Журнал Историческая информатика №2 by Denis Igorevich

Базы данных и информационнопоисковые системы Databases and Information Retrieval Systems

База данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916)»... : источниковедческий аспект Database “Moscow Corporation of Attorneys at Law (1866–1916)”: Source Studies Aspect Благодетелева Елизавета Дмитриевна стажер-исследователь Центра лонгитюдных обследований НИУ-ВШЭ E-mail: verte1916@gmail.com

Elizaveta D. Blagodeteleva

Рассматриваются источниковедческий и методический аспекты создания базы данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916)», ориентированной на изучение количественной динамики и социального состава профессиональной группы адвокатов в округе Московской судебной палаты. Особое внимание уделяется анализу лакун информационного массива базы данных, связанных с неполнотой сведений исторических источников.

The article describes «Moscow bar association (1866–1916)» database, designed to analyse quantitative dynamics and social composition of professional lawyers in Moscow region. Particular stress is laid on the qualitative evaluation of primary sources due to their incompleteness.

Ключевые слова: профессиональные группы, адвокатура, присяжные поверенные, Московская судебная палаты, Московский университет, база данных.

Keywords: professional groups, bar association, sworn attorneys, Moscow Circuit Court, Moscow University, database.

роблема становления и развития профессиональной адвокатуры в Российской империи до настоящего момента остается «пестрым полем с редкими изученными местами и многочисленными „белыми пятнами“«1. Несмотря на устойчивый интерес постсоветских историков к данной проблематике, основное внимание уделяется небольшому количеству сюжетов, связанных с изучением общественно-политической роли адвокату-

ры и ее выдающихся представителей. Практически незатронутыми остаются вопросы внутренней организации и социального состава этого профессионализированного слоя населения Российской империи2. В России во второй половине XIX — начале XX в. существовало множество функционально и регионально специфичных групп, занимавшихся адвокатской деятельностью (присяжные по-

Базы данных и информационно-поисковые системы

веренные, помощники присяжных поверенных, частные поверенные, «уличные ходатаи»). Среди них наиболее профессионализированной являлась присяжная адвокатура, обладавшая правом самоуправления и организованная в рамках локальных профессиональных корпораций. Органы самоуправления (советы присяжных поверенных) осуществляли административные функции приема и увольнения из корпорации, что вело к формированию документных комплексов, отражающих динамику количественного и отчасти социального состава группы. Реконструкция социального портрета присяжной адвокатуры в значительной степени затруднена из‑за состояния источниковой базы. Даже в наиболее полном из сохранившихся документных комплексов — комплексе делопроизводственных материалов московского совета присяжных поверенных — сведения о возрасте, конфессии и социальном происхождении фрагментарны и охватывают не более десятка лиц. Основной интерес с точки зрения реконструкции социального состава присяжных поверенных в структуре комплекса представляет информация относительно поступления в профессиональную корпорацию и выхода из нее. Опубликованная часть комплекса состоит 1) из объединенных в одном издании пофамильного списка присяжных поверенных (1866– 1890), протоколов общих собраний корпорации (1867– 1890) и отчетов о деятельности совета (1867–1890)3, а также 2) из отдельных изданий отчетов (1878– 1916) и адрес-календарей 4. Список адвокатов, опубликованный в 1891 г. в юбилейном сборнике «Двадцатипятилетие московских присяжных поверенных», содержит указания года поступления в корпорацию, чина или звания при поступлении, избранного места жительства. Специальными знаками в списке отмечены лица, к 1890 г. выбывшие из корпорации. Отчеты московского совета присяжных поверенных публикуются отдельными изданиями начиная с 1879 г., в течение последующих семи лет (до 1886 г.) издания цензурируются. Система исчисления отчетного года привязана к датам избрания нового состава органа корпоративного самоуправления, совета и не совпадает с календарным годом. Согласование отчетного и календарного года происходит лишь накануне Первой мировой войны (в 1913 г.). На протяжении всего периода издания структура и содержание отчетов претерпевают изменения: изменяется соотношение различных частей, их формуляр, варьируется степень полноты отражаемой информации. Фамилии лиц, принятых или уволенных из корпорации в истекшем отчетном году, обнародуются на общих собраниях с 1870 г., при этом в сохранив-

шихся сведениях существуют лакуны относительно адвокатов, выбывших из корпорации. Фамилии лиц, оставивших звание присяжного поверенного, не указаны в опубликованных отчетах за период с 1872 по 1877 г. (исключение составляет 1875– 1876 отчетный год). Сравнительно полная номенклатура причин выбытия устанавливается лишь в 1880–1881 отчетном году, при этом исключенные по смерти выделяются в особую группу уже в 1869–1870 гг., а выбывшие в результате отсутствия в округе судебной палаты — в 1871–1872 гг. Вплоть до 1891 г. не оглашаются фамилии присяжных поверенных, исключенных в дисциплинарном порядке или в результате судебного преследования. Возникновение во второй половине 1880‑х гг. «еврейского вопроса» в адвокатуре и введение в конце десятилетия дискреционной власти министра юстиции относительно приема в профессиональную корпорацию лиц нехристианского вероисповедания5 обогащает делопроизводственную документацию советов, возникает такой тип документа, как представление министру юстиции о приеме в корпорацию. К сожалению, ни сами представления, ни их «отпуски» не сохранились в архиве московского совета 6, однако начиная с 1901–1902 отчетного года информация о подобных ходатайствах публикуется в отчетах совета. Как правило, указывается фамилия лица, претендующего на звание присяжного поверенного, факт ходатайства, а в следующем ежегодном отчете обнародуется решение министра относительно возможности зачисления. Архивная часть документного комплекса московского совета присяжных поверенных представлена делами о приеме в профессиональную корпорацию (1867–1916), журналами заседаний (1875–1917) и копиями постановлений совета (1880–1917), алфавитами и реестрами дисциплинарных дел и адресов присяжных поверенных, финансовой документацией (1906–1916), материалами дисциплинарных производств. «Дела об определении разных лиц в присяжные поверенные и их помощники»7 содержат достаточно полные сведения о социальном происхождении, вероисповедании и образовании восьми лиц, поступивших в корпорацию в 1867–1877 гг. (Плевако, Порозов, Капеллер, Танеев, Парадизов, Долинский, Фон-Штейн, Протасьев)8. В остальных случаях (108 лиц, зачисленных в 1900–1902 гг.)9 указаны чин или звание при поступлении, высшее учебное заведение, диплом которого был представлен соискателем, избранное новым присяжным поверенным место жительства. Реестры дисциплинарных дел представляют собой краткий формуляр, содержащий информацию о дисциплинарных производствах, возбуждае-

База данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916)»... мых против присяжных поверенных10. В реестрах указываются даты начала и окончания дисциплинарного дела, фамилия присяжного поверенного, фамилия и звание жалобщика, статус жалобщика в контексте разбираемого судебного прецедента (клиент, третье лицо, другой присяжный поверенный, представитель судебной власти, совет), резолюция совета, тип дисциплинарного взыскания, протесты присяжного поверенного, поданные в судебную палату, Правительствующий сенат. Будучи высокоинформативным источником с точки зрения изучения дисциплинарных практик внутри адвокатуры и взаимодействия обыденной и профессиональной правовых культур, реестры также восполняют лакуны информации относительно лиц, исключенных из присяжных поверенных в дисциплинарном порядке11. Отсутствие массовых сведений о демографических, конфессиональных и социальных характеристиках адвокатов в документном комплексе московского совета присяжных поверенных обусловливает обращение к делопроизводственной документации государственных учреждений: Московской судебной палаты и Московского университета. В архивном фонде судебной палаты находятся личные дела 93 лиц, в разное время состоявших на государственной службе и в адвокатской корпорации Московского судебного округа12. В архиве Московского университета на настоящий момент выявлено 453 личных дела студентов-юристов, в будущем принадлежавших к московским присяжным поверенным13. Основное содержание личных дел служащих округа Московской судебной палаты составляют формулярные списки, датированные 1866–1915 гг. Являясь в высокой степени структурированными источниками, они включают однотипные сведения, касающиеся возраста, вероисповедания, социального происхождения, образования, семейного и имущественного положения чиновника. Наиболее достоверной частью информации формулярных списков могут считаться сведения о порядке прохождения службы, поскольку фиксация основных этапов карьеры являлась непосредственной функцией этой разновидности делопроизводственных документов. Меньшей степенью достоверности обладает информация относительно возраста и имущественного статуса чиновника 14. Несмотря на то, что начиная с 1831 г. возраст сверяется по метрическим свидетельствам15, способ его фиксации (указание полных лет на момент составления формулярного списка) не всегда позволяет определить точный год рождения. Достоверность информации о недвижимом имуществе также вызывает сомнения в связи с выявленными случаями занижения имущественных показателей, фикси-

руемых в формулярных списках на основании сведений, предоставляемых самими чиновниками16. Личные дела студентов Московского университета представляют собой структурно-гомогенный комплекс документов, позволяющий идентифицировать основные социальные характеристики каждого лица. В состав личного дела входят: аттестат зрелости (оригинал и копия), метрическое свидетельство (копия), свидетельства о приписке к призывному участку и явке к исполнению воинской повинности (в ряде случаев представлены оригиналами, в большинстве — копиями), копия свидетельства сословного общества или копия формулярного списка отца (составлен на момент поступления сына в гимназию), свидетельство об окончании университета, аттестат, а позднее диплом (с 1889 г.), выдаваемый студенту после прохождения выпускных испытаний (копии). Информация, содержащаяся в личных делах студентов, позволяет установить точную дату и место рождения, конфессиональную и социальную принадлежность, социальный статус семьи (отца) на момент получения сыном среднего и высшего образования. Зафиксированные в личных делах студентов категории социальной принадлежности представляют собой хронологическую последовательность приписываемых социальных статусов. Первым по времени возникновения является метрическое свидетельство (в большинстве случаев датировано годом, предшествующим поступлению в гимназию), где указывается звание, сословная принадлежность отца. На основании социального статуса отца, зафиксированного метрическим свидетельством, в аттестате зрелости, выдаваемом по окончании среднего учебного заведения, определяется социальная принадлежность сына. При поступлении в университет, помимо указанных документов, предоставляются свидетельство сословного общества (в случае детей чиновников — формулярный список, аттестат отца) и свидетельство о приписке к призывному участку (оба документа датированы тем же или предшествующим поступлению годом). Категории социальной принадлежности, обозначенные в двух последних документах, не всегда совпадают с информацией, содержащейся в метрических свидетельствах и аттестатах зрелости. Наибольшее число расхождений между этими группами документов прослеживается для таких социальных категорий, как «дети купцов» и «дети классных чиновников». Социальное происхождение в университетских аттестатах, дипломах при условии отсутствия дополнительных документов, удостоверяющих принадлежность к более высокостатусной социальной категории, фиксируется на основании свидетельств сословных обществ и формулярных списков отцов, представляемых

Базы данных и информационно-поисковые системы

абитуриентами при поступлении. Расхождение статуса отца и сына, а также изменение статуса сына во время получения образования, связанное со служебной карьерой или деловой деятельностью отца, позволяет проследить тенденции изменений социального статуса в рамках двух последовательных поколений, определить вектор социальной мобильности будущих присяжных поверенных на первых этапах их жизненного пути. Сведения, собранные на основании перечисленных архивных и опубликованных источников, составляют основу информационного массива ана-

литической базы данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916)». Представленная база данных является просопографической и позволяет проводить комплексный анализ «характерных черт определенных групп людей на основании их индивидуальных биографических данных» (Л. Стоун)17. В общей сложности база данных включает в себя 6 таблиц и 45 полей (рис.). База содержит статическую (уникальную) и динамическую информацию о 2603 лицах, состоявших в звании присяжных поверенных в округе Московской судебной палаты с 1866 по 1916 г.

Схема базы данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916 гг.)»

База данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916)»... Статическая информация представлена в основной таблице базы данных. Основная таблица состоит из 10 полей: 1) «Код» (уникальный идентификатор, присваиваемый каждому присяжному поверенному); 2) «Фамилия 1» (русскоязычное произношение, написание); 3) «Имя Отчество 1» (русскоязычное произношение, написание); 4) «Фамилия 2» (русскоязычная транслитерация национального произношения, написания); 5) «Имя Отчество 2» (русскоязычная транслитерация национального произношения, написания); 6) «Год рождения»; 7) «Год смерти»; 8) «Место рождения»; 9) «Тип населенного пункта» (при рождении); 10) «Примечания». Поле «Код» является полем-идентификатором и содержит произвольное число от 1 до 2603. Русскоязычные варианты написания фамилий, имен и отчеств представителей неправославных конфессий и нерусских этнических групп установлены на основании корпоративной документации адвокатуры (дел о приеме, отчетов совета, адрескалендарей за 1884, 1885, 1888 гг.). Транслитерированные национальные эквиваленты — на основании личных дел студентов (метрических свидетельств18, свидетельств сословных обществ, отчасти документов, выдаваемых университетом) и адрес-календарей за 1892–1913 гг. Информация относительно года рождения извлечена из 1) метрических свидетельств (фонд Московского университета) и 2) формулярных списков (фонд Московской судебной палаты). Информация относительно года смерти — из отчетов советов, где указаны имена присяжных поверенных, выбывших из корпорации по смерти в текущем отчетном году. В ряде случаев данные формулярных списков о годе рождения и отчетов о годе смерти имеют погрешность в один календарный год, что связано с отмечаемой выше спецификой этих исторических источников. Наличие погрешности в данных специально указывается в поле «Примечания». Информационное содержание полей «Место рождения» и «Тип населенного пункта» (при рождении) основано на указаниях метрических свидетельств и аттестатов зрелости. В поле «Место рождения» занесены названия губерний, где родился тот или иной присяжный поверенный, в поле «Тип населенного пункта» — типы поселений19, либо непосредственно обозначенные в источниках, либо идентифицируемые при помощи справочно-информационной базы данных «Городские поселения Российской империи (1708–1913 гг.)»20. Динамическая информация вынесена в отдельные таблицы базы данных, связанные с основной таблицей отношением один-ко-многим. Данные вспомогательных таблиц отражают потенциально изменчивые характеристики присяжных поверенных: вероисповедание, социальное положение,

родственные связи, образование, профессиональный статус. Таблица «Вероисповедание» включает 4 поля: 1) «Код»; 2) «Порядковый номер»; 3) «Вероисповедание»; 4) «Год». Поля заполнены на основании сведений личных дел студентов и формулярных списков. В случае, если перечисленные источники не содержат упоминаний о смене конфессии, указанному в них вероисповеданию присваивается первый порядковый номер, а поле «Год» не заполняется (годом принятия конфессии считается год рождения). В случае смены вероисповедания, зафиксированной копиями метрических свидетельств и выписок, которые, как правило, хранятся в делах студентов Московского университета, вероисповеданию после смены присваивается второй порядковый номер, в соответствующей записи отражается год перехода в другую конфессию. Сведения относительно лиц иудейского вероисповедания дополнены на основании ходатайств совета об их зачислении в корпорацию (отчеты за 1901– 1916 гг.). Таблица «Социальное происхождение» состоит из 6 полей: 1) «Код»; 2) «Порядковый номер»; 3) «Документ»; 4) «Год документа»; 5) «Категория социальной принадлежности»; 6) «Подданство». В таблице зафиксирована хронологическая последовательность социальных категорий, к которым приписывался будущий присяжный поверенный в период получения среднего и высшего образования и прохождения государственной службы. Таблица дает возможность проанализировать социальный статус присяжных поверенных на определенных этапах жизненного пути, а также динамику этого статуса до поступления в профессиональную корпорацию. Поля «Документ» и «Год документа» указывают на конкретный источник, откуда была извлечена та или иная категория социальной принадлежности. Поле «Подданство» заполняется в случаях, если присяжный поверенный не являлся подданным Российской империи до момента получения диплома о высшем образовании. Таблица «Родственные связи» содержит информацию о родственниках присяжных поверенных и состоит из 12 полей: 1) «Код»; 2) «Фамилия»; 3) «Имя, Отчество»; 4) «Степень родства»; 5) «Документ»; 6) «Год документа»; 7) «Социальное происхождение»; 8) «Чин / Звание»; 9) «Занятие»; 10) «Учреждение»; 11) «Вероисповедание»; 12) «Примечания». В связи с тем, что информация о родственных связях вынесена в отдельную таблицу, в базе данных оказались представлены два информационных объекта, «присяжный поверенный» и «родственник». Сведения о втором информационном объекте имеют статический характер, поскольку в большинстве случаев зафиксированы в одном историческом источнике (метрическом свидетельстве, формулярном списке отца или са-

Базы данных и информационно-поисковые системы

мого присяжного поверенного, церковной записи21). Информация о социальном статусе родственников подвергнута декомпозиции и распределена по четырем полям («Социальное происхождение», «Чин / Звание», «Занятие», «Учреждение»). Как правило, поле «Социальное происхождение» содержит категорию сословной принадлежности и отражает приписанный социальный статус. Остальные три поля характеризуют достигаемый социальный статус: здесь указаны чины Табели о рангах, принадлежность к гильдейскому купечеству (поле «Чин / Звание»), профессиональное занятие (поле «Занятие»), место работы (поле «Учреждение»). Поле «Примечания» создано для хранения дополнительной информации (о дате смерти, дате развода). Таблица «Адвокатура» включает 6 полей: 1) «Код»; 2) «Номер поступления»; 3) «Год поступления»; 4) «Чин / Звание»; 5) «Год выбытия»; 6) «Причина». Таблица создана на основании информации, содержащейся в издании «Двадцатипятилетие московских присяжных поверенных», отчетах совета (1878–1916), реестрах дисциплинарных дел, адрес-календарях. Поле «Номер поступления» введено в таблицу в связи с тем, что один и тот же человек мог неоднократно поступать в московскую

корпорацию присяжных поверенных и увольняться из нее. Наконец, таблица «Источники» является вспомогательной, содержит 7 полей: 1) «Код»; 2) «Архив»; 3) «Фонд»; 4) «Опись»; 5) «Дело»; 6) «Дата начала» (архивного дела); 7) «Дата окончания» (архивного дела). Сформированная база данных представляет собой эффективный инструмент анализа персонального состава московской присяжной адвокатуры. Включая разнообразные характеристики изучаемых лиц, она позволяет составить достаточно полный социальный портрет ряда возрастных когорт московских присяжных адвокатов. Агрегированные в рамках одного метаисточника, эти характеристики дают возможность проследить траектории региональных и социальных перемещений, тенденции изменений социального статуса в рамках двух и более поколений, матримониальные и карьерные стратегии представителей присяжной адвокатуры. Очерченный таким образом социальный портрет московской корпорации позволяет ответить на вопрос о том, какие категории населения наиболее активно использовали новые возможности, открывавшиеся во второй половине XIX столетия в рамках становящегося мира профессий.

Примечания Троицкий Н. А. Адвокатура в России и политические процессы 1866–1904 гг. Тула, 2000. С. 12. Исключение составляют две работы советского периода, принадлежащие перу В. Р. ЛейкинойСвирской, исследовавшей адвокатуру в широком контексте становления профессиональных групп российской интеллигенции: Интеллигенция в России во второй половине XIX в. М., 1971; Русская интеллигенция 1900–1917 гг. М., 1981. Работы опираются на опубликованные материалы дореволюционной статистики. 3 Двадцатипятилетие московских присяжных поверенных : сборник материалов, относящихся до сословия присяжных поверенных округа Московской судебной палаты с 23 апреля 1866 года по 23 апреля 1891 года / под ред. А. Е. Носа. М., 1891. 4 Отчет Совета присяжных поверенных округа Московской судебной палаты за 1878–1879… 1916 г. М., 1879–1916 / 17; Список присяжных поверенных Московского судебного округа и их помощников… М., 1884, 1885, 1888, 1892–1913; Адресы присяжных поверенных Московского судебного округа и их помощников… М., 1892–1913. 5 В 1889 г. в результате высочайше утвержденного доклада министра юстиции в текст Учреждения судебных установлений было введено примечание к 380 статье раздела о присяжных поверенных. С этого момента все лица нехристианских вероисповеданий могли поступать в звание присяжных или частных поверенных «не иначе, как с разрешения министра юстиции по представлениям о сем председателей означенных [судебных] установлений и советов». Цит. по: Судебные уставы императора Александра II: Изд. 1892 г. со включением статей по Продолжению 1912 г. / изд. Н. Озерецкого. СПб., 1914. С. 160. 6 Исключение составляет черновик ходатайства о зачислении в присяжные поверенные 40 иудеев после длительного перерыва в приеме лиц нехристианского вероисповедания (1909–1913). Документ датируется 1913 г. Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф. 1697. Оп. 1. Д. 1014. Материалы по организационным вопросам Совета присяжных поверенных (1910–1913). Л. 32–32об. 7 ЦИАМ. Ф. 1697. Оп. 1. ДД. 1, 4, 13, 20, 25, 26, 47. Дела 4, 13, 47 находятся в реставрации (по состоянию на 01.02.2012).

База данных «Московская корпорация присяжных поверенных (1866–1916)»...

ЦИАМ. Ф. 1697. Оп. 1. Д. 1. ЦИАМ. Ф. 1697. Оп. 1. Д. 20–26. 10 ЦИАМ. Ф. 1697. Оп. 1. Д. 9. Настольный реестр Совета (1883–1894), Д. 14. Настольный реестр Совета (1893–1902). Д. 40. Настольный реестр Совета (1907–1909). Д. 53. Настольный реестр дисциплинарных дел Совета (1910). 11 В работе использован реестр дисциплинарных дел за 1883–1894 гг. ввиду отсутствия сведений об исключенных присяжных поверенных в отчетах, издаваемых до 1891 г. 12 ЦИАМ. Ф. 131. Оп. 7, 24. Оп. 7. Д. 7, 34, 45, 54, 76, 88, 122, 140, 149, 150, 165, 216, 220, 230, 239, 240, 248, 295, 299, 313, 381, 349, 374, 386, 409, 432, 433, 440, 442, 446, 464, 486, 501, 523, 534, 565, 567, 569, 572, 573, 578, 658, 667, 671, 673, 695, 698, 728, 736, 752, 767, 783, 792, 843, 850, 858, 879, 927, 944, 1003, 1006, 1014, 1022, 1082, 1191, 1199, 1200, 1220, 1228, 1268, 1315, 1326, 1328, 1350, 1376, 1377, 1397, 1430, 1446, 1458, 1484, 1526, 1541, 1565, 1603, 1619, 1623, 1658, 1667, 1678, 1698, 1737, 1705, 1741, 1743, 1744, 1745, 1757, 1774, 1775; Оп. 24. Д. 51, 69, 169, 216, 226. 13 ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 286. Д. 28, 76, 123; Оп. 287. Д. 16, 117, 119, 220, 252, 283; Оп. 288. Д. 174, 178, 274, 318; Оп. 289. Д. 141, 179, 317, 361, 424; Оп. 290. Д. 24, 152, 231, 299; Оп. 291. Д. 45, 82, 93, 98, 127, 136, 232; Оп. 292. Д. 17, 27, 52, 188, 195, 278, 309, 338; Оп. 293. Д. 74, 101, 142, 263, 303, 453, 458, 560; Оп. 294. Д. 85, 153, 264, 299, 320, 375, 404, 454, 507, 520, 529, 534, 613, 753, 838, 847, 852; Оп. 295. Д. 118, 140, 176, 214, 218, 320, 512, 597; Оп. 296. Д. 95, 110, 122, 129, 142, 296, 326, 439, 480, 481, 605, 613, 621, 628, 631, 652, 655а, 673, 679, 686, 690, 693, 709; Оп. 297. Д. 19, 74, 102, 135, 142, 166, 171, 187, 269, 317, 335, 491, 493, 495, 622, 657, 672, 675, 704; Оп. 298. Д. 17, 27, 32, 55, 59, 93, 119, 165, 183, 216, 285, 301, 386, 389, 415, 411, 418, 457, 497, 512, 525, 543, 623, 643, 666, 713, 723, 725, 741, 746, 752, 766; Оп. 299. Д. 30, 43, 81, 88, 144, 168, 171, 239, 277, 303, 349, 387, 388, 400, 405, 412, 471, 484, 562, 582, 596, 600, 702, 714, 761, 783; Оп. 300. Д. 1, 77, 117, 141, 177, 204, 275, 314, 315, 334, 338, 349, 350, 358, 371, 396, 455, 475, 478, 501, 544, 612, 649, 665, 679, 684, 692, 717, 772, 776, 798, 807, 824; Оп. 301. Д. 11, 37, 48, 56, 125, 157, 230, 304, 317, 332, 386, 415, 418, 444, 495, 502, 584, 737, 760, 791; Оп. 302. Д. 44, 70, 107, 111, 115, 131, 181, 186, 200, 205, 236, 238, 309, 339, 386, 395, 398, 405, 438, 440, 477, 506, 650, 623, 661, 678, 692, 695, 698, 731; Оп. 303. Д. 18, 35, 42, 60, 75, 106, 142, 157, 174, 272, 304, 314, 324, 364, 482, 599, 607, 619, 631, 637, 665, 716, 775, 762, 806, 812, 827, 855, 856, 898, 938; Оп. 304. Д. 23, 49, 66, 150, 190, 196, 245, 249, 256, 272, 279, 292, 296, 322, 328, 337, 355, 357, 380, 385, 439, 472, 497, 523, 534, 570, 577, 583, 584, 585, 625, 662, 685, 745, 780, 781, 807, 808, 816, 836, 850; Оп. 305. Д. 3, 4, 18, 19, 29, 43, 51,79, 81, 111, 121, 232, 280, 326, 335, 400, 441, 450, 469, 493, 497, 552, 563, 596, 615, 617, 629, 636, 656, 673, 690, 696, 708, 709, 743, 745, 762, 773; Оп. 306. Д. 61, 63, 87, 129, 130, 144, 145, 160, 163, 177, 244, 259, 297, 299, 319, 373, 433, 442, 480, 531, 540, 552, 565, 569, 580, 595, 602, 625, 644, 650, 663, 668, 689, 690, 703, 714, 731, 733, 779, 780, 819, 884, 898, 899, 982, 984, 1008; Оп. 307. Д. 6, 17, 27, 48, 57, 85, 103, 119, 146, 149, 156, 177, 192, 247, 316, 336, 341, 344, 357, 361, 389, 405, 409, 428, 441, 462, 550, 572, 627, 642, 645, 661, 680, 711, 724, 731, 764, 781, 797, 806, 807, 810, 827, 854, 937, 965. 14 Иванов В. А. Губернское чиновничество 50‑х — 60‑х гг. XIX в. в России: (по материалам Московской и Калужской губ.): историко-источниковедческие очерки. Калуга, 1994. С. 31 и далее; Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений (1802–1917): биографический справочник. СПб., 2001. С. 11. 15 Малкова З. И., Плюхина М. А. Документы высших и центральных учреждений XIX — начала XX в. как источник биографических сведений // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX — начала XX в. / отв. ред. Н. Н. Фирсов. Л., 1967. С. 128–129; Аршакян М. А. Формулярные списки служащих и рабочих Алтайского (горного) округа XIX — начала XX в. как исторический источник : дис. … канд. ист. наук. Барнаул, 2010. С. 50. 16 Шилов Д. Н. Указ. соч. 17 Гарскова И. М. Базы и банки данных в исторических исследованиях. М.; Геттинген, 1994. С. 96–97. 18 Эквивалентами метрических свидетельств для лиц неправославного вероисповедания выступают метрические выписи и свидетельства священнослужителей на двух языках, включая русский. 19 Типы поселений: губернский город, уездный город, окружной город, город, погост, посад, слобода, местечко, имение, село, деревня, станица, урочище. 20 Городские поселения Российской империи (1708–1913 гг.) [Электронный ресурс] / сост. Н. С. Чернышёва. [Б. м.], 2011. URL: http://www.nlr.ru / res / refer / r_imp / bd / (последнее посещение 13.03.2011). 21 Церковные записи производились священником при совершении обряда венчания на оборотной стороне вида на жительство. Все церковные записи извлечены из фонда Московского университета. 8

Проект экспертной системы «Византийское право и акты»* tHE PROJECT OF THE EXPERT SYSTEM “BYZANTINE LAW AND ACTS” Вин Юрий Яковлевич Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН E-mail: hkn@igh.ras.ru Кондратьев Дмитрий Евгеньевич Специалист ООО «Колби-И», инженер по знаниям научного проекта «Экспертная система „Византийское право и акты“» E-mail: bandey@mail.ru Ямщиков Ярослав Анатольевич Студент Московского государственного технического университета им. Н. Э. Баумана E-mail: xardas90@mail.ru Авторы предлагают к рассмотрению проект создания экспертной системы (ЭС) «Византийское право и акты» как наиболее эффективного средства научного исследования с помощью специальных баз знаний и аналитических программных приложений. Сфера применения ЭС — византинистика и смежные научные отрасли. ЭС включит эксклюзивные интервью их ведущих специалистов. Ключевые слова: проект, экспертная система, византийское право, византийские акты.

своем выступлении на XXII международном конгрессе византийских исследований авторы предложили сообществу византинистов общими усилиями построить универсальную экспертную систему (ЭС), которая охватила бы весь спектр византиноведческих изысканий1. Как бы ни были они широки в своем размахе, общеотраслевая ЭС, безусловно, может стать вполне надежным средством профессиональной ориентации для каждого византиниста. Посылкой тому служит признание того факта, что потребности совре-

Yury Ya. Vin,

Dmitry E. Kondratjev,

Yaroslav A. Yamschikov

The authors of the article consider the project of Expert System (ES) “Byzantine Law and Acts” as the most effective mean of scientific study by knowledgebases and analytic program applications. The application’ sphere of ES is specialized by Byzantine studies and related branches. ES is to include the exclusive interviews of their specialists. Keywords: Project, Expert System, Byzantine studies, Byzantine acts.

менной исторической науки вряд ли удовлетворит веб-сайт с отсылками на соответствующие интерактивные мультимедиа, к которым византинисты наравне с медиевистами все чаще и чаще, чем прежде, обращаются сегодня за информацией2. Другое дело — современная ЭС, являющаяся неотъемлемым компонентом систем искусственного интеллекта3. Вместе с тем предшествующие десятилетия, когда такого типа программные средства получили широкое распространение, показывают, что наиболее эффективное применение находят прежде всего

* Исследование выполняется при финансовой поддержке РГНФ (проект № 13–01–12002) и РФФИ (проект № 13–06–00236).

Проект экспертной системы «Византийское право и акты» узкоориентированные ЭС. Даже с учетом «традиционности» византинистики, конечно, вряд ли оправданно ограничиваться созданием новых баз данных и банков данных — программных средств, предназначенных обеспечить рациональное хранение и аналитическую систематизацию уже полученной исследователем информации (данных). В отличие от них ЭС как система, основанная на знаниях (базах знаний, содержащих данные и правила их применения), должна стать средством создания новых методов изучения и новых точек отсчета в процессе получения новых знаний4. В этом свете успешный опыт построения информационно-аналитического комплекса «Византийское право» заложил основание для начала нового этапа проектных работ по модернизации названной программной системы с целью создания ЭС. Поэтому следует обсудить именно данный проект исходя из следующих принципов конструирования ЭС: 1) пошаговое конструирование — «от простого к сложному»; 2) модульные конструкции; 3) машинный анализ текстуального, аудиои видеорядов; 4) интеграция информации; 5) универсальность; 6) искусственный интеллект. Проектируемая ЭС объединит материалы полнотекстовой БД «Византийское право» и информационно-аналитических приложений (на сегодняшний день их объем составляет около 100 тыс. учетных записей, которые репрезентируют порядка 1000 печатных листов текстов на латинском, греческом и славянском языках) со вновь формируемыми БД «Византийские акты» и базами знаний (БЗ). Их планируется выстраивать путем систем-

ного развертывания уже существующих программных приложений и построения новых программных функций и аналитических средств (рис. 1). Отличие ЭС «Византийское право и акты» будет, безусловно, заключаться в сочетании собственно экспертных суждений и оценок, представленных в аудио- и видеоформате, равно текстуальных интервью, а также квазиэкспертных сведений печатных публикаций, с одной стороны, с другой — данных исторических источников, введенных в БД. Сочетание различных по своей ориентации способов и приемов реализации информационного подхода к объектам изучения обозначит пути к открытию новых знаний, ранее недоступных исследователю в ходе эмпирических изысканий в сфере византинистики и славистики. Соответственно тому планируется разработка программных средств обеспечения, которые будут поддерживать хранение и использование данных экспертного характера, представленных как в текстовой, так и аудио- и видеоформе. В этом плане главное — возможность проведения информационно-аналитического поиска и систематизации актуальных научных сведений информационного массива, которая бы отвечала современным классификационным нормам научно-технического аппарата критического издания исторических источников. С учетом разнообразия содержания и научного описания памятников права и актов объектом информационной аналитики минимально станет примерно полутора-два десятка позиций. Информационный массив БД охватывает сведения нескольких десятков крупнейших и важнейших правовых памятников VI–XVII вв. — от Юстинианова законодательства до Старопечатной кормчей 1653 г. Их содержание, представленное

Рис. 1. Структура экспертной системы «Византийское право и акты»

Базы данных и информационно-поисковые системы

в наглядном виде, открывает прямой путь к изучению эволюции отдельных положений права, а также лексики и понятий. Они воплощают в концептах и терминологии правовые идеи, отображающие широкий спектр научных интересов современного исследователя. Средоточием экспертной информации станет БЗ «Аннотации», где сейчас аккумулируются сведения о памятниках права и связях их отдельных разделов. Ее основное предназначение — поддерживать на основе сформулированных в ходе выполнения проекта правил обработки данных информационный поиск и системный анализ научных сведений, как обнародованных ведущими специалистами в виде специально подготовленных интервью и результатов их научных исследований, так и данных самих изучаемых источников. Разработанная в ходе выполнения проекта система программного обеспечения явится посылкой для формирования информационного массива данных, в первую очередь представляющих в наглядном виде взаимосвязь памятников византийского и славянского, в частности российского, права и их отдельных разделов с целью воссоздания целостной картины правовых компиляций и рецепций, которая образована тысячами связей отдельных разделов (рис. 2). Примерно то же самое, наверное, будет сказано и об актах, когда содержащая их электронные версии БД будет введена в строй. Таким образом, на очереди стоит задача разработки и внедрения средств поддержания свобод-

ного доступа к информации экспертных данных, включая как текстуальные, так и видео- и аудиоинтервью ведущих отраслевых специалистов (византинистов, славистов, историков права и специалистов по дипломатике). Научный анализ содержания и систематизации византийского права и актов с позиций информационного подхода требует внедрения специализированных средств навигации и информационно-аналитического поиска. Его объектом должны стать как византийское право в целом, так и отдельные его памятники, их разделы, равно правовые и социокультурные концепты и термины, которые в большом количестве, о чем надо сказать заранее, использовались в широком круге документов. В этом плане главное — возможность проведения информационноаналитического поиска и систематизации актуальных научных сведений информационного массива, которая бы отвечала современным классификационным нормам научно-технического аппарата критического издания исторических источников. С учетом разнообразия содержания и научного описания памятников права и актов объектом информационной аналитики станет минимально порядка полутора-двух десятков позиций. Равным образом данные блока понятий и терминов (БПТ) будут использованы для построения соответствующего электронного банка и тезауруса5. Решению специальных исследовательских задач полностью отвечает разрабатываемый в настоящее время концептологический подход.

Рис. 2. Программное приложение «Аннотации»

Проект экспертной системы «Византийское право и акты»

Рис. 3. Функция Блока понятий и терминов «Концепт». Создание структуры фрейма

Рис. 4. Функция Блока понятий и терминов «Концепт». Создание структуры концепта

Базы данных и информационно-поисковые системы

Он претворяется в функциях названного приложения «Концепт» и «Эквиваленты». Они обеспечивают формирование и анализ лексических концептов посредством семантических и межъязыковых сопоставлений латинских, греческих и славянских понятийно-терминологических эквивалентов, наделенных адекватными значениями. Так, функция «Концепт» в БПТ позволяет, исходя из значения слова, путем выбора адекватных латинских, греческих и славянских понятий и терминов, сформировать новые или дополнить существующие ключевые понятия, ключевые слова и главное — фреймы программного приложения «Структура понятий» — лексико-понятийно-концептуальной иерархии, находящей применение в процедурах сравнения контекстов источников, в том числе написанных на разных языках (см. рис. 3–4). В свою очередь, функция семантических и межъязыковых сопоставлений «Эквиваленты» призвана поддерживать процедуру определения и поиска почерпнутых в текстах источников, адекватных по своему содержанию и смыслу латинских, греческих

и славянских синтагм (рис. 4). Благодаря этому объектом сравнительного анализа становится грамматическая и концептуально-терминологическая атрибуция лексики. В ходе построения названных функций предстоит интегрировать в единое информационное пространство данные таких программных приложений, как «Структура понятий», словари (лексиконы каждого памятника права и актов), «Имена» (банк имен собственных) и других информационных ресурсов6. К примеру, основу банка имен собственных составит информационный массив программного приложения «Имена», которое предназначено опосредовать репрезентацию сведений об именах собственных (рис. 6–7). В ходе модернизации программного приложения «Имена» в банк имен собственных предусматривается, с одной стороны, сопоставить его с БЗ «Аннотации», с другой — дополнить структуру банка имен собственных разделом, который представлял бы в наглядном виде не просто референтные сведения о социальном и профессиональном статусе носителей личного

Рис. 5. Функция Блока понятий и терминов «Эквиваленты»

Проект экспертной системы «Византийское право и акты»

Рис. 6. Программное приложение «Имена». Структура данных

Рис. 7. Программное приложение «Имена». Результаты поиска

Базы данных и информационно-поисковые системы

Рис. 8. Программное приложение «Структура понятий»

имени, как это делается в настоящей версии названного блока, а аутентичные данные по мере их выявления в праве и актах, соответственно требованиям современного научного уровня социального знания7. В общем ряду указанных программных приложений нельзя не выделить особо уже упомянутый блок «Структура понятий» (рис. 8). Он поддерживает работу модуля определения информационной близости (МОИБ) сравниваемых контекстов источников, опосредуя их изучение в рамках концепции семантического поля исторического источника8. Рассказывая о МОИБ, следует напомнить, что он выполняет статистический анализ понятий и терминов с учетом их функциональной роли по частотам употребления и дистрибуции лексики анализируемых фрагментов текста. МОИБ, следуя его названию, осуществляет определение информационной близости сравниваемых контекстов 9. Практически начата разработка и построение модуля определения информационных расхождений (МОИР) и блока статистических данных (БСД). МОИР, действуя в условиях применения параметров сравнения контекстов аналогичных МОИБ, предназначен определять степень их информаци-

онного расхождения методом расчета средневзвешенного расхождения и процента невхождений лексических единиц сравниваемых контекстов. БСД же, по замыслу его разработчиков, будет решать задачи хранения и анализа статистических данных, а также метаданных (величин математически выраженных функционалов) путем расчета среднестатистических данных информационных расхождений совокупности текстов. Теоретической основой статистических счислений станут принципы предложенной ранее вниманию научного сообщества понятийно-лексической матрицы10. Анализ статистических данных, представленных в форме понятийно-лексической матрицы, нацелен на получение новых знаний. Равным образом нужно охарактеризовать вновь построенные информационно-аналитических средства — функцию «Когнитивное картирование» (ФКК) и блок когнитивного картирования (БКК)11. ФКК помогает фиксировать логико-грамматические и семантические характеристики лексики сравниваемых контекстов (рис. 9). Когнитивное картирование служит средством акцентуации лексико-грамматической и семантической идентичности или различий в текстологических

Проект экспертной системы «Византийское право и акты»

Рис. 9. Функция «Когнитивное картирование»

сравнениях путем создания когнитивных карт (КК) каждого понятия. Они наглядно представляют результаты изучения дистрибуции и семантики лексики согласно ее понятийному (в лингвистическом смысле слова) и терминологическому

содержанию, ее концептуализации и категоризации. Накопление этой информации происходит в виде интегрированных КК согласно закрепленным в их структуре правилам, что превращает БКК по сути в БЗ. Выступая в этом качестве, БКК

Рис. 10. Блок когнитивного картирования

Базы данных и информационно-поисковые системы

Рис. 11. Установление связи БКК и БПТ

нацелен на системное определение семантических категорий и значений вновь включаемых в него концептов или их реинтерпретацию в качестве ожидаемого нового результата познавательного процесса (рис. 10). Сопряжение данных БКК с информацией других программных приложений, прежде всего БПТ, обеспечивает последовательное наращивание «правил» анализа понятий и терминов (рис. 11). С этой точки зрения особое значение приобретает связность понятийно-концептуальных черт лексики с присущей ей семантикой и смыслом, которым она наделена в контексте источника12. Не меньшей значимостью обладает изучение контекстуальной связанности понятийного аппарата источника, которую обусловливает частота вхождений слова в контекст. Это обстоятельство делает настоятельным применение статистического анализа и метода весовых оценок изучаемых словоупотреблений. Благодаря тому особое значение приобретает задача построения алгоритма понятийно-категориального анализа лексики исторического источника с приложением математического моделирования, которое учитывало бы, исходя из специфики дошедших до нашего времени текстов исторических источников, с одной стороны, научный потенциал современного научного исследования, с другой — особенности когнитивного развития человека прошлого. Идеологию современной ЭС составляет свободный доступ к ознакомлению со знаниями ведущих

отраслевых специалистов, а не только посредством обращения, как уже было сказано, ко вторичной информации научной литературы или даже в виде текстуально представленной информации экспертных интервью, но и в режимах аудио-видеовоспроизведения их экспертных суждений. Решение указанных задач в форме модуля экспертных интервью ЭС, к построению которого оправданно приступить вслед за другими программными приложениями, потребует от участников проекта разработки оригинального программного обеспечения, учитывающего отраслевую специфику анализа византийских исторических источников и их славянских рецепций. Здесь уместно заметить, что сама по себе византинистика представлена десятками выдающихся ученых, известных молодежи в лучшем случае по изданиям источников и публикациям монографий и статей преимущественно традиционного типа. Поэтому сбор и накопление текстуальных и в особенности аудио- и видеоинтервью экспертов превращает ЭС не просто в средоточие непосредственной информации, столь необходимой для осуществления аналитических процедур, а в хранилище самого ценного научного наследия — живого слова и облика ведущих ученых, большинство из которых принадлежит к старшему поколению. И если в естественных и технических отраслях знаний информация ЭС со временем в той или иной степени устаревает и теряет свою актуальность, то для гуманитарной науки, неотъемлемой часть которой является современное византи-

Проект экспертной системы «Византийское право и акты» новедение, подобного рода экспертные интервью, несомненно, сохранят свою исконную значимость в качестве не имеющего преходящей цены научного наследия. Успешная реализация проекта, конечно же, опирается на вовлечение многих специалистов различных профилей. В их сотрудничестве наиболее

трудная задача — научиться заимствовать научные достижения технических и гуманитарных отраслей знаний. Именно создание инновационной информационной технологии научного исследования раскрывает перспективы развития современной гуманитарной науки, включая византинистику ближайших десятилетий!

