

После этих слов из кучи, в которой лежал кусок дерева, раздался задорный голосок: «Ай да молодец, косматая голова, нашел дурр-р-рака, кому полешко отдать!»

Старик Дрозд завертел головой и даже приподнял с глаз свои темные очки:

– Чей это голос?

Шуб, не отвечая, проворно подцепил полено из кучи и тут же сунул в руки удивленному Дрозду.

– Вот бери и иди быстрей выпиливай, а мне еще работать нужно – вон какой беспорядок.

В момент, когда Шуб передавал полено Дрозду, оно неведомым образом выпрыгнуло из рук и со всего маху ударило по лбу пожилого диджея. У того аж стекляшка из одного очка выпала.

– Ты что это дерешься? С дуба рухнул?

– Это не я, друг, – пытался было оправдаться Шуб, а полено опять скакнуло, подпрыгнуло вверх и опять треснуло папашу Дрозда по чайнику.

10

– Ну, брат, вот тебе – Дрозд с размаху залепил пощечину Шубу.

Который в долгу не остался и отвесил сдачу. Старики сплелись в комок и, мутузя друг друга, повалились в кучу мусора.

А хихикающее полено выплясывало на трехногом покосившемся столе кренделя и, хохоча, подначивало и передразнивало дерущихся: «Давай-давай, в ухо ему наподдай, Дрозд-Дрозд, за волосы его, за волосы, поддых бей, ха-ха-ха, хи-хи-хи». Дерущиеся старики в пылу борьбы не слышали звонкий голосок апельсинового полена.

Измотавшись порядочно и обессилев от драки, старики уселись друг напротив друга. Тяжело дыша, они сначала с ненавистью смотрели друг на друга, однако минуты через три ненависть улетучилась, они вспомнили, что они друзья, причем самые лучшие, и бросились обнимать друг друга. «Прости меня, Шуб» – «И ты меня, Дрозд, прости, сам не знаю, что на меня нашло». Помирились старики. Встали с пола и отряхнулись.

Дрозд поблагодарил друга за хорошую идею и, сунув, теперь безмолвное, полено подмышку, поковылял к себе в каморку на Дворовой 29. Ему не терпелось приступить к работе.

11

ГЛАВА3

СТАРЫЙ ДИДЖЕЙ ВЫПИЛИВАЕТ ОЧУМЕЛУЮ ДЕВОЧКУ И ПОПАДАЕТ В ОТДЕЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ.

К резьбе Дрозд приступил глубоко заполночь. Он так вдохновился идеей вырезать из полена большую сидящую кошку, что готовиться к работе стал издалека. Сначала он тщательно подмел свою каморку веником из свежих веток березы. Затем влажной тряпкой старательно вытер пыль со 12

всех плоскостей и предметов комнаты. Хотя вытирать там было почти нечего – собственно, предметов в каморке папаши Дрозда было раз, два и обчелся: покосившаяся старая панцирная кровать, безобразная совковая тумбочка, небольшой трельяж со всяким хламом да пара табуреток. Орудуя тряпкой, он не забыл протереть главное украшение своего дома – большое граффити, нарисованное на куске гофрированного картона. Граффити висело на единственной прямой стене комнаты, на нем была нарисована обстановка богатого дома: камин с горящими дровами, плазменная панель, висящая над камином, и прочие богаческие излишества и причиндалы, о которых Дрозд мог только мечтать.

Пока пожилой диджей хозяйничал в каморке, он не раз ловил себя на мысли, что буквально пропитался апельсиновым ароматом. Ему чудилось, что у него дома вероятно где-то спрятаны большие спелые апельсины и стоит ему открыть тумбочку или заглянуть под кровать, как он увидит огромную кучу этих ярких сочных плодов.

Наточив пять удобных ножей для резьбы по дереву, Дрозд поставил два табурета напротив картонной картины и принялся за работу (на один табурет он сел сам, а другой использовал вместо стола).

Для начала он намеревался сделать уменьшенный макет сидящей кошки из маленького кусочка дерева. Он долго вертел полено, из которого торчал длинный сук, и примеривался, высматривая место, где ему удобнее оттяпать небольшой кусочек дерева. Полено было невесомым, пахло апельсинами и легко поддавалось ножу. Сам старик объяснил себе это тем, что дерево это экзотическое, да к тому же хорошо высушенное, поэтому и резать его одно удовольствие.

– Ну, поехали, – бодро сказал Дрозд и оттяпал небольшой кусочек дерева.

«Бугхра-бугхра, бугхра-бугхра, хратина-р-ратина, 13

хратина-р-ратина», – заливались хором лягушки. Эти лягушки были неполучившимися макетами сидящей кошки. Как вы помните, Дрозд, прежде чем делать из полена большую кошку, хотел вырезать совсем маленькую, ну потренироваться, что ли. Да вот только маленькие кошки не получались, а получались какие-то лупоглазые лягушки. Стоило ему подрезать кошке глаза, как они становились круглыми и навыкате и, сиганув с его рук на пол, появлялась вовсе не кошка, а самая натуральная жабка. Жабки прыгали по всей каморке и зычно квакали, причем половина из них квакала «бугхра-бугхра» или даже вроде «бура-бурра», а другая половина, словно передразниваясь, пела «ратина-ратина».

Дрозд так был увлечен работой, что ничему не удивлялся – ни лягушкам, ни тому, что они оживали.

Он только усерднее продолжал резать, еще более концентрируясь на своем нелегком деле. Когда полено уменьшилось на треть, комната была просто наводнена прыгающими квакушами, которые горланили на всю квартиру «бура-бурра, ратина-ратина».

– Да что же это такое, – рассерженно прокричал Дрозд, – ну-ка, заткнитесь уже!

Лягушки будто поняли слова старого диджея и на секунду замерли и замолчали, но потом опять запрыгали, не забывая выквакивать забавные странные слова.

Дрозд лихорадочно думал о том, что, может, он слегка перебрал вина, ведь пока он чистил каморку и готовился к работе, он не забывал прикладываться к фляге с портвешком – да там, правда, и вина-то было на два больших глотка, от такого крохотного количества лягушки из дерева не оживают.

14

Выдохнув сомнения, он с усердием взялся за ножи – оставшаяся большая часть полена идеально подходила для большой фигурки сидящей кошки. Тянуть больше было нельзя.

Получалось здорово! Вот голова на тонкой изящной шее, вот покатые плечики показались из массива полена. Ручки, ножки, попка. Стружка будто сама появлялась из-под ножа, закручивалась смешными кудряшками, беззвучно падала на пол. Очень сильно пахло свежими апельсинами, а в воздухе блистали микроскопические искорки. Натуральное волшебство. Дрозд закусил от сосредоточенности нижнюю губу. Он мастерил самое важное – лицо. Раз глазик, два глазик…

Вдруг глазки куклы моргнули, посмотрели в сторону, а затем прямо ему в глаза. «Офигеть!» – только и смог вымолвить старый диджей. Глазки будто хотели ему что-то сказать – ах, он же совершенно забыл про ротик! Двумя уверенными мазками он вырезал красивый чувственный рот.

– Пррр-ррр-ривет, старина! – закричала деревянная кукла.

Дрозд, признаться, растерялся, оставшийся хмель из него мгновенно выветрился, а под старой заношенной футболкой образовался холодный, тревожный, пот.

– Здравствуй, – ответил Дрозд, выбирая мысленно имя для своей поделки, и тут в голову ему пришла обалденная идея – лягушки так долго квакали «бура-бурра, ратина-ратина», что теперь эти два слова, которые он за последний час слышал, наверное, тысячу раз, сложились в его голове в имя, и он сказал, – Здравствуй, моя Буратина!

Конечно, тут и сомневаться было нечего – перед ним была красивая маленькая девочка, все было в ней гармонично, утонченно и 15

правильно: тонкие длинные ножки, хрупкие красивые ручки, головка на тоненькой шейке. Хлопая ресничками, она смотрела на Дрозда с такой нежностью и любовью, как дочери смотрят на отцов.

Старик взмахнул лезвием, чтобы срезать слишком длинный нос, который оказался тем самым сучком, торчащим когда-то из полена. Да не тут-то было. Деревянная девочка принялась щипать старика за руки, крутиться и вырываться что было сил. Мастеру только и удалось на миллиметр выровнять сучок, который превратился в ровный длиннющий нос. Вдобавок Буратина высунула узкий красный язык, дразнясь и гримасничая.

– Вот так дочка, – озадаченно пробормотал Дрозд – какая озорница, только на свет появилась, а уже такая хулиганка.

– Если ты так сопротивляешься, – рассуждал Дрозд, – значит, тебе такой длинный нос пришелся по вкусу, так с ним и оставайся на здоровье.

Признаться, старому диджею только вначале не нравился этот длиннющий нос, но уже через минуту он был от него в восторге.

Он поднял девочку на руки и осторожно поставил на пол. Буратина сначала качнулась пару раз то влево, то вправо, а потом сделала первый шаг, затем второй. Застучала по кафельному полу деревянными пяточками. Старик только и успел крякнуть, как Буратина выбежала вон из каморки и пулей вылетела на улицу.

– Постой, доченька, куда же ты!

А Буратина уже мчалась по людной улице, проскакивая под ногами у прохожих. «Тук-тук, стуки-стук», – выбивали дробь её деревянные ножки. За спиной у неё, преодолевая усталость, бежал папаша Дрозд и громко кричал: «Держите её, держите!»

16

Люди на улицах, завидев голую деревянную девочку, останавливались, удивленно вертели головами, а некоторые даже смеялись. На перекрестке наблюдал за порядком сонный толстый полицай. Он уже заметил оживление на вверенном ему участке и, нахмурив косматые брови, высматривал возмутителя спокойствия. Буратина выскочила, как заяц, из толпы пешеходов и намеревалась прошмыгнуть между ног у служителя закона. Да не тут-то было – полицай ловко схватил Буратину за нос – упс, и поймал беглянку.

– Маленькая леди, – надменно сказал полицай, – в голом виде в общественных местах появляться нельзя, тем более бегать, как заяц, и производить беспорядки!

Тут и Дрозд приковылял – увидев девочку, он взял её на руки. Но хитрая Буратина вовсе не хотела попасть к папаше Дрозду в карман, при всем честном народе торчать из кармана вверх ногами. Буратина вывернулась из рук папаши и, свалившись на мостовую, притворилась мертвой.

– Вот это непорядок, девочка придохла ваша, – сказал строго полицай, – пройдемте в отделение для разбирательства.

– Старый диджей довел ребенка до смерти, уморил девочку, загнал бедную зайчишку, – бурчали собравшиеся вокруг зеваки, – этот дряхлый диджей только с виду безобидный, арестуйте его немедленно, господин полицай.

Толстый полицай уже деловито защелкивал на запястьях Дрозда наручники. Схватив старика за ворот футболки, он потащил «преступника» в отделение.

17

– Ну, попал я с этой деревянной девчонкой, – в сердцах промолвил диджей.

Когда толпа зевак разошлась, Буратина, как ни в чем не бывало, вскочила на ноги и стремглав помчалась домой в каморку папаши Дрозда.

18

ГЛАВА4

БУРАТИНА ЗНАКОМИТСЯ С ТАЙНЫМ ЖИТЕЛЕМ КАМОРКИ.

Вернувшись домой, в каморку диджея Дрозда, Буратина задумалась, куда же она побежала и, главное, зачем? Ей так понравился стук деревянных пяточек и сам бег! Это просто какой-то кайф, когда бежишь со всех ног, ветер начинает свистеть в ушах, а сердце так неистово бьётся, что хочется обежать всю Землю вокруг – «…ну и, конечно, вернуться потом в родной дом», – думала юная Буратина.

19

Мыслей было так много в её голове, и все они были такими быстрыми, такими нетерпеливыми и такими глупыми, что Буратине казалось, будто в её черепушке поселился целый рой пчел, которые жужжат смешными писклявыми голосами «жужу-жу, шур-шур-шур». От этого во лбу у неё стало щекотно, и Буратина ни с того ни с сего громко засмеялась.

В этот самый момент откуда-то сверху раздалось грудное «буголь-буголь-буль». Буратина подняла голову и посмотрела в сторону, откуда доносился этот странный булькающий звук. Из темного угла на неё смотрел огромный пучеглазый паук. Буратина чуть не закричала от омерзения. Пауков, признаться, Буратина не любила – эти волосатые лапки, эта клейкая паутина, эти холодные злые глазки хищника.

Но она не закричала, а так и продолжала стоять с открытым ртом. Чудище выползло из темноты, и ей стало видно, что лапы у него лысые – все восемь лап, – а глаза добрые и умные.

– Бугольбуголь-буль… – пролепетало лысое восьминогое чудище.

– Привет, головоногий монстр!

– ничуточки не боясь, бодро прокричала девочка существу на потолке.

– Как вы совершенно верно заметили, я яркий представитель отряда головоногих, осьминог Поль, с вашего позволения. Осьминогами нас прозвали за восемь длинных и крепких ног, растущих, как ты видишь, из самой головы.

– Отряда? Да какого еще отряда головоногих, вас тут целый отряд, что ли?

– Нет, отряд – это просто так называют наш биологический вид. Я живу здесь один уже много-много лет. Когда-то в молодости Дрозду подарили меня в аквариуме с рыбками. Но диджейская работа – это множество командировок, ночной образ жизни. Да к тому же Дрозд тогда 20

выпивал крепко, и, конечно, напрочь забывал меня покормить, горькие были времена, а потом еще и аквариум разбили его пьяные дружки – курить меня все пытались научить. Вот я и сбежал от него. И теперь уже много лет живу под раковиной в подполье: там много воды, ведь это полуподвальное помещение, здесь до теплотрассы рукой подать…

Все это осьминог Поль говорил с таким значительным видом и расстановкой, что Буратина завертелась от скуки, засопела да и выкрикнула:

– Ну и убирайся в свою подземную теплотрассу, головастик

восьмилапый, теперь я тут главная!

– Будь по-твоему, невоспитанная девочка, – обиженно выдавил из себя Поль. Было заметно, что был он невероятно умен и воспитан и оттого крайне обидчив и раним, – Но прежде чем я уползу, девочка, позволь рассказать тебе одну поучительную историю – поверь, я не всегда был старым осьминогом, ползающим по потолку облезлой каморки.

21

– Ну, давай, выкладывай быстрей свою историю, головастоногая пиявка, – нетерпеливо выпалила Буратина.

Осьминог обиженно надул губы и замолчал; однако, чуть подумав, он взял себя в руки и заговорил.

– Когда-то и я был молод, как ты, невоспитанная девочка, жил в пучине морской на многометровой глубине под водой, так же, как ты, говорил много обидных слов и никого не слушал. Был сам себе на уме. Много глупостей натворил, а в итоге угодил в рыболовную сеть к нелегальным торговцам аквариумной живностью и теперь доживаю свой век в не самом роскошном районе города, прозябаю тут в грязной каморке папаши Дрозда, а могло сложиться по-другому…

– Так тебе и надо! – едко выкрикнула Буратина.

– Ах, Буратина, Буратина, – грустно пробормотал Поль, – завязывай со своими приколами глупыми, прислушивайся к Дрозду, займись своим образованием, посещай школу, а после окончания школы получи среднеспециальное образование – лучше техникума пока ничего не придумали, можешь на дизайнера пойти, а можешь и на психолога, у тебя задатки налицо. А в институты эти не рвись, от них никакого прока: дерут три шкуры за эти институты, а

22

толку никакого. Ведь наличие диплома о высшем образовании еще не гарантирует получения приличной работы. Да из дома не убегай – ты же вроде разумная девочка. Иначе ждут тебя мрачные приключения, жизнь твоя может превратиться в сущий кошмар. И никто не протянет тебе руки помощи и не услышит твоего жалобного стона…

– Это почему не услышит?

– А потому что не останется вокруг тебя верных друзей!

– Да пошел ты в канализацию! У меня будет тыща, нет, даже миллион верных друзей! Нет, даже три миллиона будет у меня друзей! А приключения я обожаю, завтра же с самого утра и начну!

– Бедная девочка…

– Ну все, ты меня окончательно достал, морской головастик!

– А у тебя, девочка, в голове сплошная древесина! – огрызнулся осьминог.

Буратина проворно выхватила с тумбы столярный молоток и запустила инструментом в Поля. Он ойкнул и скрылся под раковиной, навсегда покинув уютную каморку папаши Дрозда.

23

ГЛАВА5

ДЕРЕВЯННАЯ ДЕВОЧКА ПОПАДАЕТ В СКВЕРНУЮ ИСТОРИЮ И СОБИРАЕТСЯ В ШКОЛУ.

«Препирательства с господином осьминогом были увлекательны, зря я его прогнала», – подумала погрустневшая Буратина. В каморке диджея Дрозда было скучно и уныло. Минуты и часы буквально заморозились; ни

24

шороха, ни звука, тухлое настроение накатило на Буратину, и ей стало до смерти скучно, к тому же захотелось есть.

Буратина слегка сузила глаза, и картинка размылась. В этой расфокусированной пелене вдруг отчетливо из тумана показался поднос с Хэппи Милом из Макдональдса(Happy Meal McDonalds)! Большой бигмак, с торчащими из него листьями салата и семечками кунжута на покатой спинке, стоял посередине, справа в продолговатой коробочке – средняя порция картошки фри, слева – стакан с пузырящейся холодненькой колой и примостившимся жареным пирожком с вишней и, конечно, игрушка, но какая… Буратина изо всех глаз смотрела на комплексный обед с игрушкой, можно сказать, она пожирала глазами стоящие перед ней яства. Но как девочка ни старалась, она никак не могла рассмотреть, какая же игрушка прилагалась к Хэппи Милу. Она сконцентрировалась и сфокусировала взгляд… Обед пропал, ведь он был лишь плодом её не на шутку разыгравшегося воображения. С самого утра она не съела и маковой росинки.

Исчезновение подноса так расстроило Буратину, что она чуть не заплакала и опять прищурила глаза.

Теперь перед её взором появилась глубокая большая тарелка, а там, в тарелке, было такое, такое!.. Аж слюнки потекли – в тарелке была целая гора жевательного мармелада! Тут были и зеленоватые червячки, и розовые с белой сердцевинкой трубочки, и медвежата всех цветов радуги, и какие-то лиловые шарики, и даже маленькие мармеладные челюсти и куча других вкусных лакричных штук. В животике у Буратины заурчало, да так громко, что видение, словно испугавшись рева, испарилось.

Буратина со всего маху приблизилась к кастрюле, которая пыхтела напротив, и… И вдруг проткнула её насквозь, кипящую над углями в 25

камине, проткнула вместе с едой. Оказалось, что и камин, и кастрюля, и огромная плазма на стене, и другие богаческие штуки были нарисованы на большом листе гофрированного картона. Она вытащила нос из дырки в граффити и посмотрела внутрь. Там в полутьме виднелась какаято непонятная фигня, похожая на входную дверь. Все было в паутине, и почти ничего не было видно.

Буратина разыскивала какую-нибудь съедобность. Она заглянула и в тумбу, и под кровать, порылась в шкафу и, наконец, распахнула дверцу ржавого старого холодильника. Он не работал, вместо еды в холодильнике была солома! В небольшой охапке соломы лежало яйцо.

– Ух ты! – закричала деревянная девочка, – великанский киндерсюрприз!

Предвкушая удовольствие от скорлупки из молочного шоколада, она своим длинным носом проткнула яйцо и от неожиданности выронила. Яйцо упало на пол и разбилось. Фу, оно было настоящим! Из скорлупы выбрался неуклюжий страусенок. Он равнодушно посмотрел по сторонам, позабыв поблагодарить Буратину за освобождение от скорлупы и, покачиваясь на хлипких ногах, побрел во двор искать маму-страусиху.

– Вот гад какой, хоть бы спасибо сказал, – в сердцах буркнула Буратина.

– Блинский блин, как же я кушать хо! – морщась от боли в пустом животике, пропела она.

Буратина уселась напротив граффити и стала представлять, как она переключает обалденные детские каналы кабельного телевидения на огромной нарисованной плазме, что висела над таким же нарисованным камином, в котором на нарисованных углях в нарисованной кастрюле варилось что-то вероятно вкусненькое и наваристое.

Сумерки наполнили комнату унылым серым цветом. Что-то закопошилось в углу комнаты, звук был противным и страшным. Какое-то небольшое животное, 26

часто дыша, озираясь и почесываясь, вылезло из стены через свежепрогрызенную нору. «Крыса?» – подумала девочка. Она окостенела от ужаса, когда увидела в сумеречной тьме небольшого человечка, согнувшегося от переполнявшей его злобы и ненависти. Это был злой домовёнок Егорка. Дом, в котором под лестницей была крошечная каморка диджея Дрозда, построили до революции и посему обитали в нём существа разные, и не все из них были такими уж добрыми и безобидными.

Егорка был старым троллем-полукровкой. Все потому, что отец его, финский гном Хулонен, после того как потерял жену, сошел с ума и выбрал супругу себе под стать, полоумную домовую крысу Анжелку. У них родился сынок, назвали его Егоркой. Родители совсем не занимались ни гигиеной мальчика Егорки, ни его воспитанием, отчего зубы у Егорки сгнили еще в детстве, теперь у него во рту были искусственные, вырезанные из старой консервной банки, острые как бритва зубы, с неровными краями и ржавые.

Хулонен и Анжелка давно уже умерли, да и сам Егорка состарился и сгорбился.

Конечно, Буратина не знала, что перед ней злобный тролль Егорка, она лишь увидела во тьме его сверкнувшие ржавые зубы и сморщенную от злобы мордочку и все поняла. Лучше сидеть тихо. Тролль, обнюхиваясь и озираясь, направился к холодильнику, вероятно, собирался полакомиться сидевшим в яичке страусенком. Он открыл холодильник и сунул туда голову. Не найдя яйца, он зашипел и стал выбрасывать из холодильника солому и злиться. В этот момент Буратина шумно выдохнула воздух – она не дышала уже целых три минуты и больше держаться не могла. Тролль молнией бросился прямиком к ней. И откуда только в таком старом зверьке столько прыти! От страха Буратина закрыла глаза.

27

Тролль схватил её зубами за шиворот и поволок в нору, через которую он и пролез в каморку. Буратина, с закрытыми глазами, в пасти тролля, уже прощалась с жизнью…

Когда Егорка намеревался влезть в нору, с шумом открылась входная дверь и зажглась электрическая лампочка под потолком. Это вернулся папаша Дрозд. Свет ослепил тролля, и тот на секунду растерялся. Дрозд увидел, что в зубах у тролля Буратина, стянул с себя стальной кроссовок и со всего маху запустил им в голову злобному существу – «Ах ты, мерзкая тварь, а ну отпусти Буратину!» Удар пришелся в самую точку! Егорка раззявил пасть, Буратина выпала, и он сиганул в прореху в стене.

– Доченька моя, Буратинушка, очнись, девочка! – говорил Дрозд, держа на руках деревянную девочку.

– Папа, со мной все в порядке. Папа-папочка, я так испугалась!

– Он убежал и уж больше сюда никогда не вернется, а если вернется, то костей не соберет! Ну что же ты вляпываешься в такие переделки, а, дочь?

Дрозд достал из внутреннего кармана куртки небольшой пакет с надписью «Спар», в нем были нарезанный тонкими ломтиками сыр, кусочки копченой колбасы и душистый белый хлеб, тоже аккуратно нарезанный.

– Вот, кушай, лапа.

Буратина набросилась на вкусняшку. В пакете она нашла коробочку шоколадного молока с трубочкой. Какая же это была вкусная еда! Бутерброды были хороши!

– Папа, прости, я больше никогда не буду хулиганить и озоровать. Я буду умненькойблагоразумненькой девочкой и пойду учиться в школу, а как окончу школу, пойду продолжать образование в техникум на психолога, как меня учил мудрый осьминог Поль.

– Ты видела Поля? Я думал, он, это, того… умер…

28

папа, он жил все это время под раковиной на кухне – там рукой подать до теплотрассы

– Ну, ни фига себе! Это четко ты про школу выдала, я совсем не подумал об этом, завтра же пойдешь в школу! Решено. В 25-ю, в двух кварталах от нашего дома, я когда-то давным-давно играл там техно на выпускных балах, ведь, знаешь, в молодости я был довольно популярным диджеем.

– Но как же я пойду в школу, ведь мне совершенно нечего надеть, не пойду же я в школу голенькой, деревянненькой.

Дрозд почесал затылок: «Мда, надеть-то нам действительно нечего». И не говоря более ни слова, полез под кровать. Оттуда он извлек пыльную швейную машинку фирмы «Зингер» и поставил ее на табуретку. Дрозд часа два колдовал за машинкой, в стороны летели куски ткани, нитки и отрезанные ненужные лямки. Закончив работу, он, наконец, разогнулся, крякнул и сказал: «Вот!».

Буратина увидела наряды и захлопала в ладоши. Дрозд смастерил из одной штанины своих старых шорт с карманами отличную средней длины юбку, с большим карманом-книжкой спереди, получилась этакая юбочка в стиле «милитари», с лямочками и застежками, с кармашками на липучках, да к тому же камуфляж. К юбке прилагались прикольные кеды с черепами по бокам, а в черных глазницах черепушек были небольшие голубые стразики!

– Ух ты, обалденные кедики! – закричала Буратина.

Кеды эти были сувенирными – Дрозду подарили их поклонницы после первого и последнего его знаменитого сета на Ибице (Ibiza). Он носил эти малюсенькие кедики как брелоки на рюкзаке с пластинками. Вот и пригодились. Пришлись они в самую пору Буратине и

– Нет,

29

смотрелись ваще отпадно!

Верх он выкроил из тонкого свитера в красную полоску швами наружу, следуя современной в это время моде выпячивать внутренность одежды. Получилась отпадная кенгуруха с удобным капюшоном и двумя утягивающими шнурками. Меньше всего времени они потратил на головной убор – просто вырезал из заношенной рубашки с огурцами самую красочную, хорошо сохранившуюся часть. Края сначала размахрил, а потом собрал пучками и навязал туда бубенчиков. Вау, какой вышел крутой платок-бандана! Его и на шею можно повязать, и на голову, супер!

Когда Буратина надела все обновки и аксессуары, её стало не узнать.

– Папа Дрозд, а как же я пойду в школу – без рюкзачка с тетрадками и учебниками, ручками и карандашами!

Дрозд вздохнул, многозначительно поморщил лоб и, порывшись в чемоданчике с пластинками, достал двойной альбом Карла Кокса. Коллекционная музыка, да в любом ломбарде за такие пластинки кучу бабла отвалят. Еще раз вздохнув, он сказал деревянной дочке, что вернется через полчаса, и покинул каморку.

Когда Дрозд вернулся, пластинок у него в руках не было.

– А где же твой двойной альбом Карла Кокса? – спросила его Буратина.

– Теперь он в хорошем месте, будет радовать настоящих ценителей техно, все равно у меня и пульт, и вертушки сгорели.

Он протянул Буратине слегка поношенный рюкзачок, в котором было несколько учебников, чистые тетради, ручки, карандаши и еще много всего, что может понадобиться в школе. Кто был владельцем этого рюкзачка и откуда он вообще взялся – неизвестно.

30

– Охренеть! – Буратина бросилась целовать папашу Дрозда, чуть глаз ему не выколола своим длиннющим деревянным носиком.

– Вот выучусь в школе, окончу техникум, и заработаю столько денежек, что куплю тебе все альбомы Карла Кокса, новые вертушки и самый лучший микшерный пульт! И никогда не буду выкидывать фентели и озоровать!

31

ГЛАВА6

ЗНАКОМСТВО С ХИП-ХОПОМ И УНИКАЛЬНОЕ ШОУ В 100-ДЭ.

Утром, как только пропели первые будильники, Буратина спрыгнула с кровати. Напившись чая с сухарями, она застегнула рюкзак, повязала на шею платок с кисточками бахромы и, чмокнув спящего Дрозда в щечку, помчалась в школу. Настроение у неё было супер-пуперским.

Она вышла на улицу и поздоровалась с дворником: 32

– Здрастя!

– Здравствуй, Буратина, – сказал, как ни в чем не бывало, дворник и, не поднимая головы, продолжил мести пыльную улицу.

Она бежала мимо лавок со всякой сладкой снедью – вот зефирные прилавки, заваленные кучами разноцветных зефиров, вот этажерочки с разными пирожными и выпечкой, шоколадные лавки вперемешку с киосками лимонада и мороженого. Глаза разбегаются, но Буратина даже на секунду не остановилась, чтобы поглазеть на нямки.

Она спешила в школу! Кругом шли люди – кто на работу, кто за покупками, кто по другим делам. Однако Буратина почему-то не видела детей, спешащих в школу, это её немного беспокоило. «Где же дети с рюкзачками, бегущие в школу, – думала деревянная девочка, – куда же они пропали?» Детей не было, почти ни одного – ну совсем маленькие в колясочках не считаются, такие малышки в школу еще не ходят.

Вдруг до слуха Буратины донеслись какие-то удивительные ритмичные звуки: «Ту-ду, ду-ду рок-стреди-крю, па-па-па, пампампа-па». «Вау, какая обалденная энергичная музыка», – вслух сказала Буратина. Внезапно перед ней оказалась группа прикольно прикинутых пацанчиков. Ребята, сменяя друг друга, танцевали на куске картона, постеленного прямо посреди площади. Музыка играла из прямоугольного ящика, стоящего рядом с импровизированным танцполом. Буратина, разинув от удовольствия и от удивления рот, подошла к ребятам.

– Вау, а что это у вас за магнитофон? – спросила любопытная девочка.

– Ты что, с луны свалилась, это мп3-плеер с колонками! – ответил ей один рыжий мальчик.

33

– А музыка – это техно, что ли, такое?

– С дуба рухнула?! Это хип-хоп, а мы, если ты не разбираешься, бибои! Хотя техно, я где-то читал, появилось именно из хип-хопа, один американский композитор Африко-Бамбато сделал первые скрейчи и замиксовал кучу электронных звуков, которые впоследствии трансформировались в различные направления электронной музыки, одно из этих направлений и прозвали твоим техно!

Сразу было видно, что рыжий би-бой неплохо разбирается в музыке. Тем временем другие ребята вытворяли такие штуки на картонке, лежащей на асфальте, что Буратина забыла обо всем на свете…

– А ты что с рюкзаком? – спросил её рыжий мальчик.

– А? А я в школу иду, – сказала Буратина, – а вы, мальчики, почему не в школе?

– Ну ты и дура, – засмеялся рыжий, – тебе сколько лет? Девять?

Буратина замахала головой – да, да.

– Так вот и нам по девять, а те, кому 9 лет, во вторую смену в школу ходят, дубина!

– А-а-а, ну тогда понятно – здорово! А можно я тоже би-боем буду!

– Ха-ха-ха! А ты разве не эмочка? Прикид у тебя как у эмочки!

– Нет, я не эмочка, я Буратина!

– Ну ладно, Буратина так Буратина, ну, если хочешь, ты можешь быть би-герл!

– Вау, круто! А научите меня танцевать хип-хоп?

– Гм. Нас никто не учил, сами научились, смотри, повторяй и тоже научишься! Не сразу, конечно, нужно много трудиться!

«Туду-туду, ту-ту-ту, туду-дуду-ду», – блин, до чего же зажигательная эта музыка – хип-хоп. Буратина пританцовывала рядом с ребятами, хлопала в ладоши и подпрыгивала, а парни вытворяли фантастические танцы. Тут были и забежки, и фляки, и геликоптеры, и 34

танцы роботов, и электрик-бугги, и даже попинг и локинг. Ребят звали Яббо, Гектор, Топор, Рейзик, а рыжего, с которым Буратина заговорила вначале, звали Чижом. Буратина задавала много вопросов и все запоминала и запоминала движения и фишки этого обалденного танца.

Вдоволь натанцевавшись, насмеявшись и наобщавшись, ребята стали куда-то собираться:

– Мы идем бомбить, ты с нами?

– Бомбить? У вас есть, что ли, бомбы? – спросила Буратина.

– Нет, ну ты точно с луны свалилась, бомбить – это рисовать граффити на уличных стенах!

– Вау, хочу-хочу! А чем вы будете рисовать?

– Вот этим, – Чиж вначале осмотрелся по сторонам, а потом показал Буратине пакет, наполненный аэрозольными баллончиками с разноцветной краской.

