Kniii 1921 27 fevralya by Leonid Drozner

4NNALES

C0KTEMP0RA1NES

СОВРЕМЕННЫЙ ЗАПИСКИ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ОБЩЕСТВЕННО - ПОЛИТИЧЕСКИ и ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛЪ

III

1911 ПАРИЖЪ

ANN ALBS

CON

tEMPORAINES

СОВРЕМЕННЫЙ ЗАПИСКИ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСЮЙ И Л И Т Е Р А Т У Р Н Ы Й ЖУРНАЛЪ, издаваемый при ближайшемъ участии:

Н. Д. Авксентьева, И» И. Бунакова, М. В. Вишняка, А* И. Гуковскаго и В. В. Руднева.

ПАРИЖЪ. 27 Февраля 1921 г.

ОГЛ А В Л EH I Е .

1. Гр. Алексей П. Тойстой. (Гл. XVII-XXIII) 2.

ХОЖДЕНХЕ ПО МУКАМЪ. (Романъ). 1

М. А. Алдановъ. ~- СВЯТАЯ ЕЛЕНА, МАЛЕНЬШЙ >ОСТРОВЪ.

(Отрывокъ изъ неизданной книги)

3. Сергей Маковсюй. — СКЕЛЕ (Ошхотвореше)

4. Софья Федорченко. — СКАЗКИ И ПЪСНИ БУКОВЙНСК1Я . . .

И. РБПННЪ. —

О ГРАФА ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА ТОЛСТОМЪ.

(Личныя впечатлйтя и воспоминашя). 6.

С. КарцевскШ. -

Л. Шестою». ~

102

ОБЪ ЭСТЕТИКА ДОСТОЕВСКАГО

113

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

8. Проф. М. Ростовцем». 9. А. С. Орлов*. -

123

ПРОИСХОЖДЕШЕ ШЕВСКОЙ РУСИ.

ИЗМАНЕШЯ

ЦАНЪ

. 142

И УСЛОВ1Й ЖИЗНИ

ТРУДЯЩИХСЯ КЛАССОВЪ СЪ НАЧАЛА ВОЙНЫ

. . . .

160

10.

С А, Корфъ. ~

ВОЗМОЖНА-ЛИ ВЪ РОССШ ФЕДЕРАЦ1Я? . . 178

11.

В. Гефдиягъ. — хозяйства)

12. 13.

В. М. — ЗАМАТКИ О ЗАКАВКАЗЬЕ 203 К У Л Ь Т У Р А И Ж И З Н Ь . — М . Сдонимъ: ПОЭТЪ ЧЕЛОВАЧНОСТИ.—Б. Шлецеръ: МУЗЫКАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНШ ФРАНЦ1И И РУССКОЕ ВЛ1ЯН1Е. — Про«*. С. Метальниковъ: ПРОБЛЕМА ТУБЕРКУЛЕЗА. — М. Цотлинъ: ИСТИН НО НАРОДНЫЕ ПОЭТЫ И ИХЪ КОММЕНТАТОРЪ. — А* Койраяск1й: ПО ПОВОДУ САЛОНА НЕЗАВИСИМЫХЪ. 223

ТРЕХЛАТШЕ ИТОГИ. (Очеркъ сов-Ьтскаго 191

Стр. 14. К Р И Т И К А И Б И Б Л Ю Г Р А Ф 1 Я . — Б. Шледеръ: Романъ Р о л л а н ъ , «Клэрамбо».— В. P.: F. Z i t e l m a n n , «Russland im Friedensvertrage von Versailles*.—B. P.: D Jean L o r i s Melicof, «La .Revolution Russe et les nouvelles Republiques transcaucasiennes. (Bolchevisme et antibolchevisme)».— M . Виганякъ: П р о ф . H. У с т р я л о в ъ , «Въ борьб-fe за Pocciio». — П. Н. Апоотолъ: F r a n c i s D e l a i s i , «Le Рёtrole». — О. ЗагорскШ: «The Russian Economist)), journal of the Russian Economic Association in London 258 r

15. M. В. Вишнякъ. — НА РОДИНЪ. (Дальневосточная эпопея). — Дальн1й Востокъ, какъ антитеза Крыму. — I. Нравы си бирской атамановщины въ изображенш адм. Колчака. — Успехи большевизма за время «колчаковщины». — Борьба противъ сибирской реакпДи. — Идея демократическаго буфернаго образован!я. — Переговоры въ Томск*. — II. Переговоры въ Иркутск*. — Города-республики: Верхнеудинскъ, Чита, Благов-Ьщенскъ, Владивостокъ и др. — Приморье, какъ центръ борьбы за создаше Демо кратическаго «буфера». — Японское выступлен1е.—Отходъ большевиковъ на вторыя позинди. — Дальневосточная Республика, какъ изоляторъ, и Верхнеудинскъ, какъ проводникъ московской политики. — Читинская конферен ция. — Аговая дальневосточной демократе. — III. Три фактора. — Японская игра кошки съ мышью. — Боль шевистская «правая политика левыми руками». — Положен!е демократе между молотомъ и наковальней.— Самоотречеше во имя любви къ родин*. — Неоправданная жертва • • 282 16. A. Gfceepoirb. — ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ БОРЬБА

308

17.

329

Н. Д. Авксентьагь. -

ИТОГИ.

Х0ЖДЕН1Е ПО МУКАМЪ. РОМАНЪ О, Р У С С К А Я

ЗЕМЛЯ!...

(Слово о полку Игоревп>).

(Продолжете).

XVII. ВсЬ представлешя о войнЬ, какъ о лихихъ кавалершскихъ набЪгахъ, необыкновенныхъ маршахъ и геройскихъ подвигахъ солдатъ и офицеровъ, — оказались устарелыми. Знаменитая аттака Кавалергардовъ, когда три эскадрона, въ ггЬшемъ строю, прошли безъ одного выстрела проволочныя заграждешя, им^я во глав-k командира полка, князя Долгорукаго, шагающаго подъ пулеметнымъ огнемъ съ си гарой во рту и, по обычаю, ругающегося по-французски, была сведена къ тому, что Кавалергарды, потерявъ поло вину состава убитыми и ранеными, взяли дв% тяжелыхъ пуш ки, которыя оказались заклепанными и охранялись однимъ пулеметомъ. Съ первыхъ же мЪсяцевъ выяснилось, что прежшй сол датъ, огромный, усатый и геройскаго вида человЪкъ, ум-Ьющш скакать, рубить и не кланяться пулямъ, — безполезенъ. На главное м^сто въ этой войнЪ были выдвинуты механика и органнзащя тыла. Отъ солдатъ требовалось упрямо и послуш но умирать въ гЬхъ м-Ьстахъ, пгЬ указано на картЬ. Доблесть и лихость были излишни. Понадобился солдатъ безъ тради*) См. Ж?\|5 1 и 2

«Современныхъ Записокъ».

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

щй, штатскш, умеющш прятаться, зарываться въ землю, сливаться съ цв-Ьтомъ пыли. Романтическая лостановлешя Гаагской Конференцш,—какъ нравственно и какъ безнравст венно убивать, — были просто разорваны. И вместе съ этимъ клочкомъ бумаги разлетались послЪдше пережитки ни кбму уже более не нужныхъ моральныхъ законовъ. Отныне былъ одинъ законъ, равный для людей и машинъ, — полезность. Такъ въ несколько м*сяцевъ война завершила работу ц-Ьлаго века. До этого времени еще очень многимъ казалось, будто въ жизни каждый можетъ найти важнейшую цель, либо ту, которая увеличить счастье, либо ту, которая наиболее возвышенна; вероятно, это были пережитки средневековья; они разслабляли волю и тормозили ходъ цивилизацщ. Теперь, съ войною, стало очевидно, что человечество, — лишь муравьиная куча. Въ ней всЬ равноценны. Нетъ ни добра ни зла, и н-Ьтъ даже счастья для того, кто понялъ тяжкий и уны лый законъ жизни: — построеше в^чнаго кладбища. И въ это время, когда человеческое счастье закономъ н принуждешемъ было отведено въ разрядъ понятш, не имеющихъ никакого смысла и значешя, когда цивилизащя стала служить не добру и счастью, а злу и истреблен!ю, — тогда наука начала делать свои самыя изумительный открыли, равныя чудесамъ. Тогда стало видно, сколько злой воли въ чистомъ человеческомъ уме, освобожденномъ отъ моральныхъ сгЬснетй. Механическая цивилизащя торжествовала, — война была, завершешемъ ея века. Во всемъ Mipe теперь былъ одинъ за конъ — полезность, и одно чувство — ненависть. Въ каждомъ доме по вечерамъ, у карты, утыканной флаж ками, собирались хозяева и гости, строили стратегичесше. планы и читали газеты, где военные корреспонденты описы вали виденныя собственными глазами горы вражескихъ труповъ. Даже кротюе люди и молодыя девушки наслаждались этими описаниями. Дети выростали за эти годы въ сознанш, что жизщ^ это—ожидаше какихъ-то решительныхъ сражешй, ногда Господь Богъ, смилостивившись, позволить, наконещ», истре-

ХОЯЩЕН1Е ПО М У К А М Ъ

бить сразу нисколько миллюновъ враговъ и выморить ц-Ьлыя страны голодомъ. Убивать было доблестно и свято. Объ зтомъ твердили, вопили, взвывали ежедневно миллюны газетныхъ листковъ, удесятеривппе тиражъ. Особые знатоки каждое утро предсказывали исходы сражешй и гибель враговъ. Ходили слухомъ предсказашя знаменитой провидицы мадамъ Тэбъ. Появлялись во множестве гадальщики, составители гороскоповъ и предсказатели будущаго. Товаровъ не хватало. Цены росли. Вывозъ сырья изъ Россш остановился. Въ три гавани на севере и востоке, — единственные оставшиеся продухи въ замурованной на смерть стране, — ввозились только снаряды и оруд1я войны. Поля обрабатывались дурно. Мшииарды бумажныхъ дедеегъ уходили въ деревню, и мужики съ неохотой продавали хл-Ьбъ. Въ Стокгольме на тайномъ съезде членовъ оккультной ложи антропософовъ основатель ордена говорилъ, что страш ная борьба, происходящая въ высшихъ сферахъ, перенесена сейчасъ на землю, наступаетъ м1ровая катастрофа, и Росая будетъ принесена въ жертву во искуплеше гр^ховъ. Действительно, все' разумныя разсуждешя тонули въ океане крови, льющейся на огромной полосе въ три тысячи верстъ, опоя савшей Европу. Никакой разумъ не могъ объяснить, почему жел-Ьзомъ, динамитомъ и голодомъ человечество упрямо уничтожаетъ "само себя. Изливались как1е-то вековые гной ники. Переживалось наслед1е прошлаго. Но и это ничего не объясняло. Страны пустили. Жизнь повсюду останавливалась, словно людьми правили хаотичесшя, темныя силы. Силы более могущественныя, чемъ инстинктъ, толкали аршскую, владею щую м1ромъ, безумную расу къ переходу черезъ бездну, которую люди должны были заполнить своими трупами. Война начинала казаться лишь первымъ действ1емъ трагедш. Передъ этимъ зрелищемъ каждый человекъ, бывшш вла дыка Mipa, умалялся, сморщивался, и оставался отъ него робк1й, испуганный, безпомощный червячокъ. Людей тошнило отъ этого червяковаго, пропадалъ вкусъ къ самому себе. Тяжелее всего было женщинамъ. Каждая, соразмерно

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

своей красоте, очарованш и уменью, раскидывала паутинку,— нити тонк1я и для обычной жизни довольно прочныя. Во всякомъ случае, тотъ, кому назначено, попадался въ нихъ и жужжалъ любовно. Но война разорвала и эти сети. Плести заново, — нечего было и думать въ такое жестокое время .Приходилось ждать лучшихъ временъ. И женщины ждали терпеливо, а время ухо дило, и считанные женсюе года шли безплодно и печально. И въ это же время мужья, любовники, братья, сыновья,— теперь нумерованныя и совершенно отвлеченныя единицы, ложились подъ земляными холмики на поляхъ, на опушкахъ лесовъ, у дорогъ.И никакими усшпями нельзя было согнать и новыхъ морщинокъ съ женскихъ, стареющихъ лицъ.

XVIII. — Я говорю брату, — ты нанетчикъ, ненавижу сощалъдемократовъ, у васъ людей пытать будутъ, если кто въ слове одномъ ошибется. Они все начетчики. Я ему говорю, — ты астральный человекъ. Тогда онъ, все-таки, выгналъ меня изъ дома. Теперь — въ Москве, безъ денегъ. Страшно забавно. Пожалуйста, Дарья Дмитр1евна, попросите за меня Николая Ивановича. Мне бы все равно какое место, — лучше всего, конечно, въ санитарномъ поезде. — Да, да, я съ нимъ поговорю. — Здесь у меня никого знакомыхъ. А помните нашу «Центральную станщю»? Васшпй Веньяминовичъ Валетъ — убить.Очень жалко,—былъзамечательный талантъ. Сапожковъ тоже где-то на войне. Жировъ на Кавказе, читаетъ лекцш о футуризме. Ихъ тамъ трое, — Семисветовъ, поэтъ, говорятъ — такого гешя еще не было въ Россш, онъ совершенно отрицаетъ слово, признаетъ только звуки, и Гольдшмитъ — учи тель жизни. А где Иванъ Ильичъ Телегинъ, — н е знаю. Вы, кажется, были съ нимъ знакомы? Елизавета Юевна и Даша медленно шли между высокими сугробами по переулку. Падалъ снежокъ. Похрустывали

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

ботики. Извозчикъ на низенькихъ санкахъ, высунувъ изъ козелъ заскорузлый валенокъ и закинувшись, протрусилъ мимо и прикрикнулъ ласково: — Барышни, зашибу! Снега было очень много въ эту зиму. Надъ переулкомъ низко висели ветви липъ, покрытая снЪгомъ. И все белесое, снежное небо было полно птицъ. Съ крикомъ, растрепан ными стаями, церковныя галки взлетали надъ городомъ, садились на башни, на купола, уносились въ студеную высоту. Даша остановилась на углу и поправила белую косынку. Лицо ея похудело, глаза стали больше и строже, котиковая шубка и муфта—покрыты снежинками. — Иванъ Ильичъ пропалъ безъ вести, — сказала она, — я о немъ ничего не знаю. Даша подняла глаза и глядела на птицъ. Должно быть, голодно было галкамъ въ городе, занесенномъ снегомъ. Елизавета Юевна съ застывшей улыбкой очень красныхъ губъ стояла, опустивъ голову въ ушастой шапке. Мужское пальто на ней было тесно въ груди, меховой воротникъ слишкомъширокъ и коротк1е рукава не прикрывали покрасневшихъ рукъ. На желтоватую шею села снежинка и растаяла. И длинныя ресницы ея залились, наконецъ, слезами. Даша взяла ее за руку: — Я сегодня же поговорю съ Николаемъ Ивановичемъ, хорошо? — Вы скажите, что я на всякую работу пойду. — Елиза вета Юевна посмотрела подъ ноги и покачала головой. — Страшно любила Ивана Ильича, страшно, страшно любила. — Она засмеялась и опять ея глаза налились слезами. Лучшее, что во мне было, такъ вотъ это. Значить, завтра приду. До свиданья. Она простилась и пошла, широко шагая въ валеныхъ калошахъ и по-мужски засунувъ озябцпя руки въ карманы. Даша упрямо глядела ей вследъ, потомъ сдвинула бровя и, свернувъ за уголъ, вошла въ подъездъ особняка, где до войны жилъ директоръ автомобильной фабрики — немецъ, а сейчасъ помещался городской лазаретъ. Здесь, въ высокихъ

ГР. А . Н . Т О Л С Т О Й

комнатахъ, отд'Ьланныхъ дубомъ и кожей, пахло юдоформомъ, на койкахъ лежали н сидели стриженые и въ халатахъ, какъ арестанты, подбитые на войне мужики. У окна двое играли въ шашкн. Одинъ ходилъ изъ угла въ уголъ, мягко, въ туфляхъ. Когда появилась Даша, онъ живо оглянулся на нее, сморщилъ низенькш лобъ, и легъ на койку, закинувъ за голову руки, — Сестрица, — позвалъ слабый голосъ. Даша подошла къ одутловатому, большому парню съ толстыми губами. — По верни, Христа ради, на левый бочокъ, — проговорилъ онъ, охая черезъ каждое слово. — Даша обхватила его, изо всей силы приподняла и повернула, какъ мЪшокъ. — Температуру мне ставить время, сестрица. — Даша стряхнула градусникъ и засунула ему подъ мышку. — Рветъ меня, сестрица, крошку съемъ — все долой. Мочи нетъ. Капелекъ бы какихъ дали. Даша покрыла его одеяломъ и отошла. На соседнихъ койкахъ улыбались, одинъ сказалъ: — Онъ, сестрица, только ради для господскаго дома разсолоделъ, а самъ здоровый, какъ боровъ. Давеча принесли колбасы, — онъ аршина полтора одинъ умялъ. — Пускай его, пускай помается,—сказалъ другой гол ось,— онъ никому не вредить, — сестрице забота и ему томно. — Сестрица, а вотъ Семенъ васъ что-то спросить хочетъ, робеетъ. Даша подошла къ сидящему на койке мужику съ круг лыми, какъ у галки, веселыми глазами и медвежьимъ, маленькимъ ртомъ; огромная — веникомъ — борода его была рас чесана. Онъ выставилъ бороду, вытянулъ губы навстречу Даше: — Смеются они, сестрица, я всемъ доволенъ, благодарю васъ покорно. — Сестрица, онъ хвастаетъ — письмо отъ какой-то баро нессы получилъ. — Письмо отъ супруги моей, изъ деревни, — извольте поглядеть. Даша разсмеялась. Отъ сердца отлегла давешняя тяжесть.

Х О Ж Д Е Ш Е ПО М У К А М Ъ

Она присела на койку къ Семену и, отогнувъ рукавъ, стала осматривать перевязку. И онъ, стараясь доставить ей удовольств1е, сталъ подробно описывать, какъ и где у него моз жить.

Въ Москву Даша пр^хала въ октябре, когда Николай Ивановичъ, увлекаемый патрютическими побуждетями, поступилъ въ московскш отд^лъ Городского союза, работающаго на оборону. Петербургскую квартиру онъ передалъ англичанамъ изъ военной миссш, и въ Москве жилъ съ Дашей налегке, — ходилъ въ замшевомъ френче, ругалъ мягкоте лую интеллигенцш и работалъ, по его же выражешю, какъ лошадь. Даша читала уголовное право, вела маленькое хозяйство и каждый день писала Ивану Ильичу. Душа ея была тиха и прикрыта. Прошлое казалось далекимъ, точно изъ чужой жизни, въ него не было охоты заглядывать, — тамъ все было спутано и неясно. И она жила въ половину дыхашя, наполненная тревогой, ожидашемъ вестей и забо той о томъ, чтобы сохранить себя Ивану Ильичу въ чисто плотности и строгости. Но это душевное состоян!е продолжалось не долго. Въ на чале ноября, утромъ, за кофе, Даша развернула «Рус ское Слово» и въ спискахъ пропавшихъ безъ вести проч ла имя Телегина. Списокъ занималъ два столбца петитомъ. Раненые — так1е то, убитые—таюе то, пропавипе безъ вести — таюе то, ивъ конце—Телегинъ,ИванъИльичъ, прапорщикъ. Такъ было отмечено это, сразу затмившее всю жизнь, собьте, — строчкой петита. Даша почувствовала, какъ эти ыепкгя буквы, сух1я строчечки, столбцы, заголовки — наливаются кровью. Это была ми нута неописуемаго ужаса, — газетный листъ превращался въ то, о чемъ тамъ было написано — въ зловонное и кровавое месиво. Оттуда дышало смрадомъ, выло беззвучными голосами. Даша ушла къ себе, легла на диванъ и прикрылась шубкой. Ее трясло мелкимъ ознобомъ. Даже то, что случилось съ Иваномъ Ильичемъ, — ея отчаяше, — тонуло въ животномъ ужасе

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

и омерзенш. Стиснувъ зубы, она лежала долго, до сумерекъ. * Къ об-Ъду пришелъ Николай Ивановичъ, сЬлъ въ ногахъ Даши и молча гладилъ ея ноги. Тогда она потихоньку начала плакать. — Ты подожди, главное — подожди, Данюша, — говорилъ Николай Ивановичъ, — онъ пропалъ безъ вести — очевидно, въ, плену. Я знаю тысячи подобныхъ примеровъ. Потомъ Николай Ивановичъ обедалъ рядомъ въ комнате, какъ всегда громко елъ, булькалъ изъ графина и время отъ времени глубоко вздыхалъ. Наконецъ, онъ появился въ дверяхъ, вытирая губы салфеткой: — Хочешь, — компоту тебе принесу? — отличный компотъ. Даша затрясла головой, стиснула платокъ зубами и уже громко заплакала, закрылась съ головою шубкой. Ночью ей приснилось: — въ пустой, узкой комнате, съ однимъ, затянутымъ паутиной и пылью, не светлымъ окномъ на железной койке сидитъ незнакомый человекъ въ солдат ской рубашке. Серое, скуластое лицо его обезображено болью. Обеими руками онъ ковыряетъ свой лысый черепъ, лупитъ его, какъ яйцо, и то, что подъ кожурой, беретъ и есть, запихиваетъ въ ротъ пальцами. Даша такъ закричала среди ночи, что Николай Ивановичъ, въ накинутомъ на плечи одеяле, очутился около ея постели, и долго не могъ добиться, что случилось. Потомъ накапалъ въ рюмочку валерьяну, и далъ выпить Даше и выпилъ самъ. Даша, сидя въ постели, ударяла себя въ грудь тремя, сложенными щепоткой, пальцами и говорила тихо и отчаянно: — Понимаешь, я не могу жить больше. Ты понимаешь, Николай, не могу, не хочу. Жить, после того, что случилось, было очень трудно, а жить такъ, какъ Даша жила до этого, — нельзя. Война только каснулась пальцемъ Даши, и въ ней все стало обнажено и растерзано. Отъ этого нельзя было ни убе жать, ни скрыться. Теперь все смерти и все слезы были такъ же и ея деломъ. И, когда прошли первые дни остраго отчаяН1Я, Даша начала делать то единственное, что могла и умела:

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

— прошла месячный курсъ сестеръ милосерд1я и работала въ лазарете. Такъ, наступили для нея долпе будни. Въ начале было очень трудно. Съ фронта прибывали ра неные, по семи, по десяти дней не менявпие перевязокъ; отъ марлевыхъ бинтовъ, пролитанныхъ гкоемъ и кровью, шелъ такой запахъ, что сестрамъ становилось дурно. Во время операщй Даше приходилось держать почерневппя ноги и руки, съ которыхъ кусками отваливалось налипшее на ранахъ, и она узнала, какъ Отъ боли у взрослыхъ и сильныхъ людей, лежащихъ со стиснутыми зубами на столе, трепещетъ безпомощно тело и выступаетъ крупный потъ. Этихъ страданШ было столько, что не хватило бы во всемъ свете милосерД1я пожалеть о нихъ. И Даше стало казаться, что она теперь навсегда связана съ этой обезображенной и окровавленной жизнью, и другой жизни нетъ, — она вся та кова. А то, чемъ она жила до сихъ поръ, — ея самолюбивыя переживашя, разладь съ собой, борьба съ безсоновскимъ навождешемъ, и даже верное чувство къ Ивану Ильичу, — все лишь воображеше, выдумка. Ночью въ дежурной комнате горитъ зеленый абажуръ лампочки надъ раскрытой книгой, за сгЬной бормочетъ въ бреду рыжШ солдатъ, отъ проехавшаго автомобиля зазвенели склянки на некрашенной полочке, по коридору кто-то прошелъ, шлепая туфлями, и на полу раскрытой двери заколебалась четвертушка бумаги, прико лотая кнопкой. Это уныше и есть частица истинной жизни, — будни. Сидя въ ночные часы у стола въ кресле, Даша припоминала прошлое и оно все яснее казалось ей, какъ сонъ. Жила на огромныхъ высотахъ, откуда не было видно земли; жила, какъ и все тамъ жили, влюбленная въ себя, напыщенная и брезгливая. И вотъ пришлось упасть съ этихъ призрачныхъ облаковъ на землю, въ кровь, въ грязь, въ этотъ лазаретъ, где пахнетъ больнымъ человеческимъ теломъ, — словно — это возмезд1е за какой-то грехъ. Но разве отношеше ея къ Ивану Ильичу не было грехомь? Разве за любовь она отдала ему любовь? Поцеловала у моря, да писала письма, да съ упоешемъ любила свою верность къ

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

нему. А теперь, когда не знаешь — живъ ли онъ даже, нить больше силъ притворствовать. Здесь, въ лазарете, где храпятъ больные, и умираетъ русскш солдатъ, и черезъ десять минуть нужно итти вспрыскивать ему морфш, и где позабыты все уже высоты, — она знаетъ, что, быть можетъ, ни одной еще минуты истинно не любила Ивана Ильича. А вотъ себя, пи савшую ему напыщенный и притворныя письма, — совсЬмъ разлюбила.

Сегодняшняя встреча съ Елизаветой К1евной разволно вала Дашу. День былъ трудный, изъ Галиши привезли раненыхъ въ такомъ виде, что одному пришлось отнимать кисть руки, другому — руку по плечо, двое были въ бреду, несли чепуху и метались на койкахъ. Даша очень устала за день, и все же изъ памяти не выходила Елизавета Юевна съ красными руками, въ мужскомъ пальто, съ жалкой улыбкой и глазами, полными слезъ. Вечеромъ, присЬвъ отдохнуть въ дежурной комнате, Даша глядела на зеленый абажуръ и думала, что, все-таки, ни какой работой и усталостью не оправдать ей своего духовнаго холодка. Досыта сегодня наслушалась стоновъ и бормоташй, видела, чувствовала, какъ смертельнымъ трепетомъ содрогается человеческое тело, а сердце такъ и осталось чи стенькое, — ледышка. Кровью должно было изойти отъ всЬхъ вид-Ьнныхъ мукъ, и не изошло, — ни жалости, ни любви. О, Господи! И къ Господу н-ferb любви. Ни къ людямъ, ни къ себе. Вотъ, научиться бы такъ плакать на перекрестке, го ворить постороннему человеку, — «страшно, страшно люблю Ивана Ильича», — тогда и лезь къ нему со своей любовью. Даша думала о Елизавете Юевне, превознося ее въ мысляхъ и старалась себя унизить. Наконецъ, у нея началась тоска. Даша усаживалась въ большомъ кресле то бокомъ, то поджавъ ноги, раскрыла было книгу, — отчетъ за три месяца «деятельности Городского Союза», тамъ были столб цы цифръ и совершенно непонятныя слова — транзитъ, балансъ. Въ тоске, повторяя эти слова, глядя на колонну

Х О Ж Д Е Н Ш ЦО М У К А М Ъ

цифръ, Даша снова, съ какой-то иной стороны увидела себя, залилась стыдомъ, бросила книжку и вышла въ палату. Раненые спали, воздухъ былъ душный. Высоко, подъ дубовымъ потолкомъ, въ желЪзномъ круге большой люстры горела не светлая лампочка. Молодой солдатъ-татаринъ, съ отрезанной рукой, бредилъ, мотаясь бритой головой по подушке. Даша подняла съ пола пузырь со льдомъ, положила ему на коричневый лобъ и подоткнула одеяло. Потомъ обош ла все койки и присела на табурете, сложивъ руки на коленяхъ. «Сердце не наученое, вотъ что, — подумала она, — любило бы только изящное и красивое. А жалеть, любить не любимое — не учено». — Что, ко сну морить, сестрица? — услышала она ласко вый голосъ и обернулась. Съ койки гляделъ на нее Семенъ — бородатый. Даша спросила: — Ты что не спишь? — Днемъ наспался. — Рука болитъ? — Затихла... Сестрица? — Что? — Личико у тебя махонькое, — ко сну морить? Пошла бы вздремнула. Я присмотрю, — если нужно —позову. — Нетъ, я спать не хочу. — Свои-то у тебя есть на войне? — Женихъ. — Ну, Богъ сохранить. — Пропалъ безъ вести. — Ай, ай! — Семенъ замоталъ бородой, вздыхая. — У меня брательникъ безъ вести пропалъ, а потомъ письмо отъ него пришло, — въ плену. И человекъ хорошш твой то? — Очень, очень хороипй человекъ. — Ахъ, досада. Можетъ и слыхалъ про него. Какъзовутъто? — Иванъ Ильичъ Телегинъ. — Слыхалъ. Постой, постой. Слыхалъ. Онъ въ плену, не сойти мне съ этого места. Какого полка?

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

— Казанскаго. — Ну, самый онъ и есть. Въ пл-Ьну. Живъ, слава Богу. Ахъ, хорошШ челов-Ькъ! Ничего, сестрица, потерпи, дочка. Скоро мы н^мца поб-Ьдимъ. Наши ребята сказывали — ему совсЬмъ -Ьсть нечего. Сн%га тронутся — войн*Ь конецъ, — замиримся. Потерпи, потерпи. Д-Ьтей еще ему родишь, ты ужъ мн-Ь поверь. Даша слушала, и слезы сами подступали къ горлу, — зна ла, что Семенъ все выдумываетъ, Ивана Ильича не знаетъ, и была благодарна. Вдругъ она нагнулась низко и заплакала, Семенъ заворочался, сказалъ тихо, съ досадой. — Вотъ в-Ьдь какой случай, въ самомъ д^л-Ь. Тогда Даша стремительно поднялась, вытащила платочекъ изъ-за фартука, сильно, проведя по одному разу, вытерла глаза и сказала: — Ложись, Семенъ, спать, спи. Придетъ докторъ, зару гается. Сидя въ дежурной комнате, лицомъ къ спинке кресла, Даша чувствовала, словно ее, не добрую и не любящую, приняли съ любовью, — живи съ нами. И она размягченнымъ сердцемъ жалела сейчасъ этихъ больныхъ и спящихъ.И, жал*Ья и думая, вдругъ представила съ потрясающей ясностью, какъ Иванъ Ильичъ тоже, птЬ-то въ полутемномъ барак-Ь, на узкой койк-Ь, такъ же, какъ и эти, —спить, дьшщтъ, и добрый сонь трогаетъ грустной улыб кой его губы... Родной, родной челов'Ькъ. Даша застонала, поднялась и начала ходить по комнате. Вдругъ затрещаль телефонь. Даша, вздрогнувъ, схватила трубку, — такъ р-Ьзокъ въ этой сонной тишин-fe и грубъ былъ звонокъ. Должно быть, опять привезли раненыхъ съ ночнымъ по-Ьздомъ. — Я слушаю, — сказала она. И въ трубку поспешно проговорилъ нужный, женскш, взволнованный гол ось: — Пожалуйста, попросите къ телефону Дарью Дмитр1евну Булавину. — Это я, — ответила Даша, и сердце ея страшно забилось, — Господи, кто это?.. Катя?.. Катюша!.. Ты?.. Милая!..

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

XIX.

— Ну, вотъ, девочки, мы и опять вместе, —говорилъ Ни колай Ивановичъ, одергивая на животе замшевый френчъ, взялъ Екатерину Дмитриевну за подбородокъ и сочно поцЬловалъ въ губы, — съ добрымъ утромъ, душенька, какъ спа ла? — Проходя за стуломъ Даши, поцеловалъ ее въ волосы. — Насъ съ ней, Катюша, теперь водой не разольешь, молодецъ девушка. Онъ с*Ьлъ за столъ, покрытый цветной, свежей скатертью, пододвинулъ фарфоровую рюмочку съ яйцомъ, и ножомъ сталъ срезать ему верхушку. —• Представь, Катюша, я полюбилъ яйца по-англшски — съ горчицей и масломъ, необыкновенно вкусно, советую тебе попробовать. А вотъ у нЪмцевъ-то выдаютъ по одному яйцу на человека два раза въ м-Ьсяцъ. Какъ это теб-Ь понравится? Онъ открылъ большой ротъ и самодовольно засмеялся: — Вотъ этимъ самымъ яйцомъ ухлопаемъ Германш всмятку. У нихъ, говорятъ, уже д-Ьти безъ кожи начинаютъ рождаться. Бисмаркъ говорилъ, — съ Росшей нужно жить въ мире. Не послушали, пренебрегли нами, — теперь пожалуйте-съ — два яйца въ м-Ьсяцъ. — Это ужасно, — сказала Екатерина Дмитр1евна, поднявъ брови, — когда дети рождаются безъ кожи — это все равно ужасно, у кого рождаются — у насъ, или у н-Ьмцевъ. — Прости, Катюша, ты несешь чепуху. — Я только знаю, когда ежедневно убиваютъ убиваютъ, убиваютъ, — это такъ ужасно, что не хочется жить. — Что-жъ поделаешь, моя милая, приходится на собствен ной шкуре начать понимать, что такое государство. Мы только читали у разныхъ Иловайскихъ, какъ как!е-то тамъ мужики воевали землю на разныхъ Куликовыхъ и Бородинскихъ поляхъ. Мы думали, — государство — очень милая и пр1ятная вещь. Ахъ, какая Росая большая! — взглянешь на карту. А вотъ теперь потрудитесь дать определенный процентъ жизней для сохранешя целостности того самаго, что на ат-

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

ласе выкрашено эеленымъ черезъ вся Европу и А з т . Не ве село. Вотъ, если ты говоришь, что государственный механизмъ у насъ плохъ, — тутъ я могу согласиться. Теперь, ког да я иду умирать за государство, я прежде всего спрашиваю, — а вы, кто посылаете меня на смерть, вы — во всеоружш государственной мудрости? Могу я спокойно пролить свою кровь за отечество? Да, Катюша, правительство еще продолжаеть по старой, гнусной привычк-b коситься на Городской и Земскш союзы, но уже ясно, безъ насъ, безъ общественной под держки, ему не обойтись. А мы сначала за пальчикъ, потомъ и за всю руку схватимся. Я очень оптимистически настроенъ. — Николай Ивановичъ поднялся, взялъ съ камина спички, стоя закурилъ и бросилъ догоравшую спичку въ кожуру отъ яйца. — Кровь не будетъ пролита даромъ. Война кончится тЬмъ, что у государственнаго руля вместо держиморды и царскаго чиновника встанетъ нашъ брать, общественный деятель. То, чего не могли сделать Земля и Воля, революцюнеры и марксисты — сделаетъ война. Прощайте, девочки. — Онъ одернулъ френчъ и вышелъ, со спины похожш на переоде тую женщину. Екатерина Дмитр1евна вздохнула и села у себя съ вязаньемъ. Даша присела къ ней на подлокотникъ кресла и об няла сестру за плечи. Обе оне были въ черныхъ, закрытыхъ платьяхъ, и теперь, сидя молча и тихо, очень походили другъ на друга. За окномъ медленно падалъ снежокъ, и снежный, ясный светъ лежалъ на сгЬнахъ комнаты. Даша прижалась щекой къ катинымъ волосамъ, чуть-чуть чуть пахнущимъ незнакомыми духами, и сказала: — Катюша, какъ ты жила это время? Ты ничего на разсказываешь. — О чемъ же, котикъ, разсказывать? Я тебе писала. — Я , все-таки, Катюша, не понимаю, — ты красивая, прелестная, добрая. Такихъ, какъ ты, — я больше не знаю. Но я ни разу не помню, чтобы ты была счастлива. Почему? Всегда у тебя грустные глаза. — Сердце, должно быть, несчастливое. — Нетъ, я серьезно спрашиваю.

ХОЖДЕНИЙ ПО М У К А М Ъ

— Я объ этомъ, девочка, сама думаю все время. Знаешь, — когда у человека есть все — тогда-то онъ по-настоящему и несчастливъ. У меня — хорошей мужъ, хорошая сестра, свобода, молодость. Все есть. А, когда жила въ Париже, — мн% казалось — точно я сижу въ стеклянной банке, — за дыхаюсь. Я только тамъ это поняла. Господи, думаю, вотъ бы жить где-нибудь въ захолустномъ городишке, ходить за птицей, за огородомъ, по вечерамъ бегать къ какому-нибудь пр1ятелю на речку. Я уже сколько летъ босая по земле не ходила — ты пойми. Никого не люблю, и не умею, должно быть, любить, какъ мертвая. Даша, моя жизнь кончена! — Не говори глупостей. — Ведь я, все-таки, живой человекъ, а живу, какъ въ ми раже, и сама, какъ призракъ. И я помню только одно, — сколько бы ни наряжалась, ни холила бы кожу, — все рав но умереть-то придется. Этотъ день я чувствую всЬмъ моимъ отчаяшемъ. Я иногда ясно вижу полосатый тюфякъ, сполз шую простыню, тазъ съ желчью на полу, и я лежу мертвая, желтая, седая... Опустивъ шерстяное вязаше, Екатерина Дмитр1евна гля дела на падаквдя въ безветреной тишине снежинки. Ея синеватые глаза были прозрачны. Вдалеке надъ островерхой кремлевской башней, надъ раскоряченнымъ золотымъ орломъ, кружились, какъ облачко черныхъ листьевъ, галки. — Я помню, Дуничка, я встала рано, рано утромъ. Съ бал кона былъ виденъ Парижъ весь въ голубоватой дымке и по всюду поднимались белые, серые, сшпе дымки. Ночью былъ дождикъ, пахло свежестью, зеленью, ванилью. По улице шли дети съ книжками, женщины съ корзинками открыва лись съЬстныя лавочки. Казалось — это прочно и вечно. Мне захотелось сойти туда, внизъ, смешаться съ толпой, встре тить какого-то человека съ добрыми глазами, положить ему РУки и голову на грудь, — возьми, люби! А, когда я спу стилась на больпие бульвары, — весь городъ былъ уже сума сшедшей. Бегали газетчики, повсюду— взволнованныя кучки людей. Во всехъ глазахъ — страхъ смерти и ненависть. На-

ГР. А. Н. ТОЛСТОЙ

чалась война. Съ этого дня только и слышу — смерть, смерть, смерть... На что же еще надеяться?.. Помолчавъ, Даша спросила: — Катюша? — Что, родненькая? — А какъ ты съ Николаемъ? — Не знаю, кажется — мы простили другъ друга. Смотри, ужъ вотъ три дня прошло, — онъ со мной очень неженъ, KaKie тамъ женские счеты, Дуничка!.. Страдай, сойди съ ума. — кому сейчасъ это нужно? Такъ, пищишь, какъ комаръ, и себя-то едва слышно. Завидую старухамъ, — у нихъ все просто: — скор^смерть, къ ней и готовься. Даша поворочалась на подлокотнике кресла, вздохнула несколько разъ глубоко, и сняла руку съ катиныхъ плечъ. Екатерина Дмитр1евна сказала нежно; — Дуничка, Николай Ивановичъ мне сказалъ, что ты невеста. Правда это? Бедненькая. — Она взяла Дашину руку, поцеловала и, положивъ на грудь, стала гладить. — Я верю, что Иванъ Ильичъ живъ. Если ты его очень любишь-— тебе больше ничего, ничего на свете не нужно. Сестры опять замолчали, глядя на падающш за окномъ снегъ. По улице, среди сугробовъ, скользя сапогами, прошелъ взводъ юнкеровъ съ вениками и чистымъ бельемъ подъ мыш ками. Юнкеровъ гнали въ баню. Проходя, они запели одной глоткой, съ присвистомъ: «Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать»... — Если у Ивана Ильича нетъ руки, или вернется безногш, — сказала Даша, нахмурясь, — еще больше его буду любить. — Главное, чтобы онъ былъ счастливь.

Пропустивъ несколько дней, Даша снова начала ходить въ тазаретъ. Екатерина Дмитр1евна оставалась одна въ квар тире, где все было чужое: — два скучныхъ пейзажа на стене, — стогъ сена и талая вода между голыми березами; надъ диваномъ въ гостиной — незнакомая фотография какой-то некрасивой женщины, двухъ мальчиковъ-кадетовъ и гене-

Х0ЖДЕН1Е ПО МУКАМЪ

рала въ пенснэ; въ углу на подставочке — снопъ пыльнаго ковыля, привезеннаго давно, должно быть, изъ степей, съ кумыса. Екатерина Дмитрьевна пробовала ходить въ театръ, где старые актеры играли — Островскаго, на выставки картинъ, въ музеи, — все это показалось ей бледнымъ, выцветшимъ, полуживымъ, и сама она себе — тенью, бродящей по давно всеми оставленной жизни. Целыми часами Екатерина Дмитрхевна просиживала у окна, у теплой батареи отоплешя, глядела на снежную, тихую Москву, где въ мягкомъ воздухе, сквозь опускающшся снегъ, раздавался печальный колокольный звонъ, — служили пани хиду, либо хоронили привезеннаго съ фронта. Книга вали лась изъ рукъ Екатерины Дмитр1евны, — о чемъ читать? о чемъ мечтать? Мечты и прежшя думы, — какъ все это нич тожно теперь и грешно. Время шло быстро, отъ утренней газеты до газеты. Ека терина Дмитр1евна видела, какъ все окружаюпае ее люди жили только будущимъ, какими-то воображаемыми днями по беды и мира, — все, что укрепляло эти ожидашя, пережива лось съ повышенной, сумасшедшей радостью, отъ неудачъ все стискивали зубы. Люди были разсеянны, какъ машаки, жадно ловили слухи, отрывки фразъ, невероятныя сообщешя и воспламенялись отъ газетной строчки, — и при этомъ можно было расколотить себе голову о камни на Театральной площа ди — никто бы не замети лъ.

Екатерина Дмитр1евна решилась наконецъ и поговорила съ мужемъ, прося пристроить ее на какое-нибудь дело. Въ начале марта она начала работать въ томъ же лазарете, где служила и Даша. Въ первое время у нея, такъ же, какъ и у Даши, было отвращете къ грязи и страданш. Но она преодолела себя и понемногу втянулась въ работу. Это преодолеше было ра достно. Впервые она почувствовала близость жизни вокругь себя, точно въ сухую пустыню побежалъ живой -ручеекъ.

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

Она полюбила грязную и трудную работу, и жалела гЬхъ, для кого работала. Однажды она сказала Даше: — Почему это выдумано было, что мы должны жить какойто необыкновенной, утонченной жизнью? Въ сущности, мы съ тобой таюя же бабы, — намъ бы мужа попроще, да детей побольше, да къ травк-fe» поближе... На Страстной сестры говели у Николы на Курьихъ Ножкахъ, что на Ржевскомъ. Екатерина Дмитр1евна возила свя тить лазаретск!я пасхи и разговлялась вместе съ Дашей въ лазаретЬ. У Николая Ивановича было въ эту ночь экстренное засЬдаше, и онъ заЪхалъ за сестрами въ третьемъ часу ночи на автомобиле. Екатерина Дмитр1евна сказала, что он£ съ Дашей спать не хотятъ, а просятъ везти ихъ кататься. Это было нелепо, но шофферу дали стаканъ коньяку и поехали на Ходынское поле. Было чуть-чуть морозно, — холодило щеки. Небо — безоб лачно, въ рЪдкихъ, ясныхъ звЪздахъ. Подъ колесами хрусталь ледокъ. Катя и Даша, обе въ белыхъ платочкахъ и сЬрыхъ щубкахъ, тесно прижались другъ къ другу въ глубокомъ сиденьи автомобиля. Николай Ивановичъ,сидЪвшш съшоферомъ, оглядывался на нихъ, — обе были темнобровыя, темноглазый, беленыая. — Ей Богу, не знаю — какая изъ васъ моя жена, — гово ри лъ онъ тихо. И кто-то изъ нихъ отвЪтилъ: — Не угадаешь, — и обе засмеялись. Надъ огромнымъ, смутнымъ полемъ начинало чуть у краевъ зеленеть небо и вдалеке проступали темныя очерташя Серебрянаго Бора. Даша сказала: — Катюша, любить очень хочется. — Екатерина Дмитр1евна сжала ей руку, глаза ея были полны слезъ. Надъ лесомъ, въ зеленоватой влаге разсвета, с1яла большая звезда, переливаясь, точно дыша. — Я и забылъ сказать, Катюша, — проговорилъ Николай Ивановичъ, поворачиваясь на сиденье всемъ гЬломъ, — только что пр!ехалъ нашъ уполномоченный — Чумаковъ, разсказываетъ, что въ Галицш, оказывается, положеше очень

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

серьезное. H-Ьмцы лупятъ насъ такимъ ураганнымъ огнемъ, что натло уничтожають ц-Ьлые полки. А у насъ снарядовъ, изволите ли видеть, не хватаетъ... Чортъ знаетъ, что такое!.. Катя не ответила, только подняла глаза къ звЪздамъ, Даша прижалась лицомъ къ ея плечу. Николай Ивановичъ чертыхнулся еще разъ и вел-Ьлъ шофферу поворачивать домой. На трет!й день праздниковъ Екатерина Дмитр1евна по чувствовала себя плохо, не пошла на дежурство и слегла. У нея оказалось воспален!е легкихъ.

XX.

— Таюя у насъ д-Ьла — сказать страшно. — Будетъ теб% на огонь-то пучиться, иди спать. — Таюя д^ла... Эхъ, братцы мои, пропадаетъ Росс1я! У глиняной сгёны сарая, крытаго высокой, какъ ометъ, соломенной крышей, у тлЪющаго костра сидели трое солдатъ. Одинъ разв-Ьсилъ на колышкахъ сушить портянки, поглядывалъ, чтобы не задымились, другой подшивалъ заплату на портки, осторожно тянулъ нить; третш, сидя на земл-Ь, подобравъ ноги и засунувъ глубоко руки въ карманы шинели, рябой и носатый, съ черной, рЪдкой бородкой, гляд^лъ на огонь запавшими, сумасшедшими глазами. — Все продано, вотъ как1я д£ла, — говорилъ онъ негром ко. — Чуть наши перевесь начинаютъ брать — сейчасъ приказъ — отойти. Только и знаемъ, что жидовъ на сучкахъ ве шать, а измена, гляди, на самомъ верху гнездится. — Такъ надоела мн-Ь эта война, ни въ одной газете не опишутъ, — сказалъ солдатъ, сушившш портянки, и осторожно положилъ хворостинку на угли.—Пошли наступать, отсту пили, опять наступлеше, ахъ, пропасти на нихъ н-Ьтъ! — и гЬмъ же порядкомъ опять возвращаемся на свое м-Ьсто. Без результатно, — выговорилъ онъ съ удовольств1емъ, — Одно, — всю окрестность дермомъ завалили. Въ окружности всЬ бабы брюхатыя ходятъ. Съ души воротить. — Давеча ко мн-fe подходить поручикъ Жадовъ, — съ ус-

ГР. А . Н. ТОЛСТОЙ

мошкой, не поднимая головы, проговорилъ солдатъ, штопавшШ штаны, — ну, хорошо. Со скуки, что-ли, черти ему покоя не даютъ. Начинаетъ придираться. Отчего дира на порткахъ? Да — какъ стоишь? Я молчу. И кончился нашъ разговоръ очень просто, — разъ меня въ зубы. Солдатъ, сушившш портянки, отвЪтилъ: — Ружьевъ нетъ, стрелять неч-Ьмъ. На нашей батарее снарядовъ — семь штукъ на оруд1е. Такимъ образомъ у нихъ одно остается — по зубамъ щелкать нижнихъ чиновъ. Штопавшш штаны съ удивлешемъ взглянулъ на него, покачалъ головой, — ну, ну! Черный солдатъ сказалъ: — Весь народъ подняли, берутъ теперь до сорока трехъ летъ. Съ такой бы силой светъ можно пройти. Разве мы от казываемся? Только ужъ и ты свое исполняй, — мы свое исполнимъ. Штопавшш штаны кивнулъ, — верно, — Виделъ я поле подъ Варшавой, — говорилъ черный, — лежатъ на немъ тысячь пять, ал и шесть сибирскихъ стрелковъ. Откуда ведь пришли, чтобы подъ эти пулеметы попасть? Я рожь кошу — я ее потомъ соберу. А на военномъ совете въ Варшаве стали решать, что, молъ, такъ и такъ, и сейчасъ одинъ генералъ выходить оттудова и телеграму въ Берлинъ. Понялъ? Два сибирскихъ корпуса прямымъ маршемъ съ вокзала — прямо на поле это, и попадаютъ подъ пулеметы. Что ты мне говоришь — въ зубы дали. Отецъ мой, бывало, не такъ хомуть засупонишь, — подойдетъ и бьетъ меня по лицу, и правильно — учись, страхъ знай. А за что они сибир скихъ стрелковъ, какъ барановъ, зарезали? Я вамъ говорю, ребята, пропала Poccia, продали насъ. И продалъ насъ нашъ же мужикъ, односельчанинъ мой, села Покровскаго, шорникъ. Имени то его и говорить не хочу... Неграмотный онъ, какъ и я, озорникъ, сладкомордый, отбился отъ работы, сталъ лошадей красть, по скитамъ шататься, привыкь къ 6абамъ, къ водке сладкой... А теперь въ Петербурге за царя сидитъ, министры, генералы да черти кругомъ его такъ и кру тятся. И все у нихъ тамъ бесовское. Мне сказывали, — зад рали одному попу рясу, а тамъ хвостъ. И въ причаст1е они

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

с-Ьмя бросаютъ. Насъ бьютъ, тысячами въ сырую землю ло жимся, а у нихъ въ Петербурге во всемъ городе электриче ство такъ и пышитъ. Пьютъ, едятъ, въ каждомъ дому балъ. Бабы по сихъ поръ — голыя... Изъ Германш туда на трехъ лодкахъ подводныхъ деньги привезены, доподлинно знаю. У меня вотъ рука для крестнаго знамешя не поднимается, какъ каменная. Онъ вдругъ замолчалъ. Было тихо и сыро, въ сарае похру стывали лошади, одна глухо ударила въ стену. Изъ-за крыши на огонь скользнула ночная птица и пропала, жалобно крикнувъ. И въ это время вдалеке, въ небе, возникъ ревъ, надрывающш, приближающейся, точно съ неимоверной быстротой летелъ зверь, разрывая рыломъ темноту, и ткнулся где-то, и вдалеке за сараемъ рванулъ разрывъ, затрепетала земля. Забились лошади, звеня недоуздками. Солдатъ, зашивавшш портки, пррговорилъ опасливо: — Вотъ это такъ двинуло! — Ну и пушка! — Подожди. Все трое подняли головы. Въ беззвездномъ небе выросталъ второй звукъ, длился, казалось, минуты две, и где-то совсемъ близко, за сараемъ, по эту сторону сарая, громыхнулъ второй разрывъ, выступили черные конусы елей, и опять затрепетала земля. И сейчасъ же сталъ слышенъ полетъ третьяго снаряда. Звукъ его былъ захлебывающшся, притягивающш... Слушать было такъ нестерпимо, что останавлива лось сердце. Черный солдатъ поднялся съ земли и началъ пятиться. И сверху дунуло, — скользнула точно невидимая молнгя, и съ рванымъ грохотомъ взвился черно-огненный столбъ дыма и земли. Когда столбъ опустился, — отъ места, где былъ костеръ и люди, осталась глубокая воронка. Надъ развороченной сте ной сарая загорелась и повалила желтымъ дымомъ соло менная крыша. Изъ пламени, храпя, вылетела черная, гри вастая лошадь и шарахнулась къ выступившимъ изъ тем ноты сосна мъ. А ужъ за зубчатымъ краемъ равнины мигали зарницы,

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

рычали оруд!я, поднимались длинными червями ракеты, и огни ихъ, медленно падая, озаряли темную, сырую землю. Небо буравили, рыча и ревя, снаряды. Громыхали взрывы. Готовилось наступлеше врага.

XXI.

Этимъ же вечеромъ, неподалеку отъ сарая, въ офицерскомъ убежище, по случаю получен!я капитаномъ Тетькинымъ сообщешя о рожденш сына, офицерами одной изъ ротъ Усольскаго полка былъ устроенъ «бомбаусъ». Глубоко подъ землей, подъ тройнымъ накатомъ, въ низкомъ погреб-b, освещенномъ пучками вставленныхъ въ стаканы стеариновыхъ свечей, у стола сидели восемь офицеровъ, докторъ и три сестры милосерд1я изъ летучаго лазарета. ч

Выпито было сильно. Счастливый отецъ, капитанъ Тетькинъ, спалъ, уткнувшись лицомъ въ локоть, грязная рука его висела надъ лысымъ черепомъ. Отъ духоты, отъ спирту, отъ обильнаго и мягкаго света свечей сестры казались очень хорошенькими; были онЬ въ серыхъ платьяхъ и серыхъ косынкахъ. Одну звали Мушка, на вискахъ ея были закручены два черныхъ локона; не переставая, она смеялась, закиды вая голову, показывая беленькое горло, въ которое впива лись тяжелыми взглядами два ея сосЬда и двое, сидяице напротивъ. Другая, Марья Ивановна, полная, съ румянцемъ до бровей, необыкновенно пела цыгансюе романсы. Слуша тели, вн-fe себя, стучали по столу, повторяя: — Эхъ, чортъ! Вотъ была жизнь! — Третьей у стола сидела Елизавета Юевна. Въ глазахъ у нея дробились-лучились огоньки свечей, лица белели, какъ пятна сквозь дымъ, а одно лицо сосуда, пра порщика Жадова, казалось страшнымъ и прекраснымъ. Онъ былъ широкоплечш, русый, бритый, съ кривой усмешкой и светлыми, прозрачными глазами. Сиделъ прямо, туго пере тянутый ремнемъ, пилъ много и только бледнелъ. Когда разсыпалась смешкомъ черноволосая Мушка, когда Марья Ивановна брала привезенную съ собой гитару, скомканнымъ

Х О Ж Д Е Н Ш ПО М У К А М Ъ

платочкомъ вытирала лицо и, вытянувъ двойной подбородокъ, запевала груднымъ басомъ: « Я въ степяхъ Молдавш родилась», — Жадовъ медленно усмехался угломъ прямого и тонкаго рта и подливалъ себе спирту. Елизавета Шевна глядела близко ему въ чистое, безъ морщинь, какъ фарфоровое лицо, и ей пронзительно было грустно. Онъ занималъ ее приличнымъ и незначительнымъ разговоромъ, разсказалъ, между прочимъ, что у нихъ въ полку есть штабсъ-капитанъ Мартыновъ, про котораго ходить слава, будто онъ фаталистъ; действительно, когда онъ выпьетъ конья ку, то выходить ночью за проволоку, приближается къ непр1ятельскимъ окопамъ и ругаетъ немцевъ на четырехъ языкахъ; на-дняхъ онъ поплатился за свое честолюб1е раной въ животъ. Елизавета Шевна, вздохнувъ, сказала, что, значить, штабсъ-капитанъ Мартыновъ — герой. Жадовъ усмехнулся: — Извиняюсь, есть честолюбцы и есть дураки, но героевъ нетъ. — Но когда вы идете въ аттаку — разве это не геройство? — Во-первыхъ — въ аттаку не ходятъ, а заставляютъ идти, и те, кто и дуть, трусы. Конечно, есть люди, риску клще своей жизнью безъ принужден!я. Но это те, у кого — орга ническая жажда убивать. — Жадовъ постучалъ пальцами по столу. — То-есть кто же — выродки? — Никакъ нетъ, не выродки, а, если позволите, люди, стояцце на высшей ступени, человеческаго сознашя. Онъ, легко приподнявшись, взялъ съ дальнаго края стола большую коробку съ мармеладомъ и предложилъ Елизавете Шевне. — Нетъ, нетъ, не хочу, — сказала она и чувствовала, какъ все ея тело слабеетъ. — Ну, скажите, а вы? Жадовъ наморщилъ кожу на лбу, лицо его покрылось мелкими, неожиданными морщинами, стало безобразное, точно старое. — Что — а вы? — повторилъ онъ резко. — Вчера я застре-

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

лилъ жида за сараемъ. Хотите знать — пр1ятно это, или н-Ьтъ? Какая чепуха! Онъ сунулъ въ ротъ папиросу и чиркнулъ спичку,и плоCKie пальцы, Державине ее, были тверды, но папироса такъ и не попала въ огонекъ, не закуривалась. — Да, я пьянъ, извиняюсь, — сказалъ онъ и бросилъ спичку, догоравшую до ногтей. — Пойдемте на воздухъ. Елизавета Юевна поднялась, какъ во сне, и пошла за нимъ къ узкому лазу изъ убежища. Вдогонку закричали пьяные, веселые голоса, и Марья Ивановна, рванувъ гитару, затя нула басомъ: «Дышала ночь восторгомъ сладострастья».. На воле остро пахло весенней прелью, было темно и тихо. Жадовъ быстро шелъ по мокрой траве, засунувъ въ карманы руки. Елизавета Юевна шла немного позади него и, чувствуя, что это отчаянно обидно, не переставала улыбаться. Вдругъ онъ остановился и отрывисто спросилъ: — Ну, такъ что же? У нея запылали уши. Сдержавъ спазму въ горле, она отве^ тила едва слышно: — Не знаю. — Пойдемте. — Онъ повернулъ въ сторону темнеющей, вы сокой крыши сарая, но черезъ несколько шаговъ опять оста новился и взялъ Елизавету Юевну за руку. Его рука была, какъ ледъ. — Я сложенъ, какъ богъ, — проговорилъ онъ съ неожи данной горячностью. — Я рву двугривенные. Каждаго чело века я вижу, какъ стекляннаго... Ненавижу. — Онъ запнулся, точно вспомнивъ о чемъ-то, и топнулъ ногой. — Эти все хи-хи, ха-ха, пенье, трусливые разговоры — мерзость! Они все, какъ червяки на земле, въ тепломъ навозе... Они видятъ толь ко мои ноги. Я ихъ давлю... Слушайте... Я васъ не люблю, не могу! Не буду васъ любить... Не обольщайтесь... Но вы мне нужны... Мне отвратительно это чувство зависимости... Вы должны понять... — Онъ сунулъ руки свои подъ локти Ели заветы Юевны, сильно привлекъ ее и прижался къ виску гу бами сухими и горячими, какъ уголь.

Х0ЖДЕН1Е ПО М У К А М Ъ

Она пошевелилась, чтобы освободиться, но онъ такъ стиснулъ ее, что хрустнули кости, и она уронила голову, тяжело повисла на его рукахъ. — Вы не такая, какъ тЬ, какъ всЬ, — проговорилъ онъ, — я васъ научу... Онъ вдругъ замолчалъ, поднявъ голову. Въ темнотЬ выросталъ рЪзкш, сверлящш звукъ. — А , чортъ! — сказалъ Жадовъ сквозь зубы. Сейчасъ же вдалек-b грохнулъ разрывъ. Елизавета Кгевна рванулась, но Жадовъ еще сильн-Ье сжалъ ее. Она проговорила отчаянно: — Пустите же меня. Разорвался второй снарядъ. Жадовъ продолжалъ что-то бормотать, и вдругъ совсЬмъ рядомъ, за сараемъ, взлеткпъ черно-огненный столбъ, грохотомъ взрыва швырнуло высоко горящ!е пучки соломы. Елизавета Клевна вырвалась, упала и, съ трудомъ под нявшись, оглушенная, побежала къ убежищу. Оттуда, изъ лаза, поспешно выходили младцпе офицеры, оглядываясь на пылающш сарай, рысцою бежали по черно-из рытой отъ косого св-Ьта земл£ — одни налево къ л-fecKy, гд-fe были окопы, друпе—направо—въ ходъ сообщешя, ведущш къ предмостному укр-Ьпленш. За рЪкой, далеко за холмами, грохотали н-Ьмецюя батарекГ. Обстр-Ьлъ начался съ двухъ м-Ьстъ, — били направо по мосту и налево по переправе, которая вела къ фольверку, недавно занятому на той стороне р^ки шестой ротой Усольскаго полка. Часть огня была сосредоточена на русскихъ батареяхъ, отвечавшихъ слабо. Елизавета Клевна видела, какъ Жадовъ, безъ шапки, засунувъ руки въ карманы, шагалъ прямо черезъ поле къ пуле метному гнезду. И вдругъ на м^стЬ его выросъ косматый, огненно-черный кустъ. Елизавета Юевна закрыла глаза. Когда она опять взглянула, — Жадовъ шелъ л-Ьв-Ье, все такъ же раздвинувъ локти. Капитанъ Тетькинъ, стоявшш съ биноклемъ около Елизаветы Шевны, крикнулъ ей сердито: — Говорилъ я — на какой намъ чортъ этотъ фольверкъ! Теперь пожалуйте, глядите — всю переправу разворочали.

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

Ахъ, сволочи! — И опять уставился въ бинокль. — Ахъ, сво лочи, лупятъ прямо по фольверку! Пропала шестая рота. Эхъ! — Онъ отвернулся и шибко поскребъ голый затылокъ. — Шляпкинъ! — ЗдЬсь, — отв-Ьтилъ маленькш, носатый человЪкъ въ nanaxt. — Говорили съ фольверкомъ? — Сообщете прервано. — Передайте въ восьмую подкр-Ьплеше на фольверкъ.

роту, — чтобы

послали

— Слушаюсь, — отв^тилъ Шляпкинъ, отчетливо отнимая руку отъ козырька, отошелъ два шага и остановился. — Поручикъ Шляпкинъ! — ЗдЬсь. — Потрудитесь исполнить приказан!е. — Слушаюсь. — Шляпкинъ отошелъ подальше и, нагнувъ голову, сталъ тросточкой ковырять землю. — Поручикъ Шляпкинъ! — ЗдЪсь. — Вы челов-Ьческш языкъ понимаете, или не понимаете? — Такъ точно, понимаю. — Передайте въ восьмую роту приказанхе. Отъ себя ска жете, чтобы его не исполняли. Они и сами не ид юты, чтобы посылать туда людей. Пускай пошлютъ человекъ пятнадцать къ переправ-t отстреливаться. Сейчасъ же сообщите въ дивиз т , что восьма рота молодецкимъ ударомъ форсируетъ пере праву. А потери мы покажемъ изъ шестой роты. Идите. Когда Елизавета Юевна попросила было Тетькина пустить ее въ окопы — онъ тявкнулъ: — Убирайтесь, барышня, отсюдова, убирайтесь къ чортовой матери, сейчасъ начнется обстр^лъ. Эй, докторъ, чего вы ротъ разинули? Увозите вашихъ... Въ это время низко съ шипомъ пронесся снарядъ и ударилъ шагахъ въ двадцати позади въ дерево.

Х О Ж Д Е Ш Е ПО М У К А М Ъ

XXII.

Жадовъ лежалъ у самой щели пулеметнаго блиндажа и съ жадностью, не отрываясь отъ бинокля, слЪдилъ за боемъ. Блиндажъ былъ вырыть въ скате л%систаго холма. У подно жья его пологой дугою загибалась река; направо валилъ клубами только что загорЪвшшся мостъ; за нимъ на той сто роне въ травяномъ болоте виднелась изломанная лишя окоповъ, где сидела первая рота усольцевъ; левее ихъ вился въ камышахъ ручей, впадающш въ речку; еще левее, за ручьемъ, пылали три здашя фольверка; за ними въ вынесенныхъ угломъ окопахъ сидела шестая рота. Шагахъ въ трехстахъ отъ нея начинались нЪмецюя лиши, идущ!я, затЬмъ, направо въ даль къ л-Ьсистымъ холмамъ. Отъ пламени двухъ пожаровъ река казалась грязно-багро вой, и вода въ ней словно кипела отъ множества падающихъ снарядовъ, взлетала фонтанами, окутывалась розовыми и желтыми облаками пара. Наиболее сильный артиллершскш огонь былъ сосредоточенъ на фольверке. Надъ пылающими здашями поминутно блистали красноватые разрывы шрапнелей, и по сторонамъ угломъ сломанной черты окоповъ взлетали космато-черные столбы. Изъ за ручья, въ тростникахъ и траве, кое-где, вспы хивали иголочки ружейной стрельбы. Рррррахъ, рррррахъ, — сотрясали воздухъ разрывы тяжелыхъ снарядовъ. Ппахъ, ппахъ, ппахъ, — слабо лопалась шрапнель надъ рекой, надъ лугами, и на этой стороне надъ окопами 2, 3, и 4 ротъ. Рррруу, рррруу, — катился громовой грохотъ изъ за холмовъ, где белыми зарницами вспыхивали двенадцать н-Ьмецкихъ батарей. Ссссыкъ, ссссыкъ, — свиста ли въ воздухе, уносясь за эти холмы, ответные наши снаряды. Отъ шума ломило уши, давило грудь и злоба клубкомъ подкатывала подъ сердце. Такъ продолжалось долго, очень долго. Жадовъ взглянулъ на светягщеся часы: показывало половина третьяго, значить, — уже светаетъ и надо ждать аттаки. Действительно, грохотъ артиллершской стрельбы усилил-

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

ся, еще сильнее закипела вода въ реке, снаряды били по переправамъ и холмамъ по этой стороне. Иногда глухо начинала дрожать земля, и сыпались глина и камушки со сгЬнъ и потол ка блиндажа. Но на площади догоравшаго фольверка стало тихо. И, вдругъ, издалека, наискось къ реке, взвились ог ненными лентами десятки ракетъ, и земля озарилась, какъ солнцемъ. Когда огни потухли, на несколько минуть стало совсЬмъ темно. Немцы поднялись изъ убежищъ и пошли въ аттаку. Въ неясномъ сумраке разсвЪта Жадовъ разглядЬлъ, наконецъ, далеко на лугу двигаюпцяся фигурки, оне то припа дали, то перегоняли другъ друга. Навстречу имъ съ фольвер ка не вспыхнулъ ни одинъ огонекъ. Жадовъ, обернувшись въ глубь блиндажа, крикнулъ: — Ленту! Пулеметъ задрожалъ, какъ отъ дьявольской ярости, тороп ливо сталъ выплевывать свинецъ, удушать едкой гарью. Сей часъ же быстрее задвигались фигурки на лугу, иныя припали. Но уже все поле было полно точками наступающихъ. ПередHie изъ нихъ подбегали къ разрушеннымъ окопамъ шестой роты. Оттуда поднялось десятка два человекъ. И около этого места быстро, быстро сбилась толпа. Этотъ бой за фольверкъ былъ лишь ничтожной частью огромнаго сражешя, разыгравшагося на фронте протяжешемъ въ несколько сотъ верстъ и стоившаго обеимъ сторонамъ около милл1арда рублей и несколько сотъ тысячъ жизней. Сражеше не мело никакого смысла, потому что убыль въ войскахъ была пополнена, произведена новая мобилизащя, наготовлены новые снаряды, выпущены новыя партш бумажныхъ денегь. Только оказались разрушенными несколько го род овъ, и сгорела до-тла сотня деревень. И снова обе стороны стали готовиться къ тому, чтобы, какъ въ то время говорилось, — вырвать инищативу наступлешя изъ рукъ противника. ^ Не имелъ никакого смысла и бой за фольверкъ. Русскими фольверкъ былъ занять две недели тому назадъ для того, чтобы обезпечить себе плацдармъ въ случае наступлешя черезъ реку. Немцы решили занять фольверкъ для того, чтобы

Х0ЖДЕН1Е ПО М У К А М Ъ

вынести ближе къ реке наблюдательный пунктъ. Та и другая ц-Ьль была важна только для начальниковъ дивизш — немец кой и русской, входила въ мудрый и обдуманный ими во всЬхъ мелочахъ стратегически планъ весенней кампанш. Командующш русской дивиз1ей, генералъ Добровъ, пол года тому назадъ съ Высочайшаго соизволешя переманивали на таковую свою прежнюю не русскую фамилш, сид-Ьлъ за преферансомъ въ то время, когда было получено сообщеше о наступленш нЬмцевъ въ сектор-fe Усольскаго полка. Генералъ оставилъ преферансъ и вместе съ оберъ-офицерами и двумя адъютантами перешелъ въ залу, где на столе лежали топографичесюя карты. Съ фронта доносили объ обстреле переправы и моста. Генералъ понялъ, что немцы намереваются отобрать фольверкъ, то есть то, именно, место, на которомъ онъ построилъ свой знаменитый планъ наступлеН1я, одобренный уже штабомъ корпуса и представленный командующему арм1ей на одобреше. Немцы аттакой фольверка разбивали весь планъ. Поминутно телефонограммы подтверждали это onaceHie. Генералъ снялъ съ большого носа пенснз и, играя имъ, сказалъ спокойно, но твердо: — Хорошо. Я не отступлю ни на пядь отъ занятыхъ вверен ными мне войсками позицш, Тотчасъ была дана телефонограмма о принятш соответствующихъ меръ въ обороне фольверка. 238 Кундравинскому третьеочередному полку, стоящему въ резерве, приказано двинуться въ составе двухъ батальоновъ къ переправе на подкреплеше Тетькина. Въ это время отъ командира тяжелой батареи пришло донесете, что снарядовъ мало, одно оруд1е уже подбито, и отвечать въ должной мере на ураганный огонь противника нетъ возможности. На это генералъ Добровъ сказалъ, строго взглянувъ на присутству ющихъ: — Хорошо. Когда вый дуть снаряды — мы будемъ драться холоднымъ оруж1емъ. — Вынулъ изъ кармана серой, съ крас ными отворотами, тужурки белоснежный платокъ, встряхнулъ его, протеръ пенснэ и наклонился надъ картой.

ГР. А. Н. ТОЛСТОЙ

ЗатЪмъ, въ дверяхъ появился младшш адъютантъ, графъ БобруйскШ, корнеть, облитый, какъ перчаткою, темнокоричневымъ хаки, высоко перетянутый ремнемъ, въ снаряжении и широкихъ галифэ. — Ваше превосходительство, — сказалъ онъ, чуть заметно улыбаясь углоМъ красиваго, юношескаго рта, — капитанъ Тетькинъ доносить, что восьмая рота молодецкимъ ударомъ форсируетъ переправу, не взирая на губительный огонь врага. Генералъ поверхъ пенснэ взглянулъ на корнета, пожевалъ бритымъ ртомъ и сказалъ: — Очень хорошо. Но, несмотря на бодрый тонъ, донесетя съ фронта прихо дили все бЪл-fee неугёшительныя. 238 Кундравинскш полкъ дошелъ до переправы, легъ и окопался. Восьмая рота продол жала молодецюе удары, но не переправлялась. Командиръ мортирнаго дивизюна, капитанъ Исламбековъ, донесъ, что у него подбито два оруд1я и мало снарядовъ. Командиръ перваго батальона Усольскаго полка, полковникъ Бороздинъ, до носи лъ, что вслЪдстае открытыхъ позицш вторая, третья и четвертая роты терпятъ болышя потери въ людяхъ, и потому онъ просить либо разрешить ему броситься и опрокинуть дерзкаго врага, либо отойти къ опушкЪ. Донесенш отъ шестой роты, занимающей фольверкъ, не поступало. Въ полрвина третьяго по полуночи былъ созванъ военный совЪтъ. Генералъ Добровъ сказалъ, что онъ самъ пойдетъ впе реди ввЪренныхъ ему войскъ, но не уступить ни вершка занятаго плацдарма. Въ это время пришло донесете, что фоль веркъ занять и шестая рота до посл'Ьдняго человека уничто жена. Генералъ стиснулъ въ кулакЬ батистовый ллатокъ и закрылъ глаза. Начальникъ штаба, полковникъ Св%чинъ, поднявъ полныя плечи и наливаясь кровью въ мясистомъ, чернобородомъ лиц-fe, проговорилъ отчетливымъ хрипомъ: — Ваше превосходительство, я всегда изволилъ вамъ до кладывать, что вынесете позицш на правый берегъ—рисковано. Мы уложимъ на этой переправе два и три, и четыре ба тальона и, если даже отобьемъ фольверкъ, удержате его бу-

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

деть крайне затруднительно. Я высказываюсь противъ даль нейшей борьбы за плацдармъ. — Намъ нуженъ плацдармъ, мы его должны иметь, мы его будемъ им^ть, господинъ полковникъ, —- проговорилъ генералъ Добровъ и на носу его выступилъ потъ, — дело идетъ не о пустомъ честолюбш, а дело идетъ о томъ, что съ потерей плац дарма мой, тщательно разработанный, планъ наступлешя сводится къ нулю. Полковникъ

Свечинъ возражалъ,

еще более

багровея:

— Ваше превосходительство, войска физически не могутъ переходить речку подъ ураганнымъ огнемъ, не будучи въ долж ной мере поддержаны артиллер1ей, а, какъ вамъ известно, артиллерш поддержать ихъ нечемъ. На это генералъ ответилъ: — Хорошо. Въ такомъ случае передайте войскамъ, что на той стороне реки на проволокахъ висятъ reoprieBCKie кресты. Я знаю моихъ солдатъ. После этихъ долженствующихъ войти въ исторт словъ генералъ поднялся и, вертя за спиной въ короткихъ пальцахъ золотое пенснэ, сталъ глядеть въ окно, за которымъ на лугу въ нежно-голубомъ утреннемъ тумане стояла мокрая береза. Стайка воробьевъ обсела ея тонюе, светлозеленые сучья, зачиликала, торопливо и озабоченно, и вдругъ снялась и уле тела. И весь туманный лугъ съ неясными очерташями деревьевъ уже пронизывали косые, золотистые лучи солнца. На восходе солнца бой кончился, немцы занимали фоль веркъ и левый берегъ ручья. Изо всего плацдарма въ рукахъ русскихъ осталась только низина по правую сторону ручья, где сидела первая рота. Весь день черезъ ручей шла ленивая перестрелка, но было ясно, что первая рота находилась подъ опасностью окружешя, — непосредственной связи у нея съ этимъ берегомъ не было изъ-за сгоревшаго моста, и самымъ разумнымъ казалось — очистить болото въ ту же ночь. Но после полудня командующш первымъ батальономъ полковникъ Бороздинъ получилъ прнказаше готовиться этой ночью къ переходу бродомъ на болото для усилешя позищй первой роты. Капитану Тетькину приказано накапливаться,

ГР. А. Н . ТОЛСТОЙ

въ составе пятой и седьмой ротъ, ниже фольверка и переправ ляться на понтонахъ. Третьему батальону усольцевъ, стояще му въ резерве, — занять позицш аттакующихъ. 238 Кундравинскому полку переправляться по мелкому месту сожженной переправы и ударить въ лобъ. Приказъ былъ серьезный, диспозищя ясная: — фольверкъ обхватывался клещами справа первымъ и слева вторымъ батальономъ, запасной Кундравинскш полкъ долженъ привлечь на себя все внимаше и огонь врага. Аттака была назначена после полуночи. Въ сумерки Жадовъ пошелъ ставить пулеметы на пере праве, и одинъ аппаратъ съ величайшими предосторожностями перевезъ на лодке на небольшой, въ несколько десятковъ квадратныхъ саженей, островокъ, поросшш лознякомъ. Здесь Жадовъ и остался. Позищя была опасная, но удобная. Весь день руссюя батареи поддерживали ленивый огонь, ленико отвечали и немцы. Съ закатомъ солнца артиллершская стрельба смолкла, и только кое-где по реке хлопали одиночные ружейные выстрелы. Въ полночь, въ молчанш началась переправа войскъ сразу въ трехъ местахъ. Чтобы отвлечь внимаше * врага — части Белоцерковскаго полка, стоянця верстахъ въ пяти выше по теченш, начали оживлен ную перестрелку. Немцы, насторожась, молчали. Раздвинувъ опутанныя паутиной ветви лозняка, Жа довъ следилъ за переправой. Направо желтая, немигающая звезда стояла невысоко надъ зубчатыми холмами, и тусклый отсветь ея дрожалъ въ глянцевито-выпуклой воде реки. Эту полосу отсвета стали пересекать темные предметы. На песчаныхь островкахъ и меляхь появились перебегаклщя фигуры. Недалеко отъ Жадова человекъ десять ихъ двигалось съ негромкимъ плескомъ, по грудь въ воде, держа въ поднятыхъ рукахъ винтовки и патронныя сумки. Это переправлялись кундравинцы. Вдругъ, далеко на той стороне, вспыхнули быстрые огни, запели, налетая снаряды, и, — пахъ, пахъ, пахъ, — съ метал лическимъ трескомъ залопались шрапнели высоко надъ рекой. Каждая вспышка освещала поднятия изъ воды белыя, боро-

Х0ЖДЕН1Е ПО М У К А М Ъ

датыя лица. Вся отмель кишела бегущими людьми. Пахъ, пахъ, пахъ, — разорвалась новая очередь. Раздались крики. Взвились и разсыпались ослепительными огнями ракеты по всему небу. Загрохотали руссюя батареи. Къ ногамъ Жадова течешемъ нанесло барахтающагося человека. «Голову, голову пробили»! — сдавленнымъ голосомъ повторялъ онъ и цеплял ся за лозы. Жадовъ перебежалъ на другую сторону острова. Вдалеке черезъ реку двигались понтоны, полные людей, и было видно, какъ переправивппяся части перебегали по полю. Сейчасъ, какъ и вчера надъ рекой, на переправахъ и по холмамъ оглушающе, ослепляюще грохотала буря ураганнаго огня. Кипящая вода была точно червивая: — сквозь черные и желтые клубы дыма, межъ водяныхъ столбовъ, лезли, орали, барахтались солдаты. Достипше той стороны ползли на берегъ, хватали за ноги вылезающихъ. Съ тыла хлестали ЖадовCKie пулеметы. Рвались впереди pyccKie снаряды. Обе роты капитана Тетькина били перекрестнымъ огнемъ по фольверку. Передшя части кундравинцевъ, какъ оказалось впоследствш, потерявшихъ при переправе половину состава, пошли было въ штыки, но не выдержали и легли подъ проволоку. Изъ за ручья, изъ камышей высыпали густыя цепи перваго батальона. Немцы отхлынули изъ окоповъ. Жадовъ лежалъ у пулемета и, вцепившись въ бешено дро~ жащш замокъ, поливалъ настильнымъ огнемъ позади немец кой траншеи травянистый изволокъ, по которому пробегали то два, то три, то кучка людей, и, неизменно, все они спотыка лись и тыкались ничкомъ, на бокъ. «Пять десять восемь. Шесть десять», — считалъ Жадовъ. Вотъ поднялась щуплая фигурка и, держась за голову, по плелась на изволокъ. Жадовъ осторожно повелъ мушкой пуле мета, фигурка села на колени и легла. «Шестьдесятъ одинъ». Вдругъ нестерпимый, обжигающш светъ возникъ передъ. глазами, Жадовъ почувствовалъ, какъ его подняло на воздухъ и острой болью рвануло руку. Фольверкъ и все прилегающгя къ нему лиши окоповъ были заняты; захвачено около двухсотъ человекъ немцевъ; на разсвете затихъ съ обеихъ сторонъ артиллершскш огонь. Нача-

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

лась уборка раненыхъ и убитыхъ. Обыскивая островки, санитары нашли въ поломанномъ лозняке опрокинутый пулеметъ, около — уткнувшагося въ песокъ нижняго чина съ оторваннымъ затылкомъ, и саженяхъ въ пяти, на другой сто роне островка, лежалъ ногами въ воде Жадовъ. Его подняли, онъ застоналъ, изъ запекшагося кровью рукава торчалъ кусокъ розовой кости. Когда Жадова привезли въ летучку, докторъ крикнулъ ЕлизавегЪ ЮевнЬ: «Молодчика вашего привезли. На столъ, немедленно резать». Жадовъ былъ безъ сознашя, съ обост рившимся носомъ, съ чернымъ ртомъ. Когда съ него сняли ру башку — Елизавета Юевна увидала на белой, широкой гру ди его татуировку —• обезьяны, сцепивпияся хвостами. Во время операщи онъ стиснулъ зубы и лицо его стало сводить судорогой. После мучешя, перевязанный, онъ открылъ глаза. Ели завета Юевна нагнулась къ нему. — Шестьдесятъ одинъ, — сказалъ онъ. Жадовъ бредилъ до утра и потомъ крепко заснулъ. Ели завета К1евна просила, чтобы ей самой разрешили отвезти его въ большой лазаретъ при штабе дивизш.

XXIII.

Даша вошла въ столовую и остановилась у стола. Николай Ивановичъ и пр1ехавшш третьяго дня по срочной телеграмме изъ Самары — Дмитрш Степановичъ замолчали. Придерживая у подбородка белую шаль, Даша взглянула на красное съ растрепанными волосами лицо отца, сидевшаго поджавъ ногу, на перекосившагося, съ воспаленными веками, Николая Ивановича, опустилась на стулъ и сквозь поливипяся слезы глядела, какъ за окномъ въ синеватыхъ сумеркахъ стоялъ ясный и узкш серпъ месяца. Дмитрш Степановичъ курилъ, сыпля пепломъ на мох натый жилетъ. Николай Ивановичъ старательно сгребалъ пальцемъ кучечку крошекъ на скатерти. Сидели долго, молча.

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

Наконецъ, Николай Ивановича проговорилъ сдавленнымъ голосомъ: — Почему все оставили ее? — нельзя же такъ. " — Сиди, я пойду, — ответила Даша, поднимаясь. Она уже не чувствовала ни боли во всЬмъ т е л е , ни усталости. — Папоч ка, поди, вспрысни еще, — сказала она, закрывая ротъ шайью. Дмитрш Степановичъ сильно сопнулъ носомъ и черезъ плечо бросилъ догоравшую папиросу. Весь полъ вокругъ него былъ забросанъ окурками. — Папочка, вспрысни еще, я тебя умоляю. — Тогда Ни колай Ивановичъ раздраженно и гЬмъ же, точно театральнымъ, голосомъ воскликнулъ: — Не можетъ она жить одной камфорой. Она умираетъ, Даша. Даша стремительно обернулась къ нему, слезы сразу вы сохли: — Ты не смеешь такъ говорить! — крикнула она, — не смеешь! Онанеумреть. Желтое лицо Николая Ивановича передернулось. Онъ обер нулся къ окну и тоже увид-Ьлъ пронзительный, тонкш серпъ месяца въ синеватой пустыне. — Какая тоска, — сказалъ онъ, — если она уйдетъ — я не могу... Даша на цыпочкахъ прошла по гостиной, еще разъ взгля нула на синеватыя окна, — за ними былъ ледяной, вечный холодъ, и проскользнула въ катину спальню, едва освещенную ночникомъ. Въ глубине комнаты, на деревянной, желтой постели все такъ же неподвижно на подушкахъ лежало маленькое личико съ закинутыми наверхъ сухими и потемневшими волосами, и пониже — узенькая ладонь. Даша опустилась на колени передъ кроватью. Катя едва слышно дышала. Спустя долгое время она проговорила тихимъ, жалобнымъ голосомъ: — Который часъ? ~ Восемь, Катюша. Подышавъ, Катя опять спросила такъ же, точно жалуясь: — Который часъ?

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

Она повторяла это весь день сегодня. Ея полупрозрачное лицо было спокойно, глаза закрыты... Вотъ уже долгое, дол гое время она идетъ по мягкомъ ковру длиннаго, низкагокорридора. Онъ весь желтый — стены и потолокъ. Справа, высоко изъ пыльныхъ оконъ, льется жестковатый, мучительный св-Ьтъ. Налево — множество плоскихъ дверей. За ними, — если рас пахнуть ихъ, — край земли, бездна. Тамъ, въ тьме, глубоко внизу, красноватымъ серпомъ виситъ м%сяцъ. Катя медленно, такъ медленно, какъ во сне, идетъ мимо этихъ дверей и пыльныхъ оконъ. Впереди — длинный, плоскШ корридоръ весьвъжелтоватомъ свету. Душно, и в*Ьетъ смертной тоской отъ каждой дверцы. Когда же, Господи, конецъ? Тамъ, въ конце, оназнаетъ, — влажный, зеленоватый лужокъ съ повисшими до земли мок рыми ветвями. И, кажется, слышно даже, какъ поетъ птица... Остановиться-бы, прислушаться... Нетъ, не слышно... А за дверями въ тьме начинаетъ гудеть, какъ пружина въ стенныхъ часахъ, медленный, низкш звукъ... О, какая тоска!.. Очнуться бы... Сказать что-нибудь простое, человеческое... И Катя съ усил1емъ, точно жалуясь, повторяла: — Который часъ? — Катюша, ты о чемъ все спрашиваешь? «Хорошо. Даша здесь»... И снова мягкой тошнотою про стирался подъ ногами корридорныйковеръ, лился жесткш, душ ный светъ изъ пыльныхъ оконъ, издалека начинала гудеть часовая пружина.., «Не слышать-бы... Не видеть, не чувствовать... Лечь, ут кнуться... Скорее-бы конецъ... Но мешаетъ Даша, не даетъ забыться... Держитъ за руку, целуетъ, бормочетъ, бормочетъ... И словно отъ нея въ пустое, легкое тело льется что-то живое... Какъэтонепр1ятно... Какъ-бы ей объяснить, что умирать легко, легче, чемъ чувствовать въ себе это живое... Отпусти л а-бы». — Катюша, люблю, люблю тебя, ты слышишь?... «Не отпу скаешь, жалеетъ... Значить — нельзя... Девочка останется одна, осиротеетъ»... — Даша! — Что, что?...

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

— Я поправлюсь» не умру: Вотъ, должно быть, подходить отецъ, пахнетъ табакомъ. Наклоняется, отгибаетъ одеяло, и въ грудь острой, сладкой болью входить игла. По крови разливается блаженная^ влага успокоешя. Колеблются, раздвигаются стЬны желтаго корридора, в%етъ прохладой. Даша гладить руку, лежащую поверхъ одеяла, прижимается къ ней губами, дышить тепломъ. Еще минуточка, и тЬло растворится въ сладкой темноте сна. Но снова жестк!я, желтеньюя черточки выплывають сбоку изъ за глазъ, и — чиркъ, чиркъ — самодовольно, сами по себе, существуютъ, множатся, строютъ окаянный, душный корридоръ... — Даша, Даша, я не хочу туда. Даша обхватываеть голову, ложится рядомъ на подушку, прижимается, живая и сильная, и точно льется изъ нея грубая, горячая сила, — живи. А корридоръ ужъ протянулся, нужно подняться и брести со стопудовой тяжестью на каждой ноге. Лечь нельзя. Даша обхватить, подниметъ, скажетъ, — иди. Такъ, трое сутокъ боролась Катя со смертью. Непрестанно чувствовала она въ себе дашину страстную волю, и если-бы не Даша, — давно-бы обезсилела, успокоилась. Весь вечеръ и ночь третьихъ сутокъ Даша не отходила отъ постели. Сестры стали точно однимъ существомъ, съ одной болью, и съ одной волей. И вотъ, подъ утро Катя покрылась, наконецъ, испариной и легла на бокъ. Дыхашя ея почти не было слышно. Встревоженная Даша позвала отца. Они решили лсдать. Въ седьмомъ часу утра Катя вздохнула и повернулась на другой бокъ. Кризисъ миновалъ, началось возвращеше къ жизни. ЗдЬсь-же у кровати въ большомъ кресле заснула и Даша, въ первый разъ за эти дни. Николай Ивановичъ, узнавъ, что Катя спасена, обхватилъ мохнатый жилеть Дмитр1я Степа новича и зарыдалъ. Новый день насталъ радостный, — было тепло и солнечно, все казались другъ другу добрыми. Изъ цветочнаго магазина принесли дерево белой сирени и поставили въ гостиной. Даша чувствовала, какъ своими руками вырвала Катю у

ГР. А . Н. ТОЛСТОЙ

смерти, и сама была такъ близко къ этому желтому, колючему ходу въ темноту, что, казалось, слышала, какъ въ конце его, въ черной бездне гудитъ ледяной, безсмертный звукъ. На земле ничего не было дороже жизни, — она это знала теперь твердо.

Въ конце мая Николай Ивановичъ перевезъ Екатерину Дмитр1евну подъ Москву, на дачу, въ бревенчатый домикъ съ двумя террасами, — одна выходила въ белый, съ вечно дви гающейся зеленой тенью, березовый лесъ, где бродили nerie телята, другая — на покатое къ западу,волнистое поле. Каждый вечеръ Даша и Николай Ивановичъ вылезали изъ дачнаго поезда на полустанке и шли по болотистому лугу. Надъ головой толклись комарики двумя клубочками живой пыли. Потомъ приходилось идти въ гору. Здесь, обычно, Ни колай Ивановичъ останавливался, будто-бы для того, чтобы взглянуть на закатъ, и говори лъ, отдуваясь: — Ахъ, какъ хорошо, чортъ его возьми! За потемневшей, волнистой равниной, покрытой то поло сами хлебовъ, то кудрями ореховыхъ и березовыхъ перелесковъ, лежали тучи, тЬ, что бываютъ на закате, — лиловыя, неподвижныя и безплодныя. Въ ихъ длинныхъ щеляхъ тусклымъ светомъ догорало небесное зарево, и неподалеку внизу, въ заводи ручья, отсвечивала оранжевая щель. Ухали, охали лягушки. На плоскомъ поле темнели ометы и крыши деревни. ЗажелтЬлъ и разгорелся язычкомъ костеръ на берегу плоскаго пруда. Тамъ когда-то за валомъ и высокимъ частоколомъ сиделъ ТушинскШ воръ. Протяжно свистя, изъ-за леса появлялся поездъ, увозилъ солдатъ на западъ, въ тусклый закатъ. Подходя по опушке леса къ даче, Даша и Николай Ива новичъ видели сквозь стекла террасы накрытый столъ, лампу съ матовымъ шаромъ и чью-то двигающуюся тень. Навстречу, съ вежливымъ лаемъ, прибегала дачная собачка — Шарикъ и, добежавъ и вертя хвостомъ, на всякш случай отходила въ полынь и лаяла въ сторону. Екатерина Дмитр1евна барабанила пальцами въ стекла

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

террасы, — въ сумерки ей было еще запрещено выходить. Николай Ивановичъ, затворяя за собой калитку, говорилъ:— «Премилая дачка, я теб-fe скажу». Садились ужинать. Екате рина Дмитр1евна разсказывала дачныя новости: — Изъ Ту шина прибегала бешеная собака и покусала у Кишкиныхъ двухъ цыплятъ; сегодня переехали на Симовскую дачу Жйлкины, и у нихъ сейчасъ-же украли самоваръ; Матрена, кухарка, опять выпорола сына, — мальчишка отбился отъ рукъ, лазаетъ по чужимъ садамъ, рветъ цветы. Даша молча ела, — после города она уставала страшно, Николай Ивановичъ вытаскивалъ изъ портфеля пачку газетъ и принимался за чтеше, поковыривая зубочисткой зубъ; когда онъ доходилъ до непр1ятныхъ сообщенш, то начиналъ цыкать, покуда Катя не говорила, — «Николай, пожалуйста, не цы кай». Даша выходила на крыльцо, садилась, подперевъ подбородокъ, и глядела на потемневшую равнину съ огоньками костровъ кое-где, на высыпаюхщя не ярюя, летн!я звезды. Изъ садика пахло политыми клумбами. На террасе Николай Ивановичъ, шурша газетами, гово рилъ: — Война уже по одному тому не можетъ долго длиться, что страны соглас1Я и мы — союзники — раззоримся. Катя спрашивала: — Хочешь простокваши? — Если только холодная. Ужасно, ужасно! Мы потеряли Львовъ и Люблинъ. Чортъ знаетъ что! Какъ можно воевать, когда предатели вонзаютъ ножъ въ спину. Невероятно! — Николай, не цыкай. — Оставь меня въ покое! Если мы потеряемъ Варшаву — будетъ такой позорь, что нельзя жить. Право, иногда прихо дить въ голову, — не лучше-ли заключить хоть перемир1е какое-нибудь да и повернуть штыки на Петербургъ. . Издалека доносился свистъ поезда, было слышно, какъ онъ стучалъ по мосту черезъ тотъ ручей, где давеча отражался закатъ, — это везли, должно быть, раненыхъ въ Москву. Ни колай Ивановичъ опять шуршалъ газетой: — Эшелоны отправляются на фронтъ безъ ружей. Въ око-

ГР. А . Н. ТОЛСТОЙ

пахъ сидятъ съ палками. Винтовка — одна на каждаго пятаго человека...— Онъ останавливался, задохнувшись. — Идутъ въ аттаку съ тЬми-же палками, въ расчете, когда убьютъ соседа, — взять винтовку. Ахъ, Господи!.. Даша сходила съ крыльца и облокачивалась у калитки. Св^тъ съ террасы падалъ на рваные лопухи у забора, на дорогу съ подсохшей травкой. Мимо, опустивъ голову, загребая бо сыми ногами пыль, нехотя — съ горя, шелъ Матренйнъ сынъ, Петька. Ему ничего более не оставалось, какъ вернуться на кухню, дать себя выпороть, пореветь минуты две и спать. Даша выходила за калитку и медленно шла до речки Хим ки. Тамъ въ темноте, стоя на обрыве, она прислушивалась,— где-то, слышный только ночью, журчалъ ключъ; зашуршала, покатилась и плеснула водою земля съ сухого обрыва. По сторонамъ неподвижно стояли черныя очерташя деревьевъ, вдругъ сонно начинали шуметь листья, и опять было тихо, Даша поджимала губы и шла обратно. Подъ нотами, задевая за юбку, горько, сухою землей, несбывающейся прелестью пахла полынь.

Въ первыхъ числахъ шня, въ праздникъ, Даша встала рано и, чтобы не будить Катю, пошла мыться на кухню. На столе лежала куча моркови, помидоровъ, цветной капусты, и поверхъ какая-то зеленоватая открытка, должно быть зеленщикъ захватилъ ее на почте вместе съ газетами. Петька, Матренйнъ сынъ, сиделъ на пороге открытой въ садъ двери и, сопя, привязывалъ къ палочке куриную ногу. Сама Матрена вешала на акацш кухонныя полотенца. Даша налила въ глиняный тазъ воды, пахнущей рекою, спустила съ плечъ рубашку, и опять поглядела, — что за странная открытка? Взяла ее за кончикъ мокрыми пальцами, тамъ было написано: — «Милая Даша, я безпокоюсь, почему ни на одно изъ моихъ писемъ не было ответа, неужели они пропали»... Даша быстро села на стулъ, — такъ потемнело въ глазахъ, ослабли ноги... «Рана моя совсемъ зажила. Теперь я

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

каждый день занимаюсь гимнастикой, вообще держу себя въ рукахъ. А такъ-же изучаю англшскш и французскш языки. Недавно къ намъ привезли новую партш пл-Ьнныхъ, и, пред ставь, кого я встретилъ, —Акундина, онъ прапорщикъ, попалъ въ шгЬнъ, и веселъ, очень доволенъ. ПросидЬлъ въ лагере неделю и его куда-то увезли. Очень странно. Обнимаю тебя, Даша, если ты меня еще помнишь. И. ТелЪгинъ». Даша торопливо подняла рубашку на плечи и, низко нагнувшись, прочла письмо во второй разъ: — «Если ты меня еще помнишь!»... Она вскочила и побежала къ Кате въ спаль ню, распахнула ситцевую занавеску на окне: — Катя, читай вслухъ. С-Ьла на постель къ испуганной Кате и, не дожидаясь, прочла сама, и заплакала, нагнувшись до коленокъ, но сейчасъ-же вскочила, всплеснула руками: — Катя, Катя, какъ это ужасно!.. — Но ведь, слава Богу, онъ живъ, Данюша. — Я люблю его!.. Господи, что мне делать?.. Я спраши ваю тебя, — когда кончится война? Даша схватила открытку и побежала къ Николаю Ивано вичу. Прочтя письмо, въ отчаянш, она требовала отъ него самаго точнаго ответа, — когда кончится война? — Матушка ты моя, да ведь этого никто теперь не знаетъ. — Что-же ты тогда делаешь въ этомъ дурацкомъ Городскомъ Союзе. Только болтаете чепуху съ утра до ночи. Сейчасъ еду въ Москву, къ командующему войсками... Я потребую отъ него... — Что ты отъ него потребуешь?... Ахъ, Даша, Даша, ждать надо, вотъ что.—Николай Ивановичъ развелъ руками и издалъ ртомъ звукъ. Даша поехала въ Москву, но къ коман дующему войсками, по разсмотренш цели ея ауд1енщи, ее не пустили. Она появилась въ редакцш большой газеты, потребовала свидашя съ редакторомъ и, съ надеждой глядя въ его большое, сонное лицо съ однимъ налившимся кровью глазомъ, спросила, — неужели ей нетъ никакой возможности увидеться со своимъ женихомъ?

ГР. А. Н. ТОЛСТОЙ

Редакторъ растопырилъ, сложенные на груди, короткие пальцы и вздохнулъ глубоко, — Неужели даже вы не можете хоть приблизительно ска зать — когда кончится война? — спросила Даша. Редакторъ поднялъ толстыя плечи, вытянулъ носъ и губы и помоталъ ими. — Благодарю васъ, — сказала

Даша, —

до свидашя.

Несколько дней у Даши было неистовое настроеше, и, вдругъ, она затихла, точно потускнела; по вечерамъ рано уходила въ свою комнату, писала письма Ивану Ильичу, упаковывала, зашивала въ холстъ посылки. Когда Екатери на Дмитргевна заговаривала съ ней о Телегине, Даша, обыч но, молчала; вечершя прогулки она бросила, сидела больше съ Катей, шила, читала, — казалось — какъ можно глубже нужно было загнать въ себя все чувства, покрыться буднич ной, неуязвимой кожей. Екатерина Дмитр1евна, хотя и совсемъ оправилась за лето, но такъ-же, какъ и Даша, точно погасла. Часто сестры гово рили о томъ, что на нихъ, да и на каждаго теперь человека, легла, какъ жерновъ, тяжесть. Тяжело просыпаться, тяжело ходить, тяжело думать, встречаться съ людьми, — не до ждешься— когда можно лечь въ постель, и ложишься замучен ная, одна радость — заснуть, забыться. Вотъ, Жилкины вчера позвали гостей на новое варенье, а за чаемъ приносятъ газету, — въ спискахъ убитыхъ — брать Жилкина. Погибъ на поле славы. Хозяева ушли въ домъ, гости посидели на бал коне въ сумеркахъ и разошлись молча, какъ съ похоронъ. И такъ—повсюду. Жить стало дорого. Впереди—неясно, уны ло. А руссшя армш все отступаютъ, таютъ, какъ воскъ. Вар шаву отдали. Брестъ-Литовскъ взорванъ и палъ. Всюду uinioновъ ловятъ. На реке Химке, въ оврагЬ, завелись разбой ники. Целую неделю никто не ходилъ въ лесъ, — боялись, потомъ стражники выбили ихъ изъ оврага, двоихъ взяли, третш ушелъ, перекинулся, говорятъ, въ ЗвенигородскШ уЬздъ — очищать усадьбы. Утромъ, однажды, на площадку близъ Смоковниковской дачи примчался, стоя на пролетке, извозчикъ. Было видно,

Х0ЖДЕН1Е ПО М У К А М Ъ

какъ со всЪхъ сторонъ побежала къ нему бабы, кухарки, ребятишки. Что-то случилось. Кое-кто изъ дачниковъ вышелъ за калитку. Вытирая руки, протрусила черезъ садъ Матрена. Извозчикъ, красный, горячш, съ жесткой бородкой, говори лъ, стоя въ пролетке: ... — Вытащили его изъ конторы, раскачали—да объ мосто вую, да въ Москву-реку, а на заводе еще пять душъ скрывает ся — немцевъ... Троихъ нашли, городовые отбили, а то быть имъ тЬмъ-же порядкомъ въ речке...А по всей по Лубянской площади шелка, бархата такъ и летаютъ. Грабежъ по всему городу... Народу — тучи... Онъ со всей силой хлестнулъ возжами лихацкаго воро ного жеребца, присЬвшаго въ дугой выгнутыхъ оглобляхъ,— шалишь! — хлестнулъ еще, и захрап-ЪвшШ, въ мыле, жеребецъ скачками понесъ по улице валкую пролетку, завернулъ къ шинку. Екатерина Дмитр1евна страшно обезпокоилась, — Даша и Николай Ивановичъ были въ Москве. Оттуда въ сероватую, раскаленную солнцемъ, мглу неба поднимался черный столбъ дыма и стлался тучей. Пожаръ былъ хорошо виденъ съ дере венской площади, где стояло кучками простонародье. Когда къ нимъ подходили дачники, — разговоры замолкали, на го сподь поглядывали не то съ насмешкой, не то со страннымъ какимъ-то выжидашемъ. Было жарко, словно передъ грозой. Появился какой-то плотный мужикъ, безъ шапки, въ рваной, розовой рубахе и, подойдя къ кирпичной часовенке, закричалъ: — Въ Москве немцевъ рЪжуть! И — только крикнулъ — заголосила баба: говорили, что беременная, — испугалась. Народъ сдвинулся къ часовне, побежала туда и Екатерина Дмитр1евна. Толпа волновалась, гудела, ходили слухи: — Варшавскш вокзалъ горитъ, немцы подожгли. — Немцевъ две тысячи зарезали. — Не две, а шесть съ половиной, всехъ въ Яузу покидали. — Начали то съ немцевъ, потомъ пошли подрядъ. КузнецкШ мость, говорятъ, разнесли на-чисто.

ГР. А . Н . ТОЛСТОЙ

— Такъ имъ и надо. Нажрались на нашемъ на поте, разъели брюхо, сволочи! — Разве народъ остановишь, народъ остановить нельзя. — А я теб-fe говорю, — на Неглинномъ войска стоять. Три раза въ народъ стреляли. — Конечно, безобраз1я, — грабежъ, — допускать нельзя. — Городоначальнику голову разломали. — Что ты? — Въ Петровскомъ парке, ей Богу не вру, — сестра сей часъ оттуда прибежала, — въ парке, говорятъ, на одной даче нашли безпроволочный телеграфъ, и при немъ двое шпюновъ съ привязанными бородами, — убили, конечно, голубчиковъ. — По всемъ-бы дачамъ пойти, вотъ это дело. Затемъ, было видно, какъ подъ гору, къ плотине, где проходила московская дорога, побежали девки съ пустыми мешками. Имъ стали кричать вдогонку. Оне, оборачиваясь, махали мешками, смеялись. Екатерина Дмитр1евна спросила у благообразнаго, древняго мужика, стоявшаго около нея съ высокимъ посохомъ. — Куда это девки побежали? — Грабить, милая барыня. Наконецъ, въ шестомъ часу на извозчике изъ города npieхали Даша и Николай Ивановичъ. Оба были возбуждены и, перебивая другь друга, разсказывали, что по всей Москве простонародье собирается въ толпы и громятъ квартиры немцевъ и немецкие магазины. Несколько домовъ подожжено. Разграбленъ магазинъ готоваго платья Манделя. Мужики и бабы, напяливая на себя грабленное, пели: — « Б о ж е , царя храни». Разбить весь складъ Беккеровскихъ роялей на Кузнецкомъ, ихъ выкидывали изъ оконъ второго этажа и валили въ костерь. Лубянская площадь засыпана медикаментами и битымъ стекломъ. Говорятъ — были убшства. После полудня пошли патрули и начали разгонять пародъ. Теперь — все спокойно. — Конечно, это варварство, — говорилъ Николай Ива новичъ, отъ возбуждешя мигая глазами, — но мне нравится этотъ темперамента, силища въ народе. Сегодня разнесли

Х 0 Ж Д Е Н 1 Е ПО М У К А М Ъ

н-Ьмецк1я лавки, а завтра баррикады, чортъ возьми, начнутъ строить. Правительство нарочно допустило этотъ погромъ. Да, да, я тебя уверяю, — чтобы выпустить излишекъ озлоблешя. Но народъ черезъ так1я штуки получить вкусъ кое къ чему посерьезнее... Хи, хи. Этой-же ночью у Жилкиныхъ былъ очищенъ весь погребъ, у Свечниковыхъ сорвали съ чердака белье. Несколько дачниковъ видели своими глазами, какъ въ темноте между дере вьями пробирались как1я-то бабы съ узлами. Въ шинке до утра горелъ светъ. И спустя еще неделю на деревне пере шептывались, поглядывали непонятно на гуляющихъ дачниковъ. Въ начале августа Смоковниковы переехали въ городъ, и Екатерина Дмитр1евна опять стала работать вЪ лазаретЬ. Москва въ эту осень была полна беженцами изъ Польши. На Кузнецкомъ, Петровке, Тверской нельзя было протол каться. Магазины, кофейни, театры — полны, и повсюду слышно новорожденное словечко, — «извиняюсь». Вся эта суета, роскошь, переполненные театры и гостинницы, шумныя улицы, залитыя электрическимъ светомъ, были прикрыты отъ всехъ опасностей живой стеной четырнадцати миллюнной армш, сочащейся кровью. А военный дела продолжали быть очень неутешитель ными. Повсюду, на фронте и въ тылу, говорили о злой воле Распутина, объ измене, о невозможности долее бороться, если Никола Угодникъ не выручить чудомъ. И, вотъ, во время унышя и развала генералъ Рузскш внезапно остановилъ въ чистомъ поле наступлеше германскихъ армш. PocciH на этотъ разъ была спасена. Гр. Алексей Н. Толстой. {Продолокенк слЪдуетъ).

Глава I. Однажды въ раннемъ детстве Сузи Джонсонъ услышала отъ своей матери, что впередъ къ обеду больше не будетъ подаваться пуддингъ. Сузи заплакала отъ горя. — M y little darling **),—сказала ей н-Ьжно и наставительно мать. — Бэтси Браунъ и друпя девочки тоже не получать пуддинга. Надо терпеть и экономить. Во всемъ виноватъ злой Бони, который устроилъ дорогой старой стране континен тальную систему. Сузи сквозь слезы осведомилась, что это еще за континен тальная система. Но мистриссъ Джонсонъ и сама не совсЬмъ хорошо это понимала. Девочке показалось, что континен тальная система что-то вроде длинной, гадкой змеи. Вечеромъ, ложась спать, Сузи, по указанш матери, помо лилась Лорду, чтобы Онъ спасъ дорогую старую страну отъ злого Бони, который отобралъ у нея, и у Бэтси Браунъ, и у другихъ англшскихъ девочекъ вкусный пуддингъ — съ изюмомъ, сливами и сладкой коричневой коркой — верно для того, чтобы все съесть самому. *) Въ школьной тетради Наполеона отъ 1788 года ( F o n d s L i b r i , № 11), составленной по курсу географш аббата Лакруа, занесены рукой будущаго императора следующая слова: «Sainte ftelene, petite Не» («Святая Елена, маленькш островъ»). На этомъ мгьстгь запись въ тетради обрывается. **) Милая крошка.

