Сокровища Финского залива by AFDM

Владимир Колесников

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Санкт-Петербург 2014 год

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Всå ïðàâà íà äàííóю êíèãó ïðèíàäëåжàò Вëàäèìèðó Êîëåсíèêîâó. Íèчòî èç íåё íå ìîжåò áыòь ïåðåïåчàòàíî, çàëîжåíî â êîìïьюòåðíóю ïàìÿòь èëè сêîïèðîâàíî â ëюáîй ôîðìå – эëåêòðîííîй, ìåõàíèчåсêîй, ôîòîêîïèè, ìàãíèòîôîííîй çàïèсè èëè êàêîй-òî äðóãîй – áåç ïèсьìåííîãî ðàçðåøåíèÿ àâòîðà. Хóäîжåсòâåííîå îôîðìëåíèå è äèçàйí – Дìèòðèй Чåðíыøîâ. All rights reserved. Copyright ©2014 by Vladimir Kolesnikov

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ïðåäèсëîâèå инский залив таит немало увлекательных тайн. Древнейший путь «из варяг в греки» проходил по этим водам, и немало ценностей, перевозимых этим путем, навеки скрылись под толщей воды в силу различных обстоятельств. Основная суть рассказов – имевшие место исторические события, данные же о связанных с этими событиями кладах, не всегда основаны на реальных фактах, но в некоторых случаях подтверждаются лишь легендами или сомнительными документами. Некоторые истории широко известны, другие упоминаются значительно реже. Основная часть персонажей – реально жившие люди, лишь некоторые из них являются плодом вымысла автора, и представляют собирательные образы. Имена и фамилии некоторых персонажей, главным образом, ныне живых и здравствующих, изменены сознательно. Также плодом вымысла являются некоторые сцены, не имеющие решающего влияния на общий ход повествования. При подготовке материала, автор взял на себя смелость преподнести его в стиле, имеющем элементы художественного. Вообще, целью написания книги явилось желание не столько увлечь читателя тайнами кладов, которые являются своего рода «приманкой», сколько коснуться некоторых событий нашей богатейшей истории. А о том, что интересней – пусть читатель сам делает выводы. К сожалению, в данном сборнике легенд пришлось опустить слишком много значимых событий, но интересующийся читатель без труда сможет в наше время найти любую соответствующую информацию. И если данное произведение хоть в какой-то мере поспособствует этому, идею написания настоящей книги можно считать оправданной.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ïîÿсíåíèÿ ê êàðòå: 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17. 18. 19. 20. 21. 22. 23. 24. 25. 26. 27. 28. 29. 30.

Устье реки Нарова («Рейдеры царя Иоанна»). Остров Гогланд («Остров погибших кораблей»). Остров Вигрунд («Неудачное посольство»). Окрестности Березовска – ныне Приморска («Клад атамана») Университетская набережная («На топких берегах»). Мыс Стирссудден («Государево жалование»). Остров Вихревой («Близ острова Вихревой»). Южный вход в пролив Бьерке-Зунд («В интересах империи»). Остров Соммерс («На скалах»). Банка Репия («Элизабет Шарлотта»). Красногорский рейд («Роковое число сорок семь»). Толбухин маяк («На Толбухином маяке»). Устье реки Малая Нева («Старинный кувшин»). Южный Гогландский плес («Второй после «Эстонии»). Южная опушка финских шхер («Легенда об Аляскинском золоте»). Батарея №10 – ныне форт№4 «Зверев» («Старый форт»). Окрестности Большой Ижоры («Под грузом камней»). Банка Гангут («Русские броненосцы»). Остров Верперлуда («Дело случая»). Форт Обручев («Проклятие клада»). Остров Сескар («Английское золото»). Район Шепелевского маяка («Новая экономическая политика»). Нарвский залив («Казус Белли»). Возможная трасса ледовой дороги («Плата за реквизицию»). Стрельнинский фарватер («Ценности Эстонского банка»). Петровский фарватер («Жадность»). Маршрут Усть-Луга – Выборг («В тумане»). Район граничного буя №2 («Застой»). Поселок Вистино («В шторм»). Полуостров Киперорт («Агония»). 5

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ðåйäåðы цàðÿ Иîàííà январе 1558 года царь Иван Васильевич начал Ливонскую войну вторжением русского войска под командованием хана Шигалея и воеводы Глинского на территорию Ливонии. Усиленный гарнизон Ивангорода под командованием воевод Адашева и Басманова осадил Нарву, а 11 мая Нарва была взята штурмом русскими войсками. Война продолжилась на территории Ливонии, а Нарва стала единственным русским портом на Балтике. Но даже единственный порт тут же принес огромную выгоду московскому царю – купцы ранее доставляли товар в Россию через территорию Ливонии, отчего стоимость товара значительно возрастала, с появлением же русского порта на Балтике такой транзит исчез. Положение это не нравилось не только ревельским купцам, лишившимся прибыли, ибо в Ревель совсем перестали заходить суда, но и многим европейским державам, с давних времен предпочитавшим видеть Россию в изоляции. Польский король Сигизмунд-Август писал английской королеве Елизавете: «Московский государь увеличивает свое могущество приобретением товаров, которые привозят в Нарву; помимо прочего, сюда привозится оружие, доселе ему неизвестное. Приезжают военные специалисты, посредством которых он приобретает средства побеждать всех». В первые же годы войны войска Ливонской конфедерации потерпели ряд поражений. Не видя выхода из создавшейся ситуации, правитель Ливонии Готард Кеттлер отдал свои земли под покровительство Литвы и Швеции. Последние включились во вновь разгоревшуюся войну. Шведские эскадры, для пресечения торговых связей России с Европой патрулировали устье Финского залива, захватывая торговые суда. В 1570 году в числе «военных специалистов» на русскую службу попросился опытный пират Карстен Роде, немец 7

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

происхождением. Иван Грозный выдал пирату «охранную грамоту», и выделил средства на покупку корабля – своего флота Россия не имела. В задачу Роде входило «силой врагов взять, а корабли их огнем и мечом сыскать». Определенный процент добычи от каперства Роде обязался переводить в казну Московского государства, а также приводить в Нарву каждый третий захваченный корабль. В помощь пирату был выделен русский экипаж, а также несколько пушек. Первый корабль Роде приобрел на выделенные деньги в Аренсбурге, вооружив его тринадцатью орудиями.

Каперство Роде было успешным, за 1570 год им были захвачены не менее 22 судов, флотилия пирата, пополненная русскими командами из поморов и пушкарями Пушкарского приказа, состояла уже из шести кораблей. Командирами были более опытные в морском деле голландцы или норвежцы. Но операции свои Роде проводил в Балтийском море, а в Нарву оговоренную часть добычи не пересылал, что вызвало недовольство царя Иоанна. В Аренсбурге, ставшем, вместо Нарвы, базой для флотилии, Роде и настигло грозное письмо из Москвы. Не прекословя, пират выделил оговоренную часть денег, вырученных от продажи захваченных судов, и, сменив на 8

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

стареньком пинке командира Ханса Дитрихсена на «кормщика Никиту», отправил последнего в Нарву с этим грузом. Флотилия же ушла в очередное крейсерство к острову Борнхольм. В последнем походе пирату не повезло – при заходе флотилии в нейтральный Копенгаген корабли были арестованы датскими властями, обеспокоенными активностью русских пиратов у их берегов, а Карстен Роде был помещен в тюрьму замка Галль. Иван Грозный впоследствии неоднократно писал датскому королю Фредерику Второму возмущенные письма с требованием освободить Роде, но даже не получал на них ответа. Старенький пинк держал курс на восток. Артиллерийское вооружение с дряхлого, расшатанного волнами корабля, было снято, команду его составляли три десятка мужиков – поморов, отпросившихся со службы, в полупустом трюме перекатывались с борта на борт бочки с золотом, которое следовало сдать в Нарве вместе с кораблем «дьякам и иным приказным людям». Вздымавшиеся над серыми финскими волнами «орленые» паруса показывали принадлежность корабля Русскому царству. Воду из трюмов расшатанного корпуса приходилось постоянно откачивать, из навигационных приборов имелся лишь компас, показывающий курс с такой точностью, с какой указует на север поросшее мхом дерево. Привычно расположившись на палубе, мужики-поморы тянули такие песни: «…У нас то было на святой Руси, на святой Руси, в каменной Москве, Был-жил царь тут Иван Васильевич; Пожелал царь Иван Васильевич женитися во дальней земле во Литовской, У того ли короля у литовского, на дочери его, на Марье Темрюковне…» Конечно, на самом деле бывшая кабардинская княжна, ставшая русской царицей, к причинам войны отношения не имела, как то приписывала ей народная молва. Но из песни, как говориться, слова не выкинешь. Кормщик старался держаться ввиду берега, но не приближаться сильно – всякое может быть, случись нападение 9

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

– и отбиваться нечем. Мгла иногда вовсе скрывала ориентиры, и надежда вся была лишь на компас. В голове кормщика прочно засела инструкция, краткая и толковая: «груз и корабль доставить в целости, и никому отнюдь не отдавать, хотя всем пропасть». Иными словами – груз доставить любой ценой, а в случае угрозы захвата – уничтожить. От Аренсбурга до Нарвы переход небольшой, к тому же до выхода из Моонзунда корабль конвоировался флотилией Роде, но все же кормщик изрядно беспокоился. И не зря. -Никита, глянь-кось! – окликнул кормщика один из поморов – Парус! Действительно, с левого борта, откуда-то из-за горизонта, со стороны финских шхер, появилось судно, за ним второе. За расстоянием видны были только теряемые из вида треугольнички парусов. -Кто бы это мог быть? -Да уж не наши, точно! Заметили, или нет? Свеи, наверняка… Давай-ка, братцы, к повороту, уйдем за Гохланд, а там и до Нарвы недалече…

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Старый корабль, с набухшим и обросшим водорослями и ракушками днищем, повернул на юго-восток, стараясь остаться незамеченным. Но две королевские галеры, входившие в состав эскадры, специально высланной для поимки Роде, уже заприметили добычу, ложась на курс сближения. Рассекая волны носами, увенчанными таранными шпиронами, движимые усилиями прикованных к веслам каторжан – «шиурм», они настигали неизвестный корабль. Пинк мог двигаться только под парусами, имевшиеся весла использовались лишь для подходов к причалам, в море же они были совершенно неэффективными. Погоня длилась почти весь день, по курсу уже обозначилось устье Наровы - реки, но раздавшийся за кормой выстрел бакового орудия одной из галер показал, что уйти не удастся. -Ну други, пора присягу исполнять. Хватай топоры, руби днище! -Да ты в уме ли, Никита? Потонем! -Может, и подберут свеи… А золото царское нельзя им отдавать! Давай, руби! -Нет уж! Глядишь, золотом-то и откупимся! Среди поморов вспыхнула драка. Одни старались пробраться в трюм и затопить пинк, другие им помешать пытались. А свейские галеры уже обходили корабль с двух сторон! Вдоль бортов выстроились стрельцы с мушкетами наизготовку, что-то кричал офицер в блестящем шлеме. Кормщик пробился в трюм. Рубить днище уже не было смысла – не успеть. «Господи, прости прегрешение мое! Простите, братцы!» С этими словами кормщик высек огонь и поднес его к фитилю лежащей специально для такого случая бочки с порохом. Маленький кораблик раздуло бортами, сверкнуло пламя, грохот и обломки обрушились на остолбеневших шведских моряков. Клубящееся облако пороховых газов поднималось к небу, унося три десятка поморских душ. А останки их, вперемешку с бочками золота и обломками корабля, рухнули на дно Нарвского залива. 11

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Обо всем случившемся царь Иван узнал спустя лишь несколько лет от шведского посла. Обратясь к придворным, Иван Васильевич заметил: «Вот как надо верность царю выказывать! Повелеваю ныне же кормщика Никиту со товарищи поминать прилично!» И все… Но в этой войне Нарвский залив принял еще одну жертву – речь идет о неудачном походе эскадры адмирала Флемминга. Неизвестно, какие ценности находились на борту кораблей, но сама масштабность трагедии стоит упоминания. Ливонский летописец Бальтазар Руссов оставил запись: «…в 1574 году военные корабли короля шведского отправились в Нарву преследовать московита. Когда они прибыли к нарвскому рейду, поднялась жестокая буря, разогнавшая корабли и прибившая адмирала к берегу. При этом погибли почти все люди. Между ними был также один дворянин из мейсенской земли по имени Антоний Пох, живьем взятый московитом, и, после долгого заточения, повешенный в Нарве…» Так закончилась одна из попыток России завести свой флот на Балтийском море. Обломки русского парусника с золотом в трюмах по сей день покоятся на дне залива, невдалеке от устья Наровы, а где-то по соседству догнивают обломки кораблей шведской эскадры адмирала Флемминга.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ñïåøíàÿ эâàêóàцèÿ марта 1584 года скончался царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич, прозванный Грозным. Несмотря на неудачи в Ливонской войне, несмотря на ужасы опричнины, и другие общеизвестные невзгоды Московского государства того времени, Иван Четвертый создал обширную империю, передав ее в правление сыну Федору, прозванному Блаженным, фактическим правителем при котором стал Борис Годунов – шурин последнего Рюриковича. После смерти Федора в 1598 году на трон был возведен Годунов. А семью годами ранее в Угличе умер (или был убит) последний сын Ивана Грозного – царевич Дмитрий. Царствование Годунова совпало с неурожайными годами в стране, и, как в таких случаях водится, во всем виновато, оказалось, правительство. Интересно, что по некоторым современным данным, причину неурожайных лет, когда с 1601 по 1603 год заморозки не прекращались даже летом, а снег выпадал в начале сентября, следует искать в далеком Перу. 19 февраля 1600 года произошло извержение вулкана Уайнапутина, следствием которого стала вулканическая зима. Среди недовольных правлением Годунова циркулировал слух о том, что законный наследник Дмитрий жив, и скоро явится на Москву. Таковы основные события, предшествовавшие Смутному времени. Созданная царем Грозным великая империя стала расползаться, чем не преминули воспользоваться враги внешние. В 1604 году польские интервенты под началом самозванца, именовавшего себя царевичем Дмитрием, вторглись в пределы России и разбили войско князя Мстиславского. 13 апреля 1605 года скончался Борис Годунов, а 20 июня войска самозванца заняли Москву. Но русское царство раскололось, не все верили Лжедмитрию. В результате заговора, Лжедмитрий был убит, власть перешла боярину Василию Шуйскому. Значительная 13

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

часть Русского царства оставалась захваченной поляками, на юге в войну вступили татары, помогая раздирать страну на куски. Для противодействия полякам, Шуйский заключил договор со Швецией, прося военной помощи. Весной 1609 года в Новгород на кораблях прибывает 15-тысячное шведское войско. Но помощи оно оказало мало, так как в июне 1610 года Василий Шуйский был свергнут, а Москва присягнула на верность Польше. Но война продолжалась на всей территории России, польские отряды сталкивались с отрядами ополченцев. Решающим сражением стало взятие Москвы ополчением Минина и Пожарского 26 октября 1612 года. В 1613-м году царем был избран Михаил Федорович Романов, крепкое правительство которого активно принялась гасить последние вспышки Смуты в государстве, изгоняя польских захватчиков. А высадившиеся в Новгороде шведы, пользуясь неустойчивостью власти, начали военные действия против бывших союзников. Король Густав-Адольф, ни много, ни мало, стал претендовать на московский трон. Шведами был оккупирован весь северо-запад России, не сдался лишь замкнувшийся в осаде Псков. Новгород же был подвергнут грандиозному разграблению. Страшно в Городе… Кто поумнее был – загодя по лесам разбежались, бросив все имущество, а поглупее да пожаднее – решили остаться, под шведом, мол, тоже жить можно. Да и мирными они были сперва, пока воевода Чулков да швед Горн на поляков их водили. Теперь не то. Шведские наемники разграбили жилища, кто сопротивляться посмел – казнили мучительски. Гарью и смрадом затянут Город… -Господи, за что нам все это? – шептала сквозь слезы Ирина Болотова, пробираясь задворками к выходу из города. Ее одну 14

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

из всей семьи оставили в живых грязные наемники, но какой ценой!? Только руки теперь остается на себя наложить! Но какой-то звериный инстинкт продолжал вести девушку прочь из города. Да, она погибнет, но перед этим хоть одного насильника и убийцу с собой унесет! Надо только оружие достать! Ирина покинула город, никем не остановленная, через Псковские ворота. Миновав поле перед городом, и выйдя к опушке леса, она свалилась ничком, сотрясаясь в рыданиях – силы покинули ее. Лишь немного успокоившись, Ирина заметила невдалеке тело убитого ратника. Даже не испугалась – настолько за проклятый сегодняшний день привыкла к трупам. Покойный обнимал длинную пищаль с ужасным пулевым рылом, из которой так и не успел выстрелить. Девушка вынула пищаль из объятий мертвеца, подобрала сумку с огневым припасом. «Спи с миром, братец. Теперь я за тебя буду…» В Новгороде лишь сотни три жителей осталось, промеж себя так они говаривали: -А верховодит ими девка, Ирка Болотова. Ведьма, сказывают. -Точно. Если из наших кто попадется – сразу вешает, ну а если швед – того на куски рвут ейные людишки. Ее сам Горн боится. И в городе у ней свои сыскиваются, обо всем доносят. -А русских-то за что вешать? -За то, что шведу предались. Но особливо она Горна выслеживает, тут и пропадет он. -Тебе-то откуда все ведомо? -Так люди говорят. И то правда, надоели уже окаянные в городе, на Москве, говорят, царь добрый теперь, ляхов выгнал, скоро и за шведов примется. Да во Пскове бояре Морозов и Бутурин держатся – не сдали шведу город. Лес шумел над головами бездомных бродяг. Шайка Ирины Болотовой блокировала дорогу на Псков, грабя шведские обозы 15

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

и вступая в перестрелки с небольшими отрядами оккупантов. Не узнал бы сейчас никто новгородскую красавицу Ирину – в мужском наряде, с саблей за кушаком и неизменной дальнобойной пищалью на ремне, шрам на лице, от шведских насильников на неизбывную память оставшийся, а взгляд – как две ледышки, оттого и мужики боятся ее. В ком из своих робость приметит – может и на сук вздернуть, а пленные в ее руках действительно завидуют мертвым. Оттого и шайка ее – сорвиголовы, ничего не боящиеся, хоть и народу десятка два – не более. Резкий свист пошел по лесу – сигнал от дозорного, знать шведа на дороге увидел. Вся шайка, без команды, похватав оружие, двинулась к дороге. Впереди хищно кралась Ирина – никогда не будет от такой шведам пощады! Дозорный мальчишка прямо на нее выбежал. -Идут... – переводя дух начал он. – Видать, на подмогу своим, на Псков. Сам воевода едет… -Врешь! -Сам видел! -Господи! – взмолилась Ирина, слава тебе, Всевышний. Не дай моей пуле мимо пройти! -Ну, ребятушки, учить вас не надо, готовься, оружайся! А Горна не трогать – он мой! Между придорожных деревьев мелькнули первые всадники, лошади которых шагом выступали по дороге. Разбойники укрылись за стволами деревьев. А всадники все шли и шли. Скрипели колеса телег, громыхали влекомые лошадьми пушки. 16

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Одумайся, Иринка, их тут с тыщу будет – войско! И урону не наделаем, и сами все поляжем! -Замолчи! Еще слово – прирежу! – Ирина удобно устроила ствол пищали в развилке дерева, тлеющий фитиль курился легким дымком. Мушка на граненом стволе нащупала цель. Мимо, мимо, счастлив ваш бог сегодня, это все не то… Вот он! С непокрытой головой, гордо приосанясь в седле, ехал воевода Горн воевать Псков. Не будет тебе Пскова, ничего не будет! Поймав на мушку грудь ненавистного шведа, Ирина затаила дыхание и нажала спуск. Дымом затянуло придорожные кусты, но все ж успела она увидеть, как вышибло из седла воеводу, как тяжело свалился он, трамбуя дорожную грязь. Случилось это 30 июля 1615 года. Партизаны Болотовой все погибли в этом неравном бою, пленных не оказалось. Шведский отряд, потеряв убитым начальника, вернулся в Новгород. 27 февраля 1617 года был подписан Столбовский мирный договор, по которому шведы оставляли Новгород. В городе почти не осталось населения, бежавшего на Москву или объединившегося в разбойные шайки, наводящие ужас на оккупантов. По сути, шведы владели лишь городом, но не землями вокруг, где каждый куст мог обернуться засадой. И вот после весеннего ледохода, получив приказ оставить город, оккупанты грузили на корабли все ценное, что удалось собрать в результате грабежей. Сам город разрушали, дома поджигали, с церквей рушили колокола. Заметив оживление, не первый день царящее за городскими стенами, разбойные шайки выходили из леса, открыто располагаясь в виду города, и готовые объединиться в изрядное войско. Следовало торопиться. Один за другим отплывали караваны судов, стремясь вниз по Волхову. Наконец последний корабль, сопровождаемый проклятиями немногих уцелевших горожан, отвалил от пристани. Шведы ушли. Весенний Финский залив неласково встретил флотилию возвращавшихся домой оккупантов. Фактически, были они уже 17

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

в королевстве, к которому отошло все побережье Финского залива с рекой Невой, но не достался выдержавший четырехлетнюю осаду Псков. До самой метрополии следовало еще добраться, доставить ценные грузы, награбленные в землях новгородских. Шторм раскидал суда, вынужденные искать спасения в финских шхерах. Несколько тяжело груженых судов опрокинулись на волнах или были разбиты о скалы – явление, впрочем, для тех времен вполне обычное. Но бывшие в деле под Псковом солдаты, когда был убит генерал Горн, рассказывали, что перед смертью, рубясь на саблях, страшная русская ведьма успела проклясть всех врагов своих, чтоб ни один из них не вернулся домой. В 1987 году близ островка Мулан, что лежит невдалеке от легендарного полуострова Ханко, финскими дайверами был обнаружен остов деревянного судна размером 22 на 7 метров на глубине в 15 метров. Груз его составили кирпичи, а также большое количество различных русских монет чеканки до 1611 года, запасы огнестрельного оружия, но самое главное – два церковных колокола, на одном из которых была надпись порусски: «Этот колокол отлит на второй день июля летом года 7106 во славу рождения Христа в Деревяницком монастыре в царствовании Его Величества Великого князя Бориса Федоровича – Царя Всея Руси». То есть в том, что это один из погибших в 1617 году кораблей, вывозивших новгородские богатства, сомнений не было. Как и в описанном ниже случае со «Святым Михаилом», советское руководство не заинтересовалось находкой, и права на ее размещение предъявлены не были. В настоящее время извлеченные со дна находки экспонируются в различных музеях Финляндии. А сколько еще таких богатств таят холодные воды Финского залива!

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Осòðîâ ïîãèáøèõ êîðàáëåй первые остров Гогланд был описан в книге известного путешественника Адама Олеария (Ольшлегеля), совершавшего путешествие из Европы в Персию, и написавшего знаменитую книгу «Путешествие в Московию», вышедшую в Шлезвиге в 1647 году. На этот, расположенный посреди Финского залива высокий живописный остров, знаменитого путешественника привел случай. Направлялся Олеарий в составе уже второго посольства Голштинского герцога ФридрихаТретьего к русскому царю Михаилу Федоровичу и персидскому шаху Сефи – внуку великого Аббаса Первого. Посольство в составе более 90 человек отправилось из Гамбурга 22 октября 1635 года морским путем. 9 ноября большой трехмачтовый корабль, на котором послы совершали свое путешествие, разбился о камни и затонул возле острова Гогланд, при этом погибли все подарки, отправленные морем русскому царю, верительные

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

грамоты послов, и все их имущество. Накануне вечером корабль потерял бизань-мачту вследствие шторма, и неуправляемый был прибит к Гогланду, вместо пункта назначения - Ревеля. Пассажиры и команда корабля спаслись чудом. На острове послы обнаружили пять хижин, в которых жили застрявшие из-за непогоды на берегу лифляндские рыбаки. С помощью последних неудачливые послы, после ряда злоключений, были доставлены в Ревель. В целом происшествие не оказало влияния на ход посольства, послы совершили запланированное путешествие, а Адам Олеарий создал вполне беспристрастный труд, описывающий нравы и обычаи Русского царства, не судя и не сравнивая с порядками европейцев, а принимая все, как есть. А легенда о баснословных сокровищах, предназначенных русскому царю и персидскому шаху, и затонувших у западного побережья острова Гогланд, существует по сей день. К сожалению, точных координат гибели корабля не сохранилось, и, несмотря на все попытки, обнаружить затонувший посольский корабль поныне не удалось. Сам факт гибели корабля подтвержден свидетельствами, описан в книге Олеария, имеется даже выполненный автором рисунок, изображающий момент крушения. Расположенный посредине Финского залива большой скалистый остров, длина которого с севера на юг составляет 11 километров, а ширина достигает 2,5 километров, является естественной преградой на пути следующих через залив судов, и, вполне естественно, что большое количество кораблекрушений произошло именно у берегов этого острова, что позволило считать последний «островом погибших кораблей». Корабль голштинского посольства явился не первым, и далеко не последним среди сотен кораблей, нашедших могилу вблизи скалистых берегов Гогланда. Сохранились свидетельства, когда за одну только штормовую

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

ночь на камнях Гогланда погибло около двух десятков различных судов. Сам остров был посещаем людьми с незапамятных времен, современные исследования обнаружили на нем следы древних доисторических культур, оставивших после себя остатки каменных культовых сооружений в виде камней – сейдов, каменных россыпей и других артефактов. В состав России остров вошел лишь в 1743 году по Абосскому мирному договору. Из произошедших возле острова крупных, получивших широкую известность кораблекрушений, можно отметить, помимо упомянутого, гибель русского военного транспорта «Америка», случившееся в 1856 году, и линейного корабля «Лефорт» в 1857 году. В 1899 году на скалы острова выскочил броненосец «Генерал-адмирал Апраксин», но спасти последний удалось, при этом впервые была практически задействована радиосвязь под руководством русского инженера А.С.Попова. В целом же, количество затонувших возле острова кораблей и судов исчисляется многими сотнями. В художественной литературе, в частности, у знаменитого автора «Капитального ремонта» Леонида Соболева, упоминается обычай командиров русских кораблей, сохранявшийся с Петровских времен до революции – при проходе Южного Гогландского маяка, бросать за борт золотой червонец – своеобразное «приношение» Гогланду. В завершение исторической справки об острове можно добавить, что остров вошел в состав Финляндии в 1918 году, практичные финны организовали на острове курорт, с которым мирно соседствовал финский гарнизон. В ходе советскофинской войны, 3 декабря 1939 года остров был занят советским десантным отрядом, и вошел в состав СССР по Московскому мирному договору. Уже в годы Великой Отечественной войны остров служил прибежищем для спасенных участников печально-знаменитого Таллинского 21

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

перехода, на отмели острова выбросились несколько транспортов, поврежденных немецкой авиацией. Спасательную операцию возглавлял капитан второго ранга И.Г.Святов – знаменитый «Иван Топитель», под руководством которого были спасены многие сотни человеческих жизней. Иван Георгиевич Святов завещал похоронить себя на острове Гогланд, что и было исполнено после его смерти в 1983 году. В конце 1941 года остров был оставлен советским гарнизоном, и вновь занят финнами. В ходе Лапландской войны 1944 года, когда Финляндия заключила мир с СССР, и обязалась своими силами удалить немецкие войска со своей территории, остров попытался захватить немецкий десант, но штурм был отбит финским гарнизоном под командованием майора Миеттайнена. После войны остров был передан Советскому Союзу. В настоящее время существуют планы передачи острова в состав будущего Ингерманландского природного заповедника.

Гогланд по-прежнему является «островом погибших кораблей», наглядной иллюстрацией к этому может служить корпус океанографического исследовательского судна «Леонид Демин», длиной 130 метров, выброшенного на камни западного побережья острова 30 декабря 2003 года, и находящегося там по настоящее время.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Íåóäàчíîå ïîсîëьсòâî етом 1644 года курфюрст Прусский ФридрихВильгельм направил к московскому царю Михаилу Федоровичу посольство с ценными подарками, как в те времена было принято. Посольство следовало на корабле, которому надлежало миновать Балтийское море с Финским заливом, реку Нева, Ладожское озеро, где, достигнув русского пограничного городка на Лаве, послы следовали бы на Москву через Новгород сухим путем. Столбовский мирный договор 1617 года способствовал выходу России из кризиса Смутного времени, но оставил за Швецией все побережье Финского залива. Европейские державы признали за Михаилом Федоровичем царский титул, в Москве появились иностранные посольства, Россия заключала торговые договора и политические союзы. Штилевой Финский залив позволил отдохнуть от надоевшей качки. Посол его светлости Фридриха-Вильгельма – потомок крестоносцев Адольф фон Дамп, при всем своем презрении к варварской Московии, взялся за посольское поручение с присущей ему добросовестностью. Прошло Смутное время, когда Московию рвали на куски шведы, поляки, татары, а достойно заключенные, при всем бедственном положении, мирные договора, внушали уважение к царю варваров. Сейчас следовало добиться торгового договора, и по возможности, составить конкуренцию англичанам, со времен царя Ивана Васильевича торгующими с Московией и Персией. К тому же власть курфюрста над Пруссией была в значительной степени номинальной, зависимой от мнения прусской аристократии, и заручиться поддержкой сильного восточного соседа было для 23

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Фридриха вовсе не лишним. Посольство состояло из славных рыцарей, везшим богатые подарки царю, а для познания нравов Московского государства посольству был придан единственный русский – дьяк Григорий Чердынцев, свободно владеющий немецким языком. Посол часто удостаивал дьяка беседой, находя в нем незаурядный ум и универсальность знаний. И сейчас, глядя на спины полуголых гребцов, выполнявших свою каторжную работу, Адольф фон Дамп вел беседу с Чердынцевым. -Следующий пункт нашего захода – Нарва. Скажи, Грегори, велик ли сей город, что в нем примечательного? -Это, господин посол, захолустье изрядное, войнами разрушенное. Ныне Нарва и Ивангород – крепость, построенная великим князем Иваном Третьим – принадлежат Кристине – королеве свейской. Батюшка ее покойный, Густав-Адольф, повоевать любил, ныне же надеемся мы на доброе соседство. -Для чего ж нам в эту дыру следовать? -Мы там постараемся найти лоцмана изрядного, господин посол, чтобы путь до реки Невы знал. А не найдем – придется свейским королевским офицерам кланяться, кои путь до Ниена хорошо изучили. В Нарве фон Дамп впервые увидел русских. С неказистых широкобоких барок, пришедших из Новгорода, на берег сходили люди с широкими, как лопаты, бородами. Странных людей этих посол принял поначалу за русских священников, но дьяк разъяснил ему, что это купцы новгородские, люди неродовитые, но богатые, кои товары свои сами за море возят, и оттого большую выгоду имеют. Осмотрел посол и русские товары – воск и мед, меха драгоценные и шкуры выделанные, и даже попробовал икры соленой из бочонка, найдя вкус ее отвратительным. С удивлением ознакомился посол с русскими «Вестовыми письмами» – выходящей на Москве газетой, где все новости европские и московские освещались. Мнение о 24

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

«варварстве» московитов было сильно поколеблено, газеты тогда выпускались лишь в крупнейших мировых центрах – Лондоне, Париже, Гамбурге. Здесь же нашелся и кормщик добрый, из людей купецких, взявшийся за полтора рубля довести корабль до Лавы. Обо всем увиденном отписал фон Дамп в письме его светлости, отправленном из Нарвы с оказией 20 июля 1644 года. Это было последнее письмо Адольфа фон Дампа.

Карта была составлена знатным мореходом Шмидтом, но русский лоцман, похоже, не умел ей пользоваться. Надлежащий, по его мнению, курс, он показывал рукой, нисколько не заботясь, что курс этот уводит в сторону от основной цели маршрута. -Может быть, русский пьян? – беспокоился капитан корабля. – Нам нужно идти на восток, а он дает курс на север. Между тем на карте четко показано – следовать от Нарвы вдоль берега до острова Рыцарт, а там по стрежам в Неву. -Ты, мужик, не виляй, вези нас прямо! – переводил дьяк. -Прямо-то дороги нету, там отмель большая с камнями, надо в море, подальше выйти, обогнуть ее! Я ж понимаю, гости тут знатные, надо их в исправности доставить! -Переведите лоцману – снова настаивал капитан, - что я меняю курс на восток. На карте явственно обозначены глубины, для 25

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

нас подходящие. Какой-то островок Вигрунд, мимо которого и пойдем. Лоцман соизволил-таки подойти к карте, долго разглядывал ее. -Перетолмачь ему, дураку, что карту эту может выбросить! Здесь у него синее море нарисовано, а на деле там скалы, на этом островке уже сколько лодий побилось! После выхода из Нарвы погода заметно портилась, и выходить далеко, чтобы вновь подставлять судно под удары волн в незнакомом море, капитану не хотелось. После долгих препирательств, капитан все же изменил курс на тот, который считал нужным. Лоцман, отчаявшись, махнул рукой. -Да ну его, дурак какой-то! Повезет – так проскочим. Чердынцев тоже пытался воздействовать на капитана, но тот, внезапно рассвирепев, пригрозил выкинуть надоедливых русских в море – чтоб не мешали. Будить отдыхающего в каюте посла дьяк постеснялся – как бы вовсе не испортить отношения. А зря… В Грановитой палате Кремля московского происходило царское «сиденье» - так именовалось заседание боярской думы вкупе с самим государем для вершения дел. Происходил регулярный разбор документов, доставленных для рассмотрения. Царь Михаил Федорович, сидя на престоле, оглядел собрание, и кивнул думному дьяку Елизарову – Чти далее! Дьяк Федор Елизаров сидел за особым столом, заваленном бумагами. Подхватив одну, поднялся, отвесил поклон, и ровным голосом доложил: -Челобитье Его царскому величеству от дьяка Гришки Чердынцева. Государь нахмурился – что там еще за дела у этого Гришки, должного сопровождать послов прусских, для встречи которых

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

уже отбыла в Новгород рота рейтар – недавно образованного войска «нового строя» под командой князя Хованского?

-Божей милостию Великому государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Руссии самодержцу и многих государств государю и обладателю, недостойный холоп Гришка Чердынцев челом бьет. Великий государь! Послан был тобой я, недостойный Гришка Чердынцев сопроводить из Королевца послов светлости Фредерика Вильгельма и гостей корабельских до твоей милости. В день тридцатого иулия пала на море буря, и разбила корабль, и потопли все послы и все гости, и посол князь Фондамп, и все товары и подарки твоей царской милости. И только недостойный холоп твой, Гришка Чердынцев Божьим промыслом из моря вынулся, и сидел на пустынном острову три дни, покуда рыбаки не сняли. И приношу повинную Великому государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу в том, что не исправил поручения, а в том, что жив остался, едино промысел Божий вижу. Воля твоя, Государь, казнить недостойного холопа твоего Гришку. -Все ли? – громыхнул со своего возвышения государь. -Нарушение высокого титла усматриваю. В слове «обладателю» «аз» пропущен.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Прошли времена, когда шестнадцатилетний отрок Михаил Романов, избранный на престол боярами московскими, плача от робости, надевал Мономахову шапку в кремлевских палатах, откуда, казалось, еще не выветрился дух расстриги – самозванца Отрепьева. Ныне же, четверть века отцарствовав, любое упущение в титуловании считал государственным преступлением. -Холопа Гришку бить палками нещадно, и до моей милости впредь не допускать! Князя Хованского с рейтарами из Новгорода вернуть. Фредерику прусскому письмо соболезное написать, да подарков отправить. Сухим путем чтоб! Все! Чти далее… До наших дней не дошло ни названия корабля посольского, ни места его гибели – есть лишь предположения, что погибнуть судно могло в районе острова Вигрунд. О характере его груза можно судить лишь по упоминанию, что везли послы на Москву «подарки царские». Много еще тайн хранят холодные воды Финского залива.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Êëàä àòàìàíà ыло время правления царя «Тишайшего» - Алексея Михайловича, при коем Русь, казалось, должна воспрянуть от последствий Смуты; Московское государство вело торг с иностранными державами, и, думалось, все невзгоды остались позади. Заколосились хлеба на полях крестьянских, засверкали мехами боярыни московские, поплыли по Волге караваны купеческие, стрельцы в кафтанах красных охраняли спокойствие люда православного. Авторитет России рос, вольница казаков донских присягнула на верность царю московскому. Защищая интересы казаков, ставших подданными России, царь вступил в войну с Польшей, продлившейся с перерывами тринадцать лет – с 1654 по 1667 годы. Внутри Россию сотрясали краткие бунты, которые частью подавлялись, но иногда царь шел навстречу народу, выполняя требования бунтовщиков. В 1655 году, в результате проводимой патриархом Никоном церковной реформы, произошел «великий раскол», когда половина духовенства и населения страны отказалась признавать принятые Никоном нововведения, считая их «еретическими», хотя все новшества несли чисто внешний характер. Официально нововведения были признаны Собором вселенских патриархов в 1666 году. Приверженцы старой веры – раскольники, преследовались по закону, подвергались пыткам и казни, не избежала этой участи даже подруга царицы – боярыня Феодосия Морозова. Раскольники бежали от гнева властей, устраивая скиты в землях порубежных краев восточных или полуночных, на тихой Ветке польской, в чернолесье архангельском, в далекой Даурии или среди болот чухонских. В 1668 году Алексей Михайлович своим указом поставил вне закона «воровских» казаков атамана Степана Разина, отправившихся «за зипунами», и грабивших всех без разбора – русских и персидских купцов. Особый гнев государя вызвал 29

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

разгром разинцами стрелецкого отряда на Бузане, и военные действия против персидского шаха. В 1670 году Разин вышел на Волгу, открыто выступив против царской власти, к нему стали примыкать отряды из русских крестьян, разбойный казачий поход принял форму народного восстания. Повстанцы захватили Астрахань, Самару и Царицын, всюду уничтожая верных царю людей. Основной причиной недовольства было закрепощенье ранее «вольных» крестьян, а также «воровство и мздоимство воевод». «…Уж вы гряньте-ка ребята, вниз по Каме по реке, Вниз по Каме по реке, к белокаменной тюрьме. Белокаменну тюрьму, всю по камню разберу, С астраханска воеводы, с жива кожу я сдеру…» Разграбив богатые города, повстанцы все деньги сдавали в казну Степану Тимофеевичу, изрядную часть денег атаман переправлял с верными людьми в различные неожиданные места – для пущей, видимо, сохранности. 3 октября 1670 года под Симбирском крестьянская армия Разина потерпела крупное поражение от правительственных войск под командованием Юрия Барятинского. Стоило удаче отвернуться от атамана, вчерашние сторонники стали разбегаться, лишившись наживы от грабежей, а самого атамана 13 апреля 1671 года выдали царским властям, и 6 июня Степан Тимофеевич Разин был казнен на Болотной площади в Москве. Арестованный и доставленный на Москву брат Степана – Фрол, попытался купить себе жизнь рассказом о баснословных кладах Стеньки. Но тайна 30

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

размещения награбленных богатств была известна лишь очень немногим, в число которых Фрол не входил, и исповедь не спасла его от казни. Правительственные войска гасили очаги народного восстания еще долгое время, одним из последних был ликвидирован отряд «русской Жанны д’Арк» Алены Арзамасской, приговоренной, как и ее французская предшественница, к сожжению на костре.

Легенды о спрятанных Стенькой Разиным кладах существуют и в наши дни. Часть их удалось отыскать в дальних монастырях, затерянных в лесных дебрях, часть, согласно легендам, хранится в земле и поныне. Посвященные в тайну кладов сподвижники Разина – Васька Ус, Федька Шелудяк – под пытками не выдали тайны. Провинция России проживала в глубокой изоляции – крестьяне северных областей, всю жизнь не покидавшие своих деревень, слыхом не слыхивали ни о каком Стеньке, что весьма 31

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

способствовало продвижению маленького отряда в сторону Новгорода Великого, в обход грозной Москвы через Нижний, Ярославль и Волочек. Путь лежал на далекую Свирь, в скит к престарелому отцу Гермогену, бывшему послушнику Валаамского монастыря, разгромленного шведами еще в 1611 году. Со старцем Гермогеном Стенька познакомился во время паломничества «к Зосиме и Савватию» - в Соловецкий монастырь, и, видимо, весьма доверял укрывшемуся от мира в дремучих лесах дряхлому блюстителю двоеперстного сложения и сугубой аллилуйи. Отряженные Стенькой молодцы весьма удачно маскировались под беглых крестьян, пробирающихся «в раскол». Да и не очень последним пришлось кривить душой – большинство казаков, несмотря на мифическое присутствие в войске Разина патриарха Никона (на самом деле сосланного в Белозерскую обитель), придерживались старой веры. А о том, что на дне котомки каждого из «беглых» лежит изрядная золотая казна никому и в голову не могло придти. Обходя стороной крупные города, отряд в конце осени прибыл в Новгород. Горожане о бунте Разина были хорошо уведомлены, но известие о разгроме отважного атамана до Новгорода еще не дошло. Найти ладью и кормщика, готового в предзимье совершить поход на Свирь, оказалось делом нелегким, а оставаться в городе до зимнего первопутка было весьма рискованно. Но, на удачу, нашелся купец немецкий, чей корабль готовился в дальнее плавание из Новгорода в Европу, согласившийся за значительное вознаграждение «сделать крюк», и доставить «беглых» до места. «Немцем» в ту пору на Руси могли назвать любого иностранца, и какому государству принадлежал этот корабль – сейчас установить невозможно. По-видимому, корабль все ж принадлежал Швеции, так как шведские власти блокировали морское сообщение Русского государства с Европой, и вряд ли пропустили бы в Новгород другой иноземный корабль. Да и относительно крупный корабль не мог достигнуть Новгорода ввиду сложности форсирования 32

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Волховских порогов. Плавание началось благополучно, но, едва миновали мутный Волхов, пассажиры были схвачены и заперты в трюм, а золото из их котомок перешло к команде корабля. То ли купец догадался об истинном обличии своих пассажиров, то ли сами казаки в чем-то не побереглись… И к исходу третьего дня пути, вместо обещанных Свирских лесов, путники оказались перед взбаламученным осенними штормами Финским заливом. -Пожалуй, утопят нас, нехристи… - рассуждали, сидя в трюме, казаки. -Хотели б утопить – давно б сделали. А вот как завезут в землю поганскую… -Чай, и там люди живут… -А я, слыхал, братцы, что живут там люди с песьими головами, а иные и вовсе без голов. -Ха-ха-ха! Я, брат, где только не был, и в Персии, и в Туретчине, а таких уродов не видывал! Корабль стало раскачивать и швырять на волне, из чего казаки заключили, что вышли в море. Раз в день люк открывался, и мальчишка – юнга приносил пленникам воду и сухари. Качка выматывала сидящих взаперти казаков, для нужды им выдали бадью поганую, вонь от которой атмосферу душного и темного трюма не улучшала. Посовещавшись, казаки приняли решение попытаться захватить корабль – возможно, бдительность охраны притупилась, и безоружным пленникам удастся выбраться на палубу. Драка вышла жестокая. Бывалые молодцы пробились кулаками на палубу, где, похватав припас разный, принялись сокрушать не ожидавших нападения иноземцев, оказавшихся без оружия. Численный перевес последних компенсировался воинскими навыками казаков, орудовавших свайками и баграми - кто что схватить успел. 33

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Что, не нравится? А как нас, сонных, повязали? Получай теперь! Дольше всех продержался шкипер, отстреливаясь из пистолей и виртуозно рубясь саблей – в результате все вырвавшиеся пленники оказались изранены, но победу одержали. Сгоряча добили всех раненых иноземцев, и без жалости покидали их за борт в бушующее море. И только потом хватились, что корабль вести некому. Неуправляемый корабль выбросило на камни в окрестностях старого Березовска, называемого шведами Бьерке. Израненные казаки, выбравшись на берег, сдались шведским властям, ни слова не обмолвившись о находящемся на борту судна золоте. Поврежденный корабль в считанные дни разбило на камнях, где он и затонул. А казаки, проведя несколько лет в плену, были переданы шведскими властями обратно в Россию. Уже будучи пытаны на Москве в приказе, подсудимые показали допытчикам историю всей своей эпопеи. В то время «полонное терпенье» приравнивалось к жесточайшему страданию, возвратившиеся на Русь из плена, после допроса в приказе, становились людьми вольными, искупившими пленом все свои прежние вины. «Полонянникам» нередко выдавались денежные средства для начала новой жизни на вновь обретенной родине. Хочется верить, что и вернувшиеся из плена бывшие казаки атамана Стеньки Разина не были казнены или сосланы…

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Íà òîïêèõ áåðåãàõ… есто это у местных жителей – финнов, почиталось недобрым. Каким еще может быть место, попеременно принадлежащее разным стихиям – то суше, то морю? Шведские инженеры и строители учитывали особенность местной гидрологии, поставив древнюю Ландскрону на высоком мысу у впадающей в Неву реки Охта. Крепость не раз переходила из рук в руки, но после заключения мира с Московским государством на месте ее вырос довольно крупный город Ниен, над которым возвышалась крепость Ниеншанц. Расположенные ниже по течению берега испокон считались для жительства непригодными, даже проклятыми. А молодой русский царь Петр весьма не жаловал древнюю столицу – Москву, да и как любить город, где столько заговоров и бунтов против законного царя произошло? После смерти в 1682 году царя Федора Алексеевича – преемника царя «Тишайшего» и сводного брата Петра, престол по закону должен был перейти ему. Формально так и произошло, но регентшей при царе, или, правильнее, царях – престол был передан Петру наравне с его братом Иваном – стала поддержанная стрельцами – элитными воинскими подразделениями - царевна Софья. А уж после стрелецкого бунта 7 августа 1689 года, когда Петр в панике бежал из села Преображенского в Троице-Сергиев монастырь в одних подштанниках, он и вовсе невзлюбил как сам город, так и люд московский, готовый свергнуть или возвести на престол любого по своему желанию. Очередной стрелецкий бунт 1698 35

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

года только утвердил в царе это недоверие к столице, и вызвал проведение массовых показательных казней, в которых Петр принимал личное участие в качестве палача. Создание «потешных» полков, преобразовавшихся впоследствии в славную гвардию Российской империи, также обуславливалось желанием Петра иметь войско, лично ему преданное. После относительно удачных Азовских походов, после путешествия царя в Европу, Русское царство под управлением Петра Алексеевича вступило в Северный союз, направленный против Швеции, и объявило войну последней в августе 1700 года. В чаянии вернуть балтийские вотчины, потерянные Россией после Смутного времени, Петр начал военные действия неудачным походом под Нарву, где войско российское ожидал крупный разгром. Но с 1702 года военные действия пошли с большим успехом, не столько за счет сомнительных полководческих заслуг Петра, сколько благодаря талантам и личному мужеству руководивших армией полководцев – Б.П. Шереметьева, Ф.М.Апраксина и многих других. В 1702 году была взята крепость Нотебург – исконный русский Орешек, весной 1703 года – крепость Ниеншанц и город Ниен. 16 мая 1703 года на Заячем острове была заложена Петропавловская крепость, положившая начало строительству Санкт-Петербурга. В период шведского владычества остров этот имел названия Люст-Эланд («Веселая земля») и Тойфель-Хольм («Чертов остров») – не очень лестные имена, оправдывающие сложившиеся за этими землями скверную репутацию. Чем руководствовался Петр, упразднив готовую крепость в удобном месте, и выбрав для постройки новой столь непригодный болотистый остров – остается загадкой. Но, волей Петра, центр будущей столицы образовался именно здесь, развившись в один из красивейших городов мира, без которого ныне немыслимо существование государства Российского. Город Ниен насчитывал более четырех сотен только жилых домов – то есть, для своего времени являлся достаточно 36

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

крупным населенным пунктом. После взятия Ниена 1 мая 1703 года, частично разрушенного шведами еще при подходе русского войска, Петр незамедлительно взялся осваивать новые земли. На правом берегу Невы, на выступающем в реку мысе, напротив бывшей усадьбы майора фон Кнау, превратившейся со временем в знаменитый Летний сад, для царя спешно строился «дворец», ныне известный как «домик Петра» на Петровской набережной. «Домик» или «дворец» был построен за три дня с 13 по 15 мая. Собственно, все строительство сводилось к разборке дома коменданта Ниеншанца, перевозке по воде, и возведении его на новом месте, а также внутренней отделке. Шестигранные бревна стен весьма характерны для шведских построек того времени. При разборке домика на старом месте, глинобитная печь была обрушена в подвал, а в новом «дворце» Петр, «на голландский манер», и вовсе отказался от печи. Среди глиняных обломков мужики – плотники обнаружили увесистую шкатулку, заполненную золотыми монетами – по-видимому, перед сдачей города комендант таким образом спрятал часть казны. На обнаруженный клад тут же «положил глаз» первый губернатор будущего города – Алексашка Меншиков. Посулив вознаграждение и личное покровительство, Алексашка приказал мужикам молчать, и незаметно, вывезти шкатулку вместе с бревнами разобранного дома подальше от посторонних глаз. Дом возвели на новом месте, и 16 мая Петр уже праздновал в нем закладку крепости и основание нового города. А шкатулка оставалась ненадежно спрятанной на лодье, перевозившей стройматериалы. Незаметно завладеть изрядной суммой денег, находившийся постоянно под наблюдением царя Александр Данилович не мог – не развил он еще к тому времени своих 37

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

замечательных воровских талантов. Единственное, чем обезопасил свое сокровище Алексашка – добился выделения лодьи и артели строителей для возведения собственного дома на Васильевском острове, где Петр пожаловал своему сподвижнику земли.