Вся банда быстро собралась и двинулась в ближайшую подворотню, там они нашли брошенный хозяевами ржавый гараж, который и разбомбили. Нарисовали обалденно красивыми буквами, с обводочкой и тенями, надпись «Хип-хоп Форева!», а рядом пять танцующих хип-хоп мальчиков и Буратину. Чиж поприкалывался и на плече деревянной девочки нарисовал большой мп3-плеер с колонками, ну как будто она у них за музыку отвечала, типа девчонка хип-хоп диджей такой. Буратине бомбежка гаража очень понравилась, и хип-хоп очень понравился, и все пятеро ребят тоже.

Дорисовав граффити, все засобирались: надо было идти по домам за рюкзаками, а потом в школу. Мальчики долго спорили о том, чей номер телефона дать Буратине. Чиж рвался вперед всех, но другим мальчикам Буратина тоже понравилась. Чтобы не перессориться, мальчики сыграли в «камень-ножницыбумага» – победил Топор, а Чиж обломился. Топор старательно написал на клочке бумаги номер своей 35

мобилки и сказал Буратине:

– Теперь ты в нашей хип-хоп-банде, если какие-то проблемы, можешь нам звонить, и мы придем на помощь. Ну, или соскучишься – тоже набирай, потреплемся. Или просто приходи на площадь, мы постоянно здесь тусим.

Конечно, Буратина не знала, что такое мобильный телефон, но спрашивать не стала – над ней и так уже сто раз сегодня смеялись, потом как-нибудь узнает, спросит у папаши Дрозда.

Ведь уже скоро начиналась вторая смена школьных занятий, и Буратина, попрощавшись с мальчиками, продолжила свой путь в школу. Как много она сегодня узнала нового: и про танцы, и про хип-хоп-культуру, и даже про то, что ей на вид примерно 9 лет, и что учатся они, кому 9 лет, во вторую смену – ах, вот почему она не видела утром на улицах детей своего возраста. Буратина уверенно шла в сторону школы.

– Внимание, внимание! Впервые в нашем городе шоу 100-Дэ!

Ух ты, 100-Дэ? Это даже не 2-Дэ, и даже не 3-Дэ, и даже не 5-Дэ, а 100-Дэ! Буратина почти дошла до школы – она уже видела красную крышу здания в четыре этажа и ступеньки перед парадным подъездом средней школы № 25, видела дядю, звонящего в золотой колокольчик, и детей, вбегающих в школу со своими рюкзачками на спинах.

Но 100-Дэ – это что-то просто невероятное, должно быть, офигилительное шоу! «Ну, я только одним глазков взгляну и тут же пойду в школу», – оправдывалась Буратина перед самой собой. Из колонок доносились рекламные слоганы – «Только один сеанс в день!», «Самое необычное шоу на планете!», «Вы не поверите своим глазам!».

На площади было людно и весело. Небольшие специальные пушки стреляли в небо порезанными золотистыми бумажками, которые, смешно вращаясь, падали на собравшуюся тут толпу. На крыше здания высоченный игрушечный дядя из тончайшей ткани наполнялся сжатым 36

воздухом и словно танцевал придурковатый праздничный танец. Несколько человек, одетые в смешные костюмы ростовых кукол, раздавали красочные рекламные листовки предстоящего шоу. Клоуны на ходулях выделывали финтеля и смешили народ. И целых три художника совершенно бесплатно рисовали детям на лицах забавный боди-арт. А еще две толстые тети дарили детям сладкую вату на палочках и бесплатные клоунские поролоновые носики на резинке.

К входу в шатер вела покатая лестница, убранная дорогим красным ковром. С боков лестницы на тоненьких металлических ножках стояли банки, в которых горел огонь. И опоясывала весь этот праздник очень длинная очередь, стоящая за билетами, так много народа хотело попасть на представление в 100-Дэ.

Стоит заметить, что все это феерическое столпотворение было только на первый взгляд таким милым и добрым – о, если бы Буратина была помудрей и могла бы сменить угол своего зрения! Она без труда бы заметила, что и клоуны, и ростовые куклы, и даже женщины, раздающие бесплатную сладкую вату, были ненастоящими. Нет, так-то они были настоящие, а вот улыбки их были фальшивыми, и шутки их были фальшивыми, и костюмы были надеты на совсем другие одежды – внимательный взгляд заметил бы торчащие кое-где обрывки истлевшей грязной ткани, а то и клыки, а то и старческие плеши или лишайные лысины под яркими клоунскими париками… Но этого пока никто не замечал – реклама делала своё дело, и очередь за билетами только росла.

– Вот это крутое представление, – думала Буратина. – Блин, вот бы и мне на него попасть! Но 100 баксов за билет, где же их взять?

37

Посмотрев вокруг, она увидела толстенного мальчика, кушавшего мороженое. «Вот кто сможет мне помочь», – решила Буратина.

– Привет, чувак! – обратилась к толстяку Буратина.

Мальчик посмотрел сверху вниз на деревянную модную девочку и нехотя выдавил:

– Ну, привет, носатая девчонка.

– А не хотели бы вы купить за 100 долларов мою прекрасную военизированную юбку с карманами?

– Гм, мне юбка не нужна, – недовольно сказал мальчик в кроссовках «Найк».

– Ну, а мои суперские кроссовочки с черепами на боках, у которых в глазки встроены стразики Сваровски, всего 100 долларов, новые, – со значением рассказывала Буратина, – я их сегодня первый раз надела!

Мальчик почему-то посмотрел на свое разноцветное мороженое и решительно откусил с красной стороны, запахло клубникой. Потом покосился на свои заношенные «найки» и мельком глянул на сверкающие кроссовки Буратины. Они явно были в тысячу раз лучше его штиблет и…

– Не мой размер, – грустно сказал мальчик и вздохнул.

«А денежки-то у него водятся», – немного злобно подумалось Буратине. Искра вспыхнула в сознании, и родилась отличная идея.

– А вот рюкзак у меня, можно сказать, новый, с учебниками и новыми тетрадками, и ручки тут, и карандаши, и всякая всячина для школы.

– Рюкзак? – скептически переспросил мальчик.

Буратина уже сняла рюкзачок с плеч и, открыв самое большое отделение, продемонстрировала потенциальному покупателю наличие тетрадок и карандашей. Мальчик однако все же 38

посмотрел в рюкзак буквально одним глазком, и… Тут с ним произошло нечто странное – он вдруг оживился и, что-то высмотрев в кармашке рюкзачка, и мигом вытянул похожую на книгу плоскую прямоугольную штуковину.

– Ух ты, айпад последней версии! – восхищенно произнес он. – Рюкзак я, может, и возьму, – осторожно, словно боясь спугнуть севшую на цветок бабочку, сказал мальчик, – тем более тут айпад новый, оказывается, лежит! Сколько, ты говоришь, стоит твой рюкзак вместе с содержимым?

Буратина была еще так молода и знала так мало – ведь ей от роду было всего два дня, – однако сообразительности в ней были вагон и маленькая тележка. Конечно, она не знала, что такое айпад, но, почувствовав, что покупатель заглотил наживку, заявила:

– Да я вот думаю, может не продавать этот рюкзак? – сказала с кислой физиономией Буратина, а сама мысленно потирала руки – «так-так».

– Да как же не продавать, – обиженно проговорил пацан, – ты же на шоу в 100-Дэ собралась. Это же ты 100 долларов спрашивала? Я дам тебе 200, нет, даже 230 зеленых, ты сможешь купить билет в самый дорогой сектор зала и большое ведерко вкуснейшего солененького попкорна, и еще в придачу… – Мальчик полез в задний карман брюк. – Так и быть, я отдам тебе свой старенький айфон, с симкой, между прочим. На симке, кстати, баланс 100 минут разговора – звони, кому хочешь, айфон тоже прикольный коммуникатор, тебе понравится!

– А-а, – вспомнила что-то Буратина, – вот мне Топор дал номер – она достала из кармашка обрывок бумаги, на котором был накорябан номер Топора, – я смогу ему…

– Ой, девчонка, ты сможешь позвонить тысячам Топоров сто 39

раз и останется еще на счету!

Боже, как же ей хотелось на шоу в 100-Дэ! Буратина ударила по рукам, мальчик забрал рюкзак с айпадом, отдал девочке двести тридцать баксов, свой айфон и быстро растворился в толпе. Буратина направилась к кассам.

40

ГЛАВА7

БУРАТИНА ПОПАДАЕТ В ПЛЕН К ДИРЕКТОРУ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОГО ПРЕДПРИЯТИЯ.

Буратина накупила разной вкуснятины и посмотрела на билет – 19-е место, в первом ряду по центру. Это был самый дорогой сектор в зале.

Денег, которые ей дал толстый мальчик за рюкзачок и айпад, хватило с лихвой. За билет Буратина выложила аж 100 долларов, на

41

сладкую воду, большое ведерко попкорна, жвачки и чипсы ушло еще 60, и почти столько же осталось сдачи. Настроение было отличное.

Зал быстро заполнялся зрителями. На входе улыбающиеся во все 32 зуба билетерши выдавали зрителям мудреные шапки-шлемы. Каждый входящий в зрительный зал был обязан надеть на голову круглый, весь в трубочках и всяких штучках шлем. «Без него нельзя», – объясняла добренькая такая толстая тетя-билетерша.

– И што-то вы тут все такие добренькие, такие ласковенькие, ну прямо розовая вата на палочке, тошнит уже от ваших улыбочек, – огрызнулась ни с того ни с сего Буратина.

Билетерша лишь шире улыбнулась и жестом показала – «проходи-проходи», но глаза ее при этом так недобро сверкнули, будто она хотела ударить деревянную девочку по щеке. Буратина опешила от такого недоброго взгляда, но тут толстая тетя уж до такой степени растянула губы в сладчайшей улыбке, что девочка тут же подумала – может, мне все это показалось.

«Да и правда, – размышляла Буратина, – вся эта напускная показушная доброта слишком уж приторна и оттого даже подозрительна».

Шлем, который нужно обязательно надевать, входя в зрительный зал, был таким невесомым и таким удобным, что буквально через минуту ты забывал о его существовании. Зрители в этих мудреных, испещренных трубочками и какими-то приборами, пластиковых шапках выглядели нелепо и, по мнению Буратины, смешно. Она оглядывалась на сидящих вокруг людей, прыскала смехом: «ха-ха, вот умора!», «вот уроды какие!» – совсем не задумываясь о том, что и она была таким же уродом, ведь на голове у неё тоже был нелепый трубчатый горшок с малюсенькими лампочками и непонятными пимпочками.

Наконец зал полностью заполнился людьми. Свет 42

очень медленно гас. Чпок – и стало совершенно темно. Кто-то ойкнул, и все засмеялись. В этот самый момент в зал хлынула вода. Огромные стены воды обрушивались справа и слева от сидящих, свет, проходивший сквозь эту морскую воду, был зеленоватым, с прожилками от теплых подводных течений и с шуршанием поднимающихся откуда-то со дна пузырьков воздуха. Все закричали «а-а-а» – кто-то просто визжал, ктото кричал «тону!», другие «караул!», но большинство просто кричали первую букву алфавита – «а-а-а». Буратина тоже кричала «а-а-а» – она никогда не видела столько воды, да к тому же такой красивой. А вода все обрушивалась и обрушивалась на зрителей, она была уже не только по бокам, но и сверху и снизу, и еще все люди раскачивались в такт волнам то вправо, то влево, а то и назад, а потом вперед.

– Бли-и-и-ин!!! – заверещала Буратина. Она широко раскрыла рот, пытаясь набрать воздуха во всей этой водяной глубине. И вроде все в зрительном зале теперь кричали «блин!»

– будто хотели есть, а волны мощней и мощней лупили по зрителям, будто назло.

«Тик-так-тик-так, чик-чик-чик, штык-штыкштык», – зажужжал шлем, какие-то колесики и шестеренки заурчали внутри его обшивки, словно внутри шлема заработал маленький пылесос. Очередная мощнейшая волна ударила по зрителям так сильно, что Буратина мысленно попрощалась и с мальчиками из хип-хоп банды, и с папашей Дроздом, и со школой, в которую она так и не попала, и даже осьминогу Полю послала мысленный смайлик: покедова, мол, мои други, я утонула на уникальном шоу в 100-Дэ!

– Блинский блин!

Чпок – и вода пропала! Совершенно пропала вода, все кругом стало желтым и непонятным. Зрители растерялись. Что удивительно – все были 43

сухими! А буквально секунду назад все казалось мокрым и водянистым. Буратина так и сидела с открытым ртом, потом она отмерла и завертела головой – вокруг были белые как бумага люди с испуганными, онемевшими от ужаса глазами и лицами. Может, и Буратина тоже была бы бледной, но она-таки деревянная девочка, а дерево, как все знают, ну совсем не умеет ни бледнеть, ни краснеть от переизбытка чувств.

Ее внимание переключилось опять на стены. Кругом были подсолнухи – их было так много, что невозможно сосчитать: тысячи спелых, очень красивых подсолнухов раскачивались на своих высоких стеблях-ножках. Стрекотали кузнечики и стрекозы, бабочки роем вылетели из подсолнухового поля и ринулись в зал. Чудные бабочки и великолепные огромные стрекозушки замельтешили над зрителями. Насекомые переливались всеми цветами радуги – они, покружив над тобой, усаживались на самые макушки шлемов и там сидели, важно похлопывая крылышками.

– Вау, – сказала Буратина и попыталась поймать рукой огромную стрекозу, сидевшую у неё на голове. Но то ли стрекоза успела взлететь, то ли она была ненастоящая – в руках у девочки было пусто. И тут все бросились ловить чудных насекомых, совсем позабыв про бесконечное поле подсолнухов, в котором утопал зрительный зал. А оно, это поле, окончательно пожелтело. Насекомые растворились, превратившись в пустоту, а вокруг все стало желтым-прежелтым. «Это подсолнухи так разжелтились, что ли, или что-то другое?» – пыталась понять Буратина.

Караул – песок! Кругом желтый песок! Весь зал заверещал как по команде – а-а-а, и в шлеме опять заработал микроскопический пылесос. Песок сыпался сверху, снизу, со всех сторон. Временами он закручивался в спираль – эдакий маленький смерч прямо посреди зрительного зала, – и гулял по рядам. Песок 44

набивался в рот, засыпался в уши и за шиворот, становилось тяжело дышать и все визжали из последних сил, задыхаясь в этом мерзком желтом песке. А в шлемах жужжали микроскопические пылесосики.

Пим! Песок пропал, и вокруг оказалось чистое голубое небо. Весь зал поднимался все выше и выше в небо, но не быстро, а маленькими такими шажками, медленномедленно карабкался. Сиденья накренились назад, а зал полз все выше и выше, пока не достиг пика. И тут все поняли, что зрительный зал теперь стал огромной тележкой на американских горках. Внутри у Буратины похолодело.

Глупое и бессмысленное занятие пытаться рассказать вам обо всех виражах, падениях и взлетах на безумных американских горках в 100-Дэ. Это невероятно здорово и до слез страшно. Иллюзия, которая создавалась неизвестным Буратине способом, была прекрасна и ужасна одновременно. Столько раз подряд она ни разу в жизни не говорила слов «блин» и «вау» и, конечно, столько раз и так громко она никогда еще не кричала букву «А». И каждый раз в шлеме начинал жужжать микроскопический пылесосик. «Что же это там за пылесосик такой?» – спрашивала себя Буратина и, не найдя ответа, продолжала наслаждаться бесподобным шоу в 100-Дэ.

После американских горок с Буратиной случился небольшой конфуз. Ну да обо всём по порядку. Сразу после горок над зрителями появилось несколько похожих на жирных мух летающих аппаратов. Из жужжащих летающих прожекторов исходили яркие пучки света, наподобие лазерных лучей. Аппараты, облетев несколько раз зал, сосредоточились вокруг сцены и, скрестив лучи, завертелись вокруг центра сцены. Вращались они с такой силой и энергией, что пятно света увеличивалось в размере, пульсировало и 45

ярко светилось. Вспышка ослепила зрителей и… из света появился громадный, величиной с трехэтажный дом, зайчик! Вау, вот это бамбулла! Зал покатывался со смеху.

Шлемы в этот момент натужно и устало жужжали. Зайчик пару раз подпрыгнул, едва не проломив сцену – весил он, наверное, тонн 15, не меньше. На третью попытку подпрыгнуть он так треснулся об пол, что раскололся надвое и… сто тысяч зайчиков высыпались из него и начали уморительно танцевать. Они танцевали чечетку, вальс, танго, рок-н-ролл, свинг, фокстрот, чарльстон и румбу. Они подпрыгивали под самый потолок и вытворяли разные чумовые гимнастические штучки. Зал взрывался овациями и криками одобрения.

Конечно, никому бы и в голову бы не пришло снять в этот момент шлем, ведь билеты стоили так дорого. Никому и в голову бы такое не пришло. Никому, кроме Буратины. Она уже давно теребила автоматическую застежку шлема, просто так, из вредности, ведь каждый знает, что сломать что-нибудь чужое обалденно приятно. И ей это удалось! Застежка жалобно пискнула и разжала свои объятия. Шлем снялся, и Буратина увидела, увидела… Десять тысяч танцующих облезлых крыс! Её передернуло от омерзения. «Так вот что это за шоу в 100-Дэ», – закричала Буратина, её распирало от обиды и отвращения. Но никто её не услышал, все видели вместо крыс розовых мимишных заек, выделывающих разные пируэты. Шлемы делали своё дело, искажали реальность на все 100-Дэ!

Словно из-под земли перед Буратиной возникла та самая билетерша – она злобно посмотрела на Буратину и прошипела: «Я же уже говорила тебе, дрянная девчонка, шлем в зале снимать нельзя!»

«Откуда она узнала, что я сняла шлем? Вероятно, существует система дистанционного мониторинга», – 46

мелькнула в голове Буратины гипотеза, сердце бешено колотилось, девочка хотела было послать куда подальше грубую женщину, но та неожиданно и очень больно ударила девочку кулаком в челюсть. Буратина потеряла сознание.

Когда она открыла глаза, никаких зайцев-прыгунов на сцене не было. Буратина, к своему стыду, достоверно не могла утверждать, что она там видела без шлема – было ли это реальностью или ей это всё приснилось: ну про крыс, и про билетершу, которая ударила ей по челюсти. Челюсть, кстати, немного побаливала…

Шоу было в самом разгаре. А на сцене непонятно откуда объявился очень грустный мальчик, прикинутый в стиле эмо. Лицо его было разукрашено разноцветными татуировками. По периметру лица струились черными тончайшими линиями готические узоры, на щеках паутина и паучки и странные кровоточащие сердечки на ниточках. Из глаз падали мультяшного дизайна алые слезинки. Посреди лба зияла красивенная белая роза – эмблема печали. Брови были тоже вытатуированы в виде грустнючих опущенных вниз галочек.

Буратина без труда могла рассмотреть все эти подробности татуировок мальчика, ведь через стеклышки электронного шлема изображение многократно приближалось, стоило тебе этого захотеть. «Супер! 100-Дэ отпад!», – вымолвила деревянная девочка, разглядывая диковинного эмо-боя. Одежда мальчика тоже была необычной: высокие черные ботиночки на шнуровке, черные джинсики в облипку и слепящая белизной белая рубашка с невероятно длинными рукавами, буквально касающимися пола. Мальчик вытянул вперед руки ладонями вверх и дрожащим голосом произнес:

– Хай, почтенная публика, меня зовут Эльмонт-Эмо-Бой! Сегодня здесь будет веселая эмо-вечеринка!

47

В зале засмеялись, засвистели и заулюлюкали. Дело в том, что Эльмонт говорил таким умирающим бесцветным голосом про веселую эмо-вечеринку, что становилось дико смешно. Да к тому же все знают, что эмо-движуха – это вовсе не веселье, а грусть, сопли-слюни и бесконечное нытье под соответствующую музыку.

– Ха-ха-ха, гы-гы-гы, – раздавалось со всех сторон, и только Буратина почему-то не смеялась. Эльмонт-Эмо-Бой показался ей таким знакомым, почти родным человечком. Выступающий продолжал:

– Вечеринка будет зажигательной и энергичной…

Тут все вообще покатились со смеху, слово «энергичный» прозвучало так фальшиво, что хоть стой, хоть падай.

– Будет знатная тусня, – продолжал грустный мальчик, – пати будет называться «Девочка с розовыми волосами». Это будет пенная вечеринка в купальниках с хорошими диджеями, будут играть солнечный хаус, чуточку минимала и под утро врубят айренби.

100-Дэ шлемы в округе, стоило зрителям засмеяться, не забывали стрекотать своими зубчатыми колесиками внутри обшивки. Руки выступающего на сцене эмо-боя тем временем так вытягивались, когда он делал необходимые ему жесты, что проносились над головами сидящих. Они становились, наверное, стометровой длины, а может, даже больше, а когда он заканчивал жест, опять съеживались до обычного размера. «Ого, вот это 100-Дэ-эффект», – прошептала деревянная девочка.

В один миг незаметно для глаза рядом со смешным нытиком оказался плотный паренек в мерзкой мохеровой кепке-аэродроме, одет он был в дешевый китайский спортивный костюм «Адидас», брючки костюма были заправлены в отстойные остроносые сапожки на молнии. Громко рыгнув, он сказал:

– А вот и я, Шурка, гопник Сормовский!

Развернувшись к грустному Эльмонту, он со 48

всего размаха въехал несчастному эмо-бою в челюсть. Удар был такой силы, что голова бедного эмо-боя шмыгнула в сторону, шея неимоверно растянулась, и голова совершила круг почета над сидящими в зале зрителями. Глаза мальчика выкатились из орбит и как сосиски задрыгались в глазных впадинах. Вот умора! Когда все причиндалы – и шея, и голова, и глаза эмо-боя – приняли свой прежний вид, гопник продолжил:

– Ну что ты все ноешь, эмо-бой?!

– Я бесцветный такой, потому что хочу водиться с одной замечательной девочкой с розовыми волосами, – ответил Эльмонт.

– Так водись с ней, чё ныть-то?

– Она свалила в чужие края!

– Гы-гы-гы, видали вы такого придурка? – грубо заржал Шуркагопник и демонстративно достал из-за пазухи свой собственный кулак. Приставив оттопыренный большой палец к губам, он принялся в него театрально дуть. Кулак рос буквально на глазах. Когда он надулся и стал как арбуз, гопник безо всяких предисловий обрушил всю мощь арбузного кулака на грустного героя. Как же он его мутузил! У Эльмонта вылетали из орбит глаза, падала на пол челюсть, зубы рассыпались по сцене, голова улетала на вытягивающейся шее и прыгала по проходам между зрительских кресел. Жестко он его метелил, а зрители бесстыдно смеялись. Вдоволь наглумившись, Шурка спросил:

– А зовут-то как твою слинявшую невесту?

Собравшись из разлетевшихся частей и приняв обычные пропорции, Эльмонт совсем уж грустно спросил:

– А ты больше дубасить меня не будешь?

– Ха-ха-ха, болезный ты мой эмо-бой, я ведь тока разошелся, можно сказать!

– Её зовут Эмми, или Девушка С Розовыми Волосами.

– Гыр-гыргыр, разве бывают девушки с розовыми волосами? – гопник 49

размахнулся своим гигантским кулаком, намереваясь заехать прямо в глаз бедняге эмо-бою, как в этот самый момент Буратина не выдержала издевательств над мальчиком в белой рубашке с рукавами до самого пола и… Она и сама не знала, что способна на такое. Руки Буратины мгновенно вытянулись, как телескопические антенны, да на такую длину, что Буратина без труда схватила за руку гопника и остановила удар.

– Что за фигня, – только и сказал остановленный хулиган.

Может, он и еще что-то хотел сказать, да только вторая рука Буратины также увеличилась до несколькометрового размера и, сделав пальцы колечком, отвесила такой мощности щелбан, что гопник качнулся и сел на пол. Вокруг его головы чирикая закружились маленькие синие птички, а глаза выкатились из орбит и вращались. Зал разразился аплодисментами – все одобрительно хлопали Буратине.

Чуть придя в себя, гопник хорошенько рассмотрел благородную зрительницу и, увидев её длинный носик и то, что девочка, как и сам гопник и его несчастный товарищ, настоящая живая кукла, да к тому же из дерева, радостно воскликнул: «Глядите, это же Велулик!» И Эльмонт-эмо-бой подхватил: «Ба, да это живая Велулик!»

И тут на сцену высыпала вся труппа театра, и все радостно закричали: «Велулик, Велулик, Велулик – она здесь, она с нами, она такая же, как мы, она пришла к нам наконец-то, Велулик, это Велулик – радость-то какая!» – кричали куклы на сцене.

Буратина вдруг поняла, что все эти куклы радуются именно ей и зовут именно её. На самом деле, всем ведь известно, что Велулик в переводе с древнекукольного – «деревянная девочка»!

50

Буратина пулей взлетела на сцену, и все бросились её обнимать и целовать. Как же радовались куклы, встретив эту деревянную девчонку!

Зрители обрадовались не меньше, все кричали: «Браво, супер, круть!» Всеобщее ликование и радость охватили зрительный зал!

Вдруг откуда-то сбоку из-за сцены появилась косматая бородатая голова с очень злобным выражением лица. За головой проследовало грузное мощное тело, одетое в длинный шелковый халат, борода волочилась почти по самому полу. Бородач, прихрамывая на кривых коротких ножках, шел прямо ко всей это веселой компании, обосновавшейся на сцене.

– Хватит беситься, тупые бесполезные куклы, – зарычал бородатый верзила. Это был владелец театра 100-Дэ, некто господин Карабас Барабас по кличке Бешеная Борода.

– Ско-ти-на! – заревел он на Буратину. – Ты сорвала наше замечательное представление в 100-Дэ! Немедленно продолжайте! А ты, деревяшка, пойдешь со мной.

Он грубо схватил Буратину за шиворот и беспардонно поволок девочку куда-то в служебные помещения театра. Представление продолжилось уже без Буратины.

В кладовке, куда попала Буратина, хранились зрительные шлемы. Бородач снял с головы девочки шлем и установил его на специальный трубчатый станок, а саму Буратину повесил за капюшон высоко под потолок. Девочка видела, как прибор замигал лампочками, высасывая из обшивки шлема какой-то зеленоватый газ, вероятно, газ поступал в тяжеленные баллоны, которых в кладовке было очень много. Два войлочных рабочих с глазами-пуговицами проворно опорожняли шлемы, приезжающие в кладовку по мини-эскалатору, выкачивая 51

из них этот непонятный газ. Он струился по прозрачным трубочкам и гофрированным шлангам прямиком в резервуары. Баллоны были промаркированы, на многих были написаны даты. Шоу, вероятно, закончилось, шлемы забавной вереницей поступали в кладовку, войлочные работники едва поспевали снимать их с ленты эскалатора. «Так-так, интересно-интересненько», – подумала Буратина.

52

ГЛАВА8

ПРОБЛЕМЫ ИСПАРЯЮТСЯ, А БУРАТИНА ПОЛУЧАЕТ СКАЗОЧНЫЙ ПОДАРОК ОТ ДИРЕКТОРА ШОУ В 100-ДЭ.

Оставив Буратину в кладовке, доктор развлекательных наук господин Карабас Барабас проследовал в свою гостиную. Настроение у него было прескверное.

53

– Проклятая девчонка, мерзкая вонючая Буратина! От неё так сильно пахнет апельсинами, что и задохнуться можно ненароком – маленькая апельсиновая какашка чуть не испортила мое уникальное представление в 100-Дэ. Вот скотина какая, – тяжело дыша и плюясь прямо на пол, говорил бородатый директор.

Он намеревался основательно поужинать после неприятного казуса. Ведь зрители могли неадекватно отреагировать на подобные выходки кукольных артистов, они запросто могли потребовать возврата денег за билеты, а такого допустить было нельзя! Слишком высоки ставки аренды, слишком велики проценты по кредитам, слишком тяжелы всевозможные налоги и отчисления, и потом, сбор зеленоватого газа останавливать ни в коем случае нельзя ни при каких обстоятельствах, это смерти подобно для уникального шоу в 100Дэ.

Доктор потирал руки. Чтобы успокоить нервы, он должен хорошенько поужинать, только обжорство спасало его от стрессов, ежедневно возникающих в нелегкой работе над шоу. Ел он так много и так неаккуратно, что возьми вы гребенку и расчеши его длиннющую бороду, то нашли бы в ней немало интересного и омерзительного: огрызки от яблок, и куриные косточки, и шелуху от семечек и еще много чего не поддающегося описанию.

Склонившись над стальной кастрюлей, он поднял стеклянную крышку и заглянул внутрь: там в кипящем масле плавали купаты, два цыпленка и свиные ножки – от вида жирной пищи у Карабаса выделилась слюна, и он раздраженно ткнул в еду ножом.

54

– Блин! – закричал разъяренный директор театра. – Да чтоб тебя, гадская Буратина! Из-за тебя я забыл подкинуть поленьев в камин, и еда до сих пор не прожарилась!

Схватив с низкого столика переговорное устройство, он щелкнул переключателем и проревел в микрофон: «Тащите-ка ко мне эту балбесину Буратину! Она вырезана из сухого апельсинового полена, я кину её в камин, и моя жареха быстро дожарится!»

Господин Карабас так громко кричал в микрофон, так страшно топал ногами и тряс бородой, что пот выступил у него на висках, а лицо стало багровым. А на другом конце здания Эльмонт и Шурка затряслись от страха и, проливая слезы и воя от горя, сняли Буратину с крючка и покорно поволокли к директору.

Конвоиры оставили Буратину возле камина и вышли. Господин директор с остервенением ковырялся в неважно горящих поленьях. Он без слов шагнул навстречу Буратине.

«Все, щас сожжет меня в камине, вот какая ерунда», – дрожа от страха, думала девочка. Вдруг, откуда ни возьмись, в ней образовалась невероятная прыгучесть! Она подпрыгнула на полметра от пола и оказалась на самом камине, оттуда сиганула на маленький столик, со столика на шкаф, со шкафа на занавески. Буратина представляла себя резиновым мячиком, который стоит ударить сильно об пол, и он запрыгает как бешеный. И Буратина сама превратилась в такой резиновый мячик. Она, как безумная прыгалка, носилась по всей гостиной.

Если вы думаете, что Карабасыч такой уж лох, неповоротливый увалень с длиннющей бородой и пузиком, вы глубоко ошибаетесь. В него тоже по ходу вселился резиновый мячик-попрыгунчик, и он как муха летал за Буратиной, не давая девочке далеко упрыгать от него. Она на занавеску – Карабасыч тоже на занавеску, она на шкаф – и он уже у шкафа, она на пол – и 55

он уже рядом.

Минуты через

четыре он-таки загнал Буратину в угол. За спиной девочки тлел очаг, над которым вяло кипела кастрюля с мясом, а на стене висел большой плоский телевизор. «Писец котенку, – подумала Буратина, – щас он меня кинет в очаг». И тут она заметила под ногами один из тех баллонов, которые наполнялись газом из шлемов. Буратина попыталась оторвать его от земли, чтобы бросить в Карабасыча, да не тут-то было – баллон был очень тяжелым. Тогда Буратина крутанула вентиль на баллоне, и из него с шумом стал выходить сжатый зеленоватый газ.

Вся комната наполнилась человеческим смехом, тысяча человек смеялись так громко и так от души, что стало щекотно в носу, и Буратина и Карабасыч тоже засмеялись. Доктор развлекательных наук, позабыв про Буратину, катался по полу, держась за живот, и безостановочно смеялся. От такого смеха он, безусловно, стал добрее, а Буратина сообразила, что сейчас самое время вымаливать злого директора о спасении.

– Господин директор, простите меня, глупую деревяшку, за то, что я чуть не сорвала ваше шоу в 100-Дэ!

– Ха-ха-ха, – смеясь от газа, Карабасыч напрасно пытался нахмурить брови и зло смотреть на девочку, – моё жаркое пожарится, только если кинуть туда хорошо просушенную деревянную девочку! Ха-ха-ха!

– Бедная я девочка, ой, несчастная, дяденька директор, не жгите меня! Хнык, хнык… У-у-у.

56

Буратина так громко заплакала, что хоть уши затыкай. Карабасыч сморщил лицо – слышать это было невозможно. Смех, вызванный зеленоватым газом из баллона, так взбодрил Карабаса, что он невольно подобрел примерно в три раза. Он посмотрел на девочку очень ласково и спросил:

– Да не плачь ты! А что, есть ли у тебя родители?

– Да какие к черту родители, я одна как перст, у меня только папаша Дрозд – он мне и отца и мать заменил: и кормит, и поит меня, и одевает…

– Да уж не позавидую я ему, если на его дочке зажарят полную кастрюлю мяса! Давай полезай в очаг, деревянная девчонка!

