СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ И МИРЯНЕ, ЗА ВЕРУ И ЦЕРКОВЬ В БУТОВО ПОСТРАДАВШИЕ
О, велицыи страстотерпцы Новомученицы Российстии, с любовию припадаем к вам, и прославляюще ВАША ПОДВИГИ, Благоговейно лобызаем раны ваша, молите спастися душам нашим. (Из службы святым Новомученикам и Исповедникам Российским)
н
"езадолго до своего последнего ареста св. митрополит Серафим (Чичагов) говорил: "Православная Церковь сейчас переживает время испытаний... Сейчас многие страдают за веру, но это — золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства». (За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь. 1917 — 1956. Библиографический справочник. М. ПСТБИ. 1997. Книга вторая (готовится к печати). В России, как нигде в XX веке, проявилось противостояние Добра и Зла. Семьдесят лет, прошедшие с октября 1917 года, стали временем беспримерных гонений за веру, превзошедших даже гонения первых веков христианства. Сонмом мучеников преисполнилась Русская Православная Церковь, сохранившая в дни жестоких испытаний чистоту и крепость веры. Духовный опыт мучеников, их страдания, место их гибели святы для нас. "Русской Голгофой" назвал Патриарх Алексий II одно из мест массовых расстрелов — Бутовский полигон под Москвой. Среди расстрелянных в Бутово в период с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938 года — множество представителей духовенства и верующих, осужденных только за религиозную деятельность и мировоззрение. Из 8000 человек, следственные дела которых к настоящему времени просмотрены, свыше 550 — православные священнослужители и пострадавшие за веру миряне... В самом начале революционной смуты был возведен на патриарший престол митрополит Московский и Коломенский Тихон (ныне прославлен в лике святых). Великий пастырь и молитвенИз 500 московских храмов к 1932 г. было закрыто 413. Большинство церквей варварски разрушено
ник земли Русской, чье сердце, по его собственному признанию, "горело жалостию" к своему народу даже "до смерти',' принял на себя всю полноту ответственности за Русскую Православную Церковь. В своих Посланиях архипастырь призывал ко всеобщему покаянию, исповедническому стоянию за веру. Предвидя неисчислимые бедствия на этом пути, он обращался к пастве со словами: "Зовем вас на страдания вместе с собою'.' В течение всего своего первосвятительского служения св. Патриарх Тихон находился под неусыпным, тайным и явным надзором ГПУ-ОГПУ; изведал он и неправедный суд, и тюремные узы. Гонения на Церковь начались сразу же после Октябрьского переворота. 13 ноября (31 октября по
ст. ст.) 1917 года в Царском Селе во время крестного хода с молением о умиротворении Родины толпой солдат был взят под стражу и затем зверски убит протоиерей Иоанн Кочуров (в 1996 г. прославлен Архиерейским собором как священномученик). В конце 1917 года в Севастополе на паперти храма после совершения Литургии был застрелен священник Михаил Чафранов. 7 февраля 1918 года в Киеве группой вооруженных солдат был убит старейший иерарх Русской Православной Церкви митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский) (ныне прославлен как священномученик). 3 мая в Костроме убит 88-летний протоиерей Алексей Андроников. 16 июня 1918 года в реке Туре утоплены архиепископ Гермоген и священник Петр Каледин. 6 ноября 1918 года накануне 1-й годовщины Октябрьской революции в Нижнем Новгороде по решению ЧК был расстрелян епископ Балахнинский Лаврентий (Князев). Это лишь отдельные имена. Список духовенства, особенно сельского, пострадавшего в годы революции и гражданской войны, можно продолжать бесконечно. Жестокость, проявленная по отношению к священникам, не поддается описанию: их распинали на Царских вратах храмов, вешали, топили в прорубях, душили епитрахилями, закапывали живьем в землю, подвергали самым немыслимым и унизительным истязаниям. За один 1918 год было казнено и растерзано около 3 тысяч священнослужителей. Мучителям их неведомо было, что ...дни преставления отшедших к Богу в муках днями рождества их наречении быша. (Из службы святым Новомученикам и Исповедникам Российским). 18 апреля 1918 года Поместный Собор Русской Православной Церкви вынес определение о установлении особого ежегодного поминовения всех пострадавших, приуроченного к 7 февраля (дню гибели священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, или ближайшему за этим днем воскресению). Также предполагалось во всех приходах, где были пострадавшие за веру и Церковь, организовать накануне Радоницы крестные ходы к местам погребения убиенных, с совершением торжественных панихид и прославлением их памяти. (Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917 — 1918. М. Изд. Новоспасского монастыря. 1994 (репринт с изд.: М. 1918). Вып. 3. С. 55—57). С окончанием гражданской войны гонения на Церковь, носившие до этого отчасти "стихийный" характер, становятся планомерными и целенаправленными. Особенно наглядно это проявилось в 1921 — 1922 годах в ходе так называемого "изъятия церковных ценностей','проходившего под предлогом помощи голодающим Поволжья. На самом же деле главной целью этой акции была беспощадная борьба с Церковью и ее ограбление в своекорыстных целях. Летом 1921 года св. Патриарх Тихон обратился к своей пастве и к главам Поместных Церквей, в том числе, и к Папе Римскому с посланием, призывающим провести сбор продовольствия и денег для голодающих. На эти нужды св. Патриарх Тихон благословил церковные общины жертвовать не имеющие богослужебного употребления церковные ценности. Однако, представителей власти не устраивала такая позиция Церкви. В августе 1921 года декретом ВЦИК Помгол (Всероссийский комитет помощи голодающим, возглавляемый св. Патриархом Тихоном) был распущен, а в феврале 1922 года издан декрет, предусматривающий насильственное изъятие церковных ценностей. 19 марта 1922 года председатель Совнаркома В. И. Ленин в секретном (а ныне широко известном) письме "Товарищу Молотову. Для членов Политбюро" раскрыл истинную задачу проводимой кампании.
"Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией... Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше" (Известия ЦК КПСС. 1990. №4. С. 191 -194). Вслед за этим по всей стране прокатилась волна кровавых столкновений, арестов и расстрелов. К середине 1922 года в связи с изъятием церковных ценностей состоялся 231 судебный процесс. На скамье подсудимых оказалось 732 человека, многие из которых были приговорены к расстрелу. (История Русской Церкви. Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1990. Кн. 9. С. 90). 12 августа в Петрограде был расстрелян митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) (ныне причислен к лику святых). В мае 1922 года трибунал вынес постановление о привлечении к суду главы Русской Православной Церкви св. Патриарха Тихона в качестве обвиняемого. В течение нескольких лет он находился под домашним арестом. В 1923 году Патриарх был заключен во Внутреннюю тюрьму на Лубянке, где провел более двух месяцев (с 18 апреля по 25 июня). Постоянные аресты, ссылки и расстрелы духовенства продолжались и после завершения процесса по изъятию ценностей. Одним из идеологов атеистической политики советского государства был Л.Троцкий, хотя официально эта роль отводилась М. И. Калинину. Работой по разрушению Церкви руководил специальный отдел ГПХ, во главе которого длительное время стоял чекист Е.А.Тучков. В апреле 1925 года Москва прощалась со своим архипастырем св. Патриархом Тихоном. После его кончины Русскую Православную Церковь возглавил Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Петр (Полянский) (ныне причислен к лику святых). Но в декабре того же года он был арестован и выслан; в ссылке вновь арестован и после восьмилетнего одиночного тюремного заключения 10 октября 1937 года расстрелян. С 1923 года начался новый этап борьбы советского режима с Церковью. Особые усилия властей были теперь направлены на ее раскол. В определенной мере это удалось. Возникли обновленческий, григорианский и другие расколы. Третий период борьбы государственного аппарата с Церковью можно отсчитывать с 1927 года, когда была обнародована Декларация митрополита Сергия (Страгородского), в которой он вынужден был пойти на еще больший, чем прежде, компромисс с властью. Преследованиям подвергалось не только Православие, но и другие конфессии. Одной из первых жертв этого преследования стал известный религиозный и общественный деятель Татарии мулла Габдулла Апанаев. Он был расстрелян в 1918 году. На территории Украины и Белоруссии, в местах компактного проживания евреев с 1920 года также проводились различные антирелигиозные кампании: "Суды над богом Иеговой',"кампании по борьбе с субботним отдыхом". Мечети и синагоги закрывались, начальные религиозные школы прекращали свое существование. Не обошли репрессии и католиков, проживавших на территории нашей страны. В 1923 году приговорены к расстрелу два католических священнослужителя — архиепископ Я. Г Цепляк и петроградский Выписка из протокола заседания тройки при УНКВД СССР по МО по так называемому "церковному делу" игумена Мефодия (Иванова). Расстрелян в Бутово 09.09.1937 г. Лицевая сторона документа и оборот
прелат К. Ю. Буткевич (Буткевич расстрелян, Цепляк выдворен за пределы страны); наряду с православными священниками заключение на Соловках отбывали несколько десятков католиков, в том числе, два архиепископа и один епископ. Немало католиков встречается в числе заключенных других лагерей. 8 апреля 1929 года ВЦИК и СНК РСФСР был принят закон "О религиозных объединениях'.' Жизнь Церкви ставилась под еще больший контроль государства. Вместо "свободы религиозной и антирелигиозной пропаганды" теперь дозволялась лишь "свобода вероисповеданий и ан тирелигиозной пропаганды'.' Повсюду закрывались монастыри и храмы. На II съезде Союза воинствующих безбожников (СВБ существовал с 1924 по 1947 год) было решено следующую пятилетку провести как "безбожную": в первый год планировалось закрыть все духовные школы, во второй — провести массовое закрытие храмов и запретить издание религиозной литературы, в третий — выслать всех служителей культа за границу (?!), в четвертый — закрыть оставшиеся храмы всех религий и в пятый — "закрепить достигнутые успехи". Авторы планов полагали, что к 1 мая 1937 года "имя бога должно быть забыто по всей территории СССР" (В. Цыпин История Русской Православной Церкви. 1917 — 1990. Паспорт священника Иакова Бриллиантова, конфискованный при обыске (из Московская Патриархия. Издат. дом следственного дела). Арестован в с. Горы Озерского района Московской обл., "Хроника'.' 1994. С. 196-197). где служил в церкви села. Расстрелян в Бутово 02.12.1937 г. Начиная с 1931 года продолжается ужесточение политики властей по отношению к Церкви. В 1935 году из-за отсутствия возможности поставления высших иерархов прекратил свою деятельность Священный Синод. В 1937 году бессменный председатель Центрального совета СВБ Емельян Ярославский заявил, что религиозные организации — единственные легальные реакционные вражеские организации в стране. Тем самым Церковь объявлялась объектом прямого преследования. Но, к удивлению безбожных властей, перепись 1937 года показала, что люди не потеряли веру в Бога; более половины всех опрошенных признали себя верующими. Колоссальная работа по уничтожению Церкви, проводившаяся с первых дней существования советской власти, не дала ожидаемых результатов. В 1937 году началось новое тотальное наступление на Церковь и верующих. В том году было закрыто 8 тысяч храмов, ликвидировано 70 епархий и викариатств, расстреляно 60 архиереев (всего за годы советской власти их пострадало свыше 300: более 250 из них были казнены или скончались в заключении). К 1939 году на свободе осталось всего четыре правящих епископа во главе с митрополитом Сергием. (За Христа пострадавшие. Указ. соч. Кн. I. С. 13; Н. Митрохин, С. Тимофеева. Епископы и епархии Русской Православной Церкви на 1 окт. 1997 г. М. ООО Панорама. 1997. С. 421-422). К 1938 году прекратили существование Центральная и местные комиссии по рассмотрению религиозных вопросов. Единственной государственной структурой, занимающейся Церковью, стал специальный отдел НКВД. 30 августа 1937 года вышел оперативный приказ Ежова № 00447, в результате которого было уничтожено множество людей. В этом приказе "церковники" были отнесены к "антисоветским
элементам" и стояли на втором месте после кулаков — перед представителями различных, враждебных строю политических партий. С 5 августа по заранее установленным лимитам на всей территории страны начались массовые расстрелы. Первых безвинно убиенных принял и Бутовский полигон под Москвой. Это было 8 августа 1938 года.
