Управление эффективностью и результативностью by Dmitry Medvedev

Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова (кафедра математических методов в экономике)

Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации (кафедра экономики и антикризисного управления)

Управление эффективностью и результативностью

Материалы постоянно действующего научного семинара Выпуск № 3

25 мая 2011 года

Содержание Материалы семинара

Тема семинара Электроэнергетика Российской Федерации: текущий статус, возможные сценарии, развилки выбора, целевое видение

Энергетика: обмен идеями и решениями

(введение) 6

Вступительное слово ведущего

Доклад О. Г. Баркин Электроэнергетика Российской Федерации: текущий статус, возможные сценарии, развилки выбора, целевое видение

Вопросы по докладу

Выступления оппонентов

Заключительное слово ведущего

Выпуск № 3

Управление эффективностью и результативностью

Материалы семинара Организаторы открытого семинара «Управление эффективностью и результативностью»: – Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова (кафедра математических методов в экономике) – Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации (кафедра экономики и антикризисного управления) – Научно-практический журнал «Эффективное антикризисное управление» Руководители семинара: – д. э. н., профессор, заведующий кафедрой «Математические методы в экономике» РЭУ им. Г. В. Плеханова Василий Зубакин – к. э. н., доцент кафедры «Экономика и антикризисное управление» Финансового университета, главный редактор журнала «Эффективное антикризисное управление» Аркадий Трачук. Третий семинар состоялся в Российском экономическом университете им. Г. В. Плеханова 25 мая 2011 года.

Тема семинара Электроэнергетика Российской Федерации: текущий статус, возможные сценарии, развилки выбора, целевое видение С основным докладом выступил заместитель председателя правления НП «Совет рынка» по развитию конкурентного ценообразования Олег Баркин.

Выпуск № 3

ление эффективностью ийском Очередной семинар «Управ лся 25 мая 2011 года в Росс тоя сос ю» сть тьем и результативно тре На а. ете им. Г. В. Плеханов экономическом университ , мы бле про на ляд взг ра свой по счету заседании семина ке, ссийской электроэнергети существующие сегодня в ро еститель зам л ави дст пре я ени их реш а также возможные пути итию НП «Совет рынка» по разв председателя правления лад док Его . кин Бар г Оле ования конкурентного ценообраз ьновидным. дал ом ног о м м, глубоким и в эксперты назвали честны S Джек CM а выступили консультант Оппонентами докладчик гии ате стр ой еск тич тута энерге Ньюшлосс, директор Инсти знак», «Го УП ФГ ор ект дир ый льн Виталий Бушуев, генера о управления номики и антикризисног к. э. н., доцент кафедры эко семинар тий й Трачук. Открыл тре Финуниверситета Аркади ематических мат ой едр каф ий заведу ющ и подвел его итоги д. э. н., . Зубакин. В. А ф. про им. Г. В. Плеханова методов в экономике РЭУ

Энергетика: обмен идеями и решениями На третьем семинаре «Управление эффективностью и результативностью» была обсуждена новая модель реформирования электроэнергетики

Напомним: организаторами открытого семинара «Управление эффективностью и результативностью» стали Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова (кафедра математических методов в экономике) совместно с Финансовым университетом при Правительстве Российской Федерации (кафедра экономики и антикризисного управления) при информационной поддержке журнала «Эффективное антикризисное управление». 6

Управление эффективностью и результативностью

Первый семинар «Управление эффективностью и результативностью» прошел в январе этого года. С тех пор популярность семинара неизменно растет. 23 марта в Финансовом университете состоялся второй семинар, в котором приняли участие уже более сорока человек. На семинаре, который прошел 25 мая, несмотря на начавшуюся пору отпусков, было немало участников. Среди них – представители ведущих научных организаций (Институт энергетических исследований РАН, Институт энергетической стратегии, Научно-исследовательский институт электроэнергетики – ВНИИЭ), коммерческих и государственных компаний, работающих в области энергетики (Министерство энергетики РФ, НП «Совет рынка», ОАО «СО ЕЭС», ОАО «Росатом», ОАО «РусГидро», ОАО «Энел ОГК-5», ОАО «Лукойл»), преподаватели, аспиранты и студенты РЭУ им. Г. В. Плеханова, Финансового университета, ВШЭ и др. Основной докладчик – заместитель председателя правления НП «Совет рынка» по развитию конкурентного ценообразования Олег Баркин познакомил аудиторию со своим видением результатов десятилетней реформы рынка электроэнергетики. Среди ключевых проблем, обозначенных Олегом Баркиным, – крайне низкая эффективность российской электроэнергетики. Это обусловлено, в первую очередь, значительной долей устаревшего оборудования, технологий и высоким уровнем цен для конечного потребителя. Впрочем, основной докладчик не только констатировал существующие проблемы, но и высказал конкретные предложения по изменению ситуации в лучшую сторону. В качестве альтернативы в рамках поиска новой модели энергетики Олег Баркин представил сценарий, в основе которого лежит принцип формирования «внутренних» стимулов у субъектов рынка. К таковым относится, например, риск потери участником доли рынка и прибыли. По мнению Олега Баркина, новая электроэнергетика – это сочетание и взаимодействие централизованной и локальных энергосистем, возможно, с несколькими уровнями интеграции. Идея организации семинара принадлежит д. э. н., профессору, заведующему кафедрой «Математические методы в экономике» РЭУ им. Г. В. Плеханова Василию Зубакину и к. э. н., доценту кафедры «Экономика и антикризисное управление» Финансового университета, главному редактору журнала «Эффективное антикризисное управление» Аркадию Трачуку. Семинар, согласно их замыслу, прежде всего научный, но в мероприятии могут принимать участие не только ученые, талантливые студенты, аспиранты, но и представители бизнеса. Семинар «Управление эффективностью и результативностью» – это возможность свободно обсуждать теоретические и практические аспекты обеспечения результативности и повышения эффективности деятельности российских компаний. Жизнь не стоит на месте. Она бросает новые вызовы, а семинар – это возможность искать современные решения тех или иных актуальных задач путем объединения научных и практических знаний. На каждом семинаре участникам представляется один научный доклад и выступление оппонента. Затем проводится дискуссия, где может высказаться любой желающий. Также возможно представление, рассмотрение и обсуждение практической ситуации (бизнес-кейса, инновационного проекта). Для подготовки сообщений в этой части привлекаются молодые ученые (инициаторы проектов) и практические специалисты, эксперты в рассматриваемой области. 7

Выпуск № 3

Управление эффективностью и результативностью

Кроме того, в рамках семинара совместно с ООО «Корпорация «Русский сверхпроводник» решено проводить на постоянной основе встречи «Клуба инноваторов Москвы», в ходе которых будет осуществляться первичный отбор перспективных инновационных проектов. Первая встреча инноваторов Москвы была проведена 10 марта 2011 года. В дальнейшем лучшие из проектов будут представлены вниманию участников семинара и получат информационную поддержку организаторов в их продвижении и практической реализации.

Вступительное слово ведущего

Темы, обсуждаемые на семинарах 1. Экономическая результативность и эффективность отраслей (компаний). Методы оценки и контроля. 2. Влияние инноваций на производительность труда. 3. Эффективность и структурные проблемы российских компаний. 4. Эффективность инноваций (инвестиций) с учетом задач ресурсосбережения. 5. Оценка эффективности технологического развития. 6. Конкуренция, техническое регулирование и инновации. 7. Экономика R&D. 8. Реальные инвестиции и неопределенность. 9. Управление рисками и результативность деятельности в нефинансовом секторе. 10. Оценка рисков для управления непрерывностью деятельности (концепция «Business continuity management»). 11. Управление рисками для обеспечения эффективной модернизации деятельности (инфраструктуры).

Василий Зубакин, д. э. н., профессор, заведующий кафедрой «Математические методы в экономике» РЭУ им. Г. В. Плеханова Тема электроэнергетики, связанная с массовым потребителем, оказалась весьма и весьма актуальной в предвыборный год. Особенно учитывая, что в этом году произошел большой скачок тарифов для промышленности, для населения по всей стране. Это вызвало серьезное недовольство во всех социальных слоях и создало угрозу для существующей элиты, власти. В 2011 году должна была завершиться либерализация рынка электроэнергии, а также произойти серьезный рост цены природного газа, но в связи с предвыборным годом этого не произошло. Либерализация в том виде, в каком она предполагалась, не завершена, рост цены на газ замедлился. Многие проблемы, оставшиеся в энергетике после ликвидации РАО ЕЭС России, остались нерешенными. Если в 2008 году цены на электрическую энергию для крупных потребителей и населения были близки и мы понимали, что тарифы для населения относительно низкие, то сейчас тарифы для населения существенно ниже, чем для мелкого и среднего бизнеса. А если это так, то масштабы перекрестного субсидирования, а значит – искажение здравого экономического смысла, масштабы «неправильности» экономических сигналов и для электроэнергетиков, и для потребителей стали еще больше. В данный момент в отрасли работают несколько экспертных групп. Одна из них в составе проекта «Стратегия 2020» готовит новое стратегическое решение для энергетики России. И там, наряду с анализом произошедших в последние годы изменений в электроэнергетике, есть определенные предложения. Вторую группу возглавляет наш сегодняшний докладчик Олег Баркин, заместитель руководителя НП «Совет рынка». Готовясь к этому семинару, мы с А. В. Трачуком поняли, что нам не стоит в этом составе обсуждать детальные вопросы устройства рынка, схемы торговли, взаимодействие различных секторов рынка между собой. Поскольку этот семинар – экономический, будет целесообразно обсудить экономические сигналы к снижению или повышению издержек, экономические сигналы к инвестициям в инфраструктуру или в собственное энергосбережение или же к инвестициям в свои генерирующие мощности и, соответственно, экономические сигналы к снижению издержек, к инвестициям, которые появятся в случае, если произойдет изменение модели энергетического рынка.