– Но господин директор, я вообще до этого случая никогда не видела настоящий очаг с огнем! Однажды я сунула нос в кастрюлю над очагом и сделала там дырку!

– То есть как это? Ты говоришь какую-то белиберду.

– Нет, ниче не белиберду, мы такие бедные, что у нас дома и камин, и кастрюля и даже плазменная панель телевизора нарисованы в стиле граффити на большущем куске гофрированного картона!

– Черт! Вау! Так это, оказывается, у вас дома висит столь знаменитое граффити, изображающее обстановку богатого дома? Так это, значит, у вас находится вход в капсулу…

Карабасыч закусил кусок собственной бороды, насилу заставив себя замолчать. Глаза его вылезли из орбит, волосы на голове встали дыбом, а борода как-то странно заизвивалась. Буратине показалось на мгновение, что борода у директора вдруг превратилась в сгусток извивающихся щупалец. Дрожа от возбуждения, Карабасыч опять обратился к Буратине, но уже очень ласково и доброжелательно:

– Так значит, вот какие вы бедные. Я люблю помогать бедным людям. Очень люблю. Вот тебе золотая виза – это 57

пластиковая кредитная карточка на предъявителя, на ней полно зеленых, хватит вам на первое время.

Карабас вложил девочке в ладонь прямоугольную пластиковую карточку. Буратина онемела.

– Завтра с самого утра отправляйся домой и скажи своему папаше Дрозду, чтобы он никуда не уезжал из своей квартиры и никому не продавал это великолепное граффити на гофрированном картоне. Я коллекционирую подобное современное искусство и в самое ближайшее время вас навещу, чтобы забрать творение великого неизвестного автора. И пусть бережет это граффити как зеницу ока. Значит, иди сейчас в гримерку к куклам – там выспишься, а завтра к Дрозду отправишься домой, какой у вас там адрес…

Карабасыч был таким милым и доброжелательным, что Буратина сразу рассказала ему и адрес и всякие подробности о том, как пройти к ним в каморку, потом она гордо заявила:

– Господин директор, теперь ваши денежки в надежных руках! Я куплю своему папе новые вертушки и самые классные пластинки техномузыки, мы будем ходить по дворам и устраивать феерические техновечеринки, и все будут танцевать и клубиться! Спасибо Вам, господин директор!

Эльмонт и Шурка отвели Буратину в гримерку к куклам. Ой, что тут началось, куклы бросились обнимать Буратину, целовать и танцевать вокруг неё. Они так радовались, так веселились, что девочку не сожгли в камине и она цела и невредима. Каких только не было тут кукол: и пластмассовые, и войлочные, и набитые рисом или синтепоном, и фаянсовые и даже пластилиновые. Десятки пар глаз мелькали перед Буратиной – это были и черные глазки-бусины, и глаза-пуговицы, и даже нарисованные, и все они светились добротой и любовью.

58

«Велулик, Велулик к нам пришла, чудесная Велулик, мы так её ждали, мы так волновались, мы так рады её видеть!»

– слышала с разных сторон Буратина. Чуть ли не до полуночи продолжалась радостная кутерьма. Едва Буратина вырвалась из ласковых объятий новых друзей, она взяла в руки айфон, который ей дал толстый мальчик, и написала смс-ку Топору (спасибо Шурке с Эльмонтом – ребята показали, как пользоваться девайсом). «Блин, я в такую переделку попала, но сейчас вроде все в поряде, завтра на площади встретимся, расскажу». Буратина сфоткала свое временное пристанище, снимок получился прикольный: три десятка кукольных человечков на трехъярусных кроватях радостно махали руками Буратине. Ответ от Топора прилетел через минуту – он прислал ей на две минуты видео, как он на каком-то крутом хип-хоп баттле вертится на голове, отпад, короче!

Потом все улеглись спать, куклы устали, да и Буратина тоже валилась с ног, она даже забыла спросить про баллоны, и про зеленоватый газ, и про то, зачем господин директор собирает крики и смех зрителей в эти тяжелые металлические резервуары. Все уснули.

59

ГЛАВА9

НОВЫЕ ДРУЗЬЯ УВОДЯТ ДЕВОЧКУ ИЗ ГОРОДА.

С рассветом Буратина быстро собралась и, насилу отделавшись от доброжелательных кукол театра 100-Дэ, помчалась домой, к диджею Дрозду. В руке она сжимала пластиковую карточку «Золотая Виза» и себе под нос мурлыкала бастовский реп «Город в огне»:

60

Ой... Город в огне. Подпаляй все вместе с нами, Все, все, все, двигаем мощами Ой, бабоньки, Да выходи до наш круг и танцуй с нами. Под звуки гитары солнце расплавит сплавы. Проверка канала – чек де саунд, левый, правый. Сто семь ударов в минуту кажется мало кому-то, На самом деле сто семь ударов – это круто. Определяю место, место действия. Никаких «но», никаких «если», С нами вместе нарушай ночную тишину. Все будет по-моему, все будет по-нашему,, Держите башни обеими руками. С силой урагана, с безумием цунами Жонглируя словами, я превращаю мысли в звуки. Двигайте телами, поднимайте вверх руки, Забудь о скуке в этом клубе Город в огне, жара как на Кубе, Ночь должна пылать ярче дня, Давай с нами запалы подпалим. Эй! Дай огня! Город в огне! Зажигаем вместе с нами! Все, все, все! Двигаем телами! Город в огне! Зажигаем вместе с нами! Все, все, все! Двигаем телами! Оу! Все, кто меня слышит! Оу! Все, кто меня видит! Оу! Все, кто меня знает! Оу! Двигаем телами! Оу! Все, кто меня слышит! Оу! Все, кто меня видит!

61

Оу! Все, кто меня знает! Оу! Зажигаем вместе с нами!

Буратина замолчала и остановилась – внезапно у неё на пути возникли две довольно замызганные фигуры. Они вынырнули из-за угла, как это всегда бывает, неожиданно и не к месту. Оборвыши были четко прикинуты: кожаные курточки, все в булавках и клепках, кожаные брючки, рваные футболки, фуражки а-ля наци с обрезанными козырьками и хромированными цепочками на околышке. Это были лиса Олеся с выжженной гидроперитом челкой и жирный неопрятный кот Пурген. Буратина так и не смогла определить, кто оказался у неё на пути: то ли панки какие, то ли металлисты заезжие. Девочка шагнула вправо, чтобы обойти бомжеватого вида парочку, те тоже шагнули вправо – она влево и они дали слегка влево.

– Упс, – ласково сказала Олеся, нервно помахивая перед лицом Буратины куцым замызганным лисьим хвостом, – а куда это так спешит добренькая девочка Буратина? Да еще и реп читает.

– Ой, да домой я ломлюсь, к диджею Дрозду.

Лиса Олеся, прищуривая глаза, словно солнце светило ей в лицо, заговорщически заговорила:

– У-у-у, понятно-понятненько. А знаешь ли ты, деревянная девочка, в какие невыгодные грабительские кредиты влез твой папаша, старенький диджей Дрозд, чтобы отправить тебя в школу?

– А такую штучку ты видала? – Буратина с гордостью продемонстрировала «Золотую Визу».

Увидев такое фантастическое сокровище, лиса Олеся и кот Пурген языки повываливали, и слюни у них так и потекли, глаза их от зависти налились злобой и ненавистью, они мгновенно захотели завладеть этой могущественной пластиковой вещицей. Быстро спрятав свои настоящие помыслы в любезнейших улыбочках, хитрые панки приблизились к Буратине, а та, наслаждаясь блеском заветной кредитки, даже 62

и не заметила сгущающейся вокруг неё опасности.

– Фак! Золотая! Хорошенькая девчоночка Буратиночка, что же ты будешь делать с такими большими денежками!

– Я куплю самые лучшие вертушки диджею Дрозду, самый крутой микшерный пульт, куплю ему кожаные кроссовки «Найк» из новой коллекции, и еще большую стальную кастрюлю и много-много всяких мясных полуфабрикатов, а еще куплю…

– Вертушки, пульт? – да это все лажа, – со знающим видом заявил кот Пурген и многозначительно поправил лапой круглые очки, в которых не было стекол.

– Да ну тебя, а дальше-то что? Ну купишь ты вертушки, ну купишь пульт, ну кроссовки, ну мясные полуфабрикаты – а дальше что? Горбатиться по дворам, устраивать техно-вечеринки для пенсионеров? Это же фейк чистой воды! – лиса Олеся была так убедительна, что у Буратины стали возникать сомнения.

– Да, точно фейк! – подтвердил Пурген, явно намекая на что-то важное.

– Ну, я не знаю, – неуверенно заявила Буратина, – и что мне, повашему, надо делать?

– Как что, девочка! Ты дурра, что ли, не понимаешь? Ты что, никогда не слышала про страну Лохов? На севере нашего региона есть местечко, можно сказать клондайк в натуре – страна Лохов. Там, в этой стране, есть поле Придурков, стоит на этом поле зарыть кредитную карту, как на следующее утро вырастает дерево, вместо листьев у которого тысячи золотых кредиток с беспроцентной ставкой!

– Ух ты! – только и смогла сказать Буратина.

– Слушай сюды! Ты же нам друг, поэтому мы тебе и решили открыть эту закрытую информацию! – заговорчески мырлыкал ей на ухо кот Пурген. Он обнял за плечи Буратину, и вся компания развернулась в противоположную от дома девочки сторону.

– И я смогу купить новую квартиру для нас с папашей 63

Дроздом?

– Конечно, девочка, ты сможешь купить тысячи квартир и даже несколько коттеджей и не только у нас, но и в других странах! – уверенно сказала лиса Олеся.

– И работать диджеем не нужно будет, денег будет такая куча, что прямо опупеешь, – мурлыкал котяра.

– Идемте быстрее! – воодушевленно сказала Буратина.

64

Г Л А В А 10

НЕХОРОШИЙ ОБЕД В СПОРТ-БАРЕ.

Не прошло и часа, как компания покинула город и брела по песчаной полуразрушенной дороге. Кот Пурген и лиса Олеся все сыпали и сыпали рассказами о стране Лохов и о том, что же можно будет купить на тысячи золотых кредитных карт.

Они размахивали руками, показывая, какие огромные джипы можно купить, когда водятся деньжата, подпрыгивали, чтобы 65

продемонстрировать, какие высокие потолки могут быть в элитных новостройках, делали восхищенные лица, описывая коттеджи и усадьбы, представленные на рынке дорогого жилья, на ходу сочиняя всякие подробности жизни богачей и сильных мира сего. Они так все это ладно пели, что и сомнения не возникало – завтра с утра вся эта компания станет не просто богата, а богата как незнамо кто, и даже еще намного богаче.

Весь день они шли довольно быстрым шагом, и когда солнце позолотило верхушки деревьев, на всех накатила усталость.

– Заманаешься идти в эту страну Лохов, – раздраженно сказала Олеся.

– Да охренеть можно, я сейчас прямо тут упаду на дороге и умру, – заявил замученный Пурген.

– Да вы что? – закричала на своих новых друзей Буратина – завтра нас ждут богатства, джипы и многократные поездки на курорты. Давайте не будем останавливаться, а, наоборот, прибавим-ка ходу! Эх, сейчас бы музыку послушать. Какое-нибудь техно бодрое, например, миксы диджея Карла Кокса или диджея Фашиста или даже, например, Славу Финиста – он тоже рубилово играет не хилое. Музыка немеренно придает сил, особенно, если это техно! А вам какая музыка нравится?

– Нам? – переспросила Олеся, – нам нравится шансон, Лесоповал, Круг, Ваенга, Стас Михайлов…

– Владимирский централ, ветер северный… – пропел сиплым фальцетом Пурген.

– Фу – это же мерзость! – поморщилась от такого ответа Буратина; признаться, она никак не ожидала, что такие распанкованные личности, прикинутые то ли как панки, то ли как металлисты, слушают такое, мягко говоря, 66

«г». Она даже в чем-то засомневалась: «Кто же эти двое кадров, которые так ладно рассказывают про страну Лохов, ведь я их совершенно не знаю», – думала Буратина. Впереди на одном из холмов показался невысокий кособокий спорт-бар с вывеской «Сизокрылый Пятикрыл».

– Ура! Похаваем! – завопила Олеся.

– Жрачка! Жрачка! – просипел Пурген.

– Нямка! – присоединилась к ликованию Буратина, она так привязалась к этим оборвышам, что буквально все за ними повторяла, ведь у неё никогда еще не было таких прикольных панкующих друганов.

Завидев гостей, на крылечко спорт-бара выбежал худой как скелет хозяин бара. Согнувшись чуть ли не в три погибели, он сделал нелепый реверанс, отводя в сторону вместо юбки свой замызганный, когда-то белый, передник.

– Пожалуйте, гости дорогие, – хриплым, дрожащим голосом сказал хозяин заведения.

– Я бы сожрала сейчас все, что угодно, – сказала лиса Олеся, – даже быстрорастворимую вермишель!

Компания ввалилась в неубранный грязный бар, кругом валялись сигаретные бычки, бумажки и какой-то мусор, на столах стояла использованная посуда, пустые банки и бутылки. Единственный чистый стол был прямо напротив камина, где в огромной стальной кастрюле в кипящем масле варились всякие мясные вкусности.

– Эй, бармен, принесите-ка нам «Доширак», пожалуйста, – бодро выкрикнула Буратина.

Дело в том, что Буратина была уверена – для более успешного выращивания дерева с тысячами кредиток необходимо, чтобы та главная кредитка-семечко имела на своем счету крупную сумму, и тратить денежки на всякие там излишние деликатесы было бы безрассудством.

67

После буратининых слов о «Дошираке» скелетный бармен так злобно посмотрел на компанию, что всем стало не по себе.

– Буратинка большая приколистка, господин владелец бара, – загоготала лиса Олеся, – мы, конечно же, хотим бомжпакетов, а к ним подайте-ка нам…

– Да у неё юмор такой черный, она же эмо-гёрл, – с уверенным видом подтвердил Пурген.

– Нам шесть стейков из лосося, восемь бифтексов, два блюда с крылышками, сырную тарелку… – Олеся не стеснялась.

– Стерляди в кляре! Потрошков в сухарях! Да баварских сарделек! Да картофель фри на гарнир!– облизнув грязную шерсть на мордочке, сказал Пурген.

Олеся и Пурген так быстро и много говорили, что в итоге они назаказывали себе целую кучу, оставив Буратине только «Доширак» с «настоящей» говядиной, который сам хозяин с сарказмом залил кипяточком, мол, кушайте, милая Буратина, не подавитесь только.

Клочья полетели в разные стороны от всего этого бурного обжорства, Пурген уплетал сардельки так, будто с самого рождения не ел, Олеся сгрызала крылышки одни за другими не прожевывая, глотала целиком аппетитные роллы, и тут же вслед за ними отправлялись плохо прожаренные бифштексы и розовые стейки… Продолжалась эта скорострельная трапеза недолго – не прошло и пятнадцати минут, как все – абсолютно все – было съедено, до самой последней косточки и кусочка, даже шкурки от сарделек не осталось.

Буратина за это время только и успела, что лизнуть щедро приправленного глутаматом натрия бульона от бомжпакета; он был ядовито-соленый и невкусный. Откуда же было ей знать, что настоящие друзья так никогда бы не поступили. Наверное, все так дружат, думала деревянная девочка, и потом, они ей такую тайну открыли, что она их, может, целый год должна 68

кормить с утра до вечера. Откуда ей было знать, что подобным образом себя ведут никакие не друзья, а самые настоящие быдлятские ублюдки и гопники. Бедная-бедная молодая, несмышленая Буратина.

Набив до самого не могу свои животы, прохвосты пошли на боковую – лиса Олеся завалилась на кожаный диван, а кот Пурген, даже не вылизав лап, устроился на большом кресле посреди бара. Буратине же хозяин бросил небольшой засаленный плед прямо на пол под столом, бар закрылся и все уснули.

Высоченное, до самого неба, дерево шелестело от ветра, раскачивающего его ветви. Сочный, богатый звук листьев вовсе не был похож на обычный шепот деревьев – вместо листьев на этом дереве были кредитные карты «Золотая Виза». «Моё, моё, это все моё и папаши диджея Дрозда…» – снилось девочке.

Сквозь столь приятный сон она услышала: «Эй, вставай, деваха!» Кто-то грубо тряс её за плечо. Буратина открыла глаза и увидела сухое неприятное лицо владельца спорт-бара.

– Дружбаны твои давно проснулись, сожрали все сладкое в баре и велели тебе отправляться по тропинке в лесополосу, они будут ждать тебя там.

Буратина, как ошпаренная, вскочила на ноги и бросилась к дверям, но что-то её остановило – это сухой старик ухватил её за капюшон кенгурушки.

– А платить Пушкин будет?

– Как Пушкин? – недоумевая, сказала Буратина.

– А так! Твои не заплатили, сказали, ты заплатишь сполна!

– И на сколько мы посидели, уважаемый господин бармен? – выдавила, борясь с возмущением, Буратина.

– Тысяча четыреста тридцать семь долларов за все!

69

– А у вас кредитки принимают?

– У нас все принимают, если на карточке твоей водятся деньжата.

– Вот, – и Буратина с гордостью достала из кармана «Золотую визу».

Бармен зарделся от блеска кусочка всемогущего пластика, одной рукой он вынул из-за стойки специальный аппарат для обслуживания пластиковых карт, другой рукой он мертвой хваткой держал за капюшон Буратину. Бармен на секунду отвел глаза для того, чтобы включить прибор, и этого было достаточно. Буратина так сильно дернулась в сторону выхода, что раздался треск рвущейся ткани.

Девочка пулей вылетела из заведения и в мгновение ока растворилась в темноте деревьев, оставив глупому бармену только капюшон от своей классной кофты.

Первые десять минут она летела, как взбесившаяся муха, по лесной тропинке, запыхавшись, остановилась и, послушав лес, поняла, что оторвалась от преследовавшего её бармена. Лес был темным, неприветливым и почти безмолвным – кое-где потрескивали сухие ветки, слышалось шуршание листьев и мышиная возня, откуда-то сверху заухал филин: уху-ху-ху-ху, уху-ху-ху-ху. Филин так важно ухал почти над самой головой Буратины, что она невольно подняла голову вверх, ну, чтобы получше рассмотреть эту ночную птицу.

– Ничего не видно, хоть глаз выколи, – пробормотала Буратина.

И тут, будто отвечая ей, филин пропел: «Брось ты этих своих друзей, Буратина, они плохие люди!»

– Кто это говорит? А ты, что ли, хороший?

– Речь идет не обо мне, Буратина, пойми, это даже не панки и не металлисты, это любители шансона, а знаешь, где особенно популярен шансон?

70

– Где-где, в бедных районах нашей страны!

– Это, конечно, верно, Буратина, но шансон прежде всего популярен в местах лишения свободы, эти твои друзья еще совсем недавно парились на нарах за свои аферы и воровство…

– А не пошла бы ты, вонючая птица, лесом, – раздраженно выкрикнула Буратина и для подкрепления своих слов подняла с земли камень и бросила его со всей дури в сторону голоса.

– Уху-ху-ху-ху, – заухал филин, удаляясь. Буратина прибавила ходу: «Скоро мы зароем кредитку на магическом поле, вот будет тогда у нас праздник, так праздник», – думала бегущая по лесу Буратина.

71

Г Л А В А 11

СТРАШНАЯ ДРАМА В ТЕМНОМ ЛЕСУ. Засеребрились верхушки деревьев – это луна показала свой бледно-голубой диск, выплыв из-за облаков. Там, на холме, заветный лесок, в котором её ждут Олеся и Пурген. Буратина вдруг отчетливо услышала, что по тропинке, чуть поодаль от неё, семенят чьи-то осторожные, мягкие шаги. Она прибавила шаг – неизвестные за спиной тоже ускорились. Тогда Буратина перешла на очень быстрый спортивный шаг, но те, кто следовал за ней, не отставали.

72

Девочка обернулась и в лунном свете увидела фигуры двух неизвестных, на головах у них были мешки для мусора с прорезями для глаз, в руке у одного была бейсбольная бита, другой бежал, размахивая бензопилой.

– Караул! – закричала Буратина и кинулась со всех ног.

– Держи её, хватай её, – заорали ей в спину преследователи.

Вы, конечно, сейчас скажете – чего же она не вызовет полицию по айфону или не позвонит своим верным друзьям? Ага, нашлись умники, а известно ли вам, что от полиции, когда дело касается бедных людей, никакой помощи не дождешься, а даже наоборот – можешь огрести такую кучу проблем, еще и за решетку угодишь ни за что ни про что. «Ну, тогда друзьям бы позвонила», – посоветовали бы вы; да, Буратина бы позвонила банде хип-хоп мальчиков, вот только там, за городом, не было сигнала ну совершенно никакого.

Утекая от лесных бандитов с мешками для мусора на головах, свои сокровища, пластиковую карту и айфон, Буратина сунула в рот.

Отметим, что девочка толком и не ела последние сутки. «Доширак» – какая это к черту еда, химия одна. Короче, ноги её заплетались, в темноте она не заметила то ли камня, то ли пенька, споткнулась и бандиты её настигли.

– Гони карточку, дубовая девчонка! – услышала она от толстого бандита.

– …а иначе тебе несдобровать! – голос второго бандита был женским.

Буратина, конечно, хотела им ответить, что она вовсе не дубовая, а апельсиновая, потому как выточена из полена редкостного апельсинового дерева, но во рту у нее были сокровища, «уж лучше я промолчу», – решила девочка. Буратина замотала головой в разные стороны, будто она немая – мол, не скажу, хоть режьте меня.

Один бандит, тот, который с

73

женским голосом, все размахивал у Буратины перед носом бензопилой и приговаривал: «щас распилим тебя на фиг, а ну говори, куда «Визу» дела, тупая деревяшка, видишь это? Эта пила распилила тысячи деревянных мальчиков и девочек!»

Буратину от страха аж затрясло, но рта она не раскрыла и ничего не сказала.

– Дай-ка я! Хватит с ней миндальничать, мур-мяу, – рассвирепел толстый бандит и принялся лупить Буратину бейсбольной битой.

Как он её бил, как он её бил, наотмашь со всего маху – удар был поставленный, жесткий и невероятно сокрушительный. Страшные звуки улетали в лесную глушь, сойки, проснувшиеся от шума, вспорхнули стайкой в звездное небо. Будь это металл, а не деревянная бита, посыпались бы искры, такие это были страшные удары. Буратина с каждым ударом отлетала от бандитов на два, а то и на три метра.

Душегубам приходилось догонять её, чтобы отвесить новую порцию побоев. Если бы на месте Буратины был, например, какой-нибудь там кролик или даже собака, то всё сдохли бы на третьем ударе, но здесь-то была Буратина, деревянная супердевочка! Ей, конечно, было больно, и она даже сознание теряла, но ни разу не умерла – подумаешь, одной деревяшкой по другой лупят, фигня какая.

Сквозь сумеречное состояние до её 74

ушей доносились выкрики грабителей: «карточку гони, дура дубовая», «бабки давай», «куда спрятала, говори, дубина стоеросовая», «а ну, говори!» Буратина ни слова, ни полслова не сказала.

Разбойники тем временем пинками затолкали её на высоченную горку, и тут раздался пимкающий звук – «пимпктюлю-лю-пимпк». Это во рту у девочки включился айфон, который на пригорке чудом на одну секунду уловил сигнал сети, и Буратине прилетела эмэмэска от Топора.

– Ах, вот куда она засунула «Визу» и айфон – в рот!

Но никакие удары битой по деревянной голове не смогли разжать Буратининого рта – вы просто не представляете, какое оно крепкое, это апельсиновое дерево.

– Заводи бензопилу, щас распилим ей голову, – прорычал мужской голос.

– А как? я не умею, – ответил женский.

– Дай мне, тут есть такая кнопка красного цвета.

«Щелк-щелк» – застонала кнопка «старт», бензопила не завелась, «щелк-щелк», – продолжали попытки разбойники.

– Ну все, пришел мне конец, – чуть не плача подумала девочка, – распилят они меня сейчас, как пить дать, распилят.

Бензопила так и не завелась: из разговора негодяев Буратина узнала, что пилу они украли у местной бригады дровосеков, да забыли посмотреть, есть ли в ней бензин, а его там, как выяснилось, не было ну ни одной капельки. Тогда они попытались неработающей бензопилой сделать хоть один надпил и так сильно щекотнули Буратине шею, что она чуть ли не засмеялась. От щекотки нос её внезапно и резко вырос сантиметров на 50, да стал таким острым, что…

«Аййййййй-яй-яй», – страшный вопль разлетелся на весь лес, это Буратинин нос проткнул своим остриём лапу одному из бандитов. – «Мяууууу» – почему-то 75

промяукал пострадавший негодяй. Буратина попыталась извиниться и, положив ладошки на рот, промычала что-то нечленораздельное – это она пыталась сказать, мол, извините, я случайно,– вскочила на ноги и помчалась в лесной бурелом. Следом за ней, она отчетливо это слышала, мчались ночные разбойники.

Лианы путались у её в ногах, лопухи били её по лицу, ветки цеплялись за одежду, но Буратина не сбавляла темп. Разбойники не отставали от неё ни на шаг, где-то в темноте под руки ей вдруг попалось что-то мягкое и теплое. Ощупав тушку и тонкую шею, Буратина воскликнула – ух ты, это же страусенок! Девочка мигом забралась на спящую лесную птицу и так пришпорила её, что страусенок ломанулся прямо по болоту, пересекая его словно мелкую лужицу на такой-то неизмеримой фантастической скорости. Там на другом берегу, он, измудрившись, сбросил наглого седока и был таков.

– Вроде оторвалась, – сказала Буратина, прислушиваясь к темному лесу. Буратина пошла в сторону огромной луны, висевшей над небольшим пролеском. Она шла к свету.

76

Г Л А В А 12

ДЕРЕВЯННАЯ ДЕВОЧКА ПРОВОДИТ НОЧЬ В ПОДВЕШЕННОМ СОСТОЯНИИ. Едва доковыляв до опушки на негнущихся деревянных ногах, буквально падая от усталости, Буратина обнаружила изумительный оазис посреди леса.

Ухоженные лужайки, выстриженные из кустов фигурки животных, фонтанчики, посыпанные белым песочком тропинки, 77

всякие качельки и даже пластиковые горки, сбоку огромный прыгательный батут, а посреди всех этих развлечений и красоты стоял невысокий эко-коттеджик с пластиковыми окошками и спутниковой розовой тарелкой на стене. «Ух ты, вот это именьице», – подумала Буратина и принялась молотить деревянными кулачками в дверь дома.

– Откройте, за мной гонятся бандиты, откройте, пожалуйста, откройте вашу дверь, SOS, хелп ми, граждане коттеджники! – молила хозяев Буратина.

Она уже слышала, как там, в чаще, двое с мешками на головах продираются сквозь плотные заросли орешника. Блин, да что же они не просыпаются! – и Буратина еще сильней стала колотить в дверь.

В мутном стекле Буратина увидела, что кто-то сонный в розовом пеньюаре подошел к двери.

– Ох, я сплю вообще-то, незнакомка, уходите прочь, по ночам я не занимаюсь благотворительностью, и не надо стучать в мою дверь, иначе я спущу на вас охрану и тогда вам будет очень-очень плохо. Убирайтесь прочь, это частная территория, – сказала и ушла фигура в розовом пеньюаре.

От обиды Буратина чуть не заплакала и даже ответить ничего грубого не смогла: «вот гадюка какая», – только и подумала Буратина, в этот самый момент бандиты уже скрутили ей руки и поволокли к высокой вербе. Намотав на ноги бечевку, они забросили на ветку другой конец и подвесили Буратину вверх тормашками. Из-за пазух они достали деревянные увесистые киянки и принялись лупить бедную девочку по голове.

Дальше Буратина уже ничего вспомнить не могла – она отключилась. А разбойники, подубасив девочку часок, и сами свалились без сил под деревом – они тоже чертовски устали и проголодались.

Утром, когда поднялось солнце и выпала роса, настал такой невыносимый дубак, что оба 78

разбойника, поджав хвосты и трясясь от утренней холодрыжки, кинулись прочь в поисках теплого бара или придорожной забегаловки.

– Пусть повисит тут до вечера, а мы еще вернемся, и на этот раз в нашей бензопиле будет бензин! – сказали злые грабители и были таковы.

79

Г Л А В А 13

ДЕВОЧКА С РОЗОВЫМИ ВОЛОСАМИ И БОЕВОЙ КЕНГУРУ СПАСАЮТ БУРАТИНУ ОТ ВЕРНОЙ ГИБЕЛИ. Солнце, окончательно выкатившись из-за горизонта, расправило свои мощные лучи, встряхнулось после сна, потянулось, с хрустом расправляя плечи, и зажгло. Стало по-настоящему тепло и сухо.

80

Девочка с розовыми волосами бодро выбежала во двор и сиганула на круглый роскошный батут, стоящий недалеко от игровой площадки. На голове у неё были небольшие наушники, в которых на максимальной громкости взрывался настоящий тяжелый металл – группа АС/DC пилила лучшие свои композиции.

Подпрыгивая на батуте, девочка с розовыми волосами переворачивалась в воздухе, то приземлялась на попу, то на ноги, то расставляла в разные стороны руки и крутилась свечкой – такая прыгательная зарядка была ей по душе.

Жила она здесь недавно. Этот коттедж, хозяйственные пристройки и развлекательные сооружения – все это она спроектировала сама и построила практически своими руками, привлекая специалистов только в сложных профессиональных вопросах, например, сантехников или электриков. Остальное же построила собственноручно по самым передовым экологическим технологиям. Электричество она получала из солнечных батарей, установленных на крыше дома, а воду из подземных артезианских скважин. Весь её дом был воплощением самых лучших идей в дизайне домостроения, самых уникальных технологий возведения жилья и эргономики в эксплуатации.

Когда-то она была примой театра господина Карабаса Барабаса. Однако нечеловеческие условия работы, бесконечные изматывающие гастроли и мерзопакостный характер директора шоу сделали своё дело. Девочка с розовыми волосами подала в суд на Карабаса Барабаса, который успешно выиграла, отсудив у злобного продюсера не только право на самостоятельную концертную деятельность, но и кругленькую сумму компенсации. Деньги, как вы поняли, она вложила в строительство этого коттеджного комплекса, оставив для себя лишь небольшую сумму, позволяющую 81

скромную и непритязательную жизнь.

В следующем высоченном прыжке на батуте она открыла широко глаза, подставляя лицо теплым солнечным лучам, и увидела Буратину, подвешенную вверх тормашками на дереве.

– Ёкарный бабай! Хелп ми, хелп ми, хелп ми! Боб, Боб, Боб! Это же Велулик!

Из домика для прислуги выпрыгнул высокий, мощный австралийский кенгуру Боб. Он едва закончил расчесывать свою рыжую жиденькую челку, скрывающую шрамы и глубокие зажившие порезы на крохотной головке. Одет он был в ярко-красные боксерские трусы, на шее повязан черный бандано с серебристыми косточками на концах, мощный кенгуринный хвост был зачехлен в кожаную проклепанную оплетку, заметный дизайн дополняла увесистая золотая цепь с болтающимся на ней шильдиком от мерседеса.

Когда-то он был настоящим боевым кенгуру, мировым чемпионом, выступающим в боях без правил, он был непревзойденным и непобедимым бойцом и только однажды в битве с двумя крокодилами из Камбоджи был повержен. Злобные рептилии едва не отгрызли голову Непобедимому Бобу (так звали его в большом спорте). Вцепились в него мертвой хваткой. С тех пор Боб не блещет умом, он так и не смог восстановиться после поражения. Самое страшное, что у него пропала необходимая для этого вида спорта злоба и желание побеждать, а без этих качеств на ринге боёв без правил делать ему было нечего. Если бы не девочка с розовыми волосами, выкупившая его спортивный контракт, коротал бы он последние свои деньки в дешевом гастрольном зоопарке, сидя в грязной крошечной клетке.

82

– Госпожа Эмилия, я тут! – Боб с подобострастием смотрел на хозяйку.

– Быстрей, Боб, как можно быстрее спаси Велулика!

Боб несколько раз подпрыгнул на месте, так мощно ударяя лапами по газону, что трава, словно искры, полетела у него из-под ног. В три прыжка он приблизился в висевшей на ветке Буратине, двумя точнейшими сокрушительными ударами хвоста он перебил веревку и, поймав на лету деревянную девочку, понес, а вернее, попрыгал с ней в дом.

