Andrew Ross Sorkin. Too Big to Fail by corpusbooks

Эндрю Росс Соркин Слишком большие, чтобы рухнуть

Andrew Ross Sorkin

Too Big To Fail The Inside Story of How Wall Street and Washington Fought to Save the Financial System from Crisis â&#x20AC;&#x201D; and Themselves

Эндрю Росс Соркин

Слишком большие, чтобы рухнуть Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

издательство астрель

УДК 330.1 ББК 65.012.2 С65 Издано при содействии АИЖК Перевод с английского М ИХАИЛА К ОНОНЕНКО Художественное оформление и макет А НДРЕЯ Б ОНДАРЕНКО Издание осуществлено при техническом содействии издательства АСТ

С65

Соркин, Э. Р. Слишком большие, чтобы рухнуть / Эндрю Росс Соркин; пер. с англ. М.Кононенко. — М. : Астрель : CORPUS, 2012. — 576 с. ISBN 978-5-271-42658-2 (ООО “Издательство Астрель”) О финансовом кризисе пишут много и охотно. Еще бы, в течение нескольких дней 2008 года на глазах всего мира рушилась гигантская экономика США, а огромные банки рассыпались словно карточные домики. Но книга, которую написал постоянный корреспондент New York Times Эндрю Росс Соркин, уникальна. Это взгляд изнутри: во время работы над книгой Соркин опросил более 200 участников событий и записал почти 500 часов интервью. Он получил доступ к конфиденциальной информации, среди героев его документального экономического триллера — главы самых крупных банков Америки и мира, члены правительства и даже президент США. “Слишком большие, чтобы рухнуть” — абсолютный бестселлер в США и Европе, а одноименный фильм, поставленный по этой книге, заработал 11 номинаций на телепремию “Эмми” и три номинации на “Золотой глобус”. Перед вами — одна из главных книг об экономике, появившихся за последние годы. УДК 330.1 ББК 65.012.2 ISBN 978-5-271-42658-2 (ООО “Издательство Астрель”) © Andrew Ross Sorkin, 2009 © М. Кононенко, перевод на русский язык, 2012 © А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2012 © ООО “Издательство Астрель”, 2012 Издательство CORPUS ®

Моим родителям Джоан и Ларри и моей любящей жене Пилар

Нам говорят, что размер — это не преступление. Но, по крайней мере, размер может навредить из-за способов, которыми он был достигнут, или целей, ради которых его достигли. Луис Брандейс Чужие деньги и как банкиры ими пользуются, 1913

Оглавление

Предисловие к русскому изданию. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13 Предисловие автора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17 Персонажи и их компании . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19 Пролог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .27 Глава первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 34 Глава вторая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .59 Глава третья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .79 Глава четвертая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98 Глава пятая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 114 Глава шестая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .126 Глава седьмая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .149 Глава восьмая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 163 Глава девятая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 179 Глава десятая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 191 Глава одиннадцатая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .216 Глава двенадцатая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .238

Глава тринадцатая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 256 Глава четырнадцатая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 297 Глава пятнадцатая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 336 Глава шестнадцатая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 366 Глава семнадцатая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 398 Глава восемнадцатая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 431 Глава девятнадцатая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 465 Глава двадцатая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 496

Эпилог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 504 Благодарности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 514 Примечания и источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 518 Библиография . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 567

Эндрю Росс Соркин

Предисловие к русскому изданию

нига Эндрю Росса Соркина — увлекательный взгляд изнутри на события кризиса 2008 года, которые надолго запомнятся не только профессиональным участникам финансовых рынков, но и большинству обычных людей. Книга читается на одном дыхании, как хороший детектив, но в отличие от образцов остросюжетного жанра в конце она не дает ответов на все вопросы. А вопросы и сегодня, через год после выхода американского издания, стоят очень остро. В первую очередь о том, что стало главной причиной кризиса и как предотвратить его повторение. Рыночная экономика носит циклический характер, и спады в ней происходят регулярно. Но кризис 2008 года стал в своем роде уникальным, поскольку он не был, как обычно, обусловлен диспропорциями в реальном секторе экономики, а имел свои истоки в финансовых рынках. Фактически он был искусственным, виртуальным кризисом, но от этого его последствия оказались ничуть не менее серьезными, и мировая экономика не может их преодолеть до сих пор. Начиная с названия Too Big To Fail, книга наглядно показывает основной урок, вынесенный из этого кризиса, — по мере развития и усложнения инструментов финансового рынка, на которые накладывается растущая глобализация, роль и ответственность государства как регулятора этого рынка многократно возрастают. Именно отсутствие надлежащего регулирования первичного рынка ипотечного кредитования и, самое главное, рынка ипотечных деривативов стало основой произошедшей катастрофы. На фоне, казалось, бесконечного роста цен на жилье никто не задумывался о платежеспособности ипотечных заемщиков, ведь цена заложенного дома уже через месяц легко покрывала задолженность человека перед банком. Кредиты выдавались даже людям, не имеющим постоянных доходов и сбережений, и мгновенно перепродавались на глобальном финансовом рынке в виде

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

ценных бумаг. При этом конструкции расщепления рисков были настолько сложными, что конечные инвесторы вряд ли осознавали, что за бумагой с высшим рейтингом ААА стоят ипотечные кредиты, выданные неплатежеспособным заемщикам. Еще одна важная проблема, поднятая в книге Соркина, — моральный риск со стороны крупного бизнеса. Его основа лежит в том числе в имплицитной форме государственной поддержки крупных частных компаний. Неограниченная государственная поддержка развития определенных рынков, включая ипотеку, была оправдана на этапе становления, но со временем привела к угрозе недобросовестности в оценке принимаемых рисков. В ситуации, когда рынок уверен, что государство не позволит компании обанкротиться, финансовая дисциплина снижается. Такие компании в погоне за долей рынка и прибылями могут идти на неоправданный риск. При этом на стадии роста прибыль забирают себе частные акционеры и менеджеры, а государство (то есть налогоплательщики) в кризис вынуждено покрывать огромные убытки, понимая, что банкротство финансовых гигантов нанесет еще больший урон экономике страны и глобальной финансовой системе в целом. Сейчас регуляторы по обе стороны океана активно дорабатывают нормативную базу, регулирующую деятельность эмитентов и инвесторов в ценные бумаги, ипотечных кредиторов, других участников рынка. Объем выпущенных ипотечных деривативов настолько велик, что уже невозможно признать, что сам факт выпуска этих бумаг был ошибкой. В то же время секьюритизации необходимо вернуть ее первоначальную роль удобного и дешевого источника финансирования, а не инструмента, позволяющего принимать сверхриски и обходить установленные регулятивные нормы достаточности капитала. Для этого государственные органы практически всех развитых стран пошли по пути более глубокого анализа инструментов инвесторами и более полного раскрытия информации эмитентами. И конечно, когда сравниваешь события кризисного периода в США и России, испытываешь гордость за российскую ипотеку. С самого начала развитие российского рынка ипотечного кредитования строилось на весьма жестких стандартах андеррайтинга. Кстати говоря, этому нас научили именно американские специалисты. К моменту начала ипотечного кризиса в США на нашем рынке только начинали развиваться те тенденции, которые так больно ударили по американской и мировой экономике. Выдача кредитов категории sub-prime прекратилась, когда кризисные явления приобрели глобальный характер. Накопленный объем таких кредитов был сравнительно небольшим, поэтому рост дефолтов по ним не привел, как в США, к краху всего рынка и цепной реакции в других секторах экономики. Следует отметить и гораздо более взвешенную профессиональную позицию наших регуляторов на рынке ценных бумаг. Результат — все ипотечные ценные бумаги, выпущенные рос-

