Дозволено цензурою. С.-Петербургъ, 14 Я н варя 1906 года.
-=€
Г О С У Д А Р С Т В Е Н Н А Я ТИ П0Г РАФ1 Я.
>‘ '
P- ^ t« ' • '
;>
20 Мая 1904 года является первымъ великимъ праздникомъ русской музыки, ибо сто л’Ьтъ назадъ въ этотъ день родился Михаилъ Ивановичъ Глинка, гетальный родоначальникъ русской музыкальной школы. Жизнь русскаго народа, во всЬхъ его скорбяхъ и радостяхъ, всегда сопровожда лась ггЬсней, но истиннымъ выразителемъ всенародной мощи сознательнаго чувства впервые явился Глинка, создавпйй и музы кальный формы этого выражешя, достойныя великаго народа. Открывая теперь памятникъ славному сыну русской земли, Михаилу Ивановичу ГлинкгЬ; въ самомъ центра его деятельности, въ С.-Петербург^, мы должны сознательно вспомнить его заслуги, чтобы достойно по чтить память великаго человека. Но прежде всего мы должны почтить память великаго художника, сразу поставившаго русскую му зыку на ту высоту, до которой искусство
другихъ, наиболее одаренныхъ между цивилизованными народами, дошло лишь путемъ долгаго тысячел'Ьтняго труда и развитая. Для совершешя такого подвига одной силы непосредственнаго даровашя было далеко недостаточно; нужна была еще великая ду ховная мощь, находившая свое истинное и полное выражете не въ словесномъ, а въ музыкальномъ языке. Выяснимъ теперь въ краткихъ словахъ пути, которыми сила эта выростала и крепла. 20 Мая 1804 г. въ родовомъ им1зти, селгЬ Новоспасскомъ, Смоленской губернш, Ельнинскаго уезда, родился Михаилъ Ива новичъ Глинка, въ зажиточной дворянской семь^, предками которой были выходцы изъ Польши, принявпйе въ XYII вгЬкЬ русское подданство и православ1е. Д'Ьтсше годы будущаго композитора про шли подъ роднымъ деревенскимъ кровомъ, въ тишинф деревенской обстановки; дворовыя нянюшки и мамушки, конечно, и усы пляли, и забавляли его песнями съ колы бели, и притомъ песнями, сохранившими въ полнейшей чистоте свой старинный складъ.
—
4
—
въ немъ, вероятно, уже после 10-летняго возраста; такъ по крайней мере можно ду мать по имеющимся даннымъ, говорящимъ только объ интересе къ звону колоколовъ. Темъ не менее напевы народныхъ песенъ должны были глубоко залечь въ его памяти, хотя, быть можетъ, въ то время онъ и не придавалъ имъ особаго значешя, следуя въ этомъ отношенш примеру старшихъ, которыхъ французское воспиташе щлучило отно ситься свысока ко всему народно-русскому. Паконецъ въ домъ родителей Глинки была приглашена гувернантка для приготовлешя мальчика къ поступление въ учебное заве дете, а также и для занятш музыкой, т. е. игрой на фортешано. Въ этихъ занятаяхъ музыкальный способности мальчика до из вестной степени обозначились, ибо въ пол тора года онъ успелъ настолько подвинуться впередъ, что могъ играть кое-что и между прочимъ увертюры въ 4 руки со своей учи тельницей. Впрочемъ таше успехи далеко не могутъ идти въ сравненш съ темъ, что мы знаемъ о детстве многихъ знаменитыхъ музыкантовъ; очевидно Глинка, какъ потомъ
и Чайковсшй, заиаздывалъ со своимъ раз витием ь, чтобы темъ быстрее двинуться впередъ после 25-л'Ьтпяго возраста. Наконецъ наступило время отдавать маль чика въ учебное заведете. Въ 1817 г. Иванъ Николаевичъ Глинка отправился въ Петербургъ съ сыномъ и тамъ поместилъ его въ Благородный Пансюиъ, воспитанники котораго исключительно принадлежали къ дЬтямъ зажиточнаго дворянства. Хотя М. И. Глинка впоследствш отзывался довольно на смешливо объ училище, где получилъ свое образоваше, но на самомъ деле преподаваHie поставлено въ немъ было совсемъ не дурно, особенно по тогдашнему времени. Это было училище типа привилегированных^ имевшихъ главною целью энциклопедичесшй курсъ образовашя, подготовлявнпй ихъ воспитанниковъ для будущей служебной дея тельности. По учебнымъ программамъ Бла городный Пансюнъ подходилъ къ среднему учебному заведенпо, но права по службе давалъ равныя съ правами окончившихъ въ университете. Хотя все научные предметы проходились въ сокращенномъ виде во время
