Валерий Панюшкин Восстание потребителей
Валерий Панюшкин Восстание потребителей
издательство астрель
УДК 821.161.1-3 ББК 84(2Рос=Рус)6 П16
Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко В оформлении обложки использован фрагмент из фотографии “Очередь” Олега Полищука Издание осуществлено при техническом содействии издательства АСТ
П16
Панюшкин В. Восстание потребителей / Валерий Панюшкин — М.: Астрель : CORPUS, 2012. — 256 с. SBN 978-5-271-38544-5 (ООО «Издательство Астрель») В середине 80*х годов прошлого века, когда начинается действие документаль* ной повести известного журналиста Валерия Панюшкина, в Советском Союзе никто не задумывался о правах потребителей. Но нашлись несколько человек, которые решили встать на защиту этих прав. Они были идеалистами, револю* ционерами, романтиками. Против них была сначала советская система, потом — бандиты 90*х, а теперь — коррупция власти и апатия населения. Они прошли все круги ада, но не остановились, продолжая защищать права и на работающий холодильник, набитый продуктами, и на работающую власть, которая заботится обо всех, а не только о себе. Эта книга — не журналистское расследование, а романтическая сага о людях, которые попытались изменить нашу с вами жизнь. И которым это удалось.
УДК 821.161.1-3 ББК 84(2Рос=Рус)6 ISBN 978-5-271-38544-5 (ООО «Издательство Астрель») © © ©
В. Панюшкин, 2011 А.Бондаренко, оформление, 2011 ООО “Издательство Астрель”, 2011 Издательство CORPUS ®
Содержание
Пролог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
7
Глава первая . . . . . . . . . . . . . . . . . 11 Глава вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . 33 Глава третья
. . . . . . . . . . . . . . . . . 55
Глава четвертая . . . . . . . . . . . . . . . 77 Глава пятая . . . . . . . . . . . . . . . . . . 99 Глава шестая . . . . . . . . . . . . . . . . . 123 Глава седьмая . . . . . . . . . . . . . . . . 145 Глава восьмая
. . . . . . . . . . . . . . . 171
Глава девятая
. . . . . . . . . . . . . . . . 191
Глава десятая
. . . . . . . . . . . . . . . . 211
Вместо эпилога . . . . . . . . . . . . . . . . 237
Пролог
Про 1990 е годы в России принято спорить. Демо кратическая революция или развал великой страны? Рыночные реформы или грабительский капитализм? Первоначальное накопление капитала или оконча тельное обнищание тех, у кого капитала нет? Время надежд или время бандитского беспредела? А что если не было никакой демократической ре волюции? Что если смысл российских 90 х заключа ется вовсе не в переходе от умозрительного социа лизма, придуманного Владимиром Лениным, к умо зрительному капитализму, придуманному Адамом Смитом? Что если революция 90 х в России была вовсе не буржуазной и вовсе не демократической? Что если на баррикадах у Белого дома мы сражались не за плю рализм и народовластие, а за джинсы и шампунь с кондиционером в одном флаконе? Что если революция 90 х — это потребительская революция?