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Б К 1 Й ОСТРОВЪ

Злого Вони миссъ Сузи боялась и ненавидела больше все го на св^те. Всякш разъ, когда она дурно себя вела, мать и миссъ Мэри говорили, что отдадутъ ее Вони, и при этомъ де лали страшные глаза. Въ первый разъ Сузи услышала имя Вони какъ-то утромъ за брэкфестомъ и съ ужасомъ спросила, кто такой Бони. — Онъ самъ сатана! — воскликнула, не удержавшись, ея воспитательница. — О, миссъ Мэри! — съ укоромъ сказала мистриссъ Джонсонъ, не любившая неприличныхъ словъ. Но дэди, подполковникъ Джонсонъ, оторвавшись отъ свежаго номера «Morning Post» и ударивъ кулакомъ по столу, категорически заявилъ, что миссъ Мэри совершенно права: Бони, действительно, самъ проклятый сатана. При этомъ под полковникъ Джонсонъ завращалъ глазами и въ словахъ d-damned d-devil какъ-то особенно страшно растянулъ букву d . Только, когда миссъ Сузи стала уже большой, незадолго до того, какъ ей пошелъ восьмой годъ, ей сказали, что Бони — не просто Бони, что это кличка, вроде какъ ея двоюроднаго брата Эдуарда Брауна зовутъ Эдди. Она узнала, что у злого Бони есть другое, длинное и трудное,имя: Наполеонъ Бона парта, и что онъ состоитъ Кингджорджемъ (просто кингомъ,— поправила, улыбнувшись, мать) у французовъ, которые живутъ за моремъ, едятъ лягушекъ (shame! *), хотятъ погу бить дорогую старую страну и воюютъ, какъ настояице гунны, нечестно, совершая всяк!я зверства. Вскоре после этого дэди подполковникъ Джонсонъ, былъ убить злымъ Бони на войне. А еще позднее къ обеду сталъ снова появляться пуддингъ. Читая газеты, больпие оживлен но говорили, будто дела злого Бони и дута плохо: его бьютъ pyccKie. Сузи тотчасъ осведомилась о русскихъ и узнала, съ некоторымъ страхомъ, но и съ удовлетворешемъ, что это хорошш народъ, который живета въ снегу съ медведями, есть сальныя свечки, но любить дорогую старую страну и не лю бить проклятыхъ французовъ: русскш король Александръ, у

*) Какой стыдъ!

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

дальнш родственникъ Кингджорджа, и одинъ русскш графъ съ фамшпей, которую ни выговорить, ни запомнить невозмож но, подожгли даже свою столицу Москву, чтобы сжечь забравшагося туда Бони и сделать удовольств1е Кингджорджу. Это очень понравилось Сузи. Чуть не каждый день во все время ея детства миссъ Сузи приходилось слышать о разныхъ злодЪяшяхъ Бони. Наконецъ, въ одно летнее утро, къ нимъ въ домъ вбЪжалъ ихъ молодой кузенъ, лейтенантъ Эдуардъ Браунъ, весь аяющш и украшен ный блестящими орденами. Въ разговоре, радостномъ и быстромъ, онъ часто произносилъ слово Ватерлоо, — и черезъ несколько минуть всему дому стало известно, что герцогъ Веллингтонъ и кузенъ Эдди победили злого Бони, отомстили за дэди и что отныне дорогой старой стране больше нечего бояться. Кроме Эдди въ победе надъ Бони принимали учаспе немцы, — очень хорошш народъ, который, въ отлич!е отъ французовъ, воюетъ честно и не совершаетъ никакихъ зверствъ. Но немцы помогли только самую малость, а все главное сде лали доропе старые малые, дорогой старый герцогъ Веллинг тонъ и особенно дорогой старый кузенъ Эдди. Затемъ судьба странно завертела Сузи и всю ея семью* У нихъ въ доме сталъ бывать некрасивый и непр1ятный воен ный, съ оттянутой верхней губой и острымъ подбородкомъ, сэръ Гудсонъ Лоу. Онъ какъ-то особенно почтительно обра щался съ мистриссъ Джонсонъ и подолгу оставался съ ней вдвоемъповечерамъ. Зимой же того года, когда вернулся ку зенъ Эдди, мистриссъ Джонсонъ, слегка покрасневъ, сказала Сузи и ея меньшой сестре, что у нихъ будетъ новый дэди, ибо она выходить замужъ за сэра Гудсона. Миссъ Мэри подъ строжайшимъ секретомъ сообщила девочкамъ, что сэръ Гудсонъ незнатнаго рода: ему до нихъ такъ же далеко, какъ имъ до герцога Норфолька, перваго пэра Англ i n . Но это не беда, ибо сэръ Гудсонъ Лоу очень хороппй человекъ и известный генералъ. Одновременно оказалось, что они все переселяются очень далеко, на какой-то островъ святой Елены, куда ихъ новый дэди назначенъ губернаторомъ, и что на этомъ острове уже находится злой Бони, котораго они будутъ стеречь и не

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

позволять ему снова убежать и убивать англичанъ. ЗатЬмъ все они долго — два съ половиной месяца — ехали по боль шому морю на большомъ корабле съ мачтами и съ пушками, и ихъ страшно качало, всехъ, но не ее, — она'одна ни чуточки не была больна, — и наконецъ пр!ехали на островъ святой Елены, въ большой домъ Plantation House. Прекрасный home, чудный садъ съ невиданными мимозами—очень понра вились Сузи, Обежавъ квартиру, она первымъ деломъ спро сила, въ какомъ подвале запертъ Бони, и нельзя ли его хоть издали увидеть, если это не очень опасно. Но оказалось, къ большому ея успокоенш, что Бони въ доме вовсе нетъ, что онъ живеть въ другомъ месте, нк вилле Лонгвудъ, очень далеко отъ Plantation House и что они, кроме дэди, его ви деть не будутъ, ни вблизи, ни издали. На острове св. Елены Сузи незаметно для всехъ, кроме ея самой, превратилась изъ малаго ребенка въ очарователь ную девочку. Говорили, что она красавица. Ей шелъ шест надцатый годъ, и уже иногда называли ее миссъ Сузанной, когда въ нее влюбился и сделалъ ей предложеше представи тель русскаго императора на острове св. Елены, графъ Александръ де-Бальменъ. Своего будущаго мужа Сузи въ первый разъ увидела на обеде, который губернаторъ далъ въ честь трехъ иностранныхъ комиссаровъ. Она сразу обратила внимаше на то, что-графъ де-Бальменъ — красивый человекъ, гораздо более красивый, чемъ австршскш уполномоченный, баронъ Штюрмеръ, и фран цузские, маркизъ де-Моншеню. Когда негры внесли въ залу канделябры, миссъ Сузанна съ любопытствомъ и гадливостью приготовилась къ тому, что русскш вынеть свечу и съесть. Но руссюй этого не сделалъ. Миссъ Сузанне даже показа лось, что по внешнимъ признакамъ графъ де-Бальменъ совершенный джентльмэнъ, a perfect gentleman. За обедомъ говорили то по-французски, то по-англшски. Русскш очень хорошо говорилъ по-англшски — съ оксфордскимъ произношешемъ, какъ кузенъЭдди. Правда, миссъ Су занна сразу заметила,что оксфордское произношеше у него выходить не совсемъ, какъ у кузена Эдди, и что ти-эчъ у рус4

М. А. А Л Д А Н О В Ъ

скаго какое-то странное. Но и это ей почему-то понравилось. По-французски же графъ де-Бальменъ говорилъ совершенно изумительно, — сама миссъ Сузи съ трудомъ изъяснялась на этомъ язык-fe. Ей даже показалось, что онъ говорить по-фран цузски гораздо лучше, чемъ маркизъ де- Моншеню. Посл-Ьднш былъ, однако, другого мнЬшя и съ некоторой ирошей слушалъ картавую, чисто парижскую, речь своего русскаго коллеги. Разговоръ шелъ, какъ почти всегда, о генерале Бонапарте и о техъ непр!Ятностяхъ, которыя онъ продолжалъ чинить всему Mipy, а въ частности сэру Гудсону Лоу и иностраннымъ комиссарамъ. Моншеню, старый эмигрантъ, въ свое время считавшшся крайнимъ реакцюнеромъ даже въ Кобленце, разсказалъ несколько случаевъ изъ временъ мо лодости корсиканца. Оказалось, что Бонапартъ когда-то собственноручно задушилъ женщину легкаго поведешя. Маркизъ описалъ это происшествте съ чрезвычайно точнымъ указатемъ места, обстоятельствъ, именъ и всехъ подроб ностей убшства. — Q u e l scelerat, Seigneur, quel scelerat! *)— воскликнулъ въ заключете Моншеню. Графъ де-Бальменъ, выслушавъ учтиво французскаго упол номоченная, съ своей стороны разсказалъ несколько анекдотовъ о Наполеоне, но въ другомъ роде. При этомъ оказалось, что графъ, хотя и дипломатъ по профессш, проделалъ въ чине полковника несколько кампанш и имелъ много боевыхъ наградъ. Де-Бальменъ разсказалъ это совершенно къ слову, лег кой иронической улыбкой показывая, что не придаетъ ни малейшаго значен!я своимъ военнымъ подвигамъ — особенно въ присутствш такого заслуженнаго воина', какъ сэръ Гудсонъ Лоу. Наполеона графъ де-Бальменъ виделъ за всю свою жизнь только одинъ разъ — на поле битвы при Ватерлоо. Онъ былъ прикомандированъ императоромъ Александромъ къ верховному англшскому командованш и во время знаменитаго сражешя неотлучно находился въ свите герцога Веллингтона. При слове Ватерлоо лица всехъ англичанъ и англичанокъ *) Какой злодЪй, Господи, какой злодъй!

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

расплылись въ улыбку, а Моншеню слегка нахмурился, не смотря на свою эмигрантскую ненависть къ Наполеону. ДеБальменъ тотчасъ это зам-Ьтилъ и, обращаясь къ маркизу, сь величайшей похвалой отозвался о храбрости, проявленной въ день Ватерлоо французскими войсками. — B o n a p a r t e у a deploye tout s o n terrible genie, et D i e u salt s ' i l en a! *) И онъ мастерски описалъ, какъ Бонапартъ съ вершины холма Belle-Alliance руководилъ сражен!емъ, которое считалъ совершенно выиграннымъ. Вдругъ — было около часу дня — въ тылу его армш неожиданно показались н-Ьмцы Блю хера вместо французскаго корпуса Груши. — II faudrait la p l u m e d ' u n C h a t e a u b r i a n d p o u r decrire le desespoir q u i s'est peint alors s u r l a figure m o b i l e de C e s a r **). Такъ закончилъ де-Бальменъ свой разсказъ. Все это онъ видЬлъ въ полевую трубу. СидЬвшш за столомъ заЬзжш гость, сЬдой, молчаливый англшскш офицеръ, получившш дв'Ъ'раны подъ Ватерлоо и ничего этого не видЬвшш, подумалъ, что у русскихъ штабныхъ офицеровъ удивительный полевыя трубы. Но миссъ СузаннЬ разсказъ русскаго очень понравился. А еще больше ей понравилось, что во время разсказа де-Бальменъ два раза посмотрЪлъ въ ту сторону стола, пгЬ не было никого, кроме нея и старой миссъ Мэри. Сэръ Гудсонъ Лоу, осклабившись, зам-Ьтилъ, что сражеше при Ватерлоо было бы все равно выиграно англичанами, даже если бы Блюхёръ не пришелъ на помощь. — Н е , he, q u i sait, q u i sait, m o n g e n e r a l ! — возразилъ маркизе. — Q u a n d o n a affaire а Г а г т ё е francaise... ***) — Nous n'en safons rien en effet, — замЪтилъ со своей *) Бонапартъ проявилъ тамъ весь свой страшный гешй; а знаетъ Богъ, что гешя у него достаточно. **) Нужно было бы Шатобр1ановское перо, чтобы описать без граничное отчаяше, изобразившееся тогда на подвижномъ лиц* Цезаря. ***) Кто знаетъ, генералъ, кто знаетъ! Когда имеешь дъгло съ французской арапей...

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

стороны баронъ Штюрмеръ. — Ces prafes allemands fous ont rendu un choli serfice. *) Де-Бальменъ, которому было безразлично, кто побе ди лъ при Ватерлоо: англичане или немцы, — похвали лъ и Блюхера, и Веллингтона. — Quel rude homme, votre I r o n D u K e * * ) , — сказалъ онъ сэру Гудсону — и тотчасъ соо6разилъ,увид*Ьвъ кислую улыбку посл-Ьдняго, что сделалъ промахъ: губернаторъ не долюбливалъ Веллингтона, который однажды назвалъ его, хотя и впол голоса, но довольно явственно, старымъ дуракомъ. Де-Баль менъ былъ совершенно согласенъ съ такой оценкой уметвенныхъ способностей сэра Гудсона и думалъ вдобавокъ, что самъ герцогъ Веллингтонъ ненамного умнее губернатора святой Елены. Желая загладить свой промахъ, онъ съ легкой улыбкой добавилъ, что великимъ людямъ присущи маленьюя слабости: победитель при Ватерлоо такъ желаеть во всемъ походить на генерала Бонапарта, что просилъ знаменитаго Да вида написать его портретъ и... (тутъ онъ опять погляделъ въ сторону миссъ Сузанны) близко сошелся съ певицей Грассини. Но — Давидъ отказался писать герцога, а госпожа Грассини теперь на пятнадцать летъ старше, чемъ была во время своей близости къ генералу Бонапарту. Маркизъ де-Моншеню немедленно назвалъ Грассини без голосой дрянью (въ его время при старомъ дворе были не так1я певицы) и выразилъ удивлеше, почему Его Величество ко роль Людовикъ X V I I I , въ обсуждеше поступковъ котораго онъ впрочемъ не смеетъ входить, не приказалъ повесить Давида: ведь этотъ мерзавецъ до Бонапарта писалъ портреты Дантона, Робеспьера и Марата и былъ друженъео всей революцюнной сволочью. Моншеню принадлежалъ къ очень знатной семье, нахо дившейся въ родстве съ французскимъ и испанскимъ коро левскими домами; поэтому онъ позволялъ себе, даже при дамахъ, самыя грубыя выражешя, справедливо полагая, зто у *) Действительно, это совершенно неизвестно. оказали славную услугу. Что за человекъ, вашъ железный герцогъ!

Немцы вамъ

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

него они никакъ не будутъ отнесены на счетъ дурного воспиташя. Молчаливый седой офицеръ, къ общему удивленш, вме шался въ разговоръ и, холодно глядя на маркиза, сказалъ поанглшски, что король Людовикъ X V I I I вероятно потому не приказалъ повесить мистера Дэвида, что, во-первыхъ, въ культурныхъ странахъ вешать можно только по приговору суда, а, во-вторыхъ, все цивилизованные люди чтутъ въ мисте р е Дэвиде великаго живописца. Баронъ Штюрмеръ съ пр1ятной улыбкой перевелъ замечаHie офицера не знавшему по-англшски маркизу. Наступила минута молчашя. Его прервалъ де-Бальменъ. Онъ разсказалъ столь же мастерски, что, когда Дантона везли на эшафотъ, Давидъ,съ террасы Cafe de la Regence, зарисовалъ его фигуру на колеснице парижскаго палача. Дантонъ увиделъ бывшаго друга и закричалъ ему своимъ чудовищнымъ голосомъ: «Хамъ!» — Впрочемъ, — прибавилъ графъ, — Monsieur... правъ: надо быть снисходительнымъ къ гешальнымЧь артистамъ. Лэди Лоу, заметившая, что разговоръ можетъ принять непр1ятный характеръ, вернула его къ вечной теме, на кото рой все были всегда согласны. Она заговорила о Бонапарте. Сэръ Гудсонъ разсказалъ, какъ онъ, въ начале своего пребывашя на острове святой Елены, тщетно старался установить хорония отношешя съ корсиканцемъ. — Когда графиня Лоудонъ, жена лорда Мойра, генералъгубернатора И н д ш , — сказалъ онъ, почтительно произнося анппйскш титулъ, — была проездомъ здесь, я устроилъ въ ея честь обедъ и пригласи лъ генерала Бонапарта. Вотъ какое я послалъ ему приглашеше: И съ той памятью, съ какой онъ помнилъ наизусть все отправляемыя имъ бумаги, губернаторъ процитировалъ: «Сэръ Гудсонъ и лэди Лоу просятъ генерала Бонапарта пожаловать къ нимъ на обедъ въ понедельникъ въ 6 часовъ, чтобы встретиться у нихъ съ Графиней». — Скажите, что было обиднаго въ этомъ моемъ приглаше ны, — прибавилъ онъ, обратясь къ де-Бальмену. — Такъ знайте же: я не получилъ никакого ответа. Да, я не получилъ

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

никакого ответа на это мое приглашеше! — повторилъ онъ трагическимъ голосомъ, торжественно оглядывая всехъ присутствующихъ. Де-Бальменъ съ трудомъ подавилъ усмешку и подумалъ, что надо было быть совершеннымъ дуракомъ, чтобы послать Наполеону приглашеше встретиться съ Графиней. Онъ со чувственно покивалъ головой. Въ это время дамы встали изъ за стола; мужчины остались,— имъ подали портвейнъ и сигары. Миссъ Сузанна, выходя, съ непонятнымъ и радостнымъ волнешемъ, почувствовала на своей спине взглядъ красивыхъ глазъ де-Бальмена. Онъ ей положительно очень понравился. Не понравилось ей только одно. Когда за чаемъ она съ вареньемъ подошла къ нему сзади со стороны канделябра, то оказалось, что у русскапГграфа на затылке довольно большая пййшь, величиной съ блюдечко для варенья. Хотя эта плешь была мастерски замас кирована приглаженными поперечно прядями волосъ и хотя де-Бальменъ, увидЪвъ неожиданно подошедшую сзади молоденькую миссъ, моментально и естественно повернулся такъ, что плешь совершенно исчезла, точно ея вовсе и не было, — ничто не скрылось отъ пятнадцатилътнихъ глазъ миссъ Сузанны. Это ей сильно не понравилось. Но только одно это, Графъ де-БаЛьменъ сталъ часто бывать у нихъ въ доме, много шутилъ съ ней, дразни лъ ее, исправлялъ ея французсюя ошибки, — они часто говорили, по просьбе лэди Лоу, пофранцузски. Къ 16-му году ея рождешя, когда некоторые изъ домашнихъ по привычке подарили ей куклы, онъ поднесъ миссъ Сузи красивый несессеръ, выписанный изъ Парижа, съ ея инищалами на красномъ шелке шкатулки. Миссъ Мэри, сделавъ болылле глаза, отозвала въ сторону Сузи и сказала ей, что такой несессеръ долженъ стоить по меньшей мере де сять гиней, чему миссъ Сузанна едва могла поверить и не по верила бы, если-бъ это не утверждала все знающая миссъ Мэри. Сузи очень смущенно благодарила графа за такой неслыхан ный подарокъ. Де-Бальменъ ласково смеялся, повтори лъ ея сбивчивыя фразы,.подражая англшскому произношенш французскихъ словъ, — и миссъ Сузанне казалось, что глаза у

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

него влажные и чуть маслянистые, какъ слива ренклодъ. Это ей тоже понравилось. А поздно вечеромъ, когда она легла въ постель, ее поразила мысль, что подарокъ изъ Парижа надо было заказать за полгода впередъ! Она задохнулась отъ волнешя и не могла заснуть по меньшей мере четверть часа. Потомъ прошелъ мЪсяцъ, где было много непонятнаго, волнующаго, страшнаго и радостнаго. Миссъ Сузанна чувст вовала, что должно произойти что-то необычайное, самое важ ное въ Mip-fe. Это необычайное случилось вечеромъ. Графъ де-Бальменъ долго разговаривалъ съ ея родителями, запер шись съ ними въ кабинете губернатора. ЗагЬмъ онъ у-Ь^алъ, при чемъ сэръ Гудсонъ Лоу проводи лъ его до воротъ, у которыхъ стоялъ его экипажъ съ негромъ и русскимъ грумомъ; тамъ они еще довольно долго разговаривали. Между темь лэди Лоу вышла къ дочери и сказала ей смущенно и взволнованно, что графъ де-Бальменъ просить ея руки. Лэди Лоу было очень неловко отъ того, что она сама вышла замужъ на 4 года раньше своей дочери. Она предчувствовала, что надъ этимъ будутъ смеяться. Мать сказала Сузи, что графъ де-Бальменъ — пре красная партия. Правда, странно выходить за русскаго и жаль, что придется подолгу оставаться въ Россш. Но впрочемъ графъ шотландскаго происхождешя, и часть ихъ семьи еще недавно жила въ Англ i n : лэди Лоу лично знала последняго въ шотландской линш этого знаменитаго рода, Рамсэй Босвелль де-Бальмена, имевшаго права на имеше и замокъ Бальмораль. А главное — графъ прекрасный человекъ и совершенный джентльмэнъ, a perfect gentleman. — Уои are so young, Suzy, arn't you?» *), — сказала лэди Лоу, вздохнувъ. — I a m , mother **), — ответила миссъ Сузанна, сама не слыша и не понимая своихъ словъ. — God bless you ***). На этомъ оне обе заплакали. Затемъ прищла миссъ Мэри, *) Ты такъ молода, Сузи, неправда-ли? **) Да, мама. ***)

Благослови тебя Богъ.

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

которая тоже заплакала. ЗагЬмъ появился сэръ Гудсонъ и сказалъ, что надо не плакать, а радоваться. А черезъ день миссъ Сузанна Джонсонъ стала невестой графа Александра де- Бальмена, безумно счастливой и по уши влюбленной въ жениха. Русскш комиссаръ ждалъ разрешешя своего пра вительства для того, чтобы покинуть островъ святой Елены. Передъ отъ'Ьздомъ должна была состояться свадьба.

Глава II. Александръ Антоновичъ де-Бальменъ, стоя передъ зеркаломъ, въ третш разъ завязывалъ галстухъ. Выходило все не то. Надо было сделать точно такой узелъ, какой носилъ въ последнее время Джорджъ-Брайанъ Бруммель. Графъ часто встр-Ьчалъ перваго изъ европейскихъ dandy (тогда это слово только что пришло на смену прежнихъ кличекъ: petits-maitres, roues, incroyables) въ ту пору, когда служилъ въ русскомъ посольств-fe въ Лондоне. Пряжку на ботинкахъ, знаменитую Бруммелевскую пряжку, онъ перенялъ давно и хорошо. Носъ галстухами дело не совсемъ ладилось. Де-Бальмену казалось къ тому же, что на острове святой Елены общество по неопыт ности не сумеетъ оценить гешальную простоту Бруммелевскаго стиля, — и онъ подумывалъ, не усвоить ли ему другой, более смелый тонъ туалета — въ духе, напримеръ, костюмовъ лорда Байрона. «Перейти разве отъ одного бы къ другому», — спр&шивалъ себя Александръ Антоновичъ, вспоминая ходившее въ лондонскомъ свете изречете, по которому существовало въ Mipe три настоящихъ человека и все съ фамшпями на букву Б: Бонапартъ, Байронъ и Бруммель. Байрона графъ де-Бальменъ также встречалъ въ Лондоне неоднократно: перюды пребывашя Александра Антоновича въ Англш совпали съ расцветомъ славы и светскаго успеха молодого автора «Чайльдъ-Гарольда». Въ первый разъ де-Баль менъ увиделъ поэта на вечере у лэди Гарроуби, где былъ весь высиди светъ, позванный на госпожу Сталь. Байронъ непо-

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь К Ш ОСТРОВЪ

движно сид-Ьлъ въ кресле, хмуро разсматривая гостей и почти не подымаясь при лоявленш дамъ. Мужчины, недоброжела тельно поглядывавппе на его прозрачное лицо, сверкавшее мертвенной красотой статуи, и на черный фракъ, который онъ носилъ вместо принятаго синяго, объясняли неучтивую непо движность лорда его болезненнымъ желашемъ скрыть свою хромоту. Несколько дамъ, забывъ приличия, впилось гла зами въ красавца. Самъ Бруммель, появившейся на минуту въ салоне, провожаемый завистливыми взглядами молодыхъ dandy, которые старались запомнить и перенять каждую ме лочь его простого наряда, окинулъ Байрона беглымъ взоромъ и, хотя это былъ не его стиль, одобрительно кивнулъ голо вой: ему никакое соперничество не было страшно, — онъ былъ Бруммель. Рядомъ съ Байрономъ сиделъ известный лидеръ тори и пространно излагалъ молодому пзру намеренья выс шей консервативной политики въ предвиденьи поражешя Бонапарта. Байронъ внимательно слушалъ, не глядя на собе седника, и загЬмъ, помол чавъ, вырази лъ надежду, что эти виды не сбудутся самъ онъ отъ всей души желаетъ победы Наполеону — на зло монархамъ, партш тори и редакторамъ газеты «MomingPost». Де-Бальменъ не могъбезъ смеха вспом нить мигаюпце глаза консервативнаго лорда, растерявшагося при этомъ ответе Въ продолженш всего вечера Байронъ говорилъ очень мало^—преимущественно о погоде,—и,повидимому, меньше всего думалъ о томъ, что сказать. На изломанную и говорливую госпожу Сталь онъ не обратилъ никакого вниман!я, чемъ очень ее оскорби лъ. Авторъ «Чайльдъ-Гарольда» оживился только тогда, когда послышались звуки клавесина: Каталани своимъ бархатнымъ голосомъ пела романсъ Гретри: «Je crains de lui p a r l e r l a nuit». Сверкаюнце глаза Байрона рас ширились и точно потеряли связь съ землей. — «Рисуется»,— сказалъ себе въ y r k i u e H i e де-Бальменъ, но вместе съ тЬмъ ire могъ не подумать, что ничего прекраснее этого лица и этихъ безумныхъ глазъ ему никогда видеть не приходилось. После концерта Байронъ тотчасъ поднялся и незаметно уехалъ. Въ обществе его считали гордецомъ; де-Бальмену показалось, будто онъ просто застенчивъ. Несколькими днями позже

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

Александръ Антоновичъ встр-Ьтилъ лорда въ другой обстанов ке, поздно ночью въ модномъ ресторане Стевенса, где они случайно оказались соседями по столикамъ. Байронъ ужиналъ съ двумя друзьями: въ одномъ изъ нихъ, небольшого роста брюнете съ добрыми безпокойными глазами, де-Бальменъ тотчасъ узналъ великаго актера Кина, который по средамъ и пятницамъ сводилъ съ ума Лондонъ трехминутной аготей датскаго принца въ пятомъ действш «Гамлета», а по понедельникамъ — словами «And b u r i e d , gentle Тугге!?» изъ «Ричарда I I I » . Другой спутникъ Байрона, чудовищнаго сложешя мужчина, неестест венно носившш костюмъ, какъ-то особенно бережно прикасавшшся къ тарелкамъ и стаканамъ, точно боясь ихъ раздробить, и всемъ своимъ обликомъ сильно напоминавшш носорога, былъ король боксеровъ Джэксонъ. Столъ трехъ знаменитостей привлекалъ внимаше всего ресторана: дамы и иностранцы смотре ли на Байрона, кокотки и англичане — на Джэксона, о которомъ съ почтительнымъ ужасомъ передавали другъ другу, буд то онъ однимъ ударомъ кулака сваливаетъ съ ногъ вола. Общее внимаше обращало на себя Байроновское меню: онъ елъ ис ключительно омаровъ и бисквиты, запивая ихъ крепкой вод кой и горячей водой. Метръ-д отель, знавшш привычки знаменитаго лорда, разъ пять или шесть подносилъ ему попере менно рюмку водки и стаканъ горячей воды. Де-Бальменъ смотрелъ на поэта и не узнавалъ молчаливаго гостя лэди Гарроуби. Лицо Байрона сверкало оживлешемъ, онъ что-то разсказывалъ и звонко-добродушно хохоталъ, слушая художе ственную речь Кина, который съ необыкновеннымъ искусствомъ подражалъ мистриссъ Сиддонсъ, Кэмблю, Гаррику Шеридану, Фоксу, принцу-регенту и другимъ известнымъ людямъ. Смеху Байрона вторило рычан!е носорога, обнажавшаго чудовищной величины, целые и сломанные, зубы. Кинъ елъ ножомъ, называлъ поэта «ваша светлость» и безпокойно оглядывался по сторонамъ, особенно на де-Бальмена, не совсемъ учтиво на нихъ уставившагося. Наконецъ, онъ не выдержалъ и что-то тихо сказалъ своимъ товарищамъ. Джэксонъ поднялъ голову и сверкнулъ на Александра Антоновича сразу обломками огромныхъ зубовъ и белками маленькихъ глазъ;

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

де-Бальменъ инстинктивно опустилъ руку въ карманъ, гд-fe у него всегда лежалъ небольшой двуствольный пистолетъ, сделанный по особому заказу шедевръ Лепажа. Но Байронъ быстро сказалъ несколько словъ носорогу, и тотъ немедленно успокоился. «Да, очень интересный человЪкъ, этотъсумасшедшшлордъ... Необыкновенная смелость въ мысляхъ. «Чайльдъ-Гарольдъ»,— ну, въ стихахъ я плохой судья... Но черный фракъ съ этимъ фантастическимъ жилетомъ. T r e s personnel... Все -таки стиль Бруммеля BtpH-fee. Надо быть Байрономъ, чтобы позволить ce6t эксцентричность. И Ламаншъ онъ переплылъ, если не вретъ. Кажется, не вретъ. Друпе ломаются, а у него это все естественно. Глаза совершенно необыкновенные... Почему отъ него сбЪжала его супруга? Неужели правда, что говорнлъ тотъ птенецъ?..» Не такъ давно пр1Ъзжавщ1й на святую Елену изъ Англш молодой офицеръ, краснЬя и шопотомъ (хотя дамъ при разго воре не было), разсказывалъ де-Бальмену ходивппе въ Лондоне скандальные слухи о причинахъ развода Байрона съ женой. Де-Бальменъ снова потянулъ своими тонкими длинными пальцами концы галстуха. На этотъ разъ вышло недурно. Александръ Антоновичъ рткрылъ небольшую 'шкатул ку, задумался на минуту при вид-Ь десятка лежавшихъ въ ней булавокъ, соображая соотвЪтсте каж дой галстуху и костюму, старательно вкололъ одну и сталъ надавать жилетъ. Де-Бальменъ со своимъ большимъ опытомъ жизни отлично зналъ, какое значеше имЪетъ для людей костюмъ. Бруммель, сынъ портного, сталъ первымъ челов-Ькомъ въ самомъ чопорномъ обществе Mipa почти исключительно благодаря своему умЪнш одеваться. И, тща тельно это скрывая, де-Бальменъ ежедневно отдавалъ часа два туалету: меньше было невозможно. Графъ всегда одевался самъ; ни вывезенный имъ изъ Россш Тишка, теперь грумъ, а прежде просто малый, ни местный лакей-негръ не присут ствовали при его туалетЬ. «Сегодня, вероятно, получу и новыя произведешя Байро на», — подумалъ де-Бальменъ, съ удовольстемъ вспоминая,

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

что съ минуты на минуту должны принести привезенную вче ра кораблемъ европейскую почту. «И письма должны непре менно получиться. Не можетъ быть, чтобы Нессельроде еще не далъ ответа... Неужели Люси опять ничего не напишетъ? Впрочемъ, чортъ съ ней... Газеты и книги будутъ во всякомъ случае. Поменьше бы все-таки стиховъ. А много умныхъ людей въ Европе теперь пишеть стихи: Гетб, Дененъ.Чего добраго, я самъ скоро начну... И деньги за это платятъ порядочный. Говорятъ, Байрону Меррей отвалилъ за «Чайльдъ-Гарольда» 600 фунтовъ,атотъ кому-то ихъ подари лъ. Очень бы пригоди лись — при дороговизне на этомъ проклятомъ острове. Сколько еще будетъ расходовъ по свадьбе» .. Де - Бальменъ застегну лъ жилетъ и опрыскалъ себя духами. «А все-таки есть въ этомъ что-то несерьезное. Не то что несерьезное, a ridicule. — «Чемъ вы занимаетесь?» — «Пишу стихи». E n voila u n metier. Все человечески занят!я не слишкомъ умны — мое въ томъ числе,— но это, пожалуй, поглупее остальныхъ. Въ службе нетъ ridicule, а въ стихо творстве—есть... У насъ сочинители еще, впрочемъ, не вошли въ моду. Не будь покойникъ Державинъ министромъ, кто бы сталъ его читать? «Гряди, Алкидъ, на гидру дерзку, смири ея ты лютость зверску»... (Test completcment i d i o t . . . Кто у насъ еще пишеть стихи? Се pauvre £>atard de J o u k o v s k y , u n brave h o m m e d ' a i l l e u r s . . . Или Гаргантюа Крыловъ... Да еще не сколько мальчишекъ. Чаадаевъ говорилъ, будто въ Царскосельскомъ лицее два мальчика пишутъ прекрасные стихи. Энгельгардтъ тоже ихъ хвалилъ. Того, что поталантливее, зовутъ, кажется, Илличевскш. А другого...забылъ... Diable... Забылъ... Скверная становится память. Говорятъ, что къ соро ка годамъ память всегда слабеетъ... И морщинка, кажется, новая обозначается, вотъ здесь около носа». Де-Бальменъ подошелъ къ другому зеркалу, которое ви село въ углу, сбоку отъ окна, и которое онъ особенно любилъ. Въ этомъ зеркале онъ всегда выходилъ моложе и лысина была не такъ заметна. Осмотръ его несколько успокоилъ. «Влюбилась же Сузи»... Александръ Антоновичъ осторожно селъ въ кресло, чтобы

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

не смять костюмъ, и задумался. Въ сотый разъ онъ себя спрадшвалъ, не безумно-ли онъ поступаешь, женясь въ сорокъ летъ, да еще после такой жизни, да еще на 16-летней девочке, да еще на англичанк-fe. Глава III. Графъ де-Бальменъ былъ внукъ родовитаго^шотландскаго выходца, состоявшаго сначала на французской, потомъ на турецкой службе и окончательно устроившагося на русской при императрице Анне 1оанновне. Отецъ Александра Анто новича занималъ высокш постъ генералъ-губернатора курскаго наместничества. По окончанш кадетскаго корпуса де-Баль менъ, въ раннемъ детстве потерявшш отца, поступилъ въ кавалергардскш полкъ и въ 2 года достигъ чина штабсъ-ротмистра, когда съ нимъ случилось странное и неожиданное npOHcuiecTBie. За уличный скандалъ съ полищей, после бурно проведенной ночи, онъ былъ внезапнымъ распоряжешемъ императора Павла лишенъ дворянства, разжалованъ въ рядовыше и немедленно водворенъ въ казармы. Тамъ онъ оставался только три дня. За это время случилось — уже не съ нимъ однимъ, а со всей Росс1ей — происшествие еще более стран ное, хотя и не совсемъ неожиданное. На третШ день после своего несчастья де-Бальменъ, совер шенно убитый темъ, что съ нимъ произошло, уничтоженный физической усталостью, безпрестаннымъ унижешемъ, безсонными ночами и грязью павловской казармы, былъ утромъ йыведенъ со своей ротой на ученье. Но отрядъ ихъ не дошелъ до Царицына Луга, а почему-то сталъ около Невскаго про спекта. Офицеры въ недоуменш перешептывались. Вдругъ, на противоположной стороне Невскаго появился человекъ въ круглой шляпе. Онъ что-то взволнованно кричалъ. Але ксандръ Антоновичъ смотрелъ на него во все глаза: за круглую шляпу при Павле ссылали въ Сибирь, ибо отъ нея и отъ жилетовъ произошла, по мненш императора, французская рево люция. Сердце де-Бальмена забилось отъ радостнаго и страшнаго предчувств!я. Въ это время показалась быстро мчащаяся

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

коляска «vis-a-vis», запряженная шестеркой цугомъ, съ кучеромъ въ нацюнальномъ костюме и съ гикающимъ форейторомъ, — все это также было строжайше запрещено. Въ коляске неподвижно сидЬлъ генералъ съ нахмуреннымъ, умнымъ ли« цомъ, бл^днымъ и утомленнымъ точно посл-k веселой ночи, Де-Бальменъ тотчасъ узналъ военнаго губернатора Петербур га, графа фонъ-деръ-Палена. Солдаты стали смирно. Генералъ остановилъ свой экипажъ, подозвалъ ротнаго командира и, высунувшись изъ коляски, что-то ему сказалъ. Офицеръ изме нился въ лице и перекрестился. Де-Бальменъ не вытерпелъ мучительнаго волнешя. Онъ потерялъ голову. — Петръ АлексеевиЧъ, ради Бога, что случилось? — вскрикнулъ онъ не своимъ голосомъ, выступивъ къ Палену изъ шеренги. Ротный комадиръ и солдаты такъ и застыли. Паленъ съ недоумешемъ посмотрелъ на молодого человека, узналъ его, слегка улыбнулся и сказалъ несколько словъ ротному коман диру, показавъ на де-Бальмена глазами. — Ребята!—произнесъ онъ затемъ звучнымъ, спокойнымъ голосомъ, — Его Величество императоръ Павелъ скончался нынче ночью отъ апоплектическаго удара. Васъ поведутъ присягать его сыну, императору Александру Первому. УчеН1я сегодня не будетъ. Вамъ выдадутъ по чарке водки. И, кивнувъ ротному командиру, Паленъ тронулъ рукой кучера. Форейторъ зареве лъ страшнымъ голосомъ; коляска по мокрому снегу понеслась дальше — по направленш къ Зимнему Дворцу. Оцепеневшш де-Бальменъ могъ еще раз глядеть, какъ графъ фонъ-деръ-Паленъ, отъехавъ, несмотря на мартовскую погоду, снялъ съ себя шляпу и вытеръ платкомъ свой огромный лобъ. Солдаты молчали. — Отчего бы умереть? Кажись, вчера не былъ хворъ, —ска залъ наконецъ одинъ. — Что жъ такъ зря присягать? Этакъ всякому присягнешь. — Служить ведь 25 летъ. — Эхъ, намъ что! Кто ни попъ, тотъ и батька; Водка будетъ. и на томъ спасибо

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Я ОСТРОВЪ

— Намъ, известное дело, все одно, а вотъ ихъ благород*ямъ... Офицерье-то старый царь не больно жаловалъ. Черезъ два часа, провожаемый недобрыми взглядами сол датъ, де-Бальменъ ъхалъ изъ казармы на извозчике въ баню, оттуда на свою старую квартиру — пить шампанское (къ вечеру въ Петербурге не осталось ни одной бутылки шампанскаго). А на сл-Ьдующш день онъ, какъ все, отправился въ Михайловскш замокъ проститься съ прахомъ императора Павла I. Въ эти два дня люди въ офицерскихъ мундирахъ входили во дворцы безпрепятственно и делали тамъ что хотели. На царскую семью никто не обращалъ внимашя. Въ течеше нЬсколькихъ дней офицеры были хозяевами Россш. Еще только накануне передъ заговорщиками стоялъ призракъ дцбы и палача. Но 12 марта общее мнЬн1е было такое, что убшцамъ обезпечены не только безопасность,но и почетъ, и деньги, и власть. Каждый увЪрялъ, будто участвовалъ въ заговоре или по крайней мере зналъ о немъ съ первой минуты, — отре каться стали лишь черезъ несколько дней. О будущемъ дела лись разныя предположения. Говорили, что Паленъ намеречъ ввести въ Россш конституцюнный образъ правлешя и что Платонъ Зубовъ посылалъ въ библютеку кадетскаго корпуса за «Англшской Конститущей» Делольма. Говорили также, что полковникъ Измайловскаго полка Николай Бибиковъ предлагаетъ перерезать всю царскую семью. Черезъ Рождественсюя ворота, налево отъ Дворцовой церкви, де-Бальменъ поднялся по той самой винтовой лестни це, по которой шлиубшцы, въ бель-этажъ Михайловскаго зам ка. Задушенный императоръ лежалъ на постели въ спальне, одетый въ гвардейскш мундиръ. Лицо его, въ черно-синихъ полосахъ, было тщательно, но плохо загримировано и раскра шено художниками. На голову и левый глазъ надвинули огром ную шляпу. Шею закрыли широкимъ галстухомъ. У тела тол пились цереубшцы. Они были все еще пьяны, —после убшства начался разгромъ дворцовыхъ погребовъ. Здесь разсказывали разные подробности и слухи, часто сильнопреувеличенные. Говорили, что душой всего дела былъ Паленъ, который впро чемъ обезпечилъ себя и на случай неудачи покушешя: онъ

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

тогда бы явился съ отрядомъ солдатъ и арестовалъ Александра и заговорщиковъ. Физическими убшцами Павла были Николай Зубовъ, князь Яшвиль, Татариновъ и Скарятинъ, а распорядителемъ — генералъ Беннигсенъ. Говорили также, будто деньги на предпр1ят!е далъ англшскш посолъ Уитвордъ, ко торый д-Ьйствовалъ черезъ свою любовницу Жеребцову, сестру Платона Зубова. По разсказамъ другихъ, везд-Ьсущш Буонапарте за несколько дней до убшства узналъ объ англшскомъ заговоре противъ царя — и люди перваго консула неслись будто бы изъ Парижа въ Петербургъ — предупредить и убе речь Павла. Не сомневались въ томъ, что теперь съ Анпией будетъ заключенъ миръ, а Францш — объявлена война (уже былъ отданъ приказъ воротить казаковъ, посланныхъ Павломъ завоевывать Инд1ю). Говорили даже, будто французами по солъ, отдавая последнш долгъ праху императора, словно нечаянно, а на самомъ д е л е нарочно, сдвинулъ съ его шеи галстухъ, — и страшные следы Скарятинскаго шарфа откры лись глазамъ дежурныхъ гренадеръ. Съ особеннымъ удовольств1емъ разсказывали о роли Александра въ д е л е и еще преуве личивали эту роль, обезпечивавшую всемъ безопасность. Описывали съ разными подробностями ужинъ у Талызина, экспедицш двухъ отрядовъ и зловещее карканье вспуганныхъ воронъ на старыхъ липахъ Летняго Сада. Сообщали шопотомъ, что Платонъ Зубовъ сильно струсилъ, когда камеръ-гусаръ Кирилловъ у дверей царской спальни поднялъ крикъ, и что императоръ непременно бы спасся если-бъ, не хладнокров!е Беннигсена, который распоряжался убшствомъ, какъ сражет е м ъ : Передавали ужасныя подробности глумлешя надъ трупомъ: слова Палена на ужине заговорщиковъ «pour faire ипе omelette i l f a u t c a s s e r l e s oeufs»—были пьяными офицерами приведены въ исполнеше буквально. Де-Бальмену стало жутко. Онъ вышелъ изъ спальни и прошелъ въ соседнюю съ ней — въ этомъ странномъ дворце — маленькую голландскую кухню. Комната была пуста. Но въ углу на табурете, опустивъ голову на плиту, сидела княгиня Анна Гагарина, любовница убитаго императора, и глухо без утешно рыдала. 20-летнш де-Бальменъ вдругъ почувствовалъ

С б Я Т А Я Е Л Е Н А , МАЛЕНБК1Й ОСТРОВЪ

неизъяснимую жалость къ этой некрасивой женщине, которая одна во всемъ Mip-fe, если не считать далекаго, могучаго й таинственнаго Буонапарте, сожалела о смерти безумнаго царя. Онъ хогклъ сказать ей что-либо нужное, утешительное, но ничего не придумалъ и пошелъ дальше бродить по переполненнымъ людьми угрюмымъ покоямъ замка. Въ овальномъ зал%, где обычно помещался карауль отъ конной гвардш, было особенно шумно и весело. Окруженный почтительною толпою придворныхъ, тамъ стоялъ со своей обычной улыбоч кою на крошечныхъ пухлыхъ губахъ, последнш фаворитъ Екатерины, князь Платонъ Зубовъ, и отпускалъ разныя шу точки, на которыя неизменно отвечалъ громкш илочти всеобщш хохотъ. Въ несколькихъ шагахъ отъ этой группы пошаты вался брать Платона, Николай, гусаръ огромнаго роста и не обычайной силы, зять фельдмаршала Суворова. Онъ былъ со вершенно пьянъ; на распухшемъ лице его виднелся большой синякъ. Держа за пуговицу мундира сухого, флегматичнаго, длинноносаго Беннигсена, благодушно слушавшаго его пьяную болтовню, пересыпанную народными восклицаюями, Николай Зубовъ доказывалъ, что у него въ рукахъ будетъ побольше силы, чемъ у Алексея Орлова. — Нетъ,ты сообрази, немецкая твоя образина,—говорилъ онъ...—Ты постой, сообрази:ведь Петра-то заморыша Алешке легко было задушить, да еще когда Эедька Барятинский тому на руки навалился. А сынокъ покрепче былъ... вишь какой синякъ мне наставилъ,.. Нетъ, ты постой, ты сообрази самъ, да ты слушай меня, жидовская морда... Кто-то въ группе Платона Зубова процитировалъ двустиuiie, только что сочиненное В1ельгорскимъ на смерть Павла: «Que la bonte divine, arbitre de son sort, l u i donne le repos que nous rendit sa mort».Улыбочка Платона Александровича вы разила полное одобрен!е, и немедленно раздался хохотъ. Ктото другой заговори лъ о новой императорской чете. Все сразу замолчали. Князь Зубовъ слегка прищурился, услышавъ имя Александра, и небрежно замети лъ, что императрица Л и зонька — прехорош-шенькая девочка. — Платоша! — восторженно воскликнулъ пьяный гусаръ,

М. А. А Л Д А Н О В Ъ

выпустивъ пуговицу Беннигсена. — А х ъ , ты сукинъ сынъ... Лизанька... Какая она тебе Лизанька? Не со всякой же тебе царицей жить... Ты, братъ, старухъ любишь... Эхъ, жалко Катю покойницу... Вотъ, братъ, царица была, старая ведьма, а? Н^мка, а Россш какъ вознесла, а? Тестя-то моего открыла, а?.. Дай, я тебя обниму, хоть ты и сукинъ сынъ... Почувствовавъ острое отвращеше, де-Бальменъ вышелъ изъ овальной залы. Въ одной изъ смежныхъ ароходныхъ комнатъ онъ увиделъ неизвестнаго ему маленькаго мальчика въ трауре съ заплаканнымъ и испуганнымъ лицомъ, а съ нимъ почтенную нахмуренную даму, съ таинственнымъ видомъ державшую въ руке карандашъ и клочокъ белой бумаги. Мальчикъ былъ сынъ Павла, впоследствш императоръ Николай I, а дама —его гувернантка, госпожа Адлербергъ. Кто-то сказалъ де-Бальмену, что вдовствующая императрица Мар1я ведоровна, желая узнать имена всехъ убшцъ ея мужа, Нарочно поставила здесь ребенка съ гувернанткой и приказала последней записы вать всехъ тЬхъ офицеровъ, которые побледнеютъ, проходя мимо маленькаго сына убитаго. Эта мелодраматическая затЬя двухъ нЬмокъ позабавила де-Бальмена, особенно когда онъ увиделъ, какъ князь Платонъ Зубовъ, проходя по комнате, остановился возле ребенка, ласково потрепалъ его по щечке длинными пальцами своей маленькой красивой руки и сказалъ: — Нетъ, какъ онъ на деда похожъ. Удив-в-ительно. АлександръАнтоновичъ уже собирался уходить,какъ вдругъ кто-то возле него сообщи л ъ, что въ спальню Павла идетъ npie~ хавшая изъ Зимняго Дворца вся царская семья. Де-Бальменъ, вместе со многими другими офицерами, бросился туда. Впере ди шла, истерически взвизгивая время отъ времени, вся въкрасныхъ пятнахъ на здоровомъ, полномъ, близорукомъ лице, императрица Мар!я ведоровна подъ руку со шталмейстеромъ Мухановымъ; за ней бледный, какъ смерть, Александръ. Нижняя челюсть его необыкновенно миловцднаго полудетскаго лица конвульсивно вздрагивала. Войдя въ спальню,— двери были раскрыты настежь,—Mapis ведоровна выпустила руку Муханова, остановилась и, театрально прошептавъ:«Со!1, helfe mir ertragen!»—двинулась далыце;-но, не доходя постели.

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

съ хриплымъ крикомъ откинулась назацъ. Лицо Александра изъ бл-Ьднаго сделалось темно-сЬрымъ. Внезапно императрица повернулась къ сыну и громко, во всеуслышаше, сказала ему по-русски: — Посдрафляю вамъ: ви — императоръ. Шталмейстеръ Мухановъ поспешно опустилъ глаза. Але ксандръ шагнулъ впередъ, открылъ ротъ,поднялъ руки,замахалъ ими въ воздухе — и вдругъ грохнулся на полъ безъ чувствъ. Елизавета Алексеевна и придворные бросились поднимать царя. Глава I V . Эти мартовск1е дни, повисиле надъ всемъ царствовашемъ императора Александра I, имели огромное значеше для деБальмена. Разумеется, ему немедленно были возвращены и чинъ, и дворянство, и титулъ. Но три дня, проведенные имъ въ солдатской казарме, навсегда отбили у него охоту къ воен ной службе. Ему показалось противнымъ дальше мучить и унижать другихъ такъ, какъ въ течете трехъ дней мучили и унижали его самого. Кроме того, после мартовскихъ сценъ въ Михайловскомъ замке, графу захотелось уехать изъ Петер бурга — подальше отъ окровавленныхъ людей, которые изъ окровавленныхъ дворцовъ полновластно распоряжались судь бами огромнаго государства. Не то, чтобы убеждешя деБальмена подсказывали ему такое желаше, — у него не было никакихъ убежденш. Ихъ у него заменяла свойственная ему врожденная порядочность и рано прюбретенное равно душие, Онъ хотелъ сделать свою жизнь возможно более утон ченной, удобной, разнообразной и изящной. Тянуло его также въ Парижъ и Лондонъ познакомиться съ двумя могу щественными державами Запада, жертвою соперничества которыхъ, какъ ему казалось, палъ безумный- русскш импера торъ. Александръ Антоновичъ вышелъ изъ полка и поступилъ на дипломатическую службу. Положеше его въ ту пору было очень выгодное: съ одной стороны онъ пострадалъ отъ Павловскаго режима; съ другой—въ роковые дни былъ запертъ въ

М. А. А Л Д А Н О В Ъ

казарме и, следовательно, явно для всехъ не имелъ ни пря мого, ни косвеннаго отношен1я къ цареубшству. Этихъ двухъ обстоятельствъ, въ связи съ умомъ де-Бальмена, красивой на ружностью, успехами у женщинъ и готовностью служить какимъ угодно принципамъ, было совершенно достаточно для того,чтобы обезпечить ему самую блестящую карьеру въ цар ствование Александра I. Карьера де-Бальмена была однако толь ко хорошей, а не блестящей — главнымъ образомъ потому, что онъ самъ не торопился ее делать. Онъ былъ не столько честолюбивъ, сколько любопытенъ. Ему хотелось наблю дать вблизи, изъ перваго ряда креселъ, великое политическое представление, а порой появляться за кулисами и на сцене. Жить и видеть — было потребностью де-Бальмена, и онъ, действи тельно, жилъ и видЬлъ очень много. Шотландецъ по крови, но русскШ по воспитан!ю и отчасти по натуре, внукъ искателя приключенш и самъ романтикъ въ душе, полувоенный, полустатскш, блистательный дипломатъ и бывшШ кавалергардъ, светскш левъ и любимецъ жен щинъ, герой несчетнаго числа легкихъ романовъ, известный высшему обществу всехъ европейскихъ столицъ подъ клич кой l a coqueluche des salons, графъ де-Бальменъ бралъ отъ жизни что могъ, — а могь онъ довольно много. Ничего не делая во время сво^хъ ответственныхъ миссш въ Неаполе, Вене, Лондоне, онъ однако въ середине четвертаго десятка порядкомъ усталъ физически отъ занятой праздности бездом ной дипломатической карьеры и морально — отъ своего изящнаго, удобнагоскептицизма.Эта усталость, отразившаяся-, на лице графа и на всей чуть наклоненной впередъ его фигуре очень шла Александру Антоновичу. Онъ зналъ, что она нра вится женщинамъ, и даже несколько подчеркивалъ свое край нее утомлеше отъ жизни. Въ 1813 году онъ снова поступи лъ на военную службу. Собственно, это надо было сделать годомъ раньше, въ пору Отечественной Войны, но де-Бальмену какъ разъ помешалъ очередной, довольно занимательный романъсъ англичанкой. Ему однако захотелось повидать какъ следуетъ настоящую войну, и, когда англичанка опротивела, онъ пристроился къ штабу, проделавъ въ чине подполковника

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

несколько кампанш въ арм1яхъ генерала Вальмодена, шведскаго принца, Чернышева; участвовалъ въ битвахъпри ГроссъБерене, Утерборне, Денневице, Ватерлоо и получилъ рядъ орденовъ съ мечами вплоть до Владимира 4-ой степени. ЗатЬмъ ему надоело, и онъ снова сталъ дипломатомъ. Но видеть въ Европе больше было нечего. Веяскш конгрессъ былъ последнимъ м1ровымъ представлешемъ, очевидно для всехъ закончившимъ большой, длинный и неббычайно шумный сезонъ. Одновременно съ концомъ Наполеоновскихъ войнъ произо шло другое, еще гораздо более важное, собьте въ жизни графа де-Бальмена: лысина на его голове внезапно обозначилась совершенно явственно и въ ту же пору онъ сталъ чувствовать настоятельную потребность возможно сократить годовое число своихъ романовъ. Это навело его на скорбныя мысли. Однажды, вернувшись съ бала, онъ долго, почти всю ночь, не могъ зас нуть; ему въ постели въ первый разъ пришли въ голову мысли о смерти и даже о загробной жизни, что на утро крайне его встревожило. Онъ сталъ серьезно подумывать, ужъ не всту пить ли ему, чего добраго, въ масонскш орденъ, такъ какъ масоны все этакое хорошо знаютъ и на загробной жизни собаку съели. Еще раньше, подругимъ побуждешямъ, графъ де-Бальменъ интересовался масонами. Окружавшая ихъ относительная тай на, глубокая древность ордена — его производили отъ Соло мона—, странный, но позтическш ритуалъ, необыкновенныя назван!я и титулы, о которыхъ ходили легенды, все это интри говало романтическое воображеше Александра Антоновича. Правда, опытные старые люди изъ московскаго англшскаго клуба утверждали, что фармазонскш орденъ не приведетъ къ добру и ссылались на примеры такъ плохо кончившихъ фармазоновъ, Радищева и Сперанскаго. Де-Бальменъ зналъ, однако, что въ ложахъ всехъ странъ Европы состояло очень много высокопоставленныхъ людей, до королей включительно. Говорили, будто масономъ былъ самъ Наполеонъ. Такимъобразомъ и въ карьерномъ отношенш вступлеше въ орденъ было небезвыгоднымъ, хотя съ этой стороны оно меньше интере совало графа. Александръ Антоновичъ сталъ осторожно наво-

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

дить справки у людей высшаго света, которыхъ молва называ ла фармазонами, и очень скоро выяснилъ, что въ Россш су ществуете несколько ложъ. Въ одной изъ нихъ, такъ называе мой Loge des A m i s Reunis, состояло много людей его круга и даже повыше: степень Rose-Croix въ этой ложе имели герцогъ Александръ Виртембергскш, Жеребцовъ, графъ Станиславъ Потоцкш,а въ элюсской степени состояли Воронцовъ, Нарышкинъ, Лопухинъ и много другихъ представителей, безспорно, самаго высшаго и лучшаго общества. Ничего недозволеннаго, или по крайней мере ничего очень недозволеннаго, въ этой ложе очевидно быть не могло, хотя бы уже потому, что рыцаремъ Востока въ ней былъ министръ пол ищи Балашовъ. Су ществовала еще другая ложа — ложа Палестины,—но она была какъ-то мен-fee интересна. Не совсЬмъ хорошо было то/ что главную роль въ ней игралъ французъ Шаррьеръ, называвппйся великимъ избраннымъ рыцаремъ Кадошъ, княземъ Ливанскимъ и 1ерусалимскимъ. Французъ этотъ служилъ гувернеромъ у Балашовыхъ, — и де-Бальменъ не могъ понять, почему княземъ Ливанскимъ и 1ерусалимскимъ сделали гу вернера. И ужъсовсЪмъ нехорошо было то, что въ этой лож-Ь состоялъ членомъ известный петербургски рестораторъ Тардифъ, у котораго де-Бальменъ нередко об-Ьдалъ, причемъ, заказывая обедъ, называлъ хозяина по имени, а тотъ стоя записывалъ въ'книжечку, любезно и почтительно кивая при каждомъ названш блюда и вина. Александръ Антоновичъ былъ более или менее свободенъ отъ аристократическихъ предразсудковъ и ничего бы не им-Ьлъ противъ ресторатора. Но ему казалось — одно изъ двухъ: или не заказывать Тардифу обеда, или не величать его въ ложе по масонскому ритуалу. Делать же и то, и другое представлялось ему несколько страннымъ. Была еще соединенная ложа Александра, Елизаветы и Петра. Потомъ все эти ложи слились въ одну Великую Директор1альную Ложу Владимира къ Порядку. Но какъ разъ, когда де-Бальменъ уже было окончательно решилъ въ нее вступить, Великая Директор1альная Ложа распалась на Великую Провинщальную Ложу и Великую Ложу Астрея, причемъ никто изъ масоновъ не могъ толкомъ разъяснить

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

Александру Антоновичу, какова причина постояннаго разноглас1я у людей, единственная цель которыхъ заключается въ единенш. Въ ответь назывались имена какихъ-то Шредера, Фесслера, Эллизена, очень мало говорившая де-Бальмену. Странно ему было также то, что къ масонскому ордену одно временно принадлежали императоръ Павелъ и графъ фонъдеръ-Паленъ: ему опять-таки казалось — одно изъ двухъ. Обстоятельства помешали Александру Антоновичу при нять участие въ работе масоновъ. Совершенно неожиданно, после битвы при Ватерлоо,ему было сделано предложеше занять должность комиссара русскаго императора на острове св. Елены, куда былъ посланъ въ ссылку Наполеонъ. Де-Баль менъ после недолгаго раздумья принялъ это. предложеше, которое до известной степени оправдывало и поддерживало установившуюся за нимъ репуташю Казановы. На св. Елене онъ разсчитывалъ не только познакомиться, но и близко сой тись съ Наполеономъ, который долженъ же былъ въ глухой, далекой ссылке оценить его блестяпця способности homme d'esprit, разсказчика и causeura. Въ коллекцш графа де-Баль мена, знавшаго большинство знаменитыхъ людей Европы, не хватало только одного, — самаго знаменитаго изъ всехъ, — нынешняго узника св. Елены. И Александръ Антоновичъ зара нее предвкушалъ удовольств!е, какъ отъ интимныхъ беседъ съ этимъ гешальнымъ человекомъ, такъ и отъ техъ разсказовъ, для которыхъ близость къ Наполеону могла ему впоследствш дать богатейшую тему. Онъ разсчитывалъ года черезъ 2-3 вернуться въ Европу въ ореоле близкаго друга развенчаннаго императора и хранителя всехъ пикантнейшихъ секретовъ европейской закулисной политики. Кроме того комисса ру св. Елены было назначено прекрасное жалованье — 30 тысячъ франковъ — и должность эта по значешю почти равня лась посольской. Радужныя надежды де-Бальмена не оправдались. Ника кой близости не только съ Наполеономъ, но и къ Наполеону, изъ пребывашя Александра Антоновича на острове не вышло: Бонапартъ бойкотировалъ иностранныхъ комиссаровъ. Для того, чтобы получить аутенщю у бывшаго императора, необ-

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

холимо было обратиться къ его гофмаршалу, генералу Берт рану, а это было строго запрещено инструкцией, полученной де-Бальменомъ, такъ какъ подобное обращеше равносильно было бы признанью за узникомъ императорскаго достоинства. Александръ Антоновичъ долго не могъ понять, почему челов%къ такого огромнаго ума, какъ Наполеонъ, придаетъ значеHie этикету, совершенно безсмысленному въ его положенш и съ его прошлымъ, — особенно когда эти формальности лишаютъ его общешя съ самымъ умнымъ после него на св. Елене челов^комь, какимъ де-Бальменъ не безъ осноэашя считалъ себя. Впоследствии французы, близкие къ императору, Гурго и Монтолонъ, объяснили Александру Антоновичу, что глухая борьба, которую Бонапартъ велъ на острове за свой титулъ, имела династическое значеше: Наполеонъ считалъ ее полез ной въ будущемъ для своего маленькаго сына. Съ другой сто роны, губернаторъ острова, сэръ Гудсонъ Лоу, съ первыхъ дней категорически потребовалъ отъ де-Бальмена на точномъ основании инструкцш, чтобы онъ ни въ какомъ случае, ни прямо, ни косвенно, не называлъ узника св. Елены иначе какъ генераломъ Бонапартомъ, — и уже это одно исключало всякую возможность встречи, ибо Александръ Антоновичъ чувствовалъ, что у него языкъ не повернется сказать Наполе ону т о п general, какъ Ваське Давыдову. По этимъ причинамъ, какъ это ни было странно, глупо и досадно, де-Бальменъ не сколько летъ прожилъ въ какомъ-нибудь десятке верстъ отъ Наполеона,ни разу вблизи его не увидевъ. Онъ долженъ былъ ограничиться гЬмъ. что тщательно собиралъ вояк!е слухи и анекдоты, шедкпе изъ Лонгвуда, излагалъ ихъ на изысканномъ французскомъ языке, уснащалъ разными mots cfesprit и отправлялъ въ виде донесенш въ Петербурга. Но это было далеко не то, что разсказывать самому. Ему къ тому же стало известно, изъ писемъ друзей и отъ капитана Головнина, недав но посетившаго св. Елену на фрегате «Камчатка»,что императоръ Александръ, вместо его донесенш, читаетъ Библш съ Крюденершей и съ Татариновой. Для Нессельроде же особен но стараться не стоило: этотъ, если и оценить, то повышешя все-таки не дастъ. Съ другой стороны, на острове, св.Елены не

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , МАЛЕНБК1Й ОСТРОВЪ

было интереснаго общества; ужасный климатъ разстроилъ нервную систему де-Бальмена: онъ плохо спалъ и сталъ чувствовать, что ужъ очень быстро переходить отъ одного настроешя къ другому; слово неврастешя тогда еще не было придумано. Вдобавокъ жизнь на острове оказалась крайне дорогой, и графъ въ первый же годъ долженъ былъ хлопотать, посреяГствомъ прозрачныхъ намековъ, о прибавке жалованья до 50 тысячъ. Ощущалось наконецъ еще большое неудобство. Въ предвиденьи его Александръ Антоновичъ захватилъ было съ собой на св. Елену, *) вместе съ ящиками шампанскаго и коньяку, хорошенькую, удобную и не слишкомъ надоедливую Люси, съ которой онъ провелъ пргятную неделю передъ отъездомъ; но ему было дано понять, что такая нежелательная спутница роняетъ его достоинство императорскаго комиссара, и Люси пришлось спешно отправить съ острова. Все это чрез вычайно наскучило де-Бальмену. Онъ уехалъ покататься въ Pio-Жанейро, представлялся тамъ бразильскому императору, который оказался чрезвычайно глупымъ дикаремъ,хотелъ было поохотиться на ягуаровъ, но какъ-то не вышло, да и ягуары явно не могли заменить собой хорошенькихъ женщинъ. После же возвращешя изъ Бразилш съ Александромъ Антшовичемъ случился совсЬмъ глупый казусъ: на знойномъ острове св. Елены знаменитый покоритель сердецъ внезапно влюбился въ шестнадцатилетнюю девочку, падчерицу губер натора, миссъ Сузанну Джонсонъ. И какъ онъ ни говорилъ себе, что безумно жениться и навсегда связать себя,—ему,съ его характеромъ и съ егонепостоянствомъ, — какъ высоко онъ ни ценилъ привычную свободу холостой жизни, какъ ни ясно помнилъ, что самыя интересныя женщины света и полусвета делались ему противными много .черезъ 2 месяца, а чаще все го — особенно въ последнее время — на следующее утро после проведенной съ ними ночи, графъ Александръ Антоне*) Некоторый подробности разсказа, какъ замътятъ, быть мол А ' епещалисты, отсутствуютъ въ дитературиыхъ источникахъ. Онъ сообщены мнй графОмъ Я. А. де-Бальменомъ, дюбезно^подЬлившимся со мной своими фамильными предашями въ той ихъ части, въ которой они относятся къ р\сском\ комиссару на остров* св. Елены. Авторъ, е

М. А. А Л Д А Н О В Ъ

вичъ де-Бальменъ сдЬлалъ предложеше 16-летней англичанке, еще накануне твердо решивъ ни за что такого предложешя не делать. ГЛАВА V . — Ваше аятельство, почту принесли, — радостно сказалъ Тишка, быстро входя съ пакетомъ въ комнату и прерывая печальныя размышлешя графа. Почта была небольшая. Но сразу де-Бальмену бросилось въ глаза то, чего онъ долго ждалъ: онъ поспешно вскрылъ оффишальный конвертъ съ печатью. Лицо его просветлело. Нессельроде черезъ графа Ливена извещалъ русскаго комис сара, что просьба его о переводе въ Pocciio, наконецъ, удов летворена и что Государю Императору благоугодно было всемилостивейше поздравить графа съ вступлешемъ въ бракъ. Одновременно де-Бальмену назначалось, кроме подъемныхъ, экстренное денежное noco6ie. Ничего лучшаго и ожидать было невозможно. — Александръ Антоновичъ, скоро въ Рассею поедемъ? — спросилъ Тишка. Между графомъ и слугой давно установилась некоторая фамшпарность: только другъ съ другомъ они могли разго варивать по-русски и въ сущности Тишка былъ ближе Але ксандру Антоновичу, чемъ сэръ Гудсонъ и лэди Лоу, члены его будущей семьи. — Скоро. Отпускъ есть. Теперь скоро. Свадьбу сыграемъ и поедемъ. — Ну, слава Тебе, Господи. А то не житье, право, не житье на проклятомъ острове. Просто слова сказать не съ кемъ. — Да ведь ты выучился по-аглицки. — Ну, ужъ это какой разговоръ! Бабъ нетъ. На водку, бываетъ, пожалуете, такъ и водки достать негде! Виску пей, да еще кашя деньги за нее плати. За эти деньги у насъ ведро можно купить, — Вотъ тебе и на виску. Выпей за здоровье барышни. Да вели закладывать коляску.

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

— Къ ихъ превосходительству изволите ехать? — сказалъ Тишка, подмигнувъ. — Въ Плантышинъ-Хаусъ? — Да, да, въ Plantation House. Живее. — Мигомъ негры заложатъ. И я съ вами, Александръ Ан тоновичъ, поеду, неохота здесь сидеть. Тишка вышелъ. Графъ сталъ разбирать почту. Былъ пакетъ съ книгами и газетами и всего только два письма. «Отъ Люси опять ничего», — подумалъ Александръ Ан тоновичъ. —«Экая подлая девчонка! Стоило тратить на нее пять тысячъ». Но вспомнивъ о томъ, каюя славныя вещи знала Люси и какъ они проводили время, де-Бальменъ усмехнулся и p-feшилъ, что все-таки стоило. Первое письмо было изъ Лондона отъ сослуживца Крив цова. Онъ только что побывалъ въ Россш и сообщалъ св%ж1я новости. Положеше Аракчеева крепче крепкаго и государствомъ по-прежнему править Настасья МинкинаГ Министромъ внутреннихъ делъ назначенъ Кочубей, такъ что люди жалеютъ о Козодавлеве,—кто бы могъ подумать! Луиза все ездить,— только вернулся изъ Финляндш, поскакалъ въ Варшаву мирить Новосильцева съ Чарторыйскимъ; въ дормезе — читаетъ Библш. Что онъ Крюденерше денегъ передарилъ, счесть невозможно: тебе Люси много обошлась дешевле. (Подъ именемъ Луизы былъ известенъ у дипломатовъ императоръ Александръ, въ свое время такъ именовавшшся въ шифрованной переписке Нессельроде со Сперанскимъ). Живетъ Луиза по прежнему съ Нарышкиной или вернее распускаетъ так!е слухи; лейбъ-медикъ же Вилье держится дру гого мнешя и утверждаетъ, будто Луиза, какъ всегда, воображаетъ о себе гораздо больше, чемъ можетъ. Съ кемъ обманываетъ теперь Луизу Нарышкина, въ точности неизвест но, но не съ Гагаринымъ. Въ большой силе, по-прежнему, князь Александръ Голицынъ, и все несетъ божественную ерунду, — ничего не поймешь. Говорятъ, что ссылается въ Суздальскш монастырь престарелый Кондратш Селивановъ, иначе скопческш богъ Петръ Федоровичъ, утверждающШ, будто онъ родился отъ непорочнаго зачат1я императрицы

М. А. А Л Д А Н О В Ъ

Елизаветы Петровны,— une drole d'histoire... У Татариновой въ Михайловскомъ замке по-прежнему рад-Ьтя въ бЪлыхъ одеждахъ, съ кругомъ, пляской и транспиращями. Подполковникъ Дубовицкш, преображенецъ, носить вериги въ 30 фунтовъ и для спасешя души ежедневно поретъ не только себя, это бы ничего, но и своихъ детей, которыхъ жалко. Сперанскш тоже, слышно, спятилъ съ ума: целыми часами смотритъ себе въ пупъ и повторяетъ: «Господи, помилуй!»— по словамъ однихъ съ темъ, чтобы увидеть какой-то Эаворскш светъ, а по словамъ другихъ для того, чтобы вновь подружиться съ Луизой. У Гончаровыхъ въ Москве свой большой оркестръ въ 40 человекъ, причемъ каждый музыкантъ играетъ только одну ноту. Министръ финансовъ Дмитрш Александровичъ Гурьевъ изобрель необыкновенную кашу, съ фруктами и сладкимъ соусомъ, — ее такъ теперь и называютъ Гурьевской кашей; финансы у насъ nnoxie, но каша пре вкусная, и за нее можно простить курсъ нашего рубля; остря ки даже утверждаютъ, будто это единственное, что спасетъ имя Гурьева отъ забвешя. Ходить по Петербургу — старый впро чемъ — листокъ следующаго содержашя: «право — сожжено; доброта — сжита со света; искренность — спряталась; спра ведливость — въ бегахъ; добродетель — просить милостыню; благотворительность — арестована; отзывчивость — въ сумасшедшемъ доме; кредить—обанкротился; совесть—сошла съ ума; вера — осталась въ 1ерусалиме; надежда — лежитъ на дне морскомъ вместе съ своимъ якоремъ; честность — выш ла въ отставку; кротость — заперта за ссору на съезжей; и терпеше — скоро'лопнетъ»... Де-Бальменъ съ удовольств!емъ прочелъ и перечелъ пись мо Кривцова, быстро соображая, какое значеше каждое изъ этихъ сведенШ могло иметь для него по возвращенш въ Рос с ш . Но ничего особенно важнаго онъ не нашелъ. Другое письмо было философское и политическое. Его посылалъ — тоже съ оказ1ей изъ Европы — Ржевскш, старый трварищъ де-Бальмена по кадетскому корпусу, либералъ, энтуз1астъ и масонъ. Трудно было найти менее схожихъ и лучше уживающихся людей, чемъ Ржевскш и де-Бальменъ. Ржевскш любилъ че-

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , МАЛЕНБК1Й ОСТРОВЪ

лов-Ьчество вообще, а де-Бальмена любилъ особенно, — вЪрилъ въ него, искренно желалъ вывести его изъ светской тьмы и спасти его безсмертную душу. Де-Бальменъ прекрасно ладилъ съ самыми разными людьми, легко входя и безсознательно подделываясь подъ тонъ каждаго изъ нихъ, а съ Ржевскимъ ладилъ особенно, ибо съ нимъ, при его добротЬ, трудно было не поладить. Ржевскш писалъ по-русски — и стиль письма слегка p-Ьзнулъ Александра Антоновича. «Отчего это они пишутъ не такъ, какъ говорятъ? Къ чему эта славянщина? С est ridicule. Писалъ бы лучше по-француз ски»... Но письмо Ржевскаго какъ разъ свидетельствовало, что французск1Й языкъ въ Петербурге въ этомъ кругу не въ моде. Посылая графу книги и сообщая старыя уже адасонсюя но вости — они долго не виделись, — онъ между прочимъ писалъ, что известный Павелъ Ивановичъ Пестель перешелъ изъ ложи Соединенныхъ Друзей въ Ложу Трехъ Добродетелей, ибо въ оной употребляется русскш языкъ, а въ первой — француз ами. «Еп voilh une raison», — подумалъ де-Бальменъ. Въ Ложе Трехъ Добродетелей получилъ Пестель титло третьей степени, однако работалъ мало, точно разочаровался въ масонстве. «Другъ, оценишь ли, —писалъ Ржевсюй,— сколь чувствительна для насъ ciя потеря? Черныя души толь ко не могутъ любить или по крайней мере уважать его». Но де-Бальменъ этого не оценилъ, ибо недолюбливалъ надменнаго Пестеля и виделъ въ немъ человека, готоваго на вещи очень опасныя. Не слишкомъ много довер1я внушали ему и друпе два масона, о которыхъ писалъ Ржевскш: Чаадаевъ и Грибоедовъ, хотя ихъ де-Бальменъ нисколько опас ными не считалъ. «А пожалуй, и правы старички аглицкаго клуба. Доиг раются эти господа до Сибири». Ржевскш писалъ о вероломстве сильныхъ Mipa, о мракобесш людей, сделанныхъ изъ грязи, пудры и галуновъ, о назначенш Магницкаго попечителемъ Казанскаго универ ситета, о томъ, что изъ жалованья солдатъ вычитывають на

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

розги, о томъ, что императоръ сказалъ графу Ожаровскому, будто каждый русскш — или плутъ или дуракъ; сообщалъ также о генеральномъ роптанш военныхъ поселянъ, которые на крайности легко покуситься могутъ. «Кто можетъ, тотъ грабить, кто не смеетъ, тотъ крадетъ! Что остается для честныхъ людей?» — восклицалъ онъ.—«У насъ всяк1й день оскорбляется человечество, справедливость самая простая, просвещеше. Проигрываютъ, дарять, тира нить подобныхъ себе человековъ! Откуда взятъ законъ сей? Где благоденств!е Россш? Где славное Вече нашихъ предковъ?» «Ну, моихъ предковъ въ славномъ Вече не водилось» — подумалъ де-Бальменъ. —«Мои предки по отцу шотландцы, а по бабушке, графине Девьеръ, врядъ-ли не жиды... И ничего не было хорошаго въ этихъ немытыхъ новгородцахъ, которые сталкивали другъ друга съ моста въ воду»... «Въ делахъ Европы явно господство венскаго двора надъ нашимъ. Сколь много обмануты народы! Они пожалели вре мя прошлое и благословляютъ память завоевателя Наполеона, котораго ты стережешь, — зачемъ, другъ? Деспот1я королей хуже самовласпя Бонапарта, ибо где у нихъ его генШ? Нетъ, съ царями делать договоровъ невозможно. Народы желаютъ владычества законовъ, а въ здравомъ смысле законъ есть воля народная. И безъ рабства могутъ процветать царства. Мы, pyccKie, кичимся, - величая себя спасителями Европы. Иноземцы не такъ видятъ насъ. Они видятъ, что силы наши есть резервъ деспотизму Священнаго Союза. Не русскихъ не любятъ, но ихъ правительство, которое для пользы монарховъ утесняетъ народы. Что же? Въ Гишпанш собираются инсур генты, въ Италш — карбонары, въ Грецш — гетер1я филикеровъ. Уже-ль мы хуже грековъ и гишпанцевъ?» ч

«Ишь куда гнетъ», — съ удовольств1емъ подумалъ графъ. Далее Ржевскш ссылался на статью «Духа Журналовъ» о турецкой конститущи, ограничивавшей власть султана властью высшаго магометанскаго духовенства, и сочувственно цитировалъ мнен!е этого органа печати: «Что значить а я мнимая конститушя въ сравненш съ тою, при которой Велико-

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Б К 1 Й ОСТРОВЪ

бриташя благоденствуетъ)>. Въ заключеше онъ туманно сообщалъ о н^коемъ Союзе Благоденств1я, который по значенш не уступить славному немецкому Tugendbuncfy (РжевскШ тутъ же нарисовалъ между строкъ печать союза: улей съ пчелами), и о другихъ союзахъ. Въ нихъ де-Бальменъ будетъ желаннымъ человекомъ. «Ну, я еще подумаю», — сказалъ про себя Александръ Антоновичъ. Письмо заканчивалось ходившими по Россш стишками молодого поэта объ Александре I. РжевскШ цитировалъ первыя строфы этого стихотворешя N o e l : «Ура! Въ Россш скачетъ Кочующш деспотъ, Спаситель горько плачетъ, А съ нимъ и весь народъ... «Узнай, народъ россШскш, Что знаетъ целый М1ръ: И прусскШ, и австрШскш Я сшилъ себе мундиръ...» Автора стиховъ звали Пушкинымъ; де-Бальменъ съ облегчен!емъ вспомнилъ, что именно это и былъ второй, после Илличевскаго, изъ молодыхъ царскосельскихъ поэтовъ. Стишки, что и говорить, бойюе, но Александръ Антоновичъ съ сомнешемъ качалъ головой. Двадцатилетнему мальчику простительно безъ толку фрондировать и делать оппозищю правительствамъ. Самъ де-Бальменъ хогЬлъ отнестись къ делу серьезнее. Какъ большинство людей того времени, графъ не любилъ и не уважалъ Александра Перваго. Онъ вполне охотно допускалъ, что въ Россш создастся новый заговоръ, какъ въ 1801 и 1762 гг., и что надоевшаго всемъ царя задушатъ, какъ задушили его отца и деда. Такое предпр!ят1е даже не пред ставлялось де-Бальмену особенно труднымъ, ибо, судя по всему, популярность Александра теперь не на много превышала популярность его отца. Самъ графъ не принялъ-бы учаспя въ подобномъ д е л е , не только изъ страха, но также изъ брез-

но

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

гливости: онъ съ отвращешемъ вспоминалъ сцены въ Михайловскомъ замке, который ему пришлось увидать въ далек1е дни молодости. Однако, воспользоваться плодами чужого заговора де-Бальменъ былъ бы не прочь. Но люди, которые, повидимому, входили въ этоть Союзъ Благоденств1я, и самъ Союзъ, и даже его назван!е графу большого довер!я не вну шали. Де-Бальменъ лично зналъ большинство этихъ людей, зналъ ихъ типъ, который въ его глазахъ хорошо представлялъ РжевскШ, и думалъ, что подобные мечтатели совершенно не годятся для задуманнаго ими дела. Палена между ними не было. Старикъ Паленъ безвыездно жилъ вотъ уже двадцать л-Ьгь въ своихъ курляндскихъ им-Ьшяхъ, какъ говорили, боя лея темноты и ежегодно напивался пьянъ въ ночь на 12-ое марта. Трудно думать, чтобы онъ могъ стать главой новаго заговора. A все эти Ржевсюе, Волконсюе, Чаадаевы, Му равьевы—прекрасные, честные люди... Они на месте въ своихъ рабочихъ кабинетахъ съ книгой или перомъ въ рукахъ, либо за бутылкой шампанскаго другъ съ другомъ, въ споре о благо денствии народовъ. Но у дверей спальни спящаго императо ра, со Скарятинскимъ шарфомъ или съ табакеркой Николая Зубова, они — quelle plaisanterieL. Лишь въ одномъ холодномъ и смеломъ Пестеле, съ его негромкой речью, есть какъ будто что-то отъ графа Палена. Однако и Пестель явно ставить себе целью не дворцовый перевороть, а совершенно другое. «Союзъ Благоденств1я>» Они думаютъ, что моему Тишке нужна турецкая или аглипкая конститушя! Водка ему нужна, это верно, баба тоже нужна,—какъ мне, впрочемъ,— а даль ше кто знаеть? Недаромъ графъ Капнистъ утверждаеть, будто либеральные pyccKie дворянчики на свою беду готовятъ либеральныя чистенькш революши, ибо за всякой чи стенькой револющей неизбежно последуетъ народный бунтъ и новое смутное время. Можетъ быть, Капнистъ и правъ. Но менее всего Александръ Антоновичъ понималъ отно шение, существовавшее между заговоромъ и-масонствомъ, къ которому принадлежали РжевскШ и его единомышленники. Де-Бальменъ достаточно насмотрелся въ разныхъ странахъ на политическую кухню и отлично зналъ, что всякая

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , МАЛЕНЬКИЙ ОСТРОВЪ

политика, реакщонная и революц1онная, есть вещь грубая, земная, жестокая и грязная. Масонство же явно относилось къ совершенно другой категорш — безсмерт1я души, загроб ной жизни, но цикакъ не заговоровъ, не переворотовъ и не революцш. Между тЬмъ, Ржевскш и они век очевидно какъ-то связывали свою масонскую работу съ Союзомъ Благоденств!я. «Изъ этого, кроме Сибири, ничего не выйдетъ... А , впрочемъ, кто знаетъ?..» Уверенности ни въ чемъ быть не могло. Целый рой тревожныхъ мыслей нахлынулъ въ голову Але ксандра Антоновича. Онъчувствовалъ, что все это чрезвычай но важно и можетъ иметь огромное значенie для его будущей жизни. Но решить подобные вопросы здесь было очевидно невозможно. Онъ успокоилъ себя на томъ, что обдумаетъ ихъ на месте, въ Россш, когда доподлинно все узнаетъ и о Союзе Благоденств1я, и о новомъ строе мысли масоновъ, — отчасти конечно въ зависимости отъ того, какъ, по его возвращенш на родину, къ нему отнесутся Нессельроде, Каподистр1я и самъ императоръ Александръ. Пока, нельзя не сказать, Луиза былъ съ нимъ довольно милъ: единовременное noco6ie приходилось какъ нельзя более кстати. Де-Бальменъ тутъ же решилъ, что проездомъ въ Париже купить жене серьги, а себе коллекцш оруж!я, и въ несколько более бодромъ настро ены вышелъ на крыльцо, къ которому уже подавали ко ляску. ГЛАВА V I . Прогулка молодыхъ супруговъ была чрезвычайно удач на. Графъ и графиня де-Бальменъ выехали утромъ въ экипаже губернатора. Близился день ихъ отъезда въ Россш. Покидая навсегда святую Елену, они пожелали въ последнШ разъ покататься по острову, на которомь такъ странно свела ихъ злая судьба императора Наполеона. Имъ захотелось посмот реть напоследокъ те углы, где никогла еще не бывали они ни вместе, ни порознь и где никогда больше имъ быть не б

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

придется. Это слово никогда звучало зловеще для де-Баль мена, какъ для всякаго немолодого человека. Подобныхъ невиданныхъ угловъ на святой Елене было довольно много. Вся жизнь иностранныхъ комиссаровъ и семьи губернатора проходила въ небольшой северо-западной части острова, между городкомъ Джемсюуномъ и резиденцш сзра Гудсона Лоу. Дальше на востокъ, въ трехъ миляхъ отъ Plantation House а находилась зона виллы Локгвудъ, где жилъ Наполеонъ. Туда, разумеется, нельзя было поехать. Но южная и юго-восточная часть святой Елены де-Бальменамъ оставалась неизвестна. Англ i иск ie офицеры, хорошо знавпие островъ, рекомендовали молодымъ супругамъ — съ той слегка насмешливой и завистливой лаской, съ какой все къ нимъ относились — посмотреть Diana-Peak, F i s c h e r s V a l l e y , — въ восточной ея части, где она выходить изъ пределовъ территорш Наполеона, — и, если можно, полюбоваться ЕИДОМЪ океана съ высоты K i n g and Queen. Правда, дорога была трудная, гористая и даже опасная изъ-за обрывовъ. Но офицеры советовали оставить коляску и пройти часть пути пешкомъ. Въ этотъ весеннш день все казалось прекраснымъ де-Бальмену: и теплая, солнечная погода, и ветерокъ, вдувавшш въ грудь бодрящую соль океана, и глупенькая песня правившаго лошадьми Тишки, и глупенькое щебеташе молодой жены, и мысли, безпорядочно, но радостно приливавния къ свежей головъ, и туманныя надежды на будущее. Погляды вая на красивую девочку, которая сидела рядомъ съ нимъ, ощущая нежно-холодное прикосновение ея крошечной руки, онъ искалъ и,къ своему удивлешю, не находилъ въ себе знакомаго чувства любовнаго похмелья Да, конечно, было уже не то что прежде. Но и настоящее было недурно. Его сомнешя разсеялись. Жизнь не кончена. Въ тридцать девять летъ онъ нежданно открылъ новую, довольно зани мательную главу въ порядкомъ надоевшей было книге. Впе реди его ждали тоже все новыя главы: русская деревня, гостепршмная помещичья жизнь, надъ которой онъ почему-то считалъ нужнымъ смеяться, хлебосольное, безтолковое рус ское дворянство, которое онъ презиралъ по долгу европейца

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , МАЛ Е Н Ь К Ш ОСТРОВЪ

и которое въ сущности любнлъ кровной любовью, какъ всякш человекъ любитъ среду своего детства, сколь отъ нея бы онъ ни отрекался, сколь бы далеко отъ нея ни ушелъ. «Теперь немного пожить въ деревне животной жизнью (это очень пр1ятно, l a vie animale), а потомъ осесть въ красивомъ, стильномъ и барскомъ Петербурге (да, конечно, въ Петербурге, — онъ гораздо лучше Москвы) бросить бездом ную жизнь дипломата, оставить свою репутащю Казановы (какой ужъ Казанова после женитьбы) и выходить поскорее въ люди, въ болыше люди. А въ первую очередь — забыть тяжелый бредъ безсоиныхъ ночей, съ масонствомъ. загробной жизнью и безсмерпемъ души». Де-Бальменъ осмотрелся кругомъ, улыбнулся Сузи, глу боко вдохнулъ потокъ морского воздуха и подумалъ, что сей часъ его чрезвычайно мало интересуетъ безсмерт1е души и загробная жизнь. «Очень можетъ быть, что близкое будущее принадлежитъ все-таки заговорщикамъ изъ этого Союза. Осмотревшись, взв!сивъ шансы,- пожалуй, надо къ нимъ примкнуть, ра зумеется, не къ ихъ масонскимъ бреднямъ, а къ подготов ляемому ими серьезному политическому делу. Прежде всего следуетъ черезъ Ржевскаго близко сойтись съ Пестелемъ, который, повидимому, у нихъ главный. Имъ нужны люди, особенно люди, какъ я, знающ!е вдоль и поперекъ Европу, ея политическихъ деятелей, ихъ явныя и закулисныя взаимоотношешя. Кто въ новой свободной Россш будетъ лучшимъ, чемъ я, министромъ иностранныхъ делъ?» Александръ Антоновичъ съ большой ясностью представилъ себе, какъ онъ пр1едетъ къ Нессельроде требовать, именемъ новаго правительства, передачи ему всехъ дълъ. При этомъ неудовольств1е и смущеше Нессельроде, котораго онъ недолюбливалъ, доставили де-Бальмену истинное наслаждеше. — Darling, какъ по-русски summer? — Какъ по-русски что? — машинально переспросилъ Александръ Антоновичъ. — Summer? Лето, darling.

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

— How do you spell i t , darling)*) Графъ отвЪтилъ. — Oh, this awful yat...**) Молодая граф&ня де-Бальменъ съ необычайнымъ рвешемъ изучала теперь русскш языкъ, геройски преодолевая свою, чисто англшскую, лингвистическую бездарность. Она постоян но носила съ собой розовую тетрадку, куда записывала русстя слова, и повторяла ихъ иногда въ самыя неожиданныя для де-Бальмена минуты. Сузи готовилась къ жизни въ Рос сш и уже была крайней русской патрюткой: уже чуть не поссорилась съ сэромъ Гудсономъ, утверждая, что pyccKie сделали для низвержешя Наполеона почти столько же, сколь ко англичане; и уже любила императора Александра почти такъ же какъ своего новаго K i n g George'a. Въ ея комнате висели портреты обоихъ монарховъ, къ большому неудовольс т в т де-Вальмена, который терпеть не могъ самодовольную алкоголическую физ!ономш полоумнаго Георга I V . Портретъ Императора Александра виселъ даже на самомъ почетномъ месте, потому что теперь онъ былъ ихъ монархъ (въ глубине души Сузи все-таки больше любила K i n g George а). Де-Бальменъ со смехомъ подумалъ, что, если онъ примкнетъ къ заговору противъ царя, то будетъ довольно трудно объяс нить Сузи, въ чемъ дело; а когда она поиметь, то это ей можетъ очень не понравиться. — Ваше Жительство, туда дальше будетъ Лонгвутъ, — сказалъ съ козелъ Тишка, усмехаясь и показывая въ сторону бичемъ. — Прикажите, свезу въ гости къ Наполеону? — What does he say, darling?***)—заинтересовалась Сузи. Де-Бальменъ перевелъ. — O h , Teeshka!.. H o w do you spell Teeshka, d a r l i n g ? * * * * ) «А это несколько скучно, эти how do you spell», — поду малъ Александръ Антоновичъ и хотЬлъ было объяснить, *) Какъ это пишется, милый? **) О, это противное ять. ***)

Что онъ говорить, милый?

***•) О, Тишка!.. Какъ пишется Тишка, милый?

С В Я Т А Я Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш Й ОСТРОВЪ

какъ пишется Тишка; однако Сузи уже заинтересовалась другимъ. Шагавпий въ некоторомъ отдаленш часовой окликнулъ ихъ, но, узнавъ губернаторскую коляску, отдалъ честь и зашагалъ дальше. На острове святой Елены были повсюду сторожевые посты, часовые и наблюдательные пункты. Сузи потребовала отъ мужа, чтобы онъ объясни лъ ей всю систему охраны Бони. Де-Бальменъ, по долгу службы знавшш это наизусть, охотно удовлетворилъ ея любопытство: время отъ времени надо было разговаривать съ женой и онъ цеплялся за благодарныя, лепая темы. Сузи съ большимъ удовлетворешемъ узнала, что, кроме ея отчима и мужа, Бони стерегутъ три полка пехоты, огромное множество батарей, отряды дра гу нъ; три фрегата, два корвета и шесть маленькихъ судовъ. Сложная система сигнализацш давала возможность при пер вой тревоге поднять на ноги гарнизонъ и эскадру, находивипеся здесь исключительно для охраны знаменитаго пленника. — Все это для одного человека... Какой онъ страшный! — сказала Сузи, наморщивъ лобъ. Она разъ въ жизни видела Наполеона, который, встрЪтивъ ее въ саду, послалъ ей конфетъ и розу. Зд^сь де-Бальменъ счелъ ум-Ьстнымъ поцеловать жену въ образовавшуюся морщинку. Сузи сильно покраснела и пока зала глазами на Тншку. Оба супруга одновременно вспомнили, что офицеры рекомендовали имъ оставить коляску и часть дороги пройти пешкомъ. Александръ Антоновичъ немедленно приказалъ Тишке остановиться и подождать ихъ: лошади устали. — Дальше бы можно проехать. До моря еще далеко, дороги не найдете, — сказалъ Тишка. — Найдемъ. А не найдемъ, такъ у рыбаковъ спросимъ. Съ моря и съ речки, впадающей въ него близъ K i n g and Queen, въ самомъ д е л е часто проходили рыбаки. Александръ Антоновичъ взялъ Сузи подъ руку и повелъ ее въ рощу, стараясь идти возможно солиднее. Тишка посмотрелъ имъ вследъ, усмехнулся и сталъ раскуривать труб ку.

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

Черезъ полчаса де-Бальменъ и Сузи сидели на траве, на берегу протекающей черезъ рощу извилистой узкой речки. Сузи, сконфуженная и счастливая, склонила головку на пле чо мужа, который лениво держалъ ее за т а л т , Они решили не ходить на K i n g and Queen: ничего ведь въ сущности интереснаго не было въ томъ, чтобы глазеть на море, которымъ скоро придется два месяца безпрерывно любоваться съ ко рабля. Сузи смотрела на мужа и думала, что лучшаго чело века — such a splendid man — на свете быть не могло: самъ K i n g George не могъ быть лучше. Де-Бальменъ лениво ста рался вернуться къ прежнимъ пр1ятнымъ мыслямъ и вспоминалъ, что въ нихъ было самого пр!ятнаго. Возстановивъ ходъ своихъ размышлешй, онъ выяснилъ, что самымъ пр1ятнымъ былъ смущенный, растерянный видъ крошечнаго Нессельроде при передаче должности; де-Бальменъ вдругь почувствовалъ, что ему чрезвычайно хочется быть министромъ иностранныхъ делъ Россшской имперш и принимать у себя на рауте дипломатическш корпусъ. — Look here, — сказала Сузи, показавъ на воду. — КаК1Я миленьюя рыбки! Вода въ неглубокой речке была совершенно прозрачная и въ ней видно было быстрое движете мелкой рыбы. — Пора идти, darling, — нежно сказалъ де-Бальменъ, скрывая зевокъ и подымая жену за талш. Сузи неохотно поднялась съ травы, встряхнулась и нежно сняла съ мужа лепестки, приставале къ его одежде. Они по шли подъ руку вдоль речки, которая въ роще делала доволь но крутой, закрытый деревьями поворотъ. Де-Бальменъ, лениво наклоняясь къ Сузи, целовалъ ее то сзади въ шею, то въ щеку. У поворота онъ остановился. — Здесь кто-то сидитъ. За угломъ речки на берегу, облокотившись на широкгй низко и гладко срубленный пень, действительно сиделъ че ловекъ. — Это рыбакъ, — сказала Сузи. — Ничего, darling. Ей хотелось продолжать забавную игру. Но человекъ за угломъ речки не былъ рыбакомъ. Онъ полу-

СВЯТАЯ Е Л Е Н А , М А Л Е Н Ь Ш П

ОСТРОВЪ

лежалъ на траве, внимательно глядя въ воду. Пень закрывалъ почти всю его фигуру, за исключешемъ левой руки, на кисть которой онъ опирался заслоненной головой. Человекъ зтотъ былъ занятъ пустымъ и страннымъ деломъ. У его локтя на пне лежала ровно сложенная кучка темносерыхъ камешковъ. Не изменяя положешя тела, онъ бралъ ихъ по-одному правой рукой и, внимательно прицелившись, бросалъ въ воду. Рыбки, вспугиваемыя падешемъ булыжни ка, разбегались въ разныя стороны — и видно было по вздра гивающему локтю и плечамъ наблюдателя, что все гЬло его колебалось отъ смеха. — O h , what a s i l l y man*), — сказала Сузи. Александръ Антоновичъ, чуть вздрогнувъ, уставился въ сторону пня на маленькую белую руку, кидавшую въ воду камешки. Вдругъ полулежавшш человекъ, вынимая изъ куч ки новый булыжникъ, опустилъ локоть, — и крикъ замеръ на устахъ графа де-Бальмена. Онъ узналъ Наполеона... — Вопеу? — взволнованно прошептала Сузи, съ ужасомъ откинувшись назадъ и вцепившись въ руку мужа, готовая пожертвовать собой, но во что бы то ни стало спасти его отъ гибели. Александръ Антоновичъ постоялъ съ минуту въ оцепе нен ш и затемъ на цыпочкахъ бросился назадъ. Онъ почти бежалъ, не говоря ни одного слова. Тысяча мыслей тяжелымъ жерновомъ заходили въ его голове; точно погасъ светъ, за минуту до того ярко все освещавгшй. «Какой вздоръ... Какой жалкш вздоръ были эти мечты: карьера, заговоръ, Пестель, Нессельроде... Тотъ человеке, кидающзй камешки въ воду, былъ владыкой Mipa... Все пусто, все ложь, все обманъ... Жизни нетъ... Ничего нетъ... Ничего не осталось... Сузи? Ему принадлежали самыя прекрасный изъ женщинъ... Кончена жизнь... Старость.. И связанъ, навсегда связанъ съ этой глупенькой девочкой, которая зачемъ-то виситъ у меня на руке»... *\ Какой глупый человъкъ.

М. А . А Л Д А Н О В Ъ

— Darling, what is the matter?*) Quelle est la matiere? Онъ намъ ничего не можетъ сделать. Онъ насъ не видЪлъ. Тутъ три полка пехоты, — растерянно говорила Сузи, едва поспевая за мужемъ. Де-Бальменъ не отв-Ьчалъ, Тишка молодецки выЬхалъ къ нимъ навстречу. Садясь въ коляску, Сузи съ жалостью, чуть не со слезами, смотрела на перекосившееся лицо своего властелина. Графъ де-Бальменъ, не гляжя на жену, нервно рвалъ перчатку и, дергаясь щекой, отрывисто произносилъ вслухъ непонятный, очевидно, руссюя, слова. Изъ нихъ графиня разобрала только одно, слово мать — mother, хорошо ей известное. Остальныхъ русскихъ словъ въ ея розовой тетрадке не было, и Сузи ихъ никогда прежде не слыхала. Зато, повидимому, слыхалъ и любилъ эти русская слова грумъ Тишка. Онъ обернулся къ барину съ козелъ и весело загоготалъ во все горло. М. А. Алдановъ.

{Окончате слгьдуетъ).

*) Милый, въ чемъ д'кло?

С К ЕЛ L Какъ ты мя4 дорого, приватное село, Меня пригревшее въ ужасную годину , Когда на всей земли царили смерть и зло, И я, какъ родину, обрйлъ твою долину. Ахъ, до того въ Крыму я нрожилъ ц1*лый годъ, Не зная о тебе, годъ гнева, слезъ и пытокъ. Я выпилъ до конца, скорбя за мой народъ, Обидами людей отравленный нашшжъ. Все вынесъ я, всю боль отчалшй земныхъ, Внимая летописи дйлъ и словъ безславныхъ. Томился мыслями о милыхъ и чужихъ, Постигъ терзаше, которому нить равныхъ: Бездействуя, не знать покоя никогда, Следить внимательно, минута за минутой. Какъ въ одурманенныхъ сердцахъ растетъ вражда И разгорается междоусобной смутой; Какъ подлый торгъ идетъ на кладбищахъ войны, Какъ совершается вблизи и тамъ, далеко, Голгоеа жуткая замученной страны, Немилостивый судъ неведомаго рока... Все вид4ть и молчать. И плакать долпй годъ Надъ тЬмъ, что навсегда такъ горько обмануло,

С. М А К О В С К Ш

И ждать: вотъ и тебя случайно захлестнетъ Волна нечистая безумья и разгула... И я не выдержалъ томительныхъ обидъ. Мне опротивела слепая, злая смута, И черноморскШ брегъ, и Семеиза шдъ. И въ горы я б'Ьжалъ, въ горахъ ища npiiOTa. Куда? Не все-ль равно! Я шелъ впередъ. впередъ, Подъ тяжестью сумы моей сгибая спину. Туда, гд* не было южнобережныхъ водъ, Черезъ Шайтанъ-Мердвенъ, въ Байдарскую долину

Былъ пасмурный февраль. Всходила чуть трава. Белели кое-где подснежники лесные. Пустынный вечеръ гасъ и золотилъ едва Крутые скаты горъ и тучи дождевыя. Местами на камняхъ весеншй таялъ ледъ, И было холодно. Потокъ шумелъ въ ущелье. Усталый, раненый всей суетой невзгодъ, Не радуясь весн*, я брелъ на новоселье. Безъ цйли, наугадъ. Скорей, куда нибудь! Дубы корявые, ободранные буки, Какъ злые нипце, мн* преграждали путь. Шипы кустарниковъ кололи больпо руки. Все выше, между скалъ вилась моя тропа. Вотъ перевалъ. И вновь безлюдная дорога. И снова хмурый лесъ, и камни, и толпа ОсиротЬлыхъ пней, чернЬвшихъ такъ убого. И вдругъ... Передо мной —с1яющШ просторъ, ОвФянный живымъ, волшебно-юнымъ югомъ,

СККЛЕ

И въ золотЬ зари — чуть видимый узоръ Холмовъ, раскинутыхъ широкимъ полукругомъ. Виденье нужное, обетованный край, Мечта художника о недоступныхъ странахъ, Долина вешняя, прекрасная, какъ рай, Какъ островъ сказочный въ дымящихся туманахъ! Я ахнулъ... Никогда, нетъ никогда во сне Не грезился мне мфъ чудесней и безбрежней, И Божья красота не улыбалась мне Спокойнее, добрей, блаженней, безмятежней. И стало такъ легко. Недавняя печаль Отъ сердца отлегла. Я вырвался изъ плена. И мне мерещились Фра-Анжелико даль, Закаты Гоццоли и сумерки Пуссена.

Прохладная изба. ШирокШ, светлый дворъ. Колодезь, клумбы розъ, табачные сараи. Соседокъ за ст*ной нерусскШ разговоръ. Коровы, овцы, куръ звонкоголосыхъ стаи... ДупгЬ все любо здесь, милей день-ото-дпя: И на окне цветы, и въ огороде грядки, И эта пасека у ветхаго плетня, И песня грустная хозяюшки-солдатки, — Ея разсказъ о томъ, какъ нынче трудно ей Управиться одной съ работой деревенской, И выводокъ ея подростковъ-дочерей, Уже пленяющихъ задумчивостью женской; Мила и детворы непрошенной гурьба, Что весело шувшть, подъ окнами играя...

С. М А К О В С К Ш

И бедная ноя беленая изба Волшебной для меня дворцовъ Бахчисарая! Работой полонъ день. ВездЬ и* младъ и старъ Въ чаирахъ возится и поливаетъ гряды. Не умолкаетъ скрипъ нагруженныхъ можаръ. Свершаются труды, какъ тшде обряды. Не налюбуешься! Смотрю, дивлюсь, брожу. Порой направлю путь къ УзунджЬ иль СаваткЬ. Тамъ у татаръ щпемъ радушный нахожу: Мн* нравятся ихъ быть и гордыя повадки. Люблю и танецъ ихъ на свадебныхъ пирахъ, И верность древнюю гостепршмства праву, «Селямы» важные, и въ сакл4, на коврахъ, Степенный разговоръ и кофе — по уставу...

Настанетъ вечеръ. Тишь. Кузнечикъ засверлить. У завитахь плетней — играюпця д^ти. Задумчивый мазинъ на минаретъ спешить. И молча старики присели у мечети. Вотъ жалобно звенягь гортанныя слова Въ вечернемъ воздух$,Т1ротяжныя, какъ стоны. Имъ вторить иногда, вдали, едва-едва, Церковный колоколъ. И вм^стЬ плачуть звоны. А вешняя заря зоветъ уже ко спу. g — ъ ризахъ золотыхъ закатнаго пожара. И солнце желтое, большое, за волну Лилозо-синихъ горъ садясь, пылаетъ яро. C e

Все ниже, ниже... Вотъ въ огн* его луча Прощальнаго холмовъ порозовели склоны.

СКЕЛЕ

И гаснуть... Въ сумеркахъ, понурые, мыча Отрывисто, бредутъ воды въ свои загоны. И гд*-то въ хуторахъ, уснувшихъ на р^к!*, Сторожевые псы залаютъ спозаранокъ, И пЬсню заведетъ татаринъ вдалеке, И слышны голоса гуляющихъ гречанокъ. И дружною толпой, окончивъ страдный день Въ окрестныхъ кабакахъ, работницы-хохлушки Пройдутъ по зеленямъ и, проплывая въ тЬнь, Затянутъ вольныя, знакомыя частушки. И Русью вдругъ пахнетъ, и сердце защемить... Уйти бы вдаль, туда, туда въ поля родныя, Туда, гд* страда слезъ кровавыхъ и обидъ. О, родина, прости! Воскреснешь-ли, Россш? й наступаешь ночь. Прохлада, аромать. йяеть Млечный путь надъ гребнями опушекъ. Трещать кузнечики, и въ глушь свою манятъ Влуждаюпця «сплю», призывы совокъ-сплюшекъ. А тамъ опять разевать и таинство красы, Которой н*тъ конца, единственное Скеле! И дни уносятся, какъ быстрые часы, Мелькають месяцы, какъ рйзвыя недели.

Весна давно прошла. Отпили соловьи. Кукушка милая вдали откуковала. Повылетали пчелъ мятежные рои, И буйной зеленью долина заиграла. Короче солнца путь и жарче л*ттй прахъ. Ручьи повысохли на днЬ ущелШ сирыхъ.

С. МАКОВСК1Й

Черешня дикая поспала на горахъ, И яблони цвели и отцвели въ чаирахъ. Кмъ скоро! Ужъ въ саду румянятся плоды И лухлетъ помидоръ въ осеннемъ огород*. ЖелтЬютъ пажити. Огромныя скирды Насупились въ лугахъ.,. И лито на исходи! А ж)тъ, нахмуренный, и августа въ дверь стучитъ II нераднваго клюкой своей торопить. Работа сельская еще живМ кнпнтъ. Всякъ на зиму добро умноженное копить... Но такъ же все горятъ и нКгжатъ небеса, И такъ же на зарй туманы горъ колдуютъ, II ло краямъ ложбинъ кудрявятся лиса, И въ рощахъ горлицы безъ устали воркуютъ. Все той же музыки мечтательной полна Краса осенняя твонхъ угодШ, Скеле, — И утра благовеста, и ночи тишина, И звоны полудня, п вечера сварили. И я. подъ липами, все въ томъ же уголк*, Обласканный тешюмъ природы светозарной, Внимаю лепетъ ихъ. качаясь въ гамаке, И строфы дружныя слагаю благодарно... Скеле. 1918. Сергей МаковскШ.

ПРО

ИВАНА - ВОЛКА.

Но своею смертно померь, А убить въ нолЬ ночью. Ие объ душе своей думадъ передъ смертью. А виделись ему очи дЪвпчьи. Кровь его пошла по въ сырую землю. Вокругъ сердца кровь запеклася, И душа его улетЬть не усп*ла. Такъ лежалъ онъ три дня и три ночи, Ожидая молитвы отъ друга, II «иезы огь родни ожидая. По не виделъ никто Ивана, II по смыла слеза кровь отъ сердца, И молитва души его ие отпустила. Въ почт» четвертую встал ь Ивавъ не живой и не мертвый II пошелъ па ловъ волкомъ с/Ьрымъ... Ни ножемъ. ни крестомъ, к не молитвой, t »тъ такого нельзя оборониться, Сталъ Иватгь кровью питаться, Какъ попьетъ ночью живой крови, Опившись, день спить Иванъ мертвый, { ъ мееяцемъ на ловъ выбегаетъ, И по селамъ рыщетъ серымъ волкомъ. Губить душу свою и чужую...