ПРИМЕЧАНИЯ Vin Ju. Ja., Kondratjev D. E. Information Approach to Studying Byzantine Law and its Receptions // Byzantinoslavica. Praha, 2012. № 2. P. 1–21. Также см.: Вин Ю. Я., Кондратьев Д. Е. Информационный подход к изучению византийского права: лексика и тексты // Византийские очерки. М., 2011. С. 45–66; Vin Ju. Ja. Information Approach to Studying Byzantine Law: the Lexis and Texts // Proceeding of the 22nd Intern. Congress of Byzantine Studies, Sofia, 22–27 August 2011. Vol. I: Plenary Papers. P. 595–615. 2 Быстрицкий Н. И. Развитие византиноведческих информационных ресурсов // Российское византиноведение: традиции и перспективы. М., 2011. С. 49–54. Ср.: Wechselbaumer R. Mittelalter virtuell: Mediävistik im Internet. Stuttgart, 2005. 3 См.: Джарратано Дж., Райли Г. Экспертные системы: принципы разработки и программирование. М., 2006 (Giarratano J., Riley G. Expert Systems: Principles and Programming. Boston, 2005); Джексон П. Введение в экспертные системы. М., 2001 (Jackson P. Introduction to Expert Systems. New York, 1998); Таунсенд К., Фохт Д. Проектирование и программная реализация экспертных систем на персональных ЭВМ. М., 1990 (Townsend C., Feucht D. Designing and programming Personal Systems. Tab Book Inc., 1986). 4 Андрейченков А. В., Егорова И. Е., Декатов Д. Е. Экспертные системы. Базы знаний. Инженерия знаний. Волгоград, 2007. С. 82–83. Также см.: Гаврилова Т. А., Хорошевский В. Ф. Базы знаний интеллектуальных систем. СПб., 2001. С. 19–20, 192–195; Гаскаров Д. В., Сикулер Д. В., Фомин В. В., Фомина И. К. Интеллектуальные информационные системы. Интеллектуальная информационная технология. Экспертные системы. СПб., 2004. С. 55 и далее; Рудакова Г. М. Искусственный интеллект. Экспертные системы. Красноярск, 2002. С. 10, 32, 50. 5 Подробнее см.: Вин Ю. Я., Кондратьев Д. Е. Инновационные принципы анализа лексики и текстов византийского права: когнитивный и информационный подход // Древнее право. М., 2010. № 1 (25). С. 131–132. Также см.: Вин Ю. Я., Гриднева А. Ю. Тезаурус понятийно-категориального аппарата византийских источников: правовой и религиозный аспекты. Концептуальный проект // Проблемы исторического познания. М., 2002. С. 141–196. 6 Вин Ю. Я., Кондратьев Д. Е. Специальные информационно-аналитические приложения СУБД «Византийское право»: принципы репрезентации и анализа понятий и терминов // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер» (далее — ИБАИК). М.; Барнаул, 2008. № 35. С. 127–128. 7 Подробнее см.: Копосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001. С. 102 и далее. 8 Вин Ю. Я., Гриднева А. Ю., Кондратьев Д. Е., Тихонова О. В. Концепция семантического поля исторического источника: основные положения // ИБАИК. М., 2003. № 31. С. 166–177; Они же. Концепция семантического поля исторического источника (проект информационного исследования) // Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории. М., 2004. Вып. 12. С. 84–99; Вин Ю. Я. Концепция информационной близости исторического источника: анализ численных данных // Проблемы математической истории: Основания, информационные ресурсы, анализ данных. М., 2009. С. 94–115; Кондратьев Д. Е., Тихонова О. В. Алгоритм определения информационной близости исторических источников на основе статистического анализа понятий и терминов // Роль информации в формировании и развитии социума в историческом прошлом. М., 2004. С. 78–82. 9 Вин Ю. Я. Информационная технология исследований аутентичных понятий и терминов византийского права: программный модуль определения информационной близости // ИБАИК. М.; Тамбов, 2006. № 34. С. 38–39; Idem. The Information Technology of Studies on the Authentic Notions and Terms in Byzantine Law: The Programme Module of Determination of the Information Affin-

Базы данных и информационно-поисковые системы ity // Proceeding of the 21th Intern. Congress of Byzantine Studies. London, 2006. Vol. 3. P. 111–112; Вин Ю. Я., Кондратьев Д. Е. Инновационные принципы анализа лексики и текстов византийского права… С. 132 и далее. 10 Вин Ю. Я. Новые информационные ресурсы и принципы исследования аутентичных понятий и терминов византийских источников // Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории. М., 2006. Вып. 17. С. 337–356; Он же. Информационная экспертиза аутентичных понятий и терминов исторических источников: матричный принцип // История и математика: анализ и моделирование социально-исторических процессов. М., 2007. С. 92–102. 11 Подробнее см.: Вин Ю. Я., Кондратьев Д. Е. Инновационные принципы анализа лексики и текстов византийского права… С. 135 и далее; Они же. Инновационные принципы анализа лексики византийского права и актов: когнитивное картирование // ИБАИК. М., 2012. № 39. С. 25– 56, 41 и далее; Они же. Когнитивный подход — смена парадигм исторического исследования: по материалам информационно-аналитического комплекса «Византийское право» // История: Электронный научно образовательный журнал. М., 2012. Вып. 6 (14) [Электронная ресурс:] URL: http://mes.igh.ru / magazine / announce / kognitivni-podhod.html. 12 Подробнее см.: Вин Ю. Я. Диалог социального и культурного в информационном исследовании византийских источников: понятийно-терминологический аспект как проблем исторического познания // Люди и тексты: исторический источник в социальном измерении. М., 2011. С. 54–109.

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг.

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг. The Norwegian Historical Population Register — particularly 1801 to 1815 Lars Holden Dr. Scient. Norwegian Computing Center Director Oslo Lars.Holden@nr.no

Gunnar Thorvaldsen Dr. Philos. Norwegian Historical Data Centre, University of Tromsø. Professor Tromsø Gunnar.Thorvaldsen@uit.no

Torkel Rønold Bråthen Cand. Philol. The National Archives of Norway, Project leader for «The Norwegian People in 1814». Oslo torbra@arkivverket.no Исторический регистр населения систематизирует данные, используемые при проведении медицинских исследований, в социальных науках, истории, географии и информатике. В настоящее время регистры населения, охватывающие большие периоды времени, создаются в нескольких странах. Так, недавно состоялась встреча исследователей, давшая начало Сети исторической выборки. В Норвегии исторический регистр населения будет дополнять существующий с 1964 г. Центральный регистр населения. Наша задача состоит в охвате максимально возможного числа из 9,7 миллионов человек, проживавших в Норвегии в 1801–1964 гг. Национальный архив, Норвежский вычислительный центр и Центр исторических данных Норвегии в настоящее время формируют часть регистра с 1801 по 1815 г., которая будет запущена в годовщину конституции 1814 г. В настоящей статье, в частности, обсуждаются методы связывания записей.

The Historical Population Register (HPR) organizes data that are used in health research, social sciences, history, geography and information science. Several countries are presently building longitudinal population registers. Thus, the Historical Samples Network recently had its launch meeting. In Norway, the HPR will complement the current Central Population Register from 1964. Our aim is to include as many as possible of the 9.7 million persons who lived in Norway between 1801 and 1964. The National Archive, Norwegian Computing Center and the Norwegian Historical Data Centre currently build a register part from 1801 to 1815 to be launched at the Constitution Anniversary in 1814. This article explains in particular the record linkage methods.

Ключевые слова: регистр населения, база лонгитюдных данных, микроданные, перепись, церковные записи, междисциплинарный подход, связывание данных, медиавики.

Keywords: Population register, longitudinal database, microdata, census, church records, interdisciplinary, record linkage, mediawiki.

Базы данных и информационно-поисковые системы

Introduction

he long-term goal of the Norwegian Historical Population Register (HPR) is to cover the period since 1800 and where possible even earlier. The short-term goal is an expanding population register covering an increasing number of representative regions during this period by linking information in currently transcribed national and additional computerized sources. We have planned how to bring the transcribed and linked pieces of demographic information into a coherent national database, which is now being built on the basis of some transcribed sources which already provide national coverage. This constitutes valuable parts of the longitudinal database and document procedures for the future coordination of a complete national population register. In the 21st century we need to access demographic data digitally and longitudinally where possible in order to remain at the forefront of population oriented studies. As the forefront of population research also historically moves from the use of cross-sectional sources to longitudinal registers, the data structure of our source material must be reorganized in order to serve us and our international partners in comparative research. The current stand-alone data bases with the sources organized cross-sectionally and separately form a straightjacket. There, individuals and groups making up the population can only to a very limited degree be followed over time. However, the potential inherent in the combination of contemporary Scandinavian register data and our rich historical data is huge. With national long-term coverage such a database will be an internationally unique resource for many types of population oriented research purposes. For a host of research questions in the humanities, social sciences and medicine the new database structure opens up possibilities in three new ways: 1) The periods before 1960 will be opened up for longitudinal research on a national scale 2) the analysis of recent social and other population phenomena can be based on data with a longer time horizon and 3) it is crucial to be able to follow individuals, kinship and genetic networks over extended periods. Two existing integrated community databases have been expanded in order to test out relevant procedures, especially the developing international standard for the exchange of longitudinal data.

The Norwegian People in 1814 (DNF1814)

onstruction of the Historical Population Register (HPR) is now in full swing, initially for the period 1801 to 1815. Our immediate goals are to reconstruct the population in the days around 17 May 1814 when the Constitutional Assembly finished

its work, and to construct a nominative census to supplement the statistical census of 30 April 1815. Upon completion of the constitution jubilee in 2014 this will be the world's first public and national population register and will cover the period 1801‑18151. This project has been named “The Norwegian People in 1814” (DNF1814), and the initiative was taken by the Director General as part of the celebration of the anniversary of the Constitution. It is implemented by representatives of the National Archives of Norway, The Norwegian Historical Data Centre at the University of Tromsø, Norwegian Computing Center and other volunteers. The main strategy in making the population register in 1814 is as follows: for each parish we make a list from the census in 1801 and add / remove persons using parish records of baptisms and funerals in the period 1801‑1814. The critical part is to link the persons that are buried or migrated. The DNF1814 project represents only a small portion of the exposed part of HPR.2 In fact, HPR aims to cover the entire Norwegian population until around 1930, and in this larger project several partners will participate. It is realistic in Norway to eventually achieve this because we, along with the other Nordic countries, have complete parish registers that fill the gaps between the censuses3. A closed section that ties into The Central Population Register, which was created in 1964, is also planned4. The HPR will connect all open historical personal and location information about individuals in Norway. It will be built mainly from parish registers and censuses, and will eventually include other information such as emigration records, probate records, prison records and gravestones. Information about individual persons who appear in multiple sources and information on residences will be linked together. This is an enormous task that only our descendents can finish. The period from 1735 to 1964 contains 9.7 million people and 37.5 million entries in the census records, parish registers and other sources5. HPR can be perceived as the repository of all these sources because it provides an overview of the same person and family from several sources and various settlements.

New opportunities with the HPR

NF1814 and subsequent extensions of HPR will be used in a variety of local, regional and national studies and provide a basis for international comparisons. The HPR will, among other things, take part in an international collaboration through the NAPP project6. It will give us new historical and social science insights into the relevant periods. With longitudinal microdata, we can study how family structure and social and geographical mobility changed continuously unlike the snapshots given in the censuses. From a medical perspective, HPR will be an important

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг. source for studies of such things as genetic diseases7, genes in the Norwegian population8 and intermarriage9. The bibliographies at the Demographic Data Base in Umeå10 and the Minnesota Population Center in Minneapolis11 contain many research topics which have not yet been investigated in Norway, so the possibilities are virtually endless. A key demographic issue concerns the population development from 1801 to 1825. The Norwegian Immigration History12 claims an emigration of two percent until 1815 and then a similar immigration until the census of 1825. Previously, Michael Drake agreed with both Eilert Sundt and Gunnar Jahn that this is due to the 1815 census’ low quality with an undercount of about two percent13. It will be interesting to see to what extent the DNF1814 project can support the Immigration History’s attempt to create confidence in the 1815‑census — without discussing the aforementioned historiography. Regarding local history and genealogy it will be easier to place families and community histories into a larger context. In practical terms, it will be easier to identify the sources and more rational to connect with the work of others. It will always be possible to find more information, more sources and comparable stories. There will be less need to find the same individuals and duplicate the same links over and over again, and we can instead build on the work of others and complement the sources for each person and family. The result is a database where we can follow individuals, families, farms, places and other locations over time. The challenges throughout the whole period until 1964 are the same. It is difficult to establish such a population register, and this article describes some of the challenges we face and how they are being solved. This particularly applies to the record linkage that will happen through a major effort on the Internet. The goal is realistic if we work together through crowd sourcing. The HPR represents new technology for collaborating on the linking of personal data. This is described in the section on record linkage and builds on MediaWiki software, that also is used by Wikipedia14. The presentation contains a number of methodological and technical details that are not necessary to know for users of the system. First, we discuss the main principles behind the construction of the HPR.

Main principles 1. The HPR will first and foremost concentrate on the input of data from the sources, initially censuses and parish registers. We must be sure that we include all person records15 in these sources once, and only once. The challenge is to connect people and places from different sources. This will be accomplished partly auto-

matically and partly manually. The main principles of the HPR are as follows:The HPR shall be based on as many sources of good quality as possible. There will be two-way links, i.e. from the database to the sources and vice versa. 2. We want the greatest possible openness and transparency. This makes it possible to see who has made changes and the reasons for doing so. 3. We will encourage the greatest possible use, and as many contributions as possible to the development of good quality. All users will be given the opportunity to comment on the quality of the database. These principles secure uniqueness and complete references to sources. It will ensure a high amount of good quality data and ensure that quality increases over time. The HPR will function as an index or register to the sources instead of replacing them. Both with regard to citations and transparency, the HPR will be different from the historical population register in Iceland, deCODE. This system is closed so that the public only have access to their own ancestors, and it does not have systematic references to the sources or explanations of how the person records are linked16. The historical longitudinal databases in Sweden and the Netherlands have explicit links to the original sources, but cover only parts of these countries. The European Science Foundation supports a network aiming to create historical population registers in other European countries17.

Use of sources

n Norway, parish registers have been kept since 1623 with entries for baptisms, marriages and deaths. This has been compulsory since 1680. We expect, however, an under-count of 10 % to 20 % in the 1700s18. This is one of the reasons why the national HPR starts in 1801 with the nominative census that year as the starting point, but another culprit is that the earliest sources are usually missing information variables. The persons’ age may be missing, the names of married women can be excluded in several records and names of residences are not given. Unique identities (IDs) are now being established in the Digital Archive19 for each person and property record for the sources that are transcribed, respectively PKID and EKID. These IDs are used as references in the HPR. The somewhat complex format of these machine references should not concern users. When the reference is available with a click, it becomes easy to determine whether there is additional or conflicting information available from the same source. Combining many possible sources of good quality will improve the HPR both by providing more information about people and places and by making linking more secure. Com-

Базы данных и информационно-поисковые системы

plementary sources can be anything from probate protocols to newspaper reports. Initially the entire source is imported into HPR and a page is established for each person and property instance in the source with twoway links between the different people and places mentioned in the source and in the HPR. This ensures that you can easily move between one person or a place mentioned in the HPR and the source where the person or place is mentioned. Some sources are not suitable to be scanned in their entirety, such as lists of Ellis Island immigrants to the United States and Yearbook of Danish Gentry where only a small portion of the person instances are relevant for Norway. In these cases, a source table in the HPR with links to both person pages in the HPR and the place where the person is referred to in the source will be established instead. Thus it will be easy to keep track of the persons who are registered in the HPR, and to add more people to HPR who are mentioned in the source. A source table in the HPR will ensure uniqueness.

Processing of data

he censuses contain information about family and household position which provides the basis for grouping individuals in families. The HPR establishes families automatically when importing census records based on information about family position, order in the residence registers, gender, age and name. The automation is based on computer program output from our partners at the Minnesota Population Center as part of the North Atlantic Population Project (NAPP). All references to the sources use one name, year of birth, etc reproduced verbatim. The same person may thus have variant spellings of names, different age and such from different sources. For the overall presentation of the person we will however choose the core data we have the most confidence in. These are selected based on the following order of precedence: 1) Manual override 2) parish registers where older (contemporary) takes precedence over newer 3) censuses where newer takes precedence over older and 4) other sources where newer takes precedence over older.

Record linkage and relationships

ecord linkage can be defined as the act of identifying and determining that the same person is mentioned in at least two different sources. Relationships describe the ties between different family members and are based upon sources that mention several people in the same event. Different record linkage systems have been described elsewhere20. Here we repeat briefly that the family reconstitution method can be traced back to Henry Louis in the 1950s, and was further developed manually for the Norwegian sourc-

es by Ståle Dyrvik, Sølvi Sogner and Lajos Juhasz in the 1960s and 1970s. The method was adapted for computers in the Etne Parish and Rendalen Parish databases, covering major parts of the 18th to 20th centuries. Lars Nygaard and Eli Fure used a more general software to create a population register for Asker and Bærum. The software “Busetnadssoge” by Arnfinn Kielland and Ole Martin Sørumgård uses residence as an important linkage criterion and the database is used to print genealogical farm and community history books. Automatic detection and linking was programmed to link parts of the population of Troms in the 1800s. Another asset we can build on is that several genealogical databases now use the MediaWiki software on the Internet21. WeRelate.com is the largest with over 2.1 million people in the database. Geni is a corresponding database that doesn’t use MediaWiki22. These are impressive systems with a lot of graphics that are designed to handle many users. They are largely based on importing complete family trees via GEDCOM files from genealogists. Since they are not based directly on the original source material or verbatim transcriptions, they have problems with duplicates and database quality23. The HPR represents a new technique for creating population registers and the size of the project makes this necessary. In the HPR all the events are read directly from the main sources and stored as separate pages. It is extremely important that the system is clear, simple, transparent and designed so that the quality will improve over time instead of degenerating. A key element in the linkage strategy is thus how the MediaWiki system can motivate many users to offer high quality contributions and how these contributions are monitored and quality-assessed. We have chosen the wiki technology, which solves these problems in a good way. To keep track of all the different groups of people in the database we will actively use the category concept in MediaWiki. This will make it easy to find individuals featured in a specific source, all families in a municipality, all priests in Norway or other groups of individuals, families and places. The national perspective makes it possible to capture migration between different areas as well as immigration and emigration. We know that persons who move between areas are possible to find in both areas, and special lists for migrated persons that have not been rediscovered will be established. Similarly, it will be possible to rediscover the roots of persons of Norwegian descent living abroad in the HPR. From a research point of view, it would be particularly interesting to follow the persons who move and whom we have to a lesser degree found in other databases. Many will enjoy the challenge of linking people who have moved. Experience from other projects, such as the Local History Wiki,24 shows that different contributors are ea-

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг. ger to share knowledge from their particular area of expertise. The themes may be own family and residence, geographic areas, specific occupations, ethnic groups, known / mentioned persons from other sources and secondary literature, standardization of names and correction of spelling errors. It is possible to describe the work within a particular theme in terms of project pages. We expect that it will provide many users with different approaches to the same data which will improve the quality. The different contributors will use different techniques for searching and linking. For all links an indicator of the quality of the link on a scale of 0‑10 will be established. As a guideline, the following scale will be used: 10: completely secure link, for example when you know the person through family or as a person of some fame 8: the same birth date and same or similar name and geographic location 6: same or similar name of both spouses and geographic location 4: same name, appropriate age and linked to the same place 1: questionable, but probable link, provides grounds for linkage 0: established as a candidate for linkage, provides potential grounds for linkage If a user is unsure whether two pages refer to the same person, the two person instances can be registered as candidates for linkage. In this case the pages are not merged, but links between the pages are established.

Automatic or manual linkage?

n the DNF1814 part of the HPR-project alone information on approximately one and a quarter million inhabitants will be linked, i.e. about 888,000 in the 1801 census, the 350,000 births up to 1815 plus

an unknown but relatively small number of immigrants to Norway. There are also 334,000 deaths and 102000 weddings. This requires significant resources and makes it interesting to consider how much of the linkage process can be automated. It is well worth noting what the pioneer Hans Chr. Johansen has written about this — the Danish sources correspond well with the Norwegian during this time25. With reference to Figure 1 there are two goals: 1) to link correctly as many individual items as possible and 2) to avoid linking entries that do not belong together. The ideal is at the origo (bottom left) where all linked entries really belong together and no links are omitted. The problem is that when we impose stricter linkage criteria to reduce the risk of linking records from different individuals (horizontal axis), we will also omit several links that really should have been included (vertical axis). Conversely, if we introduce more liberal linkage criteria to ensure that all potential links are realized (far down the vertical axis), we will come to include more links that really should be discarded (when we go to the right on the horizontal axis). Hans Chr Johansen believes that acceptable linkage results are located between points A and B on curve I in the graph, either with few accepted erroneous links (A) or few omitted correct links (B). The linkage results along curve II he thought were unacceptable because it both introduced many erroneous links in the database and omitted many links for person instances that should be merged. And thus his pivotal point for our context: As of the latter half of the 1800s we have source materials with a precision that allows automatic linking along curve I, while sources from earlier times are so imprecise that they must be linked manually, otherwise we end up with curve II. Fortunately, we have over the past decade developed techniques and methods that allow us to conclude somewhat differently, at least for some of the material.

Figure 1. The ratio of accepted links with errors and correct links that were discarded in sources from the early 1800s (curve II) and late 1800s (curve I). Cf Johansen 2002

Базы данных и информационно-поисковые системы

Firstly, we can flexibly bring together variant spellings of the same name, both using standardized lists of names and algorithms for comparison of strings without making the precision of the names significantly lower. Second, we have developed software that not only links individuals, but also takes into account (married) couples or entire families in linkage. Both are particularly valuable for a period when information other than name (age, place of birth) is imprecise or missing in the sources. By using this we can move the part of the population that can be identified in several sources, from curve II to curve I in Figure 1. This is a considerable proportion. A special processing of the 1801 census shows that about 80 % of women and 85 % of men were living with at least one other family member26. The fundamental problem of the trade-off between the number of links and the percentage of incorrect links is also reduced in the HPR by the possibility for manual linking. The same requirements apply for linking in the entire database and provide a quality indicator and a justification for each link so that each user can make an independent assessment and choose their trade-off. In addition, there is the possibility to establish candidates for linkage which can be tested by other users.

Automatic linkage in Lenvik

T consultant Trygve Andersen at the NHDC has developed software for automatic linkage of married couples and other family members that utilizes special algorithms for comparing names27. During the DNF1814 project we are now running these programs against the 1801 census and the parish registers of Troms Province that are transcribed for the rel-

evant period. The starting point is the men who were fathers in one or more of the 696 baptisms in the period 1799 to 1815, from 16 (1811) to 63 (1806) annually. The histogram in Figure 2 shows how many other source records it was possible to link to in terms of the mean proportion of fathers linked each year. Automatic linkage provides the best results within the baptism lists where both father and mother are brought together year after year. Around two thirds of parents are linked to the marriage, a stable number over time. Both spouses' names are in both lists and parish priests generally had the same spelling. The biggest problem is linking to the 1801 census, because here most couples are recorded at different places of residence before they were married and had children together. Thus we get good linkage results early in the period and weaker results towards the end because a bigger proportion of couples have married after 1801. The funerals that were linked to the father at baptism are mostly children, the results with respect to the linkage of baptism and burial must be understood on the background of the high fertility and child mortality during this period. If the residence is stated in the parish register, and it is the same as in 1801, it is also possible to link individuals with no stated age in the parish register. During the period there are 834 funerals. Of these, 349 burials are not linked to any record about the deceased. Especially for older men, it is common that they are recorded in the parish register without reference to relatives. Also, later in the century many are left unlinked. This applies to at least a third of the persons that were attempted to be linked between the censuses for 1866 and 1876 for part of Troms Province28. In other words we see that there is considerable room for manual linking with the detailed knowledge about families and

Figure 2. Average number of links from the father at baptism to the baptism, marriage and burial lists for the period 1799‑1815 and the 1801 census for Lenvik. Ft-1801 = census 1801, Vielse = marriage, Dåp = baptism, Begravelse = Funeral

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг. communities that are fortunately abundant in Norway. With HPRs wiki system on the Internet, we can thus gather this knowledge in a great collaborative effort and solve many of the puzzles we as individual scholars are struggling with.

Structure of the wiki

PR is being built as a wiki in line with Wikipedia. It uses the software MediaWiki. The wiki is based on a MySQL database and programmed in the PHP and C languages. In a wiki database all changes are saved and stamped with the time of change and who performed it. It is easy to reverse the change. For each page in a wiki there is a page where you can discuss the content of the page, e.g whether or not a link is correct. Pages are established for each person and each family. A person page has a title of the form “Ole Hansen (k0301a849-21)” which indicates that it is the 21st instance of a person named Ole Hansen, registered in the HPR from the municipality with number 0301 and estimated born in 1849. Figure 3 shows an example of a person page. Here it is possible to gather all the source data for the person and links to family members, and have the opportunity to add a pic-

ture and write a biography. A family page has a title such as “Ole Hansen (k0301‑a849-21) and Johanne Thorsdatter (k03010a855-8)”. Residences are created from census records and have links to the residents from each census. Their titles contain place names of the form “Møre og Romsdal, Surendalen, Bakken (3)”. The number is used only for residences where it is necessary to provide uniqueness. Residences are not established from the parish records because their descriptions are not accurate enough. Person, family and place pages are created by importing from each source (initially censuses and parish registers). The pages are merged when we have sufficient assurance that it is the same person, family or residence mentioned in various sources. The person page in figure 3 shows a father who is linked to four person instances in baptism. Notice that the age and name of the spouse vary somewhat between different source entries. In the second line in the life-cycle table it says “Line no.: (1,2) (3), 6”. This shows that the merge is done by merging lines 1 and 2 with line 3 in the table and this link is given quality 6. The categories at the bottom show some of the sources. The page can be tested interactively at slekt.nr.no.

Figure 3. A person page in the HPR where there are links between four baptisms in the family. All names at the top under the heading Spouse and children have a link to person and family pages. DA in each row in the timeline table has a link to the corresponding source. If any of the sources had been a census, there had also been given a name for the place and a link to the place at the bottom of the page

Базы данных и информационно-поисковые системы

Figure 4 shows an overview of the pages in the HPR. A person page is created for each person instance, and these are merged when we are sure that the linking is correct. A family page is created for each family with at least two persons. Family pages are merged when the parents are the same. A page is created for each residence from the censuses with a hierarchy of place pages for parish, municipality and province from the subdivisions in each census. We use the same province pages for all censuses and merge place pages for residence, parish and municipality if they are the same in different censuses. A place page for a farm can thus point to different municipalities in the various censuses because of municipal border changes over time. A place page will then have a list of the inhabitants for each census. This may be important in the linking. Additionally, there are project pages where one can describe the work in a community history association or other topics. The project page will provide links to external sites about the project and links to relevant pages in the HPR, such as specific residences or persons. There are also pages documenting each source that is used in the HPR. A population register can provide a number of challenges related to the protection of personal privacy. As a point of departure, the rules and policies which the National Archives use for publishing their sources will be followed. The Norwegian Data Protection Authority has allowed for a more liberal practice so that name and family relationships can be published, but this should be removed if the relevant persons request it29. Information that may be considered sensitive for living persons will not be made public.

Input of linked collections

he automatic linkage can take place outside the HPR database, since the HPR can import lists of groups of PKIDs (described above) to be linked or related. Technically speaking, from the HPR’s perspective it does not matter how this list is assembled, but the format is important. For HPR to be able to use the information it is necessary that we can retrieve references to the sources and identify the persons in the HPR. The PKIDs fulfill both requirements. If the list contains information about the quality of the link, this can be translated into the 0‑10 scale for the quality of links, as above. In the HPR we try to get contributions from everyone who has linked large collections of the Norwegian population. There will also be automatic and semi-automatic linkage methods provided in the HPR. This ensures that as soon as a new source is read into HPR, the most obvious links can be established. A person page in the HPR cannot have multiple fathers or mothers. It is, therefore, not possible to merge personal pages where there is a conflict between the parents’ records on the two pages. Therefore, if you have two whole family trees that represent the same people, one must merge the family trees by starting with the oldest generation and processing one generation at a time. When HPR imports a linked collection, one group of person instances to be linked is processed at a time. If any person instances cannot be linked because of a conflict between the links to the father or mother, this group of person instances is appended to the end of the list. There is always the hope that the

Figure 4 shows one- and two-way links in the HPR represented with single and double arrows. The most important pages are the person, family and place pages. These pages have links to the sources and the project pages

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг. parents’ different pages can be linked together at a later time as new information becomes available. If the parents’ different person pages cannot be combined as in this instance, the children’s person pages are established as candidates for linkage to each other. Lists of PKIDs may for example be created with an automatic linkage program that compares name, age and residence and calculates the probability that it is the same person as has been done in some parishes and in the province of Troms. However, the list can also be created by scanning a population register from an area, a family or other thematic collection. GEDCOM files can be used, but this requires that the source references exist in order to avoid duplicates. Thus, a quality assessment must be performed before you import the linked collections.

Manual linkage

e expect that much of the linkage and establishing of family relationships, especially in DNF1814, will be done manually with contributions from many genealogists and people interested in local history during this great effort. The manual linkage may take place through someone finding people in the HPR and checking references to sources against their personal or family book databases. But it can also happen by searching for person instances in the HPR by chronologically following all events in a parish register, all events on a farm over time or searches using other criteria in the sources. If in doubt, it is possible to “test-link” two person instances as candidates for linkage, and then single-handedly or with the help of others confirm or disprove the link at any time later. Especially in the early parish registers and for emigrants and immigrants it may be necessary to establish many possible candidates for linkage before it is possible to identify one of them with reasonable certainty. Linking of person pages, family pages and place pages in most cases implies to merge the pages using

the name of one of the pages. Links internally in HPR and to outside sources of the merged pages will be updated. In all text that refers to original sources a verbatim reproduction of names, dates and the like will be preserved. If two person instances are to be linked and only one of the person instances is already created in the HPR, the other person instance is recorded on the first page and the necessary links are established. In the HPR family relationships are recorded, i.e. that two people are related, such as parents and children, by establishing links between personal and family pages.

IDs for persons

t is necessary to establish IDs for all persons in the HPR so that we can have a stable reference to persons internally in the HPR, and between HPR and external programs. Today's personal ID numbers are based on the reliable identification of date of birth. Date of birth will often not be known for historical persons, and cannot be used as an identifier. As previously mentioned, The National Archives establishes IDs for all person instances (PKID) and properties (EKID) mentioned in the sources. We consider this a reliable identification of a person instance, and this links the person to a well-defined source. If one later discovers that the name or other information about the person is transcribed incorrectly, it will not change the PKID. The HPR uses a rule-based definition of personID (PID) on the basis of the PKIDs, that is to say we make a priority rule for which PKID to choose as PID. Thus, the PID is defined as the PKID with the highest priority of the links to a particular person. This is a system that can handle changes in the links. As an example, PKIDs A and B are linked, but a third PKID C that we link to B indicates that the link between A and B must be discarded. Then we change only the PIDs for the persons from A(B) and C to A and B(C), where the parentheses show which other PKIDs are associated with this PID (see Figure 5).

Figure 5. Changing personID (PID) when the link between two person instances (PKID) changes. In the example on the left PKID A has the highest priority and PKID B “inherits” PID from this when they are believed to refer to an identical person (thick arrow). When this link is subsequently broken but PKID C may be linked to PKID B, PKID B gets its PID back because PKID C has the lower priority of the two. Otherwise PKID B would receive its PID from C

Базы данных и информационно-поисковые системы

HPR uses the following priority to create PID from PKIDs: 1. 1910 census 2. lists of funerals and deaths before 1910 3. births after 1910 4. lists of emigrants before 1910 5. lists of immigrants after 1910 6. other censuses where recent censuses have higher priority than the older ones 7. other entries in parish registers where older (contemporary) entries have higher priority than newer ones 8. other sources where newer entries have higher priority than older ones The first five categories are not overlapping (except possible reimmigration), and the first three are probably of relatively good quality. The 1910 census will later be used to link between HPR and the closed portion of the population register up to the Central Population Register in 1964. The 1910 census is the first census with birth date. This makes it suitable to identification of persons. On the person page in the HPR the persons’ PID is displayed. Internally in the HPR however, it will be more natural to use the URL or page name as an identifier.

Historical places and administrative boundaries

hanges in the population are naturally linked to the development of settlements, communities and regions. The HPR-project has the ambition to link to the dynamic information about topography when cottars’ places were established, farms were split and towns were growing. A residence will be tied to multiple municipalities over time if the municipal boundaries change. We can import the 1886 and 1950 cadasters and associate place pages from the censuses by using the farm name, place name, street name, title number, farm number, house number and street number30. Results from the project Historical-administrative borders31 show that 80 to 90 % of the farms can be tied to a unique title number. The remaining residences in the countryside and the northernmost province of Finnmark, which was not assessed for the taxation of farms in the 19th century and the towns will require extensive specialized work, especially the latter because of the transition from serial numbers for the city to serial numbers for each street. Again, we rely on local history expertise to solve the puzzle correctly. Arne Solli at the University of Bergen has done an impressive job with person and location information for cities in the BerGIS project32 for the period 1696‑190633. It is planned to provide coordinates for all places. This provides opportunity to create many different

graphics such as the migration pattern of persons or families on the basis of geographical coordinates as has been done for Troms Province34.

Transcribing

y transcribing we mean computational copying from the sources via the keyboard, unlike scanning where only the picture, which is not searchable, is transferred to a digital format. Traditionally, this has been done by transcribing all records in a source systematically and collectively. Next, the quality is assured via proofreading performed by another person. Transcription is carried out both in state institutions and by volunteers. Many sources have already been transcribed in this way, but there are still large parts of this work left. In the HPR project work is therefore underway to develop more effective techniques for transcription35. Parish registers until around 1930 are available in the Digital Archives as scanned images, some records are on microfilm, but a lot is still available only on paper, for example the national censuses after 1910 which are not yet available to the public and the municipal censuses. The HPR opens opportunities to transcribe individual records and to link records, via a source table, both to person pages in the wiki and to the scanned image of the source. Later, users will be able to check the quality by following the links to the scanned image. This will increase access to transcribed sources and improve the quality of the HPR, but there is also a danger that this could reduce the interest for full transcription, rendering the transcribed material less representative. If fewer volunteers undertake the job of transcribing whole sources, we shall lose important contributors. A transcription where the user based on accumulated experience has knowledge of the name of the person appearing in the source allows for better quality of transcription. However, it can also cause errors by not emphasizing minor spelling deviations.

Tracking users

he HPR is openly accessible via the Internet. To contribute users must register with their full name and identity which is checked via e-mail. All changes are recorded with a time stamp and the full name of the person performing the change. A user can establish alerts so that they get an e-mail if there are changes to pages where the user has requested to be notified. It is also possible to block the accounts of rogue users. There is a large user and developer group that develops the MediaWiki platform which is used in a large number of websites worldwide. It is necessary to have significant IT skills and experience with social media on the Internet for such a site to work well. We must be prepared to adapt the development process

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг. as we get feedback from users. The HPR will be a wiki with significantly more pages than the Wikipedia in English and with a large number of users; the association Computers in Genealogy has over ten thousand members in little Norway. Within MediaWiki there are many different ways to track users available and Wikipedia uses this to create an encyclopedia of high, although varying, quality. For example, one can establish a group of super users who receive notifications when new users make their first changes. That way one can intervene early and offer guidance. It is also possible to lock pages, such as in cases of disagreements between users, so that they cannot be changed by anyone other than those with administrative privileges. The HPR group aims to establish super-users who follow up different parts of the site. The most natural procedure would be to establish connections with local historical societies that will contribute to the development and monitor changes within their area. The HPR wants to encourage as many users as possible and facilitate that the HPR is used in various ways and with different approaches. Users can create projects that cultivate work within a theme. Projects may for example be run by a local historical society or individuals that focus on a family or people with certain occupations. The project page can link to sources or project sites external to the HPR, and link to key pages in the HPR that concern the project. We believe this will increase the interest in the HPR, disseminate information on relevant projects and give credit to contributors. The primary language of the HPR is Norwegian, but the most important pages will also be available in English. There is considerable interest abroad among genealogists and other researchers to follow emigrants or handle other issues on the basis of a better organization of the Norwegian sources. We do not intend to compete with or replace other work or documentation. HPR will link together different types of information and encourage building on the work of others. This especially concerns the relationship with the Local History Wiki36. Longer texts and biographies are preferably added there or to other external sites. The HPR will primarily link information, refer to sources and provide short descriptions of life-cycles. The HPR-wiki follows the same copyrights that are common to Wikipedia37. This means that content can be copied, modified and redistributed as long as users give their users the same rights, and as long as HPR is credited as the source. However, restrictions are imposed on the use of images. They can only be reused if the person publishing them gives permission.

A local example

n the Rendal database where most available nominative sources have been linked for the period 1735 to 1950, we can get an idea of the challenges we face

and what results can be expected at the local level38. Of all the people that have been observed in the period 1815‑1824, half of them are identified in baptism, marriage and burial registers, while an additional 20 % are identified among baptisms and funerals, but not in the marriage lists. In view of the high mortality during the period, we know that a large part of the latter died unmarried. Rendalen was a parish with little migration and the database is the result of thorough work on a small geographic area. We cannot expect equal coverage in municipalities with greater migration. Even after linking a majority of records for individuals, as has been done in Rendalen, we face challenges when we attempt to reconstruct the population at a given time. These challenges are not diminished by the fact that mortality was high and that part of the population could be geographically mobile during the turbulent times in the early 1800s. The high mortality meant that one hundred marriages were entered into where at least one partner was a widow or widower in Rendalen from 1801 to 1815. It is not straightforward to determine where they settled and which children from previous marriages moved with the surviving parent. In Rendalen we can determine this by exploiting information from sources that cover later periods, such as residence at baptism after 1815. Sources such as these will only to a limited extent be available in transcribed format for the DNF1814 during the next few years. In these cases access to local and family history expertise through the HPR will be especially helpful. The same applies to following individuals with common names. If we fail to link Ole Olsen, 15 years old in the 1801 census to the Ole Olsen who married in the neighboring parish in 1814, we risk counting the same person repeatedly. This may lead to an overestimation of the population if we do not manage to adequately take into account missing links to the census. Since we have censuses for most decades since 1800, it will be possible to compute weights based on how the linked sample differs from the whole population with respect to key characteristics such as age or occupation. Such weights are used in the NAPP project to adjust the representativity of the linked samples39. It is hard to tell what coverage we can achieve in the HPR. It also depends on the extent to which one includes “probable” links and not just “secure” links. In areas and periods with high migration the linkage rate will be lower. By having a national database we will be able to capture part of the migration, but not everything will be possible to document in available sources. Some measurements of linkage rate must be created that can be used to compare the geographical areas and periods. This may be proportion of links between baptism and burial, the proportion with one or two parents identified, or proportion of persons in a census that is linked to at least one other source.

