Spufford Francis «Red Plenty» by corpusbooks

Фрэнсис Спаффорд Страна Изобилия

Franﾑ（s Spufford Red Plenty

Фрэнсис Спаффорд Страна Изобилия Перевод с английского Анны Асламян

издательство астрель

УДК 94(47+57)"1950/60" ББК 63.3(2)6 С71 Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко Издание осуществлено при техническом содействии издательства АСТ

Спаффорд, Ф. С71 Страна Изобилия / Фрэнсис Спаффорд; пер. с англ. А. Асланян. — М.: Астрель : CORPUS, 2012. — 512 с. ISBN 978-5-271-42086-3 (ООО “Издательство Астрель”) Фрэнсис Спаффорд не без иронии называет свою книгу “Страна Изобилия” сказкой. Сказ1 кой про то, что вот1вот должно было стать былью. Это история про Советский Союз, каким он был в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов, при Хрущеве. В ту пору совет1 ский народ, взяв на вооружение плановую экономику, шагал к изобилию и процветанию и через пару десятков лет должен был, как обещали руководители государства, прийти к комму1 низму. Американская выставка в Сокольниках, создание академгородка в Новосибирске, по1 ездка Хрущева в США, расстрел демонстрации в Новочеркасске – все эти события описаны с удивительной точностью, но это не сухое описание, а живой рассказ, в котором действуют и реальные, и вымышленные персонажи — партийные деятели и энтузиасты1комсомольцы, ведущие ученые и простые рабочие. УДК 94(47+57)"1950/60" ББК 63.3(2)6 ISBN 978-5-271-42086-3 (ООО “Издательство Астрель”) © © © ©

Francis Spufford, 2010 А. Асланян, перевод на русский язык, 2012 А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2012 ООО “Издательство Астрель”, 2012 Издательство CORPUS

Оглавление

Действующие лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Часть первая Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 1. Вундеркинд. 1938 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21 2. Предсовмин. 1959 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32 3. Пластмассовые стаканчики. 1959 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . 56 4. Белая пыль. 1953 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77 Часть вторая Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101 1. Теневые цены. 1960 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 117 2. От фотографии. 1961 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 133 3. Бурные аплодисменты. 1961 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 146 Часть третья Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 171 1. Летняя ночь. 1962 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185 2. Цены на мясо. 1962 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 225

фрэнсис спаффорд страна изобилия

Часть четвертая Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 245 1. Межотраслевой баланс. 1963 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 255 2. Дилемма заключенного. 1963 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 269 3. Услуги. 1964 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 280 Часть пятая Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 319 1. На понижение. 1964 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 329 2. Кисейным барышням тут не место. 1965 год . . . . . . . . . . . . 337 3. Психологическая подготовка. 1966 год . . . . . . . . . . . . . . . . 359 Часть шестая Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 381 1. Единая система. 1970 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 389 2. Милиция в лесу. 1968 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 403 3. Пенсионер. 1968 год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 420

Послесловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 427 Примечания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 431 Список литературы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 495

Действующие лица

■

в порядке появления

■

ПРОПИСНЫМИ БУКВАМИ обозначена та часть пол ного имени, которая наиболее часто используется в книге

■

* обозначает реальное лицо

■

i.2, iv.1 и т. д: римской цифрой обозначена часть, арабской — глава, в которой участвует данное лицо

В ленинградском трамвае *ЛЕОНИД ВИТАЛЬЕВИЧ Канторович, гений (i.1, ii.1, iii.1, vi.2, vi.3)

Визит в Соединенные Штаты *Никита Сергеевич ХРУЩЕВ, Первый секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета министров СССР (i.2, iii.2, v.1, vi.3) *НИНА ПЕТРОВНА Хрущева, его жена (i.2, vi.3) *Андрей ГРОМЫКО, министр иностранных дел СССР (i.2) *Олег ТРОЯНОВСКИЙ, личный переводчик Хрущева (i.2)

фрэнсис спаффорд страна изобилия

*Дуайт Д. ЭЙЗЕНХАУЭР, президент Соединенных Штатов (i.2) *Генри Кэбот ЛОДЖ, посол США в ООН (i.2) *Аверелл ГАРРИМАН, миллионер, посредник между Востоком и Западом (i.2)

