48
ГРАФИКА/GRAPHICS
1. Тчихару Шиота, Проект «В тишине». Инсталляция. 2011 / Chiharu Shiota. «In Silence» Project. Installation. 2011
Современное искусство. Pro et contra Contemporary Art. Pro et contra Contemporary art – одно из самых противоречивых явлений в общемировом культурном пространстве. Бытует стереотип, что contemporary, или современное искусство, не является таковым в общепринятом смысле этого слова, но чем-то иным, чем просто образное осмысление действительности здесь и сейчас. Казалось бы сам по себе спор о современности того или иного искусства заведомо не имеет смысла, поскольку художественный процесс не может быть поступательным и линейным: исторически позднее вовсе не означает художественно более совершенное. Однако здесь имеется в виду все же не сопоставление современного и старинного, а дихотомия искусства актуального, передового и, напротив, конвенционального, традиционного. Стоит отметить, что термин «традиционное искусство» также требует дополнительного истолкования, поскольку не совсем понятно к каким, собственно, традициям это искусство апеллирует. В большинстве случаев здесь имеется в виду следование (зачастую формальное) высокой новоевропейской художественной традиции и академической школе. Основная проблема подобных ретроспекций заключается в том, что сегодня любое художественное произведение восприни-
Contemporary art is one of the most confusing phenomena in global culture. There is a stereotype that contemporary art is different from what we usually think of it – different from just figurative interpretation of current reality. One would think it is pointless to discuss contemporaneity of art, since no art process can be incremental or linear: later is not necessarily better. What matters here, however, is a dichotomy of actual, progressive art and conventional, traditional art, rather than comparison of the modern and ancient. It stands to mention, that the term «traditional art» requires further explanation too, since it is not really clear what traditions the art appeals to. In most cases they mean following (although frequently it is just formal) the high modern European art tradition and academic school. The key problem of such flashbacks is that today’s public try to perceive art pieces in connection with existing art they have already seen. If a new artwork does not stand out as strange or foreign, it is sure to fade into the art and historical background to become indistinguishable and be lost to view. Thinking over an unknown piece of traditional art, general public subconsciously notice features it has in common with familiar museum artifacts to understand it only in con-
Современное искусство/Contemporary Art
49
мается зрителем на фоне увиденного, уже существующего искусства. Если новое произведение искусства не выделяется как чуждое или инородное, оно обречено слиться с художественно-историческим фоном, стать неразличимым, потеряться из виду. Осмысляя незнакомое произведение традиционного искусства, широкий зритель в первую очередь невольно регистрирует в своем сознании черты сходства со знакомыми ему музейными артефактами, воспринимая его только в контексте уже увиденного. Такое искусство кажется ему не самостоятельным и, как следствие, неинтересным. Именно поэтому современное искусство часто классифицируют как актуальное, в пику традиционному, которое эту самую актуальность уже утратило. Актуальность здесь рассматривается как некая система современных ценностей или, точнее, как утверждение этой системы. И в этом смысле, современным может быть только то искусство, которое эти ценности осознало. Сегодня contemporary art часто воспринимают как массовое и популярное искусство. Тем более, что в своей стилистике оно во многом пересекается с дизайном и медиа, то и дело оказываясь на территории коммерческого производства. Однако и это не совсем верно. В известном смысле, массовое искусство очень демократично, для него хорошо то, что более всего соответствует ожиданиям публики. Современное искусство, напротив, способно нравится далеко не всем. И этот недостаток легитимности делает его непонятным для масс. Даже традиционное искусство выглядит куда более доступным. Уж если оно и привлекает современного зрителя, то, прежде всего сознательной упорядоченностью и конвенциональностью: желанием создавать вещи скорее изящные, нежели новые. На сегодняшний день, contemporary все еще не сумело достичь того статуса, которого достигло традиционное искусство. Было бы по меньшей мере странно говорить о бездарных фресках эпохи Ренессанса или о плохой классицистической архитектуре. Даже если произведения старых мастеров выглядят неудачными, они все равно имеет непререкаемый статус. С contemporary все обстоит иначе: обласканный критикой арт-объект может категорически отвергаться публикой и восприниматься как откровенный трэш, то есть вообще не искусство. Это та самая ситуация, когда зритель,
