Современные проблемы сборник

м. а . а л д а н о в а , м. в.в и ш н я к а , Ю. ДЕЛЕВСКАГО, Ст. ИВАНОВИЧА, Н. М. МИ НСКА ГО. Б. Э. НОЛЬДЕ, К. Р. КАЧОРОВСКАГО.

РУССКОЕ КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО Я. ПОВОЛОЦКАГО и Ко. ПА РИ Ж Ъ.

C o p y r i g h t b y J. P o v o l o z k y & Co.

Tous droits reserves Перепечатка и переводъ воспрещаются

_г,ѵ 2 2 2 7 3 5

Типографія Зинабургь и Ко.

Berlin SW68, Alte Jakobstr. 129.

ОГЛДВЛЕНІЕ Стр.

ПР Е ДИСЛ ОВ І Е Ю. ДЕ ЛЕ ВСКІ Й — Проблема демократіи .

. . .

3

М. В. В И Ш Н Я К Ъ — Проблема правъ меньшинствъ .

35

Проф. Б. Э. НО ЛЬДЕ — Народное представитель­ ство и представительство интересовъ. . . . . .

57

Ст. И В А Н О В И Ч Ъ — Демократа и соціализмъ . .

73

К. Р. КАЧОР ОВСКІ Й — Трудовая демократія . . .

99

Н. М. МИНС КІ Й — Манифестъ интеллигентныхъ ра­ ботниковъ.......................................135 М. А. А Л Д А Н О В Ъ — Проблема историческаго про­ гноза ....................................... 191

Наше время — не время великихъ достиженій. Въ предвареніи лучшаго будущаго мы переживаемъ пору вели­ кихъ бореній, стихійныхъ порывовъ, всяческихъ кризисовъ и пересмотровъ. Подъ сомнтьніе взяты не только матеріалъная культура и физическое существованіе цгьлыхъ народовъ. Испытангю подвергнуты изначальныя основы человтьческаго знанія и духа. Война и революція вновь поставили передъ человтческимъ сознаніемъ вопросы, которые, казалось, уж е были разргьшены раньше. Многія незыблемыя положения, а иног­ да и цтьлыя концепціи рухнули , а сомнп>нія, ютившіяся гдгьmo подъ порогомъ сознанія, выдвинулись впередъ, превратив­ шись въ грозныя и неотступныя проблемы. Съ особенной остротой отъ даютъ себя чувствовать въ сфергъ обществен­ но-политического строительства. Невольно вспоминается мудрое слово Іеринга: „времена политическихъ переворотовъ, революцій,, анархій суть школьные часы исторіи, въ кото­ рые послпздняя читаетъ народамъ лекціи о государства и и правп>..“ Заданіе , которое ставятъ себгь „Современных Проблемы“ — пойти на встречу запросамъ, сомнпзніямъ и исканіямъ нашего времени. Въ предлагаемомъ вниманію читателя Первомъ Сборникть собраны статьи на темы, связанныя съ кризисомъ и ревизіей соціально-политическихъ воззрп>ній. Съ разныхъ сторонъ подходя и различными гранями соприкасаясь друіъ съ другомъ, есть авторы одинаково трактуютъ основной во­ просъ современности — кризисъ демократіи и социализма. Отдгьльныя статьи посвящены вопросамъ о правахъ боль-

іиинствъ и меньшинствъ въ демократіи; о принципахъ народовластія и трудовластія; о соотношеніи народнаго пред­ ставительства и представительства интерееовъ; объ элементахъ и существгь трудовой демократии; о роли и соот­ носивши умственного труда и труда физическою; и, нако­ нецъ, нисколько въ сторонть отъ предыдущихъ, статья объ историко-политическомъ прогнозѣ Anno Domini 1922. Не стремясь даже приблизительно исчерпать соціальнополитическія проблемы современности, не задаваясь утопи­ ческой цгьлъю дать убтьдительное для встьхъ единообразное ихъ ріьшеміе, „Современныя Проблемы“ стремятся подчерк­ нуть и дать почувствовать наличность проблемы тамъ, гдп> и по сей день продолжаютъ вить свои гнѣзда унаслѣдованныя традиціи и предвзятое, некритическое мнгьніе. Въ этомъ — объясненіе, почему конечные выводы, къ кото­ рымъ приходятъ авторы Сборника, далеко не всегда совпадаютъ. Принадлежа къ различнымъ научнымъ иіколамъ и политическимъ направленіямъ, каждый изъ нихъ п о-с во е м у подходить къ поставленному вопросу и даетъ на него с в о й отетьтъ. Множественность точекъ зрѣнія, а, зачастую, и конечныхъ выводовъ, объективно свидетельствуешь о налич­ ности проблемы, требующей еще своею разргьшенгя. Авто­ ры Сборника связаны другъ съ другомъ не круговой порукой единой и разъ' "навсегда установленной доктрины, а лишь стремленіемъ къ истинп. Самый оке Сборникъ есть не сборникъ ргьшеній, а скорѣе сборникъ задачъ. П ариж ъ, Іюнь 1922 г.

ю. ДЕЛЕВСКІЙ

ПРОБЛЕМА ДЕМОКРЛТІИ

ПРОБЛЕМА ДЕМОКРДТІИ.

I. Среди историческихъ зигзаговъ, которыми такъ богата лѣтопись народовъ и человечества, выдается своимъ драматизмомъ судьба демократіи. Шаткость и неустойчивость прогресса ни въ чемъ не сказывается такъ разительно, какъ въ смѣнѣ послѣдоватедьныхъ фазъ развитія и гибели, подъ­ ема и упадка, расцвѣта и выраженія демократіи. Какой контрастъ между античными демократіями и восточными деспогіями! Но въ неумолимомъ процессѣ разложенія гибнетъ свобода въ Греціи и въ Римѣ. За крушеніемъ демократіи наступаетъ крушеніе самой культуры, и Европа погру­ жается въ тысячелѣтнюю тьму. Потомъ стала заниматься заря новой свободы на старомъ и новомъ континентахъ. Солнце демократіи взошло, подобно геиію, пробудившемуся послѣ спячки, длившейся множество вѣковъ, и стало сіять невиданнымъ свѣтомъ надъ новыми поколѣніями челове­ чества. Но вотъ оно достигло какъ бы своего кульминаціоннаго пункта, и многимъ мерещится уже начало заката. Суж­ дено ли намъ видѣть новыя сумерки демократіи? Суж­ дено ли намъ быть зрителями новаго зигзага, новаго упадка демократіи и завоеванныхъ свободъ? Демократія, какъ принципъ и какъ политическій инсти­ тута, переживаетъ кризисъ. Зоилы демократіи говорятъ о ея банкротстве. Политическія Кассандры предвещаютъ, вслѣдъ за ея агоніею, неизбежную смерть. Со всехъ сторонъ — и справа, и слева — сыплются на нее удары. Многочислен­ ные враги ея подкапываются подъ нее, готовясь занять ея место. О кризисе демократіи еще говорилось до войны и вызванныхъ ею потрясеній. Но тогда нападки на демократію имели скорее догматическій характеръ. Оне не шли дальше политическихъ школъ и грушшровокъ, мало верившихъ въ г*

- 4 реальную досягаемость предмета атаки. Противъ демократів выступала пестрая рать теоретиковъ реакціи и монархическаго принципа, служителей культа полицейской государствен­ ности, антропосоціологовъ, соціальныхъ дарвинистовъ, анархистовъ, антипарламентарныхъ соціалистовъ и революціонныхъ синдикалистовъ. Аппетиты и идейный фанатизмъ, лицемѣріе и наивность, полу-наука и незнаніе, демагогія и презрѣніе къ массамъ сочетались въ букетѣ противорѣчій этой антидемократической кампаніи, ея разнорѣчивыхъ ло~ зунговъ и враждебныхъ идеаловъ. Но лишь война дала жи­ вительный импульсъ борющимся противъ демократіи силамъ. Лишь война и послѣдовавшія въ результатѣ войны ката­ строфы сообщили политическое содержаніе неопредѣленнымъ. очертаніямъ, матеріализируя тѣни и надѣляя ихъ плотью и способностью дѣйствовать. Удивительный Нарадоксъ исторіи! именно война объ­ единила, одухотворила, подняла до крайняго напряженія всѣ. силы міровой демократіи, во имя снасенія всѣхъ цѣнностей свободы отъ покушеній чудовища германскаго военнаго абсо­ лютизма. Пораженіе Антанты предвѣщало длительную тем­ ную ночь для демократіи. Торжество Антанты представля­ лось окончательнымъ и безповоротнымъ торжествомъ демократіи. Въ сознаніе грядущаго торжества свободы и свѣта вносила крупицу горечи лишь возможная перспектива усиленія русскаго самодержавія. И что же? Именно русская революція, низвергшая самую опасную въ мѣрѣ деспотію, привела къ той большевистской контръ-революціи, которая породила правящую л ѣ в у ю р е а к ц і ю , несравненно болѣеопасную для демократии* чЗда* всѣ силы старой п р а в о й реакціи. И именно аоелѣ пораженія Германіи и низверженія миогочисленныхъ династій силы лѣвой реакціи стали поды­ мать голову въ центральной и западной Европѣ. По закону полярныхъ противоположностей, красная реакція вызываетъ. черную реакцію, видящую въ первой исчадіе демократіи. Такъ, побѣда свѣта надъ мракомъ породила новую тьму... Обѣ реакціи проявляютъ крайнюю энергію въ своей агрес­ сивности, въ своей работѣ прозелитизма. Подъ перекрестнымъ огнемъ своихъ враговъ справа и слѣва, демократія за­ щищается робко и вяло, безъ рѣшительности, безъ плана и системы. Тутъ дѣло не только въ томъ, что, согласно афо­ ризму Эдгара Кинэ, демократія безоружна, означая, свободу не только для себя, но и для своихъ враговъ. Нѣтъ, сила сопротивленія современной демократіи въ значительной сте­ пени парализована ослабленіемъ инстинкта самосохранения, отсутствіемъ страсти и убѣжденности, безпринципностыо, внутренними распрями, мелочностью интерееовъ, ослѣпленіемъ и готовностью идти на соглашательство. Въ нодобныхъ.

- 5 — условіяхъ, язычество древняго міра капитулировало передъ христіанствомъ, а культурный Римъ паль подъ натискомъ варварства. Историческіе прецеденты даютъ основанія не только для условнаго прогноза, но и для опредѣленія условій, осуществленіемъ которыхъ предотвращается наступденіе предвидимаго событія. Сознанная исторія является для насъ орудіемъ свободы, фатализмъ — лишь удѣлъ зоологической жизни. Но есть періоды исторіи — не критическіе и не органическіе, по терминологіи Сенъ-Симона, — а зоологическіе. Это — эпохи упадка и вырожденія. Вступили ли мы теперь въ подобную эпоху? Потеряли ли для насъ всякій смыслъ уроки исторіи? Стала ли для насъ недоступна контовская формула ргёѵоіг pour agin? Превратилась ли для насъ исторія въ зоологію? Осуждена ли демократія на гибель, въ силу закона цикловъ, который пытались установить еще въ древности Аристотель и Поли­ ций? Или же мы стоимъ не передъ прогнозомъ, а передъ діагнозомъ, который даетъ намъ оружіе для борьбы съ зломъ? Демократіи грозять величайшія опасности. Демократія оказываешь недостаточную силу сопротивленія. Демократия должна быть вооружена противъ подкапывающихся подъ нее силъ. Это оружіе должно быть прежде всего оружіемъ критики. Демократія должна вооружиться сознаніемъ своего собственная) идеала. Такова современная п р о б л е м а демократіи.

II.

•

Идеалъ политической демократии, это — с в о б о д н а я н а ц і я с в о б о д н ы х ъ г р а ж д а н ъ. Идеалъ этотъ удовлетворяешь требованію гармоническаго сліянія двухъ принциповъ — принципа с у в е р е н и т е т а н а р о д а и принципа уваженія о с н о в ы х ъ п р а в ъ ч е л о в ѣ к а и гражданина. Свободная нація! Это значить, что совокупность гражданъ, организованныхъ въ государственный союзъ, управля­ ется властями, назначаемыми волею народа, и согласно законамъ, декретирумымъ свободнымъ опредѣленіемъ народа. Народный суверенитетъ не терпитъ режима, ставящаго себя выше народной воли: онъ не терпитъ никакой несменяемой власти — пожизненной или наследственной, — какъ онъ не терпитъ подчиненія народа волѣ какого-нибудь привилегированнаго меньшинства, будь это олигархія, каста или другая политическая аристократія. Народный суверенитетъ не можетъ отрѣшиться отъ самого себя, устанавливая наслѣд-

-

6 -

ственную монархію или цезаризмъ, ибо онъ не можетъ от­ чуждать воли подрастающихъ и грядущихъ поколѣній. Свободные граждане! Это значить, что всѣ граждане участвуютъ равнымъ образомъ въ народномъ суверенитетѣ; что воля народа связываетъ себя иризианіемъ гарантій сво­ бодной личности и незыблемыхъ правъ гражданина; что воля народа перманентнымъ образомъ саикціонируеть равенство веѣхъ гражданъ передъ судомъ, гражданскимъ правомъ и вообще закономъ; что неотъемлемыми признаются права не­ прикосновенности личности и. основныя свободы, — какъ сво­ бода совѣсти, свобода слова, свобода печати, свобода союзовъ и свобода собраній. Суверенитетъ народа не можетъ ни противорѣчить себѣ, ни отрицать себя. Но онъ не можетъ и ни стать въ противорѣчіе.основнымъ правамъ человѣка и гражданина, ни от­ рицать ихъ, какъ личность не можетъ ставить себя выше требованій морали. Что совершенная демократія предполагаетъ не только суверенитетъ народа, но и гражданскую свободу, -— это стало достояніемъ лишь политической мысли новаго времени. Древнія демократін не знали гражданской свободы и элементарныхъ правъ личности; трагическая иллюотрація этого ноложенія — судьба Сократа. «Contrat Social» Жанъ-Жака Руссо является апоѳеозомъ народнаго суверенитета, его не­ ограниченности и непогрѣшимости. Не смотря на «Деклара­ цию правъ человѣка и гражданина», Великая ‘Французская Революція, въ эпоху господства Конвента, особенно въ періодъ Террора, легко игнорировала права личности передъ требованіями «государственной пользы». Демократія ото­ ждествлялась съ народнымъ сувернитетомъ. Еще въ 17S9 году, Камиллъ Демулэнъ ставилъ себѣ вопросъ, не можетъ ли воля народа создать деспотизмъ. Онъ отрицалъ Іза народнымъ суверенитетомъ право и возможность образовашя деспотизма. Онъ, далѣе, отрицалъ за .суверенитетомъ народа право и воз­ можность изданія «аграрнаго закона», т. е. закона о передѣлѣ имуществъ. Каково могло быть его мнѣніе впослѣдствіи, передъ ножомъ гильотины, когда «столько преступленій дѣлалось во имя свободы»? Въ своемъ „Он Liberty “ Джонъ Стюартъ Милль возставалъпротивъ смѣшенія с в о б о д ы с ъ с у в е р е н и т е т о м ъ . Еще Бенжаменъ Констанъ доказывалъ, что нація въ цѣломъ — не въ правѣ лишать индивидуума свободы: «всякій деопотизмъ беззаконенъ, — ничто не можетъ его санкціонировать, даже воля народа«. Между свободою индивидуальности и суверенитетомъ коллектива существуетъ извѣстная а н т и н о м і я . Демократія разрѣшаетъ эту антиномію въ примиреніи двухъ прин-

-

7 -

циповъ. Государственность безъ п р и н у ж д е н і я немыс­ лима. Становясь членомъ общества, пользуясь благами об­ щественной жизни, личность тѣмъ самымъ обрекаетъ себя на роль субъекта и объекта государственнаго принужденія. Но права личности и интересы индивидуальности требуютъ, чтобы сфера государственнаго принужденія не заходила лшпкомъ далеко за сферу автономіи личности, ея правъ ин­ дивидуальности и добровольнаго самоопредѣленія. Одинъ изъ вопросовъ, составляющихъ содержаніе проблемы демократіи, это — взаимоотнопхеніе контуровъ двухъ областей. Въ теоріяхъ демократическаго социализма забота о при­ мирение необходимой экономической регламентаціи съ свобо­ дою личности играла значительную роль. Такъ, Бабефъ и Об­ щество Равныхъ думали класть, основу соціалистическаго строя, организуя сначала въ нѣдрахъ демократическаго госу­ дарства добровольную коммунистическую ассоціацію, вербую­ щую своимъ примѣромъ прозелитовъ, вплоть до воспріятія соціалистическаго идеала всею совокупностью гражданъ.. Пеккеръ предлагалъ основать, даже внутри демократо-коллективистическаго строя, «Божью Республику» (RepubliquedeDieu), преданные граждане которой идутъ, ради воплощенія въ. жизнь высшаго идеала, на жертвы, не требуемыя отъ рядовыхъ гражданъ. Вейтлингъ, а впослѣдствіи Каутскій, ко­ ординировали обязательный для всѣхъ гражданъ социали­ стической республики минимумъ работы, или рабочихъ ча­ совъ, для коллектива съ свободными рабочими часами, пре­ доставляемому гражданину для личныхъ цѣлей производства или удовлетворенія потребностей культуры. «Общественный договоръ», лежащій въ основѣ государ­ ства, отличается отъ всякихъ другихъ договоровъ своимъ характеромъ о б я з а т е л ь н о с т и . Безгосударственное об­ щество, организованное на базѣ исключительно добровольныхъ договоровъ — какъ его понимаешь анархизмъ — было бы возможно лишь при единогласіи во всѣхъ заключаемыхъ договорахъ. Но даже и въ случаѣ единогласія въ режимѣ до­ говоровъ, послѣдній встрѣчалъ бы препятствія для правиль­ ности своего функціонированія въ уклоненіи членовъ обще­ ства отъ участія въ договорѣ или же отъ исполненія его. Вотъ почему «анархическое государство» представляется противорѣчіемъ. Вотъ почему г о с у д а р с т в е н н о с т ь н е в о з ­ можна безъ принужденія. Изъ принудительнаго характера государственныхъ нормъ вытекаетъ необходимость установленія ихъ на основаніи п р и н ц и п а б о л ь ш и н с т в а . Ибо иначе, въ случаѣ от-, сутствія единогласія, пришлось бы признать или необходи­ мость нодчиненія большинства меньшинству, что было бы недопустимымъ парадоксомъ, или же отказаться отъ обязатель-

пости государственныхъ нормъ и внести брешь въ непрерыв­ ность функцій государственнаго аппарата. Демократическая государственность и суверенитетъ народа немыслимы безъ при­ з н а к и принципа большинства. С-ъ другой стороны, въ болѣе значительныхъ демократіяхъ народный суверенитетъ не можетъ проявиться постоянно въ видѣ непосредственнаго участія всѣхъ гражданъ въ актах ь законодательства и правленія. ■Это вѣрно въ отношеніи не только государственныхъ демократій, но и всякихъ крупныхъ демократическихъ коллектнвовъ, хотя бы и частнаго порядка. Супруги Веббъ это превосходно показали на исторіи развитія рабочихъ нрофессіональныхъ организацій въ своей „Indu­ strial Democracy" (Теорія и практика англійскаго трэдъюніонизма). Всякая демократія, усложняясь, можетъ жить и функціонировать лишь путемъ п р е д с т а в и т е л ь с т в а , по системѣ м а н д а т о в ъ . Древнія демократіи мало примѣняли систему мандатовъ. Современная демократія ши­ роко развила принципъ народнаго представительства. Такъ возникли п а р л а м е н т ы и п а р л а м е н т а р и з м ъ . Примѣненіе обоихъ принциповъ — компентенціи боль­ шинства и представительства по мандату — даетъ въ результатѣ проекцію народной воли. Но не уклоняется ли эта проекція отъ дѣйствительнаго выраженія народной воли? Не из­ вращается ли суверенитетъ народа постановленіемъ рѣшеній волею большинства и установленіемъ мандатовъ? Совершенства въ опредѣленіи народной воли не можетъ быть, какъ не можетъ быть совершенства въ обществены хъ отнощеніяхъ и во всемъ томъ, что дѣлаютъ ліод-ifc-Тамъ, гдѣ есть неизбѣжное зло, применяются к о р р е к т и в ы ; самъ, гдѣ существуешь опасность появленія зла, вводятся гарантіи. Д ля того, чтобы народноепредставительство было возмож­ н о болѣе полньшъ и совершеннымъ выраженіемъ народной воли, вводятся извѣстныя гарантіи в с е о б щ а г о и з б и ­ р а т е л ь н а г о п р а в а , прямого и эгалитарнаго, и п р о п о р ц і а л ь н о е п р е д с т а в и т е л ь с т в о . Коррективомъ к ъ системѣ представительства является р е ф е р е н д у м ъ . Невозможность превращеніе народныхъ избранниковъ въ авто­ ритарную власть, подымающуюся надъ народомъ, достигается временностью полномочий и п е р і о д и ч н о с т ь ю в ы б о ­ р о в ъ. Отправленіе власти въ свободной странѣ, въ которой незыблемо установлены права человѣка и гражданина, со­ вершается подъ постояннымъ и строгимъ контралемъ о б щ ественаго мнѣнія. Опасность угнетенія меньшинствъ какимъ-нибудь компактнымъ большинствомъ устраняется прежде всего нризна-

яіемъ во всякой демократической конституціи основныхъ правъ человѣка и гражданина. Въ сферѣ территоріальныхъ размежеваній, примиреніе единства сувернитета надіи съ пра­ вомъ самоонредѣленія воли населенія областей достигается осуществленіемъ началъ ф е д е р а ц і и , автономіи, м ѣ с т н а г о с а м о у д р а в л е н і я . Въ сферѣ интересовъ національныхъ, культурныхъ, религіозныхъ и т. п. санкціонируются п р а в а м е н ь ш и н с т в ъ — институгь, кото­ рому, быть можетъ, суждено получить широкое развитіе и раснространеніе въ другихъ областяхъ соціальной жизни. Однимъ словомъ, демократически идеалъ заключаетъ въ себѣ элементы, способные къ развитію и совершенствованію. Это — отнюдь не идеалъ, застывшій въ разъ навсегда вылитой формѣ. Это — идеалъ, который, оставаясь всегда вѣренъ самому себѣ, подчиняется, въ модальностяхъ своего воплощенія въ жизнь, закону прогресса. Границы этого про­ гресса зависятъ лишь отъ предѣловъ развитія ума и харак­ тера человѣка, какъ соціальнаго существа. .

ІП.

Демократичеекій идеалъ входить, какъ составная часть, въ в ы с ш і й о с в о б о д и т е л ь н ы й и д е а л ъ ч е л о в ѣ ч е о т в а . Формула этого идеала такова: освобожденіе чеяовѣчества отъ всѣхъ формъ гнета, эксплуатаціи и соціальнаго неравенства — и основаніе соціальнаго строя,' соединяющаго макеимумъ свободы съ максимумомъ солидарности, дяя:: дастиженія максимума соціальнаго благонолучшг* Въ плоскости политическихъ достиженій идеалъ этотъ осущест­ вляется возможно болѣе совершенною демократіею. Поколѣщя человѣчества страдали отъ гнета и неустрой­ ства экономическаго, и въ частности классоваго, отъ гнета національнаго и раооваго, отъ угнетенія пола, отъ угнетенія возраста. Каждому тину гнета и неустройства соотвѣтствовалъ частный освободительный идеалъ. Демократія есть частный освободительный идеалъ, возникшей противъ системы политическаго гнета, — идеалъ, наиболѣе совершенный, до котораго въ этой сферѣ додумалось человѣчество. Поколѣнія человѣчества страдали отъ порабощенія поли­ тическими деспотіями, олигархіями, всевозможными видами абсолютизма и цезаризма, отъ ига произвола, отъ кастовой к феодальной іерархіи, отъ сословныхъ привилегій, отъ подавленія воли, достоинства и всей человѣческой личности. Человѣчество истосковалось по свободѣ и политическому ра­ венству. Задача удовлетворенія потребности человѣчества въ свободѣ и эгалитаризмѣ была разрѣшена демократіею. Всякій

-

10 -

шагь назадъ, всякое уклонеяіе отъ путей демократіи есть р е а к ц і я. Нужды нѣтъ, что отстунлеяіе отъ методовъ демократіи или измѣна демократіи дѣлается ради осуществленія правыхъ и лѣвыхъ программъ. Природа реакдіи не мѣняется отъ того, оріентируется ли она вправо или влѣво. П р а в а я р е а к ц і я и л ѣ в а я р е а к ц і я — разновидности той же реакціи. Какъ всѣ требованія высшаго освободительнаго идеала, демократія представляетъ собою цѣнность самостоятельную и самодовлѣющую, постулируемую, какъ автономную цѣлъ, а не только какъ средство для достиженія другихъ дѣлей. К акъ добродѣтель въ моральной философіи Спинозы, демократи­ ч еск и идеалъ ваходитъ удовлетвореніе въ своемъ собственномъ достиженіи. Правда, всякій освободительный идеалъ, независимо отъ своей собственной цѣнности, въ своемъ осуществленіи мо­ жетъ стать орудіемъ для достиженія другихъ цѣнностей. Не говорилось ли часто, что истинная демократія можетъ и должна быть цѣлью экономическаго освобожденія трудящих­ ся классовъ? Съ другой стороны и демократически строй — лучшее орудіе и единственная прочная гарантія освобожденія труда и устранения всякой классовой іерархіи. Но эта роль де­ мократам, какъ средства или орудія, не можетъ быть основаніемъ для извращенія оцѣнки демократіи, какъ великой самостоятельной цѣнности. Такъ, «добрый тнранъ», «просвѣщенный деспотизмъ», «внѣклассовая содіальная монархія», патріархальная теократія могли казаться и могли д ей ­ ствительно быть своеобразнымъ политическимъ орудіемъ для осуществленія нѣкоторыхъ м ѣръеодш іьнаго про­ гресса. Но демократический идеалъ отметаетъ противореча­ щая его духу нолитическія системы, при всей открываемой ими возможности временныхъ и частичныхъ достиженій положительнаго порядка. Въ этомъ отношеніи онъ непримиримъ. Какъ выразился нашъ соотечественникъ Острогорскій, если-бы, всѣ стремленія усовершенствовать демократію и под­ нять ее на надлежащую высоту были безнадежны и обречены на неудачу, то слѣдовало бы все же дѣйствовать такъ, какъ если бы конечное торжество демократическая) строя было обезпечено съ математическою нееомнѣнностыо; основаніе для подобной акціи просто: mieux vaut moui’ir еа combattant que Vivre en mourant. *) Цѣнность демократіи, это — прежде всего цѣнность человѣческаго д о с т о и н с т в а . Политическая свобода и поли­ тическое равенство, это — блага, которыя ни въ какомъ слу*) O stro g o rsk y , La Democratic et les Partis politiques, nouv. edit., Paris, 1912, стр. 705.

-

11 -

чаѣ, какъ самоцѣнности, необходимый въ утвержденіи лич­ ности и ея внутренняго достоинства, не могутъ быть пожертвованы ради какихъ-либо другихъ благъ и пріобрѣтеній. Внѣ демократіи человѣкъ — не личность съ признаннымъ достоинствомъ, а стадное животное или безвольный рабъ. Есть идеалы будущаго, которые заключаютъ въ себѣ извѣстный элементъ условности, гипотезы, вѣроятности. Демократія п о с т у л и р у е т с я какъ идеалъ реальнаго осуществленія, стоящій выше какихъ-либо гипотезъ и предположеній. Лишь въ демократіи возможно мирное совершенствованіе общества, безъ насилія и кровавой борьбы. Лишь въ демократіи соперничество и конфликтъ враждебныхъ грушіъ, классовъ и партій укладывается въ русло состязанія передъ высшимъ ареопагомъ общества — народнымъ суверенитётомъ. Лишь въ демократіи'враждугощія коллективныя силы лиша­ ются всякаго законнаго мотива и предлога дать своей распрѣ характеръ войны, преслѣдующей свои цѣли путемъ побѣды грубой силы и самоуправства. Было время, когда, до вознйкновенія правильной госу­ дарственной власти, взаимныя обиды, посягательства на жизнь, свободу и достояніе людей влекли за собою не вмѣшательство установленныхъ и признанныхъ судебныхъ инстанцій, а безпорядочную и анархическую реакцію пострадавшихъ или близкихъ имъ лицъ. Тогда свирѣпствовала родовая месть и жестокая расправа, тянувшаяся въ цѣломъ ряду поколѣній. Режимъ крови не прекращался, и цѣлыя племена исчезали въ результатѣ безконечпой жестокой борьбы. Установленіе гражданскаго правопорядка и организадія правильнаго суда положили конецъ этому режиму. И съ тѣхъ поръ, какъ государство взяло на себя защиту гражданъ и миссію пресѣченія и подавленія правонарушеній, всякое самоуправ­ ство стало дѣяніемъ не только преступнымъ, съ государст­ венной точки зрѣнія, но и глубоко противорѣчащимъ нашему моральному сознанію. «Война всѣхъ противъ всѣхъ» смѣнилась войною общества, организованнаго въ государственный союзъ, противъ правонарушителей. Это былъ огромный про­ грессъ въ развитіи человѣчества. Кровавая борьба между государствами представляетъ печальную аналогіго съ кровавою борьбою между индивидуу­ мами до возникновешя прочнаго государственнаго строя. Вой­ ны, которые велись и ведутся еще изъ-за дѣйствительныхъ или мнимыхъ интерееовъ, — величайшій позоръ и одно изъ величайшихъ несчастій въ жизни народовъ. Постепенно раз­ вилась и получила признаніе въ отношеніяхъ между націями система международнаго права. Одновременно съ симъ и,

-

12 -

даже еще до того, сама война стала подчиняться, въ отношеніи снособъ веденія войны и дипломатіи, особьімънормамъвоеннаго права. Потомъ сталиразвиваться международные институты, въ цѣляхъ смягченія бѣдствій и даже возможнаго избѣжанія войнъ. Наконецъ, зародилась Лига Надій, своего рода ареопагъ народовъ, на который возложена высокая миссія всѣми мѣрами пресѣкать или нодавлять войны и даже карать страны за международный нарушенія и посягательства на миръ. Лига Націй — нынѣ еще слабый эмбріонъ; но весь мірь привѣтствовалъ попытку соединенными силами культурныхъ странъ искоренить преступное варварство войнъ, т. е. прак­ тику разрѣшенія международныхъ сноровъ путемъ кровавой борьбы и побѣды грубой силы. Наступила эра правового разрѣшенія тяжбъ между націями. И роль верховнаго судьи выпадаетъ на долю Лиги Народовъ. Промежуточный термъ между борьбою индивидуумовъ и борьбою государствъ занимаешь борьба за власть между пар­ иям и, группами, коллективами внутри государства. Если споръ о власти между борющимися сторонами рѣшается силою, и только силою і— хотя бы и случайна» организован­ на^) меньшинства, — то политический режимъ есть режимъ узурпаціи. Но противъ силы можетъ всегда выступать сила, противъ захвата — захватъ, противъ насилія — насиліе, противъ узурпаціи —- узурпація. Здѣсь право отсутствуешь. Общество находится въ состояніи перманентной гражданской войны. Никакое равновѣсіе мира не можетъ установиться безъ установленія извѣстнаго м е ж д у п а р т і й н а г о п р а в а, которому подчиняются всѣ граждане — индивидуально или организованно. Такъ, въ механикѣ, ирвйдаж^^возкожныхъ перемѣщеній требуетъ, чтобы въ состояніи равновѣсія системы сйлъ, сумма ихъ работъ, при малѣйшемъ уклоненіи отъ равновѣсія, была равна нулю. Междупартійное право требуешь, чтобы всѣ партіи и личности, въ борьбѣ да власть, признавали верховный авторитетъ единственнаго комнетентнаго судилища: сувереннаго народа. Междупартійное право требуешь, чтобы въ тяжбѣ партій передъ высокимъ судилищемъ народа всѣ лица и коллективы пользовались равными правами и имѣли равную свободу въ защитѣ своего дѣла. Только въ подобномъ режимѣ борьба за власть можетъ и должна протекать въ рамкахъ мирнаго состязанія, въ условіяхъ политически- правовой процедуры. И когда суверенный народъ довѣрилъ власть, какъ нѣкогда Александръ Великій, «достойнѣйшему», то противъ этого постановленія нѣтъ апелляціи. Пусть народъ можетъ ошибаться; но развѣ судъ не можетъ ошибаться, развѣ Лига Націй не можетъ ошибать­ ся? Развѣ изъ-за этого допустимо возстаніе противъ суда, отрицаніе вообще суда?

-

13 Ж

Режимъ правильнаго отправленія охарактеризованнаго аодобнымъ образомъ междупартійнаго права есть не что иное, какъ режимъ д е м о к р а т і и . Вотъ почему демократія — единственный политичеекій режимъ, не доиускающій насильственныхъ переворотовъ и насильственной внутренней борьбы. Ибо еслибы это было дозволительно одному, то это стало бы одновременно дозволи­ тельно всѣмъ другимъ, разъ верховенство народнаго сувере­ нитета поколеблено въ принципѣ, и общество выведено изъ своего состоянія моральнаго равновѣсія. Подобное равновѣсіе никогда не существуетъ въ режимахъ недемократическихъ. Противъ деспотизма, противъ политическаго произ­ вола, противъ политическаго безправія существуетъ право — въ нѣкоторыхъ случаяхъ и обязанность — возмездія и на­ сильственной борьбы. Тогда можно и должно апеллировать къ демократіи. Но противъ демократии достигается побѣда лишь путями и методами демократіи. Возставать противъ демократий, прибѣгать къ насильственньімъ методамъ поли­ тической борьбы въ демократіи значить посягать на основной принципъ морально-политическаго права. Какъ говорить Анри Мишель, «въ демократіи законъ есть не что иное, какъ выраженіе общей воли; во всякомъ режимѣ, отличающемся оть демократіи, революционное дѣйствіе можетъ казаться допустимымъ крайнимъ выходомъ; въ демократіи для него нѣтъ мѣста».*) Демократія — единственный нолитическій режимъ, кото­ рый постулируется в ъ м о р а л ь н о м ъ порядкѣ, какъ своего рода «категорический императивъ». . Этого мыслью до извѣстной степени проникнута доктрина Канта, формулированная примѣнительно къ «республикѣ» въ его главномъ политическомъ трактатѣ. Д ля насъ становится понятно, что Токвйль говорилъ о демократіи, какъ о «религіи», а Ламенэ видѣлъ въ демократіи своего рода просіяніе народа, «божественный евѣтъ», —: въ противоположность апостолу реакціи Жозефуде-Мэстру, квалифицировавшему демократію, какъ сатанинскео» дѣло. Д ля насъ понятно, что выдающійся французскій философъ Ренувье далъ обоснованіе теоріи демократіи въ своемъ ученіи о морали.

IV. Отрицаніе демократіи означаетъ неизбѣжнымъ образомъ отрицаніе либо интегральнаго содержанія демократической государственности, либо отдѣльныхъ принциповъ ея: су­ *) H en ri M ichel, La doctrine de la Democratie, Paris, 1901, exp. 49.

-

14 -

веренитета народа, политической свободы, политического равенства, основныхъ правъ человѣка и гражданина. Отрицаніе демократіи въ государственности означаетъ признаніе политического неравенства, политическаго порабощенія и подчтшетгія народа внѣшней силѣ, волѣ деспота или волѣ мень­ шинства. Антидемократическія credo базируются на фактѣ существованія естественной і е р а х і и въ обществѣ и въ мірѣ, на принцинѣ н е с п о с о б н о с т и народа, въ его большинствѣ, творить и утверждать государственность, на бе з с и л і и народа, въ онредѣленныхъ условіяхь содіальной жизни, сознавать свои истинные интересы или защищать высшіе интересы коллектива. Демократіи во всѣхъ случаяхъ противополагается болѣе или менѣе д и к т а т о р с к а я власт.ь о т б о р н а г о м е н ь ш и н с т в а . Для теократовъ-традиціоналистовъ, какъ Сенъ-Мартэнъ, де Бональдъ, фонъ-Галлеръ, Адамъ Мюллеръ, Жозефъ-деМэстръ, и ихъ современныхъ послѣдователей, реакдіонныхъ монархистовъ, суверенитету народа противопоставляется суверенитетъ Божій. Для идеологовъ католичества, един­ ственно законная власть на землѣ, это — власть органовъ представительства Бога — Церкви и папства. Д ля теократовъ, единственный сувернитетъ, это — сувернитетъ морали, какъ Божьяго закона.*) Они рисуютъ себѣ Бога на подобіе восточнаго деспота, которому все доз­ волено, ибо онъ все можетъ. Санкція божественной воли — въ силѣ Верховнаго существа. Д ля самого законодателя не существуетъ морали, или мораль сливается съ его призволомъ. И этотъ призволъ переносится въ отношенія между людьми, санкционируя призволъ пришглегированиой -.касты. Но на какомъ основаніи общество должно подчиняться силѣ, хотя бы и сверхъ-ествественной? На какомъ основаніи сверхъествественная сила самимъ своимъ существованіемъ узаконяетъ власть силы надъ правомъ? Теологія ислама знала доктрину, серьезно поучавшую, что Богъ можетъ совершать и несправедливость, ибо несправедливость, совершаемая Богомъ, тѣмъ самимъ превращается въ актъ справедливости. Какъ видно, эмансипація духа отъ власти небесной деспотій, согласно призыву Лукреція, — необходимая предпосылка эмансинаціи отъ земной деспотіи. Потомъ противъ демократіи выступаютъ, подъ флагомъ карикатурной науки, анти-эгалитаристы, «научные» монар­ хисты, сторонники идеи неравенства расъ и людей, социаль­ ные псевдо-дарвиности, реакціонные истолкнователи органи­ *) P ierre F e lix , L’equivoque demoeratique,Paris, 1906, стр. 31; см. также книгу того же автора La contre-revolution. — H enri M ichel, L’idae de l’Etat Paris, 1898 (глава, посвященная теократамъ).

— 15 — ческой теоріи общества, антроно-соціологи.*) Графъ Поль-деЛессъ, ученикъ Гобино, восклицаеть: „Ьа democratie, ѵоііа l’ennemie.", д е м о к р а т і я , — в о т ъ н а ш ъ к о р е н ­ н о й в р а г ъ . Гарофало, представитель антропологическикрнминальной школы, выдвнгаетъ тезисъ: «природа боится равенства». Антропо-соціологъ Аммонъ утверждаетъ, что об­ щественный порядокъ основанъ на неравенствѣ. Поль Бурже увѣряетъ, что наука доказываете законность аристократии и ложность демократической идеи; а «монархическое рѣшеніе, это — единственное рѣшеніе, которое соотвѣтствуетъ самымъ послѣднимъ выводамъ науки». Ш арль Моррасъ, наиболѣе темный изъ «научныхъ» теоретиковъ реакдіи, возвѣшаетъ слѣдующую альтернативу: «Неравенство или декадансъ! Не­ равенство или анархія! Неравенство или смерть!» Наука, нѣкогда ancilla theologiae, . въ подобныхъ ученіяхъ опредѣляется на службу политической и соціальной реакціи. Въ какой- мѣрѣ несерьезно наука деградируется для совершенно чуждыхъ ей цѣлей, достаточно выяснялось уже критическими работами — у насъ, напримѣръ, Н. К. Михайловскаго и П. А. Крапоткина, а во Франціи профессора Бугле. Еслибы факты, на которые опираются «біологіи» соціальнаго неравенства, и были вѣрны, то отсюда отнюдь еще не слѣдовало бы, что неравенство должно было бы стать для насъ правиломъ политики и морали. Здѣсь умѣстно пара­ фразировать извѣстное изреченіе Жанъ - Жака Руссо, и утверждать, что болѣзни тоже происходить оть «біологіи»; но можетъ ли это быть основаніемъ - для того, чтобы развивать болѣзни, вмѣсто того чтобы бороться ^ н й т ? За­ коны природы устанавливаютъ факты и отношенія; но изъ законовъ природы не могутъ вытекать никакія нормы долженствованія. Какъ замѣтилъ Анри Пуанкаре, силлогизмы должнаго совершенно независимы отъсиллогизмовъсущаго.**) Йриродѣ мы подчиняемся лишь для того, чтобы личше побѣждать ее. Если существуютъ біологическія неравенства, то они не создаютъ силлогизма для обоснованія политическаго нера­ венства. На неравенствѣ способностей людей—ихъ различія и контрастовъ — Ш арль Фурье строилъ, напротивъ того, существенныя -основанія соціалистической гармоніи внутри фаланстера.

■*) Подробный указанія на относящаяся еюда доктрины и литературу мож­ но найти въ слѣдующюсъ книгахъ: О. B ougl6, La democratie devant la science. Paris, 1904. — D. P arodi, Traditionalisme et Democratie, Paris, 1909, и Bulletin- de la Societe frangaise de Philoeophie, Mars, 1910. — Gc. G uy-' Orand, Le proces le la Democratie, Paris, 1911. **) H en ri P oin care, La science et la Morale, въ Les Dernieres Pense'es, Paris, 1913. *

-

16 -

Съ другой стороны, установлено, что біологическій поДборъ не всегда даетъ въ результате развитіе и сохраненіе нанболѣе высокихъ типовъ въ отношеніи сйлъ и способностей. Но теорія неравенства расъ и- индивидуумовъ (теорія «евгенизма») формулируетъ догму существованія высшихъ и низшихъ расъ, высшихъ и низшихъ типовъ. Какъ теорія «антидемократизма», она отсюда выводить необходимость власти а р и с т о к р а т и ч е с к о й , привилегію отборнаго элемента общества, право высшихъ командовать надъ низ* шими. Вмѣсто суверенитета народа и противъ него утвер­ ждается суверенитетъ біологической аристократіи. Но какимъ образомъ подобный суверенитетъ находить свое реальное осуществленіе? Въ чемъ главный признакъ арпстократіи — въ ея с и л ѣ или въ в ы с о к и х ъ к а ч е с т в а х ъ ? Если господство ея должно быть основано па силѣ, то оно теряетъ базисъ и вмѣстѣ съ тѣмъ единственное оправданіе, когда она побѣждается другою силою. И если побеж­ дающая сила есть с и л а ч и с л е н н о с т и , то евгенистическая аристократія должна капитулировать передъ силою массъ, или передъ демократіею. Если ж е гегемонія аристократіи основана на ея высшихъ способностяхъ, или качест. вахъ, то кто является судьею этихъ способностей? Ставить вопросъ, это значить рѣшить его на половину. Ибо никто не бываетъ судьею въ своемъ собственномъ дѣлѣ. Иначе, каждый индивидуумъ могъ бы, каж дая группа могла бы прокламиро­ вать себя типомъ евгенизма и надѣлить себя прерогативами власти. Было бы столько же аристократій, столько кандидатовъ на узурпированіе власти. Была бы безпрестанная борьба между претендентами на арибтокра^нчее^ій^яимпъ. Или быть можетъ, существовала бы верхная коллегія, которая разсматривала бы и утверждала бы titres de noblesse, въ родѣ египетскихъ жредовъ, выбиравшихъ изъ всей массы быковъ бога Аписа, или тибетскихъ ламъ, опредѣляющихъ, по особымъ признакамъ, Далай-Ламу? Но quis custodes custodiet? Кто уполномочить экзаменаторовъ и судей въ этомъ столь важномъ дѣлѣ? Будетъ ли это какое-нибудь аристократическое мень­ шинство или масса народа? Въ первомъ случаѣ мы возвра­ щаемся к ъ исходному пункту затрудненія. Во второмъ слу­ чае мы приходимъ къ суверенитету народа и къ демократіи. И демократія не можетъ отрѣшиться отъ своего суверенитета.

V. Недовѣріе къ демократіи и къ всеобщему избирательному праву продлило идею з а м ѣ н ы .ч и с т о й д е м о к р а т и и режимом ъ полу-демократіи. Господство у м ­

-1 7 с т в е н н о й а р и с т о к р а т і и , преобладаніе или умѣряющая роль ц е н з о в ы х ъ э л е м е н т о в ъ , с и н т е з ъ демократіи съ монархо - аристократиче­ с к и м ъ н а ч а л о м ъ противополагались идеалу чистой демократіи, какъ строю, въ которомъ, какъ предполагалось, невѣжество, неподготовленность и аппетиты массъ неизбѣжно вели къ неустойчивости, анархіи, господству тирановъ и демагоговъ и, наконецъ, къ гибели свободы. Уроковъ исторіи искали въ античныхъ демократіяхъ, въ Великой Французской Революціи и въ возникновеніи древнихъ и новыхъ цезаризмовъ. Ѳукидидъ, Платонъ, Аристотель, Аристофанъ, Полибій, Плутархъ оставили намъ рядъ мрачныхъ страницъ о господствѣ толпы въ греческихъ республикахъ, о гибельной борьбѣ партій, о роли демагогіи, о неустойчивости и разложеніи государственнаго строя. Знаменитая глава «Республики» Пла­ тона, трактующая о зловредномъ вліяніи демагогіи, была цѣликомъ вставлена Цицерономъ въ его трактагь о государствѣ. Платономъ же было впервые высказано, что избыткомъ сво­ боды порождается тиранія. Всюду въ Греціи, за исключеченіемъ Аттики, въ теченіе вѣковъ (отъ VI до II вѣка до P. X.) длилась гражданская война, своего рода «beLum omnium contra omnes», происходили постоянные захваты и передѣлы земель и имуществъ, безъ всякаго органическаго строитель­ ства, причемъ богатые экспропріировались и изгонялись бѣдными, новые богачи экспропріировались и изгонялись но­ выми бѣдняками, и циклъ приходилось начинать изнова. Эта борьба вела Грецію на путь экономичёсжѳй1гйбйіи и политическаго порабощенія. Есть основаніе думать, что соціалистическія и полу-соціалистическія теоріи, предложенныя нѣкоторыми древними философами, какъ напр. Фалеасомъ Халцедонскимъ, въ особенности же Платономъ («идеальная рес­ публика», «республика законовъ») и Аристотелемъ, имѣли цѣлыо внести умѣряющее начало въ обостренный соціальныя отношенія.*) Въ идеѣ философовъ лежала мысль лѣчить ядъ кровавой неустойчивости внутренней жизни Греціи — свое­ образный болыпевизмъ той эпохи — противоядіемъ гармо­ нической устойчивости соціализма. Но эти доктрины заклю*) A. Souchoa, Les tehories eeonomiques dela Grice antique, Paris 1898, стр. 191 — 192. — Ср. A. Pohlm ann, Geschichte des antiken Communismus und Socialismus, Miinchen 1893, В. I, етр. 161. — P au l Guiraud, La propriety fonciere en Greoe jusqu’a la conquete romaine, Paris 1893, стр. 694. Объ ан­ тичной демократіи см. J u liu s Schw arcz, Die Democratie 1877 и Massenherrschaft in Rom, заключительный главы. Тева, въ язвѣстнонъ, смыслѣ защи­ щающая древнюю демократ!», изложена въ книгахъ A ngelo Mauri, I oitadini lavaratori dell Attica, Milano 1895, и G. P laton , La D6mocratie et le re­ gime fiscal a Athenes, Paris 1899. .

2

•

-

18 -

тали въ себѣ коррективы на демократію или просто антидемократическіе ингредіенты. Освободительное движеніе XVIII вѣка и Французская Революція сильно идеализировали древность и античную демократію. Послѣ Револгоціи наступила въ этомъ отношеніи реакція, и гораздо охотнѣе, воспоминались именно щ>ачныя страницы исторіи греческихъ республикъ. Демократія стала казаться угрозою для свободы. Съ демократіею стала связы­ ваться опасность демагогіи и анархіи.*) Въ глазахъ г-жи де-Сталь и либераловъ эпохи Реставра^ ціи демократія была страшнымъ бичемъ. Огюстъ Контъ относился презрительно къ всеобщему избирательному праву и суверенитету народа (впрочемъ, и къ политической сво­ боде). Гизо громилъ идею демократіи, какъ гибельную, и пророчилъ, что торжество демократіи означаетъ конецъ соціальнаго мира. Тэнъ и Ренанъ видять въ демократіи остракизмъ талантовъ и способностей, устраненіе отборной части націи. Эмиль Фаге квалифицируетъ демократию, какъ «культъ некомпетентности», и утверждаетъ, что демократія, благопріятствуя равенству, является врагомъ свободы. Д ля Шерера, нобѣда демократия: есть пораженіе свободы. Юристы и соціологи, отвергая теорію «общественнаго до­ говора», доказываютъ, что нація, сама по себѣ, не можетъ имѣть воли. Мы возвращаемся к ъ почти иронической фор­ мулировке Гегеля, говорившаго: „Das Volk ist derjenige ТеД des Staates, der nicht weiss, -was er will“, н а р о д ъ , это — та ч а с т ь г о с у д а р с т в а , которая не з н а е т ъ , чего она жел ае тъ. Еще Наполеонъ говбрйЯъ,: что народъ форму того сосуда, въ который ее наливаютъ. Онъ же говорилъ, что слѣдуетъ исполнять волю народа, но что воля эта из­ вестна не народу, а монарху... Страхъ передъ суверенитетомъ народа, какъ передъ суверенитетомъ массъ, способныхъ, при достиженіи власти, по­ влечь государство на путь анархіи, демагогическаго произ­ вола и разруніенія всехъ устоевъ общества, парализовалъ въ значительной степени, одновременно съ классовымъ интересомъ, стремленіе расншрить рамки цензовой избирательной коллегіи и приблизиться къ режиму всеобщаго избирательнаго права въ Англіи. Такъ, Дизраэли-Биконсфильдъ и Гладстонъ вначале высказывались за распространеніе избирательнаго права въ парламентскихъ выборахъ лишь на бо*) Параллель между демагогіею въ античныхъ демократіяхъ и демагогіен» въ наше время нерѣдко проводится у историжовъ. См. наир., J. G. Droysen, Gescbichte des Hellenismus, Gotha 1878, III 2 Halbband, етр. 96. — Lyotard, La Democratie & Athene®, Lyon 1904, стр. 60. — Ср. R aoul F rary, Manuel «In Demagogue, Paris 1884, стр. 306.

-

19 -

дѣе квалифицированныхъ рабочихъ. Въ 1859, 1860, 1866, 1868 и 1884 г., при обсужденіи въ Палатѣ Общинъ биллей объ избирательной реформѣ, консервативные депутаты неод­ нократно высказывали опасеніе, какъ бы рабочій классъ, об­ ладая избирательнымъ правомъ, не подавилъ бы всѣ другіе классы своею численностью, ради достиженія своихъ классовыхъ дѣлей. Друзья реформы успокаивали ихъ тѣмъ, что пролетаріатъ состоитъ изъ множества группъ и классовъ съ противоположными интересами и съ различными дѣлями.

Divide et impera!*) Во всѣхъ подобныхъ анти-демократическихъ концепдіяхъ основнымъ мотивомъ является мысль, что народъ не можетъ отправлять своего суверенитета, ибо для этого ему не хватаетъ знаній и добродѣтели. Но добродѣтель есть знаніе, по мнѣнію Сократа. Съ этой точки зрѣнія, народу не хва­ таетъ знанія, или добродѣтели. Мы приходимъ къ знаме­ нитому афоризму Монтескье о добродѣтели, какъ основномъ гіринципѣ республики. Сравнительно недавно извѣстный теоретикъ демократіи Брайсъ, авторъ „American Common wealth-11, писалъ: «Въ идеальной демократы, каждый гражда­ нинъ интеллигентенъ, патріотиченъ, безкорыстенъ». Уоллесъ, возстающій противъ абстрактныхъ концепцій въ политикѣ, замѣчаетъ по этому поводу слѣдующее: «Ни одинъ врачъ въ наше время не начнетъ своего трактата по медицинѣ слѣдуЮ' щими словами: идеальный человѣкъ не нуждается въ пищѣ и недоступенъ дѣйствію бактерій, но этотъ идеалъ еще далекъ отъ дѣйствительныхъ людей, которыхъ на знаемъ». Въ замѣнъ суверенитеда парода Пдатономъ былъ предложенъ с у в е р е н и т е т ъ ф и л о с о ф о в ъ , господство сво­ его рода аристократіи знаній и ума, иначе говоря и н т е л лигентократія. Въ идеальной республикѣ Платона власть принадлежать особой кастѣ «стражей», спеціально нодготовляемыхъ для этой функціи. Въ новое время анало­ гичная идея плѣнила Сенъ-Симона, основателя социалисти­ ческой школы сенъ-симонизма. Во главѣ сенъ-симоновской іерархіи стояла коллегія двухъ папъ, людей ума, знаній и добродѣтели, которыхъ общественное мнѣніе паствы опреде­ ляло на этотъ постъ, хотя и безъ формальныхъ выборовъ. Огюстъ Контъ, одно время ученикъ Сенъ-Симона, лелѣялъ аналогичную идею въ своей системѣ «позитивной политики». О государственномъ суверенитетѣ ученыхъ мечталъ и Эрнестъ Ренанъ, изложившій свою идею въ „Dialogues et phragments phiiosophiques11, въсвязи съ теоріею общества-организ­ ма. Та же идея въ сущности лежитъ и въ основѣ всякой *) H ansard’s Parliamentary Debates, vol. 152, 1015—1016; vol. 153, 730, 733,1210—1211; vol. 157, 846—847; vol. 159, 75—76; vol. 182, 205—206, 1136, 1390, 1437—1439, 1781—1782; vol. 186, 984; vol. 186, 45.

- 20 теоріи «диктатуры сознательнаго меньшинства». Интересно, что платоновская идея сословія подготовленныхъ государственныхъ стражей, своего рода мандарината, нашла одобре­ ние въ трактатѣ извѣстнаго «катедеръ-соціалиста» и друга Бисмарка проф. Вагнера, который въ этомъ институтѣ видѣлъ, быть можетъ, идеализированное прусско-королевское чиновничество. *) Какъ извѣстно, Платонъ сдѣлалъ самъ одну попытку осуществленія идеи философа-правителя. Объектомъ своего воздѣйствія онъ выбралъ одного изъ жесточайшихъ тирановъ древности, а именно Діонисія Сиракузскаго. Попытка эта кончилась весьма плачевно для Платона: онъ еле спасъ свою жизнь и свободу. Древность знала одного монарха-философа, Марка Аврелія, превосходнаго человѣка и недурного прави­ теля. Но его сынъ на тронѣ былъ однимъ изъ самыхъ ужасныхъ чудовищъ въ сонмѣ Цезарей. Классъ «стражей» былъ въ идеальной республикѣ Платона (равно какъ и классы воиновъ и работниковъ) почти наслѣдственною кастою. При устраненіи наслѣдственности званія правителей, приходится допустить ихъ періодическое назначеніе. Политическая власть аристократіи ума и знаній осуществима лишь при условіи существованія органа, назначающаго эту самую ари­ стократах). Но тогда одно изъ двухъ: или органъ этотъ независимъ отъ народной воли, или онъ является выраженіемъ народной воли. Въ первомъ случаѣ народъ управляется меньшинствомъ. Такимъ меньшинствомъ могла бы, напримѣръ, быть коллегія людей науки, комплектующая и восполняющая себя путемъ кооптацій. Подобно тому какъ нынѣ дипломы и аттестаты вы­ даются университетскою корпораціею, автономною въ предѣлахъ своихъ функдій, но подъ контролемъ государства, корпорадія ученыхъ сама имѣла бы тогда суверенную власть въ государствѣ. Наука была бы одновременно практиче­ скою политикою. Эта была бы въ государствѣ новая Цер­ ковь, обладающая не только духовного, но и свѣтскою вла­ стью. Эта была бы наихудшая изъ олигархій. Вмѣстѣ съ властью стала бы ненавистна и наука. Эта система привела бы къ крушенію первой и къ деградадіи второй. Или же лучшіе и Компетентнѣйшіе люди назначались бы народомъ, какъ носителёмъ суверенной власти. Но какъ это назначеніе могло бы быть осуществлено иначе, какъ путемъ выборовъ? И можно ли было бы положить препоны волеизъ­ явлений народа, кромѣ тѣхъ, которыя необходимы въ интересахъ правильнаго отправленія его суверенного права? Но тогда мы прихОдимъ не къ чему иному, какъ къ демократи­ *) A dolf W agner, Gnmdlegung, I. 3, стр. 918 и 922.

- 21 ческому народному представительству. Возложеніе функдій власти на аристократа), на elite, о чемъ мечталъ Тэнъ, осу­ ществляется путемъ мандата, передаваемаго сувереннымъ народомъ своимъ выборньшъ. Избирательньшъ бюллетенемъ граждане выдѣляютъ изъ своей массы «отборный элементъ», который они прокламируютъ достойнымъ нести бремя го­ сударственной власти. Согласно мнѣнію проф. Орландо, на­ родные выборы дають «elite», отборъ.*) Въ этомъ, и только въ этомъ смыслѣ, принципъ аристократіи находить свое лризнаніе въ демократіи.**) Совершенно другой принципъ, это — синтезъ демократіи съ враждебными ей началами, съ монархіею и аристократіею, въ общепринятомъ смыслѣ этого слова. Это — теорія компромисса, формулированная Аристотелемъ и реци­ пированная Цйцерономъ. Чистая демократія отвергается, какъ отвергается чистая олигархія и чистый монархическій абсолютизмъ. Предполагается взаимная нейтрализація недостатковъ каждой изъ государственныхъ формъ правленія въ отдѣльности. Въ частности, ядъ демократіи лечится ядомъ аристократіи и ядомъ монархіи. Въ переводѣ на современныя понятія нодобнымъ обра4 зомъ получается к о н с т и т у ц і о н н а я м о н а р х і я и цензовая система, чистая или смѣшанная. Д ля Тьера, суверенитетъ народа былъ сосредоточенъ въ соединен­ ной' власти конституціоннаго короля и законодательныхъ палатъ. Есть авторы, полагающіе, что, въ виду своихъ внутреннихъ недостатковъ, чистая демократія въ будущемъ можегъ уступил» м^сто щ нщ р ^щ й н н о й монархіи.*!.*).: Въ своей книгѣ о «Границахъ чистой демократіи», Мадлокъ. доказываетъ, что во всякой обширной странѣ, чистая демократія не­ возможна, и демократія вообще невозможна, если съ нею не соединенъ принципъ олигархіи.1) «Существованіе всякой цивилизаціи, въ отношеніи экономическаго преуспѣянія, отправленія власти и защиты отъ внѣшняго врага, возможно лишь при условіи сотрудничества неравныхъ — небольшого числа тѣхъ, которые руководить и дають приказанія, и боль­ шинства тѣхъ, которые за ними идутъ и имъ подчиняются. *) Orlando, въ „Revue du droit pu blic et de la scien ce p olitiq u e, Janvier-Fevrier 1895. Op. Edmond V ille y , Les Perils de la democratie franQaise, Paris 1910, стр. 115.

■**) G ustav P. S teffen , Das Problem der Democratie, Jena 1912, стр. 96 в 101. — A lfred F o u illee, La Democratie politique et sociale, en Prance, Paris, 1910, стр. 5. +++) D. G. R itchie, Evolution and Democracy, въсборникѣ E th ical D e ­ m ocracy, London 1900, стр. 23. *) W. H. M allock, The limits of pure democracy, London 1918, етр.

376—378, 385—392.

- 7 2

—

Нарушеніе этого принципа ведетъ къ разложенію, ацархіи и гибели культуры». Свои положеніяМаллокъ иллюстрируете на примѣрѣ русской демократической революціи (маргь 1917 г.), ставшей «бунтомъ противъ всякой контролирующей власти». Противъ теорій компромисса незыблемо стоить не только поступать демократіи, какъ о «Іех suprema», но и историче­ ски! опытъ, свидѣтельствующій, что «недостатки демократіи» — находящіе, впрочемъ, свой коррективъ въ воспитаніи, развитіи и совершенствованіи той же демократіи, — являются несравненно меныпимъ зломъ, чѣмъ недостатки всѣхъ чистыхъ и смѣшанныхъ режимовъ, ей цротивополагаемыхъ. Исторія конституціонныхъ монархій представляется непре­ рывною борьбою между силами, выдвигавшими знамя народовластія, цензово-олигархическими элементами, остаивавшими свои привилегіи на двухъ флангахъ — противъ народныхъ массъ и монархической власти, — и монархическою реакціею, стремившеюся къ фактическому абсолютизму. Нравы коррупціи англійскаго цензоваго парламентаризма ХУПІ вѣка, Іюльской монархіи и бонапартизма окружили ореоломъ безславія режимы, которымъ клали конецъ революціи или страхъ передъ революціею. Демократія — несовершенна, какъ не совершенно ни одно человѣческое учрежденіе. Но демократія, единственный режимъ чести и достоинства, един­ ственный режимъ возможнаго мирнаго развитія общества въ нормальныхъ условіяхъ жизни, мыслима со всѣми гарантіяЩШпрочнаго порядка и обезцеченія права. Для этого прежде всего необходимо, чтобы д е м о к р а т і я б ы л а с и л ь н а , и чтобы она гармонически заіф ѣнляла союзъ н а р о д н а г о с у в е р ' е п и т е т а и о с н о в н ы х ъ п р а в ъ "че л о в ѣ ка и гражданина. Древнія демократіи не знали почти народнаго представительства; онѣ игнорировали также нрава гражданина. Но ни въ древнее, ни въ новое время пра­ вильно и съ надлежащими гарантіями функціонирующее все­ общее избирательное право не вело к ъ анархіи, не санкціонировало анти-демократическаго экстремизма ни справа, ни слѣва. Всеобщее избирательное право обнаруживало тенденцію скорѣе къ консерватизму и умѣренности. Санкція реакціонныхъ переворотовъ давалась народнымъ голосованіемъ лишь н о с л ѣ а к т а у з у р п а ц і и , какъ напр, послѣ 18 Брюмера и послѣ декабрьскаго переворота 1851 года, въ послѣднемъ с-лучаѣ въ условіяхъ террора и правительственнаго давленія на массы. Не всеобщее избирательное право дало болыпевизмъ въ Россіи, и если послѣдній восторжествовалъ послѣ Революціи, то лишь въ условіяхъ крайне слабой демо­ кратии и благодаря роковымъ ошибкамъ демократическихъ партій. Лишь с и л ь н а я д е м о к р а т і я устраняете опас­ ности анархіи и экстремизма.

-

23 -

Живая демократія, со всѣми своими недостатками, выше самой лучшей деспотіи и самаго совершеннаго компромисса между демократіею и ея противоположностями. Malo регіculosam libertatem quam quietam servitutem!

VI. Существуетъ и до сихъ поръ еще не закончена т я ж б а м е ж д у д е м о к р а т і е ю и с о ц і а л и з м о м ъ . Въ сущ­ ности между интегральнымъ освободительнымъ идеаломъ, каковымъ является соціализмъ, и идеаломъ политической свободы, начертаннымъ на знамени демократіи, антагонизма нѣтъ и быть не можетъ. Конфликте этотъ проистекаетъ изъ двойнаго несовершенства — съ одной стороны изъ заблужденій, кроющихся въ нѣкоторыхъ соціалистическихъ теоріяхъ и воззрѣніяхъ, съ другой стороны, — изъ ошибочности догмы нѣкоторыхъ теоретиковъ демократіи. Съ обѣихъ сторонъ раздается другъ противъ друга и справедливыя, и несправед­ ливый обвиненія. Индивидуалистическій либерализмъ несправедливъ, ког­ да онъ утверждаетъ, что соціализмъ, въ видахъ соціальнаго равенства, подавляетъ свободу личности. Правда, соціализмъ . регламентируетъ трудъ, въ цѣляхъ обезпеченія не только сво­ боды, но и экономическаго благосостоянія личности. Правда, соціализмъ разрѣшаетъ эту нослѣднюю задачу, путемъ систе­ мы государственныхъ обобществленій,, путемъ концессій, предоставляемыхъ ассоціаціямъ, синдикатамъ и кооперативамъь путёшГШёѣпечёнія свободнаго труда или же — въ крайнемъ с л у ч а ѣ — трудовой повинности въ опредѣленныхъ предѣлахъ и въ теченіе ограниченной продолжительности времени; послѣдняя мѣра является крайнимъ предѣломъ возможнаго принужденія въ социалистически организованномъ обществѣ. Но развѣ, напримѣръ, воинская повинность въ демократіи является отрицаніемъ этой демократіи? Демократія, какъ форма г о с у д а р с т в е н н о й в л а с т и , невозможна безъ г о с у д а р с т в е н н а г о п р и н у ж д е н і я . Почему же об­ ласть этого принуждения должна быть ограничена лйшь мѣрами защиты индивидуальной свободы, какъ этого требуетъ, напримѣръ, Гербертъ Спенсеръ, и какъ этого требовалъ одно время Джонъ Стіоартъ Милль?*) Демократія не только не цротиворѣчитъ индивидуализму, въ смыслѣ признанія правъ индивидуума, его свободы и автономіи, но она, и .ттшттт. только она осуществляетъ необходимый для этого условія. Ибо, какъ высказалъ Кантъ, въ обществѣ принужденіе необ*) Ср. Max H irseh, Democracy versus Socialism,London 1901, стр. 341-842.

м ш т ходимо для возможности существованія свободъ многихъ лицъ, согласно общему закону. Иначе говоря, с в о б о д а г р а ж д а н ъ н а х о д и т ь свою гарантію лишь в ъ с о л и д а р н о с т и . Соціализмъ предлагаем. свою форму­ лу. какъ наиболѣе совершенное вьграженіе общественной соли­ дарности. Но либеральный индивидуализмъ, доведенный до крайности, есть отрицаніе не только всякаго принужденія, но и солидарности; онъ ведетъ къ анархизму, который не можетъ ограждать ни свободы, ни самаго идеала индивидуализма. Соціализмъ можетъ противопоставить либеральному ин­ дивидуализму встрѣчный искъ. Развѣ совершенная свобода индивидуума возможна въ общественномъ строѣ, зижду­ щемся на системѣ рѣзко выраженныхъ неравенствъ? Р а­ венство — существенное условіе свободы.**) Требовать для ин­ дивидуума сверхъ-свободы, въ ущербъ солидарности, зна­ чить узаконять существующую іерархію неравенствъ въ ущербъ самой свободы. Демократия — освободительный идеадъ личностей и общества въ области политическихъ отношеній; но она не можетъ противополагаться идеалу эмансипаціи экономической. Доктрина педантическаго либерализма становится орудіемъ эксплуатации и закрѣпощеній личности; возставая противъ соціальнаго прогресса, она возстаетъ въ то ж е время противъ демократіи. Демократія, съ своей стороны, вправѣ предъявить нѣкоторымъ пользующимся популярностью соціалистическимъ теоріямъ и программамъ дѣлый рядъ справедливыхъ обвиненій. Соціалисты третировали демократію, какъ орудіе бур­ жуазной и капиталистической власти, какъ будто демократія т 'существовала до возникновенія Капитализма' и какъ буДто она не должна быть политическимъ режимомъ послѣ капиталистическаго будущаго. Содіалисты говорили свы­ сока о демократіи, какъ о режимѣ, не устраняющемъ эконо­ мической эксплуатации и хозяйственной неурядицы, какъ будто исцѣленіе наукою одной болѣзни должно быть отверг­ нуто, когда оно — не панацея противъ всѣхъ золъ и не даетъ человѣку безсмертія. Среди массъ, чуждыхъ демократиче­ скаго восхштанія и хранящихъ еще традиціи политическаго и духовнаго порабощенія, мысль направлялась такимъ образомъ соціалистическою агитаціею противъ идеи политической эмансипаціи на основѣ народнаго суверенитета и правъ лич­ ности. Нѣкоторыя соціалистическія партіи и теченія бойко­ *) V ictor B asch, L’individualisme anarehiste, Paris 1904, стр. І90—193, 198Ж- 0. L. Duprat, Science sociale et Democratie, Paris 1900, етр. 156—158. — A. Р о и іііёе, 1. с., сто. 16. — F ritz F leiner, Entstehung und Wandlung moderner Staatsherrschaft, Zurich 1916, стр. 7—8.

R. Ohodat, Individualisme et DSmocratie, Geneve 1917, етр. 18. **) H. van K ol, Socialisme et liberte, Paris 1898, стр. 155—156.

