Людмила Романова
Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами Дорогие читатели !
Все эти невероятные истории, о которых вы прочтете в этой книге, реальные и происходили с реальными людьми. С моими бабушками , прадедушками, или их знакомыми. Просто это было очень давно, а тогда, в старые времена чего только не случалось! Хотя, если присмотреться, то и в наше время чудес достаточно. Нужно только быть внимательным . У меня этих историй на несколько книг, но начну я с самых старых, которые я к счастью запомнила. Вот вам первая, которую моему прадедушке рассказал сам Иван Иванович, который частенько чинил обувь его домочадцам. Ведь он был сапожник, и жил на улице Солянка, рядом с домом моего прадедушки.
Случай с Иваном Ивановичем, рассказанный им самим, в 1886 году, после которого, он бросил пить... и женился. На одной из улиц старой Москвы, Солянке в своей мастерской сидел сапожник Иван Иванович. Худенький мужчина, лет этак пятидесяти. На дворе был конец лета, и день, который уже заметно стал короче, клонился к вечеру. Спешить ему домой было не зачем, а работы как всегда было много. И башмачки, и сапожки для дамочек, кирзовые сапоги для мужчин, и валенки проношенные, всех размеров. Каждый день несут. И каждый норовит, чтобы поскорее, именно ему в первую очередь сделали.
-Уж ты, Иван Иванович, постарайся, сделай к завтрашнему дню… -Чтобы завтра были готов, да не халтурь, подметку то покрепче прибей! -Иван Иванович, уж ты почини, пожалуйста, ботинки Васеньке побыстрее. На новые пока деньжат нет, а эти еще поносить можно… Всякие шли заказчики, и с гонором и с норовом и с просьбой. Народто разный. Да Ивану Ивановичу так – то было веселее. С кем поговорит про их жизнь, приколачивая каблучок, с кем новостями обменяется, с кем пошутит. Так день и проходит. А чтобы работа нудной не казалась, Иван Иванович имел про запас бутылку водки из соседнего магазинчика. Этот штоф всегда стоял у него в углу за коробками с гвоздиками и сапожным инструментом. И он его расходовал бережно. Нальет себе немножко, выпьет, а бутылку аккуратно назад поставит. Он же не пропойца, какойнибудь! А так, для настроения! Бывает, уже тошнит от всех этих подметок да каблучков, а пропустишь рюмочку, так сразу тепло на душе становится, и мысли хорошие набегают, да и время быстрее идет. Многие, заходя, намекали, что и ему теперь можно подумать о второй женке. -Совсем ты Иван Иванович себя запустил. Худющий! Жену тебе надо. Вот дочку выдашь, совсем волком запоешь. Женись! Хоть стакан воды подаст, когда заболеешь. Да и дочке за тебя спокойнее будет. И Иван Иванович понемногу начинал подумывать, а не послушать ли их совета, но оставлял эти планы на потом, когда дочка к мужу уедет. Да и свободу свою, ему терять не очень хотелось. -И не плохо мне одному. Привык. А едок из меня всегда плохой был, так что не в женитьбе дело, - успокаивал он себя. *** Поставив на полку подбитые ботинки, Иван Иванович посмотрел в окошко, на последние светлые облачка, вздохнул, и откупорив шкалик, перекрестившись и что-то пробормотав в свое оправдание, выпил рюмочку. Ненадолго он задумался, вспоминая свою жизнь, и вздохнув, налил еще одну. Затем Иван Иванович бережно поставил шкалик на место, и, занавесив окошки, зажег свечу.
- Сейчас последние башмачки подобью, и домой. Хватит, всех дел не переделаешь! - подумал он, беря в руки молоток. И вдруг слышит, дверь скрипнула. -Да кого же это опять черт принес!? Наверное, сегодня до дому не дойду! – беззлобно подумал Иван Иванович, предполагая, что в такой поздний час к нему пришел нежданный заказчик. Поднимает он голову, и видит, что в дверях стоит его друг и сосед Павел Иванович! Собственной персоной. Да такой веселый, глаза, аж, горят! -Павел Иванович! Так это другое дело! – радостно подумал сапожник. Дружба у них была давняя. На одной улице выросли. А когда поженились, то семьями дружить стали. И частенько они бывало с ним, то в трактирчик сходят, то здесь посидят, за шкаликом. Уж так душевно. Хороший человек, и выпить и поговорить … -Все сапожничаешь, Иван Иванович. Пора уж заканчивать, всех денег не заработаешь! – проговорил весело Павел Иванович, входя в мастерскую, и посмотрев на часы, захлопнул их и засунул в карман на груди. -Павел Иванович, да ведь все всем угодить хочется, как банный лист пристанут, - сделай быстрее, да сделай! Им кажется что это все просто, отрезал да прибил… Ну да что я? Я уж и уходить собрался, так что садись, сейчас мы с тобой по рюмочке пропустим, заговорщически подмигнул Иван Иванович приятелю.… -Нет, Иван Иванович, я без закуски не могу, развезет. Пошли в соседний трактирчик зайдем. Там нам и щец нальют и пирожков поднесут. Посидим да поговорим, вот и вечер хорошо пройдет, возразил Павел Иванович. -Ну что ж! - сказал Иван Иванович, вытаскивая гвоздь изо рта, и кладя его на подоконник. -И, правда, почему бы нам и не сходить? По крайней мере, надо мной теперь никакого указа нет. Я теперь, сам себе хозяин. Иван Иванович засуетился, убирая мастерскую и гася лампу, и хотел было уже снять фартук, да тут обратил внимание на сапоги Павла Ивановича.