Буратину аккуратно уложили на икеевский диван в большой комнате первого этажа. Над диваном, почти напротив, был огромный, в полстены, жидкокристаллический монитор с глазком вебкамеры на торце.

Девочка с розовыми волосами проворно схватила со столика пульт управления, в мгновение ока активировала монитор и вебку, зашла на сайт «Лечение кукольных детей», быстренько создала тему онлайн-конференции «В опасности деревянная девочка. Хелп-Хелп!».

Не прошло и полминуты, как по очереди в мониторе возникли три кубика с видеоизображением специалистов по лечению кукольных детей. В первом кубике было бугристое лицо пожилой дамы, похожей на жабу, она нарочито громко квакнула и представилась: «Жабина Лиана, третий уровень доверия на сайте». Во втором кубике был тоненький дядя, похожий на сухую древесную ветку: «Сухарьков Валентин», – проскрипел тонкий дядя и поправил галстук. В третьем окошке, лупя и посекундно моргая круглыми совиными глазами, расселась косматая, похожая на сову бабушка: «Совушкина Эльза Георгиевна» – деловито представилась она.

– У нас тут проблемка небольшая, – быстро заговорила девочка с розовыми волосами, – вот девочка Буратина – она висела на ветке вниз головой, может, всю ночь напролет, а теперь вот лежит на диване совершенно без сознания, 83

посоветуйте же что-нибудь!

Будь Буратина такой же в точности куклой, как Эмми, тряпичной девочкой с рисовым наполнителем, с фарфоровой головкой и пластиковыми ладошками и ножками – другое дело, девочка вмиг бы назначила Буратине спасительное снадобье: ежевичное варенье с цветочным чайком, горчичники на ночь и много-много кисло-сладкого. Но тут была другая история, ведь Буратина – деревянная девочка и поэтому черт его знает, чем ее нужно лечить.

– Ну, говорите же быстрее, что ей нужно дать!

– Ква-ква-ква-а-а-а-а, квак-квак-кваква», – деловито сказала женщина, внешне очень похожая на жабу

– Ты по-жабьи понимаешь? – спросила девочка с розовыми волосами у Боба.

– Я только по-кукольному и покенгурячьи, – замотал головой Боб, – ну еще со словарем по-крокодильи и совсем немного посвинячьи могу, а по-жабьи нет, не понимэ!

– Толосто лаумири-смяки малан кулагондольер, кулага кургынды бургыз! – сказала с очень умным выражением лица женщина-жаба.

– Суховей, знаете ли – сухой ветер, лечение как суховей, а суховей – сухой ветер, – задумчиво сказал сухощавый доктор в галстуке.

– Угух-угух, – заухала бабушка-сова.

– Да вы что, офонарели, что ли? Я зачем эту видеоконференцию создала? Мне нужны не ваши умозаключения и витиеватые фразы, мне нужны рецепты и диагнозы, ну хотя бы гипотезы! Вам что, плевать на бедную деревянную девочку?

84

– Плев-плев, – заквакала женщина-жаба.

– Плевать-плевать, – задумчиво сказал доктор-сухая ветка.

– Ух, плевать – у-ух, плевать, – заухала бабушка-сова.

Буратина не выдержала и вскочила на ноги, она вытащила изо рта айфон и пластиковую карточку и принялась костерить всю эту горевидеоконференцию:

– Да я сейчас сама вас всех заплюю, не отмоетесь в век, эскулапы полоумные, я вам щас так плюну, что мало не покажется, вы раз плюнете, а я буду три года в вас плевать, да такими плевками, о которых вы в жизни не слышали!

Буратина так завелась, так сильно её задели эти виртуальные плевки, что онлайн-консультанты, не прощаясь, от греха подальше отключили свои веб-камеры и вышли из чата. Девочка с розовыми волосами тоже вышла из сети и, чуть погодя, дождавшись, когда Буратина окончательно выговорится, обняла подругу и ласково улыбнулась.

– Ну, Буратина, ты меня конкретно напугала, слава кукольным богам, ты здорова и невредима. Ну, давай рассказывай, как ты сюда попала и что с тобой приключилось…

85

Г Л А В А 14

ВЕГАНСКИЙ ЛАНЧ, СУПЕРСКИЕ ПОДАРКИ ДЛЯ БУРАТИНЫ И СТРАШНАЯ ССОРА С НОВЫМИ ДРУЗЬЯМИ.

Конечно, Буратина была не в форме, одежда на ней была вся разодрана, к тому же кое-где на лакированном личике были потертости и царапины, ну а так она еще нормально отделалась. Будь на её месте кукла с рисовым 86

наполнителем да с фарфоровой головкой, как, например, девочка с розовыми волосами или кукла любой другой конструкции, то, скорее всего, от них остались бы одни разбившиеся черепки и бессмысленные тряпочки после такого жесткого избиения. Да только Буратина была деревяшечной куклой, да еще из такой ценной породы дерева – апельсин. Апельсиновая древесина крепче любого, даже самого плотного, дерева, апельсиновое дерево в некоторых странах еще называют железным деревом, настолько оно крутое. Эмми вместе с Бобом так насели на Буратину, что все-таки заставили её выпить здоровенную кружку какао «Нествик», от которого деревянная девочка заснула крепким, здоровым сном. Ей опять снилось денежное деревце, на котором на ветру шелестели пластиковые листочки из золотых кредиток. Проспала она до позднего обеда, в Англии такой обед называют ланчем.

– Ту-ту-ту, – пропела зычная тирольская дудка.

– Ну что еще такое, – потягиваясь, недовольно пробурчала Буратина и, открыв один глаз, увидела, как полоумный кенгуру Боб, высоко задрав голову, трубит в закрученный пружинкой рог.

– Подъем, девочка, к столу прсим!

– Вы, что ли, тут все такие бодренькие, – съязвила Буратина, – тошнит уже от вашей бодрости. Боб сделал вид, что не расслышал обидных слов деревянной девочки, и запрыгал из дома, маня её вглубь сада. А сад был неотразим! И чего только там не было: стриженые газоны и лужайки, огромный батут, великолепная игровая площадка с веревочными лестницами, горками и трехуровневым лабиринтом. А какие чумовые фигурки 87

животных были выстрижены из зеленых кустов, особенно Буратине понравились слоны! Папа-слон, высотой, наверное, с двухэтажный дом, и две его дочурки-слонихи по бокам – они задумчиво брели по идеально подстриженному газону.

– Вот это, я понимаю, люди живут, – с нескрываемой завистью сказала деревянная девочка.

– Не жалуемся, – подтвердил прыгающий рядом кенгуру Боб.

– Да какая, на фиг, еда! Когда тут такая улетная парковая зона. Это же натуральный лунапарк в частных владениях! Ах, как мне хочется тут везде полазить, побегать и попрыгать на батуте, а они «ланч, ланч» – вот уроды бесчувственные, – думала Буратина. Наконец-то они причапали. На небольшой полянке был устроен настоящий фуршет. Посреди стоял круглый изящных линий белый столик, за ним сидела Эмми, рядом на каталках и этажерках разная еда и напитки. Девочка с розовыми волосами сидела на ажурном стульчике удивительно красиво, с идеально прямой спиной, подбородок слегка опущен, головка чуть повернута вправо, плечи расправлены, руки свободны, лицо открыто и светится добротой и лаской. Вдобавок она была вся такая нарядненькая, вся такая чистенькая, аж противно. Буратина в своих лохмотьях даже слегка застеснялась.

– Бонжур, милая Буратина, – ласково, но официально сказала Эмми.

– Здорово, курилка! – бодро ответила Буратина. Девочка с розовыми волосами невольно моргнула глазками.

– Я не курю, – сказала она сдержанным медовым голоском.

– Так и я не курю, гы-гы-гы!

– Знаешь, Буратина, прежде чем мы приступим к ланчу, я хочу сделать тебе небольшой подарок, одежда твоя – ну натуральные лохмотья, к тому же не бренды, а какой-то хенд-мейд фиговский.

88

Вот посмотри на эту стоечку, тут все вещи твоего размера, выбери то, что тебе по душе, и переоденься в этой походной примерочной. Я сотрудничаю с некоторыми крупными ритейлерами модной одежды, они часто присылают мне образцы своих новых коллекций. Буратина скривила рот, немного обидевшись.

– Вот еще что! Да моя одежда нормальная, суперская, её мне папаша Дрозд сочинил и она мне нравится, дайте мне иголку и суровые нитки, и через десять минут все дыры будут зашиты!

– Ну уж нет, в моём доме в таком лоховом одеянии ты ходить не будешь! – чуть повысив голос, заявила Эмми, а потом, опомнившись, опять стала медовой и доброй.

– Здесь великолепный выбор одежды для девочек, разных прикольных брендов: «Маркс-Энд-Спенсер» (Marks&Spencer), «Манго» (Mango), «Мекс» (Mexx), да и «Некст» (Next) тоже присутствует. А если ты у нас такая уж демократичная – «Эйч-энд-Эм» (H&M) тебе в помощь! Нехотя, Буратина подошла к стойке с вещами и опупела. Чего тут только не было! Вау, улетные платья с оборками, узкие джинсики, шортики, футболочки, короткие курточки спортивного стиля, милитарные шмотки, высокие ботиночки на шнурках, кроссовочки и даже нижнее белье спортивного стиля для девочек! Двух минут хватило Буратине, чтобы схватить со стойки несколько вещей и нырнуть в примерочную. В руках у неё оказались: топик и трусики из тонкого трикотажа с лайкрой черного цвета, белая обтягивающая майка с кошачьими глазами на груди, мудреный сарафан с накладными карманами из джинсовки вперемешку с камуфляжными и кожаными вставками, легкая светло-синяя курточка-ветровка с капюшоном, носочки и фермерская бейсболка с сеточкой, поролоновым передком и с согнутым широким козырьком. На десерт Буратина захватила легкие полуботиночки от «Экко» на мощной полиуретановой подошве с пряжечками в виде стальных черепов и надписью «Goo» на дутых носах. Еще три секунды, и она собрала 89

волосы стальным крабиком, щелкнула на запястье браслетиком, и, надев бейсболку козырьком назад, уселась за стол.

– А вот и я, крутейшая Буратина! Ну че, давайте, что ли, жрать!

– Есть, – поправила её Эмми.

– Ну, есть. Где тут у вас мяско? – спросила деревянная девочка и, нависнув над столом, принялась шукать по блюдам.

– Сначала мы будем есть салат! И будь добра, не веди себя как дикое животное.

– Фу, салат не хочу, ненавижу все салаты, которые только существуют, меня от них блевать тянет. А сосиски у вас есть? А котлетки где?

– Да будет тебе известно, мы с Бобом веганы, мы мясо не едим и дома его не держим, и сними, пожалуйста, бейсболку, за столом в головном уборе нельзя, ты же не татарин какой.

– Все можно! Я всегда ем в головном уборе, сто тысяч раз ела в головном уборе и слова мне никто не сказал.

– Это неправильно, – чуть раздраженно сказала Эмми.

– Вы веганы? Ха-ха-ха, держите меня крепче! Как коровы, что ли? Только траву жуёте? Ну, вы даёте, конечно. Ну, тогда у вас тут рыбы должно быть много и разных морепродуктов, креветки есть? Я люблю креветочки с лимончиком, ням-ням.

– Мы не вегетарианцы, а веганы, это большая разница, я тебе скажу: те ребятки, которые отказались только от поедания обитающей на суше живности, но продолжают кушать подводную, совсем не имеют отношения даже к вегетарианству и зовутся пескетарианцами. Но, говорят, к 2050 году они исчезнут как вид. Вместе с рыбой, да. Да, мы отказались от всякого употребления в пищу живых существ, и к тому же мы сыроеды…

– О, я тоже сыр люблю!

– О боже, сыроеды – это не те, кто любит сыр, это те, кто не жжет свою пищу огнем и кипятком, а ест только свежее, натуральное и сырое, а не 90

испеченное, сваренное или зажаренное – то есть кушает продукты в их натуральном виде: овощи, орехи, фрукты и многое другое.

– Веганы-сыроеды? А по мне, так все веганы и сыроеды – странные! И ты странная девочка, я видела коллекцию твоей музыки, честно говоря, очень необычный у тебя вкус. Тяжелый металлический рок – это я еще понимаю, но при этом обширные залежи анимешной шняги. Так ты металлистка или анимешница? Я вот по техно в основном прикалываюсь.

– Сними головной убор, а иначе я тебя накажу, Буратина. Знаешь, я обожаю тяжелый металл: АС/DC, Accept, Iron Maiden, Black Sabbath, Judas Priest, Manowar, да и Оззи Озборна (Ozzy Osbourne) можно послушать под настроение. Техно тоже энергичная зубодробильная музычка, раньше я частенько тусовалась на техно-вечеринках, когда еще работала в театре у Карабасыча. Взрывной техно-бас отлично снимает стресс, добавляет в жизни огонька, но слушать его дома как-то не комильфо, вот на техно-пати другое дело. Я сейчас редко куда выбираюсь, да и техно давно уже не в моде, хороших диджеев почти не осталось… Аниме это отдельная история – сейчас не время об этом говорить, потом все узнаешь.

– Да ладно, ладно, чё ты прилипла ко мне с этой бейсболкой, – и деревянная девочка, прикусив губу, сняла бейсболку и бережно положила её себе на колени. Боб оставил компанию за ланчем, а сам неподалеку в спортивном уголке мутузил большую боксерскую грушу. На него с завистью поглядывала Буратина, ей тоже хотелось помутузить боксерскую грушу, ох, как же ей этого хотелось. С многочисленными пререканиями и словесными шпильками Буратина все-таки съела тарелочку салата, закусила безвкусной вегетарианской пиццей и, громко рыгнув, спросила: 91

– Ну а теперь можно мне пойти на площадку? Надо признать, что выдержка Эмми была феноменальной, другая бы не стала терпеть выходок Буратины, в миг бы дерзкую девчонку на место поставила, Эмми же была относительно спокойна и демонстративно любезна.

– Нет, милочка, сейчас мы займемся образованием.

– Я же все съела! Теперь еще и образование? Да я вам что тут, раб, что ли, на галерах?! Да на фиг мне оно! До лампочки мне ваше образование, я, может, скоро буду самой бога… – Буратина сама себе заткнула рот: «вот дура я, дура какая, чуть не проболталась про нашу тайну». Не слушая Эмми, Буратина вскочила из-за стола и пулей метнулась к боксерской груше. Она со всего разбегу зафигачила по ней деревянными кулачками. Бу-бух, бу-бух, – груша застонала от ударов деревянной девочки. Вот это развлечение, вот это прикол – мутузить боксерскую грушу что было сил. Боб, стоящий в сторонке, снисходительно посматривал на Буратину. Груша качнулась влево, вправо, затем далеко отлетела назад, а потом так быстро качнулась в обратную сторону, что Буратина даже глазом моргнуть не успела, и увернуться не успела, и ударить не успела, а груша… всем своим весом так врезала Буратине по носу, что та от страха зажмурилась. Боб, кряхтя, принялся снимать Буратину, наколовшуюся собственным длинным носом на боксерскую грушу.

– Айяйяй, больно, ну вы чё, нос мне не оторвите, – вопила висящая на собственном носу, воткнутом в грушу, Буратина. Боксерская груша была испорчена, посреди её кожаного тела зияла огромная дыра, проделанная носом Буратины. Боб едва сдерживался, чтобы не отшлепать хулиганистую деточку.

– Да извините, да случайно я, да она сама 92

на меня как прыгнет, вы же видели, – оправдывалась Буратина, осматривая свой освобожденный от груши нос.

– Я зашью её, не стоит беспокоиться, – невозмутимо сказал кенгуру, – а вы, деревянная девочка, отправляйтесь-ка лучше на урок, Эмми вас уже заждалась.

– Угу, я, пожалуй, пойду, поучусь слегка. Вместо столика для ланча и этажерок с кушаньем теперь на полянке расположились парта и учительский стол, рядом со столом на тонких ногах стояла школьная доска с цветными мелками. На доске был нарисован компьютер, а в руках у девочки с розовыми волосами была длинная указка. Буратина уселась за парту и с кислой физиономией пробурчала: «Ну давайте своё образование, фиг с вами».

– Итак, сегодня мы будем изучать устройство персонального компьютера. Компьютер состоит из нескольких важных элементов. Монитор, системный блок и устройства ввода и вывода. Вам понятно это, Буратина?

– Отчего же не понять, кто же не знает про монитор и про эти устройства, как их там, ввода-вывода.

– Монитор – это как глаза компьютера, мы садимся за комп и смотрим в глаза компьютера, а он смотрит в наши глаза. Системный блок – похож на тело человека, в нем есть материнская плата, на которой крепятся все жизненно важные органы компьютера, материнка обеспечивает работу этих органов. Но при этом без сердца системного блока компьютер работать не будет. Вы знаете, что называют сердцем компьютера?

– Да на фиг мне это знать, я просто сажусь и играю в компик!

– Сердце системного блока – это процессор! Он отвечает за работу всего организма компьютера! Медленный процессор – и комп медленный, а мощный, быстрый процессор – и компьютер работает как молния. Пока Эмми показывала нарисованный на доске 93

процессор, рассказывала про оперативную память и устройство жестких дисков, над поляной закружили большие, чудной красоты стрекозы. Одна из стрекоз, словно заинтересовавшись девочкой, зависла над Буратининой головой. Хлоп! Лихо взмахнув руками, Буратина насмерть размозжила большую стрекозу, пролетающую над её головой; вероятно, она подумала, что стрекозы здесь такие же, как в шоу 100-Дэ –не настоящие, а виртуальные. Она глупо попыталась поймать стрекозу ударом своих деревянных ладошек. Бедная стрекоза превратилась в ошметок чего-то неприглядного, крылышки её поломались и перестали блестеть, остальное просто расквасилось в лепешку.

– Господи, что ты наделала! Ты убила стрекозу! Убила живое существо, и где? Здесь, в моем доме, на моей лужайке! Ты мерзкая, глупая и ограниченная девочка! Тебе никогда не выбиться в люди! Ты будешь всегда влачить жалкое, никому не нужное существование! Мерзкая, гадкая девчонка! Дура! – кричала на Буратину разъяренная Эмми.

– Ну я… думала… думала… что она того… виртуальная… – потупившись, бормотала в свое оправдание Буратина.

– Боб, немедленно отведи эту девочку в подвал и запри её там, в темноте, в паутине, немедленно отведи её в чулан, она наказана! Боб был уже рядом, он довольно грубо схватил Буратину и поволок сопротивляющуюся девочку за дом. Буратина оказалась в темном помещении, дверь захлопнулась, и она услышала, как щелкнул замок.

– Вот собака какая! Я же, блин, не знала, что эта гребанная стрекоза настоящая. Да кому она нужна, эта стрекоза? Она же мясо не ест! Вот чумичка бешеная, еще наорала на меня, сама ты дура… – ругалась Буратина, запертая в подвале

94

– Дура, дурра, дуррра, – кто-то повторил за Буратиной в темноте.

– Кто здесь? Эй, не надо со мной так шутить, я знаю приёмы кунг-фу и карате, так что вам не поздоровится!

– Это я, летающая кошка, – заявило существо под потолком, висящее вниз головой.

– Вот еще, сказку мне расскажи, летающих кошек не бывает.

– Точняк, не бывает, и я вовсе не кошка, а скорее, наоборот, я мышь, летучая мышь, но зовут меня Летающая кошка.

– Дурь какая-то! У тебя родители, что ли, психически больные, что тебя так назвали?

– Послушай, Буратина, ночью я покажу тебе дорогу в Страну Лохов!

– Ах, дурында, ты знаешь, где мои друзья?

– Да я все знаю, они тебя ждут этой ночью на одном заброшенном заколдованном поле, придет ночь, и двинемся в путь.

– Вау, это то, что надо! Карточка при мне! Эх, жаль, что в этом лесном массиве ну совершенно не ловится сигнал, эх-хе-хех, так Топору хочется звякнуть, ну да ладно, поиграю я пока в игры на айфоне, – думала деревянная девочка. Буратина уселась на каких-то разбросанных по подвалу тюках и погрузилась в компьютерные игры. «Поиграй-поиграй на айфоне», – зашептали вокруг. Буратина обернулась и выкрикнула в темноту: «Вас забыла спросить!». «Забыла-забыла спросить», – эхом застрекотали гигантские черные тараканы, снующие по углам подвала. «Прям как у нас, в каморке папаши Дрозда, вау, какие черные, какие большие тараканы! Папаша Дрозд всегда говорил – такие тараканы к деньгам. Блин, а ведь верно к деньгам, скорей бы ночь!» – подумала Буратина и окунулась в простенькие встроенные игры на своем мобильном телефоне.

95

Г Л А В А 15

ПОБЕГ ИЗ ЗАТОЧЕНИЯ И ПЛОДОРОДНОЕ ПОЛЕ ПРИДУРКОВ. Вот только не думайте, что Эмми какая-нибудь бездушная, злобная скотина с розовыми волосами! Заперла Буратину в подвале, а сама спать завалилась преспокойненько. Нет, это не так! Эмми себе места не находила, все думала и размышляла, тяжким холодным камнем на сердце её наплыло чувство вины.

Еще никогда в её доме не убивали живых существ, Эмми – веган от рождения и большая гуманистка и лапочка, – никогда не позволяла не 96

только себе, но и окружающим, таких гнусных вещей. Даже когда её, например, кусал комар, она мужественно терпела до тех пор, пока маленький кровопийца не напьется вдоволь крови, и только потом его прогоняла. Довольная своим поступком, девочка представляла, как папа-комар прилетит домой, чтобы накормить высосанной у неё горячей кровью своих маленьких несмышленых дочек-комарих, как запрыгают от радости маленькие комарихи, да как заорут «папа, папа пришел, кушать, кушать принес!»

А еще как-то раз, когда они с Бобом вскапывали клумбу, она случайно перерубила лопатой червяка. Ах, как она плакала, а бедный несчастный червяк извивался от боли, пришлось даже вызвать скорую помощь, чтобы спасти его. Врач недоумевал, как можно по такому пустяковому поводу заказывать коммерческую дорогостоящую скорую помощь. Но за те деньги, которые ему дала Эмми, он готов был лечить кого угодно и с любым диагнозом. Доктор сшил бедного разрубленного червяка, перевязал рану бинтом, прописал микстуры и, назначив постельный режим, уехал. Через неделю червяк полностью выздоровел, две его половинки удачно срослись. Эмми с радостью выпустила выздоровевшего червяка в ту же самую клумбу, где его и нашли. Может он и сейчас глубоко под землей роет свои тоннели и кушает нежные травяные корешки.

Измученная чувством вины, девочка с розовыми волосами подошла к двери в подвал. Она постучала в дверь и вполголоса сказала: «Буратина, Буратина, Буратина! Ты здесь?»

– Ха, а где же мне еще быть? Сами заперли бедную деревянную девочку в темном подвале, еще и издеваетесь.

– Скажи мне, Буратина, ты раскаиваешься в убийстве несчастной стрекозушки?

97

– Да, ага, раскаиваюсь, места себе не нахожу, убиваюсь и плачу!

Буратина сказала это таким наглым, бесчувственным голосом, с такой насмешкой и с таким злобным сарказмом, что Эмми, едва сдерживая слезы, высказала в дверь:

– Ну так посиди тут до самого утра, может, темный подвал прибавит тебе мозгов и настоящих человеческих чувств!

От бессилия она с силой пнула дверь и, резко развернувшись, ушла. В ответ Буратина огрызнулась: «Ну и вали отсюда, и нечего тут дверь пинать»,– она не отрываясь смотрела в монитор айфона и мечтала только об одном: о том, что должно было произойти сегодня ночью на плодородном мистическом поле Придурков.

Незаметно пролетели часы, и в самый разгар ночи с потолка вновь послышался мурлыкающий голос Летающей кошки, которая была на самом деле летучей мышью:

– Буратина, Буратина, ночь пришла, пора двигать отсюда к твоим друзьям!

– Так давай, чё делать-то? Куда идти-то?

– Там справа, под раковиной, ты найдешь решетку сливного отверстия, это заброшенная канализация. Сними эту решетку и полезай туда, не бойся, там нет отходов, там сухо, иди прямо по этой трубе, никуда не сворачивай, а как выберешься из-под мостков, я уже буду тебя ждать. Вперед, в страну Лохов!

Буратина вскочила и принялась раскидывать тюки под раковиной. Зашипели черные тараканы: «шшш-шшш-шшш, страна лохов, страна лохов».

– А ну, валите быстро отсюда, черные гады, а не то я вас растопчу полиуретановыми подошвами!

Тараканы бросились врассыпную, шепча «растопчет-растопчет, гады-гады». Стоило им разбежаться, и Буратина увидела решетку сливной 98

канализации. Одним движением она вырвала решетку из углубления и прыгнула в получившийся лаз. На дне канализационной трубы действительно было сухо и пахло плесенью, Буратина светила себе под ноги айфоном и, несмотря на предательский страх, мчалась вперед к своей мечте, к богатствам, к отдыху на море и элитной недвижимости. В некоторых местах подземный ход имел отвлевления и развилки и там, в темноте, чтото ужасное шуршало и шевелилось. Буратина не смотрела по сторонам, дышала очень-очень тихо и никуда не сворачивала, как её учила Летающая кошка.

Страшное путешествие по канализационной трубе быстро закончилось. Буратина вышла из трубы прямо под стальным железнодорожным мостком. Она услышала над собой протяжный хриплый «мияу» и увидела в небе, освещенном лунным светом, летучую мышь.

– Здорово, Летающая кошка!

– За мной, за мной, в страну Лохов!

«Вот это да! – думала Буратина, – не зря её прозвали летающей кошкой, ведь она хоть и мышь, но у неё настоящий кошачий хвост! А ведь всем известно, что у летучих мышей нет никакого хвоста, а у этой есть, обалдеть. И пусть её мяуканье слабо напоминает кошачий клич, все равно эта летучая мышь – ну натуральная Летающая кошка». Буратина мчалась со всех ног вслед за летящей в небе крылатой подругой.

Через полчаса изнуряющего бега по пересеченной местности она заметила, что лес начал редеть и кончился, открылась холмистая местность. Вбежав на холм, Буратина увидела две знакомые фигуры, внезапно она чем-то зацепилась на пригорке и, запутавшись в ногах, кубарем полетела вниз.

99

Бах-тарарах, бух-бам-бам-бам. Шлёп – и деревянная девочка оказалась под ногами у Олеси и Пургена. Они с удивлением смотрели на нее – свалиться с такой крутой горы и ничего не сломать, это надо быть очень удачливым человеком.

– Ох, Буратиночка, ты не ушиблась, девочка? – заискивающе спросила лиса Олеся.

– Да как ты жива только осталась? – поинтересовался Пурген, как будто расстроившись, что Буратина осталась жива.

Буратина, ни слова не говоря, встала и обняла верных друзей. Не тратя время на болтовню, они двинулись в город быстрым деловым шагом.

Город отсюда был как на ладони – покосившиеся бревенчатые девятиэтажки перемежались современными коттеджами и виллами, а красивые торговые центры были окружены кривыми стальными магазинами-ящиками, в решетчатых витринах которых стояли водка-пиво да дешевая невкусная еда. Дороги были тоже совершенно разными: ведущие к дорогим домам – ровные и чистые, а возле бревенчатых хрущевок – в рытвинах и ухабах. «Очень необычная эта страна Лохов, – подумала Буратина. – Страна неприятных контрастов».

Они вошли в город. Смрад от стекающих в канавы нечистот ударил в нос. Затхлые улицы были завалены мусором, везде было грязно, стекла в домах были или разбиты, или заклеены клеенкой. На улицах было людно, голодные жители города рылись в кучах помоев, выискивая кусочки еды или пустые бутылки. Кругом все пили дешевую водку и пиво. Мерзопакостная картина деградации общества давила на психику Буратины, и чтобы окончательно не впасть в депрессию, она представляла дерево с колосящимися пластиковыми карточками. Напрасно беспокоилась лиса Олеся о том, не растратила ли Буратина денюжки со своей «Золотой Визы»: нет, конечно, нет, сказала деревянная девочка, я не извела ни одного цента со своего счета. Ведь было понятно и без объяснений, что чем больше средств на счету этой карточки-семечки, 100

тем больше новых беспроцентных кредитных карточек будет колоситься на ветках волшебного денежного дерева. Олеся и Пурген, несмотря на окружающую путников нищету и гнусность, чувствовали себя как дома, много болтали о всякой чепухе и даже смеялись. Буратине же было не до смеха, такой нищеты и такой разрухи она за свою короткую жизнь не видела никогда.

Преодолев беднейшие кварталы, они оказались на границе с кварталами богачей. На входе стояли в круглых защитных шлемах сторожевые псы богачей, боевые ослы полицейские. Каждый входящий в квартал был обязан иметь галстук, если он мужчина, и шляпку и ажурный зонтик из тюля, если женщина. Для тех, у кого не было данных аксессуаров, в двух шагах от блокпоста несколько лавочников предлагали купить по очень низкой цене данные обязательные предметы. Так и сделали – буквально за 9 долларов им выдали две поношенные дамские шляпки и пару тканевых декоративных зонтиков для Олеси и Буратины и засаленный оранжевый галстук для Пургена. Надев это, они проследовали мимо злобных ослов-омоновцев, которые стерегли периметр богачского района.

Вот где красота! Чистейшие улицы богато залиты светом цветных уличных фонарей. Кругом фонтаны и кафе-мороженое, вокруг беззаботные лица гуляющих красиво одетых богачей.

– Смотри, Буратина, все эти богачи получили свои барыши на поле Придурков! – заговорщически сообщила лиса Олеся.

– Да-да, это так, век воли не видать, – многозначительно подтвердил Пурген. Он поправил галстук, правая лапа его была перевязана окровавленным платком. Но Буратина этого не заметила, она с восхищением смотрела на богачей – на их дорогую одежду и аксессуары, на их холеные, беззаботные лица. Ей тоже хотелось стать богачкой, гулять по чистым улицам, сладко есть, жить 101

в элитных квартирах и просторных коттеджах. Для этого нужно совсем немного – вот уже скоро, и мы окажемся на могущественном мистическом поле Придурков.

За час они пересекли весь город, и вышли к огромному, заваленному разным строительным мусором, пустырю.

– Вот оно, поле Придурков, – воодушевленно заявила Олеся.

– Да-да, – подтвердил кот Пурген.

Почти в центре поля они нашли чистый клочок земли, как раз то, что надо. Буратина сказала: я сама зарою, а ну-ка не мешайте мне. Олеся и Пурген, конечно, обиделись, но отошли в сторону и даже демонстративно отвернулись, хотя все время поворачивались и давали свои советы: поменьше, поменьше ямку рой, а то долго прорастать будет и полить, полить не забудь, вон в луже вода есть, и слова, слова мистические не забудь сказать.

– Да идите вы в пень, уж полью, уж не забуду, – отвечала им девочка.

Буратина вырыла ямку, закопала карточку, полила водой, шепотом сказала три мистических слова: «Хухоль, Муголь, Брунигой», – и, осенив кучку двенадцатью кругами сжатых щепотью пальцев, вздохнула и уселась ждать.

Дерево скоро раскинет свои могучие ветви…

102

Г Л А В А 16

НЕУДАВШАЯСЯ КАЗНЬ БУРАТИНЫ.

Лиса Олеся триста раз предлагала Буратине отправиться в близлежащий кемпинг, чтобы там снять номер и поспать, пока деревце растет. Но Буратина ни в какую: «идите на фиг, я буду здесь до самого утра».

Лиса и кот пошептались за спиной у сидящей над кучкой земли Буратины, Олеся сказала, что невыносимо хочет пить и быстренько сходит к железным торговым ящикам и купит там дешевого лимонаду, и была 103

такова. Пурген уселся неподалеку, внимательно наблюдая за девочкой.

На самом деле Олеся и не собиралась идти ни за каким «Колокольчиком», она со всех ног побежала в полицейский участок. Достигнув цели, лиса не сразу вошла в опорный пункт Лоховского Омона, прежде она подвела губы помадой, чуть поправила макияж и сильно подтянула кожаную юбку вверх, ну, чтобы ноги были видны максимально. Игривой походкой, двигая попкой из стороны в сторону, хитрая лисица вошла в отделение Лоховского Омона.

Тут было мрачно и даже страшно, в клетке обезьянника сидели несколько бедняков, лица их были грустными, сами они были помяты и несчастны. Рядом за столами уселись боевые Ослы Лоховского Омона. Они громко ржали, ну прям как натуральные лошади, и играли в карты.