Быстрое невское течение несло груженную артельными мешками с мукой лодью вниз, по курсу зеленел лес на Стрелке. Надлежало аккуратно миновать мыс и прижаться к берегу, дабы пристать в нужном месте, и не вытаскивать потом тяжелую лодью против течения. Кормщик орудовал правилом, гребцы неспешно шевелили веслами, чтоб судно сохраняло управляемость. Архангельский кормщик был мастером своего дела, но опыт плавания имел только по Двине, в Неве же правил впервые. Едва миновали, оставив с правого борта, Стрелку, кормщик налег на правило, и отдал гребцам соответствующую команду, разворачивая судно против течения, дабы прижаться к правому берегу. Но, едва течение ударило в борт, судно вылетело на подводный камень, накренилось, зачерпнуло воды. Не имевшие опыта, набранные из плотников гребцы, бестолково засуетились, еще больше накреняя прибитое течением к камням судно. Кто-то в панике прыгнул в воду, остальные бросились к и без того 38

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

накрененному борту, стремясь спасти товарища, вода хлынула через борт, и перегруженная лодья затонула в каких-то нескольких саженях от берега. В трюме, вместе с грузом муки, ушел на дно и клад, так и не доставшийся Алексашке Меншикову. С Петровских времен облик города изменился, Нева украсилась гранитными набережными, мегаполис поглотил окружавшие когда-то болотистую местность деревушки Каллина, Купсила и прочие, следа не осталось от грозного Ниена, находившийся на берегу домик Петра оказался в глубине сада, довольно далеко от воды. Современная Университетская набережная также захватила часть невского русла, отодвинув урез воды от все-таки построенного Меншиковым дворца. Летом 2003 года, спустя ровно триста лет после описанных событий, небольшое питерское предприятие, специализирующееся на проведении водолазных работ, взяло подряд на прокладку нескольких линий подводного кабеля связи через русло Большой Невы ниже Дворцового моста. Согласно техническому заданию, кабели должны пересекать русло под двухметровым слоем грунта, для чего на дне водолазами разрабатывается траншея, в которую и укладывают кабели. Вымывают траншею сильным напором воды, подаваемой водолазу от специального агрегата – гидромонитора. При размыве грунта, под его слоем обнаружились обломки деревянного судна, корпус которого наполовину уходил под набережную, навеки там похороненный. Сваи набережной буквально разрезали поперек древний корпус, оставив доступной лишь оконечность, с 39

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

тяжелым, окованным железом штевнем, увенчанным солидным металлическим кольцом – очевидно, буксирным рымом. Занесенный грязью груз сперва затруднились идентифицировать, приняв его за камни, но при ближайшем рассмотрении предположили, что это какой-то сыпучий материал, видимо, мука, почерневшая, сцементировшаяся и принявшая форму давно сгнивших мешков. С борта затонувшего судна было поднято некоторое количество деревянной и глиняной посуды, и несколько металлических предметов, оказавшихся насадками багров и оковками для лопастей весел. Среди извлеченных предметов каким-то чудом оказалась монета непонятного достоинства, украшенная шведским львом и датой чеканки – 1697 год. Больше ничего при поверхностном осмотре обнаружить не довелось, да и задачей водолазов являлось вовсе не обследование обломков, в котором никто не заинтересован. Работы продолжились по соответствующему профилю, а обломки судна, возможно, бывшего свидетелем основания Санкт-Петербурга, еще ждут своих исследователей. Не исключено, что среди окаменевших мучных мешков или под гранитом Университетской набережной все еще лежит так и не доставшийся никому шведский клад.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Гîсóäàðåâî жàëîâàíèå июня 1718 года в Санкт-Петербурге состоялись торжества, посвященные 9-летию Полтавской баталии, в результате которой было подорвано военное могущество Швеции, и наступил кардинальный перелом в русскую сторону в ведомой Петром Первым Северной войне. Государь весело справлял годовщину решающего сражения, словно забыв, что всего лишь десять дней назад в Петропавловской крепости умер Алексей – несчастный царевич, попавший под гнев великого батюшки. Каких-то угрызений совести или раскаяния Петр не выказывал, был весел изрядно. Деятельность Петра вообще невозможно однозначно оценивать – прогрессивные, казалось бы, деяния, выведшие Россию к морю Балтийскому, привели к полнейшему оскудению простого народа, деловые переговоры с послами иноземными перемежались с оргиями «собора всепьянейшего и многогрешного»,а несомненный патриотизм Петра - с одновременным разрушением всей внутренней культуры государства, и навязывания пришлых обычаев и нравов, зачастую совершенно неприложимых к российской действительности. Был ли Петр любим современниками? – вряд ли. Но Петровская «табель о рангах» дала возможность служилым людям «подлого» происхождения достигать высоких постов, потеснив родовитых дворян. «…Сам брады стриг? Сам главы сек! Будь проклят царь – христоубийца, за то, что кровию упиться, ни разу досыта не смог… Будь проклят, ратник сатаны, смотритель каменной мертвецкой, кто от нелепицы стрелецкой натряс в немецкие штаны… » Противостояние «породы» и «чина» продолжалось еще долгое время, но именно для людей, выслуживших себе звания и титулы, Петр был необходим. Хоть и служили царю, зачастую, не получая годами жалования – «едино ради чести». Дворяне – 41

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

помещики еще могли прокормиться с вотчин, а не имевшие поместий целиком зависели от государева жалования. В службе государевой был капкан и для тех, и для других – дворянам служба была вменена в обязанность, а чиновники и офицеры происхождения «подлого» могли рассчитывать на потомственное дворянство (и обретение вотчин) только при условии пожизненной службы.

То ли по случаю празднования победы, то ли по случаю устранения намедни замученного пытками царевича, то ли замышлявшего, то ли не замышлявшего на отца, то ли просто так совпало – но Петр, зачастую мешавший праздники с делами государственными, именно в этот день распорядился выделить жалование для гарнизонов в Финляндии. И именно в день празднования годовщины Полтавской баталии Галерный порт Санкт-Петербурга покинула скампавея «Котлин», имея на борту изрядную сумму денег и охранную команду из солдат полка 42

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Санкт-Петербургского. В зависимости от рода войск солдаты получали жалование от девяти до двенадцати рублей в год. Вернее, должны были получать. -Кому ассамблеи да машкерады, а нас, как проклятых, в море погнали! – ворчал мичман, стоя на юте скампавеи. По бортам проходили вехи, обозначавшие изгибы фарватера возле Кронштадта, впереди открывалась гладь залива. -Да вить, господин мичман, служба… - возражал матрос у руля. Опять же, на ассамблее царской, слыхал, всякое случается. Можно и живым не вернуться… -Это еще откуда? -Так я ж допреж при господине Апраксине состоял, Федор Матвеиче. Под Азовом с ним быть довелось, и на Москве… так супруга его каждый раз маливалась, чтоб на ассамблее у государя не до смерти покалечился… Сказывали – перешел на шепот матрос – как государь-от из посольства вернулся, бес в него вселился. А еще умный человек говаривал, грамотей изрядный, что царя в немецкой земле подменили, нашел Лефорт немца, обликом схожего… -Ты, дурак, ври, да знай меру! Распустил язык – до самой шеи! – испугался мичман. – Я ж на тебя по долгу присяжному донести должен – сошлют, куда Макар телят не гонял… Моли бога, что я добрый! А еще рот откроешь – быть тебе драну! -Я уж и так на галеры сослан по доброте Федор Матвеича… а ране живал… куды там! Мичман не выдержал, и ударом кулака сбил матроса на палубу. Еще и ногой поддал. Не из ревности за особу государя – из страха, вдруг человечек из приказа подослан? -Замолчи, сволочь! Я за государя Петра Алексеича каждый день бога молю! Поди, умойся. Да рот боле не разевай, не то велю за борт выкинуть! Ишь ты! Холоп с дворянином захотел по душам поболтать! Пшел вон! 43

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Страх витал над государством Российским, страной витязей былинных и героев древних. Страх доноса и сыска, страх пытки и казни… Страх не так сказать, не так сделать, не так подумать. Власть царская через кнуты и дыбу, через топор и петлю, всячески укрепляла этот страх, оттого и отучились люди русские откровенничать, привыкли спину перед начальством гнуть пониже… Видимо, где-то глубоко на генном уровне закрепились отголоски этого страха, не изжитого до конца и в наши времена, хоть никто топором уже не грозит. И лишь в кружалах да фартинах царских люди гулящие, себя не помнящие, позволяли словеса зазорные, зная, что братия кабацкая не выдаст. Извечная формула «знать ничего не знаю, моя хата с краю» также прочно укрепилась в головах народа российского, оттого доносительство во все времена грехом тяжким на Руси почиталось, презираемое всеми. Но и доносителей всегда было с избытком. Спины гребцов флота российского сгибались в каторжной работе над плохо отбалансированными веслами, подчиняясь ритму, выбиваемому по отсырелой коже барабана, острый нос скампавеи, словно нож, разрезал балтийскую волну, белая ночь опускалась на залив. Мичман неуютно поеживался под плащом. Вроде бы правильно болтуну по зубам съездил – а все ж как-то погано на душе… Совсем недавно окончив Навигацкую школу на Москве, и только минувшей весной получив кортик офицерский, молодой командир еще плохо освоился и со своими обязанностями, и со 44

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

своим положением. Другие-то мичмана на корабли под начало опытных капитанов попали, а нескольких, по мнению начальства, «понятливых», распределили командирами на гребные суда, где зачастую, за неимением офицеров, «добрые матрозы» командирами служили. Свежеиспеченным офицерам предписывалось прислушиваться к мнению старых моряков, опираться в службе на их опыт, и сочетать его с полученными от преподавателей знаниями. И вот, нечего сказать, «оперся на опыт»… В Навигацкой школе, что в Сухаревой башне располагалась, не столь уделяли внимания навигации или эволюциям морским, сколь изучали, по выражению курсантов, «шляхтерские науки» - от истории древнего мира до анатомии. Большое значение предавалось фехтованию и вообще спортивной подготовке. Изучение математики завершалось на четырех арифметических действиях, толково, впрочем, преподносимых Леонтием Магницким, а специальные науки,которые преподавали «англичане Гвын и Грыз», вдалбливались зубрежкой, когда сам экзаменуемый уже не понимал, о чем речь, скороговоркой повторяя изложенные в учебнике туманные понятия. Мичман улыбнулся, вспоминая школу, и заученные формулировки: «…Кораблеправление прямолинейное на плоской суперфиции моря, употребляется оное в бытности их вблизи экватора зело преизрядно и правдиво. А в Европских государствах в дальних путешествиях по морю заподлинно на оное надеяться невозможно, потому сие кораблеправление в употреблении своем разумеет суперфицию земную быть плоским квадратом, а не шаровидным корпусом…» Скрипнула дверца надстройки, и на ют поднялся отдыхавший в каюте майор Гампф. Майор имел в подчинении солдатскую 45

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

команду, погрузившуюся накануне на корабль, и обязан был доставить в Выборг казну полка финляндского. -Доброй ночи, господин мичман – с сильным немецким акцентом приветствовал командира майор. -И вам доброй, господин майор. Не спится? -Слышал фаш расковор. И, толшен скасать, вы поступать неразумно… Мичман и сам был несколько «не в своей тарелке», а тут еще этот немец попрекать будет. Но ссорится уж очень не хотелось. -Погорячился… -Молодость свойственно быть горячим. Но надо и сдерживать себя, когда решь итет о сфященной особе монарха. Нушно было дослушать этот матрос. Узнать, как это? Сообшник. «Ах, вот ты о чем, крыса немецкая!» -Для того, господин майор, фискалы существуют, а дворянину в доносителях быть невместно! -Это плохо есть. Вы, русские, оттого живете в варварстве, что не делать честь писать донос. А меж тем в любом просвещенном флоте донос есть путь, как это? Сделать карьер. Мичмана аж передернуло. Конечно, этот немец-перец-колбаса ни секунды не колеблясь, донесет куда следует. На русских «варваров». И «карьер» обеспечит себе. Прикрыв глаза и неестественно выпрямившись, смакуя каждое слово, и уже понимая в глубине души, что такая речь до добра не доведет, мичман начал: -Господин майор! Не вам бы, получающему жалование от щедрот Российских, Россию и ругать! Вас, немцев, послушать, так все мы 46

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

тут варвары, шишкой чешемся, лопухом подтираемся! И как до вас жили – непонятно! А токмо с младших классов школы навигацкой зазубрил я одно святое правило – не фискаль! И вам, пришлым дармоедам, того не позволю! А коли что не понравилось – я дворянин, и всегда готов дать удовлетворение зажравшейся немецкой сволочи! И с этой минуты я отказываю вам в уважении! Содрогаясь от сладкого бешенства, мичман повернулся к немцу спиной, спрыгнул на доски продольного мостика, пошагал на бак между дружно сгибающихся над веслами телами гребцов. Выйдя на самый нос, и обняв составлявшую все вооружение скампавеи маленькую трофейную пушечку, украшенную изображением свейского льва, мичман стал глядеть по курсу, постепенно осознавая, что снова «погорячился», и последствия могут быть непредсказуемы… Майор Гампф спустился в каюту. Кто поймет этих русских! Хотел по-отечески подсказать юнцу правильность действий, а вместо благодарности услышал поток ругательств. Ну что ж! Со своими бунтовщиками – матросами пусть сам и разбирается, а вот со шпагой придется дело иметь – надо научить мальчишку учтивости. Майор не раз слышал, как господа офицеры дворяне старинных русских фамилий, ругали сами себя, свою страну, свои порядки, но стоило им поддакнуть – сразу хватались, хорошо если за шпагу, а то за табурет или кочергу. Варварская страна, варварские нравы! Тяжело жить среди варваров просвещенному европейцу! Гребцы даже повеселели, налегая на весла. Служба нелегкая, любой из них хоть сейчас готов променять место у опостылевшего весла на самый темный каземат в Шлиссельбурге, нечасто веселая минутка выдается! Но мичман ничего – как он отделал этого колбасника! Если не донесут, со временем дельный офицер выйдет!

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Ваше благородие, дозвольте сказать? – обратился боцман к падавшему уже в бездну отчаяния мичману. -Чего еще? -Ветерок хороший, дозвольте паруса ставить, хоть ребята отдохнут? Для солидности мичман огляделся. Опыта маловато, приходится все ж полагаться на помощников. Ветер с южных румбов задувает, пожалуй, прав боцман. -Добро. Слушай команду! Паруса ставить, весла сушить! Команде раздать сухари и варить кашу! Два треугольничка косых латинских парусов, поддерживаемых длинными рейками, словно того и ждали – поднялись над палубой в считанные мгновения. Рулевой умело увалился, ловя ветер, и, чуть хлопнув, два белых крыла расправились над головами. Гребцы одобрительно загудели, стаскивая весла внутрь, и укладывая их вдоль. Боцман с легкой матершинкой руководил укладкой. За бортом зажурчала вода, корабль стал набирать скорость. Вернувшись на ют, мичман перехватил рукоятки штурвала у рулевого, выводя курс скампавеи в открытое море. Все-таки хорошо в море идти! Вся гнусность где-то там, на берегу осталась, управление дает возможность отвлечься от мыслей тяжких. Так бы идти да идти без конца! Гребной флот российский развивался стремительно, галеры да скампавеи строились сотнями, оттого снабжать каждую необходимым инструментарием было никак невозможно. Да и не особая нужда в том была, потому как в одиночку галеры редко ходили, следуя зачастую вдоль берегов и целыми флотилиями. На «Котлине» из навигационного инструмента были лишь часы песочные, да карта, самим мичманом старательно скопированная и разрисованная. Даже компаса простенького не выдали! Но и с картой жить можно. Вдоль левого берега пойдешь – в Нарву попадешь, вдоль правого – в 48

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Выборг. Заплутать сложно. А малая осадка позволяет не страшится мелей. Под утро ветер стих совсем, а на залив опустился туман, столь густой, что с кормы баковое орудие еле различалось. Мичман всю ночь провел у руля, отчасти дабы не лишать себя удовольствия управлять бегом под парусами, отчасти из-за нежелания спускаться в каюту к майору Гампфу. А теперь, когда видимость упала, несмотря на раздирающую зевоту, мичман не оставлял палубы уже из сознания ответственности. -Как думаешь, боцман, может, на якорь встать? Черт знает, куда идем, так и в обратную сторону повернем, пожалуй. Боцман не отходил от мичмана, понимая, что молодому командиру присутствие и совет опытного в морском деле человека придают уверенности. -Милое дело, вашбродь! Отстоимся, пока не развиднеется. С палубы поднялся на ют матрос с синяком под глазом – тот самый, избитый накануне. Как ни в чем не бывало, протянул офицеру судок с чем-то горячим, распространяющим великолепный аромат в утреннем воздухе. -Ваше благородие, не побрезгуйте! Ребята на ушицу расстарались, извольте отведать! До этого офицер всегда питался отдельным столом, где-то в глубине души шевельнулась «спесь дворянская», опять его мужики с собой равняют, но запах уха источала изумительный, и мичман принял судок, кивнув матросу. Уже поднося ложку ко рту, сообразил, что такое угощение есть выражение доверия со стороны команды, и, если вдуматься, чести дворянской тут ущерба нет, а вот признание в нем командира как будто налицо, что тоже немаловажно. Еще ночью обратил внимание, что и матросы, и солдаты, вперемежку на банках сидящие, поглядывают на него с одобрением. Неужто спор с майором тому причиной? 49

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Но додумать эту мысль, а заодно насладится ухой, не удалось. Что-то заскрежетало за бортом, и скампавея прочно заклинилась между камней, вынесенная туда течением. Качка моментально прекратилась, мелкая волна заплескалась у борта, и мичман увидел длинную галечную косу, уходящую куда-то в туман. -Черт! Где это мы? По извечному «закону подлости» туман начал рассеиваться только сейчас, сдуваемый ветром, и место удалось определить. -Белый камень. Мыс Стирссудден. Сидим крепко. Ветер начал развивать волну, и приходилось спешить со снятием корабля с мели. Часть матросов, повинуясь команде, спрыгнули за борт, другие упирались веслами, и скампавея, медленно, скрипя и ударяясь днищем, поползла прочь от берега. Выбравшийся из каюты майор Гампф предупреждал мичмана о ценности груза, за который он, майор, несет личную ответственность. Мичман, забыв о ссоре, успокоил майора, мол, причин для паники нет, посадки на мель случаются. Скампавея уже была развернута носом к волне, прыгнувшие за борт матросы, стоя по шею в воде, удерживали корабль, иногда накрываемые волнами, отплевывались… -Весла-а-а! Гребцы согнулись, делая первый замах. -На воду! Вода вспенилась от движения множества лопастей, скампавея двинулась против волны. Угроза вновь оказаться на камнях миновала. К выброшенному за борт трапу один за другим подплывали 50

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

матросы, поднимаясь на борт, выжимая одежду. Последним поднялся тот самый, с синяком под глазом. Задорно улыбаясь, он, кажется, даже подмигнул мичману. Снова барабан отбивает такт, снова сгибаются спины гребцов, направляя бег галеры к прорве Бьерке-Зунда. По неопытности, мичман не сразу обратил внимание, как изменились размахи корабельного корпуса, сделавшись более замедленными. И снова выручил опытный боцман. -Господин мичман, вода в трюме, это уж точно! Дозвольте осмотреть! -Конечно, боцман, действуй! Вскрыли законопаченный накануне похода люк главного трюма, и тут же боцман, матерясь уже не на шутку, погнал матросов с ведрами на откачку – вода, как оказалось, заполнила трюм почти наполовину. Выстроившись цепочкой, солдаты и матросы передавали и передавали ведра, а вода все прибывала. -Ваше благородие, не справится! Надо на берег выкидываться, иначе потонем! -Черпай, черпай! Поднатужься, братцы! -Сильно заливает! Решайся, господин мичман! В разговор влез вредный майор Гампф: -Должен напомнить, что на борту ценный груз, за который я отфешаю перед государем! -Вот черти! Ладно! Гребцы, навались, добавь темп! Рулевой – курс на берег! Скампавея тяжело стала разворачиваться, подгоняемая взмахами весел. Но, едва волна ударила в борт, корабль стал медленно, но неудержимо валится, из трюма донесся рев воды. В следующий миг показалось, что крен выравнивается, но новая волна перевалила через борт, гребцы вскочили со своих мест. 51

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Скампавею повалило в новом затяжном крене, и вот опора под ногами стала исчезать. Казалось, только что стоял на надежной палубе – и вдруг вокруг обнаружился лишь плеск волн, а тело повисло над бездной. Мичман вынырнул, откашливаясь, намокший мундир и тяжеленные сапоги моментально потянули вниз. Барахтаясь в волнах, еще плохо осознавая случившееся, мичман пытался сковырнуть тяжелые, подкованные уральским железом, ботфорты, чувствуя, как волны смыкаются над ним. Чья-то рука выхватила офицера из глубины. -Держись, благородие! До берега недалече, дотянем какнибудь! Снова барабан отбивает такт, снова гребцы в своей каторжной службе сгибаются над веслами. По два гребца на весло. И часами видишь ты только свои руки, сведенные на рукояти весла, да спину такого же гребца, перед тобой сидящего. Да по мостику ходит профос – подгоняя нерадивых, ругаясь и щелкая плетью. -А на «Котлине» такого прохвоста с плеткой не знали… - шепчет один из гребцов своему товарищу. -С просвещенной Европы пример берем… – отвечает другой. – Как майор Гампф учил… Галеры флота Российского, движимые усилиями безвестных гребцов, выходят в море.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Áëèç îсòðîâà Вèõðåâîй кспедитор тайной канцелярии Иван Топильский прибыл летом 1724 года в город Выборг со вполне обычной ревизией. Не стоит считать, что тайная канцелярия занималась исключительно политическими делами. Действительно, созданная по указанию Петра Первого в 1718 году, следственная комиссия расследовала лишь одно дело – страшное дело царевича Алексея, затем ей стали поручать другие схожие дела, фигуранты которых шли «противу двух первых пунктов государева указа». Небрежение к «двум первым пунктам», первый из которых гласил – «об измышлении на государя злого дела», а второй – «о бунте и измене», ставилось в вину в те времена столь часто, что слова эти прочно вошли в обиход. Впоследствии при канцелярии был создан уголовный «разбойный» отдел, возглавленный генералом А.И.Ушаковым, в подчинении которого и состоял И.И.Топильский. В Выборге экспедитору предстояло разобрать накопившиеся уголовные дела, и попутно проверить качество работы «правдивых доносителей». «Доносителей» этих, находившихся во всех слоях русского общества, следовало контролировать, ибо увлекшись таким прибыльным делом, «стукачи» заваливали канцелярию сомнительными или заведомо лживыми доносами. Несмотря на всеобщее презрение и даже на риск своей параллельной профессии, число любителей донести до начальства правду – матку меньше не становилось. Топильский одевался скромненько, умел опытным взглядом отыскать нужного человека, не брезговал выпить чарочку в компании мужиков – хлеборобов, поболтать со словоохотливой нищенкой, поднять бокал в компании офицеров или составить партию со скучающим дворянином. Генерал Ушаков ценил опытного и толкового сотрудника, поручая ему ответственные

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

задания, но не забывая напутствовать: «Только, Ванюша, не напейся там!» Да, водился грешок за Иваном Ивановичем – крепкая дружба с Бахусом. И как еще «экспедитору» не проломили голову в какой-нибудь кабацкой драке – Бог весть. Впрочем, к чести Ивана Ивановича стоит заметить, что при выполнении поручений он ничего такого себе не позволял, ограничиваясь чарочкой перед сном. И в этот раз, утомившись от обилия бумаг, бормотания подследственных, и дурака – офицера Выборгской гарнизы, видевшем злоумышления «противу двух первых пунктов» даже в пении финских прачек, полощущих белье на берегу протоки, зашел Иван Иваныч в таверну близ ратуши, возблагодарить себя чарочкой за труды праведные. Вечер еще не наступил, но в таверне было шумно и чадно, пьяные выкрики и визг женщин доносились из общей залы.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Дед Микка, кто это гуляет у тебя сей день? – поинтересовался Топильский у знакомого уже кабатчика. -Матрозы русские. Тенег много тают – тавно столько тенег не прикотило. У меня мноко кулял… Царь Петр кулял… кенерал Шлиппенбах кулял… - словоохотливо отвечал финн. -Погоди, не молоти. Что, много, говоришь, денег оставили? -Риксдалер тают. Червонец тают. Тело молотое, покулять надо… Заинтересовавшись, Топильский вошел в зал. Действительно, трое парней в матросских куртках сидели за сдвинутыми столами, уставленными снедью и бутылками, на шее каждого висло по деве блудной, а красные рожи парней и несвязная речь говорили о том, что пито уже немало, и, видимо, с утра. Редкие посетители держались подальше от этой компании. -Хлеб да соль, господа матрозы, – подошел к столу Топильский. Он не удивился бы, услышав в ответ «едим, да свой», но один из парней широким жестом обвел стол. -Садись, дядя, с нами. Ковырни чарочку. Только из моря вынулись, гуляем! Кому золото да ценности, а нам лучший фарт вышел – живы остались! А товарищи наши, семеро еще – там… он махнул рукой куда-то, по-видимому имея в виду море. Вот поминаем. Давай, други, выпьем теперь за шхипера, за Ван Густена, хошь и голландец – мужик крепкий был, вечная ему память! «Други» уже лыка не вязали, поэтому чарочку матрос поднял с одним лишь Топильским. -А ты ничего, дядя… Сам-то из каких будешь? -Мы-то? Да мы из простых… - скромненько отозвался Иван Иваныч. -Ну давай тогда еще по чарочке… Эх, кончилось все! Где ты, рожа чухонская? Ведро хлебного ставь нам – гуляем! Девки, а

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

ну песню! – матрос порылся в стоящем у ног мешке, и швырнул на стол пригоршню денег. -Хорошее жалование у вас, матросики… - вроде бы позавидовал Топильский. -Ха-ха, жалование! Жалование девять рублев в год, и того не допросишься! Это… т-с-с, дядя… это нам по случаю досталось… там много еще… только молчок! Это прогуляем, да в Питерсбурх пойдем, это деньги бешеные, добра от них все равно не будет! Ты не думай, не мы воры, воры другие… Разговор продолжился на следующий день в подвале Выборгского замка. Иван Иванович, чистенький и трезвый, в мундире и парике, удобно сиживал в кресле. Двое солдат караульных, поблескивая лезвиями багинетов, ввели в застенок вчерашнего собутыльника. Тихий. Рожа опухшая. Глядит исподлобья. И напуган, видать. Первым очухался, «други» еще в камере на соломке казенной не проспались. Топильский не спешил начинать, равнодушно шелестя бумагами на столе, дожидаясь, пока задержанный совсем от страха раскиснет. Тот сопел, переминался с ноги на ногу, но разговаривать тоже не спешил. -А вчера ты словоохотливей был, племянничек – начал Топильский. -Ты к делу давай, не томи… -А с чего ж это ты утомился так? Погулял, значит? Как же, понимаю… - с этими словами Иван Иванович извлек из-под стола штоф, наполнил чарочку. – Поправь голову – то… Матрос недоверчиво взглянул, но чарочку поднял. Экспедитор с удовлетворением заметил, как дрожит рука задержанного. -Ты, племяш, может, думаешь, что мы тут на допросах жилы вытягиваем, огнем жгем?

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Да каторжных видеть доводилось, клейменных, безносых, всяких… - выпив чарочку, угрюмо отвечал матрос. -То ж каторжные, воры да разбойники, а ты, парень, видать, добрый… Расскажешь все, как на духу, может, до дальнего дела и не доведем… «Дальнее дело» означало пытку. -При аресте у вас изъято золотых денег на триста двадцать рублей, да еще двадцать пять прогуляли у деда Микки. Говори, кого обчистили? -Не чистили мы никого! Мы третьего дни вышли из Питерсбурха на «Золотом яблоке», груз – кожи, пенька да воск, и пассажир особенный. Вчера надо было в Выборх зайти – догрузится, а ночью на подходе шквал налетел, нас прямиком на камни и бросило, «Золотое яблоко» ломать стало, людишек за борт смывать. Мы втроем только остались, привязались к мачте. Семерых смыло – и следа не осталось! А как стихло – стали по обломкам шарить, плот делать – до берега идти. Вот того жида сундук и нашли, а там золота – город построить можно! -Какого жида? -А, так пассажира того единственного, человечек вроде секретный, ну да шила в мешке не утаишь – это жидовин Лейба, личный фактор князя Александр Данилыча… -Кого?! -Меншикова. Он казну княжескую в банки переправляет – в Лондон, Амстердам. Было от чего задуматься. Не сказать, чтоб Топильский безоговорочно поверил матросу, тот сам мог где-то что-то услышать, додумать и преподнести, тем паче, морского дела людишки сказками да враками славятся. По долгу присяжному следовало бы их в тайную канцелярию препроводить, но богатый жизненный опыт подсказывал старому сыскарю, что торопится не следует. Государь Петр Алексеевич болеет 57

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

почасту, сколь протянет – неизвестно, а светлейший вор Александр Данилович уже на себя корону того гляди примерит. И как отнесется к усердию Топильского – неясно, но по голове за передачу денег государю точно не погладит. С опроса матроса выяснилось, что места гибели корабля он не назовет по незнанию, но берется показать. Если только корабль там совсем не развалился. А сундук они с товарищами припрятали, ежели кто и польстится пошарить в обломках – не найдет. «Ну, стало быть, дело терпит». Генерал - фельдмаршал, светлейший князь двух империй, герцог Ижорский, и прочая, и прочая, Александр Данилович Меншиков, пребывал у таких высот власти, что незначительное происшествие, связанное с крушением корабля близ Выборга полгода назад, и утерей казны на сумму около пятидесяти тысяч рублей вскоре забылось. Шуму не наделали – и ладно. Придворные конъюнктуры занимали ум временщика. Жаль было только верного агента Лейбу Шмитмана, но таких еще найдется… 28 января 1725 года скончался Петр Первый, оставив кучу претендентов на престол, и не оставив завещания. Только энергией Александра Даниловича на престол была возведена самая знаменитая российская «золушка» - Марта Скавронская, вошедшая в историю под именем Екатерины Первой. Власть официально стала осуществляться Верховным тайным советом, но фактически была сосредоточена в руках Меншикова. Враги окружали Алексашку, и любой слух о вывозе золота за границу мог лишь повредить светлейшему князю, счета которого в европейских банках уже превысили сумму в десять миллионов рублей – по тем временам сумма, сопоставимая с годовым бюджетом империи. Тем и плохо положение временщика – выгоды сулит немалые, но и риск в делах велик.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Лязгнул запор, дверь камеры растворилась. -Выходи! За полгода заточения отросла борода, в лохмотьях копошились насекомые. Бывший матрос, а ныне подследственный Николай Лебедев поднялся из потемок, сверкнув белками глаз, направился к выходу. Коридоры, лестницы, старинная кладка, запах свежего воздуха сквозь отдушины. -Куда меня? Неужто пытать будете? Так я и без того все сказал. -В баню велено – отозвался сторож. – Помыть, побрить, кафтан выдать, и пред начальством явить! Николай не поверил своим ушам.

Все свидетельства троих моряков записали, к делу приложили даже несколько изъятых монет, и курьер поскакал с пакетом на имя вице-канцлера А.И.Остермана. «Матроз Николка Лебедев», как обозначили его в документах, по причине грамотности оставил свой подпис под показаниями, двое других товарищей «руку приложили» - уже по причине неграмотности, а, может, из хитрости – бытовавшая тогда поговорка гласила: «бойся слова устного, но трепещи слова письменного». Такие же подписи они оставили под документами, обязующими «под страхом наказания свирепого молчать, о чем допрашиваем был». Получив грозное указание «из Выборга не выезжать!»,

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

вся троица была милостиво выпущена, и даже трудоустроена на местную верфь – по-видимому, под негласный надзор. Больше Николка Лебедев со товарищи в делах не фигурировали – то ли бежали, то ли тихо жили себе до скончания дней в Выборге, трудясь на верфи, обзаводясь семьями, растя детей… Череда смены правителей, перераспределение государственных должностей и связанных с этим благ – все это отодвинуло описанные события на задний план, и скандала, на который можно было рассчитывать в прежние времена, не получилось. Умерла Екатерина, малолетний Петр Второй отправил светлейшего князя (и своего несостоявшегося тестя) в ссылку, лишив всех регалий и доступного имущества, а после и сам прожил недолго. В правление Анны Иоанновны барон Андрей Иванович Остерман достиг должности первого кабинетминистра, фактически став первым человеком в государстве. Бумаги его хранились в архивах, среди них где-то совсем затерялись показания уцелевших после крушения моряков. 5 мая 1882 года указом императора Александра Третьего, в Кронштадте была открыта водолазная школа (ныне 5 мая отмечается «день водолаза»). При школе имелся учебный бассейн, практику молодые водолазы проходили на кораблях. В конце 19 века активно осваивался и картографировался Выборгский залив, в Тронзунде была оборудована база боевых кораблей. Недостаточная изученность района привела к гибели в 1897 году эскадренного броненосца «Гангут», получившего пробоину о необозначенную на карте скалу. После неудачных попыток подъема, броненосец оставили на грунте на глубине 29 метров, став использовать его в качестве учебного полигона для водолазов. Мачту «Гангута» отрезали от корпуса и, подвесив к понтону, отбуксировали к острову Вихревой, где затопили на глубине 12 метров, создав, таким образом, еще один полигон. В 1910 или 1911 году при проведении очередных учений, водолаз, обследовавший грунт в этом районе, обнаружил обломки деревянного судна, и даже поднял на 60

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

поверхность остатки деревянного кормового украшения в виде яблока. В 18 веке многие корабли (в основном, торговые суда), вместо названия, написанного буквами, несли на корме изображение, что было удобно для неграмотных матросов. В связи с этим существовали разночтения в названиях судов – даже в документах.

Любитель истории флота, лейтенант Д.М.Шульц, своими глазами видевший этот поднятый со дна залива атрибут, заинтересовался его происхождением. Получив доступ в архивы, лейтенант нашел свидетельства о гибели «Золотого яблока», а также чудом сохранившиеся показания троих спасшихся моряков – те самые, из личного архива А.И.Остермана. С большой долей вероятности можно было предположить, что обломки эти и являются обломками «Золотого яблока». Интерес к «Меншиковскому золоту», после опубликования статьи лейтенанта Шульца в «Морском сборнике», проявили тогда многие, в том числе командование Балтийского флота и сам адмирал Н.О.Эссен. Предлагалось даже силами все тех же курсантов водолазной школы обследовать и поднять обломки «Золотого яблока». Но 61

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

начавшаяся Первая Мировая война и грянувшая впоследствии революция помешали этим планам. В 1918 году Финляндия получила независимость, воды эти стали финскими, а о затонувшем кладе благополучно забыли. Вновь о нем заговорили в узких кругах лишь в конце 1990-х годов, когда группа дайверов - любителей вновь обнаружила затонувший корабль при помощи эхолота. Обследования его до сих пор не проводилось, и, возможно, золото, неправедно нажитое триста лет назад светлейшим жуликом, все еще покоится на глубине Ключевской бухты. Современные специалисты оценивают предполагаемый клад в сумму до одного миллиона евро.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

В èíòåðåсàõ èìïåðèè етр Великий скуп был – за рубль давился, а за копейку других давил!» - эти слова, сказанные уже после смерти Петра Первого, приписываются верховному министру, князю В.Л.Долгорукому. Да впрочем, не суть важно, кто сказал эти слова, и говорил ли вообще, но, если верить источникам, государь Петр действительно в денежных расчетах был прижимист, особенно в затратах, касающихся собственной персоны. Но были пункты, на которые денег первый русский император не жалел – это развитие армии и флота. А также не скупился на оплату нужных сведений – будь то ценный подарок иноземному послу в обмен на важную секретную информацию, или постоянный «пенсион» иностранным и русским агентам, работающим за границей. Впрочем, западные державы поступали точно так же, и практически все видные русские чиновники и военачальники получали подарки от иностранных дворов – было это в порядке вещей. Но были и «секретные» агенты, добывавшие и переправлявшие неоценимые сведения, не проходившие ни по каким дипломатическим каналам. Примером результата удачной работы русских разведчиков может служить «Двинская виктория» 25 июня 1701 года, когда, оповещенные по секретным каналам об экспедиции шведского флота, гарнизон и жители Архангельска смогли организовать оборону, уничтожить два шведских корабля, и сорвать всю операцию. Однако, тайная резидентура, еще не обладавшая размахом разведчиков будущего, занималась не столько военным шпионажем или промышленным саботажем, сколько выполнением личных поручений своих 63

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

правителей, не всегда понятных. Дворяне такой службой зачастую брезговали, презирая неблагородное шпионское ремесло, поэтому руководители разведок – в России таковым долгое время являлся граф Петр Андреевич Толстой – подбирали для своей работы людишек «подлых», но ловких, и, по возможности, делу преданных. Штатный агент, обученный хитростям своего ремесла – это не «разовый» шпион, который продает известную ему информацию, это ценный специалист, каких наперечет, и дела ему поручаются наиболее ответственные, там где бессильны официальные резиденты. Таковым и являлся видавший всякое Ванька Темный, происхождение которого неизвестно – то ли из крестьян, то ли из дворян, а, может, и вовсе иностранец. Обладая ловкостью, присущей проходимцам и авантюристам, которыми кишмя кишела Европа, Темный имел великолепную память, знал несколько языков, манерами мог сойти за знатного дворянина, и даже был кандидатом на членство в недавно возникшей масонской ложе якобитов в Париже. Последнее обстоятельство, впрочем, русскую разведку не волновало – не успели тогда еще масоны глубоко проникнуть в русскую среду. Наиболее удачным делом Ваньки Темного была работа в Стокгольме в 1719 году. Под видом ремесленника, Ванька вел агитацию накануне высадки русских войск у Стокгольма, призывая население преград не чинить, ибо задачей десанта является не грабеж и разорение, а лишь принуждение шведского правительства к миру. По-видимому, агитация Темного имела какой-то успех, так как русские, высадившись в окрестностях шведской столицы, встретили лишь не очень активное сопротивление регулярных войск. Об успехе также говорит то, что Ванька ушел с войсками, а имя его было во всех крупных шведских городах приколочено палачами к виселицам – что означало смертный приговор, случись Ваньке вновь появится в Швеции. Впрочем, изворотливый агент действовал там, естественно, под чужим именем, не известно его подлинное

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

имя и в России. Мастер такого масштаба мог иметь десятки паспортов и десятки имен. Петр Великий тяжело болел, врачи не исключали смертельного исхода. Среди многочисленных претендентов на корону был и муж царевны Анны Петровны – принц Карл-Фридрих Голштинский, готовый быть если не императором, то хотя бы регентом при наследнике, которого непременно принесет Анна Петровна. Ради такой выгодной конъюнктуры Карл-Фридрих даже отказался от притязаний на шведскую корону после смерти Карла Двенадцатого, которому он приходился племянником. В России, естественно, принц Голштинский был тут же окружен шпионами, по всей видимости, кто-то из высших царедворцев собирал на него материал – как сейчас выразились бы, компромат. Но требовались «свои люди» и в Голштинии, способные не только скомпрометировать, но, при необходимости, просто физически устранить опасного конкурента. По-видимому, с целью вербовки такого человека и направился в Любек Ванька Темный. От графа Петра Андреевича получил Ванька надлежащие инструкции, изрядную сумму золота, и необходимые документы. Осенью 1724 года Ванька поднялся на борт «Архангела Рафаила». Этот приписанный к порту Любек корабль уже не первый раз приходил в Россию, и не первый раз перевозил странных пассажиров и странные грузы. Капитан, получая щедрый «пенсион» от русского правительства, не задавал лишних вопросов, и умел не привлекать внимания, ничем не выделяясь среди сотен таких же «купцов», бороздивших воды Балтики. 15 октября 1724 года «Архангел Рафаил» вышел из Санкт-Петербурга с грузом сала в бочках и

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

немногочисленными пассажирами на борту. Плавание предстояло дальнее, по осеннему штормовому морю. Дальше начинаются загадки. В Любек «Архангел Рафаил» не пришел, судно сочли погибшим. Можно предположить, что судно выполняло какие-то операции, неофициально появляясь у чужих берегов, высаживая или забирая «секретных» пассажиров. Сведения об этом периоде покрыты тайной, но известно, что спустя полтора месяца «Архангел Рафаил» оказался невдалеке от мыса Стирссудден. Находился ли в это время Иван Темный с приличным грузом золота на борту, или уже нет – также неясно. Известно лишь, что после выхода корабля из Санкт-Петербурга, Темный больше не фигурировал ни в каких документах. Каким в точности было его последнее задание – также осталось тайной.

Но 1 декабря судно «Архангел Рафаил» оказалось зажатым льдами всего в одном дне плавания от Санкт-Петербурга. Возможно, здесь просто имеется ошибка в датировании документов, но нам ничего не остается, как придерживаться официальной версии. Экипаж «Рафаила» дал знать на берег о своем бедственном положении, по льду прибыла команда 66

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

спасателей, делались попытки спасти груз судна – опять же, несколько странно – конечно, бочки с салом представляли определенную ценность, но не такую, чтоб отряжать не их спасение специальную воинскую команду. Можно предположить, что в бочках было не только сало. Часть груза удалось переправить на берег, но вскоре судно не выдержало сжатия льдами, корпус дал течь, и «Архангел Рафаил» отправился на дно Финского залива у южного входа в пролив Бьерке-Зунд. Русская разведка лишилась судна и ценного агента. Впрочем, не все так однозначно. В это же время в гвардии появляется некий поручик Левицкий. Службой его не особо отягощают, поручик часто фигурирует в различных подорожных документах – то есть находится в разъездах по каким-то делам. Идут годы, а Левицкий все еще остается в скромном звании поручика. В начале 1730-х годов начальник Тайной канцелярии – Андрей Иванович Ушаков – получает донос на Левицкого, где говорится, что под личиной поручика скрывается кат и бунтовщик Ванька по прозванию Темный. Реакции на этот донос не следует. «Засыпается» Левицкий в 1738 году, при выполнении задания графа Миниха – перехвате путешествующего через Европу шведского майора Синклера, везущего текст секретного, направленного против России договора, турецкому султану. Задержанный в пути, майор Синклер был убит, секретные бумаги похищены Левицким, и неким капитаном Кутлером, но оставлены свидетели – кучер и прислуга майора. В результате имя убийцы становится известным в Европе, русское правительство Анны Иоанновны открыто обвиняют в разбое на большой дороге. Естественно, императрица Анна в печати заявляет о своей непричастности, но карьера поручика Левицкого погублена окончательно, и его переводят в дальний гарнизон.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

С уверенностью утверждать невозможно, но вполне допустимо предположить, что Ванька Темный и поручик Левицкий – это одно и то же лицо. А «Архангел Рафаил» по сей день покоится на дне пролива Бьерке-Зунд невдалеке от порта Приморск. В 2003 году судно было обнаружено дайверами – любителями, и в достаточной степени исследовано. Со дна были подняты некоторые элементы судна, фарфоровая и глиняная посуда, кирпичи камбуза – немецкого производства конца 17 века. Химический анализ содержимого бочек в трюме корабля показал наличие солей жирных кислот – то есть, сала. Все признаки указывают, что обнаружен был именно этот, «секретный» корабль. Какие секреты хранит он в своих трюмах – возможно, еще предстоит выяснить.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Íà сêàëàõ октября 1976 года рефрижераторный теплоход «Кура» (в просторечии именовавшийся «банановозом»), приписанный к порту Рига, следовал Большим Корабельным фарватером из порта Ленинград. Большой фарватер тянется по восточной части Финского залива от Красногорского рейда до южной оконечности острова Гогланд, оставляя острова Сескар, Малый, и Мощный – слева, а острова Соммерс и Нерва – справа. Корабли следуют, держа курс на маяк острова Соммерс, но, не доходя до острова, фарватер сворачивает влево.

Соммерс – небольшой клочок каменистой суши посреди моря, примерно километр в длину и 500 метров в ширину. Никаких особых исторических событий с ним не связано, не считая того факта, что во времена Петра Первого остров принадлежал шуту Лакосте, имевшего титул «короля самоедского», «королевство» которого и располагалось здесь. Несколько восточнее из вод залива выступает скала Малый Соммерс. Вот на эту-то скалу и вылетел с полного хода теплоход «Кура», на мостике которого «прозевали» поворот. От удара судно получило пробоину, носовые трюма стали быстро наполняться водой. Усилия экипажа, а также быстро подоспевших спасателей, ни к чему не привели, и «Кура» прочно засела на камнях. Дальнейшая борьба за живучесть 69

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

была признана невозможной, и экипаж был снят, а огромный теплоход длиной 120 метров остался «сидеть» на скале, высоко задрав корму, и погрузившись носом до верхней палубы. Впоследствии при помощи спасателей была спасена часть груза, извлеченная из кормовых трюмов. А судно, разрушаемое морем, лежит на скале Соммерс, по сей день. Рыбаки еще много лет спустя извлекали из трюмов бочки с маслом, так и не достигшим «Острова Свободы», куда направлялся теплоход. При подводном обследовании скалы, водолазы обнаружили обломки деревянного судна, лежащие рядом с корпусом теплохода. Детального осмотра проводить не стали – все-таки целью работ было обследование «Куры» на возможность заделки пробоин, к тому же неустойчивая осенняя погода не очень способствовала погружениям, но из обломков извлекли несколько предметов, одним из которых оказался прекрасно сохранившийся деревянный сундучок, полный столового серебра с монограммами, состоящими из букв «А» и «Х». Серебро было передано специалистам, классифицировавшим предметы как принадлежавшие императрице Анне Иоанновне. Снятие «Куры» с камней сочли нецелесообразным, обследования на скалах больше не проводилось, и о находках, в принципе, забыли. А началась эта история еще давнымдавно… Их светлость, герцог Курляндии и Семигалии, камергер русской императрицы Анны, Эрнст Иоганн Бирон переживал тревожные дни. К концу лета 1740 года все ясней вырисовывалась нехорошая перспектива для грозного временщика – императрица больна, долго не протянет, а кто станет новым правителем при малолетнем наследнике Иване, и как при этом сложится судьба бывшего любовника Анны Иоанновны – неясно. Сын конюха, волею судьбы 70

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

взлетевший на недосягаемую высоту, всем был обязан Анне, несомненно, любившей его. И вот, когда все достигнуто, Бирон ощутил всю шаткость положения. Враги при дворе – а их у герцога немало – быстро уничтожат противника, умри только Анна. Да что говорить – недавно казненный кабинет-министр Волынский интриговал против герцога в открытую, и даже организовал партию своих сторонников. Если что – самому спастись на Митаве можно, а вот как быть с огромными запасами ценностей, доставшемся Бирону за все десять лет пребывания в должности? От того же Волынского конфисковано добра – хоть обоз собирай. Да и на Митаву все отправлять – преждевременно, во-первых, потому, что все поймут – собрался Бирон в бега, а во-вторых – Курляндия остается под угрозой захвата, претендент на корону Мориц Саксонский всегда может вновь явится, и, при поддержке рыцарей, презирающих своего герцога, «вылезшего из конюшен», узурпировать трон. А заодно и захватить «законные» богатства Бирона. «Как же все непрочно в этом мире!» Герцог считал себя человеком серьезным, ему противна была возня императрицы с возлюбленными ей шутами и скоморохами, юродивыми и гадалками. Впрочем, не раз герцог проявлял утонченную месть, производя в шуты неугодных ему русских вельмож, того же жениха на «дурацкой свадьбе» в «ледяном доме» князя Михайлу Голицына. И презирал их всей душой. «Все русские такие! Любой князь по моему велению шутом станет!» Но в разноликой массе «придворных дураков», как-то неожиданно, еще подсознательно, выделил для себя престарелого «короля самоедского», любимца Петра Первого «жидовина из Амстердама» Яна Лакосте, крещеного еврея в ранге шута, получившего имя Петр Дорофеевич Лакоста. Старик на восьмом десятке просил уволить его от придворной службы. -А куда ж ты денешься, старая песочница? – спрашивала со смехом Анна. 71

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Да я ж король самоедский, владения мои на острове Соммерс, там и буду помирать! -Давеча барон Кейзерлинг побывал в твоем королевстве – нет там ничего, говорит, кроме камней. -А мне средь камней и сподручнее – дураков вокруг меньше глазеть будет! «Правильно! Надо потихоньку вывозить вещи на пустынный остров! Оставить караул из верных людей, дать им всякое довольствие – пусть стерегут до лучших времен!» -Отпусти его, Анхен! – провозгласил Бирон – Я ему свою яхту подарю, чтоб на остров плыть. Придворные подхалимски захихикали над шуткой властелина – не важно, дурна или хороша, пока Бирон в силе – хохочи погромче, чтоб начальство умаслить. -Но ты, герцог, не забудь – обещал яхту – так подай! Ты и не заметишь! Я тридцать лет при дворе – а столько не наворовал! – потешался Лакоста. Иногда шутов били за особо дерзкие шутки, но на сей раз герцог смолчал. «Будет тебе яхта!» Неверно думать, что придворные шуты были недоумками, или бездельниками, валяющими дурака ради тунеядства. Многие были из дворян, и, помимо шутовской повинности, несли службу в канцеляриях и полках. Тот же Лакоста поразил Петра именно умом и знаниями, благодаря чему и получил приглашение на русскую службу. И сейчас, беседуя с герцогом, шут быстро уловил суть задуманного предприятия, и охотно согласился помочь. Под видом своего отбытия, Лакоста вывезет багаж 72

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Бирона на Соммерс, оставит там верных людей, а сам отправится на яхте в Ригу, после чего, получив изрядное вознаграждение за труды, обязуется более в Петербурге не бывать, и тихо жить на хуторе под Ригой. Две больших придворных яхты – «Северная звезда» и «Благодать» имели постоянное базирование на реке Нева напротив Петропавловской крепости. Ходить им приходилось немного – императрица моря не жаловала, но, как сами суда, по своим качествам, так и их экипажи, заслуживали наивысшей похвалы. Офицеры – проверены и лично преданы как Анне, так и Бирону, унтеры - из иноземцев, получавшие хорошее жалование, матросы – кровь с молоком, не запуганные профосами, и копящие деньгу. А если кому что не по нраву – вот она, тайная канцелярия, в кабельтове к норду! В дождливый осенний денек к набережной стали подходить возы, перегружая какие-то припасы на дворцовые шлюпки, снующие от набережной к яхтам, и обратно. Любопытным отвечали, что, мол, король самоедский домой собирается. А вскоре прибыл и сам «король» - в карете, окруженный гудошниками и балалаечниками. Все делалось на показ, дабы ни у кого не возникло сомнения, что проводится очередное шутейное представление. Сама императрица вышла проводить любимого шута, пожаловав ему орден святого Бенедикта за верную службу. В небо ударил фейерверк, и украшенный орденом шут честь честью отплыл на шлюпке. На яхтах послышались свистки дудок, слова команд, поползли из воды облепленные илом якоря, мачты оделись парусами, с бортов поднялись клубы дыма, и долетел звук залпа салютационных пушечек. Медленно разворачиваясь, яхты стали вытягиваться протоку Большой Невы, через разведенный для такого случая наплавной мост. Несмотря на погоду, 73

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

проводы верного слуги прошли весьма торжественно. Лоцман Родалевский – представитель уже третьего поколения этой фамилии, служащей потомственными лоцманами Российского флота – недовольно хмурился, взирая по курсу яхты. Экипаж, возможно, и был политически надежен, но столь неумелое управление, усугубленное нечетким исполнением команд, усложняло переход. Привыкшие плавать не далее Петергофа, придворные мореходы терялись в море, часть экипажа укачалась, обычный поворот фордевинд выполнялся намного дольше обычного, с кучей лишних движений и отборным матом, который унтеры уже не стеснялись пускать в ход. А выполненный с запозданием поворот грозил посадкой на мель. Лишь за Котлиным лоцман несколько расслабился – глубины здесь большие, можно безопасно следовать широкими галсами. Все эти неприятности компенсировались в какой-то мере лишь великолепными мореходными качествами кораблей. -Лоцман, когда на месте будем? – прокричал со шканцев лейтенант. -Когда придем, тогда и будем! – лоцман сатанел от подобных вопросов, присущих, в основном, береговым пассажирам, моря не видевшим. -Ты не лайся, толком скажи! -Толком… вот пройдем Сейскаари, Лавансаари, а там и Соммерс. А про время не спрашивай, господин лейтенант, не задают в море таких вопросов. Стоит сказать – обязательно чтонибудь не так пойдет… К ночи ветер стал тише, яхта скользила с волны на волну, уверенно слушаясь руля. Вахты сменялись, один лоцман бессменно стоял возле рулевого, полностью возложив на себя управление яхтой.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Ты б, лоцман, отдохнул, тебе и каюту велено приготовить было. Спать действительно хотелось ужасно, но вот можно ли оставить управление на этих неопытных мореходов? -Ну добро. Я в каюту не пойду, тут на парусине прикорну, будите, если что. Успокоенный лоцман задремал на свернутой парусине, управление принял лейтенант. Он детально изучил карту, в себе был уверен, и в душе презирал лоцмана, мужика безродного, который еще командовать осмеливается.

