Тууган барановский м политэкономия 1 by Ergo Journal

(О Х Р Ш Ю Ш Ъ Е ПОЛИТИЧЕСКОЙ

экономш

Петроградъ 1915г.

Af. И. Туганъ-Барановсн/'й.

ОСНОВЫ Третье переработанное издан!е.

ТРИ НАДЦ АТАЯ — ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ТЫСЯЧИ.

Удостоено Императорской Академ1ей Наукъ большой премш имени С. А. Грейга.

ПЕТРОГРАДЪ.

Издан1еЮридическаго кнвгжнаго склада „П Р А В О “. 1915.

Типография акц. общества „СЛОВО*. Улица Ауковскаго, 21

23, с. д.

Изъ П Р Е Д И С Л 0В 1 Я

ко

второму издашю.

Teopifl экономической науки пережшваетъ въ настоящее вре мя перюдъ энергичнаго развитая и роста. После появлешя «Капитала» Маркса творчество экономиче ской мысли на некоторое время какъ бы прюстановилось. И это замечалось въ равной м^р-Ь какъ среди представителей господ ствующей экономической науки, такъ и среди сошалистовъ. Од нако, такое положенш продолжалось недолго. Толчекъ къ повому движенш экономической мысли былъ данъ учеными, относящимися враждебно къ социализму. Все теоретическое здаше «Капитала» покоится на опреде ленной теорш ценности, являющейся дальнМшимъ развииемъ учешй Смита и Рикардо— теорш, признающей трудъ основой ценности. Исходя изъ этой теорш, Марксъ, путемъ безупречпаго логического ностроешя, пришелъ къ своей теор1и прибйли{ сво дящейся къ при знашю прибыли, равно какъ и всякаго другого нетрудового дохода, не чЗшъ инымъ, какъ выражешемъ эксплоа тащи рабочаго класса неработающими классами. Такимъ образомъ, основное теоретическое учеше классической школы явилось фун даментом!. сощадистической теорш распредЬлёщя. Это не могло не дискредитировать трудовую теорш въ глазахъ всбхъ экономистовъ, относящихся враждебно къ сощализму. И вотъ мы видимъ, что въ ихъ рядахъ начинается усиленная разработка воиросовъ ц-Ьпности, приведшая къ крупнымъ ноложитедьнымъ результатам'!.. Мало-по-малу : вырабатывается новая теорш ценности, представляющая собой огромный шагъ впередъ сравнительно со старой T e o p ie fl. Основы этой теорш— такъ назыв., теорш предельной полез ности— были положены еще давно экономистомъ шиидесятыхъ годовъ прошлаго вгЬка Госсеномъ. Но въ свое время книга Гос-

сена не обратила на себя ничьего внимашя и только черезъ два десятилЗтя рядъ ученыхъ приходить, независимо другъ отъ друга, къ тому же объяснешю проблемы ценности, которое было дано и Госсеномъ. Teopifl предельной полезности дала сильнейший толчекъ экономической мысли и теоретическая работа закипала. Целый рядъ талантливыхъ ученыхъ занялся разработкой во всЬхъ деталяхъ новой теорш, резко противопоставляя ее старой трудовой теорш ценности и стремясь использовать ее въ опредЬленныхъ сощально-политическихъ ц'Ьляхъ. Если трудовая Teopifl ценности явилась въ рукахъ Маркса основой сощалистической критики капиталистическаго строя, то теор1я предельной полезности долж на была послужить теоретическимъ оправдашемъ нетрудового до хода и вообще существующего хозяйственнаго строя. Такимъ образомъ, сторонники теорш предельной полезности были приведены къ построенш и новой теорш распредЬлёшя, на базисе новой теорш ценности. Въ противоположному coniалистическомъ лагере новая теоp ia ценности первое время не встречала никакого сочувотпя и разсматривалась, какъ недобросовестная фaльcификaцiя науки съ буржуазными целями. Однако, довольно скоро она получила признаше со стороны некоторыхъ сощалистическихъ мыслителей— такъ. напр., въ Англш эта Te o p ifl принята такъ наз. «фаб1анцами», къ которымъ принадлежать все лучпйе представители сошалистической мысли этой страны. Въ книге, предлагаемой внимант читателя, я хотелъ бы показать возможность такой теорш распределешя, которая, буду чи Teopien эксплоатацш, подобно теорш Маркса, въ то же время не была бы логически связана съ Teopiefi трудовой ценности. Новую теорш распределешя я называю сощальной теорией распределешя потому, что она выдвигаетъ на первый планъ сощальные факторы распределешя— борьбу общественныхъ классовъ за наибольшую долю общественнаго продукта. Методологической особенностью этой Teopin является то, что она исходитъ изъ п о ш т я общественнаго хозяйства, какъ единаго цЬлаго. Правда, этотъ методъ никоимъ образомъ не можетъ счи таться новостью въ науке о народномъ хозяйстве. Наоборотъ, именно на основе пользовашя имъ и сложилась наука полити ческой экономш. Знаменитая «Экономическая таблица» Кенэ бы ла не ч'Ьмъ ицымъ, какъ первой гешальной попыткой понять ваконм капиталистическаго производства путемъ схематическаго

анализа цЬлаго общественнаго хозяйства. Огромное впечатлите, Произведенное •«Экономической таблицей» на современниковъ, объяснялось именно преимуществами этого метода. Но, какъ это ни странно, методъ Кенэ не нашелъ продол жателей и последующая экономическая наука осталась ему соиершенно чужда. «Экономическая таблица» пребывала для эконоМИСТОвъ долгое время загадкой, разр4шеше которой никого не инторесовало. И только по прошествш более вёка Марксъ во второмъ том* «Капитала» вернулся къ методу Кенэ и далъ свои схемы воспроизведешя общественнаго капитала. Однако, эти схемы стоятъ особнякомъ въ системе марксизма и совершенно не использованы самимъ Марксомъ для анализа целаго капиталистическаго хозяйства. Въ I и III томахъ « -Ка питала» Марксъ не пользуется ими и потому приходить, къ выводамъ, находящимся въ рёзкомъ противоречш со схемами П тома То же нужно сказать и о школе Маркса.' Между темъ, неудовлетворительное Состояше многихъ важнихъ отделовъ экономической науки и, въ частности, учешя о распределенш и реализацш общественнаго продукта, непосред ственно обусловливается, по моему мнешю, темъ, что экономис ты остались чужды методу «Экономической таблицы». И потому ннодеше въ политическую экономш метода Кенэ— метода схематическаго разсмотрешя целаго общественнаго хозяйства— npio6peтаетъ характеръ настоятельной потребности науки. Только поль зуясь этимъ методомъ экономическая Teopifl можетъ подняться на высшую ступень и пршти къ удовлетворительному разрешение трудной проблемы рынка и перюдическихъ хозяйственныхъ кризисовъ. Придавая особое значеше теорш, я старался отвести въ своемъ курсе достаточно места и фактамъ. Капиталистическое хо зяйство, по преимуществу изучаемое политической эконом1ей, не представляетъ собой чего-либо иеизменнаго и неподвижнаго. Оно находится въ процессе непрерывнаго развитая и установлеше тен денций этого развитая кажется мне одной изъ важнейшихъ задачъ экономической науки. Эта точка зрешя и определяла въ моихъ главахъ характеръ хозяйственныхъ фактовъ, на которыхъ я осташшлиналъ свое преимущественное внимаше. Преследуя теоретичесия цели, эта книга должна быть, по мысли автора, еще и книгой для чтешя для лицъ, желающихъ ознакомиться съ современнымъ состояшемъ экономической науки mb ц'Ьляхъ самообразовашя, и учебникомъ этой науки въ обыч-

номъ объем'Ь университотскаго преподавания. Достигается это разд’Ьлешемъ книги , на два текста съ различнымъ шрифтомъ— бол’Ье крупнымъ шрифтомъ напечатано то, что необходимо для элементарнаго ознакомления съ наукой; напечатанное бол'Ье мелкимъ шрифтомъ преследуете самостоятельные научныя цЬли или представляетъ собой подробности. ВмЪстЬ съ тймъ имеется въ виду не только читатель вообще, но, преимущественно, русскш чита тель. Потому особое ■ внимаше обращается на иклюстращю георетическихъ положенш фактами русской жизни и анализъ фактическихъ условш хозяйственнаго развиия Россш. Посвящая свою книгу Кенэ, Госсену и Марксу, я хотелъ воздать должное тЬмъ идейнымъ в.пяшямъ, которымъ она обязана своимъ возникновешемъ. Царское Село, 28 февраля 1911 г.

П Р Е Д И С Л О В 1Е

къ третьему издашю. Въ третьемъ издаши некоторые отделы расширены, друпе же подверглись сокращешю. НаиболЬе существешшя добавлейя сделаны въ главЬ Y1I перваго отдела о проблем!; законовъ общественнаго развййя и въ главЬ I третьяго отдЬла— о теорш монопольной цЬны. Вообще же весь текстъ пересмотрЬнъ и исправленъ— въ особенности, въ отд'Ьл'Ь распред'Ьлетя, соответственно моимъ взглядамъ на проблему распредЬлешя, выраженнымъ въ моей броппорЬ «Сощальная Teopia распред'Ьлетя» •{%$! 1 Иетроградъ, Щ .октября 1914 ;г.

ОТД'ВЛЪ I. Общее учеше о народномъ хозяйств^. Стр. 1'лава I. Предметъ политической экономш. I. Общая харак теристика политической эконом!и.— II Опред+.леше хозяйственной дйятель■ооти.-— Ш. Политическая 'эконошя и естествошаше.— IV. Единичное и на родное хозяйство........................... ..... 1 Глава II. Методолопя политической экономм. I. Характеръ научнаго описатя вообте,-— II. Описаше въ области общественныхъ наукь.— III. Построеше системы экономическихъ поняпй.— IV. Объяснеше экономическихъ явлешй.— V. РаздгЬлеше политической экономш на части. 20 1'лава Ш. Логическ!я категорш хозяйства. Ценность н СТОИМОСТЬ. I. Общее учеше о ценности.— И . Трудъ и предельная подеиность, какъ факторы ценности.:—Ш. Общее учен!е о стоимости. . 42 Глава IV. Исторически категорж простого товарнаго и капиталистическаго хозяйства. I. Товаръ и м^йовая ценность.— II. Капиталъ и прибавочная ценность. . . . . .: . . . , ‘ , 1 71 Глава V. ВнЪшняя природа и хозяйство. . . . . , 83 Глава YI. Учеше о населенж. . . . . . . . . . . 87 Глава VII. Развит1е народнаго хозяйства. I. Историчесше за коны вообще.— II. Схемы хозяйственнаго развилял— Ш. Классификащя мвпйственныхъ системъ.— IV. Хозяйственное развитее Poccin. . . . 92

ОТДЬЛЪ II. П р о и з в о д с т в

о.

Глава I. Процессъ хозяйственнаго труда въ абстрактной формЪ......................................................................................................124 Глава II. Простое и сложное сотрудничество. I. Простое потрудничество.— И. Сложное сотрудничество.~Ш. Дифференщащя общества. 138 Глава Ш. Формы промышленности. Домашнее производство. Ремесло. ........................................................................................... 156 Глава IV. Кустарная промышленность. I. Кустарная промыш ленность на Западё.— И. Кустарная промышленность въ Россга. . . . 164 Глава V. Мануфактура и фабрика. I. Мануфактура и фабрика на Западе.— II. Мануфактура и фабрика въ Poccin. . . . . . . . 176

1 Стр. Глава VI. Земельная община. I. Земельная община въ Запад ной Европ'Ь и на BOCTOKt.— II. Земельная обшина въ Poccia.— III. Оцен ка общины съ экономической точки зр4шя.— IV. Наше захонодательство объ общий* . . . . . . . . . . . . . . . * . . .

188

Глава VII. Крупное и мелкое производство въ сельскомъ хозяйств*................................ . . Глава УШ . Крестьянское хозяйство и земельный вопросъ въ Россш. I. Раснространеше кресгьянскаго хозяйства. — II. Дифференшащя крестьянства.— III. Крестьянское малоземелье.— IV. Переселеше.— V. Крестьянсюй банкъ. . . . . . . . . . . . . . . .

228

ОТДЪЛЪ ill ^

0 .6 м * н ъ.

Глава I. ЦЪна. I. Рыночная д^на и ея образоваше.— П. Средшя 246 цЪны товаровъ. . . ........................................ ,............................. .... Глава II, Деньги. I. Возникновеше денегъ и ихъ функщи.— II. Ценность денегъ.— III. Монета и денежный системы.— IV. Бумажныя г деньги.— V. Бумажныя деньги въ 1’осЫи.— VI. Общая оценка роли де негъ вь современномъ хозяйств^. . . . . . . . . . . , , 265 : Глава III. Кредитъ. I. Сущность кредита.— II. Байки.— III. Сбере- Г гательныя кассы.— IV’. Народнохозяйственное значеше кредита. . , , 36S1 Глава IV. Страховаше...................... ...... . . . . ■. . у 319Глава VI. Торговля. I. Торговля и торговый учреждешя.— II. По литика внешней торговли, . . . . . . », , . v . . . . 3 2 7 ' Глава VII. Капиталистическое предпр1ят1е и его формы. I. Формы капиталистическнхъ предпр1ятШ.--II. Союзы предпринимателей. . 346 ] Глава УШ. Кооперативное npeAnpiflTie и его формы. I. ОпредЬлеше и классификация кооперативовъ,— Ц. Производительным и трудовыя артели.— Ш. Потребительныя общества.— IV. Кредитные коо перативы.— V. Сельскохозяйственная кооперащи.— VI. Кооперащя и политическая партш............................ ... . . . , . . . . 3551 Глава IX. Средства сообщешя. . . . . . . . . . . 386

ОТД'ЬДЪ IY. Р а с п р е д t л е н i е Глава I. Учеше объ общественномъ класс*. I. Поняие об- ; ществиннаго шасса.— II. Основные классы капиталистическаго общества. 391 Глава II. Проблема распредЪлешя. I. Общая характеристика явленШ распред'Ьлешя.— II. Основное д’Ьлеше видовъ народнаго дохода. 406

ж Otp. Глава III. Заработная плата. I. Ирннцишальныя основы теорш заработной платы --II. Различныя теорш заработной платы.— Ш. СовдАльная теория заработной платы.— 1У. Разли'пя трудовьгхъ доюдовъ въ различныхъ отраслях^ труда.— V. Формы заработной платы.-— VI. Истор]я . ... . . . заработной платы йъ Англш................................................ ......... . Глава IV. Pafionie союзы. I. Pa6o4ie союзы и ихъ функцш.— II. 1'енолюцюнный синдикализмъ. . . . . . . . . . . . . . 4 ..... .... 453 Глава У. Законодательство по охранЪ труда. 1. Фабричное законодательство.— 11. Страховаше рабочихъ. — Ш. Государственное регулироваюе заработной платы............... ........................... .............. 471 Глава YI. Рабочее движеже и законодательство по охрань труда въ PocciH. I. Рабочее движете:— II. Законодательство по игран* труда-. . . . . . | . | . . . . . . . . . . . 482 Глава VII. Прибыль. L Различныя теорш прибыли.—-П. ('ощальii.'ui reopifl прибыли.. ......................................................... ...........492 Глава ТШ . Земельная рента. I. Teopia капиталистической зе мельной ренты.— П. Продовольственная аренда.................................. 523 Глава IX. Движете общественнаго дохода въ цЪломъ. 592

ОТДЪЛЪ Y. Капиталистическое хозяйство

въ цЬломъ.

Глава I. Круговоротъ общественнаго капитала и reopia рынка- I- Круговоротъ общественнаго капитала.— 11. Teopia рынка клинической школы.— Ш. Teopia рынка €исмонди.— IV. Paepimeaie про блемы рывка.— V. Фактическая поверка теорш рынка.—-VI. Междуна-. родное перед вижеше капитала и рынокъ въ ыолодыхъ капиталистическихъ отранахъ ..................................... ......

. . . . .

. , • ■ • • > • • • • •

■

541

Глава II. Кризисъ капиталистическаго хозяйства. I. Капиталипичесшй циклъ.— П. Капиталиттичесшй циклъ въ Аншя.— Ш. Теорш кризисовъ.— IV. Объяснеше капиталистическаго цикла и перюдичности кридисовъ................... . ......................... . . • . . . . 569 Пписокъ цитированныхъ авторов^. . | . . « 592

О Т Д Ъ Л Ъ

Общее уЧеше о народнодоъ хозяйств^. ГЛАВА Ж

Предметъ политической экономш. I. О б щ а я х а р а к т е р и с т и к а п о л и т и ч е с к о й э к о н о м 1 и . Teopifl и факты. Задачи научнаго курса политической экономш.—II. О п р е д е ле н 1 © х о з я й с т в е н н о й д ^ я т е л ь н о с т и. Хозяйство съ точки зр’Ьнгя рода ■удовлетворяемыхъ имъ потребностей. Хозяйственный принципъ. Объективный и субъективный отличительные признаки хозяйственной деятельности.—IIL П о л и т и ч е с к а я э к о н о м и я и е с т е с т в о з н а н i е. Двусторонность хозяйственнаго процесса. Эконокпя и техника. Различ!е точки зретя бюлогическихъ наукъ и политической экономш. — IV. Е д и н и ч н о е и н а р о д н о е х о з я й с т в о . Почему невозможна экономическая наука о единичномъ хозяйстве. Политическая эконом1я и психолопя. Народное хозяйство. СтихШньш силы народнаго хозяйства и планомерное регулировате его общественной властью. Определете по литической экономш. Хозяйство какъ культурное единство. Гносеологичесюя причины изучешя^ политической эконом!ей народнаго хозяйства. I. О б щ а я х а р а к т е р и с т и к а п о л и т и ч е с к о й э к о н о м 1 и. Политическая эконоийя изучаетъ народное хозяйство— въ какихъ отношешяхъ, въ какомъ смысле и съ какими целями, это выяснится изъ дальнейшего изложешя. Положеше политической экономш среди другихъ общественныхъ наукъ чрезвычайно своеобразно въ томъ отношешй, что никакая другая общественная наука не вызываетъ къ себе такого живого интереса среди людей нашего времени и въ то же время не отри цается столь часто въ своемъ научномъ авторитете, не встречаетъ такой враждебной критики съ самыхъ различныхъ сторонъ, какъ политическая эконом1я. И то и другое, до известной степени, вызы вается общей причиной. Изучая отношешя хозяйства,1 политическая эконом in вторгается въ сферу хозяйственныхъ интересовъ, явля ющихся, при господствующихъ усшгаяхъ общественной жизни, .наи более мощными и доминирующими интересами современности. Но при наличности глубокаго и неустранимаго антагонизма хозяйственныхъ

—

интересовъ, характернаго для существующая строя хозяйства, выводы политической экономш не могутъ не вступать въ столкновеше съ хозяйственными интересами техъ или иныхъ группъ населешя. Бла годаря этому, положешямъ нашей науки всего труднее завоевать Общее признаше— известно, какое сопротивлеше оказываетъ враждеб ный интересъ даже самымъ яснымъ и, казалось бы, непререкаемымъ аргументамъ. Вотъ почему авторитетъ политической экономш такъ шатокъ и неустойчивъ въ общественномъ мненш— ч'Ьмъ глубже за хватываете эта наука природу общественно-экономическихъ отно шешй, темъ упорнее отвергаются ея выводы со стороны техъ, интересамъ которыхъ эти выводы противорИзчатъ. Другая причина и силы и слабости политической экономш за ключается въ томъ, что она является единственной среди всехъ об щественныхъ наукъ, ставящей себе верховною целью не описаше конкретныхъ явлений и даже не причинное объяснеше каждаго изъ нихъ въ отдельности, но~установлеше общихъ закономерностей причинныхъ соотношенш соответствующихъ явлений. Достигаетъ ли п о литическая экономия этихъ целей или нетъ,— во всякомъ случае, она ихъ себе ставите и этимъ существенно отличается какъ отъ наукъ права, содержаше которыхъ слагается, главнымъ образомъ, изъ описашя д'Ьйствующаго права, исторш развита его и критики съ точки зрешя целесообразности, такъ и отъ общей науки исторш, которая описываете и объясняете историческую смену обществен ныхъ явлешй, но не доводите своихъ обобщенШ до установлен1я об щихъ закономерностей общественныхъ явлешй. Последняя задача выпадала бы на долю соцюлогш— но таковой научной дисциплины пока, въ строгомъ смысле, не существуете, и мы все еще не вышли изъ мапоуспешныхъ попытокъ создать эту отсутствующую науку. По своимъ целямъ политическая эконом1я приближается, такимъ образомъ, къ тому точному абстрактному познан1ю, образцомъ ко тораго можетъ служить абстрактное естествознан!е. Но, конечно, со временная экономическая наука по точности и общеобязательному значешю своихъ выводовъ стоитъ далеко позади естествознатя. И потому, ставя себе более высоюя и трудно достижимыя цели, она становится и более уязвимой для критики, чемъ друНя общественныя науки, въ большей или меньшей степени сводящ1яся къ простому описашю конкретныхъ фактовъ. Открьгпе законовъ причинныхъ или функц|ональныхъ зависимо стей есть высшая задача науки. Но задача эта далеко не всегда, не при всякомъ уровне знашя разрешима. Въ частности, въ политиче ской экономш долгое время преобладало увлечен1е общими форму лами, въ которыхъ современники иидЬли ныражен1е неизменныхъ и вечныхъ законовъ хозяйства; в1К>сл'Ьдстм1и, однако, мноНе изъ этихъ, якобы, законовъ оказались поверхностными,-— а иногда и неправиль ными— обобщешями частныхъ и преходящих* явлен!й. Чрезмерная склонность къ широкимъ обобщен1ямъ и абстракц!и имела своимъ последств!емъ то, что экономическая теор!я мало по-малу потеряла связь съ реальной жизнью. Мног1я построен^ экономической теорш

—

прюбрЪли схоластическш характеръ— чисто словесныхъ определений, которыя вращались въ кругу условныхъ терминовъ, не обогащая ни на |оту нашего знашя действительности. Такое положеше дела не могло не вызвать реакцш. И вотъ мы видимъ, что увлечете теор1ей сменяется увлечешемъ фактами. Ра зочаровавшись въ достижимости более высокихъ целей научнаго по знашя, мнопе экономисты проникаются презрЪшемъ къ теорш. М е сто прежней отвлеченной теорш занимаютъ обстоятельнейппя опи сашя фактовъ конкретной экономической действительности и исторш хозяйства— и экономическая наука, въ трудахъ ученыхъ этого на правлешя, начинаетъ превращаться въ простое скопление огромной массы эмпирическаго матер1ала съ крайне скуднымъ теоретическимъ освещешемъ. Палка была перегнута въ другую сторону. Но страхъ поклон* никовъ фактовъ передъ теор!ей такъ же не соотвЪтствуетъ духу истин ной науки, какъ и чрезмерное увлечеже теор1ей болёе раннихъ эко номистовъ. Если теор1я, оторванная отъ фактовъ, пуста, то и факты, «е освещенные Teopieft, слепы. Научный курсъ политической экономш долженъ избежать обеихъ указанныхъ крайностей. Онъ долженъ былъ проникнуть съ на чала до конца стройяоТГТеорЬей, которая должна укладывать въ си стему и ставить на свое мЬсто каждый отдельный фактъ, находящей себе въ немъ место; но сама теор1я должна излагаться въ непо средственной связи съ фактами. И T e o p in и факты должны быть органическимъ целымъ, въ которомъ одна часть предполагаетъ другую. Teopifl, вытекающая изъ фактовъ, и факты, какъ основа теорш— таково должно быть содержаше курса, стоящаго на высоте современ ной науки. П. О п р е д е л е н ! е х о з я й с т в е н н о й деятельно с т и . Политическая эконом1я изучаетъ народное хозяйство. Но этимъ еще сказано очень мало. Прежде всего, нужно точно определить самое понятае народнаго хозяйства. Затемъ нужно установить, Въ какомъ смысле, въ какихъ отношешяхъ, съ какой точки зрешя экономическая наука изследуетъ народное хозяйство ибо хозяй ственная деятельность человека является предметомъ йзучешя многихъ другихъ наукъ, кроме политической экономш. Центральнымъ понятаемъ нашей науки является понят1е хозяй ства. Более ста летъ тому назадъ великШ Кантъ иронически замЬтилъ относительно науки права, что юристы все еще спорятъ о томъ, что такое право. Споры эти продолжаются и до днесь. Экономисты мало спорятъ или вовсе не спорятъ относительно понятгя хозяйства, но не потому, чтобы относительно него господствовало между ними полное соглаае. Большинство экономистовъ просто не чувствуетъ потребности въ точномъ опредЬленш центральнаго понйт1'я своей науки. Между темъ, неясность въ этомъ исходномъ пункте должна внести неясность во все последующее. Чтобы точно установить пред метъ йзучешя политической экономш и этимъ сделать невозможнымъ 2*

—

в торжеже въ ея область другихъ научныхъ дисциплинъ, равно какъ и безплодную охоту экономиста на чужихъ поляхъ, нужно самымъ строгимъ образомъ очертить границы той научной территорш, кото рую экономистъ можетъ и долженъ считать своимъ законнымъ владёжемъ. Только это можетъ обезпечить плодотворное мирное со трудничество отдЬльныхъ наукъ, вместо господствующей ныне между ними междоусобной брани, вызываемой неясностью ихъ взаимныхъ границъ. Наибольшей популярностью среди экономистовъ пользуются два рода определен^ понят1я хозяйства. Первая группа исходить изъ конечныхъ целей хозяйственной деятельности, изъ р о д а п о т р е б н о с т и , которой эта деятельность служитъ; вторая— изъ х а р а к т е р а х о з я й с т в е н н о й д е я т е л ь н о с т и , изъ внутреннихъ е я свойствъ. Опред-Ьлеже хозяйства перваго рода имеетъ, повидимому, всего бол'Ье сторонниковъ среди экономистовъ. Представители этого воззрежя на природу хозяйства различаютъ два рода потребностей— низппя, необходимыя физ1ологическ1я потребности поддержан[я жизни нашего организма (обычно называемыя м а т е р 1 а л ь н ы м и или внешними потребностями) и высиия потребности духовнаго или культурнаго характера. Хозяйствомъ является по этому взгляду такая деятельность, которая направлена на удовлетвореже первой группы потребностей *). # S „Подъ по нашемъ хозяйствования,—говорить, напр., Шмоллеръ,— мы прежде всего подразум’Ьваемъ деятельность, имеющую целью удовлетворен1е внешнихъ потребностей нашего организма, безъ чего невозможно наше существоваше. Добывать пищу у матери-природы при помощи охоты или скотоводства, мотыки или плуга, защищать себя отъ холода путемъ постройки дома изъ дерева или камня, изготовлять одежду изъ луба, льна и шерсти, устраивать оруд!я и нужныя приспособлешя для изговлешя всего этого — вотъ что такое хозяйствоваше" (Schmoller. Grundriss der allgemeinen Volkswirtschaftslehre. 1901. Стр. 2). Шмоллеръ дополняетъ это опредЬлеше указашемъ на то, что хозяйственной деятельностью является лишь такая, которая имеетъ „целесообразный характеръ, управляется известнкми техническими познашями. яснымъ расчетомъ и моральными идеями". Такимъ образомъ, въ определении Шмоллера сливаются въ одно целое опредЪлешя, относимыя мною къ первой и второй группе. Но на первый планъ Шмоллеръ выдвигаетъ именно родъ потребности, которой служитъ хозяйственная деятельность. „Подъ экономическими отношешями, которыя мы признаемъ определяющей основой общества,—пишетъ Энгельсъ въ 1894 г., въ одномъ изъ впоследствщ опубликованныхъ писемъ, — мы понимаемъ способъ, которымъ люди определеннаго общества производят^ свои средства къ жизни и обмениваются ими“ (Documents des Socialismus 1902. Т. II, стр. 73), а подъ средствами къ жизни Энгельсъ понимаетъ, какъ видно изъ его „Происхождешя семейства", „пищу, одежду, жилище и не обходимыя для этого opyflia труда". (Engels. Der Ursprung der Familie. 8 изд., Предисл.. стр. VIII). Правда, Энгельсъ не выдерживаетъ этого определе шя и нередко сходитъ съ его почвы- Производство товаровъ следуетъ считать, съ точки зретя Маркса и Энгельса, безусловно хозяйственной деятельностью, но товарами являются предметы, удовлетворяющее далеко по одиемъ необходимымъ потребностямъ жизни. Библ1я въ известномъ. примере Маркса въ I томе .Капитала” есть такой же товаръ, какъ и ХОЛОГЬ или водка. Однако, отъ этой непоследовательности определеше Энгельса но теряетъ своего важнаго значешя—оно ему нужно, какъ обо-

■

5 ■-

Такое понимаше сущности хозяйственной деятельности натал кивается, однако, на непреодолимыя трудности при его применеши къ делу. Прежде всего, совершенно невозможно точно разграничить такъ называемыя низиля, физюлогичесюя, и высипя, культурный по требности. Куда отнести, напр., потребности въ красивой одежде, драгоценностяхъ и т. п.? Несомненно, это— не необходимыя потреб ности. Однако, приготовлеше одежды относится всеми экономистами къ хозяйству. Далее,, если бы и можно было строго разграничить «хозяйственныя потребности» отъ «нехозяйственныхъ», это еще не даЛо бы намъ точнаго критер1я для различешя хозяйства отъ дея тельности другого рода. Дело въ томъ, что почти каждый предметъ можетъ служить самымъ разнообразнымъ потребностямъ, и, следова тельно, стоя на разсматриваемой точке зрешя, совершенно невоз можно установить, является ли данная деятельность хозяйственной или нетъ. Изъ кирпичей можно выстроить и фабрику (служащую целямъ хозяйства) и храмъ (не служащШ хозяйственнымъ целямъ); изъ полотна делаютъ мешки для хлеба, но на полотне питутъ и кар тины. Граница между хозяйствомъ и не-хозяйствомъ, такимъ обра зомъ, совершенно стирается. Въ виду невозможности определить хозяйственную деятельность по ея конечнымъ целямъ, мнопе экономисты стали искать отличительныхъ признаковъ хозяйства въ характере это самой деятельности-^-не въ томъ, что делается, а въ томъ, какъ делается 1). Хозяйствомъ, согласно этому, определешю, является всякая дея тельность, соответствующая хозяйственному принципу, подъ какосноваМе матер1алистическаго пониматя исторш, являющагося, съ точки зрешя этого определения, доктриной, признающей решающимъ моментомъ сощальнаго развиэтя деятельность людей, направленную на удовлетвоpeHie необходимыхъ потребностей жизни. У насъ въ Poccin на той же точке зрешя стоитъ Чупровъ: »Действ1я человека,—говорить онъ, — на правленный на удовлетвореше матер^альныхъ потребностей, могутъ быть названы хозяйственными, экономическими" (А. Чупровъ. Политическая эконом1Я. Изд. 1908 г. Стр. 7), & подъ матер1альньши потребностями Чупрозъ понимаетъ насущныя потребности нашего организма. *) .Каждое нормальноё хозяйство,—говорить Рощеръ,—направлено на достижеше наибольшей суммы личной пользы съ наименьшей затратой" (Roscher. Grundlagen der Nationalokonomie. 18-е издаше, 1886. Стр. 22). Всего точнее мысль эта выражена А. Вагнеромъ, согласно которому хозяйствен ный принципъ есть. „стремлен!е предпринимать лишь такую работу, при которой наслаждеше удовлетворешя потребности превосходитъ тягостное усил1е (жертву) и, вместе съ темъ, етремлеше къ возможно большей сумме (максимуму) удовлетворешя при наименьшей сумм’Ь (минимуме) усил1я или жертвы", а „хозяйство есть совокупность трудовыхъ действШ чело века, надравленныхъ планомерно и въ соотв-Ьтствш с ъ этимъ экономическимъ принципомъ на постоянное удовлетвореше потребностей человека. (A. Wagner, Allgemeine oder theoretisehe Volkswirtschaftslehre. Grundlegung. 1879. 2-е издаше. Стр. 10). Въ новейшей работе Вагнера Theoretische Socialokonomik“ (1907) мы находимъ несколько дополненное и видоизмененное определена хозяйства, но основная мысль его осталась та же. Въ Poccin на почве этого пониматя хозяйства стоитъ, напр.. А. А. Иеаевъ, признающШ „расчетъ отличительной чертой хозяйственной деятельности" и опре деляющий хозяйство какъ „совокупность основанныхъ на расчете дей ствШ, направленныхъ къ поддержашю, умноженш и рйсходоващю имуще ства* (А. А. Иеаевъ. Начала политической экономш, изд. 7-е 1908 г., стр. 42).

вымъ' следуетъ понимать стремлеше достигать съ тратами наиболыпаго полезнаго эффекта.

наименьшими

за»

Такое определение хозяйства кажется гораздо научней и го раздо глубже проникающимъ въ природу хозяйственной деятельности» чемъ опред-Ьлежя предыдущей группы. Оно совершенно отказываемся отъ мысли, что хозяйственная деятельность удовлетворяетъ только' одной групп-Ь потребностей. Какова бы ни была потребность чело века, низшая или высшая, деятельность, направленная на ея удовлетвореше, должна быть признана хозяйственной, если только она со вершается въ сОгласш съ хозяйственнымъ принципомъ. Самый же хо зяйственный принципъ есть не что иное, какъ требование возможно более бережливаго расходовашя силъ. Въ центре этого определешя хозяйства лежитъ понятае хозяй ственнаго принципа, играющее вообще очень .большую роль въ эко номической теорж нашего времени. Не подлежитъ ни малейшему сомнежю, что принципъ этотъ, действительно, свойственен'!» хозяй ственной деятельности и что хозяйственная деятельность темъ пол нее достигаетъ своихъ целей, чемъ болеё она ему следуетъ. Мы называемъ хозяйство Хорошимъ или дурнымъ въ зависимости отъ того, насколько оно построено въ соответствш съ этимъ принципомъ Ч. Однако, и хозяйственный принципъ столь же маж» пригоденъ для выделен^;. специфически хозяйственной деятельности изъ ряда другихъ, какъ и родъ потребности, которой эта деятельность слуЖйтъ, Всякая разумная целесообразная деятельность должна следо вать этому принципу. Мы мыслимъ согласно хозяйственному прин ципу, стремясь съ наименьшей затратой своихъ уМственныхъ силъ разрешить интересующШ насъ вопросъ, и темъ же принципомъ определяемъ ценность продукта нашего умственнаго творчества. Аб страктное понят1е, закрепляющее въ общей формуле неограниченное число отдбльныхъ конкретныхъ впечатленШ, потому является такимъ необходимымъ оруд1емъ нашего мышлешя, что, благодаря ему, эко номизируются силы нашего ума; эстетическая ценность произведенш искусства точно также зависитъ отъ способности ихъ съ наи меньшей затратой внешнихъ средствъ достигать наибольшей суммы эстетическаго впечатления и т. д. и т. д., Наши потребности далеко превосходятъ средства ихъ удовлетворения, находяпйяся въ нашемъ распоряженш. Поэтому мы должны экономизировать свои силы и

‘) На почве такого понимащя природы хозяйства сюялъ и Бюхеръ въ своихъ знаменитыхъ этюдахъ о происхожденш народнаго хозяйства. Дикарь, не знакомый съ хозяйственнымъ расчетомъ, не можетъ и вести, СЪ этой точки зрешя, хозяйства. Поэтому Бюхеръ былъ виолне послЬдователенъ, утверждая, что хозяйство есть результатъ историческаго раз витая и что более первобытные народы совсемъ не знаютъ хозяйства, ибо деятельность дикаря по добыванш пищи и удовлетворенно своихъ потребностей почти лишена элемента расчета и предвидешя. (Бюхеръ. Вовпшшовен1е народнаго хозяйства. Пер. подъ ред. I. М. Кулшпера. 1907 г. Стр. 24),

всяюя иныя средства удовлетворешя нашихъ потребностей, обезпечить себе максимумъ удовлетворешя последнихъ х).

чтобы

Итакъ, желая установить отличительный признакъ хозяйства, экономисты натолкнулись на принципъ гораздо бол'Ье широкаго значен1я— на основной принципъ всякой разумной деятельности вообще. Но именно поэтому принципъ этотъ не можетъ быть конститутивнымъ признакомъ понята хозяйства. Хозяйство, не удовлетворя ющее требовашямъ названнаго принципа, есть, конечно, плохое х о зяйство; но плохое хозяйство есть, все же, хозяйство. Съ другой стороны, творческая деятельность истиннаго художника, соверша ющаяся съ величайшимъ соблюдешемъ принципа экономш силъ, не принимаетъ въ силу этого характера хозяйства. Итакъ, и то и другое определеше хозяйства должны быть при знаны неустанавливающими конститутивныхъ признаковъ хозяй ственной деятельности. Разсмотренныя определешя ищутъ отличи тельные признаки хозяйства лишь въ субъективной сфере переживанш хозяйствующаго лица; определешя первой группы— въ сфере потребностей индивида, определешя второй группы— въ характере деятельности индивида. Но хозяйство есть двустороннш актъ, актъ взаимодейств1я между человекомъ и внешней природой. Именно въ этомъ и заключается объективный признакъ, самымъ резкимъ об разомъ оТличающШ хозяйственную деятельность отъ всякой иной. Всякая целесообразная деятельность должна иметь какой-либо объектъ, на который она направлена. Объектомъ этимъ можетъ быть либо человекъ либо внешняя природа, деятельность, непосредственнымъ объектомъ которой служитъ человекъ, никогда не вклю чается нами въ понятое хозяйства. Хозяйственная же, деятельность непосредственно направлена на внешнюю, природу. Въ этомъ за ключается первый объективный признакъ хозяйства. Такъ, напр., врачъ не занимается хозяйствомъ, когда онъ лечитъ больного, какъ не является хозяиномъ и учитель, занятый обучешемъ, музыкантъ, исполняющей музыкальную пьесу, или судья въ судебномъ засёданш. Напротивъ, обработка поля, результатомъ котораго является по лучеше пищи, приготовлеше одежды или жилища всеми включается въ сферу хозяйства. Во всехъ этихъ случаяхъ непосредственнымъ объектомъ деятельности Человека является внешняя природа— видоизменеше ея и приспособлеше- къ нашимъ целямъ. Но не нужно думать, что мы воздействуемъ на природу только для удовлетворешя нашихъ необходимыхъ, физюлогнческихъ потреб ностей. Самыя высийя наши потребности, точно также какъ и низ-

*) „Эконо(*пя мысли наиболее развита въ той науке, которая достигла наивысшаго формальнаго развиия и къ услугамъ которой такъ часто при бегаете и естествознате, т. е. въ математике... Физика представляетъ собой экономически упорядоченный орытъ" (Эрнестъ Махъ. Популярнонаучные очерки. Пер. Г. Котляра. 1909. Стр. 158—159).

ш!я, требуютъ для своего удовлетворешя измЪнешя природы нашимъ трудомъ.

предварительная

видо-

Религюзная потребность ведетъ къ постройке храмовъ и даже вся первоначальная архитектура возникла изъ постройки храмовъ. Эстетичесшя потребности вызываютъ самые разнообразные роды хозяйственной деятельности — приспособлешя внешней природы къ нашимъ потребностямъ. Одежда служить не только для защиты нашего те ла отъ холода, но и предметомъ украшешя, а производство одежды есть одна изъ важнейшихъ отраслей хозяйственнаго труда. Удовлетвореше музыкальной потребности требуетъ производства музыкальныхъ инструментовъ. Для скульптуры нужны мраморъ и бронза, для живописи— полотно и краски. Быстро растуи^я въ современномъ обществе потребности познашя приводятъ къ тому, что все увеличивающаяся доля общественнаго труда за трачивается на производство книгъ, бумаги, чернилъ, перьевъ, научныхъ инструментовъ и, т. д., и т. д. Стремлеше къ власти и господству надъ себе подобными есть одинъ изъ существенныхъ стимуловъ милитаризма, приводящаго къ тому, что сотни тысячъ и миллюны людей заняты приготовлешемъ разнаго рода предметовъ вооружешя, одежды и продовольсгая солдатъ. Словомъ, не существуешь ни одной общественной потреб ности, отъ самой высшей до самой низшей, которая не требовала бы для своего удовлетворешя воздейсгая человека на внешнюю природу, при способлен!^ ея къ нашимъ целямъ. Однако, хозяйственная деятельность не всегда состоитъ въ из менена внешней природы. Обменъ, торговля всеми относятся къ области хозяйства. , Въ этомъ случае; однако, переходить отъ од ного лица къ другому лишь владеше предметами внешняго Mipa,— самые же предметы не испытываютъ переменъ. При обмене изме няется отношеше человека къ внешней природе,— прюбретая нуж ный ему матер1альный предметъ, вступающий въ обменъ человекъ создаетъ для себя матер1альную возможность удовлетворешя своихъ потребностей. Значитъ, и въ случае обмена хозяйственная дея тельность направляется на создаше матер1альной обстановки, необ ходимой для удовлетворешя потребностей хозяйствующая лица, направляется на внешнюю природу— но не на видоизменен(е ея, а на завладеше ею въ интересахъ даннаго лица. Итакъ, первый отличительный признакъ хозяйственной дея тельности— это то, что непосредственнымъ объектомъ ея является внешняя природа, а не человекъ. Это— внешшй объективный при знакъ хозяйства. Но одного этого признака мало. Хозяйственная деятельность самымъ резкимъ образомъ отличается отъ игры, художественнаго творчества и, вообще, отъ всякой деятельности, ко торая является не средствомъ для чего-либо иного, а . целью въ себе. Если даже внешже результаты деятельности одни и те же, дея тельность является хозяйственной или нетъ въ зависимости отъ того, есть ли она средство или цель. Хозяйственная деятельность никогда не есть самоцель, но всегда средство къ достиженпо иной цЬли. Въ этомъ заключается второй, субъективный признакъ хо

зяйства.

Охотникъ-спортсмэнъ, рыболовъ-любитель не заняты хозяйствомъ, хотя \они такъ же убиваютъ дичь и ловятъ рыбу, какъ и охотникъ-промышлённикъ или обыкновенный рыбакъ, Несомненно занятые хозяйственнымъ трудомъ. Живописецъ вывЪсокъ занятъ хозяйственнымъ трудомъ, какъ и любой маляръ, но творчество истиннаго художника никогда не относится нами къ хозяйству. Почему же? Потому, что эстетическое творчество есть самоцель: художникъ творить, повинуясь внутреннему влечент къ этой деятельности, доставляющей ему высшее наслаждеше, а вовсе не ради увеличешя своего или чужого комфорта. И потому крайнимъ осуждешемъ труда художника является въ нашихъ глазахъ сближеше его съ хозяйственнымъ трудомъ: назвать поэта или живописца .ремесленникомъ—-значить признать отсутств1е въ немъ истиннаго художественнаго таланта. По этой же причине вся область потреблешя выключается нами ичъ сферы хозяйственнаго труда, ибо потреблеше есть цель нашей деятельности, а не средство для чего либо иного. Приготовлеше пищи есть хозяйство; но еда не есть хозяйство, за канчивающееся въ тотъ моментъ, когда мы приступаемъ къ потребленш. Задача хозяйства въ томъ именно и заключается, чтобы сделать возмож нымъ потреблеше, которое есть конечная цель хозяйства, а не само хо зяйство. Если же бы стали включать и потреблеше въ сферу хозяйства, то хозяйство охватило бы всю нашу жизнедеятельность, которая сво дится къ удовлетворенш нашихъ потребностей— иначе говоря, къ по требленш. Итакъ, хозяйственная деятельность характеризуется двумя отличительными признаками: объективнымъ, Заключающимся въ томъ, что непосредственнымъ внешнимъ объектомъ хозяйственной дея тельности всегда является не человекъ, а внешняя природа, и субъ ективнымъ, состоящимъ въ томъ, что хозяйственная деятельность всегда является средствомъ, а не целью въ себе. Соединяя въ одно оба эти признака, мы получаемъ следующее определеше хозяйства, какъ деятельности: х о з я й с т в о есть совокупность д е й с т вi й ч е л о в е к а , н а п р а в л е н н ы х ъ на в н е ш н ю ю п р и р о д у и и м е ю щ и х ъ с в о е й ц е л ь ю не н а с л а ж д е н 1 е с а м о й д е я т е л ь н о с т ь ю , н о с о з д а н i е м а т ер iа л ь н о й обстановкой, н е о б х о д и м о й для у д о й л е т в о р е н 1 я нащихъ потребностей. HL П о л и т и ч е с к а я э к о н о м 1 я и е с т е с т в о з н а н' i е. Определивъ, что такое хозяйство, мы сделали первый‘шагъ къустановленто предмета изучешя политической экономш. Но только пер вый. Дело въ томъ, что хозяйство изследуется далеко не одной эко номической наукой, но и значительной частью прикладного естествознашя. Промышленная технолопя, инженерное искусство, агроном1я, зоотехшя,— все это естественныя науки, близко соприкасающаяся по своему предмету изучешя съ экономической наукой., И техникъ и

—

экономистъ изслЪдуютъ ту же область хозяйственнаго производства, но съ совершенно различныхъ точекъ зрешя. Это различ!е точекъ зрешя экономш и техники было впервые/отме чено Германомъ. Техника, по мнешю этого выдающагося теоретика, сосредоточиваетъ внимаше на к а ч е с т в е н н ы х ъ изменешяхъ обраба тываемая матер1ала. Техника указываетъ, какимъ образомъ придать матер1алу те свойства, которыя дЬлаютъ его пригоднымъ для человЪческаго потреблешя. Напротивъ, экономш есть к о л и ч е с т в е н н ы й контроль производства, подведете баланса между величиною затраты и получки. Хозяйственный расчетъ опредЬляетъ, с к о л ь к о требуется изготовить продуктовъ, качество которыхъ устанавливается техникой. Итакъ, точка зрешя техники есть точка зрешя качества, экономш — ко личества. Разграничеше экономш и техники ’у Германа, въ сущности, воспроизводитъ идею хозяйственнаго принципа, какъ отличительнаго признака хозяйства. Но именно потому оно и должно быть признано несостоятельнымъ. На самомъ деле, техника немыслима вне количественнаго учета. При устройстве машины техникъ не можетъ не принимать въ соображеше затратъ механическихъ силъ при работе этой машины и полезнаго дЪйсгая ея. Техника, которая не исходила бы въ своихъ расчетахъ изъ принципа экономш силъ, иначе говоря, изъ хозяйственнаго расчета, была бы, непригодна ни для какихъ практическихъ целей— и, конечно, реальная технолопя не характеризуется теми чертами, которыя ей приписываетъ Германъ. Точка зрешя экономш, действительно, глубоко отличается отъ точки зрешя техники, но различ’ш это коренится не тамъ, где указы ваетъ Германъ, который лишь сознать соответствующую теоретическую проблему, но отнюдь не разрешилъ ея. Между темъ, разрешеше ея не представляетъ никакихъ затруднений. . Хозяйственный процессъ, какъ выше указано, имеетъ двустороннш характеръ: онъ совершается между двукя полюсами— человекомъ и природой. Отсюда и вытекаетъ двойственный характеръ наукъ о хозяйстве: поскольку наше внимаше сосредоточивается на одномъ полюсе хозяйственнаго процесса— на человеке,— мы стоимъ на точке зрешя экономиста; поскольку же мы обращаемся къ другому полюсу хозяйства— къ природе,— мы переходимъ на точку зрешя техника. Для техники процессъ хозяйственнаго производства есть не что иное, какъ рядъ последовательныхъ физикохимическихъ измененш въ опредЬленномъ матер1альномъ субстрате подъ вл1яшемъ воздействш опредЬленныхъ физикохимическихъ силъ. Самъ человекъ для техники есть не что инее, какъ механическая сила, ничемъ не отличающаяся принцишально отъ другихъ механическихъ силъ, участвующихъ въ процессе производства. Напротивъ, экономиста матер1альные процессы производства сами по себе нисколько не интересуютъ; они npio6peтаютъ для него значеше лишь постольку, поскольку они вл^яютъ на благополуч1е человека, представляющаго для экономиста единственный предметъ интереса. Съ точки зрешя агронома, поле, на которомъ плугъ проводить бо-

—

рояду, самый этотъ плугъ, лошадь, которая его тащить, и рабочш, который ведетъ лошадь— въ равной мере механичесшя силы, результатомъ взаим'одейств!я которыхъ является процессъ вспашки. Напротивъ, для эконо миста и поле, и плугъ, и лошадь суть только средства, при помощи которыхъ человекъ достигаетъ своихъ целей. Человекъ— не средство производства, какъ поле,-плугъ и лошадь; а цель всего процесса, получающаго свое значеше лишь по отношешю къ интересамъ человека. Итакъ, точка зрешя экономиста— это точка зрешя интересовъ человека, расценка происходящихъ во внешней природе объективныхъ процессовъ со стороны ихъ вл1яшя на благополуч1е человека. Этимъ политическая эконом1я вполне определенно отграничивается отъ технологш, для которой человекъ не противостоитъ природе, а есть ея составная часть, одна изъ многихъ силъ, вл1яющихъ на физикохимичесюе и б10Л0гическ1ё процессы, изучаемые техническими науками. Но не только экономическая наука изучаетъ человека въ про цессе хозяйственнаго труда. Человека же изучаетъ й медицина; фа бричная и, вообще, промышленная гипена изследуетъ вл'шше на че ловека именно условш хозяйственнаго труда. Различ1е точки зрешя хозяйственной теорш и гипены заключается, однако, въ томъ, что niriena, подобно технологш, есть отрасль естествознашя. Для этой науки человекъ есть животный организмъ, подобно другимъ животнымъ организмамъ. Внимаше медицины и гипены обращено исклю чительно на б1ологичесюе процессы человеческаго организма. Напро тивъ, экономическая наука такъ же мало интересуется этими послед ними, какъ и физикохимическими процессами внешней природы; и то и другое для нея прюбретаегъ значеше лишь въ связи съ вл1яшемъ этихъ процессовъ на благополуч1е человека, на его психичеСК1Я переживашя. Для экономической науки важенъ только человекъ, но, притомъ, не какъ животный организмъ, а какъ субъектъ пеихическихъ переживанш. Хозяйственный процессъ, изучаемый экономи ческой наукой, сводится, такимъ образомъ, къ психическимъ переживашямъ человека-^-вотъ та точка зрешя, съ которой политическая эконом1я изследуетъ хозяйственный процессъ, и вотъ какедъ Обра зомъ политическая эконом!я можетъ быть отграничена отъ технолопи и гипены. IV. Е д и н и ч н о е и н а р о д н о е х о з я й с т в о . Итакъ, эконо мическая наука изучаетъ хозяйственную деятельность человека съ точки зрешя ея вл1яшя на 'благополуч!е человека, какъ субъекта психическихъ переживанш. Однако, удаливши изъ сферы, экономиче ской науки всю область техники и гипены, мы оставили для нашей науки, повидимому, нечто весьма скудное. Возьмемъ изолированное единичное хозяйство;— напр, хозяйство крестьянской семьи, которая ничего не продаетъ и не покупаетъ, а существует* исключительно" продуктами собственнаго труда. Успехъ такого хозяйства самымъ существеннымъ образомъ зависитъ отъ того, насколько рацюнальио въ техническомъ отношешй ведутся въ немъ операцш производства и насколько рацюнальио, въ отношешй медицины и гипены, испол няется трудъ. Что можетъ, однако, прибавить къ этому существенно

—

зяйства данной меновой группы становятся въ своей совокупности связнымъ ц-Ьлымъ, общественнымъ организмомъ, въ которомъ каждое единичное хозяйство играетъ роль определяющая и, въ то же время, определяемая элемента. Эта с о в о к у п н о с т ь ю р и д и ч е с к и с в о б о д н ы х ъ , но с в я з а н н ы х ъ о б м е н о м ъ е д и н и ч н ы х ъ х о з я й с т в ъ о б р а з у е т ъ с о б о ю то, ч т о Н а з ы в а ю т ъ н а р о д н ы м ъ х о з я й с т в о м ъ 1). Народное хозяйство темъ существенно отличается отъ единичнаго хозяйства, что единичное хозяйство регулируется волей и сознашемъ отдельная хозяина. Напротивъ, народное хозяйство не имеетъ хозяина, оно есть стихийный и безсознательный продуктъ взаимодейсгая всего множества регулируемыхъ индивидуальными сознашями единичныхъ хозяйствъ. Народное хозяйство не подчиняется въ своей жизнедеятельности какому-либо сознательному плану— и, темъ не менее, оно функцюнируетъ такъ, какъ будто бы такой планъ былъ. Изслёдоваше этой-то внутренней закономерности народ наго хозяйства, этого невидимая механизма, который поддержйваетъ связь между всеми единичными хозяйствами, определяешь ихъ взаимодейсгае, и есть важнейшая задача политической экономш. Во всякомъ реальномъ народномъ хозяйстве действуютъ силы двоякая рода: во-первыхъ, безсознательныя, стихШныя силы взаимодейств!я единичныхъ хозяйствъ, которыя, какъ сказано, и составляютъ важнейший предметъ йзучешя политической экономш; вовторыхъ, сознательное, целесообразное регулироваше хозяйственныхъ процессовъ общественной властью. Народное хозяйство есть не только стихшный компдексъ единичныхъ хозяйствъ: въ немъ действуетъ и регулирующая сила органовъ общественной власти— прежде всего го сударства. Государство въ большей или меньшей степени ограничи ваешь свободу действш единичныхъ хозяйствъ, подчиняя ихъ дея тельность определенному плану, привносимому самимъ государствомъ. Т ем ъ не менее, наука политической экономш возникла на основе йзучешя не эгихъ сознательныхъ регулирующихъ силъ народнаго хозяйства, а именно безсознательной закономерности свободнаго обмена. Поскольку государство регулируетъ народнохозяйственные процессы, оно уподобляется единичному хозяину. Въ основе государственнаго регу лированы народнаго хозяйства лежитъ сознательная воля, сознательный разсчетъ, каковые действуютъ и въ единичномъ хозяйстве. На основе этого сознательнаго регулирования государствомъ народнохозяйственныхъ процессовъ возникаетъ наука экономической политики, имеющая, однако, совершенно иной гносеологичесюй характеръ, чемъ теоретическая поли тическая эконом1я. И подобно тому, какъ изъ государственной политики въ другихъ областяхъ народной жизни— уголовной политики, цивильной,

’) У насъ существуетъ даже народная пословица „Богъ цены отроить*, ярко выражающая стихШную и не подчиняющуюся человече скому воздействие закономерность ценъ.

международной и т. д.— не возникло особыхъ наукъ о независящихъ отъ воли человека причинно-функцюнальныхъ зависимостяхъ соответствующихъ явлешй, точно такъ же и изъ экономической политики не могла бы возникнуть наука о независящихъ отъ человеческой воли причинно* функцюнальныхъ соотношешяхъ экономическихъ ЩшШЩ Политическая экономия складывается въ особую науку сравни тельно очень недавно — съ половины X V ! II века —вместе съ разви•пемъ предмета ея изучешя, свободнаго менового хозяйства, между темъ какъ государство съ его вмешательствомъ въ экономичеаая отношешя существуетъ уже несколько тысячелетш. Но пока свобод ный обменъ былъ мало развитъ, для политической экономш почвы не было,. Сравнимъ, напр., строеше ценъ'при господстве общественной ре гламентации ценъ (таксъ на продукты, какъ въ эпоху цеховъ) и при свободном!, обмене. Въ первомъ случае цена продукта, Поскольку она зависитъ отъ произвола общественной власти, устанавливается въ соотвЬтствш съ теми интересами, которые желаетъ охранять общественная власть. Цена не возникаетъ сама собой, помимо воли заинтересовашшхъ лицъ. Она есть создаше сознательной деятельности человека, какъ и всякое правило или законъ, устанавливаемые общественной властью. На противъ, цена, создающаяся въ результате свободнаго обмена, не уста новлена никакой отдельной волей, а возникла такъ же естественно и неизбежно, какъ естественно и неизбежно выпадаетъ дождь при известномъ состоянш атмоферы. На почве таксировашя продуктовъ должно было выработаться соответствующее практическое искусство, какъ отрасль экономической политики. На почве свободнаго строешя ценъ должна была возникнуть наука о независящихъ отъ воли человека причинныхъ законахъ, управляющихъ ооразовашемъ ценъ. Такимъ образомъ, политическая эконом1я изучаетъ стихШную закономерность свободнаго менового хозяйства не только потому, что эта система хозяйства господствуегъ въ наше время. Существуютъ глубоюя, гносеологйчесюя причины, почему политическая эконо.мгя должна была возникнуть на основе изучешя именно этой хозяйствен ной системы1). Но такъ какъ меновое хозяйство отнюдь не представляетъ собой застывшей и неизменной хозяйственной системы, а находится въ процессе непрерывнаго развитая, то, изучая меновое хозяйство, эко номическая наука изучаетъ и эти процессы развития. СтихШныя же силы народнаго хозяйства суть не что иное, какъ общественный отно шешя людей, участвующихъ въ меновомь хозяйстве. Благодаря услов1ямъ этого хозяйства, каждый участникъ его, достигая своихъ це лей, вступаетъ во взаимодейств1е съ другими участниками; эта взаим^ пая зависимость однихъ членовъ менового хозяйства отъ другихъ ’) „То, что составляетъ до сихъ поръ экономическую науку, огра ничивается почти исключительно генезисрмъ и разви пемъ капиталиста‘iocicn.ro способа производства" (Engels. Herrn Eugeii Diihrings Uttiwalzung der Wlssenschaft. 3 над. 1894. Стр. 153).

—

и образуетъ

собой общественный отношения менового хозяйства. Такимъ образомъ, мы можемъ определить политическую экономш, въ широкомъ смысле, какъ н а у к у о б ъ о б щ е с т в е н н ы х ъ о т н о ш е н 1 я х ъ люд е й въ п р е д е л а х ъ ихъ х о з я й с т в е н н о й д е я т е л ь н о с т и, и, въ более узкомъ смысле,'— современную политическую экономш— какъ н а у к у о б ъ о б щ е с т в е н н ы х ъ о т'н о ш е н i я'хъ л ю д е й в ъ п р е д е л а х ъ ихъ х о з я й с т в е н н о й деятельности, совершаю щ е й с я въ с р е д е и с т о р и ч е с к и р а з в и в а ю щ а г о с я свободнаго менового хозяйства. АнглШсюе экономисты обычно исходятъ не изъ понятоя хозяйства, а богатства, определяя политическую экономш, какъ «науку о богат стве» *). Французы въ большинстве случаевъ слЪдуютъ примеру англичанъ, и только немцы выдвигаютъ на первый планъ понятое хозяйства. Но понятое богатства уже потому непригодно для такой центральной роли въ экономической науке, что подъ нимъ подразумеваютъ внешнШ результатъ хозяйственной деятельности— совокупность имеющихъ цен ность (хозяйственныхъ) предметов ь— между темъ какъ политическая эконом1я изучаетъ самую эту деятельность и возникающая въ ея пределахъ общественныя отношешя. Определяя политическую экономш, какъ науку о богатстве (иначе говоря, какъ науку о в е щ а х ъ), мы затушевываемъ разлйч1е этой науки Отъ техническихъ наукъ и не выдвигаемъ на первый планъ о б щ е с т в е н н а г о характера нашей науки. Вотъ по чему следуетъ признать существеннымъ методологическимъ улучшешемъ точку зрешя немецкихъ экономистовъ, имеющую все шансы стать господствующей. Однако, хотя почти у всехъ немецкихъ теоретиковъ можно найти то или другое определеше хозяйства, нельзя сказать, чтобы задача дать научное определеше центральному понятою экономической науки была удачно разрешена немцами. Кроме разобранныхъ выше определенШ, въ немецкой литературе мы встрёчаемъ очень много и другихъ. Весьма распространенный типъ представляетъ определеше Дитцеля.,,Хозяйство-^;' говорить этотъ выдающШся теоретикъ,— есть совокупность действШ, при помощи которыхъ субъектъ покрываетъ свою потребность въ матер1альныхъ благахъ“ 2). Сходныя определешя мы находимъ у Филипповича, Платтера, В. Я. Железнова. Достоинствомъ этого определешя является подчеркиваше объективнаго признака хозяйства— того, что хозяйственная деятельность направлена на внешнШ матер1альный м1ръ. Недостатокъ его J) См., напр., Е. Cairnes. The Character and Logical Method of Politicall Economy. 1875. Стр. 25—26. Изъ более новыхъ экономистовъ Сиджвикъ категорически заявляетъ: .политическая эконом!я, по крайней мере въ А иглin, всеми признается въ настоящее время наукой о производстве, распределети и обмене богатства" (The Principles of Political Economy. 1887. Стр. 12). Но уже Маршаль, подъ вл1ятемъ германскихъ экономи стов'!), менее репштеленъ и признаетъ, что политическая эконом1я „съ одной стороны наука о богатстве, съ другой же, и более важной—часть науки о человеке* (Principles of Economics. 1898. Стр. 1). а) Dlotzel. Theoretisehe So^ialokonomik. Стр. 159.

—

нъ упущенж субъективнаго признака хозяйственной деятельности— того, что хозяйство всегда есть средство и никогда не цель. Согласно этому опредЪлешю, потреблеше есть хозяйство— и, действительно, Дитцель называетъ даже дыхаше хозяйственнымъ актомъ. Но при такомъ пониманш хозяйства вся жизнедеятельность человека превращается въ хозяйство. Безусловно правъ Визеръ, утверждая, что «процессы удовлетворешя потребностей, во всехъ своихъ видахъ, отъ самыхъ грубыхъ до самыхъ возвышенныхъ, такъ же какъ и всякая деятель ность, которую мы предпринимаемъ не какъ хозяйственную работу, съ расчетомъ на ея внешжй результатъ, но въ которой развивается и открывается сама человеческая личность, не имеютъ хозяйственнаго ха рактера» !). Определеше хозяйства, данное въ тексте, относится къ хозяйству, какъ деятельности, а не къ хозяйству, какъ къ культурному единству. Въ этомъ последнемъ смысле мы можемъ определить хозяйство, какъ с о в о к у п н о с т ь п р и с п о с о б л е н ! й и у ч р е ж д е н } й, с л у жащихъ целямъ хозяйственной деятельности, в м е с т е с ъ р е з у л ь т а т а м и п о с л е д н е й . Въ этомъ смысле мы говоримъ о хозяйстве того или иного лица, какъ объ известномъ культурномъ единстве и внешнемъ цбломъ, независимомъ отъ личности своего хозяина. Хозяинъ умираетъ, но его хозяйство, какъ культурная организащя, остается. Въ томъ же смысле мы говоримъ о народномъ хозяйстве. ' Интересныя 'соображешя о сущности хозяйственнаго духа мы нахрдимъ у Мюнстерберга. Мюнстербергъ настаиваетъ на томъ, что хозяйство имеетъ свою самостоятельную ценность, «несводимую къ чувству удовле творешя, которое мы получаемъ отъ потребления предметовъ хозяйства». Современный капиталистически предприниматель руководствуется въ своей неутомимой деятельности не столько жаждой матер1альныхъ наслаждешй, сколько чувствомъ удовлетворешя, которое ему доставляетъ сознашё со здаваемая богатства. По мнешю Мюнстерберга, хозяйство имеетъ свой паеосъ, свою идеальную сторону, которая особенно рельефно выступаетъ въ современномъ гигантскомъ капиталистическомъ хозяйстве. Этотъ па(->осъ вытекаетъ изъ сознашя техъ грандюзныхъ объективныхъ изменешй въ природе, въ смысле все большаго приспособлешя ея къ потребностямъ человека, которыя создаются хозяйствомъ. При этомъ паеосъ хо зяйственнаго успеха следуетъ строго отличать отъ того чувства гордости, которымъ преисполняется современный человекъ, когда онъ оцЬниваетъ промышленный процессъ нашего времени съ чисто-технической точки зрешя. Въ последнемъ случае восторженное чувство вызывается порабошешемъ природы человеку; Хозяйственный паеосъ другого характера, — въ немъ природа является не порабощенной, а какъ бы развертываю щейся во всемъ богатстве своихъ неисчислимыхъ силъ. Человекъ является не повелителемъ природы, а ея слугой, помощникомъ, ея наиболее мо гущественной силой. Благодаря хозяйству, природа достигаетъ какъ бы своего собственнаго завершешя, и въ этомъ заключается самостоятельная ценность .хозяйства 2). J) Wieser. Ueber den Ursprung des wirtschafflichen Wertes. 1884. Стр. 77, 3) Mimsterberg. Philosophie der Werte. 1908. Стр. 351 и след. 2

—

-Нельзя не согласиться съ Мюнстербергомъ, что хозяйство, какъ и всякое иное культурное дело, имеетъ свой паеосъ. Но и въ этомъ случай хозяйственная деятельность остается средствомъ, а не целью въ себе, — целью же въ себе являются внешше результаты хозяйственной деятель ности, создаваемое этой деятельностью богатство, хотя бы этимъ богатствомъ самъ хозяинъ и не пользовался. Такимъ образомъ, и при налич ности охарактеризованнаго Мюнстербергомъ хозяйственнаго паеоса (кото раго можетъ и не быть и обычно не бываетъ,— Мюнстербергъ рисуетъ психологт не обычнаго хозяина, а, такъ сказать, артиста хозяйства) хозяйственная деятельность сохраняетъ те типичесюя черты, которыя указаны въ тексте. Съ другой стороны, именно вникнувъ въ сущность хозяйственнаго паеоса мы поймемъ глубокое принцишальное различ1е хозяйства и искус ства. Въ хозяйстве какъ бы раскрывается природа, въ искусстве— чело векъ. Единичное хозяйство противополагается народному, какъ часть це лому. Это понятое народнаго хозяйства, какъ «компликацш единичныхъ хозяйствъ», было введено въ науку, главнымъ образомъ, Карломъ Менгеромъ. «Явлешя народнаго хозяйства,— говорить онъ,-— отнюдь не суть непосредственныя жизненный проявлешя даннаго народа, непосредственные результаты хозяйствующаго народа, но результирующая (Resultante) всехъ безчисленныхъ единично-хозяйственныхъ стремленШ въ народе» *). Е д и н и ч н ы й хозяйства Адольфъ Вагнеръ делить: 1) по личности хозяйствую щаго субъекта и 2) по целямъ хозяйства. Въ первомъ отношенш еди ничные хозяйства делятся на: 1) хозяйства физичеекихъ лицъ, 2) хозяй ства юридическихъ лицъ и 3) хозяйства промежуточная) типа. По целямъ хозяйства, единичныя хозяйства делятся на: 1) ч а с т н ы я хозяйства, п реследукищя только выгоды хозяйствующаго лица, и 2) о б щ е с т в е н ны я хозяйства, преследуюиця общественные интересы. Эти последняя хозяйства делятся, въ свою очередь, на 1). . д о б р о в о л ь н ы й , хозяй ства (напр., потребительное общество, кредитное товарищество, рабочШ союзъ) и 2) п р и н у д и т е л ь н ы й , среди которыхъ важнейшимъ является государственное хозяйство 2). Народное (свободное меновое) хозяйство есть только одна изъ многихъ'исторически бывшихъ хозяйственныхъ системъ. Какая же хозяй ственная система должна лечь въ основу экономической теорш? Вопросъ этотъ былъ поставленъ въ методологически ясной форме только въ но вейшее время Дитцелемъ. Менгеръ, обсуждая этотъ же вопросъ, решаетъ его въ томъ смысле, что экономистъ-теоретикъ долженъ остановиться на изученш какого-либо одного хозяйственнаго строя, и именно современнаго, по соображешямъ практическаго интереса,— причемъ для объяснешя явлешй другихъ типовъ хозийственнаго устройства должны в в о д и т ь с й въ общую теорш со ответствующая поправки и ограниЧешя 3); Решеше Менгера совершенно *) Карлъ Менгеръ. Изследовате о методахъ сощальныхъ наукъ. Пе реподъ съ нем. 1894. Стр. 82. 2) A. Wagner. Allgemeine Oder theoretische Volkswirtschaftslehre. 2 изд. 1870. 8Й 52, 121, 151, 154. *) Менгеръ, 101.

—

неудовлетворительно; съ этой точки зрешя теоретически возможно столько же различныхъ экономическихъ наукъ, сколько типовъ хозяйственнаго строи ипала истор!я, а между темъ политическая эконом!я сложилась въ ни уку только на основе изученщ современнаго менового хозяйства. Для итого должны были быть свои глубокая гносеологическая причины, совер шенно но отмеченныя Менгеромъ. Уже Фурье, однако, почувствовалъ, что имеются гносеологичесшя 0СН0ваи1я для изучешя именно менового хозяйства-1). Вполне ясно этотъ нопросъ, однако, былъ поставленъ и блестяще разрешенъ лишь въ нонЬйшсе время Дитцелемъ въ его работе «Beitrage zur Methodik der WirUcliiiftswissenschaft», въ которой авторъ пришелъ къ тому выводу, что, но гносеологическимъ соображешямъ, экономическая наука должна из учать не какое-либо иное, а именно свободное меновое хозяйство. Целымъ рядомъ соображенШ Дитцель доказываетъ «невозможность (для экономической науки) устанавливать обице законы иначе, какъ при пред положен^ свободы обмена (Verk-ehrsfreiheit)» 2). Впоследствш, однако, Дитцель несколько изменилъ свою точку зрЪшя въ томъ отношрнш, что допустилъ возможность существовашя двухъ различныхъ экойомическихъ теорий— одной, изучающей «систему коллективности» (Colleetivsystem) и другой, изучающей «систему конку ренцш» (Concurrenzsystem), причемъ, однако, онъ продолжалъ настаивать на томъ, что съ гносеологической точки зрешя наиболышй интересъ представляетъ именно эта последняя система, какъ заключающая всего более трудностей для своего понимашя. Трудно понять, почему Дитцель счелъ нужнымъ ввести ограничеше нь свою предшествовавшую точку зрешя, сводившуюся къ признашю гносеологической невозможности возникновешя экономической науки каузальнаго типа на основе какой -либо другой хозяйственной системы, кроме системы конкуренцш. ведь если и возможна экономическая теор1я па основе «системы коллективности»— системы подчинешя хозяйствен ныхъ процессовъ регулирующей власти общества— то теор1я эта будетъ иметь совершенно иной характеръ, чемъ теор1я стихШныхъ процессовъ свободнаго менового хозяйства. Въ высшей степени сомнительно, чтобы экономическая теор1Я, изучающая «систему коллективности», могла достиг нуть существенно высшаго научнаго уровня, чемъ какая-нибудь другая от расль теорш политики. То, что отличаегь экономическую науку отъ дру гихъ общественныхъ наукъ—-установлеше ею системы причинно-функщональныхъ зависимостей экономическихъ явлешй— вызывается именно ха рактерными особенностями ея современнаго предмета изучешя— свобод наго менового хозяйства, какъ явствуетъ изъ взглядовъ самого Дитцеля. Сл Ьдовательно, экономическая теор1я, изучающая «систему коллектив ности», не можетъ сложиться въ точную науку о причинно-функцюналь„Механизмъ цивилизащи,—говорить онъ, подразумевая подъ „цимилизащей* современный строй капиталистическаго хозяйства,—есть самый любопытный изъ всехъ (Ie plus curieux de tous); ибо при немъ на блюдается наибольшее усложнеше действующихъ силъ". Charles Fourier. 'J.’li6orie des quatr mouvements. Изд. 1841 г. Стр. 408. Dietzel. Beitrage zur Methodik der Wirtschaftswissenschaft. Jahrbiicher fiir NationalOlronomie. N. F. IX. Стр. 237, 245. =>#

—

120

ныхъ соотношешяхъ хозяйства, какъ современная политическая эконом1я, И потому есть полное основание признавать судьбу политической эко номш, какъ своеобразной науки о причинно-функцюнальныхъ соотно шешяхъ хозяйственныхъ явлений, тесно связанной съ современнымъ ка* роднымъ хозяйствомъ. ВместЪ съ нимъ она возникла и развилась и вместе съ нимъ должна сойти со сцены. Въ сощалистическомъ строе для этой науки места не будетъ, хотя именно въ этомъ строе практиче ская знашя, относяицяся въ области экономической политики, и все не обходимый для этого вспомогательныя научныя дисциплины— напр., ста тистика— должны получить чрезвычайное развитое. Политическая же экоHOMifl частью превратится въ теорш экономическфй политики, а частью войдетъ въ составъ более общей науки объ обществе— соцюлогш ’); H e r m a n n . Staatswirtschaftliche Untersuchungen. 2 изд. 1870 г.— A d o l f W a g n e r . Allgem eine Oder theoretische Volkswirtschaftslehre. Grundlegung. 3 изд. 1893 г.—H e i n r i c h D i e t z el. Beitrage zur Methodik der Wirtsehaft'fewissenschaft. Jahrbiieher fur Nationalokonomie. N. F. В. IX.—-Его ж e. Theoretische Socialokonomik. 1895.—К a p л ъ М е н г е р ъ . Йзследован1е о методахъ сощальныхъ наукъ. Русск. пер. поДъ редакщей А. Гурьева. 1897.—Б ю х е р ъ. Возникновеше народнаго хозяйства. Руссгай переводе подъ редакЩей I, Кулишера. 1907 г.—Ill т а м и л е р ъ. Хозяйство и право съ точки зрешя матертлиетическагб понимашя ирторш. Русск. пер. 1907,—Ф и л и н п о в и ч ъ. Основы политической экономш. Русск. пер. 1901.—S с h m о 11е г. Grundriss der allgemeinen Yolkswirtschaftslehre. 1901.A. Ч у п р о в ъ. Политическая эконом1я. 3-е изд. 1908.—А. И с а е в ъ. На чала политической экономш. 7-е изд. 1908 г.—II. И. Г о о р г i е в с к I й. Политическая эконом1я. 4-ое изд. ' 1904.—Л. X о д с к i й. Политическая экономш. 4-ое изд. 1908.—А. Скворцом.. Основашя политической экономш. 1898.—Ж о л е з н о в ъ. Очерки политической экономш. 7-е ийц. 1912 г.— О р ж е н ц к i й. Учеше объ экономическомъ явленш. 1903.—М u n S t elrber g. Philosophic; der Werte. 1909. 11 С т р у в е . Хозяйство и цена. ,Т. I. 1913. ' i ~ ' \

ГЛ А В А И.

Методолопя политической экономш. I. Х а р а к т е р ъ н а у ч н а г о о п и с а н i я в о о б щ е . Преодо лен ie эксгенсивнаго и интенсивна.™ разнообраз!я Ц п-яш КлаЬсифйкащя. 11рактичесшя н теоретичесшя науки. П. О п и с а н i е в ъ о б л а с т и о О щ е е т в е н н ы х ъ н а у к ъ. Различш ирактическихъ интересовъ лъ сфере общественныхъ наукъ. Общеобязательная точка- зрешя этики. III. П о с т р о е H i e с и с те м ы э ко н м и ч е с к и х ъ п о н я т I й, IV. О б ъ я с н е H i e э к о н о м и ч е с к и X ъ q в л е н i й. Что значитъ научно объяснит!, явлеше. Индушцл и дедукция въ области экономиче ской науки. Предпосылки экономической дедукцш. Экономичееше сил* логизмы. Необходимость опытной поверки. Причины меньшей на учной ценности выводовъ экономической теорш сравнительно съ выво дами естествознатя. V. Р а 3 Де й е и i е п о л и т и ч е с к о й э к о н ом i и н а ч а с т и . Естественнонаучная и Историческая Точка зрешя въ экономической науке.

I. Характеръ научнаго о п иса н iя во о б щ е Научное лознаже Mipa явлешй, въ его различныхъ видахъ, сводится >) „При строго сощалистическомъ общественномъ устройстве политичооиая aitOHOMifl, построенная на принципе причинности, была бы сущей нвленоотью* (Sombart. Der moderne Kapitalismus I. 1902 г. Стр. XVI). Точно

—

къ двумъ задачамъ — о п и с а н in явлешй и о б ъ я с н е н и я ихъ. Описаше есть первая ступень научнаго познашя; сущность описашя заключается въ закрепленш въ научномъ познанш всехъ техъ фактическихъ особенностей изучаемаго круга явленШ, которыя при знаются имеющими существенное значеше для целей даннаго познан'|я. Объяснеше яяленш есть второй шагъ познашя, ~ ибо раньше, чемъ приступить къ объяснена ихъ, самыя эти явлешя, въ ихъ существенныхъ чертахъ, должны быть фиксированы сознашемъ. въ чемъ и состоитъ цель описашя. Раньше, чемъ объяснить что либо, нужно знать, что именно подлежитъ объяснений. Для обычнаго некритическаго мышлен1я. описаше явлешй пред ставляется деломъ весьма нетрудными нужно только возможно пол нее воспроизвести въ Нашемъ сознанш изучаемыя явления, въ ихъ конкретной сложности, и передать словами Полученное нами впечатлеше отъ этихъ явлешй, чтобы достигнуть полнаго описашя ихъ. Научное описаше M ipa явлешй должно, съ этой точки зрешя, дать какъ бы слепокъ внешняго, объективнаго Mipa. Ч емъ точнее этотъ слепокъ воспроизводить всю сложность Mipa, т1змъ совершеннее на учное описаше, идеадъ котораго будетъ достигнуть тогда, когда мы фиксируемъ въ нашемъ познанш все эмпирическое богатство Mipa, во всей его сложности и всемъ его разнообразш. Однако, еслибы научное no3Hanie действительно стремилось по знать природу такимъ образомъ, то совершенно ясно, что Оно; всегда оставалось^ бы чрезвычайно далеко отъ своей цели. Ибо природа безконечно разнообразна и, притомъ, въ двоякомъ смысле: во-первыхъ, она безконечно разнообразна, какъ целое, въ бёзконечномъ про странстве и времени и, во-вторыхъ, она безконечно разнообразна въ каждомъ отдельномъ своемъ проявлен!». Риккертъ называетъ первое разнообраз!е й к с т е н е и в н ы м ъ, второе— и н т е н с и в н ы м ъ разнообраз1емъ *). Что касается до экстенсивнаго разнообраз1я, то оно не требуетъ доказательствъ; интенсивное разнообразие менее очевидно; но, те.мъ не менее, ему присущъ такой же характеръ безконечности, какъ и разнообразт перваго рода. Простран ство и время не только безконечны по своему протяженш, но и безко нечно делимы на все меньнпя части. Каждая частица матерш заключаетъ въ себе целую безконечность разнообразныхъ свойствъ,— каждая самая малая частица матерш отличается въ безконечномъ множестве отношешй отъ другой частицы— микрокосмъ такъ же не можетъ быть нами исчерпань въ своей' конкретной полноте, какъ и макрокосмъ. Следовательно, также Д. I. ПетражицкШ при:шаетъ политическую экопомш, съ ея гносе ологическими особенностями, возможной только по отнотенш къ суще ствующему правовому строю. При сощалистическомъ лее строе „существопаше науки, соответствующей теперешней экономической теорш, изу чающей законы (тенденцш) поводошя, вызываемаго граждански-правовой мотиващёй, путемъ соответственныхъ дедукшй, не Имело бы никакого смысла" (Teopifl права и государства. Изд. второе, Т. И. 1910. Стр. 710). и Rickert. Die Grenzen der naturwissenschaftlichen BegrifTsbildung, стр. 3ti.

—

—:

если бы научное описаше стремилось дать слЪпокъ внЪшняго Mipa, то оно не было бы въ силахъ исполнить этого не только по отношенш къ природЪ въ ея цЪломъ— въ силу ея экстенсивнаго разнообраз1я— но и па отношенш къ каждому отдельному конкретному явленш, въ силу его интенсивнаго разнообраз1я. Значитъ, стремлеше познать природу путемъ отражешя ея въ нашемъ сознанш въ такомъ видЪ, въ какомъ она намъ является, зкКлючаетъ въ ce6i> внутреннюю невозможность. Какимъ же образомъ преодолеваешь наше познаше эту труд ность— безконечное разнообраз1е природы?— Путемъ отбора изъ этого, неисчерпаемаго разнообраз1я немногихъ признаковъ, при игнориро ваний всего неисчислимаго множества другихъ, для построешя общихъ понятШ, классовъ или типовъ явленш, которые охватываютъ. собой не только немногочисленную группу реально наблюденныхъ. явлешй, но и потеншально-неограниченное множество другихъ, кото рыя не были предметомъ наблюдешя, но принадлежать къ тому же типу. Путемъ игнорировашя безконечнаго разнообраз!я признаковъ изучаемаго явлешя и сосредоточения внимашя на немногихъ, бол^е важныхъ, мы преодол’Ьваемъ интенсивное разнообраз1е явлешй; путемъ установлешя, на основанш этихъ признаковъ, общихъ типовъ явлешй, мы преодолЪваемъ экстенсивное разнообраз!е ихъ. Такимъ образомъ, упрощая задачу познашя Mipa, мы достигаемъ возможности разр1>шешя ея. Отказываясь отъ недостижимаго познашя природы въ ея конкретномъ безконечномъ разнообразш,. мы при помоши указанныхъ пр1емовъ, достигаемъ знашя, правда, крайне ограниченнаго, но твердаго и опредЪленнаго, достаточнаго. для нашихъ ц^лей. Итакъ, описаше явлешй, съ котораго начинается всякое изучеше ихъ, отнюдь не есть внутренне невозможная попытка закр^плешя въ нашемъ познанш всЬхъ безчисленныхъ признаковъ ихъ» Только некоторые признаки, считаемые нами с у щ е с т в е н н ы м и , удер живаются нашимъ познашемъ, npo4ie же совершенно игнорируются. Научное описаше явлешй распадается на два процесса, тЪсно связанныхъ между собой. Bo-первыхъ, на установлеше— -какими при знаками и свойствами, изъ числа признаваемыхъ нами существенноважными, обладаютъ описываемыя явлешя; во-вторыхъ, на подведеже описываемыхъ явлежй подъ известную логическую систему общихъ и частныхъ классовъ и подклассовъ, въ зависимости отъ обладашя тйми или иными признаками. Эта вторая, операщя составляетъ то, что называютъ к л а с с и ф и к а ц 1 е й явлешй, которой и закан чивается научное описаше. Благодаря классификацш становится воз можнымъ разсматривать потенщально безконечное множество изу чаемы хъ явлешй, какъ нЪчто цЪлое, въ которомъ каждое конкретное явлен1е находитъ свое должное мёсто, ибо каждое частное явлеже есть въ такой систем^ только частный случай общаго правила.

—

Однако, не нужно думать, что первый шагъ описания— устано влеше признаковъ даннаго явлешя— можетъ быть исполненъ незави симо отъ второго— классификацш явлешй. Конечно, когда явлешя известнаго рода уже классифицированы, то отнесеше новаго, еще не изученнаго явлешя, къ тому или иному классу, отведенie ему места въ общей систем^, есть второй шагъ, следующш за первымъ шагомъ— установлешемъ признаковъ этого явлешя. Такимъ образомъ, ботаникъ сначала устанавливаетъ признаки новаго, неизв'Ьстнаго ему растешя, и затемъ, на основанш этихъ признаковъ, отвбдитъ ему то или иное место въ ботанической системе, классифицируетъ его. Но для такой раздельности, обоихъ актовъ научнаго описашя требуется, чтобы самая-то система классификацш имелась уже въ готовомъ виде. Если же ея нетъ, то первый актъ описашя не можетъ не пред полагать классификацш. Ибо первымъ актомъ описашя является установлеше того, KaKie признаки заслуживаютъ закреплешя ихъ описашемъ и KaKie должны быть просто игнорированы, какъ несу* щественные; но отнесеше признаковъ къ числу существенныхъ или несущественныхъ есть уже актъ классификацш. Такимъ образомъ, всякое описаше, даже въ самой своей грубой, примитивной форме, неизбежно является и классификацией, которая сопутствуетъ каж дому шагу описашя и только логически можетъ быть отделена отъ установления признаковъ описываемаго явлешя *). И такъ, самымъ важнымъ и решающимъ актомъ всякаго научнаго описашя является решеше вопроса о томъ, съ какой точки зрешя мы будемъ описывать данное явлеше, каюе признаки его мы разсматриваемъ, каьъ с у щ е с т в е н н ы е , и K a K ie , . какъ н е с у щ е с т в е н н ы е. Какъ бы ни было Объективно наше описаше— а оно должно быть возможно более объективнымъ въ томъ смысле, что задачей его должно быть возможно точное воспроизведете признаковъ самого явлешя* а отнюдь не описывающаго субъекта— все же этотъ-то пер вый шагъ описашя не можетъ не определяться целями нашего по знашя 2). Ибо въ самомъ явлешй нетъ ничего более или менее важнаго и существеннаго,— все въ немъ одинаково важно и существенно въ томъ отношенш, что все въ немъ одинаково необходимо, все .въ равной мере есть неустранимый результатъ шрового порядка. И только для насъ, въ виду ограниченности нашихъ познавательныхъ способностей, повелительно предписывающей намъ ограничить свое познаше ничтожной частью всего неисчислимаго богатства реальнаго mipa, возникаетъ необходимость различать существенное отъ несущественнаго. Чемъ же мы руководствуемся въ этомъ разграничена, предонределяющемъ собою все реальное содержаше нашего научнаго познашя?

') Каждое суждеше уже предполагаетъ классификацш. Если поiisiTie описашя, какъ перваго шага еетественно-научнаго познашя вещей, въ отлич;е отъ второго шага, классификацш, должно иметь какой либо смыслъ, то лишь тотъ, что подъ оиисашемъ нужно понимать такую кнасг сификацт, которая упрощаетъ явлешя действительности только съ по мощью понятй, возникшихъ безъ спещальной логической цЪли“. Rickert, 46. 2) „Не можетъ быть описашя, даже самаго научнаго, безъ элемента о ц ’ё я к и ". U r b a n . Valuation, its nature and laws. 1909. Стр. 7.

—

Конечно, прежде всего целями нашего познажя. Но эти цели могутъ быть двоякаго рода. Въ однихъ случаяхъ нашъ интересъ ко ренится только въ нашей потребности познашя, имеетъ всецело те оретически характеръ; въ другихъ случаяхъ наша познавательная деятельность преследуетъ цели практическаго характера, является слугой нашей воли. Соответственно этому и различныя науки делятся на теоретичесюя и практичесюя научныя дисциплины. Что касается до теоретическаго познашя, то таковое не имеетъ вполне определеннаго критер1я для разграничежя существеннаго отъ несущественнаго, ибо, строго говоря, все объективно существующее оно должно признавать одинаково существеннымъ. Но за невозмож ностью познать все разнообраз1е внешняго Mipa, теоретическое познаше останавливается, какъ на существенномъ, на техъ признакахъ и свойствахъ изучаемыхъ явленш, которые даютъ более матер1ала для научныхъ обобщенш, для открьтя общихъ закономерностей при роды. Объясняется это темъ, что верховная цель научнаго познажя явленш природы заключается въ сведенш ихъ къ общимъ законамъ природы. Поэтому совершенно правильно критер1емъ. для разграниче жя существеннаго и несущественнаго избрать именно богатство научныхъ выводовъ, вытекающихъ изъ сосредоточежя внимажя на техъ или иныхъ признакахъ. Но, повторяемъ, критерШ этотъ при чисто теоретическомъ познанш очень шатокъ и относителенъ ').

Совсемъ иное положеже научнаго познашя, вызываемаго опре деленными практическими интересами. Въ этомъ случае именно эти интересы и определяютъ, что следуетъ считать существеннымъ и что несущественнымъ. Практически интересъ играетъ въ этомъ случае решающую роль— не въ томъ, конечно, смысле, чтобы интересъ этотъ вл1ялъ на логическую конструкцш нашихъ суждежй о внешнемъ Mipb, но въ смысле указажя направлежя, целей, задачъ нашего те оретическаго познажя. Бюлопя, напр., не имеетъ никакого основашя предпочитать изучеже одной группы организмовъ другой; напротивъ, медицина имеетъ вполне ясный критерШ для решешя труднаго вопроса, какое знаше важно и какое неважно. Бактерюлопя, напр., признается медициной чрезвы чайно важною отраслью знашя потому, что бактерш— одинъ изъ важ1) „Риккертъ вводитъ субъективный моментъ,—справедливо замечаетъ А. А. Чупровъ,—лишь въ теорт идюграфическихъ (историческихъ. М. Т.-Б.) наукъ. Между темъ, по темъ же основашямъ и почти въ той же мере, онъ опредЬляетъ собою фактически и построение наукъ номографическихъ (естествознатя. М. Т.-Б.). Здесь э т о т ъ моментъ лишь не такъ бросается въ глаза, благодаря сравнительной оторванности номографическихъ наукъ отъ запросовъ практической жизни. Развиваясь не подъ столь непосредственнымъ влГяшемъ утилитарныхъ соображешй, номографи честя дисциплины вырабатываютъ критерш важности и интересности, отвечающее психологщ сравнительно теснаго кружка спещалистовъ-ученыхъ, и своею независимостью отъ оценокъ „толпы” симулируютъ высшую научную объективность; по существу своему эти критерш базированы, однако, психологически, а не логически, какъ и тотъ расчетъ, который побуждаете насъ производить перепись лошадей и коровъ и не считать воробьевъ". А. А. Ч у п р о в ъ . Очерки по теорш статистики. 1909. Стр. 00—51.

—

нМщихъ источниковъ болезней человека, и именно по этой причине данная отрасль бюлогической науки получила въ наше время большее развитое, чЪмъ MHorie друrie отделы бюлогш, изучающ1е организмы, столице въ органической лестнице гораздо выше бактерШ. И при этомъ бактерюлопя изучаетъ бактерш съ весьма своеобразной точки зрешя— съ точки зрешя изменешй, вызываемыхъ ими въ той среде, въ которой оне живутъ и развиваются. Эта точка зрешя,. до известной степени, определяетъ и классификацш бактерШ— такъ бактерюлопя говорить о бациллахъ туберкулеза, холеры и т. д. ВсякШ организмъ вызываетъ изменеш'я въ окружающей среде— однако, друпе организмы, кроме вызывающихъ болезни и процессы брожешя, съ этой точки зрешя, не из учаются— очевидно, потому, что изменения перваго рода не имеютъ зна чешя съ точки зрешя практическихъ интересовъ. Практически интересъ определяетъ, такимъ образомъ, по отношенш къ бактер1ямъ не только самый предметъ изучешя, но и точку зрения, съ которой явлешя из учаются, и,-до известной степени, и классификацш последцихъ. Науки, тесно связанныя съ практическими интересами человека, и въ своихъ теоретическихъ изследовашяхъ исходятъ изъ этихъ интересовъ. Медицина* напр., исходить изъ понятоя нормальнаго и болезненнаго состояшя человеческаго организма и съ этой точки зрешя изучаетъ не только процессы, происходяице въ организме человека, но и вл^яше на его жизнедеятельность вцешнихъ условШ. Агрономия, зоотехшя и друпя практическ!я бюлогичесшя науки исходятъ изъ практическихъ интересовъ человеческаго хозяйства и т. д. Определенный практически интересъ даетъ руководящую нить этимъ наукамъ для такого классифицировашя изучаемыхъ ими явле нш, которое не имеетъ ничего общаго съ классифицировашемъ техъ же явлешй чисто-теоретическими науками. Такъ, напр., энтомолопя— 1 теоретическая наука—-делить насекомыхъ на семейства бабочекъ, жуковъ, прямокрылыхъ, перепончатокрылыхъ, двукрылыхъ и т. д. и ничего не знаетъ о деленш ихъ на вредныхъ, безвредныхъ и полезныхъ въ хозяйстве человека, изъ чего исходить практическая энтомолопя, какъ отрасль практической науки о сельскомъ хозяйстве. Практический интересъ кладется въ этомъ поспеднемъ случае въ основаше описашя и классификацш изучаемыхъ явлешй. Этимъ нисколько не подрывается объективность классификацш, ибо въ основу классификацш могутъ быть положены самые различные при знаки. Одно и то же явлеше можетъ быть предметомъ самыхъ раз личныхъ классификацш въ зависимости отъ точки зрешя иЗследо-

вателя.

—

— ;

Одинъ и тотъ же минералъ классифицируется кристаллографией съ точки зрешя его геометрической формы, химикомъ— химическаго со става, физикомъ— физическихъ свойствъ, геологомъ— происхождешя въ земной коре* экономистомъ— полезныхъ свойствъ его въ хозяйстве че ловека, и т. д. и т. д. Все эти классификацш одинаково законны, хотя каждая изъ нихъ исключаетъ другую; все дело въ точке зрешя, въ ин тересе, который является побудительнымъ стимуломъ къ классификации того или другого рода *). Делеше наукъ на теоретическая и практически очень важно и ве детъ свое начало' еще отъ Аристотеля. Практическими науками, по его классификацш, были этика, политика, поэтика, риторика, а теоретиче скими— логика, метафизика, физика, математика, психолопя. Для эпохи Аристотеля весьма характерно, что въ числе практическихъ наукъ отсутствуетъ прикладное естествознаше. Въ основанш делешя наукъ на теоретичесюя и практичесшя лежить различие целей познашя. Познаше можетъ довольствоваться только описашемъ и объяснешемъ явлешй, и, въ такомъ случае, оно является теоретическимъ познашёмъ; или же оно можетъ прибавлять къ этому еще третью задачу— воздейств1я на по знанныя явлешя въ желаемомъ направлении— и въ такомъ случае прюбрЪтаетъ характеръ практического познашя. При чисто теоретическомъ познанш мы разсматриваемъ явлешя, какъ неизменяемыя нашей волей; но если явлешя разсматриваются нами, какъ могуиця и долженствуюидя быть измененными нашей волей, то наше познаше прюбретаетъ практи чески характера. А такъ какъ, далее, практическимъ интересамъ при надлежитъ въ Жизни приматъ надъ теоретическими, то практическШ интересъ указываетъ цели и теоретическому познанш. Разумъ служить воле, а не воля служить разуму; Само собою разумеется, изъ этого вовсе не следуетъ, что практичесю'я науки не обязаны считаться съ объективными отношешями вещей. Только на основе правильнаго понимашя объективныхъ фактовъ воз можно использова{пе въ определенныхъ практическихъ интересахъ дан наго соотношешя силъ природы— и потому практическое познаше за интересовано въ объективной истине нисколько не менее теоретическаго. Разница между темъ и другимъ заключается лишь въ томъ, что для практической науки познаше объективной истины есть средство Для практическихъ целей, а для теоретической науки въ открыли объективной истины заключается конечная цель. Прикладное естествознаше, являющееся типомъ практическаго по знашя, не менее точная наука, опирающаяся на объективные факты, чемъ и теоретическое естествознаше. Что касается до самой совершенной; науки— математики, то въ ней элементы чистой теорш и практическаго искусства такъ тесно переплетены между собой, что образуютъ одно

’) Утому нисколько но противоречить то обстоятельство, что въ б1олог!и различаютъ „естоственныя“ и „искусствениыя* системы класси фикации Естественныя системы ботаников'!, и зоологовъ преследую тт., строго говоря, цели не классификацш, а установлешя степени близости органивмовъ по ихъ происхожденш—того, что Геккель называетъ филоГОИООИООМ'Ь.

—

целое и только логически могутъ быть отделены другъ отъ друга. То же нужно сказать и о логике. Общественныя науки, по самому существу дела, заключаютъ въ себе не только теоретичесюе, но и практичесюе элементы. Человеческая воля является факторомъ общественныхъ явлешй, и, изучая ихъ, чело векъ не можетъ не иметь въ виду практическихъ интересовъ. ЕЫяже этихъ практическихъ интересовъ выражается, прежде всего, въ выборе самаго предмета изучешя, • въ преимущественномъ вниманш къ темъ или инымъ сторонамъ изучаемаго круга явлешй. Но, конечно* практиче ски интересъ ни въ какомъ случае не долженъ мешать объективной правильности познашя ').

II. О п и с а н i е в ъ о б л а с т и о б щ е с т в е н н ы х ъ на у к ъ. Однако, несмотря на известную произвольность, присущую всякой классификацш, обстоятельство это не вызываетъ существенныхъ затрудненш въ области естествознашя. какъ въ томъ случае, когда классификащя основана на теоретическомъ интересе, такъ и въ томъ, когда въ основу ея положенъ интересъ практически. Въ этомъ последнемъ случае потому, что этотъ практически интересъ настолько ясенъ и раздедяемъ всеми изсгЬдователями, что никакихъ споровъ и недоразуменШ вызывать не можетъ. Все медики согласны въ томъ, что практическая цель медицины заключается въ возможномъ уменьшенш болезненности человеческаго организма, агрономы и технологи согласны, что ихъ науки стремятся къ максимальному использовашю въ целяхъ. человеческаго хозяйства силъ природы, и т. д.

Поскольку человеку противостоитъ внешняя природа, не мо жетъ возникнуть ни малей шаго сомнешя, что следуетъ считать целью и высшимъ практическимъ интересомъ. Совсемъ инымъ представляется дело въ области общественныхъ наукъ. Эти науки имеютъ дело съ чрезвычайно важными практиче скими интересами человека; но интересы эти не только не безспорны и не одинаковы для всехъ, а, наоборотъ, въ существующемъ обще ственномъ строе по необходимости противоположны для различныхъ J) „Науки о духе,—говорить Дильтей,—въ томъ виде, какъ оне имеются въ действительности и какъ оне действуютъ по самой своей природе, которая обнаруживалась въ ихъ исторш, а не въ соответствш съ желашями смелыхъ архитекторовъ, которые желали бы ихъ перестроить, заключаютъ въ себе три различныхъ класса сужденШ. Одни суждешя выражаютъ реальность, которая дается въ непосредственномъ воспр1ятш: 8ТИ суждешя содержать историческую часть познашя. Друпя развиваютъ единообразия отношешй составныхъ частей этой действительности, выдЬляемыхъ путемъ абстракщи: они образуютъ теоретическую часть по* анатпя. Третьи содержать въ себе суждешя оценки и предписываютъ правила: въ нихъ содержится практическая составная часть наукъ о духе. Факты, теоремы, суждешя оценки и правйла: изъ этихъ трехъ классовъ суждешй состоять науки о духе". Dilthey. Einleitung in die (rclstoswisscnschaften. 1883. Стр. 32--33.

28 ?'руппъ населешя. Въ частности, политическая экономия, по гносеологическимъ основаШямъ, имеетъ своимъ предметомъ изучен!» свободно развивающееся меновое хозяйство. Но такое хозяйство неизбежно приводитъ, какъ показываетъ экономическая наука, къ столкновению интересовъ различныхъ общественныхъ группъ. Съ точки зрежя ка кого же' практическаго интереса должна изучать политическая эко номия свой предметъ? Съ точки зрежя интересовъ всего общества, какъ целаго? Но таковыхъ, въ большинстве случаевъ, нетъ, ибо современное общество распадается на группы съ противоположными интересами. Съ точки зрешя какой-либо изъ этихъ группъ? Но въ такомъ случае, какой именно? И не исчезнетъ ли всякое единство въ науке, если каждая общественная группа будетъ заявлять требо ваше построежя науки съ точки зрен1я ея интересовъ? Не возник«етъ ли въ такомъ случае столько же различныхъ наукъ, сколько различныхъ интересрвъ въ современномъ обществе? Все это— чрезвычайно важные гносеологичесюе вопросы, совершенно не возникаюице въ сфере естествознатя (какъ теоретическаго, такъ и прикладного) по той причине, что только въ сфере общественной жизни наука имеетъ дело не съ внешней природой и не съ человекомъ во обще, какъ организмомъ или даже субъектомъ хозяйства, а съ обще ственными группами, имеющими противоположные интересы. При Этомъ нужно иметь въ виду, что эта противоположность интересовъ имеетъ значеше не только для практической части общественныхъ наукъ, но и для теоретической ихъ части,, которая не можетъ быть отделена отъ практической, подобно тому какъ терашя практическая часть медицины — логически связана съ фармаколопей, наукой о вл!янш лекарствъ на человЪческШ организмъ— теоретической частью медицины,— и, притомъ, не только такъ, что фармаколопя определяетъ терашю, но и, наоборотъ, терашя определяетъ фармаколопю: терашя есть конечная цель медицины, а, значитъ, и фармакологш, которой она указываетъ задачи изследовашя. Несмотря на Свой теоретически характеръ, фармаколопя создана практи ческими интересами Tepanin. Точно также практичесйе интересы, въ защиту которыхъ выступаетъ экономическая наука, определяютъ собою и задачи теоретическаго изследовашя, а, значитъ, въ большей или меньшей мере, и классификацт опиСываемыхъ ею явлешй. Такъ, напр., стоя на точке зрешя ин тересовъ капиталиста, нанимателя рабочаго, экономисте долженъ отно сить заработную плату къ категорш расхода, ибо, действительно, зара ботная плата есть для капиталиста расходъ капитала; наоборотъ, съ точки зрешя интересовъ рабочаго заработная плата есть доходъ. Куда же экономисте долженъ относить заработную плату— къ категорш об щественнаго дохода или расхода? Все зависитъ отъ тйхъ практическихъ иитересовъ, на почву которыхъ становится Экономисте— съ одийаковымъ правомъ онъ можетъ классифицировать заработную плату и какъ до ходъ, и какъ расходъ. Экономисте, Стойщ1Й на точке зрешя трудящихся классовъ, дол жен!» выдвигать на первый планъ совершенно иные признаки явлешй, чЬмъ экономисте, стоящШ на точке зрешя нетрудящихся классовъ.