-

2 5 -

тировали демократический парламентаризмъ — въ буржуазномъ строе — именно какъ орудіе «буржуазнаго господства», какъ будто «орудіе» повинно въ томъ, что имъ пользуется не пролетаріатъ или трудящійся народъ, а тотъ или другой изъ высшихъ въ общественной іерархіи классовъ. Напротивъ того, въ другихъ случаяхъ соціалисты ограничивали положи­ тельную сторону демократическаго представительства и дѣйствія всеобщаго избирательная права лишь его ролью «орудія», или «средства» для возвышенія пролетаріата, изъ чего могло вытекать, что, въ случаѣ, надобности, это «средство» могло бы быть принесено въ жертву для той цѣли, которой оно исключительно служить... Но самый тяжелый грѣхъ передъ демократіею, какой только тяготѣетъ на сознаніи извѣстныхъ соціалйстическихъ коллективовъ, это — проповѣдь допущенія или допущеніе проповѣди «диктатуры пролетаріата» либо «диктатуры трудя­ щихся массъ». Одно изъ двухъ: Или «пролетаріатъ» либо «трудящійся народъ» составляеть большинство націи, и тогда не можетъ быть рѣчи о диктатурѣ, ибо во всякой демократіи суверенитетъ народа выражается волею большинства, при условіи признанія основныхъ правь всѣхъ гражданъ. Или же «пролетаріатъ» либо «трудящаяся масса» является лишь менынинствомъ націи; но на какомъ основаніи тогда должна восторжествовать воля меньшинства? Если допускать привилегіи для нѣкотораго меньшинства, хотя бы это былъ пролетаріатъ, если признавать, что, напримѣръ, воля пролетаріата-менынинства должна стоять выше воли всей націи, то почему отвергать подобную привилегію для какого-нибудь другого меньшинства, будь то буржуазия, аграрная нартія, военная партія, клерикальная партія, монархія, олигархія, цезаризмъ? Тогда каждый идеалъ можетъ апеллировать къ самому себе, чтобы узаконить свою политическую гегемонію вопреки суверенитету народа. Съ точки зрѣнія общихъ принциповъ демократіи, п р о л е т а р і а т о к р а т і я или т р у д о к р а т і я является столь же незаконною узурпаціею, какъ и плутократія, интеллигентократія, аристократия и всякій политическій деспотизмъ. И д е е ю д и к т а т у р ы с о ц і а л и з м ъ у за к о н я ет ъ реакцію внутри себя, а с л е ­ д о в а т е л ь н о в н ѣ себя. Соціализмъ не всегда поклонялся идолу диктатуры. Дог­ ма эта явилась лишь на определенной ступени развитая соціализма, когда онъ сталь религіею пролетаріата. Идеи дик­ татуры были чужды все три школы — бабувизмъ, сенъ-симонизмъ и фурьеризмъ, — отъ которыхъ получили свое идейное наследіе марксизмъ и новейшія соціалистическія доктрины. Заговоръ Бабефа и Равныхъ имелъ целью возстановленіе все­ общаго избирательнаго права и демократической конституціи

- 26 1793 года. Коммунистическая школа, связывавшая своіо программу съ традиціею. Бабефа и Буонаротти, исновѣдовала вѣру республиканскаго демократизма. Бланки, Барбесъ и Распайль были горячіе демократы-республиканцы. Револгодіонные заговоры Бланки имѣли цѣлью низверженіе цензовомонархическаго режима и торжество демократической респуб­ лики; Бланки считалъ возможнымъ з а в о е в а н і е д е м о ­ к р а т ^ силами революціоннаго м е н ь ш и н ­ с т в а , но онъ никогда не думалъ вводить соціализмъ на­ сильственно и путемъ диктатуры меньшинства. Кабе, основа­ тель икарійскаго коммунизма, былъ фанатически преданъ идеѣ демократической республики. Глава Фурьеристской школы Консидеранъ, независимый сенъ-симонистъ Пьеръ Леру, коллективистъ Пеккеръ, равно какъ Луи-Бланъ и Ви­ даль, не говоря уже о Прудонѣ, были демократы, отвергавшіе всякую идею диктатуры. Лишь амальгама идей с о ц і а л и с т и ч е с к а г о и м м е д і а т и з м а (французскаго мак­ симализма 30-ыхъ и 40-ыхъ годовъ 19-го вѣка), трансформи­ рованной идеи Бабефа и Бланки о необходимости осуществленія революціонно-демократическаго переворота путемъ за­ говора меньшинства и все болѣе и болѣе пріобрѣтавшей попу­ лярность идеи нролетаріата, какъ социалистической силы и соціалистическаго класса par exeUence выдвинула догму необхо­ димости временной соціалистической диктатуры. Она полу­ чила свою формулировку, напр., въ тезисахъ «Французскаго Демократическаго Общества» въ Лондонѣ въ 1839 году.*) Такова культура, изъ которой Марксъ воспринялъ чреватую столь гибельными послѣдствіями идею «диктатуры пролетаріата». Правда, это было въ эпоху, когда Европа не знала нявсеобщаго избирательнаго права, ни достойной этого названія демократіи. Съ воцареніемъ марксизма въ соціализмѣ, формулою послѣдняго стала борьба съ капитализмомъ, и пролетаріатъ былъ провоглашенъ единственнымъ носителемъ соціализма, классомъ избраннымъ и провиденціальнымъ, классомъ, интересы котораго сливаются съ высшими интересами соціализма. Пролетаріатъ - сверхъ - классъ, пролетаріатъбожество не знаетъ законовъ, ограничивающихъ его волю, ибо воля его совпадаетъ съ моральнымъ закономъ для человѣчества, и диктатура пролетаріата есть диктатура морали, противъ которой нѣтъ права отвода. Религія санкціонировала, какъ божественную, власть королей и императоровъ. Религія пролетаріата поставила его законъ надъ закономъ демократіи. Пролетаріатъ-Мессія, несущій ченовѣчеству освобожденіе отъ всѣхъ соціальныхъ золъ, воплощающій въ жизнь *) V ic t o r Вотіton, Profils revolutionnaires,Paris, 1848—1849,exp. 170—172-

-2 7 идеалъ экономическаго совершенства, насаждающей на землѣ райскую жизнь! Неужели онъ, единственный носитель един­ ственной истинной соціальной религіи, не имѣетъ права на временную или даже постоянную диктатуру? Нужды нѣтъ, что всѣ «единственно истинныя» религіи, рѣшительно на томъ же основаніи, декретировали за собою право и обязан­ ность утверждать свое господство огнемъ' и мечемъ. Еретики, сжигавшіеся на кострахъ, познавали на томъ свѣтѣ всю сла­ дость спасенія души во славу истинной вѣры. Потомки будутъ благодарны великимъ •инквизиторамъ костра и, дик­ татуры. Карлъ Великій предалъ мечу сотни тысячъ саксовъ, чтобы обратить остальныхъ въ истинную христіанскую вѣру. Черезъ нѣсколько столѣтій- лѣтописецъ Гансъ Оаксъ благословлялъ память Карла Великаго, спасшаго отъ языческаго невѣрія его упорствующихъ предковъ... Увы, «диктатура пролетаріата» не можетъ покрыть себя даже щитомъ конечнаго интегральнаго освободительнаго идеала. Ликвидація капитализма не означаетъ еще полнаго устраненія хозяйственной эксплоатаціи и экономической іерархіи; она не означаетъ еще упраздненія всѣхъ формъ угнетенія политическаго, національнаго, расоваго, религіознаго, устраненія всѣхъ соціальныхъ неравенствъ, упраздненія всякой соціальной неурядицы. Когда капита­ лизмъ ногребенъ, то похороны его не означаютъ еще родовъ соціализма. Если провести знакъ равенства между соціализмомъ и господствомъ эмансипарованнаго пролетаріата на развалинахъ поверженнаго капитализма, то въ т а к о м ъ соціализмѣ пред стоить еще не малая борьба за дальнѣйшее торжество освободительнаго идеала. Съ другой 'втёрбвЩ современный пролетаріатъ отнюдь не представляетъ собою однородной массы: онъ разъѣдается внутренними антагониз­ мами, внутреннею іерархіею и противоположными стремленіями и интересами. Нѣкоторыя изъ этихъ формъ іерархіи, антагонизмовъ и противорѣчій продолжаютъ раздѣлять пролетаріатъ и нослѣ крушенія капитализма. О диктатурѣ какого пролетаріата идетъ тогда рѣчь? И почему вообще законна и допустима тогда диктатура того или другого менъ-, шинства? Тогда любое меньшинство, любая кучка можетъ провозгласить диктатуру отъ имени пролетаріата и ввести режимъ олигархіи надъ пролетаріатомъ и всѣмъ народомъ. " Идея «диктатуры пролетаріата», даже въ наиболѣе совершенномъ ея выраженіи, — лишь пережитокъ политической догмы реакціи въ доктринѣ прогресса. Но, въ примѣненій въ жизни въ современныхъ условіяхъ, она можетъ дать лишь свою карикатуру. Жесточайшую карикатуру «диктатуры пролетаріата» явилъ міру болъшевизмъ.' И передъ лицомъ этого патологи-

- 28 ческаго явленія, грозящаго всей міровой демократіи, ни демо­ кратически соціалнзмъ, несущій известную моральную ответственность за преступное чадо, ни демократически радикалнзмъ не проявляюсь ни достаточной «творческой нена­ висти», ни достаточнаго сопротивленія. Ф а н а т и з м ъ д е ­ м о к р а т ^ отсутствуетъ. Это — симптомъ недостаточнаго демократическаго воспитанія не только массъ, но и нолитическихъ штабовъ. Это — самый страшный «признакъ вре­ мени». УІІ. Демократія не чужда 'несовершенствъ. Ей присущи н е­ который несовершенства, общія всемъ нолитическимъ режимамъ. Она страдаете отъ несовершенствъ, ' специфически связанныхъ съ природою самой демократии. Ей, наконецъ, присущи недостатки, совершенно неустранимые, въ виду внутреннйхъ несовершенствъ нашего идеала и разстоянія, всегда отделяющая» реальныя возможности отъ абсолютныхъ концепцій. Абсолютно совершенныхъ политическихъ режимовъ н ет е и не можетъ быть. Но демократія представляете воз­ можный минимумъ несовершенствъ при максимуме возмож­ ностей совершенствованія. Она — единственный режимъ, въ которомъ открыта возможность мирнаго совершенствованія во всехъ случаяхъ. Лекки, Брайсъ, Острогорскій и другіе «бытописатели» демократіи излагали съ величайшею объективностью ея тЬневыя стороны. *) Но средствъ исцеленія они искали въ самой демократіи. , \... .. Корруіщія, фаворитизмъ, сектаризмъ, тиранія партій, неустойчивость, безответственность, нарѵшеніе правильнаго функціонированія администраціи вмешательствами извне, анархія, игнорированіе интерееовъ будущаго, забота лишь о настоящемъ д н е . . . Да, демократія не чужда этихъ недостатковъ, подобно другимъ режимамъ, и некоторыхъ изъ нихъ еще въ большей степени, чемъ другіе режимы. Такъ, съ здоровьемъ связаны пороки, которымъ недоступна болезнь. И эти пороки лечатся, конечно, не болезнью. Съ одной сто­ роны, есть пороки, присущіе всемъ решительно режимамъ, и пороки, которые, какъ высказалъ некогда Джонъ Стюарте Милль въ своихъ „Dissertations and Discussions", присущи не столько демократіи, сколько самой цивилизаціи. Съ дру­ гой стороны, есть другіе пороки, составляющіе особенность +) Сжатая сводка относящейся сюда критики дана въ небольшой, но со­ держательной книгѣ J o se p h D elpech, La Democratic et le Regime Representatif, Paris 1910; см. также Maxime L eroy, La Loi, Paris 1908, стр.

349—351.

- 29 всякаго делегированія власти, всякаго института мандата, всякаго представительнаго учрежденія. Кому неизвѣстны нравы коррунціи, фаворитизма, деспотизма, процвѣтающіе въ иныхъ капиталистическихъ акціонерныхъ комнаніяхъ и трестахъ? Не чужды ихъ и рабочія организаціи — синдикаты, потребительные кооперативы и производительныя ассоціаціи. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ страшный скандаль въ Соединенныхъ Ш татахъ произвели разоблаченія о коррупдій, прак­ тиковавшейся среди вождей рабочихъ союзовъ вЪ Санъ-Франциско и другихъ дентрахъ. О роли олигархіи въ германской еоціалъ-демократіи и въ нѣмедкихъ Gewerkschaften гракгуетъ извѣстная книга Роберта Михельса „Die Partien“. Въ отношеніи политической коррупціи не демократія, конечно, побила рекордъ. И'сама демократия залечивала язвы корруп­ ции, какъ это было въ Швейцаріи и Англіи.*) Что же каса­ ется принесенія въ жертву интересовъ будущаго, то изреченіе а р г ё s n o u s l e d ё 1 u g е было изобретено не въ демократіи. И не въ демократіи Фихте въ 1808 году, послѣ страшной военной катастрофы, громилъ правителей Пруссіи за то, что они думали только о наСтоящемъ днѣ и совершенно не думали о будущемъ . . . Самая страшная опасность для демократіи, это — д е м а г о г і я, которая, черезъ реакцію слѣва, толкаетъ ее къ реакціи справа.**) Въ борьбѣ за власть партіи прибѣгаютъ къ рессурсамъ демагогіи, причемъ страхъ передъ успѣхомъ бблѣе крайней демагогіи нерѣдко нобуждаетъ болѣе честныя партіи пускать въ ходъ умѣренную демагогію. Состязаніе демагогій особенно опасно въ эпохи пертурбаціи-й-неусй®чИвости, подобньш нашей, Главная гарантія противъ демагогій — въ силѣ демократической власти, въ прочномъ внѣдреніи въ правосознаніе массъ двойного принципа демократизма, въ политическомъ воспитаніи и моральномъ подъемѣ массъ — въ томъ habeas animum, въ которомъ Острогорскій видѣлъ основное условіе благотворнаго развитія демократіи. Наконецъ, воплощеніе въ жизнь совершенной демократіи можетъ сталкиваться съ тѣмъ противорѣчіемъ, что одинъ и тотъ же суверенный органъ демократіи, воля народа, призванъ обезпечивать не только свой собственный сувернитетъ, но и основныя права гражданина, а также права менынинствъ. Въ случаѣ конфликта между двумя принципами, суверенитетъ народа является одновременно судьею и стороною. Мало того, народный суверенитетъ, какъ перманентный принципъ, можетъ вступить въ противорѣчіе съ самимъ собою. Что если *) A n ton io F ra d eletto , Dogmi е fflusioni della democrazia, Milano, 1913, стр. 74.

• **) H ans D elbriick, Begierung und Yolkswille, Berlin, 1904, стр. 46—49.

- 30 всенародное голосованіе, отрекаясь отъ суверенитета, выска­ зывается, напримѣръ,- въ пользу собственной отмѣны, въ пользу наслѣдственной монархіи и т. п.? Въ свое время, вы­ ступая противъ Дроза, Бланки говорилъ, что республика — выше всеобщаго голосованія; а Прудонъ, идя дальше Бланки, утверікдалъ, что Революція — выше Республики. Но эти «декреты» политиковъ-философовъ не разрѣшаютъ противо­ речия въ принципѣ демократическаго легитимизма. Тутъ дѣло не только въ идеалѣ демократіи. В с я к і й идеалъ, который, стремясь къ совершенству, формулируешь абсолютныя требованія, не можетъ не заключать въ себѣ противорѣчій. Такъ формула высшаго соціальнаго идеала пыта­ ется примирить равенство и свободу въ солидарности. Но абсолютная свобода, исключая изъ соціальной жизни всякое принужденіе, означаетъ отрицаніе солидарности и эгалита­ ризма. Абсолютное равенство предполагаетъ безпощадную регламентацію, несовмѣстимую съ свободою. Принципъ суве­ ренитета большинства, въ своемъ крайнемъ развитіи, ведетъ къ коллективному деспотизму, противорѣчащему правамъ индивидуумовъ и меньшинствъ. Индивидуализмъ, какъ принципъ абсолютнаго признанія правъ индивидуума, про­ тиворечить всякой солидарности и всѣмъ прийципамъ не только эгалитаризма, но и самой свободы. Признаніе права меньшинствъ въ его крайнемъ выраженіи ведетъ съ одной стороны къ крушенію политическаго принципа большинства, къ дезорганизации демократической государственности, къ іерархіи территоріальныхъ, національныхъ и профессіональныхъ обособленій и сепаратизмовъ, а съ другой стороны.къ numerus elausuSj к ъ процентной нормѣ не только въ поли­ тической, но и въ культурной и хозяйственной жизни. Вспомнимъ, нанримѣръ, войну между'южными и сѣверными шта­ тами или споръ о «самоопредѣленіи» Ирландіи въ Великобританіи и о «самоопредѣленіи» Ульстера въ самой Ирландіи. Вспомнимъ, какъ права меньшинствъ и пропорціональное представительство истолковывались въ одной изъ «лимитрофныхъ» странъ, какъ право евреевъ лишь на пропорціональное участіе въ тѣхъ или другихъ профессіяхъ или въ отправленіи тѣхъ или другихъ должностей . . . Аналогичный, но еще болѣе острыя антиноміи возникали въ соціалистическихъ доктринахъ, въ той мѣрѣ, въ какой онѣ доводили до крайняго развитая въ себѣ принципы, несовмѣстимые въ ихъ абсолютной формулировкѣ. Въ этомъ обстоя­ т е л ь с т в заключается источникъ превращеній сенъ-симонизма, мистическихъ атрибутовъ фурьеризма, нротиворѣчій Прудона, противорѣчій и метаморфозъ марксизма, противорѣчій анархизма, противорѣчій революціоннаго синдика­ лизма. Противорѣчія объясняются условіями формированія

-

31

ш

идеала и возможными, антиноміями, поражающими идеалъ, въ случаѣ неудовлетворительнаго синтеза входящихъ въ его ■содержаніе требованій. Синтезъ невозможенъ безъ п р им и р е н і я — въ данномъ случаѣ примиренія свободы съ равенствомъ. Прнмнреніе означаетъ к о м п р о м и с с ъ . Это неизбѣжно, покамѣстъ несовершенна человѣческая природа. «Но это неизбѣжно, какъ неизбѣжны многія несовершенства. Самыя лучшія машины обладаютъ неизбѣжными дефектами. Самыя лучшія карты не могутъ точно воспроизвести ша­ ровой или эллипсоидальной поверхности земли. Это дока­ зывается математикою и механикою. Соціальная механика не можетъ быть исключеніемъ изъ общаго правила: она требуетъ в о з м о ж н о болыпаго совершенства, в о з м о ж н о -бодѣе полной свободы, в о з м о ж н о меныпаго принужденія, в о з м о ж н о лучшихъ формъ солидарности».* Въ плоскости политическихъ отношеній, наибблѣе совершеннымъ, или наименѣе несовершеннымъ йдеаломъ явля­ ется демократія. Е я неизбѣжные недостатки и неизбѣжныя .антиномін — неизбѣжный результатъ недостатковъ и антйномій природы человѣка, какъ содіальнаго существа. Но по­ скольку природа че'ловѣка совершенствуется сознаТельнымъ воспитаніемъ, совершенствуется и демократія. Сознательно или инстинктивно, человѣчество стремилось къ демократіи, какъ къ одному изъ самыхъ свѣтлыхъ своихъ идеаловъ. Величайшіе подвиги, величайшіе акты самоотверженія были совершены во имя этого идеала. Человѣчество клеймило дѣянія тираніи и хранило въ благодарной памяти имена героевъ и мучениковъ. дѣла-демократия. Свобода была куплена дорогою цѣною. Безчисленныя жертвы были принесены ради завоеванія и сохраненія демократіи. Сокровище демократіи надо беречь и лелѣять. Легче потерять, чѣмъ обрѣсти. Но для этого необходимо шествовать по пути демократіи прямо впередъ, не отступая ни направо, ни налѣво. М алей­ шее отступленіе вправо или влѣво, при условіяхъ недостаточнаго демократическаго воспитанія массъ и даже руководи-* телей, открываетъ или обостряетъ кризисъ демократий, чре­ ватый перспективами атавизма и возврата къ политическому варварству. Устойчивая демократія должна быть крѣпкого и созна­ тельною. Она должна обладать волею и силами для возмож­ ной борьбы съ враждебными стихіями. Сильная демократія не знаетъ пощады по отношенію къ своимъ врагамъ и къ своимъ собственнымъ порокамъ. Она не знаетъ донъ-кихот*) Ю. Делевскій, Противорѣчія Прудона,Русское Богатство (май н іюнь 1912 г.), іюнь 1912, стр. 140.

- 32 ства и мягкодушія, ведущаго на путь страданій и гибели. Она не уподобляется Катону младшему, о которомъ Цицеронъ нисалъ: «Онъ ведегь себя такъ, какъ если бы онъ ж иль въ идеальной республикѣ Платона, а не въ грязи Ромула»... Демократія должна оживить и сохранить энтузіазмъ своихъ юныхъ дней. Она должна, живя и развиваясь, хранить вѣру въ себя и сознаніе своей собственной цѣнности. Она не должна допустить того, чтобы ее осознали лишь въ пору несчастій, подобно тому какъ атмосферу свободы и свѣта мы начннаемъ цѣнить, лишь попавъ въ темницу. Да станетъ демократія культомъ, да горитъ вѣчный огонь въ ея храмѣ!. Ю. Д е л е в с к і й .

ІЛ. в. в и ш н я к ъ

ПРОБЛЕМА ПРАВЪ МЕНЫПИНСТВЪ

ПРОБЛЕМА ПРЛВЪ МЕНЬШИНСТВЪ

Заканчивая въ 1898 г. свой этюдъ «Das Reeht der Minoritaten», Георгъ Еллинекъ писалъ: «Вѣчная борьба между властью (imperium) и свободой (libertas) будетъ продолжаться и въ ’демократическомъ обществѣ XX столѣтія. Плотины, которыя еще стоять на пути всемогущей волѣ большинства, •будутъ, по всей вѣроятности, разрушены. Но тогда для культурнаго человѣчества наступить страшный кризисъ». Елли­ некъ отказывался отвѣчать, — какъ разрѣшится кризисъ, Онъ выражалъ лишь свою «надежду» и «вѣру», что «обще­ ство, въ кондѣ концовъ, найдетъ и осуществить то, что одно лишь въ состояній схранйгь его отъ духовнаго и нравсіъеняаго измельчанія и одичанія: признаніе права меньшинствъ». На рубежѣ 19-го и 20-го столѣтій признаніе правъ мень­ шинствъ оставалось еще въ области чаемаго и желаемаго, —служило заданіемъ для будущаго. Самый интересъ, проя­ вленный Еллинекомъ къ проблемѣ права меньшинствъ, — былъ необычеігь. Его работа — одна изъ весьма немногихъ существующихъ въ юридической литературѣ на это • тему, сохраняя печать своего времени, обнаруживала исключитель­ ное «чувство дѣйствительности» автора. За послѣдующія два десятилѣтія, вмѣстѣ съ разрушеніемъ «плотинъ», стоявшихъ на пути волѣ большинства, въ процессѣ еще неизжитаго человѣчествомъ «страшнаго кри­ зиса», — право меньшинствъ изъ міра идей, надеждъ и вѣрованій успѣло претвориться въ реальную жизнь. Правда, практическое осуществленіе оказалось весьма несовершеянымъ—одностороннимъ и неполнымъ, случайнымъ и неустойчивымъ. Тѣмъ не менѣе первые, наиболѣе трудные шаги въ ■этой области уже сдѣланы.

- 36 Идея правового признанія меньшинствъ — идея новѣйшаго происхождения. Средніе вѣка не придавали значенія вопросу о численныхъ соотношеніяхъ группъ, ихъ инте­ ресовъ и мнѣній. Проникавшія и опредѣлявшія всю жизнь средневѣковья религіозныя воззрѣнія органически были чужды преклоненію передъ численнымъ превосходствомъ или мнѣніемъ большинства. Съ религіозной точки зрѣнія одинъ избранный или праведный имѣлъ и имѣетъ гораздо большій вѣсъ и значеніе, нежели тысячи отверженныхъ или грѣшниковъ. Въ средніе вѣка голоса взвѣшивались, а не со­ считывались. И на этихъ вѣсахъ голосъ короля «божьей ми­ лостью», короля, который «держитъ свое королевство только по милости Бога и меча» («пе tient son royaume que de Dieu et de son ёрёе») или голосъ священника-намѣстника Христа, Его именемъ «держащаго» престолъ и мечъ духовный, — вѣсили, конечно, гораздо больше, нежели голосъ народа, паствы или даже всего «тѣла Христова» — Церкви. Въ сословныхъ собраніяхъ рѣшающая роль оставалась за большей силой, а не за болыпимъ числомъ: одерживала верхъ pars sanior а не — pars major. Правотворящимъ факторомъ новаго времени явилась и д е я б о л ьш и н с тв а . Ею, какъ тараномъ, пользовались для сокрушенія феодальной идеологіи и «тиранническихъ правительствъ». И въ теологической, и въ свѣтской литературѣ новое время возвращаешь власть народу. Народъ провозгла­ шается «дарителемъ власти», ея носителемъ и источникомъ. Сословныя привилегіи и старый порядокъ отождествляются съ узурпаціей и деспотизмомъ меньшинствъ. ІІаоборотъ, права цілаго, суверенитетъ народа отождествляется и сли­ вается съ верховенствомъ большинства. «При опредѣленіи общей воли, какъ неизмѣннаго элемента частныхъ воЛь, естественно предположить, — говорить Ж.-Ж. Руссо, — что она будетъ правильнѣе понята бодынинствомъ» (См. «Обще­ ственный Договоръ» кн. IV, гл. Ц). «Суверенная власть не можетъ имѣть интереса противоположнаго ихъ (частныхъ лицъ) интересу; вслѣдствіе этого она не нуждается въ гарантіяхъ по отношенію къ подданнымъ; невозможно, чтобы органъ захотѣлъ вредить своимъ членамъ» (кн. I, гл. УП). Мирабо видѣлъ въ «этомъ простомъ и прекрасномъ законѣ большинства» — «нравственное я» общества и государства, его существо. Соотвѣтственно съ этимъ меньшинство пред­ ставлялось другому оратору Конституанты Ретивъ де-ляБретбнъ — «виновнымъ всегда, даже когда морально оно право» (La minority est toujours coupable eUt- elle raison morallement.) Въ вѣкъ Руссо меньшинство — простая совокупность частныхъ воль или лицъ, другъ съ другомъ ничѣмъ не свя-

т 37

-

занныхъ, кроме какъ случайной о ш и б к о й въ опредѣленіи «общей воли». Меньшинство обязано безусдовньшъ подчиненіемъ «общей волѣ» потому, что оно само участвуетъ, по Руссо, въ ея образованіи,) и если фактически расходится съ большинствомъ, то только по случайности: оно «ошиблось и приняло за общую волю то, что на самомъ дѣлѣ ею не было» («Общественный Договоръ» кн. IV, гл. II). Руссо настаиваетъ на томъ, что «для полнаго проявленія общей воли важно, чтобы не было частныхъ союзовъ въ государствѣ и чтобы каждый гражданинъ голосовалъ, слѣдуя лишь своимъ убѣжденіямъ» (кн. II, гл. III). Это отрицательное отношеніе къ «частнымъ союзамъ» и страхъ передъ «корпоративнымъ духомъ» («l’esprit de corps») — характерная черта «принциповъ 89 года». И декларація правъ человѣка и гражданина остается только вѣрной этимъ принципамъ,. когда обходить молчаніемъ и не включаетъ въ каталогъ «естественныхъ и неотчуждаемыхъ правъ человѣка», охрана коихъ составляетъ «цѣлъ всякаго политическаго общества», — ни свободы собраній, ни права союзовъ. Средневѣковье съ его деспотизмомъ привилегированныхъ меньшинствъ во имя совбожденія человека породило идею народоправства и права большинства. Новое время, принеся формальное признаніе прав^ численнаго большинства, не только не освободило человека отъ деспотизма, но даже не всюду поставило деспотизмъ большинства на мѣсто былого деспотизма меньшинства. Еще Дж. От. Милль, въ трактатѣ «О свободѣ», отмѣчалъ, что «народная воля на практикѣ пред­ ставляете собою волю болѣб многочисленной или болѣе д е я ­ тельной части, волю большинства или тѣхъ, кому удается заставить признать себя за большинство». Жизнь наглядно, можно сказать, съ математической точностью свидетель­ ствуете о томъ, что именно последняя категорія — «те, кому удается заставить признать себя за большинство» — чаще всего и выдаютъ свою волю за волю народную. Достаточно указать, что почти во всякомъ представительномъ собраніи, гдё не применяется та или иная пропорціоналъиая система выборовъ, — количество избирателей, представленныхъ въ собраніи, м е н ь ш е числа избирателей, въ собраніи непредставленныхъ. И парламенте, даже республиканскій, представляете собою, какъ правило, не большинство націи, а меньшинство избирательная) корпуса, то-есть ч а с т и націи. Еще меньшей частью націи постановляются законодательный решенія. И такая, напримеръ, мера, какъ отдѣленіе церкви отъ государства во .Франціи, была вотиро­ вана 3 іюля 1905 года 341 депутатомъ, составившись боль­ шинство въ палатѣ, но не представлявшимъ ни большинства избирателей (2 647 315 избирателей изъ избирательнаго кор-

- 38 — куса въ 10 967 ООО человѣкъ), ни большинства французской тгя.ттіи (достигавшей, по переписи 1906 года, общаго числа вь 38 844 653 человѣкъ). Естественно, послѣ этого, негодующее восклицаніе Дюги: «еще осмѣливаются говорить, что во фран­ цузской республикѣ законы являются дѣломъ большинства страны». Не надо думать, что при п р я и о м ъ народномъ законодательствѣ обезпечено торжество волѣ большинства. Референдумъ — какъ и пропорціональное представительство, съ другой стороны, — создаетъ болѣе благопріятную обстановку для проявленія воли большинства. Но фактически эта воз­ можность очень рѣдко реализуется. По вычисленіямъ Курти, за время съ 1874 по 1897 гг. швейцарскій референдумъ только разъ привлекъ къ голосованію 80 °/о правоспособныхъ гражданъ; обыкновенно оно не превышало 70%, а иногда опус­ калось даже до 40,4 %. Принимая во вниманіе «неправоспо­ собность» женской половины швейцарскаго населенія, — можно съ рѣшительностью утверждать, что въ условіяхъ 19-го вѣка даже примѣненіе прямого народнаго голосовапія отнюдь не всегда означало выраженіе народной воли чрезъ волю большинства. Было бы заблужденіемъ, однако, полагать, что проблема правъ меньшинствъ покрывается задачей организаціи справедливаго избирательнаго прав*. Она шире, глубже и слож­ нее задачи расширенія предѣловъ избирательнаго корпуса и смягченія или ограниченія абсолютной власти избиратель­ наго или парламентскаго большинства. Самая постановка проблемы правъ меньшинствъ совершенно иная. Только съ весьма условной и совершенно формальной точки зрѣнія можно говорить объ индивидѣ, какъ о менынинствѣ. Съ тою же самой оговоркой объ условности можетъ идти рѣчь и о меньшинствѣ, «заставляющемъ признать» себя за большин­ ство или являющемся болыпинствомъ въ будущемъ. Традиціей естественно-правовой доктрины и пореволюціоннаго законодательства 18-го и 19-го вѣковъ стало противоиоставленіе индивида — государству, личности — обще­ ству. Къ антагонизму между интересами и правами отдѣльнаго индивида и правами и интересами коллектива стали сводить всю множественную пестроту существующихъ въ об­ щежитии противорѣчій. Естественно, въ такихъ условіяхъ, что и право меньшинствъ не получало признанія въ качествѣ с а м о с т о я т е л ь н а г о права. Американцы, по свидѣтельству Еллинека, и понынѣ разсматриваютъ декларацію правъ какъ вполнѣ дѣйствительную защиту всякаго мень­ шинства (См. Die Erklarung der Menschen und Biirgerreehte. 1904 стр. 28). H не только американцы... Можно назвать самого же Еллинека и солидарнаго съ нимъ въ этомъ пунктѣ рус-

- 39 екаго учепаго П. й . Новгороддева какъ примѣръ того, что этотъ взглядъ не чуждъ и нынѣшей эпохѣ: «если противопоставляютъ власти большинства право меньшинства, то подъ этимъ правомъ въ сущности слѣдуетъ разумѣть право лич­ ности». (Ом. П. Н о в г о р о д д е в ъ : «Кризисъ современнаго правосознанія» — М. 1909. — Стр. 236). Оъ другой стороны, когда право меньшинствъ и не сводится къ праву личности, его возводятъ въ право большинства въ потенціи. Тотъ же Еллинекъ считаетъ «высшимъ правомъ» меньшинства его возможность «превратиться въ большинство». Соотвѣтственно съ общимъ сближеніемъ правь мень­ шинствъ съ правами индивида стали конструировать и со­ держание правь меньшинствъ. Какъ права и свободы, кото­ рыми надѣляли индивида различный деклараціи й основные, конституціонные законы, носили негативный характеръ — ограничивали и суживали сферу правъ и власти цѣлаго, кол­ лектива, — такъ и за меньшинствами, поскольку ихъ при­ знавали политическая доктрина или учержденія, — утверж­ дались не ноложительныя, творческія полномочия, а задерживающія и противоборствующая. З а меньшинствами при­ знавали право въ извѣстныхъ случаяхъ препятствовать, «мѣшать» волѣ недостаточно сильнаго или случайнаго боль­ шинства. Такое именно истолкованіе придавалось установленію особыхъ нормъ для измѣненія конституціи, требованію квалифицированнаго большинства голосовъ, соблюденію осо­ быхъ сроковъ и т. п., встрѣчающихся въ рядѣ за­ конодательства Тотъ же смыолъ — разрушеяія чужого, помѣхи другимъ, а не творческой самодѣятельности — имѣли и оба проекта признанія правъ меньшинствъ, которые въ разное время по разнымъ поводамъ, но одинаково въ цѣляхъ противодѣйствія «тиранническому рѣшенію численньшъ болыпинствомъ» вы­ двинули Кальгунъ въ Америкѣ и Генри Мэнъ въ Англіи. И защищаемое Кальгуномъ право односторонней «нуллификацій» общаго соглашенія и выхода («сецессіи») меньшин­ ства (отдѣльнаго штата) изъ насилующаго его волю коллек­ тива (Союза Штатовъ); и остаиваемое Мэномъ признаніе за парламентскимъ меныпинствомъ права на обструкцію противъ пролагающаго себѣ путь къ тираніи парламентскаго большин­ ства, — въ равной мѣрѣ имѣли назначеніе сдержать и затор­ мозить волю большинства, а не надѣлить положительными правами меньшинство. Своеобразіе современной постановки проблемы заклю­ чается въ томъ, что п р а в а м е н ь ш и н с т в ъ н е р а з с м а т р и в а ю т с я ни к а к ъ р е ф л е к с ъ п р а в ъ б о л ь ­ шинства, ни к а к ъ прои зводн ое отъ правъ индивида, а являю тся совершенно само-

-4 0 с т о я т е д ь н ы м ъ в и д о м ъ п р а в а . По своему объекту будучи почтя столь же разнообразными какъ и права индивида, нрава меныпинствъ по своему субъекту раздѣляютъ общія свойства юридическихъ лицъ публичнаго права, ближайшимъ образомъ именуемыхъ к о р п о р а ц і я м и . Права меньшинствъ не растворимы въ правахъ индивида или цѣлаго, какъ и въ правахъ меныпинствъ не растворимы ни права большинства (цѣлаго), ни права индивида. Права меньшинствъ смягчаютъ извѣчные антагонизмы, возника­ ющие между личностью и обществомъ, входя въ эти кон­ фликты третьей заинтересованной стороной. Индивидъ въ такой постановкѣ оказывается уже не лицомъ къ лицу съ государствомъ — Левіаѳаномъ, а нротивостоитъ ему объеди­ ненный съ другими по признаку взаимной солидарности, или сходства интерееовъ и переживаній. Свободное объединеніе взамѣнъ принудительнаго закрѣпощенія отличаетъ ассоціацію и публично-правовыя корпораціи новаго времени отъ старыхъ цеховъ, сословій и чиновъ. Вѣрно, что еще Аристо­ тель зналъ, что человѣкъ существо общественное. Но что степень «человѣчности» опредѣлается мѣрой его «обществен­ ности», — это утвержденіе уже новѣйшаго времени: „L’individu est d’autant plus homme qu’il est plus socialist, je veux dire, qu’il fait partie de plus de groupes sociaux" — индивидъ тѣмъ больше человѣкъ, — чѣмъ большаго числа общественныхъ группъ онъ является частью, — пишетъ современный государствовѣдъ. . (Ом. Leon Duguit „Le droit soeial, le droit mdividuell et la transformation de Г 6tat (Paris 1908 p. 32). Если аналогичный. по смыслу указанія можно встрѣтить и j болѣе раннихъ авторовъ: даже у Гегеля „Philosophie des Eechts"), Гирке, Зиммеля, идеологовъ французскаго синдикализма и т. п., — то до конца XIX и даже въ начале текущаго столѣтія, они не выходили за предѣлы чисто случайныхъ, попутныхъ и весьма общихъ яитературныхъ замѣчаній. Современное общежитіе пересѣкается одновременно во многихъ плоскостяхъ горизонтально и вертикально, сѣченіями продольными и поперечными. Группировкамъ, связаннымъ общностью, или солидарностью интерееовъ и цѣлей, противостоять антагонистическія группы съ интересами и переживаніями противоречивыми и противоположными. Соот­ ветственно съ этимъ и прежняя проблема правъ м е н ь ­ шинства какъ правъ индивида, противостоящаго целому, большинству, — ны не претворилась въ проб­ лему правъ м е н ь ш и н с т в ъ : политическихъ, территорріальныхъ, національныхъ, расовыхъ, религіозныхъ, языковыхъ, профессіональныхъ, классовыхъ и т. д. Некоторый права однихъ меньшинствъ осложняются

- 41 правами другихъ, какъ существование однихъ группъ — существоваиіемъ рядовъ другихъ группъ или подгруппъ. Такъ, права національныхъ меньшинствъ иногда не совпадаютъ съ правами расовыхъ и религіозныхъ; профессіональныя меньшинства пересѣкаются территоріальными; территоріальныя — національными и классовыми; нолитическія распадаются на меньшинства парламентскія, внѣпарламентскія, партійныя и т. д. Изъ всѣхъ этихъ видовъ на долю, такъ называемыхъ, національныхъ меньшинствъ выпала тяжелая миссія быть піонеромъ въ дѣлѣ утвержденія положенія о томъ, что права меньшинствъ требуютъ своего признанія не только въ качествѣ отвлеченной академической проблемы, но и въ качествѣ жгучаго и непреложнаго факта действительности. Изъ всѣхъ видовъ меньшинствъ меньшинства національныя вы­ деляются тѣмъ, что они уже получили, хотя далеко и не въ совершенной формѣ, всеобщее признаніе. Такое признаніе вы­ ражено и во внутригосударственномъ правѣ и въ международноправовыхъ актахъ. Это заставляетъ удѣлить особое вниманіе правамъ меньшинствъ національныхъ. И. Признаніе правъ національныхъ меньшинствъ ведетъ свое происхожденіе отъ охраны правъ подданныхъ и единовѣрцевъ, пребывающихъ въчужихъ, обыкновенно менѣе культурныхъ странахъ. Исторически раньше другихъ получили юридическое признаніё Интересы лицъ, принадлежівшихъ къ католической религіи. Вмѣстѣ съ свободой исповѣданія христіанамъ-католикамъ были обезпечены личная безопасность и возможность торговли съ нехристіанскимъ большинствомъ туземнаго населенія. Во время пребыванія Карла Великаго на Ближнемъ Во­ стоке ему удалось добиться у Гарунъ аль Рашида спеціальныхъ мѣръ охраны интересовъ своихъ подданныхъ. Анало­ гичные факты имѣли мѣсто и на Дальнемъ Востокѣ. Уже въ XIII вѣкѣ папство заключаетъ договоры объ охранѣ католическихъ миссій съ монгольскими царьками. Въ послѣдующемъ развитіи такія спеціальныя гарантіи подданныхъ болѣе или менѣе значительныхъ христіансішхъ государствъ составили содержаніе, такъ называемыхъ, к а п и т у л я ц і й , удержавшихся до нашихъ дней. Оснабрюкскій договоръ 1648 г., ноложившій конецъ трид­ цатилетней войне, впервые уравнялъ въ правахъ като­ лическое большинство Западной Европы съ ея протестанскимъ меньшинствомъ. И лишь въ X IX в е к е —

- 42 въ документѣ 1814 года о признаніи Великобританіей, Россіей, Пруссіей и Австріей возсоединенія Бельгіи съ Голландией — мы встрѣчаемъ впервые признаніе религіознаго равноправія за всѣми меньшинствами, неза­ висимо отъ принадлежности къ тому или иному культу или исповѣданію. Вѣнскій Конгрессъ снова суживаетъ ѳтр признаніе христианскими исповѣданіями, вводя спеціальный абзацъ объ «улучшеніи гражданскаго состоянія нсповѣдующихъ іудейскую вѣру» (Ст. XVI Приложенія IX къ «Акту о федеративномъ устройствѣ Германіи»). Лондонская Конфескаго, чрезъ нормы религіозной терпимости впервые какъ бы дентъ въ отношеніи къ вновь образующимся и признаваемымъ въ международномъ порядкѣ государствамъ: полная религіозная свобода должна быть предоставлена всѣмъ жителямъ безъ изъятія, а пользованіе правами, гражданскими или политическими, не можетъ находиться въ зависимости отъ исповѣданія. (Протоколъ №3 отъ 3 февраля 1830 г.). Въ актахъ 1856 г., въ особенности, въ Протоколѣ 11 февраля, регулировавшемъ положеніе княжествъ МолдавсКаго и Валашскаго, чрезъ нормы религіозной терпимости впервые какъ бы проступаетъ моментъ національный. О правахъ національно-. стей, правда,, и здѣсь (въ ст. XVI и XVIII) не говорится тек­ стуально; но за то здѣсь нѣтъ и традиціонной ссылки на «ра­ совый и религіозныя основанія» — «raison de la race et de de religion.» Реакціонный по составу своихъ творцовъ и вдохновите­ лей берлинскій трактатъ 1878 г. возвращается къ прежней, узкой точкѣ зрѣнія — религіозной терпимости. Рнъ не идетъ дальше? нризнанія того, что р'азлзтае рблйгхозныхъ вѣрованій и исповѣданій не можетъ быть кому-либо противо­ поставлено какъ мотивъ для ограниченія въ правахъ или для исключенія отъ пользованія правами — сотюе ш motif d’exclusion ou d’incapacitg. (Ст. V, XXVII, XXXV и ХЫѴ). Да и этого удалось добиться лишь благодаря исключительной настойчивости перваго уполномоченнаго Франціи Ваддингтона, которому оказывали самое рѣзкое противодѣйствіе кн. Горчаковъ и гр. Ш уваловъ. Обозрѣвая наиболѣе значительные акты, направленные на защиту религіозныхъ и расовыхъ изрѣдка и языковыхъ — меньшинствъ, необходимо констатировать, что на протяженіи всей исторіи, до 19-го вѣка включительно, даже тѣ, которые защищали принципы права и свободы, понимали права меньшинствъ весьма узко. Они отстаивали равенство въ правахъ для лицъ, неорганизованныхъ въ единство. Они были весьма далеки отъ мысли признать права того или дру­ гого меньшинства, какъ такового, какъ коллективной еди­ ницы. И въ полномъ соотвѣтствіи съ такимъ взгядомъ не въ

- 43 меньшинствахъ видѣли носителей или субъектовъ правъ, да­ же не въ индивидахь, составляющихъ эти меньшинства, — а въ тѣхъ державахъ и правительствахъ, который подписы­ вали международным соглашенія. Права, устанавливаемый въ пользу третьихъ лицъ — меньшинствъ, — до XIX вѣка включительно находили свое начало и конецъ, источникъ и гарантію въ волѣ и усмотрѣніи великихъ державъ-покровительницъ. Если актамъ дипломатическихъканцелярій противопоста­ вить идеологію наиболѣе радикальнаго отрицанія и этой ди­ пломатии, и всего существующая, политическаго и общественнаго, строя, — идеологію социализма, то и тамъ на протяженіи всего 19 вѣка не найти отчетливаго нризнанія и последова­ тельной защиты правъ меньшинствъ. Конечно, права религіозной свободы здѣсь никогда не возбуждали сомнѣній. Свобода религій — частнаго дѣла (,,Privatsache“) вѣрующихъ — разсматривалась и здесь лишь какъ одно изъ многихъ проявленій личной свободы. Права человѣка и гражданина покрывали собой устраненіе всѣхъ ограниченій, связанныхъ съ религіей, расой, національностью или языкомъ. З а весь этотъ наиболее бурный періодъ развитія соціалистическаго движенія, періодъ наибо­ лее пышнаго расцвѣта его интеллектуальныхъ и моральныхъ силъ, далеко не всегда можно было обнаружить отчетливое сознаніе даже того, казалось, элементарнаго положенія, что противорѣчіями классовыми не исчерпываются безъ остатка всѣ противорѣчія интерееовъ и правъ большинства и мень­ шинства,^. . Первый Интернаціоналъ подчинялъ признаки государ­ ственности и территоріи признаку языка. Обращаясь со своей пропагандой къ пролетаріату различныхъ странъ, онъ организовывалъ его применительно къ различіямъ языка. Организаціонно «Вееобщій немецкій рабочій съѣздъ» въ Нью іорке и немецкая секція въ Санъ-Франциско подчиня­ лись «Центральному Комитету нЬмецкаго языка», пребывав­ шему въ Женеве. И Первый Йнтернаціоналъ, образовавшійся какъ Конфедерація языковъ, и Второй, организовавшійся по національно - территоріальному признаку государства, на протяженіи всего XIX века оставались въ стороне отъ проб­ лемы правъ меньшинствъ. Ихъ практическая забота состояла въ борьбе противъ і і р и в и л е г і й меньшинствъ, въ завоеваніи правъ въ пользу и для большинства. Естественно, что и теоретическія изысканія определялись тЬмъ же интересомъ къ охране правъ большинства. Ни одна изъ соціалистическихъ программъ, составленныхъ даже въ девяностыхъ годахъ прошлаго столетія — отъ «классической» .эрфуртской 1891 г. до генуэзской (1892 г.), брюссельской (1893), венской

- 44 (1892) и т. д. — не содержитъ въ себѣ ни спеціальнаго ана­ лиза соотношеній надіональнаго большинства и меньшинствъ, ни какихъ-либо практическихъ требованій въ этой области. Только на самомъ исходѣ девятнадцатаго столѣтія произошелъ радикальный сдвигъ социалистической идеологіи въ этомъ пунктѣ. Этоть сдвигъ оплодоворилъ судьбы не только соціалистической ндеологіи и движенія. Онъ оказалъ вліяніе на об­ щее развитіе человѣческой мысли и воли. Это событіе дати­ руется сентябремъ 1899 г., когда австрійская соціалъ-демократія собралась на брюннскій нартейтагъ. Принятая въ Брюннѣ программа по своей формѣ весьма слабо передаетъ смыслъ происшедшей перемѣны. Нѣкоторыя изъ ея положеній подсказаны исключительно мѣстными условіями феодально-отсталаго государства, не перестававшаго быть ареной внутри-національныхъ раздоровъ. Брюннская программа обходила молчаніемъ вопросъ о с о д е р ж-а я і и правъ меньшинствъ и о способѣ ихъ з а щ и т ы . Тѣмъ не ме­ н ее она вносила цѣлый переворотъ не только психологическій, но и принципіальный, методологическій — въ прежнюю постановку вопроса дипломатическими канцеляріями и воль­ нолюбивыми соціалистами: либеральная охрана меньшинствъ отъ посягательствъ извнѣ замѣнялась положительнымъ признаніемъ за меньшинствами извѣстныхъ полномочій. «Олово «охрана» — говорилъ въ заключительной рѣчи докладчикъ на съѣздѣ Зелигеръ — не совсѣмъ охватываеть то, что національнымъ меньшинствамъ должно быть предоставлено. Не въ томъ только дѣло, чтобы культурное развитіе національнаго меньшинства оградить отъ помѣхъ со'стороны большин­ ства, — надо позаботиться и о томъ, чтобы этому меныпин ству были предоставлены также извѣстныя права». Брюннская программа давала положительное признаніе правъ меньшинствъ въ самой общей формѣ. Его необходимо было заполнить конкретнымъ содержаніемъ. Это не замед­ лили сдѣлать вдохновители и апологеты новой постановки проблемы меньшинствъ въ Австріи. Среди нихъ въ первую очередь — руководители журнала „Akademiker", издававшагося въ Прагѣ юго-славянской соціалъ-демократіей; затѣмъ Реннеръ — 1первый премьеръ-министръ пореволюціонной Австріи, писавшій подъ псевдонимомъ «Синоптикусъ» и «Рудольфъ Шпрингеръ»; и нынѣшній лидеръ австрійской еоціалъ-демократии — Отто Бауэръ. Въ своемъ обширномъ трудѣ «Національный вопросъ и соціалъ-демократія» О. Бауэръ приходить къ выводу о томъ, что «національныя меньшинства внутри каждой самоуправляющейся области должны быть конституированы, какъ публично-правовыя корпорация».

- 45 Юридическая формулировка открывала возможность для будущаго распространить ее съ меньшинствъ національныхъ на меньшинства и другого рода. Та же формулировка, которая была придана обезпеченію правъ національныхъ меньшинствъ, — принципъ такъ называемой, національноперсональной автономіи, — получила широкое признаніе и за предѣлами соціалистической среды. Переступивъ границы Австріи, она получила весьма быстрое распространеніе, осо­ бенно, въ сложныхъ государствахъ многоплеменнаго и разноязычнаго состава и, въ частности — въ Росеіи. Еще въ 1907 г. Конференція національныхъ соціалистическихъ партій Россій, въ которой приняли участіе, помимо партіи соціалистовъ-революціонеровъ, бывшей иниціаторшей Конференціи, — представители соціалистическихъ партій: польской (въ числѣ делегатовъ былъ и нынѣшній «начальникъ государства» — I. Пилсудскій), бѣлорусской, еврейской, грузинской (соціалисты-федералисты) и армянской (дашнакцутюнъ), — отмѣтила «всю важность вопроса о необходимости созданія экстерриторіальныхъ національныхъ союзовъ пуб­ лично-правового характера въ дѣлѣ разрѣшенія національнаго вопроса именно въ Россіи, представляющей такое разнообразіе переплетающихся національныхъ элементовъ». Конференція не могла полностью преодолѣть власти прежнихъ догматовъ и традицій и признала у с л о в н о е значеніе за обезпеченіемъ правъ національныхъ меньшинствъ: — лишь «поскольку тѣ или другія мѣры, направленный въ защиту составляющихъ меньшинство національностей, не противорѣчатъ интересамъ классовой борьбы». Соотвѣтственно съ этимъ Конферёщія полагала, что вопрось объ экстерриторіальномъ характерѣ національныхъ союзовъ «не вполнѣ еще вышелъ изъ области дискуссій». Изъ сферы отвлеченныхъ дискуссій этотъ вопрось былъ выведенъ міровой войной и революціями, вспыхнув­ шими въ Россіи, Австріи, Венгріи, Германіи. Войны и рево­ люции перемѣстили проблему внутригосударственнаго нризнанія правъ національныхъ меньшинствъ въ область практическаго ея разрѣшенія актами международнаго права. Ш. Въ грозѣ и бурѣ мартовской революціи былъ возвѣщенъ иіру принципъ свободнаго самоопредѣленія народовъ, легшій позднѣе въ основаніе 14 пунктовъ Вильсона и весьма несо­ вершенно реализованный Мирной Конфернціей. Надо, однако, признать, что если Конференція Мира, въ концѣ концовъ, не оправдала ни войны, ни тѣхъ надеждь,

-

46

Щ

которыя возлагали на миръ нослѣ войны, — это произошло не только въ силу личпыхъ дефектовъ руководителей и организаторовъ Конференціи. Надо признать и объективную не­ возможность примирить противоположные интересы всѣхъ и каждаго, ставившихъ свои цѣли и домогательства выше общихъ задачъ мира. К ъ всемогущей, какъ тогда казалось, Конференции мира съ первыхъ же дней ея существованія со всѣхъ сторонъ потянулись безчисленныя ходатайства, представленія, меморандумы, записки, ноты. Различнаго рода, истцы и отвѣтчики, индивидуально и коллективно, домога­ лись удовлетворенія своихъ претензій въ ущербъ претензіямъ другихъ относительно расширенія своихъ, умаленія чужихь территорій, возмѣщенія убытковъ, признанія независимости и т. д. За единичнымъ исключеніемъ ни одно домогательство, исходило ли оно отъ великихъ или малыхъ державъ, оть державныхъ или угнетенныхъ народовъ, не возвысилось до того, чтобы защищая свои интересы и права, въ то же время не презрѣть чужихъ. йсключеніе, вызванное специфическимъ положеніемъ истца — разсѣяннаго среди всѣхъ государствъ міра и потому одинаково заинтересованнаго въ универсальномъ утвержденіи режима права и свободы, — составилъ Меморандумъ, представленный Комитетомъ Еврейскихъ Делегацій при Конференции Мира. . Этотъ Меморандумъ ни словомъ не упоминалъ о правахъ евреевъ. Исходя изъ интерееовъ послѣднихъ, онъ выходилъ, однако, далеко за предѣлы защиты правъ только евреевъ. Въ этомъ общій, принципіальный интересъ документа. Онъ защищаете права меньшинствъ, какъ таковыхъ, , в с ѣ х ъ меньшинства .націояальныхъ," раеовыхъ, религіозныхъ, языковыхъ. Подъ непосредственнымъ и явнымъ вліяніемъ этого Меморандума были составлены и даже редактированы статьи о «Захцитѣ пр^зъ меньшинствъ», которыя составляли особые отдѣлы въ большинстве международныхъ договоровъ, заключенныхъ въ 1919 и 1920 гг. въ П ариже и его окрестностяхъ: Вер­ сале, Сенъ-Жермене, Тріаноне и Нейнъ-сюръ-сенъ. (См. М.

V i c h n i a c : « La protection des droits des Minorite^ dans les Trait6s internatioriaux 1919—1920. » Paris. Edition 3L Povolozky.) Этими договорами права меньшинствъ ставились подъ защиту Лиги Націй и ея органовъ. Судьбы правъ мень­ шинствъ, предусмотренныхъ въ договорахъ 1919 и 1920 гг., въ значительной м е р е предопределялись темъ самымъ судьбами Лиги Націй: исторіей ея созданія, внутренней организаціонной структурой, международнополитической ея зна­ чимостью. Въ томъ виде, въ какомъ права меньшинствъ получили свое международное признаніе въ актахъ 1919 и 1920 гг., въ

- 47 — значительной мѣрѣ удержанъ былъ пережитокъ стараго воззрѣнія, когда великія державы покровительницы — ньшѣ именуюіція себя «главныя союзныя и присоединившаяся к ь нимъ державы» («les Principales Puissances alliees et associ(5es») — считали своимъ моральнымъ и политическимъ долгомъ печься о своихъ сонлеменникахъ, единовѣрцахъ или собратьяхъ по языку или национальности, составляющихъ меньшинства въ другихъ, второстепенныхъ или менѣе культурныхъ государствахъ. Чтобы получить всеобщее при­ зн а к е , права меньшинствъ должны были быть включены вь кодексъ всего современнаго общежитія, независимо отъ ранга и положенія входящихъ въ это общежитіе государствъ. Фак­ тически же правами меньшинствъ оказались связаны лтппт. государства второго порядка, —* преимущественно, побежден­ ный или возсозданныя изъ распавшихся государствъ: ЧехоСловакія, Польша, Австрія, Венгрія, Болгарія, ЮгоСлавія, Румынія, Турція. Сделавшись универсальными, общеобязательными, права меньшинствъ безболѣзненно во­ шли бы и въ укладъ современной жизни. Включенныя же только въ нѣкоторые кодексы, въ порядкѣ своего рода пре­ вентивной или репрессивной мѣры въ отношеніи къ малымь и молодымъ, ненадежнымъ государствамъ, — права мень­ шинствъ оказались восприняты как ъ своеобразное публично­ правовое capitis diminutio, или ограниченіе правъ и суве­ ренитета, къ которому вынудили другихъ «главныя союзныя и присоединившаяся къ нимъ державы». Освободивъ себя отъ включенія въ свои кодексы нормъ, регулирующихъ права меньшинствъ, тѣ же «главныя союз­ ны й и присоединившаяся- къ нимъ державы» ввѣрили защиту правъ меньшинствъ не самимъ менынинствамъ, ближайшими, образомъ въ томъ заинтересованнымъ, а тому органу Лиги Націй, въ которомъ за этими державами обезпечено было пре­ имущественное положеніе. Контроль за соблюденіемъ признанныхъ нѣкоторыми государствами правъ меньшинствъ предоставленъ былъ Совету Лиги Націй. Только Советь въ которомъ «главныя союзныя и присоединившіяся къ нимъ державы» имеють большинство — пять изъ девяти местъ, если считать и Соединенные Штаты, — наделенъ юридиче­ ской возможностью «обращать вниманіе» на нарушеніе или опасность нарушенія правъ меньшинствъ. Вместо того, чтобы исходить отъ меньшинствъ, охраняющихъ свои права, акты 1919-1920 гг. исходять отъ правь Лиги Націй и входящихъ въ ея составь руководящихъ державъ. Такой режимъ в ъ п о л ь з у третьихъ лицъ, мень­ шинствъ, обрекаетъ не только эти третьи лица на пассивность, — онъ обрекаетъ на безплодіе и неудачу самый режимъ. Для того, чтобы быть жизненнымъ, всякій правопорядокъ дол-

- 48 -* женъ быть дѣйственнымъ. За меньшинствами должна была быть признана не только правоспособность въ области публичнаго права, но и д ѣ е с п о с о б н о с т ь во внутригосударственныхъ отнонтеніяхъ также, какъ и въ международнонравовыхъ. Меньшинства должны были быть поставлены не только п о д ъ контроль и охрану Совѣта и Суда Лиги Націй, — они должны были стать однимъ изъ э л е м е н т о в ъ внутригосударственнаго и международнаго порядка.. Они должны были пріобрѣсти право ipso jure самостоятельно приводить въ- движеніе въ своемъ интересѣ государственные и между­ народные органы: возбуждать жалобы и иски, поддерживать обвиненія, отвѣчать по суду, давать показанія, притязать на рядъ услугъ, словомъ, — должны были быть признаны п о л ­ номочными субъ ектам и публичнаго права, а не юридически несовершеннолѣтними или своего рода nascituri. Несовершенство и незавершенность нынѣ существующей Лиги никѣмъ не оспаривается. Наиболѣе преданные и искреніе друзья Лиги Націй особенно страстно критикуютъ ре­ альное воплощеніе идеи Лиги Надіи и ея кратковременную практику. Сколь ни различны точки зрѣнія отдѣльныхъ людей и народовъ, какъ ни рѣзко ихъ положеніе объективно, всѣ — и люди, и народы —* отчетливо знаютъ одно: они не хотятъ и не. могутъ вновь пережить ката­ строфы, которыми сопровождались и закончилась міровая война. Не мечты объ отдаленномъ будущемъ, не мистиче­ ская или утопическая «любовь къ дальнему», а самая проза­ ическая и элементарная любовь даже не къ ближнему, а къ самому себѣ толнаетъ -человѣчество къ новымъ формамъ об­ щежития, къ тому, что должно было составить смыслъ Лиги Націй. Говоря словами Ж.-Ж. Руссо въ «Тракт ,тѣ о вѣчномъ мирѣ», — «если этотъ планъ останется неосуществленнымъ, то это отнюдь не потому, что онъ химериченъ, а потому, — что люди безразсудны, и что особый видъ безумія ш§ быть разсудителънымъ среди безумцевъ». Несовершенство и незавершенность, въ частности, признанія правъ меньшинствъ уже вызвали рядъ предложеній и поправокъ, иСходящихъ какъ отъ офиціальныхъ органовъ Лиги Націй, такъ и отъ неофиціальныхъ Обществъ въ за­ щиту Лиги Націй, объединенныхъ въ Международный Со­ юзъ. На послѣднемъ Женевскомъ съѣздѣ Обществъ Лиги Націй въ іюнѣ 1921 г. принято было пожеланіе о томъ, чтобы «заключающееся въ договорахъ объ охранѣ меньшинствъ общіе принципы почитались (soient respects) во всѣхъ госу­ дарствахъ, каковы бы ни были эти государства». Было призна­ но необходимымъ теперь же уравнять в с ѣ х ъ членовъ Лиги На-

- 49 цій въ правѣ «обращать вниманіе» Совета Лиги въ случаяхъ нарушенія или опасности нарушенія правъ меньшинствъ; а чтобы сдѣлать болѣе действительными обязательства, приня­ ти я въ отношеніи къ меньшинствамъ, Съѣздъ Обществъ Лиги Націй «пригласилъ» Совѣть Лиги создать Посто­ янную комиссію для обслѣдованія и составленія докладовъ но повду жалобъ, ноступающихъ къ Лигѣ Надій о случаяхъ несоблюденія принятыхъ обязательствъ. Этой Комиссіи должно быть предоставлено право про­ изводить анкету на мѣстахъ и осуществлять полномочія, ко­ торыми ее надѣлитъ Совѣтъ Лиги. Очередное (второе) Об­ щее Собраніе Лиги Націй провело это положеніе въ жизнь: оно постановило создать при Совѣтѣ Лиги Комиссію по принятію жалобъ на несоблюденіе правъ меньшинствъ. Собрав­ шемуся въ октябрѣ 1920 г. въ Брюсселѣ Совѣту Лиги Націй былъ представленъ офиціальный докладъ о дѣйствительныхъ мѣрахъ к ъ охранѣ правь меньшинствъ. Въ этомъ до­ кументе докладчикъ Титтони доказывалъ, что за членами Лиги Націй, непредставленными въ Совете, также какъ и за самими заинтересованными меньшинствами сохраняется возможность указывать на случаи нарушенія или опасности нарушенія правъ меньшинствъ. Только этимъ действіямъ не придается ю р и д и ч е с к а г о значенія: они имеютъ характеръ «петиціи» или «простой информаціи». Критика формы, въ которую облечено признаніе правъ меньшинствъ международными актами последнихъ летъ, вышла бы, однако, за свои законные пределы, если бы со­ провождалась недооценкой существа этой регламентации, Не­ смотря на Все свои Частные дефекты, эта регламентация имеетъ громадное положительное — историческое и правовое значеніе. Здѣсь впервые формально признана самодовлею­ щ ая культурная ценность за меньшинствами расы, исповеданія, національности и языка, какъ за таковыми. Здесь, впервые въ исторіи, права отдельнаго человека и гражданина восполняются правами организованныхъ группъ, или коллективовъ. Здесь правовое признаніе выходить за пределы территоріальной замкнутости. Переступая границы государства, въ которомъ права меньшинствъ санкціонированы соответ­ ствующей суверенной властью, меньшинства попадаютъ въ сферу признанія международнаго права. Акты 1919—1920 гг. касаются справнительно узкой кате­ гории меньшинствъ. Они оставляютъ въ стороне меньшин­ ства политическія, хозяйственныя, профессіональныя. Пожа­ луй, трудно определить, какія противоречія стоили челове­ честву дороже, отняли у него больше жертвъ: хозяйственныя или религіозныя, политическія или расовыя? Во всякомъ случае, съ определенностью можно утверждать, что содер4

- 50 жаніе всей политической и экономической- борьбы, въ част­ ности, — взаимоотношенія между экономически властвующимъ меньшйнствомъ и создающимъ хозяйственную жизнь, но политически безвластнымъ болыпинствомъ, — ходъ и исходъ всѣхъ войнъ и революцій, не исключая и послѣднихъ, питались и осложнялись противоречивыми интересами національныхъ, расовыхъ, религіозныхъ и языковыхъ большинствъ и меньшинствъ. Подь этимъ угломъ зрѣнія вопросъ о признаніи національныхъ меньшинствъ и раціональная охрана ихъ правъ пріобрѣтаетъ более общій смыслъ и значеніе. Онъ пріобрѣтаетъ не только академическій смыслъ, но и практическое значеніе для в с ѣ х ъ соціальныхъ болыпинетвъ и меньшйнствъ, независимо отъ признака группировки. ГѴ. Если отойти отъ точки зрѣнія, не проводящей различія между личностью и обществомъ, а сводящей либо личность къ обществу, либо общество къ личности, либо одновременно одно къ другому — по примѣру Владимира Соловьева, видѣвшаго въ личности «суженное общество», а въ обществе — «расширенную личность», — можно но разному расценивать роль личности и общества въ историческомъ процессе. Надо лишь отмѣтить, что в ъ процессѣ отдал енія отъ абстракціи и приближенія к ъ реальностямъ «общество» все больше раство­ рялось въ «толпе», «массахъ», классахъ, группахъ, или болвшинствахъ и меньпшнствахъ. В ъ ^ азв и т га ж е прог щ Ш каждому изъ трехъ действующихъ агентовъ — личности, меньшинствамъ и болынинствамъ — можно отвести свою пре­ имущественную сферу вліянія. Отдельному индивиду принадлежитъ определяющая роль въ исторіи развитія и д е й . З д есь поворотными и кульминаціонньши пунктами были Аристотель, а не перипатети­ ческая школа, Христосъ, а не христіанскія общины, Коперникъ и Кантъ, а не ихъ последователи. Въ исторіи развитія у ч р е ж д е н і й преимущественное вліяніе оказывали мень­ шинства. Та роль, которую въ свое время играли коллегіи жрецовъ или священниковъ, ордена и сословія, цехи и профессіональные союзы, индепенденты и левеллеры («независимцы» и «уравнители») всехъ эпохъ, политическіе клубы, бюрократія и т. д., г— выдвинула, на ряду съ тезисомъ Карлейля: «всемірнаЯ исторія есть исторія великихъ людей», тезисъ, который и сейчасъ защшцають Оларъ иди Еллинекъ о томъ, что «всякій прогрессъ всегда дело рукъ меньшин­ ства». Однако, для того, чтобы «покушеніе» на прогрессъ,

-

51 -

учиняемое, какъ правило, меньшинствомъ, сдѣлалось прогрессомъ.законченнымъ, — дѣло меньшинства должно быть при­ нято болыпинетвомъ. Только сознаніе и воля большинства способны замыселъ или начинанія превратить въ ж и з н е н н ы й б ы т ъ. Въ этомъ историческая миссія «массъ». Д ля оптимистическаго вѣка Руссо характерна была без­ мятежная вѣра въ благую природу человѣка и въ магію общественныхъ учрежденій, легко и быстро претворящихъ «част­ ную волю». Между индивидомъ и цѣлымъ, его болыішнствомъ и меньшинствомъ здѣсь нѣтъ мѣста для коллизіи воль, мнѣній или интересовъ. Д л я дисгармоническаго и діалектическаго девятнадцатая) вѣка — Спенсера и Маркса — было наоборотъ, характерно безвѣріе въ человѣка, расчетъ на то, что чѣмъ хуже учрежденія, тѣмъ, въ сущности, лучше для прогресса: имманентное развитіе существующихъ отношеній превратить дифференціацію въ интеграцію, капитализацію и пролетаризацію — в ь соціализацію и экспропріацію экспропріаторовъ, классовую борьбу — во внѣклассовый миръ. Д ля нашего вѣка, унаелѣдовавшего и опытъ «насъ возвышающаго обмана» 18-го столѣтія, и опытъ «низкихъ истинъ» 19-го, — равно чужды и чрезмѣрныя' упованія перваго, и безмѣрный агуманизмъ послѣдняго. Д ля нашего времени очевидна вся условность «обмановъ» 18-го вѣка и «истинъ» 19-го; очевидна множественность и разнородность ступеней и звеньевъ, связующихъ простое со сложнымъ, борьбу съ миромъ, противорѣчіе съ гармоніей, индивида съ коллективомъ, единства, образующія меньшинства по одному признаку, съ единст­ вами, образующими большинства по другому, признаку. Прежде историческое заданіе заключалось въ томъ, чтобы я а мѣсто всевластія одного или нѣкоторыхъ, привилегированнаго меньшинства поставить всевластіе всѣхъ или большин­ ства. Единственный нредѣлъ самодержавно народа или боль­ шинства ставили непререкаемыя права индивида, — равныя д л я всѣхъ временъ и народовъ, прирожденныя ему и имъ привносимыя изъ естественнаго состоянія въ государственное. Новѣйшее время не довольствуется подстановкой одного всевластія вмѣсто другого. Оно отрицаетъ самое веевластіе, вся­ кое самодержевіе, как ъ таковое. Несмотря на количественную разницу, деспотизмъ большинства надъ меньшинствомъ по ■существу есть и воспринимается как ъ такое же отрицаніе права, какъ и деспотизмъ меньшинства надъ болыпинетвомъ. Устраненіе же всякаго всевластія — одного, нѣкоторыхъ или большинства — есть отрицаніе всякой монопольной власти, есть утвержденіе ряда или множественности разнородныхъ носителей власти, имѣющихъ условную и соотносительную другъ съ другомъ правовую значимость. Только единое абсо­ лютно. И только абсолютное едино. И ничто такъ не харак-4*

- 52 іерно для права, какъ текучесть и изменяемость, ему болѣе чѣмъ кому-либо присущія условность и относительность, веч­ ное становленіе — «dasewigeWerden».*) Ничто такъ не противно праву, какъ стремленіе свести его къ единому абсолюту, будь то возведете къ высшему отвлеченному началу (Штаммлеръ, Краббе, А. С. Алексѣевъ) — или низведеніе къ низшимъ началамъ (Гумпловичъ, Сорель, марксистская школа) или,, наконецъ, отождествленіе съ какимъ-нибудь однимъ учрежденіемъ или одной субъективной категоріей, — лицомъ, груп­ пой, меньшинствомъ, большинствомъ. Еллинекъ былъ несомнѣнно неправъ, когда свое изслѣдованіе о правахъ меньшинствъ закончить утвержденіемъ, что «признаніе правъ меньшинствъ о д н о лишь въ состоянии ох­ ранить общество отъ духовнаго и нравственнаго измельчанія и одичанія». Это было не только односторонноей переоцѣнкой ноложительныхъ возможностей, которыя могло дать признаніеправъ меньшинствъ. Это было въ то же время повтореніемъ методологической ошибки прежняго времени, когда правовой прогрессъ усматривался въ какомъ-нибудь единоспасающемъ, абсолютномъ началѣ. Гораздо ближе къ действительности былъ Еллинекъ въ своей более поздней работе, когда онъ резюмировалъ свои наблюденія о «Конституціяхъ, ихъ измененіяхъ и преобразованіяхъ» въ такихъ выраженіяхъ: «Совре­ менное общество охвачено процессомъ развивающейся самоорганизаціи. Самые разнообразные человеческіе интересы,, которьшъ тщетно хотятъ дать выраженіе при составленіи парламентарное более и боліе объединяютъ охдѣдьныхъ л и ц ь въ множество взаимноперекрещивающихся группъ. Праг > образованія корпорацій, которое, главнымъ образомъ, береть. свое начало въ сфере индивидуальной свободы, но которьшъ. общественный власти пользуются также и въ соціальныхъ. интересахъ, является самымъ могущественньшъ средствомъ для группировки гражданскаго общества, обреченнаго, к а к ъ первоначально казалось, на вечную распыленность. Въ этихъ корпораціяхъ идея представительства можетъ получить го­ раздо более верное выраженіе, чѣмъ в ъ существующихъ центральныхъ парламентахъ, потому что органы корнорацій предназначены служить лишь более ограниченнымъ интересамъ своихъ членовъ, въ противоположность идее отразить, всю жизнь народа въ его представительстве». *) Подробнѣе эта точка зрѣнія мною развита въ статьѣ «Идея сувере­ нитета въ политической доктринѣ прежде и теперь.» (Органъ моек, юридичобщества «Юридическій Вѣстникъ» 1 за 1917 г.). — Она исходить изътой «Методологш соціальныхъ наукъ и общей теоріи права,» которая въ. русской юридической литературѣ ближе всего связана съ именемъ безвреиенно погибшаго Богдана Александр. Кистяковскаго.

- 53 , Здѣсь не мѣсто касаться вопроса о взаимоотношеніяхъ между парламентомъ, какъ народнымъ нредставительствомъ, л «спеціальньшя парламентами», какъ выражается Еллинекъ, или «нредставительствомъ интерееовъ и компетенцій», по излюбленной терминологіи французскихъ публицистовъ. Здѣсь умѣстно лишь отмѣтить тотъ факть, что эта идея от­ нюдь не датируется «второй стадіей развитія человѣчества». которая, по увѣреніямъ Анри Барбюса, начинается съ «основ­ ного и лучшаго событія міровой исторіи, болѣе значительного чѣмъ христианство или французская революція» — Консти­ туции Россійской Соціалистической Федеративной Совѣтской Республики». (Оборникъ Henri Barbusse: „Le couteau entre les dents.“ —'Paris. Edit. ,,Clart6“1921). Это идея гораздо болѣе ранняго происхожденія. Практическое же воплощеніе этой идеи, которое принесла Совѣтская Конституція, явилось полнымъ отрицаніемъ не только прежнихъ правовыхъ принциповъ, въ томъ числѣ и «принциповъ 89 года», но и нрава вообще. «Декларація правъ трудящагося народа», возвѣщенная въ Совѣтской Конституціи, двоякимъ образомъ отступила отъ Деклараціи правъ человѣка и гражданина 1789 г. Она, вопервыхъ, права личности з а м ѣ н и л а правами коллектива. Она, во вторыхъ И въ главныхъ, — провозгласила права трудящагося народа не въ развитіе и въ дополненіе правъ народа, не какъ частный и спеціальный случай народо­ властия, а какъ его отрицаніе и антитезу, — в з а м ѣ н ъ на­ родовластия. Оттого, что суверенитету трудящагося народа по смыслу и буквѣ Совѣтской Конституціи придано было найболѣе' крайнее выражёніе, далеко превосходящее абсо­ лютные предѣлы коллективнаго верховенства, установленнаго Руссо, — Декларація правъ «второй, стадіи развитая челове­ чества», не выиграла, а проиграла въ своемъ соотвѣтствіи духи и вѣяніямъ современной демократіи. Правосознаніе современной демократіи не отрицаетъ ни правъ гражданина, ни правъ коллектива. Оно не противопо­ лагаете, а соподчиняетъ ихъ другъ другу. Самый коллективъ оно разематриваетъ не какъ единый абсолюте, а какъ мно­ жественность соотносительныхъ большинствъ и мень­ шинствъ, сплачивающихся по сходству или по солидарности интерееовъ или цѣлей и, въ свою очередь, распадающихся въ предѣлахъ каждаго изъ большинствъ и меньшинствъ на свои внутреннія большинства и меньшинства. Возьмемъ ли мы го­ сударство какъ пѳлитическій коллективъ или какъ коллек­ тивъ соціальный, власть имущее меньшинство и подвластное большинство или трудящееся большинство и нетрудящееся меньшинство и тутъ, и тамъ всегда въ своей собственной средѣ имѣютъ несогласный съ нимъ единицы или группы.

