Проблемы освоения региона

На правах рукописи

САВЧУК Наталья Васильевна

СОЦИАЛЬНО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ОСВОЕНИЯ АНГАРО-ЕНИСЕЙСКОГО РЕГИОНА (1950-е – 1991 гг.)

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Иркутск – 2007

2

Работа выполнена на кафедре общественных наук Ангарской государственной технической академии

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Цыкунов Григорий Александрович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Зуляр Юрий Анатольевич доктор исторических наук, профессор Рабецкая Зинаида Ивановна доктор исторических наук, профессор Санжиева Татьяна Ефремовна Ведущая организация – Институт истории СО РАН

Защита состоится « » 2007 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.074.05 при Иркутском государственном университете (664003, Иркутск, ул. К. Маркса 1) С диссертацией можно ознакомиться в региональной научной библиотеке Иркутского государственного университета (Иркутск, б. Гагарина, 24)

Автореферат разослан «___»_____________ 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

Г.В. Логунова

3

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Современный период развития характеризуется расширением и усложнением взаимоотношений между обществом и природой. Усиление антропогенного давления на природную среду приводит к ее разрушению, оборачивается социально-экологическим и экономическим ущербом, нравственными потерями. Осознание обществом опасности последствий способствовало принятию на рубеже ХХ и XXI столетий ряда базисных документов. В "Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию" (1996 г.), в "Экологической доктрине России" (2002 г.) предусматривается возможность адекватно учитывать и смягчать экологическую угрозу, выбирать оптимальную стратегию развития. В то же время практика начала XXI века показывает, что социально-экологические вопросы не доминируют над другими интересами и потребностями общества, не играют решающей роли в процессе принятия решений. Более того, в условиях рыночной системы хозяйствования они противостоят целям как современного производства, стремящегося к максимальному получению прибыли, так и ценностям общества потребления, что создает реальную опасность для жизнедеятельности человека. Данный конфликт носит всеобщий характер, требует государственного регулирования и выводит социально-экологические проблемы в разряд наиболее важных для изучения. Дальнейшая эволюция экологической парадигмы, возможность превращения её в основу социального поведения и экономического развития зависит от различных факторов, в том числе от изменения приоритетов хозяйственной деятельности человека и его отношения к окружающей среде. Критическое восприятие исторического опыта, накопленного во второй половине ХХ в., дает возможность выявить основные направления в совершенствовании взаимоотношений человека, общества и природы, выработать научно обоснованную экологическую политику, совершенствовать природоохранную деятельность, целенаправленно формировать экологическое мировоззрение населения. Понимание социально-экологических проблем современной России невозможно без анализа данной проблематики на основе отдельных регионов. Исследование сложных и разнообразных социально-экологических процессов на региональном уровне позволяет подтвердить типичность процессов в глобальном и национальном масштабе, происходящих в результате усиления антропогенного влияния. Территориальные границы исследования определены местом и ролью АнгароЕнисейского региона (АЕР) в экономическом потенциале не только Сибири, но и страны в целом. В рассматриваемый период в его состав входили Красноярский край, в рамках которого находилась Хакасская автономная область; Иркутская область и Тувинская АССР. Общая площадь региона составляла 19,6 % территории Российской Федерации, на которой проживало к концу ХХ в. более 6,7 млн. человек.

4

В исследуемый период регион был выделен как объект специального программного развития в рамках существовавшего административно-территориального деления Восточной Сибири. На его территории происходило формирование Братско-Усть-Илимского, Саянского, Канско-Ачинского, Центрально-Красноярского, Нижне-Ангарского территориально-производственных комплексов, а также Иркутско-Черемховского, Норильского и др. промышленных районов. Освоение региона было обусловлено несколькими условиями. Прежде всего, сосредоточением в бассейнах Ангары и Енисея третьей части всех энергетических ресурсов рек страны, запасов пресной воды, угля и др. полезных ископаемых. Важным условием являлось его географическое расположение в центре азиатской территории СССР, на путях, ведущих на Дальний Восток, а также по Енисею на трассу Северного Морского пути. Выгодным была его непосредственная близость к индустриально развитым районам Западной Сибири. Хронологические рамки исследования охватывают 1950-е–1991 гг. Их выбор объясняется тем, что во-первых, в 1950-е гг. началась практическая реализация концепции хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона. По масштабности и значимости для экономического развития страны это была вторая, после Урало-Кузнецкой, общегосударственная программа, предусматривающая широкое использование природных ресурсов восточных районов. Ее реализация превратила регион в индустриальный центр, в мощную топливно-энергетическую и минерально-сырьевую базу страны. Во-вторых, строительство уже первых крупных индустриальных объектов в ранее необжитых районах стало мощным фактором воздействия на природную среду и свидетельствовало о начале нового этапа во взаимодействии человека, общества и природы. Интенсивное освоение территории привело к истощению ресурсов, к загрязнению среды жизнедеятельности человека. В сравнении с европейской частью страны, где антропогенное воздействие хотя и было сильным, но оказалось растянутым во времени и природа могла самовосстанавливаться, в АЕР влияние хозяйственной деятельности человека было более мощным и происходило, фактически, при жизни одного поколения. Эти изменения неизбежно сказались на здоровье, качестве жизни и деятельности сибиряков. В-третьих, именно во второй половине ХХ в. под усиливающимся антропогенным давлением на окружающую природную среду началось формирование экологического мировоззрения, активизировалось общественное экологическое движение. В-четвертых, 1991 г. стал заключительным в развитии страны на основе принципов социалистического ведения хозяйства. Переход к использованию рыночных механизмов в управлении природопользованием может быть рассмотрен как начало нового этапа во взаимодействии общества и природы. Объект исследования – взаимодействие человека, общества и природы в процессе хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона в 1950-е–1991 гг. Предмет исследования – исторический опыт регионального развития в диалектическом единстве социальных, экологических и экономических факторов в долговременной исторической динамике, нашедший выражение в деятельности административных,

5

партийных структур, научных и общественных объединений в сфере природопользования, охраны окружающей среды, формирования экологического мировоззрения, организации жизнедеятельности населения в условиях урбанизированной среды. Цель исследования заключается в том чтобы, основываясь на конкретно-историческом материале, выявить общие закономерности, основные направления взаимодействия общества с окружающей природной средой и специфические особенности этого процесса на примере Ангаро-Енисейского региона в 1950-е–1991 гг., а также показать целостность, взаимообусловленность и противоречивость характера этой взаимосвязи. Задачи исследования: • рассмотреть теоретические направления современного научного осмысления взаимодействия системы "человек–общество–природа"; • проанализировать состояние изученности социально-экологической проблематики в исторической литературе; • обосновать зависимость экологического состояния территории региона от направленности хозяйственной специализации; • проанализировать практику природопользования в ходе хозяйственного освоения региона; • определить степень эффективности осуществляемой экологической политики в решении природоохранных и социальных проблем; • обобщить результаты деятельности научно-исследовательских организаций сибирского региона по рационализации природопользования и сохранению чистоты окружающей среды; • проанализировать причины ухудшения экологической обстановки в регионе и их влияние на качество жизни и здоровье населения; • выявить факторы, влияющие на формирование экологического мировоззрения и участие населения в решении социально-экологических проблем; • определить приоритетные направления в решении социально-экологических противоречий в современных условиях. Научная новизна диссертации заключается в формулировке проблемы, решении исследовательских задач, в ряде выводов и обобщений. Сама постановка проблемы комплексного изучения социально-экологических противоречий, проявившихся в результате хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона, позволила расширить исследовательскую проблематику исторической науки. Выделены причины, определившие специфику региональной экообстановки: политические и идеолого-мировоззренческие, экономические и организационно-управленческие, научные и технико-технологические. В отличие от существовавшего ранее социально-экономического анализа развития региона в диссертации дана экологическая оценка промышленных достижений. Впервые в такой степени полноты охвата проблем проанализированы основные направления формирования экологической политики и механизм ее осуществления на региональном уровне, деятельность природоохранных структур, содержание и результаты

6

научного обеспечения экологической безопасности, социально-экологические аспекты качества городской среды, их влияние на жизнедеятельность и здоровье населения. Рассматривая экокризис как результат кризиса мировоззрения современного общества, внимание обращено на идеологические, этико-психологические факторы, формировавшие восприятие населением экологических проблем и общественную активность сибиряков. Полученные результаты конкретизируют и дополняют знания о региональных социальноэкологических процессах. Исследование является своего рода ответом на общественную потребность в поиске путей и вариантов выхода из состояния экологического кризиса. С этой целью проанализирована эволюция научных взглядов по проблеме взаимодействия человека, общества, природы, а также предлагаемые стратегии выведения общества на путь устойчивого развития. В научный оборот введен большой объем архивного и статистического (61 таблица) материала, ранее не использованного исследователями в силу закрытости информации и обращения историков к социально-экологической проблематике только в 1980-е гг. Его анализ показал количественные и качественные изменения в окружающей природной среде и их воздействие на условия жизнедеятельности человека. Проведенное исследование позволило обосновать вывод о закономерности обострения экологической обстановки в регионе и высказать рекомендации в решении социально-экологических противоречий. Методологическую основу составляет совокупность общенаучных, конкретно-исторических и междисциплинарных принципов и методов исследования. Их использование сыграло решающую роль при интерпретации конкретно-исторического материала, в упорядочении эмпирически выявленных фактов и конструировании из них целостной картины экологической политики, реализовывавшейся в контексте решения хозяйственных задач. Работа построена на основе принципов исторического познания – научности, историзма, объективности. Методология исследования включает общефилософские принципы взаимодействия общества и природы. Среди них основными являются следующие: • общество и природа находятся в отношениях сложной взаимосвязи, представляя собой целостную динамичную систему “общество–природа”; • в процессе развития этой системы общество берёт на себя роль регулирующей подсистемы, становясь определяющим фактором взаимодействия общества и природы; • данное взаимодействие носит конкретно-исторический характер, его формы постоянно меняются и детерминируются совокупностью всех связей и отношений, существующих в обществе. Применение общенаучных методов – системного, логического, исторического, диалектического дало возможность проследить процесс взаимодействия общества и природы в прошлом, выявить историческую обоснованность принимаемых решений и проводимых на их основе действий. Системный метод в сложной совокупности экологических

7

процессов ориентирован на всесторонний анализ социальных и природных составляющих развития науки, техники, производства. Он позволил рассмотреть проблемы с выявлением максимального числа факторов, участвующих в данном процессе. Сочетание логического и исторического методов дало возможность проследить в пространственном и временном выражении (т. е. синхронно и диахронно) специфичность проявления событий в конкретных условиях, а метод материалистической диалектики – рассмотреть процесс освоения региона с позиций всеобщей связи явлений, единства и борьбы противоположностей. Их использование при анализе природоохранной политики способствовало пониманию принимаемых мер как системы мероприятий, имеющей целью оптимизацию практики природопользования в контексте конкретных исторических событий, а не просто как набора ограничительных норм. При этом важно было понять внутренние истоки противоречивости осуществляемой политики, которые тормозили достижение поставленной цели. Базовым для автора являлся методологический потенциал исторической науки. С помощью проблемно-хронологического метода последовательно рассмотрены события и на основе этого выделены закономерности и особенности хозяйственного освоения территории, причины появления и усложнения социально-экологических противоречий. Метод исторического сравнения позволил сопоставить изменения, произошедшие в регионе, как в сфере развития производительных сил, так и в окружающей природной среде в результате хозяйственной деятельности человека; уровень восприятия населением экологической опасности. Использование историко-типологического метода сделало возможным выделение этапов разработки программы освоения региона и осуществления экологической политики, каждому из которых были присущи свои черты, программные цели и т.д. Историко-генетический метод важен для выявления первопричины обострения экологической ситуации в регионе, факторов воздействующих на общественную активность населения в решении экопроблем. Использование историко-ситуационного метода дало возможность рассматривать явления и события прошлого в контексте соответствующей исторической ситуации. А ретроспективный метод позволил с исторической дистанции, когда уже в той или иной мере проявились результаты деятельности прошедшего периода, раскрыть их объективную значимость и прогрессивность, дать им более глубокую оценку, проанализировать неиспользованные возможности, познать исторический опыт. Учитывая междисциплинарность рассматриваемых проблем и усиливающуюся интеграцию процессов в гуманитарных науках исследование проведено с учетом методов и принципов социальной экологии (мониторинг, прогнозирование), социологии (опрос, анкетирование, конверсационный), экономической науки (статистический, моделирование), политологии (нормативный), экономической географии (хронотроника) и др. Большинство методов являются универсальными для анализа сложных систем общественного и социо-природного характера, выходящих за рамки какой-либо отдельной дисциплины научного знания. Рассматривая общество как сложноорганизованную систему, для которого актуальным является поиск выхода из состояния экологического кризиса, применена теория

8

самоорганизации – синергетика. Она меняет привычные представления о поступательном, безальтернативном движении социума и его взаимодействии с природой. Состояние современного общества делает очевидным тот факт, что нельзя навязывать какой-либо один путь для решения проблем. Необходимо понять, как способствовать выведению общества на приемлемый вариант развития с учетом особенностей сложившейся социально-экологической ситуации на региональном уровне и тенденций в глобальном масштабе. В этом случае проблема управляемого развития принимает форму проблем самоуправляемого развития, расширяет возможности выбора. Автор считает, что использование в исследовательской практике всего, что в теории и методологии обществознания позволяет углубить, то есть более адекватно отразить происходившие в историческом прошлом события и процессы, может способствовать переходу к познавательному плюрализму. Практическая значимость. Прикладное значение гуманитарных наук состоит в том, чтобы, разрабатывая вопросы исторического прошлого, выйти на обобщение социального опыта с целью дальнейшего совершенствования общественных отношений. Это обстоятельство определяет практическую значимость данного исследования, тесно связанного с современными социально-экологическими проблемами. Обобщение позитивного опыта, осмысление негативных результатов хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона, анализ нереализованных возможностей в сфере природоохранной деятельности имеет значение для выработки эффективной стратегии дальнейшего развития в XXI в. с учетом экологических ограничений и сокращения природных ресурсов. Полученные выводы необходимы также для совершенствования механизма взаимодействия органов власти различных уровней и общественных организаций в решении природоохранных проблем, развития социальной сферы с целью создания экологически безопасной среды жизнедеятельности человека, организации научно-исследовательской деятельности по рационализации природопользования. Исследованный материал может быть использован в обобщающих работах по проблемам взаимодействия человека, общества, природы в российской истории; в пропагандисткой деятельности с целью формирования экологического мировоззрения населения; при разработке спецкурсов, лекционных курсов по истории России и Сибири ХХ в. Апробация исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в 56 публикациях автора общим объемом свыше 50 п. л. Среди вышедших работ 2 монографии (25,5 п.л.). Основные научные результаты исследований опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК; освещались на международных, всесоюзных, всероссийских, региональных научных конференциях в Каунасе (Литва), Кокчетау (Казахстан), Новосибирске, Омске, Красноярске, Иркутске, Братске и др.; изложены в тематических сборниках Института истории СО РАН, в научных изданиях ведущих вузов страны, в том числе "Иркутский историко-экономический ежегодник", "Проблемы Земной цивилизации", "Сибирь: вехи истории", "Интеллектуальные и материальные ресурсы Сибири" и др., а также в электронной сети Интернет.