Кто испишет имена ВАША! Кто поведует миру вся претерпенная ВАМИ! (Из службы святым Новомученикам и Исповедникам Российским)
По имеющимся в настоящее время сведениям первыми пострадавшими в Бутово за Церковь, были священники Алексей Воробьев, Алексей Касимов, диакон Елисей Штольдер, расстрелянные 20 августа 1937 года. Больше всего священнослужителей пострадало осенью 1937 года и в зиму 1937 — 1938 годов. 10 декабря, в праздник Иконы Божьей Матери "Знамение" мученическую кончину приняли тридцать один священнослужитель и четыре монаха, во главе с архиепископом Владимирским Николаем (Добронравовым) и последним наместником Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Кронидом (Любимовым). 17 февраля 1938 года было расстреляно двадцать два священнослужителя и пятеро монашествующих. Сонм священнослужителей, в Бутово пострадавших, возглавляют шесть архиереев: сщмч. Серафим (Чичагов), митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский, архиепископ Можайский Димитрий (Добросердов), архиепископ Владимирский и Суздальский Николай (Добронравов), епископ Серпуховской Арсений (Жадановский), епископ Бежецкий Аркадий (Остальский) и епископ Нижне-Тагильский Никита (Делекторский). Вместе с ними пострадало 6 архимандритов, 46 протоиереев, 9 игуменов, 29 иеромонахов, 243 священника, 37 протодиаконов, иеродиаконов и диаконов, 52 монашествующих, 14 псаломщиков, 14 церковных старост; регенты, певчие, члены церковного совета и миряне — около 100 человек. Среди расстрелянных священников преобладают простые приходские батюшки из Москвы и Московской области. Приведенные цифры являются неполными и требуют уточнения, так как получены в результате просмотра менее половины архивно-следственных дел. Кроме того, во многих делах из-за небрежности или невежественности следователей отсутствует точная информация о духовенстве. Словом "поп" или "служитель культа" мог быть назван и архиерей и простой псаломщик. Поэтому среди лиц, отнесенных к священникам, могут оказаться диаконы, монахи или простые псаломщики. Всем, проходящим по церковным делам, предъявлялось обвинение по 58 статье УК РСФСР, в основном, пункты 10 и 11 ("антисоветская агитация'', "контрреволюционная деятельность"). Но поводы для обвинения могли быть самые разные, например: "сохранение церкви и насаждение тайного монашества',' "недоносительство" (знал о "беглом попе" и не донес), "помощь ссыльным", "приют бездомных священнослужителей". Очень часто следователи, не замечая всей абсурдности ситуации, записывали в обвинительном заключении в адрес какого-либо священнослужителя: "клеветал, что церкви закрываются, священники арестовываются". В числе просмотренных архивно-следственных дел имеются дела на пятьдесят человек старообрядцев, восемь человек из секты евангелистов-трезвенников, несколько хлыстов, двух баптистов, немало имеется представителей обновленческого и григорианского раскола; среди расстрелянных есть два муллы, один кантор синагоги. Все они в 1937 — 1938 годах были также расстреляны на Бутовском полигоне.
Цветы российского Луга духовного, в годину лютых гонений дивно процветшии новомученицы и исповедницы бесчисленнии: святителие, царственнии, страстотерпцы, монаси и мирстии, мужие, жены же и дети... (Из службы святым Новомученикам и Исповедникам Российским)
Старейшим архиереем, принявшим мученический венец в Бутово, является священномученик Серафим, митрополит Санкт-Петербургский, человек незаурядных и разносторонних дарований, мужественный воин, ученый, историк, монах, проповедник, писатель, живописец и музыкант. Владыка Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов) родился 9 июня 1856 года в старинной аристократической семье. Его дед, адмирал В. П. Чичагов — один из активных участников Отечественной войны 1812 года. После окончания Пажеского корпуса Леонид Михайлович поступает на военную службу и в 1877— 1878 годах принимает участие в русско-туСщмч. Серафим (Чичагов), митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский. Слева — фотография 1910-х гг. Справа — последняя фотография; Таганская тюрьма, Москва, 1937 г.