Задремал Родалевский, казалось, лишь на минуту, и проснулся от свистков, топота ног, криков команды и хлопанья парусов. Матерясь про себя, поднял голову, пытаясь понять, что происходит, отметил лишь, что наступило утро, а море заволок туман. Яхту приподняло на очередной волне, и тут же толчок, сопровождаемый треском дерева, заставил его вскочить! Очередная волна, только что мягко несшая яхту, обрушилась в борт, увеличивая крен. Какой-то вздох пронесся по палубе, а лейтенант, мигом растерявший свою самоуверенность, смотрел стеклянными глазами куда-то в одну точку.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Яхту заклинило между скал с сильным креном, трюма стремительно наполнялись водой. Но немедленной гибели кораблю не грозило. Поднявшийся на палубу Петр Дорофеевич Лакоста хладнокровно оценил положение, и спокойным голосом поинтересовался у Родалевского, где ж они находятся. Лоцман уже определил место, и сообщил, что яхту вынесло на скалу в полумиле от Соммерса. А по палубе уже бегал, размахивая шпагой, капитан Лавров. Карьера его рухнула в один момент, но нужно было спасать людей и груз, о значимости которого предупреждал накануне похода его светлость. Капитан чуть не заколол лоцмана, обматерил лейтенанта, и, несколько успокоившись, отдал команду спустить шлюпку и доставать из трюмов груз. Когда туман стал рассеиваться, вблизи обнаружилась вторая яхта «Благодать», с которой также прислали шлюпку. Матросы ныряли в затопленные трюма, доставая сундуки и ящики, но усиливающееся волнение стало раскачивать корпус, который мог в любую минуту развалиться. Поэтому часть груза осталась неизвлеченной. Когда с треском рухнула грот-мачта, посеяв легкую панику, капитан дал команду оставить судно. Большую часть груза успели передать на «Благодать». А волнение все усиливалось, в короткое время превратившись в сильный шторм. Высадку на остров пришлось отменить. Руководители неудачного похода приняли решение возвращаться в СанктПетербург – все же гнев герцога, в сравнении с гневом стихии, казался не таким страшным. За лоцмана и офицеров вступился адмирал Мишуков. Далекий от дел двора, адмирал сумел доказать и Бирону, и самой императрице, что в подобных погодных условиях ничего другого делать не оставалось. Все шишки достались бедному Лакосте, который, как говорится, «ни сном, ни духом». Так что офицеров наказали лишь переводом на гребной галерный флот, лоцмана оставили без жалования, а вот Лакоста, после беседы с Бироном, по-видимому, сопровождавшейся побоями, 76

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

вернувшись в свой дом на Фонтанке, быстро и тихо скончался. Видимо, Бирон не стремился к огласке дела, что и спасло многих участников от сурового наказания. Большая часть груза вернулась в Петербург. Да и не до того ему скоро стало. 17 октября скончалась Анна Иоанновна, оставив Бирона регентом при малолетнем императоре Иване, и положение его заметно упрочилось. Но 9 ноября бравый адъютант фельдмаршала Миниха, капитан Манштейн, в сопровождении солдат ворвался в спальню герцога, простонародно набил ему морду и отправил под арест, произведя таким образом переворот в пользу матери императора – принцессы Анны Леопольдовны. Бирон был осужден, и отправлен в ссылку, откуда возвратился спустя долгие 20 лет. Имущество его было конфисковано, о яхте «Северная звезда» и оставшейся там части ценностей никто и не вспомнил. А герцогу тем более было не до того. Слухи о кладе передавались лишь из поколения в поколение в семье Родалевских, да случайно найденный возле «Куры» сундук напомнил о давних событиях. Но кто знает, какие еще клады скрываются у скалы Соммерса? Возвращенный из ссылки уже императором Петром Третьим, бывший куртизан оказался лишен придворных званий и титула герцога. После свержения Петра Третьего, на русском престоле утвердилась Екатерина Вторая, вернувшая Бирону владение Курляндией. Десять лет Эрнст Иоганн Бирон продолжал оставаться герцогом Курляндии и Семигалии, проявив себя, на удивление, толковым правителем. В правление герцога был значительно ослаблен гнет курляндских рыцарей, обращенный к простонародью, что вызвало недовольство потомков крестоносцев, но повысило популярность герцога в среде простых латышей. Возможно, двадцатилетняя ссылка в российской глубинке чему-то научила некогда грозного временщика. Оставаясь на своем посту, герцог явился преданным союзником России, безвозмездно предоставляя русской армии и флоту места базирования на территории Курляндии. 77

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ïîäàðåííый êëàä мператрица Елизавета Петровна пришла к власти в результате дворцового переворота 25 ноября 1741 года, свергнув младенца-императора Иоанна Антоновича – внучатого племянника императрицы Анны, и законно объявленного наследника русского престола. Молодая 32-летняя женщина, любительница балов и нарядов, не отличалась высоким государственным умом, но смогла поручить управление государством надежным людям, таким, как канцлер А.П.Бестужев, а при необходимости и сама, стряхнув лень, о которой ходили легенды, принимала необходимые решения. В глазах народа она всегда оставалась «Петровой дщерью», пользовалась популярностью, но все ж роскошь и увеселения предпочитала делам государственным. Смолоду жившая весьма скромно, после прихода к власти Елизавета словно бы компенсировала прежнюю скудость, постоянный страх быть постриженной в монахини – в правление Анны Иоанновны, хроническое безденежье. В день занятия трона «кроткия сердцем Елисавет» перед иконами поклялась смертною казнью не казнить, и действительно, все 20 лет правления «дщери Петровой» Россия смертной казни не знала. Иногда Елизавета все ж расправлялась с недругами, чисто поженски: когда известная Наталья Лопухина явилась на бал в платье, копирующем платье императрицы, что придворным этикетом приравнивалось к тяжкому оскорблению, императрица собственноручно срезала пышную розу с прически Натальи, и отхлестала нарушительницу этикета этой розой по щекам. Впрочем, 78

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

недовольство красавицей тянулось еще с Анненских времен, когда придворная интриганка Наталья немало «попортила крови» Елизавете. Довершила императрица свою месть уже поцарски: объявив Лопухину заговорщицей, выставила ее главной участницей сфабрикованного «Дела Лопухиных». Женщину приговорили «бить плетьми, и, урезав язык, сослать в Сибирь…» Одним словом, на престоле сидела типичная «русская барыня», со своими капризами и страхами, несомненный патриот своей страны, но зачастую предпочитавшая дорогую безделушку или пышный наряд государственным интересам. Особенности характера русской государыни несомненно учитывались иностранными политиками. Елизавета Петровна стояла возле окна старого дворца, располагавшегося на углу Невского и Мойки. После вчерашнего бала императрица пребывала в далеко не лучшем состоянии здоровья, хотелось еще подремать, но время – четыре пополудни, в приемной с утра Бестужев топчется, надо и делами заняться… -Эй, кто там есть? Девки, зовите канцлера сюда! – крикнула в полуоткрытую дверь Елизавета. Кланяясь, в двери протиснулся Алексей Петрович Бестужев, еще во времена Анны Иоанновны достигший высокого поста. Был он всего лишь послом в Копенгагене, но, вдали от родины, случайно овладев секретной перепиской смоленского губернатора князя Черкасского, из которой явствовало наличие разветвленного заговора, поспешил с доносом в Петербург. Раскрытием заговора он весьма угодил императрице Анне и ее фавориту герцогу Бирону. В благодарность, Бирон поднял 79

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Алексея Петровича до высокой должности кабинет-министра, вместо казненного Артемия Волынского. И лишь годы спустя выяснилось, что никакого заговора не существовало, документы явились подделкой. Но против достигшего всех высот власти в стране Бестужева такие наветы уже не действовали. -Доброго утра Вашему Величеству… - проскрипел Бестужев. -Доброго, доброго… Ну что там у тебя? -Требуется высочайшая Ваша апробация… -Давай уж, подпишу. Хорошего что слыхать? -Брат ваш, король Фредерик писать изволят. -Опять, небось, на шведов жаловаться будет. Нет чтоб ко дню рождения моему какой презент прислать. Я ему знатный подарок отправляла… -Оповестил меня через курьера посол наш, что галеон «Святой Михаил» с подарками Вашему Величеству вышел из Амстердама, вскорости ожидать можно…

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Голландский шкипер Карл-Павел Амелл вывел русский галеон «Святой Михаил» из Амстердама 15 октября 1747 года. Осенние шторма задерживали плавание, и, укрываясь от очередного шторма, Карл-Павел принял решение зайти в порт Турку (Або). Плавание заняло больше месяца, припасы заканчивались, накопившаяся усталость давала знать. 24 декабря корабль подошел к финским шхерам. Шторм не утихал, и, извещенный о баснословной стоимости груза, шкипер утвердился в своем намерении зайти в укрытый порт. Груз действительно был драгоценный – в особом ларце покоились заказанные во Франции императрицей Елизаветой Петровной 34 золотые табакерки, остальной груз составили золотые часы, наборы посуды, и подарок Елизавете от короля Фредерика – роскошная позолоченная карета.

Близ острова Борсте, где на мелководье волнение увеличилось, очередная волна положила галеон на борт, следующая совсем опрокинула его. Получив известие о гибели корабля с экипажем, императрица перекрестилась, и указала выделить пенсион семье покойного шкипера – это было одно из условий от многих, поступающих на русскую службу иностранцев. 81

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Летом 1953 года небольшое финское рыболовное судно отстаивалось на якоре близ острова Борсте. Попытка подъема якоря оказалось неудачной – лапы его крепко зацепили что-то, лежащее на дне. Работая брашпилем, помогая ему ходом судна, финские рыбаки все же вырвали якорь, вместе с изрядным элементом неизвестного корабля. Кусок дерева оказался украшенным затейливой резьбой, и покрытым позолотой. Рыбаки сдали находку местным властям, не оченьто последней заинтересовавшимся. И лишь в 1961 году находку изучил шведский археолог К.Альстрем, идентифицировав ее как элемент отделки кареты. Получив разрешение от финских властей, кораблем занялась группа шведских аквалангистов. Корпус был обнаружен и осмотрен, однозначно удалось установить его название и принадлежность. Из кают и трюма были извлечены все ценности, и переданы финскому правительству. Объявив о находке, финская сторона ожидала претензий на обладание сокровищами со стороны СССР, но в нашей стране на ценную историческую находку никто не обратил внимания, и никакой реакции не последовало. В настоящее время весь ценный груз «Святого Михаила» экспонируется в различных музеях Финляндии.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ïðîïàâøèй êîíâîй етом 1757 года, верная союзническим обязательствам, Российская империя включилась в разгоравшуюся по всей Европе и даже Америке войну, получившую впоследствии название Семилетней. Действия против враждебной Пруссии развивались успешно, русская эскадра адмирала Мишукова и сухопутный корпус генерала Фермора взяли город Мемель, а 19 августа 1757 года состоялось первое крупное сражение между русской и прусской армиями при Гросс-Егерсдорфе. Русские под командованием фельдмаршала Апраксина нанесли поражение пруссакам, которыми командовал фельдмаршал Левальд. В январе 1758 года русские без боя занимают столицу Пруссии – Кенигсберг, население Пруссии присягает на верность русской императрице Елизавете. Складывается забавная ситуация – противник России, король Фридрих Второй, продолжая именоваться «величеством», с потерей королевства как бы теряет право на этот титул, оставаясь лишь курфюрстом Бранденбургским. Последующие годы война идет с переменным успехом, нерешительный Апраксин сменен сперва генералом Фермором, неудачно блокировавшем несколько прусских городов и бездарно проведшем сражение при Цорндорфе 14 августа 1758 года. К началу следующей кампании Виллима Виллимовича Фермора сменил Петр Семенович Салтыков, под началом которого русские наносят крупный урон противнику под командованием самого короля Фридриха в битве при Кунерсдорфе 1 августа 1759 года. Русская армия за границей имеет статус «обсервационной», то есть находящейся на территории другого государства, говоря современным языком – оккупационной. Императрица Елизавета Петровна очень трепетно относится к мнению Европы о России и русской армии. При всеобщем хроническом 83

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

безденежье в государстве, когда даже крупные чиновники годами не получают жалования, императрица изыскивает средства для выплат денежного довольствия всем солдатам и офицерам обсервационной армии, при этом даже сокращая расходы на постройку ныне знаменитого растреллиевского Зимнего дворца. Снабжение армии ведется через захваченные порты на Балтийском море. В конце лета 1759 года Санкт-Петербург покидает очередной конвой транспортных судов, обязанных доставить деньги, продовольствие и боеприпасы русской армии. Такие конвои в составе двух-трех «флейтов» (транспортных судов), под охраной военных кораблей совершают регулярные рейсы между СанктПетербургом и Мемелем. Данный конвой составили три «флейта» под охраной фрегата «Вахтмейстер» и общим командованием капитана бригадирского ранга Калмыкова. Фрегат уже имеет славную боевую репутацию, принимая участие в действиях флота с самого начала войны, в частности взятии с моря Мемеля, и опытный экипаж, чего нельзя сказать об экипажах «флейтов». На походе транспортные суда плохо держат строй, и теряются в море без поводыря – фрегата, что вызывает крайнее неудовольствие флагмана. В устье Финского залива пришедший с Балтики шторм разбрасывает суда конвоя, и фрегат остается в одиночестве. Потратив несколько дней на безуспешные поиски пропавших в штормовом море судов, Калмыков принимает решение следовать в порт назначения, надеясь, что пропавшие суда сами отыщут дорогу. Но все последующие дни в Мемель так и не приходит ни одного транспорта. Калмыков снова выводит в море фрегат в надежде отыскать хотя бы следы пропавшего конвоя. Одно из судов все ж удается обнаружить на эстляндском побережье, выброшенным на берег. Командир «флейта» проявил активность, спасая груз, который составляли боеприпасы для артиллерии, смена обмундирования и некоторые продукты. После крушения весь груз был извлечен 84

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

из трюмов и сложен на берегу. Похвалив командира за усердие, Калмыков приказал охранять этот импровизированный слад силами спасшегося экипажа. А вот следов двух других транспортов, на борту одного из которых имелась изрядная сумма денег – жалование 50-тысячной русской армии за полгода (около полумиллиона рублей), обнаружить не удалось. Составив в Адмиралтейств-коллегию рапорт обо всем случившемся, Калмыков продолжил службу, ожидая наказания за проявленную халатность. Но наказания не последовало.

Война продолжается, в ходе ее союзники дважды берут столицу Бранденбурга – Берлин, первый раз силами австрийского отряда под командованием генерала Хаддика еще в 1757 году, а второй раз уже в 1760 году объединенным русско-австрийским силам под началом генералов Тотлебена, Чернышева и Ласси. Ключи от Берлина и поныне хранятся в 85

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Казанском соборе Санкт-Петербурга. Но война после этого события продолжалась еще долгих три года. 25 декабря 1761 года скончалась русская императрица Елизавета Петровна, что оказалось весьма кстати для изнемогающего в борьбе короля Фридриха. Взошедший на российский престол Петр Федорович боготворил прусского короля, и потому сразу же заключил с Фридрихом Петербургский мирный договор, вернув королю все завоеванные земли с Кенигсбергом, и выделив русский корпус графа З.Г.Чернышева, недавно бравшего Берлин, в помощь прусской армии. Такая политика Петра Третьего вызвала возмущение в русском обществе, исподволь поддерживаемое женой Петра – Екатериной Алексеевной. 28 июня 1762 года силами гвардии Петр был свергнут с престола в пользу Екатерины, а 6 июля в результате заговора братьев Орловых был убит в Ропше, где содержался в ссылке. Некоторые исследователи, впрочем, опровергают версию убийства, предполагая, что Петр скончался естественным путем от апоплексии. Как бы там ни было, русскому корпусу Чернышева сражаться на стороне бывшего противника не довелось, Россия вышла из войны и вывела войска из Пруссии. В целом, все эти события оказались «на руку» Пруссии и союзной Англии, вышедшими из окончившейся по причине истощения сил всех воюющих сторон войны, фактическими победителями. А история с пропавшим конвоем имела анекдотическое продолжение, не совсем, впрочем, достоверное. Уже в правление Екатерины Второй президенту Адмиралтействколлегии лег на стол рапорт капитана Калмыкова, датированный пятилетней давностью – такова замечательная иллюстрация российских бюрократических проволочек. Подивившись такому обстоятельству, граф Чернышев отправил в Эстляндию специальную комиссию на предмет выяснения состояния выброшенного на берег корабля и груза. На месте комиссия обнаружила небольшой поселок, построенный 86

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

охранявшими государственное имущество моряками, частью переженившимися на местных эстонках, и склад уже сгнившего груза. Обо всем увиденном комиссия составила рапорт, еще много лет блуждавший по бюрократическим каналам Адмиралтейств-коллегии. Новая комиссия, отправившаяся на место после получения рапорта предыдущей, обнаружила уже солидный поселок, населенный постаревшими моряками и их семьями. Махнув рукой, сгнившее имущество списали, а моряков, все эти годы получавших положенное жалование, уволили со службы по старости. О судьбе же двух других судов пропавшего конвоя неизвестно и по сей день – скорее всего, они нашли могилу где-то в устье Финского залива вместе с грузом, так и не достигшим назначения.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

«Ôðàó Ìàðèÿ» октября 1771 года небольшая голландская шхуна «WrouvMaria» подходила к устью Финского залива. В Амстердаме на шхуну был погружен ценный груз, закупленный в разных городах Европы агентами русской императрицы Екатерины Алексеевны. Основную часть его составляли упакованные в водонепроницаемые свинцовые тубусы картины голландских живописцев 17 века, упакованные в ящики коллекции фарфора и различные украшения.

Закупка картин и ценностей для Эрмитажа была для императрицы не только увлечением, но и своего рода политическим актом, показывающим успешность дел всей Российской империи. Фактически не имевшая прав на престол, пришедшая к власти в результате дворцового переворота 28 июня 1762 года, бывшая ангальтская принцесса Софья-АвгустаФредерика стала ярым патриотом Российской империи. Или, по крайней мере, старалась всячески выставить напоказ свой патриотизм. В любом случае, созданию знаменитой ныне на весь мир коллекции Эрмитажа, Екатерина придавала большое 88

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

значение. Для размещения коллекции, архитектором Деламотом была создана специальная пристройка к Зимнему дворцу, затем коллекция, уже не вмещаясь в отведенные помещения, стала понемногу теснить и обитателей дворца. Осенью 1771 года, уже оповещенная о закупке картин и ценностей, Екатерина распорядилась приготовить новые места для расширения коллекции. Но пункта назначения коллекция не достигла. Небольшая, длиной всего 20 метров шхуна с ценным грузом, была застигнута жестоким штормом. Голландский шкипер, уже обладавший опытом походов в Россию, принял решение укрыться в финских шхерах. Даже на зарифленных парусах, шхуна летела с попутным штормом на большой скорости, и к вечеру по курсу открылись острова Аландского архипелага. Шторм не позволил изменить курс, дабы следовать в район Гангута, и шкипер решил укрыться среди шхер и островов Аланда. Планируемый курс пролегал вблизи островов Уте и Юрмо. В наступающей темноте, по-видимому, место судна было потеряно, и парусник вылетел на камни в районе этих островов. Экипаж боролся за живучесть, но штормовые волны грозили разломать маленький кораблик, и к утру шкипер отдал команду оставить судно. Были спущены две имеющиеся шлюпки, и экипаж высадился на расположенной поблизости скале. 5 октября экипаж со скалы был снят подошедшим российским судном, а на «Фрау Марию» была отправлена аварийная партия. На судне велась откачка воды и заделка пробоин, появился шанс на успешное спасение корабля и груза. Но 9 октября усилившийся вновь шторм сорвал шхуну со скалы, стал относить ее в море, и вскоре из-за пробоин шхуна затонула. Никто из экипажа и спасателей не пострадал, но ценный груз был утерян, казалось, навсегда. В 1998 году группа искателей подводных сокровищ из Финляндии принялась целенаправленно исследовать район гибели «Фрау Марии». Использовались современные сонары, 89

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

на любой похожий объект опускались дайверы, и к исходу второго года поисков в точке с координатами 59°46'17"N 21°47'6"E на глубине 41 метр «Фрау Мария» была обнаружена. Корпус корабля сохранился полностью, стоит «на ровном киле», и лишь сломанные штормом мачты лежат рядом. На настоящее время стоимость груза корабля оценивается не менее чем в сто миллионов долларов, не говоря уже о культурно-исторической его ценности. Естественно, на такой куш тут же отыскалось большое количество претендентов. В настоящее время судно покоится в территориальных водах Финляндии, и финское правительство сразу же заявило права на эту находку. Права эти обосновываются действующим законодательством Финляндии. Но права предъявила и российская сторона, основываясь на том, что груз был оплачен из русской казны, о чем даже сохранились соответствующие документы, и на момент гибели судна уже принадлежал России. В начале 2000-х годов состоялось несколько заседаний суда, с привлечением международных экспертов в области подводной археологии, и окончательным вердиктом суд признал принадлежность находки Финляндии. В настоящее время «Фрау Мария» по-прежнему покоится на грунте – у правительства Финляндии нет средств на проведение дорогостоящих подъемных работ – тем же судом финскую сторону обязали не причинять никаких разрушений судну, имеющему историческую ценность, и извлечь груз можно только вместе с парусником. В бережение от дайверов – любителей, район патрулируется катерами береговой охраны. Но в последние годы в сети Интернет появились объявления о продаже ценностей, якобы извлеченных с погибшей шхуны. Как знать? Возможно, нашлись не считающиеся с законом предприимчивые люди, и, пока державы спорили о правах, действительно разворовали часть уникального груза? В любом случае, вопрос о подъеме колоссальных ценностей со дна Финского залива на настоящее время все еще не решен.

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

«Эëèçàáåò-Øàðëîòòà» июня 1788 года переходом шведскими войсками русской границы в районе Нейшлота (современный Савонлинна), была начата русско-шведская война. Король Густав Третий мечтал вернуть завоеванные Петром Первым земли, уничтожить русский флот на Балтике и захватить Санкт-Петербург. Момент был выбран достаточно удачный – Россия была связана войной с Турцией, и основная часть армии сражалась на юге страны. Екатерине Второй шведским королем был выдвинут ультиматум – возвращение Швеции земель, приобретенных по Ништадтскому мирному договору, уничтожение Балтийского флота, заключение мира с Турцией, и наказание русского посла в Швеции А.Разумовского, нанесшего персональное оскорбление королю. Но Екатерина приняла вызов, и война тянулась уже два года, с переменным успехом. За это время произошло пять крупных морских сражений – при Гогланде и Эланде, Роченсальме и Ревеле, а также Красногорское сражение, случившееся 24 мая 1790 года, в котором герой Хиоса и Чесмы контр-адмирал Александр Круз, имея 29 старых кораблей, выстоял против эскадры герцога Зюдерманландского в составе 34 кораблей. После неудачи, шведская эскадра укрылась в Выборгском заливе. Сюда же подошла гребная флотилия под флагом самого короля Густава, имея на борту десантные отряды солдат, силами которых планировалось захватить Санкт-Петербург. -Пора уже опрокинуть статую Петра, которую безумный Фальконе в угоду Екатерине поставил на берегах Невы – говорил король.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Шведский флот в составе 34 кораблей и 366 галер стоял в проливе Бьеркезунд между полуостровом Киперорт и островом Бископсе (ныне – Северный Березовый). Подошедшая 8 июня из Ревеля эскадра адмирала Василия Чичагова в составе 30 кораблей, и подошедшие из Петербурга 150 галер принца Нассау-Зигена, блокировали оба выхода из пролива. 4 июля, пользуясь попутным ветром, шведский флот пошел на прорыв северным проходом. Русские корабли открыли огонь, достаточно эффективный – шведский строй нарушился, корабли стали выскакивать на каменные банки в узостях Выборгского залива. От пожара и последующих взрывов погибли линейные корабли «Энигхетен» и «Земира», на камни выскочили «Хедвиг Элизабет Шарлотта», на котором помещалась часть казны шведского флота, «Ловиса Ульрика», «Финляндия», «Аврора», «Омхеттен», и еще три фрегата. Русские моряки потопили или взяли на абордаж около 50 галер и других мелких судов, но основному составу шведского флота удалось прорваться и укрыться в Свеаборге. Потерь в кораблях русский флот не получил. «Хедвиг Элизабет Шарлотта» при прорыве получила порцию русских ядер, одно из которых оторвало перо руля. Неуправляемый 64-пушечный корабль вылетел на скалы банки Репия, невдалеке от мыса Крестовый. Бравый командир корабля, капитан Наукхофф продолжал сопротивление, несмотря на то, что корабль лишился движения и стремительно наполнялся водой. Русские галеры кружили вокруг, но подойти для абордажа мешал сосредоточенный огонь артиллерии. Когда капитан Наукхофф убедился, что корабль тонет и ничего из его имущества, включая спрятанную в трюме казну, русским не достанется, он выкинул белый флаг. Часть экипажа успели 92

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

снять на русские галеры, но корабль стал резко кренится, повалился на борт и сполз на глубину. Здесь же, в окрестностях банки Репия, нашли свою могилу и другие корабли шведской эскадры.

В целом, несмотря на изрядные потери, шведскому флоту удалось прорваться из западни, привести в порядок корабли и впоследствии нанести поражение русской гребной флотилии принца Нассау-Зигена при Втором Роченсальмском сражении. За пропуск шведского флота адмирал Чичагов был отдан под суд. Старенький «Ярославец» под названием «Рондо» стоял на якоре над местом гибели броненосца «Гангут» - популярного среди аквалангистов объекта для исследования. Последняя группа дайверов поднялась на борт, ребята улыбались, довольные удачным погружением, стягивали с себя гидрокостюмы. К сожалению, время уже заканчивалось, баллоны аппаратов опустели, пора возвращаться.

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-А кроме этого корабля, есть что-нибудь тут интересное? – задал вопрос один из приезжих дайверов. -Есть что-то – отозвался капитан катера. - Сейчас пойдем – поглядишь на эхолоте. Загремел дизель, ребята ручным шпилем выбрали якорь с тридцатиметровой глубины, капитан дал ход. По экрану эхолота поползло изображение дна – красное – твердый грунт и предметы на дне, зеленое – жидкий ил, синее – вода. -Ну вот, пожалуйста, смотри. Эхолот четко вырисовывал силуэты кораблей, можно было даже разглядеть обводы корпусов, торчащие обломки мачт, устремленные вперед бушприты. Изображения чередовались, иногда даже одно не успевало уйти за край экрана, как возникало второе. Силуэты парусников сменялись угловатыми силуэтами судов более поздней эпохи. «…Без парусов, в заплатах пестрых, лежат от пристаней вдали, С резными девами на рострах, веков ушедших корабли...» -Да тут целое корабельное кладбище! Жаль, отпуск заканчивается, всего не осмотришь! В конце 1990-х годов линейный корабль «Элизабет Шарлотта» был обнаружен дайверами - любителями, участниками проекта «Тайны затонувших кораблей» на глубине 28 метров. Там же были обнаружены и другие корабли, погибшие в Выборгском сражении. Некоторые поднятые с них предметы ныне экспонируются в музее подводной археологии, что расположен в Выборгском замке. Но детального обследования их не проводилось до сих пор из-за отсутствия заинтересованных организаций или лиц, готовых финансировать такие проекты. Тогда же была обследована «Аврора» - затонувшая яхта короля Густава Третьего, с борта которой дайверам удалось поднять большое количество серебряной посуды из личного королевского сервиза. А вот золотая казна шведской эскадры, 94

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

вкупе с массой других интереснейших артефактов, по-прежнему покоится на грунте Выборгского залива. Кто-то до них доберется?

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ðîêîâîå чèсëî сîðîê сåìь ноября 1796 года «умерла, садесь на судно» русская императрица Екатерина Вторая, и престол перешел к сыну ее, Павлу Петровичу, совершенно изменившему внешнюю и внутреннюю политику государства. В 1798 году Россия вошла в атнифранцузскую коалицию. Объединенная русско-австрийская армия вступила в Северную Италию, одержав ряд блистательных побед над неприятельскими войсками. 19 сентября 1799 года русские войска под командованием великого полководца, графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, в ходе легендарного Швейцарского похода, идя из Италии на соединение со швейцарским корпусом Римского-Корсакова, заняли деревушку Муттен. За спиной Суворова были победы в Польше и на Дунае, в приволжских степях и солнечной Италии. Имя Суворова было известно во всем мире, а исключительно победоносное руководство войсками каждый раз лишь подтверждало мнение о непобедимости русского фельдмаршала. Разбитый Суворовым дивизионный генерал Моро признавал, что при любом другом противнике такое поражение стоило бы карьеры генералу, но имя Суворова действовало магически, и генерал Французской республики, разбитый САМИМ Суворовым, ответственности за поражение не понес. Но в Муттенской долине, казалось, Суворова удалось взять в капкан. Корпус Римского-Корсакова накануне был разбит генералом Массена в битве при Цюрихе, и армия Суворова оказалась блокированной в горном ущелье вчетверо превосходящими силами противника. Суворов принял решение 96

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

прорываться прямо через горы. В Муттене были оставлены все раненые при знающем французский язык офицере с письмом Суворова генералу Массена, где излагалась просьба не считать оставленных раненых военнопленными. В тяжелейшем переходе через горы были брошены все пушки, потери составили около четверти личного состава, значительная часть которых пришлась не на убитых во время прорыва, а на сорвавшихся со скал и разбившихся при переходе. Но все же Александр Васильевич избежал поражения, выведя армию в швейцарские долины. Император Павел Петрович, весьма не любивший Суворова, все же признал его полководческий талант, присвоив чин генералиссимуса. А солдаты РимскогоКорсакова, вместе с оставленными Суворовым в Муттене, оказались во французском плену. Численность русских пленных составила шесть тысяч человек. Овеянный славой, великий полководец скончался вскоре после возвращения из похода, в Санкт-Петербурге на Крюковом канале 6 мая 1800 года, и был похоронен в Александро-Невской лавре. А Франция, потерпев ряд поражений от русских войск, начала сближение с Россией. Уже 7 июля 1800 года первый консул Франции Наполеон Бонапарт прислал императору Павлу любезное письмо, в котором предлагал отправить в Россию всех пленных, со всеми воинскими почестями. Бывшие пленные пошагали через Европу с оружием и в новой, сшитой лионскими мастерами, форме (!). Павел был очарован такими знаками внимания, и в благодарность повелел снарядить корабль, который должен был отправится во Францию с ответными подарками. В исторической литературе императора Павла Петровича принято рисовать какимто сумасбродным полудурком. Да, 97

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

император несомненно обладал странностями характера, но не меньшими странностями обладали тот же А.В.Суворов или светлейший князь Г.А.Потемкин – однако в их дееспособности никто не сомневался. Логичнее предположить, что столь непривлекательный образ Павла сложился в своего рода оправдание его убийц – высочайших особ государства. Но нельзя отрицать, что именно с именем Павла Первого связано самое большое количество мистических историй. По преданию, накануне убийства, Павел видел себя в зеркале со свернутой шеей, при свидетеле – князе Куракине, общался с духом Петра Первого, якобы, сказавшего легендарное «Бедный, бедный Павел…» К числу мистических совпадений можно отнести и сопровождавшее царствование Павла число сорок семь. Начать можно с надписи на фасаде Михайловского замка – мрачного убежища Павла Петровича, в котором он и был убит. Надпись гласит: «дому твоему подобаетъ святыня господня въ долготу дней» - в ней сорок семь букв. Ровно столько дней прожил Павел в своем новом жилище, ровно столько лет ему было на момент убийства, ровно сорок семь месяцев он процарствовал. Совпадение, но немного жутковатое. Можно дополнить, что придворный казначей оценил содержание русских солдат во французском плену ровно в сорок семь тысяч рублей. Екатерина Великая в таком случае, наверняка широким жестом швырнула бы тысяч сто, а, может, и ничего не дала, но педантичный сын ее любил строгость и точность во всем. К походу готовилась яхта «Счастье», доставшаяся Павлу в наследство от матери. Корабль был уже не новый, он раздражал Павла изысканностью отделки, позолоченными фигурами Нептуна, Посейдона и прочих персонажей древних легенд, золотыми вензелями «Е» и «Г», означавшими, что яхта подарена покойной матери ненавистным Потемкиным… Словом, дорогая игрушка, с которой можно бы и расстаться. Артель мастеров произвела ремонт яхты перед дальним походом, и император повелел передать яхту в числе прочих подарков первому консулу Бонапарту. На яхту погрузили также 98

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

предназначенную в подарок коллекцию оружия, украшенного драгоценными камнями, несколько картин из Эрмитажа и те самые, досконально подсчитанные сорок семь тысяч рублей. Командиром был назначен капитан-лейтенант Селевин, сопровождать груз до вручения русскому послу в Париже князю Куракину поручили коллежскому советнику Бергу. Экипаж был набран опытный, с кораблей Балтийского флота, матросов и офицеров обрядили в новое обмундирование. Яхта «Счастье» отплыла из Санкт-Петербурга в конце августа 1800 года.

Еще до отплытия отношения между Селевиным и Бергом возникли крайне напряженные. Звание коллежского советника, согласно «табели о рангах», приравнивало Берга к капитану первого ранга, и он открыто выражал недовольство капитанлейтенанту, не допускающему выполнения приказов какого-то пассажира, хоть и в высоком, но статском звании. Так и не выяснив до конца отношений, они отправились в далекий поход до Гавра. 99

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Где этот… советник? – поинтересовался в кают-компании Селевин. -Они в царской каюте, выходить отказались, велели обед в каюту подать – доложил вестовой. -Ну и черт с ним, так спокойнее. Пусть наслаждается. Скоро ли Кронштадт минуем? -На подходе, господин капитан-лейтенант! -Добро. Мичману Васильеву приготовится салютовать крепости орудиями правого борта! -Есть! Офицеры поднялись на палубу. Прислуга хлопотала у крошечных пушечек, над водой справа поднимался поросший лесом остров Котлин, вокруг которого в пене волн едва были различимы деревянные форты, возведенные прямо на морском дне. Слева за кормой оставалась высокая круглая башня Кроншлота. На берегу вспух белый дымок, долетел раскат первого холостого выстрела орудия, желавший кораблю счастливого плавания. От орудий долетели слова рапорта: -Первое готово! -Второе готово! -Третье готово! Мичман Васильев поднял руку, вопросительно глянув на командира. Тот кивнул. -Первое – пали! Второе – пали! Третье – пали! Комендоры один за другим подносили к отверстиям затравок длинные удилища пальников, пушки в грохоте отскакивали назад, сдерживаемые канатами, над бортами поднялись клубы дыма. Отсалютовав крепости, миновали Кронштадт.

100

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Ну, больше ничего интересного не будет. Всех, кроме вахты, прошу в кают-компанию. (А Берг так и не вылез – отметил про себя командир). Коллежский советник Берг, разругавшись с капитанлейтенантом, со злости заперся на ключ в каюте, где и сидел в одиночестве. Хотел было выйти на выстрелы орудий, но передумал – да пошли они все! После плотного обеда потянуло вздремнуть. Вызывать вестового, дабы лишний раз любоваться его наглой физиономией, Бергу не хотелось. Повесив мундир на спинку стула, и скинув туфли, коллежский советник с удовольствием растянулся на императорском диване, подложив под голову целый ворох подушек. А вот пробуждение ему готовилось несладкое. В кромешной темноте Берг метался по каюте, силясь понять, что происходит. Каким-то образом он оказался на полу, долго не мог встать на ноги, пока не сообразил, что яхта сильно кренится. Где-то трещало дерево, в разбившееся окно задувал сырой ветер, под ногами гремела посуда. Чертыхаясь, Берг попытался открыть дверь, даже провернул ключ, но перекошенный комингс заклинил дверь намертво. Ощущая признаки паники, коллежский советник вертел и вертел ключ в скважине, пытался выбить дверь плечом, ощущая, что крен неотвратимо увеличивается. Где-то кричали, слышались удары и топот ног, потом яхта, как показалось, совсем легла на борт, и в каюту неведомо откуда стала просачиваться вода. Оставив дверь, Берг попытался добраться до окна, но оно оказалось уже над головой, и допрыгнуть до него не было возможности. Едва миновали Красную Горку – на залив опустилась темная августовская ночь. Матросы зажгли бортовые и кормовые фонари, в каютах – свечи. Ровный ветер гнал яхту с небольшим креном, волна почти не качала. Рулевому указали курс – чистый вест, сигнальщики осматривали горизонт – все как положено в обычном походе.

101

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Ваше благородие, корабль с на-ветра! – доложил сигнальщик. – Полмили будет! Яхту «Счастье» догонял 66-пушечный линейный корабль «Виктор». Правила эволюций предписывали обгоняющему судну проходить под ветром обгоняемого, но «Виктор» догонял яхту с наветренной стороны. -Курса не менять! – распорядился вахтенный лейтенант. – Они сами уклонится под ветер должны! Громадный линкор приближался. Лейтенант начал нервничать – вдруг не свернут? И когда сближение стало угрожать столкновением, нервы лейтенанта не выдержали – он скомандовал рулевому «Лево руля». При изменении курса паруса заполоскали, яхта стала терять ход, а на «Викторе», согласно правилу, также положили руль влево. Уйти от столкновения стало невозможно. Из ночной тьмы вырос бушприт линейного корабля, затем форштевень вонзился в борт, сокрушая хрупкие и уже порядком подгнившие доски яхтенной обшивки. Обладающий огромной массой и инерцией корабль практически положил яхту на борт, в пробоину хлынула вода. Яхта продержалась на поверхности минут пять – не больше. Капитан-лейтенант Селевин, покинувший яхту последним, но в одном нижнем белье, производил перекличку. На нижнем деке «Виктора» собрались вымокшие после вынужденного купанья офицеры и матросы со «Счастья». К удивлению, все оказались в наличии, тяжело пострадавших не было. «Ну, слава Богу, все живы!». Но что-то не так, и Селевин в первую минуту не мог сообразить, что именно. -Ваше благородие! – подал голос вестовой матрос. – Господин коллежский советник в каюте остались. Император был разгневан. Не зря он всегда придерживался невысокого мнения о флоте. Только ром хлестать горазды! Но вице-адмирал Мордвинов подсказал выход – обследовать 102

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

место крушения с помощью водолазных колоколов. Возможно, если не яхту, то груз удастся поднять. Всю осень на Красногорском рейде тралили дно, в предполагаемых местах выставляли буи. В одном месте при тралении со дна поднялось раздутое тело, в котором опознали труп коллежского советника Берга. С корабельных стрел на дно опускали огромные, утяжеленные старыми пушками, бочки – «колокола», внутри которых помещался водолаз. Но на дне обнаруживались лишь россыпи камней да затонувшие бревна. Холодная осенняя вода затрудняла работу водолазов, и к середине октября поиски были прекращены. Капитанлейтенант Селевин был уволен в отставкуи сослан в деревню, а коллежского советника Берга с почестями погребли на кладбище близ храма Сампсония - Страноприимца. Насколько известно, поиски яхты с осени 1800 года больше не возобновлялись.

103

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

«Ñìåðòь êîðîëÿì!» брюмера восьмого года Республики (что соответствовало 9 ноября 1799 года), состоялся переворот в правительстве революционной Франции, свергнувший власть Директории. Новое Временное правительство возглавил генерал Наполеон Бонапарт в должности Первого консула. 18 мая 1804 года Наполеон провозгласил себя императором Франции. Но захватническая политика, проводимая Францией как республикой, была продолжена Наполеоном и в империи. Начатые императором войны были успешны для последнего, на освободившиеся престолы захваченных государств Наполеон сажал своих родственников и соратников, фактически обеспечивая собственное правление во всей Европе. Только крупнейшие монархии – Англия, Австрия и Россия могли сопротивляться захватническим действиям. Одним из соратников Наполеона являлся маршал Жан Батист Жюль Бернадотт. Фанатичный якобинец, имеющий на руке татуировку «Смерть королям!», стал командовать армейским корпусом, принимая участие в ведомых Наполеоном войнах. В октябре 1806 года французские войска разбили немецкую армию в битве при Йене, при этом в плен к Бернадотту попали около тысячи шведских солдат, которых маршал отпустил на родину, что создало определенную популярность его в Швеции. Престарелый король Карл Тринадцатый, бывший герцог Зюдерманландский, не имевший наследников, пригласил Бернадотта в Швецию, где и усыновил, а решением Государственного совета Бернадотт был признан наследником престола, получив 104

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

имя Карл Юхан. Конечно, основной целью действий явилось желание шведского правительства угодить Наполеону и избежать войны. С 1810 года Карл Юхан стал фактическим правителем страны, так как старый король удалился от дел. Российской империей правил «властитель слабый и лукавый» император Александр Первый, пришедший к власти после убийства отца, Павла Петровича, 12 марта 1801 года. Заключив после поражений при Аустерлице и Фидланде Тильзитский мир с Наполеоном, Александр готовился к новой войне, и появление на северных рубежах еще одного вероятного противника в лице Швеции никак не обрадовало русского императора. А вероятность выступления Швеции в союзе с Францией после последней русско-шведской войны 1808-1809 года была значительной. Но, будучи еще кронпринцем, Бернадотт заверил Александра, что выступать в союзе с Наполеоном против России он не намерен. Летом 1811 года из СанктПетербурга в Стокгольм направился пакетбот «Быстрый» с ценными подарками от русского императора шведскому королю и кронпринцу. Шторм застиг корабль в Финском заливе. Помня о ценности груза, командир принял решение укрыться в шхерах Финляндии, отошедшей во владение России после победы в войне 1809 года. Пакетбот взял курс на Гельсингфорс, но из-за навигационной ошибки вылетел на камни вблизи островов Санкбодан. Корабль выбросило на камни и положило на борт, волны смыли за борт все шлюпки. Можно считать чудом, что экипаж сумел перебраться по мачтам на крошечный, захлестываемый волнами островок, а корабль за один день разметало в щепки на скалах. Вместе с кораблем погиб и ценный груз. Впрочем, отсутствие ценных подарков не 105

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

повлияло на решение шведского правительства, а в 1812 году Швеция официально вошла в антинаполеоновскую коалицию.

Произошедшие вскоре громкие события – Отечественная война, пожары Смоленска и Москвы, гибель армии «двунадесяти языков», заслугу в уничтожении которой уже тогда западная пресса приписывала не полководческому таланту Михаила Илларионовича Кутузова и воле к победе всего русского народа, а мифическому «Генералу Морозу», и последующее падение империи Наполеона – все это отодвинуло на задний план незначительное событие, связанное с пропажей в водах Финского залива символических подарков. Император Александр, по-видимому, и не вспоминал об этом, наслаждаясь мировым триумфом, тем более не вспоминал и новоявленный Карл Юхан, взошедший на престол в 1818 году под именем Карла Четырнадцатого. О правлении последнего у народа Швеции осталась добрая память, бывший наполеоновский маршал проявил себя толковым государственным деятелем, а татуировку «Смерть королям» обнаружили на его руке только после смерти в 1844 году. Очень характерный пример, показывающий, как в силу обстоятельств взгляды меняются на диаметрально противоположные. Спустя сто лет, при строительстве нового маяка на острове Грошерсбодан, финскими рабочими были обнаружены 106

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

обломки старого судна вблизи островка. При наведении справок, было выяснено и название и дата гибели посольского пакетбота. Известие о ценном грузе, так и не дошедшем до шведского короля, никакой роли в судьбе обломков не сыграло, и обследование их, насколько известно, не проводилось. А династия Бернадоттов занимает шведский престол и поныне.

107

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Íà Òîëáóõèíîì ìàÿêå ноября 1825 года в Таганроге скончался Александр «Благословенный» - император Александр Павлович, победитель Наполеона. С легкой руки Александра Сергеевича Пушкина эпитафия покойному императору «Всю жизнь провел в дороге, и умер в Таганроге» широко известна и по сей день. Стоит заметить, что А.С.Пушкин, будучи близок к среде «тайных обществ», весьма невысоко оценивал как личность, так и деяния императора. После победы над Наполеоном «тайные общества» в России, основанные родовитыми дворянами, как правило, членами масонских лож, появлялись повсеместно. Имея возможность сравнить жизнь в Европе с российской действительностью, молодые дворяне выступали за обновление политического строя, отмену крепостного права, ограничение или ликвидацию самодержавия. И если войну с Наполеоном в некоторых источниках принято считать «войной дворян», то и «тайные общества» вполне можно считать «дворянским подпольем». После смерти бездетного императора, престол должен был перейти к брату покойного – Николаю Павловичу, в обход отказавшегося от престола великого князя Константина. Возникший период временного междуцарствия члены обществ решили использовать для своего политического выступления. 14 декабря 1825 года войска гвардии должны были принести присягу новому императору Николаю, многочисленные члены «тайных обществ», бывшие в рядах гвардии, решили помешать этому и арестовать нового царя, а управление страной передать «Всенародному собору». Возглавил заговор князь Сергей Трубецкой. В соответствие с планом, построившиеся утром 14 декабря на Сенатской площади полки отказались присягать Николаю, но решительных действий не предпринимали, окружаемые 108

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

явившейся на площадь толпой жителей столицы, сочувствовавшей восставшим. Для уговоров восставших на площадь были посланы различные лица из числа духовенства, а также лично вышедший убеждать гвардейцев генералгубернатор Санкт-Петербурга, герой Отечественной войны Михаил Милорадович. Авторитетный генерал говорил убедительно, что создавало угрозу организации восстания, за что и был убит выстрелом из пистолета, который сжимал в руке Петр Каховский.

Во второй половине дня Сенатскую площадь окружили верные правительству войска. Восставшие продолжали стоять, не предприняв решительных действий, но и не отказавшись от своих намерений, и к вечеру в ряды гвардейцев полетели пули и картечь артиллерии, занявшей позицию у Адмиралтейского бульвара. Повстанцы дрогнули и побежали, стараясь спастись по льду Невы на Васильевский остров. На льду солдаты попытались построится в боевой порядок и контратаковать, но под огнем артиллерии это не удалось. Вместе с ними на Васильевский остров бежал капитан-лейтенант Николай Бестужев, выведший на Сенатскую площадь Гвардейский флотский экипаж.

109

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Запряженные парой лошадей, сани ожидали, как было условлено, на углу Десятой линии. Сознавая связанный с восстанием риск, Николай Александрович заранее приготовил путь отступления, упаковав фамильные ценности, и загрузив их в сани. Лично преданные Бестужеву слуги охраняли ценный груз. Размахивая руками, поминутно вытирая лицо снегом, Николай Александрович подбежал к саням. Застоявшиеся лошади заржали, кучер взмахнул вожжами, и сани ухнули на лед Большой Невы, направляясь по накатанной колее в сторону устья. -Куда править, барин? -Все пропало… Боже, какой день! Правь подальше, в Кронштадт, что ли… - отозвался пассажир. Никакого определенного плана на случай поражения не было, просто пришла в голову мысль, что в Кронштадте не сразу разыщут. В город Николай Александрович ехать остерегся, и приказал кучеру довести его до Толбухина маяка. До командования Гвардейским флотским экипажем, Николай Бестужев был начальником маячной службы, и место было бунтовщику знакомое. Над заливом уже обозначался тусклый зимний рассвет, и беглец рассудил переждать некоторое время на маяке, дабы попытаться найти пути скрыться за границу. Швырнув кошелек золота удивленному смотрителю маяка, Бестужев, волоча за собой сундучок с драгоценностями, проследовал в комнату смотрителя. После всего пережитого хотелось лишь отдыха. Каменный Толбухин маяк был построен на оконечности отмели в 1810 году, помимо башни имелся и каменный дом смотрителя, где и расположился беглец. Отдохнув и выспавшись за день, находясь по-прежнему в смятении чувств, 110

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Бестужев стоял у окна, вглядываясь в темноту, окутавшую расположенный восточнее остров Котлин. Какой-то свет привлек его внимание. Николай Александрович разглядел цепочку огней факелов, быстро приближающихся по льду со стороны Кронштадта, запоздало сообразив, что к маяку приближаются несколько упряжек, несомненно, посланных за ним. Выскочив из комнаты, Бестужев позвал смотрителя, но никто не отозвался – по-видимому, верный присяге смотритель за время отдыха гостя успел сходить в Кронштадт, и теперь возвращался в сопровождении воинской команды. «Вот Иуда!». Бестужев, подхватив свой сундучок, выбежал на лед. Где-то невдалеке была полынья, и мысль бросится в нее, мгновенно пронзила мозг заговорщика, предпочтившего смерть позору суда и казни. Путаясь в полах шубы, капитан-лейтенант заметался по льду, уже слыша скрип полозьев приближающегося каравана. В темноте полынью отыскать никак не получалось. Подбежав к небольшой обледенелой лунке, откуда служители маяка черпали ведром воду, Бестужев пихнул в нее сундучок, застрявший было, но подтолкнутый ногой и провалившийся куда-то на дно залива. Хруст снега и голоса за спиной заставили беглеца обернуться – в свете факелов перед ним вырос целый взвод солдат Кронштадтского полка под командой офицера. Поняв бессмысленность дальнейших действий, Бестужев швырнул на снег шпагу, показал офицеру пустые руки. «Сдаюсь». Большинство подсудимых были приговорены к различным срокам заключения и ссылки, а пятеро руководителей восстания – Бестужев-Рюмин, Каховский, Пестель, МуравьевАпостол и Рылеев – к смертной казни через повешенье, которая и была приведена в исполнение 13 июля 1826 года у восточной стены кронверка Петропавловской крепости. Место захоронения декабристов по сей день доподлинно неизвестно, но одно из наиболее вероятных – современная территория «Морского завода «Алмаз» на Уральской улице. На месте

111

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

предполагаемого захоронения установлен памятник, доступный для посещения лишь труженикам предприятия. После ареста на Толбухином маяке Бестужева, появилась легенда о спрятанных им сокровищах, но насколько она правдоподобна – остается лишь гадать. Николай Александрович скончался на каторге 15 мая 1855 года.