9

Автором разработана программа спецкурса "Взаимодействие человека, общества, природы" для студентов Ангарской государственной технической академии по специализации рациональное использование природных ресурсов. Результаты исследований студентов по социально-экологической проблематике опубликованы в межвузовских сборниках, заслушаны на конференциях. Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического примечания, списка источников и литературы, приложений, включающих таблицы, терминологический словарь, список сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Введение состоит из трех параграфов. В первом параграфе обосновывается актуальность изучения социально-экологической проблематики, указываются территориальные и хронологические рамки, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, формулируются основные методологические принципы и понятийный аппарат, характеризуется структура диссертации, раскрываются научная новизна и практическая значимость работы. Во втором параграфе введения "Эволюция научных взглядов по проблеме взаимодействия человека, общества, природы" анализируется процесс поиска вариантов решения экологических противоречий. Теоретические основы исследования взаимодействия в системе "человек–общество–природа" были заложены в трудах В.И. Вернадского, В.О. Ключевского, Л.И. Мечникова, Л.Н. Гумилева и др.1, но глубина их идей была осознана только в условиях явных проявлений глобального экологического кризиса конца ХХ в. Автор отмечает, что в исследуемый период стремительно нарастающее вмешательство человека в природную среду опережало осмысление результатов и последствий этого воздействия. В 1950–1960-е гг. рассмотрение противоречий в системе "человек–общество–природа" с позиций "классового подхода" предопределило отставание в их разработке и устранении. Считалось, что кризисное состояние вполне разрешимо в условиях "регулируемого социалистического общества". В 1970-е гг. нарастание экологических противоречий, а также пристальное внимание мировой научной общественности к разработке сценариев развития цивилизации активизировало отечественную науку в поиске вариантов решения экологических проблем. Была признана ошибочной осуществляемая "стратегия натиска" на природу, основным проявлением которой являлось пренебрежительное отношение к последствиям изменения окружающей среды, а также "стратегия антагониста", базирующаяся на идеализации природы и невмешательстве в ее преобразование. Идея установления контроля за процессом воздействия человека на природную 1 Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М., 2004; Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993; Мечников Л.И. Цивилизации и великие исторические реки. М., 1995; Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 2005 и др.

10

среду и её преобразованием в интересах общества, высказанная акад. И.П. Герасимовым2, получила дальнейшее развитие в теории управления и регулирования экосистемы, в разработке методов научного предвидения последствий хозяйственной деятельности, изложенных в трудах проф. С.С. Шварца, Э.В. Гирусова и др. Академиком В.Б. Сочава была высказана идея "сотворчества человека с природой", реализация которой должна была найти выражение в разработке и осуществлении концепции экологической стабилизации, базирующейся на создании естественных механизмов регулирования многообразных процессов жизнедеятельности человека3. Если в 1970-е гг. сама постановка вопроса о приоритете экологических проблем воспринималась как спорная, требующая дополнительных доказательств, то в следующем десятилетии произошла смена ряда принципиальных положений: представление о неисчерпаемости природных ресурсов было заменено положением об их конечном характере, положение о постоянстве окружающей природной среды по отношению к социальным процессам заменено выводом о необходимости учета соизмеримости ее изменения с темпами развития общества4. Методологические вопросы проблемно-ориентированного взаимодействия социальной и экологической науки получили освещение в трудах В.Т. Богомякова, Г.А. Антипова, А.Н. Кочергина, О.Н. Яницкого и др.5 Было высказано мнение об экологизации всего знания. Понимание экологии как синтетической области знания, мировоззренческого подхода к изучению закономерностей проблем, касающихся состояния природной среды и человеческого общества, стало общепринятым. В этом отношении экологическое знание становилось общекультурным феноменом. Активный поиск вариантов решения экологических противоречий в рамках концепции "устойчивого развития", осуществляемый учеными на рубеже ХХ и ХХI столетий, переосмысление и уточнение ранее сделанных выводов свидетельствуют о многообразии подходов к разработке концептуальных аспектов экопроблематики. Наиболее известной и реализуемой является стратегия "тотальной очистки", т. е. внедрение безотходных технологий, использование экологически чистых источников энергии и др. Сторонники биосферной концепции развития6, естественнонаучной теории устойчивого развития7 и др. высказывали свои идеи по оптимизации природопользования, созданию "равновесного" состояния материального производства и природной среды. Но, с точки зрения В.Л.

2

Человек и среда его обитания. Кр. стол // Вопр. филос. 1973. № 1. С.50–54. Шварц С.С. Проблемы экологии человека // Вестн. АН СССР. 1976. №12. С.85; Гирусов Э.В. Система "общество–природа". Проблемы социальной экологии. М., 1976; Сочава В.Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск, 1978 и др.

4 Взаимодействие общества и природы. Философско-методологические аспекты / отв. ред. Е.Т. Фадеев. М., 1986; Вопросы социоэкологии: материалы I всесоюз. конф. "Проблемы социальной экологии". Львов, 1987 и др.

5 Богомяков В.Т. Философские аспекты нового освоения природы // Методология науки и научный прогресс. Новосибирск, 1981. С.300–310; Яницкий О.Н. Методологические вопросы исследования социально-экологических проблем // Вопр. филос. 1982. №3. С.91–99; Антипов Г.А., Кочергин А.Н. Проблемы методологии исследования общества как целостной системы. Новосибирск, 1988 и др.

6 Горшков В. Единственная стратегия выживания // Знание–сила. 1991. №6. С.5–10; Котляков В.М., Лосев К.С., Гранович В.Ф. Экологическая безопасность и возможные стратегии развития // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1991. №6. С.3–14 и др.

7 Голубев В.С., Тарко А.М., Малиновский Ю.М., Савенко В.С. "Вечные русские вопросы" в учебном пособии (Полемические заметки) // ОНС. 1997. №5. С.166.

3

11

Алексеенко8, они являются выражением системно-кибернетических представлений о биосфере и отражают кризис современного мировоззрения, так как само понятие устойчивого развития сообществ выступает альтернативой подавления хозяйственной деятельности. Стратегия сознательного управления человеком является попыткой преодоления ресурсных или техногенных концепций. Устойчивое развитие возможно только как результат этического обновления человечества, формирования новой системы ценностей. Активный поиск выхода из "системного кризиса" (демографического, экологического, культурологического и т.д.) сделал понятным глубину теории В.И. Вернадского о ноосфере, которая содержала идеи о целостности мира, экологизации культуры, единстве естественнонаучного и гуманитарного знания и фактически являлась предтечей представлений об "устойчивом развитии". Многие из высказанных предположений в начале ХХ в. в той или иной степени реализовались в современном обществе. Наиболее сложным в осуществлении оказалось изменение ценностных ориентаций, создание предпосылок для появления нового типа личности – "экологического человека", реализующего свои жизненные интересы в соответствии с учетом сложившихся социально-экологических противоречий. Идея гармоничного взаимодействия природы и общества получила дальнейшее развитие в трудах Ю.М. Арского, В.И. Данилова-Данильяна и др.9 Учеными всесторонне обосновывался вывод о необходимости постоянного соизмерения человеческой деятельности с возможностями биосферы. Проведенный анализ предлагаемых сценариев взаимодействия в системе "человек–общество–природа" свидетельствует об активном поиске стратегии предотвращения экологической катастрофы и вариантов перехода человечества к устойчивому развитию. В то же время многообразие имеющихся научных подходов и теорий не дает на сегодняшний день конструктивного способа решения экологических проблем. По мнению автора, при переходе к устойчивому развитию важно с одной стороны, использовать механизмы самоорганизации в природе и обществе, а с другой стороны, управлять природопользованием, что обеспечит устойчивость развития. Концепции, в рамках которых предусматривается осуществление изменений в сознании человека, представляются правильными, но требующими длительного периода эволюционной смены мировоззренческих ценностей. Результаты исследований российских ученых должны быть интегрированы в мировой научный процесс, что положительным образом скажется на общем процессе познания. В третьем параграфе введения "Историографический и источниковедческий анализ проблемы" дана характеристика разработанности социально-экологической проблематики и источниковой базы исследования. Состояние и степень разработанности проблемы. Помимо философского осмысления вопросов взаимодействия общества и природы в поиске вариантов решения экологических проблем, как на глобальном, так и региональном уровне, приняли участие гео8

Алексеенко В.Л. Новейшая теория биотической устойчивости как отражение кризиса мировоззрения // ОНС.

1999. №3. С.164.

9 Проблемы устойчивого развития России в свете научного наследия В. И. Вернадского: докл. междунар. симпоз. М., 1997; Арский Ю.М., Данилов-Данильян В.И., Залиханов М.Ч. и др. Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать? М., 1997 и др.

12

графы, экономисты, социологи, экологи, историки. Была получена обширная информация о влиянии хозяйственной деятельности человека на экосистемы и природной среды на человека. Если в 1950–1960-е гг. отечественной литературе преобладал идеологический оптимизм в оценке глобальных и локальных экологических процессов, то в 1970-е гг. осознание того, что сила воздействия человека, обладающего научно-техническими средствами, становится все более разрушительной, привело к пониманию экологического кризиса как результата исторически сложившейся в обществе структуры производительных сил и производственных отношений, индифферентных к миру живой природы. В работах известных экономистов М. Лемешева, А. Нагорного, О. Сизякина и др. была дана критика теории бесплатности использования природных ресурсов, высказано предложение о дополнении производства фазой восстановительной, замыкающей цикл природопользования10. В исследованиях Г.С. Гудожника, И.М. Рогова, П.А. Водопьянова и др. нашли отражение проблемы влияния НТР на состояние окружающей среды, возможности экологизации производства на основе достижений науки и техники11. Новый подход в разработке принципов деятельности заповедников предложили Н.Ф. Реймерс и Ф.Р. Штильмарк, вычленив экологические, социально-экономические и культурнопросветительные аспекты их функций12. Проблемы, связанные с природопользованием в ходе хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона, изложены в монографиях сибирских экономистов А.Г. Аганбегяна, М.К. Бандмана, Фильшина Г.И. и др. Ученые рассматривали основные тенденции экономического роста региона либо в контексте общего развития Сибири13, либо как самостоятельного территориального образования, с характеристикой отдельных промышленных районов14. В трудах по экономической географии от изучения отдельных природных комплексов ученые перешли к анализу взаимосвязи социально-экономического развития и природопользования с целью обоснования планов размещения хозяйства и населения. Так, обобщение результатов освоения КАТЭКа дало основание сделать вывод о важности учета эколого-экономических показателей и прогнозирования последствий хозяйственной деятельности15. Исследования показали, что интенсивное освоение региона привело к глубокому противоречию между хозяйственной деятельностью общества и природной средой. Но вплоть до середины 1980-х гг. авторы практически не подвергали 10

Лемешев М. Экономика и экология: их взаимодействие и зависимость // Коммунист. 1975. №17. С.47–48; Нагорный А., Сизякин О., Скуфьин К. Некоторые вопросы экологизации производства // Там же. С.58.

11 Гудожник Г.С. НТР и экологический кризис. М., 1975; Водопьянов П.А. Экологические последствия НТР. Минск, 1980 и др.

12 Реймерс Н.Ф., Штильмарк Ф.Р. Особо охраняемые природные территории. М., 1978.

13 Сибирь в едином народнохозяйственном комплексе /отв. ред М.К. Бандман. Новосибирск, 1980; Тенденции экономического развития Сибири (1961–1975) / Б.П. Орлов, Т.Б. Баранова, и др. Новосибирск, 1980; Аганбегян А.Г., Ибрагимов З.В. Сибирь на рубеже веков. М., 1984 и др.

14 Школьников М. Р. Ангаро-Енисейская проблема. М., 1958; Формирование территориально-производственных комплексов АЕР. М., 1975; Колесников Б.И. Форпост индустрии в сибирском Заполярье. Красноярск, 1975; Фильшин Г.И. Экономика Приангарья: проблемы и перспективы. Иркутск, 1988 и др.

15 Корытный Л.М. Здоровье исполина. Проблемы экологии. Красноярск, 1987; Человек и окружающая среда на этапе первоочередного развития КАТЭКа / под ред. В.Г Волковой и др. Новосибирск, 1988; Ишмуратов Б.М. Интенсивность природопользования, состояние окружающей среды и развитие производительных сил Иркутской области // Географ. и природные ресурсы. 1989. №1.С.14–22 и др.

13

сомнению правильность выбранного пути индустриализации. Указывались лишь отдельные недостатки, а предлагаемые варианты их решений не выходили за рамки существующих теоретических и идеологических представлений. В советский период в меньшей степени оказалась разработанной социально-экологическая проблематика с позиций исторической науки. По мнению И.Д. Ковальченко, А.В. Муравьева, Г.В. Платонова и др. вопрос о специальном историко-научном исследовании стал актуальным лишь в 1980-е гг.16 В Институте Российской истории РАН (1997 г.) в результате обсуждения проблем взаимодействия человека с природой был сделан вывод о развитии исторической экологии как особой отрасли знания, необходимости разработки её понятийного аппарата, совершенствования методов исследования. На ХХ Международном конгрессе исторических наук (Австралия, 2005 г.) участники дискуссии по проблеме "Экологическая история: новые теории и подходы" отмечали междисциплинарность исследования проблемы взаимодействия общества и природы. Ее цель – интегрировать "поддисциплины" вокруг одной темы, расширить сам объект исследования, включив в него изучение городской среды и особенности социально-экономического развития, которые привели к обострению экологической ситуации17. В 1970–1980-е гг. пробел в изучении историко-социальных аспектов взаимодействия общества и природы, в какой-то мере восполнялся специалистами других отраслей знаний18, что дало положительные результаты. Не будучи обремененными идеологическими стереотипами, они смелее выдвигали интересные идеи, делали прогностические оценки в установлении оптимальных отношений общества с природой. В рамках историко-партийной науки центральное место в исследованиях сибирских историков – В.В. Алексеева, З.И. Рабецкой, А.Е. Погребенко, Б.П. Орлова, Т.Е. Санжиевой, В.А. Пертцик и др.19 занимали вопросы участия партийных организаций и местных органов власти в формировании промышленного потенциала Сибири, использовании научно-технических достижений, комплексной переработке ресурсов и др. Отмечалась недостаточная эффективность применяемых природоохранных мер, их финансовая необеспеченность, декларативность принимаемых решений и др. Так, В.В. Алексеев одним из первых обратил внимание на влияние гидростанций на окружающую среду и дал характеристику возможных последствий. В.А. Пертцик, анализируя деятельность сибирских краевых и областных Советов народных депутатов, пришел к выводу, что они, руководствуясь законодательством об охране окружающей среды, тем не менее, при при16 Платонов Г. В. Проблема периодизации истории взаимоотношений общества и природы // Проблемы взаимодействия человека и биосферы. М., 1989. С.202–208; Ковальченко И.Д., Муравьев А.В. Труды по истории взаимосвязи природы и общества // Отеч. ист. 1992. №4. С.169–175 и др..

17 Население и экология: исторический аспект. Круг. стол // Отеч. ист. 1997. №6. С.200; Бибиков М.В., Тишков В.А., Волков В.К. ХХ Международный конгресс исторических наук // Новая и новейшая история. 2006. №1. С.4.

18 Герасимов И.П. Экологические проблемы в прошлой, настоящей и будущей географии мира. М., 1985; Круть И.В., Забелин И.М. Очерки истории представлений о взаимодействии природы и общества. М., 1988.

19 Алексеев В.В. Электрификация Сибири. Историческое исследование.1951–1970. Ч.2. Новосибирск, 1976; Рабецкая З.И КПСС – организатор борьбы за ускорение темпов научно-технического прогресса в промышленности Восточной Сибири в период развитого социализма (1959–1970 гг.). Иркутск, 1981; Погребенко А.Е. Деятельность КПСС по развитию лесохимии РСФСР (1950–1975 гг.). Иркутск, 1981; Санжиева Т.Е. Топливно-энергетический комплекс республик Сибири и его влияние на их социально-экономическое развитие. 1960–1985 гг. Улан-Удэ, 1986; Пертцик В.А. Краевые, областные Советы народных депутатов и территориально-производственные комплексы в РСФСР. М., 1986; Орлов Б.П. Сибирь: шаги индустрии. М., 1988 и др.