- 54 иногда организованный въ единства. Положеніемъ этихъ оппозиціонныхъ единицъ и грухшъ опредѣляется уровень право­ вого развитая цѣлаго, государства или общества. Оно явля­ ется своего рода мѣриломъ прогресса: чѣмъ либеральнѣе положеніе оппозиціи, или несогласныхъ съ большинствомъ меньшинствъ — политическихъ, націоналъныхъ, религіозныхъ, соціальныхъ, — тѣмъ выше, культурнѣе, юридически развитѣе общежитіе. И, наоборотъ, чѣмъ стѣснительнѣе режимъ оппозиціи, — тѣмъ ниже, примитивнѣе, архаичнѣе и общій режимъ. Еще Кавуръ замѣтилъ, что съ помощью военнаго положенія можетъ управлять всякій глупедъ. И ничто такъ не показательно для «разума» совѣтскихъ правителей въ Россіи, какъ рѣшительное устраненіе отъ всякой обще­ ственной дѣятельности всѣхъ несогласныхъ съ правящей партіей, всѣхъ, иногда совершенно произвольно принимаемыхъ ею за меньшинства, оппозидіонныхъ группъ. Ничто съ такою непререкаемостью не свидѣтельствуетъ о существѣ, такъ называемой, рабоче-крестьянской дитатуры, какъ ея ре­ акция — обыкновенно въ формѣ «высшей мѣры наказанія»— на малѣйшее отступленіе отъ оффиціальнаго курса. Всесторонее признаніе правъ меньшинствъ является вѣнцомъ современной демократіи. Естественно, что раціональная регламентація этихъ правъ предполагаешь радикальное измѣненіе ставшихъ нынѣ традиціонными внутри и междугосударственныхъ правовыхъ отношеній. Не къ осуществленію индивидуалистическаго идеала сверхчеловѣка, по Ницше, или аристократическаго идеала, немногихъ избранныхъ, по Платону, или «наиболыпаго счастья наибольшаго числа людей», по Бентаму, или «вселенскаго добра» по Владимиру Соловьеву, — можетъ стремиться грядущій правопорядокъ. Его задача скромнѣе, но, по­ скольку эта задача не выходить за предѣлы реальныхъ пра­ вовыхъ возможностей, она не менѣе почетна. Эта задача — обезпечить мѣсто подъ солнцемъ права к а ж д о м у лицу и в с я к о й группѣ лицъ, добивающимся его признанія. М. В. В и ш н я к ъ.

ПРОФ. Б. Э. НОЛЬДЕ

НАРОДНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ­ СТВО и ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО ИНТЕРЕСОВЪ

НАРОДНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО И ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО ИНТЕРЕСОВЪ Современное человечество справляется съ задачами своей политической организаціи своимъ коллективнымъ разумомъ. Крупная политическая идея, брошенная въ одномъ концѣ міра, не знаетъ границь и, рано или поздно, — можетъ быть, утративъ по дорогѣ печать своего перваго изобрѣтателя, а, можетъ быть, и сохранивъ ее, —оказывается развеянной по всему бѣлому свѣту. Процессы «рецепціи» въ государственномъ строительстве современности, этого безконечнаго и непрерывнаго переноса политическихъ идеаловъ изъ одной страны въ другія, похожи на движенія воздушной атмосферы, что несутъ ясную погоду, благодетельный дождь, злую бурю или суровую стужу, И такъ же, какъ движенія воздуха, движенія политическихъ мыслей не всегда точно уловимы и точно учитываемы. Одна волна перегоняетъ другую, съ ней сливается, ее обгоняете, и вы не услѣдите ея начала, какъ не услѣдите ея конца. Въ этихъ общихъ рамкахъ становится и разрешается и та важнейш ая задача современной политической жизни, кото­ рая связана въ организаціей законодательной власти въ формахъ народнаго представительства. Мы только-что пережили эпоху, въ теченіе которой значительная часть европейскаго населенія поставлена была въ необходимость заново строить ту политическую постройку, въ которой ей предстоить жить. Возникли десятки новыхъ конституцій, на которыхъ лежитъ печать послевоеннаго времени и которыя всѣ имеютъ между собой какъ бы семейное сходство, — явленіе не новое, ибо и все предшествующее конституціонное развитіе Европы знаетъ т а к т эпохи одновременнаго творчества новыхъ хартій съ неизбежнымъ единствомъ историческаго стиля. Все эти

- 58 десятки новыхъ конструкцій стиля «1919» стояли одинаково передъ проблемой организаціи народнаго представительства и всѣ почерпнули ея разрѣшеніе изъ какого-то общаго источ­ ника, изъ одного и того-же резервуара политическихъ идеаловъ, оказавшихся имъ навязаннымъ диктатурой общечеловѣческаго коллективнаго мышленія. Въ чемъ это рѣшеніе? Оно звучитъ почти труизмомъ и слагается изъ двухъ коренныхъ положеній: первое состоитъ въ томъ, что законы страны издаются представителями народа и второе въ томъ, что эти представители избираются всеобщей подачей голосовъ. Откидывая всѣ подробности, въ этихъ двухъ положеніяхъ — все существо того идеала «демократіи», «народовластія», который сталъ безспорной и непререкаемой аксіомой всякаго политическаго творчества въ послѣвоенной Европѣ. Вотъ Финляндія, страна не-банальнаго политическаго развитія, сумѣвшая на пространстве столѣтія, въ условіяхъ трудныхъ, соблюсти наслѣдіе идей скандинавскаго конституціонализма, со всѣми многообразными его особенностями и традиціонно-монархическимъ чеканомъ. «Форма Правленія» 17 Іюля 1919 г. объявляеть въ § 2 (ч. 1) : «Суверенная власть въ Финляндіи принадлежить народу, представленному своими уполномоченными, собранными въ сеймѣ (риксдагѣ)». Формѣ Правленія не приходится добавлять, что эти народные пред­ ставители избираются всеобщей подачей голосовъ, ибо ей достаточно сослаться на сеймовый уставъ 1906 г., еще русскихъ временъ, освятившій во всемъ его объемѣ начало всеобщаго избирательнаго права и представлявшей въ свое время самый передовой въ этомъ отношёніи законодательный актъ всей Европы. Вотъ другая страна, заново созданная, много вѣковъ не знавш ая самоотоятельнаго политическаго бытія, ■ — Чехословакія. У ней нѣтъ никакого конституціоннаго наслѣдія, есть только навыки, пріобрѣтенные въ австро-венгерскомъ государственномъ комплексѣ и въ школѣ европейской и,въ особен­ ности, германской культуры. Ея конститудія — 29 Февраля 1920 г. — говорить въ терминахъ нѣмедкой науки, но говорить тоже самое, что только-что говорила Финляндская Форма Правленія. «Народъ есть единственный источникъ всей госу­ дарственной власти въ Чехословацкой Республикѣ. — Конституція опредѣляетъ, черезъ какіе органы суверенный народъ даетъ себѣ законы, приводить ихъ въ исполненіе и творитъ правосудіе...» (§ 1). «Законодательную власть осуществляетъ на всей территоріи Чехословацкой Республики Народное Соб­ р а т е , состоящее изъ двухъ палать: Палаты Депутатовъ и Сената...» (§6). «Палата депутатовъ имѣетъ 300 членовъ, которые избираются всеобщимъ, равнымъ, прямымъ, тайнымъ

-

59

-

голосованіемъ, по началу пРОПОрціональнаго представитель­ ства...» (§8). «Сенагь имѣегз, І 50 члеиовъ, которые избира­ ются всеобщимъ, равйымъ, прдаымъ, тайнымъ голосованіемъ, по началу пропорціовальнагО представительства...» (§ 13). ' Или еще классическія по своей точности, краткости и ясности формулы германской ймйерекой конституціи 11 Авгу­ ста 1919 г.: «Статья 20. РеМ стагъ состоитъ изъ депутатовъ германскаго народа. Статья 21, Депутаты суть представители всего народа. Они подчинены лишь своей совѣсти и не свя­ заны порученіями. Статья 22. Депутаты избираются общимъ, равнымъ, прямымъ й тайшРйь выборомъ достигшими двад­ ц а ти лѣтъ мужчинами и жеіТЩИйамй по началамъ пропордіональнаго выбора...» Вездѣ одна доктрина и ч^сто одна терминологія. Не про­ исходить уже никакой борьбу при усвоеніи существа здѣсь выраженныхъ организаціонРЬіХ^ истинъ и, если возникаютъ споры и колебанія, то только о словахъ, въ которой всеобще обязательная доктрина будешь йысказана.*) Историкъ политических'Ь учрезйдеяій хорошо знаетъ, что и идея народнаго представительства, и идея всеобщаго избирательнаго права, съ такой поразиУельной легкостью усвояе­ мый на нашихъ глааахъ, с°$сѣмъ не само собой разумѣгощ іяся положенія государствеВДЮ,го строительства. Догматикъ добавить, что вокругь обѣизГь идей, и въ особенности первой, до сихъ поръ идетъ самый оживленный и подчасъ рѣзкій споръ, въ которомъ доказывается не одна историческая, но еще и теоретическая условность кажущихся намъ практически-неиререкаемыми истинъКонституціоналиамъ ві> Ейройѣ — господство начала раздѣла публичныхъ функцііт, а т згЬ частности функцій законодательствованія, между р ^л и чй ь ш и элементами общественнаго цѣлаго по правиЛамъ вмсшаго основного закона страны и во имя политической свободы — представляетъ собой стариннѣйшую европейскую государственную традицію, обусловленную богатст^ОМЪ тѣхъ соціальныхъ элементовъ, изъ которыхъ складвівалось европейское государство. Но эта традиція сама по с#б& не имѣетъ ничего общаго с ь «народньшъ представительСТЗзомъ» въ собственномъ смыслѣ слова. Когда королева Ма^йі Тереза въ одной изъ странъ *) Примѣры стилистиЧескихъ ксдабані# въ проектахъ польской конституціи (ст. I и II): дѣйствуЮщая ко^с^ тУція говоритъ, что суверенная власть въ польской реепубликѣ принадлежим^ Народу; партія П. П. С. проектируетъ добавить, что власть цѣлиКомъ ис^°дЯтъ отъ совокупности гражданъ рес­ публики; народная партія Вызволе^Н тРебу^тъ? чтобы было сказано не «при­ надлежите народу,» а «исходитъ orf'b *1арода,-5> И т. д. См. Projekty Konstytuciji Rzeczypospolitej polskiej, War®za ^ , 1920, 7 s.; P o tu lic k i, Constitu­ tion de la Republlque de Pologne, V^a^ovie-Faris, 20.

- 60 наиболее крѣпкаго и живучаго конституціонализма, въ Венгріи, въ 1741 г. въ своемъ diploma inaugurate «приносила клятву чинамъ своей вѣрной Венгріи и ея присоединенныхъ областей», что будетъ блюсти законы страны и нредоставляетъ храненіе ихъ делегатамъ, избраннымъ «чинами», въ головахъ современниковъ не рождалось мысли о «представитель­ стве народа». Со «Священной Короной» сговаривались сословныя группы королевства, не его народъ, — и чины коро­ левства не въ качествѣ представителей народа, а какъ тако­ вые, въ качестве самостоятельнаго и способнаго тягаться съ короной элемента венгерскаго государственнаго целаго. « Diploma inaugurate» Маріи Терезы можетъ числиться еъ исторіи политической свободы въ Европе, но онъ не значится въ исторіи европейской демократіи.*) Начало, что право законодательствовать принадлежитъ вм есте съ короной не сословнымъ группамъ и ихъ представителямъ, а народу, какъ целому, въ лице депутатовъ, представляющихъ это целое, родилась въ Европе въ той саране, которая имела всегда на ея политическое развитіе безспорно первенствующее вліяніе, которая всегда служила главнымъ — да простять мнѣ это тривіальное выраженіе — оптовымъ складомъ европейской политической идеологіи, — во Франціи. Можно было бы, пожалуй, определить и день рожденія этой новой концепціи. Онъ падаетъ на 6 Мая 1789 г., когда Третье Сословіе созванныхъ подъ вліяніемъ финансовыхъ трудно­ стей Генеральныхъ Штатовъ отказалось приступить къ по­ в е р к е своихъ полномочий отдельно отъ Духовенства и Дво­ рянства, требуя, чтобы в се три состоянія сделали это вместе. Дѣло шло о -скром-ньтхъ и переходящихъ иолиіическихъ расчетахъ, о нежеланіи, чтобы пропали выгоды двойного числа голосовъ ТретьягоСословія рядомъ съ голосами двухъ другихъ состояній. Но упорство, съ которымъ монархія и большинство привилегированныхъ отказалось подчиниться предложенію Третьяго Оословія, крепко и сразу свело всю политическую борьбу на оборону единства Генеральныхъ Штатовъ. Въ не­ сколько дней — мы почти не замечаемъ этаповъ —- сложилась новая программа и новое политическое сознаніе. Еще 6 Мая Третье Сословіе именуетъ себя «депутатами общинъ», ища въ этомъ традиціонномъ для западнаго конституціонализма слове возвышеніе своего, внутренняго авторитета и значенія; 15, 16 и 17 Іюня, после появленія въ его среде первыхъ священтгиковъ, нокидающихъ Духовенство, оно обсуждаетъ рядъ предложйіій о новомъ наименованіи для Собранія. въ роде: «Законное Собраніе представителей большей части *) H enry M arczali, Hungary in the eighteenth century, Cambridge,

IDIO, 847ft

-- 61 націи, засѣдаюнщхъ въ отсѵтствіи меньшей части», и тому подобныхъ робкихъ и громоздкихъ формудъ, пока, наконецъ, Сійесъ не предложить въ засѣданіи 17 Ігоня назвать Гене­ ральные Штаты «Національнымъ Собраніемъ» # не произнесъ действительно исторической формулы, обошедшей весь міръ и продолжающей звучать по прежнему громко и молодо: «...такъ какъ представительство народа едино й нераздельно, то ни одинъ депутатъ, къ какому бы чину онъ ни принадлежалъ, не въ праве осуществлять своихъ фунтЩій отдельно отъ настоящаго собранія».*) Но, конечно, не только потому, что игрой случайныхъ и местныхъ обстоятельствъ и условій политической борьбы весной 1789 г. въ Версале была кинута и подхвачена мысль, что законодательствующіе депутаты суть «представители народа» въ его единстве, Франція — должна считаться роди­ ной современнаго народнаго представительств#, а потому, что этотъ новый для Европы правовой институте былъ тамъ обоснованъ, какъ крепкій логическій постулате и обоснованъ со всемъ блескомъ французскаго мышленія, и еще потому, что тамъ-же онъ былъ врплощенъ въ документе, сыгравшемъ громадную роль въ развитіи современнаго человечества — въ конституции 1791 г. «Суверенитете единъ, неразделенъ, неотчуждаемъ и не подлежите давности. Онъ принадлежите Народу; никакая часть народа, и никакое лицо не могутъ присвоить себе его осуществленія». — «Народъ, оть которого одного исходить всѣ власти, можетъ осуществлять ихъ только но делегаціи. •— Французская конституція представительна:" йрёдставители суть Законодательный Корпусъ и Король». — «Законодатель­ ная власть делегируется Національному Собранію, состо­ ящему изъ временныхъ представителей, свободно избранныхъ народомъ, дабы эта власть имъ осуществлялась* съ санкціей Короля, порядкомъ, который будетъ определенъ ниже». Эти три статьи конституция: 1791 г. (ст. 1, 2, 3 тит. III) сейчасъ зву­ чать привычно и почти банально. Но въ моменте своего появленія оне были огромнымъ новшествомъ и огромнымъ завоеваніемъ. Изъ нихъ исходите все современнее публичное право Западной Европы. По ихъ образцу это драво учите, что народъ, какъ целое,—источникъ законодательной власти, но онъ необходимо осуществляете ее черезъ народное пред­ ставительство, что депутаты - делегаты, «представители», на­ рода, опирающіеся только на него и необходимо оторванные оть всехъ реальныхъ группъ и лицъ, составляющихъ націю, что разъ избранные, они утрачиваюте связь съ избирателями *) Объ етихъ, врочемъхорошоизвѣстныхъ, фактахъ сей^&сьР. S agn ac, La revolution въ L a v isse , ffistoire de la France c o n t e m p o r a m o , I (1920), 2Tff.

62 и съ избирательнымъ округомъ, что они свободны оте ихъ инструкцій и выражаюте волю всего народа. Всѣ эти положенія, съ необыкновеннымълогическимъ паѳосомъ обосновывавш іяся въ преніяхъ Конституанты, въ блестящихъ импровизаціяхъ Мирабо и Редерера, Туре и Барнава, Барера и Сійеса, главное Сійеса, питали послѣдующія европейскія поколѣнія, безчисленное число разъ повторялись, и не было, кажется, та­ кой европейской конституціи, гдѣ бы, такъ или иначе, прямо ,шш косвенно, не нашли себѣ отголоска слова и мысли этихъ преній и этой конституціи.*) Но въ этотъ историческій моментъ формула современной демократіи родилась только въ одной своей половинѣ. законо­ дательствуете народное представительство. Другая ея поло­ вина: всеобщее избирательное право, родилась полустолѣтіемъ позже, въ другую эпоху напряженнаго творчества новыхъ общественныхъ конценцій, въ 1848 г. На ряду съ конституціей •1791 г. надо помнить и другой французскій акте всемірно историческаго значенія, акте полузабытый, не обладающій и малой долей той славы, что досталось памятникамъ великой революціи, но, по существу, не менѣе важный: декрете 5 марта 1848 г. Февральная революція 1848 г., можете быть, не менѣе великой революціи, является источникомъ, откуда человече­ ство черпаете до сихъ поръ — само того не зная — значитель­ ную часть своего умственнаго багажа. Ея безпорядокъ, безславіе ея конца, второстепенность вождей, — все это засло­ нило собой ея громадное вліяніе на судьбы Франціи и всего остального міра. Но развѣ не достаточно одного, что съ ней родился соціализмъ, какъ реальная, сила современной жизни, чтобы признать въ ней поворотный этапъ европейской исторіи? Она же создала всеобщее избирательное право. Если и ранѣе въ отдѣльныхъ швейцарскихъ кантонахъ и въ Америкѣ избирательное право строилось на основахъ всеобщей подачи голосовъ, то внѣ ихъ самый принцилъ всеобщаго голосованія, как ъ основы демократическаго строя, оставался реально не сознаннымъ. Въ суетѣ первыхъ дней февральской революціи временное правительство, въ моментъ своего ноявленія у власти обѣщавшее возстановить единство націи въ совокуп­ ности всѣхъ ея классовъ и осуществить самоуправленіе на­ рода, заказало скромному технику избирательный законъ, который долженъ былъ отвѣчать этой демократической иде­ ол о га, и безъ колебаній и принципіальныхъ преній одобрило его проекте. «Голосованіе будете прямымъ и всеобщимъ безъ *) Теорія Конституанты усердно изучается въ посдѣдніе соды. Блес­ тящая книга Zw eig, Die Lehre vom Ponvoir eonstituant, 1909, дополняется живой работой R ed slob , Staatstheorien der franz. Nationalversammlung, 1912; внимательный анализъвтой теоріи только-что далъ Оаггё de M alberg, Con­ tribution a la thSorie generate de 1’Btat, П, 1922, 232 ff.

- 63 какихъ-либо условій ценза», таковъ основной смыслъ декрета временнаго правительства оть 5 марта 1848 г. Такъ же есте­ ственно, какъ въ 1791 г. демократическая формула не связы­ валась со всеобщей подачей голосовъ и спокойно освящала цен­ зовую систему,, теперь введете всеобщаго избирательная» права показалось обязательным^ какъ непререкаемый логи­ чески выводъ изъ унаслѣдованной отъ великой революціи формулы народовластия.*) И такъ не въ одной Франціи. Мало по-малу законъ 1848 г. обошелъ весь міръ, превратился въ коренной устой положительнаго права веѣхъ народовъ. Совре­ менное правосознаніе не мыслить демократическаго государ­ ства безъ вееобщаго избирательная» права. Связь двухъ половинъ демократической формулы кажется неразрывной и не­ пререкаемой. Завоеванія новой политической логики, конечно, не всегда ■были мирными. Традиціи иной организаціи парламентовъ, уходящія въ далекое прошлое господства старыхъ общественныхъ союзовъ и равновѣсія организованныхъ цензовых'!, группъ, не сразу сдали свои позиціи. Нигдѣ въ европейскихъ странахъ борьба за всеобщее избирательное право такъ не ин­ тересна и не богата содержаніемъ, какъ въ Англіи. Вся новѣйшая ея исторія можетъ быть измѣрена ея избиратель­ ными реформами: 1832, 1867, 1884, 1918, Лордъ Грей, Диз­ раэли, Гладстонъ, Ллойдъ Джорджъ, развѣ въ этихъ датахъ и въ этихъ именахъ не вся современная Англія? Несомнѣнно именно въ этой странѣ были съ наибольшей силой развиты всѣ аргументы противъ всеобщей подачи голосовъ и обосновдій доктрина конкурирующей ср&.ней „цензовой- избиратель­ ной системы. Система выборовъ, разсуждалъ крупнѣйшій теоретикъ англійскаго консерватизма, не есть вопросъ цѣли, а вопросъ средствъ, средствъ создать наилучшее представи­ тельное собраніе. «Парламентъ долженъ быть зеркаломъ ума и матеріальныхъ интересовъ Англіи». «Вамъ нужны въ пал а й общинъ всѣ элементы, которые пользуются уваженіемъ и отвѣтственны за интересы страны. Вы должны имѣть тамъ знать и крупную территоріальную собственность; вы должны имѣть промышленный предпріятія лучшаго типа; вы должны имѣть солидную торговлю; вы должны имѣть профессіональныя способности во всѣхъ ихъ формахъ; вы должны однако имѣть и нѣчто большее — вы нуждаетесь въ совокупности людей, не слишкомъ близко связанныхъ ни съ земледѣліемъ, ни съ промышленностью, ни съ торговлей; не слишкомъ проникнутыхъ профессіональной мыслью и профессиональными привычками; вы должны имѣть совокупность людей, пред*) Qu en tin -B a u ch a rt, La crise sociale de 1848 1920, 245 ff.: Seignobos j L a v isse , VI, 1921, 28as.

- 64 ~ ставляющихъ широкое разнообразіе англійскаго характера: людей, которые будуть судьями между этими круп­ ными господствующими интересами, которые будуть смяг­ чать жестокость ихъ соперничества» (Дизраэли, рѣчь 1859 г.). «Парламентъ долженъ быть зеркаломъ— нредставительствомъ каждаго класса — не соотвѣтственно числу головъ и не соотвѣтствеино цыфрамъ, но соотвѣтственно всему тому, что даетъ вѣсъ и важность въ мірѣ внѣ его, съ тѣмъ, чтобы разные классы общества могли быть услышаны и ихъ взгляды могли быть правильно выражены въ палатѣ общинъ, безъ возможности, чтобы одинъ классъ подавлялъ числен­ ностью и приводилъ къ молчанію другіе классы королевства» (Серъ Хьюгъ Кернсъ, 1866). «Демократіи», отрицающей такія задачи, противопоставляется, какъ англійскій идеалъ, «идеалъ конституціонный»: избирательное право, построенное на равновѣсіи общественныхъ элементовъ въ парламентѣ, спо­ собное одно спасти страну оть тирани и одного класса надъ другимъ. «Великая цѣль всѣхъ конституціонныхъ постановленій — предупредить, чтобы какое бы то ни было большин­ ство не стало тираномъ надъ меныпинствомъ, чтобы какой бы то ни было классъ не доминировалъ надъ другимъ. Все равно, какой классъ: родъ людской полонъ эгоизма, и тиран­ и я почти неизбѣжна» (Лордъ Робертъ Сесиль, 1869).*) «Конституціонный идеалъ» въ противоположность «демо­ кратическому», планомѣрная организація избирательнаго права вмѣсто простой игры числъ и количествъ, — таковъ идеалъ, которымъ живеть Англія въ теченіе всего XIX вѣка. Этоть идеалъ вдохновляетъ. всѣ три великихъ избиратель-* ныхъ реформы этого столѣтія, всѣ тѣ постепенный понйженія избирательнаго ценза, которыя сдѣлали Англію къ концу его подлинной демократіей, вопреки отсутствію всеобщей подачи голосовъ. Но какъ бы крѣпко ни сидѣла въ англійскомъ сознаніи доктрина планомѣрной организаціи избирательнаго права, процессъ постепеннаго пониженія послѣдняго въ концѣ концовъ привелъ к ъ неизбѣжному логическому концу. «Акть о представительствѣ народа» 1918 года освятилъ всеобщее избирательное право, тѣ самые принципы, что семьдесять лѣтъ передъ тѣмъ въ хаосѣ революціонныхъ дней принесло Европѣ французское временное правительство въ декретѣ 5 марта 1848 г. Борьба противъ прямолинейнаго, геометрическаго идеала февральской революціи шла не въ одной Англіи. Написать исторію этой борьбы въ Европѣ значило бы написать исторію *) Buckle, The life ol Benjamin DisraelEarl of Beaconsfield, IV (1916), 201Й.; Lady G wendolen C ecil, Life of Robert Marauds of Salisbury, I (1921), 144ff.

Ш65

—

нолитическаго развитія большинства европейскихъ етранъ. Сколько умственныхъ усилій, сколько упорной выдержки, сколько политической фантазіи было потрачено, чтобы спасти старый идеалъ. И напрасно было бы думать, чтобы процессъ обороны цензовой организаціи законодателъныхъ собраній сводится къ простому инвентарю попытокъ классовыхъ эгоизмовъ отстоять свои привилегіи. Борьба гораздо содержа­ тельнее и крупнѣе. Надъ мелкимъ классовымъ эгоизмомъ возвышается одушевляющее запщгниковъ традиціи сознаніе историческаго облика своей страны, ихъ нодлинно-патріотическая забота, чтобы не подорваны были устои, на которыхъ она росла и возвышалась. Не даромъ, въ самомъ дѣлѣ, все­ общее избирательное право воцарилось въ рядѣ евронейскихъ государствъ въ качествѣ рефлекса политическихъ катастрофъ, пришло въ канунъ грозныхъ испытаній или на слѣдующій за ними день. Но, тѣмъ или инымъ путемъ, формулы французскаго декрета 5 марта 1848 г. одержали въ концѣ концовъ побѣду но всей линіи. Современное государство — вездѣ демократія, вездѣ сочетаніе народнаго представительства и всеобщаго из­ бирательнаго права. Гдѣ коренной источникъ конечнаго торжества демокра­ тической идеи? Я не ставлю этого вопроса, какъ вопроса исто­ рическаго. Я хотѣлъ бы говорить только о внутреннихъ логическихъ достоинствахъ новой политической истины, а не о внѣшней ея притягательности въ процессѣ реальной борьбы за власть. Политическая идеи — оружіе въ этой борьбѣ. Но оружіе можетъ быть сильнымъ или сдабымъ, острымъ или тупымъ, разяЩймъ или влекущимъ пораженіе. Сильна та политическая идея, которая опирается на основные постулаты нашего практическаго разума и проникнута непререкаемой логикой этихъ постулатовъ. Такова — идея демократическаго государства. Она дана логикой двухъ вѣчныхъ и вѣчно убѣждающихъ коренныхъ идей человѣческаго рода — идеи свободы и идеи равенства. Въ ней жива до сихъ поръ, какъ въ первый день, безсмертная діалектика Руссо и Канта. Свобода и равенство даны тогда, когда властвуетъ цѣлое, воля котораго слагается изъ равноцѣнныхъ воль индивидовъ. Реально воплотить эту волю можетъ только избранное всеобщимъ и равнымъ голосованіемъ законодательствующее представительное собраніе. Внѣ народовластія государство свободныхъ и равныхъ гражданъ логически не построяемо.*) *) Я не знаю въ современной литературѣ болѣе глубокихъ и проникновенныхъ страницъ, чѣмъ маленькая книга Hans K elsen, Ѵош Wesen und Wert der Demokratie, 1920, посвященныхъ развитію этой темы.

Пусть французы и нѣмцы спорятъ, что такое-то цѣлое, которому подчиняются граждане въ такомъ государствѣ, есть ли это суверенный народъ или суверенная «persona» государ­ ства. Въ этомъ спорѣ много схоластики, но онъ цѣненъ тѣмъ, что' обѣ по разному выражаютъ коренную мысль современнаго демократическаго государства, примиряющаго власть и сво­ боду: «такъ окутываетъ покрывало олицетворенія государства невыносимый д ля демократическаго сознанія фактъ власти человѣка надъ человѣкомъ» (Кельзенъ).*) На нашихъ глазахъ на службу прозрачной логики идеала современнаго парламента призвана «избирательная геометрія» пропорціональной системы выборовъ, истинный вѣнецъ упи­ рающейся въ Декарта прямолинейности демократической госу­ дарственной концепціи. Дальше идти некуда: народная воля вычисляется съ точностью механической постройки! Но какъ ни ослѣпительна побѣда демократіи — избраннаго всеобщимъ и равнымъ голосованіемъ народнаго предста­ вительства — к ак ъ ни соблазнительны послѣдніе выводы, которые намъ обѣщаютъ еще изъ нея сдѣлать — повели­ тельный мандатъ и право отзыва депутатовъ**)— все-же мало вѣроятно, чтобы человѣчество поставило точку и прекратило искать дальнѣйш ихъ усовершенствованій своего государственнаго быта. Присматриваясь ближе къ непрекращающейся работѣ политической мысли, чувствуешь, напротивъ того, что все съ большей и большей энергіей прокладываешь себѣ дорогу одно новое построеніе по вопросу объ организация законодательствованія въ современномъ государствѣ, чрезвычайно ин­ тересное и глубоко обоснованное. Его обычная формула — <<предстадительсі®р; интересовъ». Формула эта бельгійскаго происхожденія. Въ началѣ 80-хъ годовъ прошлаго столѣтія, въ періодъ происходившей тамъ тогда напряженной борьбы за демократизацію выборовъ, приведшей к ъ реформѣ 1893 г., в ъ числѣ разны хъ лозунговъ, которыми боролись противъ узкой цензовой системы старой бельгійской конституціи, была выдвинута рядомъ дѣятелей схема привлеченія к ъ выборамъ «всѣхъ интересовъ» страны. (Геллепутъ, Гобле д’Альвіела, Кроокъ).***) Въ 1884 г. подъ *) Къ знаменитой полемик® Іеллинекъ —• Дюги — Оріу, въ кото­ рой только послѣдній обнаруживаем истинный блескъ научной мысли (къ сожалѣніго, не всегда достаточно вышколенной) два огромныхъ тома К арре де Мальберга, цит. выше и представляющее новѣйшіе результаты размышленій на тему «народный или госунарственный суверенитетъ,» добавляк>тъ немногое. Этотъ странный научный перебѣжчикъ изъ стана нѣмецкой науки въ станъ науки французской размышляетъ на какомъ-то среднемъ научномъ яарѣчіи. **) H a ll, Popular government, New-York, 1921, passim. ***) J o se p h B a r th e le m y , L’organisation du suffrage et 1’ѳхрёгіепое beige, 1912, 266, 282.

-

67 -

вліяніемъ этой агитаціи появилась книга Принса, впервые пытавш аяся теоретически обосновать эту схему.*) Съ тѣхъ поръ защитники ея не переводятся, и было бы излишнимъ и уюмительнымъ ихъ всѣхъ перечислять. Н ѣтъ ни одной страны, которая оставалась бы чуждой новому движенію, и съ каждымъ десятилѣтіемъ оно пріобрѣтаетъ все болѣе и болѣе авторитетныхъ защитниковъ. Въ чемъ заключается эта новая схема наилучшаго парла­ мента? Современное общество, разсуждаютъ ея авторы, не есть «стадо индивидовъ», eine Herde топ singuli (Биндингъ).**) Въ такомъ пониманіи общества лежить колоссальное преувеличеніе естественноправовой доктриной значенія человѣка въ отдѣльности. Народъ есть нѣчто гораздо большее, чѣмъ про­ стая сумма индивидовъ, и нѣчто отъ нея существенно отлич­ ное. Онъ состоитъ изъ множества союзовъ и группъ,. съ кото­ рыми государственная организація не можетъ не считаться. Интересы всѣхъ этихъ группъ должны быть представлены в ъ парламентѣ. Онѣ такіе-же члены общежитія, какъ физическія лица, но только превосходящіе ихъ своимъ значеніемъ, •своей прочностью и своей работоспособностью. «Рядомъ съ силой численности выросла другая соціальНая сила, сила •синдикальныхъ группировокъ... Пришло время построить р я ­ домъ съ политическимъ представительствомъ индивидовъ политическое представительство соціальныхъ группъ» (Дюги ).***) Во всемъ этомъ какъ бы звучать старыя ноты. Развѣ это не то самое, что говорилось въ Англіи, когда «конститу­ ционной строй» противополагался «демократии» ? И развѣ только что сдѣланное сопоставленіе не уводить насъ дальше, въ то европейское прошлое, когда въ парламентахъ сидѣли довѣренные сословій, а не представители народа! К акъ ни -соблазительнымъ кажется подхватить такія, будто, старыя ноты, — то было бы простой ошибкой историческаго слуха. Въ схемѣ «представительства интерееовъ» бьется самая под­ линная текущ ая жизнь. Безконечно раздробленное идеями французской революціи индивидуалистическое общество переживаетъ могущественный процессъ союзной кристаллизаціи. Когда Поль-Бонкуръ провозглашалъ, на порогѣ XIX и X X вѣковъ, начало «синдикальнаго суверенитета», онъ ставилъ блестящій діагнозъ современности.1) Организація «интересовъ» есть неоспоримый и яркій фактъ окружающей дѣй*) P r in s, La democratie et le regime parlementaire, Bruxelles, 1884. **) B in d in g , Das Problem der Bildung der Parlamente und der VolksTersammlung- des Freistaates, въ сборникѣ Zum Werden und Leben der Staaten, 1920, 299 ff. ***j D u g u it, Traito de droit constitutionnel,2 I (1921), 510ss. *) P au l B on cou rs, Le Federalisme ecoriomique2, 1901, 370ss.

Ж 68 Я ствительности. Чѣмъ глубже будетъ идти эта оргаиизація> тѣмъ громче и настойчивее будетъ звучать и формула «пред­ ставительство интересовъ», тѣмъ ближе мы будемъ къ той организаціи демократіи, которую недавній англійскій писа­ тель назвалъ «демократіей общественныхъ функцій» .*) Какъ будетъ достигнуто это «представительство интере­ совъ», настойчиво подсказываемое намъ «организацией инте­ ресовъ», переживаемой современными культурными обще­ ствами? Передъ нами двоякій путь: одинъ — пытаться найти для этого представительства мѣсто въ рамкахъ существующей политической организаціи; второй — раздвинуть эти рамки* ихъ не разрушая. Можетъ казаться, что и на первомъ направлении откры­ вается много возможностей, что эти возможности подсказаны жизнью и действительностью. Прежде всего, развѣ полити­ ческая партія не можетъ обслуживать представительство ин­ тересовъ? Конечно, большинство политическихъ партій въ большинстве современныхъ странъ, въ большей или меньшей степени» подвергаются вліянію той общественной базы, на которую о н і опираются. Можетъ быть, только въ великихъ англо-саксонскихъ демократіяхъ д ве коренныя партіи, составляющія традиціонныя пружины ихъ гражданственности, чудомъ соблюли внеклассовую и надклассовую чистоту. Но безспорная наличность классовыхъ вліяній на политическую партію современнаго государства вовсе не свидетельствуетъ, что партія целесообразный органъ для «представительства интересовъ».. Внутри каждой, изъ нихъ леждта непреобори­ мая сила Политической 'экспансій, иёігреоборймоо стреыленіе къ захвату все болыпихъ и большихъ массъ избирателей. Что можетъ быть поучительнее въ этомъ отношеніи исторіи Партіи Труда въ Англіи? Зерно ея въ стремленіи провести въ парламента несколькихъ рабочихъ; это удалось въ 1874 г.» но въ теченіе несколькихъ десятилѣтій попадавшіе въ парла­ мента рабочіе — рабочіе въ собственномъ смысле этого слова.

— сидели на скамьяхъ либераловъ, составляя такъ называ­ емый «Liberal-Labour», не претендуя ни на какую универсаль­ ную политическую компетенцию и сознательно и скромно чув­ ствуя себя лишь экспертами интересовъ физическаго труда. Въ 1906 г. «Либеральный Трудъ» умеръ и родилась «Неза­ висимая Партія Труда». Соціальныя рамки партіи были тотчасъ раздвинуты. Въ партію зовутъ сейчасъ «умственный трудъ« на техъ-же основаніяхъ, какъ раньше звали «трудъ физическій». Сложилась прежде отсутствовавшая универ­ сальность партійной программы и партійныхъ задачъ, af *) -Functional democracy"; Cole, Social theory, 1920, 110.

- 69 вмѣстѣ съ тѣмъ, въ процессѣ завоеванія воіумовъ, раствори­ лись точные и ясно очерченные «интересы», безхитростно «представлявшіеся» тремя подлинными рабочими въ парламентѣ 1874 г.*) Представленный политической партіей «ин­ тересъ» неизбѣжно искаженъ, затуманенъ, лишенъ необходи­ мой подлинности. Но вотъ второй пріемъ организаціи представительства интересовъ, совершенно иной, чѣмъ тогъ, что мы сейчасъ обду­ мывали, даваемый намъ случайностями въ темпѣ политиче­ скаго развитая очень многихъ европейскихъ странъ. Спраши­ вается, не слѣдуетъ ли отвести для обслуживанія «предста­ вительства интерееовъ» верхнія палаты парламентовъ, тамъ, гдѣ онѣ сохранились. Откинемъ тѣ изъ нихъ, которыя, наравнѣ съ нижними, избираются всеобщей подачей голосовъ, прямой или. косвенной: въ странахъ, гдѣ онѣ такъ организо­ ваны, очевидно, двойственность парламента, демократически построеннаго, признана самостоятельной цѣлью государствен­ ной организации, и такая цѣль не допускала бы превращенія соответствующей верхней камеры въ органъ представитель­ ства интерееовъ. То же замѣчаніе относится къ союзяомъ странамъ, гдѣ верхняя палата имѣетъ свою задачу охраны интере■совъ федерализма и тоже не годна для разематриваемаго превращенія. Поставленный въ такой формѣ вопросъ сводится къ принципіальной возможности, хотя бы частично, разорвать, орга­ низуя представительство интерееовъ, съ верховенствомъ, избраннаго всеобщимъ голосованіемъ, народнаго представитель­ ства, Равноправие существующихъ - «народнаго' представи­ тельства» и «представительства интерееовъ» грозить узаконеніемъ непрерывнаго государственнаго конфликта. Одному изъ двухъ представительствъ должна быта, дана гегемонія. Въ такомъ выборѣ между ними не можетъ быта, колебаній. При­ гласить демократію спустить свой флагъ съ государственнаго корабля было бы сейчасъ совершенно праздной игрой ума. Въ такой формѣ ставить сейчасъ вопросъ о представительствѣ интерееовъ — значить, реально, его не ставить. Д ля предста­ вительства интерееовъ пригодны сейчасъ только тѣ верхнія палаты, которымъ не принадлежить равенство правъ и вліянія съ палатами нижними или у которыхъ такое равенство будетъ отнято. Говоря общѣе, разрѣшая принципіальный вопросъ о томъ, какъ, въ дѣйствительныхъ условіяхъ современности, въ современной демократіи, осуществить реформу, которая *) Humphrey, A history of Labour Representation, 1912, passim; R am say M acdonald, A policy for the Labour Party, 1920, llif.; эта вторая книга и въ особ, книга другого вождя партіи Thomas, When Labour rules, 1920, чрезвычайно характерны для «универсальности» партіи въ ея нынѣагаемъ видѣ.

- 70 даетъ все усиливающимся общественнымъ группировками возможность участвовать въ законодателъствованіи, мы скажемъ, что рядомъ съ демократическимъ парламентомъ, какъ не равноправная ему, но внутренне авторитетная, совѣщательная или полу - совѣщательная коллегія, должно стать организованное «представительство интересовъ», «демократия функцій». Веймарская конституція Германской имперіи на нашихъ. глазахъ осуществила эту крупную реформу. Имперскій Экономическій Совѣтъ, который предусмотрѣнъ этой конституціей (ст. 165) и котораго временная организація дана въ указѣ 4 мая 1920 г., есть первая попытка создать законосовѣщательное центральное представительство общественныхъ союзовъ въ рамкахъ демократическаго государства.*) Время еще не пришло дать оцѣнку этого учрежденія. Но едва ли можно сомнѣваться, что накопляемая въ свободныхъ соціальныхъ группировкахъ живая энергія и новый разумъ, вливаясь въ работу правильно построенной демократа, будутъ суще­ ственно ее обогащать. П р о ф . Б. Э. Но л ь д е .

*) Ш ѳзе, Die Reichsverfassung2, 1920, 416; A nschu tz, Die Verfassung des deutsehenReichs, 1921, 260; P oetzsch, Handausgabe der Reichsverfassung3, 1921, 210; Sfawiasky, Die Grundgedanken der Reichsverfassung, 1920. 154If.; Hubrich, Das demokratisehe Verfassungsrecht des Deutsehen Reiches, 1921, 89.

ст. ивяновичъ

ДЕМОКРЛТІЯ И СОЦІЛЛИЗМЪ

ДЕМОКРАТ!Я и СОЦІАЛИЗМЪ I Въ эпоху русскаго соціа листическаго подполья и въ эмиграціи въ періоды ожесточенныхъ фракціонныхъ схватокъ словомъ «гражданинъ» позорили человѣка, который проявлялъ максимумъ теорическаго еретизма и организаціоннаго непослушанія. «Гражданинъ» — это было что-то въ родѣ бубноваго туза на спину провинившагося. Нынѣ на огромныхъ пространствахъ Россіи кличка «гражданинъ» не только кличка бранная, но и крайне опасная. Всѣ отвержен­ ные, всѣ неправоспособные, всѣ, на кого не распространя­ ются блага совѣтской конституціи — суть «граждане». Граж­ дане — это III сортъ. Привилегированные —; это товарищи, при чемъ всѣ рабочіе и вообще всѣ «трудящіеся» —- това­ рищи. Назвать ихъ «граждане» — значить соціально и поли­ тически ихъ принизить, а иногда и вызвать индивидуальное чувство обиды: вы сами... гражданинъ! Назвать человѣка, имѣющаго право на званіе товарища, гражданиномъ, значить совершить такое же преступленіе, какъ при сословной монархіи назвать дворянина мѣщаниномъ. Я бы не остановился на этихъ примѣрахъ, если бы они характеризовали только соціально-политическіе парадоксы революціоннаго подполья иди соціально-политагческую кунст­ камеру совѣтской Россіи. Дѣло тутъ гораздо сложнѣе. Приниженіе званія гражданина и возвеличеніе званія рабо­ чаго стало широко распространенной идеологической зара­ зой. Въ характеристик общественной значимости личности то обстоятельство, что она является гражданиномъ начинаетъ играть все меньшую и меньшую роль. Профессіонально-соціальными чертами личности явно стремятся задавить ея политически-правовыя черты. «Гражданинъ» — это стало зву­ чать тускло въ ушахъ многихъ и многихъ теоретиковъ и

— 74 — нрактиковъ общественной борьбы. «Позорить гражданина санъ» — это стадо не только широко распространеннымъ способомъ личиаго поведенія, но и идеологическимъ заданіемъ нѣкоторыхъ теченій соціалистической'мысли. Характеризуя въ самомъ общемъ видѣ этотъ уклонъ мысли, можно сказать, что гражданина вышибаетъ съ его мѣста, завоеваннаго въ крови великихъ революцій, рабочій. «Рабочій» не въ смыслѣ носителя простого физическаго труда, а рабочій въ смыслѣ носителя опредѣленныхъ, экономически необходимыхъ функцій. Декларація правъ гражданина и человѣка замѣняется деклараціей правъ рабочаго и производителя. Не трудно убѣдиться, что эти сумерки гражданина только одна изъ формъ сумерекъ демократіи. Болыпевистскій опытъ, грандіозный пространственно и яркій по бѣшенной энергіи, съ какой онъ проводился, въ этихъ сумеркахъ демократіи сыгралъ огромную роль возбудителя. Ни въ одной области соблазны большевизма не оказались столь сильными для нѣкоторыхъ его противниковъ, какъ именно здѣсь, гдѣ во время истребительнаго похода противъ демократіи совершалось убійство гражданина. Я старался пока­ зать это на примѣрѣ русской содіалъ-демократіи, которая въ лицѣ ея руководящихъ верховъ одной ногой очутилась по ту сторону демократіи. Но и въ средѣ германской соціальдемократіи въ крылѣ независимыхъ идея «совѣтовъ» стала достояніемъ ихъ лейпцигской программы. Но что такое идея совѣтовъ въ самомъ чистомъ ея видѣ, освобожденная отъ большевистской стамбуловщины, что такое «настоящіе совѣты», тѣ, которые воспламенили возставшихъ кронштадцевЪ; которые мерещатся меныпевикамъ и которые, какъ это ни парадоксально, на короткое, правда, время соблазнили даже часть радикально-буржуазной эмиграціи? Это представительство «рабочаго» въ томъ широкомъ смыслѣ, какъ это обрисовано было выше, и отрицаніе граж­ данина. Это не право л и ч н о с т и , а право ф у н к ц і и. Здѣсь право принадлежитъ не человѣку, а его профессіи. Но если оно принадлежитъ нрофессіи, то профессия эта должна быть п о л е з н о й . А если она должна быть полез­ ной, то гдѣ-нибудь кто-нибудь долженъ ея полезность удостовѣрить и санкціонироваіъ. Та инстанція и тѣ люди, которые стоять во главѣ этой инстанціи при этихъ условіяхъ должны превратиться въ Верховнаго Судью, который отдѣляетъ добро отъ зла, пользу отъ вреда, святыхъ отъ грѣшниковъ и «своихъ» отъ «чужихъ». Логически и идеологически это приводить къ невыносимой тираніи и к ъ рабству. Въ началѣ этого пути стоить умаленіе принципа гражданина и возвеличеніе принципа рабочаго. Какъ только исчезаетъ критерій гражданина исчезаетъ и критерій свободы. Наоборотъ, нѣтъ

Ш75

-

никакой надобности въ верховныхъ санкціяхъ и въ авторитарномъ отборѣ полезныхъ, добрыхъ, святыхъ, «своихъ» тамъ, гдѣ право принадлежишь личности, гражданину внѣ и независимо отъ тѣхъ или иныхъ его прилагательныхъ профессіонально-матеріальнаго содержания. Право здѣсь откли­ кается на простой и ясный вопросъ: что? а не на вопросы: «кто», «какой». Сумерки гражданина въ этихъ совѣтскихъ формахъ политическаго мышленія достаточно очевидны. Но эти су­ мерки обнаруживаются и инымъ образомъ. Глубокое разочарованіе въ идеяхъ демократіи вызвало возрожденіе синдикалистскихъ идей, являющихся къ намъ сейчасъ, въ отличіе отъ перваго ихъ появленія, не въ пурпурной мантіи мистическаго револгоціонаризма, а въ тогѣ мирнаго реформизма. Здѣсь потеряна вѣра въ гражданина, и въ политическое призваніе человѣка. Политическій Человѣкъ — это отвле-» ченный чеяовѣкъ. Реальный человѣкъ — это человѣкъ, творящій блага. Реально въ человѣкѣ — его полезная для рода функція. Внѣ ея — онъ въ царство миражей. Всѣ нолитическія движенія, революціи, реакціи, перевороты, войны — все это царство «недѣйствительнаго», какъ выразился бы Бѣлинскій. Надо перевести человѣка на почву его полезной функціи и тогда вся жизнь, исковерканная миражами поли­ тики, выпрямится и пойдетъ впередъ органическимъ темномъ. Отсюда и реальные планы организаціи государства на почвѣ нрофессіональныхъ раздѣленіи и профессіональныхъ сочетаній, составляющихъ міръ хозяйствованія, отсюда протягиваются нити къ теоріи, т. н. «гильдейскаго -социа­ лизма», который въ Сущности является варіаціей теоріи франко-итальянскаго синдикализма, который въ свою оче­ редь возвращаеть насъ прямымъ путемъ къ Прудону. Духъ деклараціи правъ гражданина умираеть въ головахъ и въ сердцахъ многихъ пытливыхъ и еще болѣе многихъ нетерпѣливыхъ умахъ, уступая мѣсто болѣе или менѣе осознанной, хотя еще и не выраженной декларации правъ рабочаго. Образъ гражданина затуманивается. Образъ «рабо­ чаго» или (чтобы не прибѣгать къ оговоркамъ относительно необходимости широкаго пониманія этого термина) р а б о т ­ н и к а застилаетъ весь горизонтъ общественнаго мышленія. Въ рядахъ соціализма революціоннаго, какъ это ни покажется страннымъ, этотъ процессъ питается какъ разъ реальными успѣхами демократіи. Происшедшая послѣ войны почти повсюду перемѣны въ сторону рѣшительной демократизаціи политическаго строя различныхъ государствъ только усилили въ рядахъ революціоннаго соціализма недовѣріе > къ объективной цѣниости гражданина. Ибо почти повсюду на первыхъ порахъ (а болѣе продолжительнаго опыта пока

нѣтъ) на вѣсахъ демократіи, на вѣсахъ всеобщаго .избира­ тельнаго права значеніе соціализма и революціоннаго пролетаріата оказалось гораздо меньшимъ, чѣмъ это можно было ожидать или чѣмъ это могло казаться до уничтоженія вся­ каго рода правовыхъ ограниченій и побѣды революціонныхъ партій. Почти повсюду соціалисты получили гораздо меньше голосовъ на выборахъ, производившихся на новой, гораздо болѣе широкой основѣ, чѣмъ казалось это возможнымъ въ то время, когда шла борьба за эти новыя, широкія основы. Выступая какъ гражданинъ, растворяясь въ стихіи граждан­ ства, рабочій какъ бы терялъ часть своего живого революціоннаго вѣса. Наоборотъ, на вѣсахъ прямого дѣйствія, когда онъ выступалъ какъ производитель, какъ единица эконо­ мическая, а не какъ единица политическая, роль и значеніе его проявлялись весьма внушительно, являясь большей частью рѣшающими факторами общественнаго развитія послѣднихъ лѣтъ. Становясь гражданиномъ, рабочій терялъ въ вѣсѣ, оставаясь рабочимъ — онъ въ вѣсѣ выигрывалъ. Здѣсь соблазнъ большевизма былъ — и нынѣ еще оста­ ется — весьма значительнымъ не только для примитивнаго сознанія широкихъ массъ, но и Для сознанія идеологовъ. Получается съ перваго взгляда такое внечатлѣніе, будто пути демократия, пути, по которымъ рабочій идетъ со знаменемъ гражданина, гораздо длиннѣе и даютъ меньше непосредст­ венно осязаемыхъ классовыхъ выгодъ и побѣдъ, чѣмъ тѣ пути, по которымъ рабочій идетъ со знаменемъ своей функцш. Есть и подтверждается повседневно истина рабочей пѣсни: В е ѣ 'машины Не грбхочутъ, Коль твоя рука не хочетъ. А когда не грохочутъ машины, общество падаетъ къ ногамъ производителя. Это и есть апологія функціи. Это — работникъ. А гражданинъ? Онъ — отвлечённость, среднее ариѳметическое, символъ, но не реальность. Есть однако гораздо болѣе важное явленіе, чѣмъ эта: политическіе итоги революціи, которое отогнало общественную мысль отъ образа гражданина и привлекло его к ъ образу ра­ ботника. Я бы назвалъ это явленіе д и к т а т у р о й э к о н о ­ м и к и . Сущность его заключается вотъ въ, чемъ. Война и ея ужасные результаты привели къ тому, чтовесь цивилизованный міръ за численно ничтожными исключеніями низринулся въ пучину нищеты, при которой элемен­ тарные вопросы элементарнаго нронитанія пріобрѣли такую трагическую остроту, что поневолѣ поглотили индивидуальные помыслы и общественную мысль. Про военно-продовольственное хозяйство Германіи гово­

- 77 рили, что это есть «организованный голодъ». Этоть организованный голодъ сухцествовалъ не только въ Герма­ нии Его осуществляли всѣ страны и осуществляють его отчасти и теперь. Однако, въ этихъ двухъ словахъ кроется • большое соціалистическое содержание, Исторія не знала организованнаго голода въ томъ смыслѣ, какъ онъ проя­ вился въ нашу эпоху. Это новый принципъ, имѣющій важныя идеологическія послѣдствія. «Паекъ», раціонъ сталь преобладающей формой раціонализаціи общественной жизни. Сюда въ этотъ паекъ ушла «сила вся души великая», преоб­ ладающая доля общественнаго и личнаго разума. Ученіе о «раціонѣ», понимая этотъ терминъ въ широкомъ, далеко вышедшемъ за предѣлы продовольственнаго пайка, .смыслѣ, стало преобладающей формой экономическаго раціонализма. Отсюда та колоссальная энергія, которую человѣческій интеллектъ и понынѣ еще вынужденъ вклады­ вать въ вопросы экономики. Всѣ виды интеллектуальной д е я ­ тельности — искусство, литература, наука — какъ бы нахо­ дятся въ летаргическомъ состояніи. Объ этомъ говорятъ и на это* жалуются со всѣхъ сторонъ. Но это не относится къ области экономическихъ проблемъ. Здѣсь кипить огромная работа. Ибо здѣсь имѣется огромный спросъ на факты, цифры, планы, обобщенія. Ни одинъ, самый темный человѣкъ не можетъ и дня прожить безъ того, чтобы посильно не оріентироваться въ болѣе или менѣе широкомъ кругу эко­ номическихъ данныхъ и предположеній. Экономическое мышленіе стало плѣномъ нашихъ дней. Можно ничего не знать, но не знать курса доллара — скажемъ — невозможно, если не хочешь погибнуть. Если прежде намъ говорили: Поэтомъ можешь ты не быть, Но гражданиномъ быть обязанъ! — то теперь категорическій императивъ звучить нѣсколько иначе: Поэтомъ можешь ты не быть, Экономистомъ же — обязанъ!

Это и есть диктатура экономики — диктатура, окрашиваю- I щ ая весь стиль общественнаго мышленія. Съ вершинъ всякихъ «надстроекъ», въ которыхъ главнымъ образомъ реали­ зуется прогрессъ человѣчества, оно, вслѣдствіе катастрофа ческихъ толчковъ міровой войны, обрушилось внизъ къ «базису» элементарной борьбы за элементарный потребности экономическаго характера. Здѣсь внизу, у «базиса», общест­ венная мысль не могла не быть захваченной тѣми сторонами бытія, гдѣ прежде всего въ человѣкѣ выступаетъ его эконо- ^

Щ78

W

мическая ф у н щ ія. Диктатура экономики явилась только какъ результатъ неслыхапнаго обшпцанія человѣчества. Замѣщеніе гражданина работникомъ явилось только идеологическимъ выраженіемъ этого обнищанія. Философія нищеты — въ этомъ названіи труда Прудона, иреодолѣнныя идеи котораго опять начинаюсь вставать и зъ гроба, — кроется характеристика новѣйшаго поворота отъ гря.ж ?гя,ттня— кь; «рабочему».

—Но—философія нищеты всегда обнаружйваетъ нищету философіи. Мы въ этомъ убѣдимся въ дальнѣйшемъ.

II Научный соціализмъ затратишь много цѣнныхъ и длодотворныхъ уеилій д ля того, чтобы въ борьбѣ съ теояогяческимъ и идейлистическимъ нониманіемъ историческаго про­ цесса утвердить опредѣляіощую роль экономическаго произ­ водственная начала в ъ развитая человѣчѳскаго общества. Экономическое пониманіе исторіи одержало несомнѣвно рядъ еерьезныхъ побѣдъ, вы йдя далеко за предѣлы чисто социа­ листической мысли. Д ля соціализма борьба за т. н. «экономический матеріализмъ» имѣла, однако, не только научное значеніе.. Страсть и паѳосъ этой борьбы въ значительной м ѣрѣ пита­ лись еще тѣмъ, что теорія экономическаго матеріализма как ъ бы притягивала и подталкивала научное еознаніе внйзъ к ъ базису, гдѣ л з ъ труда и тяж кой неволи однихъ выростаетъ Бфйздаб(?Вь* и р'адости 'Жйзнй^ДругМъ. П6Ш #6 'Ш бёй'научнбй значимости, экономическій матеріализмъ имѣлъ для марк­ сизма еще огромное идеологическое значеніе силы, приковы­ вавшей взоръ сюда, гдѣ въ темныхъ галерахъ базиса развер­ тывается трагическая и героическая симфонія милліоновъ рабочаго класса. Съ этой точки зрѣнія экономическое нониманіе исторіи явилось, если можно такъ выразиться, «рабо­ чимъ» пониманіемъ исторіи. Н ѣть никакого сомнѣнія въ томъ, что въ противопо. ложность этой тенденціи упорное сопротивленіе буржуазной мысли экономической концепция соціализма диктовалось не только чисто научнымъ отталкиваніемъ отъ этой концепціи, но и психологическимъ отталкиваніемъ буржуазной мысли отъ тѣхъ сторонъ жизни, гдѣ люди, запряженные въ ярмо наемнаго рабства, являлись тяжелой, а временами и грозной укоризной Всей возвышавшейся на ихъ спинахъ обществен­ ной пирамиды. Этотъ соціально - нсихологическій разрѣзъ возгорѣвшейся борьбы имѣлъ тотъ побочный результатъ, что въ по-

т 79

-

строеніяхъ, чтобы не сказать настроеніяхъ, научнаго соціализма экономический факторъ въ особенности в ъ повседнев­ ной агитаціонно-пропагандиетской работѣ сталъ обрастать какими-то надъ-исторжческими, субстандіональными наслоеніями. Эксшѳмгаескйечелсшѣкъг-^рабечій^-ѳта^еъ-^евгущественной формой предетавленія о человеке вообще. Человѣкъ «базиса» сталъ вытѣснять человека «надстройки»* Эта полемическая утрировка экономическаго нониманія до-соціалистическаго періода исторіи привела къ непомѣрному преувеличенію значенія экономическаго фактора и въ будущей, соціалистической исторіи человечества. Соціалистическій строй сталъ рисоваться въ такомъ свѣтѣ, точно здѣсь именно экономика, производство, «производительныя силы» станутъ главнѣйшими реальностями человѣческаго бытія. Недаромъ полемическій арсеналъ и мотивировочная часть научнаго социализма такъ перегружены были примерами изъ исторіи первобытной культуры й изъ жизни некультурныхъ племенъ. Вѣдь здѣсь именно на зарѣ исторіи и у преддверія диви лиз ад in экономика, проще говоря — вопросы нронитанія. племени, Клана, рода играли трагически преобладающую или просто всепоглощающую роль въ развитіи этихъ общественныхъ примитивовъ. Въ сущности, по типу этихъ примитивовъ и строилась и строится еще и пѳнынѣ схема социа­ лизма. А т. к. цивилизованный міръ въ результате войны впалъ въ варварство, скатился до такой нищеты, что и въ немъ въ н ач але X X столетія вопросы пропитанія стали играть ту же трагическую роль, то основа для общественныхъ кощ епцій, усмаоривающихъ въ личности прежде всего и “больше- всего экономическую 'единицу, «рабочаго »; стала особо благопріятной. Гражданинъ, которому и раньше приходилось весьма худо въ этихъ концеіщіяхъ, оказался роковымъ обра­ зомъ оттиснутымъ на самый задній планъ. Homo oeconomicus нобедилъ homo politious. Рабочій победшгь гражданина.

■Функція победила личность. Победа эта, однако, носитъ исключительно временный характеръ. Ибо развитіе общества и то, что называется историческимъ прогрессомъ является в ъ основе своей процессомъ освобожденія отъ власти экономики, отъ власти производства. Процессъ этоть столь же несомнѣненъ, какъ освобождение человека оть власти природы и оба эти процесса по существу своему однотипны. Это положеніе требуетъ, однако, более подробныхъ разъясненій. Количество энергіи, затрачиваемой обществомъ въ борьбе за все более совершенный формы и все более богатое содержаніе существования, колоссально возростаетъ. Въ этой -абсолютно растущей массе энергіи абсолютно возрастаете и

-

80

-

та ея часть, которая поглощается экономикой, «производствомь». Но, возрастая абсолютно, эта часть относительно цѣлаго все болѣе и болѣе убываешь. Живой трудъ, рабочій трудъ человѣческихъ массъ составляешь все меньшую и мень­ шую часть, затрачиваемыхъ человѣчествомъ усилій. Яснѣе это станетъ при расчетѣ затраты экономической энергіи человѣка на единицу продукта или всякаго иного блага. Что эта затрата на указанную единицу становится все меньшей, — это очевидно безъ всякаго доказательства. Въ этомъ видѣ выражается процессъ техники, въ этомъ ея душа и въ этомъ заключается и хозяйственный прогрессъ человѣчества. Част­ ное отъ дѣленія суммы экономической энергіи на результать ея приложенія неуклонно движется по направленію къ нулю. Безостановочный прогрессъ раздѣленія труда — это только процессъ сбереженія труда, а стало быть и о с в о б о ж д е н і я о т ъ т р у д а . При этомъ чрезвычайно важно то обсто­ ятельство, что въ процессѣ раздѣленія труда при созданіи опредѣленнаго количества цѣнностей сильно возрастаешь роль интеллектуальныхъ, организаціонныхъ и научно-техническихъ функцій за счетъ функцій чисто физическихъ, мускульныхъ. Въ высоко развитомъ индустріальномъ предпріятіи, научно организованномъ, «бюро», «кабинетъ», лабораторія, контора имѣютъ тенденцію развиваться за счетъ м а с т е р с к о й . Это явленіе неоднократно отмѣчалось въ экономической наукѣ. Иначе говоря, даже въ предѣлахъ самой экономики интеллектуальный функціи относительно возрастають за счешь функцій рабочихъ, физическихъ. Съ другой стороны, что такое эта неистребимая тенден­ ция къ сокращенш. рабочаго дня, какъ не объективное свидѣтельство того, что человѣчество все болѣе и болѣе освобожда­ ется отъ «производства» вообще,, а не только отъ тѣхъ или иныхъ его болѣе или менѣе мучительныхъ способовъ? Здѣсь въ этомъ процессѣ сокращенія рабочаго времени сказывается роешь силы рабочаго движенія. Но роешь этотъ возможенъ только потому, что общество въ цѣломъ можешь отходить, все больше высвобождаться изъ-подъ ярма экономики, изъподъ ярма принудительнаго труда. Классовый процессъ возможенъ только потому и только въ той мѣрѣ, въ какой онъ идешь по линіи тенденцій общественнаго развитая. Освобождаясь ошь власти природы, овладѣвая и подчи­ н я я себѣ ея тайны, человѣкъ пріобрѣтаешь по отношенію къ ней отрадное чувство независимости, свободы, которое неиз­ гладимыми чертами отдѣляетъ его отъ первобытныхъ предковъ, бывшихъ рабами природныхъ стихій. Но то же самое происходить и съ властью надъ человѣкомъ искусственной среды современной экономики. Онъ отъ этой власти, порою столь же суровой и чаще всего еще болѣе стихійной, чѣмъ

- 81 класть природы, постепенно освобождается. Онъ также овла­ деваешь тайнами экономики, какъ овладѣваетъ тайнами при­ роды, также подчиняешь ихъ себѣ. Прежній человѣкъ, природный человѣкъ, природой владѣемый, превратился въ человѣка, природой владѣющаго, природу укрощающаго. То же самое и экономическій человѣкъ, экономикой владѣемый, превратится въ человѣка, экономикой владѣющаго и эконо­ мику укрощающаго. Человѣкъ овладеешь тайнами общества, какъ онъ овладѣлъ тайнами природы и въ этомъ заключа­ ется живая душа и движущая сила социализма. Это будетъ процессъ освобожденія человечества, которое будетъ опираться на рядъ вполнѣ реальныхъ соціальныхъ нормъ и институтовъ. Въ этомъ ряду необходимо выдѣлить одинъ весьма важный пунктъ. Капитализмъ характеризуется какъ анархія производ­ ства. Эта анархія — его ахиллесова пята. Онъ, воистину, волшебникъ, который не можетъ справиться съ вызванными имъ духами. Въ работахъ Маркса эта анархическая стихія капитализма получила рядъ столь геніальныхъ характеристикъи богатыхъ иллюстрацій, что намъ нечего останавливаться здѣсь не обрисовкѣ этого явленія. То, что создаётъ тягостное ошущеніе полнѣйшей норабощенности современнаго чело­ века въ тискахъ экономическихъ стихій — это не столько нужда и бедность, сколько мучительная зависимость отъ «коньюктуры», взлеты и паденія которой для огромнаго боль­ шинства хозяйствующихъ субъектовъ выступаютъ въ виде анархической пляски слепого, буйствующаго фатума. Человекъ не господинъ,но рабъ «способа производства». Но это раб­ ство темъ отличается оть всехъ другИІъ йзвестныхъ явленій рабства, что здесь рабъ не знаетъ господина своего, что господинъ этотъ слѣпой и безумный и самъ не знаетъ сего­ дня, что съ нимъ будеть завтра. Этому хаосу подчинена не только бедность, но и богатство. Этотъ хаосъ — универсаль­ ный законъ общественнаго бытія. Соціализмъ выступаешь передъ нами въ плане гармоніи. Соціализмъ — это организованное хозяйство, организованная экономика. Въ этомъ историческій смыслъ и соціально-психологическая правда соціализма. Но если это такъ, то падаютъ цепи экономики, падаетъ ея гипнотизирующая сила. Челавекъ поднимается. Человекъ, влачимый захватившимъ ещ, бешенно мчащимся черезъ бездны колесомъ, садится, на козлы и беретъ въ руки возжи. Онъ ногами на «базисе», но головой въ широкомъ и вольномъ міре «надстроекъ», «Ва,зисъ» становится уже, хотя и глубже. «Надстройки»,становятся и шире, и глубже. На двухъ плоскостныхъ измереніяхъ экономики въ жизнетвореніи человека высоко поднимается третье измереніе культуры, ч ем ъ прочнее владеніе какой-

6

j

> \ \ \ |

- 82 нибудь дѣнностыо, чѣмъ стабилизованнѣе ея «курсъ», тѣмъ меньше поглощаета она душевныя, умственныя и физическія силы ея владѣльда. Прочное владѣніе экономикой даетъ человѣку ту свободу отъ нея, которая сейчасъ невозмозможна и отсутствіе которой превращаетъ его въ Homo oeconomicus по преимзгществу. Было бы однако ошибочно, постулируя принципіально новый стиль соціалистической эпохи, класть между нею и нашей эпохой метафизическую грань, которую можно только перепрыгнуть подъ волшебнымъ наитіемъ потусторонней Э Н ерГІИ . ОсВОбОЖДеНІе ОТЬ 'и з т я . г у г т г ят-тнпм— .атп тт(?.тпри=ческій пропессъ- 'котіірздт^зштШгГ и до-_содіалистическая исторія человечества и который логически и с^ціазтк) не можетъ имѣть конца, какъ не жбжётъиій^ освобожденія отъ власти при родьГ,.^ЯГцёдіиій гораздо дальше процесса освобожденія отъ власти экономики.

I '

~ Нынѣшнее паденіе цивилизованнаго міра въ бездны экономики — только результата колоссальнаго разрушенія войны и разстройства того равновѣсія, которое, худо-ли хорошо-ли, кое-какъ поддерживалось до войны. Поэтому и нельзя образомъ человѣческаго общежитія послѣднихъ лѣтъ за­ слонить передъ собою общія тенденціи и ближніе горизонты всей эпохи, взятой въ цѣломъ. Ибо, если 19 вѣкъ правильно обозначаюсь вѣкомъ расцвѣта капитализма, то съ не меньпшмъ правомъ его можно назвать и вѣкомъ расцвѣта демо­ кратия. Капитализмъ, по сравненію съ предыдущей феодаль­ ной эпохой; самъ по себѣ явился еерьезнымъ шагомъ къ освобожденію человѣчества оть власти прдмитивныхъ формъ экономическаго тягла. Капитализмъ освободить значитель­ ный массы очч» наиболее ЩЩвШшЩк формы этого тягча, оть «власти земли» и, собравъ массы въ городахъ, сконцентрировавъ ихъ въ индустріи, онъ оТкрылъ передъ ними новый міръ, далъ возможность поднять головы, бывшія прежде прикованными къ землѣ. Здѣсь оправдывается положеніе, выдвинутое нами выше, а именно: по сравненію съ прежнимъ земледѣльческимъ періодомъ—-нужды, нищеты и матеріальныхъ страданій стало больше. Но больше стало и свободы —г. свободы оть власти надъ всѣмъ существомъ человѣка хозяйственно-экономическаго начала. Выросло въ своемъ значеніи въ формулѣ личности третье измѣреніе. Homo oeconomicus все болѣе становился Homo Sapiens и Homo Politicus. Въ работникѣ сталь просыпаться гражданинъ. Человѣкъ сталь выпрям­ ляться, тянуться вверхъ отъ базиса къ надстройками Здѣсь и обнаружилось, что капитализмъ явился огромнымъ стимуломъ демократіи. Не только капитализмъ для своего развитія нуждался въ демократии:, но И демократія для

- 83 ■своего развитая нуждалась въ капитализме. Она нуждалась въ немъ, какъ въ эмансипирующей силѣ, вырывавшей чело­ века изъ тисковъ примитивной экономики. Демократія — это организація свободы. Но, чтобъ орга­ низовать свободу, надо ее имѣть. Капитализмъ мѣру этой •свободы даль, вырвавъ человѣка изъ тисковъ «власти земли». Демократія — это организація «политическаго чело­ века». Но, чтобы его организовать, надо его имѣть. Капита­ лизмъ его далъ. Homo politieus становился все болѣе возможнымъ въ той мѣрѣ, въ какой капитализмъ, организовавъ на болѣе раціональныхъ началахъ процессъ труда, привелъ къ сбереженію труда, а, слѣдовательно, и к ъ освобожденію отъ духовнаго и моральнаго рабства труда. Съ этой точки зрѣнія всякая высшая форма экономиче­ ской жизни создаетъ все болѣе широкія основы для процвѣтанія Homo politicus для расцвѣта гражданина, для увеличенія его роли въ общемъ потокѣ жизнетворенія въ сравненіи съ ролью работника. Сейчасъ соціализмъ представляется намъ наиболѣе широкой основой для расцвѣта гражданина. Но это не предѣлъ возможныхъ въ этомъ иаправленіи достиженій. Соціаяизмъ призванъ только преодолѣть анархію. капиталистичесКаго общества, которое именно благодаря этой анархіи не имѣло и не имѣеть возможности утилизиро­ вать въ дѣляхъ своей свободы тѣ огромныя достиженія науки, техники и организадіи, которыя уже теперь могли бы обезпечить все человѣчество максимумомъ необходимыхъ ■благъ. Но эти достиженія зажаты въ тиски частно-хозяйственнаго анархическаго режима. Поэтому столь недостаточенъ ихъ матеріальный результата.. Поэтому такъ. скудна: мѣра, отпускаемой капитализмомъ свободы. Поэтому «гражданинъ» все еще не рѣшенная проблема.