9
Глава первая
Очередь Очередь была длинной. Часа на три. Небольшой участок земли в Москве на Звездном бульваре об несен был временным забором из сетки рабицы. Внутри ограждения прямо на снег навалены были как попало живые елки. А снаружи, огибая забор и растягиваясь в снежной каше проспекта еще метров на сто пятьдесят, стояла очередь из отчетливо небла гополучных людей, впрочем, не осознававших толком своего неблагополучия. Мужчины в очереди, как пра вило, одеты были в драповые пальто, дурно пошитые и не державшие тепла. Чтобы согреться, мужчины пе ретаптывались или даже подпрыгивали. Женщины, как правило, кутались в довольно жиденький воротник из довольно замученного пушного зверя, но пальто тоже имели из дурной ткани. Чтобы согреться, женщины предпочитали не прыгать, а съеживаться и дрожать. Время от времени в очереди попадались люди в дуб ленках, каковые дубленки свидетельствовали о прича
13
валерий панюшкин восстание потребителей
стности носителя к миру торговли, или о развитых не формальных связях его с миром торговли, или о до ходной профессии, например зубного техника. Еще реже попадались заграничные пуховые куртки, спор тивные шапочки и синтетические сапоги, именуемые “луноходами”. Про носителя “луноходов” безоши бочно можно было сказать, что он принадлежит к высшей и привилегированной касте — он “выезд ной”, у него есть заграничный паспорт, он путешест вует время от времени в Западную Европу, получает су точные в валюте, питается в Европе привезенными с со бою консервами, а на сэкономленные марки, франки или лиры покупает себе пуховик и синтетические сапоги, дивясь тому, как же все это, черт побери, дешево там, на Западе, особенно если посещать уличные развалы или Tati во время распродаж. Был 1982 год. Советский Союз проигрывал гон ку вооружений и увязал в афганской войне. Цены на нефть падали. У советского правительства не было долларов не только на закупку импортной одежды, но и на закупку импортного хлеба, импортного мя са и импортного молока для детей. А свое производ ство в Советском Союзе устроено было под нужды военно промышленного комплекса. Ракеты, танки и самолеты производить еще худо бедно умели. Колбасу, штаны и телевизоры производить не умели совсем. Был 1982 год. Зима, декабрь. Правда заключа лась в том, что в Советском Союзе нечего было есть и не во что было одеться. Но истинного положе ния вещей не осознавали ни правительство, ни
14
глава первая
граждане. Столкнувшись с проблемой дефицита са мых простых продуктов, правительство вместо то го, чтобы проводить реформы, предпочитало при думывать утопическую продовольственную про грамму или бессмысленные дисциплинарные меры. А граждане предпочитали объяснять тотальный де фицит не тем, что товаров в стране просто нет, а тем, что товары, дескать, расходятся по спецрас пределителям для сильных мира сего или разворо вываются нечистыми на руку торговцами на скла дах и в магазинах. Для интеллигенции традиционным способом за крывать глаза на дефицитность отечественной эко номики была аскеза. Интеллигент решал для себя, что просто не станет унижаться до выстаивания мно гочасовых очередей, одевался во что попало, ел что попало и таким образом чувствовал превосходство над народной массой. Эта интеллигентская страте гия давала сбои, как только речь заходила о дефицит ных книжках, дефицитных пластинках и дефицит ных товарах для детей. Можно было сколь угодно высокомерно одеваться в обноски, питаться дурны ми консервами и пить спирт, принесенный другом химиком из лаборатории или другом доктором из больничной аптеки, однако очереди на молочную кухню выстаивали все мужчины, имевшие маленьких детей, и очередь за елкой тоже нельзя было не вы стоять накануне Нового года, если дома пятилетний ребенок, который только и ждет, когда под волшеб ным деревом волшебным образом появятся подарки от Деда Мороза.
15
валерий панюшкин восстание потребителей
Объект исследования У молодого преподавателя экономического факульте та Московского государственного университета Алек сандра Аузана был пятилетний сын. Не купить маль чику елку к Новому году было немыслимо. Молодой ученый захватил научную книжку и отправился сто ять в очереди, раз уж это неизбежно, где и читал книжку, чтобы не тратить времени даром. Люди во круг галдели, отвлекали от чтения, но Аузан не слиш ком злился на них: в этих очередях начала 80 х не бы вало еще той озлобленности и отчаяния, которые бу дут характерны для очередей начала 90 х. Аузан отвлекался от чтения, поглядывал вокруг и думал, что этот галдеж в очереди, возможно, имеет большее от ношение к его экономическим штудиям, чем книжка, которую все никак не удавалось спокойно почитать. В научном смысле более всего Аузана интересо вали законы поведения потребителей. После школы, провалив вступительные экзамены на экономический факультет Московского университета, Аузан поклялся себе, что не только в университет на следующий год поступит, но рано или поздно станет в нем профес сором. Дабы утвердиться в своих намерения, Аузан даже дал себе зарок не пить водки, пока не попадет в МГУ. И целый год с трагическим видом пил коньяк. В университете, дабы выделиться как то на фо не других студентов и аспирантов, громоздивших одна на другую теории плановой экономики, Аузан решил заняться темой, которой не занимался ни
16
глава первая
кто, — самоорганизацией потребителей. Несколько лет кряду он читал про это. Читал про “яблоко Фу рье”, которое продается в Париже дороже, чем в Бе зансоне, потому что в Париже потребителей боль ше и они конкурируют между собой. Читал учени ков Роберта Оуэна, которые придумали потребительский кооператив. Читал про магазины самообслуживания, которые появились в Швеции, где торговые точки принадлежали потребительским кооперативам, так что не требовался продавец, что бы контролировать покупателей, ибо покупатели были одновременно и совладельцами магазина. Чи тал Януша Корнаи, который заметил, что в дефи цитной экономике деньги не имеют значения, а имеет значение способность человека добывать под эти условные деньги товар... Читал, читал и вдруг, стоя в очереди за елкой для сына на Звезд ном бульваре в Москве, обнаружил, что предмет его научных интересов разворачивается во всей красе прямо у исследователя на глазах. Очередь отнюдь не была безучастной. Очередь жила по определенным законам. Очередь самоор ганизовывалась. Елочный базар устроен был так, что входили в него, как правило, со стороны Звезд ного бульвара, а выходили на задах, с обратной стороны огороженного сеткой пространства. Од нако из правила бывали исключения. Кто то — на до понимать, знакомые и родственники елочных продавцов — входил в елочный базар через выход и очереди избегал. А очередь возмущалась этим фактом.
