«Современная мировая политика: проекции из Азии»

«Современная мировая политика: проекции из Азии» ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО Уважаемые участники КОНВЕНТА! Начиная работу секции «Мировая политика: проекции из Азии» VI КОНВЕНТА РАМИ «РОССИЯ И МИР ПОСЛЕ МИРОВОГО КРИЗИСА», нельзя не отметить, что она посвящена одному из самых актуальных вопросов XXI в. – выявлению эффективных путей и принципов взаимодействия национальных интересов России и Китая в современных условиях. Открывающаяся секция, несомненно, является значимым событием, о чем свидетельствуют и охват тем, заявленных в докладах, и состав ее участников. Отмечая важную роль и место научной деятельности в активизации и расширении международных связей, а также в развитии приграничных территорий, можно сказать, что одной из главных задач Читинского государственного университета стало не только содействие конструктивному взаимовыгодному сотрудничеству Забайкальского края со странами зарубежного Дальнего Востока, но и участие в научно-исследовательской деятельности путем взаимодействия академической науки и высшего образования. Сегодня не только на федеральном, но и на региональном уровне реализуются программы поддержки молодых ученых (которых немало среди участников конференции), направленные на всестороннее содействие в осуществлении научных проектов в сфере международной деятельности. Думается, что активность в этом направлении будет только расти, поэтому желаю участникам КОНВЕНТА дальнейшей плодотворной работы в реализации научных идей. Уверена, что дискуссии и обстоятельный обмен мнениями в ходе работы нашей секции позволят подвести необходимые итоги уже сделанному и наметить круг вопросов на будущее. Желаю Вам успехов в реализации творческих замыслов!

Проректор по инновационному образованию Читинского государственного университета

3

М.Н. Фомина

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССОВ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ И ГЛОБАЛИЗАЦИИ В.А. Абрамов, кандидат философских наук, профессор кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита КИТАЙСКОЕ «СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО»: ПОСТАНОВКА НАУЧНОЙ ПРОБЛЕМЫ Исследуя влияние современного конфуцианства («дандай синь жуцзя»), директор Института философии Уханьского университета, председатель Международного общества изучения китайской философии (ISCP) Го Циюн откровенно пишет, что помимо понимания Китая в географическом, политическом, экономическом и военном смыслах, действительно существует необходимость представлять его как «регион» или социокультурную общность людей, в той или иной степени проникшихся китайской культурой либо подвергшихся ее влиянию. Го Циюн считает, что все это вполне можно назвать «Китаем в культурном смысле». «Современный образ жизни этой региональной общности, ее ценностное сознание, способы мышления и психологические структуры связаны с многосоставной китайской культурой тысячью нитей. Они сыграют свою роль в грядущем плюралистичном развитии мира ко всеобщему благу»[1]. На подобное представление «пограничного» состояния Китая мы обращаем внимание с точки зрения анализа нового в науке феномена - китайского «социокультурного пространства» и понятийного выявления его изменяющихся границ. Известную основу такого со4

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

циокультурного понимания мира «пограничных состояний» представляет диалогическое мышление М.М. Бахтина, пассионарная теория этногенеза Л.Н. Гумилева, параметрическая теория систем А.И. Уёмова, кантианские вариации М.К. Мамардашвили и «пограничная стилистика» Ю.М. Лотмана. Именно эти представления о сопряженности множественности миров и их пространств составляют основу анализа трансформирующегося китайского «социокультурного пространства». В мировой обществоведческой литературе пространственному фактору всегда уделялось большое внимание. Поэтому осмысление категории «пространство» имеет давнюю историю. Исследуя «пространство» как форму материи, ещё античные философы сформировали два основных подхода к его пониманию. «Субстанциональный» рассматривал «пространство» как вместилище субстанций, а «атрибутивный» как порядок вещей. Эти подходы были сохранены и усовершенствованы философией Нового времени. «Пространство» интерпретировалось как отражение свойств воспринимаемого внешнего мира, формирующих внешние наглядные представления (Э. Кант). «Пространство» рассматривалось и как форма координации различных сосуществующих объектов и явлений. Находиться в определенном пространстве – значит быть в форме расположения одного возле другого (Ф. Энгельс)[2]. С момента появления концепций мировой истории человечества возникло его новое понятие – «социокультурное пространство», в котором разобщенные исторические периоды образуют собой пространственно– временное социокультурное целое. Исследованием «социокультурного пространства» занимались этнографы и антропологи, социологи, историки, филологи, искусствоведы, философы, изучающие эстетику, религию, духовную сферу общества, герменевтику. Впервые дать определение понятию «социокультурного 5

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

пространства» попытались антропологи и этнографы. Но в этой научной сфере не предлагалось его рассмотрение как специфической категории или как формы бытия культуры, формирующей и организующей социальную жизнедеятельность. Представители школы «диффузионизма» Ф. Гребнер, Р. Диксон, У. Джемс – Перри, Ф. Ратцель, К. Уисслер, Л. Фробениус, В. Шмидт, Г. Элиот - Смит развивали идеи распространения и взаимодействия культур, формирования «культурных кругов» и «зон» в некоем пространственном измерении[3]. В трудах А.Тойнби существует понятие «культурного поля», но оно также не предполагало рассмотрения качественной определенности «социокультурного пространства». Российские аналитики, представители политикоэкономической, социальной, экономгеографической и исторической мысли, - считает В.П. Ефимов, - предлагали различные подходы к анализу использования ресурсов и возможностей пространства страны. Территорию или географическое место, где происходит развитие социальных сообществ, они рассматривали лишь как определенную пространственную самоценность. В советский период анализу территориально-пространственного потенциала так же не уделялось должного внимания. Во главу угла исследовательского дискурса был поставлен ресурсно-отраслевой подход. «В настоящее время в России приходит осознание важности пространственного фактора»[4]. Это осознание имеет давнюю российскую традицию и связано, прежде всего, с социокультурным процессом, а не только интересами экономики, территориальной организацией, военным делом и т.д. Во многих современных статья и монографиях по проблемам культуры словосочетания «социокультурное пространство», «культурный круг», культурное «гиперпространство», «культурное поле», «культурный ареал» 6

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

становятся уже привычными. Но явление, обозначенное синтезом этих важнейших составляющих до сих пор не принадлежит к числу исследованных, особенно применительно к Китаю. Часть монографий, в которых упоминается «социокультурное пространство», посвящена лишь исследованию общих проблем культуры. «Пространство» употребляется в них как филологическая конструкция. Другие исследователи обращают внимание на локальные характеристики «социокультурного пространства»: «геокультуру» – С. Хантингтон, Д.Н. Замятин; организацию «культурного ландшафта» – В.Л. Каганский, Д.С. Лихачёв, И.И. Свирида, Б.Б. Родоман и др. Однако везде культурные процессы рассматриваются как «вторичные». Исследовательский интерес сосредоточен, прежде всего, на описании или сравнении преимущественно экономических или социальных сторон общества, взятых под определенным пространственным углом зрения. Поэтому сегодня выделяются различные типы пространства – «геоэкономическое», «геополитическое», «информационное», «географическое», в которых находится место интерпретациям и «социокультурного». Так, например, разрабатывается оригинальная концепция «Больших многомерных пространств», содержащая классификацию «Больших пространств», раскрывающая, в том числе их социокультурную динамику и «коммуникационные полюса»[5]. «Геополитическое пространство» у В.А. Дергачева, представляющее фундаментальное понятие геополитики, отражает социокультурную интерпретацию многомерного коммуникационного пространства, объединяющего политическую, социальную, духовную и экономическую сферу деятельности людей общей «панидеей»[6].

7

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Лишь локальной характеристикой «социокультурного пространства» является и описательный образ «геокультуры» у Д.Н. Замятина. Его образ «геокультуры» является максимально дистанцированным и опосредованным географией представлением «рельефа» культуры. «Геокультура» в этом отношении – процесс и результат развития географических образов в конкретной культуре, а также определенная традиция осмысления этих образов. В совокупности они создают «геокультурное пространство» – систему устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате взаимодействия различных вероисповеданий, традиций и норм, ценностных установок, структур восприятия – то есть картин мира. Интерпретация культурно–географических образов означает переход на метауровень относительно процессов репрезентации общественных явлений[7]. Соглашаясь с тем, что образ «геокультуры» должен рассматриваться, в первую очередь, в контексте процессов глобализации и регионализации[8], Д.Н. Замятин считает необходимым говорить о множественных «геокультурах». Определенное место, регион, страна имеют свой геокультурный и, одновременно, образно–географический потенциал. «Геокультурный потенциал» измеряется силой проецируемых вовне специализированных географических образов, которые сосуществуют и взаимодействуют в различных геокультурных пространствах – во внутригосударственных регионах, АТР, Юго–Восточной Азии, ЦАР, ЕС. «Геокультурный образ» – это система наиболее мощных, ярких и масштабных геопространственных знаков, символов, характеристик, описывающая особенности развития и функционирования культур и цивилизаций. «Геокультурные образы» определяют глобальные стратегии поведения наиболее крупных политических, экономических и культурных акторов. Так, политическое 8

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

доминирование Китая в Восточной, Юго–Восточной и Центральной Азии на протяжении длительного исторического периода было основано на трансляции и оседании (седиментации) китайских культурных ценностей и её образов на новых территориях и, зачастую, на достижении геополитического господства[9]. В контексте нашего исследования продуктивна характеристика «социокультурного пространства» В.Л. Каганского с точки зрения его организации как «культурного ландшафта». При этом анализируется сходство «культурного ландшафта» СССР, постсоветской России и современного Китая[10]. Россию часто сравнивают с Китаем, обращаясь к его опыту успешного экономического развития, размерам территории в сочетании с ее социоструктурной организацией. В.Л. Каганский считает, что есть более веские основания для сравнительного познания или соотнесения существенных аспектов их «культурных ландшафтов». «Культурный ландшафт» рассматривается В.А. Каганским «исключительно» или «преимущественно» в аспекте его природной основы, т.е. природного географического комплекса, в котором все основные компоненты – рельеф, климат, воды, почвы, растительность и животный мир – находятся в сложном взаимодействии и взаимообусловленности, образуя единую неразрывную систему. Но ещё в 1826 году Иоганн фон Тюнен доказал, что «культурный ландшафт» закономерно дифференцирован и без влияния «природного ландшафта», даже при полной его однородности, хотя такая связь очевидна[11]. Для России и Китая характерна «сильнейшая впечатанность» государства в пространство, – считает В.Л. Каганский. «Культурные ландшафты» этих стран огосударствлены т.е. их административно–территориальное деление является «каркасом» всей культурной жизни общества. Административно–территориальное деление 9

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

– «ландшафтообразующая сила», а комплексные районы «культурного ландшафта» – его регионы[12]. Многоуровневая структурная организация «социокультурного пространства» Китая действительно напрямую связана с его внутренней и внешней регионализацией. «Внутренние регионы» Китая – это предельно укрупнённые, комплексные социокультурные совокупности – «макрорегионы» или «зоны», состоящие из однородных провинций, автономных и особых административных районов, городов – мегаполисов центрального подчинения. «Внутренние регионы» не несут функций административного управления, но играют важнейшую роль в решении конкретных социокультурных задач модернизационной политики китайского государства. Они позволяют более чётко определять и осуществлять стратегии сбалансированного «гармоничного» социокультурного развития, размещение на территории страны производственного, научного и культурного потенциалов[13]. Региональное китайское «социокультурное пространство» и культурная идентичность его жителей определены или совпадают с границами базисных административных единиц, подчиненных центральным органам власти. Поэтому «культурный ландшафт» Китая, его внутригосударственные «социокультурные пространства» не просто разнообразны. Они разнородны и содержат в себе потенциалы различий и противоречий, что создает определенное синергетическое напряжение, «снимаемое» политикой построения «гармоничного общества», его модернизацией. Литература: 1. Го, Циюн. Исследования современного конфуцианства в КНР / Циюн Го // Проблемы Дальнего Востока, 2008. – № 1. – С. 127.

2. Философская энциклопедия / гл. ред. Ф.В. Константинов.– М., 1967. – Т. 4. – С. 392.

10

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Александренков, Э.Г. Диффузионизм в зарубежной западной этнографии / Э.Г. Александренков // Концепции зарубежной этнологии. Критические этюды.

– М., 1976; Белик, А.А. Социокультурная антропология (историко-теоретическое введение) / А.А. Белик, Ю.М. Резник. – С. 34 –45.

4. Ефимов, В.П. Пространственный потенциал как определяющий фактор развития территории России / В.П. Ефимов // Китай и Россия: социально-экономическая трансформация /Под ред. Л.В. Никифорова, Т.Е. Кузнецовой, М.Б. Гусевой. – М., 2007.

5. Дергачев, В.А. Геополитика / В.А. Дергачев. – Киев, 2000; Дергачев, В.А. Геоэкономика. Современная геополитика / В.А. Дергачев, 2002 и др.

6. Дергачев, В.А. Цивилизационная геополитика…Глава 3. Теория Больших многомерных пространств [Электронный ресурс].

– Режим доступа: http://dergachev.ru/book-geop/2004/4.html. – Загл. с экрана.

7. Замятин, Д.Н. Географические образы в гуманитарных науках / Д.Н. Замятин // Человек, 2000. – № 5.

– С. 81 –88.

8. Hall, S. The Local and the Global: Globalization and Ethnicity / S. Hall // Culture, Globalization and the World-System. Contemporary Conditions for the Representation of Identity / Ed. by A.D. King. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997. – P. 19 –41; Hannerz, U. Scenarios for Peripheral Cultures / U. Hannerz // Culture, Globalization and the World-System. Contemporary Conditions for the Representation of Identity / Ed. by A.D. King. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997. – P. 107 – 129.

9. Замятин, Д.Н. Понятие геокультуры: образ и его интерпретации / Д.Н. Замятин // Социологический журнал [Электронный ресурс]. – Режим доступа: 3.

11

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

http://www.socjournal.ru/article/508?print=yes.

– Загл. с экрана.

10. См. подробно: Каганский, В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство / В.А. Каганский. – М., 2001.

11. Тюнен, И. Изолированное государство / И. Тюнен. – М., 1926. См. также: Родоман, Б.Б. Модель Тюнена и теоретическая география // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва. – 1984. – С. 5 –12.

12. Каганский, В. Россия и Китай. Сходство ландшафтов / В. Каганский [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.russ.rulayout/set/print/politics/lyudi/rossiya_i_kitaj_shodstvo_landshaftov. – Загл. с экрана.

13. Ганшин, Г.А. Китай: Экономико–географический очерк / Г.А. Ганшин, И.В. Ушаков. – М., 2004. Н.А. Абрамова, доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой востоковедения ЧитГУ, г. Чита ИННОВАЦИОННЫЕ ПРАКТИКИ В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ КНР В настоящее время в КНР, согласно принятой концепции научного развития, исключительное внимание придается инновационной политике и формированию эффективной инновационной системы, которая в специальном докладе Организации экономического сотрудничества и развития, посвященному обзору Китая, определяется «как целенаправленная комбинация рыночных и нерыночных механизмов, имеющая цель оптимизировать производство, размещение и использование новых знаний для устойчивого роста путем институционализированных процессов в государственном и частном секторах» [1]. Исходя из такого понимания, руководством КНР поставлена цель построения к 2020 г. государства 12

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

инновационного типа с развитой собственной инновационной системой, эффективно стимулирующей осуществление национальной стратегии будущего мирового лидерства. К этому времени Китай должен повысить долю в ВВП, направляемую на науку, с 1,34% (2005 г.) до 2,5%, довести долю вклада технологического развития в ВВП до 60%, снизить зависимость от иностранных технологий до 30% [2]. «Стратегия развития на основе прогресса науки, техники и образования», разработанная по решению Всекитайского совещания по данным проблемам (1995г.), определила последовательную конкретную политику стимулирования инновационной активности и формирования фундаментальной научно-технической среды. Руководство КНР с помощью научно-технического прогресса решает политические задачи стратегического значения: обеспечение национальной безопасности, конкурентоспособности, создание условий для устойчивого развития страны. Реализация политических мер, направленных на достижение целей возвышения Китая и превращения его в ведущую мировую державу, способствует выдвижению КНР на лидирующие позиции по всем основным параметрам, характеризующим развитие науки и техники: серьезное увеличение вложений в НИОКР, стремительные темпы формирования парков и инкубаторов высоких технологий, рост числа исследователей и научных публикаций, ежегодный рост числа патентов, высокая концентрация финансирования НИОКР в системе высшего образования, существенное увеличение роли бизнеса в становлении национальной инновационной модели. Для поддержки инновационной деятельности в КНР разработана система национальных программ по исследованиям и разработкам: 973 Фундаментальные исследования (с 1986 г.), 863 Национальные программы по исследованиям и разработкам в области высоких техно13

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

логий (с 1986 г.), Программы по исследованиям и разработкам в области ключевых технологий (с 1983 г.), Программа «Факел» (с 1988 г) в области высоких технологий, Программа «Искра» (с 1988 г. для сельских малых и средних предприятий), Программа распространения ключевых технологий, Программа инновации знаний, Программа по университетам мирового уровня при содействии Министерства образования и Государственного научного фонда для поощрения выдающихся молодых ученых при Фонде естественных наук Китая [3]. Стратегия развития науки и техники рассматривается в Китае в качестве «наиболее амбициозного шага в данной области после образования КНР». Кроме этого существует Национальный инновационный фонд для наукоемких малых и средних предприятий, Национальный научный фонд, поддерживающий фундаментальные исследования. Специфические особенности китайской инновационной системы связаны, прежде всего, с заметной ролью в ней государственного управления. Так, правительственные учреждения на различных уровнях в той или иной степени контролируют крупные инвестиционные проекты, строительство инфраструктуры и доступ к рынкам определенных стратегических секторов промышленности и сферы услуг. С другой стороны, университеты и НИИ предпочитают осуществлять государственные проекты, привлекая к их реализации ведущих ученых. В КНР достаточно активно используются различные инструменты для поощрения инновационной деятельности. С конца 1980-х годов проводится политика создания особых зон и инкубаторов поддержки высокотехнологичных отраслей, которые на общенациональном уровне формируют стабильно функционирующую инфраструктуру инновационных площадок, насчитывающих к настоящему времени более 50 субъектов данной 14

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

деятельности. Стоит отметить, что наряду с созданием подобных систем, разрабатывают и новые модели их управления по принципу «маленькое правительство, большие услуги». Представляется необходимым остановиться на одном из элементов инновационной политики Китая – стратегии локальных инноваций, что связано с недостатком в КНР собственных инноваций на базе национальных центров знаний и интеллектуальной собственности. Разработка национальной стратегии локальных инноваций строится с учетом региональной специфики, преимуществ отдельных внутренних регионов на основе их практического опыта и нацелена на развитие инновационного потенциала путем создания благоприятного климата для местных новаторов. В этой связи центральное правительство КНР, начиная с 2007 года, определило для региональных партийных органов ряд задач по формированию механизмов, стимулирующих общество к творчеству, инновациям и позитивным динамичным трансформациям. К ним относятся: координация и ускорение комплексных реформ в экономической, политической, культурной и социальной сферах жизнедеятельности; усиление процесса планирования и реализации необходимых изменений с обязательным контролем за ходом системных реформ; использование инноваций в процессе создания новых структур общества и определения порядка их работы; расширение общественного участия в разработке новых принципов управления структурами общества с закреплением в нормативных актах; вовлечение местных органов власти в процесс созидания и привнесения инноваций во все сферы жизни страны. С учетом региональной специфики повсеместно разрабатываются конкретные меры по реализации общего курса развития КНР. Создаются специализированные фонды при активном участии бюджетов различного 15

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

уровня, которые предназначены для развития науки, образования, новых и высоких промышленных технологий, Центры научно-технического развития и внедрения научных разработок, проводятся специализированные международные мероприятия, привлекаются иностранные студенты, преподаватели, ученые, международные научно-исследовательские организации и фонды. Для российской науки, бизнеса, управления, в целом для России, непосредственно граничащей с СевероВосточным регионом КНР, достаточно актуальным является анализ форм инновационного развития провинции Хэйлунцзян. Приступив к созданию региональной инновационной подсистемы власти провинции в течение 10 лет (с 1999 - 2008 гг.), дополнили нормативную базу центрального правительства собственной правовой базой, регулирующей различные аспекты формирования подсистемы на территории провинции с целью установления показателей и определения приоритетов повседневной деятельности различных предприятий и организаций провинции по созданию инновационной инфраструктуры. Разработана система налоговых льгот, которые стимулируют технологические инновации. Продуманы меры морального стимулирования активности предприятий в инновационной сфере: партийное стимулирование, использование потенциала общественного движения «Корпус молодых специалистов провинции Хэйлунцзян», проведение провинциальных Конкурсов по внедрению в производство результатов научно-технических разработок, других общественных мероприятий с инновационной составляющей, организация специализированных международных ярмарок научно-технических разработок. В провинции действует система мер, направленных на поддержку создания крупными и средними предприятиями провинции собственных научно-исследователь16

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ских подразделений (при его создании государственному предприятию выплачивается от 500 тыс. до 1 млн. юаней из бюджета провинции для совершенствования условий проведения исследовательской деятельности и повышения научно-технического уровня). Местным правительством стимулируется привлечение передовых технологий производства из других районов КНР и из-за рубежа, их усвоение и создание на этой основе более совершенных (предусмотрена безвозмездная финансовая помощь, помощь в уплате процентов по кредитам и т.п.). Продолжается работа по улучшению режимов функционирования специальных зон развития (по состоянию на январь 2009 г. на территории 10 городов провинции 31 зона). Реализуется проект создания нового промышленного пояса «Харбин – Дацин - Цицикар», с которым координируется план создания пояса развития новых и высокий производственных технологий «Харбин – Дацин – Цицикар». Следует особо отметить задачу, поставленную народным правительством перед предприятиями и организациями провинции по укреплению сотрудничества с Россией и другими зарубежными странами в вопросах заимствования, освоения и усовершенствования технологий своими силами [4]. Другим примером региональных усилий является бурно развивающийся Центральный Китай, где на основе принятой 01.06.2010 г Резолюции Госсовета КНР, правительства трех провинций: Хубэй, Чжэцзян, Цзянсу приступили к формированию «государственных самостоятельных инновационных районов нового образца». Для каждой провинции определены приоритеты деятельности, связанные со стимулированием создания предприятий инновационного типа и привлечением лучших специалистов . Важной составной частью инновационного развития Китая стала широкая подготовка китайских научных 17

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

кадров в лучших зарубежных университетах, что формирует проблему «утечки мозгов». По данным Академии социальных наук Китая, опубликованным в книге «2007 год: политика глобализации и безопасность», за весь период существования КНР страна на сегодняшний день находится на пике этой проблемы и занимает первое место в мире по потерям квалифицированных кадров. Масштаб и многоаспектность проблемы вызывает особо пристальное внимание руководства страны, которое разработало систему мер и программу грантов для привлечения лучших специалистов – этнических китайцев из-за рубежа. Среди них «100 талантов» - часть «Проекта 985» (китайская госпрограмма финансирования высшей школы и науки). Схема «100 талантов» предусматривает оплату ведущим специалистам примерно 60 тысяч долларов в год, многие университеты для самых квалифицированных кандидатов «стипендии на миллион юаней» в дополнение создают собственные фонды (до 125 тысяч долларов в год) [5]. Как китайским, так и иностранным исследователям, работающим в КНР, разрешено свободно покидать страну и возвращаться в нее, перемещая заработанные деньги. Вернувшимся из-за границы ученым предоставляются четырехлетние исследовательские гранты на сумму до 1 млн. юаней, под них создаются технопарки и бизнес-инкубаторы [6]. В контексте стратегии локальных инноваций программы по привлечению кадров действуют и на провинциальных уровнях: «План 530», «План 1000», в соответствии с которым в страну в 2008 г. приехало 122 ученых с мировыми именами, в 2009 г. – 135, ими открыты 54 предприятия, выпускающие высокотехнологичную продукцию [7]. В провинции Чжэцзян приступили к реализации Плана «5050», в соответствии с которым предполагается в течение 5 лет привлечь 50 высококвалифи18

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

цированных специалистов и открыть 50 инновационных предприятий [8]. Осуществляя подготовку элитных кадров для страны, КНР в рамках подхода «наращивания потенциала», характеризующегося импортом образовательных программ и наличием продуманной политики возврата высококвалифицированных специалистов на родину, реализует «Проект 211» - сотня университетов для 21 века – вхождение 25 китайских университетов в число лучших в мире. Упор делается на создание идеальных условий для молодых лидеров, научные подразделения которых способны эффективно сочетать исследовательскую и образовательную деятельность. Соответственно, активное внимание уделяется работе с иностранцами и с китайцами, трудящимися за рубежом. В результате такой политики в КНР возрастает количество квалифицированных работников. По сообщению журнала ChinaPRO, в Китае зарегистрированы более 46, 86 млн квалифицированных специалистов. Общее количество кадровых работников при этом увеличилось до 114 млн человек. Среди 46,86 млн специалистов: 28,83 млн заняты в государственном секторе, 497 000 получили образование в зарубежных вузах, и более 1400 человек являются членами Академии наук и Академии общественных наук КНР. Аналитики утверждают, что такая положительная динамика была достигнута за счёт того, что с 2002 г. в Китае выделяются средства для привлечения квалифицированных специалистов, обучавшихся за рубежом. По прогнозам, количество квалифицированных работников в Китае по разным специальностям к 2015 г. увеличится до 68 млн человек, к 2020 г. эта цифра достигнет 75 млн. [9]. Политическое руководство КНР осознает, что ключевые проблемы внутреннего развития требуют создания новой экономической системы, основными звеньями 19

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

которой призваны стать образование, наука, инновации и творчество. В этом контексте традиционная идеологема «человек в основе всего» приобретает новую интерпретацию. В заявлениях высшего руководства страны подчеркивается необходимость воспитания кадрового потенциала для выполнения стратегической задачи «строительства государства инновационного типа». В китайской научной печати обсуждается тематика правительственных инноваций, связанных с курсом «построения гармоничного общества» как основной стратегической цели китайского государства. Под правительственными инновациями понимается «творческое регулирование, обновление базовых функций правительства в институциональной, политической, управленческой среде с целью более эффективного их исполнения для соответствия потребностям социальноэкономического развития и решения возникающих проблем» [10]. Известный китайский политолог Ян Сюэдун, анализируя проблему, представляет эволюцию концептуальных инноваций партийного руководства страны. Главной идеологией КПК на протяжении всего периода реформ остается идея, заключенная в формулировке «во имя народа», которая находится в процессе постоянного обогащения и обновления за счет конкретизации целей, задач, приоритетов, соответствующих определенному этапу исторического развития. Внедрение инноваций первоначально в управление (кадровая политика, госуправление) объясняется цивилизационными особенностями страны – Китай по уровню креативности немногим уступает лишь Японии и исламским странам [11]. Как утверждают специалисты, будущее китайской инновационной системы определяется двумя движущими силами – национальная стратегия локальных инноваций и открытый подход к инновациям, основанный на создании знаний и приобретений технологий в рамках глобальных сетей и партнерств [12].

20

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Литература: 1.

OECD Reviews of innovation policy. - China synthesis report, 2007.

2. У, Ди. Китай: движение к государству инновационного типа / У Ди // Человек и Труд. – 2009. - №7.

3.

China Science and Technology Development Report. - Ministry of Science and Technology of the Peoples Republic of China (MOST). - Beijing: Chinese S&T Literature Press, 2006.

4. Законодательсво и нормативные акты КНР.

- Инновационная деятельность в провинции Хэйлунцзян.

5. Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.globalrus.ru/opinions/783278/ 6. Бергер, Я.М. Экономическая стратегия Китая / Я.М. Бергер. - М: ИД ФОРУМ, 2009.- С. 234.

7. Жэньминь жибао, 2010. – 26 января. – С.6 – Кит. яз.

8. Жэньминь жибао, 2010. – 16 января. – С. 5. Кит. яз.

9.

ChinaPRO, 24-30 мая. – 2010. - №17 (87).

10. Ян, Сюэдун. Хэсе шэхуэй цзяньшэ чжун дэ Чжунго чжэнфу чуансинь: игэ чубу пинцзя = Инновации китайского правительства в процессе построения гармончного общества: первые шаги // Хэсе шэхуэй юй чжэнфу чуансинь = Гармоничное общество и инновации правительства / Под ред. Юй Кэпин. – Бэйцзин: Шэхуэй кесюэ веньсянь чубаньшэ, 2008. – С.88.

11. Якунин, В.И. Инновация как социальная, технологическая и управленческая категория / В.И. Якунин // Труды Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования. - Вып.3№16.

- М.: Научный эксперт, 2010. – С.18.

12. Лиу, С. Китай на пути к открытой и рыночной инновационной системе / С. Лиу, Н. Лундин // Форсайт. - 2007. - №4. – С. 31.

21

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

О.О. Амеличева, аспирант ЧитГУ, г. Чита ТРАНСГРАНИЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ И СЕВЕРНОГО РЕГИОНА КИТАЯ КАК ОДНО ИЗ НАПРАВЛЕНИЙ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СОПРЕДЕЛЬНЫХ РЕГИОНОВ КНР И РФ За последние четверть века интенсивного развития российско-китайских связей сформировались тысячи каналов, по которым осуществляются контакты между государствами. Контакты разной глубины, интенсивности, значения. Большая часть из них негосударственные и межрегиональные. Формы и проявления их исключительно многообразны. Взаимные визиты руководителей приграничных территорий и побратимские связи, торговля и инвестиции, туризм и «челночный» бизнес, научный и образовательный обмен [1]. Одной из таких форм является приграничное сотрудничество. Приграничное сотрудничество с Северным регионом КНР, а именно с Автономным районом Внутренняя Монголия, является одним из важнейших элементов экономического развития Забайкальского края. Историю развития торгово-экономического сотрудничества Забайкальского края с северными провинциями КНР можно разделить на 4 этапа: 1) 1982-1987 гг.— начальный этап развития приграничной торговли; 2) 1988-1995 гг. – период перехода к более тесным отношениям с Китаем (в связи с переменами, происходящими в нашей стране в 90-х годах прошлого века, Забайкальский край (на тот момент Читинская область), как и многие другие регионы Сибири и Дальнего Востока оказался отрезанным от общероссийского рынка, с 22

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тех пор внешнеторговые связи, а особенно их экспортная сторона имеют стратегическое значение для экономики нашего края); 3) 1996- 2000 гг.; 4) современный период развития внешнеторговых связей с Северным Китаем, начавшийся с 2001 года, как этот период назвал Бай Ган «период равномерного развития приграничной торговли» [2]. По мнению регионального исследователя С.Н. Грибовой географический фактор нашего региона превратился в экономический фактор абсолютных и сравнительных преимуществ [3]. В Забайкальском крае на российско-китайском участке госграницы в настоящее время действует 4 таможенных пропускных пункта: международный автомобильный пункт пропуска МАПП «Забайкальск-Манчжурия», международный железнодорожный пункт пропуска ЖДПП «Забайкальск-Манчжурия», двусторонний автомобильный пункт пропуска ДАПП «Староцурухайтуй-Хэйшаньтоу», двусторонний автомобильный пункт пропуска ДАПП «Олочи-Шивэй». С каждым пунктом пропуска увязан целый комплекс проектов торгово-экономического сотрудничества, от которых зависит дальнейшее развитие приграничных территорий Забайкальского края. Работа всех пунктов пропуска тесно связана с расширением экономических отношений с китайской стороной, с осуществлением китайским правительством политики «выхода за пределы», а постоянное развитие воспроизводственных процессов Северного региона КНР, особенно тех территорий, где не хватает своих природных ресурсов, и которыми так богаты недра российских приграничных территорий, является одним из ведущих факторов стабильного экономического развития Забайкальского края.

23

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Одним из ведущих направлений приграничного сотрудничества является взаимодействие с прилежащим китайским городом Манчжурия. Сегодня Маньчжурия— это открытая экономическая зона двух стран, в которой развивается эффективное экономическое сотрудничество. Маньчжурия и Забайкальск являются своего рода «торговым коридором» в трансграничном сотрудничестве КНР и РФ. Внешнеторговые связи Забайкальского края с КНР осуществляются через китайские приграничные компании, расположенные в АРВМ. Несмотря на провозглашаемую открытость, российскому торговому бизнесу сложно проникнуть к непосредственным потребителям своей продукции на основе прямых связей. Торгово-экономические приграничные компании выступают посредниками в продвижении российских товаров на китайский рынок центральных регионов. Каналом сотрудничества Забайкальского края и Китая с давних пор являются международные перевозки грузов и пассажиров. Забайкальская железная дорога одной из первых в области стала пользоваться возможностями либерализации внешнеэкономических отношений. Международные перевозки обеспечивают торговоэкономические связи и отражают их динамику. Наблюдается увеличение приема и передачи внешнеторговых грузов на главном железнодорожном переходе Забайкальск-Маньчжурия. Здесь сосредоточивается до 50 % в КНР, без учета транзита. По данным отчетов Управления Забайкальской железной дороги, в 1999 г. экспортные перевозки составили 3,9 млн тонн, в 2003 г уже 9,2 млн т., растет и перевозка транзитных грузов [4]. ОАО «РЖД» разработан и осуществляется проект электрификации участка Карымская-Забайкальск, что позволит увеличить пропускную способность в сторону Китая.

24

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

22 октября 2008 года между Народным правительством города Эргун и правительством Забайкальского края был подписан протокол переговоров, которые состоялись 13 марта 2008 года. Как сообщила пресс-служба областной администрации, подписание произошло в рамках международной научно-практической конференции «Приграничное сотрудничество: Россия, Китай, Монголия». Стороны договорились в целях содействия двустороннему развитию осуществлять сотрудничество по таким направлениям, как строительство железных и автомобильных дорог на приграничных территориях, развитие инфраструктуры пунктов пропуска, реализация совместных проектов, содействие быстрому экономическому развитию двух регионов, а также обмен работниками культуры, спорта и медицины. Выбранные направления работы подразумевают разработку проектов строительства железной дороги Хайлар - Приаргунск через пункт пропуска Хэйшаньтоу Староцурухайтуй и дорогу по направлению Мордагэ -Шивэй - Олочи, проведение реконструкции автомобильных дорог Староцурухайтуй – Приаргунск - Борзя и Лабудалинь - Хэйшаньтоу. Также, подписанным протоколом запланировано рассмотрение вопроса о переводе пункта пропуска Староцурухайтуй - Хэйшаньтоу на семидневную рабочую неделю, увеличение количества рейсов по маршруту Лабудалинь - Приаргунск до одного в день, изменение статуса пункта пропуска Олочи Шивэй с грузового на пассажирский и введение 24-х часового режима работы для таможни. В Приаргунском районе Забайкальского края планируется строительство приграничной торговой зоны [5]. В ноябре 2008 года делегация правительства Забайкальского края, в состав которой входили представители администрации муниципального района под руководством Германа Колова, посетила приграничные го25

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

рода Китайской Народной Республики Хулунбуир и Эргун, где состоялась четвертая конференция приграничных районов Китая и России. На официальном мероприятии были заслушаны доклады обеих сторон по коммерческим предложениям в сфере развития взаимовыгодных отношений по совместной разработке минеральных ресурсов, эффективном использовании сельскохозяйственных и промышленных возможностей территорий. В рамках визита прошли презентации новых заводов, расположенных в районе города Эргун: по производству молочной продукции швейцарской корпорации «Нестле», а так же завод по выработке солодового концентрата для производства пива. Главой муниципального района Германом Коловым и правительством города Эргуна был подписан договор о взаимовыгодном сотрудничестве в сфере сельского хозяйства и культурного обмена. В рамках этих соглашений разрешены визиты представителей Краснокаменского молокозавода и руководителей сельхозпредприятий района [6]. На современном этапе развития китайской стороной разработан ряд мероприятий, направленных на эффективное развитие торгово-экономического сотрудничества Северного региона КНР и Забайкальского края.

1. Осуществлять стратегию выхода на внешний рынок, повышать уровень международного технико-экономического сотрудничества. Необходимо укрепить и расширить рынок подрядного строительства и технико-экономического сотрудничества с Забайкальским краем; сочетать экспорт (низкоквалифицированной) рабочей силы и технических специалистов; увязать подрядное строительство с экспортом товаров, техники, оборудования, рабочей силы; всемерно развертывать привлечение зарубежных инвестиций для сделок на основе давальческого сырья; активно использовать преимущество АРВМ для организации предприятий на основе использования стратегии 26

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

«выхода за пределы», особенно использовать местные преимущества для открытия предприятий в Забайкальском крае, включать чисто иностранный капитал, сотрудничество в освоении растениеводства, животноводства, лесного хозяйства, при разработке полезных ископаемых.

2. Ускорить воспитание кадров для ведения торгово-экономических операций, повышать качество персонала. Хулуибуирский аймак намерен вести постоянную работу по усилению и развитию концепции модели «открытой экономики». Необходимо создавать механизм подготовки кадров для внешнеэкономической деятельности (ВЭД), отбирать в ряды внешнеторговых работников высококвалифицированные кадры, которые могут укрепить ВЭД, усилить штатный состав обученными и подготовленными кадрами, непрерывно повышать профессиональное мастерство и качество. Необходимо также привлекать кадры из других регионов Китая [7].

3. Постепенно увеличивать динамику стратегии «выхода на внешний рынок», привлекая помощь извне, повышать уровень внешней открытости. Так китайские ученые выделяют Маньчжурию как важный политический объект, где наблюдается большой приток иностранного капитала с юго-востока. Называют Маньчжурию «самым большим торговым портом», поскольку через нее ведется торговля как с Россией, так и с Монголией [8].

4. Усилить степень взаимосвязи экономического развития районов КПП и районов, к ним прилегающих, непрерывно повышать степень и уровень прибрежной и приграничной открытости. Необходимо полностью выявить специфические преимущества района на стыке границы Хулунбуирского аймака с Россией, усилить экономическое сотрудничество и связи между Хулунбуирским аймаком и За27

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

байкальским краем, открыть полосу приграничной и прибрежной открытости между Россией и Китаем. Полностью использовать возможности КПП - Маньчжурия в качестве главного стратегического района - Евразийского аванпоста. Китайские ученые отмечают, что у КПП Маньчжурия, как у «большого торгового порта» большие перспективы развития в будущем, поскольку в городе сосредоточен большой потенциал торговых перевозок, много складских помещений, а также город является пунктом перегрузки товаров. За последние годы город довольно разросся, проводится широкое городское строительство, появляется много рабочих мест, а значит наблюдается миграция населения из внутреннего Китая. Сейчас Маньчжурия— это первый пограничный город, до которого есть железная дорога, а также автотрасса [9].

5. России и Китаю необходимо создавать благоприятную среду вокруг пунктов пропуска для увеличения товаропотоков.

6. Стимулировать работу на приграничных народных рынках.

7. Выявить местные преимущества и преимущества КПП, постепенно укреплять и расширять рынок Забайкальского края. В целом, перспективы региональных связей между Россией и Китаем, а именно между Забайкальским краем и Северным регионом КНР представляются достаточно благоприятными. Главным основанием для оптимизма является объективная заинтересованность обеих сторон в их обогащении и развитии. При этом шансы Китая влиять на направления и характер развития этих отношений кажутся более предпочтительными. Прежде всего потому, что его интересы достаточно очевидны, они четко сформулированы, объ28

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

явлены и активно проводятся в жизнь всеми участниками межрегиональных связей. Интересы эти сосредоточены в следующих сферах: - расширение товарной экспансии на российском рынке потребительских товаров, от детских игрушек до компьютеров и автомобилей; - разработка сырьевых запасов Забайкальского края с последующим вывозом их в КНР; - развитие транспортной инфраструктуры на территории края для облегчения доставки продукции провинций Северного и Северо-Восточного Китая на европейские и азиатские рынки через границу с Забайкальским краем; - перенос части производства на российскую территорию. Китай намеревается привлечь все возможные ресурсы из Сибири и Дальнего Востока прежде всего для реализации программы возрождения старой промышленной базы региона. Подводя итог рассмотрению темы о перспективах трансграничного сотрудничества между Северным регионом КНР и Забайкальским краем, необходимо отметить, что история развития приграничного сотрудничества сопредельных регионов насчитывает довольно долгую историю, но по до сих пор расширение и укрепление трансграничного сотрудничества остаётся одним из ведущих направлений работы правительств как на местном, так и на государственном уровнях, одним из ведущих направлений экономического развития. Поскольку на приграничных территориях Северного Китая хорошо развито производство и сельское хозяйство, но для их полного обеспечения не хватает своих природных ресурсов, а территория Забайкальского края богата разнообразными природными ресурсами. За счет привлечения иностранных инвестиций на территории края открываются новые производства, создающие дополни29

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тельные рабочие места для безработного населения края, развивается инфраструктура края. Литература: 1. Ларин, В. Межрегиональное взаимодействие России и Китая в начале ХХI века: опыт, проблемы, перспективы / В. Ларин // ПДВ. - 2008. - №2. - С.40.

2. Ган, Бай. Чжунго гунгун чженцэ фэньчжэ = Анализ общественной политики Китая за 2008 год / Бай Ган.-Пекин: чжунго шэхуй кесюэ чубаньшэ, 2008. - С.

83.

3. Грибова, С. Экономические взаимосвязи Забайкалья со странами СВА / С. Грибова // ПДВ. - 2006. №2. - С. 82.

4. Там же. - С.88.

5. Забайкальский край и китайский город Эргуна намерены расширить транспортную инфраструктуру в приграничных районах [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.sibocrug.ru/ujh9766.html. - Загл. с экрана.

6. Сотрудничество приграничных районов [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.video.yandex.ru,/086vf.html. - Загл. с экрана.

7. Ли, Вэньян. Выявить преимущества района и усилить торгово-экономическое сотрудничество в районе Хулунбуирский аймак- Читинская область / Вэньян Ли // Реферативный журнал. Китаеведение.- 2002.- №3.

- С. 50.

8. Цзян, И. Синь шицзи дэ чжун э гуаньси = Новая эра российско-китайских отношений / И Цзян. - Пекин: Шицзи чжими чубаньхуй, 2007. - C.222-224.

9. Жунчжу, Чжанчжи. Чжунго бяньцзан юй минцзу вэнти = Вопросы пограничных областей и национальных меньшинств Китая / Чжанчжи Жунчжу. - Пекин: бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 2005. - С. 127-129

30

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Е.К. Андреев, сотрудник Представительства МИД РФ, г. Чита О ВЛИЯНИИ МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ В РОССИИ В докладе старшего научного сотрудника ERINA госпожи Цудзи «Мировой финансовой кризис и Транссибирская железная дорога» приводится актуальный анализ текущей экономической ситуации в сфере железнодорожных перевозок. По её мнению, грузоперевозки можно назвать барометром делового климата в России. Судя по данным за первые 4 месяца 2009 г. количество груза, перевезенного РЖД за первые, сократилось на 26 % по сравнению с тем же периодом прошлого года. Перевозки контейнерных грузов также упали на 38 %. В первой половине 2009 г. наблюдалось резкое сокращение транзитных перевозок (-68 %). Наиболее сильное сокращение отмечалось в порте Восточный (Приморский край) -58 %, меньшее – в Петербургском порте (38 %). Для порта Восточный характерно большое количество грузов, импортированных из Кореи. Меньший процент приходится на Китай и Японию. Их соотношение составляет 66:31:3 соответственно. Тем не менее, зачастую груз, направляемый в Россию из Китая и Японии, следует транзитом через Корею и официально считается корейским грузом. Причины сокращения объемов перевозок на Транссибирской железной дороге, по мнению госпожи Цудзи, состоят в следующем: 1. Сокращение внешнеторгового оборота России. Из-за кризиса сократилось общее количество торговых грузов. Из-за сокращения автомобильного рынка в России, сократилась и торговля РФ с Южной Кореей, 31

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

главным пользователем услуг Транссибирской железной дороги. Корея в основном экспортировала компоненты для производства автомобилей, электроприборы, резину. Корейские автомобильные компании с 2006 г. регулярно экспортировали в Россию детали для сборки автомобилей на территории России. С РЖД были заключены долгосрочные контракты, применялись льготные тарифы, тем самым было достигнуто конкурентное преимущество, и грузоперевозки по Транссибирской железной дороге получили быстрое развитие. Но кризис внес свои коррективы, и маршрутные поезда перестали формироваться на дальнем Востоке России.

2. Потеря ценовой конкурентоспособности. Во время кризиса морской путь всегда становится более конкурентоспособным ввиду резкого сокращения тарифов на перевозку. Стоимость перевозки 40-футового контейнера из Пусана в Москву по морю сейчас составляет 2200-2500 долл. США, сократившись примерно на 1000 долл. США по сравнению с ценами июня 2008 г.

(3400-3600 долл. США). В то же время тарифы на перевозку грузов по Транссибирской железной дороги постоянно росли: +27 % в 2006 г., +21 % в 2007 г., +20 % в 2008 г. Рост тарифов сохранялся даже при росте общего грузопотока, хотя должен был сокращаться. Таким образом, разница в тарифах на железнодорожные перевозки и перевозки морским путем практически удвоилась.

3. Усиление конкуренции на транспортных маршрутах. Многие японские компании строят автомобильные заводы в западных регионах России. В этом смысле как логистический центр особую значимость приобретает Санкт-Петербург. Удобные порты, развитая инфраструктура (в том числе железнодорожная) и низкая цена доставки грузов морем делает этот регион более конку32

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

рентоспособным по сравнению с маршрутом доставки грузов в Россию через порт Восточный по транссибирской магистрали. Порт Восточный является крайне неудобным, существуют множество трудностей при таможенном оформлении грузов в нем, слишком высокие тарифы на обслуживание. Многие японские и китайские компании предпочитают ввозить груз в Россию через корейский Пусан, что получается быстрее и дешевле. Но стоить иметь в виду, что по окончании кризиса тарифы на железнодорожные и морские перевозки снова станут примерно одинаковыми, и это незамедлительно скажется на увеличении грузопотока по Транссибу в западную часть России. По мнению японских экспертов, порт Восточный на данный момент не может соответствовать статусу главных экспортных ворот на Востоке России, поэтому японские компании всячески пытаются диверсифицировать пути поставок. В частности, уже давно используется маршрут через Корею. На данный момент японская сторона проявляет серьезный интерес по экспорту в Россию грузов через китайский порт Далянь с дальнейшим транзитом по маршруту Харбин – Маньчжурия – Забайкальск – Москва. По расчетам специалистов, общая продолжительность доставки грузов по этому маршруту составит 20 дней (доставка морским путём требует больше месяца). В случае быстрого таможенного оформления на Забайкальской таможне этот маршрут может стать превалирующим. В докладе приводится ряд рекомендаций по восстановлению экономических показателей Транссибирской железной дороги.

1. Целевым рынком должны стать экспортные и импортные грузоперевозки. Необходимо расширять рынок грузоперевозок между Азией и Восточной Европой.

2. Более сбалансированный подход к установлению тарифов. В случае резкого уменьшения тарифов на морские перевозки следует также снижать тарифы на же33

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

лезнодорожные перевозки. Возможно, стоит использовать субсидии.

3. Внимательное изучение вопроса о соотношении цены и скорости доставки грузов. При осуществлении проекта «Транссиб за 7 дней» стоит внимательно подходить к вопросу безопасности и технической выполнимости ускоренного перемещения грузов. Также стоить изучить рынок на наличие спроса состоятельных потребителей таких услуг.

4. Улучшение портов, портовой инфраструктуры и условий таможенного оформления. Существует определенное недоверие к таможенным органам российского Дальнего Востока. В случае, когда принималось решение о переводе транзитного грузопотока на маршрут Далянь – Забайкальск – Москва, немалую роль сыграло то, что китайское таможенное оформление на порядок проще российского. Литература: 1. Tsuji, Hisako. The global financial crisis and transSiberian railway transportation / Tsuji Hisako // ERINA report. - Vol. 89. – September, 2009. И.И. Арсентьева, канд. филос. наук, доцент, ЧитГУ, г. Чита ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ СО СТРАНАМИ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ СТАНОВЛЕНИЯ ТРАНСГРАНИЧНОЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ Проблемы трансграничного сотрудничества и перспективы становления трансграничных региональных систем все чаще приковывают внимание российских исследователей. Это объясняется углублением процессов регионализации мира в целом и России в частности, ак34

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тивизацией формирования трансграничных регионов, повышением их значимости в экономическом, политическом и культурном развитии нашей страны. Под трансграничным регионом понимают определенную территорию, которая характеризуется наличием сходных природно-географических и прочих условий, охватывает приграничные территории двух или нескольких государств, имеющих общую границу. Однако необходимо учитывать, что регион может обладать свойством приграничности, но не вовлекаться в процессы формирования трансграничной общности. Помимо этого, в трансграничное сотрудничество могут включаться и территории, непосредственно к государственной границе не прилегающие. Отличительной особенностью трансграничных регионов выступает установление особых условий, активизирующих деятельность участников трансграничного сотрудничества, экономическое развитие приграничных территорий, интеграционные процессы в различных социальных сферах, совместное решение правовых вопросов и т.д. В Западной Европе, где уже длительное время активно протекает процесс становления и развития трансграничных регионов, их характерной чертой является интенсивность внутрирегиональных взаимодействий, иногда даже более высокая по сравнению с внешними. Кроме того, трансграничные регионы неизбежно вовлечены в сложнейшую комбинацию факторов, связанных с геополитикой. Другими словами, говоря о трансграничных регионах, мы имеем дело с явлениями из области современных геополитических реалий. Так, значительное влияние на становление и развитие трансграничных регионов оказывают военно-политические блоки и союзы, наличие или отсутствие военных и территориальных конфликтов и т.д. Анализируя проблемы и перспективы развития трансграничного сотрудничества, следует говорить не 35

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

столько о трансграничных регионах, сколько о трансграничных региональных системах, структурные компоненты которых характеризуются высокой степенью связанности и взаимодействия. Однако, чтобы приграничные территории двух или более стран стали трансграничной региональной системой, необходимо наличие хотя бы части следующих признаков: институциональное оформление трансграничного сотрудничества; совместная работа в региональных международных организациях; наличие схожей материальной и духовной культуры и т.д. Россия – государство, уникальное по пространственной протяженности, поэтому ее приграничные территории испытывают разные трансграничные «притяжения». Для Дальнего Востока и Восточной Сибири главное пространство экономического, политического и культурного сотрудничества – Северо-Восточная Азия, в первую очередь, Китай, Япония, Южная Корея. Забайкальский край занимает особое геополитическое положение. Общая протяженность государственной границы с Китаем и Монголией по его территории составляет почти 2000 км, что предопределяет направленность на отношения с этими странами. Основу российского экспорта в Монголию традиционно составляют нефтепродукты, зерно, мука, различные продукты питания, электроэнергия, машинотехническое оборудование и т.д., основу импорта – мясо и мясопродукты, ковры, изделия из шерсти и др. Однако, если говорить о Забайкальском крае, очевидно, что экспортно-импортные операции с Монголией не играют столь значительной роли, как торговля с Китаем. Например, в 2008 г. на долю КНР пришлось 94,7 % внешнеторгового баланса региона, в то время как на Монголию – 0,9 % [4, С. 4– 5]. Соответственно, главной целью становления, развития и совершенствования трансграничного сотрудни36

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

чества Забайкальского края объективно выступает создание единого регионального пространства с Северо-Востоком КНР (провинции Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, автономный район Внутренняя Монголия). Это поможет обеспечить более эффективное распределение имеющихся в Забайкалье природных ресурсов, их использование для структурных преобразований в экономике, выхода на траекторию экономического роста и политической стабильности, повышения уровня жизни населения. Однако можно констатировать, что сотрудничество с приграничными территориями КНР не только помогает Забайкальскому краю развиваться, но и формирует для региональной безопасности и безопасности России в целом устойчивый комплекс явных и латентных угроз, существенно затрудняющих становление трансграничной региональной системы. В китайском законодательстве существуют большие преференции относительно приграничных торговых связей: упрощенный порядок лицензирования и квотирования операций приграничной торговли, пониженная ставка подоходного налога для предприятий приграничных территорий, расширение прав местных органов власти КНР в области регистрации компаний, имеющих право ведения торговли в приграничной полосе, и т.д. Приграничные субъекты РФ из-за непроработанности правового поля своей хозяйственной деятельности находятся в неравных экономических условиях по сравнению с китайскими соседями. В результате характер приграничной торговли более благоприятен для Китая. Правительство КНР сумело использовать приграничный бум в интересах развития Северо-Восточного региона и страны в целом, например, экспорт одежды, бытовой электроники и продовольствия способствует созданию в приграничных китайских провинциях дополнительных рабочих мест. В России же «власти просто проморгали 37

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

этот процесс, и он способствовал лишь обогащению группы предприимчивых дельцов и директоров некоторых государственных предприятий» [3, С. 221]. Кроме того, КНР проводит политику активизации процессов регионализации и экономического укрупнения своих территорий. Китайские власти справедливо полагают, что экономики отдельных провинций, особенно соседних, должны представлять собой единый, взаимосвязанный организм. Поэтому процесс региональной кооперации становится решающим фактором при разработке и реализации программ экономического развития страны. Так, Народный политический консультативный совет Китая неоднократно рассматривал вопросы экономического объединения трех северо-восточных провинций – Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин – с автономным районом Внутренняя Монголия в целях создания «северо-восточного экономического пояса». Подобный подход создает условия для эффективного выхода этих территорий на международные рынки, в первую очередь, на российский. Соответственно, необходим симметричный ответ Российской Федерации на новые тенденции экономического развития КНР в трансграничном пространстве. Помимо экономических проблем, важным аспектом российско-китайских отношений является угроза территориальной целостности РФ. Однако обеспечение национальной безопасности России в этом случае необходимо понимать не столько как сохранение под ее юрисдикцией Восточной Сибири, сколько как удержание данной территории в единой геополитической нише русского этноса в условиях наличия динамично развивающегося и перенаселенного соседа. Население КНР ежегодно увеличивается на 15–16 млн и, согласно официальной статистике, уже превысило 1 млрд 300 млн человек. В трех пограничных с Россией китайских провинциях – Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин – еще в конце прошлого 38

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

столетия проживало свыше 104 млн, при этом средняя плотность составляла 130 чел./кв. км (в Забайкальском крае – 2,7 чел./кв. км). Оценки численности китайских мигрантов, находящихся на территории России, колеблются от нескольких сот тысяч до 2 млн. Есть и другие точки зрения. Так, в 2004 г. Е. Гильбо оценил численность китайцев в России в 8 млн, прогнозируя их увеличение к 2010 г. до 21 млн, а к 2020 г. до 44 млн [2, С. 63–64]. Согласно переписи 2002 г., в стране начитывалось около 35 тыс. китайских мигрантов, но никто из специалистов не берет в расчет данную статистику. Среди экспертов более достоверной считается цифра 200–400 тыс., максимум 500 тыс. Первым такие числа привел В.Г. Гельбрас, основываясь на сумме оценок количества китайцев в разных городах и регионах России [1, С. 40]. Подобную точку зрения в 2004 г. высказал и С.Э. Приходько, бывший на тот момент заместителем руководителя администрации президента РФ: он оценил численность китайцев, находящихся в стране на относительно постоянной основе, в 150– 200 тыс. человек [6]. Развитие Забайкальского края сегодня невозможно без внешней миграции, в частности, трудовых ресурсов КНР. При этом угрозу национальной безопасности РФ представляют не столько китайские мигранты (количество которых в бытовом сознании значительно преувеличено), сколько резкое ухудшение демографической ситуации в России в целом и в Восточной Сибири в частности, проходящее на фоне экономического кризиса и вырастающей в перспективе проблемы трудовых ресурсов, обеспечивающих модернизацию страны. Это определяет долгосрочные цели новой стратегии национальной безопасности России, заключающиеся в защите своих территорий от бесконтрольной массовой миграции из сопредельных государств, разработке и реализации мер, способствующих закреплению местного 39

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

населения, проведении такой миграционной политики, которая обеспечила бы приток населения из центральной части России и государств СНГ. Однако решение этих проблем зависит от экономической ситуации. Поэтому основной задачей является создание эффективной экономической модели, обеспечивающей преодоление хозяйственной отсталости и позволяющей в условиях отдаленности от европейского центра сохранить включенность в единое экономическое пространство страны. Другими словами, реальное противодействие многочисленным геополитическим угрозам России в Восточной Сибири может оказать лишь особая стратегия комплексного социально-экономического развития этой территории, ориентированная на стабильный рост и реализацию ее ресурсного потенциала, закрепление населения путем формирования комфортной среды обитания и т.д. Трансграничные регионы обладают высоким потенциалом развития еще и потому, что в них скрещиваются культурно-цивилизационные коды. Следовательно, межкультурное взаимодействие должно лежать в основе формирования трансграничных региональных систем. Однако развитию трансграничного сотрудничества Забайкальского края и Северо-Восточного региона Китая в определенной степени мешает очевидная культурная отчужденность жителей двух стран. Мировой опыт свидетельствует, что китайские мигранты чрезвычайно медленно ассимилируются местным населением. Помимо этого, в России отсутствует систематизированная институциональная основа решения миграционных проблем, проявляется отсутствие толерантности людей различных культур, возникает почва для конфликтов, которые впоследствии могут перейти с регионального уровня на национальный. При исследовании проблем и перспектив становления трансграничных региональных систем необходимо 40

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

учитывать, что многие приграничные территории находятся на стыке цивилизаций. Поэтому цивилизационно-культурная идентичность их жителей является одним из важнейших факторов не только региональной, но и национальной безопасности: если нет стабильной идентичности, нет и устойчивых границ, стабильного государства в целом. Это отчетливо видно на примере субъектов РФ, входящих в Северо-Кавказский федеральный округ. Однако в Забайкальском крае ввиду отсутствия цивилизационной общности с КНР намного более серьезную угрозу национальной безопасности России представляет ощущение оторванности – не только экономической и политической, но и культурной – от центральной части страны. Как отмечает М.Л. Титаренко, после распада СССР Россия и ее народы как в геополитическом, так и в духовно-цивилизационном плане оказались между Западом и Востоком. Особенно отрицательно это сказалось на политике российских властей в отношении Сибири и Дальнего Востока, что привело к возникновению заметного культурно-цивилизационного отчуждения между западными и восточными регионами России, ослаблению экономических и культурных связей между ними, создало новые трудности в развитии взаимодействия России с ее дальневосточными соседями и странами АТР [7, С. 21–22]. В современных условиях ни Забайкальский край, ни Россия в целом не могут отгородиться от мира, в том числе от Китая. При этом главную угрозу национальной безопасности РФ представляет не КНР, а внутренние проблемы. Следовательно, стратегическая задача российского руководства – всестороннее развитие Восточной Сибири и Дальнего Востока. В настоящее время эти регионы являются одними из самых слабых звеньев в геополитической и геоэкономической структуре Российской Федерации, или, используя терминологию К.В. Плешакова [5, С. 32–33], выступает пограничным полем 41

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

– пространством, не освоенным в должной мере демографически, экономически, политически и т.д. Решение этой масштабной задачи будет способствовать становлению и развитию трансграничной региональной системы «Забайкальский край – Северо-Восток КНР», а значит, обеспечению национальной безопасности России в целом. Литература: 1. Гельбрас В.Г. Китайская реальность России / В.Г. Гельбрас. – М.: Муравей, 2001. – 320 с.

2. Гильбо Е. Перспективы китаизации России / Е. Гильбо // Российская Федерация сегодня: общественнополитический журнал Федерального собрания – Парламента РФ. – 2004. – № 13. – С. 63–64.

3. Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы ХХ века – начало XXI века) / В.Л. Ларин. – М.: Восток–Запад, 2005. – 390 с.

4. Международное сотрудничество, внешнеэкономические связи и туризм Забайкальского края в 2008 г. / Министерство международного сотрудничества, внешнеэкономических связей и туризма Забайкальского края. – Чита: Экспресс-издательство, 2009. – 108 с.

5. Плешаков К.В. Геополитика в свете глобальных перемен / К.В. Плешаков // Международная жизнь. – 1994. – № 10. – С. 30–39.

6. Приходько С. Мы не должны бояться Китая / С. Приходько // Известия. – 2004. – 21 марта. – Режим доступа: http://www.izvestia.ru/russia/article45535. – Загл. с экрана.