Завидев вошедшую лису, омоновцы сразу проявили к ней неподдельный интерес – ну еще бы, такая лапочка напомаженная, да и еще и в юбке, да такой короткой, что та едва закрывала трусики.

– Что вам угодно, мадемуазель, – с трудом выдавливая из себя дежурную фразу, спросил самый жилистый оселомоновец.

– Беда! Беда пришла в ваш город! Довожу до вашего сведения, что готовится восстание. Оранжистка и революционерка Буратина сегодня тайно проникла в ваш замечательный городок. Сейчас она сидит на поле Придурков и сочиняет воззвание к нищим и несогласным, чтобы устроить у вас в городе настоящую оранжевую революцию. Она хочет, чтобы все богачи-чиновники отдали свои несметные, с таким трудом добытые, богатства в городскую казну. Караулкараул! Спасите богатеньких лоховчан!

– А нам что с этого будет? – равнодушно спросил жилистый оселомоновец.

104

– Вам? – опешила Олеся, ни короткая юбка, ни напомаженное личико, ни её сенсационное сообщение не произвели никакого воздействия на наглые ослиные рожы.

«Видать, в этом городе все хотят иметь свою выгоду, – подумала Олеся, – да, придется дать им мзду». Деньжата у неё водились: им с Пургеном очень повезло и они выгодно продали украденную у дровосеков бензопилу.

– Вот, – сказала Олеся и кинула на регистрационную стойку происшествий несколько смятых купюр.

– Ну, всего пятьсот долларов? – недовольно сказал главный оселомоновец, пересчитав денежки.

– А знаете ли вы, мелкая полицейская сошка, – заговорила, повышая голос, Олеся – я ващето лисажурналистка и лично знакома с господином бургомистром. Можете себе представить, что будет, если я расскажу ему о том, что вы упустили оранжисткубунтарку Буратину? Знаете, что с вами тогда будет? Знаете?! Да от вас мокрого места не останется!

Не говоря ни слова, главный осел нажал тревожную кнопку, заревела сирена, замигали тревожные мигалки. Шестеро ослов-омоновцев выскочили из-за столов, побросали свои карты и в полном обмундировании помчались на поле Придурков. Когда они бежали, они негромко хором рычали: «оранжистку-оранжистку лови, оранжисткуоранжистку лови». Это они делали для того, чтобы не забыть, по какому поводу они туда бегут, настолько тупыми они были.

Прибежав на поле, они схватили Буратину и поволокли деревянную девочку в неизвестном направлении.

Олеся и Пурген только этого и ждали: они набросились на кучку земли, отталкивая друг друга, вырыли ямку и достали заветную пластиковую карточку с приличным долларовым 105

счетом. Чуть подравшись между собой за «Золотую Визу», они вовремя спохватились и не мешкая побежали в город искать банкомат, чтобы снять десять тысяч долларов, лежащих на этом счету.

Буратину же приволокли в отделение ОМОНа, там на лавочке уже сидел сонный и пьяный судья – индюк Гриша, он особо не вникал в суть дела и скоренько вынес решение, которое тут же зачитал собравшимся: за попытку совершения оранжевой революции в стране Лохов деревянную девочку Буратину казнить!

Буратина пыталась объяснить окружившим её представителям силовых ведомств, что она никакая ни оранжистка-революционерка, а всего лишь деревянная девочка, вырезанная из апельсинового дерева. Но стоило ей начать говорить, кто она и зачем сюда прибыла, как дежурный оселдиджей врубал на всю громкость дурацкие песенки в стиле шансон. Буратину никто не слышал, да и не хотел слушать.

Узнав, что девочка выпилена из апельсинового дерева, силовики взбеленились пуще прежнего, ведь апельсин по-английски – orange, это же явный намек на революцию!

Этот факт так взбесил озлобленных ослов-омоновцев, что они, негодуя, тут же заспорили прямо в присутствии Буратины о том, как же лучше её казнить. Палач в это время был недосягаем: он, верно, где-то лежит пьяный в канаве, но в какой из сотен сточных канав города, никто из омоновцев не знал. Ослы почесали свои репы, в очередной раз напрягли редкие извилины и решили привести приговор в исполнение собственными силами. Взвалив Буратину на спину, они отнесли её к южному мосту над большим старым болотом и там попросту сбросили девочку в болото. Довольные казнью, ослы разошлись по своим делам.

106

Г Л А В А 17

ПРИОБРЕТЕНИЕ КЛАССНОГО И ВЛИЯТЕЛЬНОГО ДРУГА.

С оглушительным шумом Буратина плюхнулась в самую середину болота. Она почти ничего не поняла в этом ночном суде – за что её схватили, почему называли оранжисткой и почему решили казнить. Где уж ей понять такие сложности, ведь она всего-навсего девятилетняя девочкатретьеклассница, пусть и деревянная, но еще такая маленькая и глупенькая, какой, впрочем, и должна быть в столь юном возрасте.

107

Опускаясь все глубже и глубже на дно, деревянная девочка вспоминала папашу Дрозда, осьминога Поля, новых друзей – кукольных человечков из театра 100-Дэ, и еще бог весть что. Перед глазами Буратины за мгновение пролетела вся её жизнь, все, что она успела пережить.

«Бедная я, бедная девочка, несчастненькая, глупенькая, непослушненькая… сейчас я, наверное, уже умерла, – думала Буратина, – тогда должен появиться свет, вернее, тоннель света, и я полечу по нему в самые облака – в самое нёбушко, потому что, всем известно, душа улетает в космос»…

«Ах, вот и свет, – прошептала Буратина, – вот он светит ярко, ой, вернее тускло, вот он тоннель света», – бормотала девочка. И в этот самый грустный момент, когда, ну там, душа и все такое – она услышала громкий клич – ква-ква-ква.

– Блин, что за ерунда такая!

Она закрутила головой и увидела, что вокруг плавает всякая болотная шняга: ряска, водоросли, листочки кувшинок, ну натуральное болото.

– Это так, что ли, рай выглядит, а как же тоннель?

Даже световой тоннель был ненастоящим – это был обыкновенный свет от полной луны, висевшей над водоёмом. И никакой это был не рай, а обычное болото, куда её и бросили тупые ослы-омоновцы, решив, что она утонет. Так она же деревянная! А дерево, пусть даже живое, как Буратина – не тонет, хоть ты его тыщу раз брось в воду!

Буратина стала делать размашистые движения руками и потихоньку подплыла к листьям болотной лилии. Выбрав лист побольше диаметром, она вылезла из воды и уселась на нем. Кваканье лягушек ей порядочно надоело, и она прикрикнула на горланящих амфибий:

– А ну заткнитесь, зеленые чумички! Без вас тошно!

108

Лягушки примолкли и, высунув из воды лупоглазые мордочки, молча смотрели на мокрую как курица Буратину.

Блин, до чего же ей было мерзко, одежда, конечно, почти высохла, но на душе скреблись такие злобные кошки, что хотелось утопиться. Вот она, деревянная девочка, сидит на большом листке лилии, посреди болота, ночью, и её собирались казнить тупые омоновцы. Да что там говорить – казнили, да не доказнили. Буратина завыла, глядя на луну, по щекам у неё потекли оранжевые деревянные слезки.

Плач деревянной девочки был похож на скрип сухого расщепившегося дерева. Сто тысяч расщепившихся поленьев скрипели с такой силой и так громко, что переполошили весь водоём. Лягушки с умными глазами завертелись как волчки от невыносимого звука, проснулись стрекозы и бабочки, выползли из щелей пауки-водомерки и, словно взбесившись, начали носиться по глади воды. Рыбы крупные и совсем маленькие все глубже забивались в ил, пытаясь спрятаться от невыносимого звука. Болотные птицы взмыли в небо и, тревожно щебеча и пища, стали носиться над водоёмом.

А Буратина все громче и громче плакала. Ей было плохо, она впала в самую настоящую депрессию. Все болото встало на уши от чудовищного дикого скрипа, на который был похож слезный вой деревянной девочки. Птицы, лягушки, насекомые, рыбы и даже ракообразные в пруду зашевелились и завертелись от невыносимого душераздирающего звука.

Из воды показалась голова какого-то страшного животного. Голова была гладкой, как яйцо, она поблескивала в свете луны, на ней был всего лишь один большой, выпуклый, мутноватый глаз. Голова все выше и выше поднималась из воды на тонкой, прямой, как струна, шее. Буратина вжалась в лист лилии, на котором сидела. Коленочки её от страха задрожали и забренькали, стукаясь друг об друга. «Наверное, это подводный 109

ненасытный динозавр, который питается деревянными девочками, сейчас он и меня съест», – в смятении думала девочка.

Шея была такой прямой и такой твердой, а маленькая голова такой неподвижной и такой страшной, что Буратина закрыла глаза и такой визг закатила, что мама не горюй.

– Жри, жри меня, болотное чудище, я тебя почти не боюсь, – орала напуганная девочка.

Послышался звон разбившегося стекла и скрип открывающегося шлюза.

– Да нужна ты мне, как собаке пятая нога, – забасил хриплый женский голос.

Буратина открыла глаза и увидела такое! От удивления она открыла рот. Прямо перед ней стоял огромный бронированный танк. Конструкция танка была оригинальной, это был танк, намертво скрепленный с подводной лодкой.

Модель танка Буратина узнала сразу: такие машины использовались во время Великой Отечественной войны, ну когда на наших напали фашисты, это ТЭ-34. Сбоку на танке красовалась надпись белой фосфоресцирующей краской «За Родину! За Сталина!» А шея с одноглазой головой, которую Буратина по ошибке приняла за голову болотного чудища, вовсе была не шеей, а подлодочным перископом, с помощью которого люди в подводной лодке наблюдают за тем, что происходит на поверхности. От пронзительного крика деревянной девочки стеклянный глаз перископа лопнул, и теперь эта штука лишилась своего единственного глаза.

– Смотри, что наделала, перископ мне испортила! Это фашисты тебя в болото бросили? Много их в городе? Теперь, что ли, Гитлер – вождь Советского союза?

– Нет, не фашисты, это ослы-омоновцы. А фашистов уж нет давным-давно.

110

– Как нет? А куда они делись?

– Ну нет и все, кончились фашисты еще лет 60 назад, все были, ну как его, убиты там или арестованы, ну, короче, наши победили. А Сталин, он что, тоже из стального дерева апельсинового вырезан, как и я?

– Сталин был обычным живым человеком. Это у него просто фамилия такая железная. Хотя вроде говорят, что фамилия у него на самом деле была другой, но, я думаю, это все враки. Сталин Иосиф Виссарионович – был главой Советского союза, главнокомандующим нашей доблестной армии, он сделал очень много хорошего для Советской России! А ты что такие вопросы глупые задаешь, разве в школе не рассказывают про дедушку Сталина?

– Да нет, про Сталина теперь совсем мало в школьной программе. Да почти ничего, только про войну и то, в качестве дополнительного факультатива.

– Эх, глупая ты, глупая, деревянная девочка. А за что же тебя эти, как ты их называешь, ослы-омоновцы, утопить хотели?

– Думали, я оранжистка-революционерка, готовлю заговор против богачей чиновников! А я не революционерка никакая, я простая девочка-третьеклассница, я…

От обиды у Буратины перехватило дыхание, и она всхлипнула один раз, потом еще один… ей стало так горько, так противно и так плохо…

– А ну отставить! – рявкнула пожилая женщина на танке.

– Видела я твоих благодетелей в перископ. Лису да кота этого Пургена, они тут у болота привал сделали, все обсуждали, как тебя лихо объегорили и золотую карточку твою стырили. Запомни, девочка, я буду не я, если тебе не помогу. Я, Любовь Владимировна Кожедуб, всю войну прошла, фашистов несколько сотен прикончила и до сих пор тут на дне болота веду партизанскую деятельность. И поэтому знай, я тебе помогу.

111

забулькали в

– Помоги, помоги, помоги, – зашептали вокруг лягушки. Насекомые, птицы, и даже рыбы с ракообразными унисон амфибиям «помоги, помоги,

помоги».

– Любовь Владимировна, да как же вы мне поможете, лиса Олеся и кот Пурген уже, наверное, сто раз сняли мои денюжки с пластиковой карточки и себе присвоили.

Но пожилая женщина уже скрылась в недрах своей адской машины и слов Буратины не слышала. Прошло минут пять-семь, и её всклокоченная голова высунулась из шлюза на танковой башне.

– Вот, лови! – и странная военная бабушка лихо кинула Буратине какой-то мигающий лампочками предмет. Буратина поймала его, вытянув вверх правую руку. Это был похожий на пульт от телевизора или на необычный мобильный телефон прибор. Сглаженные края, матовая стальная оболочка и сотня микролампочек, переливающихся всеми цветами радуги. Прибор был тяжеленьким и холодненьким. Внутри странной штуки чтото стрекотало и чуточку вибрировало.

– Ух ты! А что это?

Военная бабушка из танка оглянулась по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто их, и шепотом сказала:

– Это электронный ключ зажигания! Это большая тайна, постарайся никаким лишним про неё не рассказывать! Когда-то давным-давно, лет может 50 назад, над моим болотом пролетал неопознанный летающий объект (НЛО), и вот уж не знаю, что у них там случилось, но они эту штучку здесь обронили. Потом к болоту нашему приходил неприятный человек с длинной бородой, уж как он тут кричал, как убивался, все просил болото отдать ему этот электронный прибор, этот ключ зажигания. Но я тогда была в полной осаде, и честно говоря, подумала, что это переодетый в 112

бородача фашист, и ключ ему не отдала. Да и не понравился он мне, какой-то неприятный тип, я тебе скажу. Когда этот бородач молил о возвращении ключа, он много рассказывал про то, что может завести этот ключ и что может отпереть. Но это было так давно, что я даже ни фига не помню подробностей. Вот запомнила только это, найди разгадку этой тайны сама и станешь счастливой, и все невзгоды исчезнут, и все такое.

Бабушка в танке так убедительно говорила – с таким значением и таким загадочным тоном, что Буратина запоминала каждое её слово, каждое предложение и даже паузы между словами. Радостно застучало маленькое деревянное сердечко Буратины – туки-тук, туки-тук. Она сразу позабыла обо всем плохом, глазки её вновь заблистали, а на лице засветилась милая, добрая улыбочка.

Деревянная девочка поблагодарила Любовь Владимировну и, работая руками как веслами, поплыла к бережку. Выпрыгнув на сушу, она услышала вслед:

– Не потеряй электронный ключ зажигания, не потеряй электронный ключ зажигания, не потеряй электронный ключ зажигания, – это застрекотали, заквакали, забулькали, засвистели все обитатели болота и, оглянувшись, Буратина увидела, как Любовь Владимировна Кожедуб машет ей вслед кумачовым платком с изображением серпа и молота. Какая она всетаки прикольная бабуся – столько лет сидит в болоте и думает, что Россия до сих пор оккупирована фашистами, ну она, конечно, засиделась в своем болоте, – размышляла спешащая в сторону дома Буратина.

113

Г Л А В А 18

БУРАТИНА ПОКИДАЕТ НЕГОСТЕПРИИМНУЮ СТРАНУ ЛОХОВ И ВСТРЕЧАЕТ СТАРОГО ПРИЯТЕЛЯ ЭМО-БОЯ ЭЛЬМОНТА. И куда только бежала Буратина, она сама не знала. Главное, побыстрей слинять из этой долбанутой страны Лохов, где её обчистили до нитки, где чуть не казнили, вернее, казнили, но на радость неудачно.

114

Буратина с нежностью вспоминала о боевой старушке на танке, сдвоенным с подводной лодкой. Вот так партизанка, прячется в болоте уже столько десятков лет и совсем не знает, что наши победили фашистов, а война давно закончилась.

Как же ей удалось сохранить такую ясность ума и живую, искрящуюся рассудительность, да и к тому же так молодо выглядеть? Может, это болото и его экосистема так благотворно влияют на сохранение женской красоты и здоровья? Интересно-интересненько – надо будет эту тему как следует изучить, вот только выберусь из всего этого переплета. Хоть мне и 9 лет, нам, девушкам, нужно заранее побеспокоиться о сохранении своей красоты и молодости. Иначе быстро станешь никому не нужной, согнутой от возраста старухой. Нет, я обязательно еще встречусь с Любовью Владимировной Кожедуб и все-все у неё выведаю, и про то, какие маски нужно применять для красоты кожи лица и тела, и какие всякие там СПА-процедуры – уверена, она мне все объяснит и расскажет, ведь мы с ней настоящие подруги и у нас так много общего…

Мысли Буратины прервал невесть откуда выпрыгнувший на тропинку большой механический заяц. Лязгая стальными лапами, с громким шипением выпуская пар, прямо на неё несся этот железный монстр шоу-бизнеса. Буратина дала вправо и повалилась в заросли орешника. Падая, она успела рассмотреть, что на холке механического зайца кто-то сидел. Схоронившись в кустах, Буратина похолодела – за зайцем гнались четверо ослов-омоновцев, они так натужно бежали, так старались догнать железное животное, что от напряжения высунули языки и вытаращили глаза.

«Вот это история, – думала Буратина, – наверное, мехзаяц сильно им насолил, что за ним гонятся аж целых четыре осла-омоновца.

Точно таких механических зайцев Буратина видела в 115

театре господина Карабаса Барабаса и кое-что читала о них в молодежных технических журналах. Механические зайцы снабжены стандартным четырехтактовым паровым двигателем, способны развивать скорость до 80 километров в час, вес неэкипированного мехзайца 380 килограммов. Скелет мехзайца изготовлен из легированной инструментальной стали, корпус обшит медными листами жести, уникальные фотоэлементы в глазах позволяют им хорошо видеть даже в темноте. А эффективная система пружин и противовесов позволяет этим довольно тяжелым машинам передвигаться с завидной легкостью и прыгучестью. Запас хода на одной заправке парового котла до 100 километров. Цены на мехзайцев постоянно растут, если покупать мехзайца с большим пробегом и после капремонта, то он обойдется в 4-4.5 тысячи долларов, новых мехзайцев оценивают в 12-15 тысяч долларов в зависимости от комплектации.

Буратина выбралась из кустов и припустила в сторону дома. Ну как, в сторону дома – она бежала в нужную сторону чисто по интуиции. Связи в мобильнике не было, прямо беда, иначе она уже давно бы зачекинилась на айфоне и с точностью до метра знала бы свое месторасположение. С помощью гугло-карт можно выйти из любого места и найтись в любом, даже самом дремучем, лесу. Но связь в стране Лохов, казалось, напрочь отсутствовала – какая досада.

Не прошло и получаса, как Буратина опять услышала шипение мехзайца. Да что же это за напасть такая. Куда я, туда и он.

Проламывая себе дорогу в зарослях молодого ельника, лязгая своими шестеренками и втулками, мехзаяц мчался от преследовавших его омоновцев. Омоновцы были при полном параде, в защитных шлемах, в бронированных жилетках, в наколенниках и налокотниках и очках ночного 116

видения – они были похожи на натуральных взбесившихся киборгов.

Когда мехзаяц поравнялся с Буратиной, он вдруг круто оступился, угодив ногой в довольно глубокую ямку и, чуть не свалившись, так брякнулся передними лапами об косогор, что волна вырытой сухой земли накатила на Буратину.

«Ёлки-палки», – только и смогла сказать деревянная девочка. Сквозь преграду летящей на неё земли она увидела, как по кривой траектории со спины мехзайца слетел наездник и угодил в крону большого дерева. Омоновцы, несущиеся по пятам за мехзайцем, этого не заметили, ну и слава богу. И Буратину, присыпанную землей, они не заметили, они как завороженные гнались за паровой машиной, выбиваясь из последних сил.

Когда погоня углубилась в лес настолько, что её стало не слышно, девочка отряхнулась от засыпавшей её земли и подбежала к дереву, где, вероятно, был возница мехзайца. Она не ошиблась, прямо под кроной, в корнях могучего дерева лежал мальчик. Это был Эльмонт эмо-бой! В полубреду он читал стихи: Вы помните ли то, что видели мы летом? Мой ангел, помните ли вы Ту лошадь дохлую под ярким белым светом, Среди рыжеющей травы?

Полуистлевшая, она, раскинув ноги, Подобно девке площадной, Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги, Зловонный выделяя гной.

Буратина уже вроде слышала где-то эти строчки, ах да, это же имморалист и упадник – Шарль Бодлер! Видимо, бедняжка эмо-бой уже записал себя в покойнички.

117

– Эльмонт, Эльмонт, это я, Буратина, да очнись же ты!

Но мальчик отказывался оживать, он монотонно, шепотом продолжал декламировать знаменитое стихотворение Бодлера «Падаль» из сборника «Цветы зла». И в небо щерились уже куски скелета, Большим подобные цветам. От смрада на лугу, в душистом зное лета, Едва не стало дурно вам.

Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи Над мерзкой грудою вились, И черви ползали и копошились в брюхе, Как черная густая слизь.

– Да что ты будешь делать! – Буратина, глядя на эту жалкую сцену нытья мальчика в белой рубашке с длинными рукавами, не на шутку занервничала, – еще не умер, а уж стонет как малое дитя. И вас, красавица, и вас коснется тленье, И вы сгниете до костей, Одетая в цветы под скорбные моленья, Добыча гробовых гостей.

Скажите же червям, когда начнут, целуя, Вас пожирать во тьме сырой, Что тленной красоты – навеки сберегу я И форму, и бессмертный строй.

Эльмонт дочитал стих и уже собирался начать читать следующий, но Буратина не выдержала и взорвалась, она пару раз треснула по татуированным щекам мальчика деревянной ладошкой. Щеки от такого у 118

Эльмонта порозовели, глаза неожиданно открылись, и он вылупился на Буратину, а Буратина с негодованием смотрела на него.

– Это меня коснется тленье и гниль? Да знаешь, что я тебе сейчас сделаю, я тебя сейчас сама убью!

– Ой нет, нет, не тебя, а разве я не умер?

– Умер? Ха-ха-ха, да ты еще сто лет проживешь или даже двести!

– Ой, Буратина, извини, ты подумала, что я это тебе… нет, это я гипотетически говорил Эмили – моей возлюбленной, которую я давно и безнадежно люблю…

– И ей не смей говорить такие глупости про смерть! Ты что, совсем с ума сошел, кукольная твоя голова!

– Я давно не в себе-с… от любви-с…

– Как ты здесь оказался, старичок?

– Я убегаю от Карабаса Барабаса, он приплатил продажным омоновцам, чтобы те достали меня живым или мертвым, все потому, что я узнал одну тайну про электронный странный ключ зажигания…

«Ах, это же тот самый ключ!» – закричала мысленно Буратина, но сдержалась и не высказала свою мысль. Она мысленно защелкнула рот на маленький крепкий замочек, а ключик выбросила. Нет, я буду пока молчать, ведь это большая тайна. Сначала узнаю подробности, а уж потом…

– Как интересно, сейчас же расскажи мне об этой тайне, – Буратина попыталась изобразить среднюю степень интереса к этой истории, и у неё это получилась, не секрет, что Буратина была прирожденной актрисой.

В глубине леса опять послышался шум мехзайца и топот мчащихся за ним ослов-омоновцев.

– Давай-ка убежим подальше отсюда, пока они не поняли, что ты давно слинял с мехзайца.

– Да-да, пора делать ноги. Хотя, может, мне 119

остаться здесь и умереть, ведь я так люблю Эмми, а она пропала навсегда из моей жизни!

– Слушай, тряпка эмобойская, щас я так тебе врежу, если ты еще хоть раз скажешь про смерть, она не пропала, я же тебе сказала, открой мне эту свою тайну и я тебя отведу к ней, к твоей возлюбленной, – сурово рявкнула деревянная девочка

– Больше не буду… даю тебе слово, только бы побыстрей увидеть Эмми!

Друзья поспешили в непролазные кусты орешника, чтобы там как следует спрятаться от шарящих по лесу омоновцев.

120

Г Л А В А 19

ЭЛЬМОНТ РАССКАЗЫВАЕТ ТАЙНУ.

– Уж поверь мне, Буратина, у нас там не так весело, как тебе это могло показаться с первого взгляда. У нас сплошной обман, куда не сунься, везде жульничество, везде двойное дно, везде подлог и иллюзия чертова. Часто от несправедливости и обиды хотелось выть и бросаться на стены. Но при коллегах такого не будешь делать – засмеют, задразнят до смерти. Многие прячут свои чувства за наглыми ухмылками, кто-то за безразличными каменными лицами, некоторые за нарисованными на лицах эмоциями.

121

Одни выпивают по-черному, другие просто бросают лицедейство и уходят прочь. Вот Эмми – молодчина, отсудила у Карабасыча бабла и уволилась. Я же обычный парень, вовсе не такой смелый, как девочка с розовыми волосами, и в то же время не лицемер, поэтому мне одна дорога была – в движуху эмо-боев. Махровая грусть, да печаль, да слезы в подушку, да грустнючий дизайн в одежде – ну что тебе объяснять, эмо-стиль пришелся мне в самую пору.

– Да ясно, ясно, я-то сама больше по техно прикалываюсь, мой папаша, диджей Дрозд, отжигал раньше на техновечеринках, да вот недавно еще хип-хоп узнала, – так вообще башню у меня снесло на эту тему. Ну, так на фиг ты мне тут душу открываешь, ты давай по делу рассказывай!

– У нас в театре 100-Дэ даже зайки розовые вовсе не зайки, а…

– Да знаю я, это облезлые крысы, угораздило меня шлемик снять, челюсть до сих пор болит.

– Это тебе Юленька Крючкова припечатала по зубам, она у нас строгая, но ты зла на неё не держи, её Карабасыч заставляет так поступать: если люди узнают правду о шоу в 100-Дэ, нам кранты. Обанкротимся в миг и тогда уже все окажемся на улице, а может, даже и в тюрьме.

– Ну не томи, Эльмонтик, давай выкладывай про этот, ну как его, зажигания.

– Да я и выкладываю, ты сейчас поймешь, зачем я тебе про крыс рассказывал. Ну и, короче, у многих артистов, у крыс тех же самых, у них даже гримерок нет, живут они внутри стен. Карабасыч экономит – караул как: артисты с голода пухнут, а ему хоть бы хны. И стены-то бумажные, да и все здание склеено из картона, а сверху просто покрашено под кирпич. Вот и я, короче, часто в стены эти лазаю. Сначала крысы на меня смотрели с недоверием, а потом, как узнали, что 122

я

эмо, так за своего приняли, ходи ты между стен сколько хочешь, слова лишнего не скажут. Вот я намедни и пошел в стены бродить на свою беду. Побродил, значит, нашел уютный закуток и сел там плакать и стонать в одиночестве, ну мы, эмо-бои, любим так время проводить – в бездонной грусти, так сказать. Эмми пропала – и я не вижу смысла жить!

– Да в порядке она, видела я её вчера, все такая же зануда и дубина с розовыми волосами!

– Где же, где же она, побежали быстрее к ней! Умоляю!

– Эй, погоди, сейчас мы никуда не побежим, во-первых, поблизости вооруженные до зубов ослы, бегущие за мехзайцем, а вовторых, дорасскажи про этот странный ключ…

– Ну хорошо. Сижу, значит, я в стене и вдруг слышу, как Карабасыч шастает по своей гостиной – понял я, что случайно оказался прямо в той стене, где его комната. Ну я, не будь дураком, дырочку небольшую расковырял в стене и смотреть стал. В дверь Карабасычу кто-то позвонил…

– Кого еще дождь принес в мой офис, – зарычал недовольный директор.

Он открыл дверь и увидел на пороге странного, мокрого от проливного дождя долговязого человека.

– Здравствуйте, уважаемый, не желаете ли приобрести обитателей болот и затхлых водоемов? Возможен бартер на еду, три дня не ел, понимаете ли, – стуча зубами от холода, сказал высокий, похожий на поганку, путник.

Одет он был в длинный плащ, на котором, словно медали, висели разные приспособления для ловли животных, какие-то колбочки и даже небольшие клетки для птиц. Из123

за спины громоздились профессиональные сачки для ловли лягушек и насекомых, на плечах лямки технологического рюкзака-биолога. Одежда была насквозь пропитана запахом болот и мхов. Лицо незнакомца было таким неприятным, кислым и ничего не выражающим, что у любого бы вызвало чувство отвращения и тошноты. У любого – да только Карабасыч не любой, ему как раз, наоборот, очень даже пришлось по душе и одеяние незнакомца, и его тусклая, отталкивающая внешность.

– Заходи, мил человек, что встал в дверях.

Незнакомец, боясь ненароком наступить на длинную бороду директора, протиснулся в узкую щель открытой двери. Он был настолько жалок и боязлив, что даже испугался приоткрыть дверь пошире и едва протиснулся в узкую щель.

– Витя Дудка, можно просто Витек, естественник, натуралист, народный целитель, аспирант биологических наук.

Глаза Витька Дудки бегали мелкой рысью, пока он представлялся хозяину жилища, пальцы дрожали и теребили пуговку на плаще.

«Витек-то лжет, как сивый мерин, – подумал про себя Карабасыч. – А если все, что он сказал, неправда, значит, понимать его нужно буквально наоборот. И никакой он не естественник и не натуралист, и не народный целитель, и уж никакой не аспирант – обычный ловец лягушек и враль, каких свет не видывал. Пожалуй, такой друг мне как раз и нужен – то, что я давно искал: подлец, трус и враль, все мои любимые черты.

– Да что ты встал как истукан, Витек, заходи, вот купаты недавно я жарил, угощайся. Я тут директор театра в 100-Дэ, слыхал, наверное, обо мне.

– Да как же не слыхать, господин директор, весь город о вас только и говорит.

«Опять соврал, неужто ему известно, о чем говорит весь город».

124

– Улов-то богатый нонче? – спросил Карабасыч, взглядом указывая на клетки.

– Хвастать особо нечем, сейчас болота пошли скудные, а лягушки больно умные. Почти не поймал никого: с десяток квакв, да три банки мошкары, да жуков-плавунцов с сотню, да мелкой птицы кой-какой удалось словить. А у вас поясница случаем не болит? А камни в почках имеются? Отвар из лягушек в этом деле большой помощник, вот посмотрите, какие у меня молодцы.

Дудка распахнул плащ и показал висевшие на подкладке баночки, полные маленьких зеленых лягушат.

– Да нет же, не болит у меня ничего, кроме головы. Сейчас так сложно бизнес вести: конкуренция, налоги – все душат нашего братапредпринимателя, голова ноет по ночам, спасу нет, – сказал и поморщился директор. Он с отвращением смотрел, как Дудка, держа в одной руке сосиску, другой рукой возился с мерзкими, скользкими лягушками.

– Вот мошкара болотная, очень эффективна от мигрени. Поставьте банку с мошкарой на голову, они так вам лысинку накусают, о любой головной боли забудете.

– Не, братец Витя, это ты себе, себе поставь банку на голову, а я Алкозельцером как-нибудь обойдусь. Да ты садись ближе к камину-то, вон ты трясешься-то от холода как цуцик.

– Это я не от холода дрожу, господин директор, а от уважения к вам, – сказал Витек и пододвинулся к очагу.

– Вот ведь поганка лицемерная, – с любовью подумал Карабасыч.

125

Наевшись купатов и вчерашних сарделек, Дудка чуть порозовел: губы его стали мягкими, лысинка заблестела и пушок волос на голове всклокочился к небу. С лизоблюдской улыбочкой он на всякий случай оглянулся по сторонам, будто опасаясь, что его услышат, и таинственно сказал:

– За ваше гостеприимство и всякое ко мне положительное отношение я открою вам один очень большой секрет, тайну об одном удивительной сложности ключе зажигания.

– Что?! Ты знаешь о ключе! Вот это находочка – сама в руки плывет. Он что, у тебя? Где он?

Карабасыч схватил за грудки ловца болотной живности и стал трясти его, как войлочную игрушку. Лягушки, стрекозы, птицы и даже мошкара в банках, клетках и бутылочках, развешанных на плаще Дудки, забились в истерике.

– Да что вы такое делаете, у меня его нет, но я…

– Говори, говори немедленно, ты что-то знаешь об этом ключике? Я долгие годы ищу его по всей округе.

– Я знаю одно урожайное болото в стране Лохов в двух шагах от большого города. Болото это с устойчивой и богатой экосистемой. Я часто туда наведывался – комаров там тучи, головастиков море, лягушек не счесть, а про птиц и всяких там стрекоз я совсем промолчу, их там несметные полчища. Ловить в этом болоте лягушек одно удовольствие – бери сачок и черпай хоть с утра до вечера, тыщи можно наловить. Так вот, в самый разгар лова из воды появилось, что ли, чудище какое. Ну, я-то сначала обрадовался, вот думаю, я его на крючок и насажу, а после на аквариумном рынке продам по сходной цене. Я уж за сачком потянулся, да и подводное ружье у меня есть…

– И что это за чудище? Чудищ никаких не существует, ах-ха-ха! Витек, ты конченый болван!