Базы данных и информационно-поисковые системы

Summary

he HPR will constitute a unique source for this historical period and will be usable in many different research projects in a variety of topics. From an international perspective, there are no comparable historical population registers with approximately the same size built by linking multiple source types. In the same way that Norwegian biobanks attract international research, the HPR can attract international research to Norway to study the Norwegian data. We can make use of the fact that Norway, along with the other Nordic countries, has a good supply of source material. Extensive use of these materials requires the development of new linkage strategies consisting of a composite of several established techniques combined with new methods that increase the overview. In par-

ticular, the use of wikis is a significant innovation in this area. It will require a large concerted effort from a large number of people to achieve these goals, but in return this gives us an infrastructure with great utility for many different research projects. We are cooperating with several international projects in the field of computerizing nominative sources, and look forward to future exchanges of ideas, especially on how to better use combinations of the church registers in population research.

Acknowledgements The authors thank Svetlana Boudko and Till Halbach Røssvoll at the Norwegian Computing Center who have implemented the first version of the HPR.

Bibliography Bråthen, Torkel Rønold. “Det norske folk i 1814” [The Norwegian People in 1814] i Slekt og Data, nr 4 / 2011, s. 44‑45. Bull, Hans Henrik. Data and Methods. Universitetet i Oslo, 2006, s. 25‑34. http://www.rhd.uit.no / nhdc / Chapter%203 %20Hans%20Henrik%20Bull.pdf Drake, M. Population and society in Norway 1735‑1865. Cambridge, Cambridge University Press. 1969. Eikvil, Line, Holden, Lars og Bævre, Kåre. Automatiske metoder som hjelp tiltranskribering av historiske kilder. [Automatic methods for transcribing historical sources.] Notat SAMBA / 44 / 10, Norsk Regnesentral. Oktober 2010. Gjelseth, M. Relasjonsdatabaser som verktøy i en historisk-demografisk studie. [Relational databases as a tool for a historic-demographic study.] Hovedoppgave, Historisk institutt, Universitetet i Oslo, 2000. Heimen, spesialnummer om personvern, [special issue on the protection of privacy] 2005 med blant annet With, Cristian. “Slektsforskning og personvern” [Genealogy and the protection of privacy] i Slekt og Data, 1 / 2005. Tilgjengelig på Datatilsynet sider, http://datatilsynet.no / templates / Page____1356.aspx Hovig, Eivind. “Norske gener?” [Norwegian genes?] i Genialt, nr 1 / 2010, s. 14‑15. http://www.bion.no / filarkiv / 2010 / 07 / Genialt_1_2010_norske_gener.pdf Johansen, Hans Chr. “Identifying people in the Danish Past” I Sølvi Sogner, Hilde Sandvik, Kari Telste, Gunnar Thorvaldsen (red): Pathways of the past: essays in honour of Sølvi Sogner on her 70th anniversary 15. March 2002. Novus, Oslo 2002, s. 103‑110. Niemi, Einar, Myhre, Jan Eivind og Kjeldstadli, Knut. “I nasjonalstatens tid 1814‑1940” [In the time of the national state 1814‑1940]] i Norsk innvandringshistorie [Norwegian immigration history], bind II. Oslo, Pax 2003. Arne Solli. Urban space and household forms. Artikkel presentert på the Eighth International Conference on Urban History, Urban Europe in Comparative Perspective, Stockholm 30th August — 2nd September 2006. Suren, Pål, Grjibovski, Andrej og Stoltenberg, Camilla. Inngifte i Norge, Omfang og medisinske konsekvenser, Folkehelseinstituttet, Rapport 2007:2. Thorvaldsen, Gunnar. “Using NAPP Census Data to Construct the Historical Population Register for Norway” i Historical Methods. Volum 44 (1) 2011, s. 37‑47. Thorvaldsen, Gunnar. “Fra folketelling og kirkebøker til norsk befolkningsregister” [From censuses and church records to Norwegian population register] i Heimen, bind 45, 2008, s. 341‑359. Thorvaldsen, Gunnar. Migrasjon i Troms studert i folketellingene 1866‑1900, [Migration in Troms studied in the censuses 1866‑1900] Universitetet i Tromsø 1995. Cf summary in English at URL: http://www.rhd.uit.no / art / summary.html

Норвежский исторический регистр населения, 1801–1815 гг.

Notes Bråthen 2011. The first version of the HPR is available at: slekt.nr.no, while the background for the project is described at: URL: http://www.rhd.uit.no / nhdc / hpr.html. 3 Thorvaldsen 2008 and Thorvaldsen 2011. 4 URL: http://no.wikipedia.org / wiki / Det_sentrale_folkeregister 5 Thorvaldsen 2011. 6 The NAPP project is described at: URL: http://www.nappdata.org / napp / 7 See URL: http://genetikkportalen.no / for a description of the extent of this work in Norway. 8 Hovig 2010. 9 Suren et al 2007. 10 http://www.ddb.umu.se / english / about-ddb / publications / ?languageId=1 11 URL: http://www.pop.umn.edu / and URL: http://www.nappdata.org / napp / 12 Niemi et al. 2003: volume II. 13 Drake 1969: 8. 14 For information on MediaWiki: URL: http://en.wikipedia.org / wiki / MediaWiki and URL: http://www. mediawiki.org / wiki / MediaWiki 15 A person record or a person instance is an entry about one person in one source, for example data about a child in a census or about a mother in a baptism. 16 Professor Ólöf Garðarsdóttir, University of Iceland, personal communication, November 2011. See also: URL: http://www.decode.com and http://en.wikipedia.org / wiki / DeCODE_Genetics 17 About the Demographic Database, see: URL: http://www.ddb.umu.se / english / ?languageId=1. For the Historical Sample of the Netherlands, see: URL: http://www.iisg.nl / hsn / . For the network European Historical Population Samples Network, EHPS-net, see: URL: http://www.esf.org / ehps-net 18 Thorvaldsen 2008. 19 URL: http://arkivverket.no / eng / content / view / full / 629 20 URL: http://www.recordlink.org / 21 URL: http://www.werelate.com and URL: http://en.rodovid.org / wk / Main_Page 22 URL: http://www.geni.com / 23 It is a result of the method used to generate the database. WeRelate appears to have a substantial effort to reduce this. See among other things: http://www.werelate.org / wiki / WeRelate:Suggestions / Tweak_ to_Duplicates_Report 24 Hans P. Hosar, Norwegian Institute of Local History, personal communication. Cf URL: http://lokalhistoriewiki.no / index.php / lokalhistoriewiki.no:Hovedside 25 Johansen 2002. 26 The variable “famsize” — number of members in own family in the household — can be analyzed with other constructed variables at Minnesota Population Center at the website URL: http://www.nappdata.org 27 The programs are developed in PL / SQL, an efficient interface to NHDCs Oracle databases. Names are compared with the Jaro-Winkler string comparison algorithm. 28 Thorvaldsen 1995. 29 Heimen 1 / 2005, special issue on privacy and Thorvaldsen 2008. 30 Cadaster 1950: URL: http://www.dokpro.uio.no / cgi-bin / stad / matr50, cadaster 1886: http://www.rhd. uit.no / matrikkel / excel.html. The cadaster from 1838 has been scanned and will hopefully soon be available in machine-readable and searchable text form after being processed with OCR. 31 The HAG project is a collaboration between among other things the Norwegian Mapping Authority, the National Archives of Norway, the Norwegian Institute of Local History and the Norwegian institute of Public Health. 32 URL: http://bergis.uib.no / index.shtml. 33 Solli 2006. 34 Thorvaldsen (1995). www.werelate.com has a lot of graphics also using geographic coordinates. 35 Eikvil et. al 2010 at: URL: http://www.rhd.uit.no / nhdc / HBR_notat_okt-2010.pdf 36 URL: http://www.lokalhistoriewiki.no is a site run by the Norwegian Institute of Local History. 37 Copyright on Wikipedia is described at http://en.wikipedia.org / wiki / Wikipedia:Copyrights. 38 Cf Bull (2006) available on line. 39 URL: http://www.nappdata.org / napp / linked_samples.shtml 1

Квантитативная история Методы нелинейной динамики... в исследовании эндогенных факторов развития российского фондового рынка в конце хх — начале xxi в. uSING NONLINEAR DYNAMICS METHODS IN STUDIES OF ENDOGENOUS FACTORS OF THE RUSSIAN SECURITIES MARKET IN THE LATE XX — EARLY XXI CENTURY

Федосеева Екатерина Александровна Соискатель кафедры исторической информатики исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова E-mail: ekfedoseeva@gmail.com

Ekaterina A. Fefoseeva

Рассматривается динамика биржевых индексов постсоветской России (РТС и ММВБ). Обсуждается соотношение экзогенных и эндогенных факторов динамики фондового рынка в 1997–2008 гг. С помощью специализированного программного обеспечения CDA проводится анализ динамики индексов с целью детектирования хаотических режимов в динамике биржевых индексов.

The dynamics of stock market indices in the postSoviet Russia (RTS and MICEX) are considered. The relation of exogenous and endogenous factors of the stock market dynamics in 1997–2008 is discussed. Using the specialized software CDA the author analyzes dynamics of the indices to detect chaotic regimes in the dynamics of stock market indices.

Ключевые слова: фондовый рынок России, биржевые индексы, экзогенные и эндогенные факторы, нелинейная динамика, синергетика, динамические ряды, детектирование хаоса.

Keywords: Russian stock market, stock indexes, exogenous and endogenous factors, nonlinear dynamics, synergetics, time series, detection of chaos.

концу XIX столетия Санкт-Петербургская фондовая биржа входила в число ведущих в мире по объемам операций. Однако после 1917 г. биржи в России были закрыты, и в советское время фондовый рынок не функционировал (за исключением краткого периода нэпа, когда он существовал в весьма ограниченном виде). Фондовые биржи вновь начали формироваться в Рос-

сии только в начале 1990‑х гг. с переходом страны на рыночную экономику. Процесс этот уникален, так как за очень короткий срок был заново создан крупный сектор финансовой экономики, выполняющий в современном мире множество функций, в том числе и мобилизации ресурсов для инвестиций, быстрого перераспределения финансовых потоков из одного сегмента рынка в другой.

Методы нелинейной динамики...

Представляет интерес вопрос о факторах, влиявших на динамику российского фондового рынка в конце XX — начале XXI в., выявить которые мы попытались на основе текущей биржевой аналитики, биржевых индексов Российской торговой системы (РТС) и Московской межбанковской валютной биржи (ММВБ). Биржевые индексы рассчитываются, как известно, на основе цен акций и служат «барометром» состояния фондового рынка. Именно поэтому основное внимание в нашей работе уделяется акциям, хотя на бирже котируется и множество других ценных бумаг. В июле 2011 г. было объявлено о предстоящем слиянии двух ведущих российских фондовых площадок (РТС юридически перестанет существовать, будет избрано единое правление и переизбран совет директоров ММВБ), в связи с чем изучение динамики их биржевых индексов становится предметом изучения экономической истории новейшего времени. Исследуемый период ограничен 1997–2008 гг., что связано с развитием процессов как российской, так и мировой экономики. Именно в 1997 г. на ММВБ прошли первые в истории РФ торги акциями отечественных компаний1, а в 2008 г. разразился глобальный экономический кризис, который означал переход к новому циклу противоречивого процесса глобализации. Несмотря на важную роль, которую играет институт биржи в современной российской экономике, литературы, посвященной эволюции российского фондового рынка, сравнительно немного. С одной стороны, исследования по различным аспектам развития этого рынка иногда содержат вводные главы, где дается краткий обзор истории отечественного рынка ценных бумаг. С другой стороны, Интернет и периодические издания изобилуют статьями биржевых аналитиков, рассматривающих факторы динамики и особенности поведения индексов и отечественного фондового рынка в целом. Однако такие статьи в большинстве своем относятся к жанру текущей биржевой аналитики и редко охватывают период больше одной недели или месяца. Иногда подобные работы могут касаться и большего периода с целью дать прогноз, основываясь на тенденциях нескольких месяцев (реже — лет). В данной статье ставится вопрос о степени влияния на динамику российских биржевых индексов внутренних, эндогенных факторов, характеризующих нелинейный характер этой динамики в 1997–2008 гг. С этой целью мы используем программное обеспечение, позволяющее анализировать хаотические процессы нелинейных динамических процессов.

Краткая история формирования российского фондового рынка в конце ХХ в.

переходом к рыночной экономике и акционеризации предприятий в начале 1990‑х гг. в России появляются первые фондовые биржи: в 1992 г. была открыта Московская межбанковская валютная биржа (ММВБ), а в 1995 г. — Российская торговая система (РТС). Необходимо отметить, что РТС изначально была ориентирована на зарубежного инвестора, и эта специфика получила международное признание, несмотря на то, что после либерализации торговли акциями Газпрома превосходство ММВБ стало неоспоримым. Иностранные обозреватели при оценке экономической конъюнктуры приводят динамику фондовых индексов как наиболее чутких показателей общего движения рынка. Так, наряду со значениями Доу Джонса, S&P500, Нью-Йоркской, Лондонской, Шанхайской и других бирж, они приводят и значения индекса РТС как главного рыночного показателя для России. В процессе возрождения отечественного фондового рынка можно выделить несколько этапов. На наш взгляд, оптимальную периодизацию дает С. З. Мошенский в своей работе о рынке ценных бумаг в России2. Первый период (1988–1994 гг.) можно назвать frontier market3 — это первые попытки создать фондовый рынок, однако система получилась неустойчивой, с ограниченным набором ценных бумаг и очень высокими рисками. В 1989 г. Внешэкономбанк СССР провел первый валютный аукцион, участниками которого были государственные предприятия, имевшие валютные счета. Впервые валютный курс рубля к американскому доллару устанавливался «на основе соотношения заявок на покупку и продажу валюты» 4. Либерализация валютных операций в России началась с Указа Президента Российской Федерации 1991 г. «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР», в соответствии с которым всем зарегистрированным на территории России предприятиям и объединениям разрешалась внешнеэкономическая деятельность. При этом Центральному банку РСФСР рекомендовалось с 1 января 1992 г. самостоятельно определять курс рубля5. В 1992 г. была учреждена ММВБ, первоначально ее основным назначением как раз и было проведение валютных торгов. Экономическое развитие страны требовало создания рынка государственного долга6. Впервые

36 российские ценности увидели заграницей после семидесятилетнего перерыва, в 1989 г., когда Внешэкономбанк выпустил на международный рынок несколько облигационных займов в европейских валютах7. В 1993 г. на ММВБ стартовал рынок государственных краткосрочных облигаций (ГКО) и облигаций федерального займа (ОФЗ). Сегодня рынок ГКО-ОФЗ является самым крупным сегментом фондового рынка России. Одновременно с учреж дением в 1992 г. ММВБ, на Московской товарной бирже открылся первый в нашей стране срочный рынок, где торговались фьючерсы, а через два года в отечественном фондовом секторе наконец появились иностранные инвесторы. Первый этап формирования фондового рынка заканчивается его обвалом в 1994 г. В одно время с появлением первых бирж в Российской Федерации в 1993 г. был утвержден государственный орган для регулирования фондового рынка — Комиссия по ценным бумагам и фондовым биржам при Президенте РФ, а в 1996 г. она была переименована в Федеральную комиссию по рынку ценных бумаг (ФКЦБ)8. Этот институт регулирует рынок ценных бумаг, обеспечивает реализацию и защиту прав инвесторов. В 2004 г. ФКЦБ была упразднена, а ее полномочия переданы Федеральной службе по финансовым рынкам, находящейся в прямом подчинении Правительства РФ. После краха рынка в 1994 г., вызванного его неустойчивостью, начинается вторая, качественно новая, фаза развития — emerging market (развивающийся рынок). К этому времени в РФ уже существовали две ведущие торговые площадки — ММВБ и РТС, и два регулятора — Федеральная комиссия по ценным бумагам (ФКЦБ) и Банк России. В конце концов были созданы две параллельные инфраструктуры рынка: и ММВБ (преимущественно банковская), и РТС (небанковская) — сформировали свои собственные межрегиональные сети, депозитарную и расчетно-клиринговую инфраструктуру. Постепенно сформировался и международный сегмент отечественного фондового рынка. Отметим, что в 1980‑е гг. в мире начал формироваться качественно новый уровень глобальной системы финансовых рынков и возникла мировая финансовая сеть, связавшая основные финансовые центры. Создание такой сети иногда называют «финансовой революцией», поскольку вследствие этого было обеспечено постоянное присутствие на мировом финансовом рынке основных финансовых институтов, и это значительно ускорило глобальную финансовую интеграцию. Технологической основой возникновения

Квантитативная история такой сети глобальных финансовых связей стало быстрое развитие информационных технологий и создание Интернета, обеспечившее возможность проведения международных финансовых операций в режиме реального времени9. Вследствие этого рубеж тысячелетий ознаменовался изменением характера экономических кризисов. Основной особенностью кризисных явлений конца ХХ — начала XXI в. является то, что в условиях набирающей темпы глобализации и укрепления связей национальных финансовых систем с глобальным рынком кризисы, возникающие в отдельных странах, распространяются на другие страны10. Так, в октябре 1997 г. разразился Азиатский финансовый кризис: волатильность финансовых рынков увеличилась в несколько раз, что вызвало проблемы сначала в азиатской экономике, затем — в странах Латинской Америки. Через год волна финансовых потрясений докатилась и до России, закончившись дефолтом 1998 г. Ситуация ухудшилась за счет снижения цен на сырье, инфляции, падения курса рубля. Молодой фондовый рынок был практически разрушен, однако две крупнейшие биржи, РТС и ММВБ, выстояли. Наконец, третий, последний из рассматриваемых нами этапов формирования современного российского фондового рынка приходится на 2000–2008 гг. — период, который ознаменовался тем, что международные инвесторы отнесли российский фондовый рынок к группе БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Однако этот шаг вперед вовсе не означал, что трудности миновали. В 2000 г. в США начался широкомасштабный биржевой кризис (так называемый кризис интернет-компаний), значительно повлиявший на общее состояние мирового рынка ценных бумаг. Этот кризис стал следствием «активной спекуляции акциями компаний так называемой новой экономики, связанной с развитием информационных технологий» 11. На следующий год прогремел скандал Enron: крупнейшая на тот момент в мире компания была изобличена в подделке финансовой отчетности. Это привело к банкротству компании и снижению фондовых индексов по всему миру. 2008 г. стал переломным для развития не только российской экономики — произошел первый кризис, который действительно можно назвать глобальным: его последствия ощущаются до сих пор по всему миру. Кризис ознаменовал новую ступень в развитии мировой экономики. Вместе с тем не стоит преуменьшать достижений развития фондового рынка в России в 2000‑е гг.: этот рынок стал более крупным,

Методы нелинейной динамики... чем рынки — конкуренты стран Центральной и Восточной Европы и Центральной Азии12.

Российские биржевые индексы: история, методика расчета и динамика

ажнейшими индикаторами фондового рынка являются биржевые индексы — они способны отражать как малейшие изменения, так и общие экономические тенденции. Российские биржи начали расчет своих индексов вскоре после своего образования. На рисунке 1 (с. 44) представлена динамика индексов РТС и ММВБ в 1997– 2008 гг. Оба графика имеют схожую динамику, однако значения РТС в среднем несколько выше, чем у ММВБ. Это объясняется тем, что оба индекса отражают общие тенденции развития российской экономики, а отличия появляются за счет разницы в наборе компаний, входящих в базу расчета каждого индекса, и различных способов их исчисления13. Как видно на графике, динамику российских индексов можно условно разделить на три периода: 1) падение с 1997 г. по осень 1998 г. (5 октября1998 г. индекс РТС достиг своего исторического минимума — 38,53 пункта, а индекс ММВБ — 18,53); 2) с конца 1998 г. до середины 2005 г. наблюдается тенденция к линейному росту обоих индексов (на 13 мая 2005 г. значение РТС — 639,9 пунктов, значение ММВБ — 580,04); 3) резкий рост с середины 2005 г. до середины 2008 г. (на 19 мая 2008 г. значение РТС — 2 487,92 пунктов, значение ММВБ на 21 мая 2008 г. — 1 952,84). Особого внимания заслуживает период 1997– 1998 гг., когда в России наступил экономический кризис, а индексы РТС и ММВБ серьезно «провалились». Это было обусловлено рядом причин, в том числе разразившимся в странах Юго-Восточной Азии финансовым кризисом. Затем наступила относительная стабилизация в экономике, и индексы начали корректироваться вверх. Посткризисные значения индексов РТС и ММВБ свидетельствуют о достаточно устойчивом развитии отечественной экономики примерно до 2004 г. Затем последовал резкий рост значений индексов, особенно весной 2008 г. Основными его причинами можно назвать в целом стабильную ситуацию в мировой экономике, рост цен на нефть, раскручивание ипотечной и строительной политики в США, на чей рынок в значительной степени ориентируются отечественные индексы.

37 Какие факторы вызвали такие значительные колебания индекса? Ответим на этот вопрос, опираясь на оценки биржевых аналитиков.

Событийный анализ внешнеэкономических и внешнеполитических факторов динамики российских биржевых индексов

роанализировав на первом этапе данного исследования текущую биржевую аналитику, мы выявили основные факторы динамики российских биржевых индексов РТС и ММВБ14. Охарактеризуем их здесь кратко. Основным источником при изучении текущей биржевой аналитики можно считать ежемесячный журнал «Вестник НАУФОР». Национальная ассоциация участников фондового рынка (НАУФОР) — общероссийская саморегулируемая организация, объединяющая профессиональных участников фондового рынка — брокеров, дилеров, управляющих ценными бумагами и депозитариев15. НАУФОР обеспечивает передачу электронной отчетности профессиональных участников рынка ценных бумаг, кроме того, она устанавливает правила деятельности своих членов, регулирует конфликты, проводит мониторинг рынка, устанавливает стандарты проведения операций с ценными бумагами, гарантирует интересы инвесторов. В «Вестнике НАУФОР» публикуются статьи о российском рынке ценных бумаг, написанные биржевыми аналитиками, интервью с руководителями крупнейших инвестиционных компаний, обзоры рынков, консультации. В данном источнике нас интересовали прежде всего аналитические отчеты о биржевой жизни в России и во всем мире, общеэкономической конъюнктуре, основных событиях в политике и экономике развитых стран. Их автором является, как правило, один из наиболее известных аналитиков фондового рынка Виктор Коновалов, заместитель директора «Интерфакс-ЦЭА». Страны БРИК характеризуются высокими темпами развития и значительным потенциалом. По мнению А. Щеглова, исполнительного директора инвестиционной компании «Церих Кэпитал Менеджмент», российскому фондовому рынку свойственно несколько особенностей, выделяющих его среди других участников блока БРИК. «Во-первых, российский рынок акций создавался и долгое время развивался в основном «под» ино-

38 странных инвесторов»16, наиболее перспективных в 1990‑е гг. Для иностранных инвесторов вложения в наши ценные бумаги сопряжены с высокими рисками и поэтому в основном носят краткосрочный характер, из‑за чего зачастую именно потоки иностранных капиталов оказывают влияние на тренды российских индексов. «Во-вторых, большая часть торгуемых акций — это акции сырьевых компаний, которые составляют авангард нашей экономики. … Рынок очень слабо диверсифицирован по отраслям»17. Таким образом, цены на нефть оказывают большое влияние на флуктуации наших индексов. И, наконец, «в том числе в результате вышеперечисленных факторов, российский фондовый рынок в значительной степени отделен от отечественной экономики»18. Биржевая аналитика выделяет несколько существенных факторов, влияющих на колебания российских фондовые индексов. Среди них на первом плане стоят цены на нефть, макроэкономическая конъюнктура и инвестиционные потоки на развивающихся рынках19. Биржевая игра, разумеется, влияет на динамику рынков, но, по мнению ряда экспертов, не имеет большого значения, хотя в 2009 г. тогдашний министр финансов РФ А. Кудрин заявил, что «подъем фондового рынка в текущем году носит спекулятивный характер, и индексы завышены»20. Полученный экспертами набор экзогенных и эндогенных факторов требует более точных методов верификации, поэтому далее мы охарактеризуем статистическую оценку выявленных экспертами факторов.

Статистический анализ факторов динамики биржевых индексов РТС и ММВБ

ледующий этап нашего исследования связан с анализом факторов динамики индексов двух ведущих российских бирж на основе статистического анализа временных рядов 21. Используя пакет STATISTICA, мы обработали динамические ряды нескольких экономических показателей: российских и зарубежных биржевых индексов, цен на нефть и ряда фундаментальных факторов, характеризующих динамику российского фондового рынка. Мы использовали опции вычисления матрицы корреляции и построения уравнения регрессии. В уравнениях регрессии индексы ММВБ (MICEX Index) и РТС (RTS Index) 22 являлись зависимыми переменными, а в качестве независимых величин использовались различные фундаментальные факторы.

Квантитативная история Для учета влияния зарубежных фондовых рынков мы использовали четыре биржевых индекса: два американских — Доу-Джонс (Dow Jones Industrial Average, DJIA) и S&P 500, лондонский (FTSE 100) и токийский (Nikkei 225)23. Кроме того, в качестве независимых факторов были взяты курс российского рубля к американскому доллару (USD|RUR)24 и цены на нефть. Следует отметить, что коэффициенты корреляции цен на все ведущие мировые сорта нефти близки к +1, поэтому не имеет значения, ценами на какой именно сорт нефти мы будем пользоваться. Наконец, мы привлекли два фундаментальных экономических показателя — индекс промышленного производства и инвестиции в основной капитал25, причем использовались сезонно скорректированные ряды значений26 в процентах к предыдущему месяцу. Отметим, что денежные потоки, вливаемые в любую экономику, начинают «работать» далеко не сразу: необходим достаточно длинный период времени, чтобы вложения начали приносить реальную пользу. Исходя из этого мы использовали лаги различной длительности для показателя «инвестиции», а оптимальной величиной оказался лаг в +6 (месяцев). Таким образом, на рассматриваемом нами интервале инвестиции начинали играть значительную роль в российской экономике, как правило, только через полгода после их поступления. Такие индикаторы экономического развития, как индекс промышленного производства и объем инвестиций, рассчитываются в статистической практике не чаще одного раза в месяц, в то время как значения биржевых индексов и нефтяных цен доступны и в ежедневном формате. Таким образом, в ходе нашего исследования пришлось решать несколько технических задач. Первая проблема, как следует из всего вышесказанного, заключалась в том, что одна часть данных доступна в ежемесячном формате (индекс промышленного производства и инвестиции), а другая — в ежедневном (биржевые индексы, цены на нефть, курс валют). Эта проблема была решена пересчетом исходных ежедневных значений в ежемесячные путем вычисления средних арифметических значений (для ежемесячных значений использовались цены на нефть марки WTI27, а для ежедневных — цены, указанные в краткосрочном контракте на NYMEX Light Sweet Crude28). В итоге получилось две группы статистических данных, перечисленные ниже: вначале идут шесть биржевых индексов, затем цены на нефть, курс российского рубля к американскому доллару и два фундаментальных экономических фактора (для ежемесячных значений):

Методы нелинейной динамики... Ежедневные значения

Ежемесячные значения

• RTS Index

• MICEX Index

• DJIA

• S&P 500

• FTSE 100

• Nikkei 225

• NYMEX Light Sweet Crude

• WTI

• USD|RUR

• USD|RUR • ПромИндекс • Инвестиции

Вторая сложность, с которой нам пришлось столкнуться, состояла в том, что не все рабочие дни на фондовых площадках разных стран совпадают, поэтому были оставлены только те дни, когда рассчитывались все шесть биржевых индексов, указанных выше, а остальные точки были удалены. Статистический анализ проводился нами в два этапа. На первом использовались натуральные ряды значений различных экономических показателей, однако не стоит забывать о том, что так можно наблюдать лишь за долговременными тенденциями учтенных факторов, влияющих на динамику российских биржевых индексов. Именно по этой причине на втором этапе исследовались также остатки, получаемые из натуральных рядов с помощью вычислений первых разностей ∆t = Yt– Yt-1 (тем самым удалялись тренды из исходного ряда Yt, t=2, 3, …). В этом случае регрессионный анализ направлен уже на изучение краткосрочных воздействий, «шоков», и факторов, влияющих на колебания биржевых индексов РТС и ММВБ. Естественно предположить, что теперь на первый план могут выйти другие экономические показатели, нежели при анализе натуральных рядов. Кроме того, данные были разбиты на несколько периодов исходя из трендов, которые можно наблюдать на графике (см. рис. 1 на с. 44). Эти тренды характеризуют интервалы времени, качественно различающиеся по характеру процессов на фондовом рынке. Естественно, экзогенные факторы динамики российских биржевых индексов РТС и ММВБ гораздо лучше объясняют долгосрочные тенденции при использовании натуральных рядов значений, чем краткосрочные для рядов остатков. Однако их общей чертой является небольшая доля (по сравнению с двумя другими периодами) объясненной дисперсии в периоде умеренного роста российской экономики (1997–2004 гг.), характеризующимся также поступательным развитием российских биржевых индексов. Так, для этого периода нам

39 удалось объяснить 64,7 % динамики индекса РТС на натуральных рядах и 15,7 % на рядах остатков29. Естественно предположить, что именно в этом периоде основную роль играют эндогенные факторы, анализ которых мы и проведем ниже.

Нелинейная динамика индексов РТС и ММВБ: анализ степени неустойчивости

злеты и падения курсовой динамики уже давно являются объектом пристального внимания не только биржевых аналитиков, но и специалистов по истории финансовых рынков. В течение двух последних десятилетий анализом нелинейных эффектов занимались исследователи фондовых рынков XIX–XX вв., анализируя причины неожиданных крахов и внезапных падений на биржах30. Рассмотрим кратко опыт таких исследований, придерживаясь логики изложения, предложенной в недавно опубликованной книге Л. И. Бородкина и А. В. Коноваловой (Дмитриевой)31. Существуют две основные трактовки динамики фондового рынка. Согласно одной из них, биржа — это казино, где все решает случай, а цены формируются на основе игры «быков» и «медведей»32. Другой подход основывается на «из теории эффективных рынков, в соответствии с которой фондовый рынок является чувствительным информационным механизмом, быстро реагирующим на каждый бит информации, способной изменить действительную цену акций»33. Однако верно ли, что биржа всегда однозначно реагирует на информационные сигналы? Можно ли с уверенностью утверждать, что благоприятные известия поднимут биржевые индексы, а отрицательные, наоборот, скорректируют их движение вниз? В подобную схему с трудом вписываются такие события экономической истории, как Великая депрессия или «черный понедельник» (в октябре 1987 г.), когда резко упали котировки акций на Нью-Йоркской фондовой бирже. В связи с последним событием лауреат Нобелевской премии Дж. Тобин заметил: «Не было заметных факторов, которые могли бы вызвать 30 % падение стоимости акций в течение этих четырех дней»34. Кроме того, любая курсовая динамика носит ярко выраженный нелинейный характер, к тому же в ходе анализа уравнений регрессии мы выявили, что учтенные нами внешние (экзогенные) экономические факторы в состоянии объяснить не больше половины дисперсии процесса в рядах остатков российских биржевых индексов (а для периода 1997–2005 гг. — менее 1 / 6). Полученные нами данные позволяют предположить, что на уровне

Квантитативная история

40 ежедневных флуктуаций значений индексов РТС и ММВБ важную роль играют внутренние — эндогенные — факторы. Исходя из этого естественно обратиться к анализу рядов значений российских биржевых индексов с помощью методов нелинейной динамики, синергетики. Как отмечают специалисты по исторической синергетике, одним из инструментов верификации гипотез о роли эндогенных факторов располагает синергетика — «новая научная парадигма, создавшая методологическую платформу и аналитические методы для исследования неустойчивых ситуаций, переходных процессов, хаотизации и альтернатив развития в самых разных науках — естественных и социальных»35. Синергетика оперирует методами нелинейной динамики, теории хаоса, теории катастроф. При исследовании неустойчивых процессов особое внимание уделяется точкам бифуркации, в которых система выходит из равновесия, и малейшее воздействие на нее может привести к смене аттрактора — изменению эволюции процесса. Вокруг таких точек неустойчивости и возникает хаос, поведение системы становится непредсказуемым, но это происходит в силу внутренних, а не внешних причин. Нелинейные процессы невозможно надежно прогнозировать, так как развитие совершается через случайность выбора пути в момент бифуркации36. Для дальнейшего изложения результатов нашего исследования существенное значение имеет следующее замечание Л. И. Бородкина: «Если источники дают возможность реконструировать достаточно длинные временные ряды, характеризующие существенные свойства изучаемого процесса, то с помощью специальных компьютеризованных методик можно проверить гипотезу о наличии хаотических режимов. Подтверждение этой гипотезы дает ключ к пониманию резких изменений (как количественных, так и качественных) в динамике процесса, которые могут происходить и без сколько‑нибудь заметных внешних причин, в силу нелинейного его характера»37. Первые нелинейные модели развития финансовых рынков были построены Х. Киллингом, Зиманом, Т. Люксом, Т. Вагой. Последний разрабатывал свои модели исходя из концепции «квазиэффективных» рынков, которая предполагает хаотическую реакцию фондового рынка на информационные сигналы. Так, биржа может реагировать ростом котировок на положительные известия и игнорировать негативные (или наоборот). Анализируя ежедневную динамику изменений биржевого индекса S&P 500 за 1928–1990 гг., Е. Петерс разделил весь период на десятилетние отрезки, где выявил показатели хаоса38. Подобное исследование этого же индекса с аналогичными результа-

тами провели У. Брок, Д. Хсиех и Б. ЛеБарон, однако на сей раз длинный ряд был построен на основе еженедельных данных39. Е. Петерс не стал ограничиваться изучением только американского индекса, но провел анализ аналогичных рядов по Великобритании, Германии и Японии, где тоже нашел хаотические процессы. Таким образом, результаты исследований показали, что процессы, протекающие на финансовых рынках, необходимо анализировать с использованием нелинейных моделей и концепций синергетики, при помощи которых в большинстве случаев выявляются хаотические режимы. При наличии таких режимов поиски конкретных причин нелинейного поведения систем могут не иметь смысла: непредсказуемое развитие системы определяется в таких ситуациях флуктуациями, эндогенными факторами.

***

егодня существует значительное количество методов, позволяющих выявить хаотические режимы в нелинейных динамических рядах. В данной работе мы использовали возможности программного обеспечения Chaos Data Analyzer: The Professional Version (CDA). Выявление хаоса требует выполнения ряда расчетов определенных показателей, качественной оценки вида графических зависимостей и анализа полученных результатов40. Анализируя динамику индексов РТС и ММВБ с 22 сентября 1997 по 9 июня 2004 г., мы использовали практически все возможности пакета CDA с целью выявить хаотические режимы (вычислялись значения показателя Ляпунова, спектральные мощности, корреляционная размерность, строились фазовые портреты динамических рядов, автокорреляционные функции и т. д.). Следует отметить, что динамические ряды значений, в которых мы собираемся детектировать хаотические режимы, должны быть достаточно протяженными; большинство исследователей41 сходится во мнении, что длина ряда должна составлять несколько тысяч точек. Кроме того, временные интервалы между значениями должны быть минимальны (недели или дни).

Анализ натуральных рядов Динамические ряды значений российских биржевых индексов, которые анализируются в данной работе, отвечают вышеперечисленным критериям: мы используем динамические ряды значений биржевых индексов РТС (1 681 точка, см. рис. 2 на с. 44) и ММВБ (1 666 точек, см. рис. 3 на с. 44), содержащие наблюдения за каждый рабочий день в течение рассматриваемого времени.

Методы нелинейной динамики... Важным показателем нелинейности процесса является экспонента Ляпунова 42, определяющаяся как величина, обратная времени, за которое две соседние траектории потеряют связь друг с другом43. Для устойчивых процессов λ < 0, тогда как для хаотических процессов λ > 0. Наши ряды демонстрируют уверенно положительные показатели Ляпунова: 1) для индекса РТС λ = 0,161 + / — 0,039; 2) для индекса ММВБ λ = 0,158 + / — 0,037. На рисунках 4–5 (с. 44) приведены спектральные мощности обоих рядов: спектры являются непрерывными и убывающими, что характерно для детерминированного хаоса. Следующим этапом нашего исследования стало вычисление корреляционной размерности (рис. 6–7 на с. 44), которая принимает среднее значение 2,95 для индекса ММВБ и 3,08 — для индекса РТС и является признаком наличия конечномерного аттрактора. Таким образом, наши динамические ряды могут описываться моделями из трех нелинейных уравнений с тремя переменными; хаос нередко возникает именно в таких системах. При попытке выявить хаотические режимы в динамических рядах российских биржевых индексов мы использовали также и показатель Хёрста (Hurst Exponent). Данная функция показывает степень самоорганизации системы: при величине функции Н > 0,5 динамика процесса стремится сохранить в будущем прежний тренд развития, а при Н < 0,5 система стремится к равновесию: подъемы компенсируются дальнейшим падением, а падение — подъемом (т. е. тренд не сохраняется). Для курсовой динамики значение Н, как правило, превышает 0,5, что трактуется как индикатор наличия хаотических режимов. Анализ динамических рядов российских индексов с помощью функции Хёрста (см. рис. 8–9 на с. 45) показывает, что оба изучаемых индекса имеют значения Н немного больше, чем 0,5 (0,53 для индекса РТС и 0,52 для индекса ММВБ), что с невысокой степенью надежности свидетельствует о наличии хаоса в динамических рядах. Автокорреляция натуральных рядов значений РТС и ММВБ (рис. 10–11 на с. 45) дает нехарактерные для детерминированного хаоса результаты: в то время как при наличии хаотического режима функция быстро уменьшается и совершает колебания вокруг нулевого, в данном случае функция продолжает стремительно двигаться вниз — в область отрицательных значений, что не соответствует представлению о характере автокорреляционной функции в хаотизированных рядах. Перейдем к построению фазового портрета обоих рядов (см. рис. 12–13 на с. 46) для 1997– 2004 гг. Лучше всего хаотическое пове-

41 дение системы видно именно на ее фазовом портрете, который программа строит с временным сдвигом X(t), X(t-1), X(t-2). Исходя из того, что корреляционная размерность изучаемых нами рядов ежедневных значений индексов принимает значения, близкие к 3, при построении фазового портрета мы можем надеяться увидеть геометрические особенности странного аттрактора, так как его структура лучше всего видна при проектировании в двух- и трехмерном пространстве44. Оба графика свидетельствуют о существенном нелинейном характере динамики обоих индексов и в определенной мере могут подтвердить наличие странного аттрактора. Однако, чтобы сделать выводы о наличии хаоса более уверенно, применим еще одну, последнюю функцию — Poincare Movies. Смысл этой функции — продемонстрировать на фазовом портрете системы конфигурацию последовательных ее состояний. При детерминированном хаосе точки должны выстраиваться в 45‑градусную диагональ. Именно это можно видеть на рисунках 14 и 15 (с. 46). Проведя анализ натуральных рядов значений биржевых индексов РТС и ММВБ за 1997–2004 гг. с помощью пакета CDA, мы получили убедительные доказательства наличия в них хаотических процессов. Тот факт, что функция автокорреляции демонстрирует результаты, не характерные для детерминированного хаоса, может объясняться длительным периодом поступательного развития 1998–2005 гг., который привел к тому, что у системы на данном временном отрезке выработалась «долгая» память. Обнаружение хаотических процессов в динамике российских биржевых индексов углубляет наше понимание неустойчивого поведения курсовой динамики на ведущих биржевых площадках РФ. К эндогенным факторам, определяющим внутреннюю динамику системы, характер ее самоорганизации, относится, кроме всего прочего, и биржевая игра, следовательно, можно сделать вывод о заметном влиянии спекулятивных действий «быков» и «медведей» на российский рынок. Биржевая игра приобретает существенное значение в том случае, если система входит в состояние неустойчивости. Вместе с тем данное заключение отнюдь не умаляет роли экзогенных факторов, таких, как цены на нефть и зарубежные индексы, на отечественные фондовые площадки, играющих, несомненно, решающую роль при определении долговременных тенденций развития российского рынка акций. Увидим ли мы те же тенденции при переходе от натуральных рядов российских биржевых индексов к их остаткам? Другими словами, выявляются ли хаотические режимы в биржевой динамике, если мы учитываем краткосрочные изменения

Квантитативная история

42 значений индексов относительно их трендов. Опыт исследований в области финансовых рядов не позволяет однозначно ответить на этот вопрос.