III Проблема гражданина остается нерѣшенной. Она оста­ нется нерѣшенной потому, что для этого отсутствуютъ соці-яльныя предпосылки въ видѣ экономическаго раскрѣпощенія личности. Для этого отсутствуютъ и культурный пред­ посылки. Ибо званіе гражданина обязываетъ гораздо больше, чѣмъ званіе рабочаго. Натыкаясь на низкій культурный уро­ вень массъ и ихъ связанность оковами экономики, общест­ венно-политическая мысль, безпомощная въ разрѣшеніи проблемы, пытается ее просто устранить. Анархизмъ, синди­ кализмъ, большевизмъ, даже нѣкоторыя теченія буржуазной, государственно-правовой мысли, нѣкоторыя направленія въ соціалъ-демократіи — всѣ вмѣстѣ, вольно и невольно подка­ пываются прдъ ореолъ, окружавшій нѣкогда политическую

- 84

Ш

акцію гражданина, когда этотъ гражданинъ былъ членомъ лышно расцвѣтавшаго буржуазнаго общества. Теперь «граж­ данинъ» стало кличкой вульгарной и безсодержательной. Что «гражданинъ», что просто «мусью» — все равно: безсодержательно и плоско. Кризисъ парламентаризма, запнувшагося въ своемъ развитіи о низкій культурный и политиче­ с к и уровень развитія народныхъ массъ, погрязшаго въ кор­ рупции политическихъ кликъ и котерій, научившихся при помощи могущественнаго гипноза продажной прессы моби­ лизовать для своихъ нечистыхъ дѣлъ болынія массы изби­ рателей — все это, вмѣстѣ съ бунтарскими настроеніями, прошедшей мерзкую школу войны, голытьбы, убило былой паѳосъ гражданина. Убило наверху, убило и внизу. Вотъ картина, выписанная рукою соціалъ-демократа, правда бывшаго очень лѣвымъ, побывавшаго и въ синдикалистахъ. «Собираются гражданинъ А. — сапожникъ, граж­ данинъ Б. —; художникъ, гражданинъ В. — кафешантанный пѣвецъ, гражданинъ Г. — трактирщикъ, гражданинъ Д. — каменьщикъ, гражданинъ Е. — столяръ, и имъ, знающимъ только свою профессію, предстоитъ избрать человѣка, наи­ более свѣдущаго въ тѣхъ вопросахъ, въ которыхъ сами они ничего не понимають». Картина, надо согласиться, для принципа всеобщаго изби­ рательная права, для политической цѣнности гражданина убійственная. Шесть знатоковъ своего дѣла превращаются на почвѣ демократіи въ одного коллективНаго дурака. Надо, однако, не побояться нѣсколько расширить смыслъ этой картины. Собравшись вмѣстѣ для политичеекихъ выборовъ шесть почтенныхъ гражданъ. оказались однимъ дуракомъ. Но скажите, собравшись вмѣстѣ для какого-нибудь другого дѣла кафешантанный пѣвецъ, камень»: щикъ и сапожникъ — не окажутся ли они въ столь же дурацкомъ положеніи? Что является причиной ихъ дурацкаго положенія? Очевидно, что отсутствіе общихъ интересовъ и общей заинтересованности. Какъ люди своей профессіи, они несводимы другъ къ другу. Картина эта, если она написана съ соблюденіемъ законовъ перспективы, должна свидетель­ ствовать въ такомъ случае не только противъ политической акціи, но и противъ возможности какой бы то ни было обще­ ственности вообще. Она оставляетъ только узкую щель для профессіональнаго объединенія людей, атомизируя общество на рядъ несводимыхъ другъ к ъ другу функцій. Д ля того, чтобы объединить этихъ 6 несчастныхъ «спецовъ» надо вы­ вести нечто изъ содержанія ихъ жизненнаго комплекса за. скобку. И это, оказывается, вовсе не такъ трудно. Надо только вдуматься въ детали этой картины. Мы тогда замѣчаемъ,

- 85 — что, несмотря на крайнее разнообразіе своихъ профессій, А. Б. В. Г. Д. и Б. обладайте однимъ и тѣмъ же качествомъ: всѣ они суть граждане. Весь вопросъ слѣдовательно сводится теперь къ тому, значительна ли эта величина, выведенная за скобки? Или, иначе говоря — какая часть этой формулы личности: гражданинъ — профессия, превалируете въ бытіи А. Б. В. Г. Д. и Е.? Совершенно естественно, что если А. всю жизнь знаетъ только свои колодки, Е. никогда не вылѣзаетъ изъ опилокъ. и стружекъ, то въ формулѣ ихъ личности «гражданинъ» не болѣе чѣмъ «мусью». Ихъ тогда не слѣдуетъ называть даже: гражданинъ-сапожникъ или гражданинъ-каменьщикъ, а правильнѣе было бы *назвать такъ: человѣкосапогъ, человѣкокамень. Вообразите теперь, что наступаютъ такія общественныя отношенія, при которыхъ каменѣть каменьщику и деревенѣть столяру придется не болѣе 4-5 часовъ въ сутки и не съ ранняго возраста до могилы, а въ теченіе опредѣленнаго періода трудовой зрѣлости. Тогда колоссально вырастетъ въ своемъ значеніи первая часть формулы личности. «Гражда­ нинъ», благодаря свободѣ и возможности умственнаго и духовнаго роста для личности, будетъ въ ея формулѣ обозна­ чать во всякомъ случаѣ не меньше, чѣмъ столяръ и камень- ‘ щикъ. Во всякомъ случаѣ, собравшись тогда вмѣстѣ, А. Б . В. Г. Д. и Е. не очутятся уже въ столь дурацкомъ положеніи, какое изображено было выше. Связь между ними будетъ связью гражданства. Коллективистами они стануте благо­ даря именно тому, что въ каждомъ изъ нихъ будетъ бодрст­ вовать гражданинъ, Homo' Politicos. Не обращенная во внутрь функція, а обращенная во внѣ личность стануть связью общественнаго цѣлаго. Тогда, видоизмѣняя стихи поэта, можно будетъ сказать: Рабочимъ можешь ты не быть, Но гражданиномъ быть обязанъ. Теперь объ этой обязанности человѣку напоминаютъ главнымъ образомъ по случаю того, что нужно имѣть боль­ шой запасъ людей, умѣющихъ толково и «научно» убивать себѣ подобныхъ. Въ современную эпоху милитаризма граж­ д ан ски долгъ это преимущественно... военная служба. Обя­ занность быть гражданиномъ наступаете тогда, когда нужно взять въ руки дубину и разбивать ею черепа тѣхъ изъ блйжнихъ, кои сегодня именуются «врагами», хотя завтра они мо­ гутъ именоваться «друзьями». Надо думать, что возможны такія соціальныя отношенія, при которыхъ объ этой обязан­ ности будуте напоминать не приказы по мобилизация, а сами эти отношенія своимъ все повышающимся, все болѣе интен-

сивнымъ спросомъ на организаціонно-политическую самоде­ ятельность свободной личности. Тутъ, однако, выдвигается одно очень распространенноенедоразумѣніе, которое какъ будто опрокидываетъ всю эту оптимистическую для будущаго гражданина концепцію. Счи­ тается твердо установленнымъ, что будущее общество планомѣрно организованнаго въ общественныхъ интересахъ произ­ водства явится механизмомъ столь сложнымъ и труднымь, что оріентироваться въ немъ, управлять имъ, знать всѣ входы и выходы сумѣютъ относительно немногіе. Т угь по­ требуется спеціалистъ, не избранный въ свалку навалку всеобщаго голосованія всякаго рода обыденныхъ, равныхъ гражданъ, а отобранный очевидно тѣми людьми и органами, спеціальность которыхъ... спеціальности. Мы находимъ удачное выраженіе этой очень распространенной, какъ среди противниковъ демократіи справа, такъ и среди противниковъ ея слѣва мысли, у прежде цитированнаго нами авто­ ра: «Если всеобщее избирательное право оказывается неудовлетворительнымъ даже для современнаго, далеко еще не развившагося государства, то тѣмъ менѣе оно будетъ умѣстно въ содіалистическомъ строѣ съ его колоссальнымъ раздѣленіемъ труда, съ подавляющей сложностью его задачъ». Поэ­ тому по мысли автора здѣсь должно господствовать «вмѣсто> избранія — подборъ, вмѣсто популярности — техническая пригодность, вмѣсто демократическаго принципа: «я такж е хорошъ, какъ и онъ» — дѣловой принципъ: каж ды й на сво­ е ю мѣстѣ. «Равенству здѣсь рѣшительно нечего дѣлатъ». Путь соціальнаго развитая рисуется автору ’въ слѣдующихъ выпуклыхъ чертахъ. «Отъ отвлеченныхъ правовыхъ нормъ к ъ производственной целесообразности, отъ абстрактнаго «гражданина» къ конкретному «производителю», отъ призрачнаго всевластія массы къ дѣйствительной власти работоспособнаго меньшинства, словомъ, отъ д е м о к р а т і и к ъ с о ц і а л и з м у » , или какъ въ другомъ мѣстѣ сказано и сказано мѣтко: «отъ соціальной демократіи к ъ соціальной аристократіи».*) Весь этотъ разгромъ демократическихъ началъ произво­ дится главнымъ образомъ потому, что будущая социалисти­ ческая общественность и будущ ая экономика представятъ «подавляющей» сложности организмъ. Здѣсь несомнѣнно имѣется значительная доля правды. Общественно-организо­ ванное хозяйство — организмъ действительно очень сложный.. Но тутъ то и начинается недоразумѣніе. Въ огромныхъ, выросшихъ за послѣднія полвѣка городахъ Америки и Европы, имѣющихъ десятки, а иногда и *) Ст. Вольскій «Аристоіфатія духа».

*Объединение^ 1919 г. Да 2.

ш 87 Ш сотни тысячъ жителей вы можете легче найти нужный вамъ домъ и нужнаго вамъ человѣка, чѣмъ въ старомъ русскомъ уѣздномъ городкѣ, имѣющемъ какихъ-нибудь 5— 10 тыс. ж и­ телей. Передъ нами случай, когда болѣе сложное оказыва­ ется и болѣе простымъ. Причина этого лежитъ въ разработанномъ нланѣ, въ организованномъ и гармоническомъ соче­ тании отдѣльныхъ элементовъ болѣе сложнаго явленія, какимъ въ данномъ случаѣ является евронейскій или амёриканскій городъ новаго стиля по сравненію со старыми мел­ кими городками, выстроившимися к ак ъ попало, безъ плана и смысла. Другой нримѣръ изъ области музыкальной. Чрез­ вычайно сложное, но гармоническое сплетеніе и созвучіе тоновъ гораздо легче воспринимается ухомъ и остается въ памяти, чѣмъ диесонансъ, состоящій всего изъ 3-—4 тоновъ. Здѣсь опять таки болѣе сложное, благодаря организованному и планомѣрному сочетанію его элементовъ, является одновре­ менно и болѣе простымъ. Отсюда всего одинъ ніагъ до «слож­ ности» соціалистическаго режима. Онъ несомнѣнно будетъ болѣе сЛожнымъ, чѣм ъ капитализмъ. Но именно потому, что элементы его будутъ въ гармоническомъ сочетаніи, что это будетъ обществомъ о р г а н и з о в а н н ы м ъ и производствомъ тоже организованнымъ —- именно потому этотъ режимъ будетъ болѣе простымъ и оріентироваться въ немъ будетъ гораздо легче, чѣмъ въ дикой свалкѣ интересовъ и тендендій каниталистическаго общества.

Нужно имѣть въ виду слѣдующее. Капитализмъ — это анархія не только производства, но и всѣхъ остальныхъ эле­ ментовъ развитія обЩёётаа^-*Вдѣсь дѣлевыя устрёмленія творческаго сознанія и творческой воли безпощадно разби­ ваются въ хаосѣ противоборствующихъ, стихійно развиваю­ щихся тенденній. Общественному творчеству поставлены предѣлы капризной неподатливостью соціальнаго тѣла, обще­ ственной матеріи. Du glaubst zu schieben und du wirst geschoben—это законъ всякаго творчества въ неорганивованномъ, анархизнрованномъ обществѣ. Здѣсь счастливъ не тотъ, кто доетигъ того, что хотѣлъ, а тотъ, кто хочетъ того, что достигъ. Потому что здѣсь, идя въ одну дверь, часто попадаешь въ другую и счастье — если, войдя въ другую не погибнешь. Счастье, если, войдя въ другую, будешь точно знать и пом­ нить, что ты попалъ въ другую, а не въ ту, въ которую шелъ. Такъ капитализмъ ■ —| примитивъ, простота по сравненію съ міромъ соціализма — встаетъ въ сознаніи индивидуума и общества, какъ явленіе дѣйствительно «подавляюще» слож­ ное. Сложное и мучительно загадочное. Въ этой грохочущей неразберихѣ, аналогично первобыт­ ному религіозному жречеству, возникаетъ жречество: полити­ ческое и экономическое. Подобно жречеству первобытному

жречество современное пытается сакраментальными форму­ лами и заклинаніями, (принимающими часто форму прог­ рамм у нередовыхъ статей и избирательныхъ рѣчей), умило­ стивить жестокихъ боговъ общественнаго мірозданія. Въ этой обстановкѣ безнадежной соціально-экономической распу­ тицы легко возникаетъ паническое уваженіе къ «спецамъ», «отобраннымъ», «лидерамъ», «вождямъ», «героямъ», ко всякаго рода'ОЪетаепйсЬ’амъ, nWundermensch’aM'b, которые благо­ даря распространенной вокругъ нихъ пустотѣ въ атмосферѣ довѣрчиваго невѣжества имѣютъ возможность также злоупо­ треблять своими жреческими функціями, какъ злоупотреб­ ляли ими жрецы религіознЫе прежнихъ временъ. Здѣсь по­ нятно тускнѣетъ обликъ «рядового», «равнаго», «свободнаго» гражданина и каста профессіоналовъ политиковъ, богосапожниковъ, богостоляровъ, каста «организаторовъ» и «спецовъ» становится авторитарной силой крайне губительнаго для раскрѣнощенія массъ характера. И когда эти касты выдвигаются какъ деміурги исторіи и соціализма, какъ соль соціалистической земли, то въ этихъ все учащающихся концепціяхъ не трудно увидѣть идеологи­ ческое отображеніе не столько космоса соціадизма, сколько хаоса кахштализма. Въ этихъ концепціяхъ живётъ и дрожитъ психологія соціалыю-мистическаго перепуга, охватившаго сознаніе въ темномъ, дремучемъ, полномъ проваловъ и западней лѣсу современной мучительной «простоты». Такимъ образомъ можно, признавъ за соціализмомъ го­ раздо болѣе сложную структуру, все же признать, что онъ, ііреодолѣізъ анархію, общеотшчтпмхъ и экоцомичеекихъ отцошеній, будетъ во всякомъ случаѣ п р о з р а ч н ѣ е капита­ лизма. Болѣе сложная и болѣе тонкая машина, она во вся­ комъ случаѣ будетъ работать болѣе ритмично, болѣе пра­ вильно и менѣе шумно и порывисто. Этотъ ритмъ и эта гармонія, эта прозрачность и усвоя­ емость общественно-экономическихъ процессовь расколдуютъ ихъ въ сознаніи личности, освободивъ ее отъ гнета авторитетныхъ тенденцій, пристрастій и оть паническаго уваженія къ соціально-политическому жречеству. И если трудно быть гражданиномъ при капитализмѣ, то имъ нельзя будетъ не быть при соціализмѣ. Съ этой точки зрѣнія будущее общество рисуется намъ мыслимо полнымъ оеуществленіемъ идеаловъ демократіи и народовластія. Соціализмъ, какъ форма организаціи хозяй­ ства вмѣстѣ съ возможностью для массъ подняться на болѣе высокій культурный уровень дастъ массамъ максимальный просторъ для ихъ сознательнаго и активнаго общественнополитическаго творчества. Общество, освободившееся отъ не­ обходимости въ борьбѣ за хлѣбъ насущный поливать каж -1

- 89 дую пядь земли потомъ своимъ и кровью, сумѣетъ развер­ нуть такую богатую, сложную и одновременно простую обще­ ственно-политическую и культурную жизнь, какую намъ — рабамъ, а не повелителямъ «способа производства» — трудно себѣ даже представить. Гражданинъ возьметъ реваншъ у рабочаго. Трудъ станетъ внутреннимъ органическимъ процессомъ, очень дѣятельнымъ и сложнымъ, очень интенсивнымъ и плодотворнымъ, но столь же мало обременяющимъ субъективно организмъ общества, какъ мало организмъ человѣка обременяютъ нормальные процессы дыханія, кровообращенія, пищеваренія, образованія и разрушенія тканей и т. п. На равномѣрно разлитой стихіи труда будутъ все выше и выше подниматься надстройки, строителями которыхъ будутъ свободные граждане, сознающіе себя таковыми, чув­ ствующее въ себѣ свою гражданственность не какъ подчи­ ненную подробность въ формулѣ своей личности, а какъ цен­ тральный нервъ въ процессѣ утвержденія и становленія человѣка. Соціализмъ придетъ не за тѣмъ, чтобы отвергнуть и про­ клясть законъ демократіи, а за тѣмъ, чтобы законъ испол­ нить и благословить.

IV Законъ демократіи — это законъ свободы. Но это и законъ равенства. Тѣмъ не менѣе между этими дв^мя осно­ вами дейбкратіи Существуетъ, если не противорѣчіе, то тенденція къ расхождению. Уничтоженіе наем,наго рабства, классовыхъ привиллегій — это совершенно очевидный путь къ равенству. Но это путь к ъ равенству соціальному. Наряду, однако, съ равенствомъ или неравенствомъ соціальнаго типа существуетъ и имѣетъ огромное вліяніе на общественное развитіе равенство или неравенство индивидуальнаго типа. Между этими обоими типами равенства можетъ существовать обратно-пропорціональная зависимость. Чѣмъ личность менѣе стѣснена колод­ ками соціальныхъ привиллегій и политическаго неравенства, тѣмъ богаче ея расцвѣть, а чѣмъ богаче ея расцвѣть, тѣмъ легче и выпуклѣе можетъ проявиться ея особность, ея отличіе, словомъ, — ея неравенство съ другой личностью. Оъ этой точки зрѣнія и въ этихъ предѣлахъ максимумъ свободы ведетъ какъ бы къ максимуму неравенства. Оставаясь въ предѣлахъ индивидуальныхъ оцѣнокъ, мы легко можемъ понять почему подданные абсолютной монархіи въ гораздо большей мѣрѣ равны другъ другу, чѣмъ граждане конституціоннаго государства, а эти послѣдніе нынѣ болѣе равны между собою, чѣмъ члены будущаго соціалистическаго общества. Иначе говоря, ослабленіе горизонталънаго неравен-

-

90 ~

ства соціальнаго типа ведетъ'къ усиленію вертикальнаго не­ равенства индивидуальнаго типа. Этому авденію Э. Дюркгеймъ въ своей работе «о р а зд е ­ лений труда» нридалъ гораздо болѣе универсальное значеніе. Его можно определить следующими образомъ: коллективныя неравенства падаютъ, индивидуальный — усиливаются. Э. Дюркгеймъ проанализировалъ этотъ двусторонней про­ цессъ на нримѣрѣ національныхъ различій. Пропасть; отде­ лявш ая некогда культурный и психологическій типъ фран­ цуза отъ типа нѣмца, становится безусловно все меньшей и меньшей. Образуется средній типъ европейца вообще. Кол­ лективныя неравенства падаютъ. Между тѣмъ среди французовъ и среди нѣмцевъ отличіе одного человека отъ другого, разнообразіе нндивидуальныхъ тиновъ становится все большимъ. Личность растетъ. И ндивндуальныя неравенства уси­ ливаются. Мало того, можно смѣло сказать," что чѣмъ разно­ образнее индивидуальные элементы, составляющіе каждую и зъ двухъ сравннваемыхъ группъ, тем ъ больше вероятно­ сти, что эти д ве группы потеряють разделявш ія ихъ прежде коллективныя черты различія. Въ этомъ ви д е положеніе прицимаетъ математически доказательный характеръ. Ч ем ъ больше сортовъ входить в ъ каждую смесь, гЬмъ вероятнее, что эти д ве смеси будутъ походить другъ на друга. Отсюда следуетъ, что ростъ, расцветъ личности есть одно изъ важнейш ихъ условій, способствующихъ сближенію и объеднненію національныхъ, соціальныхъ и профессіоналъныхъ группъ. Отсюда и более частный выводъ, имѣющій ближай­ шее отноніеніе къ нашей теме: для создаяія здороваго соці-; р ально-поЗштйческаго организма, въ которомъ шла бы соглас­ ная работа всЬхъ его частей требуется высокое развитіе личI ности. Свободная, развитая личность — это необходимое условіе свободнаго, развитого государства. Неравенство инди­ видуальнаго типа есть въ конечномъ счете одно изъ условій равенства соціально-политическаго типа, какъ и наоборогь: равенство соціально-политическое является одной изъ предпосылокъ неравенства индивидуально - психологическагб. Расходясь въ разны я стороны, д в е тенденціи нриводятъ насъ къ одному и тому же месту. Съ этой точки зр е н ія идеологія «спеца», «работоспособнаго меньшинства», держащ ихъ въ рукахъ бразды правленія всем и проявленіями экономической гражданской и культур­ ной деятельности, находится въ рещительномъ противоречіи съ тенденціями культурно- историческаго развитія. Эта идеологія базируется на очевидномъ явленіи усиленія личныхъ неравенствъ, но она не замечаетъ как ъ именно эти неравен­ ства ведутъ к ъ уничтоженію всякаго рода кастовыхъ, аристократическихъ началъ, как ъ они вытесняю тъ авторитарныя

I

т 9і. ж начала, очшцая дорогу демократіи и ея основной клѣточкѣ — гражданину. Д ля нормальнаго безболѣзненнаго развйтія общества важно только одно: чтобы превосходство одного человѣка надъ другимъ проистекало не изъ содіальныхъ или нолитическихъ началъ, а изъ началъ, заложенныхъ въ природѣ са­ мой личности. Дорога должна быть всѣмъ равно открыта. И если на ней одинъ будетъ обгонять другого, то это произойдеть исключительно въ силу причинъ, надъ которыми иока.чсловѣчестио не властно. Ибо «люди рождаются свобод­ ными и неравными», какъ говорить Грантъ-Аллэнъ и только общество дѣлаегь ихъ кромѣ того еще и несвободными, зло­ употребляя какъ разъ этимъ природнымъ нхъ неравенствомъ. Между тѣмъ, если раз сматривать соціализмъ, не как ъ равенство людей, а какъ р а в е н с т в о у с л о в і й ихъ раз­ витая, то именно это равенство усяовій вырываетъ изъ природнаго равенства людей ядовитое жало соціально-психологической обиды и дѣлаетъ состязаніе неравныхъ индивидуумовъ формой культурно-творческаго содружества свободныхъ людей. Здѣсь превосходство человѣка надъ своимъ ближнимъ не, можетъ привести к ъ отношеніямъ власти и подчинеиія, а лишь к ъ стремленію личности, стоящей ниже другой въ одномъ отношеніи, стать выше въ другомъ, имѣющемъ такое же или приблизительно равное значеніе въ обо­ р о й человѣческой культуры. Ибо, въ концѣ концовъ, человѣку, если онъ пе зашемленъ тисками сощально-нолитйческихъ привиллегій и психо­ логически не ущемленъ ими, важно не столько сравняться съ другими, сколько прежде всего быть равнымъ самому себѣ. Это значить, что для личности важна полнота проявле­ н а ея потенцій, полнота ея развитая. Мнѣ важно ,имѣть нео­ граниченную ничѣмъ возможность проявить и утилизиро­ вать всѣ 100% моей личности, а что мои 100®/» абсолютно меньше 100% личности другого — это можетъ быть иногда и огорчительно, но не опорачиваетъ меня, какъ личность и как ъ общественную цѣнность, какъ не опорачиваетъ меня; скажемъ, мой меньшій въ сравненіи съ сосѣдомъ ростъ. Въ изумительномъ разсказѣ А. Франса «Жонглеръ Святой Богоматери» кроется, если хотите, рѣшеніе занимающей насъ соціально психологической проблемы. Бѣдный, измученный голодомъ и лишеніями жонглеръ попалъ съ уличной пло­ щ ади въ богатый и славный монастырь. Въ звукѣ, словѣ, кистью и рѣзцомъ славили Мадонну и служили ей вЫсокопросвѣщенные монахи. Философія, теологія, поэтика, экзе­ гетика, музьіка, живопись, скульптура — все складывалось у

- 92 вогъ Св. Дѣвы, а бѣдный жонглеръ слонялся среди торжест­ венной готики монастыря и тоскливо взиралъ на эти богатые дары высокаго духа, приносимые Богинѣ. Что дастъ Ей онъ, бѣдный. скромный, нищій духомъ жонглеръ? Однажды ночью дежурный монахъ усльппалъ за дверью у алтаря странный шорохъ. Припавъ къ замочной скважинѣ, онъ увидѣлъ, какъ въ чуткой тилшнѣ ночи бѣдный жонг­ леръ стоялъ передъ ликомъ Св. Дѣвы на рукахъ, а ногами и тѣломъ выдѣлывалъ всякія штуки, молитвенно и благоговѣйно поднося всю полноту с в о е г о духа, с в о е г о искусства къ стопамъ Непорочной... Она, несомнѣнно, благословила его святой трудъ. Въ этотъ момента бѣдный жонглеръ передъ ликомъ Д ѣвы былъ равёнъ духовной знати профессіональныхъ Ея служителей. Исполненіе личности — это главное условіе исиолненія закона равенства. Излученіе личности въ общественную сферу должно опѣниваться соотносительно собственному объему этой личности, а не объему другой личности. Важно, чтобы между людьми не было раздѣляющей ихъ соціальной пустоты, провала — тогда даже законный паѳосъ дистанціи мало будетъ задѣватъ нравственную самооцѣнку личности и исчезнетъ то губительное чувство собственнаго ничтожества, какое неразрывно связано съ организаціей об­ щества, гдѣ всякаго рода богосаножники, богоорганизаторы и богоспецы образуюсь касты не столько избранныхъ, сколько отобранныхъ, управляющихъ не волею народа, а волей обоготворенной и обоготворяемой функціи, обоготворен­ ной и обоготворяемой экономики. ' ЭФб^бббготворёніе исходить изъ молчаливаго, но очень спорнаго донущенія объ однозначности человѣка, однознач­ ности профессіональной или духовной, — существо ошибки отъ этого нисколько не мѣняется. Человѣкъ — это и л и сапожникъ, и л и математикъ, и л и столяръ, и л и пѣвецъ, и л и трактирщикъ, и л и художникъ. Поэтому то -соціализмь въ этой концепции часто принимаетъ характеръ «спеціализма». Поэтому «надлежащій человѣкъ на надлежащемъ мѣстѣ» становится символомъ соціальной вѣры. «Человѣкъ» и «мѣсто» становятся неподвижными, отъ вѣка данными, китами, на которыхъ держится міръ. Поэтому прикрѣпленіе челОвѣка къ мѣсту, и мѣста къ человѣку, даннаго человѣка къ данному мѣсту, рисуется единственной гарантіей проч­ ности общественнаго мірозданія. Большевизмъ пытался осуществить эту концепцію на практикѣ учетомъ всякаго рода спецовъ и прикрѣпленіемъ ихъ къ опредѣленному мѣсту. Этимъ сощальнымъ магамъ казалось, что вотъ именно они найдутъ самаго надлежащаго человѣка для самаго надлежащаго мѣста и пригонять ихъ

- 93 другъ къ другу такъ плотно и такъ раціонально, какъ это осу­ ществляется при сборкѣ частей какого-нибудь тонкаго физическаго или оптическаго прибора. Маги нотерпѣли жесто­ кую неудачу не только вслѣдствіе своей культурной косола­ пости, но и вслѣдствіе глубоко утопическаго характера самаго заданія. Они натолкнулись на катастрофическую чрезнолосицу прнзваній, знаній и склонностей мобилизуемыхъ спедовъ. Одного и того же человѣка тащили по пяти и болѣе мобнлнзаціямъ. Сначала его тащили какъ бывшаго «военслужащаго», затѣмъ какъ «финансоваго работника», затѣмъ какъ юриста, затѣмъ какъ кооператора, затѣмъ какъ стати­ стика, затѣмъ какъ литератора. Кругъ этотъ кончался тѣмъ, что приходила Чека и тащила его въ узилище какъ «контръреволюціонера», уклонявшагося отъ безчисленныхъ мобилизацій. Надлежащее мѣсто для надлежащаго человѣка было найдено. Такихъ случаевъ было много. Отвлекаясь отъ ихъ трагикомической стороны, можно сказать, что порокъ всей этой системы заключался въ томъ, что командой «по мѣстамъ»! хотѣли преододѣть сложное сплетеніе призваній, умѣній, знаній и стремленій, заложенныхъ въ интеллектѣ современнаго человѣка. Большевизмъ сдѣлалъ изъ этого прин­ ципа «спеціализма» каррикатуру. Но каррикатура иногда болѣе правдиво и болѣе поучительно для зрителя отображаетъ недостатки изображаемаго явленія, чѣмъ мертвая, хотя и точная фотографія. Въ этомъ смыслѣ каррикатура бываетъ болѣе поучительной иногда, чѣмъ абстрактныя схемы чисто логическаго, только логическаго мышленія. Въ живой дѣйствительности «наиболѣе подходящей» для личности работы существуешь не одна, а нѣсколько, въ особенности при прогрессирующемъ раздѣленіи труда и дробленіи функцій жизни. Дѣло тутъ не столько въ томъ, что не существуетъ и не можетъ быть точныхъ вѣсовъ, на которыхъ взвѣщивалась бы специфическая годность даннаго человѣка. Дѣло даже не столько въ томъ, насколько объективны, точны и компетентны въ своихъ манипуляціяхъ тѣ, стоящіе внѣ личности и надъ обществомъ, вѣсовщики, которые «отобрались» на вершинѣ этой новѣйшей «Утопіи». Гораздо важнѣе всего этого то обстоятельство, что личность — это задача со многими рѣшеніями. Изъ всѣхъ этихъ рѣшеній наиболѣе выгоднымъ для интересовъ цѣлаго явится то, которое при­ меть сама личность, а не внѣ ея стоящая сила, которое полу­ чится въ результатѣ широкой возможности свободнаго вы­ бора и которое въ случаѣ надобности можно будетъ свободно же перемѣнитъ. Въ старину родители созрѣвшей для замужества ба­ рышни полагали, что самаго лучшаго, наиболѣе подходящаго жениха для своей дочери они найдутъ сами и что этотъ

-

94 ~

женихъ и будетъ тотъ, который посланъ ей «судьбой». Теперь невѣсты и женихи поняли, что богоизбранность ихъ другъ для друга — миеъ, теперь женихи и невѣсты тоже стали за­ дачами со многими рѣшеніями и изъ этихъ рѣшеній наилучшимъ является то, которое подсказано любовью. Попечитель­ ный матушки и батюшки узнаютъ объ этомъ наиболѣе подходящемъ рѣшеніи послѣдними, а свахи дѣлаются совер­ шенными ненужностями. Пусть идеологи «спеціализма» объ этомъ подумаютъ... Въ сущности по типу этой старинной манеры бракосочетаній идеологи «спеціализма» сочетаютъ личность съ профессіей. Они тоже сочетаютъ ихъ «на вѣки» «до гроба», также мало считаются съ свободой избранія и перемѣны функціи и также убѣждены въ томъ, что стоящіе на верху органы попеченія изберутъ самаго лучшаго «надлежащаго человѣка для надлежащаго мѣста». Это какой-то соціалистическій «Домострой», усвоившій однако кой-какія черты чисто капиталистическаго міросозерцанія. . Здѣсь при капитализмѣ утилизація какого-нибудь дарованія или склонности до полнаго ея истощенія не представ­ ляется большой опасностью въ виду наличности постояннаго резерва безработныхъ, изъ которыхъ можно выбирать «наилучшихъ». Здѣсь надлежащій человѣкъ на надлежащемъ мѣстѣ можетъ быть исчерпанъ до конца... до конца этого надлежащаго человѣка. Въ нетерпѣливомъ ожиданіи момен­ та, когда его снесутъ на свалку истощенныхъ дарованій, сто­ и ть шеренга его конкурентовъ. Въ соціалистическомъ обществѣ этого быть не можетъ не только вслѣдствіе болѣе высо­ кой' самооцѣнки личности и " экономической возможности «попридержать» т. с. свой «товаръ». Этого не можетъ быть вслѣдствіе огромнаго выбора все' умножающихся функцій и вслѣдствіе все возростающей пригодности человѣка для все большаго ихъ числа. При этихъ условіяхъ наиболѣе раціональной, выгодной не только для личности, но и для обще­ ства системой утилизаціи человѣка — будетъ система «плодоперемѣнная» съ періодическимъ пребываніемъ его «подъ паромъ». Основой этого участія человѣка в ъ процессѣ общественнаго бытія будетъ свобода, свобода самоопредѣленія, свобода выбора. Въ общественномъ механизмѣ на первомъ планѣ будетъ человѣкъ, а не профессія, гражданинъ, а не рабочій. Сквозь призму свободы будутъ восприниматься всѣ явленія жизни. И как ъ бы не раціонизировалась жизнь — благо свободы все же будетъ обладать субстанціональной, религіозной окраской, присущей всякому явленію человѣческаго духа, въ которомъ окристализовалась родовая память о тита-

-

95 -

яическихъ усиліяхъ и безконечиыхъ мукахъ, выстраданныхъ иоколѣніями въ борьбѣ за тотъ или иной принципъ. Поэтому намъ думается, что демократия явится не только с т р о е м ъ отношеній, не только конструктивнымъ элементомъ общежитія, но и широко разлитымъ н а с т р о е н і е м ъ, ярко выраженнымъ міроощущеніемъ. Гражданинъ подчинить себѣ рабочаго. Свергнувъ боговластителей онъ свергнетъ и богосиедовъ и богоорганизаторовъ. Онъ населить міръ множествомъ новыхъ боговъ, и боги эти будутъ люди — свободные и равные. С т. И в а н о в и ч ъ

К. Р. КДЧОРОВСКІЙ

ТРУДОВАЯ ДЕМОКРАТЫ

ТРУДОВЯЯ ДЕМОКРАТІЯ.

1. Запросъ времени.

Мы переживаемъ великое и страшное время. Великое — ибо вихрь Міровой Войны обозначилъ величайшій историче­ ский переломъ, открылъ пути величайшей соціальной революціи. Страшное — ибо совершилось это нецѣлесознательно, слѣпой, автоматической игрой механическихъ соціальныхъ силъ, и нѣтъ синтетической, интегральной доктрины, освѣщающей пути революціи, нѣтъ позитивных* соціально-архитектурныхъ плановъ ея строительства. И вотъ — въ войнѣ демократіи побѣдили, но не смогли организовать демократи­ ч еск и міръ. А въ открывшихся вратахъ Ревддюдій началась дйкаЯ, слѣная давка й разрушеніе — бЬльіпівизмъ. Этому есть двѣ причины: одна — общая, другая — частная. Причина общая состоитъ въ томъ, что человѣкъ вообще позналъ очень много внѣ себя, — уловилъ закономѣрности природы, овладѣлъ ея силами, — но только начинаешь «по­ знавать самого себя», — осмысливать закономѣрности человѣческаго общества и исторіи и овладѣвать этими закономѣрностями. Точное «научное» изученіе конкретныхъ явленій чрезъ наблюденіе и опытъ достигло огромной высоты въ естествознаніи, обществовѣдѣніе же только теперь находить овой научный методъ въ расширенномъ и усовершенствованномъ ііримѣненіи статистики. Обобщающая мысль естествознанія построила въ каждой своей области общія теоріи закономѣрностей, которыя подтверждаются конкретнымъ изученіемъ явленій и служатъ основой и этого изученія, и всѣхъ гигантскихъ успѣховъ прикладныхъ наукъ, всего техниче­ ская) творчества. Обобщающая мысль обществовѣдѣнія не

—

100

—

только не имѣетъ подобной теоріи закономерностей исторіи, но, пропитанная старыми метафизическими абсолютами, спорить еще лишь о самой ея возможности. А покаГ не уста­ новлены общія закономѣрности исторіи, конечно, невозможно ни точное пониманіѳ отдѣлъныхъ ея событій, ни планомѣрное соціальное строительство. Таковъ общій фактъ. Но именно въ нашу эпоху наступилъ особенный упадокъ позитивнаго соціальнаго синтеза, точнѣе — полу-угасли даже явившіеся раньше его зачатки. Начался 19 вѣкъ такимъ огромнымъ, такимъ интегралыіымъ соціальнымъ переворотомъ, какъ Великая Французская Революція и рожденными этимъ мощнымъ творческимъ порывомъ великими синтезами и въ философіи, и въ естествознаніи, — какъ трансформизмъ, — и въ обществовѣдѣніи, — какъ цѣльная идея соціализма, какъ цѣльные позитивные планы соціализаціи. Но съ половины 19 вѣка этотъ интегральнореволюціонный импульсъ угасаетъ и смѣняется своей проти­ воположностью: эпохой «аналитической», узкоснеціализованной, элементарной, фрагментарной. Гегемономъ эпохи стано­ вится прикладное естествознаніе, затмившее своими матеріальными завоеваніями. Техника, индустрія, городъ, капи­ тализмъ захватываетъ въ свои механическіе щупальцы соціальную жизнь, а затѣмъ и мысль, ихъ раздробляютъ и автоматизируютъ. Человѣкъ овладѣваетъ природой, но машина овладѣваетъ человѣкомъ. Техника выѣдаетъ идеологію. Цѣли поглощаются средствами. Въ процессѣ движенія теряется его направленіе. И чудовищные элементы-автоматы, — состязаніе имперіализмовъ съ наиболѣе автоматизованной и мили­ таризованной Рерманіей во главѣ,— • рушатъ эту распылив­ шуюся, ослѣпшую культуру'конца 19 вѣка въ пропасть Міровой Войны. Какъ полная потеря соціальной интеграціи привела человѣчество въ эту пропасть, такъ оно не выйдетъ изъ тупика, не начнетъ планомѣрнаго строительства, пока не обрѣтеть интегральной соціальной доктрины и позитивной программы. Предъ нами великая, — т. е. именно г р а н д і о з н о с л о ж ­ н а я , и н т е г р а л ь н а я , — соціальнаяреформація: с т о л к новеніе и преобразованіе націй, госу­ д а р с т в ъ, к л а с с о в ъ , к у л ь т у р ъ . Предстоить найти единую нить, пронизывающую и развязывающую в е с ь этотъ огромный ист ори чес к ій узелъ въ ц ѣ л о м ъ : т а к у ю з а к о н о м ѣ р н о сть,— к о т о р а я б ы л а бы в ъ к а ж д о м ъ и з ъ э т и х ъ я в л е н і й , ко,торая бы с в я з ы в а л а и хъ м е ж д у собой и давала общій планъ всего великаго п е р е у с т р о й с т в а . Къ такому синтезу стремится по са­ мому существу своему соціализмъ.

-

101 -

Но его нѣтъ и не можетъ быть въ томъ соціализмѣ, кото­ рый — въ пидѣ марксизма — самъ сталъ порожденіемъ и вырожденіемъ элементно-автоматической эпохи. Родившись до утверждения критицизма въ философіи и до трансформизма въ ествествознаніи, онъ въ теоріи лишь «иоставшгь на голову» гегелевскую метафизику, сводя всю соціальную жизнь къ одному элементу, — къ матеріи, къ экономикѣ, къ борьбѣ классовъ, къ капитализму и пролетаріату, •— а на практикѣ послужилъ лишь для негативной цѣли, — для борьбы пролетаріата противъ капитализма внутри буржуазнаго общества,— но не имѣлъ, и не могъ имѣть. ни-ивт-еншндюй. те.орш исто­ рической эволюціи, ни позитивнідхъ-плановъ етроенія сщіа=ли5ма.Въре&ультатѣ'тагъпослужилъ — въ Германіи — одной изъ.щичинъ Міровой Войны, а въ Россіи — основой боль­ шевизма и теперь, разбитый, отмираеть вмѣстѣ съ эпохой, которой былъ идеологіей. Интегральную соціальную доктрину и позитивную соціальную программу можно искать лишь въ первоначальномъ с и н т е т и ч е с к о м ъ с о ц і а л и з м ѣ , рожденномъ Вели­ кою Французскою Революцией, и въ тѣхъ позднѣйшихъ теченіяхъ, которыя, — какъ Прудонъ и Луи Бланъ во Франціи, «соціальный идеализмъ» въ Англіи, мадзиніанство въ Италіи, народничество въ Россіи, — развивалйсь въ томъ же направленіи, но были временно затерты лучше выражавшимъ эпоху марксизмомъ. Какъ развертывающаяся нынѣ Великая Соціальная Реформація есть преемница Великой Французской Революціи, такъ же преемственны и ея руководящія идеи, ея путеводный свѣтъ зажжется отъ того же великаго огня, точнѣе — будетъ новьшъ его просіяніемъ. Чтобы обрѣсти руководящія соціальныя идеи 20 вѣка, ттррястоитт, прржле всего отбросить'тзазбшъге^элемеяты'-аьто^маты соціальной метафизнж^ ІЭ^в^ка. Предстбить выйти соверш еіш оТёъэтой плоскости, изъ маятниковаго качанія между двумя абсолютами, — идеалиетйческимъ агностическимъ абсолютомъ «свободы» и матеріалистическимъ фаталистическимъ абсолютомъ «необходимости»„ЛІредстоитъ постро­ ить изъ зачатковъ критицизма въ обществовѣдѣніи (какъ статистическій методъ, какъ «пробабилизмъ») и изъ опыта и философіи естествознанія нѣкоторый реальный релятивисти­ чески синтезъ «свободы» и «необходимости» въ «вѣроятность». Предстоить съ одной стороны принять исторію ф и н а л и с т и ч е с к и, т. е. какъ потокъ ц ѣ л е с т р е м л е н і й съ вѣроятностью, съ т е н д е н ц і е й ц ѣ л е д о с т и ж е н і й и тѣмъ объяснить прогресеъ и оправдать наше соб­ ственное творчество. Предстоить съ другой стороны, устано­ вить нѣкоторый с о ц і а л ь н ы й т р а н с ф о р м и з м ъ, (подобно трансформизму біологическому): установить з а к о -

-

102 -

номѣрности самыхъ этихъ человѣческихъ цѣлестремленій и основу этой вѣроятности цѣледостиженій въ видѣ нѣкоторой «борьбы за существованіе» среди содіальныхъ группъ и соціальныхъ формъ, въ видѣ нѣкотораго «соціальнаго цѣлевого отбора».

Ниже я и представляю опытъ такого рода: сначала — кратчайшіе тезисы общей историко-соціалистической доктринѣ о существѣ историческаго процесса и прогресса, о его путяхъ и силахъ, а затѣмъ — какъ бы «программу-перспек­ тиву», рисующую смыслъ переживаемаго историческаго пере­ лома, существо надвинувшагося новаго строя — «трудовой демократіи» и той живой «трудовой демократіи», живыхъ народныхъ силъ, которыя призваны его создать.*) 2.

Общество,

историческій процессъ, прогрессъ.

Обществовѣдѣніе, не связывая себя ни съ какой опредѣленной системой философіи, должно утвердиться, и какъ наука, и какъ творчество, на общемъ к р и тико -акти в н ом ъ «міроотношеніи». Критидизмъ царить въ философіи, ища лишь все новыхъ опредѣленій и обоснованій, все болѣе мѣткихъ прилагательныхъ къ этому существительному. Кри­ тическая мысль дала и огромныя завоеванія естествознанія. Обществовѣдѣніе догонитъ естествознаніе, когда найдетъ не­ который практическій, творческій критицизмъ, равно далекій какъ отъ некритическаго апріорнаго догматизма; такъ и отъ «ультра-критицизма», превращающегося въ скептицизмъ, въ агностицизмъ. Для нерваго необходимъ экспер.и мен­ тально--с т а т и с т и ч е с к ій методъ, который только и сдѣлаетъ обществовѣдѣніе точной наукой. Для второго нужно такое же смѣлое сознательное соціальное изобрѣтеніе, какимъ живегь естествознаніе. Въ соотвѣтствіи съ этой задачей и въ согласіи съ философскими теченіями на рубежѣ 20-го вѣка, — «волюнтаризмомъ», «нрагматизмомъ» — эта общая соціально-философская директива наи­ лучше выражается въ терминѣ «критико-активизмъ». Вторымъ руководящимъ принципомъ критико-активнаго обществовѣдѣнія является интегрализмъ, — какъ въ теоріи, такъ и въ практикѣ. **) *) Мою общую историко-соціологическую схему читатель найдетъ въ значительно _болѣе обстоятельномъ изложеніи въ очеркѣ подъ несовсѣмъ соотвѣтствовавшимъ содержанию заглавіемъ: «Народничество, какъ соціологическое направленіе». (См. журналъ «Завѣты», кн. 3, 4, 5 и б, 1913 года.) **) Я отказываюсь отъ ходячихътерминовъ « м о н и з м ъ » и « п л ю р а ­ л и з м ъ», ибо существо ихъ, контрастъ между ними (по крайней мѣрѣ въ

-

103 -

Соціальный интегрализмъ въ теоріи утверждаетъ связ­ ность, цѣльность всѣхъ элементовъ соціальной жизни — поли­ тическихъ, экономическихъ, культурныхъ, — въ человѣкѣ, въ индивидѣ и ихъ причинную взаимообусловленность и по­ тому ищетъ въ исторіи такихъ закономѣрностей, которыя (хотя и съ частными варіаціями) общи всѣмъ элементамъ, составляютъ общіе признаки и общія тенденц і и всего содіальнаго процесса въцѣломъ. На практикѣ же соціальный интегрализмъ считаеть необходимымъ условіемъ успѣшнаго соціальнаго творчества осознаніе интегральнаго, соціальнаго идеала и построеніе цѣльнаго плана всего соціальнаго строительства. Критико-активное интегралистическое воззрѣніе приво­ дить къ третьему основному принципу обществовѣдѣнія — къ индивидуализму, какъ въ теоріи общества и историческаго процесса, такъ и въ практическомъ соЦіальномъ твор­ честв. Соціальная жизнь состоитъ въ жизни, дѣйствіи и взаимодѣйствіи людей. Внѣ личностей нѣтъ человѣческаго обще­ ства, нѣтъ человѣческой исторіи. Для соціальной науки личность есть первичная реальность. Д л я с о ц і а л ь н а г б творчества личность есть послѣдній идеалъ. Критико-активйзмъ, интегрализмъ и индивидуализмъ (въ указанномъсмыслѣ)завершаются финализмомъ: цѣлев ы м ъ воззрѣніемъ на общество и исторію. Жизнь личностей, ихъ дѣйствія, отношенія между нтшй опредѣляются ихъ пообществовѣдѣніи) вовсе не въ томъ. что одинъ ищетъ « е д и н с т в а » , а дру­ гой « м н о ж е с т в е н н о с т и » : оба одинаково ищутъ о б ъ е д и н е н і я міра явленій. Существо контраста в ъ с п о с о б ѣ э т о г о о б ъ е д и н е н і я . Монизмъ пытается — въ томъ или иномъ смыслѣ — вывести ц ѣ л о е и з ъ ч а с т и , и з ъ э л е м е н т а , т. е. является въ сущности « э л е м е н т и з м о м ъ » — или, если это лучше звучитъ, « э л е м е н т а р и з м о м ъ » . Суть же плюрализма въ томъ, что онъ считаетъ выведеніе цѣлаго изъ части логически абсурднымъ (ибо цѣлое больше части и не можетъ заключать въ себѣ то, чего нѣтъ въ части) и практически безполезнымъ и вреднымъ (ибо, допустивъ «приматъ» даннаго соціальнаго элемента надъ другими, остается неизвѣстнымъ, ни въ чемъ состоитъ его собственная закономѣрность— почему, напр., сами «производительныя силы» развиваются? — ни въ чемъ состоитъ закономѣрность всего историческаго процесса въ дѣломъ). Слѣдовательно, плюризмъ (по крайней мѣрѣ, въ содіальной философіи), есть въ сущности и н т е г р а л и з м ъ , т. е. в ы в е д е н і е о б щ и х ъ з а к о н о м ѣ р н о с т е й и з ъ в с е г о ц ѣ л а г о и для в с е г о цѣлаго. Терминъ «интегрализмъ» легко пріемлемъ. Терминъ «элементаризмъ», «элементизмъ» и т. п. (предоставляю выбрать самому читателю, памятуя лишь, что «элементаризмъ не равнозначенъ съ э л е м е н т а р н о с т ь ю , а означаетъ « э л е м е н т н о с т ь » , ф р а г м е н т н о с т ь и т. п.) непривычно звучитъ, но логически необходимъ, другого я лично не вижу.. Термины „синтетизмъ" — „аналитизмъ“ врядъ ли мыслимы въ соціологіи.

— 104 — хребностями и ихъ способностями и выражаются въ ихъ ц ѣ л я х ъ. Общество есть міръ человѣческихъ цѣлестремленій. Соціальными силами являются дѣлестремленія людей, сливающіяся въ соціальныхъ групиахъ и кристаллизующіяся въ соціальныхъ формахъ. Цѣль есть такая-же основная, внутрен­ няя ячейка энергіи соціальиой, какъ сѣмя — энергіи органи­ ческой. Ооціальное творчество движется ц ѣ л я м и - с и л а м и . Цѣли-силы оиредѣляются условіями сферы, приспо­ собляются къ нимъ и сами воздѣйств.уютъ на среду, приспособляютъ ее къ себѣ. Соціальная жизнь закономѣрна, но ея закономѣрность — особая: она — в ъ з а к о н о м ѣ р н о стяхъ цѣлей-силъ. Соціальныя причинозависимо.сти еуть цѣлезависимости. Интегрально-финалистическое воззрѣніе на историческій процессъ ясно вскрьіваетъ, его основныя з а к о н о м ѣ р н о с т и и устанавливаете, почему и въ какомъ именно смыслѣ онъ является прогрессомъ. Жизнь общества дина­ мична ипредставляетъ собою процессы д в и ж е н і я , и з м ѣ ненія, развитія, соверш енствования человѣческихъ цѣлестремленій. Всякое у с т р е м л е н і е человѣка къ какой-либо ц ѣ л и есть д в и ж е н і е (въ дѣйствіи или въ потенціи). Ооціальная жизнь и состоитъ изъ миріадъ этихъ цѣлестремительныхъ движеній. Цѣлестремленія личностей частью совпадаютъ, частью скрещиваются, частью сталкиваются, йсторія человѣчества и .представляетъ собою р а в н о д ѣ й с т в у ю щ у ю этихъ потоковъ цѣлестремленій. Индивидуальная и соціальныя цѣлестремленія, подобно процессамъ жизни въ организмахъ (изъ которыхь они проиотекаютъ), вѣчно п о в т о р я ю т с я , но съ тѣми или иными в а р і а ц і я м и . И какъ накопленіе этихъ измѣненій обращаетъ органическую жизнь въ трансформацію, такъ и исторію человѣчества оно дѣлаетъ грандіозной с о ц і а л ь н о й т р а н с ф о р м а ц і е й . Въ ней перерождается самъ человѣкъ, перерабатывается окружающая его среда, глубоко преобража­ ются соціальныя отношенія между людьми. Въ измѣненіяхъ, составляющихъ соціальную трансформацію, есть закономѣрность, дѣлающая ее, подобно трансформаціи біологической, процессомъ р а з в и т і я , э в о л ю ц і и . И тамъ, и тутъ эта закономѣрность состоитъ въ усложненіи формъ и въ приспособленіи ихъ къ средѣ. Подобно размноженію и дифференціаціи организмовъ, цѣли людей, вмѣстѣ съ ихъ потребностями и способностями, варіируясь, усложня­ ются, умножаются, усиливаются, разростаются, одухотворя­ ются. И это происходить путемъ такого же с о ц і а л ь н а г о ц ѣ л е в о г о о т б о р а , такого же п р и с п о с о б л е н і я ц ѣ л е с т р е м л е н і й к ъ с р е д ѣ , какъ это наблюдается

-

105 -

въ естественномъ отборѣ органжзмовъ. Разница — глубокая разница въ томъ, что въ ч е л о в ѣ ч е с к о м ъ о б щ е с т в ѣ с к в о з ь р ѣ ш е т о о т б о р а п р о х о д я т ъ не т о л ь к о с а м и ч е л о в ѣ ч е с к і я о с о б и , но и ц ѣ л ы я с о ціальныя группы и соціальныя формы и заключающіеся въ н и х ъ ц ѣ л ы е узлы цѣлестремлеяій. Борьба за существованіе, вы­ живание приспособленныХъ и отмираніе неприспособленныхъ идетъ въ исторін и между цѣлыми племенами, націями, госу­ дарствами, и между конкурирующими хозяйствами, и между приспособленіями техники, и произведеніями искусства,- и между научными идеалами, и между моральными и религіозными ученіями, и между цѣлыми культурами.*) Наконецъ, движеніе, измѣненіе, развитіе индивидуальныхъ и соціальныхъ цѣлестремленій* является необходимо,, но самому существу своему, ихъ с о в е р ш е н с т в о в а н і е м ъ , т. е. тѣмъ, что мы называемъ, п р о г р е с с о мъ ; цѣли людей все болѣе осуществляются, цѣлестремленія все въ большей мѣрѣ заканчиваются цѣледостиженіями. Истори­ ческий процессъ оказывается — въ основной своей закономер­ ности '— р а з в и т і е м ъ ц ѣ л е с о о б р а з н о с т и , т. е. п р и б л и ж е н і е м ъ къ тому, чего ж е л а е т ъ , къ чему п р о б и в а е тс я само человечество. Эта закономѣрность, эта «историческая необходимость» прогресса лежитъ частью въ указанномъ «естественномъ отборѣ» цѣлестремленій, частью такъ сказать, въ «искусственномъ отборѣ», осуществляемомъ самими цѣлями-силами. Объективная вероятность, въ иредѣлѣ — необходимость развитія целесообразностей состоитъ въ томъ, что именно онѣ даютъ лишній шансъ на выживаніе въ естественномъ соціальномъ отборѣ. Въ немъ либо прямо побѣждаютъ, либо выживаютъ на счетъ другихъ и индивиды болѣе сильные и даро­ витые, т. е. болѣе цѣлестремительные и болѣе цѣлесознательные, и такія же соціальныя группы (племена, націи, государ­ ства, классы и т. д.), накопившія въ себѣ больше целесообраз­ ностей, и соціальныя формы (политическая, экономическая, культурный), болѣе сообразным, болѣе приспособленный къ цѣлямъ и къ условіямъ среды. Е с т е с т в е н н ы й о т б о р ъ проноситъ, накопляетъ, развиваетъ ц е л е ­ с о о б р а з н о с т и и м е н н о потому, что онѣ — целесообразности.

Внутренняя субъективная «необходи­ мость» (вероятность) развитая цѣлесооб-раз*) Впрочемъ, уже и вреди животныхъ кромѣ отбора особей есть отчасти и соціальный отборъ, охватывающій группы ихъ, ихъ общества, ихъ соціальныя формы и приспособлены.

— 106 — н о е т и, п р о г р е с с а ( п р е д с т а в л я ю щ а я с я н а м ъ практически наш ей «свободой»)заключается въ ц ѣ л е с т р е м и т е л ь н о й в олѣ с а м и х ъ людей. Ц ѣ л и д о с т и г а ю т с я им енн о потому, что мы къ нимъ стремимся. Мы постигаемъ зако н ы природы и общества, потому что и х ъ ищ емъ, изобрѣтаем ъ м аш ины и покоряем ъ природу, потому что этого хотимъ, н аш ъ органи­ зованн ы й творчеекій тр у дъ завоевываешь все д л я н аш и хъ потребностей и ж ел ан ій , потому что м ы обладаем ъ творческой способностью и способностью развитая, И, таки м ъ образомъ, пред ъ нами не только пассивное приспособленіе человѣчества к ъ средѣ, но активн ое приспособленіе и м ъ среды к ъ своимъ ц ѣ л ям ъ . О гляды ваясь н а з а д ъ , м ы видим ъ, как о й огромный п уть уж е пройденъ прогрессомъ. Ц ѣли, бы вш ія вн ач ал ѣ мелкими, случайны м и, м атеріальны м и, разрослись, связали сь, одухо­ творились. Е д ва брезж ущ ее н а зар ѣ исторіи цѣлееознаніе р а з ­ горалось въ свѣточи д ал ек и х ъ , ц ѣ л ь н ы х ъ ц ѣ л ей —- идеаловъ, ж и вущ и хъ в ѣ к а м и и ты сячелѣтіям и и озаряю щ ихъ будущ іе пути человѣчества. Д ѣлесообразности, в н а ч а л ѣ ничтож ны я, зачаточны й постепенно разрослись в ъ ч у деса цѣледостиж еній, захвати л и природу в ъ р у к и человѣка. И впереди м ы не ви д и м ъ пред ѣ ловъ этому прогрессу, этому цѣлестремительному твор­ честву. Зак о н ъ исторіи есть зако н ъ прогресса. «И сторическая необходимость» — в ъ соверш еніи ж ел ан ій человѣка, в ъ свободномъ творчествѣ человѣчества.

3. Автономизмъ.

Изложенное поним аніе общества и йсторіи ясно устанавл и ваетъ вы сш ій со ц іал ьн ы й ид еалъ , вы раж аю щ ій основную тенденцію историческаго процесса, составляю щ ій вѣчно п р и ­ ближаю щ ую ся и вѣчно уходящ ую в ъ в ы с ь верш и ну прогресса, освѣщ аю щ ій н ам ъ пу ти и опредѣляю щ ій всецѣло ттлялтьт наш его соціальнаго творчества. Этотъ в ы с ш і й и д е а л ъ есть кри ти ко-активная интегральная л и ч ­ н о с т ь и е я а в т о н о м н о е т в о р ч е с т в о . И ли — в ъ одномъ словѣ — это а в т о н о м и з м ъ . * ) *) Эту п о з и т и в н у ю формулу высшаго соціальнаго идеала я предпочитаю соотвѣтствующей ей н е г а т и в н о й формулѣ: о с в о б о ж д е н и е л и ч н о с т и отъ в с ѣ х ъ фор иъ гнета. Меня не удовлетворяютъ термины с о ц і а л и з м ъ , к о л л е к т и в и з м ъ , к о м м у н и з м ъ, ибо, вопервыхъ, они говорятъ о в н ѣ ш н и х ъ формахъ общества, умалчивая о его с у щ е с т в ѣ и ц ѣ л и — объ автономной личности, — во - вторыхъ, они э л е м е н т н ы , подразумѣваютъ преимущественно лишь э к о н о м я ч е с к і й строй, такъ что выражаютъ скорѣе е т у п е н и к ъ и д е а л у , а не самъ высшій интегральный идеалъ. А н а р х и з м ъ въ нѣкоторыхъ оттѣнкахъ его пониманія стоитъ ближе всего къ автономизму, но по самому основному'смыслу своему тоже элементенъ и н е г а т и в е н ъ .

-

107 -

П рослѣж ивая в ъ необозримомъ потокѣ цѣлестремленій, назы ваем ом ъ исторіей, п у т и а в т о н о м и з м а , приходимъ к ъ слѣдую щ им ъ схемамъ процессовъ, силъ, т ен д е щ ій прогресса. Съ точки зр ѣ н ія ф инализм а в ъ исторіи вы дѣляю тся три ти п а процессовъ: а в т о м а т и ч е с к и е , а в т о р и т а р н ы е и автономные. Въ автономическихъ процесс а х ъ — м и н и м у м ъ в о л и и ц ѣ л и : это — воздѣйствіе ф изической среды н а человѣка, это — естественный отборъ ин ди видовъ, со ц іал ьн ы х ъ группъ и ф ормъ, это — подраж аніе, т. е. автоматическое повтореніе самаго себя. В ъ п р о ц е с с а х ъ а в т о р и т а р н ы х ъ есть в о л я, есть цѣ ль, — ж очень си л ь н а я и нерѣдко в ъ извѣстном ъ см ы слѣ прогрессивная, — но, т а к ъ сказать, ч у ж а я в о л я , ч у ж а я ц ѣ л ь : в ъ го с у д арствѣ , в ъ рабствѣ, крѣпостничествѣ и саларіатѣ, в ъ церковн ы х ъ , теократическихъ религіяхъ автономна лиш ь воля и ц ѣ л ь повелѣваю щ аго меньш инства, повинующ ееся ж е боль­ ш инство лиш ено воли, творить ч у ж ія цѣли. Н аконецъ, в ъ процессахъ а в т о н о м н ы х ъ , — в ъ подлинной демократии, в ъ трудовомъ х о зяй ств ѣ (и особенно в ъ коопераціи), в ъ свободн ом ъ научном ъ, эстетическомъ, этическомъ творчествѣ — м аксим ум ъ воли и цѣли и максимумъ своей ц ѣ л и , с в о е й в о л и , здѣсь — п р ям о й потокъ к ъ высш ему и деалу, зд ѣ сь — истокъ а в т о н о м и з м а . В ъ н ач ал ѣ историческаго процесса человѣчество еле дви­ гал о сь въ ти ск ах ъ процессовъ автоматическихъ, и сѣ м ен а автономнаго творчества проростали лиш ь сквозь ты сячеЛѣтніе извиим соціальнаго отбора. З а т ѣ м ъ наступила д олгая полоса болѣе м ощ ны хъ и бы стры хъ, но болѣзненны хъ и жесток и х ъ поворотовъ прогресса первы м и накоплениями и в зр ы ­ вам и процессовъ автоном ны хъ и натискам и силъ авторитарн ы х ъ . Н аконецъ, в ъ послѣ дн ія ты сяч ел ѣ тія слож ились велик ія силы автономнаго прямого соціальнаго творчества, и съ и х ъ побѣдой колесо прогресса н ач и н аетъ двигаться съ чудо­ творной силою и быстротою. Съ точки з р ѣ н ія интегрализм а намѣчаю тся в ъ исторіи тож е три типа процессовъ* но нѣ сколько в ъ иной группировкѣ с о ц іа л ь н ы х ъ . силъ: м е х а н и ч е с к і е , спиритуальн ы е , о р г а н и ч е с к і е . *) *) Въ челочѣкѣ даны вещество и духъ, — элементы материальный и духовный, а самъ человѣкъ есть существо, т. е. н ѣ ч т о о р г а н и ­ ч е с к о е , н ѣ к і й . с и н т е з ъ , н ѣ к і й и н т е г р а л ъ этихъ двухъ элементовъ. Поэтому, хотя въ каждомъ чедовѣкѣ и въ каждомъ соціальномъ явленіи имѣются оба эти элемента, но они встрѣчаются въ совершенно различныхъ по количеству и по качеству сочетаніяхъ. Иногда, — какъ въ творчествѣ ученаго или поэта, въ классѣ трудовой интеллигенціи, въ высшихъ религіяхъ и т. д., — господствуютъ духовные элементы, притомъ болѣе сильнаго, утонченнаго, творческаго характера, п комплексы такихъ

-

108 —

М еханическія силы , это — процессы автоматические, к а к ъ при вы чка, подраж аніе, или- авторитарны е, — государствен­ ное принуж деніе, войны , порабощ еніе и гипнозъ толпъ, — это, наконецъ, сам а с о ц і а л ь н а я м а т е р і я , — то скоп­ ление о в е щ е с т в л е н н ы х ъ ц ѣ л е с т р е м л е н і й , матер іал ьн ы х ъ средствъ ку л ьту р ы (к а к ъ паш ни, дороги, дома, м аш ины , зап асы , техника всякаго рода), которое главны м ъ образом ъ составляешь искусственную соціальную среду. Эти автом атическія, м еханизован ны я, кри сталлизовавш іяся, засты вш ія цѣлестрем ленія представляю тъ по преимущ еству к а к ъ бы соціальную инерцію, к а к ъ бы средства, отдѣ ливш іяся отъ цѣлей, отчасти становящ аяся противъ нихъ. Пока н ад ъ н и м и стоять, и ли управляю тъ, и х ъ организую гь силы цѣ лесознательны я, эти средства д рагоц ѣн ны и даю тъ великіе расц в ѣ т ы ци вилизаціи . Но когда цѣлесознаніе ослабѣваетъ, когд а переразвивш іяся гром ады средствъ ком андую ть ц ѣ л ям и , тогда с л ѣ п а я м еханическая энергія, — к а к ъ это было съ РиМомъ, к а к ъ это случилось в ъ ны н ѣш ней міровой войнѣ, — обруш ивается сам а и руш ить всю культуру. С илы сп и р и ту ал ьн ы я — очаги духовнаго творчества — составляю ть другой полю съ исторіи. Творчество г е ж і е в ъ , съ и х ъ свитой талан товъ и вообще критико-активн ы х ъ личностей, откры тая и изобрѣ тен ія науки, творенія искусства, морально-религіозное пророчество, соціально-политическое строительство — составляю ть к а к ъ бы д уш у прог­ ресса, осущ ествляя новое, вчера еще невозможное и непости­ ж имое, сверш ая революціи, преображ енія во всѣ х ъ областяхъ саціальной ж и зн и . ІІо сп и р и ту ал ьн ы я силы , з а м к н у т а я в ъ себѣ; — к а к ъ в ъ И ндіи, — лиш ь е в ѣ тя ть , подобно звѣ зд ам ъ с ъ вы сотъ, но не согрѣваю тъ, не двигаю тъ соціальную ж и зн ь. А сомкнувш ись л и ш ь со своей антитезой, с ъ силам и м ехани­ ческим и, — к а к ъ н ап р ., христіанетво в ъ папской теократіи, — вы рож даю тся в ъ роскош ны й ку л ьту р н ы й п и р ъ верпш нъ соціальной пи рам и ды и лож атся в ъ н и за х ъ ея могильною плитой н а д ъ автоном ны м ъ творчествомъ личностей и народовъ. явлеиій логично назвать спиритуальными силами исторіи, онѣ — по преиму­ ществу динамическія, революціонныя. Въ другихъ случаяхъ, — какъ въ физичеекомъ, автоматическомъ трудѣ рабовъ, а затѣмъ пролетаріевъ и т. п., ^сосредоточиваю тся процессы матеріальные со слабыми и низшими прояв­ лениями духа, и они представляютъ силы типа мехаяическаго, характера статическаго, инертнаго. Часто, наконецъ, — какъ, напр., въ трудѣ и въ бытѣ крестьянства, — получается сравнительное равновѣсіе, извѣстная гармонія между духовными и матеріальными элементами: это — соціальныя силы органическаго типа, — медленно трансформаціонныя, эволюціонныя. Кри­ сталлизуясь вѣками, гигантскіе узлы спеціализованныхъ цѣлестремленій, силы ениритуальныя, механическія и органическія раздѣляются между собой, нахо­ дятся во взаимодѣйствіи, противопоставляются одна другой и сталкиваются, окрашивая собой цѣлыя культуры и эпохи.

Ж 109

-

Н аконецъ, си л ы оргаяическія представляю тъ тоже авто­ номные, творческіе процессы, но т а к ъ сказать, не «въ чистомъ вндѣ», а в ъ нѣкотором ъ раствореніи съ процессами автома­ тическими (к а к ъ при вы чка и т. д.) и отчасти авторитарны ми (в ъ видѣ догм атическихъ религій и т. п.), — представляю тъ процессы активнаго приспособленія к ъ себѣ среды в ъ смѣш еніи съ пассивнЕШЪ приспособленіемъ к ъ средѣ. Это — т в о р ч е с т в о н а р о д а , позитивное, эмпирическое, моле­ кулярное: созданіе я зы к о в ъ , народной пѣ сни и поэзіи, тру­ довой техники, свободнаго хозяйства, народнаго обычнаго п рава, вообще ж и з н е н н ы й , бытовой экспериментъ, въ котором ъ складывается нацио­ н а л ь н о е и т р у д о в о е с а м о с о з н а н і е . С ила и сла­ бость процессовъ органическихъ — в ъ и х ъ интегральности. Она обычно о значала слабую снеціализацію , обусловливала медленность н акопленія целесообразностей, ин огда застой и х ъ и д ѣ л а л а органичесКія со ц іал ьн ы я группы и формы но с т е п е н и р а з в и т і я «Послѣдней спицей» в ъ колесѣ прогресса. Но за то развитие это и д етъ и зъ глубокихъ, неизсякаем ы хъ источниковъ и представляетъ вы сш ій соціальны й т и п ъ , всего н аглядн ѣ е.вы раж аю щ ій ся, напр., в ъ коопераціи: ж изненность, реальность цѣлестремленій, полноту, цѣльность цѣ л ей и сам одѣятельность, автономное творчество уж е не узк аго иниціативнаго меньш инства, а всѣ х ъ личностей, всего народа. В сѣ три соціальны хъ пути, — и механическій, и спиритуальн ы й , и органическій,;— хотя и разны м и, и далеким и извивам и, веду тъ к ъ верш инѣ прогресса, к ъ автономизму. Невозможно и гибельно вы бирать м еж ду ними. И х ъ можно и долж но только объединять, согласовать. И ясен ъ п р ш щ и п ъ этого согласованія: к а к ъ вещество и д у х ъ объединежія в ъ ж ивом ъ интегралѣ, — в ъ человѣческом ъ сущ ествѣ, такъ в ъ исторіи силы м еханическія и спи ритуальн ы я, высоко взлетаю щ ія, но легко пад аю щ ія и разбиваю щ іяся, долж ны п ри­ роста, к а к ъ к р ы л ь я к ъ тѣлу, к ъ силам ъ органическимъ, я в л я ющ имъ собою ж и в о й историческій интегралъ и реальное внутреннее равновѣсіе. Это обрѣтеніе е д и н с т в а и р а в н о в ѣ с і я в е ѣ х ъ соціальныхъ цѣлестремленій и яв л яется в ъ переж иваем ы й историческій моментъ основной задачей автономизма, к а к ъ свободной творческой воли человѣчества. Стро­ ительны й м атеріалъ соціальны хъ целесообразностей наконл е н ъ огромный, его не в ы д ер ж и в а ю т ь , рам ки современнаго строя, и в ъ переж итой Міровой В ойнѣ м ы и в и д ѣ л и в зр ы в ъ и обвалъ этихъ грудъ, самоуничтож еніе к у л ьту р н ы хъ цѣ н ностей и х ъ хаотичностью. Ч еловѣчеству нечего д ѣ л ать, некуда д винуться, п ока не придетъ строитель и строительны й

“

110 -

планъ. Человѣкъ позналъ, покорить, организовалъ природу, теперь ему нѣтъ иныхъ путей, какъ п о з н а т ь с а м а г о себя, п о к о р и т ь и о р г а н и з о в а т ь свою с о б с т ­ в е н н у ю т в о р ч е с к у ю в ол ю. И всѣ элементы для этого уже подготовлены исторіей. Человѣчество уже пришло къ высшимъ ступенямъ и н т е г р а ц і и соціальныхъ формъ и соціальныхъ функцій. Отъ простого соединенія труда, чрезъ его простое раздѣленіе, оно пришло къ сложному раздѣленію труда во всѣхъ областяхъ. Творческая дѣятельность человѣчества уже сложилась историческимъ естественнымъ образомъ въ грандіозныя, х0зяйственныя, политическія и культурный системы. И задача теперь въ п л а н о м ѣ р н о м ъ , ц ѣ л е с о з н а т е л ь н о м ъ завершеніи интеграціи всѣхъсоціальныхъ формъ и ф у н к ц і й въ одну цѣ л е с о о б р а зн у ю г а р м о н и ч е с к у ю систему. Вмѣстѣ съ интеграціей соціальныхъ формъ человѣчество подошло къ высшимъ ступенямъ с о ц і а л и з а ц і и , т. е. организаціи цѣлесообразныхъ соціалыіыхъ группъ. Историческій отборъ уже выростилъ изъ слабыхъ мелкихъ коллективовъ, — семей, родовъ, племенъ, — огромные, высшіе кол­ лективы, — націй, гигантскихъ государству могучихъ классовъ, — и подошелъ къ міровымъ общечеловѣческимъ общеніямъ. Теперь автономизму предстоить подняться на слѣдующія ступени соціализаціи: завершить организацію этихъ кодлективовъ, объединить,! интегрировать ихъ между собой, сливъ и раздѣливъихъсталкивающіяся дѣлестремленія и, наконецъ, завершить полноту ихъ воли, ихъ творчества. В ъ д е м о к р а т і и м ы-' у ж е и м ѣ е М ъ с о ц і а л и з а цт ю п о л и т и ч е с к у ю , с о ц і а л и з а ц і ю г о с у д а р с т в а , предетоитъ вмѣстѣ съ ея завершеніемъ д е м о к р а т и я э к о н о м и ч е с к а я — с о ц і а л и з а ц і я х о з я й с т в а , и де- мократія к у л ьту р н ая-соц іал и зац ія культуры. Предъ нами соціалистическое строительство, какъ ступень къ идеалу автономнаго творчества. Наконецъ, человѣчество вплотную приведено и къ задачѣ, такъ сказать, с у б ъ е к т и в и з а ц і и , г у м а н и з а ц і и цѣлестремленій, т. е. осознанія ц е н т р о м ъ и ц ѣ л ь ю о б щ е с т в а ' л и ч н о с т и , к а ж д о й л и ч н о с т и . Это сознаніе, живое и активное въ примитивныхъ обществахъ, затѣмъ въ огромныхъ объективирующихся и элементизирующихся соціальныхъ организаціяхъ все болѣе угасаетъ, эти организаціи царятъ и какъ кровожадные , боги истребляютъ людей, обращаютъ личность изъ цѣлй въ средство, становятся преградами прогресса и людямъ приходится разбивать эти собственный свои творенія. Теперь наступаетъ рѣшительная борьба за освобож-

- I ll деніе личности. Уже христианство провозгасило м о ­ ральную автономію личности, мораль­ ную равноценность и равноправность в с ѣ х ъ л ю д е й . Великая французская революція въ правахъ человѣка и гражданина провозгласила п о л и т и ч е ­ с к у ю а в т о н о м і ю л и ч н о с т и . Задачей великаго переживаемаго нами вѣка является осуществленіе э к о н о м и ­ ческой и к у л ь т у р н о й автономіи личности.