Выпуск № 3

Основной доклад

Электроэнергетика Российской Федерации: , текущий возможные

статус сценарии развилки видение О. Г. Баркин, заместитель председателя правления НП «Совет рынка» по развитию конкурентного ценообразования

выбора,

целевое

Сразу хочу уточнить, что я выступаю на семинаре в качестве эксперта. Некоторые вещи могут не являться позицией организации, к которой я отношусь. Еще хотел бы сразу поблагодарить за интерес. Особенно приятно, что сегодня здесь много незнакомых лиц, потому что обычно обсуждения происходят в кругу хорошо знающих тему и давно работающих в отрасли экспертов. А сегодня я вижу незнакомые лица, поэтому будет ценен их свежий, независимый взгляд. Свое выступление я поделил на несколько частей: 1. Анализ текущей ситуации в электроэнергетике. Констатация очевидных фактов и попытка понять тренды, которые существуют. 2. Возможный сценарий дальнейшего развития электроэнергетики, и, собственно исходя из этого, уже предложения по повышению эффективности в отрасли. 3. Кратко о целевом видении отрасли и ее положении в экономике. На самом деле, если начинать перечислять проблемы, которые существуют в отрасли, на эту тему можно сделать отдельный доклад. Список очень длинный. Существуют разные точки зрения. Я постараюсь этого избежать и зафиксировать только два очевидных, как говорят, «медицинских» факта. Первый факт – в отрасли действительно преобладает устаревшее оборудование. Как с точки зрения физического износа, так и с точки зрения технологии. То есть это технологии предыдущего поколения. Второй, тоже очевидный факт – в том, что сложился высокий уровень цен для многих конечных потребителей. Цены существенно различаются для разных групп потребителей в силу перекрестного субсидирования. Самые большие – 10

Управление эффективностью и результативностью

у мелкого и среднего бизнеса, поскольку они являются основными носителями перекрестки. И для многих из них цена уже превысила уровень зарубежных аналогов. И, естественно, это ставит энергоемкое производство в неконкурентные условия по отношению к мировому рынку. При этом, если мы делаем сравнение с зарубежной энергетикой, нужно еще учитывать то, что за рубежом, в развитых странах, энергетика не имеет такого большого объема устаревания. Там происходит постоянное, равномерное обновление. Их цена сформирована уже с учетом этого обновления. Нам это еще только предстоит. А пока, еще не проведя модернизации, мы уже имеем цены выше, чем на других рынках. Соответственно, возникает вопрос: как с этим дальше жить и как это можно изменить? На рис. 1 попытка обрисовать картину сложившихся отношений и форм собственности в электроэнергетике. Здесь на продуктовой цепочке показано, где преобладают регулируемые, а где конкурентные отношения. Наибольшая доля конкурентных отношений пока только на оптовом рынке. При этом практически совершенно отсутствует конкуренция на стыке между конечным потребителем и сбытовыми компаниями. Единственной формой конкуренции там является либо полный выход потребителя на оптовый рынок, что для многих потребителей достаточно затратно и длительно, либо организация собственного энергоснабжения. Такие факты уже есть. И еще здесь разным цветом показаны компании: красные – это компании или сферы деятельности, где преобладает государственное участие, а белые – частные или «независимые» компании. Видно, что преобладает государство, при том что это соотношение на начало года, сейчас оно может еще измениться «в пользу красных». На рис. 2 показана картина с точки зрения структуры стоимости, которую получает Рис. 1

Выпуск № 3

Основной доклад

конечный потребитель: если условно считать, что площадь всей этой фигуры – результирующая стоимость для конечного потребителя, то по компонентам показано, как формируются составляющие этой стоимости. Опять же, не хотелось сильно вдаваться в детали, поэтому поясню в целом. Красный и малиновый цвета – это те составляющие цены, которые формируются по решению регулирующих тарифных органов. Зеленая – это та часть, которая, можно сказать, формируется в свободном ценообразовании. Например, вот этот большой блок – свободное ценообразование в рынке электроэнергии. Но и внутри него реальная конкуренция, то есть возможности выбора между различными поставщиками, сильно сужена технологическими ограничениями. В остальных частях эта конкурентная часть отсутствует. И есть еще часть, здесь она серым цветом показана – которая впрямую не является регулируемой, но принцип ее формирования и применения непрозрачный, т. е. тоже неконкурентный. Общее резюме – результирующие цены для конечного потребителя в подавляющем объеме формируются под действием неконкурентных факторов. В прошлом году закончился переходный период реформирования отрасли в соответствии с принятой почти десять лет назад концепцией реформирования. Несмотря на это, мы пока далеки от реальной либерализации, и сложившаяся система пока не дает достаточно стимулов для повышения эффективности под действием конкуренции. На практике отношения в отрасли по‑прежнему находятся под действием нерыночного регулирования. Преобладают либо прямые Рис. 2

Управление эффективностью и результативностью

попытки устанавливать цены, либо административное вмешательство в деятельность компаний с целью ограничения их ценового поведения. Устанавливается ограничение роста цен на год в соответствии с социально-экономическим прогнозом. При этом механизмов сдерживания цены, кроме административных, уже нет. Многократно и сколь угодно долго обсуждаются проблемы энергетики. Есть много предложений по их преодолению, но парадокс в том, что большинство из этих решений – например, модернизация, замена оборудования, энергоэффективность, – безусловно, правильные предложения, которые должны улучшить качество, – это сами по себе затратные программы. То есть при их реализации мы еще больше усугубляем проблему роста цен. По совокупности всех этих факторов можно сделать вывод, что если ничего не меняется, то планомерное продолжение роста цен становится предопределенным. Единственное, что можно обсуждать, – с какой скоростью цены будут расти, а это зависит только от степени административного давления на субъекты по сдерживанию этого роста. Основным негативным последствием роста, безусловно, является потеря конкурентности многих энергоемких отраслей, торможение развития и так далее. Какие меры могут быть применены? Вернуться к прямому тарифному регулированию или же есть какие‑то другие варианты? Собственно, об этом и хотелось подумать в рамках моего доклада. Итак, какие возможны сценарии дальнейшего развития? На рис. 3 условно изображена ситуация на уровне конечного потребителя. Конечный потребитель снабжается электроэнергией из единой энергетической системы. Преобладающая доля влияния на активы, оборудование, отношения в этой системе имеет государство. Фактом является то, что отношения в рамках единой энергосистемы пока нельзя назвать конкурентными, поэтому эту систему пока только условно можно назвать рынком. Ожидается планомерный рост цены. Конечный потребитель, естественно, будет реагировать на эту ситуацию. Самая простая реакция – попытаться получить электроэнергию бесплатно. То есть либо не платить, либо воровать. Понятно, что это ни к чему хорошему не приводит, Рис. 3

Выпуск № 3

Основной доклад

а только еще больше перераспределяет стоимость между потребителями: т. е. цена для добросовестных потребителей опять же растет. Вторая простая реакция – это попытка апеллировать к государству, к властям о том, что «тарифы растут», «жить невозможно» и так далее. Но эта цепочка очень сложная и малоэффективная, потому что государство либо включает стандартный бюрократический механизм разбирательства, либо дает ничем не обеспеченные обещания. Следующее, что может делать потребитель, – попытаться снизить свое потребление. Экономия, энергосбережение, которое в этой ситуации наконец‑то действительно будет востребованным. Если это бизнес или промышленный потребитель, он может переместить свой объект потребления на другую территорию или в другую страну. Ну и в худшем случае может просто закрыться, то есть посчитать, что его деятельность стала невыгодной. Еще одна альтернатива – это организация собственного электроснабжения. Полного или частичного. Это позволяет снизить электропотребление из единой энергосистемы. Если раньше, те же 10 лет назад, об этом говорить было сложно в силу значительного различия в цене, то сейчас, по мере развития новых технологий распределенной генерации, стоимость этих решений удешевляется. То есть сейчас технологии позволяют по уже вполне сопоставимым ценовым, техническим и надежностным параметрам либо обеспечивать снижение энергопотребления, либо обеспечивать локальное электроснабжение. Таким образом, мы в ближайшее время получим новый рынок. Рынок, где у конечного потребителя появляется уже вполне серьезная альтернатива. И в этом смысле появляется степень свободы. Посмотрим, как здесь может разворачиваться картина. На любом рынке существуют спрос и предложение. Спрос в системах централизованного электроснабжения традиционно считается неэластичным, т. е. потребитель не может снизить объем потребления при повышении цены. А на этом рынке, более широком, чем тот, о котором говорилось до сих пор, появляется уже вполне эластичный спрос. При этом на новом рынке есть вполне определенные ценовые уровни, на которые потребитель будет реагировать изменением объема потребления. Вот эти уровни альтернативных решений, при которых потребитель, естественно, с некой инерцией, с некой задержкой, но тем не менее будет принимать меры по снижению потребления из ЕЭС. И еще важно, что в этом рынке бессмысленно контролировать или пытаться управлять темпами роста цены. Здесь ситуация будет меняться при достижении неких абсолютных значений цен, окупающих альтернативные решения у потребителя. На рис. 4 данные в цифрах (по состоянию на конец 2010 года), какие примерно ценовые уровни соответствуют тем или иным уровням предложений имеющейся генерации и сети и уровнем альтернативных решений для потребителей. Например, уже сейчас можно констатировать, что для крупных (более 50 МВт) объектов потребления, даже с учетом всех сопутствующих издержек, цена организации автономного электроснабжения становится более выгодной, чем покупка электроэнергии из единой энергосистемы. Далее, по мере повышения цены начнут срабатывать другие уровни, и несложно смоделировать развитие событий. Поскольку проблема по повышению эффективности не решается, централизованная система постепенно увеличивает стоимость, но в точке икс она сталкивается с эффектом снижения потребления, то есть уходом потребителей на какие‑то альтернативные варианты. Либо энергосбережение, но это небольшой процент, либо – на собственное электроснабжение. А это уже вполне существенная доля потребления. Например, крупные потребители по всей территории ЕЭС могут составлять до 20 процентов потребления. То есть потеря 20 процентов потребления – 14

