Bellona №1 by Bellona

BELLONA ВЕСТНИК ВЕСТНИК МАРИУПОЛЬСКОГО МАРИУПОЛЬСКОГО ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОГО КЛУБА -- ВЫПУСК ВЫПУСК11 ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОГО КЛУБА

МАРАФОНСКАЯ БИТВА 490 Г. ДО Н.Э.: РЕКОНСТРУКЦИЯ ХОДА БОЯ 4-ЫЙ ГУСАРСКИЙ МАРИУПОЛЬСКИЙ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ ПОЛК БРИТАНСКАЯ АРМИЯ ЭПОХИ НАПОЛЕОНОВСКИХ ВОЙН БИТВА ПРИ ЛАУДОН-ХИЛЛЕ ПОТОП 1655 Г.: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ ПОЛТАВА. НЕСКОЛЬКО СПОРНЫХ ВОПРОСОВ

Герб Эймера де Валенса

Герб Томаса де Беркли

Герб Николаса де Кэрью

Герб Джона де Риверса

Герб Уильяма де Уолтон

Герб Томаса де Герни

Гербы участников битвы при Лаудон-хилле 10 мая 1307 года

BELLONA выпуск 1. Вестник Мариупольского военно-исторического клуба. Рябуха Ю.

МАРАФОНСКАЯ БИТВА 490 Г. ДО Н.Э.: РЕКОНСТРУКЦИЯ ХОДА БОЯ

Нечитайлов М. БИТВА ПРИ ЛАУДОН-ХИЛЛЕ (10 МАЯ 1307 Г.)

3 9

Горб Е.

ПОТОП 1655 Г.: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Тарасов С.

ПОЛТАВА. НЕСКОЛЬКО СПОРНЫХ ВОПРОСОВ

Танкевич В.

БРИТАНСКАЯ АРМИЯ ЭПОХИ НАПОЛЕОНОВСКИХ ВОЙН

Шишков Л.

4-ЫЙ ГУСАРСКИЙ МАРИУПОЛЬСКИЙ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ ПОЛК

Журнал отпечатан на домашнем принтере и скреплен в типографии у добрых людей. Нигде не зарегистрирован и не предназначен для продажи. Знания мы даем бесплатно. Рекомендуется для познавательного чтения всем интересующимся военной историей. Школьники могут использовать для написания рефератов, а студенты – для курсовых. Ссылки на наше издание остаются на их совести. Периодичность издания будет зависеть от незанятости на основной работе членов редакции, а также от наличия у них финансов на расходные материалы. Тираж 20 экз.

Уважаемый читатель! Редакция рада предоставить Вашему вниманию новое военно-историческое издание. Некоторые старожилы «МарВИКа» наверняка помнят двадцати страничный «Штандарт», размножаемый на ксероксе, который мы выпускали десять лет назад. Тогда он не нашел своего читателя, и вот новая попытка. Надеемся, что в этот раз все будет хорошо (ведь нельзя в одну и ту же реку войти дважды), и результат принесет плоды. Плоды, прежде всего, в виде интереса к военной истории, наличие которого в современном обществе позволило бы не допустить той ситуации, сложившейся вокруг нашего родного города. В этот раз нам удалось привлечь к работе ряд историков-профессионалов. Большое спасибо Максиму Нечитайлову, откликнувшегося на нашу просьбу, и предоставившего несколько материалов. С одним из них вы ознакомитесь в этом выпуске, а с другими встретитесь немного позднее. Анонсировать будущие журнальные материалы мы не будем, заметим только, что они охватывают период истории с древнейших времен и до середины ХХ века. Материалы по более поздним периодам издаваться не будет. Такова позиция редакции журнала, по мнению которой, эти события еще требуют осмысления и создания значительной источниковой базы. Особое место в этом выпуске занимает статья Влада Танкевича, известного в Мариуполе своей росписью военно-исторической миниатюры. Статья явилась результатом его другого хобби – художественных переводов с английского произведений Бернарда Корнуэлла (точнее сказать результатом явилась небольшая книга, главы из который мы напечатали). Статья Леона Шишкова о мариупольских гусарах является перепечаткой из «Военной были», и несмотря на то, что была опубликована еще в 70-х годах прошлого века, остается наиболее подробной историей полка. Следует отметить, что качество печати обусловлено, прежде всего, качеством имеющегося в наличии принтера. Это в свою очередь повлекло за собой практическое отсутствие иллюстративного материала. Исключение было сделано только для карт и схем, позволяющих читателя более глубоко разобраться в той или иной ситуации. Хочется поблагодарить всех, кто принимал участие в работе над выпуском. Особое громаднейшее спасибо Андрею Цибрию, который занимаясь компьютерным дизайном и макетом, был вынужден многократно переделывать работу из-за постоянно меняющихся идей главного редактора.

Главный редактор – Юрий Пряник Заместитель гл. редактора – Сергей Евтеев Технический редактор, макет, дизайн, оформление – Андрей Цибрий Автор логотипа – Антон Милейко На обложне картина Франтишека Кондратовича «Осада Ясной Горы» (к статье Е. Горба)

Юрий Рябуха

МАРАФОНСКАЯ БИТВА 490 Г. ДО Н.Э.: РЕКОНСТРУКЦИЯ ХОДА БОЯ.1 В сентябре 2010 г. исполнилось 2500 лет с того дня как на Марафонской равнине афинские гоплиты, вместе с платейцами разгромили вторгшуюся в Грецию персидскую армию. Этому событию посвящено громадное количество литературы2, но тем не менее существует ряд вопросов, без ответов на которые невозможно представить полную картину боя. До сих пор неизвестно, почему греки атаковали персов до подхода спартанского подкрепления, что побудило Мильтиада ослабить центр греческого построения, длятся споры по поводу участия в сражении персидской конницы. В данной работе мы попытаемся ответить на эти вопросы и предоставить свою реконструкцию хода боя, опираясь на античные источники. В середине VI в. до н.э. на территории нынешнего Ирана возникла могущественная Персидская держава. Её правители расширяли границы государства во всех направлениях. Довольно быстро Персия поглотила Мидию, Вавилон, Лидию, Египет, установила контроль над греческими колониями в Ионии (Малая Азия). Грекам персы предоставили широкую политическую и экономическую автономию, следя лишь за своевременным сбором налогов. Но даже малейшая форма контроля не устраивала свободолюбивых греков. В 499 г. до н.э. ионийские греки подняли восстание, центром которого стал город Милет. Помощь ионийцам оказали Афины и Эретрия (город в юго-западной части острова Эвбея). Объединенная греческая армия в 498 г. до н.э. захватила Сарды – столицу лидийской сатрапии персов и сожгли город дотла. Однако это был, чуть ли не единственный успех греков. В следующем году ионийцы потерпели ряд поражений, но окончательно их сопротивление было сломлено только к лету 493 г. до н.э. После этих событий персидский царь Дарий решил показательно отомстить всем союзникам ионийцев. Была собрана многочисленная армия,3 для перевозки которой по морю, по словам Геродота, потребовалось 600 триер. Командовать армией Дарий назначил двух полководцев – мидянина Датиса и своего внучатого племянника Артаферна. Первоначально персы высадились на Эвбее и при помощи 1

Данная статья была написана осенью 2010 г. по настоянию С.В. Янковского. Наиболее подробно Марафонская кампания рассмотрена в работах Hammond N.G.L. The Campaign and Battle of Marathon.//Journal of Hellenic Studies 88. – 1968. – P. 13-57, Secunda N. Marathon 490BC. The First Persian Invasion of Greece. – Oxford, 2002,. – 96 р. Рассматривали Марафонское сражение в контексте грекоперсидских войн: Evans J.A.S. Cavalry About the Time of the Persians Wars: A Speculative Essay. //The Classical Journal 82 – 1987 – Р.97-106, Lazenby J. F. The Defence of Greece, 490–479 B.C. – Warminster: Aris and Phillips, 1993 – 294 р.,Warry J. Warfare in the Classical World. – Salamander Books Ltd, 2004. – 224 р., Хаммонд Н. История древней Греции. – М.: Центполиграф, 2003. – 703с., Грант М. Золотая эра Греции. – Харьков: Книжный клуб, 2006. – 383с. 3 Античные историки приводят абсолютно фантастические цифры: Корнелий Непот – 100 тыс. пехотинцев и 10 тыс. всадников[Nep.Milt.5], Юстин – 60 тыс.[Just.,II,9,9]. Современные ученые оценивают персидское войско в 20-25 тыс чел. 2

предательства захватили Эретрию, после чего, в отместку за Сарды, город был разрушен, а все жители обращены в рабство. Следующей целью персов стали Афины. Персы высадились возле города Марафон, к югу от Афин. Широкая марафонская долина была удобной для действий персидской конницы. Место для высадки порекомендовал бывший тиран Афин Гиппий, находившийся в персидском войске и рассчитывавший с их помощью вернуть себе власть в Афинах [Her.,VI,102]. Узнав о высадке персов, афиняне отправили гонца в Спарту с просьбой о помощи.4 Согласно традиционной версии событий, в основе которой лежит рассказ Геродота, спартанцы отказались незамедлительно выступить в поход, т.к. согласно религиозным традициям нельзя было вести военные действия в первой половине месяца. Однако уже в древности Плутарх ставил под сомнение эти сведения Геродота, указывая, что спартанцы неоднократно участвовали в походах в первой половине месяца[Плутарх О злокозненности Геродота XXVI]. Согласно Платону [Plat. Legg 3.692, 698E], спартанцы в это время участвовали в карательной операции против мессенцев, что послужило причиной задержки их помощи афинянам. Узнав, что лакедемоняне не могут сразу выступить в поход, афиняне на народном собрании приняли решение выступить против персов самостоятельно. Афинская армия состояла преимущественно из тяжеловооруженных воинов – гоплитов, которыми могли являться только полноправные граждане в возрасте до 50 лет. Полная мобилизация мужского населения была возможна только в случае непосредственной угрозы Афинам. Именно такая опасность возникла в сентябре 490 г. до н.э. Численность всего боеспособного населения колебалась в пределах 9 тысяч человек. Афиняне посчитали это количество недостаточным для победы над персами, и по инициативе стратега Мильтиада5 даже освободили рабов изъявивших желание сражаться за свободу Афин[Paus.,VII,15,7]. Выйдя к Марафонской равнине, афиняне разбили лагерь возле святилища Геракла. Справа позиция греков упиралась в море, а слева была прикрыта горами. Здесь к афинянам присоединилась помощь из города Платеи под командованием Аримнеста [Paus.,IX,4,2]. Число платейцев традиционно оценивают примерно в 1000 гоплитов. Это количество приводится у Юстина [Just.,II,9,9] и Корнелия Непота [Nep.,Milt.5], однако современные ученые считают, что численность платейцев не превышала 600 человек.6 Несколько дней войска стояли друг против друга, не ведя при этом активных действий. Афиняне не спешили, понимая, что время работает на них, приближая спартанскую помощь. Что касается персидских военачальников, то они, вероятно, стремились выманить греков на центральную, более широкую часть равнины, где в полной мере могли бы использовать свое подавляющее превосходство в коннице.

Геродот приводит имя гонца – Фидиппид [Her.,VI,105], которое в более позднее время трансформировалось в Филиппид [Plut., Mor. 862A] Традиционно считается, что именно Мильтиад возглавлял греков в Марафонской битве, хотя ряд источников указывает на то, что именно Каллимаху принадлежит слава победы над персами. Подробнее о структуре афинского командования см. P. Bicknell The Command Structure and Generals of the Marathon Campaign, AC 39, 1970, 427-442. 6 Warry J. Op. Cit. – P.23.; Грант М. Золотая эра Греции. – Харьков: Книжный клуб, 2006. – С.14. 5

К этому времени Геродот относит возникшие споры между афинскими стратегами[Her.,VI,109]. Часть стратегов не желала вступать в открытый бой с персами, в то время как другая во главе с Мильтиадом настаивала на немедленном сражении. Н.Секунда резонно замечает, что этот спор должен был иметь место до выхода армии из Афин (когда у греков была возможность остаться за стенами города и испытать тягости осады), а не на поле сражения.7 Известно, что на стороне Мильтиада выступил стратег Аристид, и считая точку зрения Мильтиада единственно правильной уступил ему командование в свой день [Plut., Arist., 5].8 Его примеру последовали и остальные стратеги – сторонники полевого сражения. При полном равенстве голосов все решило мнение стратега-полемарха Каллимаха, который также высказался за битву. Согласно Геродоту противостояние войск продолжалось несколько дней, пока не пришла очередь командования Мильтиада. Особо следует остановиться на участии в сражении персидской конницы. Геродот указывает, что персы перед походом специально переоборудовали часть кораблей для перевозки конницы[Her.,VI,95], однако в описании хода Марафонской битвы у него нет ни слова о персидской коннице, которая была главной силой персидского войска и которую так боялись греки. На основании фразы «Конница ушла» из более позднего византийского источника – «Лексикона» Свиды – ряд ученых (Д. Эванс,9 Н. Хаммонд,10 Н. Секунда,11 Д. Вэрри,12 Л.М. Глускина13) считает, что персы решили предпринять обходной маневр и отправили часть своей армии на кораблях непосредственно к Афинам. Всю ночь накануне сражения персы были заняты тем, что грузили лошадей на суда. Этот трудоемкий процесс, так и не был закончен к утру. Поэтому в момент решающего столкновения персидская конница оказалась изолированной на кораблях. В своей более поздней работе, Н. Хаммонд несколько изменил свое мнение, считая, что персидская конница «в темные часы между заходом луны и восходом солнца была отведена на пастбище и водопой в северной части равнины и по какой-то неизвестной для нас причине задержалась или опоздала. В этом случае конница вернулась к окончанию битвы, когда персидская пехота была разбита в беспорядочной схватке».14 Сторонники участия в сражении персидской конницы по-разному размещают ее в рядах боевого порядка персов. Г. Дельбрюк,15 а вслед за ним и Е. Разин16 7

Secunda N. Op. cit. – P. 41 Н. Секунда, вопреки традиции считает, что именно Аристид возглавил стратегов, выступавших против сражения. В своем исследовании он приводит данные о том, что когда спустя несколько лет после Марафонской битвы Аристид был подвергнут остракизму и изгнан из Афин, то на значительной части черепков брошенных против него при голосовании была надпись «предатель». Н. Секунда также ссылается на немецкого исследователя Раубичека, который восстановил сломанный остракон и прочитал получившуюся надпись как «Аристид – брат Датиса». Однако сам Н. Секунда замечает, что возможны и другие прочтения надписи, и даже нет уверенности, что первое слово читается как «Аристид» - Secunda N. Op. cit. – P.43-44. 9 Evans J.A.S. Op. cit. – P. 104 10 Hammond N.G.L. Op. cit. – P. 39-40. 11 Secunda N. Op. cit. – P.51-52. 12 Warry J. Op. Cit. – P.23. 13 История древнего мира:.в 3-х кн. – Кн.2 Расцвет древних обществ //Под ред. И.М. Дьяконова. – М.: Наука, 1989. – С.151 14 Хаммонд Н. История древней Греции. – М.: Центполиграф, 2003. – С.237. 15 Дельбрюк Г. Всеобщая исория военного искусства в рамках политической истории. – М.: Эксмо, 2008. – С.28. 8

считают, что она находилась на флангах, в то время как В.С. Сергеев17 помещает ее в центр. Любопытно мнение В.И. Холмогорова, согласно которому персидская конница «обычно занимала место в боевой линии вперемежку с пехотой той же народности, причем отборные силы конницы во главе с полководцем… находились в центре».18 Однако ход битвы при Платеях произошедшей всего через 11 лет после этих событий полностью его опровергает – персидская конница в этом сражении действовала как самостоятельный род войск. Вероятнее всего персидская конница, все-таки в сражении не участвовала, будучи занятой процессом погрузки на корабли. В любом другом случае, грекам удалось бы захватить большое количество лошадей.

Фронт греческого войска оказался неравномерным. Традиционно считается, что на флангах построение греков достигало глубины в 8 шеренг, а в центре всего 4.19 Часть ученых считает, что в такое построение греки приняли по замыслу Мильтиада, план которого сводился к победе на флангах и окружению противника.20 Однако следует отметить, что фланги греческого войска не были усилены (никто из исследователей даже не допускает глубины построения больше 8 рядов), а произошло всего лишь ослабление центра. На наш взгляд, эта форма построения с ослабленным центром возникла стихийно. Выходя к центру равнины, греки пытались не допустить нависания персидских флангов над своими. С этой целью, уже во время марша, происходит перемещение гоплитов от центра к флангам, результатом которого стало удлинение фронта за счет растягивания центра. Греческое войско было выстроено по филам. На правом (почетном) крыле находилась фила Айантис, которую возглавлял полемарх Каллимах. «За правым 16

Разин Е.А. История военного искусства XXXI в до н.э. – VI в. н.э. – СПб.: Полигон, 1999. – С.150. Сергеев В.С. История древней Греции. – СПб.: Полигон, 2002. – С.230. История древней Греции //Сост. К.В. Паневин. – СПб.: Полигон, 1999. – С.198. 19 Lazenby J. F. Op. cit.. – Р. 64. 20 Великие сражения Древнего мира. 1285 до н.э. – 451 н.э. /Келли Девриз, Мартин Догерти, Йен Дикки, Филлис Джестайс, Роб Райс. – М.: Эксмо, 2008. – С. 48. 17 18

крылом… следовали аттические филы одна за другой, как они шли по счету» [Her.,VI,111]. Известно, что центр греческого боевого порядка составили филы Леонтида и Антиохида [Plut., Arist., 5], а левый фланг составили платейцы. Расстояние между противниками составило около 8 стадий (примерно 1,7 км). Согласно Геродоту греки пошли на врага быстрым шагом, переходя на бег[Her.,VI,112].Пробежать всю дистанцию и не разорвать при этом строй невозможно. Вероятнее всего греки перешли на бег на расстоянии 100 м до вражеского строя, когда попали в зону обстрела персидскими лучниками. «Битва при Марафоне длилась долго. В центре боевой линии, где стояли сами персы и саки, одолевали варвары. Здесь победители прорвали ряды афинян и стали преследовать их прямо в глубь страны. Однако на обоих крыльях одерживали верх афиняне и платейцы. После победы афиняне не стали преследовать обратившихся в бегство врагов, но, соединив оба крыла, сражались с врагами, прорвавшими центр. И здесь также победили афиняне. Затем они начали преследовать и рубить бегущих персов, пока не достигли моря. Здесь они старались напасть на корабли и поджечь их»21 [Her.,VI,113]. Именно на основании этого пассажа строятся все предположения о ходе битвы, которые сводятся, как правило, к двум вариантам развития событий. Согласно первому – персы прорывают ослабленный центр греческого строя, и преследуют бегущих греков до холма Сорос, но при этом терпят поражение на флангах, после чего фланги греческого войска соединяются, разворачиваются и совместно разбивают центр персов.22 Согласно второму – одержавший победу персидский центр был окружен греческими победоносными флангами и уничтожен.23 Недостатком первого варианта реконструкции хода сражения является то, что в случае боя с перевернутым фронтом, персы, стоявшие в центре, были бы вынуждены бежать не к своему лагерю и кораблям, а вглубь Аттики. Во втором варианте сомнение вызывает слаженно проведенный маневр окружения. Ведь с началом боя греки фактически лишились командования – все их стратеги находились в первых рядах фаланги, принимая непосредственное участие в бою и провести такой сложный тактический охват, было фактически невозможно. Предложим свой вариант хода сражения. Не желая атаковать греков в узком месте Марафонской равнины, Датис решил предпринять обходной маневр и направить свои главные силы по морю на Афины. За ночь погрузить всю конницу на корабли не удалось, и утром о погрузке узнали греки. Мильтиад решил воспользоваться возможностью разгромить оставшиеся на берегу силы противника и отдал приказ об атаке. Увидев наступающую греческую фалангу, персы спешно построили в боевой порядок, оставшиеся на берегу войска. Во время выдвижения к центральной части Марафонской равнины фронт греков удлинялся, что привело к ослаблению центра. После непродолжительного столкновения противников, персы добились успеха в центре. Возможно, этому способствовало как численное превосходство, так и вооружение персидских частей – находящиеся на вооружении у саков топоры позволяли им эффективно поражать защищенных 21

Перевод Г.А. Стратоновского. Разин Е.А. Указ. соч. – С.151; Secunda N. Op. cit. – P.64-71. Warry J. Op. Cit. – P.23.; Великие сражения Древнего мира. 1285 до н.э. – 451 н.э. – С.49; Кадеев В.И. История древней Греции и Рима. – Харьков: Колорит, 2006. – С.74; Войны и сражения Древнего мира 3000 год до н.э. – 500 год н.э./ С.Энглим, Ф.Дж. Джестис, Р.С. Райс, С.М. Раш, Дж. Серрати. – М.: Эксмо, 2006. – С.28 22 23

панцирями греческих гоплитов. Греческие филы центра начали отступать, неся потери. Но разгром более слабых персидских флангов свел на нет удачное наступление центра – видя, что им грозит опасность окружения, персы и саки начали отступать вслед за остальными войсками. При этом вполне возможно, что отдельные греческие гоплиты атаковали персов с флангов и тыла. Бегущие персы стремились укрыться на своих кораблях. Любопытно, что ни Геродот [Her.,VI,113], ни Корнелий Непот [Nep.,Milt.5], не сообщают о бегстве персов в лагерь, а указывают сразу на корабли. Это косвенно подтверждает версию о том, что персы собирались отплывать, и значительная часть имущества уже была погружена на корабли. Греческий гоплит поражает персидского лучника. Изображение на античной вазе. Бой за корабли в описании Геродота напоминает «Илиаду» Гомера. Греки, так же как и троянцы, пытаются поджечь корабли, хотя самый близкий имевшийся в их распоряжении огонь, без сомнения находился в греческом лагере за несколько километров от места боя. Именно здесь, судя по всему, греки понесли самые большие потери, пришедшиеся на правофланговую филу Аянтис. Во время боя у кораблей погибли стратеги Каллимах и Стесилай, а также ряд знатных афинян[Her.,VI,114]. Грекам удалось захватить семь персидских кораблей, а остальные отправились в сторону Афин. Победившим грекам предстоял еще один марш – к стенам родного полиса, в надежде опередить персидский флот. Пока персы огибали мыс Суний, греки успели прибыть к Афинам, что лишало всякого смысла высадку персов под стенами города. Видя, что все его планы закончились неудачей, Датис отдал приказ об отплытии в Азию. Потери греков в сражении составили 192 человека (вероятно без рабов, которых похоронили в отдельной могиле), а персов – около 6400 [Her.,VI,109]. Спартанская армия в количестве 2 тысяч гоплитов прибыла через два дня после битвы. Подводя итоги, следует отметить, что в момент сражения персы, вопреки сложившейся традиции, не имели подавляющего превосходства над греками. Мало того, они даже не планировали навязать бой грекам в тот день, стремясь осуществить обходной маневр. Заслугой Мильтиада, на наш взгляд, является не ослабление центра боевого порядка, а именно правильно выбранный момент для атаки, когда конница, основная ударная сила персов не могла участвовать в сражении. Все это ни в коей мере не преуменьшает победу греков – они продемонстрировали превосходство греческой тактики и оружия над персидскими и показали, что Персидская империя не была непобедимой.