14

нятии решений находились в зависимости от позиции министерств. Ученые впервые ввели в научный оборот неизвестные ранее документы архивов, приступили к анализу природоохранной политики. Но работы были выполнены в соответствии с принятой в тот период методологией исследования. Социально-экологические проблемы не оценивались как кризис существующей модели общественного развития, а воспринимались как временные, легко устранимые трудности. Была характерна переоценка позитивных тенденций в управлении природоохранной деятельностью. Историки, обратившиеся к данной проблеме в начале 1990-х гг., отмечали, что "экологическая сфера" в силу множества нарушений, господства ведомственных интересов была "зоной молчания". Закрытость соответствующих фондов в архивах мешала ученым участвовать в ее изучении. С этим утверждением нельзя не согласиться. Но в то же время следует заметить, что доступные для исследователей архивные материалы содержали множество фактов экологических нарушений, примеры несоблюдения законодательства и были известны широкой общественности. Но данная информация не стала объектом анализа историков, так как не вписывалась в официальную систему взглядов и общепринятых идей, ориентированных на пропаганду социалистических достижений. Рамки, в которые было поставлено освещение социальных проблем охраны окружающей человека природной среды, определялись идеологическими целями внутренней и внешней политики страны. Переосмысление экологической политики началось в конце 1980-х гг. Был сделан вывод о том, что экологический кризис является прямым следствием кризисов экономики и общественно-политического развития страны. Появление исследований, выполненных учеными на стыке различных общественных наук, было закономерным явлением. Идеи, изложенные в работах В.А. Василенко, Н.П. Ващекина, А.Д. Урсула, О.Н. Яницкого и др., положили начало дискуссии о будущем России в контексте глобального экологического кризиса, о приоритетах национальной экологической стратегии20. Новым в исследованиях рубежа ХХ и ХХI столетий являлось обращение к вопросам экономического, правового и организационного обеспечения устойчивого социально-экологического развития страны в условиях становления рыночной экономики. Ф.Г. Мышко, А.Е. Кадомцева, С.М. Алексеев, И.А. Сосунова, Д.А. Борискин пришли к выводу, что экономический рост, основывающийся на традиционных мировоззренческих и хозяйственных императивах, становится угрожающе опасным21. В новых исторических условиях стал интересен зарубежный опыт, знание которого позволяло проводить сравнительный анализ состояния экологических реалий в разных странах и заимствовать приемлемые варианты решения природоохранных проблем. Во20

Василенко В.А. Экология и экономика: проблемы и поиски путей устойчивого развития. Аналитический обзор. Новосибирск, 1997; Ващекин Н.П., Лось В.А., Урсул А.Д. Цивилизация и Россия на пути к устойчивому развитию: проблемы и перспективы. М., 1999; Яницкий О.Н. Россия: экологический вызов. (Общественные движения, наука, политика). Новосибирск, 2002 и др.

21 Мышко Ф.Г. Теоретические, правовые и организационные проблемы обеспечения экологической безопасности России. М., 2000; Кадомцева А.Е. Экологическая функция современного российского государства. Саратов, 2001; Алексеев С.М., Сосунова И.А., Борискин Д.А. Экология, экономика, социум: состояние, тенденции, перспективы. М., 2002 и др.

15

просам формирования категории глобальных экологических интересов, характеристике моделей природопользования посвящены работы Н. Лоу (N. Low), Б. Глисона (B.Gleeson), М. Смита (M.Smith) и др.22 Анализ государственной экологической политики, форм контроля за соблюдением экозаконодательства на примере США, Японии, Германии дан в работах Ч. Дж. Карман (Ch. J. Carman), Миранды А. Шреер (Miranda A. Schreurs) и др 23. Проблема уничтожения лесов в развивающихся странах рассмотрена К. ЭрхардтомМартинезом (K. Ehrhardt-Martinez), А.А. Батабялом (A.A. Batabyal) и др.24 На опыт решения противоречий под воздействием индустриализации, методы экологического регулирования обращено внимание К. Едер (K. Eder)25. Отдельные аспекты экологического состояния советского государства, современной России и Сибири рассмотрены в работах Д. Вайнера, Е Кутейссоффа (Е. Koutaisoff ) и др.26 Авторы отмечают, что во второй половине ХХ века взгляд на окружающую среду трансформировался от чисто ресурсного подхода к пониманию невозможности нормального существования сообщества без сохранения естественной природы и стабильной окружающей среды. Начиная с 1990-х гг. в диссертационных исследованиях историков на обновленной документальной и методологической основе рассматривался широкий круг вопросов, что свидетельствовало об осознании важности изучения исторических аспектов экопроблем27. Внимание В.В. Евланова, А.Ю. Пиджакова, А.С. Госпорьян было обращено на анализ экополитики и перестройки системы государственно-правовых норм охраны природы. П.В. Бобкова и Н.А Кулакова проанализировали основные тенденции в развитии социальной экологии в современной России. П.В. Палехова обратила внимание на формулирование социально-экологической терминологии через призму исторического подхода. Е.В Решетникова рассмотрела особенности формирования экокультуры и роль общественных организаций. Г.Г. Провадкин и А.М. Калимуллин дали глубокую характеристику процесса 22 Low, N.; Gleeson, B. Justice, society and nature : An exploration of polit. ecology. L.; N.Y.: Routledge, 1998. XIII ; Smith M. To speak of trees: social constructivism, environmental values, and the future of deep ecology // Environmental ethics.

Denton, 1999. Vol.21, N4. P.359–376 и др.

23 Carman, Ch.J. Dimensions of environmental policy support in the United States // Social science quart. Austin, 1998.

Vol.79, N 4. P.717-733; Miranda A. Schreurs. Environmental Politics in Japan., Germany, and the United States University of Maryland, College Park Cambridge, 2002 и др.

24 Ehrhardt-Martinez K. Social determinants of deforestation in developing countries: A cross-national study // Social forces. Chapel Hill, 1998. Vol. 77, N 2. P.567–586; Batabyal, A.A. The environment and development: Which way now // Development policy rev. L., 1998. Vol. 16, N 4. P.433–439 и др.

25 Eder. K. The Institutionalization of Environmentalism: Ecological Discourse and the Second Transition of the Public Sphere, in: Lash, S., B. Szerszynski and B. Wynne, eds. Risk, Environment and Modernity. Towards a New Ecology. London: Sage Publications, 1996. P.203–223 и др.

26 Вайнер Д. Экология в Советской России: Архипелаг Свободы: последние десятилетие (1980–1991): Пер. с англ. М., 1992; Koutaisoff E. Can economies and ecological interests be reconciled in Siberia // Environment Conservation, 1994. Vol. 21, N 4. P.365; The Ecological Movement in Post-Totalitarian Russia: Some Conceptual Issues // Society and Natural Resources. 1996. N.9. P.65–76 и др.

27 Евланов В.В. Экологическая проблема в СССР. Поиск путей её решения (1950-е – перв. пол. 1980-х гг.): дис. … д-ра ист. наук. М., 1993; Бобкова П.В. Социальная экология в России: история, современные проблемы, прогнозы (80–90-е гг.): автореф. дис… канд. ист. наук. М., 1994; Пиджаков А.Ю. Экологическая политика СССР, середина 60-х – начало 90-х гг.: дис. … д-ра ист. наук. СПб,1996; Госпорьян А.С. Социальные аспекты экологической политики в Российской Федерации (1986–1997). Историко-социологический анализ: дис. … канд. ист. наук. М., 1997; Провадкин Г.Г. Социальная экология: историография проблемы (50–80-е гг. ХХ в.): дис. … д-ра ист. наук. М., 1999; Палехова П.В. Государственная экологическая политика и её реализация в Российской Федерации в 1950–1990 гг.: дис … д-ра ист. наук. М., 2000; Решетникова Е.В Роль общественных самодеятельных экологических организаций Западной Сибири в охране окружающей природной среды: автореф. дис. … канд. ист. наук. Омск, 2000; Кулакова Н.А. Основные проблемы и тенденции в развитии социальной экологии в современной России: 1990–2000 гг.: дис. … канд. ист. наук. М., 2003; Калимуллин А.М. Историко-экологический опыт индустриального развития во второй половине ХХ в. (по материалам Ср. Поволжья): автореф. … д-ра ист. наук. Казань, 2006 и др.

16

становления зарубежной и отечественной экологической истории. Ученые считают, что конец ХХ в. вошел в историю как начало полномасштабного осознания кризиса цивилизации, основанного на безудержной эксплуатации природных систем. Сибирские историки: Г.А. Цыкунов, В.Г. Деев, Т.В. Шалак, О.А. Уварова, П.П. Пушмин, рассматривая хозяйственную деятельность, с разной степенью полноты показали влияние антропогенной нагрузки на окружающую среду, проанализировали основные направления природоохранной деятельности. Ученые сходятся во мнении, что преимущественное развитие "грязных" производств, слабое внимание к вопросам охраны природы создали угрозу экологической стабильности Сибири. Новым явлением в исторической науке стало обращение ученых к вопросам предотвращения техногенных катастроф связанных, прежде всего, с пожарами в лесах. Изучению опыта охраны лесов в Бурятии, Иркутской и Читинской областях посвящены исследования В.В. Черных и С.Г. Шкредова28. Кандидатские диссертации Н.В. Гониной, И.В. Курышовой и докторская диссертация Ю.А. Зуляра29 интересны с точки зрения анализа исторического опыта природопользования в Ангаро-Енисейском и Байкальском регионах. В исследовании Н.В. Гониной обращено внимание на невыполнение концептуальных положений по эксплуатации природных ресурсов и охране окружающей среды. Ю.А. Зуляр при изучении широкого спектра проблем пришел к выводу о произошедшей в регионе смене традиционного аграрного природопользования индустриальным, не ориентированным на минимизацию его разрушительных последствий. Обсуждение проблемы сохранения экосистемы Байкала для будущих поколений в современный период ведется с учетом концепции устойчивого развития. Исследователи считают, что необходим комплекс природоохранных мер и изменение отношения человека, живущего на его берегах к сохранению его чистоты и уникальности30. В 1990-е гг. новизна подходов проявилась в анализе государственной природоохранной политики и эффективности ее осуществления в регионах30. Был, отвергнут один из основных постулатов социализма, что природная среда – это неисчерпаемый источник 28 Цыкунов Г. А. Ангаро-Енисейские территориально-производственные комплексы: исторический опыт и уроки развития в 1970–1980-е гг.: дис. … д-ра ист. наук. Новосибирск, 1992; Деев В.Г. Социально-экологические последствия индустриального развития Западной Сибири во второй половине 1960–1970-х гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Новосибирск, 1999; Черных В.В. Исторический опыт становления и эволюции пожарного дела в Восточной Сибири в 1814–1991 гг. (На матер. республики Бурятия, Иркутской и Читинской областей).: автореф. дис. … д-ра ист. наук. Иркутск, 1999; Шкредов С.Г. Исторический опыт охраны лесов от пожаров в Восточной Сибири. 1846–1991. (На материалах Бурятии, Иркутской и Читинской областей).: автореф. … канд. ист. наук. Иркутск, 2001; Уварова О.А. Реконструкция и техническое перевооружение тяжелой промышленности Восточной Сибири в 1971–1980 гг.: ист. опыт и проблемы: автореф. дис. … канд. ист. наук. Иркутск, 2002; Шалак Т.В. История развития алюминиевой промышленности Восточной Сибири (1950–1980 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. Иркутск, 2004; Пушмин П.П. Развитие лесозаготовительной и деревообрабатывающей отраслей промышленности в Восточной Сибири в 1946–1985 гг. (На примере Иркутской области и Красноярского края): дис. … канд. ист. наук. Иркутск, 2004.

29 Гонина Н.В. Исторический опыт природопользования в Ангаро-Енисейском регионе. (1945–1970): дис. …канд. ист. наук. Красноярск, 2002; Зуляр Ю.А. История аграрного природопользования в советский период в Байкальском регионе: дис. … д-ра ист. наук. Иркутск, 2003; Курышова И.В. Охрана природы в Байкальском регионе в конце XIX – начале ХХ вв.: проблемы организации и основные направления деятельности: автореф. дис. …канд. ист. наук. Иркутск, 2005.

30 Галазий Г.И. Угроза экосистеме Байкала // Экологическая альтернатива. М., 1990. С.322–349; Человек у Байкала: Экологический анализ среды обитания / отв. ред. В.В. Воробьев. Новосибирск, 1993; Тулохонов А.К. Байкальский регион: проблемы устойчивого развития. Новосибирск, 1996; Зуляр Ю.А. Очерки истории природопользования в Байкальском регионе в ХХ веке. Иркутск, 2002 и др.

17

ресурсов. На фоне общего переосмысления хозяйственной деятельности наиболее убедительно звучала критика выбранного варианта развития производительных сил Сибири. По мнению В.В. Алексеева, П.Г. Олдака и др.31, сибирский регион превратился в сырьевой придаток страны. Наступление на природные системы привело к исчерпанию ресурсов и стало первопричиной экологических бедствий. Л.А. Безруковым, А.Ф. Никольским была проведена оценка реальной стоимости гидростанций32. На основе этого более доказательно звучала идея платности природопользования, возмещения ущерба населению и районам, территория которых подверглась затоплению. Сибирскими учеными был сделан вывод, что при сложившейся хозяйственной системе, характеризующейся, в основном, приростом производства независимо от экологических последствий социально-экономическое развитие общества является не эффективным. Вопросам реализации программы индустриального освоения Ангаро-Енисейского региона с анализом достижений и просчетов посвящены исследования А.А. Долголюка. Рассмотрение результатов хозяйственной деятельности, недостатков планирования и управления позволило Г.А. Цыкунову, сделать вывод, что экологический критерий не являлся главным при выборе стратегии социально-экономического развития районов интенсивного освоения. По мнению С.С. Букина, размеры экологических последствий ставят под сомнение концепцию создания территориально-производственных комплексов33. Несмотря на обширность литературы, посвященной их созданию и функционированию, отсутствуют исследования, в которых бы изучение социально-экологических аспектов являлось приоритетным. В основном, деятельность ТПК рассматривалась с позиций их социально-экономической эффективности. Новое звучание приобрел вопрос об экономической адаптации прошлых проектных решений в условиях формирования рыночной системы хозяйствования. М.А. Винокуров и А.П. Суходолов, характеризуя концепцию промышленного развития Иркутской области, разработанную в середине ХХ в. пришли к выводу, что серьёзные просчеты не позволили эффективно использовать созданный промышленный потенциал, но она не потеряла своей актуальности в наши дни. При её осуществлении важно учитывать экологическую емкость территории34. В трудах сибирских ученых В.А. Коптюга, А.А. Гордиенко, Н.Л. Добрецова, А.Э. Конторовича и др. была дана оценка сложившейся экоситуации и предложена экономическая стратегия развития35.

31 Олдак П.Г. Колокол тревоги: Пределы бесконтрольности и судьбы цивилизации. М., 1990. С.13,73; Алексеев В.В. Регионализм в России. Екатеринбург, 1999. С.8, 97,189; Россия и её регионы: внешние и внутренние экологические угрозы / под ред. Н.Н. Клюева. М., 2001 и др.

32 Безруков Л.А., Никольский А.Ф. Экономическая оценка ущерба от негативного воздействия Ангарского каскада ГЭС и водохранилищ на природу, хозяйство и население Иркутской области // Географ. и природ. ресурсы. 1995. №1.С.125–133.

33 Долголюк А.А. Научная разработка проблем Ангаро-Енисейского региона в 70–80-е гг. // Сибирь: проекты ХХ века (начинания и реальность). Новосибирск, 1998. С.73–96; Цыкунов Г.А. Ангаро-Енисейские ТПК: проблемы и опыт (исторический аспект). Иркутск, 1991; Букин С.С. Экологические последствия НТП в районах нового промышленного освоения Сибири // Роль науки в освоении восточных районов страны: тез. докл. всерос. науч. конф. 17–19 нояб.

1992 г. Новосибирск, 1992. С.210.

34 Винокуров М.А., Суходолов А.П. Экономика Иркутской области. Иркутск, 1999. Т.2. С.39.

35 Коптюг В.А. Сибирь – проблемы экологической политики и устойчивого развития // Устойчивое развитие: Россия, Сибирь, Байкальский регион. Новосибирск, 1998. С.70–85; Добрецов Н.Л., Конторович А.Э., Кулешов В.В.

