2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
ГЛАВНАЯ
О ПРОЕКТЕ
2015
2014
ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ
2013
АВТОРСКИЕ КОЛОНКИ
ГВИДЕОН
ПОИСК
ДОСТАВКА
2012
№15
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА
№14
Ованес АЗНАУРЯН родился в Ереване в1974 году. Окончил Ереванский педагогический институт, факультет истории и основ права. Преподавал историю в школе. Публиковался в ряде изданий. Автор книги прозы «Симфония одиночества».
№12 13
МАГАЗИН
ТРИОСОНАТА Когда солнце зашло, поднялся ветер. На веранде дачи, где мы сидели, постепенно становилось темно, и мы зажгли свет. На грубом деревянном столе было несколько пустых бутылок, три рюмки и три грязные тарелки. Мы много выпили и, устав от этого, просто теперь сидели на веранде и смотрели на все больше темнеющие поля. Внизу от ветра шумел сад, и шелест листьев усиливал некоторую таинственность, навеянную лампочкой в сто ватт, горевшей с потолка террасы и привлекавшей всякую мошкару. Хотелось прямо с веранды броситься в сад и утонуть в нем. — Мне никогда не было еще так хорошо, — сказал Айк и вздохнул. Он встал изза стола, пошел и сел на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей в сад. — Это действительно очень хорошо. Хорошо, что мы здесь, хорошо, что мы выпили, хорошо, что мы втроем. Серж и я продолжали сидеть за столом и курить. После такой длинной речи Айка мы переглянулись, и Серж пожал плечами. — Может, он слишком много выпил, — сказал я, хотя мы все выпили одинаково много. Айк между тем продолжал: — Мы приехали сюда на дачу, и нам хорошо. Кажется, что мы совсем на другой планете; нас не мучают никакие проблемы, и мы спокойны. Мы сидим на лестнице и слушаем, как шумит сад; потом мы можем поднять головы и увидеть черное небо и миллионы звезд. Боже, какое здесь небо!.. Серж и я взяли сигареты, спички и пошли к Айку на лестницу. Серж сел по его левую, а я по правую руку. Мы закурили. Когда Серж подносил огонек Айку, чтоб тот закурил, я увидел, что Айк спокоен, и лицо его торжественно, и глаза его блестят. Он действительно был сильно пьян, но я уверен, голова его отлично работала. Это бывает, когда выпьешь; ум проясняется и работает удивительно быстро, ты как будто раздваиваешься, отодвигаешься от самого себя, и взгляд на вещи у тебя становится абсолютно объективным… Мы сидели на ступеньке лестницы и курили. Иногда по дороге, которая была за полями, проезжал автомобиль, и мы видели, как свет фар его освещает местность. Айк говорил: — Вот проехала машина. Мы не знаем, куда она направлялась, но знаем, что в этой машине сидела какаято судьба, еще один характер, еще одно рождение и еще одна смерть. Кто знает, может он превысит скорость, не сможет взять поворот и вместе с машиной свалится в пропасть (тут Серж постучал по деревянной лестнице), а может, и нет. Он, может, отлично доедет до места назначения, но это не важно. Вы представляете, о скольком он может подумать в эту звездную ночь, пока едет! Может, за этот переезд он подумает о том, о чем никогда раньше не думал! И к утру, когда он доедет, он почувствует себя совсем другим человеком! Нет, вы подумайте, о скольком он может подумать, глядя на дорогу, освещенную фарами машины; на дорогу, которая распрямляется перед ним на поворотах; обязательно распрямляется потому что если она не распрямится, то это будет означать, что он не смог взять поворот и свалился в пропасть… Серж опять постучал по деревянной лестнице, и я улыбнулся. Айк, сидевший между нами, обнял нас за плечи. — Вы не представляете, какие вы хорошие и как я вас люблю! — Господи! — пробормотал Серж. Айк рассмеялся — Нет, я серьезно, —сказал он, — я очень рад, что мы вместе. Ведь правда хорошо? — Потрясающе! — сказал я. — Знаете, я бы всего этого не сказал, если б не был пьян, — вдруг смутился Айк. — Ничего, — сказал Серж, — это лишний раз доказывает, что иногда полезно выпить. — Давайте закурим, — предложил я, и мы опять закурили. Ветер все усиливался, и мы подумали, что, наверное, небо заволакивают тучи, и это действительно было так. Мы поняли это по тому, как звезды на небе постепенно начали гаснуть. — Завтра пойдет дождь, — сказал Айк, — и, вероятно, будет туман. — Это в наказание за то, что целую неделю была отличная погода, — сказал Серж. — Да, и хорошо, что мы сегодня выпили. Успелитаки, — сказал я. — Да, хорошо, что именно сегодня. Сегодня волшебная ночь! — сказал Айк и встал. Минуту подумав, он опять сел. — Давайте сидеть до тех пор, пока на небе не останется ни одной http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
1/7
2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
звезды, — сказал он. Мы согласились и продолжали сидеть. Айк все говорил и говорил, и мы слушали. Айк говорил о небе, о звездах, о лете, о нас, о нашем будущем, какое оно у нас будет большое и счастливое… Потом Серж принес еще одну бутылку, и мы стали опять пить и пили до тех пор, пока не рассвело и не стал моросить дождь. Тем летом мы окончили школу. Нам было по шестнадцать лет… Это был 1991й год. ГЕНИЙ Семилетняя Сирушик уже спала, тепло укрытая двумя одеялами, а Шушаник Оганнисян сидела в кресле, поджав под себя ноги, и смотрела на мужа, Аво Оганнисяна, который ходил из угла в угол небольшой комнаты, курил сигарету за сигаретой и чтото бормотал. Часто он улыбался чемуто, иногда тихо посмеивался, приговаривая: «Отлично, отлично, так и сделаем…» А иногда Аво Оганнисян сердито хмурил брови. Шушаник чувствовала себя почти больной от усталости — было далеко за полночь — но не могла заснуть, ибо шаги мужа не давали покоя. Наконец, не выдержав, она сказала: — Давай спать, Аво, уже третий час. — Ты ложись, дорогая. Я еще немного подумаю, — был ответ, и Аво Оганнисян продолжил ходить из угла в угол. Шушаник вздохнула, хотела сказать еще чтото, но раздумала. Она вдруг поняла, что она и дочь уже не существуют для мужа. «Да, впрочем, — подумала она, — Аво никогда и не был хорошим отцом. Никогда почти не играл с дочерью, не возился с ней… Хотя, может, это и правильно в его возрасте. Ведь ему пятьдесят лет! Господи! А теперь выглядит двадцатилетним мальчиком. Интересно, о чем он думает сейчас? Какие мысли проносятся в его гениальной голове? Во всяком случае, — усмехнулась про себя Шушаник, — меня и Сирушик в его мыслях нет…» У инженера Аво Оганнисяна, которому в 1996 году исполнилось уже 50, была большая голова и высокий лоб с резко выраженными надбровными дугами, что, как утверждают ученые, свидетельствует о большом и незаурядном уме. У него были короткие руки и ноги и маленькое тельце. Глаза он имел тоже маленькие, но круглые и очень выразительные, и он носил очки с толстыми линзами. У Аво Оганнисяна всегда был какойто землистый цвет лица, что объяснялось чрезмерным употреблением кофе и сигарет, причем Аво Оганнисян всю жизнь пытался бросить курить, но так и не смог избавиться от этой ВРЕДНОЙ ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ ПРИВЫЧКИ. Обычно он одевался в черную куртку, джинсы, черные туфли и, в общем, с виду не представлял собой ничего примечательного. Но это была внешняя сторона, оболочка, ибо Аво Оганнисян был гением. Это был одновременно и Моцарт и Наполеон, хотя дело тут, конечно, не в музыке и не в военном или государственном гении: Аво Оганнисян был инженером, гениальным инженером, незаслуженно забытым в кризисные 1991—1996 годы. Но зато теперь, в ту ночь октября месяца 1996 года, Аво Оганнисян точно знал, что час его пробил. До 1991 года он был простым заведующим лабораторией одного из многочисленных НаучноИсследовательских Институтов (НИИ), и его исключительность заключалась лишь в том, что он, будучи простым завлабом, плевать хотел на директора Института и не здоровался с ним, считая того подлецом и подхалимом, «целующим при каждом удобном случае задницу президента Академии Наук, чтоб добиться звания академика». О том, что Аво Оганнисян гений, знали лишь сотрудники его лаборатории («авойцы», как их называли в институте), и, конечно, директор, который никак не мог допустить, чтоб Аво Оганнисян занимал какуюнибудь должность выше завлаба. Инженер Аво Оганнисян в самом начале 1991 года сделал одно очень важное открытие — какое именно и в какой области, по известным причинам не представляется возможным тут указать — но на это открытие никто, благодаря подлецудиректору НИИ, не обратил внимания, а там и наступил сентябрь 1991 года, Союз развалился, и уже никому дела не было до научных открытий. У Аво Оганнисяна было два пути: продать свое открытие какойнибудь иностранной державе или удалиться от дел и переждать время. Аво Оганнисян выбрал второй путь: продаваться было слишком противно. С декабря того же года Институт перестал финансироваться государством, и Аво Оганнисян распустил по собственной инициативе свою лабораторию (сказав сотрудникам: «Идите торговать сигаретами или пирожками!»), взял жену и дочь и уехал в Дзорк, купил дом на окраине города и в течение 1991—1996 гг. с успехом выращивал зелень, помидоры, огурцы и клубнику. А в тот день октября месяца 1996 года в его квартире зазвонил телефон. Аво Оганнисян в это время занимался с учеником, сыном соседа, собиравшимся в следующем году поступать в Университет, и поэтому трубку взяла жена, тут же позвавшая мужа к телефону и сказавшая, что «голос незнакомый». — Я говорю с инженером Аво Оганнисяном? — услышал он сухой, официальный голос. — Да. А с кем говорю я? — В 1991 году вы в своей лаборатории сделали одно открытие… — С кем я говорю?! — Вашим открытием заинтересовалось правительство. Наше правительство. Вам предлагают работу, неограниченные возможности, собственный институт… — С кем я говорю, черт побери?! — Не кричите так, Аво Оганнисян. С вами говорят из Министерства Национальной безопасности. — Продолжайте. — Вы должны стать лицом секретным, то есть должны фактически исчезнуть и видеть семью только по субботам и воскресеньям, и то не всегда. — Я согласен. — Вы будете получать… — Я согласен. — Прекрасно. Кого из прежних ваших сотрудников вы считаете нужным привлечь к работе? — Я подумаю. — Послезавтра утром за вами приедет машина. Так что начинайте собираться.
http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
2/7
2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
— Послезавтра утром за вами приедет машина. Так что начинайте собираться. — Не надо. — Простите? — Я сам приеду. На автобусе. — Вы с ума сошли! А если с вами чтото случится? — Со мной ничего не случится, если за шесть лет ничего не случилось, пока я сидел без дела. Я хочу приехать вместе со своей семьей, на автобусе. Ведь это наше последнее путешествие, не так ли? Так что не беспокойтесь. Завтра вечером я буду уже в Ереване. Забронируйте мне номер в гостинице, пока я не куплю квартиру. — У вас уже есть квартира, вы тоже не беспокойтесь. — Отлично. — Наш разговор секретный, надеюсь, вы понимаете? — Всего доброго. И вот этот