пятшгЬтняго курса, но общее развитае воспи танники получали довольно хорошее. Между прочимъ отводилось значительное место ис кусствами а также иностраннымь языкамъ, какъ принадлежностямъ светскаго образов атя. Занятая музыкой будущаго композитора во время пребыватя въ Благородномъ Пансюне продолжались, вероятно, не менее ревностно нежели дома. И. Н. Глинка купилъ для сына прекрасный рояль лучшаго тогдашняго мастера Тишнера, изъ чего мож но заключить, что онъ высоко ценилъ музыкальный способности мальчика. Кроме того для него приглашались лучине учи теля изъ бывшихъ тогда въ Петербурге; между ними былъ и знаменитый Фильдъ, давшш однако Глинке всего три урока и переселивпнйся потомъ въ Москву. Несмотря на кратковременность занятай, Фильдъ сдЬлалъ своей игрой глубокое впечатайте въ памяти ученика, для котораго остался на всегда идеаломъ шаниста. После того, фортешанными учителями Глинки сделались бывinie ученики того же Фильда: Оманъ и глав-
нымъ образомъ Карлъ Майеръ, известный въ свое время шанистъ и композиторъ, съ которымъ Глинка сохранить дружесшя отно шения до конца жизни. Глинка учился также игре на скрипке у концертмейстера Бема, но эти занятая шли не особенно успеш но и Глинка совсемъ потомъ оставилъ этотъ инструментъ. Музыкальный занятая съ Карломъ Майеромъ шли настолько хорошо, что въ 1822 г., оканчивая курсъ въ Благородномъ Пансюне, Глинка на выпускномъ акте игралъ вместе со своимъ учителемъ первую часть кон церта Гуммеля a-moll. Вероятно въ это время Глинка пробовалъ уже сочинять; товарищъ Глинки, Мельгуновъ, разсказывалъ, что Глинка по вечерамъ иногда импровизировалъ на фортешано, въ зале Паншона. Эго сообщеше значительно подкрепляетъ высказанное нами предположеше; впрочемъ, сохранилось кроме того известае о Bapiaщяхъ, написанныхъ для одной дамы въ 1822 году. Въ годы учешя въ Благородномъ Пансю не Глинка ездилъ на каникулы въ деревню
молодого любителя музыки, написавшаго при этомъ для оркестра адажю и рондо, могнйе, по его позднейшему признанно, служить доказательствомъ его тогдашняго невежества въ музыке. Въ 1824 г., переехавши въ Петербурга, онъ поступилъ на службу въ канцелярш Совета Путей Сообщешя, что отнимало у него очень мало времени, не более часа въ день. Темъ ревностнее продолжались заня тая музыкой, при чемъ Майеръ вместо уроковъ давалъ ему лишь советы и указашя. Въ то же время Глинка началъ учиться пенно у Веллоли. Все это время продолжались попытки со чинешя музыки. Еще въ 1823 г. появился въ печати первый романсъ Глинки «Моя арфа»; кроме того въ 1824 г. былъ написанъ квартетъ d-moll, но, по словамъ самого автора, онъ не былъ лучше прежнихъ сочинешй. Въ русской поэзш еще продолжалось господство сентиментализма, сильно отра жавшаяся и на композищяхъ авторовъ романсовъ того времени, среди которыхъ наи большей популярностью пользовались Ти-
—
11
—
рожденнаго даровашя. Глинка понималъ, или скорее чувствовалъ, что ему недостаетъ музыкальнаго знашя и стремился прюбрести его; но заурядные учителя теорш музыки, знавш1е только шаблонный методъ преподавашя, не удовлетворяли его и онъ, новидимому, мало занимался съ ними, ве роятно, не имея терпешя одолеть скуки формальныхъ работъ, не представлявшихъ для него интереса. Въ 1828 г. Глинка вышелъ вь отставку; а затемъ жилъ попеременно въ Петербурге и деревне. Между темъ его болезненныя страдашя, вызванныя золотушнымъ состояшемъ, усиливались и врачи предписали ему поселиться на продолжительное время въ более тепломъ климате, вследстйе чего въ Апреле 1830 г. онъ и отправился за-границу. Эта поездка имела очень важное значеHie не столько для здоровья Глинки, сколько для развитая его таланта. Не стесняемый ни службой, НИ уСЛОВ)ЯМИ светской жизни, онъ могъ вполне сосредоточить свое внимаше на музыке.
