Как я был мальчиком по вызову В 1997 году я закончил курсы массажа при медицинском училище и решил грести деньги лопатой. Отчего-то я думал, что массажист – это очень востребованная в нашем городке профессия. И отбоя от клиентов у меня не будет. Опубликовал объявление в городской газете: «Массажист с медицинским образованием проведет несколько сеансов у вас на дому. Цена договорная». И уселся ждать. Вот что бы вы подумали, прочитав данное объявление? Для начала мне оборвали телефон нетрезвые мужчины, жаждущие общения с симпатичными «массажистками». Узнавая, что специалист мужского пола и вообще не по этой части, они начинали ругаться и угрожать. Потом была волна граждан нетрадиционной ориентации. Честное слово, не предполагал, что в нашем рабочем городке столько престарелых п…в. Начинали они издалека. - Это вы массаж делаете? - Я. - А не могли бы вы за ту же цену оказать и другие услуги. И молчат, возбуждённо сопя в трубку. Тьфу, какая гадость. Наконец, месяца через два пошли настоящие клиенты. Звонили, называли адрес и я ехал. Уже подходя к дому – вычислял квартиру заказчика. Если окна пластиковые – значит мне туда. По тем временам пластиковые окна – шик, который могли позволить себе только олигархи и торговцы с рынка. Коленька И вот в очередной раз приезжаю «по вызову». Встречает меня дама лет тридцати пяти в коротких шортиках по самое «нихочу» и чем-то прозрачном на бретельках. Мне к тому времени восемнадцать, поэтому смотрю на неё исключительно в медицинских целях. Заказчица располагается на мягком диване в эротической позе и на все мои предложения устроиться на более твёрдой поверхности, отвечает категорическим отказом. Начинаем. Минут через двадцать дверь открывается и в комнату заходит ОН. Солидный сердитый гражданин под тридцать с огромными татуированными бицепсами. Мне почему-то особенно запомнилась голова тигра на правом плече. Гражданин и голова тигра смотрят на меня. Если бы взглядом можно было убивать – я свалился бы там на месте замертво. И его можно понять. Приходишь ты домой, а там твою полуголую жену какой-то хмырь щупает. И ей это нравится. - Здрас-с-сте, - растерянно говорю я. Гражданин сопит, но молчит, пожирая меня взглядом. И тут разомлевшая клиентка наконец подымает голову и томным голосом говорит: - Ты, Коленька, иди пока на кухню, кофе попей. А мы тут закончим. И Коленька пошёл, как миленький, несмотря на свой гневный взгляд, голову тигра и бицепсы. Я второпях доделал свою работу и сбежал. Больше мне оттуда не звонили. Наверное, Коленька всё-таки нашёл аргументы. Буся А через пару дней вызывают в другую квартиру. Приезжаю. Естественно всё «пабохатому». Обои – сплошная шелкография, на полу – ковер «за десять тысяч баксов», о чем мне с дрожью в голосе сообщила сорокалетняя хозяйка.
- Где пациент? – интересуюсь для порядка, с тоской оглядывая её немаленькие формы. - Буся сейчас подойдёт. Он какает, - улыбается дама. И тут в туалете шумно смывают, и выходит Буся. Нет, не так. БУСЯ. Здоровенный лысый дядька самого уголовного вида с выпирающим пузом и беззубой ухмылкой. - Буся, тут массажист приехал. - ЗдорОво, - неожиданно добродушно машет мне дядька. – Я счас в душ – и готов буду. Погоди маленько. Клиент уходит в душ, а дама через каждые пять минут забегает к нему в ванную. - Буся, тебе спинку потереть? - Буся, подать халатик? - Буся, тебе не холодно? Буся что-то одобрительно грохочет в ответ. Наконец выходит из душа в одних трусах по колено. - Ну, пошли. - Пошли, - обречённо вздыхаю я. – А в чём проблема-то? - А вот, - дядька поворачивается ко мне спиной. Сзади на спине – традиционные купола, а на шее характерный след от пулевого отверстия. Я до этого такое не видел, но узнал сразу. - Меня тут в прошлом году конкуренты обидели, - басит Буся. – Зажило всё, как на собаке, но иногда шею ломит. Доктор прописал массаж, но мне чё-то впадлу в поликлинику таскаться. Вот и позвонили тебе. К Бусе я ходил долго. Мужик он оказался неплохой, и к жене своей относился, как к ребёнку-дауну. То есть терпел все её сюсюканья, добродушно подшучивал, но все равно разговаривал немного снисходительно. Однажды ему было скучно, так загнал меня на кухню и чуть ли не насильно напоил водкой «Смирнофф» (по тем временам опять же шик и понты) до поросячьего визга. Сидели, пили её, проклятую, из гранёных стаканов, а он мне рассказывал, как работал на Севере, а