рецкой войне. За личное мужество, проявленное в боях, в том числе, и при штурме Плевны он награжден золотым оружием. Страдания и смерть множества людей, которые он увидел на войне, привели его к поискам истинных ценностей. Он приходит к известному на всю Россию подвижнику и духовнику отцу Иоанну Кронштадтскому и становится его духовным сыном. В 1891 году по благословению духовника Леонид Михайлович в звании полковника оставляет военную службу, чтобы посвятить себя служению Церкви. Через два года он принимает священство. Отец Леонид был преданным почитателем тогда еще не канонизированного Серафима Саровского. В 1896 году была издана "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря", составленная отцом Леонидом, в которой он подробно излагал жизнь и подвиги величайшего подвижника русского благочестия; затем отец Леонид стал одним из инициаторов его прославления и организатором торжеств по этому поводу. Через несколько лет после принятия священства у отца Леонида умерла супруга, и он принял монашество с именем Серафим. Вскоре он был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Спасо-Евфимиевого монастыря в Суздале, а затем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. В 1905 году архимандрит Серафим хиротонисан во епископа; он занимает различные епископские кафедры и везде особое внимание уделяет духовному и религиозному просвещению. Революция застает его на Тверской кафедре, с которой в результате действий революционно настроенного епархиального собрания его отправляют на покой. В начале 20-х годов владыка Серафим жил
в Москве, служил в московских храмах. Начиная с 1921 года он подвергался постоянным арестам и ссылкам; в результате ареста в 1922 году был сослан в Архангельск, затем в Краснококшайск Казанской губернии; после очередного ареста в Москве и трехмесячного содержания в Бутырской тюрьме в 1924 году сослан в город Шую, где жил при Воскресенско-Феодоровском женском монастыре и служил в монастырском храме. Владыка примыкал к так называемой "даниловской" группе архиереев, считавших недопустимым для Церкви идти на компромисс с властью. Вместе с тем, он полагал, что необходимо сохранить единое высшее церковное управление и не представлял для себя возможным уклониться от служения Церкви. Поэтому, несмотря на значительный возраст, он принял предложение занять Ленинградскую кафедру и стал митрополитом Ленинградским. Но под давлением светских властей в 1933 году он был уволен на покой и поселился сначала в подмосковной Малаховке, а затем в поселке при станции Удельная Ленинской ж. д. 30 ноября 1937 года его, больного старого архиерея, арестовали. Из-за водянки он не мог сам идти, и чекисты были вынуждены вызвать карету скорой помощи, чтобы на носилках доставить его в Таганскую тюрьму. Несмотря на физическую немощь и в тюрьме владыка сохранил силу духа и мужество: на допросах он не назвал никаких имен и виновным себя не признал. 7 декабря 1937 года по обвинению в причастности к "контрреволюционной монархической организации" его приговорили к "высшей мере социальной защиты" — расстрелу. 11 декабря 1937 года в возрасте восьмидесяти одного года он сподобился мученического венца. Одному Богу известно, каким образом старца доставили в Бутово, как предали смерти. 23 февраля 1997 года на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви владыка Серафим (Чичагов) был причислен к лику святых. По решению собора память священномученика митрополита Серафима установлено совершать в день его кончины. 11 декабря 1997 года в храме, построенном на Бутовском полигоне, было впервые совершено торжественное архиерейское богослужение, посвященное новомученику, прозвучали на месте казни песнопения, прославляющие его подвиг. Верный сын Святыя Церкви, БОГАТЫМИ ДАРОВАНИИ одаренный, всем житием своим ей послужив... ЗА преклонность лет нечестивыми не пощажденный, НА МРАЗ и снег со СТРАДАЛЬЦАМИ изведенный, пострадати до крови СПОДОБИЛСЯ еси и ВОЗГЛАВИЛ еси сонм Бутовских мучеников. (Из стихиры священномученику Серафиму)
Нельзя не сказать несколько слов о верных владыке келейницах — Вере (А. Л. Втюриной) и Севастиане (С. Х.Агеевой-Зуевой). Накануне расстрела владыки 10 декабря 1937 года в дом, где жил митрополит с келейницами, явились чекисты с ордером на арест монахини Веры. Монахиня Севастиана, которой было уже тогда шестьдесят пять лет, добровольно пошла с ней в тюрьму. На допросах обе вели себя бесстрашно, советскую власть называли антихристовой и сатанинской, не выдали ни единого имени из окружения митрополита. Обе были осуждены на 8 лет лагерей. Матушка Севастиана не вернулась из заключения. Кроме священномученика митрополита Серафима, в Бутово было расстреляно несколько выдающихся иерархов Русской Православной Церкви. Вторым по старшинству был архиепископ Можайский Димитрий (в миру Иван Иванович Добросердов). Он родился в 1864 году, происходил из духовного сословия. После смерти супруги и ребенка принял монашество, в 1914 году был хиротонисан во епископа. После революции неоднократно подвергался удалениям с кафедр, в результате чего переменил множество епархий. В течение двадцати с лишним лет своего епископства он управлял поочередно Дмитровской, Можайской, Бакинской, Ставропольской, Козловской, Тамбовской епархиями. После кратковременной ссылки в Красноярск (1923 — 1925 гг.) он — архиепископ Донской, Пятигорский, Костромской, Сталинградский. В 1927 — 1928 годах тайно от властей управлял Пятигорской епархией. С середины 30-х годов владыка Димитрий стал архиепископом Можайским и викарием Московской епархии. Он поселился в Москве, где 29 сентября 1937 года