7. Титаренко М.Л. Россия: безопасность через сотрудничество. Восточно-азиатский вектор / М.Л. Титаренко. – М.: Памятники исторической мысли, 2003. – 406 с. О.А. Борисенко, аспирант ЧитГУ, г. Чита 42

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ ШАНХАЙСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОТРУДНИЧЕСТВА: ДИАЛОГ И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ Современная политическая картина сегодня представляет межкультурный и политический диалог как элемент сближения стран и народов в форме Шанхайской организации сотрудничества на уровне глобализации. Основой в данном случае становятся общечеловеческие ценности, нацелены на предоставление равных прав всем членам общества вне зависимости от национальной, религиозной, языковой принадлежности. В концепции политического диалога в рамках ШОС лежит «шанхайский дух», в котором прописываются полностью все сферы деятельности его. Несмотря на различия, будь то в экономическом плане или культуре, государств-членов ШОС связывают основные факторы взаимное доверие, уважение и заинтересованность, равенство в общении, совместное стремление к прогрессу. Основу понимания «шанхайского духа» раскрывает его структура - «взаимное доверие, взаимная выгода, равенство, взаимные консультации, уважение многообразия культур, стремление к совместному развитию». «Шанхайский дух» это высокий стиль общения, которым руководствуются члены ШОС. Диалог культур - это потребность во взаимодействии, взаимопомощи, взаимообогащении. Диалог культур выступает как объективная необходимость и условие развития культур. В диалоге культур предполагается взаимопонимание. А во взаимопонимании предполагается единство, сходство, тождество. То есть диалог культур возможен лишь на основе взаимопонимания, но вместе с тем - лишь на основе индивидуального в каждой культуре. Диалог культур всегда объединяет множество участников и осуществляется на нескольких 43

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

уровнях: внутри- и межэтническом, внутри- и межконфессиональном, внутри- и межличностном. Диалог культур приводит к углублению культурного саморазвития, к взаимообогащению за счет иного культурного опыта как в рамках определенных культур, так и в масштабах мировой культуры. Необходимость диалога культур как условие самосохранения человечества. Взаимодействие, диалог культур в современном мире - процесс сложный и возможно иногда болезненный. Необходимо обеспечить оптимальное взаимодействие, диалог народов и культур в интересах каждой из сторон этого взаимодействия и в интересах общества, государства, мирового сообщества. Главной задачей политического диалога является самореализация партнеров. ШОС положило начало новому мировоззрению, содержащему в себе принципы взаимного доверия, разоружения, сотрудничества и безопасности. В контексте диалога культур данная проблема перерастает в актуальность самореализации каждой политической культуры в едином политическом пространстве современного мира. Интерес к новой модели политического диалога обусловлен тем, что в условиях ШОС традиционное понимание политического диалога «теряет» свою значимость. ШОС – это новая международная организация, способствующая установлению равноправных отношений между странами, а не новых предпосылок к конфронтации. Четкое представление о ШОС говорится в Декларации глав-государств членов ШОС: «ШОС создана, с целью укрепления между государствами-членами взаимного доверия, дружбы и добрососедства, упрочения разностороннего взаимодействия в деле поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, совместного противодействия новым вызовам и угрозам, поощрения эффективного и взаимовыгодного сотрудничества в различных областях, содействия эко44

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

номическому росту, социальному и культурному развитию государств-членов Организации». Это подтверждает тот факт, что ШОС на сегодняшний день это модель политического диалога и межкультурного диалога в воедино, которого прежде не существовало. ЕС проигрывает ШОС в данном случае по многим показателям, пусть и по своей структуре и сути они схожи. ЕС и ШОС заинтересованы в двухсторонней работе. ЕС имеет тесные двухсторонние отношения с каждой из стран Шанхайской организации и активно участвует в жизни центральноазиатских стран. Обе организации заинтересованы в урегулировании ситуации в Афганистане. Очень важно подчеркнуть, что ШОС это - не военный блок и, конечно, не замкнутая политическая секта. Эта организация - принципиально новый инструмент для решения актуальных проблем в условиях многополярного мира, какой утверждается на глазах. ШОС ориентирована на широкое международное сотрудничество и открыта для пополнения желающими. У ШОС своя политическая философия, которая базируется на основах международного права. В современной реальности ШОС - мощное межгосударственное объединение, имеющее огромный потенциал и корректно вписавшееся в мировую политическую архитектонику. ШОС представляет собой партнерский альянс, главная привлекательность которого - в «заповедях», отражающих такие понятия, как паритет, доверие, уважение, коллегиальность, диалог, консенсус. Шанхайская организация сотрудничества при умелой реализации ее политического и экономического потенциала, может стать мощным международным центром силы, что полностью укладывается в концепцию многополярного мира. Вместе с тем, эта организация не есть панацея для решения всех проблем Центральной Азии. У России исторически сложились устойчивые двусторонние политические и экономические связи со все45

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ми государствами-участниками ШОС, в том числе с Китаем, на уровне стратегического партнерства, которые развиваются со значительно большей эффективностью, чем в рамках ШОС. Поэтому развитие многостороннего сотрудничества в рамках Шанхайской организации не должно вестись в ущерб двусторонним связям. Более того, развитие двустороннего сотрудничества России с другими государствами организации должно стать основой для планомерного расширения многостороннего сотрудничества в Центральной Азии. В немалой степени развитие Шанхайской организации сотрудничества поможет общемировому процессу установления нового – более справедливого и более современного – международного порядка. Политический диалог это путь консолидации интересов. Современный этап политического развития не мыслим без конструктивного диалога, который обеспечивается высоким уровнем интеллекта заинтересованных сторон, так как способствует публичному выражению взглядов, мнений, оценок, стилей политического мышления субъектов, достижению их согласия, вырабатывая программу и механизм политической деятельности. В истории современного политического диалога создание и развитие ШОС представляет образец конструктивного мышления, что положило начало новому мировоззрению, содержащему в себе принципы взаимного доверия, разоружения, сотрудничества и безопасности, обогатило начатые Россией и Китаем межгосударственные отношения нового типа, в основе которых партнерство, а не союз, предоставило модель регионального сотрудничества, отличительной особенностью которой являются совместная инициатива, приоритет безопасности, взаимовыгодное взаимодействие больших и малых государств, поставило общество выше идеологии холодной войны, внесло бесценный вклад в создание новой модели политического диалога.

46

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В условиях развитой демократии различие в политических позициях естественно, но существует достаточно разработанная процедура политического диалога, который способствует преодолению противоречий, кроме того, сама политическая среда ориентирована на осуществление диалога, поскольку разрыв между действительностью и проблемным пространством политики не так велик. Когда политические проблемы не связаны с кризисностью социокультурной целостности, они вполне разрешимы в рамках диалога. Уже вышесказанное дает нам основание заметить о специфике политического диалога формирующегося в рамках ШОС, которая определяется: конструктивностью мышления (которое предполагает многоплановость и многооспектность), а отношения строятся в рамках партнерства (а не союза, в котором нет уже заложенного равенства). Это говорит о том, что современный этап политического развития не мыслим без нового механизма политического диалога, который обеспечивается высоким уровнем интеллекта заинтересованных сторон, так как способствует публичному выражению взглядов, мнений, оценок, стилей политического мышления субъектов, достижению их согласия, вырабатывая программу и механизм политической деятельности. К.С. Буянов, аспирант ЧитГУ, г. Чита ГЛОБАЛЬНО РЕГИОНАЛИЗИРУЮЩАЯСЯ КНР В УСЛОВИЯХ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С РЕГИОНАМИ РФ (НА ПРИМЕРЕ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ) В XXI век Китай и Россия вступили как две великие державы – стратегические партнеры, во многом решающие сходные задачи развития и оказывающиеся в усло47

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

виях глобализации перед сходными вызовами и угрозами. Рост геополитического влияния КНР делает «китайский фактор» одним из ключевых компонентов долгосрочного политического глобального и регионального прогнозирования. Следуя курсу на «мирное развитие» и «возвышение», Китай шаг за шагом превращается в один из крупнейших факторов мирового развития и роста экономического потенциала планеты. Усиление роли КНР в архитектуре международных отношений, детерминирует появление разнообразных сценариев, «самые крайние из них либо рассматривают дальнейшее усиление КНР как рост «китайской угрозы», либо же предрекают неминуемый крах Китая в недалеком будущем» [4, С. 44]. В этих условиях подъем Китая становится одним из важнейших внешнеполитических факторов для России, способных, по мнению авторитетных аналитиков, как положительно, так и негативно повлиять на ее место в мире, на внутреннее развитие регионов, характер государственности, состав населения и т.д. Чтобы верно оценить и учесть значение «китайского фактора» для России и отдельно взятых регионов в его долгосрочной динамике, необходимо объективно представлять сущность процессов происходящих в КНР предопределяющих дальнейшее поведения китайского государства. Современные концепции развития КНР направлены, прежде всего, на борьбу с негативными последствиями глобализации и соответствующими дисбалансами в функционировании китайского государства на различных уровнях: 1) наднациональном – экспансивно развивающейся, регионально «глобализирующейся» надгосударственной системой, действующей путем формирования трансграничных геополитических и геоэкономических подсистем 48

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

− регионов и блоков стран или ассоциаций в единый «китайский регион».

2) внутригосударственном – формируя внутренние регионы Китая, путем институционального закрепления административных регионов, состоящих из провинций, национальных округов и экономических зон. Соответственно, «Китайский регион» представляет собой взаимообусловленный процесс «внутренней и внешней регионализации КНР», реализующийся сегодня в стратегиях построения «гармоничного социалистического общества» и «мирного развития». Стратегии направлены на обеспечение национальных интересов, целостности, стабильности, повышение комплексной мощи и безопасности китайского государства в динамично изменяющихся условиях глобализации и регионализации, акцентирующие внимание на прагматизме, инновациях, социальной сплочённости и национальном самоопределении в своих действиях. Совокупность внешней и внутренней стратегий развития Китая, интерпретируемые как «внутренняя и внешняя регионализации КНР» представляют своего рода идею инновационных способностей государств адаптироваться к изменению «архитектоники международных отношений». Идея такой адаптации – альтернативный взгляд на то, как может идти региональное и мировое развитие, связана с концепциями «мирного возвышения» – уточнённой в последнее время как «мирное развитие» и «гармоничного мира», стремлением к многополярности и многосторонности как инструменту достижения собственных экономических целей. Концепции «мирного развития» и «гармоничного мира» в общем, виде предполагают более активное позиционирование КНР в качестве государства, которое ненасильственными методами (через миролюбивую внешнюю политику) добивается глобального статуса [5, С.116], способствуют формированию оптимальной для 49

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

КНР глобальной обстановки с целью планомерного осуществления «внутренней регионализации». Основная задача реализации данных концепций согласованное развитие «внутренних регионов» Китая на долгосрочную перспективу, создание «гармоничного общества», определяющего уровень устойчивости и динамики государственного развития в перспективе. «Внешняя регионализация» КНР – всевекторная политика «мирного развития», т.е. политика ее «глобализирущейся регионализации», уже реализуется различными путями. Один из них – формирование в системе международных отношений «китайского региона», не имеющего четких пространственных границ, с мирным, не силовым доступом его к ведущим мировым сырьевым ресурсам и потенциалам. Другой – формирование новых региональных образований по всей планете, с усилением ведущей региональной роли и глобального влияния КНР. При этом складывается новая форма азиатского регионализма – «китайская глобальная регионализация» [2, С.10]. В самом общем, виде политика «китайского глобального регионализма» направлена на создание глобальной зоны партнерского и стратегического взаимодействия с Китаем, обеспечивая совместное и безопасное развитие. Здесь важно отметить, что пока задачи Китая сводятся к тому, чтобы стать равным странам, играющим ключевую роль в создании нового миропорядка, и продемонстрировать миру свою готовность нести ответственность за планетарное развитие. Это новое региональное и глобальное мышление китайцев и действия по его реализации в категориях интересов и преимуществ, настойчивости в борьбе за международную власть на пути мирного, выгодного для всех открытого и свободного развития. «По мнению ряда аналитиков, это не просто региональная стратегия, она гораздо шире региональной, т.е. фактически является но50

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

вой китайской мировой стратегией» [3, С. 33]. Особое место в этой стратегии отводится сотрудничеству с Россией, которое расценивается как один из важнейших приоритетов китайской политики и фактор сохранения стабильности в «китайском регионе» и в частности некоторых внутренних регионов Китая. Разрабатывая долгосрочную перспективу развития отношений с Россией, руководство КНР, учитывая схожесть национальных интересов и целей двух государств, естественно исходит из собственных задач и интересов. Китай, как и Россия, добивается создания в мире политического и экономического порядка, благоприятствующего развитию его самого и других стран, не принадлежащих к «золотому миллиарду». В реализации данной мирной стратегии для КНР чрезвычайно важно налаживание всестороннего сотрудничества с Россией — на двустороннем, региональном и глобальном уровнях [2, С.7]. Важно отметить то, что осуществление стратегии «внутренней регионализации» КНР на северо-восточном направлении тесно связывается с Россией, и взаимодействием приграничных регионов. Стратегическим стимулом углубления сотрудничества, экономического взаимодействия Китая и России является сопряженность стратегии двух государств в подъеме старой индустриальной базы на северо-востоке Китая и его западных регионов - для КНР и экономического развития регионов Сибири и Дальнего Востока - для России. Согласование планов совместного решения задач подъема этих регионов, создает исключительно благоприятный шанс для выработки и реализации совместных стратегий развития [4, С.228]. Разумеется, расчеты Китая видеть в лице регионов России стабильный источник различных сырьевых ресурсов (нефть, газ, лес, цветные металлы) просматриваются весьма четко [4, С.157]. В частности Дальний Вос51

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ток РФ, рассматривается китайской стороной в первую очередь, как кладовая природных ресурсов, которые так необходимы Дунбэю в реализации программы по возрождению старопромышленной базы, а Северо-Восточный регион КНР представляет собой кладовую трудовых ресурсов, недостающих на Дальнем Востоке [6]. В связи с такой сырьевой спецификой взаимоотношений фактор соседства с Китаем может сыграть как положительную, так и отрицательную роль для России в целом, и отдельно взятых регионов, в частности для Забайкальского края, обладающего высоким ресурсным потенциалом, но относящегося к числу депрессивных составляющих Дальневосточного региона РФ. Тесное сотрудничество Забайкальского края с регионами КНР обусловлено не только географической близостью, но и экономической целесообразностью, а также общностью проблем и задач, стоящих перед приграничными регионами. Внешний торговый оборот края практически полностью приходится на Китай. Слабая инвестиционная политика государства в Забайкальском крае и на Дальнем Востоке, тормозит региональное развитие, создавая благоприятные условия для активной инвестиционной деятельности КНР. В результате Забайкальский край и ряд других регионов РФ все более испытывают влияние «китайского фактора», что порождает угрозу региональной и национальной безопасности России. Традиционно второстепенная роль Забайкальского края в системе национальной безопасности России в условиях сохранения подобной ситуации с неизбежностью приводит к усилению позиций КНР, которая, глобально регионализируясь, все более «втягивает» российское Забайкалье в сферу своих китайских национальных интересов [1, С.14]. В этой связи насущно необходимо углубленное исследование проблемы влияния «китайского региона» на регионы РФ и в том числе на Забайкальский край, изу52

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

чение принципов и направлений проводимой внутренней и внешней регионализации Китая. Важно уяснить значение КНР для будущего России, для решения ею своих национальных задач, определения своего достойного места в мире, для выявления потенциала сотрудничества двух держав, а также возможных, а порой неизбежных препятствий и противоречий, которые необходимо преодолевать. Литература: 1. Абрамова, Н.А. О содержании проекта «Влияние глобализирующегося китайского региона на Забайкальский край» / Н.А. Абрамова // Проблемы внешней регионализации КНР и трасграничное сотрудничество (на примере Забайкальского края): материалы международной научно-практической конференции (2122 октября). – Чита: ЧитГУ, 2009.

2. Абрамов В.А. Необходима не только объективность, но и корректность в исследованиях современного Китая / В.А. Абрамов // Проблемы внешней регионализации КНР и трасграничное сотрудничество (на примере Забайкальского края): материалы международной научно-практической конференции (21-22 октября). – Чита: ЧитГУ, 2009.

3. Воскресенский А. Д. «Большая Восточная Азия»: энергетические аспекты международных отношений и безопасности / А.Д. Воскресенский // Энергетические измерения международных отношений и безопасности в Восточной Азии. - М.: МГИМО, 2007.

4. Титаренко, М.Л. Геополитическое значение Дальнего Востока: Россия, Китай и другие страны Азии. / М.Л. Титаренко. − М.: Памятники исторической мысли, 2008. − 624 с.

5. Китай в мировой и региональной политике: История и современность / отв. ред. составитель Е.И. Сафронова. − М.: РАН. Ин – т Дальн. Востока, 2008. − 53

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

6. Титаренко, М.Л. О координации планов подъема Сибири и Дальнего Востока Сибири и Северо-Востока и Запада Китая [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.dvforum.ru/2008/doklads/ks1_titarenko. - Загл. с экрана. Т. А. Ерёмкина, канд. филос. наук, доцент ЧитГУ, г. Чита ТРАДИЦИИ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В РЕГИОНАЛЬНОМ ИЗМЕРЕНИИ НА ПРИМЕРЕ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ Межэтнические отношения являются одной из самых важных сфер жизни общества. Ими чрезвычайно сложно управлять и очень трудно прогнозировать их формирование и развитие. Особенно они важны для соседствующих государств. Контакты между Россией и Китаем имеют длительную историю. Четыре тысячи километров общей границы делают Китай наиболее значительным соседом для нас. Для России Китай — не просто соседнее государство. Он представляет собой крупнейшую из сопредельных восточноазиатских цивилизаций: его северные рубежи, как и дальневосточные и южносибирские районы России, являются контактными зонами религиозного, межцивилизационного общения. Поэтому отношения России и Китая несут на себе отпечаток этнокультурных связей. Н.И. Конрад отмечал, что «история каждого народа всегда связана с историей его соседей. Связь эта, конечно, может быть очень различной – и по характеру, и по интенсивности, и по масштабу, но она всегда существует [3]. На протяжении длительного времени население Забайкалья и северо-восточных провинций Китая проживает в единых климатических и географических 54

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

условиях, что не может не иметь своего влияния на формирование межэтнических отношений. Помимо географической среды, которая влияет на этносы «через повседневное общение человека с кормящей его природой», необходимо учитывать культурные воздействия, проявляющиеся через традиции, унаследованные от предков, а также влияние религии. По мнению Л.Н. Гумилева, особую роль в формировании и развитии этносов, играет также их этническое окружение. Исследование этнического состава территории, специфики межэтнических отношений, традиции, присущие коренным и иностранным народам, дают возможность лучше понимать происходящие процессы, возникшие конфликты и предсказать то или иное явление, свойственное народам, проживающим на данной территории. Принимая во внимание то, что на территории нашего государства проживают представители многих народов, исследование особенностей межэтнического взаимодействия приобретают особую актуальность для такого сложного поликультурного общества, как современная Россия, а значит, что и для Забайкальского края этнический состав и межэтническое взаимодействие представляет большой интерес. Для того чтобы лучше понять психологию межэтнических отношений народностей, проживающих на территории Забайкальского края, следует рассмотреть основные этапы в истории заселения края и выявить особенности присущие данным этносам. Общими для всей территории Забайкалья являются главным образом исторические пути освоения естественных ресурсов и заселения. Одним из первых периодов заселения края представлен III - II тысячелетиями до н.э. Этот период можно назвать временем палеолитических охотников. Сведений об этом времени крайне мало, но многие ученые склоняются к мнению, 55

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

что в наш край люди пришли с юга, с территории Монголии и Китая [1]. Вопрос об изначальном времени появления человека в Забайкалье пока ещё в полной мере не выяснен. Не исключено, что первопроходцем забайкальских просторов был синантроп, но исследователи (Г.И. Медведев, О.В. Кузнецов) считают возможным открытие на юге Восточной Сибири ещё более древних памятников [1]. Наиболее основательно человек освоил Забайкалье в верхнем палеолите. К этому времени уже сформировался человек современного биологического вида homo sapiens. Известно, что уже в это время население края относилось к монголоидной расе. В III в. до н.э. степи Юго-Западного Забайкалья по Селенге и ее притокам заселили кочевники хунну. Они жили в бескрайних степях Монголии и Северного Китая. Забайкалье было северной окраиной их расселения. Хунну – это первый народ, обитавший в Забайкалье, о котором мы знаем не только по археологическим, но и письменным источникам, прежде всего китайским. Следующий период можно отнести во временные рамки со II тысячелетия до н.э. вплоть до XVI в. н.э. и назвать его временем кочевых скотоводческих культур. Этот период определил всю историю края на многие века. Это время характерно войнами и вооруженными столкновениями между «плиточниками» и носителями культуры херексуров. Враждебный характер взаимоотношений между ними объясняется тем, что заметно увеличивалась плотность населения, в то время как продуктивность пастбищ сокращалась. Но устанавливались и отношения сосуществования, начались процессы смешения монголоидного и европеоидного населения, которое завершилось ассимиляцией последнего[1].

XVII –XX вв. – период Российской колонизации. За этот период Забайкалье сделало большой скачок в своем заселении. Во-первых, край обладал богатыми ресур56

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сами: это и золото, и серебро и пушнина. Вторым способом колонизации историки называют ссылку преступников, военнопленных, беглых крестьян и т.д. Если рассматривать заселение в этническом контексте, то население Забайкалья складывалось путем смешения русских, украинцев, белорусов, поляков [5]. В этом процессе также участвовали евреи, немцы, татары, представители прибалтийских и кавказских народов. Проживающие на одной территории с коренным населением – эвенками и бурятами, иногда ассимилируясь с ними местное население, приобретали некоторые антропологические особенности, заимствовали элементы быта и культуры этих народов. Таким образом, на территории Забайкалья сформировался определенный тип местного населения, основанный на бурятах, эвенках, и в основном русских [4]. В конце XIX в. в связи с военными конфликтами в Юго-Восточной Азии, а так же с колониальной политикой России в отношении Китая в Забайкалье имели место миграции корейцев и китайцев. Позднее наблюдался их отток из края. Тем не менее, представители этих этносов составляют незначительную долю забайкальского населения и не имеют своих территориальных образований. В дальнейшем заселении не было значительных изменений. Проживающие к этому времени народности обживались, заводили семью, причем нередко выбирали брачных партнеров других национальностей. Со временем они стали считать Забайкалье своей родной землей, а себя коренными жителями. Изучив в общих чертах историю заселения Забайкалья, можно сказать, что явной особенностью освоения края было значительное количество иногороднего населения – почти около 30 %. Заселение края не было спокойным. Постоянно на его территории происходили войны: причины этому 57

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

были географические, экономические и политические конфликты между народностями, проживающими в Забайкалье и в соседствующих с ним территориях. Ярким примером тому может служить неоднократные нападения Китая, который на протяжении долгого времени (до подписания Нерчинского договора) стремился сделать Забайкалье своей собственностью [1]. Огромную роль в размывании этнокультурного барьера в конце XIX — начале XX века сыграли взаимные волны эмиграции. Сотни тысяч китайцев в России и миллионы русских в Китае привели в действие механизм сближения народов двух стран. Итак, в Забайкальском крае живут люди разных национальностей. Согласно переписи населения 2002 г., на территории Читинской области проживает более 120 национальностей. Самые многочисленные из них русские –1037502 (89,8 %), буряты – 70457 (6,1 %), украинцы – 11843 (1 %), белорусы – 2973 (0,25 %), эвенки – 1492 (0,13 %). В Агинском Бурятском автономном округе бурят – 45149 (62.5), русских – 25366 (35,1 %). Остальных около 2,5 %. Это украинцы, эвенки, армяне, киргизы, корейцы, китайцы и др. [5; 74-75]. Однако, современная политическая и экономическая ситуация вновь создала условия для появление в Забайкальском крае новой волны этнических мигрантов. Так, в качестве трудовых этнических мигрантов, как отмечает Маркова Е.А., лидируют китайцы – 39,3 % на 2009 г. Сегодняшние тенденции китайской миграции на Дальний Восток, Сибирь и в Забайкальский край свидетельствуют, что территориальное закрепление китайских граждан составляет сферу интересов руководства КНР. В Забайкальском крае начинает формироваться постоянное китайское население. Это еще не диаспора. Положение этого сообщества не стабильно, во многом 58

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

зависит от состояния российской экономики, политических веяний в России, прихоти местных властей. При этом мигранты не стараются интегрироваться в окружающий социум, образуя некое параллельное общество. Однако, данное сообщество – влиятельный фактор местной экономической жизни. Следует обратить внимание на изменение ситуации на рынке труда, где происходит «этнизация» отдельных отраслей и изменение ролевых установок мигрантов [6]. Стоит отметить, что такими сферами являются строительство, торговля, сельское и лесное хозяйство. Администрация Забайкальского края приветствует привлечение иностранной рабочей силы как эффективного средства решения проблемы дефицита в трудовых ресурсах и мало обращает внимание на их ассимиляцию в этих районах. Хотя отношение населения к этой проблеме не однозначно. Интерес к этносу усиливается, так как он является составной частью многонационального государства. Многонациональность общества должна быть превращена из фактора слабости (в связи с малой изученностью народностей) и раздоров в фактор силы, сотрудничества и стабильности. Нужно знать ошибки прошлого, чтобы не повторять их в будущем, а это значит, что изучение истории нашего региона есть возможность предотвращения этих ошибок. Литература: 1. Археология Забайкалья. – Режим доступа: http://www.museums75.ru/zalarheology.htm. – Загл. с экрана.

2. Забайкалье многонациональное / Отв. ред. М.В. Константинов. – Чита: Издательство ЗабГГПУ,2008.

– 50-54.

3. Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи. - М.: Главная редакция восточной литературы, 1972. -С. 17.

59

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Эвенки.

– Режим доступа: http://www.baikalfoto.ru/library/etnography/fold_09/article _04.htm. – Загл. с экрана.

5. Энциклопедия Забайкалья: Читинская область. В 4-х т. Т. I. – Новосибирск: Наука, 2004. – 2000. – С.

74-79.

6. Козыкина, Н.В. Миграционная политика в российско-китайских отношениях [Электронный ресурс]. – http://www.amursu.ru/religiondv/index1/school/zayav/kozik _d.doc.

4.

Н.С. Зимина, аспирант ЧитГУ, г.Чита ЗНАЧЕНИЕ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПОДХОДА В ОПРЕДЕЛЕНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ Традиционно в отношении понятий «ресурсы», «потенциал» рассматривались природные ресурсы (минерально-сырьевые, водные, лесные, рекреационные и др.). Но в последнее время не только в науке, но и в политической практике отмечается антропологический поворот, обращение непосредственно к человеку, его потенциалу, возможностям. С 1990 г. Программа развития ООН (ПРООН) издает ежегодные «Доклады о человеческом развитии», где используется комплексный подход к человеку и человеческому обществу. С 1995 г. выходят национальные доклады о человеческом развитии, в том числе и в России. Ценность такого исследовательского поворота в том, что оценка той или иной страны опирается не только на традиционно экономические показатели, но и на такие параметры, как характеристика здоровья людей, основанная на анализе ряда демографических данных, образования. Главным и важным является то, что всем этим составляющим придается особая значимость, по60

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

скольку в основе развития всегда находится человеческий фактор – непосредственно сам человек, с особенностями культуры, менталитета, интересами, мотивациями и т.д. Подходя к самой проблематике человека, Б. Г. Юдин рассматривает человеческий потенциал как инструмент, который позволяет соединять философские размышления о сущности природы человека, его предназначении, с одной стороны, и многообразные конкретно-научные разработки, направленные на описание, оценку, прогнозирование перспектив существования и реализации возможностей человека, с другой [5]. При анализе человеческого потенциала любого сообщества, будь то государство или группа стран, либо конкретные регионы и субъекты внутри государства, всегда необходимо учитывать особенности его развития, которые и будут в свою очередь вносить коррективы при исследовании. Так И. И. Ашмарин для «внутреннего» анализа России, как и любой другой страны, предлагает рассматривать не только базовую триаду человеческого потенциала – экономику, здоровье, образование, но и различные его проекции – интеллектуальный потенциал, популяционный потенциал, личностный потенциал и т.п. [5]. Также, учитывая природно-географическую, экономическую, социокультурную гетерогенность России, общий анализ ее человеческого потенциала возможен при анализе каждой ее «подструктуры» – различных ее регионов. При этом фактором, объединяющим все эти оценки, будет являться культурная составляющая [5]. Это объясняется тем, что культура России, в отличие от других сфер – экономики, государственности, политических институтов, которые претерпевают процессы становления, сформировалась и являет собой феномен мировой культуры. Состояние системы образования, науки, здоровье населения не только характеризуют страну, но и опре61

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

деляют ее место на мировой арене в немалой степени, так же, как и уровень ее экономики, запасы природных ресурсов и т.д. Таким образом, эти характеристики (в том числе использование природных ресурсов, развитие всех секторов экономики, обороноспособность) во многом зависят от человеческого потенциала страны. Человеческий потенциал, независимо от того, на уровне какого сообщества он рассматривается, определяется характеристиками данного сообщества, т.е. внутренними характеристиками, так и внешними характеристиками – тем, что его окружает, характером взаимоотношений с другими подобными объектами. Следовательно, на формирование и развитие человеческого потенциала оказывают не только внутренние ресурсы, процессы и явления того или иного сообщества, но и его внешние связи. Итак, анализ по трем составляющим (среднедушевой доход, средняя ожидаемая продолжительность жизни, уровень грамотности населения), выделяемым ООН, человеческого потенциала представляется неполным. В данном случае стоит отметить противоречивую в определенной степени сторону такого ограниченного рассмотрения. Подходя к анализу человеческого потенциала с позиций указанных трех его составляющих, проявляется невозможность в то же время анализа самой природы человека, его сущности, мотивов, побуждающих к тем или иным действиям. Но, с другой стороны, обозначенные индексы возможно рассматривать как условия человеческого развития, и в таком случае чем выше показатели этих составляющих, тем, соответственно, благоприятнее условия реализации человеческих возможностей. Как было отмечено, человеческий потенциал находится в основе развития. На основе вышеизложенного определим содержание человеческого потенциала Забайкальского края, который таким образом включает в 62

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

себя социальные, культурные и демографические компоненты, являющиеся качественными характеристиками жизнеспособности общества. Согласно социокультурному подходу социальный компонент человеческого потенциала Забайкальского края представляется как территориальное социокультурное сообщество, формируемое в результате деятельности социальных акторов (жителей, социальных групп, организаций), выполняя определенные функции по отношению к ним, он служит специфичной «внутренней социокультурной средой», мотивирующей их поведение [3]. Культурный компонент человеческого потенциала Забайкальского края включает следующие показатели: история региона, этнический и религиозный состав его населения, сложившийся региональный менталитет и региональная идентичность, памятники истории и культуры, система образования края и т.д. Культурная составляющая человеческого потенциала региона формирует в силу особенностей Забайкальского края (на его территории проживает более 120 этносов) поликультурный, полиэтничный и поликонфессиональный ареал. Данный факт определяет характер совместного проживания и жизнедеятельности этнических групп, который можно оценить как стабильный, складываемый на основе многовекового взаимодействия. В результате чего на территории Забайкальского края сформировались тесные социокультурные связи, общие антропологические ценности на основе диалога культур. Культурная сфера представляет собой систему материальных объектов и духовных норм и ценностей, традиций, смыслов, выступая регулятором поведения людей, ориентирует развитие самого региона. Рассматривая систему образования в Забайкальском крае, выделим численные показатели количества учебных заведений всех уровней и количество учащих63

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ся. Так, число дошкольных образовательных учреждений в 2008 г. составляло 478, количество детей – 45,4 тыс. При этом лишь 52,1 % детей от численности детей соответствующего возраста было охвачено дошкольными учреждениями. Регион находился по данному показателю на 71 месте в РФ. Число дневных общеобразовательных учреждений на начало 2008/2009 учебного года в крае составило 611, из них 603 – государственные и муниципальные, соответственно 8 – негосударственные. Численность учащихся в данных заведениях составила 139,4 тыс. человек, из них 138,8 тыс. обучались в государственных и муниципальных учебных заведениях и только 0,6 тыс. – в частных. Количество образовательных учреждений начального профессионального образования на конец 2008 г. составило 28. Численность учащихся в них – 12,2 тыс. человек, при этом на 10000 человек населения пришлось 109 человек – учащихся учреждений начального профессионального образования. Число образовательных учреждений среднего профессионального образования на начало 2008/2009 учебного года в Забайкальском крае составило 22. Численность студентов в них составила 19,7 тыс. человек. На 10000 человек населения края пришлось 177 студентов. Число образовательных учреждений высшего профессионального образования составило на начало 2008/2009 учебного года 14 (из них 11 - филиалы). Численность студентов составила 40,4 тыс. человек (из них 39,1 тыс. – студенты государственных учебных заведений, 1,3 тыс. – негосударственных). На 10000 человек населения пришлось 362 учащихся высших учебных заведений [4]. Данные показатели отражают следующий компонент человеческого потенциала края – демографический. В контексте обозначенного подхода исследование человеческого потенциала Забайкальского края позволяет выделить важный составляющий его компонент – 64

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

демографический. Демографический потенциал находится в основе политического, экономического, социокультурного развития региона. Площадь территории Забайкальского края составляет 431,5 тыс. кв. км (в том числе площадь Агинского Бурятского округа – 19,5 тыс. кв. км). По данному параметру регион занимает 12-е место среди других субъектов РФ. Численность населения Забайкальского края составляет 1117,0 тыс. человек (с учетом Агинского Бурятского округа), в том числе численность городского населения 711,2 тыс. человек (63,7 %), численность сельского населения 405,8 тыс. человек (36,3 %). С 1990 г. в регионе происходит сокращение населения в результате как естественной убыли населения, так и миграционного оттока местного населения (так в 1990 г. численность составляла 1318 тыс. человек, в 1995 г. – 1248 тыс., в 2000 г. – 1179 тыс., в 2005 г. – 1128 тыс.). Естественный прирост населения Забайкальского края составил в 2005 г. -4194 человека, в 2006 г. – -1820 человек (что показывает естественную убыль), в 2007 г. – 466, в 2008 г. – 1720 человек. С 2007 г. в крае отмечается прирост населения, но это происходит на фоне миграционного оттока, а также высокой младенческой смертности, низкой продолжительности жизни в регионе. Забайкальский край относится к числу малозаселенных субъектов РФ. Плотность населения составляет около 2,6 человека на кв. км. Выделяя параметр продолжительности жизни в крае, также возможно наблюдать ее снижение – в 2000 г. она составляла у мужчин 55,49 лет, у женщин 68,55 лет; в 2005 г. – у мужчин 52,90, у женщин 67,08 лет; в 2008 г. – 57,85 и 70,43 соответственно[2]. Показатель ожидаемой продолжительности жизни в крае представлен следующим образом. Родившиеся в 2005 г. мужчины имеют шанс дожить только до 52,9 лет, женщины – до 67,08 лет. Для сравнения, в России в целом предстоящая жизнь мужчин, 65

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

рожденных в 2005 г., может составить 58,87 лет, женщин – 72,39 лет Отметим распределение числа мигрантов по направлениям их передвижения (в % от общего числа прибывших и выбывших) [4]: Число прибывших 2000 В пределах региона Из других регионов России

Из-за пределов России

2005

Число выбывших 2008

67,4

67,0

68,2

28,9

32,2

27,6

В пределах региона В другие регионы России

3,7

0,8

4,2

За пределы России

2000

2005

2008

54,5

56,7

57,6

43,4

42,4

44,8

2,1

0,9

0,6

Как видно из приведенных данных, внутрирегиональная мобильность населения в регионе выше других показателей, число выбывших в другие регионы России выше, чем показатель прибывших из других регионов, однако число мигрантов, прибывших из-за пределов России больше числа выбывших в другие государства. В данном случае раскрывается основная демографическая проблема Забайкальского края – высокий отток населения (внутренняя эмиграция) в другие регионы России, преимущественно в западные, и в то же время миграция иностранных граждан на его территорию. Сопоставление демографических и социокультурных процессов представляет возможным выявлять механизмы, детерминирующие динамику их развития. Забайкальский край как социокультурная территориальная общность содержит в себе соответствующие характеристики: демографические, этнокультурные и социальные особенности населения; его экономическая активность, социальная стратификация; уровень и качество жизни; инновационное развитие региона.

66

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Рассмотрев параметры человеческого потенциала Забайкальского края, необходимо сделать вывод, что обстановка, складывающаяся сегодня в регионе является кризисной [1]. Такое положение в первую очередь определено демографическими проблемами в крае и тесной их связью с экономическими характеристиками. Дальнейшее сокращение населения влечет за собой многие внутрирегиональные проблемы: проблемы трудового потенциала Забайкальского края, преобладание нетрудоспособного населения и соответственно увеличение нагрузки на трудоспособное население, а также на систему здравоохранения. Продолжающееся сокращение населения способно привести к сокращению и без того невысокой плотности заселения, что затруднит возможности дальнейшего освоения пространства региона. Уменьшение численности детей уже сегодня снижает объемы и качество подготовки кадров в учебных заведениях. Все это приводит к ослаблению человеческого потенциала Забайкальского края. Таким образом, складывается противоречивая, в определенной степени парадоксальная ситуация – при богатом природно-ресурсном потенциале человеческий потенциал не находит своего должного развития. Это обостряет в свою очередь проблему региональной безопасности Забайкальского края и национальной безопасности Российской Федерации. Литература: 1. Арсентьева, И. И. Забайкальский край в системе национальной безопасности России / И. И. Арсентьева. – М.: Восточная книга, 2009. – 208 с.

2. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2008 г. / под общ. ред. А. Г. Вишневского и С. Н. Бобылева. – М.: Артоника; ЗАО ПриПрессИнтернэшнл; Сити-Принт, 2009. – 208 с.

3. Забайкальский край в трансграничном взаимодействии с КНР (региональное сотрудничество) / отв.

67

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ред. Н. А. Абрамова. – Чита: НОЦ Восточный центр, 2010. – 244 с.

4. Регионы России. Социально-экономические показатели 2009. Статистический сборник. – М: Росстат, 2009. – 990 с.

5. Человеческий потенциал России: интеллектуальное, социальное, культурное измерение. Сборник научных работ / под ред. Б. Г. Юдина. – М.: Институт человека РАН, 2002. – 265 с. Л.С. Иванова, студент ЧитГУ, г. Чита В.С. Морозова, канд. филос. наук, доцент кафедры востоковедения ЧитГУ, директор Читинского филиала ИДВ РАН, г. Чита РАЗВИТИЕ ПРИГРАНИЧНОГО ТУРИЗМА: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ (НА ПРИМЕРЕ ПРОВИНЦИИ ХЭЙЛУНЦЗЯН, КНР И ПРИГРАНИЧНЫХ РЕГИОНОВ РФ) Протяженность общей границы между провинцией Хэйлунцзян, КНР и приграничными регионами РФ составляет более 3000 км. Несмотря на этот факт, приграничный туризм между Россией и Китаем в приграничной провинции Хэйлунцзян начал свое развитие относительно недавно. Сегодня темпы его развития достаточно высоки, чему способствует, в частности, и развитие приграничной торговли. Это заставляет власти обеих стран задуматься о четкой стратегии развития данных территорий в плане взаимодействия в области туризма. С развитием экономических отношений, туристическая индустрия стала привлекать огромное внимание стран всего мира, причем как «отправляющие» стороны, так и «принимающие» одинаково заинтересованы в этом процессе. Согласно прогнозам некоторых организаций [1] в период с 2000 по 2010 год производитель68

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ность въездного и выездного туризма составила порядка 11.7% от мирового ВВП, а к 2010 году количество иностранных туристов достигло 1.1 млрд человек. Обладая уникальными географическими преимуществами, приграничные территории России и Китая соединены друг с другом водным и воздушным транспортом, разветвленной сетью железных и автомобильных дорог. Провинция Хэйлунцзян в данном контексте занимает одно из важнейших мест в российско-китайском приграничном туризме. Уникальные туристические ресурсы провинции, а именно снежное и ледяное искусство, традиционно существующее в этой местности, а также красочные культурные мероприятия, связанные с ним, делают провинцию Хэйлунцзян зимним курортом для русских туристов. Более того, здесь действует 171 природный заповедник, в том числе 8 — в бассейне реки Уссури, формируя так называемую «зелёную полосу». Также на территории провинции находится один из объектов экотуризма — геологический парк мирового значения. Частью парка является природная зона «Первобытный кратерный лес», расположенная в 50 км от озера Цзинбоху. Уникальные экологические ресурсы территории (национальные заповедники Цзинпо, Чжалун, Удаляньчи, озеро Синкай) позволяют провинции в пределах русско-китайской границы обеспечивать ресурсами осуществление экологического туризма. Не зря говорят, что провинция Хэйлунцзян – это «мир весенней энергии, летней прохлады, осеннего разнообразия, зимней чистоты» [2]. Преимущества этнокультурного ландшафта территории также играют свою роль. Определенные различия русской и китайской культур (будь то архитектура или характерные особенности природно-культурного ландшафта) создают дополнительные уникальные культурно-туристические ресурсы для обеих стран. Множество 69

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

исторических объектов вдоль границы (древние Айгунские поселения, топографический музей Амура) демонстрируют и духовную культуру, и непосредственно культурные ресурсы, такие как древняя простота русских деревень, пастбища и возможный экотуризм по «Великой Северной равнине». Природная граница между двумя государствами сохраняет их уникальные национальные обычаи, искусство и культуру, особенности кухни, религиозные верования. Такие малочисленные народности как дауры и хэчжэ до сих пор придерживаются природных форм охотничьей культуры, традиций, религии и других традиционных аспектов, что создает еще больший потенциал для развития туризма России и Китая. Что касается транспортных ресурсов, стоит сказать, что перелет из Москвы в административный центр провинции Хэйлунцзян город Харбин занимает около 8-ми часов. Вместе с тем, этот город находится всего в 2-ух часах лёта от Иркутска и всего в часе лёта от Владивостока, более того на международном поезде от столицы Забайкалья города Чита до Харбина всего 2 дня. Всё это, безусловно, создает удобные и недорогие условия для путешествия. В настоящее время провинция Хэйлунцзян обладает достаточно развитой сферой туризма: на её территории действует около 27 туристических маршрутов, 600 туристических агентств и 71 центр международного туризма. Сегодня запущен международный автобус от г. Харбин до г.Уссурийск, железнодорожное бюро Харбина и Дальневосточное железнодорожное бюро России подписали договор о запуске международных поездов Суйфэньхэ-Владивосток (железная дорога протяженностью 230 км.). В 2008 г. между правительством Забайкальского края и администрацией провинции Хэйлунцзян на федеральном уровне начались переговоры о строительстве моста через реку Амур в районе сезонного пункта про70

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

пуска Покровка-Логухэ [3]. Это создаст больше благоприятных условий для развития приграничного туризма между РФ и КНР, который берёт своё начало в 1988 году и сегодня продолжает сохранять тенденцию к дальнейшему развитию. В 1996 году правительство провинции внесло предложение сделать туристическую индустрию новой опорной индустрией и точкой экономического роста, вследствие чего провинциальный туризм обрёл новую степень качества и начал быстро развиваться, главными признаками чего стало следующее: -на территории провинции, как уже было замечено выше, представлено 27 туристических маршрутов, около 200 международных отелей, в том числе 146 классифицируются как отели высшего уровня, 45 международных туристических агентств, а также множество совместных русско-китайских предприятий, укрепляющих деловые связи РФ и КНР; -прогрессирующее развитие сферы туристических услуг привело к улучшению условий туристической инфраструктуры, в частности были значительно улучшены системы транспортировки и коммуникаций. В настоящее время, такие города как Харбин, Хэйхэ, Цзямусы и др. связаны скоростными железнодорожными магистралями. Высококачественные скоростные дороги появились также в районе г. Суйфэньхэ и др. городах. Более того, в настоящее время получила развитие и сфера электронных коммуникаций: цифровые передачи, мобильные телефоны, пейджинговые системы и другие сервисы. Туризм характеризуется разного рода объединениями, устойчивой интеграцией, поэтому развитие туристической сферы играет огромную роль в системе региональной экономики, особенно в приграничных районах, где (особенно на российской территории) наблюдается относительно низкий уровень инфраструктуры. Объективным фактором улучшения существующей 71

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ситуации, без сомнения, может стать туризм, который играет роль «двигателя» регионального экономического развития, как для РФ, так и для КНР. Вместе с тем, существует ряд факторов, сдерживающих рост и развитие сферы приграничного туризма. Здесь можно привести в пример то, что одной из главных целей русских туристов в Китае является шоппинг, и лишь небольшой процент туристической деятельности направлен на другие цели. В связи с этим, в 2008 году Национальное Туристическое Бюро провинции Хэйлунцзян подсчитало, что среднестатистическое пребывание русских туристов в Китае составляет 5 дней, что намного меньше, чем пребывание туристов из других стран. К этому прибавляется крайне не эффективная работа российских таможенных служб, что подтверждается следующими данными: на проверку одного туриста на китайской границе уходит 45 секунд, в то время как на российской территории не меньше 2 - минут. Но это в лучшем случае. Ситуация обостряется в период отпусков, когда многие туристы тратят на прохождение таможенных процедур около 3-4 часов. Отмечен также низкий уровень обслуживания на приграничных российских территориях. В настоящее время, в таких крупных городах как Владивосток и Благовещенск присутствует небольшое количество отелей способных принять туристов из Китая. Более того, такие отели, как правило, обладают низким уровнем обслуживания, что очень далеко от реальных потребностей туристического развития. Рынок внутреннего российского туризма не упорядочен. На сегодняшний день на российской приграничной территории насчитывается всего около 7 международных агентств, официально имеющих право заниматься приграничным туризмом с провинцией Хэйлунцзян, которая в свою очередь считается одной из самых 72

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

больших по территории провинцией в Китае, осуществляющей туризм по всей стране. Что касается работы в этом направлении административных властей провинции Хэйлунцзян, то они делают упор на развитии высококачественных туристических маршрутов, пролегающих по территориям наиболее известных мест, привлекающих внимание туристов: создаются информационные туристические центры, специальные места отдыха. Более того, появляется всё больше возможностей для отправки китайских туристов через провинцию Хэйлунцзян в такие российские города как Уссурийск, Биробиджан, Санкт-Петербург, Москва, о. Сахалин, п-ов Камчатка, что формирует в сознании китайцев облик России через знакомство с русскими традициями и обычаями. Можно сказать, что российско-китайские приграничные туры начали своё развитие с так называемых «шоп-туров», однако в настоящее время сфера туристического отдыха стремится к созданию именно туристических маршрутов, позволяющих осуществлять туристический обмен между Россией и Китаем в плане познавательного (экскурсионного) туризма. С российской стороны представляется актуальной идея развития зимнего туризма, включающего занятие лыжным спортом, подлёдной рыбалкой, что может без особых проблем быть организовано на территории полуострова Камчатка, где в настоящее время успешно работает 103 туристических компании, обеспечивающих более 70 высококачественных туристических маршрута, что подтверждает возможность данного региона представлять собой центральный туристический курорт. Хабаровский край также имеет большой ресурсный потенциал для развития туристического сотрудничества с провинцией Хэйлунцзян. Это может быть горнолыжный туризм, различные тематические туристические 73

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

проекты, экотуризм, культурный туризм, оздоровительный туризм и т.д. В заключении отметим, что российский приграничный туристический бизнес с провинцией Хэйлунцзян составляет около 70% всей российско-китайской туристической индустрии. Однако, китайские эксперты в области туризма, полагают, что этого не достаточно, что потенциал приграничного туризма еще не полностью раскрыт. Более того, как показывает практика, сочетание приграничного экскурсионного туризма и торгового бизнеса является преимуществом в экономическом развитии приграничных территорий. Таким образом, провинция Хэйлунцзян имеет все выгодные преимущества в развитии приграничного туризма с соседними регионами РФ. Литература: 1.

Zhang Rugen. Research on Development Strategy of Heilongjiang Province Border Tourism to Russia [Internet resource] / Zhang Rugen. – Access address: http://www.seiofbluemountain.com/upload/product/201004/2010lyhy02a2.pdf 2. Цюйюй вэньхуа юй чжунхуа вэньхуа = Региональная культура и традиционная китайская культура / под ред. Чжао цзюнь. – Бэйцзин: чжишичаньцюань чубаньшэ, 2010. – С. 208. – кит. яз.

3. Губернатор Забайкальского края провёл переговоры с руководителями провинции Хэйлунцзян [Электронный ресурс].

– Режим доступа: http://zabinfo.ru/modules.php? op=modload&name=News&file=article&sid=47545. – Загл. с экрана. Н.В.Ким, соискатель кафедры востоковедения ЧитГУ, г.Чита ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА 74

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ИМИДЖА РОССИИ В КНР Публичная дипломатия-комплекс мер, нацеленных на изучение и информирование зарубежной аудитории, а также на установление контактов. Данному термину синонимичен другой-«общественная дипломатия». Первым сформулировал это определение Эдвард Гуллион, декан Школы права и дипломатии университета Тафта в 1966 г., как «способность правительств, компаний и частных лиц влиять на отношение к ним и мнения других народов и государств с целью влиять на их внешнюю политику».Затем употребление термина сузилось до государственной политики по влиянию на общественное мнение населения других стран. В отличие от традиционной дипломатии, которая работает с органами власти зарубежного государства, публичная дипломатия имеет дело с зарубежной аудиторией и взывает к интеллекту и разуму. Сегодня, в условиях изменившейся за последние десятилетия геостратегической картины мира, нарастающей глобализации наблюдается рост интереса к публичной дипломатии в ведущих мировых державах (Россия, США, Китай и др.) как важному государственному аппарату по формированию имиджа государства за рубежом. Еще в 2004 г. ( 12 июля) на пленарном заседании совещания послов и постоянных представителей России В.В.Путин заявил, что представления о России, существующие за рубежом «зачастую далеки от реальности»,что нередки случаи «спланированных кампаний по дискредитации нашей страны» и поставил перед присутствующими серьезные задачи по исправлению данного положения. Не так давно известный ученый А. В. Долинский в своей статье «Практические вопросы оптимизации российской публичной дипломатии» констатировал, что «в последнее время Россия добилась суще75

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ственных успехов в восстановлении внешнеполитического потенциала, и развитие публичной дипломатии должно стать одной из основ усиления российской мягкой власти и увеличения влияния на мировую экономику». Любому государству нужна «мягкая сила», наряду с военным и экономическим потенциалом. Под «мягкой силой» подразумевают «способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек». Тремя источниками ее являются: а) политические действия; б) культура; в) ценности. Если о культуре и ценностях можно говорить как о достаточно стабильных понятиях, то политический курс государства может меняться. Что касается имиджа России в мире, то он нередко видоизменялся, благодаря «злым силам истории» (по Н.Бердяеву). «Страна медведей», «грабитель», «завоеватель-колонизатор», «победительница», «освободительница», «сосед-партнер», «угроза с севера», «европейский жандарм», «страна, покончившая с монархизмом и вдохновлявшая других на революции», «империя зла», «страна, отправившая в космос первого человека», «ядерная держава», «страна, первая в мире провозгласившая благотворительность государственным делом», «страна горбачевской перестройки» и т.д. Образ России может быть совершенно разным и у одного, отдельно взятого литератора, например, А.Блока, посвятившего теме «Родина» «сознательно и бесповоротно всю свою жизнь». Россия-«невеста, жена, буря, надежда, степная кобылица, мир мечты, страшный мир…». Сколько судеб у нее - столько и литературных образов. О литературе речь зашла неслучайно. Невозможно представить великую русскую культуру без великой русской литературы, как невозможно представить ни 76

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

одного образованного в мире человека, незнакомого хотя бы с одним из ее авторов. Мне посчастливилось работать в течение двух лет в Китае в качестве преподавателя русского языка, где у меня появилось огромное количество зарубежных друзей – из КНР, разных стран обеих Америк, из Германии, Англии, Японии, Филиппин, Непала, Австралии и т.д., все они (без исключения) восторженно отзывались о Пушкине, Достоевском, Л. Толстом, Чехове, Горьком, Бунине и др., а также вспоминали поездки в нашу страну, просмотренные российские фильмы, балет, нашу великую классическую музыку, восторгались нашими спортсменами, некоторыми политиками и, конечно, говорили о русской природе, в первую очередь, о Байкале. Было очень приятно осознавать, что ты как-то причастен ко всему этому огромному богатству и красоте, хотя бы по факту рождения в России. Там же, в КНР, и зародился мой интерес к русской эмигрантской литературе в Китае, научным исследованием чего я сейчас и занимаюсь. Русская послереволюционная эмиграция - удивительный социальный феномен, аналога которому нет в мире. Два миллиона творчески активных носителей культуры были рассеяны по свету (более 25 стран). «Мы не в изгнании. Мы - в послании», - говорил Д.С.Мережковский. «Мы не покинули Россию, мы унесли ее с собой» - эти слова Романа Гуля отражают суть исторической миссии русской эмиграции. Они были своего рода «послами» отечественной культуры в мире, ее хранителями. Прежнего государства уже не было, а культура жива, и они жили надеждой на возвращение. Консервация и сохранность былых раритетов была не единственная задача русской интеллигенции за рубежом, они постоянно творили, создавая новые, порой великие произведения, приумножая русское культурное 77

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

наследие. Перед ними стояла еще одна задача – трансляция культурных традиций и навыков, для этого создавались литературные кружки, салоны, объединения, различные студии, курсы, школы, хоры, устраивались концерты, выставки, встречи, вечера, гастроли, балы, юбилеи, проводились научные конференции, выпускались газеты, журналы, книги в русских издательствах. Активность была невероятная. « Кипела энергия старой России», - писала Елена Таскина. Никакие трудности жизни в изгнании, ни тиски мирового экономического кризиса, в которые попали и сотни тысяч эмигрантов (особенно в США), ни японская оккупация в Китае, ни война, развязанная немецкими фашистами, не смогли затушить огонек духовной жизни русской эмиграции. «Для нас далекая Россия, ее язык, ее великая культура как бы олицетворяла наше собственное человеческое достоинство, внушала исторический оптимизм и надежду в борьбе с японскими захватчиками», - писал Цао-Ин, зам.председателя Ассоциации переводчиков Китая. Ничто так не сближает народы, как культура. Культурная жизнь российских эмигрантов в Харбине, Шанхае и других китайских городах – малоизвестная еще страница в отечественной истории в отличие от таковой на Западе (Париже, Берлине, Праге). Меж тем это была тоже «Россия в миниатюре», сохранившая все черты русского общества, там тоже собрался весь цвет российской интеллигенции-писатели, художники, философы, государственные деятели, священники, ученые, юристы, педагоги, врачи, актеры, инженеры, журналисты, предприниматели, недоучившиеся студенты, курсанты, гимназисты, военные. Харбин, административный и экономический центр полосы отчуждения КВЖД, этот кусочек России, строился стремительно. Щедрое финансирование, богатые природные ресурсы Маньчжурии, огромные возможно78

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сти использования местной рабочей силы в сочетании со смелой инженерной мыслью дали отличные результаты .Многоэтажные здания, своей архитектурой напоминавшие российские, соборы, магазины, больницы, банки, школы, библиотеки, училища, университеты, театры, опера и т.д. Все смешалось в этом городе: рикши и автомобили, китайские лавки и универсальные магазины, буддийские храмы и православные церкви – Восток и Запад (Сошлись !). «Эмигранты, опаленные революционными событиями и пережившие крушение своего мира, пришедшие в Маньчжурию по льду Байкала, испытавшие мытарства морского бегства через Корею или просто перешедшие границу, на фоне Харбина выглядели драматично. Харбин для них был островком старой еще жизни, где многие нашли опору, давшую возможность для существования» [1,C.9]. Китай принял русских, для многих он стал второй Родиной, «нежной мачехой». «Правовое положение эмигрантов определялось так: эмигранты могли свободно работать там, где хотели, иметь собственное движимое и недвижимое имущество…, имели свободу слова и печати, а равно и право на созыв общих собраний и создание общественных организаций. Все это свободно разрешалось властями в рамках законов страны» [2,C.163]. Любопытный факт, когда к Шанхаю в 1922 г. подошла эскадра из 14 кораблей (это был последний отряд Белой Армии) с двумя тысячами русских беженцев, одетых крайне бедно, нередко в потрепанной военной форме, являвших собой резкий контраст с богатыми иностранными жителями полуколониального города, то власти Шанхая, а также русские старожилы испугались, что нищие эмигранты примутся за грабежи, их нехотя впустили в город. В результате они не только встали уже через год на ноги, добившись не всегда хорошо 79

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

оплачиваемого, но честного труда, но и создали на китайской земле свой уникальный мир, который просуществовал до 1949 г., когда Мао выгнал белых колонизаторов, а россияне были вынуждены снова искать себе пристанище в других странах и континентах. Тех же, кто репатриировал, Родина отправила на целину или в застенки ГУЛАГа. Разве не работал этот интересный факт с россиянами в Шанхае на формирование у зарубежной аудитории положительных взглядов на наш народ. Ни И.Бунина, ни А.Куприна, ни Д.Мережковского у русской эмиграции в Китае не было, но там творили А.Несмелов,А.Ачаир, Вс.Иванов, Н.Байков, С.Алымов, А.Паркау, Л.Ещин, А.Хейдок, В.Логинова, Б.Юльский, В.Перелешин, Е.Рачинская, М.Волин, Ю.Крузенштерн-Петерец, Л.Хаиндрова, А.Серебренникова, П.Шкуркин, И.Баранов, В.Слободчиков, Л.Андерсен, Н.Ильина, Л.Гроссе и другие очень талантливые литераторы, чьи имена давно стали известными за рубежом. Отечественному читателю еще предстоит знакомство со многими из них. Образ православной России – «могучей, далекой, милой, родной, снеговой…, замученной, но неумирающей и великой», очень привлекательный, в чем-то даже хрестоматийный, появлялся на страницах почти всех авторов- эмигрантов, в незабываемых картинах родной природы черпали вдохновение. Родной язык, единственная драгоценность, стал воздухом под чужим небом. Русская литература, созданная в эмиграции, не может не волновать любого, вне зависимости от национальности. Изданный после многолетней сложной работы китайских друзей десятитомник «Литература русских эмигрантов в Китае»(2005 г.) тоже внесет свой вклад в дело решения цели, поставленной Президентом РФ и зафиксировавшей базовые параметры имиджа России 80

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

на мировой арене – «уверенной в себе державы с большим будущим и великим народом». Великий русский философ Николай Бердяев в прошлом веке уже высказывался на эту тему: «Россия есть Великий Востоко-Запад, она есть целый огромный мир, и в русском народе заключены великие силы. Русский народ есть народ будущего. Он разрешит вопросы, которые Запад не в силах разрешить, которые он даже не ставит во всей их глубине.» [3,C.79]. Литература: 1. Харбин. Ветка русского дерева. - Проза, стихи / сост. Селькина Д.Г., Таскина Е.П.- Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1991. – 400 с.

2. Белая эмиграция в Китае и Монголии / Составление, научная редакция, предисловие и комментарии д.ист.наук С.В.Волкова. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005.

– 431 с.

3. Бердяев Н.А. Самопознание: Сочинения. – М.: Эксмо, 2008. - 640 с. В.О.Кистанов, доктор исторических наук, руководитель Центра японских исследований ИДВ РАН, г. Москва О ПРОБЛЕМЕ УВЯЗЫВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ АСПЕКТОВ В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ЯПОНИЕЙ Проблема увязывания экономических и политических аспектов в отношениях между Россией и Японией является одной из важных проблем в этих отношениях. Японская сторона довольно последовательно стремится использовать заинтересованность России в экономическом сотрудничестве с Японией как средство воздействия на нее в сфере политики. Еще в трудные для 81

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

России 90-е годы Япония пыталась жестко увязать экономический и политический аспекты отношений. Подходы, увязывающие политические и экономические аспекты российско-японских отношений продолжают сохраняться и в настоящее время. Однако расчеты Японии на использование экономики в целях политики не совсем обоснованы. Это подтверждается анализом состояния современных торгово-экономических связей между Россией и Японией. Несмотря на неурегулированность территориальной проблемы и отсутствие мирного договора, экономические отношения между Россией и Японией за последние годы заметно активизировались. Так, существенно вырос объем торговли. В 2008 году он составил около 29 млрд. долл. Однако с конца 2008 года на динамику российско-японского товарооборота стали оказывать заметное влияние последствия мирового экономического кризиса, и в минувшем году объем торговли сократился более чем с два раза. Роль Японии во внешней торговле России весьма незначительна. Еще меньшую роль играет Россия во внешней торговле Японии. Ее доля во внешнеторговом обороте Японии в 2008 году равнялась 1,6%. Структура торговли России с Японией на протяжении долгих лет не претерпевает серьезных изменений. Япония закупает у России преимущественно энергоресурсы, цветные металлы, морепродукты и лес. На эти четыре товарные группы приходится cвыше 90% всего стоимостного объема российского экспорта в Японию. Более того, их доля неуклонно растет и постепенно приближается к 100 %: в 2008 году она увеличилась до 94 %, а в 2009 году – до 96,3 %. В инвестиционном сотрудничестве между Россией и Японией имеются свои слабые места. И главное из них – нежелание японского бизнеса делать крупные инвести82

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ции в российскую экономику, прежде всего в обрабатывающую промышленность, а не в автосборочные и энергетические проекты. По данным на конец 2009 года, объем японских инвестиций, накопленных в российской экономике, составил 8,3 млрд. долл. В этой сумме так называемые инвестиционные кредиты занимают львиную долю – около 90 %. Объем японских прямых инвестиций составил всего лишь чуть более 875 млн. долл., или 10,5 % от общего объема. Между тем, это наиболее эффективные капиталовложения, так как несут с собой новые технологии, передовые методы управления и другой позитив. По объему всех инвестиций в экономику России Япония, являющаяся второй экономической державой мира, находится где-то в конце первой десятки зарубежных странинвесторов. Отраслевая структура накопленных японских инвестиций свидетельствует об узкой направленности этих инвестиций по видам экономической деятельности. Так, в 2009 году 86,4 % инвестиций было аккумулировано в добыче и переработке нефти. Далее идут: оптовая торговля - 6,2 %, лесозаготовка и переработка древесины - 3,0 %, производство автотранспорта и запчастей к нему – 3,0 %.. Из этих данных следует, что японские капиталы на сегодняшний день не играют сколько-нибудь заметной роли в экономике России, за исключением нефтегазовых проектов на Сахалине. Там доля японской стороны в проекте «Сахалин-1» составляет 30 %, а «Сахалин-2» - 22.5 %. Сотрудничестве в валютно-финансовой сфере между Россией и Японией практически только начинается. Научно-технические связи между Россией и Японией носят довольно ограниченный характер. Это космос, ядерная энергетика, железнодорожный транспорт 83

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

и телекоммуникации, и вряд ли можно ожидать, что в случае, например, заключения мирного договора с Японией на Россию прольется дождь японских новейших технологий. Несмотря на отсутствие этого договора, идет достаточно успешное сотрудничество в указанных сферах, то есть там, где имеется взаимный коммерческий интерес и должная конкурентоспособность. Очевидно, что в Россию, и прежде всего на Дальний Восток, серьезные японские капиталы придут только тогда, когда там не на словах, а на деле будет создан подходящий инвестиционный климат, производственная, транспортная, финансовая и социальная инфраструктура. А до тех пор японские компании будут вкладываться в более развитых западных регионах России. Что касается политического фактора, то, например, наличие территориальных и политических проблем в отношениях Японии с Китаем и Южной Кореей не является препятствием для успешного развития всеобъемлющих торгово-экономических связей между ними. А по объему и качеству эти связи значительно превосходят связи Японии с Россией. Россия и Японии должны развивать двусторонние политические и экономические отношения на параллельных курсах, и всякие попытки увязать их между собой являются контрпродуктивными. А.Ф. Клименко, кандидат военных наук, заместитель руководителя Центра стратегических проблем СВА и ШОС, Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва ВЫЗОВЫ БЕЗОПАСНОСТИ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ И ВОЗМОЖНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИХ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ 84

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В Концепции внешней политики России от 2008 г. отмечено, что Азиатско-Тихоокеанский регион приобретает все возрастающее значение. Здесь в последние годы происходит стратегическая перегруппировка сил, регион становится одним из главных полюсов формирующегося нового многополярного миропорядка. На общем геополитическом и экономическом пространстве АТР особого внимания с точки зрения интересов безопасности России требует Северо-Восточная Азия. Здесь переплетаются стратегические интересы крупных мировых держав, и в то же время, в отличие от других ключевых регионов мира, нет работоспособного механизма обеспечения безопасности и стабильности, который охватывал бы все страны региона. Практически безрезультатными остаются предпринимаемые в этом направлении усилия. Отношения в регионе строятся на балансе экономической и военной мощи нескольких стран, а на роль стабилизирующего фактора претендует созданная США разветвлённая сеть военно-политических союзов. Её «материальную» основу в АТР составляет американская военная группировка: 250 тыс. личного состава, крупнейший флот, в который входит 125 тыс. человек, 180 кораблей, включая пять авианосных групп, 7 из 14 стратегических ядерных подводных лодок с баллистическими ракетами на борту, 1500 самолетов. Около 80 тыс. человек насчитывают силы передового базирования, дислоцированные на территории Японии, Южной Кореи, кораблях 7-го флота. Совершенствуется направленная, в первую очередь, против Китая, России и КНДР система ПРО, размещаемая на западном побережье США, Аляске, кораблях ВМС, на территории Японии, Южной Кореи, Австралии и Тайваня.

