Церковь Знамения Пресвятой Богородицы в Дубровицах

Ц ер ко в ь Знаме н и я Пресвятой БогородиЦы в ду Б р о в и Ц а х

ГУМАНИТАРНЫЙ ПРОЕКТ КОМПАНИИ “РУСГАЗИНЖИНИРИНГ” И ФОНДА “СВЯТОГОРЕЦ” В Г. ПОДОЛЬСКЕ HUMANITARIAN PROJECT OF “RUSGAZENGINEERING” COMPANY AND “SVYATOGORETS” FUND IN PODOLSK

Ц ер ко в ь Знаме н и я Пресвятой БогородиЦы в ду Б р о в и Ц а х

Фотоальбом / Photo Gallery

РУСГАЗИНЖИНИРИНГ

2011

о т и Здате ля Церковь Знамения Пресвятой Богородицы в Дубровицах является одним из самых уникальных архитектурных памятников не только Подольской земли, но и всей России. Ее легкие и выразительные формы поражали своей красотой многие поколения верующих, паломников и просто туристов. Более 320 лет насчитывает история храма. Он переживал трудные времена, но, несмотря на это, по-прежнему остается источником вдохновения для историков, искусствоведов, художников и фотографов. Современная фотография – уже не плоская картинка, максимально достоверно отображающая окружающий мир. Это настоящее искусство, по силе воздействия на зрителя и тонкости мастерства сопоставимое с живописью. Фотохудожник умеет отобразить в новом ракурсе, показать в новом свете и привычные предметы, и знакомые места. Именно наличие особого почерка, своего неповторимого взгляда, отличает работы Артура Демченко, вошедшие в данный фотоальбом. Группа компаний «РусГазИнжиниринг» уделяет значительное внимание сохранению культурных и исторических традиций, и практически с момента своего основания целенаправленно поддерживает развитие искусства в различных жанрах и направлениях. Наша коммерческая деятельность, как и любой другой бизнес, нацелена на финансовую отдачу, у искусства иная цель – отдача духовная. Гуманитарные проекты РусГазИнжиниринга позволяют объединить бизнес и искусство во имя интересов последнего, и воплощая их в жизнь, мы в первую очередь поддерживаем людей, наделенных талантом, умеющих показать окружающий нас мир с особенной, прекрасной, стороны. Илшат Валиуллин Президент группы компаний «РусГазИнжиниринг»

Sign of the Holy Mother of God Church (Znameniya Presvyatoj Bogoroditsy) in Dubrovitsy is one of the most unique architectural monuments, not within Podolsk land, but throughout Russia.

Generations of religious people, pilgrims and tourists have been stricken with its lightness and expressiveness. The Church has more than 320 years history. However, having experienced hard times, it remains the source of inspiration for historians, art historians, artists and photographers.

A present day photograph is not just a plain picture that authentically reflects the world around. It is a real art comparable to painting in its excellence and effect on the viewer. A photo artist is able to display familiar objects and places in a new perspective. It is particular manner and unique look that make Arthur Demchenko’s art photos, included in this album, individual.

RusGazEngineering group of companies pays much attention to the preservation of cultural and historical traditions, and almost since its foundation persistently supports the development of art in in various styles and directions.

Our commercial activity as well as any other business is aimed at financial returns, but Art has the different goal — spiritual impact.

RusGazEngineering Humanitarian Projects allow combining Business and Art for the sake of the latter, and turning them into reality, first of all, support talented people who can show the world with all its beauty and peculiarities.

Valiullin Ilshat The President of GC RusGazEn ineerin

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

д у Бр ов и Ц ы и кн я Зь Б.а. голиЦын

в

T

двадцати километрах к югу от Москвы расположена бывшая усадьба князей Голицыных, а ныне – поселок Дубровицы Подольского района. Этот живописный уголок известен почти всем, кто интересуется памятниками истории и зодчества. В настоящее время усадебный комплекс включает в себя княжеский дворец, конный двор с готическими воротами, липовый парк, три флигеля, некоторые хозяйственные постройки и главную достопримечательность Дубровиц — старинную белокаменную церковь, поражающую неожиданной пышностью архитектуры и убранства. В августе 1960 г. все здания, а также липовый парк были официально признаны памятниками архитектуры республиканского значения и взяты под государственную охрану. Настоящий очерк посвящен истории строительства и описанию архитектурного убранства храма. Цитаты даются в соответствии с современными нормами орфографии и пунктуации. Даты до 1917 г. указаны по старому стилю.

wenty km to the south of Moscow there is a former country estate of princes Golitsyns. Nowadays it is a village Dubrovitsy in Podolsk district. This picturesque place is well known to everybody who is interested in historical monuments and architecture.

Nowadays, the architectural complex of the estate includes a palace, the stables with a Gothic-style gates, a lime-tree park, three outhouses, several household buildings and the main sight in Dubrovitsy — an ancient white stoned church striking by the unexpected splendor of its architecture and decoration. In August, 1960 all the buildings as well as the lime-tree park were recognized as architectural monuments of Federal Importance and were taken under the control of the state.

This book is devoted to the history of the building and description of the architectural decoration. The quotations are given

6

Дубровицкая церковь построена на известняковой скале, у подножия которой сливаются реки Пахра и Десна. Знаменский храм является памятником очень сложной эпохи, когда в России происходило переплетение старых традиций и новых тенденций, слияние чисто русских архитектурных приемов с западноевропейскими. «Можно, наверное, сказать, что ничего подобного не встретить больше на Руси великой; ничего экстравагантнее, нелепее и вместе стем, обаятельнее просто не выдумать!» — писал о храме русский поэт и критик Сергей Маковский. К 1627 г. относится первое письменное упоминание о селе Дубровицы, встречающееся на страницах переписных книг Перемышльской церковной десятины. «…За боярином Иваном Васильевичем Морозовым старинная вотчина село Дубровицы на реке Пахре, усть речки Десны…». Дубровицы в то время были невелики: боярский двор, двор коровий, шесть пустующих крестьянских домов и деревянная церковь Илии пророка. Храм имел колокольню, а служил в нем «поп Иван Федоров». И. В. Морозов дожил до преклонных лет, приняв перед смертью монашеский постриг с именем Иоаким. Свои подмосковные владения, села Дубровицы и Ерино, он в 1656 г. завещал дочери Аксинье. Аксинья Ивановна Морозова вышла замуж за князя Ивана Андреевича Голицына, и с тех пор Дубровицы стали принадлежать его фамилии. В 1662 г. по желанию супругов в селе построили новый деревянный храм с прежним посвящением, просуществовавший до 1690 г. Дочь И. В. Морозова прожила, скорее всего, до 1670 г. В конце жизни она постриглась в монахини с именем Евфимия и провела некоторое время в Московском Георгиевском монастыре. Дубровицы же перешли к ее мужу И. А. Голицыну. В 1676 г. в окладной книге Патриаршего казенного приказа Перемышльской десятины сделана запись: «Впредь писать в вотчине боярина князя Ивана Андреевича Голицына, в селе Дубровицах…». Само имение пока не претерпело никаких кардинальных изменений. Иван Андреевич имел шестерых детей, Дубровицы после его смерти достались его второму сыну Ивану Ивановичу Большому. Владел он ими недолго и в 1683 г. продал свою вотчину князю Борису Алексеевичу Долгорукову. Через четыре года имение выкупила вдова князя И. И. Голицына княжна Марфа Федоровна, приходившаяся сестрой князю Б. А. Долгорукову, и уже через год продала его родственнику — Борису Алексеевичу Голицыну. Он был воеводой царств Казанского и Астраханского и воспитателем («дядькой») императора Петра I. Государь Петр I любил и уважал воспитателя. На время своего пребывания за границей (1697—1698) он включил Б. А. Голицына в число людей, управлявших государством. В 1689 г., когда решался вопрос о власти между Петром и Софьей, Борис Алек-

according to the modern norms of spelling and punctuation.

The dates prior to 1917 are given in the old style.

The church is built on a hilly peninsula formed by the confluence of two rivers — the Pahra and the Desna. The church of the Mother of God of the Sign is an architectural monument of a very hard epoch, when old traditions and new tendencies were mixing in, when Russian architectural techniques were assimilating with western traditions. “Probably, one can say that there is nothing like that in Great Russia, nothing more extraordinary and fascinating!”.

The village Dubrovitsy was first mentioned in chronicles of Peremyshlskaya tsercovnaya desiatina in 1627: “An ancient country estate in the village Dubrovitsy on the Pahra River at the mouth of the Desna belonging to boyar Ivan Vasilyevich Morozov…”. At that time Dubrovitsy estate was not large, there was only boyar’s yard, cow’s yard, six deserted peasants’ houses and a wooden church in the name of Saint prophet Elijah. The church where “priest Ivan Fyodorov served”— had a bell tower.

Ivan Vasilyevich Morozov lived a long life, before his death he took the monastic vows in the name of Ioakim. All his possessions in Dubrovitsy and Yerino he gave to his daughter Aksinya.

Aksinya Ivanovna Morozova married prince Ivan Andreevich Golitsyn and since then Dubrovitsy belonged to his family. In 1662 a new wooden temple was built in the village and existed until 1690.

Aksinya died in 1670. At the end of her life she took a monastic vow as Euphimiya and spent some time in Monastery of St. George in Moscow. The estate of Dubrovitsy passed to her husband I. A. Golitsyn. In 1676 in the book of the Order in Peremyshlskaya tsercovnaya desiatina: “Now prince Ivan Andreevich Golitsyn has Dubrovitsy in possession…”. At that time the estatedidn’t undergo any significant changes.

Ivan Andreevich had 6 children. After his death the estate in Dubrovitsy was given to his second son Ivan Ivanovich Bolshoy. But in 1683 he sold his estate to prince Boris Alexeyevich Dolgorukov.

Four years later princess Marfa Fyodorovna, I. I. Golitsyn’s widow, a sister of B. A. Golitsyn, bought Dubrovitsy and one year later she sold the estate to Dolgorukov’s relative — Boris Alexeyevich Golitsyn. He was the waywode of Khazan and Astrakhan kingdoms and an educator of Russian Tsar Peter the Great.

Peter I loved and respected his educator. When the Russian Tsar stayed abroad (1697—1698), B. A. Golitsyn was among the people who were ordered to govern the state. In 1689 when the problem of authority between Peter and Sophia was being solved, Boris Alexeyevich remained true to his pupil.

As a result of the opposition between Peter and Sophia, Peter I became tsar. On 4 September,1689 Sophia was forced to betray

7

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

сеевич оставался при своем воспитаннике. В результате противостояния Петра и Софьи победа осталась на стороне Петра. 4 сентября 1689 г. Софья вынуждена была выдать Федора Леонтьевича Шакловитого. Во время допроса выяснилась причастность Василия Васильевича, двоюродного брата князя Б. А. Голицына, к заговору, направленному против Петра и его сторонников. На допросе Ф. Л. Шакловитый упомянул о В. В. Голицыне как о человеке, который знал о замыслах Софьи. Князь Василий Васильевич и его сын Алексей, поняв на чьей стороне успех, добровольно явились в Троицкий монастырь, но допущены к царю не были. 9 сентября 1689 г. в обители В. В. Голицын с сыном были взяты под стражу, а затем им был зачитан царский указ о лишении их боярства, отписке на государя всех их вотчин, поместий и имущества и о ссылке семьи в Каргополь. Б. А. Голицын, по-видимому, употребил все возможные средства, чтобы приговор брату был составлен без упоминания о государственной измене. Так, Патрик Гордон пишет, что именно князь Борис Алексеевич «…стараниями своими и просьбами достиг того, что к двоюродному брату его действия не были вменены в измену… он заботился о том, чтобы от такого великого позора избавить свой род… чрез что однакож он навлек на себя ненависть не только в народе, но и между друзьями и родственниками младшего царя». Наталья Кирилловна Нарышкина и бояре «отвратились» от князя, и в 1689 г. он был «…удален в деревню (Дубровицы. — Авт.) по проискам Нарышкиных». Но опала продолжалась недолго: Петр «…убедил князя Бориса Алексеевича возвратиться в Москву, встретил его с распростертыми объятиями и пожаловал боярином». Произошло это уже в следующем 1690 г. Между князем Б.А. Голицыным и его бывшим воспитанником Петром I велась самая близкая переписка. Монарх сообщал князю о своих военных успехах, а тот, отвечая, поздравлял его с победами. К примеру, известие о взятии Дерпта было торжественно отмечено в Дубровицах: «Премилостивый мой государь царь Петр Алексеевич, здравие твое, моего государя, да хранит сила Божия. Письмо твое, писанное июля 20, милостивое твое, государя моего, принял июля в 27, за что, дав Богу благодарение от тебя, моего государя, во святой церкви в Дубровицах посвещенной со всеми будущими, и потом вспоминая, и мед и поотпили. А сию победу и одоление (жив Бог мой, не лгу, но правду пишу) не другому кому должно причесть, но тебе, моему государю: ежели тебя не было, никако бы то учинилось; увидя Бог поты и слезныя труды твоя. Но просим Бога, дабы увеселил и Нарвою. Но и о себе прошу: укажи о строении города на Дону указ учинить. Холоп твой Бориско Голицын. Июля 28». Известный сподвижник царя Петра Франц Яковлевич Лефорт также находился в дружественных отношениях с князем Бори-

Feodor Leontievich Shaklovitiy. During the interrogation it was found out that Vasiliy Vasilievich, B. A. Golitsyn’s cousin, had taken part in the plot against the tsar and his fellowship. F. L. Shaklovitiy also mentioned that V. V. Golitsyn had had information about Sophia’s intentions.

Prince V. V. Golitsyn together with his son Alexey went to Troitskiy Monastery to see the tsar, but they were not allowed to meet him. On 9 September, 1689 Golitsyn V. V. and his son were arrested, deprived of the boyar title and of all their estates, which passed to the tsar, and they were sent to Kargopol.

B. A. Golitsyn used all his power in order the sentence to his cousin was made without mentioning his treason. So, Patriarch Gordon writes about prince Boris Alexeyevich “… he did his best in order his cousin was not plead guilty oftreason…he tried to avoid disgrace on his generation….that’s why he became hated by the people, by his friends and relatives of the tsar”.

Nataliya Kirillovna Naryshkina and boyars “turned their backs” on the prince and in 1689 he was “… sent to the village (Dubrovitsy — author) by the Naryshkins’ desire”. But the disfavor lasted not too long: Peter I “… persuaded the prince to come back in Moscow and met him with all hertiness and gave him a title of boyar”.

It happened in 1690.

B. A. Golitsyn and Peter the Great often wrote letters to each other. The tsar informed the prince about his military success and the prince congratulated him on his victories. For example, the news about the capture of Derpt was grandly celebrated in Dubrovitsy: “My dearest monarch, tsar Peter Alexeyevich, , may God bless you and save you. On 27 July I got your letter, written on 20 July, I gave God thanksgiving for you, my dearest tsar, in the holy church in Dubrovitsy and we had a great day of celebration. You, only you, my dear tsar could get this victory, as God sees all your sweat, pains and efforts. We ask God for the victory at the Narva. Your servant — Borisco Golitsyn. 28, July”.

Franz Yakovlevitch Lefort, a friend of the tsar, was also a friend of Boris Alexeyevich and even visited Dubrovitsy. On 21 March 1696 F. Y. Lefort wrote to the future tsar: “Today prince Boris Aleyevich will eat at my place and drink to your health; I will have my first night in Dubrovitsywhen I leave Moscow and there we will not forget your kindness”.

Boris Alexeyevich spent his last days in St. Frorischev desert (Nigniy Novgorod region). At the beginning of 1713 the educator of Peter the Great took monastic vows as Bogolep. One should pay attention to the fact, that the initial letters of the name and surname of B. A. Golitsyn are contained in the name Bogolep.

When Golitsyn moved to the Florischev desert, he began doing decorations of his new place of living. He erected a two-story building by his means (later it got the name Golitsyn’s building). He

8

took the precious utensils from Dubrovitsy, that was presented as a gift by Peter the Great.