Анализ первых разностей (остатков) В данной работе для получения остатков от натуральных рядов была проведена замена каждого значения разностью между им самим и предыдущим значением: X t ⇒ X t − X t − 1 . Получились два ряда: динамика первых разностей индексов РТС (1680 точка) и ММВБ (1665 точек) за 23.09.1997–09.06.2004, представленные на рисунках 16–17. Уже из общего вида графиков ясно, что их характеристики могут значительно отличаться от характеристик натуральных рядов. Проверим наше предположение, следуя тому же алгоритму применения критериев наличия хаоса, представленных в пакете CDA. Показатели Ляпунова положительны для всех рядов и несколько выше, чем для натуральных рядов, что более характерно для шума, чем для хаоса: 1) РТС (23.09.1997–09.06.2004) λ = 0,431 + / — 0,038; 2) ММВБ (23.09.1997–09.06.2004) λ = 0,544 + / — 0,037. В спектрах мощностей (см. рис. 18–19 на с. 47) нельзя найти и намека на убывающий характер функций, наоборот, их значения колеблются вокруг некоторой средней величины при всех значениях частот. Корреляционная размерность рядов остатков близка к 4 (см. рис. 20–21 на с. 47), вместе с тем сходимость к определенному аттрактору (т. е. «пла-

()

(

)

то») просматривается только для динамики индекса ММВБ. Таким образом, корреляционная размерность в среднем на единицу выше, чем для натуральных данных: динамики остатков описываются четырьмя переменными, что, в принципе, не противоречит гипотезе о наличии хаотических режимов. Автокорреляция обоих рядов (см. рис. 24– 25 на с. 48) свидетельствует о наличии случайного выраженного шума, точно так же, как фазовые портреты функций (см. рис. 26–27 на с. 48) и Poincare Movies (см. рис. 28–29 на с. 48), где мы видим аморфные «облака», нехарактерные для детерминированного хаоса, зато свидетельствующие о наличии ярко выраженных «шумовых» процессов. В рядах остатков (первых разностей) значений биржевых индексов РТС и ММВБ за 1997–2004 гг. наблюдаются шумовые, т. е. случайные, а не хаотические эффекты, как для натуральных рядов. Основное отличие шума от хаоса состоит в том, что процессам детерминированного хаоса соответствует модель из небольшого количества уравнений, а шум является хаосом большой, в пределе — бесконечной — размерности45. В целом анализ нелинейной динамики приводит к следующим выводам: при рассмотрении биржевой динамики в долгосрочном измерении выявляются хаотические режимы, в то время как ряды остатков можно трактовать как случайные процессы. Таким образом, при неустойчивом состоянии курсовой динамики воздействие малых случайных сигналов (отклонений от тренда) может стать причиной лавинообразных процессов, таких как эффект «лопнувшего пузыря». Автор признательна профессору Л. И. Бородкину за полезные консультации и обсуждения.

Примечания 3 4 5 6 7

12 13 10

См. URL: http://www.rbc.ru / companies / micex.shtml (дата обращения: 22.05.2011). Мошенский С. З. Рынок ценных бумаг. Трансформационные процессы. М., 2010. С. 47. От frontier (англ.) — граница. История Министерства финансов России: в 4 т. / под ред. Т. Г. Березиной. М., 2002. Т. 4. С. 351. Там же. С. 353. Российский рынок государственных ценных бумаг / под ред. М. Ю. Алексеева. Лондон, 1997. С. 29. Российские ценные бумаги. Каталог собрания Музейно-экспозиционного фонда Банка России: в 3 т. М., 2010. Т. 1. С. 41. О ФКЦБ России [Электронный ресурс]. России. URL: http://fcsm-arch.parking.ru / catalog.asp?ob_ no=1760. Мошенский С. З. Указ. соч. С. 47. Российские ценные бумаги. Т. 1. С. 51. Мошенский С. З. Указ. соч. С. 27. Российские ценные бумаги. Т. 1. С. 49. Подробнее об индексах ММВБ и РТС см., напр.: Федосеева Е. А. Фондовый рынок в постсоветской России: формирование и факторы курсовой динамики // Экономическая история. 2011. № 1. С. 60– 77.

Методы нелинейной динамики...

Федосеева Е. А. Указ. соч. С. 69–70. См. статью «О НАУФОР» на официальном сайте НАУФОР. URL: http://www.naufor.ru / t ree. asp?n=4191 (дата обращения: 22.05.2010). 16 Щеглов А. Падения рынка и «инвестиционная демократия» // Вестник НАУФОР. М., 2006, № 7. С. 46. 17 Там же. 18 Там же. 19 Подробнее об этом см.: Федосеева Е. А. Указ. соч. 20 Коновалов В. Просели на Дубае // Вестник НАУФОР, 2009. № 12. С. 28. 21 Федосеева Е. А. Регрессионный анализ динамики российских биржевых индексов (1997–2008 гг.) // Экономическая история. 2012. № 4. С. 48–63. 22 Значения индексов РТС и ММВБ. URL: http://stocks.investfunds.ru / indicators / (дата обращения: 22.05.2011). 23 Значения индексов DJIA, S&P 500, FTSE 100, Nikkei 225. URL: http://stocks.investfunds.ru / indicators / world / (дата обращения:22.05.2011). 24 Значения курса рубля к американскому доллару. [Электронный ресурс] URL: http://stocks. investfunds.ru / indicators / (дата обращения: 22.05.2011). 25 Помесячная динамика экономических показателей и экономические индексы. 13. По декабрь 2009 г. Ч. II. Таблицы. [Электронный ресурс] URL: http://inecon.org / novosti / pomesyachnayadinamika-ekonomicheskix-pokazatelej-i-ekonomicheskie-indeksy.html (дата обращения: 22.05.2011). 26 Там же. Ч. IV. Методика. 27 Цены на нефть марки WTI. [Электронный ресурс] URL: http://www.eia.doe.gov / dnav / pet / hist / LeafHandler.ashx?n=PET&s=RWTC&f=D (дата обращения: 22.05.2011). 28 Цены краткосрочного контракта на NYMEX Light Sweet Crude. [Электронный ресурс] URL: http://www.eia.doe.gov / emeu / international / crude2.html (дата обращения: 22.05.2011). 29 Федосеева Е. А. Регрессионный анализ динамики российских биржевых индексов (1997–2008 гг.). С. 61. 30 В исторических исследованиях методы нелинейной динамики применялись впервые при изучении динамики стачечного движения в дореволюционной России. См.: Бородкин Л. И., Владимиров В. Н., Гарскова И. М. Новые тенденции развития исторической информатики. По материалам XV международной конференции «История и компьютер» // Новая и новейшая история. 2003. № 1. С. 123. 31 Бородкин Л. И., Коновалова А. В. Российский фондовый рынок в начале ХХ в.: факторы курсовой динамики. СПб., 2010. 32 Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М., 1993. С. 352. Цит по: Бородкин Л. И., Коновалова А. В. Указ. соч. С. 184. 33 Бородкин Л. И., Коновалова А. В. Указ. соч. С. 184. 34 Там же. 35 Андреев А. Ю., Бородкин Л. И., Коновалова А. В., Левандовский М. И. Методы синергетики в изучении динамики курсов акций на Петербургской бирже в 1900‑х гг. // Круг идей: Историческая информатика в информационном обществе. М., 2001. С. 84. 36 Бородкин Л. И. Бифуркации в процессах эволюции природы и общества: общее и особенное в оценке И. Пригожина // Информационный бюллетень ассоциации «История и компьютер». 2002. № 29. С. 148–151. Бородкин Л. И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований. // Новая и новейшая история, 2003, № 2. [Электронный ресурс] URL: http://hist.msu.ru / Departments / Inf / BOOKS / chaos.htm (дата обращения: 22.05.2011). 37 Бородкин Л. И., Коновалова А. В. Указ. соч. С. 188. 38 Там же. 39 Андреев А. Ю., Бородкин Л. И., Коновалова А. В., Левандовский М. И. Указ. соч. С. 90. 40 Там же; Бородкин Л. И., Коновалова А. В. Указ. соч. С. 187. 41 Показатель Ляпунова характеризует время «разбегания» двух соседних траекторий на аттракторе, когда расстояние между ними в фазовом пространстве растет экспоненциально: X1(t)–X2(t)>Aeλt, где X1(t) и X2(t) — траектории, выходящие из первоначально близких точек X1(0) и X2(0), а λ и есть показатель Ляпунова. 42 Бородкин Л. И., Коновалова А. В. Указ. соч. С. 191. 43 Андреев А. Ю., Бородкин Л. И., Коновалова А. В., Левандовский М. И. Указ. соч. С. 96. 44 Там же. С. 94. 14 15

Квантитативная история

Рис. 1. Динамика индексов РТС и ММВБ (22.09.1997–22.03.2010)

Рис. 2. График динамики индекса РТС (22.09.1997–09.06.2004)

Рис. 3. График динамики индекса ММВБ (22.09.1997–09.06.2004)

Рис. 4. Динамика индекса РТС (спектр)

Рис. 5. Динамика индекса ММВБ (спектр)

Методы нелинейной динамики...

Рис. 6. Динамика индекса РТС (корр. размерность)

Рис. 7. Динамика индекса ММВБ (корр. размерность)

Рис. 8. Динамика индекса РТС (функция Хёрста)

Рис. 9. Динамика индекса ММВБ (функция Хёрста)

Рис. 10. Динамика индекса РТС (автокорреляция)

Рис. 11. Динамика индекса ММВБ (автокорреляция)

Квантитативная история

Рис. 12. Динамика индекса РТС (фазовый портрет)

Рис. 13. Динамика индекса ММВБ (фазовый портрет)

Рис. 14. Динамика индекса РТС (метод Пуанкаре)

Рис. 15. Динамика индекса ММВБ (метод Пуанкаре)

Рис. 16 Динамика индекса РТС (первые разности)

Рис. 17. Динамика индекса ММВБ (первые разности)

Методы нелинейной динамики...

Рис. 18. Динамика индекса РТС (спектр)

Рис. 19. Динамика индекса ММВБ (спектр)

Рис. 22. Динамика индекса РТС (показатель Хёрста)

Рис. 23. Динамика индекса ММВБ (показатель Хёрста)

Квантитативная история

Рис. 24. Динамика индекса РТС (автокорреляция)

Рис. 25 Динамика индекса ММВБ (автокорреляция)

Рис. 26. Динамика индекса РТС (фазовый портрет)

Рис. 27. Динамика индекса ММВБ (фазовый портрет)

Рис. 28. Динамика индекса РТС (метод Пуанкаре)

Рис. 29. Динамика индекса ММВБ (метод Пуанкаре)

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции Geo Information Systems and 3D Reconstructions

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике * Application of 3D Technology in Historical Research: From Visualization to Analytics Бородкин Леонид Иосифович Доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой исторической информатики исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова E-mail: borodkin@hist.msu.ru

Leonid I. Borodkin,

Жеребятьев Денис Игоревич Ассистент кафедры исторической информатики исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова E-mail: dzher@inbox.ru

Denis I. Zherebyatyev

Развитие нового направления исторической информатики, связанного с разработкой виртуальных реконструкций объектов историко-культурного наследия (основанных на использовании технологий 3D-моделирования), требует обобщения опыта проектов, реализованных за последнее два десятилетия, выявления основных тенденций и проблем.

Development of the new component of historical information science based on virtual reconstruction technology of historical and cultural heritage (using 3D modeling) requires systematization, identification of key trends and problems revealed over the last two decades.

Ключевые слова: виртуальные реконструкции, международный опыт, 3D-технологии в истории, цифровая археология

Keywords: virtual reconstruction, international experience, 3D technology in historical research, digital archaeology

* Исследование ведется при финансовой поддержке гранта РФФИ, № 11‑06‑00453a.

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

азвитие нового направления исторической информатики, связанного с разработкой виртуальных реконструкций историко-культурного наследия (основанных на использовании технологий 3D-моделирования), требует обобщения опыта международных проектов, реализованных за последнее десятилетие, выявления основных тенденций и проблем. В данной статье предлагается соответствующий краткий обзор. Однако прежде чем перейти к нему, определим место компьютерных 3D-моделей в проблематике моделирования исторических процессов и явлений.

Специфика, уровни, типология моделирования в истории

1990‑х гг. в России был опубликован целый ряд работ по проблемам методологии и методики компьютерного моделирования исторических процессов. Были получены содержательно значимые результаты при изучении социальной мобильности в период нэпа, динамики социально-политической напряженности в России в конце XIX — начале XX в. и т. д. В 1996 г. опубликован сборник статей «Математическое моделирование исторических процессов»1. Проблематика моделирования исторических процессов и явлений обладает ярко выраженной спецификой. Обоснование этой специфики содержится в работах акад. И. Д. Ковальченко, в которых охарактеризованы суть и цели моделирования, предложена типология моделей исторических процессов и явлений2. Эта типология включает отражательно-измерительные и имитационные (имитационно-прогностические) модели. Имитационно-прогностические модели, в свою очередь, делятся на имитационно-контрфактические и имитационно-альтернативные модели исторических процессов. К середине 1990‑х гг. достижения клиометрики, включая контрфактическое моделирование, были отмечены Нобелевской премией, которую получили известные американские экономисты-историки Р. Фогель и Д. Норт. Измерительное моделирование основано, как правило, на выявлении и анализе статистических взаимосвязей в системе показателей, характеризующих изучаемый объект. Здесь речь идет о проверке содержательной модели с помощью методов математической статистики. Роль математики сводится в этом случае к статистической обработке эмпирического материала. В современной классификации математических моделей в исторических исследованиях такие модели относятся к классу статистических. Современная типология компьютерных моделей исторических процессов и явлений вклю-

чает три класса: статистические, имитационные, аналитические3. Эта классификация практически совпадает с предложенной Дж. Р. Холлингсвортом и Р. Ханнеманом, известными американскими специалистами по моделированию исторических и социальных процессов. Гораздо менее апробированными в практике отечественных исследований являются компьютерные (математические) модели, применение которых не ограничивается обработкой данных источника. Модели такого типа в современной классификации относятся к классам имитационных и аналитических моделей. Целью таких моделей может быть: — реконструкция отсутствующих данных о динамике изучаемого процесса на некотором интервале времени; — анализ альтернатив исторического развития; — теоретическое исследование возможного поведения изучаемого явления (или класса явлений) на основе построенной математической модели. Аналитические и (в определенной степени) имитационные модели относятся к моделям дедуктивного типа — в отличие от статистических (измерительно-отражательных) моделей, при построении которых преобладает индуктивный подход. Математические модели дедуктивного типа позволяют выводить новое знание путем анализа построенной модели как математического объекта.

Имитационные модели В основе построения таких моделей лежит принцип приближенного воспроизведения изучаемого процесса; имитируются составляющие его элементарные явления с сохранением их логической структуры и последовательности протекания во времени. Имитационные модели имеют целью реконструкцию отсутствующих или неполных данных источника. Важное направление использования имитационных моделей — реконструкция динамики того или иного исторического процесса, сведения о котором не сохранились в источниках в достаточном объеме. Этим занимался, например, в 1970‑х гг. коллектив историков и математиков, лидером которого был акад. Н. Н. Моисеев. Исходя из некоторых общих предположений и сохранившихся данных источников, этот коллектив создал компьютерную имитационную модель динамики процессов одного из периодов в истории Древней Греции — эпохи Пелопонесских войн, о которой сохранилось мало информации социально-экономического характера. Модель реконструировала

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике динамику некоторых параметров изучаемого исторического процесса4. Другой пример: компьютерная имитационная модель была построена в конце 1980‑х гг. Л. И. Бородкиным и М. В. Свищевым при изучении социальной мобильности в период нэпа, процессов дифференциации доколхозного крестьянства. Источником реконструкции были материалы динамических переписей крестьянских хозяйств середины 1920‑х гг. (600 тыс. дворов). Была проведена компьютерная реконструкция этих процессов, показано, что они не вели к социальной «поляризации» деревни5.

Место 3D-моделирования в структу‑ ре типологии компьютерных моделей На сегодняшний день типология имитационных моделей в исторических исследованиях должна расшириться и включать два основных типа моделей: компьютерная реконструкция динамических процессов на основе фрагментарных (или выборочных) статистических источников и виртуальная реконструкция трехмерных объектов. В обоих случаях речь идет о восстановлении утраченных данных исторических источников. Однако во втором случае специфика задачи требует использования преимущественно графических, визуальных материалов и применения специфических исследовательских инструментов — программного обеспечения 3D-моделирования.

Эволюция методов и подходов применения технологий трёхмерного моделирования в исторических и археологических исследованиях

роцесс развития компьютерных технологий привел к расширению инструментария историка: новые инструменты анализа, репрезентации исторических источников обогатились базами данных, программами лингвистического анализа текста, геоинформационными системами (ГИС); позднее в этот круг вошли программы трёхмерного моделирования. Появившаяся в западных и частично в российских научных изданиях серия статей (за рубежом начиная с 1990‑х гг., в России — с 2000‑х), посвященных применению технологий трехмерного моделирования в исторических и археологических исследованиях, способствовала выработке научной базы методик работы с 3D-инструментарием, формированию новых подходов к анализу, синте-

зу и визуализации, репрезентации источникового материала. Научные коллективы, лаборатории, исследовательские центры, в некоторых случаях — компьютерные компании, специализирующиеся на построении виртуальных реконструкций, ставили разные задачи; результаты их работы можно разделить на две группы: а) «экскурсионно-туристические» реконструкции, дающие приблизительное представление о рассматриваемом объекте, без серьёзной проработки источниковой базы; в большинстве случаев основными разработчиками являются специализированные IT-фирмы, любители-краеведы или музеи, привлекающие IT-специалистов, а также специалисты по истории архитектуры; б) научно обоснованные реконструкции с проработкой источниковой базы, наличием задачи исследования, характерные для научных коллективов, как междисциплинарных, так и состоящих из специалистов гуманитарных областей, освоивших 3D-инструментарий. Мы рассмотрим здесь второй тип виртуальных реконструкций. В отечественной историографии — в публикациях ассоциации «История и компьютер»6, международных конференций EVA7, «Археология и геоинформатика» (АГИС)8, на ряде всероссийских9 и региональных семинаров — освещались (наряду с собственными 3D-разработками) и проекты исследовательских групп, успешно применяющих технологии трёхмерного моделирования в исторических и археологических исследованиях (в частности, таких зарубежных исследователей, как Б. Фришер, М. Форте, П. Рейлли, Ф. Флёри, С. Мадлен, М. Кооб, Н. Циммерманн, М. Ш. Жуковски и др.). Переходя к обобщению опыта зарубежных и российских исследователей в области применения технологий трёхмерного моделирования в исторических и археологических исследованиях, отметим, что систематизация сложившихся подходов и методов анализа исторических источников и археологических артефактов, заявленных в последнее десятилетие, может строиться исходя из различных принципов. В данном обзоре авторы исходят из функциональных возможностей 3D-технологий.

***

ервые подходы и методы синтеза источников при использовании программ трехмерного моделирования были сформулированы еще в 1990‑х гг. археологом П. Рейлли в ряде статей10 и монографии «Археология и информационный век: глобальные перспективы»11; он и стал

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

основателем направления «виртуальная археология» (англ. virtual archaeology, digital archaeology, laser archaeology). Разработанный им подход оказал определённое влияние на формирование новых прикладных областей virtual paleoanthropology и digital history. Этот подход основывался на использовании 3D-технологий посредством замены найденного реального артефакта трёхмерной моделью (в связи с его хрупкостью, слабой сохранностью). Исследователь получал возможность в результате проводить различные аналитические действия с цифровым аналогом объекта в компьютерной программе. В итоге сама трёхмерная модель выступала не предметом, а объектом исследования. Уже в ранних работах П. Рейлли отметил перспективность проведения виртуальных экспериментов с 3D-моделями археологических артефактов. В результате подобных экспериментов исследователь получает возможность подтвердить или опровергнуть ту или иную научную гипотезу о реконструируемых объектах. Начнём наш обзор с наиболее интересных, нетривиальных применений 3D-программ историками и археологами. Вследствие ограниченной источниковой базы авторам этих работ пришлось привлечь немало косвенных сведений об изучаемых объектах реконструкции, ознакомиться с существующими гипотезами об особенностях конструкций этих объектов, их функциональном назначении, а также эффективно использовать материалы археологических экспедиций. Программный инструментарий 3D-моделирования позволял восполнять недостаток источниковых данных и обосновывать принятие наиболее правдоподобной гипотезы. 1. В рамках методологии «компьютерного эксперимента» различными исследовательскими

группами, лабораториями, IT-фирмами были предложены методики работы с археологическими данными и историческими источниками на основе программ трёхмерного моделирования: Методика компьютерного анализа прочностных характеристик строения, предназначенная для снятия гипотез, не выдерживающих критики с технической стороны. В решении каких задач данная методика может дать положительные результаты? Если мы говорим об объектах, по которым сохранился ограниченный источниковый материал (например, античные постройки, от которых в большинстве случаев до нас дошёл только фундамент), но имеется ряд возможных аналогов изучаемого строения или комплекса, полезным может оказаться анализ вариантов в программной среде трёхмерных редакторов, таких как ArhiCAD, AutoCAD, Autodesk 3D Max, Catiya и т. д. В результате виртуального эксперимента отдельные варианты строения могут не выдержать проверки по прочностным характеристикам. Примеры — моделирование прочностных характеристик гипотетических вариантов облика античной базилики Крузе в Херсонесе12; реконструкция технологий строительства пирамиды Хуфу (Египет) и проверка гипотезы о веерных туннелях французскими исследователями: археологом Р. Брайером, архитектором Ж.‑П. Уденом, специалистами Музея изящных искусств (Бостон, США) и компьютерной компании Dassault Systèmes13. Моделирование природных процессов и их воздействия на исследуемый объект. В некоторых случаях результаты компьютерного моделирования воздействия природных явлений на рассматриваемый объект могут дать объяснение отдельным найденным археологическим артефактам.

Рис. 1. Гипотезы устройства тента над Колизеем (слева иллюстрация гипотезы Р. Грейфа, справа — А. К. Карпецетти14

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике Рассмотрим, например, Колизей. Долгое время археологи не могли идентифицировать назначение отдельных деталей стен, предположительно использовавшихся под крепления, поддерживающие тент. Сложная конструкция, состоящая из 240 столбов, поддерживающих гигантскую материю (тент), оставила после себя только следы и отдельные крепления в стенах древнего строения. Проверке гипотезы существования тента и функционирования механизмов Колизея посвящена работа Франсуа Лекока «Виртуальная реконструкция античного Рима»15. Существовало несколько вариантов тентов Колизея, предложенных исследователями; наиболее правдоподобными считались две гипотезы, выдвинутые историками и архитекторами. По одной из них предполагалось, что конструкция тента работала на основе больших деревянных столбовмачт, на которых натягивалась ткань (аналогично парусам)16. Вторая гипотеза совершенно иначе представляла конструкцию тента, опираясь на использование сетей-канатов для поддержки купола, когда сети канатов выводились из центрального кольца. При этом первая система канатов, связанная с центральным кольцом, проходила через шкивы на верхней части мачты, а затем вниз к земле, к лебедке (рис. 1). Построение виртуальной модели Колизея с двумя системами тента и моделирование воздействия освещения в течение всего дня посредством компьютерного эксперимента позволило исследователям Д. Дефюжеру и Ф. Турнике проверить функциональность существующих в науке гипотез о его конструкции и внешнем виде, что невозможно было без применения компьютерных программ в рамках традиционного подхода17. Таким образом, в ходе компьютерного эксперимента исследователями была отобрана гипотеза архитектора А. К. Карпецетти как выдерживающая критику с технической точки зрения. Аналогичный эксперимент был осуществлён в Институте передовых технологий в гуманитарных науках (Вирджиния, США) и Лаборатории виртуального культурного наследия (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе — UCLA) профессором-антиковедом Б. Фришерем и его учеником К. Джохансоном с целью проверки гипотезы Деборна-Седдона-Байера (гипотеза DSB, названная по фамилиям трех исследователей)20 о функциональном назначении двух башен инков, расположенных на острове озера Титикака (Боливия) как места для сакральных целей (храм Солнца) (рис. 2 на с. 55). По этой гипотезе башни служили маркерами отметки времени зимнего солнцестояния. Испанские летописи XVI в. невнятно описывают процедуру поклонения богу Солнца, в частности, места, где это происходило.

Большинство найденных археологических артефактов (отдельные отверстия в скалах, ряд больших ступеней на склоне гор, отдельные башни, в частности, две одиноко стоящие каменные башни, расположенные на острове озера Титикака) вызывали ряд вопросов о функциональном назначении строений. Так, в ходе анализа сохранившегося фундамента двух башен и других артефактов в числе гипотез о функциональности строений была выдвинута идея об использовании данных строений в культовых целях — для поклонения богу Солнца в период летнего и зимнего солнцестояния. Однако подобная гипотеза нуждалась в обосновании, для чего исследователями был осуществлен полевой эксперимент. Так, на место фундамента каждой из башен в период солнцестояния были выставлены по одному флагу для создания ситуации прохождения солнца между двумя башнями. Этот полевой эксперимент дал косвенные свидетельства в пользу гипотезы DSB. Более детальная и обоснованная реконструкция ситуации солнцестояния могла быть проведена только с помощью компьютерного эксперимента в 3D-программах. В процессе виртуального эксперимента движение солнца и момент зимнего солнцестояния светила между двух башен позволили Б. Фришеру и К. Джохансону восстановить картину солнцестояния, а также сделать отдельные предположения о количестве участников церемонии с учётом допустимого расстояния между жрецами и простыми участниками культового поклонения, угла обзора в ходе наблюдения солнцестояния и площади фундамента башен. В итоге виртуальный эксперимент подтвердил гипотезу DSB, а также более четко позволил сформировать представление о функциональном назначении строений, возможном количестве участников и особенностях культового ритуала21. Не стояли на месте исследования и в области палеоантропологии. Применение трехмерных технологий палеоантропологами началось практически одновременно с археологами. Лазерные сканеры произвели, по словам профессора Института эволюционной антропологии Ж.‑Ж. Ублена, «революцию в области палеонтологии человека и физической антропологии, положив начало тому, что обычно стали называть виртуальной палеоантропологией»22. Среди исследований в этой области виртуальной стоит отметить работы К. Белдока, С. Хьюджеса, Д. Уиттакера24 и Ф. Зоннефельда25. Анализируя опыт своих предшественников, профессор Ж.‑Ж. Ублен среди возможностей применения трёхмерных технологий в палеоантропологии отметил возможность компьютерного моделирования недоступной прямому наблюдению

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

внутренней структуры объекта, а также методику виртуальной фильтрации и реконструкции артефакта (включая коррекцию пластических деформаций). Разработанные методы анализа артефактов широко используются виртуальной палеоантропологией. Яркий пример — проект Британского музея 2004 г. по построению трехмерной модели древнеегипетской мумии священника Неспереннуба, захороненного в Фивах примерно 2800 лет назад, на рубеже VIII–VII вв. до н.э. (рис. 3 на с. 55). В ходе оцифровки модели, проводившейся на основе специализированного программного обеспечения Silicon Graphics, было получено полторы тысячи срезов (слоев) мумии, впоследствии «склеенных» в единую модель. Благодаря этой оцифровке стало возможным проводить многоаспектный компьютерный анализ частей мумии, слоев ткани, различных сопутствующих предметов (например, амулетов, фрагментов стекла и т. д.) без повреждений исследуемого объекта26.

Трехмерные технологии как инструмент автоматизированной реконструкции объектов историкокультурного наследия В рамках данного подхода исследователями были предложены следующие методы обработки исторических источников и археологических артефактов. Автоматизированная генерация городских ландшафтов. В 2009 г. междисциплинарная исследовательская группа Азиатско-Тихоокеанского университета Рицумэйкан (Япония) в составе А. Цукамото, Ю. Изода и других предложила в рамках этого подхода методику восстановления городской застройки на базе технологий автоматизированной генерации городских ландшафтов (на примере реконструкции японского города Киото XVII в.)27. Указанный подход был апробирован по данным о районе исторической части города Киото — «Kyomachia», в котором было выделено семь типовых видов дворов, размещаемых в автоматическом режиме программой на основе анализа плана с отметками границ строений. В итоге анализа плана города программа предлагала исследователю несколько вариантов размещения типовых объектов дворов, которые затем корректировались разработчиками в редакторе самостоятельно (рис. 4 на с. 55). Автоматизированный анализ фрагментов осколков разрушенного объекта на базе технологий лазерного сканирования. В качестве объектов исследования выступают составные части строения, такие как колонны, лепнина, осколки бытовой антич-

ной посуды и т. д. Посредством лазерного сканера программа по заданному алгоритму осуществляет автоматическую «сборку» отсканированных фрагментов в единую структуру. В качестве примера стоит отметить проект автоматизированного анализа фрагментов керамической посуды и их реконструкции, реализованный исследователем А. Карасиком29.

Применение технологий трехмерного моделирования как инструмента пространственного анализа Анализ археологического объекта с задачей поиска предполагаемого места очередного раскопа (М. Ш. Жуковски, Э. Воте (Пьетра I в. до н.э.), Н. Циммерманн и И. Майер (римские катакомбы I в.); М. Кооб (поиск входа в гробницу китайского императора династии Цинь)). В этих исследованиях трехмерная модель выступала в качестве инструмента для анализа пространственных характеристик, поиска места, где мог быть найден с большей степенью вероятности тот или иной археологический артефакт, будь то вход в гробницу китайского императора или очередной неизвестный туннель подземных римских катакомб Домитиллы I–II в. н.э., заваленный камнями30. Среди американских университетов «Лиги плюща» на гуманитарных факультетах одними из первых 3D-технологии применили археологи, работающие в центре археологии и искусства Старого Света Брауновского университета31 в ходе раскопок в 1993 г. столицы Набатинского царства г. Петры (Иордания). В 1990‑х гг. археологи, сотрудничая с лабораторией Shape Lab, документировали результаты археологических раскопок артефактов в специально разработанной программной оболочке ARCHAVE в электронном формате в виде трёхмерных моделей с их описанием32. Последующее сотрудничество данного центра с факультетом компьютерных наук Калифорнийского университета UCLA (Лос-Анджелес, США) позволило археологам под руководством заведующей раскопками г. Петры профессора археологии М. Ш. Жуковски осуществить ряд экспериментов по внедрению в практику своих исследований современных информационных технологий, в частности, геоинформационных систем, аппаратов лазерного сканирования, программ трёхмерного моделирования и фотограмметрии (см. рис. 6 на с. 56). Помимо реконструкции облика главного храма Петры I в. до н.э., исследовательским коллективом был проверен ряд гипотез о конструктивной особенности главного храма, пространственном расположении ряда археологических артефактов

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике

Рис. 2. Проверка гипотезы Деборна-Седдона-Байера функциональности двух строений Священной Скалы (слева)18; фотография фундаментов двух башен (справа)19

Рис. 3. Компьютерный анализ мумии священника Неспереннуба23

Рис. 4. Восстановление городской застройки Киото XVII в. на базе технологий автоматизированной генерации городских ландшафтов28

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

Рис. 5. Проект «Sword of Damocles (virtual reality)». Слева: На фотографии 1968 г. профессор Айвен Сазерленд34. Справа: Технология погруженной виртуальной реальности в решении задач археологического исследования. Работа в программе ARCHAVE35.

Рис. 6. Построение трехмерной модели в автоматизированном режиме посредством программы PhotoModeler Pro36 (слева). Справа: вид раскопа главного храма Петры37.

Рис. 7. Пространственный анализ территории комплекса Шаолинь40

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике и их функциональном назначении (Ph.D исследование археолога Э. Воте, 2001 г.) 33. Созданные трехмерные модели, включая модель главного храма Петры, ландшафта и найденные археологические артефакты, были помещены в программную оболочку ARCHAVE, где к каждому объекту маркером привязывалась краткая информационная база с описанием артефакта. Если такие технологии, как программы трехмерного моделирования и фотограмметрии, лазерные сканеры, модули аэрофотосъемки предназначались скорее для оцифровки исследуемой территории, то сам анализ должен был осуществляться в программе посредством специального аппаратного устройства — системы «погруженной виртуальной реальности», благодаря которой пользователь имел возможность не только перемещаться по трехмерному миру, но и взаимодействовать с артефактами (см. рис. 5 на с. 56). Под системой «погруженной виртуальной реальности» подразумевают технологию взаимодействия пользователя с компьютерным интерфейсом программы, достигаемую посредством погружения в интерактивную среду с помощью виртуального шлема (позднее LCD-видеоочки) с датчиками движения человека, а также «виртуальную комнату», на четыре стены которой с помощью проектора проецировалось трехмерное изображение окружающей среды. Технология «погруженной виртуальной реальности» была разработана ещё в 1968 г. профессором Гарвадского университета А. Сазерлендом и его учеником Р. Спроулом38. Первоначально вес и размер устройства были настолько большими, что устройство подвешивалось к потолку (грозный вид устройства дал ему соответствующее название — «Дамоклов меч»). В археологических исследованиях технологии «погруженной виртуальной реальности» впервые были использованы только в конце 1990‑х гг. этим коллективом. В 2006 г. разработанная археологом Э. Воте трехмерная модель храма стала полигоном исследований группы археологов и программистов; их задача сводилась к моделированию перемещения разного количества людей по территории храма с целью оценки числа участников культа, скорости их перемещения по коридорам и т. п.39 Не менее интересным является пример использования технологий трехмерного моделирования в исследованиях научного центра Дармштадта (Германия), проводившего реконструкцию императорского некрополя в Сьяне комплекса Шаолинь и терракотовой армии гробницы первого императора Китая (рис. 7 на с. 56). Перед группой исследователей во главе с профессором М. Кообом стояли следующие задачи: реконструировать императорский некрополь в Сьяне,

с помощью 3D-технологий проверить научные гипотезы о предполагаемом расположении скрытого входа в гробницу императора с целью организации последующих раскопок. Эти задачи с успехом были решены, несмотря на малую степень информативности сохранившихся письменных источников.

*** 2. Рассмотренные выше примеры нетривиального применения 3D технологий историками и археологами характеризуют лишь небольшую часть исследований в данной области. Основную часть работ здесь составляют исследования, главной задачей которых является восстановление облика изучаемого объекта. В ряде исследований по 3D, как в России, так и за рубежом, в центре внимания большинства подобных работ до определенного времени ставились вопросы технологии разработки виртуальной реконструкции; авторы обсуждали возможности используемых программ, этапы исследования, представляли конечный результат. После подобных публикаций возникала ситуация, близкая к той, которую П. Дорн, обсуждая процесс освоения историками технологии баз данных, назвал «Я и моя база данных». Каково приращение научного знания в большинстве работ по виртуальной реконструкции, ставящих целью восстановление облика реконструируемого объекта в истории и археологии? На наш взгляд, на этот вопрос может быть два взаимосвязанных ответа. Источниковедческий аспект применения технологий трехмерного моделирования в исследовании. Отметим, что вопросы методики анализа источниковой базы при построении виртуальной реконструкции освещаются достаточно редко в подобных исследованиях. Среди публикаций отечественных исследователей по данной проблематике авторам известны только две работы, датированные 2011 г.41 Когда мы говорим о реконструкции объекта с хорошо сохранившимся комплексом источников, исследователь должен обладать навыками синтеза источников разных типов (описательного и изобразительного характера); при этом надо учитывать, что источники могут отражать объект в его эволюции. Тем самым при построении виртуальной реконструкции полученная трехмерная модель может содержать несколько временных срезов, отражающих эволюцию объекта. Такие реконструкции в большинстве случаев получают название 4D-виртуальных реконструкций, где в качестве одной из компонентов измерения служит время, а 3D-инструментарий используется для восстановления облика изучаемого объекта и пространственного анализа в его исторической эволюции.

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

Рис. 8. Виртуальная реконструкция Тамбова конца XVIII — начала XIX в. Сопоставление визуальных источников панорамы города43, фотографии Екатерининского института конца XIX в. с виртуальной панорамой города

Рис. 9. Гексакоптер Xaircraft 650 (переработанная модель), видеоочки для полета Fat Shark, пульт управления Hitek 9 канальный (слева). Территория монастыря с квадратами съемок (справа). Фото Д. И. Жеребятьева

Если речь идет о восстановлении строения для исторически достоверной реконструкции, приходится прослеживать весь процесс изменения его облика, анализировать причины, возможно, ход строительных работ и т. д. В большинстве случаев, при недостатке информации о той или иной постройке на определенном временном срезе состояния, облик которого мы собираемся воссоздать, информация заимствуется из более поздних источников, упоминающих о данном объекте, после чего при помощи метода «временного вычета»

учитываются все изменения, произошедшие с объектом, и проводится ретроспекция состояния объекта. В ряде случаев источники содержат фрагментарную и противоречивую информацию; может не совпадать информация, представленная в описательных источниках и чертежах, в чертежах и фотографиях. Причины несовпадения различного типа источников могут быть самыми разными. В ряде случаев работа с источниковой базой реконструкции возможна «на бумаге». Однако сегодня полноценная виртуальная реконструкция без ис-

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике пользования компьютерных программ, помогающих осуществлять анализ и синтез отдельных типов источников, вряд ли возможна. Например, при работе с таким источником, как фотографии, не имея чертежа изучаемого объекта, весьма сложно восстановить его размеры без наличия отправной точки — строительной вешки. Как правило, подобные фотографии весьма редко встречаются, когда речь идет о фотосъемке объекта XIX–XX вв., в отличие от съемки найденных археологической экспедицией артефактов. Для решения задачи анализа фотоизображений существует специальное программное обеспечение — программы фотограмметрии. Так, начиная с 2004 г. исследования в области применения технологий трёхмерного моделирования в истории велись в лаборатории социальной истории Тамбовского госуниверситета им. Г. Р. Державина коллективом в составе докторов исторических наук В. В. Канищева, Ю. А. Мизиса, кандидата исторических наук Р. Б. Кончакова и Д. И. Жеребятьева. Метод анализа графических изображений с целью анализа перспективы изучаемой панорамы ранее был апробирован этой лабораторией в ходе осуществления проекта виртуальной реконструкции губернского города Тамбова конца XVIII — начала XIX в. для решения задач анализа пространства, восстановления облика строений посредством программ трехмерного моделирования и ГИСов42 (рис. 8 на с. 58). Одной из задач, которую пришлось решать в процессе построения территории города, стала реконструкция дворянских усадеб, которая могла быть решена только посредством анализа графических изображений, в частности, панорамы Тамбова 1799 г. Анализ перспективы панорамы и сопоставление с рядом планов города конца XVIII — начала XIX в. в компьютерных программах позволили идентифицировать спорные строения города и тем самым восстановить облик дворянской усадьбы Беклемишева и ряд других строений. В большинстве случаев исследователь, проводя анализ фотографии, сталкивается с проблемой восстановления точки перспективы малознакомых или подвергшихся существенному изменению мест. Методы восстановления перспективы посредством анализа проекции территории в 2D (например, плана или спутниковой съемки) не всегда позволяют точно идентифицировать место и ракурс съемки. Использование связки программ трехмерных редакторов и геоинформационных систем (ГИС) позволяет решить часть вопросов об идентификации, восстановлении перспективы при использовании изобразительных источников. Методология применения технологий трехмерного моделирования как инструмента пространственного анализа реконструируемого объ-

екта в его исторической эволюции неоднократно освещалась коллективом тамбовских исследователей на примере реконструкции крепости Тамбова XVII в. и центральной части провинциального города конца XVIII — начала XIX в. времён губернатора Г. Р. Державина. С 2012 г. данным исследовательским коллективом по гранту РГНФ начато построение виртуальной реконструкции Тамбова середины XIX в. (проект «Тамбов Лермонтовский»), которая позволит проследить посредством программ трехмерного моделирования эволюцию городской застройки Тамбова с XVII в. до середины XIX в. на нескольких временных срезах, включая крепость XVII в. (по данным описи 1662 г.), город конца XVIII — начала XIX в., и город в 1840‑х гг. Разработка программного модуля верификации виртуальной реконструкции. Начиная с 2009 г. на историческом факультете МГУ (кафедра исторической информатики) осуществляется проект виртуальной реконструкции монастыря «Всех скорбящих радости»44. К настоящему времени территория монастырской застройки воссоздана в двух временных срезах до постройки монастыря в 1890 г. и на 1909 г. (до перестройки монастыря). Посредством технологий трехмерного моделирования, геоинформационных систем, аэрофотосъемки с использованием беспилотного летательного аппарата (гексакоптер на базе программного модуля управления Xaircraft 650) нами осуществляется пространственный анализ территории реконструируемого монастырского комплекса с учетом его исторической эволюции (см. рис. 9 на с. 58). В процессе восстановления внешнего облика монастырских строений выявлялись отдельные противоречия данных, представленных в источниках разных видов, например, в чертежах и фотографиях. Выявилась также частичная неполнота источниковой базы по отдельным строениям монастыря. Решение этих проблем стало возможным благодаря синтезу источниковой базы, реализованного с помощью компьютерных программ трехмерного моделирования. Виртуальная реконструкция хозяйственной части монастыря, огорода, парка, монастырского кладбища и других составных частей монастыря позволила нам не только проследить эволюцию облика и формы монастырских построек, но и затронуть вопросы экономических и социальных аспектов деятельности монастыря. Построение программного модуля верификации виртуальной реконструкции позволило нам осуществить привязку трехмерных моделей строений к имеющимся источникам о монастырском комплексе из архивных фондов ЦИАМ, ЦАГМ, РГАДА, тем самым создав потенциальную возможность пользователям верифицировать нашу работу и сделать созданную 3D-оболочку инструментом ана-

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

лиза исторических источников и синтезируемой на их основе 3D-модели. Технический и программный аспекты применения технологий трёхмерного моделирования в историческом исследовании. В ряде случаев коллективами исследователей, помимо привлечения программ трехмерного моделирования для оцифровки объекта и синтеза источниковой базы, используется дополнительное программное обеспечение и оборудование: технологии фотограмметрии, программы построения геоинформационных систем, лазерные сканеры, беспилотные летательные аппараты для аэрофотосъёмки (квадро-гексакоптеры, беспилотные самолеты) и т. д. Технологии трехмерного моделирования в археологических исследованиях в России получили распространение во многом благодаря деятельности группы археолого-географических информационных систем (АГИС) при отделе охранных раскопок, возглавляемой Д. С. Коробовым. Основное направление научно-исследовательской работы группы осуществляется в рамках коллективной плановой темы «Исследование памятников археологии с применением ГИС-технологий», с 2003 г. перечень пополнился 3D-технологиями45. Так, начиная с 2003 г. группой АГИС регулярно проводятся круглые столы «Археология и геоинформатика», где также освещается тематика применения технологий трехмерного моделирование в археологии. Одним из исследований группы с применением 3D-технологий стал проект анализа системы расселения алан в эпоху раннего Средневековья в Кисловодской котловине46. В результате исследования были проанализированы 590 археологических объектов, осуществлена привязка объектов к системе географических координат, разработана база данных ГИС и построен ряд трёхмерных моделей, включая модель рельефа и ряда строений. В 2011 г. технологии трёхмерного моделирования и лазерного сканирования стали одной из тем раздела учебного пособия Д. С. Коробова «Основы геоинформатики в археологии»47. Интересные результаты получены также в работах М. Ю. Баранова48 и Л. Л. Косинской49, а также С. А. Уткина50. В 2006 г. была издана книга «3DS Max. Художественное моделирование и специальные эффекты»51, авторами которой являются преподаватели кафедры информационных систем в искусстве и гуманитарных науках Санкт-Петербургского университета С. В. Швембергер, П. П. Щербаков, В. А. Горончаровский. Начиная с 2005 г. совместно с факультетом искусств СПбГУ, лабораторией 3D Multimedia Lab и отделом истории античной культуры Института истории материальной культуры РАН

на этой кафедре в рамках грантовых исследований, а также исследовательской деятельности студентов, бакалавров и магистров ведутся проекты по 3D-разработке виртуальных реконструкций объектов историко-культурного наследия. Так, в рамках междисциплинарных исследований был разработан ряд проектов виртуальных реконструкций52, включая фортификационные сооружения (крепость Иллурат I–III вв. н.э., Пантикапея IV в. до н.э.), средневековое поселение Руси, храмы, склепы и др. Полезный методический материал по разработке виртуальных исторических реконструкций в программах Autodesk 3D Max и Quest 3D содержится в методических рекомендациях, изданных в 2011 г. коллективом авторов из Сибирского федерального университета (кафедра информационных технологий в креативных и культурных индустриях)53. К теоретическим публикациям можно отнести также статью сотрудника кафедры теории и методики преподавания истории Уральского государственного педагогического университета А. В. Фищева54. Представляют интерес виртуальные реконструкции украинских историков-архитекторов (В. Моор55; А. Оноприенко, Н. Трипутина56).