нешй были тогда же напечатаны у извЗзстнаго издателя Рикорди. Глинка пробовалъ брать уроки теорш музыки у Директора Миланской Консерваторш, Базили; но чрез вычайный педантизмъ его преподавашя вскор'Ь заставилъ оставить эти занятья. TtMb не менЬе въ миланскихъ композищяхъ замечается уже бол^е умелое письмо, сравнительно съ сочинешями предшествовавшаго времени. Осенью 1831 г. Глинка тубхалъ черезъ Геную и Римъ въ Неаполь. ЗдЬсь онъ по знакомился съ знаменитой певицей Менв!ель-Фодоръ, получившей музыкальное образован1е въ петербургскомъ театральномъ училищ^з, но вскор'Ь покинувшей Pocciio. Менв1ель-Фодоръ, уже оставившая сцену, при няла Глинку радушно, какъ соотечествен ника, и дала ему много полезныхъ совЪтовъ относительно п£шя. ЗдЬсь же онъ за нимался у знаменитаго учителя пгЬшя Нодзари, котораго почиталъ лучшимъ знатокомъ своего дбла. Въ Неаполе же Глинка познакомился съ Беллини и Доницетти. Въ МартФ 1832 г. Глинка снова вернулся
-
15
—
въ Миланъ и продолжалъ тамъ заниматься сочинешями для знакомыхъ и любителей; но все эти работы убедили его, что онъ не можетъ быть итальянцемъ и постепенно яви лась мысль о русской музыке. Въ Воле 1833 г. Глинка отправился въ Берлинъ, пробывши по пути некоторое время въ вене. Пребываше въ Берлине, съ Ноября 1833 г. по Апрель 1834 г., было самымъ плодотворнымъ для музыкальнаго развитая Глин ки, ибо здесь онъ пять месяцевъ занимался съ известнымъ теоретикомъ Деномъ, кото рый былъ не только ученымъ музыкантомъ, но и образованнымъ человекомъ, вообще. Онъ верно оценилъ и дарование Глинки, и отры вочность его познашй. Не прибегая къ педантичнымъ или шаблоннымъ npieMaMb преподавашя, Денъ привелъ эти познатя въ порядокъ и систему, связалъ ихъ обобщешемъ и передъ ученикомъ его какъ бы спала завеса, скрывавшая отъ него n p ieM b i сочи нен in , такъ что онъ почувствовалъ себя въ силахъ взяться за серьезную и большую работу.
И з в е т е о смерти отца заставило Глинку вернуться весною 1884 г. въ Pocciio. Про живши некоторое время въ Новоспасскомъ и Москве, Глинка осенью поселился въ Петербурге. Въ это время у него уже яви лось определенное намереше написать боль шую русскую оперу и онъ искалъ только сюжета. Въ Петербурге Жуковсшй предложилъ взять скшетомъ подвигъ Ивана Суса нина и даже самъ хотелъ написать либ ретто, но недостатокъ свободнаго времени помещалъ исполнить это намереше и Жуковскимъ былъ написанъ только текстъ трю эпилога «Ахъ, не мне бедному». Онъ пред ложите Глинке воспользоваться услугами барона Розена, который и сделался такимъ образомъ авторомъ либретто «Жизни за Царя». Глинке сюжетъ, предложенный Жуковскимъ, очень понравился и у него очень быстро сложился планъ и сценарШ всей оперы, такъ что на долю барона Розена выпало только сочинеше стиховъ, но и въ этомъ случае онъ былъ стесненъ са мыми определенными указаниями компози-
17
тора. Имея готовый планъ оперы, Глинка иногда сочинялъ музыку, когда слова еще не были готовы и тогда либреттисту при ходилось подгонять текстъ, будучи вполне зависимымъ отъ музыки въ количестве и размере стиховъ. Если мы теперь дивимся неуклюжести этихъ стиховъ въ либретто «Жизни за Царя», то нужно въ извинеше либреттиста принять во внимаше трудность условш, при которыхъ онъ сочинялъ свой текстъ. Для Глинки сочинеше оперы совпало съ женитьбой. Свадьба происходила въ конце Апреля 1835 г., после чего молодые уехали въ Новоспасское. Сочинеше оперы подвига лось впередъ и въ деревне, и въ Петер бурге, куда Глинка съ женой переехали въ Августе. Весною 1836 г. сочинеше близи лось къ концу и о новой опере зналъ весь петербургски} большой светъ, ибо отрывки изъ нея исполнялись на вечере у известнаго любителя музыки, графа М. Ю. В1ельгорскаго. Зашла речь о постановке оперы на сцену. ТогдашнШ директоръ театровъ не