B. A. Golitsyn was buried near the cathedral temple in the Florischev desert. The stone was put on his grave and there was a tent over the stone – but none of those remained. There was an inscription on the stone: “ In the summer from the creation of the World in 7222, in 1714 after Jesus Christ, on 25 April boyar Boris Alexeyevich Golitsyn left his house and arrived in the desert of Assumption of Theotokos and took monastic vows on 9 July of the same year and got the name Bogolep and living in the monastery he died at the age of 60 at 4 p.m. on 18 October, 1714 and was buried on 31 October 1714.”.

In October 2005 the parish of the church of the Sign of the Mother of God and pupils from a secondary school in Dubrovitsy by the name of Hero of Russia Alexander Monetov made pilgrimage to the Monastery of Assumption of Theotokos in Florischev desert. They erected an oak cross, taken from Dubrovitsy, to replace a destroyed stone tent, that used to stay over the grave of B. A. Golitsyn.

сом Алексеевичем и даже бывал в Дубровицах. 21 марта 1696 г. Ф. Я. Лефорт писал будущему императору: «Сего числа князь Борис Алексеевич у меня будет кужать (так!) и про ваше здоровье станет пить; а с Москвы мой первой насчлег будет в Дубровицах, и там мы милость вашу не забудем». Бог распорядился так, что Борис Алексеевич закончил жизнь в числе братии Свято-Успенской Флорищевой пустыни (Нижегородская область). В начале 1713 г. воспитатель и любимец Петра I принял монашеский постриг с именем Боголеп. Следует обратить внимание на то, что оно содержит в себе начальные буквы имени и фамилии Б. А. Голицына. Поселившись в пустыни, князь занялся ее обустройством. Он воздвиг на свои средства двухэтажный каменный корпус (позже названный Голицынским). Во Флорищи князь отвез и драгоценную утварь из Дубровицкого храма, преподнесенную Петром Великим. Б. А. Голицын был похоронен около соборного храма Флорищевой пустыни. На его могиле поставили плиту, а над ней воздвигнули палатку, но ни та, ни другая до наших дней не сохранились. На плите имелась надпись: «В лето от создания мира 7222, от Рождества Христова 1714, месяца апреля 25 дня Боярин Князь Борис Алексеевич Голицын отъехал из дому своего и пришельствова в обитель сию Пресвят[ыя] Богородицы честного и славного ее Успения нарицавшую[ся] пустыню, яко же на Флорищевых горах и того же года месяца июля 9 дня в оной обители восприят мнишеский (монашеский. — Авт.) чин во иноцех наречен бысть Боголеп и живяше в монастыре того же года октября до 18 числа и преставился в 4 часу дня и погребен бысть того же месяца 31 день, от рождения своего имяше 60». В октябре 2005 г. прихожане Знаменской церкви и учащиеся Дубровицкой общеобразовательной школы им. Героя России Александра Монетова совершили паломничество в Свято-Успенский монастырь Флорищева пустынь. На месте разрушенной каменной палатки, некогда стоявшей над могилой Б. А. Голицына, они установили дубовый крест, привезенный из Дубровиц.

O

riginally at the site of the temple of the Sign there was a church in the name of Saint prophet Elijah, which was erected in 1662 and sanctified on 31 December the same year. Church’s services were performed there for 28 years, i.e. till 1690, when Boris Alexeyevich Golitsyn was a “man full of piety, whose only consolation was visiting and decorating temples. Instead of a former wooden building [Golitsyn] impelled by that powerful feeling was eager to erect a stone temple, a place of worship, a place of such splendour that the greatness of God and the Holy Spirit could only demand”.

It’s interesting to point out that inspite of his ‘western’ ideology, prince B. A. Golitsyn was a true orthodox man. John George Korb, the secretary of the Austrian embassy, characterized Golitsyn by the following words: “…Golitsyn used to say that he respects the Faith of the Russian, the discretion of the German and the loyalty of the Turkish. There is no doubt that he is a devotee to the Russian Religion; people name him John the Baptist, because he has already persuaded a lot of foreigners to become christened”.

The wooden Iliinskaya Church was transferred to the nearest village Lemeshovo (at that time it was called Al’meshevo). In 1753 a stone building was also built there. On the place of the altar of the wooden church in the name of Saint prophet Elijah in Dubnrovitsy there was erected a monument — a square white-stoned column crowned with a cross. There was a metal plate on it marking the significance of the construction”.

ст р оител ь с тво Зна менской Церк ви

П

ервоначально на месте Знаменского храма стояла церковь во имя святого пророка Илии, которая была воздвигнута в 1662 г. и освящена 31 декабря того же года. Богослужения в этом храме совершались 28 лет, то есть до 1690 г., когда Б. А. Голицын, «...муж ревности ко благочестию исполненный, который единственным увеселением почитал как посещать храмы Господни, так и украшать оные. Силою того благочестия движим будучи, восхотел вместо оного деревянного здания храма воздвигнуть каменный такового великолепия, какового требует и величество

9

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

поклоняемого в нем Божества, и ревностнейший к славе того дух». Позволим себе заметить, что несмотря на свое западничество князь Б. А. Голицын был сугубо православным человеком. Иоганн Георг Корб, секретарь австрийского посольства, так характеризовал позицию князя: «...Голицыну присуще изречение, что он уважает Русскую веру, благоразумие Немцев и верность Турок. Несомненно, он является самым ярым ревнителем Русской Религии; у простого народа он заслужил имя Иоанна Крестителя за то, что склонил уже много иноземцев к подвигу повторения их Крещения». Деревянный Ильинский храм был перенесен в соседнюю деревню Лемешево (в то время она называлась Альмешево). В 1753 г. там также построили каменное здание. В Дубровицах на месте престола деревянной церкви пророка Илии был установлен памятник — квадратный белокаменный столб, увенчанный крестом. На столбе имелась медная табличка, указывавшая на значение этого сооружения. При реставрации храма в Дубровицах в 1848—1850 гг. на памятнике появилась новая табличка, а сам каменный столб был обнесен железной оградой (не сохранились), предохранявшей его от любопытных и не всегда бережных посетителей. Князь Б. А. Голицын в 1690 г., 22 июля, «...во вторник сей знаменитый и редкой архитектуры каменный во имя Пресвятыя Богородицы и Приснодевы Марии пречестного Знамения образа Ее храм торжественно основал». Этот день праздновался в селе вплоть до закрытия церкви в ХХ в. Видимо, сам государь Петр I, много раз посещавший Дубровицы, участвовал в осуществлении грандиозного замысла Б. А. Голицына, строившего церковь. Царь «...прямо на собственную опеку принять созидание (храма.

— Авт.) обещать благоволил; и в непродолжительном времени употреблено им всевозможное тщание о произведении в действо благонамеренного обета своего». Церковь строилась из белого камня, повсюду встречающегося в Подольском крае. Белый камень, с одной стороны, легок в обработке, а с другой — достаточно прочен для проработки тонких деталей, таких, как мелкая резьба декоративного убранства Знаменской церкви, детали фигур (волосы, лики и т. п.). К качеству материала предъявлялись особые требования: его поверхность должна быть прочной, не обсыпаться, а сам блок — не содержать трещин. Такое отношение к выбору материала подтверждается нынешним состоянием памятника: конечно, скульптурное убранство фасада претерпело множество утрат, но мы должны принять во внимание тот факт, что консервационные работы внешней части памятника проводились только дважды за его более чем 300-летнюю жизнь (в середине XIX и XX вв.). Относительно имени архитектора храма существует множество догадок, но дать однозначный ответ из-за отсутствия доку-

During the restoration of the temple in Dubrovitsy in 1848 —1850 a new plate appeared on the monument and the whitestoned column itself was fenced (they are not preserved), that prevented it from very curious people and from unfriendly visitors.

On 22 July 1690 “on Tuesday a stone temple in the name of the Sign of the Mother of God, of famous and rare architecture was solemnly founded”. That day had been celebrated in Dubrovitsy up to the closing of the temple in the 20th century. Tsar Peter I, who himself had many times visited Dubrovitsy, took part in carrying out the grant enterprise of the devout prince. The tsar “promised to regard the creation (of the temple — author) with favour and put it in his own ward; and a short time later he did his best to realize his loyal vow”.

The church was being built from white stone, that could be found everywhere in Podolsk district. White stone, on the one hand, is very simple to deal with, but on the other hand it is rather strong and hard for making tiny and thin details, such as, carving of the decoration of the Church of the Sign, details of figures (hair, face i.s.). The material had to be of a very good quality: its surface had to be steady, not to dust, and the block itself had to be flawless. Such attitude to the choice of the material is confirmed by the modern state of the monument: of course, the sculpture decoration of the faзade has lost a lot, but we should bear in mind the fact that the conservation works of the facade were carried on only twice for its (church’s) more than 300-year long existence. (in the middle of XIX and XX centuries).

As for the name of the architect of the church there are a lot of conjectures, but it is difficult to give a definite answer because of the lack of documents. John George Korb and the priest Sergey Romanovskiy stated that “about 100 masters specially brought from Italy by B. A. Golitsyn were building the church and cutting out statues and relieves”.

In 1697 Afanasiy (Lubimov), the archupriest Kholmogorskiy and Vagskiy,visited Dubrovitsy. His secretary Ivan Vasilievich Pogorelskiy wrote the following note in his diary: “After Trinity’s Day on Tuesday I and eminent archpriest were in the village of prince Boris Alexeyevich Golitsyn, we were in Dubrovitsy… And the church is so astonishing and carven in all sides, that we could find the same even in Moscow in our days…”.

There is a version that the project of the church was worked out under the guidance of Peter the Great. The manager of the Armoury Chamber of the Moscow Kremlin Alexander Fomich Veltman stated that “ in order to built the cathedral the Russian Tsar (Emperor Peter I — K.S.) appointed Tessing as architect”. The reason to come to such a conclusion appeared because an ancient plan of the church in Dubrovitsy kept in the archives of the Palace office was found. In the drawing made by Nikita Sentsov the west-

10

ментов до сих пор не удалось. И.Г. Корб и священник Сергий Романовский утверждали, что строили храм и вырезали статуи и рельефы мастера, нарочно выписанные князем Б. А. Голицыным из Италии, «до ста и более». В 1697 г. в Дубровицах побывал архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий (Любимов). Его секретарь Иван Васильевич Погорельский сделал в своем дневнике следующую запись: «После Троицына дни во вторник был с преосвященным архиепископом в селе князь Бориса Алексеевича Голицына, а именно — в Дубровицах… А церковь такова удивительная и резная вся в вонную сторону и таким образцом и переводом, что такой и в Москве удивительной по нынешнее время не было…». Возможно, что проект храма создавался под непосредственным руководством царя Петра I. Директор Оружейной палаты Московского Кремля Александр Фомич Вельтман утверждал, что «для сооружения храма Государь (император Петр I. — Авт.) назначил архитектором Тессинга». Основанием для такого вывода стал древний план Дубровицкой церкви, хранившийся в архиве Дворцовой конторы. На рисунке, сделанном Никитой Сенцовым, весьма примитивно изображен западный фасад храма, а на обратной стороне характерным почерком XVIII в. написано: «Архитектор храма был Тессинг». Рисунок датирован январем 1785 г. Если источник, которым пользовался автор рисунка, достоверен и проект храма действительно сделан указанным зодчим, то ясно, что этого Тессинга нельзя путать, как уже было замечено Игорем Эммануиловичем Грабарем, со шведским королевским архитектором Никодемусом Тессином, который построил Стокгольмский дворец и создал проект пышного кафедрального собора, заказанного Петром Великим для Санкт-Петербурга (замысел не был воплощен в жизнь). Проекты и постройки Н. Тессина не имеют ничего общего с архитектурой Знаменской церкви в Дубровицах. Строительство храма продолжалось в течение 14 лет. Работы велись даже зимой в специально сооруженных казармах, где одни мастера занимались резьбой по камню, а другие — толкли стекло и алебастр, при кладке добавлявшиеся в известку для прочности. «…По совершении строения начато писание с. (святых. — Авт.) образов, в незабвенную память такового случая великий Государь Сам соизволил повелеть подле южных дверей олтаря во иконостасе написать местный образ во имя своего царского Ангела С. (Святого. — Авт.) Апостола Петра с Павлом, а подле северных во имя Ангела того вотчинника Голицына С. (Святого. — Авт.) благоверного Князя Бориса с Глебом». Давно уже было замечено, что между окончанием строительства и освящением храма существует непонятный временной промежуток. И. В. Погорельский сообщает, что в 1697 г. церковь была почти готова, «достраивалась». Автор восхищался резными работами снаружи и внутри храма. И это дает возмож-

ern facade of the church is quite primitively represented and on the opposite side there is handwriting peculiar of the 18th century that says: “the architect of the cathedral was Tessing”; the drawing itself dates from January 1785. Who Tessing was and how his name occurred in the drawing of the church still remains an unsolved mystery. If the source where the name of Tessing was mentioned is reliable and the design of the church really belongs to him, it is evident then that one must not confuse this Tessing (as it has already been pointed out by a wonderful art critic Igor Emmanuilovich Grabar) with the Swedish royal architect Nikodim Tessin, who built a palace in Stockholm and created the design of a magnificent church, ordered by Peter the Great for St. Petersburg (the design was not realized). The designs and buildings of this N. Tessin have nothing in common with the architecture of the church of the Sign in Dubrovitsy.

It took 14 years to build the church. The work went on even in winter in specially built barracks, where some masters prepared carvings and others pounded glass and alabaster, which were added to lime for structural strength.

“When the church was completed, they started to paint saint icons, and on such occasion the Great Russian Tsar himself ordered to paint a local sacred icon of St. Apostles Peter and Paul in the iconostasis by the side of the southern doors to the altar in the name of his tsar Angel and by the side of the northern doors that of the former princes Boris and Gleb in the name of great landowner Golitsyn’s Angel”.

It was long ago observed that between the completion and the consecration of the church there had been an obscure period of time. I. V. Pogorelskiy reported that in 1697 the church had almost been built. The author admired the carved works inside and outside the church, therefore, it may be supposed that the construction was at the final stage.

Another description of the church of the Sign, given by I. G. Korb, can also confirm this assumption. In 1699 he saw the completed church. “Two days ago prince Golitsyn asked the embassador to visit his estate. That was why he went to Dubrovitsy, showing his great respect to the prince. The estate has the name Dubrovitsy (Dubroviza)… while waiting for us, the prince with the archpriest admired the surroundings from the top of his church, which was built with his own means with great splendour. The church is an image of the crown; its outside decoration comprises numerous stone figures executed by Italian sculptors. After a luxurious breakfast, we had such a great time in a summerhouse, erected in the garden…”. The archiprest, mentioned by I. G. Korb, stayed at Golitsyn’s estate on his way to Persya. His name was Peter Paul Palma D’ Arthua, he was the Ankirsk archpriest, the representative of the Pope of Rome in India.

11

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

ность предположить, что и они находились в стадии завершения. Подтвердить это предположение может другое описание Знаменской церкви, составленное И. Г. Корбом. В 1699 г. он видел храм уже готовым. «Два дня назад князь Голицын попросил господина посла, чтобы тот не отказался посетить его в поместье. По этой причине, а также желая показать, насколько он ценит подобное расположение князя, посол сегодня на рассвете отправился в путь. Поместье носит название Дубровицы (Dobroviza)… в ожидании нашего приезда, князь с господином архиепископом обозревал окрестности с высоты храма, построенного на его собственные средства с необыкновенным великолепием. Храм являет собой образ короны; он украшен извне многими каменными фигурами, какие ваяют итальянские мастера. После завтрака, устроенного со всевозможной роскошью, мы столь приятно проводили время в построенной для отдыха в прекраснейшем саду беседке…». Господин архиепископ, о котором говорит И. Г. Корб, — это гостивший у Б. А. Голицына по пути в Персию Петр Павел Пальма Д’ Артуа, архиепископ Анкирский, представитель папы Римского в Индии. Не остается сомнений, что строительство церкви было закончено к 1699 г., а может быть, даже и раньше. Однако до ее освящения прошло еще пять лет. Этот странный разрыв исследователи объясняют по-разному. Вероятно, он был вызван изменениями в первоначальном замысле строительства церкви.

11 февраля 1704 г., в пятницу «…при высочайшем присутствии того благочестивейшего Государя Царя Петра Алексеевича и любезнейшего сына Его благоверного Государя Царевича и великого Князя Алексия Петровича, знатнейших такожде духовных и светских особ (храм. — Авт.) освящен Преосвященнейшим Стефаном (Яворским). На сие священное позорище (зрелище.