***

ассмотренные нами подходы призваны служить задачам научного исследования, однако в качестве инструмента трехмерные технологии могут использоваться также и в просветительских целях, осуществлять наглядную репрезентацию для сохранения и визуализации историко-культурного наследия. Рассмотрев предложенные в рамках 3D-моделирования подходы и методики решения задач исторической реконструкции, отметим, что апробация их в качестве инструмента синтезирования источников в процессе построения виртуальной реконструкции объектов историко-культурного наследия показала эффективность и перспективность этого инструмента. Междисциплинарный характер таких исследований требует сочетания знаний историка (археолога) и IT-специалиста с опытом работы с 3D-технологиями. Оптимальный вариант реализации научно-обоснованной виртуальной исторической реконструкции соответствует, на наш взгляд, сочетанию указанных качеств в одном исследователе, имеющем склонности к междисциплинарной работе. Такие навыки дает, например, кафедра исторической информатики исторического факультета МГУ. Студенты-историки изучают методы и технологии 3D-моделирования в рамках спецкурса «3D-реконструкции объектов историко-культурного наследия: компьютерное моделирование»57.

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике

Примечания Математические модели исторических процессов : сборник статей / под ред. Л. И. Бородкина. М., 1996. 2 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. 2‑е изд., доп. М., 2003. 486 с. 3 Бородкин Л. И. Историк и математические модели // Исторические записки. 1999. № 2 (120): Памяти академика И. Д. Ковальченко. С. 60–88. 4 Гусейнова А. С., Павловский Ю. Н., Устинов В. А., Моисеев Н. Н. Опыт имитационного моделирования исторического процесса. М., 1984. 157 с. 5 Бородкин Л. И., Свищев М. А. Моделирование процесса дифференциации крестьянства // ЭВМ и математические методы в исторических исследованиях. М., 1993. 6 Жеребятьев Д. И. Применение методики трёхмерного пространственного анализа для изучения формирования городской застройки и восстановления культурного наследия на примере Тамбовской крепости // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер»: материалы XI конференции АИК. №35. М.; Барнаул, 2008. С. 62–63; Кончаков Р. Б., Жеребятьев Д. И. Технологии трехмерного моделирования в ракурсе исторической информатики // Круг идей: методы и технологии исторических реконструкций / под ред. Л. И. Бородкина, В. Н. Владимирова, Г. В. Можаевой. М., 2010. С. 145–175. 7 Логдачева Е. В., Швембергер С. В. Проблемы и методики трехмерной реконструкции [Электронный ресурс]. URL: http://www.nereditsa.ru / 3D / article.htm (дата обращения: 11.11.2011). 8 Баранов Ю. М., Чарусова И. С., Баранов М. Ю. Обоснование реконструкции и 3D-моделирование жилища раннего средневековья в Сургутском Приобье (археологические и этнографические аспекты) // Археология и геоинформатика. Вып. 7. [Электронный ресурс]. М., 2012. CD-ROM. 9 Виртуальная реконструкция историко-культурного наследия в форматах научного исследования и образовательного процесса : материалы семинара / Гуманитарный институт СФУ [Электронный ресурс]. URL: http://humanities.institute.sfu-kras.ru / node / 881 (дата обращения: 11.11.2011). 10 Reilly P. Computer Analysis of an Archaeological Landscape: Medieval Land Divisions on the Isle of Man. Oxford, 1988; Reilly P., Shenan S. Applying solid modeling and animated three-dimensional graphics to Archaeological problems // Computer Applications in Archaeology, ed. by S. Rahtz and J. Richards. Oxford, 1989. P. 157–166; Reilly P. Towards a virtual archaeology // Computer Applications in Archaeology, ed. by K. Lockyear and S. Rahtz. Oxford, 1990, P. 133–139; Reilly P. Three-Dimensional modelling and primary archaeological data // In Archaeology and the Information Age. ed. by P. Reilly and S. Rahtz, London, 1992. P. 147–173. 11 Reilly P., Rahtz S. Archaeology and the information age: a global perspective. Routledge, 1992. 12 Моор В. Использование методов архитектурного компьютерного моделирования для реконструкции археологических объектов // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 36. М., 2010. C. 20–21. 13 Khufu Reborn [Electronic resource]. URL: http://www.3ds.com / company / passion-for-innovation / theprojects / khufu-reborn / khufu-reborn (дата обращения: 11.11.2011). 14 Lecocq F. et al. Reconstitution virtuelle de la Rome antique (Epuise) // Collection Les Cahiers de la M. R. S. H., №14 (1998). P. 39–40 [Electronic resource]. URL: http://www.unicaen.fr / services / cireve / rome / publications / pdf / cahier14.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 15 Lecocq F. et al. Opt. cit. P. 36–50. 16 Graefe R. Vela erunt: die Zeltdächer der römischen Theater und ähnlicher Anlagen. Mainz, 1979. 17 Lecocq F. et al. Opt. cit. P. 39–40. 18 Island of the Sun. UCLA. Cultural VR Lab. [Electronic resource]. URL: http://www.cvrlab. org / projects / real_time / island_of_sun / island_of_sun.html (дата обращения: 11.11.2011). 19 Dearborn D. S., Seddon M. T., Bauer B. S. The Sanctuary of Titicaca: Where the Sun Returns to Earth // Latin American Antiquity, 9 (3), 1998. P. 240–258 [Electronic resource]. URL: http://www.jstor. org / stable / 971730 (дата обращения: 11.11.2011). 20 David S. P. Dearborn * University of California, Lawrence Livermore National Laboratory CA 94550; Matthew T. Seddon * University of Chicago, Department of Anthropology, Chicago, IL 60637; Brian S. Bauer * The University of Illinois at Chicago, Department of Anthropology Chicago, IL 60607. 21 Frischer B. et al. Beyond illustration: 2d and 3d digital technologies as tools for discovery in archaeology, ed. by B. Frischer, A. Dakouri-Hild, Oxford, 2008. P. 106–111. [Electronic resource]. URL: http://archive1. village.virginia.edu / spw4s / Beyond / BAR / BeyondIllustration_final.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 1

Геоинформационные системы и 3D-реконструкции

Hublin J.‑J. Prospects and pitfalls / Handbook of Paleoanthropology. Principles, Methods, and Approaches, ed. by W. Henke, I. Tattersall, Berlin, 2007. P. 816–817. [Electronic resource] URL: // http://antropogenez. ru / quote / 110 / (дата обращения: 11.11.2011). 23 Taylor J. H. Mummy The Inside Story. London: British Museum Press, 2004. [Electronic resource]. URL: http://www.seagulls.net / downloads / MummySpreads.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 24 Baldock C., Hughes S. W., Whittaker D. K. et al. 3D reconstruction of an ancient Egyptian Mummy using x-ray computer tomography // Journal of Royal Society of Medicine. 87 (12). 1994. P. 806–808. 25 Zonneveld F. W. Applications and pitfalls of ct-based 3‑d imaging of hominid fossils // Three-Dimensional Imaging in Paleoanthropology and Prehistoric Archaeology Acts of the XIVth UISPP Congress 2–8 September 2001, ed. by B. Mafart and H. Delingette, Belgium: University of Liège, 2001. [Electronic resource]. URL: // http://foveaproject.free.fr / BAR.0901.zonneveld.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 26 Компьюлента. Наука и техника. Создан первый виртуальный макет древнеегипетской мумии. [Электронный ресурс] URL: // http://science.compulenta.ru / 48223 / (дата обращения: 11.11.2011). 27 Isoda Y., Tsukamoto A., Kosaka Y. et al. Reconstruction of Kyoto of the Edo Era based on arts and historical documents: 3d urban model based on historical Gis data // International Journal of Humanities and Art Computing, 2009. № 1–2. P. 21–38 [Electronic resource]. URL: https://cga-ownload.hmdc.harvard. edu / publish_web / CGA_Presentations / Akihiro_Tsukamoto / Kyoto.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 28 Isoda Y. et al. Op. cit. Р. 24, 27, 37 29 Bernard Frischer et al. 2011. P. 111–124 30 Mayer I., Mayer A. J., Scheiblauer C. Virtual Texturing in the documentation of cultural heritage — the Domitilla catacomb in Rome // Geoinformatics FCE CTU, (tba), 2011 [Electronic resource]. URL: http://www.cg.tuwien.ac.at / research / publications / 2011 / mayer_2011_vt / mayer_2011_vt-paper.pdf (дата обращения: 11.11.2011); Zimmermann N., Eßer G. Showing the Invisible — Documentation and Research on the Roman Domitilla Catacomb based on Image-Laser-Scanning and 3D–Modelling // 35th Annual Conference of Computer Applications and Quantative Methods in Archaeology (CAA) «Layers of Perception». Berlin, 2007. 31 Joukowsky Institute for Archaeology and the Ancient World Center for Old World Archaeology and Art. 32 Acevedo D., Vote E. L., Laidlaw D. H. and Joukowsky M. S. Archaeological Data Visualization in VR: Analysis of Lamp Finds at the Great Temple of Petra, a Case Study, Visualization 2001 Proceedings, October 2001, Winner, Best Case Study [Electronic resource]. URL: http://www.cs.brown.edu / research / vis / do cs / pdf / Acevedo-2001‑ADV.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 33 Vote E. L. A New Methodology for Archaeological Analysis: Using Visualization and Interaction to Explore Spatial Links in Excavation Data // A dissertation submitted in partial fulfillment of the requirements for the degree of doctor of philosophy in special studies Providence, Rhode Island, May 2001. [Electronic resource]. URL: http://vis.cs.brown.edu / docs / pdf / Vote-2001‑NMA.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 34 Wayne Carlson. A Critical History of Computer Graphics and Animation. // Individual Course Sections, Section 17: Virtual Reality. Arts College, Ohio State University, 2003 [Electronic resource]. URL: http:// design.osu.edu / carlson / history / lesson17.html (дата обращения: 11.11.2011); 35 Vote E. L. Op. cit. P. 5. 36 Ibid. Op. cit. P. 118. 37 Ibid. Op. cit. P. XIV. 38 Sutherland I. E. A head-mounted three dimensional display, Proceedings of the AFIPS Fall Joint Computer Conference, 1968, volume 33, pages 757–764. [Electronic resource]. URL: http://90.146.8.18 / en / archi v_files / 19902 / E1990b_123.pdf (дата обращения: 11.11.2011); 39 Shao W., Terzopoulos D. Populating Reconstructed Archaeological Sites with Autonomous Virtual Humans. [Электронный ресурс]. Систем. требования: Adobe Acrobat Reader. URL: http:// http:// www.cs.ucla.edu / ~dt / papers / iva06 / iva06.pdf (дата обращения: 11.11.2011); Shao W. Animating Autonomous Pedestrians // A dissertation submitted in partial fulfillment of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy Department of Computer Science Courant Institute of Mathematical Sciences New York University January, 2006. [Electronic resource]. URL: http:// http://www.cs.ucla. edu / ~dt / theses / shao-thesis.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 40 Rosumek L. A. «Chinesisches Kaisergrab entdeckt?» // The Epoch Times. Deutschland, 06.09.2006 [Electronic resource]. URL: http:// http://www.epochtimes.de / 49700_chinesisches-kaisergrab-entdeckt-. html (дата обращения: 11.11.2011); Pfarr M. Dokumentationssystem für Digitale Rekonstruktionen am Beispiel der Grabanlage Zhaoling, Provinz Shaanxi, China // A dissertation submitted in partial fulfillment of the requirements for the degree of Dipl. Ing. in special studies Darmstadt, 2010. [Electronic 22

Технологии 3D-моделирования в исторических исследованиях: от визуализации к аналитике

45 43

55 56

resource]. URL: http://tuprints.ulb.tu-darmstadt.de / 2302 / 13 / dissertation_text.pdf (дата обращения: 11.11.2011). Логдачева Е. В., Швембергер С. В. Проблемы и методики трехмерной реконструкции [Электронный ресурс]. URL: http://www.nereditsa.ru / 3D / article.htm (дата обращения: 10.02.2011); Простов В. А., Жеребятьев Д. И. Формирование источникового комплекса для построения виртуальной интерактивной реконструкции Скорбященского монастыря // Историография и источниковедение отечественной истории : сб. науч. статей. Вып. 6. СПб., 2011. С. 192–215 [Электронный ресурс]. URL: http://history.spbu.ru / userfiles / Istoriografija_i_istochnikovedenie.pdf (дата обращения: 10.02.2011). Кончаков Р. Б., Жеребятьев Д. И. Технологии трехмерного моделирования в ракурсе исторической информатики // Круг идей: методы и технологии исторических реконструкций / под ред. Л. И. Бородкина, В. Н. Владимирова, Г. В. Можаевой. М., 2010. С. 145–175. РГАДА. Ф.1356. Оп. 1. Д.293 / 5840. Проект ведется при финансовой поддержке гранта РФФИ, № 11–06–00453a. Довгалев А. А. 3D-визуализация при проведении историко-культурных экспертиз // Материалы круглого стола «Геоинформационные технологии в археологических исследованиях». M., 2003; Алексейчук С. Н., Коробов Д. С. Трехмерное моделирование укрепления Зубчихинское 1 в окрестностях Кисловодска // Археология и геоинформатика 5 (2008), АГИС, ИА РАН, 2008. (CD-ROM); Журбин И. В., Смурыгин А. В. Трехмерное моделирование формы археологических объектов по материалам раскопок и геофизических исследований // Археология и геоинформатика 5 (2008). М., 2008. (CD-ROM). Коробов Д. С. Трехмерная визуализация Кисловодской котловины с помощью модуля 3D Analyst [Электронный ресурс] // Археология и геоинформатика. Вып. 2. М., 2005 (CD-ROM); Алексейчук С. Н., Коробов Д. С. Визуализация укрепления Левоберезовское 3 в Кисловодской котловине [Электронный ресурс] // Археология и геоинформатика. Вып. 2. М., 2005 (CD-ROM). Коробов Д. С. Основы геоинформатики в археологии : учебное пособие. М., 2011. С. 125–141. Баранов Ю. М., Баранов М. Ю. Поселенческие памятники коренного населения Средней Оби Нового времени: опыт виртуальных реконструкций (по материалам поселений Сырой Аган 11, 12) // Институт истории и археологии [Электронный ресурс]. URL: http://www.ihist.uran.ru / index. php / ru / articles?paper_id=2 (дата обращения: 11.11.2011). Поселение Быстрый Кульёган 66: памятник эпохи неолита Сургутского Приобья / под ред. Л. Л. Косинской и А. Я. Труфанова. Екатеринбург ; Сургут, 2006. 192 с. Уткина С. А. Опыт применения 3D-моделирования для идентификации предметов из раскопок памятников Северо-Западной Сибири // Современные методы полевой и кабинетной археологии // Материалы Второго (XVIII) археологического съезда (20–25 октября 2008 г., Суздаль). М., 2008. Т. 3. С. 282. Швембергер С. В., Щербаков П. П., Горончаровский В. А. 3DS Max. Художественное моделирование и специальные эффекты. СПб., 2006. 320 с. 3D Multimedia Lab. [Электронный ресурс]. URL: http://3dmultimedialab.ru / index.html (дата обращения: 23.03.2012). Барышев Р. А., Румянцев М. В., Пиков Н. О., Рудов И. Н. Методические рекомендации к созданию виртуальных реконструкций, адаптированных к технологии визуализации в реальном времени. Красноярск, 2011 [Электронный ресурс]. URL: http://www.yeniseisk-heritage.ru / evaluation_ guidelines / ru (дата обращения: 10.02.2011). Фищев А. В. Реконструкция исторического прошлого в виртуальной среде компьютера // Вопросы информатизации образования. №14. 2010 [Электронный ресурс]. URL: http://www.npstoik. ru / vio / inside.php?ind=articles &article_key=328 (дата обращения: 10.02.2011). Моор В. Указ. соч. С. 20–21. Онопрієнко А., Тріпутіна Н. Розробка технології створення тривимірної моделі історичного центру Харкова // Актуалинi проблеми вiтчизяноi та всесвiтньi iсториi: збірник наукових праць. № 13. Херсонес, 2010. С. 181–197 [Электронный ресурс]. URL: http://hist.msu.ru / Departments / Inf / 3D / A rticle / Kharkovs_historical_centre.pdf (дата обращения: 11.11.2011). 3D-реконструкции объектов историко-культурного наследия: компьютерное моделирование. [Электронный ресурс]. URL: http://hist.msu.ru / Departments / Inf / 3D / index.html (дата обращения: 11.11.2011).

Моделирование исторических процессов Modelling of Historical Processes

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры * THE SIMULATION MODEL OF FORMATION AND DEVELOPMENT OF ARCHAEOLOGICAL CULTURE Журбин Игорь Витальевич Доктор исторических наук, кандидат технических наук; заведующий лабораторией моделирования и анализа сигналов и изображений Физико-технического института Уральского отделения РАН E-mail: zhurbin@udm.ru

Igor V. Zhurbin,

Иванова Маргарита Григорьевна Доктор исторических наук, профессор; ученый секретарь Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения РАН E-mail: adm@ni.udm.ru

Margarita G. Ivanova,

Зубарева Ольга Тимофеевна Младший научный сотрудник Физико-технического института Уральского отделения РАН E-mail: helga786@mail.ru

Olga T. Zubareva

Статья посвящена разработке имитационной модели археологической культуры, позволяющей реконструировать различные аспекты ее формирования и развития: систему расселения, структуру коммуникаций между древними поселениями и конфигурацию ареала. Применение системного подхода и методов оптимизации при анализе исторических и физико-географических данных обеспечивает достоверность и воспроизводимость результатов исследований, а также возможность верификации гипотез. Апробация модели на материалах чепецкой археологической культуры доказала эффективность предложенного подхода и возможность прогнозирования территории локализации необнаруженных поселений.

The article is devoted to the development of the simulation model of an archaeological culture that allows to reconstruct various aspects of its formation and development: the system of settlement, the structure of communication between the ancient settlements and the configuration of the area of the archaeological culture. The use of the systems approach and the optimization methods for the analysis of historical and physical-geographic data provides the reliability and reproducibility of research results, and the ability to verify the hypotheses. The approbation of the model on materials Chepetskaya archaeological culture proved the effectiveness of the proposed approach and the ability to predict the location of undiscovered territory settlements.

* Исследования выполняются в рамках Программы фундаментальных исследований Уральского отделения РАН, грант 12–М–26–2005.

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры Ключевые слова: археологическая культура, моделирование, системный подход, метод оптимизации, пути коммуникации, ареал, чепецкая археологическая культура.

омпьютерное моделирование исторических процессов и явлений применяется для изучения различных аспектов экономического и политического развития общества, социальнодемографических процессов, а также исследования исторического развития отдельных регионов и государств. При достаточном количестве исходных данных, содержащихся в письменных источниках, исторические реконструкции основаны на статистическом анализе, что обеспечивает достоверность и воспроизводимость результатов исследований. Однако при изучении ранних периодов истории (археологических культур, функционирование которых не отражено в письменных источниках) единственным объективным источником информации является набор материальных остатков — артефакты и сооружения, зафиксированные при раскопках древних поселений и погребальных памятников. Ограниченность исходных данных определяет существенные проблемы при моделировании археологических культур: — отсутствие априорных сведений о причинноследственных связях между различными элементами и подсистемами в древних обществах (отсутствие письменных источников); — неполнота исходных данных (не все археологические памятники выявлены специалистами, многие археологические объекты разрушены в ходе поздней техногенной и антропогенной деятельности, природных катаклизмов); — разнородность и слабая структурированность исходных данных, ограниченные возможности для их формализации (каждая категория археологических объектов требует своей системы описания, необходимость учета качественных и количественных признаков). Следовательно, разработанные и апробированные математические методы, ориентированные на анализ данных массовых источников, неэффективны для моделирования формирования и развития археологических культур. Исходя из этого актуальным направлением исследований является имитационное моделирование явлений и процессов в древности. Это предполагает разработку специализированных методов формализации исторических явлений, обоснование подходов для формирования адекватных имитационных моделей и разработку соответствующих математических методов.

Keywords: the archaeological culture, simulation, system approach, optimization method, the way of communication, area, Chepetskaya archaeological culture.

***

ри моделировании различных аспектов формирования и развития археологической культуры целесообразно применять комплексный анализ исторических и физико-географических факторов. Типология древних поселений достаточно очевидна. В наиболее общем случае принято выделять укрепленные и неукрепленные поселения, которые различаются наличием разнообразных оборонительных сооружений. В свою очередь, с точки зрения функций, укрепленные поселения условно подразделяются на родоплеменные центры, аграрно-ремесленные центры, поселения-убежища, посты и пр. Для каждой археологической культуры перечень типов поселений варьируется с учётом исторического контекста. Основными признаками при классификации являются относительное расположение памятников на территории археологической культуры, их площадь, мощность культурного слоя и уровень защищенности поселения1. В общем случае предполагается, что родоплеменные центры играли роль военно-оборонительных, аграрно-ремесленных, торговых и общественно-административных центров этносоциальной общности. Аграрно-ремесленные центры являлись «узлами» пространственно распределенной структуры производственных и торговых связей археологической культуры. Неукрепленные поселения (селища) являлись сельскохозяйственными и / или ремесленными центрами, предназначались для проживания населения, занятого в производящих отраслях хозяйства. Иерархия археологических объектов позволяет определить структуру модели археологической культуры в целом — поселения контролировались одним управленческим (родоплеменным) центром, вокруг которого происходило расселение и освоение территории. Археологически фиксируемым признаком этих процессов является оценка относительной хронологии формирования поселений других типов (аграрноремесленных центров и селищ). Группа поселений, компактно расположенных на определенной территории, существовала как устойчивая во времени и пространстве самодостаточная система. Следовательно, взаимное положение поселений определялось и потребностями хозяйства. В данном случае анализ ландшафта позволяет прогнозировать ресурсные зоны посе-

Моделирование исторических процессов

Рис. 1. Территория локализации чепецкой археологической культуры

Городища чепецкой археологической культуры Название поселения

Занимаемая площадь, кв. м Балезинский район

Таблица 1

Мощность культурного слоя, м

Количество линий обороны

Балезинское (Узикар)

3200

0,4–0,7

Буринское (Жутемкар)

4100

0,1–0,15

Гординское I (Гурьякар)

12000

до 1,7

Карйылское (Карйыл)

1600

0,2

6200

1–1,8

Дондыкарское (Дондыкар)

6000

0,2–1,6

Краснослудское (Эбгакар)

3000

0,5–0,7

Глазовский район Весьякарское (Весьякар)

Лудошурское I (Сепычкар)

6000

0,25–0,3

Лудошурское I (Сепычкар)

3500

до 0,9

Нижнебогатырское (Утэмкар)

7000

—

Сепычское (Селтакар)

1800

0,2–0,3

Солдырское I (Иднакар)

40000

1–1,6

5500

0,1–1

0,1–0,7

Солдырское II (Сабаничкар)

Юкаменский район Маловенижское (Поркар)

3850 Ярский район

Комаровское (Чибинькар)

10000

0,15–0,5

Кушманское (Учкакар)

14000

до 1,5

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры лений2. Исходя из этого при моделировании различных аспектов формирования и развития археологической культуры необходимо учитывать особенности рельефа и конфигурацию гидросети изучаемой территории.

***

пробация модели формирования и развития археологической культуры проводилась на примере чепецкой культуры, которая существовала в IX–XIII вв. н.э. и располагалась в среднем течении реки Чепцы и ее притоков между современными населенными пунктами Яр и Балезино (рис. 1). Население вело комплексное хозяйство, сочетающее скотоводство, земледелие, охоту, рыболовство и бортничество3. Городища являлись в основном мысовыми, укрепленными рвом (рвами) и валом (валами). Известно 16 городищ (табл. 1) и 32 селища, принадлежащих этой культуре4. Городища Гординское I (Гурьякар), Солдырское I (Иднакар) и Кушманское (Учкакар) характеризуются значительной площадью (более 10000 кв. м), достаточно мощным культурным слоем (1–2 м) и наличием двух и более линий обороны. Эти городища относят к родоплеменным, а остальные городища — аграрно-ремесленным центрам5. Таким образом, в рамках чепецкой археологической культуры исследователи выделяют 3 родоплеменных и 13 аграрно-ремесленных центров. В данном случае исходными данными для апробации имитационной модели являются: — картографическая база данных средневековых археологических памятников Удмуртской Республики (предоставлена Автономным учреждением культуры Удмуртской Республики «Центр по охране объектов культурного наследия», Ижевск); — картографическая основа, включающая границы административного деления, населенные пункты, дороги и гидросеть по состоянию на 2007 г. (предоставлена ЗАО НТП «Ижтехинформ», Ижевск); — рельеф изучаемой территории, представленный в виде матрицы высот с постоянным шагом 30 сек (ок. 92,6 м) в системе координат WGS-846.

***

истемный подход является базовым принципом при формализации понятия «археологическая культура» как на теоретическом уровне, так и при анализе исторического развития отдельных регионов7. Археологическая культура рассматривается как целостное образование, обладающее определенной организацией и интегративными качествами.

При формализации этого явления археологические памятники (элементы) и их комплексы (подсистем) объединяются в систему при наличии устойчивой структуры производственных, торговых, военных и прочих связей между древними поселениями. Состав археологической культуры определяется археологическими памятниками, а существенные связи между ними — силой взаимодействия между отдельными поселениями. Модель состава и структуры такой системы формируется на основе ранжирования археологических памятников и оценки их роли в процессе расселения и экономического использования территории. В частности, для чепецкой археологической культуры выделяются следующие основные типы поселений5: родоплеменные центры (РПЦ); аграрно-ремесленные центры (АРЦ) и селища. В пределах изучаемой территории расположено множество Q древних поселений, которые, по оценкам специалистов, принадлежали одной археологической культуре: Q = {<q11, q12,…, q1b>; <q21, q22,…, q2с>, <q31, q32,…, q3d>}, где b — количество археологических памятников типа 1 (РПЦ); с — количество археологических памятников типа 2 (АРЦ); d — количество археологических памятников типа 3 (селище). В соответствии с иерархией археологических объектов и особенностей организации системы хозяйства выделено несколько видов подсистем Sj, где j — номер уровня подсистемы: «экономические» подсистемы и «административные» подсистемы (см. рис. 2). «Экономическая» подсистема основана на организации системы хозяйства и включает один аграрно-ремесленный центр и группу селищ, расположенных в его ближайшей округе: S12f = {q2f; <q31, q32,…, q3l>}, где f — номер АРЦ; l — количество селищ, входящих в экономическую зону текущего АРЦ. Аналогично «экономическая» подсистема родоплеменного центра: S11m = {q1m; <q31, q32,…, q3n>}, где m — номер РПЦ; n — количество селищ, входящих в экономическую зону текущего РПЦ. Принято считать, что группа археологических поселений контролировалась административно-управленческим центром, в качестве которого, предположительно, выступал родоплеменной центр8. Поэтому именно вокруг таких поселений и происходило активное расселение и освоение территории. Это позволяет выделить «административные» подсистемы, каждая из которых вклю-

Моделирование исторических процессов

Рис. 2. Логическая схема системы «археологическая культура»: РПЦ — родоплеменной центр; АРЦ — аграрно-ремесленный центр

чает «экономическую» подсистему S11m m-го РПЦ, ряд «экономических» подсистем АРЦ, а также группу селищ, принадлежащих «зоне влияния» текущего РПЦ и не включенных в «экономические» подсистемы: S2m = {S11m; <S121, S122, …, S12r>; <q31, q32,…, q3s>}, где r — количество «экономических» подсистем АРЦ; s — количество селищ, принадлежащих «зоне влияния» m-го РПЦ. В идеальном случае модель состава археологической культуры должна состоять из ряда «административных» подсистем S2m, количество которых совпадает с количеством РПЦ. При этом все элементы множества Q древних поселений должны быть включены в совокупность подсистем S2m. Такое совпадение по количеству и составу может являться критерием полноты исходных данных. При этом очевидно, что не все памятники, принадлежащие изучаемой культуре, выявлены архео-

логами. Более того, некоторые из них принципиально не могут быть зафиксированы ввиду того, что были разрушены в древности или в результате современного антропогенного влияния (строительство дорог и населенных пунктов, участки поздних сельскохозяйственных угодий и т. п.). Следовательно, вероятно наличие укрепленных поселений и «экономических» подсистем АРЦ, которые не входят в сводную «зону влияния» всех известных РПЦ, что позволяет предположить существование незафиксированного (или разрушенного) родоплеменного центра. Аналогично, наличие «свободных» селищ является косвенным признаком незафиксированного РПЦ или АРЦ. Учитывая неполноту исходных данных, правомерно осуществить обобщение предложенных моделей состава «административных» подсистем всех известных родоплеменных центров (S2m), а также ряда «экономических» подсистем аграрно-ремесленных центров (S12f) и селищ, не принадлежащих

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры сводной «зоне влияния» выявленных РПЦ археологической культуры: S3 = {< S21, S22, …, S2t >; <S121, S122, …, S12u>;

<q31, q32,…, q3v>},

(1)

где t — количество «административных» подсистем РПЦ; u — количество «экономических» подсистем АРЦ, не принадлежащих сводной «зоне влияния» РПЦ; v — количество селищ, не принадлежащих сводной «зоне влияния» РПЦ. Мощность связи между элементами системы «археологическая культура» определяется расстоянием между ними9, что согласуется с принципом гравитационной модели при моделировании структуры явлений на основе геоинформационных систем10. Известные исторические реконструкции основаны на том, что система в целом и все выделенные подсистемы формировались с учетом возможности управления и контроля территории, а также принципа экономической целесообразности — выявления производящих отраслей хозяйства11. Структура расселения с точки зрения эффективной экономики основывается на территориальной близости памятников (элементов подсистем) и компактности их пространственного расположения относительно организующего центра подсистемы (родоплеменного или аграрно-ремесленного центра). Данная структура расположения поселений соотносится с оптимальным расположением «зависимых» населенных пунктов в теории центральных мест Кристаллера (W. Christaller) и Лёша (A. Lösch). В соответствии с этим пороговое значение мощности связи, определяющее существенные связи между организующими центрами и селищами, входящими в «экономическую» подсистему, пропорционально L1 max — максимально возможное расстояние от организующего центра до сельского поселения. Основными отраслями хозяйства средневекового населения севера Удмуртии являлись земледелие и оседлое скотоводство с придомным содержанием скота 12. Исходя из этого в качестве максимального расстояния расположения потенциальных пахотных угодий на основании экспертных оценок принята дистанция в 1 км от поселения, пастбищных — в 5 км. Данное ограничение сельскохозяйственной активности населения вокруг постоянного места обитания соответствует временному лимиту в 1 час пути по непересеченной местности. Постоянство данных параметров было показано на широком этнологическом материале и служит основой для моделирования зон экономической активности представителей разнообразных археологических культур13.

Вероятно, данные направления хозяйственной деятельности чепецкой археологической культуры были характерны как для населения организующих центров подсистем (родоплеменных или аграрноремесленных центров), так и для жителей селищ, входящих в подсистему. В условиях исследуемой археологической культуры такой подход правомерен, учитывая, что производство сельскохозяйственной продукции осуществлялось в рамках натурального хозяйства. Хозяйственную замкнутость населения отмечают этнографы, путешественники и представители местной власти вплоть до XVIII и XIX вв.14 Следовательно, для обеспечения потенциально равных условий ведения хозяйства укрепленных поселений и селищ пороговое значение мощности связи для «экономических» подсистем составляет 2L1 max = 10 км (непересекающиеся зоны пастбищных угодий двух смежных поселений). Поэтому, признаком включения j-го селища в «экономическую» подсистему РПЦ или АРЦ может служить сравнительная оценка расстояний l между парами поселений «центр — селище»:

q3j ∈ S12f , если ljf ∈ 2L1 max = 10 км;

(2)

q3j ∈ S11m, если ljm ∈ 2L1 max = 10 км, где f — номер АРЦ; m — номер РПЦ; q3j — селище; j — номер селища. С другой стороны, расселение с точки зрения управления и контроля территории основывается на пространственно организованной структуре, обеспечивающей практически одинаковую доступность «подчиненных» поселений от организующего центра подсистемы — родоплеменного центра. Аналогичный подход применяется в теории центральных мест В. Кристаллера и А. Лёша при оптимизации административной структуры расселения. В рамках модели «археологическая культура» пороговое значение мощности связи (L2 max), определяющее существенные связи элементов системы, принято максимально возможное расстояние от родоплеменного центра до поселений, входящих в его подсистему (аграрно-ремесленные центры, селища). Значение данного параметра зависит от ландшафта, уровня развития транспорта, системы коммуникаций и пр. По экспертным оценкам историков, максимальное значение расстояния от управляющего центра до границы контролируемой им территории ограничивается длиной суточного перехода и составляет 30–40 км15. Данная величина достаточно стабильна в значительном хронологическом диапазоне. В частности, Геродот, описывая события середины I тысячелетия до н.э., приводит оценку длины одного дневного перехода в 200 стадий,

Моделирование исторических процессов

70 что составляет 35 км16. Даже в период Гражданской войны в России дневной переход пешего воинского подразделения оценивался 25–30 верст, что соответствует 26–32 км17. В средневековой Руси территории московских городских станов (земель, непосредственно использовавшихся в великокняжеском хозяйстве) располагались именно на расстоянии одного дневного перехода от Москвы и вписываются в круг радиусом 40 км18. Достоверность последней оценки определяется тем, что границы московских городских станов были выделены по представительному массиву разноплановых источников (письменные, картографические, археологические) и историко-ландшафтным данным. Учитывая близость хронологического диапазона существования чепецкой археологической культуры и рассматриваемого периода развития Московского княжества, а также схожесть ландшафтных условий северной части Удмуртии и центрального района России, вероятно, наиболее адекватной является оценка L2 max = 40 км. Необходимо подчеркнуть, что данное значение является оценкой сверху, которая в дальнейшем будет уточняться на основе исследований пространственного распределения поселений чепецкой археологической культуры. Следовательно, признаком включения поселения в зону влияния m-го родоплеменного центра может служить сравнительная оценка расстояний l между этим центром и поселениями других типов: q2r ∈ S2m, если lmr ≤ L2 max = 40 км;

q3s ∈ S2m, если lms ≤ L2 max = 40 км,

(3)

где qij — археологические памятники различных типов (i — номер типа); r — номер аграрно-ремесленного центра; s — номер селища. Совокупность «административных» подсистем от каждого родоплеменного центра определяет область распространения системы «археологическая культура» в целом. Обобщение выражений (1–3) является интегральным критерием, который позволяет реконструировать принадлежность каждого из известных поселений подсистемам конкретных аграрно-ремесленных и родоплеменных центров и на основании этого моделировать состав, структуру и организацию системы «археологическая культура» в целом. Таким образом, формализация экспертных оценок исследователей-археологов позволяет представить археологическую культуру в виде системы с иерархической структурой, которая характеризуется целостностью, наличием существенных устойчивых связей между элементами и подсистемами,

упорядоченным распределением связей и элементов, а также ярко выраженными интегративными качествами. В рамках предложенного формализованного описания археологическая культура рассматривается как целостное образование, состоящее из взаимосвязанных и взаимодействующих частей: поселения различных типов — «экономические» подсистемы — «административные» подсистемы. Существенные связи между элементами восстанавливаются на основе реконструкции путей коммуникации с учетом введенных оценок максимального значения расстояния между элементами различных типов (например, аграрно-ремесленный центр — селище, родоплеменной — иные поселения). Очевидно, что элементы системы упорядочены как во времени, так и в пространстве (распределение археологических памятников различных типов на исследуемой территории, их взаимное расположение, определенная роль и задачи каждого поселения с точки зрения археологической культуры в целом, период существования поселения и пр.), что доказывает наличие устойчивой организации общества в древности. Иными словами, археологическая культура является устойчивым интегративным образованием, которое за счет распределения связей между входящими в нее родоплеменными и аграрно-ремесленными центрами и селищами обеспечивает функционирование системы с точки зрения управления, системы хозяйства и защиты населения от внешней опасности. Такое представление позволяет рассматривать археологическую культуру как систему, что обеспечивает возможность моделирования различных аспектов исторических процессов: структуры системы коммуникаций между поселениями, границ ареала распространения археологической культуры и динамики расселения на исследуемой территории.