потом заработанные деньги в оборот пустил. Как воевал с кавказцами, которые рынок держали и много ещё чего рассказал, а я после третьего стакана не помню ничего. Жалко, добили его через год. Нам бы массажик Пару месяцев я ездил по женщинам мечтающим похудеть, по бухгалтерам зарождающихся международных торговых организаций с остеохондрозом шейного отдела и уже начинал думать, что я легко отделался, когда однажды вечером мне позвонили: - А у вас точно есть медицинское образование? – поинтересовался женский голос. - Среднеспециальное есть, - с готовностью подтвердил я. - То есть сможете проконсультировать, если что? - Честно говоря, - признался я. – Проконсультировать не смогу. Это вам к врачам надо. А я фельдшер. - Да? – задумался голос. – Ну, всё равно приезжайте. Приезжаю. Частный сектор на окраине города. Смеркается. Общественный транспорт напоминает о себе чрезвычайно редко. Ехал я туда часа полтора и успел уже пожалеть о том, что согласился. С нарастающей паникой думаю, как я буду отсюда выбираться и зачем мне вообще всё это нужно. Из-за заборов на меня с лаем кидаются разнокалиберные шавки. Редко светят чудом уцелевшие фонари.
А вот и нужный дом. Обычная деревянная одноэтажная хатка. Стучу в калитку и захожу. - Здравствуйте, - встречать меня выходит целая делегация. Мужик в майке-алкоголичке, две тётки неопределённого возраста, стайка детей. В мою душу закрадываются сомнения. Контингент явно не для массажа. Запах из дома, как из барака. Откуда-то со двора доносятся взвизгивания свиней, квохчут куры. - Вы мне звонили? - Звонили, звонили, - с готовностью кивает одна из женщин. – У нас тут мама. Она немного больна. Её недавно из больницы выписали, так доктор прописал массаж. А возить её каждый день в больницу неудобно. - Если мы сразу десять сеансов закажем скидка будет? – берёт быка за рога мужик. - Если сразу десять, то можно подумать. - А чего тут думать. Ты делай, а мы тебе потом двадцатку отдадим. «Двадцатка» - это приблизительно треть от моего тарифа за десять сеансов. - Это совсем мало, - робко говорю я. – Я обычно беру в районе 60-70, а к вам ещё добираться далеко. - Так мы ж сразу десять сеансов закажем, - удивлённо говорит мужик. – Да и работы тут на пять минут. За что шестьдесят? - Нам бы простой массажик, - вступает вторая женщина. – Без особых изысков. Дети смотрят на меня, как на Кобзона в телевизоре. Трое из пяти увлечённо ковыряются в носу. Один – самый младший, без штанов. «Надо бежать», - думаю я. Это была первая правильная мысль за сегодняшний вечер. - Да ты, Машка, ему пациентку покажи, - машет рукой мужик. – Увидит – поймёт, что работы там не на двадцатку, а вообще на все пятнадцать. Машка хватает меня за руку и тащит вглубь дома. «Убьют, - думаю я. – И расчленят. И хрен меня кто найдёт в этом таборе». Машка открывает дверь дальней комнаты и запахи печи, старого дома и свиной картошки перебивает жуткая вонь гниющего человеческого тела. До этого я почти год отработал санитаром в приёмном отделении райбольницы. Видел всякое, привык и к трупам, по месяцу отлежавшим в квартире, к гангренам, к раскроенному мясу автомобильных аварий. Поэтому врать, что я испугался – не буду. Даже наоборот – уловил знакомый запах и как-то сразу успокоился. Откуда-то из-за моего плеча словно послышался призрачный голос хирурга Галины Владимировны, командующей санитарской бригадой: - Что стоим, мальчики?! Заносим пациента! И я шагнул в комнату. В полутёмной узкой каморке на кровати лежала худая бабушка в засаленном халате. Кровать была сломанная, один угол подпирал кирпич. Откуда-то снизу неимоверно смердела утка. Ни телевизора, ни мебели в комнате не было. Одна кровать и картонная открытка-икона над ней. Окна закрыты какими-то тряпками. С потолочной балки свисала запыленная, оплетённая паутиной лампочка. - Вот, - кивает на кровать Маша. – Это моя мама. Инсульт у неё. Доктор говорят надо ухаживать. Нам бы массажик. Подхожу к бабушке, осматриваю. Бабушка смотрит на меня безо всякого выражения в погасших глазах. Осторожно верчу легкое тело, под сморщенной пергаментной кожей только каменные кости. Постель испачканная фекалиями, сырая, её не меняли несколько недель. И запах. Те, кто работал в неврологии и реанимации этот запах из тысячи узнают. - Послушайте. У вашей мамы пролежни. Тут не массаж надо. Её надо обратно в больницу. Всё обрабатывать, лечить.