На Американской выставке в парке “Сокольники” ГАЛИНА, студентка МГУ, комсомолка (i.3, v.3) ВОЛОДЯ, ее жених, тоже студент МГУ, комсомолец (i.3, iii.2) ХРИСТОЛЮБОВ, мелкий аппаратчик (i.3) ФЕДОР, комсомолец, работает на заводе электроприборов (i.3, v.2) РОДЖЕР ТЕЙЛОР, афроамериканец, гид на выставке (i.3)

Прогулка в деревню ЭМИЛЬ Арсланович Шайдуллин, молодой экономист с хороC шими связями (i.4, ii.1, iii.1, v.2, vi.2) МАГДА, его невеста (i.4) Ее ОТЕЦ (i.4) Ее МАТЬ (i.4) Ее ДЕД (i.4) САША, ее брат (i.4) ПЛЕТКИН, председатель колхоза (i.4)

На конференции в Академии наук *Василий Сергеевич НЕМЧИНОВ, академик АН СССР, эконоC мист — сторонник реформ, государственный деятель (ii.1)

действующие лица

*БОЯРСКИЙ, представитель старой школы политэкономии (ii.1)

В подвале Института точной механики *Сергей Александрович ЛЕБЕДЕВ, создатель первой советской ЭВМ (ii.2, vi.1)

В Москве в день съезда партии *Саша (Александр) ГАЛИЧ, автор комедий, киносценариев и идеологически выдержанных текстов песен (ii.3, vi.2) МОРИН, редактор газеты, сторонник хрущевской оттепели (ii.3) МАРФА ТИМОФЕЕВНА, цензор в газете (ii.3) ГРИГОРИЙ, швейцар ресторана Союза писателей (ii.3)

В Академгородке в 1963 году ЗОЯ Вайнштейн, биолог (iii.1, vi.2) ВАЛЕНТИН, аспирантCматематик (iii.1, vi.2) КОСТЯ, аспирантCэкономист (iii.1, vi.2) ДЕВУШКА С ЛЕНТОЙ В ВОЛОСАХ, будущая подруга ВаC лентина (iii.1) *Андрей Петрович ЕРШОВ, программист (iii.1) МО, язвительный интеллигент (iii.1, vi.2) СОБЧАК, озлобленный интеллигент (iii.1)

В Новочеркасске БАСОВ, местный партийный секретарь (iii.2)

фрэнсис спаффорд страна изобилия

*КУРОЧКИН, директор Новочеркасского электровозостроиC тельного завода им. С. М. Буденного (iii.2) *Анастас МИКОЯН, член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС, давно занимающий этот пост (iii.2) *Фрол КОЗЛОВ, член Президиума, которого прочат в наследC ники Хрущева (iii.2) МУЖЧИНА С МОНАШЕСКИМ ЛИЦОМ, опытный соC трудник органов безопасности (iii.2)

В Госплане Максим Максимович МОХОВ, замначальника отдела химичесC кой и резиновой промышленности Госплана (iv.1)

В поезде, идущем из Соловца АРХИПОВ, КОСОЙ и МИТРЕНКО, руководители вискозC ной фабрики “Солхимволокно” (iv.2) ПОНОМАРЕВ, инженер, бывший политзаключенный (iv.2)

В Свердловске ЧЕКУШКИН, “толкач”, снабженец (iv.3) СЕНЬОРА ЛОПЕС, испанка — учительница танцев (iv.3) РЫШАРД, младший сотрудник отдела управления производстC вом химического оборудования “Уралмаша” (iv.3) СТЕПОВОЙ, неопытный начальник (iv.3) ЛЕЙТЕНАНТ, милиционер (iv.3) ВАСИЛИЙ, водитель грузовика, болельщик “Спартака”(iv.3)

действующие лица

В жилищном комплексе для высшего партийного и государственного руководства в Москве ШОФЕР Хрущева (v.1) *МЕЛЬНИКОВ, комендант первого подразделения службы беC зопасности Хрущева после его выхода на пенсию (v.1) ПОВАРИХА Хрущева (v.1) *СЫН Хрущева, Сергей Хрущев, конструктор, создатель ракетC ной техники (v.1)

На правительственной даче *Алексей Николаевич КОСЫГИН, председатель Госплана (v.2)

В квартире Галины и в родильной палате МАТЬ ФЕДОРА, женщина за сорок, вызывающая раздражение своей стройностью (v.3) ИВАНОВ, ее любовник (v.3) Усталая женщинаCВРАЧ (v.3) ИННА ОЛЕГОВНА, акушерка (v.3)