126

– Да, ваша правда, это было не оно – это был натуральный бронированный танк, а в танке была пожилая партизанша, не помню её имени, так вот, она стала меня умолять не разрушать экосистему её болота. Вот, говорит, я тут их клонирую день и ночь, всякие генетические улучшения произвожу в своей подводной лаборатории, а ты, мерзкий лжебиолог, приходишь и начинаешь тут тину мутить! И предложила она мне взамен моего ухода, ну в качестве компенсации, что ли, ключ зажигания подарить. А на кой ляд мне этот ключ? У меня и машины-то нет, да и в подъезде нашем домофон уже несколько лет сломан. Ну, я, дурень, только штаны и снял, да задницу ей свою и показал голую, мол, вот тебе, на, посмотри, не уйду я отсюда, ловил, ловлю и буду ловить, а ключ этот пусть она себе оставит. Это уж потом я догадался, что, возможно, такой необычный ключ можно было бы на радиорынке продать задорого, но эта мысля пришла потом.

– Ну ты и дурик, Витя Дудка, это же целое сокровище – странный ключ зажигания!

– Вот и она так сказала, потом она что-то там еще пробормотала, что отдаст этот электронный прибор только тому, у кого доброе сердце и чистые помыслы. А еще она сказала, что есть один человек с длинной бородой, который готов пойти на все ради этого ключика зажигания, но никто из подонков не получит сокровища, хоть они тресни. Осерчала она на меня, все мои лягушки выпрыгнули из банок, птицы переломали клетки и вырвались на волю, жукиплавунцы прогрызли крышки и уползли в болото и даже комарьё просверлило защитную пленку и сбежало. Больше я на этом болоте никого не ловлю, видать, старая партизанша обладает возможностью дистанционно управлять 127

всей живностью этого водоёма.

– Это я, я, ищу этот ключ! Да какой же ты, Дудка, болван! Пойдем быстрее к этому болоту! Я буду самым ласковым биологом на свете, перецелую всех пиявок и жуков-плавунцов, я буду гладить по спинкам стрекоз и бабочек, а птиц буду кормить самым дорогим отборным просом и сделаю всем птицам педикюр. Я буду ласков, внимателен и трудолюбив, и тогда старуха на танке отдаст мне электронный ключ зажигания, а я побегу с ним в маленькую задрипанную квартирку, где находится люк, ведущий в…

«В этот самый момент я чихнул, – сказал Эльмонт, – там было столько пыли, что не продохнуть, меня услышали.

Карабасыч заверещал, как резанный: «Нас подслушивают! Предатели! Заговор!» – и двумя ударами разорвал бумажную перегородку, где был я. Если бы я замешкался, то пиши пропало, он бы меня сию секунду сжег в своем камине ради приготовления очередной порции жареного мяса. Но мне крупно повезло, я сиганул в узкую щель и оказался в гараже, где, на моё счастье, стояли под парами раскочегаренные горячие мехзайцы, ведь скоро должно было начаться ночное шоу театра 100-Дэ. Я вскочил на первого попавшегося и выжал ручку газа до самого упора. Заяц задымил от буксующих по полу ног и рванул с места с такой силой и напором, что выбил стальным лбом гаражную дверь, ну и выскочил на улицу. Потом следом за мной погнались омоновцы, а дальше ты знаешь.

128

– А где находится эта убогая квартирка, он не говорил? – спросила Буратина у эмо-боя.

– Да нет, не успел, да какая нам разница, ключ у взбалмошной партизанки на танке на дне болота, нам никогда не узнать тайны электронного ключа зажигания.

– А это ты видел, ватная твоя голова!

Буратина вынула из кармана куртки продолговатый прибор с большим количеством индикаторов, с тремя микроскопическими мониторчиками в корпусе из прорезиненной стали.

– Вау, отпад, – только и смог сказать Эльмонт.

129

Г Л А В А 20

ДРУЗЬЯ СНОВА ВМЕСТЕ. ОРАНЖЕВЫЕ ЛЯГУШКИ ПРИНОСЯТ ДУРНЫЕ ВЕСТИ. Эльмонт и Буратина проснулись от щебета птиц. Лесные твари так бодро и забавно выводили свои радостные трели, что в ушах становилось щекотно. Буратина посмотрела на грустную мордочку Эльмонта и засмеялась.

Она смеялась так громко и заразительно, что эмо-бой поначалу опешил. Он стал внимательно себя осматривать, мол, может рубашка, где 130

порвалась или лицо испачкано, и все пытался найти на себе изъян, который, по его мнению, вызвал энергичный смех Буратины.

Но изъяна не было, рубашка с рукавами до самого пола была цела, а на лице, кроме татуировок, никакой сажи не было.

– И что ты смеешься? – пытался понять Эльмонт.

А Буратина от его вопросов заливалась пуще прежнего: «буга-га, аха-ха, гы-гы-гы, хи-хи-хии», – каталась от смеха по утренней свежей травке, держась за живот, словно боялась, что тот лопнет. Эльмонт недолго сопротивлялся и, конечно, заразившись от деревянной девочки смешинкой, тоже покатился со смеху по земле.

– Ды-ды-ды, – заливалась Буратина.

– Бу-бу-бу, – отвечал ей Эльмонт.

Совместная ржачка продолжалась минут пятнадцать, временами смех останавливался, но на сущую секундочку, и новым взрывом оглушал лесные просторы. Вдоволь насмеявшись, ребята встали и отряхнули одежду.

– Буратина, что это было? – рассеянно улыбаясь, спросил Эльмонт. Пока смеялся, он совсем забыл о том, что он грустнючий эмо-бой.

– Не парься, парниша, этот смех был нам и зарядкой и завтраком. Есть такой способ пополнить запас энергии в организме, вместо еды или питья ты просто очень долго и очень громко смеешься! Вот и посмеялись! Поперли-ка быстрее к Эмми.

– О да! Натюрлих! Шнеле!

Лес был спокоен и безопасен. Деревья шептались друг с другом, шурша кронами листьев: шур-щур-шур, шур-шур-шур. Солнце начинало припекать, и Буратина без труда отыскала тропинку, по которой сутки назад её провожала в страну Лохов милейшая летучая мышь по прозвищу Летающая кошка.

Эльмонт старательно вышагивал за Буратиной. Он временами начинал бубнить что-то себе под нос, потом вдруг остановился и спросил:

– А если она скажет, что я ей безразличен?

– Она может… Она баба такая, ей палец в рот не 131

клади, – съязвила последствиях.

– Мне жизнь

– И на кой

Буратина, совершенно не подумав о

не нужна без неё… она тебе сдалась, она веганша, да к тому же такая зануда, прямо сил нет.

– Она лучшая кукла на всей Земле.

– Да, дружок, по мне, так она дура с розовыми волосами.

– Ты просто её не знаешь, деревянная девочка.

– Что? Это я-то не знаю? Да знаю я её лучше тебя в миллион сиксилионов раз!

Буратина хотела было рассказать про все, что случилось в тот вечер в коттедже Эмми, но потом подумала – да зачем парню все это знать, меньше знаешь, лучше спишь. Ну нравится она ему, ну и пусть её целует, какое мне до этого дело.

Пока друзья шли, Буратине пришлось уже сто раз извиниться перед Эльмонтом за её негативное мнение об Эмми, да еще двести раз сказать, что «не знаю, не знаю я о ней ничего», да еще пятьсот раз сказать эмо-бою, что «не прогонит она его, не прогонит – вот увидишь». До чего же эти эмо мнительные и тоскливые личности, думала Буратина. На холме показалась розовая крыша коттеджа Эмми. Уф, вот они и пришли.

Войдя в парковую зону, они услышали два характерных звука. Первый – это пружинящий звук батута. На нем, высоко взлетая в небо, делая пируэты и повороты, в розовых больших наушниках прыгала Эмми. Вторым звуком оказался тычущий ритм хлестких ударов по боксерской груше – это Боб отрабатывал свои, и так доведенные до совершенства, приёмчики. Продырявленная носом Буратины боксерская груша теперь уже была зашита большими крупными стежками, а сверху шрам был заклеен прозрачным скотчем. Не наврал, значит, кенгуру – зашил-таки грушу, подумала Буратина

– Ну вот видишь, я же тебе говорила, что она ненормальная – вместо того, чтобы ну там рыдать или плакать о моей пропаже из подвала, и она, и Боб занимаются 132

спортом. Это же больные люди.

Эльмонт молчал, от волнения на его лице поверх вытатуированных слез навернулись слезки настоящие.

– Ну, братец, я смотрю, тебя конкретно накрыло от счастья.

– Боб, Боб, смотри, кто к нам вернулся, – заорала Эмми, с трудом скрывая свою из всех щелей торчащую радость. Она всю ночь не спала, не находила себе места, ведь она была уверена, что Буратину растащили на щепочки черные тараканы, живущие в подвале. А она, гляньте, жива-здорова, да еще и эмо-мальчика привела к ним в дом.

– Эмми, я искал тебя всю жизнь! – пролепетал Эльмонт и бухнулся на колени.

– Ну что вы, любезный эмо-бой, немедленно встаньте, я сейчас не на сцене, а вы не в зрительном зале, чтобы на колени падать – давайте, плиз, обойдемся без идолопоклонничества.

– Не, ну правда, я так много должен вам сказать, и я вовсе не ваш фанат, я просто вас люблю…

После этих слов Эльмонт рухнул как подкошенный, потеряв сознание.

– Боб, немедленно приведите этого мальчика в сознание, какой чувственный грустнючий человечек. Дайте ему по щекам, Боб, только нежно, ради бога. – Боб похлопал Эльмонту по щекам и мальчик тут же пришел в себя.

– А теперь быстренько умывайтесь и давайте отметим нашу встречу небольшим занятием йогой! – невозмутимо сказала Эмми.

– Да вы что! Опять занятие? А без занятий никак нельзя? Я, может быть, умираю, есть хочу.

– Вот позанимаемся полчаса йогой, наши тела обретут гармонию и будут готовы к приёму пищи веганской, – парировала Эмми.

133

– Уф, не люблю я у вас тут гостить – сплошные мучения, передохнуть не дают, в компьютерные игры играть – не дают, в парке побеситься – не дают, по груше стучать тоже не дают – прямо как в тюрьме.

– Правила устанавливаю здесь я, – холодно сказала Эмми – идите умывайтесь и приступим. Боб, будь любезен, принеси коврики для занятия йогой.

Пока Буратина и Эльмонт умывались и чистили зубы, Эмми рассказала им, как она очень сильно волновалась и не спала всю ночь. Инцидент со стрекозушкой, а потом еще и исчезновение Буратины порядком выбили из колеи Эмми, да и Боба тоже. И под утро, замучив себя угрызениями совести и тяжким волнением, они с Бобом решили как следует позаниматься спортом. Эмми зарядила в плейлист мп3-плеера самые тяжелые композиции группы АС/DC и целых полтора часа прыгала на батуте как сумасшедшая, пока от глыбы депрессии не остались малюсенькие крошки.

Что не говори, а йога была классной! Ребята вставали на голову, делали стойку столбиком-аистом, широко расставляли ноги и сворачивались калачиками. Особенно смешно было смотреть на Эльмонта, которому постоянно мешали или длинные рукава рубашки, или нескладные, непослушные ноги. Ноги Эльмонта делали все не так – запутывались, подкашивались, не сгибались, вдобавок длинные рукава заматывались, мешались и практически дразнились. Уморительная умора – Эльмонт эмо-бой был самым нелепым йогистом на свете. Даже серьезная и сосредоточенная Эмми тоже время от времени не выдерживала и ярко улыбалась, глядя на мытарства нескладного эмо-боя. А ведь она вела занятия – это большая ответственность и шуткам здесь не место.

Когда они сделали все запланированные йожные упражнения, все встали прямо и высоко подняли руки над головой, а потом так медленно134

медленно опускали их вниз, выдыхая воздух. Это упражнение, по мнению Эмми, выводит из организма весь негатив, все душевные яды, скопившиеся за жизнь. Вы как бы выдыхаете все плохое и негативное, освобождая место позитивному и светлому. Это было прикольно. Выдохнув плохое, компания побежала обедать.

На обед подавали холодный грибной крем-суп с постными сухими лепешками и много-много разных салатов, ах, и еще смусси с клубникой. Выбрав удобный момент, сразу после супа Эльмонт прочитал вслух стихотворение о красоте:

ГИМН КРАСОТЕ

Скажи, откуда ты приходишь, Красота?

Твой взор – лазурь небес иль порожденье ада?

Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,

Равно ты радости и козни сеять рада.

Заря и гаснущий закат в твоих глазах, Ты аромат струишь, как будто вечер бурный; Героем отрок стал, великий пал во прах, Упившись губ твоих чарующею урной.

Прислал ли ад тебя иль звездные края? Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно; Всегда таинственна, безмолвна власть твоя, И все в тебе – восторг, и все в тебе преступно! С усмешкой гордою идешь по трупам ты, Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий, Ты носишь с гордостью преступные мечты На животе своем, как звонкие брелоки. Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен, Летит к тебе – горит, тебя благословляя; 135

Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен, Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая. Будь ты дитя небес иль порожденье ада, Будь ты чудовище иль чистая мечта, В тебе безвестная, ужасная отрада! Ты отверзаешь нам к безбрежности врата. Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена? Не все ль равно: лишь ты, царица Красота, Освобождаешь мир от тягостного плена, Шлешь благовония и звуки и цвета!

Все аплодировали, а особенно громко Эмми.

– Это вы сами придумали, Эльмонт? Так красиво: и про благовония мне понравилось, и про обреченность красоты, и про звездные края. Вы это сочинили для меня?

– О, самая-самая милая девочка на свете, моя возлюбленная Эмми, это сочинил не я, это Шарль Бодлер, но я полностью с ним согласен, и будь он жив, он бы тоже влюбился в вас по самое не горюй, потому что вы и есть главная красота нашего мира!

Возникла долгая пауза. Эмми, конечно, знала, что она красавица, но чтобы вот так об этом говорили с таким пафосом и вожделением… Ей стало неловко и даже немного стыдно.

– Ну вы, Эльмонт, большой оригинал. Так, Буратина, куда же ты пропала из темного запертого подвала? Мы когда-нибудь услышим твою историю? – Эмми элегантно перевела тему на деревянную девочку.

И опять возникла тяжелая пауза, Буратине вовсе не хотелось рассказывать про то, как её обчистили «верные друзья» Олеся и Пурген, 136

про то, какие приключения затянули её в негативный жизненный водоворот. Буратину спасли от неприятных вопросов невесть откуда взявшиеся оранжевые лягушки.

– Буга-ратина, буга-ратина, – квакали прыгающие к обедающей компании большие оранжевые лягушки. Одна часть уверенно горланила «буга», а вторая часть, будто передразниваясь, выводила «ратина». Прыгали они тоже необычно: вся группа лягушек выстроилась в пять линий. Спереди была самая толстая кваква, а потом шли четыре линии, по шесть лягушек в каждой. Нечетные линии квакали «бура», четные «ратина». Первыми прыгали четные, потом нечетные, они перепрыгивали через четных сверху, как будто играли в маленькую лягушачью чехарду. Когорта лягушек достигла полянки с обедающими, все 25 лягушек остановились и стали смотреть на присутствующих своими большими вылупленными глазами оранжевого цвета. И тут началось такое – лягушки вдруг все наперебой заорали:

– Предательство, развели, облапошили, накололи, выудили, проболталась, навешали лапши, разузнали, обманули, караул, бегите, они близко! – каждая лягушка пыталась перекричать свою соседку, и в то же время слова звучали четко и внятно.

У компании отвисли челюсти. Такого они отродясь не видели – лягушки говорили на человеческом языке! Все окаменели, и даже Боб стал быстро-быстро чесать свою усыпанную боевыми шрамами плешивую голову. Быстрее всех от оцепенения избавилась Буратина, она набрала очень много воздуха в легкие и изо всех сил заорала:

– Да стойте вы, оранжевые лупоглазки-и-и-и-и!

Лягушки замолкли. Главная кваква быстро заговорила:

– Бегите, бегите отсюда на всех парах, к вам мчатся Карабасыч и Витя Дурик, с ними отряд ословомоновцев. Глупая Любка-танкистка, после того, как они 137

выпустили целое облако веселящего зеленоватого газа над болотом, проболталась про электронный ключ зажигания. Карабасыч все знает! Буратина, ты в опасности, бегите, бегите, вы все теперь в опасности!

– Ёлки моталки, если омоновцы нас заловят, нам кранты! – заключила Буратина.

– Карабасыч нас сожжет в своем камине, – заныл Эльмонт.

– Что же нам делать, ребята? – с невероятно поглупевшим лицом сказала Эмми.

– Бежать! Что за дебильные вопросики, – Буратина после всех своих приключений прекрасно держалась в стрессовых ситуациях.

– Мне надо сменить платье на более удобную одежду, Боб, собирай самое необходимое и грузи в электромобиль для игры в гольф, – деловые качества Эмми были очень кстати.

– Карабасыч будет здесь минут через сорок, – сказала самая жирная кваква и, развернув свою когорту, лягушки быстренько двинулись прочь.

– Предатели, предатели, проболталась, проболталась, развели как лохушку, – квакали удаляющиеся в лес оранжевые амфибии.

Эльмонт свалился со стулика и стал, как натуральная девчонка, колошматить кулачками по земле и рвать на голове волосы. «Сожжет, сожжет, Карабасыч нас всех сожжет!» – вопил он в неконтролируемом припадке уныния.

Боб летал по дому, как бешеный кролик. А Буратина собирала в сумки и рюкзаки разную съедобную фигню.

Через 10 минут все было готово. Рюкзаки уложили на внешний багажник, на вещи сверху усадили ноющего Эльмонта, 138

за руль электромобиля сел Боб, рядом, в брендовой стилизованной под военную форму одежде, уселась Эмми, Буратина забралась на брезентовую крышу авто для гольфа.

Автомобиль очень медленно покатился по песчаной дорожке, покидая уютный, замечательный парк. А где-то в чаще леса, тяжело дыша и путаясь в бороде, все ближе и ближе к беглецам приближался Карабасыч, за ним шли омоновцы – злые ослиные лица оскалились, предвкушая большую драку, самым последним шел долговязый человек, увешанный клетками и специальным инструментом, это был ловец лягушек, Витек Дудка.

139

Г Л А В А 21

БОЛЬШАЯ ЗАВАРУШКА В БАЛКЕ У БУТЫЛОЧНОГО ДЕРЕВА. ВЕЛОБАЙКЕРЫ СПЕШАТ НА ПОМОЩЬ.

Господин Карабас Барабас шел большими размашистыми шагами, ветер развевал полы его кожаного походного плаща, большая широкополая шляпа ковбойского типа скрывала в своей тени его перекошенное недовольное лицо с искривленными от злобы губами. Глаза, спрятанные за очками-кисками, были не видны, ну и очень хорошо, я бы никому не 140

советовал разглядывать налившиеся ненавистью, выкатившиеся наполовину из орбит, карабасьи очи. И только длинная, парящая от потоков воздуха, борода выдавала в этой фигуре генерального директора театра 100-Дэ.

Забравшись на холм, вся истребительная бригада Карабасыча остановилась. Директор ткнул черной костяной клюкой в сторону медленно едущего вдали гольф-мобиля кукол.

– Вон они! – прорычал владелец театра 100-Дэ, – попались, сладкие! Аха-ха-ха! Вперед, мои верные псины!

Трое ослов-омоновцев едва сдерживали на крепких поводках с десяток БАСов-413. БАС – это боевая анорексичная свинья, этот вид домашнего скота был селектирован военными несколько лет назад. БАС-413 – искусственная порода, помесь бешеной уличной собаки и домашней голодной свиньи. Выглядели БАСы почти как обычные свиньи, но только очень худые и невероятно злобные. Государственным силовым ведомствам именно таких помощников и не хватало, БАСы активно использовались для так называемой охраны общественного порядка. Для того, чтобы анорексичные свиньи ненароком не загрызли митингующего или нарушающего общественный порядок гражданина, им стачивались передние клыки и надевались на головы тупой формы резиновые тараны, а острые свиные копыта обували в деревянные башмаки.

– Взять их! – скомандовал Карабасыч, – и ослы-омоновцы спустили с поводков свору БАСов.

Анорексичные «псины» выстроились в цепь и, чеканя шаг, деревянными кроссовками двинулись в сторону наших героев. Шли они медленно и методично, от ужаса и страха стыла в жилах кровь. Это была настоящая психическая атака.

Ребята уже увидели неприятеля – отряд Карабасыча в каком-то километре от них на пологом холме, по которому 141

вниз большой шеренгой спускаются кровожадные БАСы.

Эльмонт выскочил из остановившегося от всей этой страшной картины гольф-мобиля первым. Он упал на траву, лупя по невиноватой растительности ножонками и ручонками, и душераздирающе заскулил.

– Мы попали! Нас убьют! А-а-а! – вопил плаксивый эмо-бой.

Боб, наоборот, как-то замкнулся, обмяк и съежился. Необычно было наблюдать, что такой накачанный, натренированный кенгуру сдулся, словно надувной шарик. Уж ему-то, бывшему чемпиону по боям без правил, чего бояться? Ан нет, ребята, вы просто не видели этой шеренги хрюкающих злобных псин с торчащими на облезлых спинах хребтами, с резиновыми таранами на мордах, в деревянных боевых кроссовках и черных проклепанных ошейниках. «Хрюк-хрюк, раз-два-с», – выкрикивали ползущие вниз по склону боевые анорексичные свиньи.

Боб хоть и был сильным и натренированным кенгуру, все-таки имел один очень большой изъян – он был классическим спортсменом. А спортсмен и уличный драчун тем и отличаются, что первый бьется ради спортивного интереса, второй же готов драться ради развлечения. Боб уронил голову на руль автомобиля и задрожал, пряча глаза в своей светлой редкой челочке.

Эмми, потрясенная происходившим на её глазах, тоже впала в истерику, забормотала какие-то глупости по веганство и про невинную траву, которую продолжал избивать бьющийся в конвульсиях Эльмонт.

Буратина недолго думала – она выросла на грязных улицах самого бедного района города и уже не раз бывала в таких жестких переделках. Так что еще одна драчка, которая была неизбежной, судя по решимости приближающегося неприятеля, её не испугала, а даже, наоборот, обрадовала! Пару раз ударив саму себя по щекам, она поднялась, выпрямилась и…

– Ублюдки поганые! Ублюдки! Гады вонючие!

– заорала что было сил Буратина.

Она больше 100 раз проорала это грязное, но энергичное слово «ублюдки». Вероятно, и шеренга БАСов отчетливо услышала 142

Буратинин клич.

Друзья опешили. Эльмонт перестал истерить, Боб поднял голову с руля и уставился на Буратину, Эмми пришла, наконец-то, в себя и опять сделалась строгой и умной, она вполголоса спросила:

– Кто ублюдки? Мы?!

– Да не вы, они, они ублюдки! И мы так просто не сдадимся!

– Не сдадимся, – злобно процедил сквозь зубы Боб, вылез из гольфмобиля и стал разогревать мышцы, готовясь к драке.

– А что же делать нам? Мы с Эмми совсем не умеем драться.

– Слушай, эмо-бой, ты помнишь, где находится осиновый лесопарк? Выбрасывайте весь скарб из мобиля, оставьте только самое нужное, так он будет ехать чуть быстрее, и дуйте туда, ну а мы с Бобом тут повоюем пока.

Эмми с восхищением смотрела на решительную и энергичную деревянную девочку. И она, и Эльмонт с превеликим удовольствием готовы были повиноваться такой сильной духом командирше. Они быстро скинули сумки с авто, прыгнули на первое сиденье и завели двигатель. Время неслось с огромной скоростью, мешкать было нельзя, псины были уже совсем близко.

Когда авто скрылось за небольшим скалистым пригорком, топот карательного отряда стал еще ближе. Буратина пулей забралась на бутылочное дерево, стоящее посреди поймы. Там наверху она вытянула из кармана свой айфон и увидела, что на такой большой высоте сигнал сотовой связи засветился двумя маленьким делениями. Вау, есть контакт – она набрала номер Топора.

– Здорово, братишка!

– Ого, ты куда пропала, деревянная?

– Долго рассказывать, возникли проблемы, нужна помощь настоящих би-боев!

– Не вопрос, детка, скажи, где ты, мы на велосах будем быстро, соскучиться не успеешь.

– Десяток БАСов, да трое ослов с двумя идиотами портят нам весь пикник в пойме, где растет бутылочное дерево.

– Понял, детка, мы уже 143

летим, – Топор положил трубку.

Внизу под деревом завязалась драка. Боб встретил поросей меткими зубодробильными апперкотами, которые выполнил своими мощнейшими задними лапами. Двое поросей вмиг лишились зубов, белой крошкой зубы разлетелись в разные стороны, и БАСы, оглушенные ударами, попадали навзничь.

– Оба-на, двоих уговорили! Так держать, Боби!

Хрюшки конкретно наседали: они бросались на Боба справа и слева, пытались обойти с тыла и безрассудно кидались в лобовую. Кенгуру был безупречен, удары его были точны и сокрушительны. На бесстрашного кенгуру накинулся сразу десяток худющих, жилистых хрюней. Первый, второй, третий, зажав носы, из которых сочилась кровь, отползали в сторону. Четвертый, пятый, шестой, загнулись от кроссов левой и правой, вдогонку летели джебы в голову и в корпус, с приседом и с шагом, останавливающие и контрудары.

– Упс! Ага-га, мерзопакостные БАСы, получили на орешки! – комментировала сверху Буратина.

Двойная маваша-гири вырубила еще парочку худых свиней. Удары сыпались как град, противник разлетался косым веером по лужайке, однако мгновенно приходил в себя и тут же набрасывался заново. Битва была в самом разгаре, когда к полю боя подтянулась вражеская подмога – три осла-омоновца, Карабасыч и вяло плетущийся за ними Витек Дудка.

– А-а-а, гадкая девчонка, ну-ка слазь быстрей с дерева, иначе тебе несдобровать! Слышишь, немедленно отдай мне мой ключ зажигания! – сиплым, озлобленным голосом провизжал Карабасыч.

– Аха-ха, бородатый директор картонного театра, даю тебе прозвище Дурилка Картонная, не достать тебе меня никогда! А про ключик забудь раз и навсегда! – крикнула ему сверху Буратина.

Надо это признать, забраться по такому гладкому стволу, да на такую высоту могла только очень цепкая и подвижная кукла, как Буратина.

Боб внизу устроил настоящий конвейер по 144

колошматенью тупорылых свинюг. Одни отлетали, другие подходили за новой порцией тумаков от непревзойденного мастера апперкота и маваши-гири. У многих из нападавших поуменьшилось зубов, некоторые в пылу сражения потеряли деревянные кроссовки, третьи были уже без резиновых таранов, четвертые получили такие удары, что даже ошейники на их худых шеях полопались и висели неровной бахромой.

– Ура, мы побеждаем! – заливалась от восторга Буратина.

Да видать, сглазила. Два БАСа выстроились за спиной Боба в живую скамейку, а ослы как раз поднасели и, шагнув назад, Боб оступился и споткнулся об костистую свиную скамеечку, он чуть не упал. Буратина не успела предупредить друга, все произошло так быстро и так неожиданно. Ослыомоновцы вдарили дубинками по Бобу и тот, скорчившись, окончательно оступился и, пошатнувшись, повалился на землю.

– Подножка! Так нечестно, подлые свиньи!

Как стервятники на добычу, накинулись на Боба худые свинюги, таранами и копытами мутузили они бедного кенгуру.

Сверкнуло обутое в мощнейшую покрышку колесо ВMXэса (велосипед для прыжков). Велек со знакомым до боли чуваком разбил кучу малу, образовавшуюся над бойцовым кенгуру. Это был Топор, а с ним и банда би-боев с центральной площади! Пять крутейших прыгающих райдеров на обалденных великах были весьма кстати! Яббо, Гектор, Топор, Рейзик и рыжий Чижон. БАСы побежали прочь, ослы уже валялись невможах, Витя Дудка спрятался в кустики, из которых торчали дрожащие сачки для ловли бабочек и стрекоз. А Карабасыч угодил под колесо Чижа! Борода директора намоталась на цепь и намертво застряла в механизме. Карабасыч заныл в механическом капкане ВMXэса, скатившись в канаву, вырытую в пылу сражения. Он пытался что-то прокричать: то ли оскорбления, то ли «верни ключ зажигания», – но от этого борода 145

лишь сильнее закручивалась в педальную звездочку велосипеда и делала негодяю очень больно.

Буратина быстренько спустилась с бутылочного дерева. Она обнимала всех ребят по очереди и скопом и на радостях расцеловала своих спасителей.

– Ай, Топор, ай выручил, стервец! – говорила Буратина, – вот ведь, роднухи вы мои, вот ведь, чуваки вы мои дорогие! Ну вы дали! Ну дали!

Впрочем, хип-хоп ребята прикатили ненадолго, они очень сильно спешили. Как рассказал Топор, через полчаса отходит их поезд, они уезжают в Палангу в Прибалтику на фестик по хип-хопу, поэтому надо спешить.

Велик, в котором застряла борода Карабасыча, было решено бросить, тем более все эти машины были стырены в одном велосипедном магазике, и от них, как ни крути, нужно было поскорей избавиться. Чиж сел на велик Рейзика, к Топору уцепилась Буратина, а Боба посадили к Яббе. К тому же ослыомоновцы уже начинали потихоньку приходить в себя и, как сказал Топор, – они непременно вызовут подмогу, как пить дать, и сюда через пять-десять минут съедется целая армия омоновцев, с которой лучше не связываться.

Хип-хоперы подвезли ребят на высокий холм и оставили у осиновой рощи. На том и расстались. Буратина долго махала им вслед рукой и кричала всякие приятности. А Топор повернулся и закричал: «Хип-хоп, навсегда!» – и парни скрылись за поворотом.

146

Г Л А В А 22

НОВЫЙ ДОМ В ГРИБНОЙ НОГЕ. БОБИ ЕЩЕ СЛИШКОМ СЛАБ, ЧТОБЫ ИДТИ ДАЛЬШЕ.

Эмми и Эльмонт примостились у невероятно жирной ножки огромного дождевого гриба. Вокруг гроздьями и поодиночке торчали разные грибы: белые, подосиновики, подберезовики и даже поганки. Это была большая грибная поляна. Беглецы выбрали среди растущих деликатесов самый высокий и грандиозный. Этот дождевик вымахал в высоту, наверное, метров 147

на 8. Отличный мясистый зонтик под ним: и сухо и тепло!

Эмми тревожно прислушивалась к звукам, долетающим с балки, в которой разыгралось страшное сражение с наёмниками Карабасыча. Глухие удары, вой и свинячий визг временами были слышны так отчетливо и так внятно, что фарфоровое сердечко Эмми сжималось от волнения и страха. Что там творится, что происходит, кто побеждает, есть ли надежда на спасение – один за другим возникали тревожные вопросы, злыми вихрями кружились они над душой девочки. Чуть поодаль, выбрасывая руки от себя, склонив головку вправо, Эльмонт завел старую шарманку и принялся читать стихи: Слёзы людские, о слёзы людские, Льётесь вы ранней и поздней порой… Льётесь безвестные, льётесь незримые, Неистощимые, неисчислимые, — Льётесь, как льются струи дождевые В осень глухую порою ночной.

– Сейчас же замолчите! Не смейте, я вам сказала, читать свои дурацкие похоронные стишки! – закричала на Эльмонта Эмми

– Это Тютчев, знаменитое шестистишие! – попытался оправдаться эмо-мальчик, да только еще сильнее разозлил девочку с розовыми волосами.

– А по мне, так хоть это сочинения Титьки Тараканьей! Заткнитесь немедленно! Я полагаю, внутри у вас даже не рис и не просо, а головка ваша, скорее всего, набита старым тряпьем, оттого мысли ваши, как и ваши стишки, сплошные болезные вирши, сеете вы вокруг себя уныние и сопли со слезами! От вашего карканья нету никакого толка!

– Синтепон, – обиженно сказал Эльмонт 148

– Что синтепон?

– Внутри меня синтепон.

– Внутри вас гнильё и вселенская глупость.

– Куклы не делают с наполнителем из гнилья.