– Авт.), по высочайшему Его величества изволению, все как окрестные всякого чина и состояния, так и на 50 верст расстоянием от Дубровиц находящиеся жители приглашены были для соторжестования, и со удовольствием в продолжение чрез семь дней торжества делано было угощение».

18 февраля 1704 г. государь отбыл из Дубровиц в Петербург. Существует распространенное мнение о том, что Петр I не раз еще посещал вотчину своего престарелого воспитателя, но фактических подтверждений этому пока не найдено. Великий монарх пожертвовал в храм драгоценную богослужебную утварь, которую хранили в алтаре в специально устроенном месте за иконостасом. Как уже было отмечено, почти всю эту утварь князь Б. А. Голицын позже отдал во Флорищеву пустынь, где принял монашеский постриг.

There is no doubt that the church had been already built by 1699, but five years more passed before its consecration. The researches explain this gap quite differently. Perhaps it was caused by the initial changes in the plan of the building of the church.

On 11 February on Friday “... in the royal presence of the most pious Russian Tsar Peter Alexeyevich and His most amiable son, the pious and great tsarevich Alexey Petrovich and the most noble ecclesiastic and secular persons, the church was sanctified by the Most Reverend Stephen (Yavorsky). In accordance with His Majesty’s wish, the villagers of different rank and status and all people living 50 miles away from Dubrovitsy were invited to take part in the holy ceremony and a great deal of entertainment lasted for seven days”.

On 18 February Peter the Great left Dubrovitsy and went to St. Petersburg. There is an opinion that Peter visited the estate in Dubrovitsy more times, but no facts about those visits are found.

The Great Russian Tsar donated preciouschurch plate to Dubrovitsy. They were kept in a special place in the altar behind the iconostasis. As it has already been mentioned, almost all the church plate was later carried to the Florischev desert by prince B. A. Golitsyn, where the latter took vows.

I

n the scheme the church represents a cross with equal rounded ends. The church with the dome is 42. 3 m high. Around the church repeating the outline of the scheme there stretches a narrow terrace (1. 3m) enclosed by a high parapet and ten steps rising above the ground. The socle of the building and the parapet as well as the whole facade decoration are covered with ornaments combined with scrolls, bunches, leaves and clusters of grapes on the socle and of acanthuses on the parapet, which are splendidly drawn and carved of stone. Four fan-shaped stairs lead to the terrace. Even such insignificant parts of the building as substairs are ornamented with chains of small semicircles and alternating triangular jags.

The church has three front doors (western, northern and southern); on the eastern side in the space leading to the altar there is a recess instead of the door at the site of a former carved crucifixion with the standing Theotokos and Apostle John the Theologian (partially preserved).

The central part of the church has the shape of a square with adjoining tripartite units; the eastern part serves as an altar and the three others are vestibules. The altar and the vestibules are connected with the central part by means of arch spans, turning intermediate walls to four pylons. One can find likeness between the churches of the Sign in Dubrovitsy and the schemes of the

12

а рх и т е кт ур а и на р ужно е уБ р а н ство х р а м а

churches in Troitkoe — Lykovo, Phily, Perovo and some other churches belonging to the so called “naryshkinskiy style”.

Over the cross-shaped mass of the church with tripartite units there rises a huge but at the same time refined octahedral pillar.

The latter is crowned with a magnificent crown, between the arches a calotte can be seen. The crown is completed with a cross. Almost all the outside wall area is covered with complicated and fine ornaments, which can be seen from the distance.

In four incoming corners of the socle on special pedestals there are sculptures of Evangelists (preserved with significant losses) though these statues are executed very impressive, they are still rather primitive. There are noticeable differences between the ornamental top and bottom carvings of the building. The carving of the upper circles strikes by its virtuosity and complexity, while the lower ornaments are comparatively strict and simple.

At the entrance to the western side (the central entrance to the church) there are sculptures of two saint bishops: Gregor the Theologian (to the right) with his blessing hand, a book and a mitre at his feet and John Chrysostom (to the left) with a book (with parts of the hands missing at present). According to Christian traditions it is customary to represent three saints together instead of two. In this case the architects didn’t deviate from the rules, but at first sight it is difficult to notice the sculpture of the third saint (Saint bishop Basilios the Great) — it is above the entrance of the western side.

At his feet there is a catholic mitre. The sculptures are presented as elders in robes. The analyses of the architectural composition makes us think that “the original position of the sculptures of the Saints now standing at the western entrance must have been at the vaults of the quatrefoil, like the preserved sculpture of Saint bishop Basilios the Great on the western side of the facade. Written sauces and ancient designs of the church leave no doubts that the sculptures were taken down from the vaults in the process of building…”.

In all the corners of the church with rusticated walls there are columns. Four of them (those situated at the sides of the central square) are thicker than the others.They are put on the pedestals, and all of them adjoin the cornice, while the columns forming a part of the door and window framing are half as high as the first ones. Their bases don’t reach the floor of the terrace and are set on corbel pieces.

The door framing is arranged monumentally, representing entire portals. There were icons, executed on metal, above each of these three church doors and above the recess from the western side of the church. At the western entrance pilgrims were met by the main icon of the church — the Mother of God of the Sign; in the north side there was St. Matthew, the Evangelist, in the east side there was the icon of the Resurrection, in the south side there was Jesus the Saviour.

в

плане церковь представляет собой центрическое сооружение: равноконечный крест с закругленными лопастями. Высота храма с куполом — около 42,3 м. Вокруг храма, повторяя контур его плана, идет узкая терраса (1,3 м), возвышающаяся над землей на десять ступеней и огороженная высоким парапетом. Цоколь здания и парапет покрыты целой сетью орнамента, скомбинированного на цоколе из листьев и гроздьев винограда, волют и кистей, а на парапете — из акантов, великолепно нарисованных и высеченных из камня, как и вообще вся декорация фасада. На террасу ведут четыре веерообразных лестницы. Даже такие незначительные части постройки, как подступеньки, украшены цепями полукружков, чередующихся с треугольными зубчиками. Входных дверей в церкви три (с запада, севера и юга); с восточной стороны, в алтарном выступе, вместо двери устроена ниша, где ранее было установлено резное деревянное Распятие с предстоящими Богородицей и апостолом Иоанном Богословом (частично сохранилось). Центральная часть храма имеет форму правильного квадрата, к которому со всех сторон примыкают трехлопастные части; восточная служит алтарем, а три другие – притворы. Центральную часть соединяют с алтарем и притворами арочные пролеты, превращающие ее стены в четыре пилона. Замечено сходство в планах Дубровицкой церкви и храмов в Троицком-Лыкове, Филях, Перове и некоторых других, принадлежащих к так называемому «нарышкинскому стилю». Над крестовидной, с трехлопастными концами, массой храма высится огромный, но в то же время изящный восьмигранный столп. Почти вся площадь стен снаружи покрыта сложным и мелким орнаментом, который нелегко рассмотреть, стоя у подножия храма. Столп венчает великолепная ажурная корона, между дугами которой просматривается скуфья свода. Корону завершает крест. В четырех входящих углах цоколя установлены на специальных постаментах фигуры евангелистов (сохранились с существенными утратами). Эти статуи сделаны хотя и очень выразительно, но все же довольно примитивно. По сравнению с фигурами святителей, речь о которых пойдет далее, они выглядят непропорциональными и достаточно грубо сработанными. Орнаментальная резьба верха и низа здания имеет заметные различия. Характер резьбы верхних ярусов поражает виртуозностью исполнения и сложностью рисунка, в то время как нижние орнаменты сравнительно более просты и строги. Около западных дверей (центральный вход в храм) помещены фигуры двух святителей: Григория Богослова (справа) с бла-

13

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

гословляющей рукой, книгой и митрой, стоящей у его ног, и Иоанна Златоуста (слева) с книгой (в настоящее время у этих статуй отсутствуют части рук). Обычно изображают не двух, а трех вселенских учителей вместе. В данном случае зодчие не отступили от этой традиции, но заметить фигуру третьего святителя, Василия Великого, с первого взгляда довольно трудно: она расположена над западной дверью храма. У ног святителя лежит католическая митра. Скульптуры изображают высоких старцев, одетых в мантии. Анализ архитектурной композиции приводит к мысли, «…что фигуры святителей, стоящие сейчас у западного входа, первоначально должны были находиться на сводах квадрифолия, аналогично сохранившейся скульптуре святителя Василия Великого на западном фасаде… Письменные источники и древние изображения церкви не оставляют никаких сомнений, что скульптуры были сняты со сводов еще в процессе строительства…». Во всех углах сплошь рустованных стен храма расположены колонны, увенчанные роскошными коринфскими капителями. Четыре из них, а именно те, которые находятся у граней центрального квадрата, толще других и поставлены на пьедесталы. Все они касаются карниза, тогда как колонны, входящие в состав оконных и дверных обрамлений, по высоте почти вдвое меньше первых, и базы их не доходят до пола террасы, а установлены на кронштейны. Дверные обрамления скомпонованы монументально — это целые порталы. Над каждой из трех церковных дверей, а также над нишей с восточной стороны церкви имелись иконы, написанные на металле. У западного входа богомольцев встречала храмовый образ Знамения Пресвятой Богородицы, с северной стороны — евангелист Матфей, с восточной — икона Воскресения Христова, с южной — Спаситель. Карниз выступов церкви богато украшен; особенно роскошен его фриз, покрытый орнаментом с мелким и запутанным рисунком. Детальная обработка фронтонов неразборчива, но сами по себе они уместны, так как почти совсем скрывают от зрителя некрасивые поверхности железной кровли. Подобный мотив настенных украшений приглянулся нашим зодчим последнего десятилетия XVII и первой четверти XVIII в. Он представлен почти во всех церквях той эпохи либо в виде «разрезных» фронтонов, как в Дубровицком храме, либо в форме когтистых завитков и гребней, как это можно было видеть на церкви Владимирской иконы Божией Матери у Никольских ворот Китай-города. Над алтарной нишей и тремя входными дверьми расположено по одному окну, а по всей окружности храма (на том же уровне) — еще двенадцать ложных. Над каждым окном аттика размещено по четыре фигуры Ангелов. Между окнами стоят небольшие резные кубообразные пьедесталы с яблоками, на них также располагаются статуи Ангелов. Эти Ангелы, установленные на

The cornice of the church is rich in decoration, especially luxurious is its frieze, covered all over with fine and entangled ornaments. The detailed handling of pediments is undistinguished, but the latter are quite appropriate, since they almost entirely hide the plain surface of the iron roofing from the view. Such a motif of wall decoration was popular with our architects of the last decade of the 17th century and the first quarter of the 18th century. It was used almost in all the churches of that epoch either in the form of “cut” pediments, as in the church of Dubrovitsy or in the form of claw scrolls and crests, as one can see in the church of the Mother of God of Vladimir near the Nikolskiye Gate in Kitai Gorod.

Four windows one by one are situated above the altar and the three front doors and, standing in a circle, there are 12 more artificial windows along the full admission of the temple. Above each of them four sculptures of cherubs strikingly carved of stone are placed. Between above-mentioned windows two by two stand small fretted columns with statues of angels on them as well. These angels on the roof of the church hold passion tools of the Lord in their hands: a spear, a ladder, a pillar, nails, a hammer, a crown of thorns, etc. (not wholly preserved), but even now one can distinguish some of their details: a spear, a ladder and a corporal with an increate image of Jesus Christ.

The pillar of the church of the Sign was created as luxuriously as the pediments; the statues in the space between the lower windows are spectacular and full of motion. They are not entwined with ornaments and therefore they stand against the general background. These are sculptures of the eight Apostles.

The pedestal of the pillar gets wider to the bottom. The first circle is lower than the circles following it. The middle circle of the octahedron has wide semicircular windows on each side except the eastern blank one. Smooth vertical juts on the wall sides of the windows accentuate the rich ornamentation of corner columns, made in the shape of a vine. In free spaces under the windows there are refined garlands of fruits and flowers.

The upper circle of the octahedron is separated from the middle one by means of an interrupted cornice and a narrow strip of the frieze full of luxuriant grassy ornament. The walls cut by octahedral windows are covered with even denser carving. Side by side with vegetal motives here appear heads of winged Cherubs.

The “ribs” of this circle are distinguished for their short pilasters, profile cornices and a wide range of arches on small columns, above which there are profile columns of the next cornice, a bow with stone peas and a classical belt in the shape of leaves of acanthuses.

The spherical vault of the pillar is closed with eight tenon arcs of the crown: they come out of a gilded framing of each of fourpetal windows of the crown and meet under the figured dome of

14

the church, forming the base of an open work cross on the upper end of which and on the crossbeam is carved: “СТЪ" (Holy), in the middle — “IC "(Jesus Christ), at the bottom — “НИКА" (victory). The dome is 4.5 m and the cross is 4.8 m high. Such a completion of the church in the shape of a crown is quite original. This crown is a symbol of the power of God, the Master of Heaven and Land, as well as the symbol of the tsar’s temple, which was built with the assistance of Peter the Great, who also took an active part in the construction of this temple.

крыше храма, держат в руках орудия Страстей Христовых: копье, лестницу, столп, гвозди, терновый венец и проч. Описанные скульптуры сохранились очень плохо, но даже сейчас можно различить некоторые их детали: копье, лестницу и плат с изображением Нерукотворного образа Господа Иисуса Христа. Столп Знаменского храма обработан с той же роскошью, что и фронтоны; эффектны и полны движения статуи в промежутках между нижними окнами. Фигуры не вплетены в орнаментацию, и поэтому на общем фоне отчетливо выделяются изваяния всех восьми апостолов. Основание столпа расширяется книзу. Первый ярус башни меньше по высоте, нежели последующие. Средний ярус восьмерика имеет более высокие полуциркульные окна в каждой грани, не считая восточной, глухой. Гладкие лопатки по сторонам окон подчеркивают богатую орнаментацию угловых колонн, выполненную в виде виноградной лозы. В свободном подоконном пространстве — изящные гирлянды из плодов и цветов. Верхний ярус столпа отделен от среднего прерывающимся карнизом и узкой полоской фриза, заполненного буйным травяным орнаментом. Прорезанные восьмигранными вытянутыми окнами, над верхними гранями которых помещены достаточно грубо выполненные изображения Херувимов, стены яруса покрыты еще более плотной резьбой. «Ребра» этого яруса отмечены короткими пилястрами, профильными карнизами, перебитыми по высоте, и широким рядом арок на мелких колонках, над которыми располагаются профилированные колонки следующего карниза, лента с каменными горошинами и классический пояс из листьев аканта. Сферический свод столпа закрыт восемью шипастыми дугами короны: они выходят из золоченого обрамления каждого из четырехлепестковых окон короны и сходятся под фигурной маковицей, образуя основание для ажурного креста, на верхнем конце которого и дважды на поперечной перекладине вырезано слово «С Т Ъ » (Свят), в середине — «IСХС», а внизу — «N I K A » (побеждает). Высота купола — около 4,5 м, креста — около 4,8 м. Подобное завершение храма в виде короны довольно оригинально. Эта корона является символом всемогущества Бога — Владыки неба и земли и символом царского храма, в сооружении которого принял участие Петр I.

W

hen you are in the middle of the church, you can see the whole of the interior of the building except the altar, which is hidden from view by a high iconostasis. Four powerful semicircular arches together with four pendentives carry the lower octahedral prism, which is half as high as the two others rising above it. The octahedrons are connected with each other by means of cornices; besides, the transition from the lower octahedron to the middle one is realized through the bends of its sides forming a truncated stone vault. There are windows in the walls of each octahedron except the eastern one. In the lower octahedron they are rectangular with a semicircular top; in the middle one the windows are similar but with a semicircular top and in the upper octahedron they have a slightly stretched octangular form. The upper octahedron is completed by a self-contained vault. Thus, the bulk of light penetrates into the middle part of the cathedral through the top, spectacularly gliding down the sculptures and melting into blue puffs of intense during the Divine Service.

The sculptural compositions occupy a substantial part of space, the size of sculptures becoming larger as they reach the floor.