112

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ñòàðèííый êóâøèí сенью 2005 года проводились расчистка и углубление Петровского фарватера, ведущего от СанктПетербургского морского канала в устье реки Малая Нева. Основные работы производила голландская фирма, специально доставленные для этой цели земснаряды и шаланды резко выделялись своим ухоженным видом среди отечественной дноуглубительной техники. Но голландцы выполняли лишь углубление, на различные вспомогательные работы нанимая небольшие фирмы в Санкт-Петербурге. Одна из таких фирм и получила заказ на проведение углубления и расчистки в районе, где фарватер пересекал подводный газовый дюкер. Использование земснарядов на этом участке могло привести к повреждению трубопровода, поэтому участок на кромке фарватера размером 150 на 25 метров планировалось размыть водой при помощи водолазов. Для этого водолазу, спустившемся в вентилируемом снаряжении, подается шланг с пипкой, куда особым насосом – гидромонитором – подается вода под давлением в 25 кг/см и объемом 50 куб. м. в час. Таким образом, водолазам предстояло размыть большой объем грунта, а также извлечь мешающие предметы, буде таковые обнаружатся. Водолаз В.Холодцов опустился на грунт. Работы проводились с водолазной площадки – несамоходного понтона, на борту которого размещаются водолазные компрессора и ресиверы, лебедки для удержания площадки на месте, а также кран для подъема различных грузов, в том числе и затонувших предметов. В мутной воде Холодцов разглядел какие-то деревянные обломки, которые явно 113

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

могли помешать работам. -Тут, похоже, плот лежит. Надо доставать. Спускай строп – доложил водолаз. Водолазу подали строп и скобу, которыми он и застропил конструкцию. -Все, выхожу. Как уж застропил… Водолаз поднялся, встал на трап. Кран заработал. Процесс этот один из членов команды снимал на видеокамеру – для отчета заказчику. Площадка накренилась, из воды сперва показался край конструкции, затем уже изрядная часть. -Ну ничего себе, плот! Это ж целый корабль! Действительно, еле держась на стропе, над водой показалась деревянная обшивка, мощные элементы набора. Поднять всю конструкцию из воды целиком, десятитонный кран не смог – не хватало мощности. К тому же, конструкция разваливалась на глазах – отваливались доски, закрепленные на деревянных клиньях, сыпалась гнилая труха… -И что нам с этим теперь делать? -Надо куда-то в сторону отложить, пока не развалилось совсем. Попытались втащить гигантский обломок на понтон, но безуспешно – только еще больше посыпались доски, какие-то неопределенные куски, комья глины… Наконец загудели лебедки, послышались слова команды, площадка сдвинулась за пределы фарватера, и подвешенный остов вновь опустили на грунт. Тот же Холодцов пошел под воду, пытаясь отдать строп, но отыскать в обломках скобу оказалось невозможно, и старинный корабль «похоронили» вместе со стропом. Несколько упавших на палубу деревянных элементов набора сложили для дальнейшего использования в качестве дров, комья глины стали сгребать лопатами и смывать водой из шланга. Что-то выкатилось под напором воды из кучи грязи – 114

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

все явно разглядели глиняный кувшин. Подгоняемый напором воды, кувшин ударился о кнехт, треснул, и выкатился за борт. -Эх, вы! А вдруг там чего ценное было? – полушутя возмутился кто-то. -Ладно, моя очередь идти – отозвался водолаз Михайлов. – Найду – подниму обратно. Михайлов действительно нашел и поднял этот предмет. Часть горлышка кувшина отбилась, на сохранившейся половине остались куски деревянной пробки, а внутри, среди грязи – несколько монет разного достоинства, отчеканенных в 1812 году. Если кувшин и был полон, содержимое его рассеялось где-то на правой кромке Петровского фарватера в устье Малой Невы. В 1851 году была открыта Николаевская железная дорога, связавшая Санкт-Петербург с Москвой. Появился новый способ доставки грузов в столицу. Железные дороги стали бурно развиваться, вытесняя прочие виды транспорта. До появления железных дорог, грузы доставлялись в Санкт-Петербург, в подавляющем большинстве, по воде. Для этого использовались различные типы судов, в основном, баржи (или барки), влекомые бурлаками, а позже и крайне редко – буксирами. Известно, что Илья Репин при написании в 1870-х годах своей знаменитой картины «Бурлаки на Волге», вдохновился именно образом невских бурлаков, о чем упоминал в автобиографии. Именно на Неве в районе Ивановских порогов еще с петровских времен возник промысел «речного пиратства» - ограбления с лодок тихоходных барж. Баржи использовались разные – в основном, строящиеся на один рейс, ибо поднимать против течения пустые посудины было накладно, но находились и предприимчивые владельцы, возвращавшиеся из СанктПетербурга с грузом – их барки были более солидными, могли нести парусное вооружение, и эксплуатировались много лет подряд. «Одноразовые» баржи продавали жителям столицы на 115

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

дрова, «многоразовые» зачастую оставались зимовать на Неве в ожидании выгодных грузов. По оценке специалистов, просмотревших видеозапись такого необычного судоподъема, именно такая баржа и была обнаружена в устье Малой Невы. О ее судьбе можно строить лишь предположения – возможно, баржу оторвало с весенним ледоходом, и затерло льдом в устье, возможно, попала она туда в результате какой-то аварии. Остается непонятным наличие на борту «кубышки» - вряд ли ее могли просто забыть, скорее всего, просто не успели извлечь по каким-то причинам. Тем не менее, обломки судна по-прежнему покоятся на глубине в пять метров, и ждут своих исследователей. Кувшин и монеты вошли в личную коллекцию одного из водолазов. Что касается российских железных дорог – существует два популярных анекдотических мифа, легко опровергаемых, но характеризующих отношение императора Николая Павловича к строительству стальных магистралей. Первый касается изгиба железной дороги Санкт-Петербург – Москва – якобы император, не желая вникать в детали проекта, положил линейку на карту, и провел прямую, соединяющую две столицы, указав – «Строить так!». При этом в районе Мсты карандаш, обводя держащий линейку царственный палец, изобразил изгиб – так и построили на местности. На самом деле Мстинский (Веребьинский) обход – был сделан для уменьшения угла подъема дороги, так как маломощные локомотивы не могли втащить состав на крутой подъем. Дорога проектировалась грамотными инженерами, и профиль ее от царских прихотей никак не зависел. Второй миф касается ширины железнодорожной колеи – как известно, в России она составляет 1524 миллиметра, в отличие от европейской, равной 1435 миллиметрам. Якобы, императора попросили указать, делать ли колею российских дорог шире, а если да, то насколько? Николай отмахнулся от чиновника, послав его на три буквы. Услужливый чиновник, поняв буквально указание 116

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

свыше, прикинул размер своего тайного удилища, составившего, соответственно, 89 миллиметров, и указал ровно настолько расширить колею. На самом деле, ширина колеи вписывается в стандартные дюймовые размеры, и для России по сей день составляет 60 дюймов или 5 футов. Несмотря на все нелепости и несообразности, легенды эти живут поныне, повидимому, отражая царствовавшее в правление Николая Павловича чинопочитание и низкопоклонство, готовность любую ахинею, исходящую с высот власти, воспринять как истину в последней инстанции. Да ведь порой и в наше время исходящие свыше указания зачастую доводят до абсурда…

117

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Вòîðîй ïîсëå «Эсòîíèè» ночь на 28 сентября 1994 года в устье Финского залива в результате шторма затонул крупный пассажирский паром «Эстония», принадлежавший совместной эстонско-шведской фирме «Эстлайн», при этом погибли 852 из находившихся на борту 989 человек. По количеству жертв это крушение считается самым крупным в мирное время, не только в водах Балтики, но и вообще в Европе. До крушения же «Эстонии» таковым считалась гибель российского линейного корабля «Лефорт» 10 сентября 1857 года.

118

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

84-пушечный линейный корабль «Лефорт» под командованием капитана первого ранга А.М.Кишкина следовал в составе эскадры из трех линкоров на зимовку из Ревеля в Кронштадт, под общим командованием контр-адмирала Нордмана, державшего флаг на линейном корабле «Владимир». Каких-то особо крупных ценностей на борту корабля не находилось, но сам масштаб последовавшей трагедии потряс тогдашний Петербург, вызвав появление большого количества легенд о гибели корабля. Бытовали различные версии, среди которых злой умысел даже занимал далеко не первое место. На борту «Лефорта» находилось 843 человека, включая 14 офицеров, 61 унтер-офицера, 683 рядовых, 66 женщин и 19 детей. Выходу в море предшествовал приказ вице-адмирала Митькова: «…на кораблях иметь припас на один месяц, все казенное имущество, им принадлежащее, вся команда экипажей и семейства женатых нижних чинов…». 10 сентября, около семи часов утра, со следовавших соответственно головным и концевым кораблей «Владимир» и «Императрица Мария» увидели, как при очередном повороте фордевинд в штормовом море, следовавший в середине эскадры «Лефорт» опрокинулся на борт, вследствие налетевшего шквала. Произошло это между южной оконечностью острова Гогланд и островом Большой Тютерс. Примерно три-четыре минуты корабль лежал на борту, после чего перевернулся и затонул. Среди штормового моря экипажи двух других кораблей ничем не могли помочь товарищам. Очевидцы, якобы, увидели отходившую от тонущего корабля одиночную шлюпку, но поиски ее результата не дали. В штормовом море погибли все находившиеся на борту пассажиры и члены экипажа. А шторм усиливался, и оставшиеся два корабля еще более двух суток боролись с ним, находясь в районе гибели «Лефорта».

119

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Узнав о катастрофе, император Александр Николаевич потребовал произвести тщательное расследование. Но простой подсчет, подтвержденный современными данными, показал, что при имевшихся на нем парусах, «Лефорт» не мог быть опрокинут ветром ни при каких условиях. В результате, в качестве основной, была выдвинута версия о ветхости корпуса построенного в 1835 году корабля, и смещения груза в результате шторма. По этой версии, тяжелые 36-фунтовые (172миллиметровые) орудия на батарейной палубе корабля, в результате шторма оборвали крепления, и сместились к подветренному борту, увеличив крен и повредив сам борт. А недостаточное количество погруженного в трюм балласта усугубило положение и привело к трагедии. Весной 2013 года обломки корабля были обнаружены. Возможно, их обследование обнаружит истинные причины трагедии.

120

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ëåãåíäà îá Àëÿсêèíсêîì çîëîòå июля 1868 года британский барк «Оркни» (Orkney) подходил к Санкт-Петербургу. Слева тянулись финские шхеры, впереди открытое море пролегло до самого Кронштадта. В предвечерний час свободные от вахты матросы собрались на баке «Оркни» перекурить у обреза с водой, поболтать о делах своих. Немногие пассажиры прогуливались по палубе, некоторые останавливались, дабы послушать рассказ старого, дымившего трубкой плотника, вокруг которого и столпились несколько матросов.

-Плавал я в этих водах в пятьдесят четвертом году. Молодой тогда был, служил во флоте Её Величества на бриге «Термерер» - рассказывал старик. Тогда Крымская война началась, все силы

121

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

у русских на юге собрались, а мы под командой славного адмирала Непира русского царя Николая отсюда пугали… -И чем все кончилось? – не утерпел какой-то молодой матрос. -Да ничем. Корабли русские мы перехватывали, заперли их в гавани, а вот к Петербургу не прошли. Помешали русские форты. -Что, целым флотом пройти не смогли? - Адмирал пошел было на прорыв. Готовились их форты пушками подавлять – уж чего-чего, а стволов на эскадре хватало. Да только не ожидали, что русские тут адских машин понаставят. -Прямо в воде? -Ну да. Мы полным ходом в строю колонны пошли, уже пушки приготовили, и тут как пошло рваться! Сперва даже не поняли, думали, обстреливают нас откуда-то. Нам повезло, а на соседнем фрегате так рвануло – столб воды до небес! Думали, утонет, но обошлось… И адмирал раздумал по минам идти. Все море было ими нашпиговано… Что-то треснуло, сперва пассажиры и команда, как и в рассказе старого моряка, ничего не поняли. «Оркни» накренило на борт, потом на другой, и раскачивало, раскачивало. Облако мелкой угольной пыли заволокло палубу, она моментально заскрипела на зубах. -Что это? – недоуменно спросил один из пассажиров, вертя головой. -Русская адская машина… - прошептал старый плотник, округлив глаза. 30 марта 1867 года состоялось подписание договора о продаже Россией Североамериканским Соединенным Штатам Аляски с прилегающими островами за 7,2 миллиона 122

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

долларов золотом. Американскую сторону представлял госсекретарь САСШ Уильям Стьюард, российскую – посол в Вашингтоне барон Эдуард Стекль. Инициатором сделки являлся император Александр Второй и его брат, великий князь Константин (а вовсе не Екатерина, как принято думать благодаря популярной песне группы «Любэ»). Продажа обуславливалась международной ситуацией – в силу постоянного политического соперничества с Британской империей, России грозил захват и потеря Аляскинских владений, где не имелось ни гарнизонов, ни баз, ни флота. Так произошло уже с одним из Гавайских островов, принадлежавшем Российской империи. Ослабленная Крымской войной и международной изоляцией, Россия не могла ничего противопоставить британской экспансии, и реальная угроза потерять обширные владения даром, ускорили процесс продажи. После подписания договора, барон Эдуард Стекль получил чек на оговоренную сумму, которую и перевел в банк Барингов в Лондоне. Сумма была использована для международных расчетов в счет погашения части государственного долга России. Но легенда гласит, что в Лондоне чек был обналичен, на полученную сумму закуплены слитки золота, которые и погрузили в трюм «Оркни». Аляска была открыта и объявлена русским владением в 1732 году экспедицией И.Федорова и М.Гвоздева. Осваивались территории исключительно частными лицами, в 1799 году для управления Аляской была создана Российско-Американская компания (Правильное написание было «Российская американская компания»). Одним из наиболее знаменитых руководителей компании был А.А.Баранов, архангельский купец, волею судьбы и благодаря незаурядным 123

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

административным способностям ставший правителем огромной территории. Баранов строил города и верфи, осуществлял промысел морского зверя, и вел войну с племенами индейцев (колошей) под предводительством вождя Котлеяна, среди которых пользовался репутацией грозного колдуна. Не знавшие до этого поражений индейцы – тлинкеты, до наших дней из поколения в поколение передавали предания о Баранове. Впоследствии должности правителей занимали на небольшие сроки морские офицеры Российского флота. «Оркни» оставался на плаву, но в угольных ямах начался пожар, который, несмотря на все меры, стал перекидываться на надстройки. К горящему кораблю подошли несколько рыбацких судов, подоспел корабль пограничной стражи «Кречет». Видя, что борьба с пожаром не дает результатов, огнем охвачены каюты и надстройки, капитан приказал оставить судно. Пассажиры и большая часть экипажа перебрались на «Кречет», аварийная партия с которого, убедившись в безнадежности положения, также оставила «Оркни». Версия о «русских адских машинах» каким-то образом распространилась среди пассажиров, и капитану второго ранга Полыванову стоило немалых трудов успокоить гостей. «Кречет» находился возле «Оркни» до самого конца, когда объятое пламенем судно повалилось на борт и скрылось в водах Финского залива. Владелец «Оркни» - английский бизнесмен Томпсон – получил со страхового общества Ллойда крупную сумму за гибель судна и груза. Но в том же году Томпсон был арестован за минирование и подрыв другого судна, следовавшего в Америку. На допросах Томпсон признался, как и предполагалось, в подрыве «Оркни». Из всего сказанного можно сделать вывод, что золото на борту «Оркни» существовало лишь в воображении владельца судна, да еще в страховых документах, арестованных вместе с хозяином и аннулированных. Но легенда об Аляскинском золоте в трюмах британского судна живет до сих пор. Немало искателей 124

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

сокровищ пытаются обнаружить «золотой барк», в 1975 году финская экспедиция даже заявила о его находке, но золота среди неопределенных обломков найдено не было. Впрочем, дно Финского залива буквально усеяно останками кораблей различных эпох, которые, как правило, затруднительно идентифицировать, и возможно, «Оркни» еще ожидает своих исследователей.

125

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ñòàðый ôîðò олучивший в потомстве негласный титул «Освободителя» император Александр Николаевич пришел к власти в России после смерти «Николая Палкина» (прозванного так за пристрастие к телесным наказаниям) 18 февраля 1855 года в далеко не лучший период существования страны. На юге России англофранцузские войска высадились в Крыму и осадили Севастополь, да и столица государства не была полностью защищена от нападения союзных эскадр с моря. Для противодействия блокировавшей Кронштадт эскадре адмирала Нэпира существовали Кронштадтские форты, возведенные на искусственных островах. Строенные еще при отце Александра каменные форты значительно устарели, поэтому летом 1855 года было принято решение о строительстве дополнительных новых фортов. Технология постройки была такая: зимой на льду залива возводили деревянные срубы – так называемые, ряжи, заполняемые камнями. По мере таяния льда, ряжи опускались на грунт, образуя собой остров. Промежутки между ряжами засыпались камнем и усиливались сваями. Так возникал искусственный остров, на поверхности которого возводили фортификационные сооружения. Также подводными ряжами перекрывались значительные участки залива, преграждая путь вражеским кораблям, что при низкой боеготовности русского флота под командой маркиза де Траверсье, было совсем не лишним. Именно командующему Балтийским флотом Невская губа обязана своим вторым неофициальным названием – «Маркизова лужа», так как маркиз не выводил вверенные ему корабли далее Кронштадта, ограничиваясь плаванием в 126

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

этом небольшом участке залива. Крымская война, неудачная для России, завершилась в 1856 году Парижским мирным конгрессом, вскоре после взятия интервентами Севастополя, а в Финском заливе вражеский флот пройти мимо Кронштадта не смог. Но сооружение новых Александровских фортов продолжалось до 1868 года. Одним из вновь построенных фортов явилась морская батарея №10.

19 февраля 1861 года манифестом Александра Николаевича в Российской империи было отменено крепостное право. Конечно, манифест этот возник не по единовластной воле царя, а разрабатывался специалистами, пытавшимися учесть все возможные последствия публикации нового закона. Последствия, однако, не заставили себя ждать, вылившись в крестьянские бунты по всей империи. Причина проста – оброк, который возложили на крестьян взамен фактического рабства, в ряде случаев оказался значительно тяжелее, обрекая на разорение и голод множество крестьянских семей. Некоторые волнения вспыхнули среди солдат и рабочих, занятых на возведении укреплений Кронштадтских фортов. Основной причиной недовольства были тяжелейшие условия труда и 127

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

быта, а также известия о том, что «добрый» царь дал по всей России крестьянам «волю», а на строительстве все рабочие оставались в прежнем положении. Герой обороны Севастополя, Эдуард Иванович Тотлебен уже забыл, когда в последний раз отдыхал в кругу семьи. Деятельность его проходила между Инженерным управлением, строительными площадками фортов, и приемной государя, требующего регулярных отчетов о ходе строительства. Сведения о волнении на батарее №10 застали его в штабе Кронштадтского порта. Эдуард Иванович даже не удивился – волнения возникали регулярно, что вполне закономерно при таких условиях работы. Тотлебен отправил к недовольным рабочим одного из офицеров своего штаба – поручика Кампенгаузена, с приказом разобраться во всем. Засидевшийся при штабе поручик воспринял поручение как некую увеселительную прогулку. Льдины громоздились над слабо укрепленными берегами острова, выкорчевывая забитые таким трудом деревянные сваи, вздымая над поверхностью бревна ряжей, грозя свернуть при очередной подвижке убогие временные бараки, где работные люди ночевали в вони непросыхающей одежды на трехъярусных нарах, довольствуясь скудным теплом от камелька, питаясь капустой да кашей. Зимой работ, конечно, меньше, но все ж хватает, чтоб к вечеру едва таскать ноги. Лишь изредка придет из Кронштадта воз, выгружая бочки с все той же опостылевшей капустой, заберет больных или все чаще случавшихся покойников, дабы погрести по православному обычаю, да вновь исчезнет в метели, петляя среди штабелей сложенных прямо на льду стройматериалов. А глянешь вдаль – громоздятся, вытянувшись цепочкой от Лисьего Носа до Кронштадта все те же штабеля и бараки на будущих фортах, высятся недостроенные стены над поземкой, да торчат, уткнувшись в небо, вышки копров.

128

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

А во субботу – день банный. С утра курится дымом банька, обещая возможность отдохнуть, попарить кости, выскоблить вшей из одежды. Сам господин инженер-капитан пройдет порой, в окружении десятников, попробует кашу из котла, даст в ухо повару, повелев масла не жалеть да солонины добавить. Хороший день – суббота! А ежели еще ноги таскаешь после трудовой недели, можно в полынью сеточку закинуть – глядишь, к вечеру и на ушицу расстараешься. Десятник поднял артель ранним субботним утром, ругаясь нещадно, погнал на копры сваи, льдом накануне поднятые, обратно в грунт забивать. Поворчали, но пошли – негоже большую работу губить. Пешнями работая в стылой воде, разогнали лед, заухали, взлетая к небу, «бабы» копров многопудовые. К полудню, вымокнув и устав, но восстановив забивку, пошабашили. Повар, сонная тетеря, кашу сей день загубил, пригорела каша. Инженер-капитан велел повара сечь, но кашу к раздаче одобрил, новую некогда варить уже, мол. И это стерпели в такой незадавшийся день работные люди, но и артельщик с банщиком подгадили – за общей суетой баню истопить никто не удосужился. Последняя капля переполнила терпение, рабочие собрались во внутреннем дворе недостроенного форта, выкрикивая проклятия по отношению к начальству, грозясь вовсе уйти с работ, благо времена крепостные государевой милостью миновали. Инженеркапитан поднял было взвод солдат, но в толпе рабочих солдаты растворились, и никаких мер к разгону недовольных не предприняли. Тут то, струхнув перед возможностью бунта, и послал инженер-капитан гонца к самому Э.И.Тотлебену. Поручик Кампенгаузен прибыл казенной упряжкой на форт поздно вечером, теша в душе надежду быстро уладить вопрос, и добраться к ночи в Систербек, где погулять в ресторане до утра, и явится на службу с выполненным поручением. Вдохновляемый столь благим намерением, поручик нашел десятую батарею почти безлюдной – пошумев и добившись 129

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

приготовления нового обеда, рабочие разошлись по баракам, все еще обсуждая события дня. К тому же, в компенсацию за внеплановые работы, водки сегодня выдали по две чарки, что притушило страсти. Подгоняемый нетерпением, и не желая вникать в подробности дела, Кампенгаузен влетел в первый попавшийся барак. Тусклый свет масляных ламп, мерцание камелька, развешенные грязные тряпки и запах давно не мытых тел, смешанный с запахом кислой капусты, только утвердили поручика в старой мысли, что все русские крестьяне – скоты, понимающие лишь язык плети или дубины. Брезгливо морща аристократический нос, благоухающий духами поручик, обвел взглядом внутренность барака, повернутые в его сторону лохматые головы работных людей, и начал: -Вы что ж, скоты, бунтовать вздумали? Каша вам не по нраву? А дома, соломка с крыши – как, нравилась? -Ты, господин офицер, не шуми… - миролюбиво начал кто-то. -Что? Мне? Тыкать? Хамло! – взвизгнул поручик. – Мало вас секли! А ну всем встать! -Лежать всем, отдыхать! – перекрыл шум барака чей-то бас. Громадный костистый мужик встал перед поручиком. – Иди по своим делам, господин хороший. -Ах ты… - поручик размахнулся, и ударил мужика в глаз. И тут же отлетел в угол, сраженный кулаком крепкого, несмотря на все лишения, рабочего. Из угла, дрожащей рукой вырвав из-за пояса личный американский револьвер – предмет гордости, Кампенгаузен взвел курок, и, особо не целясь, выстрелил. Мужик, постояв секунду, кулем рухнул на грязный пол барака.

130

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Наступила тишина, только дым выстрела плавал в спертом воздухе. -Да что же это, братцы? И так хуже скотов живем, нас еще и стрелять будут? Поручик запоздало понял, какую совершил ошибку. В следующую секунду он понял, что даже многозарядный американский револьвер – последнее изобретение военной мысли – против яростной русской толпы не поможет. И вместо роскошного ресторана, офицер оказался избитым и растерзанным на полу, а форт охватил бунт, доселе невиданный. Весть об убийстве распространилась моментально, работные люди, похватав факелы, вновь заполонили территорию острова, требуя у начальства объяснений случившемуся. Под шумок, уже ничем не сдерживаемые, пересчитали ребра десятникам и артельщикам – за воровство, за кашу без масла, за отсутствие бани, да много всего накопилось в душе… Со стороны Лисьего Носа был замечен отряд всадников, приближающийся к форту. -Ах, ты ж, совсем за скотину считают, целое войско нас убивать прислали! -Да что ж мы, не люди?! Хватай, братцы, инструмент, бей гадов! Озверевшая толпа, похватав топоры, и пешни, ломы и багры, бросилась на лед навстречу приближающимся всадникам. Криком и воем нечеловеческим наполнилась темнота финской ночи, озаряемая вспышками выстрелов. Аудитор полка Финляндского мирно дремал в санях. Дорога предстояла дальняя – сперва в Кронштадт, где выплатить жалование команде охраны, а затем в Выборг, доставить полковую казну. За санями неотступно следовал казначейский возок с деньгами, вокруг, уставив верх пики, гарцевали конвойные казаки. Ранняя зимняя ночь опустилась на замерзший залив, но до Кронштадта оставалось недалеко, и аудитор надеялся провести эту ночь в тепле. Дело обычное – 131

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

казну в полк возить. Какой-то шум на дороге заставил аудитора открыть глаза. Высунулся было спросить урядника, что там такое, и тут тишину ночи, нарушаемую лишь топотом копыт да скрипом полозьев, разорвал первый выстрел. Затем еще и еще. Сани остановились, непонятные выкрики заполнили воздух, кто-то, большой и сильный, тащил аудитора из саней, не обращая внимания на его слабые попытки сопротивления. На льду залива утреннее солнце высветило следы ночной бойни – залитый кровью снег, тела рабочих и конвойных казаков, застывшие повозки, разбросанное оружие. Казаков убивали всласть, словно расплачиваясь за все жизненные невзгоды. И только обнаружив в окованном железом возке сундук с деньгами, бунтовщики поняли свою ошибку. Также стало совершенно ясно, что после ночных событий следует ожидать не двойной порции водки, а суда и каторги. Часть бунтовщиков разбежалась, пытаясь налегке уйти в близкую Финляндию, и была перехвачена специально посланными конными разъездами, часть сдалась сразу, принеся повинную. Перед судом предстала вся артель, за исключением трех или четырех успевших скрыться рабочих, а также спровоцировавший бунт поручик Кампенгаузен, чудом оставшийся в живых. Рабочие безоговорочно признали свою вину, но единственное, чего не могли добиться следователи – это ответа на вопрос, куда делась казна Выборгского полка, случайно захваченная бунтовщиками. Да, в суматохе казна исчезла бесследно, лишь неясный слух ходил, что большой сундук был спрятан успевшими скрыться рабочими, которых признали зачинщиками бунта, где-то в недостроенных стенах форта. Слух, впрочем, маловероятный – что-то надежно и незаметно спрятать в короткое время в стенах или основании форта попросту невозможно. Более вероятным предположением явилось то, что сундук был утоплен в одной из многочисленных полыней, окружавших форт. В любом случае, казна исчезла бесследно. 132

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Рабочие отправились в Сибирь пешком по этапу. Вместе с ними зашагал лишенный звания и ошельмованный, бывший поручик Кампенгаузен. Наказание предусматривало долгий пеший путь, отнимавший два-три года жизни, каторжные работы в рудниках или на заводах сибирских, и дальнейшее, если повезет и доживешь, поселение, считавшееся «вольным». Именно эти, бывшие «в винах» мужики, сосланные за более или менее крупные преступления, и развивали тяжелую промышленность империи. Десятая батарея была достроена в 1868 году, получив новое наименование – «Морская северная батарея №4 «Зверев». Слух о якобы спрятанном там кладе существовал долго, и существует по сей день, но ни рабочие, ни гарнизон форта, ни последующие исследователи ничего не обнаружили. Повидимому, направление поиска, все ж, было ошибочным. Форт неоднократно перестраивался, в соответствие с появлением новых видов вооружения. В годы Великой Отечественной войны старый ветеран вел огонь из своих орудий по немецким захватчикам, и окончательно был разоружен лишь в 1957 году – спустя почти сто лет после описанных выше событий. В конце 1970-х годов помещения форта были уничтожены грандиозным пожаром. Но и поныне находятся исследователи, пытающиеся отыскать следы мифического клада на территории старого форта, или в водах залива вблизи него.

133

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ïîä ãðóçîì êàìíåй а императора Александра Николаевича («Освободителя»), несмотря на ряд проводимых им прогрессивных реформ, неоднократно устраивались покушения – Каракозовым, Халтуриным, Желябовым… Последнее покушение состоялось 1 марта 1881 года на набережной Екатерининского канала, в результате которого император погиб от взрыва бомбы, брошенной членом партии «Народная воля» Игнатием Гриневицким. Примечательно, что именно в этот день императором планировалось проведение очередного шага в его реформаторской деятельности – подписания проекта Конституции, составленной генераладъютантом Лорис-Меликовым – героем русско-турецкой войны 1877-78 годов. Если не считать уничтоженных в свое время Анной Иоанновной «кондиций», это могла бы быть первая государственная конституция в истории России. Но взрыв прогремел, император-реформатор скончался, а его наследники уже не допускали мысли о введении столь широких свобод для граждан Российской империи. На престол взошел Александр Третий, а на месте гибели царя-освободителя впоследствии был возведен храм Спаса-На-Крови. «…У твоих у ног вода темная, Вода темная, беспросветная, На твоем полу кровь не смытая, Почернелая, позабытая…» Новый император повел довольно-таки реакционную политику во внутренней жизни государства, но во внешней политике явился продолжателем дела отца, укрепляя международную позицию России, уделяя большое внимание развитию армии и флота. В развитии военно-морских сил вообще произошли кардинальные изменения – еще недавно под русским флагом 134

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

океаны бороздили легкие клипера, имевшие наравне с паровыми машинами и парусное вооружение, тяжелые утюги появившегося нового класса кораблей – броненосцев, строились лишь в качестве кораблей береговой обороны. При Александре «Миротворце» было начато строительство эскадренных броненосцев – полноценных линейных кораблей, способных покорять океаны. Но в результате катастрофы поезда 17 октября 1888 года, Александр получил травмы, что, в купе с его пристрастием к крепким напиткам, серьезно подорвало здоровье. Последние месяцы жизни император провел в Ливадии, где и скончался 20 октября 1894 года, а престол перешел к последнему русскому царю – Николаю Второму. «Владычицу морей» Великобританию крайне беспокоил рост Российского флота. Любое покушение на собственное «владение морями» британское правительство воспринимало очень нервно, всячески стараясь помешать росту морского могущества других держав. По поводу построенного еще в 1877 году первого мореходного броненосца «Петр Великий» британская «Таймс» отмечала, что он «может совершенно свободно идти в любой английский порт, поскольку сильнее любого из наших собственных броненосцев». Вполне естественно, что Уайтхолл прилагал серьезные усилия для того, чтоб добыть максимальное количество сведений о русской кораблестроительной программе. А от программы действительно захватывало дух! Уже к концу 19 века Россия могла выставить в море эскадры броненосцев и крейсеров, построенных по последнему слову техники! Для покупки необходимых сведений, недоступных официально, Британское адмиралтейство выделяло значительные суммы. Но и молодая русская контрразведка, отпочковавшаяся от жандармского управления, не дремала, поэтому сведения добыть оказалось не так уж легко. Посол Великобритании в Санкт-Петербурге Чарльз Уитворт имел, конечно, свою агентуру, но в ней не имелось профессиональных военно-морских специалистов, 135

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

способных оценить весь потенциал строящихся кораблей и степень их готовности. Также большим пробелом являлось почти полное отсутствие информации о способах и качестве подготовки кадров для новых кораблей, так как найти толковых агентов среди матросов флотских экипажей оказалось не легче, чем в Главном морском штабе или Морском техническом комитете. На броненосце «Император Николай 1» удалось-таки завести относительно надежного агента, но последний за любую информацию требовал наличных денег, а на попытки шантажа лишь смеялся, понимая, что больше британской разведке получать сведения на данный момент не от кого. С переводом броненосца из Санкт-Петербурга в Кронштадт связь с агентом и вовсе нарушилась. А в британские планы входила, ни много ни мало, диверсия в сухих доках Кронштадта.

10 августа 1891 года бухту Дубковая покинуло небольшое транспортное судно «Коневка», доставлявшее гранитные блоки из богатой каменоломнями Выборгской губернии в Кронштадт для облицовки стенок гаваней и сухих доков. Под видом матроса-финна на борту находился опытный разведчик, лейтенант Флота Ее Величества Вильсон. А под грузом камней в трюме судна надежно покоилась изрядная сумма в золотых фунтах – Вильсону предстояло любой ценой выйти на связь с 136

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

агентом, и заставить его выполнить задание по минированию батопортов доков. Ночной переход прошел спокойно, но к утру 11 августа разыгрался шторм. Шкипер, прижимаясь к южному берегу залива, где волнение было меньше, посадил тяжело груженное судно на песок Лондонской отмели, получившей свое название по имени погибшего на ней в 1719 году фрегата «Лондон» – юго-западнее Кронштадта. Волны начали захлестывать маленькое 20-метровое судно, и вскоре оно легло на грунт. Немногочисленному экипажу удалось спастись и выбраться на берег в районе Большой Ижоры. Таким образом, рискованная, и в достаточной степени авантюрная диверсия провалилась, не начавшись. Эпизод этот упоминается в мемуарах британского разведчика, выведенного здесь под фамилией Вильсона.

Русский броненосный флот продолжал развиваться. Британская империя избрала более надежный способ подорвать могущество русского флота, «загребая жар» чужими руками. 27 января 1904 года разразилась Русско-Японская война, цели которой были в достаточной степени чужды как России, так и Японии. В результате войны, в выигрыше, как и следовало ожидать, оказалась лишь Великобритания, устранившая японскими руками опасного конкурента в делах 137

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Дальнего Востока. К тому же, делая последнюю ставку в этой неудачно складывающейся авантюре, правительство Николая Второго практически полностью лишилось Балтийского флота, нашедшего могилу возле островов Цусимы в ходе сражения 1415 мая 1905 года.

Но прогресс не стоит на месте, и на смену витязям – броненосцам уже готовились линкоры совершенно нового типа, сводящие на нет все достижения прежнего опыта военного кораблестроения. 10 февраля 1906 года в Портсмуте был спущен на воду новый суперброненосец, получивший название «Дредноут». Все морские державы мира срочно начали строительство собственных «дредноутов», а боевое значение старых броненосцев, по сравнению с этими монстрами, стало резко падать. В итоге, сама Англия оказалась в проигрыше, вынужденная начинать строительство собственного военно-морского флота как бы «с нуля», наравне с конкурирующими и союзными державами. Россия также старалась не отстать, закладывая серию новых «дредноутов» линкоров типа «Севастополь», часть которых входила в состав Российского Императорского, а впоследствии Советского военно-морского флота до середины 1950-х годов. 138

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ðóссêèå áðîíåíîсцы роненосец – класс корабля, вооруженного тяжелой артиллерией, и защищенного броней. Броненосцы появились в середине 1860-х годов, и просуществовал этот класс всего полвека, но за это время стал участником множества бурных событий мировой истории. Родившись из слегка защищенных железной броней деревянных пароходофрегатов, корабли эти эволюционировали в гигантских стальных монстров, способных обеспечить господство в океанах своим владельцам. Броненосцы влияли на вывихи мировой политики лишь самим фактом своего существования, являясь символом и залогом военно-морской мощи государства (как в наше время стратегические подводные лодки или авианосцы).

Российская империя не отставала в этом вопросе от ведущих военно-морских держав, соперничая с ними, и опережая многих. 31 августа 1867 года со стапелей «Галерного островка» 139

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

в Санкт-Петербурге на воду сошел броненосец «Русалка» переходное звено от броненосных фрегатов к эскадренным броненосцам, продолжатель класса русских «Ураганов». Американские мониторы оказали сильное влияние на развитие военно-морской мысли, низкобортные и сплошь защищенные броней башенные корабли на какое-то время определили направление развития этого типа. Впрочем, по слухам, первый вопрос, которым встретили в Кронштадте экипаж американского «Миантаномо», прибывшего с «визитом дружбы», был такой: «Как вы пересекли Атлантику на этом противне?».

«Русалка» в целом, повторяла классическую компоновку «мониторов» - низкие борта, защищенные 11-см броней, две башни с двумя 229-мм пушками каждая. Экипаж состоял из 160 человек. Низкие мореходные качества не позволяли использовать корабль в океанах, к тому же сам тип этих кораблей вскоре уступил место эскадренным броненосцам – уже полноценным претендентам на океанское господство, а «Русалка» перешла в разряд учебных кораблей. 7 сентября 1893 года «Русалка» под командой капитана второго ранга Иениша, с бухгалтерией и казной Учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота на борту, покинула порт Ревель, совместно с канонерской лодкой «Туча». Надвинувшийся на Финский залив шторм разлучил корабли, и в порт назначения 140

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Гельсингфорс, «Туча» прибыла одна, пробыв в походе семь часов. Из-за откровенной халатности командования пропавшего броненосца никто не хватился. Поздним вечером 9 сентября полицмейстеру Гельсингфорса доложили об обнаружении рыбаками на близлежащем островке Кремари шлюпки с надписями «Русалка», и трупом человека, привязанным к банке, в котором впоследствии опознали матроса второй статьи Прунского. Полицмейстер сообщил информацию по инстанции, и только тогда командование Балтийского флота хватилось пропавшего корабля и организовало поиски – спустя более двух суток после исчезновения броненосца. Но поиски результатов не дали. Даже ни одного трупа из экипажа пропавшего корабля обнаружено не было, что казалось весьма странным. Официальной версией явилась гибель корабля в условиях девятибалльного шторма из-за недостаточной мореходности, а отсутствие трупов – тем фактом, что экипаж, спасаясь от перекатывающихся через низкую палубу штормовых волн, укрылся в помещениях, а люди на мостике, дабы не быть смытыми волнами, привязались к леерам. Об обнаружении на грунте «Русалки» сообщалось не раз, но окончательным и подтвержденным фактом явилось его обнаружение и осмотр эстонскими дайверами в июле 2003 года. Положение корабля исключало осмотр его внутренних помещений – корпус броненосца возвышается над грунтом почти на 30 метров, находясь в необычном положении – вертикально воткнувшись в дно вверх кормой, уйдя в грунт до мидель-шпангоута. Под водой хорошо различима корма с гигантскими, застывшими навеки бронзовыми винтами, кормовая башня, потерянная во время шторма, отсутствует, а огромное количество зацепившихся за обломки рыболовных сетей мешает провести более детальный осмотр. Но все же некоторые факты позволяют выдвинуть другую версию гибели «Русалки» - по некоторым данным можно предположить, что 141

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

корабль по каким-то причинам лишился хода в штормовом море, и, неуправляемый, был опрокинут волнами. В кормовых помещениях еще какое-то время мог оставаться воздух, увеличивая агонию уцелевших членов экипажа, опустившихся на дно Финского залива вместе с броненосцем. В 1909 году на средства, собранные из пожертвований, в Ревеле был открыт памятник броненосцу «Русалка» и его экипажу, надпись на постаменте которого гласит: «Россіяне не забываютъ своихъ героевъ мучениковъ». Но в водах Финского залива покоится еще один русский броненосец, катастрофа которого на этот раз обошлась без жертв. Принадлежащий к уже более позднему и совершенному классу эскадренных броненосцев, «Гангут» сильно отличался от своих собратьев как внешне, так и по своим характеристикам. Классическое вооружение эскадренного броненосца того времени составляли четыре (как исключение – два) 305-мм орудия главного калибра в двух башнях, от восьми до двенадцати 152-мм пушек «противоминного» калибра, мелкая артиллерия. Силуэтами эскадренные броненосцы также сильно не отличались – как правило, массивный корпус с таранным «шпироном», две мачты, две высокие трубы. Про «Гангут» же сложилась поговорка – «одна труба, одна мачта, одна пушка – одно недоразумение». Корабль вступил в строй в 1894 году. Броненосный флот России, пережив «детские болезни», уже был готов к комплектованию современными кораблями, и, устаревший еще на стапеле броненосец, был передан Практической эскадре Балтийского флота. Много нареканий вызвало качество изготовления корабля, а его перегрузка привела к увеличению 142

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

осадки на 2 фута от проектной. Но, тем не менее, в составе Практической эскадры корабль совершал плавания по Финскому заливу, экипаж его был на хорошем счету, а образцовое содержание броненосца не раз ставилось контрадмиралом С.О.Макаровым в пример командам других кораблей. 20 мая 1897 года экипаж «Гангута» занимался обычной боевой подготовкой. Под флагом адмирала С.Тыртова броненосец вышел в район острова Рондо, что вблизи северного выхода из пролива Бьерке-Зунд, где провел учебные стрельбы по щиту. Возвращаясь на рейд Тронзунда, «Гангут» ударился днищем о неотмеченную на карте скалу (сейчас она носит название «банка «Гангут»). В результате образовалась пробоина, через которую в носовое котельное отделение стала поступать вода. Экипаж боролся за живучесть более шести часов, но безуспешно. Оценив бесполезность усилий, адмирал Тыртов приказал оставить судно. Экипаж с вещами перебрался на подошедшие суда Практической эскадры, а броненосец повалился на борт и затонул на глубине 29 метров. Последующие попытки поднять «Гангут» успеха не принесли, и броненосец по сей день покоится на дне Выборгского залива, являясь излюбленным полигоном для дайверов – любителей.

143

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Дåëî сëóчàÿ ремя было непростое. Страна завязла в войне на Дальнем Востоке, которой царское правительство пыталось отвлечь народ от проблем внутренних. Русские солдаты погибали на сопках Манчжурии, в грохоте обвалов рушились под ударами японских снарядов форты Порт-Артура, а в океане, волоча за собой дымный шлейф, тянулись навстречу гибели две эскадры – адмиралов Рожественского и Небогатова. «Не все ль равно? Пусть цель далека, эскадре нашей нет преград! Мы будем плыть… Мы дети рока… Мы не воротимся назад…» На фоне военных неудач в стране еще больше зрело недовольство политическим строем. В декабре 1904 года на Путиловском заводе произошел, на первый взгляд, вполне рядовой случай – то ли по какой-то незначительной причине, то ли просто по самодурству, мастером деревообрабатывающего цеха были уволены четверо рабочих. Но, случайно или нет, все четверо уволенных оказались членами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих» - единственной легальной рабочей организации, руководителем которой являлся священник Георгий Гапон. Организация потребовала от руководства завода в лице директора С.Смирнова, восстановления уволенных в прежней должности. В ответ на отказ, на Путиловском заводе 3 января 1905 года была объявлена забастовка. Были выдвинуты дополнительные требования экономического характера – увеличение зарплаты, введение восьмичасового рабочего дня и т.п. Стачка была поддержана рабочими с других заводов, и к 7 января забастовали все крупные предприятия СанктПетербурга. Была составлена петиция лично к императору Николаю Александровичу, в которой излагались все просьбы бастующих. 9 января массовая демонстрация рабочих, неся иконы, флаги и портреты царя, направилась к Зимнему дворцу 144

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

для торжественного вручения петиции. Вел демонстрацию Георгий Гапон – руководитель «Собрания рабочих». Царское правительство сочло выступление рабочих политическим актом, и для разгона демонстрации на улицы были выведены войска Санкт-Петербургского гарнизона. На основных магистралях города произошли столкновения, солдаты открыли огонь на поражение. Так произошли события, названные впоследствии «Кровавым воскресеньем». Демонстрация была разогнана, число убитых рабочих составило от 130 человек – по правительственным данным – до 1000 человек – по воспоминаниям участников. Число раненых достигало четырех тысяч. Убитых хоронили тайно, на окраинах города, и истинного числа жертв установить невозможно. Большое количество крестов с надписью «Невинно убиенный 9 января 1905года» появилось на Обуховском кладбище. По личному приказу Петербургского губернатора Трепова кресты эти, дабы скрыть количество жертв, срубали по ночам топорами. Но облетевшие страну известия о «Кровавом воскресенье» всколыхнули волну возмущения действиями правительства, стачки по всей стране переросли в вооруженные восстания. Так началась Первая Русская революция. Жестоко подавленная на местах, не имевшая общего руководства, возникшая стихийно и без согласования действий, обреченная на провал, революция все ж добилась «дарования» манифеста от 17 октября – первого признания прав граждан.

145

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

В одних городах революция подавлялась – но вспыхивала в других. По стране разъезжали карательные отряды, но возмущение перекинулось и в действующую армию – солдаты отказывались выполнять приказы, дезертировали. Некоторые обширные области Российской империи объявили себя самостоятельными республиками. 14 июня 1905 года произошло восстание на броненосце «Потемкин». 23 октября – после опубликования царского манифеста – вспыхнуло восстание Кронштадтского гарнизона. Общего руководства восстание не имело, и постепенно переросло в массовые драки и грабеж гражданского населения. Число жертв составило 22 человека убитыми. А уже 27 октября на причалы Кронштадта были высажены войска, подавившие восстание.

Штрафной матрос второй статьи Шурка Иванов отбывал наказание на гарнизонной гауптвахте, что вблизи Нового бульвара – нынешней Тулонской аллеи. Перспективы перед Шуркой маячили незавидные – накануне, находясь в увольнении, Шурка в хорошей компании провел изрядное турне по кронштадтским кабакам, и уже возвращаясь на корабль, подрался с патрулем. Дело, может, обошлось бы относительно гладко, но в драку оказался вовлечен проходивший мимо лейтенант с броненосца «Александр 146

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Второй», которому Шурка весьма удачно заехал по физиономии. И теперь, вместо обычного дисциплинарного взыскания, ожидал уголовного суда. «За такое дело лет пять с тачкой по Сахалину бегать» - мрачно размышлял он. С утра болела голова, события восстанавливались в памяти с трудом, пить хотелось ужасно, но никто воды не принес. Сволочи, сатрапы царские! Шурка маялся по камере, какой-то шум под окном едва достигал сознания, заглушаемый шумом в голове и нехорошими предчувствиями. Наконец, дверь камеры заскрежетала, отворяясь. -Дайте пить, не имеете права держать без воды! – заорал арестант. В дверь вошли несколько солдат в расстегнутых шинелях, оглядели Шурку с головы до ног. -Выходи, товарищ! – произнес один. -Куда? Воды дайте, потом ведите! -Свобода, браток! Революция у нас! -А… зачем? – глупо спросил Шурка. -Всех драконов царских порешим! Свобода потому как! -Ишь ты… - арестант направился к двери. В коридоре, держась руками за окровавленную голову, сидел солдат-надзиратель, шум множества голосов наполнял здание гауптвахты. Двери камер были распахнуты, арестованные неуверенно направлялись к выходу. На крыльце их встретила разномастная ликующая толпа, приветствующая освобождение «Узников Николая Кровавого». Гарнизонный солдат с красным бантом на шинели обнял Шурку за плечи, говорил что-то о равенстве и братстве, а нечаянно обретший свободу узник мечтал, как бы из этой толпы выбраться и где-нибудь похмелиться. Но далеко выбираться не пришлось – кто-то сунул Шурке под самый нос бутыль с пахучим ромом, к 147

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

которой бывший арестант и не замедлил приложиться. А затем разглядел и лицо благодетеля – помятое, с синевой под глазами и щетинистым подбородком – явный бродяга, затесавшийся в толпу. Приглядевшись, Шурка узнал в нем одного из недавних собутыльников, с которыми и гулял накануне. -Тут такие дела – расписывал бродяга – ежели с умом взяться – дел наделаем важных, главное – быстро все надо! -Ты о чем счас вообще? -Ты нам нужен. Организуем красный патруль – будем буржуев трясти. В портянках шелковых уедем отсюда! -А я-то зачем? – струхнул Шурка. -Ну как же! Ты ж матрос – будешь начальником патруля! Нынче матросы всем заправляют! Шурка уже проклял в душе это случайное кабацкое знакомство, но как поступить при создавшейся в городе ситуации, он решительно не представлял. Вернуться на корабль – арестуют, не в камеру же обратно идти. А назойливый «корешок», к которому присоединилось еще двое таких же, уже цеплял Шурке на рукав красную повязку. Шагая во главе такого сомнительного «патруля», пытаясь собрать в кучу отравленные спиртовыми парами мысли, Шурка больше грядущей ответственности, боялся своих спутников. Таким нож под ребро сунуть – раз плюнуть. Для начала «тряхнули» аптеку, где, кроме небольшой выручки из кассы, разжились бутылями со спиртом. Думая лишь о том, как незаметно сбежать, Шурка пить отказался. А новые друзья, подвыпив, предложили «верное дело» - нагрянуть с обыском в квартиру к самому Иоанну Кронштадтскому. Что и не замедлили исполнить – благо сам отец Иоанн выступал с речью на Якорной площади.

148

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Едва прислуга открыла дверь, громилы, выхватив «шпалеры», загнали ее в первую попавшуюся комнату. Действовали так быстро и опытно, что Шурка растерялся. -Кто еще дома? – шепотом спрашивали перепуганную домработницу. -Никого… – так же шепотом отвечала она. -Ладно. Где хозяин ценности прячет? Девушка замотала головой, округляя в испуге глаза. -Пришьем! – пригрозили бандиты. – Веди, показывай! Да чтоб тихо! Гуськом прошли по коридору, вошли в увешанный иконами кабинет. Девушка трясущейся рукой указала на массивный сейф в углу. -Ну вот и молодец! – громила швырнул прислугу на диван. – Сиди тихо! Тогда не тронем! Один из налетчиков присел к сейфу, ковыряя замок набором отмычек, двое принялись выворачивать ящики бюро, а Шурка встал в дверях «на шухере». Мысль сбежать не оставляла его, но решимости никак не хватало. Лязгнула дверца сейфа, открывая нутро, наполненное золотыми предметами для торжественных богослужений – крестами, кадилами, лампадками, иконками. Одну полку сплошь занимали столбики золотых монет. Без лишних эмоций громилы стали заполнять добром извлеченный откуда-то большой чемодан. Все не поместилось, часть рассовали по карманам. -Ша, линяем! Шурка, чемодан возьмешь! Эту стерву с собой – чтоб шума раньше времени не подняла! Шурка подхватил чемодан, девушку, зажав ей рот, повели с собой. Шурка еще раз поразился, что ограбление заняло минут пять – не больше. 149

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Бандиты пробирались темной тропкой вдоль крепостной стены. Из опущенного кем-то намека Шурка уже понял, что жить ему недолго осталось – «обоих с девкой» - шепнул один громила другому. Что сделают с обоими – догадаться не сложно. Пока он им еще нужен, как прикрытие, но уже ненадолго. Можно было попытаться нырнуть в росшие с края кусты и скрыться в темноте, но Шурка вдруг начал переживать за ведомую домработницу – ее-то за что? Надо пытаться бежать обоим! Вот и цель похода – припрятанный в тростниках баркас. Заправлявший всем делом уголовник по кличке Скоба распорядился закинуть тяжелый чемодан в баркас, туда же посадили девушку со связанными руками, и бандиты остановились передохнуть. Шурка, как бы между прочим, отвязал баркас от удерживающего его кола, стал не спеша выводить тяжелое судно из тростника. -Ты погодь… Счас на весла сядем – толкнем – оглянувшись через плечо, сказал Скоба. Отвернувшись, все трое бандитов шумно справляли нужду. «Пора! Другого шанса не будет!» Шурка со всей силы навалился на форштевень, баркас, ускоряясь, заскользил по воде среди тростников. Первые секунды бандиты вроде бы не поняли Шуркиных намерений, и он беспрепятственно отошел уже шагов на двадцать, вода поднялась выше пояса. -Ах ты, глот поганый! – сообразил кто-то, послышался плеск воды. Шурка, не оглядываясь, ускорял, насколько мог, шаги, ноги вязли в иле, темнота смыкалась за ним. Шумно дыша, бандиты преследовали Шурку, потом ночь озарилась вспышками, долетел звук револьверных выстрелов, сперва показавшимся беглецу то ли треском досок, то ли хрустом ветвей. Чудо заключалось в том, что ни одна пуля в беглеца не попала. Перевалившись через борт, Шурка заметил другое чудо – весла оказались в уключинах. Времени не было, погоня настигала, и, дрожа от возбуждения и страха, Шурка схватил 150

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

вальки, и, как было, кормой вперед, принялся выгребать тяжелую лодку в залив. Проклятия бандитов, казалось, удалялись, но вот вода с шумом всплеснула у борта, и над планширем показалась голова Скобы. Объятый ужасом, Шурка мгновенным движением выдернул весло, и принялся наносить удары по этой страшной голове. Скоба цеплялся за борт, матерясь сквозь зубы, но на каждую попытку подтянуться и вылезти, получал удар веслом, так что все лицо его вскоре покрылось перемешанной с водой кровью. Страшные угрозы, пересыпанные уговорами, плохо достигали сознания. Когда обессиленный Скоба повис на руках, Шурка заключительным тычком отпихнул бандита от борта. Всплеснув руками, Скоба исчез в темноте. Шурка снова принялся грести, а слуха его еще долго достигали угрозы оставшихся на берегу. В темной, пронизанной сырым ветром октябрьской ночи, совсем затерялся между волн маленький баркас. Потерялся и гребец – куда грести, он не знал, ориентиром могло служить только небольшое зарево над Кронштадтом, от которого Шурка старался отгрести подальше. Развязал девушку, но с той приключилось что-то вроде истерики – она вырывалась, обливаясь слезами, била Шурку, пыталась выпрыгнуть за борт. Пришлось отвесить ей пару затрещин, и, пока она рыдала, скорчившись на корме, Шурка поведал ей свою одиссею. Рассказ пришлось повторить несколько раз, пока девушка успокоилась и поверила, что бояться действительно не надо. Назвалась она Катериной, родом из Пскова, и стала уговаривать Шурку вернуться в Кронштадт.