—
18
—
расположенъ былъ это сделать и предоставилъ решеше капельмейстеру Кавосу, будучи уверенъ, что онъ выскажется противъ по становки, такъ какъ 18 лг1;тъ раньше онъ самъ наппсалъ оперу «Иванъ Сусанинъ» и она съ т£хъ поръ не сходила съ репертуара, пользуясь постояннымъ усиЬхомъ въ пуб лике. Кавосъ однако оказался настоящимъ артистомъ и решительно высказался за по становку новой оперы, отдавая ей решитель ное предпочтете передъ своей. Такимъ образомъ судьба въ этомъ случае благопр1ятствовала Глинке и постановка его оперы не встретила ни малейшихъ препятствШ. 27 Ноября 1836 г. состоялось первое представлеше «Жизнь за Царя», сопрово ждавшееся огромнымъ успехомъ, сразу сде лавшим ъ имя Глинки знаменитымъ. Автора по окончанш спектакля позвали въ Импе раторскую ложу, где онъ былъ удостоенъ лестныхъ похвалъ Г о с у д а г я и прочихъ членовъ Императорской фамилш. Успехъ оперы не ослабевалъ и въ следующихъ представлешяхъ, быстро следовавшихъ одно за другимъ, такъ что въ первые
три месяца «Жизнь за Царя» была дана 18 разъ и билеты на все представлешя разбирались на расхватъ. Т'Ьмъ не менее большинство петербургскаго высшаго обще ства относилось къ onepi презрительно и называло музыку ея «кучерскою», безсознательно высказывая въ этомъ порицанш по хвалу национальности ея характера. Тотчасъ же после постановки первой оперы явились предположешя относительно второй, сюжетъ которой Глинка наметилъ въ «Руслане и Людмиле». Самъ Пушкинъ предполагалъ сделать планъ либретто изъ своей поэмы, но его дни были уже сочтены, ибо, черезъ два месяца после перваго представлешя «Жизни за Царя», онъ былъ убитъ на дуэли съ Дантесомъ. Между темъ, по личному желанно Г о с у д а р я , Глинка сделался заведующимъ музы кальною частью Придворной Певческой Ка пеллы, переехалъ на казенную квартиру у Певческаго моста и усердно занялся исполнешемъ своихъ новыхъ обязанностей, обучая маленькихъ и взрослыхъ певчихъ и разви вая ихъ музыкально. Глинка долгое время
—
20
—
прилежно отдавался этимъ занятаямъ, но потомъ охладелъ къ нимъ. Занятая эти вначале настолько интересовали его, что все предположешя о новой опере остались въ стороне, темъ более, что планъ ея не да вался композитору, да и не было подъ руками такого удобнаго либреттиста, какъ баронъ Розенъ. Въ Августе 1837 г. явилось впрочемъ важное доиолнеше къ «Жизни за Царя», а именно: сцена Вани у монастыря, первоначально не существовавшая. Певцу Петрову, который летомъ 1837 г. женился на Воробьевой, превосходной пе вице, создавшей роль Вани, данъ былъ на Октябрь месяцъ бенефисъ, для котораго онъ долженъ былъ приготовить какую-ни будь новость. Родилась мысль вставить въ «Жизнь за Царя» сцену для Ванй, и такимъ образомъ въ Августе явилась новая картина, сцена у монастыря, либретто которой было сделано Н. В. Кукольникомъ, а музыку Глинка написалъ чрезвычайно быстро, въ несколько дней; сцена эта имела огромный успехъ въ чудесномъ исполненш А. Я. Воро бьевой-Петровой.