В кремлевском коридоре ФРАНЦУЖЕНКА, секретарша (vi.1)

В Академгородке в 1968 году МАКС, десятилетний сын Зои (vi.2)

фрэнсис спаффорд страна изобилия

ТЕМА (Артемий), вахтер в Институте цитологии и генетики (vi.2) ДИРЕКТОР Института цитологии и генетики (vi.2) Примечание о действующих лицах В приведенном выше списке действующие лица делятся на реальC ных и вымышленных, однако два персонажа, будучи выдуманными, связаны с реальными личностями: они занимают похожие места в истории, у них те же профессии, события их жизни в некоторой степени заимствованы из биографий их прототипов. И все же это персонажи вымышленные, им отведены приблизительно те же меC ста, которые занимали люди реальные: Зоя Вайнштейн замещает Раису Берг, реального биолога, специалиста по дрозофиле, а Эмиль Шайдуллин грубо отпихивает в сторону выдающегося экономиста Абела Аганбегяна. Важно понимать, что Зоя и Эмиль, какими они изображены здесь, — порождения моей фантазии. Создавая эти хаC рактеры, я не опирался ни на интервью, ни на какиеCлибо исследоC вания, они не отражают какиеCлибо мои суждения относительно личностей реальных ученых, на месте которых они оказались. НиC какие характеристики, качества, действия, мысли, намерения, выC сказывания и мнения этих персонажей не следует принимать за указание на характеристики, качества, действия, мысли, намерения, высказывания и мнения реальных личностей.

часть первая

та книга — не роман. Для романа в ней слишком много разъяснений. Но и исторической она не яв ляется, поскольку разъяснения изложены в форме рассказа; только рассказ этот — прежде всего рассказ об одной идее, и лишь в прорехи, образо вавшиеся в судьбе этой идеи, проглядывают рассказы об уча стниках описываемых событий. Идея и есть герой книги. Именно идея отправляется туда, в мир, полный опасностей и иллюзий, чудовищ и перевоплощений; одни из тех, кто встре чается на ее пути, ей помогают, другие препятствуют. Ста ло быть, лучше всего назвать мое сочинение сказкой — пусть даже это или что то подобное происходило на самом деле. И не просто сказкой, а вполне определенной — русской сказ кой, место которой в одном ряду с историями про Бабу Ягу и хрустальную гору, которые собрал в XIX веке исследователь русского фольклора Афанасьев, когда разъезжал по бескрайним российским просторам. Если европейские сказки с самого начала перемещают нас в другое время — “Давным давно”, говорится в них, то есть когда то тогда, а не сейчас, — то в русских сказках сдвигает ся место действия. “В некотором царстве, в некотором госу дарстве...” — так они начинаются. То есть где то там, а не здесь. И все таки в этих “где то” всегда узнается родина. Вда

фрэнсис спаффорд страна изобилия

ли всегда будет обнесенный деревянной стеной городок с купо лами луковками. Править там непременно будет царь, Иван или Владимир. Земля всегда черная. Небеса всегда широкие. Это Россия, всегда Россия, милая, ужасная, огромная страна на краю Европы, величиной со всю Европу вместе взятую. Рос сия и одновременно — не она. Это Россия сказочная, не насто ящая Россия, которая никогда не совпадает точно со страной, имеющей то же имя, существующей при дневном свете. Она так же близка к ней, как желание к реальности, и при этом так же далека. Ведь в сказках содержалось то, чего недостава ло настоящей стране во времена, когда крестьяне рассказыва ли их, а Афанасьев записывал. На полях настоящей России зрели скудные урожаи гречихи и ржи. В России сказочной были скатерти самобранки, на ко торых не прекращались пиры. Дороги настоящей России были грязными и ухабистыми. В России сказочной над землей лихо носились ковры самолеты, дули ветры буйные, скакали, не ка саясь травы, удалые кони. Настоящая Россия не давала своему народу никакой возможности социального продвижения. Рос сия сказочная посылала своих добрых молодцев искать Жар птицу или завоевывать сердце Царевны Лебеди. В сказках не достатки реальности развеивались, будто сон. В них давались обещания из тех, что хватало на один вечер у камелька, — обещания, которые, как понимали рассказчик и слушатели, могли сбыться лишь в некоем российском где то далеко. Они могли сбыться лишь в том образе родины, где горбатые мос тки, перекинутые через ручей за околицей, превращались в “мосты калиновые, переводины дубовые, устланы мосты сук нами багровыми, а убиты всё гвоздями полуженными”. Лишь в стране мечтаний, стране снов. Лишь в тридевятом царстве. В ХХ веке русские перестали рассказывать сказки. Тогда же им сообщили, что сказки становятся былью. Название ска зочного ковра самолета к тому времени успело превратиться в обычное русское слово, обозначающее аэроплан. А тут голоса, звучавшие из радиоприемника, с экрана кинотеатра и из теле