- Она и так по больницам полгода отвалялась, - встревает мужичок, втискиваясь в комнату. – Тебя же спрашивали – есть медицинское образование? Ты сказал – есть! Работай давай. «Надо убегать», - снова заныло у меня в голове. - Предупреждать надо, - я делаю серьёзную деловую физиономию. – Мне нужны лекарства, мази там всякие. Тут же работы вагон. И двадцатки тут будет мало! Двадцать пять – иначе не возьмусь! - Во-о-от, это уже разговор, - довольно щурится мужичок, обманутый моими словами. - Значит, завтра я приезжаю с лекарствами. Половину денег вперёд, остальное – как доделаю! - Договорились, - тянет мне руку хозяин. А в глазах уже неприкрыто читается, как планирует кинуть он меня на вторую половину. Впрочем меня это не удивило. Вырвался я оттуда. Всю дорогу до остановки бежал и принюхивался к своим рукам, к одежде. Запах полутёмной комнату въелся в кожу, в волосы. И даже дома, три раза приняв душ, я не мог от него избавиться. Или мне это казалось? Утром я позвонил Галине Владимировне и рассказал всю ситуацию. Хирург была женщиной серьёзной, решительной, многих людей власти в нашем городе знала. И легальных и нелегальных. - Вот сволочи! – с чувством сказала Галина Владимировна. – Какой говоришь адрес? Этим же вечером вместо меня в дом к Маше нагрянула целая комиссия из разных ведомств. Милиция, кто-то из социальной службы, медики. Галина Владимировна проявила фантастическую активность. Бабушку из семьи изъяли, перевезли в ближайший дом престарелых, у Маши и её мужа были проблемы. Они мне потом звонили, угрожали. Но все их угрозы так и остались пустыми словами. Вот хоть раз за весь период работы массажистом, я сделал что-то полезное, а не просто целлюлит на жопах разогнал. Дед Гриша Моя первая несостоявшаяся пациентка с серьёзными проблемами словно открыла меня для такой работы. Период дамочек с целлюлитом и скучающих жён «олигархов» закончился. Уже через неделю в трубке моего телефона раздался старческий голос. - Внучок, ты в Громы приедешь? Я сразу представил себе эдакого бодрого краснощёкого ветерана, покуривающего самосад на деревенской завалинке. - Не дальний свет, уважаемый. А вам много сеансов надо? - Да очень много! – дедушка выразился по-другому, но я уж переведу на литературный язык. - А как с оплатой? – насторожённо спросил я. - Пенсия у меня хорошая, да и дети подкидывают. Ты приезжай. Я решил уточнить последнюю деталь. - Дед, только я ведь сам приеду, а не девушка. - Так мне это и надо! – обрадовался клиент. – Приезжала тут намедни фифа одна. Покрутила носом, поморщилась и на звонки больше не отвечает. «Ну вот, попал», - в очередной раз подумал я. Образ веселого краснощекого ветерана тут же затмила фигура вонючего жирного старикашки, который будет меня грязно домогаться. - Какая же у вас проблема, что массажистка сбежала?