17
валерий панюшкин восстание потребителей
“Товарищи, товарищи! Надо выход перекрыть, а то лезут тут!” — кричала какая то женщина. В ответ на ее крики очередь выделяла из своей среды решительных и крепких мужчин и отправля ла их к выходу следить, чтобы никто через выход не входил. “Общественные дружинники” отправля ли наглецов в конец очереди, но кое кого и пуска ли, на ходу вырабатывая правила и по спорным во просам советуясь с очередью, которая превращалась мало помалу в вече. “Куда смотришь! Лезут же там у тебя!” — кричал одному из дружинников кто то из оче реди. “Это не лезут! — парировал дружинник. — Это ветеран войны. Ветеранам войны без очере ди”. И очередь соглашалась, что ветеранам войны елки действительно надо отпускать мгновенно. Еще через пять минут дружинник обращался к очереди громогласно: “Женщину беременную пускать?» И очередь всерьез обсуждала, является ли бе ременность поводом для того, чтобы получить ел ку на льготных условиях. И на каком сроке. И бы стро договорились, что на третьем триместре ел ка, конечно, без очереди полагается, а на первом триместре можно и постоять. А про второй три местр мнения разделились. Люди спорили, а Ау зан смотрел на них и думал, что вот же как скла дывается самоорганизация потребителей — изучай не хочу.
18
глава первая
Очередь против страны Советов В Советском Союзе главная проблема очередей состо яла в том, что государство не признавало их сущест вования. За мясом и маслом можно было простоять два три часа. За импортными сапогами — часов шесть. За холодильником или стиральной машиной очереди растягивались на месяцы, и надо было при ходить к магазину, отмечаться в списках и дежурить денно и нощно, чтобы не появилось альтернативно го списка и альтернативной очереди. Чтобы купить автомобиль, люди и вовсе ждали годами, не вполне понимая, производятся ли вообще эти вожделенные транспортные средства, и если производятся, то сколько, и как распределяются, и откуда поступят, и долго ли ждать. Очереди в Советском Союзе были непостижи мы. Дирекция продуктового магазина не сообщала покупателям, когда именно появится на прилавках колбаса и много ли ее будет. В обувном магазине не сообщали, когда и сколько попадет на склад ита льянских сапог и каких размеров. Невозможно бы ло прийти в магазин бытовой техники, узнать, что ты пятьсот девяносто шестой в очереди за холодиль никами и твой холодильник приедет, например, че рез два года, двадцатого апреля. Каждый вечер ма газины закрывались, людей, не достоявшихся в оче реди, просто выгоняли на улицу, и назавтра все начиналось снова — живая очередь, переклички, номера, которые люди записывали шариковой руч
19
валерий панюшкин восстание потребителей
кой прямо на ладони. Очередь самоорганизовыва лась, но ни дирекция магазина, ни милиция, сле дившая за тем, чтобы не собиралось слишком боль шой толпы, ни государство, владевшее всей промы шленностью и всей торговлей, не признавали самоорганизации очереди. Все эти правила, кото рые вырабатывались очередью на глазах молодого ученого, все эти списки, все эти дружинники, де сятники, сотники и тысячники, порожденные логи кой советских очередей, имели значение только по эту, покупательскую сторону прилавка, а по ту сто рону не признавались. И так было до тех пор, по ка очередь не принялась жестоко мстить игнориро вавшему ее государству. 1982 год, когда молодой экономист Александр Аузан стоял в памятной очереди за елкой, был го дом смерти Леонида Брежнева, очень долго возглав лявшего коммунистическую партию и советское правительство. Место Брежнева сначала во главе партии, а потом и во главе правительства занял Юрий Андропов, бывший шеф КГБ. Два года прав ления Андропова ознаменовались последней и от чаянной попыткой правительства заставить работать неработающую советскую экономику. Официально эта попытка называлась повышением дисциплины. Люди с удостоверениями КГБ в рабочее время ос танавливали граждан на улицах, врывались в кино театры и кафе, проверяли документы и спрашивали, на каком основании гражданин бездельничает, тог да как нужно работать. Отсутствие работы называ лось в то время тунеядством и считалось преступле