предисловие к русскому изданию

сийскими финансовыми структурами, успешно прошли через кризис, ни одного дефолта допущено не было. Что же дальше, по какому пути должны развиваться рынок ипотечного кредитования и в целом финансовые рынки? Большинство вопросов, которые ставятся в книге Соркина, по-прежнему остаются открытыми как для регуляторов рынка, так и для его участников. Очень важно, чтобы ответы были найдены, принимаемые сегодня меры позволили преодолеть кризис и сформировать предпосылки для более устойчивого функционирования рынка. Но одно можно сказать наверняка — всем, кто так или иначе участвует в определении направлений дальнейшего развития мирового финансового рынка, эта книга будет весьма полезна. А. Н. Семеняка, генеральный директор ОАО “Агентство по ипотечному жилищному кредитованию”

Предисловие автора

анная книга является результатом более чем 500 часов интервью с более чем 200 людьми, которые принимали непосредственное участие в событиях, связанных с финансовым кризисом. Среди этих людей — руководители компаний Уолл-стрит, члены советов директоров, команды управляющих, действующие и бывшие должностные лица правительства США, иностранные правительственные чиновники, банкиры, юристы, бухгалтеры, консультанты и другие. У многих из них есть совпадающие документы, в том числе заметки того времени, сообщения электронной почты, магнитофонные записи, внутренние презентации, проекты заявок, сценарии, календари, журналы вызовов, табели учета рабочего времени и отчеты о расходах, которые легли в основу большей части подробностей книги. Эти люди также часами кропотливо вспоминали разговоры и подробности различных совещаний, многие из которых считались конфиденциальными. Учитывая продолжающиеся споры вокруг многих из описанных событий — на момент написания книги несколько уголовных дел все еще открыты, поданы бесчисленные гражданские иски, — большинство опрошенных согласились принять участие только при условии анонимности. К тому же для подтверждения каждой сцены использовалась информация из разных источников, так что читатели не должны полагать, что персонаж, чьи диалоги или конкретные чувства описываются, и был тем, кто предоставил информацию. Во многих случаях подробности появились от этого человека напрямую, но они также могли появиться и от других очевидцев, находившихся на тот момент в комнате или на противоположном конце телефонного провода (часто на громкой связи), или от кого-то, кто был проинформирован о разговоре сразу после того, как тот состоялся, или, наконец, из письменных свидетельств.

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

О финансовом кризисе написано много, и данный труд опирается на хроники, созданные моими уважаемыми коллегами в финансовой прессе, их работы я привожу в конце книги. Надеюсь, то, что представлено здесь, является первой подробной, минута за минутой, хронологией одного из самых драматических эпизодов нашей истории. Люди, которые дали ход этому повествованию, искренне верили, что смотрят в экономическую пропасть, и, возможно, так оно и было. Галилео Галилей говорил: “Истины легки для понимания после того, как их обнаружили; все дело в том, чтобы их обнаружить”. Надеюсь, я обнаружил хотя бы некоторые из них и в процессе сделал ошеломляющие финансовые события последних нескольких лет немного более легкими для восприятия.

Персонажи и их компании

Финансовые учреждения American International Group (AIG) Стивен Дж. Бенсингер, главный финансовый директор и исполнительный вице-президент Джозеф Кассано, глава лондонского филиала AIG Financial Products, бывший главный операционный директор Дэвид Херцог, бухгалтер-аналитик Брайан Т. Шрайбер, старший вице-президент, стратегическое планирование Мартин Дж. Салливан, бывший президент и главный исполнительный директор Роберт Б. Вилюмштад, исполнительный директор, бывший президент

Bank of America Грегори Л. Керл, директор по корпоративному планированию Кеннет Д. Льюис, президент, председатель и главный исполнительный директор Брайан Т. Мойнихан, президент, глобальный корпоративный и инвестиционный банкинг Джо Л. Прайс, финансовый директор

Barclays Арчибальд Кокс-младший, председатель совета директоров Barclays Americas Джерри дель Миссье, президент Barclays Capital

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

Роберт Э. Даймонд-мл., президент Barclays PLC, главный исполнительный директор

Barclays Capital Майкл Кляйн, независимый консультант Джон С. Варли, генеральный директор

Berkshire Hathaway Уоррен Е. Баффет, председатель, главный исполнительный директор Аджит Джейн, президент, перестраховочный отдел

BlackRock Ларри Финк, генеральный директор

Blackstone Group Питер Дж. Питерсон, один из учредителей Стивен А. Шварцман, председатель, главный исполнительный директор и соучредитель Джон Стадзински, старший управляющий директор

China Investment Corporation Гао Си Цин, президент

Citigroup Эдвард “Нед” Келли, руководитель глобальной банковской группы для институциональных клиентов Викрам С. Пандит, главный исполнительный директор Стивен Р. Фолк, вице-президент

Evercore Partners Роджер С. Альтман, основатель и председатель

Fannie Mae Дэниэл Х. Мад, президент, председатель и главный исполнительный директор

Freddie Mac Ричард Ф. Сайрон, главный исполнительный директор

персонажи и их компании

Goldman Sachs Ллойд С. Бланкфейн, председатель и главный исполнительный директор Гэри Д. Кон, сопрезидент и главный операционный содиректор Кристофер А. Коул, председатель совета директоров, инвестиционнобанковское направление Джон Ф. В. Роджерс, секретарь совета директоров Харви М. Шварц, начальник подразделения глобальных операций с ценными бумагами Дэвид Соломон, управляющий директор и соруководитель, инвестиционный банковский бизнес Байрон Тротт, заместитель председателя, инвестиционный банковский бизнес Дэвид А. Винер, финансовый директор Джон Винкельрид, сопрезидент и главный операционный содиректор

Greenlight Capital Дэвид М. Эйнхорн, председатель и соучредитель

JC Flowers & Company Джей Кристофер Флауэрс, председатель и основатель

JP Morgan Chase Стивен Д. Блэк, соруководитель, инвестиционный банк Дуглас Дж. Браунштейн, глава, инвестиционный банковский бизнес Майкл Дж. Кавана, финансовый директор Стивен М. Катлер, главный юрисконсульт Джейми Даймон, президент, председатель и главный исполнительный директор Марк Фельдман, генеральный директор Джон Хоган, главный управляющий рисками Джеймс Б. Ли-мл., вице-председатель Тимоти Мэйн, руководитель, финансовые учреждения, инвестиционные банковские услуги Уильям Т. Винтерс, соруководитель, инвестиционный банк Барри Л. Зуброу, руководитель по управлению рисками

Korea Development Bank Мин Ю Сунг, главный исполнительный директор

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

Lazard Freres Гэри Парр, заместитель председателя

Lehman Brothers Стивен Л. Беркенфилд, управляющий директор Джасджит С. “Джесси” Бхаттал, главный исполнительный директор Азиатско-Тихоокеанского подразделения Эрин М. Каллан, финансовый директор Кунхо Чо, заместитель председателя Джеральд А. Донини, руководитель, акции Скотт Дж. Фридхейм, главный административный директор Ричард С. Фулд, главный исполнительный директор Майкл Гельбанд, руководитель, капитал Эндрю Гауэрс, руководитель по корпоративным коммуникациям Джозеф М. Грегори, президент и главный операционный директор Алекс Кирк, основные инвестиции Ян Т. Левитт, главный финансовый директор и главный административный содиректор Герберт Х. “Барт” МакДейд, президент и главный операционный директор Хью Э. “Скип” МакГи, руководитель, инвестиционный банковский бизнес Томас А. Руссо, вице-председатель и главный сотрудник по правовым вопросам Марк Шафир, содиректор, слияния и поглощения Паоло Тонуччи, казначей Джеффри Вайс, руководитель, глобальная группа по финансовым учреждениям Брэдли Уитмен, соруководитель, финансовые учреждения, слияния и поглощения Ларри Визенек, соруководитель, глобальные финансы

Merrill Lynch Джон Финнеган, член совета директоров Грегори Дж. Флеминг, президент и главный операционный директор Питер Келли, адвокат Питер С. Краус, исполнительный вице-президент и член правления Томас К. Монтаг, исполнительный вице-президент, руководитель по глобальным продажам и трейдингу Стэнли О’Нил, бывший председатель и главный исполнительный директор Джон А. Тэйн, председатель и главный исполнительный директор