***

оделирование конфигурации территории чепецкой археологической культуры осуществляется в два этапа: — задачей первого этапа является расчет максимального расстояния от центральных поселений археологической культуры до ее границ. Это предполагает выделение для каждого родоплеменного центра группы городищ, которые могут быть включены в его «административную» зону (построение кластеров РПЦ). В рамках каждой выделенной группы строятся оптимальные пути между РПЦ и всеми поселениями. Длина максимального пути является параметром, ограничивающим «административную» зону каждого родоплеменного центра;

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры

Рис. 3. Кластеры родоплеменных центров чепецкой археологической культуры

Рис. 4. Конфигурация вероятных путей между городищами и ареала распространения чепецкой археологической культуры

Моделирование исторических процессов

Рис. 5. Зоны ведения сельского хозяйства Чепецкой археологической культуры

Рис. 6. Возможные зоны локализации необнаруженных поселений

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры — задачей второго этапа является реконструкция ареала распространения археологической культуры. При этом на основе метода оптимизации производится моделирование конфигурации границ «административных» зон каждого родоплеменного центра с учетом физико-географических факторов. Совокупность «административных» зон образует ареал распространения археологической культуры. На первом этапе для каждого родоплеменного центра определяется набор поселений, которые он «контролирует», иными словами, вероятный состав административных подсистем. Такой набор поселений, включающий один РПЦ и ряд контролируемых им городищ, в рамках данного исследования определен как кластер. Кластеры строятся следующим образом: для каждого i-го поселения выбирается j-й родоплеменной центр, расстояние до которого меньше, чем расстояние до остальных родоплеменных центров (lijmin). При этом i-е поселение считается «контролируемым» j-м родоплеменным центром, если расстояние lijmin не превосходит L2 max = 40 км (см. выражение 3). Расчет кластеров для трех РПЦ чепецкой археологической культуры (Гурьякар, Иднакар и Учкакар) показал: городище Гурьякар «контролирует» 4 аграрно-ремесленных центра, Иднакар — 7, а Учкакар — 1. Маловенижское городище находится на расстоянии более 40 км от всех РПЦ, поэтому оно не вошло ни в один из кластеров (рис. 3). Критерий образования кластеров использует кратчайшее расстояние по карте, следовательно, не учитывает влияние физико-географических факторов (рельеф и гидросеть). Такой подход является лишь первой оценкой принадлежности поселений к «административной» подсистеме определенного РПЦ. Для уточнения состава кластеров и значения параметра L2max восстанавливается конфигурация вероятных путей коммуникации между родоплеменным центром и городищами в пределах каждого кластера. Моделирование конфигурации путей между поселениями в древности основано на эвристических алгоритмах оптимизации19, что обеспечивает компромисс между длиной пути и трудоемкостью его прохождения (рельеф, водные преграды). Анализ комплексного критерия, учитывающего исторические и физико-географические факторы, позволяет моделировать «оптимальный» путь по относительно ровному участку местности при минимизации количества переправ. Достоверность таких реконструкций доказана при моделировании конфигурации известного исторического объекта — участка трассы Сибирского тракта на территории Удмуртии20. Эталонная конфигура-

ция Сибирского тракта восстановлена с высокой точностью в результате историко-архивных исследований и натурного обследования участков тракта между населенными пунктами, через которые проходила эта дорога. Моделирование путей коммуникации между поселениями позволяет оценить их длину с учетом рельефа (рис. 4). Следовательно, состав кластеров («административных» подсистем) может измениться, так как при формировании кластеров использовалось «воздушное» расстояние между городищами. Поселения, длина пути от которых до родоплеменного центра превосходит 40 км, исключаются из рассмотрения. Более того, максимальная длина пути в пределах кластера может рассматриваться как уточнение значения параметра L2max для конкретной археологической культуры — L’2max (табл. 2). Таблица 2 Расстояния от родоплеменных центров до укрепленных поселений в пределах каждого кластера (состав административных подсистем) Название поселения

Расстояние (км)

Кушманское городище (Учкакар) Комаровское

26,469

Солдырское I городище (Иднакар) Богатырское

10,018

Дондыкарское

21,252

Краснослудское

31,267

Лудошурское I

12,583

Лудошурское II

12,676

Сепычское

32,152

Солдырское II

4,911

Гординское городище (Гурьякар) Балезинское

10,755

Буринское

13,728

Весьякарское

16,233

Карйылское

23,703

Таким образом, моделирование путей коммуникации позволяет определить состав «административных» подсистем. В рамках чепецкой археологической культуры выделяются три «административные» подсистемы, состав которых приведен в таблице 2. Результаты компьютерного эксперимента показали, что состав кластеров чепецкой археологической культуры не изменился по сравнению с пред-

Моделирование исторических процессов

74 варительной оценкой, все городища этой культуры расположены на расстоянии не более 32,2 км от соответствующих РПЦ. Поэтому в дальнейшем, при реконструкции ареала археологической культуры, в качестве L’2max выбирается максимальное расстояние от городища Иднакар до Сепычского городища с учетом потенциальной «экономической» зоны этого поселения (5 км). Следовательно, в качестве максимального расстояния от родоплеменного центра до границ ареала распространения чепецкой археологической культуры принимается значение 37,2 км (см. выражение (3)). Данная оценка используется на втором этапе моделирования. Второй этап предполагает также моделирование ареала и границ распространения культуры на основе решения задачи оптимизации с учетом комплексного критерия21. Ареал распространения чепецкой археологической культуры строится с учетом параметра L’2max (рис. 4). При этом в построенный ареал вошли 45 из 48 известных поселений (94 %). Проверкой корректности построенных «административных» зон РПЦ служит реконструкция конфигурации потенциальной «экономической» зоны вокруг каждого из поселений. Моделирование показало, что все потенциальные экономические зоны находятся в пределах территории распространения культуры в целом и не выходят за рамки «административных» зон соответствующих родоплеменных центров (рис. 5). Для оценки структуры использования территории с точки зрения производящего хозяйства было рассчитано соотношение (δi) площадей «административных» (Si) и «экономических» (Sj) зон (табл. 3): Mi

δi =

∑S j =1

(4)

где i — номер РПЦ; Мi — количество «экономических» зон в «административной» зоне i РПЦ. Таблица 3 Оценка доли «экономических» зон в ареале чепецкой археологической культуры Центральное поселение «административной» зоны Кушманское городище Учкакар Солдырское I городище Иднакар Гординское городище Гурьякар

S S’ di (кв. км) (кв. км) (di ´100 %)

Отношение площади земель, используемых под ведение сельского хозяйства, к общей площади каждой «административной» зоны достаточно стабильно для всех трех родоплеменных центров чепецкой археологической культуры. Незначительно выше доля использования территории под сельское хозяйство в «административной» зоне городища Иднакар. Это, вероятно, объясняется центральным расположением поселения на территории чепецкой археологической культуры. Относительно небольшая доля использования территории для ведения сельского хозяйства, возможно, связана с тем, что существовали природные барьеры, которые не фиксируются в настоящее время (болота, лесные массивы). Более того, если исходить из состава археологических находок, то население также занималось и другими видами деятельности (охота, рыболовство, бортничество и пр.)22. Эти отрасли требовали освоения значительных по размеру территорий. Например, согласно экспертным оценкам, сформированным на основе знаний по экологии охотничьих животных, зона охоты должна располагаться не ближе чем 10 км от поселения23. Состав «экономических» подсистем определяется аналогично составу «административных» подсистем: построение кластеров и оценка максимального радиуса «зоны влияния» РПЦ и АРЦ для селищ (табл. 4). Оценка максимального значения длины пути (пороговое значение мощности связи) в рамках «экономических» подсистем чепецкой археологической культуры составляет 13,605 км. Таблица 4 Расстояния от городищ до неукрепленных поселений в пределах каждого кластера (состав «экономических» подсистем) Центральное поселение (РПЦ или АРЦ) Кушманское Краснослудское Богатырское Дондыкарское

2026,59

233,58

2142,33

370,07

2566,36

263,00

0,115 (11,5) 0,173 (17,3) 0,102 (10,2)

Солдырское I

Солдырское II

Зависимые поселения (селища)

Расстояние от РПЦ (АРЦ) до селища, км

Кушманское I

8,015

Кушманское II

3,585

Кушманское III

6,996

Печешурское Нижнебогатырское I Нижнебогатырское II Дондыкарское

13,605 10,314 8,953 3,737

Солдырское III

3,257

Солдырское IV

2,948

Солдырское I

5,758

Адамское I

10,983

Адамское II

10,886

Качкашурское

8,597

Имитационная модель формирования и развития археологической культуры Окончание таблицы 4 Центральное поселение (РПЦ или АРЦ) Гординское I Сепычское Лудошурское I

Весьякарское

Зависимые поселения (селища)

Расстояние от РПЦ (АРЦ) до селища, км

Гординское I

6,603

Гординское II

7,564

Подборновское

5,489

Гурдошурское

12,913

Качкашурское II

2,373

Весьякарское

2,850

Турайское I

12,037

Турайское II

13,216

Заболотновское

6,476

Таким образом, моделирование на основе метода оптимизации с учетом комплексного анализа исторических и физико-географических факторов позволяет уточнить численные оценки интегрального критерия абстрактной системы «археологическая культура» (выражения (1–3)) применительно к чепецкой археологической культуре: — состав «административных» и «экономических» подсистем системы «археологическая культура» определен таблицами 2 и 4; — критерий мощности связи для определения состава «экономических» подсистем определяется выражением: q3j ∈ S12f, если ljf ≤ 13,6 км; q3j ∈ S11m, если ljm ≤ 13,6 км; — критерий мощности связи для выявления состава «административных» подсистем определяется выражением: q2r ∈ S2m, если lmr ≤ 37,2 км; q3j ∈ S2m, если lmj ≤ 37,2 км, где qij — археологические памятники различных типов (i — номер типа); j — номер селища; s — номер аграрно-ремесленного центра.

***

оделирование границ «экономических» подсистем чепецкой археологической культуры показало, что в «экономические» подсистемы вошло только 22 из 32 известных селищ. Остальные «свободные» селища (рис. 2) расположены на расстоянии более 10 км от родоплеменных и аграрно-ремесленных центров. Предположительно, должны были существовать укреп-

ленные поселения, которые «контролировали» «свободные» селища. Очевидно, данная проблема связана с неполнотой исходных данных: не все археологические памятники выявлены специалистами либо археологические объекты разрушены в ходе поздней техногенной и антропогенной деятельности. В соответствии с предложенной моделью неизвестные «контролирующие» поселения расположены вблизи от групп «свободных» селищ (в соответствии с приведенной оценкой расстояние не должно превышать 13,6 км). Методика локализации территории расположения археологического памятника состоит в следующем. Для каждого «свободного» селища строится «экономическая» зона без учета зон соседних селищ. Результатом моделирования является набор пересекающихся областей. Именно область пересечения «экономических» зон и является наиболее вероятным местом существования необнаруженного поселения, так как такое местоположение обеспечивает возможность «контроля» данной группы селищ в рамках одной «экономической» подсистемы. При анализе чепецкой археологической культуры было выделено 4 области пересечений экономических зон «свободных» селищ, что определяет потенциальные зоны существования необнаруженных поселений (рис. 6).

***

аким образом, применение системного подхода для формализации археологических данных и формирования имитационной модели, применение специализированных математических методов, ориентированных на комплексный анализ исторических и физико-географических факторов, позволяет восстанавливать исторические процессы на основе ограниченных археологических данных. Необходимо отметить, что любые реконструкции исторических процессов, основанные на имитационном моделировании, носят вероятностный характер, т. е. определяют возможный «диапазон» вариантов, в котором протекал реальный процесс. Границы «диапазона» могут быть получены на основе ряда компьютерных экспериментов, реализующих различные «сценарии» возможного развития событий24. Именно такой подход обеспечивает верификацию гипотез и, соответственно, достоверность результатов моделирования исторических процессов и явлений.

Моделирование исторических процессов

ПРИМЕЧАНИЯ Виноградов А. А. К вопросу о социальной типологии городищ Волжской Булгарии // Современные проблемы и перспективы развития исламоведения, востоковедения и тюркологии : материалы первой международной молодежной научно-практической конференции. Нижний Новгород, 2007. С. 160–166; Коробов Д. С. Применение методов пространственного анализа при изучении системы расселения алан Кисловодской котловины [Электронный ресурс] // Археология и геоинформатика. Вып. 5. М., 2008. 1 электрон. опт. диск (CD-R); Раппопорт П. А. Военное зодчество Западно-Русских земель X–XIV вв. // Материалы и исследования по археологии. М., 1976. № 140. С. 186–192; Фахрутдинов Р. Г. Классификация и топография Булгарских городищ // Советская археология. 1990. № 4. С. 63; Халиков А. Х., Шарифулин Р. Ф. Караван-сарай древнего Биляра // Исследования Великого города. М., 1976. С. 69. 2 Коробов Д. С. ГИС-моделирование пахотных угодий эпохи раннего средневековья у алан Кисловодской котловины // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 226. М., 2012. 3 Иванова М. Г. Хозяйство северных удмуртов в конце IX — начале XIII вв. н.э. // Северные удмурты в начале II тысячелетия н.э. Ижевск, 1979. С. 6–68. 4 Иванов А. Г., Иванова М. Г., Останина Т. И., Шутова Н. И. Археологическая карта северных районов Удмуртии. Ижевск, 2004. 5 Иванова М. Г. Иднакар: древнеудмуртское городище IX–XIII вв.: монография. Ижевск, 1998. 6 The CGIAR Consortium for Spatial Information (CGIAR-CSI) [Electronic resource]. URL: http://srtm.csi.cgiar.org (дата обращения: 20.06.2011). 7 Ковалевская В. Б. Археологическая культура — практика, теория, компьютер. М., 1995. 8 Иванова М. Г. Иднакар…; Коробов Д. С. Применение методов… 9 Доорн П. Географическое положение, модели взаимодействия и реконструкция исторических поселений и коммуникаций (на примере Этолии, исторической области центральной Греции) // История и компьютер: Новые информационные технологии в исторических исследованиях и образовании. Геттинген, 1993. С. 105–140; Коробов Д. С. ГИС-моделирование сельскохозяйственных угодий эпохи раннего средневековья в Кисловодской котловине // Археология и геоинформатика. Вып. 6 [Электронный ресурс]. М., 2010. 1 электрон. опт. диск (CD-R). 10 Тикунов В. С. Моделирование в картографии. М., 1997. 11 Коробов Д. С. Применение методов…; Он же. ГИС- моделирование…; Культура средневековой Москвы. Исторические ландшафты : в 3 т. М., 2005. Т. 2; Носевич В. Л. На пути к организации общества как самоорганизующейся системе // Математическое моделирование исторических процессов. М., 1996. С. 202–223; Черносвитов Ю. П. Освоение Крайнего Севера. Опыт имитативного моделирования по материалам археологии. М., 1994. 12 Иванова М. Г. Хозяйство северных удмуртов… С. 35. 13 Early European Agriculture: its foundations and development. Cambridge, 1982; Higgs E. S. The history of European agriculture — the uplands // The Early History of Agriculture. Oxford, 1977; Jarman H. N., Bay-Petersen J. L. Agriculture in prehistoric Europe — the lowlands // The Early History of Agriculture. Oxford, 1977. 14 Иванова М. Г. Хозяйство северных удмуртов… С. 35. 15 Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 г. // Краткие сообщения института истории материальной культуры. Вып. 43. М., 1952. С. 3–44. 16 Геродот. История / пер. Г. А. Стратановского. Л., 1972. Кн. IV, 101. 17 Молчанов В. М. Последний белый генерал. Устные воспоминания, статьи, письма, документы. М., 2009. С. 159. 18 Культура средневековой Москвы… С. 17–46. 19 Нильсон Н. Искусственный интеллект: методы поиска решений. М., 1973; Рассел С., Норвиг П. Искусственный интеллект: современный подход. М., 2007. 20 Зубарева О. Т., Груздев Д. В., Журбин И. В. Реконструкция путей коммуникаций между древними поселениями средствами ГИС // Геоинформатика. 2012. № 2. С. 9–14. 21 Зубарева О. Т., Груздев Д. В., Журбин И. В. Моделирование границ и структуры археологической культуры: комплексный подход // Интеллектуальные системы в производстве. 2012. № 1 (19). С. 23–28. 22 Иванова М. Г. Хозяйство северных удмуртов…; Она же. Иднакар… 23 Гептнер В. Г., Наумов Н. П. Млекопитающие Советского Союза. М., 1961–1976. 24 Бородкин Л. И., Таранин М. В. О типологии математических моделей исторических процессов // Математическое моделирование исторических процессов. М., 1996. С. 41. 1

Историография исторической информатики Historiography of Historical Computer Science

Состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики... в Казахстане: multa paucis THE STATE AND DEVELOPMENT OF QUANTITATIVE HISTORY AND HISTORIC INFORMATICS IN KAZAKHSTAN: MULTA PAUCIS Жакишева Сауле Аукеновна Доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова Министерства образования и науки Республики Казахстан, проректор по науке Казахской академии труда и социальных отношений (Алматы, Казахстан)

Saule А. Zhakisheva

Анализируется современное состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики в Казахстане с 1960‑х гг. по настоящее время, раскрываются основные этапы внедрения новых информационных технологий в исторические исследования и историческое образование, основные причины медленных темпов информатизации исторической науки республики.

The article analyses contemporary state and development of quantitative history and historical computer science in Kazakhstan from 1960s onwards. It studies basic stages which introduction of new information technology in historical research and education passes as well as causes for slow informatization of historical studies in the Republic.

Ключевые слова: историография, источниковедение, квантитативная история, историческая информатика, математико-статистические методы, новые информационные технологии, базы данных, информатизация образования, исторические электронные источники.

Keywords: historiography, source studies, quantitative history, historical computer science, statistical methods, new information technology, database, informatization of education, historical electronic sources

* Многое в немногих словах (лат.)

ключение казахстанских исследователей в сообщество историков-квантификаторов приходится на 60‑е гг. ХХ в., когда известный антрополог О. Исмагулов совместно с ведущими советскими специалистами впервые в республике стал проводить исследования по краниологии и палеоантропологии на основе количественных методов и ЭВМ, а с 1970‑х гг. — по серологии, соматологии, одонтологии и дерматоглифике1. В 1980‑х гг. он существенно расширил математико-статистический арсенал методов обработки антропологического материала как источника исторической информации в изучении сложных проблем этногенеза. В фундаментальной монографии «Этническая антропология Казахстана»2, посвященной соматологии казахов, им были проведены группировочный, корреляционный, дисперсионный, кластерный и другие виды моно- и многомерного анализа антропометрических и антропоскопических данных и данных других морфофизиологических систем для определения степени различий между более чем 30‑ю группами этнолокальных групп казахов с учетом их ареальной дифференциации. Основные результаты статистического анализа, отображенные в виде таблиц, графиков, дендрограмм, карт и рисунков, позволили автору сделать ряд содержательных выводов о процессах этногенеза и этнической истории не только казахов, но и других современных народов республики. Изучению одной из интереснейших проблем антропологии казахского народа — этнической одонтологии — посвящена также монография О. Исмагулова и К. Б. Сихимбаевой «Этническая одонтология Казахстана»3, в которой ими использованы количественные методы и ЭВМ при обработке данных морфологического анализа одонтологических черт местных насельников Казахстана. В начале 1980‑х гг. казахстанский исследователь Т. П. Волкова защитила кандидатскую диссертацию по аграрной истории дореволюционного Казахстана на кафедре источниковедения истории СССР исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова4. Исследованию были подвергнуты статистические материалы проведенного в 1896–1903 гг. под руководством Ф. А. Щербины первого сплошного обследования значительной части Казахстана, территориально охватывавшей Степное генерал-губернаторство и включавшей Акмолинскую и Семипалатинскую области, а также два уезда (Актюбинский и Тургайский) Тургайской области. Сочетание методов традиционного источниковедения и математической статистики позволило Т. П. Волковой существенно расширить программу обработки «Материалов по киргизскому землепользованию…» и поставить вопрос о степени

Историография исторической информатики достоверности информации, заложенной в источнике. Корректное сопоставление данных обследования экспедицией Ф. А. Щербины казахских хозяйств с материалами по названным областям другого массового источника («Волости и населенные места 1893 г.») на основе корреляционного анализа идентичных показателей двух привлеченных источников, позволило выявить их внутренние взаимосвязи, а величины коэффициентов корреляции — охарактеризовать количественный уровень их близости. На основе полученных после обработки на ЭВМ матриц корреляции автор пришла к выводу, что не все отобранные показатели имеют высокую степень достоверности, часть из них, причем наименьшая, была малодостоверна, что можно отнести к ошибкам погрешности одного из сопоставляемых источников. Однако в целом «Материалы по киргизскому землепользованию…» были оценены как достоверные, достаточно полные и репрезентативные массовые источники5. В начале 1980‑х г. отдельные попытки применения кластерного анализа и ЭВМ были предприняты известным казахстанским археологом К. М. Байпаковым. Среди значительного числа публикаций в этой области знаний о прошлом, большей частью представляющих изложение эмпирических данных или внешнее описание памятников древности, существенно выделяются его аналитические материалы по типологии средневековых оседло-земледельческих поселений Южного Казахстана и Семиречья6. В конце 1980‑х гг. в секторе историко-социологических и математико-статистических исследований Института истории СССР АН СССР казахстанским исследователем К. А. Сакеновой была защищена кандидатская диссертация, посвященная проблемам изучения основных тенденций социального развития молодых рабочих промышленности Казахстана в 1970‑е — начале 1980‑х гг.7 В качестве основного массового источника ею были привлечены материалы социологического обследования 22 предприятий девяти отраслей промышленности республики, проведенного в 1983 г. в рамках всесоюзной программы. На основе социологического опроса более 2 тыс. молодых рабочих была разработана кодировальная анкета по 134 параметрам, характеризующим половозрастной и национальный состав рабочей молодежи, ее общеобразовательный и квалификационный уровень, профессиональную структуру, социальные источники пополнения, формы профессиональной подготовки, социальную активность и др. Сравнительно-сопоставительный анализ полученных данных со сведениями личных учетных карточек молодых рабочих обследованных предприятий на начало 1970‑х гг. позволил К. А. Сакеновой на основе ме-

Состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики... тодов описательной статистики и ЭВМ решить ряд конкретно-исторических задач моделирования социального портрета молодого рабочего класса республики. Впоследствии апробированная методика обработки материалов этносоциологических обследований была реализована ею при изучении культурного облика рабочего класса и современного сельского населения республики, его отдельных этнических групп8. В эти же годы изучением проблем применения количественных методов в исследовании аграрной истории занимался казахстанский исследователь С. В. Грисюк9. Представляет огромный интерес попытка корректного применения математико-статистических методов казахстанским ученым Ж. Б. Абылхожиным в процессе исследования динамики расслоения казахского аула в доколхозный период. В качестве массового источника им были привлечены сводные статистические данные о распределении скота в казахском ауле за 1922 / 23, 1924 / 25, 1926 / 27 и 1928 гг. Они были обработаны при помощи Джини-индекса, который традиционно применяется для измерения степени концентрации (неравномерности) распределения во множестве совокупностей (или в его выборке) и его графического изображения в виде кривой Лоренца. На основании полученных результатов он опроверг устоявшееся в отечественной историографии положение об осереднячивании казахского аула к концу 1920‑х гг. Ж. Б. Абылхожин пришел к выводу, что к началу 1928 г. лишь наметились тенденции к определенному выравниванию распределения скота между отдельными социально-экономическими группами казахских хозяйств. Основным результатом применения методов математической статистики стал вывод о том, что в этот период казахский аул испытывал достаточно сильное воздействие процессов расслоения и имел главным итогом в результате проводимых официальными органами мероприятий в аграрной сфере республики маргинализацию и пауперизацию коренного населения Казахстана10. Аналогичная методика обработки массовых источников по дореволюционной истории казахского кочевого общества (статистические материалы различных обследований и др.) была использована Н. Э. Масановым для характеристики степени проявления имущественной дифференциации и экономической поляризации различных классов и социальных групп в традиционном казахском социуме11. Следует отметить, что квантитативные и традиционные исследования с частичным «вкраплением» методов математической статистики и ЭВМ носили до конца 1980‑х гг. спорадический характер и напрямую были связаны в основном с прове-

дением совместных проектов в рамках всесоюзных научных программ или же с непосредственным руководством диссертационными работами казахстанских аспирантов историками-квантификаторами из МГУ им. М. В. Ломоносова и Института истории АН СССР. Исключением в контексте системных исследований стало «самоутверждение» и дальнейшее развитие антропологической школы Казахстана под руководством О. И. Исмагулова. До начала 1990‑х гг. квантитативная история не получила должного самовыражения в исторической науке Казахстана в силу ряда причин, среди которых доминирующей, на наш взгляд, была присущая значительному числу гуманитариев «математикофобия». Отпугивали историков также сложности, связанные с использованием вычислительной техники (в то время больших ЭВМ вычислительных центров Академии наук КазССР и политехнического института) и освоением языков программирования. При этом отсутствие взаимопонимания и непосредственных контактов со специалистами по прикладной математике и информатике также не способствовало решению проблемы научного общения «физиков и лириков». Кроме того, нетривиальные подходы к историческому источнику, новые методы, методики и инструментарий квантитативных исследований вызывали неоднозначную рефлексию со стороны традиционных историков, отхватывающую диапазон от активной поддержки до открытого скепсиса и обвинений в бездумном заимствовании методов западноевропейских и российских коллег. Однако глобальные процессы информатизации общественной жизни, «микрокомпьютерная революция» второй половины 1980‑х гг. не могли не коснуться и нашей республики, а конкретные результаты научных изысканий ученых стран СНГ и дальнего зарубежья, работающих в области исторической информатики, во многом предопределили произошедшую к началу 1990‑х гг. инверсию в сознании казахстанских историков, убедившихся в «полезности» интеграции истории с естественнонаучными отраслями знаний. В 1996 г. С. А. Жакишевой была защищена кандидатская диссертация на тему «Баи-полуфеодалы» в Казахстане на рубеже 20–30‑х гг. ХХ в.: историко-источниковедческий анализ проблемы»12. В работе, написанной на стыке источниковедения, информатики и квантитативной истории, был применен проблемно-ориентированный подход к созданию компьютерной базы данных на основе более чем 900 личных следственных дел баев, экспроприированных в ходе кампании по уничтожению элитных слоев казахского аула. Широкая трактовка данных не востребованных ранее источников массового характера по проблеме позволила

80 провести анализ на более высоком исследовательском уровне, точнее охарактеризовать тенденции развивавшегося процесса ликвидации «эксплуататорских классов» в казахской аульной среде, получить совершенно новые уникальные сведения о, казалось бы, достаточно полно разработанной советской историографией проблеме конфискации байских хозяйств в 1928–1929 гг.13 Комплексная разработка на основе проблемно-ориентированной базы данных (ПОБД) малоизученных и неизученных аспектов проблемы конфискации способствовала моделированию социального портрета экспроприированных баев, исследованию логики действия механизма репрессий в отношении зажиточных слоев казахского аула, альтернативных точек зрения на конфискацию со стороны официальных органов и самих баев, особенностей восприятия населением, пострадавшим в ходе этой широкомасштабной операции, репрессивной политики государства. С. А. Жакишевой были получены новые количественные данные по общему числу экспроприированных хозяйств, категориям конфискации, степени грамотности, влиятельности, авторитета и состоятельности репрессированных баев и др. На основе наработанного практического и методического опыта в Институте истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова в 1998 г. была начата разработка Республиканского банка данных по репрессивной политике советского государства в Казахстане в 1920‑е — начале 1950‑х гг., охватывающего архивный материал по приблизительно 100 тыс. персоналий14. С 1993 г. Республика Казахстан представлена в Ассоциации «История и компьютер» стран СНГ, а с 1996 г. — в Совете АИК и редакционном совете Информационного бюллетеня АИК15. В 1998 г. в Институте переподготовки и повышения квалификации преподавателей вузов Республики Казахстан (ИППК при КазНУ им. Аль-Фараби) на кафедре информатики и новых технологий обучения было начато чтение курса «Историческая информатика» специально для преподавателей общественных и гуманитарных дисциплин16. В 1999 г. на кафедре новой истории Казахстана исторического факультета Казахского национального университета им. Аль-Фараби был впервые введен спецкурс «Квантитативные методы и современные информационные технологии в изучении новой истории Республики Казахстан», а с 2000 г. на историческом факультете ведущего национального университета курс «Историческая информатика» получает свой официальный статус одной из приоритетных дисциплин в образовании будущих специалистов17. В настоящее время подобные спецкурсы читаются будущим историкам в ведущих

Историография исторической информатики вузах страны. Так, в Евразийском национальном университете им. Л. Н. Гумилева историческая информатика читается с 2005 г., более того, С. И. Ковальской разработано первое учебно-методическое пособие по этому предмету18. В 1997–1998 гг. был апробирован первый казахстанский электронный учебник «История Казахстана. 11 класс», подготовленный на материалах М. К. Койгелдиева, Ж. А. Абсеметовой, С. Ф. Мажитова, который вошел в список образовательных ресурсов, рекомендованных для средней школы Республиканским научно-методическим центром информатизации образования (РЦИО) МОН РК19. Впоследствии С. Ф. Мажитовым были разработаны десятки цифровых интерактивных мультимедийных образовательных ресурсов (ЦИМОР) для различных уровней среднего образования с целью их демонстрации по цифровому спутниковому каналу дистанционного обучения (СКДО) при поддержке РЦИО20. В 1995–2002 гг. был защищен ряд кандидатских диссертаций, авторы которых использовали квантитативные методы и современных информационных технологии. В работе А. С. Балапановой на основе применения количественных методов и новых информационных технологий компьютеризированного анализа текста был изучен героический эпос казахов «Кобланды-батыр». Она попыталась выяснить качественное и количественное соотношение между поэтическим содержанием эпоса и включенными в его состав реальными фактами исторической действительности. При таком анализе необходимо было учитывать, что между реальной историей и историей эпической неизбежно возникают противоречия в силу того, что историческая реальность служит для эпоса лишь исходным материалом и в процессе его создания подвергается не мелким изменениям в результате «забывчивости народа», как считают некоторые ученые, а переосмыслению, перерождению в художественную реальность. Опираясь на различные методики обработки сведений источника, автором была дана более широкая интерпретация полученных конкретно-исторических результатов. Возможности использования нетрадиционного инструментария исследования казахского героического эпоса продемонстрировали эффективность историко-статистического анализа при работе с неструктурированным текстовым материалом21. Работы С. Х. Шалгинбаевой стали первым специальным этносоциологическим исследованием, посвященным проблеме семейных традиций и инноваций в городском быту казахов в 1990‑х гг. на примере городов Алматы и Джамбул. Сама постановка проблемы в значительной степени предопределила новые подходы к работе. На основе про-

Состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики... блемно-ориентированной баз данных была изучена степень сохранения и функционирования элементов национальных семейных традиций, обычаев и обрядов среди городских жителей22. Аналогичная методика обработки данных в ПОБД, математико-статистические подходы к изучению источниковой базы были использованы в работе Д. Ш. Орынбаевой по истории репрессий в 1937–1938 гг. на казахстанском материале секретных и отдельных недавно рассекреченных фондов Архива Комитета национальной безопасности РК и Архива при Президенте РК. Было проведено исследование социального портрета репрессированных в этот период на основе целого комплекса массовых источников по проблеме, в том числе следственных дел обвиняемых и осужденных по различным «контрреволюционным делам», детально изучен механизм репрессивных акций в отношении различных слоев казахстанского общества в 1937–1938 гг.23 На основе корреляционного и факторного анализов в своей диссертационной работе К. Ш. Алимгазинов исследовал такие массовые источники, как мемуары о Гражданской войне24. В эти же годы активно включились в работу по созданию археологических баз данных исследователи материальных памятников древности. С точки зрения теоретических и методологических аспектов формирования БД археологических источников в музеях Казахстана представляет интерес проблемная статья М. М. Нурпеисова, в которой он ставит вопрос о специфике формализации уникального материала в условиях отсутствия единой классификации значительного массива древних коллекций25. В связи с этими тенденциями назрела необходимость координации деятельности историков (источниковедов, археологов, музееведов, архивоведов, этнологов, краеведов и др.) и профессиональных программистов по внедрению современных информационных технологий в свою научно-исследовательскую и преподавательскую работу. Широкий обмен мнений, приобретенного опыта и совместных разработок в области исторической информатики нашел свое отражение в первой подобной встрече ученых. 15 октября 1999 г. Институт истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова и «Интернет Трейнинг Центр» Фонда «СоросКазахстан» впервые в Центральной Азии провели в Алматы научно-практическую конференцию «Современные информационные технологии в исторической науке»26. Основной целью данного форума стало обсуждение современного состояния исторической информатики в Казахстане, в странах СНГ в целом, определение перспектив и путей развития нового междисциплинарного направле-

ния в нашей республике, установление межрегиональных связей казахстанских научных центров и ведущих учебных заведений с крупными исследовательскими центрами в странах СНГ, рассмотрение возможности создания казахстанской «ветви» международной Ассоциации «История и компьютер». В работе конференции принял участие президент Ассоциации «История и компьютер» стран СНГ Л. И. Бородкин. Вопросы, вынесенные в повестку дня конференции, можно разделить на два крупных блока. Первый из них касался прикладных проблем применения современных информационных технологий в исследовательской, преподавательской практике и архивном деле, создания электронных учебников и мультимедийных продуктов по истории, второй включал значительную часть сообщений участников конференции, связанных с использованием гуманитариями глобальной сети Интернет. Отдельные материалы участников конференции нашли отражение на страницах Информационного бюллетеня Ассоциации «История и компьютер»27. Статья С. Я. Серовайского даже вызвала среди членов АИК дискуссию по проблемам математического моделирования исторических процессов28. В 2000 г. казахстанскими историками была освоена технология дигитализации и компьютерной обработки оцифрованных изображений печаток казахских ханов XVI–XVIII вв.28 В 2000–2004 гг. в рамках программы, финансируемой Фондом Форда в Российской Федерации, был создан Единый электронный банк данных «Возвращенные имена» по материалам книг памяти и мартирологам, опубликованным во всех республиках постсоветского пространства. Казахстанская база данных «Возвращенные имена — «Қайтарылған есiмдер» по репрессированным в 20–50‑е гг. ХХ в. в нашей республике, сформированная на основе материалов Казахстанского историко-просветительского общества «Әділет», вошла составной частью в этот проект30. Объективные процессы возрастания роли новых информационных технологий в социальной жизни казахстанского общества способствовали проведению в 2001–2002 гг. международных научных конференций под эгидой Национальной библиотеки РК и Американского Совета по международным исследованиям и обменам (IREX). Основные проблемы, вынесенные на обсуждение, касались вопросов разработки электронных мультимедийных изданий и веб-сайтов Интернета31. Широкий резонанс вызвали проведенные в 2002– 2 004 гг. республиканским научно-методическим центром информатизации образования РК три международных форума «Информатиза-

82 ция образования Казахстана и стран СНГ», на которых ежегодно презентовались все республиканские электронные образовательные ресурсы, в том числе по отечественной истории32. Новые информационные технологии нашли широкое применение в государственных архивах Республики Казахстан. В ЦГА РК и АП РК, других национальных и региональных центрах Казахстана начал функционировать электронный документооборот в рамках программы «Электронное правительство». Вопросам сохранения культурного достояния народа Казахстана посвящена одна из уникальных программ Центрального государственного архива кинофотодокументов и звукозаписей Республики Казахстан — «Асыл Мура» — «Музыкальное наследие Казахстана». Задача архивистов состояла в оцифровывании находящихся в критическом состоянии записей уникального материала — звуков национальных инструментов и голосов выдающихся исполнителей шедевров музыкального наследия казахского народа. Метод оцифровки и последующий перенос на современные носители сделал возможным сохранение уникальных шедевров казахского музыкального искусства33. Отдельные аспекты этой работы нашли отражение в диссертационной работе Г. А. Сексенбаевой34. Подобная деятельность по оцифровке древних и уникальных рукописей Средневековья проводится в Национальной библиотеке РК и подробно описана З. Ж. Шаймардановой35. Первая в нашей республике попытка использования геоинформационных систем для нужд истории была предпринята при создании «Историко-культурного атласа казахского народа» коллективом Казахского НИИ по проблемам культурного наследия номадов. В частности, на основе разработанной стандартной топографической основы с использованием современных карт всех областей Казахстана в масштабе 1:1000000 были составлены идентичные по масштабу и взаимно сопоставимые друг с другом различные виды ландшафтно-геоморфологических, исторических и историко-этнографических карт, на которых были изображены как известные, так и ранее неисследованные памятники недвижимого культурного наследия казахского народа. Составление карт было осуществлено в программе CorelDraw путем векторизации растрового изображения различных картографических источников, «подкладываемых» под топографическую основу. В итоге были «получены топографические карты с разреженной информационной нагрузкой, пригодные для нанесения на них конкретных данных о местоположении изображаемых природных и антропогенных объектов, а также определены естественные рубежи 6 крупных регионов территории Казахстана»36. Привязка

Историография исторической информатики производилась в ручном (CorelDraw) и автоматическом (MapInfo Professional) режимах по внедренной в топооснову координатной сетке. Одним из формирующихся в последние годы центров по разработке отдельных направлений исторической информатики сегодня можно считать исторический факультет Карагандинского государственного университета им. академика Е. А. Букетова. Так, в диссертационной работе Л. Т. Тлегеновой были рассмотрены источниковедческие проблемы развития материально-технической базы культурного строительства в Казахстане с 1928 по 1941 г. на основе количественного анализа данных массовых источников средствами табличного процессора MS Excel37. Аналогичная база данных по материалам ежемесячных сводок о механическом и естественном движении населения Карагандинской области в 1940–1950‑х гг. позволила В. В. Козиной на основе массового статистического материала восстановить ход и особенности миграционных процессов в указанные годы как в городских, так и сельских населенных пунктах и представить общую картину миграционных процессов в регионе и их динамику38. Б. А. Досова предприняла попытку анализа трудов зарубежных и казахстанских исследователей, в которых раскрываются вопросы методологии истории и использования трансдисциплинарной синергетической парадигмы в исторических исследованиях. Ею был показан процесс проникновения идей синергетики в современную историографию и выявлены их возможности как нового подхода в историческом познании, систематизированы характерные черты исторических этапов эволюции методологии науки, отмечено важное значение синергетики при интерпретации места формационной и цивилизационной теорий в марксистской и постнеклассической науке. Важным с точки зрения исторической информатики является анализ трудов, в которых рассматриваются вопросы создания имитационных моделей исторических явлений и процессов39. Применению синергетического подхода к изучению социальных систем посвящена докторская диссертация Е. А. Абиля. В работе представлена новая трактовка системного метода применительно к историческому исследованию, осуществлен анализ исторических феноменов процесса исторического познания в качестве сложных неравновесных систем, на конкретно-историческом материале обоснован системный, синергетический характер политических процессов на территории Казахстана в древности и Средневековье40. Проблема изучения интернет-ресурсов по отечественной истории и определения их места и роли в системе информационного обеспечения научных

Состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики... исследований по истории Казахстана вынесена в качестве предмета исследования Д. Р. Альмагамбетовой41. Ею был осуществлен анализ веб-ресурсов по истории Казахстана и их контент-наполнения, проведена классификация и оценена их значимость в изучении отечественной истории. Одна из актуальных проблем исторической информатики — разработка теоретико-методологических аспектов и технологий источниковедческого анализа электронных источников, размещенных в глобальной сети Интернет, — была рассмотрена в диссертационной работе К. Ш. Алимгазинова42. Им предложены авторские подходы в понимании статуса электронного источника, исследованы принципы научного описания и цитирования электронной информации, определения степени достоверности и репрезентативности сведенных веб-ресурсов Интернета. По его мнению, именно неразрешенность этих источниковедческих вопросов приводит к исключению из исследовательского пространства источникового материала новейшего времени, между тем как востребованность для историков этого корпуса источников по современной истории Казахстана и их осмысление являются стратегической задачей научно-аналитического обеспечения процессов государственного строительства, формирования исторического сознания в условиях новой информационно-инновационной парадигмы. На основе обширной источниковой базы К. Ш. Алимгазиновым исследованы вопросы источниковедческого изучения электронного исторического источника в Казахстане, определены основные понятийно-терминологические дефиниции, показан процесс формирования электронной информации в системе Интернет, обоснована рационализация их использования в отечественной историографии, проведено количественное исследование электронного исторического источника на основе метода контент-анализа и дана интерпретация результатов количественного анализа. Автором в диссертационной работе предложены конкретные пути дальнейшего применения в отечественной историографии количественных методов анализа электронного исторического источника на базе междисциплинарного взаимодействия исторической и естественных наук. Ответы на вопрос «Что может предложить историческая информатика для интенсификации исторических исследований, расширения круга методов, методик и технологий изучения исторических данных?» представлены в ряде научных разработок43 и диссертационной работе С. А. Жакишевой44, «в которой, на наш взгляд, впервые не только в Казахстане, но и на постсоветском пространстве проведено комплексное обобщенное исследование проблем теории и историографии исторической

информатики, методического и технологического обеспечения исторических исследований способами, приемами и средствами этой достаточно молодой научной дисциплины»44. Для исследования автором был привлечен обширный массив историографического материала, рассматривающего проблемы исторической информатики в Казахстане и за рубежом, раскрыты вопросы формирования и развития мировой и отечественной исторической информатики, теоретические вопросы применения новых информационных технологий в исторических исследованиях, основные направления в разработке междисциплинарных проблем теоретического источниковедения в контексте концепции современной теории информации. Значительный интерес представляют проанализированные С. А. Жакишевой проблемы адаптации программного обеспечения технологии баз данных к нуждам исторических исследований, создания и развития электронных архивов, компьютеризации исторического образования. Подводя некоторые итоги применению количественных методов и современных информационных технологий в исторической науке и образовании Казахстана, необходимо подчеркнуть, что темпы становления и развития исторической информатики в республике постепенно приобретают нарастающий характер. Современные тенденции информатизации общественной жизни страны, интегративные процессы в научной и образовательной сферах, все более широкий доступ гуманитариев к компьютерам и новым информационным технологиям, их дружественная пользовательская среда начинают привлекать в эту сферу новых «волонтеров». Все большее развитие получает использование мультимедиа-технологий, технологий оптического опознавания текстов в исследованиях по истории культуры, археологии, архивоведению, музееведению, в создании электронных учебных изданий по отечественной истории. Системной работой по сохранению культурного наследия планомерно занимаются государственные архивы и библиотеки, которые работают в основном при финансовой поддержке государства и в русле государственных программ информатизации культурной сферы страны. В целом в Казахстане процессы информатизации исторической науки и образования имеют положительную тенденцию, однако проходят они крайне медленно. На наш взгляд, основными причинами этого являются отсутствие координации научной деятельности по применению новых информационных технологий в исторических исследованиях и историческом образовании, недостаточно развитая система подготовки будущих специалистов в сфере исторической информати-

Историография исторической информатики

84 ки, определенная инертность научных сотрудников, предпочитающих заниматься исследованиями на традиционном уровне, недостаточная информационная культура исторического научного сообщества, слабая пропаганда возможностей получения принципиально новых результатов при применении методов, средств, методик и тех-

нологий исторической информатики, неразвитая пользовательская среда, когда историки в основном ограничиваются использованием компьютера только для печатания научных трудов и поиска справочной информации в локальных сетях библиотек и архивов и в Интернете.