часть первая введние

визора, стали обещать, что скоро последует и волшебная ска терть самобранка. “В наши дни, — сказал толпе, собравшей ся во Дворце спорта Центрального стадиона имени В. И. Ле нина 28 сентября 1959 года, Никита Хрущев, — люди своими руками осуществляют то, о чем веками мечтало человечест во, выражая эти мечты в виде сказок, казавшихся несбыточ ной фантазией”. Он имел в виду прежде всего сказочные меч ты об изобилии. Человечество, испокон веков жившее скудно, вот вот должно было прийти к изобилию. Всем предстояло вскарабкаться по кочешку на самое небо, пролезть в дыру и очутиться в краю, где вращаются чудесные жерновцы. “Жер новцы повернутся — пирог да шаньга, наверх каши горшок”. Близилось время, когда пироги да шаньги, перестав быть вооб ражаемым утешением пустому брюху, и в самом деле должны были посыпаться с неба. И Хрущев, разумеется, был прав. Именно это произошло в ХХ веке с сотнями миллионов людей. Сегодня в одном един ственном обычном супермаркете в самом деле больше самых разнообразных продуктов, чем в любом из голодных снов, что прежде грезились людям в России и во всем мире. Однако Хру щев полагал, что сказочное изобилие грядет в Советской Рос сии, и грядет благодаря чему то такому, что есть в Совет ском Союзе и чего не хватает голодным капиталистическим краям, — плановой экономике. Поскольку вся система произ водства и распределения в СССР принадлежит государству, поскольку вся Россия (выражаясь словами Ленина) — “одна контора и одна фабрика”, эту систему, в отличие от капита листической, можно направить на быстрейшее, широчайшее удовлетворение человеческих потребностей. Следовательно, она легко обгонит по объемам производства малоэффектив ную и хаотичную рыночную экономику. Планирование станет чудо мельницей СССР, его собственными жерновцами и ска тертью самобранкой. Эту русскую сказку начали рассказывать в голодное деся тилетие перед Второй мировой войной и официально расска

фрэнсис спаффорд страна изобилия

зывали до тех пор, пока не распался коммунистический лагерь. Под конец в нее почти никто не верил. На практике начиная с конца 60 х советский режим стремился лишь к тому, чтобы обеспечить обитателей громадных, халтурно построенных многоквартирных домов, выросших в каждом городе страны, минимумом товаров потребления и тем самым хоть как то успокоить. Но когда то давным давно рассказы о красном изо билии велись всерьез — попытка победить капитализм на его собственных условиях, сделать советский народ богатейшим в мире предпринималась на деле. Короткое время казалось да же — причем не только Никите Хрущеву, — будто сказка мо жет сделаться былью. В нее было вложено многое — и умное, и глупое: надежды целого поколения, умственные способности целого поколения и виноватое желание тиранов дождаться счастливого конца. Книга — о том времени. Она — о разум нейшем варианте этой идеи, о тончайшей из попыток Сове тов вытащить самобранку из страны грез и сделать ее насто ящей. Она — о приключениях, встретившихся идее красного изобилия на широкой дороге, по которой та воодушевленно шагала. И все же это не историческая книга. Это не роман. Кни га сама по себе сказка; и как всякая сказка, она полна несбы точных надежд, она безответственна, ей нельзя доверять. Примечания в конце поясняют, где ее сюжет опирается на вы думку, а где приводимые разъяснения полагаются на ложь. Чи тая, помните, что эта история происходит не в реальном Союзе Советских Социалистических Республик, а лишь в неко тором государстве по соседству — таком же близком к нему, как желание к реальности, и при этом таком же далеком.

В некотором царстве, в некотором государстве, а именно, в той самой стране, где мы живем...