персонажи и их компании

Mitsubishi UFJ Financial Group Нобуо Куроянаги, президент, главный исполнительный директор

Morgan Stanley Валид А. Чамма, сопрезидент Кеннет М. де Регт, директор по управлению рисками Джеймс П. Горман, сопрезидент Колм Келлехер, исполнительный вице-президент, главный финансовый директор и соруководитель, стратегическое планирование Роберт А. Киндлер, заместитель председателя, инвестиционный банковский бизнес Джонатан Киндред, президент, Morgan Stanley Japan Securities Гарри Г. Линч, главный сотрудник по правовым вопросам Джон Дж. Мак, председатель и главный исполнительный директор Томас Р. Нидес, главный административный директор и секретарь Рут Порат, глава группы финансовых учреждений Роберт Скалли, член администрации председателя Даниэль А. Симковиц, заместитель председателя, глобальные рынки капитала Пол Дж. Таубман, начальник инвестиционно-банковского бизнеса

Perella Weinberg Partners Гэри Баранчик, партнер Джозеф Р. Перелла, председатель, главный исполнительный директор Питер А. Вайнберг, партнер

Wachovia Дэвид М. Кэрролл, президент по управлению капиталом Джейн Шерберн, главный юрисконсульт Роберт К. Стил, президент и главный исполнительный директор

Wells Fargo Ричард Ковачевич, председатель, президент и главный исполнительный директор

Юристы Cleary Gottlieb Steen & Hamilton Алан Беллер, партнер

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

Виктор И. Левков, партнер

Cravath, Swaine & Moore Роберт Д. Иоффе, партнер Файза Ж. Саид, партнер

Davis, Polk and Wardwell Маршал С. Хюбнер, партнер

Simspon Thacher & Bartlett Ричард И. Битти, председатель Джеймс Г. Гэмбл, партнер

Sullivan & Cromwell Джей Клейтон, партнер Роджин Коэн, председатель Майкл М. Вайсман, партнер

Wachtell, Lipton, Rosen & Katz Эдвард Д. Херлихи, партнер

Weil, Gotshal & Manges Лори Р. Файф, партнер, финансы и реструктуризация бизнеса Харви Р. Миллер, партнер, финансы и реструктуризация бизнеса Томас А. Робертс, корпоративный партнер

Город Нью-Йорк Майкл Блумберг, мэр

Государственный департамент страхования штата Нью-Йорк Эрик Р. Диналло, управляющий

персонажи и их компании

Великобритания Управление по финансовым услугам Каллум МакКарти, председатель Гектор Сантс, исполнительный директор

Правительство Джеймс Гордон Браун, премьер-министр Алистер М. Дарлинг, канцлер казначейства

Правительство США Конгресс Хиллари Клинтон, сенатор (демократ от штата Нью-Йорк) Кристофер Дж. Додд, сенатор (демократ от штата Коннектикут), председатель банковского комитета Барнетт “Барни” Фрэнк, представитель (демократ от штата Массачусетс), председатель комитета по финансовым услугам Митч МакКоннелл, сенатор (республиканец от штата Кентукки), республиканский лидер Сената Нэнси Пелоси, представитель (демократ от штата Калифорния), спикер

Федеральное казначейство Мишель А. Дэвис, помощник секретаря казначейства по связям с общественностью, начальник отдела политического планирования Кевин И. Фромер, помощник по вопросам законодательства Роберт Ф. Хойт, главный юрисконсульт Дэн Джестер, советник секретаря казначейства Нил Кашкари, помощник по международным делам Дэвид Х. МакКормик, заместитель по международным делам Дэвид Дж. Насон, помощник, куратор финансовых учреждений Джереми О. Нортон, заместитель помощника секретаря, политика финансовых учреждений Генри М. “Хэнк” Полсон-младший, секретарь казначейства Энтони У. Райан, помощник секретаря, куратор финансовых рынков Мэтью Скогин, старший советник заместителя секретаря по внутренним финансам

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

Стивен Шафран, советник Полсона Роберт К. Стил, заместитель секретаря, внутренние финансы Филипп Свагель, помощник секретаря, экономическая политика Джеймс Р. “Джим” Уилкинсон, начальник администрации Кендрик Р. Уилсон III, советник секретаря казначейства

Федеральная корпорация страхования депозитов (FDIC) Шейла С. Бэйр, председатель

Федеральная резервная система Скотт Г. Альварес, главный юрисконсульт Бен Бернанке, председатель Дональд Кон, заместитель председателя Кевин М. Уорш, губернатор

Федеральный резервный банк Нью-Йорка Томас С. Бакстер-мл., главный юрисконсульт Терренс Дж. Чеки, исполнительный вице-президент Кристина М. Камминг, первый вице-президент Уильям К. Дадли, исполнительный вице-президент, группа рынков Тимоти Ф. Гайтнер, президент Кальвин А. Митчелл III, исполнительный вице-президент, связь Уильям Л. Рутледж, старший вице-президент

Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) Чарльз Кристофер Кокс, председатель Майкл А. Маккиароли, заместитель директора, отдел торговли и рынков Эрик Р. Сирри, директор отдела по регулированию рынка Линда Чатман Томсен, директор отдела исполнения

Белый дом Джошуа Б. Болтен, начальник администрации, Управление президента Джордж Буш, президент Соединенных Штатов

Пролог

тоя на кухне своей квартиры, расположенной на Парк-авеню, Джейми Даймон налил чашечку кофе, надеясь, что это уменьшит головную боль. Голова болела в том числе после вчерашнего застолья, но не оно послужило главной причиной. Джейми слишком много знал. Было начало восьмого субботы, 13 сентября 2008 года. Даймон, исполнительный директор третьего по величине американского банка JP Morgan Chase, провел часть вчерашнего вечера на экстренном заседании в Федеральном резервном банке Нью-Йорка вместе с дюжиной коллег из высшего эшелона руководства компаний Уолл-стрит. Им предстояло разработать план спасения Lehman Brothers, четвертого по величине инвестиционного банка Америки, в противном случае существовал риск обвала рынков. Для Даймона ситуация представлялась ужасающей, и когда после заседания он спешил домой, ему действительно было нехорошо. Он уже больше чем на два часа опаздывал на званый ужин, который устроил вместе с женой Джуди. Ему было неловко, потому что на ужин собирались родители молодого человека его дочери, с которыми они с женой еще не были знакомы. — Честно говоря, я никогда не опаздываю, — сказал он, надеясь смягчить ситуацию. Хотя и не желая рассказывать больше, чем нужно, он все же не удержался от пары намеков на то, что происходило на заседании. — Знаете, я не преувеличиваю серьезность ситуации, — сказал он немного встревоженным гостям и налил себе мартини. — Завтра вы прочтете обо всем в газетах. Как он и обещал, субботние газеты широко освещали шокирующие события, на которые он намекал. Опершись на кухонную стойку, Даймон раскрыл Wall Street Journal и прочитал заголовок передовицы: “Lehman пытается обогнать время, кризис разрастается”. Даймон знал, что Lehman Brothers