4, Творчество народа.

Высшій соціальный идеалъ автоном и з м а, — когда всѣ личности будутъ свободными, цель­ ными, счастливыми, творческими, — очень далекъ отъ насъ. Ступенью къ нему будетъ строй, который понимается подъ названіемъ с о ц і а л и з м а (ко л л е к т и в и з м а , к о м ­ м у н и з м а ) и который будеть устанавливаться постепенно въ 20 вѣкѣ (подобно тому, какъ въ 19 векѣ устанавливалась первая ступень его — демократія). Этотъ процессъ соціализаціи государства, хозяйства, культуры представить собою великую со ц і а л ь н у ю ' р еф о р м а ц і ю, постепенную, но быструю, и будеть нѣкоторымъ п е р е х о д н ы м ъ р е ж и м о м ъ между законченнымъ соціалистическимъ строемъ и нынешнимъ буржуазно-демократическимъ. Логично будетъ назвать этотъ режимъ развертывающейся соціализаціи т р у ­ довой демократией. Но в с е ш а г и н а ш и к ъ в ы с ш е м у и д е а л у а в т о н о м и з м а, все пОстроеніе трудовой демократия, какъ первой ступени къ нему, не могуть быть ничемъ инымъ, какъ постепеннымъ вавоеваніемъ именно началъ автономизма, — свободной, творческой сам о­ д е я т е л ь н о с т и л и ч н о с т и . Д ля соціализма матеріалистическаго логично бороться противъ буржуазнаго'строя «его же оружіемъ», — механическими, автоматическими, авто­ ритарными силами, — въ упованіи, что уже потомъ какъ-то совершится «скачокъ изъ царства необходимости въ царство свободы». Для интегралистическаго финализма это — реакціонная, преступная утопія. Для него в е с ь и с т о р и ч е с к ій п р о ц е с с ъ есть д в и ж е н і е отъ н е о б х о ­ д и м о с т и к ъ с в о б о д ѣ, н о именно потому онъ видитъ необходимость свободы уже с е й ч а с ъ , онъ видитъ, что эта свобода, эти цѣлесознанія и целесообразности развиваются и могутъ развиваться лишь изъ себя, изъ процессовъ автономныхъ, спиритуальныхъ, органическихъ, но никакъ не изъ задерживающихъ и удушагощ ихъ ихъ силъ. И вся мерзость рабства и разрушенія боль­

-

112 -

шевистской автомато-авторитарной попытки со страшной силой подтверждаюсь аксіому финализма, который, по суще­ ству своему, всегда борется не чужимъ, а своимъ оружіемъ: к ъ а в т о н о м і и ч р е з ъ а в т о н о м і ю , (все д л я н а р о д а и все ч р ез ъ народъ), все — отъ л и ч ­ ности, для л и ч н о с т и и ч р е з ъ личность. Соціалистическое строительство, строеніе трудовой демократіи представляетъ собою собственно не что иное, какъ радикальную съ могущественными никогда ранѣе небыва­ лыми средствами попытку разрѣшенія коренной содіальной проблемы — о б щ е с т в а и л и ч н о с т и , й тугь умѣстнѣе былъ бы не механическій терминъ с т р о е н і я новаго общества, а органическій образъ: в ы р а щ и в а н і я новой, свободной, самодѣятельной личности. До сихъ поръ рѣшенія этой проблемы были а б с о л ю т н ы м и : л и б о л и ч н о с т ь д л я общества, либо общество для личности. Старыя авторитарный общества, въ погонѣ за частичными цѣлесообразноетями, жертвовали личностью. Христіанство осталось въ неразрѣшимомъ противорѣчіи между двумя абсо­ лютами: въ духѣ признало личности свободными и равно­ правными, въ жизни же оставило ихъ въ жертву обществу. Великая Французская Революція провозгласила абсолютный нриматъ личности надъ обществомъ, формулировавъ только ея права и умолчавъ объ обязанностяхъ. Начинающая инте­ гральную соціализацію трудовая демократія примирить об­ щество и личность: не только дополнить хартію правь лич­ ности, — добавивъ къ п о л и т и ч е с к и м ъ п р а в а м ъ п р а в а э к о н о м и ч е с к і я и к у л ь т у р н ы й , — но и противопоставить ей х а р т і ю о б я з а н н о с т е й л и ч ­ н о с т и , составляющихъ оборотную сторону этихъ всеобщихъ равныхъ правь. Трудовая демократія будетъ имѣть своимъ правовымъ скелетомъ с и с т е м у п р а в о о б я з а н н о с т е й личности. Соціализація фактически впервые осуществить тотъ « и н д и в и д у а л и з м ъ», « с в о б о д н у ю к о н к у р е н ц і ю» , которыя провозгласилъ, но надъ которыми на дѣлѣ насмѣялся либерализмъ. Въ либерально-буржуазномъ обществѣ «борьба за существованіе» и «свободное состязаніе» про­ исходить между индивидами, одни изъ которыхъ встулаютъ въ него съ вершинъ соціальной пирамиды съ богатствами и высшими знаніями, другіе же протискиваются, изъ низовъ ея съ голыми руками и безъ образованія: «свободное состязаніе» тутъ подобно тому, какъ если-бы въ спортивныхъ бѣгахъ од­ ного налегкѣ пустили бы бѣжать по гладкой дорожкѣ, а на другого навалили бы два пуда, направивъ его по пескамъ и оврагамъ. Задача соціализма — такъ же точно и уравни­ тельно осуществить свободное состязаніе между личностями,

-

113 -

какъ его обезпечиваютъ въ спортѣ: r a p а к т и р о в а т ь всѣ мъ р а в н ы я у сл о в і я и дать премію одерж и в а ю щ и м ъ п о б ѣ д у . Тогда эта побѣда, эта премія обусловится лишь либо природными силами и талантами, либо усердіемъ, и это свободное состязаніе новедеть къ могу­ чему развитію личностей и ихъ творчества. Система п равооб я за н н ост е й личностей, какъ основа соціализаціи, сводится приблизительно къ слѣдующему. Устанавливаются равныя права всѣхъ личностей не только на гражданскую свободу и на политическую власть, но и на жизнь, и на трудъ, на пользованіе всѣми потре­ бительными благами и в сім и средствами для производительнаго труда, а также — на охрану здоровья, на физическое и духовное развитіе, т. е. на всеобщее сначала среднее, а затѣмъ и высшее образованіе, на пользованіе всѣми средствами для культурнаго творчества. Неизбѣжной оборотной стороной этихъ правъ являются обязанности каждой личности: не на­ рушать эти права другихъ личностей, исполнять всевозмож­ ный гражданскія функціи, отбывать въ случаѣ необходимости особыя трудовыя повинности, осуществлять въ своемъ трудѣ, въ своемъ творчествѣ возможно болѣе высокую производи­ тельность, причемъ наилучшее выполненіе этихъ обязанностей вознаграждается сбществомъ матеріально и морально. Этотъ режимъ п р е м і о - г а р а н т и з м а — съ одной стороны обезпечитъ всѣмъ личностямъ достойное, человѣческое существованіе и развитіе, а съ другой — поощрить всеобщую самодѣятельность и выдвинетъ впередъ лучшихъ и способнѣйшихъ. Но этоть строй с о ц і а л и с т и ч е с к а г о и н д и в и д у ­ а л и з м а оживетъ и одѣнеть плотью и кровью этотъ право­ вой скелетъ лишь тогда, когда личности не останутся изоли­ рованной, сухой людской пылью, а когда онѣ сростутся и одуховторятся, вдохновятся въ ж и в ы х ъ о б щ е н і я х ъ . Соціализмъ наслѣдуетъ христіанству и буржуазной демократіи въ дѣлѣ возрожденія личности, но дѣлаеть это по иному. Хрисііанство пыталось ее возродить лишь с п и р и т у а л ь н о , и его порывъ при всей силѣ самъ по себѣ ока­ зывался недостаточенъ предъ силами механическими и орга­ ническими. Французская Революція строила демократію м е х а н и ч е с к и , т. е. внѣшне и формально, какъ систему правъ изолированныхъ ничѣмъ не связанныхъ индивидовъ,— строила ее какъ бы изъ сыпучаго песка. Начинающая соціалистическая реформація можетъ строиться лишь о р г а н и ­ ч е с к и : она возьметь личность не абстрактно въ отдѣльныхъ ея ѳлементахъ, не спиритуально только и не механически, а реально и интегрально во всей ея живой цѣльности и цѣле-

-1 1 4 стремительности, со всѣми ея корнями, со всѣмъ ея расцвѣтомъ въ конкретныхъ историческихъ данныхъ коллективах*. Это органическое выявленіе личности въ соціальныхъ группахъ синтезируется въ глубокомъ интегральномъ рус*скомъ словѣ н а р о д ъ . Оно означаетъ три общенія: н а р о д ъ н а р о д о н а с е л е н і е , т. е. г о с у д а р с т в о , н а р о д ъ н а р о д н о с т ь , т. е. н а ц і ю и н а р о д ъ - т р у д о в о й н а р о д ъ , т. е. к л а с с ъ . Оно символически указываетъ на е д и н с т в о этихъ общеній, выражающихъ лишь по разному тѣ же личности: личность вообще, національно-культурные варіанты личности, ея активно-творческое трудовое существо. Въ н а р о д ѣ логически и фактически о б ъ е д и ­ н я ю т с я три основныхъ историческихъ силы нашего вре­ мени: д е м о к р а т и ч е с к о е г о с у д а р с т в о , н а ц и о ­ н ал ьн ая кул ьт ура и трудовой классъ. И нынѣ созрѣвшая Великая Соціальная Реформація двинется впередъ только тогда, когда мы выйдемъ изъ слѣпого раздѣяенія и столкновенія этихъ элементовъ, — государства, націи, класса, — обратившихся въ 19-омъ вѣкѣ въ абсолюты, когда они интегрируются въ единый органическій синтезъ въ твор­ честве народа, въ расцвѣтѣ н а ц і о н а л ь н о - т р у д о в о й демократіи. Н аціо н ал ьн о -тр у д о вая . демократия . выростетъ въ с а м о с то я т е ль но с ти и самоопредѣленіи народности и труда вокругъ само­ деятельности и самоопредѣленія лич­ ности. Предстоять д е й с т в и т е л ь н а я с о ц і а л и з а д і я государства, построение подлинной демо­ к р а т і и. Буржуазная демократія 19 вѣка, въ которой населеніе формально царствуеть, но фактически не управляетъ, въ которой народъ является вотирующимъ автоматомъ, отдавэщимъ всю власть партіямъ, депутатамъ, въ которой всецѣло властвуютъ, какъ диктаторы, парламентъ, министерство и бюрократія, — представляетъ лишь внешній формальный, косвен­ ный, механическій суррогатъ демократіи, весь еще перепле­ тенный пережитками автократіи. На ея мѣсто станетъ д е м о кратія подлинная, углубленная, прямая, о р г а н и ч е с к а я : въ ней диктаторствующія министер­ ства исчезнуть, бюрократія сократится въ нѣсколько разъ и войдеть въ жизнь, парламентъ будеть лишь оформлять законодательную волю народа, а твориться она будеть на н а р о д н ы х ъ в е ч а х ъ , — общинныхъ или подобныхъ — которыя будутъ п р я м о п р о е к т и р о в а т ь , о б с у ж ­ дать и вотировать основы всехъ зако­ н е в ъ. Только такъ будетъ отсеченъ окончательно весь апнарать стараго автоматическая), автократическаго государства,

-

115 -

авторитарность смѣнится автономіей, народъ вступить самъ во владѣніе государствомъ, станеть его хозяиномъ и творцомъ, сможетъ воистину сказать: государство это — я. Рядомь съ з а к о н о д а т е л ь н о й самодѣятельностью всего - населенія въ с о с ѣ д с к и х ъ , т е р р и т о р і а л ь н ы х ъ ячейкахъ и со служащей ихъ органомъ центральной з а к о н о д а т е л ь н о й п а л а т о й образуются н а ц і о нальныя, областныя, земскія, «земляческія» организаціи и центральная ихъ палата, которыя возьмутъ на себя функціи з а к о н о и с п о л н е н і я . Въ нынѣшней централистической демократіи законодательная палата издаеть подробные законы, одинаковые для десятковъ милліоновъ, а законоисполненіе автоматически регули­ руется министерствами или иной бюрократіей (гос. совѣтомъ, префектами и т. д.). Въ національно-трудовой демократе законы будуть представлять общія нормы, въ частностяхъ же будуть разрабатываться натгіями, областями, землячествами на мѣстахъ и согласовы­ ваться между собой центральной палатой изъ ихъ же пред­ ставителей. Только въ этомъ свободномъ приспособленіи и усвоеніи общихъ соціальныхъ нормъ органическими интим­ ными единеніями личностей, р о д с т в е н н ы х ъ р а с ой, д у х о м ъ , о б щ н о с т ь ю п е р е ж и в а н і й , и достигает­ ся національное (и подъ-національное — областное) самоопредѣленіе. Только такъ государство перестанеть парить надъ народами, какъ грозное авторитарное чудовище и обра­ тится въ автономное культурное творчество живыхъ людей подъ девизомъ «мы сами!» Третій видь творчества народа выльется въ T р у Д о в ы хь о р г а н и з а ц і я х ъ , въ руки кото ры хъ п о с т у п и т ь все х о з я й с т в о — п р о и з в о д с т в о , обмѣнъ, распредѣленіе. Всякая собственность на средства производства будетъ отмѣнена (она останется лишь для предметовъ потребленія) и они поступить, какъ неочуждаемое достояніе всего населенія, въ распоряженіе го­ сударства для непосредственнаго пользованія самихъ тру­ дящихся, на началахъ уравнительности и производитель­ ности. Нынѣшняя капиталистическая анархія съ примѣсью бюрократической автократіи смѣнится въ хозяйствѣ мощной, всеобъемлющей интегральной системой к о о п е р а ц і и , т.е. полной автономіей труда. Трудовая самодѣятельность объединится въ спеціальныхъ представительныхъ организаціяхъ, охватывающихъ всѣ отрасли хозяй­ ства и поднимающихся ступенями отъ мелкихъ ячеекъ къ центральному государственному органу. Этому органу, кото­ рый представить съ одной стороны п р о и з в о д с т в о , а съ другой — п о т р е б л е н і е , который выразить всю 8*

-

116 -

активность человѣческую, какъ ф и з и ч е с к у ю , такъ. д у х о в н у ю , логично будетъ спеціализоваться на функціи з а к о н о с о в ѣ щ а т е л ь н о й , на иниціативѣ и нодготовкѣ законопроектовъ для органовъ законодательныхъ. Только въ этомъ с в о б о д н о м ъ с а м о о п р е д ѣ л е н і и т р у д о ­ в о г о к л а с с а , в ъ который постепенно, но быстро вольется все человѣчество, расцвѣтетъ не только радость жизни, но и радость труда и творческое вдохновеніе. Въ этой р а з в и в а ю щ е й с я а в т о н о м і и г о с у ­ дарства, н а ц іи и труда най детъ свое о р г а ­ н и ч е с к о е е д и н с т в о в ее т в о р ч е с т в о н а р о д а . Національно-областныя общенія личностей въ ихъ культурныхъ п е р е ж и в а н і я х ъ , в ъ б ы т ѣ , классово-трудовыя общенія личностей въ и х ъ д ѣ й с т в і и , в ъ и х ъ т в о р ч е с т в ѣ,- территоріальныя, государственныя общенія личностей в о о б щ е , в з я т ы х ъ в ъ ц ѣ л о м ъ , — почти совпадаюгь въ однихъ и тѣхъ же живыхъ людяхъ, и когда вся соціальная жизнь станетъ ихъ с а м о д ѣ я т е л ь н о с т ь ю , то въ нихъ и найдуть свой гармоническій синтезъ т р и л и к а е д и н а г о н а р о д а . Первымъ шагомъ к ъ обрѣтенію этого живого органическаго единства является обрѣтеніе е д и н с т в а в с е г о т р у д о в о г о н а р о д а во в с ѣ х ъ т р е х ъ его и с т о р и ч е с к и д а н я ы х ъ вѣтвяхъ — пр о л етаріата, крестьянства» интеллигенціи.

5. Пролетаріатъ.

Содіалъная роль каждаго изъ трехъ основныхъ трудовыхъ классовъ опредѣляется его к о л и ч е с т в о м ъ и к а ч е с т в о м ъ . При этомъ съ точки зрѣнія автономизма количество играеть рѣшающую роль не только какъ физи­ ческая сила, не только какъ механическій напоръ цѣлёстремительной людской массы, но какъ м о р а л ь н о - ю р и д и ­ ч е с к а я с и л а б о л ь ш и н с т в а , которое, при равноправіи всѣхъ личностей, составляете, поКа не достигнуто единогласіе, высшій законъ демократіи. Т р у д о в а я д е м о кратія неизбѣжно приметъ окраску самаго многочисленнаго изъ трудовыхъ классовъ. Качественная же сила каждаго трудоваго класса опредѣляется съ одной стороны типомъ личности, вырабатываемыми условіями труда и быта, а съ другой — самьшъ характеромъ и направленіемъ его цѣлестремленій. Отъ этихъ двухъ данныхъ зависить, насколько онъ способенъ къ самодѣятельности, къ позитивному соціальному творчеству вообще, и на­ сколько попутны его цѣлестремленія идеаламъ социализма» • автономизма.

-

117 -

Подъ п р о л е т а р і а т о м ъ нынѣ принято подразу­ мевать всѣхъ л ю д е й ф и з и ч е с к а г о т р у д а , н е имѣгощихъ средствъ прои зводства и р а б о ­ т а ю щ и х ъ п о н а й м у н а к а п и т а л и с т о в ъ . При этомъ аграрный пролетаріагь сравнительно малочисленъ и не типиченъ, такъ что, вообще говоря, подъ пролетаріатомъ понимается собственно и н д у с т р і а л ь н ы й проле­ т а р і а т ъ. Размѣры пролетарскаго класса такъ понимаемаго, исходя изъ суммарныхъ данныхъ переписей населенія, можно опредѣлить для трехъ континентовъ, входящихъ въ современный культурный міръ, — Европы, Америки и Азіи,— максимумъ до 300 милліоновъ душъ (отъ 150 до 200 милліоновъ въ Западной Европѣ и Америке и до 100 милліоновъ въ Россіи и Азіи). Иначе говоря, по отношенію къ общему числу полутора милліарда жителей этихъ странъ п р о л е т а р і а т ъ с о с т а в л я е т ъ не б о л ѣ е о д н о й п я т о й всего населенія. Однимъ этимъ количественнымъ соотиошеніемъ роль пролетаріата въ начавшейся великой соціальной реформаціи вдвигается неумолимо въ сравительно сжатыя, узкія рамки. Три четверти вѣка назадъ Марксъ въ «Коммунистическомъ Манифесте», предвидя быстрый процессъ капитализации и пролетаризаціи и базируясь только на передовыхъ по куль­ ту р е и индустріи западныхъ странахъ, намечалъ «диктатуру пролетаріата», какъ завоеваніе власти огромнымъ болыпинствомъ, т. е. какъ актъ демократіи. Но на дѣлѣ произошло обратное. Капитализація и пролетаризація шла не такъ быстро въ индустріи и вовсе не шла Въ земледѣліи, а между тѣмъ отсталые народы Востока быстро втягивались въ общій круговоротъ новой культуры. Такимъ образомъ, историческій переломъ Міровой Войны, окончательно открывшій эту новую міровую арену, началъ Великую Трудовую Революцію не какъ узкій іпролетарскій перевороть на вершинахъ новой культуры, а какъ всеобщую трудовую — и преимущественно крестьянскую — реформацію въ недрахъ всѣхъ странъ и новой, и старой культуры. При такихъ условіяхъ, хотя пролетаріатъ можетъ сыграть видную и почетную роль, можетъ оказаться въ извѣстномъ смысле авангардомъ революціи, но д и к т а т у р а п р о л е т а р і а т а , — т. е. с в е р ш е ні е п е р е в о р о т а и м ъ с а м и м ъ въ его и н т е р е с а х ъ и и д е а л а х ъ , — означ.ала бы лишь смену одного паразитизма другимъ, — «третьяго сословія» «четвертымъ сословіемъ», — смѣну гос­ подства капитала надъ трудомъ, госнодствомъ индустріальнаго имперіализма Запада надъ земледѣльческимъ Востокомъ. Это было бы попыткой разбить демократію, т. е. по­

-1 1 8 вернуть назадъ колесо прогресса въ моментъ самаго мощнаго его размаха. Съ другой стороны роль пролетаріата предопредѣляется его реальными исторически данными качествами. Эти каче­ ства настолько ясны, что мнѣнія о нихъ, въ существѣ, почти единогласны. «Бѣдныя массы гбродовъ... изнурены, нервны, въ ихъ жилахъ больная кровь... міръ ихъ узокъ...» (Герценъ). Фабричные работники воспитаны въ узкомъ индивидуализмѣ, невѣжественны, чтобы подготовить ихъ къ коллективизму, «надобно путемъ разумнаго убѣжденія перевоспитать цѣлые народы» (Чернышевскій). Личность пролетарія бѣдна, одно­ стороння, онъ какъ бы лишь частица человѣка (Михайловскій). «Рабочій становится простой принадлежностью ма­ шины, отъ которой требуется выполненіе лишь самыхъ простыхъ, однообразныхъ, наиболѣе легко изучаемыхъ манипуляцій... Рабочія массы, стяпутыя на фабрики, поступаютъ тамъ подъ солдатскій режимъ... онѣ ежедневно, ежечасно закрѣпощаются машинѣ, надсмотрщику... Работа современныхъ пролетаріевъ утратила всякую индивидуальность и... привлекательность... трудящійся зависимъ и лишенъ какой бы то ни было индивидуальности... вынужденное отсутствіе семьи у пролетарія... образованіе... оказывается для громаднаго большинства преобразованіемъ въ машину... стерта съ пролетарія національная окраска... Законы, мораль, религія являются въ его глазахъ лишь буржуазными предразсудками...» (Коммунистическій Манифестъ — Маркса). Итакъ, пролетаріатъ является, по преимуществу, классомъ м е х а н ическимъ и негативнымъ. Л и ч н о с т І Г п р б л ё т а р і я у з к а и б ѣ д на, какъ ни у одного другого класса, ибо именно она наиболѣе постра­ дала отъ спеціализаціи, элементарнзма буржуазнаго общества. Капиталъ, обративъ пролетарія какъ бы въ винтъ, какъ бы въ кнопку, Которую надавливаетъ, чтобы пускать въ дѣйствіе свои машины, липшлъ его н е т о л ь к о с о б с т в е н ­ н о с т и , н о и л и ч н о с т и . Жизнь семейная, національная, культурная, моральная, религіозная сведены въ немъ к ъ минимуму. Пролетаріатъ обращенъ !въ массу людской пыли, въ механическую безличную толпу, жертву разныхъ гипнозовъ: на фабрикѣ — автоматическаго труда, въ казармѣ — авторитарной дисциплины, на площади — догмы и демагогіи. Н а и м е н ѣ е о б л а д а я л и ч н о с т ь ю и ея с а м о д ѣ я т е л ь н о с т ь ю , пролетаріатъ на именѣе способенъ строить автономизмъ, стать основой гуманизаціи и соціализаціи общества. Трудъ пролетарія лишенъ полож итель­ н а г о т в о р ч е с к а г о н а ч а л а . Крайняя спеціализація

-

119 -

въ индустріи перенесла всё созиданіе, все творчество въ епиритуальный трудъ интеллигенціи, оставивъ пролетаріату почти одинъ лишь трудъ исполнительный, мёханическій. Онъ яеспособенъ строить будущее трудовое общество, во-первыхъ, технически, — какъ неспособенъ, вслѣдствіе отсутствія знаній, изобрѣтать машины и вести фабрики, — и во-вторыхъ, психологически, — ибо онъ ненавидигь свой постылый мерявый трудъ и не зная иного, не имѣетъ вообще любви къ труду, радости труда, трудового вдохновенія. Теперь испол­ няется прогнозъ Чернышевскаго: во всѣхъ странахъ при­ ходится прежде соціализаціи начинать трудовое перевоспитаніе пролетаріата. К л а с с ъ т р у д а а в т о м а т и ч е екаго наи м ен ѣе способенъ строить царетво т р у д а автономнаго. Пролетаріатъ по своему социальному положенію и по основнымъ цѣлестремл е н і я м ъ н е г а т и в е н ъ . Живя въ норахъ к а п и т а ­ л и з м а , пропитываясь неизбѣжно его бытомъ, его правомъ, его духомъ, пролетаріатъ въ цѣлестремленіяхъ своихъ оріентируется всецѣло именно имъ: л и б о с ъ н и м ъ , л и б о п р о т и в ъ н е г о , н о н и к а к ъ н е в н ѣ ег о. Какъ показалъ опытъ, какъ признано самимъ марксизмомъ, идея соціализма не рождается вовсе въ классѣ «мессіи», а вно­ сится извнѣ интеллигенціей, и усваивается имъ узко и нега­ тивно, оставляя нетронутымъ практическій курсъ по капи­ тализму и негативные его исходы. Курсъ на капитализмъ, — къ дѣлежу съ нимъ, къ компромиссами къ улучшеніямъ, сбереженіямъ, пенсіямъ, къ участію въ прибыляхъ, — затягивалъ на мелко-буржуазную позицію, велъ къ союзу съ имперіализмомъ и привелъ къ Міровой Войнѣ. Курсъ противъ капитализма означаетъ только простое механическое его разрушеніе, а при неспособности строить свое новое общество ведетъ къ разрушенію всего хозяйства, всей культуры: это и получилось въ болыпевизмѣ. П р о л е т а р і а т ъ е с т ь только невы дѣлим ый элементъ б у р ж у а з­ н а г о с т р о я и и м е н н о п о т о м у с а м ъ п о се. бѣ неспособенъ къ строенію соціализма. Пролетаріатъ, быть можетъ, глубже всѣхъ страдаетъ отъ гнета паразитарнаго общества. Бы ть можетъ, нѣтъ грознѣе силы для его разрушенія, какъ возмущеніе пролетарскихъ толпъ, спаянныхъ товариществомъ по несчастью и сохранившихъ еще настолько личность, чтобы бороться за ея освобожденіе. Но святость дѣла пролетаріата и способность его къ разрушенію еще не даютъ ему способности къ созданію новаго общества. Капитализмъ высосалъ изъ него всѣ соки, въ томъ числѣ и силу соціальнаго плодородія. Пролетаріатъ есть

-

120 -

классъ труда, но труда страдательнаго, а не труда дѣйственнаго. И только скрещеніе съ силами труда дѣйственнаго, творческаго, — съ интеллигенцией и крестьянствомъ, — даеть ему возрожденіе.

6. Интеллигенція.

Существують собственно три различныхъ соціалъныхъ группы, въ которымъ примѣнимо и къ которымъ действи­ тельно применяется названіе «интеллигенція»: две, какъ к у л ь т у р н ы я группы, и одна, какъ группа э к о н о м и ­ ч е с к а я , какъ классъ. Первая, — такъ сказать к у л ь ­ т у р н а я и н т е л л и г е н ц і я , — охватываетъ все «обра­ зованное общество», въ томъ числѣ и не труДовые его эле­ менты, въ противопоставленіи некультурной или мало куль­ турной массе народа. Вторая, — которую можно назвать идеологической интеллигенціей и которая, состоя фактически преимущественно изъ культурной интеллигенціи, включаетъ нѣкоторыхъ лицъ и изъ некультурнаго слоя — представляетъ собою лицъ творческаго, иниціативнаго духовнаго труда (въ науке, въ искусствѣ, въ религій, въ соціальиой борьбе) — какъ бы цветъ духа человѣческаго, какъ бы дрожжи прогресса. Наконецъ, третья — т р у д о в а я и н т е л л и г е н ц и я — совпадаете отчасти и съ первой, и со второй и заключаеть въ себе в с ѣ х ъ р а б о т н и к о в ъ умственнаго труда, ж и в у щ и х ъ своимъ тру­ д о м ъ . Эта последняя и составляеть одинъ изъ трехъ основныхъ элемеитовъ трудоваго народа. Количественная и качественная характеристика трудовой интеллигенціи такова. Она представляетъ гораздо болѣе широкое разслоеніе, чѣмъ пролетаріатъ и крестьянство. Верхи ея, — въ лицѣ изо­ бретателей, высшихъ администраторовъ, ученыхъ, «свѣтилъ» свободныхъ профессій, — обогащаются и въ замѣтной доле примыкаютъ къ нетрудовому капиталистическому слою. Е я низы, — какъ низшіе торгово-промышленные и общественные служащіе и т. п., — рядомъ нереходнымъ ступеней сливаются съ пролетаріатомъ физическаго труда. Но если взять всю низшую, всю среднюю и часть высшей интеллигенціи, кото­ ры я въ послѣднія десятилѣтія сильно разрослись и матеріальное положеніе которыхъ отчасти уже передъ войной, а особенно после войны приблизилось и нерѣдко сравнялось или даже понизилось по сравненію съ улучшившимся положеніемъ верхняго слоя пролетаріата, — то получится доста­ точно однородная и типичная трудовая классовая грушіа. Размѣры же ея въ настоящее время, когда она мѣстами растетъ бысірѣе пролетаріата и когда въ Россіи ивъ Азіи она

-

121 -

врядъ ли многимъ меньше его, могутъ определяться примѣрно въ общемъ до половины размѣровъ пролетаріата, т. е. до 150 милліоновъ или д о Ѵіо в с е г о н а с е л е н і я втянутыхъ въ современную культуру странъ. Мадьтй объемъ трудовой интеллигенціи исключаетъ физи­ ческое, матеріальное ея господство. О «диктатурѣ интеллигенціи» нѣтъ и рѣчи, ибо это было бы возвращеніемъ къ автократіи и аристократии, котораго не допустятъ пролетаріагь и крестьянство. Возможно лишь в л і я н і е д у х о в н о е , возможна лишь « д и к т а т у р а м о р а л ь н а я», которая, если хватить- силы убѣжденія, одна можеть дать побѣду цѣлестремленіямъ интеллигенціи. Самое существо трудовой интеллигенціи толкаеть ее именно на этотъ путь, открываетъ его ей для великихъ побѣдъ. В ъ т р у д о в о й и н т е л л и г е н ц і и в к л ю чены силы ин тел лигенціи культурной и идеологической, она — основной резервуаръ всего творчества человѣчества, его мозгъ, авторъ открытій и изобрѣтеній науки, твореній искусства, моральнаго, религіознаго, соціальнаго пророчества и строительства. Она есть сила с н и р и т у а л ь н а я , позитивная, творческая, основной органъ цѣлеосознанія и целесообразности и значить всего прогресса человѣчества. В с я е я с и л а — в ъ о с о з н а н і и э т о й с в о е й . с п и р и т у а л ь н о й с и л ы , в ъ ея.р азви тая и въ ея цѣлесознательномъ, цѣлесообразномъ сосредотеченіи: ей прежде всего надо п о з н а т ь с а м о е с е б я . Но сила спиритуальная имѣеть о б о р о т н у ю о т р и ­ ц а т е л ь н у ю сторону именно въ самомъ своемъ существѣ, какъ силы духа, т.е. силы о д н о с т р о н н е й , э л е м е н тной, а н е и н т е г р а л ь н о й . Л и ч н о с т ь т р у д о в о г о и н т е л л и г е н т а въ среднемъ гораздо выше личности пролетарія, автомата физическаго труда, но она того же элементистскаго, не интегральнаго типа. Она сужена, спеціализована, раздроблена и замкнута во множествѣ профессіональныхъ скорлупокъ. Въ особенности нынѣшній интеллигентъ самою уже огромностью культуры, переполняющей чашу человѣческаго черепа, элементизованъ до крайности, обращенъ въ «человѣка въ футлярѣ», отрѣзаннаго оть жизни въ ея цѣльности и активности. И эта спиритуальная сила интеллигенціи съ трудомъ приходить къ интегральнымъ, органическимъ цѣлестремленіямъ, а легче всего устремляется къ двумъ элементизмамъ. Она либо доводить до абсолюта свое собственное спиритуальное существо и расплывается, обезсиливается въ абстракціяхъ, въ мистицизмѣ, въ идеализмѣ. Либо, наоборотъ, вырож­ дается въ свою противоположность — въ технизмъ, въ органъ механическихъ, матеріальныхъ силъ и разбивается въ ихъ

-

122 -

слѣпыхъ столкновеніяхъ. Такую спиритуальную безплотность и безплодность явила лучшая часть русской интеллигенціи, когда въ мартѣ 1917 года получила отъ трудовыхъ массъ полную моральную диктатуру и когда, неподготовлен­ ная к ъ интегральному органическому строительству, ее не оправдала и не удержала. И' механическую разрушительную антитезу явила худшая, бездарная ея часть, въ лицѣ больше­ визма, своей догмой и демагогіей марксистскаго Матеріализма, своей партійно-полицейской диктатурой разгромившая всю Россію. Дальнѣйшій путь какъ Россіи, такъ всего человѣчества будетъ зависѣть отъ пути трудовой интеллигендіи,. отъ ея классового самоопредѣленія и идеологич е с к а г о с а м о с о з н а н і я . Въ основныхъ задачахъ тру­ довой демократіи, — въ завершеніи и н т е г р а ц і и соціальныхъ механизмовъ, въ с о ц і а л и з а ц і и, т. е. въ организаціи самодѣятелъныхъ коллективовъ, въ г. у м а н и з а д і и, т. е. въ культивированіи автономной интегральной личности, — тру­ довая интеллигенція должна неизбѣжно играть первенству­ ющую роль. Но она сыграетъ ее только тогда, когда выйдеть изъ э л е м е н т и з м а и н а й д е т ъ п у т и и н т е г р а л ь н а г о о р г а н и ч е с к а г о т в о р ч е с т в а и какъ классъ, и какъ культурная, и какъ идеологическая группа. К акъ т р у д о в о й к л а с с ъ , она найдетъ самоопредѣленіе прежде всего въ рѣшительномъ п р о т и в о п о с т а ­ в л е н ^ себя не-т рудовымъ, п а р а з и т а р н ы м ъ в е р х а м ъ соціальной пирамиды, которые эксплоатируютъ ее матеріально и которые обѣдняютъ, искажаюгъ и порабощаютъ ее духовно. Съ другой стороны, это самоопредѣлёніс выразится въ осознаніи себя трудовымъ классомъ, нераздѣльной частью всего трудового народа, впрочемъ, имѣющей свои глубокія особенности, свое особое лицо, а потому и дѣйствующей автономно и своебразно. Только это с в о б о д н о е с л ія н і е с ъ м і р о м ъ труда дасгь здоровье, полноту и небы­ валую силу самой интеллигенціи и ея цѣлестремленіямъ. Ж только послѣ такого переселенія интеллигенціи со всѣмъ ея достояніемъ, со всѣмъ ея оружіемъ изъ паразитарныхъ верховъ въ трудовые низы соціальной пирамиды строеніе трудовой демократіи станетъ реальнымъ фактомъ. К акъ к у л ь т у р н а я группа, какъ союзъ у м с т в е н н ы х ъ р а б о т н и к о в ъ с о т е н ъ п р о ф е с с і й , трудо­ вая интеллигенція найдетъ свое самоопределение въ и н т е гр а ц і и , с о ц і а л и з а ц і и , г у м а н и з а ц і и этого своего труда. Ей предстоить связать и гармонизовать тысячи спеціализацій, перестроить соціальную пирамиду изъ механиче­ ской груды черепковъ элементизма въ интегральное органи­ ческое зданіе труда, гдѣ чѣмъ тѣснѣе сплотится общество,

-

123 -

тѣмъ больше будетъ простора личности. И каж дая профессія должна сейчасъ же вылупиться изъ скорлупы самодовлею­ щей спеціализаціи, изъ механической работы, какъ скучнаго или корыстнаго заработка, къ живому цѣлесознательному труду, безпрерывно* и любовно обновляемому для новыхъ широкихъ задачъ, и всѣ профессіи должны выдѣлить свои лучшіе элементы для совмѣстной выработки плановъ новаго соціальнаго строительства, для подготовки матеріаловъ для него, для прямаго постояннаго соціальнаго творчества. Наконецъ, все это будеть Достаточно или невозможно, пока трудовая интеллигенція не придегь къ полному самоопредѣленію и самосознанію какъ группа и д е о л о г и ч е ­ с к а я . Какъ мертва вѣра безъ дѣлъ, такъ мертвы дѣла безъ вѣры. Этою животворящею соціальной вѣрою интеллигенціи можетъ быть лишь к р и т и к о - а к т и в н а я и н т е г р а л ь ­ ная соціальная доктрина и интегральный с о ц і а л ь н ы й и д е а л ъ. Только такая ц ѣ л ь н а я ц ѣ л ь дастъ интеллиген т и какъ бы новую с о ц і а л ь н у ю р е л и г і ю, дастъ наитіе и вдохновеніе, радость жить и силу творить въ наше великое и страшное время, сплотить ее въ идеалистическія братства, подобно началу христіанства, и вознесетъ цвѣть ея надъ человѣчествомъ, какъ путеводный факелъ Трудовой Демократіи.

7. Крестьянство.

Крестьянство не представляетъ вполнѣ однородной массы. Но разница между зажиточными и бѣдными крестья­ нами не превысить разницы между квалифицированными «унтеръ-офицерами» и чернорабочими рядовыми пролетаріата. Съ другой стороны, въ немъ не происходить и к а п и талистическаго разслоенія. Статистика всѣхъ странъ и особенно единственная въ мірѣ по полнотѣ и точ­ ности русская земская статистика въ послѣднія десятилѣтія установили, что въ крестьянствѣ происходить лишь процессъ о т с л о е н і я , т. е. у х о д а отъ . земли и изъ деревни пролетарскихъ и капитадиетиче­ с к и х ъ э л е м е н т о в ъ (подобно такому же выдѣленію и изъ пролетаріата вверхъ — капиталистовъ, внизъ — «люмпенпролетаріевъ»). Но это отпаденіе крайностей лишь именно поддерживаетъ однородность крестьянства: земля естественнымъ отборомъ хозяйствъ не только не ускользаете изъ его рукь, но (какъ особенно въ Россіи) скорѣе перетекала въ его руки, и въ общемъ масса крестьянства сильно растеть. Эта постоянная, устойчивая, растущая сила — трудовое крестьянство составляете значительное большинство чело­ вечества. Изъ I 1/* съ лишкомъ милліардовъ населенія трехъ

-

124 -

главныхъ континентовъ современной культуры, — за вычетомъ 300 милліоновъ пролетаріата, 150 милліоновъ трудовой интеллигенціи, да еще — максимумъ — 100 мнлліоновъ не­ трудового населенія, — около милліарда придется на крестьянство. В т я н у т о е въ с о в р е м е н н у ю к у л ь ­ т у р у ч е л о в ѣ ч е с т в о я в л я е т с я н а 7» к р е с т ь я н ­ с т в о м ъ. Уже самое это положеніе значительнаго большинства опредѣляетъ рѣшительно соціальную позицію крестьянства. Для него нѣтъ и рѣчи ни о какихъ диктатурахъ или вообще анти-демократическихъ формахъ, оно всецѣло заинтересо­ вано въ демократіп, въ свободномъ всеобщемъ голосованіи и самоопредѣленіи, ибо въ режимѣ большинства будетъ торжествовать его воля, господствовать его духъ, его цѣлестремленія. Міровая демократія станетъ, — к а к ъ только кр е с т ь я н с т в о найдетъ свое классовое самоопредѣленіе, въ общемъ и среднемъ — крестьянской демократіей. Т р у д о в а я д е м о к р а т і я, р а з ъ о н а с т р о и т с я при болыпомъ численномъ преобладаніи к р е с т ь я н с т в а , не м ож ет ъ въ о с н о в ѣ своей не с т а т ь к р е с т ь я н с к о й т р у д о в о й д е м о к р а ­ т ией. И исторически выработанныя качества крестьянскаго трудоваго класса, типъ личности въ немъ и весь характеръ и направленіе его содіальныхъ цѣлестремленій ближе всѣхъ другихъ классовъ подготовили его къ стремлению пудовой демократии, какъЩЦ*- силу, По преимуществу, о р г а н и ч е ­ с к у ю , т. е. интегральную, автономную, позитивную. Личность крестьянина автономна. Она остается болѣе п о д л и н н о й , н е п о с р е д с т в е н н о й , с в о е о б р а з н о й , чѣмъ у пролетария и интеллигента, онъ н е о б е з л и ч е н ъ , какъ они, современной автоматической, механической культурой. Это сказывается даже и въ отрицательныхъ проявленіяхъ, въ характерѣ его а в т о м а ­ т и з м а : у горожанъ онъ — въ подражаніи (гипнозъ толпъ, моды и т. п.), т. е. въ п о в т о р е н і и д р у г и х ъ , a y сельчанъ это — привычка, традиціи, т. е. прочное, упорное самонодражаніе, п о в т о р е н і е (всегда, впрочемъ, съ неизбеж­ ными варіаціями) с а м о г о с е б я . Въ результатѣ именно въ крестьянсівѣ творится и хранится семья и нація, мораль, религія и эстетика (поэзія, музыка, танцы, художество), именно въ немъ — глубочайшей преемственный родннкъ и кладезь тысячелѣтнихъ цивилизацій и матеріалъ, и силы для ихъ обновленія.

Л и ч н о с т ь к р е с т ь я н и н а и н т е г р а л ь н а . Въ то время какъ власть города, его узкій, однообразный ритмъ сужають, элементизуютъ личность, власть природы, ея широкій ритмъ, ея циклы, ея смѣны и контрасты даютъ лич­ ности всю-возможную широту и полноту переживаній. И въ то время, какъ индустріальный трудъ расколоть на двѣ поло­ вины, — спиритуальныя функціи интеллигента и механическія — пролетарія, — и каждая изъ нихъ раздроблена на мелкіе осколки спеціальностей,.— т р у д ъ з е м д е д ѣ л ь ческій есть син тезъ д есятковъ разнообразн ѣ й ш и х ъ р а б о т ъ , въ которыхъ участвують и разви­ ваются всѣ члены, всѣ мускулы, всѣ етороны психики, кото­ рый есть какъ бы нѣкоторая г и м н а с т и к а д л я в ы р а ­ ботки разносторонн ей интегральной л и ч ­ н о с т и . Наконецъ, самодѣятельностъ крестьянскаго труда и независимость, самодѣятельность его быта даютъ крестья­ нину широту и богатство соціальнаго опыта, невѣдомыя ни нролетарію, ни интеллигенту. Л и ч н о с т ь к р е с т ь я н и н а п о з и т и в н а . Автоматизмъ и элементарность индустріально-городского труда и быта на даютъ пролетарію и интеллигенту воспріятія задачъ въ ихъ цѣльности и въ ихъ положителъномъ существѣ. Авто­ номность и интегрализмъ сельскаго труда и быта дѣлаегь личность крестьянина позитивной: всѣ его задачи представ­ ляются ему въ ихъ связи, въ ихъ цѣльности, въ ихъ относительномъ в з а и м н о м ъ з н а ч е н і и и р а в н о в ѣ с і и и съ ихъ положительной стороны, и самъ онъ является типомъ я р а к т и ч е с к и м:ъ, в о л ю н т а р н ы м ъ , п р а г ­ м а т й ч е с к и м ъ. Завися прямо отъ усп&ховъ своего хозяй­ ства, будучи въ немъ авторомъ, а не исполнителемъ, любя непосредственно 'здоровый наилучше приспособленный къ человѣческому организму земледѣльческій трудъ, крестьянинъ оказывается с а м ы м ъ т р у д о в ы м ъ , с а м ы м ъ т р у д о л ю б и в ы м ъ изъ людей труда и у с т р о и т е ­ л е м ъ, о р г а н и з а т о р о м ъ, по преимуществу хоз я и н о м ъ въ самомъ полномъ и положителъномъ смыслѣ этого слова. А будучи хозяиномъ въ своемъ домѣ и дворѣ, на самомъ полѣ и на сельскомъ сходѣ среди другихъ такихъ же хозяевъ, онъ наилучше п р а к т и ч е с к и , в о с п и т а н ъ , чтобы быть и хозяиномъ государства. Крестьянство уже теперь п р ед став л я ­ е т ъ ц а р с т в о т р у д а . Въ городѣ нѣтъ особаго с в о е о б р а з н а г о т р у д о в о г о б ы т а , ибо интеллигенція и нролетаріатъ стремятся переотражать буржуазію, почти нѣтъ и трудоваго хозяйства, такъ что Позитивные зачатки трудо­ вого общества крайне слабы и, значить, настолько же трудно его строеніе. Только деревня являетъ огромный массовыя

-

126 -

скопленія самопроизвольно, органически выросшаго автонѳмнаго трудового хозяйства и своеобразнаго самостоятельнаго трудового быта, гдѣ каждый самъ себѣ «слуга и хозяинъ». Бурж уазія лишь слабо вліяегь на это трудовое деревенское общество, которое чувствуете къ ней глубочайшій антагонизмъ, какъ къ лгодямъ, которыхъ не понимаетъ и которые его эксплуатируют^ И т р у д о в о й с т р о й н е р о д и т с я , конечно, въ н ѣ д р а х ъ кап итали зм а, а р азростется изъ уже существующ аго милліардиаго трудового кр е с т ь я н с к а г о царства. Внутри крестьянства уже теперь р а стетъ новая подлинная д е м о к р а т ! я. Въ то время, какъ западный буржуазный парламентарный режимъ есть только куполъ, только декорація демократии, гдѣ интеллигенція и пролетаріатъ только и дѣлаюгь, что выбираютъ представителей и тѣмъ отрѣкаются отъ самодея­ тельности, — въ это время на Востоке — въ Россіи, въ Индіи, въ Китаѣ — подъ автократическимъ куполомъ само­ деятельность народа нашла фактически могучій очагъ раз­ витая въ сельскихъ общинныхъ автономіяхъ. И здѣсь на крестьянскихъ вѣчахъ, регулирующихъ всю жизнь крестьян­ ства, заложены стѣны и фундамента глубокой прямой демо­ кратии, подлиннаго народовластія. Въ крестьян стве уже теперь соверша­ е т с я с о ц і а л и з а ц і я . Только разве въ одной десятой доле его (на Западе) земельная собственность вполне индивидуализована. На Востоке же въ крестьянстве права на землю фактически разделены между индивидомъ, семьей, общиной и государствомъ, а земледельческое хозяйство обильно во всехъ направленіяхъ проросло коопераціей (въ общине, въ большой семье, въ супрягахъ, артеляхъ и т. д.). И для завершенія здесь аграрной соціализаціи остается лишь закрепить ее сверху въ правѣ, въ государстве, и свя­ зать снизу милліоны семей, общинъ, кооперацій въ единую кооперативную систему: это грандиозное зданіе уже и достраи­ валось Россіей накануне большевизма. Вообще именно въ к р е с т ь я н с т в е с о в е р ­ шались все соціалистическіе опыты истоp i и : множество проявленій «первобытнаго коммунизма», такія грандіозныя построенія государственной аграрной соціализаціи, какъ въ царстве Инковъ, какъ тысячу лѣтъ тому назадъ въ Китае, само христіанство, уходящее корнями въ движеніе ессеевъ и расцветшее такимъ яркимъ коммунизмомъ, какъ въ Таборитахъ и въ современныхъ русскихъ духоборахъ. Самые планы «утопіи» соціализма лишь повторяютъ — иногда буквально — эти реальные историческіе опыты крестьянскаго сельскаго, «руральнаго» коллективизма.

-

127 -

Именно въ органическомъ трудовомъ классѣ — въ милліардномъ крестьянствѣ — выработалась интегральная авто­ номная личность для гуманизаціи и сложилась могучая коллективистическая самодѣятельность для соціализадіи. Правда, упорное, терпѣливое движеніе его по стезѣ прогресса слишкомъ медленно, а между тѣмъ наступи: ішій великій историческій переломъ требуетъ неотложнаго вступленія этой основной арміи труда въ бой за трудовую демократію. Но скопившіяся нынѣ дрожжи прогресса огромны. Какъ только съ органической силой крестьянства сомкнется механическая сила пролетаріата и спиритуальная сила интеллигенціи, эта громада, — какъ это уже сдѣлалъ ея авангардъ — русское крестьянство, — двинется впередъ быстро, плавно и мощно, какъ приливъ океана. И наступить новый культурный періодъ: « у р б а н и з м ъ » , разсвѣтъ элементной автоматической культуры въ высоко поднявшихся островахъ городовъ, — смѣнится «р у р и з м о м ъ»—разливомъ интегральнаго и автономнаго соціальнаго творчества по всему великому крестьянскому морю, которое оживетъ само и оживить, оздоровить распылен­ ный, выдохшійся городъ.

8. Пути открыты.

Страшный узелъ соціадьныхъ элементовъ-автоматовъ, скрутившій культурное человѣчество на порогѣ 20 вѣка, не былъ развязанъ организованными силами автономизма, ра­ зумной революдіей, а слѣпо разорвался самъ — былъ механи­ чески разрубленъ мечомъ Войны. И потому исходъ ката­ строфы двойственный. Съ одной стороны, открыты лучезар­ ные пути автономизму, трудовой демократіи, по которымъ она можетъ двинуться тотчасъ же, какъ увидитъ ихъ, какъ организуетъ свои растерянные силы. Но, съ другой стороны, разверзты войною новыя іфопасти, въ которыя толкаеть человѣчество все еще длящ аяся инердія слѣпого элементнаго автоматизма. Это прежде всего — пропасть б о л ь ш е в и з м а — п р о в е д е н н а г о до к о н ц а м а р к с и з м а : т а к о й ж е эл ем е нт но й, т а к о й же а в т о м а т и ч н о й рев о л ю ц і и , к а к ъ с а м ъ с т а р ы й с т р о й . Пытаться бороться противъ этого строя его же оружіемъ, т. е. сохраняя въ себѣ его существо, — значило разрушать старый строй, не создавая новаго, т. е. просто только разрушать. Оть этой въ существѣ своемъ н е г а т и в н о й , д е с т р у к т и в н о й р е в о л ю ц і и убереглась создавшая ее элементно-автомати­ ческая Европа: ей дали иммунитеть оть нея частью здоровый воздухъ свободы въ сложившихся уже демократіяхъ, частью

-

128 -

просто нереволюціонность ея пролетаріата, ослабленнаго долгой вываркой въ капиталистическомъ котлѣ. Эта крова­ вая чаша досталась Россіи, наименѣе повинной въ элементно-автоматическомъ вырожденіи, благодаря отсутствію. въ ней государственныхъ устоевъ демократіи, благодаря свѣжей, страстной революдіонности ея массъ и особенно благодаря войнѣ, создавшей страшную слѣпую механическую силу въ видѣ милліоновъ деморализованной тыловой солдатчины. Гипнозъ догмы и демагогіи повелъ за большевистской партіей толпы бунтующихъ солдать и рабочихъ и отдалъ ей всю власть надъ огромнымъ крестьянскимъ большинствомъ, не­ смотря на его отчаянное, но почти безоружное сопротивленіе. И этотъ авторитарно-автоматическій паразитъ въ три года разрушилъ до тла всю Россіхо. Россія вымираетъ к а к ъ . бы заразившись чужой болѣзнью, не успѣвъ выработать отъ нея иммунитетъ: вымираетъ оть привитой ей ч у ж о й р е в о ­ л ю ц і и. й теперь раскрыта другая пропасть — уже предъ самимъ западнымъ элементно-автоматическимъ пролетарско-капиталистическимъ міромъ. Миновавъ деструктивную большевист­ скую революцію, но не выйдя еще на путь революціи кон­ структивной, на путь автономизма, западный міръ влечется своей старой инерціей по наклонной плоскости къ новой — уже не все-европейской, а всемірной войнѣ. Не сумѣвъ установить миръ демократически, — на основахъ самоопредѣленія націй и народовластія, — онъ установилъ лишь перемиріе побѣдителей, лишь новое временное неустойчивое равновѣсіе на основахъ автоматическихъ и авторитарныхъ, на началахъ дѣлежа добычи между сильнейшими. Этотъ дѣлежъ добычи состоитъ въ «зонахъ вліянія», т. е. въ районахъ эксплуатации — Россіи и Азіи. Европейскіе нобѣдители, вмѣстѣ съ Америкой и Японіей, лрипусш въ к ъ добычѣ, какъ своего вассала и батрака, также и Германію, вновь устремляются по наклонной плоскости состязанія хищническихъ имперіализмовъ къ новой страшной пропасти: либо къ междуусобной войнѣ, либо къ столкновению двухъ міровъ — западнаго индустріальнаго, имперіалистическаго съ восточнымъ кресхьянско-трудовьщъ. И эта борьба поведетъ къ культурному самоубійству, ибо въ ней примутъ участіе полтора милліарда людей и въ ней схватятся не на жизнь, а на смерть глубокіе антагонизмы сразу не только націй, но и расъ, и классовъ, и даже двухъ основныхъ циви­ лизаций человѣчества. Однако это паденіе невѣроятно, невозможно. Ибо старая инерція буржуазнаго элементнаго автоматизма угасаегъ и упи­ рается въ тупики, а всѣ остающіеся свободные выходы ведутъ

- 129 на одинъ торный путь: къ трудовой демократ™, къ автономнзму. Гигантская катастрофа Міровой Войны вообще непопра­ вимо надорвала размахъ и разбѣгъ капитализма и въ част­ ности отсѣкла его крайнюю злостную форму: то сростаніе его съ надіей и съ государствомъ, которое даетъ воинствующій милитарный имперіализмъ. Онъ безсиленъ сейчасъ факти­ чески, ибо и побѣдители изранены и экономически надолго не въ силахъ воевать. Онъ исключенъ логически, ибо опыть Міровой Войны показалъ его огромную убыточность, его абсо­ лютную безсмысленность даже и при высшихъ побѣдахъ. Онъ невозможенъ психологически, ибо кризисы-судороги, какъ бы эпилепсія слѣпого капиталистическаго чудовища, тоже неизбѣжно имѣютъ промежутки, а за этотъ промежутокъ не можетъ не начаться движеніе человѣчества но открытому уже пути трудовой демократіи. И уже за три года, протекшихъ съ окончанія войны, съ освобожденія отъ германскаго милитарнаго имперіализма, вырисовывается ясно то о г р о м н о е п е р е м ѣ щ е н і е силъ отъ а в т о м а т и з м а -а в т о р и т а р и з м а къ автономизму, — отъ б у р ж у а зн о й автокра-' тіи къ б у р ж у а з н о й д е м о к р а т і и и отъ б у р ж у ­ азной демократіи къ трудовой демократіи, — которое было частью вскрыто, частью мощно продвинуто Міровою Войной. Въ М е ж д у н а р о д н ы х ъ о т н о ш е н і я х ъ этогь поворотъ ярко выявленъ и ознаменованъ заключившею это первое еще столь смутное трехлѣтіе Вашингтонскою Конферендіей, Итоги его таковы. .Современная цивилизація вышла окончательно изъ узкаго очага Европы и обращается отнынѣ въ активное взаимодѣйствіе — политическое, экономическое, культурное — Европы, Америки и Азіи. Вновь влившаяся въ дивилизадію милліардная масса человѣчества — Россія и вся Азія — уже на 9А» освободилась оть автократіи и нахо­ дится въ продессѣ строенія демократіи, которая въ силу соціальной структуры этихъ странъ сразу будетъ трудового, а не буржуазнаго типа. Въ самой Европѣ автократія почти искоренена и въ частности Британская Имперія обращается въ свободную федерадію демократій (съ послѣдующимъ полнымъ отдѣленіемъ йндіи). Міровая гегемонія переходить отъ германскаго автократическаго имперіализма къ молодой американской буржуазной демократіи, которая легко побѣждаетъ въ экономической конкурендіи однимъ своимъ колоссальнымъ экономическимъ развитіемъ, для которой разори­ тельна и непріемлема милитаризадія, которая поэтому прямо заинтересована въ уничтоженіи всякихъ милитарныхъ имперіализмовъ, во всемірной свободѣ торговли и въ независи­

-

130 -

мости, въ развитіи и процвѣтаніи трудовой демократіи Россіи и Азіи, которая уже прямо становится на защиту послѣдней противъ всѣхъ имперіализмовъ. При такихъ условіяхъ окон­ чательное утвержденіе демократіи повсюду обезнечено, а съ развитіемъ демократической формы въ нее неизбѣжно быстро вольется и новое углубленное трудовое содержаніе. Съ другой стороны цѣлестремленіямъ труда нѣтъ отнынѣ иного пути, какъ автономизмъ, какъ демократія. Въ самомъ западномъ пролетаріатѣ, хотя и послѣ больныхъ, жестокихъ судорогъ, уже восторжествовалъ здравый трудовой разумъ и совѣсть надъ марксистской догмой и демагогіей: подлинная его масса въ лицѣ 35 милліоновъ членовъ рабочихъ союзовъ, повернувъ рѣшительнѣе, чѣмъ когда бы то ни было, противъ капитализма и къ соціализму, столь же твердо устояла на демократіи, какъ единственномъ пути къ нему. Интеллигенція, глубже другихъ прострадавъ и осмысливъ войну (особенно въ лицѣ студенчества и офицерства въ Россіи) и затѣмъ ока­ завшись лицомъ къ лицу съ болыпевизмомъ, пережила и пере-живаетъ великое духовное перерожденіе и начинаетъ снлоченіе своихъ силъ, какъ особой трудовой группы. Крестьян­ ство, использованное какъ основная масса пушечнаго мяса на войнѣ буржуазіей и видящее новаго господина въ болыпевизованномъ пролетаріатѣ, повсюду быстро организуется, и почти нѣтъ страны, гдѣ бы уже не выступили его авангарды, какъ особой классовой трудовой силы, а съ Востока оно вдви­ гается въ міровую демократію какъ непреоборимая органи­ ческая трудовая стихія. Холмъ-монументъ въ десять милліоновъ череповъ закрылъ трудовымъ массамъ навсегда путь буржуазіи съ ея ослѣпшими, разбившимися цѣлестремленіями. Такая же и все растущая гора труповъ, достраиваемая большевизмомъ, преграждаеть путь авторитарно-автоматическаго междуусобія и разрушенія сйлъ труда и самой рево­ люций. Открыта дорога только для сплоченія всего трудового народа, для завоеванія трудовой демократіи. Первый шагъ по этому пути — с а м о о п р е д ѣ . л е н і е к а ж д о й изъ сйлъ труда. Переходъ (по формулѣ Маркса) интеллигенціи и крестьянства «на точку зрѣнія» пролетаріата и невозможенъ, — какъ невозможенъ, напр.-, переходъ одной націи на «точку ёрѣнія» другой, — и былъ бы гибеленъ, ибо обезличилъ бы притомъ въ данномъ случаѣ — какъ разъ болѣе полныя и творческія классовыя индивидуальности. Каждый изъ трехъ братьевъ по труду долженъ осознать и развить до конца свои потребности и способности, выйти на соціальное творчество со своимъ лицомъ, со своей силой. Безъ этого нѣтъ и не будетъ автономизма. И уже вмѣстѣ съ этимъ самоопредѣленіемъ самостоятельныя организаціи пролетаріата, интеллигенціи и крестьянства, какъ въ каждой странѣ,

- 131 такъ и въ интернаціоналѣ, объединятся на разныхъ правахъ въ е д и н ы й т р о й с т в е н н ы й с о ю з ъ т р у д а , кото­ рый станетъ всесильнымъ и въ отдѣльныхъ странахъ, и во всемъ мірѣ. Такъ онустѣютъ и отомрутъ паразитарные верхи соціальной пирамиды, вся жизнь и творчество перенесется въ ея трудовые низы, и всѣ трудящіеся, — по введеніи всеобщаго средняго, а затѣмъ и высшаго образованія, — спла­ вятся въ единую творчески-трудовую семью. Но какъ ни велика, какъ ни прекрасна стихія труда, она — только часть жизни человѣчества, и будущее общество не можетъ застыть въ элементный автоматъ труда, а должно стать ж и в о й и н т е г р а ц і е й труда и жизни. Согласно могучему велѣнію переживаемаго историческаго пе­ релома п р о б л е м а к л а с с а р а з р ѣ ш а е т с я н ы н ѣ не в м ѣ с т о п р о б л е м ъ н а ц і и и г о с у д а р с т в а , а в м ѣ с т ѣ съ н и м и и р ѣ ш е н і е ея м о ж е т ъ быть только въ гармоническомъ синтезѣ в сѣ хъ трехъ общеній — въ національнотрудовой д ем ократіи и въ демократичес к о м ъ т р у д о в о м ъ и н т е р н а ц і о н а л ѣ . И новое общество оживетъ и одухотворится только великимъ духовнымъ просіяніемъ, только ц ѣ л ь н о й ц ѣ л ь ю , которая, какъ земная, но прекрасная с о ц і а л ь н а я р е л и г і я освѣтитъ и освятить — всѣ пути соціальнаго творчества. И, наконецъ, всѣ эти соціальныя интеграціи совершатся только тогда; когда пробудится самъ ж и в о й и н т е г р а л ъ - ч е л о в ѣ ч е с к а я л и ч н о с т ь , когда она осознаетъ сама себя свѣтомъ, устремится свободно къ цѣлямъ и найдетъ ихъ въ человѣчествѣ, когда умомь и душой нознаетъ, что в ъ е д и н е н і и не т о л ь к о сила, но и п р а в д а , что п р а в д а э т а в ъ з а к о н ѣ л ю б в и , что безъ него не живетъ общество, что только имъ оживетъ соціализмъ. Исторія, выдвинула впередъ Россію, какъ носительницу высшаго интегральн а г о ф и н а л и з м а . Интегральна — въ своей огром­ ности — сама страна, соединяющая почти всѣ климаты и явленія природы, всѣ естественныя богатства, всѣ виды хо­ зяйства и обусловливающая соотвѣтствующую разнородность и широту переживаній у населенія. Интегральна она по со­ ставу населенія: множество ея народностей являетъ нѣкоторый политическій и культурный интернаціоналъ. Готовь въ ней и трудовой интегралъ: только въ ней рядомъ съ пролетаріатомъ уже борются какъ могучія революціонныя силы интеллигенція и крестьянство, и уже прямо провозглашенъ — возетавпшми противъ большевизма кронштадтцами — ихъ тройственный союзъ. Дѣльны цѣли русскаго народа и рус9*

- 132 скаго народничества. Наконедъ, и въ столкновеніи двухъ міровыхъ дивилизацій, — гдѣ не иобѣдитъ ни Заиадъ, ни Востокъ, а побѣдитъ новая цивилизація, интеграція ихъ обоихъ, — и тутъ именно Россія уже являетъ скрещеніе За­ пада и Востока. Когда дотлѣеть гнойное пожарище большевизма, тогда міръ, видавшій до сихъ поръ лишь творчество геніевъ Россіи, увидить и восприметь творчество ея народа. К. К а ч о р о в с к і й .

Н. М. М ИНСКІЙ

MAH И Ф ЕСТЬ ИНТЕЛЛИГЕНТНЫХЪ РАБОТНИКОВЪ

МЛНИФЕСТЪ ИНТЕЛЛИГЕНТНЫХЪ РЯБОТНИКОВЪ Классификація общественныхъ группъ.