151

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Нельзя нам туда – увещевал он – враз пришьют обоих. А не пришьют – так посадят - он пнул ногой чемодан, про который забыл в суматохе. -Я с отцом Иоанном поговорю, он добрый… -Все добрые, пока их добра не касаются… Девушка, всхлипывая, замолчала. Что это точно за место – Шурка затруднялся сказать. Под утро они вошли в густые заросли тростника, по соседству чернел какой-то остров, впереди, за тростниками, виднелись верхушки деревьев. Что дальше? -Эй как там тебя… Катерина, просыпайся, приплыли! Девушка зашевелилась, открыла глаза. Шурка, при свете дня, невольно залюбовался ею. Она потянулась, даже, кажется, улыбнулась Шурке. -Что теперь? -Не знаю. Думаю – надо куда-то чемодан припрятать, не пойдешь с ним… -Может, на острове? – девушка уже не боялась, и даже стала активно помогать мыслительному процессу вчера еще казавшегося страшным человека, ставшего вдруг избавителем. Вдвоем они налегли на весла, но шагов ста не доходя до острова, сели на мель. Шурка взял обнаружившийся на дне лодки топор, прыгнул за борт, подхватил чемодан. -Пойдем, поможешь… Выбрали место повыше и посуше, Шурка долго работал топором, путавшемся в корнях, пока не сделал глубокую яму. Чемодан опустили туда, забросали землей, прикрыли аккуратно снятым дерном. -Ну вот, приходи кума любоваться! А теперь – на берег!

152

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Шурка был через неделю схвачен полицией. Выбравшись в Петербург, они так и не расставались, Катерина с ужасом понимала, что влюбилась в этого человека. Арестовали Шурку как беглого матроса, и, по какому-то странному совпадению, ни он ни она во время допросов не обмолвились о спрятанных ценностях Иоанна Кронштадтского. Шурка, вопреки ожиданиям, был отправлен в Кронштадт по месту службы, где отбывал наказание в дисциплинарном порядке – по-видимому, погрязшие в делах революционеров судебные органы просто отмахнулись от банального пьяницы-матроса, ни в чем антиправительственном не замеченного. После окончания срока службы, Шурка разыскал свою случайную любовь, вскорости они поженились. О спрятанном кладе старались, по-видимому, не вспоминать, они и без золота зажили счастливо на Псковщине, держась подальше от государственных катаклизмов, возделывая землю, растя детей. О приключении своей молодости Екатерина Иванова написала в своей тетради, которую ее внуки прочли лишь после смерти бабушки в 1971 году. Из сделанного описания, можно предположить, что клад, скорее всего, был спрятан на острове Верперлуда. Потомки Екатерины Ивановой посещали этот остров, в попытках найти золото, но никаких ориентиров в записках «бабы Кати» указано не было, сам же остров представляет собой затопляемую при наводнении песчаную отмель, поросшую деревьями, конфигурация берегов его постоянно меняется, и найти что-либо, спрятанное там сто лет назад, вряд ли возможно… Хотя как знать? Может, когданибудь и вылезет этот неправедный клад на поверхность?

153

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

В îãíå ировые державы готовились к войне. Убийство 28 июня 1914 года Гаврилой Принципом в Сараево эрцгерцога Фердинанда послужило лишь поводом к началу войны Австрии и Сербии, в которую включились и все мировые державы. 31 июля Германия объявила войну России. Маршал Гинденбург нажимал на Ригу – захват этого города позволил бы обеспечить контроль Рижского залива, и открыть флоту Его Величества кайзера Вильгельма дорогу на Петроград в обход Центральной минно-артиллерийской позиции Балтийского флота, получившей название «Крепость Петра Великого». Позиция была создана под руководством талантливого командующего Балтийским флотом вицеадмирала Николая Оттовича Эссена. Суть ее довольно проста: перед началом войны Балтийский флот имел всего четыре старых линейных корабля, которые правильнее было бы называть броненосцами, и противостоять мощному кайзеровскому флоту эти старички, собратья которых легли костьми в дальневосточных водах десять лет назад, естественно, не могли. Поэтому для противодействия проходу германских кораблей через устье Финского залива в восемь линий вытянулись минные заграждения. Для прохода русских кораблей были оставлены секретные фарватеры вблизи берегов, прикрытые огнем береговых батарей. Старые линкоры использовались для охраны заграждений от немецких тральщиков, что было им вполне по силам. И лишь Ирбенский пролив и пролив Моонзунд могли вывести корабли через Рижский залив прямо в тыл «Крепости Петра Великого». А в 1915 году Балтийский флот получил четыре новых линкора «дредноутного» типа, значительно усилив 154

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

свои позиции. Но 7 мая 1915 года командующий Балтийским флотом Н.О.Эссен скончался от воспаления легких, сменил его адмирал В.А.Канин, в сентябре 1916 года замененный А.И. Непениным. 23 февраля 1917 года в Петрограде начались волнения. Два с половиной года войны, череда продажных высших сановников империи, по слухам, назначаемых лишь с благословения «святого старца» Распутина, очереди за хлебом, крайняя непопулярность лично императора Николая, интриги Государственной думы, подрывная деятельность революционеров – все это вылилось в кровавое восстание, приведшее к отречению Николая Второго от престола, и переходу власти в руки Государственной думы. Впоследствии председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский назвал Февральскую революцию «Великой и бескровной». Но кровь была… Командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин пытался сгладить полученные из Петрограда известия. Признав власть Думы, Адриан Иванович не спешил с объявлением знаменитого «Приказа №1», разложившего русскую армию в одно мгновение. В соответствии с приказом, любое распоряжение командира могло быть обжаловано и попросту не исполнено, командиры всех уровней могли быть избраны из среды подчиненных, все действия контролировались солдатским или матросским комитетом. Таких вольностей не знали, пожалуй, даже ватаги Степана Разина. Авторство приписывается секретарю Петросовета Н.Д.Соколову, который, если и не был немецким шпионом, сделал все в интересах Германии, чтоб вывести Россию из войны. 4 марта, следуя на матросский митинг в Гельсингфорсе, командующий флотом был убит на улице выстрелом в спину. Штаб адмирала был разгромлен, секретные документы, касающиеся обороны Финского и Рижского заливов – похищены. Несомненно, во всем этом прослеживалось 155

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

действие немецкой агентуры, получившей наконец доступ к секретам «Крепости Петра Великого». По-видимому, теми же агентами поддерживалась легенда о стихийности произошедших событий. Ответственность за убийство адмирала взял на себя матрос П.Грудачев, но, по мнению современников, матрос просто пытался придать себе значимость в глазах революционных товарищей. Действие «Приказа №1» привело к ошеломляющим успехам германской армии – русские солдаты отказывались воевать, дезертировали, убивали командиров. Призывы агитаторов «спасать революцию» действовали слабо, фронт разваливался. Несколько спасало положение назначение комиссаров, вставших на защиту лояльных к новой власти офицеров, и требовавших исполнения приказов в боевой обстановке, на месте расстреливая неподчинявшихся. Но и такие меры не всегда оказывались действенными. 19 августа немецкая армия начала хорошо подготовленное наступление на Ригу. Восьмая армия генерала Гутьера с минимальными потерями вышла к городу, который, убоявшись окружения, оставила армия генерала Д.Парского. Потери немцев составили менее четырех тысяч человек, потери русских – более восемнадцати тысяч, из них около половины – сдавшимися в плен. 21 августа Рига была оставлена столь поспешно, что в подвалах крепости Усть-Двинск был попросту забыт изрядный золотой запас, состоявший из казны двенадцатой армии и сохраняемых фондов рижских банков. Генерал Миончинский, комендант Усть-Двинска, приказал взорвать все артиллерийские позиции, что и было сделано. Последним кораблем, покинувшим причал крепости, была геройская 156

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

канонерская лодка «Храбрый» - старенький, но хорошо вооруженный корабль, современник бурной, но краткой эпохи броненосного флота. На нее-то и успели погрузить ценности из подвалов исчезающей в грохоте взрывов крепости. Совершив переход на Кассарский плес, где сгрудились после оставления Риги все морские силы Рижского залива, выборный командир корабля И.Ренненкампф передал ценности выборному командующему М.Бахиреву, разместившему золото в трюмах наиболее надежного корабля – линкора «Слава». Бывший броненосец «Слава», «опоздавший» к Цусиме, совместно с собратом, вырвавшемся из ловушки Порт-Артура – линкором «Гражданин» - так переименовали после февральской революции старенький броненосец «Цесаревич», составили основную мощь морских сил в Рижском заливе. Новые линкоры, из-за своей осадки не могли пройти Моонзундом в Рижский залив, а единственный глубоководный путь – Ирбенский пролив, уже был блокирован противником. Поддержанные дивизионами эсминцев, ветераны готовились дать отпор мощной эскадре адмирала Э.Шмидта, и не пропустить германский флот в Финский залив. Линкор «Слава» уже третий год принимал участие в обороне Рижского залива, провел немало успешных боевых операций, и сильно мешал продвижению немецкой армии и флота. Кайзер Вильгельм в качестве личного одолжения попросил гроссадмирала, принца Генриха Прусского «утопить это старое корыто», но проводимые против линкора специальные операции кайзеровского флота успеха не имели, а иногда завершались ощутимыми потерями для немцев. Но славу старенькая «Слава» обрела еще в мирное время, когда в 1908 году экипаж линкора принял деятельное участие в спасении пострадавших от землетрясения в Мессине. Из-под завалов разрушенного города моряки с первыми пришедших на рейд «Славы», «Цесаревича» и «Богатыря» спасли более двух тысяч человек. Из письма итальянских граждан морскому министру 157

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

России: «…мы не в силах описать Вашему Превосходительству более чем братские заботы, которыми нас окружили… Русские моряки начертали свои имена золотыми буквами для вечной благодарности всей Италии. Да здравствует Россия!!!» 12 октября немцы начали прекрасно разработанную операцию, на острова Рижского залива со стороны моря были выброшены десанты, встретившие довольно слабое сопротивление, а немецкая партия траления принялась очищать от мин Ирбенский пролив, для ввода в Рижский залив линейных кораблей и крейсеров. Противостояли им огнем своих восьми пушек оба стареньких линкора. 14 октября состоялся бой между русскими и немецкими эсминцами, которым удалось прорваться в Рижский залив – в результате с русской стороны был потерян новый эсминец «Гром». Немцы потеряли в этом бою три номерных эсминца. 16 октября по расчищенным фарватерам в Рижский залив вошли немецкие линкоры, а на следующий день состоялся их бой с русскими «Славой» и «Гражданином». В бою «Слава» получила несколько попаданий снарядами, часть помещений оказалась затоплена, осадка увеличилась, и пройти вслед за отступающими мелководным проливом Моонзунд кораблями, линкор уже не смог. Контр-адмирал Бахирев принял решение затопить «Славу» в узости Моонзунда, перекрыв, таким образом, путь немецким кораблям в Финский залив. Капитан первого ранга Антонов – командир «Славы» - устало опустился на брезентовый стул, стоящий на мостике, кивнул комиссару Тупикову: -Присаживайтесь. Вот и все, отстрелялась наша «Слава». -Ничего, немакам тоже врезали! – отвечал взмыленный комиссар. Накануне, во время боя, он метался по кораблю, размахивая револьвером, угрожая расстрелом любому, кто не выполнит приказ с мостика. В самом начале боя вышли из строя оба орудия носовой башни. Комиссар чуть было не застрелил 158

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

командира башни – лейтенанта Карпенко, обвиняя последнего в саботаже, но смог убедится лично, что виной всему – заводской брак в механизмах замков. Линкор лишился орудий главного калибра, а стрельба из бортовых шестидюймовок была совершенно неэффективной. В бою каперанг Антонов принял беспрецедентное решение – развернул корабль, и повел его на врага кормой вперед – так, что могла действовать оставшаяся в исправности кормовая башня. Тупиков невольно восхищался действиями командира.

После попадания первого снаряда на корабле начались предвестники паники, в основном из-за необученных матросов последнего призыва, оставлявших боевые посты, и бестолково метавшихся по отсекам. Комиссару стоило большого труда восстановить порядок, загнав паникеров в трюм, после чего он занял место на мостике рядом с командиром. «Слава» вышла из боя, дымясь пожарами, и заметно осев изза поступившей через пробоины воды. Анархия, придавленная 159

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

было во время боя, вновь начала охватывать экипаж. Уже при подходе к Моонзунду машинная и котельная команды, боясь затопления корабля, оставили свои посты, и лишившийся хода линкор попросту вынесло течением на мель у входа в пролив. Предпринять что-либо уже не было возможности, и командир дал команду минировать артиллерийские погреба и оставить судно. -Вы, товарищ командир отдохните (Антонов отметил про себя это обращение – «товарищ»), а я пробегусь, проверю, как минирование идет. Совершенно ошалевшая после боя команда плохо исполняла приказы, хотя в бою держались отлично – все-таки костяк экипажа составляли старые ветераны «Славы». Они-то и произвели минирование кормового погреба. Экипаж уже пересаживался на палубы подошедших эсминцев, и произвести более тщательное разрушение не получилось. Командир спустился с мостика, и вдвоем с комиссаром они начали обход всех помещений корабля перед оставлением. В кормовом погребе они запалили фитили, и последними покинули обреченный линкор. Для верности с отошедших эсминцев по кораблю были выпущены шесть торпед, из которых только одна попала в цель – не лучшая демонстрация боевой выучки. От взрыва линкор затянуло дымом, в борту открылась широкая пробоина, и корабль лег на грунт. Дожидаться подрыва артпогреба не стали - запалы были рассчитаны на полчаса горения. На корме миноносца, вцепившись в леера руками, стоял, прощаясь с кораблем, последний командир героической «Славы». И уже издалека, из-за окутавшей пролив дымки, долетел сквозь порывы ветра грохот разрыва – «Слава», грудой искалеченных обломков, легла на дно Моонзунда. К ушедшему в мысли каперангу подошел комиссар. -А ведь мы в этой суматохе забыли кое-что. -Что? 160

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-А деньги да золотишко в центральном посту были сложены. -А… ну и черт с ним! 25 октября – ровно через неделю после этих событий - в стране грянул большевистский переворот под руководством Владимира Ильича Ленина, вошедший в историю как Великая Октябрьская революция. В нагрянувших событиях никто и не вспомнил про оставленные в трюме «Славы» вывезенные из Риги ценности. А остов линкора до 1935 года, разрушаемый морем, возвышался над отмелями Моонзунда. Получившая независимость буржуазная Эстония смогла выделить средства для подъема линкора лишь через восемнадцать лет. Восстанавливать его смысла не было, и старый корабль был разобран на металл. О каких-либо ценностях в трюме корабля нигде не сообщалось – либо они были без лишнего шума заприходованы эстонским правительством, либо, что более вероятно, распределены без ведома командира среди членов экипажа еще в 1917-м. В любом случае, ценности исчезли бесследно.

161

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ïðîêëÿòèå êëàäà февраля 1917 года, получив известия в виде «свежих» газет из Петрограда, отказались встать на работы рабочие Морского завода в Кронштадте. Прибывший на завод военный губернатор города – вице-адмирал Р.Н.Вирен пытался уговорить рабочих прекратить волнения, но успеха не имел. К рабочим присоединились солдаты гарнизона и матросы стоявших в Кронштадте кораблей, уже открыто выражая неповиновение командирам. Роберт Николаевич Вирен обещал на следующий день организовать митинг и выслушать требования бастующих. Однако, дожить до следующего утра губернатору не дали – в ночь на 1 марта (иногда ошибочно указывается 29 февраля – но такого дня в календаре 1917 года не было), группа вооруженных бойцов вытащила адмирала из дома на Якорную площадь, где он был поднят на штыки беснующейся толпой, почувствовавшей революционную свободу, подразумевающую вседозволенность и безнаказанность. Весте с Виреном были убиты контр-адмиралы Бутаков и Стронский – т.е. все высшие чины в Кронштадте. И началась анархия… Подпоручик крепостной артиллерии Сережа Ляпунов только что вернулся из Петрограда, принеся гарнизону форта «Обручев», где проходил службу уже третий год затянувшейся войны, тревожные и не совсем понятные известия. Залив был закован в прочный панцирь льда, что снижало вероятность появления противника, и, соответственно, понижало боеготовность гарнизона. Пользуясь этим, офицеры форта, получив «добро» от коменданта, полковника Неклюдова, наведывались пешком в Сестрорецк и 162

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Петроград, а бравые «нижние чины» ухитрялись совершать такие вояжи даже без одобрения начальства, успевая переделать кучу интересных дел с сестрорецкими барышнями, и к утренней побудке вернуться обратно. Впрочем, февральские морозы, днем державшиеся на отметке минус 10-15 градусов, а ночью доходившие до 30-ти, порядком пресекли эти самовольные отлучки. Дабы гарнизон вовсе не «озверел» от бездействия, комендант чаще обычного проводил учения при орудиях, командиры организовывали разные «вечера талантов», а ежедневные приборки превратили форт в образцового чистюлю. Несколько дней назад подпоручик Ляпунов получил с почтой письмо от престарелой маменьки, просившей при первой же возможности выбраться в Петроград. (Названия этого, «резавшего слух», офицеры не воспринимали, продолжая именовать столицу по-старому. Кадровые офицеры также с некоторым пренебрежением относились к «студентам – недоучкам», которые, как Ляпунов, попали в армию на волне патриотизма четырнадцатого года, и дослужились до офицерских званий. Поэтому отпросится было не так уж и просто). В прожекторной команде, которой командовал подпоручик, замечаний не значилось, и Сереже было милостиво позволено отлучиться на два дня вполне официально. Теперь, прихлебывая горячий чай с коньяком, пытаясь избавится от озноба, колотившего после десятиверстной прогулки по льду залива и никак не унимавшегося («жарок у вас около тридцати семи» - сказал доктор после возвращения), подпоручик «выкладывал» новости. Уже то, что Сережа пришел пешком (у «студента» денег на рысака нет, все на тянучки с фантиками барышням извел – съязвил кто-то), было делом необычным. Занеся саквояж в свою комнату, подпоручик доложил коменданту о прибытии, и

163

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

отправился в зал собрания, где откровенно скучали почти все из семнадцати офицеров форта. -Здравствуйте, господа. У меня серьезнейшие известия! -Кто-то съел ваш завтрак, Сережа? -Не смешно. В Петрограде беспорядки, власть свергнута… -Вы в уме, подпоручик? Штабс-капитан Иванов резко вскочил с дивана и захлопнул ведущую в коридор дверь. Вы что мелете? Нас могли вестовые услышать! -Не мелю я, господин штабс-капитан! В городе митинги, плакаты «Долой самодержавие!», меня на вокзале чуть не избили… И вот еще – подпоручик выложил на крышку рояля пачку измятых прокламаций, привезенных с собой. - Вы пока вникайте в думскую премудрость, а я должен согреться – всего колотит, прошу меня простить, господа… Подпоручика сейчас тревожили не судьбы страны, а судьба содержимого саквояжа, привезенного с собой. Дома он застал перепуганную маменьку, рассказавшую, как «хвосты» возле магазинов, образовавшиеся в скудно снабжавшейся столице, перерастали в митинги и погромы, как по ночам слышна стрельба на улицах, а по квартирам ходят с обыском какие-то «дружинники», впрочем, скорее всего, обычные бандиты… Свет на улицах не зажигают, и мама боится выходить из дома. Императрица уехала в Царское, но слухи ходят, что ее давно арестовали и держат на Гороховой. Никто ничего не знает… Когда Сережа еще бегал, зажимая учебники под мышкой, на лекции в Политехнический, в далеком селе Архангельском, что под Вологдой, тихо скончалась тетка, мамина сестра, которую он почти и не знал. Маменька, оповещенная телеграммой, настояла на поездке, и в день похорон он благочинно стоял со свечечкой под сводами старинного храма Михаила Архангела, провожая покойницу в последний путь. Родственников на

164

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

похоронах почти не было, и гроб из церкви выносили дюжие деревенские мужички, в надежде на дармовую выпивку. На большой обветшалый дом тетки быстро нашелся покупатель – местный зажиточный мужик, и, развязавшись с этой обременительной недвижимостью, Ляпуновы вернулись в Петербург. Только дома мать показала тихо вывезенное наследство – увесистую шкатулку с драгоценностями. Сережа, долго, недоуменно, и равнодушно перебирал ожерелья и перстни, бусы и подвески. К некоторым мать давала пояснения: это – старинный юсуповский перстень, еще от Едигера, это –серьги работы знаменитого Позье, это – золотые червонцы Петра Великого… Студент, скудненько питавшийся копеечными сайками и живущий с маменькой в сырой квартире с колченогой мебелью и отстающими от стен обоями, недоумевал над этим кладом, стоимость которого не мог оценить даже приблизительно. Да и покойная тетушка, вроде бы, не могла похвастать обеспеченной старостью. Мать рассказала семейное предание, как ее прабабка (или прапрабабка), приняла на сохранение этот клад от каких-то своих родственников, еще во времена Пугачевского бунта. Родственники те, якобы, пропали, а непосредственные пращуры продолжали хранить шкатулку, передавая ее из поколения в поколение, завещая, что, мол, от такого добра добра не будет. И все, кто пытался воспользоваться этими ценностями, продавая часть их, быстро завершали свой земной путь. Последним примером мог служить Сережин отец, незадолго до выхода Второй Тихоокеанской эскадры продавший что-то из шкатулки, дабы семья не нуждалась в его отсутствие, и погибший со всем экипажем «Камчатки» в Цусимском сражении.

165

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

А сейчас опять в стране бунт, и опять эти проклятые ценности нужно спрятать. Выкинуть их? Передать государству? Какому? И дома нельзя оставлять – придут эти… с обыском… хорошо, если просто отберут, а маменьку, как опасного свидетеля, жизни не лишат? Да и кто знает, как жизнь повернется, для какого дела еще могут понадобится средства? После недолгого совещания, молодой и уверенный в себе офицер решил увезти шкатулку по месту службы. Все-таки бетонные форты крепости Кронштадт представлялись чем-то нерушимым, надежным. Во всяком случае, более надежным, чем убогая маменькина квартира на Глухой Зелениной. А теперь, насмотревшись в дороге всякого, подпоручик думал, что и форт не является надежным убежищем. -Связи с Кронштадтом нет. Телефон не работает, на вызовы сигнальщиков никто не отвечает. Нужно доложить коменданту. Штабс-капитан Иванов, осмыслив свалившуюся на голову новость, развил кипучую деятельность. На форту была объявлена тревога, на льду расставлены посты. Комендант не проявлял никакой инициативы, и Иванов по собственному почину роздал офицерам оружие, выдал солдатам по полному комплекту патронов. Возможно, оборону форта и удалось бы организовать, если бы в действиях гарнизона проявилось единство. Но нижние чины и унтер-офицеры, явно догадываясь, что в стране что-то произошло, выполняли команды неохотно, а в среде офицеров обнаружился явный раскол. - Как знаете, господа, а я могу только приветствовать, если власть перейдет из рук ничтожного монарха к государственной думе, где заседают истинные патриоты Отечества! -Вы, прапорщик, держите сое мнение при себе, а сейчас извольте занять боевой пост! -Позвольте, господин штабс-капитан, я…

166

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Не позволю! Это приказ! Берите второй взвод и занимайте оборону вдоль волнолома! Юнкер Севастьянов! Обеспечьте связь с Кронштадтом, пошлите нарочного! -От кого обороняться-то? Вы, штабс, просто перетрусили, кадетскую листовку прочитав, и нас трусами делаете! -Господин прапорщик! Извольте не забываться! За невыполнение приказа в боевой обстановке я вас арестую, будете в уборную под конвоем ходить! -Господа, господа, не понимаю, из-за чего весь сыр-бор? Подпоручик ляпнул какую-то глупость, а вы уже друг друга готовы застрелить? И, прерывая все споры, в каземат влетел бомбардир: -Ваши благородия, идут! -Кто идет? -Не могу знать. Но идут. От Кронштадту. Много. Офицеры поспешили на бруствер. Группа людей, человек с полсотни, четко выделялась на белом льду, медленно передвигаясь от форта «Шанец» к «Обручеву». Дойдя до цепи расставленных Ивановым часовых, группа остановилась. -Не пропустят, наши ребята бравые! На всякий случай, поднимите гарнизон «в ружье», постройте на плацу. Солдаты и канониры нехотя строились. Блестели иглы штыков, слышался говор, кажется, поминали недавний бунт на «Гангуте». «Что же это за бацилла такая? Только вчера исполнительные бойцы, сегодня, еще ничего не зная, строятся кое-как, даже… даже курят в строю! Эх, поторопились им оружие раздать!» С бруствера было видно, 167

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

как группа людей на льду, двинулась в сторону форта, заметно увеличившись в размерах. К ним примкнули часовые! Штабс-капитан Иванов сбежал, придерживаясь рукой за чугунные перила, с бруствера, пробежал вдоль строя. -Смир-р-рна! Курение прекратить! Слушай команду! В ответ – смех, издевательский. -Что такое? Равняйсь! Отставить! Я вам покажу, хамские морды! -Да пошел бы ты… - пустил его кто-то из строя. И строй взорвался выкриками. Совершенно непонятными. Ктото кричал, что офицеры кайзеру продались, кто-то провозглашал «долой войну!», кто-то просто свистел хулигански, сунув пальцы в рот. Господа офицеры, которым и надлежало бы поддерживать порядок в собственных подразделениях, стояли кучкой в стороне, не предпринимая ничего, а комендант и вовсе не показывался, словно происходящее его не касалось. -Ти-ха! Ти-ха! Вы что? Иванова никто не слушал, но выкрики вроде бы стали потише. -Пусть Ляпунов выступит, расскажет, что в Петрограде? -Даешь подпоручика сюда! Ляпунов уже шел, покашливая и подняв воротник шинели. Даже внешне было видно, как его бьет крупный озноб – то ли от простуды, то ли от волнения. -Ну подпоручик, на вас вся надежда, коли господа офицеры предпочитают молчать – шепнул Иванов. Подпоручик заговорил тихо, хриплым голосом, поминутно откашливаясь. Дабы расслышать слова, строй почти совсем утих. -Братцы! Так же, как и вы, я ничего еще не знаю, никаких указаний не поступало. Да, в городе начались беспорядки, 168

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

устроенные дезертирами, немецкими агентами, и нежелающими воевать солдатами. Беспорядки подавляются – сам видел. Нас, верных присяге… -Эка загнул! Где она, присяга? Царя нет, на кой хрен воюем? -Да кто вам такую чушь сказал? -Я сказал! – откуда-то из-за угла каземата выступил незнакомый матрос. – Царю амба, вся власть народу! -Ты кто такой? Это же немецкий агент, братцы! Арестуйте его! -Счас, держи в обе руки! Снова раздались выкрики, строй нарушился. А по льду к стенке форта уже подошла гомонящая толпа, в которой шинели артиллеристов смешались с бушлатами матросов. Какой-то гражданский, в дорогом пальто нараспашку, первым поднявшись на причал, вытянул руку в сторону офицеров: «Вот они, слуги царизма! Хватай их, товарищи!» Гарнизон превратился в толпу, и, смятый этой толпой, закружился вместе с ней подпоручик Ляпунов. Он уже не помнил, как получал удары, как сам наносил их кому-то. Офицера втащили в каземат и швырнули на бетонный пол. Броневая дверь, клацнув, захлопнулась. Стремительность и сумбур событий, нараставших в этот первый день весны, как снежный ком, повергли в рассеянность и даже панику многих офицеров и солдат, не верящих в происходящее, воспринимавших события, как дурной сон. Что греха таить – большинство из гарнизона крепости, несмотря на военное время, настоящего врага и не видели, находясь в постоянной боевой готовности, но при этом в глубоком тылу. События назревали, гигантский нарыв недовольства в Петрограде, 23 февраля лопнул, вылившись в вооруженное восстание. Члены государственной думы, не в силах прекратить беспорядки, отчасти возглавили их. 1 марта, как уже говорилось, волна событий докатилась и до Кронштадта. 169

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Подпоручика держали в промерзлом каземате весь день, никто даже кружку кипятка не догадался принести. Временами, его охватывала то ли дремота, то ли бред, и он вздрагивал, просыпаясь при воспоминании, как корчился над безумствующей толпой славный вояка, один из немногих боевых офицеров, штабс-капитан Иванов, хватаясь за скользкие от крови штыки. Но эмоций не было – ни страха, ни ненависти, ничего, только отупелое безразличие, усугубленное поднявшейся, кажется, температурой, и ноющей болью в разбитом лице. Сколько прошло времени – неизвестно, когда дверь загрохотала, открываясь. – Выходи! Шинель на нем болталась как халат, вырванные с мясом пуговицы остались где-то на плацу, а нитки от сорванных погон, кажется, еще больше усугубляли униженный облик офицера. Подпоручика вытолкали на плац, где в свете прожекторов колыхалась стенка из людей, вчера еще готовых выполнить любой приказ, а сегодня собравшихся судить «подлых прихвостней царизма». Его подвели к кучке сослуживцев, таких же оборванных и грязных, как он сам. Тот самый гражданский в пальто, сверкая красными, как у дворника, калошами, ходил вдоль неровного строя, провозглашая какую-то демагогическую чушь о свободе и равенстве. -Сейчас состоится суд народа! – провозгласил штатский. Что делать с этими сатрапами – решать вам, товарищи! Не вдаваясь в подробности этого, так называемого, народного суда, деталей которого подпоручик Ляпунов не запомнил по причине своего физического состояния, мы знаем, что из офицеров были пощажены лишь трое – сам поручик, прапорщик Лунц, уже затесавшийся в плотную стенку бывших 170

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

подчиненных, и комендант форта – полковник Неклюдов (впоследствии – один из руководителей мятежа на форту «Красная горка»). Юнкер Севастьянов, которому бы молчать, разразился тирадой о рвущихся к власти хамах, за что тут же был застрелен на глазах у всех. Остальных офицеров приговорили к расстрелу завтра поутру. Руководители этого чудовищного спектакля – пришлый из Кронштадта гражданский со своей «свитой» - пытались провоцировать толпу (иначе не назовешь) на немедленное исполнение приговора, но дневной накал прошел, и успеха их призывы не возымели. Часть гарнизона, явно шокированные происходящим, уже стали отделяться от основной массы, идя на попятный, что и настораживало провокаторов. У офицеров же появилась надежда на благополучный исход. «Вот оно! Можно бы бежать одному, но не зря, ох не зря мне попали эти драгоценности. Выкупить товарищей и бежать всем! Неужто эти хамы не польстятся?» Так размышлял подпоручик, когда шатаясь, добрался до своей комнаты. В комнате все было перевернуто, вещи разбросаны по полу, но заглянуть в топку печи, куда он успел сунуть шкатулку, к счастью, не догадались. Откинув крышку, Сережа окинул взглядом все это великолепие, захлопнул шкатулку, и спрятал ее под полу шинели. Надо немедленно действовать! Конечно, какой-то гадкий червячок сомнения шевельнулся в душе – гигантское состояние, за которое, может быть, самого «в расход» пустят, а «помилование» уже, похоже, «в кармане», но тут же вспоминался поднятый на штыки Иванов, скорчившийся после полной обоймы в живот Севастьянов… Да пропади они пропадом, эти сокровища! Легко досталось – легко расстались! Еще бабушка говорила, помнится – «Нежили богато, нехрен начинать!». От встреченного в одном из бесчисленных переходов форта электрика, подпоручик узнал, что захватившего власть на форту гражданского зовут «товарищ Нацаренус». Электрик 171

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

посоветовал не бродить по форту – убить могут запросто, особенно кронштадтские. Служба, как ни странно, на форту продолжалась, дизель-генераторы работали, дневальные стояли на своих постах, провожая сумасшедшими взглядами мечущегося в поисках Нацаренуса подпоручика. Вместе с кронштадтскими убийцами, товарищ Нацаренус обнаружился во дворе у казематов шестидюймовой артиллерии. Распустив гарнизон по казармам, представитель новой власти, охрипшим после речей и митингов голосом что-то командовал. Подойдя ближе, подпоручик похолодел и чуть не выронил из-под полы шкатулку: Нацаренус, видимо, решив «ковать железо пока горячо», выстраивал шеренгу приведенных с собой убийц, а напротив, у стены каземата, стояла группа связанных и избитых людей, в которых Сережа Ляпунов узнал офицеров и даже нескольких унтеров гарнизона. -Товарищ Нацаренус, погодите, не делайте этого! -Что? Тоже к стенке захотел? Взять его! -Стойте! Мне нужно поговорить с вами, товарищ… -Так говори! Пока в расход не отправил! Да не шушукай. У меня секретов нет ни от кого! Сережа извлек шкатулку и вывалил ее содержимое прямо на промерзлую землю к ногам убийц. -Вот! Это ваше. Отпустите их, пожалуйста… Кто-то протяжно свистнул: «Эка сколько добра с трудового народа награбил!» А подпоручик стоял, ослепленный мыслью, что все это глупо, сейчас его «спишут» вместе со всеми, а золото промотают по кабакам. Но у Нацаренуса были какие-то свои мысли. Он похлопал офицера по плечу, сказав скупо: «Хорошо. Идите. Все будет в порядке». «Покумились!» - выкрикнул кто-то из строя. А подпоручик, еще не веря в удачу, повернулся и пошел, чтоб лечь на свою койку и спать, спать… Уже перенеся ногу через дверной порог, он услышал за спиной возглас 172

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

команды, и тут же плотный залп жахнул, отражаясь от бетонных стен. Новая команда – и снова залп! Подпоручик повернулся бежать назад, еще не веря в случившееся. Ноги подкашивались, глаза застилали слезы. «Убийцы, убийцы…» - бормотал он. Его били так, как никогда в жизни… Нацаренус приказал оттащить вырывающегося подпоручика в отдаленный пустой каземат, где вооружился черенком от лопаты, и отослал конвоиров, оставшись один на один. Сломив жалкое сопротивление офицера, сладострастно хакая, сперва палкой, а потом сапогами он за десять минут «выбил» все. Глотая кровь и слезы, подпоручик поведал и про маменьку в Петрограде, и про тетку-покойницу, и даже про «проклятие» этого клада. -Ну вот, теперь я точно уверен, что больше у тебя, гнида, ничего не припрятано. Выходи! Поигрывая револьвером, Нацаренус вывел офицера во двор, велев захватить по пути лопату. Отведя подпоручика в дальний угол форта, куда не достигал свет наружного освещения, приказал копать. Подпоручик Ляпунов, в полной уверенности, что его заставляют копать могилу, вонзил штык лопаты в мерзлую землю. «Зачем могила? И так весь форт трупами завален. Эта тварь просто хочет поиздеваться. Можно попытаться оглушить его лопатой – все равно терять нечего уже». Мерзлая земля поддавалась плохо, к тому же под тонким слоем почвы обнаружились булыжники, плотно набитые строителями при возведении искусственного острова, на котором был расположен форт. -Вглубь, вглубь копай! Чтоб глубже колена яма была! Или ваших благородий с лопатой обращаться не учили? «Так это он тайник делает! – догадался подпоручик. – Потому и торопится, и помощников всех отослал! А что он потом сделает? Наверняка, в расход меня пустит».

173

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Действительно, когда яма была готова, Нацаренус опустил в нее шкатулку, и стал самолично забрасывать ее камнями и кусками земли, явно нервничая и торопясь. С неба валил снег, и к утру все следы должны быть скрыты под ним. «Пора!» Подпоручик тихонько отступил на шаг, два, потом повернулся и побежал. Рискуя переломать ноги, спрыгнул на лед с высокой четырехметровой набережной, и продолжил бег по льду залива куда-то во тьму… Все равно куда, лишь бы подальше от этого страшного места! Погони не было. Постепенно Ляпунов перешел на шаг, боль в избитом теле и резкая, пусть и кратковременная нагрузка, давали знать, голова кружилась, и, делая шаг за шагом по хрустящему насту, подпоручик боялся лишь одного – только бы не упасть! Упаду – замерзну!

Утром териокские рыбаки, выйдя на лед залива проверять сети, нашли лежащего человека в драной офицерской шинели. Он еще был жив, и его доставили в больницу города Териоки. Никаких документов при неизвестном не обнаружилось. После Октябрьской революции Нацаренус оказался в стане большевиков. Каким-то необъяснимым образом он в короткое время достиг высокого поста чрезвычайного комиссара, был лично знаком Ф.Э.Дзержинскому, поручавшему ему различные «особые дела». Нацаренус совершал инспекционные поездки, всюду оставляя за собой трупы, так что даже сам «Железный Феликс», не отличавшийся сентиментальностью, неоднократно устраивал ему выговоры, советуя умерить свой революционный 174

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

пыл. Но словно какой-то рок вновь привел чрезвычайного комиссара на форты Кронштадта в июне 1919 года. Повидимому, Нацаренус сам добивался такого назначения, памятуя о зарытом на «Обручеве» кладе, так как, попав в Кронштадт, он первым делом потребовал у капитана порта катер для похода именно на форт «Обручев». 11 июня 1919 года катер доставил комиссара на форт. Некоторые из «стариков» еще помнили его по событиям двухлетней давности, и встретили достаточно недружелюбно. Впрочем, к недружелюбию этот обличенный доверием партии убийца уже привык. По словам помнивших его очевидцев, комиссар всегда ходил в безупречном костюме, на пальце его сверкал перстень с большим бриллиантом. Если бы Сережа Ляпунов мог его увидеть, он сразу бы опознал перстень – тот самый… фамильный, юсуповский… от Едигера. По-видимому, это был единственный предмет, извлеченный Нацаренусом из шкатулки, с которым он и не расставался. По словам видного большевика И.Д.Спиридонова, комиссар никогда не ходил без свиты из пяти-шести телохранителей, называя их «адъютантами», и являвшимися ближайшими помощниками при исполнении жутких приговоров, которые он фабриковал и тут же приводил в исполнение в поразительном количестве. Чрезвычайный комиссар проследовал в комнату, отведенную ему для размещения на форту, где, возможно, обдумывал варианты незаметного извлечения шкатулки из тайника. Но планам, если они и были, осуществится не удалось – ночью Нацаренуса довольно грубо разбудили, дали по зубам, и поставили к стенке, той самой, возле которой два года назад он расстреливал командование форта. «Проклятие» неправедного клада сработало и на этот раз. Все объяснялось просто – восстал, выйдя из повиновения большевиков, гарнизон крупнейшего форта «Красная Горка», к которому и примкнул гарнизон форта «Обручев». Перед смертью Нацаренус попытался повторить попытку подпоручика Ляпунова, и купить себе жизнь ценой спрятанного где-то на территории форта 175

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

клада, но его и слушать не стали, то ли не поверив, то ли в ярости просто не обратив особого внимания на болтовню комиссара. Грохнул залп, и тайна клада навсегда погибла вместе с ее хранителем, после чего «адъютантов», прятавшихся по закоулкам форта, перестреляли как бешеных собак. Но это еще не конец истории. Мятеж форта был быстро подавлен, и один из арестованных, на допросе в ЧК вспомнил о предсмертных словах Нацаренуса. На форт была выслана специальная комиссия, которая провела обследование мест возможного нахождения клада – безрезультатно. Не совсем понятно, какого рода обследование было проведено, возможно, все сводилось лишь к опросу свидетелей, т.к. эта комиссия покинула форт, опять же наследив кровью – без суда и следствия расстреляв 50 человек гарнизона все у той же «расстрельной» стены. После таких событий о кладе, если ктото что-то и знал, уже не вспоминали – не до кладов, живым бы остаться в такие проклятые времена. 1 марта 1921 года уже ставший немногочисленным гарнизон форта примкнул к гарнизону Кронштадтской крепости, поднявшей восстание под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!». Большевики и «сочувствующие», которых на форту оказалось немного, были арестованы (но не расстреляны!). А 18 марта Кронштадт был взят штурмом правительственными войсками под командованием маршала М.Н.Тухачевского. Около 8 тысяч кронштадтцев, в число которых вошел и гарнизон «Обручева», ушли по люду в независимую Финляндию. Среди них оказался и бывший фельдфебель Петрученко, служивший на форту с 1916 года, и бывший очевидцем всех событий этого периода. Центральная улица города носила имя Linnankatu (Крепостная или Замковая улица), по ней-то и шагал бывший фельдфебель, желая в прогулке убить время, оставшееся до отхода поезда на Гельсингфорс. Финляндское правительство допустило русских эмигрантов на свою территорию, но всеми силами пыталось их 176

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

и спровадить куда-нибудь подальше, в Европу. После гражданской войны, в которой, в отличие от России, победили «белые», после войны в Карелии, скромно именуемой «пограничным конфликтом», отношение к русским беженцам, а, тем паче, к кронштадтским повстанцам, по существу являвшимся теми же «красными», было почти однозначно враждебное. Правда, некоторых «брали под крыло» Карл Маннергейм и Николай Подгурский, но таких были единицы. Зато, например, та же Германия, в которой после войны катастрофически не хватало рабочих рук, охотно принимала русских эмигрантов. Но зачастую не все стремились принять помощь от бывшего кровного врага. Петрученко решился на такой шаг, и теперь в кармане его грелись паспорт и билет в новую жизнь. У самого моста, ведущего на остров, где расположился древний замок, внимание его привлек нищий бродяга, осипшим голосом и без какого-либо ритма распевающий песню: «…Как скользки улицы отвратные, какая стыдь! Как в эти дни невероятные позорно жить! Лежим, заплеваны и связаны по всем углам. Плевки матросские размазаны у нас по лбам...» Что-то знакомое… Голос? Бывший фельдфебель внимательно пригляделся: бродяга, каких и в России, и в Финляндии после войны хватало, сидел, вытянув культи ног, и прислонясь спиной к постаменту какой-то малопонятной статуи в греческом стиле, установленной рядом. В мятой офицерской фуражке блестели пара мелких монет, грязная шинель служит подстилкой, пиджачок явно с чужого плеча, полуседые, кое-как обкромсанные ножницами волосы, низко склоненная голова, от лица заметны лишь длинный унылый нос и топорщащиеся усы… -Господи! Ваше благородие, господин подпоручик! 177

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Да, это был он, бывший подпоручик Ляпунов. Ему недавно исполнилось двадцать восемь лет. Не обращая внимания на весеннюю грязь, Петрученко присел рядом со своим командиром. От щеголеватого офицера не осталось ничего – совершенно опустошенный морально и физически человек, уже наживший полголовы седых волос… Равнодушным голосом, без эмоций, он рассказывал о своих злоключениях. В териокской больнице, ничтоже сумняшеся, ему ампутировали обмороженные ступни, а по истечении срока просто втолкали на улицу. Не решившись возвращаться в Петроград, просто боясь встречи с маменькой и жившей на Васильевском невестой, Сережа перебрался в Выборг, где и осел в компании бродяг – дезертиров, алкоголиков, уличных попрошаек. Здесь и пережил все передряги гражданской войны. Полиция до поры не обращала внимания на калеку, волны «белого» и «красного» террора также миновали убогого. Но прокормится сложно. А накопить какую-то сумму, чтоб хотя бы заказать протезы и попытаться «встать на ноги» во всех смыслах – вовсе невозможно. -Ты попробуй, зайди в любую лавку, как увидят, что русский – сразу «неомюра» - не понимаю, мол! Так что даже с деньгами не особо проживешь… Полиция гоняет… Ну попадись мне этот гад! -Кто? -Ну этот… хам… Нацаренус. Я это имечко на всю жизнь запомнил! Встречу – не жить, зубами порву! -Так поздно, вашбродь, порвали уже. В девятнадцатом.

178

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Вот как… Ну Бог шельму метит. Стало быть, и ему этот клад удачи не принес. -Какой еще клад? Сережа не таясь рассказал всю историю. -Занятно… Ну да пусть его… А теперь идем. Надо – на руках отнесу. -Куда? -В баню. Для начала. А потом к столяру – пусть протезы сделает. У меня марок – полные карманы. Еще долгое время Сережа Ляпунов передвигался при помощи костыля. Но уже не был тем поставившим крест на жизни калекой, каким его встретил сослуживец в Выборге. Отказавшись эмигрировать в Германию, он сердечно простился с Петрученко, оставившим ему небольшую сумму денег, чтоб «встать на ноги». Немного освоясь с протезами, Сережа подался в город Антреа, где ему посчастливилось зарекомендовать себя в слесарной мастерской. Бывший командир прожекторной команды форта «Обручев» неплохо разбирался в технике, не брезговал браться за любую работу – будь то ремонт сеялки или изготовление развалившейся шестеренки к старому лодочному мотору. Как сложилась его дальнейшая судьба – неизвестно. Остались лишь дневниковые записки бывшего подпоручика крепостной артиллерии С.Ляпунова, хранящиеся в запасниках краеведческого музея. Прокатившиеся через эти места войны стерли следы и нашего героя, и многих других… Летом 2009 года начинающий журналист Елена Гоголева ознакомилась с дневниками Ляпунова, чудом сохранившимися до этого времени. Идя по следам этого клада, Е.Гоголева обратилась непосредственно к автору этих строк, с просьбой доставить ее на форт «Обручев». Легенду об этом кладе мне доводилось слышать и ранее, в общих чертах, но впервые я 179

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

держал в руках ксерокопии документов, подтверждающих этот факт. Помнится, передав управление катером пассажирке, я углубился в изучение этого материала, которого у Елены накопилась полная сумка. Прибыв на форт, где доводилось бывать неоднократно, я взглянул на него совершенно по-другому. Рябая стена на левом фланге была, оказывается, местом расстрелов (а я до знакомства с материалами полагал, что это следы осколков бомбы или снаряда). Где-то на территории, изрытой, кстати, свежими траншеями и шурфами, возможно, до сих пор лежит клад подпоручика Ляпунова. Ну и пусть себе лежит, раз он приносит людям одни несчастья… Не дай Бог кто-то его откопает… Как знать? Вдруг снова страну будут ожидать реки крови в очередной братоубийственной войне?

180

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Íåçàïðèõîäîâàííыå сðåäсòâà о затемненным улицам Петрограда шарахались тени, на перекрестках полыхали костры, громыхали по булыжникам подкованные сапоги патрулей, гдето в переулках раздавались подозрительные шумы – то ли расплодившиеся после Февральской революции в столице уличные бандиты грабили случайного прохожего, то ли просто очередная хмельная компания справляла наступившие «дни свободы». Завывая тридцатисильным мотором, знакомым маршрутом – от «Крестов», через Троицкий на Гороховую проследовал тюремный «Паккард». В кузове его, затиснутый между конвоирами, сидел потерявший былой лоск полный человек, обладавший когда-то огромной властью, а теперь затасканный на допросы, обовшивевший в тюремных камерах, где делил общество спекулянтов и карманников, бывший министр внутренних дел Алексей Николаевич Хвостов. Дело историков и психологов разбираться, почему сибирский крестьянин Г.Е.Распутин (имевший по паспорту фамилию «Новых», а свое прозвище получивший от односельчан за распутство), обладал таким влиянием на царскую чету, но именно с его подачи не обладающий особыми государственными талантами взяточник и растратчик Хвостов был назначен в сентябре 1915 года на столь высокий пост. Впрочем, сказался в этом назначении и факт личного доверия новому министру императрицы Александры Федоровны. А весной 1916-го, после попытки покушения на своего благодетеля Распутина, Алексей Николаевич был уволен с занимаемой должности. После убийства в 1911 году премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина, в правительственных «верхах» началась настоящая чехарда, министры сменяли один другого, Государственная дума, значительную часть фракции которой 181

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

составляли представители «левых» партий, оказывала все большее влияние на дела государства. Также стал набирать силу и Григорий Ефимович Распутин, действовавший, зачастую, даже не в своих интересах, а в интересах подкупавших его банкиров-сионистов, некоторых сановников, или вовсе иностранных резидентов. В декабре 1916 года, в результате заговора высоких особ государства под руководством великого князя Дмитрия Павловича, был убит Распутин, а спустя два месяца в стране грянула буржуазная революция, получившая название Февральской. Казалось, сбылось пророчество Григория Ефимовича царской семье – «меня не будет – и вас не станет!». Император Николай Александрович подписал отречение от престола, и власть в стране перешла в руки Временного правительства под председательством князя Львова. Сразу после революции, в числе прочих сановников, был арестован и бывший министр Хвостов. Изначально ему инкриминировались лишь колоссальные растраты, допущенные во время всего лишь полугодового занятия должности. Бывшего министра ввели в уже знакомый, прокуренный кабинет следователя Яковлева. Хвостов привычным взором обвел голые стены, привинченный к полу табурет, куда следовало садиться допрашиваемому, серое и помятое от недосыпа и курения лицо следователя, едва видимое из-за папок с делами, заваливших массивный рабочий стол. Плюхнувшись толстым задом на едва выдержавший такую нагрузку табурет, не здороваясь, Хвостов начал разговор первым: -Ну что опять такое, гражданин следователь, сто раз обо всем говорено… Что знал – все рассказал… Да, брал понемногу, а кто не брал? Копить не умею, как один мой товарищ ехидно подметил, вся жизнь моя – рюмочки, дамочки, ресторанчики… 182

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Сегодня, гражданин Хвостов, у нас о другом разговор пойдет. Ваш бывший товарищ министра Белецкий показал о личном доверии к вам бывшей императрицы, поручавшей вам некоторые задания от себя лично. -Степана не слушайте, иуду, он на меня давно зуб имеет, еще когда я Гришку-распутника хотел укокошить, паразит Белецкий меня тому же Гришке да императрице сдал! -Это к делу не относится. Следователь раскрыл одну из папок, стал извлекать какие-то бумаги. Хвостов безразлично следил за ним – он уже давно чувствовал, что ничем хорошим вся эта история не закончится. Обвинением больше – обвинением меньше… -Следствию известно, что бывшая императрица в одной из приватных с вами бесед, поручила вам организовать предвыборную партию в Пятую государственную думу, подтверждаете? -Экий секрет! Подтверждаю. Я ж тогда эм-вэ-дэ был, кому ж еще такое поручать! Ее величество ощущала нарастающую революцию, и справедливо считала, что угроза исходит из Думы. Выборы нужно было организовать соответственно, чтоб поменьше «левых» в Думу пролезло, чтоб они своей говорильней лишь подтверждали мнение правительства, а не устраивали склоки из-за каждой ерунды, не совались со своим «особым мнением», да чтоб пыхтуна – Родзянку убрать, очень его императрица ненавидела. Все так, я ж на своем месте, исполнял свои обязанности! -Об обязанностях поговорим отдельно. На проведение этой аферы бывшая императрица выделила вам из личных средств восемь миллионов рублей, в получении которых вы и расписались. Вы думали, раз деньги прошли в обход официальных каналов, то сможете их прикарманить, но ваша расписка сохранилась в личном архиве Александры Федоровны! 183

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Кровь отхлынула от одутловатого лица Хвостова, бывший министр заерзал на табурете.