Максим Нечитайлов

Битва при Лаудон-Хилле (10 мая 1307 г.) Предыстория сражения 10 февраля 1306 г. в церкви бурга Дамфрис Роберт Брюс, граф Кэррик, убил ставленника Эдуарда I Английского, Джона Комина Рыжего, лорда Баденоха, самого влиятельного человека в стране и другого претендента на шотландский трон, и сам короновался в Сконе королем Шотландии 25 марта того же года. Эдуард I уже объявил (1 марта), что лично возглавит армию и подавит (с его точки зрения) очередной мятеж в Шотландии. Получив известия о коронации Брюса, разъяренный монарх приступил к подготовке похода и назначил «нашего дорогого родича и вассала» Эймера де Валенса (его сестра была замужем за покойным Комином) своим наместником и капитаном в Йоркшире, Нортумберленде, Лотиане и «близлежащих местах» (5 апреля). Пемброк со своим отрядом должен был отвлекать Брюса, пока не подойдут главные силы. Вскоре, казалось, «мятеж» Брюса был подавлен. Его армия была рассеяна внезапной атакой конницы Валенса при Метвене (19 июня 1306 г.), а потом потерпела поражение от приверженцев рода Коминов и при Далри (конец июля). Множество замков и городов оказались во власти англичан и их шотландских сторонников. Эдуард Карнарвонский, принц Уэльский, сын Эдуарда I, захватил замок Брюса в Лохмабене и город Перт. Многие мятежники попали в плен (включая епископа Глазго Роберта Уишарта) и – английский король действовал с «беспрецедентной жестокостью» – угодили на плаху. Были казнены в общей сложности трое братьев Брюса. Его сестру Мэри и графиню Бьюкен, участвовавшую в коронации, бросили в клетки в Роксбурге и Берике. В заточении оказались жена Роберта Брюса, его дочь и другая сестра. Сам Роберт I, однако, спасся, а значит, был жив и дух мятежа. Суровые меры английских властей только способствовали поднятию недовольства («предпочтя скорее умереть, чем быть судимыми английским законом»), и в начале 1307 г. Роберт и Эдуард Брюсы высадились в Кэррике. К Брюсу присоединился Брюсу Джеймс, номинально лорд Дуглас (его владения были конфискованы англичанами), которого потом будут прозывать «Черным Дугласом». Вопреки легенде, Дуглас отнюдь еще не был настроен на безоговорочную поддержку Брюса, и даже пытался договориться с англичанами о мире – позиция, характерная для многих шотландцев. С учетом того, что англичане занимали все стратегически важные пункты в стране, оставалось рассчитывать только на тактику малой войны. Больной Эдуард не мог сразу двинуться на Север, поэтому расправиться с мятежниками он поручил Пемброку. Тем временем Брюс, не сумев поймать в засаду казначея Англии в Глен-Труле (апрель), но все же прорвавшись из окружения, двинулся на север. По пятам за ним следовал Эймер де Валенс. 9

«Армия» Роберта I прибыла в Галстон, в 11 км западнее Лаудон-Хилла. Там он получил послание от Валенса (согласно Барбору, он находился в Босуэлле), который «послал ему известие» о том, что: ...Если он Осмелится повидаться с ним на равнинах, То пусть 10 мая Приходит под Лаудон-Хилл, И если он его там встретит, Сказал он, то его доброе имя преумножится, А благородство – возрастет, Если он заслужит его на открытой местности, Тяжкими ударами в честном бою, А не продолжит скрываться. Роберт I принял вызов, понимая, что рано или поздно с преследователями все равно придется сразиться (в военной истории Брюса есть и случаи, когда он избегал битв, и случаи, когда он сам искал боя), и предпочитая, чтобы это случилось в нужном месте и в нужное время. Но надменные слова Валенса его все же немало задели за живое, и он отправил гонца назад с таким ответом: Скажи своему господину, что раз я Жив, то он меня увидит в этот день Вблизи, если осмелится следовать пути, Который он назвал; ибо, уж поверьте, У Лаудон-Хилла его я встречу. В реальности, конечно, вызовов на бой не было, а Роберт, скорее всего, опять прибегнул к засадной тактике, благо местность для этого подходила идеально. Не исключено, что Брюс посетил заранее Лаудон и выбрал конкретное место для будущего сражения, а уж потом и заманил сюда Валенса – так что письмо с вызовом могло, напротив, прийти от Брюса Эймеру, а не наоборот. Кстати о географии места сражения... Лаудон (или Лаудун; Лоудон; Лудун; или Лоден), на востоке графства Эршир, – возвышенность близ истока реки Ирвин, высотой 316 метров (так что приближение английского войска с него можно было заметить издалека). У основания холма проходит римская дорога, связывающая долину Клайда с побережьем Эршира. Профессор А. Дункан (в комментариях к «Брюсу» Барбора) предположил, что Малый Лаудон (где ночевал Брюс перед боем) – это Овер-Лаудон на карте начала XVII века, в пяти милях (9 км) западнее Лаудон-Хилла, а Валенс прибыл на поле боя из Эра (т.е. с запада), а не из замка Босуэлл (т.е. с востока). Однако, Брюсу в таком случае пришлось бы совершить сложный и долгий марш назад к Лаудон-Хиллу до прибытия англичан, а на той же самой карте есть и настоящий «Литл-Лаудон» (между Йондеркрофтом и фермой Лаудон-Хилл), менее чем в миле к западу от Лаудон-Хилла, откуда можно наблюдать за подступами и к Эру, и к Босуэллу. Итак, Валенс, сообщает Барбор, с радостью встретил ответ Роберта I, поскольку полагал, что его конница легко разгромит шотландскую пехоту: Он был рад и веселился потому, Что думал, благодаря своей большой силе, Что, если король [Брюс] осмелится на бой, То, благодаря многочисленному рыцарству, 10

Что было в его войске, Он так сокрушит короля, Что тот уже не оправится. Силы сторон Поэма Джона Барбора «Брюс» приписывает армии Валенса численность 3000 человек: Сэр Эймер, с другой стороны, Собрал столь многочисленное рыцарство, Что у него могло быть почти три тысячи, Хорошо вооруженных и снаряженных... Цифра, конечно, фантастична – вся королевская конница даже при Бэннокберне не насчитывала этого количества людей, и даже Эдуард I мог выставить столько кавалеристов лишь в масштабные кампании под своим личным командованием (как при Фолкерке). Войско же Брюса, по словам того же Барбора, насчитывало лишь 600 комбатантов: И после собрал свою дружину, Там было шесть сот бойцов, Не считая бывшего с ним тогда сброда [rangald], Которого было столько же, или больше… Добрых шесть сотен в войске, Крепких и стойких, достойных и отважных, Но всех их было слишком мало, поверьте, Чтобы выстоять в бою против столь многих, Если б не их невероятная доблесть. Благодаря исследованиям М. Прествича, можно выдвинуть некоторые гипотезы относительно реальной численности англичан, основанные на сохранившихся счетах того года. В начале 1307 г. Валенс служил со 100 вооруженными всадниками (согласно контракту) до Пасхи. Потом он набрал еще людей, и к середине марта его конница насчитывала 160 человек – больше, чем в каком-либо другом английском отряде, действовавшем в Шотландии. Учитывая возможные потери и пополнения, вряд ли Пемброк выставил более 150-200 всадников (в маеиюле 1306 г. у него было 54 кавалериста – два баннерета, 15 рыцарей и 37 латников; зимой этого года под его знаменем находились 100 человек). Причины столь незначительного количества войск в Шотландии связаны с финансовыми проблемами и нехваткой денег у правительства Эдуарда I в последние годы его правления – так, жалованье за кампанию 1307 г. Валенсу выплатили только в 1322 г. У англичан просто не было достаточно войск, чтобы ловить Брюса и сторонников независимости по всей Шотландии – даже с учетом наличия множества местных приверженцев Эдуарда I. Этот конный отряд Валенса по всей вероятности был его свитой, но поскольку он не был богат (и не мог содержать большой постоянный отряд – только Роджер Инкпен из Беркшира, его дворецкий, с сыном – Роджер младший был среди латников Пемброка при Фолкерке – всегда служили с ним), логичнее назвать эту свиту контрактной. Т.е. Эймер заключил с королем соглашение, по которому он и его люди обязались служить на его жалованье условленный срок в Шотландии. 11

Приведем в качестве примера контракт от 2 июля 1297 г. между Эймером де Валенсом и сэром Томасом де Беркли, лордом Беркли. Томас обязался оставаться в свите (mennage) Эймера, как баннерет (a banere), вместе с четырьмя своими рыцарями во время войны и мира в Англии, Шотландии и Уэльсе. Помимо содержания (50 фунтов стерлингов), Эймер обещал выдать рыцарям и Томасу одежду – robes (ливреи известны с XIII в.), кормить их со своего стола, как и служителей Томаса и его людей: два оруженосца у Беркли, четыре оруженосца у его рыцарей и три слуги. В течение военных действий Томас должен был получать четыре шиллинга в день, как баннерет, его рыцари – по два шиллинга, каждый вооруженный эсквайр с лошадью в броне (esquier arme ove chival covert) – 12 пенсов ежедневно, при условии, что Беркли выставит 24 коня в броне на службе Эймару. В том случае, если Томас служит Эймеру за пределами трех вышеупомянутых стран, его содержание увеличивается до 100 марок в год (оклады жалованья остаются те же, как и пропитание при дворе Эймара), а перевозка его самого, его людей и их лошадей за море осуществляется за счет Валенса. Оценка стоимости лошадей должна быть произведена до погрузки их на борт судна и, буде какая-либо из них падет («или в море, или на суше»), Эймер обещается выплатить полное возмещение в течение 40 дней после гибели животного. Определенные условия службы оговаривались и для Мориса, сына Томаса, если тот пожелает остаться в отцовской свите со своими двумя рыцарями, как баннерет. Его содержание в таком случае должно было составить 30 фунтов в год, а в случае заморской службы – повыситься до 40 марок; также – выдача одежды, пропитание при дворе Эймара и жалованье рыцарям и оруженосцам. Сам «бледный и высокий» Эймер де Валенс – или, точнее, Эмар де Валанс (ок.1273/1275 – 1324), сеньор де Монтиньяк (формально унаследовал титул 11-го графа Пемброка только 26 октября 1307 г., после смерти матери), двоюродный брат Эдуарда I и баннерет его двора, был заметным политическим и военным деятелем эпохи Эдуарда I и его сына. Герб Валенса: поле из серебряных и лазоревых узких поперечных перекладин (burele), число которых варьировалось, по разным гербовникам и печатям графа – обычно 10, но есть варианты из 12, 14, 16 и даже 20 перекладин; бордюр поля – из 10 / 13 червленых ласточек. Поэма «Осада Кэрлаверока» описывает его геральдическое знамя: «Отважный де Валенс Эймар несет там красивое знамя в серебряную и лазоревую полоску, окруженное кругом повсюду каймой из красных ласточек».(См. цветную иллюстрацию) Получив посвящение в рыцари, Эймер воевал во Фландрии (1297 г.; свита из 54 кавалеристов), сражался при Фолкерке (1298 г.; там он лично возглавлял восемь рыцарей и 41 валета – кавалеристы нерыцарского звания), участвовал в Шотландских кампаниях 1299, 1300, 1301 и 1302 гг., командовал английскими войсками южнее Форта (1303), разбил Брюса при Метвене и после смерти Эдуарда I был назначен хранителем Шотландии (т.е. наместником). Также он неоднократно отправлялся в дипломатические миссии (в ходе одной он и умер во Франции), во внутренней политике (после некоторых колебаний в 1310-1312 гг. – тогда же он отказался принять личное участие в очередном Шотландском походе) поддерживал Эдуарда II. В апреле 1314 г. король назначил Пемброка своим наместником в Шотландии, и Валенс отправился в поход, завершившийся битвой при Бэннокберне (согласно спискам получивших протекции, его свита 12

насчитывала не менее 86 чел., включая шесть баннеретов и 20 рыцарей). Позднее он участвовал в осаде Берика (1319) и, вместе с королем, был разбит Дугласом при Байленде (1322). Рыцари Валенса при Фолкерке (где сам Эймер сидел на вороном дестриэ ценой 60 марок): Томас де Беркли (под ним пегий конь с белой задней ногой, стоимостью 60 марок): сражался при Ившеме (1265), в Валлийских и Шотландских войнах Эдуарда I, умер в 1321 г.; герб – на червленом поле, усеянном серебряными крестами-patée (обычно в числе 10), шеврон серебряный. (См. цветную иллюстрацию) Морис де Беркли (конь масти серой в яблоках, за 30 марок): старший сын (и наследник) Томаса старшего, участник войн в Уэльсе (1294-1295) и Шотландской кампании 1300 г., капитан Берика (1315), дворецкий Аквитании (1320), умер в 1326 г.; отличал отцовский герб лазоревым титлом. Джон де Коламберз (рыже-пегий конь за 20 марок): из Сомерсетшира, воевал в Уэльсе (1277), Фландрии (1297-1298), Шотландии (1300, 1303), умер в 1306 г.; герб – вероятно, на черном поле перевязь (диагональ) золотая, поверх титло серебряное. Николас де Кэрью (на сером коне ценой 25 марок): из Девоншира, лорд Малсфорд; с 1278 г. по конец жизни регулярно находился в Ирландии; призван в поход на шотландцев в 1301 г.; умер в 1311 г.; герб – на золотом поле три льва черных, идущих, один над другим (См. цветную иллюстрацию). Поэма «Осада Кэрлаврока» отзывается о нем так: Отважный человек и великой славы С ним [графом Уоренном] был – Николас де Кэрью, Чьи деяния много раз появлялись И закрыто, и на виду Против мятежных жителей Ирландии; У него знамя желтое – вполне приемлемое, С тремя львами идущими черными. Томас де Беркли младший (конь вороно-чалой масти, за 16 марок): участник Шотландской кампании 1296 г., воевал там же в 1300, 1301 и, вероятно, 1306 гг. Также при Фолкерке в свите Валенса состоял (как и в 1300 г.) третий брат, Джон де Беркли, тогда еще валет. Томас младший отличал отцовский герб серебряными «розами» (пятилистники) вместо крестов, а Джон сократил число крестов-patees до трех и золотых (вместо серебряных). Джон де Риверс (конь вороной, оценен в 30 марок): из Эссекса, лорд Онгр, участник похода 1300 г., умер в 1311 г.; герб – поле из ромбов золотых и червленых (по иным описаниям, на червленом поле шесть ромбов золотых) (См. цветную иллюстрацию). Уильям де Уолтон (Уонтон, или Уотон; конь серый в яблоках, за 10 фунтов): из Глостершира; герб – на серебряном поле шеврон черный; на шевроне три орленка золотых с расправленными крыльями(См. цветную иллюстрацию). Томас де Герни (конь вороной, ценой 20 марок): из Сомерсетшира, в 1295 г. воевал против валлийцев, в 1297 г. вызывался для службы за морем, а в 1300 и 1301 гг. – в Шотландии; герб – поле из 6 (или 8) вертикальных перекладин золотых и лазоревых (или червленых) (См. цветную иллюстрацию).

Морис Беркли, Риверс, Уотон и Герни также состояли в свите Валенса при Бэннокберне. Уотон, Герни, Морис и Томас Беркли вместе служили в Шотландии в 1303 г., и Уотон воевал в 1320 г. там же. Коламберз (в 1303 г. сопровождал Пемброка в Шотландию) и Кэрью, как и Риверс, служили отцу Эймера, Уильяму де Валенсу, в Валлийских войнах. Конница была элитой и главной силой войска Эймера. Но, очевидно, в 1307 г. количественно большую часть отряда Валенса, как обычно, составляли пехотинцы, которых Барбор вообще не упоминает. В июле 1306 г. у Валенса было 1300 пеших солдат, но при Метвене они оказались бесполезными, поскольку битва была выиграна кавалерийской атакой. В начале 1307 г. тоже были изданы патенты на набор пехоты, но массовое дезертирство свело на нет усилия короны. Лишь 19 марта было указано набрать 1000 человек в Ланкашире и отправить их в Карлайл. Также потребовали еще 1500 пехотинцев от северных общин Нортумберленда, Камберленда и Уэстморленда и (в июне) 1500 от Уэльса. Как обычно, рекруты отбирались «из самых крепких и способных», вербовщикам надлежало убедиться в том, что они будут «хорошо обеспечены подходящим оружием». Однако, сколько из этих пехотинцев успели прибыть к Пемброку, неизвестно, и в одном документе (от 24 июня) жалуются на их дезертирство («некоторые вернулись из Шотландии без разрешения, а другие не явились вовсе»). Есть лишь данные о том, что уже после поражения, в начале июля, Валенс выплатил жалованье 2000 пехотинцам в Аргайле. В конце мая у Джона Сент-Джона было 40 хобиларов и 826 пехотинцев с 8 констеблями (хотя предполагалось собрать 1000 человек). Кроме того, счета на конец июля указывают, что в пехоте служили 500 валлийцев (из Северного Уэльса, копейщики) и 848 англичан, а также контингенты шести пограничных лордов, включая Валенса (200 пехотинцев), всего более 2900 человек (к началу сентября дезертировали почти 300 из них). Учтем, что англичане в этом году потерпели ряд неудач, как и то, что ополченцы собирались нескоро. Так, 30 апреля 1300 г. сбор был назначен на 24 июня, и хотя лишь часть их, но прибыла к этому числу. Но в 1298 г. датой сбора установили 6 декабря, а ополченцы собрались лишь к середине февраля, и то не все. С другой стороны, в Шотландских походах пехота из близлежащих, североанглийских графств собиралась (как показали события 1303 г.), в целом, вовремя и в должном количестве. Валлийцы тоже обычно выполняли требования короля, но разбегались в походе значительно быстрее англичан. Поэтому, как и конница, пехота Валенса тоже была немногочисленна (из исследователей Войны за независимость Э. Баррон предполагал, что «с ним, вероятно, было 4000 пехотинцев», что явно завышено!). Очевидно, она не участвовала в бою (что характерно для Шотландских кампаний 1300-1307 гг.) и, следовательно, не должна была понести серьезных потерь, за исключением дезертировавших. Можно предположить, что при Лаудон-Хилле Пемброк располагал примерно 1000 ополченцами и 200 пехотинцами с собственных земель, в основном это были лучники. Что касается шотландцев, то, к сожалению, проверить цифру Барбора невозможно. Хотя, учитывая поражения прошлого года и тот факт, что сам Брюс недавно появился в Шотландии и постоянно передвигался, преследуемый противником, он действительно мог вывести в бой только 500-600 своих сторонников, в основном, надо думать, ополченцев в шлемах, стеганках или 14

кольчугах, со щитами и, конечно, длинными копьями. Сопровождение Брюса и его командиров (среди них были Джеймс Дуглас и брат Роберта I, Эдуард Брюс) включало, несомненно, латников, экипированных (более или менее) по английскому образцу, как и сами знатные предводители. Таким образом, на стороне англичан при Лаудон-Хилле сражались около 1400 человек, у шотландцев – 500-600, не считая (в обоих случаях) слуг и обозников, которых Барбор презрительно именует «сбродом». Приготовления шотландцев Случилось так, что шотландцы первыми пришли под Лаудон-Хилл, поэтому Брюс успел разведать местность, утвердиться на позиции и подготовиться к отражению атаки английской конницы. Последней шотландцы справедливо опасались – исход сражения при Данбаре решили конные латники Уоренна, и в июле 1297 г. Стюарт и Брюс капитулировали перед Перси и Клиффордом, превосходившими их в кавалерии. Уильям Ришангер (в отличие от Уолтера Гизборо) в своей хронике полагает, что исход боя при Фолкерке (1298 г.) решили не стрелки (кстати, английские, а не валлийские), а атака англичан (возможно, конницы и валлийской пехоты), обошедших шилтроны с фланга и ударивших в тыл. Наконец, при Метвене в 1306 г. внезапная конная атака Валенса рассеяла шотландское войско Брюса – и память о поражении была все еще жива! У Лаудон-Хилла шотландцы увидели плоское ровное поле (протяженностью равное расстоянию пары выстрелов из лука), по обеим сторонам которого находилось глубокое болото: Увидел, что высокая дорога проходит По красивому полю, ровному и широкому; Но по обеим сторонам от него Была большая топь, длинная и широкая, Почти на расстояние выстрела из лука в любую сторону От места, где ездили люди; И он счел, что место слишком обширное, Чтобы ждать там всадников. Поэтому он вырыл три рва прямо под углом [к дороге], От обеих топей к дороге; [Каждый] на таком расстоянии от другого, чтобы их Разделяло расстояние одного выстрела из лука, и даже больше. Рвы были так глубоки и высоки, Что люди могли миновать их лишь с большим усилием, Даже если бы никто им не сопротивлялся. Но он оставил промежутки по пути, Такие большие, и в таком количестве, Что пятьсот [человек] могли проскакать В промежутки, бок о бок. Там он решил ждать битвы, И встретить врагов; ибо он не опасался, Что они смогут атаковать его с фланга, Или дать ему бой с тыла, 15

И будучи уверенным, что по фронту Он защищен от их мощи. Велел он три глубоких рва устроить для того, чтобы, Если не сумеет Встретиться с врагами у первого, то у него В распоряжении будет второй, А потом и третий, если случится Так, что они минуют первые два. Итак, сочтя, что поле было слишком широким для его небольшого отряда, Брюс велел вырыть поперек его, по обе стороны от пересекавшей поле дороги, три больших и глубоких рва (dykys), а извлеченная земля сформировала валы за этими рвами. Рвы были перед позицией шотландского войска. Между рвами осталось пустое пространство (надо полагать, по одному промежутку в каждом рве, в центре). Согласно Барбору, сквозь промежутки могли пройти только 500 всадников, скачущих бок о бок, что явное преувеличение, поскольку в таком промежутке первого рва разместилась вся армия Роберта I, и уж точно она не стояла в одну или хотя бы две шеренги. Описанное Барбором поле достаточно уверенно локализуется в окрестностях нынешней усадьбы Оллантонплейнз (farmstead Allantonplains).