Управление эффективностью и результативностью

Рис. 4

это уже очень значимый фактор. Централизованная система имеет достаточно большую долю постоянных издержек, и если она не умеет их снижать, то вынуждена будет перекладывать эту сумму издержек на оставшихся потребителей. То есть возникает такой самоускоряющийся процесс увеличения цены вследствие ухода потребителей. В пределе он разгоняется лавинообразно, неуправляемо. Такой сценарий весьма вероятен. Даже если сейчас предпринимать упреждающие меры, можно лишь сгладить этот эффект. То есть сценарии «Б» и «В» отличаются лишь высотой этого заброса в зону неэффективности. То есть, если ничего не делать, то он будет очень высоким, а если предпринимать упреждающие меры, то этот «горб» можно сгладить. Плановый сценарий «А», т. е. планомерно за счет увеличения цен осуществить модернизацию централизованной энергетики, – маловероятен. Реакция системы не позволит его таким образом осуществить. Теперь третий раздел. Это попытка определить, как можно попытаться повлиять на ситуацию. Для того чтобы на эту тему подумать и что‑то предложить, хотелось бы сначала зафиксировать некие базовые точки. То есть то, что можно, условно говоря, считать аксиомой. От чего можно отталкиваться. Во-первых, рост потребления электроэнергии. В принципе, можно было бы сказать, что ничего плохого в вышеобозначенных сценариях нет. Ну и хорошо, что потребители уходят. Меньше будем потреблять электроэнергии. Лишние, неэффективные вещи уйдут, но очевидно, что это не есть правильный сценарий, потому что во всем мире развитие экономики страны сопровождается ростом потребляемой электроэнергии, даже на фоне масштабных мер по энергосбережению и энергоэффективности. Все мировые прогнозы об этом достаточно определенно говорят. Рост потребления – общемировой, долгосрочный тренд. Как в силу естественного роста экономики, так и в силу технологизации, когда все больше и больше действий оказывается удобнее осуществлять 15

Выпуск № 3

Основной доклад Врезка 1

с помощью электроэнергии. Поэтому, если мы имеем сокращение, то это либо следствие временного кризиса, либо это признак экономической деградации. То есть потребление либо уходит в другие регионы, другие страны, либо просто исчезает. Поэтому если мы говорим о развитии, то нужно ориентироваться только на рост электропотребления. Второе – это то, что давно стало безусловной частью мирового сознания и мировой стратегией, – это экологический тренд (снижение выброса СО2). Также есть четкий тренд на повышение доли распределенных систем электроснабжения. Эти тренды как раз порождают активное развитие соответствующих технологий и оборудования, а развитие неизбежно удешевляет их. И третья позиция, которую, наверное, сложно подвергнуть сомнению, особенно с учетом последних событий, – это то, что сейчас наиболее перспективным энергетическим топливом, особенно в нашей стране, является газ. Большие запасы, относительная экологичность и развитая газотранспортная инфраструктура. Рыночной ценой газа, к которой мы тоже неизбежно движемся, очевидно, является уровень netback, то есть это рыночная цена в Европе минус транспортные издержки, пошлины и ограничения на выдачу. Итак, помимо этих позиций, все остальное можно анализировать и менять. Кому и что делать, если будут развиваться такие сценарии? Потребителю нужно прорабатывать проекты энергосбережения и альтернативного электроснабжения и запускать их в реализацию, как только прогнозируемые цены достигают окупаемости этих проектов. Что, собственно, крупные потребители и делают. Владельцам энергетических активов (это сети, генерация, сбыты) нужно прорабатывать стратегии своего поведения при возможном снижении централизованного потребления. И, кроме того, возможность участия в этой новой нише распределенного энергоснабжения. Это поведенческие стратегии для рыночных субъектов. Теперь о том, что делать государству. Оно является носителем нескольких целей, в том числе по отношению к электроэнергетике – они перечислены во врезке 1. 16

Управление эффективностью и результативностью

Хотелось бы заметить, что низкая отраслевая эффективность противоречит всем перечисленным целям. Поэтому очевидна главная задача на ближайшую перспективу – это повышение эффективности отрасли. То есть это должно стать приоритетом по отношению к любым другим вопросам и проблемам. Не повышая эффективность, мы рискуем получить самый худший сценарий. Модернизация – это лишь один из способов решения этой проблемы, и не единственный, и один из самых затратных. При этом, опять же, единственно возможным ресурсом для инвестиций в модернизацию сейчас может стать только эффект от повышения эффективности и снижения других затрат. Других источников нет: дальнейшее повышение цен для потребителей вызовет снижение спроса. Теперь еще одно «лирическое отступление» во врезке 2 для того, чтобы обсуждать дальнейшие предложения. Это, наверное, некие теоретические позиции, но большинство из них хорошо подтвердились практикой отношений, историей отношений по реформированию отрасли и предыдущей историей в электроэнергетике. Итак, первая позиция. На мой взгляд, нет развилки – рынок или регулирование в отношении дальнейшего развития, как в электроэнергетике, так и в любой другой отрасли РФ. Собственно, ситуация уже такова, когда эффективность определяется только качеством рынка. В этом смысле госрегулирование – это, по большому счету, тоже рынок. Потому что в нем присутствуют товарно-денежные отношения, возможность выбора, но продуктовая цепочка сильно искажена. То есть генераторы торгуются не с непосредственным потребителем своей продукции, а с тарифным регулятором. Регулятор сам не потребляет товар, поэтому у него искаженная мотивация. Он предоставляет услугу государству. Врезка 2

Выпуск № 3

Основной доклад

При этом его связь с конечным потребителем тоже искаженная, неконкурентная. Единственная возможность влиять на решения регулятора – жаловаться другим органам власти, протестовать, как‑то на выборах пытаться повлиять и так далее. Именно поэтому этот рынок неэффективен. Но это тем не менее рынок. Качество рынка определяется, прежде всего, его конкурентностью, под которой понимается степень свободы субъектов в принятии решений по товарным отношениям. Эта свобода состоит в возможности выбора альтернативы. Рыночной ценой, маржинальной ценой любого рынка является как раз цена доступной альтернативы. Для того чтобы потребитель мог влиять на цену и уверенно торговаться с поставщиком, он должен иметь в запасе альтернативу. Если этой альтернативы нет и, более того, отношения с поставщиком сильно искажены и неконкурентны, то потребитель просто терпит то время, которое можно терпеть, пока эта альтернатива не станет для него реалистичной. Вот, собственно, к этому явлению мы сейчас и подбираемся. Ну, и еще такое замечание, что управление рынком, регулирование – это тоже не какая‑то константа. Традиционно исходят из того, что есть некая институционализированная система управления, она и управляет. Реально же управляет рынком тот субъект, у которого есть свобода в принятии решений. То есть если регулятор отобрал эту свободу у потребителя, то, собственно, он и управляет. Как только регулятор, в силу своего некачественного регулирования, приводит систему к тому, что уже для потребителя становятся доступными другие варианты энергоснабжения, управление переходит к потребителю. Итак, это были «заметки на полях», некие смысловые основы дальнейших рассуждений. А теперь возвращаюсь к нашей отрасли. Что в данном случае можно обсуждать в качестве решений? Итак, все предложения можно условно разделить на три группы. Первая – это прямое регулирование. Это то, что сейчас преобладает. Это либо прямое установление ценовых значений, либо какое‑то административное воздействие на субъекты с целью ограничения их поведения. Вторая группа мер условно названа «рынкование». Понимается под ним создание и эксплуатация рыночных институтов без создания реальных условий для конкуренции. По сути, это некая имитация рынка. То есть мы имеем систему, созданную по форме рынка, но без конкуренции, т. е. того, что является основой эффективности рынка. И, как правило, в силу своей неполноценности такой подход к организации рынка либо перерождается в прямое регулирование, либо требует дальнейшей либерализации. Третья группа названа – «конкурентная либерализация». То есть либерализация, которая действительно создает объективные условия для свободного поведения субъектов. В рамках этих подходов можно обсуждать набор соответствующих мер. Итак, прямое регулирование. Сразу оговорюсь, что возврат к прямому тарифному регулированию сейчас наименее результативное решение. Во-первых, за многолетний опыт, в который можно включить и советскую историю, у субъектов отрасли накоплена колоссальная профессиональная компетенция по работе с регуляторами разных уровней. То есть система не только умеет защищаться, но и хорошо знает, как с ними работать. Ну, и регулятор, как и любой чиновник, имеет ресурсное ограничение. То есть возможность полноценно проверить принимаемые решения, предоставляемые документы и так далее у него очень ограничена. И во многих случаях сложно говорить о независимости в принятии решений. Прямое регулирование тарифов, безусловно, даст краткосрочный эффект их сдерживания, 18

Управление эффективностью и результативностью

но это не решает главной проблемы, не создает нового стимула для повышения эффективности. Это лишь откладывает усугубление ситуации на какое‑то время. Плохо в регулировании еще и то, что оно в большинстве случаев осуществляется по ситуации, постфактум («задним числом»). Такие действия колоссально снижают качество рынка, потому что полностью дезориентируют участников, лишают возможности прогнозировать и существенно увеличивают риски. Но тем не менее тарифному регулированию даже сейчас можно предложить набор мер, которые вполне могут повлиять на эффективность: • как можно быстрее отказаться от всех форм перекрестного субсидирования, или как минимум сделать этот механизм прозрачным и максимально задействовать адресные дотации; • удалить все не подтвержденные спросом, не имеющие объективных оснований составляющие инвестпрограмм госкомпаний; • исправить перекос в регулировании разных типов генерации; • устанавливать тарифы на максимально долгосрочный период; • ограничить и зафиксировать на долгосрочный период объемы электроэнергии для населения и других льготных категорий потребителей. Для того чтобы адаптировать регулирование к возможному развитию сценария ухода потребителей, нужно поменять принцип регулирования. Нужно отталкиваться не только от затрат, не только от инвестиционного дохода на вложенный капитал, но и от спроса. То есть, например, проводить регулярную оценку и мониторинг предельно допустимых цен для различных групп потребителей, при которых для них сохраняется целесообразность покупки электроэнергии из ЕЭС, и использовать эти предельные цены как безусловные ограничения при принятии любых регуляторных решений. Но наиболее эффективным могло быть с точки зрения государственного регулирования следующее решение: сформировать для всех групп потребления, которых государство считает необходимым защищать, пакет долгосрочных договоров (топливо плюс генерация, плюс сеть, плюс сбыт), т. е. комплекс всех составляющих стоимости, которые полностью определят цены этому потребителю и гарантируют поставку на несколько лет. Таким образом был бы разрешен принципиальный конфликт госрегулирования. Ведь, с одной стороны, государство хочет с помощью госкомпаний получать прибыль в отрасли, а с другой стороны, хочет защитить потребителя. Этот инструмент позволил бы и бороться с долгосрочной неопределенностью, инфляцией и так далее. И еще один возможный эффект – при вбросе такого большого объема долгосрочных договоров на рынок частные компании почувствовали бы в этом смысле конкуренцию и, вполне возможно, дали бы аналогичные предложения потребителям. Во втором подходе, где речь идет о создании рыночных институтов, тоже есть набор мер, но их нужно оценивать прежде всего с точки зрения затратности. То есть их, безусловно, нужно делать, они повышают качество рынка, но нужно исключить из них затратные вещи. В этот блок предложений входят следующие: • развитие двусторонних договоров; • одноставочный принцип формирования цены на рынке электроэнергии и в услугах по передаче; • максимальное упрощение доступа на рынок и выхода с рынка; • антимонопольное регулирование; • профессиональная подготовка системы диспетчеризации для работы со значимой долей распределенной генерации в энергосистеме; 19