The subjects of sculptures are various, but they have one thing in common: all of them are made after Biblical motives and are placed according to a definite system. The sculptures were made on the spot, for this purpose an iron framework and a base of beaten brick and mortal were used. The base was coated with a special mixture, then the outline was cut out of raw mortal and the final form of a sculpture was modeled in a plaster-cast. Mikhail Ivanovich Krasovski, who visited the church in 1910, supposed that the sculptor might have been a Pole, who had studied in Italy and came to Moscow with the cutters, who had been called out to the Armory of Chamber by Tsar Alexey Mikhailovich and the boyar Bogdan Matveevich Khitrovo. A historican Alexey Fyodorovich Malinovskiy in his “Documents” writes: “ in 1703 Italian stonecutters and masters on plaster arrived in Moscow....their names were Peter Gemy, Galens Kvadro, Karp Filary, Domenik Russko and Ivan Maria Fontano....their works were represented in Dubrovitsy”.

у Б р а н с т в о и н те рье ра Ц е ркви

н

аходясь в середине храма, можно видеть все внутреннее пространство церкви, исключая алтарь, который скрыт от взгляда высоким иконостасом. Четыре мощные полуциркульные арки вместе с четырьмя парусами несут на себе нижнюю восьмигранную призму, высота которой вдвое меньше

15

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

каждой из двух других, возвышающихся над ней. Восьмерики связаны друг с другом карнизами; кроме того, переходом от нижнего восьмерика к среднему служат загибы его граней, образующие усеченный каменный свод. В стенах каждого восьмерика, за исключением восточной, имеются окна. В нижнем восьмерике они прямоугольные, с полуциркульным верхом, в среднем – такие же, а в верхнем имеют немного вытянутую восьмиугольную форму. Верхний восьмерик завершается сомкнутым сводом. Таким образом, основная масса света проникает в среднюю часть храма сверху, эффектно скользя по скульптуре и смягчаясь во время богослужений легкими голубыми клубами ладана. Рельефные композиции занимают значительную часть пространства, причем размеры фигур по мере их приближения к полу увеличиваются. Сюжеты скульптур, сделанных в технике стукко, очень разнообразны, но их объединяет одно: все они выполнены по библейским мотивам и расположены в определенной системе. Скульптуры изготавливали на месте, используя для этого металлический каркас и основу, состоящую из битого кирпича и известкового раствора. Основа обмазывалась специальной смесью, затем по сырому раствору прорезали контур и окончательно моделировали фигуры. Михаил Витольдович Красовский, посетивший храм в 1910 г., предположил, что автором скульптуры мог быть поляк, учившийся в Италии и приехавший в Москву в числе резчиков, которые были выписаны в Оружейную палату царем Алексеем Михайловичем и боярином Богданом Матвеевичем Хитрово. Историк Алексей Федорович Малиновский в своих «Портфелях» пишет: «1703-го приехали в Москву каменосечцы и гипсовые мастера италианцы Петр Джеми, Галенс Квадро, Карп Филари, Доменик Русско и Иван Мария Фонтано… превосходнейшие же произведения искусства их находятся в селе Дубровицах…». Самая крупная колония итальянских мастеров, работавших в технике стукко в XVII–XVIII вв., располагалась в Ломбардии, итальянской Швейцарии, местечке Тичино, находящемся между озерами Комо и Лугано. На протяжении десятков лет складывались целые династии скульпторов, чьи имена стали известны всей Европе. Возможно на плане церкви, который был обнаружен А.Ф. Вельтманом, должно было стоять «из Тичино» — швейцарского кантона. Версия об участии в лепных работах в Дубровицах вышеперечисленных мастеров, отстаиваемая в 1973 г. Т. А. Гатовой, была оспорена в 1985 г. А. И. Михайловым. Он утверждает, что эти люди числились в документах «фортификации и палатного дела мастерами», а не скульпторами. Ю. М. Овсянников отмечает, что эта артель мастеров не могла работать в России. Их приезд относится к концу 1703 г., а 20 февраля 1704 г. они по приказу Петра I были отправлены через Архангельск обратно в Европу,

The largest group of Italian craftsmen, who worked in technique of stucco in the 17th – 18th centuries, lived between the lakes Komo and Lugano. Within decades a lot of families of sculptors were born there, their names became popular in Europe. Probably, the inscription “from Tichino” of the Swiss canton had to be written on the plan of the church found by A. F. Veltman.

The suppositionsuggested by T. A. Gatovoy (1973) stating that the above mentioned masters took part in stucco workswas contested by A. I. Mikhailov in 1985. He states that these people were itemized in the documents as “masters of fortification and chamber work”, but they were not mentioned as sculptors. Y. M. Jvsinnikov notes that these masters could not work in Russia. They arrived at the end of 1703 and on 20 February, 1704 they were sent according to the order, given by Peter the Great, back to Europe through Arkhangelsk, as they had refused to work at the Moscow Armoury, “as they don’t know architecture...”. A. I. Mikhailov considers that the group of masters headed by Franz Tcygler could work in Dubrovitsy. But this version is not supported by Sergey Olegovich Androsov, who points out that the main occupation of Franz Tsygler was chase carving, and he used to work in Russia under the guidance of F. Lofort, i. e. he worked in the navy. S. O. Androsov denies A. I. Mikhailov’s opinion about the fact that the Italian master Govanny Franchesco Rossi, specializing in stucco, arrived in Moscow in 1703, as he had been invited by F. Tsygler, as his name [Rossi] was not itemazed on the lists of the invited masters. S. O. Androsov supposes that D. F. Rossi was the executor of numerous bas-relieves in Dubrovitsy, pointing that Rossi had arrived in Moscow in the period between 1696—1698.

According to the latest information, based on the archive documents in the Polish Order, a new name of the stucco master in Dubrovitsy is called. There is some information in one of the applications, that a “sculptor” by name of Monsengac “made plaster works” in B. A. Golitsyn’s estate near Moscow in July and August, 1703.

On the four pillars of the load-carrying arches there are the foolowing sculptures: on the eastern wall, to the right of the iconostasis, is the sculpture of Joseph the Betrothed with a lily in his hand; to the left there is the sculpture of Mother of God, who brought Child Christ to the temple of Jerusalem; opposite it, on the western wall there is St. Ann the Prophetess and Simeon the Godreceiver, holding in his arms the consolation and hope of Israel – Lord the Saviour. All these people are taking part in one event – the Meeting of Our Lord and Saviour Jesus Christ. The figures are placed in such a way as if they were going towards each other.

Close by the iconostasis and the choir-gallery on the pendentives there are sculptured wreathing clouds, Angels and statues of the four Evangelists: to the right, above the iconostasis, there is the

16

sculpture of Apostle Matthew and an angel — the symbol peculiar to this Evangelist, who gives him an ink-stand; to the left is the sculpture of St. John the Theologian with an eagle; opposite the latter is the sculpture of St. Apostle Luke with a bull and on the opposite side is the sculpture of St. Apostle Mark with a lion. They are represented in a sitting posture, writing the Holy Gospel.

Above the iconostasis is a relief composition “The Crucifixion” — the central subject in the series “The Passions of the Lord”, are presented in the church by four scenes. To the right of “Crucifixion” there is a sign and two sitting Angels. The texts are also accompanied with the other scenes and are placed in the cartouches, decorated with a shell, acanthus leaves and garlands. Primarily these signs had been made in Latin, but during the restoration in the 19th century they were replaced by Slavonic ones, written in yellow glue paint imitating gold — this was made according to the demand of FilaretMetropolitan of Moscow and Kolomna. In 2004 the Latin poems were reconstructed in their original form. The texts are given with a proper translation from Latin into Russian, from Russian into English:

так как отказались приступить к работе в Московском арсенале, «…потому что они архитектуры не знают…»А.И. Михайлов считает, что в Дубровицах могла работать артель мастеров во главе с Францем Цыглером. Однако эту версию оспаривает Сергей Олегович Андросов, указывающий на то, что основной специальностью Ф. Цыглера была резьба по дереву, так как последний служил в России под началом Ф. Я. Лефорта, то есть на флоте. С. О. Андросов опровергает мнение А. И. Михайлова о том, что итальянский мастер Джованни Франческо Росси, специализировавшийся на работе в технике стукко, приехал в Москву в 1703 г. по приглашению Ф. Цыглера, так как его имя не значится в списках приглашенных мастеров. Именно Д. Ф. Росси С. О. Андросов и приписывает возможное авторство дубровицких барельефов, указывая, что названный мастер прибыл в Россию между 1696—1698 гг. Последние данные, основанные на архивных документах Посольского приказа, называют новое имя автора дубровицкой лепнины. В одной из челобитных содержатся сведения, говорящие о том, что в июле —августе 1703 г. в подмосковной вотчине князя Б. А. Голицына «работал алебасторскую работу» некий «скул[ьп]тор» Монсенжак. На четырех столпах несущих арок расположены фигуры: на восточной стене направо от иконостаса — Иосиф Обручник с цветком лилии в руке; налево — Богоматерь, принесшая в Иерусалимский храм Младенца Христа; а напротив, на западной стене, — святая Анна Пророчица и праведный Симеон, держащий на руках утешение и чаяние Израиля — Спасителя Господа. Все эти люди являются действующими лицами одного события — Сретения Господня. Фигуры расположены таким образом, что как бы идут навстречу друг другу. Возле иконостаса и хоров на парусах вылеплены клубящиеся облака, Ангелы и фигуры четырех евангелистов: справа над иконостасом – апостол Матфей, на что указывает символ этого евангелиста – Ангел, подающий ему чернильницу; слева – Иоанн Богослов с орлом, напротив святого Иоанна – апостол Лука с тельцом, на противоположной стороне — апостол Марк со львом. Они изображены сидящими и пишущими Святое Евангелие. Над иконостасом выполнена горельефная композиция «Распятие» — центральный сюжет в цикле «Страсти Господни», представленном в церкви четырьмя сценами. Справа от «Распятия» сделана надпись, на которую указывают два сидящих Ангела. Тексты сопровождают и другие сцены и расположены в картушах, украшенных раковиной, акантовыми листьями и гирляндами. Изначально надписи были сделаны на латинском языке, но при реставрации середины XIX в. их по требованию митрополита Московского и Коломенского Филарета заменили церковнославянскими, написанными желтой клеевой краской под

Hora nora Jesus quum omnia consummauit, Forte clamans Spiritum Patri commendauit Latus ejus lancea miles perforauit, Turba tunc contremuit et Sol obscurauit.

It is about nine: the Holy Lamb, makin his way, And havin iven his Soul to the Father, cried shrilly.

When he was killed in his side with the warrior’s spear The witnesses shivered, the sun ot dark.

The beginning of the series “The Passions of the Lord” is on the western wall above the choir-gallery — this is a composition “ The laying of the crown of thorns”. The crown is laid on the Divine Suffer – Christ wearing a chlamys and holding a hyssop in his arms. This sign is placed next to it: Purpurea chlamide induitur Jesus Cum Spinea datur coronide et arundo.

Hoc punitur ludibrio ejus Vetitus hominis et prospicitur mundo.

Our Jesus the Saviour, havin dressed in purple, And taken a crown on the head and a hyssop in the arm, Grants absolution, beneficent To the Man and the World.

17

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

золото. В 2004 г. латинские стихи были восстановлены в своем первоначальном виде. Мы приводим эти тексты в оригинале с параллельным переводом, выполненным Ириной Владимировной Кувшинской и Антоном Владимировичем Черновым:

In the centre of the picture there is the Saviour and two bearded men. The man on the left is pointing at Christ. Perhaps this is Pontius Pilate. The side-view of two male figures, designating a crowd, is shown in the left corner of the composition. Above them is a face of a young person enclosed in a square, the person has long hair and a specific Italian cap on the head. He is shown as if looking out of the window. It is not clear why such a picture was executed there. Some specialists suppose that it is the mask of a master who made high relieves in the interior of the church, but the reason why the face was placed here is very confusing.

Above the northern arch (on a level with the lower figures of “The Crucifixion”) is the composition “Bearing the Cross”. Lord Jesus Christ bending under the weight of a cross is going to Golgotha surrounded by Roman warriors in helmets and a paling of spears. This multifigured composition is created according to the principle “one by one”: a bearded man followsJesus Christ, after him comes the figure of a Roman warrior who drives Christ with a thong. The next three figures, in comparison with the first ones, are shown face forward (a guardian, a woman and a child) and they are contemplating the observer. It is rather hard to identify the figures of the woman and the child. Their appearance here illustrates the words of the Gospel, written nearby in the caurtouche: “ So he says to the people surrounding him: “ Don’t cry about me, Women, don’t weep about the fortunes of sad roots””.

There is a figure of a man behind the woman at the other side of the cross. This is Simon of Cyrene, supporting the cross. The procession is completed by a guardian with a flag in his arm, where the wreath of leaves, the symbol of Roman legionaries, is depicted.

Hora nona Jesus quum omnia consummauit, Forte clamans Spiritum Patri сommendauit.

Latus ejus lancea miles perforauit, Turba tunc contremuit et Sol obscurauit. Час Девятый: Агнец, путь земной свершающий, Дух Отцу предавши, крик издал пронзительный, В бок приняв от воина острие копейное: Видевшие дрогнули, солнце свет утратило. Начало «Страстного» цикла надо искать на западной стене, над хорами — это композиция «Возложение тернового венца». Венец возлагается на голову облеченного в хламиду и держащего в связанных руках трость Божественного Страдальца — Христа, рядом надпись: Purpurea chlamide induitur Jesus, Cum Spinea datur coronide et arundo.

Hoc punitur ludibrio ejus Vetitus hominis et prospicitur mundo. Багряницей облекшись, Господь наш Спаситель, Терновый венец на главу и трость приявший, Дарует человеку и миру Грехов очищение и попеченье.

Viribus absumptis vix sustinet ultra Pondera crucis et ceditur Jesus ab Judaeis; Ad assedasque ait; non vicem meam plorate, Posteritatis sed tristia mulierculae! Fata.

В центре изображения — Спаситель и два бородатых человека. Тот, что слева, указывает пальцем на Иисуса, вероятно, это Пилат. В левом углу композиции показаны несколько фигур, обозначающие толпу. Над ними — заключенное в квадрат лицо моло-дого человека с длинными волосами и характерной итальянской шапочкой на голове. Он будто выглядывает из окна, наблюдая за происходящим. Смысл этого изображения не совсем ясен. Некоторые специалисты полагают, что это может быть автопортрет мастера, выполнявшего горельефы в интерьере храма, но почему лицо помещено именно здесь, неясно вдвойне. Над северной аркой (на одном уровне с нижними фигурами «Распятия») — композиция «Несение Креста». Господь Иисус Христос, сгибаясь под тяжестью Креста, идет на Голгофу, окруженный римскими воинами в шлемах и частоколом копий. Эта многофигурная композиция построена по принципу «через одного»: позади Богочеловека Христа идет бородатый мужчина,

Exhausted without any stren th Jesus carryin the cross and driven by jews Says to the people surroundin him: Don’t cry about me, Women, Don’t weep about the fortunes of sad roots.

After the composition “Bearing the Cross” on the eastern wall there is the scene “The Crucifixion”, placed on the whole wall.

The central place in this scene is taken by three crosses: on the middle one made of two smooth planks, Christ is crusified, the other two crosses are made of knotty planks, they are for robbers.

Above the central cross there is a titlos — a plate with a sign “Jesus of Nazareth, the Jews’ King”. In Dubrovitsy this sign is made as a

18

cryptograph, taken from the western (catholic) tradition, - these are four Latin letters: I. N. R. I. (Iesus Nazarenus Rex Iudaorum).

The image of crucified Christ is full of calm. Far more tangible are sufferings of the robbers. Their bodies are tense and their faces express excruciating pain. But the robber, who is to the right of Jesus, the one who confessed him as God, suffers less than the other robber, whose hooped body in agony is turned to the opposite side from Christ and his half-opened mouth is the evidence of his hellish death groan.

At the Saviour’s Cross you can see the Mother of God and women — myrrh-bearers (Mary the wife of Cleopas, Salome and Mary Magdalenem who is clinging to the cross); to the right in the distance is Christ’s favourite pupil Apostle and Evangelist John the Theologian. All the women do not differ much from one another: they have similar clothes and mantels on the head. In the group two figures are marked, they are Mary Magdalena with her mantel fallen down from her head, opening her long curls and the Mother of God. Her figure supported by the two women and standing a little above the others, is put forward. The same figure composition is also characteristic for the figure of John the Theologian.