СОФЬЯ

ПРО

ЗЛОДЬЯ

ФЕДОРЧЕНКО

МЫШЬ

НОЧНУЮ.

За девицу друга убилъ онъ, И зарылъ его подъ грушей, безъ молитвы, Какъ зарылъ, вернулся въ деревню, Ночевать пошелъ въ братнину хату, Легъ онъ спать на печку рядомъ съ братомъ, Но уснуть не можетъ, только стонеть, Да въ темную ночь глядится... Вотъ онъ слыпгатъ стукъ подъ окошкомъ, — «Братъ, проснись, — то стучитъ подъ окошкомъ, Или сердце во мн* грозно застучало?» Не проснулся братъ, не отвйтилъ, А стучитъ подъ окошкомъ грозно, — «Братъ, проснись, молю тебя Богомъ, Занедужйлъ я, нЬту мочи, А въ окно кто-то грозно стучится»... Ие проснулся братъ и въ другой разъ... Тутъ окошко затряслось, какъ въ бурю. Затряслось окошко, отворилось, И ворвался страшный вихрь въ хату, И у печки вихрь тотъ приникну лъ... Завопилъ тогда злодМ страшпымъ зовомъ: — «Братъ, проснись, прими покаянье, Загубилъ я крещеную душу, И не быть мпЬ в4чнаго спасенья, Я убилъ за девицу друга, И зарылъ его подъ грушей безъ молитвы»... Братъ проснулся, смотритъ на злодЬя, Надъ злодЬемъ стоитъ св^тъ могильный, На груди его рубаха раскрыта, А по сердцЬ мышь ночная припала, И припала и присосалась... Отрывать сталъ братъ ту мышь руками, Но она въ грудь злодею прогрызлась, И въ кровавое сердце забилась,.. Палъ къ иконамъ братъ со слезами,

СКАЗКИ И 1ТБСНИ Б У К ОВЙНСК1Я

Сталъ спасенья у Господа молиться, Но злодей завылъ дикимъ волкомъ, Съ воемъ выбегъ изъ братниной хаты, И на вйкь въ лесу черномъ сгинулъ... ПРО

ЧОРТОВУ

КУКЛУ.

ВсЬмъ Господь наградилъ Ивана, Поля его черны и плодородны, И богата золотыми хлебами, Луга его зелены и мягки, И пасутся въ лугахъ мяоия овцы, И сладка имъ трава луговая, У него вода бйжитъ чистою водою, И въ вод* той разныя рыбы, Сады его полны плодовъ вГягодъ, И цв'Ьтутъ въ нихъ цветы многоцветны, Изба его высока и красива, По угламъ въ изб* богатая иконы, Предъ иконами теплятся лампады. Но ничто не радуетъ Ивана, Все живетъ онъ одинъ, сиротою, Шту съ к*мъ поделиться богатствомъ, Н6ту съ кЬмъ ему словомъ перемолвить, Шту съ к*мъ отогреть ему сердца. й задумалъ йванъ жепнться, Сталъ приглядывать девушку въ жены, Но нигде но нраву не увид^лъ, Ни одна красою не пришлася, Ни одна не пришлася но нраву. Разъ поехалъ онъ въ дальнее м4сто, И опять девицы не выбралъ, И сказалъ про себя такое слово: — «Хоть бы гд* мне кукла подвернулась, Хоть бы мне ее нечистый сунулъ, Какъ пришлась бы та кукла мне по нраву, Ничего бы пе иеречилъ. взялъ бы въ жены».

СОФЬЯ Ф Е Д О Р Ч Е Н К О

й яоносъ то слово вольный вйтеръ, И пришлось по времени то слово. Со смотрииъ онъ Ъхалъ поздней ночью. Середь ночи конь притомился, Не идетъ дальше конь, да и только, Все хранить да бьется, чуетъ нежить. Сл'Ьзъ Иванъ съ копя, вкдитъ камень, А на камни б£яый кто-ю виденъ. Сидагь б'Ьлый середь темной ночи, Ивану головою киваеть, Говорить Ивану голосомъ страшлымъ: — «На вотъ те61з куклу неземную, Прими куклу пзь рукъ холодныхъ, Положи на горячее сердце, Отогрйй ее своею кровью. И возьми еебъ ту куклу въ лсены»... Про1янулъ бйлый подъ савакомт. pvr;n, Й Ивану куоу ту отдалъ. Никого не стало па камн&. Иванъ обмеръ, а куклу дерзил ъ, А потомъ на сердце куклу сиряталъ, На коня притихшаго взобрался. И ио'Ьхалъ къ родимому дому. Ъ\егь чась, и другой, и третШ. На груди его нота тяжелйетъ, ТяжстЬегь коша и тсптЬетъ. А домой вернулся, вошелъ въ нзбу. На груди его красна .тЬтнша, Сладко оппть девица, i мгжнвт» очи. Заглядйлоя Иванъ на девицу, И сгубилъ, заглядевшись. \ymjПоутру повелъ девицу въ перковь, И вернулся съ молодой женою. Годь прошелъ, какъ будто не бывало. И пришло время мололицй, II пришли ей: материны МУКИ,

СКАЗКИ И П Ъ С Н И Б У К 0 В И Н С К 1 Я

Принесла она мертваго сына, А сама затихла, заслабйла, Подозвала къ постели мужа, И слова ему сказала таюл: — «Какъ ты взялъ меня изъ рукъ холодныхъ, Отогр^лъ меня горячей своей кровью, Всю я кровь дала теперь сыну, И должна вернуться въ тЬ руки. Ты садись на коня скорее, Ты прижми меня къ вирному сердцу, И вези на прежнее мйсто»... Не посм'Ьлъ Иванъ противиться, заплакалъ, Взялъ жену свою въ сильный руки, И псЬхалъ на прежнее м^сто. Какъ пргЬхалъ къ страшному камню, Захрапйлъ его конь и забился, Передъ кампемъ конь остановился. На томъ камни сидитъ кто-то б*лый, Тянетъ б*лый подъ саваномъ рукп. Оторвалъ йвапъ жену отъ сердца. Стала она холодна и недвижна, й легка стала, ровно кукла. Отдалъ Иванъ жену въ мертвыя руки, Словно сердце свое живое отдалъ. А какъ взялъ б$лый ту горькую ношу, Молвилъ бЪлый слова талия: — «Воротись одинъ въ свою избу, Ожидай, словно счастья, кончины. Предъ кончиной жепу СВОБ> встретишь, И во вики будешь съ нею вмести»... И но слову тому Иванъ вернулся, Во СВОЮ богатую избу, На черныя, на тучныя земли, На веселыя, зеленыя долины, На высошя, лесистая горы, Не на радость йвапъ вернулся,

100

СОФЬЯ Ф Е Д О Р Ч Е Н К О

Все онъ ждетъ, словно счастья, кончины, И тоскою до ночи томится, А какъ ночь на землю приходить, Покидаетъ Иванъ свою избу, На коня садится, *детъ къ камню, На томъ камиЬ сидитъ до светлой зорьки, Сна не знаетъ |#лую ночку, Все онъ ждетъ назначенной встречи, И судьбу пропустить боится...

тасня. То не облако летитъ надъ Дунаемъ, Пролетаетъ то птичья стая, Птицы черныя, долие клювы, И горятъ у черныхъ птицъ очи, И железные у птицъ тЬхъ когти. То не птицы солнце затмили, То чужая рать набежала, Раззорила родину войною, Затопила кровью-б*дою...

ШЬСНЯ. Охъ, взрою я черную землю, Посажу въ землю корень дивай, Засыплю корень землею съ могилы, Залью корень вороженой водою, Къ ночи выйдетъ изъ ямы той жаба, Съ зелеными, ясными очами, И со сладкимъ голосомъ д^вичьимь.

СКАЗКИ И ГГБСНИ Б У К О В И Н С К Щ

Я возьму ту жабу на сердце. И три дня стану питать ее своей кровью, А потомъ пошлю жабу на работу, Приползегь жаба къ девичьему дому, Зазнобить она девичье сердце, Заворожшъ, зелеными очами, Сладкимъ голосомъ девушку приманить, И отдасть мн4 ее на в*ки...

Софья Федорченко.

I графъ Львъ Ннколаевичъ Толстонъ ' (Мои личныя впечатлит* и воспоминания).

ЛЪтомъ въ ЯСНОЙ Полян-fe Левъ Николаевичъ встаетъ въ 10 — 10 1/2 час. Умывшись и од-Ьвъ всегда одну и ту же черную блузу, онъ пьетъ кофе, чай, въ обществе жены. Пьетъ вдоволь, не торопясь. Если хорошая погода, чай сервируется на открытомъ воздухЪ, въ саду, между акащями, подъ большой, развесистой липой; если дождикъ — графиня ждетъ Л . Н. въ гостиной. Окончивъ чай и закусивъ парой яицъ всмятку, Л . Н. идетъ внизъ, въ свой небольшой кабинетъ, заставленный весь очень тЬсно книжными шкапами, простой работы,—и погру жается тамъ въ умственную работу. Занимается онъ усидчиво, серюзно, до 3-хъ и бол*Ье часовъ; посл-fe чего идетъ на полевую работу, если она есть. Полевыя работы не всегда бываютъ,и работаетъ графъ только въ пользу 6tflHHXb, слабыхъ, вдовъ и сиротъ. Если полевой работы не предвидится, Л . Н. беретъ корзиночку и идетъ въ пЬсъ собирать грибы, это даетъ ему часы уединешя съ приро дой и самимъ собою. Случается, что это время отъ 3—6 час. онъотдаетъ какому*) Помещаемый нами Воспоминания И. Е. Репина, написанныя имъ въ 1888 г. и переданный въ распоряжеше редакцш г. Гальперинымъ-Каминскимъ, до сихъ поръ НИГДЕ въ печати не появля лись. Ред.

О ГРАФИ Л. н. толстомъ

103

яибудь заезжему гостю. Знакомые и совсЬмъ незнакомые люди, иногда изъ очень далекихъ краевъ Россш и другихъ странъ, npi-Ьзжаютъ къ нему нарочно, по самымъ разнообразнымъ вопросамъ жизни. Въ его душевной беседе и отзывчивомъ сердце эти ищупце люди всегда находятъ много угЬшешя, разъяснений и глубокоразумныхъ истинъ. Къ 6-ти час. Л . Н. возвращается къ обеду въ свою много численную семью, состоящую изъ 10-ти детей всехъ возрастовъ, начиная отъ 26-л-Ьтн. старшаго сына, кончая двухлЪтнимъ младенцемъ. Надо прибавить къ этому гостей, товарищей сыновей, кузинъ, подругъ дочерей, учителей, гувернантокъ и за-Ьхавшихъ иногда приятелей графа и графини. Большой белый залъ стараго графскаго дома, увешанный фамильными портретами предковъ, весь пересекается огромнымъ столомъ и наполняется во время обеда веселымъ, громкимъ разговоромъ всЬхъ возрастовъ и всевозможныхъ интересовъ. Посл-fe обеда Л . Н. перебираетъ и перечитываетъ привезен ный только-что изъ Тулы большой ворохъ писемъ, журналовъ, брошюръ и разныхъ корреспонденцш со всего света. Въ этомъ очень утомительномъ деле Льву Н-чу помогаетъ его старшая дочь Татьяна, она же часто пишетъ и ответы по инструкцш отца. Вечеромъ, часовъ въ 9,всясемья,заисключешемъмалолетнихъ, которые идутъ спать, — собравшись опять въ залъ, къ вечернему чаю и фруктамъ — устраиваетъ самыя разнооб разный развлечетя. Или это бываетъ литературное чтен1е — читаетъ, большею частш, самъ Л . Н., читаетъ онъ хорошо: просто, выразительно и необыкновенно завладеваетъ всеобщимъ внимашемъ. Или пеше—аккомпанируетъ чаще всего самъ Левъ Н-чъ, съ болыпимъ тактомъ, помогая певице. Или устраивается музыка: молодой скрипачъ изъ московск. консерваторш, преподаватель музыки детямъ Л . Н. — на скрипке, а старшш сынъ графа — на рояле, исполняютъ какую-нибудь музыкальную пьесу, большею частш Бетховена. Играютъ всегда съ болыпимъ знтуз1азмомъ, какой встречается только у любителей, и часто очень удачно.

104

И. Р Ъ П И Н Ъ

Самъ Л . Н. очень любнтъ музыку, хорошо ее знаетъ, со провождаете игру очень вескими зам-Ьчашями и нередко бываетъ растроганъ до слезъ патетическими пассажами музы ки. Случалось, что после какой-нибудь впечатлительной со наты, Л . Н. разсказывалъ намъ целую драму, которая рисо валась ему во время исполнешя пьесы. Молодежь, д-Ьти и племянницы Л . Н., составляютъ изъ себя часто целый цыганскш хоръ, съ гитарами. Они очень близко подражаютъ захватывающей страстности цыганъ, переливамъ, замирашямъ и пронзительнымъ взвизгиватямъ цыганокъ, хватающимъ за душу. Зтимъ особенно отличается вторая дочь графа, M a p i n . Вегетар1анка, строгая последо вательница жизненной теорш отца, неутомимая работница въ поле съ крестьянами; стройная, высокая, худенькая блондин ка, съ чисто-русскимъ типомъ лица. После 12 час. семья расходится спать.

II. Левъ Николаевичъ необыкновенно искренно и горячо увлекается всякимъ занят1емъ. Я былъ свидЪтелемъ его неу томимой, трудной работы въ поле. Отъ 1 часу дня, до самыхъ сумерекъ, 8 1/2 час. вечера, онъ неустанно проходилъ взадъ и впередъ по участку вдовы, направляя соху за лошадью и таща другую, привязанную къ его ременному поясу, лошадь съ бороной: онъ запахивалъ, «раздЪлывалъ» поле. Потъ ва ли лъ съ него градомъ, толстая, посконная рубаха, одеваемая имъ на полевыя работы, была мокра насквозь, а онъ мерно продолжалъ. Плоскость была не ровная: надо было то всхо дить на гору, то спускать соху подъ гору, съ осторожностью, чтобы не подрезать задшя ноги лошади. Внизу, въоврагЬ, лежала бутылка воды съ б-Ьлымъ виномъ, завернутая въ пальто графа отъ солнца; иногда онъ, весь мокрый, отпнвалъ на-скоро изъ этой бутылки, прямо съ горлышка, и сиЪшилъ на работу. Часто во время подъема на гору, побледневшее лицо его,

ГРАФ-В Л .

н, толстомъ

105

съ прилипшими волосами къ мокрому лбу, вискамъ и щекамъ выражало крайнее напряжете и усталость, а онъ, поровнявшись со мной, каждый*разъ бросалъ ко мне свой приветливый, веселый взглядъ и шутливое словцо. Я попросилъ его наконецъ дать мне соху попробовать попахать. Онъ сообщилъ мне необходимый правила, и я пошелъ. Сначала мне показалось легко; но, отъ неумелости держать соху на равномерной глубине въ земле, и въ то же время следить за правильно с т и борозды и за шагомъ лошади — я началъ спутывать лишю борозды; соха то врезывалась очень глубоко, то скользила поверхъ, и я, собравъ всю свою выдержку, едва дотянулъ второй подъемъ на гору и возврати лъ соху хозяину, вспотевъ и уставъ до невероятности отъ непривычнаго труда; правда, и день былъ жаркш, 9-го августа. Я вспомнилъ про свой карманный альбомчикъ и зарисовалъ графа пашущимъ, въ двухъ позахъ, ловя моменты пока онъ проходилъ близко мимо меня. Поздно, въ сумеркахъ, кончилъ онъ наконецъ второй участокъ вдовьей земли. Съ оврага подымался уже сырой туманъ,и я боялся, чтобы Л . Н . не простудился. Онъ оделъ пальто сверхъ промокшей насквозь рубахи, и £*ы отправились домой. Л . Н. былъ въ самомъ счастливомъ расположенш духа, въ голосе его слышалась переполненность благости душевной, безъ всякой сентиментальности. «Меня удивляетъ, говорилъ онъ, какъ это люди лишаютъ себя самаго блаженнаго состояшя, самыхъ счастливыхъ часовъ жизни — часовъ полевого труда». «Сознаше несомненно принесенной пользы, сладкое утомлеше, превосходный аппетитъ и крепкш сонъ — вотъ награда полевому работнику». Голосъ его звуча лъ необыкно венно глубоко и трогательно. Онъ говорилъ много интереснаго: о пустоте, измельчанш человечества въ городахъ, о ихъ пустозвонной, фальшивой суете и крайнемъ нравственномъ и физическомъ безсилш и развращенности горожанъ. А между темъ сделалось совсемъ темно, дорога исчезла и только вызвездившее мир1адами бездонное небо помогало намъ не спотыкаться въ колеяхъ. Мы были въ самомъ счастли-

106

И. Р Ъ П И Н Ъ

вомъ, блаженномъ настроеши, хотя я уподоблялся мухе на рогахъ пахавшаго вола. Однако, по приходе домой, графини немножко отрезвила насъ и заставила присмиреть. Въ самомъ деле, вся много численная семья, съ гостями и детьми, ждали насъ до полови ны восьмого — мы пришли въ 9. Переспевали обедъ, долгое голодаше детей—все это вещи, непр1ятныя для матерей и хозяекъ; но главное, графиня на на минуту не могла забыть, что Л . Н. только что оправился отъ серюзной болезни, про студы желудка, происшедшей отъ такого же, какъ и сегодня, непомернаго увлечешя тяжелой работой въ поле. Докторъ положительно запретилъ ему таюя болышя дозы физическаго труда. Что молодому Л . Н-чу сходило благопо лучно, теперь каждый разъ грозило какимъ-нибудь серюзнымъ недугомъ. Она была права. Надо сказать несколько словъ и о графине. Высокая, стройная, красивая, полная женщина, съ черными, энергич ными глазами, она вечно въ хлопотахъ, всегда за деломъ. Большое сложное хозяйство целаго имешя почти все на ея рукахъ. Вся издательская работа трудовъ мужа, корректуры типограф!и, денежные расчеты — все въ ея исключительномъ веденш. Детей она обшиваетъ сама и Льву Николаевичу сама шьетъ его незатейливое платье; сапоги себе онъ шьетъ самъ. Всегда бодрая, веселая, графиня нисколько не тяго тится трудомъ, и я виделъ, какъ она, въ свободные часы, стега ла ватное платье какой-то, выжившей изъ ума, дворовой женщине. Казалось невероятнымъ, какъ эта, не первой моло дости графиня, повергшись всемъ своимъкрасивымъ корпусомъ надъ разостланной въ зале матер1ей, въ продолженш несколькихъ часовъ, не разгибая спины, работаетъ такъ, какъ не работаетъ ни одна женщина въ бедной семье. Графиня наделена живымъ, реальнымъ умомъ и необыкно венно острымъ взглядомъ. Во время писашя мною у нихъ портрета съ Л . Н., самыя верныя замечашя были сказаны ею — быстро, на-лету, безъ всякой претензш. Иногда я не удерживался отъ удивлешя при меткости ея замечанш. Тогда она съ грустью говорила, что прежде и Л . Н.

О Г Р А Ф Ъ Л . Н . ТОЛСТОМЪ

107

слушался ея зам-Ьчашй въ его беллетристическихъ трудахъ, но теперь, съ гЪхъ поръ какъ онъ перешелъ философш, онъ уже избегаетъ ея и не делится съ ней своими идеями. «Помоему, это совсЬмъ не его дело», говоритъ она нетерпеливо. Во всемъ,что касается семейныхъ и хозяйственныхъ д%лъ Л . Н. всегда советуется съ ней и очень ценить и любить ее, какъ вернаго, преданнаго друга. Самъ онъ устранился отъ всехъ хозяйственныхъ делъ и въ семейныхъ вопросахъ леобыкновенно добръ и до крайности терпеливъ. Дети его страст но любятъ. III. Беседы Л . Н. производить всегда искреннее и глубокое впечатлеше; слушатель возбуждается до экстаза его горячимъ словомъ, силой убеждетя и безпрекословно подчиняется ему. Часто на другой и на третш день после разговора съ нимъ, когда собственный умъ начинаетъ работать независимо, ви дишь, что со многими взглядами его нельзя согласиться, что некоторый мысли его, являвпияся тогда столь ясными и неот разимыми, теперь кажутся невероятными и даже трудно воспроизводимыми, что некоторый теорш его вызываютъ противуположныя даже заключешя, но во время его могучей речи этого не приходило въ голову. Въ Москве я жилъ недалеко отъ квартиры Л , Н. и часто после работы, подъ-вечеръ, отправлялся къ нему, ко времени его прогулки. Не замечая ни улицъ, ни усталости, я проходи лъ за нимъ болышя пространства. Его интересная речь не умолкала все время, и иногда мы забирались такъ далеко, и такъ уставали наконецъ, что садились на импер!алъ трамвая,и тамъ, отдыхая отъ ходьбы, онъ продолжалъ свою интересную беседу. Какъ часто я жалелъ что небыль стенографомъ: сколькоглубокихъ мыслей, меткихъ характеристикъ и вечныхъ истинъ высказывалъ онъ надъ явлешями жизни, политики, литературы и искусствъ. Въ моей мастерской, стоя иногда передъ начатой мною

108

И. Р Ъ П И Н Ъ

картиной, онъ поражалъ меня совершенно неожиданными и необыкновенно оригинальными замйчатями самой сути дела; осв-Ьщалъ вдругъ всю мою затею новымъ св*Ьтомъ,прибавлялъ животрепещуппя детали въ главныхъ местахъ, и картина чудесно оживлялась. Чувствовался огонь гешальнаго худож ника... Такое же д%йств1е производи лъ онъ и на товарища моего, художника Сурикова, который жилъ по соседству; встретившись съ нимъ и сообщивъ другъ другу зам^чатя Толстого, мы чуть не л^зли на стену отъ восторга—такъ онъ насъ подымалъ!.. Въ Ясной Поляне однажды встретили мы босого мужиченка, что называется «заморуха. Онъ шелъ къ Льву Нико лаевичу за пособ1емъ, просить семянъ, посеяться. «Хорошо, тебе дадутъ,—сказалъ ему кротко Л . Н . — Я по прошу; ты черезъ часъ придешь къ приказчику и получишь». Заморухъ поблагодарилъ апатичнымъ кивкомъ почти без бородой головы и побрелъ назадъ,подковыривая босыми пят ками. «Вотъ, сказалъ Л . Н.:—этотъ Трофимъ къ зиме по Mipy пой деть». — Какъ, неужели,—спросилъ я,—да разве ему нельзя по мочь? «Что васъ это такъ удивляетъ ? — сказалъ спокойно Л . Н.—Въ народномъ быту, у насъ, это вовсе не такъ страшно. Зиму онъ будетъ питаться съ семьей кусочками — будутъ сыты, будутъ и работать; а къ будущей осени урожаемъ, Богъ дастъ, и поправится. У него было много несчастш: пала корова, угнали лошадь и главное была дЬлго больна жена, а она у него сильная работница. Самъ-то онъ плохой, забитый, а жена молодецъ, ею только онъ и жилъ» — Но, мне кажется, Л . Н . , нищенство развращаетъ, деморализуетъ людей, ведь онъ обленится, —• возрази лъ я. «О, совсемъ нетъ, вы судите какъ горожанинъ: «Отъ тюрьмы да отъ сумы не отцураешься»—говорить пословица. Сума это есть дно для каждаго утопающаго крестьянина; онъ опускается на это дно, становится ногами, упирается въ него и опять выталкивается на верхъ. Не безпокойтесь, попра-

О ГРАФЪ Л. н. толстомъ

109

вится, будетъ работать и пойдетъ понемногу. Это часто бываетъ. И ведь это особенное нравственное состоите человека простого. Онъ смиряется, входить въ себя, раскаивается во многихъ ошибкахъ; возбуждаются въ это время все его умственныя и душевный силы и служатъ хорошимъ лекарствомъ слабой воли и нерад-Ъшя. И, знаете-ли, это особенная, внутренняя сладость смиретя — почти лирическое состо ите, души, оно возвышаетъ простого человека». Да, бедность, нищета, это велите учителя жизни. Въ самомъ д ^ л е , и мне рисовалась глубоко-нравственная повесть изъ крестьянской жизни. Дошедшая до нищенства семья смирен1емъ, трудомъ и прилежащемъ, снова прихо дить къ благосостоянш. Но после, въ раздумьи, мне стало приходить въ голову, ужъ не скупъ-ли Л . Н. и не тугъ-ли онъ на помощь ближнимъ. Однажды въ сумеркахъ, разыскивая графа, косившаго въ поле, я попросилъ деревенскаго мужичка провести меня въ поле, где работаетъ графъ. По дороге мы разговорились, и я спроси лъ у него, каковы г. г. гр. Толстые, помогають-ли они крестьянамъ въ нужде? «Это ужъ что говорить, грехъ сказать что-нибудь — отцовъ родныхъ не надо—сказалъ онъсерюзно и строго.—Нивъ чемъ намъ отказу нетъ. А два года назадъ тутъ пожаръ силь ный былъ, полдеревни выгорело; такъ графъ всемъ новыя избы построилъ и на обзаведете по 25 р. далъ погоревшимъ. Известно, у кого до-чиста все сгорело, по-нашему по кре стьянству значить». И она добра, добра! Другъ дружку стоять, надо правду сказать. Л . Н. нередко навещаетъ въ деревне больныхъ а также и здоровыхъ. Однажды я сопровождалъ его. Больныхъ мы обошли въ обществе медика, студента Моск. универ., 5-го курса. Этотъ молодой человекъ былъ последователь Толстого; лето онъ провелъ на покосе, съ крестьянами, рабо тая все время за установленную плату рабочимъ, наравне съ косарями. Теперь онъ возвращался въ университетъ къ началу лекщй. Пространство верстъ 300 онъ делаетъ пешкомъ, до Москвы. Сначала, разсказывалъ онъ, къ нему косари

110

И.

РЪПИНЪ

относились недоверчиво, считали его то за писаря, то за разсчитаннаго приказчика, но, когда онъ своими советами помогъ несколько разъ заболевшимъ, къ нему стали отно ситься съ болыпимъ уважен! емъ. Подъ конецъ его очень по любили за тихш характеръ и считали за фельдшера. При насъ онъ осмотрелъ и выслушалъ тщательно старуху, больную воспалешемъ кишекъ, давалъ советы, прописывалъ лекар ства. Аптека у Толстыхъ своя. Иногда дочери графа ухаживаютъ за безпомощными больными: носятъ имъ легкую пищу и лекарство. Посещеше здоровыхъ было гораздо приятней. Возвративхшеся только-что съ поля вечеромъ, крестьяне были ве селы; они шутили запросто съ бариномъ, графомъ, и незаметно переходили на нравственные вопросы жизни о душе, когда вспоминали о прочитанныхъ книжкахъ, которыми наделяетъ ихъ графъ. Эти пожилые уже люди, все были грамотны, все они выучились здесь же въ, Ясной Поляне, у этого же гр. Л . Н. И имъ очень хорошо уже были известны мнопе нравственные вопросы жизни, занимавипе такъ его. Въ сумеркахъ мы зашли къ одному страстному грамотеюмужику. Онъ сиделъ на пасеке и, высоко подымая книгу къ глазамъ и свету, не могъ оторваться отъ строкъ. Увидавъ Л . Н . , онъ быстро радостно заговорилъ книжнымъ языкомъ, подъ сильнымъ впечатлешемъ только что читаннаго. «Читаю бюграфш художника Иванова-съ». И онъ негодовалъ на несправедливость судьбы къ истиннымъ талантамъ въ чиновномъ Питере, погрязшемъ въ интригахъ, безчувственномъ... Л . Н. прервалъ его. «Ну, что, барышня уехала?» —спросилъ онъ. — Уехала, уехала!.. Такъ мать родную не провожаютъ, какъ мы ее провожали. «Ну, а что, каковъ она человекъ?» -— спросилъ Л . Н. — Она т. е. человекъ очень, очень хорошш человекъ она! Посудите сами, ваше с1ятельство: мы въ поле — о н а у насъ и детей уходить, —ведь, извините, маленьюя; всего тутъ... и накормить малыхъ, — и самоваръ поставить и все готово,

О ГРАФЪ Л, н ,

толстомъ

111

какъ намъ вернуться съ поля. Такая барышня; такъ просто удивленье одно!.. И книжки хороппя давала читать. А это у меня старая; Русскш Вестникъ 62-го года; да что делать, нечего читать. Н-Ьтъ-ли у Васъ еще чего новенькаго, Ваше жительство? Л . Н. об-Ьщалъ прислать ему. Эта барышня была одна изъ многочисленныхъ теперь посл-Ьдовательницъ учешя Толстого ОнЪ, л-Ьтомъ, во время страды, npi-Ьзжаютъ въ деревни и помогаютъ крестьянкамъ по дому, у кого некому присмотреть за хозяйствомъ и за малыми ребятами, моютъ имъ белье и стряпаютъ обедъ. Последователей у Л . Н. делается все больше и больше. Люди самыхъ разнообразныхъ профессш и возрастовъ пр1езжаютъ къ нему за советомъ.Часто зайдетъ и странникъ по св. местамъ, то наконецъ при деть къ нему целая группа странниковъ и странницъ затемъ только, чтобы посмотреть ча него. Онъ даритъ имъ на память книжечки для народа, изд. «Посредника», большей частью сочинешя его и его последо вателей. Однажды утромъ прервалъ нашъ сеансъ какой-то npieхавппй господинъ съ женой, — просилъ видеть нае дине Л . Н. ,Черезъ часъ Л . Н. вернулся очень возбужденный и даже несколько сконфуженный. « Можете представить: молодой человекъ передъ скончашемъ курса женился... женился на проститутке, по страстной любви, и теперь желаетъ обратить ее на путь истины, - говорилъ вполголоса Л . Н. — Безнадежнейшее существо! Въ ней глубоко укоренился нигилизмъ жизни, настоящш страш ный нигилизмъ. Верите-ли вы въ Бога? — спрашиваю ее.— Нетъ, — отвечаетъ почти нагло. Сколько ни старался, кажется ни чемъ не удалось ее растрогать — погибшее существо,.. Жаль его, кажется хороший и даровитый человекъ.» Л . Н. очень любилъ обходиться безъ помощи прислуги. И, когда семья его на зиму переезжаетъ въ Москву, онъ сета-

112

И. Р Ъ П И Н Ъ

ется, иногда еще целый м-Ьсяцъ, въ Ясной Поляне совсЬмъ одинъ. Самъ себ-fe ставитъ самоваръ и делаетъ все горячее. Онъ особенно любить это свое одинокое время. Говорить,что изъ поставленнаго самимъ самовара чай несравненно вкуснее, Зайдетъ къ нему какой-нибудь прохожш, странникъ, зазо* ветъ онъ его, накормитъ, напоитъ и такъ-то хорошо бываеть: тепло, любовно. Больше простору, больше свободы душевнымъ интересамъ. И. Р-Ьпинъ. 1888. Сент.

Объ эстетике Достоевскаго. Къ 40-л-Ьтш со дня смерти.

Только немнопе склонны признавать эстетичесюя достоин ства за произведешями Достоевскаго. Даже его почитатели готовы допустить, что великш писатель былъ дъ сущности плохой писатель. Достоевскш не художникъ—говорятъ почти все: у него нетъ образовъ, его героевъ не «видишь» и не «слы шишь»; редк1я описашя, что встречаются въ его романахъ, безцветны и банальны до невозможнаго; собьгпя нагроможде ны: въ какомъ-нибудь углу, за дверью, где только и места, что калоши поставить,—говаривалъ Гл. Успенскш,—собрано столько ужасовъ и страдашй, что хватило бы на все челове чество; пргемы его бьютъ на эффектъ и не далеко ушли отъ фельетонныхъ романовъ, a l a Eugene Sue; наконецъ, языкъ, слогъ Достоевскаго неряшливъ и запутанъ. Почти все это такъ, и д1агнозъ поставленъ, въ общемъ, правильно. Достоевскш не «художникъ» въ томъ узкомъ значеши, которое дается этому слову русскими, воспитавшимися въ традищяхъ и во вкусахъ реалистической или — по выраженш Белинскаго — «натуральной» школы. Эпическш реализмъ, главнейшимъ представителемъ котораго является Л . Толстой, заполняетъ весь русскш X I X векъ, и темъ загадочнее одинокая фигура Достоевскаго. То, что авторъ «Бедныхъ Людей» производилъ себя отъ «Шинели», не имеетъ для насъ никакого значешя: симпатш къ «Малымъ симъ», сентиментальный или разночинный демократизмъ — это одно, а эстетика — совсемъ другое. Играть понят1емъ «реалистъ» и употреблять это слово то какъ синонимъ слова художникъ, а то въ смысле писателя, изучающаго самую неприкрашенную действительность, — есть непростительный грехъ противъ азбуки искусства. 8

114

С. КАРЦЕВСК1Й

Достоевскш никогда не закрывалъ глазъ на самую «объек тивную» действительность: будничное, грязное, уродливое, больное, ужасное — все это никогда не выходило изъ его поля зр^шя. Но онъ не реалистъ. Толстой очень повиненъ въ искаженш объективной, напр. исторической, действитель ности, — и тЬмъ не менее, онъ реалистъ, самый большой реалистъ м1ровой литературы. И именно на произведешяхъ Толстого нужно изучать въ школахъ литературный реализмъ. Изображалъ Достоевскш иначе, чемъ друпе, потому что виделъ иначе, и потому что м!ропониман!е его иное, чемъ, напр., Толстого, и полярно противоположно оффишальному м1ровоззренш большинства русскихъ людей X I X века. Въ дальнейшемъ мы будемъ еще говорить объ «образности» Толстого и «безъобразности» Достоевскаго,покаже отметимъ, что Достоевскш, столь многимъ обязанный Акакш Акаюевичу, безкокечно чуждъ Толстому, несмотря на то, что Толстой проливалъ слезы надъ «Униженными и Оскорбленными». Д . С. Мережковскш справедливо заподазриваетъ искренность этихъ слезъ, избравшихъ себе объектомъ такой слабый романъ. Вересаевъ тоже неоднократно отмечалъ, насколько Толстой и Достоевскш противоположны другъ другу. Но въ то время, какъ Д . С. Мережковскш проникъ въ духовную суть обоихъ и увиделъ въ нихъ две полярности русскаго духа, Вересаевъ не понялъ Достоевскаго и гЬмъ отразилъ целикомъ мнЬше русской публики, имъ же самимъ сформулированное: нельзя одинаково любить Толстого и Достоевскаго; претендо вать на такое совмещеше могутъ только литературные снобы, Полярно противоположный Толстому въ области духа, Достоевскш настолько же противоположенъ великому реали сту и въ области эстетики, ибо у обоихъ эстетика есть нераз рывная часть, вернее, производное ихъ м!ровоззрен1я. Эпическое, «матерьялистическое» и сплошное, анти-индивидуалистическое м1ровоззрен!е Толстого нашло свое эстетическое выражеше въ его реализме. Съ этой точки зрешя, Толстой представляеть необыкновенно цельную, монолитную, догомеровскую фигуру, и воплощаетъ и завершаетъ вековую бюлогическую сущность русскаго народа. Не менее завершенное явлеше и Достоевскш. Въ немъ тоже слились и символизировались вековечные, но безуспеш ные порывы русскаго духа преодолеть свои бюлогичесюя путы. Трагическое, «идеалистическое», болезненно,заостренноиндивидуалистическое М1ровоззрен1е Достоевскаго воплоти лось въ его эстетике, близкой къ символизму.

О Б Ъ ЭСТЕТИКЪ ДОСТОЕВСКАГО

115

Мы попытаемся въ нашемъ краткомъ очерке отметить некоторый изъ главн-Ьйшихъ особенностей эстетики Достоев скаго, въ связи, конечно, съ его м1ровоззрЪн1емъ.

Когда говорить о «фельетонности» пр1емовъ Достоевскаго, указывають часто на сцену убшства старика Карамазова. «Въ темноте» называется эта глава. Что-то творится ночью въ саду. Старикъ Карамазовъ ждетъ Грушеньку, своего «цыпленочка». Митя насторожился у окна, готовый убить старика, если только Грушенька явится. Григорш, которому полегчало внезапно, вдругъ затревожился, решился обойти садъ, посмотреть все-ли благополучно... Далее что-то проис ходить... Кто-то бежитъ черезъ садъ... Григорш настигаеть его, уже готоваго перемахнуть черезъ заборъ. Митя! — и въ ту же минуту Митя пробиваетъ ему голову пестикомъ, который былъ у него въ рукахъ. ЗатЬмъ Митя бросается въ кутежъ. ДЬйCTBie обрывается. Во всемъ есть каюя-то недоговоренности, полунамеки. Ведь по всему ходу сцены и того, что ей предшествуетъ, ясно, что Дмитрш убилъ отца. И тЬмъ не менее, до самаго суда, авторъ поддерживаетъ въ насъ каюя-то сомнешя насчетъ виновности Мити. И только одновременно съ обвинительнымъ приговоромъ, мы узнаемъ «настоящаго» убшцу, Смердякова. Но Смердяковъ покончилъ съ собой, а на каторгу идетъ непо винный Митя. Это-ли не фельетонный пр1емъ полицейскаго романа, стремящшся подогреть читательскш интересъ запутанностью фабулы. Мнопе такъ думаютъ. Авторъ французскаго перевода «Братьевъ Карамазовыхъ» держался даже еще более упрощен н а я мнЬшя и, полагая, что тамъ, где нагромождены убшства, истерики, публичный покаяшя, невинно осужденные, нерас крытая инкогнито, тамъ и есть подлинный Достоевскш,сфабриковалъ по этому рецепту эпилогь къ роману. Но попробуемъ всмотреться въ глубину замысла автора. Достоевскш всю жизнь обдумывалъ метафизическую сторо ну преступлешя (отнюдь не полицейскую), и мучился, какъ надъ проблемой наказашя, т. е. искуплешя, такъ и надъ проблемой преступлешя, т.е. зла, и свободы воли. Въ «Братьяхъ Карамазовыхъ» вопросъ ставится такъ: кто настоящш виновникъ преступлешя? Дмитрш-ли, что, опьяненный ревностью и страстями, пожелалъ смерти отца? Иванъ-ли, который разумомъ оправдалъ убШство, точнее, не нашелъ препятствШ

116

С. КАРЦЕВСК1Й

къ убшству со стороны логическаго разсудка? Смердяковъ-ли, порождете гнуснаго насшия, каррикатура на человека, въ своей обезьяньей подражательности проделавшая матерьяльно тотъ жесть, что Иванъ неоднократно «прод-Ьлывалъ» умствен но? И, наконецъ, Алеша, смиренный монашекъ, къ которому льнуть и хромонопй бесенокъ Лиза, и Грушенька, чуявънемъ карамазовскую кровь, не повиненъ-ли и онъ въ томъ, что самъ не почуялъ^въ Смердякове братской крови и не попытался поднять «брата своего» до уровня человека?.. Но отъ людей эта сложность духовной проблемы исчезаетъ, и людской судъ, въ лице прокурора, обвиняетъ и осуясдаетъ только на основан!и матерьяльныхъ фактовъ. Все виноваты, все повинны за все. Въ человечестве живетъ круговая порука за м1ровое зло. Таково новейшее преломлете извечной проблемы первороднаго греха. И въ архитектуре «Братьевъ Карамазовыхъ» отразилась вся сложность глубочайшей метафизической проблемы. Больше того, какъ въ настоящемъ «духовномъ», дематер1ализованномъ искусстве, архитектоника романа и есть само произведете, уберите изъ него хотя бы одинъ изъ архитектурныхъ элементовъ, переставьте главы, части — и произведете перестанетъ существовать. Архитектуры, въ этомъ значенш слова, въ произведетяхъ Толстого нетъ. Въ его романахъ многое можно бы переместить, сократить или удлиннить. Поэтому западные критики часто указываютъ на «отступлетя» въ произведетяхъ Толстого, напр. Э. Ожешко указывала, что великолепнейшее описате охоты въ «Анне Карениной», совершенно излишне съ точки з р е т я архитектуры. Формально она права, но по существу нетъ. Крупнейипя реалистичестя произведен!я м1ровой ли тературы часто не имеютъ другой структуры, какъ начало, середина и конецъ, такова напр. «Ил1ада» и весь эпосъ; или же обходятся при помощи самыхъ примитивныхъ архитектурныхъ пр1емовъ, какъ напр. нанизывате событш и эпизодовъ, таковы напр. «Мертвыя Души», «Декамеронъ», «Кэнтерберршстеразсказы», и т. д. Реалистическш романъ, напр. произведетя Толстого, старается походить на объективную жизнь, — которая несет ся, какъ огромная река, безъ начала и безъ конца для наблюда теля, — и старается отразить возможно больше окружающихь предметовъ. Достоевскш, не реалистъ, даетъ Mipy архитектуру, и подчиняетъ его своей личности. По аналогш съ «Братьями Карамазовыми» можно указать

О Б Ъ ЭСТЕТИКИ ДОСТОЕВСКАГО

117

еще одинъ поразительный примерь архитектурныхъ пр1емовъ Достоевскаго. До убшства, Раскольниковъ представленъ намъ совершен но одинокимъ, покинутымъ всеми, одичавшимъ, загнаннымъ нуждою и ужасами жизни въ безысходный тупикъ. Куда ни взгляни — ужасы и страдаю я вздымаются со всехъ сторонъ: тутъ предстоящш бракъ его сестры Дунечки со сквалыгой чиновникомъ, а если нетъ, то голодъ и унижете для его семьи, тамъ голодное существовате для него самого, тамъ Мармеладовъ, тамъ еще Сонечка, — кругомъ ужасъ, безысходная нужда, вопли отчаятя — и только одна щелка светится, какъ выходъ изъ тупика, и манить къ себе обреченнаго: ста рушонка-ростовщица. Стукъ, и... все изменится, раздвинутся стены, пахнетъ вольнымъ воздухомъ, и Дунечки, и мать, и Сонечка, и самъ онъ — все избавятся отъ кошмарной жизни... Но после убшства, именно тогда, когда Раскольниковъ почувствовалъ, какъ духовныя связи, соединявппя его съ близкими ему, порвались, и онъ словно «отрезанъ ото всехъ», тутъ то вдругъ начинаетъ выясняться, что Раскольниковъ не былъ ужъ такъ одинокъ. У него были друзья, тотъ же Разумихинъ; если бы не гордое озлоблете, изъ-за котораго онъ самъ покинулъ всехъ, онъ могъ бы найти уроки; оказывается, что его статья была напечатана, и если бы не тотъ же злобный уходъ въ самого себя, онъ могъ бы продолжать писать и зара батывать, etc. Словомъ, тупикъ вовсе не былъ тупикомъ. Да и вообще нетъ тупиковъ для техъ, кто не покинуть Богомъ. Нетъ тупика для Сони: «Нетъ, Богъ не допустить этого!» восклицаетъ она, когда Раскольниковъ рисуетъ ей перспективы, что ожидаютъ ея маленькую сестру... И съ этой верой, Соня идетъ по крестному пути: она жертва зла, но не оруд1е, не слуга. То, чего Раскольниковъ изъ-за «гордости» своей не понималъ въ Соне. Даже для Мармеладова есть веч ность, стало быть нетъ тупика. И онъ и все «пьяненьтя свиньи», безвольные и безответственные, именно за сознате своей недостойности будутъ прощены... «И тогда все поймутъ... и Катерина Ивановна тоже поймешь... Да пршдетъ Царств1е Твое!» восклицаетъ Мармеладовъ, заливаясь пьяненькими слезами, на коленяхъ посреди кабака. Онъ провидитъ выходъ изъ тупика. Не видитъ этого выхода только Раскольниковъ, ожесточившейся, отринувшш Бога и ушедппй въ себя, чтобы въ своей скорлупе наслаждаться своимъ страдатемъ. Такъ же некоторые герои Достоевскаго въ ожесточенш подпольномъ начинаютъ «любить» свою зубную боль. Глубоко интересна архитектура «Идюта» и «Бесовъ», но раз меры очерка не позволяютъ намъ анализировать эти романы.

118

С. КАРЦЕВСК1Й

Да, правда, что у Достоевскаго всегда необычайное нагромождеше событш, по большей части ужасныхъ. Обычно поло вина всего романа развертывается на протяженш нЪсколькихъ часовъ,такъ напр. въ«Преступленши Наказанш», въ «ИдютЬ», въ «Подростке», въ «Братьяхъ Карамазовыхъ». Само по себе та кое скоплеше, сгущеше событш, есть вещь маловероятная, если не невозможная,—и хотя добрая половина «Обломова» занята описан!емъ одного лишь утра, зато тамъ нетъ никакихъ собы тш, а у Достоевскаго сплошь, какъ изъ рога изобшпя, сыплют ся сюрпризы одинъ другого трагичнее. Вотъ именно этой-то стороны и не следуетъ упускать изъ виду: Достоевскш трагикъ, трагическш писатель. Трагическаго, какъ и просто сильнаго драматическаго эффекта не можетъ быть тамъ, где собьгпя происходить «реально», т. е. правильнее говоря обычно, следовательно, изредка. Для драматическаго эффекта события должны быть сконцентриро ваны. Въ этомъ и сущность театра, где на протяженш двухътрехъ часовъ передъ зрителемъ развертывается столько собы тш, что не хватило бы на несколько жизней. Д . С. Мережковскш отмечаетъ, что Достоевскш, един ственный въ наше время, держался близко знаменитыхъ трехъ единствъ, который представляютъ собой чрезвычайно ценный историческш компромиссъ между требовашями драматиче скаго искусства и правдоподоб!емъ. Не даромъ Достоевскш любилъ Федру и восхищался великимъ Расиномъ, котораго такъ не любилъ Толстой и который остается книгой за семью печатями для большинства русскихъ. И, можетъ быть, это простая случайность, что Достоевскш писалъ свои трагедш въ виде романовъ, а не пьесъ для театра. Эстетика Достоевскаго вытекаетъ изъ его характера трагическаго писателя, а этотъ трагическш характеръ м1ровоззрешя нередко является для насъ препятствьемъ къ понимаHiio Достоевскаго. Реалистическая литература воспитала насъ больше всего на образцахъ эпоса и лирики, за редкими исключешями, вроде трагическихъ сценъ въ «Господахъ Головлевыхъ» или въ «Обрыве», ит. д., реализмъ не поднялся дотрагическаго, а наоборотъ, постепенно опустился до почти этнографическаго «быта». Вне бытовой обстановки, резкш крикъ, сгущенныя краски намъ кажутся «неестественными», чехов, сюя сумерки, полутона — на нашъ взглядъ более «правдивы»Понадобилась работа целаго поколешя, труды Д . С. Мережковскаго, Л . Волынскаго, чтобы научить насъ видеть въ Достоевскомъ иное, чемъ бытописателя, а въ какомъ-нибудь Раскольникове не просто представителя психологш «голодающаго студенчества», что виделъ въ немъ Писаревъ.

ОБЪ ЭСТЕТИКИ ДОСТОЕВСКАГО

119

Внешнимъ, доступнымъ для взгляда центромъ романовъ Достоевскаго является всегда убШство, т. е. преступлете. Къ этому центру стремятся все собыпя и, чемъ ближе къ нему, гЬмъ ускореннее и нагроможденное. Иногда, какъ напр. въ «Идюте», центръ этотъ есть вместе съ темъ и развязка, стало быть, конецъ романа. Но по большей части, центръ внештй и внутренняя развязка, catharsis не совпадаютъ: Раскольни ковъ переживаетъ внутреннее потрясете и «очищается» только на второмъ году каторги. *) Преступлете, и самая яркая его форма — убшство че ловека человекомъ — является трагическимъ узломъ по тому, что только на пути столкноветя съ божескими и чело веческими заповедями и можегь выявиться вся сущность человека, его сила и его слабость, его велич1е и его падете. Личность противопоставляется Божеству или сатане, про исходить конфликтъ между сознающей себя волей и всемъ, что есть стиххя: страсть, инстинктъ, похоть, извращенность... Главные трагичесюе персонажи Достоевскаго трепещуть за свою индивидуальность, века русской исторш не воспи тали индивидуальности среди русскихъ и не закрепили ее традищями или уверенностью въ успехе достиженш, —изъза этой-тохлабости ихъ влечетъ къ себе небытте, и онизаигрываютъ съ нимъ; голова кружится на краю бездны, и тянетъ броситься туда. Такъ бабочку влечетъ на огонь, такъ птица, завороженная глазами пифона, не помня себя отъ ужаса, летить въ его пасть. Не одни Карамазовы любятъ загляды вать въ обе бездны, но и дематер1ализованный князь Мышкинъ чуетъ даже въ толпе позади себя взглядъ Рогожина, и его тянетъ туда, въ ту душную глухую комнату, где на постели за пологомъ, съ ножомъ въ груди лежитъ Настасья Филипповна. Персонажи Достоевскаго выявляются действ!емъ, либо д1алогомъ, либо, наконецъ, своими переживатями. Но и д1алоги и переживатя всегда имеють драматическШ харак тера это всегда состязате, борьба, битва не на жизнь, а на смерть между двумя индивидуальностями, хотя бы оне и жили въ одной человеческой особи. На внештя черты сво ихъ героевъ авторъ крайне скупъ, хотя бы уже потому, почему скупъ на подобный «ремарки» драматическШ писатель: это дело интерпретацш, дело режиссера, актеровъ, читателя. *) Къ слову сказать, и вопреки мн^шю Л . Шестова, ДостоевскШ правъ и эстетически и психологически, кончая свой романъ на той сцен-fc, где Раскольниковъ преклоняется передъ Соней, въ сознанш своего гргьха.Съ этого момента начинается «история постепеннаго пере рождены человека», что «могло-бы составить тему новаго разсказа— но теперешшй разсказъ нашъ конченъ», ибо кончена трагедш

120

С. КАРЦЕВСК1Й

Но если мы и не «видимъ» его персонажей, этонамъ не мешаетъ ихъ безошибочно различать, ибо, повторяю, они всегда д-Ьйствуютъ — въ отличге отъ обычно безд4йствующихъ героевъ русской литературы — и дМствуютъ каждый по-своему. Нельзя сделать упрека Достоевскому въ томъ, въ чемъ можно упрекнуть Толстого: его герои им-Ьютъ свой опреде ленный языкъ, и отнюдь не говорить все языкомъ автора, и это несмотря на то, что они не картавятъ, какъ Денисовъ и не приговариваютъ «тае». Дело въ томъ, что персонажи До стоевскаго внутренне такъ индивидуальны, ихъ личность такъ резко схвачена въ ея сущности, и схвачена изнутри, что внешше зрительные и слуховые образы явились бы, «по жалуй», излишнимъ привескомъ. Вспомнимъ стремлеше Тол стого охватить при помощи образнаго слова всю сложность действительности, заставить насъ видеть, слышать, осязать, даже обонять реальность, его — имъ самимъ несознаваемое стремлеше — заворожить магическимъ словомъ м1ръ и вновь возсоздать его при помощи слова, — и мы поймемъ, что реа лизмъ и образность мешали бы драматичности произведенш Достоевскаго, отвлекая внимаше на внешнее и утяжеляя ходъ действ1я. Античные трагики въ этомъ отношении похожи на Достоевскаго. Все внимаше Достоевскаго сосредоточено на поступкахъ персонажей, описанш у него почти -нетъ. Онъ и не умеетъ описывать. Достаточно указать картину «богатаго, роскошнаго (!) деревенскаго коттэджа, въ англШскомъ вкусе», приснившагося Свидригайлову. Но Достоевскш незабываемо передаетъ впечатлеше, атмосферу рогожинскаго дома, трактировъ на Садовой, Петербургъ въ шльсюе дни,—правда, ат мосфера этихъ переулковъ и площадей почти везде одна и та же. Не умея «описывать», Достоевскш умеетъ такъ разсказ^вать, что вычитанныя у него сцены никогда не изгладятся изъ памяти, но чемъ даль!ие уходятъ оне въ прошлое, тЬмъ больше собственное наше воображен!е одеваетъ ихъ въ не достающую имъ плоть. Возможно-ли забыть сцену у Настасьи Филипповны, где князь Мышкинъ просить ея руки, или когда вся свора ухаживателей беснуется въ изступлеши передъ каминомъ, въ которомъ горятъ сто тысячъ рублей; или сцена забивашя клячонки передъ кабакомъ, или смерть Степана Трофимовича, заканчивающаго свои странств1я подобно ДонКихоту, или Раскольникова и Соню, склонившихся надъ Вечной книгой, или Мармеладова въ кабаке... всего не пе речислишь.

О Б Ъ ЭСТЕТИКЪ ДОСТОЕВСКАГО

121

Драматизмъ и действенность въ произведетяхъ Досто евскаго есть не что иное, какъ отражеше его собственнаго MipoB033piHiH, драматическаго, а вернее, трагическаго въ своихъ основахъ. М1ръ поляризованъ. Добро и зло, Христосъ и Великш инквизиторъ, Богъ и сатана, Мадонна и Содомъ — вотъ не который изъ полярностей M i p a . Между ними идетъ постоян ная борьба. Доброе и злое начала борются не только за пре делами нашего M i p a , но и здесь, на земле, въ человечестве и въ сердце каждой личности. Борьба зтихъ двухъ началъ тЬмъ страшнее и тЬмъ тра гичнее, что человеческая личность, одновременно и борюща яся сторона и арена борющихся въ ней силъ, абсолютно сво бодна. Она не ждетъ ни награды ни наказашя извне. Она свободна выбирать между Мадонной и Содомомъ. Это-то и есть самое ужасное. Этой-то свободы, свободы выбора и бо ится человекъ. Потому-то ему и кажутся и добро и зло оди наково равноценными. Потому-то онъ и теряетъ способность различать между Христомъ и Инквизиторомъ, оба ему кажутся прекрасны, но Инквизиторъ въ его глазахъ человечнее, ибо онъ снимаетъ съ человека бремя свободы, т.е. ответствен ности. Еще и потому трагично существоваше человека, что добро не можетъ окончательно восторжествовать въ пределахъ нашего M i p a , ограниченнаго временемъ и пространствомъ. Здесь добро и зло идуть рядомъ, какъ параллельныя линш, чтобы встретиться въ безконечности. И Богъ здесь, въ Mipe нашемъ,есть Богъ страдающш, и никогда Богъ торжествую щ е . Когда Раскольниковъ на каторге склонилъ кол4ни передъ Соней, онъ склонился передъ страдающимъ Богомъ, котораго она носила въ себе. Теперь Раскольникову обезпечено спасете, ибо онъ n p i общи лея къ мукамъ страдающаго божества. Это дуалистическое М1ровоззрен1е, преломленное сквозь хриспанство, проникаеть собою все творчество Достоевскаго вплоть до его эстетики. Въ архитектонике его произведены мы встретимъ постойно сочетатя света и тени, мнопе изъ его персонажей настолько же полярны, какъ и дополнительны другъ къ другу: Идють и Рогожинъ, Дуня и Свидригайловъ, Раскольниковъ и Соня, и т. д. Своими параллельными лишями, идущими изъ нЬдръ земныхъ и устремляющимися къ небесамъ; этими противоположетями света и теней, сочеташями вперемежку святыхъ ликовъ и химеръ, наконецъ просветомъ въ вечность, льющимъ светъ откуда-то съ высоты

122

С.

КАРЦЕВСК1Й

въ мракъ земныхъ трущобъ — твореше Достоевскаго наво дить на мысли о колоссальномъ готическомъ соборе. Такъ архитектурно задумывалъ свои произведен 1я Досто евскш, но онъ самъ жаловался, что нужда, бедность были причиной того, что онъ всегда портилъ замыселъ. И почти въ каждомъ романе Достоевскаго мы найдемъ растянутости, незаконченности, словоизвержеше, неряшливость. Но это детали. Въ ц%ломъ же, Достоевскш, можетъ быть, единствен ный русскш писатель, обладавшей архитектурнымъ гешемъ. Мы стремились показать, насколько эстетика Достоевскаго обусловлена его характеромъ драматическаго писателя, а драматизмъ творчества есть не что иное, какъ отражеше его трагическаго меросозерцашя. Было бы возможно, продолжая нашъ анализъ, обнаружить, что Достоевскш глубочайшими корнями связанъ съ русскимъ народомъ и воплощаетъ его все еще безуспешные, безсильные порывы сбросить съ себя путы того бюлогическаго существовашя, главнейшимъ завершешемъ котораго является Л . Толстой. Въ этомъ отношенш оба велик1е писателя полярны и дополнительны другъ другу. Если Толстой кажется намъ выходцемъ изъ до-гоме ровской эпохи, то Достоевскш, это—наше Средневековье, и тотъ и другой подлежать преодоленш. Сергей Карцевскш. Strasbourg.

Тысяча и одна ночь. Добро не есть Богъ. Нужно ис кать того, что выше добра. Нужно искать Бога. Л . Шестовъ. (Философ1я н Проповедь). Qu'on ne nous reproche done plus le manque de claFte, puisque nous en faisons profession. Pascal.

Признавалъ-ли хоть одинъфилософъ Бога? Кроме Платона, который признавалъ лишь на половину, всЬ остальные искали только мудрости. И это такъ странно! Расцв-Ьтъ эллинской философш совпадаетъ съ эпохой упадка Авинъ. Казалось-бы, что упадочное состоите научаетъ чело века спрашивать, т. е. направляетъ его мысль къ Богу. Ко нечно, изъ того, что человекъ погибаетъ, или даже изъ того, что гибнуть государства, народы, даже высоте идеалы — никакъ не «елгьдуетъ», что есть всеблагое, всемогущее, все ведущее Существо, къ которому можно обратиться съ моль бой и надеждой. Но, если-бы следовало, то и въ вере не былобы никакой надобности; можно было-бы ограничиться одной наукой, въ ведете которой входятъ все «следуетъ» и «сле довало». «Логика» релипознаго человека, однако, совсемъ иная, чемъ логика ученаго. Псалмопевецъ говорить: de profundis ad te, Domine, clamavi. Какая связь между de profundis и Dominus? Если предложить такой вопросъ ученому, онъ не «пой-

124

Л. ШЕСТОВЪ

меть» его, скажетъ, что тутъ нЪтъ и не можетъ быть какой-бы то ни было связи, какъ н£тъ связи между воемъ ночного ветра въ труб-Ь и движетемъ моего пера по бумаге. Въ лучшемъ случае сошлется на классически разсужден1я Аристотеля о необходимомъ и случайномъ. «Причины, по которымъ возникаетъ случайное, неопределенны; поэтому случайное скрыто отъ человтъческаго разума и определяетъ собой (явлетя) не по существу, а какъ нечто сопровождающее. Случай называ ется удачей или неудачей, смотря по тому, приноситъ-ли онъ съ собой хорошее или дурное: если хорошее или дурное,при несенное случаемъ, значительно, говорятъ о счастье или несчастье.Но, т. к. ничто случайное не бываетъ раньше того, что само по себе, то то-же нужно сказать и о причинахъ.И, если случай и слепая сила причина неба, то раньше еще причи ной были разумъ и природа (Met. X I , 8 конецъ).Связь между de profundis и Dominus безусловно случайна: разумъ, кото рый знаетъ основный причины, устанавливаетъ это безъ всякаго колебатя. И природа, конечно, заодно съ разумомъ. Для нея и Dominus, и clamare, и de profundis —три понят1я, внутренно между собой ничемъ не связанныя. Въ пояснете словъ Аристотеля могу привести Гегеля, который, повидимому, въ большей степени, чемъ самъ Аристотель, проникся духомъ философш стагирита. «Движете солнечной системы происходить по неизменнымъ законамъ: и законы эти суть ея разумъ». Чего еще? Совсемъ по Аристотелю! Въ конце концовъ последнее начало — «разумъ» и «природа» оказываются ни чемъ другимъ какъ законами движетя. Спиноза съ его геометрическимъ методомъ былъ еще смелее и выдержаннее, чемъ Гегель съ Аристотелемъ. Онъ не побоялся прямо заявить: de natura rationis поп est res, ut contingentes, sed ut necessarias contemplari и этимъ самымъ превратить все случайное въ необходимое. Въ нашемъ примере и de profundis, и clamare, и Dominus должны, по Спинозе, превратиться изъ случайнаго въ необходимое, т. е. потерять все оттенки добра и зла ха! хахг, тиуг,), которые Аристотель еще нашелъ возможнымъ сохранить. И еще въ меньшей мере можетъ быть для него философской проблемой счастье и несчастье (euxu/ia x*i 8ic?Tu/ta» Я , конечно, не хочу отстаивать здесь эвдаймонистичесшя или хотя-бы утилитарный теорш — хотя долженъ признаться,что сравнительно съ механнстическимъ м!ровоззрет е м ъ даже вульгарный гедонизмъ представляется проникновеннымъ. При томъ ведь 6»ku/»a и о«7ти/{а у самого Аристо теля понимается не въ смысле обыкновенной удачи или не удачи. У НеГО ИДеТЪ речь О-ТОМЪ, ЧТО Случай (xfyr, хм aUTO[xotTOv)

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

125

былъ причиной появлешя Mipa. Такая «удача» какъ возникновеше M i p a относится на счетъ случая!... А ведь это правильно: съ точки зр-Ьшя разума возникновеше M i p a есть дело чистаго случая. Иначе говоря, разумъ принужденъ допустить,что M i p b могъ возникнуть, и могъ не воз никнуть. Если хотите всю правду знать, то разумъ собственно совс-Ьмъ не допускаетъ возможности ни возникновешя, ни существовашя M i p a — такъ что М1ръ возникъ и существуете вопреки разуму и всякимъ возможностямъ. И когда'Аристо тель утверждаетъ, что случайное скрыто отъ челов-Ьческаго разума — онъ выражается не точно, вернее не все разсказываетъ. Мало того, что случайное скрыто отъ челов^ческаго разума — случайное для разума совершенно не существуеть, и само собою разумеется, уже никакъ не можетъ быть предметомъ научнаго знания.«Случайное есть то, что, правда бываетъ, но не по необходимости, не всегда и не по большей части; этимъ мы сказали, что такое случайное и отсюда ясно, отчего о немъ не бываетъ науки; ибо всякая наука им-Ьеть своимъ предметомъ то, что бываетъ всегда или по большей части; случайное-же не относится ни къ первому, ни ко второ му» ( l b . X I , 1065 а ). Действительно, случайно не бываетъ ни всегда, ни по большей части. Оно буйно и, какъ иные думаютъ, незаконно врывается въ устроенное и организован ное единство. Но, вправе-ли наука, разъ она ставить себе задачей, какъ это было у древнихъ, отыскать тгрйтае &px*i— основный начала, добиться рС^аат» iravTtov, корней всего — исключать случайное изъ предметовъ своего изследовашя? Оно не бываетъ всегда, оно бываетъ редко, но разве это зна чить, что оно менее важно и существенно? Аристотель, прав да, не колеблясь, утверждаетъ, что нужно отдать предпочте т е тому, что происходить всегда и часто предъ тЬмъ, что про исходить редко и иногда. Но, ведь это совершенно произволь ное, ровно ни на чемъ не основанное утверждеше, которое какъ аргументъ не имеетъ никакого значения. Если Аристо тель ничего другого не могъ придумать въ защиту своихъ взглядовъ, значить ему и въ самомъ деле нечего было сказать. Ибо совершенно очевидно, ^то важность, значительность или даже существенность чего-либо нисколько не зависитъ отъ того, часто или редко оно повторяется. Генш встречается редко, а посредственныхъ людей — сколько угодно. И тЬмъ не менее генш привлекаетъ наше внимате. Откровешя-же бываютъ разъ въ столет1я и даже въ тысячел е ^ я . Но, если-бы откровеше случилось за все безконечное время существовашя M i p a только одинъ разъ — оно было-бы для насъ несравненно ценнее всехъ ежедневно, ежечасно,

126

Л . ШЕСТОВЪ

даже ежеминутно повторяющихся явленш. Скажутъ — пов торяющаяся явлешя допускаютъ проверку, даже искусствен ную проверку (экспериментъ), а случайныя не могутъ быть проверены.Что камень тонетъ въ воде, мы видимъ каждый день, а что Богъ открылся человеку, это было одинъ разъ, на Синае, да и то безъ свидетелей. Какъ знать навтърное, было-ли это или не было? Повидимому, самое существенное, решающее возражеше противъ случайнаго—это не то, что оно не имёетъ значешя, а то, что его нельзя уловить и зарегистрировать. Все случай ное по своей природе чрезвычайно капризно и показывется лишь на мгновеше. Поэтому уже Платонъ ( T i m . 27. D ) , фор мулируя основную мысль эллинской философш, различалъ: Ti то ov ast, Yevemv cs owe £ / o v , xotl T I T O ytyvouwov f/iv «si, ov 8s O U O S T T O T S , т. е. всегда существующее, но не имеющее происхождетя, и всегда происходящее, но не существующее. _ Всегда суще ствующее — постигается разумомъ, мышлетемъ, какъ всегда ' себе равное, тожественное. А то, что всегда возникаетъ и исчезаетъ — какъ его уловить} Уловить разумомъ абсо лютно невозможно. Въ нашемъ примере: de profundis ad te, Domine, clamavi, человекъ взываетъ къ Богу изъ без донной пропасти ужаса и отчаяшя. Тутъ все ведь «случайно». Когда не было ни пропасти, ни ужаса, ни отчаяшя — онъ Бога не виделъ и не взывалъ къ нему. Но иной разъ есть и ужасъ, и пропасть, и отчаяше, а взьтать не къ кому, Бога— нетъ. Бога нетъ постоянно. Онъ тоже является и исчезаетъ. Нельзя даже про Бога сказать, что онъ часто бываетъ. Наоборотъ, обыкновенно, по большей части его не бываетъ. Такъ что онъ, само собою разумеется, не можетъ быть предметомъ научнаго знашя. И primum movens immobile Аристотеля, тотъ primum movens, который онъ называетъ Богомъ, никоимъ образомъ не заслуживаетъ назвашя Бога — точнее, primum movens есть прямая противуположность Богу, такъ чтоесли онъ, -лропг, ару/,—первое начало—то нужно прямо ска зать, что Бога — нётъ. Ибо, въ к а т я пропасти не проваливался-бы человекъ, въ какой-бы ужасъ и отчаяше онъ не впадалъ, онъ не обратится съ молитвой къ неподвижному двигателю, хотя-бы для него очевидно было, что этотъ дви гатель всегда былъ, есть и будетъ. И псалмопевецъ никогда такимъ богомъ не вдохновился-бы и, если-бы не было другого Бога, то и псалмовъ у насъ не было-бы, ни пророковъ, ни апостоловъ. И въ сущности — кроме Платона, который, какъ я говорилъ, никакъ не могъ решиться, чему отдать пред почтете — разуму, постигающему всегда тожественное и себе равное,или неразумному, но и непреодолимому влечешю,

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

127

которое притягивало его къ древнимъ миоамъ, все остальные философы были твердо убеждены, что Богъ — только для народа, для толпы. II.

Платонъ признавалъ a v a ^ d ? , вЪрилъ въ идеи — хотя, конечно, умомъ и не могъ дойти до этого и всецело, стало быть, заслужилъ те рЪзше упреки, которыми по его адресу пере полнены сочннетя Аристотеля. Однако, наивно было-бы ду мать, что у самого Аристотеля д£ло обстойтъ лучше, что ему удалось прочно обосновать свою философ!ю. Какъ разъ въ основномъ вопросе философш — о томъ, что является предметомъ знатя, онъ запутывается не менее безнадежно, чемъ его учитель. Онъ не признаетъ идеи существующими, для него существуютъ только единичный вещи, но предметомъ знатя у него оказывается не единичное, а общее,т.е.,вопреки поставленному задан ш , не существующее, а несуществующее. Это признаютъ даже самые горяч1е поклонники и привер женцы Аристотеля, въ роде Целлера и Швеглера. «Es bleibt daher schlieslich doch noch ubrig, an diesem Punkte nicht bloss eine ЬОске, sondern einen hochst eingreifenden Widerspruch i m System des Philosophen anzuerkennen», гово рить Целлеръ. Швеглеръ выражается еще сильнее: «es ist die Grundaporie und Grundfrage des Aristotelischen System, merhfach von Aristoteles beruhrt, jedoch nirgends erschopfend und abschliesend von ihm beantwortet, ja als ungeloster Widerspruch das Ganze des Systems bis in die feinsten Adern durchdringend». Такъ судятъ Швеглеръ и Целлеръ. Къ сожалению, ни тотъ, ни другой не задается вопросомъ: какъ могло случиться, что столь всеобъемлющш и гениальный ученый, какъ Аристотель, могъ просмотреть въ своей системе столь вотющее противореч*е? И, почему, проявляя такую проницательность и прозорливость, когда нужно было разы скивать противореч1я у Платона, Аристотель столь слепъ и безпеченъ по отношенш къ себе? Казалось-бы онъ, для котораго истина дороже дружбы,Платона, дороже всего на свете, долженъ былъ быть къ себе гораздо требовательней, чемъ къ учителю?! И еще: почему столь основныя противореч*я, которыя повидимому, должны были-бы совершенно обезценить значете философскаго делатя этихъ гетальныхъ эллиновъ, нисколько не помешали и не мешаютъ сейчасъ имъ быть вла стителями думъ всего ищущаго истины человечества? Ведь и въ настоящее время въ этомъ кардинальномъ философскомъ во;

Л . ШЕСТОВЪ

128

просе мы не достигли большаго благополуч1я. И теперь — кто съ Аристотелемъ, у того будетъ наука о несуществующемъ «общемъ», кто съ Платономъ, тотъ осужденъ на миеолопю, для современнаго ума совершенно неприемлемую. Все хотятъ, чтобы философ1я имела своимъ предметомъ существующее и была «строгой наукой»... Послушайте современнаго Аристотеля, Гегеля, какъ уве ренно говорить онъ о философш. «Das Wahre gelangt aber nicht nur zur Vorstellung und zum Gefuhle,wie in derReligion, und zur Anschauung, wie i n der Kunst, sondern auch zum denKenden Geist; dadurch erhalten wir die dritte Gestalt der Vereinigung (des Objectiven und Subjectiven)— die Philosophic Diese 1st i n sofern die hochste, freieste und weiseste Gestaltung». Правда, такова уже философская традищя: все философы старались превозносить какъ можно выше свое дело.И самъ Аристотель, въ этомъ отношенш, не уступить Гегелю. Но Аристотель жилъ больше чемъ две тысячи летъ тому назадъ. Тогда философхя только начинала свое дело. Тогда культурный Mipb еще не зналъ двухъ единичныхъ, неповторявшихся «случаевъ» откроветя •— ни Ветхаго, ни Новаго Завета. Но Гегель-же зналъ, много и часто объ этихъ «случаяхъ» говорилъ и гордился темъ, что германскш народъ, изъ недръ котораго онъ самъ вышелъ, глубже, чемъ все друпе народы, постигалъ откровен!е!... Или это были только слова? Конечно, слова. Гегель былъ слишкомъ, по своему духу, близокъ къ Аристотелю, чтобъ cepiosHo принимать миеолопю — гомеровскую-ли или биб лейскую. Для него dennender Geist было все. И что въ мыслящш духъ не входило, все отбрасывалось, какъ преходящее, ненужное, незначущее. Онъ, какъ и Аристотель, прежде всего стремился къ тому, чтобъ философия была наукой — а подъ наукой онъ прежде всего понималъ такое знате, которое мо жетъ быть сообщено и передано другимъ. Учитель сказалъ: <xrpe ov той E I O O T O ; то SuvacrOat S'oacxsiv s W v . И ОТЪ ЭТИХЪ уЧЙТеЛЬскихь словъ никто уже не можетъ отказаться. Основной признакъ науки въ томъ, что она можетъ обучать всехъ и всегда. Соответственно этому и философы,* посколько имъ приходилось и приходится считаться съ откровешемъ, всегда стремились, вопреки ясному смыслу библейскаго повествоват я , превратить откровете въ ae! ov, въ нечто постоянно и неизменно существующее—то, что было только историческимъ фактомъ, т. е. случилось однажды и, какъ всякш историческш фактъ,навсегда поглощено временемъ. Даже отцы церкви, целикомъ воспринявшее эллинскую философш, истолковывали Св. Писате въ такомъ смысле, чтобъ его можно было. согла7

Т Ы С Я Ч А И ОДНА Н О Ч Ь

129

совать съ открытыми разумомъ ( l u m e n n a t u r a l e ) первыми на чалами ( * р й т < м ар/а»). Рождеше сына, воплощеше, крестная смерть Христа изображалась тоже не какъ нечто однажды происшедшее, а какъ постоянно происходящее, Въ связи съ этимъ выросло и развилось подсказанное эллинизировавшимся Филономъ 1удейскимъ учете о Xdyo<y% хотя во всемъ священномъ писанш о Хоуосг'-Ь говорится только ВЪ I-МЪ C T H X t четвертаго Евангел1я. Понят1е X d y o a a было разработано въ эллинской философш и философски, т.е. атеистически настро енные умы, умы, доверявппе себе и только себе, съ радостью ухватились за возможность связать откровеше съ разумомъ, т. е. l u m e n n a t u r a l e съ l u m e n s u p e r n a t u r a l e . Нечего и говорить, что век выгоды и преимущества отъ такого союза целикомъ достались и продолжаютъ доставаться на долю l u m e n n a t u r a l e . Католицизмъ это превосходно понимаетъ и на ватиканскомъ соборе было постановлено: Dei e x i s t e n t i a m n a t u r a l i r a t i o n e posse p r o b a r i .

Но, повторяю: нечего себя обманывать. Можно, конечно, доказывать бьгпе Бож1е разумными доводами, и такихъ доказательствъ у насъ хоть отбавляй. Но отъ нихъ, какъ отъ известнаго рода похвалъ, не поздоровится. Каждый разъ, когда разумъ брался доказывать бьгпе Бож1е — онъ первымъ услов1емъ ставилъ готовность Бога подчиниться предписываемымъ ему разумомъ основнымъ «принципамъ». Богъ до казанный, какими-бы предикатами — и всемогущества, и всеведешя и всеблагости — не наделялъ его разумъ, уже былъ Богомъ по милости разума. И потому естественно оказывался лишеннымъ «предиката» жизни, ибо разумъ, если-бы и хотелъ, , никакъ-бы не могъ создать ничего живого — это ведь не его дело. Да кроме того, разумъ по самой своей природе больше всего въ м1ре ненавидитъ жизнь, инстинктивно чуя въ ней своего непримиримейшаго врага. Съ тЬхъ поръ какъ разумъ выступилъ на историческую арену, его главной задачей было бороться съ жизнью. И, можетъ быть, никогда это не обнару живалось съ такой очевидностью, какъ въ новейшее время, когда, при "оглушительныхъ апплодисментахъ всего цивилизованнаго M i p a , провозгласилъ свое право на господство панлогизмъ или даже — s i t v e n i a v e r b o —папэпистемизмъ. Этимъ и завершилась тысячелетняя борьба 1удейскаго и эллинскаго гешевъ, какъ принято выражаться.Въ философш одолелъ Гегель, въ теолопи — Ватиханскш соборъ, который, какъ я сейчасъ упомянулъ, провозгласилъ: Dei e x i s t e n t i a n a t u r a l i ratione

posse

probari.

Между прочимъ, это положеше Ватиканс'каго собора, провозглашенное въ 1870 году, пробивало себе путь въ тече-

130

Л . ШЕСТОВЪ

нш многихъ стол£тш исторической жизни католичества и фактически было догматомъ уже въ средше века: союзъ эллинства съ 1удействомъ предполагалъ его. Да иначе и не могло быть. Христ1анство зародилось въ Галиле-fe. Кажется, Ренанъ писалъ, что въ начале нашей эры 1удея была самой невЬжественной страной известнаго тогда Mipa, Галилея — самой невежественной страной въ 1удее, а въ самой Галилее те плотники и рыбаки, среди которыхъ появился светъ новаго учешя, принадлежали къ самой невежественной части насе л е н я. Какъ-же могло случиться, что lumen naturale, который въ течете вековъ культивировался въ странахъ эллинскаго образовашя, вдругъ оказался въ веденш и распоряженш невежественныхъ галилейскихъ плотниковъ и рыбаковъ? Греки были убеждены, что разумъ не только можетъ имъ до казать существоваше Бога, не только объяснить что угодно, но и дать все лучшее, о чемъ можетъ мечтать человечество. И чтобъ они согласились признать, что ratio naturalis, который былъ имъ присущъ въ высшей степени, долженъ склониться предъ 1удейскимъ ratio supernaturalis, что Хо^е^аоуч былъ не у грековъ, а у евреевъ! И, что когда невежественный !удей взывалъ изъ пропасти (clamabat ex profundis), Богъ отвечалъ ему, а когда образованный грекъ размышлялъ, его размышлетя ни къ чему не приводили! Ясно, что ни греки и римляне, современники 1исуса, ни европейцы, наши современники, никогда серюзно не допус кали, что clamare de profundis можетъ, въ смысле приближетя къ истине, иметь каюя-бы то ни было преимущества предъ д1алектическимъ мышлешемъ. Т. е. я, конечно, выразился слабо. Культурные люди всехъ временъ отлично знали, что взывать — изъ пропасти-ли, съ горы-ли — бездельно и безсмысленно, что взывашя и вопли къ истине ровно никакого отношешя не имеютъ. Въ этомъ и смыслъ приведенныхъ выше соображенш Гегеля объ отношении «релипи» къ «философш». Онъ говорить,что истина въ релипи доступна представлешю и чувству, въ искусстве — воззрешю, но только въ филосо фш она является мыслящему духу. И только въ философш она получаетъ высшее, свободнъйшее и мудрейшее выражеше, Съ перваго взгляда можетъ показаться, что Гегель только старается быть справедливыми воздать каждому свое. И релипя, и искусство, и философ1я — каждая по-своему воспри нимаем истину. Но на самомъ деле тутъ ни о какой справед ливости не можетъ быть и разговора. Гегель открыто заявляетъ, что мысляшдй духъ имеетъ все преимущества предъ осталь ными способами всспр1ят1я истины: другимъ положительная степень, а превосходная степень — мыслящему духу. Почему

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

131

такое? Почему мыслящш духъ выше, свободнее, да еще при томъ мудрЪе,чемъ всякш иной духъ? Конечно, Гегель не могъбы привести никакихъ иныхъ основанШ, кроме того, что та кова уже философская традишя. Но этими преимуществами Гегель не ограничивается. Притязашя мыслящаго духа гораз до серюзн-ke и значительнее. Онъ хочетъ быть единственной и последней инстанщей, онъ хочетъ оставить за собой право окончательнаго решетя всехъ и первыхъ и последнихъ вопросовъ бьгпя. Когда человекъ clamat de profundis — мыс лящш духъ знаешь, что, взывай не взывай—никакого толку не выйдетъ. Ты можешь — если очень станешь надрываться — обмануть свои чувства, такъ что, пожалуй, тебе приснится, что ты виделъ Бога и что Богъ тебя услышалъ. Но это будетъ только релипозная истина^ которая предъ судомъ мыслящаго духа окажется не самой высокой, не самой свободной и не са мой мудрой. Dei existentia naturali posse probarj ratione.

III.

Иными словами, нужно снова обратиться къ онтологиче скому доказательству бьгпя Бож*я, которое въ новое время такъ блестяще развивалъ Декартъ и которое, несмотря на кантовск1я «опровержетя», счелъ возможнымъ возстановить Гегель. Нужно обратить внимаше на то обстоятельство, что уже Декартъ, какъ это видно изъ предислов1я къ его Meditationes, не только полагалъ, что при посредстве lumen naturale можно доказать бьгпе Бож1е, но, совсемъ какъ Гегель, былъ убежденъ, что только то, что подтверждается естественнымъ разумомъ, истинно, а все остальное — ложь, не за служивающая никакого довер!я. И такъ странно именно у Декарта, проникнутаго до мозга костей верой въ разумъ, читать таюя строки: все, что обыкновенно атеисты приводятъ какъ возражетя противъ бьгпя Божея,держится либо на томъ, что Богу приписываются человечесюя чувства, либо человеческш духъ притязаетъ на такую силу и мудрость, что берется понять и определить, что Богъ можетъ и долженъ делать; такъ что, какъ только мы вспомнимъ, что духъ нашъ должно разсматривать, какъ конечный, а Бога считать непостижимымъ и безконечнымъ, все эти трудности сами собой исчезаютъ (adeo, ut modo tantum memores simus mentes nostras considerandas esse ut finitas, Deum autem ut incompehensibilem et infinitum, nullam ista difficultatem sint nobis paritura). Я думаю, можно безошибочно утверждать, что каждый

132

Л . ШЕСТОВЪ

разъ, когда рацюналистъ ссылается на непостижимость бо жества, онъ подъ этимъ скрываетъ уверенность, что поставля емые вопросы не требуютъ или, лучше, не заслуживаюсь от вета. Относительно Декарта такое предположеше тЬмъ более допустимо, что онъ слишкомъ хорошо еще помни лъ процессъ Галилея. Отвечать «атеистамъ» на ихъ обычныя возражешя о томъ, что Богъ является попустителемъ зла на земле, что онъ равнодушенъ къ гибели праведниковъ и къ торжеству нечестивыхъ й т. п. — то что Декартъ думалъ на самомъ деле, онъ не могъ. Даже Спиноза не могъ говорить со всей откровенностью, хотя былъ смелей и решительней Декарта. Но все-таки Спиноза не побоялся написать: «хотя опытъ повсе дневно доказываетъ намъ... что полезное и вредное безраз лично выпадаетъ на долю и благочестивыхъ и нечестивыхъ, люди никакъ не могутъ отказаться отъ вкоренившагося въ нихъ предразсудка ( о благости и справедливости Бога). Имъ легче такого рода явлешя отнести къ другимъ явлешямъ того же рода, смыслъ которыхъ имъ тоже непонятенъ, и такимъ образомъ остаться при своемъ невежестве, чемъ опрокинуть все здаше (своего м1ропониман1я) и поставить на его место новое. Поэтому они возвещаютъ, какъ несомненную истину, что решетя боговъ далеко превышаютъ способность человеческаго понимашя. Это одно способно было-бы быть причиной, что истина навсегда осталась-бы скрытой отъ человеческаго рода (Unde pro certo statuerunt,Deorum judicia humanum capturn longissime superare; quae sane unica fuisset causa, ut Veri tas humanum genus in aeternum lateret). Ясно, — Спиноза говорить то, что думалъ Декартъ. Утверждать, что решен!я боговъ непостижимы для человеческаго разумешя можетъ лишь тотъ, кто хочетъ навсегда скрыть истину отъ людей. Но Декартъ - ли не добивался истины? И не по следамъ-ли Декарта пошелъ Спиноза? Можно-ли допустить, что для Декарта было менее очевидно, чемъ для Спинозы, что ссылка на несоизмеримость человеческаго и божескаго разумешя есть только опасный и вредный способъ сокрьптя истины? Самый методъ Декарта уже предполагалъ собой то, что говорилъ Спиноза. Или общее говоря, научный методъ не допускаетъ ничего общаго между Богомъ и человекомъ, просто вытесняетъ Бога съ поля зрешя человека. И тутъ, опять-таки, Спиноза является наиболее добросовестнымъ и правдивымъ свидетелемъ. N a m intellectus et voluntas, qui Dei essentiam constituerent, a nostro intellectu et voluntate toto coelo differre deberent, nec i n ulla re, praeterquam i n nomine convenire possent; non aliter scilicet quam inter se conveniunt canis, signum coeleste, et canis animal latrans. (Eth. I. X V I I , Scholium). Въ

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

133

этихъ словахъ, съ той великолепной выразительностью, кото рая свойственна простому и безъискусственному стилю Спи нозы, сказалась последняя и тайная мысль всякаго научнаго метода и задашя. Декартъ не сказалъ того прямо — ибо, какъ я замети лъ уже, не хотЬлъ подвергать себя участи Га лилея. Гегель тоже, по какимъ-то, если не житейскимъ, то, во всякомъ случае постороннимъ науке соображешямъ, не договариваеть до конца. Изъ новейшихъ философовъ только Шопенгауеръ и Фейербахъ открыто и громко заявляли, что Бога нетъ. Ибо, конечно, если разумъ и воля Бога такъ-же похожи на разумъ и волю человека, какъ созвезд1е Пса на —.дающее животное, то тогда уже все, что угодно можетъ быть названо именемъ Бога. Тогда и матер1я матер!алистовъ есть Богъ. Иначе: Богъ самъ по себе, человекъ самъ по себе. Правда, Спиноза полагаетъ, что, хотя Богу нетъ никакого дела до человека, но все-же человекъ долженъ любить Бога. И еще — Спиноза полагаетъ тоже, что тотъ Богъ; котораго онъ изображаетъ, достоинъ всяческой любви и есть всесовершенное существо. Но это — уже не «объективное» суждеше, а оценка,т.е. частное м н е т е частнаго, хотя и замечательнаго человека, и доказать eroHnmoregeometrico, ни какимъ-нибудь другимъ способомъ невозможно. Туть, собственно говоря, кончается область «строгой науки», такъ что мы можемъ спо койно пройти мимо этическихъ и релипозныхъ идеаловъ Спинозы. Для насъ важно только, что, по убежденно Спинозы, хотя Бога и нетъ, но въ этомъ и беды нетъ никакой — напротивъ, даже, въ этомъ много хорошаго. И еще важно, что такъ думали есть безъ исклюнешя философы отъ древнгъйшихъ временъ до нашихъ дней. Собственно говоря, учете циниковъ и стоиковъ имело своей главной задачей доказать людямъ, что они силой своего внутренняго творчества могутъ добиться всего, что только можетъ быть нужно человеку. Добродетель, какъ последняя цель, какъ смыслъ и содержаше жизни, и есть тотъ суррогатъ, который, согласно идеямъ этихъ школъ, долженъ заменить Бога. И — если верить философамъ — суррогатъ вполне пр1емлемый. Въ этомъ смысле циники и стоики сыграли колоссальную роль въ исторш философш. Принято думать, что у нихъ было мало «теоретическихъ» интересовъ и что научная философ1я прошла мимо ихъ. Это огром ное заблуждеше. Уже Сократъ своими моральными поучешями предопределилъ судьбу дальнейшихъ философскихъ устремленш. Циники, особенно же стоики, хотя и «односторонне», какъ о нихъ говорить въ учебникахъ, но зато наиболее вы пукло и отчетливо выявили те основные принципы, на которыхъ суждено строиться и держаться зданш будущей филопса

134

Л . ШЕСТОВЪ

софш. Философея возможна только при готовности человека къ отреченш отъ себя и къ самоуничтоженш. Иными словами, началомъ философш оказывается «моральное» совершенство человека. Тотъ, кто не можетъ возвыситься надъ своей единст венностью, единичностью, надъ своей «случайной» индиви дуальностью — тотъ не философъ. Гегель совершенно откро венно говорить объ этомъ въ своей «Логике». Добродетель теоретика-мыслителя въ томъ, что онъ отрекается отъ себя, перестаетъ быть челов-Ькомъ, которому что-либо нужно и становится только познающимъ субъектомъ, становится познашемъ вообще, denKender Geist. Это ycnoBie, можетъ быть, не формулировалось такъ обнаженно и въ тЪхъ словахъ, въ какихъ я его формулирую. Но не въ словахъ, ведь, суть. Сущ ность въ томъ, что стоицизмомъ проникнуты все безъ иск л ючешя философсюя системы... Пожалуй, теперь не покажется парадоксомъ, если я скажу, что стоицизмъ есть родной братъ скептицизма. Стоицизмъ ро дился на почве отчаяшя и полной безнадежности. Идея была поставлена на место реальнаго, живого существа, такъ какъ люди совершенно потеряли надежду на возможность отстоять права живого человека. Все, что возникаетъ— а все живое, какъ показываетъ опытъ, возникаетъ — все должно погиб нуть. Гегель откровенно признается, что «естественная смерть есть только абсолютное право, которое осуществляется при родой по отношенш къ человеку». И до того безнадежна уве ренность въ правахъ смерти у этого философа, что въ его тоне не слышно даже напряженш. Совсемъ въ духе Спинозы онъ о жизни и смерти, о природе и человеке говорить, точно это были-бы перпендикуляры или треугольники. И, подобно тому, какъ его нисколько не радуетъ и не огорчаетъ мысль о томъ, что изъ точки къ прямой можно /на плоскости возставить только одинъ перпендикуляръ, такъ-же равнодушно отдаетъ онъ человека въ абсолютную власть природы. Для него чело векъ только моментъ духа, а духъ это то, въ чемъ человекъ уже преодоленъ. Повторяю и настаиваю: все философы такъ думали и такъ думаютъ. Они равно спокойно жертвуютъ и живымъ человекомъ и живымъ Богомъ, въ убеждении, что,если есть наука, то больше ничего и не нужно, не подозревая, оче видно, что наука еще не овладела истиной. ЕдинстЕеннымъ исключешемъ изъ общаго правила былъ Нитше. Когда онъ убедился, что нетъ Бога, имъ овладело такое безумное отчаяте, что въ сущности, несмотря на его исключительное литературное дароваше, ему до конца жизни такъ и не удалось адэкватно разсказать, что сделали люди, убивши Бога. Но Нитше не услышали. По-прежнему все дума-

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

135

ютъ, что вовсе и не важно, есть-ли Богъ или нЬтъ Его. Доста точно, что Его до сихъ поръ называютъ, но можно было-бы безъ этого обойтись, можно было-бы заменить Его такими словами, какъ natura, substantia и т. д... Если хотите, можетъ быть и не важно, признаютъ-ли люди Бога или не признаютъ. Отъ челов-Ьческаго признашя Богу ничего не прибавится, такъ-же, какъ отъ непризнашя не уба вится. Если даже согласиться, что изъ безсчисленныхъ миллюновъ людей, исповедывавшихъ Бога на словахъ, только очень немнопе его чувствовали, то въ томъ н-Ьтъ ничего страшнаго. Тутъ consensus omnium ровно ничего не значить. Пустьбы на земле никто никогда не слышалъ о Боге — только-бы Богъ былъ. И наоборотъ — если-бы все до одного человека верили въ Бога, котораго нетъ, можно было-бы предать проклятш эту веру, какъ-бы сладка и утешительна она ни была.

IV. И все-же люди не могутъ и не хотятъ перестать думать о Боге. Верятъ, сомневаются, совсемъ утрачиваютъ веру, потомъ сно ва начинаютъ верить. Такъ называемый «доказательства» быт!Я Бож*я оказываются только философскимъ балластомъ, въ своемъ роде очень интереснымъ и поучительнымъ, но всеже для той цели, для которой они предназначены, совершенно безполезными. Прочтете-ли вы Ансельма, Декарта, Спинозу или Гегеля — какъ-бш- ни импонировали вамъ эти громтя имена и какими бы тонкими не представлялись вамъ ихъ соображешя, у васъ остается неизменно одно впечатлеШе: эти люди въ Бога не верили. Или, точнее, то, что они называли Богомъ,не есть Богъ. Уже, какъ я говорилъ,эллинсюе филосо фы были твердо убеждены, что Бога нетъ, что Богъ — въ добродетели, т. e . въ способности человека къ отречетю отъ реальнаго M i p a и"въ его готовности замкнуться въ Mipb идей, въ Mipb идеальнаго—единственный M i p b , защищенный на всегда отъ какихъ-бы то ни было посягательствъ. У меня мо гутъ отнять отца, мать, детей, богатство, отечество даже,— но кто можетъ отнять у меня царство идей? Въ сред Hie века вос торжествовал ъ, среди католическихъ философовъ, реализмъ главнымъ образомъ потому, что «общее» (идеальное), не имея уеЧетку'а (происхождешя, начала), не знаетъ и <pGopa (гибели, конца). И въ новейшее время все устремились къ идеализму, очевидно — этого никогда забывать не следуеть — единст венно потому, — что идеи неистребимы, даже самыя простыя fc

136

Л . ШЕСТОВЪ

идеи. Живого кролика или живую божью коровку всякш убьетъ. Но, кто можетъ убить кролика вообще или геометри ческую истину? Для гЬхъ, кто отчаялся спасти живыя сущест ва — идеализмъ сталъ единственнымъ приб-Ьжищемъ... Но выходъ-ли это? Не лучше-ли, вслЪдъ за Шопенгауеромъ и индусской мудростью, которую Шопенгауеръ восп-Ьвалъ, отречься отъ Бога открыто и признать, что жизнь чело веческая есть зло и несчастье, что, следовательно, последняя наша задача уничтожить въ себе «волю къ жизни»? Не съ прак тической, конечно, точки зрешя. Практически идеализмъ на ходить себе оправдание. Но для техъ, кому нужна последняя истина, для кого, въ силу условш — пусть даже исключительныхъ — его быт!я и существовали, практически соображен!я уходятъ на второй планъ. Ученикъ Шопенгауера Нитше, первый изъ философовъ ужаснулся, когда онъ вдругъ ясно представилъ себе, что сделали люди, убивъЕога. Можетъ-быть, если-бы Нитше вос питался на Гегеле, онъ бы до конца своей жизни не заметилъ, что Гегелевскш богъ — есть только замаскированное безбожее. И только потому, что Шопенгауеръ пр!училъ его говорить правду о философскомъ боге, ему дано было почувст вовать, какое преступлеше совершили люди, обоготворивъ и создавъ культъ общаго понят1я (или «идеальнаго»). Нитше самъ говорить, что люди и до сихъ поръ не дали себе отчета, въ томъ, что они сделали. Это — верно. Мы только по немногу начинаемъ чувствовать, въ какую бездну мы прова лились. И, по мере того, какъ обнаруживается действитель ность, растетъ и ужасъ по поводу совёршеннаго и совершающагося. Загадочнымъ образомъ и внешшя собьтя какъ будто нарочно сложились такъ, чтобъ даже и слепому стало видно, до какого безумья дошло культурное человечество. Разбуше вавшаяся война съ безчисленными и безсмысленными жерт вами приняла TaKie размеры, что, кажется, нетъ въ Европе ни одного человека, который-бы не былъ задеть ею въ томъ, что ему всего дороже. Еще представители державь делятъ на конгрессе разорванную въ клочья шкуру убитой Германш, надеясь заплатать ею свои раны, но все понимаютъ, что это безнадежный способъ лечешя. Раны не залечатся — наоборотъ, раскроются съ новой силой. И вновь замученные люди возошютъ и вновь станутъ спрашивать, зачемъ убивали, зачемъ убиваютъ Бога... Й можетъ быть, наконецъ, отвернутся отъ метода «естественнаго» понимашя и объяснешя жизни. Можетъ быть, вдругъ всехъ осенить старое воспоминаше, и изъ тайниковъ человеческихъ душъ вновь вырвется древнее, но все. еще живое —

Т Ы С Я Ч А И ОДНА Н О Ч Ь

137

de profundis ad te, Domine, clamavi. И тогда постигнуть, какъ «самоочевидную истину», что истор1я вовсе не есть самораз витие «идеи». Что 1удея не была моментомъ процесса развитая, какъ думалъ Гегель, что греки не владели полнотой истины и что современная Герматя не завершила того, что началось въ древнемъ M i p t . Въ самой невежественной стране древняго M i p a знали больше, чемъ въ самыхъ культурныхъ странахъ новаго M i p a . Знали, къ примеру, что Богъ, если независтливъ, то ревнивъ и отнюдь не склоненъ разрешать — по крайней мере до времени —первому встречному, хотя бы и ученому— проникать въ Его тайны. Конечно, Аристотель говорилъ, что ВСе ЭТО ВЗДОрЪ И ПуСТЫЯ ВЫДУМКИ: TtoXXa ^suSovxat doiSot (много лгуть певцы)! И, Гегель, преданный ученикъ Аристотеля, возмущается отъ всей души даже возможностью допущешя такой мысли. «Denn warum sollte er (d. h . Gott) uns nicht offenbaren, wenn w i r einigen Ernst m i t ihm machen wollen». To то и есть wenn w i r einigen Ernst m i t ihm m a c h e n wollen* О святая простота! Какъ хохотали даже на веселомъ языческомъ Олим пе, когда Гегель писалъ эти строки! И разве вы не слышите своими, человеческими, ушами, что даже отдаленнаго намека на ту серюзность, которая требуется, чтобъ приблизить моментъ откровешя у Гегеля нетъ ни въ приведенныхъ словахъ, ни въ какихъ угодно словахъ его сочинетй? Когда люди стали сооружать вавилонскую башню — помните, чемъ это кончи лось? А ужъ наверное разъ начали такое колоссальное сооруж е т е — они хотели einigen Ernst m i t ihm m a c h e n ! Но, чтобъ добыть слово Божье, деловая серюзность деловыхъ людей менее всего пригодна. На эту «серюзность» Богъ ответилъ смешетемъ языковъ. Люди, которые такъ хорошо обо всемъ сговорились, вдругъ, безъ всякой видимой причины перестали понимать другъ друга. И, ведь, сейчасъ произошло и происходить совсемъ то-же, о чемъ повествуется въ Библш. Еще недавно —• пять летъ тому назадъ — люди такъ хорошо понимали другъ друга и такъ дружно строили ту величественную башню, которая называется современной культурой, которая была единой для всехъ и должна была дать людямъ рай на земле. И дала бы наверное, если бы внезапное, ничемъ необъяснимое помра ченье умовъ не заставило людей, съ бешенствомъ почти безпримернымъ въ исторш, въ короткое время уничтожить все плоды усилш последнихъ столетш! Отъ гордой башни е в р о пейской цивилизацш остались лишь развалины. Опять н у ж н о съизнова начинать мучительную сизифову работу. И нетъ Гегеля, который утешилъ бы людей своей философ1ей исторш, который объяснилъ бы, что was w i r K l i c h i s t , 1st vernunftig, что

138

Л . ШЕСТОВЪ

Гер маши такъ и полагалось быть раздавленной, ибо ея исто рическая роль уже закончена. Или даже, что всей Европе уже пора на покой — т. е. уйти въ сущестововаше неисторическое, уступивъ поприще стране восходящаго солнца, Северо-Американскимъ Штатамъ, австралшскимъ молодымъ государствамъ или еще кому... Вы думаете, что Гегель предпочелъ-бы отказаться отъ своей философш исторш, только-бы не утешать такъ Гермашю и Европу? Но, ведь, тогда нужно ему и отъ всей своей филосо фш отказаться, ибо его философ!я исторш есть самая сущность его философш. Онъ и на это пошелъ-бы?! Согласился-бы приз нать, что Богъ ни есть ни абсолютная Идея, ни Духъ, чтб Богъ есть Богъ личный, какъ учитъ св. Писаше, и что насто ящая война есть ответь Бога всей «христ1анской» Европе на ея кощунственную попытку взобраться на небо механическимъ, «разумнымъ» путемъ? Можетъ быть, можетъ быть! Ведь Гегель былъ не только ученымъ, но и человЪкомъ. Стало быть, способенъ былъ, глядя на ужасы, постипше его страну, повторить за псалмопевцемъ: «пусть прилипнетъ мой языкъ къ гортани, если я забуду тебя, 1ерусалимъ». Но, если такъ, если и Гегель способенъ былъ-бы отречься отъ своихъ грандюзныхъ построенш и признаться что движущимъ элементомъ исторш является не «внутренняя д!алектика» духа, а иныя загадочный, непостижимыя и грозныя силы, то что-же намъ говорить и делать въ виду развер нувшихся на нашихъ глазахъ событш? Пока, быть можетъ, достаточно было-бы, если-бы вспомнили о библейскомъ по вествованы и согласились-бы не «einigen Ernst m i t i h m machen», а принять его со всей той серюзностью и съ тЬмъ исключительнымъ напряжешемъ, съ какимъ человекъ встречаетъ роковыя собьгпя своей жизни — приближеше смерти и т. п. Если ужасы посл-Ьднихъ годовъ собьютъ съ насъ нашу спе сивую уверенность — можетъ быть выпавппя на нашу долю переживашя окажутся не только сплошнымъ кошмаромъ. Но, едва-ли такъ будетъ. Вернее всего люди — вечные Сизифы снова — черезъ пять, десять или двадцать летъ — терпеливо возьмутся за огромный камень исторш и, какъ прежде, въ мукахъ станутъ его втаскивать на вершину горы съ тЬмъ, чтобъ вновь повторилась катастрофа и все те бедств1я, свидетелями которыхъ мы были. Философ1я исторш совсемъ не похожа на то, что разсказывалъ съ такой завидной уверенностью и съ такимъ тежеловеснымъ легкомыапемъ Гегель. Человечество живетъ не въ свете, а во тьме, окутан ное одною непрерывною ночью. Нетъ, не одной,и не двумя и не десятью — а тысячью и одной ночью! И «истор1я» никогда

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

139

не приведетъ «человека» къ свету. Да «человеку» св^тъ и не доступенъ. «Человекъ» можетъ построить башню — но до Бога онъ не доберется. Добраться можетъ только «этотъ чело векъ» (все гегелевская терминолопя) — тотъ единичный, случайный, незаметный, но живой человекъ, котораго до сихъ поръ философья такъ старательно и методически вытал кивала, заодно со всемъ «эмпирическимъ» мьромъ за пределы «сознатя вообще». Можетъ быть, здесь уместно напомнить слова Паскаля, — ихъ-же слишкомъ основательно забыли творцы великихъ философскихъ системъ:«Ь Ьоптте n'est qu'un roseau le plus faible de la nature, mais с est un roseau pensant. II ne faut pas que Tunivers entier s'arme pour l'ecraser. Une vapeur, une goutte d'eau suffit pour le tuer. Mais quand Tunivers Tecraserait, Thomme serait encore plus noble que ce qui le tue, parce qu'il sait qu'il meurt et Tavantage que Tunivers a sur l u i , Tunivers n'en sait rien». Вы слышите здесь отзвукъ все того-же псалма: de profundis ad te, Domine, clamavi?.,. И такъ странно: Паскаль остался въ стороне отъ большой дороги философш! Или тутъ ничего страннаго нетъ? Такое противоставлете слабаго и маленькаго тростника всей огром ной вселенной, небольшой, мельчайшей частицы всему целому слишкомъ нелепо для того, чтобъ привлечь къ себе внимате разумно мыслящихъ людей!? Пожалуй, такъ. Классическая философ1я слишкомъ пргучила нашу мысль къ математическимъ методамъ разсужденш и доказателъствъ. Два всегда больше одного. Одинъ и одинъ всегда два. Если мы откажемся отъ зтихъ положенш, мы заблудимся въ лесу непримиримыхъ противоречш, т. е. потеряемъ навсегда большую дорогу. Но — ведь одинъ и одинъ только въ математике равня ется постоянно двумъ, а въ действительности бываетъ и такъ, что равняется и тремъ, и нулю. Когда природа сложила вая теля Софрониска и повивальную бабку Фанарету, въ резуль тате получилось не два, а три, при чемъ третш, Сократъ, ока зался много болыпимъ, чемъ оба первоначальныхъ слагаемыхъ, взятыхъ вместе. Или Сократъ, по-вашему не есть «величина»? Онъ только roseau pensant — мыслящш тростникъ? Вотъ тутъ - то и лежитъ вся трудность вопроса. Точно-ли мыслящш тростникъ долженъ быть для философш quantitenegligeable? Я готовь, вследъ за Паскалемъ, признать тростникъ какъ угодно малымъ и какъ угодно слабымъ, равно какъ я готовь согласиться, что голосъ псалмопевца, взывавшаго изъ пропасти, терялся въ безконечныхъ пространствахъвселенной. Но, если и признать все это — загадка останется загадкой и тайна тайной. Даже наиболее позитивно настроенный уче ный не станетъ отрицать, что достаточно было-бы только одному 1

140

Л . ШЕСТОВЪ

лучу света отклониться въ своемъ сл*Ьдованш отъ прямой лиши, чтобы опрокинуть всю научную теорш свита» А видь тухъ — при сложен! и людей — на нашихъ глазахъ ежедневно одинъ и одинъ даетъ въ результате три даже четыре, пять и более. Ариеметика правомочна только въ подвластномъ чело веку Mipe «идеальнаго» — можетъ быть, главнымъ образомъ, даже исключительно потому, что этотъ *пръ самимъ человекомъ и созданъ и потому покоренъ своему творцу. Въ Mipe-же реальномъ iepapxin другая. Тамъ «больше» то, что въ Mipe идеальномъ меньше. Тамъ вообще законы — друпе, быть можетъ туда съ законами и соваться не всегда дозволительно, ибо монастырь-то, ведь, чужой и уставовъ нашихъ тамъ знать не хотятъ. Вотъ какъ апостолъ Павелъ учить: «если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвалъ звучащш. Если я имею даръ пророчества и знаю все тайны и имею всякое познаше и всю веру, такъ что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто... Любовь никогда не перестаетъ, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнуть, и знаше упразднится» (1-е Кор., 13). Вы обиделись, какъ могу я противостав л ять научнымъ теор!ямъ слова невежественнаго 1удея? Ну, что-же? Если вамъ необходимъ научный авторитетъ, послушайте Пла-~ гона, который за 500 летъ до Павла высказалъ почти въ той же формть ту-же мысль: «захотелъ-ли-бы кто-нибудь изъ насъ кить, если-бы ему были даны въ уделъ вся мудрость, весь ра$умъ, все знате, какое можно иметь; но подъ услов1емъ, чтобъ жъ совершенно не испытывалъ ни малой, ни большой радости, >авно какъ ни малаго, ни большого горя и, вообще, никакого сувства въ такомъ роде?» ( P h i l . 21 d). И вотъ Платонъ, акъ-же, какъ и апостолъ Павелъ, отказывается и отъ мудюсти, и отъ разума, и отъ знашя, если только услов!емъ всего того является отречеше отъ радостей и горя, т. е. отъ«слуайностей» и индивидуал ьнаго, отдел ьнаго, значить опять же случайнаго»бьтя.Скажутъ,чтоу Платона это тоже «случайая» обмолвка, что приведеннымъ словамъ можно противупотавить многочисленный цитаты изъ другихъ его сочиненш. конечно, можно! Но, ведь, смыслъ настоящихъ размышленш ъ томъ и состоить, чтобъ выловить и спасти отъ забвентя случайное». Еще скажутъ, что все это темно, что я не соблюлъ [екартовскаго правила, требующаго ясности и отчетливости въ уждешяхъ. На это я возражать не стану. Напомню только сходный пунктъ Декартовскаго м1ровоззрен1я:ар\к1те omnia unt matematice in Natura. Этимъ объясняется вся его методоог!я. Паскаль, тоже гешальный математикъ,думаетъ иначе: > n'aime que ceux, qui cherchent en gemissant. Соответственно

ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

141

тому и м1ръ и з н а т е ему представляются иными. L'homme cherche partout avec inquietude et sans succes dans les tenebres impenetrables. Такова наша судьба, таково наше предназнач е т е . А потому, qu'on ne nous reproche done plus le manque de clarte, puisque nous en faisons profession.