Возьмемъ, напр., самый фактъ трудовой затраты. Для рабочаго это— фактъ самостоятельнаго -и первенствующаго значешя, совершенно неза висимо отъ другихъ его экономическихъ послЪдствш. Увеличеше затраты труда знаменуетъ для рабочаго ухудшение его экономическаго положешя, ибо для рабочаго затрата труда есть расходоваше его силъ. Напротивъ, наниматель непосредственно совершенно не ощущаетъ трудовой затраты рабочаго, ибо трудъ исполняется не имъ, а другимъ лицомъ— нанятымъ имъ рабочимъ; затрата труда выступаетъ для нанимателя въ виде за траты его имущества на оплату нанятаго рабочаго. И если увеличеше затраты труда не сопровождается увеличешемъ расходовъ по оплате ра бочаго, то добавочное бремя труда совершенно не замечается нанимателемъ. Поэтому политическая эконом1я, стоящая на точке зрЪшя тру дящихся, не можетъ не придавать существеннаго значешя категорш тру довой затраты, какъ совершенно самостоятельной хозяйственной кате горш; напротивъ, политическая экономия, разсматривающая экономичесюе процессы подъ угломъ зрешя нанимателей рабочихъ, должна видеть, въ трудовой затрате не самостоятельную экономическую категор1Ю, а одинъ изъ видовъ затраты имущества нанимателя. Затрата труда чело веку, :съ этой точки зрешя, ничемъ не отличается отъ затраты труда лошади или работы машины. Приходится, повидимому, признать невозмржность единой эко номической науки— приходится признать необходимость распаден!я ея на столько же различныхъ теоретическихъ построешй, сколько различныхъ хозяйственныхъ интересовъ имеется въ современномъ обществе. Не можетъ быть политической экономш вообще, а должна быть политическая эконом1я съ точки зрешя интересовъ* рабочаго класса, землевладельческаго, капиталистическаго, крестьянъ и т. д. Однако, этотъ последнш выводъ слишкомъ поспешенъ. Правда, интересы различныхъ общественныхъ классовъ различны и, стоя на точке зрешя каждаго изъ этих^. общественныхъ интересовъ, прихо дится выдвигать на первый планъ различныя задачи теоретическаго изследовашя. Но есть возможность возвыситься надъ этимъ различ1емъ интересовъ, найти такую точку зрешя, съ которой практичеCKie выводы науки должны быть обязательны для всехъ обществен ныхъ группъ, независимо отъ ихъ частныхъ йнтересовъ. Действительно, въ сфере практической жизни есть точка зре шя, погашающая различ1я частныхъ интересовъ и смело выставляю щая требоваше своей общеобязательности. Это— точка зрешя этики. То, что мы признаемъ въ нравственномъ отношешй хорошимъ или дурнымъ, признается нами таковымъ независимо отъ какого-либо 4acYHaro интереса. У каждаго общественнаго класса есть свои особые экономичеCKie интересы, не совпадающ1е съ интересами другихъ классовъ. Но нравственное сознаше далеко не равнозначуще сознашю своихъ клас совыхъ интересовъ. Сущность нравственнаго одобрешя или порицан!я въ томъ именно и заключается, что известный волевой актъ при знается хорошимъ или дурнымъ ради него самого, независимо от> связанныхъ съ нимъ выгодъ или невыгодъ для действующего лица.

—

И какъ бы мы ни смотрели на происхождение морали, самый фактъ указанной ея природы не можетъ никЬмъ отвергаться. Становясь на точку зрешя этики, мы получаемъ, следовательно, возможность возвыситься надъ противоположностью интересовъ и находимъ практичесгай интересъ, общеобязательный для всЪхъ людей съ нормальнымъ нравственнымъ сознашемъ; Центральной идеей современнаго этическаго сознашя является формулированная Кантомъ идея верховной ценности и, какъ выводъ отсюда, равноценности че ловеческой личности х). Всякая человеческая личность есть верхов ная цель въ себе, почему все люди равны, какъ носители святыни человеческой личности. Это и определяетъ верховный практически интересъ, съ точки зрешя котораго можетъ быть построена единая политическая эконом1я: интересъ не рабочаго, капиталиста, или земле владельца, а человека вообще, независимо отъ принадлежности его къ тому или иному классу. Съ этой точки; зрешя мы скажеМъ, что заработная плата есть не расходъ, а доходъ общества— ибо рабочШ есть человекъ и, значитъ, не средство производства въ рукахъ капиталиста, но цель въ себе; мы скажемъ, что затрата труда есть самостоятельная и основная хозяйственная категор1я, ибо, опять-таки, рабочШ есть человекъ и все, что касается интересовъ его личности, касается и того верховнаго интереса, изъ ко тораго исходитъ политическая эконом1я. Наоборотъ, мы решительно отвергнемъ правомерность точки зрешя капиталиста, усматривающаго въ рабочемъ простое средство производства. Вообще, мы признаемъ един ственно законной ,и пр'шмлемой точку зрешя трудящагося человека— не потому, ч»о мы сходимъ съ почвы общеобязательной этики и становимся на почву определеннаго частнаго интереса, а потому, что интересъ тру дящагося человека совершенно совпадаетъ съ верховной этической идеей— верховной ценности человеческой личности. Доходъ нетрудящагося чело века основывается на томъ, что кто-либо другой трудится въ его пользу; слЬдовательно, частный интересъ нетрудящагося человека расходится съ этическимъ принципомъ, провозглашающим^ что никто не долженъ быть средствомъ въ рукахъ другого. Напротивъ, трудящ'.йся человекъ никого не обращаетъ въ средство для своихъ целей и, значитъ, его поведете согласуется съ принципойъ равноценности человеческой личности. Неустранимость этической точки зрешя, какъ отправного пункта практическихъ построешй политической экономш, объясняется темъ, что, кроме этическихъ мотивовъ, наше поведеше можетъ управляться только личными эгоистическими мотивами. Но личный интересъ не можетъ быть отправнымъ пунктомъ построешй, претендующихъ на обязатель ность для другихъ лицъ, ибо интересъ одного лица не есть интересъ другого. Только моральное сознаше можетъ быть противопоставлено 1) „Человекъ 'и, вообще, всякое разумное существо существуетъ какъ цель въ себе, а не только какъ средство для какого-лиоо употребления той или иной волей, но долженъ во всехъ своихъ действ1яхъ, направлен ных'!. какъ на него самого, такъ и на друпя разумныя существа, всегда разсматриваться, какъ цель". Kant. Grundlegung zur Methaphysik der Sitten. Изд. Klrohmann’a. 1897. стр. 52.

—

н оистическимъ интересамъ человека— и больше ничего. Если я защищаю личный интересъ другого человека, то я становлюсь на этическую почву, такъ какъ личный интересъ другого .ре есть мой личный интересъ. Такъ, напр., классовая солидарность есть также одинъ изъ видовъ этическаго сознашя, ибо интересъ классовой группы не совпадаетъ съ интересомъ отдЪльнаго ея представителя. Апеллируя къ классовой солидарности, .мы становимся, несомненно, на этическую точку зрешя. Но такъ какъ классовая солидарность не есть высшее правило морали, а, въ лучшемъ случае, лишь одно изъ производныхъ и подчиненпыхъ правилъ морали, то оно само должно быть оправдано и обосновано высшими правилами морали. И, конечно, только по чистому недоразумешю можно думать, что создатели учешя о классовой борьбе— Марксъ и Энгельсъ— не стояли на почве этики. Только этичесшя побуждешя привели ихъ къ защите классовыхъ инте ресовъ пролетар1ата-^-ведь сами-то они къ классу пролетар1ата отнюдь не принадлежали. >;Нр. этого мало —не только лично творцы матер'!алистическаго понимашя исторш исходили изъ этическихъ мотивовъ, но, безсознательнр для себя, они обосновывали этически и свой сощальный идеалъ. Призывая къ классовой борьбе, они совершенно недвусмысленно признавали эту борьбу злрмъ съ точки зрешя высшаго идеала. Еслибы классовая борьба была этическимъ благомъ, то для чего былъ бы нуженъ сощализмъ? Ведь основнымъ преимуществомъ сощалистическаго строя передъ капиталистическимъ является, съ точки зрешя марксизма, именно исчезновеше классовъ. классоваго эгоизма и классовой борьбы. Значитъ, съ точки зрешя марксизма,— какъ бы ни чуждался марксизмъ этики— есть нечто высшее, чЬмъ классовая солидарность и классовый эгоизмъ— и этимъ высшимъ является полное исчезновеше классовой солидарности и классового эгоизма за исчезновешемъ самихъ классовъ. Место классоной солидарности должна занять общечеловеческая солидарность,' иначе говоря, этическое признаше равноценности и самоцельности каждой челопЬческой личности. III. П о с т р о е н 1 е с и с т е м ы эк о н о м и ч е с к и х ъ п о н я T Описаше экономическихъ явленш завершается- построешемъ системы общихъ экономическихъ понятгй. Обычный* разговорный языкъ обладаетъ обширнымъ запасомъ экономическихъ понятШ, и наука не мо жетъ не считаться съ этимъ. Попытка создать научную экономиче скую терминологию, совершенно независимую отъ разговорнаго языка, была бы и нецелесообразна* и неосуществима. Нецелесообразна потому, что, какъ справедливо указываете Визеръ'), въ обычномъ словоупотреблеши закрепляется весьма разнообразное эко номическое познаше, которымъ было бы весьма неразсчетливо пренебре ги!!.. Такъ какъ общественный хозяйственный процессъ есть компликащя разумной сознательной деятельности человека, то каждый обладаете знашемъ поема многихъ общественно-хозяйственныхъ соотношешй,— безъ этого ') Wleser. Of p. 4 и сд.

Ueber

den Ursprung des wirtschaftlichen

Wertes. 1884,

—

' 32

—

знашя былъ бы невозможенъ успехъ хозяйственной деятельности. Раз говорный языкъ представляетъ собой въ сфере хозяйственныхъ познашй закрепленный хозяйственный опытъ многихъ поколенШ, который имеетъ свою ценность, почему экономисты поступаютъ совершенно правильно, придавая большое значеше объясненш и точному установленш смысла обычнаго разговорнаго языка въ области хозяйственныхъ понятШ. По этому нужно не отвергать экономичесюя понята обычнаго языка, а ста раться использовать въ научныхъ цЪляхъ эту богатую сокровищницу экономическаго знашя, открытую каждому. Но, кроме того, научная экономическая терминолопя уже и потому не можетъ не опираться на разговорный языкъ, что экономическая наука слишкомъ тесно соприка сается съ общественной жизнью, чтобы отгораживать себя отъ нея новой терминолопей, понятной лишь спещалистамъ. Экономистъ имеетъ дело съ широкой публикой, стремится вл1ять на народныя массы,— а для этого долженъ говорить языкомъ, по возможности, всемъ понятнымъ. По этому всякая терминолопя, значительно расходящаяся съ обычнымъ словоупотреблешемъ, совершенно законно не встречаешь сочувств1я у боль шинства экономистовъ, не говоря уже о широкой публике. Однако, отсюда не следуетъ, что экономическая наука должна просто заимствовать свои обиуя понятая у разговорнаго языка. Правда, она можетъ, въ большинстве случаевъ, пользоваться ими, но лишь после предварительной переработки ихъ. Термины разговорнаго языка обычно страдаютъ неясностью и спутанностью своего содержашя. За дача науки по отношенш къ нимъ должна, следовательно, заклю чаться: 1) въ устранена могущихъ заключаться въ нихъ внутреннихъ противоречш, 2) въ установленш точныхъ границъ понят^, точномъ определен! и ихъ, и 3) въ установленш логическихъ соотношенШ этихъ ПОНЯТШ. Подвергая такой переработке понят!я разговорнаго языка, наука иногда' расширяешь ихъ, иногда суживаетъ и иногда конструируетъ новыя понят!я. Такъ, напримеръ, въ обычномъ словоупотребленш подъ капиталомъ понимаются преимущественно, денежныя суммы, приносящая нетрудовой доходъ; наука значительно расширяешь это понята, понимая подъ капи таломъ, какъ исторической категор!ей хозяйства, всякШ, созданный' тру домъ человека, запасъ хозяйственныхъ предметовъ, являющейся для своего владельца источникомъ нетрудового дохода. Въ другихъ случаяхъ эконо мическая наука суживаетъ обычныя понята— такъ, напр., рабочимъ со-; юзомъ экономистъ называетъ не всякШ союзъ рабочихъ, а только такой союзъ, который ставить своей целью защиту интересовъ рабочихъ, какъ продавцевъ рабочей силы; подъ общиннымъ землевладешемъ— не всякое землевладеш'е общины, а лишь такое, при которомъ земля находится въ трудовомъ пользоваши членовъ общины, и т. д., и т. д. Иногда науке приходится конструировать новыя понята, совершенно чуждыя обычному акономическому сознанш; такъ, напр., поняпе земельной ренты, которую Рикардо определяешь, какъ плату за «пользоваше первоначальными и неистощимыми свойствами почвы». Обычное понятие арендной платы не

33 совпадает» съ понятоемъ земельной ренты, такъ какъ въ арендную плату можетъ входить плата не только за неистощимыя свойства земли. Та кимъ же новымъ экономическимъ понятоемъ было построенное Марксомъ понятое прибавочной ценности (Mehrwert), какъ избытка ценности, остаю щаяся за покрытоемъ ценности возстановленнаго въ своей ценности капитала.

Построеше системы общихъ экономическихъ понятой отнюдь не есть маловажное дело. TaKie выдающееся методологи, какъ Вундтъ, видятъ въ этомъ даже верховную цель всей экономической науки, относясь отрицательно къ стремленш экономистовъ устанавливать причинные законы экономическихъ явлешй '). Однако, какъ ни важно создаше логически стройной системы общихъ понятой, политическая э к о ж ш я можетъ претендовать на нечто большее. Нельзя не согласиться со Шмоллеромъ, что «хороиня определешя можно сравнить съ острыми клинками; ихъ нужно всегда острить, ковать изъ новаго металла новые клинки. Но постоянно перековывать старые клинки, ковать клинки, когда нечего ими ру бить, нечего ими разделять, определять слоза, которыя не находятъ себе въ науке достаточнаго применения— безплодное занятое» 2). IV. О б ъ я с н е н 1 е э к о н о м и ч е с к и х ъ явлений. П строеше системы общихъ понятой есть только логическое завершеше первой стадш научнаго изучешя явлешй хозяйства— о п и с а н i я явле шй. Но своей конечной цёли теоретическое познаше достигаетъ лишь тогда, когда ему удается о б ъ я с н и т ь описанныя, классифицированныя и подчиненныя общимъ понятоямъ явлешя. Въ чемъ же заклю чается сущность научнаго о б ъ я с н е н | я явлешй? Подъ объяснешемъ явлешй можно понимать очень различные логичесюе процессы. Но въ строгомъ смысле подъ объяснешемъ явлешя современная наука монимаетъ только одно— сведение этого явлешя къ общимъ и неизменнымъ законамъ природы. И политическая экономия темъ именно и отличается отъ другихъ общественныхъ наукъ, что она съ большимъ или меньшимъ успехомъ даетъ обиця причинно-функцюнальныя объяснешя изучаемаго ею круга явлешй. Какъ выше указано, политическая эконом1я изучаетъ по преиму ществу стихШную закономерность свободнаго менового хозяйства. Закономерность эта есть результатъ взаимодейсгая единичныхъ хозяйствъ, связанныхъ между собой узами обмена; на почве этого нзаимодейсгая возникаютъ причинно-функцюнальныя зависимости, и задачей политической экономш является установлегае общихъ формулъ этихъ зависимостей. Поскольку дело идетъ объ о б ъ я с н е н ^ явлешй въ ука-

') „Абстрактная TeopiH хозяйства должна усматривать свою задачу но въ установлзнш законовъ действительной хозяйственной жизни, но и'ь точномъ определенш хозяйстве иныхъ понятой и ихъ взаимныхъ отнош еш й“. Wundt. Logik. Methodenlehre. IL стр. 518. a) Grundriss der allgemeinen Yolkswirtschaftslfehre, I, 105. 3

— , 34

—

занномъ смыслу, привнесете сюда какихъ бы то ни было этическихъ или субъективных* элементовъ совершенно недопустимо. Устанавливая причинно-функщональныя зависимости, экономистъ не можетъ исхо дить изъ своихъ общественныхъ симпатгё,— въ противномъ случае получилась бы не наука, а ея фальсификащя, подмена сущаго должнымъ. Самое установление названныхъ зависимостей въ области хозяй ственныхъ явлешй происходитъ при помощи техъ же двухъ основ ныхъ методовъ изслЪцовашя, какъ и въ другихъ областяхъ знашя— индукцш (восхождешя отъ частнаго къ общему, анализа фактовъ) и дедуКц!и (объяснен1я частныхъ случаевъ на основа общей теорш). Но индуктивное изслЬдован1е въ области сощальной жизни уже потому не можетъ иметь такого значешя, какъ въ области естествознашя, что изсл^дователь сощальныхъ явлен!й не можетъ пользоваться самымъ могущественнымъ оруд1емъ индукцш— опытомъ. Одно же наблюдение, какъ это показано, между прочимъ, Миллемъ, благодаря множественности причинъ большею частью недостаточно для устано влена причинъ наблюдаемаго явлешя. Въ частности, по отношешю къ экономическимъ явлешямъ, совершенно ясно, что причины ихъ почти никогда не могутъ быть открыты путемъ одной индукцш. Благодаря крайней сложности и изменчивости этихъ явленШ, д’Ьйств}е каждаго изучаемаго фактора маскируется дейсгаемъ одновременно существуЮщагО множества другихъ факторовъ и индукция оказывается не въ силаХъ отделить д е й с т е одного фактора отъ другого. Такъ, напр., вей экономисты согласны въ томъ, что на цену про дукта оказываетъ вл!кше Количество труда, требующагося для производ ства этого продукта';1 однако; индуктивно установить функц'юнальную зависимость между трудовой затратой и ценой совершенно невозможно потому, что на цЪны 'влгяетъ целый рядъ Другихъ факторовъ, помимо труда, и мы сплошь и рядомъ наблюдаемъ, что предметы, на которые затрачено меньше труда, расцениваются на рынке выше, чемъ предметы съ высшей трудовой стоимостью (напр., въ случае большого спроса на предметы перваго рода, бояЪё высокой оплаты труда рабочихъ, произво: . дящихъ эти предметы, и т. п.). Такимъ образомъ, функщональная за висимость между трудовой затратой и ценами никоимъ ’образомъ не могла бы быть открыта индукщей. 1 И действительно, тосподствующимъ методомъ политической эко номш при открытш ею функцюнальныхъ зависимостей (Изучаемаго ею круга явлен® является противоположный методъ дедукщя. Эко номистъ знакомъ Съ теми силами, столкновеше которыхъ обусловливаетъ явлешя народнаго хозяйства: въ основе явленш народнаго хозяйства лежитъ взаимодейсте людей, независимый отъ-ихъ воли результатъ ихъ деятельности, совершающейся по определеннымъ мотивамъ. Психическая природа человека не составляетъ собой предмета изучешя экономиста: последшй предполагаетъ ее известной, ,' поль зуясь частью непосредственнымъ Знайемъ ея, которымъ обладаетъ каждый путемъ самонаблюдешя, частью данными спещальной науки, изучающей психическую жизнь человека— психологш. Соц1альная

—

среда, въ которой дЬйствуютъ люди— господствую 1щя сощальныя учре ждешя, политичесюя формы общежит1я, действующее право— также •не входитъ въ область изучешя экономиста (будучи предметомъ изследованш другихъ сощальныхъ наукъ) и предполагается экономистомъ известной. Наконецъ, материальная среда— внешняя природа— наследуется естествознашемъ, выводами котораго пользуется эконо» мистъ. Такимъ образомъ, задача экономиста сводится къ определе н а , какова будетъ равнодействующая при взаимодействии многихъ ■силъ, законы действия каждой изъ которыхъ ему известны— задача очень трудная, благодаря сложности этого взаимодейсгая, но вполне .разрешимая при известномъ упрощенш задачи. Упрощеше это заключается въ томъ, что экономистъ отказымается отъ совершенно безнадежной попытки изучать народно хозяй. ственныя явлешя во всей ихъ сложности, какъ они наблюдаются въ эмпирической действительности. Вместо этого, онъ ставитъ себе более скромную задачу. Онъ конструируетъ упрощеннагО человека, д1>йствующаго въ упрощенной сощальной среде. Такимъ образомъ создаются основныя посылки политической экономш, исходя изъ ко торыхъ экономистъ приходитъ къ своимъ выводамъ. Въ центре всехъ экономическихъ построешй лежить опреде ленное представлеше о мотивахъ, управляющихъ человеческимъ понедешемъ. Экономистъ предполагаетъ, въ полномъ согласш съ дей ствительностью, что средшй человекъ стремится къ возможному уве личен^ своего богатства, имея при этомъ въ виду не только себя лично, но и свою семью (действуетъ, какъ bonus pater familias, говоря языкомъ римскаго права). Хозяйственная мотивация человека признается находящейся въ согласш съ господствующимъ въ совре менномъ обществе гражданскимъ правомъ, покоящимся на началахъ частной собственности и праве наагЬдовашя. Къ этому присоеди няется предположеше, что деятельность человека находится въ пол номъ согласш съ хозяйственнымъ принципомъ и основывается на полномъ знанш всехъ обстоятельствъ дела. Такимъ образомъ, экономистъ изследуетъ поведение не абстрактмаго хозяина, вне условш исторической сощальной среды, но хозяина въ услов1яхъ существующаго свободнаго менового хозяйства, въ рам ка хъ действующаго гражданскаго права. Обычное мнеше, что основной посылкой экономической жизни яв ляется «посылка эгоизма»— предположеше, что хозяйственной деятель ностью человека руководятъ исключительно эгоистичесюе мотивы— было подвергнуто сильной и убедительной критике JI. I. Петражицкимъ. Если бы люди, въ своей хозяйственной деятельности думали только о себЪ, руководствовались принципомъ «apres nous le deluge», то накоплеше общоственнаго богатства стало бы невозможно и последовали бы голодъ и нищета. Экономистъ, конечно, не исходить въ своихъ построешяхъ изъ прсдположешя такого расточительнаго поведения и, следовательно, не исхо дить изъ посылки эгоизма *). *) II е т р а ж и ц к i й. Teopia права и государства въ связи съ Teopiefi нривотвониости. Изд. второе. Т. П. 1910. Стр. 705 и след. 3»

— 36 — Предполагая человека дМствующимъ подъ вл1яшемъ только определенныхъ мотивовъ, въ согласш съ хозяйственнымъ принци помъ и при полномъ знанш всехъ обстоятельствъ дела, экономистъ, конечно, упрощаетъ действительность. Но безъ такого упрощешя задачи экономическая теор1я Обойтись не можетъ. Теоретическая дедукщя возможна только отъ строго определенныхъ посылокъ— и никакая точная наука не можетъ обходиться безъ упрощешя дей ствительности. Политическая экономия въ этомъ отношенш лишь разделяетъ общую слабость всехъ точныхъ наукъ. Физика и хилпя всеми признаются образцомъ точнаго изучешя явлешй природы. ИзагЬдуютъ ли, однако, эти науки конкретныя явлешя или же известные упрощенные абстрактные типы явлешй? Несомненно, последнее. Законы газообразныхъ телъ— напр., законъ Бойля и Марютта— не применимы въ полной мере ни къ одному реальному газу и характеризуютъ лишь некоторыя идеальныя, представляемыя состояшя, къ которымъ реальныя явления приближаются въ большей или меньшей степени. Точно также хим1я трактуетъ объ элементахъ, но абсолютно чистыхъ элементовъ, абсолютно чистаго кисло рода, водорода, золота не существуетъ въ природе— всякое реальное те,ло есть смесь или соединеше нёсколькихъ элементовъ. Абстракщя, отвлечен ie отъ усложняющихъ обстоятельствъ, есть методъ всехъ точ ныхъ наукъ, выводы которыхъ абстрактно, въ примененш къ представляемымъ явлешямъ, совершенно точны, но конкретно, въ примененш къ реальнымъ фактамъ природы, точны лишь приблизительно!). Къ своимъ выводамъ экономистъ-теоретикъ приходитъ путемъ построешя силлогизмовъ, въ которыхъ роль большихъ посылокъ играютъ указанныя предпосылки, а меньшихъ— частные случай, под лежащие изучешю. Выводъ получается путемъ обычной дедукцш. Для решешя разнообразныхъ проблемъ народнаго хозяйства эконо мисту приходится строить длинныя цепи такихъ силлогизмовъ; главна» трудность такихъ дедуктивныхъ умозаключенШ заключается въ установленш связи между частнымъ случаемъ, подлежащимъ объясненш, и общими посылками. Общ1я посылки могутъ считаться известными; выводъ также не можетъ представлять затруднешй. Но установЛеше меньшей посылки, при помощи которой обиде принципы экономической науки по лучаютъ частное применеше и устанавливается определенная причинная зависимость между теми и другими хозяйственными явлешями, предста вляетъ собой наиболее уязвимое место всего этого логическаго процесса. Здесь нередко делаются ошибки, которыми изобилуетъ истор1я экономическихъ учешй. Возьмемъ, напр., следующей силлогизмъ, который казался неотразимымъ целымъ поколешямъ экономистовъ. Б о л ь ш а я п о с ы л к а : все то, что не оказываетъ вл^ян^я на общую сумму нацю нальнаго капитала, затрачиваемаго на заработную плату, и на число ра бочихъ въ стране, не можетъ оказывать вл1яшя и иа среднюю заработную *) М о и г е р ъ, Нзследовате о метоДахъ сощальныхъ наукъ, глава IIL

-г- 37

—

плату въ стране. М е н ь ш а я п о с ы л к а : союзы рабочихъ не оказываютъ вл1яшя на общую сумму нацюнальнаго капитала, затрачиваемаго на заработ ную плату, и на число рабочихъ въ стране. В ы в о д ъ : союзы рабочихъ не могутъ оказывать вл1яшя на среднюю заработную плату въ стране. Въ этомъ силлогизме большая посылка совершенно несомненна: ко нечно, частное (средняя заработная плата) не можетъ быть изменено безъ изменешя дёлимаго (нацюнальнаго капитала, затрачиваемаго на заработную плату) или делителя (числа рабочихъ въ стране). Выводъ также неизбежно вытекаетъ изъ посылокъ. Но меньшая посылка ошибочна; хотя рабоч!е союзы новаго богатства и не создаютъ, они могутъ, путемъ давлешя на предпринимателей, увеличивать ту долю общественнаго богатства, которая переходить рабочимъ въ виде заработной платы. Такимъ обра зомъ, pa6o4ie союзы могутъ оказывать вл1яше на общую сумму нацюнальнаго капитала, затрачиваемаго на заработную плату, ai значитъ, могутъ вл1ять и на среднюю заработную плату въ стране. Силлогизмъ не вЪренъ въ томъ отношенш, что его меньшая посылка не соотв’Ьтствуетъ истина, почему не соотвЪтствуетъ истине и выводъ. Какъ бы ни были правильно въ формальномъ отношенш по строены силлогизмы экономиста, выводы изъ нихъ могутъ быть не верны благодаря неправильности посылокъ. Вотъ почему нельзя .со гласиться съ Кэрнсом*, не придающимъ значешя опытной поверке выводовъ экономической теорш х). Конечно, единственнымъ доказательствомъ неправильности этихъ выводовъ можетъ быть обнаружен ная неправильность самого силлогизма; самъ по себе выводъ абстракт ной теорш не можетъ быть опровергнуть указажем* на несоответсгае его эмпирической действительности, ибо Iнесоответств1е это можетъ быть обусловлено вл!яжем* факторовъ, не учитываемых* экономистомъ. Поэтому обычный npieMb плохих* экономистовъ— вместо логическаго опровержежя той или иной теорш, возражать на нее простой ссылкой на факты— является доказательством* лишь убожества теоретической мысли этихъ экономистов*. Однако, хотя доказать неверность определенной экономической теорш можно лишь обнаруживъ неправильность ея логических* построежй, самъ по себе фактъ несоответсгая теорш действительности никоимъ образомъ не можетъ считаться обстоятельством*, безразличным* для науки. Если бы экономисты стали на такую точку зрежя, то ихъ теорш совер шенно оторвались бы отъ жизни и лишились бы практическаго значежя, даже если бы оне и были правильны. Поэтому выводы абстрактной экономической теорш всегда должны быть поверяемы фактами; и если несовпадеже теорш съ фактами значительнее, чемъ можно было бы ожидать въ силу абстрактнаго характера самой теорш, то должно быть указано, каюе факторы вызываютъ отклонеже конкретных* резуль татов* отъ предвидимых* на основанш теорш. Экономист* не можетъ считать свое дело законченным* до техъ пор*, пока им* не пока зано, почему действительность не соответствует* теоретическим* нредположежям*. Въ этомъ и заключается опытная поверка теорш.

l) Cairnes. The Character and Logical Method of Political Economy. 1 На той же точке зрЪтя с т о и т ь и Менгеръ.

— >38

—.

Итакъ, экономическая теортя, подобно другимъ точнымъ наукамъ„ устанавливая причинно-функщональныя зависимости, имеете всегда делосъ некоторой абстракщей. ТЬмъ не менЪе, по своей научной ценности и обязательной силе, выводы экономической теорш, конечно, не могутъ быть сравниваемы съ выводами естествознатя. ГлавнЪйцпя основашя меньшей обязательности выводовъ экономической науки заключаются въ. сл'Ьдующемъ: 1) Механичесюя силы природы всегда оказываютъ свое дейсгае и если оно не проявляется благодаря тому, что какая-нибудь другая силадействуете въ противоположномъ направленш, то этимъ не уничтожается реальный характеръ первой силы. Такъ, напр., хотя камень, имЪющШ; опору, и не падаете и дЪйсгае силы тяжести не им^еть внешняго про-^ явлешя, темъ не менее сила тяжести оказываетъ свое дтЬйств1е и выражается въ: давленщ камня на точку опоры. Напротивъ, въ области общественной жизни те силы, изъ предположешя которыхъ исходитъ экономисте, м0~ гутъ совершенно не действовать. Такъ, напр., человекъ можетъ подчи-, нять свою хозяйственную деятельность вл1янт мотивовъ, не принимаемыхъ въ расчете экономистомъ, и въ этомъ случае выводы экономи ческой теорш не будутъ иметь никакого применешя къ реальной дей ствительности. Выводы естествознатя имеютъ, следовательно, безусловно реальный характеръ, выводы экономической теорш— предположительный: они могутъ иметь реальное значеше, поскольку реально осуществляются) те предположешя, изъ которыхъ исходитъ экономисте. 2) Силы противодействуюгщя проявлешю въ чистомъ виде результатовъ дейсшя изучаемыхъ естествознашемъ силъ, всегда относятся къ той же категорш механическихъ силъ, какъ и силы перваго рода. На примеръ, пуля изъ ружья никогда не будетъ описывать при полете той» правильной кривой, какая выводится механикой изъ изучешя взаимодейстя1 силы полета пули и земного тяготЪшя. Сопротивлеше воздуха, ветеръ га множество другихъ причинъ вызовутъ отклонешя отъ этой идеальной1 кривой. Но все эти отклоняюцця силы подчинены темъ же законамъ механики. Напротивъ, силы, вызываюаця отклонешя действительныхъ экономическихъ фактовъ отъ теоретически выводимыхъ, относятся къ совершенно иной категорш, чемъ изучаемыя экономистомъ. Экономисте наталкивается въ данномъ случае на границы своего знашя и долженъ. признать свое безсил!‘е 1).

Въ исторги экономической науки долгое время шелъ споръ о> томъ, какой методъ— дедукщя, носящая абстрактный характеръ, или индукщя, исходящая изъ конкретныхъ фактовъ— долженъ быть положенъ въ основу науки. Представители такъ наз. исторической школь* въ политической экономш разсчитывали преобразовать науку путемъ отказа объ абстрактной теорш и замены ея эмпиризмомъ. Однако, никакого преобразовашя экономической теорш сторонники новагонаправлешя не произвели; первоначально ожесточенный споръ о преимуществахъ дедукцш и индукцш мало-по-малу затихъ и теперь уже не аозбуждаетъ интереса. Точка зрешя Менгера, признавшаго равно *) Ср. Wundt. Logit, Methodenlehre II, 511 и след.

—

правность обоихъ методовъ, каждаго въ своей сфере, стала бол^Ье или менее общепринятой, какъ показываетъ хотя бы глава о методологш политической экономш въ новейшемъ курсе признаннаго главы исторической школы Шмоллера. Дело въ томъ, что наука по литической экономш охватываетъ собой несколько научныхъ дисциплинъ, глубоко отличающихся другъ отъ друга по своимъ методологическимъ пр1емамъ. Политическая эконом1я распадается, прежде всего, на т е о р е т и ч е с к у ю и п р а к т и ч е с к у ю экономическую науку. Теоре тическая политическая эконсшя, въ свою очередь, подразделяется на 1) а б с т р а к т н у ю и 2) к о н к р е т н у ю . А б с т р а к т н а я политическая эконом 1я, устанавливающая обпця и причинно-функц!ональныя зависимости народнаго хозяйства, нег можетъ не поль зоваться по преимуществу выше охарактеризованнымъ дедуктивнымъ методомъ. Напротивъ, к о н к р е т н а я политическая эконом!я, ставящая себе целью описаше, классификацш, и объяснение конкретныхъ типовъ народно-хозяйственныхъ явленш, носитъ по необходи мости индуктивный характеръ. Этотъ отделъ экономической науки, пользуясь абстрактной TeopieH хозяйства, изагЬдуетъ какъ суще ствующие типы хозяйственныхъ явленш, такъ и, въ особенности, историческое развит1е ихъ. Установлеше направлешй историческаго развит1я хозяйства является одной изъ важнейшихъ задачъ этого отдела науки. Т е о р е т и ч е с к о й политической экономш противостоитъ п р а к т и ч е с к а я политическая эконом1я, иначе говоря, экономи ческая политика. Чтобы стать действительно научной, экономическая политика должна вступить въ тесную связь съ этикой. Только этика можетъ дать политике ея руководянця идеи; въ частности, централь ной идеей политики должна стать этическая идея верховной цен ности человеческой личности. Общественный строй, при которомъ для каждой человеческой личности осуществляется наиболее широ кая возможность развито всехъ ея силъ и способностей, обраэуетъ для насъ с о ц i а л ь н ы й и д е а л ъ, съ то чки зрешя котораго должны быть оцениваемы отдельныя нормы положительнаго права. Поэтому нельзя не приветствовать замечающаяся въ новейшее время среди юристовъ стремленш къ возсоздашю естественнаго права (ко нечно, въ новыхъ формахъ)1). Не нужно, однако, думать, что названные отделы политической экономш могутъ быть строго разделены и разграничены другъ отъ друга. Абстрактная и конкретная части экономической науки проникаютъ другъ друга и практически неотделимы. Въ большей мере

1) „Значеше науки естественнаго права, какъ самостоятельной с стематической дисциплины на ряду съ позитивно-правовой юриспруденц1ей,—говоритъ JI. I. Петражицшй,—именно заключалось въ исполненш той важной и высокой мисеш, которой должна служить <будущая наука политики права, и которая оказывается не подъ силу практически-догма ми ческой юриспруденции, посвященной толкование и систематической обра ботке действующаго положительнаго права для потребностей практики*.. J1. Петражицшй. Введете въ изучете права и нравственности. Изд. 2. 1007..Стр. V.

—

можетъ быть разграничена теоретическая политическая эконом!я отъ практической, ибо изслЪдоватя с у щ а г о и д о л ж н а г о предста вляютъ собой логически совершенно разныя проблемы. Однако и тутъ полное разделеше невозможно. Выше уже было указано, что первый шагъ теоретическаго изследовашя— описаше и классификащя эконо мическихъ явлешй— не можетъ не испытывать вл1яшя практическихъ задачъ изследовашя. Поэтому и экономическая TeopiH не можетъ быть изучаема совершенно независимо отъ экономической политики 1). Привлечете этическаго элемента не подрываетъ объективнаго значешя экономической теорш, ибо этотъ элементъ занимаетъ въ экономической теорш лишь строго определенное место. Въ области о б ъ я с н е н 1 я экономическихъ явлешй, сведешя ихъ къ причиннофункщональнымъ зависимостям^ для этого элемента, конечно, нЪтъ места. Въ общемъ, этика, сощальный идеалъ не вредятъ научности экономической теорш, но лишь въ томъ случае, если въ научномъ разсужденш строго различаются области сущаго и должнаго. Идеаль ные и объективные элементы могутъ идти рядомъ въ экономической теорш, но, однако, такъ, чтобы всегда было ясно различ1е природы техъ и другихъ— подобно тому, какъ вода и масло въ одномъ сосуде не смешиваются другъ съ другомъ, хотя и находятся въ непосредственномъ соседстве.

Въ русской литератур^ шелъ долпй споръ о роли этическаго эле мента въ сощальной науке. Лавровъ и Михайловоюй высказали мысль, что сощальная наука должна прибегнуть къ другому методу изследовашя, чемъ естествознаше, въ силу того, что сощальная наука изучаетъ сощальныя явлешя съ точки зрешя интересовъ и целей человека, почему и чисто объективное изследоваше этихъ явлешй становится невозможнымъ. Такъ, субъективно-телеологическШ характеръ имеетъ центральное понят1е исторической науки— понятае прогресса5). Исходя изъ этихъ соображбшй, МихайловскШ развилъ теорш субъективнаго метода въ сощологш. Однако, несмотря на неоднократное возвращеше къ этому вопросу, МихайловскШ не пришелъ, повидимому, къ окончательному решешю, въ чемъ именно долженъ заключаться этотъ методъ и въ разное время давалъ последнему разное истолковаше. Teopifl Михайловскаго встретила резкШ отпоръ со стороны целаго ряда писателей и особенно высмей ва-

Ц Адольфъ Вагнеръ замечаетъ, по поводу вопрооовъ денежнаго обращешя, что въ этой области „теоретическое и практическое такъ тесно связаны между собой, что въ научномъ изследовашй совершенно не мо гутъ быть точно разграничены1*. ( W a g пег. Theoretische Socialokonomik. II. Abtheilung. Geld und Geidwesen. 1909. Стр. 111). Это верно и относительно политической экономш вообще. ®) По мненда Лаврова, „прогрессъ самъ по себе есть не более, какъ субъективный взглядъ на собьтя съ точки зрешя нашего нравственнаго идеала... Развитае личности въ физическомъ, умственномъ и нравственномъ отношенш, воплощеше въ общественныхъ формахъ истины и спра ведливости—вотъ краткая формула, обнимающая... все, что можно считать прогресоомъ". Историческш письма, 4 изд. 1906. Стр. 46, 51.

j& i 41 лась летъ двадцать тому назадъ, въ эпоху расцвета русскаго марксизма. Въ конц%-концовъ, приходится, однако, признать, что, несмотря на незакончен ность учешя Михайловскаго и на свои слабый стороны, оно заключало въ себе кое-что в-Ьрнаго. Школа Виндельбанда-Риккерта имеетъ, несомненно, известные пункты соприкосновешя со взглядами, высказывавшимися рус ской соцюлогической школой. Методологическая воззрешя, развития въ тексте, также имеютъ въ частностяхъ нечто общее съ учешемъ Риккерта; однако, я не могу себя причислить къ последователямъ Риккерта. Риккертъ, какъ и мнопе друrie современные методологи, усматриваетъ глубочайшее принцишальное различ1е между исторической и естественно-научной точкой зрешя, настаи вая на томъ, что историкъ интересуется только индивидуальными РиКкертъ склоненъ ослаблять значеше естественно-научныхъ элементовъ въ обще ственныхъ наукахъ. Съ моей же точки зрешя, теоретическая политиче ская эконошя -принадлежитъ къ тому же научному типу, какъ и естествознаше. Я думаю, что и въ естествознанш практичесюе интересы устанавливаютъ направлеше теоретической мысли, даютъ задачи теорш и этимъ определяютъ ея содержаше. Политическая экономия, по моему представленш, вовсе не ставитъ себе задачей описаше индивидуальныхъ явлешй, а имеетъ въ виду общее и, значитъ, въ смысле Риккерта, является не исторической, а естественной наукой. И если въ обществен ныхъ наукахъ, въ практической ихъ части, этическая категор1я полу чаетъ особое значеше, то лишь въ силу того, что практическое естествознаше имеетъ дело съ очень ограниченным^ определеннымъ и равно признаваемымъ всеми кругомъ внешнихъ интересовъ человека, а общественныя науки— съ верховными интересами человеческой личности, со всей совокупностью ея психическихъ переЖивашй. Естественно-науч ная точка зрешя кажется мне совершенно законной въ политической экономш, и подчинеше практическихъ интересовъ въ этой сфере этике не заключаете въ себе, по моему мнешю, ничего несогласнаго съ духомъ естествознашя. Стремлеше марксистовъ къ чисто объективному построешю сощальной науки находится въ очевидномъ противоречш съ ихъ представлешемъ о господстве классовыхъ интересовъ въ области научнаго позна шя. Съ ихъ точки зрешя, сош'альная наука не можетъ не отражать классовыхъ интересовъ; но въ такомъ случае, она не можетъ быть и чисто объективной наукой. Примирешемъ этого противоречия является обосноваше телеологическихъ элементовъ сощальной науки, поскольку дело идете о сталкивающихся и противоположныхъ классовыхъ интере сахъ, на общеобязательныхъ этическихъ нормахъ ’). Въ этомъ смысле правильно, что практическая политическая эконом1я есть этическая наука. Вообще, по справедливому замечант Дитцеля, только какъ слуга

1) Чрезвычайно характерно, что даже такой строгхй марксиста, ка Максъ Адлеръ, отрицающШ icaKie бы то ни было телеологическде элементы въ научномъ познанш, признаетъ, что въ сфере практики примата прин адлежите морали. Вместе съ темъ онъ признаетъ приматъ практиче ская!) разума надъ теоретическимъ. „Знать, чтобы жить—этимъ лозунгомъ цравстввпно-сощальный духъ человечества подчиняете себе науку“ (МагхStudlen. 1904. М. Adler. Kuusalital nnd Teleologie. Стр. 432).

—

этики, политика можетъ стать наукой. «Безъ нормъ, даваемыхъ этикой, политика становится собрашемъ рецептовъ для осуществлешя всевозможныхъ интересовъ, д^йствующихъ въ сощальной жизни» 1). Обпця сочинешя о метод-Ь: Цж. Ст. Ми лль . Система логики. Пер. подъ редакц. Ивановскаго. 1900. S i g w а г t. Logik. 2 т. 2 изд. 1893. W u n d t . Logik. 3 т. 1893—95. П. Л. Лавровъ. Историчесия письма- Изд. 4. 1906. D i 11 h е у. Einleitung in die Geisteswissenschaften. 1883. 8 i m m e 1. Einleitung in die Moralwissenschaft. 1892. Е г о же. Die Probleme der Geschichtsphilosophie. 1892. W i n d e l b a n d . Geschichte und Natarwissenschaft. 1894. Е г о же. Пре людии. Пер. съ н'Ьм. Франка. 1904. Р и к к е р т ъ . О границахъ естественнонаучнаго образоватя понятай. Пер. Водена. 1903. Е г о же. ЕстествоведеHie И культуровЬдЬте. 1903. Е г о же. Философ]я исторш. Пер. С. Гессена. 1908. B e r n h e i m . Lehrbuch der historischen Methode. 3 изд. 1904. Специальная литература: С a i г n е s. The Charakter and Logical Method of Political Economy. 2 изд. 1875 (сокращ. руссгай переводъ въ книге „Кэрнсъ": Библ1отека экономистовъ. 1897). Kni es . Die Politische Oekonomie vom Standpunkte der geschichtlichen Methode. 2. изд. 1883. G u s t a v Schmol1 e r. Ueber einige Grundfragen des Rechts und der Volks wirtschaft. 1873. E г о-ж e. Zur Litteraturgeschichte der Staats-und Socialwissenschaften. 1888. М е н г е р ъ . Изследоватя о методахъ сощальныхъ наукъ. Пер. съ Н'Ьм. 1894. Sax. Wesen und die Aufgabe der Nationaloekonomie. 1884. P h i l i p p o v i c h Ueber Aufgabe und Methode der Politischen Qekonomie. 1886. K e y n e s . The Scope and Method of Political Economy. 1891. Л е в и т с к 1 й . Задачи и ме тоды науки о народномъ хозяйстве. 1892. Р. О р ж е н ц к 1 й . Учете объ экономическомъ явленш 1903. D i e t z el. Ueber das Verhaltniss der Yolkswtschaftslehre zur Sociahvirtschaftslehre. 1882. Е г о же. Beitrage zur Methodik der Wirtschaftswissenschaft (Jahrblicher f. Nationalokonomie, N. P. IX). Е г о ж е Theoretische'SocialSkonomik. 1895. G r a b ski. Sur Erkenntnislehre der volkswirtschaftlichen Erscheinungen. 19oO. S p a n n . Wirtschaft und Gesellschaft. 1907. S t e p h i n g e r . Zur Methode der Yolkswirtschaftslehre. 1907. M u n sterb er g Philosophie der Werte. 1908. Л., Петражищпй. Введете въ изучете права и нравственности. Обntfe курсы В а г н е р а . Ш м о л л е р а , Ф и л и п п о вича, Ч у п р о в а , И с а е в а , С к в о р ц о в а , Ж е л е з н о в а .

ГЛАВА III.

Логическ1я категорш хозяйства. Ценность и стоимость. I. О б щ е е у ч е н i е о ц е н н о с т и . Ценность въ общефилософскомъ значенш. Хозяйственная ценность. Субъективная и, объективная ценность. Трудовая Teopifl ценности. Teopin предельной полезности. Законъ Госсена. Схема Менгера. Психофизический законъ Вебера и теор1я предельной по лезности. II. Т р у д ъ и п р е д е л ь н а я п о л е з н о с т ь , к а к ъ ф а к т о р ы ц е н н о с т и . Чемъ определяется ценность средствъ производства. Teopia предельной полезности, какъ монистическая Teopifl процесса оценки. Регулирующая роль трудовыхъ затратъ при составденш хозяйственнаго плана. Синтезъ теорш предельной полезности съ трудовой Teopieft. III. О б щ е е у ч е н 1 е о с т о и м о с т и . Различ1е понятая стоимости отъ понятая ценности. Абсолютная стоимость. Относительная стоимость. Тру довая стоимость какъ сощальная категория по преимуществу. Teopin пре дельной полезности и трудовая теория. Учешя о трудовой стоимости Ваг нера, Лексиса и Дитцеля. I. О б щ е е у ч е н ! е о ц е н н о с т и . ') Dletzel, Theoretische SocialSkonomik, 6.

Одинъ изъ самыхъ выдаю-

—

щихся экономистовъ закончившаяся века— Родбертусъ— предложилъ чрезвычайно важное делеше экономическихъ понятШ н а л о г и ч е с к 1 я и и с т о р и ч е с к а я понят1я (или категорш) х). Подъ л о г и ч е с к и м и понятсями хозяйства нужно понимать въ этомъ смысле так 1я, которыя присущи всякому хозяйственному строю, каковы бы ни были его историчесюя особенности. Напротивъ, и с т о р и ч е с к 1 я категорш хозяйства характеризуютъ собой только опредЪленныя, преходящ1Я, историчесюя формы хозяйства. Основными логическими категор1ями хозяйства являются ц е н н о с т ь и с т о и м о с т ь . Обе эти категорш вытекаютъ изъ самой природы хозяйственнаго процесса, который, съ одной стороны, всегда преследуетъ внешнюю ц е л ь — приспособлеше внешней природы къ нашимъ потребностямъ, съ другой же стороны— достигаетъ этой цели лишь путемъ некоторыхъ затратъ, составляющихъ с р е д с т в о для достижешя ц е л и . Итакъ, с р е д с т в о и це ль , затрата и получка являются тйми двумя полюсами, между которыми заключена хозяй ственная деятельность. Соответственно этому, и такъ называемый хозяйственный принципъ имеетъ двусторонней характеръ: при наи меньшей з а т р а т е достигнуть наибольшей суммы хозяйственной п о л ь з ы . Всякая хозяйственная деятельность стремится согласо ваться съ обоими требовашями хозяйственнаго принципа, въ которомъ находятъ себе выражеше две основныхъ логическихъ категорш хо зяйства— стоимости (затраты) и ценности (получки). Вся хозяйствен ная жизнь, несмотря на ея чрезвычайную сложность, укладывается въ эти две основныя категорш хозяйства, подобно тому какъ опе рацш любого хозяйственнаго предпр1 'ят1я, каковы бы оне ни были, укладываются бухгалтер1ей въ две рубрики— пассива и актива. Разсмотреше этихъ категорш удобнее начать съ категорш цен ности; потому что ценность располагается на томъ полюсе хозяйства, где лежитъ цель последняго, стоимость же является всегда только средствомъ. А въ процессе разумной деятельности приматъ, есте ственно, принадлежать цели, определяющей все направлеше деятель ности, а также и средства, которыя оказывается возможнымъ затра тить для достижешя цели;' При построенш теорш хозяйственной ценности нельзя упускать изъ виду, что категор1я ценности имеетъ значеше не только въ примененш къ хозяйству2). Для новейшаго направлешя философскаго !) Rodbertus. Zur Beleuchtung

der soeialen Frage. Изд. 1875. Преди-

CJiOBie.

2) Моментъ ценности,—говорить Вундтъ,—образуетъ важнейппй от чительный признакъ духовнаго отъ чистаго физическаго. Духовный М1ръ есть ипръ ценностей, которыя имеютъ самыя различныя качественный особенности и самыя различныя степени. Въ духовномъ Mipe все имеетъ свою положительную или отрицательную, свою большую или меньшую ценность". (Wundt. Logik. Methodenlehre. 2 изд. II, стр. 16). „Философия,— определяетъ Виндельбандъ,—есть критическая наука объ общеобязательныхъ ценностяхъ" (Windelband. Praludien. Стр. 30). „То, чего не хватаетъ нашему философскому мышленто,—утверждаетъ Мюнстербергъ,—есть за конченная въ себе система чистыхъ ценностей; только тогда философ1я станетъ опять действительной жизненной силой, каковой слишкомъ долго было исключительно естествознаше" (Hugo Miinsterberg. Philosophie der

— 4 4 ,— мышлешя характерно стремлеше все больше и больше раздвигать рамки понятая ценности, которое становится однимъ изъ основныхъ философскихъ понятШ. Это находится въ связи съ волюнтаристическимъ направлешемъ современной психолопи. Воля признается большинствомъ современныхъ психологовъ основнымъ и опред'Ьляющимъ элементомъ психической жизни человека')Но категор1я ценности и есть не что иное, какъ одна изъ формъ категорш воли. Какъ можемъ мы отличить ценное отъ нец^ннаго? Только по реакцш нашей воли. Воля всегда къ чему-либо стремится и отъ чего-либо отталкивается, чего либо избЪгаетъ; то, къ чему она стремится, признается нами положительной ценностью, чего она избЪгаетъ, отрицательной ценностью. Вне воли нетъ ценности и вне ценности нетъ воли 2). И потому съ общефилософской точки зрежя следуетъ признать вполне правильнымъ определеже ценности, фор мулированное Эренфельсомъ: «Ценные предметы суть те, которыхъ

мы желаемъ» *). / При этомъ можно желать предмета или какъ цель, или какъ средство къ какой-либо другой цели. Соответственно этому, можно делить ценности на: 1) о с н о в н ы я, самостоятельный и 2) прои з в о д н ы я , несамостоятельныя. Первыя желательны сами ради себя— напр, счастье, красота, добродетель, слава и т. п. Вторыя же являются средствами для достижежя какой-либо основной ценности. Хозяйство имеетъ дело лишь съ производными ценностями,

Werte. 1908. Стр. VI). Правда, собственная попытка Мюнстерберга создать такую систему не можетъ считаться удавшейся. 1) „Если среди трехъ элементовъ психической жизни (познашя, чувства и воли),—говорить, напр., известный датский филоеофъ Гаральдъ Геффдингъ,—какой-либо одинъ следуетъ признать основнымъ, то таковымъ, очевидно, является воля. (Hoffding. Psychologie. 3 изд. 1901. Стр. 134). По словамъ Вундта, „душевный м!ръ есть царство воли. Решающее значеше имеетъ воля, а не представление или мысль" (Wundt. Logik. Methodenlehre. II. Стр. 17). 2) Если, — какъ справедливо замЪчаетъ одинъ новейнпй англШскШ фщлосрфъ,—„врядъ ли въ исторш мысли было время, когда проблема цен ности была до такой степени въ центре общаго вниманш, какъ теперь". (Wilbur Urban. Valuation, 1st nature and laws. 1909. Стр. 1), то причиной этого является, съ одной стороны, волюнтаристическое направлеше современ ной психологш, съ другой же стороны—общая тенденщя современной фи лософа признавать приматъ практнческаго познашя надъ теоретическимъ. 3) Ehrenfels. System der Werttheorie. 1897. Стр. 53. Въ философской литературе о ценности существуетъ споръ по вопросу о томъ, что лежитъ въ основанш ценности—чувство или воля. Первую точку зрешя отстаиваютъ Мейнонгъ, Орженцгай, Урбанъ, вторую Эренфельсъ. Но если признавать вместе съ Вундтомъ, что чувство и воля по существу нераз делимы, то весь этотъ споръ утрачиваетъ, въ значительной мере, свое а пачеHie. Однако, такъ какъ основной душевной способностью является ноля, а не чувство, то и оценку следуетъ разсматривать, такъ одну изъ функц1й именно воли. „Чувства и влечешя, —говорить Вундтъ,—являются по предпосылками для развитая воли, но явлешями, которыя сами принад лежать къ этому развитш и для которыхъ требуется внутренняя волевая деятельность, какъ постоянное услов!е“. „Grundziige der physiologischen Pwyollologio", 4 изд., II т. Стр. 562.

ибо хозяйство не самоцель; а средство '). Продукты хозяйства ценны не сами по себе, а потому, что при ихъ помощи мы обезпечиваемъ себе получеше какихъ-либо основныхъ ценностей. Хозяйственная ценность есть з н а ч е н i е, к о т о р о е м ы п р и д а е м ъ д а н н о м у п р е д м е т у въ с илу н а ш е г о сознания, что отъ о б л а д а н 1 я и м ъ з а в и с и т ъ б о л ь ш а я или м е н ъ ш а я с т е п е н ь н а ш е г о х о з я й с т в е н н а го бл а г о п о лу ч i я 2). Мы говоримъ о 1) с у б ъ е к т и в н о й : хозяйственной цен ности въ томъ случае, когда мы относимъ ценность къ какому либо отдельному лицу и 2) о б ъ е к т и в н о й , когда мы отвлекаемся отъ психологш отдъльнаго лица и разсматриваемъ ценность съ точки зрешя ея объективныхъ результатовъ. Для экономиста, изучающаго меновое хозяйство, особенно важенъ одинъ видъ объективной ценности— меновая ценность пред мета, его покупательная сила, цена. Объективная ценность возни каетъ на основе субъективной, ибо, въ конце концовъ, единственнымъ деятелемъ хозяйства является человекъ и изъ взаимодейстая отдельныхъ людей возникаютъ все процессы народнаго хозяйства. Поэтому, чтобы познать законы строешя объективной ценности, цены (теор1я цены будетъ дана позже, въ Отделе обмена), необхо димо раньше изучить механизмъ строешя субъективной ценности. Субъективная ценность является, вместе съ темъ, л о г и ч е с к о й категор1ей хозяйства, такъ какъ хозяйство немыслимо вне субъек тивной ценности, между темъ какъ объективная меновая ценность характеризуетъ лишь одну исторически преходящую форму хозяй ства— меновое хозяйство— и, следовательно, является и с т о р и ч е с к о й категор1ей хозяйства 8): , Уже изъ самаго существа ценности следуетъ, что категор!я эта имеетъ непосредственное отношеше къ способности предметовъ удо влетворять нашимъ потребностям^ иначе говоря— къ полезности предметовъ. Неудивительно, что уже издавна мнопе экономисты стремились вывести понят1е ценности изъ понята полезности. Однако, попытки эти долгое время оставались безуспешными. Общеизвест ные факты находились, повидимому, въ непримиримомъ противореча съ Teopiefi, признающей основой ценности хозяйственнаго предмета его полезность: наиболее полезные предметы, напр, вода и воздухъ, не обладаютъ никакой ценостью и, наоборотъ, предметы, имеюице, 1) Мюнстербергъ старался доказать, : что хозяйству присуща самостоятельная ценность, но съ его выводами, при всемъ ихъ остроум! и, согласиться нельзя. См. „Munsterberg. Philosophic der Werte. Отд. X. A. 2) Ср. М е н г е р ъ . Основашя политической экономш. Перев. подъ редакщей Р. М. Орженцкаго. 1903. Стр. 77. Въ этомъ определеши важно указаше на то, что въ основе хозяйственной ценности лежитъ представ влете о з а в и с и м о с т и нашего благополуч1яотъобладатя предметомъ, какъ совершенно верно отмечаетъ Дитцель (Theoretische Social6konomik, 220). 8) А. Смитъ делаетъ ценность на п о т р е б и т е л ь н у ю и м е н о в у ю . IloHflTie потребительной ценности осталось очень неразрабогаинымъ какъ въ системе самаго Смита, такъ и его школы, и по существу является лишнимъ. „Всякая ценность,—какъ правильно замечаетъ Луйо Бретано—есть потребительная ценность". (Lujo Brentano. Die Kntwiokeiung der Wertlehre. 1908. Стр. 69).

—

повидимому, незначительную полезность— напр, драгоценные камни или золото— ценятся высоко. Хлебъ полезнее алмаза и железо по лезнее золота— однако, хлебъ и железо ценятся Несравненно ниже, чемъ золото и алмазъ. Эти факты доказываюсь, повидимому, что ценность не только не пропорфональна полезности хозяйственныхъ пред метовъ, а, скорее, изменяется въ обратномъ отношенш къ последней. Въ виду трудности объяснить ценность съ точки зрешя полез ности, въ наукё утвердилась на долгое время такъ называемая тру довая T e o p ia ценности, въ томъ виде, какъ она была развита Ри кардо. Съ точки зрешя этой теорш, все хозяйственные предметы могутъ быть разделены по отношешю къ услов1ямъ образования ихъ ценности на две группы— свободно воспроизводимыхъ и не воспроизводимыхъ свободно. Ценность первыхъ определяется, главнымъ образомъ, среднимъ трудомъ, затраченнымъ на ихъ производство, а ценность вторыхъ— напр, редкихъ статуй, картинъ и т. п.— ихъ относительной редкостью. Такимъ образомъ, трудовая теор!я ценности (въ томъ виде, какъ ее развивалъ Рикардо) не въ силахъ объяснить изъ одного принципа все явлешя ценности, во всемъ ихъ объеме, и принуждена признавать на ряду съ трудомъ дейсгае совершенно иного начала, чемъ трудъ— отно сительной редкости. Между темъ, процессъ оценки воспроизводимыхъ и невоспроизводимыхъ предметовъ по существу одинъ и тотъ же. Съ 70-хъ годовъ закончившагося столе™ начинаетъ быстро пр1эбретать сторонниковъ новая теор1я ценности, которая въ насто ящее время можетъ считаться если не общепринятой, то безусловно господствующей (по крайней мере, на Западе). Основателемъ этой теорш— такъ назыв. теорш предельной полез ности— долженъ считаться нЪмецюй экономистъ Госсенъ, книга котораго «Eatwickelung der Gesetze des menschlichen Verkehrs», вышедшая въ 1853 г., прошла совершенно незамеченной современниками *). Только много вре мени спустя нисколько экономистовъ разныхъ странъ (Менгеръ, Дже вонсъ и Вальрасъ) пришли, независимо другъ отъ друга, къ тому же объяснешю ценности, которое далъ и Госсенъ. Великая заслуга новой теорш заключается въ томъ, что она обещаетъ навсегда покончить споры о ценности, давъ полное и исчерпывающее объяснеше в с е м ъ явлешямъ процесса оценки, исходя изъ о д н о г о основного принципа. Отправнымъ пунктомъ новой теорш является точное определеше понятая полезности хозяйственнаго предмета. Неудача предшествовавшихъ попытокъ установить зависимость ценности отъ полезности проистекала изъ того, что не различали общей, абстрактной полез ности того или иного рода вещей отъ действительной пользы, при носимой даннымъ конкретнымъ предметомъ. Вода, напр., намъ J) Конечно, Госсенъ имЬдъ н ред шест вен никовъ. В. Я. Железновъ настаиваетъ на томъ, что уже у Аристотеля имеется разработанная Toopifl ценности, въ основу которой положена идея, что ценность вещи определяется важностью потребности, удовлеТворенш которой служить данная вещь. См. его „Очерки политической экономш*. Т. 7. стр. 365 и след.

47 —

полезна, она обладаетъ а б с т р а к т н о й полезностью, но не ка ждый стаканъ воды намъ полезенъ, обладаетъ к о н к р е т н о й по лезностью,— конкретно полезна только небольшая часть воды. Если вопросъ возникаетъ объ абстрактной полезности воды или о полез ности всего запаса воды, то мы должны признать воду полезной; но если дело идетъ о полезности той или иной конкретной части об щаго запаса воды, то не подлежитъ сомнЪнйо, что большая часть воды намъ совершенно не нужна и для насъ безполезна. Все предметы даннаго рода обладаютъ одинаковой абстрактной полезностью. Но конкретная полезность каждой единицы запаса этихъ предметовъ различна. Пусть я располагаю четырьмя кувши нами воды. Безъ перваго я умру отъ жажды— полезность перваго кувшина максимальна. Второй служитъ мне для умыважя— полез ность его уже несравненно меньше. ТретШ кувшинъ я, можетъ быть, употреблю на поливку цвЪтовъ: полезность его еще меньше. Нако нецъ, четвертый мне, можетъ быть, совершенно не нуженъ. И это— всеобщШ экономически законъ. Какой бы продуктъ мы ни взяли, всегда мы увидимъ, что при увеличены запаса этихъ продуктовъ въ нашемъ распоряженш, они начинаютъ удовлетворять менее важнымъ потребностямъ, полезность ихъ падаетъ. Такъ, первая пара сапогъ есть предметъ необходимости, вторая пара уже менее нужна, третья еще менее. Первый экземпляръ книги мне можетъ быть необходимъ, во второмъ Я могу совершенно не нуждаться. Первое золотое кольцо мне более нужно, ч'Ьмъ второе, второе нужнее третьяго и т. д., и т. д. Всякая последующая единица хозяйственныхъ предметовъ доставляетъ намъ все менЬе значительное удовлетвореше— конкретная полезность каждой единицы даннаго предмета убываетъ по мере увеличешя запаса предметовъ этого рода въ нашемъ распоряженш. Это соотношеше было впервые установлено въ математической формъ Бернулли еще въ 18 веке, а затЬмъ было положено Госсеномъ въ основаше новой теорш ценности *). Чемъ же будетъ определяться ценность предмета— наибольшей его полезностью, наименьшей или средней? Разберемъ это на при мере. Человекъ, утративъ одинъ кувшинъ воды изъ трехъ, которыми располагаетъ, откажется въ вышеприведенномъ примере отъ поливки цветовъ, но не отъ питья: следовательно, останется неудовлетворен ной наименьшая потребность. Противоположный образъ дМствШ былъ бы экономически безсмысленнымъ, противоречилъ бы хозяй ственному принципу, требующему, чтобы мы извлекали м а к с и м у м ъ наслаждешя изъ имеющихся у насъ хозяйственныхъ средствъ. Итакъ, значитъ, не наибольшая и не средняя полезность, но наименьшая, п р е д е л ь н а я полезность единицы даннаго предмета определяетъ важность потребности, остающейся неудовлетворенной въ случае утраты единицы этого предмета. А такъ какъ мы оцениваемъ пред метъ съ точки зрешя удовлетворешя нашихъ потребностей, то, !) Нужно сделать только одно ограничите къ этому положению: падете полезности последующихъ единицъ хозяйственныхъ предме товъ неизбежно за и з в е с т н ы м ъ п р е д е л о м ъ — до этого предела такого падешя можетъ и не быть.

—

следовательно, ц е н н о с т ь предмета должна опреде л я т ь с я е г о п р е д е л ь н о й п о л е з н о с т ь ю , понимая подъ предельной полезностью предмета н а и м е н е е в а ж н у ю по т р е б н о с т ь изъ числа в с е хъ , у д о в л е т в о р я е м ы х ъ п р и п о м о щ и з а п а с а п р е д м е т о в ъ э т о г о р о д а въ н а ш е м ъ р а с п о р я ж е н i и. Разсуждеше это представляетъ собой единственно возможный логическШ выводъ изъ следующихъ посылокъ. Большей посылкой является тезисъ, что степень благополучия, связаннаго съ обладашемъ единицей предметовъ известнаго рода, определяется наименьшей потребностью изъ числа всЬхъ, удовлетворяемыхъ при помощи запаса предметовъ этого рода въ нашемъ распоряженш. Этогь тезисъ вытекаетъ, съ одной стороны, изъ хозяйственнаго принципа, съ другой— изъ упомянутаго закона насы щаемости нашихъ потребностей. Меньшей посылкой является тезисъ, что наша оценка хозяйственнаго предмета определяется темъ, въ какой мере наше благополуч1е зависитъ отъ обладанin оцениваемымъ предметомъ. Этотъ тезисъ есть естественный выводъ изъ самаго понятая оцЪнки. ( Ц е н и т ь что либо— значитъ признавать желаемымъ, иначе говоря, содействующимъ нашему благополучию). Выводъ изъ большей и меньшей посылки: наша оценка хозяйственнаго предмета определяется наименьшей потребностью изъ числа всехъ, удовлетворяемыхъ при помощи запаса предметовъ этого рода въ нашемъ распоряженш— иначе говоря, пре дельной полезностью предмета х). Чтобыуяснитьзначешеконкретныхъ полезностей различныхъ пред метовъ при установлен^ ихъ ценностей, Менгеръ далъ следующую схему общественныхъ и потребностей степени ихъ удовлетворешя 2). I

III

VII

VIII

10 9 8 7 6 5 4 3 2 1 0

9 8 7 6 5 4 3 2 1 0

8 7 6 5 4 3 2 1 0

7 6 5 4 3 2 1 0

6 5 4 3 2 1 0

5 4 3 2 1 0

4 3 2 1 0

3 2 1 0

2 1 0

Въ этой схеме римсюя цифры обозначаютъ различныя абстрактныя общественныя потребности, расположенный по ихъ относительной важности, а арабсюя— степени удовлетворешя каждой изъ этихъ по’) Не нужно забывать, что во всемъ этомъ разсужденш мы исходимъ изъ предположетя, что въ нашемъ распоряженш находится опре деленное количество предметовъ, которое н е м о ж е т ъ б ы т ь н а м и у в е л и ч е н о путемъ ли производства новыхъ продуктовъ, щйобретошя ихъ посредствомъ обмена, или какимъ либо другимъ способомъ. *) Менгеръ. Основангя политической экономш, стр. 91:

—

требностей. Подъ цифрой I можно понимать, напр., потребность въ питаши, подъ цифрой II— потребность въ жилище, подъ цифрой III— потребность въ одежде и т. д. Каждая изъ этихъ потребностей мо жетъ быть удовлетворяема въ большей или меньшей степени, и арабсюя цифры показываютъ, какъ падаетъ конкретная полезность пред метовъ каждаго, рода по мере увеличешя ихъ запаса въ нашемъ распоряженш. Предельный полезности предметовъ, удовлетворяющихъ менее важнымъ абстрак'тнымъ потребностям^ могутъ быть выше пред’Ьльныхъ полезностей предметовъ, удовлетворяющихъ более важ нымъ абстрактнымъ потребностямъ— если более важныя абстрактныя потребности удовлетворяются полнее. Если, напр., предметовъ, удовлетворяющихъ потребность подъ римской^ цифрой V имеется въ нашемъ распоряженш 10 единицъ, то предельная полезность ихъ равна 1; если же предметовъ, удовлетворяющихъ потребность подъ цифрой V, имеется 2, то предельная полезность ихъ равна 5. Если мы предположимъ, что потребность подъ рубрикой I есть потреб ность въ хлебЬ, а потребность подъ рубрикой V есть ‘потребность въ золоте, то безъ труда поймемъ, почему золото ценится выше хлЬба: правда, абстрактная потребность въ золоте меньше, чемъ въ хлебе, но ведь и общш запасъ золота еще гораздо меньше общаго хлебнаго запаса. Значитъ, хотя абстрактная полезность хлЬба гораздо выше, чемъ золота, предельная полезность золота (т. е. конкретная полезность последней единицы золота) выше, чемъ хлеба. Потребность въ хлебе насыщается для большинства населеп!я очень полно -большинство населешя не голодаетъ у но потреб ность въ золотыхъ украшешяхъ чрезвычайно далека отъ полнаго иасышешя: очень мало найдется людей, которые отказались бы отъ лишняго золотого украшешя. Если запасъ хлёба сократится съ 10 единицъ до 5 (т. е. вдвое), ю предельная полезность его, согласно схеме, повысится съ 1 до 6, т. е. въ 6 разъ. Если же запасъ золота сократится съ двухъ единицъ до одной единицы, то предельная полезность золота повысится съ 5 до 6, т. е. только на1^. Это объясняетъ, почему ценность предметов ь необходимости колеблется сильнее колебашя предложешя этихъ предметовъ, а ценность предметовъ роскоши слабее— потому, что по требность въ предметахъ необходимости насыщена гораздо более, •гЬмъ потребности въ предметахъ роскоши, и всякое колебаше въ предложенш предметовъ необходимости вызываетъ очень резюя ко лебашя ихъ предельной полезности. Процессы оценки играютъ роль не только въ хозяйстве, но и во всей нашей психической жизни. Въ основе всехъ нашихъ сознательиыхъ волевыхъ действЩ лежать}оценки тйхъ ощущешй,' которыя пооуждаютъ насъ къ действ1ямъ. Но и этого .мало. Процессы оценки захнатываютъ еще боле© широкую область нашей психики. Согласно такъ называемому «основному психофизическому закону» Вебера и Фехнера, для одинаковаго абсолютнаго увеличешя нашихъ ощущешй требуется увеличеше раздражешй въ одинаковомъ отношенш— или, что то же, 4,

—

сила раздражешя должна увеличиваться въ геометрической nporpecciw для того, чтобы сила ощущешй росла въ ариеметической прогрессш; при одинаковомъ отношешй раздраженш абсолютное различ1е ощущешй оди наково. О законе этомъ, впервые установленномъ опытнымъ путемъ Веберомъ и положеннымъ Фехнеромъ въ основаше психофизики, существуетъ огромная литература. Въ общемъ, этотъ законъ оказался, въ извЪстныхъ пределахъ и для извЪстныхъ ощущешй, вЪрнымъ. Всяк1й изъ насъ знакомъ съ нимъ изъ повседневнаго опыта, показывающаго, что, напр., тЪнь отъ свтЬчи незаметна при свете солнца, при сильномъ звуке неслышны слабые звуки и т. д. ВсякШ знаетъ, что если мы будемъ равномерно увеличивать известное раздражеше, то ощущеше будетъ воз растать въ более слабой степени— такъ, напр., если мы будемъ постепенно увеличивать на одну свечу силу света въ комнатЪ, то световое ощу щеше будетъ возрастать въ падающей степени и т. д., и т, д. Чемъ же. объясняется такая своеобразная зависимость между внЪш ними раздражешями и ощущениями? По этому вопросу между физюлогами существуютъ значительныя разноглаая. По мнешю Вундта, ВеберовскШ законъ коренится въ характере нашего сознашя. Наше сознаше независимо отъ нашей воли производитъ сравнительную оцбнку испытываемыхъ нами ощущешй— при наличности болЪе сильныхъ ощущешй болЪе слабыя не замечаются, не учитываются нашимъ сознашемъ бла годаря тому, что наше внимаше уже поглощено ощущешями перваго рода. Такимъ образомъ, процессы оценки, по мненю Вундта, лежать въ основе самыхъ элементарныхъ явлешй нашей психической .жизни *). Но если признать объяснение Вундта, то возникаетъ дальнейшей вопросъ— почему наше сознаше учитываете лишь относительный, а не абсолютныя различая внешнихъ раздражешй. Я объясняю это естественнымъ подборомъ. Наше сознаше выработалось на основе борьбы за су ществовать, какъ самое могучее opyflie самозащиты организма. ВнЪшшя раздражешя, получаемыя организмомъ, безконечно разнообразны. Если бы наше сознаше замечало всякое раздражеше, независимо отъ его от носительной силы, то это не соответствовало бы практическимъ интерес самъ организма. Въ нашихъ интересахъ замечать лишь практически важное— 'ТО, что можетъ такъ или иначе содействовать нашему благополучш. Относительно слабыя раздражешя потому не замечаются нашимъ сознашемъ, что если бы мы ихъ замечали, это было бы совершенно безполезной тратой нашей нервной силы. Для какихъ практическихъ целей могла бы намъ, напр., послужить способность видеть светъ звездъ днемъ, при наличности солнечнаго света? Но способность видеть светъ звездъ ночью существенно улучшаетъ услов1я нашей борьбы за существоваше. И потому наше сознаше, учитывая внЪшшя раздражешя не по ихъ абсолютной, а лишь по ихъ относительной силё, действуете въ полномъ согласш съ нашими практическими интересами. Если же это такъ, то естественный подборъ могъ выработать такой строй нашего сознашя (на основе соответствующей физюлогической

‘) Wundt. Grundzuge der physiologisehen Psychologie. 4 изд. Т. I. Стр. 69U и ол’Ьд.

—

организацш), при которомъ мы замЪчаемъ лишь относительныя, а не абсолютный различ1я. Итакъ, въ основfe всей нашей психической жизни лежать опредЪленныя оценки внешнихъ раздраженШ— оценки, правда, въ настоящее время безсознательныя и закрепленныя соответствующей физюлогической организащей, но которыя въ историческомъ развитш создали эту организацш. Оценки эти следовали тому же правилу, какому мы следуемъ и въ настоящее время при оценке хозяйственныхъ предметовъ. Действи тельно, вЪдь оценка по предельной полезности и есть оценка по отно сительному значенш предмета для нашего благополуч1я. Въ падающей полезности хозайственныхъ предметовъ, по мЪрЪ увеличешя ихъ количества, нередко видятъ проявлеше основного психофизическаго закона Вебера. Съ болынимъ правомъ можно утверждать обратное— что законъ Вебера есть не что иное, какъ частный случай всеобщаго процесса оценки. Такимъ образомъ, экономическая наука въ теорш предельной полезности дала учеше, значеше котораго далеко вы ходить за пределы чисто хозяйственной сферы: экономическая оценка есть лишь частный случай общихъ нроцессовъ оценки, слЪдующихъ тому же правилу предельной полезности, а Эти обЩ1е процессы оценки ле жать въ основанш всей нашей психической жизни.

И. Трудъ и предельная полезность, какъ ф а к т о р ы ц е н н о с т и . Изложенныя соображешя объясняютъ ценность предметовъ потреблешя. Что касается до соотношешя между ценностью предметовъ потреблешя и средствъ производства, то вопросъ этотъ разрешается теор1ей предельной полезности следую щимъ образомъ. Средства производства имеютъ для насъ ценность лишь въ силу того, что при помощи ихъ мы можемъ получить предметы потребле ны. Поэтому между ценностью предметовъ потреблешя и ценностью средствъ производства, необходимыхъ для получешя данныхъ пред метовъ потреблен 1я, должно существовать строгое соответсгае: цен ность предметовъ потреблешя определяетъ собой ценность средствъ про изводства. Такъ, напр., ценность виноградника определяется ценностью пина, ценность железа определяется ценностью техъ продуктовъ, которые выделываются изъ железа, и т. д. Но, какъ общее правило, при помощи однихъ и техъ же средствъ производства можно произвести предметы потребления самаго разлйчнаго рода. Такъ, напр., изъ железа можно устроить печку, полезность которой въ холодное время можетъ считаться максимальной, такъ какъ безъ печки человекъ въ холодное время существовать не мо жетъ; но изъ того же железа изготовляются и тысячи предметовъ другого рода,— напр., разнаго рода машины, орудия, инструменты, слуЖащ1е для приготовлешя разнообразныхъ предметовъ потреблешя, удониетиоряющихъ Не только такимъ необходимымъ потребностямъ, какъ 4*

— 52 — потребность въ тепле. Спрашивается— какъ же высоко я долженъ ценить железо, изъ котораго изготовлена печка? Если изъ железа я изготовляю печку и друпе предметы, удовлетворяюице менее важнымъ потребностямъ, то въ случае утраты определеннаго количества железа я не отка жусь отъ устройства печки, а перестану изготовлять менее необходим мыя для меня железныя издел1я. Значитъ, отъ обладашя даннымъ средствомъ производства, служащимъ для изготовлешя предметовъ различной полезности, зависитъ возможность изготовлешя наименее полезнаго предмета изъ числа всехъ, изготовляемыхъ при помощи этого средства производства. Отсюда следуетъ, что ц е н н о с т ь с р е д с т в а п р о и з в о д с т в а о п р е д е л я е т с я п р е д е л ь н о й по л е з н о с т ь ю т о г о п р е д м е т а из ъ числа в с е х ъ и з г о т о в ляемыхъ при помощи даннаго средства производ ства, п р е д е л ь н а я п о л е з н о с т ь к о т о р а г о я в л я е т с я наи меньшей. Благодаря тому, что одни и те же средства производства слу жатъ для изготовлешя предметовъ различнаго рода и различной по лезности, между ценностями всехъ ихъ устанавливается тесная связь* Вернемся къ прежнему примеру железной печки. Первая печка въ зимнее время необходима мне для жизни. Вторая же печка можетъ быть мне совсемъ не нужна. Какъ же я долженъ ценить первую печку, предельная полезность которой максимальна? ОтвЬтъ дается темъ же методомъ разсмотре^я, какая потреб ность останется неудовлетворенной въ случае утраты оцЪниваемаго хозяйственнаго предмета. Если я утрачу печку, имея запасъ железа для устройства новой, то я, очевидно, откажусь отъ изготовлешя изъ своего железа менее необходимыхъ для меня предметовъ и затрачу железо на печку. Но железо имЪетъ свою ценность, определяемую ценностью наименее полезнаго предмета, изготовляемаго изъ железа. Значитъ, въ случае утраты печки я утрачу лишь ценность железа, но отнюдь не ценность, равную полезности самой печки— въ случае, утраты печки я не рискую замерзнуть, такъ какъ устрою изъ железа себе новую. Итакъ, значитъ, ц е н н о с т ь с в о б о д н о в о с п р ои з в о д и м а г о п р е д м е т а о п р е д е л я е т с я не е г о с о б ственной предельной полезностью, а ценно стью средствъ п р о и з в о д с т в а , определяемой, согласно сказанному, въ свою очередь, предельной полезностью техъ изъ. числа изгртовляемыхъ изъ этихъ средствъ производства предметовъ,. которые обладаютъ наименьшей предельной полезностью. Именно въ этомъ смысле и правильно, по мненш сторонниковъ теорш предельной полезности, обычное утверждеше, что ценность про дукта устанавливается издержками его производства. Но трудовая Teopi» ценности неправильно понимаетъ роль средствъ производства въ процессе возникновешя ценности— не средства производства являются источникомъ ценности предметовъ потребления, а ценность предметовъ является, въ окончательномъ итогЪ, источникомъ ценности средствъ производства.. Вообще, сторонники теорш предельной полезности самымъ рЬзкимъ об разомъ противопоставляютъ ее трудовой теорш. Такъ, напр., Визеръ.

5з

усматриваетъ въ теории Рикардо „одно изъ удивительныхъ научныхъ заблужденши. Teopia эта, по его мненш, «такъ полна противорЪч1я, что безпристрастному уму она решительно непонятна» '). Не менее суровы отзывы о трудовой теорш ценности Бемъ-Баверка и другихъ выдающихся представителей школы предельной полезности. Новые теоретики при знали старую теорш собрашемъ нелепостей, въ которомъ нетъ ни кру пицы истины. Переходя къ оценке научнаго значешя теорш предельной по лезности, следуетъ признать, что она впервые дала исчерпывающее сбъяснеше механизму оценки, выяснила психичеше процессы, результатомъ которыхъ является экономическая ценность, цена. Все свое внимаше теор1я эта сосредоточиваетъ на анализе оценки. Анализъ этотъ можно признать, въ целомъ, вполне правильным"»; но Сле дуетъ ли отсюда, что только э т о й Задачей и ограничивается сфера изследовашя экономической науки по отношенш къ явлешямъ ц1нности? ' ■' ' ■ 1 ' : ' Конечно, нетъ. Для того, чтобы изеледоваше проблемы ценно сти было доведено до конца необходимо выяснить, Kai<ie объективные факторы регулируютъ производство хозяйствённыхъ предметовъ, по чему однихъ предметовъ производится мало, а другихъ много. Можно согласиться, что ценность хозяйственныхъ предметовъ. зависитъ отъ потребности въ нихъ и ихъ количества. Но отъ чего же зависитъ это последнее? Вопросъ этотъ, съ точки зрешя объективныхь факторовъ цен ности, нельзя не считать самымъ важнымъ. Однако, читатель на прасно сталъ бы искать у теоретиковъ предельной полезности яснаго ответа на цего. Въ большинстве случаевъ указанный вопросъ совер шенно обходится ими, или же получаетъ pbuieHie далеко неудовлетво рительное. Правда, теоретики предельной полезности признаютъ шнян условШ производства на ценность продуктовъ. Но и тутъ изеледо ваше не доводится ими до конца. Остается йсе же неяеным'Ь, какой объективный моментъ, въ конце концовъ, регулируетъ количество поспроизводимыхъ продуктовь, а, значитъ, и ихъ ценность. Дело запутывается еще более резко отрицательнымъ отношен1емъ предста вителей новой школы къ господствовавшей раньше трудовой теорш ценности. Съ точки зрешя теоретцкЬвъ предельной полезности, ихъ теор!я совершенно опрокидываетъ воззреше, но которому основнымъ об'ьективнымъ факторомь ценности является трудъ производства. Нужно выбирать между обеими теор1ями — и, признавши одну, отвергнуть другую. Такъ понимаютъ дело представители новой школы. Однако, тутъ коренится крупное недоразумеше. Теорш предель ной полезности и трудовая, несомненно, противоположны, но отнюдь «е противоречивы. Рикардо и Менгеръ сосредоточиваютъ свое вни>ман1е на различныхъ сторонахъ Одного и того же процесса. Teopifl Ч Wleser. Ueber dan Ursprung des Wertes. Стр. l9.

—

Рикардо подчеркив&етъ о б ъ е к т и в н ы е факторы ценности; теория Менгера— с у б ъ е к т и в н ы е моменты оценки. Но подобно тому* какъ объективное физшлогическое наблюдете, въ извЪстномъ смысла противоположное субъективному, психологическому, отнюдь не исключаетъ послЪдняго, а лишь дополняетъ его, точно такъ же теорш Ри кардо не исключаетъ, а лишь дополняетъ теорию предельной полез ности. Teopia предельной полезности не указала никакого новаго объ ективная фактора ценности, да и не могла указать, такъ какъ эти факторы давно известны. Что же это за факторы? Рикардо признаетъ трудъ производства важнейшимъ объективнымъ факторомъ, регулирующимъ ценность свободно воспроизводимыхъ продуктовъ. Попробуемъ же испытать правильность этого положен!я съ точки зренЫ теорш предельной полезности. Производство есть целесообразный хозяйственный процессъ, ру ководимый основнымъ хозяйственнымъ принципомъ— стремлешемъ къ достижен1ю съ наименьшей затратой наибольшей суммы хозяйствен ной пользы. При составленш общаго плана хозяйства первымъ де-. ломъ является выяснеше того, что именно, какого рода продукты должны быть произведены. Человечесюя потребности крайне разно образны. Удовлетворяются оне при помощи продуктовъ, требующихъ самой различной затраты человеческой рабочей силы. Трудовая стоимость продукта не можетъ не быть однимъ изъ условш, определяющихъ хозяйственный планъ— распределете человеческаго труда между различными отраслями производства. И легко понять, что тру довая стоимость играетъ решающую роль въ составлены хозяйствен наго плана. Будемъ исходить изъ теорш предельной полезности, объяснив шей процессъ оценки. Мы знаемъ, что конкретная полезность хозяй ственнаго предмета падаетъ, по мере увеличены его производства. Для удовлетворешя нашихъ потребностей мы нуждаемся въ продук тахъ различной трудовой стоимости. Въ "какой пропорцЫ должны мы распределять трудъ между производствомъ этихъ продуктовъ для достижешя максимума пользы? Предельная полезность— полезность последнихъ единицъ каждагорода продуктовъ— изменяется въ зависимости отъ размера производ ства. Мы можемъ понижать и повышать предельную полезность пу темъ расширен^ или сокращешя производства. Напротивъ, трудовая стоимость единицы продукта есть нечто объективно данное, не зави сящее отъ нашей воли. Отсюда следуетъ, что при составлены хо зяйственнаго плана определяющимъ моментомъ должна быть трудо вая стоимость, а определяемымъ— предельная полезность. Говоря математическимъ языКомъ, предельная полезность должна быть функщей трудовой стоимости. Если мы одновременно производимъ несколько продуктовъ съ различной трудовой стоимостью, то хозяйственный принципъ требуетъ, чтобы польза, извлекаемая нами изъ труда въ последнюю единицу времени, была въ пределе для каждаго рода производства равна. Ибо если этого нетъ, если последняя единица труда въ производстве

—

А даетъ больше пользы, чемъ въ. производстве В, то выгоднее расширить производство А и сократить производство В. Наибольшая сумма пользы будетъ достигнута тогда, когда последняя единица труда въ производстве каждаго рода продуктовъ будетъ давать въ пределе равную пользу. Мы знаемъ, что трудовая стоимость продуктовъ различна. Иными словами, въ единицу времени производится различное количество продуктовъ разнаго рода; но польза, извлекаемая въ последнюю единицу рабочаго времени, должна быть, какъ мы видели, одна и та же во всехъ родахъ производства. Отсюда следуетъ, что п олезность последнихъ единицъ свободно вос п р о и з в о д и м ы х ъ п р о дукт овъ каждаго рода—ихъ п р е д е л ь н а я п о л е з н о с т ь— д о л ж н а б ы т ь о б р а т н о пропорц1ональна относительному количеству этихъ продуктовъ, п р о и з в о д и м о м у въ е д и н и ц у р а б о ч а г о времени, иначе го в о р я , д о л ж н а быть п р я м о -п р о п о р ц i о н а ль на трудовой стоимости т ё х ъ ж е п р о д у к т о в ъ . Только при соблюдена этого услов1я распределете производства будетъ соответствовать хозяйственному принципу наибольшей пользы. Эта теорема можетъ быть математически точно доказана въ общей форме лишь при помощи высшаго математическаго анализа !). Мы огра ничимся простой ариеметической иллюстрацией, которая достаточно разъ яснить разсматриваемое экономическое отношеше. Пусть мы имеемъ дело съ двумя продуктами А и В, изъ кото рыхъ А требуетъ для своего Производства вдвое больше рабочаго вре мени, чемъ В. Потребность въ продуктахъ обоего рода мы принимаемъ одинаково сильной, причемъ понижающейся рядъ цифръ 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3 и т. д. выражаетъ собой падеше конкретныхъ полезностей про дуктовъ каждаго рода по мере увеличеюя ихъ производства. Если мы располагаемъ только двумя часами рабочаго времени, то хозяйственный принципъ требуетъ, чтобы мы совсемъ отказались отъ изготовлешя труднее производимаго продукта А, ибо въ два часа мы изготовимъ только одну единицу А, полезность которой равна 10, между темъ какъ за то же время мы могли бы изготовить две единицы В съ полезностью 10 + 9 = 19. Наша выгода требуетъ затратить все рабочее время на производство В. Г. Столяровъ далъ при помощи высшаго математическаго анализа общее доказательство моего тезиса. (См. его брошюру .Аналитическое до казательство предложенной г. М. Туганъ-Барановскимъ политико-эконо мической формулы: предельный полезности свободно ироизведенныхъ продуктовъ пропоридоиальны ихъ трудовымъ стоимостямъ*. 1902). Дока зательство г. Столярова ведется при помощи диффереищальнаго исчислеHifl. Но разсматриваемое отношеше можетъ быть доказано вполне точно и въ общей форме безъ всякой математики, одними логическими сообра* жешями, что и исполнено въ тексте. Менее строгое математическое дока-1 зательство той же теоремы дано г. Гиршфельдомъ въ „Вопросахъ Обществоведешя“. Вып. II. .Теорема о пропорщональности предельныхъ по лезностей благъ ихъ трудовымъ стоимостямъ*.

—

Но чЪмъ больше рабочаго времени въ нашемъ распоряженш и чемъ больше мы производимъ В, тЬмъ ниже падаетъ полезность послЪдНихъ единицъ продуктовъ этого рода. Допустимъ, что мы располагаемъ 6 ча сами рабочаго времени и произвели 6 единицъ В. Въ такомъ случае, конкретная полезность двухъ послЪднихъ —пятой и шестой— единицъ В выразится цифрами 6 и 5 (весь рядъ В въ этомъ случай соответствуем цифрамъ 10, 9, 8, 7, 6, 5). За то же время, за которое мы производимъ пятую и шестую единицы В, полезность которыхъ въ сумме равна 11, мы могли бы изготовить первую единицу продукта А съ полезностью 10. Производство продуктовъ В все еще оказывается выгоднее. Но пусть мы имЪемъ возможность еще больше расширить произ водство: пусть мы располагаемъ еще двумя часами рабочаго времени,— на прозводство какихъ продуктовъ мы должны ихъ употребить? Если мы приложимъ ихъ къ дальнейшему расширенш производства В, то въ два цовыхъ часа времени мы изготовимъ седьмую и восьмую единицы В съ полезностью 4 и 3 (весь рядъ В выразится цифрами 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3). За rfe же два часа мы могли бы произвести первую единицу А съ полезностью 10. Производя продукты В, мы извлекаемъ изъ двухъ послЪцнихъ часовъ работы пользу, выражаемую цифрой 7 (4 + 3); про изводя же единицу А, мы извлекаемъ пользу 10. Производство единицы А оказывается выгоднее. Итакъ, самымъ выгоднымъ распредЪлешемъ труда при этихъ услов1яхъ следуетъ признать такое, при которомъ изготовляется б единицъ В и одна единица А. Всякое иное распредЪлеше труда даетъ меньшую сумму хозяйственной пользы. Какова же, при этомъ распредЪленш труда, предельная полезность продуктовъ А и В? Продуктовъ перваго рода произведена одна единица съ полезностью 10; продуктовъ второго рода произведено б единицъ, съ предельной полезностью 5 (напомни’мъ, что весь рядъ В выражается цифрами 10, 9, 8, 7, 6, 5 ).1Предельная полезность А = 10; предельная полезность В = 5. Въ то же время А требуетъ для своего производства 2-хъ часовъ труда, а В— одного часа труда. П р е д е л ь н ы й п о л е з ности п ро из веде н н ых ъ про дукт овъ п р о п о р ц i он а л ь н ы и х ъ т р у д о в ы м ъ с т о и м о с т я м ъ *). *) Если бы въ этомъ чиоловомъ примере взять друпя цифры, то строгой пропорщональности могло бы не получиться. Объясняется это темъ, что строгая пропорщональность необходимо должна быть лйшь въ предёле—при предположена возможности безконечно малаго увеличешя производства каждаго продукта—а въ конкретныхъ случаяхъ должно быть лишь большее или меньшее приближеше къ этой пропорщональности. Этимъ же объясняется и то, почему въ действительной жизни въ последнюю единицу времени создаются предметы не равной, а различной предельной полезности. Напр., въ вышеприведенномъ примере съ печкой производство останавливается на первой печке, съ максимальной полез ностью, вторая же печка совсемъ не производится, такъ какъ она совсемъ не нужна. Именно благодаря этому, производство останавливается въ по следнюю единицу времени въ разныхъ отрасляхъ труда на различныхъ отуиеияхъ полезности, хотя это и противоречить принципу наибольшей пользы. Все это нужно иметь въ виду, чтобы понять условное и чисто абстрактное нначеше устацовленнаго въ тексте принципа тяготешя пре дельной полезности къ пропорциональности трудовымъ затратамъ.

—

57 Ш

Исходя изъ теорш предельной полезности, мы пришли къ вы воду, что хозяйственный принципъ достижешя наибольшей пользы требуетъ такъ распределять производство, чтобы предельныя полез ности свободно воспроизводимыхъ продуктовъ относились между со бой, какъ трудовыя стоимости послёднихъ. Трудовыя стоимости про дуктовъ играютъ решающую роль въ установлен in хозяйственнаго плана— распределена производства между различными отраслями. При рацюнальномъ распределена производства предельныя полезно сти продуктовъ должны быть пропорцюнальны трудовымъ стоимостямъ последнихъ. Предельная полезность определяетъ, въ первой инстанцш, рас ценку хозяйственнаго предмета. Но сама предельная полезность— по отношенГю къ свободно воСпроизводимымъ продуктамъ— определяется, во второй инстанцш, трудовой стоимостью последнихъ. Поэтому, рас ценка трудовыхъ продуктовъ по предельной полезности должна сбв* падать, при рацюнальномъ, т. е. соответствующемъ хозяйственному принципу, распределеши производства, съ расценкой ихъ по Стои мости производства и труду. Но такъ какъ такое распределете про изводства есть лишь хозяйственный идеалъ, къ которому стремитсй, но котораго никогда не можетъ достигнуть хозяйство, то и полное совпадете трудовой расценки съ расценкой по предельной полез ности возможно лишь въ идеале. Во всякомъ случае, оказывается, что обе теорш ценности, по обычному мнешю взаимно исключаются другъ друга, находятся въ действительности въ известной гармонш другъ съ другомъ. О б е теорш изследуютъ различныя стороны одного и того же хозяйственнаго ■процесса оценки. Теор1я предельной полезности выяснила субъектив ные, трудовая TeopiH — объективные факторы хозяйственной цен ности.;;'!!:'.' Трудовую Teopira, какъ объективную reopiro ценности, обычно противопоставляютъ теорш предельной полезности, какъ субъектив ной теорш— и на этомъ основанш считаютъ ихъ взаимно исключаю щими. На самомъ же деле именно отсюда и следуетъ, что одна теор1я предполагаетъ другую. Хозяйственный процессъ не исключи тельно объективенъ и не исключительно субъективенъ, но имеетъ и ту и другую стороны, ибо онъ есть не что иное, какъ взаимодейCTBie субъекта (хозяина) и объекта (внешней природы). Всякое эко номическое построен^, которое только субъективистично или только объективистично, темъ самымъ является одностороннимъ и, значитъ, неполнымъ. TeopiH предельной полезности только субъективистична, теор1я трудовая только объективистична. Истинная теория ценности должна отъ субъективныхъ элементовъ хозяйства возвыситься дО объективныХъ элементовъ— исходя изъ субъективной предельной полезности, перейти къ труду, какъ объективному фактору цен ности. Усвоивши все это, мы безъ труда разрешимъ споръ между сто ронниками теорш предельной полезности и старой Teopietf ценности по вопросу о роли ценности средствъ производства при установлен^ ценности продукта. Рикардо утверждалъ, что ценность продукта

—

определяется общею ценностью затратъ производства, которая, въ свою очередь, определяется трудомъ, затраченнымъ на производство; напротивъ, представители новой школы говорятъ, что ценность средствъ производства, а, значитъ, и общая ценность затратъ произ водства, определяется ценностью произведеннаго продукта. Съ пер ваго взгляда одно утверждеше кажется находящимся въ самомъ непримиримомъ противореча со вторымъ. На самомъ же деле оба они легко приводятся къ органическому синтезу. Рикардо имелъ въ виду объективные факторы ценности, теоретики предельной полезности— субъективные. Если иметь въ виду только психичесюе факторы ценности, то точка зрешя теоретиковъ предельной полезности должна быть признана совершенно правильной. Конечно, средства производства лишь потому ценятся нами, что при ихъ помощи мы получаемъ нужные намъ предметы потреблешя; виноградникъ ценится нами лишь постольку, поскольку мы ценимъ добываемое на немъ вино, молотильная машина лишь постольку, поскольку имеетъ для насъ ценность вымолачиваемый хлебъ, и т. д. Все это совершенно безспорно. Но совершенно безспорно и то, что количество произ водимыхъ продуктовъ находится въ зависимости отъ трудовой стои мости ихъ производства, Какъ только что показано, трудовая стои мость производства регулируетъ предельную полезность свободно воспроизводимыхъ продуктовъ; величина же трудовой стоимости про изводства даннаго продукта зависитъ не отъ нашей воли, а опреде ляется объективными услов1ями производства. А такъ какъ о б щ а я ц е н н о с т ь затраченныхъ средствъ производства даннаго продукта не можетъ не зависеть отъ к о л и ч е с т в а затраченныхъ средствъ производства, количество же это определяется объективными услов!ями, а не нашими субъективными расценками, то, въ конце кон* цовъ, объективныя услов1я производства определяютъ хозяйственную расценку производимыхъ продуктовъ, какъ предметовъ потреблешя, такъ и средствъ производства. Teopifl предельной полезности есть общая теор1я оценки, охваты вающая не только сферу экономическихъ явлешй, но и всю область начпего сознашя, поскольку оно заключаетъ въ себе элементы воли. На противъ, трудовая оценка свойственна именно экономической сфере, такъ какъ именно въ сфере хозяйства человеческая воля направляется на внешшй м1ръ, матер1альную природу. Поэтому, съ известной точки зрешя, можно согласиться, что трудовая теор1я оценки есть экономиче ская T e o p ifl ценности по преимуществу, между темъ какъ теор1я пре дельной полезности есть обще-психологическая, а не спещально-экономическая теор1я оценки. Вотъ почему въ пристрастш экономистовъ прежняго времени къ трудовой теорш ценности сказывался известный пра вильный инстинктъ, правильное понимаше того, что для экономической теорш особенно важна именно трудовая ценность. 111. О б щ е е у ч е н 1 е о с т о и м о с т и . Другой основной логи ческой категор|'ей хозяйства является наряду съ ценностью стоимость. «Ценность есть человеческий интересъ, мыслимый какъ состояше

—

внешняго предмета»,— удачно опредЬляетъ ценность Визеръ х). Стои мость же есть самъ человекъ, мыслимый какъ деятельный элементъ хозяйства. Обе категорш не только не тождественны, но, въ известномъ смысла, противоположны, какъ получка противоположна затрат^. Подъ с т о и м о с т ь ю какого -либо хозяйственнаго предмета нужно понимать х о з я й с т в е н н у ю з а т р а т у , совершенную для пркэбрЪтешя этого хозяйственнаго. предмета. Подъ т р у д о в о й с т о и м о с т ь ю нужно понимать трудъ, затраченный на производство хозяйственнаго предмета. И именно трудовая стоимость есть, наряду съ ценностью, основная логическая категор!я хозяйства, почему тру довую стоимость нужно признать а б с о л ю т н о й стоимо с т ь ю ‘Ш Хозяйственный процессъ есть человеческая деятельность* на правленная на прюбретеше матер1альныхъ средствъ для удовлетворежя нашихъ потребностей. Категория хозяйственной ценности имеетъ отношеше къ этимъ последнимъ; но сама хозяйственная деятель ность человека не захватывается категор1ей ценности. Поэтому на учное понимаше хозяйственнаго процесса предполагаетъ рядомъ съ категор1ей ценности также и самостоятельную категорш трудовой затраты, абсолютной стоимости. Обе категорш взаимно восполняютъ другъ друга и образуютъ собой две основныя категорш экономиче ской науки. Однако, въ процессе производства участвуетъ не только чело векъ, но и силы природы. Работа лошади, напр., такъ же необходима для земледельца, какъ и его собственный трудъ. Почему же не при знавать абсолютной стоимостью также и лошадиную работу? Потому, что субъектомъ хозяйства въ человеческомъ хозяйстве является человекъ, а не лошадь,— наша собственная работа есть трата силъ нашего организма, затрата насъ самихъ, свою работу мы чувствуемъ, какъ усил1е или даже положительное страдаше, а работа лошади не есть затрата нашего организма и столь же мало ощущается нами, какъ и падеже воды, двигающей мельничныя колеса. Въ обществе лошадей единственной стоимостью была бы работа лошадей, а человеческш трудъ не былъ бы стоимостью. Точно такъ же въ обществе

1) Wieser. Ueber iden Ursprung des Wertes. Стр. 79. 2) „Продукты,—говоритъ Родбертусъ,—стоятъ только труда, или, говоря иначе, тоудъ есть единственный элементъ въ процессе возникновешя продуктовъ, который можетъ считаться ихъ стоимостью... Продуктъ, несомненно, стоитъ человеку затраченнаго труда, но, кроме труда, нетъ ничего, относительно чего можно было бы сказать, что оно тоже входитъ въ составъ стоимости продукта... Правда,;Нельзя отрицать, что для про изводства продукта требуется еще многое другое, кроме труда. Такъ, требуется матер1алъ, доставляемый природой... Но если бы на этомъ основанш называть матерхалъ стоимостью, то это было бы равносильно признашю личности за природой. Матер1алъ не есть затрата, делаемая человекомъ при производстве—а мы можемъ считать стоимостью только затрату человека'1. (Rodbertus. Zur Erkennmis unserer staatswirtschaftlichen Zuet&nde. ]842. Стр. 6—8).