85

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

На этом фоне доминирующим фактором в изменении соотношения сил в регионе становится быстрое возвышение Китая и нарастающее американо-китайское противоборство. В 2009 г. КНР по объему ВВП (4,91 трлн долл.) вплотную подошла к Японии, занимающей второе место в мире по этому показателю, стала мировым лидером по объему экспорта и золотовалютным запасам (2 трлн 250 млрд долл.). А по более свежим (июль 2010 г.) данным Всемирного банка и банка Goldman Sachs, Китай стал второй экономической державой мира. Он не только оставил позади Японию, но к 2025 г. может обойти и США. Китай продолжает укреплять свои позиции, увеличивая, в том числе, и военный потенциал. Китайские вооруженные силы насчитывают более двух млн человек, несколько млн человек резервистов. Укрепляются ядерные силы, наращиваются и модернизируются обычные вооружения, что наглядно показал военный парад в Пекине в 2009 г., реализуется задача выхода ВМС в мировой океан. Дальнейшему упрочению позиций КНР в регионе будет способствовать вступление в силу с 1 января с.г. зоны свободной торговли между Китаем и АСЕАН, общие параметры которой составят 1,9 млрд населения, 6 трлн долл. ВВП. Рост совокупной мощи Китая вызывает растущую озабоченность в политических и военных кругах США и у американских союзников, требующих принять действенные меры по сдерживанию Китая, не способствовать дальнейшему росту его потенциала. После провала идеи G-2 об образовании американо-китайского «дуумвирата» в США убедились, что Пекин не намерен следовать в фарватере американского курса и поступаться своими политическими и экономическими позициями.

86

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Все это побудило Вашингтон поменять стратегию в регионе, взять курс на противодействие усилению КНР. Реанимируется выдвинутая в 2002 г. в «доктрине Буша» установка: «США больше не позволят, чтобы их военному превосходству был брошен вызов подобно тому, как это сделал СССР в эпоху «холодной войны». Провозглашена концепция «возвращения США в Азию». В выступлении 12 января с.г. в Гонолулу госсекретарь Х. Клинтон изложила новую тихоокеанскую стратегию, смысл которой заключается в том, что американцы намерены вернуть себе пошатнувшуюся роль лидера в АТР. Сделать это предполагается с опорой на союзников и собственное военное присутствие в регионе. Обозначено и намерение активизировать роль Вашингтона в региональных организациях, в том числе вступление в те из них, где США до последнего времени не состояли (в их числе была названа и ШОС). Вместе с тем, ни Вашингтон, ни Пекин не собираются сворачивать выгодные отношения торговоэкономического сотрудничества. Сохраняя курс на укрепление и развитие страны и нуждаясь в мирном окружении, китайское руководство заинтересовано в том, чтобы оттянуть момент открытого противостояния с США. Не собирается сдавать позиции в борьбе за влияние Япония, которая всеми силами стремится закрепить свою роль ближайшего союзника Америки. Разработана линия на повышение значимости Японии в региональной и мировой политике, превращение ее в «нормальное государство» со всеми соответствующими атрибутами, включая эффективные вооруженные силы. В то же время взаимоотношения США, Японии и КНР не столь просты и однозначны. И не случайно влияние каждого из этих государств на формирование воен87

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

но-политической обстановки (ВПО) в СВА являются предметом пристального внимания наблюдателей. Так, большинство экспертов Национального совета по разведке США предвидят нарастание «состязательных элементов» во взаимоотношениях Японии и КНР с США [1]. В исследовании Д. Фридмана [2] обращается внимание на то, что в послевоенный период и Япония и Китай сосредоточивали усилия на экономическом развитии в ущерб наращиванию военной мощи, что делает их весьма уязвимыми перед «современными вызовами». Поэтому «у Китая и Японии нет иного выхода, кроме как наращивать военную мощь в наступившем столетии, что в свою очередь будет рассматриваться в США как потенциальная угроза абсолютному характеру их контроля в регионе». При этом автор считает, что стремление «выровнять» современный региональный дисбаланс сил будет выше «антагонистических противоречий» между Японией и Китаем. По мнению Д. Фридмана, столкновение интересов региональных держав в отношении доступа к природным ресурсам, обострение демографических проблем, особенно для Японии, передел сфер влияния может привести к формированию новых временных коалиций. Не исключается, что американо-корейское сотрудничество будет нацелено на сбалансирование растущей мощи Японии в регионе. Такой же антияпонский оттенок может носить и возможное сотрудничество Вашингтона с Пекином, основанное на поддержке усилий Китая по объединению страны в обмен на содействие в контроле над Японией. В этой ситуации у Японии не останется иного выбора, кроме как использовать новые геополитические сдвиги и возможности, порожденные технологическими прорывами, и создать свою собственную коалицию «на другом конце Азии». Все эти тенденции, и положительные и отрицательные, не могут не учитываться в России. Хотя 88

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сегодня СВА не является источником непосредственных военных угроз для нашей страны в плане возможности возникновения крупномасштабной войны с её участием, необходимо учитывать различные варианты развития ВПО в регионе. Здесь, в непосредственной близости от наших границ, уже имеется ряд опасных локальных конфликтов. Существенные риски исходят из Корейского полуострова, где отсутствует прогресс в решении ядерной проблемы, усиливаются нестабильность в КНДР и в сфере межкорейских связей, напряженность в отношениях КНДР с США и Японией (вплоть до наличия у Вашингтона планов ликвидировать северокорейский режим). Не следует также сбрасывать со счетов имеющиеся в СВА и АТР, в целом, многочисленные территориальные споры и конфликты, террористические угрозы и пиратство, затрагивающие не только другие страны региона, но и Россию, и требующие совместных усилий для их преодоления. Здесь же идет не контролируемое, в отличие от Европы, наращивание вооружений. Для России важным является и тот факт, что внимание всех названных выше стран всё больше привлекают ресурсы восточной части России, которые, как выразилась в своё время бывший госсекретарь США М. Олбрайт, не могут принадлежать одному государству. При всём этом дальневосточные регионы России, обладая гигантскими запасами ценнейших природных ресурсов, представляют собой обширные, малонаселенные и малоосвоенные пространства. Поэтому обоснованным можно считать вывод о том, что территориальные претензии Японии к нашей стране, приобретающие все более напористый и жесткий характер, представляют реальную угрозу нашей стране. Более того, этому следует уделять самое пристальное 89

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

внимание, поскольку в последнее время японская сторона не только ужесточила ее территориальные притязания к России, но и стала прогнозировать «угрозу империалистического возрождения России» [3]. Причем Токио встречает поддержку в этом вопросе со стороны США и американских союзников. Даже на китайских картах Южные Курилы закрашены в цвет японской территории. Равно как и в некоторых кругах интеллигенции КНР не прекращаются разговоры о несправедливых договорах, по которым Россия овладела «обширными территориями Китая». Конечно, с позиций сегодняшнего дня и существующих реалий приведенные выше прогнозы могут расцениваться как «маловероятные». Однако тот факт, что подобные прогнозы звучат уже не впервые и делают их, в том числе, эксперты союзной Японии страны, дает основание считать, что в сценариях развития ВПО в СВА элемент непредсказуемости вполне оправдан. Сбудутся такие прогнозы или нет, станет известно только к середине текущего столетия. Однако очевидным является одно – в СВА назревают конкретные перемены в расстановке сил, и это не может не учитываться Россией в обеспечении ее планов развития российского Дальнего Востока и интересов национальной безопасности. Итак, конфликтный потенциал в СВА и вокруг неё остается высоким. Регион сталкивается с большим количеством вызовов и угроз, а их список в эпоху глобализации становится все шире. Тенденция входит в противоречие с низкой эффективностью, а то и отсутствием инфраструктуры обеспечения безопасности. Вспышка любого из «дремлющих» конфликтов - будь то напряженность на Корейском полуострове, ситуация вокруг Ирана, тайваньская проблема или территориальный спор в Южно-Китайском море - способна подорвать благоприятную экономическую динамику региона.

90

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Это выдвигает на первый план необходимость выстроить такую региональную архитектуру сотрудничества, которая позволила бы не только предотвращать и преодолевать конфликты, но и создавала бы стимулы для развития взаимодействия. Российская сторона неоднократно ставила вопрос о структуре диалога, который охватывал бы самый широкий комплекс вопросов – от экономики, энергетики, экологии до разоруженческой тематики, терроризма, выработки мер доверия в СВА и многим другим проблемам региона. Основой такой структуры обеспечения мира, безопасности и развития СВА мог бы стать механизм шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова. Ранее в формате переговоров «шестерки» Россия представила проект «Руководящих принципов обеспечения мира и безопасности в Северо-Восточной Азии». Важно использовать тот факт, что за Россией закреплено руководство группой по механизму мира и безопасности в этом регионе. Целесообразно также постепенно вести дело к преобразованию действующей в СВА «тройки» на высшем уровне (Китай-Япония-Южная Корея) в механизм, охватывающие все страны региона, включая Россию. В нынешних условиях весьма актуальной представляется также совместная с Китаем разработка программы мер по стабилизации обстановки в КНДР и в целом на Корейском полуострове. Настораживает, однако, что США, разочарованные провалом попыток сколотить «антисеверокорейскую коалицию», охладели к идее регионального механизма в СВА. В то же время многие китайские специалисты уже выступают за более активное привлечение России к усилиям по созданию механизма безопасности в СВА, однако в официальном плане Пекин этот вопрос также не ставит .

91

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Всё это требует активизации политики России на азиатско-тихоокеанском направлении. Особое значение в этой связи приобретает успешное проведение саммита АТЭС во Владивостоке. По мнению экспертов ИДВ РАН, было бы целесообразно уже сейчас приступить к разработке и соответствующему наполнению такого важного документа как Владивостокская декларация об основных направлениях развития региона, обеспечения его безопасности, сформировав своего рода «владивостокский консенсус» (в противовес «вашингтонскому» и «пекинскому»). В качестве его составных частей предлагаются принципы неделимости безопасности, отказ от попыток укрепить собственную безопасность за счет безопасности других государств, принципы достаточности в военном строительстве, придание военным доктринам государств региона ненаступательного характера, укрепление военных мер доверия, налаживание двустороннего и многостороннего военного сотрудничества, не направленного против третьих стран. Важно, чтобы военные аспекты региональной безопасности, формирование механизмов для их решения заняли свое место в процессе ведущихся в регионе обсуждений. Вряд ли можно согласиться с тем, что система военных баз и союзов под эгидой США является тем фактором, который может обеспечить безопасность в регионе, служить альтернативой подлинной архитектуре безопасности и сотрудничества. В блоковых структурах заложен источник разделительных линий, взаимного недоверия и подозрительности, что вынуждает страны, находящиеся вне американского «зонтика», искать иные возможности укрепления безопасности. Оказывая противодействие попыткам США развернуть системы ПРО в Европе, важно также не оставлять без внимания со92

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

зданную Вашингтоном мощную стратегическую и тактическую систему ПРО в Восточной Азии, координировать свои действия в этом вопросе с Китаем. В ИДВ РАН считают, что к созданию архитектуры безопасности и развития в регионе следует двигаться поэтапно, посредством развития партнерской сети международных структур (с инициативой налаживания связей между многосторонними объединениями в Азии и еще в 2004 г. выступила ШОС в Ташкентской декларации глав государств-членов Организации). Опорными звеньями для этого могли бы служить ШОС и ОДКБ в ЦАР, СААРК - в Южной Азии, АСЕАНовский региональный форум - в АТР. Одну из ключевых ролей в этом процессе призвана сыграть ШОС, что требует активизации и повышения её роли, в том числе в делах АТР. Принципиально важную роль в плане укреплении позиций России играет развитие российско-китайского взаимодействия в регионе, где интересы России и Китая во многом совпадают. Для обеих стран отношения между ними представляют прочный тыл в противостоянии непростым международным реалиям. И российско-китайское сотрудничество является важным звеном, способствующим упрочению безопасности двух стран, содействует расширению экономического присутствия России в АТР, подъему Сибири и Дальнего Востока. Особое место следует отвести реализации российско-китайской «Программы сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири РФ и Северо-востока КНР на 2009-2018 годы». Необходимость защиты и обеспечения интересов России должна быть поставлена во главу угла в действиях всех органов власти, вовлеченных во взаимодействие с Китаем. Вместе с тем, осознавая значимость упрочения отношений с Пекином, необходимо подумать, что 93

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

означает для нас возвышение Китая. Вырабатывая взвешенный курс, позволяющий укреплять дружественные связи с КНР, в то же время учитывать возможность появления нежелательных поворотов в политике Пекина, проанализировать, что скрывается за провозглашенной Китаем задачей «освоения внешнего пространства в интересах страны». Нелишне, разрабатывая региональную политику России, придерживаться многовекторного курса, развивать взаимодействие и сотрудничество с другими странами, кто к этому готов. Следует учитывать, что тихоокеанское направление несет для нас не меньшие вызовы, чем западное. Ускоренное развитие сибирских и дальневосточных регионов России, эффективные меры по укреплению наших восточных рубежей, усилению и модернизации расположенной здесь российской военной группировки приобретают стратегический характер в условиях нарастающего в мире дефицита сырьевых, земельных, водных и продовольственных ресурсов. Литература: 1. Global Trends 2025: A Transformed World. – NIC. – November, 2008.

2. Friedman, G. The Next 100 Years. A Forecast for the 21st Century, Doubleday / G. Friedman. - N.Y, 2009.

3. Нисихара, М. Поиск отношений координации между ведущими странами – новые подходы к обеспечению международной безопасности / М. Нисихара // Доклад на российско-японской конференции. - Токио, 17-18 марта. - 2009. Е.Р. Ковалёва, аспирант ЧитГУ, г. Чита ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ РЕГИОН РФ В СТРАТЕГИЧЕСКОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С КНР (ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ) 94

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Сегодня в России (как и во всем мире) процессы внутренней и внешней регионализации являются фактором, определяющим стабильное внутригосударственное развитие, при этом отвечающее внешним вызовам и угрозам. Адекватный процесс регионализации может изменить геополитическую и геоэкономическую структуру государства. В нашей стране данный процесс протекает под влиянием неравных природных, пространственных, социально-исторических, экономических, демографических, конфессиональных, экологических и других условий, что в свою очередь находит отражение во внешнеполитическом взаимодействии с соседними государствами. В силу возросшей за последние два десятилетия роли КНР на мировой арене, трансграничное взаимодействие Дальнего Востока России и Северо-Восточного региона Китая становится наиболее актуальным вопросом в данной области. Дальневосточный федеральный округ является самым большим по площади и одновременно самым редконаселенным округом - на 36 % территории страны приходится 1,1 чел на кв. км. Геоэкономическое положение округа (соседство с Китаем, Японией, Южной Кореей, США) является одним из главных ресурсов развития округа [1,4]. В конце двадцатого столетия наряду с политическим кризисом процесс экономического освоения Дальнего Востока остановился, позже такие условия привели к возрастанию внешнеэкономической деятельности региона и появлению проблемы геополитического характера. Таким образом, к настоящему времени, вследствие экономической мощи соседних государств, социально-экономическая структура Дальневосточного региона России формируется под влиянием внешнеэкономических факторов.

95

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Сегодня, по мнению исследователей, Россия и Китай приступили к взаимодействию для отстаивания каждой стороной своих национальных интересов и совпадающих интересов, среди которых и взаимодополняющее сотрудничество в деле соразвития РФ и КНР, в первую очередь, Дальнего Востока России и Северо-Восточного Китая [1,4]. Как отмечает В. Л. Ларин «…Дальний Восток рассматривается в Китае не только как часть России, но и как территория, входящая в Северо-Восточную Азию (СВА). Через этот регион, входящий в одну из давних и постоянных сфер китайского влияния, Пекин намеревается удовлетворять интересы и потребности его северовосточных провинций. При этом ставка делается не на политическое давление (как было в 60-е годы), а на экономическое проникновение в регион…» [3,4]. Нужно учесть тот факт, что Дальний Восток РФ участвует в системе межгосударственного взаимодействия двух сторон по трем направлениям: - решение вопросов национальной безопасности России; - выполнение транспортных функций; - развитие и решение проблем приграничных регионов России за счет региональных торгово-экономических связей 4(4). Очевидно, что в проекте такого характера конкретная роль приграничных территорий России определяется слабо. При этом, в более масштабных проектах (в том числе в проектах, разработанных в Программе сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-востока Китайской Народной Республики (2009-2018 годы)), документально роль региона и его территорий значительно повысилась. Однако, вследствие того, что перечисленные в проектах отрасли в регионе развиты слабо и требуют инвестирования, эко96

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

номический приоритет остается за второй стороной- Китаем. Еще одним немаловажным моментом является тот факт, что экономическое и социальное развитие данного региона России, прежде всего, Сибири и Дальнего Востока, с рациональной точки зрения, должно протекать в русле приграничного взаимодействия с соседними государствами. Понимание правительством данного фактора нашло отражение в ряде таких документов, как «Стратегия экономического сотрудничества Российской Федерации с КНР» утвержденная постановлением правительства РФ 1 ноября 1997 г., «Стратегия развития России в АТР в 21 веке», «Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-востока Китайской Народной Республики (2009-2018 годы)» и др. Авторы вышеперечисленных документов поставили задачи «разработать концепцию межрегионального сотрудничества с Китаем на основе принципов сотрудничества между регионами России и Китая и ведения приграничной торговли, соответствующих требованиям ВТО», подготовить и подписать межправительственное соглашение о принципах сотрудничества между субъектами РФ и провинциями, автономными районами и городами центрального подчинения КНР, открыть приграничные торговые комплексы, активизировать сотрудничество с Китаем в сфере производства сельхозпродукции и развить деятельность российско-китайского координационного совета по приграничному и межрегиональному торгово-экономическому сотрудничеству. Также в вышеуказанной «Стратегии развития России в АТР в 21 веке», утверждается, что «сотрудничество с Китаем может стать важным фактором не только интеграционных процессов, но и экономического возрождения дальневосточной и сибирской экономики России» [4,4].

97

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Итак, взаимодействие двух стран в таком русле носит геополитический характер, однако, сегодня очевиден факт недостаточного координирования усилий со стороны России по поддержанию взаимовыгодных условий сотрудничества. Со стороны КНР активная заинтересованность приграничными связями с дальневосточными территориями РФ значительно возросла к концу 90-х годов. Причиной чему послужил как общий экономический подъем страны, так и, конкретно, озабоченность не решаемыми проблемами экономического характера граничащих с Россией провинций Хэйлунцзян и Цзилинь, Автономного района Внутренняя Монголия, возросшее внимание к энергоресурсам Сибири и лесным ресурсам Дальнего Востока [2,4]. Таким образом, определяется важность дальневосточных территорий для Китая в целом, подтверждением чему является глубокий интерес китайского правительства к россиеведению на северо-востоке страны, появление большого числа публикаций о российско-китайских отношениях, активное сотрудничество в социально-экономических сферах двух стран по многим отраслям и т.д. Все вышеперечисленные факты позволяют предположить, что дальневосточный и сибирский регионы стали рассматриваться в Китае как ключевое звено в приграничном взаимодействии с Россией, однако и для России российско-китайские отношения и будущее российского Дальнего Востока являются взаимосвязанными. Литература: 1) Арсентьева, И.А. Российские регионы в системе национальной безопасности Российской Федерации / И.А. Арсентьева.- М.: Восток-Запад. 2008 .- С.87- 88.

2) Гельбрас, В.Г. Китайская реальность России /В.Г. Гельбрас.- М.: Муравей - 2001 .- С. 282.

98

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Ларин, В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях, 80-е годы 20-начало 21 века / В.Л.Ларин.- М.: Восток-Запад, 2005 .- С.52 4) Московское совместное заявление глав государств России и Китая \\ Проблемы Дальнего Востока.2002. - № 1. - С. 13.

3)

О.О. Ковалёва, аспирант ЧитГУ, г. Чита ПРИМЕНЕНИЕ КОНЦЕПЦИЙ МИРОВОГО ПОСТКРИЗИСНОГО ПЕРЕХОДА ВО ВНУТРЕННИХ РЕГИОНАХ КНР (НА ПРИМЕРЕ СЕВЕРНЫХ РЕГИОНОВ) Мы с вами являемся свидетелями исторических событий, которые стремительно разворачиваются на наших глазах в настоящее время. Мировой финансово-экономический кризис (а точнее их череда, так как мы наблюдаем все новые и новые витки) показал нам, что мир уже никогда не будет прежним. В связи с этим возникает вопрос о том, какой мир необходимо построить глобальному сообществу в будущем. Ни для кого не секрет, что современный мир представляет собой сложное сочетание многоуровневых систем – мировой, региональных, систем внутренних регионов отдельных государств-регионов и так вплоть до минимальной единицы системы – человека. Мировой кризис показал, что мировая система в целом и отдельные ее составные части находятся в состоянии дисбаланса за счет колоссального разрыва в уровнях развития ее элементов. Если мировое сообщество будет не в состоянии предпринять адекватные меры, это грозит дальнейшими мировыми катаклизмами и исчезновением человеческой цивилизации. Многие ученые поговаривают о модернизации и трансформации всей мировой системы. А некоторые говорят об ее обновлении. Споры 99

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

идут о том, что станет двигателем этого обновления в 21 веке. В последнее время все больше научных исследований стали посвящать теме устойчивого развития. Устойчивое развитие охарактеризовано как безопасное развитие цивилизации, которое обеспечивает ее выживание в условиях сохранения окружающей среды. В России, применительно к нашим российским реалиям, эта концепция разрабатывается на базе Российского Государственного торгово-экономического Университета учеными Бабуриным С.Н. и Урсулом А.Д., которые утверждают, что «… этот переход будет осуществляться, хотя и с огромными трудностями, но как вполне осознанный выбор всего человечества, во всяком случае, той части народов и государств, которая входит в ООН» (официальное принятие концепции устойчивого развития состоялось на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году), делая, тем самым, страны ООН оплотом мирового обновления [1, С.11]. Однако, в условиях кризиса ведущие страны ООН – США и страны Европы показывают несостоятельность своего перехода к устойчивому развитию (достаточно посмотреть статистику банкротств данных государств), в то время как страны СВА показывают устойчивую и даже положительную динамику. Все дело в том, что устойчивое развитие в странах СВА не только рассматривается как возможный вариант развития событий, оно заложено в основу развития этих стран исторически, теоретически обосновано, закреплено в документах и неоднократно апробировано. Особых успехов в данном направлении добился Китай. Ученые полагают (особенно четко эта идея прослеживается в исследованиях российских китаистов [2], а так же активно пропагандируется всем китайским ученым сообществом [3]), что китайский опыт гармоничного устойчивого развития способен стать движущей силой мирового развития, 100

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

если пропагандируемые КНР идеи гармоничного развития будут взяты на вооружение мировым сообществом. Главной идеей гармоничного развития по-китайски является не всеобщее равенство (так как это является утопией), а необходимость грамотного эффективного управления наиболее проблемными зонами, где уровень дисбаланса достигает критического уровня – сглаживание напряженности и предвидение, а так же профилактика возникновения таких точек напряженности в будущем. Эти идеи глобализирующееся китайское государство активно реализует на практике. Примером тому может служить управление системами северных регионов КНР, в основу развития которых положен план «Возрождения экономики Северо-Восточного Китая» [4]. Правительство КНР стремиться оптимизировать использование всех видов потенциала региона, а недостаток некоторых его видов восполняет за счет привлечения дополнительных ресурсов с сопредельной стороны. Можно сказать, что такая политика наносит ущерб развитию Забайкальского края. Однако теория устойчивого развития гласит, что если на территории Забайкальского края так же будет сформирована такая же самодостаточная и успешно функционирующая система, как система пограничных с Забайкальем регионов КНР, данные вызовы и угрозы перестанут иметь место и взаимодействие систем северных регионов КНР и Забайкальского края придет в норму. Именно поэтому важно детально изучать китайский опыт оптимизации региональных систем и использовать его в Забайкальском крае. И возможно именно наш трансграничный регион станет пусть не отправной точкой, но частицей всемирного обновления. Литература: 1. Бабурин, С.Н. Политика устойчивого развития и государственно-правовой процесс / С.Н. Бабурин, А.Д. Урсул. – М.: Магистр: ИНФРА-М, 2010. – 557 с.

101

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Абрамова, Н.А. Механизмы адаптации китайской культуры в социокультурном пространстве России / Н.А. Абрамова // Актуальные проблемы развития КНР в процессе ее регионализации и глобализации: материалы II Международной научно-практической конференции. – Чита: ЧитГУ, 2010. – С.4-7.

3. Ван, Гунлун. Годи тхиси дэ вэньдин, беньгэ юй чжунго дэ хэпхин фачжань = Стабилизация и трансформация системы международных отношений и мирное развитие Китая / Гунлун Ван // Шанхай синджен сюеюань сюебао. – 2007. – июль. - №4. – С.40-47. – Кит. яз.

4. Изотов, Д.А. Северо-Восток Китая в условиях реализации пелана возрождения экономики / Д.А. Изотов, В.Е. Кучерявенко // Пространственная экономика. – 2009. - №2. – С.140.

2.

Т.В. Колпакова, канд. филос. наук, доцент кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита СОЦИАЛЬНО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО РЕГИОНА КНР В УСЛОВИЯХ ЕЕ ГЛОБАЛЬНОЙ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ При решении глобальных социально-экологических проблем следует учитывать то, что каждая локальная цивилизация имеет свою собственную траекторию экологического развития, в принципе синхронизирующуюся с мировой, но в то же время обладающую специфическими особенностями. Это зависит от численности и плотности населения, обеспеченности природными ресурсами, уровня технологического и экономического развития, а также ряда других факторов. В данной связи региональный подход является необходимым условием для полноценной характеристики экологической ситуации в любой стране мира, и особенно в Китае, учитывая размеры его территории, разнообразие природно-климати102

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ческих условий, характер размещения населения и производства. Он позволяет адресно выявить специфику и оценить степень экологического неблагополучия, параметры и интенсивность антропогенного воздействия на окружающую среду в тех или иных районах страны, а также на окружающую среду соседних приграничных регионов. Глобализирующееся развитие вносит существенные изменения в положение внутренних регионов КНР, при этом вызывает не только их потенциальную готовность к взаимовыгодной интеграции и взаимодействию, но и повышенному вниманию к вопросам обеспечения национальной безопасности, в том числе и экологической. Внутренние регионы КНР становятся более зависимыми от социально-экологических проблем, как глобального, так и регионального характера. Необходимость гармонизации взаимоотношений в системе «Общество – Природная среда» акцентирует внимание внутренних регионов на свое социально-экологическое положение. В данном контексте в качестве внутрирегионального пути развития КНР выступает его внутренняя регионализация, то есть процесс противодействия глобализации, нацеленный исключительно на защиту собственного региона от ее разрушительных тенденций. Границы внутригосударственных регионов КНР, выступающей в качестве социоприродной системы, размыты и обусловлены спецификой социально-экологической проблематики. Каждый «внутренний регион Китая» представляет собой вариативный комплекс региональных признаков и в высокой степени обладает единством, но в малой – обособленностью. Именно отсутствие обособленности внутригосударственных регионов в Китае не позволяет полностью рассматривать их как «самодостаточные» образования. В процессе внутренней регионализации, в любой регион может входить другой внутригосударственный регион.

103

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Оптимальный уровень автономии этих регионов может способствовать систематизации социально-экологических проблем, выявлению источников экологического дисбаланса в каждом отдельном внутригосударственном регионе, его безопасному устойчивому развитию. В контексте все более усиливающегося экологического влияния китайского государства особенно на граничащие с ним регионы РФ особую актуальность приобретает анализ социально-экологической проблематики отдельных трансграничных регионов КНР. Наиболее значимым в этом плане, на наш взгляд, выступает экологическая ситуация именно Северо-Восточного Китая, граничащего с Дальневосточным регионом РФ, составной частью которого является и Забайкальский край. Северо-Восточный регион включает в себя территорию провинций Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин, его общая площадь составляет около 800 тыс кв. км (8,3 % от всей территории страны). Климат в регионе представлен континентальным муссонным климатом в провинции Хэйлунцзян и муссонным умеренно континентальным в провинциях Цзилинь и Ляонин. Высокие летние температуры и большое количество осадков, обилие солнечных дней создают благоприятные условия для ведения сельского хозяйства и животноводства. В плане ресурсной обеспеченности Северо-Восточный регион КНР занимает лидирующие позиции в стране по многим показателям. Так, Северо-Восточный Китай очень богат лесными ресурсами, площадь лесистой местности в регионе составляет более 300 тыс кв. км (коэффициент лесопокрытия – 39 %). В среднем по площади леса, по общим лесным запасам и объемам лесозаготовок провинция Хэйлунцзян занимает первое место в стране, провинция Цзилинь – восьмое, провинция Ляонин славится фруктовыми деревьями, по площади садов и объему производства садоводческой отрасли Ляонин занимает соответственно третье и второе места. На тер104

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ритории региона, на западе провинции Цзилинь находятся степи, в центре степь Суннэн – одна из известных в Китае. Она изобилует травами, что благоприятствует развитию овцеводства, и известна своим плодородием. Тучные степи – одна из важных баз по производству товарной говядины и разведению тонкорунных овец на северо-востоке Китая. Регион также богат и полезными ископаемыми, их здесь обнаружено 136 видов, разведаны запасы 93 видов, осваиваются и используются 75 видов. Каменный уголь, нефть, железо, бор, алмаз, нефрит, кремний, базальт, нефтеносный сланец, молибден – по запасам этих и ряда других полезных ископаемых Северо-Восточный Китай занимает лидирующие позиции в стране. Северо-Восточный регион сравнительно богат водными ресурсами, здесь много рек и озер. Реки Хэйлунцзян (Амур), Уссури, Сунхуацзян (Сунгари), Нэньцзян и Суйфэньхэ (Раздольная) образуют пять крупных водных систем провинции Хэйлунцзян. 392 реки протекает по территории провинции Ляонин, река Ляохэ – одна из 7 крупнейших рек Китая. Кроме того, провинция Ляонин обладает богатыми рыбными ресурсами. По площади акваторий, занятых под рыбоводство Ляонин занимает второе место в стране [2]. Энергетические ресурсы региона представлены главным образом каменным углем, природным газом и нефтью, запасы которых соответственно составляют 32,6 %, 10 % и 34,7 % от общегосударственных показателей. Уже несколько десятков лет развиваются гидрои теплоэлектроэнергетика. В последнее время в регионе активно осваиваются инновационные источники энергии, а именно солнечная энергия и энергия ветра. Кроме того, Северо-Восточный Китай обладает большим разнообразием биологических видов, только на территории провинции Хэйлунцзян насчитывается 6 отрядов, 20 классов, 86 видов диких животных и зверей, 105

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

это 21,6 % всего животного мира страны; 2100 видов диких растений, экономический эффект которых оценивается в 2,5 млн тонн. На территории провинции расположено более 20 заповедников государственного значения. Таким образом, очевиден факт того, что Северо-Восточный регион КНР обладает богатым природным и ресурсным потенциалом, имеющим большое значение для экономического развития всего государства в целом. Однако нельзя также отрицать и то, что сегодня в регионе существует ряд серьезных социально-экологических проблем, решение которых важно не только для самого Китая, но и для сопредельных с ним трансграничных регионов, в частности Забайкальского края РФ. На основе анализа работ российских и китайских исследователей, а также на основе данных средств массовой информации можно выделить следующие социально-экологические проблемы Северо-Восточного региона КНР: − загрязнение атмосферы; − серьезное загрязнение водных ресурсов региона; − опесчанивание и засоление почв; − истощение лесных ресурсов; − чрезмерные заготовки дикорастущих лекарственных растений и отлов диких животных; − постоянно увеличивающееся число стихийных бедствий (засухи, пожары, снегопады); − обозначившаяся в регионе в последнее время проблема потепления климата. Еще в 1990-е годы опасно обострилась проблема загрязнения атмосферы на всей территории КНР. И ранее, даже в первой половине 1970-х годов, атмосферное загрязнение было очень высоким – во много раз выше, чем в самых индустриализированных странах. Особенно это касалось крупных городов на севере и северо-вос106

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

токе страны. Тепловая энергетика, черная и цветная металлургия, химическая промышленность, лежащие в основе экономики Северо-Восточного Китая, - колоссальные загрязнители окружающей среды. Над городами, промышленными центрами Северо-Восточного Китая, почти всегда стоят черные клубы дыма. Экологический ущерб составляет колоссальную величину – до 10 % ВВП. В частности, сохраняется довольно сильное загрязнение воздушного бассейна взвешенными частицами продуктов горения угля в северо-восточной провинции Хэйлунцзян. В 10 находящихся под наблюдением городах провинции общее загрязнение взвешенными частицами продуктов горения в среднем в год на 60 % выше государственной нормы второй категории качества. В течение года состояние атмосферы в городах ухудшается с началом отопительного сезона. Правительством КНР были приняты радикальные меры для исправления ситуации. Так за прошедший 2009 год в провинции Ляонин был закрыт 51 нелегальный металлургический завод с целью снижения вредных выбросов в атмосферу. Из-за проблем с загрязнением остановлено производство еще на 10 заводах. Эти меры, по прогнозам специалистов, позволят сократить выбросы двуокиси серы в атмосферу на 1005 т. и сократить выбросы пыли на 10825 т. [4]. Важнейшее место в государственной экологической политике КНР имеют водные проблемы. Китай находится на 6-м месте в мире по водообеспеченности, по экспертным расчетам показателя на душу населения – лишь на 88-м, При минимальном показателе современной цивилизованной социально-экономической жизни в 30 килокубометров водных ресурсов на душу населения в Китае приходится всего только 2,7 килокубометра. Территориальное и сезонное распределение прихода вод также крайне не оптимально.

107

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Говоря о Северо-Восточном регионе КНР, не смотря на то, что он сравнительно богат водными ресурсами, воды большинства рек и озер региона очень сильно загрязнены, также отмечается нерациональное использование и истощение грунтовых вод. В данной связи в последние годы руководством страны был принят ряд беспрецедентных мер, направленных на улучшение ситуации с водными ресурсами в Северо-Восточном Китае, в числе которых провинциальная программа предотвращения и борьбы с загрязнением водных ресурсов в бассейне реки Сунхуацзян (Сунгари) на 2006 – 2010 гг. В данной программе предусмотрены 222 проекта с использованием инвестиций на общую сумму 13,3 млрд юаней (2 млрд долларов США). На протяжении последних трех лет в целях улучшения качества воды 10 притоков реки Ляохэ администрацией провинции Ляонин было закрыто 200 прибрежных малых бумажных фабрик, кроме того, на ряде предприятий бассейна Ляохэ были приняты меры по уменьшению количества выбросов загрязняющих веществ. Также в последние годы активизировалась работа по решению проблем загрязнения трансграничных водных объектов на международном уровне. Речь идет о вопросах загрязнения рек Хэйлунцзян (Амур) и Иртыш, а также о переброске части стока реки Аргунь в озеро Далай. Однако, не смотря на все принимаемые китайским руководством меры, загрязнение и дефицит водных ресурсов как в Северо-Восточном регионе, так и во всем Китае остается одной из основных нерешенных проблем. Метод ведения сельского хозяйства в Китае загрязняет окружающую среду и портит почву. На протяжении 30 лет, так называемого, бурного экономического развития страны, китайские власти не обращали должного внимания на защиту окружающей среды, что привело к ее серьезному загрязнению и мутации. Опустынивание, деградация и эрозия земель является тяжелейшей не только эко108

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

логической, но и комплексной социально-экономической проблемой КНР. Официально этому бедствию в широком его смысле, включающим все явные и скрытые формы почвенной деградации, развивающихся на фоне недостатка почвенной влаги, подвержено около трети территории страны. Очень серьезно сегодня стоит вопрос о деградации знаменитых Дунбэйских черноземов и признаки опустынивания на западе Северо-Восточной равнины. Так, площадь водно-болотных угодий на Саньцзянской равнине (равнина рек Амур, Уссури и Сунгари) с 53,4 тыс кв. км в 1949 г. До 9,5 тыс кв. км в 1996 г. Соответственно, площадь пашни увеличилась с 7,9 тыс до 49,2 тыс кв. км [6, С. 146]. В 2008 г. в провинции Ляонин было выделено 100 млн юаней на борьбу с опустыниванием земель в Кээрциньской степи. В последние три года были направлены средства на строительство зеленой пескозащитной зоны протяженностью 1000 км на территории провинции Ляонин. Кээрциньская степь расположена на востоке автономного района Внутренняя Монголия, ее южная часть граничит с провинцией Ляонин. Вследствие чрезмерной хозяйственной деятельности данные степи превратились в крупнейшие в Китае песчаные земли. Площадь земель, подвергшихся опустыниванию, достигла здесь 1,237 млн га, что составляет 8,49 % территории Ляонина. КНР относится к числу стран, в целом не обладающих богатыми лесными ресурсами. Леса в Китае занимают 128,63 млн га, или 13,4 % территории страны. Запасы древесины оцениваются в 10 868 млн куб. м., площадь лесных угодий деловой древесины – не более 94 млн га, лесозащитных насаждении и лесных угодий не более 20 млн га. Эти показатели значительно ниже среднемирового уровня и тем более уступают показателям лидирующих стран. Показатель лесистости на одного человека в КНР один из самых низких в мире. Однако если взглянуть на проблему лесистости в Китае с точки зрения сосредоточения лесов по регионам, то можно констатировать, что Се109

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

веро-Восточный Китай и Юго-Западный Китай являются большими лесными районами с ценными древесными породами. Процесс сведения лесов в Китае шел неуклонно на протяжении столетий, и уже к 1949 г. он оказался практически безлесной страной: территория, занятая лесами, сократилась до 7,9%. Поэтому первые природовосстановительные программы, разработанные сразу после образования КНР, были связаны с лесной сферой. Уже в самом начале 1950-х годов организованы крупные посадки лесов, деревьев, бамбуков и массовое озеленение. Эта работа была возобновлена и расширена с началом проведения политики реформ и открытости, ускорены темпы лесопосадок, улучшена их качественная сторона. В результате годовой объем прироста лесных ресурсов впервые превысил соответствующий показатель их потребления, а также впервые был отмечен одновременный рост площадей под лесом и количественных объемов запасов древесины. В настоящее время северо-восточная провинция Хэйлунцзян – главнейший государственный лесной район и самая крупная лесозаготовительная база страны. В Хэйлунцзяне произрастают около ста видов деревьев, сравнительно высокий экономический эффект дает деревообработка около 30 видов. Природный лес – важнейшая часть лесных ресурсов. Главные лесные массивы сосредоточены по склонам горных систем Большого и Малого Хингана, в горах Чанбайшань, а также во многих горных районах, уездах и городах. Широкомасштабные работы по лесонасаждению ведутся в провинции Ляонин. В 2001 г. В провинции было посажено 780 млн деревьев, площадь лесонасаждения составила более 200 тыс га, под лесопосадки были выделены безлесные горы площадью в 240 тыс га, площадь участков земли, где было осуществлено восстановление лесного и травяного покрова на пахотных угодьях, составила более 50 тыс га. На площади 50 тыс га был посажен лес быстро110

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

растущих пород деревьев. В провинции всего ассигновано 100 млн юаней для реализации программы по созданию в восточной части Ляонина лесозащитной полосы. На 1,93 млн кубометров была сокращена вырубка, на 1,5 тыс га увеличена площадь озеленительных участков [2]. Общенациональная деятельность в области охраны ресурсов живой природы является приоритетным направлением государственной экологической политики КНР. Оно распадается на три основных сегмента: охрана мира диких животных, защита естественных ареалов существования дикорастущих растений и развитие охраняемых природных территорий (заповедников). В конце 2009 г. в провинции Цзилинь стартовала специальная кампания по охране диких маньчжурских тигров под кодовым названием «Меч-1». В рамках кампании, проводимой по инициативе Хуньчуньского заповедника маньчжурских тигров, будут приняты меры по ликвидации в лесу браконьерских приспособлений и проверке местных ресторанов, где дикие животные используются для приготовления деликатесных блюд. Также будет усилена тематическая пропагандистская и просветительская работа. Амурский тигр, известный также как уссурийский, сибирский, маньчжурский или северо-китайский, в основном обитает на территории Приморского и Хабаровского края России, и в очень небольшом количестве на территории северо-восточного Китая и Северной Кореи. Последние два учета показали наличие 480-520 особей амурских тигров в природе, живущих в едином, нерасчлененном ареале, который делает эту популяцию крупнейшей в мире [5]. В список новой группы заповедников государственного значения, опубликованный недавно Госсоветом КНР, внесены 16 объектов, в том числе заповедники заболоченных земель «Дунфанхун» и «Дачжаньхэ», а также природный заповедник «Мулин», расположенные на территории северо-восточной провинции Хэйлунцзян.

111

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В провинциальной администрации, общее число заповедников государственного значения в провинции Хэйлунцзян возросло до 23. Они имеют важное значение для усиления в провинции работы по охране природы, природных ресурсов и биологического разнообразия. Провинция Хэйлунцзян отличается оригинальными географическими и природными ресурсами. Реализация программы по усилению охраны дикой фауны и флоры и ускорению создания природных заповедников началась здесь с 2001г. [1]. Общее ухудшение экологической обстановки в стране отражается, как в зеркале, в больших масштабах стихийных бедствий. Непосредственный ущерб от них возрастает из пятилетия в пятилетие. Сначала он измерялся десятками миллиардов юаней, в первой половине 90-х годов стал превышать 100 млрд, а в 1996 г. достиг 230 млрд юаней, что соответствовало примерно 1/4 государственного бюджета. Так, в 2009 г. на территории северо-восточной провинции Ляонин было зарегистрировано несколько редких за последние десятки лет серьезных бедствий, вызванных аномальными погодными условиями, которые причинили приморской провинции огромный экономический ущерб. В данный список включены необычайная для северных и западных районов провинции серьезная засуха, имевшая место в летнем и осеннем сезонах, редко встречаемая в западном районе Ляонина летняя высокая температура воздуха, сильный туман, охвативший 11 городов провинции в ноябре 2009 г., чрезмерно обильные для февраля снегопады, обрушившиеся на большую часть территории провинции и другие. Таким образом, прямой экономический ущерб от аномальных погодных условий в 2009 г. превысил 10 млрд юаней (1,46 млрд долларов США). По темпам потепления Ляонин стала одним из лидеров в стране. На протяжении последнего полувека 112

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

здесь температура воздуха ежегодно повышалась в среднем на 1,4 градуса. Специалисты не исключают, что по данному показателю Ляонин останется одним из лидирующих регионов и в будущие 100 лет. За период с 1956г. в провинции Ляонин, которую на востоке омывает Желтое море и на западе – Бохай, наиболее ощутимое потепление произошло в бассейне реки Ляохэ, в горных районах на востоке провинции, у берегов Ляодунского залива и в южной части города Далянь. Изменение климата наиболее заметно в зимние и весенние месяцы, когда в ночные часы температура воздуха стала повышаться быстрее, чем днем, а количество дней с заморозками стало заметно сокращаться. С постоянным потеплением в Ляонине существенно снизилось как количество осадков, так и число дней с осадками, чем объясняется растущая угроза засухи или, наоборот, наводнений из-за высокой интенсивности осадков. По прогнозам специалистов, в будущие 100 лет Ляонин ожидает дальнейшее потепление на 2,5-6,5 градуса [3]. Таким образом, не смотря на то, что Северо-Восточный регион КНР обладает большим ресурсным потенциалом, способным обеспечить его устойчивое социально-экономическое развитие, серьезным препятствием в осуществлении данной стратегии является комплекс нерешенных социально-экологических проблем, что в условиях глобальной регионализации КНР оказывает негативное влияние и на трансграничные территории. С учетом того, что российская цивилизация развивается в культурном ареале на стыке крупнейших локально-региональных цивилизаций индоевропейского и азиатского типов, и именно восточноазиатский вектор имеет немаловажное значение во внешней стратегии России, особую значимость при этом приобретают вопросы обеспечения экологической безопасности при113

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

граничных регионов РФ, все более испытывающих на себе негативное воздействие глобализирующегося «китайского региона». В данной связи немаловажным фактором становится также привлечение российской стороны для совместного решения трансграничных социально-экологических проблем. Колоссальные инвестиции, большое количество региональных природоохранных программ, как государственного, так и международного значения, направленных на стабилизацию социально-экологической ситуации в регионе, свидетельствуют о том, что китайское руководство в полной мере осознает значимость экологического фактора, однако социально-экономическое развитие Китая в целом и его отдельных внутренних регионов, в частности Северо-Восточного региона, все еще очень зависимо от экстенсивной модели экономики, перестройка которой потребует не только коренных преобразований в системе государственного хозяйствования, но и глубокой переоценки ценностей постиндустриальной эпохи. Литература: 1. В список новой группы заповедников государственного значения… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология. – Режим доступа: http://polpred.com/?cnt=77&ns=1&sector=13. – Загл. с экрана.

2. Ляонин [Электронный ресурс] // Энциклопедия китайских регионов. – Режим доступа: http://russian.china.org.cn/russian/79082.htm . - Загл. с экрана.

3. По темпам потепления Ляонин… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология. – Режим доступа: http://polpred.com/?cnt=77&ns=1&sector=13. – Загл. с экрана.

4. С начала текущего года в провинции Ляонин… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология.

– Режим доступа: http://polpred.com/?cnt=77&ns=1&sector=13. – Загл. с экрана.

114

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Специальная кампания по охране диких маньчжурских тигров… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология. – Режим доступа: http://polpred.com/?cnt=77&ns=1&sector=13. – Загл. с экрана.

6. Ушаков, И.В. Региональный аспект экологической проблемы в Китае / И.В. Ушаков // Региональная политика: опыт России и Китая / Отв. ред. Л.И. Кондрашова. – М.: РАН. Ин-т Дальн. Востока, 2007. – С. 140172.

5.

М.А. Константинова, канд.полит.наук, доцент кафедры ВостоковеденияЧитГУ, г. Чита ИННОВАЦИОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ В КНР Наряду с колоссальными изменениями, осуществляемыми в глобализирующемся Китае в сфере экономического развития, все более значимы усилия руководства страны в проведении политических преобразований, отвечающих задачам, обозначенным в партийных документах и решениях органов власти. Одновременно с началом реформирования экономики основоположники нового курса развития страны стали говорить и об объективной необходимости для Китая определенных политических трансформаций. Однако экономические преобразования под влиянием определенных факторов осуществлялись значительно более высокими темпами, чем политические. Стартовым моментом в модернизации политической системы КНР стал 3-й пленум Центрального комитета Коммунистической партии Китая (ЦК КПК) 11-го созыва в 1978 г., на котором было принято решение о перестройке политической структуры страны [2, С. 132]. В качестве основных задач политической реформы в те годы были выделены: устранение чрезмерной концен115

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

трации власти, совместительство должностей, разграничение функций между партией и правительством, между правительством и предприятиями. Политическая реформа рассматривалась как необходимое условие успешности экономических преобразований в стране. Вопросы политического реформирования стали предметом пристального внимания XIII съезда Компартии (октябрь 1987 г.). На съезде особое внимание уделялось вопросам демократии, недопустимости введения в Китае многопартийности и двухпалатного парламента по западному образцу, а также начальной стадии развития «социализма с китайской спецификой». Съезд подчеркнул необходимость проведения демократических выборов, повышения роли органов представительной власти, совершенствования института политических консультаций и диалога, улучшения партийного стиля, развития внутрипартийной демократии, увязки ее с политической либерализацией, укрепления социалистического правопорядка [1, С. 44]. Особое внимание акцентировалось на следующих преобразованиях: расширение прав низовых партийных, административных и хозяйственных органов; повышение демократических выборов; совершенствование института социалистической политической, политических консультаций и диалогов; укрепление социалистического правопорядка. На съезде было принято решение законодательно оформить отношения между партией, органами власти и общественными организациями [5, С. 34]. В настоящее время в КНР обсуждаются модели государственного управления и политического реформирования. Одни эксперты исходят из того, что существующее государственное устройство страны в основном соответствует культурно-исторической, экономической и социополитической реальности, не нуждающихся в идеологическом преобразовании. Другие считают, что 116

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

политическое реформирование требует новейших подходов и современного моделирования; условно их можно разделить на две категории: первые ориентируются на институты китайской традиционной культуры, вторая категория реформаторов предпочитает развитие различных форм демократии по тем или иным западным образцам. Данные модели подробно рассматриваются в статье Я. Бергера «Политическая реформа в Китае», в которой, в частности, указано, что сторонники традиционализма считают, что политика – это, прежде всего, сфера деятельности правящей элиты, не приемлющая участие народных масс, которые, подвергаясь манипулированию фактически не являются истинными участниками политической деятельности. Базируясь на конфуцианских критериях об эффективном управлении обществом, применительно к современным реалиям данные представления сводятся к деполитизации управления. Сторонники демократизации в процессе политических преобразований первостепенное значение отводят возможности участия общественных инициатив в политической жизни страны, однако общественные интересы трактуются лишь как сумма интересов индивидуальных. На политической арене экономический человек осуществляет свой выбор путем голосования за того, кто представляет его личные интересы [1, С. 47]. Особый интерес в настоящее время в КНР сторонники западной модели политического управления (демократизации) проявляют к концепции «совещательной демократии», где особое значение отводится согласованию, полемике и консультациям как формам выражения и реализации интересов множества социальных субъектов. Вышеизложенные подходы к содержанию политического реформирования в КНР, свидетельствуют, прежде всего, о стремлении и необходимости построе117

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ния правового государства и гражданского общества. Кроме того, процесс модернизации политической системы и системы государственного управления должен последовательный характер перехода к новой модели эффективного управления. Данный переход в идеале подразумевает формирование гражданского общества, позиционирующегося как партнер и оппонент действующей власти. Составной частью данного процесса выступает перераспределение обязанностей между властью и обществом в пользу последнего. Развитая структура механизмов гражданского общества – неправительственных организаций – это позитивный фактор стабильного социально-экономического и политического развития страны. В этой связи заслуживают внимания результаты исследований западных ученых, описанные в работе В. Тамбовцева [7, С.

69], нацеленных на выявление результативности деятельности НПО в сфере выполнения ими различных функций гражданского общества, где выделяется инновационная роль НПО, реализуемая за счет гибкости некоммерческих организаций, их способности осуществлять технологические и продуктивные инновации, действовать по новым «социальным» технологиям. Инновационной функцией деятельности НПО выделяется инициирование и распространение социальных изменений, которые НПО способны осуществлять, связывая отдельных индивидов с политическим процессом [7, С.

70]. Однако западные модели «либеральной» и «совещательной» демократии не в полной мере соответствуют «китайской» реальности. Современные китайские исследователи выделяют особую модель реформирования политической системы и системы государственного управления, отражающую специфику развития страны – это поступательная демократизация. Данная модель, по мнению исследователей, 118

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

осуществляется по инициативе и под руководством правящей партии, вследствие чего необходимы кардинальные изменения в структуре самой КПК. В частности, в работах современных исследователей Ван Мина, Лю Гоханя [3, С. 15] демократизация правящей партии рассматривается через обеспечение свободы выражения различных мнений внутри партии в соответствии с наличием групп интересов в обществе. Большое значение придается выражению свободы слова для самих членов партии, предоставлению им возможности критиковать своих коллег, вплоть до руководящего состава. Китайский политолог Ли Жуй видит демократизацию КПК в запрете на пожизненное занятие руководящих должностей. По окончании действия срока занятия должности, согласно Конституции КНР, бывшие партийцы переходят в состав народных представителей либо в руководящий состав общественных организаций, оставаясь, тем самым, «в правящей обойме» страны. Такая «ротация», по его мнению, способствует формированию прочных номенклатурных кланов, нередко провоцирующих развитие коллективной коррупции [1, С. 53]. Однако среди китайских исследователей существует и противоположная позиция относительно демократической модели политического реформирования. Суть оппозиции заключается в приоритетной позиции демократизации общества перед правящей партией. К примеру, Лю Цзюнинь ссылается на то, что «мир не знает ни одного примера, когда бы демократизация правящей партии происходила бы в недемократическом обществе» [6]. Таким образом, в современном Китае проблема реформирования политической системы и системы государственного управления входит в число первоочередных задач власти, в рамках которых необходимо решить сразу несколько вопросов.

119

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Прежде всего, необходимо создание политического механизма, гарантирующего социальную стабильность не в результате усилий лидерского состава власти, а институционально. Данный вопрос касается не только механизмов управления, но и формулы власти, которой делегирована ответственность за продолжение курса экономического реформирования и «возрождение Китая». Далее, необходимо удержание политической монополии КПК в условиях экономического роста и активизации деятельности новых социальных сил в качестве участников политического процесса, являющихся неотъемлемым условием модернизации и в данном качестве представляющие опасность для политической системы, созданной КПК. Модернизация политической системы и системы государственного управления КНР была вызвана необходимостью усиления авторитета центральной власти для осуществления эффективного руководства страной, сохранения общественного порядка. На нынешнем этапе политическая модернизация диктуется требованиями эпохи: необходимостью адаптации ее к новым экономическим условиям, влиянием международного фактора. Однако китайское руководство отрицает путь слепого копирования, каких бы то ни было политических моделей, а стремится создать собственную модель государственного управления с учетом специфических условий развития стран, не форсируя перемены [4, С. 215]. Литература: 1. Бергер, Я. Политическая реформа в Китае / Я. Бергер // Азия и Африка сегодня. – 2007. – № 8. – С. 44 – 53.

2. Бергстен, Фред. Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве / Фред Бергстен. – М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2007. – С.132.

120

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Ван, Мин. Чжунго шэтуань гайгэ = Реформа китайского общества / Мин Ван, Гохань Лю, Ляньцзы Хэ.

– Бэйцзин, 2001. – С.15-16. – Кит. яз.

4. Кабестан, Ж.П. Сессия ВСНП 10-го созыва и последствия XVI съезда партии в Китае: движение к новому авторитаризму – элитарному и консультативному? / Ж.П. Кабестан // Китай в диалоге цивилизаций: к 70-ти летию академика М.Л. Титаренко / гл. ред. С.Л. Тихвинский. – М.: Памятники исторической мысли, 2004. – С. 207-221.

5. Литвинов, О.В. Обновление социальной структуры и политической системы КНР / О.В. Литвинов // ПДВ. − 2004. −№4. − С. 34-45.

6. Ломанов, А. Чжунго хэпин цзюэцы = Мирное возвышение Китая / А. Ломанов. – [Элекронный ресурс].

- Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru –Загл. с экрана.

7. Тамбовцев, В.Л. Государство как инициатор развития гражданского общества / В.Л. Тамбовцев // Общественные науки современность. – 2007. – № 2. – С.

69-77.

3.

Т.В. Котельникова, доцент кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОБЩИН В КНР Исследования общин (в западной науке определяемые как community studies) в Китае стали проводиться в 20-х гг. ХХ века со сбора и накопления фактического материала, что достигалось путем полевых наблюдений и обследований в основном в деревне. Источником этнографических данных о китайской деревне служат работы Хуан Ши «Крестьянские обычаи в Хэбэе», Линь Яохуа «Клановая деревня в Фуцзяни», 121

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Сюй Юншуня «Судебное разбирательство в деревнях Хэбэя», Ян Жунаня «Обследованиие положения 64 деревенских общин в западном пригороде Пекина», Фэй Сяотуна «Крестьянская жизнь в Китае» [1], а также работы западных исследователей С.Д.Гэмбла, Д.Х.Кульпа, О.Ланг, К.Осгуда [2]. Внимание ученых главным образом было направлено на экономическое положение деревни, отдельные работы посвящены социальной организации деревни. Материалы по исследованиям городского общества встречаются относительно редко, а имеющиеся сведения разрозненны географически и хронологически. Это объясняется тем, что в начале 30-х гг. ХХ века такие науки как этнография, антропология, социология в Китае переживали период своего становления, поэтому неудивительно, что среди первых китайских ученых, получивших образование в Европе и США и находившихся под влиянием различных этнографических и социологических школ и направлений, не было единого представления о целях и методах подобных исследований. Однако именно в этот период формируется группа китайских ученых, впоследствии получивших известность как Китайская школа социолокальных исследований. В их числе У Вэньцзао, Фэй Сяотун, Линь Яохуа и др. Последователи этой школы считали необходимым изучать социолокальные единицы (в китайском языке определяемые как «шэцюй») во всем многообразии их особенностей, потому что только всестороннее углубленное изучение позволит в полной мере понять закономерности формирования их культуры. Наблюдая, как под влиянием Запада трансформируется традиционная культура, китайские ученые понимали, что перемены должны быть спланированы, причем это планирование должно быть основано на научном фундаменте. Уместно процитировать высказывание Фэй Сяотуна. «Адекватное определение ситуации, если оно служит 122

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

организации эффективных мероприятий и достижению желаемой цели, должно быть достигнуто посредством тщательного анализа функций социальных институтов в их связи с потребностями, которые они призваны удовлетворить, и с другими институтами, от которых зависит их собственное существование. Эта задача находится в компетенции специалиста в области социальных наук. Социальные исследования, таким образом, играют важную роль в ориентации культурных перемен» [3, С.15]. Ученый убежден, что любое планирование окажется ошибочным, если с самого начала будет ложным образом истолкована исходная ситуация, требующая перемен. Такой подход во многом предопределил направление исследований в Китае в последующие годы. Научные работы, сделанные в начале 80-х гг., в основном представляли собой обследование населения местных общин и анализ специфических городских явлений, например, преступности, контроля над рождаемостью, общественной безопасности и т.п. К таким работам можно отнести, например, проведенное в 1981 году Институтом социологии Академии общественных наук КНР обследование жителей переулка Чуньшу района Сюаньу в Пекине и др. [4]. На современном этапе научные исследования отличают следующие особенности. Во-первых, они проводятся в условиях социальноэкономических реформ. Индустриализация и урбанизация не понизили роли общины, скорее, наоборот, открыли новые возможности для её развития. Среди исследователей общин теперь есть не только учёные, но и представители различных правительственных структур, что свидетельствует о заинтересованности руководства страны в продолжении научных исследований, результаты которых используются в формировании государственной политики. Предложенный Министерством 123

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

гражданской администрации в конце 80-х гг. ХХ в. курс на «строительство городских территориальных общиншэцюй» актуализировал теоретические исследования не только в социологии, но и в экономике, урбанистике, политологии. Во-вторых, расширилось содержание и масштабы исследований. Современных китайских ученых интересуют проблемы рационального городского планирования (Ян Дэчжао, Ли Липин, Ян Лисюнь), управление и привлечение населения к участию в местном самоуправлении (Ху Чжунмин, Чэнь Гуантин, Дай Чжиго) роль территориальных общин в развитии третичного сектора экономики (Ян Туань, Гао Гуйсянь, Ло Сяожун), участие неправительственных организаций в развитии общин (Тянь Юйжун, Ян Жун, Лю Цзитун), проблемы адаптации сельского населения в городах (Чжэн Цзычжэнь, Ли Ханьлинь, Чжан Цинву), организация сельских общин (Чжан Синцзе, Ю Яньлин, Тань Цзюньлэ). Практический опыт строительства общин предоставляет специалистам обширный материал для научного анализа и инициирует новые исследования. В то же время накопленные теоретические знания позволяют китайским ученым формировать собственное видение данной проблематики. Признавая большую роль западной науки в становлении исследовательской школы, китайские ученые разрабатывают собственный понятийный аппарат, т.к. многие реалии китайской жизни не поддаются определению при помощи западной терминологии. Так, например, заметное место в работах китайских ученых занимает проблема общин и так называемых «производственных единиц»- даньвэй. Производственная единица − это место приложения трудовой деятельности индивида: производственная бригада в сельском хозяйстве, промышленное предприятие, административное учреждение. В то же время она представляла собой высокоэффективную систему 124

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

контроля над обществом, политической мобилизации и распределения общественных ресурсов. Переход от плановой экономики к рыночной обусловил распад китайской системы производственных единиц как затратной и малоэффективной в новых условиях. На их основе выстраивается система современных предприятий, которые постепенно избавляются от первоначально присущих им социальных функций. Одновременно с этим государство реформирует систему социального обеспечения, которая, как ожидается, охватит все население, вне зависимости от принадлежности к какой-либо «производственной единице». Китайские исследователи Тун Син и Чжао Сижун утверждают, что в определённом смысле, распад системы производственных единиц обусловил появление общин в современном Китае. В условиях, когда «система производственных единиц» начала постепенно разрушаться, часть общества оказалась лишенной социальной поддержки, предоставляемой в прежние времена «производственными единицами», т.е. появление общин объективно предопределено. Община принимает бывших работников различных учреждений, берет на себя их социальные функции [5, С.43-49]. Важным аспектом исследований является разграничение функций общины и государства. Здесь необходимо учитывать исторические условия развития Китая. Неоспоримое и прочное превосходство земледелия над ремеслом и деревни над городом сохранялось в Китае вплоть до начала ХХ в. В стране отсутствовало городское самоуправление, в то время как в странах Западной Европы города обладали большими свободами, и городское общество представляло собой определённую силу, способную противостоять центральной власти. В Китае исторически сформировалась совершенно иная социальная структура, которую можно определить формулой «государство – это семья, семья – это 125

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

государство», которая означает, что эти институты тождественны по своей внутренней организации. Именно поэтому такие понятия как «общественная организация», «община», которые используются в западной науке, в Китае не получили такого идентичного западного понимания в силу сложившейся традиции [6]. В публикациях, посвященных теме общин, немалое место отводится роли государства, которая в основном определяется как «направляющая» и «руководящая», однако некоторые китайские ученые полагают, что такой тип отношений между государством и общиной снижает активность населения. Отношения «партнерства», «сотрудничества» между государством и общиной позволит повысить активность населения в участии в местном самоуправлении. Здесь следует уточнить, что партнерство подразумевает скорее повышение роли общины, чем ослабление роли государства. По мнению ученого-обществоведа Лю Цзихоя, роль государства следует определять как «ответственного участника», «помощника», «гаранта», но не «контролера» [7, С.133]. Такой взгляд еще раз свидетельствует о глубине перемен происходящих в китайском обществе. Пожалуй, одним из главных направлений исследований общин является проблема сервисного обслуживания населения. Под сервисным обслуживанием следует понимать деятельность, направленную на решение местных социальных проблем путем организации взаимопомощи среди членов общины и осуществляемую при поддержке государства [8, С.2]. В общественной практике обслуживание в общинах рассматривается как часть третичного сектора экономики. Например, по мнению китайского ученого Дуань Тяньшуня, сервисное обслуживание начнет активно развиваться только при условии 126

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

избавления от рамок благотворительности, что не противоречит правилам рыночной экономики [9]. Обслуживание в общинах как часть производственной сферы получило программную поддержку после опубликования документа ЦК КПК и Госсовета КНР «Решение об ускоренном развитии третичного сектора», в котором говорится о постепенном переходе большей части предприятий третичного сектора от благотворительного к производственному типу [10, С.79]. Однако в среде китайских ученых по-прежнему нет единой точки зрения на характер и содержание обслуживания в общинах. По мнению одних, обслуживание должно идти по пути производства и социализации, стать частью третичного сектора экономики. Согласно другой точке зрения, сервисное обслуживание входит в сферу социальной поддержки, которое регулируется социальным, но не экономическим курсом, поэтому строится на основе поддержания материального благосостояния и общего блага и не носит коммерческий или производственный характер [11, С.37-40]. Отсутствие единой точки зрения на эту проблему вполне объяснимо, так как процесс формирования общин, а с ним и организация сервисного обслуживания населения в общинах осуществляются в зависимости от реальной ситуации, с учетом разнообразных факторов. В заключение следует сказать, что перемены, происходящие в китайском обществе, предъявляют соответствующие требования к современным общинам, которые должны решать не только социальные, но и экономические и политические задачи. Строительство общин - это сложный и противоречивый процесс, который не может быть завершен в краткосрочной перспективе. Поэтому перед китайскими учеными стоит непростая задача: анализировать факты и явления постоянно меняющейся действительности, с тем, чтобы происходя127

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

щие в стране перемены имели под собой научную основу. Литература: 1. Ян, Жунань. Бэйпин сицзяо люши сы цунь шэхуэй гайкуан дяоча = Обследование положения 64 деревенских общин в западном пригороде Пекина / Ян Жунань.