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

могут не дожить до понедельника. В начале недели в JP Morgan изучили их банковскую отчетность на предмет предоставления займа, и результаты не радовали. Сам Даймон решил потребовать у компании дополнительного обеспечения, поскольку опасался банкротства. Даймон знал, что в ближайшие сутки Lehman будет либо спасен, либо уничтожен. Однако Даймон смотрел шире, поэтому его беспокоило не только будущее Lehman Brothers. Ему было известно, что у Merrill Lynch, еще одного лидера Уолл-стрит, тоже были трудности, и только что дал указание сотрудникам убедиться, что у JP Morgan хватит залога этой организации. И он был абсолютно уверен, что мировой страховой гигант рынка AIG стоит перед лицом новых трудностей (которые до настоящего времени не привлекли внимания широкой публики — AIG была клиентом его банка, и банк изыскивал дополнительные средства для спасения). По его оценкам, у AIG имелась неделя, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, иначе она тоже будет вынуждена приостановить деятельность. По сравнению с основными игроками, вовлеченными в обсуждение развивающегося кризиса, включая правительство, Даймон находился в особом положении. Он обладал практически полной информацией, получаемой в режиме реального времени. Поступление инвестиционных и деловых предложений в режиме операционного потока позволяло ему идентифицировать слабые звенья финансовой системы и даже страховых схем, на которые возлагали надежду остальные. Даймон задумался о худшем из возможных сценариев и в 7:30 утра удалился в свою библиотеку, чтобы начать селекторное совещание с двумя дюжинами подчиненных. “Нам предстоит пережить самую невероятную неделю в американской экономике, и мы должны быть готовы к худшему варианту развития событий, — сказал Даймон. — Мы обязаны защитить свой банк. Речь идет о выживании”. Сотрудники внимательно слушали, но никто до конца не понимал того, что Даймон пытался сказать. Как и большая часть работников Уолл-Стрит, включая исполнительного директора Lehman Brothers Ричарда С. Фулда-мл., который занимал этот пост дольше своих предшественников, участники совещания полагали, что правительство вмешается и предотвратит крах компании. Даймон поспешил рассеять их иллюзии. — Вы принимаете желаемое за действительное. Я полагаю, что Вашингтон не будет спасать инвестиционный банк. Он не обязан этого делать, — решительно сказал он. — Я говорю всем вам, что это вопрос жизни и смерти. И я серьезен как никогда, — а затем он вынул из кармана “бомбу”, которую готовил все утро. Это был сценарий Судного дня. — Вот что необходимо сделать. Нужно немедленно подготовиться к подаче заявления о банкротстве Lehman Brothers… И Merrill Lynch… И AIG…

пролог

И Morgan Stanley, — а потом надолго замолчал. — И потенциально — Goldman Sachs. На линии послышался вздох ужаса и изумления.

■ Как и предсказал Даймон во время селекторного совещания, последующие дни ознаменовались почти полным крушением финансовой системы, что вынудило правительство предпринять беспрецедентные меры. Менее чем за 18 месяцев Уолл-стрит прошла путь от празднования самого прибыльного своего периода до ситуации, близкой к краху. Внезапно испарилось состояние величиной в триллионы долларов, и финансовый ландшафт полностью изменился. Эта катастрофа определенно еще сокрушит некоторые наиболее почитаемые принципы капитализма. Мысль о том, что финансовые волшебники породили новую эру безрисковых прибылей и что американский финансовый инжиниринг является мировым золотым стандартом, официально перестала существовать. Процесс шел по нарастающей, и многие на Уолл-стрит увидели такой рынок, с каким прежде не сталкивались, — рынок в тисках страха и разлада, которые не могла обуздать никакая невидимая рука. Они были вынуждены принимать самые важные решения за всю свою карьеру и, возможно, за всю жизнь, в обстановке обескураживающих слухов и сдвигов в политике, на основании данных, которые были в лучшем случае приблизительными. Некоторые приняли верные решения, другим повезло, об остальных можно лишь сожалеть. Но во многих случаях еще слишком рано судить, были ли эти решения на самом деле правильными. В 2007 году, на пике экономического пузыря, сектор финансовых услуг превратился в машину по созданию богатства, раздувшись в США до более чем 40 % общей корпоративной прибыли. Финансовые продукты, включая новую линейку ценных бумаг, столь сложных, что их структуры не понимали многие исполнительные директора и члены советов директоров, стали еще более мощной движущей силой национальной экономики. Особенно важным компонентом этой системы была ипотечная отрасль, которая поставляла служившие сырьем для причудливых продуктов Уолл-стрит займы, упаковывая и продавая их по всему миру. Благодаря притоку прибылей Уолл-стрит создавала новое благосостояние, невиданное с 1980-х. В 2007 году труженики финансовой сферы заработали поражающую воображение сумму в 53 млрд долларов. Goldman Sachs, в начале кризиса занимавший первое место в пятерке ведущих брокерских фирм, получил 20 млрд из этой суммы, что составило более 661 тыс. дол-

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

ларов на каждого служащего. Исполнительный директор компании Ллойд Бланкфейн получил 68 млн. Финансовые титаны считали, что создают нечто большее, чем просто прибыль. Они были уверены, что изобрели новую финансовую модель, которую можно успешно экспортировать. “Весь мир переходит на американскую модель свободного предпринимательства и рынков капитала, — говорил летом 2007 года Сэнди Вейл, создатель Citigroup. — Было бы преступлением не иметь у себя американских финансовых учреждений, которые являются основным инструментом перехода к системе свободного предпринимательства”. Но пока они пропагандировали свои финансовые ценности и извлекали головокружительные прибыли, большие брокерские фирмы увеличивали ставки, все глубже залезая в долги. Соотношение между долгом и собственным капиталом у фирм Уолл-стрит составляло 32 к 1. Пока эта стратегия работала, она действовала невероятно хорошо, ратифицируя сложные финансовые модели отрасли и производя рекордные прибыли. Однако когда она потерпела фиаско, результат оказался катастрофическим. Сокрушительная сила Уолл-стрит, проявившаяся в результате коллапса спекулятивного пузыря доткомов и замедления темпов экономического роста после 11 сентября, была в большой степени порождением дешевых денег. Переизбыток сбережений в Азии в сочетании с необычно низкими американскими процентными ставками в годы правления бывшего председателя Федерального резервного банка Алана Гринспена (призванного стимулировать рост экономики США после рецессии 2001 года) начал накачивать мировую экономику деньгами. Отличным примером ненормальной ликвидности послужил субстандартный рынок ипотечного кредитования. На пике пузыря рынка недвижимости банки были готовы выдавать ипотечные кредиты каждому, кто в состоянии поставить подпись под документом. Без каких-либо подтверждающих документов будущий покупатель мог заявить, что его месячная зарплата составляет шестизначное число, и выйти из банка с полумиллионным кредитом, месяцем позже получить еще и дополнительную кредитную линию под обеспечение доли владельца в доме, купленном на этот кредит. Разумеется, цены на жилье взлетели до небес, и на таком разогретом рынке рядовые граждане превратились в спекулянтов, перепродавая дома и открывая кредитные линии на собственную долю в купленном доме, чтобы приобрести дорогие машины и моторные лодки. В то время на Уолл-стрит искренне верили, что новые финансовые продукты — ипотечные займы, которые были разбиты на части и перемешаны или “секьюритизированы”, — если не полностью снимают риск, то как ми-

пролог

нимум существенно его снижают. Теперь банки не держали ссуды на своих балансах, а разбивали их на части и продавали инвесторам, попутно собирая огромные комиссионные. Но, как бы ни оценивалась роль банков во время бума жилищного строительства, невозможно отрицать, что эти организации напоролись на то, за что боролись, — они фактически подавились, закупая друг у друга огромные количества активов, подкрепленных закладными на недвижимость. Но самый большой риск заключался в новом уровне всепроникающей взаимосвязи финансовых организаций страны. В результате того, что банки владели различными частями этих вновь появившихся финансовых инструментов, каждая компания теперь зависела от остальных, зачастую даже об этом не подозревая. Падение одной компании могло привести к эффекту домино. Конечно, как в деловом, так и в академическом мире были Кассандры, предупреждавшие, что такое финансовое изобретательство плохо кончится. И несмотря на многочисленные предсказания, появившиеся еще в 1994 году, это прошло незамеченным, а профессора Нуриэль Рубини и Роберт Шиллер стали почетными пророками нынешнего поколения. “Неожиданный крах или внезапное прекращение торговых операций любой из крупных финансовых компаний США может вызвать проблемы с ликвидностью на рынках и подвергнуть риску остальные компании, включая банки, участвующие в федеральной системе страхования вкладов, и финансовую систему в целом, — говорил генеральный аудитор Чарльз Боушер, докладывая комитету Конгресса результаты исследования стремительно растущего рынка производных финансовых инструментов. — В некоторых случаях вмешательство может вылиться в финансовый выкуп активов, оплаченный или гарантированный налогоплательщиком”. Когда в 2007 году начали появляться первые трещины, многие продолжали утверждать, что субстандартные займы не угрожают никому, кроме нескольких ипотечных компаний. “Влияние проблем на рынке субстандартных кредитов на экономику и финансовые рынки ограниченно”, — заявил Бен Бернанке, председатель Федрезерва США, на слушаниях перед Объединенным экономическим комитетом Конгресса в марте 2007 года. Однако уже к августу 2007 года рынок субстандартных кредитов объемом 2 трлн долларов США обвалился, приведя к глобальному распространению кризиса. Разорились два державших большие доли портфеля в субстандартных кредитах хедж-фонда под управлением Bear Sterns, похоронив 1,6 млрд вложенных в них инвесторами долларов. BNP Paribas, крупнейший банк Франции, на время приостановил выдачу средств клиентам, ссылаясь на неспособность должным образом оце-