Л. Шестовъ. Юевъ. Январь.* 1919 г.

Долпе уже ныне годы занят1я восточными и классически ми древностями Юга Россш, распред-Ьлеше, классификащя и датировка этихъ древностей, а также оценка ихъ историческаго значешя въ связи съ литературнымъ предашемъ заставляли меня не разъ подходить къ основному вопросу русской исторш, вопросу о происхожденш Русскаго госу дарства, т.е. къ вопросу о гЬхъ ис^очникахъ, изъ которыхъ выросла Юевская Русь. Но не было у меня ни времени, ни возможности вплотную подойти къ этому вопросу. Здесь, въ далекомъ, добровольномъ изгнанш мысль моя постоянно возвращается къ Россш, и судьбы ея стали мне вдвойне интересны и дороги. Случайное стечете обстоятельствъ за ставило меня, кроме того, читать въ далекомъ западномъ уни верситете Америки курсъ русской исторш. Все это я говорю для того, чтобы объяснить, какъ я, классическш филологъ и историкъ древности, подошелъ къ вопросу о началахъ русской исторической жизни и, не будучи спещалистомъ по русской исторш, позволяю себе объ этомъ говорить. Думаю, что это и лучше, что я не спешалистъ по русской исторш, а подхожу къ этому вопросу какъ историкъ древняго M i p a , т. е. съ обще исторической точки з р е т я . Слишкомъ мало занимались историки этого типа ~истор1ей Россш и слишкомъ въ стороне оказалась HcropiH Россш отъ обще-исторической эволюцш. Какъ будто HCTopin Россш не есть органическая часть исторш культурнаго M i p a , а истор1я далекой окраиньы, не связанной или только внешне связанной съ истор1ей главныхъ центровъ культурнаго развнпя. Извиняюсь заранее за краткость и суммарность этого очер ка. Объ зтомъ вопросе можно написать либо большую книгу, либо такой краткш очеркъ, намечающш контуры. Для боль шой книги у меня здесь нетъ ни времени, ни необходимыхъ пособш. Русскихъ книгъ здесь нетъ или почти нетъ, а цити-

П Р 0 И С Х 0 Ж Д Е Н 1 Е К1ЕВСК0Й Р У С И

143

ровать по памяти я не привыкъ и не умею. Можетъ быть, судьба мне позволить когда-нибудь развить и дополнить этотъ очеркъ и тогда онъ сослужить службу канвы, изъ которой можетъ быть выростетъ и книга. Само собою разумеется, что я далекъ и отъ какой-бы то ни было полемики. Такъ много писано по этому вопросу, такъ повторно трактованъ былъ этотъ вопросъ и притомъ съ такой подчасъ мелочной педантичностью, такъ въ корне неправиль но и узко къ нему подходили, что полемика необходимо долж на была-бы каснуться вопросовъ, по большей части второстепенныхъ и неважныхъ, какъ вопросъ о происхожденш слова Русь, о варяжестве или не-варяжестве Россш и т. д. То, что мне важно и ценно, это—вставить исторш ранняго перюда славянской Россш въ обще-историческую рамку и понять, какъ я говорю ниже, не исторш славянского народа, занявшаго и пустившаго глубоюе корни въ Россш, аистор1ю Россш, какъ страны. Поэтому не имеетъ для меня никакого смысла контроверс!Я о томъ, есть-ли истор1я приднепровской Россш истор1я Украины или истор!я «Великороссе», какъ говорить украинцы. Самая постановка вопроса- мною такова, что и вопроса этого быть не можетъ. Росс1я какъ страна,какъ куль турная область, какъ комплексъ экономическихь и сощальныхъ явленш едина, и не искусственнымъ этнографическимъ построетемъ разрушить это единство. Его могутъ разрушить только разваль культуры, насильственное понижете и уничтожете творческихъ силъ страны, къ которьтмъ такъ быстро ведутъ Россш большевики. Но да простить мне читатель это длинное введете къ очень короткой статье. Въ I X в., когда руссюя летописи начинаютъ сообщать намъ данный о русскихъ князьяхъ и русскомъ народе, Росс1я предстаетъ передъ нами въ совершенно готовомъ, сформированномъ виде, съ особымъ политическимъ, экономическимъ, сощальнымъ и культурнымъ укладомъ. Передъ нами комплексъ торговыхъ городовъ, владеющихъ значительными территор!ями,на которыхъ разселены различный славянск!я племена. Города эти управляются каждый своимъ народнымъ собран!емъ, м.б.советомъ старейшинъ-бояръ и выборными магистра тами. Для защиты своей развитой торговли и для большаго порядка во внутреннихъ делахъ города приглашаютъ князей съ дружиной, опытныхъ воителей, искушенныхъ въ ратномъ д е л е , по преимуществу, не славянъ, а германцевъ — норманновъ или варяговъ. Одному изъ такихъ князей удалось объединить подъ управлетемъ одной династш все pyccKie города и племена и создать единую, хотя и не очень крепко склеенную державу. Характерна въ этой картине ея исклю-

144

М. Р О С Т О В Ц Е В Ъ

чительная оригинальность. Ничего подобнаго въ Западной Европе того времени съ ея феодальнымъ строемъ мы не знаемъ. Въ исторш образовашя Русскаго государства все свое образно: и исключительно торговый характеръ городовъ и ихъ населешя; и широкш размахъ этой торговли, идущей на югъ въ Константинополь, на востокъ черезъ города Керченскаго пролива, степнымъ путемъ на Кавказъ и въ Среднюю Азда, въ Китай и въ Индш, на сЪверъ черезъ* Новгородъ и на с.-в. черезъ Ростовъ и систему Волги, къ берегамъ Балтшскаго и Белаго морей; и резкая разница между развит!емъ строя города-государства и примитивнымъ племеннымъ укладомъ городскихъ славянъ, между доисторическимъ бытомъ племенъ и высокой культурой городовъ; и, наконецъ, самый способъ правлетя—комбинащя чужой военной власти и внутренняго городского самоуправлешя. Но удивляюсь тому, что вдумчивые западно-европейсюе историки т. н. среднихъ в%ковъ, подходяпце къ вопросу объ исторш Европы въ Х-мъ и следующихъ в-Ькахъ съ сравни тельно исторической точки зр-Ьшя, поражаются тому, что начало исторической жизни на Западе и на Восток-b такъ глу боко различны. Въ Россш эволющя идеть отъ торговли и города, въ Западной Европе основой является землед-knie, и типъ политическаго строя есть типъ поместья-государст ва, тотъ типъ,который въ Россш развивается только съ X I I I ве ка и то въ формахъ, кореннымъ образомъ отличающихся отъ формъ запад но-европейскихъ. Объяснить это противореч1е обычнымъ путемъ, т. е. начи ная истор1ю Россш, какъ это обычно делается, съ I X в., съ русской летописи невозможно, и такъ и не удалось изследователямъ до настоящаго времени. Коренная ошибка, которую делаютъ все изследователи, это смешеше, или лучше—искус ственное разделен!е двухъ понятш — исторш славянской расы и исторш страны, которая сделалась ареной деятельно сти славянской расы. Забываютъ два кардинальныхъ факта: 1) что истор1я Россш гораздо старше исторш славянскаго племени и 2) что нельзя трактовать исторш Россш изолиро ванно отъ исторш цивилизованнаго Mipa эпохи греко-римской и эпохи переселешя народовъ, часть котораго составляла въ это время и PocciH, преимущественно южная Poccin. Думаю, что, если отбросить манеру трактовать исторш Россш исклю чительно какъ исторш русскаго племени и подойти къ ней съ всем1рно-исторической точки зрешя, мнопя явлешя этой исторш станутъ понятными и самая neropiH Русскаго госу дарства предстанетъ передъ нами въ совершенно иномъ виде. Начало культурной жизни въ степяхъЮга Россш, на ве-

ПРОИСХОЖДЕНШ ШЕВСКОЙ РУСИ

145

ликихъ русскихъ р%кахъ—Днепре, Доне и Кубани гораздо старше, чемъ это принято думать. Уже на зар-b исторш, въ такъ наз. доисторическш перюдъ, жизнь въ южно-русскихъ степяхъ неотделима отъ трехъ великихъ культурныхъ очаговъ человечества: очага великой восточной передне-аз1атской культуры, очага средиземно-морского и очага средне-авропейскаго. На Кубани,уже въ эпоху Меднаго века, мы имеемъ высокую культуру, родственную самымъ раннимъ культурамъ Месопотамш, Туркестана и Египта; на Днепре, въ то-же время, пышно расцвелъ особый отпрыскъ средне-европейской культуры того времени съ сильными юго-восточными ВЛ1Яшями; наконецъ, самые первые шаги культурной жизни въ Средиземноморье связываютъ эту культуру съ культурной жизнью на берегахъ Чернаго моря. Уже въ эту эпоху — въ эпоху Меднаго века —жители Приднепровья и Прикубанья последовательно переходятъ отъ кочевого къ оседлому обра зу жизни, и возникаютъ первый укрепленныя поселетя на берегахъ Днепра, а также, вероятно, Дона и Кубани. Въ эту-же эпоху впервые налаживаются велите торговые пути, идунце черезъ Россш: караванный путь съ Востока къ берегамъ Азовскаго моря, морской путь съ береговъ Чернаго моря въ Средиземное, къ островамъ Эгейскаго моря и къ побережью М. Азш, и речной северный путь, путь янтаря — къ Балтшскому морю. Укрепляются какъ эти пути, такъ и цивилизованная жизнь на Юге Россш преиму щественно въ I тысячелет1е до Р. Х р . Последовательное существоваше на сев. побережье Чернаго моря двухъ большихъ индо-европейскихъ государствъ — киммершско-еракшскаго въ X — V I I I в. до Р. Х р . и скиео-иранскаго въ V I I I III в. до Р. Х р . , съ сравнительно прочнымъ государственнымъ строемъ, привлекаетъ на берега Чернаго моря главныхъ носителей культуры того времени — грековъ и связываетъ Черномор ье все более тесными узами съ колыбелью западно европейской культуры — берегами Эгейскаго моря. Ключомъ бьетъ культурная жизнь въ южной Россш въ эпоху про должительная и прочнаго существовали большого Скиескаго государства — сЬвернаго брата великой Персидской монархш. Съ V I I I в. до Р. Х р . существуетъ это государство и начикаетъ слабеть и разлагаться только въ III в. до Р. Х р . Роль этого государства въ судьбахъ будущей Россш огромна. Сильно организованное иранское племя, развившее свой чисто-военный строй до виртуозности, сумело объединить подъ своей властью большинство племенъ между Волгой и Дунаемъ, обезпечивъ имъ возможность мирнаго экономичес к а я развитая и сбыть продуктовъ ихъ экономической дея10

146

М. РОСТОВЦЕВЪ

тельности въ неограниченномъ размере черезъ посредство греческихъ колонш на берегахъ Чернаго моря. Хлебъ, рыба и кожи, производимые частью осЬдлымъ, частью кочевымъ населешемъ Юга Россш, сплавлялись по рЪкамъ и находили себ-fe верный сбыть въ Греции. По темъ-же рекамъ изъ цент ральной и северной Россш шли на югъ меха, воскъ и медь, продукты охотничьей, лесной жизни финскихъ племенъ, Къ греческимъ-же колошямъ и спещально къ устью Дона и Кубани средне-аз1атскш торговый путь доставлялъ на караванахъ продукты азиатская Востока. Результатомъ этого более чемъ четырехъ-векового существо вания прочнаго государства на берегахъ Чернаго моря было то, что культурная жизнь, основанная гл. образомъ на тор говле, пышно расцвела по всей южной Россш и двигалась все дальше и дальше на сЬверъ. Археологическое разследоваше Приднепровья и Придонья показало, что и тамъ и здесь не только въ низовьяхъ рекъ, где царили греки, но и на среднемъ ихъ теченш старыя доисторичесшя поселетя развились въ болыше укрепленные города, очевидно болыше торговые центры для местнаго населешя. Сосредоточились эти города преимущественно тамъ, где позднее былъ центръ Шевской Руси — въ Юевской, Полтавской и Черниговской губерн!яхъ, по Днепру, Десне, Суле и Пселу. Весьма вероятно, чтобольuiie города Юевской Руси и современной Украины — Шевъ, Черниговъ, Переяславль стоять на местахъ этихъ раннихъ поселенш. Ни одно изъ этихъ поселенш-городовъ систе матически не разследовано, но ихъ огромные некрополи, богатые золотомъ, серебромъ и художественными вещами, го ворятъ объ обширной торговле, которую вело местное населеше, торговли меновой, такъ какъ монеты въ этихъ погребешяхъ не находятся. Скиеовъ въ степяхъ Юга Россш сменили сарматы, такоеже иранское племя или такой-же комплексъ иранскихъ пле менъ. Сарматы не сумели создать такого-же централизован н а я государства какъ скиеы, они остались разбитыми на рядъ отдельныхъ племенъ, двигавшихся на западъ, где, однако, они скоро остановлены были римской мощью. Смена ски еовъ сарматами почти не изменила уклада жизни Юга Рос сш, изменился только составь господствующаго класса и тор говый сношешя стали несколько менее безопасными и регу лярными. Но смена скиеовъ сарматами, сильной державы — слабыми отдельными племенами, имела большое историческое значеше. Она открыла доступъ въ Россш племенамъ цент ральной Европы: кельтамъ и германцамъ. Первые, правда, только задели Россш и прошли дальше на Балканскш полу*

П Р О И С Х О Ж Д Е Н I E К1ЕВСКОЙ Р У С И

147

островъ и въ Малую А з ш , неся съ собою грабежъ и разрушеHie. Но германцы, последовавппе за ними, вынуждены были удалить Россш больше внимашя. Ихъ движете на югъ къ солнцу и культур-Ь —встретило, начиная съ I в. до Р. Х р . , неодолимое препятств1е въ могучемъ организме Римскаго го сударства, остановившаго ихъ напоръ на линш Рейна и Дуная. Одна дорога на югъ была открыта — дорога Днепра. И по степенно по этой дороге — по старому торговому пути — про сачиваются германсшя племена, занимая одну область за другою. Объ "этомъ съ такою очевидностью говорятъ некро поли Приднепровья, начиная съ I в. до Р. Х р . , эти «поля погребальныхъ урнъ», такъ резко разняпцяся отъ кургановъ скиеской и сарматской эпохи и столь близк!я некрополямъ того-же времени въ Германш. Нетъ никакихъ основанш думать, что германсюе завоеватели въ корне изменили жизнь Приднепровья. Ихъ погребешя беднее скиескихъ и сарматскихъ, но и они полны продуктами классическаго ремесла и художества, къ которымъ присоединяется и римская м1ровая монета, ихъ серебро и золото. Не забудемъ, что германсшя племена у себя на родине издавна торговали съ Римс кой импер1ей и успели привыкнуть къ денежному обмену. Не удивительно поэтому, что въ первые века по Р. Х р . клады римскихъ монетъ по великому водному пути изъ Балтики въ Черное море — вполне обычное явлеше. Ясно, что герман цы унаследовали отъ ихъ предшественниковъ — иранцевъ ихъ торговлю, сильно развивъ спец1ально торговлю съ сёверомъ и северо-востокомъ и пр1учивъ всю Скандинавш и север ную Германш пользоваться Днепровскимъ путемъ. Нетъ никакого основа^я думать, что германцы разрушили город скую жизнь на Днепре. Для нихъ города нужны были не менее чемъ для ихъ предшественниковъ. Наоборотъ, я склоненъ думать,, что при нихъ, спешально на севере, возникли новые городск!е центры, новые узлы обмена, къ которымъ м. б. относится и Новгородъ. Въ свете этого векового просачивашя германцевъ въ Россш станетъ понятно такъ называе мое готское HaniecTBie III в. по Р. Х р . , когда германцы дока тились до Чернаго моря и сумели постепенно объединить въ одно государство все германсюя племена въ Россш, сумели также частью разрушить, частью сделать отъ себя зависимыми греческ1е города Черноморского побережья. Но германцевъ — воителей и мореплавателей — всегда влекъ къ себе богатый м1ръ Римской имперш, съ которымъ они пришли въ такое тесное соприкосновеше и на Днепре, и на Дунае, и на Рейне. Ихъ манила богатая добыча и культурная жизнь. Между темъ.въ III в. сила сопротивляемости Римской

148

М. РОСТОВЦЕВЪ

имперш въ результате внутреннего разложешя все слабеетъ и слабеетъ. Двери Римской имперш начинаютъпрюткрываться. Самымъ слабымъ пунктомъ Рима была Дунайская граница, исключительно военная, не имевшая за собой, въ своемъ тылу, такихъ старыхъ культурныхъ образованы какъ Галл1я и Иташя. Но германцамъ нуженъ былъ толчокъ, чтобы пре одолеть суеверный страхъ передъ непобедимостью римскихъ леНоновъ, и такой толчокъ былъ дань первой грозной волной монгольскихъ племенъ, покатившейся изъ Азш. Я говорю о гуннахъ. Ихъ появлен1е въ Россш вытолкнуло изъ нея часть германскихъ и иранскихъ племенъ, визиготовъ и часть алановъ — сарматовъ, съ которыми у готовъ существовало нечто вроде федерацш. За ними, черезъ некоторое время, последовали и сами гунны, увлекая за собой подчинившаяся имъ племена остроготовъ и еще одну группу алановъ. Poccia оказалась очищенной отъ германцевъ, иранцевъ и монголовъ. Только кое-где островами удержались и тЬ,и друпе, и третьи: аланы на Кубани, готы—въ Крыму и на Тамани, гунны— въ степяхъ между Волгой и Днестромъ. Шевская область осталась безъ хозяевъ. Но новые хозя ева появились очень скоро. Въ ближайшемъ соседстве съ гер манцами на сев. склоне Карпатъ и на Висле издавна жили, знакомые уже Птоломею, венеты, склавены и анты, несомненно родоначальники русскихъ и балканскихъ славянъ. Они вхо дили одно время въ составъ Готскаго государства, но на западъ съ готами они не пошли. Какъ эъ свое время германцы, они заняли въ V и V I в. в.Днепровскую область и проникали все дальше и дальше на югъ. Въ середине V I в. готъ 1орданъ уже знаетъ о ихъ пребыванш и на Днепре и въ южныхъ степяхъ вплоть до Чернаго моря. Такъ на месте германскаго сложи лось въ южной Россш славянское господство, и старые пути мхровой торговли очутились въ славянскихъ рукахъ. Ясно, что славяне унаследовали отъ своихъ предшественниковъ и весь укладъ ихъ жизни. Заняли, смешавшись съ ихъ остатка ми*, и приднепровсше города, осели и въ северныхъ центрахъ торговой жизни. На заре этой новой жизни славянъ имъ гро зила большая опасность. Новая волна завоевателей съ вос тока нахлынула на нихъ и готова была увлечь ихъ за собой на западъ. Это были авары. Но славянство нашло въ себе силы отстоять свою самостоятельность, и память объ этомъ до сихъ поръ живетъ въ сохраненномъ летописью изреченш: «погибаша яко обри». Славяне пустили прочные корни на Днепре и продвину лись далеко на востокъ и на югъ. Ростовъ въ бассейне Волги и Тмутаракань на Керченскомъ проливе—свидетели этой ран-

П Р О И С Х О Ж Д Е Ш Е К1ЕВСКОЙ Р У С И

149

ней ихъ экспансивности. Историчесюя обстоятельства сложи лись для нихъ благопрхятно. Связь съ немецкими племенами севера обезпечивала имъ источникъ воинской силы, на юге новые господа степей—хозары—прочно осели на Волге и Доне, широко развили свою торговлю и удовольствовались слабой вассальной зависимостью Днепровскихъ славянъ. Въ V I I и V I I I в. в. вновь укрепились въ Россш старые торговые пути, вновь расцвела торговля: съ арабскимъ востокомъ, съ германскимъ северомъ, съ византШскимъ югомъ. И эта тор говля дала славяно-германской Россш и ея культуру, и ея государственность. И то и другое сложилось въ старыхъ городахъ на Днепре, унаследованныхъ славянами отъ ихъ иранскихъ и германскихъ предшественниковъ. Истор1я не знаетъ перерывовъ, нетъ ихъ и въ исторш Россш. Славянская эпоха есть только эпоха въ ея исторш. Но славянской расе суждено было осуществить то, чего не могли и не хотели сде лать ихъ предшественники: навсегда связать себя со страной, ея государственнымъ и культурнымъ развитаемъ. М. Ростовцевъ. Madison (Wis).

ИзмЪнешя цйнъ и услов1й жизни трудящихся классовъ съ начала войны»

Одной изъ основныхъ и главныхъ причинъ, которая и во время войны и по окончанш ея поддерживала и усиливала чувства остраго недовольства и озлоблешя въ широкихъ массахъ населешя по всему M i p y , является непрерывное, про исходящее р-Ьзкими скачками, изм-Ьнеше въ матер1альныхъ услов1яхъ существовали, особенно тяжело отражающееся на жизни трудящихся классовъ. Самое резкое и бросающееся въ глаза явлеше изъ этой области — непрерывное изм^нете ц-Ьнъ на предметы потреблен1я, увеличен!е или уменьшеше «дороговизны» — сто имости жизни, выраженной въ деньгахъ, потребныхъ для сохранешя одного и того-же ея уровня. Наряду съ колебашями дороговизны, слЪдуя въ общемъ за ея измЪнетями, но все-же значительно отличаясь отъ нихъ, меняется заработная плата и друпе доходы населешя. Во время войны, особенно въ первые ея годы, когда лозунгъ сощальнаго примирешя во имя общихъ нацюнальныхъ интересовъ былъ достаточно популяренъ повсюду, выравниваше доходовъ въ соотвЪтствш съ изм-Ьнешемъ ц4нъ достигалось относительно мирными путями: энергичнымъ правительственнымъ вм-Ьшательствомъ, готовностью заинтересованныхъ сторонъ найти почву для соглашешя... Къ концу войны и особенно посл-fe перемирия колебашя ц-Ьнъ являются источникомъ постоянной всевозрастающей ожесточенной сощальной борьбы, почвой, на которой быстро разростаются чувства недовольства, озлоблешя и острой со щальной ненависти. И независимо отъ конечнаго результата одновременныхъ изменены ц-Ьнъ и заработныхъ платъ, независимо отъ того улучшается ли или ухудшается жизнь въ конечномъ итогЬ, са-

ИЗМ-ВНЕШЯ Ц Ъ Н Ъ И УСЛ0В1Й ЖИЗНИ

151

мый процессъ этого изменешя всегда сопряженъ съ нарушешемъ привычнаго образа жизни, съ борьбой, нередко сопро вождаемой лишешями. И потому, грядущимъ поколешямъ останется въ насл-Ьоие отъ этого процесса сильнейшее обостреHie вражды неимущихъ къ имущимъ, напряженное желаше первыхъ обезпечить себя отъ постояннаго колебашя самыхъ элементарныхъ основъ своего существовашя. Настоящш очеркъ имееть въ виду проследить ходъ и исходъ къ настоящему времени указанныхъ процессовъ изменен1я ценъ и реальныхъ доходовъ широкихъ массъ населешя. отметить главный причины этихъ процессовъ и тенденцш, намечающ1яся для ближайшаго будущаго въ ихъ дальней шемъ развитш. Въ анализе этихъ вопросовъ приходится искать указанш для экономической политики ближайшихъ леть, ибо, несомненно, проблема приведешя ценъ и доходовъ къ сколько-нибудь устойчивому уровню будетъ одной изъ основныхъ проблемъ ближайшаго будущаго.

ИзлЪнете цЪна. Обычный пр1емъ характеристики изменешя ценъ въ об щей ихъ совокупности заключается въ томъ, что сравнивается стоимость однихъ и тЬхъ же продуктовъ на разныя даты, и результаты сравнешя выражаются либо общей суммой этихъ ценъ, либо среднимъ ариеметическимъ ихъ, либо процентнымъ отношешемъ этихъ чиселъ другъ къ другу. Полученный такимъ образомъ цифры, именуемыя общепринятымъ англшскимъ терминомъ index-numbers—числа-показатели уровня ценъ — являются достаточно хорошимъ методомъ срав нешя ценъ при одной и той же системе ихъ изучешя. Но, къ с о ж а л е н т , они чрезвычайно мало применимы для сравнешя данныхъ, собранныхъ разными наблюдателями по разнымъ методамъ. Какой-либо общепризнанной, санкцюнированной авторитетными съездами спещалистовъ, системы вывода чиселъ-показателей до сихъ поръ не установлено. Поэтому, выполняюцця эту работу различный лица и организащи кладутъ въ ея основу свои собственные пр1емы: одни для вы вода чиселъ-показателей пользуются только ценами сырья или полуфабрикатовъ, друпе включаютъ законченные фаб рикаты; у однихъ берутся за основу цены двухъ-трехъ десятковъ продуктовъ, у другихъ — свыше сотни; некоторые при нимаюсь въ расчетъ такъ называемый «весь» продукта — относительное значеше его въ потребленш, друпе — «веса» оставляютъ безъ внимашя.

152

А. С. ОРЛОВЪ

Въ однихъ выводятся числа-показатели оптовыхъ ценъ, въ другихъ — розничныхъ; въ третьихъ — исходный матер1алъ носить такой характеръ, при которомъ оптовый ц*Ьны однихъ продуктовъ фигурируютъ наряду съ розничными це нами другихъ. Въ результате даже для одного и того же пункта мы им-Ьемъ иногда рядъ чиселъ-показателей, вычисленныхъ на основанш разныхъ пр1емовъ и существенно разнящихся между собою: прим-Ьромъ послужатъ приводимый ниже въ таблице три ряда чиселъ-показателей для Англш и два — для Аме рики. Поэтому, пользуясь для характеристики роста ценъ различными числами-показателями, — ибо иного метода нетъ, — следуетъ все время иметь въ виду известную услов ность такого сравнен 1я, не упускать изъ виду особенностей метода, которыми эти числа получены. Переходя, после этихъ предварительныхъ замечанш, къ разсмотретю самого роста ценъ по разнымъ странамь, мы положимъ въ его основу движете ценъ оптовыхъ; ибо, во_иервыхъ, для этого движетя имеется более обширный и систематизированный матер1алъ, а во-вторыхъ, несколько опережая движете ценъ розничныхъ и потому не давая столь правильной картины изменетя дороговизны жизни, оптовыя цены лучше позволяютъ уловить намечаюпцяся тенденцш экономическая развитая ближайшаго будущая. Въ дальнейогемъ будутъ приведены наиболее существенныя данныя и о движенш розничныхъ ценъ и будутъ сделаны надлежаиця оговорки въ интересахъ правильная пользоватя числамипоказателями для заключенш о росте дороговизны жизни. Если принять число-показатель, характеризующее среднш уровень оптовыхъ ценъ за 1913 годъ, за 100,то дальнейшее движете ихъ можетъ быть представлено нижеследующей сводной таблице (см. табл. на стр. 153)Въ дополнеше къ цифрамъ таблицы нужно отметить следуюыце характерные моменты въ движен1и ценъ за разсматриваемый перюдъ. Накануне войны наросталъ торгово-промыш ленный кризисъ, и цены повсюду падали. Съ первыхъже месяцевъ войны падете ихъ сменилось быстрымъ ростомъ, шедшие ь .усиленнымъ темпомъ до половины 1917 года. Ростъ ценъ не прерывно продолжается и после этого времени, но уже медлен нее, что объясняется главнымъ образомъ принявшимъ съ этого времени обширные размеры контролемъ правительства надъ всеми важнейшими отраслями производства, связаннымъ съ установлетемъ ограничительныхъ ценъ. Перемир1е создало

И З М Ъ Н Е Н Ш Ц Ъ Н Ъ И УСЛ0В1Й ЖИЗНИ

153

Числа-показатели оптовых^ цЪт вв процентах^ не гфнамв 1913 года: Канада

Перюдъ. А

Offi cial

С.-А. Соед. Штаты.

ФранЩЯ.

ШвеИталш. Япошя. щя.

к 6 Е

12 G

Bank of Japan's Tokyo Ind. No.

А н г л i я.

л ад <L> J2 « ~v

Среднее 1913 1914 1915 1916 1917 . . . . 1918 . . . . 1919 . . . .

100 .0 100.6 123 .5 160.1 208 .6 229 .5 254 .5

100 .0 98.7 123.1 160.5 204.1 224 .9 235 .2

100.0 101.2 125 .8 159 .5 206 .1 226 .5 241.9

100 .0 100.4 109 .2 134 .3 174 .9 205 .4 216 .4

100 99 100 123 175 196 212

100 .0 97 .0 108 .1 130 .0 172 .2 204 .0 204 .0

100 102 140 189 262 340 358

.0 .6 .9 .6 .6 .9 .3

100 .0 95.1 132.7 199 .7 306 .3 409.1 365.8

100.0 95.5 96.7 117.2 148 .5 195 .9 239 .5

100 116 145 185 244 339 330

1919 1юль — Аигустъ . — Сент. Окт. . — Ноябрь. — — Декабрь

241.8 257 .4 264 .6 278 .0 289 .0 296 .9

239 .6 241.5 244.6 252.4 259 .4 273.5

242.8 250.2 252 .7 263 .9 271.8 276.7

217.0 222 .2 222.5 221 .1 227 .1 237 .8

219 226 221 223 230 238

217 .7 212 .0 212.5 216.7 219 .6 221 .7

350 .4 349 .3 361.9 383 .8 407 .1 424 .9

362 .4 369 .4 371.7 390 .5 438 .8 457 .3

247 .2 251.3 257 .6 271.0 280 .0 288 .6

320 321 319 307 308 317

1920 Янв. . Февр.. — Мартъ, — Апр. — Май .. — 1юнь . — 1юль . — Августъ — . — Сент. — Окт. .

306.1 316 .4 322.1 321.4 319 .2 337 .8 347 .0 325 .7 330 .8 324 .0

288 .5 303.1 310.2 305 .7 304.5 291.4 292 .5 287 .6 283 .9 266.5

288 306 308 313 305 300 299 298 292 282

248 .3 253 .5 257 .6 260.6 263 .2 257 .8 255 .9 243 .7 241.0

248 249 253 265 272 269 262 250 242 225

227 .2 226.4 225 .5 225 .7 216 .-4 210 .7 205 .0 195.7 184 .1 170 .6

489 524 557 590 553 495 498 503 528

503 .7 556 .3 619 .0 679 .1 659 .0 614.8 613 .0 631.7 660 .5

301.1 313 .6 321.6 300 .5 272 .1 247 .9 239.5 235 .2

319 342 354 354 361 366 363 365 362

A. B. C. Д. E.

— — — — —

.6 .3 .0 .1 .9 .8 .5 .2 .6 .2

.3 .6 .4 .6 .0 .3 .2 .9 .4

Board of Trade Index Number. «Economist» Index Number. «Statist» Index Number. Bureau of Labor's Index Number. «Bradstreet*s» Index Number.

*)• ^Monthly Bulletin of Statistic* (Supreme Economic Council) OKt. — Nov. 1920. ДалыгЪйш1я цифры взяты изъ разнаго рода оффишальныхъ правительственныхъ и общихъ экономическихъ и статистическихъ издашй разныхъ странъ; во изб-Ьжаше многочисл. сносо1гь, указашя на источники въ дальнЬйшемъ опуска ются.

154

А . С. О Р Л О В Ъ

было некоторую тенденщю къ понижете ценъ, но она продол жалась недолго и сменилась новымъ ихъ ростомъ, еще более стремите л ьнымъ, чемъ за предшествующие перюды. Решитель ный переломъ въ этомъ движенш вверхъ началъ проявляться только съ апреля-мая этого года; въ дальнейпие месяцы оптовыя цены быстро пошли на понижен ie, которое почти по всемъ странамъ продолжается и до настоящаго времени. Указанные моменты, не нашедипе себе достаточнаго отражешя въ таблице, можно иллюстрировать следующими до полнительными цифрами: ПАДЕН1Е Ц Ъ Н Ъ ПОСЛЪ ПЕРЕМИР1Я. СТРАНА

Разм. падешя (°/о)

Новое падете ПОСЛЕДУЮЩЕЕ ц-внъ отъ выс ПОВЫШЕНГЕ Ц Ъ Н Ъ шей ихъ ТОЧКИ ( о / ) къ 1 ян Разм. варя 1920 г. Время наивысего (приблизи шаго подъема. тельно). (%>) 0

Продол жител ьность Отъ До

Англ1я . . . . 6,7 Окт. 1918-Апр. 1919 Соед. Штат. . 9,4 Дек. — Map. — Канада. . . . 4,5 Нояб.— Map. — Франщя . . . Май — 9,7 Окт. — Итал1я . . . . 27,6 Окт. — Фев. — Япошя.... Апр. — 4,6 Окт. — Швещя. . . . 17,0 Окт. — Нояб.—

44,1 Апр. 1920 21,2 Фев. — — 28,5 Май 80,7 Апр. — 111,8 Апр. — 59,2 Map. — 19,2 1юль —

25,3 39,8 11,2 28,6 12,24 33,0 2,3

Приведенныя выше въ таблицахъ числа-показатели уровня ценъ являются средними для всехъ техъ весьма пестрыхъ продуктовъ, которые выбраны изследователями въ качестве объекта наблюдения. Движете ценъ по отдельнымъ группамъ предметовъ зна чительно отличается отъ этихъ среднихъ. Это обстоятельство особенно нарушаетъ установившшся уровень жизни, обогащая однихъ людей и обездоливая другихъ въ зависимости отъ того, какую роль играли въ ихъ приходо-расходномъ бюджете предметы, цены которыхъ возросли различнымъ обраЫжъ. Выше было уже указано, что разсматриваемыя до сихъ поръ числа-показатели характеризуютъ оптовыя цены. Не посредственное значен ie ихъ для каждаго даннаго момента — характеристика покупательной силы денегъ въ отношенш къ товарамъ, независимо отъ того, имеетъ товаръ потреби тельное или только производительное значеше. Для экономи ста или дальновиднаго экономическаго политика изучеше этихъ ценъ представляетъ наиболышй интересъ, ибо именно въ ихъ движенш нужно искать указанш на экономичесюя

И З М Ъ Н Е Н Ш Ц-БНЪ И У С Л 0 В 1 Й Ж И З Н И

155

тенденцш будущаго: движете оптовыхъ ценъ на уголь, ме таллы, строительные матер1алы, хлопокъ, резину и проч. потребителемъ быть можетъ почувствуется черезъ много M t сяцевъ, а иногда и летъ. Экономистъ нередко можетъ уже и теперь представить себе по нимъ мнопя черты торгово-про мышленной жизни сравнительно отдаленнаго будущаго. Для целей анализа положешя какого-либо класса въ определенный моментъ, для понимашя его бюджета и оценки уровня его жизни, гораздо большее значеше имеютъ цены спещальной группы предметовъ, — только техъ, которые служатъ непосредственно для целей потреблешя, и при томъ цены не оптовыя, а розничный, по которымъ предметы эти действительно попадаютъ въ руки потребителей. Внимаше техъ изследователей, которые заняты по преимуществу изучешемъ матер1альныхъ условш жизни какого-либо класса населешя, главнымъ образомъ сосредоточивается, поэтому, либо на движенш розничныхъ ценъ по группе предметовъ, входящихъ въ среднш бюджетъ какой-либо семьи изъ этого класса, либо на движенш ценъ особо важной части бюджета трудящагося — предметовъ питашя. Систематическое наблю д е т е перваго порядка, къ сожаленш, поставлено только въ немногихъ странахъ; напротивъ, числа-показатели о движенш розничныхъ ценъ на предметъ питатя имеются по значительHoiMy числу государствъ. Числа-показатели, характеризующ!я среднш бюджетъ, и цены питашя значительно разнятся отъ общихъ чиселъ-показателей оптовыхъ ценъ. Въ виду исключительнаго ихъ значешя и интереса при оценке измененш въ жизни наемныхъ рабочихъ и служащихъ, которымъ намъ придется уделить значительное внимаше въ дальнейшему приведемъ ихъ здесь въ двухъ спещальныхъ таблицахъ. Первая изъ этихъ таблицъ даетъ намъ index-Number движешя розничныхъ ценъ по даннымъ англшскаго Мини стерства Труда. Въ основу вывода этого индекса, министер ство кладетъ небольшую основную группу предметовъ въ томъ самомъ количестве и того самаго качества, которые потребля лись средней семьей изъ рабочаго класса въ до-военное время (1914 г.), оставляя въ стороне вопросъ о томъ, было-ли такое потреблеше достаточнымъ или нетъ. Таблицы эти, публикуе мый оффищальнымъ органомъ Министерства Труда «Labour Gazette», сыграли исключительно важную роль въ движенш заработныхъ платъ въ Англ i n , ибо являлись главнымъ опорнымъ пунктомъ для рабочихъ требованш и въ большинстве случаевъ послужили основашемъ для установлешя новыхъ расценокъ, на чемъ намъ придется подробнее остановиться ниже. Самая таблица имеетъ нижеследуюхщи характеръ.

156

А . С. О Р Л О В Ъ

Среднее процентное возрастите cs тля 1914 г. розничныхъ цЪт по всЬмъ статьями рабочаго бюджета {пища, жилище, одежда, отоплете, освЬщете и проч.) Начало игвсяпа.

1915

1916

1917

1918

Январь Февраль Мартъ

10-15 15 15-20

35 35 35-40

65 65-70 70

Апрель Май 1юнь

15-20 20 25

35-40 40-45 45

1юль Августъ Сентяб.

25 25 25

Октябрь Ноябрь Декабрь

30 30-35 35

1919

1920

85-90 90 90

120 120 115

125 130 130

70-75 75 75-80

90-95 95-100 100

110 105 105

132 141 150

45-50 45-50 50

80 80 80-85

100-105 110 110

105-110 115 115

152 155 161

50-55 60 65

75-80 85 85

115-120 120-125 120

120 125 125

164 176 169

Вторая таблица будетъ характеризовать движете ц%нъ на предметы питашя по целому ряду странъ въ процентахъ возрасташя на ц-Ьны т л я 1914 года, принятая за сто. Таблица эта такова:

Страны

Ангспя. . . Бельпя . . Дашя . . . Финлянд1я Франщя < Парижъ)

» др. гор. Голланд1я (Амстердамъ) Итал1я(Римъ) » Миланъ » Флоренц. Норвег1я. . Швещя . . Соед. Штат. Австрал1я . Канада. . . Инд1я (Калькута) Нов.Зеланд. Юж. Африка

1юль 1916

1юль 1917

увели чение.

112

32 42

83 84

106 144

161 188

42 37

47 60 42 9 30 14

84 114 81 43 26 57

76 103 225 198 179 168 64 31 75

110 106 210 178 189 210 86 47 86

117 218 345 313 219 197 115 94 127

126 241 415 378 240 203 89 92 114

Окт. Нояб.

10 19 16

16 27 28

31 39 34

51 44 39

70 67 97

61 77 97

Нояб. Окт. Окт.

182 423 153 882 326 350

дата 1920. Дек. Окт. 1юль

.»

109

Посл-вдн1я опубликован. данныя

110

1юль 1920

158 359 153 882 273 288

104

1юль 1918

1юль 1919

Нояб.

поел. чет. года

Окт. Окт. Нояб. »

Окт. ъ

И З М Ъ Н Е Н Ш Ц Ъ Н Ъ И УСЛ0В1Й ЖИЗНИ

157

Интересно движете чиселъ-показателей по месяцамъ за вторую половину линувшаго года. Вотъ некоторый изъ этихъ цифръ ( ш л ь 1914 — 100). Августъ Сентябрь Октябрь Ноябрь

Англ1я. 267 270 291 282

Парижъ. 373 407 420 426

Римъ. 322 334 341 —

Сосд. Шт. 203 199 194 189

Норвепя. 333 336 340 —

Сравнивая данныя послЪднихъ таблицъ съ данными о дви женш оптовыхъ ценъ и обобщая друпя наблюдешя, не выра женный въ цифрахъ, но совершенно безспорныя, мы можемъ отметить характерную особенность: въ то время какъ оптовыя ц^ны давно уже начали падать по большинству странъ, до розничной торговли это движете только что начинаетъ дока тываться или еще не докатилось. То, что хлопокъ, шерсть, металлы и проч. упали въ цене въ два-три раза, для потреби теля пока-что является въ большинстве случаевъ еще только бумажнымъ фактомъ, совершенно не нашедшимъ себе отраже ния въ реальной жизни. До сихъ поръ мы приводили только числа-показатели, характеризуюнця относительное изменете ценъ, при томъ ценъ не отдельныхъ предметовъ, а группъ ихъ. Большой интересъ, однако, особенно для техъ читателей, которымъ соответствующая данныя трудно доступны —представляетъ и абсолютный размеръ стоимости важнейшихъ предметовъ питашя. Приведемъ эти цены на несколько различныхъ дать для Лондона, какъ главнейшаго м1рового товарнаго центра. (См. таблицу на стр. 158). Заканчивая на этомъ изображете фактическаго движешя ценъ, мы обратимся теперь къ разсмотрент заработныхъ платъ и доходовъ съ темъ, чтобы краткш анализъ основныхъ причинъ разсматриваемыхъ явлешй сделать предметомъ зак лючительной части настоящаго очерка. Измгьнете заработныхъ платъ и доходовъ. Только что при веденный данныя о движенш ценъ, даже и взятыя изолиро ванно, позволяютъ уже съ значительной долей уверенности утверждать, что за последшя шесть летъ до самаго недавняго времени жизнь широкихъ массъ населешя все кремя меня лась къ худшему. Этотъ выводъ покоится на томъ несомненномъ, какъ общее правило, факте, что изменеше заработныхъ платъ и другихъ личныхъ трудовыхъ доходовъ, въ эпоху быстраго изменешя ценъ, является следств1емъ этого изменешя, идетъ позади его, и только въ виде отдельныхъ редкихъ исключенш его опережаетъ. Другими словами, во время движешя

158

А . С. О Р Л О В Ъ

Розничным цтьны пищевыхъ продуктовъ. Средняя ц-вна за англШскШ фунтъ (если не указано иной м1;ры) 1юль Ноябрь Декабрь 1914 1918 1920

НАЗВАН IE

Говядина Говядина Баранина Баранина

англШская мороженая англШская мороженая

(ребра).... (ребра) . . . (грудинка) . . (грудинка)

Чай

Сыръ канадсшй или Соедин. Шт.

0 9.75 0 7.25 0 6.5 0 4 0 11.25 0 10.5 1 6.5 0 2 0 3.5 1 2.5 0 8.75 0 7.25 0 1.25 0 4.75

1 1 1 1 2 1 2 0 0 2 1 1 0 0

8 8 125 1 3 4 8 7 8.25 6 8 2 6.25 7.75

2 0.5 1 3.75 1 6.5 0 7 2 9.75 2 6.25 2 8.75 0 10 0 10.25 3 3.75 1 9 1 1.75 0 5.75 0 11.5

ц-Ьнъ вверхъ рость этихъ ц-Ьнъ идетъ быстр-Ье, чЪмъ ростъ заработныхъ платъ, положеше трудящихся более или менЬе быстро меняется къ худшему. Не ограничиваясь, однако, приведеннымъ общимъ выводомъ изъ наблюденш, въ такомъ вид'Ь легко подлежащимъ оспариванш и не дающимъ представлешя о разм'Ьрахъ и характере» ухудшешя жизненныхъ условш, попробуемъ проследить соотв*Ътствующш процессъ въ цифрахъ. Матер1алы изъ этой области, къ сожал^шю, несрав ненно бол-fee скудны, ч-Ьмъ по вопросу о движенш ц4нъ. Систематичесюя сводки по ряду странъ, опирающаяся на массовыя цифры, приходится заменять отдельными примерами, стараясь въ нихъ отыскать отраженЧе общаго явлешя. Изъ данныхъ общаго порядка можно, разв-Ь, упомянуть только объ одной ихъ категорш, о данныхъ подоходной ста тистики, въ частности объ изменены дохода, падающаго на душу населен!я. Переводя по паритету въ американск!е дол лары доходы приходившиеся на душу населешя накануне войны и теперь, мы получимъ следующую картину изм-Ьнешя этихъ доходовъ: *) Кварта — 2 пинты; пинта — около литра (0.93); англ. фунтъ — 480 грам.

И З М Ъ Н Е Н Ш ВДШЪ И УСЛОВИЯ Ж И З Н И

(лрана

Доходъ на ду шу населещя въ 1913 г. . . Доходъ на ду шу населен\я въ 1919 г. . .

С. Шт.

350 700

Канада. Фраищя. Герман.

Англш.

159

Италш.

Японш.

195

185

149

112

145 | 351

265

103

130

243

Совершенно, однако, очевидно, что обшде выводы, которые можно сделать изъ этихъ цифръ, имеютъ только отдаленное и косвенноезначешевъприм-Ьненш къ разсматриваемому вопросу; суть вопроса не въ среднемъ душевомъ доходе, а въ распре делена этого дохода между различными группами, въ увели чены дохода того или иного совершенно определенная кру га лицъ, на что подоходная статистика дать ответа не можетъ. Обращаясь къ гЬмъ частнымъ матер1аламъ, которыми мо жетъ быть освещенъ разсматриваемый вопросъ, приведемъ здесь рядъ цифръ и оффищальныхъ заявленш, касающихся заработной платы въ связи съ ростомъ ценъ въ Америке и Англш, въ странахъ-победительницахъ, находящихся по сравн е н т со всеми прочими въ ореоле могущества, силы и благопол уч1я. Вотъ недавно - опубликованный данныя по 1-е ш л я 1920 года о движенш заработной платы и рабочаго времени въ Босто не, согласно обстоятельному изследовашю, охватившему об ширное Зисло рабочихъ въ 213 отрасляхъ промышленности.

(См. таблицу на стр. 160).

Одновременно публикуемый докладъ спещальной комис сии, изследовавшей ростъ стоимости жизни въ штате Массачузетсъ (столицей котораго является Бостонъ), определяетъ вздорожате жизни ко времени изследовашя заработныхъ платъ съ iiQun 1914 года въ 98. 5°/ . Беря, поэтому, классъ наемныхъ рабочихъ Бостона, подвергшихся изследован!ю, какъ целое, мы должны придти къ заключенда, что реальныя ycnoBin жизни этого класса подверглись некоторому ухудшетю въ отношенш заработка, компенсируясь, правда, уменьшен!емъ рабочаго дня. 0

Картина, изображающая изменете положешя городскихъ рабочихъ по Бостону, въ общемъ, повидимому, доста точно типична для Соединенныхъ Штатовъ вообще. Въ д е л е регулировашя заработныхъ платъ въ Соединенныхъ Штатахъ большую роль сыграло созданное декретомъ президента отъ 8 апреля 1918 года ^ащональное Военное Министерство Труда, одной изъ важнёйшихъ задачъ котораго было решете

А. С. О Р Л О В Ъ

160

вопроса о повышетн заработныхъ плагь мирнымъ путемъ, не доводя д^ло до стачекъ. Уже въ ноябре 1918 года, по подсчетамъ министерства, его решешя распространяли свое вл1яHie на 21/2 мил л юна рабочихъ. Министерство основывало свои решетя по вопросу о заработной плате на двухъ основныхъ принципахъ: во-первыхъ, довести заработную плату рабо чихъ низко оплачиваемыхъ до минимальнаго уровня, признаваемаго необходимымъ для поддержашя нормальнаго физическаго существовашя семьи; — въ стремленш къ этой цели оно не останавливалось передъ вопросомъ о проценте требуемаго повышен!я заработной платы. И во-вторыхъ, повышать заработную плату всехъ прочихъ рабочихъ въ соответствш съ ростомъ дороговизны съ весны 1915 года. Къ концу 1918 года абсолютная средняя заработная плата министерствомъ обычно устанавливалась въ размере 38-40-42 центовъ въ часъ за восьмичасовой рабочШ день, и относительныя заработныя платы въ среднемъ разве весьма немного отставали отъ роста ценъ. Обращаясь къ Англ i n , нужно отметить, что и здесь, какъ въ 4

Средняя заработная плата. Груипы занятой

Въ часъ

Въ неделю

1914 1920 1914 Цент.

Цент.

Дол.

Средн1е часы работы.

Родъ сред ней зара ботной платы Въ нед'Ьлю. 1914 до 1920.

1920 1914 1920

о/о

Дол.

Обраб. камня . . 55 .9 100 .0 24 .59 44.00 Строит, работы. . 57.9 98 .4 25 .54 42 .40 Обраб. металла и машиностр . . 38.4 84.6 20 .27 40 .32 Произ. платья и 44 .3 93 .9 22 .17 40 .30 Переплет, дело . 37 .2 62.5 17.84 30 .01 Наборное и пе чатное дъ\яо, . . 49.3 78.9 22.62 35.92 Обраб. дерева и произв. мебели 35.2 63 .2 16 .88 27 .96 Пивовареше . . . 37 .2 68.9 18.90 33 .07 Шофферы и из 31.9 67 .0 16 .25 32.17 ломов, извозч. . 26 .2 51.5 15 .99 28 .71 Городская служ ба 39 .3 61.2 18.11 27 .23 Проч1я занят1я . 36.1 71 .4 18 .51 33.10

Въ ч.

44 .0 44.0 44.1 43.1 52.8

Въ нед. of

79 .0 79 .0 69 .9 66.0

47 .6 120 .6 98.9

50 .0 44.0 111 .8 86.3 48 .0 48 .0 68 .2 68.2 45 .9 45 .5 60 .2 58 .8 48 .0 44 .3 79.7 65.6 50 .8 48 .0 85.2 74 ,9 51 .0 48 .0 110 .3 97 .9 60 .9 55 .7 96 .1 79 .6 46.1 44.5 56 .0 50 .4 51.2 46.4 97.9 78 .8

Ве/k занятая. . . . 37 .4 68 .6 19.15 33 .06 51.2

48.1

83 .5 72 .7

ИЗМЪНЕНЩ ЦЪНЪ И УСЛОВ1Й ж и з н и

let

Соединенныхъ Штатахъ статистика ценъ въ отношенш опред е л е т я измененш заработной платы заняла чрезвычайно важное место. Громадное большинство конфликтовъ было раз решено путемъ изменетя заработныхъ платъ въ изв-Ьстномъ соотношенш съ числами-показателями стоимости жизни, пуб ликуемыми Министерствомъ Труда (приведенный выше дан ныя «Labour Gazette*). При этомъ въ большинстве случаевъ договорами, которые заканчивали конфликты, предусматри валось и для дальнейшаго регулярное и автоматическое из менете заработныхъ платъ въ согласш съ изменетемъ стои мости жизни. Такъ, для железно-дорожныхъ служащихъ, жаловаше всякаго взрослаго служащаго возростаетъ на 1 шиллингъ въ неделю на каждый пять единицъ увеличетя indexnumber Министерства Труда; для рабочихъ по обработке шерсти въ 1оркшире заработная плата увеличивается на 10°/ основной заработной платы при увеличенш индекса на 10 единицъ и т. д. Тотъ же общШ принципъ применяется къ рабочимъ государственныхъ предпр!ятш, служащимъ правительственныхъ учрежденш и проч. Моментъ пересмотра заработныхъ платъ определяется при этомъ различно: у железнодорожниковъ пересмотръ производится черезъ каждые три месяца; въ промышленности по обработке шерсти — каждый разъ, какъ индексъ возрастетъ свыше установленной цифры. Къ сказанному выше нужно, однако, добавить, что возрастаHie заработныхъ платъ, совершенно эквивалентное росту до роговизны, обычно ограничивается только рабочими и служа щими, наиболее плохо оплачиваемыми; для высшихъ категорш предусматривается более низкш процентъ увеличетя. Въ техъ случаяхъ, когда ростъ заработныхъ платъ выражает ся определенной денежной суммой, это происходить автома тически: такъ, для железнодорожниковъ увеличете заработ ной платы на 1 шилл. въ неделю, при каждомъ изменены числа показателя уровня на 5 единицъ, соответствуетъ росту заработной платы въ 5 % для рабочаго, получавшаго въ не делю 20 шилл., но только въ 2Щ процента для получавшаго 40 шилл., и т. д. Въ техъ случаяхъ, когда прибавка на доро говизну определяется въ процентахъ къ основному окладу, этотъ процентъ понижается для высшихъ категорш: такъ, для служащихъ гражданской службы прибавка на дороговизну полностью соответствуетъ увеличенш стоимости жизни, ког да жаловате ихъ не превышаетъ 35 шиллинговъ въ неделю; при более же высокихъ окладахъ прибавка уменьшается согласно особой шкале, на которой ростъ прибавокъ обратнопропорцюналенъ получаемому вознагражденш. Договорами приведеннаго типа, по исчисленго «Labour о

А. С. ОРЛОВЪ

162

Gazette», урегулировано положеше приблизительно 1 1/2 миллюна рабочихъ въ Англш. Сюда же можно прибавить около 1 миллюна углекоповъ, положеше которыхъ регулируется на несколько иньгхъ основашяхъ, но которое после успешно закончившейся стачки въ ноябре 1920 года, является еще более благопр1ятнымъ. Есть всЬ основашя полагать, что и положеше рабочихъ въ другихъ отрасляхъ промышленности измени лось примерно такимъ же образомъ. Такъ, общая статистика заработной платы, ведущейся Министерствомъ Торговли и Про мышленности, опред^ляеть въ среднемъ общее увеличеше суммы недЬльноД заработной платы, выплачиваемой 5. 029 тысячамъ рабочихъ фабрично-заводской промышленности за пять л^тъ (по конецъокт. 1919 г.) въ 7. 800. ЗООфунтовъ, что соответствуем среднему увеличенш въ 33 шиллинга 3 пенса въ неделю на каждаго рабочаго. Къ началу войны среднш заработокъ рабочаго соответствующихъ категорш равнялся 27 шилл. П /А пенсамъ;такимъ образомъ увеличеше заработной платы составило 118. 5 % , въ то время какъ index-number Министерства Труда определяетъ на 1 ноября 1919 года стоимость жизни на 125 °/ больше до-военной. Сравнивая эти весьма близюя другъ другу цифры, мы ли шены возможности сделать изъ нихъ окончательный выводъ, ибо съ одной стороны остается известная доля произ вольности въ выводе числа-показателя, определяющаго до роговизну, съ другой — чрезвычайно существенно распреде лено повышешя заработной платы между рабочими. Въ то время какъ представители рабочихъ организацш утверждаютъ, что въ общемъ услов1я жизни изменились къ худ шему, — что стоить въ согласш съ приведенными выше циф рами, — нетъ недостатка и въ утверждешяхъ противоположнаго характера. Такъ, известный англшскш ученый статистикъ Bowley находить, что определяемое индексомъ Мини стерства Труда вздорожаше жизни значительно превышаетъ действительное. «Въ то время какъ этотъ индексъ показывалъ увеличеше стоимости жизни съ 1юля 1914 г. по гюнь 1918 въ П8°/ , въ действительности расходы возросли только на 9 0 % , хотя понижеше уровня жизни при этомъ было совершенно незначительно и необходимо вызывалось услов1Ями военнаго времени». И въ согласш съ этимъ отчетъ парламентской комиссш по изученш стоимости жизни утверждаетъ, что къ средине 1918 года «необученные рабоч1е питались несколь ко лучше, чемъ въ 1914 году» и «процентъ въ школахъ детей, по отношенш къ которымъ было отмечено недостаточное питаше, въ 1918 году былъ значительно меньше, чемъ въ 1914 г.» Но если въ положении фабрично-заводскихъ, железно1

ИЗМЪНЕШЯ ц-внъ И

УСЛОВ1Й

жизни

163

дорожныхъ и тому подобныхъ категорш наемныхъ рабочихъ и служащихъ, объединенныхъ въ мощные трэд-юнюны и имевшихъ возможность свои требован 1я подкреплять весьма реаль ными д*Ьйств1ями (стачка жел-Ьзнодорожниковъ 26 сентяб.— 5 октяб. 1919 г.; стачка углекоповъ 18 октября — 3 ноября 1920 г. и т. п.) измЪнешя къ худшему были невелики, повидимому, въ иномъ положенш оказались более слабо профессюнально огранизаванныя группы—учителя, прислуга, сельско-хозяйственные рабочее и т. п. Приведемъ, для примера, данныя о первой изъ этихъ группъ, взявъ изъ нея учителей элементарныхъ школъ, которыхъ насчитывается свыше 100 тыс. человекъ. Изм-Ьнешя основного оклада для четырехъ группъ, на которыя разделяется учительскш персона лъ элементарныхъ школъ, были за это время таковы:

Учителя дипломированные Учительницы Учителя недипломированные. Учительницы „

Годовой окладъ. въ 1914 г. въ 1920 г. 90 фун. ст. 160 фун. ст. 150 „ „

Этотъ основной окладъ повышается загЬмъ въ зависимости отъ времени службы ежегодно на 10 фунтовъ для первой группы, на 6 фунтовъ для послед нихъ. Легко видеть, что относитель ный ростъ заработной платы для этихъ группъ тружениковъ далеко отстаетъ отъ роста дороговизны, несмотря на то, что абсолютный уровень этихъ платъ таковъ, что учитель имеетъ всЬ основашя завидывать шахтеру и ткачу. Правда, на разсмотр-Ьнш парламента находится проектъ о н-Ькоторомъ повышенш этихъ окладовъ съ 1 апреля 1921 года, но проектъ пока встр-Ьчаетъ возражешя со стороны Министерства Народнаго Просв-кцешя, и пройдетъ-ли—предвидеть пока нельзя. Относительно абсолютныхъ заработныхъ платъ различныхъ категорш наемнаго труда въ Англ in къ концу 1920 года, мы ограничимся лишь общимъ указашемъ, не входя Въ де тали: начиная съ категорш неквалифицированныхъ рабо чихъ въ сельскомъ хозяйстве, получающихъ въ возрасте отъ 14-16 летъ — 18-20 шилл. въ неделю, 16-18 л . — 25-35 шилл., 18-21 л . — 35-45 шилл. и свыше 21 года — 45-50 шилл. , за работный платы по отдельнымъ отраслямъ промышленности растутъ, достигая обычнаго уровня для углекопа, текстиль щика, литейщика, токаря, маляра, переплетчика, доковаго рабочаго размера отъ 31/2 до 5 1/2 фунтовъ въ неделю, въ зави симости отъ района, спещальности, возраста и опытности. Изъ другихъ условш труда, претерпевшихъ резкое из-

164

А. С, ОРЛОВЪ

менете со времени войны, мы хотел и-бы остановить здесь внимате читателя лишь на размер* рабочаго дня. «Однимъ изъ наиболее замйчательныхъ результатовъ вой ны въ области промышленности является общее сокраще^е рабочаго времени, которое ныне редко превышаетъ въ сово купности 48 часовъ въ неделю. Это сокращете прошло безъ законодательныхъ меропр!ЯтШ и безъ сколько-нибудь серьезныхъ тренш между рабочими и предпринимателями. По об щему правилу общее количество часовъ работы въ неделю (включая перерывы для пищи) составляетъ 47 или 48 часовъ, но въ н£которыхъ предпр1ят1яхъ это количество понижено до 44 и мен-fee часовъ». Такъ определяется теперешнее положете вещей отчетомъ англШскаго главнаго инспектора фабрикъ и заводовъ за 1919 годъ. 41зъ числа м-Ьропр1ят1й рабочаго законодательства особенно нужно отметить введете государственнаго страховатя отъ безработицы. Страхован ie это распространяется ныне на 12 милл. рабочихъ, и хотя оно чрезвычайно далёко отстаетъ отъ требоватй, выставленныхъ представителями рабочихъ организацш, все-же представляетъ собою одно изъ важней шихъ государственныхъ соц1альныхъ меропр1ятш. Главнымъ пунктомъ недовольства со стороны рабочаго класса является низк1й размеръ пособ1я (15 шилл. въ неделю мужчина, 12 — женщина). Требовате, формулированное спещальной конференщей рабочей партш въ Лондоне 29 декабря определяетъ минимумъ необходимаго пособш при безработице въ 2 фунта для семейнаго и въ 25 шилл. — для одинокаго съ добавлетемъ суммъ на содержате находящихся на ихъ попечети лицъ. Принцитально при этомъ признается правильнымъ, чтобы каждое лицо, способное работать, получало либо работу, либо въ полномъ размере ту сумму, которую оно зарабытываетъ при наличности работы. Резюмируя сказанное относительно Англш и Соединенныхъ Штатовъ, мы можемъ утверждать, не боясь особенно погре шить противъ истины, что въ общемъ положете рабочаго класса въ этихъ государствахъ къ началу 1921 года экономи чески несколько, хотя и не особенно значительно, ухудши лось въ отношенш реальной ценности получаемой ими зара ботной платы, при чемъ ухудшете это главными образомъ сказалось на наилучше оплачиваемыхъ категор!яхъ рабочихъ и на слояхъ лицъ наемнаго труда съ наименьшей степенью профессюнальной организованности. Рабочш день повсюду значительно сократился и не превышаетъ теперь 48 часовъ въ неделю. Положете о рабочемъ дне можно было-бы распростра-

И З М Ъ Н Е Н Ш Ц-ВНЪ И У С Л 0 В 1 Й Ж И З Н И

165

нить и на большинство другихъ западно-европейскихъ госу дарства Если говорить только о наиболее значительныхъ изъ государству то можно съ уверенностью утверждать, что во Францш услов1я жизни рабочаго изменились къ худшему намного бол-fee, чемъ въ Англш; въ Италш положеше ихъ еще хуже, оно чрезвычайно плохо въ Германш и почти отчаянно въ Австрш и Россш. Вотъ, для примера, одна изъ цифръ д^я Германш. Заработная плата углекоповъ въ Пруссш во вто рой четверти 1920 года поднялась по сравненш съ той-же четвертью 1914 года на 750 % ; — по отдельнымъ категор1ямъ она стала, такимъ образомъ, въ 8-9 разъ выше бывшей въ 1914 году. Въ это-же время стоимость жизни въ Пруссш поднялась , не менее чемъ въ 12-13 разъ. Совершенно особнякомъ стоить вопросъ о заработной плате женщинъ. ВместЬ съ демобилизащей женскш трудъ во всехъ странахъ сталъ быстро вытесняться и заработная плата женщинъ падать. Характеръ и причины этого падешя не связаны съ изменен 1емъ роста ценъ и оставляется нами здесь, поэтому, въ стороне. Бюджетъ и условия жизни рабочей семьи. Мы утверждали выше, что въ Англш реальная заработная плата изменилась въ весьма незначительныхъ пределахъ. Лучшимъ подтверждешемъ этого послужить приводимый ниже анализъ бюджетовъ и условш жизни средней рабочей семьи. Бюджеты эти дадутъ при томъ-же некоторую возможность заглянуть въ бытовыя услов{я жизни англшскихъ рабочихъ, положеше которыхъ наиболее благопр1ятно, чемъ въ какой-либо иной стране Зап. Европы. Иметь отчетливое представлеше о реальныхъ услов1яхъ этой жизни при оценке явленш, въ которыхъ мас совая психолопя играетъ не последнюю роль, необходимо, ибо если сильнымъ стимуломъ сощальныхъ движешй являет ся всякое существенное нарушеше привычныхъ условш жизни, то не менылимъ, а при известныхъ обстоятельствахъ и гораздо большимъ стимуломъ служить также и степень удов летворенности или недовольства абсолютнымъ уровнемъ жизни. Последшя анпийсюя бюджетныя изследовашя быта городскихъ рабочихъ относятся къ середине 1918 года. Въ нихъ, однако, вполне можно усматривать довольно точную картину настоящаго времени, ибо дальнейшее движеше ценъ и заработныхъ плать стояло еще въ большемъ взаимномъ соответствш, чемъ за время съ 1914 до 1918 года. Приводимыя данныя явились результатомъ значительнаго числа наблюденш, тщательной и умелой ихъ разработке, произведенныхъ парламентской комисс1ей 1919 г. Все выводы

А. С. ОРЛОВЪ

166

npiyponeHbi къ условной средней рабочей семье, состоящей изъ 4, 57 «человека», причемъ человекъ въ этомъ смысле разумеется въ качестве определенной потребляющей едини цы. За такую единицу принято потреблеше взрослаго муж чины (свыше 14 летъ); потребление женщины и детей отъ 10 до 14 летъ определяется въ 0, 83 этой величины, детей отъ 6 до 10 летъ въ 0, 70 и детей ниже 6 летъ — 0, 50. Действитель ный составь рабочей семьи при изследованш 1919 года оказался состоящимъ въ среднемъ изъ 5,6лицъ;при переводе этихъ физическихъ лицъ въ условныя по выше приведеннымъ нормамъ (установленнымъ Международной Союзной научной продовольственной комисшей) получилось 4,57 потребляющихъ «единицъ». Доходъ этой семьи равняется 2, 2 заработка взрослаго человека. Переходя къ анализу бюджетовъ, приведемъ изъ нихъ следурцця основныя данныя. Средн1й недельный расходъ указанной семьи нормальнаго состава (4, 57 «чел.») распадался на следующая статьи : Квалифиц. Средне Въ средн. T-TpoflVU рабочш. квал. 11CVV> J д. в^ъгруп пи 1914 1918 191 i 1918 1914 1918 1914 1918 ч Я X в а 5 i S i S к S L> Я о 5? в 1 К 1 в» С Э < В с а с а с в а 27 0 49 10 23 5 46 5 20 7 42 9 24 11 47 3 12 2 6 12 26 12 2 6 12 2 6 2 4 4 2 2 4 4 2 2 4 4 2 2 4 42 73 7 5 6 3 6 5 5 7 59 6 7 6 9 10 12 0 9 0 11 0 8 0 10 0 10 1 0 3 6 3 6 26 2 6 20 2 0 3 0 30 7 0 13 0 5 3 10 3 40 7 10 5 6 10 9

Пища . . Разные расходы Отоп. и осв-Ьщ. Кварт, плата . Разъ-Ъзды. Страховатие Одежда . Всего Возросташе въ °/о

49 3

82 4 41 8 67

73 0 36 4 65 10 44 4 75 5 7

Какъ видно изъ этой таблицы, главной статьей бюджета являлся расходъ на пищу, составлявшей около 60 процентовъ его. Вопросъ о томъ, ч4мъ именно питается рабочая семья, является столь важнымъ и основнымъ, что на немъ надлежить остановится подробнее. Нижеслеяуюпця цифры покажутъ составь питашя въ течение недъли средней семьи (4,57 «человека») въ 1914 и 1918 годахъ.

И З М Ъ Н Е Ш Я Ц Ъ Н Ъ И УСЛОВ1Й Ж И З Н И Бюджетъ 1914 г. анг. ф.

Хл-вбъ и мука . . .

Бисквиты и сладк. . Мясо и сосиски . . Сало ветчинное . .

33 .5 —

6.80 1.20

—

Свеж, молоко . . .

1.0 13 .0 9.2

Маргаринъ Картофель

.84 1.70 .42 15.6

Яйца (числом

. . .

Конден. молоко

. .

. . . . . . . .

Фрукты ев-вние Рисъ и ташока Овсяная крупа. Чай Кофе Какао

. . . . . .

Другая пища . . . Пища в irk дома . .

—

шил. и пен-

4 4 1 1 1 1 2

— —.

1.4 1.3 .68 .09 .18 5.9

—

— — — — —

2,5 5,5 10,5 2 0,5 7,5 1 4,5 1,5 7,5 0,5 2,5 11 7 5 4,5 2,5 2.5 1,5 3,5 1 5 1 1 9,5 6 11

167

Бюджеч•ъ 1918 г. анг. ф.

34.5

iлил, и пен.

— — — — —

6 9,5 1 1 6 10 5 6,5 2 7,5 1 2 3 0,5 2 11,5 8,5 8,5 1 11,5 11 2 1 1 1 4,5 7,5 6 1 7 3 7,5 1 8 1 4,5 7 2,5 1 2,5 9

—

4.4 2.55

*> —

.78 9.1 11.7

—

.41 .79 .91 20. — —

1.3 1.4 .57 .12 .23 2.83

Бюджетъ и общш уровень жизни англшскаго рабочаго сто ить на середине между лучшимъ положешемъ рабочаго въ Сое диненныхъ Штатахъ и худшимъ — въ большинстве другихъ странъ Западной Европы. Изъ приведенныхъ выше свед-Ьнш о заработной плате рабочаго Бостона, превышающей въ полтора-два раза заработокъ аналогичныхъ группъ англшскихъ рабочихъ, при очень небольшой разнице въ стоимости жизни, не трудно заключить, что американскш рабочш имеетъ возможность строить свою жизнь на гораздо более высокомъ уровне. Министерство Труда Соединенныхъ Штатовъ, определяя нормальный уровень жизни рабочей семьи въ конце 1918 года, пришло къ установлент нормальныхъ бюджетовъ двухъ типовъ. Первый бюджетъ, являющшся прожиточнымъ минимумомъ, для содержашя семьи изъ мужа, жены и трехъ детей школьнаго возраста, долженъ равняться сумме около 1. 380 долларовъ въ годъ; второй—бюджетъ обезпечивающш «ми нимальный комфортъ» — въ 1. 760 долларовъ; этотъ бюджетъ позволяетъ делать небольшая сбережешя и расходовать не который средства на удовольств1я.

168

А. С. О Р Л О В Ъ

Къ этимъ цифрамъ и были въ действительности близки рабоч1е бюджеты въ 1918 году, при гЬхъ разм-Ьрахъ заработ ныхъ платъ, который были указаны выше, и при наличности въ большинстве случаевъ некотораго количества сверхурочныхъ рабочихъ часовъ въ неделю. Недостатокъ места не позволяетъ останавливаться намъ здесь на изложенш данныхъ о бюджете рабочихъ другихъ странъ Западной Европы. Ограничимся только общимъ замечашемъ, что услов*я жизни континентальныхъ странъ въ настоящее время въ большинстве случаевъ значительно хуже англшскихъ. Особенно низокъ уровень жизни теперь въ Германш, рабочая семья которой, по общему правилу, питается ниже ноебходимой нормы; еще ниже онъ въ Австрш и на столько низокъ въ Россш, что сопряженъ съ крайне острой степенью голодашя, физическаго истощешя и невероятно высокимъ процентомъ смертности. На интересныхъ деталяхъ относительно размеровъ и ха рактера удавлетворешя потребностей въ одежде, жилище и проч. мы не имеемъ возможности здесь останавливаться; этотъ родъ потребностей удовлетворяется ныне значительно хуже, чемъ въ до-военное время. Общ?я причины и тенденции разсматриваемыхъ явленш. О причинахъ и теденщяхъ разсматриваемыхъ явленш можно говорить только на фоне общаго положешя, въ которомъ на ходится ныне MipoBoe хозяйство. Мы въ полосе несомненно довольно обострившагося и пока развивающагося торгово-промышленнаго кризиса. Въ немъ есть элементы, обычно присупце' всякому кризису: сокращеше торговли, уменынеше производства, безработица, падете товарныхъ и фондовыхъ ценъ, банкротства. И есть значитель ная особенность: это кризисъ, переживаемый промышлен ностью и торговлей, при остромъ товарномъ голоде целыхъ огромныхъ странъ, съ десятками и сотнями миллюновъ жи телей, нуждающихся въ товарахъ какъ никогда до войны. Производительныя силы м!рового хозяйства,запасы сырья, которыми оно располагаетъ, наличность квалифицирован ной рабочей силы, транспортный возможности, врядъ-ли позволили-бы въ ближайпне годы удовлетворить м1ровую потреб ность въ техъ размерахъ, въ которыхъ она удовлетворялась накануне войны. Огромное сокращеше м1ровой торговли можно видеть изъ того, что общш грузооборотъ 19 главнейшихъ государствъ колоссально уменьшился въ 1920 году по сравненш съ 1913 годомъ: въ то время какъ въ три месяца 1920 года эти страны въ совокупности импортировали 74, 0 миллюна тоннъ и экспор-

ИЗМЕНЕНШ Ц Ъ Н Ъ И УСЛ0В1Й

жизни

169

тировали 72, 1 милл. — въ 1920 году тЬ-же цифры равнялись 49, 7 милл. т. и 44, 7 милл. тоннъ, т. е. въ первомъ случае произошло сокращеше на 32, 4 % , во-второмъ—на 38, 3 о. Целая треть м1ровой торговли скинута со счетовъ, а между тЬмъ уже начинаетъ ощущаться не только не недостатокъ, а уже превышеше предложешя надъ спросомъ въ морскомъ тон наже, потребность на который еще недавно была столь остра. Огромные слои потребителей не только не пресыщены предложетемъ товаровъ, — они ощущаютъ во многихъ изъ нихъ острую, вопшщую нужду, а между тЬмъ производитель уже закрываетъ свои заводы, и все промышленныя страны начинають испытывать серьезное опасеше отъ зла, столь недавно еще казавшагося совсемъ далекимъ — отъ безработицы: съ 1-2 процентовъ, обычныхъ во время войны, безработица повы шается до 5 и растеть съ каждой неделей; абсолютное число безработныхъ въ Англш, Соединенныхъ Штатахъ и Германш превышаетъ уже по миллюну на каждую изъ этихъ странъ. Въ отмеченномъ противоречш основной узелъ переживаемаго ныне положешя. Обнищавшая отъ м1ровой и внутреннихъ войнъ, съ разстроенными финансами, съ разрушеннымъ производствомъ или задыхающаяся отъ непосильныхъ обязательству каложенныхъ войной и последовавшими мирными договора ми, — целая половина Mipa перестала быть покупательни цей: она не можетъ покупать за наличныя, ей не верятъ въ кредить. Нельзя отрицать, что для такого недовер1я есть достаточно солидныя основания. Не легко установить такую систему взаимоотношенш капиталистическаго Mipa съ ком мунистической Роолей, при которой первый согласился-бы вложить огромныя средства, потребныя для возстановлешя русскаго транспорта, сельскаго хозяйства и другихъ отрас лей въ конецъ разстроеннаго русскаго народнаго хозяйства. Трудно стать на ту точку зрешя, что побежденнаго врага — Германш, не только не разумно истощать чрезмерными по борами, но нужно содействовать ея скорейшему оздоровленш. Рискованно вкладывать средства въ предпр1яття малыхъ государствъ, и вновь образовавшихся, и старыхъ, истощенныхъ войной, для того, чтобы дать имъ возможность прочно стать на собственныя ноги. И въ зависимости отъ того, какими путями пойдеть эконо мическая реконструкщя Mipa, будетъ решаться проблема объ уровне ценъ и стоимости жизни. Если Соединенные Штаты и Анппя пойдутъ по пути уклонешя отъ рискованныхъ предпр1ятш вкладывашя большихъ средствъ въ дела другихъ ныне экономически обезсиленныхъ странъ, имъ предстоитъ задача перестройки собственной промышленности и торговли 0/

170

А. С. О Р Л О В Ъ

для работы въ значительно меньшемъ масштаб-fe, чемъ раньше; процессъ длительный и сложный, долженствующш сопровож даться крупной безработицей и несомненнымъ понижешемъ при этой перестройке уровня жизни широкихъ массъ: все основашя ожидать, что ближайппе годы мы попадемъ въ рус ло имекно этой экономической политики, ибо общая неустой чивость положетя во всехъ истощенныхъ странахъ лишаетъ обладателей крупнаго капитала желашя итти на рискъ, свя занный съ развит1емъ торговыхъ отношенш во всей той ши роте, которая вызывается потребностями времени. Но есть очень малая надежда и на иной выходъ: на усилен ную работу господствующихъ странъ надъ возстановлетемъ разоренныхъ. Эта надежда покоится на томъ, что такая эконо мическая политика диктуется самыми жизненными интереса ми рабочаго класса, съ волей и желашемъ котораго не могутъ серьезно не считаться Соединенные Штаты и Анппя. Эта по литика ставить подъ большой рискъ будущность многихъ капиталистическихъ предпртятШ, но зато ослабляетъ напряжен ность сощальныхъ конфликтовъ въ кастоящемъ. Въ случае проведешя въ жизнь и успеха этой политики, мы можемъ ожидать подъема жизненнаго уровня рабочихъ массъ по всему M i p y . Не нужно думать, что улучшеше будетъ достигаться обязательно падешемъ ценъ продуктовъ потреблешя, при техъже заработныхъ платахъ, а ухудшеше — подъемомъ ценъ. Есть основатя полагать, что и въ томъ и въ другомъ случае Index-Number ценъ опустится еще несколько ниже того уров ня, на которомъ онъ стоить теперь. Неизбежно понизятся въ этомъ случае и зараротныя платы: но въ случае улучшет я , ихъ падете будетъ'меньше, чемъ падете ц4нъ; въ слу чае ухудшешя — оно будетъ больше. Врядъ-ли, поэтому, основательны те торжественныя заверетя, который теперь приходится нередко читать на страницахъ рабочей пачати, — что рабочш классъ ни въ коемъ случае не допустить понижетя абсолютнаго уровня заработныхъ платъ безъ жестокой борь бы; ценна не абсолютная ихъ высота, а соотношеше съ одновременнымъ уровнемъ ценъ. Несомненно, что абсолютныя вы соты и ценъ и заработныхъ платъ стоять въ теснейшей за висимости отъ количества въ обороте всякаго рода денежныхъ знаковъ и обязательствъ; несомненно, что такъ называемая инфлящя играла въ этомъ подъеме исключительно, важную решающую роль. Для доказательства этого положетя мы отсылаемъ интересующихся этимъ вопросомъ къ весьма показательнымъ сопоставлетямъ въ матер1алахъ брюссельской конференцш выпуска въ оборотъ денежныхъ знаковъ разными

И З М Ъ Н Е Н Ш ЦЪНЪ И У С Л О В Ш ЖИЗНИ

171

государствами и ростомъ чиселъ-показателей уровня ихъ ценъ. Какъ известно, одной изъ первыхъ побудительныхъ причинъ теперешняго падешя ценъ является чрезвычайное сокращеше финансирующими торгово-промышленныя начинатя учреждешями кредитовъ, сначала въ Соединенныхъ Штатахъ, потомъ въ Англш. Отчасти предпринимаются, отчасти намечаются и друпя меры дефляцш, которыя неизбежно будутъ понижать абсолютный уровень ценъ. И столь-же неизбежно — это можно сказать съ полной уверенностью — будутъ понижаться заработныя платы. Вопросъ-же о томъ, ка кой процессъ будетъ итти быстрее, решится въ результате действ1я иныхъ указанныхъ ранее факторовъ и именно въ нихъ лежитъ центръ тяжести. Въ сказанномъ о причинахъ и тенденшяхъ движешя ценъ и заработныхъ платъ мы остановились только на томъ самомъ основномъ и существенномъ, что составляеть такъ сказать фундаментъ происходящихъ и предстоящихъ измененш. Въ томъ или иномъ конкретномъ случае, для какой-либо опре деленной страны, определенной области промышленности и проч., значительную, иногда главную, определяющую для даннаго момента роль играютъ и друпе факторы, удельный весь которыхъ трудно указать при общей трактовке вопро са: возможность самоудовлетворешя страной, какъ замкнутымъ хозяйствомъ своихъ потребностей;,общее ссстояше M i рового тоннажа и транспорта; вопросъ о наличности м1рового предложешя и спроса на тотъ или, иной родъ продукта и сырья и пр. Вл1ян1е вс4хъ этихъ детальныхъ факторовъ подлежитъ обсуждент лишь въ примененш къ отдельнымъ конкретнымъ вопросамъ и поэтому здесь мы оставляемъ ихъ въ стороне. Резюмируя и дополняя отчасти сказанное, мы приходимъ къ следующимъ основнымъ положетямъ. Вследств1е экономической политики Соедин. Штатовъ и Англш въ ближайшемъ будущемъ мы имеемъ основашя ожидать дальнейшаго сокращешя производства и роста безработицы; вероятно также дальнейшее понижеше ценъ, хотя оне уже близки къ минимуму, и неизбеженъ сильнейшш напоръ со стороны предпринимателей съ целью понижешя заработной платы; есть при этомъ болышя основашя ожидать, что заработная плата опустится еще ниже, чемъ падуть цены, т. е. общш уровень жизни трудящихся подвергнется понижеН1Ю, хотя и незначительному. Основными услов!ями для устракешя предполагаемаго хода событш являются: — съ одной стороны создаше во всехъ государствахъ, безсильныхъ экономически собственными сред-

172

А. С. О Р Л О В Ъ

ствами справиться съ возстановлешемъ своего народнаго хо зяйства, въ особенности въ Россш, объективной возможности лрим-Ьнешя для этого возстановлешя производительныхъ силъ передовыхъ капитал истическихъ инду|Стр1альныхъ странъ; съ другой стороны, желаше и способность этихъ странъ вос пользоваться таковой возможностью, вливъ для этого больпия средства и силы при ясномъ сознанш, что результаты этого скажутся черезъ несколько летъ. Этотъ путь — мало вероят ный по сложившимся обстоятельствамъ — об%щалъ-бы не медленное постепенно возрастающее и значительное подняTie уровня жизни трудящихся по всЬмъ странамъ. Въ пределы трактуемой нами темы не входить, при этомъ, разсмотреше вопроса, что разуметь подъ объективной воз можностью работы въ Россш или въ какой-либо другой стране; совместимо-ли, напримеръ, съ этимъ господство коммунизма или нетъ. По этому вопросу можно иметь разныя мнен!я; но для насъ важно одно — если такая работа фактически бу детъ производится въ странахъ въ совокупности имеющихъ серьезное м1ровое экономическое значеше, мы можемъ пойти по второму пути, въ противномъ случае— неизбеженъ первый. Путь понижешя уровня жизни рабочихъ массъ — есть путь неизбежной социальной борьбы. Мы не сомневаемся, что эта борьба будетъ остра, напря женна и до крайности пропитана взаимнымъ озлоблешемъ, которымъ и безъ того насыщенъ воздухъ въ последше годы. Но все-же одно, какъ намъ кажется, можно предсказать съ уверенностью: это будетъ только борьба за сравнительно уэк!я требовашя о высоте заработной платы, объ общемъ уровне жизни въ связи съ колебашями уровня ценъ. Въ общей обстановке странъ, которыя будутъ давать основной тонъ этой борьбы — Соединенныхъ Штатахъ и Англш, — даже и въ отдаленности призрака сощальной революцш еще не ви дать, и каюя-бы судьбы не ждали потрясенныя до самыхъ основъ своихъ друпя капиталистическ!я страны, положеше этихъ двухъ твердынь капитализма пока нужно считать абсолютно незыблемымъ. Проблемы ценъ, заработныхъ платъ и условш жизни трудящихся здесь стоять пока на фундаменте мирнаго ихъ разрешешя, несмотря на то, что, какъ сказано выше, не только возможно и вероятно, но почти неизбежно изменеше положешя въ сторону значительнаго ухудшешя условш жизни рабочаго класса. А. С. Орловъ.

Возшна-ли въ Poccii федерар? 1. Полагаю, что каждый русскШ, къ какой бы онъ партш ни йрннадлежалъ, съ тревогой въ душ* ставить себ* нын* этоть слож ный и болезненный вопросъ. Ответы на него даются, конечно, весьма разнообразные, въ зависимости отъ того или другого политическаго м!росозерцашя. Вопросъ РоесШской Федеращи я по cie время еще для большинства окутанъ какимъ-то непроницаемымъ туманомъ, а многихъ просто страшить. Т4мъ большая чувствует ся потребность, если не въ разр*шети, то, по крайней мир*, — въ его обсуждение. Начнемъ съ указатя неопровержимыхъ фактовъ, съ коими въ етой области приходится считаться. Таковыхъ дв* череды: съ одной стороны, факты, касаюшдеся распада бывшей имперш, съ другой, — о£йосяпцеся къ современной психик* русскаго че ловека. Царской имперш, съ ея 180 миллтнами жителей, бол*е не существуетъ; въ прежнемъ вид* она ни въ коемъ случай не возстановима; некоторый ея части отпали навсегда. Это сознаHie невозвратамости прошлаго, соединенное съ очень малымъ зяакомствомъ съ вопросами федерализма, и волнуетъ русскихъ лю дей нашего времени. Процессъ разложешя имперш происходилъ очень болезненно. По разнообразнымъ причинамъ и мотивамъ, отделявппяся отъ Россш части производили такое отд^лете въ очень обидныхъ для русскихь формахъ, зачастую не только не щадя русскаго самолюб!я, но даже, наобороть, открыто надъ нимъ надсмехаясь; а

174

С. А* К О Р Ф Ъ

съ русской стороны это стало вызывать нескрываемое оздоблеше и, что гораздо хуже, желаше мести. А где преобладают^ такш чрства, тамъ нетъ мйста для государственнаго строительства; это аксюма; тамъ могутъ им5тъ м*сто завоевашя, новыя разрушешя, угнетейя и т.д., но пе бол*е того; между тЬмъ, всякая си стема федеральная объединешя есть форма государствепнаго строительства. Итакъ, первой задачей для русскихъ должно быть устранеше чувства озлоблевгя и обезпечеше себе господства ло гики, расчетливого предвидела будущаго. Для насъ лично никогда не было пи малМшаго сомн^шя въ томъ, что некоторая федеральная форма вполне возможна и npiемлема для будущей Россш; чудесное-же процв-Ьташе федераль ная начала въ столькихъ государствахъ является вернейшей по рукой его благодетельная зпачешя и для нашей возрожденной родины. Думается,теперь стало уже общимъ м*стомъ, что одною нзъ печальнейшихъ страницъ нашего царскаго прошлаго была глупая, близорукая и злая политика правительства именно въ нащональномъ вопрос*. Начиная съ середины X I X в*ка, въ имперш повсе местно стало пробуждаться национальное самосознаше народно стей, жившихъ тихо и спокойно подъ синью могущественной Рос сш; но вместо того, чтобы идти на-встр$чу этому пробужденш, способствуя ему и одновременно создавая прочныя связи съ центральнымъ государствомъ, правительство развило безумную по литику разнообразные притесневай ,при чемъ, благодаря неопыт ности и отсутствию мужества, у него никогда не было продуман ной программы; вследствие этого, прит4снешя принимали форму совершенно безполезяыхъ булавочныхъ уколовъ. Единственными можетъ быть, объяснен1емъ (но конечно не оправдаМемъ) могутъ служить два фактора, съ одной стороны, польсйя возсташя, стра шно напугавппя Петербургск1я власти, съ другой,—политика Гермайи, подбивавшая балтШскихъ вемцевъ на предъявленхе р*зкихъ нащональныхъ требованШ. Къ концу столе^я, когда уже на многихъ окрайнахъ явно про будилось нащональное самосознаше, Цетербургь взялъ твердо курсъ на националистическую реакщю: вспомнимъ преследовали

ВОЗМОЖНА-ЛИ В Ъ РОССШ

ФЕДЕРАЦШ?

175

немцевъ, финляндцевъ, украинцевъ н др. Первымъ следств1емъ явилось то, что нащональныя движешя оказались загнанными въ подполье и попали такимъ образомъ въ нездоровую атмосферу, въ которой очень много лучей преломлялось въ кривыя, безобразныя лиши недов*р!я и отчуждешя. Вторымъ сл$дств!емъ было то, что этимъ воспользовались все враги тогдашней государствен ности, не только «внутренше», но и вн-Ьшше, игравппе (какъ напр. Гермашя,несыотря на лицемерный заявления Вильгельма) на сла бость Россш. Вместо того, чтобы расти въ дружбе, въ еозианш того, что «малымъ» должны приходить лишь защита и помощь отъ «большого», создавалось какъ разъ обратное чувство ненр1язни и полнаго недовер1я, при чемъ царское правительство легко отож дествлялось со вс*мъ русскимъ народомъ, не имйвшимъ никакого отношенья и въ большинстве случаевъ даже не сознававшимъ рус сификаторскаго значешя политики правительства. ' Малыя на родности, такимъ образомъ, пуяучались смотреть на Россш лишь какъ на источнцкъ притеснешя, при чемъ чувство это проникало въ самую толщу угнетаемыхъ массъ. Вследств1е того, что прои сходило JTO какъ разъ въ тотъ перюдъ, когда слагалось ихъ собст венное самосознате, нещяязнь къ русскимъ пускала очень глубоше корни въ подсознательную область ихъ м!росозерцашя. Во время войны Герматя, хорошо знакомая со всеми подроб ностями этихъ процессовъ, стала ими открыто пользоваться въ цт>~ ляхъ разложешя внешняго могущества русскаго государства. Берлинсше агенты повсюду на русскихъ окраинахъ начали уси ленную агитащю, разъясняя, что прежнШ русеификаторскш режимъ являлся ирямымъ неизбежнымъ слйдстжемъ русскаго могу щества; они старались убедить инородцевъ въ опасности и для будущаго русскаго надъ ними главенства; почва для такой пропагады была действительно прекрасно подготовлена безумной по литикой прелшихъ правительства При такой обстановке произошла револющя, а вскоре после нея болыпевистскШ иереворотъ. Первое Временное Правитель ство, благодаря своей слабости, не могло внушать прочнаго довйр1я народностями он* выжидали, по одновременно съ тЬмъ кое ч1змъ сн-Ьшили eeGfc обеэпечнть (Фивляядш, напр.,была не только

176

С. А. К О Р Ф Ъ

возвращена полностью ея прежняя конститущя X I X ст., она полу чила свое парламентарное правительство и рядъ определеняыхъ об*щатй). Т*мъ ощутительнее было для народностей последовав шее вскоре зат*мъ большевистское опустошеше, и т*мъ легче сделалось для нихъ прит*снен1я, насильственную руссификащю и отрщате Нащональной самостоятельности выдать за свойства и волю русскаго народа вообще. Старая идея Бисмарка, благодаря атому, должна была сугубо торжествовать: царская имдерхя долж на быть расчленена и составныя ея части должны стать самостоя тельными государственными единицами. Наконецъ, сверхъ этого, свою роль сыграла легкомысленная политика нашихъ бывшихъ союзниковъ. Помогая упрочешю идеи нащональной самостоятельности названныхъ народностей, Аншя действовала вполне сознательно, npo4ie союзники более или ме нее безсознательно; Великобритати нравилась идея слабой Рос сш, раздираемой изнутри не только еощальной, но и нащональной распрей; подобно Бисмарковской Гермаши, ей тоже хотелось вос становить лишь одинъ слабоватый центръ (Москву), окруживъ та ковой кольцомъ обособленные мелкихъ государствъ; Америка-же или вернее ея не особенно ловкШ президента, провозгласнвъ съ рлечешемъ принципъ нацшнальнаго самоопределешя,оказался не въ состоянш, однако, провести его въ жизнь. Между темъ въ пси хик* народностей этимъ упрочивался лиштй стимулъ къ обособлен1ю. Остальныя державы, вернее всего, не ведали сами, что тво рили, когда въ 1918-1919 г. г. шли въ разр*шенш этихъ вопросовъ на поводу у Ллойдъ-Джорджа и Вильсона. Не мудрено, что все это создавало удушливую атмосферу для об*ихъ спорящихъ сторонъ. Окраинныя народности стали требо вать полной самостоятельности въ обидныхъ для русскаго нацш нальнаго государства формахъ, а руссше начали ихъ пенавидеть за то, что они пользуются русскимъ нащональнымъ несчастьемъ, чтобы урвать свой кусокъ. П. Террнтор1альное распред*лете народностей въ бывшей импе рш очень выгодно Россш; все народности живутъ по окраинамъ; для Россш не существует^ всл*дств1е этого, столь трудно разр*-

В О З М О Ж Н А - Л И В Ъ РОССШ Ф Е Д Е Р А Щ Я ?

177-

шимый вонросъ о нащонадьныхъ «островахъ», какъ напр. въ Веягрш или Румыши. Зато для насъ имеется более сложная пробле ма разнообраз1я нащональныхъ требованШ различныхъ народно стей; то, что хорошо для Эстонш, можетъ былъ совершенно не под ходяще для Грузш и наоборотъ; степень культуры, государственнаго развиття, силы и значешя чисто русскихъ интересовъ весьма различны на различныхъ окраинахъ. Благодаря этому, историчеCKie примеры Соединенныхъ Штатовъ Северной Америки или Гер манш для насъ вовсе не подходящи и нетплемлемы. Это, пожалуй, наиболее верный принципъ будущей русской федерацш: она не можетъ быть унитарнаго ,американскаго типа, въ которомъ все ча сти равны. Образцомъ можетъ быть скорее Великобританская импер!я, составленная именно изъ разнообразныхъ и не равноправпыхъ частей. Дал^е, основой всякой федерацш является равнодействующая между центробежными и центростремительными силами. Центробежный силы нашей бывшей имперш довольно легко определить; оне сводятся,какъ описано было выше, къ нынеш ней непр1язни, равно къ исторически выросшему, на почве притесненШ со стороны царскаго правительства и иностранной про паганды, стремлешю обезпечешя своихъ собственныхъ культурноцацшнальныхъ идеи ловъ, своего собственнаго нащопальнаго раз в и т ; политичесше мотивы, на наше счастье, играли до поел*дняго времени второстепенную роль и подогреты были совершенно исключительной обстановкой болыневистскаго режима. Такая ха рактеристика цептробежныхъ силъ абсолютно тождественна историческимъ процессамъ возяикновешя десятка федеращй па Запа де; почти буквально тоже самое происходило въ Канаде, въ Се верной Америке и т.д. Разница заключается лишь въ характере центростремительныхъ силъ. Постараемся въ нихъ разобраться. Татя силы могутъ быть сощалъныя(нащональпыя),политическ1я и экономичеейя. Сощальяо-нащональныя силы играютъ въ нашемъ случае меньшую роль; развитее русскаго народа было вполпе самодовлеющимъ; онъ росъ изнутри; русское государство, начиная съ X V века, какъ бы распирало изнутри ;неудержимо шло это развитде, какъ лавина, медленно, но безостановочно, продви12

178

С. А . К О Р Ф Ъ

гая русекШ центръ, великорусское ядро къ морямъ БалтШскому, Белому, Черному и Кастйекому, равно къ Тихому океану. Време нами процессъ этотъ останавливался, задерживался, но только, чтобы по'здн^е съ новой силой возрождаться. ЦарствоваЩя Ивана Грознаго, Алексея Михайловича, Петра I, Екатерины II, Александровъ въ X I X в-Ьк*, все это были лишь пер1оды одного и того же грандшзнаго развгшя росской государственности. Только въ дан ную минуту мы переживаемъ наиболее серьезный перерывъ. Экономически факторъ продвижен1я къ морскимъ торговымъ путямъ Mipa игралъ при этомъ, конечно, выдающуюся роль; Петров ское окно въ Европу не есть какая либо поэтическая метафора; это образное описаше государственной реальности; прорубка его началась задолго до Петра и требовала усиленной подготовки ея предшественниками въ течете стол1тй ; но и онъ его не прорубилъ окончательно, оставивъ крупную работу своимъ иреемникамъ. Безъ доступа къ морю великорусски центръ отрйзапъ отъ Mipa и не можетъ развивать ни своей торговли, ни своей промыш ленности* Какъ великороссы стремились къ морскимъ путямъ и какъ они осуществляли эти свои стремлен1я, въ достаточной мир* выяснено нашими историками. Силу-же этому продвижешю обезпечивала сощальная масса Великороссе, тотъ сощалышй субстратъ, который выросталъ за спиной Московскихъ и Петербургскихъ правителей. Населеше центра увеличивалось въ такихъ разм*рахъ, что сосЬднимъ государствамъ приходилось, рано или поз дно, сдавать свои позицш «барьера». Это прекрасно понимадъ да же Бнсмаркъ, создатель наиболее продуманная политическаго плана отстраяешя великорусскаго центра отъ морей и морскихъ торговыхъ путей; онъ полагалъ, что такое отстранеше липц> вре менно и возможно только при условш создашя такой правительст венной организацш (посредствомъ немецкой помощи), которая способствовала-бы этому изнутри, воздЬйств1емъ на правяпце кру ги. Этого вовсе не понимаютъ тепереште защитники такого пла на; даже дальновидные англичане не соображаютъ этого; у нихъ, в*дь, п*тъ въ рукахъ тЬхъ козырей, которыми располагалъ Бисмаркъ, прекрасной системы агентовъ среди царскаго прави тельства, знатя Россш и русскихъ, умелой организаторской рабо ты среди русскаго населетя, дальновидной пропаганды и т.д. ,

ВОЗМОШНА-ЛИ В Ъ РОССШ ФЕДЕРАЦШ?

179

Единственной, но ужасной альтернативой русской федеращй наш» такимъ образомъ представляется новое завоеваше, насиль ственное продвижение великорусскаго центра къморямъ.Это ужас но потому, что будетъ вновь стоить потоковъ крови,потому что все народы и такъ уже измучены шестилетней непрекращающейся бойней и нынешней братоубШственной распрей; ужасно это и по тому, что можетъ отодвинуть въ далекое будущее устаяовлевДе прочнаго мира между соседними Россш народами. Но и русской стороне, въ сдучае возстановлешя «единства» государственности (какой-либо имперш), т.е. завоевашя, нечего надеяться на миръ; завоеванныя народности добровольно не подчинятся русской вла сти; оне будутъ разсматривать ее какъ врага-притеснителя, про тиводействуя ей всеми своими силами.

III.

При обсужденш вопроса о возможности какой-либо будущей федерацш, необходимо въ первую голову отдать себе ясный от чета въ существе наличныхъ центростремительныхъ и центробежныхъ факторовъ. Въ данномъ случае, какъ и всегда, мы имеемъ две, нротивоположныя другъ другу стороны: великорусски центръ и окраинныя народности. Каковы ихъ противоположные интересы? Обобщая ответь, можно сказать, что цептру нужны; свободный выходъ къ морямъ, свободный экономически обменъ съ внешнимъ м1ромъ, хорошо защищенныя государственныя границы, свобода нащональной обороны и такая структура международ н ы е сношешй, которая охраняла бы центръ отъ возможнаго эксплоатировашя другими державами окружающихъ его соседдахъ народностей. Всяюе друпе интересы центра сводятся лишь къ дальнейшему развитию только что указанныхъ. Съ другой сторо ны, существо интересовъ окраинныхъ народностей сводится къ во просу нащональнаго самоопределетя, къ правоохраненной воз можности свободнаго развитая и упрочешя своихъ собственныхъ нащональныхъ самосознатя и культуры. Если таковыя могутъ быть прочно обезпечены, то народностямъ можетъ быть лишь вы-

180

С. А . К О Р Ф Ъ

годной та или другая форма федерировашя своего государствен ного строя съ великоруссквмъ центромъ; однймъ имъ никогда не выдержать современной тяжелой борьбы за существоваше. Кро ме того, въ подавляющемъ большинстве случаевъ, ихъ экономиче ские интересы и безъ того сами по себе тянуть къ Россш; имъ не изменно нужны либо русскШ рынокъ, либо русское сырье; да и помощь русскаго капитала въ будущемъ будетъ играть большую роль. Руссше интересы могутъ быть защищены и гарантированы также лишь при существовавши дружескихъ отношенШ съ соседни ми народностями; возьмемъ для примера хотя-бы нащональную оборону; какъ бы ни обезпечивать границы, кашя-бы ни строить крепости или заключать договоры съ окраинными народностями, если послЪдн!я будутъ намъ непр1язненны, друпе, враги всегда сумеютъ ихъ эксплоатировать и будутъ ими пользоваться намъ во вредъ; ихъ территорш такъ расположены, что могутъ всегда слу жить прекрасными базами для развертыватя нещиягельскихъ армШ:—роль Финляндш въ минувшую войну можетъ служить лучшимъ примеромъ. Да и русскаго флота не можетъ существовать, по крайней wbp% въ необходимыхъ размерахъ, при недружелюбщ соседнихъ народностей. Обь экономическйхъ интересахъ и гово рить нечего, они вовсе не могутъ развиться, если Poccia не сумеетъ npio6p*CTtf дружбы соседей. Присматриваясь ближе « ъ положешю, занимаемому указанны ми народностями,расположенными на нериферш русскаго государства,можно сразу-же заметить великое разнообраз1е ихъ внутрен н я я культурная и политическая развийя. Одне достигли въ это.;ъ отношенш полной зрелости, создавъ у себя все элементы самостоятельной государственности, друпя, наоборотъ, бывши столь долгое время на положенш простыхъ русскихъ ировинцШ, и сейчасъ еще не располагают^ твердо установившимися нача лами государственности; въ последпемъ случае пекоторыя фор мы автономш могли бы полпостъю удовлетворить ихъ нацюнальныя вожделешя. Въ этомъ отношенш можно установить известную скалу или градащю, конечно, примерную: на практике въ будущемъ легко

В О З М О Ж Н А - Л И В Ъ РОССШ Ф Е Д Е Р А Ц Ш ?

181

будетъ перевести какую-либо народность изъ одной категорш въ другую. На псрвомъ месте стоить конечно Польша; лишь немного по зади ея находятся Финлящця и Арметя. ЗатЬчъ имеется Бал тийская группа (Эстошя, Латв1я, Литва), близко къ коей подхо дить Груз1я. Далее идутъ Украина, Сибирь (которую можно раз делить въ свою очередь на две части, Западную и Дальневосточ ную, во многомъ от.тичныя другъ отъ друга), Б4лорусс1я и Каза чьи войска. Наконецъ къ втому присоединяются протектораты: по лоса манчжурской жел. дороги, Хива и Бухара. Что касается Польши, то полагаемъ, что ныне ни одному здраг восмыслящему русскому и въ голову не придетъ думать о ней ина че, какъ въ терминахъ полной государственной самостоятельно сти; но при одномъ, неизбежномъ и важномъ условш, чтобы гра ницы такой Польши абсолютно соответствовали ея этнографи чески <*ъ предЬламъ; цри честномъ отношети другъ къ другу, cocfeди всегда имеютъ прекрасную возможность точно определить свой этнографически разделъ; никашя вздорныя прнтязашя, 1772 или какого-либо другого года, не должны приниматься въ ра счета. При такомъ разделе, экономичесгае интересы сами легко найдутъ себе необходимую иль житейскую равнодействующую; такъ можетъ быть создаяъ дружественный таможенный союзъ; обе стороны ведь нуждаются другъ въ друге; Польше никогда нельзя будетъ разсчитывать на завоеваше какого-либо западнаго рын ка; коякуренщя Германш всегда будетъ для нея уничтожающей; рынокъ для польской промышленности можетъ быть лишь за во сточной ея границей ;а изъ Россш Польше нужно сырье. Въ политическомъ отношенш дружба и союзъ двухъ славянскихъ сосе» докъ будутъ всегда гораздо более привлекательными и выгодны ми, чемъ противуестественный союзъ Польши съ Гермашей. Если въ далекомъ будущемъ возможно будетъ какое-нибудь федера тивное объединете всехъ Славяпскихъ государствъ (о чемъ федералистамъ теперь можно только мечтать), Польша конечно войдетъ въ таковое, не умаляя ни единой шты своей государствен ности. Въ настоящее-же время государственно-правовое отделеHie Польши отъ Россш будетъ полное.

182

С. А. К О Р Ф Ъ

Несколько труднее разрешается вопросъ о Финляндш и Арменш. И по отношенш ихъ было бы теперь безум1емъ для русскихъ мечтать о какомъ-нибудь «возсоедияенш» или локоренш. Прошлое невозвратимо, да и не было когда-либо столь заманчивымъ, чтобы можно было о немъ вспоминать съ удоволыуинемъ; нетъ coMirfcHitf, что вызывавшееся русификаторской политикой недовольство Фин ляндш было во время войны источникомъ существенной слабости для Россш, а въ 1917 г. и прямой опасностью. Положете Армеши вполне аналогично. Русскаго элемента среди обеихъ названныхъ народностей находится мшшмалыю-ничтожпое количество; объ опасности для русской культуры также заботиться въ данномъ слу чае нечего; она достаточно сильна, чтобы развиваться естествен ными путями; искусственный подпорки могутъ только мешать ей. Такимъ образомъ касательно Финляндш и Арменш ни одинъ здравомыслящШ русскШ не станетъ более защищать какой-либо необходимости русскаго вмешательства въ ихъ внутрешия дела; уроки былой руссификацш, надо надеяться, не прошли для насъ даромъ; пусть себе армяне и финляпдцы управляютъ своими госу дарствами, развиваютъ и обосновываютъ свою нащональную куль туру п. т. д. Россш до этого петь и пе будетъ дела. Есть, однако къ несчастью, два вопроса или два" интереса, которые въ данныхъ случаяхъ близко касаются Россш, въ отлич1е отъ польскаго воп роса, где таковыхъ не имеется; экономичеше интересы отсутствуютъ п тутъ, и тамъ. Мы имеемъ въ виду нащональную оборону и международныя отношен1я. И Финлящця, и Арметя расположе ны территор1ально такъ, что великорусскому центру нельзя успеш но защищаться безъ некоторыхъ спешальныхъ мЬропр1ятШ; су хопутная граница въ обоихъ случаяхъ не можетъ быть укреплена иначе, какъ при созданш особыхъ форпостовъ (крепостей) вне русской территорш; обе окраины могутъ быть стратегически ис пользованы для развертыванш армШ нротквь Россш; Гериашя и Турщя прекрасно это знали и только благодаря пекоторымъ чи сто случайные обстоятельствамъ атимъ не воспользовались. По отношенш Финляндш вопросъ еще осложняется жизненными инте ресами русскаго военнаго флота, для существовала коего необхо дима прочная защита финскаго залива; опытъ минувшей войпы

В О З М О Ж Н Л - Л И В Ъ РОССШ Ф Е Д Е Р А Ц Ш ?