18

Проблема формирования научного потенциала сибирского региона рассмотрена в исследованиях Е.Т. Артемова, В.Н. Казарина, Г.В. Логуновой, П.П. Ступина и др.36 Наряду с оценкой роли ученых в индустриальном освоении Сибири отмечалась слабая восприимчивость производства к новейшим научным достижениям. Следствием этого стало технологическое старение предприятий и обострение социально-экологических противоречий. Но вне поля зрения историков остался комплекс вопросов, связанных с научным обеспечением экологической безопасности региона и созданием необходимых санитарногигиенических условий жизни населения. Анализ качества жизни сибиряков тесно связан с процессом урбанизации региона. Историки подходили к изучению проблем индустриальных городов либо с краеведческих позиций, либо рассматривали уровень бытовых условий, либо обращали внимание на вопросы управления социальной сферой37. Публикуемые с конца 1980-х гг. данные о качестве атмосферного воздуха и воды, потребляемой населением страны, стали основанием для вывода о критической экоситуации в городах. Начало для широкого обсуждения вопросов безопасности жизни человека в урбанизированной среде было положено О.Н. Яницким, Э.Ю. Безуглой, Г.П. Расторгуевой и др.38 Но многогранность и междисциплинарность проблемы требует ее дальнейшей более глубокой разработки исследователями различной специализации. Среди социально-экологических последствий обществоведы стали особо выделять круг проблем, связанных с влиянием качества окружающей среды на здоровье населения. В исследованиях Н.В. Куксановой, Б. Б Прохорова, Н.С. Николаенко показана зависимость здоровья человека от экологических факторов и состояния здравоохранения39. Актуальность тематики была отмечена на всесоюзной конференции "Исторический опыт социально-демографического развития Сибири" (Новосибирск, 1989 г.), при обсуждении проблемы "Население и экология: исторический аспект" в Институте российской истории РАН (1997 г.). В демографических исследованиях наиболее полно проявилась интеграция научных интересов историков, демографов, социологов, географов. Стратегические точки роста и проблемы государственной значимости Сибири // Вест. РАН. 2001. Т.71. №10. С.867–885 и др.

36 Артемов Е.Т. Формирование и развитие сети научных учреждений АН СССР в Сибири. 1944–1980 гг. Новосибирск, 1990; Логунова Г.В. НИИ биологии ИГУ в 70-е гг. // Проблемы истории науки и образования в Восточной Сибири: ХХ век. Сб. ст. Иркутск, 1996. С.185–199: Казарин В.Н. Образование, наука и интеллигенция в Восточной Сибири (вт. пол. 40-х – сер.60-х гг. ХХ в.). Иркутск, 1998; Цыкунов Г.А., Трифонова Н.В. Проблемы научно-технического обеспечения Ангаро-Енисейских ТПК // Роль науки в освоении… С.205–207; Ступин П.П. Индустриальное развитие Приангарья во второй половине ХХ в.: вклад ученых и практиков // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2003. Иркутск, 2003. С.89–94 и др.

37 Ружже В.П. Красноярск. Вопросы формирования и развития. Красноярск, 1966; Перцик Е.Н. Город в Сибири. М.,1980; Концепция развития города: социальные, экологические, управленческие аспекты. Сб. ст. / А.Я. Якобсон. Новосибирск, 1991; Т.Е. Санжиева. Социальный аспект индустриального развития Бурятии в 1965–1985-х гг. // Бурятия: проблемы региональной истории и исторического образования: Сб. науч. тр. Улан-Удэ, 2001. Ч.2. С.67–76 и др.

38 Яницкий О.Н. Экологическая перспектива города. М., 1987; Безуглая Э.Ю., Расторгуева Г.П., Смирнова И.В. Чем дышит промышленный город. Л., 1991; Экологические проблемы урбанизированных территорий / А. Н. Антипов. Иркутск, 1998; Зуляр Ю.А. Промышленные города Иркутской области – источники и зоны экологического бедствия // Сибирь: вехи истории. Иркутск, 1999. С.109–112 и др.

39 Куксанова Н.В. Здравоохранение и здоровье населения Сибири в 1960-е – первой половине 1980-х гг. // История Сибири: человек, общество, государство. Новосибирск, 1995; Прохоров Б. Б. Здоровье населения России по регионам // Россия в окружающем мире: 1999 (Аналит. ежегодник). М., 1999; Николаенко Н.С. Влияние экофактора на смертность городского населения Иркутской области в 1950–1980 гг. // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2002. Иркутск, 2002. С.144–146 и др.

19

Показатели по рождаемости, смертности, продолжительности жизни представлены в трудах В.С. Воробьёва, Д.К. Исупова, Д.К. Шелестова и др.40 Начавшийся еще в 1970-е гг. анализ социокультурных аспектов экологических проблем позволил Н.Ф. Реймерсу, Ю.Г. Маркову, А.Н. Кочергину, Н.Н. Моисееву и др. сделать вывод, что к концу ХХ столетия произошли серьёзные изменения в мировоззрении населения в вопросах восприятия экологической опасности. Но в целом, всё ещё превалируют ценности, обусловленные преимущественно техническим образованием и человечество не готово к экологической перестройке своего жизненного уклада41. Этот вывод подтверждают опросы населения, проведенные в начале 1990-х гг., в том числе в сибирском регионе42. Исследователи отмечают взаимосвязь экологического кризиса с глубинным кризисом культуры. Анализ общественного экодвижения проводится с учетом уровня экологической культуры, сознания и воспитания населения. Авторы, выделяя направления его деятельности, оценивают период до 1980-х гг. как практику "малых дел", которая формировала локальное мышление. Особый интерес представляет анализ экодвижения в постсоветский период43. При характеристике экологического движения в сибирском регионе, выделяется Байкальское экодвижение, традиции которого были заложены в 1960-е гг., что позволило ему по срокам опередить развертывание общероссийского неформального движения.44. Общество, в поиске выхода из состояния экологического кризиса неизбежно обратилось к историческому опыту. В трудах В.Н. Шерстобоева, В.В. Рюмина, Л.В. Милова было раскрыто влияние климатических, географических и др. факторов на взаимоотношение человека с природной средой. Но эти вопросы, как и традиции природопользования народов Сибири до 1990-х гг. получили незначительное освещение в литературе45. Более глубокое обобщение обширного материала, накопленного народной экологической практикой, было сделано исследователями в последнее десятилетие46. Об активном внедрении экологической проблематики в историческую науку свидетельствует издание 40

Воробьёв В.В. Население Восточной Сибири. Новосибирск, 1977; Шелестов Д.К. Историческая демография Сибири: основные этапы и проблемы // Историческая демография Сибири. Новосибирск, 1992; Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ в. Новосибирск, 2000; Социально-демографическое развитие Сибири в ХХ столетии. Сб. науч. тр. / отв. ред С.С. Букин. Вып.3. Новосибирск, 2004.

41 Реймерс Н.Ф. Новая тенденция в развитии современной культуры // Вест. АН СССР. 1980. №2. С.86; Кочергин А. Н., Марков Ю. Г., Васильев Н.Г. Экологическое знание и сознание: Особенности формирования. Новосибирск, 1987; Моисеев Н.Н. Историческое развитие и экологическое образование. М., 1995; Марков Ю.Г. Экокультура и образование // Гуманитарные науки в Сибири. 2002. №3. С.80–85 и др.

42 Букин С.С., Долголюк А.А., Цыкунов Г.А. Экология и общественное сознание жителей современного города // Социальная сфера Сибири: тенденции и проблемы развития. Сб. науч. тр. Новосибирск, 1992. С.170–189; Докторов Б.З., Сафронов В.В., Фирсов Б.М. Уровень осознания экологических проблем: профили общественного мнения // СОЦИС. 1992. №12 и др.

43 Фомичев С.Р. Зелёные: взгляд изнутри // ПОЛИС. 1992. №1–2. С.238–245; Яницкий О.Н. Экологическое движение в России. Критический анализ. М., 1996 и др.

44 Ляпин А.А Развитие Байкальского движения // Экология. Демократия. Молодежь. М., 1990. С. 42–51; Лисаускене М.В., Лихачева Т.И. и др. Экологическое движение и экологическое сознание в Прибайкалье // СОЦИС.

1999. №8. С.111–116 и др.

45 Шерстобоев В.Н. Илимская пашня: в 2 т. Иркутск, 1957; Рюмин В.В. Человек и природа в Шушенском районе: прошлое и настоящее. Иркутск, 1989; Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности русского исторического процесса // Вопр. ист. 1992. №4–5 и др.

46 Опыт природопользования в Сибири в XIX–ХХ вв. Новосибирск, 2001; Человек и природа в истории России XVII–XXI вв. Вторые Щаповские чтения: материалы всерос. науч.-практ. конф. 8 окт.2002 г. / сост. А.С. Маджаров. Иркутск, 2002.

20

сборника "Человек и природа в истории России XVII–XXI веков", где проанализирован широкий круг вопросов, ранее не нашедших отражение в литературе. Историографический анализ проблемы позволяет сделать следующие выводы.

• Учеными проведена значительная работа по изучению основных социальноэкологических проблем общества, дана философская и социально-этическая интерпретация противоречий взаимодействия человека, общества и природы, а также прогностическая оценка возможных экологических последствий.

• Оценивая уровень освещения в литературе социально-экологических аспектов хозяйственной политики в Ангаро-Енисейском регионе, следует отметить, что исследования проводились в основном экономистами и географами. Ими рассмотрен широкий круг проблем, дана оценка политики и практики природопользования с позиций экономической эффективности. Обращение историков к исследованию социально-экологической проблематики началось только в 1980-е гг. В работах, с разной степенью полноты, рассмотрено влияние производственной сферы на социальную, участие местных органов власти в реализации планов экономического развития региона, в осуществлении природоохранных мероприятий, в создании социально-бытовых условий в сибирских городах. Проанализирован исторический опыт аграрного природопользования. Но отсутствие комплексных исследований затрудняет понимание причин обострения социально-экологических противоречий в регионе и поиск вариантов их решения.

• Исходя из научной, теоретической и практической значимости социальноэкологической проблематики, представляется важным проведение дальнейших исследований на основе междисциплинарного взаимодействия с широким использованием исторического материала. Целесообразно сосредоточить внимание историков на выявлении истоков и генезиса современной экологической ситуации в крупных индустриальных центрах; проблемах научного обеспечения их экологической безопасности; вопросах мировоззренческого характера, связанных с формированием экологической культуры населения; проблемах зависимости здоровья от состояния окружающей природной среды.

• Изменение политической и экономической модели современного российского общества привело к появлению новых тенденций в социально-экологической сфере. Это дает возможность провести сравнительный анализ эффективности экологической политики, характерной для советского и постсоветского периодов, выявить новизну подходов к решению экологических противоречий. Источниковая база исследования. Классификация исторических источников основана на определении сходства признаков их происхождения, содержания, предназначения и значимости для изучаемой темы. В соответствии с данными критериями выделено 8 групп документов и материалов, каждая из которых дополняет друг друга и анализируется комплексно, с учетом постоянных сопоставлений и взаимопроверок. К первой группе источников отнесены партийные и нормативно-правовые документы, нашедшие отражение как в опубликованных изданиях, так и в архивах. С учетом того, что в рассматриваемый период социально-экономическая политика государства оп-

21

ределялась решениями съездов, пленумов партийных и советских органов власти были проанализированы постановления СМ СССР и СМ РСФСР, ЦК КПСС, Госплана СССР и Госплана РСФСР. Их использование дало возможность получить представление о механизме реализации программы создания промышленного потенциала в восточных районах страны, методах и направлениях природопользования. При интерпретации этих документов требуется критический подход. Содержащаяся в них информация не всегда объективна и подвержена политико-идеологическим штампам. Сравнительный анализ документов исследуемого периода и современного времени позволил с позиций широкой исторической ретроспективы проследить процесс совершенствования государственной социально-экономической и экологической политики. Ко второй группе источников отнесены материалы всесоюзных и региональных конференций по развитию производительных сил Восточной Сибири (1947, 1958, 1969, 1980, 1985, 1990 гг.), решения которых служили основой для разработки хозяйственной и природоохранной политики, а также документы, характеризующие научно-исследовательскую деятельность по изучению природных ресурсов и охране окружающей среды. Они включают доклады ведущих ученых, отчеты о результатах исследований по программе "Сибирь", стенограммы собраний СО АН СССР и др. Их анализ дал возможность увидеть уровень научного обеспечения хозяйственных планов, степень реализуемости разработок, приоритетные направления в исследованиях природоохранной тематики. Данный вид источников, включающий документы служебного пользования, ранее не мог быть объектом изучения историков. Наиболее значительную по количеству, информационному содержанию и значимости для изучения темы составляет третья группа источников, представленная делопроизводственной документацией. Автором был изучен материал 72 фондов в двух центральных, шести региональных и двух текущих архивах: Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Государственном архиве Красноярского края (ГАКК), Центре хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края (ЦХИДНИКК), Государственном архиве Иркутской области (ГАИО), Государственном архиве новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО), Центральном государственном архиве Республики Тыва (ЦГАРТ), Отделе документов новейшей истории архивного фонда Республики Хакасии (ОДНИАФРХ); архивы Ангарских НИИ биофизики и НИИ медицины труда и экологии человека. Документы содержат важную и порой уникальную информацию, впервые вводимую в научный оборот. Материалы позволяют проследить механизм взаимодействия центральных и региональных органов власти по вопросам политического и организационного руководства осуществлением проекта освоения Ангаро-Енисейского региона, реализации природоохранной политики, решения социальных вопросов. В четвертую группу источников включена статистическая информация о масштабах загрязнения окружающей среды, уровне заболеваемости населения и др., нашедшая отражение в опубликованных статистических сборниках и архивных материалах. Ее ана-

22

лиз был затруднен тем, что экологический мониторинг в рассматриваемый период находился на стадии формирования. Это обстоятельство требовало дополнительных усилий по поиску более точных сведений, проведения сопоставлений и тщательного анализа. Отсутствие вплоть до 1980-х гг. данных об уровне экологического состояния территорий свидетельствует о закрытости темы для широкого общественного обсуждения и научного изучения. Использование материалов, опубликованных в 1990–2000-е гг., дало возможность реконструировать процессы, которые были характерны для региона в предыдущий период. В пятую группу источников выделены ежегодные государственные доклады о состоянии окружающей среды в СССР, издаваемые с 1988 г., и региональные, подготовка которых осуществлялась комитетами по охране природы. Краткость изложения информации в первых изданиях компенсируется подготовительными материалами, правительственными поручениями, заключениями ученых и специалистов хранящимися в фонде Министерства природопользования и охраны окружающей среды СССР в РГАЭ и ставшими доступными для исследователей только в 2004 г. Анализ данной информации важен для понимания масштабности происходящих антропогенных изменений в окружающей среде и причин обострения социально-экологической обстановки как в целом в стране, так и в отдельных регионах, а также для получения представления о приоритетных направлениях в природоохранной деятельности в современных условиях. В шестую группу источников включена информация, почерпнутая в музеях Ангарского нефтехимического комбината и Усольского химпрома. Документы свидетельствуют о материально-техническом обеспечении производственных программ, уровне экологичности используемого оборудования, результатах реализации природоохранных мероприятий. Материал интересен также для исследования уровня экологической культуры работников предприятий, соблюдения ими технологической дисциплины, выполнения решений по экономии и рациональному использованию природных ресурсов. К седьмой группе отнесены источники личного происхождения – воспоминания участников событий, дневниковые записи, письма, предложения, заявления, жалобы трудящихся по вопросам охраны окружающей среды. Они позволяют исследовать субъективные факторы процесса освоения региона, передают эмоциональное состояние общества, характеризуют уровень восприятия экологических проблем. Восьмую группу источников составляют материалы периодической печати. К анализу были привлечены публикации из центральных и региональных изданий, посвященные осуществлению хозяйственной и экологической политики. Материал, взятый в широком историческом диапазоне, свидетельствует о произошедших изменениях в социальноэкономической сфере, даёт яркие примеры, демонстрирующие усиление антропогенного воздействия на окружающую среду. При этом следует отметить идеологизированность многих публикаций, стремление срыть масштабность происходящих изменений в природной среде.