§ 1. Человѣческое общество — съ древнѣйшихъ временъ до нашихъ дней — распадается на два основныхъ большихъ класса—классъ работниковъ, творцовъ цѣнностей матеріалъныхъ и духовныхъ, и классъ властодержцевъ, силой или хитростью захватившихъ власть надъ трудомъ, живущихъ на счетъ чужого труда и пользующихся лучшими его продуктами. § 2. Классъ работниковъ въ свою очередь распадается на два болынихъ подкласса—работниковъ ручнаго труда и ра­ ботниковъ труда умственнаго, — или, употребляя современ­ ные термины — на пролетаріатъ и интеллигенцию. Ручной трудъ дѣлится на городской и на земледѣльческій. § 3. Власть надъ трудомъ въ исторической перснективѣ находилась сперва въ рукахъ церкви, оттуда перешла къ госу­ дарству въ лицѣ королей, феодаловъ и помѣщиковъ, а въ на­ стоящее время сосредоточена въ рукахъ нолитическихъ партій разныхъ оттѣнковъ — консервативной, демократической, соціалистической, коммунистической, — и капиталистовъ. § 4. Главное отличіе между трудомъ ручнымъ и умствен­ нымъ заключается въ томъ, что мускульный трудъ совершает­ ся въ темнотѣ, исполняя чужое заданіе, чужой планъ, между тѣмъ, какъ трудъ умственный творить съ открытыми глазами, исполняетъ собственный нредначертанія и создаетъ новыя формы. Но оба вида труда неразрывно связаны между собою, какъ матерія и сила, какъ тѣло и душа. Они— и они одни— производить не только всѣ положительным цѣнности, необ­ ходимая для удовлетворенія нашихъ потребностей, но и ц е н ­ ности отрицательный — оружіе, при помощи котораго госу­ дарство и капиталъ властвуютъ надъ трудомъ. Трудъ самъ на себя куеть цѣпи. Власть «кусаетъ вставными зубами». § б. Нельзя смѣшивать интеллигента съ интеллигентнымъ работникомъ. Интеллигёнть это всякій человѣкъ, получившій

- 136 нѣкоторое образованіе, читающій книги и посѣщающій театръ. Интеллигенть можетъ быть и политиканомъ, и жандармомъ, и банкиромъ, и ничего не дѣлающимъ рантье. Интеллигент­ ный работникъ это творецъ цѣниостей, служитель техники, науки, искусства, философіи, религіозной мысли. Изъ среды интеллигентовъ набирается многочисленная группа полезны хъ работниковъ, занимающихъ переходную ступень между ручнымъ и умственнымъ трудомъ, каковы писцы, счетчики, телеграфисты, фельдшера, учителя начальныхъ школъ, сдовомъ, всѣ работники труда, требующаго спеціальныхъ теоретическихъ знаній, но не ведущаго къ творчеству. Оимпатіи этихъ работниковъ крайне цѣнны въ интересахъ раскрѣпощенія труда, и наша пропаганда должна обращать на нихъ исключительное вниманіе. § 6. Общая черта всѣхъ господствующихъ классовъ — ихъ желаніе жить на счетъ чужого труда. Прежніе властодержцы — короли и феодалы — порабощавшіе трудъ силою оружія, имѣли еще за собою обаяніе героизма. Нынѣшніе-же хозяева жизни политиканы и капиталисты — являютъ собою живой парадоксъ — власть слабы хъ надъ сильными. Парадоксъ, хотя и основанный на хитромъ сочетаніи сйлъ, не можегь длиться вѣчно, и всемірная революція, неудержимо надвигающаяся на современное общество, имѣетъ цѣлью отнять власть у слабыхъ и передать ее сильнымъ. Въ этомъ послѣднемъ бою съ одной стороны барикады станутъ пролетарій и интеллигентъ, нынѣ, по наущенію общихъ враговъ, по недоразумѣнію, чуждающіеся другъ друга, а съ другой стороны — политика,нът и капиталисты. Ибо'-борьба мбжетъ быть двухъ родовъ. Двое противниковъ могутъ бороться потому, что они желаютъ одного и того-же, или по­ тому, что они желаюгь разнаго. Политическія партіи борятся между собою потому, что они желаютъ одного и того-же — власти надъ трудомъ. Мы-же, — умственные работники, вмѣстѣ съ пролетаріями должны бороться противъ всѣхъ господствующихъ классовъ и партій потому, что мы желаемъ, чтобы власть принадлежала не стоящимъ надъ трудомъ и внѣ труда профессіоналамъ власти, а самому труду. Двоякій характеръ власти. § 7. Желая освободиться отъ посторонней надъ собою власти, двуединый трудъ — мышцъ и мысли — ничуть не стремится къ безвластію. Безвластіе — анархія — еще гибель­ н ее для соціальной жизни, чѣмъ власть политикановъ и капиталистовъ. Ничто такъ не нуждается въ организаціи, въ дисциплинѣ, въ подчиненіи всѣхъ исполнителей одному общему плану, какъ современное сложное производство. Сво-

-

137 -

боденъ отъ подчинения власти только тотъ, кто уходить изъ общества: отшельники. Будучи-же частицей соціальнаго орга­ низма, каждый обязанъ — въ предѣлахъ своей общественной работы — повиноваться цѣлому, оставаясь свободнымъ въ своихъ досугахъ, насколько эта свобода не задѣваетъ сво­ боду другихъ членовъ общества. . § 8. Но власть бываетъ двухъ родовъ: проявляемая въ интересахъ труда и добровольно имъ пріемлемая и проявляе­ мая въ ущербъ труда, со стороны, силой или обманомъ ему навязанная. § 9. Примѣромъ первой формы необходимо - полезной власти можетъ служить власть капельмейстера надъ оркестромъ. Власть эта безусловная и мановеніе дирижерской па­ лочки для Каждаго музыканта законъ. Но подчиняются музы­ канты своему дирижеру не потому, что онъ избранъ болыпинствомъ голосовъ всѣхъ жителей города, не потому, что онъ обладаетъ ораторскимъ даромъ, не потому, что у него благородныя убѣжденія, а потому что онъ, прежде всего, опытный музыкантъ, знающій природу каждаго инструмента и хорошо понимающій стиль музыкальныхъ иснолняемыхъ партитуръ. Разсказъ Руссо о томъ, какъ онъ, не имѣя опыта дирижера, захотѣлъ управлять оркестромъ и какъ онъ послѣ первыхъ безпорядочныхъ взмаховъ палочки, былъ позорно прогнанъ съ дирижерскаго мѣста, можетъ служить хорошей иллюстраціей къ нашему тезису. § 10. Слѣдугощіе четыре признака характеризуютъ этого рода полезную власть. Во-первыхъ, она лроистекаетъ изъ самого труда, а не поставлена надъ нимъ извнѣ. Во-вторыхъ, она необходима для успѣшнаго хода той отрасли труда, кото­ рая ей подчиняется. Въ - третьихъ, она находится въ рукахъ одного изъ работниковъ, наиболѣе опытнаго въ дан­ ной отрасли труда. Въ-четвертыхъ, она добровольно принята всѣми другими работниками, которые ей подчиняются въ сво­ ихъ собственныхъ интересахъ. § 11. Примѣромъ второго вида власти, живущей на счетъ труда, можетъ служить власть любаго государственнаго чинов­ ника любого режима: полицмейстера, губернатора, члена пар­ ламента, министра, народнаго комиссара. Олѣдующіе четыре признака характеризуютъ эту внѣ-трудовую власть. Во-пер­ выхъ, власть эта осуществляется не спеціалистомъ въ каждой данной области труда, а профессіоналами власти вообще. Политиканъ, который, по своему умѣнію, могъ-бы быть полезнымъ умственнымъ работникомъ, какъ юристъ, врачъ, инженеръ, вдругъ, забросивъ всѣ эти профессіи, избираетъ своей профессіей власть вообще, сегодня становится министромъ военнымъ, завтра министромъ финансовъ или земледѣлія, а

-

138 -

после завтра главою правительства, — въ убѣжденіи, что пар­ титура соціальнаго творчества всего лучше будетъ разыграна, если во главѣ оркестра будетъ стоять дирижеръ, не играющій ни на одномъ инструменте и не понимающій значенія ни одной музыкальной ноты, но изучившій искусство быть вообще дирижеромъ чего-бы то ни было. Во-вторыхъ, въ основѣ этой власти, кѣмъ-бы она ни осуществлялась, лежитъ убѣжденіе, что трудъ и творчество сами не въ состояніи съ собою управиться, что они подобно несовершеннолетнему или малоумному, нуждаются въ опекуне и попечителе. Автократія, опиравшаяся на оружіе, считала всехъ людей вообще неразумными детьми, несозревшими для веденія своихъ д ел ъ и нуждающимися въ надзоре и розге. Демокрапя, опи­ рающаяся на всеобщую подачу голосовъ, старается всемъ уго­ дить, за всѣми ухаживаетъ, какъ добрая няня, въ той-же у в е ­ ренности, что общественный группы — дети, нуждающіяся въ уходѣ. Коммунисты-комиссары, опирающіеся исключительно на пролетаріать, днемъ и ночью заботятся о своемъ питомце, не спускаютъ съ него глазъ ни на минуту, ибо «рабочій классъ, предоставленный самому себѣ, угодить въ объятія буржуа», — какъ писалъ Ленинъ, еще будучи теоретикомъ власти. Д а и какъ могло быть иначе? ч ем ъ другимъ могли бы власто­ держцы оправдать свое господство надъ трудомъ, какъ не увѣреніемъ, что это необходимо въ интересахъ труда? Такое увереніе имело еще некоторое нодобіе правды, когда трудъ ручной былъ искусственно разлученъ съ трудомъ умствен­ нымъ. Но стоить обоимъ братьямъ подать другъ другу руки, чтобы господство властодержцевъ окончилось и плоды труда принадлежали только творцамъ ихъ. Въ третьихъ, профессіоналы власти господствуютъ не по желанію работниковъ, а вопреки ихъ желанію. Искусство политикановъ въ томъ и заключается, чтобы сложностью политическаго механизма от­ вести глаза народу, и замести следы. О капиталистахъ и гово­ рить нечего. Рабочіе имъ подчиняются съ ненавистью и/возмущеніемъ въ душѣ, — только потому что за ихъ спиною стоить государство, стоять политиканы, гипнотизирующіе мысль и совесть народа. Въ-четвертыхъ, все властодержцы, безъ исключенія, отъ царя до коммуниста, уверены въ томъ, что лучше, выгоднее, почетнее, легче, красивѣе властвовать, чѣмъ работать. Все они — беруть у труда самое цѣнное, что онъ производить, все они между прочимъ и втихомолку загребаютъ къ себе «презренный» матеріальныя блага и вслухъ рас­ плачиваются за нихъ возвышенными лозунгами, программами, идеалами. Въ этой стихіи — идей и лозунговъ — за ними не угонишься. Для того чтобы разглядеть ихъ поближе, необхо­ димо вытащить ихъ на сухой берегъ инТересовъ — ихъ собственныхъ, такъ тщательно скрываемыхъ ими интересовъ.

-

139 -

Интересы и идеи.

§ 12. Всѣ люди, будь это отдѣльиыя лица или обществен­ ный группы, руководятся въ своей дѣятельности интере­ сами. Но подобно тому какъ мы покрываемъ свою наготу одеждой, такъ большинство людей, стыдясь своихъ интере­ совъ, прячутъ ихъ подъ покровомъ болѣе или менѣе пышныхъ идей или идеаловъ. § 13. Интересы это та сила, та пружина, которая, будучи заведена нашими потребностями, сама въ свою очередь при­ водить въ движеніе нашу волю, опредѣляетъ собою наше пове­ д ете , образуете нашъ характеръ и такимъ образомъ всего вѣрнѣе отражаетъ наше интимное, подлинное «я». Интересы, имѣя своимъ содержаніемъ благо личности, всегда обра­ щены к ъ ней самой. § 14. Идеи это мнѣнія, убѣжденія, въ лучшемъ случаѣ, идеалы, мечты о будущемъ, возникающія не въ темной глубинѣ потребностей, а на поверхности разсудка. Идеи всегда обращены отъ личности къ другимъ, — къ народу, родинѣ, человечеству. § 15. Интересы, отвѣчая потребностямъ, въ болыпинствѣ случаевъ бываютъ матеріальные, имѣютъ своею цѣлью пріобрѣтеніе матеріальныхъ благъ. Но возможны интересы духов­ ные, идеальные, когда идеи, переставая быть теоретическимъ мнѣніемъ личности, становятся правиломъ его поведенія, проникаютъ собою его характеръ. Такое совпадете интересовъ сЪ идеями составляете высшую ступень нравственнаго совер­ шенства. Вліяніе интересовъ и идей на дѣятелъность лич­ ности подлежитъ изслѣдованію философіи, насколько она занимается законами этики. Насъ-же теперь занимаете этотъ вопрось исключительно съ точки зрѣнія соціальной. § 16. Здѣсь мы снова встрѣчаемся съ основнымъ дѣленіемъ общества на два кардинальныхъ класса — работниковъ труда— ручнаго и умственнаго— и властвующихъ надъ чужимъ трудомъ. Можно признать, какъ общій законъ, слѣдующее наблюденіе. Группа или классъ работниковъ, не ищущихъ власти надъ другими, а устраивающихъ свои собственные интересы, не скрываготе этихъ интересовъ, открыто и честно ихъ защищаюте, ибо интересы сами по себѣ, какъ породившія ихъ потребности, ничего постыднаго собою не представляютъ. Всѣ-же господствующее классы, которые держать власть надъ другими, вынуждены скрывать свои собственные со­ словные или партійные интересы, свое стремленіе къ привилегіямъ и почету и выставить на показъ какую-нибудь возвышенную идею. Чѣмъ матеріально грубѣе собственные интересы властодержцевъ, тѣмъ благороднѣе ихъ идеи.

-

140 -

§ 17. Въ настоящее время на общественной аренѣ вмѣстѣ съ политическими партіями подвизается также классъ ручныхъ работниковъ. И посмотрите, какъ онъ, нисколько не стыдясь, защищаетъ свои матеріальные интересы — увеличеніе заработной платы и уменьшеніе рабочихъ часовъ. Но до чего нестерпимо возвышенны программы политикановъ! Консерваторы распинаются за установленный Богомъ порядокъ и гармонію человѣческихъ отношеній, либералы — за священную свободу и права человѣка, а соціалисты дешевле рая на землѣ никакъ не уступятъ. Всѣ они важно расхаживаготъ по общественной аренѣ, въ мантіяхъ первосвященниковъ, съ масками боговъ. И только пролетаріатъ скромно пробирается между ними въ своей рабочей блузѣ и съ открытымъ лицомъ. Съ такимъ - же открытымъ лицомъ выступаетъ нынѣ на общественную арену второй тру­ довой классъ — интеллигентныхъ работниковъ, которымъ также, какъ и пролетаріату, некого обманывать и некого обольщать. И если рабочая интеялигенція подаетъ руку пролетаріату, то не по, благодарному порыву чувства, а единственно потому что ихъ объединяютъ общіе интересы. § 18. Есть вѣрный признакъ, отличатощій работника отъ политикана - властодержца. Политиканъ можетъ перехо­ дить изъ одной партіи въ другую, внезапно или подъ вліяніемъ обстоятельствъ правѣть или лѣвѣть, ибо политическія убѣжденія и мнѣнія это маска, а маску можно мѣнять хоть каждый день. Но трудъ—это собственный лишь, а лицо мѣнятъ нельзя. Какой-нибудь Эрве, одумавшись, изъ яраго антипатріота сдѣлался релзностпымъ патріотомъ, понравѣлъ. Съ другой стороны такой почтенный политиканъ, какъ Милюковъ, тоже одумавшись, подвинулся влѣво и сталь плечомъ къ плечу съ эсерами, отъ которыхъ прежде сторонился. Но нельзя представить себѣ такой случай, чтобы инженеръ, оду­ мавшись, сталъ докторомъ, или чтобы докторъ подъ вліяніемъ событій сдѣлался композиторомъ. Соціальныя отношенія, основанныя на интересахъ, одни только органически устой­ чивы. § 20. Разбирая отношенія между интересами и идеями господствующихъ классовъ, надо совершенно оставить въ сторонѣ вопросъ объ искренности. Въ каждой партіи есть люди порядочные, искренно убѣжденные въ правотѣ, въ безкорыстномъ и общеполезномъ характерѣ своей дѣятельностн, и тѣмъ не менѣе всѣ они дѣйствуютъ въ направленіи узко-партійныхъ эгоистическихъ интерееовъ. Императивъ интерееовъ сильнѣе разеудка и воли, и приводный ремень, соединяющій идеи съ интересами, пролегаетъ весьма часто въ области безеознательной. Если-же мы хотимъ подъ маской партійныхъ лозунговъ и идей открыть, обнажить скрытые, если не скрывае­

-

141 -

мые, за ними интересы, то дѣлаемъ это не съ цѣлью обли­ чать или разоблачать, а единственно съ цѣлыо вѣрнѣе по­ нять идеологію той или другой партіи. § 21. Могуть спросить, не все-ли равно, какими партійными интересами руководятся. общественные дѣятели, если возвѣщаемые ими лозунги и идеи сами по себѣ альтруи­ стичны, возвышенны, благородны. Думать такъ значить не понимать дѣйствія механизма, соединяющего интересы съ идеями. Приводный ремень, ихъ соединяющей, находится въ постоянномъ движеніи, но приводится онъ въ движеніе не идеями, а интересами. Кто не продумалъ, не усвоилъ этого закона, для того трагедія труда и власти останется закрытой книгой. Нужно каждоминутно понимать, что въ этомъ какъ будто взаимодѣйствующемъ сцѣпленіи интере­ совъ и идей движущимъ, активнымъ началомъ являются не идеи, а интересы. Это значить, что какою-бы общечеловѣческой идеей господствующей классъ ни замаскировалъ свои эгоистическіе интересы, идея эта будетъ изуродована въ угоду интересамъ, приметь очертанія этихъ интересовъ, по­ добно тому, какъ платье, маскируя наготу тѣла, принимаетъ общія формы этого тѣла. Воть почему нельзя ни понять, ни подвергнуть критическому разбору показные идеальные лозунги какой нибудь партіи, не зная какіе за ними скры­ ваются вожделѣнія и аппетиты. § 22. Тѣмъ не менѣе, даже въ искаженномъ видѣ, идей­ ные покровы партійныхъ интересовъ имѣютъ положительную творчески-полезную самоцѣнность. Вынужденный прикры­ ваться общеполезной идеей (ибо откровеннымъ грубымъ насиліемъ не долго удержишься у власти), каждый гос-, нодствующій классъ, силой своей власти, вводить въ общее сознаніе эту идею, даетъ ей вліять на жизнь, служить, какъбы помимо своей воли, орудіемъ прогресса, такъ что можно сказать, что соціальный прогрессъ обязанъ своимъ развитіемъ, въ извѣстной мѣрѣ, партійной лжи и партійному лицемѣрію. Исторія строится и движется не только положи­ тельными, но и отрицательными факторами. Всеобщая идея, которою, исказивъ ее, господствующей классъ маскировалъ свое хищничество, проявляете и въ искаженномъ видѣ живо­ творную силу и вызываетъ къ жизни новые болѣе совершен­ ные сощальные организмы, которые естественно оказываются въ антагонизмѣ и вступаютъ въ борьбу съ породившимъ ихъ классомъ, вскрывая нротиворѣчіе, которое таилось между его интересами и идеями и доводя эти идеи до логическаго завершенія. Господствующей классъ, погибая въ подобной борьбѣ съ высшими, имъ самИмъ призванными къ жизни соціальными группами, становится жертвой не только своего зла, но и своего добра, не только того, что было въ его дѣя-

-

142 -

тельности зловреднаго, но и того что было въ ней наиболѣе свѣтлаго. § 23. Такимъ образомъ, изучая историческую роль ка­ кого-нибудь господствующаго класса или политической парпи , необходимо имѣть въ виду слѣдующіе три момента. Вопервыхъ, моментъ отрицательный, — ложь и лицемѣріе хоіассовыхъ, партійныхъ или сословныхъ лозунговъ и идей, и ихъ искаженіе подъ вліяніемъ интересовъ. Во-вторыхъ, мо­ ментъ положительный, — невольное служеніе прогрессу, подъ импульсомъ этихъ идей. Въ-третьихъ, моментъ критическій, — борьбу господствующей группы съ новой, ею-же призван­ ной къ жизни группой, которая пользуется методомъ логиче­ скаго завершенія лозунговъ противника. Все это вмѣстѣ ж составляете тотъ діалектическій процессъ, который на своюже голову такъ блестяще развилъ и доказалъ научный соціализмъ. Интересы труда. § 24. Два рабочихъ класса — ручного и умственнаго труда — не ища власти надъ чужимъ трудомъ, не нуждаются въ идейныхъ лозунгахъ, а вдохновлены исключительно инте­ ресами самого труда. Однако и трудовые интересы пролетаріата и рабочей интеллигенціи не совпадаютъ. Они различны, въ зависимости отъ особенностей ихъ труда, но не противо­ положны. Будучи разными, они взаимно дополняюте другъ друга. § 25. Въ каждомъ общественномъ трудѣ слѣдуетъ разли чать три момента: А — моменте производства, В —моменте за­ работка и С — моментъ траты заработка для удовлетворенія потребностей. Третій моменте какъ бы находится внѣ сферы труда, но онъ неразрывно связанъ съ трудомъ, какъ его ко­ нечная цѣль. Отношеніе къ этимъ моментамъ труда опредѣляется характеромъ каждой отрасли труда. § 26. Для капиталиста, насколько онъ не участвуете въ управленіи предпріятіемъ, а является лишь представителемъ голаго капитала, моментъ А равенъ нулю, Онъ самъ не рабо­ таете, не производить, не творите. Его интересъ сосредоточенъ исключительно въ моментѣ В, въ заработкѣ, въ прибыли, и въ О, въ тѣхъ удобствахъ жизни, которыя онъ пріобрѣтетъ на полученные барыши. Но В для него больше О. Онъ больше зарабатываете, чѣмъ это нужно для удовлетворенія потреб­ ностей, и поэтому С превращается для него въ бездонную прорву капризовъ и прихотей роскоши. Его интересы внѣ сферы труда. Для него трудъ величина нулевая, но онъ самъ

-

143 -

для труда величина рѣзко отрицательная. Онъ взбаломошный заказчикъ продуктовъ труда, праздный ихъ потребитель, не­ насытная утроба, бездонная прорва. § 27. Ручной рабочій — необходимый участникъ произ­ водства, но для него моментъ А — величина отрицательная. Самый трудъ не только не приносить ему удовлетворенія, но причиняетъ физическую и духовную муку, въ особенности при современномъ раздѣленіи фабричнаго труда и тейлоровскихъ попыткахь превращенія рабочаго въ живую машину. Одна изъ главкыхъ заботь рабочаго довести А до минимума. Его интересъ, также какъ и капиталиста, исключительно еосредоточенъ на В, на заработкѣ, всегда скудномъ и далеко не достигающемъ уровня С. Такимъ образомъ на моментѣ распредѣленія, въ сторонѣ отъ производства, интересы руч­ ного труда и капитала, стремясь къ одной цѣли въ противоположномъ направленіи, непримиримо сталкиваются между собою, производя катаклизмъ, который мы называемъ клас­ совой борьбой. Въ этой борьбѣ, какъ-бы мы ни сочувствовали ручному труду, однако должны признать, что исходъ ея почти безразличенъ для высщйхъ интерееовъ производства и творчества цѣнностей. Побѣждаеть-ли капиталистъ, онъ непричастенъ творчеству. Побѣждаетъ-ли ручной трудъ, онъ также не вліяетъ на творчество, ибо работаетъ въ темнотѣ, исполняя чужой планъ и тяготясь своей работой. Соціализмъ — научный и практическій, — использовавъ классовую борьбу въ интересахъ партійной домияаціи, не имѣетъ ни единой точки соприкосновенія съ производствомъ и творчествомъ. § 28. Интеллигентный рабочШ, какъ и всѣ, заинтересованъ въ томъ, чтобы при распредѣленіи его часть В не была ниже С и покрывала его потребности. Но этотъ его интересъ не исключительный и даже не главный, тѣмъ болѣе, что для него В почти всегда равенъ С, чуть больше, чуть меньше. Его жизненный интересъ обращенъ къ самому производству, къ моменту А, ибо умственная творческая работа сама для него является цѣлью и источникомъ духовнаго удовлетворенія. Это единственный соціальный классъ, интересы котораго совпадають съ его идеями, или, вѣрнѣе сказать, интересы кото­ раго заключаются въ осуществлен™ его идей. Вотъ примѣръ, одинъ изъ многихъ, иллюстрирующій это положеніе. Недавно, послѣ долгихъ страданій, скончался въ Парижѣ отъ радіодермита директоръ радіологическаго кабинета. Замѣстившій его врачъ, интервьюированный журналистомъ, указалъ на свои облупленный руки и спокойно замѣтилъ, что и себя считаетъ обреченнымъ. На вопросъ журналиста, много-ли ему платятъ за его самоотверженный трудъ, ученый

-

144 -

съ улыбкой отвѣтилъ, что онъ, какъ его предшественникъ, получаеть 250 франковъ въ мѣсядъ, изъ которыхъ половину отдаетъ ассистенту.

— Но если-бы мнѣ вовсе не платили, — прибавилъ онъ, — я все-таки продолжалъ-бы дѣлать то, что дѣлаю теперь, потому что c’est т а passion. Примѣръ, конечно, доблестный, но не исключительный. Вели техника, наука, поэзія, искусство двигаюгъ человече­ ство впередъ и на высоту, то это потому что умственный трудъ самъ въ себѣ заключаетъ наслаждёніе и неизмѣримо больше даетъ, чѣмъ беретъ. Онъ по природѣ своей доблестенъ и безкорыстенъ. Интересы и идеи власти.

§ 29. Соблазнъ власти, ея непосредственный интересъ, носить двойной характеръ: моральный и матеріальный. Прежде всего самый фактъ властвованія, подчиненія другихъ своей волѣ, первенства надъ другими заклю­ чаетъ въ себѣ великое удовлетвореніе моральное. А затѣмъ, власть даетъ возможность захватить въ свое пользованіе всѣ матеріальныя блага, всѣ лучшіе продукты чужого труда. § 30. Въ первобытномъ обществѣ оба интереса власти — ■господство и богатство — были нераздѣльны. Въ современномъ-же обществѣ, на ряду съ раздѣленіемъ труда произошло и раздѣленіе праздности. Политиканы, стоящіе у государ­ ственной власти, вынуждены наслаждаться главнымъ образрмъ. обаяніемъ и ночетомъ власти, хотя они не брезгаютъ и матеріальными ея привилегіями и обременяютъ трудъ не­ посильными налогами, для содержанія все болѣе и болѣе растущей стаи бюрократіи. Между тѣмь капиталисты, не гоняясь за внѣшнымъ цочетомъ, даруемымъ властью, скромно довольствуются тѣмъ удовлетвореніемъ, которое доставляюсь дворцы, замки, автомобили, яхты, жемчужныя колье. Такимъ образомъ два господствующихъ класса — этатисты и капи­ талисты — не только не конкурируютъ между собою, но другъ друга взаимно поддерживаютъ. Съ точки зрѣнія про­ изводства оба эти класса являются одинаково вредными пара­ зитами. § 31. Отсюда явствусть, что между этатизмомъ и капитализмомъ нѣтъ ни необходимаго соперничества, ни нераз­ рывной связи. Они могутъ, смотря по обстоятельствамъ, то действовать сообща, то расходиться, ссориться и мириться, что мы и видимъ на примѣрѣ русскаго коммунизма. § 32. Основное свойство власти то, что она развращаетъ. Возможность злоупотребленій ведегъ къ злоупотребленіямъ.

-

145 -

Естественная основа власти это насиліе, а насиліе под­ держивается оружіемъ. Феноменъ власти неразрывно связанъ съ процессомъ изготовленія оружія. Въ самомъ дѣлѣ, мы видимъ, что въ иервобытномъ обществѣ, гдѣ всѣ члены пле­ мени были снабжены однимъ и тѣмъ-же незамысловатымъ оружіемъ, первыми властодержцами были не войны и цари, а жрецы, судьи, пророки, защшцавшіе свою власть оружіемъ духовнымъ, незримымъ и тѣмъ болѣе страшнымъ. Но вотъ умственный трудъ начинаегь вступать въ свою роль творцаизобрѣтателя. И первое, что онъ изобрѣлъ это усовершенство­ ванное оружіе, выковавъ своими руками цѣпи власти на себя и на ручной трудъ. Новое оружіе могло быть изготовлено только въ неболыномъ числѣ. Явилось меньшинство нривилегированныхъ предметовъ, которые создали привилегирован­ ное меньшинство среди народа и положили начало социаль­ ному неравенству. § 33. Однако первоначально усовершенствованное оружіе не было настолько дѣйственно, чтобы позволить небольшой дружинѣ властвовать надъ всѣмъ племенемъ. Феноменъ власти не могь бы возникнуть, если-бы этому не способствовалъ самъ народъ. Каждое племя, работая у себя дома, стре­ милось захватить власть надъ трудомъ сосѣднихъ племенъ, такъ что сами рабочіе были первыми властодержцами. Войны между племенами были колыбелью власти надъ трудомъ, и рабство вначалѣ было удѣломъ только военноплѣнныхъ. Лишь впослѣдствіи вожди и ихъ дружины, захвативъ лучшее ору­ жие, перенесли институть рабства извнѣ во внутрь собствен­ ная) народа, который такимъ образомъ нопалъ въ яму, которуюирылъ своему сосѣду. § 34-. Феноменъ войны, какъ и феноменъ власти, кото­ рому онъ сродни, держится на двойномъ фундаментѣ; духовномъ и матеріальномъ. Два сосѣднихъ племени бросаются вое­ вать другъ съ другомъ, побуждаемые тѣмъ зоологическимъ, инстинктивнымъ, почти безкорыстымъ чувствомъ стихійной ненависти, которое каждое животное испытываегъ, встрѣчаясь съ особью чуждаго вида. Чужой значить врагъ. Это чувство, и само по себѣ сильное, еще осложняется другимъ, столь-же стихійнымъ и безкорыстнымъ стимуломъ-стремленіемъ къ одолѣнію, къ первенству, — тѣмъ стремленіемъ, которое и въ мирное время заставляетъ членовъ одного и того-же племени раздѣлиться на два стана и идти другъ на друга стѣной: кто кого. § 35. Второй стимулъ войны — болѣе могущественный — носить характеръ не субъективный, а матеріально-объекттюный, и, къ несчастію, подчиненъ одному изъ наиболѣе неодолимыхъ законовъ жизни — закону наименыиаго напряжения силъ. Въ условіяхъ людского общежитія меньше приходится 10

Щ146

-

тратить силъ на изготовленіе оружія, съ помощью котораго можно похитить добро чужого племени, чѣмъ на изготовленіе этого добра мирнымъ творческимъ трудомъ. Хищничество, или что одно и то же, насильническое господство надъ трудомъ оказывается объективно выгоднѣе, чѣмъ мирный трудъ. Вслѣдствіе этого самый трудъ принялъ двоякое направленіе: положительное — изготовленіе потребительныхъ цѣнностей и отрицательное — изготовленіе оружія, которымъ часть этихъ положительныхъ цѣнностей разрушается безслѣдно, и часть похищается, какъ военная добыча. Разрушеніе оказывается плодотворнѣе, чѣмъ-творчество. Конечно, при вооруженномъ грабежѣ, называемомъ войною, обѣимъ сторонамъ приходится рисковать жизнью, но этотъ рискъ, какъ мы видѣли, нейтра­ лизуется субъективнымъ стимуломъ. § 36. Отличительная черта обоихъ мотивовъ войны это то, что они проникнуты характеромъ не классовымъ, а общенароднымъ, національньшъ. Властодержцы рано оцѣнили это драгоцѣпное для нихъ свойство войны, благодаря которому трудъ идетъ подъ иго власти не только не сопротивляясь, но добровольно и даже какъ бы съ радостью. На войнѣ народъ не можетъ обходиться безъ вождя, и евреи, прося Самуила поставить надъ ними царя вмѣсто прежнихъ судей, такъ и объясняли свое желаніе: «нѣтъ, пусть будетъ царь надъ нами, и мы будемъ подобны всѣмъ народамъ, и судить у насъ будетъ царь нашъ, и станетъ ходить впереди насъ, и будетъ вести войны наши». Къ тому-же на войнѣ воины т. е. вчерашніе рабочіе должны повиноваться власти, которая используетъ гипнозъ дисциплины въ своихъ интересахъ и послѣ войны обратить тѣхъ-же воиновъ противъ ихъ-же братьевъ. Этой магіей дисциплины власть пользуется до нынѣШняго дня для того, чтобы усмирять рабочихъ, носящихъ рабочія блузы, при помощи тѣхъ-же рабочихъ, одѣтыхъ въ военные мундиры. § 37. Вотъ почему власть повсюду и всѣми средствами — въ церкви, въ школѣ, въ печати — превозносить, прославляетъ, провозглашаеть величайшей добродѣтелью и доблестью войнственный задоръ гражданъ, признавая это чувство священнѣйшимъ изъ всѣхъ, называя его патріотизмомъ—любовью к ъ своему народу и родной землѣ, — между тѣмъ какъ въ действительности въ это чувство входить лишь вражда къ иноземцу, въ лучшемъ случаѣ желаніе помѣряться съ нимъ силой, а въ худшемъ— надежда ограбить его: увести его дѣтей въ рабство (въ древности) или содрать съ него милліардную контрибуцію (въ наши дни). Если-бы патріотизмъ заключалъ въ себѣ любовь къ родному народу, то эта любовь всего ярче проявлялась-бы во время мира. Богатые стали-бы заботиться о бѣдныхъ соотечественникахъ, посѣщатъ одинокихъ боль-

-

147 -

ныхъ, словомъ на землѣ наступило-бы Царство Божіе. Однако, этого не видать. Жилецъ бель-этажа, который въ мирное время не сталъ-бы отвечать на поклонъ бѣдняка, живущаго на чердакѣ одного съ нимъ дома, в другъ братается съ нимъ на полѣ битвы въ общей ненависти къ врагу. Патріоты мечтаютъ о коннексіяхъ, и если патріотизмъ есть любовь къ землѣ, то разве къ чужой. § 38. Первобытная стихійная вражда къ чужеземцу съ вѣками сожительства и сосѣдства исчезла и въ настоящее время искусственно подогрѣвается жрецами того идола, кото­ рому названіе — Государство. Трудъ — ручной и умствен­ ный — видитъ въ чужомъ трудѣ союзника, а не врага. Трудъ по природѣ своей созидателенъ, а не разрушителенъ, и если до сихъ поръ сами рабочіе ковали оружіе войны, то дѣлали это по наущенію власти. Трудъ, и въ особенности умствен­ ный трудъ, не патріотиченъ, но націоналенъ. Описанія щита Ахиллеса не могъ-бы сдѣлать еврейскій пророкъ, и видѣнія Іезикіиля не могъ бы написать Гомеръ. Творчество отдѣльнаго умственнаго работника можно сравнить съ гейзеромъ, бьющимъ изъ глубинъ національныхъ переживаній. Но національныя особенности умственнаго творчества не разъединяють народы, а, наоборотъ, сплочиваютъ ихъ въ одно цѣлое, за­ ставляя всѣхъ нуждаться въ каждомъ, какъ въ своемъ дополненіи. И проявляется національный геній въ творчествѣ ученаго или художника тогда, когда онъ всего менѣе объ этомъ заботится. Истинный національный геній ведетъ всегда къ отрицанію національныхъ перегородокь. Національный геній еврейскихъ пророчествъ привелъ къ завѣту: нѣтъ ни іудея, ни 'элли н а. Русскій національный геній устами Толстого отвергъ фикцію государства и ложь патріотизма, а устами Достоевскаго провозгласилъ идеалъ всечеловѣка. § 39. Однако власть не довольствовалась гипнозомъ патріотизма и военной дисциплины, а сочла нужнымъ опереться еще на магію религіи. Церковь, передавъ скипетръ власти государству, не отказалась оть своего вліянія, а только про­ дала его болѣе сильному. Между военными властодержцами и жрецами установился взаимно-выгодный союзъ. Свѣтская власть позволяла церкви кормиться на счетъ труда, а церковь обязалась лжесвидетельствовать передъ народомъ о божественномъ происхожденіи автократіи. Союзъ этотъ держался до тѣхъ поръ, пока умственный трудъ, въ лицѣ энциклопедистовъ, не разоблачить скрытый за нимъ обманъ. § 40. Но всѣ эти невѣсомыя средства — магія патріотизма, гипнозъ военной дисциплины, приманка военной добычи, отличія за храбрость, стимулъ славы, лжесвидетельство церкви, — все это было въ рукахъ власти не болѣе какъ слу­ жебными вспомогательнымъ оружіемъ при порабощеніи 10*

-

148

Щ

труда. Ultima ratio власти во всѣ времена заключалась въ. грубомъ насиліи, которое поддерживалось матеріальнымъ оружіемъ — мѣднымъ, желѣзнымъ, стальньшъ. Какъ только умственный трудъ изобрѣлъ усовершенство­ ванное рѣдкое оружіе — дротъ, копье, шлемъ, щитъ - г - кото­ рое естественно попало въ руки наиболѣе сильныхъ членовъ племени — вождя и его дружины, послѣдніе уже на много» вѣковъ становились безконтрольными владыками всего пле­ мени, ибо сто человѣкъ хорошо вооруженныхъ оказывались сильнѣе многихъ тысячъ невооруженный. или плохо воору­ женныхъ гражданъ. Что-же касается наиболѣе дорогого и: рѣдкаго оружія — панцыря, колесницы съ конями, то она становилось достояніемъ только царя и его ближайшихъ сподвижниковъ. Можно сказать, что кованое оружіе было единственной хартіей благородства, которую знала древность. Значеніе царя обусловливалось качествомъ его оружія. Л укъ Филоктета, копье Ахиллеса, стрѣлы Тевкра — вотъ истинныегерои древности, какъ мечъ Роланда — истинный герой средневѣковья. Ахиллесъ сталь богоравнымъ, потому что боги подарили ему оружіе. Какъ величайшая драгоцѣнность семьи, оружіе переходило отъ отца къ сыну, и такимъ образомъ установилась наслѣдственность власти. Но овладѣть оружіемъ было мало, надо было еще владѣть имъ. И вотъ подобно тому, какъ рабочіе, въ качествѣ. воиновъ, участвовали въ власти надъ трудомъ, мы видимъ* что и властодержцы становятся рабочими, свершаютъ, по выраженію Гомера, тяжелую работу Арея, съ дѣтства закаляю гь свое тѣло въ бѣгѣ, въ верховой ѣздѣ, подчиняясь все тому-же неодолимому, „залсону, наименьшаго ^асходованія .силы» который гналъ на войну весь народъ. Такимъ образомъ н а шеѣ и на спинѣ изнуреннаго подневольнымъ трудомъ народа выросло сильное, мускулистое, закованное въ желѣзо неу­ язвимое меньшинство. Подборъ оружія взростилъ породу хшцниковъ, которые устроили свои гнѣзда на вершинѣ всѣхъ. холмовъ, откуда они нападали на трудъ и куда уносили на­ грабленное добро. Къ тому-же тамъ, за оградой стѣнъ и башенъ, у вождя и его дружины, въ промежуткѣ между набѣгами оставалось всегда много досуга, для политическихъ и военныхъ махинацій, между тѣмъ какъ внизу* въ долинѣ, трудъ — ручной и умственный — не имѣлъ. ни минуты свободной для того, чтобы обдумать и осуществить планъ защиты противъ власти. Если-же выведенные изъ. терпѣнія рабы, крестьяне, гдадіаторы, поднимали знамя бунта, то властодержцы, благодаря превосходному оружію, навыку и организации, легко справлялись съ хаотическимъ бунтомъ. § 41. Властодержцы рано поняли все значеніе оружія, и право носить оружіе было первой и самой важной приви-

-

149 -

легіей древнихъ и среднихъ вѣковъ. Когда дружина разрос­ лась до. размѣровъ войска, она все-таки сохранила привилегію носить тяжелое оружіе, предоставивъ остальнымъ только •оружіе легкое — небольшой щитъ и мечь. Рабу позволялось носить тяжелое оружіе лишь въ качествѣ оруженосца — не на себѣ, а на рукахъ для господина. § 42. Казалось, что могуществу властодержцевъ, основан­ ному на желѣзномъ законѣ силы и беззаконной силѣ желѣза, никогда не настанетъ конца. Но вотъ на арену истбріи выступаеть Немезида діалектики. Власть гибнетъ отъ того, что со­ ставляло залогъ ея силы — оть оружія. Умственный трудъ — виновникъ неравенства состояній и привилегій власти, искупаетъ свою вину. Продолжая усовершенствовать всѣ орудія труда — творческаго и разрушительнаго — онъ, наконецъ, изобрѣлъ оружіе, и могущественное, и всѣмъ доступ­ ное, — именно оружіе огнестрѣльное. Общедоступность оруж ія позволяеть наиболѣе сильнымъ государствамъ увеличить численность своихъ армій и на первыхъ порахъ какъ б'удто укрѣпляеть ихъ власть. За большими государствами потя­ нулись и меныпія. Ооревнованіе. ихъ приводить къ тому, что правительства, забывъ древній завѣтъ о томъ, что ношеніе оружія есть величайшая привилегія правящаго меньшин­ ства, вынуждены вооружить всю націю. § 43. Установленіе всеобщей воинской повинности —вотъ центральное событіе, измѣнившее ходъ всей исторіи человѣчества. Власть попала въ ею-же сотканныя сѣти. Въ те­ ч ет е столѣтій она разжигала національное чувство, видя въ немъ вѣрнѣйшій оплотъ своей власти. И вотъ національныя соперничества привели к ъ необходимости превратить весь народъ въ тяжело-вооруженныхъ, въ дружину, въ держа­ телей силы, которую онъ, конечно, используетъ въ своихъ интересахъ. Передъ нами любопытный примѣръ взаимнаго ослѣпленія власти и труда. Государственная власть видѣла во всеобщей воинской повинности единственный оплотъ своей силы, не понимая, что она сама вооружаетъ грядущую революцію. Съ другой стороны, трудящіяся массы встрѣтили эту повинность съ плачемъ, не понимая, что рекрутчина даетъ имъ хартію благородства, дѣлаетъ ихъ витязями, рыцарями, всадниками. Бы лъ моментъ, — въ оерединѣ девятнадцатаго вѣка, — когда правительства, если-бы они действовали съ открытыми глазами, могли еще задержать ходъ революціи, сдѣлавъ, напримѣръ, изъ службы въ артилдеріи и флотѣ исключительную привилегію господствующихъ классовъ. Но моментъ упущенъ, и теперь никакая сила въ мірѣ не въ состояніи вырвать оружіе изъ рукъ трудящихся классовъ я помѣшать имъ свергнуть съ себя иго доминаціи. Правда, хитроумная Англія, умудренная русскими событіями, воз­

-

150 -

вращается к ь арміи наемниковъ, но островъ материку не указъ. Любопытно, что политика разоруженія оказалась вре­ менно враждебной интересамъ рабочихъ. Историческая часть.

§ 44. Въ исторической перспективѣ четыре госнодствующихъ класса — одинъ вслѣдъ за другимъ — держали власть надъ трудомъ: іерократія, автократія, демократія и, наконецъ, соціалъ-демократія въ лицѣ наиболѣе нослѣдовательныхъ сторонниковъ этой доктрины — коммунистовъ. § 45. Духовный мечъ„ мечь мнимой силы достигъ власти раньше, чѣмъ мечь силы реальной. Жрецы, шаманы, кол­ дуны, прорицатели — вотъ властодержцы первобытнаго об­ щества, такъ что въ сущности умственный трудъ былъ первымъ властелиномъ земли. Интересы жрецовъ были наиболѣе скромные изо всѣхъ: кормиться на счетъ народа, «жрать» жирные куски приносимыхъ жертвъ. Оттого культъ жертвоприношеній составлялъ центръ первобытныхъ религій. Эти первые властодержцы были въ сущности мирные рантье, первые досужіе люди, сво­ бодные отъ опасностей войны и отъ трудовъ охоты, ютившіеся въ глубинѣ своихъ капшцъ и безпечно отращивавшіе себѣ лѣнивые животы. Эти свои скромные интересы жрецы вы­ нуждены были маскировать общеполезной идеей. Они стано­ вятся посредниками между человѣкомъ и бож^ствомъ, высшей силой, благодѣтельной или карающей; смотря по значитель­ ности приносимой ей жертвы. Божество справедливо, и жрецы, — вѣщая волю божества, — охраняютъ святыню при­ сяги, вѣрность союзовъ, словомъ, стоять на стражѣ основъ общежитія. Однако, идея божественной справедливости, подъ вліяніемъ эгоистическихъ интересовъ касты, невольно иска­ жается, и посредничество между людьми и божествомъ вырож­ дается въ магію оракуловъ, гаданій, угрозъ. Жрецы эксплоатируготъ врожденное людямъ чувство страха, торгуютъ человѣческимъ страхомъ, подобно тому какъ игорные дома тор­ гуютъ надеждой. Вопросъ объ искренности и тутъ оказы­ вается празднымъ; ложь и правда, обманъ и самообманъ не­ разрывно слиты въ каждймъ религіозномъ культѣ. Но идея высшей силы, хотя-бы искаженная жреческимъ ѳгоизмомъ, разъ высказанная, начинаеть жить самостоятель­ ной жизнью, и культъ жертвоприношеній, имѣвшій первичной цѣлыо накормить касту праздныхъ храмослужителей, разростается и расцвѣтаетъ идеей о Голгофѣ, о жертвѣ бога за людей. Въ досужей тишинѣ храмовъ восходятъ первые ростки философіи и науки. Власть жрецовъ надъ жизнью сказы­

-

151 -

вается не тамъ, гдѣ они ее искали, а помимо ихъ интерееовъ и вопреки имъ. Неумолимый законъ діалектики сбылся надъ теократіей, какъ и надъ всѣми господствующими классами. Достигнувъ своей цѣли, устроивъ себѣ обезпеченную празд­ ную жизнь за спиною воиновъ и рабочихъ, жрецы облѣнились, оплыли жиромъ, жезлъ власти выпалъ изъ ихъ пухлыхъ, безсильныхъ рукъ и быль поднять могучимъ мускулистымъ кулакомъ военной силы. Тутъ даже не было борьбы, а невольно-добровольный отказъ отъ власти и передача ея въ друтія болѣе сильныя руки. § 45. Власть надъ трудомъ на много столѣтій становится достояніемъ царей и ихъ военныхъ дружинъ. Нзъ всѣхъ формъ доминаціи власть царей была самой жестокой, но въ то-же время самой логичной й устойчивой. Опиралась эта власть, какъ выше было сказано, на силу оружія, на магію патріотизма и дисциплины, и на лжесвидетельство церкви. Интересы царской доминаціи были тѣ-же, что и всѣхъ прочихъ видовъ доминаціи, — жизнь на счетъ чужого труда, но она не довольствовалась кусками жертвеннаго мяса и частью урожая, а требовала всей доступной на землѣ роскоши: «и лучшихъ рабовъ вашихъ, и рабынь вашихъ, и юношей вашихъ лучшихъ, и ословъ вашихъ царь возьметь и станетъ употреб­ лять на свои дѣла, да и сами вы будете ему рабами». Царская доминація откровенно грабила трудъ милостью желѣза и ми­ лостью божьей, но при этомъ съ огромнымъ искусствомъ использовала методъ логическаго завершенія интерееовъ своихъ противниковъ. Для того чтобы утвердить свою не­ ограниченную власть надъ всѣми, цари октроировали всѣмъ частицу этой неограниченной власти, каждому въ предѣлахъ его вліянія, — отцу семейства надъ дѣтъми, хозяину надъ рабами, помѣщику надъ крѣпостными. Логически завершая эти частичный самодержавства, царь (конечно, вполнѣ ис­ кренно!) смогъ объявить себя отцомъ своихъ подданныхъ и хозяиномъ всей ихъ земли. И тѣмъ не менѣе, несмотря на всю эту сложную сѣть насилій и фикцій, царская власть вынуждена была закутать свои интересы въ ттьтшньтй покровъ общеполезной возвышен­ ной идеи. То была идея закона, равнаго для всѣхъ права, доступнаго всѣмъ суда. Цари сперва лично судили народъ, потомъ велѣли судить своимъ именемъ. Казалось-бы, что власть, неограниченно царившая надъ всѣми безъ различія, могла творить надъ всѣми безпристрастный и нелицепріятный судъ. Но, по обыкновенно, эта общеполезная идея была немедленно изуродована скрытыми за нею интересами. Автократія, управлявшая посредствомъ дружины, использовала свое право издавать законы для того, чтобы создавать привилегіи для дружинниковъ. Законъ и привилегіи — два

-

152 -

понятія, искліочающія одно другое. Законность постулируеть равенство, l’egalit6 заключаетъ въ себѣ egalite. Это внутреннее противорѣчіе, будучи раскрыто съ ходомъ исторіи, и привело къ крушенію автократіи. § 46. Автократія была наиболѣе грабительскими» изъ всѣхъ режимовъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ наиболѣе устойчивымъ. Тѣни и свѣтъ какъ будто уравновѣшивались въ немъ. Съ одной стороны — безграничный произволъ, полное попираніе человѣческой личности, грабежъ наверху, взяточничество внизу режима. Но эти злоупотребленія отчасти искупались обаяніемъ силы, въ особенности въ первую, героическую эпоху автократіи. Высшими благами жизни пользовались наиболѣе сильные, тѣ, которые, замѣнивъ грубый трудъ воен­ ными упражненіями, создавали высшій типъ человѣческой расы. Гомеровскій базилевсъ, средневѣковой рыцарь, король воинъ возбуждали въ народѣ не только страхъ, но и благоговѣніе, которое неразрывно связано съ понятіемъ о единомъ. Ручной трудъ, осужденный на вѣчное рабство, не зналъ без­ выходной муки нынѣшней безработицы. Умственный трудъ, меценатски, по собачьи, подкармливаемый крохами съ госнодскаго стола, работалъ съ единственной цѣлью угодить, соз­ давать роскошное, изысканное, собранное въ одномъ центрѣ, неповторяемое, образцово-стильное. Идея единаго, олице­ творенная въ автократѣ и искаженная въ его лицѣ, продол­ жала жить и свѣтитъся помимо его воли и вопреки ей. § 47. Сумерки автократіи наступили по общему діалектическому закону. Автократія имѣла своею цѣлью освобо­ диться отъ унизитёльнаго труда и пользоваться его лучшими продуктами, силой оружія и магіей власти. Но, чтобы пользо­ ваться продуктами чужого труда, брезгливая автократія вы­ нуждена была защищать этотъ столь для нея необходимый, хотя и унизительный самъ по себѣ трудъ, поощрять ремесла, промыслы, торговлю и даже поступиться въ ихъ пользу ча­ стицей своихъ привилегій. Автократія вынуждена была согрѣвать на своей груди своего непримиримаго, старйннаго врага — творческій трудъ и новаго врага — новорожденный капиталь, который на глазахъ власти выросъ и захватилъ вліяніе безъ помощи оружія, въ сторонѣ отъ государства, отъ родины, отъ церкви. Автократія не замѣтила, что про­ дукты труда сами по себѣ обладають магической силой властодержавства. Ферментомъ въ этомъ процессѣ оказался опять умственный трудъ. Об одной стороны, онъ своими техниче­ скими открытіями далъ промышленности машины и тгапіи — оружіе, а съ другой —. онъ, какъ мыслитель, раскрылъ противорѣчіе между закономъ и привилегіями. Автократія, под­ держиваемая привилегиями, не могла устоять нротивъ на­

-

153 -

таска соединившихся противъ нея всѣхъ непривилегированныхъ классовъ общества. § 48. Оъ побѣдой революціи власть вмѣстѣ съ королевскимъ троиомъ очутилась на улицѣ: подбирай кто можегь. Революція была дѣломъ всѣхъ непривилегированныхъ клас­ совъ, всего народа, за исключеніемъ аристократіи, и совер­ шилась революція подъ лозунгомъ свободы. На первыхъ порахъ народъ вѣрилъ, что свобода и есть отрицаніе привилегій. Но на дѣлѣ свобода оказалась идейной маской для новыхъ привилегій, для интересовъ новыхъ властодержцевъ. На мѣстѣ одной автократіи народъ послѣ революціи очу­ тился подъ властью двухъ господъ: политикановъ и капиталистовъ. § 49. Политическія лартіи, замѣнивъ собою убитую монархію, сохранили весь механизмъ прежней власти — бюро­ крата), армію, полицію, суды, и только на мѣстѣ монархавластелина одноголоваго и часто безголоваго — поставили себя самихъ въ лицѣ многоголоваго и столь-же часто безголоваго парламента. Интересы политикановъ остались тѣ-же, какіе были у всѣхъ властодержцевъ, — возможность жить на счетъ чужого труда и распоряжаться чужой судьбой. Неизмѣнными остались прежнія маски и возвышенныя идет, за которыми скрывались эти интересы, — національное самолюбіе, патріотизмъ, военная доблесть, дисциплина, вражда къ сосѣдямъ. Демократія даже усилила дозу національнаго яда, и уже вожди революціи провозглашали святость единой и нераздѣльной родины, такъ что революціонеръ и патріотъ одно время были синонимами. Однако одна магія была безвозвратно потеряна для демократіи — магія божественнаго избраничества, божьей милости. Ее пришлось замѣнить другою магіей — народнаго избранни­ чества, народной милости. Политиканы убѣдилй народъ, что, имѣя свободу выбора посадить себѣ на шею того илтт другого политикана, онъ, народъ, этимъ самымъ осуществляетъ свою политическую свободу и проявляетъ свою верховную власть, и что господство этихъ самыхъ политикановъ и есть настоящее народовластіе, демократія. Идеалъ свободы самъ по себѣ и прекрасный, и желан­ ный, но политиканы, скрывая за нимъ свои интересы, иска­ зили его до неузнаваемости. Та свобода слова, печати, собраній, которою такъ чванятся современный конституціи, въ дей­ ствительности нечто иное, какъ орудіе въ рукахъ новѣйшихъ властодержцевъ. Политиканы знають, что свободу слова, со­ браний, печати используетъ никто иной, какъ они-же—политическіе болтуны и краснобаи, ибо при такъ называемомъ демократическомъ режимѣ бойкій языкъ и бойкое перо—единствен­ ные проводники къ власти. Политическія митинги и печать,

'№154 этотѣ самыя курильни опіума, гдѣ народъ одурманивается обѣщаніями и лестью, — двумя новыми видами оружія, болѣе могущественными и неодолимыми, чѣмъ перуны Зевеса и стрѣлы Аполлона. Если-же на митингахъ или въ печати иногда прозвучишь голосъ труда, то политиканы ѳтимъ не смущаются, ибо ихъ интересуетъ не голосъ истины, а боль­ шинство голосовъ. Болыпинство-же, они увѣрены, всегда будетъ за нихъ, хотя-бы потому, что народъ въ теченіе столѣтій привыкъ и въ области политики, какъ во всѣхъ другихъ областяхъ, мыслить не синтетически, а аналитически, при помощи дедукціи, а не индукціи. Народъ привыкъ думать, что есть какой-то самостоятельный, первобытный источникъ власти, откуда она изливается на нѣсколько подчиненныхъ органовъ, изъ которыхъ каждый въ свою очередь изливаетъ благодать власти на другіе подчиненные органы до послѣдиихъ мельчайшихъ степеней. При такомъ представленіи на­ родъ долженъ-же избрать кого-нибудь для власти, такъ какъ весь народъ въ цѣломъ не можетъ самъ собою править. И получается воть что. Народъ—первый фиктивный первоисточникъ власти — выбираетъ парламенть — второй фиктивный первоисточникъ, который выбираетъ главу государства — третій фиктивный первоисточникъ власти, который, наконецъ, выбираетъ или предлагаешь выбрать министровъ — уже д ей ­ ствительные первоисточники власти, откуда власть чрезъ многочисленные каналы разливается по департаментамъ, канцеляріямъ, которыя держать въ рабствѣ суверенный на­ родъ и питаются на его счеть. При автократіи было проще и логичнѣег Фиктивнымъ первоисточникомъ” власти быль Богъ, уступавший свою власть на землѣ королю, а черезъ него министрамъ и такъ далѣе. Нельзя думать, что суверенный народъ не понимаешь, что демократическій режимъ его дурачить, но при своемъ аналитическомъ пониманіи власти ему ничего не остается дѣлать, какъ подать избирательный бюллетень въ пользу того, кто больше обѣщаегь и лучше льстить. Ужъ если власть государственная необходима, то почему не избрать того, у кого язы къ лучше повѣшенъ? Такой краснобай пробьетъ себѣ дорогу въ иарламентѣ и сможетъ быть хюдезенъ. Все из­ менится, когда трудъ—физическій и умственный—возьметъ власть въ свои руки. Власть труда есть эманація самаго труда, имѣетъ своимъ первоисточникомъ трудъ и въ немъ-же остается, никуда не изливаясь. Двуединый трудъ можетъ избрать своего представителя для опредѣленной функціи, обусловленной интересами труда. Самодержавный трудъ, уничтоживъ всѣ фикціи, освободившись отъ профессіоналовъ власти, ни въ какихъ хартіяхъ и гарантіяхъ свободы не нуж­

-

155 -

дается. Онъ свободенъ потому, что все, что не есть трудъ, уничтожено имъ. § 50. Парламента, состоящій изъ профессіоналовъ власти, принято считать головой націи, головой, которая думаетъ за всѣхъ и создаета законы, обязательные для всѣхь. Но парламента состоять изъ партій, вѣчно враждующихъ между собой, и если сравнить парламента съ головой, то развѣ съ головой, въ которой царить постоянный разбродъ противорѣчивыхъ мыслей и цѣлей. На каждый вопросъ пар­ ламента одновременно отвѣчаеть и да, и нѣта, и н-да, и можета быть. Страна съ равнодушіемъ относится къ этой умственной сумятицѣ, отлично зная, что всѣ эти разнорѣчивые отвѣты продиктованы не интересами труда и не знаніемъ дѣла, а партійными комбинаціями и интригами. Какойбы отвѣтъ ни собралъ въ свою пользу большинство голосовъ, трудъ всегда будета въ убыткѣ. Но какъ велика должна быть абсурдность режима, если въ немъ единственньшъ мѣриломъ истины оказывается большинство голосовъ. Что сталось-бы съ истинами науки,техники, философіи, если-бы для повѣрки ихъ выносили на форумъ и подвергали всеобщему голосо­ вавши. Политика, по существу своему, абсурдна и безнрав­ ственна. § 51. Политическія партіи въ демократіи пользуются только половиной власти, другая половина находится въ рукахъ капитала. Въ сущности и при автократіи богатство фактически властвовало надъ трудомъ. Однако при феодальномъ строѣ промышленникъ и купецъ изъ благоразумія скры­ вали свои когти: неровенъ часъ, и все ихъ богатство могло быть конфисковано барономъ или самимъ королемъ. Теперьже при режимѣ свободы страхи исчезли. По-прежнему капи­ талиста не претендуета на показную сторону власти, на почета офиціальныхъ титуловъ, скромно довольствуясь тою неза­ метною для толпы властью, которою онъ пользуется у себя на фабрикѣ, въ банкѣ, въ магазинѣ и тѣмъ почетомъ, кото­ рый офиціозно ему доставляете роскошь обстановки, его не историческій дворецъ, не укрѣпленный замокъ, его авто­ мобили, его яхта. Но уже за то свою роскошь капиталистадемократа выставляета на показъ съ чванствомъ и дерзновеніемъ, по-истинѣ, героическимъ. Б езъ стыда и безъ страха, самодовольный и непристунпый, онъ самоувѣренно проби­ рается и проталкивается среди толпы имъ-же обездоленныхъ жертвъ, будучи физически слабѣе каждаго изъ нихъ, но, оче­ видно, обладая какою-то магическою невидимою силой. Въ чемъ-же эта магія заключается? § 52. Интересы капиталистовъ слишкомъ очевидны: тута нечего разоблачать, ибо сами капиталисты, въ отличіе ота другихъ властодержцевъ, своихъ интерееовъ не скрываюта.

Заключаются эти интересы въ самихъ «интересахъ», въ томъ значеніи, какое это слово имѣета на французскомъ языкѣ, — въ процентахъ, въ прибыли, въ наживѣ на счета чужого труда. Но, не скрывая своихъ интересовъ, капиталисты всеже считають нужнымъ стыдливо накинуть на нихъ вуаль возвышенной идеи. Идея эта оказывается та-же самая, какою щегодяютъ политиканы, именно свобода. Революція, — скажетъ вамъ капиталиста въ оправданіе своего богатства, — уничтожила привилегіи и предоставила каждому гражданину право использовать свои силы и способности для достиженія роскоши и богатства. Жизнь превратилась въ арену, въ риста­ лище по принципу свободы и равенства. Всякій равно свободенъ участвовать въ состязаніи на призъ. § 53. При этомъ забываютъ, что состязаніе возможно лишь тогда, когда всѣ участники находятся въ однихъ и тѣхъ-же условіяхъ достиженія. Вели на одного участника надѣнута вериги, а другому оставить свободу движеній, то исходъ бѣговъ заранѣе извѣстенъ. Революція отмѣнила привилегіи сословныя, но сохранила привилегіи классовый. Впрочемъ, на обманный характеръ демократической свободы и демо­ кратическая равенства столько разъ указывалось, что объ этомъ предметѣ излишне распространяться. Декларація правъ человѣка— одинъ изъ самыхъ ловкихъ фокусовъ, кото­ рыми власть когда-либо отводила глаза труду. § 54. Но, помимо жонглированія идеаломъ свободы, ка­ питаль съ болыпимъ искусствомъ сумѣлъ использовать методъ доведенія до крайнихъ логическихъ выводовъ тезисовъ своею противника. Рабочій, получая плату .за свой, трудъ, считаетъ эту плату и тѣ предметы, которые онъ за эти деньги пріобрѣтетъ, своею неприкосновенной частной собственностью. Крестьянинъ собранный имъ урожай и вырученныя за него деньги также считаетъ своей неприкосновенной собствен­ ностью, которую онъ будета защищать, какъ говорится, до послѣдней капли крови. Эту инстинктивную привязанность рабочаго къ своему заработку капиталъ развилъ логически и возвелъ въ принципъ частной собственности. Зачѣмъ ему охранять свои сундуки съ золотомъ? Бѣднякъ, запирающій на ключъ свою убогую конуру, этимъ самимъ становится на стражѣ дворцовъ и банковъ. Отмѣнить-же частную собствен­ ность невозможно, не измѣнивъ природы человѣка. Эконо­ мика и психологія переплелись въ нераспутываемый узелъ, на горе труду и на радость капиталу. Разрубить этотъ узелъ, оставаясь въ области распредѣленія, кажется невозможнымъ. Этотъ подвигъ можно совершить только въ области произ­ водства, и одинъ умственный трудъ призванъ его совершить. § 55. Наконецъ, капиталъ, хотя непостредственно и не вооруженъ, однако опирается на силу оружія, благодаря по-

-

157 -

собяичеству политикановъ. Связь между капиталомъ и демократическимъ режимомъ несомнѣнно существуетъ, но связь эту было-бы ошибочно считать неразрывной. Демократиче­ ское правительство, какъ всякое другое, жизненно заинте­ ресовано только въ одномъ: въ еобираніи податей для прокбрмленія себя и своей многочисленной государственной че­ ляди. Крупный-же капиталь оть платежа налоговъ всегда, благодаря своимъ связямъ, увертывается. Узы, соединяю­ щая демократическое правительство съ капиталомъ, скорѣе моральнаго, то-есть имморальнаго характера. И этатизмъ, и капитализмъ живугь на счегь труда и оба одинаково заин­ тересованы въ сохраненіи современнаго строя. Наконецъ, вождей демократіи и капиталистовъ объединяетъ одинаковый роскошный образъ жизни, одинаковые навыки и замашки. И все-таки надо помнить, что между этими двумя властодержцами внутренней связи нѣтъ, и легко можно себѣ пред­ ставить политикановъ, которые будута паразитствовать на счетъ бѣдныхъ классовъ народа, пренебрегая богатыми. § 56. Но въ настоящее время между представителями демократическаго двоевластія существуетъ не соперничество, а сотрудничество. Государство какъ будто держится ней­ трально, въ сторонѣ оть конфликта между пролетаріатомъ и патронатомъ, но, защищая порядокъ, по неволѣ становится на сторону капитала. И зрѣлище солдата, то-есть одѣтыхъ въ мундиры рабочихъ, уемиряющихъ рабочій. бунта противъ хозяевъ, — одно изъ самыхъ поразительныхъ въ томъ огромномъ гипнотическомъ сеансѣ, который разыгрывается на нашихъ глазахъ на аренѣ политической и соціальной жизни. Отрава властитакъ сильна, что малѣйшей ея дозы достаточно, чтобы лишить разума и развратить простыхъ, честныхъ людей и натравить ихъ противъ своихъ братьевъ и себя самихъ. § 57. Вопросъ объ искренности и тута, какъ всегда, надо совершенно исключить изъ нашего анализа. Среди политическихъ дѣятелей демократіи честные люди составляюта большинство. Не ихъ вина, что власть валяется на улицѣ, и что путь къ ней ведета не черезъ спальню и риз­ ницу, какъ это было при короляхъ, а черезъ митинговый залъ и кабакъ. Они искренно убѣждены, ■что народъ, безъ ихъ просвѣщенной опеки, свалится въ пропасть анархіи и беззаконія. Они искренно вѣрять, что адвоката, который вчера былъ военнымъ министромъ, а сегодня сталь министромъ финансовъ, чтобы завтра стать во главѣ всѣхъ министерствъ, — что этота всезнающій невѣжда вписалъ свое имя въ скрижали безсмертія и что другой адвоката или врачъ, который свалилъ это министерство, чтобы составить другое, которое черезъ мѣсяцъ уступить мѣсто первому, — творять исторію.

-

158 -

§ 58. Такое мнѣніе политикановъ о своемъ еобственномъ значеніи тѣмъ понятнѣе и простительнѣе, что демократическій режимъ, какъ всякая изжитая форма соціальнаго строи­ тельства, была неизбѣжной и слѣдовательно, полезной сту­ пенью историческаго процесса, и вмѣстѣ со зломъ принесла частицу добра. Зло политиканства заключается въ его существованіи. Это лишнее колесо въ соціальной колесницѣ. Демократическіе бюрократы въ лучшемъ сл.учаѣ формалисты, мѣшающіе труду, въ худшемъ взяточники, ибо бюрократовъ рас­ плодилось при этомъ режимѣ столько, что бюджетнаго корма для нихъ не хватаетъ. Демократія лишила власть всякаго обаянія въ глазахъ націи, превративъ ее въ предметъ особой предвыборной спекуляціи и парламентскихъ интригъ. И тѣмъ не менѣе, за демократіей имѣется крупный историческій активъ. Занимаясь интригами въ избирательныхъ комитетахъ и за парламентскими кулисами, народные избранники въ самомъ парламентѣ вынуждены дѣйствовать, или, вѣрнѣе, произносить рѣчи открыто и отъ времени до времени давать своимъ избирателямъ отчетъ въ своей деятельности. Явныя злоупотребленія властью стали менѣе часты. Угроза ответ­ ственности, хотя почти всегда фиктивная, все-же въ принципѣ висигь надъ каждымъ политиканомъ, достигшимъ власти. Затѣмъ, также въ принципѣ, власть стала привилегіей временной, а не пожизненной и не наслѣдственной. Избран­ ные на срокъ депутаты и министры только проходятъ черезъ дворцы, построенные прежней властью, а не заживаются въ нихъ, и стоять народу нѣсколько дешевле, чѣмъ стоили преж­ нее-жильцы.. § 59. Что касается класса капиталистовъ, то, конечно, и среди нихъ много людей искреннихъ и честныхъ, глубоко убѣжденныхъ въ томъ, что наживаясь на счетъ чужого труда, выжимая послѣдніе соки изъ труда ручного и эксплуатируя всѣ изобрѣтенія труда умственнаго, они служатъ дѣлу куль­ туры и прогресса и что безъ ихъ инициативы мы бы еще юти­ лись въ шатрахъ номадовъ. Собственниковъ желѣзной дороги или фабрики, или парохода трудно убѣдить въ томъ, что не они построили эту дорогу, фабрику и пароходъ, а инженеры, техники и рабочіе, и что ихъ, капиталистовъ, роль заключа­ лась только въ томъ, что они «рисковали» своимъ капиталомъ въ дѣлѣ, въ которомъ имъ принадлежитъ и «иниціатива». Конечно, рисковали, ибо если-бы капиталистъ не рисковалъ своимъ то-есть награбленнымъ у труда — капиталомъ, то спрашивается что-бы онъ вообще дѣлалъ? Но капиталистъ вложилъ въ дѣло свою «иниціативу». Въ этомъ отношеніи слѣдуетъ, въ самомъ дѣлѣ, сдѣ д ат ъ различіе между капиталистомъ, внесшимъ въ предпріятіе свою

- 159 находчивость, свой дѣловой опытъ и являющимся умственнымъ работникомъ, и капиталистомъ, который эксплутируетъ чужую мысль и чужой опыть. Капиталиста-работника можно упрекнуть лишь въ томъ, что онъ беретъ себѣ непомѣрно крупную долю прибыли, въ сравненіи съ другими работни­ ками. Но большею частью иниціатива предпріятія принадлежитъ не капиталисту, а умственному труду. Обыкновенно умственный трудъ шцеть финансиста, чтобы осуществить «вою идею, а не наоборотъ. Во всякомъ случаѣ, у капитализма передъ исторіей есть нѣкоторое оправданіе въ томъ, что онъ такъ или иначе участвовалъ въ культурномъ строительствѣ, хотя-бы тѣмъ, что игралъ роль бича надъ спиною ручнаго труда, которому при капиталистическомъ строѣ оставался выборъ между изнурительнымъ трудомъ и голодной смертью, — ибо ручной трудъ, особенно въ тяжелыхъ его формахъ, — за однообразнымъ станкомъ, подъ землею, въ шахтахъ, въ канализаціонныхъ подземельяхъ, — не можеть совершаться безъ принужденія до тѣхъ поръ, пока трудъ не станетъ хозяиномъ всего произ­ водства. Но это снихожденіе относится къ капитализму активному, промышленному, торговому- и финансовому. Кому-же нѣтъ оправданія и снисхожденія, такъ это той социальной плѣсени, которая тратить на свои туалеты и украшенія, на свой комфортъ и спортъ половину, а то и больше всего національнаго труда. При феодальномъ строѣ роскошь доставалась наиболѣе сильнымъ, а сила, военная доблесть создавала высшій зоологическій типъ. Буржуазные-же изнашиватели, всѣ эти праздные участники какого-то вѣчнаго житейскаго празд­ ника, считающіе себя избранниками человѣчества, гипнотизирують воображеніе націи, становятся заказчиками предметовъ и законодателями жизни, которымъ стараются подражать и средняя буржуазія, и даже трудъ — умственный и ручной. Изнашиватели принизили современный строй душевный, соз­ дали атмосферу пошлости, въ которой философская и религи­ озная мысль идетъ ключемъ ко дну. Этотъ налеть радужной плѣсени исчезнетъ, какъ только хозяиномъ производства и заказчикомъ предметовъ сдѣлается трудъ и жизнь превра­ тится въ праздникъ не празднотратящихъ, а трудящихся и творящихъ. § 60. Демократическое правительство опирается не на какой-либо определенный классъ, а на все населеніе, вербуетъ голоса всѣхъ избирателей, и потому всегда осуждено балан­ сировать на канатѣ. Оно одновременно заботится объ интересахъ, находящихся между собою въ непримиримомъ конфликтѣ. Оно для виду принимаешь мѣры для облегченія участи рабочихъ на фабрикахъ, издаетъ фабричные законы,

— 160 — охраняетъ женскій и дѣтскій трудъ, и въ то-же время защи­ щаешь частную собственность на орудія производства — истинную причину всѣхъ страданій рабочаго класса. И к ъ умственному труду она относится съ тою-же двойствен­ ностью. Оно какъ будто окружаетъ умственный трудъ почетомъ и въ то-же время держитъ въ черномъ тѣлѣ учителей и профессоровъ, а своимъ законодательствомъ о литературной собственности и привилегіяхъ отдаетъ умственный трудъ на разграбленіе капиталу. И все-же въ интересахъ справедли­ вости слѣдуетъ сознаться, что изъ всѣхъ донынѣ извѣстныхъ режимовъ режимъ демократически оказался для умственнаго труда наиболѣе сноснымъ и наименѣе унизительнымъ. Такое снисходительное отношеніе къ умственному труду объясняется, вѣроятно, тѣмъ, что большинство политикановъ сами вышли изъ интеллигенціи и вначалѣ были умственными работниками, но потомъ, соблазнившись, свернули съ прямого пути труда на извилистый путь политики. ' § 61. Что-же касается отношенія капитализма къ труду, то относительно ручного труда это отношеніе можетъ быть выражено краткой формулой: палачъ и жертва. Капитализмъ создалъ изъ рабочаго странное парадоксальное существо — свободнаго раба, добровольнаго невольника поневолѣ. Оъ такой-же свирѣпостыо капиталъ эксплуатируетъ и умственный трудъ. Все творчество ученыхъ, техниковъ, писателей, художниковъ идетъ въ пользу фабрикаптовъ, кулцовъ, издателей, посредниковъ, оставляя самимъ творцамъ жалкія крохи. Насъ, умственныхъ работниковъ, капиталъ эксплуатируетъ не меньше, чѣмъ пролетаріатъ, и, можегь быть, ~ даже больше, принимая во внимаще скрытую въ нашемъ трудѣ энергію, но наши цѣпи никелированы, и издали ихъ можно принимать за украшенія. Всего лишь за послѣднее время — и въ одной Франціи — умерли въ ншцетѣ умст­ венные работники, мысль которыхъ принесла милліоны какимъ-то невѣждамъ-финансистамъ, Ш арль Телье, изобрѣтатель искусственнаго холода, Фернандъ Форэ, отецъ автомо­ билизма, Адеръ, изобрѣтатель авіаціи, Руссэнъ, Дюко дюГоронъ, — этому списку нѣ гь конца... З а то если умственному работнику удается «выйти въ люди», или просто, когда его служба нужна, капиталъ дѣлаетъ видъ, что обращается съ нимъ, какъ съ равнымъ, сажаеть его за свой столъ, йодаетъ ему руку. И поступаеть такъ капиталъ не изъ уважеиія к ъ мысли и знаніямъ. Въ душѣ онъ считаетъ и инженера, и врача, и писателя, и актера своей привилегированной челядью, чѣмъ-то вродѣ ученой прислуги. Но онъ ©казываетъ умст­ венному труду внѣшніе признаки уваженія лишь съ цѣлью скомпрометировать его своею дружбой въ глазахъ пролетаріата. Ибо ничего такъ не страшится буржуазія, какъ союза

- 161 между обѣшш отраслями труда, предчувствуя, что когда эти два полюса труда близко сойдутся, то родится искра, которая сожжетъ мгновенно, испепелить всю ложь и все насиліе двоевластія государства и капитала. § 62. Фатумъ діалектическаго самоубійства сбывается надъ режимомъ демократически-капиталистическимъ, какъ онъ сбывался надъ предшествовавшими режимами. Демократія погибаетъ отъ того, что въ ней было наилучшаго. Идеадъ свободы, за которымъ она прятала свои интересы, свобода слова и печати, сходокъ, которыя нужны были политиканамъ въ своихъ собственныхъ ннтересахъ, привели къ результатамъ, которыхъ политиканы не ожидали. Они пробудили сознаніе массъ, которыя поняли, что политическая свобода, которая сводится к ъ праву послать въ парламента одного изъ двухъ-трехъ кандидатовъ, въ сущности тождественна со свободой выбора, которая представлялась опальнымъ сановникамъ вооточныхъ деспотій между кинжаломъ, ядомъ и веревкой. При невѣрномъ свѣтѣ политическаго равенства народъ еще острѣе увидѣлъ позоръ своего экономическаго неравенства, а вѣдь жизнь — это экономика, и политика не больше чѣмъ бѣдная ея тѣнь. Рабочія массы поняли, что, участвуя въ революціи противъ феодальныхъ привилегій, они сами помогли возникновенію новыхъ привилегій еще болѣе тяжелыхъ и унизительныхъ. Отъ этихъ новыхъ привилегій всего больше пострадалъ рабочій классъ, которому всего рѣзче бросалось въ глаза по­ стоянно ростущее неравенство состояній. Въ ста шагахъ отъ фабрики — этого прокопченнаго ада, возвышалась свѣтлая комфортабельная обитель хозяина, и рабочій, отправляясь на каторжный трудъ и возвращаясь въ свой грязный уголъ, про­ ходишь мимо недоступнаго ему рая, построеннаго на счеть его труда и его страданій. Этотъ флигель патрона олицетворялъ въ глазахъ рабочаго весь обманъ политической революціи и всю призрачность политическаго равенства, замѣнившаго юридическое равенство при монархіи. Послѣдовавшія революціонныя движенія — въ Англіи, во Франціи, позже въ Германіи, уже носили характеръ чисто экономический и были дѣломъ исключительно рабочаго класса, а не всего населенія. § 63. Одно время можно было надѣяться, что рабочій классъ, наконедъ, прозрѣлъ, и что власти политическихъ партій наступилъ конецъ. Но такъ какъ умственный трудъ еще не былъ подготовленъ къ революціоннымъ выступленіямъ противъ капитала, то въ результатѣ рабочихъ возстаній оказалось не пораженіе и даже не ослабленіе политической домиттятгітт надъ трудомъ, а образованіе новой политической партіи, усмотрѣвшей въ окрѣпшемъ рабочемъ классѣ выгодного U

-

162

Ж

платежеспособнаго кліента и послушнаго избирателя. Обра­ зовалась новая политическая партія, назвавш ая себя партіей рабочей или соціалъ-демократіей. § 64. Рабочей партіей она назвалась не потому, что состо­ яла изъ рабочихъ, защищавшихъ свои собственные интересы. Вождями и душою партіи оставались тѣ-же политиканы, тѣже властодержцы, жившіе на счетъ труда, тѣ-же адвокаты чужихъ интересовъ, только избравшіе объектомъ своихъ заботь не все населеніе противъ одного класса феодаловъ, какъ это дѣлала демократія, а одинъ классъ — именно классъ ручныхъ рабочихъ — противъ всего населенія. Въ этомъ заключалась выгодность позиціи новой партіи. Такъ какъ сущность всякаго политиканства сводится къ выборной агитацін, то очевидно, что соціалистамъ, защищавшимъ одинъ классъ съ опредѣленными интересами, легче было обѣщать и льстить, чѣмъ демократамъ, защищавшимъ разные классы съ разнообразными и часто нротиворѣчивыми интересами. Демократія напоминала того анекдотическаго кандидата, ко­ торый, увлекшись краснорѣчіемъ, обѣщалъ избирателямъ, въ случаѣ своего избранія, расширить на одинъ метрь всѣ улицы ихъ города. Названіе рабочей партіи оказывалось выгоднымъ еще потому, что путало карты. Въ составь партіи входили, между прочимъ, въ качествѣ толпы плателыциковъ и членовъ избирательныхъ ячеекъ, и подлинные рабочіе, что создавало фикцію, будто это и есть партія рабочихъ, а не партія поли­ тикановъ, живущихъ на счетъ рабочаго класса. Но пропасть, раздѣяявшую рабочую партію , 0 тг. рабочаго ігласеа, нельзя было наполнить словами. § 65. Названіе «соціалъ-демократія», которое пристало къ партіи въ Германіи и оттуда перешло въ Россію, логически заключаетъ въ себѣ непримнримое противорѣчіе. Соціализмъ носить характеръ классовый, а демократія — національный. Быть соціалъ-демократомъ значило обречь себя на сидѣніе между двухъ стульевъ. Однако это логическое противорѣчіе имѣло глубокій историческій смыслъ. Оно означало, что соціаяизмъ, идя на смѣну демократіи, вынужденъ былъ облечься въ ея шкуру, уподобиться ей по своимъ цѣлямъ, средствамъ и пріемамъ. Подобно демократіи, подобно монархіи, соціалъдемократія была убѣждена въ томъ, что трудъ самъ не спра­ вится со своей судьбою, что рабочій классъ нуждается въ заботахъ и попеченіяхъ политикановъ, которые будуть дер­ жать въ своихъ рукахъ власть надъ трудомъ, разумѣется въ интересахъ труда! Однако у новой политической партіи, какъ у всѣхъ прежнихъ властодержцевъ, имѣлись свои соб­ ственные партійные кнтересы, которые заключались въ самой

-

163 -

власти и сопряженныхъ съ нею матеріальныхъ преимуществахъ и почетѣ. § 66. «Всякая классовая борьба есть борьба политиче­ ская», — заявляетъ Марксъ въ Коммуиистическомъ Мани­ фесте, — и въ этихъ словахъ сказалась завѣтная тайная мысль партіи. Политическая борьба это борьба за власть. Кто-же будетъ держать въ рукахъ эту власть? Очевидно, не рабочій классъ, мало подготовленный для политической борьбы, а рабочая партія, ея вожди, обладающіе всѣмъ апларатомъ политиканства — умѣніемъ красно говорить на избирательныхъ митингахъ, искусствомъ обѣщать и льстить. Вожди и теоретики соціализма нигдѣ, конечно, не заявляютъ открыто, что политическая власть, отнятая у буржу­ азии, перейдетъ въ партіи, а не къ самимъ рабочимъ. Вообще теоретики соціализма, всячески стараясь стереть грани между рабочей партіей и рабочимъ классомъ, окутываюшь вопросъ о власти густымъ туманомъ. Не то самъ пролетаріатъ овладѣеть политическою властью, нисповергнувъ власть буржу­ азна (§ 34 К. М.), не то этими властодержцами окажутся члены коммунистической партіи, «имѣющей надъ пролетар­ ской массой преимущество, которое даетъ пониманіе условій, хода и общихъ результатовъ пролетарскаго движенія» (тотъже §). Ленинъ былъ искреннѣе. Онъ откровенно признаетъ, что рабочій классъ — несовершеннолѣтній и нуждается въ опекѣ нартіи. «У рабочихъ не можетъ быть соціалъ-демократическаго сознанія», заявляешь онъ прямо въ брошюрѣ. «Что дѣлать?» — «Оно могло быть принесено только извнѣ. Исторія всѣхъ странъ свидѣтельствуеть, что исключительно своими собственными силами рабом ій классъ въ состояніи вырабо­ тать лишь сознаніе трэдъ-юніонизма... Ученіе-же соціализма выросло изъ тѣхъ философскихъ, историческихъ и экономическихъ теорій, которыя вырабатывались образованными представителями имущихъ классовъ, интеллигенщей. Основатели современнаго научнаго соціализма — Марксъ и Энгельсъ —- принадлежали и сами по своему соціальному положенію къ буржуазной интеллигенціи». Выводъ ясенъ: политическая власть должна находиться въ рукахъ сознательныхъ членовъ партіи, а не полусознательныхъ рабочихъ массъ. Такимъ образомъ соціализмъ, стремясь къ уничтоженію всѣхъ привилегій, привелъ къ созданію партіи, пользующейся всѣми сопряженными съ властью привилегіями. Вотъ пороч­ ный кругъ, изъ котораго соціалистической партіи не вы­ браться. § 67. Соціалъ-демократія пришла къ соисканію власти послѣ всѣхъ и пришла путемъ чисто разеудочнымъ, такъ что ей прежде всего пришлось рѣшить вопросъ, какими сред­ XI*

ствами добиваться власти, мирными или революционными. Послѣ нѣкоторыхъ колебаній и первыхъ порывовъ революціоннаго задора, партія благоразумно остепенилась и избрала тактику «перманентной революціи», то-есть рѣшила, что вначалѣ наступленіе должно вестись ползкомъ, оппортунистски, а уже потомъ, въ концѣ боя, партія бросится въ атаку бѣгомъ. Но и въ первомъ ползучемъ, минимальномъ, демократическомъ, парламентскомъ періодѣ, и во второмъ окрыленномъ, максимальномъ, большевистскомъ періодѣ интересами партіи неизмѣнно оставались власть и привилегіи, съ властью со­ пряженный. Прежде всего партія прибѣгла къ испытанному всѣми властодержавцами методу доведенія до послѣднихъ логическихъ выводовъ тезиса своихъ противниковъ. Такъ какъ демократія провозгласила своимъ лозунгомъ политическое равенство, то соціалисты побудили рабочія массы потребо­ вать всеобщего избирательнаго права для всѣхъ гражданъ безъ исклгоченія. Въ этомъ смыслѣ партія вполнѣ логично назвалась соціалъ-демократіей. Это означало, что для того чтобы достигнуть соціальнаго идеала, партія рѣшила участво­ вать въ злѣ и обманѣ буржуазнаго политиканства, и вотъ почему можно назвать соціализмъ явленіемъ мелко-буржуазньшъ, такимъ-же зломъ и такой-же опасностью для труда, какъ демократія. Но въ дѣйствительности, соціализмъ, при самомъ своемъ зарожденіи, таилъ въ себѣ гораздо большій соблазнъ, большую опасность для труда, чѣмъ всѣ существовавшіе до него ре­ жимы.

