Я никогда раньше не видел подобной луны. Невесомый серебрянный саван - будто обнял весь наш укромный мир. Всё, чего касался взгляд, было отмечено холодным белым сиянием. Песок, наша луковая роща, стоящие невпопад бунгало из сухих пальмовых лап, вывихнутый муссонами сосновый лес на обрыве, разбросанные по пляжу рыбацкие сети, пожившие лодки, твои руки и лицо. Каждый предмет отбрасывал четкие тени и все видимое приобрело мерцающий электрический контур. Океан бурлил и шипел, он просился к луне, бился в пенных судорогах подобно обезумевшей белой волчице, казалось, его с такой силой тянет вверх, что он готов сжаться и лопнуть, взлетев на зов струями мерцающей пыли. Мы взяли два пластиковых стула и медленно пошли к воде, вернее туда, где она определенно была до заката. Там, еще несколько часов назад, засыпал огромный, шириной в десятки метров пляж, а теперь бурлил, закручивался вихрями и пенился океан. Мы сели прямо над образовавшейся пустотой, лунный свет покалывал кожу, казалось, что если провести рукой по твоей спине - на ладонях останутся плясать блестящие металлические искры. Всё изменилось, весь мир стал другим, полным тайны и самой громкой тишины. Никто не взял друг друга за руку, никто ничего не сказал. Мы смиренно слушали, и не слышали, вдыхали и выпускали обратно, а луна и океан шептали друг другу известные только им куплеты, и никто в тот момент не мог их тревожить.
Начало весны в гималайских предгориях - сентиментальное время всеобщего пробуждения жизни, сверкающих гроз и рвущихся вниз полноводных рек. На пятитысячных пиках, утопающих в тенях неспокойного неба еще громоздятся снежные шапки, и времена года сменяются по три-четыре раза в день.. В эту ночь я отчетливо запомнил себя. Спустившись из номера новопопостроенной, немного нетипичной для этих мест и пустующей в несезон 4-х этажной гостиницы, осторожно поместившейся в самом верху небольшой гималайской деревни, подсвечивая путь карманным фонариком, мы начали подниматься по крутым ступенькам, уходящим за ее корпус. Минув небольшой водопад и перебравшись через старую каменную изгородь, мы вышли в просторный зацветающий яблоневый сад, каскадом устроившийся на самом краю двухсотметровой пропасти. Посреди шорохов и теней белых яблонь, лежал большой трапецевидный валун с плоской поверхностью, напоминавший старый языческий пьедестал. Вскарабкавшись на него, мы уселись на мое слегка потрепанное пальто, открыли что то крепкое и запивая это домашним соком долго и смешно о чем то с тобой спорили. В паре десятков километров к северу, в небе хлопали молнии, внизу было слышно как ревёт Биас, я думал о нашем блестящем черном Энфилде и о том, что мир сейчас не может быть величественней и благосклонней. Набирающий силу ветер срывал с яблонь пыльцу и воздух наполнялся едва заметным ароматом, каждая минута этой магнетической ночи была вышита светом новых дорог. Очень хотелось жить.
Мы, и еще несколько сотен непохожих и взъерошенных, стояли знойным августовским днем на плато, опоясанном рукавами трех рек, в самом сердце седых Алтайских гор. Некоторое время назад с природой вокруг начали происходить удивительные вещи, посреди дня пропали птицы, исчезли бабочки и муравьи, даже собаки, которые то и дело сновали туда сюда - пропали из виду. Перестали проявляться звуки, ни пения птиц, ни ржания лошадей, совершенно стих ветер, и вокруг стало так тихо, что такую тишину просто невозможно было осознавать. Создалось такое впечатление, что кто то выключил звук, и стоило что нибудь произнести вслух, или даже просто пошаркать ногой о сухую траву - звучало это отстраненно и глухо, будто из под земли. Все вместе ждали великого таинства, но каждый в эти минуты был на едине с собой. Облака немного разошлись, свет вдруг стал пластичным, ровным и обволакивающим, огромное пространство сжалось до размеров небольшой комнаты, казалось, можно шепнуть слово и его отчетливо услышит компания расположившаяся в нескольких сотнях метров. Луна, подобно шторке затвора, медленно накатывалась на солнечный диск. Всё замерло. И вдруг, произошел эффект, которого ждали все, но не ожидал никто, луна закончив свое движение полностью закрыла собой солнечный диск, планеты выстроились. И свет погас. В миг стало темно, задул холодный, пронизывающий ветер, вокруг черного солнца зажглась пылающая корона и рядом, маленьким диодом, засияла одна единственная яркая звезда. Всё видимое и невидимое в этот момент судорожно выдохнуло, согласно Алтайским легендам, открылись двери между мирами, и все на мгновение почувтсвовали это, были там. Эта ночь длилась чуть меньше минуты, но она осталась с нами навсегда. Глазами любви, руками рек, дыханием гор, голосом леса, поклоном новой весне.
by
Maria Oleynikova & Lёsha Onatsko. Maharashtra-Altay-Himachal 2008-09 ∞