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

нить свой портфель облигаций, привязанных к субстандатной ипотеке. Тем самым банк признал, что не может найти покупателя на эти облигации по разумной цене. В некотором смысле Уолл-стрит сама себя перехитрила, поскольку сложность ипотечных ценных бумаг означала, что почти никто не смог бы определить, как оценивать их в условиях падающего рынка. (На момент написания этой книги эксперты все еще пытаются выяснить, сколько же все-таки стоят эти активы.) Отсутствие цены парализовало рынок. А Уолл-стрит без доступа к капиталу просто не могла бы функционировать. Первой из Большой пятерки пошла ко дну компания Bear Stearns, самая слабая и залезшая глубоко в долги. Но все знали, что даже сильнейшие банки не в состоянии справиться с массовой паникой вкладчиков, а значит, никто не чувствовал себя в безопасности и никто не знал, кто на Уолл-стрит станет следующей жертвой. Именно чувство полной неопределенности, которое Даймон выразил, озвучив в ходе селекторного совещания шокирующий список потенциальных банкротов, и сделало кризис уникальным для управлявших данными компаниями и чиновников, регулировавших их деятельность. До осени 2008 года эти люди сталкивались лишь с “ограниченными” кризисами. Фирмы и инвесторы набивали синяки и шишки и шли дальше. На деле сумевшие сохранить спокойствие и трезвую голову и уверенные в скором улучшении дел обычно получали максимальные прибыли. Новый кредитный кризис был иным. Уолл-стрит и администрации Белого дома пришлось импровизировать. Теперь уже можно сказать: этот пузырь, как и все остальные, был примером того, что в своей классической книге в 1841 году шотландский автор Чарльз МакКей назвал “чрезвычайно распространенным заблуждением и безумием толпы”. Вместо того чтобы породить дивный новый мир безрисковых инвестиций, банки фактически довели уровень риска до степени, угрожавшей всей финансовой системе. Но моя книга посвящена не столько теоретическим изысканиям, сколько реальным людям и действиям, происходящим за кулисами в Нью-Йорке, Вашингтоне, в других странах, в офисах, домах и умах горстки людей, которые контролировали судьбы экономики в критические месяцы с понедельника, 17 марта 2008 года, когда JP Morgan согласился поглотить Bear Stearns, а правительственные чиновники в США наконец осознали, что необходимо осуществить крупнейшее в истории государственное вмешательство в экономику страны. Последние десять лет я освещал деятельность Уолл-стрит и заключение различных сделок в газете New York Times, и мне посчастливилось заниматься этим в период, характеризовавшийся большим числом выдающихся событий в американской экономике. Но я ни разу не был свидетелем столь

пролог

фундаментальных и драматических изменений деловой парадигмы и потрясающего самоуничтожения легендарных компаний. Этот необыкновенный кризис оставил нам гигантскую загадку, настоящую головоломку, которую еще предстоит разгадать, чтобы мы смогли учиться на собственных ошибках. В своей книге я предпринял попытку сложить эту головоломку. По сути, данная книга стала хроникой провала — провала, который поставил мир на колени и поднял вопрос о самой природе капитализма. Это глубоко личное изображение тех искренних и часто обескураженных людей, которые сражались — зачастую идя на большие личные жертвы, но также порой и ради самосохранения — за то, чтобы избавить мир и себя от еще более пагубных последствий. Очень бы хотелось сказать, что все герои моей книги смогли забыть собственные заботы и объединиться, чтобы предотвратить худшее. Но вы увидите — принимая решения, они не были свободны от ожесточенного соперничества и борьбы за власть, которые исторически характеризуют Уолл-стрит и официальный Вашингтон. В конце концов это человеческая драма, рассказ о несовершенстве людей, считавших себя слишком крутыми, чтобы ошибиться.

Глава первая

Гринвиче, штат Коннектикут, стояло холодное раннее утро 17 марта 2008 года. Пять утра, еще темно. Единственным источником света были фары стоявшего на подъездной дороге черного “мерседеса”, двигатель которого работал на холостом ходу. Фары освещали пятна мокрого грязного снега, разбросанные по всем двенадцати акрам имения. Водитель услышал похрустывание гравия на дорожке, когда Ричард С. Фулд-мл. выскользнул из входной двери и уселся на заднее сиденье автомобиля. “Мерседес” повернул налево, на Северную улицу, в сторону извилистого и узкого Мерритт Парквэй, по направлению к Манхэттену. Фулд уставился в окно, в туман, на ряды особняков, принадлежащих верхушке Уолл-стрит и управляющим хедж-фондов. Большинство домов были куплены за восьмизначные суммы и щедко отремонтированы во время “второго золотого века”, который незаметно для любого и менее всего — для Фулда приближался к концу. Фулд смотрел на свое изможденное отражение. Глубокие морщины под усталыми глазами образовали темные полумесяцы — свидетельство четырех скудных часов, которые ему удалось поспать после того, как его самолет незадолго до полуночи приземлился в аэропорту округа Вестчестер. А до того были адские 72 часа. Фулд, генеральный директор Lehman Brothers, четвертой по величине фирмы Уолл-стрит, и его жена Кэти по-прежнему должны были находиться в Индии, радовать клиентов-миллиардеров огромными пластинами тхали, кучами нан и пальмовым вином. Они планировали эту поездку в течение нескольких месяцев. Для Фулда, страдавшего от разницы во времени, было еще два часа дня. Двумя днями ранее он дремал в хвосте своего Gulfstream на военном аэродроме недалеко от Нью-Дели, когда Кэти разбудила его. Звонил Ген-

глава первая

ри М. “Хэнк” Полсон-мл., министр финансов США. Из офиса в Вашингтоне, округ Колумбия, с расстояния около семидесяти восьми сотен миль, Полсон сказал, что Bear Stearns, гигантский инвестиционный банк, либо будет продан, либо обанкротится к понедельнику. Lehman, несомненно, ощутит волну. “Вам лучше вернуться”, — сказал он Фулду. Надеясь сделать это как можно быстрее, Фулд спросил Полсона, может ли тот помочь получить разрешение правительства лететь над Россией, чтобы сократить время полета по крайней мере на пять часов. Полсон усмехнулся: “Я не могу добиться этого даже для себя”. Двадцать шесть часов спустя, с остановками для дозаправки в Стамбуле и Осло, Фулд вернулся в Гринвич.