20
глава первая
нием. К андроповскому “повышению дисциплины” люди относились со свойственной советскому чело веку покорностью. Но кроме одного случая. Кроме очередей. “Почему вы стоите в очереди в рабочее вре мя?” — спрашивал человек с удостоверением КГБ у гражданина, стоявшего в очереди. “Потому что, — в кои то веки советский граж данин огрызался, — иначе мне жрать будет нечего”. “Но почему в рабочее время?» “Потому что в нерабочее время магазины не ра ботают”. Теперь, тридцать лет спустя, профессор Аузан го ворит, что на стол Юрия Андропова ложились сек ретные статистические данные, согласно которым три часа каждый день проводил в очереди средний советский гражданин. Три часа каждый день в рабо чее время, ибо в нерабочее время и магазины тоже были закрыты. Получался замкнутый круг: чем мень ше было товаров, тем больше времени люди прово дили в очередях и, стало быть, тем меньше произво дили товаров, увеличивая дефицит, удлиняя очереди и сокращая свою способность работать и произво дить что нибудь. Бог уж знает, что бы еще придумал бывший гла ва КГБ, дабы разорвать этот замкнутый круг. Но в 1984 году Андропов умер. Еще через год умер и его преемник Константин Черненко. К власти пришел Михаил Горбачев, в лексиконе которого довольно скоро появились три новых словечка: “ускорение”, “перестройка” и “гласность”.
21
валерий панюшкин восстание потребителей
Очередь наносит ответный удар Разумеется, никакого “ускорения научно техничес кого прогресса” невозможно было осуществить в стране, граждане которой треть своего рабочего времени простаивали в очередях. И никакой “пере стройки” нельзя было осуществить в условиях то тального дефицита. Дефицитную экономику вооб ще перестроить нельзя: она — экономика отсутст вия, а как же перестроишь то, что отсутствует? С гласностью дело обстояло полегче. Достаточно было всего лишь снять запрет на публикацию книг, запрещенных в предшествующие десятилетия, что бы книги эти начали появляться в продаже с изве стною прытью грибов после дождя. Проблемы с контентом не было: больше полувека копились не изданные шедевры литературы и неизвестные ши рокому читателю откровения научной мысли. Не было и экономических проблем. Авторского права практически не существовало. Распространение бы ло государственным, то есть стоило книгу напеча тать, как она автоматически начинала продаваться по всей стране. Издательские и типографские рас ходы дотировались государством с тех еще времен, когда книгопечатание было важной отраслью совет ской пропаганды. С газетами и журналами было еще проще: они тоже со сталинских времен дотировались, они выхо дили миллионными тиражами, они обладали непо мерным влиянием, и никому тогда не приходило
22
глава первая
в голову отмахнуться от газетной публикации с при вычными теперь словами, что журналисты, дескать, все врут. Фактически получалось, что обнищавшее до нельзя советское государство финансировало тем не менее книги и статьи, потрясавшие самые этого го сударства основы. К тому же интеллектуальная сфе ра оказалась единственной, где горбачевскому пра вительству удалось победить дефицит. Колбасы, са пог и джинсов в стране по прежнему не было, очереди за автомобилями по прежнему растягива лись на годы, а интересных статей и книжек появи лось вдруг сколько угодно и на любой вкус. Совет ский потребитель был настолько неизбалован, что привык, завидев очередь, сначала становиться в нее, а потом спрашивать, что дают. И если на фоне то тального дефицита стали вдруг давать статьи и книжки, то потребляли и их — даже те, кто преж де ничего не читал и спустя десять лет ничего чи тать не будет. Надо сказать, что наиболее талантливые газетчи ки чувствовали связь своего успеха со стихией совет ских очередей, пытались как то понять эту стихию, но не понимали, ибо трудно понять что нибудь, ес ли находишься внутри. Леонид Милославский, в кон це 80 х годов работавший в газете “Московские но вости” под руководством легендарного редактора Егора Яковлева, десять лет спустя, уже будучи гене ральным директором издательского дома “Коммер сантъ”, рассказывал, как однажды Егор послал его на писать репортаж об очереди.