(Схема по Д. Колдуэллу) Вечером 9 мая Роберт разместился в Малом Лаудоне. Там он собирался ждать прибытия англичан. После же их появления, как и планировал, Брюс, спешив всех воинов и собрав свой отряд, стал за линией рвов. Как и при Бэннокберне, он, конечно, спешился и «со своими соратниками возглавил все свое войско, чтобы, уравняв опасность между знатью и простолюдинами, никто не думал о бегстве». Солнце уже взошло, когда, наконец, показалась армия де Валенса. 16

(По версии К. ДеФриза шотландцы стояли за третьим рвом, в самой глубине) Боевые порядки Барбор не описывает построение шотландцев, но, несомненно, они стояли в плотном строю, скилтроном (или шилтроном), «сомкнув перед собой свои щиты», «ощетинившись длинными копьями», «подобно густой изгороди». При Фолкерке (1298 г.) первая шеренга копейщиков опустилась на колено, утвердив тупой конец древка в земле, второй и третий ряды выставили копья прямо над головами первого, коленопреклоненного, ряда. Тем самым, атакующих встречал тройной ряд длинных копий. Подобное построение, как и фламандская фаланга, было смертельно опасным для конницы без пехотной поддержки. Конница Валенса подходила к полю боя двумя эскадронами (eschieles – «баталии») из нескольких «знамен», возглавляемых баннеретами (в 1306 г. у Валенса было всего два баннерета). «Знамена» состояли, в свою очередь, из рыцарей, сержантов, оруженосцев. Барбор, опираясь, очевидно, на семейные предания участников битвы и несохранившиеся шотландские хроники, доносит до нас внушительную картину, представшую перед шотландцами (не без анахронизмов, однако): И когда настал оговоренный день, Он [Валенс] поспешил к месту, Которое назначил для боя. Солнце встало, ярко сияя, Отражаясь на широких щитах. В два эскадрона (eschelis) он урядил Людей, которых возглавлял. Король ранним утром Увидел появление первого [эскадрона], Хорошо и уверенно построенного, 17

А за их спинами, отчасти поближе, Он увидел второй, следующий за первым. Их бацинеты были все ярко начищены, Отражая солнечный свет; Их копья, значки и щиты Заливали все поле светом. Их лучшие, ярко расшитые знамена, Кони [или конские попоны?] разных оттенков, Гербовые котты все разноцветные, И кольчуги, что были белыми как мука, Заставляли их сверкать так, что они казались Подобны ангелам Царства [Небесного]! Это описание можно сравнить с «Осадой Кэрлаверока», геральдической поэмой о событиях экспедиции Эдуарда I в Шотландию и осады им замка Кэрлаверок (1300 г.). Здесь было четыре эскадрона/баталии (87 баннеретов, до 2000 кавалеристов), как и при Фолкерке (110 баннеретов, около 3000 всадников). Автор описывает их выступление в поход: К назначенному дню Все созванное войско было готово, И король со своим многочисленным двором Тотчас выступил на шотландцев, – Не в коттах и сюрко, – Но на больших и дорогих конях, Чтобы их не застали врасплох, Хорошо и надежно вооруженные. Много там роскошных конских попон, Вышитых на шелках и атласе, Множество красивых значков, прикрепленных к копьям, Множество развернутых знамен. И издалека был слышен шум От конского ржания; Горы и долины всюду Заполнили вьючные лошади и повозки С провизией и обоз С палатками и шатрами. И дни были длинные и погожие.

Ход сражения Чтобы поднять дух своего воинства, Брюс обратился к нему с речью, где напомнил им, что если они проиграют бой, то всех их «убьют» за участие в мятеже против английской короны. На то у него были причины – вспомним казни его братьев и родственников! Дело в том, что, с точки зрения каждого британского монарха, и прежде всего Эдуарда I, все жители Шотландии считались его подданными, со всеми вытекающими отсюда последствиями. То есть, всякий, кто сражался против англичан, был мятежником, а значит, по закону, подлежал унизительной и жестокой казни. В прошлом году Эдуард выпустил в Ланеркосте 18

ордонанс, согласно которому все участники убийства Комина (включая тех, кто советовал Брюсу) будут протащены и повешены (treinez et penduz). Военнопленные – будут повешены или обезглавлены. Сдавшиеся добровольно мятежники – будут отправлены в темницу, и срок их заключения зависит только от воли короля. Всякий, кто добровольно поддержал Брюса – также будет отправлен в тюрьму. Но подобная участь противников Эдуарда I не запугала, а только ожесточила. Поэтому, по словам Брюса, они должны встретить атаку первого эскадрона отважно и упорно, чтобы, разбив его, тем самым устрашить второй эскадрон и заставить его отказаться от атаки. И хотя их [больше], чем нас, Пусть это вас мало беспокоит; Ибо когда мы сойдемся в бою, У них смогут встретиться с нами не больше [людей], чем у нас. Поэтому Брюс призвал соратников мужаться и проявлять отвагу, обещая, что победа принесет им счастье. Тогда сказали все те, кто стоял рядом: «Сэр, если будет Господу угодно, мы поступим так, Чтобы не заслужить упрека». Затем шотландцы (очевидно, как обычно, помолившись) двинулись вперед, сохраняя строй, подошли к первому рву и расположились в поле у промежутка, отослав обозников и нищий сброд, бесполезных для боя, в тыл, на холм. Эймер де Валенс увидел, что шотландская баталия спустилась с холма на равнину и стоит между рвов, но все же не усомнился в быстрой победе, уверенный в своем численном превосходстве и отсутствии конницы у противника (шотландские латники встали в ряды пеших ополченцев). Он тоже произнес перед рядами речь (учитывая небольшие размеры обоих войск, такие речи, вполне возможно, звучали в действительности), где ободрял своих людей, обещал им награды и славу в случае победы и пленения Брюса. Поскольку они были совсем рядом с королем, Он оборвал речь И велел трубить сигнал к атаке; И впередистоящие в его войске Схватились за свои широкие щиты И поскакали вместе в плотном строю. Наклонив головы и опустив копья, Они устремились прямо на короля. Итак, трубы возвестили о начале боя, и английская конница тронулась с места – сначала медленно, рысью, экономя силы лошадей, сохраняя линию строя. Каждый скакал со щитом в одной руке и копьем в другой. Постепенно скорость увеличивалась, и в последний момент мчавшиеся галопом рыцари выжимали из своих коней все возможное. Но, как и при Бэннокберне, «большие [т.е. боевые] кони англичан налетели на пики шотландцев, как если бы то был густой лес, и поднялся большой и ужасный треск сломанных копий и смертельно раненных дестриэ [боевых рыцарских коней]». Войско Брюса встретило атаку: Он [король] встретил их с такой великой силой, 19

Что лучшие и самые доблестные Были сброшены на землю при столкновении. Там люди могли [слышать] треск Ломающихся копий, И крики раненых, и рёв, Столь [громкие], что ужасно было слышать это. Ибо те, кто был в первой атаке, Разили и сражались очень упорно. Тогда начались шум и выкрики... Люди короля были отважны, Своими копьями, что были острыми, Они поражали и людей, и коней, Пока алая кровь не побежала вскоре из ран. [Раненые] кони становились на дыбы И сбрасывали наездников при этом, Так что те, кто был впереди, Рассеивались по промежуткам то там, то тут. Король, видя, что враги отброшены назад подобным образом, И видя, что они носятся туда-назад, Устремился на них столь упорно И атаковал их так смело, Что свалил многих из врагов. Поразив копьями боевого коня англичанина, шотландцы брали беспомощного, придавленного конем и раненого всадника в плен (если он был знатен и богат – для чего опознавали его по гербу на налатнике) или убивали. Безусловно, кавалерийская атака латников Валенса имела бы иной эффект, если бы ее скорость, ее порыв не был отчасти сорван или хотя бы замедлен препятствиями – рвами, которые вырыли шотландцы. Поэтому кавалеристы могли атаковать только по центру, во фронт, не имея возможности зайти с флангов или тыла. А там их ждал противник отважный и стойкий – со времен Уоллеса шотландская пехота, укрепленная латниками-дворянами и возглавляемая аристократами, обрела достаточно упорства (и упрямства) для того, чтобы выстоять в поле, наблюдая, как на нее несется грозный вал вражеской конницы. Так что англичане не смогли применить свою настоящую силу – кавалерийский натиск, имевший, впрочем, всегда скорее психологическое значение, в расчете на то, что противник дрогнет, побежит и потеряет строй. Шотландцы же, оставшись на месте и удержав позицию, сначала остановили атаку конницы, а потом сами начали теснить всадников (Барбор подчеркивает особую отвагу, проявленную королем, его братом и Дугласом). Их копья поражали и коней, и людей. Даже если второй эскадрон пытался прийти на помощь своим (поэтому, вероятно, некоторые историки пишут о двух атаках конницы), то фланги шотландцев были надежно укрыты рвами и болотом. Вскоре битва окончилась: Поле было почти все покрыто Убитыми конями и людьми, Ибо добрый король преследовал их тогда С пятьюстами вооруженными, 20

Которые никого из врагов не щадили. Они надавили на них так упорно, Что вскоре сотню – или больше – врагов Можно было увидеть лежащими на земле. Остальные ослабели, И начали отступать. И когда их арьергард увидел Так разбитый свой авангард, Они побежали, не задерживаясь. Итак, шотландская пехота во главе со своим королем двинулась в наступление, преследуя приведенных в беспорядок и дрогнувших англичан первого эскадрона. Это был своевременный и хорошо продуманный маневр, с целью помешать англичанам перегруппироваться и снова атаковать. Вряд ли шотландцы решились удалиться ото рвов на дальнее расстояние, но для второго эскадрона хватило и этого. Устрашенные зрелищем гибели авангарда, английский арьергард развернулся и побежал. (Вполне вероятно, что за конницей последовали и пехотинцы, но Барбор, напоминаю, ничего не сообщает об их присутствии.) Эймер де Валенс тщетно пытался собрать своих воинов, но в конце концов и ему пришлось развернуть коня и спасаться бегством с поля (в Босуэлл). Англичане проиграли битву при Лаудон-Хилле. Последствия Английские потери неизвестны. Барбор пишет, что во время преследования «на земле» осталось лежать более 100 англичан (т.е. кавалеристов), некоторые были взяты в плен, а «остальные убежали». Английская пехота, скорее всего, понесла минимальные потери (арьергард – и пехота – вообще не вступали в сражение), но свита де Валенса, несомненно, лишилась многих – и людей, и (несомненно, еще больше!) коней. Любопытно, что 12 мая Валенс в Босуэлле заключил соглашение с казначейством, обязавшись выставлять до осени этого года 60 кавалеристов (за 800 фунтов стерлингов) – тогда как прежде должен был служить с сотней всадников. Кстати, тот же Барбор пишет, что отступающих англичан преследовали 500 шотландцев. Возможно, это указание на 100 погибших воинов Брюса. Дождавшись тех, кто вернулся из погони, торжествующие шотландцы покинули поле боя, уводя с собой «пленников, которых они взяли», и прославляя своего вождя. Барбор заканчивает описание сражения словами: Они были, бесспорно, счастливы; И многие, жившие поблизости, Увидав, что король так улучшил их участь, Принесли ему присягу. С тех пор его власть росла все больше и больше... Действительно, победа при Лаудон-Хилле оказалась как нельзя кстати для дела независимости Шотландии. Но больше в плане моральном. Брюс по-прежнему оставался преследуемым мятежником. И все же англичане и сторонники Коминов не могли его поймать. А сам король Шотландии впервые в войнах с Англией одержал победу в полевом сражении. Воодушевленный даже малыми успехами в том же 1307 г. (Глен-Трул, Лаудон, поражение Ральфа де Монтермера, рейд на 21

Эр), Роберт I «прекрасно использовал шотландский рельеф, делал ставку на пехоту, стремительно маневрировал, изматывал неприятеля в мелких стычках, при необходимости опустошал страну, сравнивал с землей укрепления». Брюс отныне не знал поражений. Его приверженцы возникали повсюду. 15 мая сторонник англичан (вероятно, Александер Абернети) писал из Форфара: «Похоже, что Господь на его [Брюса] стороне, ибо он [уничтожил и раз]бил всю мощь короля [Эдуарда] как среди англичан, так и среди шотландцев... И да продлит Господь дни нашего государя короля, ибо, когда мы лишимся его (да убережет нас от этого Бог), все должны быть на одной стороне, либо им придется погибнуть или покинуть страну со всеми, кто любит короля, если они не получат совета и поддержки». Так оно, в конечном счете, и случилось. Этому исходу способствовало одно важное обстоятельство: король Эдуард собирался выступить на мятежников, но болезнь его обострилась и 7 июля 1307 г. Молот Шотландцев скончался в городишке неподалеку от Карлайла. Молодой Эдуард II, не разделявший интересов отца и видевший полный провал его шотландской политики, немедленно прервал поход, предоставив Шотландию саму себе на три года. Анализ сражения К. ДеФриз сравнивает битву при Лаудон-Хилле, первое тактическое поражение англичан с 1298 г., с победой фламандцев при Куртрэ пятью годами ранее. И там, и здесь конно-пешая армия была разбита полностью пешим войском, отразившим конную атаку противника. В обоих случаях сражению предшествовал вызов на бой, включая выбор поля битвы, чем и воспользовался Роберт Брюс. Прибыв на место первым, он изучил местность, отметил имеющиеся там естественные препятствия (болото) и подготовил его для сражения (рвы на равнине). Зная, что ему предстоит сражаться против конницы, он счел равнину излишне просторной и сузил поле с помощью трех широких рвов или канав. Затем он поставил свои войска в оборонительной позиции, намереваясь встретить линией своих копейщиков натиск английской конницы. Английская сторона, как и французы при Куртрэ, к сожалению, не обратила внимания на подготовку шотландцев. Непонятным остается и то, почему Эймер де Валенс так медлил с прибытием – за это время шотландцы успели выполнить свои земляные работы. (Зато с версией о том, что англичане попали в засаду, это вполне согласуется, хотя и противоречит тексту Барбора.) Но, даже заметив эти рукотворные препятствия, англичане все же перешли в атаку, вероятно, даже не дожидаясь подхода своей пехоты. Увы, Фолкерк явно не научил Валенса (и не его одного) ничему, хотя значение шотландских копий он не мог не заметить – его кавалеристы лишились там 10% своих лошадей (что, по сравнению с потерями в конском составе у других капитанов, еще немного!). Исход кавалерийского натиска в такой ситуации предсказать нетрудно – и при Фолкерке, и при Лаудоне шотландцы не дрогнули и держали строй, а их противники, не имея пространства для маневра и разгона, были бессильны против копейщиков. Остановившись перед рвом на флангах (похоже, конница Валенса не смогла зайти даже за первый ров, не говоря о двух других) и живым препятствием 22

в центре, кавалеристы могли лишь метать в ряды шотландцев «копья, дротики и ножи», даже свои булавы и мечи. Но не могли сделать главного – пробить их строй и рассеять пехотинцев. Стоя на месте, как и при Куртрэ, всадники оказались легкой добычей пехоты противника. Выражаясь словами одного более раннего источника о конном рыцаре в бою: «Пока он был верхом на своей лошади, он ничего не боялся», но стоило убить его коня, как ему ничего не оставалось, кроме как сдаться или быть убитым. Если даже шотландцев и было всего 600, то и английская конница насчитывала не более 200 всадников, так что численное преимущество было на стороне воинов Брюса. Более того – раз англичане атаковали двумя баталиями, а вторая определенно оставалась в тылу, пока авангард бился с шотландцами, то у пехоты Брюса и вовсе были все козыри на руках, раз им пришлось иметь дело лишь с половиной вражеской кавалерии. Хотя ничего не известно о том, что Брюс думал о битве или о своей тактике, когда семь лет спустя, в июне 1314 г., при Бэннокберне, он вновь сражался с англичанами, он применил многие из тех тактических приемов, что принесли ему победу при Лаудон-Хилле.

Источники и литература Подробности сражения при Лаудон-Хилле известны только из исторической поэмы Джона Барбора «Брюс» (примерно 1370-1376 гг.), несмотря на свое позднее происхождение (и резкую политизированность), отличающейся в целом относительной достоверностью и исторической точностью. Издание: John Barbour. The Bruce. Ed. A.A.M. Duncan. Edinburgh, 2007. P. 296-308. (Издатель полагает, что стычка при Глен-Труле случилась в июне 1307 г. и, следовательно, последовала за боем при Лаудон-Хилле, а не предшествовала ему.) М. Прествич, однако, высказался в том духе, что «остаются некоторые сомнения насчет точности описания, составленного примерно 60 лет спустя события, которое оно описывает; тактические приемы, может быть, больше подходят для конца XIV века». Признавая справедливость мнение авторитетного исследователя (но ср. со словами Ч. Омана: «если мы можем довериться подробностям – достаточно вероятным, сами по себе, – которые Барбор дает нам»), впрочем, стоит напомнить, что иного источника у нас нет. О самом сочинении Барбора см.: Summerfield T. Barbour’s Bruce: Compilation in Retrospect // Writing War: Medieval Literary Responses to Warfare. Ed. C. Saunders, F. Le Saux, M. Thomas. Cambridge, 2004. P. 107-125; Taggart J.H. The Historicity of Barbour’s Bruce. Ph.D. Thesis, University of Glasgow, 2004 (p. 109-110 – о Лаудоне). Традиционно считается, что день битвы при Лаудоне – 10 мая, названный у Барбора срок в вызове от Валенса. В поэме названо немного дат, и еще меньше – достоверных, но, хотя нет прямых доказательств относить сражение именно к этому дню, все же есть основания согласиться с Барбором. Чдо других известий о Лаудон-Хилле, они подтверждают факт битвы и поражения англичан, но не более того. Английский хронист, Томас Грей Хитонский, в своей «Скалахронике» (он основывался на воспоминаниях своего отца), упоминает битву, но ограничивается лишь упоминанием о поражении англичан: «Роберт де Брюс собрал своих соратников в Кэррике. Эймер де Валенс, 23

услышав об этом, выступил на него, когда при Лаудоне (Loudoun) означенный Роберт встретился с означенным Эймером де Валенсом и разгромил его, и преследовал его до замка Эр...» (Scalacronica: by Sir Thomas Gray of Heton, Knight. Ed. J. Stevenson. Edinburgh, 1836. P. 132). Другой хронист, современник, Уолтер Гизборо, или его продолжатель, сообщает, что после Пасхи 1307 г. Роберт Брюс вторгся в Лотиан. Король же Эдуард поставил над королевством Шотландским трех хранителей с тремя полками – Генри Перси, Эймера де Валенса и графа Глостера. «Но этот новый король выступил навстречу полку господина Эймера де Валенса и обратил его в бегство, хотя и немногих убив...» (The Chronicle of Walter of Guisborough. Ed. H. Rothwell. L., 1957. P. 378). В письме из Карлайла от 15 мая 1307 г. (цит. по: John Barbour. The Bruce. Ed. A.A.M. Duncan... P. 304) отмечается, что «король был сильно разгневан, потому что Хранитель Шотландии [Валенс] и прочие люди отступили перед королем Хоббом [так англичане прозывали Роберта Брюса], не свершив никаких подвигов, так что он намеревался отправился в Дамфрис лично, и все еще настаивает на этом». Ни один источник, включая шотландские хроники, описывающие битвы при Метвене и Далри, более не говорит ни слова об этом сражении. Это довольно странное молчание трудно объяснить. Все биографии Брюса и исследования Войны за независимость упоминают Лаудон: Федосов Д.Г. Рожденная в битвах: Шотландия до конца ХIV века. М., 1996. С. 166; Barrow G.W.S. Robert Bruce and the Community of the Realm of Scotland. Edinburgh, 2005. P. 222; Brown M.H. Bannockburn: The Scottish War and the British Isles, 1307-1323. Edinburgh, 2008. P. 27; Cornell D. Bannockburn: The Triumph of Robert the Bruce. New Haven; L., 2009. P. 75; Duncan A.A.M. The War of the Scots, 1306-23 // Transactions of the Royal Historical Society. 1992. Vol. 2. P. 138, 139; McNamee C. The Wars of the Bruces: Scotland, England and Ireland 1306-1328. East Linton, 1997. P. 40; Oman C.W.C. A History of the Art of War. The Middle Ages from the Fourth to the Fourteenth Century. L.; New York, 1898. P. 569-570; Penman M. The Scottish Civil War: The Bruces & the Balliols & the War for Control of Scotland, 1286-1356. Stroud, 2002. P. 67; Prestwich M. Edward I. Berkeley; Los Angeles, 1988. P. 510; Young A., Stead M.J. In the Footsteps of Robert Bruce in Scotland, Northern England and Ireland. Stroud, 2010. P. 96; и т.д. Но только К. ДеФриз в своей книге «Пехотные приемы ведения войны в начале XIV века», которая также содержит полную библиографию темы, рассмотрел сражение обстоятельно: DeVries K. R. Infantry Warfare in the Early Fourteenth Century. Woodbridge, 1996. P. 49-57. Также отметим статью Д. Колдуэлла, уделившего внимание и географии места боя: Caldwell D.H. Scottish Spearmen, 1298-1314: An Answer to Cavalry // War in History. 2012. Vol. 19. № 3. P. 276-280. Детали убийства Комина Рыжего и политические последствия события обстоятельно рассмотрены (из новейших публикаций) в статье А. Гранта: Grant A. The Death of John Comyn: What Was Going On? // Scottish Historical Review. 2007. Vol. 86. № 222. Pt. 2. P. 176-224. Дуглас в 1307 г.: Brown M.H. The Black Douglases: War and Lordship in late medieval Scotland, 1300-1455. East Linton, 1998. P. 15-17; Väthjunker S. A Study of the Career of Sir James Douglas: The Historical Record versus Barbour’s Bruce. Ph.D. Thesis, University of Aberdeen, 1992. P. 33-40. Ланеркостский ордонанс 1306 г.: Documents and Records illustrating the History of Scotland. Ed. F. Palgrave. Vol. I. L., 1837. P. 362. Письмо от 15 мая 1307 г.: Calendar 24

of Documents relating to Scotland. Vol. II. Ed. J. Bain. Edinburgh, 1884. P. 536-537 (там же см. резюме письма из Карлайла за тот же день – p. 526). Биографическая и геральдическая информация о Валенсе и его соратниках почерпнута из различных источников, включая ODNB, публикации документов (например, упомянутый далее сборник «Scotland in 1298») и издания гербовников и печатей. Публикации контрактов Валенса: Scotland in 1298. Documents relating to the campaign of king Edward the First in that year, and especially to the battle of Falkirk. Ed. H. Gough. London, 1888. P. 260-264 (1297-1298 гг.); Private Indentures for Life Service in Peace and War, 1278-1476. Ed. M.C.E. Jones, D.S.K. Walker. London: Offices of the Royal Historical Society, 1994. (Camden Miscellany. Vol. XXXII; Camden Fifth Series. Vol. 3.) P. 37-38 (1297), 43-44 (1303), 49-50 (1309), 50-51 (1310), 60 (1317). Источниками для изучения английской армии времен Эдуарда I послужили работы Д. Морриса, М. Прествича, М. Пауика, Д. Симпкина, Э. Спенсера, Э. Эйтона: Ayton A. English Armies in the Fourteenth Century // Arms, Armies and Fortifications in the Hundred Years’ War. Ed. A. Curry, M. Hughes. Woodbridge, 1999. P. 21-38; Morris J.E. The Welsh Wars of Edward I: A Contribution to Medieval Military History Based On Original Documents. Oxford, 1901; Powicke M.R. The General Obligation to Cavalry Service under Edward I // Speculum. 1953. Vol. 28. № 4. P. 814-833; Idem. Military Obligation in Medieval England. A Study in Liberty and Duty. Oxford, 1962; Prestwich M. War, Politics and Finance under Edward I. L., 1972; Idem. Armies and Warfare in the Middle Ages: The English Experience. L.; New Haven, 1996; Idem. The Three Edwards: War and State in England, 1272-1377. 2nd ed. L.; New York, 2003; Idem. Edward I’s armies // Journal of Medieval History. 2011. Vol. 37. P. 233-244; Simpkin D. The English Aristocracy at War: from the Welsh Wars of Edward I to the Battle of Bannockburn. Woodbridge, 2008; Spencer A. The comital military retinue in the reign of Edward I // BIHR. 2010. Vol. 83. № 219. P. 46-59. Шотландская тактика и военная организация: Armstrong P. Bannockburn 1314: Robert Bruce’s great victory. Oxford, 2002. P. 27-32; Brown C. Battle Story: Bannockburn 1314. Stroud, 2013; Brown M.H. The Wars of Scotland, 1214-1371. Edinburgh, 2004; Caldwell D.H. Some Notes on Scottish Axes and Long Shafted Weapons // Scottish Weapons and Fortifications, 1100-1800. Ed. D. Caldwell. Edinburgh, 1981. P. 253-314; Idem. Scottish Spearmen... P. 267-289; Clipsom A. Some Thoughts on 14th Century Scottish Armies // Slingshot. 2010. Iss. 273. P. 9-15; Duncan A.A.M. The War of the Scots...; Heath I. Armies of the Middle Ages. Vol. I. Worthing, 1982. P. 15-16, 50-51.