Примечания 1

3 4

Исмагулов О. Антропологическая характеристика современных казахов по данным краниологии // Труды института этнографии АН СССР. Новая серия. М., 1963. Т. 82; Он же. Население Казахстана от эпохи бронзы до современности (палеоантропологическое исследование). Алма-Ата, 1970; Он же. Взаимоотношение между народами Средней Азии и Казахстана по данным серологии // Вестник АН КазССР. 1970. № 3; Аnthrороlоgiсаl studiеs оf kаzаkh tribаl grоuрs // IХth Intеrnаtiоnаl Соngrеss оf Аnthrороlоgiсаl аnd Еthnоgiсаl Sсiеnсеs. Сhiсаgо, 1973; Рhуsiсаl аnthrороlоgiсаl studiеs аmоng thе реорlе оf thе Мiddlе Аsiа аnd Kazakhstаn // Intеrnаtiоnаl Sуmроsium Rесеnt Тrеnds оf Rеsеаrh in Stаtistiс. Саlсuttа, 1974; Исмагулов О. И. Этническая геногеография Казахстана (серологические исследования). Алма-Ата, 1977; и др. Исмагулов О. И. Этническая антропология Казахстана (соматологическое исследование). АлмаАта, 1982. 232 с. Исмагулов О., Сихимбаева К. Б. Этническая одонтология Казахстана. Алма-Ата, 1989. 240 с. Волкова Т. П. Материалы по киргизскому (казахскому) землепользованию, собранные и разработанные экспедицией по исследованию степных областей. Источниковедческое исследование : автореф. дис…. канд. ист. наук. М., 1982. 28 с. Там же. С. 24. Байпаков К. М. Типология средневековых городищ Южного Казахстана и Семиречья // Известия АН КазССР. Серия общественных наук. 1980. № 3. С. 26–34. Сакенова К. А. Социальное развитие молодых рабочих промышленности Казахстана в 70‑е — начале 80‑х гг. : автореф. дис…. канд. ист. наук. М., 1989. 27 с. Сакенова К. О методике изучения личных учетных карточек рабочей молодежи (на примере промышленных предприятий Казахстана) // Комплексные методы в исторических исследованиях: тез. докл. и сообщ. М., 1987. С. 121–123; Она же. Научно-техническое творчество молодых рабочих промышленности Казахстана в 70‑е — начале 80‑х гг. // Сборник статей аспирантов и соискателей. Вып. III. Алма-Ата, 1991. С. 147–157; Она же. Образование и некоторые черты культурного облика рабочих промышленности Казахстана // Актуальные проблемы социологии культуры : сб. ст. Алма-Ата, 1991. С. 103–118; Она же. Характерные особенности этнокультурного облика сельских немцев Казахстана в местах дисперсного расселения (на материалах этносоциологического обследования Алма-Атинской области) // История немцев Центральной Азии. Алматы, 1998. С. 171–186; Калышев А. Б., Сакенова К. А. Культурная стратификация современного села (по материалам этносоциологического обследования в Алматинской области // Известия НАН РК. Серия общественных наук. 1994. № 1. С. 30–35. Грисюк С. В. Некоторые проблемы применения количественных методов при изучении аграрной истории России периода капитализма // Социально-экономические и политические проблемы истории народов СССР. М., 1986. С. 90–104. Абылхожин Ж. Б. Традиционная структура Казахстана. Социально-экономические аспекты функционирования и трансформации. (1920–1930‑е гг.). Алма-Ата, 1991. С. 128–142. Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов (основы жизнедеятельности номадного общества). Алматы ; М., 1995. С. 169–187. Жакишева С. А. «Баи-полуфеодалы» в Казахстане на рубеже 20–30‑х годов ХХ в.: историко-источниковедческий анализ проблемы : дис… канд. ист. наук. Алматы, 1996. 219 с. Жакишева С. А. База данных по конфискации байских хозяйств в Казахстане на рубеже 20–30‑х гг. ХХ в. // Круг идей: развитие исторической информатики: труды II конференции Ассоциации «История и компьютер» / ответ. ред. Л. И. Бородкин, В. С. Тяжельникова. М., 1995. С. 34–46; Она же.

Состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики...

18 19

Создание структурной модели проблемно-ориентированной базы данных «Баи — «полуфеодалы» в Казахстане на рубеже 20–30‑х гг. ХХ в.» // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». 1994. № 10. С. 18–20; Она же. Исследование механизма конфискации и выселения байских хозяйств в Казахстане на рубеже 20–30‑х гг. на основе базы данных // Там же. 1996. № 17. С. 41–43; Она же. Личные дела казахских баев, подвергшихся конфискации имущества и высылке с мест их постоянного проживания на Урал // Информационное обеспечение баз данных по истории России ХХ в. (на материалах Тверского и Уральского регионов) : словарь-справочник. Тверь, 1998. Ч. I. С. 148–151; Она же. Конфискация байских хозяйств в Казахстане на рубеже 20–30х гг. ХХ в. // Круг идей: традиции и тенденции исторической информатики : труды IV конференции Ассоциации «История и компьютер». М., 1997. С. 255–266; и др. Жакишева С. А. Применение математических методов и компьютерных технологий в исследовании истории репрессий в Казахстане в 20–30‑е годы ХХ в. // Культура и история Центральной Азии и Казахстана: Проблемы и перспективы исследования: материалы к летнему университету по истории и культуре Центральной Азии и Казахстана (Алматы, 4–23 августа 1997 г.). Алматы, 1997. С. 145–160; Она же. Моделирование социального портрета репрессированных немцев на основе базы данных «Массовые политические репрессии в 1937–1938 гг.» (по материалам Алма-Атинской области) // История немцев Центральной Азии: материалы международной научной конференции (Алматы, 9–10 октября 1997 г.). Алматы, 1998. С. 229–235; Она же. PRO MEMORIA, или «Электронный» реквием по ушедшим безвозвратно // Наука Казахстана. 1998. № 3. 3 февраля. С. 5; Она же. Использование технологии баз и банков данных в исторических исследованиях // Компьютеризация образования: Проблемы и перспективы: материалы республиканской конференции (26–28 мая 1998 г., Алматы). Алматы, 1998. С. 11–13; Жакишева С. А., Романов Ю. И., Жоламанова А. А., Ракишева А. Т., Кигай Р. К. Создание республиканского банка данных по репрессивной политике в Казахстане в 20‑е — сер. 50‑х гг. ХХ в. // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». М., 1998. № 23. С. 24–26; Жакишева С. А., Орынбаева Д. Ш. Социальный портрет коммунистов и партийной номенклатуры Казахстана в период репрессий 1937–1938 гг. // Казахстан — Спектр: аналитические исследования. Алматы, 1999. № 1. С. 131–140; Жакишева С. А. Моделирование социального портрета репрессированных евреев на основе проблемно-ориентированной базы данных «Массовые политические репрессии в 1937–1938 гг.» // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер»: материалы Х международной конференции Ассоциации «История и компьютер» стран СНГ. Москва ; Барнаул, 2006. С. 59–61; и др. Жакишева С. А. Клиометрика в Казахстане: ретроспекция и перспективы // Отан тарихи — Отечественная история. 1999. № 3. С. 61–77; Она же. Alter ego Ассоциации «История и компьютер», или Начало эпохи информатизации исторической науки в Республике Казахстан // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». 2000. № 25. Март. С. 85–99. Жакишева С. А. Курс исторической информатики для слушателей гуманитарного цикла: поиски оптимальной модели // Вестник ИПК. № 4. Алматы, 1998. С. 36–40. Жакишева С. А. Типовая программа «Историческая информатика» (на каз. и рус. яз). Для студентов исторических факультетов. Алматы, 2003. 58 с. Ковальская С. И. Историческая информатика : учебно-методическое пособие. Астана, 2007. 120 с. Қазақстан тарихы. Жалпы курс (9–11 сынып). Электрондық оқулық / Г. Қ. Нұрғалиева, М. Қ. Қойгелдиев, Ж. Әбсеметова, С. Ф. Мәжитов. Алматы, 1998. Мажитов С. Ф. Обучение истории в системе спутникового канала дистанционного обучения: опыт, проблемы, перспективы // Информатизация образования в Казахстане. Шаг в XXI век. Алматы, 2004; Он же. Спутниковый канал дистанционного обучения по истории // Валихановские чтения-8 : материалы междун. науч.‑практ. конф. Кокшетау, 2003. С. 168–172; Он же. Технология обучения истории по электронному учебнику : учебное пособие. Алматы, 2004. 47 с.; Он же. Компьютерные учебные анимации по истории: вопросы методологии и технологии конструирования. Алматы, 2005; и др. Балапанова А. С. Проблемы истории и культуры казахов по материалам героического эпоса: историко-статистический анализ (на примере эпоса «Кобланды-батыр и др.) : автореф. дис…. канд. ист. наук. Алматы, 1999. 29 с.; Она же. Опыт изучения казахского героического эпоса «Кобланды-батыр» с помощью математических методов. Рук. деп. в КазНИИНКИ. 9.04.1992. № 3676‑Ка92; Она же. «Қобланды-батыр» дерек етінде контент анализ ақылы талдау // Қазақ тарихы. 1995. № 4. 23–28б. Шалгинбаева С. Х. Семейные традиции и социокультурный облик казахов городов Алматы и Тараза (этносоциологическое исследование) : автореф. дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2002. 29 с.; Шал-

Историография исторической информатики

гинбаева С. Х. Формирование базы данных «Народные семейные традиции и инновации в городском быту казахов в конце 90‑х годов XX в.» // Вестник Академии Наук Республики Казахстан. 1999. № 3. С. 93–101; Жакишева С. А., Шарабаева Л. Ю., Шалгинбаева С. Х. Опыт формирования ПОБД по материалам этносоциологического исследования // Новые информационные ресурсы и технологии в исторических исследованиях и образовании: сборник тезисов докладов и сообщений Всероссийской конференции / отв. ред. Л. И. Бородкин, В. Н. Владимиров, И. М. Гарскова, Ю. Ю. Юмашева. М., 2000. С. 188–190. Орынбаева Д. Ш. Формирование базы данных по массовым политическим репрессиям в Казахстане в 1937–1938 гг.: постановка проблемы // Отан Тарихи. 1999. № 2. С. 80–82; Она же. Политические репрессии в Казахстане в 1937–1938 годы: сравнительно-исторический анализ проблемы : автореф. дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2005. 30 с. Алимгазинов К. Ш. Воспоминания участников гражданской войны в Казахстане как исторический источник: применение методов многомерного статистического анализа: дис. …. канд. ист. наук. Алматы, 2001. 178 с. Нурпеисов М. М. Некоторые вопросы создания базы данных археологических источников в музеях Казахстана // Проблемы древней и средневековой истории Казахстана. Алматы, 1999. С. 160– 164. Ляхов А. Как царица всех наук обручилась с компьютерным принцем // ИнтернетиЯ. 1999. № 10. С. 5; История и компьютер // Наука Казахстана. 1999. № 19–20 (151–152). 1–31 окт. С. 2. Жакишева С. А., Мясников Н. Н., Попов Е. Применение мультимедийных технологий в исторической науке Казахстана // Новые информационные ресурсы и технологии в исторических исследованиях и образовании : тезисы докладов и сообщений Всероссийской конференции / отв. ред. Л. И. Бородкин, В. Н. Владимиров, И. М. Гарскова, Ю. Ю. Юмашева М., 2000. С. 118–122; Жакишева С. А., Шарабаева Л. Ю., Мясников Н. Н., Попов Е. Мультимедийная хрестоматия «Иллюстрированная история Казахстана» // Там же. С. 139–141; Алимгазинов К. Ш. О возможности применения статистического анализа к источникам личного происхождения // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». 2002. № 30. Июнь. С. 33–35. Серовайский С. Я. Математическое моделирование в общественных науках // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». М., 2001. № 28. Ноябрь. С. 198–219; Еще раз о математическом моделировании в истории: дискуссия по статье С. Я. Серовайского // Там же. С. 219–224. Жакишева С. А. Компьютерная обработка изображений печаток казахских ханов // Ерофеева И. В. Символы казахской государственности. Позднее Средневековье и Новое время. Алматы, 2001. 290 с. Жакишева С. А. Казахстан: Отчет по мониторингу, карта мониторинга, Книги памяти жертв политических репрессий // Состояние работы над Книгами памяти жертв политических репрессий в России, Казахстане и Украине: сборник материалов по проекту «Возвращенные имена». Нижний Тагил, 2002. С. 42–43, 63–64, 111–114. Нас подружил Интернет: cборник документов и материалов международной конференции, Алматы, 25–26 января 2001 г. Алматы, 2001. 78 с.; Интеллектуальный Восток и Запад в цифровом мире: сборник документов и материалов международной конференции, Алматы, 20 июня 2002 г. Алматы, 2002. 117 с. Третий Международный форум «Информатизация образования Казахстана и стран СНГ» (Алматы, 27–28 апреля 2004 г.) : каталог. Алматы, 2004. 138 с. Сеитова А. Ф. Проблемы сохранения аудиовизуальных документов Национального архивного фонда РК: проект «Асыл мұра» — пример успешного решения проблем сохранения музыкального наследия казахского народа // Материалы международной научно-практической конференции «Вклад ученых КазНУ имени аль-Фараби в реализацию программы «Культурное наследие»: достижения и перспективы развития / отв. ред. А. Т. Толебаев, К. М. Атабаев. Алматы, 27 февраля 2009 г. Алматы, 2009. С. 13–16. Сексенбаева Г. А. Аудиовизуальные документы как источники по истории Казахстана (на материалах ЦГА КФДЗ РК) : дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2009. 265 с. Шайморданова З. Д. В будущее с цифровыми документами // Нас подружил Интернет : сборник документов и материалов II международной конференции. Алматы, 5–26 января 2001 г. Алматы, 2001. С. 18–21; Шайморданова З. Ж. Проблемы сохранения исторических источников (на примере Национальной библиотеки РК, 1931–2001 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2005. 29 с.

Состояние и развитие квантитативной истории и исторической информатики...

Историко-культурный атлас казахского народа / под ред. И. В. Ерофеевой, Л. Е. Масановой, Б. Т. Жанаева. Алматы, 2011. С. 181. 37 Тілегенова Л. Т. Қазақстан мәдени кұрылыстың материалдық-техникалық базасының дамуы (1928– 1941 жж.): сандық талдау тәжірибесі т.ғ.к…. автореф. Қарағанды, 2006. 28 б. 38 Козина В. В. Население Центрального Казахстана (40‑е — конец ХХ века). Книга вторая. Алматы, 2001. 184 с.; Она же. Население Центрального Казахстана (Методология. Историография. Источники). Алматы, 2001. 88 с. 39 Досова Б. А. Синергетика как подход в историческом познании: историографический аспект : автореф. дис…. канд. ист. наук. Караганда, 2006. 29 с. 40 Абиль Е. А. Методологические проблемы применения естественно-научных методов в историческом исследовании: история и синергетика : автореф. дис. … д-ра ист. наук. Караганда, 2009. 47 с. 41 Альмагамбетова Д. Р. Интернет-ресурсы в системе информационного обеспечения научных исследований по истории Казахстана : автореф. дис. … д-ра ист. наук. Караганда, 2010. 28 с. 42 Алимгазинов К. Ш. Электронный исторический источник: теоретико-методологические аспекты и технология источниковедческого анализа: дис. … д-ра. ист. наук. Алматы, 2010. 300 с. 43 Жакишева С. А. Количественные методы и новые информационные технологии в истории: методология и историография // Очерки по историографии и методологии истории Казахстана : монография. Алматы, 2007. С. 239–277; Она же. Источники по современной истории Казахстана в Интернете // Инновационные подходы в исторических исследованиях: информационные технологии, модели и методы. Специальный выпуск информационного бюллетеня Ассоциации «История и компьютер»: материалы ХI междунар. конференции АИК. № 35. М.; Барнаул, 2008. Декабрь. С. 164– 166; Она же. Multimedia-технологии в сохранении историко-культурного наследия Республики Казахстан // «Әл-Фараби атындағы ҚазҰУ ғалымдарының «Мәдени мұра» бағдарламасын іске асыруға қосқан үлесі: жетістіктері және даму бағыттары» атты халықаралық ғылыми-практик. конфер. материалдары. Алматы, 2009. С. 227–232; Она же. Научно-методические требования к созданию образовательных электронных изданий // Вестник Карагандинского ун-та. Серия: История. Философия. Право. 2010. № 2 (58). С. 120–124; Она же. Идеи междисциплинарности в исторической науке: теоретический аспект // Вестник Казахского педагогического ун-та им. Абая. 2010. № 3 (26). С. 96– 104; Она же. Массовые исторические источники: определение, классификация, методы исследования // Отан тарихы. 2010. № 2. С. 150–159; Она же. Информационный подход к историческому источнику: теоретико-методологический аспект в исследованиях И. Д. Ковальченко и В. И. Бовыкина // Тhe Kazakh Civilization — Казахская цивилизация. 2010. № 3. С. 36–39; и др. 44 Жакишева С. А. Историческая информатика в Казахстане: теория, историография, методики и технологии : дис. … д-ра ист. наук. Алматы, 2010. 312 с; см. также: Она же. Историческая информатика в Казахстане: теория, историография, методики и технологии : монография. Алматы, 2011. 336 с. 45 Отзыв члена Совета Ассоциации «История и компьютер» стран СНГ, профессора В. Н. Владимирова на автореферат докторской диссертации С. А. Жакишевой. 36

Рецензии Book reviews

История в цифровую эпоху: своевременные мысли History in Digital Epoch: Timely Thoughts History in the digital age / edited by Toni Weller. London; New York: Routledge, 2013. xi, 212 p. ISBN: 978–0–415–66697–8, 978–0–415–66696–1, 978–0–203–09344–3.

нига «История в цифровую эпоху» («History in the digital age») под редакцией Тони Веллер ознаменовала новый подход к рассмотрению тех проблем и вызовов, которые ставит перед профессиональным сообществом цифровая реальность, всюду окружающая нас сегодня. Тони Веллер — известная исследовательница в области «информационной истории», изучающая роль и значение информации, в частности в Викторианскую эпоху.* В сборнике представлены работы 14 авторов, рассматривающих самый широкий спектр проблем информатизации и вхождения в цифровую эпоху исторической науки и образования. Четыре раздела книги отражают ключевые проблемы «дигитализации» исторического знания: во‑первых, переосмысление истории в новых условиях, во‑вторых, влияние информационного взрыва и информационных технологий на исследовательскую практику, в‑третьих, влияние электронных образовательных технологий на историческое образование и, наконец, в‑четвертых, прогноз возможных траекторий дальнейшего развития «цифровой истории». Авторы книги избрали верный подход к рассмотрению перечисленных вопросов, обращаясь в своих размышлениях и исследованиях не только к аудитории, профессионально разрабатывающей историко-ориентированные компьютерные приложения, но и ко всему профессиональному сооб* Следует отметить монографии Т. Веллер: Information history — an introduction: exploring an emergent field / Toni Weller. Oxford, 2008; The Victorians and information: a social and cultural history / Toni Weller. Saarbruecken, 2009, а также сборник статей под ее редакцией: Information history in the modern world: histories of the information age / edited by Toni Weller. New York, 2011.

ществу. Т. Веллер специально отмечает, что авторы исходили из той точки зрения, что цифровая эпоха затрагивает всех, кто профессионально изучает историю, при этом из этого не следует, что историк обязательно должен становиться компьютерным гуру или разбираться в языках программирования. Задача сборника в том, чтобы информационные технологии и цифровые достижения, напрямую касающиеся профессиональных нужд историков, не оставались закрытым самодостаточным полем исследований отдельных специалистов, не становились маргинальными вопросами, хотя бы по той причине, что по большей части цифровая эпоха касается основ методологии и методики исторического исследования. Т. Веллер в предисловии к книге отмечает, что пока еще мало сделано для того, чтобы решить насущную задачу современного историка: как проводить источниковедческий анализ исторических источников, существующих в цифровом формате (digital information provenance)? И сегодня уже понятно, что этот вопрос касается не только историков новейшего времени, но и не в меньшей степени, к примеру, медиевистов, имеющих доступ к значительным базам данных средневековых манускриптов и актовых материалов. Существенно и замечание о том, что, имея дело с оцифрованными источниками, нельзя забывать о выборе публикаторов, о том, какие именно источники и почему оцифрованы, имеют ли онлайн-коллекции исторических документов какие‑то изъятия или лакуны. Такие своевременные мысли Т. Веллер подкрепляет весьма обширной исследовательской программой, освещающей ключевые вопросы современных технологических изменений в исторической профессии: от проблем сохранения исторических

История в цифровую эпоху: своевременные мысли документов в электронной форме и существенных отличий между электронными документами и электронными копиями аналоговых документов до вопросов стабильности технологических решений, проблем изменения форматов документов во времени и цены доступности оцифрованных исторических материалов. Очерчивая круг проблем, не исследователь не забыла такие актуальные практические вопросы: В каких формах сохранятся (и сохранятся ли?) для будущих поколений исторические источники о сегодняшнем дне? Влияют ли на исторические исследования современные формы коммуникации — блоги, вики, видео? Могут ли они быть использованы в профессиональном арсенале историка? Ведь если ответ утвердительный, то необходимо найти убедительный ответ и на следующие вопросы: Каким образом можно определить достоверность и оригинальность электронных документов? Наконец, как «цифровой опыт» сказывается на отношении студентов к истории как к университетскому предмету и возможной сфере профессиональной специализации? (с. 6–7). Важно отметить, что в книге вводится терминологическое различие: «цифровыми историками» (digital historians) названы специалисты, целенаправленно изучающие и внедряющие технологические решения в исторические исследования, в то время как «историками в цифровую эпоху» называются все профессиональные исследователи, так как сегодня уже избежать столкновения с информационными технологиями попросту нельзя. Дэвид Боденхамер в главе «Пространственные гуманитарные науки: пространство, время и место в новую цифровую эру» обращает внимание на то, что многочисленные онлайн-технологии от MapQuest до Google Maps создают новые возможности для пространственного анализа и представления исторической информации. Обоснованным кажется вывод о том, что, благодаря технологическому прогрессу пространство становится все более доступным средством познания и визуализации в исторических исследованиях. Люк Треденник в главе «Создавая историю. Восстанавливая исторический опыт» задает важный методологический вопрос: насколько новые технологические подходы, представляющие собой широкую палитру методов: от исследования видеодокументов до построения виртуальных реконструкций — позволяют по‑новому заявить об историческом знании, как они сказываются на представлении результатов исторических исследований. Бесспорный интерес вызывает осмысление «исторического», запечатленного на кино / теле / видеокамеру, особенно, учитывая, что сегодня методы фиксации прошлого стали персональными, весьма распространенными и доступными.

Вильям Туркель, Кевин Кии и Сперсер Робертс в главе «Метод навигации в бесконечном архиве» обращаются к животрепещущей теме: Могут ли технологии быть панацеей, ведь важно не только наличие технологий, но и конкретные возможности их использования? В качестве примера консервативности исследователей авторы приводят сайты научных журналов, которые в большинстве своем воспроизводят образ бумажного издания, не предоставляя возможностей комментирования и обсуждения материалов, хотя привычка к технологиям Web 2.0 в других сферах уже есть у всех уверенных пользователей Всемирной паутины. Также авторы справедливо замечают, что инструментами рецензирования или автоматического формирования библиографии даже в таких распространенных программах, как Microsoft Word, пользуются немногие. По этой причине авторы предлагают создать своего рода правила, помогающие справиться с неограниченным количеством информации вокруг нас: 1) переводить все необходимые материалы в электронный формат (подходящий формат — PDF с метаданными); 2) хранить все данные в «облаках», так как облачные технологии позволяют облегчить работу и распространение данных (например DevonThink или EverNote); 3) работать со ссылками в специализированных базах данных (например Zotero или Mendeley); 4) следить за информацией, так как далеко не всегда нужно искать информацию, часто достаточно вовремя замечать обновления надежного информационного ресурса (например, с помощью RSS в Yahoo! Pipes или Google Reader); 5) ценить свое время, ведь внимание — самый ценный и дефицитный ресурс исследователя сегодня, по этой причине при изобилии источников информации желательно подбирать такой набор программного обеспечения, который бы позволял обращать внимание на самое важное и требующее участия исследователя; 6) сотрудничать в цифровую эпоху важно по той причине, что это позволяет решать типичные задачи существенно быстрее, чем когда‑либо прежде, да и коллективный разум может пригодиться в решении сложных нетипичных задач; 7) делиться данными, так как современные технологии обмена информацией позволяют проводить сравнения и сопоставления, опираясь на проверенные экспертами данные.

90 Как показал опыт авторов главы, такая «дорожная карта» современного подхода к историческому исследованию весьма эффективна не только в рамках работы профессиональных историков, но и оказывается очень полезной для работы студентов, посещавших курс по «digital humanities». Джим Масселл в главе «Делая и создавая. История как цифровая практика» обращается к «Манифесту цифровых гуманитарных наук 2.0» (A Digital Humanities Manifesto 2.0), в котором говорится, что цифровая революция вступила во вторую фазу, когда цифровые объекты (а также среды, инструменты и технологии) рассматриваются как самостоятельные сущности, а уже не как второстепенные и производные от объектов нецифрового мира. Таким образом, есть все основания для появления «истории 2.0» («history 2.0»). В главе Дж. Массела рассматриваются многочисленные проекты, которые характеризуют изменения в отношении историков не только к цифровым форматам данных и возможностям использования интерактивного инструментария в своей работе. Существенно, что автор не обходит молчанием крайне важный вопрос: возможно, технологические решения — это всего лишь новые инструменты, которые пусть и полезны, но мало что меняют в исторической науке? На этот вопрос дается вполне определенный ответ, что новый цифровой инструментарий открывает новые возможности и пути развития (в частности, на примере известного британского ресурса ConnectedHistories.org). Таким образом, историческое знание просто не сможет оставаться непричастным к таким начинаниям, а раз так, то конкретные компьютерные методики окажут существенное влияние на методологию истории в целом. Розалинда Крон и Кэти Хаслей в главе «О сборе, каталогизации и упорядочении данных о чтении. Проект RED в контексте цифровых гуманитарных наук» исследуют сложности построения исторических информационных систем на примере базы данных читательского опыта RED (Reading Experience Database, доступной по адресу http://www.open.ac.uk / Arts / RED / , насчитывающей более 30 тысяч записей и охватывающей период с 1450 по 1945 г.). Опыт проекта RED интересен и с содержательной, и с технической стороны, так как с 2011 г. проект стал не только международным, но и общедоступным хранилищем данных об опыте чтения людей разных эпох. Организация такого рода хранилища становится актуальной задачей по той причине, что нельзя относиться к нему лишь как к месту хранения, информация должна быть востребована, более того, ее должны успешно находить пользователи с разным уровнем компьютерной грамотности. Разработчики

Рецензии проекта предложили три узловых элемента информационной архитектуры — сбор, каталогизация, упорядочение — в качестве основы для работы с массивом информации. Авторы подчеркивают принципиальную необходимость критического отношения к электронным ресурсам, которые, бесспорно, облегчают доступ к историческим данным, но, тем не менее, для их понимания и анализа необходимо использовать все разнообразие методов исторического исследования, чтобы избежать неуместного в таком случае редукционизма. Брайн Мейдмент в главе «Пишем историю с помощью цифровых изображений. Скромный праздник» рассматривает как возможности, так и трудности, с которыми сталкивается исследователь, оказываясь один на один с электронным каталогом библиотечных или архивных изображений. Как показывает практика, в доказательство приводятся примеры, сложности возникают с момента представления вариантов оцифрованных изображений, когда, к примеру, не описан их физический размер, до различий систем метаописания документов, в зависимости от которых существенно варьируется эффективность поиска. Так или иначе, автор склонен оптимистично оценивать тенденции развития мультимедиа архивов и их онлайн-представительств, потому что количество доступных изобразительных исторических источников, в том числе и хорошо задокументированных, увеличивается. Сравнивая возможности поиска изобразительных источников на примере собственных исследований, Б. Мейдмент утверждает, что вкупе с развитием силы и точности технологий распознавания образов визуальные исследования получают хорошую и прежде почти недостижимую источниковую базу. Марк Сэндл в главе «Изучая историю в цифровую эпоху: от туриста к исследователю» касается педагогических аспектов влияния информационной, или цифровой эпохи на историческое образование. Образовательная среда активно меняется, в аудитории появляется новая техника, студенты активно используют виртуальные обучающие среды (VLE), технологии Web 2.0 включаются в образовательный процесс. Автор предлагает использовать метафору истории как «другой страны», чтобы интересно подать разнообразный материал и необычные траектории познания для учеников. Можно согласиться с мыслью, что задача обучения истории требует комплексности подхода: от поиска первоисточников и научных статей в электронном формате до методов совместной работы и рецензирования научных результатов. Шарлотта Рилей развивает тему о роли современных технологий в образовании в главе «За пределами Ctrl+c и Ctrl+v. Обучение и изучение истории

История в цифровую эпоху: своевременные мысли в цифровую эпоху». Поколение Y, поколение Google, поколение WWW — за этими эпитетами скрываются глубокомысленные теории, характеризующие сегодняшних студентов. Вопрос в том, каким образом разнообразие доступной исторической информации можно актуализировать в научные знания и умения? Вызывает интерес наблюдение автора за тем, что интерактивность современных технологических решений, которые любой студент знает в обычной жизни, требует по‑новому взглянуть на вопрос о восприятии учебной информации, так как сегодня стоит говорить не о пассивном восприятии информации, а о взаимодействии с ней. Умение комментировать посты блога, исправлять ошибки вики-статей, делиться интересными находками, сотрудничать в исследовательских группах — все это уже не просто дополнительные жизненные навыки, но и необходимые современному ученому компетенции. Но нельзя сводить цифровые возможности лишь к положительным эффектам, ведь ни для кого не секрет, что необъятность электронных ресурсов Всемирной паутины оказывается удобным средством для киберплагиата. Легкость заимствований в цифровых форматах требует не только строгого воспитания ответственного отношения к соблюдению авторских прав, но и разработки систем автоматизированного слежения за неправомерным копированием. «Электронные и онлайн-ресурсы, — заключает Ш. Рилей, — это будущее истории, и они должны не затмить плодотворные методы исторического исследования, но, напротив, они могут их дополнить и обогатить» (с. 167). В главе «Новые галактики или черные дыры? Разве «цифра» что‑нибудь меняет?» Дэвид Томас и Валери Джонсон размышляют о будущем цифровых технологий. Вспомнив знаменитый прогноз Джеффа Ротенберга о том, что его внуки не смогут прочесть его завещание, так как не сумеют открыть файл, хранящийся на неведомом в 2045 г. носителе — CD-ROM, Д. Томас и В. Джоносон задают вопрос: действительно ли можно считать, что «цифровая информация хранится вечно или пять лет, смотря, что наступит раньше». Конечно, авторы не соглашаются со столь пессимистическим видением будущего электронных носителей. Но вместе с тем признают, что реалии научной жизни не позволяют констатировать перехода к «цифровой эре», ведь разве можно не распечатать диссертацию или разве не также ценны публикации в авторитетных бумажных журналах? Пока цифровые форматы больше копируют из того, что существует в аналоговом варианте, но причина тому кроется еще и в том, что нужно найти верный способ хранения цифрового наследия. Необходимо иметь стабильные техноло-

гии, гарантирующие долговечное хранение, равно как и системы идентификации аутентичности (оригинальности и достоверности) электронных документов. Такой подход требует не только решительности, но и строгости в выработке международных стандартов хранения, распространения и обмена информации. Как иронично замечает Т. Веллер в заключении, «ни в одной из глав этого сборника не утверждается, что историки должны стать «цифровыми» или должны умереть». При этом важен вывод, что цифровая история как область исследований является важной частью исторического дискурса XXI в., хотя это не значит, что она может быть в равной степени полезна каждому историку. Конечно, бумажные издания, традиционные архивы и исследования «аналоговых источников» остаются важнейшей составляющей для большинства историков, и для многих в ближайшие годы «аналоговые источники» останутся самыми ценными и надежными источниками в сравнении с электронными копиями (с. 204). Это нисколько не умаляет необходимости решения всего спектра вопросов исторической методологии, которые ставят не столько информационно-компьютерные технологии, сколько время — цифровая эпоха. Книга «История в цифровую эпоху» дает богатую пищу для размышлений историков, являясь обобщением накопленного опыта в разных областях «цифровой истории», коллектив авторов убедительно доказывает, что сегодня компьютерные возможности уже не могут ограничиваться рамками специалистов по исторической информатике, пришло время признать существенное влияние «цифровой эпохи» всему профессиональному сообществу. Ведь признание существующих реалий позволит разумно их использовать в будущем, формировать стандарты и традиции их использования, вырабатывать общие методики, в том числе и методики компьютерного источниковедения. Доступность, которую нам дарят электронные ресурсы, не является синонимом легкости их использования исследователем, потому что удобный доступ не снимает вопросов критического отношения к источнику, тем более, если это электронная копия. «Цифровая история» меняет облик профессии, но плодотворность этих изменений во многом зависит от того, как сообщество историков отреагирует на такие вызовы. Уверен, что данная книга станет основой для многих дискуссий в ближайшем будущем, и это радует, потому что в этой книге сформулирована актуальная повестка современного этапа развития исторической информатики. А. Ю. Володин (МГУ им. М. В. Ломоносова)

Хроника Chronicle

Историческая информатика в Кыргызстане: первые шаги Historical Computer Science in Kyrgyzstan: First Steps

овременное состояние исторической науки и образования в Кыргызской Республике требует мощного теоретико-методологического импульса для дальнейшего развития и перехода на качественно новый этап. Это обусловлено не только революционными изменениями в философии истории, когда плюрализм в понимании и объяснении исторического процесса основан на разных, подчас полярных подходах, но и появлением нового методологического инструментария историка, обусловленными наступлением эпохи информационного общества. Сегодняшние реалии требуют расширения области изучения и структуры предмета исторического познания, способствуют становлению новых научных направлений, таких как историческая архитектура, историческая информатика, историческая медицина и т. д. Научно-технический прогресс открывает перед исторической наукой новые, поистине неисчерпаемые возможности накопления, хранения и эффективного использования информационных потоков. Сегодня уже нет необходимости доказывать важность применения новых информационных технологий в исторических исследованиях и образовании. Степень овладения компьютерными технологиями становится одним из важнейших показателей квалификации и профессионализма историка. Центром притяжения и сосредоточения всех проблем в этой области стала такая дисциплина, как историческая информатика. Хотя предпосылки складывания исторической информатики как отдельного научного направления в Кыргызстане начали складываться еще в конце прошлого века, реальное ее развитие началось лишь в середине первого десятилетия XXI в. В настоящее время функционируют две научно-образовательные «точки» этой дисциплины, обе они

расположены в университетах столицы страны, Бишкеке. Исторически все началось в одном из ведущих центров исторического образования и науки в Кыргызстане — Кыргызско-Российском Славянском университете имени первого Президента России Б. Н. Ельцина (КРСУ). Здесь, в рамках кафедры истории, культурологии и рекламы, руководимой академиком НАН Кыргызстана, проф. В. М. Плоских, в 2005 г. была открыта Лаборатория исторической информатики, являвшаяся на тот период уникальным научным и учебным подразделением, не имеющим аналогов в Кыргызстане. Это не было случайностью, поскольку кафедра всегда занимала передовые позиции в науке и образовании Кыргызской Республики. Здесь всегда проявлялся интерес к новейшим направлениям в исторической науке, о чем говорит функционирование при кафедре целого ряда лабораторий и кабинетов различного профиля (музей археологии, лаборатория реставрации и консервации музейных предметов и т. п.). Открытию лаборатории во многом способствовали приезд в Бишкек ведущего специалиста России и СНГ в области исторической информатики, заведующего одноименной кафедрой МГУ имени М. В. Ломоносова, проф. Л. И. Бородкина и его встреча с ректором КРСУ, проф. В. И. Нифадьевым, в результате которой при активной поддержке В. М. Плоских и было принято решение о создании в КРСУ лаборатории исторической информатики1. Для реализации идеи создания лаборатории была приглашена проф. Ш. Д. Батырбаева, которая, являясь действующим членом Совета ассоциации «История и компьютер», в тот момент была единственным специалистом по исторической информатике в Кыргызстане. Начиная с 2002 г. кыргызстанскими учеными в лице Ш. Д. Батырбаевой,

Историческая информатика в Кыргызстане: первые шаги Г. И. Ажимамбетовой, С. А. Щербаковой налаживаются тесные связи с ассоциацией «История и компьютер», наши коллеги принимают активное участие в конференциях и других мероприятиях ассоциации2. Результатом такой активной позиции стало формирование кыргызской ветви ассоциации «История и компьютер». Основной задачей лаборатории было поставлено внедрение новых информационных технологий в учебный процесс и научные исследования. Решение этой задачи определило следующие основные направления деятельности лаборатории: • создание электронных учебников и учебных пособий на базе уже имеющейся литературы для преодоления информационной ограниченности; • создание региональных виртуальных музеев по истории и культуре Кыргызстана; • разработка проблем исторической демографии с применением НИТ, в частности, создание баз данных по материалам переписей и статистического учета населения; • создание геоинформационной системы по изучению мировых религий на территории Кыргызстана; • формирование базы данных по историографии источниковедения; • обработка результатов археологических раскопок с помощью 3D-моделирования. Одной из самых актуальных проблем стало применение ресурсов и технологий сети Интернет в учебном процессе. Для этих целей был создан ряд научно-образовательных сайтов, как обеспечивающих образовательный процесс, так и популяризирующих научную деятельность сотрудников. Практическое использование этих ресурсов осложняется недостаточной разработанностью проблем их представления и описания. В настоящий момент перед лабораторией стоит качественно новая задача. Необходимо решить проблему единого стандарта интернет-ресурсов по истории. Исходить при этом, на наш взгляд, надо из внутренней дифференциации исторической науки с учетом региональных особенностей. Внедрение информационных и коммуникационных технологий в традиционный учебный процесс возможно через использование сетевых ресурсов и создание комплексных учебных программ на основе компьютерных технологий с учетом специфики специальности. Так, например, в 2004 г. в учебный план кафедры был введен специальный курс «Информационные технологии в историческом образовании и исследовании», где рассматриваются концептуальные вопросы применения математических методов и информационных технологий в исторической науке и образовании. На кафедре истории,