Выпуск № 3

Основной доклад

• создание условий для становления долгосрочного рынка (стабилизация правил, устранение долгосрочных рисков регулирования). Также важны системы коммерческого учета в смысле недорогих решений. Устранение хищения, неплатежей. И повышение эффективности внутреннего рынка газа. Все эти меры, безусловно, полезны, но они ограниченны. Мы пока не имеем полноценных ресурсов для реализации таких мер. Второй факт, почему здесь нельзя искать полноценного решения, заключается в том, что у нас нет времени. А все институциональные меры имеют длительный, отсроченный эффект. То есть только через несколько лет мы сможем увидеть результаты. И эти меры не отвечают на основной вопрос – появление нового стимула к повышению эффективности. А что могло быть реальным стимулом для участников? Это потеря выручки, потеря доли рынка, потеря прибыли. Это те факторы, которые нужно затронуть для того, чтобы возникли стимулы. И ответом на это является набор мер, которые действительно помогут сформировать такие стимулы. В первую очередь, нужно обеспечить потребителю реалистичную альтернативу в решении вопроса, касающегося электроснабжения. То есть повысить эластичность спроса. Чтобы потребитель реагировал объемом потребления на цены. Это, на мой взгляд, единственное решение, которое даст стимул к эффективности и приведет к стабилизации цены. В рамках этого подхода возможны следующие меры: • создание для розничных потребителей возможности свободного перехода на оптовый рынок или к другой сбытовой компании через создание соответствующей инфраструктуры розничного рынка и изменение принципов работы гарантирующих поставщиков и сетей; • возможность участия «по сальдо» на оптовом рынке (снижение потребления выработкой на собственной генерации) или другие формы частичного использования централизованной инфраструктуры (частичное резервирование из ЕЭС, частичное использование сетевых услуг, градация степени и стоимости надежности и т. п.); • возможность альтернативного варианта полного или частичного электроснабжения для конечных потребителей (например, через стимулирование развития малой газовой генерации); • стимулирование технических инноваций и развития технологий малой генерации и локальных систем энергоснабжения. В результате реализации вот этих мер потребитель должен получить реальную альтернативу, а также мы можем зафиксировать еще несколько следствий: 1. Вопрос надежности. Надежность в распределенной системе выше. Меньше объектов риска. Меньше зависимости всей системы от локальных аварий. То есть развитие масштабных аварий в данном случае менее вероятно. Но при этом для конкретного, отдельного потребителя надежность может понизиться, потому что у него нет эффекта полного резервирования со всей системы. 2. Такой подход снимает трудноразрешимую проблему естественных монополий, поскольку они таковыми перестают быть. Масса проблем регулирования, особого государственного управления этими компаниями просто исчезает. 3. Модернизация. И еще один ключевой вопрос – что происходит с модернизацией? Как раз развитие распределенной генерации более эффективно и более гарантированно решает проблему модернизации, поскольку модернизация большой энергетики, больших мощностей имеет сейчас очевидные ограничения. Это и ресурсные ограничения, это 20

Управление эффективностью и результативностью

и дороговизна привлечения капитала, особенно в посткризисных условиях, когда долгосрочные риски очень высоки и долгосрочный капитал дорогой. На всю эту неэффективную систему накручивается неэффективная сеть, неоптимальные режимы и так далее, и так далее. В отличие от этого, малая энергетика гораздо более эффективна. Она эффективнее строится, потому что потребитель непосредственно контролирует процесс и не имеет искаженной мотивации на раздутие затрат. Она по параметрам эффективности уже вполне сопоставима с большой энергетикой. Она вполне экологична. Она уменьшает потребность использования мощности сети. И в заключение – как же должна выглядеть новая энергетика? Мы до сих пор работаем в секторе достаточно высокой монополизации и центрального энергоснабжения. Законодательство, которое было сформировано 10 лет назад, позиционирует энергетику в область конкуренции, но при сохранении и даже усилении принципа централизации. Но мы наталкиваемся на те проблемы, которые я уже озвучивал. Соответственно, есть мировой тренд, который движется в сторону некоего баланса централизованных или децентрализованных систем и повышения их естественной конкуренции. Мы, если будет развиваться наиболее резкий сценарий с бегством потребителей, получим логику децентрализованной энергетики. При этом, естественно, основным ресурсом останется газ, поэтому это будет газомонопольная децентрализованная энергетика. Возможно, при соответствующем изменении газовой отрасли она может стать более эффективной, чем та модель, к которой мы движемся «по умолчанию». И еще в координатах «цена–качество» можно обсуждать, куда мы попадаем. Текущее состояние можно охарактеризовать так, что мы по качеству, с точки зрения наличия мощности, безопасности, надежности и т. д., отстаем от развитых стран. По цене до сих пор мы были конкурентны, но после реализации программы модернизации, очевидно, мы выскочим выше европейской и американской. При этом на практике «выскочить» будет затруднительно в силу того, что мы наталкиваемся на ценовой потолок альтернативных решений для потребителей и, более того, мы рискуем попасть под потолок некой экономической выживаемости многих энергоемких отраслей, когда просто будет невыгодно продолжение их деятельности. И еще одна линия – это технологический барьер. Запад сейчас активно пытается перевести энергетику на новую технологию, после чего, предполагается, ее комплексное качество существенно повысится. Что будет с ценой – пока непонятно. Очевидно, что это недешевое решение. Это единственное, чем можно оправдать нашу неэффективность. Если Запад перейдет на новую ступень, то их энергетика получится достаточно дорогой. Отдельная история – это Китай. Китай движется в ту же сторону, куда движутся развитые страны, но гораздо более быстрыми темпами. Насколько он нацелен на преодоление технологического барьера, пока непонятно. В заключение хотелось бы отметить, что описанный процесс формирования новой энергетики, который естественным образом стимулируется неэффективностью «старой» модели, безусловно, благотворный. В результате этого процесса на следующем шаге мы должны получить некую гибридную систему объединения централизованной и распределенной энергетик с несколькими уровнями интеграции. Эта система будет иметь более высокую надежность и эффективность, а также за счет постоянной конкуренции технологий и участия потребителей в рынке она будет стимулировать энергоэффективность. Задача государства в этом переходном процессе – сгладить его кризисные проявления, защитить от них другие отрасли экономики. 21

Выпуск № 3

Вопросы по докладу

Вопросы по докладу Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетической стратегии: – Скажите, пожалуйста, вы рассматриваете электроэнергетику как товаропроизводящую отрасль с несовпадающими интересами производителей и покупателей и разными оценками их эффективности? Или же вы ее рассматриваете все‑таки как инфраструктурную сферу? Тогда, что вы понимаете под общей энергоэффективностью электроэнергетики в этом случае? Олег Баркин, докладчик: – На мой взгляд, развилка пройдена достаточно давно. Энергетика является товарным рынком. И ее перестали развивать как инфраструктурную, наверное, тогда, когда были завершены все вот эти масштабные стройки. После завершения масштабного строительства за счет общестрановых ресурсов у нее остался только простой экономический принцип существования. Виталий Бушуев: – Как вы трактуете понятие эффективности для покупателя и продавца? Олег Баркин: – Для покупателя эффективность – это сколько кВт-ч электроэнергии тратится на собственный продукт или на собственную жизнь, если это конечный потребитель. Можно обсуждать вопрос «цена – качество», но тем не менее самое простое – сколько электроэнергии тратить на достижение каких‑то своих целей? Чем меньше он тратит, тем он более энергоэффективен. Остальная энергетика для него эффективна в следующем случае: чем меньшую цену она дает для него за кВт-ч, тем она для него эффективнее. А эффективность энергетики как производящей отрасли зависит, естественно, от количества денежных, ресурсных затрат на производство кВт-ч. Виталий Бушуев: – Чем больше цена, тем для производителя эффективность выше? Олег Баркин: – Нет. Теперь я понял, в чем ваш вопрос. Я имею в виду эффективность для конечного потребителя. Сейчас можно сказать, что для владельцев энергетических активов энергетика крайне эффективна, если с их позиции смотреть. То есть вложение достаточно небольшого количества капитала дает колоссальную отдачу на эти инвестиции. То есть с точки зрения некоторых видов бизнеса электроэнергетика крайне эффективна. Но она неэффективна для потребителей. Уточняю, что в своем докладе я говорил об эффективности в смысле стоимости кВт-ч для конечного потребителя. Аркадий Трачук, к. э. н., доцент кафедры «Экономика и антикризисное управление» Финуниверситета, главный редактор журнала «Эффективное антикризисное управление»: – Вы достаточно подробно остановились на развитии собственной генерации, а сети оставили немного «за скобками». В этой модели, в модели, при которой локализация становится таким стратегическим трендом, какова судьба сетей? Олег Баркин: – Сеть может столкнуться с тем же самым явлением. Если потребители уходят, то сетям не на кого перекладывать свои постоянные издержки. У сетей возникает естественный конкурент – доставка газа (или другого топлива) напрямую потребителю и выработка электроэнергии на малом генераторе. То есть маржинальная цена для сетей 22