Евгений Горб

ПОТОП 1655 Г.: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ В середине XVII в. Речь Посполитая оказалась на краю гибели. С двух сторон ее раздирали на куски внешние враги – Московское государство и Швеция, а изнутри государство опустошало восставшее казачество. Однако, самым большим испытанием для Польско-Литовского государства стала именно война со Швецией, которая вошла в историю под названием «шведский потоп». Война, которая разразилась из-за необдуманных династических амбиций короля Яна II Казимира, стала настоящей трагедией для Речи Посполитой. Хотя она и закончилась победой для Речи Посполитой, однако, цена этой победы оказалась слишком высокой. Потери Польско-Литовского государства в годы «шведского потопа» вполне можно приравнять к потерям Польши во время Второй мировой войны. Понятно, что вокруг такого события, как шведско-польская война 16551660 гг. не могло не образоваться множества мифов, которые до сих пор кое-где прослеживаются в историографии. Проблема мифологизации истории «шведского потопа» не нова и неоднократно становилась предметом исследования в польской историографии. Однако, рассматривались лишь мифы, созданные польским писателем Генриком Сенкевичем (1846-1916), в то время как мифологизация шведско-польской войны со стороны властных кругов Речи Посполитой практически не привлекала внимание исследователей. Активное исследование сенкевичевских мифов «потопа» началось в середине прошлого века. Среди исследователей проблемы следует отметить Ольгерда Гурку (1887-1955)1 и Марцелия Космана (род. в 1940),2 однако, наиболее основательно мифы Генрика Сенкевича исследовались Адамом Керстеном (1930-1983), который даже посвятил этой теме отдельную монографию3. Несмотря на довольно значительную историографический базу, отдельные проблемы мифологизации истории «шведского потопа» до сих пор не подымались исследователями. Целью статьи является обобщение опыта польской историографии относительно исследования мифологизации шведско-польской войны 1655-1660 гг., а также анализ мифов, созданных властными кругами Речи Посполитой, которые не становились предметом исследования историков. Для начала необходимо очертить круг мифов «потопа», которые были нами проанализированы, а именно: миф о шведской агрессии, миф об измене Иеронима Радзеевского, так называемое «Ясногурское чудо» и миф об измене Януша Радзивилла. Миф о шведской агрессии и мифологизация личности Иеронима Радзеевского очень тесно переплетаются между собой и поэтому их необходимо рассматривать 1 Gorka O. Gorale «Potopu» w fantazji i rewelacjach historykow / Olgierd Gorka // Problemy. – 1955. – nr. 1. – S. 11-19. 2 Kosman M. Na tropach bohaterow «Trylogii» / Marceli Kosman. – Warszawa: Ksiazkai Wiedza, 1986. – 360 s. 3 Kersten A. Sienkiewicz-„Potop”-Historia / Adam Kersten. – Warszawa: Państwowy Instytut Wydawniczy, 1974. – 284 s.

в комплексе. Суть этой легенды заключается в следующем: шведы, якобы с 1652 г. планировали агрессию против Речи Посполитой и всячески провоцировали короля Яна II Казимира. Последний всячески пытался препятствовать развязыванию войны, однако, все средства оказались напрасными из-за аферы коварного изменника Иеронима Радзеевского, фактически подтолкнувшего шведского короля к войне. На самом деле все было с точностью до наоборот. В начале 50-х гг. XVII в. шведское правительство еще не могло окончательно определить мишень для будущей войны – это могла быть как Речь Посполитая, так и Московское царство, ведь шведы имели претензии к обеим этим государствам. Именно поэтому дипломатия шведского канцлера Акселя Оксеншерны (15831654) была направлена на поиск союзников как против Польши, так и против Московии. Однако, осенью 1651 г. произошел кардинальный поворот политики Швеции в сторону альянса с врагами Речи Посполитой, а именно Трансильванией, Османской империей и Войском Запорожским. Этот кардинальный поворот в большой степени был спровоцирован польским королем Яном Казимиром. В Стокгольме с большим беспокойством реагировали на донесения о планах польского короля касательно Инфляндии и Гданьска, видя в них угрозу шведским интересам. Уже весной были получены сведения о подготовке к расширению и укреплению позиций Речи Посполитой в балтийском регионе, а путешествие Яна Казимира в Гданьск в сентябре, после Берестецкой победы трактовалась шведами как активизация польской прибалтийской политики. После заключения белоцерковского трактата, бездействовавшая польская армия могла быть направлена против Швеции. Переговоры между Швецией и Речью Посполитой, которые начались 1 июля 1651 г. в Любеке тоже не сдвигались с мертвой точки. Ян Казимир дал тайную инструкцию польским представителям на переговорах, чтобы те всячески затягивали и блокировали совещания4. Однако, в 1654 г. Швеция так и не пошла на конфликт. Роковую ошибку, которая привела к кровавой войны сделал никто иной, как сам Ян Казимир. Толчком к обострению отношений между двумя дворами стало отречение шведской королевы Кристины Ваза (1626-1689). Ленчицкий воевода Ян Лещинский (1603-1678) после получения сведений об отречении королевы Кристины в пользу Карла Густава Виттельсбаха (1622-1660) высказался в пользу того, чтобы Ян Казимир отказался от претензий на шведскую корону и пошел на союз со Швецией против Московии. Что же сделал король, получив известие об отречении Кристины? Он задержал официального посла, который должен был ехать в Стокгольм с целью объединить оба государства против московской угрозы и выслал частного посланника, который должен был выразить протест в ответ на передачу трона Карлу Густаву. Выступление королевского посланца вызвало в Швеции наихудшие впечатление. Когда уже после коронации Карла Густава Ян Казимир направил того же посла с предложениями дружбы и мира, то получил очень острый ответ Акселя Оксеншерны с требованием извинений за высказывания польского короля в период отречения Кристины. Канцлер даже угрожал войной, если не будет направлено официальное польское посольство с

Kersten A. Hieronim Radziejowski. Studium władzy i opozycji / Adam Kersten. – Warszawa: Państwowy Instytut Wydawniczy, 1988. – S. 317-318, 321.

извинениями. Однако, конфликт был уже неизбежен и Ян Казимир сделал все, чтобы его приблизить5. Какова же роль в этом конфликте отводилась опальному коронному подканцлеру Иерониму Радзеевскому (1612-1667). В начале 1652 г., Иероним Радзеевский, бывший фаворит короля, был вынужден покинуть Польшу из-за личного конфликта с Яном Казимиром. После нескольких месяцев скитаний по Европе он остановился в Швеции, где был любезно принят тогдашней королевой Кристиной. Радзеевский не был столь влиятельным лицом в Речи Посполитой, чтобы заинтересовать шведское правительство своими связями среди магнатов. Он был интересен с другой стороны – как посредник в контактах с казаками. Казаки могли стать возможными союзниками в будущей войне с Речью Посполитой или Московским государством. Иероним поддерживал постоянные стабильные контакты с верхушкой казачества еще со второй половины 40-х гг. XVII в. и пользовался большим влиянием в среде старшины. Таким образом, становится понятным что этот миф был создан королем Яном Казимиром и его окружением, чтобы снять с себя ответственность за длительную кровопролитную войну, поскольку Яна Казимира и без того ненавидела шляхта и магнаты. Следующая легенда – литературная и принадлежит перу Генрика Сенкевича. Речь идет о так называемом «Ясногурском чуде», яркие и красочные описания которого надолго закрепились в историографии и общественном сознании поляков. Шведские войска в короткое время овладели территорией Речи Посполитой. Этому способствовало предательство польской шляхты и духовенства, которые массово переходили на сторону врага. Не менее молниеносно, чем Карл Густав оккупировал Польшу, – он так же быстро и оставил ее. Часть историков, особенно в XVIII-XIX вв. переломным моментом в истории «потопа» считали героическую оборону Ченстоховы. Ченстоховскую викторию воспевали писатели, среди которых и Генрик Сенкевич. «Потоп» Г. Сенкевича упрочил в польском обществе образ великой осады, чрезвычайной отваги защитников и героизм фигуры Августина Кордецкого. Так зародился миф, который очень мало общего имеет с исторической действительностью. Вот как на страницах «Потопа» обращался ксендз Кордецкий к осажденным, когда Ясногурский монастырь окружили шведы: «Врата ада не одолеют силы небесной. Успокойтесь и наберите отваги в сердца. Не ступит нога еретика в эти святые стены. Не будут лютеры и кальвины чары свои справлять в этом доме чести и веры»6. То, что было на самом деле, поражает своей противоположностью всему вышесказанному. 7 ноября 1655 г. Августин Кордецкий добровольно признал власть шведского короля Карла Густава. В награду Кордецкий получил от шведов письмо, которое гарантировало безопасность Ясногурского монастыря. Несмотря на признание власти Карла Густава, Кордецкий отказал польско-шведским отрядам во вступлении в монастырь, однако мотивом его поступка был всего лишь страх

Ibidem. – S. 367. Sienkiewicz H. Potop / H. Sienkiewicz [Електронний http://pl.wikisource.org/wiki/Potop_%28Sienkiewicz%29. 6

ресурс].

–

Доступний

з:

лишиться драгоценностей монастыря!7 Позднее, в 1658 г. приор Кордецкий написал похвалу самому себе под титулом «Новая Гигантомахия», в которой, кроме мифологизации «Ясногурского эпизода», приписал себе ряд других достижений8. Ложными являются пересказы о руководстве обороной монастыря лично Кордецким, поскольку по образованию он был лектором моральной теологии. Следующим шокирующим фактом был состав отряда, осаждавшего монастырь. Под Ясной Гурой находился отряд, насчитывавший от 1500 до 2000 чел., из которых половину (1000 солдат) составляла польский кавалерия под командованием поляка – полковника Вацлава Садовского! Ясногурский монастырь в Ченстохове в XVII в. даже не был крепостью в полном смысле этого слова. Не имел он также большого стратегического значения. Монастырь находился недалеко от границы с Силезии, однако не выполнял оборонной функции и никогда не входил в систему пограничных укреплений9. Эта псевдогероическая легенда настолько срослась с реальностью в национальном сознании поляков, что после многих веков заблуждений уже очень трудно ввести в обращение историческую правду. Скорее всего, «Ясногурское чудо» навсегда останется истиной для многих поколений поляков. Легенда о героической обороне Ченстоховы в 1655 г. стала частью национальной идеи, национального сознания. В конце концов, она сделала Ченстохову своеобразным брендом Польши, который продолжает привлекать тысячи туристов и паломников к монастырю. Миф об измене Януша Радзивилла стал синтезом двух легенд, созданных королевским окружением и опять же Генриком Сенкевичем. Писатель изображает князя Януша исключительно в негативном свете. Он отмечал, что Радзивиллом руководила гордыня и желание стать королем. Сенкевич отмечал, что Кейданский акт, подписанный Янушем Радзивиллом, который передавал Литву под протекторат Швеции вызвал сопротивление большей части шляхты Великого княжества Литовского. Войско взбунтовалось против князя и отказалось его поддерживать10. Януш Радзивилл (1612-1655) действительно издавна был врагом короля Яна II Казимира, но совсем не по причине непомерной спеси и желания самому стать королем. Начиная с 1569 г., с момента объединения Короны Польской и Великого княжества Литовского в «федерацию обоих народов» на равных началах, литвины постепенно отходили на второй план, титульной нацией считались поляки. Понятно, что это не устраивало литовцев, среди которых еще жила память о самостоятельной государственной жизни. Януш Радзивилл пытался воскресить права литовцев на роль равноправных субъектов федерации. Кроме этого, князь Януш принадлежал к кальвинистской линии рода – биржанским Радзивиллам и всячески защищал права иноверцев, а именно кальвинистов, лютеран, ариан и православных. Король Ян Казимир был ярым католиком, а в придачу ко всему иезуитом и никак не мог терпеть религиозной толерантности князя Януша. 7 Wronski P. Cud jasnogorski / P. Wronski [Електронний ресурс]. – Доступний з: http://wyborcza.pl/1,76842,3072015.html. 8 Kordecki A. Pamiętnik oblężenia Częstochowy 1655 r. / A. Kordecki. – Warszawa: Drukarnia A.T. Jezierskiego, 1900. – 144 s. 9 Wronski P. Op. cyt. 10 Sienkiewicz H. Op. cyt.

Кейданский акт был подписан из-за безвыходной ситуации в которой оказался Радзивилл. Начиная с 1654 г. князь Януш исключительно своими силами вел войну с Московским царством, а Польша не предоставляла литовцам в этой войне даже минимальной помощи. Радзивилл продержался больше года, несмотря на то, что силы врага превосходили силы литовцев почти в 10 раз! Когда началась война со Швецией, то Великое княжество Литовское оказалось между двух огней. Януш Радзивилл не мог держаться и выбрал меньшее зло, то, что было ему ближе – союз с протестантской Швецией. Литовская шляхта всячески поддерживала князя, ведь Кейданский акт был гарантией неприкосновенности шляхетских имений. Войско взбунтовалось против Януша Радзивилла значительно раньше, чем был подписан договор в Кейданах – в сентябре 1655 г. (акт подписан 20 октября 1655 г.) и совершенно не из-за отказа поддержать шведский вектор политики Януша Радзивилла. Причиной восстания стало банальное отсутствие зарплаты. Казна Короны отказала литовскому войску в выдаче зарплаты и рекомендовала им обойтись своими средствами. Радзивилл был вынужден содержать армию за счет своих средств! После того, как московские войска заняли большую часть Великого княжества Литовского, содержать армию больше не было чем.11 Таким образом, история «шведского потопа» в значительной степени является большим мифом, инспирированным в первую очередь королем Яном Казимиром и его окружением, для оправдания своей бессмысленной и неудачной политики, и попыткой спихнуть всю вину на таких псевдопредателей, как Иероним Радзеевский и Януш Радзивилл, из-за чего их имена и сегодня в Польше являются синонимами измены. Вторым выдающимся мифотворцем стал писатель Генрик Сенкевич, который создал наиболее устойчивые и известные легенды «потопа», в силу специфики исторических источников, которым пользовался, а также из-за стремления вписать события в общую героическую концепцию своих произведений, где не было места измене священников или осаде польского монастыря своими же, польскими войсками. Тема имеет широкие перспективы дальнейшей разработки. В частности, необходимо проследить этапы создания каждого из обозначенных мифов, – от их рождения до закрепления в общественном сознании поляков. Было бы также целесообразно проанализировать мифологизацию истории Национальноосвободительной войны украинского народа середины XVII в.

Wisner H. Janusz Radziwiłł 1612-1655 / Henryk Wisner. – Warszawa: MADA, 2000. – S. 219-242.

Сергей Тарасов

ПОЛТАВА. НЕСКОЛЬКО СПОРНЫХ ВОПРОСОВ Wie es eigentlich gewesen? L.Ranke Вот уже три столетия прошло со дня Полтавского сражения. Но имеем ли мы ясную картину события изменившего расстановку сил в Европе? Предлагаемые заметки ни в коей мере не являются попыткой расставить точки над i, они лишь затрагивают некоторые вопросы, неизбежно возникающие при чтении литературы, посвящённой Полтавскому бою. 1. Прежде всего, это вопрос о численности армий противников и боевых потерях. Так профессор Н.И. Павленко, крупнейший российский специалист в области петровской эпохи и автор известной монографии о Петре I, считает, что численность армии Карла XII не поддаётся строгому учёту1. Однако, если исходить из подсчёта шведских потерь убитыми и пленными, то получится цифра в 48 тысяч человек (считая и казаков). В сражении и же принимали участие 28-30 тысяч человек2. Эта цифра впервые была получена, по-видимому, ещё И.И. Голиковым в конце XVIII в., путём простого сложения количества убитых и пленных шведских военнослужащих, причём данные он брал из русских документов3. Затем его подсчёты повторил полковник Е.И. Порфирьев, советский военный историк, опубликовавший свои работы о петровской армии в сталинские и хрущёвские времена. По Порфирьеву на поле сражения было похоронено 9334 шведа, 2977 взято в плен на поле боя, а с учётом убитых во время преследования был похоронен 13281 солдат и офицер. Под Переволочной сдалось в плен 16295 человек строевого состава и 3492 нестроевых. Ещё около 1000 человек сумели переправиться на правый берег Днепра. Если к сумме этих цифр прибавить около 3 тысяч мазепинцев и 8 тысяч запорожцев, то мы получим, в конечном счёте, 48 тысяч человек4. 1

Павленко Н.И. Петр Великий. – М.: Мысль, 1994. – С. 308. Там же. Голиков И.И. Дополнения к деяниям Петра Великого… - Т. 15. – М.: В Университетской типографии, 1795. – С. 356. 4 Порфирьев Е.И. Полтавское сражение 27 июня 1709 г. – М.: Воениздат, 1959. – С. 56. Современный российский исследователь П. Кротов считает, что цифру шведских потерь в 13281 человек убитыми Голиков заимствовал не непосредственно из документов, а из сочинения русского историка XVIII столетия П.Н. Крёкшина, который, по-видимому, и является подлинным «открывателем» указанной цифры. (См.: Кротов П. Сотворение легенды // Родина, 2009. - №7. – С. 64). Однако, следует заметить, что в черновой редакции «Гистории Свейской войны сказано»: «В погоню за уходящим неприятелем последовала наша кавалерия, больше полторы мили. А имянно (sic! – С.Т.), пока лошади ради утомления итти (sic! – С.Т.), могли, так что почитай, от самой Полтавы в циркумференции (т.е. в радиусе – С.Т.) мили на три и больши 2 3

Однако следует заметить, что в русской и советской литературе посвящённой Полтавскому сражению встречается несколько разноречивых показаний о шведских потерях под Полтавой. Цифра в 2977 пленных впервые появившаяся в «Обстоятельной реляции…» принимается всеми безоговорочно, либо слегка варьируется5. Но в той же «Обстоятельной реляции» сказано, что «на боевом месте и круг оного сочли и погребли шведских мёртвых тел 8519 человек»6. Впрочем, там делается оговорка, что это не конечная цифра. «…Кроме тех, в погоне по лесам и в разных местах побиты».7 Впоследствии, сосчитав убитых «на самом боевом месте и у редут» получили цифру 9234.8 Академик Е.В. Тарле,9 классик советской историографии, ряд работ которого посвящён Северной войне, приводил цифру 9334, но сам он считал наиболее достоверной цифрой 8619 человек убитых.10 Численность шведской армии в работах шведских и других зарубежных исследователей значительно меньше цифры, принятой долгое время в советской историографии. Если по Порфирьеву в сражении участвовало 30 тысяч шведов (18 тысяч кавалерии и 12 тысяч пехоты),11 то шведские историки называют цифру 16, или 17 тысяч участвовавших в наступлении на русские редуты. К сожалению, шведский походный архив погиб под Переволочной,12 и проверить показания шведских мемуаристов, на основе которых базируются цифры в работах западных авторов, проблематично. Если верить шведской историографии, в армии короля было 27 тысяч регулярного войска, из которых 2250 не могли принять участия в сражении по причине ранения или болезни.13 В бой Карл XII повёл 17 тысяч человек: 8200 пехотинцев и 7800 кавалеристов, плюс 1000 всадников иррегулярного валашского полка. На поле осталось лежать 6900 убитых шведов, в плен попало 2800 человек.14 (sic! – С.Т.) на всех полях и лесах мёртвые неприятельские тела обретались, и чаем оных от десяти до 13000 побито». (См.: Гистория Свейской войны. – Выпуск 1. – М.: Круг, 2004. – С. 162). Так что цифра 13000 теоретически может восходить к Петру, хотя бы в качестве предположения авторов «Подённой записки». Однако Крёкшин придал этой чисто предположительной цифре вид «достоверности» доведя её точность «до солдата». 5 Реляция о Полтавском сражении // Бескоровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. – М.: Воениздат, 1947. – С. 142. 6 Там же. – С. 141. 7 Там же. А в «Гистории Свейской войны» сказано: «Неприятеля перечтено на боевом месте и у редут 9234 трупов мёртвых, кроме тех, которые в розни по лесам и полям побиты и от ран померли, которых счесть было невозможно». Гистория Свейской войны. – Выпуск 1. – С. 162 8 Цифра, приводимая Соловьёвым восходит к «Гистории Свейской войны». (См.: Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. – Т. 15-16 // Сочинения в 18 книгах. – Кн. VIII. – М.: Мысль, 1993. – С. 263; Гистория Свейской войны. – Выпуск 1. – С. 162). 9 Тарле Е.В. Северная война и шведское нашествие на Россию // Тарле Е.В. Избранные сочинения в в IV томах. – Т. 3. – Ростов н/Д.: Феникс,1994. – С. 448. Впрочем, Е.В. Тарле приводит ещё одну цифру «побиенных неприятельских тел»: 13281. Там же. – С. 453. 10 Там же. – С. 465. 11 Порфирьев Е.И. Полтавское сражение… - С. 64. Тот же автор в более ранней работе исчисляет шведскую армию в 30 тыс. солдат регулярных войск и 10 тыс. казаков. В сражении принимало участие 24 тысячи регулярных солдат, из которых к моменту решающего столкновения (9 часов утра) в строю осталось не более 18 тысяч. У Переволочны было взято в плен 3 генерала и 15 921 солдат и офицер. (См.: Порфирьев Е.И. Пётр I – основоположник военного искусства русской регулярной армии и флота. – М.: Воениздат, 1952. – С. 194; 204; 207). 12 Энглунд П. Полтава. – М.: Новое литературное обозрение, 1995. – С. 268. 13 Там же. – С. 55. 14 Там же. – С. 222.