1. Вундеркинд. 1938 год рамвай уже подходил, с железным скрежетом, со сноC пами искр, летевших в зимнюю тьму. Леонид ВитальC евич, оказавшись в толпе, машинально приложил свою долю усилий, и его вместе со всем коллективом подняло на подножку, внесло в клубок человеческих тел за дверцами гармошкой. “А ну, граждане, давайте, потесC нитесь”, — сказала низенькая женщина рядом с ним, словно у них был выбор, двигаться или нет: все находившиеся внутри ленинградского трамвая были скованы по рукам и ногам, но силились добраться от входной задней двери до переднего выC хода к моменту, когда подойдет их остановка. Толпа всеCтаки явила чудо: гдеCто в дальнем конце кучка пассажиров выплесC нулась на дорогу, и по вагону прошла волна — сработала трамвайная перистальтика, приводимая в движение плечами и локтями, образовалось пространство, достаточное для того, чтобы в вагон втиснулась новая порция пассажиров, и двери закрылись. Мигнули желтые лампочки над головой, и трамC вай, покачиваясь, с нарастающим гулом двинулся дальше. ЛеC онид Витальевич оказался зажат между металлическим поручC нем с одной стороны и низенькой женщиной — с другой. Она стояла вплотную к высокому парню с большим подбоC родком и светлыми волосами дыбом. За ним стоял служащий с застывшим, словно у селедки на льду, глазом, а также трое

фрэнсис спаффорд страна изобилия

молодых солдат, уже начавших, судя по их дыханию, вечерний загул. Но запах водки сливался с кислым запахом пота от стоC явших чуть впереди рабочих, которые явно жили в фабричC ном бараке без ванной, и с резким ароматом розовой воды, исходившим от низенькой женщины, в единый, жаркий дух людской толпы — подобно тому, как видные Леониду ВитальC евичу уголки и кусочки рукавов и воротников сливались в каC лейдоскоп из штопаных обносков, потертой кожи и не по разC меру больших гимнастерок. На нем был, как он сам его называл, “профессорский наC ряд”, старый костюм, который сварганили мать с сестрой, когда он, двадцатилетний, начал преподавать в университете, и который должен был придать ему вид, достойный професC сора Л. В. Канторовича. Он тогда стоял у доски в аудитории с мелом в руке и уже набрал было в грудь воздуха, готовый накинуться на основы теории множеств, и тут раздался голос с первого ряда: “Ты бы перестал дурака валять. Тут шутить не любят. Придет профессор, неприятностей не оберешься”. Ему пришлось научиться быть строгим — чтобы с его приC сутствием считались. Даже теперь, когда появилось множестC во на удивление юных ученых, офицеров и директоров завоC дов — те, что постарше, завели привычку исчезать по ночам, после них оставались лишь молчание да прорехи в каждой организации, которые затыкали озабоченными двадцатилетC ними, готовыми работать сутками, чтобы обучиться новому делу, — даже теперь, когда он выглядел, как все вокруг — осуC нувшийся, усталый, с посеревшим лицом, — он все равно поC рой сталкивался с трудностями; вводили в заблуждение его крупный кадык, большие глаза и торчащие уши. Такие сложC ности возникают у тех, кого принято называть вундеркиндаC ми. Всегда приходится говорить или делать чтоCто такое, что способно убедить людей: на самом деле ты не такой, каким кажешься. Он не помнил, чтобы когдаCлибо было поCдругоC му, хотя предполагал, что, пока не научился говорить, а поC том, почти тут же, считать, решать уравнения, играть в шахC

часть первая 1. вундеркинд. 1938 год

маты, — тогда, в те туманные времена он был всего лишь обычным ребенком, сыном доктора Канторовича и его суC пруги. Но в семь лет, когда он из братова учебника по радиоC логии вывел, что возраст камня можно определить по количеC ству нераспавшегося углерода, Николай, студентCмедик, снаC чала снисходительно улыбался и далеко не сразу начал обсуждать эту идею всерьез, так, как тому хотелось. “Да ты это, наверное, прочел гдеCто. Наверняка прочел. Или тебе ктоCто рассказывал...” В четырнадцать ему пришлось убедить остальных студентов ФизикоCматематического института, что он не просто надоедливый малец, забредший сюда по ошибке; что ему в самом деле место среди них, хоть он и на голову ниже их всех и, когда идет с ними по коридору, выC нужден, ведя с ними беседу, подпрыгивать, чтобы быть с ниC ми вровень. В восемнадцать, докладывая о своих результатах на Всесоюзном математическом конгрессе, он измерял успех тем, как быстро непрерывно дымящие гении с желтыми, проC куренными пальцами переставали быть с ним добренькими. Когда они бросили его снисходительно подбадривать, когда сделали первое саркастическое замечание, когда начали усмеC хаться и пытаться громить его доказательства теорем, — тогда он понял, что они видят перед собой уже не мальчишку, а маC тематика. Леонид Витальевич машинально покрепче схватился за бумажник в кармане брюк — опасался карманников. Банды работали в трамваях, и невозможно было определить, кто из этих вежливых, агрессивных, пьяных людей на самом деле вор, чье непроницаемое лицо — лишь видимость, а рука уже лезет вниз, извлекает прибавочную стоимость. Ниже уровня груди ему ничего не было видно, поэтому не мешало соблюC дать осторожность; не видны ему были и собственные ноги, хотя он их определенно чувствовал — теперь, когда в трамC вайной духоте оттаяла корка, затянувшая неприятную дыру, что появилась сегодня на подошве его ботинка. Он засунул туда комок газеты, и он начинал размокать. Ботинки прохудиC