1 6В. й ноть почему. Ни демократія, ни даже абсолютна монархія не могли мечтать о поЛнотѣ власти, потому что нація представляла конгломератъ противорѣчивыхъ интересовъ, и власти поневолѣ приходилось лавировать между общественными группами, искать поддержки у однѣхъ про­ тивъ другихъ. Соціалисты-же, опираясь на одинъ классъ, который можегь по ихъ расчетамъ доставить имъ большин­ ство и вслѣдствіе этого признавая всѣ другіе классы ненуж­ ными, подлежащими истребленію, смогли въ своей жаждѣ власти дойти до конца, и осуществить партійно ту мечту, которой не смогли осуществить Тамерланъ, Александръ Македонскій, Наполеонъ. Соціализмъ пошелъ дальше Poiizeist-at, который пытался контролировать только внѣшнюю форму соціальныхъ отношеній, оставляя свободными производство и распредѣленіе. Соціалисты-же, въ вѣчной борьбѣ между властью и трудомъ, возмечтали о власти абсолютной надъ трудомъ. Взять подъ контроль государства, то-есть подъ контроль своей-жѳ партіи, захватившей государственную власть, все разнообразіе соціальной жизни, все производство,

— 165 — все распредѣленіе, все потребленіе, учесть всѣ потребности, каждый: кусокъ хлѣба, каждый глотокъ воды каждаго обы­ вателя — таковъ былъ чудовищный, какъ будто неисполни­ мый плавь кабинетныхъ творцовъ содіализма, столь полно и столь трагически выполненный ихъ послѣдовательньши и вѣрными учениками — русскими большевиками. § 69. Доведенное до послѣднихъ предѣловъ властолюбіе нуждалось, очевидно, въ прикрытіи самыми благородными самоотверженными идеями. Въ отличіе отъ автократіи и демократіи, соціализмъ, который обращается не ко всей націи, а только къ ручному труду, естественно должевъ былъ заго­ ворить языкомъ матеріалистическимъ. Идеалисты отъ матеріализма. Партія признаетъ матеріализмъ общимъ закономъ всѣхъ человѣческихъ отношеній. Но каждый членъ этой партіи является счастливымъ исключеніемъ изъ общаго закона. Всѣ общественныя группы, всѣ классы руководятся въ своей дѣятельности исключительно матеріальными инте­ ресами, и Марксъ, вышучивая идеологію буржуазіи, пони­ маешь, что «законы, мораль, религія являются въ глазахъ пролетаріата буржуазными предразсудками, за которыми скрываются буржуазньіе интересы». А вогь соціалисты, вышедшіе изъ буржуазіи, никакихъ своихъ интересовъ не имѣютъ, а пребываютъ лишь идеологами чужого класса. Откуда такое безкорыстіе? Марксъ объясняегь это удивительное явленіе тѣмъ, что въ эпохи классовыхъ конфликтовъ всегда небольшая группа отдѣляется отъ господствующаго класса и пристаетъ къ классу революционному, которому принадлеж ить будущее. Такъ нѣкогда часть дворянства перешла к ъ буржуазіи, также какъ въ наши дни часть буржуазіи пере­ ходить къ пролетаріату. Это и есть тѣ буржуазные идеологи, которые «возвысились до теоретическаго пониманія историческаго движенія въ его совокупности». § 70. Когда часть дворянства перешла на сторону бур­ жуазии, она отказалась оть дворянскихъ привилегій и вошла въ ряды буржуа. Аналогія была-бы вѣрна, если-бы буржуазные идеологи соціализма, перейдя на сторону пролетаріата, отказались отъ буржуазнаго образа жизни, отъ привилегированнаго положенія, связаннаго съ ихъ прежними занятіями и слились съ пролетаріатомъ, стали сами пролетаріями, ручными рабочими. Тогда-бы ихъ интересы носили классово-трудовой характеръ и ни въ какихъ маскахъ и покровахъ не нуждались. Ихъ поведеніе объяснялось-бы чувствомъ самосохраненія: они покинули гибнущій корабль и перебрались на сушу. Но вѣдь этого не случилось. Идеологи соціализма не бросили буржуазнаго образа жизни, не стали за станки рядомъ съ ихъ новыми товарищами по труду, а про­ должали свои прежнія занятія политикановъ, адвокатовъ

-

166

-

чужихъ интерееовъ и опекуновъ надъ чужимъ трудомъ. Они только перемѣнили кліента, сохранивъ прежнія условія гоно­ рара. При такомъ положеніи дѣла слова Маркса о «революціонномъ классѣ, которому принадлежишь будущее» получаютъ другой болѣе искренній и реальный смыслъ. Оно озна­ чаешь, что буржуазные интеллигенты, становясь соціалистами, бросаютъ кліента богатаго и берутся защищать интересы кліента бѣднаго, потому что этотъ нынѣ бѣдный кліентъ, бла­ годаря ихъ совѣтамъ и руководству, вскорѣ разбогатѣетъ, ибо ему принадлежишь будущее, а прежній богатый кліентъ обѣднѣеть. Тушь расчеть простой и ясный. § 71. — «Но мы добиваемся политической власти не для себя, — отвѣтять соціалисты. Мы боремся за диктатуру пролетаріата. Если-же наша партія берешь власть въ свои руки, то это лишь временно, до тѣхъ поръ пока пролетаріатъ не станешь болѣе сознательнымъ». Увы, весь историческій процессъ происходить во времени, и еще не было случая, чтобы властодержцы добровольно отказались оть власти. Скорѣе можно ожидать противнаго. Добившись власти и болѣе не нуждаясь въ избирательпыхъ бюллетеняхь рабо­ чихъ, партія, увлекаемая роковою силой властолюбія, изъ адвоката и опекуна рабочаго класса сдѣлается его деспотомъ, — при помощи средствъ, испытанныхъ всѣми режимами. При помощи арміи, т. е. тѣхъ-же рабочихъ, одѣтыхъ въ военные мундиры и временно причастныхъ власти. При помощи пат­ риотизма, который въ данномъ случаѣ будешь означать не любовь къ своему народу, подъ которой скрывалась ненависть к о - всііЩ г,другимъ надодамъ,,_а. любовь къ ••своему .-классу, подъ которой будешь скрываться ненависть ко всѣмъ другимъ классамъ. При помощи дисциплины,—! словомъ, при помощи всѣхъ магій и гипнозовъ, на которыхъ держалась автократія и демократія. Къ тому-же, всѣ эти предположенія, давно превращены въ действительность болыпевистскимъ режимомъ. § 72. Едва-Ли, впрочемъ, найдется умный соціалистъ, который сталъ-бы отрицать, что у рабочей партіи имѣются свои интересы, отдѣльные оть интерееовъ рабочаго класса.

— Да, скажеть онъ, партія стремится к ъ власти, но прирав­ нивать соціалистовъ къ автократамъ и демократамъ только потому, что и они ищутъ власти, значить изъ-за деревьевъ не видѣть лѣса. Интересы всѣхъ донынѣ существовавшихъ политическихъ партій находились въ конфликтѣ съ интере­ сами пролетаріата. Интересы-же нашей соціалистической партіи параллельны интересамъ пролетаріата. Вы скажете, что партія желаешь націонализировать производство съ тѣмъ, чтобы сосредоточить всю власть надъ производствомъ въ своихъ рукахъ. Доііустимъ. Но націонализація производ­

-

167 -

ства спасаетъ пролетаріать отъ эксплуатаціи частнаго капи­ тала. Полный параллелизма интересовъ. To-же самое въ сферѣ потребленія. Система коммунизма, подчиняющая по­ требности индивидуальныя требованіямъ коллектива, усилить несомнѣнно власть той партіи, которая стоить во главѣ кол­ лектива, то-есть партіи коммунистовъ, но эта-же система спа­ саетъ общество отъ несправедливостей и катастрофъ, связанныхъ съ нынѣшнимъ хаотическимъ ттндикидуя.лт.нт.шъ хозяйствомъ. Опять-таки параллелизмъ интересовъ. Вы вотъ сами назвали нашу партію адвокатомъ пролетаріата. Инте­ ресы адвоката и кліента въ извѣстномъ пунктѣ, конечно, расходятся, именно въ пунктѣ, касающемся гонорара. Но во время всего процесса ихъ интересы солидарны, такъ что въ нѣкоторыхъ странахъ, напримѣръ во Франціи, адвокать на судѣ говорить о своемъ кліентѣ въ первомъ лицѣ: «мы» пострадали, «намъ» нанесли уронъ. Поэтому и соціалисты говорить о пролетаріатѣ въ первомъ лицѣ, хотя отлично сознаютъ, что принадлежать къ разнымъ общественнымъ классамъ. И если, въ самомъ дѣлѣ, соціализмъ выиграетъ передъ исторіей лроцессъ пролетаріата, если онъ измѣнить всѣ условія производства и потребленія въ интересахъ рабочаго класса, неужели въ такомъ случаѣ можно придать какую-нибудь важность вопросу о гонорарѣ, неужели то, что вы называете интересами парии, то-есть ея нахожденіе у власти и пользованіе нѣкоторыми преимуществами, сопряженными съ властью, неужели все это не исчезаешь передъ огромнымъ совершеннымъ ею подвигомъ, передъ великой побѣдой, кото­ рую она одержала во имя рабочихъ и для рабочихъ. Неужели важно не то, что говорили и что писали, въ поученіе всему человѣчеству, Марксъ, Бебель, Жоресъ, а важно то, изъ сколькихъ блюдъ они съѣдали обѣдъ и изъ сколькихъ комнатъ состояла квартира, которую они занимали? § 73. Воть что скажетъ намъ умный и добросовѣстный коммунисть. И мы должны внимательно прислушаться къ этимъ словамъ. Не забудемъ, что если среди монархистовъ и демократовъ мы признали существованіе людей искренныхъ и ч ес т ы х ъ , то среди соціалистовъ такіе люди составляютъ громадное большинство. Будучи политиканами-властодержцами, они въ то-же время — восторженные революціонеры, вѣрующіе въ святость своего дѣла. Вѣдь адвокать относится к ъ своему кЛіенту иначе, смотря по тому вѣрить-ли онъ въ его правоту или нѣтъ. Въ отличіе отъ всѣхъ другихъ политическихъ партій соціалисты впервые выступили на защиту труда. Это адвокаты, которые защшцаютъ правое дѣло, и если-бы зависѣло отъ ихъ воли, они устроили-бы рай на землѣ. Но въ томъ-то и горе, что конфликтъ между властью и трудомъ происходить на глубинѣ, куда не досягаетъ ни

-

168 -

воля, ни сознаніе, и также непримиримъ, неустраним», какъ та вражда, которая, согласно библейской легендѣ, извѣчно легла между зміемъ и человѣкомъ: онъ будетъ поражать тебя въ голову, а ты будешь жалить его въ няту. § 74. Допустимъ на время, что вонросъ о гонорарѣ играетъ второстепенную роль въ отиошеніяхъ между рабочей партіей и рабочимъ классомъ, хотя это значить допустить, что образованіе новаго господствующаго класса, обладающаго всѣми привилегіями, которыя даеть власть, совмѣстимо съ идеаломъ коммунистическаго равенства, къ осуществленію котораго эта партія стремится. Допустимъ на время эту несоообразность, и тогда только мы вплотную подойдемъ къ безднѣ, которая раздѣляетъ трудъ и власть. Чѣмъ оправдываешь партія свое властолюбіе? Тѣмъ, что пролетаріатъ, представленный себѣ, не сумѣетъ защищать интересы труда противъ эксплуатаціи буржуазіи. Но чтобы возглавить собою рабочій классъ, соціализмъ долженъ былъ — роковымъ образомъ — пытаться обезглавить трудъ, раз­ лучить тѣло труда '■*- ручньіхъ рабочихъ —~ отъ его головы — отъ рабочихъ умственныхъ. Соціализмъ въ интересахъ самосохраненія — вынужденъ былъ признать, что трудъ нредставленъ только мышцами, а что касается мозга, то это такая ничтожная величина, о которой и говорить не стоишь. Вначалѣ партія отнеслась къ умственному труду съ понятнымъ для политикановъ пренебреженіемъ. Добиваясь власти посредствомъ выборовъ, партія естественно должна была все вниманіе сосредоточить на коЛичествѣ голосовъ, а количественно ум еренны й трудъ, конечно, ничтоженъ въ сравненіи съ вѣсомъ костей й мышцъ. Что значить избира­ тельные бюллетени десяти химиковъ, инженеровъ въ сравненіи съ тысячами рабочихъ голосовъ? Но подъ этимъ пренебреженіемъ скрывалось иное чувство — чувство страха передъ единственными законными претендентами на власть. Союзъ ручнаго и умственнаго труда означалъ-бы смерть со­ циалистической партіи, ибо въ такомъ случаѣ власть надъ трудомъ была бы замѣнена самовластіемъ труда. И вотъ партія, опасаясь смерти, умертвила трудъ, ибо, становясь между душою и тѣломъ труда, между творчествомъ и исполненіемъ, она обрекла трудъ на безплодіе. Такимъ образомъ мы нащупали основной эгоистическій партійный интересъ социализма и сдѣлали это нё съ тѣмъ, чтобы укорять партію въ неискренности, а съ тѣмъ, чтобы понять всю порочность соціалистической идеологіи, искажен­ ной екрытымъ за нею интересомъ. То, что называется научнымъ соціализмомъ, научной соціалистической доктриной, затмеваешь сознаніе нролетаріата, скрываешь отъ него, утаиваеть значеніе умственнаго труда и оболыцаеть* его

-

169 -

утвержденіемъ, что классъ руЧныхъ рабочихъ и есть весь рабочій классъ и что простой мускульный трудъ — мѣрило труда вообще. § 75. Соціальная доктрина Маркса, или то, что принято называть научнымъ соціализмомъ, сводится къ слѣдующимъ четыремъ тезисамъ: 1. Все накопленное вѣками національное богатство принадлежитъ по праву пролетаріату, ибо это богатство является ничѣмъ инымъ, какъ накопленіемъ прибавочной стоимости за счетъ недоплаченной рабочимъ рабочей платы. (Капиталъ, Т. 1, Гл. 5, 2).

2. Помимо права на сторонѣ пролетаріата находится и сила. Будучи по праву хозяиномъ всего' надіональнаго бо­ гатства, пролетаріатъ, объединенный на болынихъ фабрикахъ, можетъ и долженъ экспропріировать ѳкспропріаторовъ, революціонно отнять у частныхъ собственниковъ ихъ иму­ щество и превратить его въ собственность общественную. (К. М. 21, 28, 32, 36).

3. Съ этой цѣлью пролетаріатъ долженъ прежде всего захватить въ свои руки политическую власть, установить свою диктатуру и деспотическими мѣрами измѣнить социаль­ ную структуру общества. (К. М. 22, 34, 52, 53).

4. Освобожденіе пролетаріата будеть дѣломъ самого пролетаріата, который и будетъ осуществлять диктатуру власти. Однако на первыхъ порахъ бремя власти возьмуть на себя вышедшіе изъ буржуазіи идеологи-коммунисты, составлягощіе авангардъ пролетаріата и имѣющіе передъ пролетарской массой преимущество широты взглядовъ и обхвата соціальнаго движенія вь цѣломъ. (К. М. 25, 34). Связь между этими четырьмя догматами для насъ теперь ясна.. Психологически они слѣдуютъ въ обратномъ порядкѣ: 1. Мы, идеологи-политиканы, хотимъ властвовать надъ трудомъ, замѣнивъ собой прежнихъ политикановъ.

2. Для этого мы должны имѣть на своей сторонѣ коли­ чество, ручныхъ рабочихъ, пренебрегая качествомъ— трудомъ умственнымъ.

3. Д ля этого мы должны убѣдить это количество, что хотя власть будеть практически находиться въ нашихъ ру­ кахъ, но теоретически это будетъ диктатура пролетаріата.

4. Д ля этого намъ нужно доказать, что право и сила при­ надлежать только количеству — ручнымъ, рабочимъ, нролетаріату. Марксъ старался доказать это въ своемъ ученіи о при­ бавочной стоимости. Съ раскрытіемъ неудачи его попытки все зданіе научнаго соціализма разсыпается въ прахъ. § 76. Раньше чѣмъ уступить пролетаріату право на весь національный капиталъ, Марксъ утверждаешь законъ, со­

-

170 -

гласно которому цѣнность продукта зависитъ исключительно оть количества вложеннаго въ него труда. Всякій предметъ производства, всякій фабрикатъ или товаръ есть ничто иное, какъ носитель окристаллизованнаго въ немъ труда. Мѣрило цѣнностей — трудъ, мѣрило труда — время. Трудовой часъ вотъ общая мѣра всѣхъ существующихъ цѣнностей. Эта объективная трудовая теорія цѣнностей, установлен­ ная Марксомъ, подвергалась въ наукѣ рѣзкой критикѣ, и на ряду съ нею выдвинуты другія субъективныя теоріи. Возраженія сводятся къ тому, что цѣнность продукта опреде­ ляется, помимо количества вложеннаго въ него труда, еще полезностью и необходимостью его въ данный моментъ, а также прихотями вкуса и изменчивыми требованіями моды. Возраженія эти, конечно, серьезны, но они, кажется, не колеблють основнаго закона о трудѣ, подобно тому какъ полетъ птицы не колеблетъ закона о земномъ тяготѣніи. Полетавъ по воздуху, птица все-же опустится на землю. Точно также, претерпѣвъ временный колебанія спроса или моды, цѣнность не можетъ не вернуться къ нормѣ труда. Трудовая теорія Маркса можегь быть признана в ъ общемъ вѣрной, и мы тѣмъ охотнѣе признаемъ ея вѣрностъ, что судить о выводахъ изъ какой-либо теоріи всего удобнѣе, признавъ ея оеновоположенія. § 77. Итакъ, признаемъ вмѣстѣ съ Марксомъ, что истин­ ная стоимость продукта определяется количествомъ окристал­ лизованнаго въ немъ общественно-полезнаго труда. Согласно этому закону, цѣна товара на рынкѣ должна была-бы рав­ няться стоимости вложеннаго въ него труда. На самомъ-же дѣлѣ рыночная цѣна товарзг превышаешь его трудовую стои­ мость. Фабрикантъ купилъ сырья на сумму а, заплатилъ рабо­ чему за превращеніе сырья въ товаръ сумму Ъ, истратилъ при этомъ процессе машинъ и матеріала на сумму с. Стои­ мость товара, такимъ образомъ, должна бы равняться а + Ь + с . Но фабрикантъ требуетъ за товаръ а + Ь + с + d и воть Марксъ ставить роковой вопросъ: откуда берется эта прибавка d, со­ ставляющая прибыль капиталиста, или, другими словами, какой и чей трудъ окристаллизованъ в ъ этой прибавкѣ, въ этой прибыли, ибо ценность создается только трудомъ. И вотъ рѣшающій для всего соціализма ответь Маркса: Прибавочная стоимость получилась вслѣдствіе того, что трудъ рабочаго имееть двойную природу: его рыночная стои­ мость ниже его стоимости потребительной. Фабрикантъ, заплативъ рабочему сумму Ь, купилъ только шесть рабочихъ часовъ въ день, ибо такое количество труда необходимо для производства ередняго дневного количества средствъ существованія рабочаго. Между тѣмъ фабрикантъ, подъ защитой

-

171 -

буржуазныхъ законовъ, заставляешь рабочаго работать двѣнадцать часовъ въ день. Такъ воть эти шесть эксплуата­ торски украденныхъ недоплаченныхъ рабочихъ часовъ и образовали прибавочную стоимость, составили прибыль фа­ бриканта. А такъ какъ все достояніе имущихъ классовъ, весь націоналъный капиталъ образовался изъ постепеннаго накопленія прибылей, то выводъ получается тоть, который выраженъ въ ст. 3 большевистской конституции, объявляющей весь земельный фондъ, всѣ образцовый хозяйства, всѣ фа­ брики, заводы, рудники, желѣзныя дороги, всѣ банки соб­ ственностью совѣтской крестьянско-рабочей Республики. § 78. Къ своей теоріи Марксъ пришелъ отрицательнымъ путемъ. Онъ не нашелъ среди элементовъ, составляющихъ цѣнность, ни одного, который могъ-бы породить прибавоч­ ную стоимость и поэтому объяснилъ ея происхожденіе недо­ плаченной рабочей платой. Между тѣмъ такой элементъ — огромной исключительной важности — существуетъ. Марксъ не замѣтилъ или, можетъ быть, сдѣлалъ видъ, что не замѣтилъ и даже прибѣгъ къ самымъ рискованнымъ парадоксамъ, чтобы и другіе не замѣтили того факта, что наряду съ трудомъ неопдаченнымъ — который можешь быть и ручной, и умственный — существуетъ еще трудъ даровой — исключительно умственный, играющій въ производствѣ рѣшающую роль. Воть простой наглядный примѣръ. Вы строите домъ и для этого нанимаете плотниковъ, каменыциковъ, кровелыциковъ и платите имъ за ихъ работу. Въ то-же время вы платите архитектору за его планы, чертежи, выкладки. Домъ выстроенъ и вы жеда,ете построить другой — такой-же. Вы должны снова нанять плотниковъ, каменыциковъ, которые должны опять напрягать свои мускулы и которымъ вы должны снова платить, какъ будто вы строите впервые, но чертежи и вычисленія могутъ служить неограниченное число разъ тѣ-же самые, безъ новаго напряженія умственныхъ силъ со сто­ роны архитектора. Въ Лондонѣ мы видимъ цѣлые кварталы, застроенные домами на одинъ образецъ. Рабочіе столько разъ клали стѣны и стлали крыши, сколько домовъ. Архитекторъ работалъ надъ чертежами только разъ. И если онъ при этомъ выказалъ творчество, находчивость, выдумку, то его трудъ будеть служить многократно и безвозмездно цѣлымъ поколѣніямъ. Трудъ мускульный не .только овеществленъ, окристаллизованъ въ своемъ продуктѣ, но какъ-бы замурованъ, похороненъ въ немъ. Онъ неотрывно прикованъ къ пространству, въ которомъ былъ истраченъ. Трудъ — же умственный живешь во времени, въ которомъ онъ творишь и творчески возрождается изъ себя самого. Ручной трудъ, какъ воскъ.

-

172 -

свѣчи, безслѣдно изсчезаетъ въ самомъ процессѣ работы. Умственный трудъ, какъ огонь свѣчи, можетъ передать свою энергію тысячѣ источниковъ свѣта, не теряя въ силѣ. Ручной трудъ исполняетъ и поэтому, исполнивъ заданіе, умираетъ. Умственный трудъ творить и безсмертенъ. Каждый творческій актъ умственнаго труда, каждое открытіе науки, каж ­ дое изобрѣтеніе техники спустя извѣстное число лѣтъ теряетъ привилегіго собственности и становится всеобщимъ достояніемъ. Бергсонъ, говоря о времени, сравйиваетъ его съ посто­ янно растущимъ океаномъ, подъ давленіемъ котораго мы раз­ виваемся и совершенствуемся. Это относится, разумѣется, не къ абсолютному времени, которое безконечно и всегда себѣ равно, а ко времени человѣческому, къ умственной жизни человѣческой. Въ этомъ отношеніи мы, въ самомъ дѣлѣ, на­ ходимся подъ давлеНіемъ какого-то воздушнаго океана посто­ янно наростагощей умственной энергіи, и совершенно невоз­ можно измѣрить, какую рабочую силу представляетъ этоть резервуаръ открытій, изобрѣтеній, вычисленій, и формъ, накопивпшхся вѣками. Весь окружающій насъ міръ — одежда, которую мы носимъ, дома, въ которыхъ живемъ, милліоны колесъ и поршней, вращающихся, снующихъ на землѣ, на водѣ и въ воздухѣ — все это создано умственнымъ трудомъ—силой столь-же благотворной и столь-же даровой, какъ свѣтъ солнца, но болѣе постоянной, ибо она не зависить ни отъ временъ года, ни отъ капризовъ погоды. Но вся эта неизмѣримая сила труда, будучи даровой, остается все-же тру­ домъ, овеществляется, кристаллизуется въ продуктахъ про­ изводства, въ товарахъ, увеличиваетъ ихъ цѣнность, создаёть прибавочную стоимость, служить неизсякаемынъ источникомъ прибыли, которой пользуется не трудъ, а капиталъ. § 79. Соціалистическій тезисъ, развиваясь, привелъ, по закону діалектики, къ своему отрицанію. Трудовая теорія цѣнности, на которой построена вся идеологія коммунизма, выдѣлила изъ себя истину о даровомъ умственномъ трудѣ, которая опрокидываетъ вверхъ дномъ программы и плат­ формы всѣхъ соціалистическихъ партій безъ изъятія. Съ высоты этой истины умственные работники, наконецъ, получили возможность обратиться непосредственно къ рабо­ чему классу, надъ головой всѣхъ рабочихъ партій, и глядя прямо въ глаза, сказать ему: — Твои идеологи, всѣ эти пропагандисты и агитаторы внушающіе тебѣ, что весь національный каіш талъ принадлежитъ по праву тебѣ одному, льстятъ тебѣ, какъ въ свое время церковь льстила королямъ и императорамъ, съ тою раз­ ницей, что нищая церковь довольствовалась за свою лесть крохами со стола автократіи, между тѣмъ какъ идеологи посылаютъ тебя на экспропріацію національнаго капитала

-

173 -

съ тѣмъ, чтобы потомъ самимъ, при помощи своей безчисленной партійной бюрократіи, владѣть и управлять этимъ, тобою отнятымъ, добромъ. Нѣть, надіональный капиталъ — дома, фабрики, машины, помѣстья — принадлежать не тебѣ одному, а намъ обоимъ, мышцамъ и м ы сл ям ъ — и даже не въ равной мѣрѣ, ибо доля ручного труда представляешь рядъ убывающій по мѣрѣ уменьшенія рабочихъ часовъ и увеличенія рабочей платы, между тѣмъ как ъ доля умственнаго труда постоянно яаростаетъ въ количествѣ и силѣ. Приве­ денный примѣръ Маркса расчитанъ бы ль имъ на двѣнадцатичасовой рабочій день, слѣдовательно съ тѣхъ поръ вліяніе ручного труда на ростъ капитала уменьшилось на двѣ трети. А сколько вкладовъ въ резервуаръ даровой умственной энергіи принесли за эти пятьдесятъ лѣтъ наука, техника, искус­ ство! Но мьт, умственные рабочіе, предъявляемъ право на свою долю національнаго капитала не съ тѣмъ, чтобы дѣлить и рвать его на куски, а съ тѣмъ, чтобы, отстранивъ всѣхъ властодержцевъ, чуждыхъ творчеству, вернуть эти накопленный вѣками богатства двуединому труду, рабочему человѣчеству, которому мы обязаны и жизнью, и способностью работать и творить. § 80. Обвинять Маркса въ намѣренномъ искаженіи истины никто, конечно, не рѣшится. И тѣмъ не менѣе, вни­ мательно вчитываясь въ «Капиталъ», ясно видишь, къ какимъ софизмамъ и уловкамъ прибѣгалъ авторъ, чтобы замести слѣды и обезцѣнить, свести на нѣтъ умственную дѣятельность. Съ этой цѣлью, раньше чѣмъ раскрыть происхожденіе прибавочной стоимости, Марксъ, какъ будто въ видахъ объ­ ективной научной истины, анализируешь двойную природу труда. — «Я первый, — съ гордостью заявляеть онъ, — кри­ тически раскрылъ этотъ двойственный характеръ представленнаго въ товарѣ труда.- Такъ какъ этотъ пункшь является рѣшающимъ и оть него зависитъ все въ политической экономіи, то мы разсмотримъ его здѣсь болѣе подробно». Въ этихъ словахъ вѣрно то, что отъ правильнаго анализа труда зависитъ рѣшеніе всей содіальной проблемы. Марксъ различаешь два аспекта труда. Во-первыхъ, трудъ конкретно — индивидуальный, — трудъ портного, ткача, писателя,' словомъ трудъ, создающій полезныя потре­ бительный цѣнности. Однако цѣнности эти, поступая на рынокъ, подлежать обмѣну и, слѣдовательно, сводятся къ какойто общей мѣрѣ. Нельзя считать такою мѣрою деньги, ибо зо­ лото, замѣчаешь Марксъ, такая-же потребительная цѣнность, какъ другіе товары. Общей мѣрой для всѣхъ видовъ конкретнаго труда является, по его мнѣнію, труДъ абстрактный, без­ личный, простой средній человѣческій трудъ въ физіологи-

-

174 -

ческомъ смыслѣ. Если сюртукъ можетъ быть обмѣненъ на десять аршинъ холста, то это потому, что въ одномъ сюртукѣ и десяти аршинахъ холста окристаллизовано одинаковое количество часовъ абстрактнаго простого труда. Глава эта написана съ болыпимъ блескомъ, съ прибаут­ ками и цитатами и производить впечатлѣніе заговариванія ловкаго фокусника. Марксъ жонглируешь понятіями о разныхъ формахъ цѣнности, и пока вниманіе читателя прико­ вано въ этимъ тонкосплетеніямъ, незамѣтно эскамотируется, иочезаегь умственный трудъ. Вотъ былъ и вотъ нѣгь его. Въ самомъ дѣлѣ, по мнѣнію Маркса, умственный трудъ, какъ и другіе виды труда, сводится къ простому физіологическому труду. Если умственная дѣятельность инженера, техника цѣнится на рынкѣ выше, чѣмъ простая рабочая сила, то это происходить отъ того, что она требовала болынихъ издержекъ ва воспитаніе и обученіе, чѣмъ простой рабочій трудъ. Согласно этой изумительной теоріи, трудъ Эддисона и трудъ зауряднаго техника имѣютъ одинаковую мѣновую стоимость, ибо воспитаніе обоихъ стоило тѣхъ - же из­ держекъ. Въ сравненіи-же съ трудомъ чернорабочаго трудъ Эддисона долженъ, по Марксу, оцѣниваться разъ въ десять или въ двадцать дороже, насколько высшее образованіе стоить дороже первоначальнаго. Въ общей-же экономіи національнаго производства умственный трудъ въ сравненіи съ ручнымъ, если свести тотъ и другой къ указанной Марксомъ общей мѣрѣ, оказался-бы по значенію столь-же ничтожнымъ, какъ количество избирательныхъ бюллетеней десятка умственныхъ работниковъ въ сравненіи съ тысячами голосовъ про­ летарской массы. А такъ какъ право на власть обусловлено суммой внесеннаго въ національный капиталь труда, то выводъ изъ теоріи Маркса о соизмѣримости всѣхъ видовъ труда ясень: вся власть, по праву, принадлежишь простому физіологическому труду, что и требовалось, въ интересахъ партійнаго властодержавства, внушить пролетаріату. § 81. Нетрудно раскрыть, что разсужденія Маркса о соизмѣримости всѣхъ видовъ труда также невѣрны, какъ и его ученіе о прибавочной стоимости. Сюртукъ и десять аршинъ холста, чтобы взять его-же нримѣръ, конечно, соизмеримы. Но если-бы Марксъ сравнилъ трудъ портного, сшившаго ему сюртукъ, и хотя-бы свой собственный умственный трудъ по сочиненію «Капитала», онъ увидѣлъ-бы, что трудъ портного осужденъ на безслѣдное исчезновеніе съ превращеніемъ ■сюртука въ тряпье, между тѣмъ,какътрудъавтора «Капитала» имѣлъ шансы жить и возрождаться съ каждымъ новымъ изданіемъ ипереводомъ. Ибо хотя «Капиталъ»изъпартійныхъ цѣлей и направленъ противъ мысли и духа (недаромъ Марксъ любилъ называть «нашимъ философомъ» Дицгена, который

-

175 -

въ «Аквизитахъ Философіи». доказываетъ, что «само сознаніе матеріально»), однако самъ является нродуктомъ умственной дѣятельности и раздѣляетъ ея судьбу — быть резервуаромъ энергіи не только явной, уже растраченной въ прошломъ, но еще скрытой, обращенной къ будущему. И если на товарномъ рнн кѣ научный манускриптъ и сюртукъ и сводятся къ об­ щей денежной мѣрѣ и какъ будто кажутся соизмеримыми, то это происходить оттого, что на товарномъ рынкѣ принимается въ расчетъ лишь трудъ, уже выявленный, а не тотъ, которому дано строить будущее. Если Марксъ развивалъ эти теоріи безсознательно, увле­ ченный тѣмъ приводнымъ ремнемъ, при помоіци котораго интересы приводить въ движеніе идеи, то онъ не болѣе виноватъ, чѣмъ всѣ жившіе донынѣ властодержцы. Если-же онъ сознательно скрылъ истину, то онъ совершилъ то единствен­ ное преступленіе, которому нѣтъ прощенія: преступленіе про­ тивъ духа. Выступивъ идеологомъ труда противъ эксплуатаціи, онъ своей доктриной убилъ душу труда. И то, что онъ замыслилъ въ теоріи, большевики — его вѣрнѣйшіе ученики и послѣдователи, — исполнили на дѣлѣ. § 82. Съ умственнымъ трудомъ Марксъ, какъ мы видѣли, справился легко: мертво замолчалъ его въ ученіи о приба­ вочной стоимости и ловко обошелъ въ ученіи о соизмѣримости всѣхъ видовъ труда. Но игнорировать существованіе умственныхъ работниковъ — трудовой интеллигенціи — нельзя было, и все Что оставалось дѣлать, это затѣнить, отте­ реть интеллигенций на задній планъ соціальной .жизни, по­ ставить её въ уголъ. Этой дѣли научный соціализмъ достигъ въ своемъ ученіи объ общественныхъ классахъ и о классовой борьбѣ. Если-бы соціализмъ защшцалъ интересы труда, а не власти, то онъ долженъ былъ-бы положить въ основу соціальной классификаціи признакъ труда. Но это значило-бы совершить актъ самоубійства, ибо при такой классификаціи соціалистической партіи пришлось-бы самой очутиться, какъ сказано выше, по ту сторону баррикады, рядомъ съ другими властодержцами - монархистами, демократами и капитали­ стами. Въ дѣляхъ демагогическихъ удобнѣе было классифи^ пировать общественныя группы по признаку не труда и про­ изводства, а расплаты за трудъ, — единственнаго момента, въ которомъ заинтересованъ ручной трудъ, и вокругъ котораго происходить ежедневная борьба. Получилась классификація, не отвѣчающая ни одному изъ условій, какія требуются отъ классификации научной, ибо въ основу ея положенъ признакъ не существеНно-всеобщій, а частичный и поэтому она не можетъ обнять всѣхъ классифицируемыхъ явленій.

-

176 -

Соціализмъ дѣлить общество по признаку рабочей платы, и согласно этому признаку, на переднемъ планѣ соціальной жизни въ роли протагонистовъ великой соціальной драмы оказываются только два класса: натроновъ-капиталистовъ и рабочихъ-пролетаріевъ. Остальныя общественныя группы либо играютъ роль статистовъ, либо вовсе остаются за предѣлами классификации. Въ отдаленіи исторической перепективы виднѣется классъ феодальныхъ землевладѣльцевъ. На заднемъ планѣ соціальной жизни суетится средній городской классъ. Но крестьянство уже не вмѣщается въ рамкахъ патроната-саларіата, и въ примѣненіи къ крестьянину-земледѣльцу теорія классовой борьбы оказывается, по-истинѣ, городскимъ сѣдломъ на деревенской коровѣ. Но главнымъ образомъ за предѣлами, кулисами соціалыюй драмы оказываются творцы всѣхъ соціальныхъ цѣнностей — рабочая интеллигенція. Отношеніе научнаго соціализма къ интеллигенціи полно глубокаго комизма. Научный соціализмъ чувствуетъ, что въ интеллигенціи онъ столкнулся со своимъ единственнонепримирнымъ врагомъ, но сознаться въ этомъ не можетъ. При ветрѣчѣ съ опаснымъ врагомъ не надо про­ явить страха, а надо выказать пренебрежете или даже презрѣніе, а главнѣе всего нужно скрыть оть пролетаріата твор­ ческую роль интеллигенціи. Приходится лавировать. Науч­ ный соціализмъ такъ и поступаешь. За интеллигенціей отри­ цается право на почетное званіе общественнаго класса, и ей представляется второстепенная и безопасная роль подкласса, «неклассовой группы въ классовомъ общесгвѣ», или, по выраженію Либкнехта, «безполаго неклассоваго существа». Любо­ пытно,, до- чего можетъ довести нартійное оетѣпяёніё: умст­ венный трудъ, единственно рождающій и творящій, признанъ безполымъ. Вдругъ соціализмъ вспоминаетъ, что онъ самъ выжелъ изъ буржуазной интеллигенціи, и тонъ его на время смягчается; умственные работники даже пріобщаются къ лику пострадавшихъ отъ капиталистической эксплуатаціи. «Бурж уазія превратила врача, юриста, священника, поэта, ученаго въ оплачиваемаго ею наемника» (К. М.). «Интеллигенція, не принимаешь непосредственнаго участія въ классовой борьбѣ буржуазіи и поэтому можетъ подняться выше тѣснаго классоваго кругозора и сдѣлаться представителями общихъ интересовъ націи» (Каутскій). Но тутъ-же апостолы марксизма спохватываются. Говорить уважительно объ интеллигенціи опасно: а вдругъ онъ, пролетаріатъ, услышишь. Нападки во­ зобновляются съ возрастающей силой. «Умственные рабочіе, спѣшитъ оправдываться тотъ-же Каутскій, «Й какъ приви­ легированная группа населенія, стоять въ алтагонивмѣ съ пролетаріатомъ, который желаешь покончить со всѣми привилегіями». «Интеллигенція, заявляеть другой теоретикъ

-

177 -

соціализма, получаетъ свое содержаніе изъ національной при­ бавочной стоимости, слѣдовательно живетъ эксплуатаціей пролетаріата». Отсюда уже одинъ шагъ до бранныхъ кличекъ, которыми совѣтская печать въ Россіи честила интеллигентовъ, называя ихъ наемниками капитализма, лакеями, прихвост­ нями, паразитами на тѣлѣ буржуазіи. § 83. Комизмъ всѣхъ этихъ поклоновъ и угрозъ соціалистовъ въ сторону интеллигенціи усугубляется тѣмъ, что и тутъ, какъ въ вопросѣ о прибавочной стоимости, они натыка­ ются на ими-же отточенный мечъ. Мы говоримъ о теоріи историческаго матеріализма, которая считается величайшимъ откровеніемь марксистской мысли. Такъ вотъ согласно этой теоріи, вся соціальная и политическая жизнь строится не подъ вліяніемъ тѣхъ или другихъ идей и пришщповъ, а исключи­ тельно въ зависимости отътехническихъусловій производства Каутскій смѣется надъ идеалистами, которые «пришли къ заключенію, что мыслители и ихъ идеи вызвали французскую революцію и руководили ея теченіемъ». — «Раздѣленіе труда, — заявляетъ Энгельсъ, — пользованіе водяной силой и осо­ бенно силой пара, примѣненіе м ап тн ъ , — вогь три великихъ рычага, при помощи которыхъ промышленность съ середины 18-го вѣка работаетъ надъ тѣмъ, чтобы перевернуть міръ». Итакъ, старый міръ перевернуть рычагами пара и машинъ. Однако рычаги эти не съ неба упали, а созданы трудомъ, и трудомъ исключительно умственнымъ. Получается противорѣчіе, сводящее къ абсурду всю теорію и практику научнаго соціализма. Въ теоріи умственный трудъ оказы­ вается единственнымъ двигатедемъ исторіит новымъ провидѣніём*ь й рокомъ; на практикѣ умственный трудъ устраня,ется отъ строительства новаго міра, и диктатура власти вру­ чается пролетаріату. По кто-же тогда будеть продолжать строить новый міръ? Не крестьяне-же, которые собственнымъ умомъ за двѣ тысячи лѣтъ не уш ли дальше курной избы, деревянной сохи и трехполья. А также не рабочіе-пролетаріи, которые вчера только вышли изъ деревни и если участвовали въ строеніи культуры,то всегда по чужому плану. И уже во всякомъ случаѣ не соціалисты или комунистъі, ибо они не строители, а посредники — адвокаты-опекуны. § 84. Ооціализмъ еще не разруш ить старый міръ, но самъ, по неумолимому закону исторической діалектики, получилъ два сокрушительныхъ удара съ той стороны, откуда всего менѣе могъ ждать удара. Первый ударъ нанесъ партіи никто иной, какъ тотъ самый пролетаріатъ, надъ которымъ партія столько трудилась, чтобы сдѣлать его сознательнымъ. И вотъ, осознавъ свои интересы, пролетаріатъ прежде всего размахнулся и ударилъ кулакомъ своего наставника. Революціонный синдикализмъ поступать 12

-

178 -

съ партіей, какъ поступаютъ съ будильникомъ, который слишкомъ долго трещить: его хватаютъ и сують подъ тюфякъ. Бунтъ французскаго революціоннаго синдикализма про­ тивъ партіи — одна изъ самыхъ лхобопытныхъ страницъ въ исторіи европейскаго соціализма. Д ля многихъ — и для автора этихъ строкъ — этотъ бунтъ былъ откровеніемъ, впер­ вые показавпшмъ, что рабочій классъ не то-же что рабочая партія и что между ними возможны не только столкновенія, но и полное расхожденіе. Въ сущности это былъ процессъ между кліентомъ и адвокатомъ Изъ-за гонорара. Рабочіе син­ дикаты и биржи труда, освободившись отъ учительской указки геддистовъ, объединились въ самостоятельную Всеоб­ щую Конфедерацію Труда, подъ руководствомъ чисто пролетарскихъ вождей, вродѣ Гриффюльса, Ньела, Делессаля, Пуже, и повернулись спиною къ партіи. Кліенту показа­ лось, что онъ пріобрѣлъ настолько опытности, что можетъ вести самъ свой процессъ, безъ помощи адвоката. Синдика­ листы поняли самое существенное, именно то, что у рабочагопролетарія и соціалиста-политикана разные интересы, и что поэтому у нихъ разные способы дѣйствія. Вмѣсто парламент скихъ реформъ, неискренныхъ и безцѣльныхъ, синдикали­ сты выставили новую тактику внѣ-парламентской непосред­ ственной борьбы, путемъ стачекъ, саботажа, а впослѣдствіи великой всеобщей революцГонной забастовки, которая должна положить конецъ капиталистическому режиму и передать диктатуру власти въ руки пролетаріата. Въ то-же время син­ дикалисты вышутили нринципъ большинства, на которомъ партія строила всѣ свои избирательны# надежды. Гриффюльсъ, смѣясь, расчиталъ,' что нартія ^бждется большинства голосовъ въ странѣ приблизительно около- 50.000-го года. Вмѣсто принципа парламентскаго большинства синдикализмъ усвоилъ нринципъ революціоннаго меньшинства, которое, представляя собою интересы коллектива, въ нужный моментъ увлечетъ за собою инертныя массы. А пока, поступая вполнѣ послѣдовательно, революціоннный синдикализмъ поднялъ знамя анти-патріотизма и анти-милитаризма. § 85.' Переполохъ въ рядахъ партіи произошелъ неопи­ суемый. На глазахъ злорадствующей буржуазіи получать тумакъ за тумакомъ отъ сознательнаго пролетаріата, очу­ титься передъ парламентомъ въ роли адвоката безъ довѣренности, слышать ежедневно упреки и насмѣшки за то, что соціалисты безъ преній голосовали за увеличеніе депутатскаго жалованія съ шести на Пятнадцать тысячъ, — какъ туть быть, і;акъ извернуться, какъ устоять? Геддъ прибѣгъ къ способу наиболѣе простому, и прямо ваявилъ, что синдикализмъ движеніе буржуазное, ибо, выстугшвъ противъ государства, синдикалисты отожествили себя

-

179 -

съ анархистами, а анархизмъ, какъ установлено со временъ Маркса-Бакунина, — явленіе буржуазное. На эту идеологію синдикалисты отвѣчалн весьма резонно, что если рабочій классъ буржуазенъ, го кто-же собственно является’ объек­ темъ соціализма? На Амьенскомъ конгрессѣ синдикалистовъ одинъ изъ ораторовъ опредѣленно указаль, что синдикализмъ наПравленъ не противъ власти вообще, а противъ власти политическихъ партій, и что онъ враждебенъ государству не потому что приверженъ къ анархическими, идеямъ, а потому что вынужденъ силой вещей бороться съ органами этой власти. Другой вождь парламентская) соціализма — Этьеннъ Бюиссонъ — совѣтоваяъ наводнить синдикаты членами партіи, побѣдить ихъ болыпинствомъ, забывъ при этомъ, что въ синдикаты, какъ организмы чисто рабочіе, входъ идеологамъ соціалистамъ, какъ постороннимъ лицамъ, строго вос­ прещается. Наиболѣе гибкимъ и ловкимъ оказался Жоресъ. Онъ послѣ Амьенскаго конгресса сдѣлалъ видъ, что все обстоишь благополучно и что конфликта между синдикатами и партіей замиренъ. — Ну вотъ, — писалъ онъ, — синдикаты наконецъ признали необходимость борьбы съ капиталистическимъ строемъ. Значить, они соціалисты. Значить, мы друзья и единомышленники. Синдикаты противъ политики? й отлично. Пусть не занимаются политикой, это наше партійное дѣло. Значить, мы согласны. Разыгралась комическая сцена, какъ если-бы на владѣльца дома напали вооруженные люди и по­ требовали уступить имъ этоть домъ и убраться вонъ, а владѣлецъ, иритворяясь. простакомъ., отвѣтилъ-бы: Вамъ пра­ вится мой домъ? Й мнѣ онъ нравится. Значить, мы согласны. Дайте руку. Признавъ за синдикатами полную автономію, которой тѣ и не просили, Жоресъ шелъ на дальнѣйшія уступки и въ Лиможѣ согласился даже признать правильность синдика­ листской тактики, «идущей до всеобщей забастовки», а въ Штутгардтѣ высказался за антимилитаризмъ, лишь-бы спасти рабочую партію оть разрыва съ рабочимъ классомъ. § 86. Революціонный синдикализмъ не побѣдилъ. Гоненія со стороны реакціоннаго правительства Клемансо заставили синдикаты забыть свои распри съ партіей и прибѣгнуть къ ея помощи. Международным осложненія, предшествовавшая агадирскому инциденту и предвѣщавшія наступающую грозу, остудили антимилитаристскій пы ль рабочихъ. Эрве, посидѣвъ въ тюрьмѣ, вышелъ Оттуда патріотомъ. Но главная причина провала революціоннаго синдикализма заключалась въ томъ, что въ сущности былъ правъ Жоресъ, а не Конфедерація. Къ единственному средству, которымъ рабочій классъ могъ убить партію, именно к ъ воздержанію оть избирательнаго права, онъ 12*

-

180 -

не прибѣгь. На выборахъ рабочіе продолжали подавать голоса за кандидатовъ-соціалистовъ, а послѣднимъ только это и нужно было. А не нрибѣгъ рабочій классъ къ абстенціонизму, потому, что вполнѣ вѣрно понявъ своекорыстный и власто­ любивый характеръ партійныхъ интересовъ, онъ самъ уже былъ отравленъ до мозга костей соціалистической идеологіей. Своей-же собственной идеологіи синдикализмъ, въ качествѣ представителя ручного слѣпого труда, не имѣлъ и имѣтъ не могъ. Мечта о диктатурѣ пролетаріата, тактика стачекъ, финалъ всеобщей забастовки — все это было заимствовано синдикатами у партіи и Жоресъ, говоря «мы согласны», былъ въ сущности правъ. Оамаго важнаго синдикализмъ въ то время еще не достигъ. Еще ему не открылось, что внѣ союза съ умственнымъ творческимъ трудомъ ручной трудъ обреченъ либо на революціонное не-дѣланіе, либо на дѣло разрушенія. § 87. Впрочемъ, къ чести французскаго синдикализма, слѣдуегь сказать, что одинъ изъ вождей движенія, именно Гриффюльсъ, вѣрно опредѣлилъ роль синдикализма въ будущемъ. Нѣсколько лѣтъ послѣ того какъ онъ сложилъ съ себя Званіе главнаго секретаря Всеобщей Конференции Труда, Гриффюльсъ, обмолвился въ газетѣ Pays (20 февраля 1918) замечательной статьей, въ которой указывается, что до синди­ кализма въ центрѣ сощальной жизни стояло понятіе о гражданинѣ. Синдикализмъ устранишь безразличнаго гражданина, — всякій рождается гражданиномъ — и на его мѣстѣ поставилъ производителя, каковымъ человѣкъ дѣлается въ силу своего труда. Синдиката завѣдуетъ не только профессіональными интересами рабочихъ, но осуществляеть всю полноту власти. «Итакъ, — заключаешь свою мысль Гриффюльсъ, — синдикализмъ не знаетъ, не можетъ и не долженъ знать никого другого, кромѣ производителя. Только производитель можетъ взять въ руки завѣдываніе судьбами человѣчества. И это онъ сдѣлаетъ въ силу своего соціальнаго служенія, въ качествѣ врача, профессора, ученаго, артиста, почтоваго чи­ новника, рабочаго металлургиста, железнодорожника, столяра, булочника и т. д.» Вотъ поразительныя слова, въ которыхъ, какъ въ зародышѣ, заключалась вся программа двуединаго труда. § 88. Второй ударъ былъ нанесенъ рабочимъ классомъ соціализму въ лицѣ большевиковъ, которые по праву могутъ считаться единственно вѣрными нослѣдователями теоріи Маркса и точными исполнителями его завѣтовъ. Большевики откровенно отбросили ненужную имъ больше маску демократіи и осуществили двѣ завѣтныхъ, хотя державшихся въ тайнѣ, мечты марксизма: во-первыхъ, подъ предлогомъ дик­ татуры пролетаріата сосредоточили деспотическую власть въ

1 181 рукахъ партіи, и во-вторыхъ, расправились со своимъ исконнымъ врагомъ — съ умственнымъ трудомъ, который могъ-бы явиться ихъ соперникомъ въ дѣлѣ организаціи труда. Націонализація производства и коммунистическая система распредѣленія сдѣлала господствующую партію абсолютнымъ, безконтрольнымъ хозяиномъ всей соціальной жизни. Древняя мечта о единой власти (разумѣется, для блага коллектива!) была достигнута. Неудивительно, что другія секціи соціализма — менѣе рѣшительныя и менѣе послѣдовательныя — стали обвинять болыневизмъ въ искаженіи истиннаго соціализма. Русскіе меньшевики и еоціалъ-революціонеры, выбитые изъ сѣдла и устраненные отъ власти своими болѣе рѣшительными соперниками, не могли не про­ тестовать. Протестовали также теоретики Маниловы, которые искренно вѣрили, что можно забрать въ свои руки всю дик­ татуру власти и оставаться на стражѣ конститупіонныхъ свободъ. Вліятельнѣйшій изъ такихъ книжныхъ Машшовыхъ — Каутскій предавался въ свое время такимъ мечтамъ. «Пролетаріать, завоевавъ диктатуру власти, окажется самымъ демократическимъ изъ всѣхъ классовъ. Онъ введетъ всеобщее избирательное право при выборахъ во всѣ учреждёнія, обезнечитъ полную свободу печати и союзовъ, дастъ каждой отдѣльной общинѣ полное самоуправленіе и устранить мили­ тар и зм а. Любопытно, что эти пророчества Каутскаго появи­ лись на русскомъ язы кѣ въ 1909 г. подъ редакціей Ленина. Мы понимаемъ, почему Каутскій съ негодованіемъ отвернулся отъ большевиковъ. Изъ уваженія к ъ учителю они могли-бы подождать со своей соціальной революціей хотя-бы до его смерти, чтобы избавить его огь необходимости краснѣть за свои пророчества. § 89. Тотъ-же упрекъ въ поспѣшности дѣлали большевикамъ и другіе умѣренные соціалисты. Цитатами изъ Маркса и Энгельса они доказывали, что соціальная революція возможна липтъ въ етранѣ съ высокой промышленностью и сознательнымъ рабочимъ классомъ. Большевики, по ихъ мнѣнію, должны были подождать. Но ждать, чего? Чтобы остыло револкщіонное воодушевленіе массъ? Или чтобы у рабочнаго класса было отнято оружіе, которымъ его снабдила война? Наконецъ, этотъ доводъ о преждевременности большевистскаго движенія падаетъ теперь, когда за большевизмъ высказываются и партіи, и рабочіе синдикаты въ странахъ съ наиболѣе высокой промышленностью. Еще недавно фран­ цузские соціалисты болынинствомъ трехъ четвертей голосовъ присоединились к ъ московскому коммунизму, заявивъ въ своемъ манифестѣ, что «Турскій конгрессъ возстановилъ традиціонную доктрину Маркса и Энгельса». Затѣмъ половина французскихъ синдикатовъ высказались за Москву и за тре-

-

182 -

тій интернаціоналъ на конгрессѣ въ Лиллѣ. Наконецъ установленъ общій фронтъ всѣхъ интернаціоналовъ. Нѣтъ, грѣхъ большевиковъ не въ томъ, что они носпѣпшлн съ осуществленіемъ марксистскаго идеала, а въ томъ, что этоть идеалъ, скрывая партійные интересы властолюбія, былъ по существу направленъ противъ культуры. Диктатура пролетаріата безъ участія умственнаго труда, это безпорядочныя конвульсіи тѣла, въ которомъ парализовать мозгъ. § 90. Въ Россіи большевикамъ легче было справиться съ умственнымъ трудомъ, чѣмъ гдѣ-бы то ни было, ибо у насъ фундаментъ умственнаго труда былъ уже давно расшатанъ, и даже не одинъ разъ, а трижды. Впервые умственная дѣятельностъ подверглась у насъ гоненію со стороны царской власти, которая не безъ основанія видѣла враждебную для себя силу не только въ наукѣ, но въ простой азбукѣ, въ особенности въ азбукѣ, преподаваемой народу, ибо азбука это тропинка, ведущая на путь сознанія, а сознаніе ведешь къ свободолюбію, свободолюбіе-же это подземная галлерея, кото­ рая кончается подь трономъ. Столь-же отрицательно, хотя по другимъ побужденіямъ, отнеслось къ умственной дѣятельности наше революціонное народничество. «Ступайте въ народъ, — взывалъ Бакунинъ еще въ 1869 г., — бросайте скорѣе этоть міръ, обреченный на гибель, эти университеты, академіи, школы... Не хлопочите о наукѣ, во имя которой хотѣли-бы васъ связать и обезсилить. Эта наука должна погибнуть вмѣстѣ съ міромъ, котораго она есть выразительница». Наконецъ пришелъ Толстой н уже не во имя царизма и революціи, а во имя святости и евапгелія осмѣялъ чорта, который, падая съ лѣсницы, работаешь головой. Толстой свалилъ въ одну груду императоровъ, президентовъ респуб­ лики, врачей, бактеріологовъ, астрономовъ, химиковъ и, взобравшись на эту груду, сладострастно топтаЛъ ее своими му­ жицкими самодѣльными сапогами. При такой расшатанности фундамента, на которомъ у насъ зиждился умственный трудъ, большевикамъ не трудно было повалить его, и въ упоеніи своей побѣдой, среди другихъ лозунговъ выкинуть лозунгъ: «Долой интеллигенцію». § 91. Поступая такъ, большевики подвергли испытанію второй догматъ марксизма, который сулилъ диктатуру власти пролетаріату, въ увѣренности, что на сторонѣ ручного труда находится и право, и сила. Насколько пролетаріату принад­ лежишь право на все національное богатство, намъ ноказалъ анализъ ученія о прибавочной стоимости и о соизмѣримости всѣхъ видовъ труда. Вопросъ о силѣ рѣшенъ болыпевизмомъ. Большевикамъ положеніе рисовалось въ слѣдующемъ видѣ. Съ провозглашеніемъ диктатуры пролетаріата ручной

-

183 -

трудъ, обольщенный, загипнотизированный, етанетъ послушнымъ орудіемъ въ рукахъ партіи. Что-же касается труда умственнаго, то его заставать работать силой, угрозой голода, тюрьмы, разстрѣла. Его прикуютъ желѣзной цѣпью къ рабо­ чему столу, какъ въ древности приковывали рабовъ къ мель­ ничному жернову. Въ крайнемъ случаѣ цѣпь вызолотягь и умственныхъ работниковъ, подъ названіемъ спецовъ, будуть приманивать сладкимъ кускомъ, высокимъ жалованіемъ, лишь бы они отдавали странѣ свои техническія знанія, не вмѣшивались въ политику и держались вдали оть власти. Опытъ былъ произведенъ. Если считать проявленіемъ силы ударъ кулака, то сила въ самомъ дѣлѣ оказалась на сторонѣ пролетаріата и стоявшей за его спиною партіи. Умст­ венный трудъ былъ убить, разогнанъ, опозоренъ, обезличенъ. Но если считать проявленіемъ силы творчество и строитель­ ство, то пролетаріатъ обрушившись на умственный трудъ, про­ яви ть свое безсиліе. Умственный трудъ, по природѣ своей свободенъ. Ему нельзя приказывать: твори, но не разсуждай. Съ той минуты, какъ умственный трудъ былъ въ совдепіи посаженъ на цѣць, на аренѣ соціальной жизни остался ручной рабочій и коммуниста, слѣпой и разслабленный, ибо ручной трудъ работаешь въ темношЬ, исполняя повелѣніе чужой мысли, а коммуниста произносить рѣчи и пишешь декреты: § 92. Соціалистическая партія, какъ и всѣ другія до нея, оказалась въ извѣстномъ отношеніи необходимой ступенью всеобщаго прогресса. Марксистская доктрина раскрыла зло капитализма, подобно тому, какъ третье сословие обнаружило злоупотребленія феодализма. Что-же касается большевиковъ, то ихъ заслуга передъ исторіей заключается въ томъ, что они первые попытались осуществить идею общаго воспитанія дѣтей и, сверхъ того, противъ своего желанія — сдѣлали возможнымъ сближеніе и сотрудничество умст­ веннаго труда и рунного. Рабочій классъ въ Россіи на собст­ венной спинѣ постигъ тѣ соціальныя истины, которыя для насъ стали очевидными путемъ анализа. Кронштадтское возстаніе прошло подъ двумя лозунгами, значеніе которыхъ неизмѣримо. «Вся власть совѣтамъ, а не партіямъ», провозгла­ сили кронштадтскіе матросы и вмѣстѣ съ тѣмъ они-же выста­ вили другой лозунгъ: «Мы добьемся единенія рабочихъ и крестьянъ съ трудовой йнтеллигенціей». Половина дороги, отдѣляющей обѣ отрасли труда, благодаря большевизму, можетъ считаться теперь уже пройденной. Съ другой стороны большевизмъ поставилъ и передъ умственнымъ трудомъ дилемму: либо униженіе и смерть, либо союзъ съ ручнымъ трудомъ.

-

184 -

Программная часть.

§ 93. Умственные труженики, во всѣхъ областяхъ твор* ческаго труда, объединяются не въ политическую партію, а въ самовластный классъ, который вмѣстѣ съ самовластнымъ классомъ ручного труда берета въ свои руки всю власть по производству и распредѣленію. Оба класса исходить изъ принципа, что власть — одна, изъ функцій труда, а не объ­ екта самостоятельной нрофессіи. Оъ переходомъ власти къ труду всѣ политическія партіи, осуществлявпіія власть надъ трудомъ, упраздняются. § 94. Оба рабочихъ класса выдѣляюта изъ своей среды представителей, которые образуютъ параллельно функціонирующіе совѣты пролетаріата и трудовой интеллигенціи. Представители того и другого труда исполняюта функціи власти только временно, и по окончаніи мандата возвращаются въ ряды рабочихъ. § 95. Признакомъ принадлежности къ тому или другому рабочему классу является потенціалъ творчества. Не всякій врачъ, инженеръ, архитекторъ открываета новые пути въ своей области, но всякій, по условіямъ своей работы, можетъ ихъ открыть. Между тѣмъ плотникъ, углекопъ, ткачъ, хотя случайно и могута сдѣлать открытіе въ своей области, но, по условіямъ своей работы, являются исполнителями чужого плана. Согласно съ этимъ, представители труда посредствующаго — чиновники, писцы, телеграфисты и т. п. входята въ составь совѣтовъ пролетарскихъ. Туда-же входята предста­ вители всѣхъ ремеслъ. ~ § 96. Подробную программу — экономическую и полити­ ческую — интеллигентные рабочіе выработаюта на первомъ своемъ классово-партійномъ съѣздѣ, если возможно, съ участіемъ представителей ота пролетаріата. Въ настоящее время достаточно установить слѣдующія основоположенія этой нрограммы. Умственный трудъ не скрываета своихъ интересовъ, которые заключаются въ творчествѣ, въ созданіи все болѣе и болѣе совершенныхъ орудій труда и все болѣе утонченныхъ, изысканныхъ предметовъ потребления. Эти классовые интересы умственнаго труда являются въ то-же время его идеалами, ибо особенность труда, въ отличіе ота власти, за­ ключается въ томъ, что его интересы и идеалы тождественны. § 97. Стремясь къ созиданію все болѣе изысканныхъ орудій и предметовъ, умственный трудъ сознательно утверждаета принципъ соціальнаго неравенства. Власть предметовъ надъ отношеніями людей безгранична. Привилегированное меньшинство предметовъ силой вещей создаета привилегиро­ ванное меньшинство потребителей этихъ предметовъ. Между

Щ 185 Я тѣмъ стремленіе к ъ равенству неискоренимо врождено человѣческой природѣ. Противорѣчіе между неравенствомъ, лежащимъ въ природѣ предметовъ, и равенствомъ, лежащимъ въ ириродѣ человѣка, примиряется тѣмъ, что каждому члену общества предоставляется равное право на стремленіе къ не­ равенству. Но для того, чтобы это равное право дѣйствительно было равнымъ, необходимо, чтобы въ началѣ состязанія всѣ участники были поставлены въ одинаковыя условія, а это можетъ быть достигнуто только общимъ воспитаніемъ дѣтей, которое такимъ образомъ является постулатомъ самовластия труда. Всѣ члены общества начинаютъ свою жизнь въ одинаковыхъ условіяхъ и уже потомъ, сообразно своимъ способностямъ, предназначаются для того или другого вида труда. Дальнѣйшій выббръ профессіи свободенъ. § 98. Вторымъ коррективомъ пеизбѣжнаго соціальнаго неравенства будетъ служить изготовленіе общественныхъ предметовъ —< дворцовъ труда, библіотекъ, ристалищъ, гимнастическихъ залъ, театровъ, рабочихъ клубовъ, музеевъ. Установленіе общественной справедливости не столько за­ виситъ оть того, кто является собствениикомъ орудій произ­ водства, сколько отъ того, кто является заказчикомъ пред­ метовъ. Въ настоящее время заказчикомъ является праздный избалованный властодержецъ, и рабочій классъ, невзирая на свои революціонныя судороги, на стачки и саботажъ, слѣпо изготовляешь предметы, которые служать прихотямъ безсмысленной моды и сѣютъ среди людей тщеславіе и зависть. Когда заказчикомъ предметовъ сдѣлается трудъ, то вся масса нынѣ безплодио растрам и наемой энергіи лойдеть па улучщеніе и украшеніе жизни всѣхъ. Воспитаніе общественныхъ людей и изготовленіе общественныхъ предметовъ — вотъ начало и цѣль самовластія труда. § 99. Всѣ политическія партіи, господствовавшія надъ трудомъ, внушали народу мышленіе аналитическое, отъ большаго къ меньшему, оть абстрактного къ конкретному, ибо всѣ онѣ нуждались въ абстракціи, въ призракѣ, въ идолѣ, отъ имени котораго вели свою власть. Поэтому они шли отъ госу­ дарства къ гражданину, отъ коллектива къ рабочему, отъ об­ щества къ личности. Самовластный трудъ, не нуждаясь въ идолѣ, идешь, подобно точной наукѣ, обратнымъ синтетическимъ путемъ, отъ реальнаго къ абстрактному, отъ первичнаго къ производному. Начало общественности трудъ видишь не въ коллективѣ, а въ личности. Личность свободна вступить въ трудовой союзъ съ другими личностями и образовать обще­ ство или уединиться, вести жизнь отшельническую, созер­ цательную. Но, вступивъ въ общество и пользуясь общественнымъ трудомъ, личность обязана платить обществу своимъ

-

186 Щ

трудомъ. Трудовая повинность гражданъ не допускаешь другихъ исключеній. § 100. Территоріально конкретной, первичной единицей признается городъ или деревня, а не область и не государство. Отдѣльные города и деревни могутъ имѣть общіе интересы и ■входить между собою вь союзныя отношенія. Національные интересы совершенно исчезають передъ интересами труда. Трудовые союзы могугь объединить множество нынѣшнихъ государствъ въ одно цѣлое. § 101. Всякіе запретительные законы, касающіеся передвиженія, ввоза и вывоза товаровъ отмѣняются. Съ точки зрѣнія труда вполнѣ безразлично, гдѣ добыва­ ются естественный богатства и гдѣ они обрабатываются. § 102. Въ виду неизбѣжности неравенства въ области пользованія, необходимо сохранить принципъ частной собст­ венности въ области распредѣленія. Плата или жалованіе, которые работникъ получаешь за свой трудъ или свое изобрѣтеніе, остается его неотъемлемой собственностью, которою онъ распоряжается по своему усмотрѣнію. Что-же касается права собственности на національный капиталъ — фабрики, дома, желѣзныя дороги, пароходы, рудники, земли, то вопросъ о томъ, кому принадлежить голое право собственности на этоть капиталъ теряешь практическое значеніе, такъ какъ вся прибавочная стоимость, то-есть вся прибыль предпріятія распределяется между трудомъ. Распредѣленіе это носишь характеръ коллективный въ промыш­ ленности, и частный въ земледѣліи, ибо фабричный трудъ коллективенъ, а земледѣльческій индивидуаленъ. Часть національной прибавочной стоимости поступаешь въ особый фондъ, оплачивающій новыя постройки и временно поддерживающей убыточный предпріятія. Однако пріобрѣтенныя права сохраняются, и нынѣшнимъ собственникамъ нредпріятій дается возможность безбѣдно окончить жизнь. Тѣ-же изъ нихъ, которые участвуюшь не только своимъ капиталомъ, но и иниціативой, приравниваются къ умственнымъ работникамъ и дѣлятъ съ ними власть. § 103. Вся торговля находится въ рукахъ коперативовъ, которымъ и принадлежишь власть въ этой области. § 104. Новый общественный строй осуществится лишь тогда, когда полезность его и справедливость будеть сознана широкими кругами населенія. Поэтому интеллигентные работ­ ники должны усиленно заниматься пропагандой своихъ идей. Учащаяся интеллигентная молодежь — естественная работ­ ница въ этомъ дѣлѣ.