культурологии и рекламы становится нормой компьютерная презентация дипломных и курсовых работ студентов. К 2010 г. в научной сфере в области становления исторической информатики были сделаны определенные достижения. Были защищены две кандидатские диссертации. В ноябре 2008 г. состоялась защита диссертации С. А. Щербаковой «Развитие исторической информатики в странах СНГ — основа становления нового междисциплинарного направления в Кыргызстане», основной целью стало представление исторической информатики как нового востребованного направления современной науки и образования. В мае 2010 г. состоялась защита кандидатской диссертации Р. Ш. Зайнулина на тему «Историко-культурное наследие Кыргызстана: методы изучения и сохранения в условиях информатизации общества». Целью работы стало представление возможностей информационных технологий, в частности, и исторической информатики в целом для решения проблем, связанных с сохранением и исследованием историко-культурного наследия. Был сделан вывод, что для полного использования возможностей, предоставляемых цифровыми технологиями, необходимо разработать программу по созданию электронного наследия Кыргызстана на государственном и научном уровнях. Тем более, что культурное наследие — это широкое понятие, имеющее свои специфические особенности и методы исследования. Лабораторией исторической информатики проведена большая работа по оцифровке историко-культурного наследия Кыргызстана. В электронный вид было переведено около 250 научных книг (полностью или частично), около 3000 печатных листов архивных материалов, 300 научных статей, около 1000 исторических, культурологических, этнологических и археологических фотографий, 500 исторических документов. Опубликован ряд статей, посвященных социальным преобразованиям кыргызского общества и влиянию информационных технологий и виртуального пространства на реальную жизнь. Результаты практического внедрения информационных технологий в образовательный процесс отражены более чем в 30 научных публикациях сотрудников лаборатории исторической информатики, как в пределах Кыргызской Республики3, так и за рубежом4. В 2009 г. проведен круглый стол «Роль гуманитарных образовательных порталов в информатизации общества», где приняли участие студенты и преподаватели кафедры. Определенные результаты, достигнутые Лабораторией исторической информатики КРСУ, сделали возможным появление второй «точки» раз-

94 вития исторической информатики в Кыргызстане. В 2010 г. в Кыргызском национальном университете им. Ж. Баласагына, на факультете истории и регионоведения открылась кафедра историографии, источниковедения и исторической информатики. Заведующей кафедрой стала проф. Ш. Д. Батырбаева. Открытие данной кафедры в главном вузе страны стало настоящим прорывом, так как подготовка историков в республике с 1932 г. и до распада СССР осуществлялась исключительно на историческом факультете Киргизского национального университета (КНУ), а сложившиеся здесь научнопедагогические школы оказали серьезное влияние на последующее открытие подготовки историков в региональных вузах. Выпускники КНУ являются основной преподавательского состава национального университета. Именно исторические исследования в КНУ, а также в НАН Кыргыстана определяют лицо исторической науки республики. В этом плане создание лаборатории в КРСУ стало первым ответом на вызовы эпохи информатизации, а открытие кафедры в КНУ показало необходимость статуирования исторической информатики для дальнейшего развития национальной исторической школы. Достижения этой школы обусловили осмысление результатов становления и определение направления дальнейшего развития исторической науки в годы суверенитета. Появилась необходимость взаимообмена и взаимодействия с другими историческими школами как в теоретико-методологическом плане, так и в конкретно-исторических подходах. Следует помнить, что история Кыргызстана является частью мировой истории, и наши выпускники будут востребованы как специалисты истории Центральноазитского региона. В условиях глобализации и информатизации общества перед вузами появляются новые задачи в подготовке специалистов, чтобы выпускники были конкурентоспособны и востребованы. Это невозможно без знания достижений мировой исторической науки, без овладения ее современными теоретико-методологическим инструментарием. • Исходя из этого, в отличие от деятельности лаборатории в КРСУ, основными задачами кафедры в области исторической информатики является решение вопросов теоретикометодологического характера; • источниковедческие исследования, обусловленные особенностями природы нового типа источников — электронных ресурсов; • создание электронных учебных пособий, хрестоматий, каталогов и обучающих программ для активизации познавательной деятельности студентов, развития их творческого мышления, интенсификации учебного процесса;

Хроника • совершенствование технологий обучения с целью использования и развития творческого потенциала личности студента. Для решения поставленных задач на кафедре введены специальные курсы — «Электронные ресурсы как источник: теоретико-методологические вопросы», «Проблемы изучения и сохранения материальных памятников в условиях информатизации общества», «Использование геоинформационных технологий в изучении исторической географии». В рамках этих курсов студенты приобретают исследовательские навыки, учатся извлекать скрытую информацию источников, применяя компьютерные технологии и математические методы. В 2011 г. на кафедре открылась магистратура по трем направлениям: источниковедение, историография, историческая информатика. С этого же года ведется прием в аспирантуру соискателей из соседних республик (например, из Южноказахстанского педагогического университета Республики Казахстан), которые получают навыки исследований в русле исторической информатики. Как в магистратуре, так и в аспирантуре основное внимание обращается на применение новейших методов на базе междисциплинарности и активное использование теоретико-методологических подходов, которые были разработаны в рамках естественных наук. Внимание уделяется не только компьютерным технологиям, но и квантитативной истории. Студенты, специализирующиеся на кафедре и участвующие в работе студенческого кружка «Клиометрикс», принимают участие в различных конкурсах. В 2011 г. они участвовали в республиканском межвузовском конкурсе: «Популяризация Википедии в Кыргызстане», проводимом организацией «Wikimedia Foundation». На кыргызском отделении интернет-сайта энциклопедии студенты заполняли материалы на национальном языке, применяя возможности новых информационных технологий. Подобные мероприятия приводят к увеличению числа кыргызскоязычных пользователей Интернета. С момента открытия кафедры ее преподаватели и соискатели выступают на республиканских и международных конференциях, публикуют результаты своих научных исследований в области исторической информатики5. В настоящий момент мы наблюдаем новый виток развития исторической информатики в Кыргызстане. Ставятся новые задачи, которые необходимо решить в условиях развития исторической науки и информационных технологий. В условиях глобализации и информатизации возникает новый стиль научного мышления, который отличается глубоким и системным взглядом на окружающую действительность. Компьютеризация научных ис-

Историческая информатика в Кыргызстане: первые шаги следований диктует новые правила организации труда историка. Все это еще не нашло окончательного проявления в историческом исследовании и не получило ясного осознания. Однако уже сейчас следует понимать, что чем активнее историки будут применять новые технологии в научном познании, тем больших успехов в своем развитии достигнет историческая наука в целом. В перспективе кафедра и лаборатория планируют продолжить исследования по указанным направлениям. К работам привлекается все более широкий круг преподавателей, сотрудников и обучающихся — студентов, аспирантов и докторантов. Углубляется сотрудничество с Ассоциацией «История и компьютер» в целом и с ее региональными отделениями, в частности. Так, в 2012 г. активизировались партнерские отношения с Алтайским государственным университетом (Российская Федерация), взявшим активный курс на сближение и совместные научно-образовательные программы с азиатскими университетами. Здесь планируются совместные работы (исследования, организация

конференций и семинаров) с кафедрой документоведения, архивоведения и исторической информатики исторического факультета (зав. кафедрой проф. В. Н. Владимиров). Есть ряд интересных задумок, связанных с историей населенных пунктов Кыргызстана, созданием геоинформационных систем, моделированию демографических процессов и т. д. Продолжает развиваться сотрудничество с кафедрой исторической информатики МГУ имени М. В. Ломоносова (зав. кафедрой, президент АИК, проф. Л. И. Бородкин), которая остается ведущей научно-образовательной структурой в области исторической информатики. Постепенно появляются и новые партнеры, что внушает надежду на дальнейшее плодотворное развитие этого, пока еще нового, научного направления в Кыргызстане. Мы осознаем, что делаем пока лишь первые шаги, но именно от них зависит, каким будет вектор дальнейшего развития. Ш. Д. Батырбаева, Э. Т. Турсунова

Примечания Батырбаева Ш. Д. Новости Кыргызско-Российского славянского университета: создание на кафедре истории и культурологии лаборатории исторической информатики // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер. № 33. М., 2006. С. 148. 2 Батырбаева Ш. Д., Ажимамбетова Г. И. База данных по демографической истории Кыргызстана: информационно-логическая модель по материалам переписей 1926,1939 и 1959 гг. // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 31. М., 2003. С. 202–206; Баячорова Б. Ж., Батырбаева Ш. Д., Жамакеев Т. К. Исторические алгоритмы создания информационно-справочной системы «Генеалогическое древо кыргызов по Санжыре» // Международный конгресс востоковедов ICANAS XXXVII. М., 2004. 3 Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. Историческая информатика в аспекте новых тенденций современной историографии // История и современность: сборник, посвященный 70‑летию проф. Д. Джунушалива. Бишкек, 2006. С. 78–87; Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. Историческая информатика в Кыргызской Республике — вопросы и проблемы // Российское образование в Кыргызстане. XXI век — век экономического подъема, духовного возрождения на евразийском пространстве. Бишкек, 2006. Т. 3. С. 111–117; Щербакова С. А. Историческая информатика в Кыргызской Республике — вопросы и проблемы // Вестник КРСУ. Бишкек, 2006. Т. 6. № 10. С. 124–128; Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. Применение новых информационных технологий в области гуманитарных наук — качественно новый этап в развитии методологии истории // Вопросы истории Кыргызстана. Бишкек, 2007. № 4. С. 113–119; Щербакова С. А. Новые информационные технологии в гуманитарном образовании. Проблемы и поиск пути решения // Диалог цивилизаций. № 4. Бишкек, 2007. С. 65–70; Зайнулин Р. Ш., Элеманова Р. Т. Проблемно-ориентированный подход в создании электронного атласа // Вестник КРСУ. Бишкек, 2008. Т. 8. № 7. С. 48–54; Зайнулин Р. Ш. Роль международных организаций и региональных центров в сохранении и популяризации наследия истории и культуры // Вопросы истории Кыргызстана. Бишкек, 2009. № 2. С. 25–34; Зайнулин Р. Ш. Историческая информатика в образовательном процессе и перспективы данного направления в изучении историко-культурного наследия Кыргызстана // Труды международной юбилейной научно-методической конференции «Современные проблемы информационных технологий и профессиональное образование». Бишкек, 2009. С. 58–65; Зайнулин Р. Ш. Культурное многообразие кыргызского народа — неотъемлемая часть исторического наследия Кыргызста-

Хроника на // Наука и новые технологии. Бишкек, 2009. № 4. С. 37–45; Щербакова С. А. Особенности социальной информации и компьютерное источниковедение // Вестник КРСУ. Т. 10. № 10. Бишкек, 2010. С. 34–37; Щербакова С. А. Место и роль интернет-ресурсов в высшем гуманитарном образовании // Вестник КРСУ. Т. 10. № 5. Бишкек, 2010. С. 95–99. 4 Щербакова С. А. Вопросы использования в самостоятельной работе студентов-историков Кыргызстана информационно-коммуникационных технологий // Организация самостоятельной работы студентов на факультете вуза: Материалы междунар. науч.‑прак. конф. Минск, 16–17 ноября 2006 г. / отв. ред. В. В. Сергеенкова. Минск, 2006. С. 268–271; Элеманова Р. Т., Зайнулин Р. Ш. Источниковедческие проблемы изучения истории Великого шелкового пути: вопросы применения ГИС-технологий // Территория науки, Россия. Воронеж, 2008. № 8 (9); Щербакова С. А. Автоматизированная информационно-поисковая система по источниковедению, разработанная в среде C++ Builder Borland // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 34. М. ; Тамбов, 2006. С. 161–162; Подольский И. В., Щербакова С. А. Концепция создания электронного учебника по узловым проблемам истории Кыргызстана на примере Караханидского государства // История и компьютер. № 34. М. ; Тамбов, 2006. С. 159; Щербакова С. А., Элеманова Р. Применение компьютерных технологий в историческом исследовании — новая возможность изучения и представления исторической информации // Отечественная история. Алма-Ата, 2007. № 4. С. 180–189; Зайнулин Р. Ш. Проблемы и перспективы сохранения памятников истории и культуры на Великом шелковом пути // Вестник КазНУ им. Аль-Фараби. Алма-Ата, 2009. № 3. С. 44–53; Зайнулин Р. Ш. Особенности сохранения и популяризации историко-культурного наследия Кыргызстана в современных условиях информатизации общества // Историко-культурное наследие и информационно-коммуникационные технологии: сохранение и исследование: материалы научной конференции (Пермь, 13–14 ноября 2009 г.) / под ред. С. И. Корниенко. Пермь, 2009. С.18–28; Зайнулин Р. Ш., Элеманова Р. Т. Источниковедческие проблемы изучения истории Великого шелкового пути: вопросы применения ГИС-технологий // Территория науки, Россия. Воронеж, 2008. № 8 (9). 5 Батырбаева Ш. Д. Состояние и развитие исторической науки в условиях информатизации общества // Исхак Раззаков и современный Кыргызстан. Бишкек, 2011; Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. 7‑апреля 2010 года в Кыргызстане: влияние виртуальной среды на бифуркационные процессы в обществе // Апрельская народная революция: уроки истории и взгляд в будущее Кыргызстана. Бишкек, 2011; Батырбаева Ш. Д. Историческая информатика в Кыргызстане: опыт внедрения и перспективы развития // Вестник Пермского университета. Серия «История». 2011; Батырбаева Ш. Д., С. А. Щербакова. Информационный фактор в развитии политического процесса в Кыргызстане в апреле 2010 г. // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 36. М., 2010. С. 189–191; Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. Вопросы новый методологии использования математических методов и информационных технологий в истории // Диалоги цивилизаций. № 5. Бишкек, 2010; Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. Взгляд на события 24 марта 2005 г. с позиции теории синергетики // Жизнь Науки: приложение к журналу «Известия НАН КР». Бишкек, 2010. № 1; Батырбаева Ш. Д., Щербакова С. А. Информационная технология и количественные методы в историческом исследовании и образовании : учебно-методическое пособие. Бишкек, 2011; Батырбаева Ш. Д. Особенности исследования литературного наследия Нурмухаммеда Андалиба в условиях информатизации общества // Нурмухаммед Андалип и литературно-культурная жизнь XVII–XVIII веков / Академия наук Турменистана. Ашгабад, 2011; Турсунова Э. Т. Электронный источник: проблемы их классификации // Вестник КНУ. № 1. Бишкек, 2012; Турсунова Э. Т. История и направление использование интернета в исторической науки // Вестник КНУ. № 2. Бишкек, 2012.

Международная научная конференция «Инновационные подходы в исторических : информационные исследованиях…» технологии, модели и методы» International conference «Innovative Approach in Historical Studies: Information Technologies, Models and Methods»

сторический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова и Межрегиональная ассоциация «История и компьютер» (АИК) провели 21– 23 октября 2012 г. международную научную конференцию «Инновационные подходы в исторических исследованиях: информационные технологии, модели и методы», в рамках которой прошла XIII конференция АИК. Конференция проводилась при поддержке РФФИ. В центре внимания конференции были вопросы, связанные с разработкой инновационных подходов в исторических исследованиях; тенденции и закономерности взаимодействия истории и точных наук, теоретические и прикладные аспекты использования информационных и телекоммуникационных технологий; методы и модели в изучении исторических явлений и процессов; создание новой информационной среды в исторических исследованиях; разработка и использование профессиональноориентированных научно-образовательных ресурсов. Как показала конференция, формирование междисциплинарного академического сообщества способствует координации профессиональной деятельности и обогащает методический арсенал исследований, которые ведутся «на стыке» наук. Заметные успехи в междисциплинарных исследованиях достигаются историками при активном сотрудничестве с представителями других социальногуманитарных и естественно-научных дисциплин, работающими в вузах, академических институтах, архивах, музеях, библиотеках и других организаци-

ях, занимающихся проблемами изучения и сохранения историко-культурного наследия*. В работе конференции в качестве докладчиков и участников дискуссий и «круглых столов» приняли участие около 100 специалистов из России, стран СНГ (Беларусь, Украина, Казахстан) и дальнего зарубежья: проф. П. Артур (Австралия), проф. М. Таллер (Германия), проф. Г. Торвальдсен (Норвегия), проф. Чжан Гуансян и доц. Ян Свинхун (Китай). Тезисы докладов и сообщений опубликованы**. Программа работы была весьма насыщенной. В ходе конференции проведены два пленарных заседания, «круглый стол», работали девять секций. Выступивший на открытии конференции президент АИК, зав. кафедрой исторической информатики исторического факультета МГУ проф. Л. И. Бородкин поздравил присутствующих с двадцатилетием возникновения исторической информатики в России и отметил, что развитие этого междисциплинарного направления открывает новые возможности и перспективы исследований в различных областях исторической науки на основе применения инновационных методов и технологий. На пленарном заседании были представлены четыре доклада: • д.и.н. Л. И. Бородкин (МГУ), д.и.н. В. Н. Владимиров (Алтайский госуниверситет, Барнаул), * Грант РФФИ №12–06–06079 ** Информационный Бюллетень Ассоциации «Исто‑ рия и компьютер». №38. Специальный выпуск. М., 2012. 234 с.

98 к.и.н. И. М. Гарскова (МГУ). Ассоциация «История и компьютер»: 20 лет спустя; • проф. М. Таллер (Кельнский университет). What is a Digital Research Environment for Historians?; • проф. П. Артур (Национальный университет Австралии, Канберра). Virtual Museums and Collections; • к.и.н. Д. С. Жуков, д.и.н. В. В. Канищев, к.и.н. С. К. Лямин (Тамбовский госуниверситет). Фрактальное моделирование историко-демографических процессов. Пленарные доклады поднимали вопросы перспектив развития новой инфраструктуры исторических исследований и образования, разработки инновационных подходов, методов и моделей в применении информационных технологий в гуманитарной сфере и вызвали большой интерес. Обсуждение проблем, затронутых в пленарных докладах, получило продолжение на заседании «круглого стола» по методологическим проблемам исторической информатики «Историческая информатика: векторы развития в 2010‑х гг.» (ведущие — д.и.н. Л. И. Бородкин, д.и.н. В. Н. Владимиров). Практически все участники конференции приняли участие в этом заседании. В центре внимания были вопросы о возможных траекториях развития исторической информатики в свете быстрой смены информационных технологий и инновационных тенденций развития в гуманитарных исследованиях, а также о взаимодействии исторической информатики и новой развивающейся области, связанной с созданием «цифровой» инфраструктуры для гуманитарных исследований (digital humanities). В течение двух дней, 22 и 23 октября, проходили секционные заседания. В связи с большим количеством докладов в каждой двухчасовой сессии одновременно работали по три и даже четыре секции; общее количество сессий за время конференции — 17. На секции «Моделирование исторических процессов» были представлены доклады методологического характера: о специфике «исторической информации» (проф. М. Таллер. Is «historical information» the same as information?), а также методического и прикладного характера. Доклады д.ф.‑м.н С. Н. Гринченко (Институт проблем информатики РАН) и д.и.н. Ю. Л. Щаповой (МГУ) были посвящены числовому моделированию как средству изучения археологической эпохи, доклад д.и.н. И. В. Журбина, О. Т. Зубаревой, и М. Г. Ивановой (Физико-технический институт УрО РАН, Ижевск) — реконструкции исторического развития территории с помощью моделирования и пространственного

Хроника анализа. В докладах И. В. Романенко, д.и.н. Н. В. Митюкова (Ижевский государственный технический университет), К. Р. Крауфорда (Gunnery Fire Control Group), а также д.и.н. Н. В. Митюкова и к.ф-м.н. Е. Л. Бусыгиной (Камский институт гуманитарных и инженерных технологий, Ижевск) были рассмотрены вопросы исторических реконструкций параметров оружия и методика математического моделирования циклических процессов. Возможности средств фрактальной геометрии для моделирования взаимодействия российского аграрного общества и природы рассматривались в докладе к.и.н. Д. С. Жукова, д.и.н. В. В. Канищева и к.и.н. С. К. Лямина (Тамбовский госуниверситет). Моделированию и прогнозированию социальных, политических и демографических процессов были посвящены доклады «Тропическая Африка в мальтузианской ловушке? К моделированию и прогнозированию социально-демографического развития Африки южнее Сахары» (д.и.н. А. В. Коротаев и Ю. Л. Зинькина, Институт Африки РАН), «Модификация синергетической модели политической стабильности Голдстоуна-Коротаева» (д.и.н. Н. А. Полевой, Одесская юридическая академия), «Оценка динамики протестной активности населения Республики Северная Осетия — Алания в 2009–2010 гг.» (Е. К. Басаева, д.ф.м.н. Е. С. Каменецкий, З. Х. Хосаева, Южный математический институт ВНЦ РАН, Владикавказ), «Нечеткое когнитивное моделирование этнополитических конфликтов» (к.и.н. А. Ф. Оськин, Полоцкий госуниверситет). На секции «Тематические интернет-ресурсы» были представлены большие проекты, например, проект по исторической статистике Российской империи — в докладах д.и.н. Л. И. Бородкина (МГУ) «Экономическая динамика Российской империи: „долгий XIX век“ в отражении электронного ресурса» и к.и.н. С. А. Саломатиной (МГУ) «Сводная статистика банковских учреждений Российской империи в рамках тематического электронного ресурса „Динамика экономического и социального развития России в XIX — начале ХХ в.“». Участники конференции из Перми представили два коллективных проекта: «Парламентская история дореволюционной России: научно-образовательный интернет-портал» (д.и.н. И. К. Кирьянов, д.и.н. С. И. Корниенко, к.пед.н. Д. А. Гагарина и Д. Г. Решетников, Пермский госуниверситет) и «Пермские газеты колчаковского периода: уникальный информационный ресурс по истории Гражданской войны» (д.и.н. С. И. Корниенко, к.и.н. Д. А. Гагарина, к.т. н. Н. Н. Масленников, Пермский госуниверситет и С. В. Пигалева, Пермский краевой музей). В докладе д.и.н. Д. А. Гутно-

Международнаянаучнаяконференция«Инновационныеподходыв историческихисследованиях…» ва, к.ф.‑м.н. М. В. Леонова, С. А. Пенкина (МГУ) был представлен проект «Биобиблиографическая поисковая система по Журналу Министерства народного просвещения, 1832–1917». Наряду с презентацией больших проектов на секции рассматривались теоретические и практические аспекты разработки тематических ресурсов, создания профессиональных сайтов: в докладах к.и.н. Р. Б. Кончакова (Тамбовский госуниверситет) «ИС «Пути сообщения Российской империи»: CMS Друпал и создание исторических информационных систем»; к.и.н. Д. А. Добровольского (Высшая школа экономики), Р. Б. Казакова (Высшая школа экономики) и к.и.н. М. Ф. Румянцевой (Российский государственный гуманитарный университет) «Концепция сайта Источниковедение.ru»; Н. И. Быстрицкого (Русский исторический институт, Москва) и к.и.н. М. В. Грацианского (МГУ) «Подходы к структурированию данных библиографического ресурса». Возможностям семантических публикаций исторических источников был посвящен доклад к.ф.‑м.н. А. Г. Варфоломеева (Петрозаводский госуниверситет) и проф. А. С. Иванова (Даугавпилский университет, Латвия). Проекты создания новых конкретно-исторических тематических ресурсов предлагались в докладах д.и.н. Е. М. Главацкой (Уральский федеральный университет) и проф. Г. Торвальдсена (университет Тромсё, Норвегия) «Contextualizing Sergej Sergel’s Field Research in Northern Fennoscandia with early 20th Century Digitized Sources»; к.и.н. С. В. Бесединой и Ю. В. Селезнева (Воронежский госуниверситет) «Электронный ресурс „Элита Золотой орды“». Перспективы использования ресурсов Интернета историками Казахстана рассматривал в своем докладе д.и.н. К. Ш. Алимгазинов (Институт истории и этнографии Министерства образования и науки Республики Казахстан). На секции «Информационные технологии в архивах, музеях и библиотеках» обсуждались общие вопросы формирования архивного сетевого контента (к.и.н. И. Н. Киселев, РГАСПИ), а также актуальные задачи обеспечения онлайнового доступа к архивным, библиотечным и музейным ресурсам. Эти задачи рассматривались в докладах П. Д. Белоусова (РГГУ) «Многосерверное хранение данных в автоматизированных информационно-поисковых системах с цифровыми копиями документов», к.и.н. И. Е. Сафонова (Воронежский госуниверситет) «Некоторые вопросы создания интернет-портала библиотеки вуза», а также д.пед.н. А. М. Короткова, Д. В. Землякова, Е. В. Иванова, к.пед.н. А. В. Никитина и к.пед.н. А. В. Штырова (Волгоградский государственный социально-педагогический университет) «Виртуальные музеи Волгоградской области:

единое культурно-информационное пространство региона». Конкретный опыт информатизации фоноколлекций археографической лаборатории МГУ был представлен в докладе П. С. Япаровой (МГУ). Большое внимание участников конференции привлекла секция «Базы данных и информационные системы». Большинство докладов в этой секции были посвящены результатам конкретно-исторических исследований, полученным с применением технологии баз данных. Так, использованию баз данных в задачах по экономической истории были посвящены доклады к.и.н. В. А. Куликова (Харьковский национальный университет) «Модель динамической базы данных промышленных предприятий украинских губерний Российской империи в начале ХХ в.», Р. М. Житина (Тамбовский госуниверситет) «Ново-Покровское имение графа Орлова-Давыдова. Методики пространственного и количественного анализа в исследовании крупного капиталистического хозяйства в Тамбовской губернии». О результатах применения баз данных в исторической демографии, социальной истории и профессиоведении, а также в историко-культурных исследованиях шла речь в докладах д.и.н. В. Н. Владимирова (Алтайский госуниверситет) «От классификации профессий к изучению социальной мобильности» и д.и.н. В. Н. Владимирова и к.и.н. Д. Е. Сарафанова (Алтайский госуниверситет) «Cословный состав вступающих в брак в Покровском приходе Барнаула в последней четверти XIX в.», к.и.н. Н. В. Стрекаловой (Тамбовский госуниверситет) «К исследованию проблемы профессиональной мобильности государственных служащих губернских городов Центрально-Черноземного региона в конце XIX — начале XX вв.: методика и технологии», к.и.н. В. П. Богданова (МГУ) «Создание базы данных «Традиционная культура русского старообрядчества»: предварительные итоги», П. С. Япаровой (МГУ) «Разработка БД для анализа записей в книгах кириллической печати XVII в.» Проект создания историографической базы данных был рассмотрен в докладе «Историография Карибского кризиса 1962 г.: Создание и анализ базы данных отечественных и зарубежных публикаций» (Т. К. Халилов, РГГУ). Акцент на новых методиках и инновационных технологиях исследованиях был сделан в докладах «Облачные технологии хранения данных — возможности для историков» (к.и.н. Е. В. Злобин, РГГУ), «К проблеме изучения сетевых связей государственных служащих в провинциальном городе начала ХХ в. методами SNA» (к.и.н. Р. Б. Кончаков, к.и.н. Н. В. Стрекалова, Тамбовский госуниверситет) и «Проект экспертной системы „Византийское право и акты“» (к.и.н. Ю. Я. Вин, Институт всеобщей истории РАН).

100 Методам и технологиям работы с информацией различных исторических источников была посвящена работа нескольких секций. Секция «Квантитативная история» была ориентирована в основном на статистические источники и методы их анализа. В тематике докладов по этой секции можно выделить несколько направлений. В первую очередь это экономическая и социальная история. Диапазон интересов докладчиков был чрезвычайно широк: методы изучения глобального индекса человеческого развития и неравномерности распределения его компонентов в XX в. в докладе к.и.н. Д. В. Диденко (ИС РАН), вопросы землеустройства в ходе Столыпинской аграрной реформы — в докладе д.и.н. М. А. Давыдова (ИЭ РАН), история промышленности, в частности, рост угольной промышленности Урала в 1920–1950‑х гг. (к.и.н. С. А. Баканов, Челябинский госуниверситет). Несколько докладов были посвящены проблемам финансовой истории: «Регрессионные модели курсовой динамики российских нефтяных компаний начала ХХ в.» (д.и.н. Л. И. Бородкин и к.и.н. А. В. Дмитриева, МГУ), «Статистический анализ динамики фондового рынка Финляндии накануне Первой мировой войны: между Россией и Западной Европой» (Д. В. Анисимова, МГУ), «Банковское пространство США и России в 1980–2000‑е гг.: сравнительный статистический анализ» (к.и.н. Л. В. Никитин, Челябинский государственный педагогический университет). На секции были продемонстрированы интересные результаты применения количественных методов и компьютерных технологий в социальных и историко-демографических исследованиях на материалах метрических книг (к.и.н. Д. Е. Сарафанов, Алтайский госуниверситет), книг памяти жертв политического террора в СССР (Л. А. Лягушкина, МГУ). Методы обработки материалов переписи населения 1897 г. рассматривались в докладах Н. В. Неженцевой (Алтайский госуниверситет) «Методика работы с агрегированными данными всеобщей переписи населения 1897 г.», П. В. Еремеева (Харьковский национальный университет) «Применение ретроспективного когортного анализа для изучения масштабов сокрытия веры старообрядцами в ХIX в. (на примере Харьковской губернии)». На секции «Компьютеризованный анализ нарративных источников» основное внимание уделялось методам контент-анализа, использующим возможности современного программного обеспечения, предназначенного для создания и обработки полнотекстовых баз данных значительного объема. Классическим направлением контент-анализа является анализ прессы, представленный в докла-

Хроника дах «Опыт применения компьютеризованного контент-анализа материалов газеты „За индустриализацию“» (Н. В. Раздина, МГУ), «Россия в отражении итальянской прессы в конце 1990‑х гг.: контентанализ газетных публикаций» (И. В. Митрофанов, ВШЭ), «Советский юмористический дискурс: контент-анализ советских политических анекдотов и журнала „Перец“» (Е. А. Еремеева, Харьковский национальный университет). В докладе к.и.н. И. М. Гарсковой (МГУ) «Историография исторической информатики: контентанализ полнотекстовой базы публикаций АИК» было показано, что эти методы позволяют по‑новому подойти к историографическому анализу. В этом докладе были показаны возможности работы исследователей с программой MAXQDA, которая реализует концепцию качественно-количественного анализа больших коллекций текстов, и конкретные результаты работы с этой программой. Доклады, сделанные на этой секции, показали, что возможности контент-анализа расширяются, с одной стороны, с ростом электронных архивов, а также во многом благодаря разработке современного программного обеспечения. В то же время наряду с методами контент-анализа можно использовать и иные подходы к изучению нарративных источников, которые разрабатываются в лингвистике, психологии и других областях знания, о чем говорили в своем выступлении А. А. Приборович (Белорусский госуниверситет) и Н. В. Толкачев (Белорусский госуниверситет информатики и радиоэлектроники). Секция «Исторические ГИС» собрала доклады по методам и технологиям работы с пространственными данными в историко-демографических, историко-социальных, историко-культурных исследованиях. В этой области, наряду с большими проектами, например, проектом «Эволюция религиозного ландшафта Урала в конце XIX–XX вв.: историко-культурный атлас», представленном в докладе д.и.н. Е. М. Главацкой, к.и.н. С. И. Цеменковой, С. А. Белобородова, Ю. В. Боровика, А. С. Палкина, А. Н. Старостина (Уральский федеральный университет), разрабатываются и проекты в русле локальной истории, о чем рассказали в докладе «Применение ГИС-технологий в изучении локальной истории (на примере Волчихинского района Алтайского края)» М. В. Рыгалова и к.и.н. М. Е. Чибисов (Алтайский госуниверситет). Большое внимание в докладах к.и.н. Е. А. Брюхановой (А лтайский госуниверситет) «Пространственно-географический анализ профессиональных данных переписи 1897 г. на основе международных систем классификации профессий» и «Геоинформационные технологии в иссле-

Международнаянаучнаяконференция«Инновационныеподходыв историческихисследованиях…» 101 довании профессиональной структуры и занятости населения по переписи 1897 г.» было уделено пространственному аспекту в социально-профессиональных исследованиях. Пространственный аспект истории образования и исчезновения населенных пунктов Алтайского края в XVIII–XX вв. был рассмотрен к.и.н. Д. В. Колдаковым (Алтайский госуниверситет), опыт создания ГИС для анализа специфики расселения армянского населения по территории США представлен Т. Г. Мкртчян и Р. М. Житиным (Тамбовский госуниверситет), новые источники для пространственного анализа административно-территориального деления Алтайского округа изучены к.и.н. О. И. Чекрыжовой и к.и.н. М. Е. Чибисовым (Алтайский госуниверситет). Полезным для развития направления является анализ зарубежного опыта, как показал доклад к.и.н. Е. В. Барановой (Тамбовский госуниверситет) «Современная немецкая историография применения ГИС в сохранении историко-культурного наследия». На секции «3D-реконструкции объектов историко-культурного наследия» докладчики предлагали новые концепции виртуальной реконструкции больших комплексов объектов, таких как историческая застройка Тамбова — доклад д.и.н. В. В. Канищева, к.и.н. Р. Б. Кончакова, К. С. Кунавина, А. С. Лобановой и д.и.н. Ю. А. Мизиса (Тамбовский госуниверситет); методы и подходы к верификации виртуальных реконструкций и их программную реализацию в задачах 3D-моделирования пространственной эволюции монастырского комплекса — доклад Д. И. Жеребятьева (МГУ); новые программные продукты — доклад д.т. н. Н. В. Митюкова, Ю. В. Ганзий (Ижевский государственный технический университет) и к.ф.‑м.н. Е. Л. Бусыгиной (Камский институт гуманитарных и инженерных технологий) «Пакет ANSYS в задачах исторической реконструкции». Были также представлены результаты выполнения проектов 3D-реконструкции конкретных объектов: доклады М. Ю. Остапенко и Е. М. Мишиной (МГУ) «Виртуальная реконструкция усадьбы графа Чернышева середины XIX в.» и К. С. Кунавина (Тамбовский госуниверситет) «Виртуальная реконструкция вагонов императорского поезда. Методы и результаты». Наиболее многочисленной была секция «Информационные технологии в историческом образовании». На этой секции было заслушано 24 доклада. В докладе проф. М. Таллера (Кельнский университет) «Towards a reference curriculum for the Digital Humanities» обсуждались общие вопросы использования информационных технологий в историческом и — шире — гуманитарном обра-

зовании. Программы и учебные планы для бакалавров и магистров были представлены в докладах д.и.н. Л. И. Бородкина и к.и.н. И. М. Гарсковой (МГУ), д.и.н. С. И. Корниенко и к.пед.н. Д. А. Гагариной (Пермский госуниверситет), к.и.н. С. Н. Ходина, Е. Н. Балыкиной, к.и.н. О. Л. Липницкой, Е. Э. Поповой и Д. Н. Бузуна (Белорусский госуниверситет). Опыту информатизации образования в Казахстане был посвящен доклад д.и.н. С. А. Жакишевой (Институт истории и этнографии Министерства образования и науки Республики Казахстан). В ряде докладов поднимались вопросы формирования информационной среды исторического образования: доклады к.пед.н. Д. А. Гагариной и О. В. Власовой (Пермский госуниверситет) «Информационная среда исторического образования: модель, ресурсы, методы обучения», Д. Н. Бузуна (Белорусский госуниверситет) «Информационнообразовательная среда кафедры гуманитарного факультета как часть образовательного портала вуза» и к.и.н. Т. И. Филимоновой (Российская национальная библиотека) «Электронные базы данных архивных документов РНБ как образовательный ресурс». Учебно-методическим вопросам образования были посвящены доклад к.т. н. А. Ф. Оськина и Д. А. Оськина (Полоцкий госуниверситет) «Персональная среда обучения как альтернатива системам управления обучением» и доклад к.и.н. Г. В. Можаевой и А. В. Фещенко (Томский госуниверситет) «„Электронный тьютор“: о возможностях автоматизированной системы учебно-методической поддержки электронного обучения». Проблемы подготовки будущих учителей истории были в центре внимания докладчиков из Волгоградского государственного социально-педагогического университета: к.пед.н. А. В. Штырова «Значение подготовки будущих учителей истории к организации учебно-исследовательской деятельности учащихся», к.пед.н. А. В. Штырова, Д. В. Землякова, А. А. Серова, Н. В. Яценко «Подготовка учителей к организации исследовательской деятельности учащихся в ходе проведения сетевых краеведческих конкурсов», Д. В. Землякова, к.пед.н. А. В. Штырова, Н. Н. Божко, Е. В. Иванова «Современные педагогические и информационные технологии в краеведческой деятельности учащихся». В ряде докладов участников конференции из Минска обсуждались концепции организации работы студентов, формирования профессиональных компетенций, в частности, участие студентов в этой деятельности, использование электронных учебно-методических материалов: доклады «Электронный компонент учебно-методического комплекса для организации самостоятельной работы студентов-историков» (Е. Н. Балыкина, Белорусский госуниверситет), «Формирование профес-

102 сиональных компетенций у студентов-историков при организации их самостоятельной работы с помощью электронных учебных изданий» (Е. Н. Балыкина, Белорусский госуниверситет и С. В. Панов, Республиканский институт высшей школы), «Проектная деятельность студентов в процессе создания электронного приложения к учебно-методическому пособию „Университетоведение“» (к.и.н. О. А. Яновский и Е. Н. Балыкина, Белорусский госуниверситет), а также «Использование мультимедиаколлекции линий времени в процессе самостоятельной работы студентов при изучении истории Великой Отечественной войны» (Е. Н. Балыкина, к.и.н. О. В. Бригадина и С. М. Блашко, Белорусский госуниверситет). На секции был представлены опыт чтения курсов в разных университетах, а также ряд программ авторских курсов. О преподавании дисциплин, связанных с информационными технологиями, рассказали к.и.н. М. Ю. Ким и к.и.н С. А. Меркулов (Томский госуниверситет), о задачах обучения студентов работе с электронной научной информацией — к.и.н. А. Ю. Володин (МГУ). Д. И. Жеребятьев (МГУ) познакомил участников с дидактикой спецкурса «3D-реконструкции объектов историко-культурного наследия: компьютерное моделирование», к.и.н. Е. В. Баранова и Ю. Ю. Коньшина (Тамбовский госуниверситет) — с методикой преподавания темы «Контент-анализ» в рамках курса «Математические методы в исторических исследованиях», а к.и.н. Е. В. Баранова — с особенностями курса «Информационные технологии и технические средства в музейной работе». Представители Тюменского госуниверситета к.и.н. С. Н. Щербич и к.и.н. В. Я. Темплинг анонсировали авторский электронный образовательный ресурс по курсу «Русская палеография», а докладчики из Тамбовского госуниверситета к.и.н. Р. Б. Кончаков и М. Ю. Сидляр представили разработанное ими учебно-методическое пособие «Программирование в Mypascal2» для студентов-гуманитариев. Итоги конференции были подведены на заключительном пленарном заседании 23 сентября. Руководители секций отметили наиболее интересные доклады, общие тенденции развития тех или иных направлений научных исследований. На заседании было единодушно отмечено, что международная конференция «Инновационные подходы в исторических исследованиях: информационные технологии, модели и методы» прошла успешно, подобно-

Хроника го рода научные форумы способствуют внедрению инновационных подходов в междисциплинарной научной среде, которые развиваются сегодня в различных областях социально-гуманитарного знания и укрепляют контакты между гуманитариями и специалистами в области информационных технологий, с одной стороны, а также специалистами в области архивного, музейного и библиотечного дела, заинтересованными в сохранении культурного наследия в эпоху цифровых технологий. К основным тенденциям развития исторической информатики как междисциплинарного направления, которые были отмечены участниками на заключительном пленарном заседании, можно отнести рост внимания профессионального сообщества к теоретическим, методическим и технологическим аспектам создания информационных ресурсов. Информационные ресурсы востребованы как в исторических исследованиях, так и при обучении истории. В этой связи растет число работ по созданию и анализу баз данных и информационных систем, причем все большую роль начинают играть полнотекстовые базы данных. Активно создаются и используются мультимедийные ресурсы, исторические ГИС и 3D-реконструкции объектов историко-культурного наследия. Математические и компьютерные методы и модели широко применяются при изучении социальной и экономической истории, исторической демографии, археологии: это компьютерное моделирование исторических процессов, методы статистики, контент-анализа, геоинформатики. При этом растет интерес к источниковедческим проблемам исторической информатики, в частности, определению информационного потенциала, достоверности и репрезентативности исторических источников (особенно массовых), археографии и архивоведению электронных документов. На заключительном заседании было отмечено, что значительная часть участников конференции — это молодые исследователи, студенты и аспиранты. Специальные дипломы и премии за лучшие доклады молодых ученых были вручены Д. И. Жеребятьеву, Л. А. Лягушкиной, И. В. Митрофанову, М. Ю. Остапенко, Е. М. Мишиной, Н. В. Раздиной (Москва), П. В. Еремееву и Е. А. Еремеевой (Харьков). И. М. Гарскова (МГУ им. М. В. Ломоносова)