фрэнсис спаффорд страна изобилия

лись уже третий раз за зиму. Придется ему в это воскресенье снова пойти к сапожникуCпенсионеру Денисову, отнести ему еще один подарок, послушать очередную порцию противореC чивых рассказов старика о его похождениях с женщинами. Конечно, лучше было бы просто достать новую пару ботинок, а может, сапог. Кого бы попросить? Кто может знать когоCниC будь, кто когоCнибудь знает? Придется об этом подумать. Он стал глядеть на улицу через ломтик окна, видневшийся между голов, и мимо заскользили кусочки города: милицейская маC шина, остановившаяся на углу, великолепные фасады, исполоC сованные подтеками от прохудившихся водосточных труб, мерцающие красные огоньки: “пятилетку — в четыре года, пятилетку — в четыре года”, слово “лучше” в нижнем уголке плаката, полная надпись на котором, тут же сообразил он, гласила: “Жить стало лучше, жить стало весеC лее!”. Эти плакаты были развешаны повсюду. Лозунг реклаC мировал “Советское шампанское”. Или существование “СоC ветского шампанского” рекламировало лозунг; он не мог поC ручиться, что именно. Теперь он уже смотрел, но ничего не видел. Он словно нырнул головой в свой портфель, крепко заC жатый в руке. Посередине левой страницы в его тетради уравC нение, нацарапанное синими чернилами, обрывалось, и теC перь его мысли понеслись дальше, он увидел возможный слеC дующий ход, увидел, как развивается логическая нить. Сегодня коеCчто произошло. Время от времени ему приходилось консультировать. Так уж повелось: если ты сотрудник Ленинградского института инженеров промышленного строительства, надо иногда отраC батывать свой хлеб. Да он, по сути, и не возражал. Приятно было найти применение тому, что выстраивалось в идеальном порядке у него в голове. Не просто приятно — он испытывал едва ли не облегчение; ведь всякий раз, когда оказывалось, что строгие математические построения играют в мире свою роль, что от них тянется тайная нить, позволяющая управлять чемCто шумным, пестрым, на первый взгляд произвольным, и

часть первая 1. вундеркинд. 1938 год

это хоть на толику укрепляло веру в то, во что Леонид ВитаC льевич хотел верить, не мог не верить в минуты счастья: что все это — круговерть явлений, разбросанных во времени, пуC таница взаимосвязанных систем, то утонченноCсложных, то огромных и простых, трамвай, полный незнакомцев и копоC ти, город Петра, построенный на человеческих костях, — все это в конце концов имеет смысл, все хитроумно создано на основе разумного правила или набора правил, проявляющихC ся сразу на множестве уровней, несмотря на то что основную часть этого процесса пока не удается описать с помощью маC тематических формул. Нет, он не возражал. К тому же это был вопрос долга. ЕсC ли ему удавалось решать задачи, с которыми люди приходили в институт, мир становился немного лучше. Тьма рассеиваC лась над миром, и математика была для него единственным способом этому поспособствовать. Это был его вклад. То, что можно было получить лично от него по его способностям. Ему выпало счастье жить в единственной стране на планете, где люди взяли власть, чтобы управлять событиями, руководC ствуясь разумом, а не оставлять все на волю случая — будь что будет, — не позволять силам старого мира предрассудков и алчности вертеть человеком. Здесь, и нигде больше, главенстC вовал разум. Он мог родиться в Германии, и тогда эта сегоC дняшняя поездка в трамвае была бы пропитана страхом. На его профессорском костюме красовалась бы шестиконечная звезда, и в лицах людей читались бы темные замыслы — потоC му лишь, что его дед носил пейсы, верил в чуть иную сказку о мире, столь же недостоверную. Там бы его ненавидели без каC койCлибо на то причины. Или он мог родиться в Америке, а тогда кто знает, нашлись бы у него вообще хоть две копейки на трамвай? Стал бы двадцатишестилетний еврей профессоC ром там, у них? Он мог бы нищенствовать, мог бы играть на скрипке на улице, его мысли никого не интересовали бы, поC скольку из них невозможно делать деньги. Жестокость, растоC чительство, вымыслы, которым позволено швырять тудаCсюда