Управление эффективностью и результативностью

сейчас – это транспортировка газа плюс дельта, на которую малая генерация хуже, чем большая. И соответственно, чтобы сетям выжить в перспективе, нужно удерживать затраты в этих пределах, снижать издержки, избавляться от неэффективных активов. Аркадий Трачук: – Хотел бы обратить внимание на развилку, которая в этом случае возникает. Если все‑таки для генерации речь идет о локализации, то, если продолжать эту логику, вполне может возникнуть ситуация не локализации, а сегментизации. Сеть просто не сможет поддерживать взаимосвязи между локальными источниками. Просто по экономическим соображениям. Она развалится, и мы получим вместо красивой, диспетчерски управляемой Smart Grid (или что‑нибудь в этом духе) набор разных локальных источников, между собой не связанных. Вот здесь развилка появляется, на мой взгляд, достаточно серьезная. Олег Баркин: – Эта развилка для кого? Для владельцев сети. Аркадий Трачук: – То есть – для государства. Николай Тихомиров, декан экономико-математического факультета РЭУ им. Г. В. Плеханова, д. э. н., профессор, заслуженный деятель науки РФ: – Мне представляется, что в условиях нашей страны децентрализация и локализация энергоснабжения, с одной стороны, и конкуренция, с другой, – это понятия явно противоположные. Мы получим то, что монопольное давление в условиях отдельной генерации на потребителя значительно возрастет. И если мы передадим это в частные руки, то получим второй эффект ТСЖ. Потому что альтернатив нет. Кроме того, при нашем климате три четверти страны, по существу, одну альтернативу имеют – это только газ. Потому что ветряки, солнечные батареи там работать не будут. Это значит: еще более усиливается монополизация. И если государство будет децентрализацией заниматься, это еще как‑то понятно и, в общем‑то, экономически оправдано. А если мы передаем это частникам, мы там такой диктат можем получить… Олег Баркин: – Естественно, децентрализованная энергетика в нашей стране – это, прежде всего, газовая генерация. Монополизм возможен, но нужно сказать, что есть группа потребителей, которая, в принципе, децентрализованно не может снабжаться. Возьмем ту же Москву. Здесь размещение локальных генераторов очень ограничено. Николай Тихомиров: – Нет, речь здесь идет, конечно, об отдаленных потребителях… Олег Баркин: – Да, обособленные промышленные объекты, отдаленные потребители… Но таких потребителей, в общей сложности, от 40 до 50 процентов. Но если процесс децентрализации начнется, то и большие системы начнут как‑то сегментироваться. То есть мы вернемся к ситуации, которая была в 90‑х годах, когда региональные энергоснабжающие компании представляли собой некий по сути полуавтономный контур, и они на федеральном рынке обсуждали только перетоки с соседними зонами, а внутри пытались обеспечить энергобаланс и снабжение. То есть на большом уровне мы рискуем получить сегментацию…. Николай Тихомиров: – ТСЖ – вот, пожалуйста, тоже конкуренция. Но – цены растут. 23

Выпуск № 3

Вопросы по докладу

Олег Баркин: – ТСЖ имеет те же проблемы, о которых я в «лирическом отступлении» говорил. Там сделано все, за исключением самого главного – возможности влияния конечного потребителя этих услуг на ситуацию. Нужно, чтобы у потребителя был основной центр принятия решений, а не у посредников. Дмитрий Солодянкин, консультант: – Вы, наверное, сами знаете ситуацию по Совету рынка. То есть у нас потребители действительно очень много говорят о том, что генерация дорогая. Опять же, почему-то не электричество в целом. Все шишки достаются генерации. Криков много, лоббистских усилий тоже достаточно, однако такую простую вещь, как введение реальных мероприятий по повышению энергоэффективности и введению энергосберегающих технологий, если честно, компании проводят вяло. Из чего можно сделать вывод, что крику много, а толку… Я во многом согласен с вашими тезисами, но тут я не очень согласен. Значит, не до конца их еще прижало. И еще здесь есть важный момент, как мне кажется. Та самая пресловутая перекрестка. Посмотрите, что будет, если следовать предлагаемому вами сценарию. Те потребители, которые, условно говоря, богатые – например, нефтяные компании. Или металлурги. Они, возможно, смогут построить распределенную генерацию, но если с перекресткой что‑то не решать… А ведь решения‑то, собственно, все простые. И все неоднократно обсуждались – введение социальной нормы и так далее. Получается, что всякие предприятия, которые сейчас балансируют на грани убыточности-безубыточности, не имеют ресурсов для строительства собственной генерации. И на них вся эта перекрестка. Я согласен, что мы строим генерацию опережающими темпами. Мы закупили кучу двигателей, но еще не знаем, какие автомобили будем производить и для каких целей. Это, может, и правильно, но все же хотелось бы, чтобы здесь все‑таки учитывались и возможности Smart Grid, и значительный потенциал энергосбережения, который существует в нашей промышленности. Олег Баркин: – Можно, я встречный вопрос задам? Что нужно сделать, чтобы его задействовать? Дмитрий Солодянкин: – Тут за примером далеко ходить не надо. Например, экономическое стимулирование. В тех же Штатах далеко не самая лучшая с точки зрения энергоэффективности экономика, но тем не менее энергозатраты там ниже в два с половиной раза, чем у нас. Нет у нас реального интереса к энергосбережению, которое должно было бы быть при высоких ценах. Олег Баркин: – На мой взгляд, крупный и средний промышленный потребитель уже вполне серьезно решает вопрос энергосбережения. Михаил Булыгин, студент: – У меня два вопроса. Первый вопрос касается малой генерации. Если мы говорим о малой генерации, то ведутся ли какие‑то направления с точки зрения изменения нормативной базы, поскольку есть моменты в законе, которые фактически не дают строить малую генерацию больше 25 мегаватт, чтобы она не была субъектами оптового рынка? Есть ли какие‑то планы изменений в этом направлении? Это раз. И с точки зрения корректировки цен на оптовом рынке вопрос. А нельзя ли по первой ценовой 24

Управление эффективностью и результативностью

зоне ввести ограничения, например, для атомной и гидрогенерации, чтобы они получали не по маржинальной цене, а по какому‑то своему тарифу? Это же оказывает достаточно большое влияние на цены. Олег Баркин: – Делать исключения в рамках централизованной системы – значит давать одним жить за счет других. То есть если менять принцип, то менять принцип для всех. В данном случае отдельные поправки в постановлениях – это неправильно. Нужно менять принцип, а он зафиксирован в законе. То есть осознанно стимулировать развитие определенной доли распределенной генерации и менять принцип управления системой. Денис Левченко, студент: – Можно ли регулировать цену на электроэнергию с помощью фискальной политики государства? К примеру, снижением ставки по налогу на прибыль для конечных потребителей? Это первое. И вопрос о модернизации с конечного потребителя. Олег Баркин: – Если мы помогаем потребителю, но ничего не делаем с эффективностью производства кВт-ч, то, на сколько вы субсидировали потребителя, маржа в течение короткого времени будет «съедена» энергетиками или упомянутыми коммунальщиками. Аналогичный пример в субсидировании нашего автомобилестроения. Ровно на сколько запустили программу субсидий (утилизации), – эти субсидии, я думаю, где‑то процентов на 80 попали не потребителю, а профессиональным участникам рынка. То есть эти 50 тысяч с каждой машины, я вас уверяю, попали не к потребителю. Эту маржу быстро изъяли с рынка посредники и уж совсем не вспоминали о качестве. Здесь будет тот же самый эффект. То есть эта мера неэффективна. Теперь, что касается модернизации. Здесь тот же самый ответ. Субсидирование программ по энергосбережению без формирования реальных стимулов у потребителя – это тоже растрата ресурсов. Естественно, найдутся предприимчивые потребители, посредники и так далее, которые, видя, что ресурс выделяется, найдут тысячу и один способ изъятия этих денег и выберут этот ресурс без достижения цели, ради которой он выделялся. Энергоэффективность не сильно повысится. Стимулы у потребителя не появятся, и, более того, на энергетику этот подход мало повлияет. Единственное, что будет давать отдачу, – это его собственное осознание, что электроэнергия для него стала дорогой. И он найдет ресурс для того, чтобы действительно снизить свое энергопотребление. Все спонсорские программы малоэффективны.

Выпуск № 3

Выступления оппонентов

Выступления оппонентов Джек Ньюшлосс, консультант CMS: – Я впервые встретил Олега Баркина в 2002 году, сразу после окончания им института. Я восхищен тем, как Олег вырос за эти годы. И я искренне рад, что у него так хорошо все получается. Включая эту презентацию. Спасибо большое. Оппонировать Олегу Баркину мне лично, в общем‑то, трудно, потому что я с подавляющим большинством вещей, которые он сказал, полностью согласен. Он начал с тех проблем, которые переживает российская энергетика. Многие из них, может быть, самые выпукло существующие, Олег упомянул, но, помимо них, есть ряд других, не менее опасных вещей. Начнем с такой проблемы, как произвол оперативнодиспетчерских управлений, с которым сталкиваются практически все генераторы. Это тоже мировая проблема, но у нас она достигла очень серьезных масштабов, и никто по этому поводу толком ничего не делает. Вторая проблема, которую хочется упомянуть, с одной стороны, экономическая, а с другой стороны, сугубо социальная – в России есть бездна старых электростанций, которые, в общем‑то, не нужны. По сути дела, эти предприятия нужно было бы банкротировать и закрывать. Они стоят экономике бездну денег. Стоят конечному потребителю кучу денег. Но закрывать их – тоже спорный момент. Некоторые из них – это градообразующие предприятия. Непонятно, что делать с теми людьми, которые там живут и работают. Это некоторым образом напоминает ситуацию с АвтоВАЗом. Да и не только с ним. Что еще? Надо посмотреть на программу развития электроэнергетики. На генеральную схему, о которой много было рассказано и которая, по сути дела, была наследием РАО ЕЭС, изготовленным не скажу, что на коленке, но не очень продуманно, и приуроченным к концу существования РАО ЕЭС. Программа эта основана на прошлых госплановских наработках. Там есть много объектов, которые и сегодня не нужны, и непонятно, будут ли они нужны даже в отдаленном будущем. Тем не менее они там существуют. Программа эта принята, ее потом корректировали и так далее. Не хочу входить дальше в этот список проблем, потому что могу о нем разговаривать на протяжении еще нескольких часов. Но ситуация действительно не очень хорошая. Последнее, о чем хочу сказать, – это структурная беда. Когда РАО ЕЭС занималось компоновкой ОГК и ТГК и шел разговор о том, на каких принципах их объединять в единые компании, какой величины должны быть эти компании, я выступал и сказал, что ситуация, когда одна компания (а их не одна, а много) имеет установленную мощность, равную мощности небольшой европейской страны, – это безумие. Когда речь шла о том, что их надо просто продать, я сказал, что никакой разумный инвестор не имеет таких денег, не в состоянии их с рынка получить и маловероятно, что кто‑то купит. И мне ответили тогда: действительно, это так, но если сделать компании меньше, то их перекупят наши олигархи. Что‑то я не видел, чтобы олигархи бежали за этим делом, а побежало за ним государство. И вот мы видели картину в процентном отношении – сколько государственных предприятий на рынке генерации и сколько частных предприятий на рынке генерации. Я думаю, что это и есть ответ на этот вопрос. Хуже то, что некоторые из участников рынка генерации, по сути дела, являются вертикально-интегрированными вверх. Те же самые ОГК, которые 26