Въ 1838 г. весною Глинка былъ командированъ въ Малороссш для набора мальчиковъ-п’Ьвчихъ въ Капеллу. Поручеше было исполнено успешно, а проживая въ Мало росса, большею частью у помещика Полтав ской губернш Тарновскаго, Глинка нашелъ тамъ кружокъ любителей музыки, среди которыхъ онъ охотно принялся за композицш и кроме небольшихъ пьесъ написалъ, кажется, балладу Финна, изъ «Руслана». Сочинеше второй оперы однако подвига лось впередъ очень мало; съ одной стороны мешали занятая въ Капелле и светсшя обя занности, а съ другой— начавшШся семей ный разладъ меяеду Глинкой и его женой не давалъ ему сосредоточиться на работе и заставлялъ искать спокойстя и утешешя въ холостомъ кружке друзей, собиравшихся чаще всего у Кукольника, въ числе постоянныхъ посетителей котораго былъ знамени тый Брюлловъ. Кроме того не было вполне ясно и законченно выработаннаго плана оперы, а фантаз1я Глинки работала и созда вала отдельныя части новаго произведешя, не имевппя между собою связи.
—
22
-
Наконецъ въ 1839 г. воспосл'Ьдовалъ окончательный разрывъ съ женой, и Глинка, покинувъ службу въ Капелл^, уЬхалъ въ Новоспасское, чтобы успокоиться послЪ цЬлаго ряда тяжелыхъ впечатл'Ьтй. Въ 1840 г. все пришло мало-по-малу въ порядокъ и Глинка снова принялся за ра боту довольно усердно. Къ этому времени онъ закончилъ 12 романсовъ, вышедшихъ подъ общимъ заглав^емъ «Прощаше съ Петербургомъ». Приблизительно тогда же написаны увертюра, антракты и три вокальныхъ номера къ трагедш Н. Кукольника «Князь Холмсшй». Только съ конца 1840 г. занятая «Руслапомъ и Людмилой» начинаютъ идти на стойчиво и довольно успешно. Когда со всЬми домашними безпокойствами дг1;;го покончилось, творчесшй генШ Глинки про будился вполн'Ь и онъ быстро началъ соз давать отдельные нумеры своей оперы, не въ последовательномъ порядка, а смотря по тому, что приходило въ голову. Въ ЛИЦ'Ь св^тскаго офицера В. Ф. Ширкова, съ которымъ незадолго познакомился, Глинка на-
-
23
-
шелъ человека, способнаго сделать ему то, чего недоставало въ либретто, и это облег чило работу композитора; впрочемъ, въ составленш либретто принимали кроме того участае Н. Кукольникъ и друпе. Къ весне 1842 г. опера была почти окон чена и тогда же начали дЬлать приготовлешя къ постановке ея на сцену, а съ Авгу ста и репетищи. Первое представлеше «Рус лана и Людмилы» состоялось 27 Ноября 1842 г., но оно не сопровождалось такимъ шумнымъ и блестящимъ успехомъ, какъ пер вое представлеше «Жизни за Царя» въ 1836 г. Отчасти успеху помешало то об стоятельство, что, по болезни Петровой, пария Ратмира была исполнена воспитан ницей, также носившей фамилпо Петровой; однако больше вероятно действовала несценичность либретто и отсутстте связно сти въ развитш действ1я. Если не было шумнаго успеха, то опера во всякомъ слу чае возбудила такой огромный интересъ, что была дана въ первый сезонъ 32 раза, какъ не случалось ни съ одной оперой ни ранее, ни позже «Руслана и Людмилы».