– Да, не делают, но одну, видать, все же сделали и назвали её Эльмонт Нытик Нытикович! Там в живописной балке наши друзья, возможно, уже погибли, защищая нас с тобой от БАСов с ослами, а ты тут Тютчева читаешь, выкидывая перед собой свои тонкие ручонки, идика лучше, собери дров, пора бы развести костер, я вся продрогла от мучительного волненья.

Эльмонт, поникший от такой резкой критики и нападок Эмми, стал совсем белым, даже белее своей рубашки с длинными рукавами и большими мохнатыми пуговицами на груди. Он встал, намереваясь то ли покончить с жизнью, то ли действительно сходить за хворостом, как с подветренной стороны послышался треск ломающихся веток. Кто-то приближался к ним, продираясь сквозь бурелом зарослей сухой ивы. Эмми закатила глаза к небу и принялась шептать молитвы – это Карабас Барабас, сейчас нам будет очень плохо, подумала дрожащая от неизвестности девочка. Двое под грибом замерли и похолодели, звук был совсем рядом.

– Опля, дурики, испугались! – заорала бодренькая, веселенькая Буратина.

Из кустов появились они, деревянная девочка и искромсанный в бою кенгуру Боб, за плечами у них были большие рюкзаки со скарбом, которые побросали на пути Эмми и Эльмонт, облегчая гольф-мобиль.

– Йоу! Вы живы! Счастье-то какое! Друзья, как я рада вас видеть! Ура! Ура! Ура! – запрыгала от радости девочка с розовыми волосами.

Утырканный в бою Боб едва успел положить на землю свой рюкзак, как увальнем повалился на бок. Он был так слаб, что потерял

149

сознание.

Буратина и Эмми притихли, склонились над покоцанным в бою кенгуру и внимательно осмотрели лежащего без сознания друга. Правый глаз совсем затек, по телу ссадины и кровоподтеки, одна лапа сильно опухла, кое-где подрана шерсть.

– Досталось ему, – озабоченно сказала Буратина, – десять БАСов против одного, да тут еще и ослы подоспели, вот видишь, шерсть подгорелая, это они его прижгли электрошокером.

– Бобби, Бобби, малыш, мой бедный кенгуренок, как же вам удалось сухими выйти из воды? – спросила Буратину Эмми.

– Ха, да мы их и так и сяк, и об колено – хряк, и припечатали!

– Ей-богу, Буратина, хватит паясничать.

– Ну, помогли нам ребята на лисапедах, Топор и его братва вовремя подвалили. Они и завалили всю истребительную команду Карабасыча, и ему досталось на орешки!

– Молодцы, молодцы, какие же вы герои, и, конечно, банда ВMXиксеров!

– Он умирает? – высунувшись из-за плеча, спросил Эльмонт.

Звонкая пощечина отпечаталась на щеке несчастного эмо-боя.

– Заткнись, тряпичная голова, – эмоционально выкрикнула Эмми.

– Синтеп… – синтепон, – хотел сказать Эльмонт, но Эмми уже поднялась с колен и угрожающе приблизилась к мальчику в белой рубашке с рукавами до пола.

– Еще одно слово и покойником станешь ты! – угрожающе заявила она.

– Я, смотрю, вы тут развлекаетесь на славу, – ухмыльнулась деревянная девочка.

– Буратина, ну давай хотя бы ты не будешь пошлить!

– А что я?

150

– Боба нужно отнести в теплое помещение, на кенгуру заживает, как на кошке, да к тому же, как говорят в Австралии, у кенгуру 40 жизней, половину он, правда, уже истратил в боях без правил… Где же нам организовать ночлег? – вслух размышляла Эмми.

Шмок-шмок, тырк-шмырк, – разлетались в разные стороны ошметки сочного высоченного гриба. Это Буратина своим длинным, острым, как стамеска, носом вырубала в ножке гриба большое углубление. Она работала как отбойный молоток, как бешеный дятел, углубляясь в недра грибной ноги. Две минуты, еще две и – вуаля – небольшой коридор готов, еще несколько минут внутри – и, опа-на, гостиница готова. Чуть взмокшая Буратина вышла из свежевырубленной двери и сказала:

– Добро пожаловать, друзья, вот здесь и перекантуемся, пока Боб не придет в норму.

Эмми вошла внутрь и восхищенно сказала:

– Ого, как тут просторно и здорово, настоящая элитная квартира, где ты этому научилась?

– Сама не знаю, главное, смекалка и желание довести дело до конца, – с важным видом сказала Буратина.

– Здорово получилось!

Целый гостиничный номер в ножке гриба вырубила собственным носом креативная Буратина. Получилась большущая комната с четырьмя лежаками, со столиком посередине и четырьмя пеньками вместо стульев, по бокам два небольших круглых оконца. Сделано все было на славу ровненько и качественно.

Взяв больного за руки и за ноги, Эмми и Буратина осторожно перенесли кенгуру в помещение и уложили на 151

широкую лавку-кровать. Эльмонт достал из рюкзака теплое пуховое одеяло и укрыл его. Стали распаковывать вещи, достали походный набор стальной чайной посуды, приборы, несколько банок с консервированными овощами и фруктами.

Опустим ту часть, где Эльмонту досталось еще несколько раз. Эмми посылала его за хворостом, и он принес гнилую влажную корягу, которая, по его мнению, напоминает внешне Карабаса и поэтому её нужно сжечь. Этой самой корягой он чуть не получил по кумполу. Потом эмо-боя еще посылали за листьями подорожника, но вместо подорожника он принес лопухов, за что и получил новую кличку – Эльмонт-лопух. Потом его послали за водой, и эту задачу он выполнил очень дурно: эмо-бой притаранил совсем мутной воды из болота, с плавающей поверху ряской. Да, эмо-бой оказался совершенно бесполезным помощником в сложных полевых условиях.

То ли дело Буратина! Она доделала дом, выдолбила небольшой камин, приладила сплетенную из веток дверь, да к тому же все кругом подмела, завершив строительство. Девочка тщательно закамуфлировала жилище мхом и вьюном, которые насобирала поблизости в лесу. Теперь этот дом снаружи заметить было очень сложно, и это было как нельзя кстати.

Эмми приготовила вкусный ужин и позвала всех есть, ну кроме, конечно, Боба – тот, завернутый в бинты из листьев подорожника и веточек зверобоя, слегка посапывая, спал. Остальные же сели вокруг небольшого выдолбленного Буратиной стола.

– Сейчас поедим и сядем заниматься компьютерной грамотой!

– Что? – не поверила своим ушам Буратина. – Заниматься? Это после того, как мы чуть не погибли и всех спасли, мы будем заниматься?

– Да, вы совершенно ничего не понимаете в Виндовсе, не умеете пользоваться фотошопом и не знаете, как чистить 152

память компьютера от скопившегося мусора! Будем этому учиться.

– Ха, да как же мы будем учиться на компьютере, когда тут даже электричества нет?

– Вот, – сказала Эмми и достала три новеньких ноутбука, – мне подарили их в рекламных целях, ноутбуки Асер, им электричество не нужно, они на аккумуляторах.

– Блин, ну а после занятий можно в стрелялки поиграть на компиках?

– Или на машинках погонять в дальнобойщиках?

– вставил робко Эльмонт.

– Это будет зависеть от того, как вы усвоите урок компьютерной грамотности!

Спорить с Эмми было бесполезно.

– Ну, – промычала Буратина, ей так не хотелось учиться, что она про себя подумала: уж лучше бы мы погибли там, в живописной балке, чем теперь учить тут все это компьютерное занудство. Снаружи послышался треск ломающихся веток и голоса людей.

– Тссс, – сказали друг другу друзья.

Притихнув, они увидели, как мимо их домика – спасибо Буратине, замаскировала что надо, – прошел Карабасыч и Витя Дудка. Злодеи прошли так близко, что можно было рассмотреть на лице господина директора след от велосипедного колеса. Роскошная когда-то карабасья борода теперь была искромсана в клочья, видимо, пришлось отстричь её большую часть, чтобы выпутать из велосипедной звездочки с цепью, куда бороду так удачно затянуло.

– Эти сбежавшие куклы не могли далеко уйти, не могли! Они здесь в лесу, я это чувствую, мы еще вернемся сюда и разыщем беглецов, клянусь своей бородой, – сказал Карабасыч и грустно посмотрел на рванину, в которую у него теперь превратилась борода. Слезинка выкатилась из 153

его злого правого глаза.

– Им не жить, Витек, не жить, помяни моё слово!

Схоронившиеся в грибном домике вздрогнули от страха.

154

Г Л А В А 23

БУРАТИНА ИДЕТ ПО СЛЕДУ.

Карабасыч и Витька Дурик, ой, Дудка, оставили позади большую грибную поляну. Грибы были спелыми, высокими, на светлых жирных ножках, с темными большими шляпками. Никаких следов беглецов они не увидели. Спасибо Буратине, хорошо замаскировала лаз в грибную квартиру. Карабасыч грязно выругался в сторону грибов и сказал: «не люблю я эти грибы, в них одна вода, не то что мясо: в нем и белок, и волокна, и аромат, вот бы отведать сейчас жаренного на растительном масле мясца».

155

– Да, мясца бы не помешало, – согласился Витек, – вот ведь как они вас отделали, как отбивную, эвона какой след на лбу остался от протектора велосипедной шины, прямо смотреть страшно.

– Да чтоб тебя пиявки болотные сожрали, глупый лжебиолог! Лучше повнимательней смотри по сторонам, чувствуя я, что мы обязательно их найдем в этом лесу.

– Вам бы жуков-плавунцов, да лягушек отварных к синякам приложить, сразу все пройдет, вот увидите. Для вас я и скидку сделаю большую: за каждого плавунца по десять долларов возьму, хотя я ими по четвертаку торгую, ну и лягушат по полтине за каждого, а лягушки сейчас дефицит – таких прытких да зеленых на ботаническом рынке и не сыщете. Да вот сами полюбуйтесь, – и Витек достал несколько приделанных к подкладке его плаща банок, в которых действительно плавали бедные лягушата.

156

– Да что ты мне впариваешь своих мерзких лягушек! Давай быстрее ногами шевели, нам еще пол-леса прочесывать. Когда я поймаю Буратину, то распущу её на тоненькие лучины, а потом каждую лучину буду медленно жечь в камине, надолго растяну такое удовольствие, эдакая скотина, выкрала мой ненаглядный ключик зажигания! Мой, мой ключик к величайшему сокровищу на планете, – чуть было не проговорившись, Карабасыч прикусил рот куском ободранной бороды и покосился на Дудку.

А Дудки можно было не опасаться, тот увлеченно смотрел на своих плавунцов в банках, да на лягушат, да на роющихся в герметично закрытых контейнерах болотных злых комаров. Дудка в уме пересчитывал свои запасы, умножал и складывал, пытаясь сосчитать, сколько же у него будет денег, если ему удастся продать весь свой улов.

Там, в живописной балке, когда началась атака БАСоф, он, не будь дураком, быстро спрятался в высокой ивовой чаще. Война войной, рассуждал Дурик, а мне и тут неплохо, половлю-ка я лучше слепней да ос, у них сейчас самый сезон. Так и просидел в кустиках все сражение, время от времени равнодушно посматривая на дерущихся. Мой сачок с краю – ничего не знаю.

Тем временем в грибном домике Буратина шепотом спорила с Эмми. Она показала девочке с розовыми волосами чудный электронный ключ, за которым так ожесточенно охотится Карабас и его шавки. Эмми была поражена этим необычным устройством, таких сложных ключей с таким количеством кнопок, с необычными странными мониторами и неизвестным набором функций она никогда не видела. Каких трудов стоило Буратине убедить девочку с розовыми волосами в необходимости

157

немедленно проследить за Карабасычем для того, чтобы узнать тайну этого загадочного ключа зажигания.

Буратина была уверена, что ключ сделает счастливыми не только её и папашу Дрозда, но и Эмми, и Боба, и даже Эльмонта. В этом ключе есть что-то настолько значимое и настолько крутое, что надо рискнуть и выяснить раз и навсегда, зачем нужен этот ключ, что он может включить и где та дверь, для которой он сконструирован. Окончательным аргументом Буратины были слова о том, что она не пожалеет собственной жизни, чтобы добыть эту важную информацию. Эмми чуть не расплакалась от нахлынувших чувств. Она показывала рукой на Боба: без него нам будет сложно защитить себя, случись что-нибудь непредвиденное. Бобу нужно как минимум 12 часов на восстановление бойцовых и жизненных функций, и если ты, Буратина, пропадешь навсегда, нам хана, наши тылы оголены, нам не на кого положиться (тут она хотела сказать чтото обидное про стихочтея Эльмонта, но осеклась: эмо-бой, оказывается, стоял у неё за спиной).

– Вы не должны переживать и волноваться, я вас не дам в обиду, даю вам свое стальное слово! – сказал он очень взрослым, мужественным голосом.

И никто не засмеялся над эмо-мальчиком и не стал его подкалывать, ведь из его глаз текли настоящие кровавые слезы.

Буратина осторожно выбралась из грибного домика и ринулась вдогонку за Карабасычем и Дудкой. Найти следы злодеев было несложно: сломанные ветки, пустые упаковки от какой-то снеди, сбитые шляпки поганок и мухоморов указывали на то, что тут шли неряшливые, невоспитанные люди. Это их след, сразу видно – нормальный человек не оставит после себя столько мусора и разрушений.

158

Следы привели деревянную девочку к просторной поляне, на которой, с криками «убью скотина», Карабасыч бегал за Дуриком, размахивая увесистой дубиной. На лысине господина директора красовались свежие укусы от слепней и болотных комаров. Карабасыч с головы до пят был в этих болезненных алых пятнах: видимо, Витек-таки смог уговорить бородатого на лечение укусами болотных насекомых. Буратина хихикала в укрытии и ждала, когда же они угомонятся. Засандалив пару раз по горбу своему любимому дружку Дурику, Карабасыч успокоился и присел отдохнуть. Витек принялся смазывать укусы болотной ряской, которую черпал из небольшой походной колбочки. В животах у злодеев громко урчало.

– На пустой желудок никак невозможно качественно искать сбежавших кукол, не пора ли нам подкрепиться? – тонким голоском проскрипел Витек.

– Да, определенно пора. Я бы сейчас съел целый холодильник! – согласился Карабасыч.

– Ой, ой, так поспешим же в спортбар, мой хозяин, – залебезил ловец пиявок.

Ах, вот они куда намылились! Буратина сорвалась с места, план родился сам собой: нужно опередить Дудку и Карабасыча и устроить засаду в баре. Она мчалась со всех ног и со стороны была похожа на натурального лесного зайца: ноги её едва касались травы, такая у неё была высокая скорость.

Когда Буратина прискакала к спортбару, к тому самому, в котором они когда-то «зажигали» с Олесей и Пургеном, её ждала, казалось, неразрешимая проблема. Как же ей проникнуть внутрь бара, оставшись при этом незамеченной? Перед баром большой пустырь, спрятаться некуда. Что же делать? Буратина включила все извилины своего мозга, напрягла всю свою сообразительность и смекалку, отчего на лбу у неё даже вздулись маленькие венки. Эврика! Рядом с баром большая муниципальная помойка, несколько 159

внушительных ящиков да роющийся в отходах грязный оборвыш-страус. Это был тот самый глупый страус, перевезший когда-то ночью деревянную девочку через озеро. «Вот тупая курица, опять ты кстати оказалась, теперь будешь моим отвлекающим маневром», – думала про себя Буратина.

Буратина незаметно прокралась за мусорные баки. Там она полностью разделась, оставив на себе только топик и черные трусикишорты. Аккуратно сложила одежду и спрятала за большим камнем у дороги. Рядом с мусоркой находилась большая лужа, наполненная жидкой коричневой грязью. О, то, что надо, – прошептала Буратина и нырнула в жижу. Она хорошенько вывалялась в грязи с головы до пят, пропиталась этой гадостью и стала похожа на неизвестно что.

Замаскировавшись не на шутку, девочка с разбега засандалила ногой глупому страусу под зад. Страусятина, взбеленившись, устроила такой шум, гам и суету, что, пролетев три метра кубарем по площади, закончила свой путь, растянувшись посреди пустыря. Посетители и владелец бара с удовольствием наблюдали за полетом глупого помоечного страуса и совсем не заметили, что теперь на улице появилась скрюченная, облепленная грязью обычная ветка. Откуда она здесь взялась – неизвестно – ну валяется грязная ветка и валяется, кому какое дело. Это и был гениальный план Буратины. Закамуфлировавшись временно в ничем не приметную уличную ветку, она сантиметр за сантиметром приближалась к зданию. Ей удалось незаметно вползти в бар. Быстро оглядевшись, она шмыгнула к кастрюлям, но вся 160

посуда была занята готовой едой. «Что же делать? Ах, вот…» – и Буратина быстренько забралась в высокий пустой термос. Ура, все получилось!

В спорт-бар вошли Карабасыч и Дудка, хозяин, на ходу кланяясь и услужливо улыбаясь своим сухим неприятным лицом, выбежал им навстречу.

161

Г Л А В А 24

ОПЕРАЦИЯ «КОРНИ БУ».

Не глядя в меню, гости принялись заказывать всякую жрачку. Они велели приносить и то, и это, и третье, и четвертое, и пятое, и десятое. Замучившись перечислять да выспрашивать, Карабасыч попросту велел подать все, что есть у владельца бара мясного, свежего и хорошо прожаренного. Целая гора жареных мясных блюд взгромоздилась на столе у Карабасыча и Дудки. И чего только там не было: и купаты, и киевские котлеты, и 162

молодые поросята, и баранина, и сосиски нескольких видов, и тефтельки, и куриные крылышки, и блинчики с мясом, и тушеная говядина в горшочках, и шашлык, и мясные рулетики, и даже сало и буженина, нарезанные толстыми ломтиками. Стол едва выдерживал такую непомерную продуктовую тяжесть.

– Эй, сухорукий, и это все, на что способен твой занюханный спортбар? – ухмыляясь, спросил директор шоу 100-Дэ.

– Да, господин, это все, что было на кухне.

– Смотри у меня, я ведь человек дотошный. А это еще что за узкая кастрюля, высокая? Уж не холодец ли ты там прячешь от нас, жадная скотина!

– Да что вы, господин режиссер, это всего лишь надтреснутый старый термос, все руки никак не дойдут выкинуть его на помойку.

– Давай-ка его сюды, мы будем кидать в него огрызки, да кости, да всякий мусор, поставь-ка его перед нашим столом.

Бармен покорно выполнил просьбу клиентов. Буратина притаилась в термосе, внимательно прислушиваясь к происходившему в зале. Ей с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не блевануть ненароком, так омерзительны и неприятны были сидевшие за столом.

Ну, настоящие свиньи, думала в термосе Буратина. Это было невыносимо – жующие за столом делали такие большие глотки и так громко заглатывали пищу, так невоспитанно чавкали, что Буратину подташнивало. Всем известно, что очень большие глотки – это очень неприлично, воспитанный человек никогда в жизни не позволит себе такого.

– Когда я словлю эту дебильную девчонку Буратину, я возьму бензопилу и начну её 163

пилить, буду пилить её так долго и так тщательно, пока от неё не останется кучка опилок! А потом я набью этими опилками подушку для ног! Или, еще лучше, я кину эти опилки на пол в свинарник, хрюни любят, когда у них под ногами свежие опилочки! Они с таким удовольствием покакают и посикают на опилочки из Буратины, особенно на свеженькие!

– Ага-га-га – это круть! Гы-гы, бу-бу! Так её, так! Ам-нямням, – перемежая чавканье с ржанием, говорил Дурик.

– Но сначала я отберу у неё мой драгоценный ключик!

– И это правильно! – поддакивал Дудка.

– Деревяшка долбанная, и все её друзья – им не жить, сейчас мы подкрепимся как следует и ринемся в погоню! Глокглок, – после каждой сказанной фразы Карабасыч залпом выпивал по большой кружке хмельного киселя, кисель с шумом проваливался в бездонное пузо директора.

«Да что же это за повадки звериные, пить такими большими глотками», – думала, едва сдерживая порывы тошноты, Буратина. На голову ей падали шкурки от сарделек, кожица от колбасы, косточки, какие-то несъедобные хрящи и прочие отходы богатого обеда. Настроение у Буратины было не очень, чавканье и большие глотки пополнились еще одним неприятным раздражителем – в баре включили тупейшую музыку.

Буратина неуклюже балансировала на грани нервного срыва, слушать шансон – это было выше ее сил. Настоящая пытка для современной девочки, воспитанной в семье знаменитого в свое время диджея, – все что угодно, хоть диско 80-х, да хоть фольклор, да хоть ненавистный джаз, но только не эта гадость, только не шансон! А-а-а! Такой пытки Буратина 164

не сможет вытерпеть долго. На весь бар горланил ужасный, безвкусный, бесцветный и пошлый Стас Михайлов, король шансона – любимая балалайка людей с отсутствием вкуса.

Дальше тянуть нельзя, пора было осуществлять план «Корни Бу». Буратина набрала полные легкие воздуха. Ах-ах, уф-уф – все больше и больше воздуха она вдыхала в легкие и… с усилием выпустила воздух в собственный большой палец правой руки, который крепко зажала губами. Первая порция воздуха, вторая третья, четвертая, Буратина превратилась в ритмичный деревянный насосик, вдувающий воздух в собственный палец.

Шуй-шух-шую! Тысяча длиннющих, измазанных коричневой грязью кореньев вырвались страшной мочалкой из стоящего у стола старого термоса. Ошурки от сарделек, косточки и объедки полетели обратно в сидевших за столом. Увешанные собственными отходами, обедающие обмерли, глядя, как у них перед носом какое-то неведомое ужасное животное распустило свои смертоносные щупальца.

Вот так Буратина! Вот так выкинула корневой фокус! Вдула через собственный большой палец правой руки воздух в свои деревянные волосы, которые ожили невероятным образом и взлетели высоко вверх из старого термоса, стоящего перед карабасычевым столом. Да так напугали Карабасыча и Дудку, прямо до смерти. Любой бы испугался.

Так называемые щупальца, они же волосы Буратины, казались такими страшными и ужасными, как тысяча змей и даже еще страшнее. Все эти щупальца-волосы, не останавливаясь ни на секундочку, неприятно извивались и как будто бы даже шипели. Да, скажу я вам, на что только не пойдешь, чтобы раскрыть тайну загадочного ключа. Как же все напугались – теперь только и выведывай все подряд. Что она и сделала.

165

Зажав нос рукой, ну чтобы голос её не узнали, Буратина важно и медленно сказала:

– Эй ты, с ободранной бородой, а ну-ка, сейчас же открой мне тайну загадочного ключа зажигания, который раньше хранился у бабкитанкистки! Немедля отвечай, куцая бороденка! А не то!..

Голос из треснутого термоса звучал так гулко и зловеще, а щупальца так угрожающе нависли над господином директором, что…

А Дудки за столом уже и след простыл, ловец лягушек от страха, как болотная пиявка, уполз под стол. Витя, похоже, так напугался, что совсем потерял стыд и обмочил брючки.

Поверьте мне на слово, Карабасыч никогда в жизни так не пугался. Его затрясло в лихорадке. Эти непонятно откуда взявшиеся взбесившиеся щупальца извивались и норовили наброситься на него. Сам не понимая, что творит, он заговорил дрожащим щенячьим голоском:

– Этот клл-клююлюючь открывает одну дверь… – пробормотал директор.

– Да ясно, что дверь, а ну быстрей давай говори, да по существу! – словно из бочки прогремел гнусавый волевой голос.

– Да-да-да, дверь эта находится в каморке папаши Дрозда, за картонкой на которой изображен камин, на стене над камином нарисован большой плазменный телевизор и всякие богаческие штуки. Эта дверь – вход в одну очень необычную уникальную машину, которая способна на такое… на такое… что никто на свете не знает.

– На что она способна? – прогремел голос из термоса.

– Я и сам не знаю, – отвечал дрожащий 166

Карабасыч.

– На чтоооооо?! – так громко прозвучал гнусавый голос, что…

Термос, и так надломленный от старости, окончательно лопнул от напряжения и рассыпался на малюсенькие крошки. Посреди зала сидела Буратина, на голове у неё бесновались раздутые волосы-коренья, с которых давно уже облетела грязь, и вокруг вдруг запахло апельсиновым деревом.

– Отвечай, ободранная борода, а не то – ух! – тебе хуже будет, – голос Буратины перестал быть страшным, правда, девочка заметила это только сейчас.

Потихоньку из-под стола выбрался Витек, а из-за барной стойки высунулись бармен и несколько краснощеких поварят. Карабасыч уже пришел в себя, страх его развеялся и тут кто-то крикнул: «да это же длинноносая деревянная девчонка Буратина!»

– Хватай её! – взревел Карабасыч, и все бросились к девочке.

Да вот только бегает она как ветер, если вы забыли. На выходе из бара Буратина с разбегу взлетела на бедного помоечного страуса и так пришпорила беднягу, что через пять секунд их и след простыл.

Рядом с баром в пыли валялся

директор Карабасыч и бился в отчаянном психическом припадке, ему было очень обидно. Его, такого важного и богатого, обманула маленькая деревянная девочка, и злодей закатил настоящую истерику от обиды, от пережитого страха и от бессилия, ведь тайну-то о странном ключе зажигания он уже рассказал.

– Ай, дурак я, ай дурак, ай идиот, вот лох я какой, вот какой идиот!

167

Вокруг сучащего ножками директора стояли работники бара вместе со своим владельцем, Витя Дудка да несколько прохожих, но никто не смеялся и не показывал пальцем: разве можно смеяться над таким богатым человеком, пусть он и выглядит полным дураком.

168

Г Л А В А 25

БУРАТИНА ТЕРЯЕТ СВОИХ ДРУЗЕЙ. ДОБРАЯ КОШКА НАВОДИТ НА СЛЕД. КРУТАЯ СТАРУШКА МОЧИТ ОСЛИНУЮ АРМИЮ.

Вы просто не знаете, как бегают страусы, которым на спину неожиданно прыгают деревянные девчонки с извивающимися как щупальца волосами. Помоечный страус на несколько минут превратился в 169

реактивную сверхскоростную страусиную ракету на двух жирных лапках. Скорость была такая высокая, что весь путь до самой грибной поляны пролетел перед глазами Буратины одной размазанной цветастой картинкой.

– Эй, тпруууэ, буэээ, буааа или как тебя!.. Стоп, бешеная страусиная ракета, приехали, я выхожу, – Буратина изо всех сил теребила страуса за вихрастую грязную холку.

Тот с испугом обернулся и увидел у себя на спине самую обычную девочку. Волосы у Буратины нормализовались, налипшая грязь давно отсохла и облетела. Страусенок сбавил скорость, а Буратина прямо на ходу лихо спрыгнула со своей двуногой лошадки. Вслед улепетывающей птице она крикнула:

– Спасибо тебе большое-пребольшое, помоечная тупица!

Вот и грибное местечко, как-то подозрительно тихо и занудных речей Эмми не слышно. Подойдя ближе к грибному жилищу, она остановилась и замерла. Дверца в домик была вырвана с корнем, кругом валялись ошметки от разодранного в клочки домика. Рядом два брошенных больших рюкзака с одеждой и всякой всячиной. На глаза Буратине навернулись слезы, и она горько заплакала, с силой пнув один из рюкзаков.

– Ну что он тебе сделал, – услышала девочка откуда-то сверху.

Она подняла голову и увидела под потолком грибного домика висевшую вверх ногами летучую мышь Летающую кошку.

– Ой, кошечка, привет, дружочек!

– Мыур-мыур, – с акцентом промурлыкала летучая мышь, помахивая 170

перед своим лицом длинным кошачьим хвостиком.

– Давно ты здесь зависаешь, кошечка-дорогуша?

– Мыур-мыур, – старательно мяукнула мышь.

Буратина сразу догадалась, что это может значить. И спросила: «Значит, ты знаешь, что здесь произошло? Ты видела, что тут за фигня заварилась?»

– Нет, не видела, мы летучие мыши – ночные животные, мы днем как слепые, ни черта лысого не видим. Мыурмыур.

– Эх, – вздохнула Буратина.

– Зато слышала, все слышала. Прикатил сюда на гольф-мобиле генералгубернатор и по совместительству директор осло-омона круглоголовый Нешанц со своими сотоварищами. Много их было, насчитала я не меньше 200 копыт, ваши, конечно, брыкались, да где им, супротив такой армады не выдюжить. Мыур-мыур!

– Ё-моё, так их, что ли, повязали?

– Так и повязали. Мыур-мыур, – сказала, мяукнув с акцентом, Летающая кошка и укуталась в крылья.

Буратина поняла, что разговор закончен, больше она ничего не скажет, уж больно важная эта летучая мышь, к ней на кривой козе не подъедешь. Вынув из валяющегося чемодана Эмми просторные джинсы с накладными карманами, белую обтягивающую футболку, короткий пиджачок-плащ и кожаные кеды «найк», девочка быстренько оделась, ведь она до сих пор была в топике и шортиках. Её одежда осталась там, у спортбара, под большим камнем у дороги. Размер Эмми был в самый раз.

171

Деревянная девочка завертела остреньким носиком, будто принюхиваясь, как собака-следопыт. Она мгновенно высмотрела многочисленные следы армии омоновцев и бодренько побежала по следу. «Такая толпа далеко не уйдет, лишь бы с друзьями моими драгоценными все было в порядочке, я не переживу, если они пострадают», – думала не на шутку озабоченная Буратина.

На бегу она смахнула навернувшиеся слезы, горечь из её сердца от легкого бега быстро улетучилась, освободив место для решительности и храбрости. Что она будет делать, когда найдет армию ослов-омоновцев, она не знала. «Главное, побыстрей найти ребяточек моих, а там что-нибудь придумаю, или я не Буратина!» – воодушевленно заявила сама себе девочка.

Она бежала вправо и влево, напролом и в обход, и, конечно, потеряла след. Обогнув заболоченное знакомое озеро, она вышла на большую поляну и увидела омоновский кортеж.

Окруженный ровными колоннами силовиков, по равнине торжественно двигался люксованный гольф-мобиль губернатора. Развалившись на широком кожаном диване, на месте для пассажиров, сидел губернатор страны Лохов, господин Нешанц. Толстый, с глупым и неприятно хитрым лицом, старик сладенько посасывал королевского размера чупа-чупс.

На переднем сиденье расположились водитель и два ослателохранителя, по виду качки-культуристы, футболки буквально трещали по швам от грубых накачанных мышц. К электромобилю сзади прицепили деревянную решетчатую повозку, в которой стояли Эмми, Боб и Эльмонт.

«Живы мои курилки!» – обрадовалась Буратина. Всего омоновцев было около сотни, они были одеты в традиционную защитную экипировку. На головах крепкие пластиковые шлемы с решетками на уродливых ослиных лицах. В руках дубинки и прозрачные плексигласовые щиты. Маршируя строевым шагом в своих ботинках на мощных подошвах, они выбивали об землю ритмичный страшный звук: у-гах, у-гах, у-гах! – вздымалась придорожная пыль от кованых ботинок на шнуровке.

172

Если вы думаете, что Буратина испугается и убежит или спрячется, то вы попросту не знаете эту отважную девочку.

– Стойте, ублюдки! – закричала кортежу Буратина. – Немедленно отпустите моих друзей!

– О, наконец-то и четвертая преступница нашлась, – провизжал губернатор Нешанц. Он люто возненавидел кукол, ведь те навешали люлей его любимым осламомоновцам в битве у бутылочного дерева. И теперь он поквитается с ними за все унижения.

– Схватить деревяшку в кожаных кедах! – скомандовал круглый неприятный старик, его жирные щеки задрожали от этих слов, как холодец.

Многочисленный отряд ослов стал менять свой строй, готовясь к атаке.

– Ну… – только и сказала Буратина, бежать ей было некуда, за её спиной заболоченное озеро, в котором она в своё время вдоволь наплавалась. Ничего другого и не оставалось, как принять удар на себя. Не теряя времени, Буратина сразу же начала разогревать мышцы ног и рук, вспоминая бойцовые упражнения Боба.

– Хук-херак, шмак-чпок-чпак, – выкрикивала Буратина и избивала ногами и руками невидимого противника. Так она удары отрабатывала и разминалась заодно, ну и морально настраивалась.

Армия ослов выстроилась в свинью*. Высоко поднимая ноги, ослыомоновцы строевым маршем выдвинулись навстречу Буратине. Друзья деревянной девочки устроили в своей клетке грустные обнимашки, было видно, что они страшно переживали. А Буратина что было сил рубила воздух перед собой, пинала пока еще несуществующих врагов и выкрикивала: «Хук-херак, шмак-чпок-чпак». Воодушевление накрыло её и она, к собственному удивлению, совершенно не боялась сразиться с армадой экипированных ослов-омоновцев.