Управление эффективностью и результативностью

принадлежат «Газпрому». «Газпром» тоже является монопольным поставщиком газа, топлива для этих электростанций. Впрочем, хватит о проблемах. Перейдем к чему‑то более жизненному. А именно – к вопросу о ценах и к вопросу о том, будет ли распределенная генерация и хорошая ли это идея. Идея эта очень хорошая. А что касается цен, то недавно меня попросили сделать сравнительный анализ цен на электроэнергию для промышленных потребителей в России и за рубежом. Я посмотрел на статистику примерно 28–29 стран. Некоторые из них являются конкурентами России, а некоторые взяты просто для фона. Цены в США довольно сильно разнятся от штата к штату, но в тех штатах, где сконцентрирована крупная американская промышленность, российские цены для промышленных потребителей уже выше. Мы дороже, чем Казахстан, Индия или Китай. А вот что касается Европы, то мы пока еще их уровня не достигли. Далее я пересчитал те же самые цифры с учетом энергоемкости российской промышленности, и получился очень интересный результат – наши цены равны европейским и даже чуть выше в некоторых случаях. И они намного превышают американские, потому что там энергоэффективность выше, чем в Европе. Об этом стоит задуматься – к чему это приведет? Олег много говорил об этом. И это правильно. Второй проект, которым я тоже недавно занимался, – это распределенная генерация. В конкретном случае – строительство электростанции на территории крупного потребителя в Тюмени. Потребитель – 100‑мегаваттный, производитель газа. Некоторую часть этого газа, вместо того чтобы отправлять в трубу «Газпрома», разумно было бы жечь в собственной электростанции, которая даже с учетом инвестиционной составляющей дешевле, чем то, что покупается у местного гарантирующего поставщика. Что выяснилось? Оказывается, что есть и федеральный закон, и ряд постановлений, а также ведомственных документов, писем ФСТ и прочее, из которых совершенно невозможно понять, как рассчитывается сетевая составляющая тарифа для этого предприятия в таком случае. То есть, если это предприятие становится независимым от сети, оно, по сути, самоснабжается, и никакой электроэнергии оно не потребляет из сети. Может быть, за исключением какой‑то аварийной брони. Все равно, по идее, из некоторых документов следует, что оно должно платить полный сетевой тариф, а из некоторых документов – это непонятно. Короче говоря, как это очень часто бывает с российским законодательством и подзаконными актами, они плохо определены, скверно написаны. Поскольку нужно было дать какой‑то ответ по этому поводу, пришлось позвонить в ФСТ, и там сказали: да, у нас законодательство недостаточно ясное в этой ситуации, поэтому что делать, мы не знаем. И вот потребитель сидит и думает – стоит ему строить эту электростанцию или не стоит? А сетевая составляющая в общей стоимости электроэнергии потребителя не интересует – платит он и за сети, и за электроэнергию, и т. д. Его интересует, сколько стоит в среднем 1 кВт-ч. В его случае оказывается, что сетевая составляющая – примерно 40 процентов от общей цены. А в среднем по России – это 50 процентов от общей цены. Тогда я начал смотреть, из чего же состоит, скажем, тариф. И это тоже непросто. Потому что единственный гарантирующий поставщик, который публикует свои тарифы, – «Тюменьэнергосбыт». Все остальные их не публикуют. То ли стесняются. То ли это знать никому не нужно. То ли к ним нужно специально обратиться. Вот и оказалось, что в среднем по РФ сетевая составляющая почти 50 процентов, из чего только 8 процентов – это составляющая, 27

Выпуск № 3

Выступления оппонентов

которая платится ФСК. Все остальное идет МРСК. Давайте присмотримся к этому внимательнее. Дело в том, что сетевые тарифы в этом году подскочили на безумный процент и они будут продолжать расти тем же образом. Все сетевые предприятия – государственные. И все их цены подлежат государственному регулированию. Это совершенно немыслимая ситуация. Почему? Есть ряд причин. Первая причина заключается в том, что они просто очень-очень плохо тратят деньги. Это настолько коррумпированная и безобразная система, что об этом просто противно говорить. А вторая серьезная причина – это то, что из этого навара идет все перекрестное субсидирование. Если вынуть вот такого конкретного промышленного потребителя из этой системы и перестать требовать от него оплату полного сетевого тарифа МРСК, откуда возьмутся средства на перекрестное субсидирование бабы Дуси и прочих категорий населения, приравненных к бабе Дусе, которые получают эти регулируемые тарифы? Так что как эту проблему страна будет решать, я, откровенно говоря, не знаю. Что будет происходить, с этой точки зрения, с распределенной генерацией, я тоже не знаю. Может быть, стоит присмотреться к той ситуации, которая уже имела место. Дело в том, что в свое время многие промышленные покупатели тепловой энергии, видя тарифы местных ТЭЦ, построили себе собственные котельные, которые оказались намного дешевле, в результате чего работа этих ТЭЦ, которые были рассчитаны на поставки тепла крупным промышленным потребителям, стала еще менее эффективной. Кто заплатил выпадающие доходы – я не знаю, но это интересный вопрос. Большинство малой распределенной генерации, которая существует в России (а ее существует очень много), – это те небольшие газотурбинные станции, которые установлены на приисках, там, где скважины «Газпрома», куда попросту доставить электроэнергию весьма затратно. Поэтому я думаю, что они существуют полностью как острова. Там нет никакого присоединения к ЕЭС. Думаю, что на это, за неимением другого выхода, все смотрят сквозь пальцы. Тем более что на деятельность «Газпрома» не очень сильно обращают внимание в этой стране. Что будет, если начнется в результате роста цен повальная эпидемия в сторону установки собственной генерации, – это очень хороший вопрос, потому что тогда кривая, представленная Олегом, выйдет на орбиту. Что делать? Я не знаю. Я знаю только одно – энергоэффективность без создания собственных генерирующих мощностей возникает только в одном случае – если цена станет такой, что становится выгодно вкладывать деньги в энергоэффективность. А закон об энергоэффективности на 75 процентов написан в отношении жилья, населения. И лишь 25 процентов относится к промышленным потребителям. От них требуется только раз в 5 лет энергоаудит. Есть энергетический паспорт – значит, все в порядке. А дальше что? Взяли этот энергоаудит, повесили его на гвоздь, показали его всем проверяющим, и все счастливы. Какая с этого энергоэффективность? Наверное, мы не дошли еще до ситуации, когда инвестиции в энергоэффективность становятся выгодными. А если мы к этому еще добавим тот факт, что они обычно окупаются за несколько хороших лет, а российские промышленники больше чем на 2–3 года вперед не думают… Последнее, что я хотел сказать и где я, пожалуй, не могу на 100 процентов согласиться с Олегом, и я готов это обсуждать. У Олега в докладе есть набор мер, которые в рамках описания процесса «рынкования» упомянуты. Все эти меры хорошие, правильные. Они имеют такое же отношение к технологической либерализации, как и к этому самому «рынкованию», поэтому не нужно эти два процесса разделять. Один вытекает из другого. Вот, пожалуй, и все. Еще раз хочу поблагодарить Олега за очень хорошую, вдумчивую презентацию. 28

Управление эффективностью и результативностью

И последнее. Одна из мер, которую он предлагает, – одноставочные цены, то есть забыть про рынок мощности. Зачем мы ввели этот рынок мощности? Хватало головной боли и без него. Затея была такова: если инвестор получит некую гарантию того, что он за определенный период времени окупит свои инвестиции, то он побежит инвестировать. Я не видел инвесторов, которые бы побежали инвестировать. А потом мы сразу надели на эту меру намордник и сказали: нет, цены будем ограничивать. И начали, кстати говоря, с «Газпрома». Срезали их заявку на 20 процентов, если я не ошибаюсь. И вы хотите, чтобы кто‑нибудь инвестировал? Зачем это нужно? Я не знаю. Так делают в Америке, но мало ли что делают в Америке. Они так привыкли. А нам это не особенно нужно. Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетической стратегии: – Я имею удовольствие второй или третий раз слушать выступление Олега Баркина, и что меня поражает – это его общая определенность, я бы сказал, честность изложения проблем электроэнергетики. Это позволяет и мне вступить в некие дебаты. И если даже в результате этих обсуждений мы не придем к каким‑то взаимоприемлемым выводам, то, по крайней мере, лучше будем понимать друг друга. Создание общественного мнения – это одна из главных задач сегодня, потому что общество чувствует проблемность дальнейшего развития электроэнергетики, но не очень четко понимает перечень тех ключевых проблем, которые надо решать. Тем более не чувствует – по какому пути идти. Все‑таки я хотел бы подчеркнуть, что новое – это хорошо забытое старое. Наша электроэнергетика в Советском Союзе создавалась в 30‑е годы как централизованная отрасль. Тогда из ведения предприятий, имевших собственные станции, изымались электрические установки, централизовывались в рамках единой системы. В рамках того времени это было необходимо, полезно, выгодно и государству, и потребителю. Выгодно именно с точки зрения удобства. Все зависели от внешних поставок и были сосредоточены только на своих внутритехнологических проблемах. Когда наступил период реформирования 90‑х годов, к сожалению, наши реформаторы сохранили отраслевой подход. Апофеозом той централизации была Единая энергетическая система Советского Союза, которая была уникальным единым объектом. И был один субъект ее управления – государство. Когда реформаторы начали решать проблемы электроэнергетики в новых, так называемых рыночных условиях, то вместо того, чтобы выращивать новые системы, создавать новые источники развития генерации, они пошли путем деления того, что было. Но при этом делении они сохранили ту систему, которая уже не работала в новых условиях. То есть сохранили отраслевой принцип организации электроэнергетики. И вместо единого объекта у нас получилось множество объектов. И великое множество субъектов электроэнергетики. Это успешно действовало в рамках централизованной отраслевой системы, но в новых условиях работать по такой схеме нельзя, потому что принципиальной особенностью электроэнергетики является неразрывность взаимосвязи потребителя, производителя, распределителя и так далее. Это единая система. В ней нет товарной продукции. Вы не можете этот товар заменить покупателю или продать другому, или вообще не продать, а преобразовать во что‑то другое. А мы продолжаем оставаться в рамках чисто хозяйственной системы, которая электроэнергетику рассматривает как товаропроизводящую отрасль. 29