—

людей единственной абсолютной стоимостью можно считать человЪчесюй трудъ— и ничего больше *). Противъ этой точки зрешя можно сделать следующее возражеше. Человекъ долженъ относиться хозяйственнымъ образомъ не только къ своему труду и продуктамъ своего труда, но и ко многимъ предметамъ, которые не стоили ему никакого труда. Возьмемъ, напр., землю— тамъ, где ея мало. Земля можетъ прюбрётать въ этОмъ случай очень высокую цену, и хозяинъ принужденъ очень бережливо расходовать естественныя производительныя силы земли, хотя бы въ созданш ихъ его трудъ не принималъ ровно никакого учаспя. Или, напр., возьмемъ дико растущШ лесъ. РазвЪ при пользованш имъ (если леса мало) человекъ не соблюдаетъ такой же экономш, какъ и при пользованш лЪсомъ, вырощеннымъ его собственнымъ трудомъ? Родбертусъ признаетъ «хозяйственными» предметами только предметы, созданные человеческимъ трудомъ 2). Но разве дикШ лесъ въ нашемъ примере не есть хозяйственный предметъ (т. е. Предметъ, къ которому мы относимся хозяйственнымъ образомъ) совершенно въ Такой же мере, какъ и лесъ, искусственно разведенный? Конечно, Родбертусъ неправъ, и хозяйственными предметами являются далеко не одни продукты нашего труда. Хозяйственными предметами являются все предметы, имеюице хозяйственную ценность. Для того, чтобы предметъ имелъ такую ценность, требуется, чтобы онъ обладалъ относительной редкостью. Поэтому предметы, не созданные трудомъ (какъ лесъ и земля), м о гутъ быть хозяйственными предметами. Но таюе предметы, обладая ценностью, не имеютъ никакой абсолютной стоимости,— они являются дарами природы И этимъ существенно отличаются отъ предметовъ, имеющихъ не только ценность, но и стоимость. Сравнимъ, напр., въ экономическомъ отношенш метеоритъ, упавш'|й изъ небесныхъ пространствъ и заключающШ въ себе железо и же лезную руду, добытую въ шахте. Метеоритъ есть даръ природы,— его стоимость равна нулю. Железная же руда стоила труда человека,— она обладаетъ абсолютной трудовой стоимостью. Метеоритъ только съ одной стороны входитъ въ составъ нашего хозяйства— онъ есть хозяйственный предметъ и, следовательно, увеличиваетъ сумму хозяйственныхъ предме товъ въ нашемъ распоряженш, увеличиваетъ сумму пользы, извлекае-

3) „Когда Рошеръ утверждаетъ, что корова и быкъ производя теленка, и когда Смитъ утверждаетъ, что въ земледельческомъ произ ведете работаетъ не только рабочШ, но и рабочШ скотъ..., то эти писатели признаютъ скотъ личностью, ибо только личность активна, деятельна... Почему же мы признаемъ личностью только человека? Быть можетъ— потому, что человекъ есть единственное разумное существо, венецъ со здания и т. д.? Отнюдь нетъ. Это все фантаз1я. Действительная причина гораздо проще. ЧеловЬкъ есть личность потому, что мы аселаемъ изучать человеческое хозяйство. Если бы мы хотели изучать хозяйство пчелъ, то Личностями были бы пчелы; если бы мы хотели изучать хозяйство быковъ, то быки были бы личностями. Люди въ обоихъ случаяхъ не были бы личностями" (Ofto Effertz. Arbeit und Boden. 1897. Стр. 46—47). 2) .Только блага, етоюшДя труда, суть хозяйственныя блага“ (Rodber tas. Zur Erkenntnis unserer staatswirtschaftlichen Zustande. 1842. Стр. 6).

—

мой нами изъ хозяйства. Железная же руда, кроме этого, входитъ въ составъ нашего хозяйства и съ совершенно иной стороны: она выражаетъ собой известное лишеше, пожертвоваше ■своими силами, своимъ благосостояшемъ и досугомъ, которое требуется отъ работника для того, чтобы своимъ трудомъ добыть изъ рудника руду. Метеоритъ обладаетъ только ценностью, а железная руда— какъ ценностью, такъ и стои мостью. Точно такъ же девственная почва обладаетъ только ценностью, а хлебъ— кроме того, и стоимостью. Хозяйственные (ценные) предмегы распадаются, такимъ обра зомъ, на две группы: имеюиле стоимость (продукты человеческаго труда) и не имеюпце ея—-дары природы (предметы, не произведенные трудомъ человека). ЧеловеческШ трудъ является, такимъ образомъ, единственной субстанщей абсолютной стоимости. Но отъ этой абсолютной стоимости нужно отличать относительную стоимость. А б с о л ю т н а я стоимость есть экономическая категор1я, противоположная ценности, подобно тому какъ человекъ, какъ субъектъ хозяйства, противоположенъ объектамъ хозяйства. Напротивъ, о т н о с и т е л ь н о й стоимостью является всякая ценность, разсматриваемая не какъ цель, а какъ средство для прюбретежя другой ценности. Возьмемъ, напр., про цессъ производства. Въ чемъ заключается для общества абсолютная стоимость произведенная продукта (т. е. какого абсолютнаго пожертвоважя данное производство требуетъ отъ общества)? Изъ преды дущ ая видно, что только затраченный на производство общест венный трудъ образуетъ искомую абсолютную стоимость продукта. Но относительная стоимость продукта можетъ выражаться также и нъ матер1алахъ, затраченныхъ на изготовлеже продукта. Такъ, мы можемъ разсчитывать (и, действительно, разсчитываемъ), сколько пудовъ руды, каменнаго угля, вспомогательныхъ матер1аловъ необхо димо израсходовать для выплавки одного пуда желёза. Стоимость пуда железа можетъ быть выражена въ пудахъ руды, каменнаго угля и пр. Но, очевидно, категор1я стоимости имеетъ въ этомъ случае совершенно иной смыслъ, чемъ тогда, когда онъ выражаетъ собой затрату рабочей силы человека. Затрата труда есть абсолютное пожертвован^ силами человеческаго организма; человеческая работа это расходоваже самого человека, т. е. субъекта хозяйства. Напро тивъ, расходоваже руды, каменнаго угля и пр. (поскольку мы отвле каемся отъ того, что все это— продуктъ человеческаго труда) отнюдь не составляетъ, само по себе, расходоважя человеческихъ силъ. Каменный уголь или руда, это— объекты, а не субъектъ хозяйства. Правда, уголь и руда обладаютъ ценностью, и, следовательно, не производительное уничтожеше этихъ полезныхъ предметовъ должно уменьшить благосостояже общества. Именно, по этой причине мы относимся бережливо къ объективнымъ средствамъ производства. Но нее же средства производства не представляютъ собой части чело века, и, расходуя ихъ, человекъ не расходуетъ самого себя. Мы выражаемъ стоимость продукта въ средствахъ производства лишь постольку, поскольку последжя обладаютъ ц е н н о с т ь ю . Вода

—

или воздухъ не обладаютъ ценностью, и потому они игнорируются при разсчете стоимости продукта. Следовательно, при выраженш стоимости одного продукта въ другихъ продуктахъ, понят!е стоимости разсматривается нами не какъ самостоятельная экономическая катеropiH, противоположная категорш ценности, а какъ производная категор1я ценности. Относительная стоимость (т. е. стоимость, выра жаемая въ продуктахъ, а не въ человеческой рабочей силе) есть, такимъ образомъ, не что иное, какъ та же категор1я ценности, разсматриваемой не какъ цель, а какъ средство. Напротивъ, при выраженш стоимости продукта въ труде мы совер шенно отвлекаемся отъ категорш ценности. Продуктъ труда можетъ не иметь никакой ценности— напр., вода, добытая путемъ химическаго син теза изъ водорода и кислорода— но трудовую стоимость онъ все же бу детъ иметь, онъ с т о и л ъ намъ труда и усилШ, фактъ трудовой за траты остается. Выстрелъ изъ пушки не создаетъ никакой новой цен ности; однако, мы разсчитываемъ его трудовую с т о и м о с т ь . Мы ценимъ свой трудъ не потому ‘(или не только потому), что при его по мощи мы можемъ прюбрести хозяйственные предметы. Нетъ, нашъ трудъ, это— мы сами; наша бережливость по отношешю къ своему труду имеетъ такой же первичный, а не производный характеръ, какъ и наша бережливость по отношешю къ предметамъ нашего удовольсшя и удоб ства. Трудовая стоимость есть такой же важный и самостоятельный мо ментъ нашего хозяйства; какъ й ценность. Поэтому необходимо строго различать абсолютную (трудовую) стои мость отъ относительной стоимости (выражешя стоимости одного цен ного предмета въ ценности другихъ ценныхъ предметовъ). Различ1е этихъ обе ихъ катесорШ выступаетъ особенно ярко въ современномъ меновомъ хозяйстве. При господстве обмена всякая ценность можетъ быть сред ствомъ для прюбретешя другой ценности. На деньги можно все купит и мы видимъ, что въ современномъ хозяйстве стоимость любого пред мета обычно выражается въ деньгахъ, которыя расходуются при покупке этого предмета. Дико растущШ лесъ или девственная почва не заключаюсь въ себе ни атома человеческаго труда. Человечество и то и другое полу чаетъ отъ природы даромъ. Но и земля и лесъ могутъ иметь ценность— следовательно, могутъ быть и проданы за определенную цену. Для лица, купившаго лесъ или землю, эти ценные объекты отнюдь не являются дарами природы: онъ заплатилъ за нихъ деньги, пожертвовалъ для ихъ прюбретешя вполне реальными ценностями. Денежная сумма, заплачен ная за землю, есть с т о и м о с т ь последней въ глазахъ прюбретателя земли. Такимъ образомъ, съ частно-хозяйственной точки зрешя, дары природы прюбретаютъ въ меновомъ обороте стоимость, подобно пред метамъ, созданнымъ трудомъ. Но эта стоим*уть есть относитель ная, частно-хозяйственная, а не абсолютная, общественная стои мость; она имеетъ условный и производный характеръ, предста вляя собою лишь иное выражеше категорш ценности. Съ точки зрйи1я всего общества, земля остается и въ меновомъ хозяйстве даромъ природы, лишеннымъ стоимости, ибо общество, какъ целое, ничего не

—

натратило на прюбрЪтеше земли. И только съ частно-хозяйственной точки зр’Ьшя можно приписывать стоимость земле, какъ только съ частно-хо зяйственной точки зрешя вексель есть богатство. Въ господствующей политической экономш категор1я трудовой стоимости совершенно игнорируется въ своемъ чистомъ виде. Однако, и современная наука знаетъ эту KaTeropiio подъ назвашемъ категорш п р о и з в о д и т е л ь н о с т и т р у д а . Если мы обозначимъ черезъ а количество труда, а черезъ b количество вырабатываемаго при по мощи этой затраты труда продукта, то трудовая стоимость будетъ а b тш иыражаться —г— , а производительность труда— — Иными словами, D

8i '

производительность труда и трудовая стоимость суть одно и то же экономическое п о ш т е , выражаемое различнымъ образомъ: во вто ромъ поняли выражается отношеше количества произведеннаго про дукта къ затраченному труду, въ первомъ— отношеше затраченнаго груда къ количеству произведеннаго продукта. Стоя на точке зрешя интересовъ трудящагося человека, нельзя подвергать сомнешю важность расценки всего хозяйственнаго про цесса, въ частностяхъ и въ. целомъ, по затраченному въ процессе хозяйства труду. Наоборотъ, стоя на точке зрешя человека не pa rti>тающаго, но получающаго доходъ, вытекаюицй изъ владешй имуществомъ, можно приравнивать трудъ человека къ деятельности силъ внешней природы. Этимъ и объясняется, почему то направление политической экономш, которое стоитъ на стороне трудящихся классовъ, выдвигаетъ на первый планъ трудовую расценку, а противо положное направлеше— игнорируетъ эту расценку и отрицаетъ ея самостоятельное значеше. Признавши трудъ единственной субстанщей абсолютной стои мости, мы темъ самымъ признали трудъ единственнымъ активнымъ дЬягелемъ производства, признали, что весь продуктъ производства ииляется создашемъ только труда. Койечно, съ точки зрешя техни ческой, съ точки зрешя матер1альныхъ переменъ въ процессе про изводства, человекъ есть такая же механическая сила, какъ и всякая другая; съ этой точки зрешя, нетъ никакого различ1я между челонЬческимъ трудомъ и трудомъ животнаго или работой машины. Но для экономиста, разсматривающаго хозяйственный процессъ съ точки :фЪн1я интересовъ человека, человъческш трудъ не можетъ быть нриравненъ къ другимъ механическимъ процессамъ, ибо только за трата человеческаго труда есть затрата личности человека. Поэтому, сь этой точки зрешя, мы должны признавать производительнымъ только трудъ человека, иными словами, относить полезное дейсше ■еЬхъ другихъ факторовъ производства на счетъ единственнаго активнаго фактора производства— человеческаго труда. Лонят1е трудовой стоимости темъ существенно отличается отъ понят!я ценности, что въ немъ фигурируетъ не предметъ деятель ности человека, а самъ человекъ, своей собственной личностью, со сиоимъ трудомъ и своими страдашями, со своей борьбой съ природой и своими общественными отношешями, возникающими на фоне этой

<34

борьбы. Поэтому категорш трудовой стоимости есть социальная катеropin по преимуществу— она образуетъ собой мостъ, 'связывающей политическую экономно съ сощальной наукой вообще, ибо сощальный прогрессъ совершается на основе роста производительности обще ственнаго труда. Но, несмотря на свое огромное значеше для чисто объективнаго постррещя науки, въ построеши особой категорш трудовой стои мости играютъ определенную роль и чисто этичесюя соображешя. Въ процессе производства принимаетъ учаспе не только человекъ, но и средства производства. Почему же мы разсматриваемъ весь про дуктъ, какъ создаже только человеческаго труда? Почему мы признаемъ только трудъ человека активнымъ дЪятелемъ производства? И почему, съ другой стороны, мы приравниваемъ въ этомъ отношежи между собой все виды человеческаго труда безъ различ1я? Почему мы считаемъ все виды труда человека сравнимыми между собой и соединяемъ ихъ въ одну общую массу, въ одно общее понят1е обще ственнаго труда? Безъ сомнежя, потому, что мы молчаливо исходимъ изъ руко водящей этической идеи политической экономш— верховной ценности и, потому, равноценности человеческой личности. Только эта идея даетъ намъ право, съ одной стороны, отрицать производительность работы лошади или паровой машины, а, съ другой стороны, разсма тривать все виды человеческаго труда; какъ одно целое обществен наго труда. Стоя на почве античнаго м1росозерцажя, чуждаго идее равноценности человеческой личности, нельзя было бы проводить никакого различ1я между работой раба или лошади и следовало бы, съ другой стороны, принцишально отличать трудъ свободнаго чело века, эллина, господина, и трудъ раба или варвара. Этическая основа понят1я трудовой стоимости нисколько не подрываетъ научнаго значежя этого понят1я, но доказываешь, въ то же время, какъ тесно переплетаются въ политической экономш категорш сущаго и должнаго.

Въ своемъ известномъ курсе политической экономш Д. С. Милль сделалъ замечаше, что въ области теорш ценности наука сказала свое последнее слово, и будущимъ ученымъ не придется прибавить ничего существенно новаго къ уже сказанному *). Какъ известно, Милль ока зался плохимъ пророкомъ, и именно учеше о ценности было совершенно преобразовано позднейшими изследователями. Теперь можно, однако, по вторить пророчество Милля съ большей надеждой на успехъ. Teopis предельной полезности навсегда останется основашемъ учешя о ценно сти,— она можетъ быть дополнена и изменена въ частностяхъ въ буду-,’ щемъ, но основныя идеи ея составляютъ fttHfoac ес aet (вечное сокровище) экономической науки. Въ сущности, эта Teopifl уже и теперь пользуется почти общимъ признаш'емъ— на деле, если не на словахъ. «Въ настояМилль. Основашя политической экономш. Пер. Оетроградскаго. Стр. 390.

подъ редакщей

—

щее время,— справедливо замЪчаетъ одинъ изъ наиболее авторитетныхь представителей германской экономической науки, Луйо БренТано,— во всехъ странахъ света учеше Бернулли образуетъ исходный пунктъ всехъ научныхъ разсужденШ о ценности, все равно сознаютъ это или не сознаютъ отдельные экономисты»г). Попытки критики этой теорш въ большинстве случаевъ такъ, слабы, что не заслуживаюсь серьезнаго опровержешя. Главное возражеше противъ нея— утверждеше, что величина удовлетворешя, получаемаго нами отъ хозяйственныхъ предметовъ, не допускаетъ количественнаго сравнения — опровергнуто еще Кантомъ: «Какъ бы ни были разнообразны наши представлешя о предметахъ, — говоритъ онъ,— чувство удовольстя... по существу одинаковаго рода... Ибо, въ противномъ случае, какъ было бы возможно количественное сравнеше мотивовъ, совершенно различныхъ по представлешямъ, лежащимъ въ ихъ основанш, и предпочтете того мотива, который сильнее действуетъ на нашу волю? Человекъ можетъ вернуть непрочтенной по учительную книгу, которая попала ему въ руки, чтобы не пропустить охоты, можетъ уйти во время интересной речи, чтобы не опоздать къ обеду, оставить пр1ятный разговоръ, который вообще онъ очень ценить, чтобы засесть за игорный столъ, даже оставить безъ поддержки бед няка, которому въ другомъ случае помогъ бы отъ чистаго сердца, по тому что у него едва хватаетъ денегъ, чтобы заплатить за театральный билетъ» 2). Кантъ совершенно правильно указалъ, какимъ образомъ сонершается количественное сравнеше нашихъ влеченШ различнаго рода: мы следуемъ всегда сильнейшему мотиву и, значить, сравниваемъ между собой различные мотивы по ихъ относительной силе. Иными словами, возможность количественнаго сравнешя различныхъ нашихъ влеченШ вытекаегь изъ самой природы нашей воли. Быть можетъ, успеху новой теорш вначале всего более помешали см собственные сторонники* почему она и завоевала такъ нескоро общее признаше. А именно, они резко противопоставили ее теорш ценности Рикардо, что было совершенно неосновательно. Благодаря такой поста новке вопроса, сторонники теорш Рикардо высказались противъ новой теорш ценности, и только въ новейшее время стало распространяться сознаше, что споръ старой и новой теорш основанъ на чистомъ недоразуменш. Сторонники теорш предельной полезности нападаютъ, соб ственно говоря, не на теорш ценности Рикардо, но на совсемъ иную теор!ю Родбертуса и Маркса (о которой будетъ речь въ следующей главе). Эта последняя теор1я, действительно, непримирима съ теорией предельной полезности, такъ какъ ценность не можетъ быть въ одно и то же время «кристалломъ труда» и предельной полезностью. Иное еле* дустъ сказать о теорш Рикардо. Учеше о предельной полезности не только не находится въ противоречии съ этой теор1ей, но, наоборотъ, Обе теорш, какъ указано въ тексте, дополняюсь другъ друга и обра щуion, собой логичесюе коррелаты. Тотъ же Джевонсъ, выступающШ такимъ резкимъ критикомъ Ри') Lujo Brentano. Die Entwickelung der Wertlehre. 1908. Стр. 68. a) Kant. Kritik der praktischen Yerkunft. Рекламовское изд. Стр. 26.

—

кардо, показалъ полное соглаае общихъ теорШ. «Цена предмета,— гово рить онъ,— зависитъ исключительно отъ его полезности. А какимъ- об разомъ возможно изменять предельную полезность? Увеличешемъ иди уменьшешемъ предложешя предмета. А какимъ образомъ можно достиг нуть этого увеличешя или уменьшешя? Увеличешемъ или уменьшешемъ затраты труда на производство этихъ предметовъ. Съ этой точки зрешя, между трудомъ и ценностью есть две ступени. Трудъ определяетъ раз меры предложешя, а размеры предложешя определяюсь предельную по лезность, устанавливающую ценность или меновое отношеше предмета» М. У Джевонса не хватаетъ лишь заключешя этого силлогизма: следова тельно, трудъ определяетъ ценность. Къ числу экономистовъ, не усматривающихъ противореч1я между T e o p ie H Рикардо и Teopiefl предельной полезности принадлежать на За паде, между прочимъ, Маршалль а) и Дитцель 3). Напротивъ, Диль въ новейшее время пытался противопоставить одну Teopiio другой, какъ ло гически исключающая другъ друга конструкцш. Аргументащя Диля сво дилась къ указанно на субъективистическШ характеръ теорш предельной полезности и объективистически— трудовой теорш *). Однако, какъ ука зано въ тексте, изъ этого не только не следуетъ, что обе теорш взаимно исключаюсь другъ друга, а следуетъ какъ разъ противоположное— что обе теорш другъ друга дополняютъ. Изложенная въ тексте точка зрешя была развита мною въ моей: первой печатной работе— въ статье «Уче т е о предельной полезности хозяйственныхъ благъ» («Юридически Вестникъ», 1890 г.). Сходные взгляды высказывали впоследствии П. Б. Струве (въ немецкомъ журнале «Archiv fur sociale Gesetgebung») и г. Дмитр1евъ въ своей интересной книге «Экономические очерки». : Но если понимаше категорш ценности, благодаря трудамъ, глав нымъ образомъ, школы Менгера, значительно подвинуто впередъ, то этого отнюдь нельзя сказать о другой основной категорш хозяйства— стоимо сти. Русскому экономисту приходится даже доказывать— какъ это ни комично— самое логическое право такого понята на существоваше. Нашъ разговорный языкъ обладаетъ двумя словами «ценность» и «стоимость» съ существенно различнымъ значешемъ. Я могу, напр., сказать: «эта картина стоила мне очень мало, но ценю я ее очень высоко»— и всякШ пойметъ, о чемъ идетъ речь. Но благодаря низкому уровню у насъ теоретическаго знашя, произошла поистине курьезная вещь: научная эко номическая терминолопя не только не усовершенствовала терминологш разговорнаго языка,, а существенно ухудшила ее и внесла въ нее пута ницу, которой разговорный языкъ лишенъ. Среди многихъ русскихъ эко номистовъ (особенно, среди марксистовъ) вошло въ обычай употреблять термины «стоимость» и «ценность» не какъ противоположныя, а какъ гождественныя понята, синонимы. Эта пагубная привычка была, повидимому, введена и закреплена, главнымъ образомъ, первымъ русскимъ *) levons. The Theory of Political Economy. 3-е изд. Стр. 164—165. a) Marshall. Principles of Economics. 1898. Стр. 429 и след. № j Dietzel. Theoretische Socialokonomik. Стр. 230 и след. «,) Diehl. David Ricardos Grundgesetze der Volkswirtschaft. Стр. 63 и M Ьд. Ввгляды Диля разобраны мною въ статье „Subjektivismus und .ObjektuUmiiH in dor Wortlehre" (Archiv fiir Socialwissenschaft. 1907).

—

переводомъ «Капитала» Маркса, где немецкое слово «Wert» было оши бочно переведено словомъ «стоимость», а не «ценность». Между тЬмъ, нЬмецкШ языкъ знаетъ на ряду съ терминомъ «Wert» (ценность) другой терминъ «Kosten» (стоимость), точно такъ же, какъ и по англШски слово «value» (ценность) никоимъ образомъ не можетъ быть смешиваемо со словомъ «cost» (стоимость). Благодаря указанной неправильности рус ской ученой терминолопи, нЪкоторыя нёмецюя и анппЯсюя фразы совсймъ не могли быть, съ сохранешемъ смысла оригинала, переведены на русскШ языкъ— напр,, фраза Маркса въ начале III тома «Капитала»: „die kapitalisische Kost der Ware misst sicb an der A u sg ab e in Kapital, die wirklicbe Kost an der Ausgabe in Arbeit»,— которая те ряетъ всякШ смыслъ, если слово «Kost» переводить темъ же терминомъ, что и слово «Wert» :). Точно такъ же получилась безсмыслица въ известномъ упреке Мальтуса Рикардо, заключавшемся въ томъ, что Рикардо не принялъ во внимаше «the very important distinction between cost and value («очень важное различие между с т о и м о с т ь ю и ц е н н о с т ь ю » — ;какъ нужно правильно перевести на русскШ языкъ; по распространенной же терминолопи нужно перевести «очень важное различ!е между стоимостью и стоимостью»-— т. е. построить фразу безъ всяка го смысла). По всемъ этимъ причинамъ русскШ теоретикъ, развивающей теорш стоимости, долженъ употреблять болышя усшия, чтобы его чита тели понимали, о какомъ экономическомъ явленш идетъ речь, и чтобы послЪдше не смешивали «стоимости» съ «ценностью». ') Das Kapital, III, отр. 2. Въ русскомъ переводе г. Николая—она на чало этого места переведено такъ: „капиталистическая стоимость (Kost) товара измеряется затратой капитала^Капиталъ, т. Щ. Спб. 1896. Стр. 2). 11|)ибавлешемъ въ скобкахъ немецкаго слова Kost переводчикъ призналъ трудность пеоевода его, со своей точки зрешя, на руссюй языкъ. И дей ствительно, переводя темъ же словомъ „стоимость” два совершенно разлп'шыхъ немецкихъ термина Wort и Kost (у Маркса это гшглицизмъ,—по иемецки обычно говорятъ не Kost, a Kosten), переводчикъ совершенно искаинлъ теорш Маркса: Wert по Марксу никогда не измеряется затратой капитала. Друпе руссгае переводчики были хитрее, но вместе и менее добросовестны, чемъ почтенный г. Николай—онъ. Г. —опъ точно поревелъ вто место—и этимъ самымъ обнаружидъ несостоятельность своей термннологш. Новейшее же переводчики Маркса, понявъ невозможность точ на го перевода этого места съ точки зрешя усвоенной ими терминолопи перваго русскаго перевода Маркса, предпочли вместо перевода дать пе рифразировку, и оно гласить .у нихъ такъ: „То, чего стоитъ товаръ капи талистам1^ измеряется затратой капитала; то; чего товаръ действительно стоить—затратой труда" (Капиталъ, т. III. Пер. подъ редакщей В. База рова и И. Степанова. 1907. Стр. 2). йтакъ, они признали, что слово ,Kost“ но можетъ иметь на русскомъ языке соответствующаго существительimro, и заменили его глаголомъ „стоять". Но несколькими строками выше и эта перефразировка оказалась невозможной, и фразу Маркса: «so erscbeiut nothwendig der Kostpreis der TFare fiir ifrn als die wirkliche Kost der TPare Hflbst—пришлось перевести такъ: „то издержки производства товара для пего (капиталиста) представляется действительной с т о и м о с т ь ю товара". Здесь опять слово „Kost" передается темъ же терминомъ .стои мость", что и слово „Wert", т. е. совершенно искажена теория ценности Маркса: Марксу подсовывается утверждеще, будто издержки Производ ства совпадаютъ для капиталиста съ ценностью. Вотъ ,къ какимъ трагйкомическймъ злоключешямъ приводитъ неправильная терминология! *) Ricardo. The Works. Изд. 1876. Стр. 30.

—

Изложенная въ текста теор1я трудовой стоимости есть только иное выражеше такъ называемой трудовой теорш богатства— теорш,, смыслъ которой заключается зъ признании исключительной производительности человеческаго труда, отнесеши всего продукта производства на счетъ труда, затраченнаго на производство. Теор1я эта очень Стара, высказы валась задолго до Адама Смита разными авторами, но была особенно отчетливо формулирована авторомъ «Богатства народовъ» *). Затемъ это учеше было отодвинуто на заонШ планъ столь популярной въ на стоящее время теор!ей трехъ факторовъ производства— земли, труда и капитала (формулированной впервые Ж . Б. Сэ), Большаго распростра* нешя трудовая теор1я богатства не получила отчасти потому, что оста валось неяснымъ методологическое основаше этой теорш— было неясно1, почему экономистъ долженъ разсматривать продуктъ производства, какъ продуктъ только труда, хотя въ производстве участвуютъ, кроме труда, земля и средства производства. Въ тексте сделана попытка дать такое методологическое обосноваше указанной теории. Другой причиной неразработанности теорш трудовой стоимости явилось то, что Марксъ совершенно неправильно связалъ въ одно целое учеше объ исключительной производительности труда съ учешемъ объ исключительной способности ■труда создавать ценность. Вместо теорш абсолютной трудовой с т о и м о с т и , Марксъ далъ теорш абсолютной трудовой ц е н н о с т и . Получилось методологически совершенно незакон ное смЪшеше двухъ различныхъ теорш: къ верной мысли, что продуктъ можно разсматривать, какъ произведете только труда человека, была присоединена совершенно неверная мысль, что только трудъ создаетъ ценность продукта. Разборъ этой теорш абсолютной трудовой ценности данъ въ следующей главе. Въ своей извЪстной критике III тома «Капитала» Зомбартъ попы~. тался защитить трудовую теорш ценности Маркса, истолковавши ее, какъ теорш трудовой стоимости. Подъ трудовой ценностью онъ понимаетъ «степень общественной производительности труда» 2). Но если такъ, то зачЪмъ именовать трудовую затрату «ценностью» и этимъ воз|| буждать представлеше, что трудовая затрата есть основа цены, м'Ьновыхъ отношешй продуктовъ (что заведомо неверно), а не признать самостоя тельное право на существоваше двухъ различныхъ категорШ— ценности и стоимости? Очень немногие экономисты понимаютъ самостоятельное право на существоваше въ экономической науке категорш трудовой стоимости. Къ числу таковыхъ нужно отнести Ад. Вагнера. Онъ даетъ тщательно разработанную теорш стоимости сь трехъ различныхъ точекъ зрешя— съ точки зрешя: ^человечества,". 2} ,народнаго хозяйства и 3) единичнаго хозяйства. Съ точки зрешя человечества, стоимость (Kosten) есть

') „Богатство народовъ“ начинается съ утверждешя, что обществен ны fl продуктъ создается общественнымъ трудомъ. Въ другихъ случаяхъ Смитъ говоритъ не только о труде, но о труде и з е м л f>, какъ основ*-; ныхъ источникахъ общественнаго богатства. См. «Богатство народовъ". Ilop. Бибикова. Т. I. Стр. 91, 477 и др. “) So mb art. Zur Kritik des Okonomischen Systems yon Karl Marx. Arehiv fttr «oolale Gesetzgebung. VII. Стр. 577.

—

«исключительно количество человеческаго труда всякаго рода, затрачиваемаго на прюбрЪтеше благъ» х); съ точки зрешя народнаго хозяйства, втоимостью являются ценности, з'атрачиваемыя на преодолеше сопротислешя природы; и, наконецъ, съ' точки зрешя единичнаго хозяйства, въ составъ стоимости входитъ, кроме стоимости съ народно-хозяйственной точки зрешя, также и оплата разнаго рода услугъ третьихъ лицъ (зара ботная плата, наемная, арендная плата, ссудный процентъ и т. п.). Та кимъ образомъ, то, что названо въ тексте «абсолютной стоимостью» совпадаетъ со «стоимостью съ точки зрешя человечества» въ смысле Вагнера, а «относительная стоимость» совпадаетъ со стоимостью съ точки зрешя народнаго и единичнаго хозяйства въ смысле Вагнера. Вагнеръ, такимъ образомъ, вполне признаетъ, что, съ общечеловеческой точки зрешя, единственной стоимостью является человеческШ трудъ, и что каTeropifl стоимости имеетъ свое самостоятельное значеше рядомъ съ категор!ей ценности (которая, по его представленда, Определяется момен тами другого порядка). Точно‘Такъ же и Лексисъ, не разделяя трудовой теории ценности, является сторонникомъ трудовой теорш стоимости. «Земля и капиталъ,— говорить он'ъ.-г не могутъ быть координированы труду, какъ факторы производства* ибо они подчинены ему. Трудъ есть единственный активный факторъ производства, природа же -доставляетъ только, материалы для приложешя труда или первоначально свободны» силы, использоваше ко торыхъ становится возможнымъ только благодаря труду. Капиталъ же вообще не можетъ быть первичнымъ факторомъ производства, такъ какъ онъ самъ является продуктомъ» 2). Что касается до Дитцеля, то онъ вполне признаетъ важность построешя наряду съ Teopiefl ценности также и теорш стоимости, отво дить очень много места этой последней теорш, но разрешаете задачу построешя ея крайне неудачно. А именно, снъ признаетъ только одну категорш стоимости —ту, которую я называю «относительной стоимостью». «Понято стоимости,... говорить онъ.— равнозначуще съ понятоемъ пожертиовашя ценностью; только то стоитъ, отъ существовашя чего зависитъ какая-либо польза, съ потерей чего утрачивается какая-либо полез ность» 8). Трудовая затрата, по мнешю Дитцеля, есть основной элементъ стоимости лишь въ силу того* что трудъ, будучи: всеобщимъ средствомъ производства, въ то же время, какъ и всякое другое средство производства, спросъ на которое превышаетъ предложеше, обладаетъ ценностью. Ни какого принцишальнаго различ \н въ этомъ отношешй между трудомъ че ловека и трудомъ лошади нетъ. Съ точки зрешя неработаЮщагО предпринимателя это, Конечно, : акъ. Для капиталиста нетъ никакого различ1я. между рабочимъ и лю6 ымъ оруд}емъ производства. Но.съ точки зрешя рабочаго, между его трудомъ и работой лошади какъ будто бы и существуетъ некоторое раз■пич1е. Какъ это выяснено въ тексте, рабочШ ценитъ свой трудъ совер]) Adolph. Wagner. Thtoretische SoeialtSkonoinik. 1907. Стр. 42. 2) Lexis. Production (HandwSrterbuch der Staiatswisseiisbaften). 8) Dietzel. Theoretische Socialokonomik, Щщ'Л

—

шенно независимо отъ внЪшняго результата труда, ибо затрата его труда есть затрата его личности. Точка зрешя Дитцеля есть отрицание верхов ной ценности человеческой личности, ибо Дитцель разсматриваетъ чело века, какъ простое средство производства, а не какъ самоцель. Эта ос новная ошибка лишаетъ значешя и все последукнщя разсуждешя Дит целя о соотношении между ценностью и стоимостью.

Литература о ценности громадна; все важн'Ьйппе экономичесше теоретики такъ или иначе касались этого вопроса. См. особенно А д. О м и т Ъ. О богатстве народовъ. Русск. пер. Бибикова. 1866. Д. Р и к а р д о. Начала политической экономии. Русск. пер. Зибера. 1882. Д. С. Милль. Оеновашя политической экономш'. Новейиий русск. перев. подъ ред. Остроградскаго. 1897. М а р к с ъ . Капиталъ, т. I, II и III (нисколько русскихъ переводовъ). П. С т р у в е . Хозяйство и цгЬна, т. 1. 1913. Кри тическая литература о теорш ценности Маркса приведена въ следующей главе. Историчесте обзоры учешя о ценности: W , L i е b к п е с h t. Zur Geschichte der Werttheorie in England. R. К a u 1 1 a. Die geschichtliche Entwicklung der Werttheorien. 1906. L u j o Br e n t a n o . Die Entwicklung der Wertlehre. 1908. В. 3 а л e с к i й. Учете о ценности. 1893. Р. ОрженцкШ. Учеше о ценности у классиковъ и канонистовъ. 1896. Э. День. Къ ученш о ценности. 1896. А. М а н у и л о в ъ. П о ш т е ценности- по ученш эко номистовъ классической школы. 1901. Литература о теорш предельной полезности: G o s s e n . Entwiklung der Gezetze des menschlichen Verkehrs. 1854 Г. (2 изд. 1889). L. f a 1 r a s. Elements d’economic politique pure. 1874. Ie v о n s. Theory of Political Eco nomy. 1871. (3-е изд. 1888). М е н г е р ъ . Оеновашя политической экономш. Пер. подъ редакцией Р. М. Орженцкаго. 1903. W i е s е г. Ueber den Ursprung des wirtschaftlicken Wertes. 1884. Е г о же. Der natiirliche Wert. 1889. Б е м ъ - Б а в е р к ъ . Основы теорш ценности хозяйственныхъ благь. Пер. съ нем. 1904. Е г о ж е. Positive Theorie des Kapitals. 2 изд. 1900. К оm o r z y n s k i. Der Wert in der isolierten Wirtschaft. 1889. Z u c k e r k a n d l Zur Theorie des Preises., 1889. P. О p ж e н ц.к i й.; Учен1е объ экономиче* скомъ явленш. 1903. В. В о й т и н с к 1 й . Рынокъ и цены. 1905. Критика теорш предельной полезности: M a r s h a l l . Principles of Economics. 3 изд. 3898. D i e t z e 1.Theoretische SocialSkonomik. 1895. Stolzm a n n. Sociale Kategorie in der Volkswirtschaftslehre. 1696. H i l f e r d i n g . Bohm -Bawerks Marx-Kritik, Marx-Studien. I. 1904. D i e h l . David Ricardos Grundgezetze der Volkswirtchaft. 1905. Ill о p ъ. Основныя проблемы теорш политической экономш. 1907. М. Т у г а н ъ-Б а р а н о в с к 1 й. УчеШе о предельной полезности. „Юридичесий Вестникъ". 1890. Е г о ж о. Теоретичесюя основы марксизма. 3-е изд. 1906. П. Б. С т р у в е . Статьи о цен ности въ .Archiv fiir sociale Gesetzgebung* и въ русскихъ журналахъ „Научномъ Обозрен1и“ и „Жизни“. Ф р а н к ъ. Трудовая TeopiH ценности Маркса. ]900. А. М а н у й л о в ъ. П о ш т е ценности по ученш экономи стгвъ классической школы. 1901. С т о л я р о в ъ . Аналитическое доказа тельство формулы Туганъ-Барановскаго. 1902. В, Дмитр1евъ. ЭкономичеcKie очерки. 1904. Г и р щ . ф е л ь д ъ . Теорема о пропорщональности пре дельной полезности благъ ихъ трудовымъ стоимостямъ. Вопросы обществоведбтя. Вып. II. 1909. Литература по теорш стоимости: W a g n e r . Grundlegung der Politischen Oekonomie. 3 изд. 1893. L e x i s . Production (Handworterbuch der Staatswissenschaften). D i e t z e L Theoretische Socialokonomik. 1894. М. Ту г а н ъБ a p а н о в с к i й. Теоретически основы марксизма. Л. Б у х ъ. Основ ные элементы политической экономш. 2 изд. 1902.

ГЛАВА IY.

Исторически категорш простого товарнаго и капиталистическаго хозяйства. I. Т о в а р ъ и м е н о в а я ц е н н о с т ь . Характеръ обще ственнаго сотрудничества въ товарномъ хозяйстве. Меновая ценность и ц'Ьна. Фетишизмъ товарнаго хозяйства. П. К а п и т а л ъ и п р и б а в о ч н а я ц 4 н н о с т ь.—Капиталъ, какъ логическая и историческая категор1я хозяйства. Прибавочная ценность. Различные виды капитала. Присвоеше чужого труда капиталомъ. ОпредЬлете капиталистическаго хозяйства. TeopiH ценности Маркса. Внутреннее противор-Ьчш понят1я ценности у Маркса. Примиреше этого противореч1я признашемъ само стоятельности категорШ ценности и стоимости.

I. Товаръ и меновая ценность. По вышеуказан нымъ гносеологическимъ основашямъ политическая эконом!я изучаетъ по преимуществу меновое хозяйство. Въ меновомъ хозяйств^ отдельные хозяева работаютъ другъ на друга, производя продукты, которые поступаютъ въ обменъ. Продуктъ, изготовляемый для сбыта и достигающш потребителя лишь черезъ посредство обмена, назы вается т о в а р о м ъ !). Хозяйство, въ которомъ главная масса про дуктовъ является товарами, называется товарнымъ хозяй ствомъ. Въ товарномъ хозяйстве, какъ и въ хозяйстве, не знающемъ меновыхъ отношенШ, одни производители работаютъ на другихъ. Если мы возьмемъ, напр., первобытную индусскую общину, то мы увидимъ въ ней известное раздЬлеже труда: община слагается не изъ однихъ земледельцевъ, но въ составъ ея входитъ также це лый рядъ должностныхъ лицъ общины, занятыхъ трудомъ другого рода— напр., кузнецъ, гончаръ, плотникъ, пастухъ и др. -). Если мы представимъ себе сощалистичесюй строй общественнаго хозяйства, то мы точно такъ же будемъ иметь передъ собой группы рабочихъ, занятыхъ разнообразнымъ трудомъ и работающихъ другъ на друга. Но въ товарномъ хозяйстве связь между отдельными производите лями устанавливается при посредстве обмена, почему фактъ обще ственнаго сотрудничества выступаетъ подъ видомъ купли-продажи продуктовъ труда— товаровъ. 1УБюхеръ понимаетъ подъ товаромъ не всяшй продуктъ, посту пающей въ обменъ, но лишь такой, который перепродается торговымъ посредникомъ. Ср. его „Возникновеше народнаго хозяйства'*, вып. 1, стр. 82. Поэтому, съ точки зрешя Бюхера, продуктъ, продаваемый ремесленникомъ потребителю, не есть товаръ, ибо продуктъ но проходить въ дан номъ случае черезъ каналы торговли. Въ тексте я следую понимание товара, данному Марксомъ. „.Чтобы стать товаромъ,—читаемъ' въ „Капи тале*1,—продуктъ долженъ ;быть путемъ обмена, переданъ тому лицу для котораго онъ является потребительной ценностыо". (Кахшт алъ. Т. I,Перев. подъ ред.'П. Струве. Стр. *>). , .V . ;;s. *) По словамъ Н. ;3в0ера, уне'которыхъ нндусскихъ общинъ было но нескольку десятковъ должностныхъ лицъ разнаго рода. См. его Очер ки первобытной экономической культуры". Изд. 2. ,1899. Стр. 540—541.

—

Отношеше, въ которомъ одинъ товаръ обменивается на другой, опредЬляетсе м е н о в о й ценностью товара, подъ которой нужно понимать абстрактную возможность получить въ обменъ на данный товаръ определенное количество другихъ товаровъ. Конкретнымъ выражешемъ меновой ценности является ц е н а товара— определенное количество какого-либо другого товара, требующагося (или действительно отданнаго) для прюбретешя опредбленнаго коли чества даннаго товара. Такъ, напр., меновая ценность пуда хлеба есть абстрактная возможность получить за пудъ хлеба определенное количество ситца, чугуна, серебра, мяса, молока и т. д. Ценой же пуда хлеба является, напр., 5 аршинъ ситца (если 5 аршинъ ситца отдано для прюбретешя пуда хлеба) или пудъ чугуна (если хлебъ npiобретенъ въ обменъ на это количество чугуна) и т. д., и т. д. Обычно обозначаютъ цену товара въ томъ товар%, который является господствующимъ оруд1емъ обмена — въ деньгахъ. Такимъ обра зомъ, мы получаемъ обычную формулу — ц е н а товара есть денежное выражен1е его м е н о в о й цен н о с т и 1). При господстве товарнаго хозяйства общественныя отношешя хозяйства, работа однихъ производителей на другихъ, скрываются отношешями обмена, иначе говоря, отношешями товаровъ. На этой почве возникаетъ то явлеше товарохозяйственнаго строя, Которое Марксъ объяснилъ и назвалъ ф е т и ш и з м о м ъ товарнаго хозяйства. Фетишизмъ товарнаго хозяйства заключается въ томъ, что при этбмъ строе въ хозяйстве создается обманчивая ви димость, будто не люди управляютъ отношешями товаровъ, а то вары управляютъ отношешями людей. Эта иллюз1я настолько сильна, что весь нашъ разговорный языкъ— нередко и мышлеше экономистатеоретика— проникнуты ею. Мы постоянно говоримъ о товаре, какъ о живомъ существе; мы говоримъ, напр., о товарныхъ ценахъ, что оне растутъ, падають, колеблются,— какъ будто ихъ изменешя суть результатъ дЪйсшя какихъ-то внутреннихъ силъ самого товара. И Это— не только простая неточность терминолопи. Нетъ, въ самой природе товарной цены имеются таюя особенности, которыя не избежно вызываютъ иллюз1ю независимости товарной цены отъ человека. Дело въ томъ, что движеше цены товара не зависитъ отъ воли отдельнаго товаропроизводителя. Цена устанавливается на рынке по

4) О различныхъ смыслахъ терминовъ „ценность" и „цена" с Fr. Neumann. Wirtschaftliche Grundbegriffe (Schonberg. Handbuch der Politischen Qekonomie. 4 изд. 1896). НеймаНъ даетъ иное опредЬлете понятно цены, чемъ то, которое приводится въ тексте. Къ сказанному въ тексте можно прибавить, что, говоря о ц е н н о с т и товара, мы обыкновенно разсматриваёмъ данный товаръ, какъ средство прюбргЪтешя другого то вара, а говоря о ц е н е товара, имеемъ въ виду другой товаръ, требующШся для прюбретешя перваго. Мы говоримъ о ц е н н о е т и про даваемой земли и о ц е н е, уплаченной за купленную землю. (Въ этомъ смысле мы говоримъ: „ ц е н о ю жизни онъ прюбрелъ себе славу"). Иными словами, говоря о ц е н н о е т и, мы становимся на точку зрешя продавца, говоря о ц е н е —на точку зрешя покупателя.

—

своимъ особымъ законамъ, совершенно не считаясь съ интересами товаропроизводителей или иныхъ группъ населешя. Нередко бываетъ, что, въ силу техъ или иныхъ причинъ, цена устанавливается на уровне, крайне невыгодномъ для всей данной группы товаропроизво дителей— и все же она не можетъ быть изменена ихъ усшиями. Такъ, напр., наблюдающееся у насъ уже много летъ падение ценъ продук товъ кустарнаго производства является источникомъ тяжелыхъ лишешй для кустарей. Но ни они, ни какая другая общественная группа или общественная власть не въ силахъ помешать этому падешю или хотя бы замедлить его темпъ. Въ подобныхъ случаяхъ выступаетъ съ полной очевидностью неспособность современнаго общества управлять движешемъ товар ной цены. Отсюда и возникаетъ представлеше; что товаръ самъ въ себе заключаетъ силы, определяюийя его цену. Но, конечно, такое представлеше- не что иное, какъ обманчи вая иллюз1я. Товаръ самъ по себе никакой цены не имеетъ. Вещи самой по себе такъ же чужда цена, какъ чужды божесюя свойства сделанному дикаремъ деревянному идолу. И если для товаропроизво дителя вещь является ценностью, а деревянный идолъ для дикаря <5огомъ, то это лишь потому, что въ среде самихъ товаропроизво дителей (а отнюдь не вещей) существуютъ отношешя, выражаемыя категор1ей ценности, а среди дикарей (а не деревянныхъ йдоловъ) имеются услов1я, заставляющая ихъ обоготворять деревянные чурбаны. Именно это сходство одухотворешя товара, сознашемъ товаропроиз водителя съ одухотворешемъ мертвой матерш дикаремъ и побудило Маркса говорить о ф е т и ш и з м е товарнаго хозяйства. Цена товара складывается на основе общественныхъ отношешй товарнаго хозяйства. Но такъ какъ эти отношешя являются результатомъ не сознательнаго, планомернаго регулировашя общественнаго хозяйства общественной властью, а стихшнаго и\ безсознательнаго взаимодейсшя единичныхъ хозяйствъ, то и фетишизмъ товарнаго хозяйства отражаетъ въ себе глубочайшую особенность этой системы хозяйства— а именно, независимость товарохозяйственныхъ явлешй отъ воли отдельныхъ товаропроизводителей и всехъ ихъ въ совокуп ности. При товарномъ хозяйстве общество теряетъ власть надъ хо зяйственными процессами, происходящими въ немъ самомъ; одухо творяя товаръ, общество совершенно правильно характеризуете свою слабость и безпомощность управлять движешемъ товаровъ. Поэтому товарный фетишизмъ хотя и является иллюз1ей, но необходимой иллюз1ей товарнаго хозяйства. Экономическая наука вскрываетъ тайну товара, какъ фетиша, показываетъ иллюзию, которая лежитъ въ его основанш, но самой иллюзш убить не можетъ. Такъ, луна на горизонте кажется намъ <5ольшаго Д1аметра, чемъ посреди неба. Мы знаем ъ , чтб это иллюз1я, не поддаемся обману чувствъ, но все наше знаше безсильно разсеять иллюзш и изменить обманчивыя зрительныя впечатлешя. Подобнымъ образомъ, даже понявши природу товара, мы продолжаемъ говорить о движенш товарной цены, какъ о самостоятельномъ процессе, независимомъ о т ъ насъ.

—

Товарный фетишизмъ выступаетъ съ наибольшей ясностью въ господствующемъ товара товарнаго Mipa— въ деньгахъ. Золотой телецъ кажется истиннымъ владыкой товарнаго Mipa. Неудивительно, что первые теоретики товарнаго хозяйства— меркантилисты— признали золото единственной абсолютной формой богатства. На чемъ основана ценность денегъ? Это кажется решительной загадкой, но фактъ воз можности прюбрЪсть на деньги все, что угодно, стоитъ у всехъ пе редъ глазами. Отсюда вытекаетъ ненасытная жажда денегъ, характе ризующая психологш товаропроизводителя. «Загадка денежнаго фе тиша есть та же загадка товарнаго фетиша, которая лишь стала вполне видимой и ослЪпляетъ взоръ своимъ металлическимъ блескомъ»J). Итакъ, товарный фетишизмъ неизб'Ьженъ, пока сохраняются т е формы общественныхъ отношешй, которыя его порождаютъ. «Общественный процессъ жизни, т.-е. матер!альный процессъ производства, лишь тогда сброситъ съ себя мистическое покрывало, когда онъ, какъ продуктъ свободно соединившихся людей, станетъ подъ ихъ сознательный и планомерный контроль. Но для этого тре буется такая матер1альная основа общества или такой рядъ матер^альныхъ условШ его существовашя, которыя, въ свою очередь, являются лишь естественнымъ продуктомъ долгаго и мучительнаго историческаго р а зв и т » 2). II. Капиталъ.-и п р и б а в о ч н а я ценность. вершешемъ товарнаго хозяйства является к а п и т а л и с т и ч е ское хозяйство. При простомъ товарномъ хозяйстве товарами являются разнаго рода хозяйственные предметы. При капиталистическомъ хозяйстве товаромъ становится рабочая сила самого человека. Ха рактерными категор!ями этого хозяйственнаго строя являются кате горш к а п и т а л а и п р и баво чн ой ценности. Понят1е капитала принадлежитъ къ числу техъ многочисленныхъ понятш политической экономш, которыя употребляются въ нЬсколькихъ различныхъ смыслахъ. Въ одномъ смысле подъ капита.ромъ понимаютъ некоторую л о г и ч е с к у ю , въ другомъ— и сторическую категорто хозяйства. Капиталомъ, въ первомъ смысле, называютъ с о з д ан н ы е т р у д о м ъ продукты, служацие для д а л ь н е й ш а г о п р о и з в о д с т в а . Продукты эти частью целикомъ перерабатываются въ каждомъ процессе производства, образуя собой то, что называютъ о б о р о т н ы м ъ капиталомъ (напр., поступающш въ обработку сырой матер1алъ, вспомогательные матер]алы, какъ-то: топливо, смазочныя масла, краски, и, вообще, все предметы, которые могутъ быть только однажды использованы въ процессе производства), частью снашиваются въ процессе производ ства лишь по частямъ, въ цЬломъ ряде отдельныхъ актовъ произ водства и образуютъ въ этомъ случае такъ назыв. о с н о в н о й капиталъ (постройки, машины, инструменты, рабочШ скотъ и т. ш

*) Марксъ. Капиталъ. I. Стр. 53. а) Тамъ же. Стр. 41.

За

—

предметы, полезность которыхъ не уничтожается целикомъ въ одномъ акте производства). Какъ и с т о р и ч е с к а я категор!я хозяйства, капиталъ ха рактеризуем собой лишь определенный, исторически перходяиця системы хозяйства. Въ этомъ смысле мы говоримъ о к а п и т а л и стическомъ и некапиталистическомъ хозяйстве, хотя и въ томъ и въ другомъ хозяйственный трудъ невозможенъ безь орудШ труда, иначе говоря, безъ капитала въ смысле логической категор1и хозяйства. Что же такое капиталъ, какъ характерная категор!я историче ски преходящаго капиталистическаго хозяйства? Въ простомъ товарномъ хозяйстве продукты обмениваются другъ на друга, но меновая ценность ихъ отнюдь не возрастаетъ въ процессе этого обмена. Капиталомъ же (въ смысле исторической категорш хозяйства) продуктъ становится тогда, когда онъ прюбр'Ьтаетъ способность какъ бы самостоятельно срздавать новую ценность. Иными словами, капиталомъ въ этомъ смысле является п р о д у к т ъ, ц е н н о с т ь к о т о р а г о въ с и л у и з в е с т н ы х ъ обще ственныхъ о т н о ш е н 1Й npio6 р етаетъ способ ность к ъ с а м о в о з р а с т а н 1 ю . Эта вновь возникающая добавочная ценность названа Марксомъ п р и б а в о ч н о й цен ностью (Mehrwert), по отношенш къ которой основная ценность, порождающая эту ценность, и является капиталомъ. Существовате такой прибавочной ценности наиболее очевидно выступаетъ въ ссудномъ проценте, въ проценте, который должникъ платитъ своему кредитору. Кредиторъ бросаетъ въ обращеше извест ную сумму денегъ— и она не только возвращается черезъ некоторое время къ нему обратно, но еще въ возросшемъ виде, съ добавлешемъ процента. Откуда же берется этотъ процентъ? Не порождаетъли его самъ капиталъ, какъ курица несетъяйца или какъ яблоки растутъ на яблоне?Какъ ценность кажется естественнымъ свойствомъ денежнаго металла, такъ и способность создавать процентъ кажется свойствомъ ссуднаго капитала. Мистическая оболочка совершенно скрываетъ въ ссудномъ капитале его общественное содержаше. Ослепленные чудесной способностью ссуднаго капитала порождать процентъ, экономисты доходили иногда въ своихъ разсчетахъ самовозра стающей силы капитала до геркулесовыхъ столбовъ нелепости. Доста точно указать, напр., на экономиста XVIII в. Ричарда Прайса, утвер ждавшего, что стоитъ положить на продолжительный срокъ ничтожный капиталъ для возрасташя по сложнымъ процентамъ, и капиталъ достигнетъ чудовищныхъ размеровъ. «Пенни, выданный въ ссуду при рожденш Спасителя и возрастающей по сложнымъ процентамъ изъ 5 % ,—-разсуждаетъ Прайсъ,— превратился бы къ настоящему времени въ сумму де негъ, превосходящую по своимъ размерамъ 150 миллюновъ земныхъ шаровъ, состоящихъ изъ чистаго золота» '). На этихъ соображешяхъ 1), Мнгх. Das Kapital. IIP, 381.

—

Прайсъ построилъ свой планъ погашения государственнаго долга Англш. Нужно только предоставить полный просторъ самовозрастающей силе капитала— и труднейшее финансовые вопросы будутъ разрешены шутя.

Капиталъ-фетишъ, капиталъ, несуццй золотыя яйца, рождаюицй самъ изъ себя процентъ, находитъ свое наиболее яркое и наглядное выражеше въ ссудномъ капитале. Но чтобы понять тайну процента, чтобы разгадать капиталистически миражъ, нужно обратиться къ другимъ формамъ капитала. С с у д н ы й или р о с т о в щ и ч е с к и капиталъ является исто рически одной изъ самыхъ старинныхъ формъ капитала. Такъ же дрёвенъ или даже еще древнее т о р г о в ы й капиталъ. И торговецъ, какъ и ростовщикъ, получаетъ прибавочную ценность,— ценность его капитала какимъ-то образомъ увеличивается. Однако, пока капиталъ является лишь въ виде торговаго или ростовщическаго капитала, до техъ поръ онъ не играетъ господствующей роли въ общественномъ хозяйстве, все общественное хозяйство не является к а п и т а л и с т и ч е с к и м ъ . И только, когда капиталистичесюя отношешя охватываютъ собой и сферу производства продуктовъ, когда капиталъ выступаетъ въ виде п р о и з в о д с т в е н н а г о капитала,, мы имеемъ передъ собой к а п и т а л и с т и ч е с к у ю с и с т е м у х о з я й с т в а . Въ этомъ случае капиталъ является въ виде определенной суммы продуктовъ - средствъ производства и предметовъ потреблешя рабочихъ,— принадлежащиХъ лицу, руководящему процесСомъ произ водства, капиталисту. Продукты эти, будучи затрачены на производ ство, превращаются въ новые продукты, ценность которыхъ превышаетъ ценность затраты. Такимъ образомъ возникаетъ доходъ капи талиста, руководящаго производствомъ, и доходъ этотъ является такой же прибавочной ценностью, какъ и доходъ ростовщика или торговца. Откуда же берется прибавочная ценность, поступающая въ рас поряжеше капиталиста? Ответь не труденъ. Прибавочная ценность есть известная часть ценности продукта; продуктъ же, какъ было выяснено въ предыдущей главе, производится только трудомъ чело века— и больше ничемъ, ибо оруд1я труда, равно какъ и матерГалы, поступакшце въ обработку, являются лишь пассивными матер1альными условиями труда, а отнюдь не самостоятельными активными деяте лями производства. Следовательно, и прибавочный продуктъ— иначе говоря, та часть продукта, ценность которой образуетъ прибавоч ную ценность— создается чьимъ-либо трудомъ. Чьимъ же трудомъ? Самъ капиталистъ, какъ таковой, не принимаетъ учаспя въ труде производства; значитъ, прибавочный продуктъ создается трудомъ ра бочаго, занятаго въ производстве:— п о л у ч е H i e п р и б а в о ч н о й ц е н н о с т и к а п и т а л и с т о м ъ е с т ь не ч т о и н о е , к а к ъ п р и с в о е н 1 е имъ п р о д у к т а ч у ж о г о труда. I Iо для возможности присвоешя капиталистомъ продуктовъ ч жого труда требуется, чтобы работающш человекъ былъ поставленъ въ необходимость уступать капиталисту свой прибавочный продуктъ. Съ другой стороны, для наличности капиталистическаго производства

—

требуется также и то, чтобы это присвоеше продуктовъ чужого труда выступало не въ голомъ виде — какъ, напр., присвоение продук товъ рабскаго труда рабовлад-Ьльцемъ или труда крепостного помещикомъ,— но подъ вещной маской» подъ маской капитала, который какъ бы самъ создаетъ свою прибавочную ценность. Пока рабочШ не свободенъ, пока онъ является собственностью другого лица, до техъ поръ прибавочный продуктъ, получаемый хозяиномъ рабочаго, не имеетъ внешней видимости продукта капитала. Отсюда следуетъ, что капиталистическое производство появляется при наличности двухъ условШ: 1) личной свободы рабочаго, благодаря чему онъ мо жетъ продавать свою рабочую силу владельцу капитала, и 2) отсутс ш я у рабочаго средствъ производства, что депаетъ такую продажу для рабочаго услов^емъ существовашя. Въ противоположность рабовладельцу или феодалу, капиталистъ юридически совершенно равноправенъ рабочему. РабочШ отнюдь не обязанъ работать въ пользу капиталиста. На рабочемъ рынке рабо чш и капиталистъ встречаются, какъ два юридически равноправныхъ контрагента, и рабочш такъ же свободно продаетъ свой товаръ— ра бочую силу,— какъ и всяк1й другой товаровладелецъ. Но за этой юридической равноправностью скрывается экономическое неравенство’ владельца средствъ производства— капиталиста— и не имеющаго таковыхъ— рабочаго. За юридической свободой рабочаго продавать, что ему угодно, скрывается экономическая необходимость для рабочаго продавать себя капиталисту. Капиталистическое хозяйство есть, следовательно, т а к о е х о з яйство, при к о т о р о м ъ о б щ е с т в е н н о е о т н о ш е ю е п р и CBoeHi fl о д н и м и членами общества прибавочнаго п р о д у к т а , с о з д а н н а г о т р у д о м ъ д р у г и х ъ ч ле н о въ о б щ е ства, с к р ы в а е т с я п о д ъ в е щ н о й т о в а р н о й м а с к о й с о з д а н i я п р и б а в о ч н о й ц е н н о с т и к а п и т а л о м ъ . Присвоеше продукта чужого труда является скрытой основой всякаго капитали стическаго дохода— будетъ ли этотъ доходъ выступать въ виде ссуднаго процента (какъ при ростовщическомъ капитале), въ виде тор говой прибыли (какъ при торговомъ капитале) или въ виде промыш ленной прибыли (какъ при производственномъ капитале). При простомъ товарномъ хозяйстве товаръ, вещь, продуктъ чег ловека, какъ бы одухотворяется и начинаетъ жить самостоятельной жизнью. При капиталистическомъ хозяйстве обменъ ролями между человекомъ и вещью идетъ еще дальше: не только вещь освобо ждается изъ-подъ власти человека, но и работающш человекъ обра щается въ простой товаръ, въ вещь, въ одушевленное средство про изводства въ рукахъ капиталиста. Вещь, мертвый капиталъ, окон чательно торжествуетъ надъ человекомъ, деградируя его до роли своего слуги.

—

Среди различныхъ ТеорШ ценности особаго внимашя заслуживаетъ Маркса. Особенностью этой теорш., отличающей ее Отъ всехъ другихъ теорШ ценности, является то, что въ основу ея положено резкое противопоставлеше понят1я ценности и цены. Величина ценности какой-либо полезной вещи определяется только количествомъ общественно-необходимаго труда или общественно-необхо димаго для ея производства рабочаго времени,— говоритъ Марксъ. «Обще ственно же необходимымъ рабочимъ временемъ является то рабочее время, которое, при существующихъ нормальныхъ въ данномъ обществе услоВ1яхъ производства и средней степени умелости и напряженности труда, необходимо для изготовлешя той или иной полезной вещи... Товары, въ которыхъ содержатся одинаковыя количества труда, или которые могутъ ■быть произведены въ одинаковые промежутки рабочаго времени, имЬютъ, поэтому, одинаковую ценность. Ценность одного товара относится къ ценности другого товара, какъ рабочее время, необходимое для произ водства одного, относится къ рабочему времени, необходимому для про изводства другого. Какъ ценности, всё товары суть только определенный количества застывшаго рабочаго времени» 1). Итакъ, ценность товара, это— застывшее въ немъ рабочее время. ЧеловЪчесюй трудъ есть не главнейшШ изъ факторовъ, вл!яющихъ на высоту ценности, какъ училъ Рикардо; нетъ, трудъ образуетъ собой самое существо, самую субстанцш ценности. Но ведь конкретный человеческий трудъ такъ же различенъ, какъ различны и продукты труда. Трудъ сапожника, въ своей конкретной форме, есть нечто иное, чемъ трудъ земледельца. Различные конкретные виды труда Столь же несоизмеримы между собой, какъ и продукты труда въ своей потребительной форме. Все разнообразные виды труда стано вятся, однако, вполне соизмеримыми другъ съ другомъ, если мы отвлекаемся отъ ихъ конкретной формы и разсматриваемъ ихъ, какъ простое выражеше абстрактнаго человеческаго труда, какъ затрату человеческой ра бочей силы вообще. Сложный, искусный трудъ, требуюицй обучешя со стороны рабочаго, содержитъ въ себе, какъ бы въ сжатомъ виде, умноженное количество простого труда. Въ этомъ смысле все виды труда соизмеримы между собой и могутъ быть выражены въ однехъ и техъ же единицахъ чело веческаго труда въ его абстрактной форме. Именно этотъ абстрактный человеческШ трудъ, освобожденный отъ конкретныхъ формъ своего обнаружешя, и образуетъ субстанцш ценности. Итакъ, ценность это— кристаллизованный- въ товаре чёловеческШ трудъ. Что касается до меновой ценности, то подъ таковой Марксъ понимаетъ отношеше трудовыхъ ценностей обмениваемыхъ товаровъ. По нятно, что, съ точки зрешя Маркса, ничего не могло быть нелепее во!1 проса о томъ, какое учаспе принимаетъ природа въ создан/и меновой ценности: «Такъ какъ меновая ценность есть только определенный обще ственный способъ выражать потраченный на какую-нибудь вещь трудъ, то въ меновой ценности можетъ содержаться столько же даннаго самой природой вещества, сколько, напр., въ вексельномъ курсе» 2). Teopifl

J) Марксъ. Капиталъ. Т. I, стр. 5. а) Тамъ же, 44.

—

'-i

Но ценность есть не просто -человЪчесюй трудъ. Хозяйственный трудъ есть необходимая основа хозяйства, независимо отъ исторической формы его. Ценность же есть историческая, переходящая экономическая категория, свойственная только определенной исторической форме хозяй ства— товарному хозяйству. Экономическая категор1я ценности предполагаетъ два момента: 1) затрату человеческаго труда на производство даннаго хозяйственнаго продукта и 2) выражеше этой затраты не непосредственно въ рабочемъ времени, а посредственно, въ другомъ трудовомъ продукте, обменивае мо мъ на данный трудовой продуктъ. Представимъ себе, напр., что обще ство слагается не изъ товаропроизводителей, обменивающихся продуктами своего или чужого труда, а образуетъ собой социалистическую общину, владеющую сообща средствами производства и всеми предметами своего потреблешя. Въ такомъ обществе «количество труда, заключеннаго въ продукте, вовсе не потребовало бы для своего определешя окольнаго пути (Обмена); ежедневный Опытъ непосредственно указывалъ бы такому обществу, с к о л ь к о труда заключено въ продукте. Общество могло бы просто вычислить, сколько рабочихъ часовъ Стоила данная паровая ма-2 тина, гектолитръ пшеницы, сто квадратныхъ метровъ сукна. Никому не могло бы придти въ голову выражать непосредственно известное коли чество труда, заключенное въ продукте, въ относительномъ, колеблю щемся и недостаточномъ мериле,— въ другомъ продукте, а не въ естественномъ, адэкватномъ и абёолютномъ мериле труда— времени... Правда, обществу было бы необходимо знать, сколько труда требуется для про изводства того или иного предмета потреблешя. Оно должно было бы установить общШ планъ производства, принимая въ соображеше полез ность разныхъ нужныхъ предметовъ и потребное для ихъ производства количество труда. Но люди могли бы достигнуть всего этого очень просто безъ посредства знаменитой ценности. Понят1е ценности есть, такимъ образомъ, самое общее и всеобъемлющее выражеше экономическихъ условШ товарнаго производства» *). Итакъ, обмене продуктовъ труда есть необходимое yaiO Bie для мозникновешя экономической категорш ценности. Теперь намъ ясно, чемъ отличается Категор1я ценности отъ категорш трудовой затраты Трудовая затрата есть фактъ всеобщей, не связанный съ историческими особенностями данной формы хозяйства; ценность же есть исторически фактъ. Для превращешя трудовой затраты въ ценность требуется, чтобы устройство общества не давало возможности людямъ выражать трудовую нитрату иначе, какъ окольнымъ путемъ, сравнешемъ одного трудового продукта съ другимъ трудовымъ продуктомъ. Возьмемъ, напр., натуральное хозяйство, потребляющее свои собственные продукты; въ этомъ случае всякШ хозяинъ непосредственно анаетъ, сколько?’ труда онъ потратилъ на изготовлеше потребляемаго имъ продукта. То же следуетъ сказать и о сощалистической общине, сообща владеющей средствами производства. Но въ товарномъ хозяйстве производитель потребляете продуктъ не своего, а чужого труда, й Engels. Herrn Eugen Duhring’s UmwSIzung 1H91 г. Стр. 335—386.

der Wissenschaft. 3 изд.

—

потому не можетъ непосредственно знать, сколько труда заключено въ этомъ продукт^. Иначе говоря, невозможность непосредственно знать въ товарномъ хозяйстве трудовую затрату есть следсгае того, что товар-, ное хозяйство основано на частной собственности; оно слагается изъ множества независимыхъ другъ отъ друга единичныхъ хозяйствъ, каждое изъ которыхъ замкнуто для остальныхъ. Трудовая затрата остается, однако, попрежнему, основашемъ всякаго хозяйства. Но выражается она въ товарномъ хозяйстве не прямо, въ приравнивали одного коли чества труда другому количеству труда, а косвенно, въ приравнивали одного трудового продукта другому трудовому продукту, въ объектирозанш труда въ ц е н н о с т и товара. Поэтому, хотя субстанцию ценности образуетъ человечесюй трудъ, но онъ становится ценностью лишь тогда, когда зэстываетъ въ вещной форме товара. «Человечесмй трудъ, правда, образуетъ ценность, но не является самъ ценностью. Онъ становится ценностью лишь въ застывшемъ состоянш, въ вещной форме» *). Итакъ, вотъ что такое ценность и меновая ценность. Что же та кое цена? Въ одномъ месте I тома «Капитала» Марксъ опредЬляетъ цену, какъ денежное выражеше ценности 2), т. е. принимаетъ обычный взглядъ на соотношеше ценности и цены. Однако, во всемъ своемъ дальнейшемъ изложенш и, въ особенности, въ III томе «Капитала» Марксъ стоитъ на почве совершенно иного понимашя цены. Такъ, уже въ I томе «Капитала» Марксъ указываетъ на то, что предметы могутъ иметь цену, не имея ценности— напр, земля, девствен ный лЪсъ. Таюя цены Марксъ называетъ «мнимыми», «ирращональными», такъ какъ имъ не соответствуетъ никакой ценности. Въ III томе «Ка питала» Марксъ подробно развиваетъ свою теорш цены, которая во всехъ существенныхъ пунктахъ сходится съ T e o p ie M цены Рикардо и его школы. Центральное место этой теорш занимаетъ тезисъ, что средшя цены товаровъ ■(называемыя Марксомъ «ценами производства»— Produktionspreise) регулируются не трудовыми затратами, а затратами капитала, издержками производства (роль издержекъ производства при установлеши цены будетъ разъяснена ниже, въ главе о цене). Теорхя Рикардо, со гласно которой трудовая затрата есть лишь важнейшШ, но отнюдь не единственный объективный факторъ цены, вполне принимается и Марксомъ. Итакъ, ценность есть не что иное, какъ трудъ, застывшШ въ то варе, меновая ценность есть отношеше трудовыхъ ценностей, а цена определяется и другими моментами, кроме труда. Меновая ценность и цена составляютъ, следовательно, съ точки зрешя Маркса, категорш со вершенно различнаго порядка,— цена не е с т ь конкретное выражеше абстрактнаго понята меновой ценности. Въ этомъ и заключается ука занная выше особенность теорш ценности Маркса— полное разделеше по нятий меновой ценности и цены, которыя всеми другими экономистами понимаются, какъ тесно связанныя между собой. Именно поэтому обычная критика теорш Маркса, состоящая въ

') Марксъ. Капиталъ. I. Стр. 16. *) „Цена есть денежное назваше овеществленнаго въ товаре труда“(Капиталъ. I, 60).

—

указанш на несоотвЪтсте товарныхъ цЪнъ трудовымъ затратамъ, бьетъ мимо цели. Марксъ вовсе не утверждаетъ, что средшя цёны товаровъ пропорцюнальны трудовымъ затратамъ или хотя бы тяготЬютъ къ такой пропорцюнальности. И потому никакого противор’Ьч1я съ его трудовой •reopieH меновой ц е н н о с т и нельзя усмотреть въ томъ, что ц е н ы часто не соотвЪтствуютъ трудовымъ затратамъ. Доказать несостоятельность теорш ценности Маркса можно лишь обнаруживши внутреннюю противоречивость или безсодержательность конструированнаго имъ понята меновой ценности, независимой отъ цены. И действительно, построивши две независимыхъ и несогласованныхъ другъ съ другомъ теорш меновой ценности и цены, Марксъ очутился передъ губительной для него дилеммой. Что-нибудь изъ двухъ— или меновая ценность определяется тЬми же факторами, которыми опре деляется и товарная цена— и въ такомъ случае субстанцией меновой ценности не можетъ быть трудъ, ибо трудъ не есть субстанщя цены. Или же товарная цена определяется другими факторами, чемъ меновая ценность— и въ такомъ случае понятсе меновой ценности теряетъ всякое определенное содержаше, такъ какъ меновую ценность нельзя мыслить иначе, какъ основаше цены. Въ первомъ случае, учете о ценности Маркса оказывается невернымъ; во второмъ случае, оно утрачиваетъ какое бы то ни было соотиошеше съ реальными фактами товарнаго обмена; оно становится безсодержательнымъ. Действительно, мыслима ли м е н о в а я ценность, кото рая не совпадаетъ съ меновыми отношешями товаровъ? А ведь Марксъ, признавши, что меновая ценность есть выражеше трудовыхъ затрать, п нъ то же время, что меновыя отношешя товаровъ не совпадаютъ съ трудовыми затратами, именно и приШелъ къ понятт меновой ценности, не совпадающей съ меновыми отношешями. Въ обоихъ случаяхъ поiтроенное Марксомъ понят1е меновой ценности оказывается непригодмммъ въ качестве оруд1я научнаго изСледовашя. Марксъ смутно понимилъ это, и его постоянныя противореча объясняются невозможностью найти удовлетворительный для его системы выходъ изъ этой дилеммы. Во всехъ трехъ томахъ «Капитала» Марксъ колеблется между двумя, няаимно исключающими точками зрешя— между признашемъ и отрицап!емъ свойства труда определять товарныя цены. Смотря j по потребноетямъ аргументами, онъ становится То на первую, то на вторую точку ;фЪшя. Въ 1-мъ томе «Капитала» онъ представляетъ дело, по большей чисти, такимъ образомъ, какъ будто бы цены непосредственно управля лись трудовыми затратами; въ III-мъ томе, где дело идетъ объ образопин1и товарныхъ ценъ, онъ это отрицаетъ. Такимъ образомъ, можетъ казаться, что учете о ценности Ш-го тома находится въ противоречш съ таковымъ же учешемъ I-го тома; на самомъ же деле противореч1е «вложено глубже-—въ самомъ понятш трудовой меновой ценности, кото рая не определяетъ товарныхъ ценъ и, все же, находитъ себе выражеи1е въ мЬнОвыхъ отношешяхъ товаровъ. Все это придаетъ печать фантастичности многимъ экономическимъ поггроешямъ «Капитала». Категорически заявляя, что цены не Т я г о т е ю т ъ к трудовымъ затратамъ, Марксъ съ неутомимымъ усерд1емъ нанизываетъ 6

—

одну формулу на другую, вводить новыя и новыя усложнешя въ свою систему, строить одну запутанную теорему на другой, дЪлаетъ все более темной свою хитроумную и крайне искусственную теоретическую конструкцю, въ основё которой лежитъ молчаливое допущеше, что... Ц’Ьны т я г о т Ъ ю т ъ къ трудовымъ затратамъ! Въ конце концовъ, противоречивое понят1е трудовой меновой цен ности, которая выражается какимъ-то образомъ въ мёновыхъ отношешяхъ и потому является м е н о в о й ценностью и въ то же время не совпадаетъ со средней ценой, понадобилось Марксу лишь потому, что онъ хотелъ обнять однимъ общимъ понят!емъ два различныхъ и, въ известномъ смысле, противоположныхъ экономическихъ понят!й— ценности и стоимости. Въ предшествующей главе указано, какимъ образомъ можно строго разграничить оба эти понята. Трудовая ценность Маркса въ сущ ности есть не что иное, какъ трудовая стоимость. Но ошибка Маркса была не терминологическаго свойства. Марксъ не только называлъ обще ственно-необходимый трудъ производства ц е н н о с т ь ю товара, но и постоянно стремился свести меновыя отношешя товаровъ къ труду. Только признавши, что трудовая затрата имеетъ свое самостоятельное значеше въ ряду экономическихъ категорШ, независимо отъ того, чемъ опреде ляются меновыя отношешя, иначе говоря, цены товаровъ, мы делаемъ неуязвимой трудовую точку зрешя въ экономической науке. Только со вершенно разорвавши понят!я ценности и стоимости, мы можемъ по строить логически правильную и согласующуюся съ фактами теорш цен ности и стоимости. Сферой меновой ценности являются меновыя отно шешя товаровъ; въ меновой ценности (понимая подъ меновой ценностью абстрактную основу цены) объективируются не только трудовыя затраты, но и все многообразныя отношешя власти и зависимости, которымъ подчиняется меновой актъ. Стоя на точке зрешя теорш ценности, раз витой въ предыдущей главе, мы скажемъ, что земля имеетъ ценность, какъ и предметы человеческаго труда, и что цена земли, вопреки утверждешю Маркса, отнюдь не представляетъ собой чего-то «мнимаго» или «иррацюнальнаго». Цена земли есть такое же реальное и закономерное экономическое явлеше, какъ и цена любого продукта человеческаго труда, хотя въ цене земли объективируется не трудовая затрата, а иныя экономичесюя отношешя. Напротивъ, сферой трудовой стоимости является м1ръ непосредственнаго производства, где рабочШ противостоитъ природе и где на фоне борьбы человека съ природой возникаютъ многообразныя сощальныя отношения между рабочими и владельцами средствъ произ водства. А такъ какъ главной задачей Маркса было вскрыть сощальныя отношешя, лежаиця въ основе капиталистическаго хозяйства, сорвать съ нихъ вещную маску, то вполне понятно, что Марксъ избралъ исходнымъ пунктомъ своего изследовашя категорш трудовой затраты. Ошибка Маркса заключалась лишь въ томъ, что онъ не понялъ самостоятельнаго значешя этой категорш и пытался связать ее съ теор1ей цены, почему и назвалъ трудовую затрату ценностью, а не стоимостью. Моя теорм стоимости и ценности, какъ двухъ независимыхъ категорШ, даетъ возможность сохранить сощальное содержаше теорш ценности Маркса, отбросивъ въ то же время те неправильные экономичесюе вы

—

воды, къ которымъ Марксъ былъ приведенъ неправильнымъ отождествлеЩемъ ценности и стоимости.

Экономическое учете Маркса: М а р к с ъ. Капиталъ. I—Ш томы. Нисколько русскихъ пёреводовъ. Е г о Же. „Lohnarbeit und Kapital* (русск. перев..). Е г о ж е: Критика нгЬкоторыхъ положешй политической вконом)и. Пер. подъ редакщей А. Мануйлова. 189fi. P. Engels. Herrn Eugen Dtthring’s Umwalzung der Wissenschaft. 1-е изд- 1878. (Есть русск. пер.). К a u t в к у. Karl Marx’ okonomische Lehren. 8-е изд. 1903 (несколько русскихъ перен.). Н. D е u t s с h. Qualiflzierte Arbeit und Kapitalismus. 1904. Критика экономическаго учешя Маркса: (т. Adl er . Die Grundlagon der Marxschen Kritik der bestehenden Volkswirtschaft. 1887. E. B e r n s t e i n . Die Voraussetsungen des Socialismus (1 изд. 1899; несколько русскихъ пероводовъ). Б е м ъ-Б а в е р к ъ. Капиталъ и прибыль. Т. I. Перев. подъ ред. Туганъ-Барановскаго. 1908. Е г о же: Теорш Маркса и ея критика. Перев. подъ ред. 11. И. Георпевскаго. 1897. W . S o m b a r t . Zur Kritik des бкопоmischen Systems von Karl Marx (Archiv fiir socinle Gesetzgebung VII. 1894). A. W e n c k s t e r n . Marx. 1896. С л о н н м с к 1 й . Экономическое учеше Карла Маркса. 1898. С. Ф р а н к ъ. Teopia ценности Маркса. 1900. С. Прок о п о в и ч ъ. Къ критике Маркса. 1901. М. Т у г а н ъ-Б a p a H O B C K i f l . Очерки изъ новейшей исторш политической экономш и сощализма. 4-е изд. 1907. Е г о ж е . Теоретичесюя основы марксизма. 3-е изд. 1907. L. В о г t k i е w i с z. Wertrechnung und Preisrechnung im Marx’schen System. Archiv fiir. Socialwissenschaft. 1907. Е г о же. Zur Beriehtigung der grundlegenden theoretischen Konstruktion von Marx. Jahrbiicher f. Nationalokonumie III P. B. 34 III Heft. H a m m a с h e r. Das Phiiosophischbkonomische System des Marxismus. 1909. Возражешя на критику марксизма. К a u t к у. Bernstein und das sociaidemokratische Programm. 1900. R. Hi l f e r d i n g . Bohm-Bawerks MarxIvritik. Marx-Studien. I. 1904. H. Б е л ь т о в ъ . Критика нашихъ критиковъ. 1906. Jl. Б. Б у д и и ъ. Теоретическая система Карла Маркса въ свете но вейшей критики. Ilep. съ англшскаго, подъ редакщей В. И- Засуличъ. 1908.

ГЛАВА V.

Внешняя природа и хозяйство. Зависимость хозяйства отъ условШ внешней природы.—Примитивные пароды.— Относительное освобождеше человека отъ власти природы, какъ показатель роста культуры.—Изменеше характера зависимости обществен ной жизни отъ внешнихъ условШ природы по мере историческаго разви т а человека. Хозяйственная деятельность есть взаимодейств1е че ловека и внешней приращ. Йоэтоаду усдрв1я внешней природы не могутъ не оказывать сащго могущественного вл1яшя на хозяйство. Такъ, зависимость хозяйства отъ кдищта совершенно очевидна. Люди живутъ обширными группами только вТ> техъ районяхъ, въ которыхъ климатичесюя услов1я допускаютъ произрастай^ растенШ, являю щихся важнейшей пищей человека. Произрастите же растенШ нахо дится въ зависимости, преимущественно, отъ кгщм»Т*1Ческих'ь условШ,— 6*

—

отъ средней годовой температуры (и распределения ея по временамъ года), а также отъ количества выпадающихъ атмосферныхъ осадковъ. Въ полярныхъ странахъ въ силу климатическихъ условШ чело веческая жизнь почти прекращается,— только немногочисленныя ры боловныя племена находятъ себе пропиташе среди снеговъ и льдовъ этихъ частей земли. Точно также чрезмерная сухость климата, какъ напр., въ Сахаре и другихъ пустыняхъ, делаетъ невозможной жизнь человека по полному недостатку растительной пищи. Геологичесюя и почвенныя особенности страны также непосред ственно вл1яютъ на хозяйство. Благопр1ятныя или неблагощмятныя почвенныя условия приводятъ къ увеличешю или уменыленш коли чества растительныхъ продуктовъ, собираемыхъ съ даннаго участка земли, а геологичесюй характеръ местности (горы, вышина ихъ и общая конфигуращя, или же низменности съ такимъ или инымъ расположешемъ и наклономъ) точно также непосредственно определяюсь направлеше хозяйственнаго труда и его производительность. Далее, чрезвычайно важно, съ той же точки зрешя, географи ческое положеше страны, распределеше въ ней внутреннихъ водъ, близость или отдаленность отъ моря, большая или меньшая изрезанность береговой линш, удобность берега для мореходства (удобныя бухты, глубина и т. п.). Богатство страны полезными ископаемыми очень существенный факторъ ея хозяйственнаго успеха. Все эти зависимости слишкомъ общеизвестны и понятны, чтобы требовать подробнаго разъяснешя. Природа ставить внешшя границы человеческой деятельности, и вся общественная деятельность должна совершаться въ этихъ границахъ. Такимъ образомъ, вся общественная (въ томъ числе и хо зяйственная) жизнь определяется и направляется силою стоящихъ вне ея условш внешней природы. Народъ, живущШ вдали отъ моря, не можетъ заниматься морской торговлей; горнозаводское производ ство не можетъ возникнуть въ стране, лишенной полезныхъ ископаемыхъ; каждое культурное растеше имеетъ свои естественныя гра ницы. въ которыхъ только и можетъ существовать и т. д., и т. д. И чемъ ниже по своему культурному уровню народъ, темъ теснее и очевиднее связь всего строя его хозяйства съ услов1ями внешней природы. Известно, какимъ своеобразнымъ и прочнымъ сощально-экономическимъ типомъ обладаютъ кочевые народы. Но кочевой образъ жизни связанъ самымъ тбснымъ образомъ съ услов1ями внешней природы. Кочевая жизнь возможна лишь при наличности широкихъ незаселенныхъ степей. Лесные народцы являются другимъ Примеромъ тесной связи сощально-экономическаго типа съ естественными услов1ями существо вашя. Лесъ налагаетъ отпечатокъ на весь строй жизни такихъ народовъ, какъ лесные индейцы Бразилии, лесные народцы внутренней Африки, северо*американск1я и северо-азаггсюя охотничьи племена и т. д .1). ') „Лесъ раздробляетъ таюе народы на мелюя племена, не допуокаетъ среди нихъ образоваше сильныхъ поли.тическихъ организацШ, за-

■Щ1

—

Вообще, жизнь первобытныхъ народовъ всецело определяется особенностями внешней природы, среди которыхъ они живутъ *). Историки и соцюлоги уже давно отмечаютъ связь между услов1ями внешней природы и всемъ сощальнымъ строемъ народа; однако, связь эта не имеетъ такого прямого, непосредственнаго характера, какъ это иногда думаютъ. Такъ, напр., Бокль считалъ возможнымъ объяснять склонность испанцевъ къ суеверт частыми землетрясениями въ этой стране, антро поморфически характеръ религш древнихъ эллиновъ прекрасной приро дой древней Грещи и т. п. На почве подобныхъ поверхностныхъ и отнюдь не доказанныхъ сближешй въ исторической науке возникало даже особое направление, названное Паулемъ Бартомъ въ его книге «Фи* лософ1я исторш какъ соцюлопя» антропогеографическимъ. Наиболее крайнимъ представителемъ этого направлешя является французсюй историкъ Мужолль, который въ своей книге «Les problemes de l’histoire» пы тался все особенности общественнаго строя объяснять непосредственнымъ в;пяшемъ внешней природы на человека. Но все подобныя попытки, начиная отъ греческихъ историковъ, затемъ Монтескье, Гердера и кон чая новейшими представителями названнаго направлешя, большого успеха не имели и мало способствовали развита исторической науки. Дело въ томъ, что хотя внешняя природа несомненно оказываетъ огромное вл1яше на общественный строй, вл1яже это не непо средственное, а совершающееся преимущественно черезъ посредство х о зяйства. Хозяйство находится въ самой тесной зависимости отъ внешней природы; а такъ какъ вл1яшю хозяйства подпадак?гъ, въ ббльшей или меньшей степени, все проявлешя общественной жизни, то черезъ хозяйство (но не независимо отъ него) внешняя природа опредёляетъ и формы общественной жизни. По мере роста цивилизации, человекъ больше и больше подчи няете» себе природу. На первыхъ ступеняхъ культуры общественноэкономическш строй всецело определяется услов1ями внешней при роды. Но чемъ культурнее общество, темъ бблыпее значеше npiобретаютъ факторы, несводимые непосредственно къ внешней при роде,— искусство и умъ самого человека, накопленныя имъ знашя, созданныя имъ средства производства, выроашя изъ условШ его исторической жизни сощальныя формы.

трудняетъ сообщете, пренятствуетъ возникновешю землед^пя и ското водства. Непосредственная зависимость отъ внешней природы объясняетъ постоянно повторяюпцяся сравнешя образа жизни негритосовъ съ лесными животными1* (Ratzo). Anthropogeographje. Т. I. Стр. 478—479). ') „Благодаря тому, что люди берутъ матергалъ для своихъ жилищъ, одеждъ, домашней утвари, оруЖ1я въ значительной степени изъ окружающаго ихъ животнаго и растительнаго Mipa, народы такъ тесно свяаынаются въ топографическомъ отношешй съ окружающей ихъ внешней природой, что можно говорить о бамбуковой культуре, культуре раковинъ. точно также какъ о культур*, основанной на рисе, коровахъ, козахъ и т. д.* (Томъ же, стр. 602).

—

Поэтому уже давно справедливо указывается, что особо значитель ное богатство даровъ природы не благопр1ятствуетъ развитш цивилизацш: получая все нужное для жизни безъ всякаго напряжешя силъ, че ловекъ не вырабатываетъ въ борьбе съ природой своей воли и своего разума и не идетъ дальше скудныхъ начатковъ культуры. По этой при чине цивилизащя развилась въ странахъ умереннаго пояса, между темъ какъ въ несравненно более одаренныхъ природой тропическихъ стра нахъ человечество, легко достигая удовлетворешя своихъ потребностей, осталось вне историческаго движешя. Такимъ образомъ, историческое развит1е человечества выра жается въ постепенному освобожденш его изъ-подъ власти природы. Самую тесную связь между услов1ями внешней природы и формами общественной жизни мы замечаемъ на первыхъ ступеняхъ истори ческаго развит1я. Но такъ какъ хозяйственный прогрессъ заклю чается въ расширены власти человЬка надъ внешней природой, то и общественное развит1е должно вести къ относительному освобождеш'ю человека отъ подчинения внешней природе. Въ поступательномъ ходе исторш изменяются все проявлешя общественной жизни, вклю чая сюда и хозяйство; на той же природной основе сменяются самыя различныя формы хозяйства, не имеюоня ничего общаго между собой. Что общаго, напр., между капиталистическимъ хозяйствомъ современной Америки, съ ея гигантскими городами, фабриками, бан ками, лихорадочной погоней за барышемъ и охотничьимъ хозяй ствомъ бродячихъ индейскихъ племенъ, которыя всего несколько сотъ летъ тому назадъ населяли равнины СЪверо-Американскихъ Штатовъ! Природа предоставляетъ общественной жизни широкш кругъ %озможнаго въ пределахъ этого круга— но чемъ заполняется этотъ кругъ, это зависитъ лишь на первыхъ ступеняхъ развит1я не посредственно отъ внешнихъ условш природы. Постепенное освобождеше формъ хозяйства отъ власти внешней природы очень рельефно выражается на исторш путей сообщешя. На зарё исторш пути сообщешя определяются почти исключительно услов1ями внешней природы. Морское побережье, реки, горные перевалы и долины образуютъ собою первые естественные пути сообщешя, въ узловыхъ пунктахъ которыхъ возникаютъ города. Но хозяйственное развита создаетъ, съ течешемъ времени, новые искусственные пути сообщешя, которые, особенно во время постройки железныхъ Дорогъ, все более и более уклоняются отъ первоначальныхъ естественныхъ лишй сообщешя. Горы прорываются туннелями, проводятся каналы, и для передвижешя создаются совершенно новые пути. Такъ, напр., Суэцшй каналъ придалъ новое направлеше м1'ровой торговле. Сравнен1е карты путей сообщешя Римской Имперш съ современной по казываетъ, что, хотя некоторые узловые пункты и не изменили своего положешя, общее направлеше путей сообщешя стало инымъ. Такимъ образомъ, общество постепенно освобождается отъ лернонпчальнаго подчинен!я внешней природе. Конечно, зависимость

—

отъ внешней природы никогда не прекращается. Природа всегда ограничиваетъ кругъ возможнаго для человека— но кругъ этотъ ста новится шире. 1ДЪпь, связывающая общество съ внешней природой, никогда не разрывается, но она удлиняется, и общественное развитее становится свободнее въ томъ сйысле, что оно все более опре деляется своими собственными, внутренними, сощальными, духовными, а не внешними, посторонними, матер1альными силами. Зависимость отъ внЬшней природы никогда не прекращается, но, по мере роста культуры, становится все более многообразной, посредственной и отдаленной, все более осложненной вл!яжемъ сощальныхъ факторовъ.

G и у о t. Geographie physique comparee, consideree dans see rapports avec l’histoire de I’humanitS. 1888. P e s c h e l . Abhandlungen zur Erd-und Volkerkunde. 1877. R a t z e L Anthropogeographie 2 т. 1882 и 1891. Е г о же. Politisch Geographie. 1897. J. E. S e e 1 u s, Nonvelle gSographie unirerselle la Terre et les hommes. 1875—94. 19 томовъ (есть русск. перев.).

ГЛАВА YI. Учете о населенш. Teopifl Мальтуса. - Критика его учешя о нароцонаеелети.ч-Падеше ро ждаемости въ новейшее время.— Учеиле Мальтуса о бедности.—Новейшая полемика о теорш Мальтуса. Въ ряду факторовъ, определяющихъ характеръ экономическаго строя и уровень благосостояжя страны, численность ея населен1я является однимъ изъ важнейшихъ. Более ранше экономисты видели въ увеличенш населешя одну изъ важныхъ задачъ государственной политики. На этой точке зрешя стояли все выдакшцеся государ ственные деятели XVIII века. Совершенный переворотъ въ, этихъ взглядахъ произвелъ .Мальтусъ своимъ знаменитымъ сочинежемъ «Опытъ о принципе насележя» (первое издаше- въ 1798 г.). Въ основе учешя Мальтуса лежитъ утверждеше, что человече ству присуще стремление къ размножежю, которое, однако, наталки вается- на препятств!я двоякаго рода— предупредительный (т. е. предупреждаюиця самое появлеше человека на светъ) и разрушительныя (т. е. уничтожаюпця человека). Предупредительными препятсгаями являются разнаго рода пороки, препятствуюнце деторождешю, и «нравственное самообуздаже»— добровольное воздержаже человека отъ вступлежя въ бракъ и половыхъ сношен|'й, если онъ не можетъ содержать семью. Подъ разрушительными препятсгаями Мальтусъ понималъ все то, что убиваетъ человека,— болезни, войны и, прежде всего, бедность. Если не действуютъ предупредительный препятств1я, то вступаютъ въ силу разрушительныя,— по той причине, что сред ства существовашя человечества не могутъ расти съ такой быстро той, съ какой размнояэхжеа человечество, не сдерживаемое преду

предительными препятсгаями. Человечество имеетъ тенденщю раз множаться въ геометрической прогрессш (какъ 1, 2, 4, 8 и т. д.), ибо инстинктъ размножешя человечества дЪйствуетъ постоянно съ одинаковой силой, какова бы ни была численность населешя. Напро тивъ, средства существовашя человечества, въ лучшемъ случае, мо гутъ возрастать не быстрее, чемъ въ ариеметической прогрессш (какъ 1, 2, 3, 4 и т. д.). Такимъ образомъ, ростъ населешя имеетъ тенденцию обгонять ростъ средствъ существовашя, агбдстемъ чего является бедность и вымираше избыточнаго населешя, благодаря чему возстановляется равновеае между населешемъ и его средствами существовашя. Наблюдающаяся повсеместно бедность народныхъ массъ и вызывается, главнымъ образомъ, чрезмернымъ размножешемъ населешя. Никашя общественны? реформы не могутъ уменьшить бед ности до техъ поръ, пока человечество не победить свой инстинктъ размножешя путемъ «нравственнаго самообуздашя».. Для правильнаго понимашя учешя Мальтуса нужно помнить, что Мальтусъ отнюдь не утверждалъ, будто населеше размножается въ геоме трической прогрессш, а средства существовашя — въ ариеметической. Мальтусъ говорилъ лишь о те н ден ni и населешя къ такому размножешю, а не о реальномъ факте. При этомъ тенденщю въ данномъ слу чае следуетъ понимать въ смысле известнаго дейсшя, которое должно было бы наступить, если бы этому не мешали противодействуйте фак торы (Ср. L. Bortkiewicz. Bevolkerungstheorie. Die Entwickelung der deutschen Volkswirtschaftsiehre im neunzehnten Jahrhundert 1908. ITheilGrp. 1— 10). Реально же населеше размножается, по Мальтусу, въсоотвЪтствш съ ростомъ средствъ существовашя,— геометрическая прогрессия размножешя не осуществляется въ силу недостаточно быстраго увеличения средствъ къ существованiio. Что касается до ариеметической прогрессш увели чешя средствъ существовашя, то въ данномъ случае Мальтусъ хотелъ лишь дать математическую иллюстращю медленности роста средствъ существо вашя и не усматривалъ въ этой прогрессш какого-либо реальнаго факта. Но, какъ правильно замЪчаетъ Борткевичъ, даже какъ математическая иллюстращя, ариеметическая прогресая не можетъ быть признана удач ной,-—она лишена въ данномъ случае точнаго смысла. Если мы предположимъ, что ариеметическая прогресая начинается въ данный моментъ, то мы можемъ ожидать въ ближайшШ перюдъ удвоешя средствъ су ществовашя; если прогресая эта началась перюдомъ раньше, то въ' данный моментъ можно ожидать за тотъ же перюдъ увеличешя продукта лишь на половину и т. д Такова сущность учешя Мальтуса, обратившаго на себя общее внимаше и до настоящаго времени вызывфощагО страстные споры. Подъ вл1яшемъ этого учешя, отнощеше къ размножению населешя въ руководящихъ общественныхъ кругахъ резко изменилось: въ то время какъ раньше казалось аксюмой, что ростъ населешя есть источникъ силы и могущества государства, въ X IX веке распространилось про тивоположное уб-бждеше, что именно въ этомъ росте следуетъ Искать важнейшую причину бедности массы населешя и что государствен

—

ная политика должна стремиться не къ поощрешю, а къ обуздана инстинкта размножешя. Переходя къ оценке учешя Мальтуса, агЬдуетъ, прежде всего, отметить, что оно охватываетъ две логически совершенно различныя проблемы— проблему размножешя народонаселешя и проблему бед ности. Мальтусъ даетъ своимъ учешемъ, которое кажется такимъ связнымъ, логическимъ целымъ, отвётъ на два различныхъ вопроса— чемъ регулируется ростъ населешя и отъ чего зависитъ бедность массы населешя. Что касается до учешя Мальтуса о народонаселеши, то оно встретило серьезную критикуюсь чисто бюлогической стороны, глав нымъ образомъ со стороны Спенсера. Спенсеръ выступилъ съ утверждешемъ, что, вопреки мнешю Мальтуса о неизменности действ1я инстинкта размножения* между способностью къ размножешю и вы сотой индивидуальнаго развит!я организма существуетъ неустранимая противоположность. Чемъ ниже стоитъ организмъ на бюлогической лёстнице, чемъ онъ меньше, чемъ менее дифференцированъ въ своихъ частяхъ, чемъ менее активенъ и подвиженъ, темъ большей способностью къ размножешю онъ обладаетъ. Простейшие организмы, размножающ1еся дЬлешемъ, могутъ увеличивать свою численность въ поразительныхъ размерахъ; некоторыя инфузорш, напр., въ несколько дней могутъ превратиться въ несколько биллюновъ себе подобныхъ. Воспроизводительная способность высшихъ организмовъ насравненно слабее; чемъ выше и сложнее жизнь, темъ ббльшей затраты силъ она требуетъ и темъ менее силъ остается для чисто воспроизводительныхъ функцШ. Тотъ же законъ применимъ и къ человеку. Люди съ более интенсивной духовной жизнью обладаютъ меньшей воспроизводитель ной способностью, чемъ ниже стоя iniе. Поэтому можно ожидать, что чемъ выше будетъ подыматься человечество по своему умственному развитш, темъ слабее будетъ его половой инстинктъ и способность къ размножешю. Въ конце концовъ должно установиться состояние равновеая помимо какихъ бы то ни было искусственныхъ меръ. Соображешя Спенсера заслуживаютъ серьезнаго внимашя, такъ какъ они показываютъ возможность ослаблешя воспроизводительной способности человека, благодаря естественному ходу бюлогическаго развита. Но, вместе съ темъ, они никакъ не могутъ считаться научно доказанными и являются лишь более или менее вероятной гипотезой. Однако, какъ бы мы къ нимъ ни относились, совершенно ясно, чТо они могутъ иметь значеше лишь для более или менее отдаленнаго будущаго человечества, а отнюдь не для настоящаго или прошлаго времени. До сихъ поръ человечество обладало достаточной воспроизводительной способностью, чтобы переполнить землю, и если этого не случилось, то лишь въ силу д е й с т я техъ или иныхъ разрушитёльныхъ или предупредительныхъ причинъ. Историческш опытъ показываетъ, что ходъ размножешя чело вечества въ различныя историчесюя эпохи былъ далеко не одинаковъ. До X IX века населеше Европы размножалось крайне медленно. А. Смитъ полагалъ, что для удвоешя населешя Англш требуется пе-

рюдъ въ 500 л16тъ. Въ X IX веке ходъ размножения пошелъ гораздо быстрее. Въ конце закончившагося века во всехъ наиболее культурныхъ странахъ стало намечаться новое явлеш'е въ области дви жешя населешя— а именно неуклонное паден!е рождаемости. Такъ какъ одновременно съ этимъ падала и смертность, то уменыпеше процента прироста населешя, хотя и наблюдается, но не въ такой сильной степени. Это падеше рождаемости вовсе не вызывается при этомъ падешемъ брачности, которая скорее имеетъ тенденцт повышаться. Процессъ падешя рождаемости раньше всего обозначился во Фран цш, гдё онъ наблюдается уже въ течете многихъ десятилетий. За пятилеп'е 1816— 1820 г.г. среднее число роЖдешй равнялось 32,0 на 1.000 жи телей, за пятиле™ 1861— 1865 г.г. уже только 26,7, а за пятилет1е 1901— 1905 г.г.— 21,3. За то же время брачность французскаго населешя не только не понизилась, а повысилась. До семидесятыхъ годовъ прошлаго столет1я можно было думать, что падеше рождаемости составляетъ осо бенность только Францш. Однако, последуюице факты это опровергли. ВоТъ, напримеръ, данныя о рождаемости въ трехъ важнейшихъ государствахъ западной Европы (на 10.000 населешя): Г е р м а н ! я. А н г л i я. Ф р а н ц i я. 1890 г. 1900 г. 1910 г. 1890 г. 1900 г. 1910 г. 1890 г. 1900 г. 1910 г. 357

356

298

302

287

.251

218

214

197

Падеше рождаемости наблюдается въ сильной форме и въ австралШскихъ колошяхъ,— стране особенно высокаго культурнаго уровня ра бочаго класса. Что касается до Америки, то j въ некоторыхъ штатахъ американскаго союза рождаемость спустилась уже до более низкихъ цифръ, чемъ во Францш. Вообще, въ паденш рождаемости передъ нами явлеше м1рового значешя, характеризующее новую популяцюнную эпоху, въ которую вступаетъ человечество. Ростъ брачности и падеше смертности указываютъ на увеличе ше благосостояшя населешя. Такимъ образомъ, новейшее падеше рождаемости никоимъ образомъ не можетъ вызываться той причиной, которой Мальтусъ придавалъ первенствующее значеше среди фактор овъ, задерживающихъ ростъ населешя,— бедности. Наоборотъ, опытъ новМшаго времени показываетъ, что именно среди более богатыхъ и культурныхъ нацш наблюдается падеше рождаемости, и въ этихъ нашяхъ всего более среди более достаточныхъ слоевъ населешя. Итакъ, не только, бедность населешя приводить къ сокращенш прироста населешя, но на известной ступени экономическаго развит1я— и богатство. Объясняется это не ослаблен!емъ воспроизводи тельной способности человечества, а страхомъ современнаго куль турнаго человека передъ большой семьей и связанными съ нею рас ходами,— половой инстинктъ удовлетворяется не меньше, чемъ раньше, но, благодаря разнаго рода предупредительнымъ мерамъ противъ зачат!я, это удовлетвореше не приводитъ къ рождешю оебенка.