Казалось бы, это достаточно свидетель ствовало объ успехе новаго произведет^ на самомь же деле въ обществе стали на стойчиво утверждать, что опера оказалась неудачной и успеха не имела. Глинка разделялъ участь болыпихъ людей, высоко поднявшихся надъ окружающей толпой, воз буждая въ ней безсознательную зависть, за ставляющую ее съ величайшимъ злорадствомъ отыскивать въ нихъ недостатки или же констатировать ихъ неудачи, даже вопреки действительности; такъ незадолго передъ темъ было съ Пушкинымъ и то же повторилось съ Глинкой. Слои общества, получивппе полуиностранное воспиташе и образоваше, совсемъ не признавали русскаго искусства, если оно не было простымъ подражашемъ Западу. Глинка для своего вре мени былъ почти недосягаемо высокъ и стремился создать самостоятельную русскую музыку, а то и другое вызывало къ нему вражду людей заурядныхъ по натуре и лишенныхъ самостоятельнаго русскаго раз витая. «Жизнь за Царя» была ограждена патрюти ческимъ характеромъ сюжета, а
—
25
—
«Русланъ и Людмила» не имела этой за щиты и нападки на нее делались гораздо более ожесточенно. Изъ количества представлешй, бывшихъ въ первомъ сезоне, мы видимъ, что въ публике,— не великосветской,— «Русланъ и Людмила» имела большой успехъ, но эта публика въ то время почти не имела значешя, а высппй кругъ добивался приглашешя итальянской труппы, спектакли кото рой вместе съ балетными занимали весь осеншй и зимшй сезоны, не оставляя места русской опере. Въ результате обстоятель ства сложились такъ, что оперу эту стали очень редко давать по неименда времени, а потомъ и совсемъ сняли сь репертуара. Сравнительно съ 32 разами перваго сезона, въ следунлще, вплоть до снятая съ репер туара, ее давали всего 21 разъ. Съ воцарешемъ въ 1843 г. въ Петер бурге итальянской оперы, Глинка почувствовалъ себя лишнимъ въ Петербурге и сталъ собираться за-границу, куда и отпра вился летомъ 1844 г. Осень и зиму онъ провелъ въ Париже, где познакомился съ
-
26
—
Верлюзомъ, исполнявшимъ въ одномъ изъ своихъ концертовъ «Лезгинку» изъ «Ру слана и Людмилы»; въ M at 1845 г. Глинка отправился въ Испанш. Новость впечатлЪтй, роскошь природы и оригинальная жизнь народа подействовали благотворно на Глинку. Его очень заинте ресовали народныя песни и танцы, напевы которыхъ онъ сталъ собирать; а потомъ они ему послужили маггер1аломъ для его двухъ испанскихъ увертюръ, который онъ началъ писать тою же осенью, хотя закончилъ зна чительно позднее. Глинка пробылъ въ Испанш два года и только летомъ 1847 г. онъ черезъ Парижъ и Вену возвратился въ Pocciro и въ конце Воля прибылъ въ Новоспасское, а потомъ переехалъ въ Смоленскъ, где и пробылъ до Марта 1848 г. Намереваясь снова ехать за-границу, Глинка отправился въ Марте въ Варшаву, но вследсатае революцюннаго движешя на Западе получилъ отказъ въ заграничномъ паспорте. Оставшись въ Вар шаве, Глинка написалъ первую редакцш «Мадридской Ночи», несколько романсовъ
и «Камаринскую». Глинка говорилъ, что на него въ Париже сделала впечатлите живописная изобразительность музыки Берлюза, что и дало ему мысль написать рядъ характерныхъ музыкальныхъ картинъ. къ числу которыхъ относятся обе испансшя увертюры и «Камаринская». Въ конце 1848 г. Глинка переехалъ въ Петербургъ, но весною 1849 г. снова воз вратился въ Варшаву, где опять написалъ несколько романсовъ. Смерть матери, последовавшая летомъ 1851 г., сильно поразила Глинку, такъ что онъ заболелъ, а оправившись переехалъ въ Сентябре въ Петербургъ, куда вскоре при была и сестра его Людмила Ивановна Ше стакова, съ которой онъ былъ особенно друженъ; ради него она осталась въ Петер бурге и наняла квартиру, въ которой и онъ могъ поместиться. Здесь Глинку посещали братья Стасовы и А. И. Серовъ; композищей въ то время онъ повидимому не за нимался. Въ 1852 г. Глинка опять поехалъ за границу. Побывавъ въ Берлине, Париже и