– Шанхай: Шанву чубаньшэ,1935. – Кит.яз.

2. Gamble,S.D. Ting Hsien, A North China Rural Community / S.D.Gamble. – N.Y., 1954.; Kulp, D.H. Country Life in South China / D.H.Kulp // The Sociology of Familism.

Vol.1. Phenix Village, Kwang-tung, China. – N.Y., 1925; Lang, O. Chinese Family and Society / O.Lang. – New Haven, 1946; Osgood, C.Village Life in Old China. A Community Study of Kao Yao, Yunnan. – N.Y., 1963.

3. Фэй, Сяотун. Китайская деревня глазами этнографа / Фэй сяотун. – М.: Наука, 1989. – С.15.

4. Фан, Мин. Гуаньча шэхуэйдэ шицзяо – шэцюй синьлунь = Новая теория общин – взгляд на общество / Фан Мин, Ван Ин. – Чжиши чубаньшэ, 1991.

5. Тун,Син «Шэцюй» цзи ци сянгуань гайнянь бяньси = Анализ понятий, связанных с «общиной-шэцюй» / Тун Син, Чжао Сижун // Шэхойсюэ. – 2006. - №7. – С.4349. Кит.яз.

6. Там же.

7. Шэцюй цзяньшэ юй гуанли = Строительство и управление общин / Цзян Ци [и др.]; под ред. Цзян Ци.

– Пекин: Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 2008. – С.133. – Кит.яз.

8. Цуй, Найфу. Тань чэнши шэцюй фуву – Поговорим об обслуживании в городских общинах / Цуй Найфу. – Пекин: Чжунго шэхой чубаньшэ, 1991. –С.2. Кит.яз.

9. Дуань, Тяньшуй. Цзякуай фачжань шэцюй фуву = Ускорить развитие обслуживания в общинах / Дуань тяньшуй // Чжунго шэхойбао. – 1993. – 5 янв. – Кит.яз.

128

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

10. Ся, Сюэлуань. Шэцюй чжаогудэ лилунь, чжэнцэ юй шицзянь = Политика, теория и практика организации заботы в общине / Ся Сюэлуань. – Пекин: Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 1996.- С.79. -Кит.яз.

11. Ши, Цзюнь. Шэцюй фуву: Синь шицидэ динвэй, луцзин хэ моши = Обслуживание в общинах: определение, пути и модели нового времени / Ши Цзюнь // Шэхойсюэ, 1996. - №4. – С.37-40. – Кит.яз. Т.Н. Кучинская, канд.полит.наук, доцент кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита ОТКРЫТЫЕ ПРИГРАНИЧНЫЕ РЕГИОНЫ В ГЛОБАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ КНР Современный глобальный мир, подверженный последствиям мирового финансово-экономического, социального, экологического кризиса, характеризуется интенсификацией и масштабностью распространения проблем, которые создают угрозы не только для отдельных государств, но и устойчивому развитию человечества в целом. Решение глобальных кризисных проблем осуществляется, с одной стороны, усилением и укреплением социально-культурных, финансовых, экономических, политических связей в международных отношениях. С другой стороны, усилением процессов регионализации, проявляющихся в интегративности, локализме, самодостаточности, самобытности и исключительности региональных проявлений. На КНР мировой финансово-экономический кризис оказал значительное влияние. Но, по мнению большинства экспертов [2; 7], влияние кризиса на экономику Китая мало и меры, предпринимаемые китайским руководством борьбе с его последствиями, эффективнее в сравнении с реалиями экономик ряда 129

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

западных стран, что в очередной раз демонстрирует жизненность и силу китайской экономической системы и системы управления в условиях глобальной трансформации мировой системы. «Мировой финансовый кризис не заставит Китай проводить политику закрытых дверей и вернуться на путь плановой экономики. Китай будет стремиться «обратить кризис в шанс» и ответит на вызовы углублением реформ и расширением открытости» [7]. Положительный опыт КНР в антикризисном регулировании экономики и реализации антикризисных программ развития актуализирует необходимость исследования специфики открытого китайского регионализма, обуславливающего, в том числе и особый характер политических механизмов реализации внутрирегиональных и глобальных стратегий развития Китая в современных условиях. Объектом данного исследования выступают открытые приграничные регионы как один из политических инструментов глобальной стратегии КНР, реализующейся посредством расширения и усовершенствования международных и межрегиональных связей в рамках политики открытости и «выхода вовне». Сущность нового открытого китайского регионализма в современном глобализирующемся мире заключается в обеспечении международного и регионального окружения, благоприятного для дальнейшего мирного гармоничного развития и устойчивого роста КНР. Парадигма нового китайского регионализма предполагает создание «китайского регионального порядка», так называемого регионального сообщества Pan-Sinica посредством таких мирных механизмов как экономические, идеологические, политические и культурные стратегии развития. Так, провозглашенная китайским правительством в 1999 г., стратегия «выхода вовне» (Zǒuchūqū или в англ. Chinese «Go Global» («Go Out») Strategy), реализуется посредством расширения и интенсификации 130

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

международного и межрегионального взаимодействия и открытости внешнему миру. Стратегия «выхода вовне» первоначально была направлена на стимулирование инвестиционной деятельности национальных предприятий, привлечение зарубежных инвестиций и активное освоение ресурсов за рубежом, подключение их к экономическому развитию Китая. На сегодняшний день цели и инструменты политики «выхода вовне» КНР значительно расширились, и включают набор не только экономических, но и политических, дипломатических, идеологических и социокультурных механизмов китайской региональной политики. Китайский приграничный регионализм реализуется через механизм расширения и диверсификации форм приграничного сотрудничества в рамках политики «реформ и открытости», политики «выхода вовне», программы построения «приграничного пояса открытости», региональных программ «освоения западных регионов», программ «подъема и процветания старопромышленной базы» Северо-восточных регионов КНР, программ конструирования экономических, транспортных и культурных приграничных коридоров» и др. «Приграничный пояс открытости» – это комплексная система, включающая столицы приграничных провинций и функционирующие в них разнообразные зоны экономического развития; приграничные открытые города и созданные в них зоны приграничного экономического сотрудничества (ЗПЭС); «открытые порты» и торговые зоны Хуши [5, С. 37] Особое внимание на развитие приграничных регионов правительство КНР обратило внимание в период с 1965-1976 гг. в свете идей укрепления обороноспособности страны в период ухудшения отношений с ведущими мировыми державами. Позже в рамках политики реформ и открытости в 1979 г. первыми получили право реализовать политику «открытости внешнему миру» 131

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

провинции Юго-Иосточного региона страны – Фуцзянь и Гуаньтун. Их успешный опыт распространился и в других регионах страны. В 1980 г. были созданы 4 свободные экономические зоны (СЭЗ) на Юго-востоке, в 1984 г. открыты для иностранного капитала 14 портовых городов, и 1985 г. учреждены специальные районы технико-экономического развития. По замыслам китайского руководства, особые экономические районы и приграничные города, «соединяясь по морскому побережью в одну линию», должны образовать «переднюю полосу, открытую для внешнего мира» и, таким образом, будет ускорено не только экономическое развитие приморских регионов, но и осуществлено «подтягивание» внутренних регионов путем «заимствования передовых достижений техники, распространения опыта гаучного управления, передачи экономической информации, подготовки кадров и т.п.»

[3, С. 54-70.] Цели проекта строительства «приграничного пояса открытости» были реализованы очень быстро, но конструктивные результаты распространились лишь только на приморские регионы. Уже в 1986 г. на восточные приморские провинции и города центрального подчинения (Фуцзянь, Гуандун, Хэбэй, Цзянсу, Ляонин, Шаньдун, Пекин, Шанхай и Тяньцзинь) приходилось 75,5 % экспорта, в них генерировалось 50 % ВРП (при 37,5 % населения), и доля экспорта в формировании ВРП составляла 13 %. Однако «подтягивание» внутренних и окраинных регионов не состоялось, региональные диспропорции в развитии КНР усилились. Реформаторская деятельность по строительству «приграничного пояса открытости» в ареале приграничных территорий Северо-восточного, Северного и Югозападного и Северо-западного регионов КНР вновь активизировалась в начале 90-х гг. XX в. Было осуществлено создание в приграничных регионах разнооб132

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

разных зон с особыми режимами управления, которые различались: 1) по подчинению – национального и регионального класса; 2) по типам – приграничные (размещены в приграничных городах) и внутренние (расположены в столицах провинций, а также в некоторых ключевых городах); 3) по функциям – промышленнын, экономической кооперации, экономического развития, торговые, развития высоких технологий и техники, туристские, универсальные [5, С. 39]. Например, в провинции Хэйлунцзян в 1994 г. была учреждена 21 зона развития, в т.ч. 4 зоны национального класса (2 зоны приграничного экономического сотрудничества, 2 зоны развития высоких технологий и техники), 17 – регионального класса (6 зон экономического развития, 10 зон приграничного сотрудничества и 1 – инвестиционного развития). К 2006 г. общее количество специальных зон составило 41. В целом же работа по созданию «приграничного пояса открытости» включает формирование благоприятного внешнеполитического климата, разрешение пограничных вопросов, подписание договоров и соглашений о системе контроля границ, установления взаимного доверия. Основные институциональные механизмы создания «пригранично пояса открытости» заключались в следующем: 1) возобновлено функционирование открытых портов (таможен), не действовавших в период изоляции Китая, а также было создано большое количество новых; 2) при «открытых портах» начали создавать приграничные торговые зоны; 3) выборочным населенным пунктам, расположенным вдоль границ, присвоен статус «приграничных открытых городов»; 4) статус открытых для привлечения иностранных инвестиций получили столицы приграничных провнций; 5) во всех открытых городах были учреждены зоны экономического сотрудничества (различные по функциям и подчинению).

133

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Открытые порты КНР. Термин «открытый порт» применяется для обозначения морских портов, аэропортов, станций и сухопутных мест пересечения государственной границы гражданами, товарами или транспортными средствами, которые используются для въезда в страну или выезда из страны. Китайские открытые порты могут быть классифицированы по разным критериям: 1) по системе управления: национальные порты первого класса (подчиняются центральным, или – реже – провинциальным властям) и порты второго класса (находятся в ведении провинциальных властей, властей автономных районов или городов); 2) по наличию и типу транспортных магистралей: железнодорожные, автомобильные, авиационные, речные или морские; 3) по специализации, зависящей от местоположения: приграничные,приморские, внутренние; 4) по выполняемым функциям: локальные (обслуживающие преимущественно приграничную торговлю), региональные (с нагрузкой, обеспечивающей торговлю внутри одного макрорегиона, – например, страны Центральной Азии) и международные (через которые проходят глобальные товарные потоки). Например, согласно оценкам китайских специалистов, в Северо-восточном регионе КНР из 37 открытых портов международные функции выполняют 5 и 1 – региональные. Выделяют 3 типа приграничных зон [9]: первый тип – торговые зоны с пересечением границы (торговые зоны Хуши) (ТЗПГ, впервые введены в 1996 г., открыты более чем в 90 населенных пунктах; должны устанавливаться в приграничных районах – не более 20 км от границы; их образование должно быть одобрено со стороны народного правительства провинции (если их образование связано с дипломатическими или военными вопросами, то необходимо одобрение Госсовета КНР); деятельность зоны контролируется таможней; каждый приграничный житель может пользоваться освобожде134

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

нием от налогов согласно квоте, чтобы иметь возможность покупать предметы первой необходимости); второй тип – пограничная торговая зона с особым режимом управления (ПТЗ, первая создана в 2000 г. Основным их отличием является то, что таможня не только не требует виз, но и не контролирует виды и объемы товара, который реализуется внутри зоны. Торговать на территории зоны имеют возможность любые предприятия обоих государств, основная функция этого типа зон состоит в продвижении «беспошлинной торговли» для предприятий); третий тип – зоны приграничного экономического сотрудничества (ЗПЭС, были созданы в 1992 г. Правительство каждой провинции утверждает пакет льгот, которые включают: возможность ввоза машин, оборудования и других материалов для формирования инфраструктуры в пределах ЗПЭС; льготы по уплате НДС, подоходного и других налогов; определенные льготы по импорту/экспорту товаров необходимых для функционирования предприятия ЗПЭС или произведенных в ЗПЭС). Необходимо отметить, что задачу «подтягивания» приграничных регионов до уровня приморских провинций Китая проводимые реформы, в т.ч. «политика открытых дверей», не выполнили ввиду рада географических, природно-климатических, геополитических и социально-экономических факторов. Однако работа в данном направлении продолжается. Наиболее яркими примерами международного сотрудничества по приграничному регионостроительству в современном Китае являются программы формирования крупных приграничных субрегионов страны – проекты «Большой Туманган» и «Большой Меконг». Субрегион «Большой Меконг» (The Greater Mekong Subregional Economic Zone GMS, 2004 г.) [10] представляет собой так называемую «шестистороннюю зону экономического сотрудничества». Проект создания зоны был инициирован Азиатским банком развития (ADB) в 135

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

1992 г. Основная цель трансграничной зоны согласно концепции проекта – совместное освоение природных ресурсов и развитие инфраструктуры. Субрегион «Большой Меконг» включает в себя приграничные регионы 6 стран в территориальном ареале р. Меконг: Таиланд, Вьетнам, Лаос (Лаосская Народно-Демократическая Республика, ЛНДР), Мьянма, Камбоджа и КНР (пров. Юньнань) [8, P.26]. Первые попытки реализации экономических проектов в рамках политики «реформ и открытости» в пров. Юньнань, КНР начались в 1984 г., когда здесь были открыты 27 торговых приграничных зоны. Это было началом политики Китая по формированию экономических связей материкового Китая со странами региона ЮгоВосточной Азии. Кроме того, содействие сотрудничеству в рамках региона «Большой Меконг» совпало с планом по развитию Западных регионов КНР, что отразилось в национальной стратегии, начатой в 2000 г. Особое значение в проекте было уделено стратегии развития приграничных городов КНР. Пров. Юньнань, КНР имеет границу с Мьянмой, Лаосом и Вьетнамом общей протяженностью 4007 км. Этот регион играет важную роль в развитии приграничной торговли и привлечении иностранных инвестиций. С 1992 г. на территории провинции было создано 17 приграничных городов (коуши) и 92 пункта пропуска – национального и провинциального уровней. В целом, международный трансграничный проект «Большой Меконг» предусматривает возможность продвижения пров. Юньнань в качестве «шлюза» для сотрудничества со странами ЮВА и «локомотива» социально-экономического развития окраинных регионов Юго-Западного Китая. Субрегион «Большой Туманган» (The Greater Tumen Initiative, GTI) (Первоначально известный Проект развития реки Туманная (ПРРТ), 1988 г.) представляет собой 136

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

межправительственный механизм сотрудничества в Северо-Восточной Азии, при поддержке Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) [11]. Странами-участницами программы являются – Корейская Народно-Демократическая Республика, Китайская Народная. Республика, Российская Федерация, Республика Монголия и Республика Корея. Кроме странучастниц в программе могут принимать ограниченное участие страны или организации-наблюдатели. В этом качестве выступает Япония и некоторые мировые банки (МБРР, АТБ и др.). Проект рассчитан на 20 лет (с 1995 г.) с объемом предполагаемых инвестиций в 30 млрд долл. Первоначальная суть проекта Туманган заключалась в создании Международной специальной экономической зоны (МСЭЗ), условно названной как Малый Туманган и Большой Туманган. Первый вариант охватывает территорию в 1000 кв. км в виде треугольника, вершины которого упираются в порт Раджин (КНДР), г. Хунчун (КНР) и порт Посьет (Россия). Второй вариант распространяется на территорию 10000 кв. км, границы которого расположены в треугольнике порта Чончжин (КНДР), г. Яньцзи (КНР) и Владивосток (Россия) МСЭЗ призвана выполнить две основные функции. Первая связана с формированием транзитно-транспортного узла между Северо-восточной Азией и Европой. Особое внимание предполагалось уделить транспортной инфраструктуре (порты, реки и ж/дороги). Вторая функция определялась задачами создания экспортноориентированной экономики внутри МСЭЗ. Предполагалось формирование производственного комплекса, включавшего в себя как первичное производство, так и выпуск конечной продукции (прежде всего, товаров народного потребления). По мнению многих авторитетных экспертов, данная зона обладает объективными условиями 137

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

превратиться в один из перспективных центров деловой активности в Восточной Азии. В настоящий период Инициатива по инвестиционному сотрудничеству в регионе «Большой Тумангам» (Greater Tumen Initiative (GTI)), принятая в 2009 г. включает территорию трех северо-восточных провинций (Цзилинь, Хэйлунцзян, и Ляонин) и Внутренней Монголии КНР, Раджин-Сонбонской торгово-экономической зоны КНДР, восточных провинций Монголии, городов-портов восточной части Республики Корея и Приморского края РФ [12]. Программа предоставляет уникальные возможности для трансграничного экономического взаимодействия, расширения и диверсификации экономического сотрудничества, урегулированию политических отношений и стабильности в регионе Северо-Восточной Азии Приграничное сотрудничество России и Китая в конце XX - начале XXI века стало неотъемлемой частью внешней политики двух стран. Приграничная торговля, совместная производственная деятельность, сотрудничество в области трудовых ресурсов, специализация и кооперирование производства, совместное строительство транспортной инфраструктуры, межрегиональные программы гуманитарного и культурного сотрудничества имеют большое значение для развития приграничных территорий двух стран. Наиболее значимыми в этом плане являются 4 пары приграничных городов на границе Северного и Северо-Восточного регионов КНР и Юго-Восточного региона РФ. Это города: Хайхэ (Хэйлунцзян, КНР) – Благовещенск (Амурская область, РФ); Суйфэньхэ (Хэйлунцзян, Китай) – Хабаровск (Хабаровский край, РФ; Хуньчунь (Цзилинь, КНР) – Владивосток (Приморский край, РФ) и Маньчжурия (Автономный район Внутренняя Монголия, КНР) – Чита (Забайкальский край, РФ).

138

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Остановимся подробнее на региональной паре Маньчжурия (Автономный район Внутренняя Монголия, КНР) – Чита (Забайкальский край, РФ). г. Маньчжурия является крупнейшим городом и сухопутным портом на границе Китая, России и Монголии. Развитие города осуществляется в рамках национальных региональных программ – Программы Реконструкции и развития старопромышленных баз Северо-Востока КНР и Программы развития Западного региона КНР. На территории г. Маньчжурии функционируют две СЭЗ национального уровня: 1) Маньчжурская зона приграничного экономического сотрудничества была создана и утверждена Госсоветом КНР в марте 1992 г. СЭЗ включает производственные зоны, торговые площади, жилые районы, административные зоны и зоны переработки импортируемых ресурсов; 2) Маньчжурская приграничная зона российско-китайской международной торговли и туризма разработана и утверждена Госсоветом КНР в 1992 г. в рамках национальной программы развития приграничных зон. СЭЗ включает зоны обработки экспортной продукции, комплексный промышленный парк, торговые и туристические зоны. В будущем г. Маньчжурия рассматривается правительством КНР как один из ключевых портов «Первого континентального моста Евразии» и «цивилизационный порт общегосударственного значения» [13]. Что касается российских приграничных территорий Юго-восточного региона, то ослабление экономических и культурных связей в системе «центр-периферия», утрата геополитических ориентиров или их раздвоенный характер, размывание основ самоидентификации − духовно-цивилизационного самосознания многих россиян, привело к разнобою в определении приоритетов межрегионального приграничного взаимодействия и как следствие ослаблению их роли и участия, в трансграничном региональном строительстве.

139

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

От повышения уровня социально-экономического развития приграничных территории РФ и разработки региональными элитами эффективной региональной политики, способствующей развитию экономического развития и культурного диалога, во многом зависит реальная конфигурация трансграничного регионального сотрудничества РФ и КНР. И одну из важных ролей в этом процессе будет играть развитие приграничных территорий Юго-Восточной региона РФ и Забайкальского края в частности. Первые шаги в этом направлении были обозначены в ряде программ национального и регионального уровня: 1) Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-Востока Китайской Народной Республики (2009-2018 годы) [4]; 2) «Стратегия развития Дальнего востока, Иркутской области, Забайкальского края и Республики Бурятия до 2025 года» [6]; 3) «О стратегических направлениях развития Забайкальского края на период 2025 г.и программе социально-экономического развития края на 2010-2014 годы» [1]. Литература: 1. Депутаты приступают к обсуждению законопроекта о стратегических направлениях развития Забайкалья [Электронный ресурс] // Regions.ru. Новости Федерации. − Режим доступа: http://www.regions.ru/denie.pdf. − Закл. с экрана.

2. Островский, А. Китайская экономика в условиях мирового финансового кризиса (уроки для России) / А. Островский // Федерализм. – 2010. – № 2 (58). – С. 153160.

3. Пивоварова, Э.П. Об опыте Китая «открытия внешнему миру» / Э.П. Пивоварова // Научные труды Вольного экономического общества России. – 2007. – Т.

82. – С. 54-70.

140

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

4. Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-Востока Китайской Народной Республики (2009-2018) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://kp.ru/upfile/attached_file/35929.doc. – Загл. с экрана 5. Рыжова, Н.П. Развитие окраинных регионов КНР: роль «приграничного пояса открытости» / Н.П. Рыжова // Пространственная экономика. – 2008. - № 4.

– С. 36-59.

6. Стратегия развития Дальнего востока, Иркутской области, Забайкальского края и Республики Бурятия до 2025 года [Электронный ресурс]. − Режим доступа: http://www.mfrr.ru/docs/Vve. – Загл. с экрана 7. Финансовый кризис не заставит Китай снизить темпы расширения открытости внешнему миру [Электронный ресурс] // Газета «Жэньмин жибао on-line». – Режим доступа: http://russian.people.com.cn/31518/6538824.html– Загл. с экрана 8. Chen, Xiangming. Beyond the Reach of Globalization: Chinese Border Regions and Cities in Transition / Xiangming, Chen // Globalization and the Chinese City, ed.

Fulong Wu. Routledge, 2006. – P. 21-46.

9. Geng Xengwei. Basic Facts on Various Development Zones in the Border Provinces and Regions of China [Internet resource] / Xengwei Geng // Policy and Management Mechanisms for Economic Development Areas. Urumqi, Xingjiang Uygur Autonomous Region, PRC, 22-24 August.

2007]. – Access address:. www. adb.org 10. Sino-Thai strategic economic development in the Greater Mekong Subregion (1992-2003). [Internet resource] – Access address: http://goliath.еcnext. com/coms2/gi_0199-2782580/Sino-Thai-strategic-economic-development.html.

141

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

11. The Greater Tumen Initiative [Internet resource].

– Access address: http://www.tumenprogramme.org 12. The Greater Tumen Initiative Investment Guide 2009 [Internet resource]. – Access address: http://www.tumenprogramme.org/data/upload/download/GTIInvestmentGuide2009part1_oZLeS3.pdf 13. Zhang Pingyu, 2002. Border Port Manzhouli: Urban Function and Space Development / Zhang Pingyu, Ma Yanji, Yu Zhenhan // Chinese Geographical Science. Beijing: Chinese Press. – 2002 –Vol. 12 (4): – P. 315-320. М.М. Липченко, аспирант ЧитГУ, г. Чита НАПРАВЛЕНИЕ ПОЛИТИКИ «НОВОГО РЕГИОНАЛИЗМА» КНР ПОСЛЕ МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА Мировой финансовый кризис дал осознать всему миру о необходимости изменения и дополнения новыми тенденциями процесса глобализации и регионализации. Сегодня происходит возникновение и развитие новых полюсов силы – в Азии, в Персидском заливе, в Латинской Америке и даже в Африке. Мировое пространство формируется силой большего количества стран. Происходит становление глобальной регионализации, где особое место отводится региональным организациям и объединениям. Результат мирового кризиса – разлом американского мирового лидерства в сфере финансов и экономики. Психологические и эпистемологические последствия такого системного слома имеют весомое значение в процессе глобализации. В настоящее время можно говорить о том, что Китай не только успешнее многих стран справился с негативными явлениями мирового кризиса, но использовал данный период для совершенствования политики «нового регионализма».

142

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Конечно же, глобальный кризис принес и отрицательное влияние на экономику КНР. Оценки влияния глобального финансово-экономического кризиса на развитие КНР свидетельствуют о том, что он затронул многие сферы экономической и социальной жизни страны. Происходило снижение темпов экономического роста, так показатель ВВП в 2008 г. уменьшился с 10,6 % (в первом квартале) до 6,8 % (в конце четвёртого). В среднем по итогам года темпы роста ВВП вышли на уровень 9 %. Деловая активность в Китае снизилась на 2030 %. Только за 10 месяцев 2008 г. было закрыто 67 тыс. предприятий, и такая тенденция сохранялась в первые месяцы 2009 г. Экспорт, за счёт которого формируется 40 % ВВП страны, упал на 25,7 %, импорт - на 23,8 % [1]. За период кризиса резко увеличился рост безработицы и это, в первую очередь, коснулось тех провинций Китая, которые ориентированы на производство экспортного товара. Стоит отметить, что Пекин ожидал падения экспорта. Уже в ноябре 2008 года Китай запустил 600миллиардную программу финансовой поддержки реальной экономики для поддержки внутреннего рынка [1]. В результате китайская экономика за первое полугодие 2009 года показала рост на 6% при падении экспорта на 25%. Начиная с первого квартала 2009 года, показатели по многим направлениям сфер деятельности Китая начинают увеличиваться. Проводимая Пекином политика «ускоренной нейтрализации» отрицательного влияния глобального кризиса позволяет Китаю успешно выйти из сложившейся ситуации. В настоящее время, негативные тенденции выражаются в снижениях темпа экономического роста, а не с отсутствием роста как такового. Именно КНР в 2009 году обеспечила 20 % роста мировой экономики.

143

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Особенно прогрессирует его так называемая «третья промышленность» (сфера услуг, информация, связь, научные исследования и др.), рост которой составил 9,5 %. Китайское правительство проводит комплексную региональную политику «ускоренной нейтрализации» того отрицательного влияния, которое оказывают кризис и некоторые внутренние проблемы страны на поступательное развитие её экономики и общества в целом. Принимаемым мерам стараются придать системный, комплексный и многоуровневый характер. Так, можно выделить следующие направления политики «ускоренной нейтрализации» отрицательного влияния кризиса, проводимые КНР: 1. Реформирование центральных и местных органов исполнительной власти, позволяющее усилить управленческий механизм в сфере экономики и финансов.

2. Китайские финансовые институты, используя открывшуюся в условиях кризиса возможность, укрепляют свой кадровый потенциал опытными практиками-интеллектуалами (особенно в сферах экономики и финансов), в том числе и за счёт «перекачки мозгов с Запада на Восток».

3. Развитие внутренних институтов фундаментального и стратегического значения (наука, техника, инфраструктуру).

4. Наращивание инвестиций. Помимо уже принятых мер (в том числе создание «стимулирующего пакета» стоимостью 586 млрд. дол.) для этого правительствам и предприятиям на местах впредь разрешено выпускать собственные ценные бумаги (облигации). Им также вменено в обязанность организовать жёсткий контроль над финансированием конкретных проектов по линии центрального правительства. Кроме этого, рекомендовано принять 144

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

меры по стимулированию так называемых «народных инвестиций», т.е. по вовлечению в активный оборот личных сбережений населения, общая сумма которых на сегодня составляет около 30 трлн. юаней (более 4 трлн. дол.).

5. Повышение внутреннего спроса и розничных продаж населению.

6. Развитие высокотехнологичных отраслей производства.

7. Особое, стратегическое значение придаётся комплексному развитию регионов, которые способны существенно повысить экономический потенциал Китая, укрепить его территориальную целостность, расширить и углубить связи с внешними партнёрами. Этим целям подчинены действующие планы развития СевероВосточного, Западного, Юго-Восточного и Восточного регионов страны[1]. Таким образом, Китай использует системный подход в решении сложившихся проблем. Применяемые меры позволили, с одной стороны, блокировать углубление и расширение негативного влияния кризиса на экономическую и общественно-политическую жизнь страны. С другой - сформировали условия не только для восстановления прежних темпов развития, но и для последующего перехода на более высокий уровень становления Китая в процессе регионализации. Приоритетные направления такого перехода основываются на новой научной и технологической основе, укрепленные высококвалифицированными кадрами [2]. При этом создаются резервы и планируются действия страхующего характера, которые способствуют закреплению положительных результатов и не допускают резкого и неконтролируемого отката назад. Мировой финансовый кризис дал возможность создать новый этап в становлении Китая - как 145

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

международного лидера. Но не стоит, утверждать, что Китай займет позицию «мирового гегемона». Стремления КНР связаны с разрывом зависимости от экономики Запада и формированием своей особой, специфичной позиции на международной арене. Происходящие усовершенствования и новые тенденции происходят в рамках политики «нового регионализма». По мнению многих ученых и аналитиков, мировой кризис создал новые возможности для экономики и политики Китая. Так, заместитель начальника отдела переводов ЦК КПК Цянь Кэпин, утверждает, что экономический кризис стимулирует развитие внешней политики официального Пекина. Это связано с тем, что страны запада возлагают надежды на Китай в обеспечении мер направленных на устранение негативных тенденций связанных с экономическим кризисом в мире. Цянь Кэпин, объясняет это тем, что на протяжении тридцати лет КНР показывает мировому сообществу устойчивое развитие как в экономике, так и проводимой политике [3]. Таким образом, Китай принимает сторону «ответственного государства» (фуцзе го) в процессе глобализации. В настоящее время, официальный Пекин признает необходимость проведение реорганизации мировой финансовой системы и мировой экономики. Для этого выдвигаются следующие стратегические предложения (они были четко обозначены на саммите G20 в Лондоне в 2009 г.):  надзор и строгое регулирование финансовых рынков во всем мире;  планомерный, постадийный выход из мирового валютного режима, в котором основной резервной валютой является доллар США;  реструктуризация МВФ и усиление роли специальных прав заимствования в качестве переходного резервного механизма; 146

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

создание новой мировой резервной валюты, в перспективе, основанной на «корзине» природных материалов и валют (включая юань). Политика «нового регионализма» КНР после мирового кризиса стала приобретать новые направления. Выражающиеся, во-первых, в развитии и становлении Китая в новых перспективных региональных организациях, таких как: БРИК, ШОС. Что приводит к смещению мирового лидерства «Запада» [4]. Во-вторых, Китай развивает свои внутренние регионы, подстраивая их в соответствии со сложившейся спецификой развития мирового сообщества. На центрально-азиатском направлении Пекин в переговорном процессе и практической деятельности будет стремиться и дальше усиливать взаимодействие с Россией в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), как по линии безопасности, так и в области экономического сотрудничества. Экономический рывок, который КНР планирует совершить в послекризисный период, неизбежно потребует ещё больше энергетических и сырьевых ресурсов, передовых технологий и оборудования, активного взаимодействия с другими странами и региональными организациями. Можно выделить следующие приоритетные направления политики «нового регионализма» КНР после мирового кризиса:  обеспечение экологической, энергетической, финансовой и экономической безопасности в глобальном и региональном измерении;  активизация Китая в новых направлениях регионального сотрудничества. Пекин делает ставку на рычаги усиления своего влияния и укрепления конкурентных позиций китайского капитала; 

147

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

активное участие Китая в региональной интеграции и региональных зонах свободной торговли;  укрепление позиции китайских транснациональных корпораций в мировой экономике;  усиление контроля над деятельностью иностранного капитала на национальных финансовых рынках, с тем чтобы оградить китайскую экономику от возможных спекулятивных атак извне;  продвижение китайских брендов на мировом рынке;  долгосрочное развитие инновационной науки и техники.  борьба с экстремизмом, сепаратизмом и терроризмом [5]. По мнению современных ученых и политологов, в ближайшее время Китай нацелит свои усилия на фундаментальное развитие инновационной науки и техники. Таким образом, экономика получит новые инвестиции, будут созданы новые предприятия и модернизированы прежние. Впервые задача построения в Китае инновационной программы развития была поставлена в начале 2006 года, когда Госсовет принял «Основы государственного плана среднесрочного и долгосрочного развитии науки и техники на 2006–2020 годы». Инновационный курс объявлен новой национальной стратегией. Долю расходов на научноисследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) в ВВП предполагается поднять к 2020 году до 2,5% , а вклад научно-технического прогресса в экономическое развитие — более чем вдвое, до уровня выше 60%. Зависимость от импортных технологий снизится до 30%. Китай войдет в первую пятерку стран по числу выдаваемых патентов и по числу ссылок на научные публикации, займет лидирующее положение в науке и технике [6]. 

148

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Исходя из данных направлений, можно сделать вывод, что Китай нацелен проводить внутреннюю региональную политику и одновременно осуществляет внешнюю региональную политику с применением похожих механизмов выраженных в политике «нового регионализма». Политику «нового регионализма» необходимо рассматривать в двух взаимосвязанных сферах воздействия внутреннего и внешнего регионализма. Литература: 1. Кокарев, К. Об антикризисной политике Китая [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.perspektivy.info/oykumena/ekdom/ob_antikrizisnoj_politike_kit aja_2009-12-08.html/ - Загл. с экрана.

2. Бергер, Я. Китай после глобального кризиса [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.opec.ru/1144838.html. - Загл. с экрана.

3. Чжан Лян. Цянь Кэпин: демократия способна принести положительные перспективы, экономический кризис способен стимулировать политику = Цянь Кэпин: чжан минчжу цзофу чжунго цзинцзи вэйцзи еши чжэнчжи цицзи (Кит.яз) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://news.xinhuanet.com/politics/2009-03/01/content_10918907.html. - Загл. с экрана.

4. Либиг, М. Страны БРИК: на пути к новой экономической модели [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.perspektivy.info/oykumena/vector/strany_brik_na_puti_k_novoj_ekonomicheskoj_modeli_2 009-07-10.html/ - Загл. с экрана.

5. Михеев, В. Роль Китая в глобализирующемся мире [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1228614480.

– Загл. с экрана.

6. Бергер, Я. Инновационные перспективы Китая [Электронный ресурс].

– Режим доступа: http://www.perspektivy.info/oykumena/ekdom/innova149

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

cionnyje_perspektivy_kitaja_2008-09-15.html. экрана.

-

Загл.

с

Ма Шэнбинь, аспирант ЧитГУ, г. Чита ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ ПРОЦЕССОВ ЭМИГРАЦИИ РОССИИ И КИТАЯ Внешнеполитические и экономические стимулы для массовой русской иммиграции в Поднебесную империю появились на рубеже ХIX – ХХ веков в связи со строительством в 1898 – 1903 годах Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), которая протянулась на 2,5 тысячи километров с запада на восток и более чем на 700 километров на юг, до побережья Желтого моря. Подконтрольная КВЖД зона вдоль магистрали заселялась организованно, особенно на первом этапе, когда туда прибыли десятки тысяч россиян. Среди многочисленных беженцев из России в изгнании оказалось немало представителей российской интеллигенции - писателей, поэтов, художников, музыкантов, врачей, учителей, ученых, технических специалистов. Концентрация культурных сил, вытесненных из России, не была игрой случая или исторической несуразностью. Именно представители думающей творческой части народа были первыми протестантами, которые, не смирившись с диктатурой большевиков, вынуждены были уйти в изгнание, чтобы продолжить борьбу за будущее России, за сохранение и преумножение ее богатейшей культуры. Судьба утративших Родину российских эмигрантов всегда вызывала сочувствие. Как ни покажется странным, русская эмиграция в Китае, в отличие от осевшей в Европе сравнительно обеспеченной части русских изгнанников, проявила способность адаптироваться к чужой жизни наиболее органично. Несмотря на сложность 150

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

общения (языковой барьер, различие в традициях, особенности национального мышления, исторических условий), Китай проявил в отношении русских эмигрантов гостеприимство. Среди них было много представителей интеллигенции: писатели, поэты, журналисты. Их прибытие влило новые силы в уже достаточно оживленное издательское дело в Харбине. Ни в одной другой стране рассеянная эмиграция не получила такого признания в среде, столь отличающейся от русской своими национальными, бытовыми и культурными ценностями. Адаптация русской общины в Китае протекала через создание различных профессиональных клубов, обществ, организаций и комитетов, издательств, газет и журналов. Эмиграция стремилась сохранить ценности и традиции русской культуры и продолжить творческую жизнь ради духовного преобразования Родины независимо от того, суждено ли было ей вернуться домой или умереть на чужбине. Для эмигрантов культура была важнейшей составной частью их национального самосознания, мироощущения образованного русского человека. Известный политический деятель России, член партии кадетов Н. В. Устрялов стал главным идеологом сменовеховства, в сборниках статей «В борьбе за Россию» и «Под знаком революции», изданных в Харбине в 1920 и в 1925 гг. и в сборнике «Наше время», вышедшем в 1934 г. в Шанхае. В своих трудах он рассматривал вопросы вооруженного вмешательства Актанты в дела нового советского государства, об отношениях между Японией и Россией, о Колчаке, о национализме, о НЭПе и социализме. В период с 20-х до начала 30-х годов XX-го века – время наибольшего расцвета издательского дела русской эмиграции. Кроме вышеописанных политических книг имелось весьма значительное количество экономической, юридической, религиозной и художественной литературы.

151

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Наиболее известные научные труды по экономики: «Неравномерность распределения общественного дохода. Факты и тенденции» (Харбин, 1924 г.) и «Политическая экономия» (Харбин 1925 г.), написанные доцентом Харбинского юридического института М. В. Абросимовым. Большое количество книг по экономике разных районов Китая труды о Маньчжурии.

20-30е годы характеризовались оживлением религиозных веяний среди российской эмиграции, что заложило духовные основы для масштабного издания и распространения религиозной литературы. Церковно-административный округ г. Харбина создал Издательство «Теолог Иоанн». Член Церковно-административного округа г. Харбина Сумароков написал книги «Христос – наша жизнь», «Царство небесное, наши души», «Божий агнец», «20 лет Церковно-административного округа г. Харбина». Из этой же категории – книга Г. И. Ясиницкого «Введение к изучению Библии» (Харбин, 1936 г.). Среди русских эмигрантов, бежавших в Китай после революции 1917 года, было немало литераторов, литературоведов и литературных критиков. Некоторые из них обрели известность еще до революции. Они имели свои литературные группы, издания и издательства. Наряду с собственным творчеством переводили и редактировали различные исторические, философские и литературные труды древнего Китая, как, например, «Даодэцзин», «Шицзин», «Антологию китайской поэзии», «Легенды Китая», «Исторические предания». Культурная составляющая жизни русской диаспоры в Китае многогранна и богата. Это театр, музыка, живопись, архитектура, наука, образование и, конечно, литература. Да, русская культура Восточного зарубежья нашла свое выражение именно в. наиболее характерной и типичной форме - литературе. В разнообразных своих формах она отражала русский культурный идеал и наиболее яркие элементы самосознания интеллигенции. В 152

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

эмиграции литература приобрела более существенное значение для сохранения ее, поскольку русский язык, слова выступают как основные признаки принадлежности к определенной группе. Русское слово, устное и печатное, связывало изгнанников между собой. Очевидно то, что вся культурная жизнь и творчество в эмигрантской среде развивались по преимуществу в словесной форме. В течение 1901—1926 гг. в Харбине издавалось 102 газеты и 141 журнал – то есть, выходило в общей сложности 243 периодических издания. Согласно указателю периодической печати г. Харбина, изданному в августе 1936 г. экономическим бюро Харбинского управления государственных железных дорог, за период с 1 января 1927 г. по 31 декабря 1935 г. выпускались 51 русскоязычная газета и 106 журналов, не считая большого числа таких временных изданий, как рекламные листки, экстренные выпуски, бюллетени. Русских эмигрантов 20-30-х годов нельзя сравнивать с теми, кто покинул Родину в поисках лучшей доли, какими бы мотивами они ни руководствовались. Для большинства эмиграция не стала лишь способом физического выживания, но приобрела характер культурной миссии. Главным и определяющим для русской интеллигенции, считавшей себя носителем и хранителем национальной культуры, оставался моральнонравственный стимул поведения, осознание собственной, если не мессианской, то, несомненно, исключительной исторической миссии. Служение «русской идее» понималось ими достаточно широко. Во-первых, они считали своей первостепенной задачей сохранение в изгнании накопленных духовных ценностей, исторической памяти, национального опыта с тем, чтобы не прерывалась связь времен и поколений, чтобы сохранилась основа для будущего возрождения России. Во-вторых, они считали своим долгом познакомить Запад с дости153

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

жениями отечественной мысли и культуры в различных областях человеческого знания. В условиях тоталитарных режимов в Китае (Маньчжоу-Го, японского, советского на КВЖД) эмигранты в целом обладали творческой свободой. Впервые в отечественной истории творческие люди пользовались не ограниченной никакими цензурными рамками свободой. Ни правительство Китая, ни общественное мнение практически не вмешивались в их творческий процесс. И только после оккупации Манчжурии японской военщиной положение несколько изменилось. Душа эмигранта требовала своего; все их мысли, переживания воплощались в литературных произведениях русской диаспоры. Оказавшись в чужой, незнакомой стране, не зная ее языка, обычаев, культуры, русская эмиграция не стала просто группой людей, спасшихся бегством из-за страха политических преследований. В Китае оказались почти все представители сословий дореволюционного общества, и все они стремились поддерживать русский образ жизни, русский дух и образ мысли. Они хотели жить, работать, творить как неотъемлемая часть России, посланцами которой они себя считали. А как всегда получается, сами трудности (давление, языковые барьеры, бытовые вопросы) являются стимулом к работе, проявления себя. Культурная жизнь эмиграция была пронизана духовностью, в основе потенциала которой лежала религия – православное христианство. Русские православные эмигранты, находясь в чуждой для них социокультурной среде, испытывали настоятельную потребность хоть как-то чувствовать себя ближе к Родине. Удовлетворить эту потребность можно было, оставаясь православным, сохраняя свои культурные и духовные ценности и передавая их своим детям. Русская диаспора, не исчезнувшая бесследно, сумела сохранить свою культуру. Без обращения к своим истокам, к религи154

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

озным, православным ценностям это было бы невозможно. Ввиду особого положения россиян вдоль КВЖД, а также географического положения Харбина, его близости к границе с Россией, здесь был высок удельный вес учебных заведений, созданных за счет КВЖД и на собственные средства. Китайцы, работавшие на КВЖД, не могли не овладевать русским языком. Во всех харбинских вузах преподавание велось на русском, студенты должны были изучать русский. В 1920 году на средства КВЖД был создан Харбинский техникум (предшественник Харбинского политехнического института). Позднее один за другим открылись Педагогический институт, Медицинский институт, Коммерческий институт, Институт Востока, Юридический институт, Владимирская семинария, Северо-маньчжурский университет. Помимо вузов было учреждено много средних специальных учебных заведений, специализированные курсы иностранных языков, курсы медсестер и т.д. Помимо Харбинского технологического института, относительно масштабным вузом, созданным русскими эмигрантами, были Высшие экономико-юридические курсы. Директором этих курсов, учрежденных в 1920 году, поначалу был деятель партии кадетов, один из идеологов движения «Смена вех» профессор Н.В. Устрялов. В этом учебном заведении, позднее переименованном в Юридический институт, было введено изучение такой дисциплины, как «Китайское право». Там же издавался «Юридический вестник», были организованы курсы для китайской молодежи. В период с 1898 по 1917 гг. россияне уже учредили в Харбине свыше 20 учебных заведений разного рода. Согласно «Истории образования в Маньчжурии», изданной в 1935 г., в тот год в Харбине имелось 14 созданных россиянами общественных школ, плюс к тому в Харбине и вдоль КВЖД имелось свыше 60 различных учебных заведений, созданных правлением 155

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

железной дороги и частными лицами. Харбинские школы создавались, в основном, в соответствии с российской системой образования. Например, Харбинский юридический институт, в который были преобразованы Высшие экономико-юридические курсы, был сформирован в соответствии с уставом и системой Дальневосточного университета, функционировавшего во Владивостоке. Средняя школа Союза христианской молодежи была учреждена в соответствии с программами российской сети просвещения. За пределами России, и в частности в Китае, в 2030-е годы XX века сформировались основы уникальной культурной и духовной среды, как русская эмиграция. По мере того, как в современной России обнаруживается все больший интерес к истории, наследие эмиграции приобретает все большую ценность. Оно оказывает, хотя и запоздалое, но все же весьма заметное воздействие на духовную и культурную жизнь современной России. В тяжелых условиях чужбины русская эмиграция «духа не угашала», поэтому и осталась в истории с определением «культурная эмиграция», что ставит ее в особое положение в ряду других примеров миграции народов. Русский человек никогда не падал духом, стойкость и выдержка всегда помогали ему стоять на ногах, словно «оловянный солдатик». В.С. Морозова, канд. филос. наук, доцент кафедры востоковедения ЧитГУ, директор Читинского филиала ИДВ РАН, г. Чита ФЕНОМЕН РЕГИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ И РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРНОЙ ИНДУСТРИИ КНР НА ФОНЕ МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА

156

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Глобальный финансово-экономический кризис последних лет со всей остротой поставил вопрос о расширении поля поиска духовно-нравственных, общекультурных оснований современного и будущего мирового порядка. Это временное и пространственное поле включает в себя не только традиции мировых культурных систем, но и региональных культур, в том числе региональные модели, складывавшиеся на протяжении всей истории развития культурологической мысли [1]. Отношение к кризису определяется способом его восприятия. Если формализовать его событие как таковое, вне вполне «естественных» экономических и политических причин, то получившееся может быть выражено как внезапное нарушение заведенного порядка вещей [2]. Однако, если рассматривать явление кризиса в исторической перспективе, то процесс этот в плане развития культуры в целом, и региональной культуры, в частности, весьма полезен. В данном контексте, интересна китайская этимология слова кризис: само слово «кризис» в китайском яыке состоит из двух иероглифов - один означает «опасность», другой – «благоприятная возможность». Данное языковое явление находит своё отражение и в процессе развития культуры. Эксперты считают, что в условиях финансового кризиса индустрия культуры Китая может достигнуть колоссального подъёма. В частности, на 6-ом Форуме китайской индустрии культуры, прошедшем в январе 2010 года на базе Пекинского университета, более сотни экспертов развернули дискуссию вокруг культурной стратегии и индустрии культуры, было высказано общее мнение, что в условиях финансового кризиса индустрия культуры Китая стоит перед новыми возможностями для развития. Конечно, глобальный кризис, обостривший проблемы взаимозависимого мира, связанные с налаживанием 157

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

культурного взаимодействия на региональном уровне, еще долгое время способен сохранять свое негативное влияние. Но, в этой связи весьма актуальным становится развитие межрегиональных культурных связей как ключевого элемента при поиске точек соприкосновения стран и народов, без которого невозможно говорить о взаимопонимании. Такие коммуникации способны стать ключевой гуманитарной составляющей глобализирующегося мира, при учете тех проблем и ошибок, которые выявил глобальный кризис [3]. Трансляция региональной культуры в условиях глобализации имеет первостепенное значение, особенно в период мирового кризиса. Сама проблема выживания человечества, которая, несомненно, является приоритетной среди всех других глобальных проблем, предполагает сохранение культуры, передачу подрастающим поколениям ее наиболее значимых образцов, норм, ценностей и идеалов. Сегодня Китай, одна из немногих стран, вышедших из кризиса с наименьшими потерями, говоря о своих планах на будущее, большое внимание уделяет координированному развитию экономики, политики, культуры и общества, а также гармонизации отношений между человеком и природой. В данном контексте всё более важную роль он отводит культурному строительству в целом, и сохранению региональной культуры, в частности. Сам термин «региональная культура» подразумевает совокупность культурных явлений региона как социально-исторического опыта живущих на конкретной территории людей, представителей разных социальных групп, национальностей, вероисповеданий. В данной статье понятие «региональная культура» связано с региональной спецификой конкретной историко-географической области (культура Китая), что предполагает использование этого термина для описания многообра158

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

зия культур, находящихся внутри единой страны. Региональная культура генетически связана с национальной культурой, соотношение национальной культуры и ее регионального варианта может быть рассмотрено как связь общего и особенного. Региональная культура становится серьезным фактором существования локального социума тогда, когда члены этого социума осознают себя как некое единство, идентифицируют себя с конкретной территорией, ощущая себя связанными с нею не только производственными связями, но и транслируемыми ценностями, среди которых значимость места жизни в судьбе ее жителей и судьбе страны ощущается как доминантная [4]. Китайское правительство сохраняет и развивает лучшие культурные традиции китайского народа, углубляет национальные особенности культуры, особенно в период мирового кризиса. Сегодня Китай придерживается мнения о том, что в культуре должна быть своя региональная специфика, утверждая, что без региональных особенностей культуры не было бы ее многообразия. Каждый этнос имеет присущую ему специфическую культуру и традиции, что и порождает многообразие мировой культуры, создает условия для жизнеспособности нации. Культурные традиции и региональной наследие каждой нации, как ее особое духовное достояние, являются важным источником, питающим творческую мощь культуры, возрастающую во времена социальных и экономических перемен. Только имея глубокие исторические корни, региональная культура способна поддерживать государство в развитии его национальной специфики в условиях мирового кризиса. Традиционная культура Китая известна во всем мире своим отчетливо выраженным китайским характером, и сохранение этого регионального культурного наследия в эпоху глобализации (прежде всего экономиче159

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ской) является необычайно важной задачей культурного строительства в Китае на современном этапе. Социалистическая культура с китайской спецификой – это некое обновление китайской культуры в ее историческом развитии. Взаимодействие с международным сообществом путем еще большей открытости, дальнейшее расширение культурных обменов с заграницей является твердым и неизменным курсом Китая в сфере культуры. Более того, современная культура, создается только в условиях модернизации и экономической глобализации. Прогресс человеческой цивилизации обуславливает взаимные обмены между цивилизациями Востока и Запада, где культура выступает одной из основных форм контактов. В XXI веке в международной практике роль культуры и ее статус все более возрастает, а культурные обмены и сотрудничество между странами и регионами в период кризисов становятся все более актуальными, поскольку различные культурные контакты помогают устранять национальную разобщенность, содействуют развитию межгосударственных политических и экономических связей. Позиция Китая в отношении развития мировой культуры состоит сегодня в следующем: полное уважение к многообразию цивилизаций, налаживание сотрудничества и совместное развитие. Отбрасывая «мышление времен холодной войны», уходя от призывов к «столкновению цивилизаций» и на базе взаимного уважения, равноправия, поисков общего при сохранении различий, Китай углубляет позитивную роль различных цивилизаций, содействуя непрерывному развитию человеческого общества и общему прогрессу всех стран и народов мира. В период вхождения человечества в XXI век все более ускоряется темп экономической глобализации, раз160

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

вивается сфера культурной индустрии и «культура из регионов шагает в мир». Однако это отнюдь не значит, что человечество идет к созданию монокультуры. Китайцы говорят, что если сад будет наполнен сотнями одинаковых цветов, то он станет абсолютно безжизненным, только если сто цветов будут состязаться в красоте, то сад станет прекрасен. Возвращаясь к проблеме мирового финансового кризиса, приведём слова заместителя председателя Всекитайского комитета НПКСК Ли Увэя: «Хотя финансовый кризис повлиял на экономический рост в Китае, но непрерывно увеличиваются темпы роста культурно-творческих индустрий, в том числе игры-онлайн, кино, телевидения и т. д., и уже намного превышают темпы экономического роста. Для развития индустрии культуры финансовый кризис предоставил редко встречающуюся возможность: во-первых, науко-техноемкость индустрии культуры высокая, степень загрязнения окружающей среды маленькая, потенциал развития большой, потребление ресурсов низкое, что отвечает государственным требованиям по регулированию производственной структуры и оптимизации отраслевой структуры; во-вторых, сама индустрия культуры соответствует государственным требованиям по расширению внутреннего спроса, тем самым, содействуя потреблению; в-третьих, последствия финансового кризиса коснулись традиционных экспортных предприятий в Китае, но они же создали возможности «выхода» китайской культурной продукции вовне; в-четвертых, говоря о внутреннем спросе, удовлетворение культурных запросов является новым пунктом экономического роста; в-пятых, появление новых СМИ, и отраслей культуры нового формата также создает благоприятные условия для быстрого развития индустрии культуры». Возникновение экономического кризиса вероятно можно рассматривать как стимул к повышению потреби161

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тельского спроса в культурной сфере. В последние годы индустрия культуры постепенно становится одной из опорных отраслей промышленности во многих регионах Китая. После выдвижения ряда мер по расширению внутреннего спроса в стране были положительно решены финансовые проблемы малых и средних предприятий индустрии культуры [5]. Таким образом, мы можем говорить о явлении «зарождения новой силы региональной культуры в культурной индустрии КНР на фоне финансового кризиса», что подтверждается материалами, опубликованными 13 марта 2009 года по итогам второй сессии ВСНП 11-го созыва, посвященной теме «Развитие культурного рынка и индустрии культуры». Заместитель министра культуры КНР Оуян Цзянь заметил, что в условиях международного финансового кризиса в культурной индустрии Китая зарождаются новые силы, наблюдаются тенденции сравнительно быстрого и положительного развития. Это определено особенностью культурной индустрии: антиэкономической цикличностью. Даже при социальных потрясениях, жизненных трудностях, духовные и культурные потребности людей возрастают. Как итог, можно отметить, что в настоящее время наблюдается заметное улучшение обстановки на культурном рынке Китая, который одно время переживал состояние хаоса. Сегодня непрерывно увеличивается формат формирующейся культурной индустрии, предоставляются условия, в которых происходит диверсификация форм культурного потребления, поэтому на данном этапе необходимо принять установки и меры, предоставить финансовую помощь для производства большего объема здоровой и полезной культурной продукции, создать и совершенствовать платформу регулирования культурного рынка региона. Литература: 162

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Межкультурные коммуникации: уроки глобального кризиса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://convention2010.risa.ru/ – Заглавие с экрана.

2. Там же.

3. Колобова, С.А. Межкультурные коммуникации и их особая роль после завершения глобального кризиса [Электронный ресурс] / С.А. Колобова. – Режим доступа: http://convention2010.risa.ru/ - Заглавие с экрана.

4. Мурзина, И.Я. Региональная культура как предмет философско-культурологического исследования [Электронный ресурс] / И.Я. Мурзина. – Режим доступа: http://proceedings.usu.ru/?base=mag/ - Заглавие с экрана.

5. Зарождение новой силы в культурной индустрии на фоне финансового кризиса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.china-businesstoday.ru/novosti-kitaya/ - Заглавие с экрана.

1.

Д.Н. Николаенко, аспирант ЧитГУ, г. Чита ГЛОБАЛЬНАЯ ДЕПРЕССИЯ И НЕКОТОРЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ АНТИКРИЗИСНОЙ ПРОГРАММЫ ПРОВИНЦИИ ХЭЙЛУНЦЗЯН Глобальная рецессия не обошла Северо-Восточный регион КНР, в состав которого входит провинция Хэйлунцзян, и оказала воздействие на его экономику. Вопросам проявлений мирового валютно-финансового кризиса, возможным шансам, которые он может предоставить, мерам преодоления негативных последствий в провинции было посвящено множество собраний и совещаний, как правительственных кругов, так и деятелей науки. Например, в одной из таких конференций, проведенной 20 июня 2009 г., приняло участие около 300 участников из всех ВУЗов провинции, научно-исследова163

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тельских организаций, а также специалисты органов управления экономикой при правительстве провинции, преподаватели экономического отделения Университета коммерции г. Харбин, аспиранты, заместитель председателя и постоянные члены экономической академии провинции Хэйлунцзян. В числе воздействий мирового кризиса на экономику провинции указывались снижение объемов валовой продукции региона, снижение экономической эффективности промышленности и совокупных сумм экспортно-импортной торговли, в том числе снижение экспортной торговли продукцией сельского хозяйства (впрочем, отмечалось, что удар по сельскохозяйственной отрасли достаточно мал). Удар по внешней торговле в целом достаточно очевиден, особенно заметны сокращения в приграничной торговле в районе г. Суйфэньхэ. Проявленями кризиса называлось также банкротство большого числа средних и малых предприятий, что вызвало, в свою очередь, возвращение домой т.н. «отходников», проблемы трудоустройства. Наиболее сильно негативное влияние мирового кризиса почувствовали на себе такие традиционные производственные отрасли провинции как нефтяная, нефтехимическая, угольная, фармацевтическая, отрасль по производству оборудования. Несмотря на проводящуюся с 2003 г. политику возрождения Северо-Восточной старой промышленной базы и успехи в этой области до полной оптимизации ситуации еще требуется время. Вследствие слишком большого удельного веса этих традиционных отраслей, однообразия и нерациональности структуры промышленности, вследствие того, что большая часть производств – это производства со значительными показателями загрязнения окружающей среды эти пять отраслей пострадали больше всего. Мировой финансовый кризис, ослабив функции слияния капитала на рынке капиталов страны, опосредованно повлиял на развитие рынка капиталов в 164

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

провинции Хэйлунцзян, задерживая вхождение на рынок предприятий провинции. Таким образом, отстающая в определенном смысле провинция Хэйлунцзян испытала все аспекты кризиса на себе. Естественными ответными мерами, предлагавшимися в поисках выхода из сложившейся ситуации, назывались оптимизация структуры промышленности, создание собственных брендов, например, в льняной промышленности, где у провинции есть огромные потенциальные возможности (в частности у «Хэйлунцзянской корпорации по производству льна»). Предлагалось развивать т.н. «вайбао», т.е. предоставление предприятием абсолютно полного спектра услуг как в основных, так и в неосновных операциях и др. меры. Предлагалось обратить внимание на развитие «вайбао» на территории «8-ми экономических районов», в числе которых «промышленный коридор Харбин-Дацин-Цицикар (Х-Д-Ц)», база угольной электрификации в восточной части провинции, торгово-экономический район освоения «Северо-Восточная Азия», природоохранный эколого-функциональный район «Дасинаньлин», опытный район комплексного сельскохозяйственного освоения «двух равнин», российский парк торговли и перерабатывающей промышленности с такими городами как Харбин, Муданьцзян, Суйфэньхэ и Чжаодун, район освоения с концентрацией высокотехнологичных наукоемких производств и туристический район освоения «Бэйго фэнгуан». Из всего комплекса мер наибольшее внимание, начиная с конца 2008 г., когда было проведено одно из первых рабочих экономических совещаний комитета провинции Хэйлунцзян (и далее в январе, апреле, мае, июне, декабре 2009 г.) было обращено на продвижение развития «8ми экономических районов» и реализации «10 проектов». («10 проектов» предполагает возведение новых деревень социализма, реконструкция старых промышленных баз, строительство основных объектов промыш165

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ленности, создание современной транспортной сети и др. Вследствие обширности освещаемого материала остановимся на одном из экономических районов – «промышленном коридоре Х-Д-Ц». Данный проект, как и претворяемый в жизнь с 2009 г. инфраструктурный проект, увязанный с «8-ю экономическими районами», обладает не только теоретической ценностью, когда при указываемых выгодах от развития ограничиваются формулировками «надо развивать», но и практической значимостью именно в 2008-2009 кризисные годы, что подтверждается представленными китайской статистикой показателями.