nection with what they have already seen. They consider such art dependent and consequently uninteresting. This is why they often define contemporary art as actual art as a counter to traditional art which has lost the nowness. By nowness we mean a system of modern values or – to be more precise – assertion of the system. In this regard, art can be contemporary only if it has acknowledged the values. Today contemporary art is often perceived as mass and popular art. All the more so, as its styles have much in common with design and media, and it is often used for commercial production. This, however, is not entirely right. In a way, mass art is very democratic. Its key
2
4
3 2. Дэмьен Херст. За любовь Господа. 2007 Damien Hirst. For the Love of God. 2007 3. Чен Уэнлинг. Проект «Красная память». 2001–2007 Chen Wen Ling. «Red Memory» Project. 2001–2007 4. Гриша Брускин. Душегуб. 2012 Grisha Bruskin. The Soultaker. 2012
50
Современное искусство/Contemporary Art
5. Тэцуя Исида. Без названия. 2001 Tetsuya Ishida. No Name. 2001
приходя на выставку современного искусства и подсознательно ожидая встречи с прекрасным, сталкивается с неэстетичными, а иногда и просто обсценными экспонатами и конечно же с негодованием их отвергает. В такой ситуации, обозначить объективную границу между современным искусством и современным не искусством не представляется возможным. Очевидно, последнее связано еще и с тем, что современное искусство продолжает следовать программе радикализации истории в целом. Эту особенность оно унаследовало от модернистских практик с их субверсивными акциями и протестными шагами: отказом от академической школы, затем отказом от фигуратива, затем от станковизма, от авторства художника и так до отказа, по сути дела, от самого искусства. На самом же деле, цель радикализации была и есть не в том, чтобы противостоять адекватному восприятию прекрасного, а в том, чтобы соответствовать контексту современного мира. Для современного художника недостаточно что-то изобразить – важно радикализовать свой собственный прием, позволить средствам изображения стать его темой. Таким образом, визуально не привлекательная, но концептуально осмысленная работа оказывается гораздо существеннее, чем просто качественно исполненный fine art, который в контексте постиндустриальной эпохи кажется неуместным, а порой и фальшиво наивным. В этом аспекте, традиционное и современное искусство можно представить как два разных опыта. И если в первом случае речь идет о чувственном эстетическом опыте, то во втором – об интеллектуальной игре со смыслами. Можно сказать, что современное искусство делает идею осязаемой, становится некой философской платформой, порождающей тягу к интерпретации увиденного. Однако на практике эта концептуально осмысленная работа часто подменяется иллюстрацией некой злободневной темы или политической идеи, и это качество становится отличительным при опознавании произведения как современного и актуального. Порой очень сложно различить радикальный политический жест художника,
idea is to meet public’s expectations. On the contrary, contemporary art is not something all can admire. This legitimacy shortage makes it unclear to general population. Even traditional art seems much more comprehensible. What makes it appealing to modern public is its deliberate order and conventionality: its tendency to create elegant pieces, rather than new ones. Contemporary art has not yet achieved the status of traditional art. It would seem strange to call Renaissance murals mediocre or classic architecture poor. Even if creations by old masters look a failure, they still have a status beyond exception. Contemporary art is different: an art object appreciated by critics may be rejected fervently by the public and considered sheer trash – no art at all. This may be a situation, when public visit a display of contemporary art subconsciously expecting to see something beautiful just to face something unaesthetic or even see obscene showpieces. Naturally, they reject them vehemently. In such a case, you can hardly draw an objective line between contemporary art and contemporary non-art. Obviously, the latter has to do with the fact that contemporary art still follows the program of history radicalization in general. It inherited the feature from Modernist art with its subversive campaigns and remonstrative steps: academic school denial, subsequent figurative and easel painting art rejection, authorship denial, and ultimately – art denial. What actually happened