—

Эти предупредительныя меры отнюдь не представляютъ собой того «нравственнаго самообуздашя», о которомъ гоеорилъ и которое совЪтовалъ Мальтусъ. Подъ нравственнымъ самообуздашемъ онъ понималъ воздержаше отъ половыхъ сношенШ, но отнюдь не удовле творение полового инстинкта ненормальнымъ способомъ. Такимъ образомъ, новейшее падете рождаемости вызывается новой предупредительной причиной, не предусмотренной Мальтусомъ. Действ]'е этой причины находится въ непосредственной связи съ особенностями существующаго соЩально-экономическаго строя: капи талистическое хозяйство обостряетъ борьбу за существован!е между отдельными лицами и, въ то же время, приводя къ известному повышешю уровня благосостояния, заставляетъ человека опасаться понижешя своего сощальнаго уровня. Буржуазная культура приводитъ къ тому, что человекъ боится большой семьи. Въ непосредственной связи съ теор!ей населешя Мальтуса нахо дится и его :тёор|я бедности. По его мнешю, бедность не можетъ быть уничтожена сощальными реформами, ^основная причина бед ности заключается въ слишкомъ быстромъ размножеши человечества. Факты новейшаго времени не только не подтверждаютъ этого мнешя, но находятся съ нимъ въ полномъ противоречш. Населеше зем ного шара въ XIX веке возросло очень значительно. Къ началу закончившагося века насележе земли не достигало и одного милл1арда человекъ, а въ настоящее время оно превышаетъ 1700 миллюновъ. Большая часть этого огромнаго прироста падаетъ на Европу и на роды европейскаго происхождешя. Но какъ ни великъ этотъ приростъ, ростъ общественнаго богатства за то же время, по общему мнешю, былъ еще более значителенъ. Опытъ X IX века показалъ, что страхи передъ чрезмернымъ ростомъ населешя совершенно при зрачны и что средства существовашя человечества за истекшее сто л е ™ не только не отставали отъ роста населешя, а росли въ зна чительно более быстрой прогрессш. Бедность широкихъ массъ насе лешя не можетъ быть, следовательно, объясняема услов!ями размно жешя человечества. Ростъ населешя имелъ своимъ послЪдств1емъ такое быстрое умножеше источниковъ общественнаго богатства, такой огромный подъемъ науки и техники, что вновь появивипяся сотни миллюновъ людей находятся въ настоящее время, по отношешю къ добыванш себе средствъ къ жизни, въ лучшихъ услов!яхъ, чемъ ихъ менее, многочисленные предки.

Разноглаае между экономистами по вопросу о научномъ значенш теорш Мальтуса нисколько не уменьшается, какъ это показали недавше споры въ немецкой литературе, вызванные книгой Оппенгеймера «Das

Bevolkerungsgesetz der Т. R. Malthus und der neuren

Nationaloko-

tlomie» (1900). Оппенгеймеръ выступилъ резкимъ противникомъ Мальтуса, утверждая, что населеше не только не имЪетъ тенденцш расти быстрее средствъ существовашя, но, наоборотъ, эти послЪдшя имеютъ тенденцш расти быстрее населешя, что' увеличеше численности населешя ведетъ къ еще более быстрому росту общественнаго богатства и что причины бедности

—

не могутъ заключаться въ чрезмЪрномъ росте населешя. Оппенгеймеру мнопе возражали, въ томъ числе Ю. Вольфъ и Дицель. Правильной оценке Мальтуса очень мешаетъ то, что въ полемике о его взглядахъ постоянно смЪшиваютъ два его совершенно различныхъ учешя— о народонаселеши и о бедности. Оппенгеймеръ, возражая Маль тусу, имеетъ въ виду почти исключительное его учете о бедности. Основ ные тезисы Оппенгеймера были бы верны, если бы были выражены въ менее общей форме. За истекшее столепе въ передовыхъ ка питалистическихъ странахъ ростъ населешя несомненно отставалъ отъ роста средствъ существовашя; но изъ этого не следуетъ, что такъ всегда будетъ и впредь, и что при всякомъ увеличена населен!я следуетъ ожи дать еще более быстраго роста общественнаго богатства. Но зато еле дуетъ безусловно согласиться съ Оппенгеймеромъ, что бедность, наблю дающаяся въ капиталистическихъ странахъ, не есть слЪдств!е перенаселешя. Что же касается теорш населешя Мальтуса, то новейцпя данныя не опровергли ея, а лишь внесли въ нее известныя дополнешя. Оказалось, чего не предвиделъ Мальтусъ, что не только бедность, но также и бо гатство можетъ создавать препятешя къ размножешю населешя. Но это новое препятств!е— предупредительныя меры противъ зачатая— должно быть отнесено къ категорш предупредительныхъ препятствШ, значеше которыхъ Мальтусъ вполне понималъ. М а л ь т у с ъ . Опытъ о принципе народонаселешя. Пер. Бибикова Ч е р н ы ш е в с к 1 й . Примечашя къ „Основашямъ политической экономш' Д . С. Милля. С п е н с е р ъ . Основашя бюлогш. Пер. В. А. Гердъ. 1899. O ppe nhe i r ne r . Das Bevolkerungsgesetz des T. R. Malthus und der neuren Nationalokonomie. 1900. Di etzel. Der Streit um Malthuslehre. Festgaben fiir Adolph Wagner. 1905. B o r t k i e w i e c z . Bevolkerungstheorie. B r e n t a n o . Die Malthussche Lehre nnd die Bevolkerungsbewegung der letsten Dezennien. 1909. К а р л ъ К а у т с к i й. Размножете и развит1е въ природе и обществе. Пер. съ рукописи подъ ред. Н. Рязанова. 1910. I u l i u s Wo l f . Der Geburtenriickgang. 1912. Teopifl народонаселешя и мальтуз1анство. 1914. (Сборн. „Новыя идеи въ экономике" № 2, подъ ред. М. И. Туганъ-Варановскаго). ГЛАВА VII.

Развит1е народнаго хозяйства. З а к о н ы о б щ е с т в е н н а г о р а з в и т а я воо б ще . Э в ол ю щ он н ы в законы въ бшлогш. Общество и организмъ. Могутъ ли эволющонные за коны иметь примкнете къ исторш человеческаго общества? II. С х е м ы х о з я й с т в е н н а г о р а з в и т ! я . Возможенъ ли единый законъ хозяй ственнаго развитая? Классификащя ступеней народнаго хозяйства по роду производимыхъ продуктовъ. Схема Бруно Гильдебранда. Бюхеровская схема развитая народнаго хозяйства. IH. К л а с с и ф и к а ц 1 я х оз я й с т в е н н ы х ъ с и с т е м ъ. ГармоничесЩя и антагоническ!я хозяйственныя системы. IV. Х о з я й с т в е н н о е р а з в и т i е Р о сс i и. Отсутств1е въ Poccin западно-европейскаго города. Роль торговаго посредника. Устойчивость принудительнаго труда. Эволюция крепостного права. Причины падешя крепостного права. Дополнительный замечашя. Споры въ русской литературе объ экономическомъ развитш Poccin и о причинахъ падешя крепостного права. I.

I. З а к о н ы о б щ е с т в е н н а г о р а з в и т а я в о о б щ е . На родное хозяйство, какъ и все проч!я сощальныя образовали, нахо

—

дится въ процесс^ историческаго развитая. Не должно ли быть вер ховной целью экономической науки открьте законовъ развит1я народнаго хозяйства? Не подлежитъ сомнешю, что общественныя явлен1я, а, следова тельно, и развит1е ихъ въ той же мере подчиняются причинно-функцюнальнымъ законамъ природы, какъ и остальныя явлен!я внутренняго и внешняго Mipa. Никакого различая въ этомъ отношен! и между общественной жизнью и другими сферами бьтя не существуетъ. По литическая эконом 1я стремится установить причинные законы обще ственно-экономическихъ явлешй. Открываемые ею законы суть, вместе съ темъ, историчесюе законы въ томъ смысле, что въ экономиче скихъ законахъ выражаются единообраз1я реальныхъ экономическихъ явлежй, совершающихся въ определенной исторической среде. За коны эти, по самой своей гносеологической природе, всегда имеютъ не категорическую, а условную форму— какъ и вообще все причин ные законы точныхъ наукъ. Ихъ общая формула такова: «при на личности такихъ-то и такихъ-то условш наблюдаются так1я-то и таюя-то явлешя». Но подъ законами общественнаго развита можно понимать и нечто совершенно иное— законы не въ условной, а въ категориче ской форме. Условное предвидение не есть полное предвидеше. Идея полнаго научнаго предвидешя прекрасно выражена Лапласомъ въ его знаменитыхъ словахъ: «Разумъ, который для некотораго даннаго мгновешя зналъ бы все дЬйствуюцця въ природе силы и взаимное расположеше всехъ составляющихъ ее телъ, если бы при этомъ онъ былъ достаточно мощнымъ, чтобы подвергнуть эти данныя вычислеш'ю, охватилъ бы въ одной формуле движешя величайшихъ светилъ небесныхъ и движешя мельчайшихъ атойовъ: ничто не было бы для него недостовернымъ; будущее, какъ и прошедшее, были бы открыты его взору». Для такого не условнаго, а полнаго предвидешя будущаго тре бовалось бы знаше двоякаго рода— всехъ нричинно-функцюнальныхъ законовъ и, кроме этого, всехъ дЬйствующихъ въ природе реальныхъ силъ и телъ въ ихъ взаимномъ расположена. Нечего и говорить, что и первое и второе совершенно недостижимо для нашихъ познавательныхъ способностей. Такимъ образомъ, намъ приходится, повидимому, отказаться отъ безусловнаго предвидешя будущаго. Этотъ недостатокъ до некоторой степени восполняется особой категор1ей научныхъ законовъ, которые можно назвать э в о л га з о н н ы м и законами. Образцомъ такихъ эволюцюнныхъ законовъ могутъ служить законы развит1я организмовъ. Въ бюлогической науке таюе законы играютъ очень важную роль, и установлеше ихъ является деломъ особой науки— эмбрюлопи. Законы эти не сводимы къ причинно-функщональнымъ законамъ— не потому, чтобы развит1е орга низмовъ было независимо отъ последняго рода законовъ, а вследCTBie несовершенства нашего знашя: мы не можемъ объяснить, исходя изъ причинно-функцюнальныхъ законовъ жизнедеятельности клетки, почему одна клетка превращается въ человека, а другая въ насеко мое, но мы прекрасно знаемъ неизменные и повторяющиеся въ томъ

—

же видЬ миллюны разъ последовательные фазисы развит1я, Которые проходитъ въ своемъ развитш каждый отдельный человекъ или каждое насекомое. Эволюцюнные законы имеютъ грубо эмпирически характеръ, но. темъ не менее они представляютъ собой чрезвычайно ценное знаше, такъ какъ они даютъ намъ возможность предви дела будущаго въ категорической форме съ однимъ, правда, весьма существеннымъ ограничежемъ: ташя-то явлеЩя въ развитш организма будутъ, черезъ известное врёмя, иметь место, е с ли т о л ь к о с а м о р а з в и т 1 е не п р е к р а т и т с я . Насколько важно на практике знаше этихъ законовъ развит!я, видно уже изъ того, что, напр., воспиташе детей не имело бы смысла, если бы мы не знали, что ребенокъ превратится черезъ известное число летъ во взрослаго чело века и т. д. А ведь превращеше ребенка во взрослаго человека «сть законъ развиТ1я последняго. Последовательность различныхъ формъ, переживаемыхъ организмомъ въ своемъ развили, можетъ быть названа закономъ (хотя и эмпирическимъ) потому, что все организмы того же вида пережиеаютъ ту же самую последовательность. Эти эволюцюнные законы, при всемъ ихъ огромномъ значенш, не могутъ быть, очевидно, противопоставляемы причинно-функцюнальнымъ законамъ, такъ какъ, въ конце концовъ, они разложимы, по нашему пред•ставлент, на законы этого послЪдняго рода; и если фактически такое разложеше практически неосуществимо, то только благодаря несовер шенству нашего знашя. Ни одинъ бюлогъ не сомневается, что развит организма, какъ и все друпя явлешя природы, управляется причинными законами. Но по несовершенству своего знашя бюлогъ не можетъ свести pasBHTie организма къ причинно-функцюнальнымъ законамъ, и вотъ почему онъ довольствуется формулировашемъ эволюцюнныхъ законовъ, иными словами, не доводить объяснешя явлешй развита до естественнаго логи ческая завершешя. Какъ бы то ни было, въ бюлогш нашего времени эволюцюнные законы играютъ очень важную роль. Этимъ объясняется, что и въ обще ственной жизни стали искать эволюцюнныхъ законовъ, аналогичныхъ за конамъ развитая организмовъ. И противъ этого сближешя жизни обще ства съ жизнью организма ничего нельзя было бы возразить, если бы мы имели научное право разсматривать человеческое общество, какъ организмъ. Вопросъ о томъ, есть ли человеческое общество организмъ, имеетъ огромную литературу. Какъ известно, существуетъ целая сощологическая школа, исходящая изъ принцишальнаго отождествлешя общества съ организмомъ. Къ этой ' школе принадлежать таюе видные представители научной мысли новаго времени, какъ Гербертъ Спенсеръ, Шеффле, Ли, л1енфельдъ и др. И действительно, не подлежитъ сомнент, что во многихъ слу чаяхъ между отдельной бюлогической особью и аггрегатомъ особей принци дальнего различ1я установить нельзя. Мнопе низине организмы образуютъ, иапримЪръ, колонш, которыя несомненно являются организмами высшего порядка: колошя медузъ или полиповъ есть такое же связное

—

и дифференцированное целое, какъ и отдельная медуза или полипъ. Дерево ботаники признаютъ колошей отдельныхъ бюлогическихъ особей, но совершенно ясно, что мы съ такимъ же правомъ можемъ говорить о деревЪ, какъ о единомъ организм^, какъ и о Дюбомъ другомъ растительномъ организм^. Но этого мало. Не только органичесюя колошй принцишально должны разсматриваться какъ организмы, подобно составляющимъ эти колонш отдЬльнымъ особямъ, но и дискретныя, не связанныя между со бой физически общества животныхъ во многихъ случаяхъ могутъ быть съ полнымъ основашемъ приравниваемы къ организмамъ. Возьмемъ, напр., колонш пчелъ или муравьевъ. Передъ нами группа отдельныхъ, физически не связанныхъ между собою особей, каждая изъ которыхъ можетъ существовать только какъ членъ целаго. ОтдЪльныя особи такъ дифференцированы, что могутъ исполнять лишь определенный функщи целаго, но сами по себе неспособны къ самостоятельному существовант. ОтдЬльныя особи колонш являются, следовательно, органами колонш, ибо вся ихъ жизнедеятельность подчинена интересамъ целаго. Общество господствуетъ и управляетъ жизнедеятельностью отдельныхъ особей, ко торыя самостоятельныхъ целей не имеютъ, но служатъ обществу всЪми своими силами. Въ такихъ животныхъ обществахъ мы наблюдаемъ самую характерную черту всякаго организма— полное подчинеше частей целому, именно въ силу этого и образующее некоторое единство. Возьмемъ человеческое общество. Тутъ мы видимъ совершенно иную картину. Правда, и въ человеческомъ обществе мы нередко на блюдаемъ глубокую дифференщацт отдельныхъ особей и всегда замечаемъ тесную зависимость ихъ отъ целаго. Но благодаря тому, что каждая составная часть человеческаго общества— человеческая личность— обладаетъ разумомъ и волей, она никогда не играетъ роли простого органа целаго. Человеческая личность, въ силу своихъ основныхъ свойствъ, является самоцелью и стремится подчинить своимъ целямъ и интересамъ целое. Центромъ жизни человеческаго общества является отдельная личность, въ интересахъ которой существуетъ весь обществен ный союзъ, въ то время какъ въ обществахъ муравьевъ или пчелъ мы видимъ обратное— не целое подчиняется интересамъ особи, а особь действуетъ въ интересахъ целаго, поглощается этимъ последнимъ. Итакъ, человеческое общество противоположно организму въ са момъ важномъ— въ то время какъ въ организме интересы целаго являются решающими, а интересы частей не имеютъ самостоятельнаго значешя, въ человеческомъ обществе интересы составныхъ частей — особей — являются решающими, а интересы целаго не имеютъ самостоятельнаго значешя. Объясняется это очень просто: человЪкъ обладаетъ столь раз витой нервной системой, что никакъ не можетъ превратиться въ простой органъ какого-то высшаго единства, но самъ по себе образуетъ это высшее единство и самъ является верховной целью. Значитъ, человеческое общество не организмъ, и всякая теор!я, сближающая человеческое общество съ организмомъ, должна быть при знана ненаучной.

—

МноНе историки и социологи искали и ищутъ законовъ историческаго развита, обязательныхъ для всехъ народовъ. Такъ, напр., одной изъ излюбленныхъ историческихъ идей является представлеше о томъ, что все народы одинаково проходятъ фазисы юности, зре-лаго состояшя и старости, которые якобы характеризуются для всёхъ на родовъ, въ большей или меньшей степени, сходными чертами. Большей частью T a K ie «законы» облекаются въ тройственную форму— соответ ственно тремъ моментамъ времени— прошедшему, настоящему и буду щему. Такъ, напр., Контъ усматривалъ неизменный историческШ за конъ въ последовательной сменё трехъ различныхъ фазисовъ разви тая нашего познашя— теологическаго, метафизическаго и позитивнаго. По мненш Конта, разви^е нашего познашя является основой всего общественнаго развита. Въ теологическомъ фазисе человекъ видить причину изменешй окружающаго его Mipa въ воле сверхъестественныхъ существъ, управляющихъ м1ромъ. Затемъ следуетъ метафизичесюй фазисъ, когда человекъ вместо объяснешя естественныхъ явлешй олицетворяетъ отвлеченныя понята, усматриваетъ въ нихъ «сущности» вещей и видить въ нихъ искомое объяснеше— напр, усматриваетъ объяснеше поднят1я воды въ насосе въ тезисе: «природа боится пустоты» и т. д. Въ позитивномъ фазисе наука выгЬсняетъ метафизику,— человекъ отка зывается отъ поисковъ таинственныхъ сущностей и довольствуется установлешемъ единообразШ последовательности и сосуществовашя явлешй. Этимъ различнымъ состояшямъ нашего познашя соответствуютъ и разлитя общественнаго строя, который въ каждомъ фазисе имеетъ свой особый характеръ. » Таюя попытки открыть* законы развита общества были осо бенно часты въ прежнее время, когда историки подъ вл1яшемъ успеховъ естественныхъ наукъ стремились создать изъ исторш нечто подобное естествознанию. Теперь положение изменилось, въ особен ности со времени появлешя методологическихъ работъ Риккерта и его школы. Однако, и школе Риккерта отнюдь не удалось решить занимающаго насъ теперь вопроса. Правда, Риккертъ отрицаетъ наличность въ исторш эволюцюнныхъ законовъ, но лишь на томъ основанш, что наука исторш изучаетъ только индивидуальное, въ области котораго не существуетъ никакихъ повторешй. Общая же наука объ обществе, соцюлопя, имеетъ, по Риккерту, такое же законное право искать законнаго развита, какъ и любая естественная наука. Съ этимъ никакъ нельзя согласиться. Невероятно, чтобы въ какой бы то ни былообласти обществен ной жизни можно было установить единый, неизменный и обязатель ный для всехъ народовъ законъ историческаго развита. Во всякомъ случае, до сихъ поръ все попытки устанавливать подобные законы были безуспешны. Мы видели, что типичной областью эволюцюнныхъ законовъ инляется истор1я развита организмовъ. Сущность этихъ законовъ

—

сводится къ тому, что каждый организмъ определеннаго вида неиз менно проходитъ одинъ и тотъ же циклъ измЪнешй или превраще н а , типичный для даннаго вида. Легко понять, что это постоянство направлешя развитая находится въ непосредственной связи съ неспо собностью организма неограниченно изменяться въ своей внутренней структуре въ соответствШ съ изменёжемъ внешней среды. ВсякШ организмъ можетъ существовать только въ строго определенныхъ услов1яхъ внешней среды. Если же внешняя среда существенно изме няется, то организмъ погибаетъ. Если бы это было не такъ, если бы организмъ могъ неограниченно приспособляться къ изменен1ямъ внешней среды, то устойчивости фазисовъ развитая не было бы и развитае организма не представляло бы всегда однехъ и техъ же повторяющихся чертъ. Такъ, напр., яйцо курицы, помещенное въ воду, не превратится въ водное животное, но погибнетъ. Но если бы яйцо курицы могло развиваться также и въ воде, то оно должно было подвергнуться совершенно инымъ превращешямъ и дать въ ре зультате совершенно иное животное, чемъ развиваясь въ обычныхъ услов!яхъ. Значитъ, лишь потому мы наблюдаемъ въ развитш куринаго яйца неизменную типичную последовательность определенныхъ фазисовъ, что яйцо это можетъ жить вообще только въ определен ной внешней среде, а во всякой иной среде совсемъ не развивается и по* гибаетъ. Если же бы мы предположили, что организмъ можетъ су ществовать и развиваться при всякихъ изменешяхъ внешней среды, то никакой устойчивости и неизменной последовательности однихъ и техъ же фазисовъ развитая не могло бы быть, а, значитъ, въ разпи'пи организмовъ того же вида мы не видели бы повторяемости и о законахъ развитая организмовъ не могло бы быть и речи. Итакъ, повторяемость однихъ и техъ же фазисовъ развитая въ жизни организмовъ непосредственно связана съ недостаточной приспо собляемостью организмовъ къ изменешямъ внешней среды. Этотъ недостатокъ приспособляемости организмовъ къ услов1ямъ ихъ жизни ярко выражается для всехъ высшихъ организмовъ въ томъ, что все они стареютъ и умираютъ. Неизбежная смерть, предстоящая всякому кисшему организму, подчеркиваетъ невозможность для этихъ орга низмовъ длительно приспособляться къ внешнимъ услов1ямъ ихъ жизни. Теперь, спрашивается, аналогично ли человеческое общество въ :сгомъ отношенш организму или нетъ. Иными словами, можетъ ли человеческое общество существовать только въ строго определеннихъ услов1яхъ внешней среды или же при измененш внешней среды соответственно изменяется и внутренняя структура человеческаго общества, такъ что общество продолжаетъ жить въ новыхъ и но ныхъ формахъ. Чтобы дать правильный ответь на поставленный вопросъ, нужно строго отделить вопросъ объ услов1яхъ жизни общества отъ совер шенно иного вопроса— объ услов1яхъ жизни отдельнаго человека, какъ организма. Конечно, для жизни общества необходимо, прежде нсего, чтобы жили составляюпце его люди. Если внешня услов1я жизни 7

настолько изменяются, что погибаютъ составляющее общество отдель ные люди, то прекращаетъ свое существоваше и общество. Но въ этомъ случае гибель общества есть агЬдсше гибели отдельныхъ лю дей— благодаря неприспособленности ихъ организма къ новымъ услов1ямъ, существовашя, а отнюдь не благодаря неприспособленности общественныхъ формъ жизни къ этимъ новымъ услов1ямъ. Что же касается самихъ этихъ общественныхъ формъ жизни человечества, то ихъ можно считать настолько изменчивыми и многообразными, что никакихъ определенныхъ границъ для ихъ изменчивости указать нельзя. Если только условия внешней, среды таковы, что люди, какъ бюлогичесюе организмы, могутъ существовать, то какъ бы ни изме нялись услов1я этой среды, общественныя формы жизни будутъ при способляться къ этимъ услов1ямъ. Т е же самые люди могутъ жить въ самыхъ различныхъ общественныхъ услов1яхъ. Общественныя формы жизни въ высшей степени пластичны, представляя въ этомъ отношенш разительный контрастъ съ неподвижными формами организма. И это видно уже изъ того, что, въ противоположность сложнымъ организмамъ, общество не стареетъ и не умираетъ. Развита его можетъ двигаться въ самыхъ противоположныхъ направлешяхъ, примеры чего въ изобилш представляетъ всем1рная истор1я. Такъ, напр., после крушешя Римской имперш западно-европейское общество несомненно пе реживало обратную метаморфозу— цивилизащя падаетъ, и общество спускается на значительно низшую ступень своего развита. Это вы ражается въ щЬломъ ряде несомненныхъ признаковъ и, наконецъ, черезъ несколько столетЩ этого процесса, римское общество спу скается такъ низко, что существенно не отличается отъ варварскихъ народовъ, только начинающихъ свое развита. Какъ настаиваютъ мнопе историки, въ средше вЪка истор!я Западной Европы возобно вляется, такъ сказать, заново: Европа вернулась къ своему младен ческому состояшю, и после этого прогрессивное развит!е возобно вляется. Возможно ли нечто подобное для организма? Можетъ. ли организмъ изъ зрелаго состояния вернуться къ младенчеству и затемъ опять возобновить свое развита? Эта чрезвычайная пластичность общественныхъ формъ жизни, приспособляемость ихъ къ услов1ямъ естественной и сощальной среды, и делаютъ невозможною повторяемость однихъ и техъ же фазисовъ развита въ исторш различныхъ человеческихъ обществъ. Человече ство слагается изъ множества различныхъ обществъ и народовъ, на ходящихся на самыхъ различныхъ ступеняхъ своего развита. ВсеМ1рная исторш есть однажды бывщШ, неповторяющШся процессъ, приводящ1й къ тому, что физическая и сощальныя услов1я существовашя человечества на каждой ступени всем1рной исторш, въ каждую исто рическую эпоху существенно изменяются. Отсталые и малокультур ные народы, существующие въ наше время, находятся въ существенно иныхъ услов1яхъ для своего развита, чемъ народы на той же сту пени развита, живипе въ более раншя историчесюя эпохи. Можно ли при этихъ услов1яхъ ожидать, что малокультурные народы нашего времени будутъ повторять тотъ же циклъ развита, что и народы

—

раньше выступивипе на историческую арену? Очевидно нетъ, ибо различ1е условш естественной и социальной среды, при пластичности общественныхъ формъ жизни, не можетъ не вызвать и изменешя •самаго направлешя развит!я. Въ виду этого, нетъ решительно никакихъ основан!й предпола гать, что общественное развит1е подчиняется какимъ бы то ни было неизменнымъ эволюцюннымъ законамъ, подобнымъ темъ законамъ, которые наблюдаются въ развитии отдЪльныхъ бюлогическихъ осо бей. Конечно, это не значитъ, что общественное развит!е вообще лишено какой бы то ни было закономерности. Жизнь общества во всехъ своихъ обнаружешяхъ такъ же строго подчиняется законамъ, какъ и все проч1я явлешя природы, но эти законы суть причин ные законы природы, на которые разлагаются и эволюцюнные за коны бюлогш. Отвергая наличность эволюцюнныхъ законовъ въ исто рш общества, мы ни малейшимъ образомъ не подвергаемъ сомнен!ю закономерность общественной жизни, а лишь доказываемъ непри годность для исторш человеческаго общества техъ эмпирическихъ обобщенш повторяемости однихъ и техъ же фазисовъ развит1я, которые играютъ столь видную роль въ бюлогической науке, изучающей жиз недеятельность отдельны хъ организмовъ. И это различ1е развит1я общества и организма нисколько неудивительно, ибо человеческое общество не организмъ и, следовательно, нетъ никакихъ основанш предполагать, что те обобщешя, которыя правильны по отношенш къ организмамъ, правильны и по отношенш къ человеческому обще ству. Итакъ, резюмируя сказанное, мы должны признать, что чело веческое общество представляетъ собой аггрегатъ въ высшей степени пластичный, легко приспособляющейся къ внешнимъ услов1ямъ своего существовашя путемъ соответствующихъ внутреннихъ переменъ сво его строя. Въ противоположность определеннымъ, какъ бы застывшимъ формамъ недЬлимаго, представляющимъ собой нечто неизменно дан ное самой природой неделимаго, формы человеческаго общества крайне текучи, изменчивы и могутъ складываться въ самыя различныя сочеташя въ зависимости отъ условШ среды. При такой природе человеческаго общества всякое изменеше внешней среды должно вызывать глубок1я изменешя внутренняго строя общества. А истори ческая среда непрерывно, изменяется подъ вл1яшемъ неповторяющагося хода всем1рной исторш. При этомъ нужно иметь въ виду также и следующее соображеше. Развит1е человеческаго общества лишь отчасти имеетъ стихМный, безсознательный характеръ, отчасти же имъ управляетъ со знательная воля человека. Поскольку имеетъ место последнее, по стольку ростъ человеческаго знашя составляетъ, самъ по себе, су щественное изменеше условш, въ которыхъ приходится жить и раз виваться различнымъ народамъ въ различныя историчесшя эпохи. Опытъ прошлаго можетъ служить для избежан1я прежнихъ ошибокъ.

у»

100 —

Такъ, напр., если бы и было вЪрно, что исторически теологиче ское мышлеше сначала уступило мЪсто метафизическому (въ смысле Конта), и лишь впоследствш наше мышлеше приняло научный харак теръ, изъ этого вовсе не следовало бы, что и въ будущемъ всякШ на родъ, находящшся на ранней ступени развита, неизбежно долженъ бы былъ раньше, чемъ достигнуть научнаго фазиса, проходить фазисъ метафизическаго мышлеШя. Наука можетъ быть усвоена умомъ и не прошедшимъ метафизическаго фазиса. Однако, понят1ю закона развита можетъ быть приданъ и иной смыслъ, чемъ тотъ, изъ котораго мы исходили въ предыдущемъ. изложеши. А именно, можно понимать подъ закономъ развита от нюдь не повторяемость въ различныхъ комплексахъ явленш однехъ. и техъ же последовательныхъ переменъ; и при отсутствш какой бьи то ни было повторяемости можно говорить о законе развита, если? данный (хотя бы единичный и не повторяющая комплексъ явленШ) изменяется всегда въ одномъ и томъ же определенномъ неизменномъ направленш. Типомъ такихъ изменешй является рядъ чиселъ,. изменяющихся по определенному закону, напр., геометрическая прогресс!я: 1, 2, 4, 8, 16 и т. д. Если явлеше изменяется по закону такой nporpeccin, то мы можемъ предвидеть, какой видъ будетъ иметь данное явлеше на каждой ступени своего развита, и, значитъ, найденная закономерность такихъ изменешй вполне можетъ быть, названа закономъ развита этого явлешя. Закономерность подобнаго рода логически, конечно, вполне мыслима, и иные думаютъ, что именно этотъ логическш типъ име ютъ те законы развита, къ открьтю которыхъ должна стремиться* общественная наука. Однако, и въ этомъ второмъ смысле нельзя согласиться съ защитниками идеи законовъ общественнаго раз вита. Прежде всего, следуетъ указать, что въ то время какъ законы» развита въ первомъ смысле (законы повторяемости у различныхъ пред ставителей того же бюлогическаго вида техъ же фазисовъ развита)» представляютъ собой очень важное реальное opyflie научнаго познашя (въ такой науке, какъ бюлопя), самая возможность законовъ развита конкретныхъ комплексовъ явлешй въ этомъ второмъ смысле еще требуетъ доказательства. Мы не знаемъ пока ни въ одной обла сти естествознашя установленныхъ законовъ этого рода. Правда, законъ. мировой эволюцш Спенсера имеетъ этотъ логический характеръ: эволюц1я какъ всего м1роздашя, такъ и всякой его части, выражается, по теорш Спенсера, въ росте дифферента цш и интеграцш матерш и силы. Но ведь теор1я Спенсера отнюдь не можетъ считаться научно доказанной и относится къ области общей философш; ни въ одной изъ частныхъ естественныхъ наукъ ничего подобнаго эволюц!оннымъ законамъ этого типа мы не видимъ. Менделеевская система нер1одичности химическихъ элементовъ также не можетъ считаться эволюц1оннымъ закономъ даннаго типа, ибо зависимость физическихъ и химическихъ свойствъ элементовъ отъ ихъ атомнаго веса не имЬетъ общаго характера и отнюдь не можетъ претендовать на ка-

i l 101

—

«кую бы то ни было степень математической точности: число элеменговъ въ различныхъ группахъ, установленныхъ МенделЪевымъ, раз лично, и, значитъ, строгой перюдичности въ данномъ случае нетъ. Но даже если бы въ области физическихъ, химическихъ или бюлогическихъ явлешй и могли быть установлены эволюцюнные за коны этого типа (что весьма сомнительно), то изъ этого еще отнюдь не следуетъ, что таюе же законы могутъ быть найдены и въ обще•сгвенномъ развитш. Напротивъ, те соображешя, которыя были при ведены выше для доказательства невероятности, чтобы общественное развит1е различныхъ народовъ проходило одни и те же фазисы раз вита, вполне применимы и по отношешю къ законамъ этой второй категорш. Общественные аггрегаты настолько пластичны и обладаютъ такой способностью приспособлешя къ изменешямъ естественной и сощальной среды, въ которой происходитъ ихъ развшче, что нельзя допустить, чтобы последовательный изменешя такихъ аггрегатовъ шли въ одномъ и томъ же направленш на подоб1е числового ряда 1, 2, 4, 8 и т. д. Ибо для возможности подобнаго ряда требовалось бы, чтобы общественный аггрегатъ изменялся подъ вл1яшемъ своихъ внутренниХъ силъ независимо отъ изменешй естественной и сощаль ной среды, которая не изменяется въ определенномъ направленш, но на каждой ступени своего развита представляетъ совершенно новую комбинащю естественныхъ и соЩальныхъ силъ. Ведь, м!ровая истор!я есть однажды бывшш, неповторяюицйся процессъ. Какимъ же образомъ, при наличности этихъ глубокихъ переменъ условш внеш ней и сощальной среды, развито того или иного общественнаго аггрегата можетъ сохранять одно и то же направлеше, можетъ предста влять собой последовательное наросташе одного и того же признака? Итакъ, какой бы смыслъ мы ни придавали понят1Ю эволюцюннаго закона, ясно, что общественное развтМе такимъ законамъ не подчинено. Такова была точка зрешя и Маркса, какъ это ясно видно изъ его изв'Ьстнаго письма къ Михайловскому. Въ этомъ письме Марксъ упрекалъ Михайловскаго въ непониманш его исторической теорш (такимъ пепонимашемъ, кстати сказать, грешатъ и очень мноле марксисты): «Ему (Михайловскому),^—писалъ Марксъ,—-непременно надо преобразовать мой очеркъ происхождения капитализма въ Западной Европе въ историкофилософскую теорш общаго хода развита, въ теорш, которой фатально должны подчиниться все народы, каковы бы ни были историческая услоыя, въ которыхъ они находятся, чтобы въ конце концовъ прейти кь такому экономическому строю, который обезпечиваетъ наибольшую свободу проявления производительныхъ способностей общественнаго труда и всестороннее развито человека. Но прошу у него извинешя. Это зна читъ— делать мне много чести и въ то же время много безчеспя» ’). И Марксъ поясняетъ, что, съ его точки зрешя, капитализмъ вовсе не является неизбежной стад1ей развита каждаго народа. Такъ, напр., въ древнемъ Риме, несмотря на пролетаризащю крестьянскихъ массъ, полу’) ЮридическШ ВестникЪ. 1888. № 10. Стр. 266—267.

102 —

чилъ развита не капиталистический, а основанный на рабскомъ труде способъ производства. Точно также и для Носсш Марксъ допускалъ въ 70-хъ годахъ прошлаго вЪка возможность, при известныхъ услов!яхъ, избежать капиталистическаго фазиса развита. Но, вместе съ темъ, Марксъ заявляетъ въ предисловш къ I тому «Капитала», что его целью является «открытие экономическаго закона движешя современнаго обще ства». Первое утверждеше можетъ показаться противоречащимъ второму. На самомъ же д6лё противореч1я у Маркса въ данномъ случае, быть можетъ, и нетъ. Общеобязательнаго для всехъ народовъ и всехъ временъ закона историческаго развита не существуетъ, такъ какъ исторически услов1я развита меняются, а вместе съ темъ меняется и направлеше развита. Но народы, живуище въ сходныхъ услов1яхъ сощ'ально-экономической среды, должны и развиваться сходнымъ образомъ. Современное общество, о которомъ говоритъ Марксъ, есть общество, живущее въ услов1яхъ капиталистическаго производства. Сходство этихъ условШ при водить и къ сходству фазисовъ развита. Въ этомъ смысле Марксъ могъ отрицать наличность въ исторш всеобщаго закона развита и въ то же время признавать, что движеше определенной общественно-экономической системы— капиталистическаго хозяйства— подчиняется своимъ неизмен нымъ законамъ развита. Другой вопросъ, можетъ ли быть принято это последнее утверждеше Маркса? Съ моей точки зрешя, и по отношешю къ определенной системе общественнаго хозяйства правильнее говорить не о законахъ, а о тенденщяхъ развита, которыя могутъ и не осущест вляться при отсутствш соответствующихъ условШ. Если вдуматься въ такъ назыв. законы развит!я капиталистиче скаго хозяйства, къ установлена которыхъ стремился Марксъ, то легко увидеть, что, въ сущности, все эти законы являются 'не эволюцюнными законами типа бюлогическихъ законовъ развита, а за конами совершенно иного логическаго порядка— причинными зако нами народнаго хозяйства. Возьмемъ, напр., самый важный изъ этихъ законовъ развита— тенденцш капитала къ аккумуляцш и централизаш'и. Марксъ устанавливаетъ эту тенденцию отнюдь не путемъ эмпирическаго обобщешя реальныхъ фактовъ (какъ устанавливаются 6ioлогичесюе эволюцюнные законы), а выводитъ ее изъ причинныхъ за коновъ экономическихъ силъ, действующихъ въ капиталистической системе хозяйства. Крупный капиталъ экономически сильнее мелкаго и, при наличности конкурренщи между ними, крупныя капиталисти ческая предпр1ята должны поглощать и вытъснять мелюя. Эта тенденщя развита капиталистическаго хозяйства находитъ себе вполне удовлетворительное причинное объяснеше; то же нужно сказать и о другихъ тенденщяхъ капиталистическаго развита, устанавливаемыхъ Марксомъ, поскольку оне вообще могутъ считаться объективно обос нованными. Итакъ, можно признавать возможность- устанавлежя для той или иной хозяйственной системы (въ данномъ случае капитали стической) определенныхъ тенденщй развита; но эти тенденцш дол жны быть обоснованы причинными законами. Оне действительны

—

103

—

постольку, поскольку действительны условгя, изъ предположежя торыхъ исходить данное причинное объяснеже.

ко

Такъ, напр., тенденщя капитала къ аккумуляцш и централизацш действительна по отношенш не ко всемъ видамъ капитала. Въ сель скомъ хозяйстве тенденщя эта совершенно не имеетъ места и заме няется противоположной тенденщей къ вытесненш крупныхъ предпр1ятШ мелкими. И. С х е м ы х о з я й с т в е н н а г о р а з в и т а я . Самая старая изъ попытокъ установлежя закона хозяйственнаго развит in восхо дить еще къ XVIII веку (а въ зачаткахъ своихъ къ еще более раннему времени). Несмотря на свой столь почтенный возрастъ, она до сихъ поръ еще находить сторонниковъ и защитниковъ. Эта схема пред полагаетъ, что каждый народъ обязательно проходить стадш: 1) о х о т н и ч ь я го, 2) п а с т у ш е с к а г о , 3) з е м л е д е л ь ч е с к а г о и 4) п р о м ы ш л е н н а г о х о з я й с т в а . Наиболее научную форму придалъ этой схеме германсюй экономиста Листъ, вложившШ въ нее несколько новое содержаше !). Однако, несмотря на распространенность этой схемы, научное значеше ея крайне ограничено. Прежде всего бросается въ глаза, что она делить историчесшя эпохи лишь по р о д у добываемыхъ продуктовъ, а не по тому, к а к ъ , в ъ к а к и х ъ о б щ е с т в е н н ы х ъ ф о р м а х ъ добываются эти продукты. Кроме того, она построена вполне anpiopHO и, не будучи результатомъ фактическаго изследоважя, не соответствуетъ фактамъ. Апрюрное разсуждеже было таково: земледШе совершается при помощи плуга, для котораго нуженъ рабочШ скотъ— что предполагаетъ предварительное приручеже скота; следовательно, земледелш предшествовало скотоводство. А последнее вполне естественно должно предполагать существоваже более ранняго охотничьяго перюда. Но это anpiopHoe построение не знало, что пер вобытное земледел1е обходилось безъ помощи рабочаго скота,— об работка земли производилась мотыгой, ручнымъ трудомъ. Поэтому пастушескШ перюдъ отнюдь не долженъ былъ неизбежно предше ствовать земледелпо. Въ некоторыхъ же странахъ (напр., въ Полинезш) скотоводство было фактически невозможнымъ въ силу естественныхъ условш. По новейшимъ изследоважямъ оказывается, что у многихъ народовъ землед!ше (въ форме ручной обработки земли) предшествовало пастушескому нерюду. Это вполне понятно, потому что гораздо легче культивировать растежя, чемъ животныхъ. Поэтомуто земледел1е являлось областью женскаго труда, а более трудное з а н я т — охота— предоставлялось мужчинамъ. Мнопе охотничьи народы въ то же время были и земледельческими, напр., индейсюя племена Сев. Америки и мнопе народы Африки. Въ такой форме землед!ше существовало много тысячелетШ. J) Листъ различаетъ 5 ступеней хозяйственнаго развитш: 1) дикое состоите, 2) пастушеское, 3) земледельческое, 4) земледЬльческо-ману* Фактурное, 5) земледельческо-мануфактурно-торговое. См. его „Das nationale System der Politischen Oekonomie*. 7-е изд. 1883. Стр. 11 и слёд.

—

10 4

—

Скотоводство возникло первоначально изъ такихъ потребностей, которыя намъ кажутся совершенно пустыми и ничтожными. Хижины многихъ дикарей представляютъ собой настоя щШ зверинецъ. Самъ владЪлецъ затруднился бы сказать, зачЪмъ онъ держитъ своихъ животныхъ, такъ какъ пользы ему они никакой не приносятъ. Иногда они удовлетворяютъ его эстетическимъ потребностямъ, иногда служатъ товарищемъ игръ его дЪтей или его самого ')• Иногда животныя приручались по со* ображешямъ релипознаго культа, а потомъ уже постепенно употреблялись для хозяйственныхъ целей (собака, быкъ, — явлешя такъ назыв. тотемизма). Наконецъ, стремлеше къ господству надъ себе подобными было* безъсомнЪшя, весьма сильнымъ побудительнымъ мотивомъ къ прирученш живот ныхъ; вожди многихъ дикихъ народовъ придерживаются до настоящаго времени обычая держать при себе прирученныхъ львовъ, леопардовъ, волковъ и другихъ опасныхъ животныхъ,— появлеше прирученнаго опаснаго хищника . рядомъ съ вождемъ должно было увеличивать обаяше силы и власти вождя. Появлеше скотоводства было огромнымъ шагомъ впередъ въ об ласти хозяйства. Скотоводство, какъ господствующая форма хозяй ства, сравнительно редкое явлеше въ исторш, потому что для него необходимы особыя, не часто встречаюицяся, естественныя услов1я— ишроюя степи (какъ, напр., въ центральной Азш и южной Африке). Скотоводчесюе народы предполагаютъ существоваше земледельче скихъ народовъ, съ которыми они вступаютъ въ меновыя сношежя. Такимъ образомъ, не только нельзя сказать, что скотоводство неиз менно предшествуетъ земледелЬо, а верно скорее обратное— что земледМ е (ручное) предшествуетъ скотоводству. Въ результате, вся разсматриваемая схема хозяйственнаго развита оказывается несостоя тельной. Другая схема хозяйственнаго развита принадлежитъ герман скому экономисту Бруно Гильдебранду. Онъ дёлитъ хозяйственное развит1е на три фазиса: 1) н а т у р а л ь н о е , 2) д е н е ж н о е и 3) к р е д и т н о е хозяйство. При господстве натуральнаго хозяйства деньги не участвуютъ въ обмене, а продукты или совсемъ не обме ниваются, или же обмениваются другъ на друга непосредственно, *) „Вообще, можно думать, что естественное чувство общительности человека играло при начале прирученш животныхъ ббльшую роль, чемъ катя бы то ни было соображешя хозяйственной пользы; соображешя последняго рода возникли гораздо позже. Человекъ, стояицй на низшихъ ступеняхъ культуры, вообще делаетъ то, что его забавляетъ, и думаетъ о пользе лишь подъ давлешемъ крайней необходимости" (Ratzel. Anthropogeographie. L 1899. Стр. 494). По мнешю Моргана, „началомъ приручешя животныхъ явилось, вероятно, приручеше собаки, какъ спутника при охоте, причемъ затЪмъ последовало воспиташе детенышей другихъ жи вотныхъ, просто для забавы“ (Morgan. Die Urgesellschaft. 1891. Стр. 35—36). .Нельзя проследить происхождешя склонности человека держать съ собоП животныхъ,—замечаетъ Липпертъ.—Она смешивается въ своихъ периыхъ зачаткахъ съ детскою любовью къ играмъ; такъ и теперь охотникъ часто приносить домой детямъ молодую лисицу просто для того, чтобы дать имь товарища въ игре- (Lippert. Die Kulturgeschichte. 1885. Т. I. Стр. 128—129).

—

105

—

безъ помощи денегъ; при господстве денежнаго хозяйства деньги становятся меновымъ посредникомъ, возникаетъ покупка и продажа; при господстве кредитнаго хозяйства обменъ происходитъ въ кре дитъ безъ посредства денегъ ')• Эта схема гораздо содержательнее предыдущей, но и она не можетъ быть признана вполне удачной. Ея главная оригинальность въ конструируемомъ ею третьемъ фазисе хозяйства— фазисЬ кредит наго хозяйства; но тутъ-то она и оказывается всего слабее. Кредит ное хозяйство не можетъ быть противопоставлено денежному, такъ какъ кредитъ основанъ на деньгахъ. Развита кредита не устраняет!, потребности въ деньгахъ, а напротивъ— въ общемъ, увеличивает!, спросъ на нихъ, какъ показываютъ факты хозяйственнаго развит!я передовыхъ странъ нашего времени. Кредитное хозяйство есть то же денежное хозяйство, только осложненное или видоизмененное. Наибольшимъ успехомъ пользуется въ настоящее время схема развита народнаго хозяйства, изложенная Бюхеромъ въ его знаменитыхъ очеркахъ о возникновенш народнаго хозяйства. Привлекая своей логической стройностью, она проливаетъ много света на реаль ные факты историческаго развита. Въ основу своей схемы Бюхеръ кладетъ одинъ определенный признакъ— длину пути, который про ходить продуктъ отъ производителя къ потребителю. Сначала длина этого пути равняется нулю,— производитель потребляетъ самъ свой продуктъ. Затемъ путь удлиняется. Продуктъ начинаетъ переходить отъ производителя къ потребителю, но непосредственно, изъ рукъ въ руки (обменъ двухъ производителей). Это— стад1я средневековаго, городского хозяйства. Затемъ наступаетъ третШ перюдъ: продуктъ переходитъ отъ производителя не непосредственно къ потребителю, а къ торговцу, и лишь последней продаетъ его потребителю. Про дуктъ можетъ пройти черезъ руки несколькихъ торговцевъ,— онъ циркулируетъ, иногда проходить десятки рукъ прежде, чЬмъ попасть къ потребителю. Такимъ образомъ, Бюхеръ делить процессъ хозяйственнаго раз вита на 3 стадш: 1) з а м к н у т о е хозяйство (производство для собственнаго потреблешя); 2) г о р о д с к о е хозяйство (производство мелкихъ самостоятельныхъ производителей другъ для друга); 3) н а р о д н о е хозяйство (циркулящя продукта). З а м к н у т о е х о з я й с т в о господствуетъ въ течете всей древней исторш человечества. Каждая отдельная семья сама изготовляетъ при этой системе хозяйства все нужные ей предметы потреблешя. Но если бы семья .древности походила на современную семью, состоящую изъ немногихъ лицъ, родителей и детей, въ которой взрослыхъ работниковъ редко насчитывается более двухъ-трехъ, то она никоимъ образомъ не могла бы удовлетворить всемъ своимъ потребностямъ. Поэтому эконо мическая необходимость требуетъ на этой ступени хозяйственнаго разви-

1) B r u n o H i l d e b r a n d . Naturalwirtschaft, Geldwirtschaft und KreditwLrtschaft (Jahrbiicher fur National6konomie. iJ. II. 1864. Стр. 1 и след.).

Щ 106 — тШ большой семьи, состоящей не изъ одной только брачной пары, но изъ нЪсколькихъ поколений, живущихъ вместе и составляющихъ собой одно крупное хозяйственное целое, Такая большая семья и господствуетъ у первобытныхъ народовъ. По мбре роста потребностей возникаетъ необходимость все въ ббльшемъ раздёленш труда внутри семьи. Но какъ бы ни было велико число ея членовъ, все же семья представляется производительной едини цей, довольно ограниченной по своимъ размЪрамъ. Чтобы увеличить производительность труда, раздвинуть тЪсныя рамки семьи, представляется два способа: или 1) нисколько семей соединяются вместе для удовлетворешя общихъ нуждъ общимъ трудомъ (напр., общими силами строятъ домъ, судно, расчищаютъ лЪсъ и т. п.), или 2) въ семью вводятся постороншя лица, въ качестве несвободныхъ членовъ— появляется рабство. Первый способъ расширения числа работающихъ встречается и теперь у народовъ, не вышедшихъ изъ перюДа замкнутаго хозяйства; такъ, у русскихъ мы встр'бчаемъ артель, у болгаръ— чету и т. п. Но не везде и не всегда замкнутое хозяйство развивается въ этомъ направлеши. Въ античпомъ хозяйств^ грековъ и римлянъ, какъ необходимый коррективъ замкнутаго хозяйства, явилось рабство. Оно было вызвано экономической необходимостью поднять производительность труда, какъ средство раздви нуть рамки замкнутаго хозяйства за пределы группы кровныхъ родствен никовъ. Типомъ высоко развитаго рабскаго хозяйства можетъ служить хозяйство римекаго патрищя, располагавшего целыми сотнями рабовъ. Но мало-по-малу на смену перЮда замкнутаго хозяйства, какъ непосредственный результатъ его развит!я, явился перюдъ гор о д с к о г о х о з я й с т в а . Средневековый городъ есть прежде всего укрепленное место, куда въ случае опасности могли укрыться соседше деревенскге жители. Для защиты города требовались люди; оторванные отъ полей, но располагая своими трудовыми силами, горожане естественно должны были обратиться къ промышленному труду— они изготовляли разнаго рода издёл1я, которыя обменивали на сырье и съестные припасы, про изводимые въ деревне. Если мы взглянемъ на карту средневековой Гер манш, то нашимъ глазамъ представится следующая картина. Вся страна настолько густо усеяна городами, что крестьянинъ самой отдаленной деревни могъ въ одинъ день достигнуть городского базара и въ тотъ же день возвратиться домой. Каждый городъ съ прилегавшими къ нему де ревнями составлялъ одно хозяйственное целое, самостоятельно удовле творявшее всемъ своимъ важнейшимъ потребностяМъ. Торговля хотя и существовала, но была развита очень мало. Она состояла, главнымъ образомъ, изъ мелочной торговли предметами, нужными горожанамъ. Кроме того, велась более крупная торговля теми продуктами, которые не производились въ даннномъ районе,' но эта торговля не играла боль шой роли въ хозяйстве средневековаго города. Что касается до город ского ремесленника, то онъ не нуждался въ уелугахъ торговца, чтобы сбывать свои продукты,— онъ непосредственно работалъ или по заказамъ потребителя или на продажу тому же потребителю, съ которымъ встречался на базаре. Распадеше городского строя ведетъ въ X V и XVI векахъ къ развит!ю н а р о д н а г о хозяйства, характеризующегося темъ, что продуктъ

107

начинаетъ ц и р к у л и р о в а т ь , переходить изъ рукъ въ руки раньше, чемъ достигнуть потребителя. Между производителемъ и потребителемъ становится торговецъ, управляющШ ксёмъ процессомъ обмана. Отдель ные районы, а затЪмъ и целыя страны спецгализируются въ производ стве техъ или иныхъ товаровъ и между всеми ими устанавливается тесная связь путемъ торговли. Такимъ образомъ развивается народное хозяйство, охватывающее своими петлями мало-по-малу весь м1ръ, обра зующей Собой въ настоящее время одно колоссальное хозяйственное це лое м1рового хозяйства. Успехъ схе!|ы Бюхера былъ вызванъ ея крупными достоинствами. Она— не a n p io p H o e построеше, но обобщеше реальныхъ историческихъ фактовъ, егруппированныхъ Бюхеромъ съ удивительнымъ мастерствомъ вокругъ одной центральной идеи, долженствующей предста влять собой, по мысли автора, ар{андину нить въ запутанномъ лаби ринте исторш. Однако, несмортя на все свои достоинства, схема эта отнюдь не можетъ быть признана искомымъ всеобщимъ закономъ хозяй ственнаго развит. Прежде всего, она чрезвычайно упрощаетъ исто рическую действительность, объединяя подъ одной рубрикой самые различные хозяйственные типы. Такъ, напр., въ рубрику «замкнутаго хозяйства» Бюхеръ включаетъ столь мало общаго имеюиця между собой хозяйственныя системы, какъ первобытный строй полукоммунистическаго хозяйства и рабское хозяйство Грецш и Рима. Крепост ное хозяйство среднихъ вековъ, входящее, по схеме Бюхера, въ ту же рубрику замкнутаго хозяйства, опять-таки существенно отличается отъ рабскаго хозяйства. Еще большимъ недостаткомъ схемы является то, что действи тельное историческое развит1е хотя бы одной западной Европы ст» трудомъ укладывается въ нее. Такъ, хозяйственный строй Эллады въ ея целомъ, не можетъ быть охарактеризованъ, какъ замкнутое х о зяйство. Древнш м1ръ совершилъ длинный циклъ развит1я, въ которомъ было свое средневековье и свое новое время, своя эпоха подъ ема и своя эпоха падешя, характеризовавиияся совершенно различ ными чертами. Хозяйство торговыхъ республикъ Грецш покоилось на торговле и, следовательно, не было замкнутымъ хозяйствомъ. Во обще, неверно представлять себе всем1рную исторш, какъ прогрес сивное развит1е, въ которомъ каждый последующа фазисъ стоитъ выше предыдущаго. Въ частности, древнШ м!ръ, въ эпоху своего высшаго подъема, стоялъ гораздо выше средневековья и обладалъ го раздо более развитымъ обменомъ 1). Точно также и картина средневековаго хозяйства значительно упрощена Бюхеромъ 2). *) Ср. E d u a r d Me y e r . Die wirtschaftliche Entwicklung des Altertums. Обратную ошибку делаетъ Пёльманъ, который въ античномъ Mipe нахо дитъ и капиталистическое хозяйство и все сощальныя противополож ности нашего времени. См. его „Исторш аптичнаго соц!ализма и ком мунизма”. Нер. подъ ред. М. Ростовцева. 19Ю. а) Ср. G. v. Bel ow. Ueber Theorien der wirtschaftlichen Entwicklung der V61ker (Historische Zeltschrift. B. 86).

—

108

—

Однако, и основная мысль Бюхера, усматривающаго въудлиненш пути отъ производителя къ потребителю основной признакъ хозяй ственна™ прогресса, возбуждаетъ серьезныя сомнешя. Какъ совер шенно в^рно отмЪтилъ Зомбартъ, новейшее хозяйственное разви т характеризуется именно стремлешемъ къ сокращешю этого пути. Подобно тому, какъ въ средневековомъ городе господствовала работа непосредственно на потребителя съ устранешемъ торговца, такъ и въ новейшемъ фазисе развита капиталистическаго хозяйства наблю дается развито работы на заказъ съ устранешемъ капиталистиче скаго посредника. Продукты самаго крупнаго капиталистическаго производства— суда, железнодорожныя принадлежности, крупныя машины и т. д.— выделы ваются на заказъ. Гигантсюя ассощацш капитала, возникакшпя въ по следнее время— такъ назыв. картели и тресты капиталистовъ— стремятся сами изготовлять все нужные для нихъ продукты, присоединяя къ основ ному производству целый рядъ вспомогательныхъ (напр, американсюй нефтяной трестъ выделываетъ почти все разнообразные предметы, нуж ные для добычи, переработки и перевозки нефти). Продуктъ въ этомъ случае не переходить изъ одного промышленнаго предпр!ята въ другое черезъ посредство торговца, а производится съ начала до конца въ од номъ предпр1ятш, которое, нередко, непосредственно сбываетъ его и по требителю. Наряду съ ассощащями капитала, къ той же цели (и съ темъ же успехомъ) стремятся и ассощацш , потребителей, такъ назыв. потребительныя общества. Въ .результате возникаетъ тенденщя къ устра нен а торговаго посредничества, характерная именно для наиболее быстро .развивающихся капиталистическихъ странъ. Наконецъ,— и это самое главное,— не нужно забывать, что схема Бюхера всего менее можетъ претендовать на всем1рное значеше: она сеть не что иное, какъ обобщеше хозяйственной исторш западной Европы. Для этой схемы наиболее характеренъ средшй членъ— го родское хозяйство. Но городское хозяйство, въ его типичномъ виде, существовало только въ западной Европе— и больше нигде. Не го воря уже о не европейскихъ странахъ, вся восточная Европа— Росая—| не знала ничего похожаго на городское хозяйство I). *) Неудачной мне кажется и новейшая попытка П. Г1. Маслова найти законы хозяйственнаго развита. Его классификащя ступеней хозяйствен наго развитая (изолированное хозяйство, общинное, районное, нащональное, MipoBoe) почти совпадаетъ съ классификацией Шмоллера (замкнутое, городское-районное, территор1ально-государственное, нащонально-государственное, MipoBoe). С'лабыя стороны классификацш Бюхера повторяются и у Маслова- Когда въ Россш былъ перюдъ р а й о н н а г о хозяйства? Рус ское деревенское ремесло (по Маслову, р а й о н н о е хозяйство) разви вается въ 19 веке, одновременно съ ростомъ у насъ капитализма. Иными словами, все 3 посл-Ьдшя ступени развита Маслова идутъ у насъ одно временно. Кроме того, Масловъ очень ошибается, думая, что ремесло въ Россш предшествуетъ кустарничеству и что кустарничество вырастаетъ иаъ ремесла. Въ данномъ случае Масловъ повторяетъ старую ошибку 1J. 11. Воронцова; въ „Русской фабрике* я постарался показать, что ходъ раэвит1я кустарной промышленности совершенно иной.

—

109

—

111. К л а с с и ф и к а щ я х о з я й с т в е н н ы х ъ с и с т е м ъ . Итакъ нужно отказаться отъ мысли дать общую схему хозяйственнаго развит|'я и ограничиться классификащей различныхъ хозяйственныхъ системъ. Въ основаше нижеследующей классификаЩи положено взаим ное отношеже общественныхъ группъ, образующихъ части обще ственнаго целаго. По этому признаку хозяйственныя системы нужно, прежде всего, подразделить на две обширныя группы: 1) г а р м о н и ч е с к 1 я и 2 ) а н т а г о н и с ти че C K i я. Въ -гармоническихъ хозяй ственныхъ системахъ интересы единичныхъ хозяйствъ не находятся въ нёизбЪжномъ противореча другъ къ другу; напротивъ, такое противореч1е характерно для антагонистическихъ системъ. Группа гармоническихъ хозяйственныхъ системъ можетъ быть, далее, подразделена на три следуюпня: 1) п е р в о б ы т н о е х о з я й с т в о, еще почти не знающее частной собственности на средства производства и почти не знающее обмена. 2) т о в а р н о е хозяйство мелкихъ самостоятельныхъ производителей;. 3) пока не существующее с о ^ а л и с т и ч е с к о е х о з я й с т в о* при которомъ средства производства будутъ принадлежать обширнымъ группамъ производителей. Группа антагонистическихъ хозяйственныхъ системъ также сла гается изъ трехъ системъ: 1 ) р а б с к а г о х о з я й с т в а , при которомъ рабочж являете» собственностью собственника средствъ производства; 2) к р е п о с т н о г о , при которомъ собственникъ средст изводства имеетъ право на трудъ рабочаго; 3) к а п и т а л и с т и ч е с к а г о , при которомъ рабочШ юридиче ски свободенъ, но, будучи лишенъ средствъ производства, экономи чески вынужденъ работать въ пользу собственника средствъ произ водства »). ' Для гармоническихъ хозяйственныхъ системъ характерно, что непосредственные производители владеютъ средствами производстваЧастная собственность— продуктъ историческаго развипя, и у самыхъ первобытныхъ народовъ только немнопе хозяйственные предметы при надлежать отдельнымъ владелыдамъ. Весь строй жизни п е р в о б ы т н а г о п л е м е н и , жившаго въ услов1яхъ родового быта, характери зовался удивительной согласованностью интересовъ отдельныхъ лицъ, образовывавшихъ племя. Обмена нетъ или почти нетъ, продуктъ потребляется въ томъ же хозяйстве, где онъ про.изведенъ. «Хотя при родовой организащй,— говоритъ Энгельсъ,— было гораздо больше общественныхъ делъ, чемъ у насъ теперь—такъ какъ домашнее хозяйство было общимъ и коммунистическимъ для целаго ряда семействъ, i) Въ основу этой классификацш положены какъ социальные, такъ и экономические признаки, употребляя терминологт П. Б. Струве, кото рый въ своей новой книге .Хозяйство и цена“ далъ интересную классификащю общественныхъ формъ,съ экономической и сощальной точекъ зрен!я.

— 11 о — а земля составляла собственность племени и только садики временно предоставлялись въ распоряжеше отдЪльныхъ хозяйствъ -гЬмъ не ме нее не чувствовалось ни малейшей нужды въ чемъ-нибудь подобномъ нашему мелочному и запутанному правительственному аппарату. дела решались заинтересованными лицами, и въ большинстве случаевъ все уже было установлено миоговЪковымъ порядкомъ. БЪдныхъ и нуждаю щихся не могло существовать,—^коммунистическое хозяйство и родъ хорошо знали свои обязанности по отношешю къ старымъ, больнымъ и пострадавшие на войне. Все были равны и свободны, въ томъ числе и женщины. Рабамъ еще нетъ места въ этой организацш» '). Если и признать эту характеристику хозяйственнаго строя первобытнаго пле мени сильно идеализированной, то, во всякомъ случае, нельзя отрицать, что первобытное племя не распадалось на группы лицъ съ противо положными хозяйственными интересами, какъ общество позднейшаго времени. Второй гармонической системой хозяйства является х о з я й ство мелкихъ с а м о с т о я т е л ь н ы х ъ т о в а р о п р о и з в о д и т е л е й , какъ, напр., средневековое городское хозяйство въ цветущую пору цеховъ. Задачей цеха въ это время было обезпечеnie всемъ своимъ сочленамъ достаточнаго заработка, потребителямъ^-продуктовъ хорошаго качества по умеренной цене. Ученики и подмастерья не составляли вначале особаго общественнаго класса, враждебнаго цеховымъ мастерамъ, ибо они сами становились по до стиженш известнаго возраста мастерами. Въ цеховой организацш ремесла мы имеемъ передъ собой гармоническое хозяйство на основе мелкаго производства и владЬшя отдельными производителями сред-

Э н г е л ь с ъ . Происхождеше семьи и частной собственности. Пер. Е. Бошнякъ 1899. Стр. 110- Иногда высказывается мнете, что у иервобытныхъ народовъ господствовалъ полный коммунизмъ. Такъ, напр., If М. Кулишеръ утверждаетъ въ своей книге „Эволюция прибыли съ ка питала” (Т. I. Спб. 1906), что у первобытныхъ народовъ не только земля и плоды земли, но и „друпе предметы—жилище, орудгя, домашняя утварь—составляютъ общую собственность" (стр. 3). Съ этимъ мнЬшемъ никагсъ нельзя согласиться. Даже та школа, которая особеипо склонна находить коммунисты'iecKie элементы въ хозяйственном ь строе иервобытнаго плвмени - школа. Моргана-Энгельса—далека отъ подобныхъ утверждошй. По -словамъ Моргана, .область собственности въ иертде д и к о с т и и низшей ступени варварства была невелика. Въ первомъ iiepione соб ственность слагалась изъ предметовъ личнаго потреблешя, къ каковымъ во второмъ першде присоединялись права владешя на обпце дома и сады. Самые ценные предметы, личнаго потреблешя клались въ могилу вместе съ тедомъ умершаго собственника" (Morgan. Die Urgesellsehaft, L891 г., стр. 63). Итакъ, хотя область собственности и была невелика, но. всё же собственность на предметы личнаго потреблешя существовала. На то же указываете и Энгельсъ. „Каждый,—говоритъ онъ по отношешю къ членамъ иервобытнаго племени,—является ообственникомъ имъ самимъ изготовленныхъ и употребляемыхъ орудгй: мужчина владеетъ оруж)емъ, охотничьими и рыболовными снарядами; женщина—домашней утварью" („Происхождеше семьи", стр. 185). Однако, не подлеэкитъ сомнен1ю, что у первобытнаго племени область распространешя частной соб ственности была гораздо уже, чемъ въ наше время.

— Ill — стами производства. При этой системе хозяйства обменъ уже лежитъ въ основе всего хозяйственнаго строя, но продуктъ не цирку лирует^ а непосредственно переходить отъ производителя къ потре бителю. Наконецъ, с о ц и а л и с т и ч е с к о е х о з я й с т в о , пока не существующее, было бы такой гармонической системой хозяйства, при которой согласованность интересовъ отдельныхъ общественныхъ группъ достигалась бы признашемъ экономической равноправности нсехъ членовъ общества, равнымъ учаспемъ въ общественномъ труде и равнымъ правомъ пользовашя плодами этого труда, на основе общественнаго владежя средствами производства. Обмена не суще ствовало бы, такъ какъ продуктъ принадлежалъ бы не отдельнымъ ироизводителямъ, но всей общественной группе, по темъ или инымъ основашямъ распределяющей изготовленный продуктъ между своими членами. Что касается хозяйственныхъ системъ другого типа— антагонистическихъ— то оне характеризуются прямо противоположными чер тами. Все оне основаны на неравенстве, подчиненш однехъ общестненныхъ группъ другимъ общественнымъ группамъ. Каждая изъ нихъ предполагаетъ наличность сощальнаго принуждешя— возмож ность для одной общественной группы превратить другую обществен ную группу въ простое оруд1е хозяйства. Но такъ какъ эта послед няя группа, функцюнирующая какъ средство производства, остается для себя целью; то на этой почве возникаетъ неизбежный антагонизмъ интересовъ обеихъ группъ. Р а б с к о е х о з я й с т в о характеризуется темъ, что рабочШ ииляется, наряду со средствами производства, собственностью главы хозяйства '). Возникаетъ рабство лишь на известной ступени раз11и гIя производительности труда, ибо пока трудъ не могъ произво дить никакого избытка сверхъ необходимаго для поддержашя жизни самого рабочаго, не могло быть и выгоды отъ порабощешя человека. По когда трудъ начинаетъ давать такой избытокъ, является мотивъ къ использовашю въ интересахъ одного человека рабочей силы дру гого, причемъ рабочая сила привлекается къ производству путемъ непосредственнаго принуждешя. Среди охотничьихъ народовъ рабство распространено очень мало. У рыболовныхъ народовъ рабство встре чается чаще, и еще чаще у пастушескихъ. Но более всего рабство распространено среди земледельческихъ народовъ. Первоначальнымъ источникомъ прюбретешя рабовъ была почти исключительно война. Первоначальными рабами были почти исключительно люди другого племени. *) Однимъ изъ лучшихъ изследованШ, посвященныхъ рабству, нилиотся работа Н и б у р а : „Рабство, какъ система хозяйства". Нибуръ отстаиваетъ взглядъ, что наличность свободной, незанятой земли естеотненно приводить къ появленда у земледельческихъ народовъ инсти тута рабства, такъ какъ при свободной земле господствуюпця лица племони только путемъ обращешя работника въ рабство могутъ заставить п т работать на нихъ: „где земля, годная для обработки, аппропршрована, тймъ нетъ почвы для существовашя рабства”. (Рабство, какъ система хо■яйотва. Русск. пер. 2 изд. 1907. Стр. 277).

—

112

—

Рабство можетъ существовать какъ въ услов!яхъ натуральнаго (замкнутаго, по терминолоПи Бюхера), такъ и менового хозяйства; но все же наибольшаго своего развита оно достигаетъ въ услов!яхъ натуральнаго хозяйства. На первой ступени положеше раба мало отличается отъ положешя младшаго члена семьи. Еще и теперь въ Африке рабы нередко женятся на дочеряхъ своихъ хозяевъ. Но съ течешемъ времени ха рактеръ рабства меняется, и рабство вступаетъ во второй фазисъ. По мере культурнаго возвышешя господствующаго класса, разстояше между господиномъ и рабомъ увеличивается, пока, наконецъ, рабъ не деградируется до уровня домашняго животнаго, лишеннаго всякихъ человеческихъ правъ. Въ особенности ухудшается положеше раба въ томъ случае, когда рабскШ трудъ становится для хозяина источникомъ наживы. При натуральномъ хозяйстве потребности господина легко могутъ достигнуть удовлетворешя и господинъ не имеетъ сильныхъ стимуловъ особенно угнетать работою своихъ рабовъ. Но если на основе рабскаго труда возникаетъ производство для сбыта, то жажда наживы и обогащешя, никогда не достигающая удовлетворешя, можетъ доводить до крайнихъ пределовъ эксплоатаЩю рабскаго труда. Въ этомъ случае рабы воспитываются и разводятся, какъ домашшя животныя, и съ ними обращаются хуже, чемъ съ домашними животными, такъ какъ животныя обладаютъ меньшей приспособляе мостью, чемъ человекъ. Въ античномъ Mipe особенно тяжело было положеше рабовъ, занятыхъ въ рудникахъ и другихъ промышленныхъ предпр1ятахъ. Точно также крайняя эксплоатащя рабскаго труда наблюдалась въ планТаторскомъ хозяйстве Америки, гдё среди высокой капиталистической куль туры рабство упорно держалось въ разныхъ отрасляхъ хозяйства, связанныхъ съ обработкой земли, благодаря, съ одной стороны, примитив ности техники такого хозяйства въ услов1яхъ тропическаго климата, а, съ другой стороны, благодаря возможности доводить эксплоатацш раб скаго труда до пределовъ, немыслимыхъ при употребленш вольнонаемныхъ рабочихъ. По этой причине, несмотря на вообще низкую произво дительность рабскаго труда (только при особыхъ услов!яхъ, какъ, напр., въ патрищанскомъ хозяйстве Рима, удавалось поднять технику рабскаго труда до сравнительно высокаго уровня), рабство продержалось въ Америке вплоть до новейшаго времени и исчезло не путемъ постепеннаго отмирашя, а было уничтожено законодательнымъ актомъ после крово пролитной войны сЬверныхъ и южныхъ штатовъ. Второй системой антагонистическаго хозяйства является к р е п о с т и о е хозяйство. Въ этомъ случае рабочШ не является уже просто собственностью хозяина, но последшй имеетъ бблышя или менышя юридичесюя права на трудъ рабочаго (крестьянинъ, напр., долженъ три дня въ неделю работать въ пользу помещика). Кре постное право достигло особеннаго развита въ западной Европе въ раннее средневековье. Оно возникло благодаря захвату земли господ ствующими классами. Сначала короли и герцоги захватываютъ пу-

—

113

—

стуюиця земли въ свою собственность. Затемъ появляется частное землевладеше церкви и дворянства. Наконецъ, пахатныя земли крестьянскихъ общинъ переходятъ въ руки господствующихъ классовъ,— постоянныя войны обезсиливали крестьянъ, и они не могли отстоять своей собственности противъ феодаловъ. И крепостное хозяйство, подобно рабству, можетъ существовать при разныхъ степеняхъ раз вита обмана, но наиболее ему благопр1ятствуетъ слабо развитой обменъ. Въ средше века въ западной Европа бокъ-о-бокъ существовали две совершенно различныя системы хозяйства. Въ городе господство вало гармоническое хозяйство цеха; въ деревне— антагонистическое крепостное хозяйство. Число закрепощенныхъ крестьянъ было громадно и нередко достигало f/е и больше всего населен!я. Зат'Ьмъ крепостное право на Западе начинаетъ мрло- по-малу отми рать. Обязанность принудительнаго труда въ пользу помещика пре вращается въ обязательство уплаты помещику определенныхъ де нежныхъ взносовъ. Крестьянство постепенно достигаетъ личной сво боды и превращается частью въ мелкихъ земельныхъ собственна ковъ, частью въ безземельныхъ наемныхъ рабочихъ. Но процессъ этотъ шелъ чрезвычайно медленно и растянулся на несколько вековъ. Последше остатки крепостного состоя шя уничтожаются во Францш въ эпоху Великой революцш, въ большинстве странъ за падной Европы— въ эпоху револющи 1848 г. Современное антагонистическое хозяйство— к а п и т а л и с т и ч е с к о е— характеризуется тем>, что рабоч!е юридически свободны и равноправны съ другими классами населешя, но, благодаря отсутCTBiro у нихъ средствъ производства, принадлежащихъ землевладельцамъ и капиталистам^ поставлены въ экономическую необходимость работать въ пользу владельцевъ средствъ производства, какъ въ прежнее время рабы и крепостные. Экономически гнетъ заменяетъ собой прежнее политическое и юридическое насшне. Капиталистиче ская система хозяйства характеризуется темъ, что при этой системе хозяйства обменъ достигаетъ наибольшаго своего развита и что продуктъ не просто переходитъ отъ производителя къ потребителю, какъ въ городскомъ хозяйстве, но циркулируетъ, проходитъ черезъ руки торговыхъ посредниковъ. Таковы основныя хозяйственныя системы, последовательно смепшлшя другъ друга. Однако* эти системы не образуютъ собой неизОЬжныхъ ступеней хозяйственнаго развита. Во многихъ случаяхъ наблюдалась следующая последовательность смены хозяйственныхъ системъ. 1) первобытное гармоническое хозяйство; 2) антагонистическо рабское хозяйство; 3) антагонистическое крепостное хозяйство въ деревне и, одновременно, гармоническое хозяйство мелкихъ произво дителей въ городе; 4) антагонистическое капиталистическое хо зяйство. Но эта последовательность отнюдь не можетъ считаться общимъ закономъ хозяйственнаго развит1я всехъ народовъ. Стадия гармони*

— 114 —

ческаго городского хозяйства характерна, какъ сказано, лишь для западной, а отнюдь не для восточной Европы. Стад1я рабскаго хо зяйства точно также далеко не у всЬхъ народовъ наблюдается въ той же последовательности и въ одинаковой степени развитая. Въ Poccin, напр., эта стад1Я отчасти сливается съ стад1ей крепостного хозяйства, а отчасти следуетъ за ней; въ той же Poccin и Северной Америке рабское хозяйство развивается рядомъ съ капиталистическимъ. Почти каждый членъ изъ вышеприведеннаго ряда можетъ выпа дать, и весь рядъ можетъ неограниченно сокращаться. Такъ, мы на блюдаемъ, что первобытные народы въ европейскихъ колошяхъ не посредственно переходятъ отъ своего первобытнаго хозяйства къ ка питалистическому, минуя все промежуточныя стадш. IV. Х о з я й с т в е н н о е р а з в и т i е Р о с с ии . Переходя къ х зяйственному развитую PocciH, приходится, прежде всего, констати ровать наличность глубокихъ отличш условш русскаго хозяйствен наго разви™ отъ западно-европейсКаго. Самымъ важнымъ и основнымъ изъ нихъ является отсутств!е въ исторш Poccin стадш город ского хозяйства. Въ Poccin прежняго времени не было города въ томъ смысле, въ какомъ онъ былъ въ средже века въ западной Европе. Прежде всего, городовъ въ PocciH было такъ мало, что они тонули въ общей серой массе деревень. Но и те города, которые были, имели иной характеръ, чемъ города на Западе. Городъ на Западе былъ центромъ мелкой промышленности, работавшей не на торговаго посред ника, а непосредственно на потребителя. Въ Poccin же городъ былъ преимущественно, административнымъ и торговымъ центромъ, а про мышленность была раскинута, главнымъ образомъ, по деревнямъ. Во многихъ местахъ Poccin издавна была развита кустарная промыш ленность— преимущественно тамъ, где почва была мало пригодна для земледелтя и насележю приходилось прибегать къ подсобнымъ зара ботками Но между западно-европейскимъ городскимъ ремесленникомъ и русскимъ деревенскимъ кустаремъ было существенное различ1е: первый работалъ на местнаго жителя, на местный рынокъ, а второму приходилось работать на отдаленный рынокъ (ибо местнаго рынка не было), почему являлась необходимость въ торговомъ по среднике. Такимъ образомъ, изъ отсутсшя городовъ вытекала необ ходимость торговаго капитала и торговый капиталъ подчинялъ себе мелкаго производителя. Купецъ былъ необходимъ для русскаго ку старя потому, что потребители кустарныхъ издЪлш были разсеяны по всей огромной территорш Poccin и прямыя сношежя съ ними были невозможны для кустарей ’).

г) ЛучшШ знатокъ хозяйственнаго строя Poccin начала XIX века, Шторхъ, следующимъ образомъ характеризуешь эту выдающуюся особен ность русской промышленности того времени. „Небрежность, съ которою работаютъ (pyccKie) ремесленники,—говорить онъ,—отчасти зависитъ отъ крайне страннаго устройства, не наблюдаем аго, быть можетъ, въ такомъ же роде ни въ какой другой стране. Русшйе ремесленники, за исключен1е.лъ болыпихъ городовъ, ничего не принимаютъ на заказъ. но все изготовляютъ для продажи—башмаки, туфли, сапоги, кафтаны и друпе пред меты одеяшя, шубы, постели, одеяла, столы, стулья—короче, всевозмож ные предметы. Все эти вещи ремесленники поставляютъ за определен ную плату гсупцамъ, которые ихъ и продаготъ въ своихъ магазинахъ". Ilnlnrloli итогов. Htatorleoh-statletiache Gomlildo des russischen Iielolis. 1790.

■ЯИ Я OTcyTCTBie городского ремесла имело своимъ естественнымъ следств1емъ особенно вл!ятельное положение въ экономическомъ и соц1альномъ строе Московской Руси капиталиста-торговца. Политическое преобладйше Москвы основывалось, между прочимъ, и на томъ, что Москва была торговымъ центромъ громаднаго края, промышленность котораго находилась въ непосредственном!) подчинены- торговому капиталу, сосредоточенному* преимущественно, въ Москве. Торговый классъ былъ, вследъ за земельнымъ дворянствомъ, самымъ вл1ятельнымъ классомъ старинной Руси. Въ то же время Московское государство совершенно не знало того сощальнаго класса, который сыгралъ такую огромную роль въ исторш западной Европы— класса свободныхъ городскихъ ремеслен никовъ. Новейппе изследователи— напр., недавно скончавшШся Н. П. 11авловъ-Сильваноай— находятъ въ древней Руси элементы феодальмаго строя ’). Но цеха, городского ремесла,-“-въ томъ виде, какъ .•то сложилось на Западе,— Росая ни древняя, ни новая никогда не анала. Россш не знала той стройной и законченной организацш мелкихъ промышленниковъ, на почве которой возникла вся Цивилиаащя и культура Запада; городск1я общины Запада завоевали не только свою свободу отъ власти феодаловъ, но и привели, въ конце концовъ, къкрушешю абсолютной монархш. «Die stadtisefae Liiftmacht frei» («городской воздухъ даетъ свободу»)— говорили въ средше века, и эта поговорка полна глубокаго смысла. У насъ не веялъ этотъ воздухъ промышленнаго городами потому не было почвы и для свободы. И действительно, другимъ кореннымъ отлич!емъ историческихъ условШ разЕитГя Россш, сравнительно съ Западомъ, Ьтлич1емъ,' не посредственно вытекавшимъ изъ перваго*, была необычайная сила п устойчивость въ Poccin принудительнаго труда. Нигде рабство Не пу стило такихъ глубокихъ корней въ народную жизнь, какъ въ PocciH. И, что всего замечательнее, рабство у насъ не отмирало по мере шктупательнаго хода исторш, а все теснее и теснее сплеталось съ пашимъ хозяйственнымъ и сощальнымъ строемъ. Въ этомъ отношеп1и чрезвычайно характерна истор1я нашего крепостного права. Въ 14 и 15 вЬкахъ оно еще не сложилось въ определенный социальный имститутъ. Въ 16 и 17 веке закрепощеше крестьянина заканчииастся2), — но крепостной крестьянинъ все же остается крепостнымъ своего помещика, а не его рабомъ,— онъ все же не совершенно без0

См. его книги „Феодализмъ въ древней Руси*. 190В, и „Феод

ЛИВМЪ ВЪ удельной Руси". 1910; *

3) „Постепенное принижеще крестьянской личности въ области права,—говоритъ М. Л. Дьякоиовъ,-—неудержимо влекло крестьянина къ ейл иженпо и слитш съ холопомъ. Смешеше крестьянъ и холоповъ сна чала на практике, въ гбласти хозяйства, мало-по-малу находило отражеlile и въ указахъ. Во второй подоьипе 17 вЬка наступилъ моментъ, когда нто паправлен1е практики бытовой и указной завершилось почти полнымх юридическимъ сл!яшемъ двухъ некогда столь различныхъ группъ населен1я: свободнаго крестьянства и холопства". (Очерки государственнаго и общественнаго строя древней Руси. 1907. Стр. 371).

—

116

—

правное существо. РоссШское государство развиьаетъ дальше и дальше свое политическое могущество, превращается въ колоссальную импеpiro— и все ниже и ниже падаетъ крестьянинъ. При Екатерине II крепостной крестьянинъ становится въ полномъ смысле слова собственностью помещика, который распоря жается имъ, какъ вещью. Въ то время какъ на Западе крепостное право медленно отмирало въ 16, 17 и 18 векахъ* у насъ оно за это же время эволюционировало въ противоположномъ направленш и, наконецъ, превратилось въ чистое рабство,— ибо только по имени крепостной крестьянинъ въ Россш въ послЪднемъ фазисе развит!» крепостного права не былъ рабомъ. Но весьма любопытно, что, несмотря на такую огромную власть помещика, положеше русскаго крепостного крестьянина въ конце 18 века было, сравнительно, сноснымъ. Иностранные путешественники того вре мени, посЬщавипе Росою, отм'Ьчаютъ, что русскому крестьянину жилось, въ общемъ, гораздо лучше, чемъ польскому, литовскому или остзей скому. Можно даже думать, что экономическое положеше крепостного крестьянина въ Россш того времени было лучшимъ, ч'Ьмъ такового же крестьянина въ Пруссш или Австрш, хотя крепостной крестьянинъ За пада отнюдь не былъ такимъ безправнымъ существомъ, какъ русскш. Чемъ же объясняется этотъ, казалось бы, странный фактъ? Одинъ немецкШ путешественникъ, Бернгарди, даетъ ему следующее остроумное объяснение. РусскШ помещикъ 18 века не работалъ для сбыта и потому не былъ заинтересованъ въ томъ, чтобы доводить до высшихъ пределовъ эксплоатацш труда крепостныхъ. «Если бы вестъиндскШ плантаторъ,— говорить Бернгарди,— изготовлялъ не сахаръ, а хлебъ или ленъ, и если бы сбыть этихъ продуктовъ былъ затруднителенъ и давалъ небольшой доходъ, какъ въ Россш, то я не думаю, чтобы при всемъ жестокосердш колонистовъ рабы были бы истязаемы и дурно содержимы» '). Именно въ услов^яхъ сбыта и следуетъ искать причины сравнительно сноснаго положешя русскаго крепостного мужика въ 18 веке и следующаго ухудшешя его положешя въ 19 веке. Какъ только русскШ помещикъ сталъ работать для сбыта, что произошло въ первой половине 19 века, когда въ Росаи быстро разви лась хлебная торговля и значительно увеличился вывозъ хлеба заграницу,, положеше крепостного мужика ухудшились. Помещикъ сталъ усиленно расширять свою запашку, пользуясь для этого трудомъ крепостныхъ. Выражешемъ этихъ новыхъ условШ нашего помёщичьяго хозяйства явился замечавппйся во многихъ земледельческихъ губершяхъ Россш во второй половине 19 века переводъ крестьянъ съ такъ назыв. оброка на барщину. Крепостныя отношешя крестьянина къ. помещику выражались, при существовали оброка, въ платеже определенныхъ (преимущественно ценежныхъ) сборовъ; при господстве барщины въ исполненш личной работы въ пользу помещика. Такимъ образомъ, барщина была гораздо более тяжелой формой личной зависимости, чемъ оброкъ. А, значитъ, ч распространеше барщины насчетъ оброка указывало на то, что креа) Bernhardi. Ziige zu einem Gemalde des russischen Reichs. Т. II. 154.

—

117

—

постное право не отмирало, а наоборотъ, принимало все более тяжелый формы. Своего крайняго развит1я принудительный трудъ достигалъ вътЬхъ случаяхъ, когда крестьяне совершенно лишались своего хозяйства и пе реходили на «месячину»— месячное содержаше отъ помещика, на поляхъ котораго они работали круглый годъ. «Месячина» была исключительнымъ явлешемъ въ 18 веке. Въ 19 же веке въ Малороссш обезземеливаше крестьянъ и переводъ ихъ на месячину практиковался въширокихъ размЬрахъ '). Совершенно иначе развивалось крепостное право въ тЪхъ губержяхъ, где были развиты otxoJKie промыслы и кустарная промышлен ность. Въ нихъ мы замечаемъ въ течеше первой половины 19 века постепенное вытеснеше барщины оброкомъ: путемъ обложешя крестьянъ оброкомъ помещики могли въ этомъ случае получить болышя выгоды, чемъ эксплоатируя ихъ рабочую силу въ собственномъ хозяйстве. Итакъ, въ промышленныхъ губершяхъ центра Poccin крепостное право въ первой половине 19 века принимало более мягкгя формы. Наоборотъ, въ земледельческихъ губершяхъ оно не только не отмирало, но все теснее связывалось съ помещичьимъ предпринимательскимъ хозяйствомъ. Только благодаря даровому труду крепостныхъ помещичье предпринимательское хозяйство половины 19 века могло достигнуть значительнаго разви™. Крепостное право пустило глубоюе корни въ русское хозяйство и нисколько не удивительно, что оно держалось такъ упорно. Во всйкомъ случае, мы не наблюдаемъ ничего похожаго на то постепенное отмираше этого сощальнаго института, которое привело къ паденш его на Запа де. Возникаетъ вопросъ— почему же крепостное право у насъ, въ конце концовъ, все же пало? Прежде всего потому, что сами крестьяне не мирились со своимъ порабощешемъ и упорно стремились къ свободе. Крестьянсмя волнешя не прекращались въ течеше всего царствовашя Николая I, и, что особенно характерно, число случаевъ такихъ волненШ все увеличивалось и увели чивалось. Кроме массовыхъ волнешй крестьяне протестовали противъ крепостного права многочисленными убШствами помещиковъ, поджогами ихъ строешй, массовыми побегами, и т. п. 2). Но правительство, равно какъ и помещики, не могли забыть и техъ двухъ великихъ возсташй крестьянства въ 17 и 18 векахъ, которыя до самаго основаЩя поколебали русское государство. «Призракъ пуга чевщины,— говорить В. И. СемевскШ,— вечно стоялъ въ глазахъ нашего дворянства и, какъ грозное memento mori, напоминалъ о необходимости покончить съ крепостнымъ правомъ въ интересахъ самихъ помещиковъ» 3). На опасность крестьянскаго возсташя неоднократно указывали и Ека терина, и Александръ I, и Николай I. Въ знаменитой речи московскому дворянству Александръ II повторилъ старую мысль, сказавъ, что «лучше, !) И. И. Игнатовичъ. Помещичьи крестьяне накануне освобождетя. 1902. Стр. 100. а) См. тамъ же, 171. ®) В. И. СемевскШ. Крестьянсюй вопросъ въ PocciH въ XVIII и пер вой половине X IX века. 1888. Т. II. Стр. 571.

1 — 118 —

чтобы освобождеше произошло сверху, нежели снизу». Это соображеше и было всегда главнымъ и самымъ неотразимымъ аргументОмъ въ пользу уничтожения крепостного права. Затемъ, далеко не все помещики были одинавово заинтересованы въ сохраненш крепостного права. Жизненно заинтересованы въ этомъ были только пользовавипеся барщиннымъ трудомъ. Это были, главнымъ образомъ, средше и мелюе помещики. Въ Новороссш и отчасти въ Юго-Западномъ крае уже до освбоождешя былъ распространенъ въ помещичьемъ хозяйстве вольнонаемный трудъ; помещики этихъ районовъ могли даже выиграть отъ освобождешя, такъ какъ оно должно было понизить заработную плату, увеличивъ предложеше рабочихъ рукъ. Бо гатые помещики имели своихъ крестьянъ большей частью на оброкЬ. Это вполне понятно, такъ какъ вести барщинное хозяйство въ очень крупныхъ размерахъ было не легко. Богатое дворянство образовывало дворъ и занимало самыя вл1ятельныя места и должности въ государстве. Мало заинтересованное въ крепостной зависимости крестьянъ и хорошо по нимая, что крепостное право держится только благодаря силе, кру пное дворянство, окружавшее царя, легко склонялось къ мысли о ликвидаши крепостного права на выгодныхъ для себя услов1яхъ. Торговцы и промышленники— капиталистически классъ, достигали въ половине 19 века въ Росаи уже значительнаго развитая— были ре шительными противниками крепостного права. Фабриканты испытывали очень значительныя стеснешя отъ недостатка свободныхъ вольнонаемныхъ рабочихъ, которыхъ крепостныя отношешя прикрепляли къ деревне. Въ то же время фабричная работа при помощи принудительнаго труда въ это время уже оказывалась решительно невыгодной (какъ это будетъ выяснено ниже, при характеристике о русской фабричной промышлен ности). Если крупное предпринимательское земледёдое могло пользоваться принудительнымъ трудомъ— несмотря на его малую производительность,— то фабрика требовала более производительнаго труда, каковымъ могъ быть трудъ только свободнаго рабочаго. Къ тому же, сами фабриканты и торговцы въ это время нередко выходили изъ среды крепостныхъ кре стьянъ, и даже некоторые изъ нихъ, давая заняля тысячамъ рабочихъ» оставались сами крепостными своихъ помещиковъ, Не желавшихъ отпу скать ихъ на волю. Такъ какъ владение крепостными крестьянами было, привилепей дворянства, то естественно, что ростъ промышленной И торго вой буржуазш подрывалъ сощальный институтъ принудительнаго труда. Въ этомъ отношенш существуетъ известная аналопя между освогд бождешемъ крестьянъ въ Россш и освобождешемъ негровъ въ Северной Америке. И здесь и тамъ рабство оказалось чрезвычайно живучимъ экономическимъ учреждешемъ, легшимъ въ основу предпринимательская земледел1я. И здёсь и тамъ не наблюдалось ничего похожего, въ сфере земледельческаго хозяйства, на постепенное отмираше этого института. И потому и въ Россш, какъ и въ Америке, рабство исчезло какъ ре зультатъ законодательнаго акта, осуществленнаго лишь после упорнаго сопротивления класса, пользовавшегося принудительнымъ трудомъ. Итакъ, на стороне сохранешя крепостного права были средше и мелн1е помещики, ведопе барщинное хозяйство. Противникомъ крепо стного права являлась буржуаз]‘я. Крупное дворянство склонялось къ

— 119 — ликвидацш крепостного права на выгодныхъ для себя услов1яхъ. Нако* нецъ, чиновничество, хотя и состоявшее въ своихъ высшихъ слояхъ преимущественно изъ земельнаго дворянства, но, благодаря службе, не ведшее барщиннаго хозяйства, занимало по отношенш къ крепостному праву то же положеше, что и крупное хозяйство, съ темъ существен ны мъ добавлешемъ, что къ классовому помещичьему интересу въ среде бюрократш присоединялись и важные профессиональные интересы, сближавине ихъ съ противниками крёпостного права. Эти профессюнальные интересы заключались, прежде всего, въ сознававшейся нашими прави тельственными кругами опасности крепостного права для спокойств!и государства. Съ государственной точки зрешя следовало стремиться къ уничтожешю крепостного права, постоянно угрожавшаго народнымъ возсташемъ,— и это прекрасно сознавалось правительственными кругами тогдашней Poccin. Затемъ, крепостное право тормозило экономическое развит1е Россш и, въ частности, развипе русской промышленности. Правительство со временъ Петра усиленно стремилось къ развитш промышленности, понимая, что безъ роста производительныхъ силъ страны невозможно и увеличеше ея политическаго могущества,— а это последнее было глав ной целью нашей политики. Поэтому наша бюрократа не могла не со знавать необходимости упразднешя крепостного права, сохранеше кото раго являлось вопшщимъ противореч1емъ съ постоянными заботами пра вительства о развитш промышленности. Это последнее соображеше явля лось однимъ изъ самыхъ сильныхъ доводовъ въ пользу освобожцешя— интересы государственная могущества не могли не иметь веса въ глазахъ правительства у . Итакъ, въ Poccin первой половины 19 века были могущественные интересы за и противъ сохранешя крепостного права— и вотъ почему вопросъ объ его уничтоженш стоялъ на очереди въ течеше более полу века и все не получалъ окончательнаго решешя. Но чемъ дальше подви галось наше общественное развитее, темъ более возрастала сила противниковъ рабства. Съ двадцатыхъ годовъ закончившаяся века прюбретаетъ значеше и число идейное, неклассовое движете, направленное противъ крепостного права. Со времени декабристовъ вся лучшая часть русскаго общества стала стремиться къ освобождению Poccin отъ позорнаго клейма рабства. И это неклассовое движеще, вдохновлявшееся отвращешемъ къ крайней сощальной несправедливости и крайнему угнетенш человеческой личности, наростало по мере культурнаго роста рус скаго общества. Все это вместе подрывало устои крепостного права. Но, опираясь на могущественные классовые интересы, оно продолжало держаться, пока, наконецъ, не пало подъ вл1яшемъ разгрома, испытаннаго PoccieH въ эпоху Крымской войны. Война эта доказала необходимость обновлешя нашего сощальнагО строя, приведшая къ политическому ослдбленш го сударства. ОказалОсь, что и, помимо угрозы народнымъ возсташемъ, ста>) .Крепостное право причиною тому, что у наеъ нетъ торговли и промышленности*—говорилъ Николай I смоленскимъ депутатамъ отъ дво рянства. (Игнатовичъ, 196).

шшйяi&r. рый строй, краеугольнымъ камнемъ котораго являлось крепостное право, опасенъ государству уже темъ,, что онъ разрушаетъ основы полити ческой силы государства. Этотъ аргументъ былъ всего понятнее правящимъ сферамъ и онъ ; явился тЬмъ послЪднимъ ударомъ. который привелъ къ крушбшю института принудительнаго труда. Съ падешемъ крепостного права самое существенное отличге нашего хозяйственнаго строя отъ строя Запада исчезаетъ, и въ Росcin получаетъ свободу развитая новая хозяйственная система, господ ствующая и на Западе,— капитализмъ.