183

это также доказалъ съ полною очевидностью; защпта эта требуетъ некоторой морской базы на финляндекомъ побережьи. Военная оборона въ свою очередь вызываетъ необходимость активнаго контроля со стороны Россш международных?» снощенШ, такъ какъ иначе для нея всегда будетъ на-лицо смертельная опас ность (мы нисколько не преувеличиваемъ серьезности вопроса, употребляя это прилагательное) не только возможности какого-ни будь антирусскаго союза, трактата или алл1анса, но и создашя мепйе опредЬленныхъ угрозъ развятш русской государственности; надо непременно помнить, что Англ1я будетъ всеми силами и всей тяжестью своего могущественнейгааго авторитета стремиться пре пятствовать развитие русскаго вл1ятя на БалтШскомъ море и не допускать роста русскаго военлаго флота. Между тЬмъ, мы не можемъ себе представить здоровой русской государственности безъ торговыхъ морскихъ путей, защищенныхъ русской военной силой; мечты пацифистовъ о нейтралитете БалтШскаго моря и всеобщемъ разоружении являются ныне наивными, доколе велишя дер жавы и сама Анппя въ первую голову будутъ сохранять свои огромный современный вооружешя: одинъ англШскШ флотъ чего стоить! Полагаемъ однако, что соглашение по указаинымъ двумъ вопросамъ съ Финлян/цей и Армешей очень легко достижимо, разъ обеиагь сторонамь будутъ гарантированы ихъ жизненные интере-" сы, окраинамъ ихъ государственная самостоятельность, a Россш возможность упрочешя государственной обороны п активнаго ру ководительства иностранной политикой. Такимъ образомъ въ этихъ двухъ случаяхъ собственно не пред видится какой-либо федеращй; государственная цЬлаго между Poccieft, Финлящцей и Армсшей не возникнетъ, а будетъ созданъ лить своеобразный союзъ, скорее международнаго, чемъ госу дарственно-правового характера. Со второй группой народностей, БалтШской и Кавказской, вопросъ обстоитъ несколько иначе; для Россш существуютъ не толь ко оба вышеназванныхъ интереса, но и еще одинъ, не менее жиз ненны», экономически; Россш нужепъ свободный транзитъ; съ другой стороны, народности эти не развили еще самостоятельной государственности; строй, установивппйся у нихъ во время боль-

184

С. А . К О Р Ф Ъ

шевистскаго хаоса, не достаточно еще обоснованъ; одного контръагента, Россш не существовало; русскихъ интересовъ никто не защищалъ и даже не формулировала При заключенш федеративнаго соглашетя съ БалтШской груииой или Груз1ей, следовательно, придется точно определить и перечислить руссше интересы и вы работать такимъ образомъ интересы обще-государственные, фе деральные, въ отлич1е отъ интересовъ местяыхъ обеихь договари вающихся сторонъ; сюда войдутъ, примерно, не только вопросы обороны, внешней политики, торговыхъ спошенШ и промышлен ности, но и интересы финансовые, денежнаго обращешя, почты, путей сообщенШ и въ особенности железныхъ дорогъ. Разъ будутъ определены федеральные интересы, необходимо будетъ создать и спещальные федеральные органы, въ отлич!е отъ государственныхъ органовъ обеихъ договаривающихся сторонъ. Тоже самое следуетъ сказать и о е^гЬдующей группе народ ностей, съ тою лишь разницей, что перечень федеральпыхъ, общегосударственныхъ интересовъ, вероятно, будетъ значительно расширенъ, такъ какъ нацюнальное обособлен!е сделало въ этихъ слу чаяхъ еще менышй прогрессъ; сюда относится, напр., Украина; совершенно очевидно, что нацюнальное различ1е между малорос сами и великороссами гораздо меньше, чемъ между эстонцами и русскими; тоже явстауетъ #зъ сравнешя Белоруссш съ Литвой или Латв1ей. По отношенш къ Сибири или Казачьимъ войскамъ следуетъ сказать, что нацюнальное обособлете (если таковое вообще су— ществуетъ!) еще менее выпукло, хотя и пазвапнымъ единицамъ желательна крупная доля самостоятельности въ заведываши ихъ собственными, местными и внутренними, делами. Кому прндегь въ голову препятствовать этому? Пускай себе управляютъ своими собственными делами во славу Россш и во имя общей дружбы я еоглашя.

IV Однимъ изъ наиболее сложныхъ вопросовъ въ исторш всехъ федеративныхъ движенШ всегда былъ вопросъ финансовый, т. е. вопросъ о томъ, какъ организовать систему федеральныхъ финап-

ВОЗМОЖНА-ЛИ ВЪ РОССШ ФЕДЕРАЦЮ?

185

совъ и какъ распределить государственные долги и повинности между составными частями и самой федеращей. Для насъ, конечно, это также одна изъ наиболее трудно разре шимым проблемъ; заметимъ однако тутъ же, что еще значитель но трудит будетъ ее разрешить въ случае окончательпаго госу дарственная отделешя частей бывшей импер!и. действительно, допустимъ на минуту, что Эстошя или Груз1я, Латв1я или Литва останутся впредь совершенно независимыми отъ Россш государ ственными едиющамц; въ такомъ случае сейчасъ же возникаютъ два кардинальныхъ воцроса:1)какая часть б. имперскаго государ ственная долга падетъ на такую отделившуюся единицу, и 2) каковъ размерь возмещешя Россш ея бывшая государственная имущества, переходящая за отделешемъ въ распоряжете отде лившейся единицы? Оба вопроса чреваты неожиданными последств!ями; такъ, если разсчитать распределено государственнаго долга согласно численности населешя(это единствешю возмож ное мерило, пр!емлемое для обеихъ сторонъ), на отделяющаяся единицы падетъ такой огромный государственный долгъ, что мо лодому отделившемуся государству никогда съ нимъ не справиться,въ особенности если принять во внимаше современное местное разореше окраинныхъ провишцй, ихъ малые экономические ре сурсы и только зарождавшуюся до войны местную промышлен ность. Другими словами, какъ бы мы ни распределяли государ ственный долгъ и финансовое наслед1е б. имперш между отделя ющимися государственными новообразовашями, та часть, кото рая будетъ полагаться последнимъ, будетъ для пихъ нестерпимо велика и съ самая начала ихъ государственной жизни будетъ ихъ обременять смертельною тяжестью, препятствуя ихъ будуще му экономическому развитию. Само собою понятно, что Великорусски дентръ, съ другой сторопы, никогда не будетъ въ еостояшд (да и не будетъ иметь пра ва передъ своимъ собственнымъ народомъ) освободить отделяю пцяся части отъ этого ужасная бремени; только абсолютно безпринципные большевики могли соглашаться на комбинацш, подобныя ихъ мирнымъ дояворамъ съ Эстошей или Латв1ей, где они просто-на-просто откупались ценою краденая ими золота.

186

С А. КОРФЪ

Если-же предполагать будущее федеральное объединеше Рос сш, только что указанный фатальный вопросъ разр4шимъ сравни тельно легче, такъ какъ въ такомъ случае прежшй государствен ный долгъ можно будетъ въ целости перенести на федерацш и вопросъ о распределен^ будетъ такимъ образомъ касаться лишь порядка и способовъ выплаты процентовъ, погашенШ и. т. д., что несравненно менее трудно и можетъ быть проведено въ формахъ, не обременительныхъ для федерированныхъ государства Система и методы сецессш государствениыхъ образовашй до вольно хорошо разработаны въ теорш государственнаго правя и могутъ, следовательно, служить прекрасными образцами для бу дущей Всероссийской федеральной конституции Что-же касается второго изъ намеченныхъ выше вопросовъ, о возмещении Россш ея государственнаго имущества, то таковой также можетъ быть сравнительно легче разр*шенъ при создаши федерацш, и наоборотъ, очень трудно разрт>шимъ при полномъ обособленш частей. Въ нервомъ случае право собственности на государственное имущество переходитъ непосредственно федера цш; «отцамъ конституцш» остапется лишь решить какъ будутъ пользоваться этимъ имуществомъ федерированный части. Во второмъ-же, на последшя падетъ еще новое и при томъ также очень тяжелое бремя возмещешя Poccin всехъ многочисленные видовъ госуд. имущества, которые ныне попали въ руки отдельныхъ на родностей. Это близко касается, къ несчастью, даже Польши и Финляндш и несомненно будетъ серьезяымъ камнемъ преткновешя при заключенш будущаго добрососедскаго соглашешя съ ни ми. Росс1я будетъ напр. иметь абсолютно неопровержимое притязаше на возмещеше железнодорожнаго и портойаго сооруженШ и оборудовашя, всехъ земельныхъ и дургихъ государственныхъ,коронныхъ и удельныхъ имуществъ, имущества военнаго и морского ведомствъ, имущества гражданскаго ведомства, и. т. д. Повторя ема сумма ценности всехъ этихъ видовъ государственнаго иму щества очень велика; у Великорусскаго центра не будетъ никакихъ основашй отъ таковыхъ отказаться, передавъ ихъ въ даръ отделяющимся единицамъ. И здесь простейшимъ ихъ разреше-

В О З М О Ж Н А - Л И В Ъ РОССШ

ФЕДЕРАЦШ?

187

темъ представляется вхождете данныхъ народностей во Всероссйскую федерацш. Наконецъ на особомъ положенш, не столько въ федерацш, сколько «при ней» будутъ находиться яротектораты.управлеше и /трава коихъ могутъ быть прекрасно обоснованы, согласно приме ру многихъ англШскихъ протекторатовъ, гфоцветающихъ въ со ставе Великобританской имперш. Т. Обратимся теперь къ государственному строю вольно разношерстной федеращй.

подобной, до

Каждая изъ ея составныхъ частей, со включетемъ конечно са мого Великорусскаго центра, можетъ организовать свой местный строй, сообразно м*стнымь требовашямъ; вероятно, одна законо дательная палата будетъ найдена совершенно, достаточной ;м*стныя управлешя или судебная система тоже врядъ-ли представляютъ особый для насъ интересъ. Распред^леше компетенций между частяЙй и федеральньвдъ цЬлымъ должно быть согласовано со следующимъ общимъ принципомъ: все то, что ясно не передано федеращй и не причислено къ компетенщи федеральныхъ органовъ, подлежитъ неизменно компетенцш составныхъ частей. Дал*е, истор1я современнаго федеративнаго движетя доказа ла съ полной очевидностью, что пи форма правлешя, ни парламентаризмъ не препятствуютъ установлению и развштю федерацш, какъ то полагали въ X I X веке; некоторые изследователи (особен но немцы) считали, что монархш и парламентаризмъ абсолютно не совместимы съ федеративнымъ строемъ. Русскому народу, черезъ посредство своего будущаго Учредительная Собрашя,придется, во 1-хъ, Свободно высказаться за определенную форму правлен1я, не взирая на необходимость затймъ выработать строй будущей федерацш, а во 2-хъ, ему можно будетъ обосновать принципъ парламентаризма, несмотря на ту же, только что указанную потребность разработки федеральнаго принципа. Федеральный строй предполагаетъ следуюпце,

центральные,

федеральные органы:а)главу государства,причемъ избирательные

188

С. А . К О Р Ф Ъ

законъ и порядокъ должны быть тождественны для всехъ составныхъ частей федерацш; б)федеральные законодательные органы, лричемъ нижняя палата должна избираться также всенародно, то гда какъ верхняя должна представлять собою отдйльныя составвыя части, на начал* равнопрашя; въ данномъ случае имеется столько историческихъ примеровъ и прекрасно разработанныхъ системъ, что не трудно буДетъ сделать выборъ подходящей систе мы; в)пе представить затруднетя создать также систему федеральныхъ судовъ, в4д4нш коихъ, будутъ подлежать все судеб ные споры касательно общихъ федералышхъ интересовъ, каса тельно конфликтовъ между составными частями федерацш, равно относительно толковатя федеральной конституции (последняя функция особенно существенна); г ) наиболышя затруднетя вы зываешь всегда конструкщя федеральной административной вла сти. Глава федерацш должень управлять посредствомъ парламентарно-отвФ>тственнаго (передъ федер. парламентомъ) министер ства, но компетенщя федеральныхъ министерствъ будетъ весьма различна, въ зависимости отъ вышеуказанная принципа нерав номерная распред*лен1я участхя составныхь частей; некоторый министерства, напр., будутъ функщонироватъ въ пределахъ всей федерацш (военное, морское, иностранныхъ д*лъ), друпя, наобороть, только въ известныхъ частяхъ таковой (напр. путей сообщешй, торговли и др.); компетенцко этихъ органовъ и ведомствъ можно будетъ, следовательно, определить лишь после того, какъ заключены будутъ федеративяыя соглашешя и точно известно бу детъ, какая доля самостоятельности уделяется каждой изъ состав ныхь частей федерацш. Наконецъ, наиболее трудяымъ и вероятно наиболее спорнымъ будетъ вопросъ объ опредеденш взаимоотношенШ местныхъ и фе деральной исполпительныхъ властей или административные ор гановъ. Еакъ организовать напр. отношешя главы составной ча сти къ федеральной власти? Здесь серьезные конфликты интере совъ будутъ неизбежны, и потребуется съ обеихъ сторонъ много такта и дальновидности для ихъ разрегаешя. Мне представляет ся наиболее жедательнымъ, чтобы во всехъ частяхъ федерацш имелись парламентарныя министерства, а главы составныхъ ча стей находились бы въ свов) очередь въ гЬсной св,"-ш съ федера-

В О З М О Ж Н А - Л И В Ъ РОСС1И ФЕДЕРАЦ1Я?

180

льиымъ центромъ; этимъ обезпечивались-бы интересы об-Ьихъ сторонъ: местныя нужды вполне удовлетворллись-бы налично стью местная парламентская министерства, ответственная пе редъ местной палатой, а интересы федеральные — неносредственною связью местная главы съ федеральными» центромъ. Кро ме того, у составныхъ частей могли-бы быть свои собственные агенты при федеральномъ правительстве. Протектораты, государственная оборона и международныя спошетя должны находиться непосредственно и исключительно въ рукахъ федеральной власти. VI. Намъ остается въ заключеше упомянуть о тактике будущаго федеральная движения: какимъ образомъ возможно создаше РоссШской федерацш? Следукдще принципы совершенно очевидны въ этомъ отноше нии :1)никакая федеращя не можетъ быть установлена силой,противъ воли будущихъ ея составныхъ частей; 2)альтернативой ея установлетя, мы выше указывали, можетъ быть только завоеваHie окраинъ, новый кровавый сощальный процессь «распирашя» великорусской народности изнутри, неудержимая ничемъ продвижейя ея къ^открытымъ морямъ; одна ннерщя живущихъ посре дине ста миллюновъ въ этомъ случае достаточна; и ея не удер жать никакими искусственными преградами, въ роде тбхъ, кото рый создаются близорукими англичанами въ наше время; 3) остается стало быть одинъ третШ путь — мирпаго, дружестветаго соглашены между цептромъ и окраипами. Если принять такой исходъ, какъ единственно правильный, то ясно, что базы будущей федеращй могутъ быть выработаны лишь посредствомъ определенныхъ соглашетй центра съ окраинами, въ виду чрез вычайная разнообраз{я , нащональныхъ требованШ (культурныхъ, политическихъ. экономическихъ, сощальныхъ) отдельныхъ народностей. При выработке такихъ соглатешй должно конечно иметь въ виду некоторую общность институтовъ и принциповъ, но подробности федеральнаго строя можно будетъ установить

190

С. А . К О Р Ф Ъ

только посмь заключеядя ряда вышеназванных?» соглашенш. Ко нечно,^ требуется заключения сразу соглашешя со всеми буду щими частями; можно достигнуть соглашешя съ некоторой груп пой, которая составить первоначальный центръ; прочимъ народностямъ будетъ предоставлена затЬмъ возможность поздн^йшаго присоединешя, хотя совершенно очевидно, что такое последую щее присоединеше всегда будетъ менее выгодно, такъ какъ этимъ будетъ устранено участие данной народности въ выработ ке основныхь принциповъ; они должны будутъ приниматься привступающими частями уже въ готовом^ виде. 4)Во всехъ случаяхъ прочное соглашеше можетъ быть достигнуто лишь при условш народной санкщи, народная голосован^. Таковы основы возможной будущей РоссШской федеращй. Сказаннаго, думается, достаточно, чтобъ ясно и точно ответить на главный вопросъ, нами поставленный: возможна-ли такая федеращя?Мы отвечаемъ, безъ малейшая т№бш\я:&%возможна желательна и необходима. Альтернатива кажется намъ слиш комъ ужасной, федеративпое-же объединеше народностей быв шей имперш составить прекрасную базу для дальнейшая развипя какъ самой русской культуры, такъ и нащопальнаго самосознашя объединенныхъ народностей. 7

С. А. Корфъ.

Трехлетже итоги. (Очерки совгътскаго хозяйства).

Что представляете собою хозяйство советской «рабочекрестьянской» республики къ концу третьяго года ея существовашя? Каковы итоги «хозяйственнаго строительства» советской власти за это время? Какимъ «духомъ» проникнуть и движется хозяйственный организмъ республики? Объ этомъ мы знаемъ и очень много, и очень мало. Мы знаемъ безчисленные декреты, регулируюпце сощалистическое хозяйство, мы знаемъ цифры производства — той стати стики, до которой такъ охочи совЪтсюе «хозяйственники». Намъ известно, что производство въ большинстве отраслей промышленности выражается въ малыхъ процентахъ до военной производительности. Мы знаемъ, наконецъ, что за последнее время эта статистика показываетъ некоторое улучшеше, напримеръ, въ деле ремонта транспорта. Но насколько эти успехи реальны? И главное — какими средствами они достигнуты? Укрепляется и организуется сощалистическое «планомер ное» хозяйство — отвечаютъ одни, въ томъ числе большевики (впрочемъ не все, и не всегда, какъ у вид имъ дальше). Совет ское хозяйство «эволюшонируетъ», «обуржуазивается» — от вечаютъ друпе. Все тотъ-же хаосъ, безалаберщина, невеже ство и взяточничество, что было въ 1917-1918 г. — говорятъ третьи. Где-же истина? Ответить на этотъ вопросъ не такъ легко, прежде всего въ виду недостатка объективныхъ данныхъ для такого ответа. Оффишальная советская печать — съ одной стороны, и более или менее субъективныя показашя немногочисленныхъ беженцевъ последняго времени — таковы матер!алы, которыми мы располагаемъ (о показашяхъ почетныхъ иностранныхъ «туристовъ» въ $той области говорить совсемъ не приходится).

192

В. ГЕФДИНГЪ

И все-таки мы думаемъ, что ответь дать можно, и что всего легче и «объективнее» его можно дать — предоставивъ слово самимъ руководителямъ сов£тскаго хозяйства. Наша трудная задача облегчается существовашемъ того, что въ доброе старое время носило назваше «междувЬдомственныхъ тренш», а теперь, соответственно стилю эпохи — именуется «между ведомственной дракой». Советск1я газеты полны жалобъ на эту непрекращающуюся «драку» («Экон. Жизнь» №246, №251 и т. д.). А когда эта драка переносится на столбцы печати, хотя-бы и оффищальной, то въ процессе ея выбалтывается много семейныхъ тайнъ. Итакъ, предоставимъ слово советскимъ экономистамъ.

I. Въ чемъ заключается сущность большевистской, и вообще сощалистической идеолог! и въ области производства? 1) Единое, планомерно регулируемое производство въ интересахъ общества (или всъхъ трудящихся), 2) построенное на активномъ участш пролетариата («рабочихъ и крестьянъ») въ управленш производствомъ. Итакъ, прежде всего — планомерность, планъ, програм ма, ращонализащя всего хозяйства, централизованное управлеше всемъ производственнымъ аппаратомъ страны. Чтобы регулировать все хозяйство, всю промышленность или отдельную отрасль ея, нужно знать матер1альные и лич ные рессурсы производства, нужно ихъ учесть. Учетъ! Т е изъ насъ, кто имелъ случай лично наблюдать начало водворешя коммунистическаго строя въ 1917-1918 г., хорошо помнятъ съ какимъ увлечешемъ советсше хозяйствен ные .органы принялись «учитывать» все запасы товаровъ и матер1аловъ, оборудование, рабочихъ, те^никовъ. Увлечете статистикой, часто довольно оригинально и упрощенно пони маемой, было всеобщимъ. Прошло три года. Казалось-бы срокъ вполне достаточный для того, чтобы учесть все матер1алы, товары и проч., пере шедшие къ советской власти отъ презреннаго буржуазнаго строя, темъ более, что объектовъ учета стало во много разъ меньше. Оказывается, однако, что учетъ «матершльныхъ рессурсовъ советской республики» все еще остается въ порядке дня советскихъ хозяйственныхъ органовъ. И виною тому уже не злонамеренные буржуи, а «главки» и «центры» (какъ называют-

Т Р Е Х Л - B T H I E ИТОГИ

193

ся въ Советской Россш главный и центральныя управлетя нацюнализованныхъ отраслей промышленности). «Если раньше существовала т.-наз. коммерческая тайна, то теперь смело можно сказать, что существуетъ тайна главковъ и центровъ, известная только имъ од нимъ. Чтобы не быть голословнымъ укажу, какъ на прим-Ьръ, на Продрасметъ (органъ распределен!я металловъ), который до сихъ поръ не учелъ металлическаго фонда республики, а предпринятая имъ частичный работы въ этомъ направленш привели къ полному провалу и совершенно не достигли той цели, которая была имъ поставлена» (С. Ураловъ: Нужны-ли«чрезучеты». «Э. Ж.», 246). Въ виду такого положетя петроградскш совдепъ р-Ьшилъ действовать самостоятельно и образовалъ «чрезучетъ» или чрезвычайную комиссш по учету народно-хозяйственнаго имущества. Результаты работъ комиссш оказались потрясаю щими. По обследованш несколькихъ тысячъ прёдпр1ятш и складовъ ею было составлено 1.185.000 предметно-приходныхъ карточекъ. Это въ голодномъ, безтоварномъ Петрограде съ бездействующими фабриками?! Сколько-же для этой почтенной работы понадобилось людей? Въ'октябре месяце 1920 г. (т. е. когда эта работа, начатая въ мае, была почти закончена) — 3.637 человекъ, въ томъ числе 33 руководителя, 108 инспекторовъ, 922 уполномоченныхъ, 840 канцеляристовъ и т. д. («Эк. Ж.», № 246). Этотъ миллюнъ съ лишкомъ предметно-приходныхъ кар точекъ и проч1е колоссальные результаты работъ «чрезучета» приводятъ советскаго публициста въ такой восторгъ, что онъ рекомендуетъ... «образовать комиссш для обследовашя ра ботъ питерскаго чрезучета»... Таково положете дела съучетомъ«матер!альныхъ средствъ» республики. Допустимъ, что буржуи-саботажники и спекулянты все еще прячутъ по разнымъ задворкамъ «народно хозяйственный богатства» отъ бдительнаго ока республики (чемъ, впрочемъ, занимаются и советсюе главки). Но какъ обстоитъ дело со статистикой въ другой области учета «главнаго богатства советской республики», какъ любятъ выражаться большевистаие публицисты, рабочей силы. Мы не говоримъ о «трудодезертирахъ», массами скры вающихся по деревнямъ, — учесть ихъ, конечно, не легко. Но pa6o4ie, исполняющие свой «революцюнный долгъ» на служ бе Р. С. Ф. С. Р . ? Оказывается, что «даже общее число железнодорожниковъ учитывалось съ такой точностью, что мобилизацюнное управлеше давало цифру 900.000 въ то время, какъ Продпуть (ж.-д. продов. органъ) насчитывалъ ихъ ровно вдвое 13

194

В. ГЕФДИНГЪ

более» (С. Струмилинъ: Возстановлеше транспорта и стати стика. «Эк. Ж.», № 238). За объяснешемъ этого явлен!я ходить, конечно, недалеко, и авторъ цитируемой статьи даетъ его самъ: «Мы понимаемъ, что охотниковъ получать паекъ всегда будетъ больше, чемъ желающихъ мобилизоваться, но едва-л и терпима статистика, которая столь зависитъ отъ такихъ субъективныхъ обстоятельствъ». При такомъ состоянии учета и статистики составить планъ или производственную программу, хотя-бы только для отдель ная производства, задача для «главка» нелегкая. Между rfeMb таюя программы на полгода впередъ—въ вид-fe таблицъ въ несколько десятковъ графъ — усердно составляются и публикуются, затемъ каждый месяцъ сообщаются сведешя объ исполненш программы, и т. д. Такова теор1я. Какъ обстоять дело на практике? По свидетельству Сосновскаго, одного изъ наиболее интересныхъ обличителей «маленькихъ недостатковъ механизма», отделъ металловъ Высшаго Совета Нар. Х-ва составилъ программу для крупнейшихъ металлургическихъ заводовъ юга на 2-ую половину 1920 г. и въ шне разослалъ ее по заводамъ. Тов. Сосновскш ревизовалъ эти заводы въ октябре, причемъ «оказалось, что ни одинъ заводь не пожелалъ считаться съ программой В. С. Н. X.» Мало того, непосредственно заведую щей этими заводами органъ — «Цепти» (читай: центральное правлеше тяжелой индустрш. В. Г. ) «принялъ участие въ срыве программы». Въ Луганске главный инженеръ сообщи лъ «ревизору», что Гартманскш заводь получилъ за 3 месяца 4 разныхъ программы отъ 4-хъ разныхъ органовъ, причемъ «каждая программа отменяла предыдуиця... въ конце концовъ все заводы работали не по программе В. С. Н. X . , а какъ Богъ на душу положить» («Правда», № 252). Итакъ, съ планомерностью производства дело въ «рабочекрестьянской» республике обстояли довольно печально. Мо жетъ быть, это все еще происходило отъ неопытности привлеченныхъ къ руководству производствомъ «рабочихъ массъ»? Оказывается — какъ разъ наоборотъ. Недостатки и злоупотреблешя. замечаюнцяся въ советскихъ хозяйственныхъ учреждешяхъ, являются результатомъ «не-привлечешя рабочаго класса къ управленш». Такъ утверждаютъ, по крайней мере, руководители советская профессюнальнаго движешя. Все недочеты — докладывалъ т. Рудзутакъ 5-ой конференцш проф. союзовъ 5 ноября 1920 г. («Эк. Ж.» №249) — «не прекратятся и все меры надзора,следственныхъ комиссш и разныхъ мобилизацш будутъ безцельны,

Т Р Е Х Л Ъ Т Н Ш ИТОГИ

195

пока къ делу исправлешя всгЬхъ организацюнныхъ и техническихъ недочетовъ не будетъ привлеченъ рабочШ классъ въ целомъ». Но советские «хозяйственники)) (такъ на совдепскомъ жаргоне называются деятели и сотрудники экономии, органовъ — главковъ и т.- п.) возвращаютъ «профессюналистамъ» ихъ упрекъ въ оторванности отъ рабочихъ массъ: «Упреки въ отрыве В. С. Н. X . отъ рабочихъ массъ странно звучать въ устахъ профессюналистовъ постольку, поскольку они забываютъ упрекнуть въ томъ-же самихъ себя»... Имъ следуетъ «побольше подумать, и, главное, поработать надъ самоусовершенствовашемъ, надъ усилешемъ собственной связи съ рабо чими массами. Ибо не следуетъ забывать,что рядъ союзовъ настолько обезсилился, .что фактически варится въ собственномъ соку, не проявляя никакой активности по вовлечён^ рабочей массы не только въ производственной процессъ, но и въ свои ряды» (А. Кактынь въ «Эк. Ж.», Л 251). Это говорится въ «семейномъ кругу». А юбилейный статьи по случаю 3-ьей годовщины советской республики полны восторговъ по поводу того, что число объединенныхъ въ профессюнальные союзы пролетар1евъ достигло въ Россш 5 миллюновъ (sic!). Но вотъ'создается рабоче-крестьянская инспекщя. Главная задача ея заключается въ борьбе съ «двумя преступными близнецами: законнейшей волокитой и беззаконнейшимъ самоуправствомъ» ( Л . Троцкш: Путь къ единому хозяйствен ному плану. «Эк. Ж.», № 252). Ибо, по авторитетному свидетель ству того-же Троцкаго: «если тщательно изучить работу любо го советскаго учреждешя, которому приходится иметь дело съ весомыми величинами, съ матер1ей, съ вещами и людьми, то придется придти къ выводу, что работа его развертывается на довольно узкомъ пространстве между преступной волокитой и самоуправствомъ» (тамъ-же). Приблизивъ рабоч!Я и крестьянск!я массы къ бюрократи ческому аппарату управлешя, предполагалось установить — при посредстве новой «инспекцш» — действительный про летарски контроль надъ этимъ аппаратомъ. Результатъ? Обычный: создаше еще одной инстанцш, еще одного органа. «Воспитательная задача инспекцш—вовлечеше трудовыхъ массъ въ дело проверки работы ведомствъ и учрежден!й — остается пока еще совершенно неразрешенной», свидетельствуетъ Троцкш. А некш тов. Лутовиновъ заглядываетъ еще дальше за ку лисы советскаго государства и след. обр. характеризуетъ 5

196

В. Г Е Ф Д И Н Г Ъ

деятельность рабоче-крестьянской инспекцш въ своемъ докла де 5-ой конференцш проф. союзовъ: «Несмотря на то, что у насъ сейчасъ существуетъ не государственный контроль, а рабоче-крестьянская инспекшя, до сихъ поръ эта инспекшя остается рабоче-крестьянской только по названт, такъ какъ представители рабочихъ организаций тонуть въ общей массе старыхъ чиновниковъ гос. контроля» («Эк. Ж.», № 251). Итакъ, если не во внешней структуре, то въ фактической деятельности советскихъ хозяйственныхъ учрежденш мы видимъ пока очень мало следовъ коммунистическаго строитель ства. Съ «планомерностью», «единымъ хозяйственнымъ планомъ» дело обстоитъ очень плохо, съ уча^емъ «рабочихъ массъ» въ управленш и контроле — еще хуже. «Хозяйственная плана нетъ. Общности работъ, общности задачъ нетъ. Междуведомственная война безъ всякой «пере дышки» продолжается въ полномъ разгаре» — такъ резюмируетъ положете въ конце ноября одинъ изъ советскихъ публицистовъ («Правда». № 262). П. Что-же представляетъ собою, въ такомъ случае, советская хозяйственная система? «Главкократическш централизмъ»,отвечаетъ Троцкш («Эк. Ж.» №253). Определеше совершенно правильное — подчинен1е отдельныхъ производствъ центральнымъ бюрократическимъ органамъ — главкамъ и центрамъ. О «бюрократизацш» советскаго хозяйства, о невероятномъ разбуханш советскихъ учрежденш писалось и гово рилось много и въ Советской Россш и за-границей. Но только теперь советск!я газеты приводить поистине поразительную статистическую иллюстрашю этого явлешя (В. Мотылевъ: Очередная проблема госуд. строительства^ «Эк. Ж . » , № 2 7 7 ) . Оказывается, что, «по даннымъ статистическаго отдела народнаго комиссар!ата труда, въ Россш на 3.135.000 рабо чих^* имеется 2.000.000 служащихъ, т. е. служапце составляютъ 6 3 % по отношенш къ числу рабочихъ. При этомъ изъ двухмиллионной массы въ учреждешяхъ занято 1 */г миллюна служащихъ. Очевидно, что подобное соотношеше коли чества рабочихъ и служащихъ, при сокращенномъ базисе производства, является въ хозяйственномъ отношенш грознымъ и вошющимъ фактомъ». Таково статистическое выражеше советскаго бюрокра тизма. А ^«Правда» ( № 242) даетъ безстрастный «сощологи-

ТРЕХЛЪТШЕ

итога

197

ческш» анализъ этого явлешя. По существу это явлеше не ново, но на страницахъ советскаго органа оно прюбретаетъ своеобразную прелесть: «Въ Москве около 1 / милл. жителей, изъ нихъ рабо чихъ около 200.000 безъ семей. Остальные, однако, должны все-же жить, а следовательно и питаться. Какъ это сделать? Ясно, что только однимъ путемъ: путемъ превращешя этихъ слоевъ въ советскихъ служащихъ... Отсюда создаше ненужныхъ «штатовъ». Отсюда тысячи инстанщй, мертвыхъ учрежденШ, ничего не делающихъ (и не могущихъ ничего делать за неимешемъ делъ!) чиновниковъ». Какъ бороться съ этой гипертроф1ей бюрократизма? Методы лечешя предлагаются разные. Одинъ изъ генераловъ«хозяйственниковъ» Ю. Ларинъ (Лурье) предлагаетъ прибегнуть къ хирургической операщи и начать съ отправки 25°1о всехъ советскихъ бюрократовъ на физичесюя работы. Друпе стараются взглянуть более «въ корень» вещей. Нападки на «бюрократизмъ» основаны на недоразуменш, говорить они. Плохо не то, что у насъ — бюрократ1я, а плохо то, что бюрократ1я у насъ плохая. «Задача создашя и воспиташя хорошо действующаго бюрократическаго аппа рата — говорить Троцкш («Эк. Ж.», № 251)—остается еще не разрешенной. Нередко раздающшся упрекъ въ томъ, что советсюя учрежден! я «заразились» у старыхъ бюрокра товъ ихъ пороками (формализмомъ, волокитой и пр.) совер шенно не задеваетъ существа дела». Пока что «мы страдаемъ не столько отъ того что усвоили дурныя стороны бюрократ/и, сколько отъ того, что еще не усвоили ея хорошись сторону*» (Это положеше Троцкш на все лады повторяетъ и въ своихъ речахъ; см. «Правда», № 274, «Эк. Ж.», J£ 272 и пр.) И, парафразируя классическое изречеше, Троцкш могъбы сказать теперь: «Мы страдаемъ не отъ бюрократизма, а отъ недостаточнаго развипя бюрократизма»! Чтобы покончить съ вопросомъ о бюрократизме и главкахъ, мы ничего не можемъ сделать лучшаго, какъ охарактеризо вать всю эту систему крылатымъ словомъ одного изъ твордовъ и руководителей В. С. Н. Х-ва, уже цитированнаго намиЮ. Ларина: «всероссшское чеквалапство»(«Эк. Ж.», №252, статья: «59-головая гицра»). «Чеквалапъ это — одна изъ головъ междуведомственной гидры, о которой говорить Ларинъ. Это всероссшская чрезвычайная комисс!я по валенкамъ и лаптямъ». По словамъ Ларина, «честь открыли на рубеже 4-го советскаго года этой дремучей чащи междуведомственныхъ экономическихъ регулирующихъ органовъ принадлежитъ не пролагающему но1

198

В. Г Е Ф Д И Н Г Ъ

вые пути пылкому изсл-Ьдователю дикихъ л-Ьсовъ цент ральной Африки, а Совету Народныхъ Комиссарова. Совнаркомъ обратилъ внимаше на появивпляся въ советской печати статьи съ указашемъ, что никакого В. С. Н. X . и во обще никакого органа для выработки и проведешя единаго хозяйственнаго плана советской республики не существуетъ. Созвано было, по доброму старому обычаю, предварительное междуведомственное совещан!е, которое установило, что, действительно, никакого единаго плана нетъ, никто его не составляетъ, а вместо этого есть 59 главковъ и центровъ — «59-головая гидра». Не могу удержаться отъ того, чтобы не привести еще одинъ последнш штрихъ этой картины, написанной такими сочными красками. Ларинъ говорить о безвестномъ «герое труда», представителе «Цука», который, согласно его докладу, для выяснетя вопроса о снабженш железныхъ дорогътопливомъ, за одинъ месяцъ посетилъ 62 заседашя разныхъ междуведомственныхъ комиссш! Какъ отъ этого веетъ добрымъ старымъ зременемъ. Но какъ далеко ушли впередъ достойные ученики! Поистине — le mort saisit le v i f ! Итакъ: «всероссШскш чеквалапъ» и «59-головая гидра» главковъ и центровъ (Ю. Ларинъ), «главкократическш централизмъ» и «законнейшая волокита и беззаконнейшее самоуправ ство» ( Л . Троцкш), «рабоче-крестьянская» инспекщя, состо ящая изъ старыхъ чиновниковъ государственнаго контроля и т. д., и т. д. — вотъ какъ характеризують сами руководи тели советскаго хозяйства результаты трехлетней организашонной работы по создашю коммунистическаго хозяйства рабоче-крестьянской республики. III. Таковъ внешнш оффишальный фасадъ коммунистическаго здашя Р. С. Ф. С. Р., такова его организацюнная структура. Но, если советск1е генералы отъ хозяйства не сгущаютъ красокъ — а въ этомъ едва-ли можно ихъ обвинить, — то какъ объяснить, что эта невиданная бюрократическая двухъ-миллюнная махина, эта 59-головая гидра не только сущест вуетъ и держится полныхъ три года, но что за этимъ фасадомъ бьется еще, хоть и слабо, пульсъ хозяйственной жизни, а въ некоторыхъ отрасляхъ хозяйства замечается даже некоторый прогрессъ: такъ несомнененъ фактъ некотораго увеличешя хлебныхъ и лесныхъ заготовокъ по сравнешю съ прежними

Т Р Е Х Л Ъ Т Н Ш ИТОГИ

199

годами, достигнуто кое-что въ отношенш повышешя произ водства «ударныхъ заводовъ» по ремонту транспорта и т. д. Правда, мнопе изъ усп-Ьховъ, которыми такъ гордятся большевики, являются успехами «статистическими» и требуютъ съ места существенныхъ оговорокъ. Такъ, напримеръ, по советской статистике, усиливается ремонтъ паровозовъ и сокращается, правда очень слабо, про центъ больныхъ паровозовъ. Но оказывается, какъ свидётельствуетъ советская печать, что «наряду съ уснЬшнымъ ремонтомъ происходить еще более успешное разрушен!е.Въ печати уже указывалось, что паровозы во время ремонта часто лиша ются мЪдныхъ частей, расхищаемыхъ въ мастерскихъ, такъ что после ремонта они иногда остаются въ худшемъ состоянш, чйм^ были до ремонта. Уходъ за йаровозами также ухудшает ся и процентъ заболеваемости увеличивается» («Извеспя», № 266). Другой примерь. Продовольственная статистика показываетъ Значительное увеличен!е заготовокъ картофеля. Но такъ какъ советсюе органы перевозили этотъ картофель на дальшя разстояшя въ ноябре, въ морозь, и не |ум-кпи хра нить его, то весь картофель погибъ. «Мороженый картофель прямо бичъ населешя. Мнопе предпочитають вовсе голодать и отказываются отъ получен1я его» («Извеспя» ВЦИК,№264). «Москва завалена замороженной картошкой и испорченной капустой. На рынкахъ, въ любой овощной лавке, продается несомненно здоровый, крупный картофель, великолепная белая капуста. Только у нашихъ продоргановъ заготовлен ные продукты сгнили» («Извест1я», № 266). Но и после всехъ этихъ оговорокъ остается рядъ успеховъ, которые являются не только «статистическими». Какими средствами они достигнуты? Во-первыхъ — постепеннымъ усовершенствовашемъ аппа рата власти, аппарата принуждешя, особенно на местахъ, и безпощаднымъ его применешемъ (хлебныя заготовки по принудительной разверстке, мобилизацш квалифицированныхъ рабочихъ). Во-вторыхъ — применешемъ испытаннаго стараго спо соба заготовки — подряднаго (лесозаготовительныя работы) и другими пр1емами весьма коммерческая свойства, широко применяемыми въ некоторыхъ «главках^». Сейчасъ насъ интересуетъ только вторая группа средствь — пр1емы хозяйственные, а не полицейсюе. Великолепное описаше капиталистическаго «духа», ца-* рящаго въ главкахъ, даетъ М. Рыкуновъ («Единый органъ снабжешя промышленности». «Эк. Ж.» № 278): «Наши главки

200

В. Г Е Ф Д И Н Г Ъ

превратились въ самые настоящ1е тресты, ведуиае отчаянную борьбу за сырье и матер1алы и конкурирующие въ оплате не только техническаго персонала, но и рабочихъ при активной поддержке со стороны производственныхъ союзовъ... При этой системе лучшимъ главкомъ считается тотъ, который имеетъ Хорошо организованный отделъ снабжешя съ ловкой аген турой и свой транспортъ, да хоропля связи. Отъ ловкости агента, умеющаго разыскать предметы снабжешя тамъ, где ихъ не видитъ тотъ органъ, который ведаетъ ими, зависитъ успехъ выполнения производственной программы, какъ пре жде хорошш барышъ фабриканта обезпечивался ловкостью дельнаго приказчика. И, конечно, любой главкъ, знающш, какъ дорого достаются ему предметы снабжешя, никогда по своей инищативе не уступить ихъ другому, хотя-бы онъ былъ обезпеченъ ими на несколько летъ. У отделовъ снабжешя главковъ вполне усваивается старая капиталистическая психолопя и вырабатывается типъ агента, который въ поискахъ предметовъ снабжешя беретъ часто даже ненужное для главка: авось пригодится, разсуждаетъ агентъ, и гонитъ матер 1алы на склады своего главка»... Но, кроме того, за коммунистическо-бюрократическимъ фасадомъ укрываются остатки частно-капиталистическаго пред принимательства. Формально для него, казалось-бы, не должно быть больше места, особенно после завершешя нащонализаши промышленности и торговли издашемъ декрета 4 декабря 1920 г., которымъ окончательно национализованы все предпр1ят1я съ числомъ рабочихъ свыше 5. Есть, однако, одна область, въ которой приспособивплеся къ советскому строю элементы старой и новой буржуазш «окопались» и существуютъ легально. Это — столь широкая въ «коммунисти ческому хозяйстве область «казенныхъ подрядовъ и поставокъ». «Частное подрядничество до сихъ поръ широко применяет ся въ практике многихъ нашихъ учрежденш», говорить Г. Бергманъ («Къ вопросу о концесаяхъ», «Извест1я», 2 декабря 1920 г.). «Институтъ частныхъ подрядчиковъ, получившш въ лесозаготовительномъ д е л е довольно основательное поло жеше, приближающееся къ правамъ гражданства, почти по всюду вытеснилъ хозяйственный способъ работъ» («Извест1я> , № 250, 7/XI/20). Число этихъ показанш можно было-бы значительно уве личить. Но и сказаннаго дастаточно. Частный подрядчикъ, или какъ онъ теперь предпочитаетъ именовать себя — «заго товитель» представляетъ собою важное звено въ советской экономике. И значительные успехи, достигнутые въ деле ч

T P E X J P B T H I E ИТОГИ

201

дровяныхъ заготовокъ за последнюю кампаню, объясняются почти исключительно тЬмъ, что «подрядный способъ» заго товки выгЬснилъ «хозяйственный». Еще одна и последняя цитата. Трудно опять-таки лучше охарактеризовать эти капиталистически-спекулятивные зад ворки коммунистической республики, какъ предоставивъ слово самимъ болыневикамъ, на сей разъ «ревизору» Кры ленко, представившему въ ш н е 1920 г. докладъ В1ДИК, въ качестве председателя коммиссш для «объективнаго изследовашя формъ спекуляцш и ея причинъ». Цитируемъ по отчету «Извеспй» (19 т н я 1920 г.): «Спекулятивный рынокъ является въ настоящее время вторымъ источникомъ снабжешя республики... Источникомъ оптовой спекуляцш и оптовыми потребителями товаровъ являются наши советск1я учреждешя». Вследств1е полнаго отсутств1я точнаго учета поступленш и распределе на на складахъ главковъ «всюду одна и та-же картина: продукты стихшно уходятъ изъ складовъ и попадаютъ черезъ посредниковъ-спекулянтовъ въ советсшя-же учреждешя». «Худгше отбросы стараго буржуазнаго класса — новая буржуаз!я организовала хитрый ,и сложный аппаратъ наступлен1я спекулятивнаго капитала на советскш строй и на этомъ спекулятивномъ фронте ведетъ довольно победоносную борьбу».

Итакъ, могутъ насъ спросить, что-же это все? «Грехопадеше» или разложение коммунистическаго строя или эволющя въ сторону буржуазнаго уклада? По нашему мнен!ю — ни то, ни другое. О «грехопаденш» могутъ говорить только тЬ, кто верилъи веритъ еще въ существоваше коммунистическаго или сощалистическаго строя въ нищей, истощенной, безграмотной Россш или хотя-бы въ возможность его. Мы къ ихъ числу во всякомъ случае не принадлежимъ. По тЬмъ-же мотивамъ мнопя изъ отмеченныхъ нами явленш не могутъ быть оха рактеризованы какъ разложеше советскаго строя. Съ большимъ основашемъ можно говорить о приспособивши къ обстоятельствамъ и среде. Большевики съ самаго начала не об наруживали недостатка приспособляемости. Съ другой стороны такъ-же трудно говорить объ эволюцш въ сторону буржуазнаго порядка. Хотя Крыленко и гово рить о «наступивши спекулятивнаго капитала на советскш строй», въ действительности вкрапленные въ советское хо зяйство частно-капиталистичесше элементы слишкомъ подчи-

202

В. ГЕФДИНГЪ

нены советской власти, слишкомъ отъ нея зависятъ, ею при жаты, чтобъ они могли думать о какомъ-нибудь наступленш, и чтобы зд-Ьсь возможна была какая-нибудь эволюшя. Но, если видеть въ большевикахъ и советской власти не сошалистовъ, хотя бы и «согрешившихъ», а то, что они есть на самомъ д-кл-fe: военно-бюрократическую олигарх: ю, ко торая держится у власти благодаря экономической отсталости и крайней истощенности страны посредствомъ безпощадной эксплоатацш покорной и равнодушной массы, возвращаю щейся къ натуральному хозяйству, — для гЬхъ и советская бюрократ1Я, и главки, и сов-Ьтсюе подрядчики представляютъ собою просто разныя средства, примЪняемыя нич-Ьмъ не брез гающей въ выборе ихъ олигарх1ей. В. Гефдипгъ.

Заметки

Закавказье.

0тдЪлен1е отъ Россш. — Положеше въ Грумя.

Въ ма* 1919 г. произошла размолвка между Груз1ей и «внеш ней силой», — какъ принято было выражаться на Кавказе во вре мена английской оккупацш, — и вотъ, что нисалъ по этому поводу органъ грузинскихъ надшяалъ-демократовъ: «Мы тяготились даже гнетомъ Россш, где полноправно играли всегда такую же роль, какая была доступна самимъ русскимъ; въ царскую эпоху наше дворянство роднилось и переплеталось съ дворянствожь русскимъ, не только не испытывая какого-нибудь д*летя па первый и второй сортъ, но наоборотъ занимая постоян но привилегированное положете... и въ первые же дни торжества русской демократш наши грузинсме представители были совер шенно также облечены полнымъ дов^емъ и самыми широкими полномоч1ямп всего русскаго народа. Таково было отношете къ грузинамъ въ той Poccin. съ которой мы добровольно более 100 л*ть назадъ связали свою судьбу. Политически она насъ порабо тила, ввела въ русло своего великодержав1я, но мы никогда не бы ли для нея цвйтнымъ населетемъ колоти»... Цитата эта интересна въ двухъ отношешяхъ: поскольку въ ней содержится признате фактовъ,о ней полезно будетъ вспомнить вт» тотъ моментъ, когда Росс!я и Груз1я спокойно подойдутъ къ во просу о действительно мирномъ согласовали своихъ интересовъ; съ другой стороны, въ ней слышится отголоеокъ настроенШ, которыя до конца 1917 г. имели подъ собой, надо думать, мало поч-

204

В . М.

вы вит* крайнихъ нащоналиетическихъ/Яруговъ *). Т*мъ бол*е поучительны процессы, приведппе сперва къ отд*лешю Закав казья отъ Россш, а затЬмъ къ провозглашеяш независимости Грузш. Было бы ошибкою упрощать понимайте DIHXT. событШ. Наоборотъ, анализъ интереснаго собрашя документовъ,**) напечатан}\ыхъ въ Тифлис*, приводить къ несколько неожиданнымъ выво дами Въ общей картин* роль н*которыхъ факторовъ стушевы:нается,и наоборотъ выступаетъ впередъ весь сложный переплетъ кавказскихъ настроешй, на которыя вл1яютъ и нащональныя тра диции, и «вн*штя силы», ц темпераментъ и идеолопя лицъ, ставнгахъ у власти.

** *

Когда въ начал* января 1918 г. грузины, вм*ст* съ другими нредставителями Кавказа, вы*зжали въ Петроградъ для участ1я въ Учредительномъ Собранш, на кавказскомъ фронт* уже съ 18 декабря были прекращены военный дМсшя. 14 января турецкШ командуюшдй Вехибъ-паша, ссылаясь на то, что неремир1е будто бы, было заключено ген. Вышинскимъ отъ имени «незави симая Кавказа», осведомился, по порученш Эдверъ-паши, «какимъ путемъ будетъ возможно возстановить отпошешя съ иезависижымъ кавказскимъ правительствомъ , и предложилъ прислать въ Тифлисъ делегатовъ. Это — памятная дата, такъ какъ съ этого дня Кавказъ попаль на буряыя волны международной политики. Краевой центръ***) принялъ резолющю Гегечкори, заявляв шую, что Кавказъ, «являясь составной частью Россш», не можетъ *) Сюда относится пресловутый «договоръ», вь октябр* 1914 г. подписанный съ тур. пр-вомъ группою грузгнъ во глав* съ Кереселидзе н Мачабсли, и сформирована грузинскаго баталюна, дъйствовавц аго на сторон* турокъ См. заявлснхя самихъ участниковъ въ № 7 газеты «Клдэ», по-рлсски въ «Кавк. Словгь», 6 ноября 1918 г. **) Документы a Mamepia гы по вчгьшней политикгь Закавказья и Грузш, 1919. Типогр. Прав. Груз. респ. 512 стр., 261 документъ (съ 25 окт. 1917 г. по январь 1919). ***) Кр. Центръ Совътовъ Р. С. и Кр. денутатовъ, им*вяпй предс*дателемъ Н. Н. Жордашя, въ эти времена начиналъ терять свою роль по сравнешю съ комиссар1атомъ (кабинетомъ пинистронъ), члены котораго опирались па нащональныя организации, а яат*мъ на сеймъ, открывшейся 10 февраля. ч

ЗАМЪТКИ О ЗАКАВКАЗЬЪ

205

вступать въ переговоры о мире до долучетя инструкцШ отъ Учредительнаго Собрашя. Посл*днШ аргумента черезъ день рухнулъ, но Жордатя все-же предлагалъ дать понять туркамъ, что «мы не можемъ не считаться съ правомочными органами остальной Рос сш». Даже весьма умеренные элементы (М. И. Пападжановъ) стояли за то, чтобы привлечь къ переговорамъ все правительства Poccin, «не исключая и бодыпевиковъ». Вехибъ-паша продолжалъ игру кошки съ мышью: 14 февраля въ Тифлис* получилось его запоздалое сообщеше (отъ 16 января), что «делегаты серединныхъ державъ, собравшись въ Брестъ-Литовскй, готовы приложить всгь свои старатя къ признатю неза висимости закавказскаго правительства, которое въ уверенно сти въ полиомъ успгьхгь можетъ отправить своихъ уполномоченныхъ въ Брестъ-Литовскъ». Т*мъ временемъ турки, убедившись въ полномъ разложенш фронта,стали теснить армянсшя части отъ Эрзинджана, не слушая ссылокъ Тифлиса на перемщие, заключенное «между двумя до стойными другъ друга арм1ями». Это ускорило собыпя, и 19 фев раля Гегечкорп просилъ Вехибъ-яашу назначить время п место для пачала мирныхъ переговоровъ. ТурецкШ ответь (28.11) былъ нолонъ коварной двусмысленности: «составь уполномоченныхъ делегатовь для взаимной разработки предварительпыхъ условШ, могущихъ служить осповатемъ для окончательныхъ мирныхъ пе реговоровъ и для призпатя закавказскаго правительства, го товь къ выезду въ Тифлисъ». Какъ и въ ото вречя въ Тифлисе представляли себе положете, видно изъ речи Гегечкори въ заседанш закавказскаго сейма ( 26.11 ): «наша власть по существу была властью советской, властью революцюнной... Брестскимъ миромъ... заколачивается гробъ, въ который хотятъ вложить нашу револющю... Вопросъ какъ снасти, если не всю Россш. то по крайней мере ея часть, ибо мы только часть Россгт. Мысли эти, конечно, можно было лишь приветствовать, но въ действительности, после ухода русскихъ войскъ и при небоеспособности новыхъ нашональпыхъ частей, на до было заранее предсказать полный провалъ кавказской тактики, руководство которой переходило въ руки Н. Рахишвили и Чхенкели.

206

В.

м.

Расчету видимо, строился на помощи Германш, представите ли которой появились въ Тифлис* уже въ январе *). Документа наши весьма мало осв4щаютъ этотъ вопросъ, но его надо иметь въ виду, чтобы уяснить себе надежды на коррективу который должны были внести въ дело германо-турецшя несоглашя. 1 марта сеймъ единогласно решилъ заключить окончательный миръ на основе status quo 1914 г. и самоопределешя Турец кой Арменш «въ рамкахъ турецкаго государства». На следуюдцй день, однако, пришла весть, что къ первой редакцш Брестекаго мира, глухо настаивавшей на возстановленш гравицъ «Восточной Аназхши», добавлено было новое yciOBie объ отказе Россш огь Батума, Карса и Ардагана. Это вызвало взрывъ негодования на Брестское предательство, хотя надо сказать, что яегодоваше пра вильно было направить и на г. Кюльмана, автора добавочныхъ зребованШ, которыя Сокольниковъ принужденъ былъ подписать безъ обсуждетя. Гегечкори и Чхеидзе телеграфировали во все столицы про тесту доказывая, что договору заключенный по поводу Закав казья, но безъ его ведома, лишенъ обязательной силы. Закавказью оставалась одна только несбыточная надежда поправить дело пря мыми переговорами съ Турц1ей. Испытанные турецше дипломаты могли только радоваться, считая, что подъ первымъ ударомъ Россш, въ Бресте уже постав лены нужныя подписи, и готовь слтьдующш шагъ. 10 марта Вехибъ-паша потребовалъ сдачи ему Карса и Батума. Разсуждешя Гегечкори въ сейме отражали общую безпомощность: «нужно удивляться, что турецкое правительство, которое само подчерк нуло пашу независимость относительно Россш, старается связать насъ яепр1емлемыми услов1ями... предложеше очистить Батумъ логически не достаточно сконструировано ( ! ) » . Жордашя подтверждалъ, что «мы не унизимся до того, чтобы подписать позор ный миръ». Новый толчекъ по наклонной плоскости дали мусульмане (пар*) " T h e Times History of the W a r " , part. 250, p. 78. Въ это время, напр., былъ вылущенъ на свободу и пресловутый герм, консулъ Андерсъ, прекрасно осведомленный о положенш на Кавказе. Temps (21 янв.) только что сообщилъ о его новомъ назначенш въ Грузш.

ЗАМЪТКИ О ЗАКАВКАЗЬЕ

207

т!я «Мусаватъ»), которые устами Хана-Хойскаго упрекали сеймъ за то, что онъ не хогЬлъ высказаться определенно по по воду независимости и замолчалъ приглашея1е въ Брестъ-Ллтовскъ; «я, говорилъ будупцй премьеръ Азербейджана, констати рую лишь факты, которые могли привести турецкое прави тельство къ выводу рассматривать нашъ край, какъ часть РоссШекой республики». 29 марта сеймъ избралъ представителей для переговоровъ: Чхенкели возглавлялъ чрезвычайно громоздкую комиссш изъ представителей 3 нащональностей, принадлежащихъ къ 8 нарпямъ, какъ буржуазными такъ и сощалистичеекимъ! По прибытш депутатом, въ Трапезундъ, местный вали потребовалъ прежде всего разоружешя кавказскаго конвоя; затемъ глава оттоманскихъ представителей Рауфъ-бей не согласился на поперемен ное чередован1е председателей конферешци; далее турки заяви ли, что они прибыли не для мира, а вообще для переговоровъ съ делегащей, присланной въ целяхъ «.представительства респуб ликанская правительства Кавказа». На хитрые вопросы Рауфъбея делегащя запутанно отвечала, что Закавказье «фактически уже представляетъ изъ себя государство, вступившее въ среду международныхъ отношенШ», хотя еще и не сделавшее объ этомъ нотификацш державамъ. Турки прочли лекщю, какъ надо посту пить, чтобы быть признанными въ качестве новаго государства, и добавили, что «признаше не можетъ иметь обратной силы», а потому и протестъ противъ Брестъ-Литовскаго мира непр1емлемъ. Когда закавказцы по поводу Турецкой Арменш заикнулись было объ услов!яхъ, одобренныхъ сеймомъ 1 марта, турки разомъ оборвали ихъ, заявивъ, что не доиустятъ вмешательства во внут ренняя дела Турцш. Уже по началу видно было, что на успехъ переговоровъ нетъ никакой надежды, и председатель делегащи Чхенкели отправился за инструкщями въ Тифлисъ, где произошелъ рядъ совещапШ. Церетели, только что прибывшш изъ Россш, ут^ерждалъ, что «позищя сохранетя целости и независимости Закавказья измелена быть не можетъ, такъ какъ иначе Закавказье обратится въ матер1алъ для экспериментовъ Турцш». Мусульмане вели свою лишю:

208

В.

м.

отъ имени ихъ Мехт1евъ заявилъ, что «если пе будетъ объявлена независимость, фракщя откажется отъ поддержки мирныхъ пере говоровъ». Н. Рамишвили казуистично доказывалъ, что «неопре деленность положетя сулить ншоторыя выгоды», отказывался итти по стопамъ Троцкаго, «думавшаго, что границы не имЗштъ значешя», и кончилъ предложешемъ облечь Чхенкели чрезвы чайными полномоч1ями. Решено было «вне всякой связи и зави симости отъ В.-Литовскаго договора» перейти отъ формальныхъ юридическихъ споровъ къ обсуждению копкретпыуь условШ мира. ?

Такимъ образомъ въ Трапезунде пошли новыя предложения туркамъ, не согласятся-ли они обойтись половиной Ардагана, по ловиной Ёарса и. т. д., но туркамъ, державшимъ въ кармане Б.ЛитовскШ договоръ, наскучили затяжки, и 6 апреля ностЬдоваль ихъ ультиматума выполнить мирныя услов1я. Тифлисъ ответилъ соглас1емъ на «максимальный уступки», но было уже поздно чтонибудь выторговать. 8 апреля Чхенкели телеграфировалъ: «на хожу необходимымъ сейчасъ-же получить полномочгя на признае те Врестскаго договора, если нашъ максимумь окажется HenpieMлемымъ; этотъ договоръ предусматриваете право Закавказья (?)-на участае въ устроенш спорныхъ областей, но для этого (?!) Закавказье должно объявить себя независимым^ чего оно не делаетъ, несмотря на мои наствятя». Не дожидаясь на сей разъ ответа, закавказская делегащя, 10 апреля за подписью Чхенкели вручила туркамъ заявлеше, что «опа принимаетъ Б.Литовсшй договоръ и готова вести дальнейшее переговоры, осно вываясь на немъ». Потребовавъ немедленнаго очпщешя Батума, турки тотчасъже перешли ко второй своей задаче и 13 апреля подтвердили Чхенкели, что для прпвлечешя къ переговорамъ союзниковъ Тур цш надо прежде всего, чтобы Закавказье провозгласило свою не зависимость. Однако, въ этотъ-же день въ Тифлисе не согласились съ тактикой Чхенкели и, въ виду недостижен1я поставлеяныхъ за дачу предписали комиссш вернуться въ Тифлисъ. «Въ Б.-Лйтовске, сказалъ Церетели, продиктованъ смертный приговоръ рево люционной Россш и мы его для нашей родины не подишпемъ». Такъ говорилось, но Гегечкори впервые поставилъ д1агпозъ

209

ЗАМВТКИ О ЗАКАВКАЗЬЕ

настроешямъ, сказавъ: «опасность—среди насъ», и, действитель но, сомнЬнШ не оставалось поел* того, какъ представитель партщ «Мусаватъ» заявилъ, что релиия «пе позволяетъ мусульман ской демократии принять активное учаейе въ боевыхъ д*йств1яхъ противъ Турцш». Теперь кажется удивительнымъ, что пламенную отповедь мусульманамъ далъ будущШ рьяный организаторъ на родной грузинской гвардш Джугели: «только въ иредйлахъ Вели кой Россхйской Республики, которая теперь пережнваетъ тягчайшай кризисъ, татарски народъ, вм*стт> со всЬми народностя ми Россш, обр*лъ свои надежды и шгЬетъ виру въ ихъ осуществлете... турецкая ор1ентац1я есть актъ отказа отъ револтцшнныхъ надеждъ и только въ нашей общероссШской ор1ентащи есть осу ществлено вс*хъ нашихъ надеждъ... теперь (татары) умываютъ свои руки, хотя знаютъ, что умываютъ ихъ нашей кровью». Когда принята была резолющя объ отоованш делегацш, Жорданхя закрылъ собрате словами: «поел* этого значить мы вступаемъ оффшпально на военную арену, т. е. Закавказье ведешь войну съ Турцгет. Ишь времепемь все больше вскрывалась картина распада демобилизованной старой армш и призрачность падеждь па по мощь откуда бы то ни бхдло...Турки продвигались впередъ, подходя къ Карсу. Чичеринь 13 апреля платонически возлагаль ответ ственность за судьбу Арменш на Гермапщ по настояшю коша рой были выведены pyccKia войска изъ армянскнхъ областей». 14 аир*ля незначительный турецшя силы совместно съ ад жарцами заняли Ватумъ; н*которыя яацюнальныя части броси ли форты безъ боя. 19 апреля 8 0 0 мйстныхъ татаръ заняли районъ Лбастумана. 22 апреля Вехибъ-паша предложилъ возобновить переговоры и объяснилъ, что «продолжение операнд есть неиз бежное военное нослйдстопе новаго положешя, созданяаго разрывомъ переговоров^. Такъ турки переходили къ третьей ступепи своихъ ycirtxoBb: расширетю птлобр*тетщ получеппыхъ въ Брестъ-Литовск*. Вторая ступень уже миновала, такъ какъ тогоже 22 апреля на пов*стка\т> сейма появился пупктъ: «независи мость Закавказья». Наган документы не осв*щаютъ внутренней подкладки собы14

210

В. М.

тШ, но, видимо, переломъ иаетупнлъ въ связи съ завершетемъ уномянушхъ переговоровъ съ германской делегащей. Речь о разрыв* съ Pocciett выпала на долю Ошашвилн. Онъ сослался на нбоправдавпцяся надежды получить защиту со сто роны Россш, где возобладало «реакщонное движете» больше визма, и, указавъ на опасность, грозящую съ севера, впервые определенно предложилъ «искать лучшей и повой ор1ептащтМъела въ огонь подбавилъ лидеръ Мусавата Расуль-заде, лицемерно негодовавшЩ па «великую демократш Россш» за уступку Карса. Ардагана и Ватума. Горечь на Кавказ* по поводу Брестъ-Литовскихъ добавленШ была естественна, но не мусульманамъ было говорить о ней, разъ они только что отказались отъ защиты Закавказья. Вообще врядъли правильно было обвинять болыпевиковъ и одновременно счи тать добрыми гепгями т*хъ, кто изъ рукъ ихъ рвалъ Россш на ча сти. Вопросъ о томъ, что полезнаго можпо было сделать въ дан ный моментъ для парализацш насшия, оставался открытымъ. 0тд*лен1е отъ Россш, котораго такъ ловко добивались турки и германцы, не вс*ми считалось панацеей. Представитель меньшевиковъ, партш, наибол*е в.шггельпой въ сейм*, призналъ, что среди его товарищей есть и другое течеше,сознающее, «что укр*пдеше единства, усилеше обороны п закр*плете завоевашй револющи... быть можетъ не вытекаетъ изъ объявлешя Закавка зья самостоятельнымъ государствомъ». И, д*йствительно .не да лее, какъ черезъ м*сяцъ, за отд*лен!емъ посл*довалъ расколъ и распадъ Закавказья. Кром* протестовъ русскихъ представителей Н. Ф. Верезова (с.-р.) и Ю. Ф. Семенова (к.-д.), сл*дуетъ отм*тить пламенную р*чь Туманова (армянинъ, с.-р.), указавшаго, что въ течете бол*е года народы Кавказа могли заявить о своей независимо сти и «ни одинъ изъ нихъ не ставилъ вопроса о иолномъ отд*леши... Надо честно признать, что идея эта исходить огъ турецкихъ импер!алистовъ(апплодисменты, гиумъ т сжамьяхъ Мусаватъ),.. Можемъ-ли мы поел* столь продолжительной совместной жиз ни съ Poccieft сказать, что у насъ н*тъ ни экономической, ни по литической, ни культурпой связи съ этимъ государствомъ? За-

ЗААГБТКИ О З А К А В К А З Ь Е

211

кавказье обладаетъ слишкомъ малыми экономическими силами, чтобы иметь собственную ор1ентащю... Независимость Закавка зья не улучшаешь нашего положетя... она связываетъ насъ по рукамъ и по ногамъ». Тумановъ ссылался на то, что вопросъ отд4летя, очевидно, былъ предрйшень до засЬдатя. Документа наши вновь остав ляюсь мпого неяснаго, и лишь одинъ ораторъ (стр. 213) обмол вился намекомъ, что «кое какая гарантгя нашего существования у насъ есть». 22 апреля самостоятельность была провозглашена. Турки продолжали наетуплеше. 25 апреля палъ Карсъ, и лишь 28 чис ла Вехибъ-паша сообщилъ въ Тифлисъ, что Турщя признала не зависимость Закавказья, и что Ватумъ назначенъ м*стомъ съез да делегащй. Начались переговоры. На этотъ разъ лартнеромъ Чхенкели оказался бывнпй мннистръ юстицш и председатель парламента. Халиль-бей, одинъ изъ наиболее натор*лыхъ представителей турецкаго оффищальнаго крючкотворства. Онъ съ места заявилъ, что создались повыл условгя: «началась борьба между турецки ми и закавказскими войсками и, къ несчастно, кровь пролилась; характеръ нашихъ отношенШ такимъ образомъ изменился; я не могу следовательно допустишь, чтобы Б.-Литавстй договоръ былъ признанъ исключительной основой настоящихъ перегово ровъ». Тщетно Чхенкели пытался привлечь пемецкаго генерала фонъ Лоссова къ фактическому участш въ переговорахъ; Халиль-бей настаивалъ на томъ, что речь идетъ исключительно между Турщей и Закавказьем^ Турки потребовали передачи имъ доро ги Александрополь — Джульфа для действШ противъ апглнчанъ въ Персш. Генералъ-грузинъ Квинтадзе телеграфировалъ генералу-армянипу Назарбекову, въ случае Hecoraacia турокъ на пе реговоры «принять бой съ целью удержашя Александрополя», но турки поспешили 15 мая занять этотъ важный пунктъ. Чхенке ли оставалось лишь заявить Халиль-паше. что опъ «отдаетъ се бе отчетъ во властной необходимости» этой военной операщи! Фодъ-Лоссовъ пытался поддержать закавказцевъ, передавать ихъ протесты своему правительству, но вмешательство это не нра-

212

В. М.

вилось туркамъ, и 26 мая Лоссовъ былъ отозванъ. Одновременно Верлинъ хогЬлъ выступить въ роли посредника между Москвой и Закавказьемъ, «по поводу призпатя этого посл^дняго государ ства Pocciefi», но Чичеринъ требовалъ «привлечешя полномочнаго представительства русскаго правительства къ учаетш въ переговорахъ, ведупщхся въ Батуми», и отказывался прдзнать отделете Кавказа, какъ решенное сеймомъ, не выражающимъ воли населешя, такъ какъ его члены были избраны лишь для участая въ Учредительномъ Собранш. Переговоры въ Батуми шли въ самой невероятной атмосфер*. Еще при выезде турокъ изъ Константинополя закавказскому правительству было сообщено, что Северный Кавказъ объявилъ свою независимость и нотифицировать ее оттоманскому прави тельству и другимъ державамъ. «Делегаты Сев.Кавказа,*) находяпцеся въ Константинополе, выедутъ въ Батумъ вмгьстт съ отто манской делегащей и предпримуть шаги къ объединешю ихъ стра ны съ Закавказьемъ».Въ Ватуме съехались и друпя депутацш,среди которыхъ и при помощи которыхъ велась безудержная мусуль манская агитац1я. Поднятый шумъ совершенно заглушалъ голосъ тифлисской делегацш. Катя пастроетя были среди коллегъ самого Чхенкели, вид но изъ того, что даже мысль о посредничестве германцевъ встре чала оппозшцю, такъ какъ, по мпенш делегата-мусульманина Гаджинскаго, это могло обидеть турокъ. Ахалцыхск1е и ахалкалаксие мусульмане подали туркамъ петищю о присоединены къ Оттоманской Имперш «въ виду не возможности мирной жизни мусульманъ въ составе Закавказья, а тгьмъ божье Грузгт. 26 мая Халиль-бей решилъ затянуть петлю. «Сотни тысячъ тюрковъ и мусульманъ терпятъ въ Баку и окрестностяхъ крова вое ярмо безжалостныхъ бандитовъ, такъ называемыхъ революцшнеровъ». Не лучше положете и въ другихъ местахъ. «Никакое правительство, достойное этого имени, не могло бы видеть равно*) Это члены правительства Тапы Чермосва, который, после взятая турками Баку, двинулся съ ними выбивать изъ Петровека русскш отрядъ Бичерахова.

ЗАМЪТКИ О ЗАКАВКАЗЬЕ

213

душнымъ окомъ, чтобы на пограничной съ его охраной территорш подобныя преступлешя безнаказанно умножались, и чтобы страдало население, имеющее самое тЬсное сродство расы и рели пи съ населешемъ Имперш:». Турки переходили на пятую позищю своихъ домогательствъ, требуя для себя права иитервещт и покровительства обиженпымъ единов*рцамъ. Впосл*дствш, поел* занят!я Баку, Нури-паша заявилъ въ одной изъ прокламаций, что къ югу отъ Кавказскаго хребта Турпдя не можетъ допустить другихъ вл1янШ, кро ме своего. Турки не даромъ прошли прекрасную практическую школу дипломатш! Халиль-бей заключалъ свою ноту ультиматумомъ: въ 72 часа принять вс* 1тредыдупця требовашя и новыя исправлешя грапицъ. Въ Тифлис* 26-го мая произошло знаменитое последнее зас*даше сейма, на которомъ Церетели произнесъ две свои известный р*чи, въ сущности лишь прикрывавши поражеше. Характеренъ текстт> постановления, вынесеннаго сеймомъ:«въ виду того, что по вопросу о войне и мире обнаружились коремпыя расхождеигя ме жду народами, создавшими Закавказскую независимую республи ку, и потому стало невозможно выстунлеше одной авторитетной власти, говорящей отъ имени Закавказья, сеймъ копшатируетъ фактъ расиадешя Закавказья и слагаетъ свои полномоч1я». Въ тотъ же памятный депь Нащональный Сов*тъ Грузш въ со ставе 42 членовъ и 36 кандидатовъ провозгласилъ независимость новой республики Грузш, для которой, по словамъ Жордаши, уже оказался въ наличности «разработанный актъ». Въ ложе Нащональнаго Собратя впервые появился германскШ представитель графъ Шуленбургъ въ сопровождена своихъ офицеровъ. Новый председатель правительства Н. Рамишвили тотчасъ запросилъ Халиль-бея, остается ли ультиматумъ въ силе; тотъ отвечалъ, что новая комбинащя д*ла не м*няетъ. Рамишвили 31 мая попытался опять отешять Брвстскш договоръ, но принужденъ былъ «въ дополнение къ своему сегодняшнему письму» при нять и требован1е объ уступке Ахалцыхскаго и Ахалкалакскаго у*здовъ.

214

В. М.

4 шня былъ подпясанъ договоръ съ Турщей и военное согдашеше съ обязательством предоставить Турцш и ея союзниками грузинсшя железныя дороги для военныхъ передвижетй по глав нымъ стратегическямъ надравлетямъ. Арметя была занята турками, но Гермав1я действительно спа сла отъ этого нашесттая Грузш, разр4шивъ ей выставить посты на границахъ и въ случае подхода турокъ заявлять, «что они по ставлены по приказу высшаго германскаго командовашя и охраняютъ грузинсшя ж. д. въ интересахъ союзниковъ». Темъ не менее несомненно, что турки широко пользовались грузинской территоpieft для своихъ военныхъ задачъ. Въ одной ноте, адресованной германскому военному предста вителю ген. фонъ-Крессъ, Жордашя обмолвился характерной фразой; онъ сказалъ, что Груз1я будетъ защищать свою незави симость «въ согласш съ силами, который будутъ па пашей сторот въ этой боръбгь». Это и есть та формула оппортунизма, къ которой неизбежно сводится внешняя политика всехъ малыхъ государства Для нихъ речь идетъ не о громко провозглашае мой независимости, а лишь о перемене покровителей. Впоследствш, въ дополненш 27 августа 1918 г. къ тому же Брестскому договору, германцы вынудили у больгаевиковъ следующую необычную формулу: «Россш даетъ eooacie на приз наке Герматей Грузш, какъ самостоятельная государства». За это Грузш вяередъ пришлось уплатить немцамъ въ шле моношшеВ на марганецъ и концессии на пользоваше ж. д. Шаропань-Сачхерп и ПотШскнмъ портомъ.*) После немцевъ пришли англичане. 22 декабря 1918 г. мипистръ И. Д. Гегечкори торжественно пытался уверить а н т й скаго полковника Джорданъ, что введея!е иностранныхъ войскъ въ Грузш для доддержашя порядка не нужно; если же задачи войскъ друг1я,то необходимо предварительное соглашеше съ Груsiefi. На это полк. Джорданъ предложилъ отвести помещешя для бригады пехоты, бригады артиллерш и 1.800 лошадей. Грузин*) См. F. С. Zitclman, Russland im Friedensvertrage von Versailles, Berlin 1920, 9'*, комм, къ ст. 293. Договоръ, заключенный между Гер манией и Груз1ей, опубликованъ, однако, не былъ.

ЗАМЪТКИ О ЗАКАВКАЗЬЕ

215

скому правительству оставалось лишь заявить, что, «одушевлен ное желашемъ работать въ согласш съ союзниками надъ оеуществдешемъ провозглашенныхъ имъ принциповъ, оно даетъ свое соглайе на вводъ войскъ». Такъ водворились въ Грузш новые друзья, начавпне въ отно шенш Россш съ того же самаго пр1ема,которымъ годъ назадъ началъ Вехибъ-паша, неумеренно подчеркивавшШ независимость Закавказья. 30 декабря 1918 г. англШское министерство и.д. за подпи сью г.Маллетъ дало следуюпця письменныя завйретя г.г.Авалову и Гамбалшдзе, находившимся въ Лондон*: «...Вамъ безъ сомнев1я известно, что пр1емъ делегатовъ па мирную конференцш и положете, которое имъ на ней предоставляется, суть вопросы, подлежащее разрешешю самой конференцш, но я имею полномоч1я отъ г. Бальфура уведомить Васъ, что Правительство Его Величества разсматриваетъ съ симпатгёй созданге Грузинской республики и готово настаивать на ея признаны Конференщей и поддержать ея желате отправить делегатовъ въ Парижъ для предъявлетя своихъ пожеланШ». Несомненно, что декабрьская нота, какъ магнитъ, потянула грузинскую политику, предопределивъ ея пути. Первымъ втапомъ выполнея1я данныхъ обещашй явилось фактическое признан1е Верховнымъ Советомъ въ январе 1920 г. правительствъ трехъ Закавказскихъ республикъ. Предложеше. какъ известно, исходи ло отъ лорда Кэрзона...*) Подводя краткШ итогъ исторш грузинскаго самоопределетя, можно съ уверенностью указать, каше посторонне Россш фак торы руководили имъ. Началось все съ желашя уклониться отъ последствШ обще-русскихъ бедъ; после множества перииетШ пришлось примириться съ добавочной потерей двухъ округовъ. и затемъ счесть своими благодетелями именно техъ, кто подготовилъ отторжеше Карса и Батума. Въ дальнейшемъ мы видимъ, как1я внештя вл1ятя отводили внимаше Грузш въ сторону отъ севера. *) См. дополнеше въ коице статьи.

216

В. М.

Если до 26 мая 1918 г. въ созпанш грузинъ было еще немало осложняющихъ соображетй объ отношетяхъ къ Росйи, то какъ только наступилъ переломъ, во* процессы пошли быстрее. Рус скимъ пришлось пережить немало горькихъ минуть.

Господствующей парией въ Грузш, конечно, являются сощалъ демократы-меньшевики. На известной гравюр*, — где въ центр* пом*щенъ портретъ Н. Н. Жордатя, съ его умнымъ строгимъ лицомъ и молодыми «горскими» глазами, а кругомъ медаль оны его учениковъ и ближайшихъ сотрудниковъ, — въ сущности сгруппировано все, что въ Грузш есть выдающегося въ политическомъ отношеши. й т*мъ не меп*е тифлисское правительство нредставляетъ собою блокъ меньшевиковъ и пащопалъ-демократовъ, причемъ опред*лепная идеолопя посл*днихъ чувствуется непрерывно. «Для насъ страшно и неглнемлемо лпшь одно — Росс1я», питутъ нащоналисты. *) «Для международнаго положешя Грузш. разум*ется, очень важно вм*шательство Америки въ д*ла Азш и Кавказа... Территор1я Poccin отодвинута за КавказскШ хребетъ... англШская политика отнын* будетъ стремиться къ тому, чтобы между Poccieft и Amvrieft остался нейтральный буферъ, т.е. чтобы Poceia бол*е не вернулась въ Грузш... Когда на Кавказ* столкнутся интересы Англш и Poccin, возможно, что мапдатъ па Грузгю (!) достанется третьей сил* — Америк*, и если это про изойдете, то грузинская нащональпая политика, главная ц*ль которой не допустить возвращетя русскихъ въ Тифлисъ. толь ко выиграетъ въ матер1альиомъ и моральномь отношеши отъ при хода Америки». И это мысли не только маленькой газетки. Ихъ стоить сопо ставить съ т*мъ, что въ оффищальиыхъ запискахъ u r b i e t o r b i за являюсь подлинные представители Грузш: «во* грузины разд*ляготъ теперь основанное на опыть революцги уб*ждеше, что руссшя парии, безъ исключены: радикалы и револгощонеры, монар*) Питало Клде, 6 и 13 октября 1919 г.

217

ЗАМЪТКИ О З А К А В К А З Ь Ъ

хисты и еощалисты, одинаково и глубоко враждебны правамъ и вольностямъ инороддевъ». *) Со второй частью теорШ органа нацюналистовъ можно сопо ставить совершенно недавнее заявлеше Гегечкори и Авалова, по данное Лиг* народовъ: «независимость н политическая устойчи вость (Грузш, Арменш и Азербейджана) необходимы, если толь ко желательно, чтобы новая Турпдя и Перс1я могли развиваться свободно, не находясь подъ поетояи-нои ytpojou сгьвера... Есть и еще одно соображеше, придающее международное значеше закавказскимъ территор!ямъ и вопросу о допущенш Грузш въ Лигу Нацш: это важность сообщеяМ черезъ Грузгю съ Персгещ Арме нией и Средней Азгей...»*') Въ перевод* на простой языкъ, делается предположете от крыть дверь въ тылу Pocriu. Прежде таюе документы хранились лишь въ н*дра\ъ восточныхъ канцеляр*й!

Надо совершенно определено прпзнать значительные успехи грузинскаго правительства во внутренней политик*: поддержаше въ стран* порядка, проведение такъ или иначе аграрной ре формы***), наконецъ самый фактъ сохранения властью своего авторитета и т. д. Все это многократно и подробно осв*щалось самими грузинами, но въ порядк* изучетя общей картины положетя нельзя забывать и тё'хъ нодводныхъ скалъ, которыхъ еще не миновала Груз1я. Главной опасностью является, конечно, идейное расхождение среди самихъ грузинъ: характерно, что во глав* аграрныхъ движеиШ среди осетинъ ГорШекаго п Душетскаго у*здовъ стояли гру зины. Стремительный южный темпераменте далъ грузинамъ весь*) Мсморандудгь франц. правительству, 30 января 1919 г. * ) „ T e m p s " , 15 ноября 1920 г. v

***) Въ основу реформы положенъ пршхципъ мелкой собствен ности. При плотности населсшя въ 318 чел. на 100 десятинъ,— уступающей лишь Бельпи,—крестьянская семья получаетъ лишь около одной десятины. Образовано 20 нов ыхъ переселенческих!» деревень длязаселенш окраинъ. У помъщиковъ осталось 5—7°/ всей земли. См. заявлешя Мин. Землед*л!я, «Борьба», 25 шня 1920 г. (?

218

В. М.

ма заметную долю участия въ советскихъ организащяхъ областей, окружающихъ rppiro. Наряду съ этимъ, источникомъ многихъ осложнений служить нащональный вопросъ менышшствъ. Грузины утверждаютъ, что 75 % яаселешя ихъ республики говорятъ по-грузинскп, а потому Груз1я есть яащональное государство». *) Надо принять во впимаше, что изъ грузинскаго подданства исключены прежде всего лица, до 19 шля 1914 г. не приписанный къ податнымъ сословь ямъ Тифлисской и Кутаисской губернШ. Можно представить себе, сколько иностранцевъ оказалось, напр., въ столице Грузш, где въ 1917г. числилось 76.000 грузинъ, 92.000 русскпхъ и 142.000 армянъ! 25<>Д инородцевъ сосчитано безъ нихъ. Несмотря на старашя меньшинствъ, особенно армянъ, получить национальную автономш, территор1альную или персональную, это имъ не уда лось. Лишь Абхаз1я (Сухумъ) считается автономной территор!ей-, хотя и въ очень ограниченныхъ размерахъ. На беду Грузш боль шинство ея «инородцевъ» разселено но границамъ по соседству съ зарубежными родичами. Изъ-за Борчалинскихъ армянъ въ конце 1918 г. Грузия вела уже войну съ Армешей. причемъ все армяне въ Тифднее были объявлены военно-пленными. Въ мартъ 1919 г. возникли серь езный военный дЪйств1я съ ахалдыхскимп мусульманами, до статочно серьезный, такъ какъ въ начал* Груз1я потеряла 23 офицера и 312 солдатъ. Съ мусульманамн-аджарцами, тяготею щими къ Турпга, все время происходили стычки, и почти нака нуне занятая грузинами Ватума въ Артвинскомъ округе былъ правильный фронгъ, На&онеп;ь, на севере многократно возставали осетины, попавпне въ пределы Грузш, и ихъ круто усмиря ла народная гвард1я Джугели. Перечиелеше наше далеко не полно. Помимо наличности пестраго «инородческаго» элемента, среди самихъ картвельцевъ есть и существенный разлшя и но нсторпческимъ судьбамъ**) и по нареч1ямъ: мингрельцы, аджарцы и *) Слова Натадзе на 1К>льскомъ съезде партш с.-д, **) Не надо забывать, что пресловутый русско-грузинскш до го воръ 1783 г. касался лишь Кахетш и Карталинш и определенно подтверждалъ независимое существоваше Имеретш.

ЗАМЕТКИ О З А К А В К А З Ь Е

219

т. д. говорятъ на языкахъ, не менее отличающихся отъ грузинскаго, чемъ польски отъ русскаго. ТретШ вопросъ — экопомичесшй. Одно содержаяк> армш, ис числявшейся въ конц* 1919 г, въ 12.000 штыковъ, 650 сабель, 8.000 народной гвардш и т.д., поглощаетъ громадяыя средства. Бюджетъ Грузш на 1921 г. исчислеиъ въ 8 съ пол. милл1ардовъ рублей, изъ которыхъ 2 мшшарда ассигнуется на военпыя нуж ды и 2 съ пол. милл1арда на правительственную помощь населевш продовольств1емъ. Последняя мира дйлаетъ честь правитель ству, но свидетельствуете о затруднен1яхъ въ стране. Грузинской «нащональной» промышленности почти не существуете 24 1юля 1920 г. съ Тифлис* засЬдалъ съ*здъ общества заводчиковъ и фабрикантовъ; изъ 25 именъ членовъ совета: армянекихъ 12, рус скихъ и еврейстшхъ 12, грузинское 1 (К.И. Месхи). То же отношеBie замечалось и йри образовали торговыхъ палате. Нащоналистическая пресса жалуется, что «армяне продолжаюсь занимать первостепенное м*сто въ культурной жизни Грузш». *) О торговле съ Груз1ея аиглШсюй коммерческий агенте па Кав казе майоръ Пайндеръ отзывается пессимистически: введен1е въ Батуме техъ-же ставокъ, что и въ Поти, вызвало «почти полное прекращен1е экспорта... экономическая политика Грузш весьма примитивна...выборъ товаровъ для вывоза весьма ограниченъ» ( N e a r E a s t , 9сент. 1920). Сырье по закону 2 августа 1919 г. является правительствен ной моношкией, но напр. на табакъ наложено запрещеше въ обезпечеше долга въ 4 0 0 . 0 0 0 ф. ст. англШскояу Barelay B a n k . Марганецъ вывозится изъ старыхъ запасовъ; рудники запуще ны; изъ 26 заводовъ работаете 2.**) Вся марганцовая промыш ленность сдана иностранному трасту «Чемо» подъ услов1емъ уплаты казне половины чистой прибыли; подъ ожидаемыя поступлентя правительство заключило въ Англш заемъ въ 6.000.000 ф. ст. ТкварчельскШ угольный районъ сданъ итальянскому Вапса Italo Caucasica. Монополия на шелковичную промышленность ») „Грузия", 2G ноня 1020 г. **) «Новости дня*, Тифлись, 12 сентября 1920 г.

220

В. М.

выдана французскому синдикату. Ведутся переговоры съ англи чанами о нефтяной концессш въ Ильдохани н т.д. ( « T e r o p s » , 8 дек. 1920 и 4 янв. 1921 ). Будущее покажетъ насколько для экономическаго здоровья Грузш было более полезпо не столь стремительное развитее за об щей таможенной лишей россШскаго организма. Въ отсутствш Россш Груз1я спешить обрости новой экономической тканью, но въ этой поспешности чувствуется явно и безпокойство за изсякающую казну. ГрузинскШ рубль, стоившш 5 сантимовъ въ 1919 г.. въ шл4 1920 г. упалъ до 2 сантимовъ, а къ концу года опу стился ниже 1 сантима. *) Во всякомъ случае ясно, что, если Груз1я и дожила до насто ящим времени съ сравнительномъ благонолучш,то это произошло за счетъ двухъ факторовъ: россШскаго наследства и внутренней русской борьбы. По случайньогъ военпымъ обстоятельствами въ Тифлисе ока зались сосредоточенными несметные тыловые запасы всей кав казской армш: пров1антъ, снаряжеше, кожи, мастершя, авто мобили, подвижной составь. Ликвидащёй этого россШскаго иму щества Груз1я жила до сихъ поръ. Да и не только военные запасы подобрала Груз1я. Тифлисъ более 100 летъ былъ обще-кавказскимъ центромъ, и не одни грузины строили дворцы, театры ,церкви, школы if дороги. Российская академ1я наукъ уже указывала, что сокровища кавказскаго музея далеко не являются исключи тельно грузинскимъ нащональнымъ доетояя1емъ. Мало того, самая возможность въ отсутствш Россш энергично воздействовать на заинтересованное, но мало осведомленное ев ропейское общественное мните — создавалась рбссШской гра жданской войной. За спиною силъ, боровшихся па Северномъ Кав казе, въ Закавказье терялось чувство историческихъ и географдческихъ реальностей и готовилась почва для иностранныхъ вмешательствъ.**) Нетъ ничего удивительпаго въ томъ, что Груз1я не хотела те или ипыя руссшя партш признать за «окончательную Россш», *) «L'lnformation Financiered, 4 янн. 1921 г. *•) Near East, 18 марта 1920 г., стр. 389.

ЗАМЪТКИ О

ЗАКАВКАЗЬЕ

221

но, какъ мы уже видели, борьба опред*лепнно принимала характеръ уклонешя отъ всякой Россш. Газета, имеющая мужество откровенно высказывать свои мысли, *•) пишетъ: «здесь среди чужого населешя pyccrie все очень быстро становятся только русскими и готовы быть провод никами всякой силы, протягивающей къ намъ свою руку... Боль шевики и деникинцы такъ часто и легко между собой переплета ются, что, если вы разобрались въ пихъ сегодня, то это еще не значить, что черезъ мйсяцъ они останутся на томъ же месте». Надъ этими внешне наивными словами стоить призаду маться: где-то за пределами спектра россШскаго разъединетя для сторонняго наблюдателя вдругъ открылись черты нащи... Но въ одномъ авторъ неправъ: русское нацюнальное чрство слиш комъ лениво и само посебгь лишено страсти п агрессивности. Какъ ли относиться къ распадешю прежняго единства Рос сш, существован1е ряда довыхъ гоеударственныхъ единицъ и це лой системы яовыхъ отпошелй — на-лицо. Переживаемый этапъ очевидно неизб*женъ въ развит россШской «туманности». Старыя мысли Жордашя о першде, предшествующемъ федеративно му строительству, несомненно торжествуюсь. Вопросъ, ставившШся въ 1801 году: будетъ ли у грузинъ «царь или губертя», отпалъ въ обеихъ своихъ половинахъ. Дело идетъ о другомъ. Призная1емъ государственнаго суве ренитета, даже въ его полномъ объеме, не разрешается вопросъ о шд-государственныхъ и лееакд^-государственныхъ связяхъ, а между темь, при современной экономике и м1ровомъ сцЬпленш интересовъ, связи эти на практике совершенно меняютъ смыслъ независимости малыхъ и слабыхъ государствъ. «Предоставьте намъ самимъ выбирать нашу ор1ентацш», восклицаютъ грузины, забывая, что кроме друзей есть сосшди, дан ные исторгей и географгей. Если Аргентина уже осенью 1919 г. признала de jure Груз1ю, то отъ этой «любви къ дальнему» бе ды нетъ, по если Груз1я предлагаетъ свои услуги,чтобы изменить все положеше на Среднемъ Востоке и щпобретея1е Батума пере*) «Груз1я», 23 февраля 1919.

222

В. М.

страховываетъ путемъ выдачи англичанамъ ж. д. концессш *) на соединеше Батума съ Карсомъ, а следовательно и съ Перс1ей(черезъ Александрополь и Джульфу), то тутъ речь идетъ уже не объ одной Грузш. Малыя государства въ такихъ болыпихъ делахъ обычно бываютъ простыми исполнителями чужихъ плаповъ. Тотъ оппортунизма политики, право на который хотятъ оста вить за собой молодил мелшя государства, можетъ имйть усн^хь лишь на короткШ срокъ. Политика есть согласоваше освовныхъ реальныхъ силъ, и чемъ больше уклонете огь равнодействую щей, темъ больше опасностей и потрясенШ въ будушемъ. В. М.

P . S . Въ заседашяхъ 26 и 28 янв. Верховный Советь призналъ de jure Эстошю, Латвш и Грузш, «правительства кото рыхъ, — по словамъ r.BpiaHa, — представляютъ все гарантш, и гранипд которыхъ отныне определены» (речь въ Сенат* 3 февра ля). Совершенно безотносительно къ опенке отого факта, можно лишь отметить, что, не пpизнaвa^я советское правительство, дер жавы впервые какъ-бы признаютъ силу его обязательства Судь ба Арменш, уже заседавшей на советской конференщи, свиде тельствуют^ что решаюпщмъ факторомъ является положеше на местахъ. Непосредственнымъ носледств1емъ заявлешя Верховнаго Совета является лшпь придатс полной законной силы тЬмъ нодписямъ, которыя скрепляютъ выданный концессш. СтремлеHie оформить ати отношешя съ бывшими окраинами Poccin заме чалось еще въ 1919 г. В. М.

*} Бюллетень «Самуслимано Сакартвело», Л$ 1, Батумъ, 2 т л я 1920 г.: см. пунктъ второй соглашешя, подписаннаго англ. верх, комиссаромъ полк. Стоксъ и министрами Гегечкори и Н. Рамиш вили.

КУЛЬТУРА И ЖИЗНЬ ЛОЭТЪ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ. (Жоржъ Д юга мель). Намъ выпала на долю тяжкая судьба жить въ грозную эпоху великихъ и кровавыхъ потря сение. Воть уже седьмой годъ, какъ обезумевшее и истомлен ное человечество мечется по путямъ разрушетя и ненави сти, и нетъ надежды, что близокъ конецъ шровой буре и что мы вновь обр*Ьтемъ утерян ную гармошю духа и способ ность къ радостно-творческой жизни. Н а поляхъ сражетй утрачены не только матер!альныя ценности и культурные навыки; въ годы войны и рево люции погибли не только миллюны человеческихъ жизней, разрушены не одни лишь горо да, деревни и плоды физическаго труда: убито или заглушено, втоптано въ грязь или сковано то, что считалось духовнымъ пр1обр1угстемъ человечества, что составляло его идеальный ценности и светлый достижешя. Среди всеобщаго братоубий ства безеильными и ненужны ми оказались слова любви и милосерд1я; въ зареве войны потускнели ценности искус ства, лучппя творешя духа человеческаго, и, примирив

шись съ темъ, что «векъ шествуетъ путемъ своимъ железнымъ», мы 1сультъ борьбы и насшня возелавили, какъ законъ жизни. И — главное — для насъ ненормальное стало обычнымъ, и безум1е возвели мы въ правило: мы привыкли къ убШству, къ крови, къ ужасамъ разрушетя, къ беземысленности гибели, къ разнузданной стихш. Намь стало чуждо сострадате. Насъ покинули элементарныя ошущешя человеч ности. Мы не содрогаемся те перь при разсказе, который несколько летъ тому назадъ показался - бы чудовищшлмъ кошмаромъ. Привычка огруби ла насъ, Сердца наши закрыты для милосерд1я. М1ръ сталъ жесточе и безпощадпее, неже ли прежде. Но въ то же время онъ кор чится въ чудовищныхъ мукахъ. Человеческое страдаше сейчасъ безмерно. «Все человече ство испускаетъ теперь отчаян ный, раздирающШ крикъ. Точ но изувеченное животное, оно мычитъ, ничего не понимая въ своей ране... Люди знаютъ только одно: свое непреодоли мое, безконечное и беземыслен-

224

МАРКЪ

ное страдаше. Они стонутъ и жаждутъ облегчетя»*). И можетъ быть именно поэто му, въ дни озвЗф£тя и ожесто чения, такъ по новому сильно и волнующе звучатъ голоса, зовушде насъ къ забытымъ, но вечнымъ началамъ любви и милосерд1я, пробуждаюшде въ самой глуби нашего существа дремлющее сознаше всеобщаго братства и человеческой соли дарности. Одинъ изъ такихъ одинокихъ голосовъ раздается сейчасъ во французской литературе. Это голосъ Жоржа Дюгамеля. Первый произведешя Дюгамеля появились до войны (Compagnons — poemes 1910-1912, Nouvelle Revue Francaise). Ho уже и въ нихъ звучитъ мотивъ, который ВЛОСЛ-БДСТВШ станетъ преобладающимъ въ творчестве поэта. Онъ съ глубовой нежно стью относится къ людямъ, «попутчикамъ, товарищамъ по м1ровому дилижансу». Онъ сле дить за ихъ скрытыми слезами, за малейшими движешями, вы дающими ихъ страдашя: Oh, ne me cachez n i се т о й vement d'epaules, Que Vous faites lorsqu un cha grin nouvcau Vous vient, N i ce petit trcmblement de Voire menton Qui trahit Votre mai a retenir les larmes. 4

(О, не скрывайте отъ меня ни этого движешя нлечъ, когда *) D u h a m e l : « L a possesion d a monde».

СЛОНИМЪ новая горесть охвашвастъ васъ, ни этого дрожатя подбородка, которое выдаетъ, какъ больно ваш» удерживать рыданья). И онъ знаетъ цену учаспя и неж ности: «какъ много силы намъ можетъ дать простое пожатхе руки». Но нодлиннымъ откровень емъ и слабости и мощи человеческаго духа является для него война. Сперва —онъ непосред ственный ея участникъ, затемъ ея наблюдатель въ качестве санитара и врача полевого го спиталя. Онъ самъ говорить: «судьба наградила меня во вре мя войны такимъ занягаемъ, что страдаше стало моимъ единствепнымъ зрелищемъ, предметомъ моего наблюдения и моимъ неустаннымъ противникомъ. Пусть меня извинять поэтому, если я думаю о немъ съ постоянствомъ, скажемъ съ безум!емъ». Въ операщонномъ зале, подъ стонъ умирающихъ, въ залахъ госпиталя, наполненныхъ «человеческой пылью», предъ нимъ раскрылся подлин ный ликъ войны. При виде величайшаго бедств1я, рожденнаго войной, онъ забылъ объ ея истинныхъ или ложяыхъ целяхъ, о величш событш, о судьбахъ народовъ и крушенш HMnepifi. Что ему за дЬло до гpандioзныxъ поворотовъ историческаго жернова, если его зубцы перемалываютъ человечес1ая твла, если BceMipHoe братоубШство — безумное отрицаше единственной ценности жизни. За ли шей еражешй и око-

ИОЭТЪ Ч Е Л О В Е Ч Н О С Т И повъ есть другая лишя — бараковъ, госпиталей, перевязочныхъ пунктовъ. Въ нихъ осьдаетъ следъ войны. Въ нихъ запечатлевается ея истинный результатъ — гибель и разрушеше. ЗдЬсь слепое и обезу мевшее полчище армШ разсынается бренными осколками — и вместо двйствениаго царства коллектива наступаетъ гол1 оеа индивида. Гаршинсшй герой лишь пы тается вообразить весь ужасъ сухихъ реляцШ: столько-то ра нен ыхъ, столько-то убитыхъ. Дтогамель переживастъ его ве ликую муку, умноженную де сятками тысячъ страждущихъ. Все эти сотни и сотни агонизирующихь, раненыхъ, изувеченныхъ не сливаются для него въ безликую массу. Его влечетъ къ человеку, онъ пытается въ каждомъ раскрыть неотъемле мый знакъ личности. Вотъ по чему не объ абстрактномъ стра да нш говоритъ онъ въ лучшей своей книг* (La vie des mar tyrs — 1914-16, Mercure de France), а о великомъ мучени честве живыхъ, конкретныхъ людей, о бедств!яхъ ихъ израненнаго т£ла, о героизме ис сдающагося духа. Дюгамель не вдается въ философско-соц]*альшдя разеуждея1я на манеръ Барбюсса, не доказывает* и не проповъдуетъ. Онъ показьшаетъ. Онъ пркугкрываетъ дверь въ узкую комнату, где изувеченные лю ди ждутъ иецелсшя или смер ти, и говоритъ простыми, крат

225

кими словами объ ихъ каждо дневной муке. Его новеллы просты и спо койны. Это хроника—«мемор1алъ жизни мучениковъ», какъ онъ самъ называетъ ихъ. Это истор1я постепеннаго разруше т я тела, искалеченнаго шра пнелью, ужаса безеонницы для раненаго въ голову, горячечнаго бреда умирающаго или жалкаго лепета старика на смертномъ ложе. Это разсказы о людяхъ, извиняющихся за стонъ, когда у нихъ вынимаютъ желе зо изъ рань — это повесть о кровавомъ кашле раздирающемъ грудь, о медленномъ угасанш, котораго не подозръваетъ обреченный — о тысячахъ мукъ этого слабаго, хилаго человеческаго тела. Съ особенной силой привлекаетъ взоръ писателя — безконечная трагед1я борьбы ме жду умирающей плотью и еще не погасшим!», еще жаждущимъ жизни духомъ. «Нетъ, челов е т , не созданъ для страдашя, со своей бедной и ненадежной плотью». Предательское тело разлагается, ускользаетъ изъ подъ контроля разума, медлен но и неуклонно уступая гангре не смерти — но еще судорож но цепляется за ускользающую жизнь едва мерцающее созиаHie, еще предъ самой агонией говоритъ съ надеждой Мерсье —- «вы ведь спасете меня?», и Леглизъ, которому ампутируютъ обе ноги, обливаясь кро вью, еще верить въ то, что онъ увидитъ ехшее небо и весенше цветы. 15

226

М. С Л О Н И М Ъ

He все люди равны — предъ лицомь смерти, въ испытанш страдашемъ. Есть слабые — и это не ихъ вина, если имъ трудно удержаться отъ крика, если зондъ слишкомъ глубоко вошел ъ въ рапу: «человекъ можетъ не бояться — но плоть его немощна». Есть герои — готовые перенести В С Б муки безъ стона — но ихъ страдаHie отъ этого не уменьшается, и иной разъ дрожанье губъ, етиснутыя руки или капелька пота, проступившаго на лбу, выдаетъ его. Дюгамель не делаетъ различ\я между слабыми и сильными — всв страж душде нуждаются въ любви и состраданш. Но его сострадаше рождено пе нагромождещемъ ужасовъ и не слсзливымъ септиментализмомъ. Оно исходить изъ проникновеннаго понимашя. Его любовь къ людямъ основана на просветлеиномъ знанш ихъ. Онъ ищетъ не сочузств1я, а действ1я. Его привлекастъ не сми ренный «брать милосерд1я», а человекъ, страдатиемъ закален ный и черпаюицй силу и уми ленную радость въ сознаши своей связи со В С Е М И людьми •въ великомъ союзе челов-вчности». Сострадаше есть даръ сильнаго, а не признакъ слабо сти; бeзcилie не знаетъ любви —• и братство прсдполагаетъ мужество. Дюгамель не остается простымъ наблюдателсмъ. Его описашя достигаютъ иной разъ совершенно эпической изобра зительности, но они подлинный

образецъ субъективнаго твор чества. Въ этомъ, пожалуй, основное достоинство Дюгамеля. Онъ со четаешь четтй реализмъ, стро п и и скромный стиль, съ глубокимъ лиризмомъ и язвитель ной ирошей. Онъ глубокШ врагъ лжи и пошлости. Противъ сентиментальныхъ прикрасъ и ходульной морали направля ешь онъ удары такого бичующаго сарказма, такой едкой и тонкой насмешки, что они не вольно напоминаютъ Анатоля Франса. Эта ирошя вытекаетъ изъ его основного, непрсодолимаго cтpeмлcнiя къ правде. Онъ хочетъ всв вещи, всв явленia назвать ихъ истинными имена ми, дать имъ верную оценку, посмотреть прямо въ глаза действительности. Въ одной изъ книгь, появив шихся во время войны подъ псевдонимомъ Thevenint, и удостоившейся Гонкуровской премш (Civilisation 1914-1917,, Mercure de France), онъ отчет ливо ставить моральную про блему: что останется отъ нашей «замечательной цивилизацш», если мы обнажимъ ее отъ покрововъ всяческой лжи, если мы пе побоимся взглянуть на нее при режущемъ свете правды? Въ операщопной комнате, гдЬ два солдата негра застыли вь изумленш предъ коллекщей всликолепныхь хирургическихъ инструментовъ, Дюга мель задаетъ себе тотъ же во просъ, который онъ читаетъ въ широко раскрытыхъ глазахь

ПОЭТЪ Ч Е Л О В Е Ч Н О С Т И черныхъ: «Да полно, стонло-ли выдумывать столько сложныхъ инетрумептовъ для того, чтобы спасать людей отъ смерти? Не проще-ли было-бы не создавать все оруд1я для ихъ убШства?» Какова ценность той цивили зации, которая заверитла вековыя свои усил1я м1ровой гекатомбой и всеобщимъ озвер*Бн!емъ? Что такое прогрессъ человечества, если на его выс шей ступени — ужасъ разрушешя и нищеты? Война пронеслась испепеляющимъ вихремъпо лицу Mipa; «тень страдашя закрываешь солнце», — но какому нена сытному божеству принесена кровавая жертва? Ддя чего страдали эти миллшны погибшихъ, изувеченныхъ, ослепшихъ, безрукихъ и безногихъ? Когда война окончена, Дю гамель спрашиваетъ: «какъ, столько крови, столько мукъ — и все это, для того, чтобы спасти старый порядокъ вещей? Побе да! Намъ кричать победа! Но этого мало. Можно умереть отъ победы». Война окончена — но марь въ смятенш и человечество жадно ищетъ исцелешя: намъ предстоять эпоха борьбы и страстныхъ меташй. И Дюга мель восклицаетъ: «да здравствуетъ война», не война народовъ при помощи минъ и шрап нели, но «великая война каждаго дня», великая упорная борь ба человека за свои права и за свое счастье. (Les entretiens dans le t u m u l t e —

Mercure de

France 1920). «Намъ говорятъ,

227

что мы спасли Mipb. Но теперь надо подумать о томъ, какъ спасти человека»... Въ чемъ пути этого спасешя? Иной разъ Дюгамелю кажется, что въ многоголосомъ и нестройномъ шуме нашей горя чечной эпохи теряются истинныя ценности: «странная эпо ха! нельзя произнести слово «фонарь», не принявъ опредвленнаго решетя, нельзя по смотреть на быка въ поле, не выбравъ своей позицш. Каж дый жестъ — peineHie. Дышать — значитъ выбирать. И вотъ, чтобы избавиться отъ внутренняго демона, люди говорятъ, говорятъ, точно желая освобо диться отъ самихъ себя. Рожда ется многоголосый шумъ (1е tumulte)». И въ то же время люди жаждутъ слова утешешя и любви. «Они точно земля въ засуху: они жаждутъ живительной вла ги». Они набрасываются на все рецепты избавлешя — и съ не подражаемой ирошей Дюгамель перечисляетъ эти рецепты, — отъ большевизма до лиги навдй. Предъ импровизированнымъ кладбищемъ на французскомъ фронте, где въ общей могиле лежатъ pycciue, фран цузы, немцы, итальянцы, чехи — белые и чернокож1е, оиъ съ грустью говорить: «вотъ оно — единственное общество нащй». Миражи, на мигъ появля ющееся предъ жадными взора ми, безеильиы спасти челове чество. «Программы партШ не даютъ намъ утешешя; тамъ нетъ ни слова о любви и объ

228

м. слонимъ

истинпомъ благ*; все эти па мятники красноречхя приво дить къ ненависти и къ разры ву. Даже самыя лучш!я изъ нихъ раскрываютъ предъ нами перспективу новой борьбы, новыхъ кровопролитгй — и это въ то время, какъ нашъ векъ опьяненъ преступлениями и усталостью. Человеческая лич ность, куда бы она ни обратила свой взоръ, раздавлена, презре на, принесена въ жертву йенасытнымъ и враждебнымъ богамъ». Но если все реформы безсильны, и мечты утопистовъ не могутъ возвести новаго Mipa на дымящихся развалинахъ — где же выходъ, где прсделъ отчаяшю? Существуетъ-ли какоенибудь спасительное начало, способное призвать все народы къ творческому труду, слить ихъ въ единое и кровное брат ство и подарить спокойствие и силу человеческой личности? «Вера... которая могла бы привести къ царству мира! Но какая вера?., какая вера?» Дюгамель пытается дать от веть на мучительный вопросъ въ своемъ философскомъ сочиненш «La possession du monde>>, близкомъ по духу и по замыслу къ книгамъ Эмерсона и Метерлинка. Быть можетъ — это наиме нее яркое произведете Дюгамеля. Художественная цен ность его разсказовъ, волную щая человечность его реалистическихъ описанШ очевиднее и несомненнее убедительности ело этическихъ построешй. Тамъ, %

где художникъ делается проповедникомъ, где изобрази тель уступаетъ место учителю жизни — онъ вступаетъ на зыбкую, неверную почву. Но въ то же время именно разсуждешя Дюгамеля объ «истинныхъ ценностяхъ, о любви и милосердна, о иодлинномъ бо гатстве, о радости страдашя», делаютъ более понятной и бо лее законченной его творче скую индивидуальность. Та релиоя, которую онъ обрелъ и несстъ людямъ, — это религгя «царства Божхя внутри насъ». Она не связана съ идеей Бога или судьбы . Она покоится лишь на любви къ душе человеческой. « И вотъ люди идутъ и дивят ся выеокимъ горамъ, и далеко му простору моря, и водопадамъ горныхъ потоковъ, и оке ану, и ходу звездъ, — но о себе забываютъ», говорилъ бла женный Августинъ. Дюгамель, въ сущности, повторяетъ эти слова. Человече ство и личность — ищутъ счастья, говоритъ онъ. Но счастье внутри насъ. Мы въ самихъ себе несемъ величайния возможности. Надо развить и укрепить ихъ. Мы можемъ обладать всемъ мгромъ, если признаемъ, что знате даетъ эту власть, и что все усил!я наши должны стремиться къ утонченно и обогащенш нашей внутренней жизни. Человекъ долженъ завоевать внешшй Mipb — познать и почувство вать всю красоту его красокъ, звуковъ и формъ, откликаться

ПОЭТЪ Ч Е Л О В Е Ч Н О С Т И на малейнпя проявлетя Mipoвого б ь т я . Затъмъ онъ дол женъ завоевать окружающихъ. Понять другихъ, проникнуть въ сердца и души людей — вотъ великая ц-вль жизни. Нельзя быть равнодушнымъ къ людямъ: надо открыть въ нихъ, точно въ заколдованномъ царстве, все велич1е или сла бость, всю красоту или урод ство человеческаго духа. Надо почувствовать себя связаннымъ съ ними великой солидарностью. И надо сострадать ихъ страдашямъ, ибо милосердие есть выс шая добродетель, особливо сейчасъ, когда «великая мольба о милости несется изъ глуби растерзаннаго Mipa». И не только помогать людямъ, понимать ихъ, завоевывать ихъ — но и прюбщаться къ ихъ творче ству — ибо «нельзя мыслить въ одиночестве. Надо согла ситься на то, чтобъ стать радостнымъ гогенникомъ челове ческой сети, изъ которой нель зя освободиться, не соверши въ ошибки и ие иотерявъ многаго». Надо быть другомъ и со бесе дникомъ великихъ людей, надо у них-ъ искать помощи къ вла сти надъ м1ромъ. Религзя Дюгамеля — не ду ховная Оиваида, а полная, въ униссонъ съ MipOMb и людьми, внутренняя жизнь. Въ эпоху, когда надъ человекомъ Т Я Г О Т Б етъ власть крови и призраковъ, поэтъ хочетъ освобождешя лич ности ие черезъ изменете формъ жизни, а черезъ «внутреннее делаше», черезъ «действде ду ши».