■ Фулд снова и снова прокручивал события прошлого уик-энда: Bear Stearns, самый маленький и самый бережливый из Большой пятерки инвестиционных домов Уолл-стрит, согласился быть проданным по два чертовых доллара за акцию! И покупателем был ни много ни мало Джейми Даймон из JP Morgan Chase. Кроме того, Федрезерв принял решение взять на себя до 30 млрд долларов потерь проблемных активов Bear, чтобы сделка была приемлема для Даймона. Когда Фулд впервые услышал о двух долларах от своих сотрудников в Нью-Йорке, он подумал, что телефонная линия в самолете была повреждена и он расслышал только часть суммы. Внезапно люди начали говорить об изъятии вкладов из банка, как будто на дворе был 1929 год. Когда в четверг Фулд уезжал в Индию, пошли слухи, что панически настроенные инвесторы отказываются торговать с Bear, но он представить себе не мог, что крах наступит так быстро. Отрасль слишком зависела от доверия инвесторов. Инвестиционные банки привлекают кредиты буквально на одну ночь, и им верят исходя из предположения, что следующим утром они никуда не денутся. Крах Bear поставил под сомнение саму бизнес-модель. А играющие на понижение “медведи”1 — те, кто ставил на падение акций, а затем получал прибыль, когда акции обесценивались, — цеплялись за каждое проявление слабости, словно вестготы, разрушвшие стены древнего Рима. На обратном пути Фулд ненадолго задумался о покупке Bear. Должен ли он это сдеать? Может ли он это сделать? Нет, ситуация выглядела слишком нереальной. Он понимал, что сделка JP Morgan с Bear Stearns была спасением банковской отрасли и его спасением тоже. Вашингтон, думал он, поступил му1

“Медведи” играют на понижение, “быки” — на повышение. (Здесь и далее — прим. перев.)

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

дро, сыграв роль свахи; рынок не устоял бы перед взрывом такого масштаба. Доверие — фундамент, который дал возможность всем этим банкам передавать друг другу миллиарды долларов, — рухнуло бы. Председатель Федрезерва Бен Бернанке, размышлял Фулд, принял правильное решение, впервые открыв дисконтное окно Федрезерва для таких фирм, как его, предоставляя доступ к финансовым средствам по той же низкой цене, по которой правительство предлагает их крупным коммерческим банкам. На этих условиях у Уолл-стрит был шанс на успех. Фулд знал, что Lehman как наименьший из оставшихся банков Большой четверки был следующим на линии огня. В пятницу его акции упали на 14,6 % — тогда, когда акции Bear по-прежнему торговались по 30 долларов за штуку. Это происходило на самом деле? Там, в Индии, чуть более суток назад он поражался глобальному влиянию Уолл-стрит, колонизации финансовых рынков всего мира. И это что, скоро будет забыто? Пока автомобиль ехал в город, большим пальцем он катал трекбол BlackBerry, словно четки. Американские рынки не откроются еще четыре с половиной часа, но он уже мог сказать, что день будет плохим. Nikkei, основной японский индекс, уже упал на 3,7 %. В Европе ходили слухи, что гигантский нидерландский банк ING прекратит торговлю с Lehman Brothers и другими брокерами-дилерами — несчастными фирмами, которые торговали ценными бумагами на свои деньги или на деньги клиентов. То есть проводили операции, делавшие из Уолл-стрит Уолл-стрит. Угу, думал он, это будет по-настоящему дерьмовое шоу.

■ Когда его машина, направляясь на юг в сторону центрального Манхеттена, влилась в поток на Вест-Сайд-хайвей, Фулд позвонил старому товарищу, президенту Lehman Джозефу Грегори. Время близилось к половине шестого, и Грегори, живший в Ллойд-Харбор, Лонг-Айленд, и уже давно отказавшийся садиться за руль в городе, был готов залезать в свой вертолет, предназначенный для ежедневных перелетов. Ему нравилось, что все было просто: пилот сядет в Вест-Сайде, а водитель отвезет в офис Lehman Brothers на Таймс-сквер. Двадцать минут от двери до двери. — Вы видите это дерьмо? — спросил Фулд про бойню на азиатских рынках. Пока Фулд возвращался из Индии, Грегори пропустил игру в лакросс своего сына в Роаноке, штат Вирджиния, чтобы провести выходные в офисе, обдумывая план сражения. Комиссия по ценным бумагам и биржам и Федрезерв послали полдюжины головорезов в офис Lehman, чтобы нянчить сотрудников, пока изучались открытые позиции фирмы. Фулд, думал Грего-

глава первая

ри, серьезно нервничал, и не без оснований. Но они переживали кризисы и раньше. Мы выживем, сказал он себе, так было всегда. Прошлым летом, когда цены на жилье начали падать, а выдавшие слишком много кредитов банки стали резко сокращать выдачу новых, Фулд с гордостью заявил: “У нас есть что-нибудь на балансе, от чего было бы трудно избавиться? Да. Это убьет нас? Конечно, нет”. Фирма казалась неприступной крепостью. В течение трех лет Lehman заработал столько денег, что упоминался в одном ряду с Goldman Sachs — крупнейшем генератором прибыли Уолл-стрит. Когда “мерседес” Фулда разогнался на пустынной 50-й улице, уборщики как раз тащили к 5-й авеню заграждения для толпы, готовясь к параду в День св. Патрика. Машина припарковалась у заднего входа штаб-квартиры Lehman, впечатляющего здания из стекла и стали, которое могло бы служить персональным памятником Фулду. По словам Грегори, Фулд был франшизой. Он провел Lehman через трагедию 11 сентября и последующий хаос, когда был вынужден отказаться от офисов через улицу от Всемирного торгового центра и приходилось работать в отеле “Шератон”, прежде чем в 2001-м купить новую башню у Morgan Stanley. Увешанное гигантскими светодиодными экранами здание, на вкус Фулда, было не слишком элегантным, но с непреодолимым ростом рынка недвижимости Нью-Йорка оно превратилось в крайне удачную инвестицию, и ему это нравилось. Когда Фулд вышел из лифта и направился к своему кабинету, гнетущий 31-й VIP-этаж, известный как “Клуб 31”, был почти пуст. Повесив пальто и пиджак в шкаф рядом с ванной комнатой, он начал серию ежедневных ритуалов, сразу включив терминал Bloomberg и CNBC. Только что пробило шесть. Кто-то из помощников, Анжела Джадд или Шелби Морган, как правило, приходил в офис в течение часа. Когда Фулд проверил фьючерсный рынок, где инвесторы делают ставки на то, как будут вести себя акции, когда откроются рынки, цифры словно ударили его в лицо: акции Lehman упали на 21 %. Автоматически Фулд подсчитал: теоретически он только что потерял 89,5 млн долларов, а рынок еще даже не открылся. На CNBC Джо Кернен брал интервью у Антона Шутца из Burnham Asset Management о последствиях сделки Bear Stearns и ее значении для Lehman. — Мы характеризуем Lehman Brothers как линию фронта, исходную точку того, что происходит сегодня, — сказал Кернен. — Что вы ожидаете увидеть на протяжении сессии? — Я ожидаю, что акции инвестиционных банков упадут, — ответил Шутц. — Причина в том, что есть огромная опасность неправильной оценки активов на балансах. Есть вопросы: как мог JP Morgan обойтись такой низкой платой за Bear Stearns и почему Федрезерв вынужден был выделить

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

30 млрд долларов, чтобы взять на себя некоторые из проблемных активов? Думаю, есть много вопросов, так что нам нужно много ответов. Фулд наблюдал с каменным лицом, немного расслабившись лишь тогда, когда разговор ушел от Lehman. Но потом все началось снова. “Что же делать, если сегодня вы — один из тысяч и тысяч сотрудников Lehman, наблюдающий за каждым шагом? — спросил Кернен. — Люди как на иголках”. На иголках? Это сравнение и близко не описывало то, что происходило на самом деле. В 7:30 позвонил Хэнк Полсон, чтобы проверить, как идут дела. Dow Jones Newswire сообщила, что DBS Group Holdings, крупнейший банк ЮгоВосточной Азии, в конце прошлой недели распространил внутренний документ, приказав своим трейдерам избегать новых сделок, связанных с Bear Stearns и Lehman. Полсон был озабочен тем, что Lehman, возможно, теряет партнеров — это означало бы начало конца. — У нас все будет хорошо, — ответил Фулд, повторив то, что в минувшие выходные говорил о докладе, посвященном доходам фирмы. Докладе, который он планировал обнародовать во вторник утром. — И пусть все это дерьмо уляжется. — Держите меня в курсе, — сказал Полсон.