-Эти деньги… нет их… нету… восемь миллионов… на дно канули… -Как так? Поясните. В начале сентября 1918 года А.Хвостов, вместе с «капавшим» на него С.Белецким и некоторыми другими представителями царского правительства, перевезенный в Москву, был расстрелян по приказу большевистского правительства как заложник (начиналась волна «красного террора», последовавшая в ответ на «белый террор»). А в старом протоколе допроса следователем Яковлевым было отмечено, что полученные для проведения предвыборной кампании незаприходованные средства гражданин Хвостов промотал по ресторанам столицы – рюмочки, дамочки, картишки… Сразу как-то никому и в голову не пришло, что промотать восемь миллионов, даже при таком таланте к выпивке и закуске, к дамочкам и картишкам, каким, несомненно, обладал Алексей Николаевич, за столь короткий срок, не то, чтоб затруднительно, а практически невозможно. 184

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Бывший следователь Яковлев, сам к тому времени став подследственным, на допросе в Петроградской «чрезвычайке» вспомнил дело Хвостова. Со слов Яковлева, бывший министр рассказал историю столь фантастичную, что следователь не стал вписывать в протокол явные бредни допрашиваемого. Впрочем, чекисты рассудили иначе, предположив, что Яковлев сам хотел воспользоваться этими средствами. Но, к несчастью, бывший следователь не знал важных подробностей, а уточнить их было уже не у кого – знавший эти подробности Хвостов покоился жертвой террора где-то в окрестностях Петровского парка в Москве. Со слов Яковлева история получалась такая: Не успев получить чек на огромную сумму, Хвостов уже был окружен вниманием лиц, заинтересованных в получении барыша, которым, казалось бы, о конфиденциальной беседе с императрицей ничего известно быть не должно. Первым позвонил «секретарь старца Григория» Манасевич-Мануйлов, пройдоха, через которого еврейские кагалы контактировали со «старцем», потом из Лавры начал названивать преосвященный Питирим, давно уже вместо дел духовных путающийся в политике, тут еще Белецкий вперся, давая понять, что в предстоящем деле без помощника никак, а напоследок крупный банкир Рубинштейн ввалился, предлагая открыть неограниченный счет в любом европейском банке… И откуда только все всё знают? Хвостова, как ставленника Распутина, окружающие в грош не ставили, понимая, что министр будет плясать под дудку «старца», но положение министра давало Хвостову обширные полномочия, в его распоряжении были огромные силы и ресурсы, и плясать под чью-то дудку Алексей Николаевич, к которому относились, как к придворному шуту, вовсе не собирался. Понимая, что полученные от императрицы капиталы будут раздерганы между заинтересованными, и, видимо, уже заприходовавшими эти средства лицами, Хвостов, ничтоже 185

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

сумняшеся, решил отбиваться от нападок, и прикарманить эту сумму для себя. Отсюда и созрел заговор против ставшего врагом Распутина. Министр обрезал телефон, отгородился от конкурентов верной стражей, и принялся срочно обналичивать капитал. Наличность выглядела внушительно – обширный кофр, набитый ассигнациями и золотом. Кое-чем, конечно, пришлось поступится, рассчитываясь с помощниками в этом непростом деле, но основная сумма – вот она, под рукой! Пользуясь положением министра, Хвостов отправил на уходящем в Гельсингфорс ледокольном буксире «Бурлак» своего надежного агента Соловьева, с предписанием поместить сбережения в банке Гельсингфорса на свое имя. В том, что агент, лично преданный министру, справится с заданием, Алексей Николаевич не сомневался. Также, как не сомневался, что оставлять в Петрограде столь крупные наличные средства попросту опасно. После чего снял охрану и включил телефон, из которого тотчас же посыпались угрозы и проклятия. Свежий номер «Биржевых ведомостей» ожидал министра на столе утром следующего дня. На одной из страниц, чьей-то злорадной рукой была обведена красным заметка о том, что минувшей ночью, не выдержав сжатия льдами, в Финском заливе затонул буксир «Бурлак». Команда судна спаслась, перебравшись на лед, а погибшим оказался единственный пассажир – некто Соловьев, ни в какую не желавший расставаться со своим багажом в виде огромного чемодана, и провалившийся под лед вместе с ним на глазах всего экипажа. Сперва Хвостов счел все это газетной уткой, после подтверждения гибели парохода – происками «жидомасонской» шайки Манасевича и Рубинштейна, а так и неудавшийся план покушения на Распутина, оборвавший в один миг всю карьеру министра, созрел в голове окончательно.

186

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Известно, что «Биржевые ведомости» действительно публиковали такую заметку, но больше никаких свидетельств гибели буксира во льдах Финского залива в марте 1916 года не имеется, и есть все основания полагать, что данная история сочинена либо самим Хвостовым, удачно списавшем средства и отбившимся от конкурентов, либо все той же «Распутинской шайкой», ухитрившейся обмануть министра, или же следователем Яковлевым. В любом случае – история крайне сомнительная. Выборы в Пятую думу все ж состоялись, но деятельности она никакой не произвела, распущенная пришедшими к власти большевиками.

187

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Àíãëèйсêîå çîëîòî августа 1919 года подводная лодка «Пантера» под командованием А. Бахтина заняла боевую позицию на линии остров Сескар – Копорская губа. Столбовой дворянин, Александр Николаевич Бахтин, молодой, но уже опытный подводник, принял революцию, добровольно предложив свои услуги Советской власти. В годы войны А.Бахтин командовал подводными лодками «Волкъ» и «Кайманъ», выполняя боевые задачи, а после революции 1917 года был назначен командиром «Пантеры». В вихре революций мощный Императорский флот перестал существовать, как боевая единица. Волны кровавых чисток прошли по кораблям, спасенным мужеством моряков от почти верной сдачи в замерзшем порту Гельсингфорса, выхватывая из экипажей специалистов, офицеров и матросов. По приказу Л.Д.Троцкого был расстрелян Начальник морских сил Балтийского моря А.М.Щастный, спасший флот от захвата немцами. Значительная часть личного состава попросту дезертировала, не меньшая была направлена на сухопутный фронт для борьбы с белогвардейцами и интервентами. Погрязшая в разрухе страна не могла снабдить корабли ни топливом, ни боеприпасами. Для противодействия вошедшей в Финский залив и базирующейся на Ревель английской эскадре под командованием адмирала Синклера, был сформирован «ДОТ» - действующий отряд Балтийского флота, в состав которого вошла и подводная лодка «Пантера». Под командованием Саши Бахтина, лодка уже неоднократно выходила в атаку на английские корабли, но безрезультатно. В 18.00. в перископ лодки были обнаружены два эсминца противника, стоящих на якоре вблизи острова Сескар. После двух часов маневрирования, А.Бахтин вывел лодку на позицию для атаки, и в 21.20 двумя торпедами атаковал и потопил одну из целей. Впоследствии командование британского флота 188

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

признало потопление советской субмариной новейшего эсминца «Витториа» у острова Сескар 31 августа 1919 года. Сам факт атаки и гибели корабля подтвержден множеством свидетельских показаний и сомнения не вызывает, вместе с кораблем погибли восемь английских моряков. А вот потом начались загадки.

В 1930-е годы молодой советский флот стал стремительно развиваться. Программа кораблестроения предусматривала постройку огромного количества боевых кораблей до линкоров включительно, но расшатанная промышленность не могла освоить сразу такой объем работ. Проекты боевых кораблей частью закупались за рубежом, частью разрабатывались в собственных конструкторских бюро. Вот тут конструкторам и мог бы пригодиться опыт судостроения бывших противников. Следует заметить, что в водах Финского залива английские моряки не оправдали своей репутации, понеся довольно ощутимые потери– 18 британских кораблей были потоплены или подорвались на минах, из них 1 крейсер и 2 эсминца. Для сравнения – потери значительно менее боеспособного ДОТа

189

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

составили 8 кораблей, из них 1 крейсер («Олег») и 5 эсминцев, два из которых без боя сдались в плен в Ревеле. Командованием ВМС было принято решение силами прекрасно оснащенного на то время ЭПРОНа (Экспедиция подводных работ особого назначения) произвести подъем некоторых английских кораблей – с целью ознакомления с особенностями их конструкции. В августе 1928 года со дна Копорской губы была успешно поднята английская подводная лодка «Л-55», потопленная 4июля 1919 года единственным метким выстрелом комендора Богова с эсминца «Азард». Лодка была восстановлена и вошла в строй советского флота, конструктора получили возможность ознакомиться с особенностями британского кораблестроения. А вот поиски эсминца «Витториа» успехов не принесли. Впрочем, командование, повидимому, не очень и настаивало на поиске и подъеме корабля, т.к. для советского флота был закуплен проект эсминца (проект№7, легендарная «семерка») у итальянской фирмы «Ансальдо». Потопление эсминца «Витториа» стало считаться первым боевым успехом советского подводного флота. Вследствие этого, советская пропаганда, которой не откажешь в убедительности, стала несколько завышать значение этой победы, называя обычный эсминец «флагманским кораблем» английской эскадры. А.Н.Бахтин за эту победу первым из подводников был награжден орденом Боевого Красного Знамени в 1923 году, и впоследствии назначен командиром дивизиона подводных лодок. Бывший командир «Пантеры» проживал с женой и двумя детьми на 11 линии Васильевского острова. Выйдя в отставку, Саша Бахтин, которому исполнилось тридцать два года, увлекся написанием статей в различные печатные издания, в основном на военно-морскую тематику, а также читал лекции в военноморской академии. В осенний вечер 1926 года он разбирал

190

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

документы, готовя материал для очередной статьи. Неожиданный звонок в дверь. -Оля, посмотри пожалуйста, кто там? – попросил он жену. Щелчок дверей, шаги, легкий вскрик жены. Саша вскочил из-за стола, но группа людей в форме с красными петлицами уже вошли в комнату. В представлении они не нуждались. -Вы Бахтин Александр Николаевич? -Да. -Предъявите документы и собирайтесь! Вот ордер на ваш арест. Саша и так все понял, едва они вошли. Сколько уже «бывших» вот так исчезли в застенках, превратились в лагерную пыль. Стало быть, теперь и его черед… -Оленька, не бойся, береги детей, все выяснится. Это наверняка какая-то ошибка – шептал он перепуганной жене дежурные, ничего не значащие уже слова. -Да. Конечно, это ошибка какая-то… -Собирайтесь! А дальше все по стандартной схеме – «черный ворон», следственный изолятор «крестов», допросы и обвинения по пресловутой 58-й статье, включающей в себя все виды «измены Родине» - от контрреволюционной террористической деятельности до недонесения о подозрительных элементах. Саша признал обвинения. Чудовищный вал репрессий, достигший своего апогея к 1937 году, в 26-м только начинал разгон, но эффективные методы добывания признаний уже были отработаны. В числе 191

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

обвинений кавалеру ордена Боевого Красного Знамени были предъявлены фальсификация обстоятельств атаки подводной лодкой «Пантера» эсминца «Витториа» и сокрытие истинных координат гибели эсминца – естественно, с вредительскими целями, дабы лишить советский флот ценного трофея. Впрочем, на фоне лавины обвинений, подкрепленных изрядным количеством доносов от сослуживцев, где чуть ли не главной виной являлось дворянское происхождение, на этот пункт следователи не очень-то и напирали. Героя-подводника лишили ордена и званий, и осудили на 5 лет лагерей. Первый год заключения Саша провел в мрачнознаменитом СЛОНе (Соловецкий лагерь особого назначения), затем, при пересмотре дела, был переведен на поселение. Ольга Петровна Бахтина, не без помощи уважавших ее мужа сослуживцев, вновь добилась пересмотра дела, и в 1929 году Александр Николаевич был освобожден досрочно. Но почти три года тюрем и лагерей подорвали здоровье, и 15 июня 1931 года в возрасте 37 лет бывший командир «Пантеры» скончался в своей квартире дома №24 по 11 линии Васильевского острова. После громких событий Великой Отечественной войны подвиг «Пантеры» не был забыт, атака эта вошла во все монографии по истории Советского военно-морского флота, а также в ряд литературных произведений, где и укрепилась легенда о «Виттории», как о флагманском корабле 13-й флотилии эсминцев британского флота. А уж откуда появилась информация о том, что на борту «Виттории» находился золотой запас эскадры – и вовсе невозможно установить. Но легенда эта получила широкое распространение. Летом 1987 года водолазные суда Вспомогательного флота Ленинградской военно-морской базы проводили ежегодные 192

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

работы в акватории Финского залива. Катер «РК-1606» под командованием В.Чардарова совместно с «ВМ-250» обеспечивали работу водолазов в районе острова Сескар. Работы сводились к практическому обучению водолазов, начиная с простого погружения на грунт, и заканчивая разминированием и подрывными работами. Молодой водолаз Дмитриев (к сожалению, имени и даже инициалов его установить не удалось), грохая свинцовыми подошвами по палубе, подошел к трапу. -К спуску готов! -Давай! – кивнул небрежно солидный старшина водолазной станции, руководивший спуском. В медный шлем Дмитриева закрутили иллюминатор, и теперь связь с ним поддерживалась через телефонную станцию. Водолаз стал спускаться по трапу, в динамике послышался свист воздуха, выпускаемого через клапан шлема. -Как воздух? – старшина, в нарушение ПВС, удобно располагался на банке, держа в руках выносной пульт телефона. -Нормально. Отпускаю трап, пошел на грунт. -Принято. Через несколько минут последовал доклад: -На грунте. Включите свет. -Включили. Говори, что видишь. -Значит, так – голос прерывался бурлением воздуха, вижу большой корабль. Видимость метра три-четыре. Старшина усмехнулся – молодые водолазы, бывает, еще и не такое на дне видят. -Какой грунт?

193

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

-Грунт… не знаю… стою на палубе корабля. Какой-то старый, все в водорослях, сетки рыбацкие висят. Палуба с большим креном. Счас попробую пройти… Потрави шланг-сигнал. -Осторожно там – старшина подошел к фальшборту, чтоб следить за пузырями воздуха. Похоже, действительно там какой-то объект. Далеко не отходи! Постоянно говори, что видишь. -Ноги соскальзывают, передвигаюсь ползком. -Все, выходи. Хватит на сегодня! -Подожди, тут что-то интересное… Можете мне на сигнале спустить что-нибудь, ведро, например? -Добро. Стой на месте. К кабель-сигналу привязали ведро с линем, которое Дмитриев и выбрал к себе. Через некоторое время ведро вытащили за линь, а следом за ним вышел и водолаз. Пока его раздевали, он, поминутно отводя со лба прилипшие волосы, с воодушевлением рассказывал. По его словам, на грунте лежал военный корабль, Дмитриеву даже удалось разглядеть трубы, надстройки и торпедный аппарат, с торчащими из него боеголовками торпед. Все покрыто, как сосульками, ржавчиной, осматривать очень неудобно, шланг цепляется постоянно за что-то, накрененная палуба, одним краем уходящая в грунт, очень скользкая. Разрыв руками ил и грязь, скопившиеся в углу какой-то надстройки, водолаз обнаружил несколько вроде бы блестящих предметов, которые и сложил в ведро. Поднятая муть помешала дальнейшему осмотру. В ведре среди грязи оказались остатки какого-то разложившегося материала, неопределенные куски ржавого железа, и золотой портсигар. Открыв его, вместо остатков сигарет, обнаружили несколько монет – 194

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

золотых червонцев с профилем Николая Второго и золотых английских соверенов с изображением всадника. Усиливающееся волнение не позволило провести в этот день повторный спуск, и капитан Чардаров поспешил выбрать якорь и увести катер в более укрытое место. О находке было доложено руководителю работ – В.И.Рябцеву, находящемуся на борту «ВМ-250». Часть монет была разобрана «на сувениры», и установить их изначальное количество сейчас уже невозможно. В.И.Рябцев предположил, что найден эсминец «Витториа». Командование поручило водолазам провести обследование корабля, составить отчет. Накануне празднования 70-летия Октябрьской революции, он был бы весьма кстати. Поднятые детали корабля могли бы стать достойными экспонатами Военно-морского музея, где уже хранился торпедный аппарат с «Пантеры». Но произошел странный казус – вновь выйдя в район работ, водолазы не обнаружили ничего, не смотря на достаточно точные координаты; взятые Чардаровым на множество ориентиров пеленги пересеклись в пустом месте, где кроме ровного морского дна, ничего не было. Подключенные к поиску гидрографические суда с помощью эхолотов обследовали грунт, расширяя район поиска. Были обнаружены несколько затонувших судов, но ни одно из них не подходило под описание, сделанное Дмитриевым. Были попытки отыскать непосредственных участников атаки семидесятилетней давности, но единственный человек, способный пролить свет на это событие, давно покоился на Смоленском кладбище. Через некоторое время дальнейшие попытки отыскать «Витторию» были прекращены. Но вся эта деятельность возобновила жизнь легенде о якобы находящемся на борту эсминца золоте. В последующие годы попытки поиска корабля неоднократно возобновлялись. Проводились они под шефством комсомольских организаций с 195

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

использованием большого количества оборудования советскопольской экспедицией, на счету которой обнаружение таких объектов, как царский броненосец «Гангут» и три советских эсминца («Гавриил», «Свобода» и «Константин»), погибших в составе ДОТа, а также большое количество затонувших кораблей времен Великой Отечественной войны... Неоднократно пытались обнаружить «Витторию» и дайверы – любители, организации и «одиночки», командой «Морские охотники» был даже обнаружен и идентифицирован подорвавшийся на мине однотипный собрат «Виттории» эсминец «Верулам», о координатах гибели которого сведений не имелось. Загадку же «золотой «Виттории» Финский залив хранил до недавнего времени. Осенью 2013 года организованная клубом моряковподводников экспедиция, основываясь на предоставленных клубу архивах Александра Николаевича Бахтина родственниками последнего, обнаружила лежащий на дне эсминец. По ряду характерных признаков эсминец был однозначно опознан, как искомая «Витториа». Корпус корабля лежит на грунте кверху днищем, расколотый попаданиями торпед на три части. Обстоятельству этому противоречит рассказ водолаза Дмитриева. И если в результатах работы последней компетентной экспедиции сомневаться не приходится, то возникает законный вопрос – что же за корабль был обнаружен Дмитриевым? О находке 2013 года было поставлено в известность британское Адмиралтейство, проявившее к ней интерес. В настоящее время на международном уровне решается вопрос о статусе обломков «Виттории» и их дальнейшей судьбе.

196

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Íîâàÿ эêîíîìèчåсêàÿ ïîëèòèêà азалось, самая большая страна мира уже не оправится от ударов, и навсегда исчезнет с мировой карты. Раздираемая на куски самопровозглашенными правительствами, затопляемая волнами белого и красного террора, оккупированная бывшими союзниками, поражаемая эпидемиями, разграбленная собственными гражданами, лишившаяся всех видов производства, бывшая Российская империя была на краю гибели. С улиц доносились выстрелы и грохот подкованных сапог, вчерашние чиновники, неумело копаясь в земле, разводили под окнами «уплотненных» пролетариями барских квартир огороды с картошкой, бандиты, обвешавшись оружием и золотом, средь бела дня гуляли по улицам, красноармейцы, сытые пайкой хлеба, пытались наводить порядок, фыркая бензиновым перегаром, дребезжали по булыжникам броневики «Остин». В глуши старинных переулков прогуливались, в поисках клиентов, вчерашние графини и баронессы, а бывшие офицеры гвардии, биндюжно грохоча разбитыми сапогами, окружали одинокого прохожего, раздевая его до нитки. Словно подгоняемые ветром, катились под Петроградом бои, то приближаясь стремительно, то исчезая из поля зрения. Большевистское правительств во главе с Лениным спешно перенесло столицу из ненадежного Петрограда в древнюю Москву. В камерах «Крестов» рядом со спекулянтами сидели бывшие министры, а единственной реальной ценностью, как и бывает в такие времена, наравне с продуктами стало золото, менявшее владельцев с поразительной быстротой. Любой крестьянин, привезший в голодный Петроград мешок муки, мог обвешаться с головы до пят драгоценными кулонами, помнившими век веселой Елизаветы, а в соседнем переулке пасть под ударом ножа блатного жителя Лиговки, которого, в свою очередь, без суда ставил к стенке красноармейский патруль. Бумажные 197

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

деньги имели хождение, ненамного превышая стоимость бумаги, на которой были напечатаны. Причем деньги разных периодов власти в России имели разную ценность – тогдашний обыватель легко мог скалькулировать наличность из николаевских рублей и совзнаков, облигаций займа Свободы и сороковок – «керенок». Но все же главным мерилом оставалось золото. Вызванная потрясшими страну переворотами анархия не признавала, по сути, никакой власти, кроме права сильного. Созданная большевиками Чрезвычайная комиссия суровыми мерами пыталась наводить порядок, зачастую минимальные преступления, или просто подозрения в таковых, карались смертной казнью. Всеми возможными силами и средствами, несмотря на окруживших республику внешних врагов, в стране наводился порядок, и, пусть не сразу, но молодой Советской власти понемногу это удавалось.

Власть большевиков оказалась достаточно крепкой, поддержанная уставшим от войны и внутренних распрей народом, она устанавливала Советскую власть по всей стране. Враждебные новой власти элементы уходили в подполье, создавая наводящие ужас банды, или устранялись физически. Еще гремели на окраинах деревень обрезы кулаков, еще 198

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

вспыхивали контрреволюционные мятежи, еще велись бои с белогвардейцами на юге и Дальнем востоке страны, а молодая Советская республика уже открывала свои порты для иностранных кораблей, прорывая экономическую блокаду последних лет. Постановлением Совнаркома от 15 марта 1921 года, эпоху военного коммунизма сменила НЭП – «Новая экономическая политика». Обрекавшую на голодную смерть тысячи крестьян продразверстку заменили налогом. Готовилось проведение денежной реформы, а пока спекулянты, получившие прозвище «нэпманы», богатели, собирая фамильные драгоценности древних родов, сколачивали состояния на еще не оправившихся от голодных лет гражданах. Война на море, казалось, закончилась, в обмелевших гаванях Кронштадта краснели пятнами ржавчины корабли с потушенными котлами и накопившейся в темных отсеках водой, помнившие жар битвы при Моонзунде и морозные тиски «Ледового перехода». Снятые с кораблей пушки еще гремели с платформ бронепоездов, а матросы составляли кавалерийские отряды на неспокойных окраинах страны, гася последние очаги Гражданской войны. Не закончилась война и для тральщиков, в роли которых выступали буксиры и рыболовецкие траулеры, речные колесные пароходики и грунтоотвозные шаланды – «грязнухи». Бултыхаясь в наполненных минами водах, эти неприметные труженики выуживали смертельно опасный улов, расчищая фарватеры к Петрограду. «Саарема», принадлежащая крупному эстонскому предпринимателю Павлу Малахову, ошвартовалась в порту Петрограда в конце ноября 1921 года. Капитан Клаус Адольф проявил чудеса профессионализма и смелости, проведя крупный пароход через заминированный Финский залив из Ревеля в Петроград. Первые суда, пришедшие из Европы или ставшей вдруг заграницей Прибалтики, встречались не менее торжественно, чем первые европейские негоцианты, 199

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

прибывшие в новую петровскую столицу два века назад. Удивив эстонцев, немногочисленные рабочие Петроградского порта, опустевшего за годы войны, провели торжественный митинг. На борту «Сааремы» были доставлены в Петроград около двух тысяч тонн основных продуктов питания, владельцами которых являлась британская фирма «Европа энд Азия трейдинг компани». Расчет за груз производился Советским правительством через международные банки.

Свободная «нэпманская» торговля процветала на улицах города, скороспело открывшиеся магазины и замызганные рыночные прилавки предлагали любые продукты, неизвестно каким образом попавшие в голодающий еще Петроград, но по ценам, никак не соизмеримым с зарплатой рабочего или служащего. Но, как известно, голод не тетка, пирожка не подаст… Полагавшийся паек, был более чем скромен. Порывшись в загашнике, кто-то выкладывал с трудом скопленные фантастические суммы в рублях или валюте, кто-то рвал с пальца сберегаемый все эти годы последний фамильный перстень, а то-то, награбившись в смутный период «военного коммунизма», легко отваливал золотые червонцы или безделушки… Милиционеры зорко следили за правилами 200

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

торговли, подразумевающими расчет исключительно деньгами установленного образца, но полностью контролировать этот «черный рынок» не могли. Пребывающие в стадии накопительства спекулянты, еще не ведая, что большинство из них вскорости будет ликвидировано, как враги Советской власти, напоказ обвешивали своих жен драгоценностями, а стены квартир – произведениями искусства, складывали в кубышки николаевские червонцы и заполняли вечерами богатые рестораны в центре города. Им казалось, что объявив НЭП, Советы пошли на попятный, и недалеко время, когда наличие капитала будет определять все в стране, а потому надо шанс не упустить. Естественно, пройти мимо такого куша, как прибывший в Петроград на пароходе груз продовольствия, они не могли. Скромный машинист Юлиус Соокаск никак не ожидал столь радушного приема в коммунистической России. Стоило миновать проходную порта – его тут же окликнули из пролетки некие важные господа во фраках. -Господин эстонский матрос? Просим к нам, вы гость! Юлиус даже не понял сперва, что это к нему обращаются. Но радушно улыбающийся господин подал пухлую руку, помогая взобраться в пролетку. -Вы меня с кем-то путаете… -Ну как же, господин матрос с «Сааремы», так? В нашем городе иностранные моряки – гости редкие, поэтому просим, окажите честь отобедать… Заодно просветите нас, как в новой Эстонии живется. Извозчик, пошел! Юлиус, поправляя старенький пиджачок, сидел в роскошном ресторанном зале, в компании пузатых господ, с 201

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

выпущенными поверх жилеток золотыми цепочками часов, и явно ощущал скованность и желание убраться из этой компании. Лучше б пошел пива выпил! А тут сиди, выслушивай малопонятные разговоры… Уйти – как-то неудобно, пригласили все-таки… Стол ломился от кушаний, и Юлиус, мельком подумав, что в Эстонии немало вранья наслушался о страшном голоде в России, чокнувшись с хозяевами, хватил две больших рюмки водки – скорее, из застенчивости, чем из желания выпить. Рядышком оказалась какая-то, видимо, знатная барыня – вся шуршащая дорогим муслином одежд, бросающая в зал искры, отражающиеся от бриллиантов украшений. А по другую руку расположился, исправно подливая в рюмку, пригласивший машиниста господин, представившийся «дядей Ваней». Чуя какой-то подвох, Юлиус совсем отодвинул рюмку, решив больше не пить. Несколько огорчившийся таким оборотом «дядя Ваня» перешел, наконец, к делу: -Расскажи, вы с каким грузом пришли? -Продукты привезли. Мука да крупа, солонина да капуста. Ничего особенного. Рыба еще – сельдь в бочках. -Ага… а нельзя, скажем, немножко сельди у вас по сходной цене взять? Или чего другого? Юлиус с сомнением оглядел уставленный богатыми закусками стол. Не сказал бы, что эти пузаны голодают… Да и связываться с ними… -Вряд ли… Груз контролируется, а воровать я не собираюсь. -А никто и не просит. Поговори с начальством, или сам подумай – платим золотом. -Много надо? – Юлиус и не рассчитывал на серьезность разговора, просто надо как-то отвязаться от надоедливого «дяди Вани». -Ну сельди я бы бочек с полсотни взял… Крупы пудиков тоже около полсотни… 202

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Да вы что? Ну рыбину – другую могу вынести, но чтоб бочками… -А ты подумай, подумай. Варвара, покажь ему! Сидевшая молчаливо дама извлекла откуда-то кисет, развязав его, высыпала на стол пригоршню червонцев. Юлиус от волнения опрокинул очередную рюмку. Золота тут – можно запустелый свой хутор в порядок привесть, скотину развести. Но воровать… Нет! И он, оторвав взгляд от рассыпанной кучи монет, отрицательно замотал головой. У губ каким-то образом вновь оказалась полная рюмка. Вернувшись на пароход, и получив от капитана Клауса нагоняй за опоздание, Юлиус отправился в кубрик переодеться. Карманы отвисали от полученного в задаток золота. Совершенно растерянный, он поделился историей своих приключений с механиком Антсоном. Механик, оценив, повидимому, перспективы такой прямой торговли, взялся самолично уладить вопрос. И через короткое время весь немногочисленный экипаж находился «в доле». Антсон справедливо рассчитал, что убыль небольшого количества груза удастся скрыть. У «дяди Вани» все оказалось приготовлено, и торговля заработала – ночью к борту «Сааремы» подходил тихо тарахтящий движком баркас, принимая груз, а на борт парохода текло тяжелое русское золото. Сперва планировали тихонько продать несколько бочек сельди и солонины, но блеск золота разжигал жадность, и баркас еженощно подходил за очередной партией груза. Днем пароход интенсивно разгружали русские грузчики, поэтому следовало поспешать. В одну из ночей операция, проводимая втайне, провалилась – на воровстве попались самому 203

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

капитану Клаусу Адольфу, единственному из всего экипажа не занятому в афере. И дело было вовсе не в жадности, а в принципиальной честности капитана. Капитан, заявив, что вся команда опозорила его, и недостойна теперь доверия, пригрозил поутру рассказать все советским чекистам, контролирующим разгрузку парохода. С большим трудом, поклявшись всеми святыми, что подобного не повторится никогда, убедили капитана сменить гнев на милость. Учитывая, что на днях предстоит выход в море, капитан махнул рукой – в это проклятое время неудивительно, что ребята польстились… Да и, пока дело не получило огласки, можно считать его внутренним, подлежащим разбирательству на борту парохода. В опустевшие трюма «Сааремы» рабочие загружали балласт перед выходом в зимнее море. Капитан, щелкнув замком, убрал в сейф конфискованное золото, с которым еще не решил, как поступить, и платежные документы, предназначенные для передачи английской фирме. Предназначенные той же фирме сто тысяч шведских крон, переданных Советским правительством, были погружены в отдельном сейфе. Сопровождала деньги Пелагея Малахова – племянница судовладельца, ныне гражданка Эстонии, для которой была приготовлена отдельная каюта. 1 декабря 1921 года пароход «Саарема» покинул Петроградский порт. Ранняя зима уже сковала залив прочным панцирем льда, и пароход с трудом пройдя по разбитому Морскому каналу, встал на якорь на Большом Кронштадтском рейде, где еще неделю пришлось ожидать, расходуя уголь, пока большевики приготовят и вышлют какойнибудь ледокол. И лишь 8 декабря к «Саареме» подошел военный ледокол «Вьюга», и повел за собой пароход сквозь льды и торосы по узким протраленным от мин фарватерам. 204

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ледовая обстановка выдалась сложной, советский и эстонский экипажи действовали слаженно, «Вьюга» пробивала дорогу, «Саарема» не раз вытаскивала задним ходом застрявший в ледяных тисках явно непригодный для таких операций ледокол. К двум часам ночи 9 декабря каравану удалось пробиться до траверза Шепелевского маяка, где началась подвижка льда, исключившая возможность дальнейшего движения. Попытались встать на якоря, но масса льда продолжала сносить суда прямо на минное поле, обозначенное на карте как «опасный от мин район №8-Б». Ночная тьма и поднявшаяся пурга снизили видимость до нулевой. В 02:30 командир «Вьюги» принял решение сняться с якоря и пытаться пробивать фарватер. Дали «полный вперед», лед за бортом затрещал, ледокол стал набирать скорость, но в 02:35 остановился от сильного удара. Выбежавшие на бак матросы увидели борт «Сааремы», разрубленный форштевнем ледокола. В пробоину стремительно поступала вода, и в считанные минуты пароход скрылся подо льдинами. За борт полетели круги и доски, экипаж «Вьюги» всеми силами пытался оказать помощь барахтавшимся в ледяном крошеве людям. Шлюпки, из-за неготовности и некомплектности последних, спустить не удалось. К вываленному штормтрапу подплыл машинист Юлиус Соокаск, схватившись рукой за балясину, он сказал «Все, больше не могу», и исчез под водой. Откуда-то из темноты долетел женский крик «Товарищи, спасите!», но метавшийся по поверхности луч прожектора с мостика «Вьюги» освещал лишь льдины, да неопределенные обломки среди них. «Вьюга» около двух часов утюжила лед в районе трагедии, пока не стало ясно, что искать выживших бесполезно, и ледокол повернул в сторону Кронштадта. На обратном пути «Вьюгу» настолько затерло льдом, что экипаж вернулся пешком по льду, а освободить ледокол удалось лишь спустя длительное время. После гибели «Сааремы» поползли слухи, один фантастичнее другого. Петроградской милицией был арестован «дядя Ваня» торговец И. Мануилов, сознавшийся в происхождении товара. 205

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Эстонская сторона требовала расследования гибели судна. Слухи гласили, что, якобы, пароход был утоплен намеренно советскими чекистами, так как весь груз продовольствия экипаж обменял на огромное количество драгоценностей, и пытался тайно покинуть советские воды. Но тщательное расследование, проведенное с привлечением иностранных представителей, показало, что имела место обычная навигационная авария, усугубленная неудовлетворительным техническим состоянием ледокола «Пурга» и недостаточной квалифицированностью экипажа. Эстонская сторона отказалась от претензий, а пароход «Саарема» по-прежнему лежит где-то на дне Финского залива в районе Шепелевского маяка. Попыток его отыскания и подъема не предпринималось.

206

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Êàçóс Áåëëè осиф Виссарионович Сталин, сменивший Владимира Ильича Ленина на посту председателя Совнаркома, несомненно, обладал качествами лидера, но не в меньшей степени и качествами опытного интригана. Некоторые его комбинации, особенно ярко выраженные во внутрипартийной борьбе, в ликвидации оппозиции, с которой он столкнулся после смерти Ленина в 1924 году, поражают своей изощренностью. За древними кремлевскими стенами новый единовластный правитель возвел в принцип собственный тезис о том, что незаменимых людей нет! И кровавая возня пауков в банке, уничтожавших один другого под неусыпным взором мудрого вождя, продолжалась весь тридцатилетний период пребывания Иосифа Виссарионовича у власти, лишь набирая обороты. Легко обозвать Сталина тираном и диктатором, но не стоит забывать, что привели его к власти именно те, с кем он впоследствии сполна рассчитался тюрьмами и лагерями. И, неизвестно еще, какого Бонапарта могла породить эта среда, вместо контролирующего их кровожадные инстинкты «вождя и учителя» всех народов? Справедливости ради стоит отметить, что далеко не все оценки личности Сталина столь однозначны. Например, вполне беспристрастное мнение высказал имеющий мировую известность британский писатель Герберт Уэллс, побывавший на приеме в Кремле в 1934 году: «…я подходил к Сталину с подозрением и предубеждением. Я ожидал встретить жестокого и безжалостного доктринера, самодовольного грузина-горца… Все смутные слухи, все подозрения для меня перестали существовать навсегда, после того, как я поговорил с ним несколько минут. Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного; в нём 207

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

нет ничего тёмного и зловещего, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России…» Западные источники и по сей день, не очень любят вспоминать эти высказывания знаменитого писателя… Под водительством Сталина Советский Союз делал несомненные успехи в развитии промышленности, но какой ценой! И чем больше разрастался культ личности вождя, тем большую цену платил народ! В многомиллионных Москве и Ленинграде возводились «сталинские» высотки, вавилонские домны Урала выплавляли миллионы тонн стали, заводы производили трактора и танки, паровозы и самолеты. А в патриархальных деревеньках, согнанные коллективизацией в общее стадо, горбатились, шатаясь от голода, лишенные плодов собственного труда, миллионы крестьян. И всем этим правил, опутанный ржавой колючкой, обставленный вышками часовых, мерзкий животный страх. Стоит признать, что ничего нового в государственную систему товарищ Сталин не ввел, изменились лишь внешние признаки, но система такого образца существовала со времен царя Гороха. Как тут не провести аналогию между набившей оскомину «58-й статьей» УК РСФСР и «Двумя первыми пунктами государева указа» Петра Первого. Будь верен идее и будь верен правителю! Для любого дела товарищ Сталин находил благовидный предлог – будь то ликвидация какого-нибудь маршала – под предлогом его измены Родине, террористической деятельности или троцкистского образа мышления, или начало военных действий – несомненно, только в ответ на провокацию враждебной стороны. Война с Финляндией, например, началась с обстрела советской заставы артиллерийским огнем с финской стороны. Были ли на самом деле эти залпы в Майнила, или нет, сейчас уже неважно, но именно они явились предлогом для вторжения советских войск в Финляндию. 1 сентября 1939 года, гитлеровская Германия начала военные действия против Польши, развязав, таким образом, Вторую 208

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

мировую войну. Тогда, впрочем, последствий этих действий, видимо, никто не мог предположить. Польское правительство всегда считало своим основным противником Советский Союз. Поэтому, нападение Германии, хоть и не явилось полной неожиданностью, все ж застало президента Польши И.Мосицкого, и его правительство врасплох. Наступление Вермахта было стремительным, Варшава оказалась взята уже 28 сентября. И.В.Сталин не мог допустить, чтоб такой жирный кусок, как Польша, достался одному Гитлеру, к тому же, в состав Польши входили бывшие территории Российской Империи, о возвращении которых советское правительство помышляло еще со времен Брест-Литовского мира. Между Советским Союзом и Германией существовал Договор о ненападении, германское правительство одобрило намерение Советского Союза ввести войска на территорию распадающейся уже Польши, но Сталин, верный своему принципу, искал предлог, дабы оправдать аннексию польских территорий в глазах советского народа.

209

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

В первый же день войны военно-морскую базу Хель покинула подводная лодка «Ожел» под командованием капитана Хенрика Клочковски. Заданием для лодки было патрулирование участка Балтийского моря. В рекордные сроки базу Хель захватили немецкие войска, и экипаж лодки, лишенный возможности вернуться на родину, оказался перед выбором – погибнуть или сдаться на милость победителя. Был еще и третий вариант – интернировать лодку в нейтральном порту, что и решил предпринять командир субмарины. 14 сентября «Ожел» пришел в Таллин, где и сдался эстонским властям. Дабы закончить историю этой лодки и ее героического экипажа, дополним, что спустя четыре дня, будучи под угрозой выдачи немцам, экипаж вывел лодку из Таллина, и увел в Шотландию, на военно-морскую базу Россайт. «Ожел» вошел в состав Королевских военно-морских сил со всем экипажем, выполнял боевые задания британского командования, и погиб при невыясненных обстоятельствах в начале июня 1940 года. Интернирование и последующий побег «Ожела» из Таллина, Иосиф Виссарионович Сталин решил использовать в своих целях, для создания «казуса Белли» - повода к войне. Описанные ниже события за прошедшие годы обросли огромным количеством сплетен и слухов, зачастую весьма сомнительных. Несмотря на то, что данная книга, по сути, является сборником легенд, постараемся придерживаться версии, получившей наибольшее распространение. О ее вероятности и правдоподобности пусть читатель сам делает выводы. По-видимому, огромное количество сплетен, касающихся этого события, связанно с отсутствием ныне живых свидетелей, секретностью проведенной в водах Финского залива операции и предполагаемой специфике груза одного из участников инцидента – советского углевоза «Металлист». Но обо всем по порядку.

210

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Советские подводные лодки типа «Щ» - «Щука», принадлежали к серии средних подводных лодок. «Щука» обладала приличной автономностью и скоростью, вооружение ее состояло из шести торпедных аппаратов и десяти запасных торпед к ним, а также двух символических 45-мм орудий. Построенные в 1930-е годы «Щуки» приняли активное участие в Великой Отечественной войне, понеся значительные потери, но и нанеся урон противнику. Подводная лодка «Щ-322» принадлежала к так называемой Десятой серии «Щук».

26 сентября 1939 года «Щ-322» покинула военно-морскую базу Кронштадт под командованием капитан-лейтенанта В.Полещука. От непосредственного командира Н.Египко – героя войны в Испании, «нюхнувшего пороху» еще в качестве командира подводной лодки республиканского флота, Полещук получил «особое задание». Требовалось скрытно пройти в Нарвский залив, где произвести имитацию атаки подводной лодкой проходящих транспортных судов. Накануне в советской прессе появились сообщения об обнаружении в Финском заливе неизвестных подводных лодок, с явным намеком, что лодки эти польские. 17 сентября советские войска вступили на территорию Польши, помогая вермахту, и, в который уже раз, раздирая соседку пополам! Для оправдания агрессии в глазах советского народа требовалось создать какой-нибудь инцидент. Заодно следовало попугать несговорчивых прибалтов накануне их аннексии. Побег «Ожела» из Таллина пришелся как раз кстати! Угольный транспорт «Металлист» был уже довольно старым судном, построенным в 1903 году, ветераном Первой мировой войны, носившем тогда название «Мартин», и обеспечивавшим

211

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

углем корабли Балтийского флота. 25 сентября «Металлист» покинул Ленинградский порт. Одна из легенд гласит, что судно следовало в Германию, а под грузом угля хранились несгораемые сейфы с золотом, которым Советское правительство, наравне с поставками сырья, расплачивалось с Германией за поставки некоторых видов техники и покупку недостроенного тяжелого крейсера «Лютцов», в советском флоте получившего название «Петропавловск». Впрочем, последующие события в значительной степени опровергают эту версию. 26 сентября «Металлист» встал на якорь в Нарвском заливе. Как раз в это время прибывшая туда подлодка «Щ-322» совершала маневры, имитирующие торпедную атаку из надводного положения, что было отмечено капитанами нескольких проходивших судов. Извещенные из газет о появлении «неизвестных» лодок еще две недели назад, капитаны отметили в журналах попытки атаки их судов какой-то лодкой, по-видимому, польской. Вечером 27 сентября неизвестная лодка атаковала транспорт «Металлист», потопив его двумя торпедами. Как впоследствии сообщалось в газетах, пять человек из экипажа «Металлиста» погибли. По-видимому, на основании газетных данных и появились слухи о якобы находящемся в трюмах «Металлиста» секретном грузе. Ближе к ночи у входа в проход Островной той же, или другой лодкой был атакован следовавший в Ленинград пароход «Пионер». Капитан, совершая маневр уклонения от, как ему показалось, выпущенных торпед, выбросил пароход на камни вблизи островка Вигрунд. Сомнений не оставалось – в Нарвском заливе действовала целая флотилия польских подводных лодок, стремившихся своими пиратскими действиями разорвать добрые отношения между СССР и Германией. Захват восточных земель Польши советскими войсками был совершенно оправдан! Советская и германская пресса, захлебываясь от ярости, требовала возмездия за столь бесчеловечные действия польских моряков! Термина «информационная война» в то 212

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

время, по-видимому, еще не существовало, но сама суть ее, известная с древнейших времен, использовалась, как видим, достаточно широко. Подводная лодка «Щ-322» вернулась в Кронштадт 28 сентября. Дальнейшая судьба этой лодки сложилась трагически: в ходе Советско-Финской войны лодка совершила три боевых выхода под командой В.Полещука, и потопила немецкий транспорт «Райнбек», осуществлявший военные поставки Финляндии. Великую Отечественную войну лодка встретила под командованием капитана третьего ранга В.Ермилова. Совершила два боевых похода, в ходе второго подорвалась на мине и затонула со всем экипажем 13 октября 1941 года в районе острова Осмуссар. Приведенная выше легенда пришлась по вкусу польским историкам, ибо показывала в совершенно неприглядном виде как советское правительство, так и советских военных моряков. В разных вариациях, она приводится в исторических исследованиях по сей день. Впрочем, зачастую там фигурирует лодка «Щ-302» и сторожевики «дивизиона плохой погоды». По одной из версий, атака лодкой оказалась неудачной, и три СКРа подошли и «добили» поврежденный «Металлист». Вот такие кровожадные советские моряки! По опубликованным уже в послевоенные годы данным советской стороны, старый пароход «Металлист», использовался советским флотом в качестве мишени, и был потоплен в Нарвском заливе в ходе учений Балтийского флота. Факт потопления парохода был зафиксирован эстонским постом береговой обороны. Эстонские наблюдатели приняли учебную атаку за боевую, о чем появились сообщения в эстонских газетах. А пресса лишь ухватилась за эту информацию, раздув ее до международного скандала. Вот такая история. Что в ней правда, что вымысел – остается по-прежнему вопросом открытым. Специальные исследования 213

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

на эту тему существуют в огромном количестве, авторы приводят «неоспоримые» доводы в пользу той или ной версии. Мы же не будем вдаваться в подробности, отсылая интересующихся читателей к соответствующим исследованиям, где этот вопрос освещен достаточно широко, ибо целью написания этой книги является лишь некоторый обзор исторических событий, но не глубокое их изучение. Можно лишь добавить, что лежащий на грунте пароход «Металлист» был обнаружен и идентифицирован довольно давно, но тщательного водолазного обследования его пока не проводилось. Слух о якобы покоящихся в трюмах «Металлиста» сейфах признан несостоятельным. Прибалтийские республики присоединились к СССР в августе 1940 года, дабы не повторить участи Польши или Финляндии, и входили в состав нашего государства до «развала» СССР в 1991 году. Как ни относится к внешней политике товарища Сталина, стоит признать ее несомненную эффективность. А «маленькие» жертвы большой политике приносятся и в наше время, с куда большим размахом, чем это было во времена средневекового культа Иосифа Виссарионовича.

214

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Ïëàòà çà ðåêâèçèцèю ноября 1939 года был денонсирован договор о ненападении между СССР и Финляндией, а 30 ноября вся приграничная полоса от Сестрорецка до древней Печенги вздрогнула от артиллерийских залпов и рева моторов наступавшей Красной армии. Обе стороны, как им казалось, подготовились к войне основательно – советское командование планировало в двухнедельный срок обеспечить разгром Финляндии, финское же командование рассчитывало на свои укрепления, способные, по их предположениям, сдерживать наступление советских войск до полугода, за каковой срок, как предполагалось, в войну включатся ведущие мировые державы. На деле же просчитались обе стороны: Красная армия «забуксовала» еще в приграничной полосе, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, а в Карелии и вовсе оставив в окружении изрядное количество войск. Надежды финнов на английскую или французскую интервенцию также не оправдались, как и надежды на сталь и бетон дотов – все-таки превосходство Красной армии в живой силе, а, главное, в технике, было значительным. Советские воины не ожидали серьезного сопротивления, как и не предполагали всех предстоящих тягот и лишений. Вспоминая о тяготах, тогда еще ездовой артиллерии, а впоследствии знаменитый поэт Михаил Дудин упоминал, как быстро развеялись фанфарные настроения первых дней войны, зачастую продиктованные речами политруков и популярной, загодя написанной песней: 215

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

«Сосняком по откосам кудрявится Пограничный скупой кругозор, Принимай нас, Суоми-красавица, В ожерелье прозрачных озер…» Очевидно вследствие такого представления, начфинам войсковых подразделений, наряду с обычным денежным довольствием выделялись определенные суммы для расчетов с местным населением. На первое время, предполагая, что марки будут обесценены, а к советским рублям гражданское население обретет доверие не сразу, часть денег, предполагаемых для оплаты реквизиций в районе боевых действий, выделялись золотом. Ничего подобного не произошло. Гражданское население уходило с войсками, оставляя пустые дома в городах и селах, и данная статья расходов оказалась невостребованной. Как говорили (с оглядкой) тогдашние острословы – «при занятии города Териоки, в нем обнаружили всего двух «финнов» НачФИНА и ФИНкильштейна, оказавшихся, при ближайшем рассмотрении, одним и тем же лицом». Краснознаменный Балтийский флот также включился в кампанию, поддерживая левый фланг наступавших войск, выводя линкоры и крейсера на обстрел береговых батарей, занимая острова восточной части Финского залива, и поддерживая наступление мощными соединениями морской авиации. Замерзший залив прекратил деятельность надводных кораблей, армия вела затяжные бои на «Линии Маннергейма», и в помощь РККА флот направил на Карельский перешеек несколько подразделений «морской пехоты», получивших несколько старомодное название «матросские роты». Для борьбы с финскими дотами моряки использовали корабельные орудия, установленные на полозья. Иногда вытаскивая огромные, но неуклюжие пушки на «прямую наводку» моряки, 216

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

находясь под обстрелом финских пулеметчиков, несколькими удачными попаданиями заставляли замолчать дот. «Это чудовищное сооружение из полутораметрового бетона и полуметровой брони, эту броневую башню, как бы снятую с линейного корабля и врытую в землю, белофинны считали неуязвимой». Так писал корреспондент газеты «Балтийский флот» Л.Соболев. В данном случае описывался поверженный прямой наводкой один из дотов укрепузла Инкиля. В первых числах февраля 1940 года капитан Горин, выполнявший обязанности начальника тыла и одновременно начальника финансовой части в своем отряде, неумело понукая покрытую инеем лошаденку, впряженную в обычные крестьянские розвальни, направлялся в Кронштадт с передовых позиций отряда где-то на подступах к Койвисто. В санях крепко спал краснофлотец Иван Буланов, обнимая во сне кожаный чемодан, на который периодически бросал взгляды Горин. Капитан не будил краснофлотца, утомленного многодневными боями, когда вся рота, оставляя на снегу убитых и раненых, пыталась обойти финнов с фланга по льду залива, но была вынуждена буквально «зарыться в лед» под пулеметным огнем, и оставаться там несколько дней, питаясь скудными крохами «сухого пайка». Буланов, к своему удивлению и радости, был назначен в помощь капитану для сопровождения в Кронштадт какого-то «спецгруза», помещавшегося в чемодане. О важности груза говорил тот факт, что сам комбриг, приказав оставить винтовку, выдал краснофлотцу трофейный «Суоми». В чемодане лежали, аккуратно упакованные, маленькие холщовые мешочки с золотыми монетами и пачки советских и финских банкнот. На поездке этой настоял сам капитан Горин, которому, помимо всех дел по снабжению части, еще и приходилось нести ответственность за сохранность этого, оказавшегося ненужным, золота. Много чего в этой кроваво217

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

морозной войне оказалось ненужным… Убедив-таки комбрига в этой ненужности, Горин сам взялся доставить золото в Кронштадт и сдать его по всем правилам, сняв с себя эту ответственность. Совершенно разбитая танками и грузовиками дорога петляла меж сосен по побережью залива. На одной из рытвин капитан, до войны лошадей видевший только со стороны, не справился, и вывалил содержимое саней вместе с краснофлотцем Булановым в замерзшую грязь. Подобрав чемодан и отряхнувшись, Буланов осмотрел упряжь и лошадь – исхудавшую кобылку по кличке Торпеда. -Товарищ капитан, все в порядке, только по такой дороге мы долго добираться будем… -Сам вижу. А куда деваться-то, пошли! -Товарищ капитан… а что, если по льду? Тут главное торосы у берега перевалить, а дальше до самого Кронштадта – как каток. Мы ж этот чертов лед весь исползали… -Ну знаешь… дорога все-таки патрулируется, а что там на льду… Горин все ж взвешивал в уме предложение. Будучи штурманом, и зная эти воды, как свои пять пальцев, он вышел бы к Кронштадту при любой погоде, но вот сохранность груза… Черт его знает… Двинулись дальше, временами из-за полнейшей невозможности проехать углубляясь в редкий сосновый лес. Краснофлотец уже не думал о сне, поминутно слезая с саней, дабы 218

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

помочь лошаденке вытащить груз на очередной колдобине. «Лучше б пешком пошли!» Где-то за маяком Стирсудден, запетляв по очередной лесной дорожке, выехали на берег залива. -Да… Прав ты, Буланов, мы так за неделю не доберемся. Ну давай, чем черт не шутит, рискнем по льду! Пройдя по пляжу, они обнаружили подходящий проход в торосах и вывели упряжку на лед. Капитан поощрил Торпеду извлеченной из вещмешка половинкой буханки, и они довольно шустро двинулись по льду, действительно оказавшемуся гладким, и с небольшим слоем снега на поверхности. Оба попутчика запрыгнули в розвальни, а лошадка, затупав в лед копытами, повлекла упряжку по мысленно проложенному капитаном курсу. Где-то справа едва угадывались очертания Бьеркских островов, за спиной над кромкой леса выделялась башня погашенного маяка. Лед иногда пересекали тонкие трещины, полозья скользили по чьим-то лыжням, но в целом все обстояло благополучно и ничто не предвещало тревоги. Далеко отъехать не удалось. Прямо перед упряжкой лед встал на дыбы миллионами осколков, и тут же по ушам резанул звук разрыва. «Что это? Мина?». Капитан остановил упряжку, и тут же второй взрыв расколол лед прямо под полозьями. На расстояние вытянутой руки моряки увидели черную парящую воду. -Это обстрел! – крикнул капитан. – Выскакивай, хватай чемодан! Третий снаряд, казалось, опустился прямо на головы еще не осознавших трагедии моряков. Деревянные сани, не затонув, плавали среди кусков льда, а славная Торпеда, прямо в упряжи, пыталась выбраться на кромку льдины, ставя на нее то одно, то 219

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

другое копыто, и оглашая воздух ржаньем. Буланову даже показалось, что лошади достаточно помочь, потянув за уздцы, и она выберется. Ослепший и оглохший то ли от разрывов, то ли от ледяной воды, в которой плавал, держась одной рукой за оглоблю, а другой сжимая автомат, Буланов видел только мучения животного. Потом полоснула мысль – капитан! Горина нигде видно не было. Краснофлотец с большим трудом, ободравшись об острые края, выбрался на раскачивающуюся льдину, осмотрелся кругом. В ближайшем радиусе лед превратился в поле больших и маленьких льдин, плавающих в студеной воде, а сверху всю эту картину накрывало зловонное облако образовавшихся при взрывах газов.