маленький человек, голова которого ценилась настолько, что ради ее сохранности государство готово было послать спецмашину, теперь расхаживал по комнате из угла в угол, несмотря на глубокую ночь, не в силах был успокоиться, и на его губах блуждала улыбка. Это была улыбка завоевателя, одержавшего только что победу при какомнибудь Маренго или какихто там пирамидах. Он ликовал в душе. Наконецто! Наконецто свершилось! Наконецто он оценен по достоинству! Его глаза радостно блестели. Ведь он знает себе цену, он знает, ЧТО он такое. Он знает свои возможности, и он знает, что должен быть первым всегда, всегда, всегда… Вообщето Аво Оганнисян всегда был уверен, что он должен быть первым, выше всех, знаменитее всех (в этом маленьком человеке на самом деле сидел Наполеон; не случайно, бывшие сотрудники его лаборатории называли своего шефа «наш маленький капрал»!). Эта неистовая самоуверенность, доходящая порой до наглости (всегда, во все периоды жизни), болезненное самолюбие, желание победить делали его неотразимым и в постели. Мадам Оганнисян была очень молода (годилась своему мужу в дочки) и была очень красива. Всех без исключения поражало, что же она нашла в своем маленьком и стареющем муже. Когда Шушаник спрашивали об этом, она весело смеялась и отвечала: — Вы не знаете, что он вытворяет ночью в постели. И действительно: несмотря на свой далеко не молодой возраст, в постели Аво Оганнисян был бог, и Шушаник не променяла бы его ни на какого другого, пусть даже молодого самца. Аво Оганнисян давал Шушаник все, о чем может мечтать женщина в постели, и ее не волновало, что муж настолько ниже ростом и настолько старше. К тому же Шушаник Оганнисян, как никто другой на свете, знала, что ее муж гений, а это в постели возбуждает, как призналась она одной из своих подруг. Первое, что сказала Шушаник, когда Аво рассказал содержание телефонного разговора, было: — Как же я буду жить все дни до субботы и воскресенья? — Заведешь себе молодого любовника, — спокойно ответил гений. Шушаник Оганнисян не исключила такую возможность, но добавила, что это будет слабым утешением. Аво Оганнисян в свою очередь не сомневался, что жена последует его совету, ибо знал, что Шушаник не может без секса. Секс был ей необходим, как и вода или еда, хотя нет: без еды и воды человек может обойтись некоторое время, без секса же Шушаник не могла прожить ни одного дня, вернее ночи. В ее ненасытности было чтото патологическое, но инженеру Аво Оганнисяну нравилась такая аномалия (аномалия ли?), ибо секс — причем в таком количестве — удовлетворял его самое тайное, порой даже им самим не осознаваемое стремление: ПОБЕЖДАТЬ (обладать женщиной для Аво Оганнисяна означало то же самое, что и побеждать). Однако в тот день месяца октября 1996 года голова инженера была занята совсем другим: работой, открытием 1991 года. Отныне в области науки он должен был побеждать, утверждать свое Я, самовыражаться. Шушаник Оганнисян понимала, что завершился еще один период ее жизни, жизни с Аво Оганнисяном. Возвращение мужа в науку означало для нее его потерю, ибо она знала, что если Аво Оганнисян чемуто отдается, то отдается до конца. Она сомневалась, что муж (в уме она подумала о нем уже как о «бывшем»), захочет видеть ее и дочь по субботам и воскресеньям. «Нужно подумать», — решила Шушаник, но твердо знала, что с Аво она не разведется: ведь он будет получать бешеные деньги! Дочке их было семь лет, и она мирно спала в своей кроватке, отец попрежнему ходил взад и вперед по комнате, а мать сидела в кресле и наблюдала за мужем. Теперь, когда за окном была ночь, сомнения все больше овладевали Шушаник, и