23

Опора автора на обширную источниковую базу позволила сосредоточить внимание на проблемах социально-экологического состояния Ангаро-Енисейского региона, не нашедших рассмотрения в научных исследованиях, а также пересмотреть ряд оценок, сделанных ранее исследователями при изучении вопросов его хозяйственного освоения. Первая глава "Политика хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона" состоит из двух параграфов. В первом параграфе "Ангаро-Енисейский проект" в соответствии с этапами, выделенными автором, рассмотрены процесс его разработки и основные результаты хозяйственной деятельности. На первом этапе, с 1920-х до конца 1940-х гг. исследования были возведены в ранг крупной общегосударственной задачи, появился первый проект концепции развития производительных сил региона, определена отраслевая структура промышленности, началось изучение природных ресурсов. Автор отмечает, что разработка проекта осуществлялась под воздействием идеологических установок, что сказалось на оптимистичных планах индустриального преобразования Сибири. Второй этап, 1950-е–1991 гг., характеризуется непосредственной реализацией проекта, дальнейшим его совершенствованием на основе новых научных данных об открытых месторождениях полезных ископаемых и меняющихся подходов к освоению восточных районов страны. Ретроспективный анализ правительственных постановлений, материалов всесоюзных и региональных конференций по развитию производительных сил Восточной Сибири, комплексных программ и схем социально-экономического развития, программы "Сибирь" и др., позволил получить представление о базовых процессах, определивших главные контуры формирования специализации региона; используемых методах управления; механизме взаимодействия центральных и региональных органов власти. Обобщение опыта реализации программы дало возможность выявить общие закономерности, специфические черты, результаты и допущенные ошибки в региональном развитии, а также продемонстрировать сложные политические, идеологические, социально-экономические процессы, происходившие в обществе и оказавшие свое воздействие на изменение социально-экологической обстановки в регионе. Автор приходит к следующим выводам: • Преимущественное развитие Сибири являлось объективной и устойчивой закономерностью эффективного функционирования народного хозяйства всей страны. АнгароЕнисейский проект, возникнув первоначально как программа решения энергетических проблем постепенно приобрёл комплексный, многоотраслевой характер. На основе мощной энергетической системы был сформирован комплекс энерго- и водоёмких предприятий, в том числе алюминиевой, химической, целлюлозно-бумажной, лесоперерабатывающей и др. отраслей промышленности. Созданный промышленный потенциал выдвинул регион в число индустриально развитых территорий страны.

• Но стратегия экстенсивного развития не позволила эффективно использовать природные ресурсы региона. Задача рационального развития в рамках создания крупнейших территориально-производственных комплексов не была достигнута из-за преобладания в отраслевой структуре промышленности предприятий, связанных с добычей и начальной переработкой сырья. Главным критерием оценки деятельности ТПК являлись только эко-

24

номические показатели. Не было разработано проектов реструктуризации экономики и альтернативных вариантов освоения региона с учетом социально-экологических последствий интенсивного вмешательства человека в природную среду.

• Характер и направленность освоения региона подтверждают общие тенденции развития промышленности, свойственные для начального периода индустриализации многих стран, обладающих природными ресурсами. Стратегия экстенсивного развития преобладала обычно на ранних стадиях ускоренного экономического роста. В СССР эта черта была усилена политико-идеологическими особенностями государственного устройства. Третий этап в развитии региона начинается с 1992 г. в условиях формирования самостоятельности Российской Федерации и проведения экономической реформы. Постепенное преодоление кризисных явлений в политической и социально-экономической сферах общества, переход к рыночной системе хозяйствования создали иные условия для развития его производительных сил. По мнению автора, с учетом накопленного исторического опыта при разработке региональной стратегии требуется отойти от технико-экономических критериев развития к социально-эколого-экономическим, к более полному учету интересов населения. Во втором параграфе "Экологический аспект в концепции и политике хозяйственного освоения региона" дан анализ основных направлений государственной природоохранной политики и ее реализации при разработке и осуществлении проекта. В рамках первого этапа разработки концепции освоения Ангаро-Енисейского региона проектирование проводилось без учета экологического фактора. Отсутствовала сама постановка этой проблемы при обсуждении хозяйственных планов. Значимость экологических последствий обществом не осознавалась. Государственная политика базировалась на представлениях о неисчерпаемости природных ресурсов Сибири, что уже на начальном этапе его освоения привело к заметным нарушениям в природных комплексах. В 1950–1960-е гг. происходило совершенствование правового механизма в регулировании взаимодействия общества и природы. При обсуждении проектов промышленного строительства вопросы экологического характера, в той или иной степени, уже получили освещение, но не стали определяющими при принятии окончательных решений. В 1970– 1980-е гг. превращение экологической проблемы в глобальную оказало большое воздействие на политику страны: происходило совершенствование природоохранного законодательства, формирование управленческих структур, был определен комплексный подход к организации природоохранной деятельности и рациональному использованию ресурсов, создавались системы автоматизированного сбора и обработки информации для планирующих и хозяйственных органов управления и др. Новизна подходов нашла отражение при корректировке программы развития Ангаро-Енисейского региона. Стали учитываться экологические ограничения при размещении предприятий, проводился мониторинг состояния окружающей среды и прогноз возможных изменений условий жизни населения, началась разработка территориальных комплексных схем охраны природы, в планы социально-экономического развития был введен

25

раздел "Охрана природы и рациональное использование природных ресурсов". Но практическая реализация провозглашенных принципов рационального природопользования оставалась крайне неудовлетворительной. Адаптация правительственных документов к существующему хозяйственному механизму часто приводила к деформации идей. По оценке автора, корректировка программы освоения АЕР с учетом экологических ограничений не могла дать заметных результатов в связи с осуществляемой экономической стратегией, ориентированной на получение максимальной прибыли за счет приоритетного развития предприятий, относящихся к основным загрязнителям окружающей среды. Предлагаемые варианты минимизировали отрицательное воздействие, но в целом не решали проблему. Формирование экологически напряженной обстановки в регионе определялось концентрацией большого количества экологически опасных производств, выбором схемы их размещения, а также специфическими и в целом неблагоприятными природноклиматическими условиями. В итоге на территории региона сформировался комплекс противоречий между большим количеством предприятий и безопасностью населения, между интересами различных министерств и интересами региона, между геоэкологической уникальностью природных ресурсов и несовершенством правил их использования и т.д. Отрицательные последствия хозяйственной деятельности, как результат просчетов в экологической политике, накапливались постепенно. Их массовое проявление приходится на 1970–1980-е гг. В рассматриваемый период экополитика в системе государственных приоритетов играла вспомогательную роль. Разбросанность природоохранных функций по различным властным структурам без четкого разграничения полномочий усугубляла фрагментарность экологических решений. Преобладание административно-бюрократических методов в управлении, ведомственный подход к проблемам природопользования, слабое финансирование природоохранных мероприятий и др. причины не позволяли оперативно решать назревшие проблемы. Сложившаяся модель охраны окружающей среды была нацелена на ликвидацию уже имеющихся отрицательных последствий хозяйственного освоения, а не на их предупреждение. Анализ государственной экологической политики и ее проявлений в регионе позволяет сделать вывод об эволюции подходов к решению природоохранных проблем. Во второй половине 1980-х гг. под влиянием социально-экономических изменений проявились новые тенденции в осуществлении экологической политики. Они выразились в формировании специализированной государственной системы охраны природы, выведении природоохранных структур из ведомственного подчинения, разработке долговременных экологических программ, создании законодательной базы рационального природопользования на принципах платности за использование ресурсов и загрязнение окружающей среды. К началу 1990-х гг. в Ангаро-Енисейском регионе появились программы, где социальные и экологические проблемы стали объектом специального исследования. Вопросы

26

жизнедеятельности человека и состояния окружающей среды в них рассматривались не только в качестве условий создания индустриальной базы, но и в качестве самостоятельных целей региональной политики. Тем самым была заложена основа для формирования новой стратегии экологического регулирования, перехода к профилактике и минимизации отрицательных последствий хозяйственной деятельности, к учету региональных экологических интересов в контексте общероссийского развития. Вторая глава "Научное обеспечение политики рационального природопользования и экологической безопасности региона" состоит из двух параграфов. В первом параграфе "Научно-исследовательская деятельность в области изучения природных ресурсов и рационализации природопользования" рассмотрены вопросы формирования научных центров, основные направления и результаты исследований в области изучения и комплексного использования ресурсов. Стратегия развития Сибирского отделения АН СССР опиралась на идею последовательного создания крупных комплексных научных центров в различных точках региона. Помимо Восточно-Сибирского филиала исследования проводились организациями, подчиняющимися различным министерствам. Не удалось избежать "болезней" становления сибирской науки: рассредоточение финансовых средств, дублирование изучаемых проблем в различных коллективах, недостаточное внимание к проблемам, актуальным для предприятий региона, медленное внедрение разработок в производство и др. С принятием комплексной программы "Сибирь" в 1980-е гг. тематика фундаментальных и прикладных исследований в области рационализации природопользования расширилась. Впервые в рамках одной программы были объединены теоретические, экспериментальные, прикладные исследования ресурсных, социально-экологических проблем и организован поиск конкретных технических и технологических решений. Участие научных коллективов в разработке темы "Комплексное освоение природных ресурсов Сибири", в подготовке правительственных постановлений позволило решить многие проблемы региона. Деятельность сибирских ученых, в том числе Ф.Э. Реймерса, В.В. Воробьева, А.Г. Егорова, В.Б. Сочавы, В.А. Лариной, П.Ф. Бочкарёва и др. внесла заметный вклад в развитие отечественной и мировой науки. Исследования носили многоаспектный характер. В 1950–1970-е гг. внимание было сосредоточено на изучении минеральных, водных, земельных, лесных ресурсов, составляющих основу хозяйственного развития АЕР. Проводились изыскательские работы по поиску месторождений полезных ископаемых, разрабатывались технологии по комплексной переработке минерального сырья. Исследование земельных ресурсов осуществлялось с целью выявления возможности развития орошаемого земледелия, повышения плодородия почв, проведения их рекультивации и др. Изучение водных ресурсов было связано с разработкой научных основ воспроизводства рыбных запасов водохранилищ, определением влияния молевого сплава древесины на состояние рек, составлением методик расчета потребления воды и др. Изучение лесных ресурсов было направлено на повышение продуктивности лесов, лесовосстановление, комплексное использование древесины и др.

27

В 1980-е гг. особую актуальность приобрело изучение вопросов сохранения природных ресурсов в условиях повышения антропогенной нагрузки. Разработка безотходных и малоотходных технологий рассматривалась как главное направление в их комплексном использовании. При обсуждении научной общественностью вопроса о переходе к платному лесопользованию предлагалось введение длительной аренды лесов при сохранении госконтроля с целью регулирования хозяйственной деятельности. Проведенный анализ позволил выделить не только достижения в этой сфере, но и нереализованные возможности. Советская наука, являясь частью общественно-политической системы, находилась под воздействием тех же негативных тенденций, которые в целом тормозили социально-экономическое развитие страны. Уровень финансирования, обеспеченность опытно-промышленными установками и кадрами не соответствовали темпам промышленного освоения региона. Невостребованность производством многих научных разработок, замедленный процесс их реализации свидетельствовали о кризисе существующей системы хозяйствования. Но и деятельность научных коллективов не обеспечила предприятия технологиями комплексной переработки сырья. По мнению автора, 1950-е–1991 гг. можно назвать периодом экстенсивного подхода к разработке темы рационализации природопользования, то есть исследования были направлены в основном на достижение более высоких темпов изъятия минерально-сырьевых ресурсов. Принимаемые меры по переориентации научных работ на оптимизацию природопользования не давали заметных результатов. Во втором параграфе "Научно-исследовательская деятельность в области охраны окружающей среды" рассмотрены вопросы координации деятельности научных центров, основные направления и результаты исследований в области обеспечения экологической безопасности региона. Координация деятельности в общесоюзном масштабе осуществлялась Комиссиями по охране природы АН СССР (1950 г.) и СО АН СССР (1961 г.), Межведомственным научно-исследовательским советом по комплексным проблемам охраны окружающей природной среды и рациональному использованию ресурсов (1973 г.) и Комиссией по изучению состояния экологических проблем при ГКНТ СМ СССР и АН СССР (1982 г.), Комиссией по проблемам экологии АН СССР (1987 г.), Государственным Комитетом по охране природы СССР (1988 г.), его головной организацией ВНИИЦ "Экология" и региональными подразделениями, в том числе в Красноярске, Иркутске, Норильске. Но организационное совершенствование не позволило создать четкую систему управления. Комиссии и комитеты имели ограниченные права в принятии окончательных решений. В Ангаро-Енисейском регионе разработкой экологической проблематики занимались как академические, так и отраслевые институты в рамках общих исследований, в том числе Лимнологический (1961 г.), на базе которого был открыт Байкальский международный центр экологических исследований (1990 г.); Институт биофизики (1964 г.), разрабатывающий методики контроля за чистотой окружающей среды; геоэкоинформационные центры (1980-е гг.) в Красноярске, Иркутске, Кызыле и др. Разрозненные исследования

28

коллективов не могли дать заметных результатов в области экологических знаний. Именно поэтому высказывалась идея создания в сибирском регионе Института экологии. Потребность в создании единого координационного центра ощущалась даже на уровне отдельных частей региона. Эту функцию обычно выполняли научные советы при краевом и областных комитетах КПСС. Исследования в 1950–1970-е гг. в области охраны окружающей среды являлись объективной необходимостью в связи с интенсивным освоением региона и были нацелены на решение отдельных задач: усовершенствование технологии по очистке воды и сокращение выбросов в атмосферу. Особую значимость приобрело изучение влияния антропогенных факторов на санитарно-гигиенические условия жизни и здоровье населения. Появился опыт осуществления программ "Экология человека крайнего Севера". Был сделан вывод о необходимости учета социально-экологических факторов при составлении хозяйственных планов. В 1980-е гг. в рамках программы "Сибирь" осуществлялся переход от разрозненных к комплексным исследованиям, включающим прогноз изменений природной среды, разработку экологически чистых технологий, научно обоснованных мер по улучшению качества окружающей среды. Экологический блок был представлен целевой подпрограммой "Экология, охрана окружающей среды Сибири" (разделы "Экология КАТЭКа", "Чистый Енисей"). Так, в ходе исследований по оценке водных ресурсов Ангаро-Енисейского региона была составлена серия водохозяйственных карт, экологический атлас Иркутской области и др. Но количество обобщающих работ было незначительно. Отсутствовала научно обоснованная схема комплексного использования водных ресурсов и их охраны. Для разработки методики оценки ущерба, наносимого природной среде, проводилась экологическая паспортизация предприятий, инвентаризация отходов производства, вневедомственная экоэкспертиза проектов, создавалась информационная база данных о промышленных выбросах. Важным результатом этой деятельности было формулирование вывода о необходимости определения критериев качества окружающей среды и согласования их с социально-экономическим развитием региона. Деятельность научных коллективов, в том числе ученых Г.И. Галазия, М.М. Кожова, М.Я. Грушко, В.А. Коптюга, А.А. Трофимука, О. В. Васильева, И.И. Гительзона и др. позволила минимизировать воздействие антропогенных факторов на окружающую среду, предотвратить реализацию опасных проектов. Были прекращены работы по переброске части стока сибирских рек в Среднюю Азию, приостановлена реализация проектов Туруханской и Богучанской гидростанций до проведения экоэкспертиз, принято решение по перепрофилированию Байкальского ЦБК и др. Многие исследования выполнялись по заказу региональных органов управления: составлены прогноз-карты для рек Красноярского края и Тувинской АССР, проведен расчет антропогенной нагрузки на атмосферу Ангаро-Енисейского региона до 2010 г. и др. Несмотря на охват исследованиями широкого круга проблем, их масштабы не отвечали сложности социально-экологической ситуации, сложившейся в регионе. Сохраня-