23
валерий панюшкин восстание потребителей
“Пойди, Леня, — сказал Яковлев, — постой в очереди за водкой и напиши мне, как эта очередь устроена”. Со свойственным молодости легкомыслием Милославский вышел из кабинета главного редак тора, пожал плечами, фыркнул и подумал: “Что же это я, в очереди за водкой никогда не стоял?” К винному магазину не пошел, а отправился на ра бочее место и за несколько часов состряпал “искро метную”, как это тогда называлось, статью про оче редь с разнообразными живыми эпизодами, байка ми и смешными происшествиями, каковых, если порыться в памяти, у каждого человека тогда на шлось бы множество. В конце рабочего дня Яковлев вызвал к себе Ми лославского, страшно кричал и разве только мрамор ной пепельницей не запустил ему в голову. “Ты не был в очереди, Леня! Ты ничего про оче редь не понял и ничего мне не объяснил!” Чуткий к социальным переменам Яковлев дога дывался, что устройство очереди есть ключ к устрой ству нового российского общества. Но описать фи зиологию очереди никому тогда не удавалось, хотя бы по той простой причине, что трудно части опи сать устройство целого и не всегда орган способен понять устройство организма. Очередь жила своей жизнью. Очередь самоорга низовывалась. Очередь выдвигала лидеров и предла гала поведенческие модели, которые даже не знала, как назвать. Очереди за продуктами и за одеждой превращались в дискуссионные клубы, где — все рав
24
глава первая
но ведь стоять — народ обсуждал статьи академиков Шаталина и Заславской, профессора Собчака, журна листов Щекочихина и Рубинова. Опираясь на тек сты этих авторов, люди бесконечно — все равно ведь стоять — мусолили самую насущную для них про блему: почему на Западе все есть, а у нас ничего не ту? Слова “консюмеризм” и “общество потребления” перестали быть ругательными и стали вожделенны ми. Однако как применить эти слова к себе, никто толком не знал. В этих гудевших подобно пчелиному рою оче редях на короткий период правительство Горбачева получило много сторонников. Однако даже среди сторонников мало кто называл вещи своими имена ми. Принято было думать, будто Горбачева поддер живают ради предоставленных свободы и справед ливости. Никому не приходило в голову, что изго лодавшийся потребитель тогда, в конце 80 х, и в последующие четверть века будет неизменно под держивать того правителя, при котором растет по требление. В 86 м Горбачев позволил населению по треблять хоть что нибудь, хоть газетные статьи и книжки, — и его поддерживали. В 91 м Ельцин предложил людям потреблять, пусть и по шокирую щей цене, колбасу и сметану, польский ликер и джинсы — поддержали и его, несмотря на отчетли вую несправедливость тогдашних экономических ре форм. В 2000 е, при Путине, свобода стала скукожи ваться, но мобильные телефоны и телевизоры появи лись у каждого человека: сначала в столицах, потом в крупных городах, потом в деревнях и селах — на
25
валерий панюшкин восстание потребителей
родная поддержка Путину была обеспечена, сколь ко бы интеллектуалы ни ныли по поводу скукожи вающихся свобод. И только теперь, по прошествии четверти столе тия, можно с отчетливостью увидеть, что революция, начавшаяся в России в середине 80 х годов, была не демократической и не буржуазной. Революция была потребительской. И она победила.