фрэнсис спаффорд страна изобилия

на самом деле существующих мужчин и женщин; только здесь людям удалось избежать этой черной бессмыслицы и сделатьC ся по своей воле строителями настоящей жизни, а не ее игC рушками. Верно, разум — инструмент сложный. ИспользуC ешь его, пытаясь увидеть чуть больше, а ухватываешь в лучC шем случае лишь проблески истины — но и эти проблески стоят усилий. Да, новый, сознательно избранный мир поC прежнему грубоват, его недостатки вполне очевидны, но это изменится. Это было только начало — день, когда пришло царство разума. Так вот. Сегодня к нему поступил запрос от ЛенинградC ского фанерного треста. “Большая просьба к товарищу проC фессору и т. д. и т. п., будем благодарны за любые идеи и т. д. и т. п., с сердечным приветом и т. д. и т. п.” Задача касалась орC ганизации работы. Фанерный трест производит столькоCто различных видов фанеры с использованием столькихCто разC личных станков, и требуется определить, как с максимальной выгодой распределять ограниченное количество сырья между различными станками. Леонид Витальевич никогда не бывал на фанерной фабрике, но мог ее себе представить. Она наверC няка походила на все остальные предприятия, которые уже неC сколько лет появлялись как грибы после дождя по всему гороC ду, коптили воздух, загрязняли воду в реке химическими отC ходами. Все средства, не потраченные на пошив одежды и предоставление повседневных удобств, пошли на эти фабриC ки — вот что получили взамен усталые люди в трамвае. НаC верняка фанерная фабрика — сырой кирпичный сарай, где в это время года внутри так холодно, что у рабочих пар изо рта идет. Оборудование, скорее всего, как обычно, разномастное. Старые дореволюционные прессы и штампCмашины работают бок о бок с изделиями отечественного производства, выпуC щенными советской станкостроительной промышленностью, иногда попадется чтоCнибудь сверкающее, импортное — проC изводительность высокая, зато обслуживать трудно. Под обC наженными балками крыши эти станки шипят, грохочут, лязC

часть первая 1. вундеркинд. 1938 год

гают, визжат, как плохо сыгранный оркестр. Руководству нужC но было помочь этот оркестр настроить. Честно говоря, он не вполне понимал, что делают эти станки. О том, как на самом деле производят фанеру, он имел лишь смутное представлеC ние. Знал только, что там какимCто образом задействованы клей и опилки. Да это было и неважно: для его целей достаC точно было воспринимать эти станки как абстрактные поняC тия — каждый, по сути, уравнение в твердо определенной форме. Прочитав письмо, он тут же понял, что люди из фаC нерного треста, в математике не разбиравшиеся, прислали ему классический пример системы уравнений, решить которую невозможно. Неслучайно на фабриках по всему миру, капитаC листических или социалистических, удобной формулы для подобных ситуаций не существует. Это не просто недосмотр, проблема, до которой у людей пока не дошли руки. Можно было покончить с запросом от фанерного треста поCбыстроC му — написать вежливую записку с объяснением, что рукоC водство требует от него математический эквивалент ковраCсаC молета или золотой рыбки. Но он такую записку писать не стал. Вместо этого он — поначалу небрежно, но затем с растущим воодушевлением, почувствовав, что в голове забрезжил неумолимый свет твореC ния, необъяснимый, не допускающий в те краткие минуты, когда он льется, ни сопротивления, ни сомнений, — начал дуC мать. Думал он о том, как, отвечая на вопросы, на которые нет ответа, можно отличить лучшие ответы от худших. Ему предC ставился метод, способный на то, что не под силу сыскной раC боте традиционной алгебры в ситуациях вроде описанной фаC нерным трестом, — такой, который позволит добыть откудаC то полезные сведения. Суть метода была в том, чтобы измерять производительность станка для фанеры одного вида в единицах, позволяющих рассчитывать его производительC ность для фанеры всех остальных видов. Но и тут он не восC принимал фанеру как нечто конкретное, шероховатое. Все это растворилось, осталась лишь чистая схема заданной ситуаC