29

лись слабая конструктивность методических, экологических рекомендаций к проектам и прогнозам, узковедомственный подход к их использованию, разрыв между теорией и практикой природопользования. Решение комплексных природоохранных проблем нуждалось в объединении усилий ученых различной специализации; в достаточном финансировании приоритетных разработок; в определении наукоемких направлений как стратегического характера, так и для ликвидации уже проявившихся отрицательных последствий. Среди объективных причин, объясняющих недостаточную результативность исследований, следует назвать отсутствие фундаментальных знаний об изменениях экосистем под влиянием техногенных факторов, для получения которых требовались длительные исследования. Третья глава "Практика природопользования в ходе реализации хозяйственных планов" состоит из трех параграфов. В первом параграфе "Социально-экологические проблемы гидростроительства" рассмотрена деятельность центральных, региональных органов власти, трудовых коллективов по созданию водохранилищ ГЭС, осуществлению переселения жителей затапливаемых районов, а также вопросы воздействия гидростроительства на окружающую среду. Создание Ангаро-Енисейского каскада гидростанций (Иркутская, Братская, Красноярская, Усть-Илимская, Саяно-Шушенская) стало важным фактором, определившим экономическое развитие региона. Капиталовложения в создание ГЭС были в 2 раз меньше, чем на гидростанциях европейской части страны, а себестоимость электроэнергии ниже в 4 раза. К 1991 г. энергетический потенциал сибирских рек составлял 37% от общесоюзного. Строительство ГЭС сопровождалось широкомасштабной вырубкой лесов, сжиганием древесины, затоплением долинных и пойменных земель. Общая протяженность водоемов Ангаро-Енисейского каскада ГЭС составила более 1 тыс. км, а ширина 25–30 км. Самыми большими по площади оказались Братское и Саяно-Шушенское водохранилища. Наибольший объем работ по сведению леса и очистке территории был при строительстве Братской ГЭС. Вырубка леса и санитарная подготовка территории к затоплению превратились в проблему, мало уступающую по своей масштабности возведению гидростанций. От качества их проведения зависело экологическое состояние региона. Но запланированные работы не были выполнены в полном объеме. Так, в ложе Саяно-Шушенского водохранилища лесоочистка была проведена на 25,4% площади затопления. При создании Братского и Усть-Илимского водохранилищ без лесосводки было оставлено 45% территории с 29 млн. м3 древесины. Общий ущерб лесным и охотничьим ресурсам Иркутской области в 1991 г. оценивался в 1730 млрд. руб. Причины недостатков заключались в том, что ускоренные темпы возведения ГЭС устанавливались правительством, исходя из политических целей без учета возможностей переработки и вывозки древесины, без подсчета экономического ущерба для региона, без анализа последствий загрязнения водохранилищ. Существовали ведомственная разобщенность организаций, незаинтересованность министерств в проведении экологической экс-

30

пертизы проектов, в комплексной переработке всей вырубаемой древесины. Ее потери были результатом слабости нормативно-правовой базы, низкого уровня организации работ по подготовке территории к затоплению, недостаточного финансирования. Вместо необходимых 25–40% от общих капвложений на строительство ГЭС затраты на создание водохранилищ в АЕР не превышали 15–20%, что в последствии привело к дополнительному финансированию работ по их очистке. Приступая к осуществлению широкомасштабных проектов по сведению леса, не создали производственную базу для выпуска техники и механизмов для работы в непроходимой тайге, на крутых склонах, для сбора отходов древесины и т.д. Тенденция к изменению технологии проведения лесозаготовок наметилась в 1970-е гг.: при валке леса применялся гидроклин, разработка лесосек осуществлялась методом узких лент, вывозка леса производилась хлыстами. В зоне Ангарских ГЭС было затоплено 220,5 тыс. га, что равно 10% современного сельскохозяйственного фонда Приангарья. По подсчетам автора, в результате строительства Ангаро-Енисейского каскада ГЭС подверглось затоплению 573 населенных пункта, а количество переселяемых жителей составило 182,8 тыс. чел. Компенсационные меры включали создание новых поселков, распашку таежных земель, организацию рыборазводных заводов и т. д. Но, как показала практика, их эффективность была ниже ожидаемой. Не выполнялся весь комплекс компенсационных мероприятий. Работы финансировались на 15% от стоимости строительства ГЭС. Урожайность на новых землях оказалась в 1,5 раза ниже, чем на затопленных. Задача восстановления земель не являлась приоритетной. По подсчетам автора, в проекте строительства Саяно-Шушенской ГЭС было предусмотрено восстановление 35,5% от количества затапливаемых земель, что нарушало земельное законодательство. Ущерб, социальной и производственной инфраструктуре Приангарья (1991 г.), составил 23% общей суммы и был оценен в 1910 млрд. руб. Экологические последствия гидростроительства, выразившиеся в климатических изменениях, в загрязнении водоемов, в сокращении рыбных запасов, в утрате лесных и охотничьих ресурсов, в обострении продовольственной проблемы продолжают оказывать негативное воздействие на качество жизни населения региона. Серьезным последствием строительства ГЭС стало подтопление населенных пунктов, переселение жителей сибирских деревень, разрушение их традиционного жизненного уклада и др. Произошедшие изменения в общественно-политической жизни страны во второй половине 1980-х гг. привели к переоценке взглядов по вопросам гидростроительства, способствовали приостановке работ до получения социо-эколого-экономической экспертизы проектов, проведению расчета материального ущерба для разных отраслей хозяйства и социальной сферы. Во втором параграфе "Использование лесных ресурсов региона" рассмотрена деятельность центральных, региональных органов власти, трудовых коллективов по рационализации природопользования, восстановлению и охране лесов, а также влияние лесов на экологическое состояние региона.

31

Ангаро-Енисейскому региону принадлежали ведущие позиции в развитии лесного хозяйства, заготовительной, деревообрабатывающей, гидролизной, целлюлозно-бумажной и лесохимической промышленности страны. Стратегия лесопользования была ориентирована на преимущественное изъятие ресурсов и прочно закрепила за лесами региона функцию "донора". К 1991 г. Иркутская область вышла на первое место в РСФСР по объему заготовок. Леса ежегодно сводились с площади примерно 170 тыс. га. Вывозка древесины составляла 35 млн. м3, что в расчете на душу населения превышало республиканский показатель в 65 раз. В итоге за 40-летний период лесоэксплуатации практически все доступные районы потеряли свое промышленное значение. Тем не менее, лесосырьевая база АЕР составляла третью часть общероссийской расчетной лесосеки. Лесопользование характеризовалось нарушениями природоохранного законодательства. Основополагающие принципы рационального ведения лесного хозяйства, в том числе неистощительного лесопользования, охраны и воспроизводства лесов, комплексной переработки древесины оставались во многом декларативными. Причины состояли в технической отсталости ЛПХ, в несоблюдении правил рубки и разделки древесины, в вырубке древесины без учета возможностей вывозки и хранения, в нерациональной организации заготовительных работ, в наличии большого количества мелких самозаготовителей. Величина потерь древесины не отражалась на себестоимости продукции, что было выгодно министерствам, в полном ведении которых фактически находились лесные ресурсы. Комплексное использование древесины было затруднено из-за нерациональной структуры предприятий, ориентированной на первичную обработку древесины и на большинстве из них требовалось проведение реконструкции. Так, доля Иркутской области в 1960-е гг. в союзном производстве пиломатериалов была равна 4%, мебели – 9,1 %, строительных материалов – 10,4%. Отходы лесопиления составляли до 65%, большая часть которых сжигалась. В 1970-е–1991 гг. за счет строительства лесопромышленных комплексов (Братский, Усть-Илимский) и целлюлозно-бумажных комбинатов (Красноярский, Байкальский) удалось повысить уровень переработки древесины. Сокращение лесных ресурсов происходило из-за пожаров. Охрана лесов осуществлялась за счет создания противопожарных разрывов, специальных дорог, пожарно-технических станций. На работников охраны леса возлагался широкий круг обязанностей. Но для эффективного выполнения контролирующих функций требовалось повышение роли лесников, увеличение штата работников лесхозов, обеспечение их транспортом, техникой, средствами связи. К 1990-м гг. в Иркутской области ежегодный размер обезлесиваемых территорий с учетом пожаров превышал 200 тыс. га., в Красноярском крае на погибшие леса и гари приходилось 316 тыс. га. Эти земли не использовались и не продуцировали. Лесовосстановительные работы включали искусственные лесопосадки, закладку лесопитомников, проведение рубок ухода, посев семян и др. Но работы проводились экстенсивными методами при слабом планировании, финансировании, кадровом и техническом обеспечении. Так, средняя стоимость создания 1 га лесов в АЕР составляла 70 руб., а в центральной части страны в 2,5 раза больше. В целом темпы вырубки леса преобладали

32

над темпами его восстановления. В Красноярском крае за 1950–1980 гг. лесовосстановление было проведено на 500 тыс. га, в 1981–1987 гг. колебалось в пределах от 106 до 114,8 тыс. га, а в 1990 г. сократилось до 96,5 тыс. га, а в Тувинской АССР – с 4,3 до 2,6 тыс. га. В Иркутской области, по нашим подсчетам, наоборот, наблюдался рост лесовосстановительных работ (117,2%). Приживаемость деревьев была доведена до 87%. Организация государственного управления лесами и степень участия местных органов власти в контроле за их использованием и сохранением не создавали необходимой связи между экономическими, социально-экологическими целями лесопользования. На всех уровнях власти не было ясного понимания роли и значения лесного сектора, его возможностей для поддержания экологического баланса. Так называемый "человеческий фактор” проявлялся в низкой трудовой дисциплине, в слабой заинтересованности в результатах труда, в непонимании экологических последствий сокращения лесов. Исследование показало, что потенциал лесных ресурсов рассматривался только с позиций заготовки, использования и переработки древесины. Такой односторонний подход способствовал их сокращению, что на фоне климатических особенностей региона и интенсивного процесса индустриализации приводило к нарушению экологического баланса. Утрата таежных массивов в Приангарье способствовала непоступлению в атмосферу ежегодно 1,5 млн. т кислорода. Ликвидация леса приводила к более частому образованию пыльных бурь, к размыву берегов, к незащищенности городов от промышленных выбросов, к обострению социально-экологической напряженности. В третьем параграфе "Антропогенное влияние промышленности на окружающую среду" рассматривается деятельность предприятий по комплексному использованию сырья, переработке отходов производства, рекультивации земель, внедрению систем водооборота. Экологическое состояние Ангаро-Енисейского региона находилось в прямой зависимости от направленности индустриального развития. Мощное антропогенное воздействие на природную среду оказывали химические комбинаты (Ангарский, Усольский, Ачинский), металлургические заводы (Иркутский, Братский, Красноярский, Саянский), гидролизные предприятия (Тулунский, Бирюсинский, Зиминский, Абаканский), предприятия топливно-энергетического комплекса (КАТЭК, ТЭЦ), горнодобывающие комбинаты (Коршуновский, Сорский, Туваасбест, Тувакобальт) и др. Такие стадии производственного процесса, как добыча, транспортировка, обогащение и переработка полезных ископаемых, складирование отходов, сопровождались изменениями природной среды, приводили к загрязнению почвы, водоемов, атмосферы. Монопольная роль отраслевых министерств и ведомственная разобщенность предприятий не позволяли руководствоваться единой стратегией освоения ресурсов с целью рационализации природопользования. Безвозвратные потери сырья не сказывались на их экономических показателях. Работа по экономии и использованию отходов производства в 1980-е гг. осуществлялась в рамках программ: "Вторичное сырье", "Экономия–90", "Интенсификация–90". Так, на предприятиях Красноярского края за 1986–1989 гг. было внедрено около 2 тыс.

33

новых технологий, в том числе 587 малоотходных, ресурсосберегающих и безотходных. Но эти меры позволили вовлечь в переработку только пятую часть отходов. Решение проблемы видели в установлении контроля, персональной ответственности на основе введения лицевых счетов экономии. При этом вопросы формирования экономических стимулов к ресурсосбережению не рассматривались как приоритетные. Большинство предприятий региона являлись мощными загрязнителями атмосферного воздуха. Природоохранным законодательством разрешалась эксплуатация предприятий при наличии очистных сооружений. Но на этапе проектирования не были учтены масштабы производственных объектов. В результате деятельности предприятий Иркутско-Черемховского промышленного района образовалось пятно хронического загрязнения, уступающее по масштабам лишь объединенным Кемеровско-Новосибирскому и Екатеринбургско-Челябинскому районам. К 1991 г. наиболее эффективной была работа очистных установок на предприятиях Министерства металлургии (98,2%), а полная утилизация вредных веществ достигнута на Саянском алюминиевом, Красноярском цементном заводах, Ачинском глиноземном комбинате. Мощному антропогенному воздействию подверглись реки региона. По уровню нагрузки бассейн Ангары превосходил все другие сибирские реки, а по России уступал только волжскому бассейну. Несовершенство технологии очистки стоков и перегруженность очистных сооружений характеризовали деятельность большинства предприятий. Важным показателем экологичности производств являлось внедрение систем водооборота. К 1991 г. был введен полный водооборот на Сорском молибденовом комбинате. На Ачинском НПЗ и глиноземном комбинате водооборот составил, соответственно, 91% и 78%. В Иркутской области в системах оборотного водоснабжения было задействовано 62,7% стоков. По РСФСР этот показатель был равен 68%. Природоохранные мероприятия включали создание водоохранных зон, очистку водоемов от древесины, установление контроля за количеством стоков, строительство локальных очистных сооружений. Но комплексных мер в отношении рек региона не проводилось. Опыт реализации во второй половине 1980-х гг. Енисейским бассейновым управлением схемы комплексного использования водных ресурсов, нормирования выбросов и автоматизированного контроля эффективности водоохранных мероприятий показал возможность создания системы управления качеством природных вод. Таким образом, в основе недостатков природопользования лежали политические, организационно-экономические и научно-технические причины. Четвертая глава "Природоохранная деятельность в Ангаро-Енисейском регионе" состоит из двух параграфов. В первом параграфе "Региональные природоохранные структуры" рассмотрена деятельность местных органов власти, природоохранных структур и трудовых коллективов в осуществлении экологической политики. Происходило формирование и совершенствование деятельности региональных природоохранных структур, функционирующих в рамках союзной модели управления природопользованием. Политико-организационная работа осуществлялась партийными