Еще очень недавно споры объ услов1яхъ и направленш хозяйствен наго развит Россш были въ центре общественнаго внимания. Въ 90-хъ годахъ закончившагося стОлЬта русская интеллигенщя была особенно за интересована этими спорами, которые, несмотря на свой, казалось бы, теоретически характеръ, соприкасались съ чрезвычайно важными вопро сами практической политики. Такъ назыв. народники доказывали, что русское хозяйственное развито, равно какъ и хозяйственный Строй Россш, глубоко отличаются отъ того, что мы видели и видимъ въ за падной Европе, Напротивъ, марксисты были склонны умалять значеше особенностей русскаго хозяйственнаго развита въ прошломъ и, во вся комъ случае, не ожидали уклонешя Россш отъ общаго направлешя хо зяйственнаго развита капиталистическихъ странъ въ будущемъ. Стоя на точке зрешя, которая развита въ тексте, следуетъ при знать наличность глубокихъ особенностей въ прошломъ русскаго хозяй ственнаго развита; но эти особенности заключаются не въ томъ, въ чемъ ихъ усматривали народники, и, что всего важнее, особенности эти— отсутств1е въ Poccin западно-европейскаго городского строя и чрезвы чайная живучесть въ ней принудительнаго труда— относятся къ прош лому исторш. Новейшая Росая не можетъ быть принцишально проти вопоставляема капиталистическимъ странамъ Запада, такъ какъ и Poccin является въ наше время страной капиталистическаго хозяйства, изъ чего, конечно, не следуетъ, что современная Росс1я ничемъ существенно не отличается въ хозяйственномъ отношешй Отъ другихъ европейскихъ странъ. Хозяйственный и сощальный строй каждой страны имеетъ свои индивидуальныя. не повторяющаяся черты, а, что касается Poccin, то глубоюя различая въ прошлой ея хозяйственной и сощальной исторш не могли, конечно, пройти безследно и не наложить соответствующая отпечатка на все последующее развито. Некоторые новейише pyccKie историки— напр. ПавловъСильванскШ: склонны совершенно отрицать принцишальное различ1е историческаго разви та Россш и*Запада. Объясняется это темъ, что названные историки не понимаютъ всего огромная значешя городского хозяйства въ исторш Запада и, согласно старымъ воззрешямъ, считаютъ характернЪйшимъ сощальнымъ институтомъ западно - европейскаго средневековья феодализмъ, зачатки котораго имеются и въ Poccin. Но именно изъ городской промышлен ности (а не изъ феодализма), выросъ весь сощальный строй и вся

—

121

—

культура современнаго Запада, а городской-то промышленности, указано въ тексте, P occ ih совершенно не знала.

какъ

Споры марксистовъ и народниковъ о направленш историческаго развита Россш явились продолжешемъ болЬе раннихъ споровъ о томъ же западниковъ и славянофиловъ. Въ этихъ спорахъ трудность позицш западниковъ заключалась въ томъ, что западники боролись за политичесюе и сощальные идеалы Запада и доказывали осуществимость «хъ и въ Россш; между темъ, они не могли отрицать, что русское историческое прошлое существенно отличается отъ того, что показы ваете намъ история Запада. Какимъ же образомъ при наличности столь глубокихъ отличШ въ йсторическомъ прошломъ Poccin сравнительно съ Западомъ можно ожидать для Poccin въ ближайшемъ будущемъ техъ же формъ общественной жизни, которыя господствуютъ на Западе? На этотъ вопросъ удовлетворительнаго ответа западники дать не могли, равно какъ не могутъ дать и новейнпе pyccKie историки: такъ, напр., П. Н. Милкжовъ. касаясь этого вопроса, и вполне признавая глубокое различ1е условШ русскаго и западнаго историческаго развитая, принужденъ ссылаться въ своихъ «Очеркахъ по исторш русской культуры» на «внутреннШ законъ развита», который долженъ привести Pocciio, какъ и всякую иную страну, къ темъ формамъ общественной жизни, которыя господствуютъ на Западе. Но что это за «внутреншй законъ развита», превозмогающШ всевозможныя различ1я историческихъ условШ, уважаемый авторъ не говоритъ. Онъ утверждаетъ только, безъ малейшихъ доказательствъ, что этоть внутреннШ законъ развита ,,присущъ всякому обществу и для всякаго общества одинаковъ** 1). При помощи этого таинственнаго всеобщаго закона развита, никемъ еще не формулированнаго, П. Н. Милюкову удается свести концы съ концами— при мирить свою веру въ торжество въ Poccin западныхъ формъ общественной жизни со своимъ собственнымъ историческимъ анализомъ, доказавшимъ глубокое различ1е исторш Poccin и Запада. Только отказавшись отъ веры въ каюе бы то ни было «внутренше законы развита» общества можно, по моему мненш, удовлетворительно разрешить этотъ старый русскШ споръ. Выше я попытался обосновать тезисъ, который многимъ покажется парадоксальнымъ— что никакихъ „законовъ развита** общества не существуетъ и что; самые поиски такихъ законовъ основываются на непониманш глубокихъ отличгё чело веческаго общества отъ организма. Если согласиться съ этимъ, то весь данный споръ получаетъ простое решеше. действительно, въ прошломъ руссюй сощальный строй существенно отличался отъ западно-европейскаго. Но это не помешало Россш пр!йти къ капиталистической системе хозяйства, и въ настоящее время въ Poccin господствуете тотъ же хозяйственный строй, что и на Западе. Ничего страннаго поэтому нетъ и въ томъ, что въ Poccin идете борьба за формы поли тической жизни Запада. Вопросъ о причинахъ падешя у насъ крепостного права была предметомъ за послёдше годы весьма любопытной полемики. П. Б. Струве въ статье „Основные моменты въ развитш крепостного хозяйства въ !) Очерки по исторш русской культуры. 1896. Стр. 218.

Poccin XIX века“ („1УНръ БожШ“, 1899, X — XII) высказалъ мысль, что предпринимательское хозяйство нашихъ помещиковъ въ эпоху, предше ствующую отмене крепостного хозяйства, отнюдь не находилось въ упадке, какъ это думали раньше, и что съ чисто экономической точки зрешя оно отнюдь не требовало вольнонаемнаго труда. Взгляды П. Б. Струве оспаривались въ печати многими заторами. Н. А. Рожковъ настаиваетъ, напр., въ одной изъ своихъ последнихъ работъ, что бар щинное хозяйство было невыгодно помещикамъ и что вольнонаемный трудъ имелъ широкое распространеше въ помещичьемъ хозяйстве и до освобождешя '). Точно также и П. И. Лященко приходитъ къ заклю ченно, что ликвицащя крепостного права требовалась хозяйственными интересами самихъ помёщиковъ 2). Но все эти утверждешя не находятъ себе опоры въ фактахъ, и точка зрешя П. Б. Струве осталась непоколебленной. Вообще, означенная работа автора „Критическихъ з^метокъ“ является одной изъ наиболее удачныхъ попытокъ теоретическая освещешя условш развита нашего крепостного хозяйства.

Общая литература о развитш народнаго хозяйства: S e h o n b e r g . Handbuch des Politischen Oekonomiei 4 изд. 1896. Volkswirtschaftslehre. Ст. Schonberg’a „Die Volkswirtschaft“. Э н г е л ь с ъ . Происхождеше семьи, част ной собственности и государства (несколько русскихъ переводовъ). J1 и пп е р т ъ. Истор1Я культуры. Пер. съ нем. 7 изд. 1908. B r u n o H i l d e b r a n d . Naturalwirtschaft, Gelawirtschaft, Kreditwirtschaft (Jahrbiicher fiir Nationalokonomie, В. II). Ф . Л и с т ъ . Нащональная система политической экономш. Пер. подъ ред. Трубникова 1891. Б ю х е р ъ . Возникновеше на роднаго хозяйства. Пер. подъ редакщей I. Кулишера- 1907. З о м б а р т ъ . 0рганизац1я труда и трудящихся. Пер. Кириллова. 1901. I. М. К у ли га еръ. Лекцш по исторш экономическаго быта Западной Европы. 1910. П. М а с л о в ъ . Теор1я развитая народнаго хозяйства, 1910. П. С т р у в е . Хозяйство и цена, 1913. Обпне курсы Рошера, Шмоллера, ФилипповичаЖелезнова. Общему вопросу о существованш законовъ общественнаго раз витая посвященъ V выпускъ „Новыхъ идей въ экономике" подъ заглашемъ „Проблема законовъ общественно-экономическаго развитая". Хозяйство древняго Mipa: М о р г а н ъ . Первобытное общество. Пер. съ англ. 1900. Г р о с с е . Формы семьи и хозяйства. Пер. съ нем. 1898. Н. З и б е р ъ . Очерки первобытной экономической культуры. 2 изд. 1899. М. Ко в а л е в с к i й. Очеркъ происхОждешя и развитая семьи и собствен ности. 1895. Н. I. Н и б у р ъ. Рабство, какъ система хозяйства. Пер. съ англ. 2 изд. 1907. Э. М е й е р ъ. Экономическое развитае древняго Mipa. Пер. съ нем. 1898. Е г о же. Рабство въ древности. Пер. съ нем. 1899. Экономическое развитае Poccin: В. С е м е в с к 1 й . Крестьяне въ царствоваше императрицы Екатерины II. 2 т. 2 изд. 1903. П. М и л ю к о в ъ . Очерки по исторш русской культуры. Т. 1.5 изд. 1906. Е г о же. Государствен ное хозяйство въ Poccin въ первой четверти XVIII в. 2 изд. 1905. Н. Р о ж ковъ. Сельское хозяйство въ Московской Руси въ X V I веке. 1899. Е г о же. Обзоръ русской исторш съ сощологической точки зрешя. 1903. Е г о ж е. Городъ и деревня въ русской исторш. 2 изд. 1904. Е г о ж е. Эко.

') II. А. Рожковъ. Экономическое развитае Россш въ первой поло вине X IX века. Истор1я PocciH въ X IX веке. Изд. Граната. 1907. Вып. I. Стр. >60 и след. II. И. Лящонко. Очерки аграрной эволюцш Poccin. 1908. Стр. 212.

—

123

—

комическое развитае Росши въ первой половине XIX В'Ька (Истор1я Россш въ X IX вОДйи Изд. Гранатъ. Вып. К 1907). Н. И. II а в я о в ъ-С и л ьв а н с к i й. Феодализмъ въ древней Руси. 1908. Е г о же. Феодализмъ вь удельной Руси. 1910. Н. В о л к о н с к и й . Условш помещичьяго хозяйства при кр1шостномъ прав*. 1898. М. Т у г а н ъ-В а р а н о в с к ! й . Русская фаб рика въ прошломъ и настоящемъ. Т.I. 3-е изд. 1907.И. И. И г н а т о в и ч ъ . Пом’Ьщичьи крестьяне накануне освобождешя. 1902. П. И. Л я щ е н к о . Очерки аграрной эволюцщ Россш. 1908. Е г о же. Очерки аграрной эвочЮ' щ и Россш. Вып. II. 1913. П. С т р у в е . Крепостное хозяйство. 1914.

ОТДЬЛЪ IL Производство. ГЛАВА 1.

Процессъ хозяйственнаго труда въ абстрактной формЬ. Общее понятие хозяйственнаго труда, Трудъ въ современномъ обще стве и на заре исторш. .Развитее оруд1й труда, Изобрететя. Истотя ма шины. Разделеше политической экономш на отделы. Потреблеше. Учете о трехъ факторахъ производства. Делете труда на производительный и непроизводительный. . Хозяйственная деятельность имеетъ своею цЬлыо создаше ма териальной обстановки, необходимой для удовлетворения нашихъ по требностей. Деятельность эта въ современномъ обществе распадается на две ступени. На первой преодолевается сопротивлеше внешней при роды, природа приспособляется нами къ нашимъ цЬлямъ; этотъ процессъ называется производствомъ. На второй, после того какъ челове^ъ' преобразовалъ природу въ соответствш со своими потребно стями, происходитъ обмёнъ между различными собственниками про изведенныхъ продуктовъ. Единственнымъ активнымъ деятелемъ въ процессе производства является человекъ. Но, конечно, человекъ производитъ не голыми руками и не изъ ничего. Хозяйственная деятельность уже сама по себе предполагаетъ два полюса— человека и внешнюю природу. Въ частности, производство есть непосредственный процессъ между человекомъ и природой. То, на что человекъ направляетъ свою дея тельность, называется п р е д м е т о м ъ труда; если предметъ труда подвергся предварительной переработке, то онъ называется с ы р ы м ъ м а т е р 1 а л .о м ъ. Матер1альные предметы, которые человекъ ставитъ между собою и предметомъ труда, ' чтобы при помощи ихъ воздействовать на предметъ труда, образуютъ собою то, Что

— 125 — называютъ о р у д 1 я м и т р у д а . Предметъ труда и оруд1я труда вме сте со в с п о м о г а т е л ь н ы м и м а т е р 5 а л а м и — матер!альными предметами, не составляющими непосредственно орудШ труда, но не обходимыми для того, чтобы процессъ труда имелъ место, какъ-то: топливо, смазочныя масла, осветительные матер1алы и т. п.— образуютъ собой въ своей совокупности с р е д с т в а п р о и з в о д с т в а . Самая же деятельность человека, при помощи которой онъ дости гаетъ своихъ хозяйственныхъ целей, является хозяйственнымъ тру домъ. Что же такое хозяйственный трудъ, какъ таковой? Нередко думаютъ, что хозяйственный трудъ по самому своему существу есть нечто непр{ятное. Однако, съ этимъ согласиться нельзя. Правда, для хозяйства характерно, что оно, по самой своей природе, средство, а не цель. Но средство не значитъ непременно нечто нещмятное и тягостное: для хозяйственнаго труда, какъ и для всякаго труда, ха рактерно лишь то, что въ данномъ случае целью соответствующей деятельности является что-либо внешнее, а не данная деятельность сама ради себя. Въ противномъ случае она перестаетъ быть трудомъ и превращается въ игру. Правда, некоторые роды хозяйственнаго труда ни при как ихъ услов1яхъ не могутъ быть пр1ятными. Напримеръ, работа въ рудникахъ подъ землею, трудъ мясника, очистка нечистотъ и многое дру гое не можетъ доставлять нормальному человеку удовольстя. Но это верно только относительно некоторыхъ родовъ хозяйственнаго труда. Въ большинстве же случаевъ хозяйственный трудъ бываеп. пр1ятенъ или нетъ въ зависимости отъ того, при какихъ услов1яхъ онъ производится, и, прежде всего, въ зависимости отъ его продол жительности. Какъ общее правило, нужно признать, что всякая работа вна чале бываетъ более или менее непр1ятна для работающаго: работающ ш еще не успелъ приспособиться къ своей деятельности, его органы плохо повинуются его воле, и работа идетъ вяло, не доставляя удовольсгая. Затемъ, когда работающш втянется въ работу, она начи наетъ доставлять ему известное удовольсгае, какъ нормальное упражHeHie его органовъ, требующихъ работы. Проходитъ некоторое время, и работа становится нещиятной, причемъ непр!ятность эта быстро возрастаетъ, пока, наконецъ, трудъ, даже самый пр1ятный, не обра щается въ рабочую пытку. Экономически принципъ— стремлеше къ максимуму наслаждена и минимуму страдашя— определяетъ собою нормальную продолжитель ность работы. Пока трудъ пр1ятенъ самъ по себе, рабочШ не имеетъ основания его прекращать. Когда трудъ становится непр1ятенъ,— въ интересахъ рабочаго продолжать его до техъ поръ, пока продуктъ труда даетъ большее удовлетвореше, чемъ доставляетъ непр1ятныхъ ощущенШ самый процессъ работы. Но чемъ продолжительнее трудъ, темъ больше это непр1ятное ощущеше; а чемъ больше трудовыхъ про дуктовъ, темъ меньше ихъ предельная полезность, темъ меньше удовле творен ia доставляетъ последняя единица продукта. Очевидно, должанъ

адШ б — наступить моментъ, когда непр1ятное ощущеше отъ процесса труда сравняется съ чувствомъ удовлетворемя отъ единицы продукта, создаваемаго трудомъ. На этомъ пункте трудъ долженъ быть прекращенъ,^— продолжать его еще дольше, значило бы больше терять (отъ непр!ятныхъ ощущешй процесса труда), чемъ выигрывать (отъ пр1ятныхъ ощущешй, доставляемыхъ трудовымъ продуктомъ). Такова была бы продолжительность рабочаго дня, если бы рабочему принадлежалъ трудовой продуктъ и оте его воли зависело установлеше момента окончашя работы; но, конечно, при услов!яхъ капиталистиче ская производства рабочШ отнюдь не является господиномъ своего времени, почему рабочШ день можетъ углубляться въ область страдания— не действительно, углубляется— гораздо дальше, чемъ это следовало бы въ интересахъ рабочаго. Съ другой стороны, хозяйственный трудъ, при известныхъ усяов1Яхъ, можетъ и не углубляться въ область непр!ятныхъ ощущешй. Если мы предположимъ, напр., что производительность труда очень высока, ■благодаря чему потребности въ трудовыхъ продуктахъ легко достигаютъ насыщешя, то человекъ можетъ иметь основаше прекратить хозяй-. ственцый трудъ на томъ пункте, когда трудъ еще самт» по себе доставляетъ ему удовольсте. Продолжеше труда доставило бы ему удовольстше, но человекъ можетъ получить еще больше удовольсшя отъ другого употреблешя своего времени— и прюстановить свою пр1ятную хозяйственную деятельность для другой, еще более пр1ятной. Однако, возможность эта пред полагаетъ или очень высокШ уровень производительности труда или очень низк1й уровень потребностей. Ни то ни Другое не соответствуетъ хозяйственнымъ услов!ямъ нашего времени, почему для нашего времени нормальная продолжительность труда определяется вышеприведенными соображешями. Но было время, когда хозяйственный трудъ не углублялся не избежно въ область непр1ятныхъ ощущешй. Первобытный человекъ по самой своей природе не способенъ ни къ какимъ продолжительнымъ непр1ятнымъ у ош я м ъ ; поэтому на заре исторш мы видимъ, что хозяйственная деятельность не разграничивается строго отъ дея тельности, носящей характеръ игры. Въ связи съ этимъ находится и то отмечаемое Бюхеромъ обстоятельство, что въ жизни первобыт наго человека чрезвычайную роль играегь деятельность такого рода, которая никакого хозяйственнаго значенгя не имеетъ, какъ, напри меръ, танцы, самоукрашеше и т. п. Однако, и дикарю приходится во многихъ случаяхъ прибегать для удовлетворен своихъ потребностей къ деятельности такого рода, которая сама по себе не можетъ доставлять удовольстя. При прими тивности орудШ труда процессы производства у дикарей совершаются съ чрезвычайной медленностью, вызывавшей у путешественниковъ сравнен!е съ естественными процессами природы, вроде роста растенШ и т. п, Чтобы приготовить какое-нибудь несложное орудие, дикарь долженъ затрачивать целые недели и месяцы труда. Обработка пищевыхъ неществъ. приготовлеше одежды, посуды требуетъ отъ дикаря, благодаря

— 127 — примитивности техники, огромныхъ усюпй. Средствомъ преодолЪшя тягостности труда у дикаря является привнесете въ работу ритма, бла годаря чему она становится автоматичной и более или менее безсознательной. -Изъ ритма мало-по-малу выростаетъ песня и музыка. Какъ показалъ Бюхеръ, дикарь обычно сопровождаетъ свою работу пЪн!емъ пЪсенъ и нередко исполняетъ при этомъ разныя ритмичесюя тЪлодвижешя, такъ что въ нЬкоторыхъ случаяхъ работа дикарей— напримерг>, при обработка поля— напоминаетъ собой танцы. Все это является сред ствомъ придать работе непосредственно пр1ятный характеръ— придать ей какъ бы видъ игры. Последующая истор1я человечества характеризуется все дальше и дальше идущимъ разделешемъ области хозяйства и игры. Съ одной стороны, резко обособляется отъ хозяйства вся область искусства, ко торая, однако, первоначально, по изследовашямъ Бюхера, была са мымъ теснымъ образомъ соединена съ хозяйствомъ: музыка и поэз!я возникли изъ рабочей песни, которая пелась для того, чтобы скра сить часы труда 1). Съ другой стороны,— хозяйственный трудъ обо собился въ деятельность, лишенную какого бы то ни было эстетическаго элемента. На современной фабрике, при шуме и грохоте сотенъ машинъ, не можетъ быть, конечно, и речи о рабочей песне и, вообще, объ эстетике. Но это еще не значитъ, что такъ будетъ и впредь. Пока руковод ство хозяйственнымъ предпр1ят1емъ принадлежитъ капиталисту, не при нимающему непосредственнаго учасп'я въ труде производства, до техъ поръ, конечно, привнесете въ хозяйственный трудъ элементовъ эстетическихъ должно казаться деломъ совершенно безцельнымъ. Но поло жеше станетъ инымъ, когда самъ рабочШ станетъ руководить процессомъ производства: обстановка и услов!я труда суть услов!я жизни рабочаго, и рабочШ не можетъ не стремиться къ тому, чтобы сделать г>ту обстановку возможно более пр1ятной и привлекательной. И потому для будущаго общества выступитъ опять на первый планъ та же задача внести эстетическШ элементъ въ хозяйственную работу, сделать трудъ непосредственно пр1ятнымъ, которая стояла передъ человечествомъ и въ эпоху его ранняго детства. Средствомъ для этого должно явиться: 1) сокращеше времени труда,— пока трудъ чрезмерно продолжителенъ, онъ не можетъ быть пр1ятенъ; 2) разнообраз1е труда,— самый пр|’ятный трудъ, въ конце концовъ, надоедаетъ, и разнообраз!е его есть лучшее средство сделать его всегда привлекательнымъ; 3) соответств1‘е труда плечешямъ и способностямъ каждаго работника,— трудъ, выбранный по собственному вкусу, по внутреннему влечент, обычно доставляетъ непо средственное наслаждеше; 4) создаше соответствующей эстетической обстановки труда, имеющей своей непосредственной целью возможно скрасить и облагородить хозяйственную работу. Въ настоящее время изобретательность человеческаго гешя совсемъ не работаетъ въ этомъ

]) B u c h e r . Arbeit und Rythmus. 3-е изд. Стр. 342 и след.

gjfti 128 направлении по той простой причине, что изобретения такого рода не нашли бы сбыта,^капиталистамъ они не нужны, а ведь капиталисты держать въ рукахъ современный хозяйственный м!ръ; но когда рабочШ' самъ возьметъ въ свои руки свою судьбу, онъ сумйетъ не хуже дикаря разрешить задачу— сделать хозяйственный трудъ не тяжелымъ бременемъ,. какъ теперь, а свободной и радостной деятельностью нашихъ физиче-' скихъ и психическихъ силъ 1). Однимъ изъ самыхъ могущественныхъ средствъ поднятая произ водительности труда является усовершенствоваше орудш труда, HcTopin развитая орудш труда представляетъ огромный интересъ. не только съ экономической, но и съ общей сощологической точки зрешя. Даже, если и не разделять исторической философш Маркса— такъ называемаго матер1алистическаго понимашя исторш,— все же нельзя отрицать, что переходъ къ новымъ оруд!ямъ труда является историческимъ факторомъ огромной важности а). Но мы до сихъпоръ не имеемъ научно разработанной исторш развитая орудШ, труда. На первыхъ ступеняхъ общественнаго развитая изобретешя но выхъ орудш труда происходить более или менее случайно. Дикарь, слишкомъ поглощенъ настоящимъ, чтобы думать объ изобретешяхъ, нужныхъ для будущаго; хозяйство для него тесно переплетается съ. игрой, и хозяйственный интересъ дбйствуетъ слабо и непостоянно, осложненный другими мотивами. Поэтому нисколько неудивительно * что усовершенствоваше техники производства, поднятае производи тельности труда происходитъ на заре исторш подъ вл!яшемъ разнообразныхъ мотивовъ нехозяйственнаго характера. Чисто хозяйствен ный задачи не выступаютъ во всемъ своемъ значенш передъ младенческимъ умомъ дикаря, лишь попутно наталкивающагося на новые щнемы производства. Поэтому, какъ общее правило, введеше новыхъ. прГемовъ производства является у дикаря случайнымъ результатом^ деятельности нехозяйственнаго характера. *) Вопросъ о приданш хозяйственному труду пр1ятнаго характера былъ однимъ изъ центральныхъ вопросовъ системы Фурье. И безъ сомиешя, Фурье въ этой области высказалъ много глубоко вернаго, хотя его основной тезисъ— что при ,гармоническомъ“ устройстве общества всяК1й трудъ будетъ пр!ятепъ и исчезнетъ необходимость какого бы то ни было внешняго побуждения къ труду—заходитъ въ этомъ наиравлеищ слишкомъ далеко. См. критическгй разборъ этого тезиса въ моей книге „Современный сощализмъ". 1906. Стр. 187—190. . ?) „Употреблеше и создаше орудШ труда,—говорить Марксъ,—хотя и свойственно въ зародыше некоторымъ животнымъ видамъ, характера зуетъ спещально человечесюй процессъ труда, и Франклинъ поэтому опре деляешь человека, какъ животное, делающее орудая. Остатки древнихъ орудШ труда имеютъ для изучетя исчезнувшихъ общественно-экономическихъ формащй такое же важное значеше, какъ строенш ископаемыхъ костей для изучешя организацш исчезнувшихъ животныхъ видовь. Эко номическая эпохи различаются между собой не темъ, что производится, но темъ, какъ производится, какими оруд1ями труда. Оруд1Я труда являются не только мериломъ развитая человеческой рабочей силы, но также и показателемъ общественныхъ отношений, при которыхъ п р о и з в о дится работа". Марксъ. Капиталъ. Т. 1. Стр. 128.

— 129 Изъ украшешя тела возникла одежда, которая нередко служила также отличительнымъ признакомъ вождей и, вообще, лицъ господствующаго класса *). Употреблеше огня, которое имеетъ столь большое значен1е въ хозяйственной жизни человека, возникло также не подъ вл1яшемъ хозяйственныхъ мотивовъ, а, повидимому, изъ потребностей релипознаго культа 2). Скотоводство, составившее эпоху въ исторш хозяй ства, выросло, какъ было выше указано, изъ приручешя животныхъ ради забавы (а также по соображешямъ релипознаго культа). ■ Техническ1я изобретешя на первыхъ ступеняхъ историческаго развитая носять въ большей или меньшей степени случайный харак теръ и возникаютъ независимо отъ хозяйственной деятельности че ловека. Однако, мало-по-малу, положение меняется,.и изобретешя эти становятся все больше и больше результатами чисто хозяйственныхъ мотивовъ, Въ этомъ смысле особенно характеренъ конецъ .18 века— эпоха великой промышленной революцш,, которая ознаменовалась цЬлымъ рядомъ техническихъ изобретенш, главнымъ образомъ, въ тек стильной промышленности. Изобретешя эти всего менее были деломъ случая. Такъ, напр., прядильная машина возникла, какъ результатъ целаго ряда изобретешй, каждое изъ которыхъ вызывалось настоятельными потребностями хозяйственной жизни, ЦЬлыя поколешя изобретателей работали надъ усовершенствовашемъ этой машины, пока она не стала темъ, чемъ является теперь. Задолго до того времени, когда она нашла себе применеше въ производстве, она изобреталась отдельными талант ливыми людьми, стремившимися разрешить задачу— придумать способъ прясть безъ помощи пальцевъ. До Аркрайта, основателя первой успешно действовавшей бумагопрядильной фабрики, было несколько изобрета телей, пришедшиэгъ къ тому же решешю .этой технической задачи, которое составило славу Аркрайта; Вследъ за последнимъ, простые ткачи Гаргривсъ и Кромптонъ— не говоря уже о множестве более второстепенныхъ деятелей-— делаютъ новыя важныя изобретешя въ области ирименешя машины къ пряденш хлопчатобумажная волокна. Все вме сте является вполне закономернымъ процессомъ, движущей силой кото* раго была чрезвычайно сильно чувствовавшаяся въ Англin того времени потребность въ ускоренш процесса пряденш: развитае спроса на бумажиыя ткани создало въ стране усиленный спросъ на бумажную пряжу, но ручная прялка не могла угнаться за ткацкимъ станкомъ— и вотъ *) „Человекъ создалъ предметы украшешя раньпк!, чемъ одежду; одежда, въ некоторой своей части, есть не что иное, какъ преобразован ные предметы украшещя". (L i р'р е г t. Die Kulturgeschieht»*. 1885. Т. т Стр. 175). /Го, что австралШсше дикарп носятъ, представляетъ собой скорее украшеше, чемъ одежду". (li at z е J. Volkerkunde. Т. И.). .Корень происхо ждешя знака отлич!я и одежды одинъ и тотъ же... Платье, подобно : наку отлич!я, первоначально носится изъ желашя возбудить удивлете". ( С п е н с е р ъ . Основатя соцшлогш. 1898. § 412. Стр.210). 2) Зомбартъ. Организащя труда. Стр. 36.

— 130

это заставило тысячи людей ломать себе голову, какъ придумать способъ работать одновременно на несколькйхъ прялкахъ л). Сходныя при чины вызвали изобретете ткацкой машины. Паровая машина была изо бретена, какъ средство для выкачивашя воды изъ рудниковъ, потребность въ чемъ все возрастала по мере того, какъ углублялись въ рудники и борьба съ заливавшей ихъ водой становилась все труднее,- Ростъ горно заводской промышленности повелъ къ тому, что паровая машина созда лась изъ техъ зачатковъ, въ которыхъ она существовала въ течеше многихъ сотенъ летъ. Первая, имевшая практическое применеше, паро вая машина Томаса Сэвери, была потому и названа имъ «другомъ горно заводчика». Машина эта впоследствш была усовершенствована Ньюкоменомъ, а затемъ Уаттомъ, которому удалось окончательно разрешить трудную задачу применешя пара къ промышленному производству 2). Истсря всехъ этихъ изобретен^ обнаруживаетъ полную зави симость ихъ отъ условШ развита промышленности. Промышленность требовала новаго орудия-— и оно изобреталось заинтересованными людьми. Наше время, однако, глубоко отличается отъ 18 века въ томъ отношешй, что теперь хозяйственныя изобретешя становятся попутнымъ результатомъ развита теоретическаго знания. Теоретически интересъ вызываетъ известное научное изследо ваше, и оно приводитъ изследователя, совершенно неожиданно для него самого, къ решешю той или этой важной практической задачи. Изобретен1я этого типа такъ же характерны для нашего времени, какъ изобретешя перваго типа для 18 века. Такъ, одна половина электротехники возникла изъ теоретическихъ изследовашй Вольты, а другая изъ столь же теоретическихъ работъ Фарадэя. Рядъ теоретическихъ работъ по изучешю строешя бензола привелъ Зинина къ открытш новаго органическая основашя— бензидама (анилина), что повело къ открытш Гоффманомъ искусственнаго синтеза анилиновыхъ красокъ, которыя раньше добывались изъ марены. Новейшее круп ное изобретете— безпроволочнаго телеграфа-— находится въ самой тесной связи съ опытами Герца, посвященными решенш совершенно теорети ческаго вопроса объ электрической природе света. Теоретичесшя работы Крукса повели къ открытш Рентгеномъ ж-лучей— открытш, немедленно получившему важныя применешя и на практике. «Все практические успехи,— говорить Гельмгольцъ,— выросли совсемъ неожиданно изъ изследовашй, которыя могли казаться самыми безполезными пустяками для непосвященныхъ, тогда какъ посвященный, хотя и видЬлъ тамъ еще скрытое отношёше причины и дейстая, но могъ следить за нимъ только изъ чисто теоретическаго интереса» 3). ') Истор1я изобр'Ътешя прядильной машины хорошо известна и опи сывалась много разъ. Движупця силы этого изобретен!я были вполне понятны по своей очевидности уже более старымъ изсл-Ьдователямъ. 0м. хотя бы В. Baines. History of the Cotton Manufactured Great Britain, 1835. Стр. 117 и др. a) Ом. M a t s c h o s s . Geschichte der Dampfmaschine. 1901. ") Гм. Д. Гольдгаммеръ. Gmnerie физики, (Русская Мысль. 1902. II).

— 131 — Конечно, и теперь множество изобретен^ возникаетъ на почве практическихъ интересовъ хозяйства— и число такихъ изобрЬтенш въ наше время абсолютно несравненно больше, чемъ когда-либо раньше. Но наряду съ этими изобретениями для нашего времени осо бенно характерна чрезвычайно быстро растущая группа изобрЬтежй другого типа, которыхъ прошлыя эпохи почти не знали,— изобрете н а , создаваемыхъ ростомъ теоретическаго зкашя. Исторю техническихъ изобретешй можно, такимъ образомъ, разделить на три перюда. Первый перюдъ— человеческое сознан1е еще такъ слабо, что человекъ не стремится сознательно и система тично къ поднят1ю производительности своего труда, и изобретены делаются случайно. Второй перюдъ— изобретете новыхъ орудШ труда становится результатомъ сознательныхъ и планомЬрныхъ усилШ че ловека поднять производительность своего труда; изобретешя вызы ваются хозяйственными мотивами. Третм перюдъ— человечесюй разумъ достигаетъ такого развитая, что теоретическое знаше стано вится самоцелью и техничесюя изобрЬтежя возникаютъ попутно, какъ результатъ теоретическихъ изследоважй, руководимыхъ чисто теоретическими интересами. Среди разнообразныхъ орудж труда, которыя создалъ человЬкъ для увеличешя производительности своего труда, особое значеше имеетъ машина. Съ чисто технической точки зрешя Рёло определяетъ машину, какъ «соединеше способныхъ къ сопротивленш телъ такимъ образомъ, чтобы съ помощью ихъ можно было заставить силы природа приводить тела въ заранее определенныя движешя» ‘). Съ экономической точки зрешя характернымъ признакомъ ма шины является,— какъ указалъ Марксъ,— то, что машина, въ отлич1е отъ простого труда, не просто усиливаетъ и дополняетъ рабочую силу человека, а заменяетъ ее. Каждая машина состоитъ изъ трехъ частей: двигательнаго меха низма, передаточнаго механизма и исполнительнаго механизма или соб ственно рабочей машины. Двигательный механизмъ приводить машину ит. движете, причемъ движущая сила можетъ или заключаться въ самой машине, какъ, напримЬръ; въ паровой машине, или же получать движу щую силу извне, какъ, напримеръ, при движенш водой колеса водяной мельницы. Передаточный механизмъ есть сложная система для передачи движешя и изменения, если нужно, его направлешя, превращая его, напр., изъ перпендикулярнаго въ круговое и т. п. Что же касается до рабочей машины, то эта часть машины исполняетъ ту непосредственную произ водственную операцш, ради которой машина и приводится въ дейсше. Рабочая машина, т.-е. та часть машины, которая непосред ственно выполняетъ производственныя операщй, ради которыхъ ма шина приводится въ дейсгае, есть важнейшая часть машины. Рабо чая машина производитъ те же операщй, которыя при ручномъ споl) R o u l e a u x . Theoretische Kinematik. Стр. 38.

9 *

—

132

—

собfe производства иеполняетъ рабочш. Это достигается благодаря тому, что машина, какъ сказано, делаетъ возможнымъ движеше только въ одномъ опред-Ъленномъ направленш; при этомъ условш работа всего механизма машины определяется не направляющей си лой человека, а устройствомъ самого механизма. Механизмъ действуетъ автоматически, а человеку остается только следить за его дМсгаемъ и исправлять неизбежные недостатки механизма. Чемъ совершеннее машина, темъ меньше места въ ея работе для чело века, и идеальной машиной была бы такая, которая работала бы совсемъ безъ помощи человека. Конечно, такихъ машинъ, совер шенно заменяющихъ человека, не существуете но именно въ этомъ направленш движется техника, стремящаяся все больше и больше освобождать человека отъ механической работы и передавать ее мертвому механизму машины. Хотя только въ наше время машина получила большое применешевъ производстве, исторш машины начинается съ очень древняго времени.. Быть можетъ, первой машиной было сверло для добывашя огня. Лукъ и стрела, веретено, гончарный станокъ, явившейся прототипомъ для токарнаго станка, плугъ, разныя механичесюя приспособлешя для мелешя хлеб ныхъ зеренъ, являются примерами очень древнихъ машинъ. Однако, вплоть до половины 18 вёка машины играли совершенно ничтожную роль въ производстве. Изобретешя прядильной и ткацкой машинъ, вскоре вследъ за изобрЪтешемъ паровой машины, доставившей новымъ рабочимъ машинамъ могучую двигательную силу пара; явились началомъ современной эры машиннаго производства. Безъ пара было бы невоз можно широкое пользоваше рабочими машинами, такъ какъ все друпя двигательныя силы, приводивиня въ движеше машины въ прежнее время (какъ, напр., рабочая сила лошади, человека, сила движущейся водыг ветра) далеко не обладаютъ такими удобствами въ смысле техническаго применешя, какъ паръ. Введете машины составило величайшую эпоху въ исторш тех|;1 ники. Благодаря машине, человеческая рабочая сила перестала быть необходимой для исполнешя чисто механическихъ операщй производ ства. Человекъ, какъ механическая сила, лишился своего прежняго значешя. Съ другой стороны, чрезвычайно возросло значеше чело века, какъ носителя духовной энергш. Человекъ сталъ управлять матер1ей при помощи своей мысли, уже не становясь, какъ прежде, въ одинъ рядъ съ механическими силами природы. Результаты производ ства стали преимущественно определяться совершенствомъ применяю щихся къ делу механизмовъ, а устройство этихъ последнихъ стало деломъ систематической науки. Такимъ образомъ, техника вступила въ непосредственную связь съ наукой и дальнейшее ея развит!е сталоопределяться развит1емъ теоретической научной мысли. Но въ силу антагонистическаго характера, присущаго капита листическому строю, именно техническое совершенство машины, сра внительно съ ручными оруд!ями труда, приводитъ къ принижешю того, кто непосредственно производитъ продуктъ,— рабочаго. Чемъ

— 133 — совершеннее машина, темъ въ большей мере она можетъ заменить рабочаго въ процессе производства; а такъ какъ руководителемъ процесса производства является, при современныхъ услов1яхъ, не ра бочш, а капиталистъ, которому принадлежитъ машина, то после днШ и обращаетъ ея техническую мощь противъ рабочаго. Машина ста новится не слугой, а торжествующимъ соперникомъ работающаго че ловека; продуктъ труда последняго, машина, служить въ рукахъ ка питалиста лучшимъ средствомъ борьбы съ рабочимъ. Введен1е но выхъ машинъ нередко происходило и происходитъ после крупныхъ стачекъ рабочихъ;— убедившись въ непокорности живого оруд1я труда, капиталистъ обращается къ помощи мертваго. И потому рабоч!й привыкаетъ видеть въ машине своего самаго опаснаго врага. Еще въ двадцатыхъ годахъ 19 века а'нглШсюе ткачи нападали на ткацюя фабрики и уничтожали ткацшя машины, которыя лишали ихъ зара ботка и передавали связанными по рукамъ и по ногамъ въ распоря жеше капиталиста. Но, конечно, не въ машине лежитъ причина того, что ея распространеше чувствуется рабочимъ классомъ, какъ тяжелое бедств!е. Сама по себе, машина, чрезвычайно повышая производительность общественнаго труда, является источникомъ небывалаго роста обще ственнаго богатства, характеризующаго наше время. И если этотъ ростъ общественнаго богатства лишь очень незначительно улучшаетъ положеше рабочаго класса, то причиной этого являются обществен ная уок ш я производства, антагонистическая система капитализма.

Настояицй курсъ подразделяется на пять отделовъ: общее учеше о народномъ хозяйстве, производство, обменъ, распределение и учеше о капиталистическомъ хозяйстве въ его целомъ. Со времени французскаго систематика политической экономш— Ж. Б. Сэ— общ!е курсы политиче ской экономш обычно делятся на отделы производства, обмена, распре делешя и потреблешя. Однако, отделу потреблешя не посчастливилось въ политической экономш. Въ то время какъ друпе отделы отнюдь не страдаютъ недостаткомъ содержашя, отделъ потребления, несмотря на свое многолетнее существоваше, все еще не можетъ занять определен наго места въ общей системе. Почти каждый экономистъ наполняетъ его инымъ содержашемъ. Обыкновенно въ этотъ отделъ помещаются учешя о хозяйственныхъ кризисахъ, о страхованш, объ обществахъ по требителей, иногда о бюджетахъ рабочихъ и пр. Но каждый изъ этихъ подотделовъ можетъ найти себе место въ другихъ отделахъ; учеше же о потребленш въ собственномъ смысле слова представляетъ собой, какъ общее правило, нечто въ высокой степени незаконченное й скудное. некоторые экономисты признаютъ, въ виду этого, важной очередной задачей политической экономш создаше систематически разработаннаго уче шя о потребленш. Я стою на принцишально противоположной точке зре шя и думаю вместе съ Дюрингомъ i), что отделъ потреблешя потому такъ мало разработанъ въ экономической науке, что онъ неправильно яключенъ въ эту науку, дело въ томъ, что потреблеше, какъ было объ-

чснено выше, отнюдь не является хозяйственной деятельностью; значитъ,. для потреблешя и нетъ места въ науке о хозяйстве. Ведь вся челове ческая жизнь, есть не что иное, какъ потреблеше, и если потреблеше должно быть особымъ предметомъ изучешя политической экономш, то последняя должна охватить все науки о человеке. Фортешййная игра есть потреблен)'е фортешано и, значитъ, теория фортетанной игры съ этой, точки зрен1я тоже отчасти входить въ составъ политической эко номш. Именно невозможность втиснуть потреблеше въ рамки хозяйства и привела къ безеодержательности отдела о потребленш въ курсахъ по литической экономш 2). То, что обычно помЬщаютъ въ отделъ потреблен1я, включается въ него лишь потому, что нужно же чемъ-нибудь его заполнить. Напримеръ, хозяйственные кризисы самымъ очевиднымъ образомъ соприкасаются со всеми сторонами хозяйственной жизни современнаго общества и отнюдь не представляютъ собой явлешя потреблешя. Не существуетъ ни одной теорш кризисовъ, которая усматривала бы конечную причину кризисовъ въ области потреблешя, ибо такъ называемыя теорш «недостаточная потреблешя» видятъ конечную причину кризисовъ не въ области потребления, а въ области распределешя. Что Касается до стра ховашя, то оно является, съ теоретической точки зрешя, актомъ обме на, какъ это будетъ обосновано въ соответствующей главе настоящая курса. Общества потребителей только по случайному созвучт своего яазвашя могли быть включены въ отделъ потреблешйЖонй представляютъ собой организацш закупокъ, т.-е. обмена и развились на почве борьбы съ торговыми предпр1ят!ями; ихъ естественное место въ отделе обмена. Наконецъ, pa6o4ie бюджеты не могутъ не быть изучаемы въ связи1 еъ заработной платой и, значитъ, входятъ въ отделъ распределешя. Въ большинстве курсовъ политической экономш отделъ производ ства начинается учешемъ о трехъ такъ наз. факторахъ производства, каковыми признаются земля, трудъ и капиталъ. Я не считалъ возмож нымъ следовать этому обычаю по следуюЩимъ причинамъ. Прежде всего, самое учеше о факторахъ производства кажется мне неправильными Крнечно;; стоя на точке зрешя техники, противъ такой классификацшсилъ, действующихъ въ производстве, возражать нечего. Но эта класси фикация,, удобная для техника, весьма неудобна для экономиста.'Какъ было указано въ главе о методологш политической экономш, экономист-!» въ своихъ классификащяхъ долженъ исходить изъ представлешя о само-

1) „Такъ назыв. теорш потреблешя,—говорить Дюриигъ,--оказалась вынужденной свестись къ скуднымъ замЪчашямъ относительно роскоши и непроизволительиаго потреблен]'?! и по необходимости стала повсеместно играть роль въ высшей степени излишняго придатка или одиноко стопщаго дополнешя". Duhring. Kursus der National und Socialokonomie. Изд. 2-e_ 1892. Стр. 9s 2) .Потреблеше,—правильно замечастъ г. Вазаровъ,—только по недоможетъ быть включено въ область политической экономш". Трудъ производительный и трудъ, образующей ценность. 1899. Стр. 6. разум еш ю

4-' 135 — цельности человеческой личности. Между темъ, приравнивая рабочаго орудш его труда и земле, мы, очевидно, разсматриваемъ рабочаго какъ простое средство производства, а не какъ цель. Опасность такой классификацш въ томъ, что она затемняетъ ту основную точку зрешя, кото рая должна быть господствующей въ политической эконом!и. На прак тике Эта классификащя причинила очень много вреда политической эко номш и совершенно спутала мнопя ея учешя. Достаточно указать хотя бы на учеше о распределеши автора этой классификацш Сэ. Приршшиваше рабочаго капиталу и земле явилось для Сэ средствомъ оправдвн1я нетрудового дохода. Вообще, учеше о трехъ факторахъ производств окрашено интересами капиталистическаго класса, для котораго рабочМ, действительно, только Средство производства, и потому не должно иметь места въ политической экономш, признающей рабочаго такой же само целью, какъ и всякаго другого человека. Но и помимо этого принцишальнаго соображешя, учеше о трехъ факторахъ производства отнюдь не пригодно для того, чтобы Играть роль краеугольнаго камня всего учешя о производстве. Оно сопоставляете три момента совершенно" различнаго порядка и делаетъ невозможнымъ правильное освещеше каждаго изъ нихъ. Вотъ почему учеше это не удобно и въ той переработке, которой оно подверглось хотя бы въ весьма тщательно продуманномъ курсе Чупрова. Чупровъ настаиваетъ на томъ, что продукты создаются трудомъ и больше ничемъ. «Съ эко номической точки зрешя,— совершенно правильно говоритъ онъ,— содЪйCTBie силъ природы и капитала является лишь услов!емъ большей или меньшей производительности труда, единственнаго творца хозяйственныхъ благъ» I). Темъ не менее, онъ считаетъ возможнымъ свести услов1я про изводительности труда къ следующимъ «тремъ главнымъ категор!ямъ: во-первыхъ, къ услов1ямъ, связаннымъ съ самимъ трудомъ, во-вторыхъ, къ услов!ямъ, связаннымъ со свойствами матер1аловъ и силъ внешней природы и, въ третьихъ, къ услов1ямъ, связаннымъ съ капиталомъ» ®), и последовательнб разсматриваетъ одну категорш услов1Й за другой. Въ результате получается крайняя спутанность изложешя. Такъ, напр., при разсмотренш условШ, связанныхъ съ трудомъ, приходится говорить частью объ услов1яхъ внешняго характера, выходящихъ за пределы по литической экономш, какъ, напр., о распределении населешя по возрастамъ, по поламъ, и т. п., что является областью статистики населешя, частью же объ услов1яхъ чисто соц1альныхъ, напр., о распределен^ на селешя по занятшмъ, и даже о фабричномъ законодательстве и т. п., чему место, казалось бы, вовсе не въ начале; отдела о производстве. Затемъ следуетъ учеше о капитале; причемъ капиталъ разсматривается одновременно и какъ логическая и какъ историческая категор1я Хозяй ства. Развивается все трудное учеше о воспроизведен^ общественнаго капитала, совершающемся, какъ известно, путемъ ряда обменовъ на основе сложныхъ сощальныхъ отношешй капиталистическаго общества. Все вместе образуетъ нечто въ высокой степени хаотичное и незакон ченное, ибо, напр., понимание уСловШ воспроизводства общественнаго ’) Ч у п р о в ъ . Политическая эконотя. Стр. 74. 2) Тамъ же, стр. 80.

— 136 капитала предполагаетъ предварительное знаше законовъ реализацш про-* дуктовъ въ капиталистическомъ хозяйстве. Вообще, учеше о кругово роте общественнаго капитала, будучи однимъ изъ труднЪйшихъ отд§ловъ политической экономии, можетъ быть излагаемо лишь въ конце курса после выяснешя более элементарныхъ явлешй капиталистическаго хозяйства, но никоимъ образомъ не въ начале. Въ тексте сделана попытка совершенно порвать съ традицюннымъ учешемъ о трехъ факторахъ производства. Въ настоящей главе разематривается процессъ производства преимущественно въ абстрактной фор ме, какъ логическая категория хозяйства. Въ след’ующихъ главахъ будутъ раземотрены исторически преходянця соЦ1альныя формы, въ которыхъ совершается производственный процессъ. Въ современныхъ курсахъ политической экономии до настоящаго времени находятъ себе место разеуждешя о такъ наз. п р о и з в о д и т е л ь н о м ъ и н е п р о и з в о д и т е л ь н о м ъ труде. Эта классифика ция играла въ свое время очень большую роль въ политической экономш. Она ведетъ свое начало преимущественно отъ физюкратовъ, которые признавали пройзводительнымъ трудомъ только трудъ земледельца, на томъ. основанш, что, по ихъ взгляду, только земледельческШ трудъ соз даетъ новое богатство. Отъ физюкратовъ это дележе перенялъ Адамъ Смитъ, признавший производительнымъ всякШ трудъ, создающШ матерь альное богатство. Затемъ между экономистами последовали продолжи тельные! споры по вопросу объ отличительныхъ признакахъ производительнаго и непроизводительнаго труда, причемъ французеше экономисты •были склонны расширять понят1е производительнаго труда такъ, ч т о б ы оно охватывало всящй полезный трудъ, а англШсюе экономисты (школа Рикардо) остались верны понимашю Смита. Споръ этотъ продолжается и до настоящаго времени. Мне кажется онъ однимъ изъ яркихъ примем ровъ техъ чисто схоластическихъ словопрешй, въ склонности къ которымъ Контъ -упрекалъ экономистовъ 1). действительно, для чего нужно эконон л Ш смею утверждать это, несмотря на то, что вопросу о про изводительномъ и непроизводительномъ труде посвящено чуть не 200 страницъ въ работе Маркса .Theorien uber den Mehrwert". Но именно яти разеуждешя Маркса и убеждаютъ меня въ полной бесплодности всего соответствующаго спора. Изъ такой сухой смоковницы даже Марксе не могъ извлечь никакихъ плодовъ. Въ результате своего обшнрнаго пзеледовагпя Марксъ приходить къ следующему выводу; „производитель ный трудъ—въ системе капиталистическаго производства—есть такой, который создаетъ прибавочную ценность для лица, применяющаго этотъ трудъ, Или такой, который нревращаетъ объектииныя услов1я труда въ капиталъ и собственника этихъ общественныхъ уеловШ въ капиталиста, следовательно, такой трудъ, который производить свой собственный про дукте, какъ Капиталъ". VL'huorien uber den Mehnvert. I. Стр. 411). Такихе опредёлешй можно создать сколько угодно, но для чего онй нужны? Со гласно этому определенно, трудъ крестьянина, работающего на своемъ поле, непроизводителень (такъ какъ онъ не создаетъ прибавочной цен ности) и ироизводитоленъ, когда крестьянинъ работаетъ на поле сельскохозяйственнаго нредиршшмателя-капиталиста. Но, будучи пепроизводительнкмъ, трудъ крестьянина, работающаго на себя, все же создаетъ продуктъ и обладаетъ, но Марксу, производительной силой и производи тельностью. Итакъ, непроизводительный труде, производяпцй продуктъ и обладающей производительностью!

—

137

—

мичёской науке дЪлеше труда на производительный и непроизводитель ный? Для физюкратовъ дёлеше это имело вполне определенный и очень важный смыслъ: съ ихъ точки зрешя производительный трудъ былъ наи более полезнымъ трудомъ для народнаго хозяйства. Но уже Смитъ со вершенно порвалъ съ этимъ понимашемъ и усиленно настаивалъ на томъ, что названная классификащя не имеетъ ничего общаго съ признажемъ большей или меньшей полезности различныхъ видовъ общестненнаго труда. Но если такъ, то все это делеше лишается всякаго научиаго значешя. Въ сущности, за нимъ скрывается действительно очень важное для политической экономш депеше труда на хозяйственный и нехозяй ственный трудъ. Это последнее делеше необходимо экономической науке для точнаго установлешя области ея изследовашя и доказывать важность его нетъ надобности. Оно и дано въ настоящемъ курсе. Но рядомъ съ нимъ для традицюннаго делешя труда на производительный и непроиз водительный решительно не остается места ').

Общая литература. М а р к с ъ . Капиталъ. Т. I. J е у о n s. The Theory of Political Economy. 3-е изд. 1888. К. B u c h e r . Arbeit und. Rhythmus (не сколько русскихъ переводовъ). 3 о м б а р т ъ. Организащя труда и трудя щихся. Пер. съ нем. 1901. R e u l e a u x . Theoretische Kinematik. 1875. Noi re. Das Werkzeug. 1880. E r n s t Ка р p. Grundlinien einer Philosophie der Technik. 1877. Ge i g e r . Zur Entwickelungsgeschichte der Menschheit. 1878. Техника первобытныхъ народовъ. М о р г а н ъ . Первобытное обще ство. Л и п п е р т ъ . McTopin культуры. Е. H a h n . Die Haustiere in ihren Beziehungen zur Wirtschaft der Menschen. 1896. B u c h e r . Die Wirtschaft der NaturvOlker. 1898. Новейшая HCTopiH техники и техническихъ изобретешй. В a i n е s. History of the cotton manufacture in Great-Britain. 1837. J a m e s . History of the worsted manufacture. 1857. P e 1 k i n. History of the machine wrought hosiery and laces manufacture. 1867. C o o k e T a y l o r . Introduction to a history of the factory system. 1886. Г о б с о н ъ. Эволющя современнаго капитализма. Пер. съ англ. 1898. K a r m a r s c h . Geschichte der Technologic. 1872. В uc h e r. Geschichte der technischen Kiinste. 1875. R e u l e a u x . Kurzgefasste Ge schichte der Dampfmaschine. 1891. Е г о же. Vortrageiiber Geschichte der technischen Mechanik. 1885. Ma t s c h o s s . Geschichte der Dampfmaschine 1901. I. М. К у л и ш е р ъ . Эволющя прибыли съ капитала. Т. II. 1908.

2) Подвергнувъ убедительной критике различныя ионимашя ра ле [йя труда на производительный и непроизводительный, А. А. Исаевъ приходитъ къ тому выводу, что производительнымъ трудомъ долженъ считаться всяшй полезный, а непр'оизводительнымъ -безполезный трудъ. „Непроизводительнымъ (Трудомъ),—говоритъ онъ,—мы считаемъ всякий безполезный трудъ“ (Начала' политической экономш. Стр. 57). Если такъ, то проще и говорить о полезномъ и безполезномъ труде и не плодить безъ пользы новыхъ терминовъ, темъ более, что можно усомниться въ науч ной важности такого глубокаго различешя. какъ различеше полезнаго и бешюлезнаго труда.

138

—

ГЛАВА И.

Простое и сложное сотрудничество. I. П р о с т о е с о т р у д н и ч е с т в о . Его формы. Большая про изводительность крупнаго производства сравнительно съ мелкимъ. И. С л о ж н о е с о т р у д н и ч е с т в о . Общественное и техническое раздЬлете труда. Выгоды и невыгодыразделешя труда. III. Д и ф ф ере н щ ац 1я о б щ е с т в а . Возникновеше господствующихъ группъ. Теор1я Спенсера. Разделеше труда и распределение въ обществе богатства и власти. Гра ницы общественной дифференщацш. Критическая оценка Смитовскаго учешя о разделении труда. Соображетя Маркса и Бюхера.

I. П р о с т о е с о т р у д н и ч е с т в о . Индивидуальный, единолич ный хозяйственный трудъ является въ челов'Ьческомъ обществ’Ь исключешемъ, а господствующей формой труда является совместный трудъ более или менее обширныхъ группъ людей. Т р у д ъ н и с к о л ь к и х ъ л юд ей, н а х о д я щ и х с я в ъ и з в Ъ с т н о м ъ в з а и м о д е й ст в iи другъ съ д руг ом ъ , называется сотрудничес т в о м ъ . Оно бываетъ п р о с т ы м ъ и с л о ж и ымъ. Простымъ сотрудничествомъ называется совместный трудъ несколькихъ людей, исполняющихъ одну и ту же работу. Если же работа ихъ различна, то это будетъ сложное сотрудничество. Можно различать три вида простого сотрудничества: 1) т о в а р и щ е с к и т р у д ъ , 2) с к о п л е н 1 е т р у д а и 3) с ц е п л е н 1 е т р у д а . Т о в а р и щ е с к и м ъ трудомъ называется такой трудъ, при которомъ каждый работаетъ независимо отъ другого, значеже же това рищества состоитъ лишь въ непосредственномъ соседстве одного ра ботника съ другими. На первый взглядъ можетъ показаться, что здесь нетъ никакого сотрудничества; однако, это близкое соседство работающихъ людей оказываетъ на самомъ деле значительное кос венное вл1яше на производительность труда. У первобытныхъ наро довъ существовали даже особыя здашя, предназначенная для обще ственнаго труда, разделенный пополамъ: въ одномъ отделенж рабо тали мужчины, въ другомъ— женщины. И въ настоящее время во мно гихъ местностяхъ Россж существуетъ обычай совместныхъ работъ,— напр., крестьянская девушки собираются въ одну избу для совмест на™ прядешя. Точно также ткачи-кустари центральной Росой еще недавно работали преимущественно въ такъ называемыхъ светелкахъ— общественныхъ здажяхъ, выстроенныхъ или на средства отдельныхъ предпринимателей, или же .въ складчину самими кустарями, причемъ каждый изъ участниковъ оплачивалъ свое место. Значеше товарищескаго труда заключается, прежде всего, въ томъ, что со вместный трудъ даетъ возможность сообща пользоваться средствами производства, сберегать расходы по отопленйо, помещ енш , освещен!ю и т. п. Съ другой стороны, товарищескш трудъ имеетъ и чисто

психическое вл!яше на работу, делая ее болйе производительной, благодаря соревноватю работающихъ, бол^е пр1ятной внешней об становке, меньшей монотонности и Т. п. Вторая форма простого сотрудничества-—с к о п л е н i е т р у д а— имеетъ мЪ€Т0 тогда, когда: несколько работающихе соединяютъ свой усилю вместе для иСполнешя работы, которая превышаетъ силы ка* ждаго изъ нихъ, напр, при поднятм большой тяжести. Вообще, когда хозяйственная жизнь требуетъ какого-нибудь очень о0ширнаго сооружешч, то таковое можетъ быть исполнено только при помощи скоплетя труда. Обычными ^примерами скоплешя труда является устрой ство дорогъ, проведете каналовъ и Т. п. Все подобный сооружен1я безусловно превышаютъ силы единичнаго человека и могутъ быть осуществлены лишь при помощи силы массъ— соединешя въ одно трудовыхъ усшай множества людей. Временное скоплен!е труда наблюдается въ производствахъ, имеющихъ так. наз. критичесюе перюды— таюе перюды, въ течеше которыхъ за короткШ срокъ требуется исполнить работу, превышаю щую силы отдельнаго человека, какъ, напримйръ, въ земледелии косьба или уборка хлеба на обширныхъ пространствахъ и Щ п. Третья форма простого сотрудничества— с ц е п л е н i е т р у да--характеризуется темъ, что въ этомъ случае pa6o4ie, хотя и могли бы исполнить данную работу своими единичными силами, но помогай другъ другу, увеличиваютъ производительность общаго труда. Работа могла бы быть исполнена и отдельнымъ рабочимъ (и въ этомъ отлй4ie сцеплешя труда отъ скоплешя труда), но не такъ успешно. Х а рактерными примерами сцеплешя труда у первобытныхъ народовъ являются общественный охоты и рыбныя ловли; Въ этомъ случае, благодаря сотрудничеству обширныхъ массъ людей, Становится воз можнымъ убить и поймать значительно большее количество дичи, чемъ это было бы доступно при охоте единоличными силами. Въ книге Н. Зибера «Очерки первобытной экономической культуры» при водятся многочисленные примеры такихъ общинныхъ охоте и рыб.ныхъ ловель *'). Во всехъ ихъ применяется то, что можно назвать

l) ,Въ широкихъ рекахъ Австралш,|$г'оворйтъ Виберъ,—гд%, во чиста и низка, партш туземцевъ, отъ 40 до 50 человекъ каждая, ловятъ рыбу острыми .копьями изъ тиердаго дерева около шести футовъ длиной и съ острыми наконечниками. Образуя изъ себя широкш нолукругъ, они погружаются одновременно нъ воду со своимъ оруж1емъ и остаются подъ нею довольно долго. Если ловъ* былъ неуспешенъ, они отплывиютъ на lit,сколько’ нрдовъ далее и снова ныряютъ съ оруж1емъ въ рукахъ, Та кимъ образомъ они часто перемещаются на протяженщ Одной и ли двухъ миль, пока не поймаютъ рыбы сколько нужно". (Зиберъ. Очерки первобыт ной экономической культуры. Изд. 2-е. Стр. 10). „Въ охоте за кенгуру' принимаетъ учасгле целое племя или несколько соединенных!, племенъ. Избравши место для охоты, мужчины ложатся въ траву на близкомъ разстоянш другъ отъ друга вдоль долшгь, а женщины и дети, образуя длинную линда, всходятъ на холмы, стараясь гнать кенгуру въ долины, на которыхъ размещаются мужчины. Животныя инстинктивно избираютъ это направлеше, потому что сюда легче бежать. И® мере того, какъ стадо съ шумомъ пробегаетъ мимо охотниковъ, каждый изъ нихъ по очереди

принципомъ ц е п и . Охотники образуютъ собой цепь, облаву, и, благодаря этому, ни одно животное, охваченное цепью, не можетъ уйти отъ охотника. СцЪплен1е труда наблюдается также при постройк-6 нисколь кими рабочими дома. Pa6o4ie, одновременно работая надъ построй кой дома, работаютъ более производительно, чемъ могъ бы рабо тать отдельный рабочШ; если бы каждый ; рабочШ работалъ одинъ, то e viy пришлось бы непроизводительно тратить время на переходъ съ одного места къ другому, при совместной же работе несколь кихъ плотниковъ или каменьщиковъ домъ равномерно растетъ со всЪхъ сторонъ,— коллективный рабочш охватываетъ домъ со всехъ сторонъ, и непроизводительная трата труда на перем'Ьщеше съ места на место устраняется. Принципъ ц1ши выступаетъ съ еще больш й ясностью, когда pa6o4ie при постройке дома, чтобы под нять наверхъ грузъ кирпичей, становятся въ рядъ и, вместо того, чтобы спускаться и подыматься по одиночке съ этимъ грузомъ, пе редаютъ его изъ рукъ въ руки и, такимъ образомъ, переносятъ его на верхъ. Во всехъ этихъ случаяхъ каждый отдельный рабочей непосред ственно помогаетъ другому, благодаря чему трудъ всехъ соединяется въ одно общее цЬл^е и становится производительнее. Вместо одного рабочаго съ двумя руками является Коллективный рабочШ, обладающ ш десятками и сотнями рукъ. Въ другихъ случаяхъ сцеплежя труд работа каждаго рабочаго сэхраняетъ свой индивидуальный, обособлен ный характеръ, но, благодаря одновременнымъ или последователь нымъ тру овымъ дМ сгаямъ несколькихъ рабочихъ, становится воз можнымъ для каждаго рабочаго более правильное регулироваше его личнаго труда. Возьмемъ, напр., ручную молотьбу. Молотить можетъ и одинъ рабочш. Но если въ молотьбе участвуетъ несколько рабо чихъ, причемъ каждый изъ нихъ ударяетъ цёпомъ всдедъ за другимъ, то работа идетъ гораздо спорнее потому, что взмахи цепомъ становятся равильнее и ритмичнее, п о д ш т е и опускаже цепа со? вершаются черезъ одни и те же промежутки времени. Благодаря этой ритмичности, регулируемой внешнимъ образомъ самимъ процессомъ совместной районы, становится возможнымъ достижеже автоматизма работы— а это очень существенно повышаетъ ея производительность. Чемъ автоматичнее трудъ, темъ меньше при одится рабочему тра тить своего внимашя, а, значить, и нервной силы, на исполнеже ея наилучшимъ образомъ. Автоматизмъ работы экономизируетъ нервную силу человека и въ то же время даетъ возможность работнику исполнять ра оту съ быстротой и отчетливостью, присущей чисто рефлекторнымъ процессамъ нашего организма. Простое сотрудничество было очень распространено на первыхъ ступеняхъ хозяйственнаго развитая. Но было бы грубой ошибкой дуиоднпмается изъ засады и наносить ударъ копьемъ одному или двумъ животиымъ. Такимъ образомъ они поддерживаютъ другъ друга, пока стадо не пройдеть мимо последняго охотника, и тогда они начинаютъ собирать свою добычу"; (Тамъ же, стр. 12).

— 141 — мать, что простое сотрудничество свойственно только первоначальнымъ ступенямъ хозяйственнаго развита. Наоборотъ, теперь со вместно трудятся гораздо болышя массы рабочихъ, чЪмъ прежде, со ответственно большей обширности хозяйственныхъ задачъ. Современ ная фабрика представляетъ собою комбинацш простого и сложнаго сотрудничества, причемъ множество рабочихъ исполняет!» одну и ту же работу. Гигантсюя предпр1ят1я нашего времени— напримЪръ, по стройки железныхъ дорогъ— требуютъ сотрудничества десятковъ и сотенъ тысячъ людей, занятыхъ одной и той же работой. Помимо указанныхъ обстоятельствъ, повышающихъ производи тельность труда рабочихъ, работающихъ сообща, всемъ видамъ со вместной работы более или менее обширныхъ группъ людей присуши въ большей или меньшей степени те выгоды, которыя свойственны, съ чисто технической стороны, к р у п н о м у производству сравни тельно съ м е л к и м ъ . Постройка дома вдвое большей вместимости стоитъ, какъ общее пр вило, не вдвое большихъ, а несколько меньшихъ затратъ; устройство котла вдвое большихъ размеровъ обхо дится не вдвое дороже, а несколько меньше; одинаковое освищете вдвое большаго помещешя требуетъ не двойного, а несколько меньшаго увеличежя осветительных! средствъ; для отоплешя вдвое боль шаго дома требуется менее, чемъ вдвое топлива и точно также ма шина вдвое большей силы требуетъ менее, чемъ вдвое большаго ко личества топлива для исполнешя двойной работы, и т. д., и т. д. Вообще, въ известныхъ пределахъ, всякое увеличеше размеровъ производства приводитъ къ тому, что на достижеше того же полезнаго эффекта » риходится затрачивать меньше и меньше силы. По некоторымъ американскимъ вычислешямъ, годовой расходъ въ промышленныхъ предпр1ят1яхъ на одну конную силу при пятисильныхъ паровыхъ машинахъ равенъ, въ переводе на русопя деньги, 354 р., при пятидесятисильныхъ машинахъ— 105 р. и при машинахъ въ 3.000 силъ— 36 р. Газовый двигатель въ одну конную силу стоитъ фабрике 470 р., а въ десять силъ— 1,690 р. '). Единица силы турбины при электриче ской станцш обходится темъ дешевле, чемъ большее количество силъ даетъ турбина. Такъ, при турбине въ 50 силъ одна сила стоитъ 109,5 марокъ, а при турбине въ 4,000 силъ одна сила стоитъ всего 20 марокъ. Точно также и при передаче электрической энерпи на разстояше единица силы обхо дится тЪмъ дешевле, чемъ больше силъ передается. При 200 передаваемыхъ лошадиныхъ силахъ стоимость передачи одной силы на 1 килом, равна 50 мар., а при 20,000— только 1,25 мар. Чемъ крупнее динамо-машина, темъ менее энерпи она теряетъ непроизводительно: у динамо-машинъ въ 5.000 килоуаттъ непроизводительная потеря энерпи равна 2 1 ,7 % , а у машины въ 100 килоуаттъ она доходить до 32,7 % а). на петербургскомъ машиностроительномъ заводе Г. А. Лесснера паровой котелъ въ 100 квадр. метровъ площади нагрева продается за 4.500— 5.000 руб., а котелъ съ площадью нагрева въ 200 кв. метровъ за 7.000— J) Ср. Исаевъ. Начала политической экономш. Изд. 7*е. Стр. 132. 2) Вестникъ Финансовъ. 1910. № 88. Стр. 489.

8.000 руб. На томъ же заводе паровая машина компаундъ съ конденс'ащей въ 100 силъ продается, приблизительно, за 12 тыс. руб., а-такая же машина въ 200 силъ— за 17-^18 тыс. руб. Чемъ крупнее машина, постройка или какое-либо сооружеше, темъ, въ известныхъ пределахъ, меньше стоитъ единица г оЛезнаго эффекта. Эта зависимость имеетъ такой всеобщш характеръ, что о я не можгтъ не выте ать изъ какихъ-либо общихъ законовъ природы. И действительно, зависимость эта есть н что иное, какъ н е о б х од и м о е п о с л е д с т в iе т е о м е т р и ч е с к а г о з а к о н а с о о т н о ш е н и я о б ъ е м о в ъ и п о в е р х н о с т е й - Объемы шаровъ растутъ, какъ кубы рад1усов! , а поверхности, какъ к адраты рад1усовъ: чемъ больше тело, темъ меньше приходится поверхности на единицу объема, откуда следуетъ, что во всехъ техъ Случаяхъ, когда полез ное дейстае тела находится въ соотношенш Съ его объемомъ, а стоимость производства— съ его поверхностью (что является наибо лее частымъ случаемъ въ хозяйстве), увеличеше объ ма производимыхъ телъ должно, при прочихъ равныхъ услов1яхъ, уменьшать стоимость достижежя даннаго полезнаго эффекта.' Поэтому, при проччхъ равныхъ услов1яхъ, чемъ больше домъ, темъ дешевле обходится единица его объема. Машина вдвое большаго объ ма и вдвое больше принимающая топлива менее, чемъ вдвое больше, непроизводительно теряетъ тепла черезъ свою поверхность; точно также неп оизводительное треше, при увеличенш вдвое объема машины, увеличивается менее, чемъ вдвое, ибо поверхность машины увеличивается при этомъ менее, чемъ вдвое, и т. д., и т. д. Благодаря всему этому, полезное дейсгае машины растетъ по мере увеличешя ея объема. Чтобы ото пить вдвое большее помещеше. требуется менее, чемъ вдвое топлива потому, что при увеличенш вдвое помещешя уменьшается, по отно шешю къ его вместимости, площадь его поверхности, а всякое по мещеше непроизводительно теряетъ теплоТу черезъ свою поверх ность. Если вынуть стену, разделяющую две освещенныя комнаты, то сила света въ каждой изъ нихъ увеличится, такъ какъ светъ въ одной комнате будетъ освещать и другую, и т, д., и т. д. Поэтому при крупномъ производстве, имеющемъ возможность пользоваться более крупными постройками, машинами и вообще средствами производства, пользоваше ими по отношешю къ ихъ по лезному эффекту обходится дешевле, единица полезнаго дейсгая стоитъ меньше, чемъ при мелкомъ— и въ этомъзаключа тся о с н о в ное т е х н и ч е с к о е п р е им ущ е с тв о к руп на го п р о и з в о д с т в а н а д ъ м е л к и м ъ *). ') Любопытно, что приводимое въ тексте объяснеше общей причины большой выгодности крупнаго производства сравнительно съ мелкимъ (законъ соотношения объемовъ и поверхностей) неизвестно не только со временной экономической науке, но, насколько я могу судить, не будучи тохнологомъ, и современной технологш. Во всякомъ случае, въ новейшемъ оп<!ц1альномъ труде, поСвященномъ вопросу о стоимости машинъ—книге им,женеръ-технолога Н. Г. Серговскаго „Стоимость и оценка машинъ*

Но преимущество это не имеетъ абсолютнаго з ачешя: оно имЪегь силу лишь въ .известныхъ предЬлахъ. Такъ, напр., построй;-а двухэтажного дома обходится относ тельно дешевле, чёмъ одноэтажнаго, потому что сберегаются расходы на крышу и фундаментъ— то и другое приходится делать въ обоихъ случаяхъ въ равномъ раз мере. Но, напримеръ, постройка двадцатизтажнаго дома обошлась бы не въ двадцать, а въ гораздо большее число разъ дороже, ч$мъ постройка обычнаго одноэтажнаго дома. Въ этомъ случае пришло ь бы прибегнуть къ овершенно инымъ строиТельнымъ м тер!аламъ и пр1емамъ постройки, такъ какъ обычные строительные матер1алы не обладаютъ для такой постройки достаточной прочностью. Такимъ образомъ, за извест»ымъ пределомъ, увеличеше объема производимаго продукта ведетъ къ относительно более быстрому возрастан!ю расходовъ производства, благодаря все большему сопротивленш, кото рое приходится при этомъ преодолевать. Итакъ, правило относительной выгодности круп аго и мелкаго производства можетъ быть формулировано следующимъ образомъ. Крупное производство требуетъ, до известнаго предела, при прочиХъ равныхъ услов1яхъ, для достижешя единицы полезнаго эффект мень шей затраты труда, чемъ мелкое; по достиженш же этого предела дальнейшее увеличеше размера'производства ведетъ къ росту стои мости единицы Полезнаго эффекта. Иначе говоря, для каждаго рода производства существуетъ свой optimum— такой размерь произволства, при которомъ производительность труда достигаетъ своей наи большей величины. До достижешя этого оптимума всякое увеличеше размера производства увеличиваетъ производительность труда; Когда оптимумъ достигнуть, то дальнейшее увеличеше размера производ ства ведетъ къ падешю производительности труда/ На какомъ пункте находится тотъ пределъ, за которымъ даль-. пЬйшее расширеше производства технически нерацюнально, ибо оно сопровождается не повышешемъ, а понижешемъ производительности труда— это въ общей форме установлено быть не можетъ и зави ситъ отъ Сложныхъ техническихъ и экономическихъ условШ каждаго отдЬльнаго рода производства. И. С л о ж н о е с о т р у д н и ч е с т в о . Въ основе сложнаго соIрудкичества шежитъ разделение труда, которое бываетъ двоякаго (1!Ю7) не содержится ничего иохожаго на обтую формулировку озпачеппаго принципа.. Но въ отдЪлышхъ частныхъ случаяхъ г. СерговскШ под ходить къ обобщенно, устанавливаемому мною въ настоящем'». курсТ.. Такъ, говоря о иоиудной стоимости машинъ, онъ щшходитъ къ следую щему соображение: „Сравпймъ... попудиыя стоимости двухъ ст^дышхъ цнлиндровъ высокой; обработки, изъ которыхъ первый ИмЪетъ дтю тръ 4", а второй ЯусТь сырой матер'тлъ стоитъ 500 коп. за пудъ въ обоихъ случаяхъ, продуктивная плата—2 коп. за 1|~|"" и коэфф. накл. Iinex.:-1,5 к. Пудъ перваго цилиндра имъетъ 130; TY' боковой поверхности, м. пудъ второгб^З.ОВцЩ}7''. При этихъ данных ь калысулящя !цилиндра даотъ, что:пудъ перваго1цилиндра будетъ стоить 1 1 р. Щ к., а второго 109... Такимъ образомъ, следя за изменешемъ попудиой стоимости какойлибо машинной части, мы наблюдаемъ увеличеше этой стоимости съ уменьшетёмъ размеровъ... части'7 (назв. соч., стр. 198—10!)). Этотъ выводъ есть частный случай устанавливаема^ мною общаго правила.

— 144-1

рода: 1) т е х н и ч е с к о е и 2) о б щ е с т в е н н о е . Техническимъ ' раздЪлешемъ труда называется разложеше какой-либо трудовой опе рацш на ея различныя составныя части, причемъ каждая часть работы выполняется особымъ рабочимъ. Общественное же разделеше труда заключается въ томъ, что каждый рабочш спещализируется на исполненш той или иной различной частичной работы, входящей въ со- , ставъ всего общественнаго труда. Общественное разделеше труда можетъ не сопровождаться техническимъ и обратно. Такъ, напр., если мужчины занимаются охотой,, а женщины землед1шемъ (какъ въ первобытномъ племени), то въ данномъ случай имеется общественное разделение труда. Но техническаго разделешя труда нетъ, такъ какъ «охота и земледел!е не представляютъ собою одной трудовой операщй, которая впоследствш подразделилась бы на составныя части: передъ нами две совершенно независимыя другъ отъ друга производственныя операцш, и, значитъ, спещализащя отдельныхъ членовъ общества на исполненш одной изъ нихъ не означаетъ собой техническаго разделешя труда. Съ другой стороны, если одна трудовая операщя разделяется на свои различаюицяся другъ отъ друга составныя части (напр., въ классическомъ примере смитовскомъ булавочной мануфактуры, где одинъ рабочШ тянетъ проволоку, другой выпрямляетъ ее, третШ режетъ, четвертый заостряетъ булавку, пятый приготовляетъ головку и т. д.), то мы имеемъ несомненно техническое разделеше труда. Но если отдель ные рабоч>е не спещализируются на выполненш одной и той же операцш,— если, напр., сегодня данный рабочш тянетъ проволоку, завтра ее режетъ, послезавтра ее выпрямляетъ и т. д., то все ра6o4ie, по истеченш известнаго перюда времени, оказываются испол нявшими те же разнообразный трудовыя операщй, и, значитъ, спещализацш труда въ ихъ среде не было. Следовательно, въ данномъ случае не было и общественнаго разделешя труда, несмотря на на личность его техническаго разделешя. Въ нашей кустарной промыш ленности нередко наблюдается весьма детальное техническое раз делеше труда при отсутс-твш общественнаго; одинъ и тотъ же ку старь можеть исполнять и фактически последовательно исполняетъ все разнообразныя частичныя операщй (одновременно исполняемыя разными кустарями), изъ которыхъ слагается полная производствен ная операщя. Общественное разделеше труда исторически предшествуетъ тех ническому. Вначале оно основывалось преимущественно на естествен* ныхъ различ!яхъ людей по полу. и возрасту. «Принципъ, лежащш въ основе стариннаго разделешя труда,— гово рить Бюхеръ,— заключается по преимуществу въ томъ, что на женщину падаетъ вся работа, связанная съ обработкой и Добывашемъ растительныхъ веществъ, а также приготовлешя необходимыхъ для этого орудШ и сосудовъ, а на долю мужчины выпадаютъ охота, рыбная ловля, уходъ> за скотомъ и точно также приготовлеше необходимыхъ для этого ору» ж!й и орудШ. Въ область женскаго труда входили такимъ образомъ мноНя очень тяжелыя и утомительныя рабоч1я операщй, какъ, напр., мо-

— 145 - • h o i ьба и размолъ хл'Ьбныхъ зеренъ, печенье хлЪба, приготовлеше пищи и нпнитковъ, гончаркичество и обработка растительныхъ волоконъ» *).

Сложное сотрудничество еще больше повышаетъ производитель ное п> труда, чЪмъ простое сотрудничество. Ко всЬмъ выгодамъ про стого сотрудничества въ сложномъ сотрудничества присоединяется, благодаря раздЪлешю труда, рядъ чрезвычайно существенныхъ нойыхъ выгодъ. Адамъ Смитъ отм'Ьтилъ слЪдующ1я выгоды раздЪлен!я I|>уда: 1) благодаря спещализацш на одномъ занята увеличимиется легкость обучешя этому занятщ ловкость и искусство рабочиго въ данной отрасли труда; 2) при занятш все время однимъ и тЪмъ же трудомъ исчезаютъ перерывы работы, требующ1вся для перехода отъ одного труда къ другому, и 3) при упрощенЫ нроизводственныхъ операщй облегчается возможность техническихь усовершенствований и изобрЪтешй, которыя, при значительномъ раздЬлсп1и труда, могутъ делаться даже необразованными рабочими, за питыми этими упрощенными операщями 2). Первая выгода разд'Ьлежя труда, указанная Смитомъ, не можетъ быть оспариваема, но ей противостоитъ та невыгода, что челов'Ькъ, .нанимаясь исключительно однимъ занят1емъ, становится узкимъ спеЩилистомъ,— что влечеТъ за собой для него разнообразныя невыгодИМИ посл1>дс'гая. Неравномерное упражнение органовъ нашего т^ла iicrtjiaronpiflTHO д1>йствуетъ на общее состояже нашего организма; одностороннее упражнеше нашихъ способностей разстраиваетъ наше Общее здоровье. Поэтому, какъ ни велики ловкость и искусство, доI гигаемыя спещализащей на одномъ родь труда, они часто покупиются дорогой ценой ослаблешя организма. Сколько професаональНЫХ1> болезней возникаетъ на почве чрезмерной спещализацш! Чрезм Ирная спещализащя, въ конце концовъ, вредитъ и успеху самой i педализированной работы, такъ какъ известная разносторонность, полнота развита нашихъ способностей, требуется и для успЪшнаго дМ сгая каждой изъ нихъ. Это верно какъ по отношешю къ физи ческому, такъ и умственному труду. Конечно, нельзя съ усп'Ьхомъ сниматься многими различными работами. Но сосредоточить все (Нои силы на исполнеши какой-либо одной изъ нихъ, въ ущербъ Всесторонности развита нашего психофизическаго организма— это щичитъ подорвать свою собственную работоспособность и понизить производительность своего труда. Вторая выгода раздЪлешя труда, указанная Смитомъ, не имеетъ существенная значешя, такъ какъ на переходъ отъ одного занята h i . другому требуется незначительное время, или даже на это не I ребуется никакой затраты времени, если работникъ сегодня занимматся однимъ деломъ, завтра другимъ и т. д., а между тбмъ разнор) BUcher. Arbeit und Rythmus. 3-е изд. Стр. 379—380. *) Адамъ Смитъ. Изсл-Ьдоваше о при род^Ь и причинахъ богатства Икродовъ. Пер. Бибикова. 1866. Т. I. Стр. 103 и сл. 10

— 146 — o6pa3ie заняли, делая трудъ более пр1ятнымъ и мен-fee утомительнымъ, повышаетъ производительность работы. Значеже третьей, указанной Смитомъ, выгоды раздележя труда крайне имъ преувеличено; въ 18 веке техническ1я изобрЪтешя могли делаться простыми рабочими, вследсше простоты производственныхъ операцт, но теперь изобретежя делаются людьми науки, какъ ре зультата развит1я научной теорш, и упрощеже производственныхъ операцШ не играетъ при этомъ большой роли. Однако, сделанный Смитомъ перечень выгодъ раздЬлешя труда далеко не полонъ. Такъ, имъ не отмечена самая существенная изъ этихъ выгодъ, указанная еще Платономъ, а именно то, что при раз долежи труда возможно приспособлеже труда къ естественнымъ склонностямъ, способностямъ и силамъ каждаго. Такъ какъ способ ности, склонности и силы различныхъ людей различны, то лишь при разделены общественнаго труда является возможность для каждаго человека исполнять то именно дело, которое онъ можетъ делать наилучшимъ образомъ *). Благодаря этому, становится возможнымъ утилизировать въ интересахъ увеличежя производства таюя слабыя силы, какъ, напр., силы детей, и вообще получать отъ каждаго члена общества максимумъ полезной работы, къ которой онъ способенъ. Весьма существенной выгодой раздележя труда является, далее, какъ указали Торренсъ и Джемсъ Милль, также и то, что, благодаря раздележю труда, становится возможнымъ наилучшее использоваже силъ внешней природы. Матер1альная среда, въ которой приходится действовать человеку, въ высшей степени дифференцирована. Почвенныя, климатически, геологичесия и пр. условия въ каждомъ пункте любой территорш различны. Благодаря территориальному и международному раздележю труда, становится возможнымъ наилуч шее приспособлеже общественнаго труда въ каждомъ пункте терри торш къ естественнымъ услов1ямъ окружающей человека внешней среды. Въ местностяхъ, богатыхъ полезными ископаемыми, господ ствующей отраслью хозяйства становится горное дело, въ местно стяхъ съ плодородной почвой— земледЪте, въ удобныхъ бухтахъЩ; морская торговля и т. д., и т. д. Именно въ силу этого принципа мы наблюдаемъ такое разнообраз1е въ хозяйственномъ строе различныхъ странъ: различ1я хозяйственнаго строя въ большей или меньшей сте пени суть результата приспособлежя насележя къ различт естественныхъ условий, въ которыхъ ему приходится жить (но, конечно, кроме этого обстоятельства, различая эти составляюсь следсгае и другихъ причинъ сощальнаго характера). Наконецъ, последняя выгода раздележя труда, также не отме ченная Смитомъ, а впервые указанная американцемъ Джономъ Рэ, заключается въ томъ, что при раздележи труда возможно наиболь-

') „Каждый изъ насъ рождается не слишкомъ похожимъ на всякаго другого, но отличнымъ по своей природе, и назначается для совершения известной работы... Мнопя частныя дЬла совершаются лучше и легче, когда одинъ, делая одно, дЬлаетъ сообразно съ природою, въ благоприят ное время, оставивъ все друпя занятая". Сочинешя Платона. Пер. Кар иона. 1863. Ч. III. Политика. Стр. 117

— 147 —

шее использование средствъ производства,, капитала. Если рабочш исполняетъ разновременно нисколько разныхъ работъ, то часть его инструментовъ должна лежать\ праздно. Такъ, напримйръ, оруд«я труда кустаря остаются безъ употреблешя, когда онъ занятъ въ поле. При разделены же труда оруд1я труда могутъ быть все время въ работе. Однако, эта выгода обусловливается лишь существовашемъ частной собственности на средства производства,— съ переходомъ же средствъ производства въ общественную собственность эта выгода отпала бы, ибо въ этомъ случае каждый рабочш могъ бы последо вательно исполнять разныя работы, и оруд!я, которыми не пользуется въ данное время одинъ рабочгй, могли бы одновременно употребляться другимъ. Введете машины, заменяющей человека въ процессе производ ства, полагаетъ границы и для разделешя труда въ процессе произ водства. Для руководительства машиной требуется не столько физи ческая ловкость, сколько интеллигентность и известныя псйхичесюя свойства— въ особенности способность къ непрерывному напря женному внимашю. Разделеше труда между работающими людьми заменяется раздЬлежемъ работы между машинами; каждая машина приспособляется для известной спещальной производственной опера ми, а за рабочимъ остается лишь надзоръ. за работой машины. Но, конечно, это вЪрно лишь въ известныхъ пределахъ. Идеадьныхъ машинъ, совершенно заменяющихъ человека, не существуетъ, и потому спеЩализашя машинъ не можетъ устранить необходимости спещализацш и работающихъ при помощи ихъ людей. Такимъ образомъ, иЗъ всехъ выгодъ раздЪлешя труда, указанныхъ разными авторами, сохраняютъ свое значеше при всякомъ общественномъ строе лишь следующая: 1) легкость обучешя спещализированному труду и увеличеше ловкости рабочаго, 2) возможность большаго приспособлешя даннаго спещализированнаго труда къ индинидуальнымъ способностямъ и силамъ отдельнаго человека и 3) воз можность большего приспособлешя спешализированнаго труда къ особенностямъ внешней среды, въ которой человеку приходится работать. Эти выгоды, несомненно, очень важны и существенны— но нее же не настолько, чтобы на основанш *ихъ можно было признать нее большее и большее разделеше труда закономъ общественнаго прогресса. Наоборотъ, общественный идеалъ требуетъ гармоническаго развит1я личности, что полагаетъ известныя преграды раздИлежю труда. III. Д и ф ф е р е н т а м и о б щ е с т в а . Вместе съ ростомъ общ c. гненнаго разделешя труда общество дифференцируется— распадается на обособленный общественныя группы. Уже очень рано обособляется группа жрецовъ, кудесниковъ или знахарей. Релипя возникла подъ ил!яшемъ страха смерти и убеждешя дикаря, что души умершихъ людей живутъ въ техъ или иныхъ предметахъ и обладаютъ властью падь живыми людьми. Мало-по-малу возникаетъ группа лицъ, кото рая является представительницей релипознаго культа. Вначале въ большинстве случаевъ кудесниками и жрецами были люди, стра10*

Щ 1Ш И 1 давиле нервными болезнями: ихъ ненормальность поражала окружающихъ, въ глазахъ котооыхъ они обладали сверхъестественнымъ могуществомъ. На г. о ч й 'Ь этого религюзнзго страха создалось господство жрецовъ, вл1яше которыхъ достигало такихъ размЪровъ, что возникали целыя теократичесюя монархш (Мексика, Перу, Египетъ). И въ новейшее время представители релипознаго культа умели подчинять себе целые народы, какъ, напр., могущественнейшая ре лигиозная орга изащя новаго времени— римско-католическая церковьДуховенство обычно пользовалось своей сощальной властью въ своихъ интересахъ, но самая его власть основывалась на томъ, что оно было носителемъ духовной культуры, сосредоточивало въ себе знаше и науку своего времени. Въ качестве представителя знажя духовенство, какъ указалъ еще Сенъ-Симонъ, исполняло въ прежнее время чрезвычайно важную сощальную функщю, ту самую, которую въ настоящее время выполняютъ люди умственнаго труда— такъ на зываемая интеллигенщя. Второй группой, выделившейся въ первобытномъ обществе, была группа воиновъ и правителей. Изъ среды ихъ, наряду съ духовной аристократай, возникаетъ светская аристократа. Съ развитамъ частной земельной собственности духовенство и аристократа стано вятся первыми крупными землевладельцами, и ихъ господство упро чивается на экономической основе, но возникаетъ оно первоначально на основе общественнаго раздележя труда г). Третьей господствующей группой ранняго общества является группа торговцевъ. На первыхъ ступеняхъ общественнаго развита торговцевъ не существовало,— обменъ, если и производился, то безъ особыхъ торговыхъ посредниковъ. И теперь въ Африке еще встре чаются племена, которыя, хотя и устраиваютъ ярмарки, но обходятся безъ торговцевъ. Первыми торговцами являлись вожди племенъ. Въ древней Руси князь тоже былъ самымъ крупнымъ торговцемъ своегокняжества. Понемногу торговцы обособляются и дифференцируются—-

1) Вотъ, напр., какъ обрисовываетъ происхождение общественны классовъ Энгельсъ: „Въ каждомъ первобытномъ общежитш имеются вна чале известные обпце интересы, защита которыхъ должна быть передана отдельнымъ лицамъ подъ контролемъ всего общества: напримеръ, разрешеше споровъ, подавление попытокъ отд'бльныхъ лицъ нарушать права, другихъ лицъ, надаоръ за водами, въ особенности въ жаркихъ странахъ, наконецъ, при первобытности строя, релипозныя функцш. Подобный обще ственный функцш имеются всегда въ первобытной общине; такъ, напр., въ древнЪйшей германской марке и еще въ настоящее время въ Индш; носители этихъ функщй естественно облекаются известной властью, и такимъ образомъ возникаютъ начатки государственной власти* Мало-по малу растутъ производительныя силы. Более густое население создаетъ въ некоторыхъ м’Ьстахъ обпце, въ другихъ противоположные интересы между отдельными общинами, группирование которыхъ въ более крупныя общежитая создаетъ опять-таки новое разд'Ьлете труда, новые органы для защиты общихъ и отражения сталкивающихся интересовъ... Въ основе политической власти всегда лежало исполнение определенной обществен ной функцш, и политическая власть только тогда могла приобретать устойчивость на более продолжительное время, когда она исполняла со0 Т В 1П 'С Т в ую щ 1я общественный функцш". (Engels. Herrn Eagen Diihrings omwttlssting der Wissenschaft. 3-е изд. Стр. 187—188).

— 149 — появляются ц^лые торговые народы (малайцы, финиюяне, арабы). Первобытныя племена вообще мало склонны къ торговле; въ силу этого торговые народы становятся монополистами. Мало-по-малу тор говля развивается и 'у техъ племенъ, которыя первоначально ея не вели. Такимъ образомъ совершается дифференщащя господствующихъ общественныхъ груипъ-^жрецовъ (духовенства);' светской аристокра т у и торговцевъ *). Остальная масса населеШя также мало-по-малу дифференци руется. Прежде всего выделилась группа ремесленниковъ. Самыми древнимъ ремесломъ было кузнечное, причемъ среди кузнецовъ встре чались какъ представители господствующихъ сословШ, такъ и рабы. Объясняется это темъ, что всякий свободный человекъ; знающ!й это важное и трудное ремесло— приготовлеше оруж 1я,— легко выделялся изъ среды себе подОбныхъ и занималъ более видное положеше, а, съ другой стороны,, вожди охотно приобретали себе рабовъ, знавшихъ кузнечное ремесло. Въ гомеровскую эпоху мы уже видимъ, кроме кузнецовъ, также плотниковъ, горшечниковъ, кожевниковъ и др. ре месленниковъ. Въ новейшее время число отдельныхъ профессгй все возрастаетъ. Въ 1882 г. промышленная перепись насчитала въ Германш уже около 6,000 отдельныхъ профессШ, въ 1895 г. -даже более 10.000. Разделеше труда захватываешь чрезвычайно широкую область общественной жизни и далеко выходитъ за пределы хозяйственныхъ отношешй. Принципъ все растущаго разделешя функцШ Спенсеръ попытался распространить не только на все развит{е человеческаго общества, но и на всю м1ровую эволюцию, Сущность м1ровой эволюцш— какъ неорганической, такъ и органической природы, въ томъ числе и человеческаго общества,— Спенсеръ усматриваетъ въ томъ, что первоначальный безсвязный, однородный аггрегатъ распадается на все более разнородную и все теснее связанную въ своихъ частяхъ массу. ' Такой путь развитш проходить туманная масса, превращаясь въ планетную систему, и каждая отдельная планета, становясь все более и более разнородной по мере своего охлаждежя; такъ же развивается животное и растительное царство со своимъ чрезвычайнымъ разнообраз1емъ формъ, возникшимъ изъ первоначальной почти не дифференцироианной массы протоплазмы, равно какъ и каждый отдельный органйзмъ, развившШся со всей сложностью своей структуры изъ материнской слабо дифференцированной клетки. Тотъ же самый законъ развили имеетъ силу, по мненш Спенсера, и относительно человеческаго общества; и человеческое общество первоначально знаетъ лишь слабые зачатки разде ления труда, но чемъ дальше идетъ общественное развитее, темъ более дифференцированнымъ оказывается общество, темъ глубже и детальнее

■) Ср. Schmoller. Grundriss der allgomcinen. Volkswirtschaftelehre. Кн. If. I’л. 4. Глава о разд-Ьлент труда принадлежитъ кт> числу одной изъ наи более интересныхъ и богатыхъ содержатемъ въ этомъ вообще чрезвы чайно богатомъ фактическимъ содержатемъ курсе.

— 150 — въ немъ подразделяется трудъ, тЪмъ более спещализируются отдельные рабоч1е, каждый въ своемъ роде труда, и темъ менее способнымъ ока зывается каждый изъ нихъ исполнять работу другого ’).

Аналога, приводимая Спенсеромъ между развтчемъ человЪческаго общества и разви тм ъ всего м1росоздашя, показалась многимъ чрезвычайно соблазнительной. Действительно, не подлежитъ ни ма лейшему сомнешю, что общественный прогрессъ до сихъ поръ, въ общемъ, сопровождался все далее и далее идущимъ разделешемъ труда и дифференщащей общества. Поэтому казалось весьма правдоподобньшъ, что въ этомъ и заключается законъ общественнаго про гресса. Съ другой стороны, этотъ установленный Спенсеромъ законъ являлся и какъ бы научной санкщей существующаго строя, тесно связаннаго съ характеромъ господствующего разделешя труда. Въ настоящее время мы видимъ, что общество разделено на группы, резко спещализировавцпяся на исполнеши определенныхъ родовъ труда: умственный трудъ является достояшемъ немногочисленной группы лицъ, стоящихъ во главе- современнаго общества, а осталь ная, несравненно более многочисленная часть общества, играющая подчиненную роль, занята исключительно разными родами физическаго труда. При этомъ, какъ общее правило, замечается, что чемъ более подчиненное положете занимаетъ та или иная общественная группа, темъ более тягостный, непр!ятный и непроизводительный трудъ выпадаетъ ей на долю. Въ современномъ обществе разделеHie труда, несомненно, соотносительно распределена между различ ными общественными группами политическаго и экономическаго мо гущества. Законъ Спенсера какъ бы санкцюнировалъ не только су ществующее разделеше труда, но и тесно связанное съ нимъ рас пределеше въ обществе богатства и власти. Однако, что касается последняго, то возникаетъ прежде всего вопросъ: какое изъ этихъ двухъ соотносительныхъ явленш предста вляетъ собой причину и какое— следсгае? Является ли существую щее распределеше богатства и власти между различными обще ственными группами следств1емъ существующаго между ними разде лешя труда или, наоборотъ, существующее разделение труда есть не более, какъ одно изъ вторичныхъ последсгай более основной и глубокой причины— существующаго распадешя общества на группы различнаго политическаго и экономическаго могущества? Вопросъ этотъ чрезвычайно важенъ. Если принять первое, то следуетъ признать существующее глубокое социальное неравенство естественнымъ и неустранимымъ последств1емъ того, что различныя

х) „Развит1е есть интегращя матерш, сопровождаемая разсеяшемъ движешя, во время которой матер1я переходить отъ еостоятя несвязной и не определенной однородности къ состоянш определенно!'! и связной разнородности, а неизрасходованное движете претериеваетъ аналогичное же превращеше'1. (Опенсеръ.' Г1ер. Алексеева. 1886. Стр. 278).