В битве не принимал участие гарнизон лагеря – 2000 солдат кавалерии, 1100 пехотинцев; а так же 200 кавалеристов, которые находились в осадных укреплениях; ещё 1800 кавалеристов стояли вниз по течению Ворсклы.15 Если учесть 10 тыс. казаков, то в армии Карла XII утром 27 июня (8 июля) было всего 37 тысяч человек. Интересно сравнить данные о количестве шведских пленных сдавшихся при Переволочне названных Е.И. Порфирьевым и современным шведским историком П. Энглундом. Согласно П. Энглунду в плену оказалось 983 офицера (из них три генерала) и 12575 рядовых: 9152 кавалериста, 3286 пехотинцев 137 артиллеристов. Нестроевых было 1407 человек.16 Всего 14945 человек. По Е.И. Порфирьеву во время шведской капитуляции сдалось 10680 кавалеристов, 5080 пехотинцев и 536 артиллеристов. Всего 16295 солдат и офицеров. К этому следует прибавить 3402 нестроевых.17 Только две цифры совпадают у названных исследователей – 31 орудие в шведском орудийном парке, да 1657 офицерских родственниц и служительниц «разделивших судьбу армии».18 К этому можно добавить, что, несмотря на то, что шведские источники носят почти исключительно мемуарный характер, в них содержаться указания о численности полков с точностью до солдата, что уже само по себе вызывает подозрения. Следует учитывать также, что проигравшая сторон, как правило, стремиться дать заниженную численность своих войск.19 Н.И. Костомаров, классик дореволюционной украинской и русской историографии, сравнивая данные русских официальных бумаг и шведских исторических работ, заявил, что сведения последних о числе солдат Карла XII не выдерживают никакой критики.20 И мы были бы вправе отмахнуться от цифр, приводимых шведской историографией, если бы не два обстоятельства, служащих веским, хотя и косвенными доказательствами правоты этих данных. Это, во-первых, трофейная ведомость, согласно которой 3 марта 1709 г. 12 полков шведской пехоты имели 8109 человек в строю и 2923 больных и обмороженных.21 Во-вторых, реальное количество шведских подразделений. Поясним. Организационно шведская пехота под Полтавой должна была состоять из 12 полков в составе 26 батальонов (по два батальона в пехотном полку за исключением лейб-гвардейского, имевшего четырёхбатальонный состав).22 Фактически шведская пехота имела 20 батальонов.23 Это произошло потому, что 15

Там же. – С. 75; 83-84. Там же. – С. 266-267. Порфирьев Е.И. Полтавское сражение… - С. 85-86. 18 Там же; Энглунд П. Указ. соч. – С. 267. 19 Н.И. Павленко и В.А. Артамонов, например, считают, что определение шведскими участниками битвы своих «на глазок», с явной тенденцией преуменьшения, уступает в точности подсчёту «по головам» после Полтавы у Переволочны. (См.: Павленко Н.И., Артамонов В.А. 27 июня 1709 г. – М.: Молодая гвардия, 1989. – С. 232). Артамонов пошёл по тому же пути, что и Голиков с Порфирьевым, но использовал несколько иные исходные данные. Под Переволочной сдалось 14956 человек (с нестроевыми 16264), бежало с королём через Днепр около 1300 человек, под Полтавой насчитали 9234 убитых и 2977 пленных. Итого: около 28 тысяч. К этому надо прибавить валашский полк (1000 человек). Кроме того, при армии было 8000 казаков. В бой, не считая валахов, Реншильд повёл 14 тысяч пехоты и 8 тысяч кавалерии. Там же. – С. 211. 20 Костомаров Н.И. Мазепа. – М.: Республика, 1992. – С. 299. 21 Васильев А.А. О составе русской и шведской армии в Полтавском сражении // Военно-исторический журнал, 1989. - №. 7. – С. 66. 22 Порфирьев Е.И. Полтавское сражение…- С. 55-56. 23 Васильев А.А. О составе… - С. 66. 16 17

из-за тяжёлых потерь, понесённых шведской армией, вследствие причин, имевших как боевой, так и небоевой характер 6 полков двухбатальонного состава пришлось свести в однобатальонный.24 Таким образом, нам приходится с бóльшим доверием относиться к цифре, которую приводит шведская историография. Ещё один любопытный вопрос. Как известно, шведы взяли с собой в наступление 4 артиллерийские орудия. П. Энглунд пишет, что эти пушки провались с главными силами через линию редутов и принимали участие в решающем столкновении двух армий.25 Правда он не уточняет, были ли они собраны в маленькую батарею, или рассредоточены по фронту. (Что было бы в данной ситуации совершенно бессмысленно). По словам А.А. Васильева, современного российского исследователя, эти пушки были отрезаны от главной армии ещё в начале сражения, вместе с батальонами Росса, и были захвачены русскими во время капитуляции этих батальонов.26 Что касается русской армии, то здесь тоже нет полной ясности. Долгое время в российской и советской историографии называлась цифра в 42 тысячи регулярного войска, к которой иногда прибавлялось 5 тысяч иррегулярной кавалерии.27 Однако эти цифру нуждаются в уточнении. Традиционно считается, что русская пехота состояла из 60 батальонов. При этом указывается, что гарнизон редутов составляли два батальона (Белгородский полк). В таком случае этот гарнизон не мог насчитывать более 1200 солдат28. Но в некоторых работах даётся другое количество батальонов и солдат, оборонявших редуты. Так советский исследователь, Е.В. Колосов пишет: «Известно, что редуты оборонялись тремя батальонами Белгородского пехотного полка, двумя батальонами полка Неклюдова и полком Нечаева (один-два батальона), всего в них находилось шестьсемь батальонов».29 По А.А. Васильеву редуты занимали 6 пехотных полков (12 батальонов, насчитывавших 4730 человек).30 Всего же, если верить А.А. Василеву, в составе русской армии было (включая гарнизон Полтавы) 87 батальонов пехоты – 37 тысяч человек. Кавалерия состояла из 24 драгунских и 3 конногренадерских полков, общим числом более 20 тысяч человек. К этому необходимо прибавить артиллерийский полк, имевший 362 человека. Таким образом, общая численность русской регулярной армии в Полтавском сражении составляла около 60 тысяч человек.31 А если прибавить иррегулярную кавалерию поучится ещё больше.32 Создаётся впечатление, что Полтава была попросту самоубийством шведской армии. Русская армия превосходила атакующие шведские силы более чем в три раза, да ещё находилась под защитой полевых укреплений. Правда под Нарвой Карл XII одержал победу при примерно таком же соотношении сил, но в 1709 году 24

Там же; его же: Пехота шведской армии под Полтавой // Орёл, 1992. - №. 1. – С. 20. Энглунд П. Указ. соч. – С. 155. Васильев А.А. О составе… – С. 67. 27 См. например: Павленко Н.И. Указ. соч. – С. 308; Порфирьев Е.И. Полтавское сражение… - С. 55; Советская военная энциклопедия. – Т. 6. – М.: Воениздат, 1978. – С. 435. 28 Митяев А.В. Ветры Куликова поля. – М.: Детская литература, 1986. – С. 179. 29 Колосов Е.В. Артиллерия в полтавском сражении // Полтава. К 250-летию Полтавского сражения: Сборник стаей. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. – С. 103. 30 Васильев А.А. О составе…- С. 63. 31 Там же. – С. 65. 32 П. Кротов считает, что число иррегулярных войск (украинских, донских, яицких казаков, калмыков, татар и валахов) приближалось к 20 000. См.: Кротов П. Резонанс генеральной баталии // Родина, 2009. - № 7. – С. 38. 25 26

русская армия была несравнима с войском 1700 года, хотя и уступала шведской по своей выучке.

2. В литературе иногда указывается, что к 29 июня к Полтаве должно было подойти сорокатысячное калмыцкое войско во главе с ханом Аюкой, которое должно было склонить численный перевес ещё более в сторону России. Комментируя это утверждение, взятое из «Дневника обороны Полтавы», Н.И. Павленко пишет: «Согласно «Дневнику» ожидалось прибытие 30-40 тысяч калмыков, а более достоверный источник свидетельствовал, что хан отправил к царю лишь 3-тысячный отряд.33 Эта несуразность в показаниях источников трудно объяснима: могла быть канцелярская описка (приписан лишний ноль), но мог и сознательно распространяться слух (по терминологии того времени «эхо», рассчитанный на панику противника). Однако если последнее соображение соответствует истине, опять-таки неизвестно, почему оно не оговорено в источнике».34 3. В русской литературе иногда можно встретить утверждение, что два фельдмаршала Шереметьев и Реншильд заключили между собой джентльменское соглашение не начинать сражение ранее 29 июня.35 Действительно ли оно существовало? Впервые утверждение о соглашении между командующими появилось, по-видимому, в сочинении П.Н. Крекшина, историка XVIII столетия.36 Но уже И.И. Голиков, написавший свой труд в екатерининскую эпоху, усомнился в этих сведениях потому что «ежели б сие было в самом деле, то конечно бы то, как важное обстоятельство записано было бы в журнале (имеется в виду «Журнал Петра Великого» - С.Т.), или реляциях о Полтавской победе».37 Следует заметить также, что Е.В. Тарле, книга которого о Северной войне носит ярко выраженный антишведский характер и, который был не прочь лишний раз подчеркнуть вероломство короля, совсем не упоминал про этот эпизод. Вероятно, этот случай показался академику сплошным вымыслом.38 4. В российской литературе обычно указывается, что сдавшиеся в Яковецком лесу войска Росса (Рооса, Розена) и Шлиппенбаха принадлежали к фланговым правым 33

Н.И Павленко ссылается на Письма и бумаги императора Петра Великого. – Т.IX. – В.2. – С. 793. Павленко Н.И. Указ. соч. – С. 309. Буганов В.И., Буганов А.В. Полководцы XVIII в. – М.: Патриот, 1992. – С. 78. 36 Кротов П. Сотворение легенды.– С. 62-63. 37 Голиков И.И. Указ. соч. – С. 331. 38 Правда, Е.В. Тарле цитирует показания унтер-офицера наёмника, изменившего Петру, и затем попавшего в русский плен: «Король обратясь просил фельдмаршала и генералитет завтрашнего числа т.е. 27 июня, в шатры царя московского на обед и приказал фельдмаршалу Реншильду, чтоб с начала ночи 27 числа, чтоб с начала ночи против 27-го числа войско было в стою в полной готовности к баталии. Фельдмаршал Реншильд начал было предлагать, что баталия назначена 29-го числа. Король затряс головой и дал знать, чтоб о том не говорить». См.: Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 429-430. Е.В. Тарле ошибочно полагал, что обнаружил в отделе рукописей Библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина дневник событий, ведшийся при штабе Петра. Но оказалось, что это был один из списков сочинения П.Н. Крёкшина. (См.: Кротов П. Кротов П. Указ. соч. – С. 62). 34 35

колоннам.39 Шведы (а в данном вопросе им вполне можно доверять) представляют дело иначе. 6 батальонов капитулировавших в лесу принадлежали ко всем колоннам, коме правой фланговой. Росс же командовал не правой колонной, а второй справа.40 Утверждение, что вместе со Шлиппенбахом сдалось 11 эскадронов конницы тоже неверно. При нём было лишь несколько десятков всадников. 5. Как указывалось выше, русская историография исходила из ошибочного предположения, что шведская пехота под Полтавой состояла из 26 батальонов. Зная, что в атаке на редуты не принимали участие 2 батальона, русские историки указывали, что в бой пошли 24 батальона. Так как 6 батальонов не смогли прорваться сквозь линию редутов, то получалось, что в бою с главными русскими силами принимало участие 18 батальонов.41 На деле шведская пехота под Полтавой состояла из 20 батальонов, в атаку на редуты пошло 18 батальонов, сумело прорваться сквозь линию русских редутов 12 батальонов. Но все ли они принимали участие в решающем столкновении? Р. Масси (современный американский историк) и А.А. Васильев считают, что все.42 При этом они пользуются шведскими источниками. По данным А.А. Васильева фронт растянутой в одну линию шведской инфантерии составлял 1450 метров, а длинна первой линии русской пехоты равнялась 2150 метрам.43 Итак, 12 батальонов. Однако Вестманландский полк был послан на выручку войскам Росса, которым не смог помочь. П. Энглунд пишет: «В общей сложности у шведов насчитывалось сейчас двенадцать пехотных батальонов, однако два батальона вестманландцев ещё не успели вернуться после своей попытки пробить дорогу Роосу. Впрочем, они были на подходе, сразу за левым крылом».44 Принимал ли указанный полк участие в атаке? «Утром батальонов было восемнадцать. – Продолжает своё повествование П. Энглунд. – Теперь нужно было вступать в решающую битву с десятью. Десять батальонов против сорока двух».45 Любопытно, что П. Энглунд ничего не говорит о дальнейших приключениях этого полка. Где полк находился во время атаки? Принял ли всё-таки участие в бою главных сил, бросившись вдогонку за стремительно наступающими шведскими войсками? Присоединился ли к главной армии во время её бегства с поля боя к лагерю? Следовал ли в лагерь своим маршрутом? А если он был «на подходе, сразу за левым крылом» не целесообразнее было бы для шведского командования всё-таки подождать его подхода? Тем более, что 39

См. например: Советская Военная энциклопедия. – Т. 6. – С. 435. Энглунд П. Указ. соч. – С. 83. Багданович М.И. Замечательнейшие походы Петра Великого и Суворова. – СПб.: Печатано в типографии Карла Края, 1846. – С. 80; Павловский И.Ф. Битва под Полтавой и её памятники. – Полтава: Электрическая типо-лит. «И.А. Дохман», 1909. – С. 47; Порфирьев Е.И. Полтавское сражение … - С. 77-79; Бескровный Л.Г. Стратегия и тактика русской армии в полтавский период Северной войны // Полтава. К 250-летию Полтавского сражения: Сборник стаей. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. – С. 56. 42 Масси Р.К. Петр Великий. - Т.2. - Смоленск: Русич, 1996. - С. 335; Васильев А.А. О составе… - С. 66;его же: Пехота шведской армии… – С. 27. 43 Васильев А.А. О составе… - С. 66; его же: Пехота шведской армии… – С. 27. 44 Энглунд П. Указ. соч. – С. 155. 45 Там же. 40 41

этот полк являлся частью почти полного штатного состава. В его рядах было 1100 человек,46 а ослаблять и без того малочисленную пехоту не следовало. 6. Вопросы вызывает и известная история о переодевании Новгородского полка. Наёмник-немец, унтер-офицер одного из русских гвардейских полков, так обыкновенно излагается дело, перебежал накануне сражения к шведам и указал то место в боевых порядках русской армии, где должен был находиться только что набранный полк. (Какой именно?) Иногда сообщают, что новобранцы были одеты в кафтаны из неокрашенного серого сукна, когда большинство русских полков имели зелёные мундиры. Потому царю было ясно, что шведы догадаются, что это новобранцы. Но Пётр перед сражением приказал старому Новгородскому полку поменяться мундирами с новобранцами. Шведы клюнули на эту уловку и направили главный удар против Новгородского полка.47 Но как справедливо заметили Н.И. Павленко и В.А. Артамонов, вряд ли новобранцы оказались бы в первой линии, да ещё в день генерального сражения.48 Кроме того, если перебежчик действительно существовал, откуда ему унтеру было знать такие военные тайны, как диспозиция будущей битвы.49 К тому же, если неприятелю стал известен уязвимый участок в русской линии, Петру необходимо было приказать не только поменяться мундирами, но и местами в боевом порядке. А об этом, кажется, не упоминается. Во времена Полтавского сражения каждый полк имел в ордере баталии своё строго фиксированное место. Они занимали место по «старшинству» начиная с правого фланга. Ранг каждого полка был определён лично царём в марте 1708 года.50 Не в пользу версии обмена мундирами, говорит и то, что она не получила подтверждения ни в одном актовом источнике.51 Ещё один довод не в пользу версии о главном ударе шведов по Новгородскому полку трудность создать перевес в силах на узком участке не оголяя при этом фронт. Порфирьев пишет: «2 шведских батальона по приказу короля сомкнули фронт так плотно, что уравняли его с фронтом батальона новгородцев. Карл хотел усилить удар своей армии за счёт уплотнения боевых порядков».52 Но возможно было ли подобное «уплотнение» в сложившейся ситуации? В первой линии русской пехоты находилось 24 батальона, интервалы между которыми составляли 10 метров.53 Им противостояли 10 или 12 батальонов шведской пехоты, с интервалами более 50 метров. Выражаясь фигурально, русская армия била сжатым кулаком, а шведская – растопыренными пальцами. И при этом, шведская линия, как уже говорилось,

Там же. – С. 83. См. например Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 421; 446. Павленко Н.И., Артамонов В.А. Указ соч. – С. 230-231. 49 Масси, например, пишет про «военную хитрость» но не упоминает о перебежчике вообще. См.: Масси Р.К. Указ. соч. – С.333. 50 Смирнов А. Нечто вроде маленькой национальности // Родина, 2009. - № 7. – С. 8-9. 51 Павленко Н.И., Артамонов В.А. Указ соч. – С.229. Следует также заметить, что боевой порядок русской пехоты известен. Более-менее известна и история полков русской армии. И если бы новонабранный полк находился в боевой линии, то было бы известен какой. Было бы известно и какой из полков находящихся в резерве был новосформированным. 52 Порфирьев Е.И. Пётр I… - С. 204. 53 Васильев А.А Пехота шведской армии… – С.27. 47 48

была значительно короче русской.54 Так было уже в начале атаки. К моменту столкновения интервалы ещё более расширились и достигли в отдельных местах 100-150 метров. Фронт шведской пехоты более не составлял единой линии. Линия «превратилась в пунктир».55 Сближение двух шведских батальонов привело бы к увеличению разрывов между ними и соседними батальонами. Кстати, Энглунд пишет, что в центре шведского фронта возник большой разрыв. Однако это было следствием того, что шведские подразделения стремясь ослабить риск окружения потянулись «каждый к своему краю».56 Но с другой стороны, переодевание в тот время было весьма распространённой военной хитростью. Так 8 июня 1704 под Нарвой, сымитировав подход к осаждённой крепости шведских подкреплений, сумели выманить в поле часть гарнизона и разгромить там. В «маскараде» принимали участие солдаты Семёновского и Ингерманландского полков.57 Кстати, ещё в полтавский период многим частям в русской армии ещё приходилось носить мундиры «дикого» цвета из неокрашенного сукна.58 Может быть, Новгородский полк действительно надел мундиры новобранцев, даже если история о перебежчике является вымыслом.59 7. Считается, что в начале решающего столкновения шведам удалось добиться определенных успехов. По русским источникам60 шведам удалось опрокинуть 1-й батальон Новгородского полка. П. Энглунд, основываясь на шведских источниках, тенденциозность которых «в пользу шведов» он сам признаёт,61 пишет, что напору поддались Казанский, Псковский, Сибирский, Московский, Бутырский и Новгородский полки.62 Однако, довольно сомнительно, что кто-нибудь из шведских солдат или офицеров занимался во время сражения подсчётом отступающих вражеских полков. Названия же отступавших неприятельских полков можно было установить лишь после сражения, на основе подобных подсчётов, так как вряд ли шведские военнослужащие хорошо разбирались в русских мундирах и полковых знамёнах. Кроме того, в «Обстоятельной реляции» 54

Там же; Энглунд П. Указ. соч. – С. 153. Энглунд П. Указ. соч. – С. 172. Там же. 57 Смирнов А. Указ. соч. – С. 10-11. 58 Там же. – С. 11. 59 О дальнейшей судьбе перебежчика сообщается следующее: «Изменник был взят русскими в плен в бою 27 июня и посажен на кол. Очевидно, перед казнью под пыткой он рассказал о том, что делал у шведов». (См.: Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 663). Современный российский исследователь П. Кротов замечает, по этому поводу: «Когда была необходимость, Крёкшин включал в повествование и выдуманных им лиц. Упоминавшийся выше беглый урядник Семёновского гвардейского полка – это литературный ход. Он был сделан для сотворения ключевого в его картине Полтавской битвы вымышленного эпизода. Крёкшин выдумал яркий факт из истории битвы, своего рода «звёздный час Петра». Придуманный литератором антигерой, изменник из Семёновского полка, нужен был ему для того, чтобы сотворить другой, важнейший в описании битвы «факт», который показывает Петра в более выгодном свете. Вымышленный факт, блистательный литературный миф о контратаке солдат-новгородцев во главе с царём по-прежнему выдаётся за реальность в исторических трудах начала XXI века». (См.: Кротов П. Указ. соч. – С. 64). Однако, сам Кротов признаёт что Крёкшин в своём сочинении использовал не только собственную фантазию, но и устные предания, восходящие к петровской эпохе. (Там же. – С. 63). 60 Крёкшину и Голикову. 61 Энглунд П. Указ. соч. – С. 276. 62 Там же. – С.170. 55 56

Пётр с гордостью писал, что вторая линия русской пехоты в сражении участия не принимала.63 Если из второй линии в схватке побывал, лишь один батальон это ещё можно понять. Но 6 батальонов из 18 – это уже треть сил второй линии пехоты. Таким образом, независимо от достоверности истории о переодевании Новгородского полка можно выдвинуть три возможные версии о контратаке, возглавляемой царём. Версия первая. Первая линия русской армии справилась с наступающими шведами без помощи второй линии. История о поражении первого батальона Новгородского пехотного полка и последующей контратаке вымышлена Крёкшиным для того чтобы добавить ещё один лавр к венку Петра полководца. Версия вторая. Шведы, действительно, опрокинули первый батальон новгородцев. Последовала контратака второго батальона, под личным предводительством царя. Впоследствии шведские офицеры и генералы в своих мемуарах раздули этот частный успех (победу над одним батальоном) в разгром всего левого фланга первой линии русской пехоты. Версия третья. Атакующей шведской пехоте удалось опрокинуть первую линию Казанского, Псковского, Сибирского, Московского, Бутырского и Новгородского полков. Пётр руководил контратакой. В «Обстоятельной реляции» и «Гистории свейской войны» царь старался замолчать тот факт, что левый фланг его армии оказался на грани поражения. Однако, память об участии Петра в контратаке сохранилась в устном предании откуда попала в сочинение Крёкшина, а оттуда в труд Голикова, которым пользовались все русские историки писавшие о сражении. Но в последних двух случаях возникает вопрос: «А где находился царь перед контратакой». Точно можно сказать, что как и все генералы, и полковники русской армии за первой линии войск.64 Но в каком месте растянутого более чем на два километра боевого прядка? По Порфирьеву он возглавили центральную дивизию своей пехоты.65 Т.е. дивизию Репнина, который командовал в сражении русской пехотой вообще. Масси даже прямо указывает, что Пётр находился в Новгородском полку.66 По Голикову «Пётр… летал по всему фрунту армии, от одного фланга на другой» ободряя солдат.67 Артамонов же считает, что Пётр перед контратакой находился в Преображенском полку.68 Если боевая хитрость с «переодеванием» вымышлена Крёкшиным то логичнее предположить, что прав Артамонов. Пётр должен был находиться в рядах своего любимого Преображенского гвардейского полка, первого полка русской регулярной армии, вдобавок находившегося на правом «атакующем» фланге русских войск. Если же «переодевание» новгородцев в действительности произошло, царь мог ожидать вражеской атаки в центре, чтобы лично руководить боем в самом опасном для его армии месте. Кстати, Голиков допускает явную неточность, когда говорит, что прорыв шведов был ликвидирован ударом 2-го батальона Преображенского полка.69 63