34

органами. Контролирующую функцию выполняли санитарно-эпидемиологические станции, управления гидрометеослужбы и др. Координирующая роль принадлежала местным Советам, в структуре которых с 1960 г. создавались постоянные депутатские комиссии по охране окружающей среды. В 1980-е гг. действовали отделы по охране природы и рациональному использованию природных ресурсов, управления государственной вневедомственной экспертизы. С созданием Государственного комитета по охране природы СССР (1988 г.) была организована деятельность региональных комитетов. Каждое министерство имело собственные службы контроля на предприятиях. Сформировалась система соподчинённых по вертикали природоохранных органов, выполняющих разнообразные функции. Но добиться четкой координации их действий не удалось. Законодательством были определены права и обязанности местных органов власти и специализированных природоохранных структур. Но в практической деятельности они сталкивались с препятствиями экономического и юридического характера, что было обусловлено существующей системой административно-командного управления, незаинтересованной в образовании полновластных региональных органов управления. Поэтому работа сводилась к контролю за выполнением правительственных постановлений и инспекционной деятельности. Финансирование министерствами социальной сферы ставило их в зависимость от ведомственной политики. Решения местной администрации обычно имели рекомендательный характер. В СССР финансирование природоохранных мер имело тенденцию к возрастанию. Но их объем в 1980-е гг. не превышал 2% общего количества инвестиций в хозяйство страны, а разница в экологической эффективности этих вложений в сравнении с развитыми странами оценивалась в 5 раз. В Красноярском крае финансирование увеличивалось в каждом пятилетии в 3 раза, но в 1980-е гг. рост замедлился. В Тувинской АССР при стабильном возрастании капвложений их объем был значительно меньше, чем в других субъектах АЕР. В Иркутской области наблюдалось постоянное увеличение затрат на природоохранные мероприятия, в том числе на охрану воздушного бассейна более, чем в 2 раза. Но в целом их величина не отражала реального ущерба, наносимого природной среде. Более того, выделяемые средства использовались не полностью. В комплексе природоохранных мероприятий применялись приостановка деятельности предприятий при нарушении норм выбросов вредных веществ, обращение к министерствам по вопросам природопользования, проведение проверок работы очистных сооружений, привлечение к персональной ответственности руководителей предприятий, наложение штрафов и др. Выявленные недостатки обсуждались на заседаниях облисполкомов, депутатских комиссиях, региональных советах общества охраны природы. Но исполнение природоохранных рекомендаций по значимости не приравнивалось к выполнению производственных заданий и поэтому не давало необходимых результатов. Анализ результатов деятельности природоохранных структур показал, что применяемые меры давали временный эффект. Не обладая необходимыми экономическими и юридическими полномочиями для предотвращения и устранения широкомасштабных

35

экологических последствий хозяйственной деятельности, они концентрировали внимание на решении текущих проблем. Отсутствовала информационная база об уровне загрязнения окружающей среды для комплексного анализа и прогнозирования изменений и выработки эффективных мер. Вопросы формирования экономических стимулов к рациональному природопользованию не рассматривались как приоритетные. Уровень деятельности природоохранных структур не соответствовал той антропогенной нагрузке, которую испытывал регион в ходе индустриального развития. К концу 1980-х гг. под влиянием социально-политических изменений в стране наметились новые тенденции в природоохранной деятельности: провозглашена приоритетной задача создания экологически безопасной среды, приняты меры по объединению усилий всех природоохранных структур независимо от ведомственной принадлежности, организована работа отделов независимой экологической экспертизы, экофондов; создан Центр по учету природных ресурсов и введению кадастров и др. Региональные природоохранные структуры участвовали в совершенствовании методики расчета ущерба, нормативов за пользование природными ресурсами, в отработке механизма изъятия платежей в экофонд и направления их для ликвидации выявленных экологических нарушений. Тем самым была заложена основа для переход от административных к преимущественно экономическим методам управления природопользованием на региональном уровне. Первый опыт разработки экологических программ в рамках комплексных программ социально-экономического развития субъектов региона свидетельствовал о новом этапе в формировании региональной экологической политики. Во втором параграфе "Общественные организации и формирование экологического мировоззрения населения" рассмотрены факторы, влияющие на уровень общественной активности, изменение организационных форм и методов привлечения населения к природоохранной деятельности. Автор отмечает, что становление экологического мировоззрения происходило под влиянием объективных факторов, связанных с хозяйственным освоением региона, которые воздействовали на психологию человека, вырабатывая оценочный подход, систему взглядов, структуру поведения. Мировоззренческие стандарты индустриальной эпохи сформировали антропоцентристский тип экологического сознания. Природа воспринималась как объект одностороннего воздействия человека. Прагматическое отношение к природе пронизывало все сферы общественной деятельности и было направлено на удовлетворение все возрастающих потребностей человека. Это свидетельствовало, что экокризис является не только результатом технического воздействия, но и кризисом сознания. В 1950-е гг. привлечение населения к решению природоохранных проблем осуществлялось через участие во Всесоюзном обществе охраны природы (ВООП). Особенностью управления являлось то, что первоначально его возглавляли известные ученые. С 1970-х гг. стала преобладать другая тенденция: руководителями избирались инженернотехнические работники, а общее руководство осуществляли работники советских органов власти. Общественная организация оказалась под контролем государственных структур

36

управления и могла действовать в жестко определенных рамках, что лишало ее возможности проявлять инициативу. Несмотря на разностороннюю работу, уровень активности населения оставался низким. По мнению автора, причины заключались в формальном подходе к решению острых экологических проблем, в отсутствии принципиальной оценки сложившейся экоситуации со стороны руководителей общества. Руководящие структуры ВООП не добились того уровня взаимодействия с общественностью и населением, который бы позволил в полной мере использовать их потенциал в решении экологических проблем. Знания о состоянии природной среды население получало в основном из средств массовой информации, которые в силу идеологической зависимости были не объективны и не могли в полной мере способствовать экологическому воспитанию населения. Пропаганда была нацелена на показ достижений и формирование представлений о разрешимости экопроблем в условиях социализма. Тем самым человек отторгался от активного участия в их устранении. Но были и примеры проявления активной гражданской позиции: протест по вопросу переброски вод сибирских рек в южные районы страны, строительства Байкальского ЦБК и др. Неформальное движение, действующее параллельно организациям ВООП, заложило традиции массового экодвижения второй половины 1980-х гг. Смена мировоззренческих ценностей в эволюционном режиме происходила постоянно, но крайне медленно. В условиях социально-политических перемен второй половины 1980-х гг. началось их изменение, как по масштабу, так и по содержанию. Этому способствовала политика гласности, информирование населения о состоянии природной среды, проведение митингов, "круглых столов" и др. Ценностные ориентиры экодвижения не сводились лишь к охране природы. В центре внимания была идея создания безопасной среды как важного условия жизнедеятельности человека. Формирующиеся региональные экоорганизации различались по численности, направлениям деятельности, организационным принципам (объединения, клубы, кооперативы, союзы, ассоциации, комитеты). Их можно классифицировать как социальноэкологические, эколого-мировоззренческие, эколого-творческие. К наиболее известным относились: Байкальская экологическая волна, Социально-экологический союз, Экология и человек (Норильск), кооператив Прогноз (Красноярск), Комитеты спасения Ангары и Енисея и др. На этапе становления экообъединений их характеризовала разрозненность действий, разногласия по вопросам выбора направлений деятельности, митинговость. Многие организации так и не включились в конструктивную работу по оздоровлению окружающей среды. Если в экообъединениях прикладной направленности преобладали более квалифицированные кадры, то в политизированных объединениях значительная часть членов оказалась мало подготовленной к природоохранной деятельности. Экоцентрический подход, то есть ориентированность на экологическую целесообразность во взаимодействии с природой, готовность быть активными участниками экологического движения, хотя и нашел отражение в деятельности сибиряков, но имел неустойчивую тенденцию к развитию. Это подтверждается опросами общественного мне-

37

ния, в том числе в Байкальске, Братске и др. Обеспокоенность носила скорее эмоциональный характер и не являлась побудительным мотивом к деятельности. Выход из экологического кризиса большинством виделся во внедрении безопасных технологий (52%). Низкий уровень экологических знаний не позволял четко представлять последствия экологического кризиса и адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию. Становилось очевидным, что превращение экологического движения в эффективную общественную силу возможно при определенном уровне экологической культуры, распространении научных экологических знаний среди различных социально-возрастных категорий населения. Пятая глава "Жизнедеятельность населения региона в условиях урбанизированной среды" состоит из трех параграфов. В первом "Практика проектирования и строительства городов" рассмотрены вопросы создания индустриальных центров в районах нового освоения, учета природно-климатических особенностей, качества городской застройки, а также деятельность местных органов власти в решении вопросов создания экологически приемлемых условий жизни населения. Особенностью процесса урбанизации в АЕР являлось то, что более 80% населения сосредотачивалось на 29% ее площади. Мощный импульс для развития получили старейшие города: Иркутск, Красноярск, Черемхово, Ачинск, Абакан. Новые города формировались как центры ресурсно-кадрового потенциала для обслуживания возводимых промышленных объектов. Численность городского населения в Красноярском крае возросла с 39 до 73%, в Иркутской области – с 45 до 80,4%, а в Тувинской АССР до 47%, в то время как по РСФСР этот показатель в 1991 г. составлял 71%. Местные органы власти осуществляли контроль за качеством проектов застройки городов: проводились архитектурные советы с участием санитарных врачей; утверждались схемы районных планировок с вариантами водоснабжения, канализации, благоустройства территории; выдавались заключения по отводу земельных участков под строительство жилых и производственных объектов и т.д. В результате контроля удалось предотвратить принятие многих неэффективных решений. Но уровень выполнения рекомендаций составлял 50–80%. Строительство городов осуществлялось в период, когда экологический фактор не только не определял пути их развития, но даже не выступал как ограничитель такого развития. В программе освоения региона приоритетной являлась производственная сфера в ущерб развитию социально-бытовой, природоохранной и рекреационной инфраструктуры. Проектирование городов осуществлялось в рамках концепции "социалистического расселения", то есть приближения жилых массивов к производственным объектам. Недостатками проектов являлись необоснованный выбор направлений территориального развития жилых массивов, нерациональное размещение инженерных сетей, некомплексная застройка городов, не предусматривалось создание зеленых зон и др. В 1980-е гг. в условиях обострения экопроблем в генпланах стали учитываться такие вопросы как регулирование развития городской агломерации, совершенствование структуры городского хозяйства и

38

др. Но для разработки программы средозащитных мероприятий проектировщики не обеспечивались достаточной информацией об экологической системе городов. Невыполнение требования Министерства здравоохранения о создании санитарнозащитных зон (СЗЗ) вокруг предприятий в 1950–1960-е гг. привело к высокой концентраций промышленного производства внутри жилых массивов. Так, в Красноярске к 1975 г. оказалось расположено 118 предприятий, производящих 40% продукции края. В крае 35% предприятий не имело СЗЗ. В Иркутской области такая ситуация была на БрАЗе, БЛПК, БЦЗ. Для улучшения экообстановки проводилось перебазирование за пределы городской черты или ликвидация чрезвычайно вредных промышленных объектов. Но эти меры наталкивались на сопротивление министерств, и решение вопросов затягивалось на десятилетия. В конце 1980-х гг. появился первый опыт разработки программ развития городов с учетом социально-экологических особенностей, который показал необходимость смены мировоззренческих установок по вопросам их проектирования и строительства для улучшения качества жизни человека Во втором параграфе "Социально-экологические аспекты качества городской среды" рассмотрены причины загрязнения атмосферного воздуха, ухудшения качества питьевой воды и деятельность местных органов власти по улучшению санитарно-гигиенических условий жизни населения. В 1950–1960-е гг. загрязнение атмосферного воздуха городов было связано с широко распространенным печным отоплением и преобладанием малых котельных. Лишь 15% предприятий имели золоулавители с эффективностью не более 30%. В последующие десятилетия экологическая обстановка обострилась из-за влияния мощных комплексных источников техногенного воздействия. На уровень загрязнения влияли особенности расположения городов. Административные центры находились в долинах рек, для которых был характерен застой воздуха и скопление выбросов. Новые индустриальные города были построены в местах с низкой рассеивающей способностью атмосферы. Среди них: Ангарск, Байкальск, Назарово, Шарыпово и др. Экологическая обстановка в Норильске, Шелехово, Братске, Сорске осложнялась воздействием выбросов металлургических предприятий. Местными органами власти принимались меры по газификации населенных пунктов, созданию централизованного теплоснабжения, переходу на использование высококачественного топлива. С середины 1970-х гг. в перспективных комплексных планах охраны природы предусматривались меры по стабилизации экообстановки: проводилось прогнозирование состояния окружающей среды, нормирование выбросов предприятий при неблагоприятных метеоусловиях. Мониторинг состояния атмосферы городов показал нарастание экологической напряженности, хотя учет выбросов осуществлялся только по 13 показателям из обширного перечня загрязняющих веществ. Отсутствие полной информации являлось одной из причин низкой эффективности принимаемых мер. К 1990-м гг., по данным общегосударственной службы наблюдения и контроля за состоянием атмосферного воздуха, подавляющее число промышленных центров региона относилось к неблаго-

39

получным городам Российской Федерации. Первое и восьмое место в списке занимали Норильск и Ангарск. Начало создания централизованной водо-канализационной системы было положено в 1950-е гг., но работы сдерживались из-за отсутствия генеральных планов, низкого уровня управления коммунальным хозяйством, неприемлемости предлагаемых технических решений для сибирских условий. Их строительство отставало от темпов промышленного развития, осуществлялось с задержкой от установленных сроков и без учета перспектив развития городов. Это приводило к перегрузке очистных сооружений и загрязнению водоемов. К 1991 г. централизованная сеть действовала во всех городах региона. Удельный вес жилой площади, оборудованной водо-канализационными сетями, центральным отоплением и горячим водоснабжением в Красноярском крае был выше, чем в Иркутской области, Тувинской АССР и в целом в Восточной Сибири. Актуальной оставалась проблема качества потребляемой населением воды, степени ее очистки и контроля водопользования. Если в 1950–1960-е гг. качество воды могло считаться удовлетворительным из-за малого времени воздействия отрицательных факторов индустриализации, то в последующие два десятилетия, несмотря на введение в эксплуатацию очистных сооружений, изменений в лучшую сторону не произошло. Так, Красноярск занимал первое место в РСФСР по мощности комплексов биохимической очистки стоков. Но количество установок в регионе, работающих в соответствии с проектными нормами, не превышало 50%. По данным Госкомгидромета РСФСР (1989 г.) в первую сотню городов с низким уровнем качества воды вошло большинство городов региона, а в первую десятку – Ангарск, Красноярск, Братск. Сооружение водозаборов в потенциально опасных местах создало дефицит качественной питьевой воды, делало насущной проблему поиска новых источников водоснабжения населения. Органами местного управления решались вопросы организации зон санитарной охраны водозаборов, финансирования строительства и расширения мощностей очистных сооружений на основе долевого участия предприятий. Мониторинг качества питьевой воды к концу 1980-х гг. стал носить постоянный характер, но комплексных исследований по изучению возможных антропогенных катастроф не проводилось. Материально-техническое и финансовое обеспечение природоохранных мер в ряде случаев позволяло лишь стабилизировать санитарно-гигиенические условия жизнедеятельности человека, но кардинально не решало проблему улучшения экологической безопасности городов. Местными органами власти были созданы лишь определенные элементы системы управления охраной городской среды. Было признано, что экологический фактор является определяющим в дальнейшем развитии городов. В третьем параграфе "Здоровье населения промышленных центров" проанализирована деятельность местных органов власти по развитию медицинского обслуживания и организации профилактических мероприятий, а также дан анализ социально-экологических факторов, влияющих на заболеваемость населения.