в возрасте семидесяти трех лет был арестован. Расследование заняло менее месяца. 21 октября 1937 года по обвинению в причастности к "контрреволюционной организации и систематической антисоветской агитации" архиепископ Димитрий был расстрелян. Архиепископ Владимирский и Суздальский Николай (Николай Павлович Добронравов) был также, как и архиепископ Димитрий, человеком XIX века. Он родился в 1863 году. Ко времени революции священник Николай Добронравов был автором многочисленных книг и статей по богословским и церковным вопросам; во епископа хиротонисан в 1921 году. После революции он трижды подвергался арестам и ссылкам: в 1918 году, в 1922 (выслан на год) и в 1925 году (выслан на три года с последующим запрещением проживания в шести крупнейших городах). После третьего ареста был отправлен за штат. В четвертый и последний раз его арестовали в октябре 1937 года. В праздник иконы Божьей Матери "Знамение" 10 декабря 1937 года семидесятичетырехлетний архиепископ Николай был расстрелян. Владыка Арсений (Александр Иванович Жадановский), епископ Серпуховской, последний наместник Чудова монастыря в Кремле, широко известен в Москве. В последнее время переизданы его труды, получившие признание еще до революции и вскоре после Архиепископ Можайский Димитрий (Добросердов) нее, вышел ряд публикаций о нем. Владыка родился в 1874 году в Харьковской губернии в семье протоиерея, окончил Духовную Семинарию и Московскую Духовную Академию, в 1902 году рукоположен во иеромонаха. В сане архимандрита он назначается в 1904 году наместником Московского Чудова монастыря. С 1914 года владыка — епиЕпископ Серпуховской Арсений (Жадановский) скоп Серпуховской, викарий Московской епархии. В 1918— 1919 годах он жил в полузатворе в Серафимо-Знаменском скиту Московской губернии. После увольнения с Серпуховской кафедры в 1923 году владыка Арсений неоднократно подвергался арестам и лишению свободы. В 1926 году он был выслан в административном порядке в Нижегородскую губернию, после окончания ссылки вернулся в Серпухов, где был арестован в 1931 году (освобожден через два месяца), затем подвергался арестам в 1932 и 1933 годах. Между арестами владыка жил у своих духовных чад, где совершал тайные богослужения. Последний раз он был арестован 14 апреля 1937 года в селе Котельники Ухтомского района Московской области. На допросе епископ Арсений открыто говорил, что "советская власть будет свергнута народом" и управлять страной будут верующие люди, "преданные Православной Церкви". По одному следственному делу с владыкой Арсением проходили священники Сергий Сидоров, Михаил Шик, Петр Петриков, иеромонах Андрей (Эльбсон), монахини: Матрона (Чушева), Вера (Рожкова) и Валентина (Засыпкина) — все они приняли мученическую кончину вместе с владыкой Арсением — 27 сентября 1937 года. Епископ Бежецкий Аркадий (Аркадий Иосифович Остальский) родился в 1888 г. в городе Житомире. В период первой мировой войны был полковым священником. С 1917 года он — настоятель храма в Житомире. В 1922 году арестован
и приговорен к расстрелу, но расстрел заменен заключением в лагере на 10 лет. После досрочного освобождения он принял монашество, в 1926 году хиротонисан на Лубненскую кафедру. Начиная с 1926 года он еще несколько раз подвергался арестам: в 1926 году (выслан в Харьков) и дважды — в 1927, затем в 1928 году приговорен к пяти годам заключения в лагере, находился на Соловках, где заведовал финансовой частью; в лагере срок заключения был продлен еще на пять лет.
Приходские священники, расстрелянные в Бутово: иерей Пантелеймон Савельев (слева), иерей Феодор Богословский (в центре), иерей Димитрий Миловидов с супругой (справа); иерей Пантелеимон Савельев расстрелян 21.11.1937 г., иерей Феодор Богословский расстрелян 21.10.1937 г., иерей Димитрий расстрелян 21.10.1937 г.
После освобождения весной 1937 года назначен епископом Бежецким, но к месту назначения выехать не смог. Проживал нелегально в городах Московской области и в 1937 году был арестован. Епископ Аркадий расстрелян в Бутово 29 декабря 1937 года. Из среды приходского духовенства хотелось бы упомянуть несколько имен. Трое братьев Агафонниковых — Николай, Александр и Василий были сыновьями священника Вятской епархии отца Владимира Агафонникова. Свое священническое служение трое братьев начали на родине, но из-за постоянных обысков и арестов, которым они начали подвергаться с 1917-го года, они один за другим перебрались в Подмосковье, где их не знали. С конца 20-х годов они служили на сельских приходах Подольского и Можайского районов, причем старший из братьев Агафонниковых, отец Николай, стал благочинным округа. Осенью 1937 года всех троих арестовали и вскоре они сподобились мученичества: отец Александр был расстрелян 14 октября, отец Николай — 5 ноября, отец Василий — 9 декабря. При знакомстве со