■ Через час все городские торговые площадки охватило возбуждение. Фулд не отрывался от двух экранов Bloomberg на столе, пока торговались акции Lehman: падение на 35 %. Moody's подтвердило рейтинг A1 высокоприоритетных долгосрочных долговых обязательств инвестиционного банка, но рейтинговое агентство понизило прогноз с позитивного на стабильный. На обратном пути из Индии Фулд обсуждал с Грегори и начальником правового отдела Lehman Томом Руссо необходимость предварительного объявления прибыли фирмы уже сегодня, до открытия рынка, а не завтра, как планировалось. Ждать не было смысла. Отчет о доходах должен быть позитивным. Фулд ощущал такую уверенность, что перед отъездом в Азию записал оптимистичное обращение к сотрудникам. Но Руссо отговорил его от досрочного объявления доходов, опасаясь, что это может выглядеть жестом отчаяния и лишь усилит тревогу. По мере того как акции Lehman продолжали стремительно падать, Фулд снова и снова размышлял о правильности своего поведения. Он давно подозревал, что день расплаты Lehman Brothers может настать, причем в самый неподходящий момент. Он осознавал риски, связанные с дешевыми кредитами, которые использовались для покупки все новых активов — на Уолл-

глава первая

стрит это называли левереджем1. Но, как и все остальные на Уолл-стрит, Фулд не имел права упускать предоставляемых возможностей. Потенциальные выгоды от агрессивной игры были слишком велики: “Это все равно что покрывать дорогу дешевым асфальтом: когда погода изменится, трещины и выбоины станут еще глубже”. Вот они, эти выбоины, и Фулд был вынужден признать, что все выглядит хуже, чем он предполагал. Но в глубине души он считал, что Lehman выдержит. Он просто не мог предположить другого.

■ Грегори занял место напротив Фулда, и они молча поприветствовали друг друга. Оба подались вперед, когда CNBC пустил внизу экрана бегущую строку: “Кто следующий?” — Твою мать, — пробормотал Фулд, пока “говорящие головы” одна за другой читали эпитафии их фирме. В течение часа акции Lehman упали на 48 %. — Спекулянты! — ревел Фулд. — Вот что здесь происходит! Руссо, который отменил семейный отпуск в Бразилии, занял место рядом с Грегори. Профессор, в свои 65 лет он был одним из немногих приближенных Фулда в фирме, не считая Грегори. Но в это утро он паниковал, перессказывая Фулду последние сплетни, циркулирующие на бирже: некоторые хеджи, как пренебрежительно на Уолл-стрит называли управляющих хедж-фондами, систематически топили Bear Stearns, выводя оттуда свои брокерские счета, покупая банковские страховки на случай банкротства фирмы (инструмент, называемый кредитно-дефолтным свопом, или CDS), а затем продавая акции банка вкороткую. По данным источников Руссо, ходили слухи, будто группа “медведей”, уничтоживших Bear, собралась на завтрак в отеле Four Seasons на Манхэттене в воскресенье утром и выпивали приготовленную из Cristal по 350 баксов за бутылку “Мимозу”, отмечая успех. Было ли это правдой? Кто знает… Три руководителя сидели и вместе планировали контратаку, начиная с утренней встречи с нервничающими топ-менеджерами. Как они могли изменить тему разговоров о Lehman, происходивших на Уолл-стрит? Каждое упоминание Bear, казалось, порождало обсуждение Lehman. “Возможно, Lehman следом за Bear придется отправиться в исповедальню до Страстной пятницы”, — вещал по Bloomberg Television Майкл МакКарти, опционный 1

Левередж (от англ. leverage — рычаг) — финансовый термин, обозначающий использование заемных средств для инвестирования.

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

стратег из нью-йоркского Meridian Equity Partners. Ричард Бернштейн, уважаемый главный инвестиционный стратег Merrill Lynch, утром разослал тревожную записку клиентам. “Кончину Bear Stearns, вероятно, следует рассматривать как первую из многих, — писал он, тактично не упоминая Lehman. — Понимание того, насколько огромен пузырь кредитного рынка, только приходит”. К полудню Фулду позвонили все — клиенты, торговые партнеры, генеральные директора конкурентов, и все жаждали знать, что происходит. Некоторые успокаивали, другие хотели, чтобы успокоили их. — Вы в порядке? — спросил старинный знакомый Джон Мак, генеральный директор Morgan Stanley. — Что у вас происходит? — Я в порядке, — ответил Фулд, — но слухи роятся: у меня есть два банка, которые ко мне не обратятся, — под этим на Уолл-стрит подразумевалось, что банки не будут торговать с Lehman. Последний слух свидетельствовал, что Deutsche Bank и HSBC перестали торговать с фирмой. — Но у нас все в порядке. Мы вполне способны выполнять свои обязательства, это не проблема. — Хорошо, мы будем торговать с вами весь день, — заверил его Мак. — Я поговорю со своим трейдером. Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. Фулд начал с того, что попросил помощи к своим заместителям. Он позвонил в лондонский офис и поговорил с Джереми Айзексом, который руководил там операциями фирмы. Когда Айзекс положил трубку, он обратился к команде: “Не думаю, что мы обанкротимся во второй половине дня, но не могу быть на сто процентов уверен в этом. Происходит много странного…”

■ Несмотря на недавнее увлечение левереджами, Фулд верил в ликвидность. Всегда верил. Чтобы переждать бурю, нужно иметь серьезные запасы, говорил он. Он любил рассказывать историю о том, что однажды за игрой в блэкджек наблюдал, как крутой игрок, потерявший 4,5 млн долларов в ЛасВегасе, удваивает каждую проигранную ставку в надежде на то, что ветер переменится. На салфетке Фулд записал: “Мне все равно, кто вы. У вас недостаточно средств”. Никогда не бывает достаточно. Он уяснил это еще в 1998 году, после краха хедж-фонда Long Term Capital Management. Lehman тогда считался уязвимым из-за его фактической задолженности гигантскому фонду. Но он выжил, потому что у фир-

глава первая

мы была “подушка” дополнительных наличных, а также потому, что Фулд агрессивно оборонялся. И был еще один урок, извлеченный из фиаско Long Term Capital: необходимо предотвратить распространение слухов. Дай им жить, и они станут пророчествами, которые сбудутся. Как же в тот момент он был зол на Washington Post! “Ни один из этих слухов не оправдался. Если бы регуляторы Комиссии по ценным бумагам и биржам выяснили, кто запустил эти истории, я хотел бы минут пятнадцать поболтать с этими людьми первым”. Одним из тех, кому Фулд планировал перезвонить, была Сюзанна Крейг — крайне жесткий репортер Wall Street Journal, она писала о Lehman в течение многих лет. Фулду нравилась Крейг, и он часто говорил с ней “не для протокола”. Но сегодня утром она позвонила, пытаясь убедить его дать интервью. Она представила это как способ заставить замолчать критиков и объяснить перспективное планирование, которое проделал Lehman. Фулд, ненавидевший читать о себе, решил, что интервью, возможно, неплохая идея. Он сожалел о том, как общался со СМИ во время кризиса Long Term Capital. Нужно было быть более активным с самого начала. “На этот раз я хочу все сделать правильно”, — сказал он. К полудню Фулд и его помощники разработали план: они дадут интервью Wall Street Journal, Financial Times и Barron’s. Они поделятся с Крейг частью инсайдерской информации о фирме в надежде, что ее редакторы поставят историю на первую плосу. Они назначили встречи с журналистами одну за другой начиная с 15:00. Тезисы были ясными: слухи врут; у Lehman достаточно ликвидности, как у Goldman Sachs и Morgan Stanley. Если фирма на самом деле должна будет сделать выплаты, это не скажется на наличности. Для интервью с Крейг Фулд устроил телеконференцию с Грегори, Руссо и Эрин Каллан, новым финансовым директором компании. “Мы узнали, что нам нужно много ликвидности, и мы также знаем, что должны как-то бороться со слухами по мере их возникновения”, — заявил репортеру Фулд. Он также подчеркнул, что теперь, когда окно Федрезерва открыто, Lehman гораздо более устойчив: “Люди держат пари, что Федрезерв не сможет стабилизировать рынок, но я не стал бы на это ставить”. — У нас все в порядке с ликвидностью, — повторил Грегори. — И хотя пока нам не нужно ею пользоваться, сам факт того, что она есть, посылает мощный сигнал о ее доступности для всего рынка, — это замечание помогало справиться с “уловкой 22”, связанной с решением Федрезерва выдать дешевые кредиты фирмам типа Lehman: взять такой кредит означало признать слабость, и ни один банк не хотел идти на это. На самом деле такой шаг Федрезерва был скорее призван успокоить инвесторов, а не укрепить банки. (По иронии, за эту стратегию можно было отчасти благодарить Руссо, одного из руководителей Lehman, — два месяца назад именно он выдвинул