—

151

—

общественныя группы исполняюсь общественныя функцш далеко не одинаковаго значения для общества. Кто станетъ, напримеръ, оспа ривать, что мыслители, ученые, политически вожди, художники дЪлаютъ для общества болёе важное дело, чемъ люди простого черно рабочего труда?. Что же удивительнаго, что этимъ группамъ выпадаетъ и львиная доля общественнаго богатства и что въ ихъ рукахъ находится политическая власть? Люди умсТвеннаго труда господ-, ствуютъ по праву преимущественной важности исполняемаго ими рода общественнаго труда. Но если такъ, то экономическое неравен ство неустранимо, ибо оно коренится въ самой природе вещей— въ различной производительности умственнаго и физическаго труда. Все это было бы такъ, если бы верна была посылка, на кото рой построенъ этотъ выводъ. Но посылка эта неверна. Господствую щее разделеше труда есть не причина, а одно изъ многочисленныхъ послёдствШ существующаго экономическаго и политическаго нера венства. действительно, на первыхъ ступеняхъ общественнаго разви т а классовое сложеше общества определяется разделешемъ обще ственнаго труда. Группы, выполняюпця более важныя общественныя функцш, становятся господствующими общественными классами и пользуются своимъ преобладающимъ положешемъ прежде всего для того, чтобы поставить подчиненныя общественныя группы въ эконо мическую зависимость отъ себя. Но чемъ дальше идетъ обществен ное развита, темъ больше и больше изменяется это положеш'е дела. Прйбретенные навыки и познашя разнаго рода не могутъ переда ваться изъ поколешя въ поколете по наследству. Напротивъ, богат ство съ величайшей легкостью передается по наследству, точно также какъ и политическая власть. Люди, вышедппе изъ среды господствующихъ и богатыхъ классовъ, втечете длиннаго ряда поколений зани мавшихся преимущественно умственнымъ трудомъ разнаго рода, обладаютъ, какъ показываетъ ежедневный опытъ, отнюдь не боль шими способностями къ исполненш труда этого рода, чемъ люди, нышедпле изъ среды классовъ, уделомъ которыхъ является по пре имуществу физическш трудъ. Напротивъ, рождеше въ среде господ ствующая класса совершенно достаточно, какъ общее правило, для того, чтобы человекъ, совершенно независимо отъ Своихъ личныхъ качествъ, получилъ доступъ къ высшимъ общественнымъ функщямъ. Какъ легко человеку совершенно бездарному занимать вл1ятельное общественное положеше, если только онъ имелъ счастье иметь вл1ятельныхъ и богатыхъ родителей! Именно благодаря этой невозможности закрепить въ среде из вестной общественной группы преимущественныя способности и умеHie выполнять более важныя общественныя функщи и благодаря боль шой легкости закрепить въ среце той же группы, путемъ наслед ственной передачи, богатство и политическое вл1ян!е, разделеше об щественнаго труда все более и более становится изъ причины сощальнаго неравенства следсгаемъ этого последняго. Что касается современнаго общества, то не можетъ быть ни малейшаго сомнешя, что въ немъ решающую роль играетъ характеръ распределешя ме жду различными общественными группами богатства, а характеръ

общественной функцш, исполняемой каждой группой, определяется прежде всего экономическими услов!ями существования этой группы i). Уменьшеше сощальнаго неравенства должно, следовательно, устранить одну изъ наиболее могущественныхъ причинъ, вызывающихъ въ настоящее время столь далеко идущее разделеше труда. Уже одно это соображеже значительно ослабляетъ убедительную силу доводовъ Спенсера относительно неизбежности все бйльшей и большей дифференщацш общества. Но и принцишально аналопя Спенсера между развитамъ чело веческаго общества и развитамъ организма не выдерживаетъ кри тики. Be организме нетъ и не можетъ быть конфликта между инте ресами отдёльныхъ частей организма и интересами целаго, тогда какъ въ обществе постоянно наблюдается несогласованность интере совъ общества и личности. Человеческая личность защищаетъ свои права и интересы и не поступается ими ради целаго,— она само цель. И именно поэтому общественная дифференщащя можетъ счи таться прогрессомъ лишь до известныхъ пределовъ— пока она со гласуется съ интересами личности. А нельзя сомневаться, что обще ственная дифференщащя можетъ противоречить интересамъ лич ности. Гармоническое развита личности требуетъ всесторонняго развиTin ея способностей. Общественная же дифференщащя стремится пре вратить личность въ простой органъ общества, развить некоторый ея способности за счетъ сокращешя другихъ. Если признавать чело веческую личность верховной ценностью жизни, то такое уродование ’) Ср. весьма любопытную полемику по этому вопросу между Бюхеромъ и Шмоллеромъ. Шмоллеръ выступить съ более чемъ смелымъ утверждешемъ, что „касты, аристократа, въ виде духовенства, военачальниковъ, купцовъ, цеховой строй, вся современная организащя труда являются лишь изменяющимися во времени формами, созданными въ обществе разделетемъ труда и дифференщащей... Разли'йя же въ соЩальномъ положении, имуществе, почете а доходе являются лишь втойчными последствиями сощальной дифференщащи". Этому утверждент юхеръ противопоставилъ обратное: „различ1е въ имуществе и доходе есть не слЪдств1е, а главная причина разделешя труда". „Поскольку наши имуще классы представляютъ собой и сощально-профессюнальные классы, они являются таковыми не въ силу того, что професйя создаетъ имущество, а вследств1е того, что выборъ профессш обусловливается имущественным!^ состояшемъ, и приносимый ею доходъ обыкновенно по вышается и понижается подобнымъ же образомъ, какъ и размеры иму щества, на которомъ основывается данная професйя* („Возникновеше на роднаго хозяйства". Вып. Д. Стр. 105—108). Въ своемъ курсе Шмоллеръ значительно ослабилъ резкость и определенность своего первоначальнаго утверждешя. „Я считаю возможнымъ,—говорить Шмоллеръ въ этомъ своемъ новейшемъ труде,—утверждать, несмотря на заслуживающая вни майin возражешя мне Бюхера относительно вжяшя расаредедешя иму щества, что распределение npocbecciii часто—и особенно въ прежнее время—предшествовало различнямъ имущества и что различ1е имущества и въ настоящее время часто является следств10мъ, а не причиной класоовыхъ и нндивидуальныхъ различш“ (Grundriss, 1. Стр. 398). Противъ поол'ЬднЯго, конечно, не сталъ бы возражать и Бюхеръ. Вопросъ заклю чается но въ отдельныхъ случаяхъ, а въ общемъ правиле—и тутъ тенис'1, Вюхера остается вполне вернымъ.

153 —

личности не можетъ не разсматриваться, какъ нечто такое, съ чемъ человекъ и можетъ и долженъ бороться. Поэтому вполне понятенъ и законенъ протестъ противъ чрезмернаго разделешя труда. Целый рядъ мыслителей выступать съ этимъ протестомъ, противопоставляя идеалу дифференцированнаго общества идеалъ возможно более широкаго всесторонняго гармоническаго развита личности. Конечно, нельзя ожидать полнаго уничтожешя общественнаго разделешя труда. Разделеше труда въ известныхъ пределахъ со ■ ставляетъ необходимое yaiOBie его производительности. Разделен1е труда никогда не исчезнетъ уже потому, что оно въ интересахъ личности: люди различаются другъ отъ друга по своимъ способностямъ, наклонноетямъ и вкусамъ, и эти естественныя различ1я не могутъ исчезнуть ни при какомъ общественномъ строе. Человече ская личность заинтересована, прежде всего, въ томъ, чтобы воз можно полнее, съ возможно большей свободой, развивать все свои способности и особенности, откуда следуетъ, что естественныя различ!я людей должны, при полной свободе р азви т личности, приво дить къ, соответствующимъ различ1ямъ въ роде деятельности ка ждаго. Не менее необходимо и разделеше общественнаго труда, выте кающее изъ различ1я естественной среды, въ которой живетъ обще ство. Однако, разделеше труда въ сощалистическомъ обществе су щественно отличалось бы отъ современнаго темъ, что теперь въ основе общественнаго разделешя труда лежитъ распадение общества на группы лицъ различной имущественной состоятельности-^-въ сощалистическомъ же обществе разделеше труда пр1урочивалось бы къ индивидуальнымъ особенностямъ каждаго человека и къ различ1ямъ внешней среды.

Принципъ разделешя труда является одной изъ техъ научныхъ идей, которыя, будучи установлены въ пределахъ одной науки, впоследствж прюбрели гораздо более широкое значеше и стали одной изъ господствующихъ идей научнаго познашя вообще. Современная бюлопя стоитъ на почве этой идеи, разсматривая организмъ, какъ сложный комплексъ дифференцированныхъ органовъ, изъ которыхъ каждый пр.испособленъ къ исполнен^ одной строго спещализированной работы. Спенсеръ, какъ указано, попытался еще более обобщить этотъ прин ципъ и увиделъ въ немъ основной законъ м1ровой эволюцж. Съ теоpieH Спенсера нельзя согласиться, но уже одна возможность ея возни кновешя и широкой популярности въ кругахъ ученыхъ показываетъ,, какое широкое значеше придается въ разныхъ сферахъ знашя принципу разделешя труда. Твердое и определенное установлеше его является научной заслу гой того, кого обыкновенно (хотя и неправильно) называютъ отцомъ политической экономш— Адама Смита. Въ разделен! и труда Смитъ усматривалъ важнейшее средство повышешя производительности труда. При этомъ, однако, Смитъ отождествлялъ хозйяство, основанное на разделе

— 154 — лнш труда, съ мЪновымъ хозяйствомъ: онъ предполагаетъ, что каждый отдельный спещализированный рабоч1й является собственникомъ производимаго имъ продукта, благодаря чему удовлетвореше общественныхъ по требностей становится возможнымъ лишь при посредстве обмена этими рабочими ихъ продуктовъ. Какъ непосредственный выводъ изъ этого сближешя разделения труда и обмена, явилось учеш'е Адама Смита, что границы возможнаго въ обществе раздЬлешя труда определяются разме ромъ рынка: чемъ шире рынокъ, чемъ обширнее область сбыта, темъ дальше можетъ быть проведено разделеше труда. При отсутствш обмена каждый долженъ изготовлять въ своемъ хозяйстве все нужные ему про дукты, при наличности же широкаго рынка товаропроизводитель можетъ сг.ещализироваться на изготовленш продуктовъ, удовлетворяющихъ самой ничтожной доле потребностей отдельнаго человека, благодаря тому, что число людей, на-которыхъ работаетъ данный товаропроизводитель, велико. Однако, какъ показалъ Марксъ, учеше Адама Смита о связи ме жду обменомъ и разделешемъ труда страдаетъ смешешемъ двухъ раз личныхъ формъ разделешя труда. Одну изъ этихъ формъ Марксъ называетъ «разделешемъ труда внутри мануфактуры», другую— «разделе шемъ труда внутри общества» *). Первая заключается въ томъ, что въ пределахъ капиталистическаго предпр^ята— мануфактуры— отдель ные рабоч1е исполняюсь различныя операцш, причемъ продуктъ ихъ труда не принадлежитъ ни на какой стадш самимъ производителямъ, а всегда хозяину предпр1ят1'я—-капиталисту. Никакого обмена вну три мануфактуры не происходитъ. Напротивъ, при общественномъ разделенш труда продуктъ принадлежитъ непосредственнымъ производителямъ, являющимся въ этомъ случае мелкими товарными производителями, и связь между ними устанавливается путемъ обмена. Въ своей критике Смита Марксъ совершенно правъ. Но его раз граничеше разделешя труда въ мануфактуре и обществе, прежде всего, слишкомъ узко. Мануфактура— только одна изъ многихъ формъ хозяй ственныхъ организащй, внутри которыхъ наблюдается разделеше труда. Трудъ былъ .чодраздЬленъ очень детально и въ рабскомъ хозяйстве римскаго патрищя и еще более подразделенъ въ современной фабрике. Кроме того, очень странно противопоставлять раздёлеше труда внутри предпр1я ™ таковому же внутри общества,— ведь рабоч1е въ предпр1ятш суть члены общества. Если pa604ie въ мануфактуре спещализируются на исполненш только опредёленныхъ работъ, то на основе мануфактурнаго разделешя труда возникаетъ несомненно и общественное разде леше труда. Поэтому проводимое въ тексте настоящаго курса разгра ничеше общественнаго и технического разделешя труда построено на со вершенно другомъ основанш. Однако, исходя изъ соображений Маркса, можно пр>йти къ разгра ничена разделешя труда в н у т р и п р е д п р 1 я т 1 я и м е ж д у о т д е л ь н ы м и п р е д п р i я т i я м и, связанными между собой обменомъ. Это разграничеше имеетъ свое значеше, но оно построено на иномъ логическомъ основанш, чемъ разграничеше общественнаго и техниче ская) разделешя труда и не имеетъ съ последнимъ ничего общаго, ') Марксъ. Капиталъ. Т. I. Стр. 281—289.

— 155 — классифицируя явлеше разделения труда съ совершенно иной точки зре шя. Между темъ, въ .русскихъ курсахъ политической экономШ обе эти совершенно некоординированный классификацш обычно объединяются въ одну, и напр. В. Я. Железновъ въ своемъ интересномъ и ценномъ кур се политической экономш говорить о техничесКомъ и общественномъ разделенш труда, подразумевая подъ этимъ разделеше труда внутри предпр1ята и между отдельными предпр1ятами. Получается логическая путаница, которая можетъ быть устранена лишь тогда, когда мы будемъ строго различать обе названныя классификацш явлешй разделешя труда Смитъ виделъ въ разделении труда самое могущественное средство поднята производительности труда, которымъ только располагаетъ чело вечество. Въ этомъ, опять-таки, Смитъ совершенно неправъ. Какъ пра вильно указалъ Дюрингъ V), разделеше труда имеетъ въ этомъ отно шенш гораздо меньшее значеше, чемъ применеше къ производству ма шины. Точка зрешя Смита объясняется темъ, что онъ жилъ въ то время, когда эра машиннаго производства еще не начиналась. Въ новейшее время, попытался реформировать учеше о разделен!и труда Бюхеръ. Однако, классификашя различныхъ видовъ разделешя труда, данная . Бюхеромъ, кажется мне очень искусственной и мало удобной для целей изследовашя. По этой причине я и не пользовался ею въ тексте. За последнее время очень нашумели некоторыя попытки с.истематическаго применешя разделешя труда внутри. капиталистическаго предпр1ята, въ особенности такъ называемая «научная система Тейлора». Система эта сводится къ расчленешю хозяйственнаго труда на простЬйШ1я операщй и поручению ихъ соответствующимъ рабочимъ въ видахъ по вышешя производительности ихъ труда. Система Тейлора возникла по побуждещямъ капиталистическаго характера— выжать изъ рабочихъ какъ можно больше полезной работы— и потому естественно была встречена ими враждебно. По существу же, эта система, поскольку она повышаеть производительность труда, является факторомъ прогрессивнымъ;. но, ко нечно, рабоч1е имеютъ законное право принимать меры къ тому, чтобы капиталисты, применяя Sty систему, не пользовались ею для увеличешя эксплоатацш своихъ рабочихъ. А д а м ъ С м и т ъ . Богатство народовъ. Милль. Основания полити ческой экономш. М а р к с ъ . Капиталъ. Т. 1. Б ю х е р ъ . Воизникновеше народнаго хозяйства. С п о и с е р ъ. Основный начала. Пер. АлексЬева. 1886. Е г о же. Основашя сощологш. Пор. съ англ. 1898. Н. 3 и б е в ъ. Очерки первобытной экономической культуры. 2-е изд. 1899. D u r k h e i m . De la division dn travail social. JB93. М и х а й л о в с к и й . Сочинетя. 1897, (Особенно статьи „Что такое прогрессъ“ и „Борьба за индивидуальность“Щ S im m el. Ueber die sociale Differcmzierung. 1890. О т р у в e. Критичесгай заметки къ вопросу объ экономическомъ развитш Poccin. 1894. S с h ш о 11 е г. 'irundriss der allgomeinen Volkswirtschat'tslohre. О в ч и н н и к о в ъ . Къ учеniio о соединенш Труда, 1912. О системе Тейлора имеется обширная ли тература на разныхъ языкахъ, отчасти указанная въ выпуске III „Новыхъ идей въ экономике*1, озаглавленыомъ „Ращонализашя хозяйствен наго труда”! 1914. ■ ■ ' 1) Diihrlng. Kursus der Nationalokonomie. Изд. 3. Стр, 66 и след.

— 156 —

ГЛАВА III.

Формы промышленности. Домашнее производство. Ремесло. Ф о р м ы п р о м ы ш л е и н о е т и . - П р о и з в о д с т в о для е о б о т в е н н ы х ъ Н у ж д ъ .—Два фазиса развитая этой формы промышленности.— Р е м е с л о.—Ремесленникъ и торговый посредникъ.—Р е м о с л о в ъ Р о с с i иР а с т у п ця и падаюпця деревенская ремесла. Двумя основными отделами производства являются промышлен ность и сельское хозяйство. Въ промышленности человЪкъ воздействуетъ на мертвую природу, на неорганичесюе процессы, въ сель скомъ хозяйств^ на живые организмы, на бюлогическ1е процессы. Промышленный трудъ совершается въ искусственной обстановке, со зданной человекомъ, а сельское хозяйство происходитъ въ есте ственной обстановке внешней природы *). Промышленная эволющя, благодаря искусственной обстановке промышленнаго труда, имеетъ гораздо более однообразный и закономерный характеръ, менее за виситъ отъ естественныхъ различШ внешней природы, чемъ эволющя сельскаго хозяйства, и потому легче допускаетъ обобщен1е и сведе т е къ известнымъ общимъ формуламъ. Въ зависимости отъ услов! й сбыта продукта промышленнаго труда, техническихъ особенностей самаго процесса производства и отношешй рабочаго къ хозяину предпр1ят!я можно различить 6 ос новныхъ формъ промышленности: 1) д о м а ш н е е п р о и з в о д с т в о , 2) р е м е с л о , 3) к у с т а р н и ч е с т в о , 4) м а н у ф а к т у р у , 5) ф а б р и к у и 6) п р о и з в о д и т е л ь н у ю а р т е л ь или произ водительную ассощацш з). Д о м а ш н и м ъ п р о и з в о д с т в о м ъ называется изгото* влеше промышленныхъ изделш для собственныхъ нуждъ даннаго хо зяйства и, притомъ, какъ общее правило, изъ сырья, добытаго въ пределахъ даннаго хозяйства. Въ этой форме промышленность зна чительно древнее земледеш'я. Даже народы, столице очень низко по уровню своего развит1я, знакомы съ разнообразнымъ промышленнымъ мастерствомъ— изготовлешемъ луковъ и стрелъ, плетежемъ цыновокъ, сосудовъ изъ лыка и корней, гончарничествомъ, дублешемъ кожъ и т. п. Съ возникновешемъ земледел1я эта форма промышлен ности получаетъ дальнейшее развит1е. Вплоть до настоящаго вре-

') Въ нЪкоторыхъ отрасляхъ промышленности человекъ имеетъ дело еъ бюлогическими процессами (напр., при винокуренш съ процес сами броженш), но процессы эти крайне просты и Совершаются въ искус ственной обстановке. 2) Изъ этихъ 6 формъ промышленности шестая форма (производи тельная артель), не играющая существенной роли въ промьгшленномъ строе нашего времени, но крайне интересная въ принцишальномъ отношоа1и, будетъ разсмотрена особо, въ отделе, посвященномъ коонеративнымъ предпр1ят1ямъ.

— 157 — мени большая часть потребностей крестьянской семьи въ тЬхъ мЪстностяхъ, где обменъ слабо развитъ, удовлетворяется трудомъ са мого семейства. И теперь крестьянское семейство въ глухихъ мест ностяхъ Россш само изготовляетъ себе одежду изъ льна или пеньки, выросшихъ на поле, обработанномъ темъ же крестьяниномъ, жи ветъ въ доме, построенномъ изъ своего же леса своими же руками, ходить въ лаптяхъ собственнаго приготовлешя и т. д., и т. д. Въ своемъ постепенномъ развитш производство для собственныхъ нуждъ проходитъ два фазиса. Первоначально продуктъ совер шенно не продается и потребляется безъ остатка самимъ производителемъ. Во второмъ фазисе известная часть продукта, излишекъ, ненужный для собственнаго потреблешя, поступаетъ въ продажу, происходить обменъ. Переходъ отъ перваго ко второму фазису вы зывается, главнымъ образомъ, разслоешемъ крестьянскаго хозяй ства. Чтобы удовлетворить всемъ своимъ хозяйственнымъ потребно* стямъ, крестьянинъ долженъ располагать известнымъ минимумомъ количества земли; пока этотъ минимумъ имеется, нетъ необходи мости въ покупке предметовъ потреблешя со стороны. Но крестьян ское населеше разсЛаивается, выделяются семьи съ большимъ количествомъ земли, производяцця избыточные продукты, и друпя семьи— малоземельныя, которымъ не хватаетъ производимыхъ ими продуктовъ. Многоземельныя хозяйства начинаютъ продавать свои излишки продуктовъ, малоземельныя семьи принуждены покупать не достающее. Такимъ образомъ, продуктъ крестьянскаго труда посту паетъ на местный рынокъ, а затемъ попадаетъ и въ каналы тор говли. На базарахъ русской деревни обыкновенно можно встретить разнообразные продукты крестьянскаго домашняго производства— холсты, пряжу, сукна, издел1я изъ дерева и пр., производимые не спешально для сбыта, а для собственнаго потреблешя, и продаваемые по излишеству въ собственномъ хозяйстве или по случайной нужде въ деньгахъ. Именно поэтому передъ нами въ данномъ случае не ремесло или кустарная промышленность, а то же домашнее произ водство, лишь случайно и отчасти работающее для сбыта. Процессъ разложешя домашняго производства идетъ впередъ соот ветственно росту менового хозяйства, но не следуетъ думать, что про цессъ этотъ хотя бы въ современномъ городе уже достигъ своего завершешя. Еще на нашихъ глазахъ одна отрасль производства за другой отщепляется отъ домашняго хозяйства и прюбретаетъ характеръ само стоятельная предпр1ят1я. Такъ, напр., еще очень недавно мытье белья было отраслью домашняго хозяйства, такъ же какъ и шитье платья, вязанье чулокъ, вышиванье, печенье хлеба и т. д. У насъ въ Росаи до пастояшаго времени приготовлеше пищи остается даже въ городе проч ной составной частью домашняго хозяйства. Но въ западной Европе и Америке развит1е ресторанной жизни приводитъ къ тому, что и эта функщя домашняго хозяйства отмираетъ. ТЬмъ не менее, существуютъ известныя услов1я, подцерживаюиця въ деревне эту форму промышленности, равно какъ и друпя формы

—

158

—

мелкой крестьянской промышленности. дело въ томъ, что въ земледе лш процессъ производства прерывается на зимше месяцы. Въ Россш, въ силу ея холоднаго климата, перерывы эти особенно продолжительны и охватываютъ большую часть года. Въ зимнее время работа земледельца, если не совсемъ прекращается, то очень значительно сокращается и сводится преимущественно къ уходу за скотомъ. Наличность свобод наго зимняго времени и поддерживаетъ въ крестьянскомъ хозяйстве разнообразную домашнюю промышленность *). Крестьянинъ можетъ находить для себя удобнымъ обрабатывать въ зимнее время продукты сво его хозяйства даже и въ томъ случае, если его работа вознаграждается самымъ ничтожнымъ образомъ. Такъ, напр., въ нашей деревне еще до настоящаго времени широко распространено' домашнее пряденье и тка чество для собственныхъ нуждъ. Пряденье конопли и льна есть одно изъ главныхъ занятШ крестьянской девушки въ зимнее время; если оцЬнить работу пряденья на деньги, то получится до смешного ничтожная сум ма— за неделю девушка выпрядаетъ пряжи не более, чЪмъ на 60— 70 к. Однако, домашнее пряденье держится чрезвычайно упорно,— безъ него рабочая сила крестьянской девушки могла бы совсемъ не получить примЪнешя, и крестьянинъ находитъ, что лучше ничтожный заработокъ, чемъ никакого. Разложеже домашняго хозяйства приводитъ къ тому, что обособляюиняся отрасли промышленнаго труда принимаютъ характеръ ремесла. П о д ъ р е м е с л о м ъ п о н и м а ю т ъ т а к у ю ф о р м у п р о м ы ш л е н н о с т и , п р и к о т о р о й м е л к 1 й п р о и з в о д и т е л ь раб о т а е т ъ не для с в о и х ъ н у ж д ъ , а на п о с т о р о н н я г о п о т р е б и т е л я * б е з ъ к а к и х ъ бы т о ни- б ы л о т о р г о в ы х ъ пос р е д н и к о в ъ . Можно различать два вида ремесла— н а е м н о е и п р о д а ж н о е ремесло. Въ первомъ случае ремесленникъ обрабаты ваем по заказу потребителя сырой матер1алъ, принадлежащий потре бителю же. Ремесленникъ не является собственникомъ изготовляемаго продукта, который на всехъ стад1яхъ производства принадлежитъ заказчику. Во второмъ случае ремесленникъ обрабаты.ваетъ сырой матергалъ, принадлежащШ ему самому, добытый въ его собственномъ хозяйстве или купленный имъ за свой счетъ. Продуктъ принадле житъ въ этомъ случае первоначально ремесленнику и затемъ пере ходить въ собственность потребителя. Первая форма ремесла является более ранней. Ремесленникъ, владеющШ оруд1ями крайне примитивнаго характера, ходитъ по домамъ потребителей и ищетъ работы, которую и исполняетъ въ доме заказчика. Этотъ видъ наемнаго ремесла, который можно на звать о т х о ж и м ъ ремесломъ, до сихъ поръ очень распространенъ въ русской деревне—-такими наемными отхожими ремесленниками являются, напр., шерстобиты, плотники, каменыцики, точильщики, шубники, стекольщики и т. д. Отличительной чертой отхожаго ре месла является то, что ремесленникъ работаетъ въ помещении хо

*) Ср. Н. К а б л у к о в ъ. Объ условшхъ развитая крестьянскаго хо аяйотиа въ Россш. Изд. 2-е. 1908. Стр. 31 и след.

—

159

аяина. Такое ремесло возможно лишь въ томъ случае, если оруд1я производства очень просты и удобопереносимы. Но есть целый рядъ ремеслъ, которыя требуютъ весьма громоздкихъ орудШ производства; ремесленникъ беретъ въ этомъ случае работу себе на домъ,— передъ нами д о м а ш н е е наемное ремесло. При отхожемъ ремесле главная сила ремесленника заключается въ его труде, а не во владЬнЫ оруд1ями производства; въ домашнемъ же ремесле большую роль начинаютъ играть средства производства. Домашнимъ наемнымъ ремеСломъ является, напр., ткачество; мукомольное дело, кузнечный промыселъ и т. п. Обе эти формы отхожаго и домашняго наемнаго ремесла были первоначально очень широко распространены. Первые ремесленники въ средневековомъ городе обладали са • мыми ничтожными имущественными средствами и могли поэтому работать только по найму; по мере роста ремесленнаго производства увеличивалась зажиточность ремесленниковъ, и они получили воз можность покупать матер1алъ за свой счетъ, что представляло иавЬстныя выгоды и для заказчиковъ, такъ какъ ремесленники могли лучше знать качество матер1ала. Такимъ образомъ, ремесленникъ сталъ обрабатывать свой собственный матер1алъ,— возникло продаж ное ремесло, причемъ продуктъ или поступалъ въ продажу, или же изготовлялся по заказу потребителя. Но, во всякомъ случае, про дуктъ непосредственно переходилъ отъ производителя къ потреби телю, безъ участия торговаго посредника. Правда, некоторые изСледователи— напр. Зомбартъ — указываютъ что MHOrie средневековые ремесленники (напр., въ суконномъ прои.'шодстве) работали не на потребителя, а на торговца. Во многихъ средшчгЬковыхъ германскихъ городахъ цеховой мастеръ-суконщикъ не имелъ даже права продавать свой продуктъ непосредственно потребителю,— онъ былъ обязанъ продавать его только купцамъ, обладавшимъ монопол1ей аикупки сукна. Потребитель могъ купить сукно только у суконнаго торговца. Но эти примеры не опровергаютъ положешя, что ремесло невоз можно при существовании торговаго посредничества. Цеховые суконщики, ряботавише на суконныхъ торговцевъ, хотя и были членами цеха, но мм т о ,

Ч So m b art. Der moderne Kapilalismus. Т. I. Стр. 98 и след. Мно численные примеры Зомбарта отнюдь не доказываюсь, что цеховые маотора. работавшее на торговцевъ, были ремесленниками. Несостоятель ность его точки зренш лучше всего видна изъ неудачности дйваемаго имъ определена# ремесла, къ которому онъ былъ приведен^ своимъ нежолшпемъ искать характеристическихъ признаковъ ремесла въ услов1яхъ сОшта. По оцределенш Зомбарта, „ремесло есть та форма хозяйства, ко торая вырастаетъ изъ стремлешя промышленнаго рабочаго применять оною деятельность, занимающую средину между искусствомъ и обыкношчшоИ ручной работой, къ изготовлешю или обработке промышленныхъ предметовъ п о т р е б л е ш я такимъ образомъ, чтобы обезпечивать себе сущеотиоваше путемъ обмена своихъ продуктовъ или полезныхъ действш на ооответствуюпце эквиваленты". (Тамъ же, стр. 76—77). Такое неуклюжее и боаоодержательное опредЪлеше указываетъ на затруднительное поло жено, въ которомъ очутился обычно столь ловгйй и остроумный Зомбартъ, отвергиувъ общепринятое определете ремесла.

— 160 — экономически не были ремесленникам^,— такое суконное производство было не ремесломъ, а кустарной промышленностью. Достаточно тор говому капиталу стагсъ между ремесленникомъ. и потребителемъ, чтобы ремесло изм%нило Свою природу, перестало быть самостоятельнымъ про изводствомъ и приблизилось къ капиталистической промышленности. Именно ростъ торговаго капитала и вызвалъ упадокъ. цехового ремесла, чемъ шире становился рынокъ для произведешй цеховой промышлен ности, темъ большаго преобладания достигалъ торговецъ и темъ прини женнее становилась роль цехового мастера. Ремесло, мало-по-малу, пере рождается въ домашнюю систему крупной промышленности. Новейшее время характеризуется сильнымъ уиадкомъ самостоя тельна™ ремесла. Однако, это не значить, что ремесло окончательно сходитъ со сцены. Численность ремесленниковъ даже растетъ. Такъ, хозяевъ -ремесленниковъ въ Германш въ 183 6 г. считалось и миллюна, въ 1861 г.— 1 миллюнъ, а въ 1895 г.— 1,3 милл. '). Однако, если сравнить ростъ числа ремесленниковъ съ ростомъ числа фа бричныхъ рабочихъ, то окажется, что ростъ первыхъ идетъ гораздо слабее. Упадокъ ремесла выражается, главнымъ образомъ, въ паденш ихъ заработковъ, подъ вл1яшемъ чего происходить следующая много значительная перемена: ремесло, бывшее первоначально на Западе специфически городскимъ производствомъ, въ новейшее время пере ходить въ деревню или изъ крупныхъ городовъ въ мелюе. Такъ, въ Германш более половины ремесленниковъ живетъ теперь въ деревне или маленькихъ городахъ. Въ большомъ городе реме сленнику становится все труднее выдерживать конкурренцда новыхъ формъ промышленности. Ремесленникъ или попадаетъ на фабрику, или же превращается въ домашняго рабочаго, работающаго на магазинъ или по заказамъ промышленнаго капиталиста. Но этотъ упадокъ ремесла въ большихъ городахъ объясняется не столько темъ, что ремеслу приходится конкуррировать съ маши ной, сколько развитаемъ въ городе торговли. Городское насележе все более и более привыкаетъ удовлетворять свои потребности путемъ покупки всего необходимаго въ магазинахъ. Даже починка вещей, которая раньше поручалась ремесленникамъ, теперь все больше со* средоточивается въ томъ же магазине, где была куплена данная вещь. Именно магазины, а не фабрика, являются главнымъ врагомъ ремесла, превращая ремесленника въ наемнаго домашняго рабочаго капиталиста. Въ Россш городское ремесло никогда не играло такой роли, какъ на Западе. Наши руссюе города были не промышленными, а частью административными, ; частью торговыми центрами. Правда, Петръ Великш и Екатерина II хотели создать у насъ городское ре месло, но все эти попытки остались на бумаге. Цеховое ремесло не могло развиться у насъ потому, что для этого не было соответ ствующихъ экономическихъ условгё. а) S с h m о 11 е г, Grundriss. Стр. 420.

'Ш

161

—

Но это не значитъ, что для PocciH ремесло является совер шенно чуждой формой производства. Наоборотъ, въ настоящее время въ PocciH ремесло развито относительно больше, чемъ на Западе— но не въ городе, а въ деревне. Если въ центральной PocciH господ ствующей деревенской; промышленностью является кустарное произ водство, то въ черноземной и южной Россш преобладаетъ деревен ское ремесло. Объясняется это темъ, что на земледельческомъ юге крестьянское хозяйство производитъ много разнаго рода сырья, ко торое и перерабатывается на месте. Первоначально эта переработка производилась въ предЬлахъ той же крестьянской семьи,— господ ствующей формой промышленности было домашнее производство для собственныхъ нуждъ. Но мало-по-малу, подъ вл1яшемъ, съ одной стороны, разложешя первобытной большой семьи, а, съ другой сто роны, разслоешя крестьянскаго хозяйства, производство для собствен ныхъ нуждъ превращается въ ремесло. Процессъ этотъ нередко происходитъ еще и теперь, на нашихъ глазахъ. Возьмемъ, напр., очень широко распространенное на нашемъ земледельческомъ юге домашнее ткачество. Первоначально домашнее тка чество было принадлежностью каждой крестьянской семьи. И теперь еще на юге нередко встречаются деревни, где почти въ каждомъ дворе имеется ткацкш станъ, на которомъ ткутъ въ зимнее время разнаго рода ткани для нуждъ той же семьи. Тканью подвергается преимуще ственно пеньковая пряжа, выпряденная изъ своей же пеньки. Но деревни, сбхранив!шя старинное домашнее ткачество, обыкновенно принадлежать къ числу техъ, въ которыхъ большинство крестьянъ хорошо обезпечено землей. Въ малоземельныхъ же деревняхъ появляются спец1алисты-ткачи, которые начинаютъ заниматься ткачесгвомъ, какъ своимъ спещальныМъ промысломъ, обрабатывая за деньги пряжу, приносимую имъ другими крестьянами. Обыкновенно— даже почти исключительно—-ткачи выходятъ изъ среды безземельныхъ или малоземельныхъ крестьянъ, принужденныхъ искать себе для существовашя какихъ-либо неземледельческихъ заработ ковъ. Становясь спещалистами ткачества, они достигаютъ известнаго искусства, недоступнаго для домашней ткачихи, почему для техъ кре стьянскихъ дворовъ, которые сеютъ коноплю и прядутъ ее дЬма, стано вится выгоднымъ, вместо того, чтобы ткать ее самимъ, отдавать ткать за небольшую плату на сторону ткачу-спещалисту. Такимъ образомъ, изъ первоначальнаго домашняго ткачества для собственныхъ нуждъ воз никаетъ ткацкое ремесло. Ткацкое ремесло является самымъ распространеннымъ ремесломъ на юге Poccin. Почти въ каждой деревне есть несколько ткачей, а въ мало земельныхъ деревняхъ число ткачей достигаетъ значительной части всего деревенскаго населешя. Въ этомъ случае ткачи берутъ пряжу не только отъ своихъ односельчанъ, но и отъ крестьянъ сОсёднихъ деревень, при чемъ промыселъ все же остается ремесломъ, такъ какъ работа произ водится непосредственно на потребителя. Ткачество грубаго пеньковаго полотна представляетъ собою типич ное н а е м н о е д о м а ш н е е ре м е с л о, которое хотя и не развивается, 11

— ; 162 — но и не сокращается замЬтнымъ образомъ. Несмотря на крайнюю при митивность техники, ручное ткачество держится въ деревне, опираясь, съ одной стороны, на нищенскую оплату труда ткача, съ другой сто роны-г-на то, ,что крестьянинъ производитъ пеньку въ собственномъ хо зяйстве и не долженъ ее покупать. Друпе виды ткацкаго, ремесла нахо дятся въ худшемъ положенш. Такъ, напр., къ числу падающихъ промысловъ въ малорусской деревнЬ относится тканье шерстяныХъ матерШ, суконъ, такъ называемыхъ запасокъ, плахтъ и пр. Матерш этого рода имеютъ уже более высокую ценность и при примитивности тех ники ручного ткачества не могутъ выдержать конкурренцш съ фабрич ными изделиями, которыя ихъ быстро вытЪсняютъ. Не меньшее значеше въ этомъ послЪднемъ отношенш имеетъ также и падеше крестьянскаго овцеводства, благодаря чему крестьянинъ лишается необходимаго сырья. ПримЬромъ о т х о ж а г о н а е м н а г о р е м е с ла , которое еще не давно было очень распространено въ нашей деревне, можетъ служить шерстобитье. Шерстобиты ходятъ по селамъ, нередко заходя при этомъ за сотни верстъ и дальше отъ своего села, и бьютъ шерсть на дому у заказчика, Иногда шерстобиты отправляются въ.отходъ целыми груп пами, иногда по одиночке. Этотъ промыселъ также падаетъ, отчасти благодаря конкурренцш машины для битья шерсти, но, главнымъ обра зомъ, благодаря упадку крестьянскаго овцеводства. ПортняжШ промыселъ представляетъ собою видъ наемнаго ремесла, которое имеетъ частью отхожШ, частью домашнШ характеръ. Портные иногда берутъ работу на домъ, иногда же они ходятъ по селамъ въ поискахъ работы и работаютъ на дому у заказчика. Такъ какъ употре блеше готоваго платья въ нашей деревне мало распространено, а шитье его дома, силами самой крестьянской семьи, съ разложешемъ большой семьи и, вообще, упадкомъ домашняго хозяйства сокращается, то портняжШ промыселъ принадлежитъ къ числу быстро развивающихся, Въ этой области замЪтенъ и прогрессъ техники: портные й швеи обыкно венно работаютъ на швейныхъ машинахъ. Развивающимся промысломъ является и сапожный промыселъ, ко торый по своей экономической структуре представляетъ собой частью домашнее наемное) частью п р о д а ж н о е р е м е с л о : иногда сапож ники шьютъ сапоги из> кожи, которую имъ -приносятъ заказчики, но чаще они сами покупаютъ кожу за свой счетъ и продаютъ сапоги.своимъ односельчанамъ или на базарахъ крестьянамъ сосёднихъ деревень. Еще больше они занимаются починкой старыхъ сапогъ. Къ числу развивающихся промысловъ относятся во многихъ ме стахъ бондарный промыселъ (частью домашнее наемное, частью продаж ное ремесло), плотничный промыселъ (отхожее наемное ремесло), кузнеч ный промыселъ (частью домашнее наемное, частью продажное ремесло). Гончарный промыселъ представляетъ собой частью ремесло (продажное), но, главнымъ образомъ,— кустарную промышленность. Тончаръ иногда сбываетъ свои продукты непосредственно потребителямъ— наваливаетъ на возъ посуду и ездить по соседнимъ деревнямъ, продавая посуду бабамъ, а въ прежнее время нередко обменивая ее на рожь и другой хлебъ—-и въ этомъ случае онъ является деревенскимъ ремесленникоМЪ. Но гораздо чаще гончаръ, за трудностью найти такимъ образомъ сбытъ

—

163

—

для своего продукта, долженъ продавать его скупщику— и въ этомъ случай промыселъ прюбретаегь характеръ кустарнаго производства1). Въ общемъ, наше деревенское ремесло, какъ надо думать, не только не падаетъ по числу занимаемыхъ рукь, а быстро растетъ. МноНе про мыслы падаютъ, но на смену имъ' выдбйгайтся друпе и занимаютъ ихъ место. Распадеше . домащнягб , хозяйства крестьянской семьи приводитъ къ тому,, что, несмотря на (обеднеше крестьянства, спросъ на продукты чужого труда возрастаетъ. Этотъ растущШ спросъ частью удовлетво* ряется продуктами капиталистической промышленности, но за всемъ темъ остается место и для роста ремесла, особенно на нашемъ юге съ его более зажиточнымъ земледельческимъ населешемъ. Характерной особенностью русской.деревни .является широкое распространеше въ ней разнаго рода отхожихъ промысловъ. Въ централь ной Россш нередко; целые обширные, районы .живуть , отхожими прог мыслами: почти все взрослое мужское населеше такихъ районовъ ухо дить летомъ на разнообразные заработки, и въ деревне остаются только женщины, дети ,и‘ старики. За последняя десятилеття отходъ чрезвычайно усилился; крестьянинъ не можетъ прокормиться у себя дома и, принужденъ уходить-изъ него въ поискахъ работы на большее или меньшее «ромя. Въ такихъ губершяхъ, какъ Костромская, Калужская, Тверская, Ярославская, уходить на промыслы около v5 всего крестьянскаго насеjifiiin. Промыслы уходящихъ крестьянъ крайне разнообразны; всего более рабочихъ рукъ привлекаютъ разнообразные строительные Промыслы, затЬмь большую роль въ промышленномъ отходе играютъ разнообразны?! двревенсюя ремесла, работа на фабрикахъ и заводахъ, въ торговыхъ заиеден!яхъ и т. п. 2). Отходъ накладываетъ своеобразный оТпе^аТЪкъ йа Иось строй жизни нашей деревйи. Благодаря постояннымъ передвижёшямъ Крестьянскаго населетя, наша деревня живетъ более общей экиЗнью съ Городомъ и, вообще, со всей страной, чемъ, напр., деревня ЗаПада, где Крестьянинъ нередко никогда не покидаетъ того клочка земли, где онъ родился и где сосредоточены все его интересы. Ш ш ъ крестьянинъ <tIчисти благодаря отходу, отчасти же въ силу другихъ причинъ, предСТииляетъ собой, вообще, совсемъ иной • сощальный типъ, чемъ кре(тьянинъ Запада. 1 V ' 5; г , ! • » -.щ » а

К. о р с а к ъ . Формы промышленности. 1861. Б ю х е р ъ . Возникнове нии народнаго хозяйства. Е г о же. Gewerbe. СтатьяBb„Handworterbijch der Hl imlM\viHsoiischaften“. (Русск. перев. Изд. -М .;Водовозовой „Промышлен-

11 О различныхъ видахъ нащего деревенскаго ремесла см. любо отптиогичесшй сборникъ какой-либо изъ нашихъ южныхъ губернШ, поОннщпиныН описание промысловъ этой тубернш, хотя бы, напр.,: С. И. ,11 н г о п к о: „Очерки домашнихъ промысловъ и ремесяъ Полтав'ской гуflimitm". Вып. 2-й. Изд": Полтавекаго Губернокаг-о Земства,- Стр- 149, 203, UV4, III).'), ШЮ, 382. 41& 486 и др. м) (1м. работу Л. К и р и л л о в а. „‘Отхошё промыслы" :Г&йцикло11еди* ЧйШ(1й оловарь. Изд. Брокгауза и ЕфронаГ"54 полутомъ).’ 11*

и г а i64 g p y *ость“. 1898). 3 о м б а р т ъ. Организащя труда. Е г о ж е. Современныйкапитализмъ. Русск. пер. 1903—905. S с h m о 1 1 е г. Die Strassburger Tucherund Weberzunft. 1879. Е г о же. Grundriss der allgemeinen Volkswirtschaftslehr.e. S t i e d a. Die Lebensfahigkeit des Handwerks. 1897. В. В. Очерки кустарной промышленности въ Poccin. 1886. С. JI и с е н к о. Очерки домашнихъ промысловъ и ремеслъ Полтавской губернш. 1900. Вып. 2-й. В. И л ь и н ъ. Экономичесше этюды и статьи. 1899. Статья „Пермская кустарная пере пись". JI. К и р и л л о в ъ. Отхозме промыслы (Энцикло'педичесюй сло варь Изд. Брокгауза и Ефрона. 54 полутомъ).

ГЛАВА IV.

Кустарная промышленность. I. К у с т а р н а я п р о м ы ш л е н н о с т ь н а З а п а д е . — Свобод ная и зависимая форма.-^Домашняя система крупной промышленности.— Причины ея живучести.—II. К у с т а р н а я п р о м ы ш л е н н о с т ь , в ъ Р о с с i и.—Положеше кустаря по отношенш къ скупщику.— Происхождеше кустарной промышленности.—Экономическое положеше куста рей.—Скупщики.—Меры помощи кустарной промышленности.—Законода тельство по охране труда кустарей.—Взгляды на кустарную промышлен ность въ нашей литературе.

I. К у с т а р н а я п р о м ы ш л е н н о с т ь на З а п а д е . К у с т а ной п р о м ы ш л е н н о с т ь ю н а з ы в а е т с я ме л к о е п р о и з в о д с т в о на ш и р о к 1 й р ы н о к ъ ; о н о т е м ъ с у щ е с т в е н н о о т л и чается о т ъ ремесла, ч т о м е ж д у п р о и з в о д и т е л е м ъ и п о т р е б и т е л е м ъ въ э т о м ъ с л у ч а е в с е г д а с т о и т ъ разд е л я ю щ i й и х ъ п о с р е д н и к ъ. Эта форма промышленности резко отличается отъ ремесла по своей экономической природе, такъ. какъ необходимость капиталистическаго посредника более или менеестесняетъ свободу и самостоятельность мелкаго производителя. Темъ не менее, должно различать два основныхъ типа кустарной промышленности. Въ одномъ типе замечается полное подчинешепроизводителя капиталисту. Этотъ типъ можно назвать з а в и с и м о й формой кустарной промышленности. Второй типъ можно на звать с в о б о д н о й формой. Въ этомъ последнемъ случае подчинеше мелкаго производителя капиталисту выступаетъ не такъ оче видно,— мелкш товарный производитель относительно (но лишь отно сительно, а не вполне) свободенъ. З а в и с и м а я ф о р м а (иначе называемая д о м а ш н е й с игс т е м о й к р у п н о й п р о м ы ш л е н н о с т и ) въ свою очередь су ществуетъ въ двухъ видахъ, подобно двумъ формамъ ремесла— въ виде п р о д а ж н о й (Kaufsystem) и н а е м н о й (Lohnsystem> домашней промышленности. Оба вида характеризуются темъ, что мелю'й производитель работаетъ постоянно на одного и того же торговаго или промышленнаго капиталиста, съ которымъ онъ эконо мически связанъ настолько тесно, что составляетъ органическую* составную часть того или иного капиталистическаго предпр1ят!я. Различаются же эти два вида домашней системы по следующему признаку. При продажномъ виде мелюй производитель является, съ.

Щ : 165 -* формальной стороны, собственникомъ своего продукта. Съ внешней стороны, отношешя между капиталистемъ и мелкимъ производителемъ имеютъ въ этомъ случай свободный характеръ, но такъ какъ производитель фактически принужден!, продавать свой товаръ именно данному капиталисту—-торговцу, отъ котораго онъ находится въ экономической зависимости (напр, состоитъ его неоплатнымъ долж нике мъ, покупая у него сырье), то фактически мы имЪемъ въ дан номъ случае наемный трудъ, работу по заказу капиталиста. Во второмъ же виде зависимаго кустарничества мелк!й про изводитель не только по существу, но и формально, юридически является наемнымъ рабочимъ капиталиста. При этомъ видЬ до машней промышленности домашнш производитель работаетъ непо средственно по найму капиталиста, получая отъ него сырье, а иногда и оруд1я труда. Въ этомъ случае мелкш производитель только темъ отличается отъ рабочаго, работающаго по найму въ мастерской ка питалиста, что работаетъ у себя на дому. Такимъ образомъ,; этотъ нидь зависимой домашней системы темъ отличается отъ перваго, что въ немъ хозяинъ выступаетъ въ роли промышленнаго капи Tiiлиста, въ первомъ же виде— въ роли торговаго капиталиста, скупщика. Однако, два вида зависимой домашней системы не исчерпын,нот ь всехъ формъ кустарной промышленности: последняя можетъ проявляться и въ бс. Ьг свободной форме. Возьмемъ, напр., мелкихъ ииглШскихъ суконщиковъ начала 19 века. Мастеръ-еуконщикъ самъ покупалъ шерсть, превращалъ ее въ грубое сукно, но это сукно иродавалъ не непосредственно потребителю, а на особо устроенныхъ суконныхъ биржахъ, которыя были во всехъ главнейшихъ городахъ 1оркшира, сбывалъ его торговцамъ сукномъ. Каждый мастеръ имелъ свое особое место на бирже и продаваль сукно по вольной цЬне. Такой мастеръ не былъ ремесяенникомъ, потому что отличительной чертой ремесла является работа на потребителя, а не на торговца. <.I. другой стороны, это и не капиталистическая домашняя система, такъ какъ въ данномъ случае мы видимъ свободу мелкаго произво дителя продавать свой товаръ, кому угодно. Торговецъ сукномъ не былъ, следовательно, хозяиномъ мелкаго суконщика. Правда, отсюда не следуетъ, что мелкш производитель былъ совершенно независимь отъ торговца. Такъ какъ торговецъ владблъ капиталомъ и въ его рукахъ былъ суконный рынокъ, то мелкш производитель неизбежно ионадалъ въ более или менее подчиненное положеше по отношешю къ торговцу, свобода его была лишь относительной, и лишь въ этомъ относительно^ смысле можно говорить о свободной форме кустар ной промышленности. Игакъ, мы наблюдаемъ два типа кустарной промышленности. Въ одномъ случае ( з а в и с и м а я ф о р м а ) продуктъ вырабаты вается для какого либо определеннаго капиталиста— промышленника (н а е м н а я с и с т е м а) или торговца (п р о д а ж н а я с и с т е м а). Въ второмъ же случае ( с в о б о д н а я ф о р м а ) мелкШ произво дитель имеетъ свободу выбора, онъ можетъ продавать свой продуктъ тому или другому торговцу по своему усмотрешю. Эти формы еле--

— 166 — дуетъ строго различать. Въ общемъ наблюдается, что свободная форма превращается по мере развита капиталистическаго хозяйства въ зависимую форму,.^-капиталъ все более и бол'Ье подчиняетъ себе мелкаго производителя. Д о м а ш н я я с и с т е м а . к р у п.н о й п р о м ы ш л е н н о с т и (иначе . говоря, ^зависимая .форма кустарничества) играла въ исторш развиздя капитализма очень большую. роль, -только черезъ посредство этой системы капиталъ малотпо-малу завладЬлъ производ ствомъ. • Именно эта система была гасподствующимъ типомъ капита листическаго производства въ XVIИ реке. Этотъ фактъ можно счи тать .прочно установленнымъ,. хотя привести точныя статистичесюя доказательства его нЪтъ возможности, потому что. въ XVIII веке существовали лишь зачатки промышленной статистики., ••Ростъ домашней системы, въ XVIII веке въ Англш доказывается целымъ -рядомъ косвенныхъ признаковъ— напр., издашемъ англШскимъ парламентомъ. цЪлаго ряда строгихъ законовъ, карающихъ за порчу хозяй€ка№ матер!ала,( и т. п. i)...Хлопчатобумажное производство первона чально возникло въ •Дй'лга .въ, форме продажной домашней, системы, за,* темъ очень скоро перешло въ наемную форму. Въ начале XVIII века ткачи въ окрестностяхъ Манчестера-, покупали бумажную пряжу у круп ныхъ торговцевъ, ткали ее и продавали продуктъ темъ же самымъ. торговцамъ, а затемъ, приблизительно ; въ половине XVIII века, отношешя между предпринимателемъ и производителемъ становятся еще более за висимыми: капиталистъ самъ раздаетъ рабочимъ пряжу, а рабочш ткетъ на капиталиста-заказчика за определенную задельную плату. Домашняя система крупной промышленности развивается въ XVIII веке во всехъ странахъ западной Европы 2); возникла она частью изъ цехового ремесла, рядомъ незаметныхъ переходовъ, прйчемъ трудно установить, где кончалось цеховое ремесло и где начи налась домашняя, система, частью изъ крестьянскаго домашняго про изводства для собственныхъ нуждъ,—^крестьяне, продававхше перзоначально свои избытки на рынке, стали, наконец]», работать спе циально для .сбыта и продавать. свои изделгя определеннымъ торговцамъ, т.-е. превратились въ домашнихъ рабочихъ. Деревня являлась уже потому благощлятнымъ полемъ для развита домашней системы, что деревенская промышленность была вне,власти цеха и была сво бодна отЪ стеснительныхъ цеховыхъ правилъ; Поэтому нередко тор говцы, чтобы избежать контроля цеха, раздавали по деревнямъ сы рой матер!алъ для обрабокти и, такимъ образомъ, создавали въ де ревне совершенно новые промыслы, что и явилось трётьимъ источ никомъ происхождения домашней системы. |

1) Н е I d. Zwei Bticherzur sooialen Qesehichte Englands. Стр. 550 и след. Гельдъ одинъ взъ первыхъ понялъ значеше домашней системы въ истоpin капиталистической промышленности. 3) К у л и ш е р ъ. Йволюшя прибыли съ капитала. Т. I. Глава VI Въ этой книге содержится наиболее широкая сводка данныхъ о развитш домашней системы въ разныхъ странахъ Европы.

— 167 — Не слЪдуетъ, однако;, думать, что въ наше время домашняя си стема отжила свой вЪкъ и не можетъ болЪе конкуррировать съ капиталистической фабрикой. Наоборотъ, именно новЬйш1я услов1я капиталистическаго разви^я ведутъ. въ нЪкоторыхъ случаяхъ къ распространенно этой формы капиталистической промышленности. Гакъ, она очень распространена въ ЛондонЬ, БерлинЪ и другихъ крупныхъ городахъ. Въ Англш, эту систему называютъ «sweating system»— «системой выжимашя. nota». . . . . Сила домашней системы въ современномъ хозяйственномъ строЬ заключается въ томъ, что она даетъ возможность капиталисту дово дить до максимума зксплоатащю рабочаго. РабочШ въ домашней системЪ совершенно безпомощенъ по отношешю къ капиталисту. Рабо тая на дому, рабочее не могутъ организоваться для защиты своихъ общихъ интересовъ, такъ какъ они обычно не знаютъ другъ друга. Эта дезорганизованность рабочихъ идетъ; на руку капиталисту,— она даетъ ему возможность доводить заработную плату до миниi мума, а рабочш день д о: максимума. Затйшъ,. при домашней ,'сйстем’Ь капиталистъ не нуждается въ расходахъ по. устройству рабочаго пом-Ьщешя й ,снабжешю рабочихъ оруд1ями производства,— его расходы производства слагаются только изъ заработной платы и сырого матер1ала.: ДалЪе, при домашней систем’Ь капиталистъ можетъ при вся комъ сокращении спроса на товаръ быстро сокращать производство, оставляя безъ работы своихъ рабочихъ, между тЬмъ какъ;фабри кантъ теряетъ въ этомъ случай проценты по праздностоящимъ .фа бричному помЪщешю и машинамъ. Вся тяжесть промышленнаго за стоя переносится, такимъ образомъ, при домашней систем^ н а . ра бочихъ. Наконецъ, при домашней системЪ для капиталиста является возможность избегать стЪснительныхъ для него требованш фабрич наго законодательства. Словомъ, выгоды домашней системы, съ точки зр’Ьшя капиталиста, сводятся къ возможности повышать до высшаго предЪла эксплоатацто рабочаго, и именно поэтому система эта такъ живуча, несмотря на то, что при ней производство остается, по не обходимости, мелкимъ и крайне примитивнымъ въ техническомъ отношешй. Невыгодой этой системы, съ точки зр^шя капиталиста, является, однако, возможность порчи или продажи рабочимъ сырого матер1ала, полученнаго отъ хозяина, ; а также и невозможность для капиталиста поднимать производительность труда путемъ введешя улучшенныхъ; rtpieMOBb и орудШ производства; . Какъ бы то ни, было, домашняя система оказалась, чрезвычайно живучей формой промышленности и свила себЪ гнездо особенно въ м1ровыхъ столицахъ, гд^ скопляется лцасса безработнаго пролетариата, который и становится жертвой «си£темы;.вы5^имашя пота».; Усилеше строгости требованш закона по части санитарныхъ условш труда на фабрикахъ и пр. повело въ Англш къ тому, что въ ц'Ьломъ рядЪ отраслей стала развиваться работа на дому: фабри кантъ находилъ для себя выгоднымъ закрывать фабрику и переходить къ -домашней систем^. Въ Германии наблюдается, что домащняя система, вообще, падаетъ,

—

168

—

въ особенности въ текстильномъ производстве, благодаря тому, что въ этой области машинный трудъ имеетъ огромныя преимущества передъ ручнымъ, и успешная конкуренция ручного ткача съ паровымъ ткацкимъ станкомъ невозможна. Напротивъ, въ приготовленш одежды, изд£лШ изъ бумаги, пищевыхъ веществъ и другихъ отрасляхъ труда домашняя си стема оказывается гораздо жизнеспособнее. Въ общемъ, число домашнихъ рабочихъ сокращается: въ 1882 г. (по показашямъ хозяевъ) въ Германш ихъ было 544.980, въ 1895 г.—-490.711, въ 1907 г.— 482.436.

Несмотря на примитивныя услов1я техники, домашняя система нередко съ успехомъ борется съ фабрикой, заменяя повышеше про изводительности труда (доставляемое машиной) усилешемъ эксплоа тащи рабочаго. Такимъ образомъ, капитализмъ задерживаетъ въ данномъ случае техническш прогрессъ, поддерживая формы про мышленности, основанныя на ручномъ труде и мелкомъ про изводстве. II. К у с т а р н а я п р о м ы ш л е н н о с т ь въ P o c c i H . Въ Pocc кустарная промышленность имеетъ широкое развит1е въ деревне, особенно въ центральномъ районе, преимущественно тамъ, где земледелге по темъ или инымъ причинамъ не удовлетворяетъ потребностямъ насележя: малоземелье является однимъ из'Ь важныхъ усло вий возникновен!я кустарной промышленности. Но, все же, наша ку старная промышленность, въ большинстве случаевъ, сочетается съ земледел1емъ. Если известная часть нашихъ кустарей и не владеетъ землей, имъ приходится конкуррировать съ кустарями, владеющими землей— и, такимъ образомъ, связь съ землей последнихъ оказываетъ вл!яже на услов!я заработка первыхъ. Но не нужно и преувеличивать значешя этой связи: совершенно неправильно мнеше техъ, кто, какъ, напр., В. Г. ЯроцкШ, видитъ въ кустарной промышленности промы селъ только подсобный при земледелш, ибо сплошь и рядомъ, наоборотъ, земледел!е является подсобнымъ занят!емъ для кустаря. Наша кустарная промышленность проявляется въ обоихъ осноёныхъ формахъ мелкаго производства на посредника— свободной и зависимой. Трудно сказать, какая форма преобладаетъ. Можно думать, что среди неземледельцевъ преобладаетъ зави симая форма кустарной промышленности, а среди земледельцевъ свободная форма. Въ промышленныхъ районахъ Россш значительно преобладаетъ зависимая форма; въ Московской губернш Харизоменовъ еще въ начале 80-хъ годовъ закончившагося века относилъ къ этой форме 7 2 % кустарей, а въ некоторыхъ уездахъ Влади мирской губернш— еще больше '). Напротивъ, въ земледельческихъ губершяхъ преобладаютъ свободныя формы кустарной промыш ленности. Наиболее свободная форма кустарной промышленности наблю дается тогда, когда кустарь или самъ добываетъ сырой матер!алъ, или покупаетъ ево на стороне (не у скупщика своихъ изделШ), а !) Юридический В’Ьстнйкъ". 1883. № XI. Стр. 437—438.

—

169

—

выработанный продуктъ продаетъ торговцу по своему выбору. ЗдЬсь кустарь не является рабочимъ определеннаго капиталиста, такъ какъ онъ не находится въ постоянныхъ отношешяхъ ни съ кЪмъ изъ нихъ. Капиталъ не регулируетъ въ этомъ случай производства, а охватываетъ лишь область сбыта. Такая болЬе свободная форма кустарной промышленности наблю дается только въ гбхъ отрасляхъ кустарнаго труда, гд% матер1алъ легко доступенъ для кустаря— напримеръ, дерево, глина, шкуры и мЪхь животныхъ и т. п. Потому сюда относятся тате промыслы, какъ гончарничество, производство многихъ издЪлШ изъ дерева, плетенье корзинь, лаптей, скорняжный промыселъ и т. п. Однако, и въ этихт. промыслахъ кустарь нередко попадаетъ въ зависимость отъ скупщика. Следующей формой кустарной промышленности, въ которой вл1яше капитала сказывается уже сильнее, является та, при которой кустарь покупаетъ за свой счетъ сырые материалы на сторонЪ, но поставляетъ свой товаръ уже всегда одному и тому же определен ному капиталисту (переходъ къ зависимой форме). Такой характеръ им-Ьетъ, напр., шляпный промыселъ въ Москов ской губернш, щеточный, игрушечный и мнопе друпе. Надо заметить, однако, что увеличеше зависимости отъ капиталиста Не всегда ухудшаетъ положе Hie кустарей. Напримеръ, тЬ московсюе игрушечники, ко торые не находятся въ зависимости отъ капиталиста-предпринимателя и сбываютъ товаръ различнымъ торговцамъ, находятся въ худшемъ экономическомъ положёйщ, чЬмъ работакшце на определеннаго капиталиста? заказчика;’ объясняется это темъ. что кустари, не имЪюпце хозяина, терпятъ больипя затруднешя по сбыту своихъ продуктовъ, почему и стремятся войти въ постоянныя отношешя съ тЪмъ или инымъ капиталистомъ-торговцемъ I). Следующая ступень подчинешя кустарной промышленности ка питалу заключается въ томъ, что кустарь покупаетъ сырой матер1алъ у того же торговца’ которому онъ продаетъ свои продукты' (продажный видъ зависимой формы). Такой кустарь номинально свободенъ, фактически же находится въ полной зависимости отъ скуп щика, у котораго покупаетъ матер1алъ и у котораго, обыкновенно, находится въ неоплатномъ долгу. Зависимость эта темъ больше, чемъ большей ценностью обладаетъ сырой матер!алъ. Сюда относятся гвоздари уломскаго района, бурмакинсюе слесаря, павловсюе замочники, валенщики семеновскаго уезда и пр. и пр. Последняя ступень подчинения капиталу кустарной промышлен ности наблюдается, когда кустарь получаетъ отъ капиталиста-заказ чика сырой матер1алъ и обрабатываетъ его за сдельную плату (наем ный видъ зависимой формы). Тутъ уж е. нЪтъ и т е н » свободы ку*)-Промыслы Московской губернш.

Т. I. Стр. 75—78.

170 — старя— кустарь такой же наемный рабочШ капиталиста, какъ и лю бой фабричный рабочШ. Такими наемными рабочими .являются тверсюе гвоздари, кимрсюе сапожники, павловсюе ножевщики, макарьевсюе рогожники и др. Каждый посредникъ долженъ получить свою прибыль, которая вычитается изъ заработка кустаря. Это /сложное посредничество особенно ухудшаетъ экономическое положеше кустаря. Но нередко между капиталистомъ— собственникомъ сырого матер1ала — и кустаремъ стоитъ еще целый рядъ посредниковъ и ком Hcciон еровъ. Каждый посредникъ долженъ получить свою прибыль, которая вычитается изъ заработка кустаря. Это сложное посредни чество особенно ухудшаетъ экономическое положеше кустаря.,, ВоЗьмемъ, напр., хлопчато-бумажное ткачество. Во главе предпр!ята стоитъ крупный капиталистъ, хотя бы владелецъ миткалевой фа брики. Онъ имеетъ дело съ крупнымь комиссюнеромъ-конторщийомъ, который получаетъ пряжу отъ фабриканта и снуетъ ее въ сйоемъ заведенш. Конторщикъ раздаетъ основанную пряжу мелкимъ комиссюнерамъ-мастеркамъ (заглодамъ), которые передаютъ пряжу хозяевам!. ткацкихъ светелокъ (хозяйчикамъ), а эти последше уже передаютъ пряжу ткачамъ-кустарямъ. Подобное сложное посредничество наблюдается во многихъ кустарныхъ промыслахъ. Такъ, напр., въ патронномъ промысле Московской губ. (изготовление папиросныхъ гильзъ) между фабр икантомъ гильзъ и деревенской работницей стоитъ еще комисаОнеръ, снабжающШ работницу не только сырымъ. матер1аломъ, но и всеми оруд1ями произ водства. Въ перчаточномъ промысле Московской губернш между фабрикантомъ й работницей стоитъ еще даточникъ, раздающШ по деревнямъ сырой матертлъ,'; и' т. д. и т. д. Въ русской науке долго господствовало мнЬже, что наша ку старная промышленность всецело возникла изъ крестьянскаго домаш няго производства. Предполагалось, что домашнее производство крестьянъ постепенно превращалось въ ремесло, а это последнее— въ кустарную промышленность, сначала въ более свободной, а потомъ въ более зависимой форме. Въ кднце концовъ, вся эта эволющя завершается,| какъ предполагалось, фабрикой. И действительно, эта схема промышленнаго развита вполне применима ко многимъ промысламъ стариннаго происхождешя. Но существуетъ целый рядъ дру гихъ промысловъ, къ которымъ эта схема совсемъ неприменима, въ которыхъ наблюдается даже обратный процессъ: не кустарная про мышленность, путемъ долгой эволюцш, превращается въ мануфак туру и фабрику, а, наоборотъ, мануфактура порождаетъ кустарную промышленность. Возьмемъ; напр., чрезвычайно важный и распространенный бумагоТкацкМ промыселъ. Бумаготкацкая промышленность, которая вплоть до середины 18 века не была; известна въ Poeci»,; возникла на КруЬныхъ

— 171 — мануфактурахъ. Первоначально все производство было сосредоточено въ ст'Ьнахъ самой мануфактуры, но такъ какъ производство было ручное, то мелюй деревенекШ производитель могъ съ успЬхомъ конкуррировать съ мануфактурнымъ производствомъ, и капиталистъ сообразилъ, что ему гораздо выгоднЬе отдавать пряжу на домъ рабочимъ, чЪмъ собирать этихъ самыхъ рабочихъ въ помещен ie:. мануфактуры. Такимъ образомъ, изъ мануфактуры возникло кустарное ткачество, въ вид’Ь наемной системы домашней капиталистической промышленности. Но такъ . какъ, дал'Ье, въ начал’Ь 19 вЬка услов1я для кустарной промышленности были, сравни тельно, благопр1ятны, и кустарные ткачи извЬстнаго района часто явля лись почти монополистами въ своей области труда, .то ихъ заработокъ булъ . довольно высокъ, и они мало-по-малу превращались въ самостоя ■ тяльныхъ . ткачей. Таюе самостоятельные ткачи продавали купцамъ на базарахъ изготовленныя ими ткани. Такимъ образомъ, изъ зависимой формы- производства на посредника возникла свободная, форма. Во второй четверти 19 вЬка происходитъ быстрый процессъ раздроблешя нашей мануфактуры, и превращешя ея въ контору для раздачи матер!ала для обработки. на: домъ. Промышленный капиталъ— мануфактура— явился у насъ школой промышленнаго искусства. Въ то время, какъ на ЗападЬкапитализмъ разрушилъ цеховую культуру, у насъ въ Poccin онъ принесъ съ собой промышленную культуру— познакомилъ населеше съ самыми пр1емами промышленной техники. * .. Со второй половины 19 вЬка наблюдается, ухудшеше .положешя нашей кустарной . промышленности, благодаря упадку крестьянскаго сельскаго хозяйства и растущей конкурренцш фабрики. Кустарь не могъ бороться съ машиной и, где машинное производство завоевы вало себЪ почву, тамъ наблюдалось падеше цЬны кустарныхъ издЬлШ и сокращеше заработка кустарей. Бол'Ье общей. причиной ухудшешй экономическаго положешя кустарей является упадокъ крестьян скаго хозяйства и образоваше въ деревнЬ избыточнаго населешя, переполняющаго рабочШ рынокъ. Кустарю приходится продавать свои издЬл!я за такую сумму, которая лишь эбезпечивала бы ему минимумъ средствъ существовашя,— кустарные промыслы, легко доступны каждому, и вся масса избыточнаго деревенскаго!населешя йосредоточивается въ кустарной промышленности. Характернымъ лризнакомъ кустарной промышленности является ея зависимость отъ ; капитала— торговаго, когда кустарь работаетъ на продажу, и промышленнаго, когда кустарь является наемнымъ ра бочимъ промышленнаго капиталиста, работаетъ по его заказу и изъ его матер!’ала. Хотя скупщикъ эксплоатируетъ. кустаря, но онъ въ во же время является, необходимымъ колесомъ въ, организации сбыта произведешй кустарной промышленности. Относительно численности кустарей въ нашей экономической литературЬ еще недавно, господствовали самыя фантастическая представлешя. И оффищальныя . й частныя издания обычно принимали, что у насъ ку старей не менЬе 10— 15 миллюновъ. Первый серьезный подсчетъ числа

— 172 — кустарей былъ произведенъ г. Рыбниковымъ въ 1913 г., и оказалось, что въ земскихъ губершяхъ кустарей всего около 1.700 тыс., причемъ около 1.500 тыс. работаетъ на вольный рынокъ или на скупщика, а 200 тыс. работаетъ по найму на капиталиста (наемная зависимая форма)Т). Обыкновенно считаютъ положеже самостоятельнаго кустаря лучшимъ, чЪмъ положеже кустаря, зависящаго отъ капиталиста, но на самомъ д'Ьл'Ь это далеко не всегда такъ. Нередко именно положеже самостоятельнаго кустаря всего хуже. Отсутств1е непосредственной зависимости отъ определеннаго капиталиста равносильно отсутсгаю обезпеченности сбыта, отсутсгаю постояннаго покупателя. Что ка сается до сравнежя положешя кустаря и фабричнаго рабочаго, то не подлежитъ сомнадю, что фабричный рабочШ получаетъ и болЪе высокую заработную плату и работаетъ меньше часовъ, ч'Ьмъ ку старь; однако, если и признавать превращеше кустарей въ фабричные рабоч1е желательнымъ, все же нельзя упускать изъ виду, что наша фабричная промышленность можетъ дать занят1е сравнительно не большой долЪ насележя, и кустарная промышленность необходима для очень значительной части нашего крестьянства. Мы должны пом нить, что кустарная промышленность еще долгое время будетъ ха рактерной чертой нашего экономическаго быта, и, значитъ, задача общественной власти должна заключаться въ улучшенш условШ за работка кустаря. Необходимъ рядъ систематическихъ мЬръ, нзправленныхъ къ этой цЪли. Много можно сдЪлать въ дЪлЬ поднят1я техники кустарнаго производства. ЗагЬмъ, чрезвычайно важна организащя сбыта кустар ныхъ издЬлш, доставка имъ сырья по дешевымъ цЬнамъ, устройство дешеваго кредита. Во всбхъ этихъ областяхъ можно достигнуть существенныхъ успЪховъ. Московское земство организовало сложную систему мЪръ помощи кустарной промышленности,— создало организацш для поднят1я техники кустарнаго труда, ftля снабжешя кустаря сырымъ матер1аломъ, для сбыта кустарныхъ издЪлШ, и въ этой области достигло извЪстныхъ успЪховъ. Былъ основанъ «Кустарный музей», который въ нЪкоторыхъ отрасляхъ кустарнаго труда вытЪснилъ скупщика. Сходныя учреждежя возникли и въ другихъ губершяхъ. Въ Вятской губернш въ мебельномъ промыслЪ большинство кустарей стало сбывать мебель безъ помощи скупщика, че резъ земскШ складъ. Благодаря продажЪ изъ земскаго склада, цЪна отдЪлочнаго дерева значительно понизилась. Въ области кредита также возможна вполн'Ь успешная помощь кустарному производству. Въ этомъ отношенш должны сыграть и уже играютъ большую роль сельсшя кредитныя товарищества. Въ 1910 г. число земскихъ кустарныхъ и ремесленныхъ мастерскихъ превышало 260. КромЪ того, имеется 13 земскихъ кустарныхъ складовъ, обороты которыхъ, однако, не велики и не достигаютъ въ общей суммЪ 2 милл. р. Вообще, было бы въ высшей степени неращонально ничего не ’) Р ы б н и к о в ъ. (Кустарная промышленность, 1913, стр. 20).

— 173 — предпринимать въ интересахъ кустарей на томъ основанш, что въ концЬ концовъ фабрика поглотитъ кустарную промышленность. Пока этого еще нетъ, нужно деятельно помогать кустарямъ отстаивать себе более сносныя услов1я существовашя. По отношешю къ зависи мой форме кустарной промышленности однимъ изъ действительныхъ средствъ къ этому должно быть распространеше на кустарную про мышленность общаго законодательства по охране труда, регулироваHie продолжительности рабочаго дня и пр. Въ виду крайней беэпомощности домашнихъ рабочихъ и невозможности для нихъ отстаи вать свои интересы въ борьбе съ эксплоатирующими ихъ хозяевами, А н ш я сделала въ 1909 г. первый решительный шагъ, введя прави тельственное регулироваше заработной платы въ некоторыхъ кустарныхъ промыслахъ. И действительно, только правительственное регу лироваше заработной платы можетъ существенно поднять заработную плату въ техъ отрасляхъ кустарной промышленности, въ которыхъ въ силу техъ или иныхъ причинъ эксплоатащя кустаря скупщикомъ или хозяиномъ матер1ала приняла особенно тяжелыя формы. Наряду съ такими мерами государственной охраны интересовъ домашнихъ рабочихъ, очень много можетъ сделать въ деле улучшешя условШ кустарной промышленности и земство. Но все мёропр1япя по помощи кустарямъ, чтобы иметь действительный успехъ, дол жны опираться на самодеятельность кустарей. Вотъ почему въ росте среди кустарей кооперацш въ различныхъ ея вицахъ нужно видеть наиболее могущественное средство поднят1я кустарной промышлен ности Т).

Въ германской литературе кустарная промышленность (Hausindnstrie) разсматривается обыкновенно какъ одинъ изъ видовъ капиталистической промышленности. Напротивъ, у насъ въ Poccin еще очень недавно господствовалъ совершенно противоположный ззглядъ на кустарную промыш ленность, въ которой у насъ видели «народную» промышленность, долженсхвующую спасти русскаго крестьянина отъ «язвы капитализма». Какъ естественная реакщя противъ этой ни на чемъ не основанной идеализацш нашего хозяйственнаго быта, явилось перенесете къ намъ германскихъ воззрЪшй на кустарную промышленность. Это было испол нено П. Б. Струве въ его «Критическихъ заметкахъ». Однако, если народничесшя воззрешя на кустарную промышленность никоимъ образомъ не находятъ себе опоры въ фактахъ, то и противоположная точка

’) За последнее время, въ связи съ общимъ ростомъ въ Poccin кооперащи, д ё л а е т ъ успехи кооперащя и среди кустарей. Особое з н а ч е ш е пршбретаютъ кредитныя товарищества, не только кредитующая кустарей, но и ведущая так. назыв. посредничесюя операцш по покупке сырья для кустарей и сбыту кустарныхъ изделий. Имеются и спещальные к старные кооперативы—сырьевые, складочные (по сбыту) и производитель ные. Московское губернское земство оказываетъ систематическое содейOTBie кустарнымъ кооперативами На этотъ же путь становятся за по следнее время и друпя общественный учреждешя, содействующая ку* старной промышленности.

—- 174 — зрЬшя Бюхера и другихъ германскихъ экономистовъ (съ которой я со глашался въ «Русской фабрике») не можетъ быть признана вполне правиль ной. Въ настоящей работе я различаю две формы кустарной промышлен ности, одна изъ которыхъ (зависимая форма) является въ полномъ смысле слова капиталистической промышленностью, а другая (’свободная форма) не може'гЪ быть признана таковой, причемъ однако, подъ вл1яшемъ естественной эволющи вторая стремится превратиться въ' пер вую. Во всякомъ Случай, я пришелъ къ тому выводу, что въ: йзв1зстныхъ случаяхъ кустарная промышленность не мо^кеть быть приравниваема къ капиталистической промышленности. Чтобы сделать это вполне бёзспорнымъ, возьмемъ тотъ случай, когда кустарь работаетъ на земскШ складъ. Въ этомъ случай кустарная промышленность не измЪняетъ своей при роды, такъ какъ она остается работой на посредника и, следовательно, не становится реме£ломъ, но она, очевидно, не является капиталисти ческой промышленностью, такъ какъ никакого капиталистическаго по средника въ данномъ ’ случай нетъ. Вообще, если кустарь продаетъ свой издйл1я хотя и торговцу,’ но не одному и тому же, а разнымъ по своему выбору, то Онъ не можетъ быть прйравниваемъ къ наемнымъ рабочимъ въ капиталистическомъ предпр1ятш, Ибо, какъ бы ни было плохо его экономическое положеше, онъ, все же, не имеетъ определеннаго хозяина. Правда, въ силу своей экономической слабости, кустарь чрезвычайно легко попадаетъ въ зависимость отъ торговаго или промышленнаго капи тала. Для сохранешя экономической самостоятельности кустаря нужны совершенно особыя услов1я, которыя противодействовали бы этой есте ственной тенденцш кустарнаго производства. Въ особенности важна въ этомъ отношенш организащя сбыта. 1оркширск1е суконщики начала 19 вЪка пользовались известной самостоятельностью лишь потому, что они обладали такой организащей сбыта. Только планомерная ра'бота въ этомъ направленш общественныхъ учрежденш можетъ обезпечйть само-* стйятельность кустаря; но предоставленный своимъ собственнымъ силамъ разъединенный кустарь слшпкомъ слабъ, чтобы оградить свою свободу— да это нередко и Не въ его интересахъ; такъ какъ более тесная связь съ капйталистомъ избавляетъ кустаря отъ заботы о пршсканш рынка для своихъ издЪлШ', почему кустарь сплошь и рядомъ только и мечтаете о томъ, чтобы получись' постояннаго хозяина. ‘ Если всякое производство на посредника считать капиталйстическимъ, то это должно быть верно какъ относительно промышленности, такъ и земледйл1я. Не следуетъ Ли, поэтому, признавать капиталисти ческимъ производствомъ и крестьянское земледёше? В1дь крестьянинъ продаетъ свой хлебъ торговцу и, следовательно, съ такимъ же правомъ, какъ и кустарь, долженъ быть зачиСленъ въ ряды капиталистическихъ производителей. Именно къ этому выводу приходить В. Э. День. «Поскольку, — говорить, онъ,--наше крестьянское (земледельческое. М. Т.-Б.) хозяйство, работая на скупщиковъ, въ то же время впало; въ экономи ческую зависимость отъ последнихъ,— а это имеетъ место, вероятно, въ большинстве случаевъ,— оно представляетъ собою такрё же капитали стическое предпр1ят1е, какъ и домашняя промышленность» *)» Ч Н.

Д е и ъ. Очерки по экономической географш. Часть 1.1908. Стр. 94.

— 175 — Итакъ, мелюй земледЬлецъ есть наемный рабочгё торговца хлЬбомъ. Но ведь такого положешя вещей, при которомъ землед'Ьлецъ работалъ бы обязательно на одного и того же хлЬбнаго торговца, мы не :шаемъ. Крестьянинъ продаетъ свой хлЬбъ кому угодно,— и очень по нятно, почему: потому, что онъ не получаетъ отъ торговца хлЬбомъ сырья или орудШ обработки. СлЬдовательно, съ точки зрЬн1я В. Э. Дена, крестьянинъ является наемнымъ рабочимъ постоянно емЬняющихся капи талистовъ, которыхъ онъ свободно выбираетъ по своему усмотрЬнт. Въ чемъ же выражается постоянная связь крестьянина съ тЬмъ или инымъ капиталистическимъ предпр1ят1емъ, если отъ самаго крестьянина зависитъ вступить въ сношешя съ любымъ изъ нихъ? Примерь этотъ любопытенъ въ томъ отношенш, что онъ показы ваетъ, къ какимъ неразрЬшимымъ затруднеьпямъ приводить стремлеше нтиснутъ всякое производство на посредника въ рамки капиталисти ческаго производства, чЬмъ грЬшатъ очень мнопе экономисты какъ у насъ, такъ и въ Германш. Со стороны В. Э. Дена тЬмъ болЬе странно относить крестьянское производство къ капиталистическому, что онъ самъ признаетъ возможность не -капиталистическаго производства на широкШ рынокъ.

Производство на посредника и домашняя система крупной промы шленности на Западе. A. T h u n . Die Industrie am Niederrhein. 2 т. 1879. A. Held. Zwei Biicher zur socialen Geschichte Englands. 1881. E. Sax. Die lluusindustrie in Thiiringen. 2 т. 1882—1884. L. Be in. Die Industrie defe Mllchsischen Yoightlandes. 2 т. 1884. S c h a n z . Zur Geschichte der Kolonisatiofi. und Industrie in Franken. 1884. Z i m m e r m a n n. Bliite und Verfall dps LeineKewerbes in Schlesien. 1885. S t i e d a. Litteratur, heutige Zust&nde und Entsteliung der deutschen Hausindustrie. 1885. S e h w i e d l a n d . Kleingewerbe und Hausindnstrie in Oesterreich. 2 т. 1894. S о mbart . Hausindnstrie (Handworterliii' h der Staatswissenschaffedh). Б ю х е р ъ . Возникновеше народнаго хозяй ства. Е г о же: Gewerbe (HandwOrt. der Staatswissenschaften). H a n sin d unt.rie u n d H e i m a r b e i t i n D e u t s c h l a n d u, O e s t e r r e i c h ) (Sehriften des Vereins fur Socialpolitik. 84—88). S e h w i e d l a n d . Viele u. Wege einer Ilulmarbeitg esetzgebung. 1903. R e p o r t as to the C o n d i t i o n s of Nailiii a k e r s a n d G h a i n - m a k e r s in S o u t h S t a f f o r d s e h i r e a n d H o u t h W o r c e s t e r s h i r e . 1886. R e p o r t s f r o m the se l e ct C o m mi ttee of the H o u s e of ; L or dsynn the S w e ati n g Sy.s t e m. 188У. S e c o n d R e p o r t of the R o.y al p о m m i s s i on , of L a b o u r . 1892. К у л и ш е р ъ. Эволюцгя прибыли съ капитала. Т. 1.1906. Русская кустарная промышленность. К о р с а к ъ. О формахъ про мышленности. 1861. М е щ е р с к irft и М о д з а л е в с к ] й. Сводъ мато|паловъ по кустарной промышленности въ PocciH. 1874. 3 е м с к i е с г а т ф с т и ч е с' к i е с б о р н и к и , особенно по Московской губерiiIh, Т р у д ы - Коммиссщ по изследОванда кустарной промышленности BI) Poccin. ; 17 выпусковъ 1879 — 90. О б з о р ы д е я т е л ь н о с т и й о м с т в ъ п о к^у с т а р н о й п р о >м ы ш л е ц н о с т и. Изд. м-ва ■омл. и госуд. имущ. 1897 ц 1899. 0,тгч е т р и и з с л е д о в а н i я н о к у с т а р н о й п р о м ы ш л е н н о с т и в ъ, Р о с с i и. Изд. м-ва иомл. и госуд. имущ. 5 томовъ. 1892—1898. О б з о р ъ д ъ я т е л ь н о ^

— 176 — с т и п р а в и т е л ь с т в а на п о л ь з у к у с т а р н о й п р о м ы ш л е н н о с т и . Изд. м-ва земл. и госуд. имуществъ. 1902. А. И с а е в ъ. Промыслы Московской губернш. 3 вып. 187b—1 77, X а р и в о м е н ой ъ. Промыслы Владимирской губернш. 1882—18*4. П р у г а в и н ъ . Сельская община и кустарные промыслы Юрьевскаго у. 1884. К р а с н о п е р о в ъ . Кустарная промышленность Пермской губ. 1888--89. П р и л е ж а е в ъ. Что такое кустарное производство? 1882. В. а. Очерки кустарной промы шленности въ PocciH. 1886. Н. Е з е р с к i й. Кустарная промышленность. 1894. П л о т н и к о в ъ. Кустарные промыслы Нижегородской губ. 1894. О ч е р к ъ ,6 о с т о я н i я к у с т а р н о й промышленн ост и в ъ П е р м с к о й губ. 1896. П. Б. О т р у в е. Критическая заметки къ вопросу объ экономическомъ развитш PocciH. 1894. Е г о ж е . Истори ческое и систематическое М'Ьсто русской кустарной промышленности. (Сборнйкъ „На разныя темы". 1902). М. Т у г а н ъ -Б а р а н о в,с к i й. Русская фабрика. 3-е изд. 1907. В. Нльинъ. Экономичесше этюды и статьи. 1899. Е г о ж е. Развитее капитализма въ Россш. 1899. П о г р у з о в ъ. Кустарная промышленность въ Россш. 1901. Т р у д ы с.ъ 'Ь з д а Д 4 ятелей по кустарной п р о м ы ш л е н н о с т и . 2 т. 1902. Труды съезда д е я т е л е й по к у с т а р н о й п р о м ы ш л е н н о с т и въ Петербург^ въ 1910 г. §=, т. 1910. Р ы б н и к о в ъ. Куетарная промышленность и сбытъ кустарныхъ изд'ЬлШ. 1913.

ГЛАВА Y.

Мануфактура и фабрика.

М а н у ф а к т у р а и ф а б р и к а н а З а п а д е.—Три способа возникновешя мануфактуры.—Экономичесюя и сощальныя препятствия развитгю мануфактуры на ЗападгЬ.—Возникновение фабрики.—Концентращя производства.—Тенденцш развиэтя капиталистической промышленности на примере Германш. II. М а н у ф а к т у р а и ф а б р и к а в ъ Р о сс i и,—Мероир1ят1я Петра,—Посессионная мануфактура.—Пореформенная фабрика,—Концентрированность въ Россш фабричнаго производства. - : Народническ1я воззр’Ьтя на фабрику. I. М а н у ф а к т у р а и ф а б р и к а н а З а п а д е . Домашняя система крупной промышленности представляетъ собою капиталисти ческое производство, такъ какъ домашнШ рабочгй работаетъ по найму капиталиста, но самый процессъ производства не происходитъ подъ контролемъ капиталиста,— рабочш работаетъ у себя дома, са не въ мастерской своего хозяина. Высшей формой капиталистичелкаго производства является, однако, такое, при которомъ капита истъ контролируетъ и весь процессъ производства, для чего требуется, въ свою очередь, чтобы производство происходило въ мастерской капи талиста. При домашней системе производство остается мелкимъ (хотя капиталистическое предпр1ят!е можетъ быть въ этомъ случае и очень крупнымъ,— капиталистъ можетъ давать работу сотнямъ и тысячамъ рабочихъ), при сосредоточены же рабочихъ въ мастерской предпри нимателя производство становится по необходимости крупнымъ. Круп ное капиталистическое промышленное производство существуетъ въ двухъ формахъ— м а н у ф а к т у р ы и ф а б р и к и . Мануфактурой называется такое крупное

— 177 — промышленное капиталистическое производ с т в о , въ к о т о р о м ъ с у щ е с т в е н н ы й ч а с т и п р о ц е с с а п р о и з в о д с т в а в ы п о л н я ю т с я р у к а м и . Капиталисти ческая мануфактура возникаетъ въ Италш въ 14 и 15 векахъ. За темъ она постепенно, но очень медленно, распространяется въ раз личныхъ странахъ западной Европы. Въ 16, 17 и 18 векахъ капита листическое производство довольно быстро развивалось въ западной Европе, но не въ форме мануфактуры, а домашней системы крупной промышленности. Даже въ 18 веке мануфактура, хотя и встречается во всехъ передовыхъ странахъ Запада, но всегда какъ крайне редкая форма про мышленности. Въ 1764 г. въ пределахъ теперешней Бельгш была про изведена специальная анкета о мануфактурахъ. Оказалось, что въ этой промышленной стране къ этому времени было не более 12 мануфактуръ, обрабатывавшихъ волокнистая вещества, причемъ, однако, эти ману фактуры въ самыхъ широкихъ размерахъ занимались раздачей работы на домъ. Самая крупная изъ этихъ мануфактуръ (полотняная въ Турнэ) имела лишь 277 рабочихъ. Еще одна мануфактура имела 175 рабочихъ, на прочихъ же число рабочихъ не достигало 100. Въ другихъ отрасляхъ груда число мануфактуръ было больше, но и тутъ мануфактуры имели крайне неболыше размеры— съ 15— 30 рабочими. Всего въ Бельпи на считывалось, кромё двухъ более крупныхъ текстильныхъ мануфактуръ, еще всего три мануфактуры съ числомъ рабочихъ более 100, а именно— фпрфоровая мануфактура съ 200 рабочими, табачная съ 151 рабочимъ и одна лесопильня съ 102 рабочими. Къ сожаленш, мы не располагаемъ подробными данными отно сительно распространения мануфактуръ въ разныхъ странахъ запад ной Европы. Однако все заставляешь думать, что мануфактуры понсем Ьстно были очень редкой формой промышленности. Очевидно, въ .’шпадной Европе имелись кагоя-то услов1я, препятствовавнпя распро страненно крупнаго капиталистическаго производства. Не трудно до гадаться, что это были зй услов1я. Для средневековой западной Европы характерно мощное развит!е мелкаго производства въ форме цехового ремесла. Цеховая регламентаЩя промышленности сохрани лась на Западе вплоть до 19-го века. Именно эта своеобразная куль тура, выросшая на почве цехового строя, и воспрепятствовала разиит1ю на Западе такой, совершенно чуждой цеховому ремеслу, формы промышленности, какъ мануфактура. Домашняя система крупной про мышленности, при которой рабочШ работаетъ дома, была гораздо б ниже къ ремеслу, и потому капиталистическое производство воз никло на Западе преимущественно въ этой форме. Мануфактуры возникаютъ на Западе тремя путями. Въ цен тральной Европе съ сильнымъ правительствомъ важную роль въ этомъ отношенш сыграла политика правительства, планомерно стремившагося къ освобожден^» промышленности отъ власти цеховъ. Во Франц1и, а также въ Австрш, Пруссш, Нидерландахъ и другихъ государ-

1-2

—- 1:78 — ствахъ центральной Европы мнопя мануфактуры возникли изъ среды привлекаемЫхъ въ страну иностранныхъ ремесленниковъ при непо средственной поддержке правительства Такъ, напримеръ, во Францш происхождеше крупной Луврской мануфактуры таково. Въ начале 17-го века французсю'е короли приглашаютъ во Францш разнаго рода иностранныхъ ремесленниковъ, изготовляющихъ различные предметы роскоши, и для того, чтобы избавить ихъ отъ власти французскихъ цеховъ, отводятъ имъ особое помещен!? въ принадлежавшихъ короне здашяхъ Лувра. Живя въ Лувре, иностранные ремесленники не были подвластны цехамъ; общая жизнь и обцце инте ресы среди враждебнаго населешя, естественно, приводили ихъ къ взаим ной поддержке; мало-по-малу более бедные .ремесленники попадаютъ въ зависимость отъ более богатыхъ, и, наконецъ, мастерскш отдельныхъ ремесленниковъ сливаются въ одно крупное предпр1ят1е съ капитадистомъ изъ собственной среды во главе. Совершенно сходнымъ образомъ возникаетъ во Францш крупная мануфактура гобеленовъ и мнопя друпя. Другой способъ возникновешя мануфактуръ основывался на пользованш принудительнымъ трудомъ. Общественная власть всегда располагала обширнымъ контингентомъ несвободнаго населешя въ тюрьмаХъ, сиротскихъ домахъ, исправительныхъ заведешяхъ и т. п. Въ 17 и 18 векахъ въ этихъ заведешяхъ власти начинаютъ устраи вать мануфактуры, Предоставляя частнымъ предпринимателям!) поль зоваться за известную плату трудомъ несвободнаго населешя, Та кимъ образомъ, для частныхъ предпринимателей являлась возмож ность избегнуть власти цеха и получить въ нужцыхъ размерахъ дешевую рабочую силу. ВеликШ Курфюрстъ, напр., издаетъ въ 1686 г. особый эдиктъ относительно устройства «исправительныхъ прядильныхъ и мануфактурныхъ заведенШ», куда должны были помещаться— если нужно, силой— безработные и ихъ дети. Какъ указьшаютъ немецюе изследователи, рабочШ персоналъ германскихъ мануфактуръ того времени состоялъ пре имущественно изъ разнаго рода несвободныхъ людей— нищихъ, бродягъ, преступниковъ, сиротъ и т. п. Объясняется это темъ, что свободные люди не шли на ману фактуры. Домашняя капиталистическая промышленность безъ труда находила нужный рабочш, персоналъ, такъ какъ рабочш работалъ въ этомъ случае въ привычной обстановке у себя на дому. Но на ма нуфактуру рабочШ шелъ только подъ в;пяшемъ крайней необходи мости, и вотъ, чтобы загнать его туда, правительство предоставляло въ распоряжеше предпринимателей несвободный трудъ. Наконецъ, третьимъ видомъ мануфактуръ были органически выросш!я изъ домашней системы крупной промышленности. Ремесло не могло непосредственно превратиться въ мануфактуру, такъ какъ ре месленникъ не ймелъ хозяина. Въ другомъ Положенш былъ рабочШ

— 179 — домашней промышленности. Онъ уже утратилъ свою самостоятель ность, привыкъ находиться въ зависимости отъ предпринимателя, и иослЬднш могъ, когда это настоятельно требовалось его интересами, загнать рабочаго на мануфактуру. Труднее было справиться съ сопротивлешемъ цеховъ, но и это препятсше было не непреодолимо. Въ общемъ, не подлежитъ сомнешю, что наряду съ мануфактурами, возникшими изъ среды иностранныхъ ремесленниковъ и основавши мися на принудительномъ труде, существовала и третья группа ма нуфактуръ, органически выросшихъ изъ домашней промышлен ности 5). Но крайне характерно, какъ доказательство огромнаго сопротивлешя, которое въ западной Европе приходилось преодолевать возникавшему крупному капиталистическому производству, что эта последняя группа мануфактуръ была, повидимому, наименее много численной, во всякомъ случай въ центральной Европе. Только въ некоторыхъ местностяхъ Англш число такихъ мануфактуръ было более значительно, хотя и въ Англш, вообще, мануфактуръ было очень немного, а каюя были, не были крупными. Итакъ, крупное капиталистическое производство, несмотря на техничесю'я выгоды крупнаго производства, не могло вплоть до по следней четверти 18 века сколько-нибудь быстро развиваться въ за падной Европ'Ь, благодаря сощальнымъ препятсгаямъ для такого раз* вит1я, создававшимся цеховой организащей промышленности. Препятсгая эти были преодолены капитализмомъ лишь тогда, когда капиталъ'получилъ въ свои руки самое могучее opyflie современной техники — машину. Фабрикой н а з ы в а е т с я т а к о е к р у л н о е п р омы ш л е н н о е капитали стич еское производство-, нъ которомъ. с у щ е с т в е н н ы я ч а с т и р ш р о ц е с, с .ап р о и з в о д с т в а в ы п о л н я ю т с я м а ш и н а м и. Истор1я фа брики начинается съ изобрЬтешемъ въ Англш , во второй половине 18 века целаго ряда прядильныхъ машинъ. Машины эти въ области бумагопрядежя вызвали такое огромное увеличеше производитель ности труда, что никакая конкурренщя съ ними ручного труда была немыслима. Хотя попрежнему привлекать рабочихъ въ мастерскую капиталиста было очень трудно, почему на первыхъ англшскихъ и шотландскихъ фабрикахъ рабочш персоналъ такъ же, какъ и на прежнихъ мануфактурахъ, принадлежалъ въ значительной мере къ несвободному населешю (напр, дети пауперовъ) или вербовался изъ преступниковъ, бродягъ и т. п. элементовъ, темъ не менее, въ силу техническихъ преимуществъ машиннаго труда, вь бумагопряденье фабрика съ чрезвычайной быстротой завоевала полное господства; Уже къ началу 19 вЬка ручное пряденье бумажной пряжи въ Англш, исчезаетъ. Въ другихъ отрасляхъ производства победа фабрики была,

') Данныя о развитш мануфактуръ, приводимый въ тексте, взяты изъ книги !• М. К у я и ш е р а „Очерки изъ истории формъ промышлен ности въ Западной Европе". Отделъ IV. 12*

— 180 — далеко не столь решительна. Такъ, напр., борьба ручного и машиннаго бумаготкачества даже въ Англш растянулась на целы я десятилет1я,— а въ другихъ странахъ не закончилась и теперь. Объясняется это тЪмъ, что механичесюй ткацюй станокъ далеко не такъ повышаетъ производительность труда, какъ прядильная машина. Благодаря машине, крупное производство стало быстро распро страняться насчетъ мелкаго. Правда, еще и теперь фабрика ни въ одной стране не вытеснила другихъ формъ промышленности. Везде мы видимъ рядомъ съ фабрикой мануфактуру, кустарную промыш ленность, ремесло— и только въ очень немногихъ отрасляхъ труда крупное машинное производство достигло полнаго преобладали. Однако, по мере прогресса техники, все новыя и новыя отрасли труда втягиваются въ сферу машиннаго производства. Крупное производство въ области промышленности имеетъ огромныя преимущества передъ мелкимъ. Первымъ и самымъ главнымъ преимуществомъ является возможность пользоваться более крупными средствами производства, постройками, помещешями, оруд1ями и, прежде всего, машинами. По причинамъ, указаннымъ въ главе о со трудничестве, пользоваше машинами доступно преимущественно круп ному производству: машины небольшихъ размеровъ гораздо менее производительны, чемъ крупныя. Но къ этой основной выгоде фа бричнаго производства присоединяется целый рядъ другихъ. Более крупныя промышленныя предпр1ят1я могутъ въ большей мере поль зоваться выгодами разделешя труда; они могутъ также привлекать къ руководительству процессомъ производства более ценным рабоч1я силы— образованныхъ техниковъ-спещалистовъ,— что недоступно для мелкихъ. Покупки въ большихъ размерахъ всего нужнаго для предnpia™ обходятся дешевле, чемъ покупки малыми париями. Крупное предпр1ят1е можетъ непосредственно сноситься съ производителями, минуя посредниковъ, и покупать все нужное на самомъ дешевомъ, хотя бы и отдаленномъ. рынке. Точно также и въ продажа изготовленныхъ продуктовъ крупное предпр1ят!е имеетъ существенныя вы годы— оно можетъ продавать ихъ на самомъ выгодномъ, хотя бы отдаленномъ, рынке. Вообще, крупное предпр1ят1е можетъ въ своихъ меновыхъ сношешяхъ менее пользоваться услугами торговаго по средника (минуя, напр., розничнаго торговца при покупкахъ и оптоваго при продаже) и сберегать, такимъ образомъ, плату за эти услуги. Располагая крупнымъ капиталомъ, оно, далее, легче привлекаетъ чужой капиталъ, более кредитоспособно, чемъ мелкое пред-! npiHTie. Въ техъ случаяхъ, когда должна быть исполнена крупная ра бота, необходимость крупнаго предщля™ диктуется самымъ существомъ дела. Броненосецъ можетъ быть построенъ только крупнымъ предпр1ят]'емъ; точно также для постройки большого Дома требуется соответствующее количество объединенныхъ въ одно предпр1ят1е ра бочихъ. Правда, въ этомъ последнемъ случае можно себе предста вить, что крупная работа могла бы быть выполнена и несколькими мелкими предпр1ят1ями, соединившими свои силы для данной спещальной цели. Но соединеше несколькихъ предпр1ятш вместе для разре-

181

—

шешя той или иной спещальной задачи есть процессъ трудно выпол нимый,— а въ крупномъ предпр1ятш • это соединен!е трудовыхъ силъ уже исполнено самымъ фактомъ его существовашя. Экономичесюя границы для увеличешя размера производства полагаются размерами рынка. Товары ограниченнаго и местнаго спроса не могутъ производиться въ крупныхъ размЪрахъ. Поэтому крупное производство охватываетъ изготовлеже товаровъ массоваго потреблешя или такихъ продуктовъ, которые сами по себе требуютъ для своего производства большой затраты труда (крупныя машины, суда, крупныя постройки и т. п.). Конечно, увеличеше размЪровъ производства не можетъ идти безпредЪльно и наталкивается на свои естественныя границы, указанныя выше (въ главе о сотрудничестве). Но не нужно' забывать, что увеличеше размера промышленнаго предпр1ят1я не должно непременно сопровождаться увеличешемъ размера производства. Когда несколько фабрикъ сливаются въ одно предпр1ят1е, принадлежащее той же ка питалистической компанш, размеры производства на каждой фабрике не изменяются, но предпр1ят1е становится крупнее. Въ конце концовъ, главнымъ образомъ благодаря росту фа брики, крупное производство повсеместно быстро растетъ и прюбретаетъ все болЬе господствующее положеше въ промышленности. Въ этой к о н ц е н т р а ц ! и производства и заключается основная тенденщя развита капиталистической промышленности., Иллюстращей этихъ процессовъ развита промышленности могутъ служить данныя последнихъ германскихъ промышленныхъ переписей, согласно которымъ общая численность рабочаго персонала въ торговопромышленныхъ предпр1ятахъ Германш изменялась въ 1882, 1895 и 1907 г.г. следующимъ образомъ: 1882 г.

1895 г.

1907 г.

в ъ т ы с я ч а х ъ: Число рабочихъ въ мелкихъ производи тельныхъ единицахъ (до 5 рабочихъ въ производительной единиц^) . Число рабочихъ въ среднихъ произво дительныхъ единицахъ (отъ б, до 50 рабочихъ въ производительной единице). . . . . . . . Число рабочихъ въ крупныхъ произво дительныхъ единицахъ (свыше 50 рабочихъ въ производительной единице). . . . . . . . . .

4.336

4.771

5.383

1.392

2,454

3.689

1.613

3.044

5.364

Данныя эти относятся къ обрабатывающей и добывающей про мышленности, торговле, транспорту (кроме железныхъ дорогъ, почты и телеграфа), садоводству и рыболовству. Они показываютъ, что новейшая эволющя капиталистической промышленности характеризуется не исчезно-

— 182 w вешемъ мелкаго производства, а бол'Ье медленнымъ ростомъ его, сравни тельно, съ крупнымъ. По числу рабочихъ мелшя производительныя еди ницы за 1882— 95 г. не только не уменьшились, а возросли на 10 проц.; за 1895 — 1907 г. оне опять увеличились на 13 проц. Средшя производительныя единицы возросли за 1882— 1895 г.г. по числу рабочихъ на 76 проц., а за 1 8 9 5 —1907 г. на 51 проц; крупныя— за 1882-— 1895 г.г. на 89 проц., а за 1895— 1897 г.г. на 76 проц. Только въ той сфере мелкаго труда, где отсутствуетъ наемный трудъ и применеHie механической силы, въ Германш наблюдается абсолютное сокращеше числа рабочихъ; въ 1907 г., все же, считалось такихъ производитель ныхъ единицъ въ промышленности и торговле 1.464 тыс. въ 1895 г.-г1.714 т., а въ 1882 г.— 878 т. По своему сощальному сложешю населеше, занятое въ промышлен ности, распадалось въ Германш на следуюнце классы '): 1895 г. абсолютныя цифры Предприниматели . Высин'е служаице . Рабоч!е . > . .