Реляция о Полтавском сражении. – С. 140. Павленко Н.И., Артамонов В.А. Указ соч. – С. 232. Порфирьев Е.И. Пётр I… - С. 204; его же: Полтавское сражение… – С. 75. 66 Масси Р.К. Указ. соч. – С.333. 67 Голиков И.И. Указ. соч. – С. 361. 68 Павленко Н.И., Артамонов В.А. Указ соч. – С. 234. 69 Голиков И.И. Указ. соч. – С. 361. 64 65

Павловский верит словам Голикова.70 Но если Пётр сумел проскакать за 1,5-2 минуты 600-700 метров, отделявшие преображенцев от новгородцев, то вряд ли пешие преображенцы могли совершить подобный марш-бросок со скоростью лошади, скачущей галопом. Прорыв шведов могли ликвидировать новгородцы, но никак не преображенцы. Кстати, если бы Пётр действительно повёл за собой батальон преображенцев, то это был бы не 2-й, а 4-й батальон, находящийся ближе к центру армии.71 8. Укажем на несколько заблуждений. При слове «Полтава» у многих всплывает в памяти эпизод из кинофильма «Пётр Первый» – русские солдаты бегущие со штыками наперевес навстречу противнику с криком «Ура!». На самом деле наступление русской армии проходило довольно медленно – боялись сломать строй.72 В атаку бежали не русские, а шведы, стремящиеся поскорее сойтись в рукопашную. Стремительные атаки с использованием холодного оружия было основой шведской военной доктрины. К этому следует добавить, что шведы не смогли бы выдержать огневого состязания с русскими, в боевых порядках которых в момент решающего столкновении находилось 68 орудий.73 Кстати, о штыковом бое. Его практика в те времена ещё не была освоена. Большинство русских частей были вооружены багинетами, которыми можно было пользоваться и как шпагой, и как штыком. Но, чтобы превратить его в штык, его нужно было вставить в канал ствола.74 Лишь часть полков имела на вооружении штыки, не мешавшие стрельбе. Русские солдаты пользовались этим оружием, как рогатиной. У шведов же все пехотные полки к моменту Полтавского сражения были вооружены ружьями со штыками. Но как солдаты пользовались своим оружием! «Устав, – пишет А.А. Васильев, – требовал от шведского мушкетёра атаковать, держа ружьё в левой руке, а обнажённую шпагу – в правой. Колоть штыком было несподручно».75 Мы уже упоминали фильм «Пётр Первый». Вообще, искусство способно формировать устойчивые стереотипы, которые не всегда оказываются верными. Все помнят пушкинское: «Швед, русский колет, рубит, режет…».76 Но так ли было в действительности? П. Энглунд пишет: «Впрочем, о рукопашной схватке тут не было и речи, русские просто-напросто с короткого расстояния осыпали колеблющиеся ряды шведов веером пуль, что выглядело почти как расстрел. 70

Павловский И.Ф. Указ. соч. – С. 48. Ордер баталии русской армии в Полтавском сражении см.: Юнаков Н.Л. Полтавская операция 1709 г. // Военный сборник, 1909. - № 7. – С. 20-21. 72 Павленко Н.И., Артамонов В.А. Указ соч. – С. 230. 73 Васильев А.А. О составе… - С. 65; Энглунд П. Указ. соч. – С.161. 74 Васильев А.А. «И грянул бой…» // Наука и жизнь, 1984. - № 7. – С. 33. 75 Васильев А.А Пехота шведской армии… – С. 27. 76 Сила традиции такова, что таким представляют себе Полтавское сражение не только многие читатели, но и историки-специалисты. Е.В. Анисимов, например, пишет: «С началом общего сражения шведы стремительно атаковали дивизию Репнина и прорвали первую линию, опрокинув один из батальонов. Пётр, внимательно наблюдавший за боем, принял командование над стоявшим во второй линии свежим батальоном и немедленно повёл его к месту прорыва. Здесь начался упорный рукопашный бой, вскоре распространившийся вдоль всей линии». (Курсив мой. – С.Т.). См.: Анисимов Е.В. Время Петровских реформ. – Л.: Лениздат, 1989.– С. 198. 71

Огонь был настолько интенсивный, продолжительный и убийственный, что солдаты, поражённые пулями или осколками, сотнями валились наземь и, корчась от боли и предсмертной тоски, умирали».77 Правда, между русской и шведской кавалерией дело дошло до рукопашной схватки. Но и тут нужно сделать уточнение. В отечественной литературе обычно указывается, что вся шведская конница находилась на флангах во время боя главных сил.78 На самом деле, кавалерия короля во, время развёртывания, зашла в болото, её эскадроны перемешались и превратились в беспорядочную толпу. К началу атаки добрая половина шведской конницы не успела построиться в эскадроны и полки, и занять положенные места на флангах, а потому не принимала участие в решающем столкновении.79 «Свалить, как нынче, казака и обменять на рану рану…», - писал А.С. Пушкин. Русская версия ранения короля перед сражением известна. «Ночью Карл, сам, осматривая наш лагерь, наехал на казаков, сидевших у огня. Он поскакал прямо к ним и одного из них застрелил из собственных рук. Казаки дали по нём три выстрела и жестоко ранили его в ногу».80 Версия эта восходит к Журналу Петра Великого и там это событие неправильно отнесено к кануну Полтавского боя.81 На самом деле свою рану король получил в свой день рождения 17 июня (по шведскому стилю, на один день опережавшему русский) и при несколько иных обстоятельствах. В 11 часов вечера 16 июня Карлу донесли, о каких-то движениях в русском лагере на противоположном брегу Воркслы, которую царские войска ещё не успели форсировать. Король в сопровождении генерала Левенгаупта и нескольких драгун поехал осматривать угрожаемый участок. Хотя никакой активности с русской стороны не было заметно, король до самого утра ездил со своей свитой по берегу реки. Утром русские заметили группу всадников, совершающих рекогносцировку, и стали стрелять, причём убили лошадь под генералом Левенгауптом. О дальнейшем Н.И. Костомаров, основываясь на шведских источниках, пишет: «… Карл спустился ещё ниже и стал ездить взад и вперёд, явно издеваясь над опасностью. Левегаупту привели другую лошадь. Его беспокоила безрассудная дерзость короля, он подъехал к нему и сказал ему в дружеском тоне: «Ваше величество! Нельзя бесполезно губить и солдат, не то что генералов. Я поеду своей дорогой». С этими словами он повернул свою лошадь. Королю стало неловко: Выходило, что он подвергает опасности без всякой цели не только себя, но и своих верных генералов. Он поехал за Левенгауптом, но ехал медленно. Вдруг король завидел, или услышал, что неприятель пытается переходить Ворсклу. Встретились ему свои воины, и он приказал им ехать с ним отгонять русских. Русских не было: быть может, королю неверно показалось, что 77 Энглунд П. Указ. соч. – С.180. В своей работе Энглунд использовал большое количество свидетельств участников событий (со шведской стороны). Впрочем, с русской стороны имеется свидетельство противоречащее утверждениям шведского исследователя. Это письмо участника событий командира одной из русских пехотных дивизий генерала Л.Н. Алларта, написанное по горячим следам (29 июня 1709 года). Там, в частности, говориться: «… когда мы сблизились друг против друга на расстояние 15 шагов, я со своей пехотой начал стрелять по неприятелю. Потом я произвёл ещё один залп, после чего мы стали теснить его багинетами…» Цит. по: Кротов П. Сотворение легенды. – С. 64. 78 См. например: Порфирьев Е.И. Полтавское сражение… - С. 76; его же: Пётр I… - С. 204. 79 Энглунд П. Указ. соч. – С. 152. 80 Пушкин А.С. Сочинения в трёх томах. – Т.2. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. – С. 206-207. 81 Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 408.

они переходили, или, может быть, они уже отступили, сделавши ложное движение. Король снова стал ездить по берегу, то взад то вперёд; наконец, когда он повертывал свою лошадь, чтобы удалиться от реки, вдруг неприятельская пуля задела ему пятку левой ноги, прошла вдоль подошвы и застряла между ножными пальцами».82 В отечественной, и не только отечественной исторической литературе часто можно встретить утверждение, что Карл XII взывал к своим бегущим солдатам: «Шведы! Шведы!».83 Но армия не слушала своего полководца. Вероятно, это легенда. Е.И. Порфирьев, весьма патриотично настроенный, считал, тем не менее, этот рассказ позднейшим вымыслом. Правда, его аргументация не выдерживает критики, так как построена на неточностях. Е.И. Порфирьев считал, что, так как носилки короля были разбиты ядром и Карл при этом, потерял сознание, то, следовательно, он был унесён с поля боя ещё до бегства шведской армии, потому что ядрами русская артиллерия стреляла лишь в начале шведской атаки, в ближнем бою перейдя на картечь.84 Утверждение, что король надолго потерял сознание, по-видимому, истине не соответствует. Е.В. Тарле пишет, что он лишился чувств лишь «на миг».85 Да и с поля сражения король не был унесён, а ускакал, отобрав лошадь у тяжело раненного драбанта Юхана Ерты.86 П. Энглунд ничего не пишет об обращении короля к бегущим солдатам. И вероятно он прав. В таком обращении не было ни малейшего смысла, так как услышать короля могли лишь его свита и охрана. Уже хотя бы потому, что в момент столкновения главных сил и начала бегства шведской армии, носилки короля находились в тылу, на расстоянии почти версты от схватки.87 Кстати, по словам П. Энглуда, пользовавшегося шведскими источниками, ядро, разбившее королевские носилки, было выпущено с близкой дистанции, в самом конце сражения, и было явно прицельным, а не шальным.88 Хотя, конечно, учитывая низкую меткости орудий того времени, следует признать, в том, что оно едва не оборвало жизнь полководца, был немалый элемент случайности. 9. В некоторых книгах можно прочесть, что перед сражением Пётр обратился к армии с горячим призывом. Широкой публике эта речь знакома по фильму «Пётр I» (сценарий А.Н. Толстого), где царь произносит её в сокращении, или по учебнику М.В. Нечкиной для средней школы, по которому в 70-80-х годах учились миллионы советских детей. Вот эта замечательная речь, известная так же как «Приказ Пётра I перед Полтавской битвой»: «Воины! Вот пришёл час, который решит судьбу отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, 82

Костомаров Н.И. Мазепа. – С. 295-296. См. так же: Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 409.Масси Р.К. Указ. соч. – С. 304-305; Павленко Н. И. Указ. соч. – С. 395-306. Соловьёв С.М. Указ. соч. – С. 262; Костомаров Н.И. Мазепа. – С. 301; Масси Р.К. Указ. соч. – С. 338. 84 Порфирьев Е.И. Полтавское сражение…- С. 77-79. 85 Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 443. 86 У Карла хватила благородства пожаловать этому гвардейцу, который чудом сумел спастись, дворянство. П. Энглунд П. Указ. соч. – С. 198; 210. 87 Там же. – С. 155; 163. Впрочем, если бы король находился в боевых прядках своих войск, то и тогда, его в грохоте боя услышали бы весьма немногие. Но, в последнем случае, королевский призыв: «Шведы! Шведы!», по крайней мере, был бы более психологически объясним. 88 Там же. – С. 197. 83

но за государство, Петру вручённое, за род свой, за отечество, за православную нашу веру и церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказывали. Имейте в сражении перед очами своими правду и Бога, поборающего по вас. А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего».89 Процитированный документ, безусловно, отличается красотой и изяществом. Бесспорно, его автор имел несомненный ораторский талант. Но, увы, приведённый приказ можно сравнить с речами персонажей Тита Ливия и Корнелия Тацита, которые хотя и произносились в действительности, но были отшлифованы до совершенства не лицами их говорившими, а позднейшими историками. Вот что пишет Е.В. Тарле, авторитетный исследователь Северной войны: «Наступила ночь с 26 на 27 июня и Пётр отдал свой знаменитый приказ: «Ведало бы российское воинство, что оный час пришёл, который всего отечества состояние положил на руках их: или пропасть весьма, или в лучший вид отрадитися России. И не помышляли бы вооружённых и поставленных себя быти за Петра, но за государство Петру вручённое, за род свой, за народ всероссийский, который доселе их же оружием стоял, а ныне крайнего уже фортуны определения от оных же ожидает. Ни же бы их смущала слава неприятеля яко непобедимого, которой ложну быти неоднократно сами ж они показывали уже. Едино бы сие имели в оной акции перед очима, что сам Бог и правда воюет с ними, о чём уже на многих военных действах засвидетельствовал им помощью своею сильный в бранех Господь, на того единого смотрели бы. А о Петре ведали бы известно, что ему житие своё недорого, только бы жила Россия и российское благочестие, слава и благосостояние». Таков первоначальный, основной текст этого приказа, передававшегося впоследствии в нескольких вариантах. И сам Пётр, говоря с частями армии перед боем, излагал свою мысль не в строго одинаковых выражениях. А мысль была ясна: наступала грозная минута, когда решалась участь России. Эта мысль была понята и умом и чувством русской армии».90 И далее примечание редакции: «Весь текст цитируемого приказа составлен много позднее, вероятно на основе устных выступлений Петра перед офицерами и солдатами в дни предшествующие Полтавской битве».91 К этому нужно прибавить следующее. Вариант приказа «Ведало бы российское воинство…» был напечатан в 1950 году в 9 томе издания «Письма и бумаги императора Петра Великого» под номером 3251.92 Составители указывают, что подлинник приказа не сохранился и даётся по рукописи сочинения «История Императора Петра Великого с предисловием и подписью Феофана Прокоповича» хранящегося в ЦГДА. Это сочинение было дважды издано при Екатерине II в 1773 и 1780 годах.93 В «Письмах и бумагах» напечатан и вариант «Воины! Вот пришёл

Приказ Пётра I перед Полтавской битвой // Бескоровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. – М.: Воениздат, 1947. – С. 138. Со ссылкой на Русский архив, 1871. - № 1. – С. 187. Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 415-416. Со ссылкой на Письма и бумаги императора Петра Великого. – Т.IX. – В.1. – С. 226; № 3251. 91 Там же. – С. 662. 92 Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 9. – Вып. 1. – Л. Издательство Академии наук СССР, 1950.- С. 226. 93 Там же. 90

час…», но в примечаниях.94 Кстати, там же перечисляются дореволюционные и советские работы посвящённых Петру I и Полтавской битве в которых напечатан вариант «Воины! Вот пришёл час…». Всего приводится одиннадцать названий. Самый старый из перечисленных трудов книга И. Голикова «Деяния Петра Великого…».95 Правда ссылка даётся почему-то не на первое издание труда Голикова 1795 года, а на второе – 1837. У Голикова, действительно, приводится указанный вариант приказа, но со ссылкой на Феофана Прокоповича.96 10. Но довольно о заблуждениях и исторических мифах. Перейдём к другим вопросам. Первоначально пехотный батальон в русской армии строился в 6 шеренг. Затем, когда устойчивость русской инфантерии возросла, осуществился переход на четырёхшеренжный строй, дававший возможность одновременно использовать в 1,5 раза больше ружей. Однако на знаменитой гравюре, которую иногда приписывают Ш. Симоно,97 с картины П.Д. Мартена-младшего русские линии изображены построенными в пять шеренг. Известно, что художник создавал свою картину на основе материалов предоставленных Петром.98 Н.И. Павленко и В.А. Артамонов пишут: «Предполагая, что Карл XII снова будет пытаться разорвать строй сквозным прорывом, батальоны устанавливали в пять шеренг, вместо уставных четырёх».99 11. Согласно бытующей в русской историографии версии, в момент, когда 1-й батальон Новгородского полка обратился в бегство, Пётр лично повёл вторую линию в атаку. Он остался невредим, но шляпа царя была пробита пулей.100 Впоследствии говорили, что другая пуля пробила царское седло, а третья отскочила от большого нательного креста.101 Последняя подробность возможно легендарна, тем более, что сам Пётр не упоминал о пуле попавшей в крест ни в «Обстоятельной реляции»,102 ни в «Гистории Свейской войны».103 Однако в Успенском соборе Кремля долгое время 94

Там же. – С. 226-227. Там же. – С. 226. Голиков И.И. Указ. соч. – С. 353-354. 97 Существуют две знаменитые гравюры о Полтавском сражении. На одной изображен бой на редутах, на другой – бой главных сил. Известно, что авторами этих произведений являются французские граверы Н. Лармессен и Ш. Симоно, однако искусствоведы не определились окончательно, с ответом на вопрос, кто из названных граверов является автором какой конкретно гравюры. 98 Кужелева Л.Н. Памятники Полтавской победы в Эрмитаже // Полтава. К 250-летию Полтавского сражения: Сборник стаей. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. – С. 429. 99 Павленко Н.И., Артамонов В.А. Указ соч. – С. 228. 100 Реляция о Полтавском сражении. – С. 140; Гистория Свейской войны. – Выпуск 1. –. С. 162; Соловьёв С.М. Указ. соч. – С. 262. 101 Голиков И.И. Указ. соч. – С. 361; Богданович М.И. Указ. соч. – С. 48; Безбах С.А. Полтавское сражение. – М.: Воениздат, 1939. – С.50; Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 449; Порфирьев Е.И. Полтавское сражение…- С. 78; Павленко Н.И. Артамонов В.А. Указ. соч. – С. 234; Буганов В.И., Буганов А.В. Указ. соч. – С. 82; Масси Р.К. Указ. соч. – С. 337. 102 Реляция о Полтавском сражении. – С. 140. 103 В рукопись «Гистории Свейской войны» рукой Петра вставлены слова: «Государь в том нужном случае за людей и отечество не щадя своей особы, поступал, как доброму приводцу надлежит, где на нём шляпа 95 96

хранился крест, о котором рассказывали, что он «тот самый» и на нём действительно имелся след пули.104 Если это так, то интересно, находится ли столь любопытный экспонат там по сей день, или исчез во время бурных событий XX столетия? И.И. Голиков оставил описание этого креста: «Сей Св. крест находится в Московском успенском соборе. Он четвероконечный длинною в пять вершков, а шириною немного поменьше, сделан из золота и украшен дорогой цены каменьями. Он прислан с афонской горы (чаятельно)105 к царю Федору Ивановичу. К сему кресту приделано рукоятие серебряное с двумя такими же затворами, из которых на одном находится тропарь: «Спаси Господи люди Своя и благослови достояние свое, победы даруй благоверному царю нашему Федору (Ивановичу) и проч., а на другом: имеяй веру непостыдную и исполняй заповеди божия победить враги своя». Описание ковчега оставляю, а скажу только, что у него на краю левого затвора вогнуто и несколько надломано серебро, точно как пулею пробито, и сие повреждённое место не имеет никто починить для того, что имеется в соборе оном предание, что сей святой крест с ковчегом его во время Полтавского сражения имел на персях своих Пётр Великий, и что ружейною пулею попавшею в него, язвина оная сделалась».106 Однако Е.В. Тарле, неизвестно на каком основании, называет крест, спасший царю жизнь «медным».107 12. Тост за Петра за здоровье его учителей в военном деле давно уже стал хрестоматийным. Столь же широко известным является и последующий за ним диалог: Высокопоставленный швед. Кто же эти учителя? Пётр. Вы, господа шведы. Высокопоставленный швед. Хорошо же ученики отблагодарили своих учителей! Но кто был этим шведом? В литературе называют имена либо первого королевского министра Пипера,108 либо шведского командующего Реншильда.109 «Фельдмаршальская» версия конечно красивее, но интересно, какая из двух версий достоверна? Известно, что Ф. Вольтер, который, кажется, первым поведал миру об этом разговоре, тоже назвал имя Реншильда. пулею прострелена». См.: Устрялов Н.И. История царствования Петра Великого. – СПб.: В типографии II Отделения Собств. Его Имп. Вел. Канцелярии, 1858. – Т. 1. Приложения. – С. 322. См. также: Гистория Свейской войны. – Выпуск 1. –. С. 162. 104 Валишевский К. Пётр Великий. – Кн. 3. – М.: ИКПА, 1990. – С. 54. 105 Т.е. предположительно. 106 Голиков И.И. Указ. соч. – С. 361-362. Этот знаменитый крест назывался «Константиновским», так как, по преданию, принадлежал Константину великому. (Там же. – С. 362). 107 Тарле Е.В. Указ. соч. – С. 449. 108 Павленко Н.И. Указ. соч. – С. 314; Буганов В.И., Буганов А.В. Указ. соч. – С. 83. 109 Голиков И.И. Указ. соч. – С. 392; Соловьев С.М. Указ. соч. – С. 263; Костомаров Н.И. Мазепа. – С. 303; Брикнер А.Г. История Петра Великого. – СПб.: Издание А.С. Суворина, 1882. – С. 459; Иловайский Д.И. Очерки отечественной истории. – М.: Мысль, 1995. – С. 343; Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. – СПб.: Издание книжного магазина П.В. Луковникова, 1914. – С. 80; Безбах С.А. Указ. соч. – С. 55; Масси Р.К. Указ. соч. – С. 341.

13. И, наконец, вопрос, на решение которого всегда будет оказывать влияние субъективизм исследователей. Как правило, проигравшая сторона объясняет своё поражение случайностями, которые нельзя было ни предвидеть, ни предотвратить. Победители желают видеть в своей победе закономерное явление. Не стала исключением и Полтава. Так шведский исследователь А. Слилле писал сто лет назад: «Конечная катастрофа вызвана главным образом длинным рядом непредвиденных несчастий, прежде всего исключительными климатическими явлениями, ненормальный характер которых никто не мог бы предусмотреть, а так же промахами второстепенных начальников и, наконец, несчастием, постигшей лично короля – полученной им под Полтавой раной. Случай всегда могущественный фактор на войне, столь часто расстраивавший во время этой капании наилучшие планы и предположения, едва ли в какой-нибудь другой войне играл большую роль, чем во время русского похода Карла XII».110 Эту же мысль задолго до А.Стилле высказал участник сражения генерал А. Левенгаупт: «Когда бы Господь даровал нам свою милость и король не был ранен никогда бы не случилось того, что случилось».111 Следует заметить, что Левенгаупт, стремился выгородить себя лично, так как капитулировал в Переволочне, вместо того чтобы идти на прорыв.112 Русские историки в свою очередь часто не менее категоричны. Так классик русской исторической науки В.О. Ключевский считал, что исход кампании был решён ещё осенью 1708 г. «Стыдно было проиграть Полтаву после Лесной», – писал он в 4-й части своего знаменитого «Курса русской истории».113 Недаром ведь Пётр называл Лесную «матерью Полтавской баталии».114 Н.И. Павленко пишет: «Шведские историки из числа поклонников Карла XII связывали трагический конец его армии с пресловутым ранением короля. Это, конечно, глубокое заблуждение, полное игнорирование реальной обстановки. Шведская армия была обречена на гибель задолго до ранения Карла XII. Никто не мог знать только одного – где она обретёт свой бесславный конец: то ли у Гадяча, или скажем у Веприка, то ли у валов Полтавы».115 К этому можно добавить, что зима в 1708-1709 гг. была действительно очень суровой. Но в России зимой, как правило, холодно даже в нашу эпоху климатического оптимума и глобального потепления, а триста лет назад климат был гораздо холоднее. На XVIII в. приходится пик так называемого малого ледникового периода. То, что Россия страна с суровым климатом всегда было общеизвестно. Начиная русскую кампанию, король если и не знал этого, то должен был выяснить, в каких условиях его армии придется сражаться. Принято считать, что Карл очень серьёзно готовился к походу на восток. Тем не менее, русская

110 Стиле А. Карл XII как стратег и тактик в 1707-1709 гг. – СПб.: Типография М.А. Александрова, 1912. – С. 167. 111 Масси Р.К. Указ. соч. – С. 317-318. 112 Бескровный Л.Г. Стратегия и тактика … -С.58. 113 Ключевский В.О. Курс русской истории. – Ч. 4 // Сочинения. В 9 т. – Т. IV. – М.: Мысль, 1989. – С. 52. 114 Там же. 115 Павленко Н.И. Указ. соч. – С. 306-307.