- Да ногу мне к х..ям отрезали, - как-то весело сказал дед. – Культю надо разминать под протез. Приедешь? Поехал. Громы – дальние выселки нашего города. Сплошной частный сектор. Дед Гриша встретил меня сидя на пороге в инвалидном кресле. Всё-таки был и краснощёкий ветеран и самосад и завалинка. - Как же вас так угораздило? – я кивнул на культю. - Да диабет, мать его! – махнул рукой старик. – Ты насчёт денег не сумневайся. У меня старший сын на рынке трусами торгует. Стыдобища, но денег хватает. Работали мы с ним долго. Процесс был сложный и мучительный для нас обоих. Хирурги, ампутировавшие ногу, были хорошими специалистами, но после операции оставались грубые швы, совершенно неприспособленные для последующего протезирования. С этими швами я и работал. Не забывайте – это был мой первый пациент такого уровня. От моих не слишком умелых движений лопалась тонкая старческая кожа, не раз выступала кровь. Я расстраивался, ругал себя, но дед Гриша постоянно поддерживал меня. - Ты не ссы, дохтур! Главное, чтоб толк получился! А я уж потерплю. Горячей воды в доме не было, но пациент неизменно встречал меня в чистом белье, помытый и благоухающий какими-то гелями для душа. В доме - полный порядок, старенький холодильник ломился от еды. Значит днём, перед моими визитами кто-то приходил, ухаживал за стариком. Расспрашивать было как-то неудобно, а сам дед Гриша про своих детей мне ничего не рассказывал. Но однажды вечером дверь дома деда Гриши мне открыл плечистый мужчина лет сорока. - Массажист? – мрачно спросил он. – Ну, заходи. - Да говорил я тебе, Ванька, что нормальный парень! – раздался из глубины дома голос моего пациента. - Это мы проверим, какой он нормальный. Диплом с собой? Я достал диплом. Всегда возил его с собой на случай вот таких вот внезапных проверок. Ванька долго изучал картонку с синими печатями, наконец, согласно кивнул головой. - Вроде всё в порядке. Ты начинай, я посмотрю. - Ванька, не позорь меня! – рявкнул дед Гриша. - Отец, ты не встревай. - Да в чём дело-то? – не выдержал я. – Какие ко мне претензии? - Да странно всё это, - покачал головой Ванька. – Ездит парень по старикам, щупает их. Подозрительно. - А ты вообще трусами бабскими на рынке торгуешь! – опять встрял дед. – Отстань от парня. Ванька молча уселся на табурет в углу комнаты и уставился на меня. Деду Грише было некомфортно. Обычно он лежал спокойно, даже когда ему было явно больно. Только покряхтывал и сыпал древними матерными анекдотами про Хрущёва и Сталина. А тут вертелся, как уж на сковородке. Культя то и дело выскальзывала у меня из рук. - Пациент, - наконец не выдержал я. – Лежите спокойно. - Да не могу я! – взвился дед. – Ванька, иди на кухню, водки выпей! А то сидишь, как сыч, смотришь! - Ладно, - мой надзиратель медленно поднялся, вышел на кухню и загремел там чайником.
- Ты уж извини, дохтур, - тут же успокоился дед Гриша. – Ванька мужик хороший, только тяжело ему нынче. И за меня он боится. - Да я же всё понимаю. - Он в армии служил. Майор целый. А как жрать в доме нечего стало – на рынок перебрался. Сначала на Серёжку Цыгана работал, потом сам дело повёл. Хотел машинами торговать или стройматериалами, но как-то вечером пришли к нему и предупредили, чтобы в это дело он не совался. Хочет торговать на рынке – пусть торгует. Но только трусами или цветочками. Вот и краснеет теперь. Когда я уже выходил из дома, Ваня потянулся за мной. - Ты это… если что – извини. Сам понимаешь – отец у меня один остался, мать померла пару лет назад. А тут ты. Нынче время нехорошее, всякое бывает. - Да я понимаю. - Ты мне скажи – толк будет? Я пожал плечами. - Не знаю. Григорий Петрович держится хорошо, настроен позитивно. А настрой для пациента – полдела. - Ну и на этом спасибо. Походил я туда ещё с неделю. Потом Ваня не выдержал и забрал отца к себе домой. А жил он в центре, недалеко от городской поликлиники, поэтому по вечерам возил деда Гришу в кабинет массажа. На этом историю можно было бы и закончить, но ещё через несколько дней позвонил мне дед Гриша и пожаловался. - Совсем ничего девки не умеют. Носы ворочают, ногу едва гладят. То ли дело у нас с тобой получалось – аж глаза на лоб лезли. - Они же профессионалы, им лучше знать. - Да и не поговоришь с ними толком. Анекдот расскажу – морщатся, пошучу – краснеют, жалуются. - Главное, чтобы на протез поставили. - Надо не только о протезе думать, но и о душе, - неожиданно выдал дед Гриша. Видел его через год в городе. Шёл дед на протезе, опираясь на палочку, и матерно ругал семенящую впереди женщину лет тридцати. Женщина огрызалась через плечо. - Дед Гриша, здравствуйте! - О-о, дохтур, - обрадовался бывший пациент. – А ну, Катька, стоять! Женщина остановилась, опустила на асфальт сумки. - Чего вы её ругаете на всю улицу? - Да это ж невестка моя, Катька, - махнул рукой дед Гриша. – Накупили в магазине жратвы, тащит сумки, а мне ни одной не даёт. Говорит – старенький я. А я – не старенький, я ещё ого-го! Катька, дай хоть одну сумку, а то ославлю на всю улицу!