Большое интервью
кин, киевляАрхитектор Юрий Бород итектурный арх чил окон нин. В 1973 году но–стронер же ин го факультет Киевско года по 73 19 С тута. ительного инсти ЗНИиев «К е тут 1996 год работал в инсти рчетво ит од ов рук ИЭП». С 1996 года ТАМ ой рск сте ма й ской архитектурно раа его счету немало Н ». ин одк ор Б . «Ю ы. ин кра У у лиц сто ли бот, которые украси
ose is an architect, wh iev. K of n atio or l dec projects are the rea ivil C iev K the m fro In 1973 he graduated rom F . e tur itec rch A Faculty of Engineering Institute, the Institute. in «KievZNIIEP» rked wo he 1973 till 1996 Creative the of d at the hea Since 1996 he has been orodkin». Architecture Studio «Y. B
Yuriy Borodkin
Код города Интервью: Марина Николайчук
Марина Николайчук: Когда Вы решили стать архитектором? Юрий Бородкин: Однажды в детстве я с мамой был проездом в Москве. Величественные московские здания поразили меня, и я подумал: почему в моем Киеве нет таких высоких сооружений? Вернувшись домой, начал считать этажи. Делаю это и по сей день, но уже на другом уровне. М.Н.: Получаете удовольствие от своей работы? Ю.Б.: Недавно с наслаждением перечитал книгу воспоминаний Георгия Данелия, который в первой профессии был архитектором. Он рассказал, как стал режиссером: однажды с другом на улице они увидели прилично одетого, но вдрызг пьяного мужчину, который лежал в канаве и, наотрез отказываясь от помощи, прикрывал лицо газетой. В этой газете Данелия и прочитал объявления о наборе слушателей на высшие режиссерские курсы.
154
platinum
Создатель умных, тонких фильмов, он пишет, что кино – искусство синкретическое, которое вмещает в себя и балет, и музыку, и живопись, и театр. Мне «газета» Данелии на глаза не попалась, но я и в архитектуре нахожу сосредоточие искусств, которые являются базовыми в мировой истории культуры, в частности, живописи и скульптуры. Я получаю огромное удовольствие, когда в своих работах мне удается не просто получить некий пластических объем, а сделать объект красивым. Например, удачно подобранная живопись преображает интерьеры. Десять лет назад я оформлял правительственную ложу на Центральном республиканском стадионе. В запасниках музея нашел картины, которые полностью соответствовали атмосфере такого помещения – это была удача, которая принесла мне творческое удовлетворение. М.Н.: О какой из своих работ Вам еще приятно вспоминать? Ю.Б.: С удовольствием храню в памяти один проект, когда мне удалось фактически построить улицу в самом центре города. Речь идет об Ольгинской, что между Институтской и площадью театра Франко. В атмосфере полного взаимопонимания с заказчиком (что, увы, бывает не часто), не нарушая сложившийся архитектурный образ района, мы
Я получаю удовольствие, когда удается получить пластический объем, сделать объект красивым построили здание банка «Аркада», а напротив – невысокий дом, который органично вписался в общий контекст. Мне удалось реализовать свою давнюю страсть – насытить городскую классику скульптурой, в чем мне помог замечательный скульптор Юрий Боголико. На центральной башне банка я разместил мифологические статуи четырех банковских добродетелей. Фасад здания украсил скульптурами носорожьих голов (председателю правления
Памятник первому Киевскому трамваю на Подоле
банка нравятся эти животные). Таким образом, общая архитектурная композиция предлагает своеобразный художественный диалог: по диагонали, справа от банка находится Дом с химерами, слева – Национальный банк. Мне, как архитектору, было очень увлекательно решить такую задачу. М.Н.: Недалеко уходя от темы архитектуры, что Вы вкладываете в понятие «роскошь»? Ю.Б.: Американцы называют богатыми людей, которые могут позволить себе заниматься тем, чем они хотят. Готов согласиться: это роскошно. А возвращаясь к архитектуре, повторюсь – для меня настоящей роскошью является живопись. Она повсюду со мной: украшает мой дом и офис, радует глаз моих гостей и коллег. Некоторыми работами дорожу особо, как, например, рисунком моего учителя, замечательного киевского архитектора Иосифа Каракиса. Поэтому он стоит на моем столе. Говоря о роскоши и подразумевая ее материальный аспект, скажу, что для меня это не суперсовременная аудиотехника и не автомобиль, пусть даже это будет «Майбах», а те произведения искусства, которые оценены человечеством не долларами (хотя куда от них деться?), а таким качеством, как духовность. Которые существуют вне моды и конъюнктуры рынка. На картину или скульптуру, обладаю-
щую такими свойствами, никогда не устанешь смотреть, она не может утратить своей волшебной притягательной силы. М.Н.: О своем отношении к моде Вы сказали, а как относитесь к стилю? Ю.Б.: На этот вопрос ответить и просто, и сложно одновременно. Взять, например, художника. Перед ним чистый холст и только. Ему могут заказать работу или нет, но потребность творчества все равно заставит его взять кисть в руки и он реализует свой замысел. Архитектору в этом плане труднее. На бумаге можно строить любые проекты, а воплотить их в жизнь можно лишь имея в качестве «кисти и красок» подъемные краны, кирпич, бетон, песок… и заказчика, который даст деньги. Есть ли у меня свой стиль? Я считаю корректным целевой подход, когда творец работает не ради самовыражения. Это побуждает архитектора учитывать контекст и место, на котором ему предстоит оставить свой след. Мне очень интересно работать в диалоге с зодчими предыдущих эпох, когда я наблюдаю, оцениваю, анализирую их работы и стремлюсь неким образом если не соответствовать, то перекликаться и «слышать» собеседников. М.Н.: Может ли градостроитель влиять на общий уровень культуры?
Носороги на фасаде банка «Аркада»
platinum
155
Банк "Аркада" с птичего полета
Ю.Б.: До меня на этот вопрос ответил выдающийся архитектор Ле Корбюзье: «Архитектура или революция». Он был уверен, что средствами архитектуры можно реорганизовать общество. Снос церквей, исторических зданий, а затем их восстановление – все дело рук человеческих.
Если Киев хочет быть европейским городом, он должен знать, ценить и формировать культуру М.Н.: Не первый год идет общественная дискуссия по поводу сохранения старого Киева. Ваше мнение по этому поводу? Ю.Б.: Я всегда говорил, что Киев – это персидский ковер, побитый молью, и задача архитектора – залатать дыры на этом ковре, сделав так, чтоб он оставался пригодным и приятным для жизни.
156
platinum
Мифологическая статуя на центральной башне банка «Аркада»
У каждого города есть код – информация, зашифрованная в нем самом, в его истории и архитектуре. Если говорить о Киеве, я чувствую его всеми фибрами своей души, и за это спасибо моему наставнику Иосифу Каракису. Он водил студентов по Киеву и учил видеть, слышать и понимать его. Сегодня я с коллегами работаю над программой, которая вернула бы во многом утраченный образ «матери городов русских». Это будут не только материальные, но и духовные артефакты, определенные памятные знаки, вплетенные в городскую ткань, которые позволят людям вспомнить не только строения, которых больше нет, но и определенные события, происходившие в «той» жизни. Как, например, органичный памятник первому киевскому трамваю, что стоит на Владимирском спуске. Если Киев хочет быть европейским городом, он должен знать, ценить, формировать свою культуру, жить и победами, и бедами, развивать ответственность. В этом – надежда на будущее одного из красивейших городов Европы и его жителей. Pl