1.774 264 5.900

1907 г. (въ тысячахъ). 1.729 686 8.460

1895 г.

1907 rl

въ процентахъ. 22 3 75

16 6 78

Число самостоятельныхъ предпринимателей въ промышленности сокращается, число рабочихъ растетъ. Еще больше растетъ по своей численности новый средшй классъ— высшихъ служащихъ. Эти последше являются быстро растущимъ новымъ среднимъ классомъ, замещающимъ собой прежшй среднШ классъ— мелкихъ предпринимателей. Но, въ отли4ie отъ прежняго средняго класса, новый средшй классъ— представители умственнаго труда, интеллигенщя— живутъ продажей своей рабочей силы, какъ и пролетар1атъ въ собственномъ смысле слова. Сощальная физюном1я этого новаго средняго класса, такимъ образомъ, совершенно иная, чемъ прежнихъ мелкихъ капиталистовъ.

II. М а н у ф а к т у р а и ф а б р и к а въ P o c c i n . Переход къ PocciH, нужно, прежде всего, отметить, что крупное производ ство у насъ развивалось въ очень своеобразныхъ уакм яхъ, весьма отличныхъ отъ западно-европейскихъ. HcTopin нашей крупной про мышленности начинается съ Петра Великаго, которому удалось на садить у насъ мануфактуру путемъ разнаго рода меръ поощрешя и понуждешя. Къ концу царствовашя Петра въ PocciH насчитывалось уже 233 мануфактуры. Мнопя мануфактуры петровской эпохи были очень крупными; такъ, напримеръ, на шелковой мануфактуре Евреиновыхъ было около полутора тысячи рабочихъ, на казенней парусной мануфактуре въ *) По подсчету Гессе—оффищальныя данныя переписи даютъ для предпринимателей и рабочихъ несколько иныя цифры. Ср. Albert Hesse. Uei'uflfohe und sociale Oliederung im Deutschen Reich. Jahrbiicher fiir Natioimlttkonomle. 111. 40 Band. 6 Heft. ,

—

183 —

Москве было 1.162 рабочиХъ, на полотняной мануфактуре Тамеса—: 841 раб., На суконной мануфактуре Микляева въ Казани 742 рабо чихъ и т. д. Такихъ крупныхъ мануфактуръ не было въ западной Европ'Ь, вероятно, даже значительно позже. Вообще, страной, Где крупное промышленное производство получило въ 18 веке наи большее pa3 3 HTie, можно считать, какъ это ни расходится съ обыч ными взглядами, именно Росглю. ПеТръ принималъ разнообразныя меры для насаждежя у насъ крупной промышленности. Меры эти заключались въ установлены высокихъ пошлинъ на заграничные товары, въ; разрешении безпошлйннаго привоза изъ-за границы сырья и инструментовъ для ману фактуръ, въ выписке для мануфактуръ на казенный счетъ искусЫ х ъ мастеровъ изъ-за границы/ въ освобождены мануфактуристовъ отъ различныхъ повинностей и т. д., и т. д. Но. все это более или мейее практиковалось и на Западе. Однако, тамъ крупное производ ство не получило такого распространешя, какъ въ PocciH, хотя по своему промышленному развитш РоссГя стояла далеко позади За пада. Этотъ. на первый взглядъ, непонятный фактъ объясняется сле дующимъ образомъ. И въ Poccin и- на Западё только крайняя необ ходимость могла побудить свободнаго рабочаго пойти на мануфак туру. На Западе это воспрепятствовало росту крупнаго производства вплоть до эпохи машинъ; у насе же дёло решилось иначе. Петръ сталъ просто приписывать рабочихъ къ мануфактурамъ и заводамъ сотнями и тысячами, и такимъ образомъ у насъ создалась мануфак тура, основанная на принудительномъ труде. Этимъ способомъ ману фактуры были снабжены рабочими руками. ЧТО же касается до владельцевъ мануфактуръ петровской эпохи, то большей частью они принадлежали къ капиталистам!., созданнымъ торговымъ развит1емъ Московскаго княжества. Иностранцы и дворяне составляли ничтож ную часть крупныхъ промышленниковъ петровской эпохи, Классъ нашихъ крупныхъ торговыхъ капиталистов!., обороты которыхъ достигали, въ переводе на современныя деньги, миллюновъ рублей, и былъ темъ соща'льнымъ базисомъ, на которомъ ‘ утверди лась русская промышленность. Было бы большой ошибкой думать, что петровская промышленность всецело основывалась на казенныхъ субсид!яхъ. Правительство само очень нуждалось въ деньгахъ и не могло оказывать большой пОмощи промышленникамъ денежными ссу дами— всего такихъ ссудъ было сделано казной приблизительно на 100 тыс. рублей,— тогда какъ мнопя мануфактуры требовали огромныхъ капиталовъ. Такимъ образомъ, наша мануфактура возникла на почве, подготовленной предшествовавшимъ развит1емъ Россш. Мануфактуры эти получили рабоч1я руки частью путемъ при писки къ нимъ казенныхъ крестьянъ, частью путемъ распространежя на купцовъ права покупки къ своимъ мануфактурамъ помЬщичьихъ крестьянъ. Приписанные рабоч!е, а равно купленные къ мануфакту рамъ лицами, не имевшими права влйдежя крепостными крестьянами, образовали особый классъ рабочихъ, названныхъ впоследствии п о сс е с с i о н н ы м и, Мануфактура съ поссессюнйыйй рабочими была

— 184 — господствующимъ типомъ нашего крупнаго промышленнаго производ ства въ течеше 18 века. Поссессюнные pa6o4ie считались нераздельнымъ целымъ съ мануфактурой и не были въ полномъ распоряженш владельца, который не имелъ права, безъ разрешешя прави тельства, изменять характеръ производства, обязанъ былъ давать работу своимъ рабочимъ и подчинялся въ отношешяхъ съ ними кон тролю правительства. Въ 19 веке происходитъ постепенное,— сначала медленное, за темъ быстрое— разложеше поссессюнной мануфактуры. Во второй че тверти прошлаго века сами владельцы поссессюнныхъ мануфак туръ начинаютъ просить правительство освободить ихъ отъ «тягостей поссессюннаго владЬшя»: благодаря изменешю условШ техники, ра бота поссессюнными рабочими стала менее выгодной, чемъ работа вольнонаемными рабочими. Право пользовашя принудительнымъ тру домъ, бывшее въ 18 в. самой заманчивой привилепей для промыш ленника, теперь стало для него же бременемъ и обузой. Подъ вД1яшемъ волнешй поссессюнныхъ рабочихъ и просьбъ промышленникЬвъ о разрЪшенш имъ ликвидировать поссессюнное владёше, правитель ство издало въ 1840 г. законъ, которымъ разрешалось увольнять поссессюнныхъ рабочихъ въ свободное состояше. Более половины поссессюнныхъ рабочихъ на мануфактурахъ получило, такимъ обра зомъ, свободу. Принудительный трудъ на мануфактуре во второй четверти 19 вЪка самъ собой отмиралъ. Освобождеше крестьянъ не произвело большого потрясешя въ нашей крупной промышленности благодаря тому, что въ ней кътому времени уже преобладалъ наемный трудъ. Въ общемъ, наша про мышленность развивалась довольно медленно до 90 хъ г.г. закончившагося века, когда послЪдовалъ значительный подъемъ, охватившШ, преимущественно, те отрасли промышленности, которыя изготовляютъ средства производства. Подъемъ этотъ отчасти былъ вызванъ повы шешемъ таможенныхъ пошлинъ въ 80-е годы, но главнымъ обра зомъ причиной совершенно другого рода— постройкой целой сёти новыхъ железныхъ дорогъ. ЗатЬмъ последовалъ промышленный кри зисъ и депресая, растянувшаяся на целое десятшгепе.' Съ конца 1909 г. у насъ начинается новый промышленный подъемъ. Poccin является страной съ огромной территор!ей, огромными есте ственными богатствами, обширнымъ населешемъ, еще живущимъ въ зна чительной мЪре натуральнымъ хозяйствомъ, что создаетъ особо благопр1ятную почву для развита капитализма, такъ какъ при наличности еще натуральнаго хозяйства крупное капиталистическое производство можетъ расширяться за счетъ вытЪсняемыхъ имъ формъ мелкаго про изводства, напр., при замЪщеши продуктами капиталистическаго произ водства продуктовъ домашняго производства (ситецъ вытесняетъ пень ковую ткань). Поэтому, казалось бы, именно, въ Poccin фабрика должна расти особенно быстро. Между тЬмъ этого, несомненно, нётъ. Что же мЪшаетъ успеху нашего промышленнаго капитализма? Главнымъ образомъ, общШ укладъ нашей общественности и, пре жде всего, формы нашей политической жизни, сковываюиня всякую пред-

—

185 —

пршмчивость и свободу. Именно благодаря услов1ямъ нашей обществен ной жизни, производительность труда нашего рабочаго такъ ничтожна, что продукты нашей капиталистической промышленности оказываются, несмотря на нищенскую оплату труда, очень дороги. Считаютъ, напр., что въ Англш на 1.000 прядильныхъ веретенъ въ хлопчатобумажной промышленности требуется 3 рабочихъ, тогда какъ у насъ на то же количество нужно 16 рабочихъ *). Нижеследующее сравнеше условМ фабричной промышленности въ Россш и С.-А. Соединенныхъ Штатахъ съ наглядностью выясняетъ истинныя причины слабости развит1я нашего промышленнаго капитализма. Ср а в н и т е л ь н ы я данныя ф а б р и ч н о-з а в о д с к о й промышленности в ъ Р о с с i и и С.-А. С о е д и н е н н ы х ъ Ш т а т а х ъ за 1900 г. 2). 1 рабочШ Средшй го Цена производить произв. про Число рабо дичный за въ годъ про дуктовъ (въ чихъ (въты- работокъ на дуктовъ на миллшнахъ 1 раб. (въ сячахъ). сумму (въ рубляхъ). рублей). рубляхъ). 2.373 200 1.266 Рош я . . 3.005 5.321 4.754 850 Соед. Штаты 25.296 Въ два слишкомъ раза большее число фабричныхъ рабочихъ въ Америке производитъ продуктовъ на сумму более, чемъ въ 8 разъ большую. Производительность труда американскаго рабочаго, въ сред немъ, почти въ четыре раза выше, чемъ русскаго, если определять эту производительность по ценности изготовляемаго продукта. Если же взять количество изготовляемаго продукта, то превосходство американскаго рабочаго надъ русскимъ окажется еще более значительными Почему же нашъ рабочШ производитъ такъ ничтожно мало? Потому, что наши фа брики плохо оборудованы въ техническомъ отношешй, потому что на шему рабочему (равно какъ и капиталисту) не хватаетъ знашя и интел лигентности его американскаго собрата, потому что при ничтожной плате и чрезмерно продолжительномъ рабочемъ дне работоспособность рабочаго не можетъ быть велика, потому, словомъ, что по своему куль турному уровню мы стоимъ чрезвычайно далеко позади Запада. А наша культурная отсталость находится въ непосредственной связи съ общими услов1ями нашей политической и общественной жизни. Особенностью нашей капиталистической промышленности является чрезвычайно сильная концентращя производства. Какъ выше указано, въ 18 в. Росая была той страной, въ которой крупное промыш ленное производство было развито сильнее, чемъ въ странахъ запад ') Ср. Ш у л ь ц е -Г е в е р н и ц ъ . Очерки общественнаго хозяй ства и экономической политики Россш. 1901. Стр. 97. Тотъ же авторъ за являешь, что „вс* компетентные люди считаютъ главной причиной ме дленной эксплоатацш выдающихся естественныхъ богатствъ Россш не высокое качество русскаго труда”. (Крупное производство въ Россш. Стр. 93). 2) С е р г о в с к i й. Стоимость и оценка машинъ. C t d . 9.

186 —

ной Европы. И въ настоящее время въ нашей капиталистической промышленности крупныя предпр!'ят1я играють большую роль, ч%мЪ въ западной Европе— Poccin и теперь остается страной крупнаго промышленнаго капитала по преимуществу. Правда, капиталистическая фабрика въ общемъ строе нашего хозяйства играетъ гораздо мень шую роль, чемъ въ такихъ передовыхъ странахъ капиталистическаго M ipa, какъ, напр., Германия. Но зато въ пределахъ фабричной про мышленности у насъ наблюдается большая концентрированность про изводства, чемъ въ той же Германш. Въ Германш въ 1895 г. считалось въ среднихъ и крупныхъ торго выхъ и промышленныхъ предпр!ятахъ около 5 Ц милл. занятыхъ лицъ, причемъ въ гигантскихъ предпр1ят!яхъ, имеющихъ каждое свыше 1.000 рабоч., было занято 563 тыс. лицъ. Въ 1907 г. число лицъ, занятыхъ въ крупныхъ и среднихъ торговыхъ и промышленныхъ предпр1ят1яхъ, достигло 9.053, число же лицъ, занятыхъ ве гигантскихъ предпр5ят1яхъ, достигло 955 тыс. Въ Poccin въ 1902 году на среднихъ и крупныхъ фабрикахъ и заводахъ считалось всего 1,8 миллюновъ рабочихъ, но въ томъ числе на фабрикахъ и заводахъ, имеющихъ свыше 1.000 раб.— 710 тыс. Далеко отставши отъ Германш по общей численности фабричнаго пролетариата, PocciH стояла, такимъ образомъ, въ 1902 г., по всей вероятности, впереди ея по числу рабочихъ на очень крупныхъ фабри кахъ. И только теперь Гермашя обогнала Россш по абсолютному числу рабочихъ, занятыхъ въ гигантскихъ предпрштшхъ,. По относительному же значенто этихъ предпр!ят1й въ ряду другихъ, Росая стоитъ и теперь далеко впереди Германш: въ Германш въ 1907 г. лишь около 1 L% всего рабочаго персонала крупныхъ и среднихъ предпр^ятШ было занято въ гигантскихъ фабрикахъ, въ Poccin же въ 1902 г. почти 4 0 % ,,а съ техъ поръ концентрация Нашего фабрично-заводскаго производства сильно дви нулась впередъ '). Огромное экономическое и сощальное значеше этого факта очевидно. Хотя фабрикъ въ Poccin, сравнительно съ другими, болЪе передовыми странами, и мало, зато въ ней преобладаютъ значи тельно более крупныя фабрики. Объясняется это, на первый взглядъ странное и непонятное обстоятельство темъ, что западная Европа знала другую промышленную культуру, кроме капиталистической, На Западе существовала и существуетъ стойкая и жизнеспособная средняя и мелкая промышленность, имевшая славное прощлое, и лишь шагъ за шагомъ уступающая свои позицш крупному капиталу. На Западе имеется многочисленный среднш классъ— мелюе предпри ниматели, промышленники и торговцы, энергичные, предпршмчивые и зажиточные, умЬюиле отстаивать въ борьбе съ крупнымъ капита ломъ свои интересы. У насъ же не было никакой другой промыш ленной культуры, кроме капиталистической, и нетъ зажиточнаго и многочисленна™ класса мелкихъ предпринимателей,— капитализме, ’) Данныя о Poccin см. П о г о ж е в ъ . р аб оч и хъ въ Россш. 1906.

0 -raxift

Учетъ численности и со-

Ж 187 — вопреки обычному м н е н ш , игралъ у насъ гораздо более положитель ную роль, ч'Ьмъ на ЗападЪ, и ему не приходилось разрушать высо кой экономической культуры другого типа; Вотъ почему нашъ капи тализмъ, не встречая никакого сопротивлешя, легко складывается въ формы, еще не достигнутая странами, стоящими по своему х о зяйственному развитш далеко впереди насъ. Росая страна соц1альныхъ контрастовь— мелкаго кустарнаго производства и очень круп наго фабричнаго, полунищей народной массы и малочисленныхъ, но очень богатыхъ и вл1ятельныхъ капиталистовъ и землевладельцевъ. Вопросъ о судьбахъ нашей капиталистической промышленности былъ долгое время самымъ боевымъ вопросомъ въ нашей экономической литературе. Въ начале восьмйдесятыхъ годовъ В. П. Воронцовъ въ своей известной, книге «Судьбы капитализма въ Росаи» попытался доказать, что въ Росаи капиталистическое производство не можетъ развиваться по той причине, что для капитализма требуется внешнШ рынокъ, вн'Ьшшй же рынокъ недоступенъ для продуктовъ русской промышленности, такъ какъ русская промышленность не можетъ конкурировать, благодаря своей технической отсталости, на свободномъ рынке съ капиталисти ческой промышленностью более передовыхъ странъ Запада. Только подъ охраной таможенныхъ пошлинъ русская фабрика можетъ влачить свое жалкое существоваше. Но таможенная охрана не въ силахъ доставить нашей капиталистической промышленности необходимагоуслов!я длядальнейшаго роста— внешняго рынка. По мненш В. П. Воронцова, характерной особенностью русскаго капитализма, сравнительно съ западно-европейскимь, является то, что нашъ капитализмъ охватываете, главньшъ образомъ, область сбыта, а не производства продуктовъ. Производство остается мелкймъ, и сила ка питала сказывается лишь въ томъ, что этотъ мелкш производитель попадаетъ въ полную зависимость отъ капиталиста-торговца. Поэтому нашъ капитализмъ не выполняете той исторической миссш, которую онъ уж’е отчасти выполнилъ на Западе^— воспиташя рабочей массы, пр1учешя рабочихъ къ коллективному труду, выработки ихъ классоваго самосознашя. Не имея положительныхъ сторонъ своего западно-европейскаго собрата, русскш капитализмъ съ избыткомъ обладаетъ его отрицатель ными сторонами,— не создавая новыхъ формъ производства, онъ вызы ваете обёднеше массы мелкихъ производителей, продолжающихъ, попрежнему, работать въ своихъ избахъ. Доказательства, приводимый авторомъ «Судебъ капитализма» въ пользу выставленныхъ имъ положешй, двоякаго рода. Съ одной стороны, онъ приводитъ разнообразную статистику, долженствующую доказать, что капиталистическое производство въ Россш по числу занимаемыхъ имъ рабочихъ почти не растетъ. Съ другой стороны, онъ развиваете свое образную теорш рынковъ въ капиталистическомъ хозяйстве, согласно которой капитализмъ требуете-для своего развитш внешняго рынка. ЧтО касается до доказательствъ перваго рода, то, какъ я старался показатгь въ «Русской фабрике», они крайне неубедительны, ибо основаны на неправильномъ пользованш статистическими данными. Теоретическое же оснойаше всехъ разсужденШ В. П. Воронцова— его теор1я рынковъ—

—

188

—

безусловно ложно, какъ это будетъ выяснено въ последней части насто ящаго курса. Такимъ образомъ, отъ всей этой весьм,а остроумной и продуманной аргументами, представляющей собой, несомненно, выдаю щееся произведете нашей экономической мысли и долженствовавшей доказать невозможность дальн’бйшаго развита въ Россш капиталисти ческаго производства, не остается, въ конце концовъ, ровно ничего. Новёйцне факты промышленнаго развита PocciH заставили и ав тора «Судебъ капитализма» изменить своимъ первоначальнымъ взглядамъ, какъ это видно изъ его книги «Судьба капиталистической PocciH» (1907 г.), въ которой г. Воронцовъ признаетъ, что и въ Россш водворяется «форма хозяйственнаго быта, известная подъ именемъ капиталистической» '). Очевидно, старый споръ нашей интеллигенцш о судьбахъ нашего про мышленнаго капитализма окончательно решенъ жизнью.

О мануфактур-Ь и фабрике н а . Западе. М а р к с ъ. Капиталъ. Т. I Ш у л ь це-Г е ве р н и цъ. Крупное производство. Пер. подъ редакщей П. В. Струве. 1897. L о s с h. Nationale Production und nationale Berufsgliederung. 1892. S i n z h e i m e r . Ueber die Grenzen der Weiterbildung des fabrikmassigen Grossbetriebs in Deutschland. R a u c h b e r g . Die Berufs—und Gewerbezahlung im Deutschen Reich. 1901. B a i n e s . History of the Cotton Manufacture in Great Britain. 1855. B a b b a g e . On the Economy of machinery and manufactures. 1832. Ure. Philosophy of manufactures. 3 изд. 1861. E l l i s o n . The Cotton Trade of Great Britain. 1886. C o o k e Тау1од\ The Modern Factory System. 1891. (Русск. пер.). Г о б с о н ъ . Эволющя современнаго капитализма. Пер. съ англ. 1898. З о м б а р т ъ . Организащя труда и трудящихся. Кулище ръ. Очерки по исторш формъ промышленности въ Западной Европе. 1907. Фабрика въ PocciH. В. В. Судьбы капитализма въ Россш. 1882. Е г о же. Судьба капиталистической PocciH. 1007.. Н.—он ъ . Очерки нашего пореформеннаго общественнаго хозяйства. 1893. Д е м е н т ь е в ъ . Фабрика, что она даетъ населенно и что она беретъ. 2 изд. 1897. М. Т у г а й ъ-В ара н о в с к i й. Русская фабрика въ прошломъ и настоящемъ. 3-е изд. 1908. В. И л ь и и ъ. Развийе капитализма въ Россш. 1899. Ш у л ь ц е-Г е в е рн и ц ъ . Очерки общественнаго хозяйства и экономической политики Рос сш. Пер. съ иЬм. подъ ред. Авилова и Румянцева. 1901. П о г о же в ' ъ . Учетъ численности и состава рабочихъ въ Россш. 1906. С. Закъ. Промы шленный капитализмъ въ PocciH. 1907. В. П. Л и т в и н о в ъ-Ф а л и н с к i й. Наше экономическое положеше и задачи будущаго. 1908. М. Б ал абан овъ. Промышленность въ Россш въ начале X X века („Общественное движеше въ Россш въ начал'Ь X X в'Ька*. Т. Г. 1909).

ГЛАВА VI.

Земельная община. 1. З е м е л ь н а я о б щ и н а въ з а п а д н о й Е в р о п е и н а В о с т о к е . Первоначальный захватъ. Семейная община. Община на Востоке. II. 3 е-

1) В. В. Судьбы капитализма въ Россш. 1882. Стр. 73.

— 189 — ц е л ь н а я о б щ и н а въ P o c c i n . Сибирская община и ея формы. Раз* уравнительной общины въ другихъ частяхъ Poccin. Современная русская община. Нормы передгЬловъ. Община после освобождешя крестьянъ. 1П. О ц е н к а о б щ и н ы съ э к о н о м и ч е с к о й т о ч к и зр' Ьн1я. Черезполосица. Принудительный сЬвооборотъ. Временность илад'Ьшя. Изм'Ьнеше размера владеЩя. Община и хуторъ. Хуторъ съ агрономической и общекультурной точки зрешя. IV. Н а ш е з а к о н о д а т е л ь с т в о о б ъ о б щ и н е . Законодательство эпохи оевобождешя.крестьянъ. Законы 90-хъ годовъ. Новейппй законъ объ общине и его вероятное вл^яше иа судьОу общины. Отношеше къ общине русскаго общественнаго мнешя. Разноглайя по вопросу о происхожденш общины. B H T ie

{ . З е м е л ь н а я о б щ и н а въ з а п а д н о й Е в р о п е и н а В о с т о к е . Частная земельная собственность можетъ возникнуть ли ь после того какъ появилось земледел1е: пока не было земледЬт я , не могло быть и мотива къ захвату земли въ частную собствен ность, хотя изъ этого еще не слЪдуетъ, что до возникновешя земледел1я вообще не существовало никакого определеннаго отношешя данной общественной группы къ занимаемой ею территорш. Напро тивъ, уже на самыхъ раннихъ ступеняхъ историческаго развита мы видимъ, что данная территор1я находится подъ верховнымъ владычествомъ того или другого племени, причемъ каждое племя не допу скаешь другое вторгаться на принадлежащую ему территорш. Съ развитамъ землед!шя связь между человекомъ и землей прюбретаетъ гораздо более тесный характеръ. Вопросъ о томъ, частная или общественная собственность на землю исторически пред шествовала, и теперь еще решается различными изследователями различно. Сначала думали, что исходнымъ пунктомъ развита зе мельныхъ отношешй является частная собственность на землю, но потомъ, пОдъ значительнымъ ашяшемъ изучешя русскихъ земельныхъ отношешй, и у насъ и на Западе стало складываться противоположное воззреше. Стали думать, что первоначально господствовало коллек тивное владеше землей. Эта точка зрешя получила большое распространеше не только въ Россш, но и въ Германш подъ вл1яшемъ работъ Маурера и Ганссена. Предполагалось, что первоначальной фор мой землевладЬшя въ западной Европе была та форма, которая со хранилась и до настоящаго времени въ Poccin, т. е. земельная общи на, при которой земля принадлежитъ не отдельной семье, а целой группе такихъ семействъ, образуюшихъ деревню и практикующихъ отъ времени до времени уравнительные переделы земли. Убеждеже въ томъ, что у древнихъ германцевъ практиковались уравнительные переделы земли, покоилось преимущественно на несколькихъ цитатахъ изъ Цезаря и Тацита. Однако, это воззреше на характеръ эволюцш земельныхъ отношешй никогда не было господствующимъ и, напр., во Францш Фюстель-де-Куланжъ и его школа решительно отрицали существоваше когда-либо въ западной Европе уравнительно-передельной общины. И въ Германш за последнее вре мя проявляется реакшя противъ названнаго взгляда. Такъ, Рихардъ Гильдебрандъ не такъ давно выСтупилъ съ утверждешемъ, что у древ нихъ германцевъ не существовало ничего подобнаго уравнительное -

— 190 — редЪльной общине, а что противоположное воззрЬше основывается на неправильность пониманш текста у Цезаря и Тацита Нельзя не согласиться съ Рихардомъ Гильдебрандомъ,что территор1альное господство племени въ пределахъ той или иной области далеко не равнозначуще коллективной собственности членовъ пле мени на эту область. Правильнее сказать, что первобытные народы не знаютъ никакой собственности на незанятую землю— ни коллек тивной, ни индивидуальной. Верховное же владычество племени въ пределахъ известной-территорш не есть право собственности, ибо не имеетъ частноправового характера. Земля считалась не коллективной собственностью, а ничьей, какъ это наблюдается и теперь въ Сибири, и каждый свободно захватывалъ землю по мере своихъ надобно стей* Первоначальныя земельныя отношешя у всехъ земледельческихъ народовъ сводились къ такъ называемой заимке— захвату известнаго участка земли определенной семьей, которая свободно пользуется захваченнымъ участкомъ. Что же касается до вопроса, существовала ли когда-либо кол лективная обработка земли, какъ общее явлеше, то и на него при ходится дать отрицательный ответъ. Правда, намъ известны неко торые случаи, когда целая деревня сообща обрабатываешь землю 2), но это—-редше случаи, относяищеся къ эпохе мотыжнаго земледет я , еще до употреблешя рабочаго скота, и обобщаемы они никоимъ образомъ быть не могутъ. Первобытное земледел1е, действительно, требовало большого количества рабочихъ рукъ, но такъ какъ перво бытная ceiyibH включала въ себя много членовъ, то она вполне спра влялась съ земледельческими работами и не было надобности въ более крупныхъ общественныхъ ассощащяхъ. Первоначальная форма земледелиям—-хозяйство большой семьи; оно можетъ быть названо с е м е й н о й общиной. Семейная община, которую надо строго отличать отъ современной русской передель ной общины, основана на кровной связи. Семейная община несо мненно существовала повсюду; у древнихъ индусовъ, кабиловъ, на Кавказе, въ центральной Африке, въ разныхъ местностяхъ Европы.

1) R i c h a r d H i l d e b r a n d . Recht nnd Sitte anf den verschieden wirtschaftlichen Kultnrstufen. 1896. TIL Primitivsier Ackerban. Die, Germanen des Caesar und Tacitus. Одинъ изъ лучшихъ знатоковъ хозяйственныхъ отношешй античнаго Mipa, Р. Пёльманъ точно таКйе' признаёте ?лайо вёроятнымъ, чтобы у эллиновъ, дажё въ самую ранНюю эпоху, существо вали уравнительные переделы пахатной земли. См. Р. Пёльманъ. Истор]я античнаго сощализма и коммунизма. 1910. Стр. 8 и след. 3) „На северо-восточномъ берегу Новой Гвинеи обработка почв производится сообща, посредствомъ заостренпыхъ кольевъ и деревянныхъ жо лопатокъ: мужчины, двигаясь шеренгою, кольями поднимаютъ больппя глыбы земли, расчищенной изъ-нодъ обгорелаго леса; по мере того, каггь они идутъ впередъ, за ними двигаются женщины и разбиваютъ землю на меныше комы; за женщинами следуетъ рядъ детей, .оконча тельно разрыхляющихъ ее. Обработанная земля делится на участки по оемьямъ". (Зиберъ. Очерки первобытной экономической культуры. Стр. Й5).

—

191

—

Въ некоторыхъ отдельных!» случаяхь первобытная большая семья сохранилась въ очень сложной форме вплоть до нашего времени. ПримЪромъ, можетъ служить южно-славянская задруга, включающая въ себя цЬлый рядъ поколЪшй. Въ такой задруге (число членовъ которой доходитъ до 100 и.более) наблюдается полнаяо общность собственности,какъдвижимой, такъ и недвижимой, Организащя задруги имеетъ демократическШ харак теръ: во главе ея стоитъ выборное лицо— домачинъ, заведующШ мужскими |)аботами, и домачица, заведующая женскими работами. Задруга, вообще, основана на кровномъ родствё, но вступать въ нее могутъ, съ соглас1я остальныхъ, и посторонше. У насъ на севере Россш также нередко встречается большая семья, состоящая иногда изъ трехъ поколешй, ко торыя живутъ вместе. Такая большая семья, семейная община, , владевшая захвачен ным ь ею земельнымъ участкомъ, несомненно была отправнымъ пунктомъ последующаго развит1я земельныхъ отношешй какъ у насъ, такъ и на Западе. Мало-по-малу на основе этой семейной общины па Западе Создалась новая форма землевладешя’, Семейная община разрасталась, отдельныя семьи обособлялись и начинали вести само стоятельное хозяйство; создается форма землевладешя, аналогичная той, которую нашла на севере PocciH А. Я. Ефименко и назвала д о л е в о й общиной !); сущность этой формы землевладешя заключается нь томъ, что все члены, принадлежацце къ данной общественной группе, признаются имеющими право на известную (и притомъ, весьма неравную) долю земли, но только на идеальную долю, ибо реально земля не поделена въ собственность между отдельными хо зяйствами. Одно семейство имеетъ, наир.,; три доли земли, другое ми IV третье даже часть доли и т. д. Каждое семейство можетъ тре бовать своей доли, но не больше ея, какъ бы мала эта доля ни Аила. Такая долевая община (нередко смешиваемая съ уравнительное передельной) имеетъ много общаго .съ частнымъ землевладешемъ,; отличаясь отъ него существенно темъ, что при ней могутъ суще ствовать (и существуютъ) переделы земли, обменъ участками, но для уравнешя не количества земли во владеши каждой семьи (которое остается неравным»), а качества земельныхъ участковъ- обрабатыиаем'ыхъ отдельными семьями “). Такая долевая община была, повидимому, высшимъ пределомъ общиннаго развита въ западной Европе. Дальше ея западно-европей ская община въ своемъ развитщ не пошла, не достигла типа русской общины, при которой отдельные участки: выравниваются по количе 1) А. Е ф и м е Hi p. Изследовашя народной жизни. Т. 1.0тр. 223 и слФД. 2) По словамъ М. М. Ковалевскаго, англо-саксонское землевладение наолЫ'Ь совпало съ долевой общинсй севера PocciH, оиисанной г-жей Кфимепко. „Сходство обейхъ (формъ зе.млевлад!йпя),—говорить опъ,—доходит!, до тождества". (Экономически ростъ Европы. 1898. Т. I. Стр. 363). Точно также Ганссенъ уже давно описалъ долевую общину въ Рейнскихъ пропинщяхъ. неправильно усмотр'Ьвъ вг ней, однако, остатокъ первобытной упаипительно-передельной общины. См. Georg Iliuissen. Agrarhistorische Abliandlungen. 1880. Стр. 108 и след.

192 —

ству и за членами общины признается право получать равное коли* чество земли 1). Въ долевой общине имеются элементы какъ частной, такъ и общественной собственности, такъ что изъ нея могла возникнуть какъ частная земельная собственность, такъ и уравнительно-общин ная. Въ западной Европе мы наблюдаемъ первое: первоначальное право на .идеальную долю земли превращается въ право частной соб ственности на данный определенный участокъ земли. Примеромъ сложной долевой общины можетъ служить такъ назы ваемая германская марка— типичная земельная организащя средневековой Германш. Въ составъ такой марки, которую мнопе изследователи оши бочно разсматриваютъ, какъ уравнительно-передельную общину, входили какъ помещики, такъ и крестьяне. Помещикъ владЪлъ известными зе мельными участками на правахъ частной собственности; наряду съ этимъ, известная часть земли марки— луга, пустоши, леса— находилась въ нераздельномъ общинномъ пользованш всехъ членовъ марки; пахатная же земля находилась въ долевомъ владЪнш крестьянъ— членовъ марки. Такимъ образомъ, въ германской марке мы наблюдаемъ сочетайie ча стнаго владЬшя, долевого и общаго, причемъ въ общемъ пользованш находились пустоши, сенокосы и пЪса. Общинное пользоваше сбнокосомъ, лесами и лугами сохранилось и до настоящего времени въ Швейцарш и южной Германш и составляетъ собой такъ называемую альменду. Нужны были совершенно особыя услов!я, чтобы долевое владеHie превратилось въ уравнительно-передельное. При долевомъ владе нии имущественнаго равенства не существуетъ, богатые владЬютъ большимъ количествомъ земли, чемъ бедные, и естественно стре мятся закрепить за собой свои участки земли; происходитъ борьба, въ которой верхъ одерживается, конечно, богатыми. Поэтому доле вая община легко превращается *въ частное землевладение, и нужна известная внешняя сила, чтобы изъ долевой общины возникла ура внительно-передельная. Такой внешней силы не оказалось въ налич ности въ западной Европе; изъ долевой общины на Западе возникло частное землевладеш'е. Прежде всего свободная, незанятая земля была захвачена въ частную собственность господствующими лицами,— ко роли, герцоги являются первыми землевладельцами. Затемъ къ нимъ присоединяется дворянство съ одной стороны, и духовенство— съ дру гой. Мало-по-малу все эти общественный группы захватываютъ въ свою собственность не только свободныя земли, но и земли, находивппяся раньше во владенш свободныхъ крестьянъ, а этихъ последнихъ преьращаютъ въ своихъ крепостныхъ. Но Крестьяне, хотя и утративъ свою свободу, продолжаютъ обрабатывать те же земельные участки, что и раньше,— долевая община у нихъ сохраняется,— и 5) „Мы знаемъ,— замъчаетъ г. И. Гранатъ,—что уравнительные пе ределы въ средневековой Англш не упоминаются, а те переделы, о ко торыхъ дошли сведешя, не носили уравнительна™ характера" (Къ во просу объ обезземеленш крестьянства въ Англш. 1908. Стр. 41).

—

193

—

лишь значительно позже, въ техъ случаяхъ, когда крестьяне избе жали окончательнаго обезземелешя, долевая община разлагается съ освобождетемъ крестьянъ на отдельные земельные участки, принадлежаиие на правахъ частной собственности отдёльнымъ крестьянамъ. Только* на Востоке— и преимущественно въ Индш— наблюдаются земельныя отношения, вполне аналогичныя нашей уравнительно-пере дельной общине. Почему же въ Индш возникла передельная община? Решающую роль сыграла е ъ э т о м ъ случае деспотическая госу дарственная власть, непосредственно заинтересованная въ превращеши долевой общины въ передельную. При долевомъ владенш неиз бежно возникаетъ имущественное неравенство между крестьянскими дворами, что затрудняетъ исправное внесете податей. Лучшимъ сред ствомъ для государства, при примитивности государственнаго меха низма, обезпечить исправное внесете податей является круговая по рука плательщиковъ, такъ какъ при круговой поруке передъ государ ствомъ отвечаетъ другъ за друга коллективно вся группа плательщи ковъ. Подати при этомъ обычно разверстываютъ подушно. Разъ вся де ревня коллективно отвечаетъ за правильное внесете податей, то, естественно, она заинтересована и въ томъ, чтобы каждый отдель ный плателыцикъ могъ выплатить свою часть, а для этого необхо димо, чтобы каждый получалъ равное количество земли соответ ственно равной подати, которая на него налагается. Это и было той движущей силой, которая превратила долевую общину въ общину передельную *). А такъ какъ такое деспотическое государство ха рактерно только для Востока, то этимъ и объясняется, почему на Западе мы видимъ совершенно друпя земельныя отношешя: на За паде государство не было такъ сильно, чтобы уравнять населеше въ имущественномъ отношешй. На Западе крестьянское землевладеше очень пострадало отъ роста дворянскаго частнаго землевладешя. Въ Англш большая часть общйнныхъ земель была йросто захвачена дворянствомъ, причемъ захватъ этотъ шелъ особенно энергично въ две эпохи— въ XVI веке и въ конце XVIII и начале XIX века. Въ первую эпоху побудительнымъ толчкомъ къ этимъ захватамъ явилось распространение крупнаго овцеводства, вызваннаго, въ свою очередь, вздорожашемъ шерсти. Дворянство, для увеличешя своихъ пастбищъ, захватывало крестьянсюя земли, и такимъ обра зомъ исчезла значительная часть общйнныхъ земель. Затемъ этотъ про цессъ прюстановилСя на два столе™ и возобновился въ конце XVIII века, когда повышеше ценъ на хлебъ создало новый сильный мотивъ для захвата земель. Права . крестьянъ на ихъ землю были очень неопреде ленны, и грабежъ крестьянской земли могъ совершаться на законномъ основанш. Такимъ образомъ англШская община пала не столько путемъ раздела земли между общинниками, сколько путемъ прямого захвата общйнныхъ земель дворянствомъ 2).

О Ср. Hildebrand. Recht und Sitte. Стр. 185—186. 2) Въ интересной работе „Къ вопросу объ обезземеленш кресть ства въ Англш" (1908) И. Гранатъ доказываетъ, что обезземелеше аиглШ1S

194 —

Въ Англш наблюдается наиболее полное исчезновеше не только общинныхъ земель, но и вообще крестьянскаго землевладЬшя, и наиболь шее развит1е крупнаго частнаго землевладешя. Въ другихъ странахъ этотъ процессъ не зашелъ такъ далеко благодаря тому, что только въ Англш классъ дворянъ им'Ьлъ такое преобладающее значеше въ политическомъ строе страны. Почти повсеместно въ западной Европе * сохранилось крестьянское землевладбше и существуетъ въ настоящее время рядомъ съ крупнымъ. Сохранились, въ большей или меньшей м^ре, и общинныя земли (т. е. земли, принадлежащая отдЪльнымъ общинамъ, какъ публичноправовымъ союзамъ). Однако, эти общинныя земли (кроме такъ назыв. альменды— пастбище и лЬсъ) не находятся въ пользованш чле новъ общины и эксплоатируются общинами обычнымъ капиталистическимъ образомъ— путемъ отдачи ихъ въ аренду.

II. З е м е л ь н а я о б щ и н а в ъ P o c c i H . Только въ Россш изъ всехъ европейскихъ странъ, мы замечаемъ широкое р а з в и т общиннаго землепользовашя, понимая подъ общиннымъ землепользовашемъ такое, при которомъ земля, п р и н а д л е ж а щ а я и з в е с т н ому т р у д о в о м у союзу, к а к ъ целому, находится в ъ т р у д о в о-м ъ п о л ь з о в а н ^ о т д е л ь н ы х ъ ч л е н о в ъ этого союза. Такая система составляетъ характерную особенность аграрнаго строя PocciH. О происхожденш русской общины велось много споровъ. Чичеринъ высказалъ взглядъ, что русская община сравнительно недавняго происхождетя и представляетъ собой продуктъ податной организацш Московскаго государства. Статья Чичерина вызвала ц е лый рядъ возраженш, между прочимъ Беляева, который держался того мнешя, что община есть исконное учреждеше славянскаго быта. Общественное мнеше признало Чичерина разбитымъ, и подъ вл!яшемъ Чернышевскаго у насъ утвердилось мнеше, что община есть отправной пунктъ аграрнаго развит1я какъ PocciH, такъ и другихъ странъ. При этомъ нужно иметь въ виду, что, говоря объ общине, Чернышевскш, какъ и друпе, имелъ въ виду именно уравнительно передельную общину, свойственную, по этому мнешю, всемъ народамъ на первыхъ ступеняхъ ихъ развит1я. Теперь мы знаемъ, что это не такъ. Если долевая община, дей ствительно, была въ прежнее время широко распространена у раз личныхъ народовъ, то этого отнюдь нельзя сказать о передельной общине. Передельная община, несомненно, возникла гораздо позже. Н а происхождеше передельной общины пролили много ceeta

скаго крестьянина происходило въ XVI веке не путемъ насильственной экспрощнацш, а путемъ продажи земли крестьянами крупнымъ землевладбльцамъ. Богатые крестьяне продавали свою землю, находя более выгоднымъ брать землю у помещиковъ въ аренду, и изъ нихъ образо вался классъ фермеровъ-капиталистовъ. Мелгае крестьяне покидали свою землю, привлекаемые более высокимъ заработкомъ отъ промышленности. Если бы это было и такъ, все же одновременно съ этимъ несомненно происходилъ и насильственный захватъ дворянствомъ общинной земли, особенно въ конце XVIII и въ начале X IX вековъ.

— 195 — новЪйипя работы по исторш общины въ Сибири. Сибирская община интересна, въ особенности, потому, что она является, по выражешю ея изслЪдователя А. А. Кауфмана, какъ бы застывшей истор1ей об щины— въ томъ смысле, что въ Сибири мы одновременно наблюдаемъ общину во всЬхъ послЪдовательныхъ стад1яхъ ея развита. Можно различить три формы сибирской о б щ и н ы - з а х в а т но е землепользоваше, о б щ и н н о-з а х в а т н о е и о б щ и н н о - п е р е д ^ л ь н о е . Первая форма— з а х в а т н о е землепользоваше— наблю дается тамъ, гд'Ь земельный просторъ такъ великъ, что необработан ная земля совсемъ или почти совсёмъ не имеетъ ценности. Каждый, по своему усмотренш, захватываетъ участокъ земли для своего поль зовашя; такой захваченный участокъ образуетъ заимку. Захватъ при знается состоявшимся, если, напр., захваченное место отмечено зна ками на коре деревьевъ или на камняхъ. Эта захватная форма землепользовашя съ внешней стороны похожа на частную земельную собственность, такъ какъ заимщикъ можетъ делать съ захваченной землей все, что угодно,— можетъ ее продавать, передавать по на следству и т. п. Однако, заимка уже потому не есть собственность, что она— больше фактъ, чемъ право: она не есть сложившшся юри дически институтъ, ибо на этой стадш аграрнаго развита вырабо танные правовые институты по отношешю къ земле о'тсутствуютъ. Лаимку членъ общины можетъ делать только въ пределахъ территорш, принадлежащей данной общине; уже въ этомъ сказывается право общины на данную территорда. Правда, до поры до времени община не пользуется своимъ правомъ и ея место заступаютъ от дельные заимщики; но это объясняется лишь темъ, что при земельиомъ просторе интересы отдельныхъ заимщиковъ не сталкиваются другъ съ другомъ. Решающую роль во всей дальнейшей земельной эволющи играетъ нроведеше границъ между отдельными поселками. Каждый поселокъ представляетъ собой солидарную группу лицъ,’ старающихся оградить территорш своего поселка отъ вторжешя постОроннихъ элементовъ. Съ возникновешемъ границъ между отдельными поселками создается представление о томъ, что земля принадлежитъ данной группе лицъ,; членамъ даннаго поселка. На ряду съ т в о е й и м о е й землей, воз никаетъ уже представление о н а ш е й земле. Почему же, однако, границы проводятся между целыми посел ками, а не между отдельными заимками? Потому, что первоначаль ное! земледел1е носитъ подвижной характеръ. Отдельные заимщики мЬняютъ свои участки земли, часто переносятъ свои жилища, заимщикъ не прикрепленъ ни къ какому определенному участку земли. Неподвижна лишь та территор!я, въ пределахъ которой совершаются заимки, почему и границы проводятся между известными более или менее обширными районами, между общинами. Въ народномъ правоСоэнанЫ, такимъ образомъ, мало-по-малу складывается идея о колпсктивномъ владенш. Второй перюдъ развита общины— з а х в а т но-общ и н н о е землепользоваше— вызывается увеличешемъ земельной тесноты. Возни13*

— 196

каютъ столкновешя экономическихъ интересовъ, заимщики мешаютъ другъ другу; столкновения эти разрешаются переходомъ общины въ следующую фазу своего развиля, захватно-общинную: община подвергаетъ ограничешямъ право захвата. При первоначальномъ захвате не требуется затраты труда, чтобы обезпечить за собой право поль.зовашя захваченнымъ участкомъ. Теперь же создается более сложное трудовое право на землю, состоящее въ томъ, что заимщикъ при знается имеющимъ право распоряжаться заимкой только до техъ поръ, пока онъ вкладываетъ въ землю свой трудъ; когда же онъ перестаетъ пользоваться своимъ участкомъ (напримеръ, перестаетъ его обрабатывать), то участокъ признается свободнымъ и каждый можетъ захватить его для приложешя къ нему своего труда. Таюя формы захвата, какъ нанесете знаковъ на коре деревьевъ и т. п., признаются недействительными. Чтобы права захвата уважались, тре буется, чтобы захватчикъ приложилъ свой т р у д ъ къ земле— расчистилъ лесъ, обработалъ почву. Община принимаетъ различныя йеры, чтобы ни одинъ заимщикъ не нарущалъ трудовыхъ правъ дру гихъ заимщиковъ. - Однако, при захватно-общинной форме остается въ полной силе значительное неравенство въ землепользованш: кто богаче, у кого больше скота, кто сильнее рабочими руками, кто захватилъ раньше больше земли, тотъ и владбетъ большимъ количествомъ ея. Мало-по-малу община начинаетъ склоняться къ признашю права каждаго человека на существоваше, начинаетъ признавать, что и безземельные имеютъ право на землю, если они желаютъ прилагать къ ней свой трудъ. На этой стадin община не трогаетъ земель, на ходящихся въ пользованш отдельныхъ ея членовъ, но уже начинаетъ распоряжаться некоторыми земельными участками, напр, вымороч ными или принадлежащими недоимщикамъ, которые она и передаетъ безземельнымъ. Такимъ образомъ, возникаютъ первые, но еще ча стичные, не об!ще и не уравнительные переделы. Съ возникновешемъ у р а в н и т е л ь н ы х ъ п е р е д е л о в ъ— равнаго распределешя земли между общинниками— община вступаетъ въ третью фазу своего разви^я, у р а в н и т е л ь н о - п е р е д е л ь н у ю . Решающую роль въ возникновенш переделовъ въ Сибири сыграли факторы двоякаго рода: съ одной стороны, уменьшеше земельнаго простора благодаря росту населешя, съ другой, фискальная политика правительства— подушная подать въ связи съ круговой порукой При существовали круговой поруки и недостатке земли у части общественниковъ крестьянскш м1ръ стоялъ передъ альтернативой— или разверстать платежи по землямъ, или же всю землю разверстать по* ровну по душамъ. При тяжести платежей первый способъ разверстки можетъ быть невыгоденъ именно многоземельнымъ крестьянамъ. Та кимъ образомъ, единственнымъ практическимъ выходомъ являлась

') Ср. А. А. К а у ф м а н ъ . Крестьянская община въ Сибири. 1897, Стр. 47--48 и след. Эта книга является лучшимъ источникомъ для изучон!я равличныхъ формъ сибирской общины.

—

197

—

разверстка земли по душамъ: земля распределялась между платель щиками податей такъ же равномерно, какъ и сама подать. Такъ создалась уравнительно-передельная община, которую мы наблюдаемъ въ Сибири, где она возникаетъ еще на нашихъ глазахъ при наступленш известной степени земельной тесноты. Въ другихъ же местахъ PocciH, напримеръ, Архангельской, Вологодской, Херсон ской, Харьковской, Екатеринославской губ.— передельная община воз никла въ концЪ XVIIJ и начале XIX века х). Въ Малороссш въ XYIII веке совсемъ не существовало передель ной общины, и противоположный утверждешя И. В. Лучицкаго основаны, какъ убедительно доказываетъ А. Я. Ефименко, на чистомъ недоразуменш. Проф. ЛучицкШ, подобно многимъ другимъ историкамъ общины, не проводитъ различ1я между общиннымъ землепользовашемъ, какт> своеобразнымъ способомъ пользовашя в о з д е л а н н о й землей, и общимъ владешемъ свободными, незанятыми землями. Но ведь общее владеше далеко не одно и то Же, что общинное землепользоваше. Общинныя земли (т. е. земли, принадлежащ!я общинамъ, какъ публичноправовымъ союзамъ) существуютъ и въ настоящее время повсеместно въ западной Европе, но изъ этого отнюдь не следуетъ, что на Западе повсеместно повсеместно существуетъ общинное землепользоваше. И такого землепользовашя Украйна XVIII века совсемъ не знала 2), О Вотъ какъ обрисовываетъ причины возникновешя уравнитель ныхъ переделовъ въ сибирской общинЬ А. А. Кауфманъ. „Каждый безхозяйный или хозяйственно-слабый общественникъ прекрасно знаетъ, что онъ им’Ьетъ столько же права на учаспе въ пользованш землей, какъ богатейппй заимочникъ; это сознаше получаетъ особенно острый харак теръ благодаря тому, что ' общественникъ, кром’Ь пользовашя правами, несетъ и обязанности, именно участвуетъ въ общинныхъ платежахъ и повинностях!., а въ правильно организованной общине права должны быть соразмерны обязанностями ЭтоЙ-то соразмерности при захватномъ владЬнш землею нетъ: въ то время какъ земля распределяется сораз мерно благосостояшю и фактической рабочей способности отдйльныхъ дворовъ, платежи обыкновенно разверстываются по душамъ рабочаго воз раста, а то и по ревизскимъ душамъ, безъ всякаго отношенш къ действи тельной силе каждаго двора" (Крестьянская община въ Сибири, 64). При такомъ положенш дела, когда земельный прострръ сокращается подъ влiaтемъ роста населешя, и значительная часть общественниковъ начи наетъ испытывать острую нужду въ земле, уравнительный пределъ земли становится необходимыми „Не малое вл1яше,—говоритъ далее А. А. Кауфманъ,—въ нЪкоторыхъ мЪстноетяхъ оказало и прямое воздейCTBie администрацш и, въ частности, введенныхъ въ западной Сибири въ 1888 г. крестьянскихъ учреждетй. Случаи административнаго давлешя бывали и прежде, но р’Ьдко, лишь въ виде исключены... Напротивъ, въ НО-хъ годахъ целый рядъ случаевъ окончательная перехода къ долевому пользованш былъ вызванъ прямыми распоряжешями крестьянскихъ чиповниковъ; распоряжешя эти, посл'Ьдовавпия въ 1884 и 1885 годахъ, лмели въ виду, главнымъ образомъ, содействовать упорядоченно подат ного дела, установить соответств1е платежныхъ раскладокъ съ распред ё л е ш е м ъ земельныхъ угодШ и этимъ устранить одну изъ важнейшихъ причинъ накоплешя недоимокъ, и результатомъ ихъ явился разделъ по душамъ соетоявшихъ до техъ поръ въ захватномъ пользованш угодШ, совершенный въ перюдъ съ 1885 по 1888 годъ въ восьми различныхъ волостяхъ Ишимскаго округа" (Тамъ ж е , стр. 68). а) „Можно встретить въ статьяхъ даже заметныхъ публицистовъ.—

iff 198 — Въ центральной Росаи уравнительно.передельная община сло жилась гораздо ранее. Въ XVII и XVIII векахъ уравнительные пере делы были широко распространены въ этомъ обширномъ районе. Древнейшее извеспе о переделахъ восходить даже къ 1500 г., и сле дуетъ допустить ихъ существоваше, по словамъ Павлова-Сильванскаго, въ московскомъ княжестве уже въ Х У веке ') Высшимъ типомъ общины является уравнительно-передельная община. Общинные переделы бываютъ двухъ родовъ— к о л и ч ес т в е н н ы е и к а ч е с т в е н н ы е . Количественные переделы со стоять въ количественномъ уравненш землепользовашя каждаго отдельнаго члена общины, въ уравниваши его доли въ общинной земле. При качественномъ же переделе доля Каждаго въ общинной земле остается неизменной, а происходить лишь обменъ участками въ за висимости отъ ихъ качества— уравнивается качество земли. Пере делы того и другого рода не следуетъ смешивать другъ съ другомъ. Для уравнительно-передельной общины тйпиченъ именно количествен ный переделъ. Обыкновенно подъ словомъ «переделъ» подразумевают к о л и ч е с т в е н н ы й переделъ; качественный же переделъ крестьяне обычно называютъ переверсткой или же жеребьевкой. Перюдическ1е количе ственные переделы вызываются темъ, что, благодаря неодинаковому разросташю семействъ отдельныхъ членовъ общины, установленная предшествующимъ переделомъ уравнительность землепользовашя исчезаетъ, следсшемъ чего является необходимость новаго передела земель. Нормы количественныхъ переделовъ, т.-е. единицы, примени тельно къ которымъ происходить выравниваше земли, бываютъ раз нообразны. Самой примитивной единицей, применительно къ которой совершается переделъ, является отдельный к р е с т ь я н с ю й д в о р ы земля делится поровну между всеми крестьянскими дворами. TaKie переделы по дворамъ по отношешю къ пашнямъ практикуются очень редко, а по отношешю къ усадебнымъ землямъ (поскольку таковыя вообще переделяются) они являются общимъ правиломъ, потому что потребности отдельныхъ семействъ въ усадебной земле почти не за говорить А. Я. Ефименко,—фразы вроде: .теперь когда уже выяснено наукой, что общинная форма землевладешя также присущна малорус^ скому народу* и т. д. Въ разговорномъ обиходе нашей "интеллигенцт такая мысли высказываются сплошь и рядомъ съ тою же категорично стью. При этомъ дЬлаютъ обыкновенно ссылки на имя и труды г. Лучицгсаго. Изъ всего сказаннаго выше ясно, какъ мало основашя имеетъ такое или подобное утверждеше*. (А. Е ф и м е н к о . Дворищиое землевладеше въ южной Руси. Южная Русь. 1905. Отр. 409). Собранные г. Лучицкимъ факты не только не доказываютъ наличности въ Украйне 18 века земель ной общины, „но если они что-либо докалываюп>, то только то, что въ эпоху Румянцевской описи вЪ Малороссш, и даже въ степной ея части, уже почти не было владешя не только общиннаго, о которомъ можетъ быть речь только но недоразумешю, но и общаго, а прочно водвори лась подворная и лично-семейная форма собственности* (Такъ же, стр. 410). ') Н. П. Павловъ-Сильвансшй. Феодализмъ въ удельной Руси. 1910. Отр. 125.

— 199 — висятъ отъ числа членовъ въ семействе, и дЬлеже усадебной земли поровну на дворъ является наиболее равномернымъ. Другой нормой переделовъ является р а б о ч а я с и л а каждаго двора— обыкновенно число мужчинъ рабочаго возраста. Земля въ этомъ случае разверстывается пропорцюнально числу мужчинъ рабо чаго возраста въ ка&домъ дворе. Однако, при переделе по рабо чимъ силамъ нередко принимается въ расчетъ не только количество работниковъ, но и хозяйственная сила даннаго двора (количество скота, построекъ). Чемъ дворъ сильнее экономически, темъ больше дается ему земли. Третьимъ, высшимъ типомъ передела является переделъ по п о т р е б и т е л ь н ы м ъ н о р м а м ъ (по «едокамъ»), Въ этомъ слу чае община стремится возможно точнее учесть потребительныя нужды семьи и соответственно этому распределяете землю между отдельными дворами; на несовершеннолетнихъ и детей земли начи сляется обычно меньше, чемъ на взрослыхъ, причемъ иногда устана вливается весьма детальная градащя между возрастомъ и долей наде ляемой земли. Два последше типа распределешя земли— по рабочимъ и по потребительнымъ нормамъ— являются наиболее распространенными. Переделъ по рабочимъ нормамъ обычно имеетъ место тогда, когда или земля имеетъ малую ценность,— ея много,— или платежи за нее такъ высоки, что наделъ для крестьянина «не кормитель, а разори тель». Первое наблюдается, напр., въ сибирской общине. При налич ности земельнаго избытка самымъ уравнительнымъ распределешемъ земли является такое, при которомъ каждый получаетъ столько земли, сколько способенъ обработать. Съ другой стороны, распредблеже земли по рабочимъ нормамъ встречается и въ совершенно иной экономической обстановке. Примеромъ можетъ служить община бывшихъ помещичьихъ крестьянъ въ центральномъ районе Poccin. Первыя десятиле™ после освобождежя крестьянъ отъ крепостного права платежи, лежавпне на бывшихъ помещичьихъ крестьянахъ, были очень высоки и доходы земли (въ нечерноземномъ районе) не покрывали платежей. Наделъ являлся большой тяжестью для кре стьянъ, и такъ каКъ существовала круговая порука, то иной развер стки земли, какъ по рабочимъ силамъ каждаго двсра, не могло и быть,— въ противномъ случае крестьянинъ не могъ бы справиться съ лежавшими на немъ платежами. Напротивъ, переделы по потребительнымъ нормамъ получаютъ большее распространение тамъ, гдё земли мало, она имеетъ высокую ценность, и лежапце на ней платежи далеко не достигаютъ ея до ходности. Переделъ называется о б щ и м ъ ( к о р е н н ы м ъ)— когда пе ределу подвергаются все земли общины; ч а с т н ы м ъ — когда пере делу подвергается лишь часть земель общины, напр., выморочныя земли, земли недоимщиковъ и т. п. Частные переделы были особенно распространены въ первыя десятиле^я после реформы у техъ группъ крестьянъ, надЪльныя земли ко-

— 200 — торыхъ были обременены платежами, превышавшими чистую доходность земли. При наличности круговой поруки община была въ этомъ случай заинтересована въ томъ, чтобы немедленно передавать свободные надЬлы такому крестьянину, который былъ бы въ состоянш платить подати. Такимъ образомъ возникали въ Московской и другихъ центральныхъ губершяхъ частые частные переделы— такъ назыв. свалка-навалка душъ, бывшая раньше типичной для общины бывшихъ помещичьихъ крестьянъ дентральнаго района. К а ч е с т в е н н ы й переделъ. вызывается темъ, что не вся земля общины одинаковаго качества; при этомъ надо иметь въ виду не только различ1я естественнаго плодород!я почвы, но и целый рядъ другихъ обстоятельствъ, вл1яющихъ на удобство пользования землей, напримеръ, разстояше даннаго участка отъ места лосележя, неодинаковая геометрическая фигура участка, неодинаковая поверх ность (склонъ) и т. п. Все эти обстоятельства чрезвычайно важны для земледельца, и община стремится къ тому, чтобы каждый получалъ землю возможно более одинаковаго качества. Для этой цели крестьяне разбиваютъ землю на к о н ы , участки одинаковаго каче ства, и въ каЖдомъ коне каждый дворъ получаетъ по определенной полосе. Такимъ образомъ, дворъ получаетъ свою землю не въ одномъ отрубномъ участке, а въ виде целаго ряда полосъ, разбросанныхъ по всей площади земли, принадлежащей общине. Коренной переделъ обязательно сопровождается качественнымъ, но качественный переделъ производится не только въ связи съ кореннымъ, но и въ промежуткахъ между коренными переделами, по следующей причине. При коренномъ переделе крестьянинъ, какъ сказано, получаетъ целый рядъ полосъ въ различныхъ участкахъ— образуется ч е р е з п о л о с и ц а . Число этихъ полосъ бываетъ не редко очень велико (до несколькихъ десятковъ); съ течежемъ вре мени черезполосица еще увеличивается, въ силу того, что земля, напр., делится по наследству между отдельными крестьянами— и въ то же время образуются выморочные участки. Черезполосица эта очень неудобна для крестьянъ, и средствомъ уменьшежя ея являются качественные переделы— производится новая разверстка земли, , при которой каждому отводятся возможно более смежныя полосы. Въ то время какъ количественный переделъ является харак терной особенностью русской уравнительной общины, качественный переделъ свойствененъ и другимъ типамъ общины, напр., долевой общине, которая существовала раньше на Западе и въ северныхъ губершяхъ Poccin х). О Въ северныхъ губершяхъ PocciH крестьяне въ конце 18 века со вершенно не были знакомы съ практикой уравнительныхъ переделовъ. Но вотъ въ 1785 г. архангельский директоръ экономш предписываетъ крестья намъ по всемъ волостямъ своего округа, „дабы они все тяглыя земли между собой уравняли безобиднымъ разделомъ", ибо,—поясняетъ онъ въ следующемъ году,— .справедливость требуетъ, чтобы поселяне, платя одинаковую все подать, равное имели учасие и въ угодьяхъ земляныхъ, съ коихъ платежъ податей производится”. Однако, крестьяне продолжали не-

—

201

—

Усадебныя и приусадебный крестьянск!я земли обыкновенно со всемъ не переделяются, или переделяются очень редко, въ исключительныхъ случаяхъ; пахатныя земли въ функционирующей общине подвергаются перюдическимъ переделамъ, обычно черезъ довольно значительные промежутки времени (напр., черезъ 12— 15 летъ); леса и луга переделяются более часто (луга, обыкновенно, ежегодно), а выгонъ находится въ постоянномъ общемъ пользованш всехъ чле новъ общины. Весь характеръ общиннаго строя находится въ тесной связи съ количествомъ и ценностью земли, которой владеютъ крестьяне, а также съ тяжестью лежащихъ на ней платежей. Въ этомъ отношен!и резко различается община бывшихъ государственныхъ и бывшихъ грмещичьихъ крестьянъ. Первые подучили гораздо бблышй наделъ, на которомъ ле жали меныше платежи. Наделъ вторыхъ былъ гораздо меньше и, въ то же время, гораздо больше обремененъ платежами. Неудивительно, что жизнеспособнее оказалась община бывшихъ государственныхъ крестьянъ. Правда, въ первыя десятиле™ после крестьянской реформы въ этой общине почти не наблюдалось общихъ переделовъ, но объяснялось это темъ, что крестьяне еще не знали своего права делить землю незави симо отъ ревизш (перюдической переписи мужского населешя, обложеннаго подушной податью,— къ этимъ ревиз1ямъ государственные крестьяне въ дореформенное время обычно приурочивали свои переделы) и ждали ревизш. Такъ каКъ ревизш не последовало, то крестьяне сами присту пили къ переделамъ, и со второй половины 80-хъ годовъ обпце пере делы среди бывшихъ государственныхъ крестьянъ широкой волной про шли по всей Poccin. уравнительно пользоваться землей— богатые и многоземельные крестьяне,, пользуясь своимъ вл1яшемъ въ сельскомъ обществ^, упорно удерживали въ своихъ рукахъ захваченныя земли. Правительство же продолжаете:!:: настаивать на томъ, чтобы крестьяне уравнительно распределяли землю. Такъ, напр., Архангельская казенная палата въ циркуляре отъ 6 марта 1830 г., удостов’Ьрнвъ, что въ районе ея въд'Ьшя „поселяне имЪютъ владеше почти всюду неуравнительное, т. е. въ одномъ и томъ же селенш одинъ более, а друпе менее", предписываете о немедленномъ уравнительномъ переделе земель. Это распоряжеше казенной палаты находитъ себе поддержку въ Государственномъ Совете, который ьъ Высочайше утвержденномъ мненш въ 1831 г. повелеваетъ „уравнять по Архангель ской губернш земли между крестьянами". Подобная же картина введешя переделовъ подъ давлешемъ администрацш развертывается и на юги PocciH. Въ 1829 и 1830 гг. Харьковскую губернш ревизовалъ сеиаторъ Горгол1й. Заметивъ „весьма неуравнительное казенными поселянами вла деше принадлежащими имъ землями, такъ что одни имеютъ ея весьма много, тогда какъ у другихъ вовсе таковой нетъ“, и полагая, что „все cie имеетъ величайшее вл1яше на накоплеше недоимки", онъ строго предписалъ казенной палате, чтобы она по „случаю наступлешя весенняго времени, поспешила предписать всемъ волостнымъ правлейямъ, чтобы произвели между собою уравнение землями". И казенная палата, испол няя предписаше сенатора, разсылаетъ циркуляръ о томъ, чтобы „всемъ селетямъ и городамъ. изъ владЬемыхъ ими земель по числу ревизскихъ душъ, поскольку на каждую причитаться будетъ, сделать разделеше1'. (Эти данныя заимствованы изъ книги Н. Б р ж е с с к а г о . Недоимочность и круговая порука сельскихъ обществъ. 18Э7. Сто. 104— 109).

— 202 — Напротивъ, общины помещичьихъ крестьянъ въ центральномъ районе первое время после освобождешя практиковали очень частые переделы— свалку-навалку душъ, благодаря непосильнымъ платежамъ. На юге же и въ средней черноземной полосе среди помещичьихъ кре стьянъ количественныхъ переделовъ совсемъ почти не было и нетъ по той причине, что земля здесь является большой ценностью и каждый крестьянинъ цепко за нее держится, темъ более, что онъ долженъ былъ платить за нее высокШ выкупъ. Такимъ образомъ, общины бывшихъ помещичьихъ крестьянъ средняго и южнаго районовъ, где количествен ные переделы почти не практикуются, являются только юридически уравнительными общинами. Благодаря высокимъ выкупнымъ платежамъ, крестьяне стали здесь признавать свою надельную землю, какъ бы выкупленной ими въ частную собственность. Значительная часть общинъ этого типа приближается къ типу долевой общины. Количественныхъ переделовъ въ этихъ общинахъ, какъ сказано, нетъ, а практикуются только качественные переделы 1). Около ils всей надельной крестьянской земли въ Европейской Росаи еще недавно принадлежало крестьянамъ на общинномъ праве1). Но жизнеспособна ли община или же она постепенно разлагается и превращается въ подворное владеЩе? По этому вопросу много важныхъ данныхъ мы находимъ въ работахъ г. Качоровскаго, который собралъ огромный фактически матер1алъ о современномъ положенш русской общины. Изследоваше г. Качоровскаго охватило 87 тыс. земельныхъ общинъ съ населешемъ около 25 миллюновъ душъ. Согласно его даннымъ, относящимся къ началу этого века, общинъ, въ которыхъ въ течеше последнихъ 30 летъ совсемъ не было количественныхъ коренныхъ переделовъ, имелось изъ общаго числа изследованныхъ имъ общинъ 4 4 % (причемъ у бывшихъ помещичьихъ крестьянъ такихъ общинъ имеется 5 4 % ) ; но на долю этихъ не функцюнирующихъ общинъ приходилось лишь 2 9 % крестьянскихъ дворовъ (бывшихъ помещичьихъ крестьянъ 4 8 й ), а земли въ техъ же не функцюнирующихъ общинахъ имелось лишь 2 6 % (въ общинахъ бывшихъ помещичьихъ крестьянъ— 4 7 % ) всей земли изследованныхъ общинъ 2). Такимъ образомъ, не функцюнируюпця крестьянсюя об щины по чйслу составляли почти половину, а у бывшихъ поме щичьихъ и более половины всехъ общинъ; но по численности въ нихъ населешя и по размеру владеемой ими земли оне спускались значительно ниже, что указываетъ на то, что не функцюнируюпця об-

3) Лучшая сводная работа|по"общинному землепользовант принад лежитъ, безспорно, К. К а ч о р о в с к о м у , книга котораго „Русская община" (1900) является весьма ценнымъ изследовашемъ. Приводимыя въ тексте данныя относительно современнаго состояшя русской общины вэяты преимущественно изъ этой книги. *) В е н i а м и н о в ъ. Крестьянская община (По матер1аламъ К. Ка чоровскаго). Въ приводимыхъ въ тексте данныхъ суммированы 1, 2, 3 и 4 группа общинъ въ таблицахъ г. Вешаминова.

— 203 — щины принадлежали къ числу малолюдныхъ и малоземельныхъ. Только у бывшихъ помещичьихъ крестьянъ разложен!е общины, какъ видно изъ приведенныхъ цифръ, подвинулось очень значительно. III. О ц t н к а, о б щ и н ы с ъ э к о н о м и ч е с к о й т о ч к и з р е н i я. Общинное землевладЬте связано съ известными особен ностями землепользовашя, и надо решить вопросъ, являются ли эти особенности тормозами или двигателями хозяйственнаго прогресса, Такими особенностями общиннаго землепользовашя обычно янлиются; 1) ч е р е з п о л о с и ц а , 2) п р и н у д и т е л ь н ы й с е в о о б о р о т ъ, 3) в р е м е н н о с т ь в л а д е н i я, 4) п е р е м е н а р а з м е р о в ъ в л а д е й ! я. Принудительный севооборотъ есть неизбежный результата, съ одной стороны, черезполосицы, а съ другой стороны— пастьбы скота на паровомъ поле и по жнивью. При наличности этихъ условШ все крестьяне той же общины должны придерживаться одной и той же системы полеводства, такъ какъ если бы кто-либо изъ нихъ пожелалъ перейти къ новой системе полеводства, это помешало бы пастьбе скота. Черезполосица и принудительный севооборотъ ха рактерны не только для общиннаго, но и для большей части подворнаго землевладбшя крестьянъ. Такъ, напримеръ, въ нашихъ малороссШскихъ губершяхъ при подворномъ владен! и крестьянинъ обычно имеетъ несколько полосъ въ разныхъ поляхъ, откуда возни каетъ (въ связи съ пастьбой скота на пару и по жнивью) необхо димость всемъ придерживаться одной и той же системы полеводства. Сходныя отношешя наблюдаются и въ очень многихъ крестьянскихъ хозяйствахъ Запада. Несомненно* что ч е р е з п о л о с и ц а представляетъ въ агрономическомъ отношешй много весьма важныхъ неудобствъ: такъ какъ при этомъ каждая полоса очень узка (м е л к о п о л о с и ц а), то невозможна поперечная вспашка; сорныя травы на межникахъ засоряютъ поля, при сеянш пропадаетъ значительная часть зерна, происходитъ непроизводительная потеря земли на дорогахъ, прихо дится затрачивать много лишняго труда на передвижеше и т. д. Но не нужно упускать изъ виду, что зло черезполосицы не есть харак терное отлич1е именно общины, ибо черезполосица наблюдается и при подворномъ владенш. П р и н у д и т е л ь н ы й с е в о о б о р о т ъ есть сл едсте че резполосицы. Принудительный севооборотъ препятствуетъ отдельному хозяину переходить къ более совершеннымъ системамъ полеводства. Съ другой стороны, если .при принудительномъ севообороте невозможенъ для ОтдельнагО крестьянина самостоятельный переходъ къ новой системе полеводства, зато, если община решитъ перейти къ такой системе, переходъ такой совершается быстро и охватываетъ собой сразу все хозяйства. Именно въ силу этого такъ быстро распространилось въ 90-е годы закончившаяся века въ Московской губернш травосЬяше. Къ концу 1905 г. уже 1.170 общинъ въ этой губернш перешли къ травосеяние.

— 204 — Что касается в р е м е н н о с т и в л а д е н i я (вытекающей изъ переделовъ), то она также имеетъ очень существенный отрицатель ный стороны. Крестьянинъ лишается того участка земли, который онъ обрабатывалъ въ течеше ряда летъ, и получаетъ другой, плоды труда одного достаются другому, что не можетъ не препятствовать тщательности ухода за землей. Однако, жалобъ на качественные переделы не слышится изъ техъ районовъ, где земля совершенно не унаваживается, равно какъ и изъ техъ мЪстъ, где вся земля уна важивается. Качественный переделъ оказывается существеннымъ препятсгаемъ для агрономическаго прогресса крестьянскаго хозяйства лишь въ техъ районахъ, которые только переходятъ къ удобрешю земли. И это совершенно понятно: где не практикуется удобреше земли, тамъ крестьянинъ взаменъ одного неунавоженнаго участка получаетъ другой такой же и, значитъ, ничего не теряетъ. Точно такъ же, если все унаваживаютъ свои участки, обменъ ими не пред ставляетъ значительныхъ неудобствъ. Но где часть крестьянъ унаваживаетъ землю, а часть нетъ, тамъ качественный переделъ стано вится затруднителенъ. Неудобства п е р е м е н ы р а з м е р а в л а д е н и я (при количественномъ переделе) заключаются въ томъ, что у крестьянина можетъ не хватить инвентаря для обработки своего участка, если размеры этого участка при переделе значительно увеличатся, а въ противномъ случае можетъ оказаться излишшй инвентарь. Однако, на практике неудобство это обычно разрешается темъ, что въ пер вомъ случае крестьянинъ уменыиаетъ размеры своей аренды (къ которой онъ обычно прибегаетъ), во второмъ— увеличиваетъ эти раз меры. Кроме того, крестьянсюй инвентарь служить не только для земледельческихъ целей, и крестьянинъ можетъ использовать его для подсобныхъ заработковъ (напр., для извоза). Невыгодамъ общиннаго землепользовашя противостоять известныя выгоды его, сравнительно съ подворнымъ, сводящ1яся преиму щественно къ тому, что община, объединяя въ хозяйственномъ отно^ шенш обширный кругъ лицъ, даетъ имъ возможность соединять свои силы для достижешя техъ или иныхъ хозяйственныхъ целей, недостижимыхъ для одиночнаго рабочаго. Такъ, напр., община нередко совершаетъ обширныя работы по осушенш полей и луговъ, устрой ству плотинъ, прудовъ и т. п. Иногда, какъ, напр., въ Самарской и Саратовской губершяхъ, община борется съ сухостью .климата пу темъ очень сложныхъ оросительныхъ сооруженш J). Вообще, община, содействуя развитш взаимопомощи крестьянскаго населешя, имеетъ огромное воспитательное значеше для всей массы общиннаго кре стьянства. Обычной ошибкой при изследованш нашей общины является то, что реальную русскую общину сравниваютъ не съ реальнымъ, а идеальнымъ подворнымъ владешемъ въ одномъ отрубномъ участке, 0 В в н I а м в н о в ъ, 208—210. Многочисленные примеры подоб ного рода общйнныхъ работъ приведены въ известной книге В. В. Ирогросеивныя течешя въ крестьянекомъ хозяйствъ. 1897. Глава III.

— 205 — и приходятъ, въ результате такого сравнешя, къ категорическому осуждежю общины *). На самомъ же деле и при подворномъ, и при общинномъ землевладенш крестьянинъ одинаково бЪденъ. Техника его земледел1я примитивна, какъ тамъ, где онъ владеетъ землей на общинномъ, такъ и тамъ, где онъ владеетъ ею на подворномъ праве. За последнее время аграрная политика нашего правительства направилась къ распространешю среди крестьянскаго насележя «ху торного хозяйства»— хозяйства на отдельныхъ отрубныхъ участкахъ въ одной меже, съ перенесежемъ на эти участки и крестьянской усадьбы. Предварительнымъ услов1емъ для этого является размежеBaHie черезполосныхъ крестьянскихъ земель въ отрубные участки, что представляетъ собой весьма трудную и сложную задачу. Съ точки зрешя чисто агрономической, хуторное хозяйство имеетъ, несомненно, огромныя преимущества передъ хозяйствомъ на мно жестве разбросанныхъ мелкихъ полосъ. Но, прежде всего, для воз можности хуторного хозяйства требуется, чтобы ,хуторъ былъ снабженъ всемъ необходимымъ для сельскаго хозяйства и имелъ доста точные размеры. Правильное хуторное хозяйсгво требуетъ известна* го минимума земледельческой площади, на которой ведется хозяй ство; точно также невозможно хуторное хозяйство, если на хуторе не имеется достаточнаго количества воды. Между темъ, на нашемъ земледельческомъ юге недостатокъ воды чувствуется очень сильно, и уже одно это обстоятельство можетъ явиться серьезнымъ препятств1емъ для распространежя въ этомъ районе хуторного хо зяйства. Кроме того, нужно принять во внимаже и общекультурныя по следствия уничтожения деревни и замены ея отдельными хуторами. Посещеже школы,' церкви, врачебная помощь, всевозможные виды взаимопомощи чрезвычайно затруднятся разбросанностью населешя, въ особенности при существующихъ у насъ дорогахъ, или вернее,! бездорожьи. И потому только одни агрономичесшя соображежя не могутъ играть решающей роли въ такомъ важномъ деле, какъ изменеше привычныхъ съ незапамятныхъ временъ условШ разсележя народа. Именно по этой причине въ Германш многочисленный попытки распространить среди крестьянъ хуторное хозяйство не повели къ значительнымъ результатамъ, особенно въ южной Германш, стране развитаго крестьянскаго хозяйства. Немёцюй крестьянинъ предпочелъ общественную жизнь въ деревне всеМъ экономическимъ выгодамъ одинокой жизни на хуторе. Только въ немногихъ странахъ, напр., въ Швецш, Даши, Финляндш, нЪкоторыхъ северныхъ местностяхъ Германш, въ нашихъ прибалтШскихъ губерш’яхъ хуторъ сталъ господствующей формой крестьянскаго хозяйства. Вообще, какъ показалъ опытъ, разселеше на хутора удается лишь тамъ, где и раньа) Въ русской литератур^ впервые далъ научный анализъ экономи ческихъ выгодъ и невыгодъ общины А. С. Л о с н и к о в ъ въ своемъ иавеотномъ труде „Общинное землевлад1зше“ (1875— 1878).

—

206 —

ше населеше не жило обширными деревнями. Но разрушить деревню крайне трудно— уже по одному тому, что переносъ усадьбы на новое место потребуетъ огромныхъ расходовъ. Что касается Росаи, то каковъ бы ни былъходъхуторного разсележя нашего крестьянства, совершенно ясно, что хуторное хозяйство осуще ствимо только для лучше обезпеченной землей части крестьянства. Для малоземельнаго же крестьянства раздЪлеже земли на хутора равно сильно прекращеню самостоятельнаго хозяйства, такъ какъ крестья нинъ не можетъ на ничтожномъ клочке земли вести правильное земледе лие, а подсобные заработки (напр., наемная работа или аренда земли въ помещичьихъ эконом1яхъ) сильно затрудняются переселешемъ крестья нина на хуторъ. Въ результате, хуторное разселеше крестьянства должно повести къ обезземеливашю более слабой части крестьянства, земли которыхъ перейдутъ въ руки более сильныхъ вь экономическомъ отношенш крестьянскихъ группъ. Землеустроительныя работы, предпринятыя главнымъ управлешемъ земледёл1я и землеустройства, въ связи съ насаждежемъ у насъ хуторовъ, приняли въ настоящее время очень широюе размеры. Къ 1913 г. эти работы охватили около 10 милл. дес., причемъ на полное разверсташе селешй на отруба приходилось около 4 и мил. дес., а на выделы отдельныхъ домохозяевъ— 1,8 мил. дес. Движеше въ пользу хуторного разселешя, несомненно, имело почву въ жизни, и во многихъ районахъ ' Россш началось задолго до новейшаго резкаго поворота нашей аграрной политики. По подсчету г. Кофода 1), въ различныхъ местностяхъ западныХъ губернШ за поcлeднie годы (до начала новой, землеустроительной эры) возникло по собственной инищативе крестьянъ не менее 20 тысячъ хуто ровъ съ общей площадью более, чемъ въ 200 тыс. десятинъ. Это движеше вызывалось действительными нуждами крестьянства и пред ставляло собою прогрессивное явлеше въ крестьянскомъ хозяйстве. Новейшее же направлеше нашей землеустроительной политики харак теризуется совершеннымъ игнорировашемъ мнешй и желанШ кре стьянскаго Mipa. Закрепляя за каждымъ отдельнымъ крестьяниномъ его разбросанныя по всей земле крестьянской общины мелюя полосы, новое законодательство объ общине создало огромныя трудности для борьбы съ черезполосицей; въ то же время принуждеше кре стьянства къ разселент на хутора (когда сами крестьяне не почувствовали потребности въ этомъ), безъ всякаго соображешя съ особенностями каждаго отдельнаго случая, можетъ только внести новое разстройство въ крестьянское хозяйство. Вообще, основнымъ грехомъ нашей новейшей землеустроительной политики является пря молинейность и бюрократизмъ. Съ величайшей решительностью ломаются сложивнияся формы крестьянскаго хозяйства, безъ соображешя о томъ, желаетъ ли этого большинство крестьянскаго Mipa или нетъ. И эта пря молинейность не можетъ не встретить осуждешя и въ томъ случае, если признать, что существовавппя формы нашего крестьянскаго земле-

О См. его книгу, Борьба съ черезполосицей въ Россш и загранице 1907, 2-е изд.

—

207 —

пользовашя были вполне несостоятельны и требовали коренныхъ улучшешй. Характернымъ для нашего землеустройства является и полное равнодуиле къ интересамъ малоземельныхъ и безземельныхъ,— ихъ инте ресы приносятся въ жертву интересамъ более богатой части крестьянства безъ всякой попытки ослабить тягостность для слабейшей части кре стьянства перехода къ новымъ формамъ хозяйства.

IV. Н а ш е з а к о н о д а т е ль с т в о о б ъ о б щ и н ! Отн шеше нашего законодательства къ* общине определялось очень слож ными и нередко противоположными вл1яшями. Въ эпоху освобожде ния крестьянъ въ нашихъ правящихъ сферахъ господствовало недо верчивое отношеше къ общине. Правда, интеллигенщя относилась къ общине съ величайшимъ сочувсгаемъ. Но правительство было склонно думать, что община при новыхъ формахъ жизни должна разложиться; именно съ целью содействовать такому разложежю и былъ разрешенъ переходъ отъ общиннаго землевладения къ подворному по большинству двухъ третей голосовъ и было предоставлено членамъ общины, выкупившимъ свой наделъ, право требовать выдела его въ частную собственность. Несмотря, однако, на свое недовер1е къ общине, правительство не решалось принять решительныхъ мёръ къ уничтоженш общины. Дело въ томъ, что община была въ глазахъ правительства тесно связана съ круговой порукой— съ ответственностью крестьянъ въ платеже податей другъ за друга— круговая же порука казалась пра вительству единственнымъ средствомъ обезпечить исправное внесете крестьянами лежавшихъ на нихъ налоговъ и выкупныхъ платежей по погашешю выкупной ссуды (ссуды, оказанной крестьянамъ госу дарствомъ для выкупа у помещиковъ земель, отошедшихъ крестья намъ по положенш 19 февраля). Поэтому, ради круговой поруки, правительство соглашалось терпеть и общину. Последующая десятиле™ отмечены значительнымъ изменешемъ иь отношенш нашихъ правящихъ сферъ къ общине. Въ 80-е годы :ш<ончившагося вЗжа обнаружилось, что круговая порука уже отжи ла свое время и оказывается совершенно недействительнымъ сред ствомъ для уничтожешя податныхъ недоимокъ. Несмотря на круго вую поруку, крестьянсюя недоимки все росли да росли— даже, когда въ 80-хъ годахъ последовали значительныя сокращешя платежей, лежащихъ на крестьянахъ. Это убедило правительство въ несовершенстве нашей податной системы. Было произведено спещальное разследоваще, показавшее, что значительная часть недоимки падаетъ на богатыхъ крестьянъ, которые, несмотря на круговую поруку или, вернее, именно благо даря ей, уклонялись отъ взноса лежавшихъ на нихъ податей. Объ яснялось это темъ, что въ пореформенной общине npiобрели преобладающее значеше более состоятельные крестьяне, ко торые, держа въ своей зависимости крестьянскШ м!ръ, пользовались имъ, какъ щитомъ, чтобы не платить податей. Такимъ образомъ, круговая порука оказалась, въ конце-концовъ, очень неудобной фор

— 208 — мой податной системы, тЬмъ бол'Ье, что вЪ восьмидесятыхъ годахъ закончившагося века правительство получило въ лице податныхъ инспекторовъ тотъ административный механизмъ, который могъ удо влетворительно справляться съ деломъ взыскашя податей съ населе шя. Въ результате всего этого последовало уничтожеше круговой поруки ‘ ). Но уничтожеше круговой поруки не было равносильно уничтоженш общины. Въ 60-е годы правительство относилось къ общине очень недо- | вЪрчйво. Известная Валуевская коммисая 70-хъ годовъ выступила съ резкой критикой общины и пришла къ признант желательности разрешешя свободнаго выхода крестьянъ изъ общины. Въ 80-е годы отношеше нашего правительства къ общине значительно изменилось. Появи лось сильное течеше, сочувственное общине; представителями этого последняго течешя были таюё столпы нашего консерватизма, какъ ПобЪдоносцевъ, Толстой, Дурново. Они признали нашу общину конеервативнымъ учреждешемъ, такъ какъ община препятствуетъ пролетаризацш крестьянства и проникновешю къ намъ западно-европейскихъ сощальныхъ и экономическихъ отношешй. Напротивъ, друпе члены правительства были по политическимъ же соображешямъ противъ общины, усматривая въ ней известныя коммунистическая начала и опасаясь вл1яшя общиннаго духа на сощальные идеалы нашего крестьянства. Борьба этихъ направдшЯ нШ и определила собой всю последующую политику нашего правитель ства по отношешю къ общине. Въ 1893 г. были изданы два важныхъ закона объ общине. Первымъ закономъ— о неотчуждаемости крестьянскихъ наделовъ и отмене выдела надела при досрочномъ выкупе его— право продажи надельной земли подверглось очень существеннымъ ограничешямъ и было отменено право отдельныхъ членовъ общины требовать выде ла надела въ частную собственность при выкупе его за свой счетъ до срока окончательнаго погашешя выкупной ссуды. Другимъ же закономъ того же года, направленными противъ. свободы общины, были крайне затруднены частные пределы,1 а для коренныхъ переделовъ былъ назначенъ срокъ не менее 12 летъ, причемъ утвержде ние приговоровъ о переделахъ было предоставлено административной власти (уезднымъ съёздамъ). | Такимъ образомъ, одинъ законъ былъ благопр1ятенъ, другой резке» неблагопр1ятенъ общине. Въ Новейшее время, благодаря крестьянскому движешю последнихъ летъ, течеше, враждебное общине, полу чило въ нашихъ правящихъ кругахъ решительный перевесь. Выражешемъ этого явился укйзъ 9 ноября 1906 года, имевцнй своей целью побудить Крестьянъ къ разделу общинной

i) См. опиоаше этого крайне интереснаго процесса введешя въ на податной механизмъ круговой,поруки и уничтожешя ея въ цитисованой нкниге Н. Б р ж е с с к а г о.

- 209 — земли въ частную собственность. Въ 1910 г. указъ этотъ въ ни сколько измененной форме получилъ силу постояннаго закона. Указъ 1906 г. предоставляетъ члену сельскаго общества право требовать отъ общества выдела въ частную собственность той части общинной земли, которой онъ въ данное время владеетъ. Закрепляемая за отдельнымъ общинникомъ земля поступаетъ ему безъ всякаго платежа обществу или, въ некоторыхъ случаяхъ, съ уплатой небольшого денеж наго вознаграждешя обществу. Выделяющшся членъ общества можетъ требовать выдела себе укрепляемой за нимъ земли, по возможности, въ одномъ отрубномъ участке. При общихъ переделахъ ташя требоважя обязательно удовлетворяются обществомъ; до наступлешя же передела, если общество находитъ для себя неудобнымъ исполнить это требоваше своего выделяющагося сочлена, оно должно, по его требованш, выкупить у него землю по цене, определяемой взаимнымъ соглашешемъ, а при недостижимости такового, волостнымъ судомъ. Все дела этого рода ре шаются, въ случае неудовлетворешя требовашй выделяющихся членовъ общины самимъ обществомъ, земскими начальниками. Согласно закону 14 шня 1810 г. сельсюя общества, въ которыхъ не было общихъ переделовъ со времени наделешя ихъ землей, признаны перешедшими къ подворному владенш. • Этимъ же закономъ воспрещено сосредоточеше въ однехъ рукахъ путемъ скупки или принята въ даръ свыше 6 высшихъ наделовъ. Законы эти должны сыграть огромную роль въ исторж нашей общины и, нужно думать, поведутъ къ крушешю общины. Благо-, даря имъ непосредственно заинтересованы въ выходе изъ общины следуюиця группы: во-первыхъ, «многодушники»— все те крестьяне, которые владбютъ большимъ количествомъ земли, чемъ причиталось бы имъ при новомъ переделе и въ пользу которыхъ законъ экспропршруетъ остальную крестьянскую массу, предоставляя имъ за ни чтожную плату или безъ всякой платы землю, на которую они не имели раньше никакого юридическаго права; во-вторыхъ, крестьян ская беднота, не ведущая или почти не ведущая своего земледель ческаго хозяйства и получающая возможность, путемъ закреплешя въ частную собственность своей земли, продать ее и выручить та кимъ образомъ хотя бы незначительную денежную сумму; въ третьихъ, богатые крестьяне, могущее путемъ скупки наделовъ своихъ односельчанъ существенно расширить на выгодныхъ услов1яхъ свое землевладеше. Съ другой стороны, средше слои крестьянства должны суще ственно потерять отъ растаскивашя на клочки общинной земли— особенно въ той форме, какъ это определяется закономъ, предоставляющимъ право каждому общиннику закреплять за собой по своему усмотрешю землю, находящуюся въ его временномъ пользовакж и расположенную черезполосно съ землями другихъ общинниковъ, какъ бы это ни было неудобно для остальныхъ членовъ обшины. 14

—

210

—

Такимъ образомъ, внутри общины подъ вл1яшемъ новейшихъ законовъ должна возгораться ожесточеннейшая борьба, которая сама по себе должна действовать разлагающимъ образомъ на общину. При такой борьбе правильное функцюнироваше общиннаго механизма будетъ чрезвычайно затруднено, и даже средше слои крестьянства станутъ склоняться къ выходу изъ общины. Новейппе законы стремятся водворить во всей чистоте прин ципъ частной собственности на землю, но, въ то же время, они п о пираюсь этотъ принципъ, игнорируя права общины въ пользу слу чайныхъ владельцевъ того или иного надела. Лицо, пользующееся въ данный моментъ наделомъ, превышающимъ уравнительную норму, получаетъ возможность закрепить этотъ наделъ за собой и этимъ нарушить права своихъ однообщинниковъ. Во имя интересовъ немногихъ попираются несомненныя законныя права большинства. Далее, законы эти ставятъ своей целью поднят1е техники крестьянскаго хозяйства путемъ уничтожешя черезполосицы. Но закрепляя за отдельными лицами ихъ черезполосные участки, они затрудняюсь уничтожеше черезполосицы. Правда, законы предвидятъ возникновеше хуторовъ. Но хуторъ будетъ уделомъ лишь меньшин ства крестьянскаго M ip a , а масса крестьянства, благодаря новымъ законамъ, получись закрепленные въ частную собственность черезпо лосные участки. Въ настоящее время законъ действуетъ уже более семи летъ. Судя по темъ сведешямъ, которыя имеются, онъ уже успЬлъ ока зать то дейсгае, котораго можно было отъ него ожидать. Только въ северныхъ губершяхъ Россш, где земельный просторъ великъ и земля имеетъ незначительную ценность, законъ не имёлъ до сихъ поръ большого практическаго применения. Но чемъ большую цен ность земля имеетъ для крестьянина, темъ больше мы видимъ случаевъ применешя закона, причемъ нередко на его почве возникаютъ ожесточенныя столкновения между крестьянами. Изъ многихъ местно стей сообщаютъ о массовыхъ выходахъ изъ общины. Къ 1 мая 1913 г. число домохозяевъ, за которыми уже укреплены ихъ наделы согласно указу 9 ноября, достигало 1,787.328, а подавшихъ тр^бовашя объ укрепленш земли въ собственность— 2.506.001. Къ нимъ нужно при числить около 3*1» миллюновъ домохозяевъ, которые были ранее общинниками, но закономъ 1910 г., за отсутсгаемъ въ ихъ общинахъ переделовъ со времени наделешя земли, перечислены въ част ные собственники. Въ общемъ, можно считать, что число общинниковъ сократилось, благодаря законамъ 1906 и 1910 г.г., приблизи тельно вдвое. До 1906 г. около 7 5 % крестьянъ владело землей на общинномъ праве; теперь же число крестьянъ, владеющихъ землей на праве частной собственности, значительно превышаетъ число общинниковъ. Очевидно, законъ 9 ноября острымъ клиномъ врезался въ на родную жизнь и вызвалъ въ ней глубокое изменеше, последстемъ котораго можетъ быть полное разрушеше общины въ техъ частяхъ Росс1и, где земля имеетъ высокую ценность, и обезземелеше значи тельной части нашего крестьянства. Но при этомъ нужно иметь Въ

—

211

—

виду, что укреплеше земли въ личную собственность, какъ общее правило, вовсе не сопровождается уничтожешемъ черезполосицы и переходомъ къ хуторному владЬшю.

Крестьянская община представляетъ собой такую выдающуюся осо бенность аграрнаго строя Россш, что она уже много летъ привлекаегь исключительное внимаше русскихъ экономистовъ. Она описывается впервые уже въ конце 18 века; къ 20-мъ годамъ 19 века было уже не мало работъ, посвященныхъ русской общине. Однако более точное на учное описаше ея появилось значительно позже (въ 1847 г.) и при надлежало не русскому изследователю, а немцу Гакстгаузену, сыгравшему совершенно исключительную роль въ развитш нашей общественной мысли. Гакстгаузена можно, въ значительной мере, считать научнымъ отцомъ многихъ изъ техъ положенШ, которыя впоследствш были воспри няты нашимъ такъ наз. народничествомъ. По своимъ политическимъ убеждешямъ Гакстгаузенъ былъ консерваторомъ, но въ то же время находился подъ вл1яшемъ сощалистическихъ доктринъ Фурье и Сенъ-Симона. По его мнешю, въ Россш онъ нашелъ то, чего напрасно искалъ на Западе: чрезвычайно своеобразное соединение твердой монархической власти съ экономическимъ Строемъ, обезпечивающимъ интересы трудовой массы. При этомъ Гакстгаузенъ зна чительно прикрашивалъ картину Россш. Онъ считалъ, напр., что наша кустарная промышленность организована въ артели и представляетъ со бой рядъ производительныхъ ассощащй, въ которыхъ продуктъ делится между всеми участниками производства. По отношенш къ земледелие онъ полагалъ, что наша община, описанная имъ, въ обшемъ, очень пра вильно, легко допускаетъ превращение въ земледельческую производитель ную ассощацш. Съ точки зрешя Гакстгаузена, PocciH ближе къ конечнымъ целямъ сощализма, чемъ какая-либо страна Европы, такъ какъ община гарантируетъ равное право всехъ на землю и обезпечиваетъ Россш отъ безземельнаго пролетар1ата. Царская власть, по его мнешю, имеетъ въ Poccin демократически характеръ, и царь является отцомъ народа 1). Взгляды Гакстгаузена оказали глубочайшее вл!яше на различныя направлешя нашей общественной мысли. Всего больше соответствовали они м!ровоззрешю славянофиловъ, но и западники заимствовали у Гакстгаузена очень много. Гакстгаузенъ впервые отметилъ огромное значеше въ нашемъ сощальномъ строе земельной общины. Правда, славя нофилы и до Гакстгаузена много говорили объ общинномъ начале рус ской жизни. Но додъ общиннымъ началомъ они разумели нечто весьма неопределенное— какъ бы принципъ общественности, таюя, напр., орга низацш, какъ вече, земсюй соборъ. Русской же земельной общины сла вянофилы почти не знали, и только Гакстгаузенъ открылъ русскому обществу глаза на этотъ своеобразный экономически институтъ Poccin. 1) Ср. H a x t h a u s e n .

Studien iiber

die inneren Zust&nde Russlands.

J 847. 14*

212

—

Познакомившись съ русской земельной общиной, славянофилы стали горячими защитниками ея. Что же касается западниковъ, то ихъ отношешя къ земельной общине были довольно неопределенны. Мнопе изъ нихъ относились весьма недоверчиво къ общине и артели и, вообще, къ такъ назыв. русскому сощализму и считали, что наша "община исчезнетъ такъ же, какъ исчезла на Западе, являясь не преимуществомъ нашего сощаль наго строя, а лишь доказательствомъ его отсталости. Но столь видный западникъ, какъ Герценъ, пришелъ къ почти такой же оценке общины, какъ и Гакстгаузенъ. Однимъ изъ крупнейшихъ русскихъ экономистовъ является Чернышевскгй, основоположникъ русскаго сощализма. Какъ и Гакстгаузенъ, онъ относился съ горячимъ сочувсшемъ къ общине, но по другимъ мотивамъ: въ общине онъ усматривалъ не опору самодержав1я, а, наоборотъ, рычагъ для его ниспровержешя и ядро будущаго свободнаго сощалистическаго строя Росаи. ЧернышевскШ не отрицалъ, что наша община примыкаетъ къ первобытному коммунизму, но не виделъ въ этомъ ничего дурного. Согласно д1апектическому методу Гегеля, Черны ш е в о й всю исторш развита землевладешя делитъ на три фазиса. Въ первомъ фазисе земля находится въ общемъ пользованш всего племени и не закреплена за отдельными лицами. Вторымъ фазисомъ является закрЪплеше земли за отдельными членами общества, благодаря приложенш къ культивирована земли индивидуальнаго труда. Возникаетъ частная собственность, которая является въ этомъ фазисе необходимымъ услов1емъ прогресса техники. Мало-по-малу возникаетъ крупное землевладЪше. Земля сосредоточивается въ рукахъ немногихъ крупныхъ владельцевъ, которые отдаютъ ее въ аренду фермерамъ. Тогда частное землевладЪше становится тормозомъ техническаго прогресса, ибо фермеръ ведетъ свое хозяйство на чужой земле. Отсюда необходимость третьяго фазиса, представляющаго, до некоторой степени, возвращеше къ первому: земля переходить во владеше общественныхъ группъ, ведущихъ земледеше въ крупныхъ размерахъ на общей земле. Наша община не есть, такимъ образомъ, результатъ особенной природы славянскагоплемени (какъ думали славянофилы), а лишь следств!е нашей культур-: ной отсталости; но, въ то же время, эта отсталость является нашимъ огромнымъ преимуществомъ передъ Западной Европой, такъ какъ, бла годаря ей, мы можемъ сразу перешагнуть изъ перваго фазиса въ третш, минуя фазисъ частнаго землевладешя х). Поэтому мы ближе къ социализму, чемъ западная Европа. . ... ЧернышевскШ создалъ целую плеяду публицистовъ и экономистовъ, которые пошли по его стопамъ. Возникло такъ назыв. народничество,, самымъ блестящимъ представителемъ котораго былъ Михайловскш. На родническое направлеше достигло своего высшаго развит1я въ семиде сятые годы, бывчпе временемъ идейнаго единства русской сощалистической интеллигенцш, боровшейся подъ однимъ знаменемъ за одинъ и тотъ ‘) Изъ многочисленныхъ статей Чернышевекаго, посвященныхъ об щине, см. особенно „Критику философекихъ предубе жденШ противъ общинiiaro 8 омлевладён1я“ . С « ч и н е н 1 я Н. Г. Ч е р н ы ш е в е к а г о . Т. IV.