The last subject of the series is above the southern arch. This relief composition is called “The laying in the Tomb” Womenmyrrh-bearers, the Mother of God with her arms crossed on the chest and Joseph of Arimathaea are wrapping the body of the dead Christ in the shroud and laying in the tomb. On the left-hand side is St. Apostle John the Theologian. There is a sign near it:

далее фигура римского воина, погоняющего Господа бичом. Следующие три фигуры, в отличие от первых, изображены анфас (стражник, женщина и ребенок) и внимательно смотрят на зрителя. Идентификация фигур женщины и ребенка представляется достаточно сложной. Их появление здесь иллюстрирует слова Евангелия, помещенные рядом в картуше: «Так обступившим его говорит: «Не плачьте, о жены, Вы обо Мне, но рыдайте о судьбах потомков печальных». За женщиной, по ту сторону Креста, изображен мужчина. Это — Симон Киринейский, поддерживающий Крест. Завершает процессию стражник со знаменем в руке, на котором изображен венок из листьев — символ римских легионеров.

Viribus absumptis vix sustinet ultra Pondera crucis et ceditur Jesus ab Judaeis; Ad assedasque ait: non vicem meam plorate, Posteritatis sed tristia mulierculae! Fata. Сил в изнеможенье едва не лишаем Бременем крестным, Иисус, от иудеев гонимый, Так обступившим его говорит: не плачьте, о жены, Вы обо Мне, но рыдайте о судьбах потомков печальных. За композицией «Несение Креста», но уже на восточной стене, следует сцена «Распятие» во всю высоту свода. Центральное место в этом сюжете занимают три креста: на среднем, сбитом из двух гладких досок, распят Господь, два других — выполнены из сучковатых бревен — для разбойников. Наверху центрального Креста прибит титлос — табличка с надписью: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». В Дубровицах эта надпись выполнена в виде криптограммы, принятой в западной (католической) традиции,– это четыре латинские буквы: I. N. R. I. (Iesus Nazarenus Rex Iudaorum). Тело и лик распятого Христа исполнены спокойствия. Куда более ощутимы страдания висящих на крестах разбойников. Их тела напряжены, на лицах застыла боль невыносимых мучений. Однако разбойник, находящийся справа от Христа и исповедавший Его как Бога, кажется, страдает менее другого, чье выгнутое в агонии тело развернуто в противоположную сторону от Спасителя, а приоткрытый рот навсегда засвидетельствовал адский стон смерти. У Креста Спасителя стоят Богородица и жены-мироносицы (Мария Клеопова, Саломия и Мария Магдалина, прильнувшая ко Кресту), справа, в отдалении, — любимый ученик Христа, апостол и евангелист Иоанн Богослов. Все женщины практически ничем не отличаются друг от друга: у них одинаковые одежды и покрывала на голове. В группе предстоящих выделены Мария Магдалина, ее покрывало спало с головы, открыв длинные локоны,

Hora completa radditur sepulturae Corpus Christi nobile, spes vitae futurae, Conditur aromate, complentur scripturae: In ens sit memoria mortis snae durae.

Evenin has almost come: the day comes to the tomb of The honest Body of Christ, the hope for the future life The flavours are pourin over Him for the Writin s to be performed: And the Christ’s passions and His Cross Death will never be for otten.

Between the windows of the lower circle of the tower is “The Rank of Prophets” presented by six sculptures. To the left of the “Crucifixion” is Tsar David wearing the crown with a sceptre and psaltery in his arms. On the opposite wall is the sculpture of Tsar David’s son — Tsar Solomon. He is a young man wearing a crown too and also with a scepter in his arms. St. Prophets Moses and Elijah are represented respectively on the northern and southern walls. In his right hand prophet Moses is holding the tables of the Covenant. They are two stone plates with the Latin figures (from I to X), that represent God’s commandments symbolically. In his left

19

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

hand St. Prophet Elijah is holding a belt. On the western wall there are sculptures of prophet Zakharia (nearer to Elijah) and a high priest Aaron (closer to Moses).

Above the windows of this octahedral circle among the floral ornament there are the images of eagles and phoenixes. One can suppose, that these birds are an evidence of the fact, that a monarch took part in the building of the church in Dubrovitsy. We base this version in parallel with the so called “ dedicative introductions” in the western printing of the 16th — 17th centuries. These introductions were addressed to the high-powered people, who gave their permission and money for publishing a book. The tsar coat-of-arms, a two-headed eagle, played an important role in the graphic symbolism of such introductions. (However, one-headed eagles are depicted in church in Dubrovitsy). In the Church of the Sign this is not the only example of absence of state and monarch symbols. The phoenix is a symbol of Christ and Life’s victory over Death; it is not accidental, that these birds are placed above the passion scenes. The images of phoenixes decorate the cathedrals in Tura, Magdeburg, Basel and in many European cities. The most impressing mosaic of the 12th century is situated in the cathedral of Saint Peter in Rome.

Above “ The Crucifixion” in the next circle of the octahedron is the composition “Rising from the Sepulchre” (“The Resurrection”), taken from the western tradition. An unknown architect seems to continue the subject of the series “The Passions of the Lord”: Christ is rising from the sepulchre, holding a cross in his hand — as a tool of victory over death. The carved image of the Saviour is full of simplicity. It seems to soar above the sepulchre.

The sculptures standing near the sepulchre look quite unusual.

These are realistic carved images of a Roman warrior with a short sword and a shield, a French or a Spanish nobleman in an oat of mail, short trousers and boots. On the other side is a Turk in a turban with a crooked sabre. Perhaps by portraying warriors representing different states, the author of this project, , wanted to emphasize the ecumenical importance of the Resurrection of Christ.

Above “The Resurrection” is a relief composition “Coronation of the Virgin”. The Holy Mother of God on this carved image resembles Madonna of Renaissance. Her hands are laid on her breast during a prayer. Kneeling, she seems to be oin the clouds among the cherubs. Her head is covered with a maphorion so that one can see her hair carved in the stone, which was not customary in the orthodox iconography. Above the crown is an image of the Holy Spirit in the form of a dove.

The walls of the third circle of the octahedron are filled with sculptures of Angels, carrying the Passion tools of the Lord. The Angel to the left of the dove is holding a spear, with which a Roman warrior pierced the crucified Christ, the other Angels are

и Богородица. Ее фигура, поддерживаемая двумя женщинами и оказавшаяся немного выше, выдвинута вперед. Подобное композиционное выделение характерно и для фигуры Иоанна Богослова. Последний сюжет цикла помещен над южной аркой. Эта рельефная композиция называется «Положение во гроб». Женымироносицы, Богоматерь с крестообразно сложенными на груди руками и Иосиф Аримафейский оборачивают тело умершего Христа в плащаницу и полагают во гроб. В левой части изображения — апостол Иоанн Богослов. Рядом надпись: Hora completa redditur Sepulturae Corpus Christi nobile, spes vitae futurae.

Conditur aromate, complentur Scripturae: In ens sit memoria mortis suae durae. Час повечерия: гробу днесь предается Тело честное Христово, надежда будущей жизни. Льются над ним ароматы во исполненье Писаний: Да не забудутся страсти и крестная смерть Господня. Между окнами нижнего яруса башни — «Чин пророков», представленный шестью фигурами. Слева от «Распятия» – псалмопевец Давид в царской мантии со скипетром и псалтирью в руках. Его голова увенчана короной. На противоположной стене — статуя сына Давида, царя Соломона. Это молодой человек в короне и тоже со скипетром в руке. Пророки Моисей и Илия изображены в виде бородатых старцев соответственно на северной и южной стенах. В правой руке пророка Моисея — скрижали Завета. Они представляют собой две каменные таблички с нанесенными на них римскими цифрами (от I до Х), символически изображающими заповеди Закона Божия. В левой руке пророка Илии — пояс. На западной стене помещены фигуры пророка Захарии (ближе к Илии) и первосвященика Аарона (ближе к Моисею). Над окнами этого яруса восьмерика среди растительного орнамента расположены изображения орлов или фениксов. Можно предположить, что эти птицы являются указанием на то, что в строительстве Дубровицкой церкви принимал участие монарх. Данную гипотезу мы основываем на параллели с так называемыми «посвятительными предисловиями» западнорусской печати XVI– ХVII вв. Эти предисловия были адресованы тем влиятельным лицам, которые давали свою санкцию и материальные средства на издание книги. Важную роль в образной символике таких предисловий играл царский герб – двуглавый орел (однако в Дубровицкой церкви изображены одноглавые птицы). В Знаменском храме это не единственный пример присутствия государственно-

20

монархических символов. Феникс же является символом Христа и победы жизни над смертью; не случайно размещение этих птиц над страстными сценами. Изображения фениксов украшают соборы в Туре, Магдебурге, Базеле и других европейских городах. Наиболее впечатляет мозаика XII в. в соборе святого Петра в Риме. Над сценой Распятия, в следующем ярусе восьмигранника, расположена композиция «Восстание из гроба» («Воскресение»), заимствованная из западноевропейской традиции. Неизвестный нам зодчий продолжает здесь тему «Страстей Господних»: Христос встает из гробницы, держа в правой руке Крест — орудие победы над смертью. Фигура Спасителя полна легкости, она парит над гробом. Необычно выглядят изваяния стоящих у гроба. Это весьма реалистично выполненные фигуры римского воина с коротким мечом и щитом, французского или испанского дворянина в панцире, латах, коротких штанах и ноговицах, а по другую сто-рону — турок в чалме с кривой саблей. Возможно, автор проекта таким подбором воинов разных государств хотел подчеркнуть вселенское значение Воскресения Христова. Над сценой «Воскресение» находится рельефная композиция «Коронование Богородицы». В русскую православную иконографию этот сюжет проник в XVIII в. через католицизированные западнославянские земли Белоруссии и Украины. Изображение Богородицы напоминает скорее Мадонну эпохи Возрождения. Ее руки молитвенно сложены на груди. Коленопреклоненная, она как бы стоит на облаках в окружении Херувимов. Ее голова покрыта мафорием так, что видны прорисованные в камне завитые локоны волос, что было не принято в православной иконографии. Над Богоматерью висит тяжелая корона, которую поддерживают парящие Бог Отец и Христос. Вверху над короной — изображение Святого Духа в виде голубя. Грани третьего яруса восьмерика заполнены фигурами Ангелов, несущих орудия Страстей Христовых. Ангел, расположенный слева от голубя, держит копье, которым римский воин пронзил распятого Христа; другие Ангелы несут столб, плеть, терновый венец, молот, гвозди, и, наконец, последний Ангел держит губу, то есть смоченную в винном уксусе (оцет) губку, которую на копье подносили к устам распятых, чтобы уменьшить их страдания. В простенках между окнами второго яруса восьмигранного столпа находятся лепные фигуры трех Ангелов, держащих полотна с текстами, объясняющими силу орудий Страстей Христовых. Под Ангелом, держащим копье (северо-восток), — надпись:

carrying a pillar, a lash, a crown of thorns, a hammer, nails and the last one is holding a sponge moistened in a winy vinegar. The sponge was put on a spear and offered to the crucified ones in order to reduce their sufferings.

On the walls, between the windows of the second circle of the octahedron, there are three sculptured Angels holding sheets with the texts, explaining the meaning of the Passion tools of the Lord.

A sign is under the Angel holding a spear (north-east): Beata caeli ostea Aperta militis lancea: Hac itur in caelum via.

The ates of Heaven are blessed And are open by the warrior’s spear In this way the road to Heaven is made.

Under the Angel holding a sponge, attached to the spear (southeast), is Instineta aceto spon ia Delentur mundi crimina, Caeli panduntur limina.

The evil of the world is bein vanished With the spon e, moistened in a winy vine ar The Heaven’s palaces are shown.

Under the Angel with a pillar (north) is a sign: Jesus columnae adstrin itur, Homo vinculis absoluitur, Pro morte vita reficitur.

Jesus is bein nailed to the pillar: The chains of the sins fell down — The life shines forever after death.

Under the Angel with a hammer (south-west) is: Ut duritiem cordis mei Emolliat, ictus mallei Fert libenter Filius Dei.

21

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

Beata coeli ostia Aperta militis lancea: Hac itur in coelum via.

The cruelty of my heart To soften, the strikes of a hammer Jesus suffered for us.

Врата небес блаженные Копьем отверзлись воина: Так к небу путь свершается.

Under the Angel with a lash (north-west) is: Haec dolorum instrumenta, Animarum sunt fomenta Et caeli emolumenta.

Под Ангелом, держащим губку, прикрепленную к трости (юговосток):

We are ranted with the blessin from the Heaven With the tools of sufferin s Torturin our souls.

Intincta aceto Spon ia Delentur mundi crimina, Coeli panduntur limina.

Under the Angel with nails (south):

Ацетом полной губкою Мирское зло стирается: Чертоги неба явлены.

Membra clavis perforantur, Vulnera animae saluantur, Sic pla ae pla is curantur.

Под Ангелом со столбом (север):

The nails that pierced the body Cure the pain of our soul, With the wounds.

Jesus columnae adstrin itur, Homo vinculis absoluitur, Pro morte vita reficitur.

Under the Angel with a crown of thorns (west) is a sign:

Иисус ко столбу пригвождается: Грехов земных оковы падают — По смерти жизнь сияет вечная.

Christus Corona spinea Coronatur, ut nos Aurea Ornemur inter sidera.

Под Ангелом с молотом (юго-запад):

Christ took the crown of thorns Hence we are crowned with a olden crown Amon the stars.

Ut duritiem cordis mei Emolliat, ictus mallei Fert libenter Filius Dei.

I.V. Kuvshinskaya believes, that “Latin poems of the church can be compared with a polyphonic choir composition, in which the main theme is the theme the sufferingsof Christ, who granted the mankind light and salvation. This theme connects the pictures of the circle, called the Passion of Christ: the evidence is a golden crown on the top of the church — Corona Gloriae of western European hymns and songs”.

The upper part of the octahedral pillar above the dove is occupied by the sculptured image of Lord of Sabaoth supported by two Angels. In the left hand of God the Father is the orb – the symbol of power of the world. His head is surrounded with a triangle nimbus, symbolizing the tree-side nature of God. The right hand is up to bless all standing in the church.

Сердца моего жестокость Да смягчить, удары млата Претерпел за нас Сын Божий. Под Ангелом с плетью (северо-запад): Haec dolorum instrumenta, Animarum sunt fomenta Et coeli emolumenta.

22

Нам орудия страданий, Души сокрушая пыткой, В небесах даруют благо.

Around the four-petal windows — lucarns are luxuriant garlands of exotic fruits and plants. Here you can see lemons, persimmons, a pomegranate, buds of roses and sunflowers. In the dome of the church, where the chain for a chandelier is fixed, there are four plump sculptured Angels, which most likely resemble frisky Cupids from the canvases by Italian painters. There is an opinion, that all faces of sculptures, decorating the interior, have something in common with the portraits of the people, who lived during the construction of the church. Those could be politicians and members of the Golitsyns’ family.

Probably the most extraordinary thing in the church of the Sign is a gilded wooden carving of the iconostasis and the choir-galleries (primarily they were white, straw-coloured here and there). It’s difficult to imagine something more fascinating than these infinitely various scrolls, bows, flower and fruit garlands, balustrades and, hanging like stalactites, thick clusters of grape and oak leaves. The combination of white and gold, typical of the iconostases of mature classicism and Empire style, first made an appearance in Dubrovitsy.

M.V. Krasovskiy spoke of the iconostasis in the church of the Sign: “in its fantastic nature and high techniques it excels all the iconostases built in Russian baroque which I saw. There are a lot of them in Moscow, Pskov and in the Ukraine. As a matter of fact, its total design is simple, not complicated, but one can hardly catch it at first sight, because of its fine and tangled ornamentation, the luxury of which almost borders on barbarism”. Columns of bunches and leaves of grapes, among which one can see apples and flowers of convolvulus, sea shells of different shape and size, acanthuses, brackets, capitals and at last crowns and angels, — all these tired one’s eyes not only because of a variety of fine and simple forms, but also because of a brilliance of gilt here and there softened by a dark blue background. The iconostasis was strikingly beautiful and some of its fragments were considered masterpieces of carved arts. It has four circles and is completed by the above-mentioned high relief composition “The Crucifixion”.