она думала о том, как будет складываться ее будущая жизнь. Где теперь будет ее дом? В какую школу пойдет ее дочь? Где она сама будет работать? Куда устроит ее муж, Аво Оганнисян, прежде чем исчезнет в глубинах науки навсегда? Как вообще она будет переносить одиночество? И будет ли она одинока, или ктото появится? Теперь она думала, что ее все же задело равнодушие мужа на счет того, появится ли у нее любовник или нет. Теперь она чувствовала какуюто досаду: неужели семь лет совместной жизни будут забыты?.. Семь лет! Боже, теперь даже подумать страшно, что она вышла замуж в двадцать лет! А ведь именно так! Шушаник вышла замуж в 1989 году за своего шефа Аво Оганнисяна, заведующего лабораторией одного из НИИ, куда Шушаник поступила работать после окончания химического факультета Университета города Еревана… Вот так. И она подумала, что эти семь лет будут сброшены со счетов. Сейчас же она чувствовала лишь усталость, какуюто разбитость, ломоту в теле. Кажется, она заболевала, и теперь с трудом себе представляла, что завтра утром сядет в автобус и поедет в Ереван. Она встала с кресла, разделась, причесала волосы. —Я ложусь спать. — Да, да, да, да, да, да, — сказал Аво Оганнисян тоном человека, которого отвлекают от важных мыслей. — Спокойной ночи, дорогая… Отлично, отлично, так и сделаем!.. Шушаник Оганнисян пожала плечами и легла. Потом ее сердце вдруг защемило от тоски. «Семь лет я потеряла, семь лет! Семь лет я отдала этому человеку, семь самых молодых лет!» — подумала она и заплакала от жалости к самой себе. Плакала она бесшумно, так, чтобы не разбудить Сирушик, которая спала рядом, и чтоб Аво не заметил. Но Аво
http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
3/7
2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
чтобы не разбудить Сирушик, которая спала рядом, и чтоб Аво не заметил. Но Аво Оганнисян теперь ничего и не замечал. Походив еще немного по комнате, он достал из ящика письменного стола стопку бумаги и стал чтото быстро и мелко писать, продолжая курить сигарету за сигаретой. Он писал до самого утра и отвлекся от своей работы только тогда, когда Шушаник, собрав все вещи и упаковав все в чемоданы, сказала, что они уже опаздывают на автобус. Внешний мир для Аво Оганнисяна перестал существовать. СНЕЖНЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК Восемнадцатого марта пошел снег. С утра. И шел весь день. — Как вам, густой или жидкий? — спросила мать, разливая суп с макаронами и чечевицей. — Мне жидкий, — ответила дочка. — Как вам будет угодно, — промямлил муж дочки. — Мне все равно, — отозвался отец, отправляя черный хлеб с луком себе в рот. — Сразу же начинайте есть, пока горячий. А то тарелки были холодные, суп быстро остынет. За окном шел снег и было восемнадцатое марта. По календарю уже давно весна… — Суп очень вкусный, — пробурчал тесть. — Это означает, что без пятидесяти граммов не обойтись. — Не надо, я тебя прошу просто! — сказала теща. — Надо, надо. В такую погоду как раз и надо выпить. — Тесть полез в шкаф за бутылкой и рюмками. — Он пить не будет, — сказала дочка о своем муже. — Он не хочет. — Ты тоже не пей. Ведь один пить не будешь, правда? — у тещи появилась надежда. — Ты будешь? — спросил тесть своего зятя. — Охотно, — отозвался тот. — Погода отвратительная. — Вот и правильно. — Тесть разлил самогонку по рюмкам. — А почему, дорогой, твоя жена говорит за тебя, а? — Не знаю. — Зять пожал плечами и улыбнулся. — Ей кажется, что она умеет читать мои мысли, но она ошибается. Дочка ничего не сказала. — Поссорились, да? — Тесть усмехнулся. — Бывает. Без этого в жизни никак. Ну… Будь здоров. Тесть