Выпуск № 3

Выступления оппонентов

То, что здесь говорил Олег Геннадьевич, в значительной степени объясняет, почему мы сегодня от этой системы вынуждены отказаться (или постепенно отказываться), стимулируя, допуская развитие децентрализованных систем энергоснабжения. Потому что только в этих децентрализованных системах производитель и потребитель начинают играть роль взаимодополняющих друг друга. Сейчас говорят о замене асимметричного производства, распределения, потребления симметричным, когда потребитель электроэнергии становится со временем и производителем. И это естественный процесс. Второй вопрос, который сегодня является злободневным, – а кто заинтересован в развитии электроэнергетики? Инвестор, и сегодня это здесь было четко сказано, не заинтересован. Он не успеет возместить свои затраты. Государство не может взять на себя все и вся, поскольку мы его отлучаем от этого дела. Только потребитель. А потребитель у нас стоит по другую сторону баррикад. Мы ему с помощью государства навязываем цены. Навязываем условия. Потребитель, конечно, криком кричит. Не всегда правильно, но кричит – зачем вы повышаете мне цены, лишаете меня естественного преимущества? Я хочу здесь просто привести пример с американской системой. В Америке нет ни одной компании, которой бы владел 1 человек или 2–3 человека. Большинство американских компаний (думаю, и в других странах мира) – это публичные компании, где количество акционеров огромное. Где главными акционерами являются пенсионные фонды, различные объединения потребителей и так далее. Они имеют право через свои акции влиять на политику энергетической компании. Так же как американский закон, запрещающий отказывать потребителю в подключении к сети. Мне кажется, что вот этот ключевой вопрос – смычка потребителя и производителя – может и должен решаться путем придания потребителю бóльших юридических прав влияния в том числе и на инвестиционную составляющую. Я понимаю, что эту проблему сразу не решишь, но идея, которую мы обкатывали на ряде энергетических систем компаний нашей страны (и она, в общем‑то, была на словах признана), – это выпуск дополнительной эмиссии акций на величину инвестиционной составляющей, включаемой в тариф, и передача этих акций соответствующему потребителю. Еще один момент. Действительно, только при этом потребитель, которому дается свобода выбора, может идти на конкуренцию. И здесь очень удачно приводились условия конкуренции. Конкуренция между энергосбережением и производством. Конкуренция между собственным производством и получением электроэнергии из централизованной системы. Никогда, нигде конкуренция среди поставщиков не работала, не работает и работать не будет. И последнее. Когда мы говорим о роли потребителя, то сегодня ценовой фактор не является определяющим во взаимоотношениях потребитель – производитель. Он является таким значимым только потому, что потребителя поставили в унизительное положение. Он ни на что не влияет. И за счет него увеличивается капитализация энергоснабжающих компаний. А если мы говорим об энергоэффективности у потребителя или производителя… У потребителя еще понятно, в этом плане я согласен с ответом. Но энергоэффективность у производителя – это что? Увеличение доходов по отношению к его издержкам? Ясно, что при отсутствии возможности увеличения каких‑то поставок производитель будет всегда заинтересован в повышении цены. 30

Управление эффективностью и результативностью

Но этого быть не может, поэтому говорить об энергоэффективности у производителя, на мой взгляд, нонсенс. Аркадий Трачук, генеральный директор ФГУП «Гознак», к. э. н., доцент кафедры экономики и антикризисного управления Финуниверситета: – Олег Геннадьевич, спасибо большое. И, прежде всего, спасибо за честную оценку нынешней ситуации. Буквально несколько дней назад у меня был разговор с собственником одного из камвольных комбинатов, у которого установленная мощность чуть ниже 10 МВт. Он всерьез думает о строительстве собственной генерации. Причем объект находится практически в городской черте. Это один из сигналов, который хорошо иллюстрирует сложившуюся ситуацию. Если говорить о теоретической подоплеке этих процессов – в докладе это, к сожалению, прозвучало мало или вскользь… Нужно быть абсолютно честным – за что боролись, на то и напоролись. Если стремились к конкуренции, то нужно принимать и монополистическую конкуренцию тоже. Конкуренция между источниками – это характерный пример такой конкуренции. Следующий момент. Монополистическая конкуренция должна быть. Она должна влиять на принятие решений и генерирующими компаниями, и регуляторами, и сетевыми компаниями. Но как сделать так, чтобы монополистическая конкуренция не разрушила систему как таковую? Здесь я с Олегом Геннадьевичем не могу согласиться – воспринимать электроэнергетику исключительно в терминах поставки электроэнергии, исключая инфраструктурные аспекты, не совсем верно. Имеются серьезные основания относить электроэнергию к квазиобщественным благам. В некоторых случаях мы не можем заменить это благо ничем при всем нашем желании. Предположить, что мы можем заменить сети бесконечным количеством дизельгенераторов, стоящих у разных объектов, у каждого жилого дома, тоже невозможно. Поэтому, так или иначе, государство обязано – и это, на мой взгляд, ключевое соображение – обеспечивать баланс интересов между общественно значимыми целями, между задачами, которые должны решать субъекты рынка (а у них есть самые разные задачи, включая получение прибыли), и интересами конечного потребителя. Поиск этого баланса является той задачей, которая, на мой взгляд, не решена. И это может привести и уже приводит к локализации или, что еще хуже, к возникновению «островов», где каждый будет решать свои проблемы самостоятельно. Мне как руководителю предприятия пришлось недавно судиться с МРСК Урала по поводу «последней мили». У меня одно из предприятий подключено к генераторному напряжению на соседней ТЭЦ. Не буду останавливаться на ходе процесса с подключением к сетям, но он показал нашу правоту. Однако далеко не все на это идут. И это является следствием абсолютной неурегулированности ситуации. Собственно, об этом и был мой вопрос. Я понимаю, как ситуация в генерации может исправляться. Под воздействием каких сигналов она может исправляться. Да, там есть проблемы, о которых справедливо говорил Джек, – это реинтеграция, это создание огромных холдингов, это манипулирование ценами на рынке. Этих проблем много, но в данном случае хотя бы приблизительно понятно, как лечить. На мой взгляд, более острой является ситуация в сетевом хозяйстве. При переходе на тариф RAB, который – с учетом существенного, но не всегда оправданного роста инвестиционной программы, высокой стоимости капитала и, особо подчеркну, 31

Выпуск № 3

Выступления оппонентов

отягощения в виде перекрестного субсидирования – привел к росту цен на сетевые услуги в некоторых случаях до 50 %. Выводы, которыми мне хотелось бы поделиться с вами, состоят в том, что без решения вопроса по подходам к инвестициям в сетях, включая сохранение в некоторых случаях прямого государственного финансирования, результаты реформирования и функционирования отрасли будут поставлены под вопрос. И последнее. Безусловно, до тех пор, пока потребители не будут влиять на формирование цены различными способами, – и сегодня об этом тоже говорилось, – мы так и останемся не в рынке, а в полурынке. Потребитель, покупающий сегодня электроэнергию у гарантирующего поставщика, который работает в логике ценопринимания, никогда не станет активным участником рынка. А пока этого не произойдет, многое из того, о чем мы сегодня говорили, так и останется лишь словами. Еще раз спасибо огромное. Действительно очень интересный доклад. Дмитрий Солодянкин, консультант: – Доклад интересный. Затрагивает много назревших и даже, можно сказать, перезревших проблем. Но некоторые моменты еще надо дорабатывать. Чтобы нам действительно двигаться к конкретной либерализации, государству нужно сделать еще ряд очевидных шагов. То же перекрестное субсидирование. Это проблема сложная, но она тоже решается социальным нормативом. Сами посудите, одно дело баба Дуся, которая потребляет 100 киловатт, а другое дело – хороший особняк, который потребляет значительно больше. Почему крупные потребители должны платить по ценам бабы Дуси? В этом нет ни смысла, ни какой‑то справедливости. Товарищ из особняка не обеднеет, а установление социальной нормы хоть как‑то урегулирует это противоречие. Или, например, перекрестное субсидирование. Мало кто знает об объемах перекрестного субсидирования. Мало кто владеет полной информацией. Эти данные находятся у ограниченного количества чиновников, которые манипулируют прекресткой так, как им выгодно. Нужно сделать механизм ценообразования более прозрачным. Впрочем, как сошлись во мнении и основной докладчик, и оппоненты, и участники дискуссии, в данном случае об однозначности пока не может быть и речи. Да и цель такую на семинаре никто не ставил. Да, грамотные, дальновидные, заслуживающие уважения предложения (а их было немало) Олега Баркина по изменению сложившейся ситуации в лучшую сторону можно и нужно учесть, однако сегодня положение отечественной электроэнергетики настолько сложное, незавидное, а по мнению некоторых экспертов, попросту абсурдное, что необходимо продолжать начатую на семинаре дискуссию. Необходимо продолжать искать. И этот поиск наверняка в итоге даст ощутимые результаты. Николай Тихомиров, заслуженный деятель науки РФ, д. э. н., декан экономико-математического факультета РЭУ им. Г. В. Плеханова, профессор: – Проблема настолько велика, расплывчата и неопределенна, что пути ее решения возможны самые разнообразные. Необходимо учитывать, что наша страна имеет такие особенности, которые предопределяют необходимость поиска особых путей развития. Это, прежде всего, связано с территорией, климатом, нашими гидроресурсами, нашей ядерной энергетикой. Поэтому я не ожидал, что в одном докладе будут представлены 32