-Где ж ты, такие, отхватил? – хлопнул он себя по бокам. Поди, рублей двадцать пять отдал? Кожа сразу видно хорошая, да и сшиты, ладно. Я чего - то не припомню, чтобы я тебе такие делал. Да и помолодел ты что - ли, какой- то ты не такой! – сказал он, оглядывая весь вид приятеля. -Да ладно тебе, мне похвалы то петь. Что я, девка что - ли? Вот найдем тебе невесту, ей комплименты и будешь дарить. Собирайся быстрее, да пошли, уж темнеет, - ответил тот, усмехнувшись. Иван Иванович, согласно махнув рукой, быстро навел кое-какой порядок в инструменте, погасил свечу и вышел с Павлом Ивановичем из мастерской, закрыв ее на ключ. *** Идут они по улице, а там ни души. Пустынная улица, как будто все вымерли. -Странно, кудай - то народ то девался? Неужели уж так поздно? спросил Иван Иванович приятеля, оглядываясь вокруг. Вроде бы недавно еще только смеркалось. Сколько на часах твоих было? -Да уж около двенадцати. А люди? Да черт его знает, где народ. Наверное, по домам сидят. Да нам то что! У каждого свои заморочки! - ответил, хитро сощурив глаза, Павел Иванович... -Да как- то необычно,- почесал голову сапожник. Всегда домой идешь, а тут еще бабы с корзинами и ямщики на колясках, опять же парочки прогуливаются. Полно прохожих, - снова засомневался Иван Иванович. Но конечно, если уже почти двенадцать…Может и трактир уже закрыт? -Наш трактир всегда нас ждет! –засмеялся приятель. А, ты побольше пей, так и до утра засидишься. Посмотри, вон уж луна на небе! Да, какая, полная, лучше солнца сияет. Иван Иванович бросил взгляд на небо. Оно было черное, и луна полным кругом сияла на нем. -Но уж с солнцем все равно не сравнишь. От солнца радость по всем жилкам течет, а от света луны, какая- то загадка и таинственность… Иван Иванович подумал об этом про себя, не желая спорить с другом. Его больше удивляло то, что на улице никого нет. Иван Иванович повернул голову к приятелю, и хотел - было снова удивиться, что
сегодня время за работой так быстро пробежало, как его поразил вид Павла Ивановича. Румянец, с которым приятель пришел к нему с лица совсем сошел. И теперь оно было бледное, как у покойника! -Может, конечно, этот голубоватый оттенок от света луны?- подумал Иван Иванович, все же отмечая, что и волосы у друга слишком черные и брови немного лохматые, смоляные. А глаза, горят какимто торжеством, даже в темноте это видно. И что-то в друге не то. Вроде и он, а вроде и другой. Как то идет не так, как- то разговаривает по-другому. Кураж другой, - решил Иван Иванович. Хоть и выглядит он сейчас как покойник. Точно, он же девять дней как помер! – похолодел вдруг Иван Иванович, потому что профиль приятеля под светом луны уж очень был похож на тот, с которым он в гробу лежал. - Я же сам на похоронах и поминках был! Как же это?! Мы идем… разговариваем…. Или я путаю что-то… И Иван Иванович почувствовал, как легкие мурашки побежали по всей его спине. -Ну, ты чего?! - сказал Павел Иванович, заглянув в глаза приятеля, и усмехнувшись, какой-то недоброй улыбкой. - Ты чего, как поленом пришибленный сделался? Темноты что ли боишься? Деваться было не куда, и, стараясь не обидеть своим дурацким вопросом приятеля, Иван Иванович, смущенно посмеиваясь, сказал: «Уж ты извини меня, Павел Иванович, но сдается мне, что ты ведь …помер?!» Павел Иванович, снова ухмыльнулся, и, продолжая идти и смотреть вперед, стукнул Ивана Ивановича по плечу -Да ты что, приятель! Как же я помер, если я здесь с тобой иду! Это ты, наверное, уж не одну рюмочку- то выпил. Сознайся, наверное, весь свой шкалик осушил? А!? Закусывать надо, чтобы не казалось.! От этого хлопка, Ивану Ивановичу стало еще больше не по себе! Какая-то чужая, тяжелая рука, как будто не ударила слега, а всей своей огромной и холодной пятерней ухватилась за его спину, да и задержалась немного, прижав ее. Голова у Ивана Ивановича слегка ушла в плечи. И волосы зашевелились , они вставали волоском за волоском, когда холодная волна страха побежала теперь по его голове. Иван Иванович почувствовал это. Но, поежившись, он подумал: «Наверное, я что-то путаю. Не может такого просто быть! С мозгами моими что-то, неужели от того, что на голодный желудок