Очередь выходит в люди В конце 80 х доцент экономического факультета МГУ Александр Аузан развелся с женой, оставил ей квартиру и вынужден был переехать жить в поселок Раздоры, где еще с 50 х годов семья Аузана владела фанерной дачкой. Несмотря на то что Раздоры рас полагаются на самом что ни на есть правительствен ном Рублево Успенском шоссе, туалет на даче Ауза на был на улице, а водопровода на даче у Аузана не было. Утро начиналось с того, что доцент шел по воду к колодцу, умывался из ведра и завтракал чем бог по шлет. Довольно часто бог не посылал ничего, и на этот случай у доцента был неприкосновенный за пас — несколько банок консервов “Завтрак туриста рыбокрупяной”. Эти консервы представляли собой отвратительную кашу, перемешанную с отвратитель но разваренной рыбой, в которой костей было поче му то больше, чем рыбы. Преимущество “Завтрака туриста рыбокрупяного” заключалось в том, что кон
26
глава первая
сервы были совершенно отвратительные и потому да же и в самые голодные времена, даже в совершенно пустых советских магазинах эту дрянь можно было купить без очереди. Запихав в себя несколько ложек рыбокрупяной гадости, доцент одевался в строгий костюм, брал в руки трость, являвшуюся одновременно зонтом, са дился на велосипед и поспешал к станции Раздоры на электричку. Электрички ходили редко. Если до цент опаздывал на утреннюю, то день можно было считать потерянным. У станции Раздоры доцент спе шивался, перебрасывал велосипед через забор при ятеля, жившего прямо напротив билетных касс, и ехал читать экономические лекции. После лекций делать доценту было совершенно нечего, ибо в тог дашней Москве развлечения были таким же дефици том, как и колбаса. Можно было вернуться в Раздо ры и писать очередную статью про консюмеризм. Можно было постоять в очереди за едой, ничего тол ком не купить, но зато вступить с соседями по оче реди в экономическую дискуссию. А можно было просто вступить в экономическую дискуссию, ибо чего чего, а дискуссионных клубов тогда в Москве было куда больше, чем магазинов. В любом научно исследовательском институте был дискуссионный клуб и в любом учебном заведении. В Театре юного зрителя был дискуссионный клуб, обсуждавший проблемы молодежи, и даже на Пушкинской площа ди прямо на улице возле входа в редакцию “Москов ских новостей” собирались люди и спорили до хри поты о том, как жить дальше.
27
валерий панюшкин восстание потребителей
Спорил и Аузан. Бог весть каким образом к дис куссиям ученых экономистов присоединялись и эко номические практики, те самые, которых вездесущая очередь выделила из своей среды, доверила вести спи ски, сделала сотниками, тысячниками, делегировала навести порядок. По всей России люди в очередях читали экономические статьи, предлагавшие гражда нам новую о них легенду, новый красивый образ. “Мать вашу так!” — гордо говорили граждане, кото рые всего за несколько лет до этого просто покорно стояли в очереди за дефицитным товаром. “Мать ва шу так!” — говорили они и по всей стране объеди нялись в общества потребителей. В 1988 году общества потребителей образовы вались чуть ли не каждый день: сначала в столицах, потом в городах миллионниках, потом даже и в го родах помельче. Лидерами этих обществ станови лись самые разные люди, и идеологически общест ва отличались друг от друга. В Ленинграде, напри мер, общество потребителей создавали социолог Петр Шелищ и профессор кафедры хозяйственно го права юридического факультета ЛГУ Анатолий Собчак. Надо полагать, они руководствовались скорее теоретическими представлениями о том, что слово “потребитель” должно перестать быть руга тельным, и о том, что у потребителей есть права. В Алма Ате общество потребителей создавал сани тарный врач Тохтар Султанбеков: он начал с того, что не мог терпеть антисанитарии, царившей на Зеленом рынке, и мобилизовал общественность прежде всего ради профилактики сальмонеллеза
28
глава первая
и холеры. В Вильнюсе общество потребителей со здавал профсоюзный вожак Альгирдас Кведарави чус. Идеологически он близок был к националис тическому движению “Саюдис” и общество потре бителей организовывал для того, чтобы объявить некачественными сельскохозяйственные продукты из России и приучить литовцев отдавать предпочте ние литовскому молоку и литовскому сыру. В Одес се общество потребителей создавал полковник Гри горий Шевченко. Всю жизнь в армии он занимал ся воспитанием личного состава. И когда очереди по численности перестали соответствовать роте, а стали соответствовать полку, старый офицер ре шил, что так недалеко и до смертоубийства, при нялся наводить в одесских очередях порядок, стал в очередях тысячником, то есть начал делать то, что делал всю жизнь, — строить людей.