на югб Францш и, снова возвратившись въ Парижъ, онъ пробылъ тамъ вплоть до объявлешя войны Франщей Poccin и весною 1854 г. отправился на родину и, посл+> не которой остановки въ Берлин^, прибыль въ Петербургъ 16 Мая 1854 г. Л. И. Ше стакова окружила брата всевозможными по печет ями, что и заставило его прожить около двухъ л'Ьтъ въ Петербург^. Композшцей онъ почти не занимался, хотя задумывалъ одно время написать небольшую оперу на сюжетъ изъ «Двумужницы» кн. Шаховского, но скоро эта мысль была оста влена. Несмотря на симпатш къ нему тгЬснаго кружка молодыхъ талантливыхъ людей, къ числу которыхъ въ 1855 г. присоединился бывний тогда совсЬмъ юнымъ М. А. Балаки реву Глинка не могъ себя хорошо чувство вать въ Петербург!?, ибо его тамъ совс'Ьмъ ночти игнорировали. Изъ его оперъ «Русланъ» былъ давно снятъ съ репертуара, а «Жизнь за Царя» давали по табельнымъ днямъ, да и то въ Александринскомъ театра, такъ какъ Большой былъ занятъ итальян
цами. Все это оскорбляло Глинку и возбуж дало въ немъ чувство озлоблешя, все воз раставшее; наконецъ онъ не выдержалъ и 25 Апреля 1856 г. уЬхалъ изъ Россш, выразивъ на прощаше пожелаше никогда бол^е ее не видеть. Къ несчастью, пожелаше это исполнилось. Глинка прямо отправился въ Верлинъ и поселился недалеко отъ Дена, съ которымъ вновь началъ заниматься изучешемъ церковныхъ ладовъ, предполагая применить ихъ къ русской церковной музык'Ь. ВсЬ десять мЗзсяцевъ, проведенные въ Берлин^, онъ чувствовалъ себя хорошо и спокойно, велъ скромную жизнь и довольно много работалъ съ Деномъ. Съ Ноября Глинка сталъ прихва рывать, а со второй половины Января онъ забол'Ьлъ уже довольно серьезно, хотя врачи не видели ничего опаснаго въ его болезни. Только 2 Февраля лечивппй его докторъ нашелъ положеше серьезнымъ, а В Февраля 1857 г. въ 5 час. утра Михаила Ивановича Глинки не стало. По неоднократно выраженному имъ самимъ желанш, было произведено анатомическое
вскрьше тела, показавшее, что смерть его была неизбежна вследств1е изменешй во внутреннихъ органахъ. Глинка былъ сна чала погребенъ въ Берлине; потомъ, по ходатайству Л. И. Шестоковой, последовало В ысочайшее распоряжеше о перевезеяш его тела въ Петербургъ, где оно и было погре бено на кладбище Александре-Невской лавры.
Чтобы оценить значеше Глинки въ истоpin русской музыки, нужно выяснить положеше, въ какомъ находилась она къ момен ту появлешя «Жизни за Царя», съ котораго и считается нарождеше русской музы кальной школы. Руссшй народъ, какъ и всяшй другой, имелъ свою музыку издревле въ виде песенъ, происхождеше которыхъ теряется въ глубине временъ. По складу своему руссйя церковныя и свет слоя мелодш относятся къ той же музыкальной системе, какъ и западно-европейсшя, но имеютъ мнопя осо бенности, обусловленный культурно-истори
ческой жизнью Россш. Въ Западной Европе тысячу лЗзтъ назадъ появились первые опыты многоголосной музыки, разрабатывавшейся теоретически и практически въ среде католическаго духовенства. Последовавшее въ XI веке разделеше церквей поставило пре граду проникновенно къ намъ этого создашя западно-европейской культуры, темъ не менее, вместе съ развитаемъ жизни народа, развивалась и русская музыка, но исключительно въ форме одноголосной песни, то есть въ мелодической форме. Не сте сненная никакими услов!ями многоголос!я, русская песня развилась мелодически шире и богаче, нежели песни какого-либо другого народа. Крупная реформа Петра, благодетельная для общаго развийя Россш, неблагощлятно отозвалась на ея искусстве. Вместе съ нахлынувшими изъ Западной Европы новыми формами общественной жиз ни, явилось и западно-европейское искус ство, понятое мало развитымъ русскимъ обществомъ чрезвычайно поверхностно. Въ музыке элементарнейнпя гармоничесшя фор мы и танцевальные ритмы, занесенные съ
—
32
-