19 января 2009 г. на 4-м общем совещании правительство провинции разрабатывало план работ на весенний период. Ли Чжаньшу (секретарь провинции) указывал, что создание «8-ми экономических районов» и реализация «10 проектов» - это и ответ на влияние мирового экономического кризиса, и эффективная мера продвижения более быстрого и лучшего социально-экономического развития всей провинции. Провинцией на дорожное строительство было выделено 1 млрд. юаней. В условиях мирового финансового кризиса инфраструктурное строительство, развернувшееся в пределах «промышленного коридора Х-Д-Ц» и вокруг него, оказалось «антикризисным помощником», стимулирующим развитие экономики. К тому же, вероятно, его можно считать именно тем «риском» («wei») в финансовом кризисе, который превратился в «шанс» («ji»). «В дополнение ассигнований, запланированных на развитие народного хозяйства, в КНР был принят крупномасштабный инвестиционный проект в размере 4 трлн. юаней» [1]. Эти инвестиции явились шансом ускорения развития всей провинции и в частности шансом создания «промышленного коридора Х-Д-Ц». Как отмечалось на отчетном совещании правительства провинции Хэйлунцзян, проводившемся 22 марта 166

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

2010 г., в 2009 г. провинция Хэйлунцзян последовательно осуществляла стратегическую программу Центрального правительства о «стимулировании внутреннего спроса и привидения в движение роста национальной экономики». Благодаря чему, даже несмотря на влияние мирового финансового кризиса и снижение цен на нефть, темпы экономического роста составили 11,1%. В области расширения внутреннего спроса внимание концентрировалось на создании «8-ми экономических районов» и реализации «10 проектов». Реализацию программы «промышленного коридора Х-Д-Ц» увязывают со структурными изменениями в экономике провинции Хэйлунцзян. Промышленный пояс «ХД-Ц» - это попытка создать крупный промышленный комплекс с максимальным использованием непригодных для сельского хозяйства земель, для провинции Хэйлунцзян это также возможность преодолеть складывающиеся диспропорции в экономическом развитии региона. Помимо этих трех городов в этой промышленной зоне основообразующими выступят также города Чжаодун и Аньда. Этот «промышленный коридор» является важным элементом в возрождении Северо-Восточной промышленной базы. Таким образом глобальная рецессия и меры ее смягчения совпали с внутренней политикой возрождения Северо-Восточного региона и созданием в стране первоклассной базы современной промышленности (законодательно это понятие в отношении «промышленного коридора Х-Д-Ц было оформлено в сентябре 2009 г.). В мае 2009 г. правительство и комитет провинции предложили план строительства дорожной инфраструктуры в течение трех лет, на которое ранее отводился срок в 15 лет, с капиталовложениями в размере 1100000000 юаней. В плане строительство 3042 км. скоростных шоссе, 3352 км. автодорог первого и второго уровней, 60799 км. сельских автодорог. В 2009 г. нача167

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

лось строительство 2900 км. дорог, что составляет ¼ часть от начавшегося в этом году дорожного строительства во всей стране. Анализируя китайские источники можно сказать, что работу отличает большая оперативность, и как отмечают китайские издания, таких масштабов транспортного строительства в истории провинции еще не было. На работы было привлечено 50000 рабочих (что в некоторой степени снизило определенную долю напряженности на рынке труда), 9900 человек технического управления, специализированной техники в совокупности 15900 единиц. Каждый объект в трехлетнем плане строительства линий автодорог увязывается с созданием «8-ми экономических районов». Так, 6 скоростных автодорог общей протяженностью 843 км. будут обслуживать «промышленный коридор ХД-Ц», 8 скоростных автодорог общей протяженностью 964 км. будут обслуживать базу угольной электрификации в восточной части провинции, 5 скоростных автодорог общей протяженностью 855 км. будут обслуживать торгово-экономический район освоения «Северо-Восточная Азия», 4 скоростных автодорог общей протяженностью 895 км. обслуживают природоохранный экологофункциональный район «Дасинаньлин», 9 скоростных автодорог общей протяженностью 1341 км. обслуживают опытный район комплексного сельскохозяйственного освоения «двух равнин». Скоростное шоссе от Муданьцзяна до Суйфэньхэ протяженностью в 156 км. будет обслуживать российский парк торговли и перерабатывающей промышленности с такими городами как Харбин, Муданьцзян, Суйфэньхэ и Чжаодун, а 4 скоростных автодороги протяженностью 537 км. обслуживают район освоения с концентрацией высокотехнологичных наукоемких производств. После завершения работ будут образованы следующие экономические пояса: пятичасовой от Хэйхэ, Дасинаньлина до Харбина; трехчасовой от Цицикара, Муданьцзяна, Цзямусы, Цзиси, Шуаняшаня, 168

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Ичуня, Цитайхэ, Хэгана до Харбина и часовой от Дацина, Суйфэньхэ до Харбина. Управление транспорта провинции для привлечения лучших строительных бригад, гарантирования качества и хороших темпов строительства инициировало торги по принципу проведения лотереи, что свыше 500 крупных строительных предприятий. Необходимо отметить, что Харбин выступает в качестве города-лидера создаваемого промышленного комплекса. Для того чтобы последовательно претворять в жизнь стратегическую программу создания «8-ми экономических районов», комитет провинции активно развивает ведущую роль Харбина в социально-экономическом развитии всей провинции, и помимо прочих задач, перед ним была также поставлена задача инициирования инфраструктурного улучшения своей территории и территории прилегающих пригородов. Были разработаны следующие проекты: строительство первой очереди метро, моста «Сунпу», ж/д «Харбин-Дацин», завод по очистке воды «Чуньли», началась вторая очередь водоснабжения на участке «Мопаньшань», подземные сооружения на ул. «Сюэфусыдао», землеустроительные работы в районе «Хаси», возобновились работы второй очереди в мкр. «Цинхэвань», научно-техническом бизнесцентре района «Наньган», озеленение г. Харбин и др.

23 проекта, на которых в 2009 г. начались работы. На реализацию данных проектов было выделено 289420000000 юаней. Результатами к отчетному собранию 22 марта 2010 г. можно назвать следующие: по основным объектам автодорожного строительства завершенных дорожных насыпей было120 млн. кубометров, что от общего объема составляет 52 %, уложенного дорожного полотна 24500000 кв. м., что общего объема составляет 18 %, 20 июля 2009 г. были пущены поезда на 133 километровой ветке Харбин-Дацин.

169

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

17 декабря 2009 г. для всесторонней последовательной реализации «Некоторых предложений Госсовета о дальнейшей реализации стратегии возрождения старой промышленной базы на Северо-Востоке и других старых промышленных баз» (в государственной редакции за №33 от сентября 2009 г.), комитет и правительство провинции Хэйлунцзян представило свои «Предложения о последовательной реализации «Некоторых предложений Госсовета о дальнейшей реализации стратегии возрождения старой промышленной базы на Северо-Востоке и других старых промышленных баз»» (в редакции провинции за№22). Одним из основных положений реализации точек зрения оставалось последовательное создание «8-ми экономических районов» и реализации «10 проектов». «Промышленный коридор Х-Д-Ц» рассматривается «двигателем» промышленности и экономики провинции. На каждом участке действуют частные распоряжения правительств городов. Например, в 2008 г. правительство г. Цицикар определило район освоения высоких технологий «Наньюань» важным элементом развития наряду с другими ведущими парками развития на линии протяженностью в 20 км в «промышленном коридоре ХД-Ц». В начале 2009 г. городское правительство опубликовало «Методы управления кредитно-финансовыми дисконтными векселями в инфраструктурном строительстве «промышленного коридора Х-Д-Ц»», предоставив пятилетний финансовый дисконт в области инфраструктуры ведущим опытным районам и технопаркам. После чего с просьбой о выделении подобных векселей в Управление финансов и провинциальный комитет по развитию и реформам обратились с 7 объектов, в том числе по объектам дорожного строительства, расширения и строительства второй очереди газопровода и др., а испрашиваемая сумма составила 23000000 юаней.

170

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В тезисах работы на 2009 г. Управления активизации экономического сотрудничества в качестве одной из прописанных мер привлечения бизнес-структур и инвестиций указывается организация и участие в различных внутригосударственных и международных встречах (Харбинская международная торгово-экономическая ярмарка, переговоры о сотрудничестве в сфере международных инвестиций в Харбине и др.). К примеру, практическими достижениями в 2009 г. этой меры только от проведения 20-й Харбинской международной торговоэкономической ярмарки являются подписанный «промышленным коридором Х-Д-Ц» 71 контракт и соглашение на сумму 18521000000 юаней. В числе запущенных в 2009 г. проектов на территории собственно «промышленного коридора» можно назвать, например, следующие. В мае 2009 г. в «городке автомобильной и авиационной промышленности» в г. Харбин было положено начало строительству завода по выпуску грузовых и легковых автомобилей «Первой Харбинской компанией с ограниченной ответственностью по выпуску легковых автомобилей». Совокупная сумма капиталовложений в проект равна 1423000000 юаней. На дацинском участке «коридора» дацинская компания «Ляньхуа» вложила 124000000 юаней. в создание завода по выработке полиакриломида, а в дацинском промышленном парке по переработке топинамбура было вложено 230000000 юаней. на развитие проектов по переработке инулина, фруктозы и бионергоресурсов. В ноябре 2009 г. здесь же на дацинском участке «коридора» в показтельном районе освоения «Хулань» правительство провинции Хэйлунцзян, международная корпорация «Чжунсинь» и тайваньские инвесторы подписали соглашение о сотрудничестве в области светодиодной промышленности, которая станет одной из ряда новых отраслей. В течение 5 лет от международной корпорации «Чжунсинь» и тайваньских инве171

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сторов поступит по 50000000 ю. В дацинском парке пищевой промышленности «Синьчао» к октябрю 2009 г. сданный в эксплуатацию объект первой фазы строительства глубокой переработки кукурузы с инвестированными «Азиатской биохимической» корпорацией 80000000 ю. в год может перерабатывать 60 т. кукурузы. Дацинский участок «коридора» отличается количеством проектов вследствие привлекательности низких цен на основные ресурсы (например, 1 куб. метр природного газа равен 1,6 юаней, 1 куб. метр промышленной воды – 1,1 юаней. Немало проектов было начато в г. Чжаодун. Это, к примеру, вложения корпораций «Чэньда» (г. Далянь) и «Баоди» (г.Тяньцзинь) в создание одноименных парков пищевой промышленности. В специализированном парке «Хэйлунцзян хуайе» 500000000 инвестиций было направлено на развитие светодиодной промышленности, фотоэлементной. В сентябре 2008 г. было положено начало строительству электростанции, вырабатывающей электроэнергию из кукурузной соломы (проект спонсирован капиталовложениями провинции Ляонин) с годовой проектной мощностью в 160000000 киловатт. В декабре 2009 г. в г. Пекин было подписано соглашение между китайской корпорацией с ограниченной ответственностью технических инноваций и промышленной базой развития инновационных технологий г. Чжаодун было подписано соглашение с инвестиционными вложениями в 1500000000 юаней. Корпорация приступила к строительству 300 ветрогенераторов постоянного намагничивания с мощностью в 2 мегаватта каждый. Есть задумки развития генной инженерии и различных биотехнологий. Итак, одной из приоритетных задач общественности, руководства провинции являлось и является проведение организационных и практических мероприятий, направленных на стабилизацию оперативной обстанов172

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ки, связанной с негативными явлениями в финансовом и других секторах экономики, отрицательными изменениями в социальных отношениях, вызванными мировым финансовым кризисом. Как отмечал секретарь комитета провинции Хэйлунцзян Цзи Бинсюань «удастся ли сохранить экономическое равновесие в условиях сурового экономического кризиса – это большой экзамен для нас». Вероятно, решением определенных задач провинция действительно выдержала экзамен, однако большого оптимизма проявлять не стоит, поскольку легкого избавления от кризиса не бывает. И, несмотря на некоторые положительные результаты, по-прежнему остается масса болевых точек. Литература: 1. Сазонов, С. Реформа транспортной системы КНР и мировой кризис / С. Сазонов. – Проблемы Дальнего Востока – 2010. - №1. – С. 30. А.С. Озорнина, аспирант ЧитГУ, г. Чита ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ ВНУТРЕННИХ РЕГИОНОВ КНР В УСЛОВИЯХ ГАРМОНИЗАЦИИ КИТАЙСКОГО СОЦИУМА «Китайский регион», представляющий собой взаимообусловленный процесс «внутренней и внешней регионализации» КНР реализуется сегодня в стратегиях внутреннего (построение «гармоничного общества») и внешнего развития (стратегия «мирного развития»). Внутренняя стратегия КНР, обозначенная как построение «гармоничного социалистического общества», интерпретируется нами как «внутренняя регионализация», т.к. ее важнейшей задачей и целью является согласованное и устойчивое развития «внутренних регионовподсистем» китайского государства-системы.

173

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В конкретно-практическом смысле «внутренний регион» КНР («регион-подсистема»), образующийся вследствие природно-климатического, социально-экономического, этнокультурного и политико-административного многообразия Китая, мы можем определить как территориальную единицу политико-административной, экономической и социально-культурной структуры страны, как подсистему региональной системы КНР. Каждый регион КНР ограничен рамками территорий и характеризуется своеобразием природных условий, специализацией производства и обмена товаров и услуг, социальной инфраструктурой, уровнем, качеством жизни различных слоев населения. «Внутренние регионы» КНР являются своего рода микроуровневыми регионами-системами, т.к. обладают характеристиками «региона»: территориальной организацией, воспроизводственными процессами, ресурсным потенциалом и культурными ценностями. Но особенностью «внутренних регионов» является отсутствие их обособленности и четких территориальных границ. Среди китайских ученых и специалистов существует множество способов дифференциации китайского региона на регионы микроуровня, но далеко не все были применены на практике. В основном в китайской литературе встречается, так называемое, «двухуровневое разделение» [1], где 4 экономических региона или зоны («Цзинцзи дидай») представляют собой первый, высший уровень. Экономические регионы включают в себя: Восточный, Центральный, Западный и Северо-Восточный.

1) Восточный регион (пров. Хэбэй, Шаньдун, Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзян, Шаньдун, города Пекин, Тяньцзин, Шанхай, о.Хайнань). Наиболее экономически развитый регион с самой большой плотностью населения. Занимает выгодное географическое положение, имеет развитую транспортную систему и т.д.

174

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

2) Центральный регион (пров. Шаньси, Аньхуэй, Цзянси, Хэнань, Хубэй, Хунань). Является индустриальной базой страны в энергетической и срыьевой промышленности, важным транспортным узлом. Но в тоже время экономическое развитие данного региона отстает от развитых восточных провинций.

3) Западный регион (пров. Шаньси, Ганьсу, НХАР, АРВМ (частично), ГЧАР, Юйнань, Гуйчжоу, Сычуань, Цинхай, Тибет, СУАР, Чунцин). По площади регион является самым большим, но плотность населения и уровень экономического развития очень несбалансированные. В целом, экономическое развитие близко к Центральному региону. Западный регион в основном сосредотачивает этническое сообщества. Он богат природными ископаемыми.

4) Северо-Восточный регион (пров Цзилин, Ляонин, Хэйлунцзян и Восточная часть АРВМ) является индустриальной базой КНР. Второй, нижний уровень деления представляют собой 8 «объединенных экономических регионов» (цзунхэ цзинцзицюй): 1) Северо-Восточный регион (провинции Ляонин, Цзилин и Хэйлунцзян); 2) Северный прибрежный регион (провинции Хэбэй, Шаньдун и города Пекин и Тяньцзин); 3) Восточный прибрежный регион (провинции Чжэцзян и Цзянсу, а также г. Шанхай); 4) Южный прибрежный регион (провинции Фуцзянь, Гуандун и о. Хайнань); 5) Регион среднего течения реки Хуанхэ (провинции Цзянси, Шаньси, Хэнань и АРВМ); 6) Регион среднего течения реки Янцзы (провинции Хубэй, Хунань, Цзянси и Анхуэй); 7) Юго-западный регион (провинции Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань, Гуанси и город Чунцин); 8) Северо-Западный регион (провинции Ганьсу, Цинхай, Сицзан, НХАР, и Тибет). В китайских источниках отмечается, что такое разделение основано на принципах общности границ, идентичности социально175

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

экономического развития, природных условий и ресурсного потенциала и т.д. [2, С.52] Координация жизнедеятельности этих регионов осуществляется преимущественно сверху вниз при незначительных горизонтальных взаимодействиях регионов как социальных объектов, что способствует их неравномерному социально-экономическому развитию. Это вполне может препятствовать сохранению устойчивости общества в условиях глобализации. Таким образом, в китайском обществе нарастает потребность в дифференциации «китайского региона» на саморазвивающиеся социокультурные системы (сообщества), микроуровневые регионы-системы, функционирующие на основе горизонтальных и вертикальных взаимосвязях, что реализуется путем осуществления стратегии построения «гармоничного социалистического общества». Очевиден тот факт, что региональные административные границы стали помехой в получении должного экономического эффекта, и можно сказать, что происходит «ломка» административных границ регионов (провинциального уровня) и построение экономических регионов на внеадминистративной основе [3, С. 45]. Китайские ученые-экономисты отмечают, «гармоничное общество – это гармония между населением региона, окружающей средой, ресурсами и развитием, умеренные региональные различия, стабильные и эффективные межрегиональные связи. Региональная гармония - эффективное межрегиональное разделение труда, построение единого рынка и модели устойчивого регионального развития». [4] Член Центра исследования регионального развития Чжан Хуэйко подчеркивает, что рассматривать развитие «внутренних регионов» КНР следует в двух аспектах: 1) межрегиональные связи; 2) развитие конкретного региона. Первый аспект подразумевает необходимость развития эффективных разноуровневых межрегиональных связей и осуществле176

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ние региональной экономической интеграции. Второй рассматривает и анализирует устойчивое развитие каждого «внутреннего региона»[5]. Сбалансированное, устойчивое, безопасное и «гармоничное» развитие «внутренних регионов» обеспечивается такими инструментами как рынок (устранение локализации регионов, построение единого государственного рынка, самостоятельное межрегиональное перемещение факторов производства); сотрудничество (создание институализированной структуры внутригосударственного регионального сотрудничества, развитие многоуровнего, разноформатного сотрудничества в различных сферах); взаимопомощь (развитые регионы помогают развиваться отсталым регионам) и поддержка (государственная поддержка развития регионального образования, безопасности, культуры и т.д.).[6, С.138139] Кроме этого, еще в 2007 году на 17 съезде КПК была выдвинута стратегия образования так называемых «самостоятельных регионов» (Чжути гуннен цюйюй), которые подразумевают развитие на основе собственных «способностей» (на основе развитой промышленности, сельского хозяйства или предоставления услуг) [7]. В настоящее время осуществление трех программ регионального развития («Возрождение старопромышленной базы Северо-Востока КНР», «Освоение Запада», «Подъем Центра»), формирование саморазвивающихся (чжути гуннен) регионов и развитие урбанизации составляют единую схему сбалансированного регионального развития КНР. Таким образом, на основании представлений китайских ученых о региональном развитии «внутренние регионы» КНР мы можем представить как «регионы-квазикорпарации». Такой подход отражает парадигму регионального саморазвития, когда регион имеет право осуществлять самостоятельное хозяйствование в преде177

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

лах его полномочий и формировать свою собственную стратегию. Таким образом, развитие региона начинает определяться не тем, что происходит внутри него, а его взаимодействием с другими регионами как по горизонтали, так и по вертикали. «Гармоничное» региональное развитие КНР зависит от умения понимать, выявлять, открывать и создавать преимущества «внутренних регионов», соотносить их с преимуществами других регионов, создавать конкурентные условия, обеспечивающие реализацию преимуществ региона, причем в глобальной, а не только во внутристрановой перспективе. Литература: 1. Лю Фэн. Гуаньюй шиву гуйхуа цюйюй хуафень дэ сыкао = Размышления о плане регионального деления 11-й пятилетки [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.pinggu.org/bbs/b54i27364.html. - Загл. с экрана.

2. Ли Шантун. Чжунго (далу) цюйюй шэхуэй цзиньцзи фачжань тэчжэн фэньси = Анализ особенностей регионального социально-экономического развития КНР. – Бэйцзин: Говуюань фачжань яньцзю чжунсинь, 2002. – 217с.

3. Демьяненко, А.Н. Территориальная организация экономики КНР и проблема экономического районирования / А.Н. Демьяненко, Д.А. Изотов // Пространственная экономика. – 2008, № 1. – С.43-56.

4. Цун цюйюй цзинцзисюе дэ цзяоду кань жухэ гоуцзянь шэхуэй чжуи хэсие шэхуэй = построение «гармоничного социалистического общества» с точки зрения региональной экономики [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.gov.cn/zwhd/2006-12/19/content_472852.html. - Загл. с экрана.

5. Чжан Хуэйко. Чжунго дэ цюйюй чжэнцэ юй цюйюй фачжань: чуэйгу юй цяньван = Региональная политика Китая и развитие регионов: прошлое и настоя178

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

щее [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.theory.people.com.cn/GB/41038/8180706.html. - Загл. с экрана.

6. Лю Инцзе. Чжунго дэ фачжань чжаньлюе хэ цзибэн гоцэ = Стратегия развития КНР и основная государственная политика. – Бэйцзин: Чжунго чжунян данцзяо чубаньшэ. - 2008. - С.215.

7. Фан Цзяси. «Цюаньго чжути гуннен цюй гуихуа» фа: туишен сань да чжэнцэ гайгэ = «План образования самостоятельных регионов»: рождение трех больших политических реформ. [Электронный ресурс] – Режим доступа: www.house.focese.cn/news/2010-0617/962936.html. - Загл. с экрана.

179

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

К.А. Тарабарко, аспирант ЧитГУ, г. Чита ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО КИТАЯ Несмотря на влияние мирового финансового кризиса и спад активности мировой экономики, в Северо-Восточном Китае (СВК) продолжается осуществление стратегического плана «Сохранение роста, стабильности и уровня доходов населения». Эта стратегия, выдвинутая ЦК КПК и Госсоветом, основана на научной концепции развития и направлена на ускорение экономического роста, обеспечение населения источниками существования, устранение социальных проблем и противоречий, повышение качества управления общественным порядком. В ходе реализации данного плана СВК добился определённых положительных результатов.

180

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В условиях серьёзного кризиса на рынке труда, правительство СВК продолжает активную политику, направленную на стабилизацию в данной области: предоставляет безработным возможность посещения курсов подготовки и переквалификации, всемерно способствует созданию новых рабочих мест. В 2008 г. в провинции Ляонин было официально трудоустроено 1126 тыс. человек, в городах и посёлках зарегистрировано 3,8 % безработных, что ниже среднего уровня по стране. В городской и сельской местности провинции Цзилинь трудоустроено 525 тыс. человек, процент зарегистрированных безработных составил 3,98 %. Общее количество работающего населения достигло 12810 тыс. человек. Это самый высокий показатель в истории провинции. В провинции Хэйлунцзян официально трудоустроено 717 тыс. человек. Процент зарегистрированных безработных составил 4,23 %, что несколько ниже прежнего уровня. В провинциях Цзилинь и Ляонин количество семей с «нулевой занятостью» (семей, в которых не зарегистрировано ни одного работающего трудоспособного возраста) сохраняет тенденцию к уменьшению. В провинции Хэйлунцзян этот показатель – 55 тыс. семей. Постепенно растёт уровень государственных социальных гарантий малообеспеченным слоям населения: значительно повышен размер основной пенсии по старости бывшим работникам госпредприятий: на 100, 95 и 102 юаня в провинциях Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян соответственно; прожиточный минимум населения в провинции Ляонин увеличился на 18 %; в городской и сельской местности провинции Цзилинь пособие выросло на 50 % и 53 % соответственно; в провинции Хэйлунцзян размер пособия увеличился до 2328 и 1100 юаней в городе и деревне соответственно, что выше среднего показателя по стране; 181

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

значительно возрос уровень вложений в новую форму кооперативного медицинского обслуживания в деревне: в провинциях Цзилинь и Ляонин этот показатель увеличился на 57 % и 50 % соответственно; увеличилось количество крестьян, участвующих в новом виде медицинского обслуживания (в провинции Хэйлунцзян на 95,5 %, в провинции Ляонин на 90 %). Значительно улучшились бытовые условия как сельского, так и городского населения. Преобразование районов городских трущоб и сельского ветхого жилья – острая проблема, требующая пристального внимания руководства трёх провинций и значительных финансовых вложений. В период с 2005 по 2008 гг. в провинции Цзилинь под снос выделено 36050 тыс. м2. В 2008 г. в районах лесных хозяйств провинции были созданы 4 экспериментальные площадки. На их территории впервые в стране в течение года демонтировали старое жильё и построили 142 тыс. м2 нового. В этом же году перестроено 147 тыс. м2 ветхого жилья в сельской местности, для 600 тыс. человек разрешён вопрос обеспечения чистой питьевой водой. Решена задача строительства жилых помещений на территории прилегающих к городам районов трущоб в провинции Цзилинь, в пользование жилищного фонда сдано 50 тыс. м2, возведено 3350 тыс. м2 нежилых помещений (помещения, которые используют в коммерческих целях) и 550 тыс. м2 дешёвого жилья, которое можно снять на определённое время. Питьевой водой обеспечен один миллион сельчан.

-

182

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В провинции Хэйлунцзян на территории прилегающих к городу районов трущоб возведено 8540 тыс. м2 жилья. В сельской местности снесено ветхое жильё и вновь отстроено 17150 тыс. м2. 277 тыс. малообеспеченных семей получили возможность снять дешёвое жильё – по этому показателю провинция Хэйлунцзян сохраняет первую позицию в стране. Питьевой водой обеспечено 920 тыс.человек. Работа с населением постепенно охватила все направления стратегического курса правительства. Социальные работники, а также руководящий состав различных уровней большое внимание уделяет адресной работе с населением (как в очной, так и в заочной формах), что способствует решению самых острых проблем различного социального характера. В ходе проведения эксперимента постепенно был отрегулирован механизм обратной связи с населением. В процессе адресной работы с населением в провинции Цзилинь за 2008 г. была проведена проверка по 1600 обращениям; разрешено и закрыто 1100 дел, что составило 80,5 % от всего количества обращений. К адресной работе с населением в очной форме привлечено 18003 кадровых работника. В 2008 г. зарегистрировано 260 тыс. случаев посещения граждан; разрешено 2233 сложных дела; взято под особый контроль 269 дел; для решения 263 вопросов были созданы комиссии; на местах решено 70 дел. После введения системы ответственности чиновников за рассмотрение дел в провинции Хэйлунцзян по обращениям граждан было решено 13000 вопросов, в т.ч.

12267 вопроса разрешены на первичном уровне; кроме того принимаются обращения на электронный адрес правительства провинции. С момента открытия электронной почты губернатора провинции Хэйлунцзян коэффициент разрешения дел достиг 100 %, свыше 85 % ходатайств удовлетворено.

183

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

С начала осуществления политики реформ и регионализации СВК управление общественным порядком приобрело комплексный характер. В 2008 г. все три провинции объединили свои усилия в обеспечении общественного порядка и совместными усилиями преломили тенденцию распространения преступной деятельности, гарантировали безопасность жизни и имущества своих граждан. В 2008 г. в провинции Хэйлунцзян в рамках осуществления операции «Осенний ветер» было раскрыто 96547 уголовных дел, что на 31,84 % больше, чем в 2007 г.; 94 % опрошенных жителя центрального города провинции Хэйлунцзян – Харбина – чувствуют себя в безопасности, эта цифра на 0,7 % выше, чем в целом по стране. В провинции Цзилинь в том же году было раскрыто 85897 уголовных дел, это на 31,5 % больше, чем в 2007 г. Процент раскрытых дел об убийствах достиг 93,9 %. Согласно данным комитета Государственной статистики 93,1 % жителей провинции Цзилинь чувствовали себя в безопасности, это на 0,7 % выше, чем в предыдущем году. В провинции Ляонин процент раскрытых уголовных дел увеличился на 5,7. Провинции СВК занимают по этому показателю 2-е место по стране.

184

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Работа по поддержанию общественного порядка сосредоточена на местах. Для создания базы такой работы в провинции Цзилинь были построены рабочие центры по управлению общественным порядком. В 2009 году на территории провинции насчитывалось 963 центра, в территориальных общинах и деревнях – 2599 комнат милиции. В городских районах созданы специализированные бригады для поддержания порядка. В деревнях насчитывается 11592 добровольческих патруля. В среднем на одну административную единицу низшего уровня приходится 1,3 человека, которые занимаются поддержанием общественного порядка. В провинции Ляонин из добровольцев, членов охраны общественной безопасности, кадровых работников органов милиции, общественных активистов созданы народные патрули. В 2009 году количество участников народных патрулей в административных единицах всех уровней составило 575 тыс. человек. Таким образом построение базы сохранения общественного порядка вышло на новый уровень. В целях поддержания стабильной обстановки в приграничных районах провинции Цзилинь была усилена работа по наведению общественного порядка. На правах эксперимента была создана новая модель поддержания порядка в приграничных районах, основанная на взаимодействии населения и полиции. В домах жителей приграничных деревень установлено 12 тыс. сигнальных устройств для связи с полицией. Построено 340 комнат милиции, более 1800 оборонительных сооружений. В 2008 году количество возбуждённых уголовных и административных дел значительно снизилось. Чувство безопасности у жителей приграничных районов повсеместно повысилось. В 2008 году в 138 деревнях не было зарегистрировано ни одного преступления.

185

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В 2008 году в СВК была организована специализированная деятельность по обеспечению производственной, противопожарной безопасности, и безопасности на дорогах. Развернута работа по устранению и выявлению скрытых угроз возникновения чрезвычайных происшествий, в результате чего снизилось количество ранений и смертей. В 2008 году было зарегистрировано 2167 смертей на производстве, что на 12,8 % меньше, чем в 2007 году. Всего зарегистрировано 8551 происшествие, что на 26,9 % меньше, чем в 2007 году. В 2008 году в провинции Цзилинь зарегистрировано 16504 происшествия, что по сравнению с предыдущим годом меньше на 2564 случая. Количество смертей достигло 2014. Эта цифра сократилась на 307 человек. Снижение произошло соответственно на 13,5 % и 13,2 %. В провинции Ляонин количество смертей в 2008 году составило 2993 человека, что по сравнению с 2007 годом меньше на 14, 6 %. В 2008 году количество ДТП на дорогах трёх провинций значительно снизилось. По сравнению с 2007 годом, в провинциях Ляонин и Цзилинь количество крупных аварий (более трёх смертей в одной аварии) снизилось на 52 % и 26,67 % соответственно. Не происходило особо крупных аварий, в которых гибнет более 10 человек. В провинции Хэйлунцзян количество смертей на 10 тыс. автомобилей составило 4,92 %, что меньше показателей 2007 года на 17,4 %. В 2008 году в провинциях СВК была усилена работа по проведению противопожарных мероприятий. В провинции Хэйлунцзян экономический ущерб от пожаров увеличился на 34,1 % по сравнению с 2007 годом. По остальным показателям – количеству пожаров, количеству смертей, количеству ожогов – произошло снижение на 18,3 %, 15,6 %, 43,3 % соответственно. В провинциях Цзилинь и Ляонин также произошло значительное снижение ущерба от пожаров.

186

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Несмотря на видимые достижения в построении благополучного общества в Северо-Восточном Китае остаются нерешёнными многие серьёзные проблемы На рынке труда предложение рабочей силы попрежнему превышает спрос. Краеугольным камнем является трудоустройство потерявших работу людей, вновь прибывающей рабочей силы, возвращающихся в деревню крестьян и выпускников ВУЗов. Ежегодно в провинции Цзилинь требуется трудоустроить 800 тыс. человек. В то же время планируется создать лишь 450 тыс. рабочих мест. Коэффициент трудоустройства составляет 56,25 %. В провинции Цзилинь, известной качеством образования, количество выпускников ВУЗов превышает 40 % вновь прибывающей рабочей силы. По статистике 12,7 % из них не находит работу. С 2007 года значительно возросли темпы инфляции. В 2008 году индекс потребительских цен вырос на 4,5 %. В результате увеличились расходы на основные нужды, что оказало наибольшее влияние на население с доходом ниже среднего уровня. В 2008 году стоимость потребительской корзины увеличилась на 5,6 % и 5,1 % соответственно. При этом в городах рост составил 5,0 % и 5,1 %, а в деревнях – 7,2 % и 5,3 %. В структуре расходов затраты на продукты питания составляют 47,5 %. В провинциях Хэйлунцзян и Цзилинь – двух крупнейших производителях зерна – стоимость продукции сельского хозяйства возросла на 22,7 % и 27,3 % соответственно. Такая ситуация оказывает прямое воздействие на доходы крестьян.

187

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В Северо-Восточном Китае сельскохозяйственные наделы очень обширны, крестьянские поселения разбросаны на большие расстояния, велика текучесть населения. На сегодняшний день эти факторы вкупе с нехваткой кадров в органах правопорядка, недостаточной технической оснащённостью и большими районами для патрулирования приводит к ослаблению возможностей для наведения общественного порядка в деревне. Увеличилось количество уголовных дел с участием крестьян. В связи с увеличением количества поддельных лекарств для животных, удобрений, семян исчезли или значительно снизились доходы крестьян. Это наносит значительный урон их жизненным интересам. Только в начале 2009 г. от раскрытых преступлений был возмещён ущерб на 11695 тысяч юаней. Растёт количество нелегальных азартных игр. В 2008 г. в провинции Цзилинь было выявлено 522 нелегальных «чёрных лотереи», обезврежено 140 преступных групп с общим количеством участников, превышающим 4000 человек. В провинции Ляонин было ликвидировано 332 игорных притона, изъято более 20 миллионов юаней. В настоящее время в деревнях очень распространена сеть так называемых «чёрных лотерей», в которые вовлечена большая часть населения. Это приводит к многочисленным семейным трагедиям и становится фактором, ставящим под угрозу стабильность в деревне. Увеличилось количество тяжких преступлений. Причина совершения убийств достаточно сложна, однако в корне этих преступлений лежит политика государства, которое ослабило социальное регулирование, в отсутствии чёткой структуры управления основными социальными слоями.

188

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Залогом социальной стабильности является здоровая рыночная экономики. В последние годы количество уголовных преступлений постепенно снижается, однако количество экономических преступлений продолжает увеличиваться. Увеличивается не только их количество, но и их масштаб, когда в афёры вовлекаются обширные области народного хозяйства, целые провинции, а преступники получают огромные суммы. Основной экономический ущерб приходится на простых людей, что напрямую влияет на жизненные интересы широких слоёв населения. Так, например, в аферу с муравьями Восточнокитайской торговой компании Инкоу в провинции Ляонин было вовлечено около 110 тыс. крестьянских хозяйств. Незаконным путём преступники получили около трёх миллиардов юаней. В провинции Хэйлунцзян раскрыто 69 экономических преступлений, возмещён материальный ущерб на сумму 140 миллионов юаней. В настоящее время экономические преступления в Китае широко распространены. Они подвергают опасности государственную экономику и являются серьёзными фактором, подрывающим социальную стабильность. Нарастание социальных проблем в отдельно взятом регионе – реальная угроза стабильности и безопасности всего государства. Поэтому китайское руководство уделяет особое внимание социальной стабильности в регионе, видя в ее сохранении и упрочнении одно из главных условий обеспечения поступательного экономического развития, осуществления задачи модернизации СВК. Разработан комплексный план по преодолению новых трудностей и проблем, возникающих в процессе реформирования экономики трёх провинций. Основные направления этого плана, заключаются в расширении полномочий низшего уровня правительства; объединении усилий в борьбе с преступностью; дальнейшем усовершенствовании видов и каналов адресной работы с населением; сохранении и развитии активной кадровой 189

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

политики; создании системы управления чрезвычайными ситуациями; воспитании правого сознания масс. Литература: 1. Чжунго дунбэй дицю баогао = Доклад о развитии Северо-Восточного Китая/гл. ред. Фу Байчэнь. – Пекин: Шэхуй кэсюе вэньсянь чубаньшэ, 2009. – 470 с. – Кит. яз.

2.

2008 нянь хэйлунцзян шэн гоминь цзинцзи хэ шэхуй фачжань тунцзи гунбао = Статистический доклад о народном хозяйстве и социальном развитии Северо-Восточного Китая в 2008 году// Хэйлунцзян шэн тунцзицзю. – 2009. – 28 фев. – С.14-68. – Кит. яз.

3. Ляонин шэн 2009 нянь чжэнфу гунцзо баогао = Доклад о работе правительства провинции Ляонин в 2009 году. [Элекронный ресурс]. – Режим доступа: http://china.com.cn. – Загл. с экрана. Ци Миньянь, аспирант ЧитГУ, г. Чита НЕКОТОРЫЕ ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ СИСТЕМЫ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ В КНР Начиная с образования Китайской Народной Республики, правительство Китая рассматривало просвещение как дело первостепенной важности, а повышение культурного уровня народа - как краеугольную стратегию государственного строительства. После провозглашения в КНР курса на реформы и открытость (1978г.) в ряду приоритетных задач страны так же выделилось образование. На прошедшем в 2007г. XVII съезде КПК была выдвинута новая стратегия научного развития, которая может быть осуществлена только при опережающем развитии образования. Таким образом, на партийно-правительственном уровне наблюдается преемственность в деле развития образовательной сферы.

190

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Научные публикации и практика свидетельствует о том, что сам процесс подготовки специалистов высшей квалификации КНР и управление им, разработка и внедрение инновационных компонентов осуществляется планомерно. Китай эффективно продвигается в сфере высшего образования к мировым стандартам в организационном и в учебно – методическом планах, используя многовековую национальную традицию социального института образования и высшие инновационные достижения ведущих стран мира в условиях всё убыстряющегося процесса глобализации и интеграции. На конец 2007 года, 97,3 % районов страны были охвачены обязательным начальным обучением. В масштабе страны число неграмотных среди людей молодого и среднего возраста сократилось до 5,7%. Такому огромному успеху способствовал тот факт, что с 1978 года, по мере проведения политики реформ и открытости и в результате возобновления системы государственных экзаменов при приеме в ВУЗы, дело образования в Китае получило бурное развитие [1]. Признав образование стратегически важным для социально-экономического и политического развития страны, китайское правительство выработало курс развития народного образования, выдвинув лозунг: «В развитии образования - лицом к модернизации, к внешнему миру, к будущему». На начало нового века в стране уже существует множество многопрофильных и многоуровневых образовательных организаций: вузов; высших учебных заведений для взрослых; общеобразовательных средних школ высшей ступени; средних профессиональных школ всех типов и уровней. Такие успехи стали возможны в современном Китае потому, что в период с конца прошлого и в начале нынешнего века образование, а особенно – высшее, является чрезвычайно важным для социально-экономического развития Китая и престижным 191

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

для китайского социума. Китайское правительство исходит из стратегии и лозунга «подъем страны за счет науки и образования». Отсюда мы делаем вывод о том, что, по мере наступления эпохи «взрыва информации», в Китае все убедительнее проявляется приоритетное значение образования для социально-экономического развития страны. Главную роль в деле развития высшего образования в Китае сыграло радио и телевидение, которые и сейчас являются, одновременно с интернетом, основными средствами реализации обучающих программ в системе высшего образования Китая (т.н. - дистанционная форма организации обучения). В Китае внедрена интегративная форма организации и управления всей системой образования и особенно его высшей школой. Прежде всего, это комбинаторная система образования, органично объединяющая в себе как традиционные, так и инновационные формы. Первая из них – создание на государственном уровне системы Центрального Радио - и Телевизионных Университетов (CRTVU) [2;5]. Так как деятельность RTVU требует меньшего финансирования при большем числе подготовленных за меньший период и упрощённой технологии управления ей, то эти социально – экономические факторы вызвали их бурный рост. На данный период в этой системе работают 129 провинциальных радио - и телевизионных университетов (PTVU), 312 дочерних школ при префектурах/гражданских школ и 713 районных/окружных рабочих станций. Университеты PTVU были организованы в провинциях, муниципальных и автономных регионах; дочерние школы — в небольших и крупных городах, и префектурах; а рабочие станции — в районах крупных городов и сельских округах. Существует два вида рабочих станций: станции, организованные окружными или районными ведомствами 192

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

для небольших рабочих подразделений; и станции, организованные на уровне отраслей промышленности (так называемые системные рабочие станции), таких как железнодорожные ведомства и ведомства легкой промышленности. Достигнутые успехи создали системе дистанционного обучения хорошую репутацию по всей стране и привлекли к ним внимание всего населения и, что особенно важно, Правительства Китая. В результате, в плане национального экономического и социального развития до 2010 года записано: «Должно быть достигнуто значительное распространение высшего образования, как традиционным путем, так и с использованием всех других форм организации и реализации процесса образования специалистов высшей категории для нужд хозяйства страны [1;2;5]. Указами Правительства и нормативными Актами Министерства образования КНР закреплены за образовательными учреждениями разного уровня следующие организационно – управленческие и учебно – методические задачи. Необходимо отметить, что в КНР они строго регламентированы и невыполнение хотя бы одного их них, обязательных для всех ОУ, влечёт за собой как административную, так и уголовную ответственность [4]. Университеты CRTVU: составляют долгосрочные планы развития системы RTVU и годовые планы приема; руководят системой управления обучением университетов PTVU и координируют академическую работу, проводимую совместно несколькими университетами PTVU; составляют национальные учебные планы и создают программы для национального внедрения; разрабатывают и издают печатные учебные материалы, а также выпускают и распределяют аудио- и видеокассеты для курсов, проводимых в масштабе страны; готовят единые экзаменационные работы, вступительные и для сдачи в конце семестра, разрабатывают стандарты; ор193

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ганизуют подготовку преподавателей, административных работников и технических специалистов для национальной системы RTVU; проводят исследования в области высшего образования и организуют обмен опытом с аналогичными национальными и зарубежными образовательными учреждениями. Университеты PTVU: руководят системой управления обучением дочерних школ университетов PTVU, системных рабочих станций и прикрепленных к ним образовательных классов; организуют выполнение учебных планов, составленных CRTVU, и составляют учебные планы для курсов, предлагаемых на уровне провинций; создают и реализуют учебные программы в регионах; разрабатывают и издают печатные учебные материалы, а также выпускают и распределяют аудио- и видеокассеты для курсов; организуют проведение экзаменов, вступительных и для сдачи в конце семестра, и проверку экзаменационных работ; руководят допуском студентов и занимаются оформлением дипломов/сертификатов; организуют подготовку преподавателей, административных работников и технических специалистов для региональных RTVU; проводят исследования в области высшего образования и организуют обмен опытом между собой[1;2;3]. Данные системы выходят на дальнейшие трансформации организации, управления и реализации задач партии и правительства КНР. В настоящее время, радио - и телевизионные учебные программы в значительной степени представляют собой копии занятий в обычной аудитории университета. На этом этапе выделяем следующие компоненты, а именно: выбираются лучшие из ведущих университетов Китая и их наилучшие преподаватели, прошедшие серьёзный многоуровневый национальный конкурс. Но этого оказалось мало на сегодняшний момент развития современного китайского общества.

194

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Официальными властями признается, что для того, чтобы обеспечить выход системы высшего образования на более высокий мировой уровень преподавания, для КНР и его Министерства народного образования и просвещения, важно: использовать переработанные и дополненные учебники для всех уровней образования, а, особенно – высшего, как структуры, решающей стратегическую задачу развития страны; приглашать в качестве ведущих- преподавателей лучших университетов мира, имеющих значительный опыт работы в университетах; создать инновационную для нового времени и новых условий жизни китайского общества структуру высшего образования на принципиально новых основаниях и закономерностях, учитывающих как традиции народа, так и инновации вхождения Китая в мировое сообщество с использованием новейших технологий учебного процесса; разработать новую систему управления высшей школой Китая. На фоне утверждения системы социалистической рыночной экономики и углубления реформы во всех отраслях народного хозяйства, перестройка старой системы управления высшими учебными заведениями становится ключевым моментом реформы высшего образования в целом. Реформа предполагает взаимодействие между правительством, обществом и ВУЗами, создание и совершенствование нового инновационного механизма управления ВУЗами, при котором правительство в едином порядке осуществляет планирование и макрорегулирование, а ВУЗы, обращаясь лицом к обществу, самостоятельно строят учебный процесс, в соответствии с законами. С начала третьего тысячелетия отмечены положительные результаты в перестройке механизма ведения высшего образования, системы управления ВУЗами, способов финансирования, системы управления кадрами и системы распределения, а также – материально – технического обеспечения.

195

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Примером развития образования в северо-восточном регионе КНР может служить провинция Цзилинь, где на базах ведущих ВУЗов создаются так называемые «Учебно-методические базы научно-технических инноваций». Эта работа ведется здесь на базе университета «Бэйхуа дасюэ». Реорганизация учебного процесса на университетском уровне в КНР осуществляется путем отработки новых моделей подготовки кадров на уровне отдельных институтов, входящих в структуру университета. Новые учебные планы и технологии преподавания, а также полученные результаты подвергаются критическому осмыслению сначала на уровне университета, после чего полученный положительный опыт может быть вынесен на государственный уровень и предложен к внедрению в других ВУЗах страны. Так, например, в цзилиньском университете «Бэйхуа» на общеуниверситетском уровне организованы 6 опытных групп, которые занимаются разработкой новых моделей подготовки кадров. На этапе создания находятся 2 опытных центра провинциального уровня, которые будут заниматься вопросами поиска, создания и распространения методик преподавания. В университете «Бэйхуа» создан также специальный Экспериментальный политехнический институт научных инноваций. Для того чтобы стимулировать творческую активность студентов в университете «Бэйхуа» действует система участия студентов в научной деятельности преподавателей, а также система участия студентов в получении от университета финансовой поддержки для реализации самостоятельных исследовательских проектов, которая инкорпорирована в государственную систему финансирования научно-технических проектов. Студентам, чьи проекты на уровне университета признаны перспективными, оказывается помощь в составлении заявок на государственные научно-исследовательские «гранты». По плану в период с 2007 по 2010 году Университет «Бэйхуа» оказал финан196

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

совую поддержку более чем 100 студенческим проектам, при отборе которых главным мерилом была уникальность идеи, положенной в основу разработки. Более того, несколько студенческих проектов из этого числа при помощи специалистов университета были доведены их авторами до качества, предъявляемого к серьезным проектам провинциального или государственного значения. Главной составной частью инфраструктуры отбора студенческих проектов в университете «Бэйхуа» являются конкурсы студенческого творчества различных уровней. Смотром практических результатов и эффективности перестройки образовательного процесса на инновационные рельсы, а также стимулом научно-технического творчества студентов является целый ряд конкурсов, среди которых Всекитайский конкурс внеклассных научно-технических студенческих работ, Всекитайский студенческий конкурс электроники и дизайна, Всекитайский конкурс моделей в области аэронавтики и навигации, Всекитайский студенческий конкурс рекламного дизайна, Всекитайский студенческий конкурс математического моделирования, Всекитайский студенческий конкурс инновационного дизайна машин и механизмов, Всекитайский студенческий конкурс инновационного проектирования и др. [6]. Литература: 1. Народное образование [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.abirus.ru/o/eduxx.htm. - Загл. с экрана.

2. Постановление Государственного Совета «Об утверждении совместного отчета Министерства Образования, Министерства Телерадиовещания и других участвующих министерств об учреждении в феврале 1978 года в Пекине национального Центрального Радио - и Телевизионного Университета (CRTVU)».

197

«Современная мировая политика: проекции из Азии» 3.

4.

5.

6.

Цзян Цзюнь. Тенденции развития общего образования в Китае и России в условиях современных реформ: автореф. … канд-та пед. наук / Цзян Цзюнь. Москва, 2007. Ше Юань. Частное высшее образование в Китае: эволюция, особенности и проблемы / Ше Юань // Университетское управление. - 2004. - № 3(31). - С. 7780.

Yuhui, Zhao. China: Its Distance Higher-Education System / Yuhui Zhao // Prospects, 1988. - Р. 217-228. Электронный ресурс.

– Режим доступа: http://www.chinazone.ru/ Т.В. Шерстянкина, старший преподаватель кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита

ФАКТОРЫ ВНУТРИРЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ В ОБЕСПЕЧЕНИИ САМОДОСТАТОЧНОСТИ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ Новая реальность потребовала более четкого определения путей эволюционного развития Забайкальского края, но не любых или всех возможных, а тех, которые окажут влияние на эффективность социально-экономического, политического функционирования, социокультурного взаимодействия. Их сложное переплетение создает возможность нелинейного развития региональной системы и способность выработать базовый сценарий развития нового региона. В настоящее время данный сценарий опирается на наиболее полное использование конкурентных преимуществ местной экономики, природно-ресурсного и транзитного потенциала, устойчивое наращивание экспорта конкурентных видов продукции региона, модернизацию транспортной инфраструктуры и т.д. Он генерирует укрепление внутренних связей, объединяющих все сфе198

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ры жизнедеятельности Забайкальского края, ведет к усилению взаимодействия Агинского Бурятского автономного округа и бывшей Читинской области и в конечном итоге к переструктурированию внутрирегиональной системы. Приоритетным для Забайкальского края является социально-экономическое развитие. Рефлексия трансформационных процессов данной сферы дает возможность определить ориентиры внутреннего развития региона, учесть и «примирить» интересы и совместные стратегические планы хозяйствующих субъектов, точно взвесить и задействовать ресурсный, инфраструктурный и геоэкономический потенциал, получив, таким образом, синергетический эффект для развития региона на длительный период. Однако без общих принципов и механизмов самоорганизации Забайкальский край не может состояться как самодостаточная единица в силу очевидного экономического различия входящих в его состав субъектов, что оказывает сдерживающий эффект в становлении нового региона. По данным Федеральной службы государственной статистики, АБАО на момент вступления в состав Забайкальского края обладал более мощным экономическим потенциалом. В округе с населением в 73 тыс. человек расходы бюджета составляли 3,1 млрд рублей, или 42 тыс. рублей на душу населения. Читинская область (без округа) имела население в 1,7 млн человек, но гораздо более слабый бюджет. Ее расходы составляли 15,5 млрд рублей, или 15 тыс. рублей на душу населения. Схожая ситуация по дотациям. Доля дотаций в бюджете автономии составляла 24 % (900 млн рублей), в бюджете области – 42 % (6,4 млрд рублей) [3]. В первом полугодии 2007 г. увеличение объемов строительства в АБАО составило 50 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Также округ 199

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

восстановил промышленность до 68 % от уровня 1990 г. и вывел валовой региональный продукт на уровень 2,46 млрд рублей (2005 г.), тогда как Читинская область ушла за грань деиндустриализации – 34 % от 1990 г. Согласно данным Комитета экономики Читинской области, текстильное и швейное производство за январь – август 2006 г. сократилось на 31,8 %, производство обуви – на 69 %, обработка древесины – на 27,4 %, производство бумаги и полиграфия – на 20,5 %, производство машин и оборудования – на 29,7 %, производство сельхозпродукции – на 20 %. Росла только добыча угля, руд металлов и урана [1]. Кроме того, в Агинском Бурятском автономном округе наблюдался прирост населения, тогда как в Читинской области фиксировалась депопуляция из-за снижения рождаемости, резкого увеличения смертности и миграции в другие регионы. Уровень смертности в Читинской области превышал общероссийский показатель (17,1 промилле против 16), тогда как смертность в округе составляла 12 промилле [4]. В Агинском округе, единственном среди прибайкальских регионов, с 2003 г. наблюдалось положительное сальдо миграции [5]. Неоднородность экономического развития и способов обеспечения благосостояния АБАО и Читинской области у многих аналитиков вызывала и продолжает вызывать сомнения в целесообразности и эффективности их объединения. Однако, на наш взгляд, Забайкальский край под влиянием поступающих в систему ресурсов и складывающихся внешних условий способен медленно накапливать количественные и качественные изменения. Это состояние, хотя пока и неустойчиво, но имеет перспективу в плане обновления системы: между ее отдельными элементами рвутся старые и возникают новые связи, разрушаются некоторые старые и зарождаются новые элементы. В этих условиях социально-эко200

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

номическое развитие двух бывших субъектов Федерации приобретает взаимодополняющий характер. Другими проблемами, сдерживающими реализацию экономического потенциала нового региона, являются его значительная отдаленность от центра (расстояние от краевого центра города Читы до Москвы немногим больше 6000 км), а также экономическая и инфраструктурная изоляция от остальной части России и наиболее развитых российских рынков, низкий рейтинг инвестиционной привлекательности. Преимуществом объединенных субъектов Федерации является возможность взаимного обмена опытом: со стороны АБАО – опытом ведения сельского хозяйства и животноводства, организации социальной сферы и др.; со стороны Читинской области – опытом проведения кадровой политики, освоения минерально-ресурсного потенциала, столь необходимого для АО, где десятки месторождений (рассыпное и рудное золото, тантал, вольфрам, висмут, олово, сурьма, марганец, каменный уголь, бальзат, строительные и облицовочные камни и многое др.) освоены не в полной мере или совсем не используются. Появление внутри региона финансовых и производственных нитей делает востребованным развитие соответствующей транспортной инфраструктуры, от эффективного действия которой зависит развитие Забайкальского края как никакой другой территории России. Она обеспечивает освоение региона, бесперебойную и надежную доставку продукции до потребителей и др., объединяет край с другими регионами страны и зарубежья, что является необходимым условием успешного развития. Дорожно-транспортная инфраструктура Забайкальского края локализуется, в первую очередь, в поселке Забайкальск, в непосредственной близости от российско-китайской границы, и краевом центре. Через 201

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Забайкальск осуществляется основная часть грузооборота между РФ и КНР. Специализацией территории является торговля, горнодобывающая промышленность и лесная отрасль. Общий объем российско-китайских грузоперевозок в 2008 г. составил 34,2 млн т. Из них на долю экспорта из России в Китай пришлось 31,9 млн т, на долю импорта – всего лишь 2,1 млн т. По данным ОАО «Российские железные дороги», из России в основном вывозится лес (40 %), нефть (25 %), а также железная руда и лом (более 10 %). В Забайкальском регионе основой экспорта является лесопродукция, которая дает более 80 % валютных доходов. КНР поставляет текстиль, бытовую электронику, продукты и игрушки. Несмотря на значительную внешнеторговую асимметрию, товарооборот между Россией и Китаем постоянно растет, превышая уже 30 млрд долларов в год [2]. Сохранение этой транспортной артерии, безусловно, является экономически выгодным для региона. Развитие инфраструктуры на основных направлениях международных транспортных коридоров обеспечит потребности внешней торговли Забайкальского края и позволит реализовать его транзитный потенциал. Кроме того, наличие транспортной связи предполагает совершенствование приграничной инфраструктуры и развитие туризма. Однако не менее важную роль играет транспортная обеспеченность на внутрирегиональном уровне. Расположенный на юго-востоке Сибири Забайкальский край имеет общую территорию 431,9 тыс. кв. км, что приблизительно равняется 2,5 % от общей территории Российской Федерации. Огромная территория и гористый рельеф вызывают сложности транспортного сообщения населенных пунктов региона. Железнодорожный, автомобильный, воздушный виды транспорта сосредоточены в центральных и юго-восточных районах.

202

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Обширные северные территории, богатые природными ресурсами: лесные угодья, пастбища и др., цветные и черные металлы (например, Чара – медь, железо, редкие металлы) оказались в условиях использования единичного вида транспортного сообщения: или автомобильные дороги, или (реже) железнодорожная сеть, или (еще реже) воздушные линии. Вместе с тем решение данной проблемы позволило бы коренным образом изменить ситуацию по обеспечению пищевыми продуктами, промышленными товарами, а также сырьем как Забайкальского края, так и регионов, граничащих с ним: на севере – Иркутской и Амурской областей, Республики Саха (Якутия), на западе – Республики Бурятия, а также по мере необходимости на юге – Монголии, на юго-востоке – КНР. Более того, модернизация существующих и строительство новых объектов автодорожной и других инфраструктур региона способствует успешному региональному структурированию, предоставляет возможность преодоления остроты социальных проблем, напряженности, связанных с отчужденностью северных и юго-западных территорий, невозможностью получения качественного медицинского обслуживания, образования, продовольственных товаров и связанного с этим комфортного проживания. Эти крайне негативные факторы подрывают социокультурные основы становления нового субъекта Федерации. Целостность и самодостаточность Забайкальского края сопряжены с энергетической инфраструктурой. Ее приоритетным направлением является обеспечение надежного электроснабжения краевого центра, а также удовлетворение растущих потребностей и реализация инвестиционных проектов по развитию и созданию промышленных зон, находящихся как на территории АБАО, так и бывшей Читинской области. Например, строительство третьего и четвертого энергоблоков Ха203

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ранорской ГРЭС и системы линий электропередачи для выдачи ее мощности в западном направлении позволит повысить надежность электроснабжения Читы. Развитие системы линий электропередачи от Харанорской ГРЭС в восточном направлении создаст инфраструктурные предпосылки для развития перспективных предприятий горнодобывающей промышленности региона: Бугдаинский, Быстринский, Березовский ГОКи. Стратегически важным для улучшения экономики региона является освоение месторождений севера Забайкальского края, что требует необходимости строительства дополнительных мощностей по выработке электроэнергии. Развитие энергетической инфраструктуры нацелено на получение положительного не только экономического, но и социального эффекта. Энергоснабжение социальных объектов и объектов жизнеобеспечения видится необходимым в связи с компьютеризацией и применением других инновационных технологий в обучении, на производствах, способствующих повышению качества образования, медицинского обслуживания, бесперебойной работе предприятий. Также энергообеспечение способствует передаче информации, что принципиально важно для становления региональных структур. Недоступность информации (какой бы она ни была) изолирует людей от адекватного восприятия окружающего мира, расширяет возможности манипулирования их сознанием, дезорганизации социума в интересах некомпетентных участников региональных преобразований. Итак, Забайкальский край способен выйти на уровень самодостаточности, стать опорным регионом Российской Федерации благодаря развитию приоритетных для нового региона направлений. Так, социально-экономическое развитие способствует освоению природноресурсного потенциала, транспортное – получению качественного медицинского обслуживания, образования, 204

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

продовольственных товаров, энергетическое – развитию и созданию промышленных зон, энергоснабжению социальных объектов на всей территории региона, социокультурное – ведет к появлению социальной общности с толерантным сознанием и поведением и мощным внутренним потенциалом, необходимым для реализации региональных интересов. Взаимодействие перспективных сфер генерирует выход Забайкальского края на более высокий уровень самодостаточности и создает предпосылки для безопасного развития. Литература: 1. Информация о социально-экономическом положении Читинской области за 2006 год [Электронный ресурс].

– Режим доступа: www.economy.e-zab.ru/page/monitoring/lib/2006/december.php. - Загл. с экрана.

2. Максимов, И. О транспортных коридорах [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.pass.rzd.ru/wps/portal/press?STRUCT-URE_ID=752&layer_id=463&id=200927. – Загл. с экрана.

3. Объединение регионов. Читинская область. Агинский Бурятский АО [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.expert.ru/articles/2007/01/22/obed/.

– Загл. с экрана.

4. Регионы России. Социально-экономические показатели-2008 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.gks.ru. – Загл. с экрана.