229

Конечно, это не рецептъ исце~ л е т я , не путь къ избавлетю че ловечества отъ всяческихъ бедъ. Это попросту точка опоры, тотъ спасательный кругъ, который человекъ можетъ найти на гребияхъ разбушевавшейся стихш. Но что укажетъ выходъ всему Mipy?

И въ тысячный разъ Дюга мель задаетъ себе все тотъ же вопросъ : еумеетъ-ли любовь спасти м1ръ? Пусть многое изъ того, что говоритъ Дюгамель не ново. Пусть въ его стоической фило софш слышатся отзвуки вели кихъ учешй древности, и христ1анства, и нашего времени. Важно то, что и въ его новеллахъ, и въ его разеуждетяхъ всегда вветъ духъ нежной и «умной» любви къ людямъ. Все его творчество точно изнутри озарено мягкимъ и проникновениымъ светомъ мудрой чело вечности. Въ этомъ ихъ подку пающая сила и тревожащая современность: мы ведь такъ бедны любовью. Его темы не новы. Да, ко нечно, смерть, страдате, милосерд1е и спасенie чрезъ внутрентй подвигъ — это вечные сюжеты Б С Б Х Ъ временъ и народовъ. Оживить ихъ могло лишь подлинное искусство — а Дю гамель большой и истинный художникъ. Онъ тоший мастеръ слова, изящный и простой. У него чеканная сжатость слога, гибкаго, поющаго въ лирическомъ призыве и остраго, разящаго,какъ ножъ, въ сатириче-

м. сдонимъ

230

скомъ замъчанш. Онъ пишетъ въ несколько импрессншистской манере, мазками. Въ немногихъ словахъ онъ даетъ це лую картину человеческихъ пе реживание. Они одни интересуютъ его. Въ его новеллахъ преобладаетъ внутреннее дви ж е т е , въ нихъ всегда волну юще разсказана Hcropin души. И въ то же время — какъ всякое подлинное искусство, творчество Дюгамеля облада ете той всеобщностью, благода ря которой его новеллы n p i обретаютъ символическое значете, а его герои перерастаютъ

узк1е пределы замкнутой инди видуальности. Манера его пись ма субъективна, но т о , о чемъ онъ говоритъ, — находитъ отзвукъ въ каждомъ изъ насъ. Вотъ почему его произведешя такъ увлекаютъ и волпуютъ.Въ нихъ осуществленъ тотъ вечный законъ искусства, ко торый такъ прекрасно выраженъ въ эпиграф* къ 9-ой симфоти Бетховена: «Идти отъ сердца къ сердцу».

Маркъ Слонимъ.

МУЗЫКАЛЬНОЕ В03Р0ЖДЕШЕ ФРАНЩИ И РУССКОЕ ВЛ1ЯН1Е. т. Двадцать летъ тому назадъ, приблизительно, известный историкъ музыки и теорстпкъ Риманъ писалъ: — - «долженъ признаться, что ъъ пастояпцй моментъ музыкальная гегемония Германш въ опасности; епугрожаютъ иностранцы, и францу зы, мне кажется, еще более, чемъ славяне». — Подъ «сла вянами» Риманъ, безъ couirfcшя, подразумеваль главнымъ образомъ насъ, русскихъ. Оставляя сейчасъ въ стороне вопросъ, къ кому именно въ конце конповъ перешла эта гегемошя, къ намъ, или къ францувамъ (неужели и въ эту

область необходимо ввести понят1я гегемоти, первенства, владычества?), достаточно ука зать, что предсказате Римана, въ которомъ слышится и опаcenie, оправдалось въ полной мере, и скорее даже,чемъ онъ предполагала въ то время какъ вь Герман in творческая музы кальная С1руя повидимому изсякаетъ, мы присутствуемъ въ течете последнихъ летъ при настоящемъ возрождения му зыка льпаго искусства во Франщи. Здесь происходить гро мадная и напряженная твор ческая работа. Намъ, какъ совремеиникамъ ея, несколько трудно оценить съ уверенно стью все ея результаты, ибо

М У З Ы К А Л Ь Н О Е ВОЗРОЖДЕН1Е правильный перспективы уста навливаешь только время, и, быть можетъ, кое-что изъ того новаго, что насъ сейчасъ пленяетъ, осуждено уже на ско рое увядаше и безплод1е; нить С О М П Б Ш Я , однако, что та нап ряженная работа, разрушитель ная и созидательная въ одно и то же время, которая сейчасъ прод-влывается, дала уже дей ствительно ценное и плодот ворное. Некоторые объективцыепризнаки значительности и силы техъ течешй, которые «взба ламутили» сошюе царство фран цузской музыки —• уже на лицо: я имею въ виду те свя зи, те близк!я отношешя, ко торый можно подметить между этими течетями и некоторыми явлен!ями изъ области живо писи, скульптуры, литературы, философш даже. Предъ нами не случайныя вспышки, не кап ризы моды, порожденные сно бизмом!» или своеобразньшъ нащоиализмомъ, ныне развиваю щимся во Франщи, но крупное культурное явлете, пустившее глубоше корни, зависящее отъ общихъ причинъ и достойное интереса и нзучешя со стороны не однихь только музыкантовъ. Для насъ, русскихъ, интересь этотъ еще усугубляется темъ, что въ возрождении француз ской музыки русское музы кальное творчество сыграло очень большую роль, ибо дваж ды оно, сперва — въ лице Мусоргскаго, Римскаго- Кор сакова, Балакирева, Бородина, затемъ — Стравинскаго, воз

действовало Францио.

ФРАНЦШ на

231

музыкальную

II. За исключетемъ Берлюза и, быть можетъ, Бизэ, девят надцатый векъ во Францш представляетъ въ музыкальномъ от ношенш настоящую пустыню: камерная и симфоническая му зыка была въ пренебреженш; единственный симфонистъ,СэнъСансъ, этотъ французский Мендельсонъ, типичный элигонъ, скромно заключалъ собою ве ликолепное прошлое и не начиналъ ничего. Берлшзъ, не понятый, осмеянный во Фран щи, искалъ и находилъ призHaHie въ Германш, позднее — въ Россш. Не существовало и художественнаго песеннаго творчества, и лидерамъ Шу берта, Шумана Франц j я не мог ла ничего противопоставить кро ме салонныхъ или уличиыхъ романсовъ: Пышно цвела одна только опера, или комическая опера Обера, или «большая» опера Мсйербера. Театральный стиль безраздельно царствовалъ во французской музыке; онъ иривилъ ей стремлеше къ показному блеску, къ анекдо тической занимательности, къ внешней эффектности, къ пло щадному иаоосу, къ подчеркну той сентиментальности. Гуно, Тома, Маснэ казались вели кими гешями. При этихъ услов1яхъ вл!яше Вагнера на фран цузскую музыку должно был» стать губительнымъ: молодежь не въ силахъ была ассимилн-

232

Б. Ш Л Е Ц Е Р Ъ

ровать и претворить въ себе искусство байрейтскаго мага. Она просто стала подражать Вагнеру, какъ раньше подра жала классикамъ и романтикамъ или Мей ер беру. Къ концу X I X в., однако, публика и музыканты открываютъ искусство Цезаря Фран ка, жившаго безвестно, окружепнаго несколькими предан ными учениками. Этотъ худож никъ оказалъ громадное вл!яnie на судьбы французской му зыки не только своими сочинешями, въ которыхъ сочетаются романтичссте и классичесте элементы, но также и личиымъ примеромъ, своей любовью къ искусству, своимъ педагогическимъ талантомъ. Реашдей противъ формализма его школы (Д Энди и др.) яви лось движете, поднятое Де бюсси. III. Зародившись въ живописи, импрессюиизмъ перебросился въ иоэзш, въ литературу, а затемъ — въ музыку. Но му зыкальное искусство при этомъ настолько запоздало въ своемъ развитш, что закатъ живопис ного нмпрессюнизма совпалъ почти съ разсветомъ импрессшнизма музыкальнаго. Подобное-же явлеше повторяется и па нашихъ глазахъ; уже давно свергнуто въ живописи, въ скульптуре, въ поэзш вла дычество нмпрессюнизма, за ходить даже пришедппй ему на смену кубизмъ, но лишь

теперь во Францш нарождает ся музыкальная школа, под нявшая противъ Дебюсси зна мя возстатя во имя техъ-же приициповъ, которые вдохнов ляли кубистовъ на борьбу съ Писсаро, Сислэ, Ренуаръ и ихъ учениками. Гениальный юноша, Лафоргъ, одинъ изъ наиболее сознательпыхъ и последовательныхъ позто въ-импрессюнистовъ, заноситъ въ свою тетрадь: жизнь — безсмыслеиный монологъ; o6n\ie законы вносимъ въ при роду мы сами; реальность не знаетъ синтеза, единства, разумныхъ основанШ и целей; она дрожитъ, переливается, клу бится, лишенная определенныхъ формъ; эти формы — наши создан!я. Поэты импрессюнисты и сим волисты (первоначально эти два течешп почти не различались) разбиваютъ законченную, ли тую форму фраицузскаго стиха, и создаютъ такъ называемый «vers НЬге», свободный стихъ, гибкШ и смутный ритмъ ко тораго долженъ отразить новое BocnpiHTie Mipa, импрессшнистическое: поэз!я въ лице того-же Лафорга, Рэнбо, Кана, отчасти Верлена,Маллармэ стре мится не къ выражен] ю субъективныхъ, личныхъ чувствъ, жсланш, мыслей, но къ непо средственному отраженно бьгпя въ его движенш, къ воспроизведетю его глубокой, таин ственной жизни. Отсюда до минирующая роль, принадле жащая въ этомъ искусстве «сы рому» ощущенно, впечатлетю"

М У З Ы К А Л Ь Н О Е ВОЗРОЯЩЕН1Е Ф Р А Н Ц Ш которое отмечается, возсоздается въ его первоначальному необработанномъ виде. Поэз1я романтиковъ страдалагипертроф1ей «я»; поэз1я импрессюнистовъ отъ «я», отъ субъекта отвращается; она жаждетъ расстворетя личности въ приро де. Поэты лишь выразили въ обостренной, законченной фор ме BocnpiflTin, тенденщи, вку сы современныхъ имъ художниковъ: для Манэ, для Монэ, для Сислэ нетъ предметовъ, но всюду—лишь игра и пере ливы света; рисункомъ своимъ мы лишь подчеркиваемъ, искус ственно выделяемъ одну часть реальности въ ущербъ другой. Грани, контуры, определен ный формы созданы нами, на шими привычками выделять и воспроизводить реальность. И вотъ, живопись, подобно поэзш, стремится лишь къ возсоздашю сырого восир!ят1я, непосредственнаго ощущешя: объединеше этихъ ощущенш, синтезъ долженъ совершить зри тель; художникъ хочетъ от разить реальность въ ея жи вой хаотичности.

IV. Клодъ Дебюсси со в ерши лъ одинъ въ сфере музыки тотъ огромный сдвигъ, который въ области живописи, поэзш явил ся деломъ многихъ. Поэты, живописцы, правда, пригото вили ему путь, создали уже ему благопр1ятную атмосферу;

233

однако, первый его выступлешя въ последнихъ годахъ прошлаго столет1Я и въ начале настоящаго встретили сильней шее противодейств1е, и даже не столько со стороны публи ки сколько—музыкантовъ. Под держали его художники, писа тели. Дебюсси и последователи его осуществляютъ въ музыке прин ципы Лафорга и др.: искус ство ихъ пе выразительно, но «суггестивно»; оно стремится не къ воплощешю субъективныхъ чувствъ и воленШ, но къ возбужденш въ насъ известныхъ ощущенШ, зыбкихъ, смутныхъ, переливчатыхъ, какь зыбко и смутно само бьгпе. Отсюда — особая техника и разрывъ съ установленной еще классиками строгой музыкальной формой, съ логикой музыкальной мыс ли. Свободному стиху поэтовъ импрессшнистовъ соответст вуетъ «свободная», т.е. незакон ченная, незамкнутая въ себе, неопределенная мелод1я Дебюс си, лишь намекающая, смутно возбуждающая; это не лишя, но лишь тень. Пуантилизму, точечной технике живописнаго импресеюнизма соответст вуетъ вполне отрывочное, мо заичное письмо дебюссистовъ: последовашя и сочеташя звуковъ никогда не определяются формальными принципами, спещальной логикой музыкальной рЬчи, но логикой ощушешй, если можно такъ выразиться, игрой воснр1ятш. Я помню какъ Скрябинъ, разбирая при мне одно изъ

234

Б. Ш Л Е Ц Е Р Ъ

произведешй Дебюсси, воз мущался его строешемъ: «по чему, вдругъ, этотъ аккордъ? — спрашивалъ онъ.—Нарушается течете мысли; онъ не связанъ съ предъидущимъ и не обусловливаетъ последующего». Но Дебюсси и не искалъ этой связи: аккордъ нужеиъ былъ ему какъ краска, какъ бликъ света. Это не значить, что произведения Дебюсси и его последователей вовсе лишены единства: единство не дано въ нихъ, но привносится слушателями, возбу поденными въ извъхтномъ паправлепш, погруженными въ определен ную, специфическую музыкаль ную атмосферу. Какую-же роль въ дсбюссизмЬ сыграла русская му зыка и, въ частности, музыка Мусоргскаго ? Дебюсси въ мо лодости прожилъ, какъ из вестно, irfcKOiopoc время въ Россш; онъ познакомился и увлекся зд'БсьБородиаымъ, Мусоргскимъ, а также и цыган скими песнями. Русское му зыкальное творчество пробуди ло и освободило его: оно очаро вало его своей свъжеетыо, не посредственностью, смелостью и больше всего, какъ онъ позд нее признавался, своей есте ственностью; въ Мусоргскомъ онъ услышалъ голосъ живой человеческой природы, ско ванной, как'ь ему казалось, формализмомъ классиковъ и взвинчепшдмъ паоосомъ Ваг нера и его эпигоновъ. Въ произвецетяхъ Дебюсси, въ «Пеллеасе и Мелисандь», напр., можно

подметить гармоничесше обо роты, свойственные творцу «Бо риса», но важны не эти случайныя заимствовали, а тотъ фактъ, что французскую му зыку, какъ отъ застывшаго фор мализма последователей клас сицизма, такъ и отъ искусственнаго, напряженная лиризма последователей Вагнера, спасло именно сближеше съ русской музыкой. Свободный, гибкШ речитативъ Дебюсси своеобразно преломляетъ, согласно фран цузскому темпераменту и вкусамъ, гетальную въ своей есте ственности певучую речь Му соргскаго . Но отъ русскаго искусства французское въ лице Дебюс си восприняло лишь то, въ чемъ оно нуждалось тогда: его естественность, его смелость> оно использовало открытый Мусоргскимъ и Вородинымъ гармокичесшя богатства, ис пользовало и тембровыя от крыли Рнмскаго-Корсакова, че резъ русскихъ оно познало и Востокъ, но импрессшнизму осталась совершенно чужда стих!я 'ритма русской музыки и содержащейся въ ней элементъ силы, мощн. Ритмичеекш моментъ играстъ вообще въ импрессионистической му зыке второстепенную роль, и точно также, какъ живонисецъ школы Писсаро, пзбегаетъ точныхъ граней, о предел енныхъ контуровъ, резкихъ соиоставленШ красочныхъ плоскостей, музыкальные нмпрессшнисты, за редкими исключешями, не владвютъ звонко отчеканенны-

М У З Ы К А Л Ь Н О Е ВОЗРОЖДЕН IE Ф Р А Н Ц Ш ми ритмами. Ихъ му зыка какъ-бы безкостна, вся неустойчива, те куча. Лишь зъ последше годы намечается поворотъ, который совершается теперь отчасти подъ влхятемь того русскаго худояшика звука, творчество котораго все пронизано ритмомъ, музыкальный произве ден? я, котораго представляют ся какими-то сгустками рит ма — Стравинскаго.

V. Живописный и литературный импрессшнизмъ отошли уже въ историо. Они -— вчерашиш день. Сегодняшшй-же день въ искусствахъ изобразительиыхъ и въ литературе принадлежитъ культу формы во всехъ его видахъ, будь то кубизмъ или футуризмъ или новый классицизмъ ВСГБМЪ темъ течеН1ЯМ7>, которыя возстановляютъ въ ихъ правахъ вещественность, предметность Mipa и утверждаютъ присупце ему лорядокъ, логику. Современные художнихш кисти, резца и пера во Франц in стремятся не менее чемъ предшественники - - импрессшнисты къ объективизму; но м1ръ для ппхъ уже не свето вой поток?*, не подвижный, ка призный океанъ, хаосъ, но си стема, коемосъ,т. е. порядокъ, и каждая частица его есть точ но отчеканенное целое. Въ музыке-же сегодпяшнШ день еще принадлежитъ пмпресскшизму; хотя молодежь все дальше от ходить отъ Дебюсси, хотя и те,

235

которые какъ Равель,казалось, шли за нимъ, теперь ищутъ новыхъ путей. Но не очарова тельному и остроумному Ра велю ихъ обрести, и даже не Дюка и не Флорану Шмидту, хотя они уже стоятъ на грани. Но одна-ли музыка отстала еще отъ общаго движешя, влекущаго иовидимому искусство къ новому формализму? Разве не представляется БергсоновскгЙ иитуитивизмъ философ!ей имnpeccionHCTK4ecKaro искусства? Намечающаяся уже реакц1я противъ Бергсона, подымающШ голову нео-интеллектуализмъ не можетъ-ли быть въ такомъ случае сопоставленъ и сближенъ съ темъ пpeoдoлeнieмъ импрессионизма, которое уже совершили живопись, скульп тура и поэз1Я, и которое подготов л яетъ и музыка?

—

VI. Въ прошломъ юду, весною, чрезвычайно талантливый, ос троумный, хотя излишне шум ливый французскш писатель и критикъ Кокто объявилъ о рож ден 1и новой французской шко лы, группы шести. Группа ше сти должна, по его словамъ, совершить во Францш то же дело, которое въ Россш ис полнила великая пятерка, «Мо гучая кучка» — Балакиревъ, Кюн, Римсшй-Корсаковъ, Бородинъ, МусоргскШ, т. е. соз дать национальную школу му зыки. Но какъ-же въ такомъ случае съ Дебюсси? Разве не

236

Б. Ш Л Е Ц Е Р Ъ

восхвалялся онъ критиками за то именно, что возстановилъ истинную традищю француз ской музыки, прерванную со врсменъ Рамо? Но вотъ, ока зывается, по словамъ г. Кокто, что Дебюсси не освободилъ французской музыки отъ чужеземнаго владычества,ибо, свергнувъ Вагнера, онъ подчинился русской музыке: «сквозь Де бюсси слышна русская педаль». Эти заявленш, очень характер ный для охватившаго современ ную мысль во Францш нащонализма, вызвали живую поле мику, которая не улеглась и до сихъ поръ. Кокто оказалъ во всякомъ случае большую услугу повой группе: онъ обратилъ на нее всеобщее вни маше, вшшашя-же этого она достойна, хотя и не потому вовсе, чтобы она была по осо бому национальна: «педаль рус ская» продолжаетъ слышаться и здесь, и даже очень явствен но; быть можетъ, глухо звучитъ и немецкая (Арнольдъ Шенбергъ). Конечно, значеше группы шести отъ этого не можетъ пострадать. Мечта о создаши абсолютно чистой нацюнальной школы — невыпол нима и нелепа по существу. Возможны-ли вообще т а т я шко лы? Не типичный-ли германецъ €сбаст1анъ Бахъ! Однако, какъ многимъ обязано его творчество, итальянскому и французскому искусству. Группа шести — Дарюеъ Мильо, Артюръ Онэггэръ, Луи Дюрэ, Жоржъ Орикъ, Франси Пулэнкъ и Жсрмена Тайфэръ,

эти искатели новыхъ путей, осуществляютъ реакпдю противъ импресеюнизма. Отрицание это объединиетъ ихъ. Объединяетъ ихъ также общее направлеше ихъ творческихъ усилш, уст ремляющихся къ формальной законченности, къ гармониче ской резкости и остроте, къ ритмической определенности. Въ области формы у францу зовъ имеются свои мастера, тате, какъ Цезарь Франкъ и его ученики; но что касается ритма и гармонш,то здесь нуж но констатировать, что Стравинешй помогаетъ «шестерке» освободиться отъ Дебюсси, точ но также, какъ двадцать пять летъ тому назадъ Мусоргскш помогъ тому-жс Дебюсси осво бодиться отъ Вагнера. Любители готовыхъ формулъ уже окрестили Мильо, Онэггэра и ихъ друзей — «музы кальными кубистами». Определ е т е это не лишено меткости; оно передаетъ действительно то впечатлете, которое ис пытываешь, переходя отъ неж но-светящихся создашй Дебюс си, неуловимыхъ, смутныхъ — « ъ рвзко-очерченнымъ, твер до ритмованньшъ, «колючимъ» произведешямъ «шести»: касал ся бархатистыхъ, шуршащихъ, скользящихъ тканей и вдругъ ударился больно о жсетшй, многогранный кристаллъ, Че резъ несколько летъ, вероят но, всв «шесть» разойдутся да леко, ибо различны ихъ вкусы, ихъ темпераменты, ихъ возрасты (старшему, Дюрэ — 32 года; младшему. Орикъ — 19 летъ) и

МУЗЫКАЛЬНОЕ В03Р0ЖДЕН1Е Ф Р А Н Ц Ш сила и характеръ ихъ талантовъ: громадна разница между буйнымъ,несколько романтичнымъ, павосомъ Онэггэра, швейцарца по происхождении, сосредото ченной, жестокой, мрачной си лой Мильо и мальчишеской непосредственностью и живо стью Пулэнкъ; однако, сейчасъ они идутъ еще вместе И Г О В О рятъ на одномъ музыкальномъ языке. Характернымъ отлич1емъ этой речи отъ общеупо требительной является полито нальность ея. Что-жс иость?

такое

политональ-

VII. Какъ известно, европейская музыка основана на одной оп ределенной семиступенной ска л е звуковъ, мажорной гамме, лишь какъ уклонете отъ ко торой разематривается минор ная. Располагая при этомъ въ теорш 31 звукомъ, европейская музыка путемъ такъ называемой темперацш сводить ихъ къ две надцати. Каждый изъ этихъ двенадцати звуковъ можетъ лечь въ основан1е упомянутой мажорной или минорной гаммы, образуя ея тонику. Такъ созда лись 24 тона нашей музыкаль ной системы. Дебюсси уже значительно расширилъ эти рамки, систе матически употребляя въ своихъ произведетяхъ новые для за падной музыки виды гаммъ, целотонную гамму, пятиступенную восточную гамму и др.

237

Въ этомъ отношеши онъ только следовалъ за русскими, за Бородинымъ, за Мусоргскимъ, за Даргомыжскимъ, столь гешально использовавхпимъ це лотонную гамму въ своемъ «Каменномъ Госте». Не безъ ихъ вл!ян1я, но побуждаемый, ко нечно, собственнымъ темпераментомъ, и окружавшей его об щей художественной атмосфе рой, Дебюсси и его последова тели—Равель, Кеклинъ и др — вводятъ въ обиходъ музыкаль ной речи ноннакордовыя и унде-. цимаккордовыя сочеташя, употреблявиляся и раньше, но получаюшдя отныне первенствующее значете. Появляются затемъ и терцдецимаккорды, содержа ние уже все ноты определен ной гаммы; напр.: до-ми-сольси бемоль-ре-фа-ла, представляютъ собою доминантаккордъ отъ фа-мажоръ, содержащШ въ себе все звуки этой фа-мажор ной гаммы. Ясно вполне, что на этомъ пути дальше итти некуда, какъ указываетъ фран цузски критикъ Ландорми (Revue MusicaleV импрессш низмъ исчерпалъ более или ме нее гармоничесшя возмоишости нашей тональной темперованной системы ; - действительно, если мы захотимъ, оставаясь въ томъ-же тонга, создать квинтдецимъ аккордъ, то намъ придет ся къ имеющемуся у насъ ак корду прибавить терщю ладо; но она ничего новаго намъ не даетъ; звукъ «до» уже входить октавой ниже въ составь на шего аккорда. Итакъ, видны уже пределы гармоническихъ

238

Б. Ш Л Е Ц Е Р Ъ

богатствъ нашей монотональ ной, темперованной музыки. Выходъ намечается въ двухъ направлен!яхъ, повидимому; и оба предуказаны русскими: или порвать съ темперащей, какъ то двлаетъ Скрябинъ, откры вающий неизведанную еще об ласть такъ называемой ультра хроматической музыки; или ис пробовать соединете различныхъ тональностей, какъ то делаетъ СтравинскШ. Но Скрябинъ остался вовсе чуждъ французской музыке. Современникь Дебюсси, онъ на ходился вне круга зрешя нмпрессшнистовъ; не знаетъ его и «шестерка», смело устремив шаяся по пути, указанному въ «Весне Священной» Стравинскимъ. Гармония Стравинскаго основана большею частью на соединеши различныхъ тоиальпостей; Мильо, Онэггэръ, Пуяэнкъ возводят?* это въ систему: они, такимъ образомъ, сочетаютъ между собою не отдель ные звуки, но целые аккорды, системы звуковъ, принадлежа щая къ двумъ далеко отстоящимъ одна отъ другой тональностямъ. Въ Гермаши въ этомъже направлена* работаетъ Арнольдъ Шенбергъ, о творчестве котораго, къ сожалешю, изве стно въ Париже лишь по слухамъ. Изъ русскихъ комнозиторовъ можно указать еще на Н. Б. Обухова. На нашихъ глазахъ происхо дить сейчасъ въ музыке гран диозная революц1я, съ которой можетъ сравниться лишь пере-

воротъ, совершивпийся въ на чале среднихъ вековъ благо даря введешю полифонш, т. е. многоголос!я. Античная музы ка, повидимому, не знала сочеташя различныхъ звуковъ: греки пели и играли только въ униссонъ или въ октаву. Въ начале среднихъ вековъ появ ляется гармошя, соединеше двухъ сначала звуковъ, квинта. Потребовалось более полуторы тысячи летъ, чтобы возвести здате современной многозвуч ной гармоти на темперован ной основе; ныне и основа эта колеблется и здаше грозить рухнуть, подъ напоромъ буйныхъ; нетерпеливыхъ творческихъ усилш. Античная музы ка — это была лишя, мелодия; она знала только одно измереHie. Музыка настоящаго сочетаетъ линш, мелодш, она создаетъ тональпыя гармонш и пребываетъ какъ-бы въ двухмерномъ пространстве. Наро ждающаяся музыка соединяетъ эти тональпыя гармоти, создаетъ политональные аккорды и переходитъ въ третье измереше. Древнему греку была бы, конечно, невыносима музыка Баха; самая мысль о сочетанш разиородныхъ звуковъ пока залась-бы ему нелепой; точно также и современному слуху можетъ показаться невцносимо терпкой, жестокой музыка Стра винскаго и «шести». Нетъ сом н е т я, во всякомъ случае, что эти новаторы идутъ еще какъбы ощупью, и что создашя ихъ производятъ иногда впе-

М У З Ы К А Л Ь Н О Е ВОЗРОЖДЕН IE

ФРАНЦШ

239

чатлъчие опытовъ. Тамъ есть i иы новой, политональной или творчество, тамъ есть искус ультрахроматической музыки ство, где есть ограничеше, хо- I надлежитъ еще создать и закретя-бы и самоограничсше, где ; пить въ процессе творчества. •сть норма, хотя-бы и сво бодно признанная; но закоЬ. Шщерь.

ПРОБЛЕМА

ТУБЕРКУЛЕЗА.

Новые пути въ изучен!» туберкулеза. Несомненно т у б е р к у л е з ъ I лезней, съ которой человеченредставлястъ въ настоящее вре I сшй организмъ въ большинстве мя самую распространенную бо случаевъ легко и быстро спра лезнь. Есть ociioRanie предпо вляется. лагать, что все люди заражены Эти наблюдешя говорятъ так въ большей или меньшей сте же за то, что человечесшй пени туберкул езомъ. организмъ обладаетъ какимиПо изследованцо многихъ вра то естественными, внутренними чей, трупы всехъ людей, умерсредствами противъ этого страшшихъ отъ самыхъ разнообраз- наго паразита. ныхъ заболеванш, при тщательТолько присутств1емъ этихъ номъ изследованш носятъ сле средствъ можно объяснить тотъ ды туберкулезныхъ поражешй. хронический характеръ, кото рый принимаютъ туберкулез Однако, не все люди, будучи ный поражешя какъ у челове заражены туберкулезомъ, страдаютъ этой болезнью. Какъ ка, такъ и у другихъ животизвестно, только 1/7 прибли ныхъ. зительно всехъ случаевъ смерти Но катя-же это средства, приходится на туберкулезъ. У где они находятся въ организ большинства-же людей, т. е. ме и какими способами орга у 6/7 всего человечества, не низмъ ими пользуется въ борь сомненно заражсннаго тубер бе съ туберкулезомъ? Иначе кулезомъ, эта болезнь проте говоря, к а т я причины делаютъ кает!» часто совершенно без организмъ невоспршмчивымъ болезненно и даже незаметно или иммуннымъ по отношешю для самихъ зараженныхъ. къ туберкулезу и другимъ микТакимъ образомъ уже эти робамъ, попадающимъ въ кровь наблюдения говорятъ за то, и друое органы? Гешальная теор!я Мечнико что туберкулезъ, въ проти ва, какъ известно, свела все воположность общепринятому явлешя иммунитета къ явлемнешю, представляетъ одну шямъ пищеварешя. изъ наиболее излечимыхъ бо-

240

С. М Е Т А Л Ь Н И К О В Ъ

Мечниковъ первый показа лъ, что микробы,noriaBinie въ орга низмъ животнаго, заглатыва ются белыми кровяными шари ками, или фагоцитами, и пере вариваются ими совершенно такъ-же, какъ перевариваются бактерш и микробы, заглочен ные какой-либо инфузор!ей или амебой. Даже въ гъхъ случаяхъ, ког да ото неревариваше или растBopenie микроба происходить вне кровяныхъ шариковъ, въ кровяной плазме, и тамъ эти пищеварительныя жидкости или ферменты имеютъ своимъ источ никомъ повидимому кровяные шарики или фагоциты. Но кашя-же причины имму нитета по отношешю къ ту беркулезу? К aide ферменты и пивдеварительныя ншдкости не обходимы для перевариватя туберкулезныхъ бациллъ ? Вотъ вопросы, которые представляютъ огромный теорети чески и практически интересъ Вместо того, чтооы искать ради кальны хъ сред ствъ илекаретвъ противъ туберкулеза, не проще-ли воеггользоваться теми средствами, которыя несомнен но имеются въ организме че ловека и другихъ, жшзопгыхъ обладающихъ иммунитетами противъ туберкулеза. Но для этого прежде всего необходимо изучить причины иммунитета, т. е. определить те силы и способы, при помо щи которыхъ организм7> осво бождается отъ туберкулезныхъ баниллъ. Узнавши эти естественный,

присущая всякому организму средства, мы, можетъ-быть, су ме емъ въ случае необходимости ихъ использовать въ борьбе съ туберкулезомъ. Но что-же это за средства и где они за ложены? Для решетя этого вопроса нужно прежде всего знать, что такое туберкулез ный бациллы и чемъ one от личаются отъ другихъ баииллъ и мшфобовъ. Многочисленные опыты к на блюдения, сделанные надъ ту беркулезными бациллами, съ песомн БНИОСТЬЮ установили, что туберкулезныя бациллы окружены особой оболочкой, которая дЬпаетъ ихъ необыкно венно стойкими и выносливыми. Эта оболочка состоитъ изъ особаго жирового вещества, похожаго по своимъ свойствамъ на воскъ. Эта-же оболочка и является причиной такого страшнаго распространешя туберкулеза въ природе. Выбрасываемыя на ружу вместе еъ мокротой ивыделешями больныхъ, туберку лезныя бациллы при выеыханш непогибаютъ, а разиосятс51 вме сте съ пылыо повсюду .Восковаяже оболочка является по всей вероятности причиной того, что тз беркулезныя бациллы, попав шая въ орханизмъ человека, не могутъ такъ легко быть пе реваримыми въ сокахъ и клеткахъ организма, какъ это бы ваетъ съ другими микробами, просто потому, что человече ски организмъ- не способен!» переваривать воет». г

Если

все

эти

соображен1я

ПРОБЛЕМА справедливы, то несомненно жи вотное, которое было-бы спо собно переваривать воскъ и восковыя оболочки туберкулез ныхъ бациллъ, должно было-бы обладать и полиымъ иммунитетомъ въ отношенш туберку леза. Животныхъ, питающихся воскомъ, чрезвычайно мало, но они есть. Это такъ называемая пчелиная моль (Galleria mellonilla), личяики которой живутъ въ пчелиномъ улье и по-вдаютъ вощину. Первую идею о пчелиной моли высказалъ Мечниковъ, но онъ не успедъ поставить опыговъ. Ув леченный этой идеей, я нашелъ это насекомое, развелъ боль шое количество культур ь въ своей лабораторш и изучилъ его анатомш и физтлогш.*) Пчелиная моль, это—небольшая серая бабочка, которая кладетъ свои яички вь шели улья. Изъ яичекъ выходятъ небольния гусеницы, который вползаютъ внутрь улья и начинаютъ питаться воскомъ. Черезъ 3—4 недели они достигають своего предельнаго роста (2 1/2 сс. длины) и въ это время наибо лее пригодны для опытовъ. Какъ показали опыты, воскъ составляетъ необходимую со ставную часть пищи и замЬнястъ имъ до некоторой степени воду. Безъ воска гусеницы жить не могутъ и умираютъ даже при наличности большого количе ства хорошей пищи. Уже первые опыты показали *) Of. A r c h . Z o o . e p i 1

ТУБЕРКУЛЕЗА

241

мне, что хусеницы обладаютъ поразительным* иммунитетомъ въ отношенш туберкулезныхъ бациллъ. Я вводилъ гусеницамъ въ полость тела колоссальный количества туберкулезныхъ ба циллъ безъ всякаго вреда для ихъ жизни. Зараженныя гусе ницы пормалытымъ образомъ жили, превращались въ куколокъ и бабочекъ. Изследоваше крови и внутреннихъ органовъ зараженных?» гусеницъ показало, что прежде всего происходитъ быстрое за глатывай! е туберкулезныхъ ба циллъ белыми кровяными тель цами или фагоцитами гусеницы и перевариватпе ихъ внутри фагоцитовъ. Болытпя нее массы туберкулезных7| бациллъ окру жаются со всехъ сторонъ фаго цитами, которые склеиваются мея^ду собой и образуют?» ги гантскую клетку. Внутри этой клетки происходить быстрое пе ревари ваше туберкулезныхъ ба циллъ и превращение их?> въ черно-бурый пигментъ. Вскоре эта клетка окружается массою белыхъ кровяныхъ телецъ, ко торый образуютъ вокругъ обо лочку или капсулу. При помо щи этой капсулы внутренняя масса, содержащая живыхъ ту беркулезныхъ бациллъ, изоли руется и отделяется отъ нор ма ль ныхъ не зараженныхъ тка ней. Уже черезъ 2 — 3 дня поч ти все туберкулезный бациллы оказываются разрушенными и переваренными, а животное со вершенно выздоровевшимъ. Разрушешо туберкулезныхъ бациллъ въ крови и въ капсу16

242

С. М Е Т А Л Ь Н И К О В Ъ

лахъ происходить такъ быстро и настолько очевидно, что мы можемъ утверждать, что гусе ницы пчелиной моли обладаютъ необыкиовеннымъ иммунитетомъ противъ туберкулеза и что этотъ иммунитетъ обязанъ действш какихъ-то пищеварительныхъ ферментовъ, на ходящихся внутри фагоцитовъ. Но что же это за ферменты? Изучен1е крови и экстрактовъ изъ пчелиной моли, сделанное мною совместно съ Н. О. ЗиберъЩумовой, показало, что соки гусеницъ содержать большое количество липалитическихъ ферментовъ (ferment lypalitique), т. е. ферментовъ, расщепляющихъ и переваривающих ь жиры. Уже вь первыхъ своих?» работахъ я вы сказалъ 'гипоте зу, что липаза и является по веЬмъ в-Броятностямъ Г Б М Ъ ферментомъ, который действу етъ на жиро-восковую оболочку туберо-бациллъ. Дальиейппе опыты и наблю дения, сделанные въ различ ных!» странахъ, все более и бо лее подтверждают!» эту гипо тезу. Какъ известно, Hanriot былъ одинъ изъ первыхъ, который доказалъ и количественно определилъ присутств1е липазы въ сывороткахъ животныхъ и че ловека. По даннымъ Carrier* а, больше всего серолипазы у собаки и человека (отъ 15 до 18) и мень ше всего у морской свинки (4). Можетъ быть этимъ обстоятельствомъ и объясняется наиболь шая чувствительность морской

свинки къ туберкулезу. Коли чество липазы можетъ значи тельно колебаться у одного и того же индивидуума. При голодаши липалитическая энерНя падаетъ. При обильномъ питан ш и особенно при^питаши жирами она повышается. Осо бенно сильно вл1яютъ на коли чество липазы различныя забол е в а т я . При туберкулезе всег да замечается сильное понижеHie липалитической энергш въ соответствия со степенью страдашя и более или менее быстрьтмъ развипемъ болезни. Въ терминалыюмъ перюде чахотки падете липазы нужно признать, какъ правило. Въ последнее время вопросомъ о значенш липазы при ту беркулезе занимался Писнячевск1й въ Петербурге. Онъ изследовалъ измеиешя коли чества липазы у сотенъ тубер кулезныхъ больныхъ въ Нстербургскихъ больницахъ. Между темъ какъ у здоровыхъ людей средни* показатель липазы, по наблюден!ямъ Писнячевскаго, равенъ 13 — 14, у тяжело боль ныхъ онъ понижается до 4 и даже 2 1/2. 11ри улучшеши состояния больного, а также при усилен ном ь жировомъ питаши, онъ наблюдалъ повышеше липали тической энергш. Уже одни эти факты говорятъ за то, что липаза играетъкакуюто роль при туберкулезе. Вопросъ о значенш липазы при тубуркулезной инфекцш изследовался въ течеше про должительного времени въ ла-

ПРОБЛЕМА бораторш покойной Н. О. Зиберъ - Шумовой въ Петербургскомъ Институте эксперимен тальной медицины. Д-ръ Гриневъ *), работавши надъ этимъ вопросомъ и изсл-ЬдовавшШ из менете липазы у зараженныхъ животныхъ, приходить къ сдтздуюшимъ заключетямъ.«Пони жете силы внутриклеточной липазы при хроническомъ ту беркулезе чрезвычайно велико: оно достигаетъ почти во всехъ взятыхъ для опыта органахъ половины своего первоначальнаго количества. Только въ серд це да въ селезенке это пониже ние сравнительно ниже, зато въ печени оно достигаетъ почти 60 о/о. Печеночная и легочная ткань более всехъ другихъ тка ней при названной инфекщи терпятъотъ туберкулез наго яда. Къ такимъ же результатамъ приходить Н. Кочнева, которая изучала количественное изме нете ферментовъ при вспрыскиванш убитыхъ туберкулез ныхъ бациллъ.**) Все эти опыты указываютъ, что липаза несомненно играетъ какую-то роль при тубер кулезной инфекши. Въ подтверждете этого взгля да служить также указание вра чей на то значете, какое име етъ для туберкулезнаго боль ного цитате жирами и жирной пищей (рыбШ жиръ, сливки, кефиръ, кумысъ, сало). *) Arch. Sc. Biol. Petershourg, Т. X V I I . *") N.Kotchneff. Bioch.Zeit.B. 5 1913.

ТУБЕРКУЛЕЗА

243

Сало, особенно нутряное са ло, до сихъ поръ считается въ некоторыхъ странахъ лучшимъ народнымъ средствомъ про* тивъ чахотки. Таким ь образомъ та связь между туберкулезомъ и жировымъ питанiem»« которая теперь выясняется научными изеледоватями, уже давно была уста новлена эмпирически въ народныхъ средствахъ противъ ту беркулеза. Все санаторское лечете тубер кулезныхъ больныхъ, дающее так!е xopomie результаты, сво дится въ настоящее время къ усиленному питашю жирной пищей, которая, надо полагать, усиливаетъ липалитическую энергш. При этомъ не разъ констати ровалось врачами, что те лица, который плохо перевариваютъ жиры, более подвержены заболеватямъ туберкулезомъ (Bou chard, Dabelle и др.). Наряду съ работами, которыя свидетель ству ютъ о существованш какойто связи между туберкулезомъ и жировымъ обмвномъ въ орга низме, есть не мало работъ, ко торыя показывают ь, что у лю дей и у животныхъ, даже не обладающихъ полнымъ иммунитетомъ противъ туберкулеза, имеются темъ яе менее как!ято средства въ борьбе съ этой болезнью. Только существоватемъ этихъ средствъ можно объяснить тотъ большой процентъ выздоровленш, который наблюдается у лю дей .особенно, если иметь въ виду не только заведомо туберкулез-

244

С. М Е Т А Л Ь Н И К О В Ъ

ныхъ, но также всехъ техъ, КТО зараженъ туберкулезомъ. А такихъ, — какъ я указывалъ, — большинство людей. Мечниковъ одинъ изъ первыхъ показалъ, что у сусликовъ, от личающихся необыкновенной стойкостью противъ туберкуле за, туберкулезный бациллы за глатываются фагоцитами и ги гантскими клетками, внутри которыхъ он-fe разрушаются. Разрушеше туберкулезныхъ бациллъ вид-влъ самъ Koch въ некротизированной ткани и гное туберкулезныхъ пораже ний. Въ последнее десятилът1е по явился целый рядъ работъ, ко торыми доказываются, что туберкулезныя бациллы могутъ разрушаться въ организм* да же такихъ чувствительныхъ къ туберкулезу животныхъ, какъ морстя свинки (Morkl, O.Bail, Kraus и Hofer). Тотъ фактъ, что туберкулез ныхъ бациллъ обыкновенно не находятъ въ гное, заставилъ многихъ нзследователей искать бактер1оразрушающихъ и переваривающихъ веществъ не въ крови, а въ гное, т. е. въ белыхъ кровяныхъ т-вльцахъ и кроветворныхъ органахъ. Ра ботъ, сделанныхъ въ этомъ на правление, очен» много (Fontis, Bergel, Fiessinger et Marie, Bartel etc.). Fontes изследовалъ действ1е экстрактовъ, приготовленныхъ изъ туберкулезныхъ гаигл1евъ морской свинки, на туберкулезныя бациллы; причемъ, онъ установилъ, что въ туберкулез

ныхъ ганглшхъ существуютъ какое-то начало, способное in vitro разрушать туберкулезныя бациллы. «Это начало, по словамъ F o n tes'a, расщеп л яетъ также тубер кулезный воскъ. Въ результа те этого расщеплетя получа ется пальмитиновая и стеарино вая кислоты. Это начало следу етъ отнести къ классу экзимовъ (tubercu locirose). Почти одновременно съ рабо той Fontes'a появилась работа Bergelfl, который показалъ, что липалитическШ ферментъ, расщеп ляющШ воскъ, приносит ся въ туберкулезный гной лимфацитами и мононуклеарами *). Присутств1е такой же липазы онъ доказалъ также въ сыво ротке и эксудатахъ, полученныхъ после вспрыскиватя подъ кожу большого количества стараго туберкулина или тубер кулезных ь бациллъ. Что белыя кровяныя тельца * *) содержать различныя внутриклеточныя пищеварительный жидкости или ферменты это безспорный въ настоящее время фактъ, кото рый былъ из вест енъ давно, со времени появлешя первыхъ ра ботъ Мечникова надъ фагоцитозомъ и внутриклеточнымъ пищеварешемъ. Огромная заслу га Мечникова и его теорш фаго*) Bergel. Munch. Med. Woch. 109 и Zeit. f. Tub. B . 22. **) Какъ известно,Мечниковъ отличастъ три главныхъ типа: белых ь кровяныхъ гЬлецъ: ми крофаги (маленьюя тельца), ма крофаги (больппя тельца) и лим фоциты .

ПРОБЛЕМА

ТУБЕРКУЛЕЗА

цитоза заключается между прочимъ и въ томъ, что онъ первый указалъ на то значеше, какое имеетъ внутриклеточное пищеBapenie въ жизни организма. Въ настоящее время все более и более выясняется, что роль внутриклеточнаго пищеваренш даже шире и больше, чемъ предполагалъ вначале Мечниковъ. Оно имеетъ отношеше не только къ воспалительнымъ процессамъ и иммунитету, но так же вообще къ питашю и распре д е л е н ^ питательныхъ веществъ во всемъ организме. На это указываютъ между прочимъ ра боты, касающдяся количества белыхъ кровяныхъ телецъ по сле кормлетя различными сор тами пищи. Въ прекрасной книжке Fiessenger et Marie (Les Ferments digestifs des Ancocytes) приво дится въ доказательство этого положетя несколько интересныхъ опытовъ. При кормлеяш морскихъ свинокъ куринымъ белкомъ въ течение 2 месяцевъ, количество микрофаговъ, хоро шо переваривающихъ белокъ, увеличивается почти въ 2 раза —съ12.000 на куб.шт.до 28.000. Вместе съ темъ значительно увеличивается и протеолитическая*) энерпя самихъ белыхъ кровяныхъ телецъ. Такимъ образомъ белыя кровяныя тель ца какъ бы приспособляются къ определенной пище. При вспрыскиванш куринаго белка подъ кожу на ме*) т. е. способность ривать белки.

перева

245

сто вспрыскивашя притекаетъ огромное количество микрофаговъ. Не то происходить при кор мленш жирами или вспрыскиват и жировъ. При кормлети животныхъ жирами увеличивается коли чество лимфацитовъ и макрофаговъ (Erdely, Rosenthal, Grunenberg Fiessinger), перевари вающихъ жиры. Вспрыскивате жира или во ска точно также вызывало появлеше большого количества лимфацитовъ и макрофагофъ (Erdely, Rosenthal, Fiessinger). Вотъ все эти наблюдешя даютъ достаточно основашй предполагать, что въ работе белыхъ кровяныхъ телецъ су ществу етъ настоящее разделе ние труда. Одни фагоциты (мик рофаги) приспособляются къ переваривание белковъ, дру пе — къ переваривание жи ровъ (микрофаги и лимфациты). Этимъ объясняется, почему въ однихъ елучаяхъ гной или эксудатъ состоитъ только изъ микрофаговъ, въ другихъ же елучаяхъ гной содержитъ огром ное количество микрофаговъ и лимфацитовъ, какъ это имеетъ место напримеръ при туберку лезе. Въ последнее время по явилось большое число работъ, посвященныхъ изучешю внутриклеточныхъ ферментовъ бе лыхъ кровяныхъ телецъ (Leber, Achalm, Fiessenger et Marie, Bergel, TschernoruzKi). Изъ всехъ этихъ работъ сле дуетъ, что микрофаги сод ер-

246

С. М Е Т А Л Ь Н И К О В Ъ

жатъ главнымъ образомъ фер менты для переваривашя белковъ, макрофаги же для пере варивашя жировъ. Явлеше это настолько по стоянно, что, по словамъ Fiessenger'a, можно всегда опреде лить по гною и его ферментамъ, имеется-ли въ 'данномъ слу чае туберкулезная инфекщя. Такимъ образомъ макрофаги являются главными защитни ками организма противъ ту беркулеза. Сравнивая иммунитетъ пче линой моли по отношенш къ туберкулезу съ иммунитстомъ другихъ животныхъ и челове ка, мы можемъ сказать, что въ то время какъ у пчелиной моли борьба клетокъ съ туберку лезной инфекщей протекаетъ очень быстро, у высшихъ жи вотныхъ эта борьба затягива ется на продолжительное время. Но самый процеесъ борьбы про текаетъ приблизительно такъже, какъ и у пчелиной моли. Какъ хорошо теперь извест но, при зараженш высшихъ животныхъ (кроликъ, свинка или мышь) туберкулезными бациллами прежде всего наблю дается еильнейппй фагоцитозъ. Сначала все туберкул езныя бациллы заглатываются микро фагами, которыя какъ мы знаемъ, пе содержатъ липалитическаго фермента для перевари вашя жиро-восковой оболочки туберкулезныхъ бациллъ. Не будучи въ соетоянш ихъ пере варить, они уступаютъ вско ре место притекающимъ со всехъ сторонъ макрофагамъ и

лимфоцитамъ. Нередко можно наблюдать при этомъ, какъ болыше макрофаги заглатываютъ мелкихъ фагоцитовъ или микрофаговъ съ находящимися внутри туберкулезными бацил лами. Затемъ макрофаги фиксиру ются въ какихъ-либо тканяхъ (въ легкихъ, печени, селезенке), где они образуютъ такъ назы ваемые туберкулы (tubercules). Микроскопическое изелвдоваHie показало, что туберкулы состоять изъ большой гигант ской клетки, въ Которой нахо-» дятся туберкулезныя бациллыи иг;ь массы мелкихъ эмбршналышхъ клетокъ, которыя окружаютъ ихъ со всехъ сто ронъ. Впоследствш изъ эмбрь ональныхъ клетокъ образуется оболочка или капсула. Посте пенно гигантская клетка и на ходящаяся внутри ея туберку лезныя бациллы регрессируются и какъ бы перевариваются. Процеесъ выздоровлетя или исцелешя будетъ заключеннымъ, когда все туберкулезныя бациллы, заглочениыя макро фагами и гигантскими клетка ми, оказываются какъ бы заму равленными внутри этихъ капсулъ. Ввиду того что клетки позвоночныхъ животныхъ не приспособились къ переваривашю туберкулезиаго воска, самый процеесъ переваривашя туберкулезныхъ бациллъ про текаетъ очень медленно. Въ техъ случаяхъ, когда клет ки организма ослаблены, не достаточно активны и не спо собны приспособляться и бо-

ПРОБЛЕМА роться ихъ BH-feumie раздра жители ,туберкулезныя бациллы берутъ нерев-всъ, иачинаютъ усиленно размножаться, и организмъ постепенно погибаетъ, продолжая борьбу до самаго конца. Такимъ образомъ мы видимъ, что у высшихъ животныхъ и человека самый процеесъ борь бы съ туберкулезной инфлащей протекаетъ приблизительно такъ-же, какъ и у пчелиной моли. Фагоцитозъ, образовате гигантской клетки и замуравлиBaeie туберкулезныхъ бациллъ внутри капсулъ. Разница только въ скорости, съ которой протекаетъ образо вате туберкула. Въ то время какъ у позвоночныхъ живот ныхъ это процеесъ медленный, хроническш, который тянется месяцами, у моли все протека етъ очень быстро.

Зная все это, мы можемъ спро сить себя, возможна-ли борьба съ туберкулезомъ и какими средствами и путями она долж на вестись. На основанш всего вышеизложеннаго, мы должны прежде всего констатировать, что челов*БчеекШ организмъ прекрасно приспособлен?» къ борьбе съ туберкулезомъ, что у большин ства людей, зараженныхъ ту беркулезомъ, эта болезнь про текает!» такъ легко, что остается часто незамеченной самимъ больнымъ. Какъ показали многочислен ные опыты и наблюдешя надъ

ТУБЕРКУЛЕЗА

247

животными и людьми, самый процеесъ исцелешя отъ тубер кулеза происходить благодаря деятельности клетокъ. Всв попытки найти въ сокахъ и сывороткахъ организма кашялибо туберкулезные антито ксины и бактерюлизины до сихъ поръ терпели неудачу. Вотъ почему мы должны ска зать, что иммунитетъ противо туберкулезный есть иммуни тетъ клеточный, который осу ществляется деятельностью клетокъ. Поэтому все эти средства, которыя могутъ вести къ уси ленно клвтокъ, къ увеличенш числа фагоцитовъ (особенно макрофаговъ и лимфацитовъ), бу дутъ вместе съ темъ и лучния средства противъ туберкулеза. Кашя-же средства ведутъ къ усиленш клетокъ? Прежде все го хороппя услов1я жизни. Хорошее и обильное питаше, хорошШ деревенстй воздухъ, неизнурительный трудъ, душев ное спокойств1е. Какъ мы ви дели выше, кормлете жирами увеличиваетъ количество макрофаговъ и лимфацитовъ, а так же усиливаетъ липалитическую эиергш крови. Вотъ почему всемъ туберкулезнымъ реко мендуется обильное жировое питаше. Но и здесь нужна осторожность и постепенность. Человечссшй организмъ не въ соетоянш переваривать безграничпаго количества жира. Нуж но постепенно и последова тельно цр_|учить организмъ больного къ переваривание большихъ количествъ жира.

248

С. М Е Т А Л Ь Н И К О В Ъ

Опыты, произведенные въ этомъ направленш въ Петер бурге, дали очень xoponiie ре зультаты. Больные пр!учались постепенно къ переваривашю большихъ количествъ рыбьяго жира. При этомъ увеличива лась липалитическая эперпя КрОВИ И ВМ-БСТ-Б СЪ ТЪМЪ у Л у Ч -

шалось общее состояние боль ного. Это одинъ путь, которымъ идетъ наука для ръшешя трудной проблемы туберку леза. Этотъ путь уже далъ прекрасные результаты въ санатор1яхъ. Но можетъ путь.

быть еще иной

Это путь искан!я цълебныхъ сыворотокъ и специфическихъ средствъ противъ туберкулез ныхъ бациллъ. Къ сожалънш, путь этотъ не далъ до сихъ поръ ожидаемыхъ результатовъ. Какъ мы видели выше, туберкулезныя бациллы паразитируютъ и живутъ внутри h\Jlf>токъ. Всв Т-Б вещества и сред

ства, который разрушаютъ или растворяютъ туберкулезныя ба циллы, действуютъ еще въ боль шей степени на живую клетку. Необходимо найти такой раство ритель, который действовалъ бы исключительно на туберку лезную бациллу и ея восковую оболочку и былъ-бы совершенно безвредепъ для самой живой ШГБТКИ.

Какъ мы видели выше, такой специфичсекШ ферментъ-растворитель существуетъ не толь ко внутри ШГБТОКЪ пчелиной моли, которая отличается поразительнымъ иммунитетомъ, но также, повидимому, у многихъ другихъ животныхъ и лю дей. Весь вопросъ въ томъ, какъ добыть эти внутриклеточные ферменты и какъ использовать ихъ для лечебныхъ целей. Эта задача представляетъ огромныя трудности и до сихъ поръ еще не можетъ считаться решенной.

С. Метальншвъ.

„ИСТИННО НАРОДНЫЕ ПОЭТЫ" И ИХЪ КОММЕНТАТОРА Читатель, можетъ быть, этого еще не знаетъ — въ русской литературе произошло великое событ!е : «въ грохоте громовъ революция громко прозвучалъ голосъ несколышхъ истинно народныхъ поэтовъ». Такую благую весть принесъ намъ еще

3 года тому назадъ г. ИвановъРазумникъ въ яредисловш къ сборнику стиховъ Н . Клюева, С. Есенина и Орешина. Те перь стихи твхъ-же поэтовъ перепечатаны въ Берлине на 3-хъ языкахъ съ предислов1ями того-же Иванова-Разумника.

ИСТИННО НАРОДНЫЕ «Разумейте, языци!» Клюевъ, впервые открываюнцй намъ глубины духа народнаго». въ стихахъ котораго «револющя духовная, сощальная, полити ческая* сплетены въ одинъ космичестй вихрь! Другой поэтъ С. Есенинъ рекомендуется, какъ «глубоко и искренне переплетшш въ вихре револющю духов ную и политическую». Т а т я слова исполнять волнующаго ожидахпя не одного читателя. Но «hic Rhodus, hie salta». Глубоко будетъ разочаровате того, кто взглянетъ какъ «прыгаетъ» эта столь торжественно анонсируемая труппа. Объ Орешине и говорить не стоитъ. Онъ подражаетъ «двенадцати» такъ,какъ писалъ бы, верно, стихи одинъ изъ блоковскихъ красноармейцевъ, если-бы занялся этимъ пустяшнымъ деломъ: «Тучи — мои баррикады.... Старую землю прикладомъ» или: «Толстая купчиха почесала бокъ. Глянь — полком!» латышскимъ занятъ теремокъ» Но не лучше и Клюевъ въ своемъ револющонномъ лике: «За землю, за волю, за хлебъ трудовой Идемъ мы на битву съ врага ми. Довольно имъ властвовать нами! На

бой,

на

бой!»

Или въ другомъ стихотворенш:

ПОЭТЫ

249

«Сбылись думы и давше слу хи... .. .Гневъ повелъ насъ на тюрь мы, дворцы, Где на правду оковы кова лись. Не забыть, какъ съ детьми отцы И съ невестою милый — прощались...» Что-то не хорошо и напоминаетъ сборни къ револющонныхъ песенъ, где были, помнится, TaniH строки: «О, не плачь невеста по сту денте!» Отъ револющоннаго песенника отличаетъ эти стихи частое упомииате всуе Божьяго имени (любимое заня^е всехъ этихъ поэтовъ). «Ставьте-жъ свечи мужицко му Спассу. Знанье—братъ, наука — се стра...» Разумеется такими стихами не исчерпывается творчество Клюева. Онъ — очень дарови тый поэтъ. Но дело ведь не въ одномъ дарованш, Игорь Северянинъ еще талантливее, а «подлинныя глубины духа народнаго» чужды имъ обоимъ едва-ли не въ равной мере. Чтобы проникнуть въ эти «глу бины», чтобы творить истинно большое искусство, нужна ду ховная свобода, душевная под линность, первичность, несме шанность. Клюеву-же чуждо свободное самоопределеше ду-

250

М. Ц Е Т Л И Н Ъ

ха. Онъ все кому-то угождаетъ, противъ него-то протестуетъ и слишкомъ много подражаётъ. Ткань его творчества вторична, нечиста, гетерогенна. Онъ под линный крестьянинъ, но порой кажется, что онъ носитъ свою «народность» напоказъ, какъ славянофильствующш баринъ русскш костюмъ. Прекрасно схваченный песенный ладъ, языкъ настолько этнографиче ски богатый, что его нужно читать со словаремъ, и ВМ-БСГБ СЪ ТБМЪ всюду внятно улови мая ложь и фальшь нарочитаго. Другой «поэтъ изъ народа» Сергей Есенинъ безхитростнее и милее, въ немъ нетъ лукав ства Клюева. Народность его въ традищи резныхъ коньковъ и расшитыхъ полотенцевъ, расшитыхъ ярко и талантливо. И «нереплетагошде въ вихре» ГГБЛЫХЪ двъ революцш его сти хи совершенно нереволющонны. Въ нихъ, правда, иногда употребляются слова «Акатуй», «Марсово Поле», «железное сло во Рре-ес-пуу-блика». Но всеже это не «красный», а просто «малиновый звонъ», звонъ бубенцовъ подъ дугой. Но ведь Есенинъ не просто поэтъ, онъ пророкъ. И проро чество его—поэма «Иношя». Онъ пророкъ, какъ всяшй истин ный поэтъ, говоритъ г. Ивановъ-Разумникъ. О себгь ведь писалъ Пушкинъ въ своемъ «Пророкъ», и если велико разстояше между Есенинымъ и Пушкиньшъ, то ведь не больше, «чемъ между Пушкиньшъ и про-

рокомъ Исайей». Нетъ, больше, и главное разница эта качест венная. Есть высокая поэзш въ пророкахъ, много пророческаго и у великихъ поэтовъ на высотахъ ихъ творчества. Средше-же, хотя и истинные поэты, до этихъ высотъ досягаютъ редко и менее всего pyccKie нотэы нашего времени. Можно пророчествовать и въ пещере львиной, труднее въ «кафэ поэтовъ». Русское ис кусство, правда, предчувство вало револющю, оно томилось, металось, какъ мечутся животныя, предчувствуя грозу. Но предчувств!е еще не проро чество. Не у страшу ся гибели, Ни кошй, ни стрелъ дождей. Такъ говоритъ по библш Пророкъ Есенинъ Сергей. Въ этихъ словахъ самолю бивая и вместе ироническая усмешка надъ собой и звучать они не пророчески, а такъ, какъ друпя строки того-же поэта: Говорятъ, что я скоро буду Знаменитый, русский поэтъ. Поэма «Иношя» очень та лантлива, очень ритмична и образна. Напрасно осмеяно въ газетахъ столь нашумевшее ми стическое «божье телете». Т е , кто знали по прежнимъ стихамъ Есенина про его страст ную истинно крестьянскую лю бовь къ коровамъ — не уди вятся, что именно этотъ образъ явился у поэта для символа таинственнаго рождешявъ Mipe новаго, въ данномъ случае —

ИСТИННО НАРОДНЫЕ страны Инонш. Поэтъ, видно, искренне вспыхнулъ радостнымъ ожидашемъ новаго Mipa. Увы, мы теперь знаемъ во что преобразилась эта крестьян ская «Иношя» и что стало съ ея «хатами и нивами». Но ведь тогда этого еще не было видно. Эта поэма вдохновенныхъ гиперболъ все-же главнымъ обра зомъ стилизащя подъ пророка. Современные поэты ум-вютъ стилизовать какъ угодно и имъ ничего не стоить преподнести намъ такого «Исайю», до кото раго будетъ далеко настоящему. Какъ могъ г.Ивановъ-Разумникъ не увидеть «стилизацш», принять картонъ за металлъ, не разслышать звука подделки, смешать слово—подвигъ со словомъ—игрой? Неужели прихо дится сказать ему его-же слова ми, что онъ «можетъ отойти въ сторону отъ русской поэзш: она не про него писана». Однаж ды, за ошибку, за преувели ченную оценку молодого писа теля онъ сравнилъ г. Айхенвальда съ мальчикомъ изъ бас ни, безъ нужды кричавшимъ: «волки, волки». Этотъ упрекъ можно повторить самому г. Ива нову-Разумнику. Онъ, разу меется, не сознательно, обманываетъ читателя, ему действи тельно померещилося целое ста до «волковъ», «истинно народныхъ поэтовъ». Отчего прои зошла эта горестная ошибка? Ошибка не только эстетиче ская, а политическая. Эти тоненьтя серый книжки стиховъ,

ПОЭТЫ

251

это ведь возрожденная, и хотя столь не похожая на прежнюю, гражданская лирика. Она долж на возвеличить октябрьскую ре волюцию . По плодамъ мы долж ны судить о древе, по эстети ческой ценности стиховъ о вдох новившей ихъ революция. Связь между «эпохой» и современнымъ каждой данной эпохи искуо ствомъ—спорный вопросъ исто рш литературы. Если легко найти духовное родство между пуританской револющей и поэз1ей Мильтона, то сложнее нити, связуюпця съ француз ской револющей лирику «контрреволюцюнера» и единственнаго великаго поэта этой эпохи — Андрея Шенье. И это страстное желаше возвеличить, украсить октябрьскую революцию заставляетъ критика, въ противопо ложность портнымъ изъ сказ ки Андерсена, самому видеть «платье короля» — те пышныя одежды поэзш, въ которыя онъ рядить «ея величество револю1цю» на зло скептическому «всеMipnoMy мещанину». Увы, лег че сделать обратный выводъ — отъ мутности, истеричности, крикливости искусства дней ре волюцш — къ отрицанно самой октябрьской революцш. Но и этотъ выводъ будетъ не доста точно убедителенъ, ибо и пло хое искусство возможно въ ве ликую эпоху. Пусть больше вистская «Ипотя» говоритъ за себя сама.

Них. Цетлняъ.

252

А. К0ЙРАНСК1Й

ПО ПОВОДУ САЛОНА НЕЗАВПСИМЫХЪ. Если-бы для будущаго исто рика не осталось никакихъ свидетельствъ о первыхъ десятилЗтяхъ нашего века, кроме памятниковъ изобразительныхъ искусствъ, картинъ, статуй и гравюръ, появлявшихся на выставкахъ послъднихъ летъ, — онъ все-же могъ-бы догадаться о той трагической фазе, о томъ катастрофическомъ кризисе культуры, быть можетъ даже объ истинномъ характере техъ величайшихъ потрясешй, ко торыя для насъ, современни ке въ, еще смутно рисуются сквозь дымную завесу Miposoго пожара. Археологъ будущихъ временъ, изеледуя и клас сифицируя холсты Моннэ, Се рова, Сезанна и Вань-Гога, геометричестя фантазш кубистовъ, скульптуры Родэна, Бурделя, Майоля и Архипепка, не могъ-бы не отметить той после довательности въ упадке и угасанш чисто-тех!гаческой умело сти, той гибели ремесла и того возвращешя къ примитиву,ко торыми въ векахъ всегда сопро вождались катастрофы человеческаго духа. Современная археолотя различаетъ въ длинной цепи сто летие, о которыхъ сохранились данныя культуры, четыре большихъ иер1ода, ясно отделенныхъ другъ отъ друга, одина ково исходящихъ изъ отправ ной точки незнания, техниче ской неумелости и неопытно

сти, чтобы достигнуть, после ряда аналогичныхъ перипетш, некоторой предельной вер шины, после которой начинает ся упадокъ, вновь погружаю щей человечество въ сумерки и ночь Духа. И снова изъ тьмы, отъ нуля, начинается восхождеHie, самостоятельно и непреем ственно повторяющее все изви вы предшествующаго пути. Таково искусство четверич ной палеолитической эпохи, эволющя которой, еще мало изеледованная, поскольку мож но судить по новейшимъ даннымъ, шла общимъ путемъ художественныхъ эволющй, начавъ съ грубыхъ и безформенныхъ попытокъ, которыми все гда отмечено начало художественныхъ искашй, и подняв шись накопленнымъ опытомъ долгихъ по ко л е т и до совер шенства альтамирскихъ фресокъ. Ио и это блестящее цве т е т е увядаетъ и варварское искусство неолитической эпохи завершаетъ первый першдъ. Въ восточномъ бассейне Средиземнаго моря возникаетъ и развивается сл^дующдй nepiодъ. Изъ критской неолитиче ской эпохи встаетъ миносская цивилизащя; отталкивающая примитивная терракотовая кук ла, найденная въ раскопкахъ Фестоса,предвещаетъ изящную и гармоничную въ движетяхъ жрицу Агш Тр1ады, закрываю щую лицо отъ ослепительна

ПО П О В О Д У С А Л О Н А Н Е З А В И С И М Ы Х Ъ го блеска божества, и порази тельный изображешякносскихъ акробатовъ, принадлежащихъ къ высшему Ц В - Б Т Б Ш Ю эгейскаго искусства. Но и эта культу ра, непрерывную эволюыдю ко торой можно проследить, увядаетъ и окончательно гибнетъ около 1200 г. до P. X . И падеHie ея вызвано, какъ В П О С Л - Б Д ствш будетъ вызвано падете Римской имперш, йе только нашествзями варваровъ, но и роковымъ историческимъ закономъ, дающимъ лишь ограни ченный срокъ высшему развит ш культуръ, после чего внут ри ихъ начинаетъ выделяться старчестй ферментъ распада: нашеств1е доршцевъ наноситъ лишь последнШ ударъ эгейской культуре, уже вступив шей въ фазу художественнаго упадка. Наступаетъ ночь «эллинскаго средневековья», во всемъ подобная той, которая сменила культуру севернаго оленя или, черезъ рядъ тысячелетш, куль туру Римской имперш. Искус ство вернулось къ варварскому уровню. Изящ1гую и натурали стическую роспись миносскихъ керамистовъ сменяютъ грубые силуэты на сосуда хъ Дипилона, столь напоминаюшде работу гончаровъ неолитическаго Егип та, более древнюю на несколь ко тысячелетш. Утеряна вер ность пропорщй и свобода дви жение бронзовыхъ статузтокъ и резной слоновой кости миносской эпохи, скульптура вновь замкнута въ границахъ сваи, столба, доски. И изъ этой

253

ночи снова возникаетъ слабое мерпаше, растетъ и ширится и, преодолевъ варварство и архаизмъ, въ V-омъ и IV-омъ в. в. создаетъ шедевры, бо лезненно изощряется въ прихотяхъ эпохи эллинизма, завещаетъ Риму свое великое наеледде, чтобы пойти тропой упадка до того момента, когда HaniecTBie варваровъ опрокинетъ уже подточенную импер!ю и уже увядшее и обезсиленное искусство. Такъ заканчивается третШ перюдъ. Снова ночь, на этотъ разт> уже христчанскаго сред невековья. И, пробуждаясь къ новой жизни, пластичестя ис кусства создаютъ т а т я же рудиментарныя произведешя, ка т я сменили эгейскую культу ру и который, по словамъ исто рика искусства Мишеля, «мож но сравнивать лишь съ первы ми работами детей или съ пря ничными человечками деревенскихъ ярмарокъ». Тотъ, кто внимательно вгля дится въ произведетя, выстав ляемый на наиболее модныхъ и популярныхъ изъ современныхъ выставокъ, кто просле дить тенденцш художниковъ, которые сами именуютъ себя «дикими» («fauves»), не сможетъ удержаться отъ аналогш, установленныхъ археологами, не подслушать того неизмениаго ритма, который звучитъ въ векахъ и мерно делить восхождет я и иисхождешя человече скаго духа. Явная неумелость, низти уровень «ремесла», намерен-

254

А. К0ЙРАНСК1Й

ное нарушение всехъ законовъ рисунка, пропорщй, перспек тивы, грязный, землистый ЦВ-БТЪ лишь изредка прорываемый крикливой яркостью сырыхъ, негармоничныхъ пятенъ, — та ково неизбежное общее впе чатаете отъ тЬхъ болыпихъ манифестант «леваго» искус ства, изъ которыхъ «Салонъ Независимыхъ», заполнившие сейчасъ холодные манежи Grand Palais, является однимъ изъ наиболее характерныхъ. Это явленте не случайно. Оно логичестй, хо!я и чрезмер ный, до абсурда доведенный выводъ изъ того уклона въ сто рону архаизма, который на чался въ художественныхъ вкусахъ въ конце X I X века. ( Я говорю о конце X I X века по тому, что въ эту пору увлечете архаизмомъ, художественными примитивами разнаго рода ста ло всеобщимъ, почти модой. Отдельные-же случаи наблю дались и раньше: еще въ нача л е века ультра-академичестй Энгръ увлекался фресками пизанскаго Сатро Santo). Наши отцы начинали эпоху ренессан са именами Микель Анжело и Рафаэля. Д л я насъ это — за вершение, позднее цветете или вернее, плодъ. Мы поднялись къ исгокамъ; мы полюбили Донателло, Гиберти и Мазаччо; мы зашли еще больше въ глубь: вчера мы называли зачинателемъ великаго возрождетя ДЖОТТО; сегодня MHorie идутъ

еще дальше: для нихъ заря пробуждек^я искусствъ начи

нается въ тринадцатомъ веке именами такихъ «преджоттистовъ», какъ: Коппо ди-Марковальдо, Джунта, Гвидо (Ленстй. Въ этомъ увлеченш прими тивами много литературныхъ элементовъ, не имеющихъ ни чего общаго съ самодовлеющи ми требовашями художества; и этой «литературностью» и объясняется широкое распростраиете этого увлечешя. Искусство въ равной мере страдаетъ и отъ «сноба», и отъ неумелыхъ, нелюбовныхъ попытокъ популяризаторовъ. Тол пе нужны формулы, слова, разговоры. Она и живопись и музыку хочетъ постигнуть че резъ фразу. Языкъ красокъ и лиши не достаточенъ для «эсте та». Ему нужны теорш, 6iorpaфичесте элементы, матер1алы для философскихъ выводовъ и обобщение. Д л я него картина или статуя существуетъ не какъ фактъ, а какъ намереше. По поводу тречентистовъ можно говорить о мистике, о Боге и Чорте, о наивности Mipoeocпр1ятш... Вся эта д1алектика безразлична для художника. Воспринимая художественное произведете, какъ фактъ, онъ ценить въ немъ только его элементы живописи и рисунка: л и т ю , форму, колоритъ, факУРУ- Съ этой точки з р е т я эпо ха треченто не имеетъ сама по себе преимущества ни предъ предыдущими, ни предъ после дующими художественными эпо хами. Многообразны лики кра соты и прекрасны творетя таТ

ПО ПОВОДУ С А Л О Н А Н Е З А В И С И М Ы Х Ъ л ант а, когда-бы онъ ни жилъ и ни творилъ.

* * * Увлечете примитивами и иод* чинехпе творчества теоретикамъ и литературнымъ вкусамъ тол пы неизбежно должно было привести къ т^мъ результатамъ, которые зафиксированы на выставкахъ «Независймыхъ». Х у дожники увлеклись не творешями тречентистовъ, не ихъ намтретями и достижешями, а темъ, чего они не достигли, ихъ незнатемъ, неумтюемъ, отсутств1емъ художественнаго опыта и бедностью традшп'и. Не знать, быть наивными — вотъ къ чему стремятся мноНе современные художники, желаюшде позабыть все, что дали семь в-вкогъ искусства. Всту пившему на этотъ путь нельзя остановиться: сегодня онъ наивенъ, какъ Джотто; завтра, какъ Гвидо С1енскШ, потомъ, какъ ребенокъ или маорШекШ дикарь; потомъ, какъ слепо рожденный, для котораго существуютъ лишь осязательныя реальности, не связанный ни сь какими зрительными представлешями. Такимъ, въ действительно сти, и оказался путь искусства въ конце X I X и въ начале X X в. в. Уже Манэ оконча тельно порвалъ съ академиче скими традиидями, чтобы пи сать по-непосредственному чув ству, свободному отъ знатя о видимомъ Mipe, накопленнаго

255

предыдущими веками. Гогенъ окунулся въ живительную струю маорШскаго искусства, сумелъ стать днкаремъ. Но пе онъ, а Сезаннъ долженъ счи таться истиннымъ родоначальникомъ того направлешя, ко торое пришло кь своимъ крайнимъ выводамъ въ произведетякъ Матисса и Пикассо. Въ вещахъ Сезанна есть прекрасныя живописный качества: красота или, вернее, «вкус ность» фактуры, насыщенность и звучность колорита, упорное стремлете къ неслучайной, ося зательной передаче формы. Но въ увлечети Сезанномъ не ма ло и литературныхъ элсментовъ. Къ Сезанну влечетъ его судьба мученика и неудачника, его безпредельнаяискренность, упорство и трудъ землепашца, склоненнаго надъ плугомъ. О вкусе Сезанна можно судить по его собственному призна нно: его идеаломъ было обла дать ловкостью и технической сноровкой Бугро, этого бездарнЬйшаго представителя академш. Увлечете наивностью и не умелостью позволило несколь кимъ шарлатанамъ вознести рядомъ съ благословеннымъ косноязыч1емъ Сезанна пошлую «епиходовщину» бездариаго та моженная чиновника Руссо, сделало его прославленнымъ украшешемъ «Салона Независимыхъ» и учителемъ молодого поколетя. Ярмарочный пряникъ снова сталъ канономъ пластическаго искусства. И въ этой точке встретилось иску*

256

А.. К 0 Й Р А Н С К 1 Й

шенное и многоопытное искус ство современности съ паивнымъ творчествомъ прсдшественниковъ «треченто». Случай на ли эта встреча? Какъ знать.. Искусство нашихъ дней хо четъ снова стать примитивнымъна старости оно какъ-бы впа; даетъ въ детство. Имеетъ-ли ц-вну этотъ иеоархаизмъ? Возможно-ли въ ниши дни писать такъ, какъ будто анатом1я и перспектива не существуютъ, какъ знатная? И если современ ный художникъ, сознательно отбросивъ свойственное ему знаHie, более того, отрекпшсь отъ наследственныхъ свойствъ сво его глаза, окажется на одномъ уровне съ примитивомъ, то всеже ихъ направлетпя будутъ д1аметрально-противоположны: мастеръ треченто не знаетъ, но хочетъ знать и приближается къ знанш: для этого онъ не останавливается ни передъ измерешями, ни передъ вычислетями и диссекщей труповъ. Современный художникъ зна етъ, но не хочетъ знать, бежитъ отъ знашя. И если они случай но встретились ве одной точке, то глаза ихъ все-же устремле ны въ противоположныя сторо ны. Въ каждомъ этюде, въ каждой фигуре Ванъ-Донгена или Фриза мы явно видимъ стремлеше отделаться отъ то го, что Джотто или Мазолино всеми силами старались npio6ресть. Копечно, художникъ вправе искать свою правду въ любой точке горизонта, но къ той правде, къ которой ху дожники шли отъ Фра Анжелико до имнресс1онистовъ, со

временность стала спиной. Утрата традипдй мастерства и знашя, которое у большин ства художниковъ , ,Салоиа Независимыхъ ' * есть лишь игра, лишь притворство, вызванное пресыщетемъ, подобное румяиамъ престарелой куртизан ки, — могло-бы стать искреннимъ лишь въ въ томъ случае если творчество стало-бы достоятемъ такого слоя челове чества, который до сихъ поръ еще не былъ пр!общенъ къ культуре или на долгое время былъ разобщенъ съ ней. Такимъ случаемъ было-бы возникновеше «пролетарскаго» ис кусства, призваше къ творче ству рабочаго. Недаромъ ку бисты, футуристы и пр. пред ставители «Независимыхъ» въ Россш, создавппе въ дни боль шевизма такъ называемую «фе дерацию левыхъ художниковъ», стремились убедить, что ихъ произведения и являются настоящимъ пролетарскимъ ис ку сствомъ. Но стояний на уров не «дикихъ», по отсутствш тех ническая опыта, рабочш, какъ показалъ опытъ московскаго «Пролеткульта», по вкусамъ своимъ натуралистъ, и произ ведения передвижниковъ, Ярошенко, Маковскаго и Репина ему более по душе, чемъ смут ная д1алектика кубистовъ и супрематистовъ. Очевидно, впа дете въ детство не есть моло дость, пресыщеше культурой не есть варварство и психолог1я изысканная нигилизма не есть пролетарская нсихолооя. Хотя и то, и другое, и третье можетъ быть предтечей и про-

ПО П О В О Д У С А Л О Н А Н Е З А В И С И М Ы Х Ъ возвестникомъ варовъ.

прихода

вар

* * Впечатлите искусственной молодости и увядашя, произ водимое художниками «Салона Независимыхъ», еще больше подчеркивается г&мъ несомнтшнымъ фактомъ, что «Салонъ Независимыхъ» уже явно свершилъ свою миссш, если только была мисстя, и ныне ОНЪ на пороге распада. Родившшся въ 1884 году изъ протеста про тивъ оффищальнаго искусства и оффищальныхъхудожниковъ, онъ ныне самъ приобщился къ оффшцальности: пользуется гостенршмствомъ правительства въ Grand Palais, открывается министромъ народнаго просвъщешя и секретаремъ изящныхъ искусствъ, и въ разныхъ м-Ьстахъ, на наиболее безличныхъ и «приличныхъ» холстахъ кра суется надпись: «Acquis par l'Etat». Большинство мастеровъ, создавшихъ славу салону «Независимыхъ» отсутствуетъ: иныхъ ужъ нетъ, иные пред почли солидность другого ком мерческая предпр1ят1я: благополучнаго «Осенняго Сало на». Н-БТЪ: Анкетена, Боннара, Мориса Дени, Дерэна, Форэна, Матиса, Маркэ, Валлотона; нетъ, конечно, Сезанна, ВанъГога и Тулузъ Лотрека; а отецъ кубизма, Пикассо, вооб ще никогда не выставлялъ у «Независимыхъ». Ванъ-Донгенъ выставляетъ только одну вещь, оставивъ очевидно все остальное для более щедрой публики «Salon d'Automne*. Самое отсутствхе жюри есть

257

только призракъ. Жюри, дей ствительно, нетъ. Но существуетъ комиесхя «вешателей». А при наличш четырехъ тысячъ экспонатовъ, десятковъ залъ, переходовъ и лъхтнипъ, всегда можно повесить вещь такъ, что самому автору придется затра тить недели на то, чтобы оты скать ее. Салонъ «Независимыхъ» ждетъ та-же участь, что и все «больнйе» салоны. Шумныя и пестрыя ярмарки художественнаго товара, они абсолютно перестали служить-целямъ ис кусства. Разсмотреть или даже заметить на нихъ не ярмароч ную, не крикливую и не наглую вещь такъ-же невозможно, какъ не возможно разелышать голосъ отдельнаго певца или инструмента тамъ, где одно временно состязаются несколь ко десятковъ негритянскихъ орксстровъ. Уследить за жизнью и движешями искус ства можно въ наши дни только на небольшихъ групповыхъ и индивидуальныхъ выставкахъ. Имъ принадлежитъ будущее. Роль «Салоновъ Независи мыхъ», какъ ряда митинговъ протеста, завершена. Нротестъ услышанъ, тамъ, где надо; про тестовать долfee— значитъ ло миться въ открытую дверь. Н о , можетъ быть, попутно, картины и скульптура «Неза висимыхъ» сыграли и другую роль, роль мрачныхъ предвестииковъ кризиса и катастрофы, роль предтечъ грядущихъ вар варовъ... Объ этой роли су дить не намъ. Александръ КойранскШ. 17

КРИТИКА И БИБЛЮГРЛФ1Я. Ромэнъ Ролланъ.— КЛЭРАМБО. Истор1я одной свободной совести во время войны (Парижъ. Оллендорфъ, 1920 г.). «Это произведете не есть романъ, пишетъ Ромэнъ Ролланъ въ своемъ обращен!и къ читателю, но исповЪдь свободной души среди, бури, истор1я ея заблужденш, ея тоски и борьбы... Я хогЬлъ дать описаше того внутренняго лабиринта, по кото рому странствуетъ, шаря вокругъ себя, духъ слабый, нереши тельный, но искреннш и страстно любящш истину». Конечно, это — не романъ, и подходить къ «Клэрамбо» какъ къ художественному произведенш — не сл-Ьдуетъ: съ этой, художественной, точки зр^шя «Истор1я одной свободной совести» не способна удовлетворить; въ героя своего Ромэнъ Ролланъ не сумйлъ вдунуть живую душу; въ немъ н*Ьтъ и подоб1я жизни и въ быпе его — не веришь: оно черезчуръ прозрачно, просто, схематично, и за нимъ слишкомъ ясно просв-Ьчиваетъ фигура самого автора. Явственно выступаетъ она и за остальными персонажами романа, бледными марюнетками, всть нити, весь механизмъ которыхъ остается на виду, въ р)4кахъ автора. Ромэнъ Ролланъ предупреждаетъ однако: «пусть не ищутъ зд*Ьсь ничего автобюграфическаго»... Обстоятельства, среда, собыпя отчасти придуманы, конечно; но мысли Клэрамбо — это мысли Ромэнъ Роллана, который вложилъ въ своего героя свои колебашя, свои сомн/Ьшя, свои надежды, свою вЪру. Въ этомъ именно ценность произведешя и объяснеше того сильнаго и длительнаго «всколыхашя» души, которое оно вызываетъ: вся беллетристика зд-fccb немногаго стоитъ, персонажи условны; но мысли Клэрамбо, его тоска, его чаяшя захватывают^ какъ всегда захватывали своей искренностью, живущимъ въ нихъ порывомъ къ свободе B C t писашя Ромэнъ Роллана.

КРИТИКА И БИБЛЮГРАФШ.

259

«Клэрамбо» писался во время войны, начиная съ 1917 г. Отрывки его появились въ 1918 г. въ одномъ швейцарскомъ журнале подъ заглав1емъ «Одинъ противъ всехъ». Такова, действительно, основная тема книги: борьба свободной лично сти, чующей высшую правду, противъ «стадной души» коллек тива, противъ государства, организованная насшпя. Вы ступаете Клерамбо противъ войны, его пасифистская пропо ведь, его гибель отъ руки убШцы-патрюта — лишь одинъ изъ моментовъ этой борьбы, которую, какъ видно изъ статьи автора и самого предислов!Я къ «Клэрамбо», онъ считаетъ определяющей для современности: «предметъ этой книги — исчезновеше индивидуальной души въ бездне души множе ственной... Это собьгпе более великое... чемъ преходящее главенство той или иной наши... По различнымъ путямъ... мы возвращаемся къ стадной жизни». «Истор1я одной свободной совести» вместе съ «Коля Бреньонъ» и съ «Лилюли» составляетъ въ творчестве Ромэнъ Роллана какъ бы отдельную трилопю, порожденную войною: «Коля Бреньонъ» — глубокая сатира войны, какъ мыслить и переживаетъ ее народъ (действ!е перенесено въ X V I в.) «Лилюли» — едкая насмешка надъ всей той пышной, великолепной декорашеи, которой отъ этого народа застилаютъ ложь и ужасъ войны. «Клэрамбо» — драма борьбы одного противъ всехъ, но за всехъ. Ибо Ромэнъ Ролланъ усиленно это подчеркиваетъ; его индивидуализмъ — не эгоистическш; здесь нетъ сверхче ловека, для котораго коллективъ — только матер1алъ: «всякш человекъ, который является действительно человекомъ, долженъ... научиться думать одинъ за всехъ и, въ случае нужды — противъ всехъ... Мыслить искренно, даже если это противъ всехъ, значить мыслить за всехъ». И далее: «мы не возстанавливаемъ эгоистическаго идеала сверхчеловека. Че ловекъ, достигний велич!я, великъ для всехъ людей». Устами одного изъ своихъ персонажей, Фромана, Ромэнъ Ролланъ говорить: «Тотъ фактъ, что человекъ былъ Христомъ, экзальтировалъ, возвысилъ надъ землею века человечесюе и влилъ въ нихъ божественные энерпи... Такъ понятый идеалъ индивидуалистическш более плодотворенъ для общества, чемъ идеалъ коммунистически». Эта вера поддерживаетъ Клэрам бо, она озаряетъ его последше дни, примиряющимъ аккордомъ завершая трудную и какъ будто осужденную заранее на поражеше борьбу одинокой свободной совести противъ всехъ. Веритъ-ли самъ Ромэнъ Ролланъ? Не искреннее-ли онъ высказался въ «Лилюли», где лишь смехомъ онъ спасается отъ бездны, где онъ такъ близокъ, кажется, къ Вольтеру и къ Ренану философскихъ драмь?

260

Б. Ш Л Е Ц Е Р Ъ .

Схема «Исторш одной свободной совести» очень проста. Поэтъ Клзрамбо в4ритъ въ человечество, въ прогрессъ, въ приближеше золотого в*Ька. Онъ только-что написалъ оду, посвященную миру. Онъ читаетъ ее друзьямъ, семье. Всеобщш восторгъ. Но сынъ раскрываетъ газету: «война, австршскШ ультиматумъ». Никто не верить. Клэрамбо смеется: народы не согласятся, это невозможно. Проходить несколько дней, невозможное стало действительностью. И вотъ, после перваго мгновешя ужаса, возмущетя, протеста, Клэрамбо охваченъ общимъ потокомъ: «въ немъ было одно только желате: присое диниться къ стаду, потереться около человеческихъживотныхъ, около братьевъ своихъ, чувствовать, какъ они, действовать, какъ они». Клэрамбо доходить до того, что онъ принимаетъ учаспевъ из61енш толпою какого-то несчастнаго на улице. Опи сание этого стремительнаго процесса обезличивашя— принадле житъ къ лучшимъ страницамъ книги. Смерть сына на фронте наносить первый ударъ этому восторгу. Начинается процессъ реконструкцш, Клэрамбо нужно вновь найти себя. Интересны, хотя чрезвычайно упрощённо написаны, портреты мыслителей, поэтовъ, отдавшихъ себя на служеше государству; все мобили зовано: искусство, философ1я, наука. «Мысль стала... той тяже лой артиллер1ей, которая бьетъ на далекое разстояше». И то, что происходило во Францш, въ Париже, происходило и по ту сторону Рейна. «Подобно героямъ Гомера они (представи тели интеллигенцш) издалека ругались, но не дрались однако». Клэрамбо одинъ; единственный человекъ, его понимающш и сочувствующш ему, — мудрецъ и скептикъ Пэротэнъ (въ которомъ некоторые хотели видйть Анатоля Франса) хочетъ удержать его: зачт>мъ рисковать, нужно молчать, переждать... Клэрамбо выступаетъ въ печати; его обвиняютъ въ предатель стве, но, не дожидаясь суда, его убиваеть фанатикъ, отецъ, какъ и онъ, потерявшш сына. Чтобы понять пасифизмъ. Клэрамбо или, точнее, Ромэнъ Роллана, его интернацюнализмъ и борьбу поднятую имъ про тивъ войны и идеи отечества, необходимо было бы сопоставить «Исторш одной свободной совести» со всеми теми статьями и воззвашями, который были написаны имъ во время войны и часть -которыхъ, какъ известно, появилась подъ общимъ заглав1емъ «Надъ свалкой». Такая работа, очень интересная, вышла бы, конечно, за пределы настоящей заметки. Здесь сплетаются, иногда сливаясь, иногда расходясь, самыя различныя мысли, чувства и чаятя: въ пропов%ди «Клэрамбо» доминируегь принцишальное осуждение насилия. Война про тивъ войны, война за миръ — безсмыслица, иллюз1я или сознательная даже ложь: насил1е способно породить лишь

КРИТИКА И Б И Б Л Ю Г Р А Ф Ш .

261

насшие. Во имя этого же принципа Клэрамбо отходить отъ большевистски настроенныхъ революц!онныхъ группъ, пред ставитель которыхъ Моро заявляетъ, что ныне «свтэтъ идетъ съ Севера»: «они не понимали (размышляетъ Клэрамбо), что точно также какъ несправедливая победа вызываетъ реваншъ, который будетъ тоже несправедливъ, и капиталистическое насил1е приведетъ къ пролетарской револющи, которая по его примеру будетъ насильнической». И далее: «съ Севера идетъ новый идолъ — диктатура пролетар1ата... Последнее насюпе, которое убьетъ насшпе... все та же безконечная война». Свободный духъ хочетъ разбить это кольцо. Но на дежда его, самъ Ромэнъ Ролланъ признается, — релипозна («релипи скомпрометировали это слово»), т. е. иррацюнальна. Действительную поддержку Клэрамбо находить поэтому не среди этой молодежи, которая склонна видеть въ его призыве сентиментальность и толстовство, но у н-Ьсколькнхъ действи тельно свободныхъ умовъ. Одинь изъ нихъ выражаетъ очевидно интимнейшую мысль Ромэнъ Роллана: «есть только два рода, умовъ: те, которые замыкаются въ пределы, и те, которые открыты всему живому, которые въ себе носять челове чество и даже самихъ враговъ своихъ. Эти люди составляютъ истинный интернацюналъ, тотъ, который основывается на культе истины и вселенской жизни». Это тотъ новый, «гуманистическш» союзъ, о которомъ говорилъ Ромэнъ Ролланъ и въ статьяхъ своихъ. Не трудно было бы, конечно, подвергнуть эти мысли критике и обнаружить, что здесь кроются, быть можетъ, иллюзш, лодобныя темь, которыя самъ Ромэнъ Рол ланъ вскрываетъ въ поняпяхъ «отечества», «револющи» и др. Но иллюзш эти во всякомъ случае красивы. Но рождается сомнеше: Ромэнъ Ролланъ чрезвычайно облегчилъ свою за дачу темъ, что взялъ своимъ героемь пожилого человека, перешедшаго призывной возрасты Клэрамбо ограничивается лирическими статьями въ журнал ахъ. А если-бы «свободной совести» пришлось итти въ траншеи? Какъ поступить ей? Не оказался-бы Клэрамбо передъ неразрешимой нравствен ной антином1ей? Б. Шлецеръ

262

В. P.

F. Zitelmann. — R U S S L A N D IM F R I E D E N S V E R T R A G E V O N V E R S A I L L E S . Verlag von F. V a h len. Berlin 1920. Эта книжка входить въ обширную cepiio комментар1евъ къ Версальскому мирному договору, издан!е которой пред принято фирмой F . Vahlen въ Берлине, подъ редакпдей марбургскаго профессора Вальтера Шюкинга, члена германской делегацш на мирной конференцш. До настоящаго времени изъ этой сер!и уже вышли въ св%тъ выпуски: «Права и инте ресы частныхъ лицъ по Версальскому договору» Г. Исаи, весь ма интересная работа Экардта и Куттига «Международное рабочее законодательство въ мирномъ договоре» и др. Независимое общественное мнЪше всего Mipa начинаеть уже отдавать себе отчетъ въ томъ, что продиктованный по бежденной Германш услов1я далеко выходятъ за пределы, требуемые справедливостью и необходимостью Обезвредить германскш милитаризмъ; что вив радикальнаго пересмотра Версальскаго договора немыслимо, кроме того, достижете экономической и политической устойчивости самой Европы. Въ ожиданш неизбежного пересмотра, немцы съ традицюнной методичностью изучаютъ и комментируютъ во всехъ деталяхъ текстъ мирнаго договора. Къ анализу статей договора, касающихся Россш, Ф. Ци~ тельманъ, естественно, подходить исключительно съ герман ской точки зрешя, —поскольку налагаемый ими на Германш ограничешя затрагиваютъ ея интересы. Эта «немецкая» точка зрешя заводить иногда автора неожиданно далеко; такъ, русскш читатель, вероятно, не безъ удивлешя узнаетъ, что Bb'i с о в р е м е н н о й Германш можно безъ краски стыда вспоминать о Брестъ-Литовскомъ мире, можно безъ всякихъ оговорокъ воспроизводить произнесенное имперскимъ канцлеромъ въ рейхстаге ( 17. III. 1918) похвальное слово этому «миру безъ аннексш и контрибуцш», миру, основанному «не на силе, а на равенстве и взаимности сторонъ» и обезпечивающему «мирное и дружественное сотрудничество русскаго и германскаго народовъ»... Подойдемь къ беглому обзору соответствующихъ статей Версальскаго договора съ р у с с к о й точки зрешя. Во всю широту вопросъ о Россш, о ея международномъ положенш, законныхъ правахъ и интересахъ на парижской конференцш ея бывшихъ союзниковъ, какъ известно, не ста вился. Въ немногихъ статьяхъ относящихся къ Poccin, Версальскш договоръ разрешаетъ лишь^ограниченную, главнымъ

КРИТИКА

И.БИБЛЮГРАФШ.

263

образомъ отрицательную задачу — уничтожешя выгодъ, извлеченныхъ Гермашей изъ сепаратнаго мира съ большевиками. ОнЪ им*Ьютъ интересъ поэтому въ известной M-fept лишь съ точки зрешя будущихъ р у с с к о - г е р м а н с к и х ъ о т н о ш е н 1 й , а не для определешя общаго международнаго положешя Россш. Этихъ статей всего пять, — 116, 117, 292, 293 и 433. РазсЪянныя по различнымъ отд-кпамъ дЬговора, O H t не представляютъ изъ себя органическаго цЪлаго, проникнутаго внутреннимъ единствомъ. Вотъ ихъ содержаше. С т а т ь е й 1 1 6 - о й окончательно аннулируется БрестъЛитовскШ договоръ. Въ силу ея «Гермашя признаегъ неза висимость (отъ нея) всехъ территорш, которыя составляли къ 1-му августа 1914 г. часть бывшей Россшской Имперш, и обязуется соблюдать эту независимость постоянно и нена рушимо... Гермашя окончательно признаетъ аннулироваше Брестъ-Литовскаго договора, а также всЪхъ другихъ договоровъ, соглашен! й и конвенцш, заключенныхъ ею съ максималистскимъ правите л ьствомъ въ Россш. Союзныя и присоединивпияся къ нимъ державы определенно сохраняютъ за Росаей право получить отъ Германш всякаго рода вытекаюшдя изъ основъ настоящаго договора возм ьщен1я и вознаграждешя». О положительномъ для Росс1и значенш этой статьи не можетъ быть двухъ мн^шй. Не решается возражать противъ отмены Брестъ-Литовскаго договора и немецкш коммента тора протестуя лишь противъ такой «неслыханной» вещи, какъ обезпечеше за Росаей права въ будущемъ въ свою оче редь поднять вопросъ о вознагражденш за убытки, — ибо, рискуетъ утверждать г. Цительманъ. Брестъ-Литовскш дого воръ въ свое время тоже «не заключалъ въ себъ никакого военнаго вознаграждешя въ пользу Германш». Иначе приходится оценивать значеше - для PocciH с т а т ь и 1 1 7 - о й . Согласно ей, «Гермашя обязуется при знать въ полной M-fept все договоры и соглашешя, которые могутъ быть заключены между союзными державами и госу дарствами, образовавшимися или имеющими образоваться на всей территорш бывшей Россшской Имперш, какъ она существовала до 1-го августа 1914 г., или на части ея. Гермашя обязуется признать границы подобныхъ государствъ въ томъ виде, какъ оне впоследствш будутъ установлены». Это вынужденное обязательство Германш заранее при знать для себя связывающими будущде договоры, самое содержаше которыхъ еще неизвестно, — врядъ ли можетъ быть обосновано съ точки зрешя какого-либо права. Оно, сь другой стороны, таитъ въ себе угрозу для развитая поли,

264

В, P.

тическихъ и торгово-промышленныхъ отношеши между Гермашей съ Росаей въ будущемъ. Мало добра сулить статья 117-ая и русскому народу. Кемъ и въ какомъ порядке будутъ устанавливаться границы тЬхъ государству образоваше которыхъ изъ распада PocciH столь проницательно предвидели авторы Версальскаго дого вора? Истинный смыслъ этого «предвид-Ьшя» у нтэкоторыхъ изъ бывшихъ союзниковъ PocciH мы научились ценить на горькомъ опыте* посл-Ьднихъ лътъ. — Не менее опасна тенденщя ст. 117 и въ народно-хозяйстЕенномъ отношеши. Нельзя мы слить Pocciio навсегда подчиненной исключительному поли тическому и экономическому вл1яшю державъ соглас!я; по скольку ея жизненными интересами можетъ диктоваться сближеше и съ Гермашей, постольку ограничеше свободы последней — не въ интересахъ Poccin, отдавая ее во власть монопольной эксплоатащи бывшими союзниками. Отмена ст. 117-ой диктуется такимъ образомъ интересами и Германш и PocciH.

С т а т ь я 2 9 2 - а я устанавливаетъ для Германш обяза тельство «признать разъ на всегда отмененными все договоры, конвенцш и соглашешя, заключенныя какъ ранее 1-го авгу ста 1914 г., такъ и после этого срока, впредь до вступлешя въ силу настоящаго договора, между Гермашей и Poccieft, или какимъ-либо государствомъ и правительствомъ, территор!я котораго составляла прежде часть Россш». Въ то время, какъ ст. 116-ой аннулированы только дого воры Германш с ъ б о л ь ш е в и с т с к и м ъ («максималнстскимъ») правительствомъ, — въ силу ст. 292 между Гермашей и Росаей разрывается вся складывавшаяся веками сеть международныхъ правовыхъ и хозяйственныхъ взаимоотношенш, обыч но регулирующихъ общеше всехъ культурныхъ народовъ: договоры и соглашешя почтово-телеграфные, таможенные, торговые, жел.-дорожные, консульсюе и пр. Установлеше этого парадоксальнаго, на первый взглядъ, «бездоговорнаго» состоян1Я не имеетъ, впрочемъ, особаго значешя ни для Гермашй, ни для PocciH. Являясь обычнымъ последств!емъ вся кой войны, оно не лишаеть обе стороны, после подписан!я Гермашей Версальскаго договора, права возобновить любыя изъ отмененныхъ соглашенш. С т а т ь я 2 9 3 - ь я , полнаго текста которой мы здесь не приводимъ, аннулируетъ всякаго рода концессш и привиллепи, которыя Гермашя или отдельные германсюе подданные успели заполучить въ оккупированныхъ немецкими войсками областяхъ PocciH. Правомерность этого аннулировашя не решалась оспаривать и германская мирная делегащя. Съ

КРИТИКА И Б И Б Л Ю Г Р А Ф Ш .

265

своей стороны, комментаторъ стремится лишь доказать д о б р о в о л ь н ы й характеръ многихъ концессш. Къ таковымъ г. Цительманъ, ссылаясь на свидетельство И. Церетели о лойяльности германскихъ оккупацюнныхъ войскъ въ Грузш, относить, наприм^ръ, те концессш, которыя въ 1918 г. гру зинское правительство щедрой рукою раздавало н-Ьмецкимъ промышленнымъ кампашямъ: на монопольную разработку знаменитыхъ марганцевыхъ рудъ, на эксплуатацию Шарапанъ-Ч1атурской ж. д., порта въ Поти и пр. Наконецъ, исключительно историчесюе значеше и интересъ имеетъ въ настоящее время с т а т ь я 4 3 3 - ь я , со гласно которой Гермашя обязывалась эвакуировать свои войска изъ остававшихся еще ко времени подписашя договора оккупированными ею «прибалтшскихъ провинцш и Литвы», для обезпеченхя возможности «возстановлешя въ нихъ мира и добраго правительства». Эвакуашя германскихъ войскъ была закончена къ 16 декабря 1919 г. Въ результате беглаго обзора статей мирнаго договора, касающихся Россш, должно признать, что, за исключешемъ опасной и двусмысленной ст. 117, все остальныя безусловно благопр1ятны для интересовъ русскаго народа, раскрепощая его отъ последствш германо-большевистскаго Брестскаго мира. Само собою разумеется, что эти несколько чисто негативныхъ статей не предопределяютъ ни международная по ложен! я Россш, ни характера будущихъ русско-германскихъ отношенш. Последшя въ значительной мере зависятъ отъ ответа на вопросъ: въ какой степени изжиты современной Гермашей традицш хищническаго импер!алнзма; безповоротно ли отка залась она отъ своекорыстной захватной политики на востоке Европы? Что касается русскаго общественнаго мнешя, то подъ вл1яшемъ собьгпй последнихъ летъ оно утратило первона чальную свою страстность и въ озлобленш противъ немцевъ, виновниковь войны и творцовъ Брестскаго мира, и въ крайней идеализаши союзниковъ. Гермашю покарала историческая Немезида, а наивной вере въ безкорыстное доброжелатель ство союзниковъ нанесли рядъ жестокихъ ударовъ прежде всего сами же союзники. Русскому нацюнальному самосознашю, созревшему и обогащенному горькимъ опытомъ, равно чужды какъ одностороннее антанто-фильство, такъ и безпричинное германо-фильство. Возстановлеше естественныхъ добрыхъ отношений съ соседнимъ народомъ не исключается, а дополняется необходимостью, — одинаково жизненной и для

В. P.

266

Россш, и для остальной Европы, — скорЪйшаго возсоздашя общеевропейскаго и м1рового хозяйственнаго и культурнаго единства, мирнаго сотрудничества народовъ. Но предпосылкой для этого является политическое оздоровлеше самой Россш... В. Р.

D-rJean ET

L o i is-Melicof.

LA REVOLUTION

LES NOUVELLES

CAUCASSIENNES.