- 187 § 105. Цѣль пропаганды — образованіе самостоятельного ннтернаціональнаго фронта интеллигентнаго труда для со­ трудничества и совмѣстной власти съ нынѣ организованнымъ международнымъ пролетаріатомъ. Идея такого объединенія носится в ъ воздухѣ и отчасти уже осуществлена въ Англіи — въ организаціяхъ, носящихъ частный характеръ, а во Франдіи — въ Конфедераціи Интеллигентнаго Труда. § 106. Лозунгомъ интеллигентных^ работниковъ да будутъ слова: «Вся власть двуединому труду». Н. М. М и н с к і й .

м. я. л л д я н о в ъ

ПРОБЛЕМА ИСГОРИЧЕСКЯГО ПРОГНОЗА

ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКАГО ПРОГНОЗА.

I Проблема соціадьно-политическаго прогноза очень мало разработана въ наукѣ, которую смѣлые люди рѣшаются назы­ вать философіей исторіи. Теорія этого прогноза собственно не на много подвинулась впередъ со временъ появленія «Cen­ turies» Нострадамуса. Но методы; существенно измѣнились и появился богатый фактическій матеріалъ. Выводы изъ него можно дѣлатъ разные. Нетрудно было бы собрать цѣлый томъ историко-политическихъ пророчествъ, чрезвычайно за­ бавно опровергнутыхъ фактами. Такъ, Іосифъ II писалъ объ Англіи въ 1783 году: «Это великое государство, державшее въ равновѣсіи Францію, навсегда пало, потеряло всякое значеніе и силу, снизошло добровольно въ ряды второстепенныхъ державъ, какъ Швеція или Данія, и, вѣроятно, какъ и они, скоро подчинится Россіи». Напомню также нерѣдко цитируемое предсказаніе Жозефа де-Местра, который ни за что не хотѣлъ повѣрить въ прочность Сѣверо-Американской республики и особенно скептически относился къ строив­ шемуся въ его время городу Вашингтону. Французскому традиціоналисту все не нравилось въ этомъ городѣ: и его искус­ ственное, неисторическое нроисхожденіе, и его назначеніе республиканской столицы, и самое назваліе, данное ему по имени революціоннаго героя. Де-Местръ доказывалъ, что такого города скорѣе всего совсѣмъ не будеть; если же онъ будетъ, то не станетъ столицей; а если станетъ столицей, то не будетъ называться Вашингтонъ. Это не мѣшало де-Местру, какъ и Іосифу II, быть умнымъ и проницательнымъ чеяовѣкомъ. Въ современной метеорологіи для предсказанія погоды примѣняется слѣдующій методъ, основанный на обычной предпосылкѣ точныхъ наукъ: одни и тѣ же факты приводятъ

-

192 -

къ однимъ и тѣмъ же послѣдствіямъ. Желая оггредѣлить по­ году, которая наступить за ньшѣшшшъ днемъ А, мете'орологи отыскиваютъ, въ особыхъ картахъ прошлыхъ лѣтъ (такихъ картъ со временъ Леверрье набралось болѣе 50.000), день В, наиболѣе подходившій ко дню А по своему метеоро­ логическому т и п у, — въ частности, но даннымъ барометрическаго давленія, температуры, ветра, состоянія неба и т. д. Затѣмъ съ торжествомъ предсказываютъ: вечеромъ будешь дождь; ибо день В кончился дождемъ. Во время войны, когда отъ точнаго предвидѣнія пОгоды часто зависѣли судьбы сраженья, военно-метеорологическія бюро раз­ вили огромную деятельность. Оказалось, что предсказанія, основанныя на указанномъ вьш е методѣ, даюшь 90 % удачи, — но только въ перспективе одного дня. Желаніе заглянуть въ тайны неба несколько дальше, попытки пред­ сказывать погоду впередъ на мѣсяцъ или'даж е на недѣлю сильно понижають достовѣрность метеорологическаго горо­ скопа. Способъ этошь не отличается абсолютной точностью потому, что не в се факторы, оть которыхъ зависишь погода, извѣстны и занесены въ таблицы. Политическіе предсказатели могушь пользоваться и д ей­ ствительно часто пользуются аналогичнымъ методомъ. Они отыскиваютъ въ исторіи эпоху, приближающуюся къ данной но своему соціально-политическому т и п у , — и затѣмъ смѣло совершаютъ соответствующую экстраполяцію. Разумеется, здѣсь нроцентъ удачныхъ предсказаній — по достаточно понятнымъ причинамъ — долженъ быть гораздо ниже. Луч­ шими политическими пророками были тѣ, которые пользо­ вались историческими аналогиями только въ каЧествѣ чрез­ вычайно полезнаго вспомогательнаго метода, да и при этомъ соблюдали осторожность. Ибо какъ найти въ исторіи двѣ эпохи, вполнѣ тождественный по своему типу? Мнѣ въ другомъ мѣстѣ приходилось цитировать песси­ мистическое пророчество Фридриха Шиллера, сдѣланцое имъ въ дни французской ревояюціи. Исходя изъ низкой мораль­ ной культуры, которую обнаружили въ первые революціонные годы всѣ классы французскаго общества, авторъ «Разбойниковъ» и «Фіеско» съ душевной болью предсказывалъ полное крушеніе великаго замысла революціи, неизбежность военной диктатуры и даже господство грядущаго французскаго дикта­ тора надъ большею частью европейскаго міра. Предсказание Шиллера оправдалось блестяще и Жоресъ отдалъ дань вос­ хищенья политической проницательности германскаго поэта.*) Но, можетъ быть, для чрезмѣрнаго восторга особыхъ осно­ ваний все-таки не было: мысль о крахе французской револю­ ции и о неизбежности военной диктатуры въ ту пору носи­ *) Jean Jaures. La C onvention.

-

193 -

лась въ воздухѣ вездѣ. Олово Ривароля «революція всегда кончается саблей» выражало настроеніе очень многихъ, самыхъ разныхъ во всѣхъ отнозпеніяхъ, людей, и въ самой Франціи, и внѣ ея, и друзей революціи и ея враговъ. Это настроеніе довольно ясно выражено въ послѣдней рѣчи Ро­ беспьера, въ день восьмого термидора. *) Почти то же самое писала тогда на другомъ концѣ Европы императрица Екатерина II. Таковы были и мысли молодого артиллерійскаго поручика Бонапарта. И еще раньше Беркъ въ своей знаменитой книгѣ утверждалъ, что французская революція, вѣроятно, закончится азартной ставкой «самой самодержав­ ной власти, которая когда-либо существовала на землѣ». **) Д а и мысли большинства дѣятелей революціи передъ концомъ карьеры и жизни каждаго изъ нихъ (тогда обыкно­ венно карьера и жизнь кончались одновременно) проникнуты политическимъ пессимизмомъ (не говорю уже о пессимизмѣ личномъ). Въ привёденныхъ мною предсказаніяхъ методъ историческихъ аналогій, , о которомъ выше шла рѣчь, имѣлъ большое значеніе. Но многое и Робеспьеръ, и Шиллеръ,. и Бонанарть, и Ривароль, и Беркъ выводили изъ непосредственнаго наблюденія событій путемъ чисто-логическаго ана­ лиза фактовъ. Такія предсказанія дѣлаются и теперь, но уж ъ очень робко и случайно, — развѣ придется къ слову. А между тѣмъ, плохъ тотъ политическій дѣятель, который не пытается заглянуть впередъ — хотя бы не на много. «Gouverner, c’est ргёѵоіг», утверждаешь французское изрѣченіе. Ту же мысль можно выразить и въ болѣе общей формѣ: «faire de la poijtique, c’est ргёѵоіг». Ибо «faire de la politique» и «gouverner» понятая очень близкія одно -къ другому, — особенно теперь, когда Ленинъ стоить во главѣ имперіи Николая II, а Троцкій коман­ дуешь русской арміей. Намъ, людямъ 1921 г., пользоваться историческими аналогіями нелегко, ибо эпохъ, подобныхъ нынѣшней, въ исторіи не было: она не знаетъ ничего, что по масштабу приближалось-бы къ великой войнѣ. Какъ люди, мы, разумѣется, по завѣту Тютчева, очень счастливы, что посѣтили сей міръ въ его минуты роковыя. Но призванные всеблагими, какъ еобесѣдники на пиръ, мы ходимъ ощупью, ибо неизвѣстна намъ воля всеблагихъ хозяевъ и конца не видно пиру. *) „Laissez flotter un moment les renes de la Revolution, vous verrez le despotisme militaire s’en emparer“. Очень сходный мысли высказывали Роданъ, Бильо-Вареннъ и другіе дѣятели Революдіи. **) Burke. R e flex io n s on the R evolu tion in France, p. 456.

13

-

194 II

Въ седьмой книгѣ «Современный» Занисокъ» напечатано чрезвычайно интересное «Письмо изъ Россіи», подписанное буквой X. Письмо это даегь совершенно неожиданную для многихъ картину настроеній у насъ на родинѣ. При­ веду краткую выдержку изъ этого замѣчательнаго письма: «Власть стоить прочно. Такъ прочно можетъ простоять столѣтіе трехногій стулъ, если на него никто не сядеть». «Чувство личнаго достоинства вытравлено (въ русскомъ населеніи — М. А.) до конца; во всякомъ случаѣ оно исчезаеть безъ остатка при всякомъ столкновеніи съ властью. Можетъ быть, и не такъ аппарата хорршъ, какъ народъ сталь для аппарата хорошимъ. Для табуна дикихъ лошадей нужны десятки загонщиковъ; стадо барановъ гонитъ передъ собой одна дѣвчонка. Власть свободно и легко управляешь страной. И мы видимъ теперь, какъ легко управлять страной, охва­ ченной усталостью, апатіей, взаимнымъ недовѣріемъ, глубовимъ разочарованіемъ въ людяхъ, въ партіяхъ, въ вождяхъ. Всѣ недовольны, всѣ озлоблены, но и всѣ пассивны. Со сто­ роны кажется, что недовольства накопилось такъ много, что вотъ-вотъ произойдете взрывъ, лопнетъ котелъ, и все разле­ тится въ куски. Но это не такъ. Кипитъ и сдержанно шумить россійское обывательское море, но не сгущается паръ, а стелется туманомъ, и нѣтъ въ немъ упругости, и нѣтъ твор­ ческой силы». Редакція «Современныхъ Записокъ», помѣщая письмо г. X., дѣлаеть оговорку: она «оставляеть въ стороиѣ вопрось о томъ, соотвѣтствуетъ ли проникающій письмо пессимизмъ и бездейственность положенію вещей въ Россію, или они под­ сказаны индивидуальнымъ настроеніемъ автора». Бѣда въ томъ, что этогь вопрось никакъ нельзя «оста­ вить въ сторонѣ». Въ настоящее время въ Россіи нѣть и не можетъ быть болѣе важнаго вопроса, ибо отъ него зависитъ все остальное. Высказывать вслухъ свое мнѣніе о предметахъ, затронутыхъ въ статьѣ г. X., разумѣется, нисколько не обязательно; въ этомъ смыслѣ редакція «Современныхъ За­ писокъ», быть можетъ, отчасти права. Но д л я с е б я на поставленный имъ вопрось долженъ отвѣтить всякій поли­ тически дѣятель и всякая политическая партія, которые не хотятъ остаться бездейственными пассивными свидѣтелями современныхъ и предстоящихъ грандіозныхъ историческихъ событій. Понятно также, что каждому необходимо сдѣлать изъ своего отвѣта соотвѣтствующіе практическіе выводы. Эти послѣдніе, разумѣется, должны главнымъ образомъ предна­ значаться «для себя».

- 195 Политическій прогнозъ заключаетъ въ себѣ въ настоящее время двѣ проблемы: а) кто и когда сядетъ на трехногій стулъ; б) что будетъ послѣ паденія трехногаго стула. Ш.

По первому вопросу у насъ въ настоящій моменть предсказаній почти не дѣлается. Можетъ быть, это объясняется отчасти тѣмъ, что раньше ихъ дѣлалось слишкомъ много —■ и все въ очень категорической формѣ, по завѣтамъ поэзіи и журналистики 1914 года: «Прежде чѣмъ весна откроетъ ложе влажное долинъ, будетъ нашими войсками взять зано­ счивый Берлинъ». «Наши войска» были различныя: русскія арміи полк. Лебедева, адм. Колчака, ген. Деникина, Вран­ геля, Юденича, иностранные солдаты д’Ансельма, Пилсудскаго, фонъ-деръ-Гольца, кронштадтскіе повстанцы матроса Петриченко — и просто «волна народнаго гнѣва»... И всѣ они должны были взять Москву... Теперь надежды возлагаются почти исключительно на волну народнаго гнѣва. При изученіи этой первой проблемы, очень мучительной и сложной, нельзя не принять во вниманіе ряда фактовъ. Мы позволяемъ себѣ намѣтить ихъ въ формѣ слѣдующихъ положеній, которыя врядъ ли нуждаются въ подрѳбномъ обоснованіи. Равнодѣйствующая политическихъ процессовъ, намѣченныхъ въ этихъ тезисахъ, заключала бы въ себѣ прогнозъ ближайшаго будущаго Россіи.

1. Иностранной интервенціи въ русскія дѣла нѣтъ. и взяться ей в ъ б л и ж а й ш е е в р е м я неоткуда, вслѣдствіё чего споръ о ней теперь, въ отличіе отъ 1918 г. и, быть можетъ, отъ 1923 г., имѣетъ лишь чисто теоретически йнтересъ. Съ своей стороны и большевики — Ленинъ въ первую очередь — поняли, что война, хотя бы даже со слабымъ противникомъ, какъ Польша, можетъ для нихъ кончиться чрезвычайно быстро и печально. Ихъ воинственный пылъ на нѣкоторое время замеръ.

2. Русская Вандея прекратила существованіе и попытокъ ея возрожденія пока не предвидится. Для ея значитель­ ной части болѣе вѣроятенъ періодъ слащевщины. $. Городское населеніе оружія не имѣетъ, угнетено, демо­ рализовано; возстаній самостоятельно производить не можетъ, и всякое подобное возстаніе противь власти, вооруженной, пулеметами и броневиками, неизбѣжно обречено на неудачу.

4. На крестьянское возстаніе во всероссійскомъ масштаб надежды очень мало. Въ самомъ дѣлѣ, у насъ охваченъ небывалымъ бѣдствіемъ раіонъ центральныхъ губерній, почти непосредственно примыкающій къ Москвѣ. Милліоны или по крайней мѣрѣ сотни тысячъ людей умирають съ голоду. Тѣмъ

-

190 т

не менѣе возстаній, грозящихъ гибелью совѣтской власти, не происходить (хотя въ деревнѣ есть достаточное количество оружія). Отсюда невольно возникаешь вопросъ: если волна народнаго гнѣва не поднимается сама собой теперь, то что же еще нужно, что еще можетъ поднять эту «волну народнаго гнѣва»? Приходится вообще отмѣтить, что за четырехлѣтнее существованіе совѣтской власти крестьянское возстаніе въ тѣсномъ смыслѣ слова, само по себѣ, ни разу не ставило ее въ положеніе серьезной, непосредственной опасности. Крестьянство, конечно, органически враждебно совѣтской власти, но относительно активности этой вражды особенно, обольщаться не приходится. Коммунистическіе эксперименты, непосильные поборы и реквизйціи, тиранія комитетовъ бѣдноты, включающихъ въ себя подонки русской деревни, безспорно ненавистны крестьянству. Но если-бъ совѣтская власть сумѣла себя обуздать въ этой области, ей, вѣроятно, удалось бы возбудить или усилить въ крестьянахъ пассивное, индифферентное отношеніе къ власти и къ поли­ тической жизни страны. Оть коммунистическихъ опытовъ въ деревнѣ большевики, повидимому, уже отказались. Обу­ здать сельскіе комитеты можно, хотя это и нѣсколько труд­ нее, чѣмъ было ихъ создать. Если же это будешь сде­ лано, то ждать политическаго переворота и паденія совѣтской власти въ результатѣ кресіъянскаго возстанія пришлось бы очень долго. Крестьянство, конечно, является рѣшающимъ факторомъ въ историческихъ процессахъ, но въ революціонное время этощь факторъ дѣйствуетъ слип.гкомъ медленно для того, чтобы на немъ можно было строить непосредственный политическій расчешь. Врядъ ли когда-либо въ исторіи госу­ дарственный перевороть являлся прямымъ результатомъ крестьянскаго возстанія. Поэтому мастера дѣла никогда въ своихъ б л и ж а й ш й х ъ расчетахъ не принимали въ соображеніе крестьянства (если, разумѣется, не осложнять во­ просъ игрой словъ, называя солдатъ «крестьянами въ шинеляхъ»). Во время великой войны нѣмецкій генеральный штабъ не ставилъ себѣ задачей агитацію среди крестьянства враждебныхъ странъ. Засыпались прокламаціями окопы, коечто дѣлалось для пропаганды среди городского населенія, но деревней нѣмецкіе знатоки дѣла не занимались совершенно. Точно такъ же и большевики до момента своего прихода к ъ власти деревней занимались очень мало, хотя, разумеется, говорили о ней охотно и часто. Никто изъ видныхъ болъшевистскихъ агитаторовъ не покидалъ въ 1917 году города для деревни. Ленинъ прямо съ Финляндскаго вокзала от­ правился въ совѣть рабочихъ и с о л д а т с к и х ъ депутатовъ. Вся агитація болыпевиковъ въ 1917 году сосредоточи­

-

197 -

валась на заводахъ *) и особенно на казармахъ. И действи­ тельно въ пяти возстаніяхъ **) отъ которыхъ зависѣда въ послѣдніе пять лѣтъ судьба Россійскаго государства, един­ ственно рѣшающую роль играла вооруженная сила городовъ. Деревня была факторомъ второстепеннымъ.

5. Въ красной арміи происходить различные и против положные процессы. Съ одной стороны численность этой арміи сильно уменьшена и стало быть удалены наименѣе на­ дежные элементы (большевики достаточно осмотрительны для того, чтобы произвести отборъ и демобилизацію надлежащимъ образомъ). Кромѣ того, бывшіе кадровые офицеры постепенно замѣняются питомцами красныхъ академій и военныхъ школъ. Эта замѣна несомнѣнно понижаегъ боеспособность совѣтскихъ войскъ; но боеспособность имъ очень мало нужна въ мирное время, когда единственнымъ возможнымъ противникомъ является «внутренній врагъ». Вмѣстѣ съ тѣмъ, съ точки зрѣнія болыневистскихъ властей, качественный уровень арміи тѣмъ самымъ становится выше. Опасность цоявленія п р о ф е с с і о н а л ь н а г о Н а п о л е о н а изъ рядовъ крас­ ныхъ войскъ вообще довольно слаба: ни одинъ изъ совѣтскихъ генераловъ не завоевалъ себѣ ни громкой славы, ни даже простой извѣстности. Да и мудрено было ее пріобрѣсти въ тѣхъ войнахъ, которыя вела советская власть: Бонапарта, Марсо, Моро, Жуберъ, Пишегрю стяжали свои военные лавры не въ одной гражданской войнѣ и не въ кровавыхъ усмиреніяхъ мятежей. Мало того, красные вожди — изъ бывшихъ царскихъ офицеровъ, пошедшихъ на службу къ Троцкому, — пользуются въ Россіи общимъ презрѣтемъ. Ихъ, вѣроятно, приветствовали бы, если-бъ они подняли успешное возстаніе противъ ненавистной власти; но и въ привѣтствіяхъ подозрительности было бы, вѣроятно, больше, чѣмъ энтузіазма. НастоящаГо военнаго Наполеона, съ треугольной шляпой, сѣрымъ походнымъ сюртукомъ и эпопеей 1796— 1815 г. г., у насъ, конечно, не будеть: въ Россіи не война вышла изъ революціи, а революція вышла изъ войны... Наряду со всѣмъ этимъ въ красной арміи идетъ другой, противоположный по тенденціи и чрезвычайно опасный для совѣтской власти, процессъ. Солдаты, комиссары обо­ гащаются — и больше имъ, пожалуй, обогащаться не на чемъ: все взято и разграблено. Множество никому прежде невѣдомыхъ малъчишекъ вышло въ люди. Можно съ большой вероятностью предположить, что военная карьера успела имъ *) Во время войны рабочіе военныхъ заводовъ имѣютъ, разумѣется, го­ раздо большее значеніе, чѣмъ въ мирное время. **) Февральское возетаніе 1917 года; дни 3—5 іюля; октябрсжій переворотъ; возетаніе лѣвыхъ эс-эровъ въ Москвѣ въ 1918 году; кронштадтское возетаніе 1921 г.

-

198 -

надоѣсть. Имъ естественно хочется жить нормальной человѣческой жизнью, наслаждаясь благами богатства и высшаго содіальнаго положенія. Разбогатѣвшіе солдаты съ чиномъ, эполетами и, особенно съ мошной, набитой — не совѣтсішми деньгами, конечно, а «валютой» и драгоцѣнностями,—тянутся или скоро потянутся къ землѣ. Бывшіе комиссары потянутся къ торговлишкѣ и къ покою... Создается обстановка, благопріятная не для 18-го брюмера, но для 9-го термидора. БудущиХъ термидоріанцевъ, вѣроятно, очень смущаетъ мысль о расплатѣ и о карѣ. Тоть, кому удастся ихъ на этотъ счетъ успокоить, имѣетъ болыпіе шансы на блестящую карьеру, особенно если онъ сумѣеть привлечь на свою сторону могучую силу, какой является православная церковь. Термидоръ возможенъ и вѣроятенъ въ Россіи.

6. Въ совѣтской бюрократіи и въ частности въ органахъ полицейской службы, как ъ В. Ч. К., происходить исключи­ тельно «термидоріанскіе» процессы. Здѣсь не можетъ быть рѣчи о поднятіи качественнаго уровня (который несомнѣнно опускается все ниже и ниже). Быстро идущій здѣсь процессъ лредставляегь очень грозную опасность для совѣтской власти, ибо, послѣ красной арміи, органы внутренняго управленія и особенно Всероссійская Чрезвычайная Комиссія является самой серьезной силой въ государствѣ. Изъ Чрезвычайки не можетъ выйти Наполеонъ, но разные Фуше, крупные и мелкіе, выйдутъ изъ нея непремѣнно.

7. Чрезвычайно затруднителенъ для людей, живущихъ внѣ совѣтской Россіи и не соприкасающихся съ большевиками, прогнозъ, касающійся основного термидоріанскаго процесса: внутренней борьбы въ рядахъ коммунистической партіи. Надо отдать справедливость большевикамъ: они сумѣли сравни­ тельно хорошо скрыть эту борьбу и во всякомъ случаѣ не дали ей п о к а проявиться наружу въ острой формѣ. То немногое, что болыпевистскіе вожди знаютъ о французской революціи, сводится къ гибельному уроку распри ея вождей, перегильотинировавшихъ другъ друга на радость «общему врагу». Этой ошибки большевики сознательно избѣгають. Ни одинъ изъ ихъ лидеровъ п о к а не подвергался серьезнымъ репрессіямъ со стороны своихъ единомышленниковъ. Въ будущемъ рѣзкое и рѣшительное столкновеніе коммунистовъ «правыхъ» и «лѣвыхъ» представляется чрезвычайно вѣроятнымъ, если не совершенно неизбѣжнымъ. Трудно всетаки предположить, что всѣ русскіе большевики го­ товы принять новую программу Ленина. Но у насъ, къ сожалѣнію, отсутствуешь матеріалъ для сужденія о томъ, каково соотношеніе силъ въ рядахъ правящей партіи. А пото­ му прогнозъ въ области этого важнѣйшаго термидоріанскаго процесса невозможенъ. Въ т о т ъ термидоръ шансы обѣихъ

- 199 еторонъ были почти равны; тысячи случайныхъ собигій рѣшиди исходъ парижскаго столкновенія. По самой логикѣ демагогіи, на смѣну л ѣ в ы м ъ демагогамъ должны придти демагоги еще болѣе л ѣ в ы е . Отсюда шаблонное правило революціонныхъ карьеристовъ — держи налѣво. Исторія революціи однако показываетъ, что въ этой области возможны и разны я неожиданности. Жирондисты были л ѣ в ѣ е конституціоналистовъ, Дантонъ и Демуленъ были л ѣ в ѣ е жирондистовъ, Робеспьеръ былъ л ѣ в ѣ е Дантона, — въ этихъ случаяхъ болѣе л ѣ в ы е побѣждали болѣе п р а в ы х ъ. Но Эберъ, напримѣръ, сокрушенный Робеспьеромъ, былъ не п р а в ѣ е , а л ѣ в ѣ е послѣдняго. У насъ единственная попытка нападенія на болыпевиковъ с л ѣ в а, произведенная московскими анархистами, была срав­ нительно легко ликвидирована совѣтской властью. Слишкомъ много обстоятельствъ опредѣляетъ въ данномъ случаѣ соотношеніе силъ для того, чтобы можно было съ полной увѣренностъю установить слѣдующую схему, теоретически довольно вѣроятную: на смѣну п р а в а г о Ленина приходить л ѣ в ы й Троцкій, котораго потомъ смѣняетъ еще болѣе л ѣ в ы й Бухаринъ. Реальнаго же соотиошенія силъ вѣроятно не знаютъ и сами большевики. Теоретически, красная армія подчинена Троцкому; но значить ли это, напримѣръ, что въ случаѣ столкновенія Троцкаго съ Ленинымъ, красные солдаты и военные комиссары пойдутъ за первымъ, а не за вторымъ? Ленинъ — достаточно осмотрительный человѣкъ и къ тому же хорошо знаегь Троцкаго; едва ли онъ могъ не принять предуЛредительныхъ мѣръ на случай какихъ-либо рѣпштелыіыхъ дѣйствій со стороны честолюбиваго авантю­ риста, стоящаго во главѣ красной арміи: ужъ слишкомъ оче­ видна возможность комбинаціи подобнаго рода. Съ другой стороны, очень трудно сказать, кому можетъ симпатизировать въ данномъ случаѣ вторая круіш ая сила совѣтской респуб­ лики: Всероссийская Чрезвычайная Комиссія. По существу, ни Ленинъ, ни Троцкій не являются, вѣроятно, ея героями. Здѣсь возможны самыя неожиданным комбинаціи. Напомню, что термидоръ, осуществленный совершенно безпринципными людьми, какъ Фуше, Талльенъ, Баррасъ, Бареръ *), и съ рсобеннымъ восторгомъ встрѣченный реакціонерами, шелъ подъ крайне революціонными лозунгами. Термидорьянцы называли Робеспьера роялистомъ. Очень можетъ быть, что нашъ термидоръ выскажется за сохраненіе с о в ѣ т о в ъ . А вязнущее въ зубахъ слово к о м и с с а р ъ выведется, вѣроятно, изъ нашего политическаго словаря не скоро. *) Особую, очень впрочемъ небольшую, группу составляли простаки тер­ мидора, ’какъ Бильо-Вареннъ, очень скоро послѣ переворота угодившіе въ Ёайенну. .

-

200 -

8. Терроръ, какъ средство политической борьбы, еще в сущности противъ болыпевиковъ не примѣнялся. Урицкій и Володарскій не были дѣятелями перваго ранга. Покушеніе Доры Капланъ оказалось неудачнымъ. Русская исторія по* слѣдняго трехлѣтія не знаегь террористическихъ актовъ, которые по значенію могли бы сравниться съ убійствомъ Марата или хотя бы Лепеллетье Сенъ-Фаржо въ пору Великой Революціи. Между тѣмъ роль нѣсколькихъ человѣкъ въ рядахъ совѣтскаго правительства и коммунистической партіи такъ велика, что послѣдствія ихъ исчезновенія представлялись бы почти безпримѣрными. Не преувеличивая нисколько размѣровъ личности Ленина, можно съ нѣкоторымъ правомъ утверждать, что его убійство, какъ историческій актъ, прибли­ жалось бы по значенію къ убійству Юлія Цезаря. Въ этой области прогнозомъ заниматься не приходится. Въ общемъ можно съ большой долей вѣроятности утвер­ ждать, что рѣшающее значеніе въ ближайшей политической исторіи Россіи принадлежитъ процессамъ, обозначеннымъ цифрами 5—в. Но если направленіе процессовъ 5-го и 6-го (да будетъ мнѣ прощенъ этотъ бюрократический схематизмъ изложенія, избавляющей читателя оть повтореній) совершенно очевидно (подъ вопросомъ въ нихъ останется только элементъ в р е м е н и ) , то процессы 7-й и 8-й покрыты полной неиз­ вестностью. Судьбы террора вѣдаегь лемносскій богъ. А соотношеніе борющихся силъ въ рядахъ правящей партіи врядъ ли извѣстно самимъ большевикамъ; намъ оно конечно совершенно неизвѣстно. Задача настоящей статьи, повторяю, заключается въ томъ, чтобы выяснить элементы полнтическаго прогноза. Въ всякомъ случаѣ прогнозъ Ленина до сихъ поръ опро­ вергался жизнью. Прогнозъ этотъ общеизвѣстенъ: въ европейскихъ странахъ, вслѣдъ за Россіей, при ея благосклонномъ участіи, произойдеть болыневистскій перевороть — и въ результагЬ весь міръ перейдеть къ коммунистическому строю. Общеизвѣстны также разны я стадіи этого прогноза: въ 1917-18 гг. міровая война, должна была закончиться братаньемъ солдатъ на фронтѣ и крутымъ иоворотомъ штыковъ на 180° — отъ непріятѳльскихъ окоповъ къ буржуазному тылу; вышелъ Брестъ-Литовскій міръ съ передышкой, затѣмъ Версальскій договоръ безъ всякой передышки. Въ 1919-20 г. Россія энергично переводилась на коммунистическое положеніе, чтобы красотою послѣдняго немедленно соблазнить западно-европейскій міръ. Западно-европейскій міръ не соблазнился. Не удалась также попытка завоевать его силой краснаго оружія; кончилась эта попытка передышкой г. Іоффе

- 201 въ Ригѣ. Теперь новая передышка — экономическаго ха­ рактера, очень опасная для противниковъ совѣтской власти. Я не отрицаю, что новая фаза большевистской диктатуры даетъей болыніе шансы продлить свое суіцествованіе. Не исклю­ чается вѣдь и та возможность, что большевики созовуть свое учредительное собраніе. При нѣкоторомъ совершенствѣ ихъ избирательной техники, оно, вѣроятно, будетъ включать въ себя 500 коммунистовъ, 100 безпартійныхъ, 2 меныпевиковъ и 1 эс-эра. Однако, дураковъ становится все меньше. Ленинъ говорить теперь многое изъ того, что три года тому назадъ утверждали его противники. Само собой разумѣется, что онъ продолжаетъ тѣмъ не , менѣе ругать своихъ, противниковъ «идіотами» и «бѣлогвардейской сволочью»: онъ не былъ бы Ленинымъ, когда бы поступалъ иначе. Но «идіоты» и «бѣлогвардейская сволочь» до нѣкоторой степени оправдали бы эту свою квалификацию, если-бъ теперь пришли на помощь медленно погибающему режиму. ■Коалиція съ русскими соціалистами не-болыпевистскаго лагеря и заемъ у западно-европейскихъ капиталистовъ—вещи трудныя и проблематическія: въ лучшемъ случаѣ найдешь и соціалистовъ, и капиталистовъ даже не второго, а третьяго сорта; первыхъ съ маленькимъ моральнымъ, а вторыхъ съ маленькимъ финансовымъ достояніемъ. Съ другой стороны новая политическая фраза, вѣроятно, ускорить грозный термидорянскій процессъ внутренняго большевистскаго раздора. Исторія связываетъ нѣкоторыя на­ дежды съ именами Бухарина и Троцкаго. Повторяю, шансы большевистскаго прогноза въ настоящее время очень малы: Европа упорно не взрывается. Но увы! внутреннее давленіе въ западномъ политическомъ котлѣ все же настолько велико — по винѣ приставленныхъ къ нему людей, — что абсолютной увѣренности въ прочности котла Нѣтъ. Въ мирное время Европа едва ли взорвется; но вопросъ — сколько продлится въ Европѣ миръ? Въ Версалѣ было сдѣлано все для того, чтобы подорвать въ людяхъ увѣренность и въ разумномъ политическомъ смыслѣ правящихъ круговъ запада, и въ прочности созданнаго ими «порядка». Новая война, вѣроятно, будетъ означать конецъ европейской куль­ туры. А философы, творцы этой культуры, какъ Шпенглеръ, упорно твердятъ: нѣть, не бывать у насъ новому Гете. Мы ждемъ новаго Цезаря. Новый Цезарь будетъ! Новаго Цезаря не будетъ. Но этотъ видъ романтизма не истребленъ или неистребимъ въ человѣческой душѣ. А потому коммунистически' прогнозъ только очень мало вѣроятенъ, но несовершенно невозможенъ. Очень много людей теперь работаетъ на болыпевиковъ, менѣе всего объ этомъ подозрѣвая. Кому мерещится Цезарь, тотъ обрѣтаеть Ленина.

~ 202 IV.

Центральная большевистская власть надеть. Накопивша­ яся ненависть народа, арміи, интеллигенціи прорвется со страшной силой. Не хочется останавливать мысль на ужасахъ погромовъ, новаго террора — бѣлаго, чернаго, трехцвѣтнаго. Будетъ хаосъ. Въ одной губерніи засядуть большевики, въ другой появится военный диктаторъ, въ третьей — соціалистическое правительство, въ четвертой —одинъ изъ безчисленныхъ Махно, въ пятой — обыкновенные жулики...

— «Волны взбаламученнаго народнаго моря уже лижут кремлевскія стѣны, — пишеть одинъ изъ видныхъ предста­ вителей партіи соціалистовъ-революціонеровъ.*) — Россіи не. предстоитъ анархія. Россія у ж е въ анархіи... Тѣ перспек­ тивы, которыя рисуюгь заграничные «знатоки» Россіи, для насъ не страшны. Ибо мы знаемъ, что каждый липхній день большевистской власти удлиняешь періодъ анархіи И отдаля­ ешь моментъ ея ликвидаціи. Эти перспективы страшны только для тѣхъ, кто самъ пугается или другихъ пугаешь анархіей, не зная большевизма или учитывая его полезность, — понятно не для Россіи, а для другихъ странъ». Олова «страшный, «пугаешь», «пугается» вносятъ неко­ торую неопределенность въ правильную по существу мысль М. В. Вишняка. Трудно не согласиться съ тѣмъ, что «Россія уже въ анархіи». Это совершенно очевидно. Но я никакъ не присоединился бы къ утвержденію, будто Россіи не предстоишь новая, другого рода анархія при ликвидаціи и по ликвидаціи болыпевистскаго режима. И нисколько не причисляя себя къ тѣмъ, кто большевизма не знаета,.иди учитываешь его полез­ ность, я рѣшаюсь назвать перспективы, открывающіяся по свержении коммунистической диктатуры, и с т р а ш н ы м и , и п у г а ю щ и м и . Однако, изъ этой уверенности было бы совершенно неправильно дѣлать выводы въ духѣ Уэлльса и Артура Рэнсома. Въ политикѣ приходится итти на много страшныхъ вещей, особенно когда знаешь твердо, что другого выхода нѣтъ. Хаосъ, конечно, будешь. Но этотъ хаосъ не можетъ быть продолжителенъ. Не то, что хлынеть волна народнаго воодушевленія и возстановитъ великую страну — народному воодухпевленію взяться неоткуда; идеалистическій энтузіазмъ едва ли окажется преобладающимъ настроеніемъ Россіи ближайщаго будущаго. Но элементарная потребность жизни по­ ложишь понемногу конецъ разрушительнымъ процессамъ. Давленіе внѣшняго міра — Европы, еще больше, вѣроятно, Америки :— скажется съ чрезвычайной силой. Россія подтя­ нется, европеизируется, американизируется. Въ результатѣ *) М. В. Вишнякъ. — На родинѣ. „Совр. Запиеки", Xs 4.

- 203 возможно одно изъ двухъ — конституціонная монархія въ предѣлахъ Московской Руси, или демократическая республика съ шансами возсозданія федеративной Великой Россіи.*) Но и монархическая власть должна будетъ, совершенно незави­ симо отъ своей воли, скоро приблизиться къ англійскому или итальянскому типу. Прогнозъ правыхъ партій, которыя еще не выдвинули изъ своей среды сколько-нибудь серьезныхъ теоретиковъ, довольно элементаренъ. Не слишкомъ умѣло и убѣдительно, но упорно и терпеливо онѣ доказываютъ, что все кончится у насъ прежнимъ исконнымъ самодержавіемъ. Будеть какъ было, — какъ было даже не до 1917 г., а до 1904 года. Въ эстетическомъ отношеніи, право, приходится пожалѣть о томъ, что сторонники этихъ взглядовъ не отстаиваютъ черты осед­ лости для евреевъ — и непременно въ прежнихъ географическихъ предѣлахъ, — а равно института земскихъ начальниковъ. Можеть быть, въ мысляхъ они идутъ гораздо дальше и предпочли бы, напримѣръ, возстановленію черты оседлости совершенное истребленіе еврейскаго племени. Но, повторяю, въ эстетическомъ отношеніи было бы много интереснѣе, еслибъ Рейхенгальскіе теоретики и въ этомъ вопросе не вводили ничего новаго, а просто не считались совершенно съ событіями семилѣтія 1914—21 годовъ. Я, впрочемъ, допускаю, что у насъ можетъ быть самодер­ ж авная власть, по типу болѣе или менѣе приближающаяся к ъ той, которая существовала до войны съ Японіей. Но если старое русское самодержавіе существовало 300 лѣтъ и собрало русскія земли, то новое врядъ ли, при самой выгодной обста­ новке, можетъ долго, продержаться — и за это время оно, вероятно, растеряетъ послѣднее достояніе Россіи. О прогнозѣ въ связи съ монархистами этого толка гово­ рить собственно не приходится. Прогноза у нихъ нѣтъ, а есть слѣпая вѣра: такъ было, такъ будетъ. Это даже не credo quia absurdum. Д ля нихъ единственная трудность — найти иодходящаго царя. Но это трудность вполнѣ устранимая. Продолжительный режимъ самодержавія невозможенъ въ Россій по той же причинѣ, по какой невозможенъ продол­ жительный болыневистскій строй. Власть новаго царя, быть можетъ, не уступить въ жестокости власти Ленина; однако, ей придется действовать не на Марсе, а въ Европе ХХ-го века. Допустимъ, что умственное, экономическое, культурное состояніе народовъ Россіи допускаетъ въ будущемъ ВОЗМОЖ­ НОСходная альтернатива вполнѣ правильно поставлена М. В. Впшнякомъ въ 6-ой книгѣ „Современныхъ записокъ' : „Россія не можетъ не быть республикой, если подъ ея сѣнью суждено объединиться народамъ и обдастямъ, жившимъ, хотя бы и недолго, свободной жизнью, установившимъ у себя зачатки демонратическаго правопорядка4*.

- 204 ность самодержавнаго строя, какъ теперь допускаетъ возмож­ ность тираніи болыпевиковъ. *} Но Европу никакая русская власть передѣлать по своему не можетъ. Если бы въ Парижѣ, Лондонѣ, Берлинѣ установилось большевистское правитель­ ство, наши надежды на паденіе Ленина въ Москвѣ потусКнѣли бы чрезвычайно. Если бы въ Парижѣ удалось сдѣлать премьеромъ Леона Доде, а въ Берлинѣ — графа Вестарпа (въ Англіи и кандидата подходящаго нѣтъ), — то редакторъ «Грядущей Россіи» Ефимовскій, Марковъ Н и генералъ Кутеновъ имѣли бы огромные шансы на блестящее правитель­ ственное будущее въ Россіи. Но этого нѣть. Леона Додэ такъ же трудно посадить во французскіе премьеры, какъ Марселя Кашэна или Бориса Суворина. А въ полѣвѣвшемъ съ 1914 года мірѣ невозможны слишкомъ разныя формы государствъ. Великая революція могла «закончиться» деспотическимъ режимомъ Наполеона; въ ту нору деспотическій режимъ существовалъ и во всей почти Европѣ. Въ частности, Россія, подымающаяся изъ пепелища, будетъ экономически особенно зависѣть отъ запада. Правда, и занадъ нѣсколько отъ вея зависить, но все же въ гораздо меньшей степени. Европейскія государства теперь кое-какъ все-таки живутъ. Россія же доѣдаетъ послѣдніе остатки, собранные въ нрежнія десятнлѣтія, — и очень скоро доѣсть ихъ совсѣмъ. Это обстоятельство одно, само по себѣ, дѣлаетъ невозможнымъ возвратъ къ столь далекому «близкому прошлому». Ни Маркову II, ни генералу Кутепову Европа и Америка не дадуть въ долгъ ни гроша. Если генералу Кутепову удастся посадить на престолъ новаго даря изъ дома Романовыхъ или Карагеоргіевичей, то, по водѣ судьбы, этоть новый царь не­ избежно долженъ будетъ призвать къ власти людей склада мысли, скажемъ, А. В. Карташева; а то, пожалуй, и полѣвѣе. У насъ весьма возможенъ періодъ дикой реакціи и бѣлаго террора, венгерскаго послѣбольшевистскаго образца. Это вдвойнѣ печально: печально и само по себѣ, печально еще и потому, что бѣлый терроръ, дикая реакція уничтожать моральный смыслъ побѣды надъ большевиками и создадугь имъ историческій ореолъ. (Легенда Ленина въ болѣе отдаленномъ будущемъ мнѣ представляется совершенно неизбѣжной — ее своими руками изготовятъ тѣ, которые на время смѣнятъ болыпевиковъ). Но, какъ и въ Венгріи, бѣлая реакція окажется у насъ непродолжительной. Маркову II въ Россіи можетъ на долю выпасть только оппозиціонная карьера. Правда, въ оппозиціи онъ будеть, вѣроятно, имѣть очень боль­ шой успѣхъ. ®) Это любимая мысль правыхъ публидистовъ: большевики показали, какъ можно и должно править народомъ.

- 205 V. Есть соціально-политическія положенія, вокругъ которыхъ въ послѣднее время утихли споры. Одно, изъ нихъ — быть можетъ, основное — заключается въ признаніи того, что рѣшающая роль въ судьбахъ грядущей Россіи принадле­ жишь крестьянству. За исключеніемъ болѣе глупыхъ реакціонеровъ, не разстающихся съ мыслью о свѣтломъ будущемъ помѣщичьяго класса, и болѣе глупыхъ болыиевиковъ, продолжающихъ твердить о диктатурѣ пролетаріата, на этотъ счеть кажется, всѣ между собой согласны. Само собой разумѣется, указаннаго мнѣнія держатся такъ называемый народническія партіи: соціалисты-революціонеры и народные соціалисты. Д ля нихъ это старая истина, одинъ изъ основныхъ пунктовъ ихъ ученія. Удивительнѣе то, что безусловно признаюгь эту мысль и представители обоихъ теченій бывшей партіи Народной Свободы: «Всѣ, кажется, согласны, ѵ* пишетъ В. Д. Набоковъ, — съ тѣмъ что въ будущей Россіи рѣшающую роль будетъ играть крестьянство. О «помѣстномъ классѣ», о его возвращеніи къ руководящему положенію гово­ рить не приходится. Н ѣгъ той силы, для которой было бы и в ы г о д н о , и в о з м о ж н о вернуть крупнымъ помѣщикамъ ихъ земли и возстановить ихъ значеніе въ ходѣ госу­ дарственной и общественной жизни. Неоткуда взяться, покрайней мѣрѣ въ сколько-нибудь близкомъ будущемъ, круп­ ной промышленной или финансовой буржуазіи,*) направляю­ щей ходъ государственной жизни. Внѣ крестьянства не будетъ никакой прочной оперы для той новой русской власти, передъ которой будутъ стоять такія грандіозныя, безконечно трудныя задачи. Реальной такая опора станеть только черезъ посредство сильной, хорошо организованной, прочно связанной съ крестьянсгвомъ партіи».**) Съ эгимъ взглядомъ согласенъ и руководитель газеты «Послѣднія Новости». «Дѣйствительно», —і пишетъ онъ, отвѣчая на статью В. Д. Набо­ кова, — «внѣ крестьянства не будетъ никакой прочной опоры для новой русской власти». Правиленъ и тотъ дальнѣйшій выводъ, что «реальной такая опора стаяетъ только черезъ посредство сильной, хорошо организованной, прочно связан-^ ной съ кестьянствомъ партіи». ***) Еще удивительнѣе то, что съ взглядомъ этимъ повидимому совершенно согласенъ самъ Ленинъ. Онъ призналъ, что будущее коммунистической революціи и большевистской парни зависитъ въ первую оче­ *) В. Д.. Набоковъ здѣсь какъ будто нѣсколько преувеличиваетъ: если не промышленная, то финансовая буржуазія новой формаціи — и достаточна сильная г»— у насъ окажется очень скоро. **) Р у л ь , 15. IX. 21. ***) П оел . Н ов., 18. IX. 21.

- 206 редь и больше всего отъ тѣхъ отношеній, которыя устано­ вятся между ней и крестьянскимъ населеніемъ Россіи. — «Весь вонросъ», — говорить онъ, — «за кѣмъ нойдеть кре­ стьянство — за нролетаріатомъ, стремящимся построить соціалистическое общество, или за капиталистомъ.» Повидимому, ариѳметика всѣхъ убѣдила: ужъ очень большое число («въ конечномъ счетѣ») — сто милліоновъ (все равно чего -— крестьянскихъ вилъ, крестьянскихъ топоровъ или крестьяяскихъ избирательныхъ бюллетеней). Что же скажешь новый, подлинный «державный хозяинъ земли русской»? На этотъ вопросъ наиболѣе полно отвѣтилъ въ своей интересной статьѣ В. Д. Набоковъ: «Уже теперь можно безошибочно сказать, что крестьян­ ская лартія будетъ имѣть въ этихъ своихъ идеологическихъ основахъ очень мало общаго съ той, которая до послѣдняго времени претендовала на роль защитницы крестьянскихъ интересовъ по преимуществу. Въ противоположность соціалистамъ-революціонерамъ, она прежде всего едва ли свяжешь себя съ непремѣннымъ требованіемъ республиканской формы правленія. Ей вѣдь придется исходить изъ подлиннаго крестьянскаго міросозерцанія, стараться угадать его смутные, порою ирраціональные идеалы. Было бы большой смѣлостып утверждать, что это — именно республиканские идеалы. По­ жизненному опыту своему, народъ знаетъ только ту респуб­ лику, которую четыре года насаждали большевики. Трудно повѣритъ, чтобы онъ могъ къ ней привязаться и ею дорожить. И еще невѣроятнѣе, чтобы онъ въ самомъ дѣлѣ считалъ: .ее единоспасающей и готовъ былъ з“а нее ломать копья. Можетъ быть, дальнѣйшій ходъ исторіи приведете къ тому, что кре­ стьянская партія признаешь для себя выгоднымъ поддержи­ вать установившийся республиканскій status quo. Но отсюда, конечно, очень далеко до признанія республиканской формы непремѣннымъ принципомъ партійной программы». «Съ другой стороны, можно предвидѣть, что въ идеологіи и, еще болѣе того, въ психологической атмосферѣ крестьян­ ской партіи будутъ имѣть очень большое значеніе этико-религіозные мотивы. Отношеніе ея къ религіи и церкви будетъ, конечно, глубоко отличнымъ отъ традиціоннаго трафарета радикальной интеллигенціи, всегда обнаруживавшей въ этой области холодное равнодупхіе и полное отчуждение отъ народныхъ переживаній и запросовъ. Крестьянская партія, далѣе, будетъ несомнѣнно окрашена болѣе или менѣе (въ зависи­ мости отъ того, какіе элементы будутъ въ ней преобладать) яркимъ націонализмомъ. Есть даже опасность, что на этой почвѣ вырастешь извѣстная исключительность, на которой постараются сыграть реакціонеры».

-

207 -

«Крестьянская нартія будетъ стоять на основномъ прин­ ципе демократическаго строя — всеобщею» избирателъномъ правѣ: это ясно. Но трудно сказать, въ какой мѣрѣ для нея окажутся первостепенными всѣ требованія политической сво­ боды. Гораздо существеннѣе въ ея глазахъ будуть соціальноѳкономическія задачи. И здесь опять скажется рѣзкій и р е ­ шительный разрывъ съ традиціями народничества. Кре­ стьянская партія будетъ партіей мелкихъ земельныхъ собственниковъ, твердо стоящихъ на индивидуалистическомъ началѣ, осуществляющихъ въ новой обстановкѣ и послѣ неслыханныхъ потрясеній... столыпинскую программу. И надо прибавить: въ этомъ — и только въ этомъ — будетъ залогъ устойчивости того новаго демократическаго крестьянскаго го­ сударства, какимъ — надо думать — окажется въ ближайшіе годы Россія».*) Действительно, весьма вероятно, что въ Россіи обра­ зуется крестьянская партія, совмещающая въ себе все те черты, которыя указываетъ В. Д. Набоковъ. Въ первое время после паденія большевистскаго строя эта партія даже можетъ быть очень сильной. Темъ не менее решать судьбы страны въ течете долгаго періода времени такая партія не будетъ въ состояніи. Россія не можетъ постоянно выполнять функцію парадоксальнаго государства. Русскій соціально-политическій строй не можетъ долго составлять исключеніе въ ряду міровыхъ цивилизованныхъ государствъ. Онъ долженъ при­ близиться к ъ тому типу, который ны не господствуетъ въ міре, долженъ занять место въ узкихъ пределахъ между монархической Англіей, республиканской (съ властпьгмъ президентомъ) Америкой и республиканской (безъ властнаго президента) Германіей. Государство, которое было бы по­ строено сообразно съ идеями обрисованной В. Д. Набоковымъ партіи, государство націоналистическое, клерикальное и не считающее «первостепенными все требованія политической свободы», въ современной Европе не можетъ жить нормаль­ ной жизнью. Въ стране же, сильно зависящей экономически отъ Запада, какой окажется будущая Россія, указанный типъ политическаго режима можно считать совершенно неосуществимымъ. Государство, въ которомъ правила бы крестьянская партія указаваемаго В. Д. Набоковымъ типа, не могло бы, ко­ нечно расчитывать на то, что къ нему добровольно присоеди­ нятся отпавшія отъ Россіи окраины: Грузія, Арменія, Эстонія, Латвія, Литва и т. д. Между темъ, возсоединеніе этихъ республикъ съ Россіей признается совершенно необходимыми не только националистически настроенными русскими людьми. Націоналистическое русское правительство, которое отказа­ *)В. Д. Набоковъ.—П ерспективы партіи К.-Д.—«Руль», 15. IX. 1921 г.

-

208 -

лось бы отъ Тифлиса, Баку, Риги, Либавы, Вильны (быть можетъ, и Кіева), представляло бы собой зрѣлище поистинѣ юмористическое. Но если въ современной Ввропѣ Англія, находящаяся въ зенитѣ своего политическаго и военнаго могу­ щества, не рѣшается покорять Нрландію военною силой, то какое ж е русское правительство будетъ въ состояній пред­ принять серію войнъ, походовъ, завоевательныхъ и карательныхъ экспедицій для возстановленія великой Россіи? З а­ воевать окраины, пожалуй, и не такъ ужъ трудно; но под­ держивать въ нихъ порядокъ, закрѣпить ихъ связь съ Великороссіей националистическая русская власть не сможеть ни въ какомъ случаѣ. Свободной республиканской Россіи будетъ неизмѣримо легче добиться соглашенія съ окраинами въ цѣляхъ созданія федеративнаго государства. Скажу больше: свободной республиканской Россіи будетъ гораздо легче (опять таки вслѣдствіе другого отношенія къ ней Европы) пустить въ ходъ (по крайней мѣрѣ, въ процессѣ переговоровъ) убѣдительный аргумента силы. Самодержавные цари с о з д а л и великую Россію, н б в о з с о з д а т ь ее они не могутъ. Вели­ к ая Россія будетъ федеративной республикой или ея вовсе не будегь. При царяхъ въ лучшемъ случаѣ можетъ создаться могущественная московская Русь. Крестьянская партія, намѣчаемая В. Д. Набоковымъ, не можетъ быть долго правящей партіей Россіи. Съ другой сто­ роны слѣдуетъ отмѣтитъ, что указываемыя имъ основным черты этой парии не связаны тѣсно между собой и сами по себѣ могли бы дать матеріалъ для нѣсколькихъ партій, «8'рико-религіозные моти)5Ы>>, напримѣръ, могутъ, какъ из­ вестно йзъ опъіта" западной Европы, сочетаться съ разными соціально-политическими воззрѣніями: есть разница между графомъ де-Менъ, Шарлемъ Моррасомъ, Матіасомъ. Эрцбергеромъ и христіанскими соціалистами. Вполнѣ возможно и появленіе такой крестьянской партіи, которая не будетъ стоять на «основномъ принципѣ демократическаго строя — всеобщемъ избирателъномъ правѣ». И даже основное положеніе В. Д. Набокова: «Крестьянская партія будетъ партіей мелкихъ земельныхъ собственниковъ, твердо стоящихъ на индивидуалистическомъ началѣ» вѣрно лишь для большинства крестьянъ, но не для всего крестьянства Россіи: вѣроятио будетъ существовать и можетъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ имѣтъ зна­ чительный успѣхъ и такая крестьянская партія, которая будетъ отстаивать не «индивидуалистическое начало». Предположеніе же В. Д. Набокова о возвращеніи къ Столыпинской программѣ относится явно къ крестьянскомоу меньшинству, Такимъ образомъ, даже въ предѣлахъ, намѣченныхъ въ статьѣ В. Д. Набокова, возможно и даже вѣроятно образованіе нѣсколькихъ политическихъ партій. Съ другой стороны

- 209 очень многое остается внѣ этихъ предѣловъ. В. А. Сталинскій въ своей статьѣ «Пути революціи» замѣчаегь: «Пусть даже крестьянство создастъ свою собственную партію. Крестьян­ ская партія, если она сложится, выдвинетъ неизбѣжно ло­ зунги и требованія, совпадающія съ программой партій, ведшнхъ ранѣе въ бой крестьянство, связанныхъ съ нимъ всей прошлой борьбой, общими побѣдами и общими пораженіями». *) Оба публициста — и Е. А. Сталинскій, и В. Д. Набоковъ — исходятъ изъ представления объ е д и н о й крестьянской пар­ и и , которая почему-то должна создаться въ Россін. Повторяю, нѣть ничего невозможнаго въ томъ, что нѣкоторая часть крестьянъ дѣйствительно выдвинетъ требованія, совпадающія со старой программой соціалистовъ-революціонеровъ — либо только въ земельномъ вопросѣ, либо въ земельномъ вопросѣ и въ осталъномъ. Я склоненъ думать, что это будеть незна­ чительное меньшинство русскихъ крестьянъ. Но незначитель­ ное меньшинство русскихъ крестьянъ тоже считается на милліоны душъ, и можетъ составить очень серьезный базисъ для очень серьезной политической партіи. Между указанными двумя предѣлами останется, вѣроятно, большая часть крестьянскаго населенія Россіи. Мы намѣренно избѣгаемъ Ленинскихъ словечекъ: «средняки», «бѣдняки», «кулаки» и т. д., ибо эти слова съ условнымъ и весьма относительнымъ смысломъ только запутываюгъ вопросъ. Но есть много основаній думать, что очень значительная часть крестьянскаго населенія Россіи, разобравшись въ политиче­ ской обстановкѣ **), выскажется за «индивидуалистическое начало» въ аграрномъ вопросѣ — то есть за частную собствен­ ность на землю съ извѣстными ограниченіями, касающимися права ея продажи и скупки, за республиканскую форму правленія и за «всѣ требованія политической свободы». Здѣсь опять-таки есть мѣсто для разныхъ теченій политической мысли. Радикально-демократическая партія съ программой П. Н. Милюкова можетъ имѣть у этой части крестьянъ боль­ шой успѣхъ, аналогичный тому, который въ теченіе послѣднихъ 30 или 40 лѣтъ выпадалъ во Франціи на долю радикализма оттѣнка прежняго Клемансо или нынѣшнихъ Эрріо и Пэнлеве. Съ другой стороны партія народныхъ соціалистовъ, партія эволюціоннаго соціализма par excellence, поскольку она признаетъ (а это очень вѣроятно) право частной собственности на землю съ оговорками указаннаго выше характера, имѣеть значительные шансы превра­ титься изъ интеллигентскаго теченія въ большую крестьянг *) «Водя Россіи», 25. VIII. 1921 г. **) А политическое раавятіе народа сдѣладо несомнѣнно за время революціи успѣхи, которые не должно преувеличивать, но незачѣмъ и отрицать.

U

- 210

Щ

скую партію. Нѣсколько особнякомъ стоить то течете поли­ тической мысли, которое группируется вокругъ журнала «Современным Записки». Изъ теоретическихъ статей И. И. Бунакова, напримѣръ, нельзя вывести заключеніе, что руко­ водители «Современныхъ Записокъ» раздѣляютьвзгляды К. М. Качоровскаго на свѣтлое будущее общины и на близкій конецъ «индивидуалистическаго начала». Но отъ сторонниковъ. приндипа ограниченной частной собственности на землю ихъ отдѣляютъ болѣе или менѣе существенные въ принципіальномъ, если не въ практическомъ, отношеніи оттѣнки мысли. Люди, настроенные скептически въ отношеніи народа, могутъ иронически относиться къ поныткамъ установить связь между русскимъ крестьянствомъ и выше перечислен­ ными интеллигентскими теченіями. Пишущему эти строки не разъ приходилось слышать соотвѣтствующія замѣчанія оть выдающихся писателей Россіи, которые съ полнымъ правомъ могутъ сказать — и говорятъ, — что знають народъ лучше, чѣмъ политическіе дѣятели, лидеры цартій. На этотъ скептицизмъ можно отвѣтить скептицизмомъ въ квадратѣ. Факты политической жизни западно-европейской говорятъ сами за себя. Фращузскій крестьяійшъ изъ «La '■terre» Зола*) недалеко ушелъ отъ русскаго мужика «Деревни» И. А. Б у­ нина; Это не мѣшаетъ французскому крестьянину прекрасно разбираться въ томъ, какое изъ «интеллигентскихъ» политическихъ теченій больше всего соотвѣтствуеть его мыслямъ и интересамъ. Одни изъ крестьянъ, такъ вѣрно описанныхъ Зола, внолнѣ сознательно голосуютъ за національный блокъ юриста- Мильерана, другіе за р а д ш и і^ д а ій ^ (Щ ^ В 0 Щ Й Р ® 1’' ЭрріО'и матёШ тйка' Пэнлеве. Почти Никто въ деревнѣ не подаетъ бюллетеней за молодцовъ Леона Додэ или ВайанаКутюрье; очень рѣдко и ненадолго выходятъ на политическую сцену крестьяне-демагоги типа Марселена Альбера. Въ самомъ процессѣ жизни демократическаго государства, въ выборахъѵ съѣздахъ, избирательныхъ путешествіяхъ денутатовъ, есть черты,-скрадывающія и обезвреживающія низкую ступень культурнаго развитая народныхъ массъ современнаго міра. Въ этомъ смыслѣ, а не въ духѣ чрезмѣрной идеализаціи добрыхъ свойствъ русскаго крестьянина или рабочаго, слѣдуеть понимать, я думаю, извѣстное положеніе П. Н. Милюкова *— о необходимости «довѣрія» къ народу. . Повторяю, въ многомилліономъ деревенскомъ населеніи Россіи есть матеріалъ для четырехъ или пяти (если не больше) серьезныхъ нолитнческихъ партій, которыя съ полнымъ пра­ вомъ смогутъ называть себя крестьянскими. Единой кре­ *) Можно было бы сослаться на болѣе новыя произведенія западко-европейскихъ. бытописателей крестьянства. Я называю наиболѣе извѣстное, — по существу своему оно мало устарѣло.

- 211

т

стьянской партіи у насъ, конечно, не будетъ, какъ не будетъ единой партіи рабочей, Послѣднее обстоятельство тоже не можетъ вызывать сомнѣній. Разногласія между различными течениями тѣхъ пар­ и й , которыя называють себя рабочими и дѣйствителъно имѣли и имѣютъ успѣхъ въ рабочихъ кругахъ, не могутъ быть отнесены только на счетъ любви къ схоластикѣ и на счеть борьбы личныхъ и фракціонныхъ самолюбій. Вопросъ объ отношеніи к ъ войнѣ, расколовшій во всемъ мірѣ соціалистическія партіи, правда, отиалъ. Но вопросы объ отноіпеніи къ большевизму, къ идеямъ совѣтской власти или парламентаризма, къ идеямъ соціалыгой революціи или социальной реформы, къ возможности сотрудничества съ «бур­ жуазными» партіями, къ формамъ классовой борьбы и т. д., — всѣ эти вопросы и послѣ паденія русскихъ комМунистовъ сохранять свою остроту очень долго. Въ однихъ только предѣлахъ марксистской мысли возможны по крайней мѣрѣ три направления, каждое изъ которыхъ почти навѣрное облечется въ форму политической партіи. Я не выдѣляю въ особую группу интеллигенцию, ибо она несомнѣнно распредѣлится (и приблизительно поровну) меж­ ду всѣми русскими политическими партіями, — «буржуаз­ ными», крестьянскими и рабочими. Въ общемъ можно съ полной увѣренносоъю сказать, что въ Роесіи не будетъ той системы д в у х ъ партій, которая такъ долго держалаеь въ Англіи и продолжаеть держаться въ Соединенныхъ Ш татахъ. Русское соціально-политическое развитіе пойдетъ даже не по французскому типу 6---7 бодъшихъ политическихъ партій (ибо у насъ есть жгучіе вопросы, которые во Франціи теперь не имѣють никакого или почти никакого значенія; достаточно назвать вопросъ объ отношеніи к ъ землѣ, къ формѣ правленія и к ъ федераціи). Можно съ полной увѣренностью сказать, что у насъ есть почва для добрыхъ пятнадцати политическихъ партій. Ихъ можно приб­ лизительно намѣтить уже теперь, хотя впослѣдствіи и наз­ ваная*), и программы, и предѣлы потернятъ, навѣрное, болѣе или менѣе существованныя измѣненія: а) Большевики. Нынѣшняя коммунистическая парті послѣ государственнаго переворота уйдетъ въ подполье (часть ея, вѣроятно, погибнетъ, другая часть, очень большая, пере­ красится). По истечении извѣстнаго промежутка времени боль­ шевики подъ тѣмъ или инымъ соусомъ снова появятся на свѣтъ Божій, ибо соціальная база у нихъ все-таки есть. Будутъ ли они представлять изъ еебя одну партію или двѣ, ска­ зать трудно. Принимая во вниманіе крайнюю вѣроятиость *) Вероятно, та или другая иартія включить въ свое наававіе эдекторальные эпитеты: „крестьянскій“ или торгово-промышленный".

14*

- 212 столкновенія лѣвыхъ коммунистовъ съ правыми на финшнѣ веселаго Кремлевскаго житья, я склоненъ думать, что у насъ лѣтъ черезъ пять будутъ двѣ большевистскія партіи. б) 2 или 3 сощалъ-демократическія партіи. в) 2 или 3 нартіи, вышедшія изъ партіи соціалистовъреволюціонеровъ. г) нартія народныхъ соціалистовъ. д) радикально-демократическая партія (оттѣнка П. Н. Ми­ люкова). е) національно-либеральная партія (одна или двѣ). ж) націоналистическая монархическая нартія — болѣе или менѣе конституціонная. з) реставраціонная, ярко антисемитская, монархическая партія. Въ послѣднихъ партіяхъ, вѣроятно, еще будетъ споръ о достойнѣйшемъ кандидатѣ на нрестолъ. Но это въ счеть не входить; не включены также въ списокъ партіи «безпартійныя» и надіональныя, а ихъ будетъ не мало. Выше пере­ числены только тѣ политическія группы, когорыя несомнѣнно будутъ имѣть серьезный сопіальный базисъ (при стопятидесятимилліономъ населеніи страны базисъ найдетъ каждая изъ перечисленныхъ выше партій). УІ. Отсюда ясно, что основнымъ явленіемъ политической жизни у насъ будетъ принщшъ коалиціи, принципъ блоковъ. Иначе править Россіей окажется совершенно невозможно — и по устнновлепіи парламентскаго строя, и даже еще раньше, въ переходный періодъ. У насъ будутъ блоки для самыхъ разныхъ цѣлей: для сношенія съ Западной Европой, для объединенія Россіи, для сверженія диктатуръ и для установленія диктатуръ, для защиты соціализма и для защиты оть соціализма, для защиты республики и для защиты монархіи и т. д. Блоки будутъ разные — хорошіе и дурные. Но самая идея блока, идея тактической или отчасти программной коалицій, при наличіи множества всякихъ законно существующихъ партій, является единственно спасительной. Къ ней понемногу должно себя готовить русское общество, — пока та его часть, которая, находясь въ эмиграціи, имѣетъ некото­ рую возможность заниматься политической дѣятельностью. Идея коалиціи, впрочемъ, есть одна изъ основныхъ мыслей февральской революціи. Она сказалась съ перваго ея дня—въ составѣ Временнаго Правительства. Она сказалась и въ концѣ — въ послѣднихъ попыткахъ уберечь мартовское наслѣдіе — въ образованіи Союза Защиты Учредительнаго Собранія, Союза Спасенія Родины и Революціи, Союза Воз-

- 213 рожденія Россіи. Въ близкомъ будущемъ политическое строи­ тельство будетъ осуществляться не партиями, а блоками. Въ отличіе отъ того, что происходить въ Соединенныхъ Штатахъ, ни одна русская политическая партія не будетъ въ состояніи править страной внѣ коалиціи съ другими. Можно, конечно, сказать, что партіи появятся другія. Но кромѣ названія, онѣ, конечно, ничего новаго не придумаютъ. П а р т і и скорѣе всего будуть расчленяться — и это явленіе вполнѣ естествен­ ное; въ русской жизни есть и будетъ множество вопросовъ, по которымъ компромиссъ между разными флангами одной партіи могъ бы быть только вреднымъ. П а р т і я должна со­ вершенно точно и недвусмысленно объединять всей своей программой всѣхъ своихъ членовъ. К о а л и д і я п а р т і й создается на принцинѣ компромисса, нужнаго и законнаго въ цѣляхъ достиженія опредѣленнаго практическаго результата.

VII Безполезно было бы заглядывать впередъ «на столѣтіе». Кто знаетъ, какая реакція можетъ наступить въ свое время противъ идей, руководящихъ теперь политической жизнью міра? Кто знаеть, куда поведуте пресыщенное человѣчество индивидуалисты ХХН-го вѣка? Какое новое моральное или эстетическое построеніе подчинить себѣ политику? Какія непредвидѣнныя условія жизни создадутъ новыя открытія науки? Все это покрыто тайной. Но близко подходящая къ намъ эпоха допускаете возможность прогноза. Міръ демокра­ тизируется — и Россія демократизируется съ нимъ: намъ нельзя и некуда уйти огь общаго мірового закона. Наполеонъ говорилъ, что демократически строй — забавная игрушка для народовъ. Можетъ быть, — но народы дорожать этой игруш­ кой... О прошломъ можно сожалѣтъ — особенно съ точки зрѣнія эстетической. Въ прошломъ была красота, которой мы больше не увидимъ. Что дѣлать? Предыдущія поколѣнія могли ж алѣть о красотѣ дворянской культуры, которая создалась на крѣпостномъ правѣ — и только на немъ могла создаться. Но крѣпостного права больше нѣть. Исчезаете изъ жизни и красота, основанная на соціальномъ неравенствѣ. Она ис­ чезаете медленно, понемногу. Идея реформы торжествуете надъ идеей революціи: во всемъ мірѣ Бернштейнъ медленно побѣждаетъ Бакунина. М. А. А л д а н о в ъ. Парижъ, ноябрь 1921 г.