Ржание прекратилось, и лошадь, до которой Буланов так и не смог добраться, опустила голову на кромку льда. Потом голова медленно стала сползать к воде, и геройская Торпеда пошла на дно, увлекая за собой сани. Буланову показалось, что в санях мелькнул тот самый чемодан. Краснофлотец продолжал стоять на льдине, сжимая висевший на ремне через шею автомат, от него валил пар, и сознание все ясней осмысливало суть произошедшей трагедии. Его не очень-то волновала пропажа «спецгруза», но, насмотревшись за время войны на обмороженных бойцов, он знал, что его ждет в недалеком будущем. Чья батарея – советская или финская – произвела обстрел, так и не дознались впоследствии. Но для краснофлотца Буланова 220

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

все сложилось как нельзя лучше – прыгая с льдины на льдину, он сумел достичь сплошного льда, где его уже поджидали красноармейцы, подоспевшие с недалекого берега. Доставив моряка до своей части и оказав первую помощь, Ивана отправили в госпиталь в Ленинград, где он пролежал до конца войны, отделавшись «всего лишь» сильной пневмонией. 13 марта война закончилась, Иван Буланов, находясь в команде «выздоравливающих» всеми мерами пытался избавится от госпиталя, где тоска смертная, особенно в солнечные денечки, предвещающие раннюю весну. Иван часами наблюдал, стоя у окна, суету Советского проспекта, и даже радовался, когда госпитальное начальство привлекало его к различным незначительным хозяйственным работам. У Буланова побывали командиры и сослуживцы, а один раз пришел сам комбриг в сопровождении военного следователя для выяснения подробностей гибели капитана Горина и «спецгруза». На прощание посоветовали никому лишнего не болтать. Он и не болтал, рассказав свою историю лишь симпатичной медсестре Клавочке Захаровой, ради редких встреч с которой он еще самовольно не покинул госпиталь. И здесь же, в госпитале, среди раненых, готовых поболтать с кем угодно и о чем угодно, лишь бы развеять непроходимую зеленую скуку, он услышал байку… о себе самом. В несколько неожиданной, правда, интерпретации. Чем меньше известно о событии, тем больше оно будет обрастать невероятными слухами. Каким образом единственная подвода с несколькими жалкими монетами и ассигнациями превратилась в обоз, груженный финским золотом, Буланов так и не смог установить. Но суть легенды сводилась к следующему: идущий по льду залива обоз (это рассказчик, якобы, видел собственными глазами) был расстрелян по ошибке советской батареей. Из обозников спасся единственный солдат, выбравшийся на берег у батареи и рассказавший, что на дно залива отправили пять тонн золота. 221

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Командир батареи, испугавшись ответственности, якобы тут же расстрелял этого солдата, как финского шпиона. Буланов, усмехаясь в душе, и помня о предупреждении «никому не болтать» только кивал… Иван Буланов выписался из госпиталя в апреле 1940 года, и, получив отпуск, уехал куда-то на родину в окрестностях Новгорода. Следы его затерялись. А история о «расстрелянном золотом обозе» всплыла на страницах «желтой прессы» уже в начале 2000-х годов. Ветеран двух войн Клавдия Захарова (сейчас у ней другая фамилия), проживающая в СанктПетербурге, прочла эту статью, и вспомнила события 60-летней давности. На момент описываемого события ей был 21 год, но из памяти не стерся, ни образ краснофлотца Вани Буланова, ни его рассказ. Если и были попытки отыскания мифического «обоза» - искать там, во всяком случае, нечего. Но этот рассказ может служить примером, как сказка, повторенная на страницах прессы, превращается чуть ли не в реальное описанное событие.

222

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Цåííîсòè Эсòîíсêîãî áàíêà июня 1941 года гитлеровская Германия, напав без объявления войны, начала военные действия против Советского Союза. Удар немецких армий был страшен, в первые же часы войны командование приграничных округов потеряло управление войсками, и, несмотря на индивидуальные примеры героизма советских солдат, разгром прикрывающих границу армий обозначился сразу. Уцелевшие войска стремительно откатывались на восток. За два месяца немцами полностью были заняты все Прибалтийские республики, а также часть Украины и Белоруссии. Ранним утром 25 августа 1941 года на Таллинском рейде наступило относительное затишье. Все предыдущие дни за отрезанный с суши город велись непрерывные бои, растрепанные в боях части 10-го корпуса 8-й армии пытались сдержать вал немецкого наступления в Прибалтике. Немецкие войска, стремительно наступая, вышли к побережью Финского залива восточнее Таллина, окружив таким образом город, и отбросив 10-й корпус генерал-майора Николаева к главной базе Балтийского флота. Общее руководство обороной базы было возложено на вице-адмирала Владимира Филипповича Трибуца, командующего Балтийским флотом. Войдя в зону действия корабельной артиллерии, немецкое наступление приостановилось, а на некоторых участках противник даже был вынужден отступить. Мощная корабельная артиллерия и береговые батареи организовали сплошную стену артиллерийского заградительного огня, позволившую привести в порядок измотанные отступлением войска, и организовать оборону города. При непрерывной артиллерийской поддержке войска, усиленные подразделениями морской пехоты, заняли оборону на окраинах. Все же основным фактором, сдерживающим немцев, явилась мощнейшая артиллерийская 223

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

поддержка, без которой пехотинцы не смогли бы скольконибудь долгое время сдерживать натиск немецких «панцеров». Но запас снарядов на кораблях истощался, поддерживать долгое время такой темп стрельбы моряки не могли, и город в любом случае был обречен на сдачу. Главной задачей становилось не удержание города, а эвакуация в максимально короткий срок флота, гарнизона и наиболее ценного имущества.

Больше всех неприятностей немцам доставлял крейсер «Киров», девять 180-мм орудий которого, грамотно руководимых через береговые корректировочные посты, перемешивали своими снарядами с землей и пехоту, и танки, исключая возможность начать штурм. Маневрируя на рейде, окутанный дымом, через который пробивались вспышки залпов, крейсер стал своего рода символом обороны – пока он здесь, враг не смеет поднять голову! Всеми силами немцы пытались уничтожить или хотя бы повредить «Киров», которым командовал капитан второго ранга Сухоруков. Бомбардировщики, игнорируя другие цели, атаковали исключительно «Киров», подтянутые к городу 152-мм орудия вели огонь исключительно по «Кирову». Отсутствие в городе 224

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

советской авиации усугубляло это положение, но крейсер, управляемый опытным командиром, маневрировал, уклоняясь от бомб, вел зенитный огонь, сбивая вражеские самолеты, и продолжал поддерживать огнем главного калибра захлебывающуюся в крови оборону. Председатель Совнаркома Эстонской ССР И.Х.Лауристин, как глава эстонского правительства, был обязан организовать и проконтролировать эвакуацию и уничтожение наиболее ценных объектов в Таллине. Помимо всего прочего, под строжайшую личную ответственность, необходимо было эвакуировать ценности Эстонского банка, которые предполагалось разместить на крейсере «Киров». Вицеадмирал В.Ф.Трибуц обещал соответствующую помощь, и вечером 24 августа для этих целей были выделены транспортные средства и взвод автоматчиков из личной охраны командующего Балтфлотом. (Здесь стоит пояснить, что автоматами в Таллине было вооружено только это подразделение, бойцы гарнизона, как и во времена Первой мировой, отражали атаки противника со старенькой «мосинкой», да еще с СВТ). Два автомобиля прибыли к зданию Госбанка, но из-за ночного времени, опасаясь нападения бандитских шаек, орудовавших в большом количестве в осажденном городе, перевозку ценностей отложили на утро. Командир небольшого катера «каэмки» мичман Голованов несколько удивился, когда на борт к нему поднялись непосредственный начальник Кудрявцев с дивизионным комиссаром Лебедевым. Такое высокое начальство нечасто посещало столь незначительные боевые единицы. «КМ-005», которым командовал Голованов, числился катером химзащиты, но в последнее время, особенно после передачи на фронт единственного вооружения – пулемета «Максим», выполнял, в основном, разъездные и посыльные функции. Несколько вопросов о техническом состоянии, о боевом духе экипажа (из 225

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

трех человек, включая командира), выражение уверенности в том, что комсомольцу Голованову можно поручить любую задачу, и он ее с честью выполнит, и, наконец, задание – доставить из Беккеровской гавани груз и пассажиров на крейсер «Киров». «Всего – то? – подумал Голованов – стоило из-за этого лично им таскаться…» Но дивизионный комиссар тут же дополнил, что задание ответственное, об исполнении донести лично ему. «Видать, непростой груз».

В шесть утра к ожидавшему катеру подошли машины. -Куда груз складывать? – спросил лейтенант, командовавший взводом охраны. -А много груза? -Полный кузов. Мичман отвел под размещение крошечный кормовой кубрик. Бойцы выстроились цепочкой, и принялись передавать какие-то ящики, коробки, мешки. Кубрик быстро заполнился, и часть груза была свалена в кокпите. Сверху уселись автоматчики, и какой-то штатский, сопровождающий груз. -Отваливай! -Нет, так не годится. Перевернемся. Человека четыре возьму.

226

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Не умничай, заводи! В шесть тридцать «Киров» остановит движение для приема груза! -Товарищ лейтенант! Мне не жалко! Но перегруз! Двадцать человек на палубе! -Гм… Ну ладно… Первое отделение остается со мной, остальным ждать на берегу! Катер затарахтел моторами, отходя от стенки. Действительно, заметив приближение «каэмки» на «Кирове» остановили ход и вывалили за борт трап. Начавшийся обстрел затруднял движение, в воде гавани вставали «свечки» от падающих снарядов, на которые и пытался держать курс мичман, памятуя, что снаряд два раза в одно место не упадет. Подойдя к трапу выросшего из клочьев дымзавесы крейсера, зашвартовались и, снова образовав цепочку, начали передавать груз на корабль. Капитан второго ранга Сухоруков ощутимо нервничал – оставаться без хода под обстрелом противника было весьма рискованно. К счастью, груз передавали быстро, в сторону мостика направился какой-то гражданский – очевидно, сопровождающий, до этого суетившийся возле цепочки краснофлотцев. Видимо, большую часть груза передали, и сейчас катер отвалит – можно будет дать ход, покинув место, где встают из воды высокие «свечки». На станцию УКВ уже начали поступать заявки на обстрел целей. И тут прямо в районе трапа вспыхнул ослепительный разрыв, по ушам ударил грохот, и всю корму крейсера затянуло дымом. Сухоруков лишь заметил, как волной отбросило, оборвав швартовы, маленький катер. Командира сбило с ног. Еще не зная о характере повреждений, он выкрикнул «Полный вперед!». Из-под обстрела следовало уйти немедля. Но прошло еще минут десять, пока смогли разобраться с повреждениями, начать тушить пожар в корме, и дать ход машинам.

227

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

«Попадание снаряда, видимо, шестидюймового – доложил старший помощник. Разрушен лазарет, пожар в кормовых каютах. Одиннадцать убитых, около тридцати раненых». Командир вздохнул, привычно становясь к рукоятям машинного телеграфа. То, чего он опасался – детонации боезапаса кормовой башни – не произошло. О грузе и отброшенном взрывом катере, в суете событий никто не вспомнил. От взрыва заглохли оба мотора, швартовы с треском лопнули, и крошечную «каэмку» откинуло в сторону от грузно раскачивающегося после попадания корпуса крейсера. Один из автоматчиков вывалился за борт, но его тут же выловили. «Киров» затянуло дымом.

Мичман Голованов с минуту приходил в себя, осмысливая происшедшее. Повреждений катер вроде бы не получил. Мичман приказал боцману осмотреть помещения, а мотористу запускать моторы. Сам же мичман с волнением наблюдал за крейсером – не секрет, выйди «Киров» из строя, и вся без того задыхающаяся оборона города лопнет. Но, к счастью, на «Кирове» разобрались с ситуацией и дали ход. Мимо 228

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

промчался, закрывая крейсер пеленой густой дымзавесы, эсминец «Гордый». Под палубой бесполезно выл стартер – по-видимому, моторы получили какие-то повреждения и не запускались. (Позднее выяснилось, что от сотрясения повредился бензопровод). Боцман доложил, что в отсеках воды нет. Но ход дать было невозможно. В рубку протиснулся лейтенант – командир охранников. -Там часть груза не успели передать. Надо догнать «Киров». -Мы без хода – отвечал Голованов. -Смотри, груз ответственный… -Так что я сделаю? Сам знаю. Вплавь не догонишь. К счастью, проходивший мимо «малый охотник» лейтенанта Панцырного заметил беспомощную «каэмку» и отбуксировал к борту плавбазы «Амур». На все просьбы догнать «Киров», Панцырный ответил отказом – крейсер возобновил обстрел целей, а подходить к маневрирующему и ведущему огонь главным калибром кораблю было бы безумием. На «Амуре» Голованов явился к начальнику минной обороны контр-адмиралу Раллю с просьбой связаться с дивизионным комиссаром Лебедевым, дабы доложить обстановку. Прямой связи не было, и Ралль, выслушав мичмана, обещал все передать последнему на совещании в штабе. Успокоенный мичман отправился на катер, а лейтенант из взвода охраны, также пообещав проинформировать Лебедева или даже самого Трибуца, оставил под ответственность мичмана четыре больших засургученых мешка, что не успели передать на крейсер. 28 августа Таллин был оставлен. Можно по-разному оценивать деятельность вице-адмирала Трибуца, которого зачастую называют главным виновником последующей трагедии, но на момент выхода флота он, имея приказ спасти лишь «наиболее 229

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

ценные в боевом отношении корабли» (т.е. «Киров» и новые эсминцы – «семерки»), решился вывести из Таллина все суда, которые могли двигаться своим ходом. Армада составила около 200 (двухсот) вымпелов. На корабли и суда погрузили большую часть гарнизона, но из 50 000 человек около 11000 все равно были оставлены в Таллине и взяты немцами в плен. Армада начала движение в 12.00. Состояла она из четырех конвоев транспортных судов под охраной трех отрядов боевых кораблей. Флагманом являлся крейсер «Киров».

И.Х.Лауристин был, кажется, единственным, кто не забыл в суматохе событий о ценном грузе. Ему следовало бы и находится с этим грузом на «Кирове», но, памятуя, что «Киров» продолжает являться главной целью для немецкой авиации, предсовнаркома сам выбрал корабль для собственного спасения – старенький эсминец «Яков Свердлов», до революции бывший славным «Новиком» - одним из самых легендарных кораблей Российского Императорского флота. В 20.40. «Яков Свердлов» подорвался на мине и затонул почти со 230

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

всем экипажем. Не смог спастись и Йоханнес Хансович Лауристин. «КМ-005» попал в охранение плавбазы «Ленинградсовет», следующей в голове 1-го конвоя транспортов. Немецкая авиация и мины уничтожали корабли и суда, к вечеру смешавшиеся и потерявшие строй. «Каэмка», вместе с другими небольшими катерами, металась по заливу, подбирая из воды уцелевших, и передавая их на «Ленинградсовет». Плавбаза оказалась перегружена спасенными, стоящими в трюмах и на палубе, как в переполненном автобусе. С наступлением темноты увеличилась и минная опасность – по приказу старшего лейтенанта Амелько, командира плавбазы, «каэмка» следовала впереди по курсу, и мичман Голованов предупреждал в мегафон об обнаруженных плавающих минах. Конвой рассеялся, и «Ленинградсовет» с двумя «каэмками» следовал через залив в одиночестве. В ходе прорыва из Таллина в Кронштадт от мин и авиации погибли 62 единицы боевых кораблей и транспортных судов. Людские потери составили, по разным оценкам, от 15 до 18 тысяч человек (т.е. в 3-4 раза больше, чем потерял адмирал Рожественский в Цусимском сражении, и это за двое неполных суток!). Но «Ленинградсовет» благополучно достиг Кронштадта, а «КМ-005» был передан в распоряжение Ленинградского ОВРа. Базироваться они стали на Гутуевский ковш Ленинградского торгового порта. Голованов докладывал об этих злосчастных мешках, затиснутых, от греха подальше, в рундуки кормового кубрика, но от него только отмахивались – враг рвался к Ленинграду, на подступах к городу кипели бои, в конце сентября немцы заняли Петергоф и Стрельну, выйдя на побережье залива, и командованию было явно не до каких-то затерявшихся мешков. В начале октября катер «КМ-005» привлекли для перевозки десантников, высаживаемых в Петергофе и Стрельне, и 231

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

пытавшихся своими незначительными силами отбросить противника от побережья и отвлечь его от основного удара армии, наступавшей вдоль Петергофского шоссе. Заранее, по сути, обреченная операция провалилась, а десантники погибли почти все. Высшее руководство Балтфлота вспомнило о пропавшей части груза только к началу зимы, при какой-то очередной ревизии. Вспомнили и мичмана Голованова, и катер «КМ-005». Но было поздно – катер вместе со всем экипажем погиб при высадке десанта в Стрельне 7 октября 1941 года от прямого попадания снаряда. А часть ценностей Эстонского банка так и осталась лежать в рундуках кормовой каюты. В ноябре 2002 года при производстве дноуглубительных работ на Стрельнинском фарватере ковши земснаряда извлекли с грунта несколько металлических конструкций, которые были опознаны как элементы набора катера типа «КМ». Но обломки ли именно этого катера были извлечены – установить не удалось. Возможно, брезентовые мешки, зашитые и опломбированные сургучными печатями, так и гниют на дне залива у Стрельны, среди обломков катера и останков экипажа.

232

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Жàäíîсòь сентября 1941 года вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады. Недостаток топлива и продуктов в осажденном, но сражающемся городе с трехмиллионным населением, стал ощущаться сразу, а к началу зимы достиг катастрофических масштабов. В декабре, как общеизвестно, дети и неработающие получали 125 грамм хлеба в сутки, рабочие – 250 грамм, солдаты – 300 грамм, и лишь бойцы передовой – 500 грамм. Свободная продажа продуктов была запрещена, но на «черном рынке» спекулянты наживали баснословные состояния на чужом горе. Впрочем, расправа с ними тоже была короткой – спекулянтов и мародеров расстреливали на месте без суда.

Павел Кузякин неоднократно хвалил себя за расторопность – не всегда улыбается удача, надо вовремя схватить ее! Такую-то «удачу» в виде пяти мешков с крупой и «схватил» Павел еще осенью. Возвращаясь с ночной смены на заводе Калинина, где отключилось электричество, и смена оказалась завершенной досрочно, Павел в одиночестве шагал по пустынной Уральской улице – благо, дом недалеко. Прямо на его глазах вылетевшая из-за угла «полуторка» с разгону снесла фонарный столб и ударилась в стену дома. Кузякин подошел к машине – за рулем 233

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

скорчился шофер, а справа от него так же неподвижно сидел красноармеец. Первым движением Павла было желание помочь пострадавшим, он даже попытался дергать ручку заклинившейся двери, но внимание его привлекли мешки, вылетевшие из кузова. Наощупь определив, что в мешках находится крупа, дрожа от страха и небывалого возбуждения, Павел стал хватать мешки и оттаскивать их в кусты на берегу Смоленки, где до войны в летние ночи неоднократно доводилось распивать с приятелями поллитру. Место тихое, сразу никто не заглянет. Возвращаясь за шестым уже мешком, Павел увидел наряд милиции возле машины, слышались голоса и удары какого-то инструмента. Решив не рисковать и умерить жадность, Павел ретировался в кусты, где, обняв свое сокровище, пронаблюдал, как увезли на «скорой» пострадавших, а затем отбуксировали и разбитую машину. До дома оставалось совсем недалеко, ужасно хотелось спать, но перетаскивать мешки по начинающим оживать улицам – значит, привлечь внимание. Набравшись терпения, Павел так и просидел на мешках весь день, готовый отразить любое покушение на его собственность, и иногда запуская руку в мешок с гречкой, грызя зерна всухомятку. В следующую ночь он на смену не вышел, занятый перетаскиванием добра к себе домой. За прогул могли и посадить, но, скорее всего, отделаются простым внушением. Все-таки в блокадном городе да на родном заводе, к такого рода вещам относятся несколько проще. Так и получилось. Даже лучше, так как снабжение энергией на вторые сутки наладить не удалось, и отсутствия разнорабочего Кузякина никто, вроде бы, не заметил, а система табельных жетонов, в связи с массовым призывом рабочих и частым изменением штата, была 234

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

временно упразднена. Кузякин мог считать, что ему очень и очень повезло. В Ленинграде уже было известно о директиве Гитлера от 22 сентября (директива №1601/41): «…Фюрер принял решение стереть город Ленинград с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населённого пункта не представляет никакого интереса…» На кого-то это оказывало деморализующее влияние, кто-то наоборот, ожесточался. Вонзая в небо бивни прожекторов, грохоча зенитками и лязгая гусеницами, с пайкой хлеба за пазухой, в снежных завалах, из которых проглядывали красные бока посеченных осколками трамваев, терзаемый голодом и холодом, город жил и сражался. Боевой дух ленинградцев был высок – об этом свидетельствует очевидцы – например, когда на хлебозаводе произошел обрыв питания, женщины и подростки наполняли гигантские чаны водой из Невы, доставляя ее ведрами, а шкивы механизмов тестомесилок вращали вручную за приводные ремни. Кто-то умирал от пули на передовой, кто-то от голода у станка, кто-то тихо в своей квартире, кто-то охотился с топором в подворотнях, а кто-то на всем этом жирел. Смерть стала обычным явлением, на неубранные трупы не обращали внимания. -Не пойму, Кузякин, с чего ты жиреешь? – не раз спрашивал участковый. На Шестой линии стихийно возник рынок. Продавали там все, что угодно, но просили только одного – хлеба. Отпугивая взоры, блестело из-под лохмотьев старинное золото, на любое изделие цена называлась одна – сто грамм хлеба. Кузякин действительно в эти дни зажирел, меняя крупу на хлеб и сало. Однажды, не удержавшись, отвесил мешочек сечки в обмен на массивный золотой портсигар. И началась у него новая страсть – накопительство. «Все равно к весне город 235

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

сдадут, а немцы придут – накормят. Столько крупы одному не сожрать, а золотишко и при немцах сгодится». Обзавелся он и пистолетом «ТТ» - на случай жизненных осложнений. Единожды екнуло сердце забытым укором совести – когда умирала соседка по коммуналке, на которую Павел еще до войны «имел виды», но которая всегда отвечала ему решительным отказом. Ну да все равно не жилец она, а всех голодных не накормишь. И теперь спал Паша Кузякин в пустой квартире на мешках с крупой, положив под голову чемодан, полный золота, и сжимая пистолет – охраняя свое добро. Впрочем, опасаясь, что может нагрянуть с обыском участковый, золотишко он вскорости стал прятать в пустующей соседской квартире, вздрагивая по ночам от каждого подозрительного шума на лестнице. Но не только участковый заметил подозрительно бравый Пашкин вид – часто мелькающий на рынках сытенький мужичонка привлек внимание тех темных сил, что в мирное время прячутся на окраинах, а в пору нужды вылезают на центральные улицы, разрастаясь, как поганые грибы. Однажды в квартиру вломились двое. Избив Пашку, не успевшего достать из-за пазухи пистолет, они перевернули все в доме, рассыпав по полу драгоценную крупу, и подступили к самому хозяину, приставив к горлу нож. Вопрос был один – где золото? Павел, чувствуя, как по шее стекает струйка крови, заползая под воротник, захрипел: -Здесь не держу. В другом месте. -Пошли! Руки ему, к счастью, не связали, и, выйдя на площадку, обретя от отчаяния несвойственное ему мужество, Кузякин выхватил пистолет и перестрелял обоих. И 236

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

тут навалился страх. Бежать! Решение бежать по льду залива к немцам созрело сразу. Вопрос – как нести золото? С чемоданом сразу заподозрят. Пришлось вооружиться иглой и ниткой, зашивая безделушки за подкладку ватника. Шею облегли цепи с массивными кулонами, карманы наполнились мелочью в виде крестиков и колец. Часть золота положил в тощий, не вызывающий подозрений, солдатский вещмешок, прикрыв сверху его какими-то тряпками, туда же уложил запас хлеба и сала – в дорогу. Ничем не примечательный обыватель, спешащий кудато по своим делам. Пропуск – в наружный карман, чтоб не рыться за пазухой, пистолет – туда же. На льду Смоленки, под мостом, невдалеке от того места, где Павел прятался осенью со своими мешками, лежали трупы – одни занесенные снегом, другие свежие. Здесь без суда и следствия расстреливали спекулянтов, людоедов, мародеров. Почти каждый день, закинув винтовочки за плоские спины, оставив очередной свежий труп, с трудом поднимались на обрывистый берег милиционеры. Вот и сейчас, видимо, «кокнули» еще одного, и, тяжело дыша, выбрались на занесенные снегом тропинки, протоптанные вдоль Уральской. Кузякин посторонился, давая им дорогу. Оказалось, сойти на лед залива не так и просто. Уральская заканчивалась в тростниках острова Вольный, здесь же расположилась какая-то воинская часть, поэтому пришлось забирать левее, к устью Смоленки. И вот он, наконец-то, залив! Вокруг тихо, никого не видать. Кузякин ступил на лед. «Хрустьхрусть-хрусть!» Берег медленно отдалялся, а Кузякин уже прикидывал в уме, сколько золота дать немецкому патрулю, который его непременно встретит, чтоб пропустили на свою территорию. «Хрусть-хрусть-хрусть!» А может, и ничего не придется давать – посмотрим. Немцы – народ культурный, сразу доставят к своему командиру, а там столкуемся.

237

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Кузякин миновал вмерзшую в лед вешку Петровского фарватера. Почему-то мысль о том, что на льду его фигура заметна, как муха в сметане, пришла только сейчас. «Надо было хоть простыню захватить»! -Сто-ой! Кузякин оглянулся – наперерез ему двигался лыжный патруль красноармейцев. Поняв, что не уйти, он достал пистолет, и, тщательно целясь, открыл огонь. Красноармейцы залегли, отвечая из своих винтовок, и ползком подбираясь среди торосов к Пашке. А потом очередная пуля, выпущенная из трехлинейки, поразила стяжателя прямо в лоб! -Что ж ты! Наверняка, диверсант был, вон рожа какая толстая! Как его теперь допросишь? -Товарищ политрук, случайно получилось! -Ладно, посмотри, что в мешке. Рации нет? -Хлеб, сало, тряпки какие-то… -Черт с ним, наверняка спекулянт какой-то, к немцам намылился, будто его там медом намажут. Пусть валяется, падаль! А хлеб с салом забери – это трофей! Поделим, домой детишкам отнесем… Остывающий труп заметала пурга, вместе с нашитым, как латы древнего рыцаря, золотом. Через несколько дней он станет монолитом с окружающим льдом, и никто не вспомнит, что такой Пашка когда-то жил на свете. Только в казарме, распотрошив мешок, красноармейцы обнаружили на дне его массу золотых вещей. Никто не польстился, и золото сдали в милицию. Милиционеры попытались отыскать

238

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

замерзший труп на льду, но под снегом ничего не обнаружили, и махнули рукой – спекулянтом больше, спекулянтом меньше. А весной, расчищая дорогу следующим в Кронштадт катерам, ледокольный буксир перемешал останки Павла Кузякина с ледяным крошевом, отправив куски спекулянта вместе с кусками золота на дно Финского залива где-то посредине Петровского фарватера.

239

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

В òóìàíå алые охотники за подводными лодками – один из наиболее удачных советских проектов малых боевых кораблей. В годы Великой Отечественной войны эти крошечные катера проявили себя как нельзя лучше. При длине в 26 метров эти деревянные катера развивали скорость в 26 узлов, и для своих размеров имели весьма солидное вооружение – два 45-мм орудия, два – четыре 12,7мм пулемета, глубинные бомбы, иногда дополнительное вооружение – реактивные минометы, мины заграждения. Катера в условиях Финского залива использовались универсально – в любую погоду конвоировали крупные суда, занимались спасением людей с гибнущих транспортов, несли охрану водных районов, проводили разведку, высаживали десанты, выставляли мины в тылу противника. Обладающие малой осадкой и немагнитными корпусами, катера смело ходили по заминированному заливу, а если гибли – то сразу, со всем экипажем в 22-24 человека. Финские и немецкие катера избегали открытых столкновений с ними, называя их «плавающими танками» - очевидно, из-за вооружения, так как брони эти малютки не имели.

240

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Катер лейтенанта Мигаловского вышел из крошечной гавани форта Кроншлот, получив задание следовать в составе звена старшего лейтенанта Козихина для встречи и конвоирования возвращавшейся из боевого похода подводной лодки. Два «охотника», грохоча выхлопами моторов, сразу у Кронштадта окунулись в густой туман, Мигаловский выставил на нос впередсмотрящего для слежения за маневрами флагманского катера. Лейтенант Мигаловский имел большой опыт командования «малым охотником», опыт столкновений с катерами и самолетами противника, и при других условиях давно должен был получить следующее звание, и, хотя бы, звено катеров в подчинение (звено – обычно два, реже - три катера). Но беспокойный характер молодого командира портил ему всю карьеру. Еще в июле сорок первого, досрочно выпущенным из «мореходки» младшим лейтенантом, он сразу же попал под арест за хамское общение с начальником штаба Отряда легких сил капитаном второго ранга И.Г.Святовым – знаменитым «Иваном Топителем». Но Святов запомнил горячего лейтенанта, быстро подняв последнего до должности командира катера, и поручая ему впоследствии серьезные задания. Но во второй раз Мигаловский загубил карьеру окончательно, когда при эвакуации гарнизона полуострова Ханко в декабре 1941 года, спасая с подорвавшегося на мине теплохода людей, был вынужден из-за перегруза собственного катера спасенными, оставить гибнущее судно, в то время, как находившийся рядом эсминец не принял на борт ни одного человека. Подойдя к эсминцу, отказавшемуся принять спасенных, на мостике которого находилось все командование операцией, он, не стесняясь, обматерил в мегафон всех этих представителей флотского начальства, да еще размахивал пистолетом при этом, грозясь расстрелять всех «отцов-командиров». После такого поведения даже покровительство «Ивана Топителя» не помогло, и боевой лейтенант, не понеся, к счастью, наказания, остался на долгое время в прежней должности. 241

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

А сейчас – начало июня сорок второго. Перед новым годом в Кронштадт дошла долгожданная весть о разгроме немцев под Москвой, но до окончательной победы еще очень и очень далеко. Ленинград по-прежнему в блокаде, люди по-прежнему умирают на улицах, хоть после ужасной блокадной зимы паек несколько увеличился. Все крупные корабли замурованы минами в Кронштадтских гаванях и на Неве, экипажи с них отправлены в морскую пехоту, лишь артиллеристы ведут огонь по частям противника. Даже лежащий на грунте линкор «Марат» с оторванным по самый мостик носом, ведет огонь из уцелевших кормовых орудий. В Финском заливе выполняют операции лишь торпедные да сторожевые катера, и подводные лодки, прорывая линии заграждений, выходят на коммуникации врага в Балтийском море. Каждый выход подводной лодки – почти верная гибель, вернувшиеся экипажи встречают как триумфаторов, даже если поход оказался безрезультатным. Но много, очень много гибнет этих смельчаков в холодных балтийских водах – противолодочная служба у немцев отлично налажена, а, помимо минных полей, поперек всего залива в районе Гогланда тянется гигантская стальная сеть, в которой лодки, несмотря на специальные приспособления, запутываются, как треска в неводе. Но если и удается смельчакам прорвать сеть, или поднырнуть под ней – уже на подходах к базе лодку стерегут катера и самолеты. Для того и нужно конвоирование. Получив радио от очередной возвращающейся лодки, командование и направило для ее встречи звено лейтенанта Козихина. Туман сбился в совершенную «сметану», кильватерный огонь впереди идущего катера стал совсем неразличим. Впередсмотрящий доложил, что потерял флагмана из виду. Мигаловский выругался. В такую погоду, лодка и без сопровождения могла б идти, никто не увидит. Но приказ – есть приказ. Радиосвязь запрещена, звуковые сигналы – тоже, и как догнать флагмана – непонятно, увеличение хода грозит столкновением в таком тумане. Командир решил идти прежним 242

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

курсом с прежней скоростью, полагаясь на счисление, благо точка рандеву известна. Так и продолжали двигаться – помощник, ведущий прокладку, запарился, мечась то к компасу, то к лагу, то в рубку. «Ничего, молодой, пусть привыкает»! -Вижу тень берега! – донесся с бака доклад сигнальщика. Командир всмотрелся в туман. Самое противное – в тумане очень трудно определить расстояние, кажется – объект маячит вдалеке. А он – вот он, под самым носом! Да, туман, похоже, редеет, и обозначившаяся левее курса тень – не иначе, как остров Сейскаари. -Помощник, пеленгуйся, не зевай! Нам точное место нужно! И так отстали! Видимость определенно улучшалась, молодой младший лейтенант приник к пеленгатору, нащупывая вышку маяка. Довольный, провел по карте линию – первый пеленг. -Долго возишься, помощник! -Товарищ командир! Для взятия крюйс-пеленга нужно… -Работай, работай! Без тебя знаю, что нужно! Отвыкай оправдываться! Минут через десять, в перекрестии положенных на карту линий пеленгов, помощник постуденчески аккуратно обвел кружочек, рядом красивым почерком дробью выставил время и показания лага. -Есть место, товарищ командир! -Дай-ка сюда. Ого! Сильно мы в сторону вильнули! Чертов туман! И время поджимает! Командир приложил линейку,

243

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

определяя курс и расстояние до района встречи. Делать нечего, придется рискнуть. -Рулевой! Курс двести восемьдесят пять! Все три мотора – полный вперед! Моторы взревели, за кормой вырос бурун, почти заливающий палубу, нос высоко задрался. Палуба, казалось, вырвется из-под ног. Набирая ход, катер помчался сквозь туман. У командира мелькнула, было, мысль, что в подобных условиях катера нередко возвращались в базу, и никто особо в укор им такое возвращение не ставил, но курс был теперь известен хорошо, а не в меру лихой командир не мог и представить, как это он вернется, не выполнив задания! Только такая репутация боевого и удачливого командира спасала его от последствий мелких, но довольно частых трений с начальством. Именно эта репутация обеспечила ему в среде катерников кличку «кавалерист». Периодически командиры «драили» «кавалериста», а в лице дивизионного механика Мигаловский и вовсе нажил непримиримого врага, так как последствием кавалерийской лихости нередко являлась ремонтная ведомость, в пунктах которой погнутые о топляки винты перемешивались с отказавшими на максимальной нагрузке моторами и полученными в боях с авиацией пробоинами. Впрочем, все эти отношения носили боле - менее добродушный характер. Удар произошел совершенно неожиданно, и в таком месте, где, если верно счисление, никаких препятствий быть не должно. От удара о поручень командир разбил губы. Рот наполнился зубной крошкой и вкусом крови. Кто-то прокатился по палубе, кто-то сумел удержаться. Мотористы, не дожидаясь команды с мостика, вовремя сообразив, сбросили обороты и остановили вращение винтов. Чудом удержавшийся впередсмотрящий повернул в сторону мостика разбитое о гюйсшток лицо.

244

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Приехали! – прошамкал он. – Флагмана догнали! Тонет! Но командир уже разглядел накрененную мачту судна, в которое они с ходу врезались, и трепыхающийся на ней флаг. Флаг был красный, но в центре его, на белом поле, пауком раскорячилась черная свастика. -Ах ты ж… Боевая тревога! Носовое – огонь! И, запоздало сообразив, командир нажал рычажок колоколов громкого боя, объявляя тревогу. Распластавшиеся после удара по палубе, и не спешившие подниматься комендоры, мигом оказались у носового орудия, вращая штурвалы наводки. Ахнув, сигнальщик, размазывая по лицу кровь, бросился к рубке. -Да что вы так долго возитесь? – рассвирепел командир. Казалось, время тянется бесконечно. Хотя от момента столкновения прошли считанные секунды. Откуда-то из тумана также доносились крики и ругань на немецком языке – видимо, на протараненном катере фрицы тоже еще не могли опомнится. Командир передернул рукоятки машинного телеграфа на «полный назад». Прильнул, выбив заглушку, к переговорной трубе: -Машина! Вы там живы? -Да. Все в порядке! -Давай назад самый полный! Громыхнул выстрел носового орудия. Дистанция нулевая, но тем не менее, комендоры ухитрились промахнуться – всплеск от падения снаряда встал далеко впереди. Палуба завибрировала от заработавших на полную мощь моторов, и катер, накренившись, потащил за собой протараненное судно. Теперь все уже видели, что «мошка» буквально выехала своим форштевнем на корму немецкого катера, утопив ее до палубы. Суета у немцев поулеглась, в корпус «охотника», откалывая щепу, ударила автоматная очередь. В ответ тут же заработал правый пулемет, из которого боцман попытался поразить 245

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

вражеский катер. Поданный из низов второй снаряд, еще не опомнившийся от внезапности происходящего заряжающий выронил, и снаряд, блеснув, выкатился за борт. Палуба продолжала дрожать под ногами, командир, попеременно работая то правой, то левой машиной, пытался вырвать катер из ловушки. С немецкого катера прилетела граната, и, ударившись о леер, отскочила за борт, не взорвавшись. Снова ударили очереди. Наконец послышался скрип дерева, и «мошка» соскочил с вражеской кормы, подняв тучу брызг. Задним ходом катер стал удаляться от противника, который, в свою очередь, тоже не замедлил дать ход и рвануть вперед. Заряжающий, подхватив третий снаряд, загнал его в казенник орудия. Снаряд заклинился наполовину, дослать его до места или вынуть обратно оказалось невозможно. Немецкий катер растворился в тумане. По-видимому, немцы не горели желанием продолжать поединок, да и лейтенант Мигаловский, видя неисправность носового орудия, решил не рисковать и противника не преследовать. -Боцман! Осмотреть отсеки! Пока проводился осмотр отсеков, командир высказал немало лестных слов комендорам носового орудия, но крепкие слова не помогли – заклиненный снаряд пришлось извлекать особым приспособлением – экстрактором, входившим в комплект специально для таких случаев. При осмотре были обнаружены пробоины в форпике – не смертельно, но неприятно. Пробоины были в надводном борту, но при попытке дать полный ход через них в форпик попадала вода, нос катера тяжелел и начинал зарываться в воду. При переходе на малый ход вода самотеком выходила из пробоин. Неудобный угловой отсек форпика затруднял установку аварийных упоров, забитые боцманом клинья держались плохо, и на полном ходу выскакивали. Так и пошли дальше – скачками, то увеличивая ход, то уменьшая его до малого. Задание следовало выполнить. Сигнальщики, усилив внимание, 246

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

следили за обстановкой, особенно усиленно вглядываясь прямо по курсу. -Да-а, будет теперь лейтенанту на орехи! -Это уж точно… -Зато как адольфы обделались, когда им на корму такой подарок выехал… -А я, знаешь, сам чуть не обделался… -Сигнальщики! Следить за горизонтом, не отвлекаться! Катер упорно продолжал следовать в район встречи. -Справа десять вижу предмет! – звонко выкрикнул сигнальщик. -Мина, что ли… - всмотрелся командир. -Человек за бортом! На круге плавает! Плававшим на круге оказался немецкий матрос, которого подняли на борт и даже угостили спиртом. По-видимому, протараненный катер все ж затонул. В качестве доказательства потопления на борт подняли и спасательный круг с номером 117. -Помощник! – Обратился командир. – Ты в школе ведь немецкий учил? -Товарищ лейтенант, я ж больше по шпаргалкам! -Неважно, иди, допроси фрица. Узнай, что за катер, куда шли… -Есть, постараюсь… -Да уж постарайся, вспоминай свои шпаргалки! Немцу дали сухую робу, и тот, согретый глотком спирта, сидя на палубе, успокоился, и, кажется, даже задремывал. Младший 247

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

лейтенант, не обладая опытом допросов, для начал встряхнул пленного за грудки, и, отчаянно жестикулируя, принялся что-то выспрашивать. Немец охотно отвечал что-то, не слышное за шумом моторов, но, судя по задумчивому лицу помощника, речь немца он воспринимал с трудом. При подходе к точке рандеву, в рассеивающемся тумане обнаружился флагманский катер. Сошлись бортами, и Мигаловский вкратце поведал командиру звена о своих приключениях. Козихин только качал головой, и грозился перевести «кавалериста» в более соответствующий род войск – «кобылам хвосты крутить». Лодку так и не встретили – позднее выяснилось, что командир ее, пользуясь давшим прикрытие туманом, пошел своим ходом, не дожидаясь охранения, и благополучно прибыл в Кронштадт. Выждав все возможные сроки, катера охранения также направились в Кронштадт. За время дрейфа боцман смог качественно законопатить пробоины, и обратный путь проходил без происшествий. -Ну что, расспросил фрица? -Так точно! Только уж больно врет много. Пришлось разок по зубам съездить. -А что врет-то? -Ну этот катер от пробоин затонул, далеко не ушел – мы им, видать, всю корму разворотили. А шли они, фриц говорит, из Усть-Луги в Выборг. -И что ж тебя смущает? -Да, говорит, везли подарки от самого фон Лееба самому Маннергейму к юбилею – семьдесят пять лет вредному старикашке должно стукнуть. А подарки – картины да золотые сервизы из царского дворца. -Ну да?

248

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Говорит, да, так и есть, то ли из Павловского, то ли из Петергофского… -Ну ладно, в Кронштадте сдадим особистам, пусть сами разбираются. А ведь могли бы ценный трофей захватить – взяли бы этот катеришко на абордаж… Помощник посмотрел на командира безумными глазами. Мигаловский прошел всю войну, и закончил ее в звании капитана третьего ранга. После войны отставной командир занялся преподавательской деятельностью, ведя курс электрои радиотехники в Ленинградском мореходном училище рыбной промышленности. Иногда, отвлекаясь от лекций, преподаватель вспоминал перед курсантами свою бурную молодость, в том числе и описанный выше боевой поход, в основном делая упор на то, что потопленный в этом походе вражеский катер был единственным доказанным потоплением на его боевом счету. Многих курсантов интересовала стоимость находившихся на борту катера ценностей, но тут бывший командир лишь разводил руками… Было замечено, что после впадения в мемуарное настроение, преподаватель, возвращаясь к предмету, начинал усиленно опрашивать пройденный материал, не скупясь на неудовлетворительные оценки. Такая вот история, с привкусом романтики. Возможно, награбленный в ленинградских пригородах ценный груз, так и не дошедший по назначению, по сей день покоится в самой середине Финского залива.

249

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ïî ïðèíцèïó жåðåáьåâêè еликая Отечественная война подходила к концу. Советская армия гнала немецких захватчиков, стремясь к гитлеровскому логову – Берлину. На Западном фронте, спешно открытом союзниками после решительных побед Советского Союза, английские и американские войска также развили наступление, стремясь не опоздать к дележу славы победы над Германией. В конце апреля советские войска готовились к решающему штурму превращенного в крепость города. Личным приказом Сталина предписывалось никаких переговоров с противником не вести, кроме принятия им условий безоговорочной капитуляции. 16 апреля началась крупная операция советских войск, получившая впоследствии название «Битва за Берлин». Ни о какой пощаде врагу не могло быть речи – Советский Союз потерял в этой страшной войне двадцать шесть миллионов человеческих жизней, и гнездо нацизма следовало раздавить до конца! Нанеся решающие поражения гитлеровским войскам в Сталинградской и Курской битвах, Красная армия вступила в окончательное сражение. «Битва за Берлин» считается самым крупным сражением в истории. Гитлеровские фанатики сопротивлялись отчаянно, и Красная армия несла значительные потери, но, не смотря ни на что, исход битвы был предрешен. 25 апреля советские войска встретились на реке Эльба с наступавшими с запада войсками союзников. 26 апреля начался штурм взятого в кольцо Берлина. 30 апреля 1945 года в своей ставке покончил жизнь самоубийством развязавший Вторую Мировую войну фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер. Даже самому фанатичному эсэсовцу становилось очевидно, что дни «Тысячелетнего рейха» сочтены. 2 мая город был сдан советским войскам. А поздним вечером 8 мая главнокомандующий немецкой армией В.Кейтель подписал акт о безоговорочной капитуляции всей 250

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Германии. 9 мая 1945 года о капитуляции Германии было объявлено по всему миру, и именно этот день является национальным праздником во многих странах – День Победы.

Трофеи были велики. В числе прочего, разделу между союзниками подлежал флот побежденных Германии и Италии, как военный, так и гражданский. Флот поделили на три части, распределив их между союзниками по принципу жеребьевки. Советскому Союзу при этом разделе достался парусный флот, промысловые флотилии, суда технического флота. И всего лишь два крупных военных корабля – старый итальянский линкор «Джулио Чезаре», переименованный в «Новороссийск», и старый немецкий линкор, более подходящий под отживший класс эскадренных броненосцев – «Шлезвиг – Голштейн», а также несколько недостроенных кораблей, в том числе авианосец «Граф Цеппелин». Сталин, по слухам, оказался весьма недоволен таким разделом, так как все военные корабли и подводный флот немцев – флот гигантский – достался англичанам и американцам. Но послевоенная действительность показала, что доля Советского Союза явилась вполне равноценной. Немецкий военный флот, довольно 251

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

быстро устарел морально, и был пущен союзниками на слом, а промысловые флотилии использовались Советским Союзом довольно длительное время, принося неоспоримую помощь народному хозяйству. Парусники же оказались весьма ценным приобретением, воспитав на своих палубах не одно поколение моряков. Некоторые из них находятся в строю и по сей день. В их число вошли даже яхты, на которых некоторым нацистским преступникам удалось бежать в нейтральную Швецию. Сейчас эти яхты составляют ядро флотилий яхт-клубов, в том числе Центрального яхт-клуба Санкт-Петербурга. Из трофейных пассажирских судов печальную славу обрел океанский лайнер «Берлин», переименованный в «Адмирал Нахимов». 31 августа 1986 года в результате столкновения с сухогрузом, «Нахимов» затонул в Черном море, при этом погибло 423 человека.

Броненосец «Шлезвиг – Голштейн» даже не учитывали в качестве военного трофея – этот построенный в 1908 году корабль достался советским войскам при взятии Гдыни в полузатопленном состоянии, разбомбленный британскими ВВС. Кстати, именно его орудия произвели самые первые залпы во Второй Мировой войне. После захвата Дании в 1940 году, в котором старый ветеран принимал непосредственное участие, линкор вывели из действующего состава кригсмарине и использовали в качестве учебного корабля. Усилиями советских водолазов «Шлезвиг – Голштейн» подняли со дна и отбуксировали в Таллин, где поставили на ремонт. Изначально планировалось восстановить его в качестве учебного корабля 252

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

для подготовки кадров будущего океанского флота, для чего, после аварийной заделки пробоин в Таллине, ветерана Ютландского сражения перевели в Кронштадт, для постановки в сухой док. Но доки Кронштадта и без того были загружены работой – один ремонт подорвавшегося на мине крейсера «Киров» чего стоил! Советская программа кораблестроения в разоренной войной стране вновь набирала обороты. На стапелях вырастали корпуса будущих небывалых океанских монстров – линкоров типа «Советский Союз». Но Вторая мировая война уже показала несостоятельность этого класса кораблей, на смену чудовищной артиллерии (главный калибр «Советского Союза» должен был составлять 406 миллиметров), пришли более эффективные ракетные системы, а подводные лодки и авианесущие соединения вовсе вытеснили линкоры с океанских просторов. Слишком много боле насущных проблем было в стране, чтоб обеспечить быстрое выполнение масштабной кораблестроительной программы, строительство велось медленно, а после смерти И.В.Сталина 5марта 1953 года и вовсе остановилось. Недостроенные линкоры и крейсера разобрали на металл прямо на стапелях, а памятником этой грандиозной затеи осталось экспериментальное 406-мм орудие, ныне хранящееся на Ржевском полигоне. Еще при жизни Сталина, все мероприятия, касающиеся предполагаемого господства в океанах, в известной степени саботировались на местах. Военно-морские специалисты хорошо понимали то, что никак не хотел понять товарищ Сталин – полное изменение концепции военно-морских сил, отмирание старых классов кораблей, применение совершенно новых теорий. Поэтому и ремонт учебного «Шлезвиг – Голштейна», получившего в советском флоте название «Бородино», шел ни шатко, ни валко. Да и слишком много других проблем было у Балтийского флота – одно лишь разминирование Финского залива продолжалось до 1957 года! 253

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

В кронштадтском доке – грязь и обрезки металла, грохот пневматических молотков и сверкание электросварки. Немногочисленная бригада ремонтников, которую, недовольно ворча, все-таки выделил директор завода, и штатная команда военных моряков учебного корабля, выполняли работу, которая в ближайшее время уже окажется никому не нужной и бессмысленной. Но тогда об этом никто еще не знал. Руководил работами старший строитель Лаврентьев, который, шурша ворохами ветхих чертежей, расхаживал вдоль корпуса, давая указания. Тем и сложен ремонт старого, неоднократно модернизированного корабля, что чертежи зачастую не соответствуют фактическому устройству судна, особенно такого крупного. То, вдруг, обнаружится не обозначенный на чертеже отсек, то исчезнет переборка, то вместо жилого кубрика возникнет помещение каких-нибудь вспомогательных агрегатов, и наоборот. Такая особенность старых, особенно трофейных, кораблей, еще сыграет свою трагическую роль на линкоре «Новороссийск» в октябре 1955 года, когда бывший «Джулио Чезаре» отправится на дно Севастопольской бухты в результате мощного взрыва. По одной из версий, взрывное устройство было заложено в недоступный отсек линкора при передаче последнего Советскому Союзу еще в 1949 году. 254

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Работа судового проверщика – изготовление фанерных шаблонов, по которым в цеху уже вырезают готовую деталь. Как правило, такая работа требовалась при изготовлении листов обшивки. На старом «Бородино» работы были сведены к минимуму, но все ж совершенно негодные элементы заменяли, срубая заклепки, отдирая покрытые изнутри цементом листы. Молодой проверщик Саша Богданов изготовлял прямо в доке шаблоны, бренча струбцинами, прикручивая полосы фанеры к оторванным кускам, или, немыслимо извернувшись в тесноте двойного борта, прямо к срезам корпуса, отмечая заклепочные отверстия, изогнутость борта, и тому подобное. Для снятия размеров в очередном обнажившемся отсеке, Богданову пришлось протискиваться в узкую, как крысиная нора, щель. Даже ватник скинул, чтоб кое-как проскользнуть, под шутки перекуривавших рабочих. Крикнул, чтоб сунули «переноску» - в отсеке темнота кромешная. Желтый, неровный и тусклый свет низковольтной лампочки скудно осветил внутренность покрытого ржавчиной отсека. Первое, что отметил Саша – отсутствие в отсеке люков или горловин – стало быть, придется резать технологическое отверстие, чтоб клепальщики могли проникнуть в отсек изнутри. Это был уже не первый обнаруженный «глухой» отсек на этом корабле, и проверщик особо не удивился. А затем внимание его привлекли несколько сложенных посреди отсека ящиков. Попытался вскрыть один, для чего пришлось использовать металлический угольник, крышка ящика с хрустом откинулась, и глазам Богданова предстали настоящие сокровища – целая коллекция серебряной посуды, каждый предмет которой был завернут в пожелтевшие листы «Марине рундшау» за 1939 год. Идея вывалить содержимое ящиков на дно дока отпала сразу – растащат, кто отвечать будет? Надо начальству доложить. Оторвав кусок газеты в качестве доказательства, 255

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Богданов стал выбираться из отсека. Болтая ногами, повис, обдираясь об острые края и стараясь нащупать ногой трапик, волоча за собой «переноску», но рука соскользнула, и Саша, ободравшись, грохнулся на каменное дно дока. Словно со стороны, услышал хруст собственной сломанной руки, и тут же нахлынула боль, напрочь вынесшая из головы мысли про обнаруженный клад. Из больницы не выписывали долго – гипс наложили, и кость срасталась хорошо, но периодически кололи обезболивающее и назначали разные процедуры. Только после очередного положительного рентгеновского обследования, молодого рабочего выписали для выздоровления в домашних условиях. Навещавшим его товарищам, Богданов ничего не сказал о кладе, намереваясь после выписки доложить по начальству все сам. Поэтому, едва выписавшись, Богданов отправился в док. Но первое, что он увидел, проходя через Петровский парк – знакомый силуэт «Бородино», которого медленно выводил с Большого рейда ледокол. Старший строитель принял проверщика в своем кабинете, поинтересовался здоровьем и целью визита «бюллетенящего» рабочего. -Кто после меня шаблоны изготовлять продолжил? -А никто. Поступило указание срочно все дырки латать, и заказ выводить из дока. -Там глухой отсек был… -А не имеет значения. Все дыры снаружи заварили по быстрому, и выпихнули. Начальство решило это старье не восстанавливать, его теперь в Таллин повели, будут использовать в качестве мишени. А что ты так беспокоишься? -Да уже ничего, ответил Богданов, выкладывая на стол смятый лист «Марине рундшау».