с зятем чокнулись. — Хорррроший!.. — охрипшим голосом сказал тесть. — Хоррррроший… — Потом поправился: — Очень хорошая водка! Ну, что сегодня нового случилось? — Ничего особенного, — ответил зять, думая, что тесть спрашивает о его ссоре с женой. — У нас на работе случилось ЧП, сказала дочка. Пожар. Весь центральный корпус сгорел. — А ты не в центральном корпусе работаешь? — Нет, слава богу. — Выпьем за то, что ты работаешь не в центральном корпусе! Тесть с зятем опять чокнулись. — Хоррроший черт! — сказал тесть о водке. — Хотите добавки? — спросила теща. — Нет, — сразу ответил зять. — А я бы съел еще, — сказал отец семейства. Зять вздохнул. Если б он знал, что тесть попросит добавки, он бы попросил тоже. — А вы не дуйтесь друг на друга, — сказал тесть. — Всякое бывает. Как же без ссор? Без них нельзя. Зять посмотрел в окно. Там все еще шел снег. — Выпьешь еще? — спросил тесть. — Нет! — ответила за мужа дочка. — Да, — ответил зять и придвинул к тестю поближе свою рюмку. Тесть и зять чокнулись. — Хоррроший, мать его в... — прохрипел тесть. —Папа! Тесть и зять закусили. Потом тесть расправился со второй тарелкой супа с макаронами и чечевицей. Потом теща стала убирать со стола. Дочка хотела уйти в комнату, чтоб писать доклад — срочное задание шефа! — но муж остановил ее: —Приготовь кофе, пожалуйста. Молодая жена уставилась на него. Он впервые о чемто ее попросил, да еще в таком тоне! —Ты что, не слышишь? Приготовь кофе. Я хочу кофе! ДАЧНАЯ ИДИЛЛИЯ — Неужели мы одни во всем Кармракаре? — спросила жена. — Нет, — ответил муж. — Чуть повыше от нас — помнишь дом с красной крышей? — живут старик и старуха. Им, теперь, наверное, лет по сто. Они очень древние и живут в Кармракаре круглый год. Кроме них никого больше нет. — А почему они не уезжают в город? — Ну, у них здесь куры, корова, и потом у старика туберкулез. Если он поедет жить в город, он на второй же день окочурится. Только здешний воздух его и спасает, причем спасает уже пятьдесят лет, как рассказывала мне мама. Раньше же он работал на медных рудниках. — А старушка? — Старушка старше старика на пять лет, но она лучше сохранилась. Весь дом на ее плечах: и куры, и корова, плюс еще и старик. — А летом к ним приезжают внуки? — Конечно. Сыновья, дочери, внуки, правнуки, и у них летом бывает очень шумно. — Как ты думаешь, мы доживем до такой старости? — Не знаю. — Мужчина закурил. —Может, и доживем. Почему ты вдруг подумала о
http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
4/7
2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
— Не знаю. — Мужчина закурил. —Может, и доживем. Почему ты вдруг подумала о старости? — Не знаю. Просто вдруг скисла. Это пройдет. — Ну, знаете, мадам! Так не годится. Знаешь, что есть у нас внизу? — Что? — Водка! Выпьешь глоток — и все станет на свои места. — Лучше не надо, дорогой. Ты представляешь, что подумает малыш о своей матери? — Ничего не подумает. Он просто поймет, что его матери надо поднять настроение. Мужчина сбегал вниз и вернулся с двумя рюмками водки. Они выпили, и мужчина спросил: — Ну, как? —Он стоял рядом с кроватью, держа в руках две пустые рюмки. — Какая гадость! — ответила жена, но рассмеялась. — Ну вот, видишь. Ты уже смеешься, а это уже коечто. — Иди сюда. — Что? — Я говорю, наклонись. Мужчина наклонился, и жена поцеловала его. — Знаешь, — сказала она потом, — мне почемуто захотелось спать. Может быть, я устала. — Конечно, устала! Восемь часов ехать в автобусе для беременной женщины не шутка. Поспи. А я пойду вниз, почитаю. — Он укутал жену одеялом и спустился в большую комнату. Он выпил еще рюмку водки и сел в кресло