следственными делами расстрелянных поражаешься многим тяготам и скорбям, понесенным ими от безбожной власти. Вот, например, дело по обвинению епископа Нижнетагильского Никиты (в миру — Федора Петровича Делекторского). В 1926 году он дважды подвергался арестам, его обвиняли в "совершении богослужений без патента',' в поминовении за богослужением св. Патриарха Тихона. В 1927 году епископ Никита служил в г. Орехово-Зуеве, но вскоре в возрасте 51 года он был уволен на покой. С этого времени владыка бедствовал, не имел ни работы, ни постоянного места жительства. В 1930 году он был арестован в третий раз в Москве, на квартире "у гражданки Елизаветы',' проживавшей на Самотеке и дававшей приют странникам и бездомным священнослужителям. Решением тройки при ОГПУ по Московской области епископ Никита приговорен к исправительно-трудовым работам сроком на 3 года. С 1930 по 1933 год он отбывал заключение на строительстве Днепрогэса, где работал конюхом и сторожем. После освобождения и до последнего ареста владыка время от времени тайно служил в храмах Орехово-Зуева. С 1935 года епископ Никита находился в розыске. Существовал он тем, что сдавал утильсырье,
которое собирал где придется. В 1936 — 1937 годах, скрывая свой сан и имя, он ночевал у милиционера Краснова (или Краскова), который проникся к бездомному необъяснимым сочувствием. Милиционер пускал его ночевать в милицейские казармы и "иногда даже поил чаем". Политрук знал об этом и говорил Краснову: "Старик этот хороший, безвредный, но смотри, не засыпься с ним'.' 18 октября 1937 года епископ Никита был все же выслежен и арестован в четвертый раз. На окошко кладбищенской церкви, около которой его арестовали, он незаметно положил бумажник с документами. Местные жители принесли его в отделение милиции. Кроме документов с указанием имени и сана задержанного, в бумажнике находилось восемь облигаций, иголка, нитки, ножницы и зашитый в матерчатый лоскуток пятирублевый золотой; вероятно, это было все имущество епископа Никиты. Сам он был препровожден в Москву в Таганскую тюрьму. Свидетелями по его делу проходили священники: один орехово-зуевский, друЕпископ Никита гой из Загорска. Они характеризовали епископа Никиту как монархиста и ре(Делекторский). Фотография акционера, клевещущего на советскую власть. В следственном обвинении из следственного дела говорилось, что "Делекторский Ф. П. являлся нелегальным бродячим епископом, деятелем ■"Истинно Православной Церкви" (ИПЦ). проводил антисоветскую агитацию, занимался контрреволюционной деятельностью". 17 ноября 1937 года епископ Никита тройкой при УНКВД по МО был приговорен к расстрелу и через два дня расстрелян в Бутово. Власти сочли епископа Никиту настолько опасным, что арестовали регента орехово-зуевского собора С. Г Андреева только за то, что тот, по слухам, поддерживал связь "с бродячим епископом Делекторским". С. Г Андреев был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в Бутово 27 сентября 1937 года — почти за месяц до ареста самого епископа Никиты. 10 декабря 1937 года в Бутово принял мученический венец настоятель Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, семидесятидевятилетний архимандрит Кронид (Любимов). С ним были расстреляны: келейник настоятеля, находившийся при нем свыше 35-ти лет, — монах Георгий (Потапов), игумен Никодим (Монин), игумен Азарий (Павлов), четыре иеромонаха: Гедеон (Черкалов), Иаков (Марочкин), Серафим (Крестьянинов), Ксенофонт (Бондаренко), Лаврентий (Насонов), Гедеон (Смирнов); их судьбу разделил протоиерей Димитрий Баянов — благочинный Загорского округа. Кроме вышеназванных одиннадцати человек, по делу "б. наместника Кронида (Любимова)" проходило еще четыре человека: два священника — Алексей Быстрицкий и Виталий Лукашевич (поляк по происхождению, эвакуировавшийся с семьей в Москву в 1915 г.), монахиня Анна Самойлова (монашеское имя неизвестно) и мирянин, в прошлом многолетний староста церкви Петра и Павла в Загорске (до захвата ее обновленцами) — Никодим Михайлович Сычев. Последние четверо были осуждены тройкой на 10 лет исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ). В ночь с 19 на 20 ноября 1937 года было одновременно арестовано много священнослужителей в Загорске и на приходах в окрестных деревнях. Это были, в основном, монахи закрывшейся Троице-Сергиевой Лавры, большинство из которых уже побывали в ссылках и заключениях. Всех арестованных поместили в Загорское РО НКВД. (Этот небольшой дом стоит и поныне. Местные жители рассказывают, что из него постоянно раздавались стоны и вопли). Дело по обвинению архимандрита Кронида имело Архимандрит Кронид (Любимов). Слева — фото 17 февраля 1925 г. Справа — фотография, сделанная в Таганской тюрьме перед расстрелом
Фото на стр. 27: Слева — Всехсвятская (Покровская) церковь на Кукуевском кладбище в г. Сергиевом Посаде (бывш. г. Загорск); сюда ходил молиться архим. Кронид и монахи закрывшейся Лавры; благочинный Димитрий Баянов и монах Георгий (Потапов) любили петь здесь на клиросе; после арестов 1937 г. церковь закрыли. (Фото 1997 г.) На фото справа — церковь свт. Николая в с. Ермолино Видновского (бывш. Ленинского) района, где служили несколько поколений священников Нарских. (Фото 1997г.)