The icons match well with the carving part of the iconostasis and probably are made at the same time with it. It’s believed that the sculptors of the Armory Chamber made these objects.

Nowadays the visitors will not be able to see all this beauty of the iconostasis in Dubrovitsy: the years of barbarism caused some lacks. From 26 icons only twelve icons were preserved. Nine of them have already been restored, and ten have been painted again.

Modern works on restoration, performed in temper painting, support the fact that the icons were renewed during the restoration in the 19th century and that the restoration works were carried on partly before and after the 19th century. There is no doubt that the icons and images were created under the influence of the Western iconography.

Под Ангелом с гвоздями (юг): Membra clavis perforantur, Vulnera animae saluantur, Sic pla ae pla is curantur. Гвозди, что пронзили длани. Боль души нам исцеляют, Ранами врачуя раны. Под Ангелом с терновым венцом (запад): Christus Corona spinea Coronatur, ut nos Aurea Ornemur inter sidera. Христос Венец из терниев Приял: Златой короною Мы среди звезд увенчаны. По мнению И. В. Кувшинской, «латинские стихотворные тексты храма Знамения можно сравнить со сложным многоголосным хоровым произведением, в котором основной темой является тема крестных страданий Христа, даровавших человечеству свет и спасение. Эта тема объединяет горельефные изображения цикла страстей Христовых: ее зримым воплощением становится венчающий Дубровицкий храм золотой венец Короны Славы — Corona Gloriae западнохристианских литургических гимнов и песнопений». Восточную грань верхней части столпа занимает изображение Бога Саваофа, поддерживаемого двумя Ангелами. В левой руке Бога Отца — держава — символ власти над миром. Его голову окружает треугольный нимб, символизирующий троичность Бога. Правая рука Господа поднята таким образом, что Он благословляет всех стоящих в церкви. Над восьмилепестковыми окошками-люкарнами пущены пышные гирлянды экзотических плодов и растений. Здесь и лимоны, и хурма, и гранат, и бутоны роз, и подсолнухи. Эти гирлянды, при взгляде снизу, образуют восьмиконечную звезду. В куполе церкви, где крепится цепь для паникадила (люстры), вылеплены четыре Ангела, похожие скорее на резвящихся купидонов с полотен итальянских художников. Высказано предположение, что все лица фигур, украшающих интерьер, имеют портретное сходство с людьми, жившими во

23

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

время строительства церкви. Это, возможно, и политические деятели, и представители рода Голицыных. Золоченая деревянная резьба иконостаса и хоров (изначально они были белыми, местами с палевой окраской) так же заслуживает пристального внимания. Трудно представить себе что-либо более очаровательное, чем эти бесконечно разнообразные завитки, банты, цветочные и фруктовые гирлянды, балюстрады и кисти из густого сплетения виноградных и дубовых листьев. Такое сочетание белого и золотого, обычное для иконостасов зрелого классицизма и ампира, впервые появляется в Дубровицах. М. В. Красовский так отзывался об иконостасе Знаменского храма: «…своей сказочной фантастичностью и высотой техники он превосходит все иконостасы в стиле русского барокко, которые только мне приходилось видеть в натуре или в снимках, а их сохранилось немало в Москве, во Пскове и на Украине. Общая его схема, в сущности, проста и не сложна, но глаза не сразу улавливают ее, разбегаясь по мелкой и запутанной орнаментике, роскошь которой почти граничит с варварством». Колонки из виноградных кистей и листьев, между которыми видны яблоки и цветки повилики; морские раковины различной формы и величины, аканты, кронштейны, капители и, наконец, короны и Ангелы – все это поражало глаз не только разнообразием мелких и беспокойных форм, но и блеском позолоты, кое-где смягченной темно-синей окраской фона. Иконостас был удивительно красив, а некоторые его фрагменты являлись шедеврами резного искусства. Он имеет четыре яруса и завершается горельефной композицией «Распятие», речь о которой шла выше. Иконы прекрасно гармонируют с резной частью иконостаса и, вероятно, созданы одновременно с ней. Авторство образов приписывают мастерам Оружейной палаты Московского Кремля. Сейчас посетители не смогут увидеть всей былой красоты дубровицкого иконостаса: годы богоборчества оставили свой след и на нем. Сохранились одиннадцать икон из двадцати шести; девять уже отреставрированы, а десять написаны заново. Современные восстановительные работы темперной живописи подтверждают поновление образов при реставрации в XIX в. и свидетельствуют о том, что оно частично проводилось до и после XIX в. Несомненно, что образа, как и убранство храма, испытали влияние западноевропейской иконографии. В 2004 г. полностью отреставрированы Царские врата, над которыми нависают три большие вызолоченные короны с крестом — символы Святой Троицы и символы царского триумвирата — Петр, София, Иоанн. В северо-западном пилоне храма находилась небольшая дверка, ведшая к лестнице на двухъярусные хоры, занимающие весь верх западного выступа. Белокаменная лестница из пилона приводит к нижнему ярусу, который представляет собой балкон, повторяю-

In 2004 the Gates were restored completely, above which there are three gilded crowns with a cross — a symbol of Saint Trinity and symbols of Tsar triumvirate — Peter, Sophia, Ivan.

There was a small door in the north-western pylon of the cathedral, leading towards the stairs to the two-circle galleries, which occupy all the upper part of the western jut.

There is a small door in the north-western pylon of the cathedral, leading towards the stairs to the two-circle galleries, which occupy all the upper part of the western jut. The stone stairs from the pylon lead to the lower circle, which is a kind of balcony rounding the curvature of the wall of the cathedral western vestibule; the eastern ends of this gallery circle cover the whole thick western arch. Light carved columns support the second circle of the galleries, which differs from the lower one, as at looks like a small bridge occupying the whole wide western arch. There is an expansion in the middle of the bridge — cut juts, projecting towards the east and the west; as for the western part of this circle, like the lower one it meets the outline of the vestibule. The spiral stairs, enclosed in a continuous tube, are for the connection of the lower gallery circle with the upper one.

The decoration of the galleries is as rich and complicated as the ornamentation of the iconostasis, the only difference is that the carving isn’t so continuous here, that’s why a dark-blue background seems wider than in the iconostasis. According to some sources, the same was typical of magnificent lecterns and choirs, unfortunately, not preserved at present.

The carving might have been done by Russian masters, who used to borrow subjects from foreign engraving by that time, but they could hardly have created such an integral work of art in baroque.

It was much easier for a foreigner to comprehend a general scheme of the orthodox iconostasis than for a Russian muster to arrange such galleries as in Dubrovitsy, which practically are copies of the balconies, where organs are placed in catholic churches.

Contrary to the middle part of the cathedral, the altar and the vestibule are notable for the simplicity of the decoration. There isn’t a single hint modeling here and all beauty lies in a refined combination of wall surfaces and vaults. The latter represent a combination of spherical cutting, forming a kind of close vault.

In each of the three ones the light penetrates through two pairs of large windows and a glass door. At last above each door there is an oval window. In sprite of their small size, the latter still light up all the space under the vaults, therefore, the church is full of gentle and even light, with no dark corners left, as it was common with our original architecture of the 16-17th and the first half of the 18th century.

There is only one interesting feature peculiar to the altar: a stone wall, separating it from the church, doesn`t rise above the

24

spans of the Tsar Gate. The arch span above its edge is closed by boards. Thus, between the iconostasis and a wooden block there is a hollow, isolated space, which in spite of its small depth, is the only place in the whole cathedral that could be used as a sacristy.

It is divided in height into two circles, the first of which in former times had wooden spiral stairs enclosed in a continuous upholstery.

On the left (northern) side there is a shallow recess for a wooden altar, which has not been preserved. Above a stone communion table (not preserved) there is a canopy. It is made of wood and fabric decorated with carving at the top is a gilt cupola with a cross. There used to be carved Cherubs and the image of Lord Sabaoth on the canvas.

Summing up the information given in this part about the decoration of the church, it is interesting to note, that its iconographic system may have some common features with the program of the church in Pharos, which was a part of a building-complex of the Big Emperor Palace in Constantinople. The further elaboration of this hypothesis is left for the future.

щий контур стены западного притвора церкви; при этом восточные концы нижнего яруса хоров захватывают всю толщу западной подпружной арки. Легкие резные столбики поддерживают второй ярус хоров, который по своему плану отличается от нижнего тем, что имеет вид мостика, полностью занимающего по ширине западную подпружную арку. Мостик имеет посередине расширение — граненые выступы, выдвигающиеся к востоку и западу; что же касается западной части этого яруса, то она, подобно нижнему, отвечает контуру притвора. Для сообщения нижнего яруса хоров с верхним устроена деревянная винтовая лестница, заключенная в сплошную трубу. Декоративное убранство хоров так же богато и замысловато, как и орнаментика иконостаса; разница заключается лишь в том, что резьба здесь не такая сплошная, и благодаря этому темносиний фон выступает более широкими пятнами, нежели в иконостасе. То же самое было присуще и великолепным аналоям и клиросам, к сожалению, утраченным на данный момент. Исполнить резьбу, руководствуясь подобным рисунком, могли и русские мастера, привыкшие к тому времени заимствовать для своих работ мотивы из иностранных гравюр, хотя вряд ли им удалось бы создать такое цельное произведение в стиле барокко. Гораздо легче было иноземцу постигнуть общую схему православного иконостаса, чем русскому мастеру скомпоновать такие хоры, как в Дубровицах, в сущности являющиеся царской ложей. В противоположность средней части храма алтарь и притворы отличаются простотой отделки. Здесь вся красота заключается только в изящном сочетании поверхностей стен и сводов. Единственное их украшение — выступающий карниз, тянущийся по всей окружности стен. Последние представляют собой комбинацию сферических вырезок, образующих разновидность сомкнутого свода. Свет в каждый из трех притворов проникает сквозь две пары больших окон и стеклянную дверь. Над дверьми есть еще овальные окна, которые, несмотря на небольшие размеры, все же освещают подсводные пространства. Таким образом, вся церковь наполнена мягким и ровным светом, что позволяет избежать темных закоулков, какие были в обычных церквях нашего самобытного зодчества XVI–XVII и первой половины XVIII в. В алтаре имеется только одна интересная особенность: каменная стена, отделяющая его от церкви, поднимается над Царскими вратами невысоко; выше ее обреза арочный пролет забран досками. Таким образом, между иконостасом и дощатой забивкой получилось пустое, огражденное со всех сторон пространство, которое, несмотря на свою незначительную величину, являлось до недавнего времени единственным во всем храме местом, могущим служить ризницей. По высоте оно разбивается полом на два яруса, к первому из которых прежде вела деревянная винтовая лестница.

D

A

ccording to prince B. A. Golitsyn’s goodwill all his estates were divided among his sons. Dubrovitsy, as the main estate of the prince was given to his elder son — Alexey Borisovich.

But the goodwill was not performed. A lot of miseries came after each other in Golitsyns family. In spring on 1713 A. B. at the age of 42 died, he didn’t manage to take the estate in possession.

Thus, the estate Dubrovitsy was passed to A. B. Golitsyn’s widow — Anna Ivanovna and her elder son Sergey Alexeyevich Golitsyn.

According to the order of the governor S. A. Golitsin in 1753 in village Lemeshovo a wooden church of prophet Eliah, transferred here from Dubrovitsy in 1690, was substituted for a stone one – exactly it was a brick church with white-stoned details in baroque.

This church, situated at the high shore of the Pahra river, is placed in view, but its huge architecture does not compete with the church in Dubrovitsy.

After prince S. A. Golitsyn’s death estate Dubrovitsy was passed to his young son Alexey Sergeyevich in 1758. As he became a colonel and being dismissed, he moved to Dubrovitsy. His life came to the end very quietly and calmly and he left to his twenty-yearold son Sergey Alexeyevich not only a defective estate but also big money debts. This young officer could not improve the condition of the estate and that was why he sold his estate to his chief - to a famous favourite of Catherin the Second - Grigoriy Alexandrovich Potyomkin in 1781.

The new owner, who served in the army, visited Dubrovitsy only several times, he owned the estate for not too long from 1781

25

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

Для деревянного жертвенника, который не сохранился, на северо-восточной лопатке была устроена неглубокая ниша. Над престолом (ранее он был каменным) подвешена сень. Она выполнена из дерева и ткани, украшена резьбой, а на ее верху помещена глава с крестом, и все это вызолочено. Ранее на этой сени были резные Херувимы, а на холсте изображение Господа Саваофа. Подводя итог описанию убранства храма заметим, что его иконографическая система может быть схожа с программой Фаросскокой церкви, входившей в комплекс Большого императорского дворца в Константинополе. Разработка данной гипотезы остается делом будущего.

to 1787. In his absence the estate was managed by the appointed stewards. Returning from the Crimea, Catherin the Great wished to buy Dubrovitsy and thus Potyomkin parted with the estate. She visited the estate “at half past twelve on June, 1787”. Catherin the Great had dinner at Potyomkin’s estate and went to Kolomenskoe, where she had arrived by 7 o’clock in the evening.

When Catherin the Great visited Dubrovitsy she was accompanied by her new favourite, an aide-de-camp Alexander Matveevich Dmitriev-Mamonov. The empress wanted to grant him with something special, but at the end of XVIII there were very few estates that could be granted and she decided to give G. A. Potyomkin’s estate to the young man.

G. A. Potyomkin did not want to give away his estate and he tried to postpone the resolution of this matter, but he failed.

At the end of September in 1878 his former aide-de-camp A. M. Dmitriev-Mamonov demanded to finish all paper work with the execution of Dubrovitsy.

After A. M. Dmitriev-Mamonov’s death Dubrovitsy was inherited by his son Mathew. He was an unordinary man, distinquished by his doings during the Patriotic War in 1812. Later he was declared a madman and ended his life in Moscow on 11 June in 1863, being guided.

In the time of M. A. Dmitriyev - Mamonov complete renovation was carried on in the church in Dubrovitsy. Judging by some “sleeky” sculptures, we must come to the conclusion that many of their parts have been substantially changed by Russian artists. The icons, corrected by the painter T. A. Kiselyev, have also suffered great changes.

According to the request of the new guardians, the council Konstantin Andreyevich Gassovskiy and the captain of cavalry Sergey Ivanovich Pashkov, the architect had to be chosen: “….he had to have theoretic knowledge and experience, that could be evidence of success both of drafting and a cost sheet and they offered this work to the architect and academician Rikhter…”.

Fyodor Fyodorovich Rikhter offered two projects of repairingthe church. According to the first project faulty parts of the stones were supposed to be substituted with cut-in pieces on cleats; the iconostasis and choir-gallery were refixed with the use of old suitable parts and with addition of new ones and they were painted “as white frosting”. The cost of these works was estimated in 33 000 silver rubles. According to the second project, they planned to take faulty stones out of the building and substitute them with new ones, to correct the carving of the iconostasis and choir-gallery as was mentioned in the first project, but it was supposed to cover the carving with gold, and the background — with “cobalt on silver”. The work was estimated in 43 000 silver rubles. Taking into consideration the uniqueness of the church, they decided to

д уБ р овиЦы По сл е к н яЗ я Б . а . гол иЦ ы н а

П

о завещанию князя Б. А. Голицына все его огромные владения были разделены между сыновьями. Дубровицы как основное имение князя были отписаны старшему сыну – Алексею Борисовичу. Не суждено было исполниться воле престарелого главы рода. Одно за другим постигали несчастья семейство Голицыных. Весной 1713 г. 42-летний А.Б. Голицын умер, не успев принять из рук отца управление его славным имением. В итоге Дубровицы получили вдова А. Б. Голицына Анна Ивановна и ее старший сын Сергей Алексеевич Голицын. Именно по заказу генерал-губернатора С. А. Голицына в 1753 г. в деревне Лемешево деревянная церковь Илии пророка, перенесенная сюда в 1690 г. из Дубровиц, была заменена на каменную, точнее, на кирпичную с белокаменными деталями в стиле барокко. Этот храм, расположенный на высоком берегу реки Пахры, достаточно удачно вписался в окружающий пейзаж, хотя его скромная архитектура не претендует на какое-либо соперничество с Дубровицкой церковью. После смерти князя С. А. Голицына, в 1758 г., Дубровицы перешли его младшему сыну Алексею Сергеевичу. Дослужившись до полковника и подав в отставку, он поселился здесь. Его жизнь закончилась довольно тихо и незаметно, но своему двадцатипятилетнему сыну Сергею Алексеевичу Голицыну он оставил после себя в наследство не только расстроенное хозяйство Дубровиц, но и долги. Молодой гвардейский офицер был не в состоянии исправить положение, а потому в 1781 г. продал имение своему командиру, знаменитому фавориту Екатерины II, Григорию Александровичу Потемкину. Новый хозяин, занятый службой, побывал в Дубровицах всего лишь несколько раз, да и владел он ими недолго, с 1781 по 1787 гг. В его отсутствие имением распоряжались назначенные светлейшим князем управляющие. Расставание с Дубровицами было для Г. А. Потемкина достаточно неожиданным: возвращаясь из Крыма, Екатерина II заехала в знаменитые Дубровицы и захотела

26

resconstruct the church according to the second drafting, which was more expensive.