выпил.» Иван Иванович осторожно посмотрел на друга, и решил, что эта бледность его лица точно от лунного света, а удар сильный и неприятный, потому что Павел Иванович всегда здоровее его был, а сейчас просто дружеский удар не рассчитал. Иван Иванович продолжал шагать по дороге с приятелем, и старался уложить в голове все свои неправильные мысли. Он постарался настроить себя на уютный шум трактира, где сейчас, наверняка полно посетителей, представил тарелку горячих щец, и приятный разговор с другом. Но успокоившись, и предчувствуя хороший вечер, вдруг подумал, что больно длинная дорога. Уж давно должен был попасться на пути знакомый трактирчик, но его, почему то, все еще не было! Иван Иванович судорожно пытался понять что-то, глядя под ноги, но мысли бежали от него. Он не мог сосредоточиться. А Павел Иванович шел рядом, молча, иногда поглядывая на Ивана Ивановича со странной ухмылкой. И тут Иван Иванович снова вспомнил, как плакала жена Павла Ивановича , как сидел он сам с соседями и поминал друга у него же в доме, как, наконец, во время отпевания, Павел Иванович лежал в гробу… И свечки горели в церкви. И запах! Этот запах церкви…. И лицо было именно такое, синеватое и жесткое! -Павел Иванович, ты точно помер! – решительно сказал Иван Иванович. Я же и гроб твой нес! Ну конечно!- ужаснулся Иван Иванович от такой последовательности мыслей, которые подтверждали, смерть его друга. Да Господи, что же это? - осенил себя крестом сапожник. Господи, ты, Боже мой! Это я что, с покойником иду?! А? Иван Иванович снова поежился, и покрылся мелкими мурашками. -Да ты, видно, уж изрядно наклюкался, раз такую чушь несешь! сказал Павел Иванович, сам, поежившись немного. Он как- то странно покрутил шеей, как будь - то ему мешал воротник. И отстранился немного от приятеля. Иван Иванович хотел, уже было поспорить, что и не пил он сегодня много, всего- то рюмочек пять, но вдруг споткнулся и, посмотрев под ноги, увидел, что там какие то коряги вместо мостовой. Он посмотрел вокруг и понял, что улицы и в помине нет. И города тоже. А идут они по каким то дебрям . -Да где - же мы?! - ужаснулся он про себя. Господи! Кудай-то мы зашли?! - перекрестился Иван Иванович, озираясь вокруг, и кроме
темноты и каких-то неясных очертаний не то деревьев, не то странных фигур не увидел ничего. И Иван Иванович был вынужден посмотреть на Павла Ивановича, хоть ему уже не очень- то легко было поднять на него глаза. В душе у него все съежилось, и на спину как будто пуд положили. Павел Иванович тоже остановился и посмотрел округленными глазами, все с той же зловещей ухмылкой, на приятеля. Но теперь, какое- то беспокойство заметил Иван Иванович в его взгляде. -Да ей Богу, ты помер, утоп год назад! Ага! - завопил Иван Иванович, как бы подтверждая свои слова. - В деревне Омуты, когда к теще ездил! Голос его стал почти петушиным. А лицо изобразило такое страдальческое возмущение, что глаза стали круглыми и выпученными, брови поднялись над ними домиком с крышей из морщин на лбу, а рот открылся и вытянул лицо так, как- будто Иван Иванович год на постной пище сидел. Оставаясь с таким выражением лица, он снова перекрестился. Не только по привычке, как теперь уже больше по необходимости. С крестом ему как- то легче делалось. И даже смелость появлялась. Павел Иванович пристально и настороженно посмотрел на Ивана Ивановича, и как заметил тот, лицо его при этом снова немного в цвете изменилось, еще больше синевой пошло. Он, протянул, было, руки к плечам Ивана Ивановича, глядя на него с укоризной и досадой. Но тот, посмотрев на приятеля с ужасом, отчего лицо его вытянулось еще больше, а глаза почти- что выкатились из орбит, отпрянул в сторону, и стал класть на себя крест за крестом, шепча молитву «Отче наш», замечая при этом, что уж очень трудно ему это дается. -Рука как свинцом налилась, и быстро ее приложить к голове не получается! Павел Иванович, в ту же минуту судорожно отдернул руки. Отошел от приятеля на два шага, как бы в обиде, потом резко повернулся, и Иван Иванович пришел еще в больший ужас от облика Павла Ивановича, который теперь не только посинел, а почернел! И фигура его еще внушительнее стала, как будто раздулась, малость!!