Акт о приведении в исполнение приговора в отношении архимандрит а Кронида, благочинного Загорского округа протоиерея Димитрия Баянова и девяти иеромонахов и монахов Свято- Троицкой Сергиевой Лавры
у чекистов кодовое название "Ипполит". Это связано было с тем, что в доме Н. М. Сычева более десяти лет проживал почитаемый всеми как прозорливец и святой девяностотрехлетний старец. Это был игумен, бывший лаврский духовник и библиотекарь, много лет стоявший у мощей преподобного Сергия, "гробный монах" Ипполит (Голубев). Старец, хоть и не был арестован, но связь и общение с ним вменялось в вину всем проходившим по делу архимандрита Кронида. (В дни, когда шло следствие, старец Ипполит скончался). Дом Сычева в следственном деле называется "домашним монастырем',"'продолжением Лавры'.'Здесь, действительно, совершались богослужения по монастырскому чину, происходили тайные постриги. Бывший наместник Лавры архимандрит Кронид в 20-е годы был сослан; вернувшись из ссылки, он поселился в Загорске и жил "на иждивении братии и почитателей". В доме № 33 по ШтатноСадовой улице (ныне улица Академика Фаворского) он принимал множество народа. Сюда к нему часто приезжали иеромонахи, возвратившиеся из ссылок и заключения. Так, вместе с архимандритом Кронидом был арестован иеромонах Ксенофонт, лишь накануне вернувшийся из Темниковских лагерей. Архимандрит Кронид обвинялся в том, что фактически оставался наместником Лавры, владел и пользовался печатью наместника; по его благословению благочинный округа протоиерей Димитрий Баянов назначал вернувшихся из ссылок иеромонахов на приходы округа (им устроены на приходы более пятидесяти иеромонахов). Пожертвования, которые приносили архимандриту Крониду и старцу Ипполиту, посылались ссыльным священнослужителям и монахам. На допросах измученный, почти слепой архимандрит Кронид вел себя безбоязненно. На предложения следователя "дать правдивые показания о своей контрреволюционной деятельности" архимандрит Кронид отвечал: "Я по своим убеждениям являюсь монархистом до настоящего времени, в таком же духе воспитывались мною монахи б. монастыря, которые должны быть последователями ИстинноПравославной Церкви". На троекратные требования следователя назвать "единомышленников" старец отвечать отказывался. Так что имена иеромонахов, записанные в протоколе самого первого допроса, можно считать провокацией следователя, составленной по агентурным данным. Последний настоятель Лавры и десять человек, проходившие с ним по делу, были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны в Бутово. 10 декабря, день мученической кончины архимандрита Кронида и пострадавших с ним, стал памятным днем для монахов Троице-Сергиевой Лавры, которые в этот день посещают Бутово и совершают панихиду на месте казни. Вторая облава на священнослужителей в Загорске и его окрестностях в 1937 году была в ночь с 1 на 2 декабря. Снова было арестовано множество священнослужителей и монашествующих, которые были осуждены и расстреляны в Бутово в конце 1937 — начале 1938 года. В числе их были: игумен Епифаний (Авдеев), иеромонахи: Иоанн (Богоявленский), Николай (Смирнов), Иоанн (Кондратьев), Иван Бобрик (монашеское
имя неизвестно), Василий Абрамович Умнов, Евдоким Ильич Демидов, Петр Алексеевич Боев. В те же дни расстреляны четыре монахини: Татьяна Ивановна Белова, Дарья Гавриловна Абрамова, Лидия Митрофановна Иванова, бывшая графиня Софья Сергеевна Тучкова (монашеские имена всех четырех неизвестны). Есть следственные дела, которые не оканчивались со смертью страдальцев. Священник и сын священника отец Владимир Нарский был арестован в феврале 1938 года. 8 марта 1938 года он был расстрелян на Бутовском полигоне. В 1940 году вне какой-либо связи с делом Нарского начинается служебное разбирательство "о незаконных методах расследования ряда дел работниками Солнечногорского отделения милиции". В документах расследования рядом с именами оперуполномоченных и участковых стоят длинные списки их жертв за период с февраля по апрель 1938 года. Эти списки занимают несколько страниц: в числе многих жертв — священник Владимир Нарский, священник сходненской церкви Беляев, священник Горанов, священник черкизовской церкви Голубев (их имена неизвестны), монахиня Екатерина (Константинова) — все расстреляны в Бутово. Незаконные действия следователей осуждены. Последовало наказание: арест двух сотрудников на 20 суток, 2 выговора, 3 увольнения из органов НКВД. Следственные дела неправедно осужденных идут на пересмотр. После пересмотра дела в отношении Нарского последовало заключение: "Решение тройки при УНКВД по МО от 02.03.1938 г. в отношении Нарского отменить и дело прекратить". Но уже через неделю по непонятным для нас причинам дело Нарского снова идет на пересмотр. Новое постановление подписано майором ГБ и в нем доказывается обратное тому, что только что было доказано. Вывод такой: "Решение об отмене решения отменить; решение тройки от 02.03.1938 г. оставить в силе". В дело подшивается выписка из акта о приведении приговора в исполнение двухгодичной давности. Так, в течение недели уже расстрелянный священник был Священник церкви сет. Николая в оправдан и вновь приговорен к расстрелу. селе Ермолино Владимир Нарский В 1958 году священника Владимира Нарского реабилитировали, семье сообщили, что он умер в 1943 году в лагере города Свободного под Благовещенском-на-Амуре от почечной недостаточности. А ведь он был расстрелян всего в нескольких километрах от деревни, где жили Нарские. И только один этот расстрел и был правдой во всем так называемом "деле Нарского"; все остальное — выдумки, ложь, клевета... Будь верен до смерти и ДАМ ТЕБЕ венец жизни. (Откр. св. Иоанна Богослова. 2,10)
Так называемые "церковные дела" имеют одну особенность. Это в буквальном смысле слова СВИДЕТЕЛЬСТВА О ВЕРЕ. Конечно, большинство подследственных, замученных или обманутых следователями, в конце концов, признают себя виновными "в антисоветской агитации". "в контрреволюционной деятельности"; но в вопросах веры церковный народ показал себя неустрашимым. Ни пытки, ни угрозы смерти не могли заставить верующих отречься от Бога, возвести хулу на Церковь. Светом мученичества освящены многие страницы следственных дел. Его не могут затемнить ни клеветнические измышления следователей, ни грязные потоки лжесвидетельств. Большинство христиан на вопрос об отношении к советской власти отвечают, что она послана Господом за "грехи наши" или просто называют ее "антихристовой". "Советская власть, — говорил на допросе архимандрит Кронид (Любимов), — испытание