The work went on for two years. About 300 masters took part in it. Special contracts were signed with the workers, which included the description of works, the quality of materials, the responsibility of masters for making harm to the church and its decoration, as well as the date of finishing the works and payment. The reconstruction of all fault parts was carried on under the order of the architect F. F. Rikhter. During this restoration all Latin poems were substituted with Slavonic quotations from the Gospel.

The renewed church in Dubrovitsy was sanctified on 27 August in 1850 by metropolitan Philaret (Drozdov) of Moscow. In memory of visiting the church in Dubrovitsy he presented a gilded silver wash-basin and a dish, which were used in divine services.

On 5 September in 1850 the church of the Holy Mother of God of the Sign was visited by princes Nikolay Nikolaevich and Mikhail Nikolaevich Romanov, who were accompanied by the governor A. A. Zakrevski. The guests examined the ancient antimension and ordered to take care of this ancient monument of church art and they also praised the sublimity of the lofty place and sacred images, wondering at the unusual architecture of the church.

According to the visual observation of the church in Dubrovitsy there were other restoration works: thus one can see the carved date “1858” on the north front of the quatrefoil it written at a rather big height and could be made only by using scaffolding there.

приобрести их у князя. Это посещение усадьбы императрицей состоялось «в половине дня 23 июня 1787 г.». Отобедав в имении князя Г.А. Потемкина, императрица отправилась в Коломенское, где была уже к семи часам вечера. Во время визита Екатерины II в Дубровицы ее сопровождал новый фаворит, флигель-адъютант Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов. Императрице хотелось отличить его чем-то особенным, но в конце 80-х гг. XVIII в. имений, пригодных для пожалования, крайне недоставало, и она решила облагодетельствовать молодого человека за счет Г. А. Потемкина. Г. А. Потемкин не хотел расставаться с Дубровицами и всячески старался затянуть решение этого вопроса, но так ничего и не добился. В конце сентября 1878 г. его бывший адъютант А. М. Дмитриев-Мамонов уже требовал от князя закончить бумажную волокиту с оформлением Дубровиц. После смерти графа А. М. Дмитриева-Мамонова наследником всего состояния стал его сын Матвей — человек весьма неординарный, отличившийся своими патриотическим поступками во время Отечественной войны 1812 г. Позже Матвей Александрович был объявлен умалишенным и окончил свою жизнь в Москве 11 июня 1863 г., находясь под опекой. При графе М. А. Дмитриеве-Мамонове в Дубровицах были произведены серьезные работы по обновлению Знаменской церкви. Судя по холодной «прилизанности» некоторых фигур, мы должны заключить, что рука русского мастерового основательно «прошлась» по многим деталям. Иконы, исправленные художником Т. А. Киселевым, конечно, тоже пострадали немало. В 1849 г. по ходатайству опекунов, коллежского советника Константина Андреевича Гассовского и гвардии ротмистра Сергея Ивановича Пашкова, приступили к выбору архитектора, «…теоретические сведения и опытность которого могли служить ручательством за успехи в составлении как сметы исправлениям Храма, так и самого исполнения работ, и предложили архитектору и академику Рихтеру…». Федор Федорович Рихтер предложил два проекта исправления храма. По первому — поврежденные части камней предлагалось заменить вставленными кусками на скобках; иконостас и хоры, разобрав, вновь установить с использованием старых пригодных частей и с добавлением новых и все покрасить «под белый мат». Стоимость этих работ оценивалась в 33 000 рублей серебром. По второму проекту планировалось вынуть из здания поврежденные камни и заменить их новыми, резьбу же иконостаса и хоров исправить соответственно первому проекту, только покрыть резьбу не белой краской «под мат», а золотом, фон же окрасить «кобальтом по серебру» работы были оценены в 43 000 рублей серебром. Приняв во внимание уникальность храма, решили исправлять церковь по второму, более дорогостоящему проекту.

T

o the south-west of the cathedral there was a bell-tower. The latter was also built of white local stone, but the architecture differed completely from that of the church — it was more tranquil. Judging by the style, the bell tower was erected later than the church of the Sign (perhaps in the middle of the 18th century), but the exact date of its construction is unknown. The belltower had nine bells, the biggest weighted more than two tones.

They were placed in an arch octahedral of the building, that was divided with pilasters. In the dome of the bell-tower were made acoustical windows for strengthening the sound.

The application of Prince Sergey Alexeyevich Golitsyn to the Right Reverend Platon, archbishop of Moscow and Kaluga, related to the year 1781. It concerned the construction of a warm church under the bell-tower, as the Church in Dubrovitsy was not heated in winter. With the archbishop’s blessing a warm church was established in the name of St. Martyrs Adrian and Natalia. According to V. V. Tsvetaev, who visited Dubrovitsy at the beginning of the 20th century, under the bell-tower there was also a museum, a store-

27

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

Работы в Дубровицах продолжались в течение двух лет. Было задействовано до 300 мастеров. Со всеми подрядчиками заключались особые договоры — кондиции, в которых самым подробнейшим образом описывались предстоящие работы, качество материалов, ответственность мастеров за повреждения здания храма и его украшений, а также сроки исполнения заказа и оплата. Демонтаж всех поврежденных частей храма проводился очень осторожно и непременно под контролем самого Ф. Ф. Рихтера. При этой реставрации все латинские стихи были заменены церковнославянскими цитатами из Евангелия. Освящение обновленного храма совершил 27 августа 1850г. митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов). На память о посещении Дубровицкой церкви он оставил в ней вызолоченные серебряные умывальник и блюдо, которые использовались при совершении богослужений. По личному распоряжению Арсения Андреевича Закревского на освящение храма было затрачено 2 300 рублей серебром.

5 сентября 1850 г. церковь Знамения Пресвятой Богородицы посетили их императорские высочества князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич Романовы в сопровождении генерал-губернатора графа А. А. Закревского. Гости рассматривали древний антиминс и приказали беречь этот старинный памятник церковного искусства, а также хвалили величественность горнего места и святые иконы, удивлялись необычной архитектуре храма. Визуальное обследование Дубровицкого храма говорит и о позднейших реставрационных вмешательствах: так, на северном фасаде квадрифолия в камне высечена дата «1858». Она сделана на довольно большой высоте и могла быть выполнена только с установленных там лесов.

room, where a statue had been erected, preserved up to now in a very poor condition. Though the bell-tower in itself was a squat building, it made a good impression on everybody, but it is quite natural that in comparison with the church it was “prose after poetry” , as the architect M. V. Krasovski wrote in 1910.

To the north-east of the church is a mound of earth. In the past it was planted round with trees and had a hardly noticeable round ascent, leading to the top. In 2004 this original barrow worn out by the time and spoilt by people, was reconstructed. But the round ascent, leading to the top, became straight, and in front of the ladder a new metallic bridge appeared. Going up the ladder one will find himself on the observation platform and admire the view of the environment.

Near the slope of the hill, on which the church stands, on the eastern side there is a stone wall as far as the top of the hill and invisible from the side of the church (nowadays it is covered with a layer of ground).

Behind the church, to the west and to the south of it, is a country estate. Here in the foreground is situated a large stone threestoreyed manor-house with a belvedere, balconies, terraces along the southern and northern walls and covered galleries, facing east and west. The front elevation of the building looks south.

In 1863 the estate of Dubrovitsy was inherited by the councelor — Prince Sergey Mikhailovich Golitsyn. Thus, the estate was returned to the Golitsyns’ family, but not to the right descendants of famous Boris Alexeyevich, but the forth branch of the gender, which posessed Dubrovitsy up to the end of the landowner’s life.

In 1917 the estate was turned into a Historical and Art Museum. At first it existed thanks to the means of the office which belonged to the former Princes Golitsyns and was under the authority of Narcomat (people’s commissariat) of Republic education. In August 1927 the Museum ceased its activity. All the exhibits were transferred to the museums of Donskoy Monastery and “Tsaritsyno”. Some of the portraits from Dubrovitsy can be found in the Tretyakov Gallery and in the State Historical Museum.

At the beginning of March in 1930 as the newspaper “Podolskiy Rabochiy” informed, they got the permission to close the church in Dubrovitsy and they wanted to remove the bells. One year before according to the order of the Podolsk Executive Committee all the clergy and church officers were settled out their houses on the territory of Dubrovitsy, their houses and lands were passed to the state-farm “Dubrovitsy”. The latest superior of the church, archpriest Mikhail Poretski was arrested in 1930 and sent to Middle Asia, and he never came back.

Since 1945 in the estate palace is a site of the administration of All-Russian Institute (VIZh), that continues to be the place of the estate house. Before the youth and students’ festival, which was

ря дом с храмом

к

юго-западу от церкви располагалась трехъярусная колокольня, выполненная также из местного белого камня. Характер ее архитектуры был совершенно иной, нежели у церкви, – более спокойный. Судя по стилю, колокольню возвели позднее Знаменского храма (возможно, в середине XVIII в.), но точная дата ее строительства неизвестна. Колокольня имела девять колоколов, самый большой из которых весил чуть более двух тонн. Они размещались в расчлененном пилястрами арочном восьмерике здания. В куполе колокольни были сделаны слуховые окна, предназначенные для усиления звука. К январю 1781 г. относится прошение князя Сергея Алексеевича Голицына преосвященному Платону, архиепископу Московскому и Калужскому, об устройстве под колокольней теплой церкви, так как сам Дубровицкий храм в зимнее время не ота-

28

пливался. По благословению архиерея был создан теплый храм во имя мучеников Адриана и Наталии. Также под колокольней, по свидетельству В. Д. Цветаева, посетившего Дубровицы в начале ХХ в., находился музей-кладовая, где была установлена статуя, сохранившаяся (к сожалению, в очень плохом состоянии) до наших дней. Сама по себе колокольня, несмотря на несколько приземистый вид, производила хорошее впечатление, но рядом с храмом она казалась «…скучноватой — прозой после поэзии», как выразился в 1910 г. архитектор М. В. Красовский. К северо-востоку от храма находится земляной курган. Ранее он был обсажен деревьями и имел едва заметный для глаза круговой каменный всход на вершину. В 2004 г. это оригинальное сооружение, изрядно испорченное временем и людьми, было восстановлено. Правда, подъем на него теперь стал прямым, а не круговым, а перед лестницей появился металлический мостик. Поднявшись по ступеням на смотровую площадку, мы по-прежнему можем любоваться окрестным пейзажем. Близ ската с горы, на которой стоит храм, с восточной стороны раньше возвышалась каменная стена, доведенная до вершины холма и невидимая со стороны церкви (сейчас она скрыта под слоем грунта). За храмом, к западу и к юго-западу от него, располагается усадьба. Здесь на первом плане находится большой каменный барский дом в три этажа, с бельведером, балконами, террасами вдоль южной и северной стен и крытыми галереями, выходящими на восток и на запад. Главный фасад здания обращен к югу. В 1863 г. усадьбу Дубровицы унаследовал действительный статский советник князь Сергей Михайлович Голицын. Таким образом, Дубровицы опять вернулись к роду Голицыных, но не к прямым потомкам знаменитого Бориса Алексеевича, а к четвертой ветви рода, которая и владела селом вплоть до прекращения в нем помещичьей жизни. В 1917 г. усадьба Дубровицы была превращена в художественно-бытовой музей. Первое время он существовал на средства конторы князей Голицыных и находился в ведении Наркомата просвещения республики. В августе 1927 г. музей прекратил свою деятельность. Все экспонаты были вывезены в музеи Донского монастыря и «Царицыно». Сейчас некоторые картины из Дубровиц можно найти в Государственной Третьяковской галерее и Государственном историческом музее. В начале марта 1930 г., по сообщению газеты «Подольский рабочий», было получено разрешение на закрытие церкви в Дубровицах, а на 8 марта там намечалось снятие колоколов. Годом раньше постановлением Волостного исполнительного комитета все священно- и церковнослужители были выселены из своих домов на территории Дубровиц, их жилье и земли передали совхозу «Дубровицы». Последнего настоятеля храма протоиерея

held in Moscow in 1957, the facade of the Church of the Sign of the Holy Mother of God had slightly been renovated, since visiting the church in Dubrovitsy was one of the points of the excursion plan. But by that time the church and the estate house required a thorough restoration. In 1967 it began in the building of the AllRussian Institute of Cattle-breeding, after the fire in 1964 the house was partially restored. In summer 1968 from the walls on the second floor the restores cleared away different layers about 1 cm thick and discovered a splendid painting. And again the hall of the coat of arms began to sparkle with perfectly accomplished frescoes. The house was restored in two years, but the restoration of the church was delayed for a few decades and had not been finished even by 1990.

On 22 July 1990 the first divine service was held, but it took place outside the church. The first divine service in the church took place on 14 October 1990, it was headed by the vicar of the Moscow Patriarchate, the bishop (now — the archpriest) Grigoriy of Mozhaisk.

Nowadays the church school for children works, the newspaper “Dubrovitsy Evangelizer” is published. In the church and on the territory of the estate restoration works continue. In 2004 the church of the Sign celebrated a 300-anniversary of the Great sanctification. Before this event there had been completely restored the unique bas-relieves of the end of the XVII — the beginning of the XVIII century, the Tsar Gates of the iconostasis, the works in the socle of the church were finished, the mound had been brought in order and the whole territory of the church, enclosed in a new fence, had been arranged according to the photos of the beginning of the 20th century. The facades of all the buildings, belonging to the former estate, had been renewed.

In 2010 the Church of the Sign was included by the World Fund in the list of the 100 monuments of architecture under the danger of destruction. On this list the church in Dubrovitsy is the only monument, situated in Russian Federation. We do hope, that thanks to God’s mercy, the church, once forgotten and dim, will again appear in front of us in its former beauty and its unique architecture will rejoice everyone’s sight just as it did three hundred years ago.