армия была более тепло одета зимой 1708-1709 годов.116 Это притом, что времени для шитья тёплой одежды у шведов было более чем достаточно. Они хозяйничали в Саксонии с сентября 1706 по август 1707 года. Средства для этого тоже имелись. Контрибуция, выплаченная курфюрстом Августом, равнялась 23 миллионам талеров. Но то, что обмундирование для похода в Россию должно было быть не только нарядным, но и тёплым, по-видимому, не приходило Карлу в голову.117 И кто заставлял короля совершать марши, гоняясь за призраком генерального сражения при сорокаградусном (или даже пятидесятиградусном!) морозе в степи,118 продуваемой всеми ветрами? Так по поводу марша к Гадячу в декабре 1708 г. Р. Масси пишет: «Никакая битва не смогла бы причинить шведской армии такой страшный урон, какой понесла она, проведя несколько ночей под открытым небом. Более 3000 шведов умерли от холода, и мало кому удалось избежать обморожения».119 Кто же несёт главную ответственность за эти и подобные им «небоевые потери»? А ведь генералы советовали королю переждать холода в Ромнах.120 Виновником королевской раны имевшей «фатальный» характер был тоже сам король Карл, любивший по собственному выражению «забавляться пустяками»,121 подставляя себя под пули. Таким образом, можно было избежать и неоправданно высоких потерь во время зимы, и пресловутой королевской раны. Бесспорно, Карл был одарённым полководцем, но часто он действовал, руководствуясь не соображениями высокой стратегии, а повинуясь своему тщеславию и упрямству.122 В его поступках было много рисовки, что и привело его к ранению в критический момент. Да и русский царь, как показал ход войны как стратег и тактик, по меньшей мере, не уступал шведскому королю.

116 Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. – Второй отдел. – Выпуск шестой. – СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1876. – С. 603. 117 Масси пишет: «Когда армия вступала в Саксонию, ветераны Карла в изношенных, оборванных мундирах напоминали цыган. Теперь они облачились в новые сине-жёлтые мундиры, получили тёмно-синие, или серые плащи и новые сапоги». Масси Р.К. Указ. соч. – С. 219. 118 Как указывалось выше, на XVIII столетие приходится кульминация Малого ледникового периода. (См.: Борисенков Е., Пасецкий В. Рокот забытых бурь. XVIII век // Наука и жизнь, 1984. № 9. – С. 144). В том веке было 40 холодных зим. И самыми суровыми из них были зимы 1708-1709 и 1739-1740 годов. Но, если температуру зимы 1739-1740 годов мы знаем точно (см.: Там же. – С. 145), то в зиму 1708-1709 годов измерения ещё не проводились. Однако, судя по описаниям современников, морозы в Европе стояли совершенно фантастические. Не будет преувеличением назвать их «арктическими». Морозы начались с начала декабря и продолжались, по крайней мере, до середины февраля. В окрестностях Венеции Адриатическое море покрылось стоячим льдом. Земля в Италии промёрзла на 6 футов. Замёрзли Эбро, Сена, Темза. Лёд на реке Маас достиг 1,5 метров. В погребах Версаля полопались все бутылки с вином, которое превратилось в лёд, лопнули даже бутылки с самыми крепкими ликёрами. В Швеции снежные сугробы до такой степени были высоки, что захватили в себя деревья до самых вершин; все Балтийское море стояло покрытое льдом и купцы не боялись ездить из Дании в Швецию и обратно на санях; в озерах вода замерзла до самого дна. В лесах Швеции и Норвегии замерзали насмерть лоси и олени. В средней Европе погибли все плодовые деревья. В открытых украинских равнинах морозы были тем нестерпимее, что там свирепствовали бури и вьюги. Птицы падали на лету; повсюду валялось множество замерзших диких животных. (См.: Борисенков Е., Пасецкий В. Указ. соч. – С. 145; Костомаров Н.И. Мазепа. – С. 269270; Сен-Симон. Мемуары. – М.: Прогресс, 1991. – С. 88-89; Масси Р.К. Указ. соч. - С. 282). 119 Масси Р.К. Указ. соч. – С. 284. 120 Там же. – С. 282. 121 Костомаров Н.И. Мазепа. – С. 295. 122 «Если бы Бог послал ангела небесного с приказом отступить от Полтавы, то я бы и тогда не отступил!», – сказал король, выслушав разумные доводы Гилленкрока и Пипера. См.: Соловьёв С.М. Указ. соч. – С. 261.

Владислав Танкевич

АРМИЯ ШАРПА1 (Британская армия эпохи Наполеоновских войн) Организация. Армия, в которую вступил юный Ричард Шарп в 1793 году, и по внешнему виду, и по боевому духу мало походила на бравое воинство, разгромившее спустя два десятка лет наполеоновские полчища на Пиренейском полуострове. Тем не менее, организационная структура оставалась неизменной на протяжении всей войны. Линейная пехота состояла из некоторого количества номерных полков (в середине 90-х годов XVIII века их насчитывалось 135, в 1804 – 104). В 1792 году номерным полкам были присвоены названия графств, где они формировались, хотя в официальных бумагах, особенно парламентских, их до 1803 года именовали по фамилиям командиров. Рекруты отнюдь не всегда набирались в тех графствах, по которым полки получали наименования. Вербовщики забирались порой далече, вследствие чего в каждом полку служило немало ирландцев и шотландцев (Например, в 1809 году 34% нижних чинов 57-го Западно-Миддлсекского полка составляли уроженцы Зелёного острова, а в 29-м Ворчестерширском, по данным 1811 года, и вовсе 37) К началу войны на полуострове из 103 полков 61 состоял из двух батальонов, 37 – из одного. В 60-м полку было целых семь, в 1-м четыре, в 14-м, 27-м и 95-м по три. Со временем семь полков, имевших по одному батальону, обзавелись вторым, а 56-й третьим. Из полков пешей гвардии 1-й состоял из трёх батальонов, 2-й Колдстримский и 3-й Шотландский из двух каждый. Полком командовал офицер в звании полковника, батальоном – подполковника. Делился батальон (пехотный, не гвардейский, те были побольше) на штаб, восемь «батальонных» или «центральных» рот и две «фланговых» роты, к коим относились правая «гренадёрская» (в неё зачисляли самых высоких рекрутов) и левая «лёгкая» (самые низкорослые и ловкие). Гренадёрские роты являлась пережитком тех времён, когда на вооружении пехоты стояли ручные гранаты, лёгкие, наоборот, появились недавно в результате войн с мятежниками в Америке. К штабу относились: подполковник, два майора, адъютант, хирург с двумя ассистентами, квотермейстер, старшина, сержант-оружейник, старший барабанщик, сапёры: капрал и восемь рядовых (в задачи сапёров, кроме рубки деревьев, постройки и разрушения заграждений, входил забой скота). Роты состояли из командира (капитана), двух лейтенантов или прапорщиков, двух 1

Статья представляет собой главы из книги, посвященной Корнуэлла о приключениях стрелка Ричарда Шарпа.

исторической основе произведений Б.

сержантов, трёх капралов, барабанщика (плюс в некоторых ротах флейтиста) и от 85 до 100 рядовых. В боевых условиях численность личного состава роты могла колебаться от 40 до 70 человек. Взять Ватерлоо: ряды гренадёрской роты 2-го батальона 73-го полка после схватки под Катр-Бра поредели до 56 нижних чинов про двух офицерах (Любопытно, в этом номинально шотландском полку в сентябре 1813 года шотландцев было всего десять процентов. Остальные – двадцать процентов ирландцев и семьдесят процентов англичан). Теоретически участвующий в боевых действиях 1-й батальон полка должен был насчитывать около тысячи рядовых и капралов (с сержантами, оркестром и офицерами – 1100), отсылая больных и раненых во 2-й батальон, получая взамен оттуда пополнения. Таким образом, если 2-й батальон вводился в строй, ему приходилось искать замену не только собственным инвалидам, но и тем, которые прибыли из первого. Соответственно, второй батальон был всегда слабее первого. Исходя из вышеизложенного, ясно, что численность полков сильно колебалась. К примеру, в 1809 году четырёхбатальонный 1-й полк имел 4926 человек в составе, а однобатальонный 16-й – всего 406. Увы, «Теория, мой друг, суха…», до 1100 человек численность батальонов во время войны никогда не дотягивала. В 1811 году, к концу кампании, из 46 батальонов Веллингтона 9 насчитывали более 700 человек личного состава, 16 – от 500 до 700, 10 – от 400 до 500 и 11 – менее 400. В среднем выходит 550 человек, от 1005 в 1-м батальоне 43-го полка до 263 во 2-м батальоне 38-го. Бывало, что в полку оставалось слишком мало солдат, тогда его объединяли с такими же обескровленными подразделениями в так называемые «сводные батальоны» (под Талаверой, например) или расформировывали. Шотландские полки отличались от прочих. Они набирались по системе, действующей ещё со времён средневековья, и костяк таких подразделений чаще всего составляли представители одного клана. Потери армия несла не только от огня противника. Во время печально известной Вальхернской экспедиции (В июле 1809 года британцы захватили остров Вальхерн в устье Шельды, надеясь использовать его как базу против находящихся в руках французов Бельгии и Голландии, но продержались там только до декабря) 68-й полк потерял от лихорадки 103 человека умершими и 599 больными. В строю осталось всего 76 бойцов. Не понеся боевых потерь, полк был эвакуирован и после пополнения (на сорок процентов ирландцами) неплохо показал себя на Пиренейском полуострове в 1813-14 гг.

Солдаты. В отличие от Франции, в Англии всеобщая воинская повинность отсутствовала, о чём не раз вслух жалел Веллингтон. Рекруты набирались «по контракту», и большей частью представляли собой то, что лучше всего характеризуется новомодным ныне словом «быдло». Как вспоминал один из ветеранов армии Уэлсли «… если человек записывался в солдаты, значит, что-то с ним было неладно» Сам Веллингтон писал: «Патриоты, вступающие в армию из высоких побуждений – редкость. Наши соотечественники или бегут в солдаты от правосудия, или надевают мундир ради положенной солдату выпивки…» Играла 50

свою роль и царящая в Англии нищета. Завербовавшийся в армию получал баснословные для простолюдина деньги: 7 фунтов 12 шиллингов 6 пенсов в 1803 году, а в 1812 году – 23 фунта 17 шиллингов 6 пенсов за пожизненный контракт и пятью гинеями (т.е. 105 шиллингами) меньше за семилетний. Изрядная доля новобранцев выбирала именно пожизненный контракт. Так, из 3143 человек, записавшихся в 1814 году, лишь 772 отдали предпочтение договору на семилетний срок службы, причём, среди 566 ирландцев такой оригинал нашёлся всего один. Рекрутов, естественно, никто не предупреждал, что из обещанного им куша армия вычтет стоимость обмундирования и снаряжения, а также расходы на вербовку. Новобранцу, давшему согласие служить, выдавался небольшой задаток. Хитрованов, пытавшихся сбежать с авансом в кармане до подписания необходимых документов, ждала виселица. В 1787 году поймали и повесили 49 подобного рода ловкачей. А пополнения армии ох, как требовались. В 1811 году, к примеру, погибших и списанных по здоровью насчитывалось 22953 человека, из них менее трёх тысяч можно отнести к боевым потерям. В таких условиях, конечно, не до морального облика будущих защитников отечества, тем более что вербовщики неплохо зарабатывали на каждом новобранце: офицер, возглавлявший команду – 16 шиллингов; команда – 15 шиллингов 6 пенсов, а «посодействовавший вербовке» (чаще всего, трактирщик) – 2 фунта стерлингов 12 шиллингов 6 пенсов. Один из вербовщиков так описывал широко применяемый трюк: «…Напаиваешь вусмерть, бросаешь ему в карман королевский шиллинг и наутро, когда продерёт глаза, божишься, что он накануне дал согласие» По иронии судьбы и без того бедственное положение с рекрутами армии осложнило создание сил самообороны, призванное, по идее, помочь регулярному войску в случае высадки Наполеона. Ополченцы, не в пример военным, призывались по жребию из числа способных носить оружие мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Призванный мог нанять себе замену. Жалованье ополченца составляло 25 фунтов стерлингов. Кроме того, если судьба семьи солдата регулярной армии никого не волновала, то заботу об иждивенцах бойца ополчения брал на себя приход. В итоге армия осталась без пополнений. Чтобы хоть как-то выправить ситуацию, с 1805 года ополченцам стали выплачивать десять гиней (десять с половиной фунтов стерлингов) за переход в войска (позже: 14 фунтов стерлингов – пожизненная служба, 11 – семилетний контракт). Сработало. За первые четыре года войны на Пиренейском полуострове ряды армии пополнились 55000 ополченцев. Физически рекруты были развиты плохо и находились на разных стадиях истощения, особенно горожане. По данным 1808 года рост среднего новобранца не превышал 167,5 см. В 92-м хайлендеров Гордона полку перед Ватерлоо всего одиннадцать солдат были выше 180 см (их них самый высокий 186 см), прочие рядовые были ниже 175см, а примерно шестая часть – ниже 160 см. Около 65% личного состава возрастом были младше тридцати лет, 26% - двадцати. Сорокапятилетних и старше насчитывалось всего десять человек. Одинединственный хайлендер оттрубил 25 лет, 60% бойцов отслужили на тот момент менее 10 лет.

Обязательные требования к росту рекрутов обходились с помощью нехитрой уловки: тридцатилетнего недоростка записывали цветущим вьюношей. В 1797 году из таких «отроков» почти поголовно состояли шесть полков, 9-й, 16-й, 34-й, 22-й, 55-й и 65-й. Спустя три года к ним добавились 4-й, 32-й, 45-й и 52-й. Прости, дорогой читатель, за некоторое отступление от темы, но, раз уж речь зашла о росте, повторю вслед за Львом Толстым: «Не могу молчать!» Существует два великих мифа наполеоновской эпохи. Мифа общеизвестных, а оттого не вызывающих ни у кого ни тени сомнения. Всем известно, что Кутузов был одноглазым, а Наполеон – коротышкой. Между тем, стоит обратиться к научной и научно-популярной литературе (из числа коей я лично рекомендую труды С.Ю.Нечаева: «Десять загадок наполеоновского сфинкса», «Учёный корпус Наполеона» и др.), как мифы развеиваются в дым. КУТУЗОВ НЕ БЫЛ ОДНОГЛАЗЫМ! Он перенёс два тяжелейших сквозных ранения в голову, но сохранил зрение и никогда не носил чёрной повязки (по крайней мере, повязка не фигурирует ни на прижизненных портретах, ни в воспоминаниях современников). НАПОЛЕОН НЕ БЫЛ КОРОТЫШКОЙ! После его кончины на острове Святой Елены личный врач императора Франческо Антомарки измерил рост покойного в присутствии 18 свидетелей: 169 см. С учётом того, что позвонки с возрастом несколько спрессовываются, а Бонапарту на момент смерти исполнился 51 год, можно смело утверждать, что в пору расцвета сил Наполеон был никак не ниже 170 см. Это и для нашего времени далеко не карлик, а уж в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого… В 1804 году минимальный рост для призыва во французскую армию снизился со 160 до 154,4 см. В линейной пехоте в 1805-1811 гг рост до 160 см имели 18% солдат, от 160 до 170 см – 63%, а рост свыше 180 см лишь 1%. В гренадёрские роты (куда, как мы помним, отбирались самые рослые рекруты) можно было попасть только в том случае, если ваш рост был не менее 173 см. Особняком стояли кирасиры. У них средний рост составлял 176 см. То есть Наполеон был выше двух третей своих солдат. А по отношению к основной массе населения Франции он был просто высоким человеком.

Офицерство. Распространённое мнение о том, что офицерами были сплошь отпрыски знатных родов, ошибочно. Офицеры, в основном, принадлежали к среднему классу и захудалому дворянству. В 1809 году в армии служили 140 пэров и их сыновей, из них 43 в пешей гвардии (всего в английских вооружённых силах насчитывалось 10590 офицеров, по данным, относящимся, правда, к 1814 году). Около пяти процентов офицеров выслужились из нижних чинов, как, например Патрик Мастерсон из 87-го полка, произведённый в офицеры за отбитого у французов под Бароссой Орла. Вопреки расхожему представлению об английской армии начала XIX века небогатому выходцу из низов отнюдь не были перекрыты пути наверх. Вспомнить хотя бы Ватерлоо: конногвардеец сэр Джон Илли – сын трактирщика, подполковник Джеймс Гамильтон – сын старшины 21 фузилёрного полка. Во время боевых действий смертность среди офицеров была высока, обеспечивая быстрое продвижение по служебной лестнице выживших. Патенты, 52

соответственно, покупались реже. В течение войны на полуострове лишь пятая часть званий покупалась. Стоили чины недёшево: прапорщик – 400 фунтов стерлингов, лейтенант – 550, капитан – 1500, майор – 2600. Это в линейной пехоте. В пешей гвардии цены были в полтора раза выше. Но гвардия есть гвардия. Служить в ней могли себе позволить лишь состоятельные люди, так велики были расходы. С другой стороны гвардейские звания считались выше армейских. К примеру, капитан гвардии соответствовал армейскому подполковнику. Хотя по правилам запрещалось продавать патенты лицам, не достигшим шестнадцати лет, на практике запретом пренебрегали. Уильям Деленси, при Ватерлоо – главный квотермейстер, стал прапорщиком в 1792 году, будучи 11 лет отроду. Сэр Джон Мур ещё в 1804 году докладывал, что младшие офицеры, не в силах прожить на своё жалованье, вынуждены тратить личные средства, от 50 до 100 фунтов стерлингов в год. Те, что победнее, довольствовались перешитыми мундирами «сэконд хэнд» и купленной с рук экипировкой. А как иначе? Прапорщику в день выплачивалось 5 шиллингов 3 пенса, лейтенанту – 6 шиллингов 6 пенсов, капитану – 10 шиллингов 6 пенсов. При этом одна только сабля уставного образца стоила шестнадцатидневного жалованья прапорщика без положенных вычетов (на Пиренейском же полуострове цены были выше, чем в Англии: за лошадь просили 30 ф. ст., за осла 15-20). А с вычетами, как свидетельствует Джон Паттерсон из 50-го полка, несчастному прапорщику на жизнь оставалось 4 шиллинга 6 пенсов. Конечно, вышесказанное не относится к богатеям. Капитан 43-го полка Хобкерк только на форму тратил в год 1000 (!) фунтов стерлингов. Когда он попал в плен, захватившие его французы искренне полагали, что пленили фельдмаршала, так раззолочен был мундир капитана. Для сравнения: служивший под началом Веллингтона, после того, как тот стал командующим объединённым англо-испано-португальским войском, испанский генерал Пабло Морилло закончил войну генерал-лейтенантом, а начинал карьеру рядовым. Ещё под Трафальгаром, где Испания сражалась на стороне Франции, Морилло был сержантом морской пехоты. В армии Наполеона из 1172 генералов 25% были до французской революции офицерами, а 57% - солдатами. Что же касается России, навскидку можно вспомнить Антона Ивановича Деникина, чей батюшка выслужился из крепостных рекрутов в майоры (Майорство давало право на потомственное дворянство. Служи Ричард Шарп в русской армии, уже в 1812 году мог бы обзавестись вожделенной для Джейн приставкой «сэр». Кстати, чин майора был упразднён в 1884 году. Если вы в литературном произведении о событиях русско-японской или Первой Мировой встретили русского героя в звании майора, смело выбрасывайте книжонку. Это макулатура.), и, конечно, «белого генерала» Скобелева. Дед Скобелева, Иван Никитич, прошёл путь от рядового до генерала, воевал при Бородино, был адъютантом Кутузова. Призвали его из деревеньки Кобели, и в армии числился он Кобелевым, но при производстве в первый офицерский чин начальство сочло фамилию неблагозвучной. Добавили «С». (Продолжение следует)

Леон Шишков1

4-ЫЙ ГУСАРСКИЙ МАРИУПОЛЬСКИЙ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ ПОЛК Официальное старшинство этого полка – 27-ое октября 1748 года, когда Императрица Елисавета Петровна повелела «из Бахмутских, Торских и Маяцких казаков» сформировать БАХМУТСКИЙ КОННЫЙ КАЗАЧИЙ ПОЛК, который впоследствии стал МАРИУПОЛЬСКИМ гусарским полком. Относительно этих «Бахмутских, Торских и Маяцких казаков» следует отметить, что по историческим данным они начали свое воинское служение России гораздо раньше вышеуказанной официальной даты и что «Бахмутские казаки» были известны своею давней службой еще Царю Алексею Михайловичу как казаки Изюмского Слободского Черкасского казачьего полка (впоследствии 11-й гусарский Изюмский генерала Дорохова полк). Все эти казаки несли на южной окраине Московского государства охранную службу против ногайских и крымских татар. Слободско-Украинская область, в силу обычаев, определявших быт приукраинских жителей, приняла военное устройство и по примеру малороссийских полков была разделена на Слободские полки (Сумский, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Острогожский). Близ Тора находились соленые озера, и выгоды соляного промысла привлекали сюда население и «черкасов» Изюмского полка. Когда соляные колодцы вблизи Тора стали приходить в упадок из-за частых затоплений их пресной водой и вследствие набегов татар, то торские и маяцкие казаки стали селиться по реке Бахмуту и здесь, в 1700 году, открыли новые соляные заводы. Царским указом селения по р. Бахмуту и город Бахмут были причислены к Изюмскому полку. Но в том же 1700 году все главные промыслы были взяты в казну, а в 1719 году «Бахмутская провинция» была упразднена, город Бахмут вошел в состав Азовской провинции и жителями его, таким образом, была утрачена административная связь со Слободской Украиной, в частности – с Изюмским полком. Когда в 1748 году был сформирован Бахмутский конный казачий полк, на родине Бахмутских казаков случилось страшное нашествие саранчи. От начавшегося голода жители стали уходить на север и в помощь населению были мобилизованы в Слободской Украине «все малороссийские полки». Следует еще отметить, что с 1753 года весь край, лежащий между Бахмутом и Луганью, был населен выходцами из «славянских наций» и назван Славяно1 Шишков Леон Николаевич – участник Гражданской войны в России, с декабря 1919 г. пребывал в Вооруженных Силах Юга России, вольноопределяющийся 4-го гусарского полка. Служил в Русской армии генерала П.Н. Врангеля, корнет (с 9 мая 1920 г.). Эмигрировал в Швейцарию, где с 1951 г. был председателем русской национальной группы. Умер в 1979 г. Данная статья была им опубликована в белоэмигрантском журнале «Военная Быль» №103, и до нашего времени является наиболее подробной историей мариупольских гусар. Все даты в статье приведены по Юлианскому календарю (старый стиль). Примечания выполнены Ю. Пряником.