-Ха, ха, ха, - засмеялся он злорадно, глядя на Ивана Ивановича, каким- то ехидным взглядом, и хлопая в ладоши. Догадался!!!! Ну что ж! Ты всегда был хитрым, всю жизнь исподтишка действовал. Могила тебя исправит! Но я уж подожду, по-дружески, торопить не буду. Я ведь как лучше хотел, сюрприз так сказать… И… исчез! *** А Иван Иванович, вдруг почувствовал, что стоит он в жиже болота по пояс. А вокруг ночь и тьма, хоть глаз выколи! В душе у него все сжалось и мгновенно опустилось куда-то вниз. В животе защекотало. Он очень ярко представил, что сейчас, чьи-то цепкие руки, да не чьи, а именно Павла Ивановича схватят его в этой темной воде, и потащат в низ. Одновременно он почувствовал всеми клетками своего тела опасность, исходящую из каждой точки пространства, окружающего его. Ведь вокруг была такая темнота, что в ней могли скрываться сотни таких рук, которые так же готовы были вцепиться в него со всех сторон своими цепкими холодными крючками пальцев и ….утопить! А!!!- завопил Иван Иванович, и, задирая ноги, за которые цеплялась тина, в три прыжка оказался на берегу. -Свят, свят, свят, -забормотал Иван Иванович, судорожно выбираясь на берег. Отче наш….-запричитал он молитву. -Да куда я забрел- то? Да как я сюда попал- то? Да кто ж это бы-ыл!? Его тело еще содрогалось от страха, когда он карабкался по крутому берегу, а ноги скользили, срываясь с мокрых кочек. Он хватался за траву, попавшие ветки кустов и полз, полз вверх, ощущая холодный шлепок сзади. Наконец он понял, что стоит на твердой почве на краю поля. Оглядевшись, и не найдя ничего опасного, он немного успокоился, потому что заметил, что уже светает. И в этом сером утре он теперь различал очертания деревьев, травы, колосьев пшеницы. Иван Иванович посмотрел вдаль и увидел деревню, с серыми домиками . К тому же небо над их крышами из серого становилось слегка бирюзовым, и длинные перламутровые облака уже плыли по нему. Тонкий слой розового наметился на самом горизонте и с каждым
шагом к деревне, небо становилось все светлее, светлее…. И вот уж и солнце вышло, и настало утро! Иван Иванович не дошел, а добежал, насколько ему позволял его возраст, до околицы деревни, и совсем уж обрадовался, увидев женщину, идущую ему навстречу с коромыслом и ведрами на нем. -Хозяюшка, хозяюшка! - проговорил срывающимся голосом, переходящим то на шепот, то на петушиный крик Иван Иванович. -Тебе чего? - спросила хозяйка, женщина лет сорока, остановившись, при виде странного человека. -Ой, бабонька, - обрадовался Иван Иванович, услышав милый женский голос. Да гдей - то я? Чего- то не пойму. Где Москва то? -Да вон там город, верст двадцать будет, - махнула женщина рукой в сторону леса... -Двадцать! - свистнул Иван Иванович... -Да ты чего мужик, заблудился что - ли? Али лихо, какое с тобой случилось? Вон весь в мурашках! И в тине! Не иначе как в наши болота забрел! Заходи в дом,- махнула она рукой в сторону крайнего домика. -Печка уже затоплена. Сейчас воды принесу, чаю попьем, согреешься. -А муженек то твой не грозный, а то выставит меня. Незваный гость, как говорят, хуже татарина. Может, я здесь, на дровах посижу, а от чайку не откажусь. Спасибо скажу, если горячим чайком попоишь. Иван Иванович еще был не совсем в себе, разговаривая с женщиной, он дрожал не то от холода, не то от страха, и боязливо- настороженно озирался по сторонам. Но, увидев плетень, подсолнухи, растущие рядом с ним, кур, гуляющих по лужайке, рыжую кошку, сидящую на бревнах и дымок из трубы, приободрился. А уж крик петуха его совсем привел в хорошее расположение духа. С криком петуха, как все знают, нечистая сила спать уходит. -Вдова я, тихо сказала женщина. Сама себе хозяйка. Так что заходи, не стесняйся. -Вот спасибо тебе, милая. Вот спасибо! Уж со вчерашнего дня, чаю то не пил, - промолвил он, вдруг заметив, что хозяйка- то очень даже хороша. И румяная и полненькая, как его бывшая женушка.