перед камином. Хорошо, что мы приехали сюда, подумал он и добавил: может, это и есть счастье. Все время стояла ясная погода. Светило солнце, и от этого казалось, что не так уж и холодно. Тем не менее, дрова для камина быстро кончались, и приходилось снова и снова идти в сарай за домом, чтобы наколоть еще. В тот день они по привычке встали рано и, прежде чем позавтракать, выпили по чашке кофе. Спустившись вниз — кофе пили в спальне — они позавтракали. Из окон веранды открывался изумительный вид: белоебелое поле, черная дорога и захватывающее синее небо, которое там, далеко, сливалось с синевой высоких гор. — Знаешь, ты прекрасно готовишь, — сказал мужчина. Жена убирала со стола. — Наконецто ты это сказал! — засмеялась она. — Лучше поздно, чем никогда, правда? — Когда мы вернемся, ты скажешь своей маме, что тебе понравилось, как я здесь на даче готовила для тебя? — Ни за что! Она будет ревновать, — улыбнулся он. — В таком случае мы будем готовить вместе. — Меня это устраивает. Мужчина закурил. — Что мы будем делать? — Не знаю как ты, а я буду готовить обед. — И мы не пойдем гулять? — Только после того, как я управлюсь с обедом. — И ты всегда была такой принципиальной? — Нет. Стала такой, когда вышла за тебя замуж. — Она обняла мужа и прижала его голову к себе. — Боже! Я счастлив! — вздохнул мужчина. — Раз так, пойду колоть дрова. — И сделаешь полезное дело во благо семьи. — Да уж…— И он пошел в сарай. Жена готовила обед и слышала, как он колет дрова. Когда он вернулся в дом, то застал жену, беседующую с маленькой, одетой во все черное старушкой. Мужчина узнал ее; ведь он знал эту старушку с малых лет. Однако старушка не сразу вспомнила, кто он, и мужчине пришлось рассказать ей, чей он сын и внук, и после этого уже все стало на свои места. Старушка сказала, что она каждый день будет носить им молоко, потом поговорили о том, что жить в поселке намного лучше, чем в городе, хотя и трудно, но всетаки здешний воздух стоит всех трудностей: ведь он имеет целебные свойства; вон старикто до сих пор держится со своейто чахоткой… Поговорили еще о том, что трудно держать домашнюю птицу и корову, и молодая женщина рассмеялась, сказав, что никогда не сможет заставить себя доить корову и убирать хлев; на это старушка возразила, что этому надо научиться, потому что когданибудь может пригодиться. Наконец она встала. — Я должна идти, — сказала она, поправляя большими грубыми руками черный засаленный передник. — А то наш муж будет сердиться. Мужчина отметил про себя, что старушка сказала «наш муж», и улыбнулся в душе. Так было принято раньше говорить (да и теперь, наверное, в деревнях): «наш муж», «наш брат», «наше здоровье», «наша жизнь» и т.д. Мужчина вспомнил, что так говорила и его бабушка. Когда старушка ушла, он сказал: — Это прекрасно, что у нас каждый день будет свежее молоко. Это полезно тебе и малышу. — И тебе тоже, дорогой, — сказала жена. — Ты не будешь так ужасно кашлять. — Нет уж! Я с детства не терплю молока. — Напрасно. — И потом, у меня против кашля есть водка. — Я заметила. Бутылка уже почти пустая. — За обедом я ее прикончу. — Он поцеловал жену. — Пошли гулять? — Пошли. А когда вернемся, пообедаем. Через поле, проваливаясь в снег, они вышли на дорогу и стали ходить по ней из конца в конец, вернее от шашлычной до поворота, где кончалось поле. — Знаешь, мне эта старушка очень понравилась, — сказала женщина, глубоко вдыхая морозный воздух. — Да, — ответил мужчина. —У нас каждый день будет свежее молоко. — Дело совсем не в этом. — А в чем? — Она просто очень хорошая. Она многое видела, и, знаешь, она помнит своего отца и