верующим в промысел Божий". Иерей Владимир Амбарцумов на этот же вопрос отвечал: "Я... заявляю, что советская власть есть явление временное, как всякая власть". Твердость и силу духа проявляли не только известные архиереи, но и простые деревенские священники, безвестные монахи и монахини. Сестры О. П. и П. П. Сафоновы, а с ними А. П. Шишкова (монашеские их имена неизвестны) и еще четверо были насельницами бывшего Акатовского монастыря, расположенного близ деревни Тиликтино Ново-Петровского района Московской области. Монахиня Ольга Сафонова хоть и признала себя на следствии виновной в несуществующих грехах и даже "созналась", что является руководителем "контрреволюционной группы церковников" все же не побоялась сказать своим мучителям: "От Бога мы никогда не отказывались и не откажемся, что хотите с нами делайте". (Сестры Сафоновы и Шишкова были расстреляны в Бутово 19 и 21 сентября 1937 года, остальные четверо приговорены к 10 годам лагерей). Подобные признания на страницах следственных дел встречаются нередко, также не редкостью является, говоря языком следствия, "отсутствие скомпрометированных лиц" в этих делах (конечно, встречаются и прискорбные исключения из этого правила)... Монахиня Варвара (Конкина) проходила по делу священника Александра Коринфского, который обвинялся в создании "контрреволюционной группы церковников" в селе Мамонтово Ногинс- Одна из монахинь, проходившая по делу священников и монахинь бывшего кого района Московской области. Матушке в ту пору было уже 69 лет. 36 Акатовскою монастыря лет провела она в Сушкинском монастыре на родной Рязанщине. После закрытия монастыря она поселилась в подмосковной деревне, ходила молиться в храм соседнего села Мамонтова, помогала в уборке и украшении церкви. В конце сентября 1937 года весь причт и те, кто трудились при храме, были арестованы: священник, диакон, староста, председатель Монахиня Варвара (Конкина) церковного совета и сторож церкви, два регента, певчие. Следствие из закрывшегося Сушкинского проведено было с грубейшими нарушениями законности: арест монастыря Рязанской области произведен без санкции прокурора, обвинительный акт никем не утвержден и не подписан. Из семерых подследственных двое "полностью признали свою вину", четверо — "частично"; одна монахиня Варвара не только не признала себя виновной, но вообще отказалась отвечать на вопросы следователя. Все подсудимые "по делу Коринфского" были приговорены к десяти годам заключения и вскоре этапированы. Все, кроме монахини Варвары. По прошествии четырех месяцев она без какого-либо дополнительного расследования и нового обвинения решением тройки была приговорена к высшей мере наказания и 5 апреля 1938 года расстреляна в Бутово. Объясняется это одной справкой, подшитой в деле: медкомиссия тюрьмы № 3 г. Москвы, куда перед этапированием перевели заключенных, признала Варвару (Конкину) непригодной к труду ("найдены" склероз сердца и сосудов, эмфизема легких, гипертония). А это было как раз время, когда с санкции властей и высшего начальства НКВД началась расправа с инвалидами. Следствие 1937 — 1938 годов причисляет к "церковникам" и известных архиереев, и простых мирян, проходящих по делу какоголибо священнослужителя или группы верующих. Среди мирян мы
также находим настоящих подвижников веры, свидетельства истинно-христианской любви к ближнему. Примером такой веры и такой любви может служить следственное дело мирянина Сергея Михайловича Ильина. Он был младшим братом известного в Москве священника Александра Ильина. Отец Александр совершал тайные богослужения на дому у себя и у своих близких. Об этом узнали в органах НКВД. В дом к Ильиным нагрянули с обыском и ордером на арест. Но арестовали не священника, а его младшего брата Сергея Михайловича Ильина (это был третий его арест). Началось следствие. Из дела видно, что многие показания, имеющиеся в нем, относятся не к Сергею Михайловичу, а к его брату-священнику. Но младший брат ни слова не говорит об ошибке. 3 ноября 1937 года по делу С. М. Ильина выносится приговор — высшая мера наказания. 5 ноября Сергей Михайлович Ильин предстает пред Богом. А отец Александр (москвичи его ласково называли "Горбатенький", так как он был калека) умер своей смертью во время войны. Священнослужители и миряне, в Бутово и по всей стране убиенные, не сомневались, что власть безбожников будет свергнута, что придет время и окончится помрачение: вновь откроются храмы и монастыри, и зазвучит в них с новой силой Слово Истины. "Мы верим, — пишет митрополит Московский и Коломенский Ювеналий, — что христиане, умиравшие под пытками с именем Христа, молившиеся Ему перед расстрелом в тюремных подвалах, скончавшиеся с благодарением Богу за все от голода и тяжких работ в лагерях, стали не жертвой трагической случайности, а положили жизнь свою за Христа'.'(Об отношении Церкви к подвигу мучеников. М. Издание Комиссии Священного Синода РПЦ по канонизации святых. 1991. С. 29-30). Вера убиенных пережила их. Об этом свидетельствуют часовни и поклонные кресты, вставшие на местах массовых расстрелов и захоронений. Над Бутовскими рвами с останками десятков тысяч расстрелянных ныне воздвигнут храм во имя святых Новомучеников и Исповедников Российских. С 1996 года в нем совершаются богослужения, возносятся сугубые славословия о всех пострадавших за Веру и Церковь. О, дивное воинство новых страдальцев российских! Воистину блаженна земля, НАПИВШАЯСЯ КРОВЬМИ ВАШИМИ , грады же и веси ея ТАЙНО ОСВЯТИШАСЯ, восприимшие местные ОСТАНКИ ВАША,.. МОЛИТЕСЯ , святии, о стране нашей и о всех, чтущих ВАС. (Из службы святым Новомученикам и Исповедникам Российским)
Настоятель храма свв. Новомучеников и Исповедников Российских в Бутово
священник Кирилл Каледа Лидия Головкова
Освящение Поклонного креста "в память об иерархах, клириках, монашествующих и мирянах, за веру и правду жизнь свою положивших и мученическую кончину здесь приявших" 8 мая 1994 г. Храм свв. Новомучеников и Исповедников Российских в Бутово