5. Читинская область и Агинский Бурятский автономный округ (социальный портрет) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.atlas.socpol.ru/portraits/chita.shtm#economy. – Загл. с экрана. А.В. Шугаев, аспирант ЧитГУ, г. Чита

205

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ ВНЕШНЕЙ ПРОПАГАНДЫ КНР (НА ПРИМЕРЕ ТЕЛЕВИДЕНИЯ) Диспропорции в развитии современных государств, позволяют развитым странам Запада использовать глобализацию информационного пространства в качестве своеобразного оружия продвижения своих национальных интересов. Для этого ими под предлогом того, что свободный обмен потоками информации будет активно способствовать укреплению взаимопонимания между нациями и представителями различных культур, периодически представляются на суд международной общественности различные проекты, сопровождающиеся активными пиар-акциями. Реакция на них далеко не однозначна. Так, китайский исследователь Ли Синь отмечает, что «вследствие так называемых «безостановочного» и «свободного» течения информации, и устанавливается западная, или скорее, американская информационная гегемония. А так как человечество уже вступило в новую информационную эпоху, то информационная гегемония означает культурное, духовное, а также политическое господство» [1, С. 24]. Китай движется в авангарде развивающихся государств, широчайшая территория, огромное население, богатейшее культурное наследие - все это способствует становлению страны в статусе «Великой державы» («Даго»). Однако США рассматривают Китай как враждебную силу, они не хотели бы видеть Китай процветающим и сильным. По этой причине США используют все возможные средства для сдерживания Китая. «Жесткому удару» экономических санкций и военных действий в условиях современной социальнополитической реальности, чем дальше, тем труднее увенчаться успехом. Поэтому, именно культурно206

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

информационная экспансия превратились в главное оружие Соединенных Штатов при нанесении «мягкого удара» по Китаю. Китайский политолог Лян Сяову пишет: «Так уж сложилось, что в настоящее время международное общественное мнение полагает, что Запад – сильный, а мы – слабые. Запад признаёт экономические достижения нашей страны, однако он совершенно не заинтересован в сохранении темпов развития китайской национальной экономики и её действующей власти. Запад отказывается верить, что ведущая политическая сила страны – Коммунистическая партия Китая способно создать богатое и процветающее общество. Однако мы, в свою очередь, не намерены менять существующую политическую систему и ранее намеченный курс развития государства, в который так стремятся вмешаться извне. Этим и объясняется та война, которая была развёрнута против нас в информационной сфере. Основная наша задача в данных условиях – это позволить Китаю и современному миру объективно оценить друг друга, а также помочь миру взглянуть на себя реальными глазами»[2, С. 3]. Как считает российский учёный И. Панарин «неизбежность будущего геополитического столкновения с США, вынудила китайское руководство искать адекватные мера противодействия агрессивной политике Запада, в том числе и в информационной сфере» [3, С.116]. Придерживаясь политики «открытости», руководители КНР, всеми силами стараются пресекать все попытки вмешиваться во внутренние дела государства. В тоже время они пытаются использовать имеющиеся у них информационные ресурсы для ведения внешней пропаганды. Посредством национальных СМИ Китай пытается формировать 207

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

общественное мнение в угоду своим национальным интересам. Во многом этому способствует тот факт, что западные медиа в настоящее время всё больше нуждаются в получении разноплановых новостей о Китае. В первую очередь, это вызвано непрерывным возрастанием роли и места КНР в современном мире. В связи с этим западный потребитель информационных продуктов желает знать о позиции КНР по ряду важных международных вопросов, внутренней и внешнеполитической деятельности китайского правительства, развитии экономики страны, положении в вооружённых силах Китая, лидерах государства, крупных праздниках и событиях международного масштаба и др. Указанное обстоятельство создаёт благоприятные предпосылки для успешного ведения Китаем т.н. внешней пропаганды («дуйвай сюаньчуань»), официальным лозунг которой «Позволить миру понять Китай и позволить Китаю выйти за пределы». Внешняя пропаганда – это пропаганда вне границ какого-либо региона, или глобальное массовое распространение информации, переступающее страны, культуры и языки. Объектом китайской внешней пропаганды являются населения различных стран, китайские диаспоры, проживающие за рубежом, а также, соотечественники, проживающие в Гонконге, Аомыне и на Тайване. «Все они уже в течение продолжительного времени живут за рубежом, и могут испытывать отчужденность от своей страны, их политические взгляды, системы ценностей, идеология, жизненные привычки стали ближе к иностранным, они в различной степени могут демонстрировать незнание исторического развития социалистического Китая за последние 50 лет и непонимание современной реальной ситуации в стране. Поэтому они также считаются 208

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

объектами деятельности внешней пропаганды» [4, С.

35]. Главная цель внешней пропаганды Китая – через подачу новостей, пропаганду экономических достижений и реальной обстановки в социалистическом Китае, способствовать улучшению понимания и дружбы у различных народов, познакомить мир с современным Китаем, установить и отстаивать положительный образ страны, чтобы создать благоприятную международную обстановку для модернизации Китая. Целенаправленная, хорошо спланированная пошаговая пропаганда может влиять на психику и поведение людей, при грамотном применении она может заставить их исполнить волю пропагандиста. Пропаганда, выходя за пределы страны, сразу оказывается перед лицом большого, сложного и переменчивого мира, перед лицом многонациональной, разнокультурной аудитории. Однако при этом следует иметь ввиду, что иностранный зритель не любит и не воспринимает «пропагандируемые вещи», им нужны только знания, и все, что имеет общее с международными связями. Поэтому только путем изучения интересов зарубежной аудитории, можно вызвать ее интерес, желание наладить отношения, несмотря ни на какие расстояния. Выпуск новостей на китайском языке за рубежом имеет более чем 200 летнюю историю. Согласно статистике, за указанный период в разное время выпускались 4 тыс. различных печатных изданий на китайском языке, распространяемых в 52 странах и регионах мира. В настоящее время сохраняется выпуск 500 печатных изданий, из которых около 100 выходят в ежедневном режиме. Что касается китайского телевидения, то оно ведёт вещание в нескольких десятках стран мира. При этом не следует забывать и о 209

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

практически неисчерпаемых возможностях сети Интернет. Современная структура внешней пропаганды Китая в настоящее время выглядит следующим образом: 1 – информационное агентство «Синьхуа», которое осуществляет руководство всей системой информирования как китайских, так и международных СМИ; 2 – многоуровневая система центральных и региональных СМИ; 3 – технические структуры, ответственные за своевременное научно-техническое развитие материальной базы китайских СМИ; 4 – корпункты за рубежом. Одна из крупнейших в стране телестанций «Великая Стена» демонстрирует ряд программ центральных и региональных медиа, ориентированную на зарубежного зрителя. В настоящее время «Великая Стена» посредством спутникового вещания ведёт работу в странах Америки, Азии, Африки и скоро распространится в Европе, Латинской Америке и других странах мира. Принимая во внимание потребности зрительской аудитории разных стран, «Великая Стена» осуществляет вещание более чем на 10 иностранных языках, среди которых английский, испанский, французский, и др. Программы «Великой Стены» на китайском языке, как правило, обладают характерной для Китая спецификой, и соответствуют эстетическому восприятию не только «хуацяо», но и зрителей Японии, Южной Кореи и ряда других азиатских стран. Помимо центральных медиа, также имеется ряд региональных теле- и радиостанций, призванных решать контринформационные задачи. К таким относятся телестанция «Хуанхэ», вещающая на страны Северной Америки, телестанции Синьцзян, Фуцзянь, радиостанция Гуаньси, которые также являются 210

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

неотъемлемой частью структуры внешней пропаганды Китая. Система китайской внешней пропаганды обладает рядом особенностей, позволяющих выделить её среди других: 1 – целостность – специфика и выполняемые функции системы определяются на основе анализа основных параметров её отдельных структурных элементов. В случае нарушения целостности, происходит разрыв важных организационных связей внутри системы, что в конечном итоге ведёт к её неспособности решать возложенные на неё задачи; 2 – последовательность – является неотъемлемой частью всей системы внешней пропаганды на национальном телевидении Китая, так как внутри системы функционирует множество подсистем, регулирующих работу на отдельных участках функционирования системы; 3 – стабильность – подразумевает устойчивость и гибкость системы, её умение подстраиваться под изменения международной обстановки. В данном случае критерий стабильности позволяет эффективно решать поставленные задачи на всех этапах развития КЦТВ; 4 – соотносимость – понятие во многом схожее с английским термином «адаптация». Из курса медицины всем хорошо известно, что прежде, чем найти эффективное лекарство от болезни, сначала необходимо изучить саму болезнь, выяснить её причины и возможные негативные последствия для организма. На основе полученных данных и создаётся нужное лекарство. Указанный принцип работы достаточно наглядно демонстрирует суть данного критерия; 5 – преемственность – указывает на наличие связей между структурными компонентами системы во временном пространстве. В следствие всё более ускоряющихся темпов развития современного мира, те 211

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

или иные элементы системы могут утрачивать эффективность и нуждаться в замене. Преемственность позволяет избежать единовременного распада всей системы путём её «естественной эволюции», то есть без ущерба для эффективности дальнейшей работы [5, С.

107]. Указанные принципы образуют своеобразный фундамент, который, по мнению китайских исследователей, активно способствует эффективному решению задач внешней пропаганды на телевидении КНР. Тем не менее, сама специфика этой деятельности диктует необходимость создания комплексной системы контроля за деятельностью телерадиовещательных СМИ. Эта система затрагивает все аспекты функционирования КЦТВ и включает в себя: - контроль за созданием и сбытом телепродукции, ориентированной на зарубежного зрителя; - контроль за телевидением различного уровня, которые ведут телевещание через спутник и чьи передачи могут приниматься за границей; - контроль за качеством телепродукции и чистотой китайского языка; - контроль за состоянием и перспективами сотрудничества китайских и западных СМИ; - контроль за инвестиционными вложениями в национальное телевидение Китая; - контроль за «естественной текучкой кадров», подготовкой высококвалифицированных специалистов и формированием руководящего резерва; - контроль за распространением лучших образцов и достижений китайской традиционной культуры и борьбой с некачественной культурной продукцией [6, С.

105]. Подводя итог можно сделать вывод, что нынешнее информационное взаимодействие между Западом и Китаем постепенно сводится к взаимному стремлению 212

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

найти общее при существующих разногласиях, поэтому выражения как американский «империализм» и «гегемонизм» постепенно исчезают из китайских информационных сообщений, также как и слова о «жёлтой» или «красной» угрозе и «промывании мозгов» в западных СМИ. Однако некоторые западные медиагруппы не перестают враждебно относиться к Китаю и непрерывно продолжают очернять имидж Поднебесной. В этих условиях, система внешней пропаганды КНР служит залогом успешной реализации стоящих перед Китаем задач по созданию условий для своего развития, накоплению комплексной военной мощи и, как результат, превращения страны в сверхдержаву XXI века. Литература: 1. Ли, Синь. Сяоси бачуань юй веньхуа дигочжуи = Информационный гегемонизм и культурный империализм / Синь Ли // Гоцзи чуаньбо юй туйвай сюаньчуань (Теория и практика международных коммуникаций). – 2000. - №2. – С. 22-27. - Кит. яз.

2. Сяову, Лян. Чжунсифан синьвэньчжань = Медиавойны между Западом и Востоком / Лян Сяову – Пекин, Синьхуа чубаньшэ, 2008.12 – С. 2-7. – Кит. яз.

3. Панарин, И. Н. Информационная война, PR и мировая политика: учеб. пособие для вузов / И. Н. Панарин. – М.: Изд-во «Горячая линия – Телеком», 2006. – 226 с.

4. Синьюй, Ли. Чжунго туйвай синьвэн чуаньбо юй сяоси цюаньциухуа = Внешняя пропаганда Китая и глобализация информационного пространства / Ли Синьюй // Гоцзи синьвэн юй куа вэньхуа чуаньбо (Международная журналистика и межкультурное взаимодействие). – 2002.-№10. – С. 31-36. – Кит. яз.

5. Чжицзюнь, Чжан. Цюаньцюхуа юй Чжунго гоцзя дяньши вэньхуа аньцюань = Глобализация и безопасность культуры на национальном телевидении 213

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

КНР / Чжан Чжицзюнь. – Пекин: Чжунго чуаньмэй дасюэ чубаньшэ, 2003. – 215 с. – Кит. яз.

6. Там же. Т.А. Щепелина, аспирант ЧитГУ, г. Чита «ГАРМОНИЧНЫЙ МИР» И ТРАНСФОРМАЦИЯ СТРАТЕГИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ КИТАЯ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ЕЕ ГЛОБАЛЬНОЙ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ Глобализирующийся мир на рубеже XX и XXI вв. характеризуется многообразием и сложностью стоящих перед странами и народами острых социально-политических и экономических проблем и вызовов. При кажущейся безграничности возможностей постиндустриального (информационного) общества для поступательного социального развития и прогресса многие социальные ожидания не стали реальностью. Исторический опыт свидетельствует о том, что мир в целом, его отдельные образования, страны и народы находятся в постоянном поиске собственных путей развития, соответствующих моделей социального поведения в контексте постоянно меняющихся внешних и внутренних обстоятельств, возникающих новых общественных потребностей. Правильно выбранный путь позволяет трезво оценить сложившуюся ситуацию и сконцентрировать средства и ресурсы на преодолении возникающих трудностей, дисбалансов. И чем активнее в этот процесс вовлечены интеллектуальные силы общества, тем демократичнее обсуждаются различные альтернативы выхода из кризисного тупика [1,С.42]. Современное мировое развитие отмечено двумя тенденциями –глобализацией и регионализацией. Первая характеризуется интенсификацией и масштабностью распространения глобальных проблем, связанных с 214

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

устойчивым развитием человечества. Вторая – усилением процессов интеграции, локализме, самодостаточности, самобытности, самоидентификации. В условиях этих двух тенденций Китай рассматривается как социокультурная и социоприродная система следующих уровней: 1)формирующихся ее внутренних регионов; 2)экспансивно развивающаяся, глобализирующаяся региональная надгосударственная система; 3)китайское «государство –регион» как подсистема системы международных отношений, соответственно обозначаемые понятиями : «внутренние регионы Китая» и «китайский регион». «Китайский регион» представляет собой процесс «внутренней» и «внешней» регионализации КНР [2,С.14]. Процесс внешней регионализации Китая – это построение «гармоничного мира», внутренней регионализации – «построение гармоничного социалистического общества». Для построения «гармоничного социалистического общества» Китаю необходима мирная внешнеполитическая обстановка, поэтому идет курс на построение «гармоничного мира». Новое теоретическое осмысление понятие «гармоничный мир», привлекло широкое внимание не только в Китае, но и за его пределами. Сегодня Китай идет в авангарде мирового развития. Китай стремится быть движущим звеном интеграционных процессов в Азии. Здесь можно выделить участие Китая в «АСЕАН + 3» на юго-востоке, в шестисторонних переговорах по северокорейской ядерной проблеме – на северо-востоке, в ШОС – на северо-западе. Кроме того, КНР возглавляет усилия по созданию Азиатского валютного фонда, который со временем может стать альтернативой МВФ для региональных нужд. В сфере политики Пекин жестко отстаивает свое видение нового мирового порядка, открыто призывая к созданию многополярного мира, что не 215

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

может не рассматриваться как альтернатива американской модели однополярного мира [3]. С одной стороны китайская экономика росла примерно по 10% в год на протяжении последних трех десятилетий, в результате чего объем производства увеличился в девять раз с момента начала экономических реформ. За тот же период более 200 млн жителей Китая перестали быть бедными. С другой стороны, для поддержания столь высоких темпов развития экономики Китаю следует найти скорейшее решение целого ряда серьезных проблем, связанных прежде всего с поляризацией, расслоением, дисгармонией китайского общества. Много нерешенных проблем в области здравоохранения, образования, а также сельского хозяйства. Партия осознала, что прогрессирующее расслоение общества, дисбаланс между регионами и высокая ресурсноэкологическая плата за экономический рост угрожают стабильному и устойчивому развитию Китая. Следует учитывать и тот факт, что на территории Китая находится лишь 7 % всей пахотной земли мира, но при этом он должен кормить пятую часть населения Земли. Надо сказать, что с приходом Ху Цзиньтао стали предприниматься конкретные меры по сокращению разницы в доходах между городским и сельским населением, борьбе с урбанизацией, поиску экологически приемлемых способов удовлетворения спроса на энергию, другие виды сырья, еду и воду. Для решения вышеизложенных проблем, стоящих перед страной, Ху Цзиньтао выдвинул новую политическую концепцию развития страны – построение «гармоничного социалистического общества», объединяющего идеи модернизации, научного развития, укрепления политической и духовной культуры КНР. По словам Ху Цзиньтао, «общественная гармония является надежным залогом могущества страны, возрождения нации и благополучия народа. Гармоничное со216

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

циалистическое общество – это общество, в котором царят демократия и законность, равенство и справедливость, доверие и дружелюбие, преисполненность жизненной силы, спокойствие и порядок, гармоничное сосуществование человека с природой» [4]. Ху Цзиньтао понимает, что дальнейшее развитие Китая во многом будет зависеть от укрепления гуманитарного потенциала, предусматривающего инвестиции не только в материальный фактор производства, но также в человеческий капитал. В этой связи он неоднократно отмечал, что даже у высокоразвитой страны без соответствующего уровня культуры нет будущего. Согласно Ху Цзиньтао, в основе всей политики и деятельности правящей партии должен быть человек. Лозунг строительства «гармоничного общества» дает возможность сохранить рыночный курс реформ, защитить политическую систему от социального взрыва и обеспечить легитимность правления компартии. В последний день работы XVII съезда лозунги «гармонии» и «научного взгляда на развитие», появившиеся в эпоху Ху Цзиньтао, были внесены в Устав КПК наряду с марксизмом-ленинизмом, воззрениями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина и «важными идеями тройного представительства» Цзян Цзэминя. Хотя новшества не получили статуса «руководства к действию», «научный взгляд на развитие» был канонизирован в качестве «важного руководящего курса» и «важной стратегической идеи» [5]. Большое внимание привлекло появление в докладе Ху Цзиньтао призыва к «наращиванию мягкой силы государства», вводящего в лексикон компартии концепцию soft power, сформулированную современным американским политологом Джозефом Наем. В Пекине пришли к выводу, что культура становится «все более важным элементом соперничества в совокупной государственной мощи», при этом развитие китайской культуры 217

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

должно сопровождаться ростом ее международного влияния в интересах создания потенциала нематериального воздействия на другие страны. На встрече на высшем уровне, посвященной 60 – летию ООН Ху Цзиньтао выступая с докладом на тему «Усилия , направленные на построение прочного мира, всеобщего процветания и гармоничного мира» , пояснил понимание Китаем гармоничного мира, то есть поддержание многосторонности , реализация программы коллективной безопасности; поддержание взаимовыгодного сотрудничества , достижение всеобщего процветания; поддержание терпимости, мирового многообразия; поддержание разумных принципов, продвижение реформирования ООН; этот взгляд вновь был обозначен в белой книге «Путь мирного развития Китая», в белой книге говорится: Китай полагает, что гармоничный мир – это демократичный, добрососедский, равноправный , терпимый мир. В частности, поддержание демократии и равенства, осуществление скоординированного сотрудничества; поддержание дружбы и взаимного доверия, осуществлении коллективной безопасности; поддержание справедливости и взаимной выгоды, осуществление всеобщего развития; открытость и культурный диалог [6]. С позиции государственной внешнеполитической стратегии главной темой остается мир и развитие, Китай придерживается пути мирного возвышения, мирного развития, поддерживает многосторонность и новую концепцию безопасности, концепцию построения гармоничного мира всеобщего процветания и прочного мира. В этом смысле, концепция гармоничного мира – это показательный результат реформ открытости, идеологическое переосмысление и становление государственной стратегии Китая в условиях глобализации, а также проявление трансформации внешнеполитической стратегии Китая. На сегодняшний день, произошли ко218

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ренные перемены, Китай признал многосторонность, участие в международных механизмах стало осознанным выбором внешней стратегии Китая. Согласно исследованиям американского ученого Лайна, в 70 – х годах 20 века, процент участия Китаем в различных правительственных организациях составлял 25 % от американского, 30 % индийского , около 70 % общемирового , с середины 90 –х годов этот процент возрос до 70 % американского и составил 80 % общемирового [7,С.42-46]. Сегодня Китай в полной мере осознает борьбой, конфронтацией невозможно решать проблемы. В условиях взаимозависимости, более подходящим является диалог и сотрудничество, рациональный, актуальный выбор сосуществования и совместного процветания различных идеологий, социальных систем. Поэтому, необходим переход от философии борьбы к философии сотрудничества и сосуществования, политике научного сотрудничества и сосуществования. Конечно, необходимо подчеркнуть, что противоречия, конфронтация, борьба не исчезнут, неспокойный современный мир только подтверждает это. При этом борьба –в определенном смысле и определенной степени является необходимым инструментом ведения международных дел. Однако основным направлениями современного мира выступают диалог, сотрудничество, сосуществование, эти исторические трансформации определили трансформацию внешнеполитической стратегии Китая. Литература: 1. Иванов, В.Н. Россия: к концепции развития общества и политической власти / В.Н. Иванов, В.А. Мальцев, М.А. Чартаев. - М.— Н. Новгород, 1996. - С.42.

2. Абрамов, В.А.Процесс внутренней и внешней регионализации КНР: проблемы понятийного представления / В.А. Абрамов, Т.Н.Кучинская. – Материалы 1 – ой научно – практической конференции «Актуальные 219

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

проблемы развития китайского общества». – Чита: ЧитГУ, 2009. – С.14.

3. Подолько,Е. Ху Цзиньтао –консолидация власти и общества. На встречу 17 съезде КПК. [Электронный ресурс]. – Режимдоступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=11912454000. -Загл. с экрана.

4. Ломанов, А. Китай: Гармония превыше всего [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.peacefromharmony.org/?cat=ru_c&key=29. – Загл. с экрана.

5.Там же.

6. Цань,То.Хэсе шицзе юй чжунго дуйвай чжаньлюе = «Гармоничный мир» и китайская внешняя стратегия / То,Цань .Харбин :Хэйлунцзян жэньминь чубаньшэ,2006. - С.57-63. - Кит.яз. Е.А. Юйшина, доцент кафедры китайского языка ЗабГГПУ, г.Чита СОЗДАНИЕ РУССКО-КИТАЙСКОГО ПОЛИТЕХНИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА В ПРИГРАНИЧНОМ ПРОСТРАНСТВЕ КИТАЯ Харбин является железнодорожным и вместе с тем торгово-промышленным центром всей Маньчжурии и КВЖД с блестящими экономическими данными. Харбин, расположенный на 45ْ 50′ северной широты и 120ْ 40′ восточной долготы, на правом берегу Сунгари, впадающей в Амур, основан русскими строителями КВЖД в 1898г. В то время Харбин представлял собой своеобразный город, сохранивший полностью русский облик, и продолжал развиваться как европейский центр, имел целую сеть среднеучебных заведений, но высшей школы не имел.

220

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

КВЖД, как главный регулятор экономики Маньчжурского края, а затем и ряд появившихся новых предприятий, начали ощущать острую нужду в пополнении технических кадров молодыми силами. Итак, назревала необходимость в создании высшей технической школы c преподаванием на русском языке, которая подготовила бы будущих русских и китайских инженеров, полезных краю. Эмиграционный поток из России (после 1920г.) значительно повысил культурный уровень края, и к тому времени в Харбине созрел благоприятный момент для создания высшей школы. Имелась возможность использовать этот момент для подбора кадров преподавательской коллегии из опытных инженерных и технических сил. В начале 1920г. в одном из кабинетов Технического отдела Правления КВЖД, находящегося тогда в здании дороги на Разъезжей улице в Новом Городе, небольшая группа русских инженеров взяла инициативу к осуществлению вопроса о возможности открытия высшего специального технического учебного заведения. Практически работа по созданию этой технической школы началась с организации особого общества, которое получило свое начало 5 августа 1920г. на первом заседании членов и было названо: «Общество по учреждению Русско-Китайского техникума». Правление и Управление КВЖД в лице своих представителей дали принципиальное согласие на открытие вместе с финансовой поддержкой и взяли на себя инициативу образования «Общества». В число его членов вошли представители КВЖД, Городского Самоуправления Харбина, Биржевого Комитета, а также частные лица, сочувствующие идее открытия высшей технической школы. Почетным председателем был избран председатель Правления генерал Сун-Сяо-Лян, председателем – генерал Д.Л. Хорват, заместителем председателя – член товарищества Правле221

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ния Общества КВЖД В.Д. Лачинов и представители высшей русской администрации дороги в лице И.К.Пименова, Д.П. Казакевича и Н.В. Борзова. Для организации и успешного управления делами было сформировано Правление Общества в числе 14 членов. В президиум Правления вошли: председатель Л.Н. Гондатти, секретарь – инженер П.Ф. Козловский и казначей – инженер В.К. Калабановский [1]. Первым директором-организатором был инженер А.А. Щелков. Правлению Общества поручалось разработать и осуществить проект создания специальной школы с таким расчетом, чтобы можно было бы ее открыть и приступить к чтению лекций осенью 1920 года. В первую очередь решено было открыть школу под названием «Русско-Китайский Техникум» и одновременно проводить подготовку к преобразованию его в Политехнический Институт с программой и оборудованием на современном уровне техники. При начальной работе президиума можно было определить надлежащий масштаб для развертывания дела; важно было организовать личный штат и создать твердую устойчивую материальную базу. В то время это был решающий момент успешного построения технической школы, когда возможны были непредвиденные затруднения, как в каждом новом деле, в новых условиях. Дружная работа состава правления Общества, чрезвычайная энергия, трудоспособность и специальные технические познания сразу принесли плодотворный результат и положили начало открытию и созданию Института. КВЖД предоставила в безвозмездное пользование необходимые под помещение Русско-Китайского техникума три обширных здания: двухэтажное здание бывшего Российского Консульства (главный корпус) площадью 1595 кв.м, двухэтажное здание Торговой школы, площадью 1935 кв. м. и одноэтажный корпус с оборудован222

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ной механической мастерской, площадью 1115 кв.м. Другими словами, для постепенного предстоящего начального развития Института был отведен просторный усадебный участок земли в центре города, в квартале между Большим Проспектом, Садовой, Правленской и Технической улицами со всеми существующими на нем постройками, площадью 20520 кв.м. в лучшей и наиболее здоровой части Нового Города, окруженного со всех сторон садами. Кроме того, дорога выделила денежную субсидию в размере 50000 золотых рублей в первый год, с последующим увеличением взносов, чтобы способствовать дальнейшему росту и капитальному строительству Института. На просветительские нужды от китайского и русского обществ, в лице коммерческих представителей различных фирм, также делались единовременные вклады, учитывалась своевременность создания специальной школы. Такими благоприятными действиями КВЖД, а также наличием инженерных сил, прибывших в Харбин, разрешались почти все главные вопросы, которые дали возможность приступить к формированию академического и административного персонала Института.

18 октября 1920 г. был первый день регулярных занятий в Русско-Китайском Техникуме, который открылся в составе 1-го и 2-го курса электромеханического отделения и одного класса для подготовки китайских юношей в техникум на равных условиях с русскими студентами. Теоретический курс на получение знаний инженера по дорожно-строительной (путейской) и электромеханической специальности – пятилетний. Пятый курс был предназначен для составления и защиты дипломных проектов, вместе со сдачей выпускных экзаменов перед особой экзаменационной комиссией, состоящей из научно-технических кадров Института, дороги и всего края.

223

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Летнее время, с 1 июня по 15 сентября, отводилось для практических занятий со студентами с представлением подробного технического отчета, который оценивался баллом, как обязательный предмет. Летом 1921 г. от Земельного Отдела КВЖД была предоставлена ответственная подрядная работа по снятию плана в горизонталях с профилями всего Затона (одного из районов Харбина) на левом берегу р. Сунгари, площадью около 50 кв. км. Задание выполнялось студентами 1-го и 2-го курсов строительного отделения с помощью геодезических инструментов и включало всю чертежную работу. Студенты, выполнявшие проект в качестве практикантов, получали денежное вознаграждение. Специальная комиссия под председательством инженера С.Ц. Оффенберга наметила учебный план Техникума по отделениям, создала схему технических задач и те практические цели, которые должен был осуществить Техникум в первый год своей работы [1]. Составители учебного плана стремились подготовить всесторонне развитых специалистов, обладающих глубокими знаниями в области теории и практики инженерных наук. Особое внимание обращалось на изучение студентами математики, физики, химии, строительной и прикладной механики. Выделялось значительное число на решение практических проблем, графические работы и упражнения. Техникум с первых дней своего существования работал в нормальных, благоприятных условиях: имел прекрасное помещение от КВЖД с частичным обслуживанием, устойчивый бюджет с субсидией от КВЖД, педагогическую коллегию из лиц, имеющих обширный технический и педагогический опыт, разработанный современный учебный план, применительно к местным условиям жизни и времени. Количество студентов набиралось в зависимости от спроса КВЖД. Удачный подбор академического состава можно считать причиной тех положительных результатов, ко224

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

торых техникум достиг в первые годы работы. В то время он уже располагал оборудованной для работ столярной и слесарно-механической мастерскими с 10-ю оборудованными станками, небольшим геодезическим кабинетом. На подготовительный курс принимались исключительно китайские юноши, окончившие среднюю китайскую школу и выдержавшие два вступительных экзамена. Все вновь поступающие в техникум должны были держать вступительные экзамены на русском языке. После преобразования Русско-Китайского Техникума в Русско-Китайский Политехнический Институт 2 апреля 1922 года главным органом управления, отвечающим за организацию института, материальную сторону и личный штат, являлось Правление Общества по учебному учреждению, а потом Русско-Китайского Политехнического Института, избираемое из рядовых членов Общества ежегодно. В состав Правления входили как русские, так и китайские представители Правления и Управления КВЖД, Председатель Харбинского Городского Совета, Биржевого Комитета, Директор Института, отдельные профессора, а также лица, известные своей общественной деятельность. Состав Правления Общества по учреждению Русско-Китайского Политехнического Института на 1 ноября 1923 г. был следующий: Председатель Правления Н.Л. Гондатти, заместитель Председателя С.Ц. Оффенберг, секретарь Правления инженер П.Ф. Козловский ,казначей- инженер В.К. Калабановский. Члены Правления: Чен-Хан, Л.В. фонГойер, Юань-Цзи-Кай, Хэ-Шой-Жэнь, Ян-Чжоу, П.И. Кузнецов, М.И. Степунин, П.С. Тишенко, Ли-Шао-Ген, ЛитьЯо, В.Ф. Ковальский, А.А. Щелков, А.Х.Калина, К.В. Покровский, Н.М. Обухов и Ф.Ф. Ильин. Члены Ревизионной Комиссии: Л.С. Иванов, В.А. Барри, К.А. Штенгель, В.А.Семенов и Лю-Цзе-Жунь [2].

225

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

КВЖД сыграла решающую роль в создании института, так как именно она дала просторные учебные корпуса, предоставила часть оборудования, выделяла ежегодную субсидию в размере 75 000 золотых рублей. Китайское Правительство назначило китайским студентам-отличникам двадцать стипендий ежегодно, каждая от 600 до 1000 долларов. Большая помощь, предоставленная Институту, во многом зависела от персонального влияния и авторитетного руководства. В этом отношении громадная заслуга принадлежала Управляющему КВЖД В.В. Остроумову, Председателю Правления доктору Ван, заместителю Председателя Правления С.И. Данилевскому и, особенно, Н.Л. Гондатти, как главному посреднику между ними и Институтом, в качестве председателя правления Общества по учреждению Русско-Китайского Политехнического Института. Н.Л.Гондатти- талантливый администратор, всегда отзывчивый к вопросам высшего образования и чуткий к нуждам русского студенчества, являлся незаменимым руководителем не только в переговорах с высшими агентами КВЖД, но также по всем другим вопросам, связанным с интенсивным развитием Института. Доверие к авторитету Института росло из года в год, что подтверждалось притоком русских и китайских студентов со всей Маньчжурии. Часть района Харбина именовалась «Гондатьевкой», названная в честь Н.Л. Гондатти. Секретарь Правления Общества П.Ф. Козловский проводил исключительно большую и полезную деятельность в формировании Института чрезвычайно решительными и настойчивыми мерами. Инженер П.Ф. Козловский – организатор созыва инициативной группы по созданию специальной школы. Он же декан Дорожно-строительного отделения с начала основания Института. Директор Института, инженер А.А. Щелков, громадной заслугой которого было установление четкого управления и порядка, с самых первых дней своего от226

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ветственного руководства обладал богатым административным опытом и организаторскими способностями. Положительные результаты, достигнутые дружной и совместной работой администрации с учебным персоналом, и укрепление веса и авторитета Института в большей мере следует поставить ему в заслугу . Управление институтом по академической и хозяйственной части вверялось директору. Академический совет состоял из директора, профессоров и лекторов Института. Академический комитет состоял из директора, двух деканов и двух председателей от академического совета. Хозяйственная часть управлялась при помощи комитета, состоящего из директора, заведующего мастерскими и одного члена Академического совета. При институте существовал ряд дополнительных образовательных учреждений, которые обслуживались преимущественно личным штатом и пользовались помещениями и научными кабинетами Института: 1. Старшее и младшее отделения Подготовительного класса для китайцев, желающих поступить в институт 2. Вечерние курсы для китайцев-студентов, окончивших Харбинское Коммерческое Училище и служащих КВЖД 3. Техническое Железнодорожное Училище 4. Курсы по подготовке к экзаменам на звание Техника путей сообщения Китайские Подготовительные классы вели преподавание на русском языке для китайских юношей, желающих поступить в Институт. Количество учащейся молодежи росло непрерывно, как только открывались новые вакансии, в институт стали принимать студентов по общему конкурсу. Учебный процесс всегда стоял на должной высоте, профессорско-преподавательский состав Института представлял коллектив высококвалифицированных спе227

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

циалистов с серьезным инженерным стажем и необходимой научной подготовкой. Литература: 1. Фиалковский, П.К. Еще немного к истории создания Харбинского политехнического института // Политехник. - №14. - Австралия, Сидней, 1995. - С. 14-16.

2. Политехнический институт в Харбине. Исторический обзор // Политехник. - №10, Австралия, Сидней, 1969. - С.1-2. Янь Шуфан, аспирант ЧитГУ, г. Чита РЕАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ПАРТИЙНОЙ ПОЛИТИКИ КНР В ОБЛАСТИ КУЛЬТУРНЫХ ИНДУСТРИЙ В настоящее время в КНР все большую актуальность приобретают исследования, связанные с региональными особенностями развития тех или иных процессов. Это относится и к реализации государственной и партийной политики в области культуры, культурных индустрий, образования и особенностей проведения национальной политики. В нашем исследовании интерес представляет Северо-Восточный Китай. Здесь, как и в целом по стране, за период существования КНР отношение к обозначенным сферам общественной жизни малочисленных (неханьских) национальностей претерпевало неоднократные изменения. XVII съезд КПК в контексте общего стратегического курса научного развития определил приоритеты. Среди них - политика, регулирующая взаимоотношения между этническими меньшинствами Китая, включающая образовательный и культурный аспекты. Это тем более необходимо, поскольку в целом уровень образования среди этих групп населения ниже, чем у ханьцев. Определив просвещение как стратегическую 228

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

задачу в модернизации КНР, китайские власти предприняли ряд мер по совершенствованию системы образования. Это выразилось, прежде всего, в том, что в национальных районах начала действовать сеть школ всех ступеней, преподавание в которых стало вестись на национальных языках. Для решения проблемы нехватки управленческих кадров и других специалистов в районах национальной автономии, в частности, в АРВМ, государство предоставило льготы для поступления в вузы неханьским национальностям. Если сравнивать различные регионы Китая по уровню образования, то Северо-Восток занимает здесь лидирующие позиции в стране. Главной причиной является то, что к моменту образования КНР уровень культуры неханьцев региона был достаточно высок. Например, среди маньчжуров и национальности сибо уровень образования был выше среднего по стране. В Дунбэе раньше, чем в остальных регионах КНР вводилось обязательное девятилетнее обучение. По сообщения современных СМИ, в настоящее время значительное внимание в провинции Хэйлуцзян начинает уделяться преподаванию русского языка. Правительство определило ряд льгот для тех, кто хотел бы связать свою профессиональную деятельность с изучением русской культуры. При Хэйлунцзянском университете г. Харбина открылся научно-исследовательский институт изучения России. Подобные меры свидетельствуют о том, что региональное развитие провинции и ее подъем как промышленной базы ориентирован на сотрудничество с Россией. Несмотря на высокие результаты в реализации государственной образовательной политики на Северо-Востоке сохранились и определенные недостатки. Недостаточное внимание уделялось созданию национальных школ для малочисленных национальностей региона, таких как орочоны, эвенки, хэчжэ, особенно для тех групп, которые проживали в отдаленных райо229

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

нах Дунбэя. Не до конца была решена проблема создания школ, которые не копировали бы систему преподавания в ханьских учебных заведениях, а отражали местные, специфические, особенности. В сфере культурного строительства и культурных индустрий на Северо-Востоке также произошли значительные изменения. В национальных районах создана сеть учреждений культуры: театры, библиотеки, дома культуры, музеи и т.п. Налажен выпуск разнообразной литературы на языках неханьских национальностей, что в целом способствует повышению уровня образования и культуры среди этнических меньшинств. Тем не менее, до сих пор остается не решенной проблема создания письменности для малочисленных народов, что тормозит развитие национальной культуры. Большой вклад в поддержание традиционной культуры неханьских национальностей вносят различного рода смотры, конкурсы и фестивали. В настоящее время в этих мероприятиях участвуют представители народов, проживающих в России. Однако все более усиливается коммерциализация традиционной культуры, что приводит к отрыву ее от народа, усиливаются ассимиляционные процессы. В целом, политика в области образования и культуры способствует повышению уровня образования среди неханьцев, а также сохранению их традиционной культуры. Национальная политика КПК, являясь составным компонентом курса «реформ и открытости», направлена в настоящее время на развитие гуманитарной сферы этнических меньшинств, куда входит образование, культура в традиционной и инновационной формах. В СевероВосточных провинциях КНР проведение национальной политики КПК не сопровождается, в отличие от западных районов страны, сепаратистскими выступлениями и ростом фундаменталистских проявлений. Это связано, прежде всего, с отсутствием крупных компактных групп 230

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

неханьцев, особенностью их религиозных воззрений (в основном исповедуют шаманизм и буддизм). Под проведение национальной политики в СевероВосточном Китае была подведена определенная законодательная база на общегосударственном и местном уровнях. В законодательных актах, принятых в национальных районах Дунбэя, закреплены положения, отражающие местные особенности, такие как охрана лесных массивов и введение обязательного девятилетнего обучения (в Яньбянь-Корейском автономном округе), развитие рыболовства (в пров. Хэйлунцзян). Произошли крупные изменения в развитии учреждений культуры в национальных районах Северо-Восточного Китая. Была расширена сеть библиотек, театров, музеев и т.п. Налажена работа по выпуску литературы на национальных языках, в основном, корейском и монгольском. Активно изучается народное творчество этнических меньшинств. Выходят радиопередачи и телепрограммы. Сохранению национальных традиций способствуют регулярно проводящиеся фестивали национальностей. Тем не менее, отсутствие национальной письменности у хэчжэ, орочонов, эвенков и дауров не благоприятствует сохранению и развитию национальных культур, заметны явления ассимиляции малочисленных народов. Происходит коммерциализация культуры: проведение фестивалей и различных конкурсов нацелено на привлечение туристов, что, с другой стороны, способствует росту благосостояния неханьцев, отвечая, тем самым, курсу на построение социализма с китайской спецификой. Несмотря на сохранение определенных проблем, необходимо признать, что в регионе значительно повысилось качество жизни неханьцев, прилагалются усилия по сохранению культурного наследия малочисленных народов.

231

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В Северо-Восточный регион КНР входит и АРВМ, в котором в 2002 г. принят курс на стоительство культурного региона, определены «10 культурных объектов». Успешная реализация подобной политики привела к созданию культурных брендов, которые известны всему миру, такие как У Ланьмучи, монгольская скрипка, танец Ань Дай. В Докладе по модернизации Китая в 2009 г. в отношении культурной модернизации подводятся итоги работы, среди которых важное место занимает реализация идеи создания тематических парков китайской цивилизации. Один из них связан с именем Чингисхана. На сегодняшний момент, по сообщению ChinaPRO.ru, по итогам 2009 г. объем культурного рынка Китая достиг около 800 млрд юаней ($117,6 млрд). Такая цифра отражена в документе, подготовленном Культурно-исследовательским центром Академии общественных наук Китая в сотрудничестве с Министерством культуры и шанхайским университетом «Цзяотун». В этом документе, опубликованном под названием «Голубая книга: о развитии культурной индустрии Китая2010», отмечается, что на фоне улучшения макроэкономической ситуации в 2009 г. отечественная культурная индустрия продемонстрировала в ряде сфер необычайно высокие темпы роста. Из данных, обнародованных Госстатом, следует, что расходы китайских семей на товары и услуги культурно-развлекательного характера за 2009 г. достигли 607,6 млрд юаней ($89,3 млрд), правительственные ассигнования на культурное потребление - 109,57 млрд юаней ($16,1 млрд), объем экспорта культурных продуктов и услуг - около 70 млрд юаней ($10,2 млрд). Это свидетельство развития в Китае культурных индустрий. Стоит отметить, что в первой половине XXI века китайская культурная модернизация столкнется с внутренними и внешними проблемами. Для противостояния им необходимо использовать все 232

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

средства, чтобы удовлетворить потребности граждан в культурной жизни, повышать культурное творчество китайской нации, культурную конкурентоспособность. Необходимо управление некоммерческими организациями общественных культурных объектов, содействие развитию рыночных индустрий культуры. Защита культурного разнообразия не должно стать препятствием культурного прогресса.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В ФОРМАТЕ ПУБЛИЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ 233

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Н. Ариунгуа, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института международных отношений, г. Улан-Батор О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ И АКТУАЛЬНЫХ МОМЕНТАХ МОНГОЛО-КИТАЙСКОГО ТОРГОВО- ЭКОНОМИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ Анализируя отношение между Монголией и Китаем в целом можно сказать, что данное отношение развивается успешно и достигло уровня всестороннего сотрудничества. И в дальнейшем наша страна намерена активно углублять торгово-экономические контакты и экономическое сотрудничество с Китаем. Но вместе с тем следует признать, что данное отношение не лишено разногласий и проблем, возникших в ходе своего развития. Анализ и рациональная оценка этих отношений на мой взгляд поможет углублению взаимопонимания и координации взаимодействий между нашими странами. Прежде всего, хочется особо отметить, что наша страна, 20 с лишним лет тому назад только что вступившаяся на путь рыночной экономики, была не вполне готова всестороннему экономическому сотрудничеству с крупной экономической державой, каким является Китай. Монголия, лишенная опыта по развитию рыночной экономики, находившаяся в трудном финансово-экономическом положении, можно сказать, что в то время действовала наугад. И сегодня по происшествии лет отчётливо вырисовывается картина не только достижений, но и просчётов в отношениях Монголии со своим южным соседом. Характеризуя торгово-экономическое сотрудничество между нашими странами хочется указать на пассивный характер действий монгольской стороны, на отсутствие необходимой хватки, продуманно234

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сти, отчётливого понимания дальнейших результатов и последствий при сделке с Китаем будь то крупные инвестиции, будь то средние и мелкие. И это можно объяснить объективными так и субъективными факторами, вследствие не только недостаточности опыта, но и недостатком отчётливого видения перспектив конкретного развития своей страны, то есть отсутствием политики формирования стратегии своего развития. Китай в течение 9 лет является крупным торговым партнёром и сохраняет позицию самого крупного инвестора Монголии за последние 10 лет. Инвестиционный объём из КНР составляет больше 40 % из всех иностранных инвестиций. За последние 5 лет объём инвестиций КНР в Монголию превысил 1 млрд. ам. долларов, число действующих инвестиционных проектов перевалило за 2000. Однако реальное влияние китайских инвестиций на экономические показатели нашей страны трудно сказать с точностью. И это особенно касается инвестиций в области освоения месторождений. И такая неопределенность и плюс пагубное обращение китайских геологических компаний с окружающей средой Монголии стало поводом возросшего недовольства со стороны масс характером отношений между нашими странами в целом. Ныне актуальной проблемой монголо-китайских отношений в области освоения полезных ископаемых является развитие сотрудничества с учётом просчётов предыдущих лет, направленное на развитие «ответственной горнодобывающей отрасли». И, прежде всего, необходимо принятие монгольской стороной тщательно разработанного законопроекта, направленного на развитие экономики Монголии на перспективу. Мы также полностью поддерживаем точку зрение и предложение китайских коллег по поводу улучшения условий осуществления добычи месторождений в Монголии. Так доктор Пяо Зян И в своём докладе, посвященном на 235

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

трёхсторонней конференции в Улан-Баторе в прошлом году, говорил «проблемы природных ресурсов в широком смысле, включая также энергетику, ныне превратилось в повсеместную проблему. Однако участие Китая в добыче месторождений в России и Монголии всё больше вызывает недовольство со стороны местного населения. Поэтому наши страны должны освоить передовую технологию по освоению, а также по реабилитации территории, занятых под добычей месторождений, для этого следует привлекать в эту область наиболее состоятельные компании, имеющие достаточный финансовый потенциал. И с целью сохранения окружающей среды включить экологический фактор в качестве себестоимости производства [1]. Внешнеэкономическая политика нашей страны прежде всего направлена на создание экономической базы, обуславливающую развитие страны на перспективу, обеспечивающую по мере возможности её экономическую самостоятельность. И при взаимодействии с Китаем мы прежде всего должны исходить из этих целей. Монголия прежде всего заинтересована в крупных китайских инвестициях именно в те отрасли экономики, где она наиболее нуждается. И при инвестировании обе стороны должны исходить именно из обоюдных интересов, исходя из реальной обстановки экономики двух стран. И на мой взгляд Монголия должна отказаться от некоторых невыгодных средних, мелких инвестиции. Ибо как показывают наш опыт использование мелких и средних инвестиции не всегда приносит ощутимого результата в экономику страну, вызвав засилье иностранного бизнеса, становясь серьезной преградой в становлении национального мелкого, среднего предпринимательства. Мелкие и средние иностранные предприятия не всегда решают проблемы занятости страны, не редки случаи грубого нарушения трудового законодательства 236

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

нашей страны, касающихся вопросов заработной платы, условий труда, социального обеспечения. Вместе с тем следует подчеркнуть, что в условиях быстрого роста экономики Китая и всё более усиливающей от него зависимости мировой экономики развитие Монголии без его ближнего соседа невозможно. В настоящее время почти все отрасли Монголии за исключением животноводства почти целиком зависит от китайского рынка. Это относится и к пищевой, легкой, транспортной, строительной и т. д. отраслям. Нынешняя зависимость Монголии от китайского рынка можно назвать абсолютной ибо сейчас нет выгодной альтернативы китайскому рынку. Уменьшить эту зависимость может только сама Монголия, увеличивая производство зерновых, овощей, производя строительные материалы как цемент, арматуру и т. д. Исходя из этого можно заключить, что Китай и в дальнейшем будет нашим ведущим, торговым партнёром, что обусловлено экономическим потенциалом нашей страны с одной стороны, рыночным потенциалом самого Китая с другой, а также территориальной близостью, торгово-экономической традицией наших стран. Торговля Монголии с Китаем имеет свои особенности. Если судить, что мы довольствуемся по большей части лишь поставкой нужных товаров из приграничного города Эрлян, то характер нашей торговли можно назвать региональным или приграничным. И это конечно недостаточно для углубления наших торгово-экономических связей. Другой особенностью монголо-китайских торговых отношений является дисбаланс торговли между нашими сторонами. Наша страна является поставщиком сырья и потребителем готовой продукции, что ведёт к смещению пропорций его внешнеэкономического обмена. И, как известно, сохранение или дальнейшее усиление дисбаланса в области торговли может вызвать колеба237

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ние курсов валют и даже необходимость перестройки структуры национальной экономики. Поэтому наша страна впредь заинтересована, чтоб сырьё подвергалось частичной или полной переработке и экспортировалось бы за рубеж уже в переработанном виде. Для этого нам необходимы крупные инвестиции. И, на мой взгляд, данная сфера является хорошим полем совместной деятельности двух наших стран. Монголия также заинтересована в совместных проектах для развития коммуникаций, современном градостроительстве, энергоснабжении ит.д. То есть она хочет выйти на качественно новый уровень отношений с Китаем. И о надобности расширения масштабов этих отношений говорят также наши китайские коллеги, так например доктор Пяо Зян И, в выше указанном докладе касаясь проблемы сотрудничества, указывая на необходимость выхода нашего сотрудничества из узких рамок приграничной деятельности и приобретении его стратегического значения [2]. Вместе с тем приграничные районы Монголии, Китая, а также России с огромной их территорией представляют собой естественную составную часть, постепенно складывающегося общего экономического пространства в Восточной Азии и АТР, где переплетаются национальные интересы кроме 3-х наших стран, а также интересы США, Японии, Канады, Республики Кореи, ЕС и др. И нас ожидают в этом направлении большие возможности для совместных проектов. Одной из сфер монголо-китайского экономического сотрудничества является предоставление китайской стороной нашей стране безвозвратной помощи, долгосрочного займа на льготных условиях, что являются хорошим подспорьем для развития нашей экономики. Однако механизм предоставления займов по-видимому пока ещё не слажен ибо до сих пор не решен положительно вопрос китайского займа 300 млн. ам. долларов. В связи с проблемами займа хочется подчеркнуть, что 238

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

субъекты, предоставляющие нам займы будь то мировой валютный фонд, а также отдельные страны в том числе и Китай ставят нас в жёсткие условия, при этом точно указывая на отрасль и сферы их использования, зачастую не выгодных нашей стране, а подчас выгодных стороне, оказывающей кредит. Вместе с тем иностранные кредиты и займы играют важную роль в развитии экономики Монголии и приобретают актуальное значение в условиях мирового кризиса. Сейчас актуально как никогда решение вопроса о правильном вложении иностранных займов, вложение именно в те отрасли, которые нуждаются прежде всего в финансировании, и в те отрасли затраты, которых способны быстро окупиться. И для нашей страны количество и срок займа должны быть экономически обоснованными, не обременительными и реальными для погашения в указанный срок. Здесь уместно припомнить очень полезный опыт южнокорейцев, которые полностью осознавая всё серьезность последствий получения долга, звоном колокола каждый день напоминает своему народу и правительству, сколько дней осталось до его погашения. Говоря о двухстороннем сотрудничестве наших стран следует подчеркнуть что оно является основой для перерастания этих отношений в коллективное. О возможности успешного участия Монголии как малой страны в проекте многостороннего сотрудничества отмечают зарубежные исследователи, мотивируя это быстро повышающимся статусом нашей страны в системе международных отношений нового столетиям [3]. И это наглядно продемонстрировал последний рабочий визит нашего премьер-министра С. Баяра в страны Европы, где он подготовил почву для участия Монголии в крупных международных проектах. Здесь следует заметить, что осуществление КНР крупных проектов таких как стратегия развития Западных районов Китая, также открывают для нас хорошие перспективы для совмест239

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ной деятельности. Китай придаёт большое значение социальному и экономическому развитию западных провинций. Так, например, большое внимание отводится развитию СУАР и его выходу на международный рынок. СУАР является важной опорой для продвижения экономического роста в западных районах Китая, стратегической базой энергетических ресурсов КНР, а также важным форпостом открытия страны для внешнего мира. А если учесть СУАР граничит с западной частью нашей страны, развитие данного региона открывают большие возможности для нашей совместной деятельности. Китай нацелен на создание в СУАР «нового евразийского континентального коридора» для выхода на международный рынок и превращения в региональный международный торговый центр, опираясь на континентальную часть Китая и ориентируясь на страны Центральной, Южной и Западной Азии, а также на страны Европы [4]. И это очень важно для нашей страны. И если учесть, что планируется осуществить проект по приложению параллельной автомагистрали протяжённостью 750 км, соединяющую Россию с западными районами Китая, проходящую по территории нашего западного аймака Кобдо, Баян-Улгий, то появится для нас возможность участвовать в автомагистрали, соединяющую Азию с Европой. Таким образом, будет сформирована новая структура внешней открытости. Вхождение Трансмонгольской магистрали Монголии – Уланбаторской железной дороги в Транс-Азиатскую железнодорожную сеть также предоставляет Монголии новые возможности для участия в международных проектах. Что касается АРВМ, который как СУАР также включён в проект освоения западных районов Китая, то существует большие возможности по его взаимодействию с Монголией в рамках регионального сотрудничества. Тем более с АРВМ наша страна имеет помимо географи240

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ческой близости совместную историческую и культурологическую память. Если учесть, что более 70 % всего монголо-китайского товарооборота приходится на долю АРВМ, то наличие большого потенциала межрегионального и приграничного сотрудничества на лицо. Однако к сожалению придётся констатировать медлительность с нашей стороны по осуществлению проектов по созданию открытых зон «Замын-Удэ», «Цагаан-нур», рассчитанные на расширении торгово-экономического сотрудничества между нашими странами. Вместе с тем мы отчётливо понимаем, как было выше сказано, что процесс развития, модернизации Монголии не обойтись без участия экономически быстро развивающего его соседа, всё более приобретающего влияние на мировую экономику. К тому же Китай заинтересован во взаимодействии с Монголией в разных областях экономики, как торговой, инвестиционной, финансово-банковской и т. д. В связи с этим мне хочется остановиться на одном моменте, касающегося отношений двух наших стран. Так повелось, что отношение Монголии с Китаем рассматривается как отношение малой страны с развивающейся экономикой с развитой страной. Поэтому вопросы двухсторонних отношений как правило освещаются в плане экономического содействия Китая Монголии и это справедливо, но отчасти. Ибо всякое взаимодействие между странами тем более экономическое должно иметь взаимную выгоду и этот момент соответственно освещен в совместных договорах, заключённых между нашими странами. Поэтому затрагивая вопросы двухсторонних экономических отношений между нашими странами, правомерно также освещать и проблемы, касающиеся Китая при взаимодействии с Монголией. И дать ответ на вопрос, что даёт в чисто экономическом плане Китаю его взаимодействие с Монголией, какое место занимает Монголия в его экономике, в каких областях прежде всего наиболее заинтересован Китай в 241

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

дальнейшем углубить своё отношение с Монголией. Это важно знать для дальнейшего нашего взаимодействия, для координации совместных интересов. Как известно, Монголия являясь для Китая близким региональным рынком для сбыта китайских товаров, приносит немало доходов для пограничных районов Китая, становясь существенным фактором для их развития, и самое главное является страной, обладающей богатыми природными запасами, столь необходимые для всё более развивающейся экономики Китая. И наша страна заинтересована в тесном сотрудничестве с Китаем в качестве равноправного партнёра, строя с ним отношения на взаимовыгодной основе. И на наш взгляд монголо-китайское экономическое сотрудничество должно и может служить для других стран образцовым показателем взаимовыгодных отношений, строящимися между малой страной и крупной экономической державой. Литература: 1. Пяо Зян И. Эпохальные изменения в регулировании международной системы Северо-Восточного региона и Китайско-Российско-Монгольское стратегическое сотрудничество – Монголия, Россия, Китай: вместе к развитию в XX веке. – Улан-Батор, 2009. – С. 75.

2. Там же. С. 74.

3. Яскина, Г.С. Россия, Монголия, Китай, Индия: состояние и перспективы сотрудничества – РоссийскоМонгольское стратегическое сотрудничество – Монголия, Россия, Китай: вместе к развитию в XX веке // Г.С. Яскина. – Улан-Батор, 2009. - С.61.

4. Китайский информационный Интернет-Центр [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.russian.xjts.ru. – Загл. с экрана. Н.И. Атанов, доктор экономических наук, профессор, ОРЭИ БНЦ СО РАН, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ 242

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

РАЗВИТИЕ СОТРУДНИЧЕСТВА БАЙКАЛЬСКОГО РЕГИОНА РОССИИ СО СТРАНАМИ АТР В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект №09-02-00666a/G «Развитие государственно-частного партнерства в трансграничном сотрудничестве российского региона (Республика Бурятия) и Монголии»). Либерализация экономики России в 1992 году открыла широкие перспективы хозяйствующим субъектам в экономической самостоятельности. Особое место занимает свобода действий в выходе на мировые рынки и в налаживании приграничных и межрегиональных связей с сопредельными странами. Буквально за 2-3 года более 600 предприятий и организаций Республики Бурятия вышли на внешние рынки 39 стран мира, включая Прибалтику и страны СНГ. Только за 1993-1994 гг. было заключено более трех тысяч внешнеторговых сделок на сумму свыше 600 млн.долл. США, в т.ч. по экспорту на 320 млн. долл. Приоритетными иностранными партнерами естественным образом являются страны АТР: Китай, Корея, Монголия и Япония. Ведущей экспортной продукцией Байкальского региона являются лесоматериалы. Основным импортером по ним в те годы по инерции с советских времен являлась Япония. Со сменой общественно-политического строя в 1992 г. нарушились традиционные договорные отношения, поменяли свой юридический и хозяйственный статус лесозаготовительные и деревообрабатывающие предприятия. Для выстраивания торгово-экономических отношений на новых рыночных условиях, японские бизнесмены выступили с предложением создать совместный японо-российский 243

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ассоциативный орган, который осуществлял бы координирующие и консалтинговые функции в развитии торгово-экономических связей между восточными регионами России и Японией. Идея получила поддержку с российской стороны. Этому способствовало то, что страна из рецессии входила в ступор системного кризиса и главы субъектов Федерации, оставшись один на один со своими нарастающими проблемами, готовы были воспользоваться любыми средствами, чтобы стабилизировать экономическую и социальную ситуацию в регионе. Замах был большой. В Ассоциацию японо-российской торговли (АЯРТ), так была названа новая двусторонняя организация, вошли субъекты Байкальского региона и Дальнего Востока, а с Японской – свыше 30 компаний, ведущих торгово-экономические отношения с Россией. Секретариат ассоциации был размещен в Республике Бурятия в г. Улан-Удэ. Срок жизни у нового образования оказался скоротечным и уже к середине 1994 года АЯРТ распался. На то были как объективные, так и субъективные причины. К объективным причинам следует отнести: - системный кризис в стране, вытеснивший управление внешнеэкономической политикой на задний план и обусловивший «оперативно-спасательный» тип управления в регионах; - недостаточность знаний и опыта в международных и внешнеэкономических делах как у региональных элит, так и у хозяйствующих субъектов; Следствием этих двух причин стало отсутствие единого, стратегически выверенного подхода у восточных регионов России к сотрудничеству со странами АТР, которого впрочем нет и поныне, по прошествии 17 лет с момента первой попытки консолидироваться в данном направлении. Более того, российские лесоэкспортеры создали настоящую конкурентную свару в дальневосточных портах, которая была на руку японским партне244

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

рам в игре на понижение цен. В ряде случаев российские экспортеры уронили цены на древесину в 2 раза от той, что поддерживалась их советскими предшественниками. Субъективными причинами являются: 1. Низкий профессионально-квалификационный уровень руководства АЯРТ с российской стороны; 2. Взаимное недоверие друг к другу между членами Ассоциации; 3. Отсутствие финансовых источников содержания секретариата ассоциации из-за неплатежей взносов со стороны российских участников. Так неудачно завершилась первая попытка создания системы цивилизованного внешнеэкономического сотрудничества с Японией восточных регионов России. Ярким шагом в реальном наполнении практическими действиями по укреплению экономического сотрудничества между Россией и США является межправительственная комиссия «Гор - Черномырдин» по научнотехническому и торгово-экономическому сотрудничеству. В рамках данной комиссии была создана инициативная рабочая группа (ИРГ) по развитию экономического взаимодействия между Западным побережьем США и Российским Дальним Востоком в конце 1994 г. Создание такой специализированной группы имело большое значение для обеих стран. Новый этап взаимодействия предполагал активизацию российско-американских связей на основе не только отраслевого, но и регионального принципа. Рабочая группа ставила перед собой довольно амбициозные задачи по либерализации торговли, таможенных процедур, инвестиционному, образовательному сотрудничеству. Заседания рабочей группы проводились ежегодно и поочередно на территориях сторон. Так местом встречи на американской территории становились города Сиэтл (1995 г.), Портленд (1997 г.), Монтерей (2000 г.), Анкоридж (2002 г.).

245

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

На российской территории – города Хабаровск (1996 г.), Владивосток (1999 г.), Улан-Удэ (2001 г.), Южно-Сахалинск (2003 г.). В заседаниях принимали участие представители министерств, региональных исполнительных органов власти, бизнес-сообществ, профессионального образования и науки из 11 республик, краев и областей и 5 американских штатов. В составе ИРГ было создано 10 отраслевых секций (энергетика, экология, транспорт, телекоммуникации, финансы и торговля, туризм, рыболовство, сельское хозяйство, лесная и горнодобывающая промышленности), на которых обсуждался широкий круг вопросов, проблем, сдерживающих развитие межрегиональных связей. Наиболее впечатляющими результатами следует считать: формирование механизма взаимодействия, как между деловыми кругами, так и представителями исполнительных ветвей власти обеих стран. ИРГ стала институтом, позволившим комплексно представить восточные регионы России на западном побережье США; транспортный коридор «Восток-Запад», превратившийся постепенно в трехсторонний проект США - КНР - РФ; проект, упрощающий таможенные процедуры «клирпак», который трансформировался в проект федерального уровня; создание сайта «Регионы – партнеры»; развитие прибрежного рыболовства и туризма; проекты Сахалин-1, Сахалин-2, обмен студентами, аспирантами, взаимные научные стажировки, экологические проекты, изучение нормативно-правовой базы США и Западных штатов в торговой, налоговой, таможенной, инвестиционной сферах, в бюджетном процессе, в разделении предметов ведения и полномочий между федеральным центром и штатами, между штатами и муниципалитетами. Однако, после ухода со своих постов В. Черномырдина и А. Гора, темпы сотрудничества замедлились. Рабочая группа попыталась активизировать работу за счет привлечения новых штатов и регионов. На состоявшей246

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ся 7-й встрече ИРГ (2002 г.) ее участники пришли к согласию, что с целью привлечения к участию в работе ИРГ штатов и регионов, не примыкающих к побережьям, рабочая группа переименовывается в «Российско-американское тихоокеанское партнерство». Таким образом, на 7-й российско-американской встрече завершилась история ИРГ «Дальний Восток России – Западное побережье США». Заметим, что Иркутская область в данном проекте не принимала участие. Байкальский регион представляли Агинский Бурятский автономный округ, Республика Бурятия и Читинская область, входящие в Ассоциацию «Дальний Восток и Забайкалье». В те же годы (1996 г.) в Республике Корея провинции Кёнсанбук-до была создана Ассоциация региональных администраций стран Северо-Восточной Азии (АРАССВА). Инициаторы – региональные администрации стран региона Японского моря. Целью ассоциации является формирование и укрепление дружественных связей и сотрудничества между регионами Северо-Восточной Азии, а также стремление к развитию регионов Северо-Восточной Азии на основе взаимопонимания и взаимного доверия. Деятельность. (1) Регулярное (1раз в 2 года) проведение заседаний АРАССВА.

(2) Обмен информацией по развитию экономики и новых технологий между регионами.