256

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Неизвестно, докладывал ли старший строитель кому-либо о сообщении рабочего, или махнул рукой, решив не связываться с непонятной историей. Шел 1948 год, несколько притихший за годы войны вал обвинений в шпионаже и вредительстве, вновь набирал силу, и лишняя головная боль была ни к чему. Лаврентьев указал Саше Богданову молчать об этой истории, и услышать ее можно стало только спустя много лет, из уст постаревшего и спившегося, но опытного и авторитетного мастера плаза Богданова, или, как его стали называть, «дяди Саши». В том же 1948 году «Бородино» встал на якоря невдалеке от острова Осмуссар. Корабли Балтийского флота, выйдя на практические стрельбы, вдребезги разносили борта старого броненосца. Отрабатывались уже новейшие приемы стрельбы – по радарным данным, и недолог оставался век крупной корабельной артиллерии. Сорванный ударами практических снарядов с якорей, старый корабль вынесло на отмель, где он и затонул с сильным креном, оставив торчать над водой лишь надстройки да небольшую часть надводного борта. Сместив фактического преемника Сталина, Георгия Маленкова, на посту председателя совета министров, правительство СССР возглавил генеральный секретарь партии Никита Сергеевич Хрущев. Личность Хрущева весьма противоречивая, но яркая и неоднозначная, и явилась, пожалуй, причиной его несколько анекдотичной, в наше время, репутации: «Махал ботинком и сажал кукурузу»! Миф о «ботинке Хрущева» существует, пожалуй, как иллюстрация особенностей характера главы Советского Союза. Созидатель и ликвидатор «культа личности Сталина», поклонник и ненавистник Соединенных Штатов, борец за мир во всем мире, чуть не развязавший третью мировую войну, опытный партийный интриган, Никита 257

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Сергеевич вел активную внешнюю политику, развивал вооруженные силы страны «в ногу со временем». Новое веяние – реактивное оружие, свели на нет все прежние виды вооружения, именно при Хрущеве были отправлены «на иголки» крупные артиллерийские корабли советского флота. Но нужно помнить, что при нем Советский Союз уверенно лидировал в гонке космических программ, запустив первый спутник, совершив первый полет человека в космос. То есть не кукурузина, а ракета должна бы быть символом правления Никиты Сергеевича, но история распорядилась иначе. И, следует признать, причин для этого тоже немало. Но не о том наше повествование. Летом 1960 года воды Финского залива бороздили дивизионы ракетных катеров новейшего 183-го проекта. Это были первые в мире ракетные катера, они были способны нести по две крылатых ракеты каждый. Новая техника нуждалась в освоении, и в ходе практических стрельб лета 1960 года, ракеты, выпущенные с катеров, вдрызг разнесли выступавшие над водой элементы мишени – бывшего кайзеровского броненосца «Шлезвиг – Голштейн». Корпус старого корабля, сползший на глубину, и по сей день лежит на дне в пяти милях к северо-востоку от острова Осмуссар, в нескольких метрах от поверхности воды. А на номерном заводе, где выпускались эти самые катера, много лет трудился мастер плаза А.Богданов.

258

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

«Зàсòîй» ериод нахождения у власти Леонида Ильича Брежнева принято считать «периодом застоя». Термин этот вошел в обиход значительно позже, с легкой руки лидера перестройки, первого и последнего президента СССР, Михаила Сергеевича Горбачева. В те же годы «развитого социализма» все внешне обстояло благополучно. В октябре 1964 года формально было объявлено об отставке Н.С.Хрущева, по его, якобы, личной просьбе. Фактически, Никиту Сергеевича отставили решением пленума ЦК, то есть, по сути, произвели «дворцовый переворот». Кандидатура Брежнева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС была выдвинута как временная, и никто не ожидал, что Леонид Ильич укрепится на посту на долгие восемнадцать лет. «Хрущевская оттепель» не принесла значительного роста благосостояния советского народа, наоборот, некоторые действия – аннулирование облигаций госзайма, ликвидация подсобных хозяйств – только увеличили число советских граждан, находящихся, по всем мировым критериям, «за чертой бедности». Но такова уж природа человека – стремиться к лучшему, какие бы трудности не встречались на пути. К середине 60-х уже многие граждане СССР могли себе позволить обзаводится частной собственностью – автомобилями и дачами, а любители водных видов спорта – катерами и яхтами. По современным меркам эти образцы частной собственности являлись довольно – таки скромными, но в то время так никто не считал. Пропаганда трубила о неусыпной заботе партии и правительства о благосостоянии советских людей, навязчивые лозунги и плакаты украшали как правительственные здания, так и детские дошкольные учреждения, уроки в школах 1 сентября начинались с политинформаций, а 259

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

даже безобидная «поваренная книга» открывалась словами о заботе партии о правильном питании граждан СССР. В любой чрезмерности всегда присутствует доля безобразия. Но, отдать должное, полки магазинов не пустовали, как это случилось в более поздние времена перестройки, заводы работали, поля засевались… При внешнем благополучии наметился рост преступности, а сказки о шикарной жизни «за бугром» породили волну диссидентов. Именно в период «застоя» совершались первые в СССР попытки угона самолетов с целью эмиграции. А попытки уйти за границу водным путем начались еще с 1961 года, когда плавбаза подводных лодок «Смольный» была успешно угнана в Швецию ее командиром Йонасом Плешкисом. Но это был единственный удачный случай – когда в 1975 году вспыхнул бунт на большом противолодочном корабле «Сторожевой», корабль, без особых сантиментов, был атакован бомбардировочной авиацией, и восставшие предпочли сдаться. Но это все случаи, получившие широкую огласку, попытки же покинуть страну Советов предпринимались довольно часто. Большие и малые реки города на Неве буквально кишели всевозможными плавсредствами, находящимися в частной собственности ленинградцев. В историческом центре эти разнокалиберные лохани отгоняли от набережных, чтоб не портили вид, зато Обводный и Крюков каналы, Пряжка и Ждановка, Крестовка и Смоленка были уставлены этими шедеврами любительского судостроения. Катера и моторные лодки, зачастую самодельные, оборудовались разными моторами, конвертированными умельцами под судовые двигатели – от немилосердно трещавших тракторных «пускачей» до пожиравших бензин в ужасающих количествах моторов грузовиков. Впрочем, расходу бензина в те времена 260

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

особого значения не придавали – стоил он буквально копейки – литр бензина А-76 стоил 70 копеек, а водители грузовиков продавали талоны на бензин за несоизмеримо меньшую цену. 1960-е – 70-егоды вполне можно считать эпохой расцвета водномоторного туризма и спорта. Понятие «граница на замке» прочно сидело в головах советских граждан. Сведения о нелегально пересекших ее нарушителях существовали лишь в виде слухов. Но при этом почему-то было распространено убеждение, что стоит пересечь границу, и тебя там примут с распростертыми объятиями. На самом деле пограничники сопредельных государств, не хуже советских коллег охранявшие границу, любого нарушителя передавали обратно в СССР. Катер этот знали многие – не столько из за его великолепных ходовых качеств, сколько из-за слухов о его владельце. А владельцем был некто «Семочка» – почти легендарный глава корпорации ленинградских фарцовщиков Сема Блейшиц. Катер действительно был для своего времени великолепен – корпус из легкого сплава, подводные крылья, шведский двухсотсильный мотор. Катера речной милиции даже при желании не могли догнать такой шедевр маломерного судостроения, да никто и не пытался этого сделать. Практической пользы от обладания этим катером подпольный миллионер не извлекал, используя его лишь для прогулок по Неве и катания своих любовниц. В общем-то, жил, паразит, припеваючи, пока летом 1968 года не стали над ним тучи сгущаться. Суть Семиных неприятностей нас не интересует, отметим лишь, что собрался он в бега. Причем, собрался спешно – пакуя деньги и драгоценности, доставляя их с багажом в камеры хранения Финляндского вокзала. Для доставки ценного груза водный путь оказался очень удобен. Вот тут-то и пригодился катер – сам глава преступной организации при себе никогда ничего не носил, доверяя переноску ценностей крепким парням из личной охраны. Но в данном 261

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

случае следовало спешить, и жулик, на которого уже объявила охоту советская милиция, загодя предупрежденный, отправился с грузом сам. Двое охранников, помахивая чемоданами, содержимое которых их не должно было интересовать, шагали по одной стороне улицы, главарь – по другой. Подъехавший наряд милиции остановил Сему, нервы последнего, напряженные неприятными событиями последнего времени, не выдержали, и он бросился бежать, выхватывая на ходу пистолет. Произошла самая настоящая уличная перестрелка, в стиле американских боевиков, в которой Сема застрелил одного из сотрудников милиции. Сему «упаковали» и увезли, а двое охранников так и остались стоять, каким-то образом не замеченные милицией. Следовало срочно скрыться, и, так и не выполнившие своего долга, телохранители, бросились к стоящему у набережной, загодя приготовленному катеру. Катер речной милиции дрейфовал неподалеку, но не зря шведский шедевр, обошедшийся владельцу в кругленькую сумму, имел репутацию самого скоростного судна. Отвалив от набережной, и дав полный ход, двое бандитов помчались в сторону залива, оставив раскачиваться на волне милицейский катер далеко за кормой. В оперативности советской милиции не откажешь. Моментально сопоставив все события, связавшись с командованием Ленинградской военно-морской базы и с морчастями погранвойск, милиционеры устроили настоящую облаву на пытающийся уйти в неизвестном направлении катер. Цель, уже миновавшая Кронштадт, была захвачена радарами, и на ее перехват вышел патрулирующий море пограничный катер.

262

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Быстроходная цель явно направлялась в сторону Государственной границы. Командир пограничного сторожевого катера, капитан третьего ранга Никратов, вычислив курс перехвата, объявил боевую тревогу и приказал сниматься с якоря. Выплюнув клубы дыма, взревели под палубой три дизеля мощностью по пять тысяч лошадиных сил, и катер, набирая ход, устремился указанным курсом. Шанс догнать и перехватить цель еще сохранялся.

Водоизмещением почти триста тонн, катера 205-го проекта являлись весьма удачными кораблями, находясь в разных модификациях на вооружении погранвойск или военноморских сил до начала 2000-х годов. В «натовской» классификации эти катера имели обозначение «тарантул», а в советском флоте за характерный силуэт их окрестили «горбатыми». Катера строились большими сериями, некоторые из них и по сей день охраняют морские границы бывших союзных республик, а также ряда государств, куда они поставлялись в экспортной модификации. Учитывая, что головной катер этого проекта был построен в 1958 году – весьма долгий век для военных кораблей одного проекта. Артиллерийское вооружение катера составляли две спаренные тридцатимиллиметровые артустановки, способные поразить воздушную или надводную цель на расстоянии до пяти километров, работающие автоматически на основании радарных данных, и выпускающие по десять снарядов в 263

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

секунду из каждого ствола. Так же катер нес четыре торпеды, двенадцать глубинных бомб, портативные зенитно-ракетные комплексы… Бортовая аппаратура позволяла контролировать изрядные квадраты моря на его поверхности, в глубинах и в воздухе. Скорость цели немногим уступала скорости катера, выжимающего на полном ходу тридцать четыре узла. Они шли пересекающимися курсами, и визуальный контакт с целью был установлен довольно-таки близко к границе. Но обнаружить цель – только полдела. Двое пассажиров катера, не обращали внимания на произносимые в мегафон требования остановится, сопровождаемые ревом тифона, направляя курс к линии госграницы, за которой преследование станет невозможным. Никратов пытался таранить крошечный катер, но маневренная посудинка ловко уворачивалась из-под форштевня корабля, продолжая сохранять общее направление на северо-запад. А задержать нарушителей следовало любой ценой. И когда над серой плоскостью залива явственно обозначились красночерные граничные буи, заменяющие на море пограничные столбы, командир отдал приказ открывать огонь. Место на посту ручного управления занял сам командир минно-артиллерийской боевой части. Стволы носовой установки развернулись, фыркнули, продуваемые воздухом перед залпом, и шарахнули очередью в два десятка снарядов. Стена всплесков встала по курсу уходящего нарушителя, но тот даже не попытался сбавить ход или изменить курс. -Цель уничтожить! – прокричал в микрофон командир. Снова рявкнул залп – не зря все-таки эти пушечки прозвали «автогенами» - в коротком и резком звуке залпа даже не различить отдельных выстрелов. С мостика все явственно увидели, как взлетели, отброшенные назад, куски корпуса, катер тут же, не снизив скорости, зарылся оторванным носом в воду, и в одно мгновение скрылся в волнах, как будто и не было его никогда. На поверхности моря не осталось решительно 264

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

ничего! Остановив ход, Никратов какое-то время патрулировал место мгновенной гибели катера, и, не обнаружив ни обломков, ни трупов, доложил в базу о выполнении задания, получив разрешение вернуться в район дозора. До граничного буя №2 оставалось не более полумили, минута промедления – и нарушители скрылись бы за границу вместе с изрядным количеством ценностей, стоимость которых не мог оценить даже их владелец. Глава ленинградской фарцовочной мафии за убийство сотрудника милиции был приговорен к расстрелу. Потеряв все свои сбережения, Сема Блейшиц спокойно воспринял приговор, находясь в глубокой апатии. Через год приговор был приведен в исполнение. А нажитые преступным путем сокровища, по слухам, и по сей день покоятся на дне Финского залива невдалеке от границы с Финляндией.

265

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

В øòîðì развешенных на углах домов динамиках, в радиоточках на кухнях квартир, в телевизионном и радио эфирах гремела траурная музыка, надрывались гудки заводов… Умер Леонид Ильич Брежнев. Основная часть населения Советского Союза восприняла смерть генерального секретаря в достаточной степени равнодушно, еще не ведая, что со смертью Брежнева ушла «эпоха застоя», и заканчивается относительная стабильность в Советском государстве. Случилось это 10 ноября 1982 года, но еще сутки средства массовой информации хранили молчание. Накануне, совершено больной и страдавший от последствий полученной в Ташкенте травмы, Леонид Ильич еще принимал парад, посвященный годовщине Октябрьской революции, отстояв несколько часов на трибуне Мавзолея, в отличие от политиков 2000-х, принимающих парады, сидя в креслах. Но некоторые советские граждане уже почувствовали, почти интуитивно, как со смертью вождя что-то хрустнуло во всей советской системе. А внешне все оставалось благополучно. Так называемая «холодная война», раздутая СССР и США еще с конца 1940-х годов, казалась какой-то далекой абстракцией, советские воины выполняли свой интернациональный долг в Афганистане, заводы работали, поезда мчались по рельсам, океаны бороздили атомные лодки. Поднакопив денег, жители Москвы и Ленинграда проводили отпуска в Крыму или Сочи, а жители южных областей, наоборот, стремились на север. Любой школьник с первого класса мог связно рассказать, с кем воевал его дед в 1941 году, кто такой Ленин, а также кто является основным 266

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

противником СССР в настоящее время. А о том, что этим противником уже предваряется в жизнь план разрушения Советского Союза изнутри, никому и в голову не могло придти. Ну да не о том в нашей книге речь. Пройдя, словно тени, за короткий период сменили друг друга генеральные секретари партии Ю.В.Андропов и К.У.Черненко. После инцидента с южнокорейским «Боингом», СССР превратился для всего мира в «Империю зла», с легкой руки президента США Рональда Рейгана. В общем, этот период в истории нашей страны не настолько выразителен, как предыдущий или последующий – то ли из-за недолгого занятия должностей этими людьми, то ли по контрасту с грянувшей вскоре «перестройкой». После смерти Черненко 10 марта 1985 года, появилась передаваемая, еще «по инерции» вполголоса, шутка: «Какое любимое занятие кремлевских вождей? – Кататься на лафете!» Бытовавший весь период существования «железного занавеса» миф о «райской жизни за бугром», приобретал конкретные очертания при помощи появившихся в советском ширпотребе образцов западных товаров, отечественная же действительность, усугубленная ростом преступности и пьянства, и кажущимся отсутствием любых перспектив, лишь увеличила число желающих «смыться за кордон». Раздутое «Хлопковое дело» показало уровень коррупции в высших эшелонах власти. Вдохновленные подпольным голосом «радиостанции Свобода», добропорядочные советские граждане совершали безумные попытки перехода границы. Удавались они лишь единицам, да и тех, зачастую, правительства государств, на которых возлагались такие надежды, передавали обратно в СССР. Сбежавшая в Англии с теплохода «Аткарск» О.Сафиулина была задержана английской полицией спустя полгода, и, несмотря на просьбы о политическом убежище и согласие сотрудничать со всеми

267

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

возможными спецслужбами, была депортирована на родину, где и получила десять лет колонии. Рыболовецкий колхоз «Балтика», близ села Вистино на восточном берегу Лужской губы, до недавнего времени был знаменит своей продукцией, в основном – шпротами, вырабатываемыми на расположенном там же заводе. В наше время, Вистино также известно среди краеведов затопленным вблизи корпусом легендарного крейсера «Аврора». Предлагалось даже выделить средства на музеефикацию этих обломков, на самом деле представляющих собой часть днища крейсера, выброшенную после модернизации корабля в 198487 годах, и не имеющую особой исторической ценности. Также в Вистино имеется церковь Николая Чудотворца, построенная в 1883 году. В 1938 году церковь была закрыта, убранство ее расхищено. Интересно, что в период немецкой оккупации служба в храме ненадолго возобновлялась. Шел 1984 год. Тогда еще подпольные предприниматели, «барыги», играя на дефиците определенных товаров в определенных регионах, наживали, порой, баснословные состояния. Но и сроки за спекуляцию или мошенничество советским уголовным кодексом предписывались значительные. Не действовал еще тогда принцип «украсть столько, что уже не посадят». Шикарно пожить в Советском Союзе, даже накопив значительное состояние, было затруднительно – любое «выделение из массы» вызывало подозрения и проверки соответствующими органами – будь то покупка без очереди новейшей машины ВАЗ-2107 или постройка на даче двухэтажного каменного дома. Поэтому многие «барыги», скопив состояние, всеми правдами и неправдами старались «свалить за бугор». Кстати, именно в 1984 году вышел фильм «Груз без маркировки», посвященный работе советских таможенников и пограничников. В поселок Вистино скупщики у населения ценностей по грошовым ценам приехали как-то осенним вечером. В 268

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

основном интересовали их старинные иконы, которые иногда обнаруживаются в деревнях, и, если представляют определенную ценность, скупаются всеми правдаминеправдами. Не брезговали они и другими старинными изделиями, преимущественно – золотыми. Не стоит сомневаться – скупщики эти разбирались в таких вещах не хуже экспертов по антиквариату. Зачастую какую-нибудь старинную икону приобретали за бутылку водки или за несколько жалких рублей. А в Вистино скупщиков ожидал целый клад – хранящиеся на чердаке одного из жителей десятки икон, составлявших когда-то убранство местной Никольской церкви. На торговлю ушло много времени, но в итоге скупщики приобрели огромное количество неплохо сохранившихся образов, в основном – конца 19 века. Для транспортировки такого количества груза, багажника «Жигулей» было явно недостаточно. К тому же, на выезде из погранзоны содержимое багажника могли проверить, и чем больше пришлось бы совершить таких рейсов, тем больше шанс попасться. А груз предназначался крупному ленинградскому спекулянту «Горбатому», собиравшемуся, по слухам, «рвать за кордон».

Попытки договорится с капитанами местных рыболовецких судов, ни к чему не привели, несмотря на значительность предлагаемых сумм – во-первых, никто не пропустит так, с бухты-барахты, судно в Ленинград, а во-вторых, после недавней гибели «МРТ-123» всем капитанам предписывалось при ухудшении погоды прекращать промысел и возвращаться на базу. А осенний Финский залив штормил в эти дни не на шутку. Возможно, были еще какие-то причины, по которым «питерские барыги» предпочли именно водный путь, ну да не 269

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

столь это важно. «Бизнесмены» сторговали у одного из местных жителей довольно большой моторный баркас, на котором и решились выйти в море, отправив одного своего товарища на автомобиле в Ленинград. Неизвестно даже, имел ли хоть кто-то из них какой-нибудь навык судовождения? Баркас исчез в штормовом море бесследно, о чем жители поселка узнали спустя несколько дней от разыскивающих пропавших товарищей их «коллег» из Ленинграда. Поиски результата не дали.

270

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Àãîíèÿ Ленинграде – городе, тишь и благодать, Где шпана и воры где? Просто не видать, Не сравнишь с Афинами – прохладно, Правда, шведы с финнами – ну ладно…» Так пел, покойный уже, Владимир Семенович Высоцкий, чей талант, почитаемый народными массами, был признан и самим Юрием Владимировичем Андроповым, благодаря которому песни Высоцкого, до этого фактически запрещенные, стало возможным, не таясь публично прослушивать. Шведская туристка Эмили Хельстрем прибыла в СССР на пароме фирмы «Силья Лайн», ошвартовавшемся в Гавани – пассажирском порту Ленинграда. Стараниями нового генсека, Михаила Сергеевича Горбачева и его правительства, «империя зла» превращалась, медленно но верно, в почти «демократическую», по западным меркам, страну, и вызывала у иностранцев неподдельный интерес. Слово «перестройка» иностранные туристы произносили даже без акцента. И здесь интересно ознакомится с мнением героини этого рассказа, бывшей в Ленинграде два раза – в 1985 и 1989 годах, и имевшей возможность сравнить два города, вернее – две страны, одну – еще эпохи «империи зла», и вторую – накануне фактического развала СССР. Искатель приключений, путешественник и любитель старинных тайн, Эмили являлась нештатным корреспондентом туристического журнала «Амелия», а также аспирантом на факультете искусств университета Умео. Бывая во многих европейских странах, Эмили с большим 271

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

уважением относиться к нашей стране, оценивая ее вклад, в первую очередь, в развитие мировой науки и искусства. И первое, что поразило путешественницу в новом Ленинграде – это грязь на улицах, обилие вызывающих смех неформалов, очереди за выдаваемыми по талонам продуктами первой необходимости, и ощущение напряженности накануне каких-то грядущих событий. У советских милиционеров появились дубинки, а фарцовщики, воришки, и малолетние проститутки, буквально толпились у выходов Морского вокзала, не давая прохода. От тех времен у нашей героини в качестве сувенира сохранился распространяемый в городе памфлетный плакат – два портрета, слева – Брежнев, увешанный орденами, справа – Горбачев, в том же порядке увешанный талонами на чай и сахар, на мясо и масло… Вообще, в доинтернетную эпоху прокламации распространялись по почтовым ящикам или раздавались на улицах, хорошо помню стихотворный памфлет «Сон», сейчас вызывающий лишь улыбку, а тогда переписываемый от руки, практически в условиях конспирации. Такое оскудение населения страны с богатейшими природными ресурсами и хорошо развитой промышленностью вызывало недоумение и шок у иностранцев. Что говорить о советских гражданах, давно махнувших рукой на строительство коммунизма, на перестроечную «интенсификацию-90», и озабоченных лишь добыванием хлеба насущного. Чудовищная провокация правительства и спецслужб Соединенных Штатов входила в решающую фазу. Добившись договора «о разоружении», выполняемого Советским Союзом в одностороннем порядке, в краткое время идеологически подорвав всю общественную мораль своего противника, подтолкнув волну национализма в союзных республиках, США готовились пожинать плоды великолепно задуманной и исполненной затеи. А советские граждане, выстояв дневные очереди, шли по домам к телевизорам, выслушивать «жаренные» факты от программы «600 секунд» - своего рода, символа объявленной «гласности», вздыхать над страстями 272

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

«Рабыни Изауры»,и «заряжать» воду перед бурчащим с экрана шарлатаном Аланом Чумаком. Никто не подумал бы, что эта белобрысая шведская студентка в спортивном костюме и очках, является опытным кладоискателем. Занималась она этой деятельностью, скорее, из любви к приключениям, обшарив по данным архивов малоизвестные закоулки старинных замков Кальмара и Боргхольма, Глиммингехуса, и легендарного Грипсхольма. Материальной выгоды от своих исследований Эмили не получала, совершая экспедиции за свой счет, и иногда поддерживаемая меценатами – например Эрнстом Шлиманом, внуком легендарного археолога. Наиболее интересные данные экспедиций Эмили публиковала в журналах. В Советском Союзе Эмили интересовало многое, но, среди прочего, Федоровский городок в Пушкине. Трехдневная «культурная программа» для туристов включала в себя посещения Пушкина, но, отказавшись от обязательных экскурсий в Эрмитаж и на площадь Победы, Эмили получила дополнительный день для своих исследований. Все производилось ею на любительском уровне – для профессиональных исследований шведская студентка не обладали ни средствами, ни связями. Строившийся в начале 20-го века «Дом для причта Федоровского собора», внешне напоминавший русскую крепость 16-17 веков, в годы Первой мировой войны был превращен в госпиталь, в качестве санитарок в котором служили великие княжны Мария и Анастасия. Также одним из санитаров «лазарета №17» был Сергей Есенин. В одном из зданий «городка» разместили планируемые к экспозиции экспонаты «Общества возрождения художественной Руси», представлявшие собой великолепную коллекцию древних 273

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

икон, церковной утвари, оружия и других предметов русской старины 15-16 веков. В череде государственных катаклизмов, открытие выставки так и не состоялось, а несколько помещений «городка» так и продолжали выполнять функцию хранилища ценностей. В годы Великой Отечественной войны и немецкой оккупации «городок» сильно пострадал, часть хранившихся ценностей была вывезена в Ленинград при отступлении, но, на основании некоторых архивных данных, Эмили Хельстрем предполагала наличие части коллекции в одном из заложенных подвалов заброшенного после войны комплекса.

Первым неприятным сюрпризом для искательницы кладов оказалось то, что комплекс Федоровского городка вовсе не заброшен – там, как выяснилось, разместились гараж и правление реставрационных мастерских. Предполагаемый клад, если он и существовал, могли давно обнаружить. Удивила и сохранность сооружений – по имеющимся у нашей героини сведениям, здания городка должны были быть сильно разрушены. Романтику затянутых паутиной подземных ходов и потайных дверей пришлось оставить. Но зато Эмили посчастливилось, практически случайно познакомится с Д.О.Можаровым – начальником реставрационных мастерских. Любезный начальник даже пригласил Эмили в свой кабинет, расположенный тут же, в Трапезной палате Федоровского городка, и вместе с ней стал изучать привезенные из Швеции чертежи, сравнивая их с имеющимися официальными планами. И действительно, в цоколе одной из башен на шведском чертеже обнаружилось маленькое помещение, не обозначенное на составленных уже в послевоенное время, 274

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

вместо утраченных, чертежах, имеющихся у Можарова. Вместе они осмотрели башню, использовавшуюся для хранения горюче-смазочных материалов гаража, но никакого тайного хода, естественно, не обнаружили. Заинтригованный начальник вызвал двух рабочих, приказав последним попытаться аккуратно взломать каменную кладку пола. Под плитами, едва их приподняли, действительно обнаружилось крохотное помещение, в котором хранилось два больших ящика. Плотно подогнанные и обитые железными полосами крышки украшало изображение двуглавого орла, и в принадлежности находки сомневаться не приходилось. День клонился к вечеру, и вскрытие ящиков решили перенести на завтра, дабы привлечь в помощь профессиональных реставраторов, чтоб ненароком не повредить предполагаемое ценное содержимое. Взволнованная событиями дня, Эмили вернулась в Ленинград, ночевать в свой номер гостиницы. А наутро, в соответствие с классическими правилами детектива, ящики исчезли. Вместе с ними исчезли механик Рыбаков и водитель Брашкис, а также автомобиль «ЗИЛ-130». Перепуганный сторож показал запись в журнале, из которой следовало, что двое работников покинули гараж на машине за час до начала рабочего времени, объяснив, что поехали за какими-то дефицитными запчастями. Стоит ли добавлять, что именно эти двое накануне ломали кладку замурованного помещения? Вызванные милиционеры только разводили руками, так как не видели в произошедшем состава преступления. Никто не видел, как ящики вывозили, вообще непонятно, что это за ящики, и что в них? Если разыскивать, то что? Об угоне машины подачу заявления тоже сочли преждевременной – вдруг рабочие действительно уехали по служебным делам, а начальник мог или запамятовать, или просто быть не в курсе дела. Записав данные автомобиля, милиционеры лишь обещали информировать Можарова в случае обнаружения машины. Но это еще не конец истории. Служебная «Волга», подрыгивая на неровностях, летела по Петергофскому шоссе. Сам Можаров сидел за рулем, рядом, 275

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

тщетно пытаясь пристегнуть неисправный ремень безопасности, тряслась Эмили Хельстрем, а на заднем сиденье расположились двое рабочих подюжее, срочно кооптированных начальником в собравшуюся «группу захвата». Поездке предшествовал разговор с как всегда опоздавшей работницей бухгалтерии. Оправдываясь перед и без того разъяренным начальником, сотрудница, жившая в Петродворце, обмолвилась, как видела недавно из окна автобуса проскочившую в обратном направлении «их» машину. В ответ на сомнения начальника, бухгалтер только пожала плечами – «что ж, я наших машин не знаю?». Пропетляв безрезультатно по улицам Петродворца, Можаров хотел уже возвращаться на рабочее место, но решил сделать звонок из телефона-автомата своему секретарю. Та сообщила, что пропавшую машину нашли в Ломоносове, возле причалов рыболовецкого колхоза. И снова стремительная гонка по шоссе, приведшая погоню в старинный Ораниенбаум. Но и тут преследователи опоздали – буквально за полчаса до их появления гавань покинул рыболовецкий бот «СТБ-1715», на борт которого и были погружены какие-то ящики. Судно должно было следовать в Таллин, для передачи эстонским рыбакам. Попытка выйти на связь с судном через береговую радиостанцию успеха не принесла. Помог в сложившейся ситуации офицер с базирующихся рядом кораблей Вспомогательного флота – капитан третьего ранга Праслов, пообещав связаться с пограничниками и сообщить им обстоятельства дела, с просьбой задержать уходящее судно. Но на все договоренности и объяснения ушло довольно много времени. Ограниченная сроком пребывания, Эмили Хельстрем 276

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

вернулась на родину, узнав окончание истории лишь спустя несколько лет. Их было два брата – Аксель и Эндель Брашкисы, один работал капитаном рыболовного судна, второй – водителем. Эндель, проживавший в Эстонии, рассказывал брату, что независимость прибалтийских республик уже предрешена, а по факту они таковыми и являются. Накануне один брат звал другого с собой, покинуть Ленинград и строить новое общество в Прибалтике. Есть возможность, пока не введен пограничный режим, уйти на судне, которое Эндель уводит завтра поутру в Таллин. Советской власти в Прибалтике фактически уже нет, эстонская компартия скоро выйдет из состава КПСС, активисты «народного фронта Эстонии» уже заявили о суверенитете Эстонской ССР, и, в общем-то, независимость – уже вопрос формальностей. Русские «оккупанты» бегут из страны, где им всюду отказывают в правах – не обслуживают в магазинах и учреждениях, отказываются разговаривать по-русски, а иногда устраивают, вроде бы случайные, погромы. Так было не только в Эстонии, так было во многих республиках распадавшегося Советского Союза. Обнаруженные Акселем в Пушкине ценности – несомненный «дар свыше», которым и следует воспользоваться. Примерно, так, рассуждали братья Брашкисы, совершив хищение обнаруженных в Федоровском городке артефактов. Да и немало было в то время таких «братьев», растаскивавших по закутам сокровища разваливающейся великой державы. «СТБ-1715» миновал Большой Кронштадтский рейд, получив от берегового поста управления движением судов разрешение продолжать движение по Большому Корабельному фарватеру. Немногочисленный экипаж из пяти человек занимался судовыми работами, Эндель без свидетелей игнорировал вызовы базовой станции. Все шло благополучно, и только портящаяся на глазах погода обещала скорый шторм, о котором капитана уведомляли заблаговременно. Соблазн вскрыть 277

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

погруженные прямо на палубу ящики был велик, но братья сдержали нетерпение. Эндель только распорядился задраить все люки и горловины, а ящики закрепить тросами к палубе.

За Сескаром радиостанция вновь ожила – судно вызывал «Вельбот» - это был позывной пограничного катера. А вскоре среди пены и брызг показался и сам корабль, рассекающий носом, увенчанным башней с 76-миллиметровой пушкой, трехметровые волны. На гафеле ветер трепал зеленый флаг с военно-морскими символами в «крыже» - флаг пограничной флотилии государства, которое вскоре перестанет существовать, но все еще бдительно охраняет свои морские границы. Штормовые условия не позволяли спустить шлюпку с досмотровой командой, поэтому «пограничник» сблизился с рыболовным ботом, швыряемым на волне, как скорлупа. С мостика раздался усиленный динамиком голос: -«СТБ-1715»! Немедленно выйти на радиосвязь! -У нас станция неисправна! – также в мегафон соврал вышедший на крыло мостика Брашкис. -Куда следуете? -В Таллинн.

278

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

-Курс изменить, следовать за нами для досмотра! -Я не собираюсь менять курс в такую погоду! -Имею приказ при неповиновении применять оружие! Повторяю: следовать за нами, курс ноль! Похоже, пограничники не шутили. Ругаясь про себя, Эндель завращал штурвал, ложась на новый курс. Жаль, но ящики с ценным грузом придется скинуть за борт. Бортовая волна немилосердно швыряла суденышко, идти пришлось «галсами» - вразрез волне, подставляя ее ударам нос или корму. По палубе перекатывались волны, и посылать людей, дабы избавится от опасного груза немедленно, капитан не решился. А проклятый «погранец», верный долгу, то уходил далеко вперед, то вновь возвращался. Трагедия произошла, когда уже совсем стемнело, а суда, ориентируясь по свету многочисленных маяков, подходили к северному входу в пролив Бьерке-Зунд. Командир катера намеревался довести арестованного нарушителя до базы в Приморске, где произвести неспешный и тщательный досмотр – имеющаяся информация предполагала наличие на борту нарушителя большого количества ценного груза. В районе мыса Вепревский капитан Брашкис провел судно слишком близко к берегу, и ударил его, по видимому, о подводный камень. Бот получил пробоину, но, самое страшное – от удара погнулся и заклинился винт. Судно лишилось хода. Быстро оценив ситуацию, и махнув уже рукой на возможные последствия, капитан подал сигнал бедствия, выпустив три красных ракеты. Заметив огни приближающегося «пограничника» рыбаки стали жечь фальшфейеры, а неуправляемое судно, стремительно набирающее воду и заливаемое волнами, несло в это время к каменистому побережью полуострова Киперорт. 279

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Рискуя кораблем и жизнями членов экипажа, командир несколько раз пытался подвести корабль, и, прикрыв бортом терпящий бедствие бот, снять команду, но волны вздымали суда относительно друг друга на большую высоту, и перепрыгнуть с борта на борт не было возможности. Суда пару раз ударились с силой бортами, возникла опасность получить серьезные повреждения и у пограничного корабля. Попытались подать и закрепить конец, но он тут же лопнул. Команда рыболовного бота наконец решилась оставить заливаемое судно, и люди начали прыгать за борт в спасательных жилетах. Моряки – пограничники, швыряя за борт круги со спасательными линями, подняли на борт всех, а «СТБ-1715» отнесло волнами, и он вскорости скрылся под водой. Обнаружили затонувшее судно спустя несколько лет при обследовании района гидролокаторами, на глубине в 15 метров, но водолазного осмотра судна не проводилось. Никто из участников этой истории никакого уголовного наказания не понес, а сам факт существования некоего ценного груза находится под большим сомнением. Эмили Хельстрем пыталась опубликовать свой рассказ о приключениях в России, но сюжет не заинтересовал никого из издателей на фоне происходивших в Советском Союзе перемен, прекративших существование мировой сверхдержавы. Проводимая Михаилом Сергеевичем Горбачевым, перестроечная политика, вогнавшая население страны в глубочайшую нищету, завершилась, как и следовало ожидать, 280

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

военным путчем и кровавым бунтом 1991 года, из которых родилась совершенно новая страна – Российская Федерация. Немало интересных событий произошло на водах Финского залива и в этот период наиболее близкой к нам истории, и происходит до сих пор. Но об этой истории современности – как-нибудь в другой раз…

281

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Óïîìèíàåìыå â òåêсòå ìîðсêèå òåðìèíы Àáîðäà́ж - способ ведения боя гребными и парусными кораблями, применявшийся для захвата неприятельского корабля. Один или несколько атакующих кораблей, подойдя к противнику вплотную, сцеплялись с ним бортами; исход боя решался рукопашной схваткой. Àõòåðïè́ê – самое кормовое помещение на судне. Áàê – носовая часть палубы судна. Áàíêà – à) Сиденье для гребцов на мелких беспалубных судах (шлюпках, лодках и пр.); á) Отдельно расположенная мель ограниченных размеров, глубина которой значительно меньше глубины моря в данном районе. Áàðê – большое парусное судно с прямыми парусами. В дополнение к парусам современный барк может быть оборудован главными двигателями. Áà́ðêà – небольшое плоскодонное судно, использующее весла в качестве главного движителя. Áà́ðжà – несамоходное грузовое судно. Áàøíÿ àðòèëëåðèйсêàÿ – корабельная артиллерийская установка, объединяющая несколько орудийных стволов, смонтированных в поворотной башне, у которой все механизмы, пути подачи боеприпасов и личный состав защищены замкнутой бронёй. Áèçà́íь-ìàчòà - название кормовой мачты на трёх- и более мачтовом судне. На трёхмачтовых судах бизань всегда третья от носа, на многомачтовых - последняя.

282

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Áî́цìàí – старший в палубной команде судна, заведует всеми палубными работами. Áðà́øïèëь - якорная машина для подъема якорей с горизонтальным валом в отличие от шпилей, имеющих вертикальный вал. Áðîíåíîсåц - тяжёлый артиллерийский корабль, предназначенный для уничтожения кораблей всех типов и установления господства на море. Вàòåðëèíèÿ – условная линия соприкосновения водной поверхности с корпусом судна. Вåõà - навигационный знак в виде укрепленного на заякоренном поплавке шеста с какой-либо фигурой (конус, шар и др.), окрашенной в определённый цвет, или флажком. Вèíò - наиболее распространённый судовой движитель. Состоит из насаживаемой на гребной вал ступицы с лопастями, расположенными на равных угловых расстояниях одна от другой, под некоторым углом к продольной оси вала. Гàâàíь – защищенное прибрежное водное пространство, где обеспечивается надежное укрытие судов на якорной стоянке во время штормов. Гàê – крюк, применяемый для закладывания за стропы поднимаемого груза, для крепления стоячего такелажа и т. д. Гàëс – à) Направление ветра относительно курса судна. Различают правый и левый галс; á) Снасть, удерживающая передний (галсовый) угол паруса. Гàëåðà - гребной военный корабль с одним рядом вёсел и двумя-тремя мачтами с треугольными и прямыми парусами,

283

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

которые использовались в качестве дополнительного двигателя. Гюйсøòîê - шток в носовой части корабля для подъема гюйса (носового военного флага для кораблей первого и второго ранга), а ночью - якорного огня при стоянке корабля на якоре (бочке) или швартовых. Дîê - сооружение, служащее для извлечения судов из воды, осмотра и ремонта их подводной части, либо для постройки судов. Различают Д. сухие, наливные и плавучие. Жâàêà-ãàëс – механизм, крепящий свободный конец якорьцепи к корпусу судна. Зàäðàйêà – механизм для плотного закрытия или закрепления иллюминаторов, люков, горловин и пр. Зàìîê îðóäèйíый - механизм для запирания канала ствола орудия со стороны казенной части и для производства выстрела. Êà́áåëьòîâ – мера расстояния, равная 1/10 морской мили. Êàçåìà́ò – à) бронированное помещение на корабле, в котором устанавливаются орудия противоминного калибра; á) блиндированное помещение в оборонительных сооружениях, защищающее находящихся в нем людей от поражения при прямом попадании снарядов и авиационных бомб. Êà́ìáóç – помещение на судне, предназначенное для приготовления пищи. Êàíîíǻðсêàÿ ëîäêà - относительно небольшой артиллерийский корабль. Назначение: боевые действия в прибрежных районах, сводящиеся в основном к обстрелу береговых целей. 284

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Êàòåð - à) Небольшое легкое моторное, паровое или парусногребное судно; á) Малый боевой корабль специального или вспомогательного назначения. Êàюòà – помещение на судне, предназначенное для размещения пассажиров или командного состава экипажей. Êèëьâàòåðíый îãîíь – кормовой фонарь с узким сектором освещения, предназначенный для указания места идущему следом (в кильватер) судну. Êíåõò – швартовное устройство на палубе судна, состоящее из двух, как правило, чугунных тумб, вокруг которых наматывается швартов. Êî́êïèò – открытый участок палубы на небольших судах, предназначенный для размещения экипажа или пассажиров. Êî́ìèíãс – приподнятое над палубой ограждение люка, а также косяк любой двери на судне. Êîìïàс – навигационный инструмент, предназначенный для определения курса судна или пеленга на какой-либо ориентир. Êðåйсåð - корабль, способный выполнять задачи независимо от основного флота, среди которых может быть борьба с легкими силами флота и торговыми судами противника, оборона соединений кораблей и конвоев, огневая поддержка приморских флангов сухопутных войск и обеспечение высадки морских десантов, постановка минных заграждений и другие. Êó́áðèê – помещение на судне, предназначенное для размещения экипажа. Êóðс – направление движения судна. Измеряется в градусах относительно направления на север.

285

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ëàäьÿ́ (Лодья) – небольшое старинное мореходное судно, использующее в качестве движителя как весла, так и парус. Ëǻåð – тросовое (в отличие от перил) ограждение, предохраняющее от падения за борт. Ëèíåйíый êîðàáëь (линкор) – à) Класс парусных трёхмачтовых деревянных военных кораблей; á) Класс бронированных артиллерийских военных кораблей. Корабли эти представляли основные (линейные) силы флотов. Ëî́цìàí – специалист по проводке судов на затруднительных для судоходства участках. «Ìàðêèçîâà ëóжà» - жаргонное название Невской губы Финского залива. Ìè́äåëь – øïàíãî́óò – условная вертикальная плоскость, пересекающая поперек корпус судна в его середине. Ìèëÿ ìîðсêàÿ – принятая на море мера расстояния, равная одной минуте дуги меридиана или 1852 метрам. Ìèíà – боеприпас, скрытно установленные в воде и предназначенные для поражения подводных лодок, кораблей и судов противника, а также для затруднения их плавания. Ìèíîíîсåц (эскадренный миноносец, эсминец) - класс боевых кораблей, предназначенных для уничтожения кораблей противника торпедами. Ìèííî-àðòèëëåðèйсêàÿ áîåâàÿ чàсòь – на небольших кораблях должности командиров минной (БЧ-3) и артиллерийской (БЧ-2) боевых частей могут быть совмещены. Ìîíèòîð – класс низкобортных броненосных кораблей с мощным артиллерийским вооружением, преимущественно прибрежного или речного действия. 286

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Íàêòî́óç – шкафчик, на котором размещается компас. Íàïëàâíîй ìîсò – мост, наведенный через водную преграду на плавучих элементах – понтонах, плашкоутах, плотах и т.п. Оòìåëь – участок водной поверхности с небольшими глубинами, продолжение береговой пологости. Ïàêåòáîò – небольшое быстроходное парусное судно 18-19 веков, использовавшееся для перевозки почты или срочных грузов. Ïàëóáà – горизонтальное перекрытие на судне. Ïàðîì – à) Плавучее сооружение для регулярной переправы сухопутных транспортных средств, людей и грузов через водную преграду; á) Морское судно, осуществляющее регулярные рейсы между определенными береговыми пунктами. Ïàðîõîä – судно, на котором в качестве главных двигателей использованы паровые машины. ÏВÑ - «правила водолазной службы». Ïǻëåíã – направление на какой-либо ориентир, используемый для определения места судна в море. Измеряется в градусах относительно направления на север. Ïèíê – небольшое двух- или трехмачтовое парусное судно 17 века. Ïëà́íøèðь – брус, расположенный вдоль верхней кромки борта у шлюпок. Ïîíòîí – герметичная емкость, используемая для различных технических целей – наведения мостов, подъема затонувших судов, изготовления плавучих пирсов и т.п.

287

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ïðàâè́ëî – см. румпель. Ïðîôî́с – должность в армии и на флоте в 18 веке. В обязанности профоса входило исполнение телесных наказаний и надзор за арестантами. Ðàäàð – жаргонное название радиолокатора (от англ. radio detection and ranging). Ðǻâåðс – изменение направления вращения гребного винта при перемене хода с переднего на задний. Ðóëь (перо руля) – плоская вертикальная пластина в кормовой части судна, предназначенная для изменения курса или удержания на нем. Ðó́ìïåëь – рулевой рычаг на небольшом судне. Ðыì – металлическое кольцо, используемое для швартовки. Ñâàйêà – такелажный инструмент в виде плоского острого металлического штыря. Ñêàìïàâǻÿ – тип гребного быстроходного судна в русском галерном флоте, обладающего небольшой (до 1м) осадкой. ÑÊÐ – сторожевой корабль. ÑÒÁ – «сетеподъемный траловый бот». Ñòâîð – положение двух или более объектов или ориентиров на одной линии от наблюдателя. Ñòðåж (стрежень) – устаревший синоним слова «фарватер». Òåëåãðàô ìàøèííый – механизм для передачи сигналов с мостика судна в машинное отделение. Òåïëîõîä – судно, на котором в качестве главных двигателей использованы двигатели внутреннего сгорания.

288

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Òîðïåäà - самодвижущееся подводное оружие. Состоит из цилиндрического обтекаемого корпуса с оперением и винтами. В корпусе заключён заряд взрывчатого вещества. Òðà́ëьщèê – боевой корабль, оборудованный для ликвидации морских мин. Òðàï – любая лестница на судне. Òðюì – помещение на судне, предназначенное для размещения груза. Óâàëè́òьсÿ – изменить курс относительно ветра на более полный. Обратное действие - изменение курса на более острый, обозначается понятием «привестись». Óçåë – мера скорости. Один узел равен одной морской миле в час. Ôàëьøôåйåð – пиротехническое устройство для подачи сигналов бедствия. Ôàðâà́òåð – участок водной поверхности, предназначенный для движения судов, и обозначенный на местности и на карте. Ôëåйò – военно-транспортное судно 18 века. Ôîðò – оборонительное сооружение. Кронштадтские форты – оборонительные сооружения на берегах и искусственных островах вблизи острова Котлин, являющиеся в совокупности Кронштадтской крепостью. Ôîðïè́ê – самое носовое помещение на судне. Ôîðøòǻâåíь – вертикальный брус, являющийся основой носовой оконечности судна.

289

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Ôðåãàò - парусный трехмачтовый корабль с полным вооружением, отличавшийся от линейного корабля меньшими размерами и меньшим калибром артиллерии. Хîäîâыå îãíè – сигнальные огни различных характеристик (цвет, дальность, сектор освещения), зажигаемые судном на ходу в темное время суток. Øèóðìà – старинное название гребцов-невольников в галерном флоте. Øêè́ïåð – à) Капитан несамоходного судна; á) В 18-19 в. капитан торгового судна. Øëюïêà – небольшое гребное судно, использующееся на крупных кораблях в качестве разъездного, для связи корабля с берегом, доставки грузов и т.п. Øïèëь – якорная машина для подъема якорей с вертикальным валом (в отличие от брашпиля). Øïèðî́í – выступающее вперед подводное образование форштевня, предназначенное для нанесения таранного удара ниже ватерлинии корабля противника. Øòóðâàë – рулевое устройство на судне. Классический штурвал имеет вид колеса с рукоятками, соединенного различными приводами с пером руля. Юò – кормовая часть палубы судна. Яêîðь – приспособление для удержания корабля на одном месте за счет взаимодействия с грунтом. К корпусу корабля якорь крепится через якорь-цепь. «Яðîсëàâåц» - один из наиболее распространенных проектов водолазных катеров.

290

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Яõòà – легкое судно, оборудованное каютами, для перевозки отдельных персон.

291

Ñîêðîâèщà Ôèíсêîãî çàëèâà

Оãëàâëåíèå Предисловие ………………………………………………………………………… 3 Рейдеры царя Иоанна ……………………………………………………………7 Спешная эвакуация ……………………………………………………………… 13 Остров погибших кораблей ……………………………………………………19 Неудачное посольство ……………………………………………………………23 Клад атамана ………………………………………………………………………… 29 На топких берегах ………………………………………………………………… 35 Государево жалование ………………………………………………………… 41 Близ острова Вихревой ………………………………………………………… 53 В интересах империи …………………………………………………………… 63 На скалах …………………………………………………………………………………69 Подаренный клад ………………………………………………………………… 78 Пропавший конвой …………………………………………………………………83 “Фрау Мария” …………………………………………………………………………88 “Элизабет-Шарлотта” …………………………………………………………… 91 Роковое число сорок семь …………………………………………………… 96 “Смерть королям!” ………….…………………………………………………… 104 На Толбухином маяке …………………………………………………………… 108 Старинный кувшин …………………………………………………………………113 Второй после “Эстонии” …………………………………………………………118 Легенда об Аляскинском золоте ……………………………………………121 Старый форт …………………………………………………………………………. 126 Под грузом камней ……………………………………………………………… 134

292

Вëàäèìèð Êîëåсíèêîâ

Русские броненосцы ………………………………………………………………139 Дело случая ………………………………………………………………………….. 144 В огне ………………………………………………………………………………………154 Проклятие клада ………………………………………………………………….. 162 Незаприходованные средства ……………………………………………… 181 Английское золото …………………………………………………………………188 Новая экономическая политика …………………………………………… 197 Казус Белли ………………………………………………………………………….. 207 Плата за реквизицию …………………………………………………………… 215 Ценности Эстонского банка ……………………………………………………223 Жадность ………………………………………………………………………………. 233 В тумане ………………………………………………………………………………… 240 По принципу жеребьевки ………………………………………………………250 “Застой” ………………………………………………………………………………... 259 В шторм ………………………………………………………………………………... 266 Агония …………………………………………………………………………………… 271 Упоминаемые в тексте морские термины …………………………… 282

293