— 213 — же сощалистическШ идеалъ. Въ восьмидесятыхъ годахъ появляется новое течете— марксизмъ, относящШся къ общине бол^Ье или менее враждебно. Съ точки зрешя марксизма, сощалистическШ строй явится результатомъ развита капиталистической системы хозяйства, которая должна разру шить общину, ничего цЬннаго въ себе не заключающую, но въ то же время задерживающую техническШ прогрессъ. Разноглаая относительно оценки экономическаго и сощальнаго значешя общины продолжаются и до настоящаго времени. Даже по во просу о происхожденш общины продолжается прежшй споръ, хотя, ка залось бы, въ этой области существуетъ почва для соглашешя. Сергеевичъ и П. Н. Милюковъ примкнули по данному вопросу всецело къ точке зр^шя Чичерина. Въ одной изъ поагЬднихъ работъ Сергеевича воз никновеше общины въ Россш ставится въ непосредственную связь съ введешемъ Петромъ подушной подати 2). Напротивъ, А. А. Кауфманъ, какъ въ своей известной книге о сибирской общине, такъ и въ своей новой книгь о происхожденш общины, настаиваетъ на «естественномъ», а не «государственномъ» происхожденш общины. Какъ мне кажется, разноглаае между сторонниками «естественной», и «государственной» теорш (употребляя терминолопю А. А. Кауфмана) въ действительности далеко • не такъ велико, какъ склоненъ думать онъ самъ, равно какъ и его единомышленники. Возьмемъ, напр., г. Качоровскаго. Ужъ онъ более, чемъ кто-либо другой, склоненъ признавать общину естественнымъ и необходимымъ результатомъ историческаго развита крестьянскаго хозяйства. Однако, говоря о возникновенш перёделовъ, онъ никакъ не можетъ обойти выдающейся роли въ этомъ про цессе государственнаго момента— податныхъ тягостей, лежащихъ на крестьянине. Такъ, онъ неоднократно отмечаетъ, что признаше крестьянскимъ м1ромъ права каждаго общинника на землю получаетъ пере весь надъ противоположнымъ воззрешемъ, знающимъ лишь право вложеннаго труда, благодаря необходимости для крестьянскаго Mipa нести лежанця на немъ обязанности по отношенш къ государству. «Наложенныя на крестьянство обязанности,, податныя и личныя, которыя были бы безусловно невыполнимы безъ пользованifl известнымъ количествомъ земли»,— онъ называетъ «крайне конкретнымъ и глубокимъ корнемъ пра ва на трудъ». «Малоземельные,— говоритъ онъ въ другомъ месте,— опираются на то исконное и общее крестьянское воззреше, что, вопервыхъ, вообще земля— «Божья», «ничья», «м1рская«, и, значить, ка-ждый на нее имеетъ право, и что, во-вторыхъ, исполнеше обязанностей передъ государствомъ (главнымъ образомъ, податей и солдатской служб#) уже во всякомъ случае даетъ каждому крестьянину то неотъемлемое

*) „По существу своему,—говоритъ П. Н. М и л ю к о в ъ,—русская община есть принудительная организащя, связывающая своихъ членовъ круговымъ обязательствомъ въ исправности отбывашя лежащихъ на нихъ платежей и повинностей и обезпечивающая себе эту исправность уравнешемъ повинностей съ платежными средствами каждаго члена". (Очерки по исторш русской культуры. I. 1896. Стр. 188). 2) В. С е р г е е в и ч ъ . Крестьянсшя права и общинное землевл дЬше въ Архангельской губернш. („Журналъ Министерства Юстицш“. 1907. Февраль).

— 214 — право на землю, которое въ данномъ случай нельзя иначе осуществить, какъ эграничешемъ захвата» *). Съ точки зрешя г. Качоровскаго, переделы возникаютъ благодаря росту земельной тесноты среди крестьянскаго населешя, обложеннаго известными повинностями въ пользу государства подъ услов1емъ круго вой поруки. Иными словами, земельная теснота и податныя отношешя являются двумя независимыми и необходимыми причинами переделовъ. «Я вполне признаю фискально-политическую систему однимъ изъ усло вШ развит1я переделовъ»,— категорически заявляетъ онъ. Однако,'не сколькими страницами позже онъ уже говоритъ, что «развитее земельной тесноты— есть не только необходимая, но и сама по себе достаточная причина переделовъ»2). Вместо двухъ причинъ осталась только одна, и собственное признаше какъ бы позабыто... То же самое можно сказать и объ А. А. Кауфмане. Въ своемъ детальномъ анализе условШ возникновешя переделовъ онъ отнюдь не отрицаетъ выдающейся роли податныхъ отношешй. Сознаше права на землю получаетъ, по его выражешю, «особенно острый характеръ» благодаря податнымъ отношешямъ. Но въ заключительныхъ выводахъ и у А. А. Кауфмана речь идетъ уже только о земельной тесноте. Въ своей новой работе объ общияе А. А. Кауфманъ подробно останавливается на развитш общинныхъ отношешй у кочевыхъ и полукочёвыхъ инородцевъ и старается на ихъ примере показать возможность возникновешя уравнительныхъ переделовъ при отсутствш какихъ бы то ни было вл!янШ со стороны администрацш и фиска. Но, во-первыхъ, если наша администращя непосредственно и не оказывала значительная) вл!яшя на порядки землепользовашя инородцевъ, то все же они обло жены известными сборами въ пользу государства, раскладываемыми ими же самими между отдельными хозяевами, и соображешя податнаго ха рактера могли, следовательно,' вл1ять на ихъ готовность уравнивать пользоваше угодьями. Во-вторыхъ, на земельные порядки инородцевъ не могли не оказывать вл!яше земельные порядки соседнихъ русскихъ земледельцевъ, практикующихъ переделы. Въ третьихъ, услов!я пользо вания земельными угодьями у кочевниковъ или у недавнихъ-кочевниковъ; врядъ ли могутъ быть основашемъ для заключешя объ услов1яхъ землепользовашя оседлаго земледельческаго населешя, каковымъ истор1я застаетъ русскаго крестьянина. Если бы даже уравнительно-передельный механизмъ и могъ возникнуть у кочевниковъ совершенно 'независимо отъ факторовъ государственнаго порядка, то это не значить, что то же самое возможно при несравненно большей связи съ землей у оседлаго земледельческаго населешя. А. А. Кауфманъ резко противопоставляетъ одинъ другому Два взгляда на происхождеше общины. Согласно одному взгляду, община у насъ возникла, какъ естественный результатъ роста земельной тесноты («естественная теор1я происхождешя общины»). Согласно другому взгляду, «община создана правительственными распоряжешями h произволомъ помещиковъ-душевладельцевъ» («государственно-фискальная теория» про>) К а ч о р о в с к 1 й . Русская община, стр. 217, 169. “) Тамъ же, 239, 247.

— 215 — исхождешя общины). Самъ авторъ решительно становится на сторону перваго взгляда. Но разве не можетъ быть еще третьяго взгляда, примиряющаго оба ихъ и избЪгающаго ихъ односторонности? Разве нельзя признать, что наша уравнительная община явилась результатомъ факторовъ двоякаго порядка: съ одной стороны, сокращешя земельнаго про стора, которое въ центральной Россш стало чувствоваться уже очень давно, а въ Сибири не чувствуется во многихъ мЪстностяхъ и теперь, съ другой же стороны, нашей фискально-политической системы, съ характернымъ для нея пренебрежешемъ къ правамъ личности? Каждая изъ этихъ причинъ, сама по себе, была недостаточна для того, чтобы со* здать уравнительно-передельную общину. Вотъ почему уравнительные пе ределы получаютъ широкое распространеше въ центральной Росс!и только въ. 17— 18 вЪкахъ— хотя земельное утЬснеше и до того времени въ центре Россш чувствовалось достаточно сильно, но наша фискальнополитическая система еще не . успела достигнуть своего полнаго развитая. Съ другой стороны, отсутств1е уравнительныхъ переделовъ и по cie время во многихъ местностяхъ Сибири показываетъ, что только при наличности известной степени земельной тесноты могутъ возникнуть уравнительные переделы х). Хотя А. А. Кауфманъ является горячимъ защитникомъ «естествен ной теорш» происхождешя общины, однако, именно его работы (равно какъ и другихъ сибирскихъ статистиковъ) служатъ лучшей опорой про тивоположной теорш: работы эти доказали, что уравнительные переделы возникаютъ на довольно поздней ступени развита аграрныхъ отношешй, и что первобытныя формы землевладешя характеризуются не аграрнымъ коммунизмомъ, какъ думали въ Россш и на Западё создатели «естест венной теорш» происхождешя общины, а, наоборотъ, господствомъ «захватнаго» землевладешя, очень близкаго къ частной земельной соб ственности. Такимъ образомъ, сибирсюе статистики разрушили первона чальную стройную теорш аграрной эволюцш, одинаковой для всехъ странъ M ip a , и содействовали укреплент противоположнаго взгляда, признающаго уравнительно-передельную общину не всеобщей стадей *) А. А. К а у ф м а н ъ заканчиваете свою новейшую книгу объ общине следующими словами: „Я лично думаю, что при полномъ тожде стве условШ эволющя крестьянскаго землевладешя и землеполъзоватя иъ Европейской Россш должна была идти, въ общихъ чертахъ, темъ же путемъ, какимъ она еще и въ настоящее время идеть на нашихъ многопомельныхъ окраинахъ. Но я не могу не сознавать, что такого рода осно ванное на аналогш заключеше будетъ убедительно только для того, кто такъ или иначе предрасположенъ въ теорш самопроизвольнаго зарожде11ш и развитая формъ общиннаго землевладешя и землепользования" (Рус ская община въ процессе ея зарождетя и роста. 1908. Стр. 440). Послед ние совершенно верно, но доказалъ ли уважаемый авторъ, что на нашихъ окраинахъ община развивается „самопроизвольно"? Его новейшая работа отнюдь не убеждаетъ меня въ этомъ. А если такъ, то заключеше по аналогш оказывается неубедительнымъ вдвойне. Замечу, кстати, что и Ппиловъ-Сильванстй признаетъ неубедительность аргументовъ А. А. Кауфмана относительно несущественности вл!яшя администрацш на возиикновете въ общине уравнительныхъ переделовъ.— Ср. его книгу „Феодализмъ въ удельной Руси“, стр. 128 и след., въ которой содержатся очень ценныя данныя и соображешя относительно возникновешя въ Росо1и передельной общины.

—

216 —

развитая земельныхъ отношенш всехъ странъ и народовъ, а частичнымъ явлешемъ, возникшимъ на почве особыхъ софальныхъ условШ развит1я странъ Востока.

Община на Западе. Ma u r e r . Binleitung zur Geschichte der MarkDorf—Hof—und—Stadtverfassung. 1854. Е г о же. Geschichte der Dorfverfassung. 1863—66. H a n s e e n. Agrarhistorische Abhandlungen. 1880—84. L a v e l e y e-B ii с h e r. Das Ureigentum. 1879. S e e b о h m. English Village Com munity. 1883. P u s t e l de C o u l a n g e s . Les problomes des origines de la pro priety fonciere (Revue des questions historiques. 1889). М. К о в а л e B C K i f l . ЭкономическШ ростъ Европы до возникноветя капиталистическаго хозяй ства. Т. I. 1898. R. H i l d e b r a n d . Recht und Sitte anf den verschiedenen wirtschaftlichen Kulturstufen. 1896. A u g u s t Me i t z e n . Siedelung und Agrarwesen der Westgermanen und Ostgermanen, der Kelten, Romer, Pinnen und Slaven. 1896. Община на Востоке. M a i n e . Village community in East and West. 1876. М. К о в а л е в с к 1 й . Общинное землевладете- 1878. B a d e n - P о we 11. The Land Systems of British-India. 1892. Русская община. H a x t h a u s e n . Studien iiber die inneren Zustande Russian^. 1847. Б. Ч и ч е р и н ъ . Обзоръ историческаго развит!я сельской общины въ Россщ. {.(Руссюй Вестникъ" 1856) Н. Ч е р н ы ш е в с к 1 Й. Статьи объ общине въ'„Современнике“ (томы III и IV собрашя его сочиненШ). О р л о в ъ . Формы крестьянскаго землевладетя въ Московской губернт. 1879, А. П о с н и к объ. Общинное землевладете. 2 т. 1875—78 г. A VE ф и м е н к о. Изследовашя народной жизни. 1884. Е я же. Южная Русь. Т?. I. 1905. К е u s s 1е г. Zur Geschichte und Kritik des biiuerliehen Gameindebesitzes in Russland. 1882— 1887. В. В. Крестьянская община. 18.92. E f o же. Прогрессивная течещя въ крестьянскомъ хозяйстве. 1892. I? г о же. Къ исторш общины въ Росши. (Истор1я удЬловъ за столет!е ихъ сутцествоватя. 1902). А. К а у ф м а н ъ . Крестьянская община въ Сибири. 1897. Е г о же. Къ вопросу о происхожденщ русской общины. 1907» Е г о же. Русская общйна въ процессе ея зарождешя и роста. 1908. Н. Бржесс к i й. Недоимочность и круговая порука сельскихъ обществъ. 1897. К. Кач о р о в с к i й. Русская община. 1900. Е г о ж е. Народное право. 19061 A. T s c h u p r o w . Die Feldgemeinschaft. 1902. Е г о же. Общинное землевладен1е. (Сборникъ „Нужды деревни". Т. II. 1904). В е н i ам и,н о въ. Кре стьянская общйна. 1907. Н. Н. П а в ло в ъ-Си ль в а н с к Щ-. феодализмъ въ удельной Руси. 1910. II. Л я щ е й к о. Крестьянское дело! Щ & п Л о с и ц :; Kift. Распадоше общины. 1912. Хуторное хозяйство. А. А. К о ф о д ъ. Борьба съ черезполоспцей въ Россш и заграницей. 2-о изд. 1907. А. И. Чупровъ. Но поводу указа 9 ноября 1906 г. 1908. Б р у ц к у с ъ. Землеустройство и разселенге загра ницей ‘и въ Россш. 1909.

— 217 —

ГЛАВА VII.

Крупное и мелкое производство въ сельскомъ хозяйств^. Специфичесюя особенности сельскохозяйственнаго производства..-ПримеHeHie машинъ въ сельскомъ хозяйстве.—Интенсификащя хозяйства.— РабочШ вопросъ въ сельскомъ хозяйстве.— Положете крупнаго и мелкаго сельскаго хозяйства въ разныхъ странахъ.—Устойчивость крестышскаго тозяйства.—Отношеше къ аграрному вопросу Маркса и его школы. Въ сельскомъ хозяйстве воздействда человека подпадаютъ 6ioлогичеоае процессы, совершаюицеся въ естественной среде. Поэтому въ сельскомъ хозяйстве человекъ непосредственно противостоитъ внешней природе, подчиняющейся своимъ законамъ, изменеше кото рыхъ не въ силахъ человека. Такъ, въ земледелЫ нетъ непрерывнаго труда— зимой работа по необходимости прекращается. Время, темпъ, быстрота, обстановка работы диктуются внешними услов!ями. Результатъ земледельческаго труда зависитъ въ чрезвычайно большой мере отъ такихъ естественныхъ условШ, надъ которыми человекъ совер шенно не властенъ, въ томъ числе и отъ колеблющихся стихшныхъ силъ, действ1е которыхъ предвидеть невозможно (погода). Услов1я земледел1я требуютъ изменежя характера труда въ зависимости отъ времени года: за обработкой поля весной следуетъ весной же посевъ, затемъ летомъ жатва. Такъ какъ эта смена различныхъ работъ вызывается приспособлешемъ къ бюлогическимъ процессамъ развита растешя, то она не можетъ быть изменена, ускорена или переме щена въ другое время года. Правда, и въ промышленности суще ствуетъ последовательная смена процессовъ производства во времени, но эта последовательность во времени не мешаетъ тому, чтобы все эти процессы происходили и одновременно, несколько лицъ могутъ одновременно и прясть, и ткать, и красить ткань. Въ земледелм же разные роды труда последовательно сменяютъ другъ друга въ зави симости отъ времени года. Въ то время какъ въ промышленности человекъ можетъ неогра ниченно совершенствовать и улучшать свои средства производства, иъ земледелш онъ только въ очень ограниченныхъ пределахъ мо жетъ вл1ять на свое важнейшее средство производства— землю съ ея естественной обстановкой. Въ промышленности увеличеше приложен!я труда отнюдь не сопровождается падешемъ производительности труда. Напротивъ, въ земледелш действуете специфичесюй есте ственный законъ п а д а ю щ е й п р о и з в о д и т е л ь н о с т и з е м л е д е л ь ч е с к а г о т р у д а . Законъ этотъ заключается въ томъ, что увеличеше затраты труда на обработку почвы, за известнымъ предЬломъ, сопровождается падешемъ производительности труда; увели чивая тщательность обработки почвы, нельзя соответственно увели чивать количество добываемаго продукта.' Благодаря этимъ специфическимъ особенностямъ сельскаго хо зяйства, крупное капиталистическое производство въ сельскомъ хо зяйстве не представляетъ такихъ решительныхъ выгодъ сравнительно

—

218

—

съ мелкимъ, какъ въ промышленности. Несомненно, и въ сельскомъ хозяйстве крупному производству свойственны мнопя весьма суще ственный выгоды. Сельскохозяйственное предпр1ят!е, напр.| ‘нуждается въ постройкахъ, а въ крупномъ предпр1ятш (въ которомъ постройки могутъ быть большихъ размеровъ) постройки обходятся дешевле (на единицу вместимости), чемъ въ мелкомъ. Вообще, выгоды крупнаго производства, какъ такового, сохраняютъ свое значеше, конечно, и въ сельскомъ хозяйстве. Крупное земледельческое производство выигрываетъ, напр., на средствахъ производства. По некоторымъ германскимъ разсчетамъ 1 плугь можетъ быть вполне использованъ въ хозяйстве площадью не менее 30 гектаровъ, сеялка и жатвенная машина^|въ хозяйстве площадью не менее 70 гек таровъ, паровая молотилка— -250 гект., паровой плугъ— 1000 гектаровъ. Точно также крупное земледельческое предпрЫтге можетъ более пополь зовать рабочую силу рабочаго скота и т. д. Однако, указанннмъ выгодамъ кру пнаго производства въ сель® скомъ хозяйстве противостоятъ и извёстныя невыгоды: крупное к* J питалистичёское производство (другого пока мы почти не знаемъ) требуетъ наемнаго труда, а наемный рабочш не такъ бережно и тща тельно относится къ машинамъ и къ рабочему скоту, какъ самъ заи; интересованный мелкш сельсюй хозяинъ; точно также и въ постройкахь мелкш сельский хозяинъ можетъ участвовать своимъ личнымъ трудомъ и, такимъ образомъ, понижать для себя ихъ стоимость. Правда, и въ промышленности наемный рабочш не заинтересованъ въ| томъ, чтобы беречь средства производства. Но въ сельскомъ хозяй*: стве это обстоятельство имеетъ несравненно большее значеше, чемъ въ промышленности, потому что въ сельскомъ хозяйстве процессъ труда совершается на обширной площади и, потому менее допускаетъ надзоръ хозяина, а, съ другой стороны, живой рабочш инвентарь— скотъ— требуетъ особо тщательнаго ухода. Самая важная выгода крупнаго производства въ промышленно сти, благодаря которой фабрика победила кустаря,-rt-огромное повы шеше производительности труда при замещенш ручного труда ш шиннымъ— -не имеетъ въ области сельскаго хозяйства такого значен1й потому, что сущность всякой машины сводится къ замещению ею человЬческаго труда, а въ сельскомъ хозяйстве результатъ про изводства определяется въ гораздо большей степени природой, кото рую заместить машиной нельзя. Самый лучпнй плугъ не превратить неплодородной земли въ плодородную. ДалЬе, въ области сельскаго хозяйства машина работаетъ.въ естественной обстановке, и совер шенное приспособлеше Машины къ этой обстановке невозможно въ силу сложности, многообраз1я и изменчивости последней (неправиль ности поверхности, случайности погоды и т. п.). Поэтому въ области сельскаго хозяйства машина далеко не сыграла такой революцшни* зируюшей роли, какъ въ области промышленности. Такъ, напримеръ, паровой плугъ, отъ котораго Марксъ1 и Либкнехтъ ожидали такого же переворота въ земледелш, какой былъ произведенъ въ промыш

—

219

—

ленности изобрЪтежемъ механическаго значешя въ земледелш не получилъ.

ткацкаго станка, большого

Употреблеше парового плуга вообще требуетъ известныхъ естественныхъ условШ, которыя встречаются не часто; онъ не можетъ при меняться на песчаной почве и въ неровной, пересеченной местности. Затемъ, въ то время какъ на фабрике машины стоятъ непо* движно на одномъ месте, въ сельскомъ хозяйстве оне должны, по необходимости, перемещаться. Поэтому машины въ сельскомъ хозяй стве должны быть небольшими, и, значитъ, малопроизводительными. Вместе съ темъ въ сельскомъ хозяйстве (благодаря временности пользовашя машинами) легко можетъ быть организовано коопера тивное полъзоваше машинами, когда несколько мелкихъ хозяевъ соединяются для покупки и пользовашя машиной. Вообще, сбережете труда, достигаемое въ земледелш при помо щи машины, очень невелико по сравнешю съ промышленностью. По расчетамъ Г. Фишера, косьба машинами одного гектара въ Германш обходится всего на 8 марокъ дешевле, чемъ косьба руками. Обра ботка и CHtfTie пшеницы машинами уменьшаетъ расходы на 17 марокъ па 1 гектаръ— цифры, сравнительно, ничтожныя. Однимъ изъ очень важныхъ способовъ повышешя производи тельности труда въ промышленности является спещализашя труда. По въ земледелш спещализащя труда поставлена въ очень узюя границы, потому что смена временъ года требуетъ изменешя и ха* рактера труда. Земледельчесюй рабочш не можетъ специализироваться, напр., на косьбе, такъ какъ въ такомъ случае ему пришлось бы ра ботать въ году лишь несколько недель. Поэтому въ земледелш мы замечаемъ крайне слабую спещализацно труда - и, значитъ, крупное земледельческое хозяйство, пользующееся трудомъ значительнаго числа рабочихъ, не можетъ увеличивать производительность ихъ труда путемъ пользовашя трудомъ спещализированныхъ рабочихъ. Несомненной выгодой крупнаго земледельческаго хозяйства является то, что оно менее теряетъ земли на дорогахъ, на межахъ,' меньше требуетъ затратъ на огораживаше земель. Но эти выгоды, псе же, не такъ значительны. Что же касается до такихъ выгодъ крупнаго хозяйства, какъ возможность производить въ крупныхъ размерахъ продажи и покупки, пользоваться кредитомъ и т. п.— то онЬ могутъ быть использованы и мелкимъ хозяйствомъ посредствомъ кооперащи. Важнымъ преимуществомъ крупнаго производства въ промыш ленности является возможность привлечешя научныхъ силъ для рукоиодительства предпр!ят1емъ, при возможности, вместе съ тёмъ, хранить секреты производства. Въ земледелш это преимущество крупнаго хозяйства большого значешя не имеетъ, такъ какъ ноле открыто для всехъ и не можетъ скрыть въ себе секретовъ; земледельческое производство имеетъ по самому своему существу

220

—

демонстративный характеръ, и каждый интеллигентный крестьянинъ можетъ учиться у соседа— крупнаго владельца. Что ж е касается до научнаго руководительства, то тутъ приходитъ на помощь обществен ная агрономм К : Итакъ, балансъ выгодъ и невыгодъ крупнаго и мелкаго произ водства въ сельскомъ хозяйстве далеко не такъ ясенъ и очевиденъ, какъ въ промышленности. За мелкимъ сельскимъ хозяйствомъ остается одно несомненное преимущество— большая заинтересован ность производителя въ процессе труда, преимущество, потому npiобретающее особое значеше, что сельское хозяйство тре буетъ особенно тщательнаго труда,— оно имеетъ дело съ живыми организмами. Поэтому нисколько не удивительно, что лучипя по роды скота— швейцарсюй, баварский, голландсюй, джерсейсюй скотъ— • созданы мелкимъ хозяйствомъ2). Вообще, чемъ земледельческое производство интенсивнее, чемъ более въ него вкладывается на ту же земельную площадь труда, ■ темъ больше преимуществъ имеетъ мелкое хозяйство сравнительно съ крупнымъ. Всякое земледельческое хозяйство пр!урочивается къ известной земельной площади; въ процессе земледёльческаго про изводства приходится перевозить съ одного места на другое болышя тяжести (удобреше, земледельчесюя машины, собранный продуктъ), и разстоянГе усадьбы отъ обрабатываемой земли прюбретаетъ боль шое значеше. Чемъ больше это разстояше, темъ больше труда при ходится затрачивать на передвижеше тяжестей. ГерманскШ экономистъ Тюненъ попробовалъ высчитать, каю» вл!яетъ на высоту земельной ренты (т. е. чистаго дохода съ земельнаго участка, за покрьтемъ всехъ расходовъ и отчислешемъ прибыли на затраченный капиталъ) разстояше обрабатываемаго участка земли отъ хозяйственнаго центра, усадьбы. По его разсчетамъ (переводя ихъ на современныя меры), если разстояше это равно нулю, то земельная рента при сборе въ 25 гектолировъ ржи равна съ гектара 23 маркамъ. Если обрабатываемый участокъ удаленъ На 1 ООО метровъ отъ усадьбы, рента

') См. очеркъ организацш общественной агрономш у А. Ч у п р о в а. Мелкое земледелие и его основныя нужды. 1907. Глава IV. а) Лучппй анализъ особенностей земледельческаго производства и сравнительныхъ преимуществъ въ немъ крупнаго и мелкаго хозяйства Данъ въ известной книге D a v i d’a „Socialism us und Landwirtscliaft'* 1903. (Ксть pycciriii иореводъ). См. также С. Б у л га к о в ъ. Капитализмъ и земледелие» 1900. Hertz. Agrarische-F^ageii. 1899. Б ы х о в с к г й . Пределы капитализма въ сельскомъ хозяйстве. (Сбориикъ „Борьба за землю". 1908). О у х а н о в ъ . Къ вопросу объ эполйцш сельскаго хозяйства. 1909, Эта последняя книга особенно интересна тЬмь, что въ ней, равпо какъ и въ другихъ работахъ того же автора, проводится тщательное разграничен1е экономической и технической, оценки различныхъ формъ земледельческаго предпр1ятая; сметешемь этихъ оцЬнокъ Страдаетъ большинство книгь, поевященныхъ аграрном у вопросу. 3) См: E a a l e k y . D m Agrarfrage. 1899. (Несколько руссКихъ пере довъ). Глава VII. Въ этой главе содержится весьма содержательный анализъ естественныхъ н сощалышхъ препятствШ къ развитаю въ землеД*д1и крупнаго капиталистическаго хозяйства, хотя авторъ, въ силу Овоей общей точки зиетя, склоненъ ослаблять ихъ значеше.

— 221 — равняется 17-ти маркамъЦ если на 2000 метровъ— 14-ти маркамъ, на 3000 метровъ— 10-ти маркамъ, на 4000 метровъ— 5-ти маркамъ, и на 5000 метровъ— рента равна нулю. Итакъ, чемъ дальше обрабатываемый участокъ отъ усадьбы, тЪмъ меньше становится рента землевладельца, и при большомъ разстояши вся рента поглощается расходами на передвижете. Но чемъ интенсивнее хозяйство, темъ больше тяжестей при ходится перевозить на ту же земельную площадь и, значитъ, темъ большее значеше прюбретаютъ расходы по перевозке— иначе говоря, моментъ разстояшя. И факты показываютъ, что крупное капиталистическое хозяй ство встречается, преимущественно, при экстенсивныхъ системахъ сельскаго хозяйства. Такъ, экстенсивное лесное хозяйство, сводя щееся къ вырубке дикорастущаго леса, допускаетъ -самыя крупныя предпр1я™; и, действительно, въ колошяхъ и малонаселенныхъ стра нахъ предпр1ят1я по вырубке лесовъ нередко достигаютъ огромныхъ размеровъ. То же нужно указать и объ экстенсивнрмъ пастбищномъ ското водстве. Въ Австралш некоторые крупные скотоводы имеютъ по Het скольку сотъ тысячъ овецъ. Собственно земледел1е предполагаетъ уже меныше размеры предnpiHTin. Найбольшихъ размеровъ достигали американсюя пшеничныя фермы Дальняго Запада, ведийя крайне экстенсивное хищническое хозяйство на обширныхъ площадяхъ при помощи самыхъ усовершенствованныхъ машинъ. Некоторыя изъ такихъ фермъ достигали 10.000 гект. и даже больше и являлись настоящими пшеничными фа бриками. Но при интенсивномъ земледелш таюя крупныя фермы стано-, нятся невозможными. Въ Англш, напр., фермы площадью свыше 500 гект. составляютъ редкое исключеше. Преобладаютъ фермы значительно меньшихъ размеровъ— въ несколько десятковъ гектаровъ. Помимо естественныхъ препятствш, крупное капиталистическое производство въ сельскомъ хозяйстве наталкивается и на известныя сощальныя преграды для своего роста. А именно, капиталистическое сельское хозяйство встречаетъ значительныя трудности въ пршсканш рабочихъ рукъ, въ чемъ и заключается такъ назыв. рабочш вопросъ нь сельскомъ хозяйстве. Такъ какъ сельскохозяйственному предпри нимателю невыгодно постоянно содержать большое число наемныхъ рабочихъ (они нужны ему только временно), а, съ другой стороны, онъ не можетъ пользоваться городскими рабочими, то капиталисти ческое сельское хозяйство заинтересовано въ томъ, чтобы, наряду съ нимъ, существовало и крестьянское хозяйство, которое поставляло бы сельскихъ рабочихъ сельскохозяйственному капиталисту. Между темъ число сельскохозяйственныхъ рабочихъ во всехъ капиталисти ческихъ странахъ сокращается (уходъ въ города)— и, притомъ, изъ деревни уходятъ именно наиболее интеллигентные и предприимчивые рабоч1е. Въ деревне остаются, по преимуществу, дети и старики.

Но главной основой устойчивости мелкаго сельскаго хозяйства являются не его экономичесюя преимущества передъ крупнымъ, а то существенное обстоятельство, что крупное хозяйство ведется въ форме капиталистическаго предпр1ят1я ради прибыли и ренты, а мелкое для обезпечешя существовашя самого производителя. Крестья нинъ продолжаетъ вести хозяйство и въ томъ случае, когда хозяй ство не даетъ ему ничего, кроме средней заработной платы, въ то время какъ капиталистическое хозяйство, доходы съ котораго по крывали бы только заработную плату, должно было бы, по необхо димости, прекратиться. Поэтому мелкое сельское хозяйство можетъ существовать и развиваться при значительно меньшемъ валовомъ и чистомъ доходе, чемъ капиталистическое крупное. Къ этому при соединяется и то, что мелкое земледел1е, служа потребительнымъ нуждамъ земледельца, гораздо менее зависитъ отъ рыночныхъ колебанш ценъ на сельскохозяйственные продукты, чемъ крупное капи талистическое хозяйство, работающее исключительно для сбыта. Падеже ценъ на земледЬльчесюе продукты, разоряющее крупное земледеше, переносится мелкимъ земледельцемъ сравнительно легко, такъ какъ мелкШ земледепецъ значительную— и нередко боль шую— часть своихъ продуктовъ потребляетъ въ собственномъ хо зяйстве. Итакъ, подводя балансъ сравнительной силы и устойчивости крупнаго капиталистическаго и мелкаго трудового сельскаго хозяй ства въ ихъ взаимной борьбе, приходится признать, что балансъ этотъ склоняется въ наше время скорее въ пользу мелкаго хозяй-i ства. Этому нисколько не противоречить тотъ фактъ, что капита листическое сельское хозяйство во многихъ странахъ пользуется широкцмъ распространешемъ, а въ некоторыхъ является и почти единственной формой сельскаго хозяйства (какъ, напр., въ Англш). Дело въ томъ, что развит!е капиталистическаго земледел!я явилось не результатомъ экономической силы последняго, сравнительно съ крестьянскимъ, трудовымъ земледел!емъ, а естественнымъ последств1емъ крупнаго землевладешя, возникшаго, въ свою очередь, на основе политическаго насшпя. Земля перешла въ руки немногочислен ной группы правящихъ классовъ вовсе не потому, что крупное земле дельческое производство оказалось экономически сильнее мелкаго. Земля была захвачена силой господствующими классами, вместе съ самимъ земледельцемъ, обращеннымъ въ раба или крепостного. За темъ земледелецъ получилъ свободу, но значительная часть земли осталась въ рукахъ помещика. Такъ возникло во всехъ странахъ Европы крупное землевладеше, и, какъ естественное послЬдсгае его, и крупное капиталистическое земледел1е. Крупное землевладеше возникло очень давно путемъ захвата земли господствующими классами во время господства очень экстенсивныхъ формъ хозяйства. Въ наше же время, когда интенсивное хозяйство вытесняетъ экстенсивное, услов1я для развита крупнаго сельскаго хозяйства становятся менее благопр1ятными. Однако, быстраго замещешя одной формы сельскохозяйственнаго предпр!ят!я другой не наблюдается потому, что, вообще, аграрныя отношешя отли

— 223 — ■ чаются большимъ консерватизмомъ. Для того, чтобы расширить сельскохозяйственное npeflnpiHTie, нужно, какъ общее правило, увеничить площадь земли въ распоряженш даннаго предпр1ят1я, а для итого требуется, въ свою очередь, или взять въ аренду нужную землю, или купить ее. Но получить землю въ аренду не везде возможно, а купля-продажа земли повсеместно обставлена значительными затруднен!ями* Земля, находящаяся въ рукахъ крупныхъ влад’Ьльцевъ, бла годаря майоратамъ и другимъ юридическимъ ограничения мъ, нередко совсемъ не можетъ быть продаваема (такъ, въ Англш около ^ частно владельческой земли закреплено такимъ образомъ за одними и теми же владельцами); съ другой стороны, и мелкое крестьянское земленладеше часто закреплено за владельцами. Самая продажа земли облагается повсеместно тяжелыми пошлинами ,въ пользу государства. Все это вместе (и многое другое) приводить къ значительной устой чивости аграрныхъ отношешй, изменяющихся вообще съ значитель ной медленностью. Вотъ, напр., статистика распределешя сельскохозяйственна™) проиммодства (по размерамъ производства) въ Германш:

Размеръ производительной единицы,

ОТЪ *

сныше

2 гектаровъ 2 до 5 5 » 20 20 » 100 ТОО

Увеличеше или уменьЗаняТая площадь nieiiio въ 1907 г. сравни(вътысяч.гектар,), тельно съ 1882 г. J882r. 1895 г. 1907 г. Въ тысяч. Въ %. гектаровъ. . . 1826 1808 1731 — 95 5Д ; . . 3190 ' 3286 115 " :■ 3,6 * 9158' 9722. 10422 Ц * 1263 J1 Щ У. 9908 9870 9322 — 586 — 5.9 . . 7786 7832 7055 — 731 | ^ ' 3 , 4

Сокращается площадь карликовыхъ и крупныхъ хозяйствъ; напроIпи ь, крестьянское хозяйство средняго типа растетъ, равно какъ и круп нее крестьянское хозяйство. О направленш аграрной эволюцш въ Соединенныхъ Штатахъ можно судить по нижеследующимъ даннымъ: Величина фермъ. до 10 акр. ю -i 60 » 60 — 175 » 1 7 5 — 500 » свыше 500 »

Число фермъ въ % ж 1910 г. 1890 Т. ол 33,6 48,6 15,1

щ кб

0,6 35,5 46,4 15,3 2,8

Вообще, нужно признать, что не существуетъ законовъ ’развит}# | рльскохозяйственнаго предпр1ят1я, обязательныхъ для всехъ страйъ. Hr. промышленности крупное предщйят1е растетъ быстрее мелкаго; шшротивъ, въ области сельскаго хозяйства мы скорее замйчаемъ

— 224 — ростъ мелкаго сельскохозяйственнаго предпр!ят1я насчетъ крупнаго. Въ общемъ, аграрныя отношешя и аграрное развипе не укладываются ни въ какой единый типъ и въ высшей степени индивидуальны и своеобразны. Въ различныхъ странахъ наблюдаются самыя разнообразныя сочетатя всевозможныхъ формъ сельскаго хозяйства. Во всякомъ случай, нельзя отрицать того факта, что крестьянское хо зяйство, какъ общее правило, не отступаетъ передъ капиталистиче скимъ, а, наоборотъ, имеетъ во многихъ случаяхъ тенденщю вытес нять последнее. Это очень ярко выражается въ томъ, что, въ противность ходу развита промышленности, въ сельскомъ хозяйстве процентъ наемныхъ рабочихъ по отношешю къ общей численности населешя, занятаго въ сельскомъ хозяйстве, обычно не растетъ, а падаетъ, а процентъ само* стоятельныхъ хозяевъ растетъ. Вотъ, напр., данныя Германш 1). Распредг1>леше населешя, занятаго въ сельскомъ хозяйств^. cb

£о 53 ьВ Ш Ио

2.568.725 2.500.974

96,173 98,815

3.724.145 3,400.437

3 И

i fii 3 и . 3 ф

я 03 й

► 2оо Ж

40,3 41,7

1,5 1,6

58,2 56,7

>» ч ®

. я №

Р4

В-яя ад s

процентахъ.

Предпр! матели.

1895 r. 1907 r.

>> ч

Предпр! матели.

Въ

To же самое наблюдается и въ другихъ странахъ; напр., въ Соединенныхъ Штатахъ процентъ служащихъ и рабочихъ въ общей сумме населешя, занятаго сельскимъ хозяйствомъ, изменялся следующимъ образомъ: 1870 г. 52

1880 г. 43,3

1890 г. 41,4

1900 г. 34,6

Еще въ 1870 г. число пролетар1евъ въ сельскомъ хозяйстве Аме рики превосходило число самостоятельныхъ хозяевъ. Въ 1900 г. последше составляли около 2/з всего сельскохозяйственнаго населешя Америки.

*) Офищальныя данныя германскихъ переписей даютъ совершенно иныя цифры земледельческихъ рабочихъ, но нужно иметь въ виду, что германская статистика относить къ числу рабочихъ и всехъ членовъ семьи хозяина, если они помогаютъ хозяину въ его хозяйственном !. трудЬ. Чтобы узнать число н а е м н ы х ъ рабочихъ,нужно этихъ помогающихъ членовъ семьи исключить изъ общаго числа рабочихъ. См. A l b e r t Hesse. Berufliche und sociale Gliedernng im Deutschen Reich. Jahrbucher f. Nat.ionalokonomie u. Statistik, III P. 40 Band, 6 Heft.

— 225 — Общественныя отношешя, возникающая на основа сельскохозяйствен наго производства, въ высшей степени индивидуальны и не допускаютъ такихъ обобщешй, какъ въ области промышленности. Объясняется это темъ, что въ сельскомъ хозяйстве человекъ гораздо более зависитъ отъ внешней природы, почему во всей этой хозяйственной сфере заме чается гораздо менее своей собственной, самостоятельной закономерно сти, стоящей внЪ закономерности матер1альной среды, чемъ въ промы шленности. Поэтому нисколько неудивительно, что именно промышлен ность, а не сельское хозяйство, по преимуществу изучалась экономи ческой наукой,— въ сфере промышленности экономистъ чувствуетъ себя гораздо более у себя дома, чемъ въ сфере сельскаго хозяйства, где царитъ не подлежащая изследованш экономиста закономерность внеш ней природы. Результатомъ этого положешя дела явилась склонность экономи стовъ заменять самостоятельное изучеше аграрныхъ отношений распространешемъ на нихъ закономерностей, выведенныхъ изъ изучешя отнсшешй промышленности. И къ этому были наиболее склонны именно те экономисты, которые всего более сделали для превращешя политической экономш въ точную науку, ибо только на основе изучешя отношешй промышленности такая наука и могла возникнуть. Въ частности, Марксъ никогда не , изучалъ сколько-нибудь внимательно аграрныхъ отношешй. Онъ былъ близко и хорошо знакомъ съ англШской промышленностью и, притомъ, преимушественно съ хлопчатобумажной. Зомбартъ совершенно справедливо замечаетъ, что, когда Марксъ говорить о фабрике вообще, онъ обычно имеетъ въ виду, собственно говоря, одинъ определенный видъ фабрики, а именно бумагопрядильную фабрику. Но аграрныя отно шешя его мало интересовали; размеръ его фактическихъ знанШ въ этой области былъ очень ограниченъ, какъ показываетъ, между прочимъ, третШ томъ «Капитала», где аграрному вопросу отведено наиболее места. Темъ не менее, аграрныя отношешя .играютъ слишкомъ важную роль въ современной общественной жизни, чтобы ихъ можно было про сто игнорировать. И вотъ мы видимъ, что Марксъ распространяетъ на область сельскаго хозяйства свои выводы относительно промышленности. Подобно тому, какъ въ сфере промышленности наблюдается концентращя производства и капиталистическая фабрика замещаетъ ремесло, точно то же происходить и въ землевладенш: крестьянское хозяйство падаетъ и замещается крупнымъ капиталистическимъ земледел1емъ !). ’) См., напр., „Коммунистически Манифеста": „существуюиия мелгпя средшя еослсшя, мелше промышленники, купцы, рантьеры, ремесленники и к р е ст ь я н e-все эти классы низвергаются въ ряды пролетар!ата“. IManifest, изд. 5-е 1891. Стр. 15). Въ III томе .Капитала" Марксъ высказы вается въ томъ же смысле. .Причины, по которымъ оно (мелкое крестьян окос землевладеше) погибаетъ, указываютъ на его пределы. Вотъ онЪ: уничтожеше сельской домашней промышленнности, являющейся* нормпльнымъ его дополнетемъ, вследствие развитая крупной промышлен ности; постепенное обЬднеше и истощете почвы, подвергающейся такой культуре; захватъ крупными землевладельцами общинной земли, образую щей собой повсеместно второе дополнете мелкаго хозяйства и дающей им у единственную возможность содержать скотъ; конкурреншя крупнаго 15

— 226 — Что именно такова была основная точка зрешя Маркса, въ этомъ не можетъ быть ни малЪйшаго сомнЪшя *), хотя это и отрицается за последнее время некоторыми его последователи 2). ВслЪдъ за своимъ учителемъ и марксисты до послЪдняго времени были проникнуты темъ же убеждешемъ. И Эккар1усъ въ своей книге «Eines Arbeiters Widerlegungder nationalokonomischen Lehren von J. S. Mill» (1869), прочитанной Марк сомъ до напечаташя и, до известной степени, редактированной имъ, и Либкнехтъ въ своей работе «Zur Grand und Bodenfrage» (187Q), и Каутсюй въ своемъ известномъ комментарш къ Эрфуртской программе— все они выражаютъ одинаковую уверенность въ неизбежномъ торжестве капитали стическаго земледел1я надъ крестьянскимъ. Это же убеждеше выражено и въ программе немецкой сощалдемократш, принятой на Эрфуртскомъ кон грессе 1891 г. и до сихъ поръ остающейся офищальной программой партш 3), Факты, однако, показали, что земледел!е развивается совершенно земледельческаго хозяйства, все равно плантаторскаго или капиталисти ческаго' (Das Kapital, III, ч. II. 1894 г. Стр. 341). !) Конштедтъ, авторъ книги „Agrarfrage und Socialdemokratie", исто рическое изложеше которой КаутскШ призналъ „въ общемъ и целомъ безупречнымъ", указываетъ, что въ глазахъ Маркса .крестьянская соб ственность и крестьянское хозяйство были пережиткомъ прошлаго... Въ представленщ Маркса капиталистическому крупному производству при надлежитъ не только будущее земледёл1я, но даже въ существенныхъ частяхъ уже и его настоящее, т. е. середина X IX столет!я“. (Аграрный вопросъ и сощалъ-демойратая. Пер. съ немецкаго. 1906. Стр. 60). 2) Такъ, напр., Г. В. Плехановъ говоритъ следующее: автору .Ка питала” „приписываютъ ту мысль, что въ капиталистическомъ обществе концентращя поземельной собственности неизбежна по самой природе капиталистическаго развитая, но Марксъ нигде не высказывалъ такой ; мысли“ (См. предислов1е Г. Плеханова къ русскому педеводу книги Энгельса: „Крестьянстй вопросъ во Францш и Германш“. 1905. Стр. 4), И въ доказательство этого Г. В. Плехановъ ссылается на одну рецензщ Маркса, относящуюся къ 1850 г. Въ этой рецензш Марксъ допускаетъ возможность какъ концентращн, такъ и раздроблешя земельной собствен ности. Однако, отсюда вовсе не следуетъ, что Марксъ нигде не высказы валъ противоположныхъ взглядовъ: напротивъ, какъ видно изъ приведенныхъ цитатъ, Марксъ самымъ категорйческимъ образомъ утверждалъ, что въ капиталистическомъ обществе капиталистическое земледЬлге/ должно вытеснить крестьянское, а, следовательно, и крестьянская соб ственность должна вытесняться капиталистической (иначе говоря, должна происходить концентращя земельной собственности). Выводъ же изъ всего этого можно сделать одинъ—что въ данномъ вопросе, какъ и во многихъ другихъ, Марксъ самъ себ* противоречив. Основнымъ его воззрешемъ былъ взглядъ, изложенный въ тексте и развитый имъ въ главныхъ его трудахъ; но отъ этого взгляда онъ иногда отступалъ въ своихъ мелкихъ заметкахъ, которымъ не придавалъ значетя. 3) Чтобы не умножать цитатъ, ограничимся Эрфуртской програм мой. Программа начинается следующими словами: „Экономическое раз вита буржуазнаго общества съ необходимостью естественнаго закона ведетъ къ гибели мелкое производство... Оно отделяетъ рабочаго отъ его средствъ производства и превращаетъ его въ неимущаго пролетария, между темъ какъ средства производства становятся монапол1ей относи тельно небольшого числа капиталистовъ и крупныхъ з е м л е в л а д е л ь ц е в ъ. Для пролетар1ата и погибающихъ среднихъ слоевъ общестна — мелкой буржуазш, к ю е с т ь я н ъ — этотъ переворотъ озна чает постоянный ростъ необезпеченности ихъ существовашя, нищеты, гнета, порабощешя, уиюкешя, эксплоатащи". (Курсивы мои. М. Т.—В.). Цитир. по книге Конштедта, 136л/

— 227 — иначе, чЪмъ промышленность. Это должны были, въ большой или мень шей степени, признать и марксисты, и выражешемъ новой точки зрЪшя марксизма на аграрный вопросъ явилась известная работа Каутскаго на :>ту тему. Въ ней КаутскШ уже отказывается отъ своихъ прежнихъ изглядовъ и вполнЪ признаетъ устойчивость при современныхъ услошихъ хозяйства мелкаго земледёл1я, но объясняетъ эту устойчивость мриниженнымъ положеьпемъ крестьянина и его готовностью скор'Ье вы носить самое нищенское существоваше на своемъ клочке земли, ч'Ьмч. отказаться отъ последняго. Однако, и въ этой работе КаутскШ не вЬритъ въ возможность для крестьянскаго хозяйства достигнуть техническаго уровня капиталистическаго землед;Ьл1я. Книга Каутскаго вызвала обширную полемику, въ которой победа осталась, во всякомъ случае, не за марксистами. Германская сощалдемократ1я формально удержалась на той непримиримой позицш, которую она заняла на Бреславльскомъ конгрессе 1895 г., отвергнувъ проектъ аграрной программы, относивчлйся сочувственно къ подиятю крестьянскаго хозяйства. Однако, на практике сощалдемократы южныхъ герман скихъ государствъ продолжали деятельно поддерживать все меропр!ят1я, ннправленныя къ улучшешю крестьянскаго хозяйства, и резолющя Бреславльскаго конгресса осталась на бумаге. Въ другихъ странахъ сощалдемократ1я принуждена болЪе дорожить крестьянскими голосами и потому обнаруживаетъ более сочувственное отношеше къ крестьянству. Сельскохозяйственная кооперащя, какъ сред ство подняга крестьянскаго хозяйства, упоминается въ целомъ ряде сощалдемократическихъ программъ— такъ, напр., въ программахъ фран цузской, итальянской, датской, бельпйской, австрШской, швейцарской, финляндской и другихъ сощалдемократическихъ парт№. Аграрный вопросъ вообще. X о д с к i й. Ыемля и земледелецъ. 2 т. 1Н|)Г). Б у х е н б е р г е р ъ . Основные вопросы сельскохозяйственной экомомiи и политики. Пер. Гурьева. 1901. Ф о н ъ-д е р ъ-Г о л ь ц ъ. Аграр ии II вопросъ. Пер. Флексора. 1902. А. С к в о р ц о в ъ. Ъл1яше парового транспорта' на сельское хозяйство. 1894. Е г о же. Основы экономики ипмлод'Ьлгя. 2 т. 1900 и 1905. С о б о л е в ъ. Мобилизащя земельной соб ственности и новёйпля течения аграрной политики въ Германш. 1899. .11 о и и т с к i й. Сельскохозяйственный кризисъ во Францш. 1899. КаутII к i й. Аграрный вопросъ (несколько русск. переводовъ). Ф. Г е р т ц ъ. Аграрные вопросы. Пер. съ нем. 1900. С. Б ул г а к о в ъ. Капитализмъ и иимледЪле. 2 т. 1900. Н. Каблуковъ. Вопросъ о рабочихъ въ сельскомъ хопяйстве. 1884. Е г о ж е. Объ услов1Яхъ развитая крестьянскаго хозяйства h i. PocciH. 2 изд. 1908. Д а в и д ъ. Сощализмъ и сельское хозяйство. Пер. г I. ием. 2-е изд. 1908. В а н д е р в е л ь д ъ . Сощализмъ и землед1те. Пор. съ франц. 1907. К р ж и в и ц к i й. Аграрный вопросъ. 1906. К о е й нг к I ii. Къ аграрному вопросу. 1906. Г а т т и. Сощализмъ и аграрный вопросъ. Пер. съ итальянск. Id06. А. Ч у п р о в ъ . Мелкое земледелие и иго нужды. 1907. В. И л ь и н ъ. Аграрный вопросъ. 1908. Б о р ь б а з а н в м л ю. Сборникъ. 1908. С у х а н о в ъ. Къ вопросу объ эволюцш сельскпго хозяйства. 1909. Аграрный вопросъ и марксизмъ. К о н ш т е д т ъ . Аграрный во прись въ германской сощалъ-демократш. Пер. съ немецк. 1907. Ч е рп о и ъ. Марксизмъ и аграрный вопросъ. 1906. Ш и ш к о. Рабочее движем1о и аграрная программа въ Германш. 1906. А г р а р н ы я п р ог |i а м м и с о ц i а л и с т п ч в с к н х ъ n a p T i f l b i З а п а д н о й I1’. в р о п Ь и Р о с с i и. 1906.

1»*

—Г 228

ГЛАВА VIII.

Крестьянское хозяйство и земельный вопросъ въ Россш. 1. Р ас п р о с т р а н е н i е к р е с т ь я н с к а г о х о з я й с т в а . II. Д и фф е р е н ц iaц i я к р е с т ь я н с т в а . Распадеше крестьянства на группы различной имущественной состоятельности. Процессъ дифференщащи крестьянства во времени. III. К р е с т ь я н с к о е м а л о з е м е л ь е . Усло вия освобождетя крестьянъ. Въ чемъ сущность кризиса крестьянскаго хозяйства. IV. П е р е с е л е н i е. Переселенческая политика нашего пра вительства. Н овМ ш Ш переселенчесшй законъ. V. К р е с т ь я н с к И ! б а н к ъ . HcTopifl банка н его новейшая деятельность. Аграрныя программы нашихъ сощалистическихъ партй. I. Р а с п р о с т р а н е н 1 е крестьянскаго хозяй с т в а . Подъ к р е с т ь я н с к и м ъ хозяйствомъ, въ отлич!е отъ капи талистическаго, понимаютъ с е л ь с к о е х о з я й с т в о , в ъ к о т о ромъ хозяинъ принимаетъ личное у ч а с т i е въ т р у д е п р о и з в о д с т в а . Мы говоримъ о м е л к о м ъ крестьянскомъ хозяйстве, когда крестьянинъ не можетъ обезпечить себе 'суще ствовашя своимъ собственнымъ хозяйствомъ и долженъ дополнять ра боту въ своемъ хозяйстве наемнымъ трудомъ на стороне; с р е д н е м ъ крестьянскомь хозяйстве, когда крестьянинъ не работаетъ по найму, но и не нанимаетъ самъ рабочихъ, и к р у п н о м ъ крестьянскомъ хозяй стве, когда крестьянинъ, работая въ своемъ хозяйстве, въ то же время пользуется и наемнымъ трудомъ. М е л к и й крестьянинъ— отчасти пролетарШ, к р у п н ы й- отчасти капиталистъ. Землевладеше распределялось въ 50 губершяхъ Европейской Россш въ 1905 г. огЬдующимъ образомъ: Земель крестьянскихъ надЪльныхъ . . . . » въ частномъ владЬнш . . . . . . . » государства, церкви и учреждешй

139 милл. десдтинъ. 102 » » 155 » »

Чтобы оценить значеше этихъ цифръ, нужно, прежде всего, не упускать изъ виду, что далеко не все эти земли служатъ въ равной мере сельскохозяйственнымъ цЬлямъ. Такъ, огромная площадь государ ственной земли совершенно не соответствуем действительнымъ размерамъ земельнаго фонда, пригоднаго для хлебопашества и находящагося въ распоряжеши казны, ибо значительно большая часть этой площади занята лёсомъ и совершенно непригодна для обработки. Большая часть государственной земли сосредоточена въ трехъ сЬверныхъ губершяхъ и по своему характеру не отличается отъ сибирской тайги. Пахатныхъ земель, казенныхъ и удЬльныхъ, насчитывается всего около 6 милл. десятинъ; кроме того, небольшая часть казенной и удельной лесной земли можетъ быть непосредственно обращена на нужды земледЪл1я — но всего такихъ земель наберется врядъ ли более несколькихъ милл. десятинъ. Что касается до частновладельческой земли, то значительная часть

— 229 — ея находится въ рукахъ крестьянскихъ обществъ и товариществъ— такихъ земель всего до 11 милл. десятинъ; все эти земли перешли въ руки крестьянъ путемъ покупки. Кроме того, более 4-хъ милл. дес. при надлежитъ не крестьянскимъ (преимущественно торгово-промышлеинымъ) товариществамъ. Земель въ личной собственности имеется, такимъ образомъ, всего около 86 милл. десят. Эти 86 милл. десятинъ сл’Ьдующимъ образомъ распределены между различными категор1ями владЪльцевъ:

Размеръ владешя.

Число вла Общая пло дений (ты щадь (милсячи). л1оны дес.).

до 50 десятинъ . . отъ 50 до 500 » ... » 500 » 1000 » . . свыше 1000 * Всего

. .

Въ и ко всей площади.

619 106 14 14

6,5 17,3 9,8 52,1

7,6 20,2 11,4 60,8

753

85,8

100

Эти данныя указывьють на чрезвычайную концентрированность нашего частнаго землевладешя: немногимъ менее 2/з всей земли въ личномъ владЪнш находится въ рукахъ очень крупныхъ собственниковъ, им'Ьшя которыхъ превышаютъ 1000 дес. Ничтожная кучка собственни ковъ— менее 14 тыс. человЪкъ— владЪегь 52 милл. десят. земли. Въ распоряженш крестьянскаго хозяйства въ его различныхъ видахъ находилось, такимъ образомъ, въ 1905 г. около 157 милл. дес. земли (139 милл. дес. надельной земли, 1 1 й милл. дес. земли* купленной крестьянскими обществами и товариществами, и 6,5 милл. дес. земли, при надлежащей мелкимъ влад’Ьльцамъ, имЪющимъ не более 50 десят. на иладЪше и ведущимъ, въ большинства, хозяйство крестьянскаго типа, г. е. участвуя личнымъ трудомъ въ производстве). Эти данныя относятся къ 1905 г. Съ тЪхъ поръ крестьянское ;юмлевладЪше значительно расширилось. Съ 1906 по половину 1913 г. крестьянскимъ банкомъ куплено у частныхъ влад'Ьльцевъ для перепро дажи крестьянамъ 4.294.617 дес. Около четырехъ съ половиной милл1оновъ десятинъ прюбретено при помощи банка самими крестьянами непосредственно у частныхъ владЪльцевъ. Свыше 8 ^ миллюновъ десягииъ соответственно увеличиваютъ фондъ крестьянскаго хозяйства. ЗагЬмъ, на основаши указовъ 12 и 27 августа 1906 года, казен ная и удЪльныя земли, находяцйяся въ сельскохозяйственной эксплоата|(|н, должны быть (за некоторыми незначительными исключешями), по мUp I» истечешя сроковъ дМствующихъ арендныхъ договоровъ, перепро даны крестьянамъ. Кроме тОго, крестьянамъ должны быть перепроданы и иЬкоторыя лесныя угодья, пррнадлежащ1я теперь казне и пригодныя для iеньскохозяйственной культуры. Но все это еще далеко не полно характеризуетъ истинное значеше нь русскомъ сельскомъ хозяйстве крестьянскаго хозяйства. Крестьяне .(ЮДугь хозяйство не только на своей земле, но и на земле, арендуемой

— 230 ВД крестьянами у частныхъ владельцевъ. Точное количество земли, арен-:: дуемой крестьянами у частныхъ влад'Ьльцевъ, неизвестно, но обыкновенно считаютъ, что такой земли не менее 20— -25 милл.' десятинъ. Казенныя и| удЪльныя земли арендуютъ преимущественно также крестьяне. Такимъ образомъ, въ сферу крестьянскаго хозяйства входить '..ниШ какъ не менее 190 милл. десятинъ земли. Что касается до капиталисти ческаго земледелия, то для определения его вероятного распространен^ въ Россш нужно, прежде всего, иметь въ виду то важное обстоятель-| ство/что весьма значительная часть частновладельческой землй-Цименно-j по даннымъ 1887 г. свыше 41 проц.- находится подъ лесомъ, а на пашню приходится только 37 проц. (на крестьянской надельной земле! пашня составляетъ 60,5 проц. всей земли). По подсчетамъ г. Огановскаго, на частновладельческой земле;! засевается около 18 милл. десятинъ, изъ которыхъ 11 миллюновъ сдается въ аренду крестьянамъ и только 7 миллюновъ десятинъ нах6;|| дится въ экономической обработке1). На долю капиталистическаго земледешя въ Россш приходится, следовательно, совершенно ничтожная площадь земли сравнительно съ размерами крестьянскаго землед1шя. При этомъ нужно еще иметь въ виду, что въ томъ случае, когда . помещикъ ведетъ хозяйство за собственный счетъ, Онъ не!редко ведетъ • его при помощи инвентаря крестьянина (отработочная система, исполь ная система и т. д.). Во всехъ этихъ случаяхъ земледельческое произ водство носить еще въ значительной степени кресгьянскШ характеръ,— капиталистическаго земледешя въ его полномъ развитш еще нетъ, такъ какъ оруд1я труда еще принадлежать рабочему, Итакъ, въ Россш безусловно господствуетъ въ земледелш кресть янское хозяйство. Въ рукахъ крупныхъ владельцевъ находится еще обшйрЦ ная площадь земли, но эта площадь не только не растетъ, а правильно сокращается подъ напоромъ крестьянскаго земледел1я. Вся истор1я мобилизацш земли после освобождешя крестьянъ есть истор1я убыли крупнаго> землевладения. При освобожденш крестьянъ въ 1861 г. дворяне, по даннымъ А. Д. Рихтера, имели въ 44 губершяхъ 79,1 милл. дес. 2). Въ 1905 г. въ техъ же губершяхъ въ рукахъ дворянъ оставалось лишь 47,8 милл. дес.,-— дворяне утратили 31,3 милл. дес., изъ которыхъ около 15 милл. дес. п М решло къ трудовому крестьянскому земледелш, а остальные 16 милл. достались купцамъ, мещанамъ и крестьянамъ-капиталистамъ. При этомъ крайне характерно,, что земля, попадающая въ руки капиталистовъ, не имеетъ характера прочной собственности и легко возвращается опять на рынокъ, являясь для своихъ владельцевъ предметомъ спекулящй, въ противность земле, переходящей въ распоряжеше мелкихъ землевладельцевъ, разстающихся съ нею только подъ .вл1яшемъ крайней необходимости.

*) В о р ь б а з а з е м л ю. Стр. 143. Ч См. А. А. Р и х т е р ъ. Цифровыя данныя о поземельной с ственности. 1897. Стр. 18. Данныя Рихтера, несомненно-, уменыпаютъ пло щадь дворянскаго землевладения; действительная потеря дворянской :юмли больше,—но насколько больше, Сказать нельзя по 0Тсутств1ю более точныхъ данныхъ.

По своимъ агрономическимъ свойствамъ наше крестьянское землед1ше стоить чрезвычайно низко— ниже даже капиталистическаго земледЪл1я, хотя последнее, въ свою очередь, далеко отстаетъ отъ землед1шя Запада. Н. Д и ф ф е р е н ц 1 а ц 1 я крестьянства. Что же такое представляетъ собой обширная масса нашего земледельческаго кресть янства, охватывающая собой около 4U русскаго населешя? Хотя въ большей части Россш еще недавно господствовало общинное землевладелец было бы ошибкой думать, что уравнительное землепользоваше привел^ къ равномерному распределенш земли между всеми крестьянами. Община не въ силахъ воспрепятствовать дифференщацш крестьянъ тому, что деревня разслаивается на богатыхъ и бЪдныхъ, на зажиточныхъ крестьянъ и безземельныхъ пролетар1евъ. Во-первыхъ, община уравни тельно распределяете только землю, а не все средства производства,— для безлошаднаго же крестьянина ведеше самостоятельнаго земледЪльческаго хозяйства очень затруднительно. Во-вторыхъ, уравнительные пе ределы происходятъ не часто, и земля въ промежуТкахъ между переде лами можетъ сосредоточиваться въ рукахъ некоторой части крестьянъ. Въ третьихъ, только некоторая часть общинъ практикуетъ правильные уравнительные переделы. Въ четвертыхъ, переделамъ подвергается только надельная земля, а крестьяне ведутъ хозяйство на покупной, а также арендуемой земле. Въ пятыхъ, отдельныя общины имеютъ далеко не равные наделы— есть многоземельныя и малоземельныя общины и т, д. и т. д. Въ общемъ, наше крестьянство далеко не представляетъ собой однородной экономической массы. Оно распадается на группы различной зажиточности и различнаго сощальнаго характера. Къ сожаленш, данныя, которыми мы располагаемъ по этому вопросу, очень ограничены. Мы знаемъ распределеше надельной крестьянской земли между отдель ными крестьянскими обществами. Но эти цифры мало характерны, такъ какъ дифференщащя крестьянства происходитъ внутри самого кресть янскаго общества и поэтому для правильнаго понимашя ея необходимо проникнуть во внутреншя взаимоотношешя въ общине. Детальныя же сведешя по этому вопросу имеются у насъ только относительно некоторыхъ губершй и уездовъ, въ работахъ земскихъ статистиковъ. Всего резче выражена дифференщащя крестьянства тамъ, где услоц|я крестьянскаго хозяйства более благопр1ятны и где могла, поэтому, ныделиться группа зажиточнаго и даже богатаго крестьянства, напр., въ lloBopocciH и на восточныхъ окраинахъ Россш. Напротивъ, въ центре, при Польшей степени земельной тесноты, разслоеше крестьянства меньше, благодаря почти полному исчезновенда группы более зажиточнаго кре стьянства. Наилучшимъ признакомъ для определешя экономическаго положешя крестьянина являются размеры его посевовъ. Напротивъ, число лошадей пI. распоряженш крестьянскаго двора является признакомъ гораздо менее точнымъ. Потому о разслоенш крестьянскаго населешя наиболее точное иродставлеше даютъ данныя о распределении площади засеваемой кресть янами земли. Таюя данныя имёются въ некоторыхъ земскихъ статисти-

— 2 S 1 ческихъ сборникахъ и сгруппированы по новскимъ х).

Сельсгав пролетаpin (безнос biuiije).

33 уезд. 10

губершй т. Ога-

проц. дворовъ: Мелк'ш крестьяне, Средше крестьяне, Крупные кре** з&сепаюшпе до засЪваюнце до стьяне, засЬ2 н — 5 дес. 12—15 дес. вакшце свы ше 12—15 дес.

12,6

24,5

59,2

3,7

Чтобы правильно оценить эти цифры, нужно принять въ сообра-жеше, что размеры семьи у крестьянъ различнаго достатка далеко не одинаковы. У безпосЪвныхъ размЪръ семьи приблизительно вдвое мень ше Средняго, а у многопос%вныхъ во столько же разъ выше средняго. Поэтому нужно признать, что сельскШ прбяетар1атъ составляетъ около 6 — 7 проц. сельскаго населешя, а группа крупныхъ крестьянъ, ведущихъ полукапиталистическое хозяйство, составляетъ 7— 8 Проц. сельскаго населешя. Къ сожалЬшю, эти данныя относятся лишь къ немногимъ уЪздамъ, но такъ какъ въ составъ этихъ уЪздовъ вошли уезды изъ различныхъ районовъ Россш, то возможно, что они имеютъ более общее значение. Огромный интересъ представляетъ вопросъ, въ какомъ направлены развивается наше крестьянство — увеличивается или уменьшается его дифференцированнасть. Фактическихъ данныхъ для решешя этого во проса пока еще не достаточно, но все'же кое что имеется. Вотъ, напр., данныя объ изменеши распределешя лошадей у крестьянскаго населешя 31 губ. Евр. Россш (на основаши военно-конскихъ переписей за две надцать лЪтъ 2). Отношеш'е числа хозяевъ въ 1899—1901 г. къ числу хозяевъ въ принимая число хозяевъ въ 1888 г. за 100.

ф Лз 1со =5 R. д. ф CQ В 125

о « 2 л Щ & 5

122

« | ев О 0 Ж

со £. & 2 щ а

о а к2 <• ^ Л & св О В

о1=5 н 51<5 ю Ft £ tQ ^ iй Ш ж й ж

1888 г.,

§>£

ШИт

«?>о tp О 3

' да

Эти данныя указываютъ на ростъ группы безлошадныхь и однолошадныхъ крестьянъ и значительное сокращеше численности крестьянъ, владЪющихъ большимъ количествомъ лошадей, причемъ сокращеше это тЬмъ значительнее, чЪмъ более многолошадной является, данная' кре стьянская группа. Судя по этому, можно думать, что у насъ происхо дитъ не дифферентами крестьянства, а выравнивание его подъ вл1яшемъ ') Н. О г а н о в с к i й. Закономерность аграрной эволгоцш. Часть I. 100!). Стр. 22. Группировка крестьянъ у меня несколько изменена. а) О г а н о в с к 1 й . Значеше муниципализацш земли. Трудовой Путь. ,1907. Л 3.

-- 233 — растущаго обеднешя,— исчезновеше бол'Ье зажиточныхъ группъ его при водить ко всеобщему равенству нищеты. Однако, такое заключеше было бы преждевременно. Количество лошадей въ крестьянскомъ хозяйстве отнюдь не можетъ считаться безошибочнымъ показателемъ состояшя послЪдняго. Лошадь служить у кре стьянина не только цЬлямъ ЗемледЪл1я, но также и источникомъ получешя добавочныхъ доходовъ отъ извоза. Вообще, считаютъ, что наше крестьянское хозяйство имеетъ более лошадей, чемъ это необходимо для чисто земледельческихъ целей. Кроме того, уменьшеше количества лошадей можетъ компенсироваться улучшешемъ ихъ качества, что, неви димому, и происходитъ въ действительности. Наконецъ, .увеличеше интенсивности хозяйства и введете машинъ относительно сокращают!» потребность въ лошади въ сельскомъ хозяйстве. Поэтому ничего нетъ невозможнаго въ томъ, чтобы, одновременно съ сокращешёмъ числа лошадей у более состоятельныхъ группъ кре стьянъ, Эти группы повышались по своему хозяйственному благосостоянш. Весьма вероятно, что дифференщащя крестьянства идетъ неодина ково въ различныхъ районахъ Россш и что тамъ, где услов1я кре стьянскаго хозяйства складываются благо пр1ятнее, наблюдается ростъ дифференцированности крестьянства— растутъ группы более зажиточныхъ крестьянъ, что можетъ сопровождаться одновременнымъ ростомъ и сельскаго пролетар1ата— а тамъ, где крестьянское хозяйство не разви вается, происходитъ выравниваше крестьянства на почве общей ни щеты РЙ При этомъ нужно иметь въ виду, что статистичесюя данныя неиз бежно уменьшаютъ действительные размеры крестьянской дифференщащи по следующей Очень важной причине, совершенно не обращающей на себя вниман1я въ обширной литературе По данному вопросу. Все стати стичесюя данныя, которыми приходится въ данномъ случае пользоваться, относятся, какъ къ'единице, къ крестьянскому двору. Но крестьянсюя семьи— различной величины, и уровень благосостояшя ея определяется не абсолютнымъ числомъ лошадей, земли и пр., находящагося въ ея владенш, а числомъ лошадей, площадью земли и пр. на каждаго члена семьи. Если мы предположимъ, что размеръ семьи сокращается и въ то же время сокращается число лошадей и площадь посева на дворъ, то количество лошадей и размеръ посевовъ на 1 члена семьи можетъ и возрастать. Пусть, напр., раньше дворъ въ 12 членовъ семьи имелъ 5 лошадей, а затемъ, распавшись на 2 двора по 6 членовъ семьи каждый дворъ сталъ иметь по 3 лошади. Благосостояше каждаго двора возросло — раньше на 1 члена семьи приходилось 5/is лош., теперь приходится Эта точка зрешя была развита П. П. М а с л о в ы м ъ въ его известной книгё .Аграрный вопросъ въ Росст“. Однако, при всей ея вероятности, нельзя не признать, что фактичесшя доказательства ея, при води мыя авторомъ, далеко недостаточны. Ts Огановокш совершенно правъ въ своей критике фактическаго материала П. П. Маслова, своцящагося къ даниьшъ военноконсккхъ переписей за 1891, 1894 и 1896 гг.: данныя эти относятся къ слишкомъ незначительному перюду времени, къ тому же носящему исключительный характеръ, благодаря несколькимъ голодпымт,

гоимъ.

— 234 — */2 лош. Между темъ, по статистическимъ даннымъ, относящимся ко двору, какъ къ хозяйственной единице, благосостояше двора понизилось, и его обезпеченность лошадьми значительно упала— съ 5 до 3 лошадей. Земская статистика вполне установила, что болышя семьи являются у нашихъ крестьянъ вместе и многолошадными семьями (а также и многопо севными). Но одной изъ особенностей новейшей эволюцш нашего крестьян ства является распадеше большой семьи, господствовавшей у болёе зажиточнбй части крестьянства. Соответственно этому, должно уменьшаться чи сло многолошадныхъ дворовъ— д а ж е е с л и и х ъ обезпеченно сть л о ш а д ь м и на 1 д у ш у с е м ь и увеличивается. Благосостояше богатыхъ крестьянскихъ дворовъ можетъ возрастать, но, бла годаря распаденш этихъ дворовъ вслЪдсше семейныхъ раздЬловъ, э т о т ъ ростъ б л а г о с о с т ( х я 1М я можетъ совершенно не о т р а ж а т ь с я н а с т а т и с т и ч е с к и х ъ д а н н ы х ъ, единицей для которыхъ является крестьянскШ дворъ, и д а ж е п о л у ч а т ь видъ п а д е н iя б лагосостояния. Имея это въ виду, мы должны пргйти къ заключенш, что д и фф е р е н ц ! а ц 1я крестьянъ можетъ иметь место и въ т о м ъ с л у ч а й , е с л и в c i с т а т и с т и ч е с к ! я д а н н ы я , относящаяся къ крестьянскому двору, к а к ъ къ единицЪ, свид%тельствуютъ объ уп адк е б о л Ье зажиточной ч а с т и к р е с т ь я н с т в а . Если же эти статистичесюя данныя указываютъ на ростъ лучше обезпеченныхъ дворовъ, то действительный ростъ ихъ благосостояшя еще значительнее. Иллюстращей дифференщацш крестьянства при наличности благолр1ятныхъ условШ для крестьянскаго хозяйства можетъ служить Полтав ская губершя, въ которой были произведены три земскихъ сплошныхъ подворныхъ переписи: одна въ 1882— 89 г.г. другая въ 1900 г.. и третья въ 1910 г. О характере происшедшихъ изменешй въ разслоенш кре стьянскаго населешя за время двухъ первыхъ переписей даетъ представлеHie следующая таблица, относящаяся къ 9-ти уёздамъ губернш 1).

я о

отъ 15—50 д.

ц ■ Щек ! i

ш о

6.9 8.9

0,3 0,65

отъ 6—9 д.

19,4 Въ 1882—1889 г.г. . . 56,7 6,8 25,5 ,. 1900 г.................. 48,2 15,2 32,0 30,6 Увеличеше илиуменьшеше въ о/о«/о . "^-1%, +124 :;+ео:.' '4.'ЗБ

зас'Ьвающихъ глав

отъ 3—6 д.

отъ 2—3 д.

вдъ

отъ 1—2 д.

«Q со СО И

до 1 дес.

Число (въ тысячахъ) хозяйствъ (сельскихъ сословШ), ными хлебами.

66,1 71,7

33/) 30,6

19,0 18,5

: ■1Н

—9

—3

о о-

•

,'+29 +117

') См. „ Ма т е pi а лы п о д в о р н о й п е р е п и с и П о л т а в с к о й г у (>о р н i и- 1907. Изд. Статистическаго Бюро Иолтавскаго губ. земства. Также „ П о л т а в с к 1 й З е м с к Ш К а л е н д а р ь на 1908 г.“ Изд. Полтавокаго Губернскаго Земства.

235 -ОбщШ смыслъ происшедшихъ измЪнешй бросается въ глаза. Крайшя группы значительно увеличились въ своей численности (кроме безпосЬвныхъ, число которыхъ сократилось) и, притомъ, тЬмь значительнее, чемъ более оне удалены отъ среднихъ группъ; напротивъ, сократились средшя группы крестьянъ, засеваюиц'я отъ 6 до 15 десятипъ на дворъ 1). Если взять данныя для всехъ трехъ переписей, относяицяся къ размерамъ крестьянскаго землевладешя въ Полтавской губернш, то получается следующая картина 2).

Годы.

О п

со о «

1882—86 1900 1910

44,6 51,5 51,7

со &

Е-» О

42,3 35,9 84,0

50 Д.

Изъ 100 хозяйствъ, имевшихъ земскую собственность, имели:

1 1

а * в

о 12,7 12,0 13,7

Вообще нужно думать, что наиболее сильнымъ и жизнеспособнымъ является у насъ въ техъ случаяхъ, когда крестьянское хозяйство раз вивается, крупное крестьянское хозяйство, переходящее въ капиталисти ческое. Хозяйства такого типа, стоячая на границе трудового и капи талистическаго сельскаго хозяйства, въ которыхъ хозяинъ еще самъ, своимъ личнымъ трудомъ, участвуете въ производстве, но уже стоитъ значительно выше зауряднаго крестьянина и обычно прибегаете, хотя и въ незначительныхъ размерахъ, къ помощи наемнаго труда, всего лучше умеютъ пользоваться благопрзятными услов1ями сельскаго хозяйства и энергично разрастаются въ такихъ случаяхъ насчетъ другихъ хозяйствъ. Хозяйства этого рода, при ограниченности потребностей хозяевъ, легко накапливаютъ избытки, которые и обращаются на расширенге предпр1ят'1я. Именно этимъ хозяйствамъ, если бы наше земледел!е было предоставлено своему естественному развитш, безъ всякаго воздейств1я извне, и при надлежало бы, повидимому, будущее. Но въ томъ же направленш тол каете крестьянскШ м1ръ и новейшая аграрная политика правительства, стремящаяся сделать сильныхъ еще сильнее, а слабыхъ еще слабее. Все это должно усиливать дифференщацт крестьянскаго населешя. III. Крестьянское малоземелье. Итакъ, наше к стьянство далеко не является однородной массой: въ немъ имеются !) Еще более значительная дифференщащя (съ ростомъ и безпосевпыхъ хозяевъ) наблюдалась въ Мар1упольскомъ уезде Екатеринославской губ. См. книгу Б. Н. Книповича1>Къ вопросу q дифференщацш русскаго крестьянства". 19]2. (Труды эконоыическаго семинар!я подъ руководствомъ М. И. Туганъ-Барановскаго при С.-Петербугскомъ Университете. Вып. I.) Работа Б. Н. Книповича является наиболее разработанной сводкой данпыхъ по вопросу о дифференщацш въ сфере крестьянскаго земледельче скаго хозяйства. 3) М. Р к л и ц к i й. Последняя страница изъ исторш крестьян скаго'землевладешя. (Хуторянпнъ. J914. JNs 14—15).

— 236 — группы крупнаго, средняго и мелкаго крестьянства, постепенно перехо дящего въ сельскШ пролетар|‘атъ. Значительное большинство крестьянства, однако, не принадлежите ни къ чистому сельскому пролетар1ату, ни къ крупному крестьянству и ведете бол'Ье или менЬе самостоятельное хо зяйство безъ помощи наемнаго труда. И именно въ среде этой, наиболее многочисленной части крестьянства резко почувствовался за последнее время тоте кризисъ крестьянскаго хозяйства, который у насъ носите назваше к р е с т ь я н с к а г о м а л о з е м е л ь я . Исходнымъ пунктомъ развип’я современныхъ аграрныхъ отношешй въ PocciH является крестьянская реформа. При освобожденш крестьянъ имелось въ виду сохранить за ними ту землю, которой они пользовались раньше. Однако, благодаря сопротивленю помещиковъ, принципъ этотъ не былъ осуществленъ, и бывине помещичьи крестьяне получили, при близительно, на ^5 меньше земли, чймъ имели раньше; полученная ими земля была обложена очень высокими платежами, въ большинстве слу чаевъ значительно превышавшими ея чистую доходность. Услов1я поземельнаго устройства бывшихъ государственныхъ и удельныхъ крестьянъ были гораздо благопр1'ятнЬе. Платежи ихъ были значительно ниже, а земельные наделы значительно больше: въ среднемъ по всей Poccin бывипе помещичьи крестьяне получили по 3,2 десятины на ревизскую душу, бывил'е государственные— по 6,7 дес., бывипе удель ные— по 4,9 дес. Но некоторая часть помещичьихъ крестьянъ — такъ наз. «дарственники», крестьяне, согласивипеся получить безъ выкупа дарственный надЬлъ, равный нормальнаго надЬла— -получила земли гораздо менЬе средняго надЬла. Такихъ дарственниковъ было около б0/0 всЬхъ помЬщичьихъ крестьянъ, распредЬленныхъ, однако, очень неравно мерно по территорш Poccik и составившихъ въ некоторыхъ местностяхъ весьма значительную часть крестьянскаго населешя. Все эти «дарствен ники» получили ничтожный наделъ, совершенно недостаточный для прокормлешя. Наконецъ, бывчпе дворовые, которыхъ считалось передъ освобождешемъ более 720 тыс. душъ мужского пола, и многочисленные крестьяне, перечислившиеся передъ освобождешемъ въ мЬщане, не полу чили никакого надЬла и явились въ нашей деревне элементомъ беззе мельная пролетар1ата. Такимъ образомъ, бывипе крепостные крестьяне получили земли при освобожденш значительно меньше, чЬмъ имели раньше. Между тЪмъ, сельское населеше Poccin со времени крестьянской реформы уве личилось приблизительное вдвое, и соответственно уменьшилось .коли чество надельной земли на душу крестьянскаго населешя. Въ 1905 г. средшй наделъ крестьянскаго двора для всей Европей ской Poccin былъ равенъ 11,1 десятины, но при этомъ размеры средняго надела въ различныхъ районахъ были очень различны, начиная, съ 3,8 десят. въ Подольской губ. и кончая 65,1 (въ Олонецкой губ.). Кре стьянъ, имеющихъ до 5 десятинъ надельной земли на дворъ, въ 1905 г. считалось, по оффишальному подсчету, 2,856 тысячъ дворовъ, или около 24 °/0 всего числа крестьянскихъ дворовъ. Дворовъ съ наделомъ не более 10 десятинъ на дворъ считалось во всей Россш 5.072 тыс, или 42°/? крестьянскаго населешя. Но, напр., въ заднепрр,вскомъ районе (Волынская, К1евская, Подольская, Бессарабская, Херсонская губернш) процентъ кре-

стьянскихъ Дворовъ съ надЪломъ до 5 десятинъ на дворъ достигалъ 52 по отношенш ко всему крестьянскому населенш, въ днЪпровско-донскомъ (Черниговская, Полтавская, Орловская, Курская, Харьковская, Воронеж ская губ.)— 34. Вопросъ крестьянскаго малоземелья является очень острымъ. Хотя среднШ размеръ крестьянскаго надела для всей Россш и превышалъ въ 1905 г. 10 десятинъ, но, въ вйду неравномернаго распределешя надель ной земли между различными районами и между отдельными крестьян скими группами, у очень значительной части крестьянъ наделъ былъ гораздо меньше. \ При этомъ бросается въ глаза, что на малоземелье жалуются крестьяне съ самымъ различнымъ земельнымъ обезпечешемъ. Крестьянское движеше 1905 г., выставившее требоваше увеличешя земельнаго обезпе чешя, широко разлилось по всей Россш и охватило собою не только центральный и юго-западный районы, где земельная теснота чувствуется очень сильно, но и Поволжье, где крестьянсюе наделы, сравнительно, велики. Земли требовали не только те группы крестьянскаго населешя, которыя имеютъ ея значительно меньше средняго земельнаго обезпечешя крестьянскаго двора въ данномъ районе, но .и вся масса средняго крестьянства. Именно въ этомъ и заключалась сила крестьянскаго движешя. Этотъ более или менее всеобщШ характеръ требовашя земли, не смотря на крайне различную степень фактическаго земельнаго обезпе чешя, доказываетъ, что малоземелье, отъ котораго страдаетъ наше крестьянское хозяйство, коренится, прежде всего, въ несоответствш техники крестьянскаго хозяйства размеру земельнаго обезпечешя. Чемъ интенсивнее Система земледел1»> темъ меньше требуется земли для получения такого же количества земледельческаго продукта. Размножеше населешя, въ связи съ процессомъ разслоешя крестьянскаго населешя, значительно уменьшили площадь земли въ распоряженш средняго кре стьянскаго двора. Между темъ, продовольственныя потребности крестьянина остались те же. Для того, чтобы съ уменьшённаго количества земли получать прежнее количество продукта, крестьянинъ дОлженъ бы былъ перейти къ более интенсивнымъ системамъ земледелия и такимъ образомъ повысить урожайность земли. Некоторое повышеше урожайности, дей ствительно, произошло, но весьма недостаточное. Въ результате земли стало не хватать для обезпечешя существовашя крестьянина, и повсе местно раздалось требоваше земли. Это объясняетъ намъ, почему малоземелье Можетъ одинаково остро чувствоваться при самомъ различномъ количестве земли въ распоряженш земледельца. И несколько десятковъ десятинъ на дворъ являются недостаточнымъ земельнымъ обезпечешемъ крестьянина, если Онъ, какъ, напр., въ Сибири, до сихъ поръ придерживается самой' первобытной системы земледёл1я— переложной, при которой земля распахивается не сколько летъ подрядъ, пока не истощатся ея производительныя силы, после чего она забрасывается, пока естественные процессы природы не ьозстановятъ пригодности ея для земледел1я. Съ другой стороны, при интенсивныхъ системахъ земледел1я, которыхъ придерживается крестьянинъ Запада, земельный участокъ даже въ 3-— 4 десятины, который соответ-

— 238 ствуеть нашему среднему крестьянскому наделу ;1Л>| районахъ наиболь шей земельной тесноты, былъ бы достаточенъ для обезпечешя существова!пя. Итакъ, наше крестьянское малоземелье является, по Своей эконо мической природ^, въ большинству случаевъ не чемъ инымъ, какъ вы ражением-!. кризиса крестьянскаго землелельческаго производства; этотъ кризисъ, обусловленный осталостью техники крестьянскаго Земледелия, можетъ быть разрешенъ только поднят1емъ техники после'дняго. Переходъ отъ трехполья, господствующаго въ большей части Россш (где не практикуются еще более экстенсивныя системы земледЁшя), къ плодо переменной системе земледелия съ минеральными удобрешями является неотложной потребностью для крестьянскаго хозяйства Россш. Теперь урожайность десятины крестьянской земли определяется, приблизительно, въ 40 пудовъ хлеба. Въ Германш сборъ въ 110— 120 пудовъ Съ десятины считается среднимъ. Нетъ никакихъ естественныхъ препятствТй для того, чтобы и нашимъ крестьяниномъ была достигнута такая же уро жайность !). Вообще, вне коренного изменешя господствуЮщихъ у насъ экстенсивныхъ системъ земледелия нетъ выхода изъ кризиса, угнетающаго наше крестьянское хозяйство. Однако, не нужно упускать изъ виду, что если наше среднее крестьянское хозяйство и страдаетъ лишь о т н ос и т е л ь н ы м ъ, а не а б с о Л ю т н ы м ъ малоземельемъ, т. е. малоземельемъ, вытекающимъ не изъ абсолютной недостаточности земли, а изъ низкаго уровня земледельческой техники, приводящаго къ недо статочности продукта, собираемаго съ земельнаго участка, который при другой системе обработки могъ бы обезпечить существоваше крестья нина 2), то значительная часть нашего крестьянства такъ мало обезпечена Землей, что ни при какомъ практически достижимомъ повышенш агро номической техники не можетъ существовать со своего надела. Въ такомъ положенш находятся, напр., владельцы дарственныхъ наделовъ и мнопя друпя категорш крестьянъ. Для всехъ крайне малоземельныхъ крестьянъ нужно раньше получить землю, а потомъ уже думать объ улучшеши техники ея обработки. Вообще, неправильно противопоставлять поднята агрономической техники расширешю крестьянскаго землепользовашя. Необходимо и то и другое, и даже первое невозможно въ широкихъ размерахъ безъ второго. Нужно сдвинуть крестьянское ЗемледМе съ мертвой точки— и необходимымъ средствомъ для этого является расширеше крестьянскаго земле-

владешя.

IV. П q р е с е л е н i е. Земельная тёснота гонитъ крестьянина къ переселешю. Переселенческое движеше существовало у Насъ издавна, причемъ первоначально оно выражалось въ стихШномъ бегстве крестьянъ, подавленныхъ гнетомъ государства и крепостного права, на окраины, 1) Ср. А. Ч у и р о в ъ. Мелкое земледелие и его основным нужды. Главы VIII и IX. ' ' м) Пштивопоставлете абсолют п аг о и о гносительII а г о малоземелья принадлежитъ, главнымъ образомъ, А. А. К а у фм н и у. С!м. его превосходную работу „Иереселеше л колонизащя*. 1905. Чисть i!. Глава I. „

239 — бегстве, которое правительство было не въ силахъ подавить. Такимъ путемъ заселился въ первую половину 19 века весь югъ PocciH. Пра вительство относилось очень недоброжелательно къ самовольному выселешю крестьянъ, но принуждено было, въ конце концовъ, смотреть на него сквозь пальцы, такъ какъ, благодаря ему, заселялись окраины. Наряду съ этимъ, въ дореформенную эпоху существовало и правильно организованное переселеше государственныхъ крестьянъ, согласно стройной систем^, созданной въ 1837 г. министромъ государственныхъ имуществъ Киселевымъ. По этому плану, выселешю подлежали государственные крестьяне, средшй наделъ которыхъ не достигалъ 5 десятинъ на душу мужского пола, въ места со значительнымъ избыткомъ земли. Переселеше совершалось за счетъ казны. Местами вселешя служили сначала неко торый губершй центральной Россш, напр., Тамбовская, Воронежская, затемъ, по мере заселешя этихъ губершй, переселеше направилось въ приволжшя и заволжсшя губернш, въ Самарскую, Саратовскую, Уфимскую и Оренбургскую губершй., затёмъ въ Предкавказье и, наконецъ, въ концЬ 50-хъ годовъ, и въ Сибирь. Въ результат^, за время 1837 — 59 г.г. было переселено около 400 тыс. крестьянъ, и переселенцы, какъ по казали последуюцця обследовашя, достигли значительной степени зажи точности. После освобождешя крестьянъ отношеше правительства къ переселешю значительно изменилось и стало решительно враждебнымъ. Пра вительство стало усматривать въ переселенческомъ движенш опасность для интересовъ помещиковъ— переселеше грозило лишить помещиковъ рабочихъ рукъ и арендаторовъ. Темъ не менее, переселеше после осво бождешя крестьянъ не только не прекратилось, а усилилось, благодаря кризису крестьянскаго хозяйства. Переселеше шло со стихШной силой и преодолевало все преграды, главной изъ которыхъ являлось факти ческое прикрЪплеше крестьянъ къ своему обществу, безъ увольнительнаго свидетельства котораго крестьяне не могли выселяться. Крестьянское же общество было заинтересовано въ томъ, чтобы не выдавать переселенцу увольнительнаго свидетельства, въ виду того, что при уходе переселенца изъ общества на последнее переходили и лежавыпе на крестьянине платежи и повинности. Благодаря этому, почти все переселенческое дви жете въ это время имело самовольный характеръ. До 80-хъ годовъ это переселеше направлялось сначала на юговостокъ Poccin, затемъ въ Предкавказье и на Кавказъ. Со времени 80-хъ годовъ главнымъ местомъ вселешя становится Сибирь. Переселен ческое движете все усиливалось, и правительство должно было уступить. Въ 1881 г. издаются первыя «временныя правила», предоставляюнця министерствамъ внутреннихъ делъ и государственныхъ имуществъ раз решать переселеше, а 13-го шня 1889 года издается законъ, который, хотя и не далъ полной свободы переселен!ю, но все таки представлялъ собою крупный шагъ впередъ въ этомъ направленш. Законъ этотъ определяете, между прочимъ, размеръ ссудъ переселенцамъ на обзаве дете хозяйствомъ и продовольств1е на мЪсте вселешя; устанавливаете выдачу путевыхъ пособШ, разнаго рода льготы для переселенцёвъ и т. д. Все же, полной свободы переселенческому движенш законъ, какъ сказано, не далъ, и «самовольное» переселеше продолжало преобладать. Даже въ

240 —

Сибири въ 90-хъ годахъ самовольные переселенцы составляли 60- 80°/о общаго числа переселенцевъ, не говоря уже о переселенш на Кавказъ или Тургайсюя степи, которое все было «самовольными. Новая эпоха Для переселешя наступаетъ съ постройкой Сибирской железной дороги. Въ 1893 году былъ учрежденъ «Комитетъ Сибирской ж. д.», и переселеше двинулось широкой волной въ Сибирь. Этотъ новый поворотъ нашей правительственной политики объясняется соображешями чисто политическаго характера -стремлешемъ колонизовать Сибирь вь виду надвигавшейся «желтой опасности». Комитетъ Сибирской ж. д., созданный по образцу правленШ сЬверо-американскихъ железныхъ дорогъ, преслъдовалъ щироюя колонизащонныя цели. На «вспомогательный предприятия Сибирской ж. д.» (главнымъ образомъ, на переселенческое дело) было ассигновано 30 миллюновъ, руб., на работы по образованию переселенческихъ участковъ было отпущено около 6 мил. руб. Все это не оста» лось безъ результатовъ. Въ начале 90-хъ годовъ можно было думать, что въ Сибири уже почти н-Ьтъ свободныхъ земельныхъ участковъ, пригодныхъ для заселешя. Теперь же открылись новые источники колони-, зацюннаго фонда— разработка тайги, среди которой оказались обширныя пространства* пригодныя для заселешя. Наконецъ, въ последше годы наступаетъ новый переломъ въ нашей переселенческой политике. Крестьянами волнешя въ Полтавскбй и Харь ковской губершяхъ въ 1902 г. сыграли въ этомъ переломе решающую роль. Ихъ непосредственнымъ результатомъ былъ новый переселенчесюй законъ б-го шня 1904 года, основные пункты котораго были намечены на совещащяхъ землевладельцевъ и администрацш въ Полтавской губернш. Крестьянсюя волнешя воочш показали политическую опасность чрезмерной земельной тесноты. Поэтому именно среди крупныхъ земле владельцевъ и местной бюрократы стала очень популярна мысль о выселенш избыточнаго крестьянскаго населеш'я куда-нибудь подальше, и, правительство, изъ опасещя революцюннаго движешя крестьянства, при знало необходимость выселешя малоземельныхъ крестьянъ изъ централь ной Poccin. Закономъ 1904 г, переселеше признается, въ принципе, свободнымъ; вместе съ темъ, оно подразделяется на два разряда— по ощряемое и непоощряемое, и по отношенш .къ первому дается целый рядъ льготъ. Законъ имелъ въ виду содействовать переселенш пре имущественно безземельныхъ и малоземельныхъ крестьян ь, но слабой стороной его являлось то, что «непоощряемое» переселеше могло факти чески превратиться въ запрещаемое. Указомъ 10 марта 1906 г. riepeселеше сделано, наконецъ, .совершенно свободнымъ. Въ общемъ, переселеше далеко не можетъ разрешить нашего зе мельнаго вопроса, такъ какъ Сибирь и друпя окраины Россш могутъ дать место только ничтожной части русскаго малоземельнаго крестьянства. Ежегодный приростъ населешя въ Россш около двухъ миллюновъ душъ, а наибольшее', когда-либо достигнутое число переселенцевъ за Уралъ— въ 1908 г.— равнялось 664.777 чел., затемъ оно упало, и въ 1913 г. составило 327; Тыс. Очень неблагопр1ятнымъ признакомъ для будущности сибирскаго переселешя является то, что, наряду съ переселешемъ въ Сибирь, существуетъ и обратное течеше— возвращеше на родину неудачныхъ переселенцевъ.

—

241

—

Положен!е переселенцевъ, оставшихся въ Сибири, также далеко не блестяще. Первые переселенцы довольно скоро достигали сравнительнаго благосостояшя; теперь же переселенцы иногда бЪдствуютъ на новыхъ мЪстахъ больше, чемъ бедствовали на родине. V. К р е с т ь я н с к i й б а н к ъ . Итакъ, переселеше не являетс д’Ьйствительнымъ средствомъ для уменьшения земельной тесноты въ PocciH. Но не можетъ ли крестьянинъ получить нужную ему землю тутъ же на месте, путемъ покупки ея у помещика? Уже съ 70-хъ годовъ закон чившаяся в^ка вопросъ объ организацш земельнаго кредита для крестьянъ усиленно обсуждался въ нашемъ обществе и въ печати. Некоторый земства пытались разрешить эту задачу собственными средствами и ассиг новывали для этой цели более или менее крупныя суммы. Въ конце 70-хъ годовъ петербургское и московское отделешя Комитета о сельскихъ ссудосберегательныхъ товариществъ составляютъ несколько проектовъ организацш крестьянскаго земельнаго кредита, проектовъ, обратившихъ на себя общее внимаше. 24 земства выразили сочувсгае этимъ проектамъ. Между темъ, революцюнное движеше конца 70-хъ годовъ продолжало наростать. Правительство признало необходимость дать известное удовлетвореше крестьянскимъ требовашямъ земли и въ 1881 г. министерство финансов^ (при Бунге) выработало проектъ Крестьянскаго земельнаго банка. Учреждение банка министерство мотивировало необходимостью разсеять надежды крестьянъ на даровое получеше земли. Меньшинство Государственная Совета, при обсуждеши проекта министерства финансовъ, решительно высказалось противъ него, хотя изъ проекта были исключены все статьи, которыя могли бы подать крестьянамъ надежду на новое наделеше землей: меньшинство опасалось, по его словамъ, что «банкъ силой неумолимой превратится въ opyflie понудительной продажи крестьянамъ значительнаго пространства земли». Большинство же Госу дарственная Совета высказалось за проектъ по соображешямъ также чисто политическаго свойства— усматривая въ банке Лучшее средство ослабить, революцюнное настроеше крестьянъ: частная земельная собствен^ иость, по мнешю большинства, явится лучщимъ средствомъ для разрушешя коммунистическихъ воззрешй крестьянства. По проекту предполагалось нормировать количество покупаемой кнждымъ крестьяниномъ земли такимъ образомъ, чтобы купленная земля имеете съ той, которая имелась у 1крестьянина, достигала высшей нормы пндела 61-го года; Государственнымъ Советомъ пунктъ этотъ былъ исключенъ, и взаменъ его былъ установленъ высшШ размеръ ссуды на покупку земли крестьянами въ 500 рублей на одну душу м. п. при подпориомъ владеши, и въ 125 рублей на душу м. п. при общинномъ влал1>н1и. Въ этомъ предпочтеши подворнаго владЬшя общинному ясно подчеркивалась тенденция правительства покровительствовать частной крестьянской собственности. Банку разрешалось содействовать покупке земли крестьянами только по добровольному соглашению крестьянъ съ помещиками; покупка же помещичьей земли съ публичнаго торга не была допущена. Банкъ открывалъ крестьянамъ долгосрочный Кредитъ для покупки земли, но изъ очень высокаго процента (впоследствш этотъ 16

-- 242 — процентъ былъ пониженъ до 4х/а съ погашешемъ долга)— изъ 7 **% (съ погашешемъ долга). Покупная сумма выдавалась не вся цЪликомъ, а лишь большая часть ея,— остальная же часть должна была вноситься крестья нами изъ своихъ средствъ (доплаты). Въ первые годы после своего учреждешя банкъ преслЪдовалъ цели помощи въ земельной нужде более нуждающейся части крестьянства. Въ 1883 году 55 **% крестьянъ, получившихъ ссуду для покупки земли, принадлежало къ числу безземельныхъ и малоземельныхъ. Доплаты были, сравнительно, не велики. Но съ уходомъ съ министерскаго поста Бунге деятельность банка получила другое направлеше. Получила перевесь коммерческая точка зрЪнм, и банкъ сталъ больше всего опасаться под вергнуть финансовому риску свои операщй. Стоя на коммерческой точке зрешя, банкъ сталъ требовать большихъ доплатъ и предпочиталъ иметь дело съ зажиточной частью крестьянства. Число безземельныхъ и мало земельныхъ должниковъ банка спустилось за 1889— 1892 г.г. до 28 ,5% . Вместе съ темъ увеличилась продажа за недоимки банку купленныхъ крестьянами земель. Такъ, напр., въ Уфимской губершй около 1 1 % земли, купленной ранее крестьянами, было затемъ продано банкомъ съ публичнаго торга. Всего въ 1891— 1892 г.г, банкомъ было продано 21 тыс. десятинъ крестьянской земли, причемъ почти полрвина этой земли перешла въ руки купцовъ и дворянъ. Въ конце 80-хъ годовъ КрестьянскШ банкъ какъ бы отмираетъ, въ качестве оруд1я земельной Политики, и превращается въ обычное учреждеше земельнаго кредита. Въ 90-ые годы следуетъ новая эпоха въ деятельности банка. Это было время расцвета политики министра финансовъ Витте, не боявша'гося смелыхъ экспериментовъ. Въ 1895 г. банкъ получаетъ новый уставъ, по которому онъ прюбретаетъ право покупать на определенную сумму частновладельчесюя земли за свой счетъ для последующей пере продажи ихъ крестьянамъ Для этихъ покупокъ былъ образованъ особый капиталъ банка, частью изъ отчислешй изъ выкупныхъ платежей кре стьянъ въ размере 2 — 3 милл. руб. въ годъ, частью изъ другихъ суммъ. Витте предполагалъ предоставить банку право отдавать земли крестьянамъ въ вечно-наследственную аренду, но затемъ отказался отъ этого плана. Проектъ Витте прошелъ въ Государственномъ Совете блестяще, почти безъ оппозицш. После проведешя новаго устава банка, закупки имъ частно-вла дельческой земли значительно увеличились. Вместе съ темъ, стади быстро расти и цены на землю. КрестьянскШ банкъ оказалъ огромныя услуги дворянству, давъ ему возможность сбывать по высокой цене свои земли крестьянамъ. Всего было куплено до 1 января 1904 г. при по средстве банка 7,3 милл. десятинъ земли 1.093 тыс, домохозяевъ. Наконецъ, съ указомъ 3 ноября 1905 года, КрестьянскШ банкъ вступилъ въ новый фазисъ своей деятельности. Этимъ указомъ были сняты всяKin ограничешя съ самостоятельныхъ закупокъ банка за свой собственный счетъ. Банкъ совершенно порываетъ со всякими принятыми правилами коммерческой осторожности и начинаетъ съ возможной бы стротой закупать помещичьи земли, вовсе не сообразуясь съ темъ, су ществуетъ ли спросъ на эти земли со стороны крестьянъ. Его един ственной целью становится помощь помещикамъ, доставлеше имъ воз-