REPUBLIQUES

(Bolchevisme

RUSSE TRANS-

et antibolchevisme).

Paris. 1920. Librairie Felix Alcan. Л*томъ 1919 г. Клемансо, бывшШ тогда министромъ прези денте мъ, подъ впечатл*н!емъ неудачъ французской дипломатш на юг* Poccin и отчаявшись разобраться въ противор*чивыхъ денесен!яхъ оффищальныхъ агентовъ, обратился къ русскому, лично ему известному д*ятелю, д-ру Лорисъ-Меликову съ конфиденц1альнымъ поручешемъ — *хать въ Росспо, opieffrapoBaTbся по возможности въ «русскомъ хаос*» и попытаться наладить отпошетя Францш съ Добр. ApMieft, отношешя, сильно скомпро метированный б*гствомъ союзниковъ изъ Одессы въ апр*л* 1919 г. Ч*мь обусловливался выборъ Лорисъ-Меликова? Изъ преди словие — одно написано Альберомъ Тома —- о личности Л.-М., автора разбираемой книжки, мы у знаемъ следующее. Д-ръ Л.-М. — армянинъ по происхождение, полуруссюй и полуфранцузъ по культур*. Племянникъ знаменитаго либераль на го министра царствовашя Александра II, Л.-М. еще въ юно сти переселился изъ Тифлиса въ Парияга, гд* и провелъ большую часть жизни. Горячий армяискШ патр1отъ, онъ при участш Ж. Клемансо. Ж. Лонге, А. Франса, Ж. Жореса и другихъ выдающихся французскихъ деятелей былъ основателемъ существовавшаго въ девяностыхъ годахъ журнала «Рго A r m e n i a * , поддерживая въ то-же время дружественный отношешя съ рус ской эмиграцией въ лиц-в П. Л , Лаврова, М.М. Ковалевскаго, Г. А. Лопатина и др. Л.-М. провелъ на ЮГЕ РОССШ И въ Закавказье осень и начало зимы 1919-1920 г. Въ изданной имъ по возвращеши во Франщю книг* наряду съ мало оригинальными и туманными разеуждешями общаго характера о природ* русскаго большевизма, мы находимъ небезъинтересный фактический матер!алъ\ Приводимый Л.-М. данныя о положети на юг* осенью 1919г.

КРИТИКА И БИБЛЮГРАФ1Я.

267

не прибавляютъ новаго къ уже известной картине: концентращя реакщоиныхъ силъ на верхахъ Добр. Армш вокругъ Деникина, человека чистаго и безкорыстнаго, но съ ограниченнымъ политическимъ кругозоромъ, бездарная и близорукая политика «уме ренной» части Особаго Совещашя, безпомощиой передъ реакщей и боящейся народа; растущая пропасть между властью и все более распыляющейся и теряющей веру въ правоту и успехъ дела общественностью; развалъ и деморализащя тыла и пр. и пр. Mnccia Л . - М . кончается неудачей. Истор1я злоключешй Л . - М . настолько характерна для русскихъ нравовъ, что мы приведемъ ее здесь вкратце. Какъ доверенное лицо всемогущаго Клемансо, Л . - М . является въ Ростовъ, окрыленный радужной мечтой сыграть крупную поли тическую роль въ перемене внешней ор1ентацш и внутренней политики Добр. Армш. Все надежды Л . - М . — на генерала Де никина, «лодлиннаго и безкорыстнаго демократа, искренне и страстно желающаго освобождешя Россш». Правда, онъ встре чается и съ членами Особаго Совещашя, — Новгородцевымъ, Астровьшъ, Соколовымъ, Нератовымъ и др., но относится къ этимъ «soi-disant hommes d'Etat» пренебрежительно. Н а вопросъ «этихъ господъ» -— ces messieurs — о шансахъ оффищальнаго признашя Верховньшъ Советомъ правительства Деникина, Л . - М . не безъ апломба заявляетъ : «обещайте мне полную солидарность съ союзниками, откажитесь отъ союза съ Герматей, — и я вамъ обтыцаю это привитие». У Л . - М . созреваетъ планъ: придать оффищалышй характеръ предстоящей аудДенцш у Деникина, и связать последняго опубликоватемъ его ответовъ по ряду проблемъ внешней и внутрен ней политики: верность союзникамъ, демократическая политика въ земельномъ, рабочемъ и нацюнальномъ вопросе и т. д. Но — случайный промахъ, ловко использованный кемъ следуетъ, — и задуманный планъ разсыпается, какъ карточный домикъ, а вместе съ темъ исчезаетъ смыслъ всей поездки Л . - М . На завтраке во французской миссш вт> Таганроге Л . - М . уста лый и раздраженный дорожными непр1ятностями (пропажа ба гажа, грубость какихъ-то офицеровъ на Ростовскомъвокзале и пр.), полагая, что онъ находится въ кругу своихъ, имеетъ неосторож ность въ очень определенныхъ выражешяхъ излить свои чувства по поводу русскихъ порядковъ. Слова Л . - М . передаются Деникину въ соответствующемъ освещеши, какъ оскорбительный для русской армш. Никакхя извинетя и обънснсшн Л.-М. не помогаютъ. Онъ получаетъ отказъ въ ауд1енцш, а о его действ1яхъ оффищалыю сообщается въ Парижъ. Позволительно,впрочемъ, сомневаться, насколько вообще могъ

268

В. P .

разсчитывать на успехъ на юг* Россш человекъ со взглядами и подготовкой Л . - М . Такъ, Л . - М . убежденно «не желаешь побтъды антиболыиевиковъ», (изъ опасешя белаго террора). Выходъ, по MHtHiro Л . - М . , — въ соглашенш Де1шкина съ Брусиловымъ; убедить ихъ въ необходимости этого «au nom de la patrie», должна — Лига Нащй. Большевики при этомъ, конечно, откажутся «отъ всякаго насшпя и террора», будетъ возстановлеиъ режимъ «республики, демократш и федерацш, съ нащонализащей земли», и осуществлены, «само собою разумеется», всв политичеешя сво боды. Созывъ Учредительная Собрашя преждевремененъ, во избежате «безконечныхъ словопрешй». Задачу освобожден1я страны отъ анархш и произвола должны выполнить «Союзъ городовъ», кооперативы, и земства. Безусловно интереснее и содержательнее книга Л . - М . въ части, посвященной закавказскимъ республикамъ. Правда, труд но судить j насколько ему, удается соблюсти должное безпристраспе при характеристике современныхъ армяно-грузино-татарскихъ отношешй. Изъ рисуемой авторомъ красочной картины внутрсшгахъ и внешнихъ отношешй Закавказскихъ республикъ выделимъ здесь одииъ интересующие насъ штрихъ. Министры и дипломаты десятка возникающихъ на развалинахъ Россш державъ неизменно мотивируютъ необходимость немедленнаго и окончательная отделешя ихъ отъ Россш темъ, что ихъ нащональной независимости угрожаетъ всякая будущая Росс1я, будь то большевистская, реакционная или демократиче ская. Предполагается, что лучшими и безкорыстными защитни ками малыхъ народностей отъ грядущей опасности со стороны импер1алистическаго русскаго народа могутъ быть — импер1алисты западно-евроиейсте. Книга Л . - М . содержитъ не мало поучительныхъ иллюстрапдй, во первыхъ, того, насколько мнима, при современной м1ровой конъюнктуре, сахмостоятельность мелкихъ «независимыхъ» государствъ; во вторыхъ, какъ легко эти государства, образовавипяся во имя права пацш па самоопределеше, усваиваютъ самые худоше методы импер1алистической политики по отношеьпю къ своимъ более слабымъ соседямъ. Л . - М . не щадить въ своихъ отзывах?» и родной ему Армспш. «Эта маленькая страна съ двумя миллионами жителей, управляв шаяся когда то однимъ русскимъ губернаторомъ, теперь имеетъ многочисленных ь министровъ съ ихъ штабами, целую армш чиновпиковъ». Истощенная безпрерывно ведущимися войнами, опустошаемая турками, Арметя, кроме сложнаго бюрократиче с к а я аппарата внутри страны, содержитъ еще во всехъ копцахъ света дорого стоюшдя посольства, консульства, миссш и делегация. Не уагБ-ваюшде оборонять собственную территорш отъ захватовъ

КРИТИКА И БИБЛЮГРАФШ.

269

ея то грузинами, то татарами, правяпце круги трижды несчастной, существующей благотворительной помощью американцевъ Арме ния, въ 1919 г. грезили темь не менее о «Великой Арменш», домо гались передъ Верховнымъ Советомъ аннексш не-армянской по населешю Киликш, чуть не всей Малой Азш. Вторая изъ существовавших!» въ 1919 г. въ Закавказьи и доби вавшихся отдъ-лешя отъ PocciH республикъ, Азербейджанъ, открыто при отомъ орхентировалась на Турцию; руководяпдя татарыия парт1и, муссаватъ и панисламисты являлись проводни ками турецкаго вл1яшя*и замысловъ въ Закавказье. Въ то же время, утверждающей свою независимость во имя «права наши на самоопредълеше», Азербейджанъ аппелируетъ къ пресловутымъ «историческимъ» правамъ, когда онъ силою оруж1я стремится отторгнуть отъ Арменш Карабахские округъ, съ преобладающимъ армянскимъ населешемъ. Съ Турщей противъ Poccin, съ Груз1ей противъ Арменш, — таковы основные мотивы внешней политики Азербейджана. Весьма доказательна съ интересующей насъ точки зрешя внешняя политика Грузинской республики, этого гегемона закавказскихъ народовъ. Благодаря высшему по сравнетю съ ея соседями общему уровню культурнаго развит!я, а также вследCTBie ряда другихъ более благопрзятиыхъ условШ, искусно использованяыхъ грузинскими государственными деятелями, Гру31Я въ настоящее время наиболее приближается къ типу сложившагося дсмократическаго европейскаго государства. Во главе государственнаго управления стоятъ сошалисты съ общеевропей ской известностью, игравпие въ свое время крупную и ответ ственную роль въ русскихъ собьтяхъ 1917 г. Но узко-нащоналистическая политика этихъ деятелей у себя дома, въ Грузш плохо вяжется и съ ихъ прежней всероссийской ролью, и съ теми прин ципами, столь талантливыми проводниками которыхъ они явля лись въ русской револющи. Обособлеше отъ Россш, продиктованное, какъ услов1е мира, германо-турецкой коалицдей, при одновременной большевистской угрозе съ севера, явилось для Грузш въ 1918 г. единственнымъ возможнымъ выходомъ; столь же законно стремлеше къ сохране нию этой обособленности, пока въ Poccin господствуетъ болыпевизмъ пли другая власть, отрицающая нащональныя права грузинскаго народа. Къ сожаление, грузинское правительство не остановилось въ границахъ вызываемаго необходимостью, инте ресами нащональнаго оамосохранешя. Объективно ея внешняя политика окончательная разрыва съ Poeciefi въ будущемъ являет ся оруддемъ антирусскихъ комбинац1й ТБХЪ или ипыхъ великихъ державъ. Событ1я не замедлили показать всю призрачность «независи-

270

В. P.

мости» Грузш, несмотря на исключительную жизненность малень кой республики, сильной своей нащональной спайкой и здоровымъ развит1емъ демократическихъ началъ. Какъ ни велика гибкость, которую обнаруживало грузинское правительство въ приспособ ления къ последовательно сменяющимся победителямъ, — сна чала Германш, потомъ Англш и Италш, — сколь незауряд ную ловкость ни проявили грузинсше дипломаты, сумевъ обезпечить себе поддержку одновременно и второго интернащонала, и союзнаго Верховнаго Совета, — результатомъ этой «реальной политики», въ конечномъ счете, явилось не утверждете действи тельной независимости, а подчинен1е страны чужимъ, явно импер!алистическимъ делямъ. Недоумен1е вызываютъ и приводимые Л.-М. факты несуразной тенденщи грузинъ расширить свою территорию, во имя существовавшихъ когда-то, чуть не въ X V I I I веке «историческихъ границъ» за счетъ округовъ населенныхъ ныне въ преобладающемъ числе армянами (Ахалкалакскш и БорчалинскШ) или русскими (Сочинстй округъ). И это «собираше земли Грузинской» протека ло далеко не всегда мирнымъ путемъ, сопровождаясь не только внешними войнами (армяно-грузинскШ конфликтъ), но и необхо димостью применять принужден1е, даже вооруженную силу противъ отдельныхъ нащональныхъ частей, имевшихъ дерзость въ свою очередь возмечтать о «самоопределенш» (Абхаз1я, Южная Осет1я). Нельзя закрывать глазъ на опасность господствующей въ окраинныхь государствахъ тенденщи, корыстно поощряемо^ извне, — обособиться не только отъ настоящей, но и отъ всякой будущей Россш. Но было бы ошибкой со стороны русскаго обществениаго мнешя реагировать на это съ излишней страстностью и раздражешемъ, не учитывая пи тяжести условий, въ которыхъ приходится бороться за нащональное существовате отдельнымъ народамъ, связаннымъ раньше съ Роспей, ни горечи еще неизжитыхъ воспоминаний о великодержавной русской политике въ прошломъ, ни крупныхъ опшбокъ съ русской стороны и въ иастоящемъ. Въ вопросе о судьбахъ народовъ нельзя мыслить въ короткихъ отрезкахъ времени. Российское государство въ его традищонныхъ формахъ взорвано действ1емъ внутрепнихъ стихшныхъ силъ. Перестройка его на новыхъ основашяхъ не можетъ быть без болезненна. Но разве можетъ быть сомнете въ томъ, что возвратъ къ Россш большинства НЬНГБ отделившихся, de facto или de jure признаикыхъ государству возвратъ добровольный, — исторически неизбеженъ? Мы не знаемъ, каше сроки должны исполниться, прежде чемъ Poccin возстанетъ изъ праха; но не будемъ со своей стороны удлиннять эти сроки накоплешемъ и углублешемъ недобрыхъ

КРИТИКА И БИБЛЮГРАФШ.

271

чувствъ между Т Б М И , кому суждено рано или поздно вместе И дружно работать надъ общимъ д-Ьломъ создашя великой народной федерацш Poccin.

Настоящая заметка была уже набрана, когда получились первыя извъЫя, требуюиця еще подтверждения, о переходе советскихъ войскъ въ наступлеше противъ Грузш. Мы не скрываемъ своей отрицательной оценки антирусскихъ тенденцдй грузинскаго правительства, считая ихъ опасными для будущихъ русско-грузинскихъ отношеши. Но нужно-ли говорить, что въ настоящемъ столкновении, въ которомъ нападающей стороной являются большевики, наши симшти и сочувств1е всецело на стороне грузинскаго народа, защищающаго въ неравной борьбе съ совътскимъ имдер1ализмомъ свои вольности и национальную культуру.

В. Р. Проф. Н . У с т р я л о в ъ . — « В Ъ Б О Р Ь Б Ъ ЗА РОССИЮ». Издат. «Окно». — Харбинъ. 1920. Названная книжка представляетъ изъ себя сборникъ статей, написанныхъ авторомъ поел* падетя правительства адм. Колча ка, которое онъ *поддерживалъ, какъ могъ, до последней минуты его существовашя». Авторъ рекомендуется въ предисловие: «въ политической жизни я принималъ yqacrie въ качестве председа теля «восточнаго отдела центральнаго комитета» парт1и народной свободы, редактора газеты «Русское дело» и одного изъ руково дителей Русскаго Бюро Печати», — игравшаго въ Сибири, надо пояснить, — роль южнорусскаго «Освага». Н . Устряловъ не забываетъ упомянуть о томъ, что противники слева называли его «теоретическимъ столпомъ омскаго разбоя»; а въ Харбине создал ся даже особый, производный отъ его имени политически! терминъ — «устряловщина». «Устряловщина», по мнънио г. Устрялова, есть «попытка ответа на роковой вопросъ»: «на что надеяться и что делать нащоналистамъ Великой Россш, желающимъ до последней минуты, до последней возможности остаться верными себе, не останавли ваясь ни передъ чемъ» (стр. 66). Книжка Устрялова, действительно, даетъ яршй примеръ того, до чего можетъ дойти «сознательный русешй нащоналистъ и патрштъ», твердо peшившiйcя «не останавливаться ни передъ чемъ»... Вышедший всего три года тому назадъ на бой не столько про тивъ большевиковъ, сколько противъ революция и демократия, недавнШ идеологъ «колчаковщины» ныне пишетъ:

272

м. вишнякъ.

«Ясно, что худдше дни миновали, что револющя изъ силы разложетя и распада стихШио превращается въ творческую и зиждительную нащональную силу... Намъ естественно казалось, что нащональный флагъ и «Коль славенъ» бол tie подобаютъ стилю возрожденной страны, нежели красное знамя и «Интернащоналъ». Но вышло иное... Пусть это странно и больно для глаза, для уха, пусть это коробитъ, — но въ конце концовъ, въ глубине души невольно рождается вопросы Красное-ли знамя безобразитъ собою Зимшй Дворецъ или, напротивъ, — ЗимнШ Дворецъ красить собою красное знамя? «Интернащоналъ»-ли нечестивыми звуками оскверняетъ Спассшя Воро та или Спасстя Ворота кремлевскимъ веяшемъ влагаютъ повый смыслъ въ «Интернащоналъ»? (стр. 6 - 7 ) . «Съ точки зр-втя русскихъ патрнуговъ, русстй большевизмъ, сумевшШ влить хаосъ революционной весны въ суровыя, но чеття формы своеобразной государственности, явно поднявшШ международный престижъ объединяющейся PocciH и несупцй собою разложение нашимъ заграничнымъ друзьямъ и врагамъ, долженъ считаться полезнымъ для даннаго першда факторомъ въ исторш русскаго нащональнаго дела» (стр. 12). «Теперь антибольшевистсше элементы старой формацш раство рились въ новой русской атмосфере, «отменяются» въ высшемъ синтезе все категорш нашей гражданской войны, утрачивается мало-по-малу противоположен!е «белой» и «красной» Россш, уступая дорогу давно жданной «Россш просто»... (стр. 39). «Чемъ скорее исчезнуть съ лица Poccin последше очаги организованнаго повстанчества, после Омска и Екатеринодара утративппе всякш положительный смыслъ, темъ вернее будетъ обезпечено дело нашего нащональнаго возрождешя, о которомъ мы все мечтаемъ. Путь въ Каноссу, такимъ образомъ, окажется путемъ въ Дамаскъ» (стр. 63). «Красный имIlcpiaлизмъ есть последнШ крикъ русскаго великодержав1я» (стр.66). И т. д. И т. п. Этихъ несколькихъ цитатъ, думается, достаточно для того, чтобы получить представленте о существе и аромате «устряловщины». Предвидя, что онъ можетъ показаться перевертнемъ, Устря ловъ предупредительно забегаетъ впередъ: «ие мы, а жизнь по вернулась «на 180 градусовъ». Въ этихъ почти по-коперниковски звучашихъ словахъ правильно отмечена та черта «устряловщины», которая при всехъ обстоятельствахъ жизни заставляетъ ее остать ся верной самой себе. Устряловъ — не единичное явлете. Это, можно сказать, целое течете общественно-политической мысли Poccin, которое возникаетъ периодически, въ моменты упадка и разложетя. Вспомните ИЗВБСТНЫЯ слова изъ «Вехъ» — : «Намъ не только нель-

КРИТИКА И Б И Б Л Ю Г Р А Ф Ш

273

зя мечтать о сл1ян!и съ народомъ, — бояться его мы должны пуще вс*хъ казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждаетъ насъ отъ ярости народной». И сопоставьте ихъ съ новейшей аранжировкой Устрялова: « Не расшатывать существующую власть передъ лннрмъ угрожающей анархш должна русская общественность, а укреплять эту власть, влиться въ нее, дабы спасти государство, себя и «народъ», который въ переходящей ярости своей, подобно библейскому Самсону, готовъ погубить душу свою вм*ст* съ филистимлянами» (стр. 70). Итоги сопоставлетя очевидны: и тутъ, и тамъ полное нев*р1е въ народъ; и тутъ, и тамъ — отъ традищй, запов*данныхъ еще апостоломъ Павломъ: готовность преклониться передъ всякой властью, ибо н*тъ власти — ни царской, ни комиссарской — аще не отъ Бога; ибо веякш, не повинугонцйся власти, хотя бы и советской, противится вел1нйю Господнему и заслуживает?» вЬчнаго осуждешя. Отсюда — естествененъ и призывъ къ лояльности въ отношенш къ властямъ предержащимъ. Устряловъ наставительно поучаетъ: «Кадетскимъ идеологамъ не м*шадо-бы все-таки вспомнить старый схемы и концепция. Право-же, мнопя изт> нихъ не такъ уже устарели. И особенно тотъ мудрый духъ «государственной лояльности» и эволюцкшизма, который по справедливости былъ фупдаментомъ этой партш, нын* крайне нуждался бы въ некоторой реставрацш. Бойтесь, бойтесь романтизма въ политик*. Кго блуждаюшде огни заводятъ лишь въ болото»... Н. Устряловъ принадлежишь къ той «школ*» московскихъ ученыхъ и публицистовъ, которые стали группироваться вокругъ, такъ назыв., «съ*здовъ общественяыхъ д*ятелей» еще наканун* выступлешя ген. Корнилова. «Русетя В*домости», «Утро PocciH», «Наканун*» стали излюбленными органами, где, росл* разгона Учредительнаго Собранш, стали съ особьшъ усердгемъ заниматься «пересмотромъ идеология» и «народолюбческихъ увлечений безпочвенной русской интеллигенция» — проф. ГГ. И. Новгородцевъ, Б*лоруссовъ, проф. В. М. Устиновъ, И. А. Ильинъ и изъ мен*е крупныхъ — Н. Н. Алекс*евъ, II. Устряловъ, Ю. Ключниковъ и друпе. Именно тогда «Руссшя В*домости» нянечатали: «нельзя одновременно служить божественному принципу отечества и культуры и мамон* демократическихъ доктринъ и лозунгов?»»; «хорошая вещь народовлаепе, но и его надо прим*нить во благовремещи и съ разум*н!емъ». Тогда-то и Устряловъ, до того нисавыпй лишь популярный и благонам*ренныя брошюры о томъ: «Что такое Учредительное Собрате» и «Ответственность министровъ», нашелъ, что «поел* злополучнаго опыта выродившагося абсолютизма и поел* еще худшаго опыта «демократической» 18

274

М. В И Ш Н Я К Ъ

республики» надо поискать «истинный путь нащональнаго возрождешя Россш». И въ то время, какъ одни профессора въ поискахъ этого пути направились на югъ и стали пробовать возрождать Pocciio чрезъ Особое Сов*щан!е ген. Деникина (проф. Новгородцевъ), чрезъ «Освагъ» (проф. Соколовъ, Лежвий, Гриммъ и т. д.) и «Великую Россш» (проф. Струве,Алекс*евъ), друпе — Б*лоруссовъ, Ключниковъ, Устряловъ — занялись столь-же плодотворной практи ческой деятельностью на северо-восток*, въ Сибири. Результата, какъ известно, и тутъ, и тамъ, оказался одинъ и тотъ же. Неко торый разнобой получился лишь въ заключительномъ аккорд*. Еще проф. Адекс*евъ въ посл*днихъ номерахъ «Великой Рос сш» въ тысячу первый разъ дописывалъ: «среди многихъ идоловъ, поклонеше которымъ погубило русскую интеллигенцш, однимъ изъ самыхъ главныхъ является идолъ демократизма... Весь м!ръ объятъ нын* безум!емъ демо1фатизма. Мы в*римъ, безум1е это пройдетъ. Придетъ время,и м1ръ оц*нитъ положительную силу антидемократическихъ, скажемъ прямо, реакцшнныхъ теорШ». А въ это-же время, вдохновляемый т*мъ-же реакщонно-патрштическимъ эросомъ, его сибирсшй коллега усп*лъ уже перем*нить своего господина и свою прежнюю компанш противъ демократия повелъ уже не во славу адмиральской диктатуры, а во имя «краснаго имиер1ализма»... И это было вполн* естественно, ибо павосъ остался прежнш: — непоколебимая в*ра вь диктатуру, б*лую или красную — без различно, но въ диктатуру, какъ методъ и какъ ц*ль, и стихШное, неистребимое недов*р1е къ народу. Въ этомъ объяснеше, — по чему, когда на восток* или юг* мечтаютъ о Великой Россш, всегда одинаково им*ли въ виду не творчество или гешй великаго народа, а «гетальность» удачливыхъ императоровъ, диктаторовъ или комиссаровъ. Еще до «устряловщины* возникла въ сов*тской Россш-«гредескуловщина». Въ отношенш къ родоначальнику посл*дней, тоже профессору,, «жизнь повернулась» также не на одинъ десятокъ градусовъ. Отъ протопоповской «Воли Россш» къ сов*тскимъ «Изв*ст1ямъ» и отъ нравственнаго возмущешя терроромъ революцшнеровъ, какъ «убшствомъ изъ-за угла, втайне приготовленномъ и предательски осуществлешюмъ», къ столь-же нравственной проповъди о сл1янш интеллигенцш съ террористической властью, — дистанщя не малаго разм*ра. Однако, по сравнение съ «устряловщиной», — и «гредескуловщина» пршбр*таетъ положительныя черты... Гредескулы не боролись вчера противъ т*хъ, къ кому они призываютъ итти на помощь сегодня. Устряловы съ такимъ-же азартомъ боролись противъ большевиковъ вчера, каю> беззав*тно

КРИТИКА И

БИБЛЮГРАФЮ

275

готовы служить имъ сегодня. Гредескулы и Брусиловы капитули ровали, находясь «на томъ берегу», въ царств* смерти, — Устряловы предались на сторону «краснаго импер1ализма» изъ приличнаго «далека». Чувствительные и иедалешс Гредескулы зада ются мучительнымъ лишь для нихъ и по существу безплоднымъ вопросомъ: «почему это интеллигенщя, носительница вечныхъ идеаловъ равенства и братства, въ трагическш для народа моментъ отъ него «отвернулась»? Устряловы же поютъ осанну со ветской власти и, какъ могутъ, способствуютъ ея признанно, пи тая вредную, широко распространенную на Западе — отъ Ллойдъ-Джорджа и Уэльса и до L'Humanite — унизительную для русскаго народа легенду о томъ, что власть въ Россш возможна либо царская, либо большевистская. «Гредескуловщина» порождена нуждой, чувствительностью, яедомькмпемъ. «Устряловщина» — гораздо более низменнаго происхождешя. Ее создала та-жепсихолопя, которая заставляетъ техъ-же самыхъ людей — при изменившихся, даже не на 180 градусовъ, внешнихъ обстоятельствахъ — то тянуться къ чужимъ физюном1ямъ, то подобострастно припадать къ ихъ-же «ручке». Щедринъ далъ красочное описаше этихъ людей.

Маркъ Вишнякъ.

F r a n c i s D e l a i s i . — L E P E T R O L E . P a y o t . P a r i s . 1921. i56. Драматическимъ парадоксомъ войны является создаше могущественнаго америкаыскаго флота. Казалось, что война устрани ла единственнаго конкуррента Англш на море, после того какъ военныя и торговыя суда Германш погибли или были распреде лены между союзниками. Но та-же война, которая уничтожила единственнаго соперника Англш на море — германстй флотъ, создала другого, вдвое более могущественнаго, флотъ С.-А. Соединенныхъ Штатовъ. Въ прямой связи съ этимъ вопросомъ о зародившемся англо-американскомъ соперничестве на море стоитъ вопросъ объ аигло-американскомъ соперничестве въ области контроля надъ м1ровыми нефтяными богатствами. Вопросу этому посвящена вышедшая у Пайо книга Делэзи: «Нефть». Если не считать несколько полемическаго характера этой книги, направленной противъ захватной политики Англш и пассивной политики Франщи, книга Делэзи является краткимъ,

276

П. Н . А П О С Т О Л Ъ

яснымъ и всеетороннимъ изложетемъ политической и экономи ческой стороны вопроса о нефти, въ его новомъ, м1ровомъ аспект*. Политичестя и экономичестя последетв1я техническихъ применений нефти къ отопленш часто сравниваются по своему значенш съ посл*Ьдств1ями изобр-Ьтетя пороха, компаса и паро вой машины. Благодаря своимъ преимуществамъ — бол-fee высокому тепло вому коэффищенту, т. с. меньшему объему для получешя той-же энергш, бол1>е удобнымъ и дешевымъ хранешю и доставке (переливаемость по нефтепроводамъ)-нефтьудешевляетъэксплоатащю, увеличиваетъ районъ действш судовъ, уменыпаетъ пространство, отводимое для хранетя топлива. СИЛЬНБЙНДЯ ИЗЪ единицъ англшскаго и американскаго военныхъ флотовъ и лучние трансатлантичесте пассажирсше пароходы перешли на нефть, и страна, сосредоточившая въ своихъ рукахъ нефтяные источники, этимъ самымъ обезпечиваетъ себе гегемонш морей. Хотя лить война, создавшая громадное потреблете нефтяныхъ продуктовъ для ав!ацш, автомобилей, флота и изготовлешя взрывчатыхъ веществъ, выдвинула во весь ростъ значете нефти, на «волнахъ которой,— по выражение лорда Кэрзона, — союзники достигли победы», однако Англ1я, совершенно не обла дающая собственными нефтеносными землями, сознавала уже и до войны горзящую ей опасность и стремилась сосредоточить въ своихъ рукахъ во всехъ концахъ Mipa наибольшее количество источниковъ нефти. Нефтяная группа Шелль, руководимая сэромъ Маркусомъ Самуэлемъ и поддерживаемая группой Ротшильде въ, прюбретаетъ обширныя нефтяныя концессш въ Индш, на Кавказе и распространяетъ свое влхяше на Цейлонъ, С1амъ, Северный Китай. Другая англШская группа Пирсона, въ предвидтшш открыт1я Панамскаго канала, пр1обретаетъ нефтяные участки въ Мексике и образуетъ компашю Mexican Eagle. Когда, во имя доктрины Монро, правительство С.-А. Соединенныхъ Штатовъ налагаетъ veto на концессш, выданныя группе Пирсона въ Костарике, Колумбш, Веиецуэле, то Шелль проникаетъ въ rfe-же страны подъ флагомъ спещально создаваемыхъ для этого американскихъ обществъ, которыя Шелль всецело контролируете Шелль про никаетъ, наконецъ, и на территорш Сеодиненныхъ Штатовъ и распределяете среди американскихъ каииталистовъ крупные пакеты своихъ акщй. Сейчасъ-же по окончанШ войны Шелль объединяется съ крупнейшимъ голлапдекимъ трестомъ Royal Dutch. АнглШское правительство открыто поддерживаетъ неф тяныя комбинация и — во имя интересовъ своего флота — npio6р-Ьтаетъ 50% акщй общества Anglo Persian O i l , владеющаго монопольными правами на нефтяные участки во .всей Персш.

КРИТИКА И БИБЛЮГРАФ1Я

277

Наконецъ, автлшское правительство заключаетъ 24 апреля 1920 г. въ Санъ-Ремо соглашеШе съ Франщей о «дружескомъ сотрудничеств* и взаимности» въ д * л * разработки нефтяныхъ земель въ Румынш, Малой Азш, Poccin, Галицш, французскихъ и англШскихъ колотяхъ. Въ однихъ изъ этихъ странъ заранее опредъляется ироцентъ участ1я французскихъ и великобританскихъ интересовъ; въ другихъ устанавливаются лишь обязательст ва взаимной поддержки. За подпись Францш на этомь соглашеши, Англ1я, по утверждешю Делэзи, заплатила отказомъ отъ Файсальскаго Эмира, что позволило армш Гуро войти въ Дамасъ. Въ март* 1920 г. Маккзй Эдгаръ подвелъ сл*дующимъ обра зомъ итоги англШекой нефтяпой политики въ много нашумевшей стать* «Times»: «Я утверждаю, что дв* трети разрабатываемыхъ въ Центральной и Южной Америк* нефтеносныхъ земель нахо дится въ англШскихъ рукахъ. Главная изъ анппйскихъ группъ Шелль влад*етъ или контролируетъ пред1илят1Я на вс*хъ нефте носныхъ земляхъ всего Mipa. Пройдетъ немного времени, и Аме рика принуждена будетъ покупать, уплачивая за это англШскимъ обществамъ миллншы фунтовъ стерл., нефть, безъ которой она не можетъ обойтись и которую она не въ состоянш будетъ получать изъ своихъ источниковъ». Такое положеше вещей вызываетъ въ американскихъ правительственныхъ, общественныхъ и политическихъ кругахъ сильн*йшее безпокойство, т*мъ бол*е, что вс* геологичесшя изсл*дованш опред*ленно говорятъ о быстромъ истощенш нефтяныхъ источниковъ, находящихся на территорш С.-А. Соединенныхъ Штатовъ. Вопросъ неоднократно поднимался и правительствомъ и въ парламент*. Въ 1920 г. (28 апр*ля) сеиатъ разр*гаилъ мор скому министру, въ интересахъ нащональнаго флота создавать въ отд*льныхъ штатахъ «резервы нефтяныхъ земель», сдача и отчуждеше коихъ безъ правительственнаго разр*шен!я воспре щается. Сенаторомъ Феланомъ выработано было законопредложеше объ образование сильнаго капиталами, техническимъ оборудовашемъ и правительственной поддержкой полуправительственнаго общества для эксплоатащи нефтяныхъ участковъ за-границей. Въ отв*тъ на различныя проявлетя американскаго парламентскаго и обшественнаго м н * т я , Маккзй Эдгаръ, въ упомяну той уже стать* «Times», азаявляетъ: «Позицш, занимаемый Ан гл \ей неприступны. Америка можетъ быть сможетъ д*лать противъ насъ то эд*сь, то тамъ вылазки, но не въ силахъ произвести сильной аттаки, противъ которой мы воздвигли баррикады во всемъ M i p * » . Въ этомъ м1ровомъ состязанш Poccin предоставлено было сыграть, благодаря ея громаднымъ нефтянымъ богатствамъ, 9

278

П. Н . АПОСТОЛЪ

первенствующую роль, но внутрентя событ!я отстраняютъ ея отъ всякаго участш въ международной жизни. Роль, которую намечаютъ для нея въ этой области большевики, сводится къ раздач* иностранцамъ хищническихъ концессий; и более или менее къ тому-же полонешю русскихъ естественныхъ богатствъ приводить распродажа англичанамъ нефтяныхъ акщй живущими аа-границей владельцами предпр1ятШ, нац!оналиэованныхъ большевиками.

П Н . Апостолъ.

„ТНЕ RUSSIAN E C O N O M I S T " . Journal of the Russian Economic Association in London. Записки Русскаго Экономическаго Обще ства въ Лондонгь. № 1. Сентябрь-Октябрь 1920 г. Выходить каждые два месяца. London, 1920. Стр. 281. Ц. 12 щ. 6 п.

«Возстановлеше производственнаго процесса въ Россш есть необходимая предпосылка возстановлешя русскаго госу дарства и русской культуры... И кашя-бы классовыя или политичесюя различ1я ни разделяли людей, эта давящая необ ходимость возстановить производство'для сохранешя россшской культуры и самой Россш даетъ огромный стимулъ къ единенш, и поэтому н-Ьтъ никакого сомн-Ьшя въ необходимости и возможности общей работы очень широкаго фронта. Русское Экономическое Общество въ Лондоне ставитъ своей задачей подготовить тотъ матер1алъ, который ему удастся собрать, и который для этого перюда русской жизни можетъ быть полезенъ». Такъ сама редакщя «Записокъ» определяетъ задачи новаго русскаго экономическаго журнала. Не можетъ быть сомнЪнш въ томъ, насколько именно сей часъ и для Россш и для м1рового хозяйства необходима серьез ная работа русской экономической мысли. Когда и какъ быни произошло освобождеше Россш отъ болыневиковъ, экономичесшя проблемы будутъ играть основную, первостепен ную роль въ дел-fe возстановлешя россшскаго государства. Отъ уяснешя этихъ проблемъ и путей къ ихъ разрешенш будутъ зависать и пути къ возстановлент Россш. Тактика политическихъ партш, политика въ борьбе съ большевизмомъ, общая программа д-Ъйствш россшской демократш въ значи тельной м-Ьр-Ь определяются тЪмъ или инымъ подходомъ къ экономическимъ проблемамъ Россш, къ ея будущему экономи ческому строю, къ формамъ экономических^ взаимоотношешй между нею и другими странами.

КРИТИКА И БИБЛЮГРАФ1Я

279

Но въ области экономической программы, надо сказать, сделано очень мало. При такихъ услов1яхъ, нельзя не при ветствовать попытку со стороны Русскаго Экономическаго Общества въ Лондоне въ услов1Яхъ свободной научной мысли подвергнуть разработке, освещешю и изучешю экономическая проблемы Россш. Въ прекрасно изданной первой книге рус скаго экономическаго журнала въ статьяхъ на русскомъ й англшскомъ языкахъ, снабженныхъ превосходно выполнен ными Д1аграммами и таблицами, читатель найдетъ разнообраз ный матер1алъ по вопросамъ о роли Россш въ м1ровомъ хо зяйстве и значенш советскаго коммунистическаго хозяйства (статьи М. В. Брайкевича: «Росс1я и устойчивость Европы» и «Политика и экономика въ русскомъ вопросе»), о положенш и нуждахъ железнодорожнаго транспорта въ Россш (М. В, Брайкевича: «Возстановлеше транспорта на россШскихъ жел4зныхъ дорогахъ), о русскомъ государственномъ долге (Ю. А. Поплавскаго), о производстве драгоценныхъ металловъ (Ф. А. Иванова), о страховомъ деле въ Россш ( Н . Н. Флиге), о распределен!и капиталовъ въ Донецкомъ бассейне, о соетоя нш промышленности въ советской Россш въ 1920 г., объ экономическомъ положенш Европы въ 1919 г. и, наконецъ, о сошально-психологическихъ последств1яхъ русской револю щи {В. Ф. Брейтвейта). За исключешемъ первыхъ трехъ изъ указанныхъ статей (статьи М. В. Брайкевича) и последней статьи (В. Ф. Брейт вейта^, весь остальной матер1алъ носитъ чисто справочный характеръ, часто весьма неполный. Статья М. В. Брайкевича о возстановленш железнодорож наго транспорта написана съ болыпимъ знашемъ дела и она лучше всего свидетельствуетъ о томъ, какое преимущество имеютъ статьи, написанныя спещалистами. Нельзя, къ сожалешю, сказать этого о двухъ другихъ статьяхъ того же автора. Статья «Poccin и устойчивость Европы» старается доказать, что Poccin необходимо нужна для возстановлешя MipoBoro хозяйства. Само по себе положеше это безспорно. Но пессимистичесшя заключешя автора о соетоянш европейскаго экономическаго хаоса преувеличены. То, чтоавторъ гово рить о неизбежномъ паденш роли Соед. Штатовъ въ деле снабжешя Европы продовольств!емъ и сырьемъ не ново. Оно давно, еще задолго до войны, было предсказано не только американ скими и европейскими изеледователями, но и русскимъ знатокомъ Соед. Штатовъ Бородинымъ въ его книге «Соед. Штаты и Росс1я». Несомненно, процеесъ интенсивной индустр^ализацш, происходящей въ С.-А. Соед. Штатахъ, тотъ же, какой имелъ место и въ индустр1альныхъ странахъ Европы, въ Германш, и

280

С. ЗАГОРСК 1Й

еще раньше въ Англ i n . Но для Соед. Штатовъ это пока все еще тенденщя, но не действительность. Если въ настоящее время роль Соед. Штатовъ въ деле возстановлешя Европы мала, то это объясняется еще не сокращешемъ ихъ сельско-хозяйственнаго производства, а нарушешемъ международныхъ экономическихъ, въ особенности межвалютныхъ, отношенш. Предсказашя автора относительно грозящаго Европе голода въ случае отсутствия PocciH не основательны н не подтверждают ся дЪйствительнымъ положешемъ вещей. По исчислен!ямъ автора, ввозъ хлеба въ Европу покрывался на 47,29 о/о евро пейскими странами, на 28,31 о/о европейскими колошями и на 24, 6 о/о Соед. Штатами и Аргентиной. Посл-fe войны онъ покрывается на 3 о/о изъ европейскихъ странъ,на33,34о/о изъ европейскихъ колонш и на 66,66о/о изъ Соед. Штатовъ и Ар гентины. Ввозъ изъ Соед. Штатовъ потребныхъ 9.000.000 тоннъ представляется автору сомнительнымъ. По имеющимся въ нашемъ распоряженш даннымъ, излишки хлеба, годные къ экспорту, распределяются на 1921 г. сл-Ьдующимъ образомъ: 48,7 о/о могутъ дать Соед. Штаты и Арген тина, 47,5 о/о — европейская колоти и 3,7 о/о европейская страны. Общая потребность въ хлебе для ввозящихъ европей скихъ странъ определяется въ 71.000.000 квинталовъ, а ко личество излишковъ, годныхъ для вывоза — въ 80.000.000 квинт. Если принять также во внимаше, что американская пшеница, стоившая въ ш н е прошлаго годъ 245 франковъ, въ декабре упала до 130 фр., то не трудно видеть, что вопросъ снабжешя Европы хлебомъ изъ Соед. Штатовъ и Аргентины значительно улучшился. Поэтому совершенно парадоксально и неверно звучать положешя автора: «Не Европа блокируетъ Россш, а Росс1я блокируетъ Европу». «Если же эта блокада не будетъ уничтожена, то при теперешнемъ политическомъ и экономическомъ хаосе въ Европе европейская культура и государственность потеряютъ то господствующее положеше, которое они занимали на планете». Что кризисъ, переживаемый Европой после войны, чрезвы чайно тяжелъ и грозить тяжелыми последств1ями, въ этомъ не можетъ быть сомн-Ьнш. Но совершенно ошибочно думать, что Poccin можетъ теперь вывести Европу изъ состоятя этого кри зиса. Намъ, русскимъ, нетъ надобности обольщаться подобной иллюз1ей. Вообще эта своеобразная «славянофильская», или, какъ теперь принято говорить, «скиеская» точка зрешя совершенно необоснована. А мелсду темъ ею проникнута и вторая статья того же автора. Въ ней признается «возможность европейскаго распространешя коммунизма». Въ Poccin же «выработано уже» «противояд1е» противъ коммунизма. «Изъ

КРИТИКА И Б И Б Л Ю Г Р А Ф 1 Я

281

европейскихъ развалинъ, потому, Росхпя будетъ подниматься первой». Руссшя народныя массы обладаютъ «внутренней культурой». Носителемъ этой внутренней культуры является крестьянство. Импер1алистическая политика иностранныхъ государствъ должна пробудить въ массахъ нацюнальное чувство, потреб ность въ единенш. любовь къ государству и способность къ подъему и единенш. Правда, самъ авторъ признаетъ, что это — длительный процеесъ многихъ десятковъ летъ. Но, пови димому, онъ считаетъ, что европейскш кризисъ за это время будетъ углубляться, если Росс1я сможетъ подняться первой. Какимъ образомъ Россия, страна наиболее изъ всЬхъ- завися щая отъ Европы, можетъ не только сохраниться, но и поднять ся среди европейскихъ развалинъ? Повидимому, это вопросъ виры, но не научнаго доказательства. Вторая статья устанавливаетъ тезисы, экономическихъ доказательствъ которымъ не приводить. Нетъ надобности хоронить 'Россш, но въ то же время ду мать, что можно возродить Россш безъ. помощи Европы и вне Европы, среди европейскихъ развалинъ—вредная и без надежная утошя. С. Загорали.

На РодинЪ (Дальневосточная эпопея). ДальнШ Востокъ, какъ антитеза Крыму.— I. Нравы сибирской атамановщины въ изображенш адм. Колчака. — Успехи больше визма за время «колчаковщины». — Борьба противъ сибирской еакцш. — Идея демократическаго буфернаго образоватя. — [ереговоры въ Томске. — I I . Переговоры въ Иркутске.—^Городареспублики: Верхнеудинскъ, Чита, Елаговещенскъ, Владивостокъ и др. — Приморье, какъ центръ борьбы за создате демократи ческаго «буфера». — Японское выступлете. — Отходъ большевиковъ на вторыя позицш. — Дальневосточная Республика, какъ изоляторъ, и Верхнеудинскъ, какъ проводникъ московской политики. — Читинская конференщя. — Агошя дальневосточной демократш. — III. Три фактора. — Японская игра кошки съ мышью. — Большевистская «правая политика левыми руками».— Положен1е демократш между молотомъ и наковальней.—Самоотречен!е во имя любви къ родине. — Неоправданная жертва.

Въ тЬ-же самые дни, когда красныя армш приближались къ перекопскимъ позишямъ и овладевали Югомъ Россш, — заканчивалось овладеше Россш большевиками и на другомъ, противоположномъ краю — на дальнемъ Северо-Востоке. Югъ былъ покоренъ физической силой, огнемъ и мечомъ. Дальнимъ Востокомъ большевики овладели более или менее мирнымъ путемъ, въ порядке победы не столько идей, сколько тактической ловкости или, вернее, — неловкости, недально видности, отчаяшя своихъ противниковъ, очутившихся въ исключительно неблагоприятной обстановке внутриполити ческой и международной. Крымъ и Дальнш Востокъ оказались такимъ образомъ полярностями не только географически. Они въ известномъ смысле полярны и по темъ методамъ, къ которымъ здесь и тамъ прибегала большевистская власть для утверждешя своего престижа, для возсоединен!я Россш и продвижешя границъ сощалистическаго оазиса. Они полярны

НА

РОДИНА

283

и по гЬмъ методамъ, которыми тамъ и тутъ, по преимуществу, боролись противъ большевиковъ. И какъ падете Крыма было не случайностью, а почти законом%рнымъ повторен1емъ уже не разъ бывавшаго, такъ и падете Дальняго Востока явилось лишь «частнымъ случаемъ», не разъ уже прилагавшагося метода отношешя къ большевизму, какъ къ cmuxiu> которую можно одолеть, лишь повинуясь ея велЪшямъ. Натуръ-философскш принципъ Фрэнсиса Бэкона — Natura parendo vincitur — мы подчиняемъ себе природу, повинуясь ей, — въ данномъ случае приводилъ къ замене борьбы противъ большевиковъ «обволакивашемъ» большевиковъ, приведшей къ капитулящи передъ ними. Истор1я падешя Дальняго Востока представляетъ интересъ не только потому, что она касается происходящаго «На Родине» — на одной изъ отдаленнейшихъ окраинъ, съ которой связь и до овладешя ею большевиками была затруднена и случайна. Эта истор1я представляетъ особый интересъ потому, что она можетъ оказаться не только ucmopieu, навсегда ушед шей въ небьгпе. Возможность повторен!я придаетъ ей боле© общШ, длительный и политинескт смыслъ. Что большевизмъ въ Россш недолговеченъ, — въ этомъ сомневаются лишь единицы, — не всегда, правда, изъ большевистскаго лагеря. Но когда, а, главное, при какихъ услов1яхъ и въ какой обстановке—россшской и международной—придеть «настоящШ день»,— никто не въ силахъ предсказать. Здесь мыслимы разный возможности. И, въ частности, — если боль шевистской тираннш истор!ей суждено пасть не сразу, катастро фически и окончательно, если ей будетъ отпущено время для всякихъ мирныхъ переговоровъ и соглашенш, проволочекъ и отсрочекъ, она неизбежно во всероссшскомъ масштабе повто рить тотъ путь, которымъ только что победоносно прошла всю Восточную Сибирь и вышла къ Океану. Ignis поп sanat,— ferrum sanat. Но тамъ, где ни огонь, ни мечъ не помогаютъ, тамъ большевизмъ всегда готовь «лавировать ц выжидать», приглушая на время свой коммунизмъ и создавая видимость уступокъ (концессш) во внешней политике и даже внутренней. Крымъ и Дальнш Востокъ — два противоположныхъ метода преодолешя большевизма —• одинаково не достигли цели. Они оба служатъ одинаково нагляднымъ свидетельствомъ того, какими средствами нельзя одержать верхъ надъ большевиками.

284

М. В. В И Ш Н Я К Ъ

I. Режимъ, воцарившийся въ Сибири поел* низвержешя 18 ноября 1918 г. власти Уфимской Директорш, былъ совер шенно исключительнымъ по своей жестокости и произволу. Однако, то, что характеризуется въ Сибири терминомъ «кол чаковщина», свило свои гнезда тамъ и до того, какъ адмиралъ Колчакъ принялъ на себя «осуществлеше верховной государст венной власти». Съ утвержден!емъ въ Сибири власти Верховнаго Правителя, режимъ безеуцныхъ казней и массоваго истязашя раскаленными шомполами лишь достигъ своего максимал ьнаго напряжет я и распространетя. Еще до своего прибьтя въ Омскъ адм. Колчакъ им-Ьлъ возможность присмотреться къ тъмъ порядкамъ, которые прочно укоренились въ сред-fe разнообразныхъ добровол ьческихъ отрядовъ, самозваныхъ атамановъ, партизановъ и т. д. Имеется автентичное описаше этихъ порядковъ, исходящее отъ самого адмирала Колчака. Вотъ какъ онъ характеризуетъ атмосферу, царившую въ отрядахъ атамана Семенова, эсаула Калмыкова, генерала Хорвата, полковниковъ Маковкина — отрядъ изъ китайцевъ-добровольцевъ—, Орлова и др. «Каждый деталь, что хоттшъ. Какой-нибудь офицеръ, забравъ несколько человекъ солдатъ или казаковъ, вьг&зжалъ куда-нибудь, шелъ къ складамъ, приказывалъ открыть двери, при чемъ въ случае сопротивлешя ко лбу приставлялся револьверъ, цейхгаузъ открывался, и иму щество вывозилось. Такой порядокъ всегда оправдывался военной необходимостью... B e * эти отряды возникли совершенно самостоятельнымъ порядкомъ, поэтому они развивали свои дейстая совершенно независимо отъ кого-бы то ни было, подчиняясь только начальнику, стоящему во главе; къштабу-же только предъявлялись требованш въ смысле снабженш и денегъ... Я самъ былъ свидетелемъ, какъ людей арестовывали на улицахъ. Это были совершенно самочинныя выступ л е т я . . . До моего сведетя было доведено, что меня въ свою оче редь собираются арестовать. Я собралъ орловскш части и сказалъ, что если-бы угрозы были приведены въ исполнеше, то применить силу къ поезду Семенова... Семеновъ получалъ помощь отъ японской миссш въ смысле вооружетя, денегъ и енабжещя, отчасти-же ему помогалъ и Хорватъ изъ запасовъ, находящихся въ полосе отчуждешя ^и принадлежавшихъ Восточно-Китайской ж. д. Ко времени моего пр1езда В7> Харбинъ самые маленьше, казалось-бы отряды, состояние изъ несколькихъ десятковъ человекъ, создавали у себя органы разведки... Эти контръразведочные органы самочинно несли полицейскую и,

НА

РОДНЫЕ

285

главнымъ образомъ, политическую работу, которая заклю чалась въ томъ, чтобы выслеживать, узнавать и арестовы вать большевиковъ. Эти органы состояли изъ совершенно неподготовленныхъ къ этой работ* добровольцевъ. По боль шей части основатя, по которымъ производились д*йств1я вс*хъ этихъ коитръ-разв*дочныхъ органовъ, были совер шенно произвольными, непредусматриваемыми никакими правилами... Обычно происходило такъ: въ вагочъ входило несколько вооруженныхъ лицъ, офицеровъ и солдатъ, арестовывали и уводили. Зат*мъ эти лица исчезали, и установить, кто и когда это сделалъ, было невозможно... Что касается того, что д*лалъ Калмыковъ, то это была уже совершенно фантастическая исторхя. Тамъ произво дились аресты, не им*вш1е совершенно политическаго хаpain-epa,—чисто уголовнаго порядка. Тамъ шла, напримъръ, правильная охота на торговцевъ отумомъ, стоющимъ очень дорого. Зд*сь очень часто уже не контръ-разведка, а просто предприниматели подъ видомъ политическихъ арестовъ выслеживали этихъ торговцевъ. Обычно въ вагонъ входила кучка солдатъ, заявляла токому перевозчику отума: «Вы — большевистские гашонъ», арестовывала, ошумъ вытаскивала, а затемъ перевозчика убивала, а ошумъ продавала... Калмыковъ поймалъ вблизи «Пограничной» шведскаго или датскаго нодданнаго, представителя Краснаго Креста, котораго онъ призналъ за какого-то болыпевистскаго аген та и повесилъ, отобравъ все деньги — большую сумму, вь несколько сотъ тысячъ. Требоваше Хорвата прислать арестованное лицо въ Харбинъ, деятельность консуловъ, — ничего не помогло. Даже денегъ не удалось получить. Это былъ форменный случай разбоя. Однажды вечеромъ ко мне пришла молодая дама проситъ принять ее. Она входить и бросается съ просьбой спасти ея мужа, который на улицахъ Харбина была арестованъ офицеромъ семеновскаго отряда. «Его приказано отвезти въ Хайларъ, а кого отвозятъ въ Хайларъ, тотъ уже не возвращается назадъ. Я уверена: что его убьютъ, и только Вы можете спасти его». Я по думалъ. Семеяовъ могъ не считаться со мной, но въ Харбшг* арестовать офицера безъ моей санищи онъ, конечно, не могъ. Затемъ я зналъ, что разговаривать въ данномъ случае совершенно безполезно. Поэтому я вызвалъ караулъ, позвалъ двухъ офице ровъ и сказалъ: «сегодня, вероятно, вечеромъ къ поезду, который долженъ отойти въ Хайларъ, явится конвой съ арестованнымъ офицеромъ. Арестуйте ихъ всехъ и доставьте ко мне». Офицера конвоировали 4-5 солдатъ и одинъ офицеръ. Мною же послано было полроты, 20-30 человекъ, которые были скрыты на вокзале. Когда въ вокзалъ вошелъ конвой съ арестованнымъ офицеромъ, ихъ окружили и заявили: «по приказание Комапдующаго Войсками вы аре стованы»... Я отпустилъ конвой; арестов а ннаго-же офицера оставилъ у себя и сказалъ: «единственный способъ снасти Васъ —арестовать, чтобы Вы были у меня подъ охраной». (Стенографическш Отчеть «Допроса Чрезвычайной След ственной Комисс1ей б. Верховнаго Правителя Poccin адм. Колчака».—Иркутскъ 27.1—6. II 1920 г.—Допр. № 7ъШ}.

286

М. В. В И Ш Н Я К Ъ

Таковы были войноюе нравы въ Сибири и до омскаго пе реворота 18 ноября. Адм. Колчакъ хорошо зналъ окру жавшую его обстановку. Онъ сохрани лъ въ своей памяти отзывы представителей добровольческой армш — Лебедева, Сахарова, Романовскаго и другихъ, съ которыми встречался въ Омске незадолго до переворота и которые «все отзывались крайне отрицательно о Директорш, го воря, что Директор1я есть повтореше опыта съ Керенскимъ и что путь, по которому начала итги Директор1я, неизбеж но приведетъ къ большевизму».

Кто знаетъ, можетъ быть, именно эти отзывы подвинули адм. Колчака, назначеннаго Директор1ей на постъ военнаго министра, — решиться принять на себя всю полноту власти? Такъ можно умозаключить изъ его-же словъ: «Въ первые-же дни (прсле переворота) приходили телеграм мы, главнымъ образомъ, отъ армш и воинскихъ Частей. Тогда эти телеграммы дали мне полную уверенность, что то, что было сделано, сделано правильно и отвечаешь настроенно и желашю армш». (Допр. № 9).

Во всякомъ случае, несомненно то,что адм. Колчаку былъ отлично известенъ морально-политическШ уровень техъ атамановъ, которые въ порядке партизанскаго ночного набега ликвидировали власть Директорш и способствовали «реконструкцш» власти на единоличномъ начале. За те четырнадцать месяцевъ, которые отделяли моментъ прихода къ власти адм. Колчака отъ момента его показанш, онъ могъ оставаться при прежнемъ убежденш, что «если у большевиковъ и мало положительныхъ сторонъ, то разгонъ Учредительнаго Собратя является ихъ заслу гой; это надо поставить имъ въ плюсъ». (Допр. JNJ5 5).

Врядъ-ли, однако, и въ моментъ крушешя своей власти покойный адмиралъ думалъ, какъ и раньше, что «путь, по кото рому начала итти Директор1я, неизбежно приведетъ къ боль шевизму». Врядъ-ли могъ онъ думать, что къ большевизму Сибирь была ближе тогда, когда онъ приходилъ къ власти, нежели тогда, когда онъ ее покидалъ. Въ отношенш къ Директорш, — просуществовавшей всего около 1 / месяца, — можно было лишь гадать, что ея путь «неизбежно приведетъ къ большевиз му». По отношенш-же къ власти Верховнаго Правителя это, увы, оказалось неоспоримой достоверностью. За 14 месяцевъ къ большевизму оказались «приведенными» не только все Заволжье и Пр1уралье, но и вся Западная Сибирь: х

Н А РОДИН-В

287

фронтъ съ трехъ «Б» — Бугульма-Бугурусланъ-Бузулукъ передвинулся къ границамъ Иркутской губернш; «нервъ вой ны» — золотой запасъ—почти ц*Ьликовъ попалъ въ руки боль шевиковъ: и, наконецъ, главное — моральное разложеше, духъ отчаяшя и безв-Ьр1я сделались достояшемъ самыхъ широкихъ антиболъшевистскихъ круговъ народа и общества, Переворотъ 18 ноября нанесъ антибольшевистскому движе нш ударъ, отъ котораго оно не оправилось и по сей день. Съ особенной болезненностью этотъ ударъ отозвался на Си бири. Подъ прямымъ вл1ящемъ переворота сложились собыпя въ Сибири, какъ непосредственно после крушешя «колча ковщины», такъ и въ последующемъ, — до завершеннаго надняхъ поглощешя большевиками всего Дальняго Востока включительно. Реакщя въ Сибири отчасти создалась, а въ более значитель ной мере окрепла за счетъ и за время гражданской войны — борьбы демократ!и противъ большевиковъ. Поскольку на первый планъ выдвигалась борьба противъ неистовство вавшей раекцш, — борьба противъ большевизма отодвигалась сначала на второй, а потомъ и совсемъ на заднш планъ. Таковъ былъ, можетъ быть, и естественный, но фатальный ходъ вещей. Ибо борьба противъ большевиковъ въ Сибири постепен но выродилась въ свою противоположность: превратилась въ открытую проповедь мирасъ большевиками. «Отказъ отъ политическихъ блокировокъ съ цензовыми элементами. Борьба съ интервенщей. Миръ съ советской Роолей», — подъ этими ло зунгами протекала муниципальная избирательная кампашя уже въ начале и середине 19 года. Въ октябре на совещанш 16 земствъ — областныхъ, губернскихъ и уездныхъ — въ Иркутске былъ практически поднять вопросъ о неминуемомъ сверженш правительства Колчака. Съ этой целью создано бы ло нелегальное Земское Политическое Бюро, сыгравшее главную роль въ деятельности, такъ называемаго, Политическаго Центра, осуществившаго самый переворотъ. Оно пред видело поворотъ, который могло принять движете. «Приступая къ активной борьбе съ «колчаковщиной»,— писали впосл-Ьдствш участники этого движешя, —мы от четливо учитывали, что ВСБ верояпя за то, что волна вновь перекатится черезъ наши головы, и мы сыграемъ, такъ сказать, на руку большевикамъ. Однако, это ни въ коемъ случае не могло остановить организащю. Реакщя настолько стала ненавистна всему населешю Сибири, и наше неум-вше въ свое время защитить Директорш и умелая агитащя на этой почве большевиковъ настолько тесно связала въ представлена* широкихъ массъ населешя мысль о нашей якобы связи съ колчаковщиной, что мы

288

М. В. вишнякъ должны были вполне определенными и ясными для каждаго действ1ями реабилитировать себя въ глазахъ трудящих ся. Къ тому-же къ этому времени вполне определилось не только для верховъ, но и для низовъ стремлеше союзни ковъ къ расчленений Poccin, въ частности, къ захвату Дальняго Востока. Следовательно вопросъ стоялъ: оставлять-ли Сибирь въ рукахъ реакщонеровъ, ведшихъ тор говлю целыми областями, или свергнуть реакцио, хотя-бы въ результате свсржетя утвердился строй не демократи чески, а советекШ... ЖребШ былъ брошенъ». (Изъ «Доклада Сибирскаго краевого Комитета партш с.-р.». — См. «Воля Россш» № 45.).

И демократ!я вновь проиграла. Задумывая переворотъ, Земское Бюро, а затЬмь и Полити ческш Центръ считали необходимымъ предварительно разре шить «некоторый международный проблемы». И прежде всего — главнейшую, определяющую жизнь и смерть на Дальнемъ Востоке — проблему отношенш съ Япошей, точнее — от ношешй со стороны Японш. Освобождеше восточной Сибири отъ «колчаковщины» съ сохранешемъ края за Росаей могло произойти только при нейтралитете Японш въ отношешй къ тому правопорядку, который создастся въ итоге перево рота. Продвижеше красной арм!и на Востокъ и создаше тамъ советской власти явно выводило Японш изъ состоян!я нейт ралитета. Для предотвращен!я такой возможности Иркутскш Политическш Центръ пришелъ къ выводу о необходимости образовать изъ территорш восточно-сибирскихъ и дальневосточныхъ областей особое, несоветское, демократическое буфер ное государство. Чтобы провести этотъ планъ въ жизнь, надо было обезпечить comacie и надвигавшейся съ запада силы. Съ этой целью для переговоровъ съ большевиками Политическш Центръ* произведя переворотъ, отправилъ въ Томскъ спещальную мирную делегацш. На первомъ-же заседанш 19января 1920 г. членъ делегацш Е. Е. Колосовъ следующими соображешями доказывалъ руководившему заседашемъ председателю сибир скаго револющоннаго комитета И. Н. Смирнову, командиру 5 сибирской армш, председателю иркутскаго комитета партш коммунистовъ Краснощекову и другимъ большевикамъ—прием лемость и даже выгодность для нихъ образовашя «буфера». «Здесь идетъ речь не о какихъ-либо моральныхъ или академичсскихъ соображен!яхъ, здесь идетъ речь о простомъ учете еилъ. Если Советская Росс1я имеетъ уже теперь достаточно силъ для немедленнаго сокрушешя вооруженной рукой японской реакцш и вообще японскаго милитаризма, то тогда вопросъ решается очень просто,—безостановочнымъ продвижетемъ советскихъ войскъ въ глубь Сибири къ

НА РОДИНЪ

289

Иркутску и за Иркутскъ. Тогда никакого буфернаго го сударства не нужное Если~же въ данное время Советская PocciH такихъ силъ не имеетъ, тогда необходимо придти, въ целяхъ сохранетя единства Poccin и возсоедииешя Восточной Сибири съ остальной русской территор1ей, къ мысли о необходимости создания особаго буфернаго го сударственнаго образовашя на демократическихъ началахъ. Для советской Россш образование его ттзмъ более облегчается, что вести борьбу съ нею и создавать фронтъ между нею и Сибирью демократ1я въ Сибири не станетъ. Она твердо выяснила въ этомъ отношеши свою л шлю поведетя: уничтожете фронта на западъ и создаше его на востоке противъ реакцш. (См. ежедневн. газ. «Воля» — органъ Дальневост. Бюро Всесибирскаго Краевого Коми тета Партш Сощал.-Революцюиеровъ — № 2. Владиво стока 1920 г.) Чтобы добиться cornaciH большевиковъ, приводились и друпе аргументы. Председатель делегацш меньшевикъ Ахматовъ соблазнялъ большевиковъ принять идею восточно сибирская «буфера», потому что онъ «во-первыхъ, обезпечиваетъ возможность разрыва блокады Советской Россш и, во-вторыхъ, ра-лшзываетъ Америке руки въ отношети Японш». Онъ завърялъ, что, въ случае столкновешя PocciH съ ЯпоHieft, — «Политически Центръ сделалъ-бы все отъ него возможное для того, чтобы создать противъ Японш совместно съ Со ветской Poccicft единый фронтъ противъ притязания японскаго милитаризма». Большевики, взвесивъ предложеше, заявили: «Полученныя нами директивы изъ центра предлагаютъ искать путей къ мирному разрешен!ю запутаннаго вопроса Восточной Сибири, по возможности, избегая вооруженнаго столкновешя съ Япошей... Для Советской Республики необходимо занять Иркутска и часть Забайкалья вплоть до Верхнеудинска, для создашя укрепленпаго плацдарма. О буфере-ше можно поставить вопросъ только какъ о государстве Забайкалья и въ этомъ смысле можно о немъ говорить. Это только тактичесшй шагъ, необходимое замедлеше, темпа нашего продвижения на Востокъ». И будущш глава верхнеудинскаго правительства, ныне «собравшш» подъ свою власть всю территорш Восточной Си бири и Дальняго Востока, Краснощековъ, тоже подтверцилъ: «Нами мыслится буферъ, какъ образовашс временное, какъ дипломатическая ставка. Необходимы гарантии про тивъ перманентнаго буфера... Центру необходимы въ первую очередь Забайкальете туннели для того, чтобы обезпечить 19

290

М. В.

ВИШНЯКЪ

себе кузнецше и черемховсте районы; затемъ — Влади востока, чтобы оттуда говорить съ Америкой и Восточной Аз1ей».

После сношешй томскихъ большевиковъ съ московскимъ Кремлемъ переговоры закончились признашемъ необходимо сти создать буферное государство на основахъ декларащи Политическаго Центра. Эта цекларащя предусматривала въ качестве «задачъ новой государственности» — : Прекращете состоятя войны съ Советской Poccieft. Борьбу съ внутренней реакщей, нашедшей свое наиболее яркое выражеще въ «атамановщине» и поддерживаемой импер1алистической Япотей... Возстановлете свободы слова, собратй, союзовъ и т. д. Созывъ Учредительная) Собратя на территорш буфера.

Телеграммой отъ 21 января JS^ 506 «Предсовобороны» Ленинъ и «Предреввоенсовета» Троцкш санкц1онировали соглашеше томскихъ большериковъ. А въ тотъ-же самый день большевики въ Иркутске, не считаясь ни съ кемъ и ни съ чемъ, ни съ чьими директивами и ни съ какими соглашешями, произвели новый, свой, переворотъ, переместившш власть изъ рукъ Политическаго Центра в% руки большевистскаго Револющоннаго Комитета. Мирная делегащя, узнавшая о перевороте уже по выезде изъ Томска, оказалась поставлен ной передъ фактомъ, разрушавшимъ весь смыслъ только-что заключеннаго соглашешя, но имевшимъ за собою всю силу свершившагося. И фактическое решеше оказалось сильнее договорнаго. То, что большевики въ Томске уступили, — большевики въ Иркутске вновь отобрали. Кузнецюе и черемховск1е районы и забайкальсюе туннели оказались уже въ границахъ советской Россш. Иркутскъ переставалъ быть резиденщей будущаго буфернаго правительства. Темъ самымъ въ значительной мере предрешалась судьба и самаго «буфера». Чемъ восточнее, т. е. ближе въ Японш, проходила его гра ница,—темъ менее становился онъ жизнеспособнымъ, темъ более уязвимымъ и изнутри и извне.

II. Переворотъ, возглавлявшейся Политическимъ Центромъ и происшедшш въ Иркутске 4 января, послужилъ сигналомъ къ аналогичному движенш въ другихъ центрахъ политической жизни Восточной Сибири и Дальняго Востока. После свержешя агентовъ власти правительства Колчака, власть пере-

Н А РОДИН-В

291

ходила къ земствамъ. Но сохранялась она за земствомъ обык новенно не долго. Иногда, — наприм*Ьръ, въ Благовещенске, — всего несколько дней. А тамъ, выполнивъ роль «лолитическихъ рессоръ», посильно ослабивъ резкость перехода, — земство отходило въ сторону. Волны движешя, направленнаго противъ «колчаковщины», перекатывались и захлесты вали земскую власть. На «съездахъ трудящихся» устанавли валась власть, близкая къ советской, Выступлеше большевиковъ противъ Политическаго Цент ра и захвать ими власти въ Иркутске распылили и оконча тельно дезорганизовали движение. Каждый более или мен-fee значительный пунктъ сталъ после этого выступать и посту пать по своему, на собственный страхъ и рискъ. Въ итоге положеше стабилизировалось въ такомъ виде. По соседству съ советскимъ Иркутскомъ, въ Верхнеудинске, создалась Республика, которую никто въ Сибири иначе и не называлъ какъ «ширмой» Москвы. Въ действительности-же здесь не было даже ширмы. Былъ совершенно прозрачный флеръ, которымъ Москва, уступая темъ, кто придавалъ атому значеше, покрывала обнаженную политику овлад-Ьтя Востокомъ чрезъ посредство своего «буфера». За краснымъ Верхнеудинскомъ шла черная Чита. Здесь царилъ Семеновъ. Сюда стекались отступавппе отъ больше виковъ героичесше «каппелевцы». Здесь образовался политическш и военный центръ реакщи. Въ бытовомъ отношеши все покрывалось безпрестанными орг!ями, наркотиками и развратомъ. Въ читинской газете можно было встретить объявлен!е: «За приличное вознаграждеше прошу нашедшаго вернуть утерянный мною на Смоленской улице сапогъ со шпорою».

Чита была средостЬшемъ или, по излюбленному сибир скими публицистами выражешю, «пробкой», — которая раз деляла Верхнеудинскъ и Владивостокъ, препятствуя непос редственному ихъ соприкосновен!ю по магистрали. А туда, во Владивостокъ, после потери Иркутска, пере местился центръ борьбы за создаше демократическаго «бу фернаго» образовашя. Именно Приморье, какъ ближайшая жертва японскихъ вожделе>нш, подъ непосредственной опас ностью захвата, становилось естественнымъ очагомъ, где вначале тлела, а позже все более яркимъ пламенемъ разго ралась мечта о сохраненш края за Росшей путемъ установлен Н1я въ немъ самостоятельной демократической государствен ности. И когда этой мечгЬ суждено было потерпеть крушеше, это было прежде всего крушен!емъ Владивостока.

292

М. В. В И Ш Н Я К Ъ

Рядомъ со «стольными» городами-республиками — Верхнеудинскомъ, Читой и Владивостокомъ — были и младцпе города — БлкговЪщенскъ, Хабаровскъ, Гродеково и т. д. Но само стоятельного политическаго значешя они не имели. Эти «рес публики» не столько д-Ьлали свою политику, сколько вдохнов лялись чужой. Въ частности, наиболее значительная среди нихъ Амурская съ Благов-Ьщенскомъ, какъ центромъ, держала определенно курсъ на Москву — v i a — Верхнеудинскъ. Посл-fe падешя власти адм. Колчака въ Приморье вся «верховная власть» въ пределахъ области стала осуществлять ся Приморскрй Земской Управой. Просуществовавъ около месяца, она начала утрачивать свой демократически обликъ. Все отчетлив-fee стали проступать черты большевистскаго вл*яшя и давлешя. Земсшя учреждешя стали обрастать и замещаться всевозможными Исполкомами и Съездами ра бочихъ, крестьянскихъ и красноармейскихъ депутатовъ, ста вшими послушными оруддями большевиковъ. «Земская Управа въ глазахъ всехъ превратилась въ прозрач ный покровъ советской власти», —

отм%чалъ, правда, несколько запоздало Приморскш Областной Комитетъ П. С. Р. 13 апреля. А глава правитель ства, председатель управы А . С. Медведевъ еще аъ начале марта предупреждалъ на земскомъ собранш: «Если вы хотите увидеть японекихъ солдатъ и оккупацш Владивостока и области, то скажите последнее слово: «власть советамъ!», и оккупащя, несомненно, будетъ».

Последнее слово было сказано. Отдавая дань всеобщему увлечент болыневизмомъ, котораго въ длительномъ и подлинномъ виде Дальнш Востокъ еще не зналъ, Приморье •самозабвенно и неудержимо мчалось къ катастрофе. 3-го апреля состоялось открьгпе владивостокскаго совдепа. Нес колькими днями раньше открылся съйздъ рабочихъ, крестьян скихъ и красноармейскихъ депутатовъ—въНнкольске>. Настало 4 апреля —день выступлешя японцевъ. Они выступили одно временно во Владивостоке, Никольск£-Уссуршскомъ,Спасске>, Имане, Шкотов-Ь и другихъ городахъ. Это было кровавое выступлеше, стоившее сотенъ жертвъ, ранеными и убитыми, и сопровождавшееся унижешемъ русскаго нащональнаго до стоинства, разоружешемъ воинскихъ частей, захватомъ судовъ и наложешемъ японской опеки на наиболее значительныя государственный, общественный и частныя^учреждешя. Хотя мысль о томъ, что японцы могутъ выступить всеми допускалась, хотя отъ возможности такого выступлешя

НА

РОДИНЪ

293

MHorie даже аргументировали, — когда оно фактически прои зошло, оно оказалось совершенно неожиданными внезапнымъ, — громомъ изъ яснаго неба. Это выступлеше имЪло решающее вл1ян!е на ходъ дальнейшихъ событш на Д . Востоке, и дата 4-5 апреля (1920 г.) прюбр-кпа въ Сибири такую-же популяр ность какъ и 18 ноября (1918 г.) или 4 августа (1919 г.). Показателемъ общей депрессш, которую вызвало японское выступлеше,можетъ, въ частности, служить небывалое до того на Дальнемъ Востоке падете русскаго рубля. Начавъ креп нуть въ перюдъ ликвидацш «колчаковщины» и до событш 4-5 апреля колеблясь между 67 и 120 рублей за японскую ieHy, курсъ рубля после этихъ событш сталъ стремительно и безо становочно падать: за два месяца ieHa достигла стоимости 3 и болЪе тысячъ рублей. Окончательное обезценеше рубля по местнымъ услов1ямъ означало вообще вытеснеше русскаго платежнаго знака и замену его японскимъ, то-есть полное экономическое завоеваше края Япошей. Вооруженное на протяженш чуть-ли ни всей приморской области выступлеше и сопровождавшая его «мирныя» последств1я были восприняты дальневосточнымъ населешемъ, какъ начало фактической оккупацш края. Это заставило отрез виться даже наиболее невоздержанныхъ. Самыя крайшя группировки подъ натискомъ «внЪшняго фактора» резко изменили свою тактику. Въ политическомъ лексиконе» Дальняго Востока, наряду съ терминами «буферъ», «ширма», «пробка», начинаетъ мелькать новое выражеше: «отходъ на свои вторыя позицш». Этимъ выражетемъ прежде всего оп ределялся образъ действш местныхъ большевиковъ, которыхъ неискушенные противники тотчасъ-же поспешили наделить всевозможными украшающими эпитетами: умеренные, благо разумные, поумневпде, наши (не въ примЪръ центральнороссшскимъ) и т. д. Действительно, представитель приморскихъ коммунистовъ Никифоровъ, видимо, не безъ сигнала изъ Москвы продекла рировала «Центральное советское правительство смотритъ на Даль ние Востокъ какъ на страну, где много неизжитаго. Со ветское правительство считаетъ, что здесь капиталистичесшя нормы должны быть изжиты эволюцшннымъ путемъ. Парт1я коммунистовъ поддерживаетъ существующее Вре менное Правительство. Враждебность, бывшая съ нашей стороны въ первое время, совершенно исчезла».

И ставъ на путь «соглашательства», приморсюе больше вики смело по нему пошли, не считаясь ни съ какими, даже своими собственными, предразсудками, ... вплоть до того

294

м. В. вишнякъ

момента, когда они сочли своевременнымъ его оставить, чтобы вернуться обратно къ своему прежнему пути. Сощалистическш фронтъ былъ зам-Ьненъ единымъ нашональнымъ фронтомъ. Образовано было правительство — со веть управляющихъ ведомствами, — где лидеры коммунистовъ сидели и работали вместе и солидарно съ бывшими членами Уфимской Директорш — ген. Болдыревымъ и к.-д. Виноградовымъ и съ представителями торгово-промышленныхъ группъ — Исаковичемъ, Бринеромъ, Циммерманомъ. Принимая пра вительственную программу, большевики подписывались подъ признашемъ не только началъ полнаго и последовательнаго демократизма, но и подъ признашемъ «буржуазно-капиталистическаго строя»; частной собственности, инищативы и т. д. При выборахъ въ Приморское Народное Собрате коммунисты образовали общш блокъ не только съ левыми эсерами и максималистами, но и съ меньшевиками и народными сощалистами. Въ числе другихъ делегатовъ Народ наго Собрашя они миролюбиво, обмениваясь рукопожат1ями и при ветственными речами, ведутъ переговоры о совместномъ образовали центральной «буферной» власти съ Семеновымъ и иными «белогвардейцами». Словомъ, здесь полностью и внеш не-добросовестно осуществляется «трижды презренная» боль шевиками въ центральной Россш коалишя. Характерное для приморскихъ коммунистовъ, это обстоя тельство не менее характерно, конечно, — и для техъ к.-д., цензовиковъ и б. членовъ Директорш, которые, после всего случившагося, сочли для себя возможнымъ пойти на встречу большевикамъ и вступить съ ними даже въ правительствен ную коалицш. Это вызывалось, съ одной стороны, програм мной капитуляшей дальневосточныхъ большевиковъ. Съ дру гой, темъ, что въ Приморье, по темъ или инымъ причинамъ, но политическая гегемошя принадлежала безспорно коммуни стами Ихъ поведешемъ отчасти определялось направлеше политики и другихъ партш. Хотя именно большевистская политика дала японцамъ поводъ къ ихъ выступленш, это выступлеше не уменьшило, однако, популярности большевиковъ. И после событш 4-5 апреля, при выборахъ зъ Приморское Народное Собрате на основе всеобщаго избирательнаго права, большевики провели 26 депутатовъ, тогда какъ с.-д.-меньшевики всего 4, с.-р. — 3, нар.-соц. — 2, парт1я народной свободы — 4, тор гово-промышленная группа — 9. Наиболее-же многочислен ная крестьянская группа, изъ 75 депутатовъ, организащонно не связанная ни съ какой парт1ей, фактически голосовала чаще всего съ большевиками. Эти симпатш, помимо общихъ

НА РОДИНЪ

295

причинъ, объясняются не только исключительной гибкостью и приспособляемостью, обнаруженной приморскими больше виками, но и своеобразной, крайне острой, внутренней реак цией противъ японскаго выступлен1я. Направленное формаль но противъ большевиковъ — фактически-же больнее всего ударившее по демократш — японское выступлеше увеличи ло вл1ян1е большевиковъ: изъ протеста противъ внЪшняго насшпя населеше отдавало свое сочувств1е и голоса тЬмъ, чьими д-Ьйств1ями это Hacnnie оправдывалось. Подъ угрозой новаго выступлешя японскихъ экспедиШонныхъ частей, уступая требовашямъ Японш, россШская де мократ! я на Дальнемъ Востоке не переставала подчеркивать то, что, ей думалось, единственно только и давало, хоть не которую надежду не сейчасъ, такъ въ будущемъ — на отпоръ захватчикамъ края. Этой заветной мечтой къ которой неиз менно возвращалось общественная мысль во всЪхъ своихъ политическихъ заявлешяхъ, было — возсоединеше «на началахъ органической связи и на основахъ военнаго и экономическаго союза» съ Советской Росшей, «сохраняя автоном!Ю въ своей внутренней жизни». Эти посл-Ьдшя слова имели ц-елью обезвредить отрицательный стороны восоединешя съ совет ской Росшей, сохранивъ положительныя — увеличеше силъ для внешняго сопротивлешя. Япошя съ ея 57 миллюннымъ населен!емъ, съ ежегоднымъ приростомъ, превышающимъ 600 тыс. душъ, съ территор!ей меньшей, чемъ территор!я одной Калифорнш, естественно стремилась разрядить свое населеше. И колонизац1я Си бири и Дальняго Востока вошла такимъ-же звеномъ въ общую цепь японской политики, какъ колонизашя Кореи, Манчжурш, Монголии. Формально идея образованш «буфера» на Дальнемъ Востоке не встретила возраженш со стороны Япон1и. Начальникъ штаба экспедищонныхъ войскъ ген. Такаянаги заявилъ: ;

«исходной точкой желашя японцевъ должно быть создаше правительства для всей территорш буфернаго государст ва, въ которомъ не будетъ допущено господство коммунистическихъ идей, грозящихъ какъ экономическому прин ципу частной собственности, такъ и политическому спо койствие японскаго государства».

Но фактически японскш нажимъ переходилъ границы мирной колонизацш. Оккупащонный режимъ становился все настойчивее и назойливее. Отъ разоружен!я и захвата судовъ оккупанты перешли къ вмешательству въ мелочи адми нистративной жизни, къ контролю за назначешями, къ самочиннымъ арестамъ, обыскамъ, реквизищямъ, выселешямъ

296

М. В. В И Ш Н Я К Ъ

и т. д. Международный перспективы становились настолько безотрадными, —• что стала казаться иллюзорной самая воз можность сохранить край за Росаей. И въ поискахъ опоры, за отсутств1емъ собственной или какой-либо иной реальной силы, взоры невольно стали обращаться на западъ, въ сторону советской Россш. Это стало происходить даже съ теми, кто не обманывалъ себя въ специфическихъ особенностяхъ того «разбойничьяго» режима, который установился на западе. Однако, непреходящимъ интересамъ будущаго готовы были принести въ жертву временные интересы настоящаго. Во имя «любви къ дальнему» — къ Россш p-Ъшались поступиться «любовью къ ближнему» — къ дальневосточной окраине. «На вопросъ, прсдпочитаемъ-ли мы сохранить незави симую Дальневосточную Республику съ самымъ идеальнымъ государственномъ устройствомъ, зееровскимъ правительствомъ, и разумнейшей экономической политикой, или возеосдиниться съ Советской Росснзй безъ риска по терять Дальшй Востокъ для Россш, — мы OTB-ЬТИЛи-бы, конечно,что предпочитаемь второе, хотя~бы намъ предстоя ло вновь голодать или скрываться отъ преследование, хотя-бы и всему населешю края временно стало жить еще труднее, чемъ теперь. Судьба Дальняго Востока неразрыв на съ судьбой Россш и лишь по соображешямъ полити ческой целесообразности мы выдвинули и защищаемъ идею буферной государственности въ интсрссах7> какъ всей Россш, такъ и русскаго Дальняго Востока», —

такъ писалъ лидеръ м-Ьстныхъ эсэровъ, б. товарищъ мин. внутр. д-Ьлъ Временнаго Правительства В. Я. Гуревичъ («Воля» № 44. ст. «Въ поискахъ выхода».) Такое жертвенное настроеше советская власть не преми нула, конечно, использовать по-своему. Согласившись на образоваше «буфера» въ ц-Ьляхъ изоляцш отъ непосредственнаго соприкосновешя съ Япон!ей и оккупированными ею местностями, советская власть пользова лась Верхнеудинскомъ, какъ проводникомъ своей политики* Верхнеудинскъ, естественно, оказался «единственнымъ признаннымъ центральной советской властью и правомочнымъ для Дальняго Востока». Устами верхнеудинскаго главы и министра иностранныхъ делъ Краснощекова Москва оповещала коман ду ющаго японскими войсками въ Сибири Маримото Оой, что дальневосточное правительство «своей первой и главнейшей задачей считаетъ соединеше Забайкальской области съ областями Дальняго Востока, установлеше твердой власти правительства и объединеше действШ на всей этой территория; видитъ въ этомъ единст венную гарантдо демократическаго порядка и полнаго уми ротворения страны; и готово прекратить военную операцдю

НА РОДИНЪ

297

даже противъ внутреннихъ враговъ подъ условгемъ, что со стороны японскихъ войскъ будутъ прекращены всяк!я враждебный д-вйств1я и что на реакщонныя силы будетъ оказано давлеШе для того, чтобы они сложили оруж1е».

Такъ, черезъ оффищальнаго своего «Уполномоченнаго на Дал ьнемъ Востоке» Виленскаго Москва опубликовала изв^щете о томъ, что выпущенные приморскимъ правительствомъ лосле девальвацш 5 шня денежные знаки «правительствомъ Р. С. Ф. С. Р. признаются». Верхнеудинск1е-же правители и не скры вали своихъ вассальныхъ отношенш къ Москве. Когда ки тайская мисая прибыла на территорш, подчиненную верхнеудинской власти, Краснощековъ телеграфировалъ въ Пекинъ о задержанш миссш въ Кяхте и о томъ, чтобы въ дальнейшемъ по такимъ вопросамъ предварительно сносились съ «нашимъ правительствомъ, находящимся въ Москве». «Если невозможенъ советскш строй въ Приморье, мы идемъ на потерю его съ темъ, что сможемъ вернуть его года черезъ два-три», — такъ откровенно формулировалъ свою программу верхнеудинскш министръ — большевикъ Червонный. И многимъ-ли отличались эти слова отъ смысла оффицдальнаго заявлешя Чичерина, сделаннаго еще 16 апреля? «На очереди стоитъ ббразоваше буфер наго государства на территорш между Вайкаломъ и Тихимъ Океаномъ, включая С/Бверный Сахалинъ. Мы согласны на отделеше этой страны отъ Россш. Будущее положете этого госу дарства определится договорными отношен1ями между Pocciefi и Япотей».

Верхнеудинскъ готовъ былъ загородить советскую Россш отъ Японш ценой любыхъ концессШ, — въ частности, сог лашаясь отказаться отъ росешскихъ правъ въ полосе отчуждешя китайской восточной железной дороги и нейтрализацш забайкальской на техъ же услов1яхъ, на которыхъ была ней трализована уссуршекая, т. е. съ предоставлен!емъ исключительныхъ полномочш японскому командованш. Семеновская «пробка», одно время казалось, при посредстве демократически настроенныхъ «каппелевцевъ» можетъ «разеосаться» мирнымъ путемъ. При помощи японцевъ Чита, однако, вновь окрепла и снова стала прибегать къ ихъ финансовой и военной поддерж ке противъ Верхнеудинска и противъ Приморья. Въ такихъ услов1яхъ «интерференцш», когда усил!я одно го правительства парализовали и нейтрализовали усил1я дру гого, — Приморье героически пыталось отстоять Дальнш Востокъ путемъ сложешя росешскихъ силъ. Для этого тамъ создавались парламентсюя и правительственный делегацш по объединенш Дальняго Востока, которыя направлялись въ

298

М. В. В И Ш Н Я К Ъ

Читу и Верхнеудинскъ. Стремлеше достигнуть объединешя постепенно становилось въ Приморье своего рода моноидеей. Оно становилось главнейшей, самодовлеющей, чуть ли не единственной задачей власти, — превратилось въ самоцель. Чтобы достигнуть соглашешя, готовы были на любую жертву. При такой психолопи капитуляция сделалась неизбежной. Вопросъ вставалъ лишь о сроке. Трехъ месяцевъ оказалось достаточнымъ для того, чтобы Верхнеудинскъ вышелъ полнымъ победителемъ изъ единоборства съ Владивостокомъ. Владивостокъ сдавалъ одну позицш за другой, задерживаясь и сопро тивляясь на всехъ пунктахъ, но считая каждый изъ нихъ слиш комъ маловажнымъ и ничтожнымъ по сравненда съ темъ основнымъ и главнымъ, чемъ представлялось для него объединеше. И когда объединеше во что бы то ни стало было, наконецъ, было достигнуто, •— оказалось, что за него пришлось уплатить всгьмъ, что только отличало Владивостокъ отъ Верхнеудинска. Началось съ того, что съ первой же парламентской делегащей, направившейся после переговоровъ съ Семеновымъ въ Верхнеудинскъ, произошелъ крупнейпий конфузъ. Делега цш, въ которую входили и владивостоксше большевики, за держали на границе Верхнеудинской Республики, на ст. Гонгота. Услов1емъ пропуска было поставлено принятие особой декларацш, въ которой наряду съ отводомъ Читы, въ качестве равноправнаго участника въ д е л е объедннешя Дальняго Во стока, — местомъ съезда уполномоченныхъ предусматривал ся г. Верхнеудинскъ, какъ «пунктъ, гарантирующш возмож ность свободнаго волеизъявлешя, исключающаго давлеше иностранныхъ лицъ». Делегаты-коммунисты, ихъ было двое, почуявъ настоящую большевистскую атмосферу, презрели свои владивостокски мандаты, увлекли за собой делегатовъ-крестьянъ и большинствомъ четырехъ противъ трехъ—двухъ цензовиковъ и воздержавшагося председателя меньшевика — подпи сали требуемую отъ нихъ декларащю. Потерявъ внутреннее единство и устойчивость, делегащя сделалась легкой добычей Верхнеудинска. Соглашеше отъ 20 августа, подписанное делегащей въ целомъ, въ сущности, санкцюнировало основное содержаше декларацш. Любопытнымъ провидешемъ будущаго было лишь дополнительное указаше на то, что «если къ моменту созыва съезда въ Чите образуется дейст вительное народное демократическое правительство взаМ-БНЪ НЫН-БШНЯГО, и территор1н читинскаго района будетъ освобождена какъ отъ иностранныхъ войскъ, такъ и отъ воинскихъ частей, не подчииенныхъ военному командоваHiio Демократической Дальневосточной Республики (такъ себя именовалъ Верхнеудинскъ. — М. В. ), то Чита можетъ быть избрана М*БСТОМ7> созыва съезда».

Н А РОДИНЪ

299

Такъ и случилось. Наступлеше повстанческихъ частей при деятельной поддержке Москвы — Верхнеудинска, говорившаго съ делегащями о мирномъ объединенш края, а втайне готовившаго войну, развивалось все энергичнее. Въ нарушеHie перемир1я съ японцами, въ ночь на 21 октября съ разныхъ сторонъ началось одновременное наступлеше на Читу. Семеновъ былъ разбитъ. Захваченные врасплохъ каппелевцы, «опасаясь быть отрезанными съ востока, оставили городъ. Чита оказалась освобожденной «отъ воинскихъ частей, неподчиненныхъ военному командовант» Верхнеудинска. Она подчинилась его политическому «командованш». Спустя нес колько дней въ Чите, въ обстановке незаконченныхъ военныхъ операцш, открылось заседаше Конференцш для окончательнаго объединетя Дальняго Востока. Дипломатическая ра бота завершила дело объединетя, начатаго ночнымъ нападешемъ врасплохъ. На Конференцш должны были присутствовать уполно моченные Владивостока, Благовещенска, Читы и Верхнеу динска. Изъ нихъ Благовещенскъ былъ всегда послушенъ Верхнеудинску. Въ пороховомъ дыму только что пережитаго Чита тоже не рисковала поднимать свой голосъ слишкомъ громко. Въ оппозицш къ Верхнеудинску оставался одинъ лишь Владивостокъ. Къ этому времени тамъ вышли изъ правитель ственной коалиши несощалистичесте элементы. Оффищально — въ виду разноглас1я во внешней политике (по китайскому вопросу); фактически — не безъ вл!яшя совпавшаго во вре мени признашя Франщей ген. Врангеля и агитащ'и за подчинен1е дальневосточной окраины Правителю Юга. Выходъ изъ коал ищи имелъ роковыя последсдая. Это было видно тогдаже. Въ письме отъ 14 октября, т. е. черезъ четыре дня после правительственнаго кризиса, владивостокскш корреспондентъ «Воли Россш» (№ 71) пишетъ: «Выходъ буржуазныхъ элементовъ изъ министерства ослабляетъ ДальиШ Востокъ въ его сопротивление японскимъ планамъ аннексш и позицш дальневосточной де мократии въ вопросе объединетя всей Восточной Сибири, давая огромное преимущество верхнеудинскому больше вистскому правительству».

Во владивостокской целегацш на Читинскую Конференцш цензовые элементы не были представлены. Делегащя соста вилась изъ коммуниста, крестьянина, эсэра и двухъ соц.демократовъ. Къ моменту открьгпя Конференцш въ ЧигЬ оказался изъ всей делегаши одинъ лишь большевикъ — Ни кифорова Онъ узурпировалъ полномоч1я, предоставленныя делегащи въ целомъ, и изменилъ правительству, его пос-

300

м. в. вишнякъ

лавшему. Когда въ Читу прибыли остальные члены влади востокской делегащи, по большевистскому обыкновешю, они оказались поставленными передъ цЪлымъ рядомъ уже совер шившихся фактовъ. «Когда мы пр!ехали,— докладывалъ впосл-вдствш въ Приморскомъ Народномъ Собранш председатель делегащи Бинасикъ, — Конференщя имела уже 4 заседашя. Намъ было поручено настаивать передъ Конференций, что учаCTie въ ней могутъ принимать только представители правительствъ верхнеудинскаго, амурскаго, читинскаго и приморскаго. Однако Конфсренщей были уже признаны полномоч1я представителя Сахалинскаго населетя, двухъ пред ставителей отъ бурято-^монголъ; представитель Камчатской области былъ допущенъ по телеграфному мандату. Передъ нами встал ь вопросы заявить-ли ультимативно объ от воде не которыхъ представителей или не делать этого? Мы этого не сделали... Способъ голосовавши на Конференцш былъ принять не по делегащямъ, а персонально и по боль шинству голосовъ. Наше положеше: или мы здесь разрываемъ или примиряемся. Мы избрали второй путь».

Уже была составлена декларащя, въ которую можно было лишь вносить поправки; избранъ былъ «Дуловой Президдумъ» съ Краснощековымъ и Никифоровымъ во главе; назначенъ былъ главнокомандующий всеми вооруженными силами Дальняго Востока — большевикъ Эйхе; наконецъ, принято было совер шенно необыкновенное постановлеше о томъ, что если npi-Ьздъ владивостокской делегащи состоится позднее, чемъ черезъ неделю, — «Дуловой Презшиумъ» автоматически становится центральнымъ правительствомъ Дальняго Востока. Обладая такими гараштями, можно было уступить — не росешскому, конечно, общественному мн-Ьнш, а японскому, — можно было согласиться именоваться «республиканскимъ демократическимъ правительствомъ» и даже рискнуть произвести выборы въ Учредительное Собраше. Передъ японцами необходимо было отчитаться, потому-что Такаянаги въ письм-fe къ Краснощекову начиналъ определенно догадываться: «Намъ кажется, что между такъ называемыми партиза нами, выступавшими въ Забайкалье, съ одной стороны, и верхнеудинскимъ и благовещенскимъ правительствами, съ другой, съ самаго начала было какое-то соглашеше, и ходъ событШ въ Чите созданъ подъ ширмой этихъ бандъ».

И большевики спешатъ успокоить всемогущаго наги.

Такая

«Всяше слухи о томъ, что Центральное Правительство Д . В. Р. стремится къ осуществленiio въ замаскироваиномъ виде советскаго строя на русскомъ Дальнемъ Востоке являются провокащоннымъ вымысломъ».

НА РОДИНЪ

301

Они предупредительно публикуютъ въ хабаровскомъ «Го лосе Трудящихся» № 174 — «После известнаго заявленья ген. Оой о недопустимости для японцевъ чисто-коммунистической власти Областнымъ Комитетомъ русской коммунистической партш выпущено воззваше къ населенно о томъ, что парт1я отнюдь не соби рается проводить ЗДЕСЬ иную систему, кроме демократи ческой^ что все слухи о проведеши иной системы умышлен но сеются негодяями, препятствующими скорейшему объе динена края».

Съ чисто восточнымъ спокойств!емъ краснощековскш корреспондентъ заключаетъ свою переписку: « Я желалъ выяснить направлеще, взятое новымъ пра вительствомъ, у станов леннымъ читинской конференщей, т. с. относится-ли оно благ<?пр1ятно къ советской коммуни стической политике или нетъ. Вы говорите, что нетъ, и я радъ услышать это. Преклоняюсь передъ вашими усил1ями въ пользу вашей страны. •— Ген.-машръ Такаянаги. 26 ноября 1920 г.»

Со своими, съ русскими, разговоръ былъ иной, более короткш и более энергичный. На Читинской-же Конференцш Краснощековъ безъ стеснен!й вскрылъ смыслъ уступки въ вопросе о демократш. «Наша республика имеетъ вывеску. У вывески две сто роны. На одной, наружной, написано: «Демократ1я». То же, что написано на другой, то только для насъ, для нашего внутренняго употреблешя».

Законъ о выборахъ въ Учредительное Собрате былъ при нять безъ обсуждешя, безъ поправокъ и возраженш. Ему не придавалось значешя. Былъ изданъ актъ о томъ, что всё существующая на Дальнемъ Востоке правительства теряютъ свои общегосударственный функцш и превращаются въ органыобластного управлешя. Черезъ день-другой актъ о свободномъ обращзнш на всей территорш Дальневосточной Респуб лики кредитныхъ билетовъ и денежныхъ знаковъ, имеющихъ хождеше въ росс, сошал. фед. советской республике. После протеста со стороны японцевъ этотъ актъ былъ признанъ «ошиб кой». Еще черезъ несколько дней «Деловой Презид1умъ», пополнивъ свои ряды, переименовываетъ себя въ Центральное Правительство Д . В. Р. Приморскому Правительству, какъ и Приморскому Народному Собратю, предлагается упразд ниться. Советсюя войска переходятъ западную границу дальневосточнаго «буфера» и 18 ноября, въ количестве трехъ полковъ, вступаютъ въ Верхнеудинскъ. Демокра^я во Владивостоке начинаетъ агонизировать.

302

м. В. вишнякъ

Она пробуетъ оспаривать краснощековсюе декреты: признаетъ ихъ преждевременными; нарушающими не только форму, но и существо соглашен1я; выходящими за пределы компетенщи. Борьба явно мельчаетъ. И хотя даже тЪ, кто въ ЧитЬ еще колебался и искалъ компромисса во что-бы то ни стало, по пр^зд-Ь во Владивостокъ уже сознаетъ, что въ Чите «прои зошла катастрофа и крушен1е»(Е.А. Труппъ), что «результаты работъ читинской конферещи являются опасными не только для Дальневосточной Республики, но и для PocciH въ цЪломъ» ( А . Кабцанъ), — неизбежное свершается. Радикальное предложеше праваго сектора Народнаго Собрашя — «не приз навать читинскаго правительства» собираетъ всего 23 голоса, — 89 голосуютъ противъ. Сощал.-револющонеры сосредоточиваютъ свою энергш на ограниченш власти читинскаго пра вительства и на условномъ ея признанш: если будутъ сохранены полномочия Народнаго Собрашя. Вносимый въ этомъ смысле поправки одна за другой, однако, отвергаются. Большинствомъ голосовъ—коммунистовъ и крестьянъ — принимается постановлеше: «Избранное 9 ноября 1920 г. на Конференцш въ ЧитЬ Центральное Правительство признать органомъ, обладающимъ всей полнотой государственной законодательной и исполнительной власти на всей территорш русскаго Даль няго Востока, впредь до созыва Учредительнаго Собрашя».

Собьгпя лихорадочно сп-Ьшагь завершить положенный имъ кругъ. Сощалистическш советь управляющихъ ведомствами сменяется коммунистически-крестьянскимъ, а вскоре распоряжешемъ читинскаго «минвнудела» вовсе упраздняется. 12 декабря слагаетъ «свои полномоч1я, какъ носительницы верховной власти въ области», Приморская Земская Управа. Очередь за Народнымъ Собрашемъ. 18 декабря оно прерываетъ свои занят1я до 15 января. Это перерывъ — только замаскированный самороспускъ, ибо 25 января должно было уже собраться въ ЧитЬ Учредительное Собрате. Соберется-ли оно? Одинъ изъ болыневистскихъ лидеровъ въ Народномъ Собранш предупреждалъ: «если въ Учредительномъ Собранш окажется правое боль шинство, то, конечно, будетъ назначенъ и срокъ его раз гона».

Судя по телеграфнымъ сведешямъ, Учредительное Собра т е на Дальнемъ Востоке собралось 12 февраля и, если и будетъ разогнано, то не большевиками; или большевиками, но не въ ближайшемъ будушемъ. По тЬмъ же даннымъ, въ составъ дальневосточнаго Учредительнаго Собрашя избраны

НА РОДИНЪ

303

223 крестьянъ, 147 большевиковъ, 20 эсэровъ, 14 меньшевиковъ и 20 бурятъ. Среди крестьянъ немало окажется, ко нечно, такихъ, которые будутъ голосовать совместно съ большевиками. Правъ былъ депутатъ Приморского Народнаго Собрашя Кабцанъ, когда, расценивая гибельныя последств1я читинскаго объединешя, между прочимъ сказалъ: «Несомненно, что подавляющее большинство населен1я Западнаго Забайкалья, Амурской и Приморской областей считаетъ выразителями своихъ взглядовъ и защитниками своихъ интересовъ техъ лицъ, которыя работаютъ сейчасъ въ центральномъ правительстве. Очевидно, и рабоч1е, и крестьяне Д. В. Р. должны на собственномъ опыте, на собственной спине почувствовать последств1я господст вующей тактики. Тутъ никакими словами делу не помо жешь».

Дальнш Востокъ еще не изжилъ большевистскаго перюда русской револющи. Его населеше еше во власти призраковъ.' Но уже слышится тяжелая поступь Командора. , , 0 тяжело пожатье каменной его десницы!"

III. На фоне ликвидированной «колчаковщины» политичесюя собьтя на Дальнемъ Востоке складывались подъ преимущественнымъ вл1яшемъ трехъ факторовъ: Японш, советской власти и россшской демократш, разбитой, истощенной, но все-же существующей. Японля на Дальнемъ Востоке вела политику игры кошки съ мышью съ темъ своеобразнымъ отлич1емъ, что японскш хищникъ «игралъ» съ несколькими жертвами одновременно. Японское командован!е «отпускало» Верхнеудинскъ, чтобы мертвой хваткой броситься на Приморье; давало передышку Приморью, чтобы заняться Благовещенскомъ, не утрачивая вместе съ темъ связи и съ Читой. Делая свои «sauts de chat», играя сразу несколько разныхъ игръ съ партнерами, одинаково зивисимыми отъ ея «милости», нейтралитета, по пустительства или активнаго признашя, — Япошя донимала всехъ ихъ одинаково, кого мьщьемъ, а кого катаньемъ. По нятны чувства, которыя могла вызвать такая политика. Выбравшшся сравнительно недавно изъ центральной Рос сш известный русскш писатель передаетъ, что ненависть къ большевикамъ тамъ такъ велика, а веры з ъ самоосвобождеше

304

м. В. вишнякъ

такъ мало, что тамъ съ надеждой и любовью готовы встретить любого, кто подастъ помощь противъ тирановъ: «если обезья ны придутъ, и ихъ станутъ целовать». Въ дальневосточномъ неселеши японцы своей политикой вызвали къ себ-b больше отвращешя, чемъ обезьяны въ жителе центральной Россш. Антибольшевистсше круги на Дальнемъ Востоке предпочитаютъ «целовать» даже большевиковъ, лишь-бы не японцевъ. Большевистская политика на Дальнемъ Востоке строилась номинально на «лавированш и выжидаши», фактически — на фальши и обмане. Какъ въ Крыму пытались делать «ле>* вую политику правыми руками», — такъ на Дальнемъ Востоке большевики делали правую политику левыми руками (т. е. своими). Драпируясь въ^. защитные цвета демократш, при крываясь, какъ ширмой, республикой, Учредительнымъ Собрашемъ, коалишей, признашемъ буржуазно-капиталистическаго строя, — большевики обнаруживали всю глубину своего оппортунизма, дохЬдящаго до пол наго нигилизма въ выборе средствъ: все пути хороши, лишь-бы они вели въ Москву. Что Советы — извечная и единственная форма воплощешя диктатуры пролетар1ата, — въ это искренне верятъ лишь неискушенные и молодые большевики. Настоящ1е больше вики утверждаютъ это только тогда, когда это въ ихъ интересахъ. Известный американскш сощалистъ Морисъ Хилкзнтъ несколько месяцевъ тому назадъ высказалъ остроумное предположете. «предположимъ — писалъ онъ въ «J.'Humanite» 15.X.1920, —что въ день открьтя Росс1йскаго Учредительнаго Собра шя большевики составили-бывъ немъ большинством советы находились въ рукахъ другихъ сощалистическихъ лартш, не большевиковъ. Продолжали-бы теоретики московскаго коммунизма настаивать на «диктатуре пролетар!ата въ форме власти советовъ?» Распустили ли-бы они свое Учредительное Собраше? Я полагаю, что учреждеШемъ, которое-бы они распустили, — явились-бы именно советы, и что револющоиной формулой, которую они проповедуютъ Mipy, стала-бы «диктатура пролетар1ата въ форме Учре дительнаго Собрашя». И, конечно, большевистское прави тельство могло-бы продолжать и, вероятно, продолжало-бы отъ имени Учредительнаго Собрашя ту-же политику, которую оно теперь проводитъ отъ имени всероссШскаго съезда советовъ».