http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
5/7
2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
— Она просто очень хорошая. Она многое видела, и, знаешь, она помнит своего отца и свою мать. Она мне о них рассказывала. — Она рассказывала тебе о своей жизни? — Да. И как они жили все эти годы со стариком, рассказала о своих сыновьях — у них пять сыновей — внуках, правнуках… Знаешь, она помнит всех, их имена и все такое… — В следующий раз, когда она придет, я опять постараюсь быть в сарае. — Не говори глупостей. Все это было очень интересно. И она милая старушка. — Что она еще сказала? — Что мы проживем с тобой вместе очень долго, и у нас будет много детей. — Ну, насчет детей я тоже предсказывал… — Послушай, тебе не нравится эта старушка? — Не то что не нравится. Просто я не люблю таких древних старушек. — Ничего ты не понимаешь! — Может быть. Можно я тебя поцелую? — Нет. — Потому что мне не нравятся старушки в засаленных передниках? — Не говори глупостей, — снова сказала жена. — Но скажи мне, ради бога. Зачем мне старушки, если у меня такая молодая жена? — И красивая, заметь… — Даже красивая! — Ну ладно, — улыбнулась она, — можешь меня поцеловать. — Правда? —Быстрее, а то я могу передумать. Гулять по дороге было очень приятно, но вскоре молодая женщина устала, и они решили, что на свежем воздухе у них разыгрался аппетит. Вернулись домой и пообедали, и он опять убедился в том, что жена очень хорошо готовит. С этого дня каждое утро, просыпаясь, они находили у ворот дачи на большом камне банку с молоком, и каждый раз радовались этому. Потом, как обычно, завтракали и ходили гулять по дороге, потом возвращались домой, и обедали, сидели перед камином, читали, или уходили наверх и спали, потом ужинали. Неделя дачной идиллии прошла, и если б они не знали, что в Ереване ждет мама, остались бы в Кармракаре еще пару недель. Они решили, что очень часто будут приезжать сюда… Но они больше никогда не приехали в Дачный поселок, потому что летом молодая женщина умерла в родах, а у мужчины нашли рак легких, и он, пролежав в Онкологическом центре города Ереван три месяца, скончался в конце сентября того же года.
←Предыдущий
Следующий→
ОТ РУКОВОДИТЕЛЯ ПРОЕКТА ВСТУПЛЕНИЕ: Валерия Олюнина ПОЖИЗНЕННАЯ МАСКА БРЮСОВА И АРМЯНСКИЙ «ГВИДЕОН» ПОЭЗИЯ: Арусяк Оганян ПУТЬ БЕЗВОЗВРАТНОСТИ ПОЭЗИЯ: Вачаган Папоян КЛЮЧИ ОТ ГРУДНОЙ КЛЕТКИ ПОЭЗИЯ: Славик Чилоян НАЙДЕННОЕ ЗОЛОТО ПОЭЗИЯ: Рафаэль Мовсесян НЕДОСТАЮЩИЙ ОСКОЛОК РЕПУТАЦИЯ: Грант Матевосян МОНОЛОГ ПРОЗА: Ара Назаретян ТУЧА ПРОЗА: Елена ШуваеваПетросян В ОЖИДАНИИ МУЖЧИН ПРОЗА: Амбарцум Амбарцумян БУМАЖНЫЕ ЦВЕТЫ ПРОЗА: Нара Варданян В ОЖИДАНИИ НЕЗАВИСИМОСТИ ПРОЗА: Арменуи Сисян НИЩИЙ ПРОЗА: Рубен Пашинян ТРИ РАССКАЗА ПОЭЗИЯ: Ншан Абасян ТИХИЙ ПОЛДЕНЬ ПОЭЗИЯ: Рузанна Восканян В МЫСЛЯХ ДЕРЕВА ПОЭЗИЯ: Паруйр Севак ПОЭЗИЯ: Вадим Месяц ДРЕДНОУТ АРАРАТ ПОЭТИКА: Сергей Аверинцев РОСКОШЬ УЗОРА И ГЛУБИНЫ СЕРДЦА: ПОЭЗИЯ ГРИГОРА НАРЕКАЦИ ПОЭЗИЯ: ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ. АРМЕНИЯ (к 125летию со дня рождения) ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА ПРОЗА: Рубен Ишханян БЕЗУМЕЦ МИРО
http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
6/7
2/25/2016
ПРОЗА: Ованес Азнаурян ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА — Гвидеон — Центр Современной Литературы "Русский Гулливер"
ПРОЗА: Эмиль Петросян DADA STORIES ПРОЗА: Дмитрий Писаренко ТРИ РАССКАЗА ПОЭЗИЯ: Эрминэ Навасардян СТИХИ ДЛЯ РЫБ
ГЛАВНАЯ О ПРОЕКТЕ ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ АВТОРСКИЕ КОЛОНКИ ГВИДЕОН МАГАЗИН ПОИСК ДОСТАВКА
http://www.gulliverus.ru/gvideon/?article=45899
7/7