Управление эффективностью и результативностью

все пути решения. Тем не менее те болевые точки, которые были обозначены в докладе, мне кажутся очень актуальными. Актуальны для нас, особенно для руководителей энергетического комплекса, поскольку именно с этого начинаются поиски механизмов, которые помогают нам с этой проблемой справиться. И то, что Олег Баркин обозначил эти болевые точки, и то, что их анализ показал некоторые направления решений, некоторые противоречия в решении, позволяет надеяться: если мы систематизируем все, то мы сможем найти выход из сложившегося положения. Олег Баркин, заместитель председателя правления НП «Совет рынка» по развитию конкурентного ценообразования: – Большое спасибо оппонентам. Единственное, за что обидно, – претензий мало. Я надеялся больше критики услышать. Очень сложно понять взаимосвязь всех явлений. Я благодарен за вопросы, которые звучали сегодня из зала. Действительно, что меня пока сильно смущает – это то, что по форме можно получить преобразование энергетики в децентрализованную или некую совмещенную (централизованную и децентрализованную), но даст ли это сетевые изменения – не очевидно. Например, если рассматривать вопрос газа. Можно иметь децентрализованную электроэнергетику, но при сохранении централизованной поставки газа мы получим ту же самую проблему, но на другом уровне. А может, нет. Может быть, с газом все проще. Я благодарен замечаниям по поводу инфраструктурности. Действительно, мне кажется, что уникальность электроэнергетики еще в том, что здесь есть взаимозависимость. Может быть, это то, что как раз связано с пониманием инфраструктурности и ее особой роли. Есть взаимозависимость поставщика и потребителя. Уникальность ситуации в том, что как у поставщика нет альтернативы, так и, безусловно, потребитель сейчас в непростом положении. Мы можем построить абсолютно симметричную модель. Когда крупный производитель электроэнергии будет в полной зависимости от потребителя, то есть у него нет альтернативы. Он поставляет энергию конкретному потребителю либо никуда. В отличие от газа. Газ имеет альтернативу со стороны поставщика. Есть рынок Европы, есть мировой рынок, и поэтому, может быть, ситуация с газом не так драматична. Отсутствие конкуренции в электроэнергетике и газе тоже наталкивает на размышления. Возвращаясь к уникальности электроэнергетики. Действительно, может, в этом есть специфика, требующая особого подхода, что у нас есть однозначная взаимозависимость. И, на мой взгляд, появление какого‑то значимого объема децентрализованной генерации нормализует ситуацию. Это, во‑первых, со стороны потребителей проблему разрешает, а дальше, собственно, может, и поставщик найдет механизмы, которые избавят его от тотальной зависимости от своего потребителя. Например, мне видится один из таких совершенно мощных факторов, способных поменять логику электроэнергии (и тогда она уже совершенно точно может стать обычным товаром), – когда технологии накопления электроэнергии достигнут, во‑первых, объемов, которые позволяют регулировать неравномерность в энергосистеме, а во‑вторых, ценовые параметры, которые будут сопоставимы 33

Выпуск № 3

Заключительное слово ведущего

с выработкой электроэнергии. На самом деле, мы тоже недалеки от этого этапа, то есть в мире существуют уже промышленные накопители по 800 долларов за кВт-ч. Мне кажется, после этого технологического сдвига у энергетики не будет никаких особенностей. То есть это будет абсолютно обычный товар. Станция, если она не может продать энергию потребителю, закачает эту энергию в накопитель и будет ждать изменения конъюнктуры рынка. Еще одно из существенных замечаний по поводу сетей. Ситуация по ним уникальна, пока нет альтернативы по отношению к сетям. В этом смысле появление альтернативы для потребителя по услугам сетей как раз и нормализует ситуацию по сетям. Дискуссия по поводу оправданности затрат на сети бесконечна. И именно поэтому, я думаю, сейчас регулирующие органы, которые устанавливают тарифы для сети, бессильны перед компетенцией сетей, сетевиков по поводу необходимости тех или иных объектов. Я согласен с Джеком Ньюшлоссом, что нельзя рынкование противопоставлять либерализации. Я, собственно, и не противопоставляю. Я говорю о том, что нужно, безусловно, делать и то и другое. Но практика показывает, что создание рыночных институтов без уделения внимания вопросу «а появляется ли в результате этого реальная свобода в отношениях между потребителем и поставщиком?» делает эти меры очень ограниченными и малополезными. А у нас в стране, собственно, нет такой компетенции, которая позволяет настолько аккуратно, насколько это делают в развитых странах, внедрять рыночные институты. Именно практика применения показывает, что эти меры нужны, важны, но не дают такого эффекта, который нужен для принципиального изменения ситуации. Поэтому делать надо, но этим не нужно ограничиваться. Нужно искать кардинальные решения. Предлагаю поддерживать эту дискуссию и в будущем. Чем больше предложений, критики, тем быстрее мы разберемся в ситуации. Всем еще раз большое спасибо!

Заключительное слово ведущего Василий Зубакин, д. э. н., профессор, заведующий кафедрой «Математические методы в экономике» РЭУ им. Г. В. Плеханова: – Так получилось, что сейчас я оказался среди потребителей и начинаю лучше понимать цели и, самое основное, – проблемы потребителей. Скажу главное, что мучает потребителя, – это даже не динамика роста цен, а неопределенность. Борясь с перекресткой в сетях, мы попытались одну из электростанций вывести на розничный рынок и сэкономить при этом огромное количество денег, но в конце апреля вышло постановление правительства РФ, в соответствии с которым это стало невозможным. Невозможно делать инвестиции в развитие бизнеса, когда непредсказуемы правила игры. И это сильно ухудшает жизнь потребителей. 34

Управление эффективностью и результативностью

Та картинка с крестом, которую Олег Геннадьевич нам показал, – это его личное ноу-хау. В свое время я назвал этот крест «крестом Баркина». Этот крест пришел на смену знаменитому «кресту Чубайса», которым обосновывали реформу. Но если «крест Чубайса» пугал и говорил: необходимо начинать инвестиции, иначе грядет дефицит из‑за массового вывода мощностей, – а вывод в итоге так и не начался, то, к сожалению, «крест Баркина» – это абсолютная реальность. Недавно состоялось совещание в Сургуте, на котором руководители трех регионов (Тюмени, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов) услышали позицию основных четырех нефтяных компаний в этом регионе: все эти компании уже начали реализовывать мощнейшие инвестиционные программы, и дальше, к 2020 году, практически половина вырабатываемой электроэнергии в Тюменском регионе будет производиться на собственных мощностях крупнейших потребителей. В точке потребления находится топливо, газ, и проблем, связанных с сетевым строительством, со строительством газопровода, которые есть, например, в центральных регионах России, не существует. И дальше развилка следующая: к 2020 году нужно в Тюменском регионе существующим мощностям или снизить свой КИУМ с 74 процентов до 35 процентов (напомню, что там еще сегодня куча ДПМ-овских проектов), или законсервировать 9 ГВатт достаточно эффективных генерирующих мощностей. Вдумайтесь! 9 ГВатт мощностей – это 12 млрд долларов. Вот цена этого креста, который для крупного потребителя, тем более – для владельца газа, уже наступил. Нефтяные компании, готовясь к совещанию в Сургуте, сделали бенчмаркинг – сколько составляет стоимость обслуживания на одну условную единицу сетевой мощности. В компаниях с государственным участием: в «Тюменьэнерго» – 97 тысяч рублей, в «ЮТК» – 82 тысячи рублей. А в частной компании «Иркутскэнерго» – 20 тысяч рублей, в другой частной компании – тоже 20 тысяч рублей. Масштабы неэффективности просто поражают! И что интересно: получив регуляторный механизм RAB, в первую очередь победой воспользовались территориальные сетевые организации, которые приватизированы бизнесом, близким к муниципальным и региональным властям. Там произошло увеличение инвестиционных программ в несколько раз. Что дальше происходит на уровне руководства страны? Кому начинают резать тарифы? Тем, кто на виду, – генераторам, частным компаниям ОГК, ТГК. До кого не добираются? До тех, кто находится под региональными регуляторами. ТСО – это просто «насос» по перекачке денег из кармана потребителя в карман региональной элиты. Может быть, нужно переводить регулирование на федеральный уровень. Может, ликвидируя систему региональных энергетических комиссий и делая отделения федеральной энергетической комиссии. В связи с этим дальнейшим развитием вашей работы, Олег Геннадьевич, должно быть совершенствование регулирования в сетях. Мне кажется, что там заложен серьезный потенциал. С одной стороны, это потенциал повышения эффективности. С другой – современные возобновляемые источники, локальные источники энергии чаще всего будут работать в централизованной системе, но без серьезного технологического апгрейда в сторону Smart Grid не получится технологического рывка для таких частных инвесторов, потребителей, которые заинтересованы в строительстве собственной генерации. В заключение хочу поблагодарить докладчика и уважаемых оппонентов. 35

Подписано в печать 25.05.2011 Тираж 300 экз. Заказ № 2702 Дизайн и допечатная подготовка — ООО «Издательский дом «„Экономика: наука и практика”» 192020, Санкт-Петербург, Старо-Петергофский пр., 43–45, лит. Б, пом. 4Н Тел. 346-50-15, 346-50-16 Факс 325-20-99 Отпечатано в типографии «Моби Dик»: Санкт-Петербург, ул. Достоевского, 44