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

такое предложение в документе, который представил в Давосе на ежегодном “балу капиталистов”, известном как Всемирный экономический форум, в присутствии Тимоти Ф. Гайтнера, президента Федерального резервного банка Нью-Йорка.) После интервью Грегори и Каллан вернулись в свои кабинеты и начали звонить в хедж-фонды, которые, по слухам, сворачивали торговлю с Lehman, пытаясь удержать их. Блицкриг окупился. В последний час торгов после падения почти на 50 % в течение дня акции Lehman остановились лишь на 19 % ниже первоначальной цены — на уровне 31,75 доллара. Это был минимум за четыре с половиной года, достижения прошлых лет были стерты в один день. Но руководство осталось довольным. Завтра они объявят свои доходы и, может быть, сохранят благоприятную тенденцию. Каллан должна была отчитаться перед инвесторами в ходе конференции, так что она вернулась в кабинет Грегори, чтобы отрепетировать выступление. Измученный Фулд сел в машину, чтобы ехать домой и как следует выспаться. Он снова подумал о том, что неплохо бы закончить ремонт квартиры — раскинувшихся на целый этаж шестнадцати комнат, — которую он и Кэти купили в доме 640 по Парк-авеню за 21 млн долларов. Он устроился на заднем сиденье “мерседеса”, отложил BlackBerry и на несколько минут отключился от окружающего мира.

■ Никто никогда не мог предположить, что Дик Фулд поднимется на Уоллстрит так высоко. В 1964 году, первокурсником в университете Колорадо в Боулдере, он казался потерянным, с трудом учился и никак не мог выбрать специализацию. Он вступил в Корпус офицеров запаса на базе колледжа по программе подготовки офицеров. Однажды утром во время тренировки командир, как обычно, выстроил студентов на огромной четырехугольной университетской площади. — Фулд, ваша обувь не начищена, — гаркнул офицер. — Начищена, сэр, — начал было Фулд. Но прежде, чем он смог закончить, офицер наступил на левый ботинок Фулда и запачкал его. Он приказал Фулду вернуться в общежитие и почистить ботинки, что тот и сделал. Когда Фулд вернулся, офицер наступил ему на правый ботинок и снова отправил в общежитие. К тому времени, как Фулд вернулся, офицер привязался к следующему рядовому, тщедушному студенту. Он наступил тяжелым армейским ботин-

глава первая

ком на ботинок парня, который упал и закричал от боли. А офицер еще добавил ему коленом в лицо, сломав очки. Фулд не знал парня, но ему хватило увиденного. — Эй, мудак, — сказал он командиру. — Почему бы тебе не выбрать кого-то по силам? — Это ты мне? — переспросил старший, подойдя к Фулду вплотную. — Тебе, — без колебаний выпалил Фулд. Дело дошло до драки. После того как их разняли, и Фулд, и офицер лежали в крови на земле. 18-летнего Фулда моментально доставили к главе программы Корпуса, и тот сообщил, что Фулд исключен. “Ты подрался со своим командиром, — сказал ему офицер. — Курсанты так себя не ведут”. — Я понимаю, сэр, но я бы хотел, чтобы вы услышали мою версию произошедшего, — попытался протестовать Фулд. — Вы должны понять, что произошло. — Нет, есть только одна версия, — ответил офицер. — Ты подрался со своим командиром. Вот что имеет значение. Я не могу оставить тебя в своей программе. Корпус оказался последним в ряду разочарований Фулда, но также это был знак, что пора становиться самим собой.

■ Ричард Северин Фулд-мл. вырос в богатом пригороде Харрисон, округ Вестчестер, Нью-Йорк, где его семья владела United Merchants & Manufacturers — текстильной компанией, годовой доход который со временем вырос до 1 млрд долларов. United Merchants основал дед Фулда по материнской линии, Иаков Шваб, в 1912 году, тогда он назывался Cohn-HallMarx Company. Так как отец Фулда не хотел, чтобы его сын вошел в семейный бизнес, Иаков Шваб летом 1966 года обратился к компанию Lehman Brothers с Уоллстрит, с которой давно имел дело, и обеспечил внука неполным рабочим днем летом в крошечном денверском торговом подразделении фирмы. Это был офис из трех человек, где Фулд выполнял мелкие поручения: он проводил большую часть дня, копируя документы (тогда еще не было копировальных аппаратов), был мальчиком на побегушках. Но работа стала для него откровением. Фулду нравилось то, что он видел. В торговом зале мужчины кричали. Они работали с такой самоотдачей, которой Фулд никогда не испытывал. Вот мое место, подумал он. Так Дик Фулд нашел себя. Однако его привлекло не воплощение в жизнь какой-нибудь давней мечты об игре с чужими деньгами, а нечто гораздо более интуитивное.

эндрю росс соркин слишком большие, чтобы рухнуть

“Я действительно случайно наткнулся на инвестиционно-банковские услуги, — признавался он годы спустя. — Как только я с этим столкнулся, то обнаружил, что на самом деле понимаю процесс, и мозаика вдруг сложилась”. Правда, в компании был человек, который ему не особо нравился, — Льюис Л. Глюксман, неотесанный, неряшливо одетый, надутый, шишка из штаб-квартиры. Он иногда появлялся в денверском офисе, запугивая сотрудников, грубо разговаривая с ними. Каким бы сильным ни было желание Фулда найти работу в области финансов, он поклялся, что никогда не будет работать на этого тирана. В феврале 1969 года, спустя семестр, после окончания колледжа он вернулся в Lehman как летний стажер. Теперь он работал в великолепном здании в стиле итальянского Ренессанса, 1907 года постройки, по адресу Уильямстрит, 1, в самом сердце Уолл-стрит. Он жил со своими родителями и ездил в город. Он работал в отделе, который торговал коммерческими бумагами, в основном краткосрочными долговыми расписками, которые использовались компаниями для финансирования их текущих операций. Для Фулда работа была идеальной, за исключением одной существенной детали: он подчинялся Глюксману, который вновь начал издеваться над ним, как в Денвере. Фулд терпел. Он считал работу в Lehman временной. В конце концов он выбрал международный бизнес в качестве специализации в Колорадо и был полон решимости получить диплом МВА. В середине летней стажировки он подошел к Глюксману и спросил, не напишет ли тот ему рекомендательное письмо. — На кой хрен тебе это надо? — зарычал Глюксман. — Люди идут в аспирантуру, чтобы получить возможность найти работу. А я уже предлагаю тебе работу. Но Фулд решил придерживаться плана. — Мы не сработаемся, — ответил Фулд. — Вы кричите на меня. — Оставайся здесь, и ты не должен будешь работать на меня, — сказал ему Глюксман. Фулд согласился остаться в Lehman, пока по ночам работал над степенью университета Нью-Йорка. Он продолжал делать черную работу, в том числе отвечал за видеокамеры — последнее технологическое нововведение фирмы. Однажды он снимал интервью Глюксмана, когда в середине сессии тот спросил: “Кто снимает?” Фулд высунулся из-за камеры. — Что, твою мать, ты делаешь? Завтра с утра зайди ко мне в кабинет, как только придешь, — прорычал Глюксман. Когда Фулд появился в его кабинете на следующий день, Глюксман сказал: “Нелепо заниматься всей этой фигней. Почему бы тебе просто не начать работать на меня?” — Получу ли я повышение? — спросил Фулд.