Для доказательства основательности своего предположешя Хилквитъ напоминаетъ исторш требовашя большевиками немедленнаго созыва Учредительнаго Собрашя и замену этого требования кличемъ: «вся власть советамъ». Большевистская

НА

РОДИНЪ

305

политика на Дальнемъ Востоке повторила прошлое. Предположеше Хилквита.тамъ сделалось действительностью. Большевики переняли у абсолютизма мнопе пр1емы управлешя. Они научились у него, въ частности, извлекать вы году даже изъ мнимыхъ величинъ и гоеударственно-правовыхъ фикцш. Это свойство абсолютизма было подмечено еще Лассалемъ, который указывалъ, что лжеконституцюнализмъ (Scheinkonstitutionalismus) не есть вовсе прюбретеше для народа, а прюбретеше для абсолютизма, удлинняющее его существоваше». Въ такой-же мере Scheindemocratismus — лж^-демократизмъ можетъ оказаться прюбретешемъ для большевиковъ, въ немъ могутъ быть заинтересованы и друпя чуждыя народу силы, — но въ немъ не можетъ быть ни когда заинтересованъ народъ. Трагизмъ Дальняго Востока въ томъ и состоялъ, что тамъ объективно создалось положете, при которомъ большевики, применяя насил1е въ сравнительно скромныхъ размерахъ, оказались властителями думъ и чувствъ населешя. Тутъ имело значете и то, что слишкомъ мимолетно было владычество большевиковъ на Дальнемъ Востоке; но, главное, — тотъ жестокш урокъ, который претерпела тамошняя борьба противъ большевизма. Демократ1Я въ Сибири первая подняла знамя борьбы противъ большевиковъ. Но этой борьбой воспользо вались друпе, третья сторона, для того, чтобы нанести ударъ демократш, расцениваемой, какъ предтеча, пособникъ и стороникъ большевизма. Въ итоге не только демократ1я оказаласть разбитой, но и весь край очутился подъ угрозой иноземнаго завоевашя. Организуя общенащональный фронтъ противъ больше виковъ для того, чтобы быть преданной своимъ правымъ крыломъ; создавая сощалистическш фронтъ для борьбы съ контръреволюшей для того, чтобы быть снова преданной своимъ левымъ, анархо-коммунистическимъ крыломъ, — демокраТ1Я въ Сибири оказалась расплющенной между болыдевистскимъ молотомъ и контръ-револющонной наковальней. Въ такомъ безпомощномъ положенш демокрап'я въ Сибири согласилась пойти на все, даже на самоотречеше. И она отреклась отъ себя, решила временно подчиниться больше вистскому н а с и л т въ расчете хотя-бы такой ценой спасти последнюю, высшую для нея ценность — сохранить Дальнш Востокъ для Россш и Россш для Дальняго Востока. Это было отъ той-же психологш, которая въ свое время владела гарибальдшцами. готовыми «сделать Италш, хотя-бы и съ чортомъ». Сохранить Pocciio, хотя-бы при помощи «разбой ничьей» власти, — вотъ что определяло настроеше и решешя ч

306

м. в. вишнякъ

дальневосточной демократш. Оно заставляло Бинасика заявлять въ Народномъ Собранш:

меньшевика

«Мы глубоко сознаемъ ошибки политики советскаго пра вительства, однако, поддерживаемъ советскую власть... Советская власть въ данный моментъ осуществляетъ нащональныя задачи, хотя-бы этого ея правительство и не хотело», —

и б. члена Директорш Виноградова соглашаться съ Бинасикомъ въ томъ, что «советской Россш надо дать передышку... Отдыхъ нуженъ Россш, моей Россш. Ради этого, ради того, чтобы PocciH имела передышку въ безконечной борьбе, *ш готовы итти съ вами вместе» (жестъ влево, — отмъчаетъ парла ментские хроникеръ);

а к.-д. КуртЬева — заявить оффищально отъ имени м*Ьстнаго отдела партш: «Мы признаемъ Росспо даже такою, какою она въ на стоящее время есть. Наша парт1я на этотъ путь открыто вступила».

Настроеше здороваго нащональнаго самосознашя, проникшаго на Дальнш Востокъ въ самыя глубины народнаго духа, едва-ли не единственный положительный фактъ, который мож но извлечь изъ дальневосточныхъ событш посл^дняго времени. Уже не разъ пробовали применять по отношешю къ большевикамъ ту меру, которую Вольтеръ рекомендовалъ принять по отношению къ римскому папе: лобызать ему ноги, но свя зывать руки. Жестокая необходимость заставила сибирскую демократда попытаться обуздать большевизму ставъ передъ нимъ на колени. Жизнь не оправдала той высшей жертвы, которую сибирская демократ1я принесла во имя любви къ род ной земле. Самопожертвоваше оказалось никчемнымъ. Изъ T O K I O телеграфъ сообшдетъ: «Военный министръ въ японскомъ парламенте заявилъ, что Япошя принимаетъ на себя управлеше Владивостокомъ. Воинская часть, расположенная тамъ, переименовы вается въ гарнизонъ».

«Современнымъ Запискамъ» сделанъ былъ укоръ, что нап расно журналъ считаетъеще не пройденнымъ «этапъ воздыхашя объ отечестве», напрасно уделяетъ слишкомъ много внимашя «ретроспективной меланхол1и»: — «нуженъ не плачъ у стЬнъ Вавилонскихъ, а шумъ и стукъ у стЬнъ вновь заложеннаго

НА

307

РОДИНЪ

города». Съ другой стороны, было указано, въ частности, на одну изъ статей «На Родине», что она написана «слишкомъ рано для статьи исторической и слишкомъ поздно для статьи политической». Та обстановка, которая создалась сейчасъ на Дальнемъ Востоке, увы, также мало подходить для строительства новаго града. Не по доброй воли и тамъ, какъ и здесь, лишь «вздыхаютъ объ отечестве». Не даромъ дальневосточные пуб лицисты вспоминаютъ слова Тацита — «делаютъ пустыню, а говорятъ, что возвратили миръ». Съ завладешемъ Дальняго Востока большевиками и японцами истор1я края, конечно, еще не кончится. Но и то, что уже стало тамъ «истор!ей», имеетъ актуальный политически интересъ. Общш, а не только местный интересъ дальневосточной эпопеи въ томъ, что она даетъ конкретный очерташя гЬхъ пределовъ «гибкости», до которыхъ могли дойти большевики при услов!яхъ, не вполне благопрхятныхъ для проявлешя ихъ демагогш и доктринерства. Эти услов1я и эта гибкость могутъ повториться и въ более крупномъ, всероссшскомъ масштабе. Дальневосточная эпопея поучительна и тЬмъ, что она даетъ красноречивый и неопровержимый ответь на все призывы пересмотреть непримиримое отношете къ большевизму. Когда вамъ попадется воззваше «Мира и Труда» съ предложешемъ «всесторонне использовать существующш рус скш аппаратъ власти для органической работы по возстановленш страны»; когда вы услышите или прочтете въ «Голосе Рос сш» романтическш призывъ В. Б. Станкевича «назадъ въ Рос с ш » , создадимъ демократическую «силу, способную вести переговоры съ советской властью»; когда левые эсэры, Мартовъ съ Абрамовичемъ или Устряловъ съ Лукьяновымъ станутъ вамъ доказывать необходимость признашя большевист ской власти и зволющоннаго ея изживашя, — не забудьте исторш Дальняго Востока! Маркъ Вишнякъ.

Внутри-классовая борьба. 1. Еще рано писать HCTOpiro международна™ сощализма поел* войны. Тутъ «все течетъ», все изменяется. Расходятся въ разныя стороны старые единомышленники, сближаются вчерашше про тивники, возникаютъ безъ числа новыя парии, ломаются на ку ски, какъ гнилое дерево, обширная, недавно еще сплоченныя по литическая организацш или поворачиваются на своей оси съ деркостью, которой никакъ нельзя было отъ нихъ ожидать. «Сангвини ческие» итальянцы и «флегматичные» швейцарцы совершенно одинаково поддаются притяжешю коммунистическая интернацшнала, чтобы черезъ нисколько месяцевъ разделиться и, въ боль шинстве, старательно отрясти отъ ногъ своихъ прахъ Москвы. А какъ разъ въ ото время большинство французскихъ сощадистовъ, наоборотъ, сдаются на капитуляцш московскимъ диктаторамъ ,и хотя безъ особаго удовольств1я, но съ полной покорностью принииаютъ все «услов!я», даже не зная въ точности, сколько ихъ: 21 или 22, и съ прискорб1емъ, даже со слезами покидая оставшихся друзей, на которыхъ затймъ обрушиваются какъ на заклятыхъ враговъ, противъ которыхъ допустимо все, вплоть до изб1енШ на предвыборныхъ собрашяхъ... Какая сила расколола пемецкихъ независимыхъ,преодолела ихъ жажду единства и поселила между ними непримиримую рознь? Отчего ломается единство сощалистическихъ парий во всемъ wipe и где пред^лъ этому развалу? Почему одни тянутся къ «коммунистической» Москве и ею npieмлются, друпе отвергаются, а третьи сами ее отвергаютъ и слы-

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

309

шать о пей не хотятъ? Почему, наконецъ, именно такъ, а не ина че распределяются партш въ разныхъ странахъ, окрашивая дви жете въ ТОТЪ или другой — «красный», «желтый» или орапжевый цв*тъ? Глубокое незнаше и непонимате Россш Европой сослужило огромную службу дйягелямъ Московскаго интернащонала, окруживъ ихъ подвиги ромавтическимъ ореоломъ. Ихъ слова, заимств(ъ ванныя изъ н*мецкихъ и французскихъ книгь, воспринимались на запад* легко и съ восторгомъ, какъ дороие и привычные сим волы и действовали темъ неотразимее, что скрывавшаяся за ни ми действительность не поддавалась никакой проверке. Въ пре делы советской Россш, опасливо охраняемые извиЬ и изнутри, труднее было проникнуть, чемъ въ запретный Тибетъ, ие говоря уже о какой-нибудь Центральной Африке или Огненной Земле. И за этой непроницаемой завесой, за этими сказочными семью замками творилось таинство низвержешя капитализма, свершат лось обетованное освобождеше труда. Это ли не было чудомъ?— благодетельнымъ чудомъ, явленнымъ какъ разъ во-время, когда такъ нуждались въ немъ массы, измученныя ужасами чудовищ ной войпы и обнищашя, оскорбленныя новымъ ростомъ сощальиыхъ контрастовъ, обманутыя въ своихъ ожидатяхъ окончатель ная, демократическаго, избавительнаго вселенскаго мира. На призывы благой, сверхъестественной вести, прозвучавшей съ во стока, потянулись съ раскрытой душой, съ закрытыми глазами. «Уверовали мнопе». Вера родилась потому, что была потребность въ ней. Въ годъ-полтора возникла новая церковь. И когда уголокъ завесы приподнялся и начались робшя попытки изследовашя истины, ра&с*ять сложившееся предаше оказалось уже не легко. Торжествующимъ московскимъ радш начали поддаваться и скептики. Небывалая отъ сотворешя Mipa реклама, на которую сотнями миллюповъ разбрасывалась казна разореннаго народа, способствовала распространенно и укреплешю миеа объ удавшем ся въ крестьянской стране водворении благодетельной пролетар ской власти. Агитащя находила себе темъ бол*е благодарную почву, что даже люди, привыклие отдавать себ* отчетч» ъъ прои сходящему не ум*ли отделить военный октябрьский переворотъ

310

А. СВВЕРОВЪ

отъ пронесшейся надъ Pocciefi весенней грозы, и славу мартов ской революпди, по нев4д4шю, переносили на т*хъ, которые воо руженною рукою поставили къ ней точку. Не понимали, что большевизмъ явился лишь своеобразною формой подавления револю ции Въ насильственномъ утверждение новаго рода тираннш ви дели нродолжеше подлиннаго народнаго движешя, въ которомъ население «сообразно собственному желанш, свободно устраиваетъ свою судьбу». А это предрасполагало въ пользу Москвы уже не только сощалистическое общественное мпЬте, но частью далее и либеральное... Все способствовало ycirbxy 3-го ннтернащонала, а его вожди ум$ли пользоваться обстоятельствами — и списокъ дримкнршихъ къ Москве парттй разныхъ странъ росъ съ поразительною быстротою. На первыхъ порахъ для этого принимались, правда, особыя миры. Часто бывало, что сперва присоединялся «комитеть коммунистической партш» той или другой страны, а затЬмъ уже созывался «контреесъ», который неизменно и яодтверждалъ р-Ьшеше «комитета»: такъ случилось съ норвежской сощалъ-демократической парией, л*вой шведской, «балканской револю ционной федеращей» (болгарсие «гёсняки» и румынеше комму нисты), «американскими коммунистами» и. т. д. Отсюда видно, что съ присоедияетемъ сильно торопились, не всегда дожидаясь ръшешя конгрессовъ, которое въ возникатопщхъ коммунистическихъ паршгхъ, повидимому,признается второстепенною формаль ностью, заранее предопределяемого «центромъ»,— особенно когда перифер1я существуете еще только въ проект*. Зато, напр., въ Соед. Штатахъ оказалось даже сразу дв* коммунистичеевдя napTin, который «об* принадлежать къ Третьему инт-лу», какъ отм*чаетъ съ удовлетворен1емъ исполнительный комитеть послйдняго въ своемъ пославш «ко всЬмъ германскимъ рабочимъ», изъ котораго мы заимствуемъ эти св^д^шя.*) О численномъ состав* примкнувшихъ парттй и о томъ, какую он-b представляютъ долю въ рабочемъ класс* своихъ странъ, — послате однако умалчиваеть, и это понятно, такъ какъ иначе ему пришлось бы считатъ*) См. L.-O. Frossard. «Le Parti Socialiste et L'Internationaie» (Сборникъ документовъ), pp. 46-47.

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

311

ся съ указатями на то, что въ самой Америк* коммунистовъ не видно и не слышно; что н*которыя европейсшя страны бутафор ски представлены въ 3-мъ инт-д* лицами, не выезжавшими изъ Москвы, и. т. д. Такъ или иначе, эта бутафор!я сослужила свою службу, и ко времени второго своего съезда (въ шл* — август* 1920 г. )ТретШ инт-лъ не безъ оеновашя могъ утверждать, что его разв*твлеЩя раскинуты по всему св*ту, и удостов*рить (въ торжественномъ предисловш къ знаменитымъ «услов!ямъ допуще ния»), что онъ «въ мод*». Вогь при какихъ обстоятельствахъ начались попытки иностранцевъ ознакомиться съ д*йствительностью на м*ст*. Почет ный пл*нъ, въ который они попадали съ самаго вступлешя на сов*тскую территорш, незнаше языка, искусная инсценировка того, что хозяевамъ угодпо было имъ показать, принудительно сгоняемая прив*тственныя манифестами, отсутсше свободной печати, — все это не облегчало задачу дов*реннымъ людямъ европейскаго пролетар1ата. Непопулярность блокады побуждала ихъ закрывать глаза на многое. Ореолъ револющи довершалъ остальное. Вернувшись домой, почтенный бритапсшй сощалистъ Лэпсбери папечаталъ въ своемъ D a i l y H e r a l d * сплошной панегирикъ коммунистической республик*. Офищальные делегаты французской сощалистической партш — ея секретарь Фроссаръ и въ особенности членъ палаты Еашенъ заполнили множество страницъ своей H u m a n i t e и безчисленпыя публичный собран1я восторженными похвалами «вид*нному въ Россш». И толь ко уже впосл*дствш — на Орлеанскомъ конгресс* Генеральной Конфедер. Труда -— первый изъ нихъ, прижатый къ ст*н* во просами Мергейма, признался, что «въ три нед*ли нельзя же бы ло изучить руескШ языкъ, и потому виолн* ручаться за точность своихъ св*д*нШ онъ не можетъ», — по тугь же, впрочемъ, съ полнымъ уб*ждешемъ добавилъ: что «если бы и зналъ что-нибудь плохое о сов*тской Россш, то никогда бы не позволила» себ* огла сить, — чтобы пе повредить русской револющи»... Въ силу того же опаеетя итальянская рабочая делегащя, побывавшая въ советской Россш съ осведомительными ц*лями, никакъ не могла р*шиться, въ течете н*сколькихъ м*сяцевъ, опубликовать свой 1

312

А. С Б В Е Р О В Ъ

докладъ во всеобщее св*д*н1е. Фактъ самъ по себ* достаточно, ка залось бы, выразительный, изъ котораго, тъмъ не мен*е, итальянсше рабочее невидимому всехъ выводовъ не извлекли. Всеобщш заговоръ противъ истины однако невозможен^. Поя вились и обошли всешрную печать сдержанный и потому вдвой не убедительные разоблачешя членовъ англШской рабочей де легащи, спокойно удоетовЗфИвтихъ, что въ коммунистической республик* «нетъ никакой свободы»: н*тъ свободы слова, печа ти, ни даже свободы передвижешя; что чрезвычайная комисс1я «пользуется пилонами и агентами-провокаторами», и ей принад лежитъ «право жизни и смерти надъ заподозренными»; что тыся чи людей разстрйляны поел* процедуры, состоявшей лишь въ томъ, что ихъ «приводили въ комиссии и предлагали имъ несколь ко вопросовъ»; что услов1я жизни населентя «сильно походятъ на н*которыя формы рабства»; что самъ глава сов*тской власти Ленинъ — «князь фанатиковъ и рабъ догмы»; что онъ «далеко не такой крупный челов*къ, какъ обыкновенно думают*» и «такъ плохо осв*домленъ о положены д*лъ въ Англш, что его мненья кажутся см*шными» (сообщешя м-съ Сяоденъ, члена независи мой англ. раб. пар™, стоящей л*в*е L a b o u r party). Се кретарь делегацш д-ръ Гестъ описалъ довольно обстоятельно, какъ производится то, что носить назвая!е выборовъ въ сов*ты: противникамъ большевиковъ запрещено выставлять свои кандидату ры, а оказавппеся выбранными исключаются; такую м*ру прим*нили въ апр*л* 1920 г. къ фракцш меньшевиковъ, избранной въ ВитебскШ сов*тъ; то же было повторено въ Ташкент* — «на томъ основанш, во первыхъ: что меньшевики не принимали у ч а с т въ большевистской револющи, и во-вторыхъ: что венгерская револющя была предана сощалъ-революцпжерами». Въ Тул*, Брянск* и Ярославл* сов*ты были распущены во всемъ своемъ состав* — «потому что не были коммунистическими». «Всяшя предвыборныя собранш и литература для онпозиши воспрещены. Съ ц*лью повл1Ять на избирателей пускаются въ ходъ принудительяыя ме ры и угрозы». Англичанами тайе обычаи показались странными и не совс*мъ нр1ятными. Да и кому они могли придтись по вкусу? Изъ числа восторженныхъ

поклонниковъ Третьяго

инт-ла

В Н У Т Р И - К Л А С С О В А Я БОРЬБА

313

вдругъ проговорился почтенный Лэнсбери—какъ рпзъ въ моментъ образовашя «британской коммунистической партш». Когда кор респондента H u m a n i t e по этому случаю поинтересовался у него узнать, скоро лп въ Англш произойдетъ сощальяая революЦ1Я. то поклонникъ Ленина объявилъ съ полной безмятежностью, что онъ, Лэнсбери, во-первыхь, «принцшпально противъ насшпя». и что вообще «англШскШ темпераментъ склоненъ къ компромиссамъ»: англичанинъ, видите ли, — «либералъ по натур*, всегда готовь вступить въ объяснетя и пойти на уступки»; «мы — преж де всего индивидуалисты» и «уважаемъ чужое мн*те». А по вс*мъ эхимъ и многимъ другимъ причинамъ Англ1я «придетъ къ сощальноГг революши мирными путями».* )Словомъ,все,что онъ превозносилъ въ советской Россш, хорошо только для Россш, какъ хороши, напр., дрессировка и железное кольцо въ ноздрю для бурыхъ мед ведей, а для просв*щенныхъ британцевъ это вещи неподходяпця. За этими открьтя^и последовали и друпя. Многочисленная группа германскихъ рабочихъ, которые, распродавъ у себя дома все имущество, доверчиво отправились въ коммунистическую страну уже пе съ осведомительными целями, а на поиски свобод ная труда и новаго счастья, не знала какъ вырваться оттуда и взывала о спасеши. Выручать ихъ поехалъ синдикальный дея тель Дитманъ, помогъ имъ выбраться на родину и по возвращенш изложилъ неприкрашенную правду объ уелов1яхъ жизни рабочихъ въ советской республике... Чехословацкая рабочая делегащя въ докладе, представленномъ партШному съезду, разсказавъ о томъ, съ какой неохотой ее допустили въ пределы советской Россш, удостоверила, что не только гамъ нетъ никакого коммунизма,но и вообще нетъ политической жизни и что«болыпе всего терпитъ и голодаетъ на Руси именно русскШ пролетар1атъ»... Заграничные друзья советскаго правительства долго не реша лись обнародовать «услов1я допущешя въ З-Ш интернацюналъ». Утвержденныя на его конгресс* 6 августа 1920 г., услов1я эти были опубликованы въ Йталш только 24 сентября, а во Фран т и еще позже — 8 октября, поел* многократныхъ п настойчи*) Это интервью напечатано въ Humanite, 3 aout 20.

314

А. С Ъ В Е Р О В Ъ

выхъ требованШ, заявленныхъ въ рабочей печати, — и сразу же вызвали хоръ резкихъ негодующихъ протестовъ. И на внутреннюю и на внешнюю политику руководителей ком мунистическая интернащонала былъ такимъ образомъ пролита св^тъ, способный, казалось, разсЬять безъ остатка заманчивую легенду о чуде. Одпако не такъ легко было бороться съ успевши ми сложиться вйроваМями. Воцарилась лишь чрезвычайная из менчивость и пестрота въ умонастроешяхъ международного социа лизма. Наряду съ уже определившимися Третьимъ и Вторымъ интериащоналами зарождается еще одинъ—промежуточный, ставяпцй пока только одно ycaonie допущешя на его подготовительный съездъ — въ Вену, 22 февраля: отсутств1е какой бы то ни было связи не только съ Третьимъ интеркацшналомъ, но и со Вторымъ.

2. Сквозь сложный переплета обстоятельству при которыхъ рас пределялись партш въ отдельпыхъ странахъ между отими тремя центрами, просвечиваетъ целый рядъ причинъ. Кроме последствШ войны, тутъ действовали и различ1я иащональныхъ культуръ, и уровень промышленная развття и политически строй. Прежде всего бросается въ глаза даже при самомъ поверхностиомъ знакомств* съ нынешннмъ рабочимъ движешемъ, что къ вль яШямъ Москвы наименее воснрш-мчивы апгло- саксонсмя нацш, съ ихъ демократическимъ гсшемъ государственпаго строительства и высоко-развитой экономической культурой. Въ Англш рабоч1е союзы, трэдъ-юшоны, участвують въ политической жизни непо средственно, образуя въ своей совокупности трудовую иартт, ко торая насчитываете 6 мплл. членовъ и всей своей массой легла въ основу обновленнаго въ Женеве Второго интернащонала. Гораздо мепее зпачительная Независимая раб. парпя покинула Женеву, но на происхо^ящихъ теперь голосовашяхъ по областнымъ отделамъ везде огромнымъ большинствомъ отвергаетъ Москву и скло няется въ сторону «реконструкция» (Вена). Коммунисты въ Ан глш имеютъ едва ли больше вл1яшя, чемъ Арм1я Сдасешя, и на-

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

315

считываютъ всего несколько тысячъ членовъ, съ бывшей феми нисткой Сильв1ей Панкхерстъ во глав*. Въ Шотландш ихъ дея тельность уже заметнее, и въ прошломъ 1920 г. шотл. незав. раб. пария решила было примкнуть къ 3-му интернащоналу. Но это было до обнародовашя «условШ допущен1я», а на недавнемъ съезде партш решено подавляющимъ большипствомъ покинуть Москву въ пользу Вены. Созданный англШскими трэдъ-ютонами въ сентябре 1920 г. «комитетъ действ!я» имелъ целью, добиться лишь ирекращешя во енной интервенту въ руссшя дела и не оправдалъ ожиданШ большевиковъ,увидевшихъ въ немъ начало сощальной револющи и образовав1я советской власти, — после чего имъ оставалось только объявить, что «рабочЩ классъ въ Англш еще не доразвился до уровня политической сознательности русскихъ рабочихъ». *) Сощалиетическая пария Соед. Штатовъ годъ тому назадъ вы разила желаше присоединиться къ 3-му интернащопалу—съ ого ворками о его «программе и методахъ» и съ сохрапетемъ за со бой права критики по отношенш къ нему. После ознакомлетя съ «21 уелов1ями» она отменила это решете, высказавшись за учаCTie въ Венской конференцш. Вожди американскаго сощализма Дебсъ и Хилквигь выступили съ решительпымъ осуждетемъ Третьяго иптернащонала и его методовъ. Хилквитъ, принадлежа щей къ левому крылу соц. движешя, пренебрежительно (но лишь демагогически, какъ видно изъ дальнейшая) отбрасывающей прочь «жалте остатки реформизма, собравннеся въ Женеве», я> въ советскомъ строе усмотревши ташя качества, какихъ не приписываюсь ^му и сами болыпевики,а именно «еще невиданнуг степень демократизма и истинной свободы», все-таки признаетъ этотъ режимъ совершенно неподходящимъ для такихъ странъ, какъ Франщя, Апгл1я и въ особенности Соед. Штаты: нетъ никакихъ признаковъ, позволяющихъ предсказывать близкое крушеше ка питализма въ Америке, и ея pa6o4ie нснаходятся въ соетоянш ре волющи. Советская форма власти возникла случайно — вследств1е поражетя большевиковъ на выборахъ въ Учредительное СобСтатья Стеклова въ «Извест1яхъ» 27 окт., цитир. въ Bull. d'Inf. Pour la Russie.

316

Л. С'БВЕРОВЪ

paHie; если бы они победили па выборахъ, то разогнали бы сове ты и стали бы проповедывать м1ру«диктатуру пролетархата въ фор ме Учредительнаго собрашя». Но револющя, коренящаяся въ потребпостяхъ и стремлешяхъ значительнаго большинства народа, не имеетъ надобности силой подавлять оппозищонное меньшин ство, какъ вынуждена это делать революционная власть, создав шаяся путемъ переворота благодаря временному стеченш обсто ятельства Нельзя всемъ странамъ предписывать одинаковые ме тоды. Объ услов1яхъ же приняття въ 3-1й интернащоналъ Хилквитъ выражается такъ: *) «узкая, закостенелая формула боль шевистской в*ры, централизованная и автократическая организа ция, преследоваше ереси, штонство и вся эта шутовская систе ма инквизицщ и перюдической «чистки», которую хочетъ на вязать партаямъ новый интернацюпалъ, способны, по моему многою, развратить и разрушить сощалистическое движен1е въ западной Европе и въ Америке... Хранители 3-го интерпащонала напрасно хлопочутъ объ укрепленщ засова у его дверей: мало вероятности, чтобы сощалисты западнаго Mipa попытались вор ваться въ коммунистически храмъ»... Въ свою очередь Дебсъ пи салъ: «Московская программа требуетъ, чтобы мы высказались за политику вооружепнаго возсташя. Москва присваиваетъ себе право диктовать намъ тактику, программу, формы пропаганды. Это пр1емы смехотворные, произвольные и самовластные... Если 3-й интернащоналъ исключительно коммунистический, я не могу къ нему примкнуть. Прежде нацшнальныя организащи создавали интернащоналъ. Теперь З-ifi ннтерпацшналъ пытается создавать нащональныя секщи. Все напередъ решается въ Москве». Такъ говорятъ вожди социализма въ сев. Америке. А ея рабоч1я массы, — если только применимо это уравнительное и объеди няющее слово въ стране крайняго развитхя личпаго начала, д< шедшаго до после днихъ преде ловъ индивидуализма? Полъ-века тому назадъ Марксъ и Эпгельсъ решили перенести въ Нью-1оркъ местопребывавге комитета распадавшейся Международной Ассощащи Рабочихъ, когда увидели, что настало время похоронить *) Вь писъмъ къ Лонге (цит. въ Atelier, 16 oct. 1920).

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ Б О Р Ь Б А

317

ее. Съ тъхъ поръ положеше д4лъ въ Соед. Штатахъ мало измени лось, и ихъ работе въ подавляющемъ большинстве не только оста ются едва доступными восгпнятш сощалистическихъ идей, но и къ синдикальному международному движенш не обнаруживают^ устойчиваго интереса. Деятельность же Третьяго ннтернацюнала оказала па нихъ отрицательное вл1ян1е,*)—настолько, что въ конце 1920 г. Американская Федеращя Труда, возглавляемая Гомперсомъ, постановила выступить и изъ «желтаго» Амстердамскаго интернащонала синдикатовъ, какъ чрезмерно революпДоннаго. Гомнерсъ осуждаетъ синдикальный интернащоналъ за его враждебное отношение ко всемъ правительствамъ безъ различая. Онъ считаетъ правительство Соед. Штатовъ существенно демократическимъ и заявляетъ, что американцы «не склонны отказаться отъ своихъ правъ и принциповъ, чтобы принять тираишю Ленина или Троцкаго». Если обратиться къ другой группе странъ съ общей племен ной основой, — къ скандияавекимъ народамъ, то наглядно обнару жится вл1ян!е промышленная развнпя,какъ момента,противодекствующаго большевистскимъ силамъ. Все три скандинавсшг государства уцелели отъ военной бури, следовательно и въ этомъ отношеши остаются въ однородныхъ условшхъ. Въ какую же сто рону направляется социалистическое движете УТИХЪ странъ? Въ нихъ ведется усиленная коммунистическая агитащя, везде вызы вающая расколъ, но только въ одной Норвегш сощалдемократгя приняла болыпинствомъ голосовъ решеше примкнуть къ Я-му интернацюналу. Наоборотъ, шведская соц.парт1я,предводимая Брантингомъ, въ большинстве своемъ была и осталась однимъ изъ устоевъ демократическаго сощализма. Точно такъ же и въ Данш вл1яше коммунистовъ незначительно. Такую же прямую зависимость между высотой промышлепнаго " и культурнаго развитш и силой противодейстшя большевизму мож но проследить и у западныхъ славянъ, которые, въ противополож ность народамъ севера, все более или менее тяжело пострадали *) Изъ синдикальныхъ организаций ОЬв. Америки тяготъегь къ Москвъ только W o r l d Workers Association—группа анархическаго оттйнка.

318

А. С Б В Е Р О В Ъ

въ першдъ веешрной войны. Въ земледельческихъ бедныхъ страт пахъ—Болгарш и Юго-Славш коммунисты находясь себе посл*дователей,преимущественно среди крестьянъ,привлекаемыхъ об4щашемъ нащонализащи земли. ВъГОго-Славщна недавнихъ вы борахъ въ учред. собрате коммунистамъ удалось благодаря этому получить 58 м4стъ (изъ общаго числа 419) — противъ 10 - 12 всего, доставшихся сощалъ-демократамъ, которые на большее и не могли разсчитывать при малочисленности своего рабочаго класса. Наоборотъ, въ старой промышленной стран*, Чехш, насчитыва ющей свыше 700 тыс. организованные рабочихъ, коммунисты, отделившиеся отъ сощалистовъ въ октябре 1920 г., составляютъ совершенно незначительное меньшинство; сощалиетическая же пария не только не тяготеетъ къ Московскому коммунистическо му центру, диктаторше методы котораго, по ея признанш, готовятъ победу реакцш, — но отвергаетъ и промежуточные пути, нодтвердивъ единогласно, на декабрьскомъ съезде минувшаго го да, свое присоединение къ обновленному Второму интернащоналу. Сложнее и запутаннее общая картина въ странахъ цветущей культуры, полуразрушенной войною. Если, какъ мы видели выше, англо-саксонскШ м1ръ — пе только дальнШ, но и ближпШ, нахо дится, въ общемъ, вне сферы притяжешя коммунистической Мо сквы, то эта тяга, ваоборотъ, едва ли не сильнее всего ощущается въ романскихъ земляхъ, где часть рабочаго движешя издавна склонялась къ анархизму. Франщя, родина освободительныхъ великихъ идей и политическихъ откровенШ, светившихъ всему Miру, до сихъ поръ, после всехъ своихъ револющи, не решилась или не удосужилась такъ перестроить свое управлете, чтобы широко лршбщить населеМе къ государственному делу на местахъ. До сихъ поръ ея народъ не утратилъ привычки думать, что большихъ переменъ въ своей судьбе надо искать только въ новой пе рестройке центра, изъ котораго затемъ и прольется благоденCTBie во все уголки страны и во все области жизни... Вира въ плодотворность сощальнаго насил!я и въ подлинность московскихъ чудесъ нигде не нашла столько последователей, какъ въ рядахъ сощалистическаго движешя Франщя. Конечно, здесь немалую роль сыгралъ и единственный въ своемъ роде докладъ

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

319

двухъ ездившихъ въ Москву дедегатовъ и вся ихъ последующая атасаацснная работа. Возможно, что если бы живъ бьш» Жоресъ и звучало бы его сильное и убежденное слово въ защиту демокра т е , которой онъ служнлъ вето свою жизнь, то результаты больше вистской камнанш во Францш были бы иные,хотя его несомненно причислили бы къ сонмищу «измФшшковъ пролетар1ату». Но Жо реса нетъ, а есть Кашенъ, — «испытанный коммунистъ», кото рый такъ недавно еще, во время войны, былъ ревностнымъ и ревнивымъ патрштомъ. Его быстрое превращен1е въ коммуниста не свидетельствуетъ о глубине характера и стойкости взглядовъ. Н таше приспособляющееся, легко внушаемые люди бываютъ обык новенно и удобными проводниками внутешя. А Калпенъ, къ тому же, наделенъ и разносторонними способностями: хорошо гово ритъ, довольно зло пишетъ и неутомимо работаетъ. Руководимая имъ и Фроссаромъ кампатя увенчалась успехомъ. ТурскШ конгреесъ партш, въ конце 1920 г., раскололъ ее на две неравный части. За присоединеше къ 3-му ият-лу подано было около трехъчетвертей всехъ голосовъ. и число зто было бы еще больше, если бы Москва не приняла всехъ меръ, чтобы вынудить среднее те чете, руководимое Лонге и Полемъ Форомъ, вотировать противъ и въ результате соединиться съ правымъ крыломъ. г

Было бы, правда, ошибкою считать этотъ съездъ точнымъ зеркаломъ настроенШ,преобладающихъ въ среде французскихъ рабо чихъ. Въ выборахъ делегатовъ на конгреесъ приняли участ1е не более *Д общаго числа членовъ парии, насчитывающей всего около 2 0 0 тыс. чел., — и мнЬшя остальныхъ 3 Д остаются неиз вестными. Достоверно же то, что Турская резолющя резко разо шлась съ постановлетями незадолго передъ тЬмъ происходившаго съезда (въ Орлеане, сентябрь) Генеральной Конфедерации Тру да, — объединяющей около двухъ мюшоновъ рабочихъ, и въ ко торой сторонники Третьяго интернащонала потерпели решитель ное поражеше. Такимъ образомъ и во Францш ТретШ пнтерн-лъ, несмотря на Турскую победу, подчинилъ себе, въ действительно сти, только незначительное меньшинство рабочихъ; но организм ц!ей этого «передового отряда» онъ создалъ среди нихъ обильный источникъ разлагающей агитацш и дальнейшаго раскола.

320

А. СЪВЕРОВЪ

Въ Нталш не только социалистическая пария одна изъ первыхъ откли&нулась на лозунги Москвы, но и сами рабоч1е и крестьяне сделали минувшимъ лътомъ несколько попытокъ перейти къ пря мому дЬйствш. Фабрики захватывались, правда,съ целью установ лена, на первыхъ порахъ, лишь рабочаго контроля надъ производствомъ. Но дальновидное воздержанге власти отъ какихъ-либо репрессШ и готовность самихъ владельцевъ пулостановить работу въ виду затруднений сбыта, — охладили у рабочихъ въру въ спаи сительность насильственныхъ методовъ. Относительно же захвата земель выяснилось, что этимъ движешемъ руководило реакцтнное католическое духовенство. Борьба между разными сощалистическими течешями велась ожесточеннее, чемъ во Францш. Офи циальный органъ сощалистической партш, «Avanti» сталъ выходить одновременно въ Милане и въ Турине, и между двумя * Avanti» завязалась жаркая полемика. На бурномъ партШномъ конгрессе въ Ливорно (январь текущаго года)была получена изъ Москвы телеграмма, въ которой исполнительный комитеть коммунистическаго интерн-ла требовалъ безусловнаго исклю чения реформистовъ и «центристовъ». ТЬмъ не менее, многократ но подвергавпийся отлученш во всехъ московскихъ энцикликахъ, признанный вождь итал. еощалнзма Ф. Турати былъ выслушаиъ конгрессомъ съ большимъ вниматемъ, несмотря на то, что онъ ре шительно отвергалъ «культъ насшпя физическаго въ классовой борьбе и моральнаго — въ борьбе парттй», — и твердо бралъ подъ свою защиту реформизмъ. «Только реформизмъ,—говорилъ Тура ти, — творить ту культуру цролетар!ата, безъ которой невозможна победа. Онъ создаетъ кооперативы и синдикаты, завладеваетъ му ниципалитетами, парламентами, всеми органами власти; медлен но, но верно создаетъ онъ зрелость класса, зрелость душъ, тво рить государство будущаго и людей, способныхъ управлять имъх>. Турати добавилъ: «когда разсеется та русская легенда, которую вы ошибочно смешиваете съ русской револющей, когда нынешнШ болыневизмъ разрушится и закончить свой путь, тогда вы сами откажетесь отъ того, что защищаете сегодня». Самъ вождь центристовъ Серратти, тяготевшей къ Москве, но ею отвергаемый, выступилъ противъ мпенгя Ленина о близости сощальной революши въ Италш.

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

321

Сторонники присоединена къ 3-му инт-лу (отдйливппеся пос ле голосова01я въ особую коммунист, парию) оказались въ мень шинстве, — меньше одной трети, — и значете этого вотума уси ливается темъ обстоятельствомъ, что онъ ближе, чемъ это было во Францш, отражаешь действительное настроеше массъ: число неучаствовавшихъ въ выборахъ делегатовъ на конгрессъ было не значительно. Что касается итальянской конфедерацш труда, объ единяющей не менее двухъ миллпшовъ членовъ, то въ ея среде, су дя по отчету ея исполнительная) органа, установилось отрицатель ное отношеше къ советскому опыту въ Россш. На Ливорпскомъ съезде 3-1й интернащоналъ расколол!» одну изъ самыхъ круппыхъ рабочихъ парий, имевшую пе только вл1ятельяое парламентское представительство, но успевшую овладеть и сотнями муниципалитетовъ по всему полуострову. Можетъ быть этимъ широкимъ участ1емъ рабочихъ въ общественной жизни страны и объясняется, въ конечномъ счете, отходъ отъ 3-го интернащонала въ Итйлш. Разорепныя центральныя державы еще платятъ суровую дань последств1ямъ войны—платятъ не только матер1альными цепностями,но и лихорадочнымъ внутрзннимъ брожешемъ,искажающимъ естественную игру народныхъ силъ. После кратковременная со ветскаго угара, Венгр1я бьется въ тискахъ злейшей реакцш, по давившей все, вплоть до профессюнальнаго движешя, а Гермашя мечется между реакщей и коммунизмомъ, которые, въ жажде нащональнаго реванша, готовы подать другъ другу руки, чтобы одо леть Францш, задушить равно ненавистную имъ демократш — и только потомъ уже разечитаться между собою. ШмецкШ народъ никогда еще не переживалъ такой опустошительной трагедш. Въ ея перипет1яхъ, на самой родине марксизма, выявилась на деле обманчивая простота стройнаго учетя, полнаго предательскихъ противореча. Въ'среде сощалистическаго движешя, все три его потока, изъ которыхъ каждый признаетъ только себя правоверно марксистекимъ. ведутъ между собою непримиримую войну и все больше расходятся въ разныя стороны. Правая еощалъ-демократая — «мажоритеры», съ ея миллюномъ членовъ, и левая,—«спартакисты» — остатокъ коммупистовъ 1918 года, — давно опреде лились: первая въ пользу Жепевы, вторая въ сторону Москвы.

А. С Б В Е Р О В Ъ

322

Средняя, «независимая с.-д. парт!я Германии, по численности почти не уступавшая нравымъ, въ свою очередь распалась въ минувшемъ октябре, на историческомъ отныне конгрессе въ Галле, на две*, правую независимую и левую. Последняя, собравшая боль шинство въ три-нятыхъ общаго числа годосовъ, затемъ слилась со спартакистами въ коммунистическую партш, которая теперь опре деляем свою численность въ 500 тыс. членовъ ;если эта цифра да же и не преувеличена, то все-таки она составляеть не более одной пятой части обшей численпости сощалистическихъ парий Гермаиш. Есть еще незначительная группа, анархическаго уклона, на зывающая себя «рабочей коммунистической парией» и тоже до пущенная, въ качестве «сочувствующей», въ З-Ш интернащоналъ, противъ чего просто-коммунистическая парт1я протеетуеть...Оставшееся меньшинство независимыхъ сохраняетъ партШную обособ ленность и посылая свою делегацш въ Вену создавать промежуточ" ный интернащоналъ. Какъ глубоки однако корни этихъ партШ въ рабочей массе? Въ Галле замечено то же явлеше, но еще въ большей степени, —• какое обратило на себя внимаше при поверке делегатскихъ полномоч1й на французскомъ конгрессе въ Туре. Оказалось, что" въ выборахъ делегатовъ отъ мйстныхъ группъ на съездъ въ Галле,изъ почти миллюпнаго состава партш независимыхъ приняло участзе всего около 200 т. человекъ, — едва ли более J части. Известно, какъ внимательно привыкли относиться неадецме организованные pa6o4ie къ своимъ общественпымъ обязанностями Что же думали абсентеисты, эти 800.000 Genossen, не явившиеся на выборы: утратили ли они после войны свои прежЩе общественные навыки, ушли ли отъ независимыхъ обоего толка вправо, оправдавъ предсказаше «Форвертеа», что рабоч1е останутся недовольны допущен ной мепыпинствомъ независимыхъ «полу-диктатурой» и примкнуть къ мажорптерамъ?*)Или након., они вообще отходятъ отъ параш, выбываютъ изъ организованна™ политическаго строя, чтобы замк— иуться въ свои профессшнальпые ферейны или просто пополнить l

*) Судя по происходящим'!» сейчасъ парламентскимъ выборамъ въ Пруссш, предсказание это въ известной мере оправдывается : мажоритсры далеко опережаютъ независимыхъ и коммунистовъ, вместе взятыхъ.

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

323

собою резервы стихШныхъ броженШ? Этого мы еще не знаемъ, это покажетъ будущее. Замечается однако, что профессиональные синдикаты начали принимать меры къ защит* своего единства противъ угрожающихъ ему коммунистическихъ «ячеекъ». Союзы служащихъ, металлургистовъ, жел4знодорожниковъ, рудокоповъ, строительны^ рабочихъ и др. постановили исключать коммуни стовъ изъ своей среды. Изъ центральныхъ державъ медленнее всего оправляется Австр1я, — вернее то немногое, что отъ нея осталось, — въ сво ихъ тесныхъ границахъ отрезанная отъ всехъ снабжены и при давленная голодомъ. Здесь-то и следовало ожидать усйеховъ 3-го интернащонала, и трудно объяснить себе тотъ несомнеяпый фактъ, что именно здесь его вл!яще ничтожно и съ течетемъ вре мени приближается все очевиднее къ нулю. Въ новую АвстрШскую палату (октябрь 1920 г.), где еоц.-демократы получили 66 месть изъ 175 ,коммунистамъ не удалось провести ни одного пред ставителя, и даже на выборахъ въ т. н. рабоч1е советы они собра ли всего 5°/ голосовъ, противъ 10°/ , полученныхъ ими же годъ тому назадъ, и противъ 92<у , доставшихся с.-д. Во главе австрШской соц.-демократш стоять два круппыхъ заслуженныхъ деятеля — Фр. Адлеръ и Отто Вауэръ, и коммунисты приписываюсь целикомь вл1ян1ю этихъ «сощалъ-предателей» непримиримую по отношейщ къ нимъ позищю с.-д. партш, которая, отвергнувъ присоединете къ Москве, предложила избрать Вену местопребывашемъ конференцш для подготовки «пролетарскаго» интернащонала, отвергающей и Женеву и Москву. 4

3. Прежде, чемъ перейти къ выводамъ изъ сделаннаго обзора,*) намъ надо еще ознакомиться съ намеретями иншцаторовъ этого венскаго совещашя. Взгляды Второго и Третъяго интернащонала, *) Мы не коснулись соцДалистическаго движешя въ Россш—оно «коммунистами» загнано въ подполье. PyccKia соц. партш, и въ особенности парт1я соц.-рев., никогда не отступавшая отъ своихъ демократическихъ принциповъ, — совершенно лишены возможног сти созывать полномочные съъзды, необходимые для пришгпя наиболее важныхъ и ответственныхъ р-Ьшенш.

324

А. С Б В Е Р О В Ъ

— Женевы и Москвы, достаточно известны, и нами уже излага лись.*) Эти взгляды между собой непримиримы. Организаторы венской конференцш оговариваются, что они отнюдь не желаютъ создавать еще новый, «двухъ-съ-половинный» или «четвертый» интернащоналъ, а хотятъ только сообща изыскать способы къ всем1рному объединенш рабочихъ. Въ действительности они пытают ся найти именно «двухъ-съ-половинное», межеумочное ръшенте. Ими уже опубликованы соответствующей манифестъ и проектъ резолюцш, и теоретическая основа обоихъ этихъ докумептовъ, въ особенности второго, во всъхъ отйошешяхъ родственнее и ближе идеямъ 3-го интернащонала, чемъ постановлешямъ Женевскаго конгресса. Это относится къ положешямъ о нащональпой защите и о классовой борьбе, да не въ меньшей мере и къ вопросу о де мократии и диктатуре. Проектъ резолющи признаетъ, правда, что демократия — «благтлплятная почва» для борьбы пролетар1ата за свое освобождете, и что въ современномъ демократическомъ государстве буржуаз1я господствует^ надъ нимъ ие мопопол1ей политическихъ правъ. Но когда буржуаз1я увидитъ, что «демократия, доселе оруд1е ея господства, грозить обратиться въ оруд1е господ ства пролетархата», то она попытается прервать демократическое развитое, и рабоч1е должны будутъ прямымъ вооруженнымъ действ1емъ сломить ея сопротивлете, установить свою собственную диктатуру и поддерживать ее въ форме «советовъ рабочихъ, крестьянъ и солдатъ», синдикатовъ и т. п. пролетарскихъ организа ции... А въ тЬхъ странахъ, где буржуаз1я окажется не въ силахъ поднять противъ пролетар1ата вооруженную войну? «Только тамъ онъ можетъ прюбрести политическую власть демократическими средствами». Но отъ этого дело въ сущности не меняется: пролетар1атъ и въ этомъ случае «вынуждепъ будетъ прибегнуть затемъ къ диктаторскимъ мерамъ», — чтобы сломить экономическое противодейстМе буржуазш... Изъ этого разсуждешя следуетъ, что диктатура, такъ или иначе, все равно неизбежна. Дело всегда и везде сводится къ силе и насилш — и либо буржуаз1ей, либо npQлетар1атомъ демократ будетъ разрушена во всякомъ случае... «времепно». конечно. Ясно само собою, какъ далеки эти положетя *f«Соврем. Зап.» кн. 2, «Кризисъ междунар. социализма».

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

325

отъ Женевскихъ, по смыслу которыхъ сощализмъ можетъ стро иться только на почв* демократш. Отъ московскихъ же формулъ в*нск1я отличаются разве одной только особенностью: нетрону той и непотускнАвшей, — какъ будто и не бывало московскаго опыта, — вирой въ «безличную» диктатуру ц*лаго рабочаго класса, на место которой тамъ давно уже и открыто поставлена абсолютная власть партШнаго комитета. Такова платформа, на основе которой хотятъ возсоздать.реконструировать, единство всем1рнаго пролетар1ата. Отъ 3-го интернацшнала отд^ляеть в4нскихъ «реконструкторовъ» не это понимаHie марксизма, въ которомъ они близко сходятся съ коммунистами, а вопросъ скорее практической политики и организации Рекон структоры настаиваютъ на разлшияхъ въ ходи развит!я отд^льныхъ странъ и возстаютъ противъ стремлешя Москвы «предписать всЬмъ автоматическое подражате методамъ русской рабочей и крестьянской революцш». Кроме того, указывая на зависимость успеха въ борьб* отъ международная объединен1я пролетариата, они признаютъ, что процессъ этого объединетя будетъ тянуться долго. Эта сторона ихъ взглядовъ, въ действительности, можетъ иметь большее значете. ч%мъ ихъ теоретичесшя схемы. Юисмансъ, характеризуя реконструкторовъ, находилъ, что они «пишутъ какъ Москва, а думаютъ какъ мы», т. е. какъ реформисты. Можетъ быть правильнее было бы сказать, что они и ихъ иартти говорятъ«какъ Москва»,а действуютъ какъ реформисты.Такое рас хождениедаеждусловомъ и деломъ, между Teopiett и практикой не сулить большой внутренней силы новому объединительному начи нание. Темъ не менее, все заставляв гь предвидеть,что проектъ въ существе будетъ конференщей принять. Въ его выработке при нимали у ч а т е вожди почти всехъ тЬхъ парий, который будутъ представлены на совещаши въ Вене. Эти партти — германская независимая (правое крыло, отделившееся въ Галле), съ Гильфердингомъ, Ледебуромь и др., австрШская немецкая сощалистическая рабочая партдя, съ Фр. Адлеромъ и Отто Вауэромъ, не мецкая соц. раб. па,рт1я Чехо-Словакш, французская сощалистическая (меньшинство: Лонге, Ренодель и др.)? англШская неза висимая, часть россШской соц.-дем. съ Мартовымъ, швейцар-

326

А. СЪВЕРОВЪ

екая сощалиетическая, англШская независимая трудовая, севе роамериканская сощалиетическая, юго-славянская и др.

4. Будущее венское объединеше, съ его двойственной основой, охватить множество партШ, но оно и въ своей среде неспособно будетъ устранить борьбу между теми двумя враждебными те чениями, которыя въ ихъ чистомъ виде представлены Лондономъ (где находится исполнительный органъ 2-го интернащонала, созданяаго на Женевскомъ конгрессе въ августе 1920 г.) и Моск вой. Которому же изъ нихъ принадлежить будущее, и каковъ Х2* рактеръ техъ грушгаровокъ, которыя, въ итогЬ, складываются око ло этихъ двухъ полюсовъ распыленнаго интернащонала? Если судить по числу примкнувшихъ къ нимъ партШ, то московское объединеше не только въ «моде», но и въ силе далеко опередило Лондонъ. Въ действительности соотношеше между ними (остав ляя въ стороне моду) скорее обратное. Въ самомъ деле: ко Второ му ннтернащоналу принадлежать, какъ мы видели, парии, охватывагощ1Я,или ведупця за собою, почти всю рабочую массу своихъ странъ. Такова, прежде всего, англШская Трудовая парт!я, съ ея шестью миллюнами членовъ, безъ которой вообще немыслимъ ни какой иитернащонадъ, имеющШ право претендовать на это наз вание. Такова, затемъ, бельпйская сощалиетическая парт)я. Сюда же должны быть отнесены соц. партш чешская и шведская и не большая сплоченная сощ-демокраздя Грузш. *) Въ этомъ осо бенность 2-го инт-ла, и особенность характерная: онъ собралъ вокругъ себя наиболее целостныя,вяутренне сплоченный нащональныя секщи всещрнаго пролетар1ата. Вместе съ темъ эта груп пировка, и по смыслу ея Женевскихъ решешй, и по самому ея со ставу, паиболее свободна отъ догматики марксизма и классовой диктатуры. Мисс1я 2-го интернащонала—но преимуществу объе диняющая п движущая. Его реформизмъ выразился въ ностанов*) Частично представлены во 2-мъ интерн-ле: жоритеры), Дашя и др.

Германия (ма-

ВНУТРИ-КЛАССОВАЯ

БОРЬБА

327

к* на очередь вопросовъ о сощализащяхъ—земли, н*дръ, транспортовъ,—и съ нимъ сходятся социальные проекты синдикально го интернапДонала, который на своемъ конгресс* въ Лондон* (осенью 1920 г. ) принялъ аналогичный р*шешя. Т*мъ не мен*е факты обязываютъ признать, что 2-й интерна щоналъ — не «въ мод*». Вся тяжелая, грозовая политическая обстановка посл*-военнаго времени не способствуетъ росту его вл1яшя. Онъ прюбрАлъ Чехт, но Аргентина иеДавно покинула его ради ВАны. Достаточно энергичной пропаганды онъ не ведетъ, оставаясь замкнушмъ въ кругу н*сколькихъ передовыхъ странъ. Наоборотъ, коммунистическая Москва откалываетъ отъ рабо чей массы разныхъ странъ всегда меньшинство ея, выступаю щее углы, создавая изъ этихъ обломковъ обособленныя отъ боль шинства, р*зко партШныя группы, и отталкивая отъ себя луч шую часть еощалистической и синдикальной интеллигенщи. Въ общемъ, коммунистическая жатва, наперекоръ сов*тской теоpiH, оказывается всего обильн*е не въ передовыхъ, а наоборотъ, въ отсталыхъ — или въ разоренныхъ странахъ. Въ Германш, во Францш, въ Италш, гд* 3-му интернащоналу удалось отд*лить отъ старыхъ болыпихъ партШ значительный части, — эти части оказа лись оторванными и отъ рабочей массы, отъ синдикатовъ, разош лись съ ними въ р*шешяхъ и завязали борьбу, которая только еще началась, но можетъ разгорАться ярко и повести далеко. Во Фран цш расколъ сощалистовъ далъ коммунистамъ большинство, — и новая пария, во имя отрицая1я «реформизма», не замедлила от крыть иоходъ противъ внесеннаго сощалистами въ палату законо проекта о нащонализащи жел*зныхъ дорогъ, одобреннаго Генер. Конфедеращей Труда и давпо требуемаго рабочими. Въ свою оче редь, Генеральная Конфед. Труда приняла недавно рАшете объ исключении: коммунистическихъ синдикатовъ. Въ Германш, какъ уже упоминалось выше, цАлый рядъ профессюнальныхъ союзовъ одинъ за другимъ принимаютъ постаповлетя объ изгнати комму нистовъ изъ своей среды, — въ отв*тъ на попытки вн*дрен!я «ячеекъ». Такъ универсальная классовая борьба, доведенная «коммуни стами» до абсурда, превратилась въ острую междоусобицу внутри

328

А. С Ъ В Е Р О В Ъ

самого рабочаго класса, которая разделила его на враждующдя партш, чтобы въ ковтф концовъ проникнуть и въ повседневный обиходъ рабочихъ союзовъ. Но союзы защищаются. И нащональныя, и междупародныя объедипетя профессюиальныхъ органи зации противятся усшиямъ Москвы создать свой особый «красный» синдикальный интернащоналъ, составь котораго до сихъ поръ остается въ точности неизвйстнымь. АмстердамскШ иитернащоналъ спндикатовъ, объединяющей 26 - 27 миллюновъ рабочихъ всЬхъ промышленныхъ странъ, на своемъ ноябрьскомъ сь^зд* въ Лондон* принялъ резолюции противъ Московскаго «такъ называемаго синдикальнаго интернащонала» болыпинствомъ 22.122.000 голосовь противъ 150.000, при 2.300.000 воздержавшихся. Про тивъ резолющи голосовала Норвепя и едва ли не она одна. Массовыя рабоч!я организации отстаиваютъ свое единство и свой «реформизмъ». Вотъ что позволяете думать, что демократи ческие пути рабочаго движешя не заростутъ травою. А. Северовъ»

итоги. 21 января закончилось Сов*щан1е Членовъ ВсероссШскаго Учредительнаго Собрашя. начавшееся 8-го января. Оно было со звано иншцативной группой для установлешя снособовъ защиты чести, достоипства и достояшя Государства РоссШскаго. Почему была избрана эта форма, пишущему эти строки приходилось уже выяснять въ прошлой стать*. Невозможность въ данный момептъ коалитци партШ съ одной стороны, необходимость создать нечто более широкое. ч*мъ партШное представительство, для защиты международныхъ интересовъ Poccin — съ другой: таковы глав ные мотивы, побудивпие иншцативную группу сделать свое предложеше. При так1гхъ услов!яхъ неизбежно было остановиться на Сов*щати Членовъ Учредительнаго Собрашя, такъ какъ на нихъ, связанныхъ кровью съ новой Pocciefi, больше, ч*мъ на комъ-либо, лежалъ до^ъ встать на защиту ея интересовъ на меж дународной арен*. Разумеется, нося частный, а не публично-пра вовой характера Совещаше могло претендовать и претендова ло лишь на моральный весъ своихъ решенШ и заявлетй. Соби раясь за-границей, оно ставило себе п*лью лишь «облегчить здесь, въ международной области, задачу созидащя новой, неза висимой, могучей демократической Россш» и отнюдь не брало на себя руководство внутренней борьбой за освобождевге. Но, несмотря на таюя суженный задачи, Совещаше это въ исторш русской общественности должно быть отмечено положительнымъ знакомъ. Въ темные и тяжше годы, переживаемые ны не этой общественностью, оно является событтемъ. И главный смыслъ этого событ!я но существу былъ охаракте-

330

Н. Д . А В К С Е Н Т Ь Е В Ъ

ризовапъ вполн-Ь правильно въ заключительныхъ словахъ П. Н. Милюкова и А. Ф. Керенскаго. «Первымъ и основнымъ положительнымъ достижешемъ настоящаго совещашя, сказалъ первый изъ упомянутыхъ ораторовъ, мы считаемъ, что лицомъ къ лицу съ грозной картиной 64ДСТВ1Й, постигшихъ нашу родину и угрожающихъ окончательно превратить въ развалины русскую госу дарственность и культуру, наша встреча здесь и нашъ обмйнъ мнЬнШ помогли намъ вернуть утерянный три года назадъ обпцй языкъ». А А. Ф. КеренскШ ясно формулировалъ то, что было вы сказано на этомъ общемъ языке. «Еще важнее подчеркнуть здесь, сказалъ онъ, что эта общность взглядовъ, единство въ тактик*, явились результатомъ возвращешя общественнаго сознашя Рос сии къ великимъ зав*тамъ Мартовской Револющи, возвращешя на путь строительства государства усил!ями вОли и разума самого народа». «Признаше въ полной M*pt народовласшс, народоправ ства — вотъ что объединяешь насъ здесь... Мы пришли сюда и нашимъ единствомъ здесь засвидетельствовали, что проходить ночь, что возвращаемся мы на путь здороваго нащональнаго и государственная творчества, который приведетъ насъ къ свобо де, правде и сощальной справедливости». П. Н. Милюковъ несколько удлиннилъ срокъ потери общаго языка. Не надо забывать попытки найти общую почву на Уфимскомъ Совещаши, избравшемъ Директорш. Не надо забывать не для того, чтобы снова сводить счеты и предъявлять обвинешя. Но разрушеше этой попытки, причины, вызвавпия его, и следств1я этого разрушешя не могутъ не служить жестокимъ, но, можетъ быть, исторически необходимымъ урокомъ на будущее время. Но за всемъ темъ, остается вернымъ, что долго — слиш комъ долго для настоящаго времени — российская обществен ность, казалось, безнадежно расходилась даже въ точкахъ зрешя на методы защиты интересовъ Россш въ международномъ масш табе. И несомненно, уже давно въ такомъ широком!» — полити чески — объеме эта общественность не представала предъ Евро пой съ едиными лозунгами и задачами. И не играеть определяющей роли то, что Совещаше было немноголюднымъ и собрало лишь тридцать два человека. Конечно,

итоги

331

было бы лучше, если бы могли собраться триста двадцать. Это было бы внешне импозантнее. Но по существу дело не измени лось бы. Ибо существо не въ той или иной цыфре. При налично сти полутора миллшновъ русскихъ гражданъ, развеянныхъ по лицу чужой земли — можно было бы созвать и тысячное собра т е . Существо въ томъ, что участники этого Совещатя связаны съ русской ^емокрайей никакихъ иныхъ выразителей въ дан ный моментъ здесь, за-границей, она не имеетъ. Существо въ томъ, что здесь, за рубежомъ, прозвучалъ, наконецъ, голосъ этой демократ, а не той или иной партш, и напомнилъ, что она. име етъ свои права и предъявить ихъ, ставши победоносной. И все, что здесь, за-границей, верить въ демократическое будущее Рос сш, въ ея здоровое развит!е — потянется именно сюда, прислу шается' къ словамъ этого СовЗлцатя. и

Думается, излишне здесь излагать сколько-нибудь подробно содержате резолюций, принятыхъ Совещатемъ. Все оне вос производились различными повременпыми органами печати. Все оне еще будутъ воспроизводиться въ разныхъ видахъ. Резолю ции эти обнймаютъ нее наиболее существенные вопросы, касаюпцеся международнаго б ь т я Россш и положетя русскихъ гра жданъ за рубежомъ. И на все эти вопросы были даны единоглас ные, не оставляющее сомненШ ответы. РоссШская демократия, заявило Совещаше, не мирилась и ни- , когда не примирится съ узурпаторской властью, откуда бы она ни шла и въ как1я бы мантш ни рядилась. Такой властью она считаетъ и власть большевиковъ. Поэтому, она не можетъ при знать ни этой власти, ни договоровъ или концессШ, заключенныхъ ею. Но освобождеше народа русскаго отъ новаго самодержав1я комиссаровъ есть дело его самого. Только внутренте ре волюционные процессы, только внутренняя демократическая ор ганизованная и ведущаяся во имя полной демократш борьба способна творчески сплотить Россш и дать победу надъ насил!емъ. Нельзя смотреть на русскШ народъ, какъ на объектъ воздействШ извне путемъ военныхъ интервенщй или бороться съ нимъ, какъ съ зачумленнымъ, путемъ блокады или проволочныхъ загражденШ. Нельзя разематривать Россш, тяжко больную толь-

332

Н . Д. А В К С Е Н Т Ь Е В Ъ

ко потому, что она отдала больше, чемъ могла, на дело защиты теперешнихъ победителей, какъ на легкую добычу. И пользуясь отсутств1емъ признаннаго народомъ правительства или прикры ваясь договорами съ большевиками, готовыми, ради самосохранешя, отдать все на потопъ и разграблеше, нельзя расхищать россШское национальное достояше и отторгать отдельный обла сти Poccin. Вудетъ день, и Poccin спросить — будетъ иметь и право, и силу спросить — ответа. Таковы основныя лиши иолитическихъ резолюций Совещашя. Еъ этому необходимо прибавить еще резолющю по вопросу объ окраипныхъ государственныхъ образован[яхъ и рядъ решешй о защите правъ русскихъ гражданъ, лишенныхъ ныне отечества, и всяческой помощи имъ. Совещаше оставило поел* себя Исполнительную Еомиссио. Она должна привести решетя Совещатя въ исполнен1е и вести работу въ русл* нринягыхъ резолющй. Комисс1я еще только при ступила къ работ*. Трудно, поэтому, сказать сейчасъ что-либо о результатахъ этой работы. Каково будетъ влiянie и Совещашя, и Исполнительной Комиссш, насколько будутъ прислушиваться европейсюе и американсюе деятели и правительственные органы къ ея голосу, покажетъ будущее. Несомненно* одно: ея голосъ будетъ тАмъ авторитетнее и громче, чемъ ярче и шире будетъ работа демократш внутри Poccin. И Оовещате, и Исполнитель ная Комисс1я будутъ светить отраженнымъ светомъ. Основа уси лит всей демократш должна быть направлена туда, внутрь Poccin. Тамъ — и только тамъ — решится тяжба между правомъ и безнрашемъ, свободой и насшпемъ. И ч*мъ выше поднимется тамъ гребень волны, готовой поглотить, смыть власть большевиковъ, ч*мъ властнее сможетъ действовать демократия внутри страны, т*мъ значительнее сумеетъ говорить и ея группировки зд*сь, стояпця на-страже международныхъ интересовъ Poccin. Мы уве рены, что демократическое возрождеше Poccin близится, что но вая, третья Poccin скоро встанетъ на подобающее ей место. Мы уже чувствуемъ и знаемъ ростъ народныхъ силъ, несущихъ съ собою расцветъ этой Третьей Poccin. А поэтому мы уверены и въ томъ, что н Совещание, и выделенной имъ Исполнительной Комис-

итоги

333

сш суждено сыграть положительную, нужную роль, что ея вл1яше, ея моральный в*съ будутъ расти вместе съ ростомъ движе ния внутри Россш, движешя, лозунгамъ которато она должна быть и будетъ вАрна. Ну, а если нетъ? сиросятъ, можетъ быть, скептики. Если же ланное и несомненно неизбежное заставить себя еще ждать? Что тогда? И тогда, по нашему мненш, и Совещате, и его Комисс1я сыграютъ свою роль. Если, действительно, суждены еще годы тьмы и безвременья, русская демократия потомъ сможетъ ска зать: и въ эти годы отчаяшя она имела за рубежомъ своего ча сового; съ тоской и верой всматриваясь въ брезжущую на восто ке полосу новой зари, онъ наперекоръ издевательствамъ и силе сильнаго продолжалъ во имя права и справедливости отстаи вать честь и достоинство своей родины, СовАщайе, разумеется, вызвало много критики: и справа, и слева. Мне не хотелось бы останавливаться но существу на первой.Ужъ очень часто существо-то вопроса здесь заменялось креп кими словами, который какъ-то странно роднили эту прессу съ большевистской литературой. Невольно приходилъ въ голову терминъ — «большевики справа». Часто выступления этой прессы отличались и другимъ: просто личной бранью. Теперь снова, какъ въ доброе старое время, на звате патрюта надо выправлять патентъ. Пробирной палаткой, выдающей свидетельства на naTpioтизмъ и спасете отечества, заведуетъ теперь г. Вурцевъ. Однпхъ онъ признаетъ прирожденными патрютами и спасителями; дру гимъ разрешаете, скрепя сердце, делать это; отъ третьихъ требуеть известнаго ритуала: можешь-де и о спасеши поговорить, но непременно на коленяхъ, или бхя себя въ перси, или посыпавъ пёпломъ главу и. т. д. Четвертымъ, наконецъ, не позволят» совсемъ. Но если даже пренебречь всемъ этимъ, плодотворная поле мика въ данный моментъ едва-ли и возможна: мы во всемъ стоимъ на слишкомъ разных ь точкахъ зревая. Какъ ни часто въ иныхъ изъ этихъ органовъ склоняется слово демократ, о демократш тамъ говорить не приходится. Демократ предполагаетъ веру въ народъ, въ его творчесюя силы, способныя поднять на себя всю

334

Н. Д. АВКСЕНТЬЕВЪ

тяжесть тенерешняго положешя. А тамъ эта в*ра заменена^ gpyгой — в*рой въ военную интервешцю — т интервенцию шдеи безъ условШ. Где уже тутъ говорить объ охран* чести и достоин ства, когда полущнемлется, если не совс*мъ пр1емлется, даже нланъ ген. Гофмана о какомъ то новомъ нашеств!и на Россш двунадесяти языковъ нодъ т*мъ предлогомъ, что это — Poccin боль шевистская. О демократш не приходится говорить и потому,что ви ра во внутреннее возрождеШе Россш силами народа, зам*нена в*рой во вн*шнее возд*йств1е на эту Pocciso очередного военнаго диктатора,которому и поется осанна,Прн этомь ни способы д*йстВ1я этого диктатора, ни его умАнье, ни его взгляда, ни, наконецъ, мобще самая прхемлемость подобной зам*ны одной диктатуры другой — спору не подлежать. Возетавать противъ этого — зна чить возставать противъ героевъ, безв*стно умирающихь въ борьб* съ большевиками, не уважать ихъ страданШ, не признавать ихъ жертвенность и т. д. Какъ будто повинны мноие изъ этихъ дбйствительно героевъ въ томъ, куда вкривь и вкось ведетъ ихъ дикта^торъ. Какъ будто не бываютъ они тоже часто обмануты въ своихъ политическихъ уповатяхъ. Какъ будто не д*лаютъ ихъ пушечнымъ мясомъ для ц*лей, чуждыхъ имъ или ненавистныхъ. Какъ будто соотв*тственная литература и пропаганда не сбиваетъ ихъ, не искушенныхь въ политик*, съ толку. Выть можетъ, среди людей, испов*дающихъ теперь эту в*ру, или, правильнее, пораженныхъ теперь этимъ безв*р!емь, некото рые переживаютъ лишь тяжкШ психологический кризисъ. А за,т*мъ пройдя его, опять вернутся къ источнику жизни — къ истин ной демократш, которой служили раньше. Пусть будетъ такъ. Но мноие, конечно, не вернутся, а многимъ и возвращаться не з&ч*мъ; они всегда были по ту сторону. Во всякомъ случа* теперь между нами не можетъ быть объяснеяШ и даже спора, ибо н*тъ общей почвы для пониман1я. А кром* того, тамъ, въ Россш они, конечно, ни теперь, ни въ потенцш не представляютъ силы, не им*ютъ слоевъ, на которыя могли бы опираться. Другое д*ло критики сл*ва: я имею въ виду сощалъ-демократовъ-меныпевиковъ. Это — пария револющи. Это — пария де мократш. А главное, это — пария, действительно связанная съ

итоги

335

известной частью трудового наседешя, ведущая ее за собою. И въ данный моментъ — моментъ реводющонной борьбы народа про тивъ большевистской власти — необходимо максимальное един ство всехъ борющихся во имя демократш силъ.Расхождеше здесь, поэтому, не можетъ не отражаться болезненно на ход* самой борьбы. И надо десять разъ смирить, прежде чемъ одинъ разъ от резать: надо много разъ взвесить вс4 невзгоды столкновешя, прежде чемъ решиться на него. А оффищальные представители Р. С. Д. Р. П. решились сделать жестокое нападете на только что бывшее Совещаше: они «со всей решительностью» протестуютъ противъ резолюцШ и самого Совещашя. И свой оффищальный нротестъ подкрепляютъ еще статьей на ту же тему: «С.-ры и ка деты на ранде-ву» въ № 1 «Сощалистичеекаго Вестника.». Оффищальные представители Р. С. Д. Р. П. прежде всего кри тикуют и возстаютъ противъ «коалищи», иронизируя на разные лады надъ «такой разновидностью сощалистовъ, которыхъ стоить поманить буржуазнымъ перстомь, й они, выиятивъ груди, отклик нутся: Здесь!» Достанется по этому поводу и Керенскому, и Авк сентьеву, и Минору, и Чернову. Возражать по этому пункту я сейчасъ не буду. Во-первыхъ, потому, что уже въ прошлой статье указалъ суще ственную разницу между коалищей парий и действ1емъ группы, созданной по формальному признаку; различ1е между коалищей въ области внутренней политики и общими выступлеп1ями во имя интересовъ нацш на международной арен*. Различгя эти элемен тарны и, конечно, понятны и авторамъ «решительныхъ протестовъ». Во-вторыхъ, потому, что споръ по этому поводу увелъ-бы насъ слишкомъ далеко. Ибо авторы протеста — Абрамовичъ и Mapтовъ — не только противъ ко ал ищи въ настоящее время, но и въ нрошломъ. По ихъ мн*шю и коалищя перваго Временнаго Пра вительства въ ея «цензовой части» только «заразила трупнымъ ядомъ возглавлявшуюся Керенскимъ республику». Я принадлежалъ тогда къ сторонникамъ коалищи и до сихъ поръ не считаю свои тогдагашя позищи неправильными. Въ-третьихъ, наконецъ, потому, что коалищя

пущена зд^сь

336

Н. Д . А В К С Е Н Т Ь Е В Ъ

больше для демагогш: чтобы поговорить объ «интригахъ» Милю кова и «недомыслии и диллетантизм*» правыхъ сощалистовъ, ко торыхъ посему надо поскорее «поставить на свое место, — вне сощалистичеекаго лагеря». Въ сущности-же отношеше къ резолющямъ Сов*щан1я не меняется отъ того, приняли-ли ихъ о$ш с.-р.-ы или совместно съ кадетами: и въ первомъ случае, оче видно, Мартову и Абрамовичу пришлось-бы столь же решительно противъ нихъ протестовать. Протестъ ихъ направленъ главнымъ образомъ противъ резо люции принятой 13-го января. Но прежде че.чь перейти къ раз бору ихъ аргументами, сделаю лишь одно замечате. Авторы «Заяв*ея1я» для вящшаго подкреплешя своей пози щи позволили себе прибегнуть къ щиему, 'который нельзя назвать иначе, какъ инсинуащя. Решен1я парижскаго Совещашя, оказы вается, были «приняты подъ диктовку определенных^ европей скихъ импер!алистическихъ гщгппъ». Зачемъ такой npieMb пона добился Абрамовичу и Мартову? Или они позавидовали лаврамъ большевиковъ? Или не знаютъ они, что и оффищальные органы нашей парии въ Россш, и группы за-границей стояли на этой точки зрешя до всякихъ «нашептывашй» «коварныхъ кадетовъ», чрезъ которыхъ действовалъ, по точнымъ сведешямъ Мартова и Абрамовича, Милльеранъ? Да разве и ихъ пария не такъ давно не стояла на той же точке зрешя? Или и здесь была диктовка «европейскихъ импер1алистическихъ группъ»? Но въ такомъ слу чае въ теперешней перемене позицШ представителей Р. С. Д. Р. П. ужъ не должны ли мы видеть за кулисами ну хотя бы г. ЛлойдъДжорджа? Ну, Господь съ ними. Вудемъ говорить о существе. Абрамовичъ и Мартовъ считають совершенно недопустимымъ требоваше Совещашемъ непризнания советской власти и заявлеHie о недействительности договоровъ, заключенныхъ ею. Они идутъ дальше: они выставляютъ обратное требовая!е - и ско рейшем?» признанш правительства большевиковъ. Свою критику позиши Совещашя они основываютъ на соображешяхъ порядка экономическаго и политическаго. Непризнаше правительства большевиковъ

и заключенпыхъ

итоги

337

ими торговыхъ договоровъ равносильно въ экономической обла сти — «уничтожеиш надеждъ русскаго- народа... на наступлеше перща мирнаго экономическаго строительства». Но разсуждать такъ — значить забыть всю свою же крити ку большевизма, Если они правы, то, очевидно, першдъ мириаго экономическаго- строительства въ Большевизщ затруднялся, былъ невозможенъ только изъ-за происковъ Антанты. Не было бы ихъ — и Poccifl расцвела бы при большевикахъ. Кажется, до сихъ поръ все, кто знаетъ Россш, всЬ,не исклю чая и товарищей по иартш Мартова и Абрамовича^ сходились на одпомъ. Вся хозяйственная жизнь разрушалась и продолжаешь разрушаться благодаря большевикамъ. Они привели страну въ состояше полупустыни; они разрушили производство, торговлю; они задушили общественно-хозяйственную самодеятельность въ лиц* кооперативовъ; они обезлюдили города, уничтожили трансйортъ. Лесная Poccin мерзнетъ безъ топлива; хлебная Р о ш я голодаетъ. Чемъ дольше длится большевистское хозяйничанье, тЬмъ глубже идетъ,процессъ экономическаго разложешя Россш. Сами большевики начинаюсь признавать, что они не въ силахъ ничего создать. Сами большевики, съ другой стороны, гордо за являли, что «коммунистическая» рвволющя и гражданская вой на связаны неразрывно, что первая предполагаеть и вызываетъ вторую. Да если бы они этого и не утверждали, то объ этомъ крас норечивее ихъ словъ говорили бы факты. Большевики уверяли, что съ падешемъ Врангеля они, наконецъ, перейдутъ на «мир ное положеше». Но Врангель палъ, а гражданская борьба ши рится и растетъ по лицу Poccin. Возсташя, несмотря на жесто кость подавлетй, стали обычнымъ явлешемъ. Но большевикамъ недостаточно внутренней борьбы. И снова начинается походъ на «внешнихъ супостатовъ». На первыхъ порахъ такимъ супостатомъ оказалась rpy3in. Все это, конечно, знали и знаютъ Абрамовичъ и Мартовъ — и вдругъ говорятъ о «мирномъ строительстве»! Не миръ и строи тельство несутъ съ собой большевики. Опи несутъ — войну и разрушепге. И торговыми договорами здесь не поможешь. C o n d i t i o sine qua поп мира и строительства, но которымъ дЬйстви22

338

Н. Д. АВКСЕНТЬЕВЪ

тедьно изстрадался русскШ народъ, есть уничтожеше большеви ковъ. Но такое непризнаше советскаго правительства и его торговшъ договоровъ, говорятъ дал*е Абрамовичъ и Мартовъ, можетъ быть лишь «въ интересахъ экономическаго закабалешя» Россш импер1алистической Европой. Но истине, можно было ожидать всякихъ аргументовъ, но только не этого. Большевики распивочно и на-выносъ торгуютъ Poccieft. Худшимъ представителямъ международнаго хищническаго капитала — Вандерлиппамъ и Компанш — они продаютъ ц^лын области, отдаютъ на откупъ естественныя богатства Рос сш. Цинично предлагаютъ Англш запродать всю нефть. Прода ютъ л*са. Вывозятъ золотой запасъ, убивая на долпе годы воз можность возстановлешя въ Россш правильнаго денежнаго хо зяйства. Словомъ, каждымъ своимъ шагомъ компрометтируютъ все экономическое будущее Poccin и действительно выдаютъ ее съ головой во влабть международному импер1алнзму. А Абрамовичъ и Мартовъ требуютъ теперь отъ россШской демократш еанщт этого превращейя Poccin въ африканскую колонш, где будутъ насаждаться иностранный факторш, и называютъ все это благозвучнымъ именемъ: «привлечете иностранныхъ капиталовъ къ возстановлетю русскаго народнаго хозяйства!» И заявляютъ, что отказъ въ этой санкщп делается «въ интересахъ эко номическаго закабалешя Россш». Еще лучше, однако, ихъ политическая аргументащя про тивъ резолющи Совещашя. «Усп*хъ подобныхъ домогательствъ (непризнаше большевистской власти. Н.А.) — и это главное, — пишутъ они, закрепилъ бы за европейскими державами роль политическихъ опекуновъ русскаго народа, за него решающихъ, на основапш челобитныхъ техъ или другихъ русскихъ парий, во просъ о «законности» существующаго въ Россш правительства и действительности заключенныхъ последнимъ договоровъ». Это позволило бы Антанте «навязать русскому пароду правительсаво, которое она считаетъ для себя наиболее подходяпщмъ» «въ интересахъ политическаго подчинешя себе Россш». Но, во-лервыхъ, даже когда оспариваешь противника, необ-

итоги

339

ходило добросовестно передавать то, что онъ говоритъ. Рёзолярлдя Совещашя, вполшъ совпадаюгцал съ всегдашней позицгей сот цгалистичесжой части его, утверждаетъ, что державы могутъ признать то или другое правительство Россш лишь въ томъ случае, если оно всенародно признано въ самой Poccin. Где же здесь «челобитныя» и передача европейскимъ державамъ роли «опекуновъ»? Наоборотъ, рошйская демократая разъ навсегда уст раняете возможность навязывать русскому народу правительство извне, не мирясь ни съ какимъ правительствомъ, которое держа лось бы не на волеизъявленш народа, а на узурпацш власти. А, во-вторыхъ, Мартовь и Абрамовичу желая якобы охра нить Россш отъ «навязывашя ей правительства», своей аргумеятапдей какъ разъ открываютъ настежь двери именно этому навязыванхю. Въ самомъ деле, если нужно требовать признашя узурпаторскаго правительства большбвиковъ, то KaKie аргументы есть у Мартова и Абрамовича противъ признашя правительствъ Колча ка, Деникина и т.д. ? А ведь они едва ли употребили бы свой по лемически пылъ въ пользу ихъ признашя. И едва ли стали бы «съ яегодовашемъ протестовать» противъ техъ, кто возражалъ бы противъ этого признашя. А между темь основашй къ такому разному отяошеяш они не имели бы. Если правительства Колчака и Деникина были правительства ми диктатуры, не признанными народомъ, то такимъ же, если не хуже, является и пр-во диктатуры Ленина и Троцкаго. Если дело въ томъ, что большевистское правительство de facto владеетъ Росйей, то такъ же владели большей частью ея и Колчакъ и Де никины Колчакъ им*лъ всю Сибирь и часть Европейской Россш, а Деникинъ доходилъ до Орла и Воронежа. Быть можетъ, Абрамовичь и Мартовъ скажуть, что Колчакъ и Деникинъ поддержи вались средствами Антанты. Но на каия средства иные претен денты на власть нриходятъ къ ней, пусть представители Р.С.Д. Р.П. снросятъ хотя бы у небезъизвестнаго имъ германскаго с.-д. —Эдуарда Вернштейна. И если стать на точку зрешя «негодующихъ протестантовъ», то действительно вместо принципа, за который обязанъ бороться

340

Н. Д. АВКСЕНТЬЕВЪ

каждый демократа, останутся только индивидуальные вкусы. И если русскШ народъ, по рекомендащи этихъ протестантовъ, от кажется отъ права указать, на основанш какихъ прищжовь онъ самъ можетъ признать правительство, то очевидно «за него» бу дутъ решать этотъ вопросъ европейсюя державы: какъ какой вы годнее. Представители Р.С.Д.Р.П. и сами, какъ будто, чувствуютъ, что ихъ аргументащя слаба: у собственныхъ ихъ сторонниковъ воз никаетъ «недоумеше», «какъ это можно, будучи противникомъ большевизма, требовать еще и признашя советскаго правитель ства державами». И они спЬшатъ подняться на высоту «сощали стичеекаго сознашя», «деморализащей» котораго только и можно объяснить вопросы «недоумевающихъ». Но — р ы , — и это вы ходить невразумительно. ДЬло, оказывается въ томъ, что они не нридаютъ «этому дипломатическому акту признашя государства какого то особаго морально-политическаго значение». Ведь существ}юпця государства суть государства «классовый». И Мар това и Абрамовича совершенно не интересуеть рукопожайе Милльераяа или Ллойдь-Джорджа». Конечно, рукопожат1е Милльераяа и Ллойдь-Джорджа дело не большое. Что касается последняя), то безпокоиться вообще не о чемъ: онъ уже не разъ жалъ руку Красину. И дело здесь не въ этомъ. Оставимъ пока и «мораль». Поговоримъ о политике. Какъ бы мы ни относились къ «классовымъ» государствамъ,но они не собираются пока смениться внеклассовыми. Стало быть, те или иныя взаимоотношешя съ ними имеютъ значеше. Это признаютъ и Мартовъ съ Абрамовичемъ: иначе они не распинались бы такъ за признаше болыпевистскаго правительства именно этими государствами. И на другой день после падешя больше вистской власти, демократической Россш придется иметь дело съ ними же, вступить въ международное общеше. И тогда она станетъ лицомъ къ лицу съ обязательствами, принятыми на себя большевиками. Какъ и въ экономической области, — и даже больше—боль шевики и здесь не церемонились раздавать россШское достояше: они создавали себе «передышку». Начавъ Врестъ-Литовскомъ,

итоги

34Х

они пока что кончили Ригой, не прочь, повидимому, примириться съ отторжешемъ Бессарабш и т. д. Но пока большевистское пра вительство не признано русскимъ народомъ и европейскими дер жавами, взятыя имъ на себя обязательства и заключенные дого воры для русскаго народа морально-политически необязательны. Они суть торгъ иностранныхъ расхитителей Россш съ внутрен ними насильниками. Теперь Мартовъ и Абрамовичъ предлагаютъ не только прими риться съ международнымъ признатшъ большевиковъ, но и ак тивно требовать его. Стало быть, они не только берутъ на себя ответственность за все Брестъ-Лятовски большевиковъ. Они требуютъ отъ русскаго народа ихъ сажщи. Они, не спросясь этого народа, за него соглашаются на все, сделанное въ этой области большевиками. Кто далъ имъ это право? И какъ смеютъ они его брать? И напрасно они валять съ больной головы на здоровую, ут верждая ,что заявление о непризнанш болыпевистскаго прави тельства «отдаетъ определеше границъ Россш» въ руки иноземцевъ. Наоборотъ, требовате непризнашя и заявлеше, что законнымъ будетъ лишь правительство народной воли, отдаетъ опре делеше вскьхъ будущихъ судебь Poccin въ руки всего РоссШскаго народа. А вотъ крики Мартова и Абрамовича о признанш большевиковъ действительно отдаютъ это определете въ руки иностранныхъ захватчиковъ и внутреннихъ узурпаторовъ, Нетъ, какъ ни «опускаются на дно морское» и ни «подыма ются за облака» оффищальные представители Р.С.Д.Р.П., аргу ментами ихъ оказывается весьма слабой, й объясняется аро, ду мается, темь, что дело здесь не въ логике, заменяемой къ тому же въ большинстве случаевъ извращеМемъ позицш противника, а въ психологш. И психолопя эта захватила отдельный группы во всехъ политическихъ течешяхъ, начиная съ самыхъ правыхъ. Каждая группа логически иначе обосновываетъ эту пcиxoлoгiю, но въ су ществе она одна и та же: психолопя утомлешя и компромисса, пока робкаго и частичнаго, съ болыпевизмомъ. Вопреки всемъ фактамъ и соображешямъ люди начинають говорить о необходи-

Н. Д. АВКСЕНТЬЕВЪ

342

мости какого-то симбнжа съ большевиками, признанш ихъ, воз можной ихъ эволюцш, жедашяхъ и требовашяхъ народа и т.д. Одни,—правые,—договариваются до того,что начинаютъ ви деть въ большевистскомъ правительств* сильную власть, способ ную выполнить нащональныя задачи Россш, друпе,—какъ анти большевики — Абрамовича и Мартовъ, — доходятъ до того, что провозглашают большевистское правительство «созданнымъ револющею».Ужъ если можно где говорить о «деморализация», то именно здесь. И ото происходить тогда, когда необходимо все на пряжете воли, чтобы столкнуть ненавистную власть и спасти гиб нущую Pocciro Въ этотъ моментъ, можетъ быть, Совещаше Членовъ Учредительнаго Собрашя, выставившее определенные, непримиримые лозунги борьбы, поможетъ, по м*р* своихъ силъ, россШской де мократш, отстаивающей тамъ, въ Россш, свои позицш еще однимъ: своей позищей дастъ ей лишшй

стимулъ сохранить осо

бенно нужную ей въ настоящее время уверенность въ творимомъ ею деле.

Николай Авксентьевъ.

Содержаже 2

ой

книги «Совр. Зап.»

Гр. Алексей Н. Толстой. - ХОЖДЕН1Е ПО МУКАМЪ. (Романъ). (Продолэкенк). — К. Бальмонтъ. ЗМЪЙ. (Стихотвореше). — В. Зензиновъ. РУССКОЕ УСТЬЕ. (Изъ дневника ссыльнаго). (Окончаше).— Н. Кранд1евская. (Стихотвореше). — Л. Шестовъ. ОТКРОВЕН1Я СМЕРТИ. {Окончите) — Г. ЛовцкШ. МУЗЫКА И Д1АЛЕКТИКА. (О творчеств* А. Н. Скрябина) — И. И. Бунаковъ. ПУТИ РОСС1И.— А. М. Михельсонъ. АМЕРИКА ПРОТИВЪ А Н Г Л Ш . — А. СЬверовъ. КРИЗИСЪ МЕЖДУНАРОДНАГО СОЦИАЛИЗМА. - КУЛЬТУРА И ЖИЗНЬ. — Проф. М. И. Ростовцевъ. ПОМИНКИ. — С. Поляковъ-Литоваевъ. ОБЪ ИСКУССТВЪ БЛАГОСЛОВЛЯЮЩЕМЪ. - А. Н. Мандельштамъ. ПОСТОЯННЫЙ М Е Ж Д У Н А Р О Д Н Ы Й СУДЪ И Н А Ч А Л О РАВЕНСТВА ГОСУДАРСТВЪ. - П. Н. Апостолъ. ВОПРОСЫ ДЕНЕЖНАГО ОБРАЩЕН1Я НА БРЮССЕЛЬСКОЙ ФИНАНСОВОЙ КОНФЕРЕНЦШ. — С. ЗагорскШ ЭКОНОМИЧЕСК1Я ПРОБЛЕМЫ МИРА. - М. В. Вишнякъ. НА РОДИНЪ. I. Паден1е Крыма. — На первомъ этап*. — «Образцовая эвакуащя». — Продолжена

исхода. —

Ни

ства — II. Матер1алъ для будущаго. — Кто виноватъ? — То,

СОМН-БШЙ, ни лукав

что

было. — Дватене-

рала — два антипода.— Стратепя и политика. — Кто кого обошелъ? — Личная дикта тура, какъ методъ преодолъшя существующей безличной диктатуры. — Смыслъ крым ской трагед!и. —

HI. Что будетъ? — Расчеты

денныхъ. — С.-Д., К.-Д., С.-Р. — общественнаго мнъюя.

поб-вдителей. —

Надежды

побъж-

Политическш одиночки. — Сложеше силъ и органъ

Н. Авксентьевъ. — СЛОЖЕН IE С И Л Ъ .

О Т К Р Ы Т А П О Д П И С К А Н А 1921 Г О Д Ъ на ежедневную газету

.ШПИНИ Ш Ш И " выходящую въ ПарижЬ на русскомъ яз. въ формагЬ большихъ французск. газетъ додъ редакщей прис. пов4>р.

М. Л. Г о л ь д ш т е й н а . Собственные корреспонденты во всвхъ столичныхъ городахъ и во всЪхъ центрахъ русской эмигращи.

ПОДПИСНАЯ

ЦЪНА:

1 MtC

3 мЪс.

б М*БС

1 годъ

27 ф р .

50 фр.

95 ф р .

4о ф р .

ПО фр.

Во Францш.

10 фр.

За-границей.

12 ф р . 33

фр.

ПРИНИМАЕТСЯ

srrrrz

на ежедневную, безнарп'йную, независимую газету

,Лнбавсное Русское Слово" Редакторъ-издатель В. И . Тасьманъ (бывшШ редакторъ-издахель газеты „Минсюй Голосъ") П О Д П И С Н А Я Ц Ъ Н А : 25 германскихъ марокъ въ мЪсяцъ.

Адресъ редакцж: г. ЛИБАВД (Латв1я).

Русское Ицательство i Книжный

J . P O V O L O Z K Y & С\

Шшшшь E D I T E U R S

13, Вив Bonaparte, PARIS (VP) и/.: Gobelin* 53-«2 Собственный издашя на русскомъ I Журналы и газеты, и французскомъ языкахъ. Художественныя издашя. Руссюя и французаая книги по белУчебники, словари и самоучители летристикт; и вс-feMb отраслямъ знашя. иностранныхъ языковъ. Выдаются справки и принимаются заказы на руссюя и иностранный книги и на перюдичесюя издашя. Принимаются поручения по печатанпо книгъ. Книжнымъ магазинамъ, общественнымъ учрежден^ямъибывш. военноплЪннымъ делается скидка. КАТАЛОГИ ВЫСЫЛАЮТСЯ ПО ТРЕБОВАН1Ю БЕЗПЛАТНО.

ВЫШЛА

ПЕРВАЯ

КНИЖКА

дъти-дътямъ Сборники разсказовъ, ш ш н н ы х ь к иллюстрированныхъ дътьин въ возрасти 10-13 л ш , . подъ редакщей И. и Л . Коварскихъ. ЦЪна выпуска: 2 * р . 50 с. Редакщя преатЬдуетъ Ц'Ьль сохранить руссюй языкъ у

дЬтей,

находящихся

жать въ нихъ

сейчасъ

на

чужбинЬ,

любовь къ Родин*, содействуя

поддер

мышленш

и творчеству на родномъ язык*. Адресъ Редакцш и Конторы: J . P O V O L O Z K Y & C , 13, rue Bonaparte - P A R I S ic

(6 ) е

ОТКРЫТА ПОДПИСКА НА 1921 ГОДЪ Годъвдамя3-й.

н а ежедневную газету

Годъ издшш М

ОБЩЕЕ ДЪЛО Редйкторъ-Издатель

£ . Л.

БУРЦЕВЪ.

Выходить ежедневно, не исключая понедъльниковъ и дней посл&~ праздничннхъ.

ПОДПИСНАЯ

Во Франции и Белыми Въ другихъ странахъ

ЦЪНА:

на 1 м.

наЗ м.

на 6 м.

на 1 г.

6 фр. 9 »

1б"фр. 25 »

30~фр. 45 »

55 фр. 80 »

Пр1емъ подписки и объявлешй производится въ Главной Конторе „Общаго Дъ\ла", „La Cause Commune , 142, rue Montmartre, Paris, и во ВСБХЪ отд*влешяхъ и агентствахъ газеты. 44

П - о й номеръ ежемЪсячнаго библ1ографическаго журнала

„Русская Книга" Въстнякъ русскаго книжнаго рынка подъ редакщей проф. А. С. Ященко поступилъ въ продажу въ Русскомъ книжномъ магазин* « М О С К В А »

въ Б е р л и н *

и у всЬхъ его представителей. Ц-Ьна .отд. номера — М. 3 ; во Францш и т. д. — М. 6 ; подписка на 3 irsc. — М. 9 и М. 18. Журналъ «РУССКАЯ КНИГА» будетъ давать полные библюграфичесюе обзоры ВСБХЪ новыхъ русскихъ книгъ и журналов*, какъ по являющихся за-границей, такъ и въ Советской Poccin; онъ будетъ помещать статьи по общимъ издательско-библюграфическимъ вопро. самъ, критичесюя Статьи и кратшя рецензш, удивлять внимаше собьтямъ въ литературной средъ* и давать обзоры русской прессы.

КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО

„РУССКАЯ ЗЕМЛЯ 5 , rue du Ddme, 5 ter

ВЫШЛИ

ВЪ ПАРИЖЪ.

ter

ВЪ

СВЪТЪ:

К. Д. Б А Л Ь М О Н Т Ъ . — „ Д а р ъ З е м л Ъ , " хотворений И. А. Б У Н И Н Ъ . — друпе разсказы

„Господинъ

сборникъ новыхъ сти 7 фр. 50 с.

изъ Санъ-Франциско" и 12 фр.

А . И. К У П Р И Н Ъ . — „ С у л а м и е ь "

и друпе разсказы

—

Гр. А . Н. Т О Л С Т О Й . — „ Н а в о ж д е ш е " и друпе разсказы.

—

И В . Ш М Е Л Е В Ъ . — „ Н е у п и в а е м а я Ч а ш а " , повесть. И . А. Б У Н И Н Ъ . —

„Деревня".

„Суходолъ"

. . .

Д. С. МЕРЕЖКОВСК1Й. — „14 Д е к а б р я " , романъ ВЫЙДУТЪ БОРИСЬ

ЗАЙЦЕВЪ. —

ВЪ

12 фр. .

—

и друпе разсказы.

избранныхъ

А. И. К У П Р И Н Ъ . — „ Г а м б р и н у с ъ " Гр. А. Н. Т О Л С Т О Й . —

МАРТЪ:

„Путники"

3. Н. Г И П Ш У С Ъ . — С б о р н и к ъ

7 фр. 50 с.

разсказовъ.

и друпе разсказы.

„Хромой б а р и н ъ " , романъ.

Н. А . Т Э Ф Ф И . — „ Т и х а я з а в о д ь " и друпе разсказы. Издашя „РУССКОЙ ЗЕМЛИ" продаются во ВСБХЪ русскихъ книжныхъ магазйнахъ Европы и ВЪ П А Р И Ж Ъ : Въ книэШыхъ магазйнахъ:

Въ редакщяхъ газетъ:

%. ПОВОЛОЦКАГО, 13, rue Bona parte (Vie).

„ПОСЛЪДНИХЪ НОВОСТЕЙ", 5, place du Palais-Bourbon. „ОБЩАГО ДЪЛА"< 142, rue Montmar tre.

Л. РОДШТЕЙНА, 17, rue Cujas (Ve). „ЗЕЛЕНОЙ ПАЛОЧКИ", 31, rue R i chelieu.

&ь„ТНЁ KITTY",390,rueSt-Honore.

По первому письменному требовашю („ROUSSKAIA Z E M L I A " , 5ter, rue du Ddme, Paris, XVIe), книги высылаются наложеннымъ платежомъ въ провинцдю и доставляются на домъ въ Париже.

КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО

ВОЗРОЖДЕНИЕ ЗАБОТЫ О НАСЕЛЕН1И ВЪ АНГЛШ* Сборникъ статей по вопросамъ народнаго образования и воспитания, по охран* дътскаго тоуда, общественной медицинъ, гипен* городовъ и дорожному хозяйству. С6 статьей Проф. П . Г. ВИНОГРАДОВА: ЗАБОТА О НАСЕЛ Е Ж И ВЪ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВ*. xxxii. + 232 стр. Ц. 5 шиллинговъ.

ДЮНЕО

ДЖОНЪ

НОВЫЯ СТАДIИ „ХОРОВОГО НАЧАЛА" ВЪ АНГЛШ. 32 стр. Ц. 1 шиллингъ.

С. П. Т Ю Р Ц Н Ъ . ПРОБЛЕМЫ

ДРИНКУОТЕРЪ.

АВРААМЪ ЛННКОЛЬНЪ. Пъеса въ шести дЪЙств1яхъ. Съ введешемъ Проф. П. Г. ВИНОГРАДОВА. Разрешен, авторомъ переводъ съ англШскаго Л.

ТРУДА ВЪ АНГЛШ.

СМОЛЛЪ.

xviii. + 76 стр. Ц. 2 шиллинга

xi. + 68 стр. Ц. 2 шиллинга.

Книги высылаются по получеши заказа и ихъ стоимости, со включешемъ стоимости пере сылки и доставки: 2 пенсовъ въ Англш; 4 пенсовъ въ друпя страны (для сборника) и 3 пенсовъ (для остальн. изданш). Книги наложеннымъ платежемъ не высылаются Общественнымъ организащямъ и книгопродавидмъ обычная скидка.

СКЛАДЪ ИЗДАН1Й: S. P. TURIN, 84—86, Chancery Lane, London, W. С. 2.

Кооперативь „ Р У С С К А Я

КОЛОШЯ"

(БЕРЛИНЪ)

Вышелъ 1 " выпускъ й

НОВОЙ

Русской Библютеки С О Д Е Р Ж А Н 1 Е : Вл- Короленко, „Девица Н а с т я " .

— Валентинъ Горянскш, „ У р о д ы " . — К. Треневъ, „ Б у д о ч н и ц а " . — Семенъ Юшкевичъ, „ В ъ л а в о ч к е " . — Л- М. Василевсмй, „ О б и д а " . —Андрей Соболь, „Сказка о п л а т ф о р м е " . — А. Панкра т о в у „ Б . Ц а р ь въ С и б и р и " .

ЦЪна каждаго выпуска 3 марки. РЕДАКЩЯ

И КОНТОРА:

BERU^-CHARLOTTENBURG 4, Kantstrasse 122, 2 Tr. Телефонъ: STEINPLATZ

7817.

ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПОДПИСКА НА на

ежедневную

1921

TOJJb

газету

„ВОЛЯ РОССШ выходящую въ П Р А Г Ъ

при ближайшемъ учаспи:

В. М. Зензинова, В. И. Лебедева и О. С. Минора. УСЛОВ1Я

ПОДПИСКИ:

1 MtC. 3 MtC 6 МЪХ. Въ ПрагЬ и Чехо-Словакш. . . 20 ч. кр. 60 ч. кр. 119 ч. кр. Во Францш и Бельпи 9 фр. 27 фр. 50 фр. Въ Италш • 12 лиръ 30 лиръ 60 лиръ Въ Швейцарш 5 фр. 15 фр. 2S фр. Въ Гермаши 20 мар. 60 мар. 120 мар. Въ Австрш * 125 ав. кр. 375 ав. кр. 725 ав. кр. Въ Болгаши 40 лева 120 лева 220 лева Въ Юго-Славш 15 дин. 45 дин. - 80 дин. Въ другихъ странахъ 40 ц. кр. 120 ц. кр. 220 ц. кр. ВоенношгБннымъ, лепонерамъ и обществ, организащямъ скидка 50% Подписка принимается только по 1-ое и 15-ое каждаго месяца. За перем-вну адреса уплачивается 1 крона.

Редакщя и контора газеты: Tcheco-Slovaquie, P R A H A L , U h e l n y trh. i . tel. 9802.

Въ У Ж Г О Р О Д Ъ

(Карпатская

Русь,

Чехоеловак1я)

издается, по четвергамъ,

НАРОДНАЯ ЕЖЕНЕДЪЛЬНАЯ ГАЗЕТА

„ Р У С С К А Я ЗЕМЛЯ Чековое конто почтовой сбере гательной кассы въ flpart

„RUSSKAJA

Ш 400.863.

ZEMLJA"

Конто въ кредитномъ союзъ

„Защита Земли*', Львовъ,

X* 2700.

ТекущШ счетъ въ:

Адресъ:

UZHORQD. Masarykova, pi. 4, Karpatska Rus. G.S.R.

„Zivnostenska Banka'% Praha. ,,Ceska Banka U n i o n " , Praha. ,,Agrarni Banka", Uzhorod. Самопомощь", Ужгородь.

П о д п и с н а я ц%на: Въ Чехословакш, на годъ... 30 kc. | Въ Америк*, на тодъ 3 дол. — на 1/2 года 16 kc. | Въ Германии — . . . . . 60 мар. Въ другихъ государствахъ на годъ 60 kc. Ц'Блая страница

ЦЪНА ОБЪЯВЛЕШЙ: 1.200 kc. | 1/2 страницы

600 kc. и т, д.

РУССКОЕ КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО ВЪ ПАРИЖЪ -:Metro: Palais-Royal

„СЪВЕРЪ"

-:-

3 i , rue de R i c h e l i e u , 3 i

Tel. Louvre 13-36

КНИЖНАЯ ЛАВКА К Н И Ж Н Ы Я новинки СПЕЩАЛЬНЫЙ ОТДЪЛЪ ДЬТСКИХЪ КНИГЪ ПРШМЪ ПОДПИСКИ НА ВСВ РУССК1Я

ИЗДАН1Я

ПОЧТ*

И С П О Л Н Е Н IE

ВСЪХЪ

ЗАКАЗОВЪ

ПО

на 1021-ый годъ НА ДВУХНЕДЕЛЬНЫЙ

ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ

= = = = = = = =

ДЛЯ ДЪТЕЙ

Зеленая

ЖУРНАЛЪ

= = = = = = = = = =

Палочка

Подписная Плата (съ пересылкой и доставкой): На Э М-БС. (6 книжекъ)

Во

Францш

. . ,

В ъ другихъ странахъ Европы . .

На 6 м-fcc. (12 книжекъ)

На 1 годъ (24 книжки)

18 фр.

фр.

2 0 фр.

фр.

Подписка принимается почтовыми переводами или банковскими переводами (въ обоихъ случаяхъ сл-Ьдуетъ адресовать переводы на имя: EDITIONS ^ E V E R " , 31, rue de Richelieu, Paris, №) или въ контор* журнала: 31, rue de Richelieu, (Metro: Palais-Royal).

большая русская газета въ С о ф ш выходить временно три раза въ неделю п о ; СРВДАМЪ, ПЯТНИЦАМЪ и ВОСКРЕСЕНЬЯМЪ. ВЪ ГАЗЕТВ ПРИНИМАЮТЪ БЛИЖАЙШЕЕ УЧАСТ1Е:

Проф. П. М. Богаевскш, В. М . ВиленскШ, проф. Э. Д. Гриммъ, проф. В* В. Завьяловъ, В. А. ИловайскШ, А. Г« Левенсонъ, писатель П. А. Н Й лусъ, проф. М. Г. Попруженко, проф. К. Н. Соколовъ, писатель А М. Федоровъ, Ф. Н. Штиглицъ, проф. А. В. Маклецовъ, проф. Л. Я. Тауберъ и много другихъ. СПЕЦИАЛЬНЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ во веЬхъ СТОЛИЦАХЪ ЕВРОПЫ. Подписная плата въ м/ъсяцъ: для Болгарш 25 лева, $а-границу 32 лева. Редакшя помещается : СОФ1Я отель Континенталь № № 276 и 277. Редакторъ: Редакцюнная Коллепя.

Издатель: В. ИловайскШ.

О Т К Р Ы Т А ПОДПИСКА НА

1921

ГОДЪ

на еженедельную газету

„ВРЕМЯ" Вступая въ третШ годъ своего существовашя, газета останется верной своимъ разъ провозглашеннымъ принципамъ: отражать наиболее полно далекое и близкое. Читатель найдетъ въ нашей газетЬ поагЬдйя

известия изъ

Советской

Poccin,

изъ жизни

русскихъ за рубежомъ и богатую местную хронику. гружая

газету

политическимъ

матер!аломъ,

Не пере

„ВРЕМЯ"

будетъ

ясно освещать всЬ политйчесйя

явлешя международной и рус

ской

гражданской

жизни,

красной

борясь

противъ

войны,

противъ

и бЪлой диктатуры, и защищая идеи внутреннего

внЪшняго мира

творческаго

труда.

Широкое м^сто будетъ

отведено литературЬ и фельетону. „ В Р Е М Я " надеется и въ дальнЬйшемъ на снмпатш своихъ читателей. ПОДПИСНАЯ

ЦЪНА:

На одинъ годъ 45 мар., на полъ года 23 мар., на три мъхяца Х% мар., на одинъ мЪсяцъ 4 мар. За-границу почтовая надбавка въ 50%« ЦЬНА

ОБЪЯВЛЕШЙ:

Полторы марки за миллиметръ; за-границей 3 марки. Адресъ конторы и редакцш: B e r l i n , W 5 o

Augsburgerstr.,

38»

Съ ноября 1920 г. въ Париж* выходить ежемесячный б о л ь ш о й

общественно-политическШ

и литературный журналъ

СОВРЕМЕННЫЙ = ЗАПИСКИ = при ближайшемъ учаспи:

Н. Д. Авксентьева, И. И. Бунакова, М. В . Вишняка, А. И. Гуковскаго и В. В. Руднева»

Журналъ служить явлу сплочен!я демократическихъ силъ Россш вокругъ лозунговъ: возрождеше русской культуры; преодоление большевизма; возсоздате свободной Россш на началахъ, провозглашенныхъ мартовскою револющей 1917 года.

Адреи, Редакфи: Г 8 ,

Шт,

PARIS (XVI) е

Telenhone: PASSY 89-61 Подписка, продажа и прхемъ объявлешй въ книжномъ магазинв:

P0V0L0ZKY, 13, rue Bonaparte, PARIS (VI ) е

Telephone: GOBELINS 53-62

Подписная цпма на каокдые 3 мгьсяца: во Францш 30 Фр. въ другихъ странахъ заграницей . . 33 фр. Отдельный книжки въ продаже во вевхъ большихчь книжныхъ магазйнахъ Европы и Америки. Ц'вва отдельной книжки ж у р н а л а Съ п е р е с ы л к о й з а к а з н о й б а н д е р о л ь ю

10 Ф р . 11 Фр.

Ц-Биа объявлений : страница — 400 фр.; полъ--страницы — 225 фр. АВТОРОВЪ присылаемыхъ рукописей Редакшя просить обозначать точный адресъ и фамилио, съ указашемъ и иностранной ея транскрипцш для почтовыхъ сношенш. Рукописи безъ обозначеш'я фамилии н адреса автора къ напечататю не принимаются. Статьи подлежать, въ случаъ- надобности, исправлешямъ и сокращешямъ по усмотрънно Редакцш. Непринятый рукописи возвращаготся азторамъ по востребоватю.

Imp. «ZEMG0R», 216, Bd Raspail, Paris.

Le gerant: H A M B O U R G