(3)Поддержка и развитие деятельности по обмену и сотрудничеству и т. д. Участвующие региональные администрации (сентябре 2008 г.): 6 стран, 69 региональных администраций (Китай: 6, Япония: 10, Монголия: 22, Южная Корея: 15, Северная Корея: 2, Россия: 14). Ассоциация имеет развитую структуру и предметом своей деятельности объявил широкий круг экономических, гуманитарных и экологических тем (см.рис.1). В 247

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

рамках своей компетенции мы не можем давать оценку работе Ассоциации, а вправе лишь субъективно оценить степень и результативность участия в ней российских регионов. Кстати, на 6-м Пленарном заседании в октябре 2006 г. в г. Пуссан в члены Ассоциации были приняты: от РФ – администрации Алтайского края, Томской области, Красноярского края и Республики Тыва (все другие регионы Восточной Сибири и Дальнего Востока уже являлись членами); От Монголии 18 аймаков (администрации Центрального и Селенгинского аймаков и г. Улан-Батор были приняты ранее). Таким образом Монголия в АРАССВА представлена всеми 22 субъектами. Заметим, что участие Сибирских и Дальневосточных регионов в Ассоциации больше формальное, нежели результативное.

Рис.1.

248

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Хронология участия восточных регионов в трех вышеназванных международных региональных организациях за прошедшие 17 лет новейшей истории России требует серьезного осмысления. Глобализация, как объективный процесс, проникает во все глубинные структуры любой страны и вовлекает их в свой оборот. Одно дело быть втянутым в мировые процессы подготовленным и отстаивать свои позиции и интересы паритетно, на равных, и совсем другие результаты будут, если окажемся в роли обучаемых. Какими бы нелицеприятными ни были выводы, задача науки изложить истинное положение вещей. В этом смысле уроки неутешительные.

1. Региональные органы власти и бизнес-сообщества (во всяком случае, восточно-сибирские и дальневосточные) до конца еще не отряхнулись от наследия тоталитаризма, закрытости и двойных стандартов (при этом мы не ограничиваемся только советским периодом, Россия впервые за свою историю пытается стать демократическим государством).

2. В подавляющем большинстве прослеживается недостаток квалификации в вопросах мировой экономики, принципах международного сотрудничества, весьма общие знания о стране, которую представляет визави, неумение ставить себя на место партнера и мыслить его категориями, что особенно важно в договорных процессах и т.д.

3. Но самым печальным мы считаем то, что многие российские представители посредственны в предметных представлениях собственных проблем и в умении выгодно позиционировать свой регион, бизнес перед потенциальными внешними партнерами. Причин для данного вывода можно привести бесчисленное множество. Можно сетовать на бюрократическую машину, на несовершенство нормативно-правовой 249

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

базы, на изъяны в региональной политике федеральной власти, валить на социалистическое прошлое и т.д. Сущностный смысл модернизации России, на наш взгляд, состоит в том, чтобы совершить кардинальный позитивный сдвиг в менталитете общества, особенно в сфере внешнеэкономических сношений. Предстоит искоренить ментальное представление о том, что мир «обязан прогнуться под нас». Надо признать, что отдельные положительные изменения в обществе все же происходят. Не только деловые, но также и туристические поездки в другие страны меняют взгляды соотечественников на мир. Но, как водится в нашей действительности, мы постоянно запаздываем. Все более очевидно, что мир и его экономика после кризиса поменяют свой облик и, возможно, ритм. Чтобы вписаться в него, не догоняя, нет другого пути кроме тотального обучения. Существующая система профессиональной подготовки специалистов для внешнеэкономической деятельности явно не поспевает за динамикой возрастающего спроса и требований времени. Для исправления положения у нас имеется успешный собственный опыт. Надо лишь воскресить механизмы ликвидации безграмотности и инженерного обеспечения индустриализации страны в 20-40-е годы ХХ в., с использованием современных обучающих технологий. В сентябре 2009 г. В Нью-Йорке руководители России и Китая одобрили Программу сотрудничества регионов Дальнего Востока и Восточной Сибири и Северо-Востока Китая до 2018 года. Программа по своему замыслу амбициозная и напряженная. Предстоит реализовать 205 проектов. При успешном выполнении, природно-ресурсная экономика востока страны поднимется на новый индустриальный уровень. Но успех обеспечивают кадры. Переход от простых дискретных торговоэкономических операций на межгосударственный программный уровень перманентного сотрудничества по250

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

требует совершенно нового качественного уровня от российского менеджмента. Учитывая упорство и изощренность китайцев в продвижении своих задач и в отстаивании собственных интересов, высокую индивидуальную производительность труда, реализация совместной программы станет своего рода площадкой для апробации конкурентных преимуществ партнеров. Чем может ответить российская сторона на этот вызов? В.А. Белоганов, канд.полит.наук, доцент кафедры естественнонаучных дисциплин Забайкальского института предпринимательства Сибирского университета потребительской кооперации, г. Чита МЕЖДУНАРОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В СФЕРЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ РЕШЕНИЯ Характер и динамика развития современных эколого-кризисных отношений настоятельно диктуют необходимость принятия совместных усилий всех государств для решения экологических проблем, требующих как межрегионального, так и глобального охвата. Принцип международного сотрудничества в настоящее время является одним из основополагающих в международноправовом регулировании охраны окружающей среды. Природа обеспечивает для человека условия, без которых он не может существовать. А именно: озоновый слой защищает нас от ультрафиолетовых лучей, а эти лучи вредны также и для животных, и для растений. Экосистемы превращают отходы в ресурсы, снижают уровень СО в атмосфере, очищают воздух, которым мы дышим, и воду, которую мы пьём. Биологическое разно251

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

образие обеспечивает пищей как человека, так и животный мир. Но мы со своими потребностями, порой необоснованными, истощаем эти природные ресурсы, уменьшаем, а кое-где уже и заблокировали естественные способности природы. Без сомнения, природно-ресурсный потенциал Российской Федерации является важнейшим фактором устойчивого развития на национальном уровне. Он же является и существенным резервом глобальной стабильности мировой экономики и общества. В стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года подчеркнута глобальная зависимость всех сфер международной жизни, которая отличается высоким динамизмом и взаимозависимостью событий. Возросла уязвимость всех членов международного сообщества перед лицом новых вызовов и угроз. Это подтверждает выводы о том, что рост глобальной зависимости мировой экономики от интенсивно возрастающего потребления природных ресурсов, неизбежное соперничество на мировом природно-ресурсном рынке, обострение проблем сохранения благоприятной окружающей среды требуют укрепления международного компонента экологической и природно-ресурсной безопасности Российской Федерации. Россия - крупнейший «экологический донор» Земли. Сохраняющиеся на территории России массивы природных систем, выполняющих важнейшие биосферные функции и образующих крупнейшую в мире зону стабилизации глобальной окружающей среды, представляют собой уникальный экологический ресурс для восстановления биосферы Земли. Обширные таежные леса и водно-болотные угодья России поглощают углекислый газ из атмосферы, депонируют углерод и в связи с этим играют ключевую роль в глобальных процессах поддержания газового баланса в атмосфере и стабилизации климата. На территории России сохраняется существенная часть глобального биологического разнообразия, тем 252

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

более что в последние годы роль России в поддержании равновесия глобальной экологической системы повысилась. В 2003-2004 годах Россия оказалась в центре внимания мирового экологического сообщества в связи с затяжкой ратификации Киотского протокола, которая создала угрозу отбрасывания на несколько лет назад всего международного сотрудничества в области предотвращения изменения климата [1]. Более того, экологические трансграничные проблемы (наряду с проблемами в области торговли, энергетики и транспортных инфраструктур, а также миграционными и гуманитарными вопросами) относятся к факторам, определяющим политическую стабильность в регионе. Следовательно, вопросы мира и войны сегодня нужно решать в этом сложном ресурсно-охранном блоке. И это уже - не теория, это - практика, которую требует от нас все мировое сообщество. Федеративный характер российской государственности предполагает, что субъекты Федерации также ищут каналы непосредственного выхода на международную арену. Выходя на международную арену и развивая взаимодействие с европейскими партнерами, российские регионы решают, как минимум, три задачи: - для многих регионов внешние связи, направленные на диверсификацию региональной экономики и привлечение иностранных инвестиций, стали частью экономической стратегии выхода из кризиса; - международные отношения стали одним из главных способов политической самоидентификации региональной элиты; - развивая внешнеэкономические связи, регионы пытаются ослабить одностороннюю зависимость от федерального центра в политике и экономике. Решая проблемы, связанные с обеспечением экологической безопасности в условиях трансграничного сотрудничества, нельзя не обратить внимания и на следу253

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ющую проблему. Одно из последствий распада СССР возникновение десятков тысяч километров новых государственных границ и необходимость адаптации к ним российского хозяйства и всей жизни «вдруг оказавшихся пограничными» регионов Федерации. Проблемы «новых границ» исследованы слабо. Новые российские границы отличает огромная протяженность и исключительное разнообразие морфологических особенностей. Протяженность новых границ России - около 13 тыс. км. Граница между Россией и Казахстаном - самая длинная сухопутная граница в мире. Участки новой границы различаются по происхождению и «возрасту», степени совпадения с этнокультурными рубежами и хозяйственной освоенности приграничных районов, обеспеченности трансграничными коммуникациями. Особый морфологический тип составляют внутренние водные границы. Рубежи России пересекают более 1000 трансграничных водных объектов, в том числе 70 бассейнов крупных и средних рек. В СНГ Россия занимает первое место и по притоку водных ресурсов из-за рубежа, и по их оттоку. С международными бассейнами связано множество политических проблем вододеления, водопользования, согласования водохозяйственных нормативов, фиксации загрязнения, определения вклада каждой из пограничных стран в загрязнение вод поллютантами, источники которых расположены на территории разных стран, и их ответственности за него. В ряде случаев решение этих проблем осложняется тем, что одна и та же река сначала покидает пределы российской территории, а потом снова в них заходит. В «Основах пограничной политики Российской Федерации» среди основных угроз интересам и безопасности страны в пограничном пространстве назван риск природных и техногенных катастроф и трансграничный перенос загрязнителей. Но есть и другая типология границ - «позитивная», она зависит от перспектив и основ254

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ных направлений приграничного сотрудничества. Основаниями для таковой могут служить следующие признаки: - наличие перспектив совместного использования находящихся в приграничной зоне природных ресурсов; - совместное использование рекреационного потенциала приграничных территорий; - необходимость в совместных мерах по охране окружающей среды, созданию и поддержке существующих заповедников, принятие мер по предотвращению рисков природных и техногенных катастроф и др. Международные факторы играют существенную роль в жизни все большего числа регионов России. Особенно показателен в данном плане опыт Северо-Запада России, становящегося важным элементом системы трансграничного балтийского сотрудничества. Поскольку Северо-Запад России является частью Балтийского региона, проблемы его развития следует рассматривать в контексте трансграничных региональных связей. Балтийский регион в начале XXI в. ориентируется на Европейский Союз. Россия также стремится внести свой вклад в создание общеевропейского экономического пространства. В условиях повышенного внимания международного сообщества к проблеме загрязнения окружающей среды прорабатываются вопросы целесообразности присоединения России еще к ряду конвенций, а также необходимости усиления взаимодействия России с международными организациями в рамках многосторонних и двусторонних договоров и соглашений. Но главная задача нынешнего этапа в том, чтобы, во-первых, последовательно и до конца реализовать уже принятые решения. Во-вторых, создать действенную систему экологической безопасности в стране, такую, которая эффективно справлялась бы с имеющимися техногенными и антропогенными факторами загрязнения, включая 255

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

трансграничные, и при этом результативно отвечала бы на возникающие новые проблемы и вызовы в этой сфере. Для современного трансграничного регионального сотрудничества характерны следующие черты: 1. Децентрализация сотрудничества, обусловленная возникновением возможностей для проявления внутренними регионами большей самостоятельности в установлении и развитии внешних связей.

2. Трансграничные связи на региональном уровне охватывают основные сферы жизнедеятельности государств: политическую, экономическую, культурную, экологическую и др. Примером может служить взаимодействие так называемой "балтийской тройки" — крупнейших городов центральной зоны Балтийского моря — Санкт-Петербурга, Стокгольма и Хельсинки.

3. Фундаментом трансграничного сотрудничества служат исторические традиции и региональные связи, которые складывались на протяжении столетий. Так, в Балтийском регионе попеременно доминировали различные державы: Дания (XVI в.), Швеция (XVII в.), а затем Российская империя (XVIII — XIX вв.). Страны Балтии имеют богатый опыт совместного исторического развития, в определенные периоды некоторые из них объединялись — часто насильственно, иногда добровольно — в рамках единого государственного образования.

4. Важной тенденцией развития трансграничных отношений является их институционализация. Речь идет о создании системы региональных международных организаций, дополняющих мировые политические институты. Так, с 1992 г. ведет активную работу Совет государств Балтийского моря, в деятельности которого участвует делегация Российской Федерации. В том же году был образован Союз балтийских городов, куда вошли 86 городов из 10 стран региона. С 1997 г. в Санк256

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

т-Петербурге открыто информационное бюро Совета министров северных стран [2]. Ключевое значение для трансграничного сотрудничества имеют выдвижение, формирование и реализация программ регионального развития. Применительно к Балтийскому региону наибольшую известность получила международная программа «Северное измерение», инициатором которой выступила в 1997 г. Финляндия. Данная программа призвана создать благоприятные условия для участия в международных региональных отношениях всех стран региона. Она привлекает внимание к региону, который был вне зоны интересов общего сотрудничества для большинства входящих в него государств. Один из главных принципов «Северного измерения» — «позитивная взаимозависимость». Предполагается, что расширение на его основе связей между государствами региона будет способствовать стабильности и устойчивому развитию, обеспечению региональной интеграции, формированию общерегиональных интересов. Конечно, экономические и политические противоречия, симпатии и антипатии, исторические обиды и сожаления об упущенных выгодах вряд ли исчезнут полностью. Однако высокий уровень взаимозависимости может сыграть важную роль в предупреждении открытых конфликтов и прямых столкновений между странами региона. Другим важным направлением развития трансграничного сотрудничества стран Балтики является формирование принципиально новой, всеобъемлющей системы региональной безопасности. Россия играет в этом процессе заметную роль. Более того, система международных отношений в зоне Балтийского моря в принципе невозможна без участия РФ. В последние годы Россия проводит в данном регионе активную внешнюю политику, как на федеральном, так и на региональном уровне. Сокращая военную активность в этой зоне, она наращивает внешнеэкономический по257

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тенциал своих северо-западных областей, развивает соответствующую транспортную инфраструктуру. Подводя итог, можно констатировать, что Северо-Запад России превращается в органическую часть системы международных региональных отношений в зоне Балтийского моря. Развитие в регионе трансграничных связей — проявление процесса глобализации, весьма активно идущего в региональном измерении на северо-востоке Европы. Особенность Балтийского региона — многообразие способов международной институционализации усилий по обеспечению национальной и региональной безопасности. Несколько ведущих стран региона являются членами НАТО: Германия, Дания и Норвегия вступили в альянс еще в годы холодной войны, Польша — в 1999 г., Швеция и Финляндия держатся в стороне от военных союзов и обеспечивают национальную безопасность собственными силами. Особое место в регионе занимает Россия. Оставаясь мировой державой, она играет в международном сообществе одну из ведущих ролей. В регионе Балтийского моря сегодня происходят геополитические изменения, связанные с размыванием одних границ и укреплением других. Здесь сталкиваются две рассмотренные традиции восприятия государственных границ — европейская и российская. И в той, и в другой традиции северо-западная граница РФ воспринимается как серьезный водораздел, отражающий не только исторически сложившиеся геополитические и экономические барьеры, но и различия в национальной психологии, массовом сознании и политической культуре народов [3]. За последнее двадцатилетие прошлого века человечество выстроило сложнейшую систему международного природоохранного сотрудничества, осуществляемого в рамках международных организаций, глобальных и региональных многосторонних конвенций и протоколов к ним, а также двусторонних дого258

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

воров и соглашений в области охраны окружающей среды. Российская Федерация является важным элементом этой системы, участвуя примерно в трех десятках многосторонних соглашений, носящих глобальный и региональный характер. Начавшийся в 2007 г. переговорный процесс по новому климатическому соглашению (на период после 2012 г.) является беспрецедентным в истории по комплексности и сложности охватываемых проблем, влиянию на экономическое развитие отдельных стран и человечества в целом. Огромное влияние (как позитивное, так и негативное) это соглашение окажет и на развитие России. К числу проблем, имеющих особое значение для России в ходе переговоров, можно отнести: - сценарное обоснование уровня обязательств России на 2020-З0 гг., в т.ч. механизмов переноса/учета в обязательствах накопленного в 2008-2012 гг. резерва квот, - выработка позиции относительно приемлемого уровня количественных обязательств США, Евросоюза, Японии, Китая и других крупнейших стран, - выработка позиции относительно перспектив введения новых международных финансовых механизмов (наднациональных налогов и сборов, привязанных к выбросам парниковых газов или к ВВП на душу населения) для поддержки деятельности развивающихся стран в области адаптации и предотвращения изменений климата, - выработка позиции относительно аукционного распределения прав на выбросы парниковых газов и направления доходов в фонды помощи развивающихся стран, - учет лесов, лесного хозяйства и землепользования в балансе страновых выбросов/поглощения парниковых газов.

259

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Для ответственного и эффективного участия в переговорах Правительству России необходимо выработать долгосрочную национальную климатическую стратегию и утвердить ее в качестве одного из важнейших государственных документов. Необходимо привести правовые акты в области экологии и климата в соответствие со Стратегией национальной безопасности до 2020 года, где четко определено, что «стратегическими целями обеспечения экологической безопасности и рационального природопользования являются: сохранение окружающей природной среды и обеспечение защиты; ликвидация экологических последствий хозяйственной деятельности в условиях возрастающей экономической активности и глобальных изменений климата. Литература: 1. Указ Президента РФ от 12.05.2009 N 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года». - С. 4.

2. Основы пограничной политики Российской Федерации» (утв. Президентом РФ 05.10.1996). - С. 15.

3. Экологическая безопасность: отечественный и зарубежный опыт в деятельности парламентов и регионов (к «правительственному часу» 256 заседания Совета Федерации) Серия: Развитие России — №17(384). - 2009. - С. 45. С.В. Будаева, канд.филос.наук, доцент кафедры международных отношений и международного права ЧитГУ, г. Чита ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА МОНГОЛИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

260

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Монголия, суверенное и независимое государство, расположенное в самом сердце Азии, наряду с Китаем, является непосредственным соседом России. Отношения с Китаем и Россией стратегически важны для не имеющей выхода к морю Монголии. На Россию и Китай приходится наибольший объем внешнеторгового оборота этой страны притока иностранных инвестиций. После революционных преобразований в начале 1990-х гг. Монголия в течение 16 лет построила весьма жизнеспособный демократический строй западного образца с открытыми конкурентными выборами и многопартийной системой. В социально-экономической сфере успехи не столь впечатляющи: значительная часть населения еще проживает в бедности, велика доля теневой экономики, имеет место коррупция. Однако наблюдается и тенденция к улучшению. Приватизация государственной собственности, мягкий инвестиционный режим привели к резкому притоку прямых иностранных инвестиций в Монголию. В 1991-2009 гг. объем прямых иностранных инвестиций в страну увеличился более десяти раз. Рост монгольского ВВП за последние пять лет составил в среднем 9 % годовых, а по данным Азиатского банка развития, в 2009 г. этот показатель достиг 10 %, что является одним из самых высоких не только в Азии, но и в мире в целом. Обновленная Монголия проводит новую многовекторную и многоопорную политику, сотрудничая со 143 странами мира. С успехом развиваются связи Монголии с такими высокоразвитыми странами Запада и Востока, как США, Япония, республика Корея, которые поддерживают движение Монголии по демократическому пути и вносят весомый вклад в развитие ее экономики и решение социальных проблем. В июне 2008 г. В столице Монголии состоялась первая Международная научная конференция «Монголия, Россия, Китай: вместе к развитию в 21 веке». Конфе261

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ренция была организована по инициативе Института международных исследований Академии наук Монголии и проведена под эгидой премьер-министра Монголии С. Баяра. Обращаясь к участникам конференции, он сказал: «Я уверен в том, что наше сотрудничество и выпуск научных трудов как результат вашей плодотворной деятельности, научные достижения и успехи будут способствовать возрождению традиционных добрососедских отношений между нашими народами и расширению многостороннего сотрудничества Монголии с соседними странами в новых условиях» [12, С. 58]. С. Баяр высоко оценил работу российских и китайских ученых и подчеркнул важность регулярного проведения подобных форумов. Конференция получила в Монголии большую прессу. В работе конференции приняли участие видные российские, монгольские и китайские востоковеды, представители Министерства иностранных дел, Министерства образования, науки и культуры и Академии наук Монголии, посольства России в Монголии. Россия была представлена делегацией ученых из Института востоковедения РАН. Ключевой идеей научного сообщества, собравшегося в Улан-Баторе, было признание необходимости развития партнерства в трехстороннем формате как важнейшего элемента геостратегической стабильности и экономической интеграции в регионе. Как развивающаяся страна с небольшой и все еще слабой экономикой Монголия придает большое значение своей внешней политике, направленной на расширение сферы сотрудничества с разными странами, использование преимуществ участия в международных финансовых структурах, привлечение иностранных инвестиций и т. д. Монголия является полноправным участником МВФ, ВТО и АТЭС, а также других международных организаций. Богатые минеральные ресурсы – 262

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

по их запасам страна входит в первые два десятка стран мира - выгодное геополитическое положение в СВА, уникальная кочевая цивилизация, все это привлекает к ней внимание стран Запада, в том числе США. Свой интерес к Монголии Соединенные Штаты проявили еще в начале прошлого века. Современные же попытки Вашингтона укрепить собственные позиции в Азии объясняются стремлением США вовлечь в орбиту своего влияния как можно большее число развивающихся стран. Монголия установила дипломатические отношения с США 27 января 1987 г. США открыли свое посольство в Улан-Баторе в 1988 г., а в 1989 г. в Вашингтоне приступило к работе монгольское посольство. Сближение Монголии к США усилилось после распада СССР, особо выделяясь на фоне ослабления сотрудничества с РФ. Внешняя политика Монголии направлена на то, чтобы поддерживая хорошие отношения со своими великими соседями – Россией и Китаем, проводит в то же самое время самостоятельную линию в международных делах. Достижению этой цели служит политика «третьего соседа», которая подразумевает максимальное развитие контактов с крупными развитыми странами. В настоящее время монгольское руководство распространяет понятие «третьего соседа» не только на США, но и на Европейский Союз, Японию, Республику Корея, Индию. Более того, президент Монголии в своей лекции, прочитанной в Академии государственной службы при Президенте РФ 7 декабря 2007 г., заметил, что под «третьим соседом» подразумевается не какая-то конкретная страна, а «мировое сообщество в целом со странами и международными организациями, движениями и процессами» [1, С. 27]. Однако реальная роль «третьего соседа» Монголии принадлежит, прежде всего, Соединенным Штатам, инициировавшим введение этого понятия в американо-мон263

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

гольские отношения в начале 1990-х гг. Монгольский посол в Вашингтоне Равдан Болд говорит, что «внешняя политика его страны базируется на политике «третьего соседа», отдающей Соединенным Штатам, своему «третьему соседу», такой же важный приоритет, как и двум соседним странам – России и Китаю. Мы стремимся построить разносторонние отношения с Соединенными Штатами и усиливать их» [2, С. 2]. Монгольский премьер-министр Н. Эхбаяр (ныне президент Монголии), посетивший США, во время беседы с президентом в очередной раз выразил намерение Монголии установить стратегическое партнерство с США. Развитие отношений с Вашингтоном имеет прямую связь с вопросом о независимости и будущим Монголии, подчеркнул премьер [3, С. 51]. В настоящее время активно работает Монголо-американский совместный совет по вопросам торговли и инвестиций. На его заседаниях обсуждаются и решаются вопросы интеллектуальной собственности, таможни, стандартов, коррупции, торговли, инвестиций и т. д. [4, С. 11].

1. Успех демократических реформ в Монголии, ее отказ от социализма, способствовали тому, что США отвели Монголии более высокое место в своей восточноазиатской внешней политике. В начале 1990–х гг. в Монголии начали работать волонтеры Корпуса мира США, содействующие распространению изучения английского языка как инструмента, помогающего стране ускорить адаптацию к внешнему миру. В Монголии стали выполняться программы, предпринятые в рамках Агентства США по международному развитию, в том числе программа «От фермера к фермеру», помогающая монгольским животноводам ориентироваться в правилах рыночной экономики, осваивать передовые методы и технологии содержания коз кашмирской породы. Задача еще одного проекта – «Гоби – Инициатива» - со264

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

стоит в организации издания новой газеты «Gobi Business News» и местной радиостанции для распространения среди населения коммерческой информации и пропаганды преимуществ рыночных принципов хозяйствования. По линии USAID США содействовали также созданию в Монголии небанковских финансовых организаций, представляющих животноводам кредиты на нужды модернизации и диверсификации их производств. Представители Группы Барентс (Barents group / Bank Supervision – организация, действующая в рамках Агентства США по международному развитию. Поддерживает реформы в фискальной политике, стажировку банковских служащих и т. п.) оказали помощь монгольскому правительству в организации процесса приватизации государственной собственности, в проведении пенсионной реформы и т. д. [6, С. 4]. Вашингтон включил Монголию в свою систему торговых преференций. Несколько лет назад в Улан-Баторе был создан Американский центр монгольских исследований. Это быстро растущая независимая общественная организация, играющая центральную роль в укреплении сотрудничества между академическими кругами и исследователями Монголии и США. Монголия сотрудничает с США в рамках NASA (Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства) и программы «США – Азия. Экологическое партнерство». Американская школа монголоведения – одна из крупнейших исследовательских школ такого рода на Западе. Организован регулярный обмен учеными. Американские ученые - постоянные участники регулярно проводимых в Улан – Баторе конгрессов монголоведов. Однако в политике Белого дома на монгольском направлении прослеживается курс не только на поддержку демократии, но и на поиск в Азии новых союзников. США пытаются убедить Монголию в том, что отныне считают участие в обеспечении ее военной безопас265

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ности одной из своих задач [7, С. 29]. Учитывая, что Монголия имеет государственные границы только с Россией и Китаем, трудно представить какую-либо другую страну в роли агрессора. Тем не менее, такое заявление следует оценить как подтверждение роли США в качестве «третьего соседа» Монголии, ее защитника и спонсора. Публично поддерживая этот курс, включая налаживание сотрудничества в военной сфере, Вашингтон как бы принимает на себя обязательство взять Монголию по свой «зонтик безопасности». Одновременной руководство США утверждает, что не будет создавать военные базы в Монголии [8]. Такая американская позиция очень много значит для Монголии, обладающей крайне низким военным потенциалом, придает ей уверенность и повышает ее авторитет на международной арене. Однако есть некоторые моменты в монгольской внешней политике, которые расходятся с позицией России и Китая. Монголия поддерживает политику США на Балканах и Ближнем Востоке. Так монгольские военнослужащие принимают участие в миротворческих операциях ООН в Ираке, начиная с 2003 года [9]. 20 марта 2007 г. Монголия продлила срок пребывания своего военного контингента в Ираке по личной просьбе Дж. Буша [10]. Монгольские военнослужащие принимают участие в миротворческой миссии ООН и в других странах, в том числе и в Афганистане. Военное сотрудничество Монголии и США, непосредственное участие монгольских военнослужащих в миротворческой деятельности ООН означают поддержку Монголией политической линии нынешней американской администрации, проводимой в разных регионах земного шара. Опыт политики «третьего соседа» показывает, что ее проведение связано с определенными трудностями, вынуждающими Монголию обращать внимание на сба266

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

лансирование при этом своих интересов в отношениях с Россией и Китаем. Что касается потенциального членства Монголии в ШОС, то Монголия рассматривает ШОС как важное звено многостороннего взаимодействия в регионе, которое может способствовать ее активному участию в региональном сотрудничестве. В настоящее время Монголия имеет статус наблюдателя при ШОС. Однако относительно полного членства существуют опасения. В интервью монгольского политического обозревателя телевидения «Eagle» Ш. Гантулга прозвучало «Если мы вступим в ШОС, то можем получить сильнейшую экономическую поддержку со стороны России. Это, на первый взгляд, создает прекрасную возможность для устранения экономической зависимости Китая. Но с другой стороны, вступление в ШОС, может привести к весьма негативным последствиям. С вступлением в ШОС Монголия автоматически становится противником США. Тем самым Монголия теряет свою независимость, отходит от принципов демократии и справедливости и становится маленьким отсталым государством, зависимым от своих великих соседей. В условиях напряженности в международной ситуации вступление в ШОС представляется опасным и грозит потерей независимости. Однако нельзя давать и отказ, поскольку эти страны могут оказать давление. Самый правильный путь – сохранять статус страны – наблюдателя. Однако в этом качестве надо проводить наиболее активную политику» [11]. Таким образом, Монголия стоит перед непростым выбором и вынуждена лавировать, пытаясь соблюсти свои интересы в сложной системе взаимоотношений великих держав. Следует также учитывать, что Вашингтон явно играет на заинтересованности Монголии в инвестициях и небезосновательно: США, несмотря на свои экономические и другие проблемы, остаются государством с самой 267

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сильной экономикой в мире, а Монголия нуждается в инвестициях, финансовой и других видах помощи. Помощь правительства США, помимо ее использования в оборонной сфере, в основном предназначается для развития малого бизнеса, укрепления основ деятельности судебной власти, реформы энергетической отрасли, охраны окружающей среды, импорта пшеницы, здравоохранения, развития финансовой сферы, исследования торговой политики и активизации деятельности Корпуса мира. Результаты уже вполне ощутимы. В настоящее время политическое и экономическое сотрудничество между Улан-Батором и Вашингтоном продолжает укрепляться. Америка оказывает Монголии существенную финансовую помощь, помогает модернизировать ее армию, содействует приему в международные организации. Присутствие США в Монголии приобретает долгосрочный характер, и основано оно на прочных стратегических интересах, последовательно реализуемых Вашингтоном в Азии. Конструктивный характер монголо-американских отношений свидетельствует о том, что Монголия прочно вошла в систему внешнеполитических интересов Белого дома. Для России это означает одно: в Монголии у нее появился серьезный конкурент в лице США. Следует признать, что сближение Улан-Батора с Вашингтоном отчасти стало реакцией на то, что Россия, занятая своими проблемами, заметно упустила Монголию из своего поля зрения. В советский период политическое влияние СССР в Монголии было велико, монгольская экономика на 90% зависела от советской. В настоящее время в Монголии усиливает свое влияние Китай, по его следам энергично следует Запад. На сегодняшний день со стороны США впервые наметилась конкретная и целенаправленная пятилетняя программа в рамках ФВТ. Возможно, за этим наступит очередь инвестиций в создание крупных промышленных объектов. Тогда пропаганда американского образа жиз268

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ни будет оказывать еще большее влияние на монгольское население. Таким образом, нельзя не отметить логику внешней политики США в отношении Монголии и растущую заинтересованность последней в сотрудничестве с Америкой по таким стратегическим направлениям, как политическое, военное, экономическое и культурное (преимущественно научное). Литература: 1. Обновление государственной службы в Монголии. Многовекторная внешняя политика Монголии. Лекция президента Монголии Н. Энхбаяра в Академии Государственной службы при Президенте РФ. - 2009. № 12. 07.

2. Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.nternationalreports. – Загл. с экрана.

3. ИТАР – ТАСС, 05. 12. 2001 // Компас. - 2001. №49. - С. 51.

4. Ардын эрх. - Улан-Батор, 2009. - 15 марта.

5.

La Porta A. And Critchfield A. J. U.S. – Mongolian Relations. Two Years of Progress // The Mongolian Journal of International Affairs. - 2008. - №7. - P.4.

6. Монцамэ. - 2005. - 22 окт.

7. Электронный ресурс. – Режим доступа: www.gazeta.ru. – Загл. с экрана.

8. МОНЦАМЭ. -Улан-Батор, 2009. - 14 сент.

9. Электронный ресурс. – Режим доступа: www.iaRegnum.ru. – Загл. с экрана.

10. Зууны мэдээ. - Улан-Батор. - 2009. - 7 июня.

11. Яскина, Г. Монголия, Россия, Китай: вместе к развитию в 21 веке / Г. Яскина. - Азия и Африка сегодня. - №12. - 2008. - С. 58. Г.Г. Васильев, директор научного центра международных исследований Северо-Восточной Азии ЗабГГПУ им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита 269

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ДИНАМИЧНО РАЗВИВАЮЩАЯСЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ЕЁ ВЛИЯНИЕ НА НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ МОНГОЛИИ Один из выдающихся монгольских художников конца XIX - начала XX веков Б.Шарав в своей знаменитой картине «Один день Монголии» запечатлел жизнь монгольского общества во всем его многообразии: в упорном труде, в молениях лам, в размеренном отдыхе и развлечениях, в играх детей и утехах мирских наслаждений, в радостях и горестях человеческого бытия. Творение великого художника является классическим произведением национального искусства, которое демонстрирует истинные духовные и моральные ценности монгольского народа. Однако глобализация, наступившая в конце XX века, внесла свои коррективы в социально-экономическую жизнь не только всего мира, но и наших стран. Образно говоря, жизненный уклад и богатые традиции монгольского народа, изображенные Б. Шаравом в своей картине ХIХ века, подвергаются испытаниям на прочность в XXI. Дезинтеграция СССР в 1991 году под влиянием внутренних проблем и процессов глобализации наряду с негативными последствиями для Монголии, в то же время дала мощный импульс ее интеграции в мировую экономическую систему, благодаря богатейшим запасам полезных ископаемых. Следует согласиться с мнением большинства монгольских политиков и ученых о том, что социальноэкономические проблемы страны будут решены в средне-срочной перспективе при условии сохранения внутриполитической стабильности. Надежду в это вселяет, прежде всего, мудрость монгольского народа и уверенность в своих силах руководства страны. Следует вспомнить «скачок» Монголии из феодализма в со270

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

циализм, минуя стадию капитализма, сыгравший при поддержке СССР значительную роль в изменении самосознания монгольского народа и формировании промышленного потенциала страны. Тем не менее, уместно привести высказывание знаменитой монгольской певицы Уртнасан: «Я не могу себе представить, каким образом молодая девушка может стать старухой, так и не побывав женщиной». Как справедливо считали видные монгольские и советские историки, «было бы неправильным представлять путь, пройденный монгольским народом с начала 20-х годов, как беспроблемное шествие от победы к победе. Нет, это диалектически сложный и противоречивый процесс, поиска и созидания, сопряженный с преодолением - порой драматичным -многочисленных трудностей и препятствий как объективного, так и субъективного порядка». Уже не существует МНР и СССР, поэтому новые страны - Россия и Монголия, под влиянием глобализации должны находить новые совместные пути решения возникших проблем. В этом необходимо опираться, в первую очередь, на духовную близость монгольского и российского народов, укрепившуюся в 1939 году на р.Халхин-Гол и на завершающем этапе второй мировой войны на Дальнем Востоке. В этой связи следует напомнить некоторым т.н. политологам, стремящимся очернить взаимные чувства глубокого уважения и товарищеской симпатии наших народов, что добрососедство и дружба между Монголией и Россией - это закон природы, неподвластный процессам глобализации. В истории становления Монголии с начала XX века немало примеров, указывающих на значительный вклад Советского Союза в развитие поистине братской республики. Россия благодарна монгольскому народу за то, что он ценит помощь нашей страны в таких обла271

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

стях экономического развития Монголии, как промышленное производство, сельское хозяйство, строительство. При советской помощи были созданы горно-обогатительный комплекс "Эрдэнэт", доля которого в ВВП современной Монголии оценивается до 20 процентов. Также при поддержке СССР начали функционировать крупные совместные предприятия «Монголросцветмет» и «Уланбаторская железная дорога», построенные советскими и монгольскими инженерами и строителями, возведены города Улан-Батор, Дархан, Эрдэнэт и Чойбалсан. В нашей стране получили образование более 150 тысяч монгольских граждан, в результате чего монголы стали фактически одной из самых образованных наций в Азии. В настоящее время Россия продолжает курс на развитие взаимовыгодного партнерства с Монголией. Как показывает практика двусторонних контактов на самых различных уровнях, этот процесс шаг за шагом набирает обороты. Так, в ходе недавних визитов президента Н.Энхбаяра и премьера С.Баяра в Россию были достигнуты договоренности о поступательном расширении сотрудничества в таких областях, как добыча минеральных ресурсов, сельское хозяйство, транспорт, электро- и атомная энергетика, совместные инвестиционные проекты. В декабре 2007 г. состоялся первый масштабный российско-монгольский диалог по торговоэкономическим вопросам с участием более 100 представителей российского бизнеса. Особое внимание уделяется развитию приграничного сотрудничества, которое способствует углублению взаимного доверия и качественному укреплению связей между нашими странами. Показательно, что на долю сибирских регионов приходится около 90 % внешнеторгового российскомонгольского оборота. О значении сотрудничества данного уровня убедительно говорит визит премьера С.Баяра в мае с.г. в Забайкальский край, в ходе которо272

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

го были проведены переговоры с главой Минатома России С.Кириенко. На наш взгляд, состояние межгосударственных отношений зависит от социально-политической стабильности внутри страны. В настоящее время Российская Федерация продолжает испытывать на себе влияние процессов глобализации, однако ее руководство принимает все меры по отстаиванию политической идентификации и формированию идеологии, отвечающей интересам населения страны. По мнению наших ученых, пристальное внимание необходимо уделять воспитанию молодого поколения, которое в будущем будет определять экономическую и политическую стратегию страны. В этой связи особую обеспокоенность вызывает растущая активность западных неправительственных организаций, которые в последнее время активизируют деятельность по продвижению «демократических ценностей» в Северо-Восточной Азии. Наибольшую активность в этой сфере проявляют «Корпус милосердия» и «World vision», получившие достаточно широкую известность, как в России, так и в Монголии. Основным объектом их идеологической обработки выступают, прежде всего, представители старшего поколения и молодежь, как наиболее уязвимые социальные категории в нынешних экономических условиях. Симпатии граждан пожилого возраста приобретаются, главным образом, за счет распространения гуманитарной помощи в виде продуктов питания и предметов первой необходимости. В целом позитивное восприятие населением подобных акций создает благоприятный фон для решения представителями НПО задач по втягиванию наших стран в процесс глобализации и постепенного размывания национальной самодостаточности. Продвижение так называемых «демократических» идеологических установок в молодежную среду осуще273

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ствляется, в первую очередь, в рамках действующих на постоянной основе курсов английского языка, нередко организованных различными западными миссионерами. В процессе обучения в сознание молодежи внедряется мысль, что перспективы получения ею качественного образования и высокооплачиваемой работы, в т.ч. за границей, могут быть связаны исключительно с «укреплением демократии в стране по западному образцу». Кроме того, отмечается заметный рост числа различных иностранных миссионерских течений (мормоны, протестантские, евангелические церкви, организации, общины и отдельные проповедники и т.п.), деятельность которых не только угрожает позициям традиционных религий, но и в целомоказывает разрушающее воздействие на этно-конфессиональное единство общества, как в России, так и в Монголии. Как нам кажется, подобная деятельность зарубежных НПО и религиозных организаций, создает реальную угрозу подрыва традиционных устоев любого общества и обеспечивает заинтересованным странам эффективные рычаги для воздействия на внутриполитические процессы в других государствах. Таким образом, в условиях новых вызовов, в т.ч. связанных с процессом глобализации, России и Монголии жизненно необходимо не только удержать тот уровень добрососедства, к которому несколько веков назад пришли наши предки, но и приложить все усилия для укрепления двусторонних отношений на основе взаимного уважения и партнерства. К этому нас призывает история и этого от нас ждут российский и монгольский народ. В.Г.Ганшин, кандидат исторических наук, руководитель Центра научной информации и документации ИДВ РАН, г. Москва 274

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ НЕТРАДИЦИОННЫХ ВЫЗОВОВ КИТАЮ Для успешного продвижения дела модернизации страны, построения гармоничного общества на основе знаний Китаю, говорят его руководители, необходимо быть готовым отвечать на новые вызовы. И если суверенитет страны, его территориальная целостность и независимость находятся сегодня под надежной охраной вооруженных сил НОАК, гарантированы всей комплексной мощью государства, нетрадиционные угрозы способны свести на «нет» многолетние усилия реформаторов. Среди главных опасностей – социальная нестабильность, расслоение общества, порождающие острые противоречия, нередко перерастающие в открытые конфликты. Пожалуй, два события последнего времени заставили весь мир больше говорить о Китае. Это, конечно же, пекинская Олимпиада и мировой финансовый кризис. Сегодня уже можно уверенно констатировать: и то, и другое доказали возросшую комплексную мощь КНР, подтвердили обоснованность претензий Пекина на ведущие роли в международной политике. Не должно удивлять, в этой связи, и то обстоятельство, что практическое возвышение Китая сопровождается его попытками утвердиться в новом для себя качестве локомотива теоретических инноваций. Так, в разное время стали пользоваться популярностью термины «Пекинский консенсус», «ответственное государство», «гармоничный мир». «Пекинский консенсус» - в отличие от «Вашингтонского» - символизирует привлекательность китайского опыта модернизации, осуществляемой не монетаристскими методами, а при помощи инвестиционной модели развития с очень высокими темпами роста. Эту модель отличает ведущая роль государства в экономике, 275

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

опережающий рост промышленности, резкое сокращение бедности, повышенное внимание к развитию науки и образования. Распространение этого опыта самим Китаем и его партнерами, в том числе в странах Азии, Африки и Латинской Америки, по мнению некоторых западных политологов, угрожает тем, что «вместе с экономическим опытом расширяет сферу политического авторитаризма». Если реализуемость «Пекинского консенсуса» в силу целого ряда причин оспаривается многими политологами и экономистами, тема «ответственности Китая» стала весьма популярной в последнее время. Китай, по заявлениям его руководителей, вопреки обвинениям со стороны некоторых его недоброжелателей, готов нести свою долю ответственности вместе с международным сообществом. Более того, средства массовой информации Поднебесной напоминают: еще в 1956 году Мао Цзэдун говорил, что «Китай должен внести значительный вклад в развитие человечества». История Нового Китая, продолжает, например, «Жэньминь жибао», свидетельствует о том, что страна всегда брала на себя значительную долю международной ответственности. На протяжении десятилетий, будучи небогатым государством, Китай бескорыстно предоставлял миру огромную помощь. КНР направила десятки тысяч военнослужащих для участия в операциях ООН по поддержанию мира – больше, чем все остальные пять государств-постоянных членов Совета Безопасности ООН. Китай – единственная страна, которая взяла на себя обязательство не применять ядерное оружие первой. В 1997 году в разгар азиатского финансового кризиса Китай поддерживал национальную валюту, не допускал ее девальвации, тем самым внес значительный вклад в преодоление кризиса азиатскими странами. Китай также сыграл важную роль в содействии выхода мира из нынешнего глобального 276

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

кризиса. Китай незамедлительно направил спасательные и медицинские отряды на Гаити, в страну, с которой даже не установлены дипломатические отношения. Появление концепции «гармоничного мира», похоже, явилось логическим продолжением развития этой теории внутри самого Китая (задача построения общества, «стимулирующего максимальное раскрытие способностей каждого гражданина, гарантирующего достойную отдачу и обеспечивающего гармоничное сосуществование членов общества» была провозглашена на 4-й пленуме ЦК КПК 16-го созыва). Позднее этот тезис получил развернутое звучание в ходе работы XVII съезда КПК (октябрь 2007 г.) в виде концепции построения «гармоничного социалистического общества». Тем самым китайские идеологи как бы дали ответ западным теориям о «столкновении цивилизаций» и «конца истории». Что же мешает будущему гармоничному миру? По мнению ряда китайских политологов и аналитиков, это все более тесное переплетение традиционных и нетрадиционных угроз, вызовов, перед которыми стоит человечество. К первым обычно относят вопросы, связанные с военной безопасностью, представляющие опасность для безопасности того или иного государства. Нетрадиционные угрозы, ставшие наиболее очевидными после событий 11 сентября 2001 г., охватывают самый широкий спектр существования наций и государств, затрагивают области финансов, культуры, экологии, информации или здоровья. Как писал, например, журнал «Цюши», такой аспект нетрадиционной безопасности как экономическая безопасность, особенно очевиден сегодня с развитием глобализации. Окончание «холодной войны» привело к уменьшению опасности традиционных военных и политических угроз в условиях разрядки в отношениях между государствами. Вместе с тем возросло влияние на мировое со277

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

общество конфликтов нетрадиционного формата - между человеком и обществом, человеком и природой. А в контексте глобализации они стали возрастающей транснациональной угрозой. В Пекине полагают, что если традиционные угрозы связаны с миром и войной, то противостояние нетрадиционным вызовам, напротив, содействует поиску гармонии между государствами, народами и регионами. Именно в этом заключается позитивный момент изменений в концепции безопасности. Необходимость совместного противостояния нетрадиционным угрозам как бы перенацеливает нации с борьбы и конкуренции в сторону поиска взаимопонимания, сотрудничества, при сохранении различий между ними. Становится все более востребованной коллективная безопасность. Тогда как в прошлом важнейшим было внимание к сохранению суверенитета в понимании территориальной целостности и национального единства, теперь возрастает значение нормального общественного (социального) развития и развития уровня жизни человека. В современном Китае теме нетрадиционной безопасности уделяется довольно большое внимание. Первая серьезная работа, посвященная этой проблеме, появилась в 2003 г. в виде книги, где были собраны статьи, обобщившие многолетний труд более чем 20 ученых. В работе проанализированы различные виды таких угроз, предлагаются пути борьбы с ними. В 2006 г. в Чжэцзянском университете в Китае был создан Центр по изучению нетрадиционной безопасности и мирному развитию, в котором сегодня работают крупнейшие специалисты в этой области (более 80-ти человек). Почетный директор Центра – профессор Ван Ичжоу – заместитель директора Института мировой экономики и политики Академии общественных наук Китая, автор многих работ по различным аспектам безопасности. В сентябре 2009 г. на базе университета прошла 278

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

международная конференция «Традиционная и нетрадиционная безопасность: опыт Китая перед лицом глобального вызова». С докладами на ней выступили многие известные ученые из разных стран, в том числе и один из главных специалистов в этой области профессор из Великобритании Б.Бузан. Именно его и коллегу из США Р.Ульмана называют основоположниками концепции нетрадиционных угроз безопасности. Благодаря их исследованиям появились определения данного понятия, которые являются базовыми и по сей день, хотя постоянно подвергаются корректировке и уточнениям. О чем идет речь? Есть несколько ключевых моментов, которые следует прояснить, прежде чем более подробно рассматривать этот вопрос применительно к Китаю. Например, что на самом деле можно и следует отнести к понятию «нетрадиционные угрозы безопасности»? При ближайшем рассмотрении нетрудно заметить очевидную тенденцию максимально расширить список нетрадиционных угроз и все «валить в одну корзину». Причин тому несколько – от национальных, политических, социально-экономических особенностей различных стран (например, правительство США озабочено в первую очередь угрозами со стороны международного терроризма и проблемой распространения оружия массового уничтожения, тогда как палестинцев, например, больше волнует нехватка водных ресурсов или невозможность вернуться на свои земли) до вульгарного стремления заполучить бюджетные или спонсорские финансовые средства. На международных конференциях, на страницах журналов и книг называют по два-три десятка тем, которые могли бы стать предметом серьезного исследования и обсуждения: здесь и так называемые «рыбные» конфликты, «городские пробки», вымирание отдельных видов представителей фауны, борьба с нищетой, аварии 279

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

коммуникационных линий, отсутствие языковых стандартов и т.д. В принципе, к нетрадиционным угрозам безопасности можно причислить любую серьезную проблему современного общества. Китай в этом отношении не исключение. В число нетрадиционных угроз некоторые местные политологи зачисляют проблемы развития западных областей страны и восстановление Северо-Восточного региона, состояние с безработицей и мигрантами, условия жизни бездомных, стариков, нищих и т.д. Или другой пример: является ли для государства угрозой его безопасности нетрадиционного характера распространение вируса атипичной пневмонии? Как полагает один из видных авторитетов в этой области генерал НОАК Сюн Гуанкай, если заболевание не распространилось чрезмерно широко или за пределы государства, вряд ли имеет смысл связывать эту проблему с вопросами нетрадиционной безопасности. К сожалению, считает генерал, большинство исследователей вместо того, чтобы дать четкие и ясные определения термину «нетрадиционная угроза» предпочитает множить число примеров на эту тему. Признавая сложность вопроса, Сюн Гуанкай предлагает условно разделить нетрадиционные угрозы на 4 вида: 1) угрозы, выходящие за государственные границы и потому считающиеся транснациональными по определению; 2) угрозы, выходящие за рамки военной сферы; 3) угрозы, возникающие неожиданно и внезапно; 4) угрозы, часто переплетающиеся с традиционными вызовами. По его мнению, все эти угрозы характерны тем, что они затрагивают не одно государство или нацию, а потому не могут быть решены в рамках одной страны или обычными мерами. Кроме того, говоря о переплетении традиционных и нетрадиционных угроз, следует иметь в виду, что они, находясь в тесном взаимодействии, оказывают влияние друг на друга и при 280

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

определенных условиях способны меняться местами. Схожей точки зрения придерживаются и специалисты из Шанхая Го Сюетан и Юй Синьтянь, ряд других исследователей. В принципе, в среде китайской научной и политической элиты существует определенный консенсус в понимании реальности угроз со стороны нетрадиционных источников опасности. Более того, многие полагают, что нетрадиционные угрозы сегодня выглядят более реально, чем традиционные, так как с ростом комплексной мощи КНР ее безопасность надежно защищена вооруженными силами страны, дипломатическими успехами на международной арене. Тем не менее, определения понятия «нетрадиционная угроза», как уже отмечалось, не отличаются единообразием и четкостью. Похоже, этому термину придают различное значение и толкование, исходя из разных подходов к обсуждаемому вопросу. Почему представляется важной попытка понять различные точки зрения? На наш взгляд, это позволит правильнее оценивать мотивы и действия руководства КНР по отражению внешних вызовов, возможный диапазон сопротивления традиционным и нетрадиционным угрозам безопасности страны. Как пишет Сюзанна Л.Крэйг в своей работе «Китайское восприятие традиционной и нетрадиционной угрозы безопасности», ссылаясь на мнение Ли Дуняня, старшего научного сотрудника Института мировой экономики и политики АОН Китая, в целом подходы к проблеме могут быть разделены на три основные точки зрения: реализма, двойной безопасности и безопасности по отношению к личности. Реалисты, считает Ли Дунянь, очевидно доминируют. Они рассматривают угрозы национальной безопасности с точки зрения реальной перспективы, отдавая приоритет силе, суверенитету и национально-государ281

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ственной безопасности. Чтобы их обеспечить, они признают необходимость международного сотрудничества и использования невоенных средств для решения проблемы нетрадиционной безопасности. Новые угрозы, по мнению сторонников этого подхода, исходят в первую очередь от нетрадиционных акторов – транснациональных преступных группировок, бандформирований, террористов, экстремистов и сепаратистов. В данном случае речь идет о невоенных угрозах – экономической, финансовой безопасности, обеспеченности ресурсами, информационной, культурной, коммуникационной безопасности. Такой подход в принципе исключает угрозу нетрадиционной безопасности для отдельного человека. Угрозам подвергается национальный суверенитет, а не частные лица. Концепция двойной безопасности рассматривает проблему комплексно: угрозы традиционные и нетрадиционные тесно переплетаются, а потому опасность грозит не только государству, но и индивидууму, они существуют на международном и глобальном уровнях. Набор угроз предлагается тот же - экономические, социальные, экологические. Идея безопасности по отношению к личности исходит из посыла - не государственная безопасность обеспечивает безопасность личности, а безопасность личности является основой общей национальной безопасности. Кроме того, в данном контексте присутствует и такое понятие, как политическая безопасность и социальная стабильность в качестве компонентов нетрадиционной безопасности. Такой подход наиболее близок к международным оценкам, учитывая, что многие документы специализированных организаций ООН содержат призывы к политической и социальной безопасности, социальной справедливости и сбалансированного развития.

282

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Еще одна особенность этой идеи – принятие концепции глобального общества, расширение идеи безопасности в глобальном измерении. По мнению большей части политической и научной элиты Китая, концепция безопасности по отношению к личности выглядит чересчур расплывчатой. Мысли и положения, заложенные в ней, не являются приоритетно важными, чтобы помещать их в разряд национальных программ безопасности. Без национальной безопасности, считают в Пекине, нет безопасности личности. Все остальное – утопический идеал. В политическом смысле – это западные ухищрения, единственная цель которых - попытка вмешательства во внутренние дела КНР и угроза национальной безопасности страны. Перечисленные выше три взгляда на проблему породили в КНР, как считает уже упоминавшийся Ван Ичжоу, две школы понимания и изучения проблем нетрадиционных видов безопасности – так называемую «техническую» и «системную». К первой относятся «реалисты» и сторонники двойной безопасности, а выступающие за безопасность личности – к системной школе. Ее последователи считают, что исследования проблем нетрадиционной безопасности должны осуществляться в плоскости пересмотра отношений между государством и обществом, стране необходимы системные реформы в политической и социальной сферах. В отличие от них «техники» мыслят в категориях времени, пространства и формы, а не идеологии или политических ценностей. Они подчеркивают: технические и физические угрозы более серьезны, чем политические или социальные как для отдельных людей, так и для государства-нации. По их мнению, вопросы обеспечения нетрадиционной безопасности не имеют отношения к политической системе, состоянию общества или статусу отдельных личностей.

283

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Ван Ичжоу уверен, что подход Китая к проблеме нетрадиционной безопасности сегодня ограничен традиционной китайской политической культурой, а также теми условиями, которые сложились в современном китайском обществе. Это заметно отличается от европейского или американского взгляда на проблему. Так, по сравнению с европейскими странами, для Азии характерно отсутствие наднациональной культуры. После второй мировой войны страны Западной Европы вынуждены были развиваться в сторону политической и национальной толерантности. Практика Евросоюза требует от европейцев принять наднациональное вмешательство на национальном и индивидуальном уровнях. Поэтому европейцам гораздо проще понять принципы глобального управления и безопасности человечества в целом, принять доминирующее значение международного права и международных организаций. В Азии, похоже, по-прежнему доминируют «реалисты» и сторонники суверенитета культур, особенно в крупных азиатских странах. Азиатская политическая культура никогда не выходила за рамки национальных границ и для большинства стран Азии укрепление национального суверенитета и национального единства попрежнему являются главными приоритетами национальной безопасности. В Китае считается предпочтительным, чтобы личные интересы подчинялись коллективным или национальным интересам. Большинство китайцев уверено, что если существует национально-государственная безопасность, то нет угрозы человеческой безопасности. В Китае долгое время национальная безопасность понималась исключительно как военная безопасность и как угроза территориальной безопасности. В процессе реформ возникли другие угрозы, на которые сегодня нельзя не обратить внимания: экономика, финансы, экология. Главной ареной возможного кризиса в КНР в бли284

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

жайшие годы может стать именно социальная сфера, затем уже экономика и только потом – политика. Именно здесь многие специалисты по Китаю видят «мину замедленного действия», заложенную под тщательно выстраиваемый властями фундамент гармоничного общества с китайской спецификой. Начало процесса реформ в КНР обеспечило не только развитие страны с точки зрения макроэкономических показателей и повышения жизненного уровня населения, но и оказало прямое или косвенное влияние на разные стороны внутренней жизни страны, в том числе и на взаимоотношения между государством и обществом. Развитие этих взаимоотношений представляет собой интерес и в свете того, что они охватывают не только сферу экономического реформирования, но и оказывают влияние на социальное состояние общества. Практика показала, что успехи в экономическом развитии во многом зависят от политической стабильности и обстановки в обществе. Более того, можно утверждать, что только внутренняя стабильность способна гарантировать длительное и устойчивое хозяйственное развитие. Между тем переход страны на рыночные рельсы, естественная неравномерность в развитии отдельных отраслей, регионов, породил материальное и социальное неравенство в обществе, которое с каждым годом все увеличивается, грозя приблизиться к критической черте. Видимо, этот процесс неизбежен, и единственное средство устранить особо вызывающее неравенство (во многих случаях – несправедливое) – это общий экономический рост, повышение его эффективности, правильная система налогов, борьба с незаконно нажитым богатством. Пока же, считает научный сотрудник Института управления Пекинского университета Гуань Хайтин, неравенство в доходах «зачастую трансформи285

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

руется в общественное недовольство и уродливую форму обогащения». Согласно обследованиям, проведенным Академией общественных наук Китая, «80,8 % людей испытывают недовольство в связи с разрывом в доходах». Особенно нетерпимым является сохранение значительных групп населения, живущих на грани бедности или фактически в состоянии бедности. Еще в 1990-х годах была принята государственная программа по борьбе с бедностью. Речь шла о 250 млн человек, в основном крестьян, проживающих в отдаленных районах, национальных окраинах (Тибет, Синьцзян, Гуйчжоу и ряд других). Этим категориям жителей оказывалась планомерная финансовая поддержка, для них создавались новые рабочие места и т.д. В результате число «бедных семей» (людей, живущих подчас в условиях средневековой отсталости) сократилось до 45 млн. Если «зоной бедности» раньше обычно считалась деревня, то в последние годы эта категория населения выросла за счет городских жителей, потерявших работу, в том числе вследствие проведения реформы предприятий. Эта группа городских жителей, численностью порядка 22 млн человек, не может найти себе новую работу и живет почти исключительно на мизерные страховые выплаты. Следует сказать, что безработица стала сегодня одним из негативных и весьма опасных социальных последствий реформы. На 2000 г. зарегистрированная общая численность «ожидающих работу» (так в Китае предпочитают называть безработных) составила около 6 млн человек из числа экономически активного городского населения. Однако по данным Министерства труда Китая, превышение численности работников над спросом на нее равняется 183,5 млн человек. Иначе говоря, скрытая безработица достигает в стране 26,65 %. Нет нужды пояснять, какую социальную угрозу представляют эти цифры.

286

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Из факторов, дестабилизирующих социально-экономическую обстановку, выделяется неудовлетворительное состояние общественного правопорядка. Рыночная трансформация сопровождалась в Китае ростом преступности: с 5,5 уголовных преступлений на 10 тыс. населения в 1978 г. до примерно 20 в 1990-х годах. Рост уголовной преступности вышел на первое место среди беспокоящих горожан проблем. Особенно тревожит общество рост экономических преступлений. Раздражающий характер усиливается нередкой вовлеченностью в круг коррумпированных лиц высокопоставленных чиновников, их детей и близких родственников, а также отсутствием явных успехов в борьбе с этими пороками. Чтобы снять или, по крайней мере, ослабить эти негативные проявления переходного периода, необходимы соответствующие механизмы регулирования интересов различных слоев общества. С теоретической точки зрения, одним из важнейших условий социальной гармонии должны служить социальная беспристрастность и справедливость. Беспристрастность и справедливость в обществе, по мнению руководства страны, являются основными требованиями социальной гармонии. В построении такой системы особая роль отводится государству, его институтам. Именно они призваны осуществлять регулирующую функцию в улучшении работы финансовой системы, в том числе, в структуре доходов и расходов. Предполагается, что центр в ближайшие годы увеличит инвестиции в сферу общественного сервиса, в дело образования, здравоохранения, культуры, трудоустройства и повторного трудоустройства, социального обеспечения, улучшения экологической обстановки, социальной инфраструктуры, общественной безопасности. По уже сложившейся практике власть при осуществлении социальных проектов намерена и впредь опираться на общественные организации, добровольные союзы и объединения граждан.