Запада, стали непреложнымъ закономъ для такъ называемаго образованнаго общества. По богатству и разнообразно мелодш и ритма руссшя песни не подходили къ тг1;о нымъ рамкамъ музыкальныхъ формъ, заимствованныхъ съ Запада, а потому должны были или подвергнуться измЗшешямъ или быть отвергнутыми, какъ насл£д1е необра зованности. Всл1здств1е сего для однЬхъ изъ русскихъ мелодШ было устроено изъ шаблонныхъ и скудныхъ гармоническихъ формъ Прокрустово ложе, на которомъ ихъ обре зали или вытягивали, чтобы довести до его м^рки, а друпя остались нетронутыми, но стали достояшемъ деревенскаго простона родья. Такимъ образомъ руссшя песни, бывпйя всенародными, стали простонародными. Изъ гармонически измененныхъ песенъ по лучилась городская песня, ставшая исход ной точкой для условнаго псевдорусскаго стиля, нашедшаго применеше въ церковной и светской музыке. Музыканты, по край ней мере наиболее видные, были иностранцы или pyccKie, какъ напримеръ Бортнянсшй, совершенно подчинивпйеся западному влш-
зать и въ Испанш. Недостаточно брать для композицш народный мелодш, нужно изъ нихъ же вывести гармоничесгай и темати чески* матер1алъ для ихъ развийя и тогда лишь получится самостоятельный стиль. Ни въ Англш, ни въ Испанш талантовъ, способныхъ сделать это, до сихъ поръ не по явилось и музыка, этихъ странъ остается до сихъ поръ безличной. Для Россш подвигъ этотъ совершилъ гешй Глинки. Руководимый своимъ художественнымъ сознашемъ, онъ понялъ, что со здать что-либо крупное возможно только на поприщ^ нацюнальной музыки, вследстгйе чего обратился не только къ русскому сю жету, но и къ народной музыке, не столько заимствуя, сколько создавая по ея образцу и въ ея духе свои темы. Приступивши къ выполнение своей задачи во всеоружш ком позиторской техники, онъ применилъ къ русской музыке ПОЧТИ все выснпя формы, выработанныя въ Западной Европе и создалъ некоторыя новыя. Свой тематическШ матер1алъ онъ не подчинялъ готовымъ гармоническимъ формамъ, а вывелъ свою гар-
—
35
—
Сусанина съ народомъ и нргкздъ жениха, или обе сцены Сусанина съ поляками и все речитативы оперъ Глинки. Въ «Руслане и Людмиле» Глинка гешальными красками рисуетъ эпическую ста рину въ интродукцш и последующемъ хоре «Лель таинственный». Единственными въ своемъ роде являются образы не только чарующаго своей сладкой негой Ратмира, но и фантастически враждебный фигуры Наины и Черномора, съ его удивительнымъ маршемъ, или хвастливый витязь Фарлафъ. Необыкновенно живы и рельефны не только Людмила и Русланъ, но также Финнъ и Горислава. Вообще по живости и силе музы кальной характеристики действующих^ лицъ «Русланъ и Людмила» едва ли уступаетъ какой-либо другой опере во всей всем1рной литературе. Въ немногихъ симфоническихъ произведешяхъ Глинка далъ также мастерсюе об разцы музыки. Кроме увертюръ и антрактовъ къ операмъ и трагедш «Князь Холмскш», мы упомянемъ о «Камаринской», где народныя темы обработаны съ гешальной
изобретательностью. Въ «Испанскихъ Увертюрахъ», особенно въ «Арагонской хоте», онъ далъ удивительный образецъ обработки мелодШ чужого народа; но и въ этихъ картинахъ жизни далекаго юга Глинка является внолне русскимъ, внося трезвый реализмъ и пластическую ясность изобразительности, свойственные человеку севера, такъ что испанцамъ это сочинеше, пожалуй, пока жется совсемъ чужимъ, несмотря на родныя темы. Такимъ образомъ, взявши въ композицпо элементъ народной музыки и выведя гарM o n iio изъ мелодическаго склада русской песни, Глинка создалъ национальный руссгай стиль. Усвоивши сложныя западно-европейсюя формы и сочетавъ ихъ съ русскимъ музыкальнымъ стилемъ, Глинка одарилъ русскую школу всемъ богатствомъ историческаго паслед1я Запада, какъ въ смысле формъ, такъ и средствъ выполнешя. Кроме того онъ въ своихъ создашяхъ открылъ новые пути и обезпечилъ темъ дальнейшее самостоятельное развийе русской музыкаль ной школы.
Въ исторш музыки нЬтъ композитора, который бы сдг1;лалъ для своей страны такъ много, какъ сд^лалъ Глинка для русской музыки и его славное имя навсегда должно остаться самымъ дорогимъ для нея, какъ имя ея гешальнаго создателя.