was that radicalization was meant to fit the context of modern world, rather than resist non-biased perception of the beautiful. Contemporary artists feel it is insufficient to portray something – they need to radicalize their unique methods and let depiction means be their subjects. Consequently, a piece of art lacking visual appeal and boasting a sense bearing concept becomes much more relevant, than a quality fine art piece which may seem inappropriate or even falsely naïve in the post-industrial epoch. In this context, traditional and contemporary art may be considered two different experiences. In case of traditional art it is a sensual aesthetic experience; in case of contemporary art it is an intellectual
Современное искусство/Contemporary Art
пытающегося, например, осуществить попытку критики государства, и пропагандистское псевдотворчество, манифестирующее посредством арт-продукции какие-то политические лозунги или гражданские протесты. Но коль скоро в последнем случае нет никаких попыток задать бытийные вопросы или переосмыслить действительность, то эту деятельность, пожалуй, нельзя назвать искусством. Еще одной и гораздо более серьезной проблемой нежели размежевание собственно современного искусства и разного рода политических и коммерческих профанаций, оказалась потеря гуманистического пафоса. Если традиционное искусство и по сей день может претендовать на изучение человека, то contemporary, напротив, находится вне этого антропологического дискурса. И это выглядит по меньшей мере странно, поскольку что может быть интереснее и важнее для человека, чем он сам? Вместе с тем, такая ситуация вполне соответствует умонастроениям современной эпохи и доктринам постмодернистской философии, трактующим гуманизм как рафинированную форму насилия над личностью. Невозможно и неправильно диктовать единую для всех истину, настоящий вкус, подлинную художественность, поскольку таких констант очевидно не существует. Сегодня, contemporary art – это искусство без иерархии, без «искусности», без шедевров, легко тиражируемое и казалось бы ни к чему не обязывающее. В таком контексте тотальное ироническое равнодушие к поискам истины, добра и смысла, подмена их увлекательной манипуляцией знаками без обозначаемого действительно выглядит как новый виток развития искусства в отрыве от классических основ и традиций. Так это или нет, покажет лишь время. А.С. Епишин, кандидат искусствоведения, член Союза художников России, член Ассоциации Искусствоведов
51
7 6. Ричард Принс. Медсестра из Гринмедоу. 2002 Richard Prince. Nurse of Greenmeadow. 2002 7. Джефф Кунс. Голубой пес. Серия «Надувная собака». 1994–2000 Jeff Koons. The Blue Dog. «The Balloon Dog» Series. 1994–2000
6 game with some points. You might as well say that contemporary art makes an idea tangible to become a fundamental philosophical principle encouraging a desire to interpret something you have seen. In practice, however, they often substitute an artwork of a sensebearing concept for an illustration of a hot topic or political idea, so the feature is a distinctive one if you want to identify contemporary and actual art. Sometimes it is very difficult to tell a dramatic political gesture of an artist trying, say, to criticize the state, from propaganda pseudo-art manifesting political slogans or civil protests by means of art products. Since the latter features no attempts to ask existential questions or re-analyze reality, the work can hardly be called art. Another problem which has turned out to be even more serious than drawing a line between contemporary art and different political and commercial profanations is humanistic pathos loss. Unlike traditional art which is still intended to study man, contemporary art is beyond this anthropologic discourse. This seems strange, to say the least, since there is nothing more interesting or important to man, than man himself. Nevertheless, the situation is typical of the mindset of contemporary epoch and doctrines of Post-modernist philosophy, which referred to humanism as a fine form of abuse. It is impossible and wrong to prescribe truth for all, real taste, genuine artistry, since there are no such constants. Today, contemporary art is art with no hierarchy, no subtlety, no masterpieces. Easy to copy, it seems non-committal. In this context total ironic indifference to search for truth, kindness, and meaning, their substitution for an exciting manipulation with signs and no denotatum seem a new stage of art development in isolation from classic fundamental principles and traditions. Whether this is true or not, time will tell. A.S. Yepishin, Ph. D. in art history, member of the Russian Artists’ Union, member of the Art Experts’ Union