Сербией. Эти славяне, уходя частями от турок и венгров, стали пополнять казачьи полки. 7 июля 1753 года Бахмутскому полку было пожаловано знамя с вензелем Императрицы Елисаветы и с надписью «ЗА ВЕРУ И ВЕРНОСТЬ». Знамя это было схоже со знаменем, пожалованным тогда же Азовскому конному полку, состоявшему с Бахмутским полком в одной бригаде. В 60-х годах XVIII столетия в легкой кавалерии русской армии слободские казачьи полки были упразднены и обращены в гусарские; появились в ней и пикинерные полки. Эти пикинерные полки по своей организации близко подходили к гусарским, отличаясь от них более простым обмундированием. В ротах четверть нижних чинов состояла из пеших стрелков, вооруженных кортиками и фузеями, а остальные чины были верхом и имели сабли, пики и карабины, чем напоминали о своем казачьем происхождении. 11 июня 1764 года Бахмутский конный казачий полк был превращен в регулярный, двадцатиротного состава полк и назван ЛУГАНСКИМ ПИКИНЕРНЫМ полком. Во время войны с Турцией, начавшейся в 1769 году,2 пикинерные полки – их было тогда четыре в русской армии (Елисаветградский, Днепровский, Донецкий и Луганский) – входили в отряд генерал-лейтенанта Г. Г. Берга3, направленный от Бахмута к Сивашу для прикрытия от татар Таганрога и Азова. Кавалерия эта несла там сторожевую службу и поздно осенью была отведена на зимние квартиры между Изюмом и Бахмутом. В мае 1771 года пикинерные полки отряда генерала Берга были присоединены к армии князя Василия Михайловича Долгорукова,4 которому было поручено овладеть Крымом. В июне пикинерные 2 Речь идет о русско-турецкой войне 1768-1774 гг. Причиной были противоречиями между стремившейся выйти к Черному морю Россией и претендовавшей на Подолье и Волынь Турцией. Русские войска под командованием Петра Румянцева в 1770 г. разгромили турок при Ларге и Кагуле, а русский флот под командованием Алексея Орлова и Григория Спиридова уничтожили турецкий флот в Чесменском сражении. В дальнейшем турки потерпели еще ряд поражений, а точку в войне поставила победа Суворова при Козлудже (1774 г.). Лучшее фактическое изложение событий войны см. в книге Петров А. Н. Война России с Турцией и Польскими конфедератами с 1769—1774 год. — СПб., 1866 3 Берг Густав Густавович (1716-1778) – русский военачальник, прославился как кавалерийский командир. Отличился в Семилетней войне. Под Кунерсдорфом (1759 г.) ударом во фланг захватил прусские батареи, инициатор создания «летучего» конного отряда во главе которого в 1761 г. совершил ряд рейдов против пруссаков. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 командовал отдельным корпусом. 4 Долгоруков Василий Михайлович (1722-1782) – русский полководец, генерал-аншеф. Совершил стремительную карьеру в царствование Елизаветы Петровны, за шесть лет пройдя путь от капитана до полковника. Отличился в Семилетней войне под Кюстрином(1758) и Цорндорфом (1758). Был ранен и произведен в генерал-поручики. После возвращения в армию участвовал в битве под Кунерсдорфом(1759) и

полки приняли участие в наступлении на Перекоп и здесь отличились: 11 июня произошла стычка нашей конницы с несколькими тысячами татар, вышедших из Перекопской крепости. «Татары привели казаков в совершенный беспорядок, но когда подоспели пикинеры с двумя маленькими пушками, то неприятель, благодаря их отличному действию, был отбит» (Записки Густ. фон-Штрандмана, «Русская Старина», 1884). Во время штурма Перекопа генерал-майор А. А. Прозоровский,5 командуя всей кавалерией, воспользовался отливом, провел ее по илистому и вязкому дну Сиваша и проник в Крым. Пикинерные полки, входя в состав этого авангарда, приняли затем участие во всех делах его до окончательного занятия нами Крымского полуострова. В 1783 году произошла в русской кавалерии новая реформа, которая коснулась и пикинерных полков. Все эти полки, а их было в то время шесть, были обращены в легко-конные, и Луганский пикинерный полк, по присоединении к нему Полтавского пикинерного (сформированного 24 декабря 1776 г. из казаков и поселенцев Запорожья после уничтожения Запорожской Сечи), был переформирован в 6-эскадронный полк. Это произошло 28 июня 1783 года, и полк стал носить название «МАРИУПОЛЬСКИЙ ЛЕГКО-КОННЫЙ ПОЛК». Командование им было поручено до 1785 года бригадиру генералу М. И. Голенищеву-Кутузову.6 Эскадроны полка были укомплектованы штурме Кольберга (1761). В день коронования Екатерины ІІ был произведен в генерал-аншефы. За операцию по захвату Крыма был удостоен ордена Святого Георгия 1-го класса и титула Крымский. 5 Прозоровский Александр Александрович (1733-1809) – русский полководец, генерал-фельдмаршал (1807), В десятилетнем возрасте зачислен в лейб-гвардии Семеновский полк, откуда в 1754 г. перенаправлен во 2-й Московский полк в звании поручика. Отличился в Семилетней войне при Кунерсдорфе (1759) и в рейде на Берлин (1760), дважды был ранен (при Гросс-Егерсдорфе и при Цондорфе), закончил войну в чине полковника. В чине генерал-майора участвовал в разгроме Барской конфедерации. Во время русскотурецкой войны в 1769 г. действуя во главе отряда, состоявшего преимущественно из легкой конницы отличился под Хотином, а в следующем году под Очаковым, за что одним из первых был награжден орденом Святого Георгия 3-го класса (№21). В 1771 г. осуществил вторжение в Крым через Сиваш. Проявил себя и на завершающем этапе войны в сражениях с турецкой армией под Шумой, Рущуком Козлуджей, Енибазаром (все в 1774 г.). В 1778 г. подавил антироссийское татарское восстание в Крыму, за что награжден орденом Святого Георгия 2-го класса (№12). В1790-1795 гг. был московским главнокомандующим. В 1807 г. получил чин генерал-фельдмаршала и возглавил Молдавскую армию, сражавшуюся с турками на Дунае. В последней своей кампании ничем себя не проявил, вину за неудачный штурм крепости Браилов в апреле 1809 г. полностью списал на М.И. Кутузова, который был отправлен из армии в Вильно на пост губернатора. Умер А.А. Прозоровский в русском лагере за Дунаем в августе 1809 г. 6 Голенищев-Кутузов Михаил Илларионович (1745-1813) – русский полководец, генералфельдмаршал(1812). Личность Кутузова довольна противоречива. Парадный лакированный портрет М. Кутузова, как победителя Наполеона был создан еще в царской России, после чего закрепился в советское время. Для более достоверного ознакомления с отой неординарной личностью рекомендуем работы Н. Троицкого (Троицкий Н. А. Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты. – М.: Центрполиграф, 2003. – 367 с.) и Л. Ивченко (Ивченко Л. Л. Кутузов. – М.: Молодая гвардия, 2012. – 496 с.). Сохранился любопытный документ, характеризующий М.Кутузова как командира Мариупольского полка. Иосиф де Рибас, принимая после М. Кутузова Мариупольский полк оставил такую расписку: «По указу ее императорского величества дана сия господину генерал-майору и кавалеру Голенищеву-Кутузову в том, что вверенный ему Мариупольский легкоконный полк, по повелению главной команды, со всею его внутренностью как люди, так и лошади по спискам, равно и положенные по штату оружейные, мундирные и амуничные и прочие вещи, обоз и упряжку по табели остаточную по книгам денежную казну, сходно с полковничьею инструкциею исправно принял, по приеме того полка недостатку и начетов никаких не оказалось, и все в полку военнослужащие чины подлежащим денежным жалованием, а нижние чины и всеми следующими вещами и деньгами и прочим за все прошедшее и нынешнее время удовольствованы, а притом и неудовольствий своих никто никаких не показывали, а объявили каждый при расспросе: всем доволен, в доказательство чего ему, генерал-майору и кавалеру Голенищеву-Кутузову, квитанция дана за подписанием моим и с приложением герба моего печати августа 4-го дня 1785-го году. ПолковникИосиф де Рибас». Цит. По М. Кутузов Документы /Под ред Бескровного. – Т.1. – М.:Воениздат, 1950. – С.25-26. Также интересно

исключительно уроженцами Украины и Новороссии. 25 января 1788 года при Мариупольском легко-конном полку учреждена команда конных егерей в 65 человек. Мариупольский легко-конный полк был обмундирован (как и другие легко-конные полки) в синие суконные куртки с красными обшлагами и лацканами, красные шаровары, обшитые внизу кожаными крагами, и имел поярковые каски с белым плюмажем. Все металлические части, погоны, аксельбанты, плюмажи на касках – белые. Вооружение: сабли в металлических ножнах, с кожаными ташками, карабины и пистолеты. По сравнению с прочими войсками нижние чины, служившие в легко-конных полках пользовались значительными преимуществами: срок службы для них был только 15 лет; оставшиеся на сверхсрочной службе награждались особыми золотыми и серебряными медалями. Полки эти отличались своим прекрасным состоянием и пользовались особенным расположением Потемкина.7 На маневрах под Полтавой в 1787 году полки эти были представлены Императрице Екатерине II, которая отозвалась, «что лучше их ничего еще не видывала». Во второй турецкой войне 1787-1791 гг.8 Мариупольский полк входил в состав Екатеринославской армии князя Г. А. Потемкина-Таврического и в начале августа 1787 года состоял в корпусе генерал-аншефа А. В. Суворова,9 имевшем задачу оборонять Кинбурн и Херсон. Мариупольцы входили в отряд генерала-майора Река,10 которому была поручена непосредственная оборона Кинбурна. Два эскадрона Мариупольцев стояли в 14 верстах от Кинбурнского замка, а остальные еще дальше, на Кинбурнской косе. В известном Кинбурнском деле 1 октября, когда турки, высадившиеся в превосходных силах, угрожали уничтожить русский гарнизон, когда был ранен Суворов и сражение длилось уже целый день с переменным успехом, десять эскадронов Мариупольского и Павлоградского легкоконных полков и С. Петербургского драгунского, стоявшие в 40 верстах от Кинбурна, прибыли на рысях и, кинувшись походною колонною в атаку с фронта на турок, дали возможность привести в порядок нашу расстроенную пехоту. Здесь высказывание ветерана служившего в то время в Мариупольском полку, которое приводит в своих Записках С.Н. Глинка: «Он был всегда душою тех войск, которые находились под его начальством. Я служил некогда в Мариупольском гусарском полку, им устроенном. Там от первого до последнего человека помнили его расторопность, искусство, повелительный голос и все прочие воинские качества». Цит по: Ивченко Л. Л. Кутузов. – М.: Молодая гвардия, 2012. – С.116. 7 Потемкин Григорий Александрович (1739 – 1791) – русский государственный деятель, создатель Черноморского военного флота и его первый главнокомандующий, генерал-фельдмаршал(1784). Руководил присоединением к Российской империи и первоначальным устройством Малороссии, где обладал колоссальными земельными наделами. Возвысился как фаворит (по слухам даже морганатический супруг) Екатерины II 8 Русско-турецкая война 1789-1791 гг. вызванная стремлением Турции вернуть утраченное в предыдущей войне. Русские войска одержали ряд побед – Кинбурн(1787), Очаков(1788), Фокшаны (1789), Рымник (1789), Измаил (1790). Черноморский флот под командованием Ф.Ф. Ушакова разгромил противника при Фидониси (1788), Керченском проливе (1790), Тендре (1790), Калиакрии (1791). По Ясскому мирному договору(1791) за Россией закреплялся Крым и черноморское побережье до Днестра, по которому стала проходить русско-турецкая граница. Как и предыдущая, война эта лучше всего освещена А. Петровым.( см. Петров А. Н. Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II. В 2-х т. — СПб.: 1880). Кроме того, блестящее научно-популярное изложение содержится в книге А. Митяев Ветры Куликова поля. – М.: Детская литература, 1988. 9 Суворов Александр Васильевич (1730-1800) – самый выдающийся русский полководец XVIII в. В дальнейших выпусках нашего издания планируются статьи о его военной деятельности. 10 Рек Иван Григорьевич, фон (ум. 1795 г.) – немец, на русской службе с 1752 г. Отличился в русскотурецких войнах 1768-1774 и 1787-1791гг. , в чине генерал-майора участвовал в русско-шведской войне 1788-1790 гг.

был вторично ранен Суворов. Бой продолжался до ночи.11 Наконец турки не выдержали и стали отступать. Вскоре это отступление превратилось в бегство. Кавалерия довершила уничтожение неприятельского отряда. Мариупольский легко-конный полк захватил при этом потерянную нами утром 4-пушечную батарею. В 1789 году Мариупольский полк входил в «Соединенную Армию на Юге» князя Г. А. Потемкина (главная квартира в Елисаветграде). 21 сентября того же года из полка выделена конно-егерская команда в сформированный КонноЕгерский, впоследствии 3-й гусарский Елисаветградский полк. Как будет видно дальше, из состава Мариупольского полка стали впоследствии часто выделять эскадроны на сформирование или пополнение других полков. В конце июля полк в составе главных сил армии выступил в Бессарабию, а зимою был расположен на «винтер-квартирах» в северной Молдавии, в Дорогойском «цынуте» (уезде). В 1790 году, войдя в состав корпуса генераланшефа И. И. Меллера (в том же 11 Один из наиболее известных эпизодов Кинбурнского сражения – спасение А. Суворова гренадером Степаном Новиковым. Традиционно событие излагается так: «Лошадь под Суворовым была ранена, и он сам, находившийся все время в первых рядах, оказался с небольшою кучкою людей среди неприятельских войск. Гренадер Шлиссельбургского полка Степан Новиков, видя опасность, угрожавшую Суворову, «умертвил штыком одного, другого за ним следующего застрелил и бросился на третьего». Однако, в своей реляции Г. Потемкину, которая, кстати, является основным документом о Кинбурнском деле, А. Суворов представляет это по иному: «Я бился в передних рядах Шлиссельбургского полку; гренадер Степан Новиков, на которого уж сабля взнесена была в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего, застрелил… Они побежали назад». В более позднем по времени написания письме к Текели Суворов писал: «Пальба с обеих сторон была смешана с холодным ружьем. Я велел ударить двум легкоконным эскадронам: турки бросились на саблях, оные сломили и нас всех опрокинули, отобрали от нас свои ложементы назад. Я остался в передних рядах. Лошадь моя уведена; я начал уставать; два варвара на збойных лошадях - прямо на меня. Сколоты казаками; ни единого человека при себе не имел; мушкетер Ярославского полку[тут Суворова подвела память, Ярославский полк в сражении не участвовал], Новиков, возле меня теряет свою голову, я ему вскричал; он пропорол турчина штыком, его товарища - застрелил, бросился один на тридцать человек. Все побежали, и наши исправились, вступили и паки в бой». Таким образом, речь может идти лишь о том, что сам Александр Суворов спас русского гренадера, указав на грозившую тому опасность. Откуда появилась версия со спасением Суворова – неизвестно. Вероятно причиной всему невнимательное чтение источников (смотрит в книгу – видит фигу). Любопытно то, что в день 125-й годовщины победы русской армии на Кинбурнской косе - 1 октября 1912 года, гренадер Степан Новиков был навечно зачислен в списки первой роты 15-го пехотного Шлиссельбургского генерал-фельдмаршала князя Аникиты Репнина полка, став последним солдатом российской императорской армии, удостоенным такой почести.

году возведенного в баронское достоинство с прибавлением к фамилии «Закомельский»),12 Мариупольский легко-конный полк перешел из Молдавии к нижнему Дунаю, 18 сентября прибыл к Татар-бунару и принял участие в действиях против крепости Килии и при взятии ее 18 октября. С 1791 года до заключения мира с турками13 Мариупольский полк входил в состав корпуса, действовавшего на Дунае под начальством генерал-аншефа кн. Н. В. Репнина. В 1794 году Мариупольский легко-конный полк принимает участие в войне против поляков.14 Присоединившись к корпусу Суворова у Прилук (вблизи Немирова), Мариупольцы в составе этого корпуса двинулись через Острог-ЛуцкКовель к Брест-Литовску. 6 сентября у монастыря Крупницы Суворов разбил польский корпус Сераковского15. В этом сражении Мариупольцы в конном строю атаковали польское каре.16 «Мариупольский полк прорубился насквозь впереди шедшей колонны, проскакав на левое крыло», доносил генерал-поручик П.С. Потемкин17 Суворову. Через два дня, 8 сентября, поляки были вновь разбиты Суворовым у Бреста. «Эта победа тем знаменита, что единая наша конница начала и совершила столь знаменитую победу» писал в рапорте П. С. Потемкин Суворову. Здесь Мариупольский полк опрокинул неприятельскую конницу, атаковал батарею и захватил одну пушку. В бою под м. Кобылка (15 октября) Мариупольцы вновь отличаются. В своем рапорте Суворову генерал-поручик Потемкин пишет, что для того, чтобы не допустить одну из колонн поляков занять удобный для обороны лес, «для решительного удара приказано спешить 4 эскадрона Мариупольцев и два эскадрона Глуховцев и ударить на саблях.18 12

Меллер-Закомельский Иван Иванович (1725-1790) – русский военачальник, родом из «немецкой нации мещан лютеранского закона» в 1739 г. начал службу в артиллерии простым канониром, дослужившись в 1752 г. до офицерского чина. Отличился в Семилетней войне при взятии Кольберга (1761 г.). С 1783 г. – генерал-фельдцейхмейстер Артиллерийского корпуса. Автор плана осады и штурма Очакова (1788 г.). В 1790 г. был поставлен во главе отдельного корпуса, назначенного для взятия крепости Килия, при штурме которой Иван Иванович Меллер-Закомельский был смертельно ранен. 13 Речь идет о Ясском мирном договоре подписанным25 декабря 1791 г. 14 Речь идет о польском восстании под руководством Тадеуша Костюшко (Правильнее – Косцюшко, но такова сила исторической традиции). Восстание началось как реакция поляков на разделы Речи Посполитой. После первоначального успеха 24 марта (4 апреля) 1794 г. под Рацлавицами, где поляки под командованием Т. Костюшко нанесли поражение русским войскам А.П. Тормасова восстание охватило центральные районы Польши. Но довольно быстро русские войска под командованием Ф.П. Денисова и И. Е. Ферзена заставили Т. Костюшко отступить к Варшаве. 29 сентября (10 октября) 1794 г. войска Т. Костюшки были разбиты под Мацеёвицами, а сам он взят в плен. Подошедшие войска А.В. Суворова 24 октября захватили Варшаву, что положило конец восстанию. 15 Сераковский, Кароль Юзеф (1752-1820) – польский военачальник, преподавал фортификацию в Школе Корпуса Коронных Инженеров, который впоследствии возглавил. Участвовал в русско-польской войне 1792 г. Один из первых кавалеров ордена «Virtuti Militari». В 1794 г. во время восстания Т. Косцюшко командовал дивизией, а затем корпусом. В битве под Мацеёвицами был ранен и взят русскими в плен. В армии Княжества Варшавского в 1812 г. был в чине дивизионного генерала. 16 По всей видимости, речь идет о отступающих поляках шедших колонной, которая при приближении русской кавалерии выстроилась в каре. 17 Потемкин Павел Сергеевич (1743-1796) – русский военачальник, генерал-аншеф (1794). Троюродный брат Григория Потемкина, который во многом способствовал его карьере. Отличился в храбростью русскотурецких войнах 1768-1774 и 1787-1791гг. В 1774 г. участвовал в подавлении Пугачевского бунта. В 17821787 гг. командующий русскими войсками на Северном Кавказе, нанес ряд поражений чеченцам и ногайцам. В 1794 г. участвовал в подавлении Польского восстания. 18 Кроме мариупольцев и глуховцев в атаке принял участие и егерский батальон. Рукопашный бой длился около часа. Потери русских составили 153 человека, а поляков — почти весь отряд (одних пленных взято более тысячи человек). Вся артиллерия (9 орудий), знамя и обоз поляков достались русским. Этот бой интересен тем, что был выигран почти одной кавалерией (из пехоты принял участие только один егерский батальон), и притом на пересеченной лесистой местности.

Этот удар положил груды тел, все 6 пушек отняты, генерал Вышевский взят в плен и 25 офицеров и до 400 нижних чинов, чем и решена совершенно победа». В «Истории Русской Армии» Керсновского, том 2-й, отмечается, что удар в сабли спешенного Мариупольского легкоконного полка был так блестящ, что А. Суворов сказал одному французскому эмигранту: «Если бы ты был при Кобылке, то увидал бы то, что я никогда не видал!»19 24 октября, во время штурма варшавского предместья Праги, Мариупольский полк вместе с Киевским конно-егерским, Северским и Софийским карабинерными полками «состоял в команде» бригадира Ю. И. Поливанова и находился в прикрытии артиллерии на левом фланге штурмующих колонн. В рапорте о Пражском штурме, посланном Императрице, Суворов испрашивает награды для особо отличившихся и среди других называет: «Мариупольского легкоконного полка ротмистр Брайкевич – заслуживает внимания и награждения».20 (Продолжение следует)

В труде А. Керсновского этой фразы нет. Она встречается у Н. Орлова в «Штурме Праги Суворовым в 1794 году». 20 Именно со взятием Праги связана широко известная поговорка: «Что русскому хорошо – то немцу смерть». Сведения об этом содержатся в воспоминаниях Ф. В. Булгарина, который ссылается на рассказ фон Клугена. Согласно ему после успешного завершения штурма Праги русские солдаты, разбив аптеку, вынесли на улицу бутыль, попробовали, что в ней находится, и стали распивать, похваливая: славное, славное винцо! В это время проходил мимо коновал (ветеринар) из артиллерии родом из немцев. Думая, что солдаты пьют обыкновенную водку, коновал выпил залпом чарку — и тут же свалился, а через несколько времени и умер. Это оказался спирт! Когда Суворову донесли об этом происшествии, он сказал: «Вольно же немцу тягаться с русскими! Русскому здорово, а немцу смерть!»

Британский 33-й пехотный полк. Современная реконструкция в походных мундирах образца 1812-1816 гг.