Semenov Konstantin

29

Ц е р ко в ь З н а м е н и я П р е с в я то й Бо г о р од и Ц ы в д у Б р о в и Ц а х

Михаила Порецкого в 1930 г. арестовали и сослали в Среднюю Азию, откуда он уже не вернулся. С 1945 г. в усадебном дворце поселился Всесоюзный научноисследовательский институт кормления сельскохозяйственных животных, а в 1961 г. он трансформировался во Всесоюзный научно-исследовательский институт животноводства (ВИЖ), который и сейчас занимает усадебный дом. Перед проходившим в Москве в 1957 г. фестивалем молодежи и студентов фасад церкви Знамения Пресвятой Богородицы немного обновили, а стены внутри покрасили, так как посещение Дубровицкого храма входило в план экскурсии. Однако уже в это время церковь и Голицынский дворец требовали основательной реставрации. В 1967 г. в здании ВИЖа, после пожара 1964 г., были начаты восстановительные работы. Дому частично вернули прежний вид. Летом 1968 г. на втором этаже реставраторы счистили со стен около сантиметра различных наслоений и обнаружили великолепную живопись. Гербовый зал вновь засверкал прекрасно выполненными фресками. Особняк восстановили за два года, а реставрация храма, тянувшаяся несколько десятилетий, так и не завершилась даже к 1990 г., когда церковь вернули верующим. 22 июля 1990 г. состоялось первое богослужение — правда, проходило оно за стенами храма, на улице. Первая Божественная литургия в храме была отслужена 14 октября 1990 г., ее возглавил викарий Московской епархии епископ (ныне — архиепископ) Можайский Григорий. В настоящее время при церкви действует православная воскресная школа для детей, издается газета «Дубровицкий благовестник». В церкви и на ее территории продолжаются реставрационные работы. В 2004 г. Знаменский храм отмечал 300-летний юбилей своего Великого освящения. В преддверии этого события были полностью восстановлены уникальные горельефы конца XVII — начала XVIII в., отреставрированы Царские врата иконостаса, завершены работы в цоколе храма, приведены в порядок курган и вся территория церкви и усадьбы, которые обнесли новой оградой, воссозданной по фотографиям начала XX в. Обновили фасады всех зданий бывшей усадьбы. В 2010 г. Знаменская церковь была включена Всемирным фондом памятников в список 100 объектов архитектуры, находящихся под угрозой разрушения. В этом списке храм в Дубровицах оказался единственным сооружением, расположенным на территории Российской Федерации. Надеемся, что по милости Божией храм, некогда забытый и поблекший, вновь предстанет перед нами в былой красе, и его уникальная архитектура будет восхищать каждого так же, как и триста лет назад. Константин Семенов

30

Фотоальбом / Photo Galery

А РТУР ДЕМЧЕНКО – профессиональный фотограф. Живет и работает в г. Подольске Московской области. Снимает в различных жанрах, но самым интересным для себя считает пейзажное фото. Много работал на русском Севере, в Суздали, Владимире, Вологде и др. Является общепризнанным экспертом в области пейзажной фотографии в таких профессиональных интернет-сообществах как photodom.com и photoforum.ru. Неоднократный участник фотовыставок, проводившихся в Подмосковье. В 2011 году в Посольстве США в Москве состоялась персональная выставка А. Демченко, вызвавшая большой общественный интерес.

ARTHUR DEMCHENCO is a professional photographer. He lives and works in Podolsk, Moscow region.

Practicing in various genres, Arthur takes a special interest in landscapes. He has worked in the Russian North, Suzdal, Vladimir, Vologda etc.

Mr Demchenco is a recognized expert in landscape photography among the members of such professional internet societies as photodom.com and photoforum.ru.

Arthur has participated in many photo art exhibitions which took place in Moscow region.

The personal photo art exhibition of A. Demchenco took place in United States Embassy in Moscow in 2011 and arose considerable public interest.

храм и Прир ода

храм и Прир ода

34

35

храм и Прир ода

36

37

храм и Прир ода

38

39

храм и Прир ода

40

41

храм и Прир ода

42

43

храм и Прир ода

44

45

храм и Прир ода

46

47

храм и Прир ода

48

49

храм и Прир ода

50

51

храм и Прир ода

52

53

храм и Прир ода

54

55

храм и Прир ода

56

57

храм и Прир ода

58

59

храм и Прир ода

60

61

храм и Прир ода

62

63

храм и Прир ода

64

65

храм и Прир ода

66

67

храм и Прир ода

68

69

храм и Прир ода

70

71

храм и Прир ода

72

73

храм и Прир ода

74

храм и люди

храм и люди

76

77

храм и люди

78

79

храм и люди

80

81

храм и люди

82

83

храм и люди

84

85

храм и люди

86

87

храм и люди

88

89

храм и люди

92

93

БИБЛИОГРАФИЯ Источники РГАДА. Ф. 150, Д. 12; Ф. 197. Оп.1. Д. 24. РГБ ОР. 36. Д. 32. РНБ. Собрание А. А. Титова, №2712. Романовский С. И., священник. «Вероятное известие о знаменитом Храме Московской Губернии Подольской округи в селе Дубровицах…»; Собрание А. А. Титова. № 4682. ЦИАМ. Ф. 49. Оп. 3. Д. 1145; Ф. 203. Оп. 758. Д. 826; Оп. 760. Д. 94; Оп. 762. Д. 419; Оп. 763. Д. 24, 32, 36, 83, 123, 376.

Литература Аврорин А. В. Памятная книжка Московской губернии на 1900 г. М., 1899. Андросов С. О. Русские заказчики и итальянские художники. СПб., 2003. Аникст М. А., Турчин В.С. В окрестностях Москвы. Из истории русской усадебной культуры XVII–XIX веков. М., 1979. Библия. М., 1995. Вельтман А. Ф. Обновление храма Знамения Пресвятой Богородицы в селе Дубровицах (Московской губернии, Подольского уезда, в имении графа М. А. Дмитриева-Мамонова), основанного в 1690 и освященного в 1704 году, в присутствии храмоздателя государя царя и великого князя Петра Алексеевича. М., 1850. Вздорнов Г. И. Заметки о памятниках русской архитектуры конца XVII – начала XVIII в. // Русское искусство XVIII в. Материалы и исследования / Под. общ. ред. Алексеевой Т.В. М., 1973. Воскобойникова Н. П. Хозяева и гости усадьбы Вяземы // Материалы Голицынских чтений. 1996. Ч. II. Врангель Н. Н. // Грабарь И. Э. История русского искусства. М., 1907. Т. V. Гатова Т. А. Из истории декоративной скульптуры Москвы начала XVIII в. // Русское искусство XVIII в. Материалы и исследования / Под. общ. ред. Алексеевой Т. В. М., 1973. Голосов К. А. Подольск. Историко-экономический очерк г. Подольска и уезда. М., 1927. Грабарь И. Э. И. П. Зарудный и московская архитектура первой половины XVIII в. М., 1954. Дмитровский И. А. Дубровицы, знатное село. Прошлогодняя экскурсия в с. Дубровицы, имение Князя С. М. Голицына. М., 1890. Ковригина В. А. Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII – первой четверти XVIII вв. М., 1998. Комашко. Н. И., Мерзлютина Н. А. Церковь Покрова в Филях. М., 2003. Крапошин П. В. Б. А. Голицын – первый из князей Голицыных, владевших усадьбой Вяземы. // Хозяева и гости усадьбы Вяземы. Материалы XI Голицынских чтений. Большие Вяземы, 2004. Красовский М. В. Церковь села Дубровиц // Известия Императорской Археологической комиссии. СПб., 1910. Вып. 34. Кувшинская И.В. Coronae species templum exhibet. Латинские надписи Храма Знамения Пресвятой Богородицы в Дубровицах // Аристей. М., 2010. Лукашевич В. Ю. Иноземцы – гости князя Б. А. Голицына. // Хозяева и гости усадьбы Вяземы. Материалы XI Голицынских чтений. Большие Вяземы, 2004. Лукашевич В. Ю. Князь Б. А. Голицын – «большой друг иностранцев»? // Хозяева и гости усадьбы Вяземы. Материалы XII Голицынских чтений. Большие Вяземы, 2005. Лукашевич В. Ю. Новые материалы о строительной деятельности князя Б. А. Голицына. // Хозяева и гости усадьбы Вяземы. Материалы XII Голицынских чтений. Большие Вяземы, 2005. Маковский С. Две подмосковные князя С. М. Голицына // Старые годы. М., 1910, № 1. Михайлов А. И. Подмокловская ротонда и классические веяния в искусстве петровского времени // Искусство. 1985. № 9. Некрасов А. И. Барокко в России. М., 1926. Некрасов А. И. Очерки по истории древнерусского зодчества XI–XVII в.в М., 1936. Перснов Г. М. Скульптура первой половины XVIII в. // Грабарь И. Э. История Русского искусства. М., 1960. Т. V. Письма и бумаги императора Петра Великого. СПб, 1893. Т. III. Пэнэжко О., прот. Храмы г. Подольска и окрестностей. Владимир, 2004. Рязанцев И. В. Скульптура в России XVIII – начала XIX века. М., 2003. Сазонова Л. И. Украинские старопечатные предисловия конца XVI – первой половины XVII в. // Русская старопечатная литература XVI – первая четверть XVIII в. Тематика и стилистика предисловий и послесловий. М., 1981. Седов В. В. Итальянские архитекторы для России XV–XX вв. М., 2000. Семенов К. А. Усадьба Дубровицы. Церковь Знамения. М., 2006. Тарунов А. М. Дубровицы. М., 1991. Творения святителя Филарета, митрополита Московскаго и Коломенскаго. М., 1885. Т. V. Флорищева пустынь. Историко-археологическое описание с рисунками / Георгиевский В. Вязники, 1896. Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI–XVIII ст. М., 1886. Вып. 3. Цветаев Вл. Д. Дубровицы. М., 1907. Чернышев М. Б. Новые исследования церкви в Дубровицах // Материалы творческого отчета треста «Мособлстройреставрация». М., 1974. Шереметев П. Вяземы // Русские усадьбы. Град Святого Петра, 1916. Вып. 1. Щекатов А. Географический словарь Российского государства, описывающий азбучным порядком. М., 1804. Ярцев А. А. Подмосковные прогулки. Подольск – Ивановское – Дубровицы –Остафьево. М., 2005.

Korb J. G. Diarium itineris in Moscoviam. Viennae Austriae.

94

BIBLIOGRAPHY The sources The RSAAA. Collection 150. List 1. Dossier 12; Collection 197. List 1. Dossier 24.

The RSL MC. Collection 47. List 36. Dossier 32.

The NLR. The collection of A.A. Titov, # 2712. S.I. Romanovski, the priest. “Probable information about the church of the Sign in Moscow region, Podolsk district in the village Dubrovitsy…”; The Collection of A.A. Titov, # 4682.

The CHAM. Collection 49. List 3. Dossier 1145; Collection 203. List 758. Dossier 826; List 760. Dossier 94; List 762. Dossier 419; List 763. Dossiers 24, 32, 36, 83, 123, 376.

The literature Avrorin A.V. Memorable book of Moscow province in 1900. Moscow, 1809.

Androsov S.O. Russian employers and Italian painters. St. Petersburg, 2003.

Anikst M.A., Turchin V.S. In the surroundings of Moscow. From the history of the Russian estate art in the XVII – XIX centuries. Moscow, 1979.

Bible, Moscow, 1995.

Veltman A.F. The reconstruction of the church of the Sign of the Holy Mother of God in the village Dubrovitsy (Moscow province, Podolsk district in the estate of the count M. A. Dmitriev-Mamonov), built in 1690 and sanctified in 1704 at the presence of the church creator Peter the Great. Moscow, 1850.

Vzdornov G.I. Notes on the monuments of the Russian architecture in the late XVII – the early XVIII centuries. //The Russian Art in XVIII. Documents and investigations/ Edited by Alexeyeva T.M. Moscow, 1973.

Voskoboynikova N.P. Owners and guests of the estate Vyazmy //The documents from Golitsyns’ meetings, 1996.

Vrangel N.N. // Grabar I.E. The history of Russian Art. Moscow, 1907. Vol. V. Gatova T.I. From the history of decorative sculpture in Moscow at the beginning of the XVIII century. // Documents and investigations / edited by of Alexeyeva T.V. Moscow, 1973.

Golosov K.A. Podolsk. Historical and economical essay about Podolsk town and its district. Moscow, 1927.

Grabar I.E. Zarudniy I.P. Moscow architecture of the first half of the XVIIIth century, Moscow, 1954.

Dmitrovskiy I.A. Dubrovitsy, an eminent village. The excursion, made last year, to the village Dubrovitsy, the estate of the Prince S.M. Golitsyn. Moscow, 1890.

Kovrigina V.A. The German settlement in Moscow and its habitats at the end of the XVII – the first quarter of the XVIII century. Moscow, 1998.

Komashko N.I., Merzlutina N.A. The church of the Holy Protection in Fily. Moscow, 2003.

Kraposhin P.V. B.A. Golitsyn – the first of the princes Golytsins, the owners of the estate Vyazma.// the owners and guests of the estate Vyazma. The documents of the XI of Golitsyns’ meetings. Bolshie Vyazmy, 2004.

Krasovski M.V. The church of the village Dubrovitsy // The information of the Emperor Archeological Committee. St. Petersburg. 1910. Number 34.

Kuvshinskaya I.V. Coronae species templum exhibit. The Latin inscriptions of the church of the Sign of the Holy Mother of God in Dubrovitsy// Aristey. Moscow, 2010.

Lukashevich V.Y. Foreigners are the guests of B.A. Golitsyn.// Owners and guests of the estate Vyazma. The documents XI of Golitsyns’ meetings. Bolshie Vyazmy, 2004.

Lukashevich V.Y. The Prince B.A. Golitsyn – “the great friend of foreigners”?// Owners and guests of the estate Vyazma. The documents of the XII century of the Golitsyns’ meetings. Bolshie Vyazmy, 2005.

Lukashevich V.Y. New information about the building activity of the prince B. A. Golitsyn. // Owners and guests of the estate Vyazma. Documents of the XII of the Golitsyns’ meetings. Bolshie Vyazmy, 2005.

Makovski S. Two estates of the prince S.M. Golitsyn // The recent years. Moscow, 1910. Number 1 Mikhailov A. I. Rotunda and classical trends in the art of the epoch of Peter the Great // Art. 1985. Number 9 Nekrasov A.I. Baroque in Russia. Moscow, 1926.

Nekrasov A.I. The essays on the history of old Russian wooden art in the XI–XVII centuries. Moscow, 1936.

Persnov G.M. The sculpture of the first part of the XVIII century // Grabar I.E. The History of the Russian Art. Moscow, 1960. Vol. V. Peter the Great. The letters and papers of the emperor Peter the Great, 1893. Vol. III Penegko O., archpriest The churches in Podolsk and suburbs. Vladimir, 2004.

Ryazantsev I.V. The sculpture in Russia in the XVIII–XIX centuries. Moscow, 2003.

Sazonova L.I. The Ukrainian old-typed introductions of the end of the XVI – the first half of the XVII th centuries.// The Literature of the Russian Old Publishing in the XVI th – first quarter of the XVIIIth centuries. The theme and stylistics of the introductions and afterwords. Moscow, 1981.

Sedov V.V. The Italian architectors for Russia in the XV–XX centuries. Moscow, 2000.

Semenov K.A. The estate Dubrovitsy. The church of the Sign. Moscow, 2006.

Tarunov A.M. Dubrovitsy. Moscow, 1991.

Philaret (Drozdov), metropolitan. The doings of the sanctifier Philaret, the metropolitan of Moscow and Kolomna. Moscow, 1885. T. V. The Florischev desert. The historical – archeological description with drawings / Georgievski V. Vyazniky, 1896.

The Kholmogorov V. and G. The historical documents on the churches and villages in the XVI–XVIII centuries, Moscow 1886.

Tsvetaev V.D. Dubrovitsy. Moscow, 1907.

Chernyshov M.B. New investigations of the church in Dubrovitsy // The documents of the creative report of the group “Restoration of buildings in Moscow region”. Moscow, 1974.

Sheremetyev P. Vyazmy // Russian Estates. The town of Saint Peter, 1916.

Schekatov A. Geographical dictionary of the Russian state, describing in alphabetical order” Moscow, 1804.

Yartsev A. A. Walks near Moscow. Podolsk – Ivanovskoye – Dubrovitsy – Ostafyevo. Moscow, 2005.

Korb J.G. Diarium iteneris in Moscoviam. Viennae Austriae.

95

Церковь Знамения Пресвятой Богородицы в Дубровицах: Фотоальбом. – Подольск: РусГазИнжиниринг, 2011. – 96 с., илл. Фотограф А. А. Демченко Автор текста К. А. Семенов Перевод С. Ю. Голованова Редактор П. А. Голдунов Редактор английского текста Е. В. Стырина Художник Р. В. Тюменцев Макет подготовлен ООО «М-АРТ» 142100, Московская область, г. Подольск, пр. Ленина, д. 154. www.arteast-media.ru Издатель – ЗАО «Группа компаний «РусГазИнжиниринг» 142100, Московская область, г. Подольск, ул. Федорова, д. 34, стр. 1, 2. www.rusgazen.ru Подписано в печать 03.06.2011 г. Тираж 500 экз. ©А. А. Демченко, фото, 2011 ©К. А. Семенов, текст, 2011 ©ЗАО «ГК «РусГазИнжиниринг», 2011