Первый съезд В 88 м при ВЦСПС (Всесоюзный центральный со вет профессиональных союзов) создана была рабочая группа, долженствовавшая объединить стихийно воз никшие по всей стране потребительские общества в централизованный потребительский союз. Теперь уж Бог весть, как такая мысль пришла в голову тог дашним профсоюзным лидерам. Александр Аузан предполагает, что и они начитались в газетах статей про консюмеризм. Это было медиакратическое вре мя. Со смехом Аузан вспоминает, как написал однаж
29
валерий панюшкин восстание потребителей
ды статью “Зачем нам нужен профсоюз?” про то, как вышел из профсоюза, потому что профсоюз не хочет защищать его права и выступает против забастовок. По поводу этой статьи, говорит Аузан, собиралось в ВЦСПС специальное совещание. Профсоюзные лидеры гадали, которое из ведомств организовало атаку на профсоюзы. Заказчика атаки не нашли и со страхом решили, что, раз так, стало быть, атака исхо дит от самого генерального секретаря ЦК КПСС. И сделали оргвыводы. То же самое, надо полагать, было и с потреби тельскими обществами. Советские функционеры не могли поверить, что потребительские общества орга низуются стихийно, что статьи в центральных газе тах пишут просто по собственной воле Собчак, За славская и Аузан. Они искали в этих публикациях ап паратный и политический смысл, не находили и решали, что, стало быть, создание потребительских обществ инспирировано с Самого Верха, от Самого Генерального Секретаря. Стихийный голос очереди они принимали за новый курс партии и правитель ства. И старались соответствовать. На первый Всесоюзный съезд обществ потре бителей заместитель председателя Совета минист ров по социальным вопросам, бывшая секретарь ВЦСПС Александра Бирюкова выделила огромную по тем временам сумму — миллион рублей. Пред полагалось, что со всех уголков страны съедутся во люнтаристски назначенные потребители, что каж дому из них будет приобретен за счет государства билет на самолет и каждый из них за счет государ
30
глава первая
ства будет размещен в гостинице “Россия”. Пред полагалось, что съезд пройдет в Кремлевском Двор це съездов. А по окончании мероприятия предпо лагалось провести для всех делегатов банкет с вод кой, осетриной и совсем уж непостижимой по тем временам икрой. Так принято было устраивать советские съезды. Но времена изменились. В оргкомитете съезда об ществ потребителей большинство было не у государ ственных функционеров, а у реальных общественни ков, у людей которых выдвинула из своей среды Оче редь. Они постановили, что съезд надо проводить не в Большом Кремлевском дворце, а в гостинице “Ор ленок”, что селить делегатов надо там же, где прохо дит съезд, что везти делегатов надо не из всех обла стей Советского Союза, а только из тех городов, где общества потребителей реально действуют. А про банкет они постановили, что без банкета можно во обще обойтись: делегаты скинутся и как нибудь уж сами устроят себе соответствующий голодным време нам праздник. На съезд приехали всего двести человек. Среди гостей был вице президент Всемирного союза потре бителей Дик Вестендорп — голландец, выглядевший бог знает каким миссионером, приехавшим в бог зна ет какие снега благословить туземцев, каковое благо словение пятнадцатью годами раньше и пятнадцатью годами позже расценивалось бы как диверсия и шпи онаж. Что же касается миллиона рублей, то его Алек сандре Бирюковой в казну никто не вернул. Значи
31
валерий панюшкин восстание потребителей
тельные по тем временам деньги остались в распоря жении Конфедерации Обществ потребителей СССР, которое было создано в гостинице “Орленок” и ко торое, к вящему разочарованию профсоюзных бонз, возглавил по итогам прямого и тайного голосования не заместитель министра торговли и не секретарь ВЦСПС, как предполагали власти, а петербургский профессор юрист Анатолий Собчак. И несколько первых лет вся деятельность Об ществ потребителей осуществлялась на деньги, выде ленные правительством для проведения съезда в Кремлевском дворце.