173

Все ближе и ближе подходил строй, ослы лупили резиновыми дубинками по своим щитам и громко топали ботинками по каменистой земле. От всего этого шума птицы, всякие насекомые, амфибии и даже рыбы забеспокоились и встрепенулись. Все болото встало на уши.

– Кия! – заорала Буратина свой боевой клич.

Внезапно войско омоновцев как-то опешило, растерялось и потихоньку вдруг начало пятиться назад.

– Что, уроды ушастые, испугались, – грозя сжатыми кулаками, кричала им Буратина.

Но ослы-омоновцы почему-то смотрели куда-то сквозь Буратину, а потом и вовсе стали смотреть поверх неё, морды их глупые стали бледными и напуганными.

«Да что же это там такое!» – подумала девочка, обернулась и обомлела. Ой. За её спиной уже взгромоздился большой танк, приваренный к подводной лодке. На башне Т-34, в очках с толстыми стеклами в танковом шлеме, с горящей сигаркой в зубах, восседала знакомая старушка Любовь Владимировна Кожедуб. В руках она сжимала рукоятки станкового пулемета, похожего на легендарный пулемет Максим, только вместо ствола у него был стеклянный с медной балабошкой на конце штырь. Старушка сосредоточенно целилась во врага.

– Ах вы, драные фашисты, хватит уже русские болота топтать да экосистему беспокоить своим вонючим шумом! Смерть фашистским оккупантам! – Любовь Владимировна Кожедуб нажала на гашетку.

Пожилая партизанша, конечно, не слышала, как в ответ ей пытался что-то 174

сказать генерал губернатор Нешанц, как он ей говорил, что они де не фашисты, а российское объединение силовиков и представители губернаторской власти.

Да Любка-танкистка все равно бы не поверила этим лживым заявлениям. Потому как она, прежде всего, верила своим глазам, а не всяким дурацким рассказам. Вот толпа экипированных до зубов ослов шумят и собираются прибить её подругу, милашку Буратину. Сто ослов против одной апельсиновой девочки. Вот три куклы заперты в клетке, как звери, а ведь они еще совсем дети, да и форма у этих ослов черная, ну натуральные фашисты. Так им, гадам!

Электрическая молния вырвалась из балабошки старушкиного пулемета и прямиком угодила в Нешанца. Лицо его, некрасивое и толстое, сильно скукожилось от боли, и все услышали девчачий визг жирного старика: «Ой-ой, больно-больно». Верные хозяину ослы бросились на помощь своему начальнику. А тот, увидев, что все бегут к нему, а не нападают на деревянную девочку, провизжал им: «Куда вы, тупые ослы, вперед, вперед, схватить Буратину!»

Озадаченная Любовь Владимировна глубоко пыхнула сигаркой, она и не предполагала, что электрическая молния не сможет за один раз поразить эту жирную мишень.

– Слишком сала на нем много, – бормотала, казалось, растерявшаяся старушка. Но, поверьте мне, на лице у Кожедуб была никакая не растерянность, именно так, по-дурацки, выглядит глубокая мыслительная сосредоточенность. Две секунды – и 175

решение найдено. Любовь Владимировна вытянула из люка толстенную научную лупу. Такая лупа, если, например, в неё посмотреть, в сто раз увеличивает изображение, а если её подержать под солнечными лучами, можно поджечь бумагу или сухую листву. Это была очень сильная лупа и, по мнению Любви, лупа была способна увеличить и мощь электрического заряда. Расположив лупу перед балобошкой молниемета, Кожедуб закричала: «За Родину! За Сталина!» – и нажала на гашетку.

Нешанц в два счета надулся сизым вскипающим жиром и лопнул как раздавленный помидор. Электрический заряд , не прекращая, жалил ослов, которые от боли растеряли свою амуницию и носились по полю, забыв о своей позорной работе, о лопнувшем генерал-губернаторе и о Буратине. Им было очень больно от такой электрической взбучки.

Но как стрелять по сотне мечущихся на берегу ослов? Бесконечно поливать электрическими молниями? Да замучаешься, тем более аккумуляторы у старушки-танкистки не резиновые, там и осталось-то всего три деления на индикаторе зарядки. И опять Кожедуб проявила невероятную смекалку и прозорливость, она насадила на жало молниёмета обыкновенный дуршлаг! Молния теперь разделилась на сто средних молний и каждая из сотни нашла свою цель, попадая в одного единственного омоновца. Офонаревшие от ударов электрического тока ослы разбежались по округе, забыв навсегда свою былую работу в ОМОНе. Теперь они опять стали домашним скотом, упрямым, но крайне полезным в сельской местности.

Разбив в пух и прах ослиную армию, Любовь Владимировна перекинулась парой фраз с Буратиной и пока еще плененными Эмми, Эльмонтом и Бобом. Из её слов они поняли, что все они теперь куклы партизанского движения 176

антигитлеровской коалиции, и что Гитлеру капут, и что закончился заряд у молния-метательной машины, и что болото любит тишину и спокойствие, и что увидимся как-нибудь, и благодарить её за очищение Родины от фашистов не надо. Закончив свою речь, она погрузилась в болотную жижу. Буратина и пока еще пленники, стоявшие в клетке, долго махали партизанше руками и говорили спасибо. Жижа булькнула и скрыла подводный танк.

Буратина разломала замочек на клетке и выпустила друзей. Эмми бросилась обнимать подругу.

– Какая ты смелая, какая сильная, какая молодец, не испугалась ослиной армии и вызвала мерзавцев на битву. Знаешь, мы тоже там, в грибном домике, слюни не пускали и были на высоте. А как ожесточенно дрался Эльмонт, мой любимый эмо-мальчик! Он просто был как тигр, раскидывал ослов в разные стороны. Ах, если бы их был десяток, но ведь их было больше ста.

– Эльмонт? Вот мужик! – с уважением сказала Буратина.

– Да, он расправил свои могучие крылья, настоящий эмо-орел!

Эмми обняла и поцеловала Эльмонта. Мальчик смущенно заулыбался, под глазом у него теперь сиял огромный синяк, на лбу шишка, белоснежная рубашка была порвана и испачкана, узенькие джинсы тоже. Лицо эмо-боя светилось как солнышко, ведь он стал настоящим мужиком! «Кхе-кхе», – глухо прокашлял кенгуру.

Куклы обернулись и посмотрели на Боба, бедняжка был так слаб, что едва держался на лапах. Надо было валить отсюда. Гольфмобиль был изрезан мощной молнией, да к тому же весь забрызган жиром лопнувшего губернатора. Решили смастерить арбу из клетки. Сломали прутья решетки, приладили дышла – получилась отличная повозка. Застелив 177

днище валяющимися кругом бронежилетами, уложили туда Боба и, впрягшись вместо лошадей, побрели прочь. Телега, скрипя большими колесами, нехотя покатилась за тройкой отважных кукол.

178

Г Л А В А 26

КАРАБАСЫЧ ПОЛУЧАЕТ ПО ЗАСЛУГАМ. Километров через 15 повозка остановилась у приличной горы. С самой вершины холма на кукол смотрел Карабасыч.

– Приехали, – сказала спокойно Эмми.

– Мне не страшно, – сказал Эльмонт.

– Будем биться, – заключила Буратина.

Хотя друзья и понимали, что сопротивляться бессмысленно, они были полны отваги и бойцовской озлобленности. К тому же они устали и 179

давно не ели, да и Боб чуть ли не при смерти, его не бросишь тут одного… Но они были готовы к схватке.

Наверху холма, куклы это отчетливо видели, был Карабасыч, Дудка и лиса Олеся с котом Пургеном. Четверо на троих, четверо здоровенных гадов на трех обессиленных кукол.

– Мы выстоим или умрем, – храбро сказал Эльмонт.

– Не сдадимся ни за что и ключик не отдадим, – сказала Буратина.

– Это правильно, – задумчиво прошептала Эмми.

– Поднимайтесь наверх, мы будем вас бить и убивать, пока не вернете моё сокровище! – донесся до кукол злобный голос Карабасыча. В руках у директора театра и у Вити Дудки были увесистые клюшки для гольфа с самыми крупными набалдашниками, это были гибриды Галловей Диабло Ейдж (Callaway Diablo Edge Hybrid). Увесистые и идеально отцентрованные, с рифленой боковиной на хромированном тельце. Один удар такой клюшкой навсегда может сделать человека инвалидом, а куклу запросто убить. Пройдохи Олеся и Пурген помахивали новенькими бейсбольными битами. Враг был хорошо подготовлен, скорее всего, они и пожрать успели, пока искали беглецов. Рожи их были сытыми, на щеках играл здоровый румянец.

– Сами сюда спускайтесь, гнусные вражины, мы вас разделаем под орех! – бодренько выкрикнула Буратина.

– Разделаем вас мама не горюй! – крикнула Эмми.

– Кровью будете харкать, вонючки позорные! – добавил Эльмонт.

Пунцовый от злобы Карабасыч поднял вверх руку с клюшкой для гольфа и скомандовал – «вперед». Враг двинулся на друзей. Куклы выстроились в линию обороны и запели военную песню: Мы смело в бой пойдём за Русь Святую! И, как один, прольём кровь молодую!

180

– Кхе-кхе, зачем же умирать таким молодым и красивым, – услышали ребята за спинами стариковский бархатный голос. Все повернули головы и ахнули. Оказывается, сзади к ним подкрались папаша Дрозд и Мудрый Шуб в своей неизменной меховой телогрейке.

– Так привет, мои бесстрашные детки! – сказал улыбающийся диджей.

– Папа! – радостно завопила Буратина.

– Да, дети, найти вас было не просто, – сказал Мудрый Шуб.

– Оставим пока все разговоры и займемся делом, Шубыч, – скомандовал по-деловому Дрозд.

– Слушаюсь, мой генерал, – шуткой ответил ученый.

В руках у Шуба с Дроздом были необычные автоматы. Они только с виду напоминали огнестрельное оружие. Те же приклады, ручки, спусковые крючки и рамы затворов, что у 47-х Калашей. Только вот стволы у этих автоматов украшали похожие на апельсины мячики, разделенные на четыре дольки. Непонятно было, как же будут стрелять такие апельсиновые автоматы.

– Что это у вас за штуки? – спросил Эльмонт.

– Погоди, эмо-сынок, щас все увидишь, – сказал Дрозд и добавил. – Мудрый Шуб смастерил адовы оранжевые Калаши.

Выйдя вперед кукол, старики направили стволы в сторону наступающего на них врага и спустили курки мячиковых автоматов.

Оказалось, что автоматы действительно выстреливают оранжевыми мячиками. Ну и что, скажете вы, разве можно напугать кого-нибудь таким мультяшным оружием? Ан-нет, 181

постойте, все не так просто, как вам могло показаться с первого взгляда. Во-первых, мячики были на пружинках, во-вторых, пролетев половину дистанции, они разделялись на четыре составляющих, ну на четыре дольки, в-третьих, пока дольки летели, они страшно раздувались в размерах превращаясь в большущие оранжевые кулаки. И били эти апельсиновые кулаки точно в цель – по мордам четырем вражинам.

Один выстрел – и Карабасыч, Дудка, Олеся и Пурген вышли из строя. Сразу четыре удара по четырем злым рожам. От сильных ударов злыдни выронили свои клюшки и биты, из носов у них потекла юшка.

Еще выстрел – это уже палил Мудрый Шуб, – и по-настоящему затрещали челюсти. Совершив маневр, кулаки на обратном пути сдулись до маленьких долек, вновь собрались в апельсинчики и на пружинке вернулись на свое законное местечко, на ствол апельсинового Калаша – ох, чудные эти автоматы возмездия.

Добавил жару Дрозд, закрепил успех Шубыч. Потом «за маму» по выстрелу, потом «за папу» по выстрелу, напоследок «за все хорошее» и на сладкое «за все плохое». Палили все по очереди: Буратина стрельнула, выкрикнув «йоу», Эмми разок пальнула, закусив нижнюю губу, Эльмонт с удовольствием наподдал подлецам, злобно улыбаясь, и даже лежащий на арбе пока еще больной Боб тоже разок стрельнул, нажав на чувствительный спусковой крючок слабым кенгурячим пальчиком.

Ой, как было весело и прикольно мочить заклятых врагов!

Карабасыч один выстоял, остальные расползлись кто куда, рожи их были в крови, губы полопались, у некоторых были рассечены брови, у Пургена, вероятно, сломана челюсть, у Олеси надулись сразу два фингала под глазами и она стала как в очках. Витьку 182

Дурика ваще стало не узнать, лицо его превратилось в какую-то сине-черную бугристую маску. Карабасыча тоже отделали по первому сорту, если бы не кожаный плащ и обрывки бороды, вы ни за что на свете не узнали бы директора театра в 100-Дэ.

– Так им и надо, – только и сказала Эмми.

– Будут знать, как обижать маленьких, – согласился Эльмонт.

– Они давно уже нарывались, пап, – вставила Буратина.

И тут все стали ми-мишкаться, обниматься и целоваться. Один Мудрый Шуб поморщил нос и сказал, что на духу не переносит это кошкино лизанье, и пошел к побитым врагам.

Подойдя к каждому, прыснул им из баллончика в лицо. Это был специальный газ, который она разработал совсем недавно и назвал «Одобрин-24». Этот газ с апельсиновым запахом, проникая в мозг человека через дыхательные пути, благотворно и очень эффективно воздействовал на личность, делая вдыхающего очень добрым. Злоба после воздействия газа исчезала из испытуемого раз и навсегда. Ну, конечно, подобная пертрубация личности происходила не за одну секунду, а примерно за сутки (поэтому в названии цифра 24), процесс одобрения напрямую зависел от веса вдохнувшего.

Диджей Дрозд теперь мог наконец-то наговориться со своей любимой дочкой – как же он убивался, переживал и искал пропавшую девочку. И чего только не передумал за это время, и как извелся, и все такое. Буратина всплакнула на плече у папы и попросила у него прощения и за то, что пропала, и за то, что потеряла «Золотую Визу» с 10 тысячами долларов, которые ей подарил Карабасыч.

Вечерело, все пошли в город, в коморку Дрозда. По дороге домой они сделали крюк и 183

вернулись к грибному жилищу, там они собрали все рюкзаки и чемоданы, которые бросили впопыхах, когда попали в плен к генералгубернатору.

Ехали весело, со всякими приколами и шуточками. Смех и веселье – лучшие лекарства от голода, усталости и прочих проблем. Эмми все рассказывала, какой молодец Эльмонт, как он отважно защищал её и Боба. Буратина описывала битву у бутылочного дерева, не забывая о мальчиках би-боях, которые разгромили отряд злобных поросят. Эльмонт читал смешные стишки Юнны Мориц про трудолюбивую старушку и про крышу, которая ехала домой, – вот и они, как эта крыша, после долгих приключений ехали домой всей честной компанией. И только Боб молчал – он еще не совсем оправился от ранений, – однако он улыбался, особенно когда были смешные стишки, а это верный признак того, что он идет на поправку.

Пока добрая банда шествовала в сторону дома, Карабасыч таки пришел в себя и со всех ног умчался в город. Он быстро обогнал наших героев, ведь у них было так много вещей и раненый кенгуру, лежащий на арбе, которую они тянули сами заместо лошадей, да потом они еще останавливались у березовой рощи, чтобы напоить лечебным березовым соком выздоравливающего Боба.

Карабасыч, как ошалелый спринтер, прибежал в город. Первым делом он метнулся к банкомату и снял со своего счета все свои оставшиеся сбережения. Набив карманы баблом, он заскочил в аптеку и купил зеленки и ватных тампонов. Ватой он заткнул ноздри, из которых еще сочилась кровь, а зеленкой намазал щеки, лоб и рассеченную бровь. С ватой в носу, с зеленкой 184

на лице и с ободранной куцей бороденкой он стал похож на бешеного психического Дедушку Мороза. Но он об этом совсем не задумывался. Карабасыч хотел побыстрее найти полицая. Пока он бежал по улице, на него косо смотрели прохожие, старушки крестились и кидали ему вслед бумажки и огрызки, а дети кричали: «Смотрите, смотрите, психический сбежал из желтого дома».

А Карабасыч все думал, на кого же это они кричат, плюются и оборачиваются. На улице не было никакого бешеного Деда Мороза: «Странно», – думал директор и продолжал свои поиски. Наконец-то они увенчались успехом: на перекрестке стоял очень толстый полицай, от мучительного безделья он ловил мух и слушал, как те жужжат в его толстом потном кулаке.

– А-а-а, спасите! Ограбили, до нитки обобрали! А-а-а! Спасите, меня обокрали! – во всю глотку заверещал Карабасыч.

Полицай был таким сонным, а крик человека с тампонами в носу был таким громким, что служитель закона вздрогнул и проснулся. Полицай от неожиданности раскрыл кулак и несколько мух, радостно жужжа, вылетели на волю. Недовольный полицай с укором посмотрел на психа в зеленке, потом на раскрытую ладонь, из которой сбежали мухи-пленницы, и… вдарил своей немаленькой ладошкой по лицу Карабасыча.

– Ах ты, гадкий болван, что у тебя украли? Мозги, что ли? Так их у тебя, дебил, с рождения нет! А ну вали отсюда, полоумный, а не то сейчас отведаешь моей резиновой дубинки!

Он демонстративно дотронулся до увесистой дубинки, висевшей на его потертом ремне. Всем известно, что всяким нищим полиция помогать 185

никогда не будет: что им помогать-то, когда у них за душой ни гроша. Нищим да малообеспеченным вообще лучше подальше держаться от полицаев, а то, не ровен час, отгребут ни за что ни про что.

– Я… я… я… да я директор театра 100-Дэ, небезызвестный Карабасыч! – заявил человек с зеленкой на лице, двумя окровавленными тампонами в носу и ободранной бородой.

– Ну на тебе еще, раз не понял! – и полицай врезал второй раз ладонью по лицу Карабасыча. У того аж тампончики вывалились из носа и упали на мостовую, а на глаза навернулись большие крокодильи слезы. Однако Карабасыч взял себя в руки и заорал на полицая:

– Да вот доказательства, вот борода!

– У директора театра 100-Дэ борода вооон какая была – богатая борода, а у тебя, полоумный кликуша, куцая, и лицо в зеленке.

Карабасыч задумался и мысленно взглянул на себя со стороны. Да, действительно, поверить в то, что он и есть он, невероятно сложно… И тут у него возникла идея:

– Вот моё доказательство! – Карабасыч достал из кармана огромную пачку банкнот.

– Слушаюсь, Ваше превосходительство! – отрапортовал вытянувшись по струнке полицай. Признал он, видать, директора, и пачка банкнот сильно помогла ему в этом. Чуя запашок дармовых деньжат, полицай, как ни в чем не бывало, поинтересовался:

– Кто это вас так отделал, господин директор? Грабители? – и засвистел в висевший на груди свисток.

На свист из подворотни выбежали двое младших полицейских самой низшей ступени полицейской службы.

186

– Да, это оранжистка Буратина похитила мой электронный ключик и еще нанесла мне побои и моральные оскорбления.

Полицейские внимательно слушали директора, не забывая посматривать на тот самый карман, в котором лежала жирнючая котлета карабасовых долларов.

187

Г Л А В А 27

ТАИНСТВЕННАЯ ДВЕРЬ, ВЕДУЩАЯ ВНИЗ.

Когда кавалькада завалилась в каморку, все были в отличном настроении, несмотря на собачий голод и усталость. На мелочь, которая осталась у Эмми в чемоданах, купили полный пакет горячих чебуреков. Поставили чайник, расселись на полу и с удовольствием откушали чебуреков. Пироги были сочными, мясистыми и очень сытными. Боб потихоньку пришел в себя, а после чебурека так совсем встал на ноги и 188

сделался здоровым. Под крепкий зеленый чаёк потекла беседа.

– Что нам теперь делать-то, друзья? У меня вертушки сломаны, работы нет, даже за коммуналку коморки платить нечем, – грустно сказал Дрозд.

– И к Карабасычу теперь не сунешься… – добавил Эльмонт.

– И моим сбережениям, вероятно, настал кирдык, кое-что, конечно, можно продать – два ноутбука, да всякое тряпье, но все равно хватит ненадолго: сами знаете, какие сейчас цены на все, – сказала Эмми.

– Да, ваш домик и все строения вокруг него снесли как незаконно возведенные, показывали вчера по телевизору, – сообщил Мудрый Шуб.

Все примолкли, всем было очень жалко эко-коттеджик Эмми, посыпанные белым песочком беговые дорожки, чистенькие газоны, выстриженные из зеленого куста фигурки животных, игровую площадку и, особенно, батут.

– Батут был прикольный, – со слезами на глазах сказал Эльмонт.

Все сделались угрюмыми и несчастными, и только Буратина буквально сверкала глазками.

– А это вы видели лохи?! – звонко выкрикнула деревянная девочка и показала играющий цветными лампочками сложный и странный ключ.

Все ахнули, глядя на такую необычную вещицу. Даже Мудрый Шуб поправил свои очки и задумчиво произнес: «Эта вещь сделана не у нас, вот что я вам скажу».

– Папаша Дрозд, давай-ка снимем это граффити со стены! – попросила Буратина.

– А мне оно нравится, дочь, на фига его снимать?

– Мне тоже нравится, давай уже, снимай, плиз!

189

Диджей откопал в своей тумбочке гвоздодер и плоскогубцы и за минуту отколупал от стены граффити на гофрированном картоне. За картиной оказался довольно просторный лаз. Веником и шваброй ребята быстро очистили свод и… обнаружили за паутиной и мусором необычную герметично закрытую дверь. На двери было круглое окошко-иллюминатор и герб. Когда Дрозд прошелся по гербу мокрой тряпкой, все присели от удивления.

Оказалось, что на гербе был красивенный барельеф. На нем была изображена девочка с очень длинным носом, а рядом с ней пятеро друзей. Друзья были в странных шапках, похожих на надетые на голову аквариумы.

– Ё-моё, это же скафандры! – сказал всезнающий Шуб.

– В скафандрах можно гулять в космосе, – пояснил детям Дрозд.

Буратина поднесла электронный ключ к двери с иллюминатором, и… ключ запищал странную и очень красивую мелодию. Дверь щелкнула и открылась. За ней была лестница, ведущая вниз, и Буратина, не раздумывая, убежала по ней.

– Постой, Буратина, да куда ты так спешишь, ну ты что, – кричали ей вслед друзья. Но деревянная девочка так долго шла к этой тайне, что её ну совершенно нельзя было остановить. Она не глядя засеменила вниз.

Все последовали примеру Буратины и стали спускаться по этой непонятно куда ведущей лестнице. Тут произошло сразу два приключения. Вопервых, дверь, в которую они вошли, сама собой за ними захлопнулась – что ж, теперь только вперед, а, во-вторых, там, в темноте, что-то набросилось на Буратину. Но Боб был на высоте – он уже давно пришел в себя и даже сделал намедни зарядку, побоксировав с собственной тенью. Боевой кенгуру выстрелил огромным прыжком на подмогу Буратине.

Когда Дрозд, Эмми, Эльмонт и Шуб подбежали к месту нападения, они увидели, что с Буратиной все в порядке, а под стеной ползет с переломанным хребтом и вывалившимися ржавыми зубами тролль Егорка. Боб нанес злобному обидчику смертельную мовашу гири – после такого 190

нокаутирующего удара никто не выживет, тем более мелкий пожилой тролль. Однако он хоть и мелкий, а на деревянную девочку набросился, вот урод какой, – сказали друзья и продолжили путь вниз.

Лестница привела друзей в темное большое помещение, и ключик автоматически вновь заиграл прикольную мелодию, засветились мониторчики, замигали кнопочки и сенсоры, и в зале вспыхнул голубоватый мягкий свет. Все обомлели.

Они оказались в большом подземном ангаре, а посреди этого ангара стояла красивенная блистающая хромом летающая тарелка.

– Папа! вот это, папа… – сказала Буратина.

– Ого ,– прошептал Мудрый Шуб.

– Отпад,– сказала Эмми.

А Боб и Эльмонт на время потеряли дар речи. Это была самая настоящая летающая тарелка! Пока все смотрели, не в силах сделать и шага, в тарелке открылась ниша и распахнулась бронированная дверь. Из-под двери выдвинулась стальная лесенка. Из ключа прозвучал тонюсенький роботный голосок: «Добро пожаловать в космолет».

– Обалдеть! – не выдержала Буратина.

На боках летающей тарелки были нарисованы фашистские кресты.

– Немецкая, – задумчиво произнес Мудрый Шуб, – а я еще не верил, что у фашистов была такая летная техника, ведь проскальзывала инфа в интернете про эти тарелки. Вот значит как, где же они её надыбали.

– Ну, кресты мы сотрем, – сказал Дрозд.

– Ну да, мы же не фашисты какие-нибудь, – усмехнулся Эльмонт.

Восклики «ух ты, ни фига себе, отпад» сыпались с разных сторон. Сначала тарелку обошли вокруг и заглянули под днище. На пузе тарелки тоже были фашистские кресты, да вдобавок огромный орел, 191

символ команды СС.

– Фу, какая мерзость, ненавижу фашистов, – сказала Эмми.

– А кто же их любит, я, по правде говоря, думал, что в подвале мы найдем клад с мешками долларов, – грустно сказал диджей Дрозд.

– Да ты что, папа, ты, что ли, сбрендил? Да знаешь ли ты, сколько бабла мы сможем заработать с такой летательной машиной? Да мы можем катать детей и взрослых вокруг Земли, летать на Луну или даже к другим дальним планетам и всякое такое. Да у нас будет очередь как в мавзолей к Ленину! – воодушевленно проговорила Буратина.

– Да, бизнес можно замутить первоклассный, только непонятно, на чем же летает это корыто… – задумчиво сказал Эльмонт.

– Идите все сюда, я нашел топливные баки! – весьма кстати закричал Мудрый Шуб, который уже давно ковырялся внутри летательного аппарата.

Когда ребята нашли Шубыча в одном из отсеков космического корабля, то увидели у него в руках тяжеленный баллон для сжатого газа.

– Вот на этом и летает тарелка! – сказал Шуб и слегонца крутанул вентиль. Из баллона вырвались неистовые крики и плачь.

Это был тот самый зеленоватый газ, который собирали шлемики в театре 100-Дэ у Карабасыча.

– Ах, вот зачем он собирал этот газ! – сказала Буратина.

– Теперь понятно – он хотел себе захапать эту тарелочку, – добавил Эльмонт.

– Но ведь мы не будем так поступать, не будем пугать людей в 100-Дэ, чтобы украсть их крики – это некрасиво и подло, – сказала Эмми.

– Я знаю, где мы возьмем крики, визг и всякие 192

другие эмоциональные всплески, друзья, и никому не причиним вреда, – сказал Дрозд.

– И где же? – спросил Мудрый Шуб. Он и не надеялся услышать от диджея что-нибудь полезное, просто так спросил, автоматически, и был немало удивлен отличной идеей старого друга.

– Мы будем брать этот газ в родильных домах! Там куча детей, а они, когда только народятся, так оголтело орут, что зеленоватого газа хватит чтобы долететь да самого Солнца!

– Вау, папашка, ты у меня мудреная голова, даже умнее Шубыча, – похвалила Дрозда Буратина.

– Да, парень выдает идейки на-гора, – с любовью похлопал друга по плечу Мудрый Шуб.

Это был настоящий вечер супероткрытий, ребята узнали столько интересного и прикольного, что прямо можно сойти с ума. Очень хорошо, что рядом оказался ученый Мудрый Шуб – он быстро разобрался с управлением корабля, которое было простым и удобным: тарелка управлялась с помощью небольшого джойстика на капитанском мостике. В рубке управления было ровно шесть кресел – как раз на всю честную компанию, а еще в тарелке был пассажирский отсек на 30 посадочных мест. Вот на эти места мы и будем продавать билеты, решили друзья. Вдобавок нашли шкаф, наполненный золотыми слитками, а еще обнаружили отсек с продовольствием – там были консервированные фрукты, пайковый немецких хлеб в герметичных банках, порционная ветчина и еще много чего. Дрозд выудил из холодильника бутыль шампанского, а потом еще одну. Первая бутылка была для взрослых, с градусами, зато вторая как раз то что надо – детское шампанское. Открыли обе и, сделав из бумаги кулечки-стаканы, стали пить пузырящиеся напитки и смеяться.

193

Вот это ключ зажигания, вот это находка – это лучше всякого 100-Дэ, это десять тысяч Дэ и даже больше, теперь мы все богаты, и не просто богаты, а богаты как сам Рокфеллер и даже чуточку богаче. Ведь у нас есть такая штука – летающая инопланетная тарелка.

Шубыч сказал:

– Ну, Буратина, садись за штурвал и давай наведаемся-ка мы за баллонами в вотчину Карабасыча.

194

Г Л А В А 28

КАРАБАСЫЧЕВО ФИАСКО И ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ ДРУЗЕЙ.

Тем временем в каморку постучали, но никто не открыл – постучали еще настойчивее и опять никто не открыл, ведь все были внизу, в бункере с летающей тарелкой. За дверью начали грязно ругаться и молотить что было сил в утлую покосившуюся деревянную дверь. Это были полицаи вместе с Карабасычем.

– Откройте, сволочи, – орал директор театра 100-Дэ, – иначе мы щас…

195

Не успел он договорить, как дверь разлетелась в щепки. Карабасычу дорого обошелся этот поход. Он несколько раз платил полицаям, чтобы они согласились на этот обыск и на эти не совсем законные действия. Буратина, конечно, может и совершила какое-нибудь преступление, но тому не было никаких доказательств и никаких свидетелей, а это значит, что ни ломать дверь, ни преследовать деревянную девочку оснований нет. Карабасычу пришлось отдать полиции все свои сбережения, чтобы дать ход делу.

Когда полицаи вошли в комнату и обыскали её всю, они, конечно, никого не нашли и жутко от этого разозлились. Теперь им еще придется отвечать за несанкционированный взлом жилища. Карабасыч пытался им показать стальную дверь с иллюминатором. Но те лишь махнули рукой – за стальные двери в тюрьму не сажают, а вот ты сейчас у нас получишь дубинками на горбу. И злобно так посмотрели на господина директора

Пришлось ему последние денежки, до самой мелкой копеечки, отдать обозленным полицаям, теперь уже чтобы спасти свою шкуру. Полицаи опечатали входную дверь и все пошли на улицу. Там на улице случилось что-то весьма необычное и неожиданное. Прямо сбоку у этого старого дома вдруг открылась довольно большая прореха. Оказывается, под домом были какие-то огромнейшие автоматические ворота-жалюзи.

Ворота разверзли широкую прорешку, и оттуда с легкостью перышка выпорхнула сверкающая серебром и золотом летающая тарелка. Прохожие пооткрывали рты, дети закричали «инопланетяне, инопланетяне», женщины попадали в обморок или впали в истерику. Один только Карабасыч уселся прямо посреди улицы и горько заплакал. Он оплакивал свой театр, которому настал капец – теперь ему нечем оплачивать аренду и налоги и совсем не на что содержать артистов и технический персонал. Теперь 196

он нищий, он банкрот, а мечта его, мечта только что просвистела мимо него, буквально в нескольких метрах… Карабасыч хотел было разозлиться и грязно ругануться по этому поводу, но лишь широко улыбнулся. Это газ «Одобрин-24», наконец-то, разрушил в нем всякую злобу и агрессию. Прохожие с удивлением смотрели на человека в зеленке с ободранной бородой, который так солнечно и добро улыбается и даже смеётся от счастья и искрящейся из него доброты и нежности.

Говорят, что тарелку с фашистскими крестами на покатых боках видели над театром в 100-Дэ. В тот самый день все актеры этого театра загадочным образом исчезли. Потом еще говорили, что эта самая летающая тарелка нарисовала в небе над городом шлейфом цветного дыма лицо одной очень красивой девочки с таким длинным носиком, что многие горожане узнали в этом портрете Буратину. А рядом тарелка написала слово «Вау» и, поставив восклицательный знак, растворилась в небе.

Еще говорят, что время от времени в маленьких российских городах какая-то непонятно откуда взявшаяся гастролирующая компания устраивает для детей бесплатные сеансы невероятно прикольного шоу в 1.000.000-Дэ. Дети, побывавшие на этом шоу, утверждают, что летали во всамделешном космосе и гостили на других планетах, им, конечно, никто не верит – кто же поверит маленьким детям…

197