фрэнсис спаффорд страна изобилия

ции — всех ситуаций, в которых требуется отдать предпочтеC ние одному действию перед другим. Время шло. Свет твореC ния, мигнув, погас. За окном его кабинета, кажется, наступил вечер. Исчез серый размытый свет зимнего дня. Родные будут волноваться, начнут думать, а вдруг исчез и он сам. Пора быC ло идти домой. Но он схватил ручку и принялся записывать, подробно, как можно терпеливее, то, что пришло ему в голоC ву, поначалу как одно целое, не разбитое на этапы, все еще сплавленное в единую сложную концепцию, где все составляC ющие были гранями и вершинами одного многогранника, на который ему разрешено было взирать, пока не погас свет — этот поразительный, лишенный мягкости свет. Торопливо заC писывая основные положения, он с удивлением замечал, что, стоит их сформулировать, как они оказываются столь грубыC ми на вид, незавершенными, а значит, впереди еще масса раC боты. И теперь, в трамвае, он следовал за ходом своей мысли, пытался осознать уже просматривающиеся закономерносC ти — их, подозревал он, может обнаружиться целая вселенC ная. Ясно, что мир до сих пор вполне неплохо обходился без его идеи. В эпоху, что закончилась сегодня в два часа попоC лудни, люди, распределяющие работу на фабриках, способC ны были делать это с достаточной степенью эффективносC ти, пользуясь эмпирическими методами и подкрепленной знаниями интуицией, иначе современный мир не был бы таким индустриализированным: в нем не было бы трамваев и неоновых вывесок, не было бы самолетов и автожиров, бороздящих небо, не было бы небоскребов на Манхэттене и обещаний большего в Москве. Однако достаточная степень эффективности очень далека от максимальной степени эфC фективности. Если он прав — а он был уверен, что в основC ных деталях прав, — то всякий, кто применит новый метод к любой производственной ситуации, схожей с той, что слоC жилась на фанерной фабрике, сможет рассчитывать на заC метное увеличение количества продукции, получаемой из

часть первая 1. вундеркинд. 1938 год

данного количества сырья. Или можно сказать наоборот: получится заметная экономия сырья, необходимого для производства данного количества продукции. О какой цифре речь, он пока не знал, но предположим, что это 3%. На первый взгляд немного, всего лишь незначиC тельный выигрыш, скромная добавка, возможность вытянуть на копейку больше из производственного процесса во времеC на, когда во всех газетах горняки на фотографиях вгрызаются в здоровенные слои породы, сплошь состоящей из металла, когда заводы повышают выпуск продукции на 50%, 75%, 150%. Зато эта цифра стабильна. Можно год за годом безотказно поC лучать дополнительные 3%. А главное, это ничего не стоит. Нужно лишь немного поCдругому организовать те работы, которые люди уже выполняют. Это 3% дополнительного поC рядка, вырванные из тисков энтропии. Перед лицом латанC нойCперелатанной вселенной, вечно разрушающей саму себя, вечно готовой рухнуть, это — созидание, это выигранные 3% процента того, что нужно человечеству, ясные, полученные без затрат, попросту в качестве награды за размышления. БоC лее того, думал он, этот метод можно применять не только на отдельных фабриках и заводах, чтобы получать на 3% больше фанеры, или на 3% больше орудийных стволов, или на 3% больше гардеробов. Если возможно максимизировать, миниC мизировать, оптимизировать набор станков фанерного тресC та, то почему нельзя, поднявшись на следующий уровень, опC тимизировать набор фабрик, приняв каждую из них за уравC нение? Можно настроить одну фабрику, потом — группу фабрик, пока они не загудят, пока они не запоют. А это знаC чит... — Ты что это делаешь? — закричала низенькая женщина. — Ты глазаCто разуй, не видишь, что ли, что делаешь, а? Когда вагон в очередной раз перетрясло, крупный мужчиC на воспользовался возможностью, высвободил руку и закуC рил. Папироса свисала у него изо рта, но тут вагон дернулся, и весь табак вылетел и приземлился, дымясь, на ее плечо.