40

Процесс становления и развития системы здравоохранения проходил сложно. В 1950–1960-е гг. медучреждения размещались в плохо приспособленных для лечебных целей помещениях. В последующие десятилетия их строительство осуществлялось, в том числе промышленными предприятиями. Но сохранялась перегруженность больниц в 2 раза, только 40% медучреждений располагались в типовых помещениях, специализированной помощью была охвачена одна треть населения. Отставание в развитии системы здравоохранения от темпов промышленного освоения региона было характерно на протяжении всего исследуемого периода. Анализ статистических данных показал, более низкий уровень обеспечения населения Восточной Сибири в 1980–1989 гг. врачами в сравнении с показателями по РСФСР, Западно-Сибирскому и Дальневосточному районам. Причем в Красноярском крае и Иркутской области этот разрыв был меньшим в отличии от ситуации, сложившейся в Хакасской автономной области и Тувинской АССР. По обеспеченности больницами Красноярский край оказался на 30-м месте в СССР, а краевой центр на 24-м месте. Тем самым темпы развития системы здравоохранения были недостаточны для интенсивно развивающегося региона. К факторам, отрицательно влияющим на здоровье сибиряков, относились тяжелые производственные условия за счет скопления пыли, шума, воздействия вредных веществ и др. Так, 25% рабочих, занятых в производственной сфере Красноярского края в 1980-е гг., подвергалось их воздействию. Ангарским институтом гигиены труда и профзаболеваний разрабатывались методики предупреждения и лечения заболеваний, изучались производственные условия, давались рекомендации, проводились медосмотры и др. Но создать систему профпатологической службы в регионе не удалось. Отсутствовала информационная база данных об уровне профзаболеваний. Обеспечение специалистами даже в краевом центре был недостаточным (40%). Стремление к комплексному подходу в решении вопросов нашло выражение в разработке и реализации программы "Пятилетка здоровья Норильского промышленного района на 1976–1980 гг." и в программах "Здоровье" др. субъектов региона. В них предусматривалось развитие медучреждений, оборудование комнат гигиены на предприятиях, организация диетического питания, устранение вредных производственных факторов. Но реализация программ проходила медленно из-за слабого финансирования. Главным критерием, характеризующим здоровье населения, является уровень его заболеваемости. Всемирной организацией здравоохранения установлена зависимость здоровья человека на 20% от окружающей среды, на 12% от системы здравоохранения, на 20– 30% от условий труда. На начальном этапе индустриального освоения региона заболеваемость была связана с адаптацией приезжего населения к новым природным условиям. Положение осложнялось слабо развитой социально-бытовой и медицинской инфраструктурой. В этот период преобладали желудочно-кишечные инфекции. В 1970–1980-е гг. Восточная Сибирь относилась к регионам страны с наиболее высоким показателем заболеваемости туберкулезом. Причиной являлись вредные выбросы в атмосферу, которые в

41

среднем в 1990 г., например, на одного красноярца составляли 920 кг, в то время как на одного россиянина – 190 кг. Воздействие на организм человека факторов, связанных с загрязнением окружающей среды, способствовало возникновению так называемых "болезней цивилизации": аллергических, онкологических, иммунологических и др. Наибольшая частота и тяжесть заболеваний отмечалась в крупных промышленных центрах. Статистические данные свидетельствуют, что в структуре заболеваний центральное место принадлежало болезням органов дыхания, системы кровообращения, злокачественным новообразованиям. Смертность от злокачественных образований в этот период имела тенденцию к снижению, хотя ежегодный уровень заболеваемости возрастал. В Иркутской области за 1955–1987 гг. смертность от болезней органов пищеварения увеличилась на 19,7%, от новообразований – на 43,9%, а от инфекционных болезней сократилась на 19,2%. Уровень общей смертности был постоянно ниже среднереспубликанского, но разрыв между ними постепенно сократился с 20% в 1988 г. до 3% в 1995 г. Показатель онкозаболеваемости в Красноярском крае за 1960–1990 гг. увеличился с 14,0 до 21,3 на 10 тыс. чел. Слабое техническое оснащение медучреждений затрудняло диагностику, профилактику и лечение заболеваний. Данные о структуре и уровне заболеваемости населения региона свидетельствуют, что загрязнение окружающей среды урбанизированных территорий является одним из ведущих экологических факторов, определяющих здоровье, продолжительность и качество жизни населения. Заключение содержит основные выводы.

• Анализ эволюции научного осмысления социально-экологических проблем в системе "человек–общество–природа" показал смену ряда принципиальных положений. От теорий, базирующихся на идеализации природы и проведении неограниченных преобразований в интересах общества, научная мысль развивалась в направлении к теориям установления контроля за процессом воздействия человека на природную среду и регулирования экосистем, к разработке методов научного предвидения последствий хозяйственной деятельности. Не отрицая важности совершенствования техники, ученые пришли к выводу, что главные усилия современного общества должны быть сосредоточены в гуманитарной сфере, где центральными являются вопросы смены мировоззренческих установок в выборе вариантов перестройки общества, изменения человеческих потребностей, определения максимально допустимой нагрузки на биосферу и согласования с ними жизнедеятельности человека.

• Возрастающий интерес к социально-экологической проблематике позволил ученым продвинуться в изучении, как общих закономерностей экологического кризиса цивилизации, так и специфических особенностей, характерных для централизованной системы управления. Междисциплинарный подход с широким использованием исторического материала расширил возможности научного анализа. Тем не менее, современная историография пока не дает целостного представления об экологической политике советского пе-

42

риода, ее региональных проявлениях, механизмах достижения поставленных целей, вариантах преодоления социально-экологических противоречий.

• Анализ региональной хозяйственной политики на примере разработки и осуществления проекта освоения Ангаро-Енисейского региона показал, что преимущественное развитие предприятий топливно-энергетической, химической, горнодобывающей, металлургической, гидролизной, лесоперерабатывающей и др. отраслей промышленности привело к обострению социально-экологических противоречий. При проектировании не были учтены масштабы производственных комплексов и уровень их воздействия на природные системы. Индустриальное развитие осуществлялось без учета экологических критериев. Низкая себестоимость продукции достигалась ценой недостаточной компенсации ущерба, нанесенного природной среде, а также социальной и производственной инфраструктуре.

• Политика и практика природопользования были направлены на максимальное вовлечение в хозяйственный оборот природных ресурсов. Нарушение принципа комплексности привело не только к ненормированному потреблению многих ценных компонентов природных ресурсов, но и к массовому выведению в окружающую среду отходов добычи и переработки минерального сырья, что являлось дополнительным фактором ее дестабилизации. Монопольная роль отраслевых министерств в использовании природных ресурсов способствовала тому, что промышленное освоение региона значительно опережало темпы решения природоохранных проблем. Деградация земельных, водных и лесных ресурсов, обеспечивающих экологическую безопасность населения региона, приводила к разрушению экологической емкости территории. Но нарушения в природной среде рассматривались лишь как утрата экономического ресурса, а не фундаментальной основы жизни человека.

• В исследуемый период происходило становление государственной экологической политики, определение ее приоритетных направлений. Как показывает исторический опыт жесткая централизация власти не являлась гарантией формирования эффективного механизма реализации природоохранных решений. Уровень деятельности природоохранных структур не соответствовал той антропогенной нагрузке, которую испытывал регион в ходе индустриального развития. Сложившаяся модель охраны окружающей среды была нацелена на ликвидацию уже имеющихся отрицательных последствий хозяйственного развития. Новизна подходов наметилась во второй половине 1980-х гг. и выражалась в формулировании новой стратегии экологического регулирования, включающей профилактику и минимизацию отрицательных последствий хозяйственной деятельности, в создании основ экономического механизма охраны окружающей среды.

• Деятельность научных центров, созданных в исторически короткий срок на территории региона позволила укрепить научный фундамент построения системы рационального природопользования, минимизировать ущерб окружающей среде. Но работы по оптимизации природопользования не давали заметных результатов в силу быстрого накопления отрицательных последствий антропогенного характера и сохраняющейся приоритетности интересов производственной сферы. Кардинальное решение природоохранных

43

проблем находилось в прямой зависимости от совершенствования организационных основ деятельности научных центров, создания инновационных стимулов, перехода на принципиально новый вариант технологической стратегии природопользования, ориентированной на ресурсосбережение.

• Идеология потребительского отношения к природе, закрытость информации о ее состоянии, тормозили формирование экологического мировоззрения населения, мешали целостному восприятию экопроблем и формализовали деятельность общественных природоохранных организаций. Политика гласности и общественно-политические изменения во второй половине 1980-х гг. стали важными факторами становления экологического мировоззрения. Общественные организации инициировали процесс принятия экологически важных решений, предотвратили практическую реализацию ряда опасных проектов. Результативность деятельности экодвижения находилась в прямой зависимости от уровня экологических знаний.

• Исследование социально-экологических условий жизни человека в урбанизированной среде показало зависимость его жизнедеятельности от специфики хозяйственного освоения региона, качества городской среды, уровня развития социально-бытовой инфраструктуры и системы здравоохранения. В городах Ангаро-Енисейского региона сформировалась напряженная, а в ряде случаев экстремальная социально-экологическая ситуация. Диспропорции в развитии социальной и производственной сферы не позволяли стабилизировать социально-экологические условия жизни населения. Основные публикации по теме диссертации Монографии 1. Савчук Н.В. Ангаро-Енисейский регион: социально-экологические проблемы хозяйственного освоения (1950–1990 гг.). – Ангарск: АГТА, 2006. – 294 с.47 2. Савчук Н.В. Социальная сфера Ангаро-Енисейского региона в условиях экологической нестабильности (1950–1990 гг.). – Ангарск: АГТА, 2007. – 200 с. Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК 3. Савчук Н.В. Эволюция научных взглядов по проблеме взаимодействия человека, общества, природы // Вестник Иркутского государственного технического университета. – 2005. – №3 (23). – С.6–10.

4. Савчук Н.В. Экологический аспект в концепции индустриального освоения Иркутской области (1950–1990 гг.) // Известия Иркутской государственной экономической академии. – 2005.– №3–4 (44-45). – С.39–43.

47 Рецензии на монографию: Истомина О.Б. История. Социум. Экология // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2007. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007.– С.530–533; Мусиенко Т.В., Завьялов Д.А. Рецензия на монографию Савчук Н.В. Ангаро-Енисейский регион: социально-экологические проблемы хозяйственного освоения (1950–1990 гг.) // Gredo-new.(СПб) – 2007. – №2 (50). – С.235–242.

44

Публикации в сборниках международных, всесоюзных, всероссийских конференций, в электронной сети Интернет 5. Савчук Н.В. Формирование экологического сознания молодых специалистов // Научно-методические аспекты гуманитарной подготовки инженеров: тез. международ. науч.-метод. конф. – Каунас: КПИ. – 1989. – С.100–102.

6. Савчук Н.В. Экологическое воспитание как средство гуманизации инженерного образования // Проблемы улучшения гуманитарной и эстетической подготовки специалистов в техническом вузе: тез. республ. науч.-метод. конф. – Новосибирск: НЭТИ, 1989. – С.55–56.

7. Савчук Н.В. Ценностные ориентации молодежи в сфере трудовой деятельности // Проблемы культуры в условиях Сибири и перестройки: тез. республ. науч. конф. – Кемерово, КГИК.– 1990. – С.116–117.

8. Савчук Н.В. Роль вузовской науки в освоении восточных районов Сибири (60– 70-е гг. ХХ в.) // Роль науки в освоении восточных районов страны: тез. всесоюз. науч. конф. – Новосибирск: СО РАН, 1992. – С.150–152.

9. Савчук Н.В. Цивилизация и развитие системы "человек–общество–природа" // Валихановские чтения-9: материалы международ. науч-практ. конф. – Казахстан: Кокшетауский гос. ун-т, 2004. – С.259–262.

10. Савчук Н.В. Способен ли современный человек воспринять идею В.И. Вернадского?: материалы заочной электрон. конф. "Человек и ноосфера". Наследие В.И. Вернадского. Глобальные проблемы цивилизации // Успехи современного естествознания (Орган издания РАЕ). –2004. – №9. – С.70–71. Режим доступа: www.rae.ru.

11. Савчук Н.В. Деятельность научных центров по изучению природно-ресурсного потенциала Сибири. Исторический аспект: материалы заочной электрон. конф. (20–25 нояб. 2004 г.) "Природно-ресурсный потенциал Сибири"// Современные наукоемкие технологии (Орган издания РАЕ). – 2005. – №1. – С.99–100. Режим доступа: www.rae.ru.

12. Савчук Н.В. Методологическая основа исторического исследования региональных социально-экологических проблем // Гуманитарные исследования Сибири в контексте российских перемен: материалы всерос. науч.-практ. конф. / Братский гос. ун-т. – Братск: БрГУ, 2006. – С.165–171.

13. Савчук Н.В. Социально-экологические аспекты экономического развития // Современное состояние и перспективы развития экономики России : сб. ст. IV всерос. науч.практ. конф. – Пенза: "Приволжский Дом знаний", 2006. – С. 266–268.

14. Савчук Н.В. Государственная экологическая политика и ее реализация в ходе хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона // Наука, образование в системе культуры: Сибирь и Россия: освоение, развитие, перспективы: материалы IV всерос науч. конф. / Краснояр. гос. аграр. ун-т. – Красноярск, 2006. – С.136–140.

15. Савчук Н.В. Социальная сфера Ангаро-Енисейского региона в условиях экологической нестабильности: к постановке исследования проблемы // Актуальные

45

проблемы права, экономики и управления: сб. ст. междунар. науч.-практ. конф. 3–4 мая 2007 г. – Иркутск: СИПЭиУ, 2007. – Вып.3. – Т.2. – С.349–351.

16. Савчук Н.В. Современные экологические риски: тенденции научного анализа // Актуальные проблемы гуманитарных наук: материалы VI междунар. науч.-практ. конф.. – Тр./ Томского политехн. ун-та. – Томск, 2007. Статьи в сборниках 17. Савчук Н.В. Роль природных ресурсов в экономическом развитии Иркутской области // Сибирь: вехи истории. Сб. ст. – Иркутск: ИГУ, 1999. – С.106–109.

18. Савчук Н.В. К истории возникновения и обострения экологических проблем в Приангарье // Проблемы Земной цивилизации. Сб. ст. – Вып.2. – Иркутск: ИрГТУ, 2001. – С.21–26.

19. Савчук Н.В. Хозяйственное освоение Приангарья с позиций исторического анализа (50–80-е гг. ХХ в.) // Интеллектуальные и материальные ресурсы Сибири. Сер. Гуманитарные и технические науки. – Иркутск: ИрГТУ, 2001. – С.55–62.

20. Савчук Н.В. Начальный этап разработки программы хозяйственного освоения Ангаро-Енисейского региона. Сб. тр. к 10-летию АГТА. – Ангарск, 2001. – С.269–277.

21. Савчук Н.В. Исторический аспект проблемы регионального природопользования. (На примере строительства Ангарского каскада ГЭС) // Проблемы Земной цивилизации. Сб. ст. – Вып.6. – Ч. I. – Иркутск: ИрГТУ, 2002. – С.35–49.

22. Савчук Н.В. Особенности исследования социально-экологических проблем в отечественной историографии второй половины ХХ века. // Сб. науч. тр. – Ангарск: АГТА, 2003. – С.322–337.

23. Савчук Н.В. Экологическая безопасность региона: уроки прошедших десятилетий // Социогенез Северной Азии: прошлое, настоящее, будущее. Сб. науч. тр. – Иркутск: ИрГТУ, 2003. – С.329–332.

24. Савчук Н.В. Практика проектирования и строительства городов Иркутской области: историко-экологический аспект // Проблемы Земной цивилизации. Сб. ст. – Вып.9.

– Ч.I. – Иркутск: ИрГТУ, 2004. – С.277–285.

25. Савчук Н.В. Экологическое состояние г. Красноярска: историко-социальный подход (1950–1990). // Духовно-исторические чтения. Сб. – Красноярск: КрасГАСа, 2004.

– С. 211–217.

26. Савчук Н.В. Социально-экологические аспекты развития городов Ангаро-Енисейского региона (1950–1990 гг.) // Социально-демографическое развитие Сибири в ХХ столетии. Сб. науч. тр. – Вып.3. – Новосибирск: Ин-т истории СО РАН "Наука-Центр", 2004. – С.235–255.

27. Савчук Н.В. Финансирование природоохранной сферы в Ангаро-Енисейском регионе в 1960–1990 гг. // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2006. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2006. – С.261–265.

46

28. Савчук Н.В. Формирование экологического мировоззрения сибиряков (1950-е – середина 1980-х гг.) // Проблемы общественно-исторического развития России: Вестник ИГЛУ. Сер. История. Философия. Политология. – Иркутск: ИГЛУ, 2006. – №1. – С.114– 118.

29. Савчук Н.В. Здоровье населения как индикатор экологической нестабильности в Ангаро-Енисейском регионе (1950–1990 гг.) // Формирование и адаптация населения в районах индустриального освоения Сибири. Сб. науч. тр. – Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2006. – С.158–176 30. Савчук Н.В. Социальная составляющая строительства Ангарского каскада ГЭС // Тр. / Братского гос. ун-та: серия Гуманитарные и социальные проблемы развития регионов Сибири. – Братск, 2006. – С.141–144.