287

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В Китае существует поговорка: «проточная вода не гниет». В данном случае имеется в виду, что социально мобильный член общества, любой человек, имеющий перспективу, веру в будущее способен повысить свой социальный статус, может сделать выбор в соответствии с уровнем образования, наличием способностей и степенью усердия, в состоянии изменить свою жизненную траекторию. Пример – жизнь крестьян в городе, которая нисколько не лучше жизни тех горожан, которые лишились работы. Но между этими группами, считают китайские социологи, есть и принципиальное отличие: вчерашние деревенские жители находятся в т.н. «восходящем потоке», у них есть перспектива вырваться из своего круга. У городских безработных, напротив, такая надежда утеряна. Социальный «лифт» привез их на низшие этажи. Отчаяние и отсутствие перспективы – серьезный повод для недовольства, как своим положением, так и всей окружающей системой в целом. А отсюда всего шаг до открытого выражения протеста, социального конфликта, нарушения стабильности в обществе. Именного того, чего опасаются власти сегодня. Если верить некоторым западным средствам массовой информации, в Китае царит сплошное беззаконие, повсеместно и ежечасно нарушаются права человека, вся страна живет в колоссальном по своим размерам концентрационном лагере. Конечно, признать идиллическим китайский социальный пейзаж, вряд ли будет справедливо. Но нужно сказать: те выступления протеста, о которых пишет западная печать, все-таки имеют свою «китайскую специфику». Нам представляется, наиболее полная картина существующего положения содержится в анализе, предложенном профессором Научно-исследовательского института деревни АОН Китая Юй Цзяньжуном. Приводимые им цифры свидетельствуют о росте количества массовых выступлений в стране: в 1993 г. в 288

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Китае было 8709 таких случаев, в 1999 г. их количество превысило 32 тысячи, в 2003 г. – 60 тысяч, в 2004 г. – 74 тысячи, в 2005 г. – 87 тысяч. Таким образом, за десять с небольшим лет количество протестных выступлений выросло в 10 раз. Среди них крестьянские волнения против властей составили 35 %, выступления рабочих – 30 %, без видимых причин – 5 %, проявления организованной преступности – 5 %. По мнению автора доклада, основанного на практических исследованиях, и крестьянская борьба, и выступления рабочих, и волнения городского населения имеют свои характерные особенности: Во-первых, это борьба мирными средствами, а не силовыми методами, здесь экономические интересы преобладают над политикой. Во-вторых, преобладает борьба в рамках правил, правда, по мере перехода к совместным действиям иногда берут верх силовые методы. В-третьих, эмоции часто преобладают над рациональными действиями. Это происходит, в основном, изза того, что люди испытывают шок от действий властей по ущемлению их гражданских прав. В-четвертых, многие действующие законы противоречат реальности, существуют многочисленные их нарушения. В Китае этой теме уделяется немало внимания. Власти справедливо полагают, что без понимания политических механизмов конфликта, причин его возникновения, невозможно понять суть позитивного эффекта политической стабильности. «Среди проблем Китая важнейшей является стабильность. Без стабильности ничего не получится, даже можно утратить уже достигнутое» - этот вывод Дэн Сяопина китайские политологи понимают как чрезвычайно важный постулат дальнейших исследований в данном направлении. По мнению Юй Цзяньжуна, Китай находится сегодня перед вызовом, с которым западные государства столкнулись еще 200 лет назад. Он считает: чтобы 289

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

успешно решать эту проблему надо, с одной стороны, учитывать быстрое экономическое развитие Китая в последние годы, а с другой, что это развитие происходит в условиях индустриализации, урбанизации и перехода от плановой экономики к рыночной. В процессе бурного развития экономики возникают разного рода проблемы. Рыночная экономика порождает неодинаковые общественные интересы, и в этом, вероятно, самая глубокая причина конфликтов. Неправительственные организации, различного рода общественные союзы, ассоциации, объединения призваны помочь государству справиться с возникающими нетрадиционными вызовами и угрозами в социальной сфере. С одной стороны, гражданские инициативы должны решать проблему «обратной связи», внятно и последовательно убеждать власть в необходимости тех или иных перемен в интересах общества. С другой стороны, формирующиеся НГО, призваны «гасить» спонтанные протестные выступления, организуя и направляя их в русло более цивилизованного разрешения социальных конфликтов. Именно в этом – сохранении и укреплении социальной стабильности - руководство страны видит главную задачу современного китайского гражданского общества, действующего в условиях нарастающих нетрадиционных угроз. Н.В. Григорьева, канд.полит.наук, доцент кафедры ГиМп ЧитГУ, г. Чита СДЕРЖИВАЮЩИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ЭКОНОМИКИ Построение любых взаимоотношений во многом зависит от того какую роль в том или ином процессе играет государство. Среди таких моделей можно выделить: 290

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

партнерские отношения, подчиненные отношения, зависимые. Практически всегда отношения между Россией и Китаем строились на партнерской основе, поэтому и условия, которые выдвигаются государствами друг другу достаточно жесткие, не соблюдение, которых может привести к разрыву дипломатических отношений. Поэтому на современном этапе Китай подбирает себе равных партнеров, таких как Россия. Но очень часто при заключении тех или иных соглашений китайская сторона принимает позицию ожидания, это связано с тем, что с китайской стороны идет достаточно продуманная политика сотрудничества они пытаются найти те сферы деятельности в экономике, которые не будут входить в состояние конкуренции с Россией. Такая политика связана с процессом формирования экономической деятельности Китая на долгие годы вперед. Таким образом, одним из сдерживающих факторов отношений России и Китая является желание Китая преуспеть в тех или иных сферах экономического развития. А сотрудничество с Россией будет означать, что данное превосходство и успехи нужно будет делить поровну. Еще одним сдерживающим фактором отношений России и Китая являются разные точки зрения на решение некоторых проблем в сфере экономики. Например, вопросы использования инновационных новинок и процесс их легализации в экономике. В Китае, очень часто новинки заимствуются или просто копируются (иногда даже не законно) и очень быстро внедряются в производство. Очень часто это вызывает не однозначное мнение относительно качества китайского товара. Китайцев пугает очень длительный процесс внедрения новинок в производство в России. Поэтому при создании крупных производств очень часто встает вопрос о том, что предпочесть скорость внедрения тех или иных новинок или законность производства товаров.

291

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Также создание совместных предприятий приводит к использованию иностранных рабочих в России. Не всегда к этому положительно относятся граждане нашего государства, потому, поднимается вопрос о так называемой «китайской угрозе» и в сознании части китайцев о «российских территориальных захватах», что вызывает враждебные отношения среди обычных граждан. Поэтому, выделяют проблему культурного дисбаланса в отношениях между нашими государствами и очень часто вопросы экономического сотрудничества тормозят из-за плохого знания культуры своего партнера. Хотя проведения различных мероприятий, таких как принятое в октябре 2004 года главами двух государств решение о проведении в 2006 году Года России в Китае и в 2007 году Года Китая в России имеет стратегическое значение для развития всего комплекса китайско-российских отношений, расширения и углубления практического взаимодействия во всех областях. К сожалению, таких мероприятии пока не достаточно, поэтому необходимо сотрудничество между образовательными учреждениями, культурными центрами и просто гражданами. Ведь решение вопросов сотрудничества и успешная реализация проектов зависит от того, как мы построим наши взаимоотношения. Если мы не будем доверять друг другу, понимать друг друга, вряд ли у нас у нас будут партнерские отношения в сфере экономики. Способствует такому сотрудничеству принятие соглашений в разных сферах: Программы развития китайско-российского торгово-экономического сотрудничества на 20062010 гг.; Меморандум о взаимопонимании между Комитетом по оборонной науке, технике и оборонной промышленности Китайской Народной Республики и Федеральным агентством по атомной энергии о развитии среднесрочного сотрудничества в области мирного использования атомной энергии; Соглашение о расширении кредитной линии Государственного банка развития 292

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Китая Внешэкономбанку; Соглашение между Министерством образования Китайской Народной Республики и Министерством образования и науки Российской Федерации о сотрудничестве в области образования; Соглашение о сотрудничестве в области инвестиционного развития между Государственным банком развития Китая, администрацией Сахалинской области и Внешэкономбанком; Протокол между Народным банком Китая и Центральным банком Российской Федерации о расширении географических рамок территорий в Китае, где расположены банки, имеющие право осуществлять расчеты в национальных валютах в китайско-российской приграничной торговле; Контракт между Государственной электросетевой корпорацией Китая и ОАО РАО «ЕЭС России» о покупке и продаже электроэнергии для первого этапа проекта поставок электроэнергии из Российской Федерации в Китайскую Народную Республику; Рамочное соглашение о стратегическом сотрудничестве между Китайской нефтехимической корпорацией «Синопек» и ОАО «Нефтяная компания «Роснефть»; Соглашение о сотрудничестве между Информационным агентством «Синьхуа»(КНР) и РАМИ «РИА Новости». Так же очень часто при сотрудничестве между государствами возникают проблемы правового характера. Такое мнение существует потому, что Китай до сих пор является социалистическим государством, хотя и не в классическом его понимании. Чаще всего это связано с различными мнениями о том, что законодательство достаточно консервативно в регулировании правовых вопросов. Например, введения достаточно жестоких наказаний за совершения тех или иных действии. А также ограничений, которые существуют в китайском гражданском праве относительно права собственности и использования этой собственности. Проблемами перевода денежных средств из государства в государства.

293

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Особенно пугает вопрос государственной собственности в Китае, поскольку не всегда те средства, с которыми работают наши предприниматели являются частными и возникают проблемы с возвращением вложенных средств. Те же самые проблемы возникают и в России, особенно это связано с законодательством, которое ущемляет интересы иностранного капитала, не гарантирует его сохранность и безопасность. Например, в государствах существуют разные мнения о подоходном налоге в России он составляет 13 %, а в Китае: 1. Доход от заработной платы и жалованья, превышающий установленный размер, облагается налогом по прогрессивной ставке от 5 % до 45 %. 2. Доход, получаемый от производственной и коммерческой деятельности индивидуальными предпринимателями, действующими в области промышленности и коммерции, превышающий установленный размер, облагается налогом по прогрессивной ставке от 5 % до 35 % 3. Доход, получаемый в виде авторского вознаграждения, облагается налогом по единой (пропорциональной) ставке в размере 20 %, но с уменьшением облагаемой суммы на 30 % (Ст. 3 Закон КНР «О личном подоходном налоге» \\Закон принят 10 сентября 1980 года на 3-ей сессии ВСНП, в новой редакции Постановления о внесении изменений в Закон КНР о личном подоходном налоге, утвержденного на 4 заседании ПК ВСНП 31октября 1993 года. Вступил в действие 1 января 1994 года). Таким образом, для российских предпринимателей создается достаточно сложный климат для экономической деятельности на территории Китая. Такая разница в законодательном регулировании налогов, очень часто приводит к разногласию и разрыву партнерских отношений, к сожалению, пока нет специальных соглашений в этой сфере.

294

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Особое значение имеет и регулирование вопросов создания политических союзов в частности Шанхайской организации 15 июня 2001 г. Деятельность данной организации направлена на регулирование вопросов многостороннего уровня, а также сотрудничества в экономической сфере, преодоления таможенных, дипломатических и экономических барьеров. Данная организация совершенно не похожа на подобные в Европе и следовательно формирование механизма регулирования между государствами совершенно другие. Хотя существует мнение, что Россия и Китай в данной организации занимают ведущее место. Поэтому вопросы безопасности в деятельности данной организации рассматриваются с позиции двух данных государств. Целями ШОС являются укрепление между государствами-участниками взаимного доверия, дружбы и добрососедства, совместная деятельность по поддержанию и обеспечению мира, безопасности и стабильности в регионе, построение нового демократического, справедливого и рационального политического и экономического международного порядка. Несмотря на то, что процесс шанхайского сотрудничества начинался с сотрудничества в области безопасности, главным содержанием которого считаются усиления взаимодоверия в районе границы и сокращение военных сил, по мере развития обстановки постепенно сформировалась тенденция всеобщего и параллельного развития сотрудничества между шестью странами. Декларация о создании ШОС недвусмысленно обозначила: данная организация, имея несоюзнический характер, будучи ненаправленной против кого-либо, стремится к диалогу, обмену мнениями и сотрудничеству во всех формах с другими государствами и регионами. Таким образом, сотрудничество только в двустороннем порядке не дает такого широкого развития деятельности как в региональных организациях, поэтому 295

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

развитие отношений между двумя государствами будет носить более узкую сторону сотрудничества, а партнерство только с одним государством не сможет позволить развитие более широкой экономической деятельности. Таким образом, к сдерживающим факторам развития экономических отношений между Россией и Китаем можно отнести: 1. Формирование позиции о превосходстве Китая по отношению к другим партнерам.

2. Разное понимание процесса внедрения новинок в производство.

3.Проблемы формирования мнения среди населения о территориальных захватах.

4. Проблемы преодоления коллизии в законодательстве государств.

5. Сотрудничества на уровне многосторонних соглашений. В.В. Доржиева, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник, Отдел региональных экономических исследований Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ТРАНСГРАНИЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА (НА ПРИМЕРЕ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОГО РЫНКА РЕСПУБЛИКИ БУРЯТИЯ) Современное развитие трансграничного сотрудничества Республики Бурятия с Монголией началось после подписания в 1999 г. российскомонгольского межправительственного Соглашения «Об экономическом и приграничном сотрудничестве между Республикой Бурятия и Монголией» и ряда договоров 296

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

между органами исполнительной власти, приграничными аймаками и районами республики и Монголии. В настоящее время восемнадцать муниципальных образований (из 23) Республики Бурятия имеют партнерские связи с двенадцатью сельскими аймаками Монголии (из 21). Внешнеторговый оборот Республики Бурятия с Монголией в 2008 году составил 74,36 млн.долл.

(12,5 % всего внешнеторгового оборота республики) с ростом на 77 % к уровню 2007 года, в том числе экспорт Республики Бурятия в Монголию – 65,71 млн.долл. с ростом на 71 %, импорт 8,65 млн.долл. с ростом в 2,44 раза. Анализ опыта трансграничного сотрудничества Республики Бурятия и Монголии позволяет выделить следующие наиболее важные предпосылки, стимулирующие развитие данной формы организации международных связей на региональном уровне: • экономические – заключаются в осознании как национальными, так и региональными органами власти соседствующих стран необходимости активизации экономической деятельности в районах, расположенных в пограничной зоне, но разделенных государственными границами. Очень важно наличие у всех возможных участников трансграничного сотрудничества ясного видения потенциальных взаимных экономических выгод. Основой для реального и быстрого развития трансграничного кооперирования регионов может быть приоритетная поддержка приграничных районов.

• политические – состоят в том, что трансграничное сотрудничество рассматривается в качестве важного составного элемента политической структуры международной интеграции. Под воздействием глобализации, международного разделения труда и международной интеграции осуществляется процесс, направленный на своеобразное «размывание» государственных границ в 297

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

экономическом, культурном, языковом и коммуникационном пространствах; • исторические – связаны с постепенным осознанием национальными, региональными и местными сообществами, населяющими Республику Бурятия и Монголию, своей принадлежности к одной этнической культуре, признанием значимости для обеспечения их устойчивого развития в будущем сохранения старых, отражающих многовековой опыт, и формирования новых прогрессивных ценностей. Несмотря на потерю правового статуса, границы во многих случаях все еще очерчивают территории, на которых проживает население, имеющее общие или схожие традиции, язык и т.д. Стремление сохранить общее культурное наследие служит побудительным мотивом для многих приграничных районов России и Монголии к развитию трансграничного регионального сотрудничества; • социальные – налаживание формальных и неформальных связей между жителями приграничных районов, укрепление тем самым взаимного доверия, преодоление возможных антипатий и предубеждений, ранее сложившихся в обществе. Трансграничное сотрудничество имеет разные формы и осуществляется в сферах: • создания и совершенствования производственной, социальной, информационной, экологической и иной инфраструктуры (пограничные переходы, средства коммуникаций и др.); • развития региональной и местной экономики, укрепления связей с зарубежными субъектами хозяйствования, расширения обмена товарами и услугами, создания торгово-промышленных палат, поддержки предпринимательства; • развития местной и региональной демократии и самоуправления, расширения культурного и научно-тех298

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

нического сотрудничества, а также контактов в сфере образования, спорта, туризма и т. д.; • охраны окружающей среды, создания трансграничных природоохранных зон, например озеро Байкал; • совместной разработки и реализации национальными, региональными и местными органами власти, неправительственными организациями концепций, стратегий, прогнозов и программ развития приграничных районов в рамках трансграничных образований. Таким образом, можно говорить об очевидной полезности трансграничного сотрудничества в различных областях: • экономики – рост торгового обмена и доходов населения, проживающего на приграничной территории; • технической инфраструктуры – реконструкция (строительство) и эксплуатация коммунального оборудования; • социальной инфраструктуры – создание центров культуры, центров инноваций и технологии, разработка совместных образовательных программ и др.; • охраны окружающей среды – формирование системы мониторинга, разработка совместных программ оздоровления территории, в том числе, охраняемых объектов, развитие туризма и т.д. Трансграничное сотрудничество, без сомнения, становится важным шансом регионального развития и повышает конкурентные возможности регионов, принимающих в нем участие. При определении трансграничных регионов необходимо исходить из следующих факторов: • расположение региона в пределах государственной границы; • влияние государственной границы, которое проявляется:

299

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

1) в ориентации экономики участников на экспорт в соседние страны путем предложения такого рода товаров и услуг, которые там ожидают; 2) в позитивном отношении субъектов хозяйствования и населения, связывающих свою деятельность с приграничным расположением; 3) в существующих и потенциальных, формализованных и неформальных связях жителей и общества по обе стороны границы; 4) в оснащении региона приграничной и трансграничной инфраструктурой. Одним из стратегически важных направлений трансграничного сотрудничества для Республики Бурятия и Монголии является обмен продовольственными товарами. Например, Монголия могла бы стать крупнейшим поставщиком экологически чистого мяса. Здесь необходимо конструктивное решение на уровне Министерства сельского хозяйства РФ и Министерства экономического развития РФ проблем ввоза монгольского мяса на постоянной основе с предоставлением приоритетного права на его приобретение мясоперерабатывающим комбинатам Республики Бурятия. Сегодня квотируется не только объем импорта, но и страна происхождения с жестким закреплением объемов закупаемого мяса и его категории, что влечет за собой экономические потери и снижение квот. Для сбалансированного развития экономики и в качестве меры защиты продовольственного рынка Республики Бурятия необходимо совершенствовать условия для деятельности предприятий, производящих и перерабатывающих продовольственные товары – это финансовая и организационная поддержка экспортно-импортной деятельности, включая кредитование, льготное налогообложение, сертификацию, стандартизацию, страхование, рынок транспортных услуг и т.д. Целесообразно пересмотреть порядок оплаты услуг таможни, дора300

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ботать режим использования складов временного хранения. Так, для многих экспортеров ввоз грузов оборачивается финансовыми потерями, которые компенсируются в цене продукции, а тем самым теряют конкурентоспособность. Проведенный анализ рынка продовольственных товаров Республики Бурятия позволил выделить следующие особенности: 1) собственное производство продуктов питания растет крайне медленно и находится в большой зависимости от внешних товаропроизводителей; 2) наблюдается сокращение производства собственного продовольствия, что привело к увеличению импорта; 3) увеличение стоимости энергоресурсов, железнодорожных услуг и др. приводит к росту себестоимости производства продовольствия и оказывает отрицательное влияние на конкурентоспособность продукции местных производителей; 4) собственное производство продуктов питания растет крайне медленно и находится в большой зависимости от внешних товаропроизводителей продукции и сырья; 5) высокие торговые наценки на продукты питания (25-30 % и даже 40 %); 6) наряду с усилением роли и значения ведущих компаний и расширением их производственных программ действует много средних и мелких фирм. Эти фирмы могут составить основу формирования кластера в потребительском секторе, что позволит шире использовать инновации и высокопроизводительное оборудование и по своим экономическим показателям выйти на уровень мировых стандартов. Одной из главных задач является усиление конкурентных преимуществ продовольственного рынка. Согласно результатам социологического опроса экспертов 301

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

– руководителей и специалистов государственных органов, контролирующих и курирующих региональный продовольственный рынок, в рамках НИР «Исследование конкуренции на продовольственном рынке Республики Бурятия» респонденты считают, что продукция местных товаропроизводителей по 18 товарным группам наиболее конкурентоспособна по овощным продуктам, хлебу и хлебобулочным изделиям, мясомолочной продукции, рыбе, макаронным изделиям, кондитерским изделиям и др. (Рис.1.). По мнению экспертов неконкурентоспособной является мука, масложировая продукция и рыбные консервы.

Рис. 1. Конкурентоспособная продовольственная продукция, производимая в Республике Бурятия, по товарным группам согласно экспертному опросу.

Экспертные оценки тенденций и перспектив развития регионального продовольственного рынка показывают, что с ростом номенклатуры выпускаемой продукции, расширением ассортиментной структуры продовольственного рынка возрастет потребность в межрегиональной специализации на производстве различных 302

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

товаров в рамках отраслевых товарных групп. Это приведет к тому, что республика будет одновременно ввозить и вывозить товары одной отраслевой группы. Развитие межрегиональных и международных связей будут определяться не факторами производства, а зависеть прежде всего от условий спроса, определяемых величиной ВРП на душ населения. Развитие продовольственного рынка Республики Бурятия возможно по следующим направлениям: 1) формирование вертикально-горизонтальных интегрированных связей в сфере пищевой промышленности, торговли, общественного питания в условиях возрастания конкуренции; 2) развитие региональных кластеров продовольственного сектора и торгово-распределительной системы. На этой основе могут получить дальнейшее развитие торгово-промышленные, оптово-розничные и торгово-финансовые группы, розничные торговые сети, сети ресторанов и кафе; 3) кооперация бизнес-структур, обслуживающих процессы продвижения и реализации товаров. Это позволит снизить степень рыночной неопределенности, сократить издержки трансакций, появятся новые возможности противодействия конкурентам; 4) создание технически оснащенных, высокомеханизированных логистических комплексов и терминалов для приемки, хранения и переработки поступающих товаров; 5) развитие транспортных средств для обеспечения межрегиональных и международных контейнерных перевозок, строительство дорог, создание новых современных средств международной связи; 6) развитие таможенных пунктов, их материальной базы и пропускной способности, оперативное таможенное оформление экспорта и импорта.

303

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

С.В. Доржиева, аспирант Института Дальнего Востока РАН, г. Москва СТРАТЕГИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО КУРСА КНР В НАПРАВЛЕНИИ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ПОСТРОЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА Целый ряд событий внутренней и внешнеполитической жизни последних лет укрепил китайских лидеров в понимании необходимости вовремя улавливать, правильно реагировать и направлять развитие объективных тенденции, в том числе тенденции к демократизации государства и всей общественной жизни, причем делать это крайне осторожно, тщательно изучая обстановку. В целом можно говорить о том, что перечисленные шаги руководителей КПК в сторону расширения демократических начал в руководстве партией и страной находятся в русле общей стратегии создания «социалистического правового государства[4, C.19]», представляющего собой длительный процесс постепенных преобразований, соответствующих требованиям экономического развития, отвечающих потребностям социального регулирования по мере усложнения социальной структуры общества, адекватных уровню культурного развития китайской нации. Однако в общем плане, т.е. возможности демократизации в том виде, в котором она существует в странах Запада, в России или в Индии, на сегодня такие перспективы в планах КПК не просматриваются. Процесс демократизации будет проходить путем сохранения монополии КПК на власть путем приспособления существующей политической системы к новым внутренним и внешним вызовам времени, совершенствования для этого всех законодательных, политических, административных и общественных механизмов, их демократизации, но в строго в тех пределах, которые 304

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

не дадут этим механизмам выйти из-под контроля партийной номенклатуры и поставить под угрозу существующую относительную стабильность, основанную на правлении КПК. В связи с проведением экономических реформ возникла необходимость в реформировании гражданского законодательства, необходимо было создать нормативно-правовую базу для регулирования гражданско-правовых отношений. В связи с этим были введены поправки в Конституцию и в Общие положения гражданского права, регулирующие отношения собственности. Данные поправки регламентировали и разделили государственную собственность, коллективную и частную. На конституционном уровне было установлено, что развитие частной собственности отвечает условиям формирования социалистической экономики Китая. Введение в силу Закона о вещных правах от 1.10.2007 г. закрепило за гражданами право на частную законную собственность и на осуществление защиты со стороны государства. Законодательная защита права частной собственности не только направлена на охрану интересов граждан, но и стимулирует экономическое развитие страны, способствует прогрессивному развитию общества и стабилизации положения государства. Кодификация отношений собственности затрагивает не только экономику, но также и социальную сферу. Утверждение прав негосударственной собственности способствует становлению социальной инфраструктуры демократии. В Китае формально нет слова приватизации, однако данный процесс идет неизбежно, хотя и не такими темпами как в Советском Союзе. Данный процесс способствует и эволюции общественных отношений и общественного строя.

305

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Последовательное уравнение в правах различных форм собственности способствует тому, что ранее дискриминировавшиеся представители частного капитала начинают принимать участие не только в экономической, но и в политической власти. Анализ итогов XVII съезда КПК показал, что нынешние лидеры страны предполагают искать ответ на стоящие перед Китаем внутренние и внешние вызовы прежде всего на основе так называемой «научной концепции»[3, C.4]. Данная научная концепция представляет собой набор задач улучшения сложившихся в Китае модели экономического роста и структуры экономики и методов их достижения. В практическом плане следование научной концепции развития призвано обеспечить «полное построение» в Китае к 2020 г. общества «сяокан» - общества средней зажиточности. Формирование такого общества увязывается в Китае не только с экономическими показателями, но и с улучшением культурных и экологических характеристик страны, совершенствованием ее политических институтов. Говоря о дальнейшем реформировании структуры собственности, то анализ материалов XVII съезда КПК показывает, что китайское руководство в ходе трансформации форм экономического развития и совершенствования системы социалистической рыночной экономики намерено и дальше придерживаться курса на ускоренное развитие необщественного сектора экономики. Перечисленные установки показывают, на сколько важное значение придал съезд эффективному осуществлению государственной политики поддержки эконо306

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

мического роста необщественного сектора, привлечению частного национального капитала к активному участию в экономическом и социальном развитии страны на новом этапе строительства среднезажиточного общества. Реформирование государственных предприятий предполагается завершить к 2015-2020 гг. В течение этого периода будет продолжаться плюрализация собственности, в результате которой будут сосуществовать предприятия: с чисто государственным капиталом, с абсолютным или относительным его преобладанием, также с участием государства без обладания контрольным пакетом акций. Государство свертывает или резко сокращает свое присутствие в тех отраслях, где оно наименее конкурентоспособно. Чисто государственными остаются только те предприятия, что насущно необходимы для национальной безопасности и жизнеобеспечения страны. Развитие негосударственных секторов позволяет решать ряд сложных социально-экономических проблем страны. Среди них расширение сферы занятости, постепенный отход от преимущественного стимулирования экономического роста с помощью государственных инвестиций, облегчение постоянно возрастающей нагрузки на государственный бюджет и на государственные банки. Особое внимание уделяется реформирования финансовой системы страны. В этой сфере предусматриваются изменения в валютной политике, направленной на продвижение к свободной конвертации юаня. Намечается дальнейшее укрепление государственного контроля и государственного макрорегулирования экономики, путем использования рычагов финансовой и монетарной политики.

307

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Таким образом, в большинстве случаев речь идет о поступательном процессе, ведущем в идеале к формированию гражданского общества, которое будет в необозримой перспективе стать партнером и оппонентом авторитарной власти. Важной составной частью этого процесса служит постепенное перераспределение властных ресурсов между элитой и обществом, в пользу последнего. Институт частной собственности и его развитие дают начало для формирования гражданского общества только «с китайской спецификой», отличного от современных либеральных моделей западных стран. В Китае гражданское общество создается «сверху», на формирование которого оказывают влияние традиции конфуцианства, которые глубоко укоренились в сознании всех слоев населения. Гражданское общество – это общество, в котором значительное место занимают собственники, имеющие свои частные интересы. А в результате образование среднего класса и защиты интересов имущих слоев, государство вынуждено передавать часть своей собственности, путем акционирования во владение частным лицам. Вследствие проведения экономических реформ, ситуация в Китае кардинально изменилась, и экономика стала развиваться быстрыми темпами, поэтому следует вывод о том, что динамичная экономика несовместима с тотальной централизацией власти. Таким образом, политический режим в КНР стал трансформироваться, и на современном этапе представлен как «посттоталитарный, технократический авторитаризм[1, C.15]». Новый этап социально-экономического развития, вхождение Китая в группу среднеразвитых стран связан с урбанизацией, с абсолютным и относительным увеличением городского населения, с повышением его образовательного и культурного ценза. В связи с этим усиливается способность общества к самоорганизации и 308

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

самоуправлению. Также следует отметить, что данные обстоятельства напрямую влияют на усиление мощи и укрепление позиций Китая в современных международных отношениях. Литература: 1. Бергер, Я.М. Политическая реформа в Китае/ Я.М.Бергер// АЗИЯ И АФРИКА сегодня. – 2007. - №8. – С. 44 – 53.

2. Литвинов, О. В. Обновление социальной структуры и политической системы КНР/ О.В. Литвинов// Проблемы Дальнего Востока. – 2004. - №4. - С.36 – 46.

3. Пащенко, Е.Г. Экономическая реформа в КНР и гражданское право: монография/ Е.Г.Пащенко. – М.: Спарк, 1997. – 188с.

4. Политическая система и право КНР в процессе реформ 1978-2005 гг.: монография/ З.З.Имамов, Н.Л. Мамаева, Е.Г. Пащенко, [и др.]; под редакцией Л.М. Гудошникова. – М.: Русская панорама, 2007. – 464 с.

5. Портяков, В. Я. Основные итоги XVII съезда Коммунистической партии Китая/В.Я. Портяков// АЗИЯ И АФРИКА сегодня. – 2008. -№ 2. – С. 2 – 9.

6. Смирнов, Д.А. Первый год нового руководства КНР: итоги, проблемы, перспективы/ Д.А.Смирнов// Проблемы Дальнего Востока. – 2004. - № 4. – С.19 7. У Ган. Развитие гражданско-правового регулирования отношений частной собственности в КНР/ У Ган // ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. – 2005. - №5. – С.69 – 74. Е.В. Дроботушенко, ЗабГГПУ им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита РОССИЙСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В УСЛОВИЯХ УСИЛИВАЮЩЕГОСЯ КИТАЙСКОГО РЕГИОНАЛИЗМА

309

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

На фоне постоянно усиливающихся глобализационных и регионализационных тенденций мирового развития особый интерес к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Интерес, несомненно, вызван стремительным развитием названного макрорегиона, а так же тем, что данная территория – место столкновения интересов различных государств. Как незначительных, по своей территории и экономической мощи, так и государств, занимающих приличную площадь, и активно влияющих на общемировые экономические процессы. По многим показателям АТР вышел на доминирующие позиции в мире. До 60% мирового промышленного производства, около 50 % мировой торговли [4, С. 263]. Отношения Россия – Китай интересны вдвойне, поскольку государства являются представителями разных цивилизационных типов: славянско-православного и конфуцианского. На рубеже XX-XXI вв. возникает тенденция к формированию региональных сообществ стран со сходными цивилизационными характеристиками. В Азиатско-Тихоокеанском регионе идеологом и защитником азиатских ценностей является Китай. Здесь отдельной строкой стоит явление, которое, в настоящее время, пока не нашло широкого отражения в работах исследователей, хотя для узкого круга специалистов, являющегося очевидным. Речь идет о так называемом «китайском регионализме», «новом регионализме» Китая. Круг отечественных авторов, работающих в данном направлении широким назвать нельзя. При этом отметим, что, практически все они, являются забайкальскими учеными. Это Н.А. Абрамова, В.А. Абрамов, С.А. Канчуков, Т.Н. Кучинская [1, 2, 6, 7, 8, 9, 10]. Из исследователей не региональных упоминание о «новом китайском регионализме» можно найти у В.А. Дергачева. «Азиатский регионализм» характеризуется в исследованиях О.Д. Шабло [14, 15] 310

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Под глобализирующимся «китайским регионализмом» понимается часть глобализации и одновременно её тенденция. Различается военно-политический экономический, культурный китайский регионализм и т.д. [6, С. 19]. Китайский регионализм, по В.А. Дергачеву, основывается на поэтапной модернизации с опорой на западные технологии, сильную авторитарную власть и местные социокультурные традиции. По мере снижения уровня жизни в восточноевропейских и центрально-азиатских странах, они все больше оказываются в расширяющемся геоэкономическом пространстве Китая [5]. Китайский новый регионализм - это процесс развития и становления Китая в системе международных отношений как «ответственного государства», дающий мировому сообществу мирное развитие регионов. Китайские политологи характеризуют термин нового регионализма во взаимосвязи с такими понятиями как «политика открытости», «экономические реформы», «мирное развитие» Китая. «Сотрудничество» — ключевая категория в теории «нового регионализма» [13]. Новый регионализм, возникает в процессе перехода от биполярного мира к многополярному. Новый регионализм противоположен старому или жесткому, твердому или дискриминационному типу регионализма. Старый регионализм имел протекционистский характер, носил закрытую форму. Отметим, что под регионализмом, в данном случае, понимается распространение интересов государства на значительной территории, с использованием всех возможных ресурсов. Одна из позиций реалистической теории международной политики, озвученная Г. Моргентау, гласит, что государства в различные исторические периоды неоди311

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

наковым образом вовлечены в международную политику. Отношение государств к участию в международной политике является динамической категорией, которая зависит от внутриполитической ситуации в стране, от культурных трансформаций, позволяющих государству занять более выгодные позиции на международной арене [3]. На наш взгляд, Китай, как нельзя лучше попадает под названную характеристику. Государство, которое еще в недавнем прошлом оказывало незначительное влияние на международные процессы, в силу, прежде всего, экономических, а также социально-политических и культурных трансформаций, стало оказывать значительное влияние на весь Азиатско-Тихоокеанский регион. Открытость политики Китая на современном этапе позволяет говорить о новом китайском регионализме в рамках нового азиатского регионализма. Наращивание мощи КНР, с одной стороны осуществляется за счет внутренних ресурсов, с дугой путем формирования «Большого Китая». Воссоединились с Китаем Сянган и Аомынь, Тайвань является одним из главных инвесторов и торговых партеров. Существенную роль в формировании «Большого Китая» играет китайская диаспора (хуацяо), контролирующая финансовые и торговые процессы в Юго-Восточной Азии. Суть идеи Большого Китая заключается в создании мирового общего рынка под девизом китаецентризма «Китайцы всех стран и территорий, объединяйтесь!»[5]. Выход Китая «за свои границы» будет осуществляться экономическими, демографическими и идеологическими методами. Нам кажется, что особый интерес в контексте разговора о «китайском регионализме», вызывают российско-китайские отношения. Впервые официально заявлено о равноправном доверительном партнерстве России и Китая было в декла312

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

рации от 25 апреля 1996 г. С 1998-1999 гг. появилась тенденция заменять слово взаимодействие (сецзо) словом партнерство (хобань). В настоящее время в китайской печати говорится о партнерских отношениях стратегического взаимодействия. Особенностью новых отношений, по мнению китайской стороны, является стратегическое взаимодействие, которое противопоставляется союзу. В основе - развитие долговременных добрососедских отношений, дружбы и сотрудничества между двумя странами на основе отказа от союзничества, конфронтации и направленности против третьих стран [12]. Некоторые российских аналитики считают, что политика Китая в рамках «хобань» (партнерства) несет для России некоторые преимущества. Партнерство не предполагает для России какой-либо ответственности за действия Китая, не предполагает также и серьезных, ограничивающих свободу маневра обязательств перед ним. Еще один аспект – подобная политика должна стимулировать другие страны – «подтягиваться» в связях с Россией и Китаем, чтобы не допустить дальнейшего российско-китайского сближения. При этом отмечается, что выгодно это, прежде всего Китаю, с его активной политикой регионализации Азиатско-Тихоокеанского региона под своим началом [11]. Китайский регионализм, действительно, находит свое выражение в самых различных направлениях политики государства. Однако ведущее – это экономика. Здесь одним из направлений является создание, так называемых «поясов открытости». Такой пояс, скажем, создан на севере страны, в районах Благовещенск-Хэйхэ, Забайкальск-Маньчжурия, Гродеково-Суньфэньхэ. Его задача – активизация торговли с «северным соседом».

[12]. Эксперты в области экономических российско-китайских отношений отмечают, что России важно участ313

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

вовать в интеграционных процессах региона Восточной Азии. Однако, в данном случае, речь идет только об экономике [12]. В некоторых случаях говорят об экологии, военном и научно-техническом сотрудничестве. Размышления позволяют сделать вывод, что России, в рамках Азиатско-Тихоокеанского региона, партнерство с Китаем может принести некоторые дивиденды. Оно может: - предостеречь третьи страны от активной, наступательной в отношении России политики, посягающей на ее национальные интересы; - снизить вероятность обострения отношений России с Китаем [11]. Основная масса высказываний, характеризующих российско-китайские отношения, носит хвалебный характер. Ах, какие мы молодцы, что подписали договор между двумя странами. Удалось урегулировать приграничные проблемы, создать условия для долгосрочных отношений во имя стратегического партнерства и взаимовыгодного сотрудничества. Эти условия были закреплены, а возможности реализованы в подписанном в середине июля 2001 г. в Москве Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между двумя странами. Несмотря на достаточно сильные интеграционные процессы в рамках АТР, постоянное усиление регионализирующегося Китая, существуют факторы, потенциально препятствующие данным процессам. Таким фактором, в исследовательской литературе его называю дестабилизирующим, является наличие внутрирегиональных противоречий - политических, территориальных и этноконфессиональных. Некоторыми учеными вводится понятие локально-регионального конфликта, хотя справедливости ради отметим, что в основных, известных типологиях конфликтов, такого конфликта нет. Рассматривают локально-региональные конфликты применительно к социально-политическим процессам современного Китая. Здесь речь идет о тайванской проблеме, 314

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

противоречиям Китая и Индии, возможностям участия Китая в конфликте на Корейском полуострове, Синьцзянской конфликтной зоне, Тибетской проблеме, возможным потенциальным претензиям Китая на территорию Монголии [8]. Данный дестабилизирующий фактор является определенным препятствием для усиления китайского регионализма, в любой форме его проявления, мирной или нет. В то же время, постоянно усиливающиеся тенденции укрепления Китая как крупного регионального и мирового экономического лидера, не может не вызывать настороженности в России. Постоянное усиление «миграционного» и «товарного» давления со стороны Китая на Россию – фактор потенциально возможного закрепления КНР на стратегически важных территориях значительного региона влияния. Для России остается потенциально возможным возрождение претензий на приграничные территории со стороны Китая. Проблемность и в значительной миграции китайского населения на территорию России.

Литература: 1. Абрамова, Н.А. Теория «нового регионализма» в исследованиях китайских ученых / Н.А. Абрамова // Трансграничье в изменяющемся мире: Россия - Китай Монголия: материалы международной конференции (18 октября 2006 г.). - Чита: ЗабГГПУ, 2006. - С. 76-82.

2. Абрамова, Н.А. «Китайский регион» в политическом измерении / Н.А. Абрамова, Т.Н. Кучинская. Чита: ЧитГУ, 2008. - 175 с.

3. Антанович Н. Реалистическая теория международной политики / Н. Антанович, Достанко Е. Ганс Моргентау // Белорусский журнал международного права и международных отношений. - № 1. - 2000.

315

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Гаврилов, Ю.Н. Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе: проблема геополитического самоопределения // Геополитика. - М.: РАГС, 2007. - С. 263– 291.

5. Дергачев, В.А. Регионалистика // Научные труды в семи книгах. Кн. 2. Электронное издание на CD. Издательский проект профессора Дергачева, 2008.

6. Канчуков С.А. КНР в интернационализированных локально-региональных конфликтах XXI века / С.А. Канчуков, В.А. Абрамов. - Чита: ЧитГУ, 2007. - 230 с.

7. Канчуков, С.А. Китайский регионализм в условиях глобализации. - Чита: СибВО, 2006. - 97 с.

8. Канчуков, А.С. КНР в интернационализированных локально-региональных конфликтах XXI века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук. - Чита: ЧитГУ, 2006. - 130 с.

9. Кучинская, Т.Н. О китайском регионализме в контексте глобального стратегического партнерства России и Китая // Трансграничье в изменяющемся мире: Россия - Китай - Монголия: материалы международной конференции (18 октября 2006 г.). - № 1. - Чита: ЗабГГПУ, 2006. - С. 58-60.

10. Кучинская, Т.Н. Процессы политических изменений глобализирующегося «китайского региона». Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук. - Чита: ЧитГУ, 2007. - 168 с.

11. О российско-китайских отношениях в XXI веке // Азиатская библиотека. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.asiatimes.ru/countries/china/o_rossiysko_kit_otnosheniah.htm# top. – загл. с экрана.

12. Российско-китайские отношения. Сецзо и хобань // Новая политика. Интернет журнал. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.novopol.ru/rossiysko-kitayskie-otnosheniya-setszo-i-hobantext893.html. – загл. с экрана.

4.

316

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Чаладзе, Т. Песня о Великом Китае // Бакинский рабочий. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://br.az/index.php?newsid=5122. – загл. с экрана.

14. Шабло, О.Д. Политический регионализм в Восточной Азии: сущность и основные тенденции развития. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. - Екатеринбург: УГУ, 2009. - 23 с.

15. Шабло, О. Д. Проблема категориального определения региональных процессов: феномен азиатского регионализма // Регионология. - № 4. - 2008. - С. 16-26.

13.

О.И. Зимин, эксперт научного центра международных исследований Северо-восточной Азии ЗабГГПУ им. Н.Г.Чернышевского, г. Чита О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ И РЕЛИГИОЗНОЙ СФЕРАХ МОНГОЛИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ На настоящий момент в стране с населением, приближающимся к 3 млн. человек, функционируют около 200 вузов и колледжей, в которых обучаются порядка 140 тысяч студентов. По числу докторов наук и профессоров Монголия вышла на передовые показатели в мире. Неоспоримым фактом является то, что у истоков становления системы среднего и высшего образования Монголии стояли советские педагоги. Так, эксперт Научного центра международных исследований Северо-восточной Азии ЗабГГПУ Ж. Амгалан в своем пособии «Современная Монголия» отмечает, что 06 октября 1942 года при помощи преподавателей из ведущих ву317

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

зов СССР состоялся первый день знаний в Монгольском госуниверситете. В 1942-1943 годах в МонГУ преподавали такие известные советские ученые как кандидат естественных наук, доцент С.И. Хромов; кандидат физико-математических наук, доцент А.Г. Шафигулин; кандидат биологических наук, доцент А.Г. Банников; кандидат медицинских наук, доцент В.Н. Топольский; доктор филологических наук, профессор Л.С. Каштанов и кандидат физико-математических наук Г.И. Крылов. В последующие годы, вплоть до развала Советского Союза, образование Монголии развивалось при поддержке советской вышей школы. По данным исследования Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы, к началу 1990-х годов 67,5 % жителей Монголии читали и понимали по-русски, 45 % – писали, 44,8 % – понимали и 33,7 % – говорили на русском языке. 74 % опрошенных утвердительно ответили на вопрос: «Используете ли Вы русский язык?». Причем, 20 % использовали русский язык ежедневно, 22 % – несколько раз в неделю, 17,2 % – несколько раз в месяц, остальные – с иной периодичностью Демократические преобразования в Монголии и переход на рыночные экономические отношения в начале 90-х годов привели к неизбежным реформам и в области высшего образования. К сожалению, сложная внутренняя социально-экономическая ситуация в России не позволила сохранить традиции советского образования на прежнем уровне. Несмотря на то, что в последние годы в Улан-Баторе постепенно приобретает популярность так называемые русские школы и детские сады, открылись филиалы нескольких российских ВУЗов, в частности Российской Экономической Академии им. Г.В.Плеханова, Восточно-Сибирского государственного технологического университета Бурятского госуниверситета. Московского энергетического института, Ке318

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

меровского госуниверситета, позиции российского образования несравненно слабы и ограничены. Одновременно с этим сегодня монгольских преподавателей тревожит резкое падение качества высшего образования, массового присвоения ученых степеней. Так, по оценке обозревателя монгольской газеты «Унэн» О. Баярхуу, из имеющихся порядка 200 вузов и колледжей более 120 являются частными, во многих из них стремятся дать образование с меньшими расходами, не созданы надлежащие условия для получения полноценного образования, отвечающего современным требованиям. В процессе обучения произошла значительная диспропорция между специалистами гуманитарных областей и выпускниками технических вузов в ущерб последних. Фактически подготовка студентов вузов поставлена на конвейер. При этом из общего числа безработных в стране 10,2 % людей с высшим образованием. Крупным недостатком образовательной политики является массовое сокращение техникумов, профессионально-технических училищ. На сегодняшний день число подобных учебных заведений насчитывается чуть более 30 и обучается в них всего около 20 тысяч ребят. В то время как в развитых странах соотношение специалистов высшей и средней квалификации составляет 30 к 70. Как показывает практика, экономика страны имеет условия для роста, когда 70 % рабочей силы составляют выпускники средних специальных учебных заведений. Кроме того, в Улан-Баторе неуклонно растёт количество зарубежных частных школ и филиалов иностранных вузов, вследствие чего традиционная образовательная школа в сфере среднего и высшего образования постепенно вытесняются западной моделью. Наиболее активно в этом плане действуют американские организации. Так, в начале 2009 года при Монгольском госуниверситете при содействии Азиатского 319

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

фонда США создан фонд поддержки образования. Первые 10 миллионов долларов США, переведенных в фонд, планируется направить на приобретение справочной литературы и оборудования для научно-исследовательской деятельности студентов и преподавателей МонГУ. Посольством США реализуется проект по организации обучения монгольских студентов английскому языку в собственном образовательном центре. При этом все расходы несет американская сторона. С 1992 года в г. Улан-Баторе действует т.н. международная школа (International School of Ulaanbaatar), созданная на средства американского правительства и частных инвесторов. В настоящее время в ней обучается свыше 200 учеников возрасте от 7 до 17 лет. В Монголии создаются образовательные центры и других стран. В 2008 году в Улан-Баторе открыто представительство Института Гете, ранее в 2003 году была учреждена Германская информационная библиотека. Целями данных мероприятий являлись содействие обучению немецкого языка, пропаганда немецких культурно-исторических традиций. Динамично развиваются гуманитарные связи с Южной Корей и Японией. Количество монгольских студентов, обучающихся в Республике Корея, выросло с 600 человек в 2005 году до 2000 человек в 2008 году. В настоящее время Монголия занимает 1 место по количеству студентов, обучающихся по межправительственному договору. Начиная с 2006 года, в целях развития информационных технологий в сфере образования в РК прошли курсы повышения квалификации более 200 специалистов из Монголии. Монгольской стороне безвозмездно передано порядка 5000 персональных компьютеров и более 500 ноутбуков. Число студентов из Монголии, принимаемых в вузы РК за счет корейской стороны, выросло с 13 человек в 2006 году до 144 в 2008. Также 320

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

корейская сторона поддерживает сельские школы Монголии в реализации программы школьного питания. Правительство Японии заявило о готовности выделить безвозмездную помощь на строительство в течение 2009-2011 годов в Улан-Баторе пяти и реконструкцию двенадцати общеобразовательных школ. 18 августа 2009 года министр иностранных дел Монголии С. Батболд и Чрезвычайный постпред Организации международного сотрудничества Японии (ЖАИКА) в Монголии гн Ю. Ишида подписали Соглашение между правительством Монголии и организацией ЖАИКА «Об осуществлении 4-го этапа проекта по строительству пристроек к зданиям начальных и средних школ». На осуществление данного проекта, правительство Японии выделило в общей сложности около 33 млн. долларов США в качестве безвозмездной помощи.

1-го сентября 2008 года в Улан-Баторе под эгидой посольства Японии в Монголии прошел бесплатный семинар о японской системе образования, в ходе которого посетителям разъяснялся механизм регистрации и получения образования с проживанием в Японии. Всемирный банк организовал финансовую поддержку обучению студентов Монголии в 36 странах мира. При этом на получение субсидий претендуют выпускники вузов в возрасте до 30 лет, успешно сдавшие экзамен по ТОЕFL. Финансирование начнется с декабря 2009 года и будет продолжаться в течение 2 лет. На регулярной основе в Улан-Баторе проводятся презентации различных зарубежных образовательных учреждений. Так, в апреле 2009 г. в Национальном парке информации и технологий прошла выставка «Образование Экспо – 2009», в работе которой приняли участие около 25 образовательных учреждений, главным образом иностранных. Многие центры приглашали на учебу в Канаду, США, европейские страны.

321

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Автор в начале мая с.г. посетил в Улан-Баторе выставку «Образование – 2009», организованную министерством образования Монголии и группой учебных заведений Малайзии и Сингапура. Программа выставки включала презентацию малазийских и сингапурских вузов и колледжей, предлагающих монгольским студентам языковую и образовательную подготовку для последующего поступления в вузы США и Австралии. Анализ тактики проникновения иностранных, в первую очередь западных учебных центров, в образовательное пространство Монголии позволяет отметить, что все они опираются на значительные финансовые ресурсы и пользуются поддержкой государственных структур своих стран. Это резко снижает уровень конкурентоспособности не только российской образовательной школы в Монголии, но и в целом усилий Москвы по удержанию позиций в области гуманитарных связей с Монголией. В беседе с настоятелем Свято-Троицкого прихода в Улан-Баторе священником Алексеем Трубач выяснилось, что схожая ситуация наблюдается и в области религии. В настоящее время в Монголии действует около 300 храмов, принадлежащих различным конфессиям. По информации Министерства юстиции и внутренних дел Монголии, официально зарегистрировано около 190 религиозных организаций. При этом значительный процент приходов организован западными христианскими церквями: католиками, мормонами, адвентистами, баптистами, пресвитерианами и евангелистами. Несмотря на то, что доминирующее положение в стране занимает ламаизм (около 80% граждан Монголии считают себя верующими буддистами), в стране ощущается постепенное усиление влияния западных конфессий и сект. В числе прочего этому способствует и то, что зачастую недобросовестные представители официальных властей связаны с западными миссионерами 322

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

финансовыми или иными взаимовыгодными отношениями. Представители американских и западноевропейских церквей ведут активную работу с населением: их проповеди транслируются на телеканалах Eagle TV и NTV, они организуют различные обучающие курсы, практикуют раздачу бесплатных обедов малоимущим. Одна только католическая церковь имеет пять приходов в Улан-Баторе, при которых действуют детские приюты, лечебные учреждения, авторемонтные и швейные мастерские, библиотеки и Интернет-классы. При этом православная церковь остаётся одной из наиболее слабо представленных в Монголии. По неофициальным данным, уже сейчас в Монголии около 5% населения стали членами христианских сект, а это более 100 тыс. человек. По оценке же одного из протестантских бюллетеней, православная церковь самая малочисленная христианская группа в Монголии. Если, например, католические миссии в Монголии имеют 25 священника и одного епископа, то единственный православный храм – одного священнослужителя. Популярность в монгольском обществе западных религий и сект объясняется усиливающимся тяготением населения страны к западной культуре в целом. Посещая воскресные службы на западный манер, некоторые монголы ассоциируют себя с жителями «цивилизованного» мира. Очень часто поведение монголов, приобщившихся к западным религиям, связано с меркантильными причинами, например, стремлением выехать на постоянное место жительство в США или Западную Европу, получить там образование, найти работу и т.д. В целом, оценивая тенденции развития ситуации в религиозной сфере Монголии, можно предположить, что наблюдающееся динамичное распространение западных христианских учений, в особенности тоталитарных сект, несет значительную угрозу для социальной 323

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

стабильности страны, ее традиционной аутентичности и национального самоопределения. Расширяя свое влияние, западные религиозные секты постепенно начнут воздействовать самым прямым образом на принятие управленческих решений, станут играть все более заметную роль на внутриполитической арене, создавая благоприятные условия для активизации западных политических и деловых кругов. Таким образом, ситуация, складывающаяся в образовательной и религиозной сферах, способствует вестернизации монгольской молодежи, привитию ей духовно чуждых культурных ориентиров. В перспективе такое положение вещей грозит дальнейшим углублением социокультурного разрыва между Монголией и Россией, поскольку мировоззрение будущей политической и деловой элиты Монголии будет сформировано в основной массе под влиянием западных ценностей и стереотипов. Т.В. Калмынина, кандидат социологических наук, научный сотрудник ОРЭИ БНЦ СО РАН, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ СОЦИАЛЬНАЯ СРЕДА КАК ФАКТОР КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ ТРАНСГРАНИЧНОГО РЕГИОНА Окружающие человека общественные, материальные и духовные условия его существования, формирования его деятельности принято называть социальной средой. В широком смысле социальная среда (макросреда) охватывает общественно-экономическую систему в целом – производительные силы, совокупность общественных отношений и институтов, общественное сознание, культуру данного общества [4]. Подобно тому, как социальная среда на микроуровне оказывает решающее 324

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

воздействие на формирование и развитие личности, макросреда способна осуществлять воздействие на развитие общности, населения определенной территории. В то же время под влиянием активности, деятельности общества она изменяется, преобразуется и в процессе этих преобразований происходит изменение и самого общества. Таким образом, социальная среда может рассматриваться как некий предопределенный на данной территории ресурс, эффективное использование которого благодаря социальной регуляции, развитию соответствующих институтов может повысить конкурентоспособность территории. Анализу конкурентоспособности, особенно на уровне предприятия, отрасли, страны в отечественной и зарубежной экономической литературе уделено большое внимание. Под конкурентоспособностью региона Андреев В.Е. понимает его роль и место в экономическом пространстве РФ, способность обеспечить высокий уровень жизни населения и возможность реализовать имеющийся в регионе потенциал (производственный, трудовой, инновационный, ресурсно-сырьевой и др.). Любой регион представляет собой территорию, необходимой предпосылкой формирования региона на определенной территории является наличие специфики экономического, этнографического, конфессионального, социально-культурного состава. Однако существует и социальный аспект проблемы. Появление региона связано с идейной и практической самоидентификацией определенной территориальной общности. По определению П. Бурдье, социальное пространство – это «ансамбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по относительной позиции: сверху, снизу или между, посре325

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

дине» [1, С. 185]. По словам Бурдье, существует «пространство отношений, которое столь же реально, как географическое пространство» [2, С. 60]. Российский экономический регионализм имеет неустойчивый характер. Его характеризует опора на исторически сложившуюся пространственную дифференциацию уровней экономического развития и постоянная эволюция форм территориального управления и механизмов регионального развития В настоящее время в России продолжаются процессы, называемые новой региональной самоидентификацией. Региональная идентификация – это элемент общественного и личностного сознания, в котором отражается сознание территориальной общностью своих интересов как в отношении с другими общностями своей нации, так и по отношению к территориальным общностям соседнего государства. В системе современной региональной идентификации действуют две тенденции, влияющие на его конфигурацию и нередко порождающие конфликтные ситуации. Одна – тенденция универсализации социальных процессов; следствием её действия становится формирование нейтральных в отношении территориальнопространственного деления общества форм социальной организации, когда осуществляется укрупнение территориально-пространственных единиц (соединение нескольких более мелких в одно более крупное), полное или частичное «растворение» границ мелких территориально-пространственных единиц с передачей их функций утверждающимся на их основе более крупных единиц. Другая тенденция, преобладающая в современной России, – автономизации экономических и социальных процессов. В современной России региональная идентичность, это намерение утвердить свои новые формы социально-экономической самоорганизации.

326

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Как известно, экономические отношения развиваются на основе существовавших ранее социальных отношений. Последние предопределяют основные направления и формы, в которых могут развиваться экономические отношения. Тем самым подчеркивается первичность социальных отношений. Развивая этот подход Boisot [5, С. 135-158] доказывает, что институциализированные социальные нормы и ценности, взятые на вооружение экономическими субъектами хозяйствования, влияют на возникновение межфирменных сетей. Сложившаяся система социальный связей и отношений приграничных территорий во многом способны предопределить эффективность трансграничного экономического и политического сотрудничества. Региональная власть, хотя и не полностью, имеет возможность формировать или оказывать влияние на институциональные структуры, в окружении которых работают предприятия. Органы региональной власти должны создать условия, позволяющие организациям своего региона наращивать конкурентного превосходства. Представители региональной власти ведут борьбу на федеральном уровне за предоставление региону более благоприятных экономических условий по сравнению с другими, отстаивают интересы крупных структурообразующих предприятий региона, ищут возможность для самостоятельного налаживания международных связей, пытаются административными мерами защитить местного производителя и т. д. Как успехи предприятия в конкурентной борьбе, так и положение региональной власти во многом определяются той социально-политической обстановкой, которая складывается в регионе. Можно выделить несколько общих причин повышения актуальности проблем межтерриториального сотрудничества и исследований регионального экономиче327

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ского развития в контексте приграничного сотрудничества: 1) потребности формирования единого, нового экономического пространства страны при объективном развитии внешних связей возводят проблему соотношения внешней и внутренней торговли в ранг приоритетной, и требуют изучения новых, объективных закономерностей регионального развития, формирующиеся в условиях трансформирующейся экономики; 2) осуществляемые экономические реформы приводят к существенному изменению территориальной структуры экономики, при этом механизмы экономического управления территориальным развитием, адекватные новым условиям, в достаточной степени не выявлены как в целом, так и для пограничных областей (республик); 3) не сложилась целостная система управления региональным развитием. Традиционные и новые механизмы региональной политики существуют в различном правовом поле, и в рамках реструктурируемого экономического пространства. Их не регулируемое взаимодействие приводит к углублению экономической дифференциации; 4) в структуре механизмов региональной политики важное значение приобретают факторы территориального управления экономическим развитием не связанные с национальным хозяйственным механизмом; 5) глобализация мировой экономики по-разному проявляется в субъектах Российской Федерации. Российская региональная политика должна быть тесно увязана с внешней политикой страны. Регионы России давно ищут своё место не только в политической и экономической системе своей страны, но и активно интегрируются в системы регионального сотрудничества.

328

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Формой обеспечения такой связи является трансграничное сотрудничество, понимаемое как форма международных отношений соседствующих или территориально близких регионов двух и более стран, связанных общими экономическими и/или политическими целями и опирающихся на общие интересы. Трансграничное сотрудничество даёт возможность приграничным субъектам РФ и даже органам местного самоуправления позиционировать себя как транзитные регионы и соответственно развивать экономику, а также повышать свой неформальный статус в территориальнополитической системе страны. При этом местные и региональные власти фактически становятся новыми акторами на международной арене. Республика Бурятия является трансграничным регионом, роль которого достаточно высока в российско-монгольском сотрудничестве. Воздействие факторов внешней и внутренней среды придало российско-монгольскому сотрудничеству специфические черты, они отражают национальные и исторические особенности, географические условия, уровень социально-экономических отношений, культуру. Характеристикой интенсивности трансграничных отношений может являться уровень развития торговых отношений, объемы туристических потоков, сотрудничество в сфере науки и образования, встречи представителей органов власти и бизнеса, количество заключенных ими соглашений и договоров. Развитие достаточно тесного сотрудничества между странами осуществляется успешно благодаря существующей социальной и институциональной среде такого взаимодействия на уровне регионов. В последние годы имевшаяся договорно-правовая база внешнеэкономических связей Монголии c РФ подверглась существенной корректировке исходя из естественной необходимости ее адаптации как к современ329

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ным международным политическим и экономическим условиям, так и к реальным потребностям и возможностям Монголии и России. Основным документом, определяющим договорноправовую базу российско-монгольских торгово-экономических отношений, является Договор о дружественных отношениях и сотрудничестве, подписанный в 14 января 1993 года. Межгосударственное взаимодействие осуществляется в рамках подписанных в последние годы более 100 межправительственных и межведомственных договоров, соглашений и планов. Межрегиональное сотрудничество, включающее приграничные отношения двух стран, всегда было традиционным для России и Монголии. Эти связи институционально предопределены и потенциально являются одним из существенных резервов для расширения торгово-экономического сотрудничества двух стран. К нему относится, прежде всего, сотрудничество монгольских приграничных аймаков и российских регионов Сибири и Дальнего Востока (области, республики). В настоящее время на долю этого сотрудничества приходится свыше 70% экономических связей между двумя государствами. Внешнеторговый оборот Республики Бурятия с Монголией в 2009 году составил 57,04 млн долл. (9,2 % всего внешнеторгового оборота республики) с сокращением на 23,2 % к уровню 2008 года (РФ – сокращение на 38,7 %). Сокращение объемов внешней торговли с Монголией обусловлено снижением экспорта на 38 %, стоимостной объем которого составил 40,83 млн.долл. При этом объем импорта из Монголии увеличился на 87,4 % к уровню 2008 года и составил 16,21 млн.долл. Большую часть экспортных поставок составляют продовольственные товары, продукция машиностроения, отходы и изделия из черных металлов.

330

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

И в настоящее время традиционные дружественные отношения Монголии с Россией чрезвычайно важны для приграничных регионов обеих стран. Так, в целях укрепления и наращивания сотрудничества в экономической и гуманитарной сферах между Монголией и Республикой Бурятия организован и функционирует справочно-информационный сайт http://mongolia-buryatia.ru по размещению новостей Монголии и Республики Бурятия. Основным назначением сайта является информирование населения о жизнедеятельности Монголии и Республики Бурятия, создание целостного позитивного образа Монголии и Республики Бурятия, оперативное и объективное информирование населения Монголии и Республики Бурятия, а также российского общества о наиболее значимых событиях, происходящих в Монголии и в Республике Бурятия, предоставлять информацию об имеющемся экономическом потенциале, об образовании, культуре, ресурсах, о развитии сотрудничества в сфере малого и среднего бизнеса. Российско-монгольские торгово-экономические отношения развиваются поступательно. Взаимоотношения наших стран предопределило географическим положением Монголии, исторически сложившиеся давние дружественные связи. Независимо от социально-экономического устройства и политических режимов, существовавших в Монголии и России, взаимоотношения двух стран развивались, народы двух государств имели тесные контакты, были связаны крепкими экономическими, политическими, культурными, социальными и другими отношениями. В будущем необходимость сотрудничества между странами вызвана тем, что еще не в полной мере используются имеющиеся ресурсы и возможности для развития двусторонних торгово-экономических отношений.

331

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Развитие и укрепление институциональных основ сотрудничества между странами будет способствовать активизации диалога на всех уровнях, дальнейшему укреплению правовых основ сотрудничества, активизации приграничного и регионального сотрудничества между Монголией и Россией. Двухсторонние отношения между странами традиционно характеризовались духом добрососедства, сотрудничества. Используя близость культур, образа жизни и характеров соседствующих народов, развитие трансграничного сотрудничества с учетом укрепления взаимодействия институциональных центров может выйти на качественно новый уровень. Литература: 1. Бурдье, П. Начала / П. Бурдье. – M., 1994.

2. Бурдье, П. Социология политики /П. Бурдье. – М., 1993.

3. Шеховцева, Л.С. Конкурентоспособность региона: факторы и метод создания / Л.С. Шеховцева // Маркетинг в России и за рубежом. - №4. – 2001.

4. Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983.

5.

Boisot, M. H. Markets and hierarchies in a cultural perspective //Organization Studies, № 7(2). – 1986. – P. 135-158. Н.В. Козыкина, зав. кафедрой международного права и международных отношений ЧитГУ, г. Чита ФЕНОМЕН БРИК В АНТИКРИЗИСНОМ КОНТЕКСТЕ Трансформационный этап развития мироустройства характеризуется изменением качества международных взаимоотношений. Современная экономическая система уникальна, поскольку сопровождается возникновением 332

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

совершенно особенных проблем, решать которые новым участникам международных отношений. К таким новым образованиям можно отнести неформальные объединения государств, не обладающие четкой структурой и, соответственно, более оперативно реагирующие на процессы, происходящие в мире. В то время, как международные организации регионального характера специализируются в основном на решении локальных проблем, а организации универсального характера (ООН, ВБ, МВФ) нуждаются в реорганизации, и их деятельность, направленная на политическую сферу, становится все менее эффективной в экономике, возникают новые форматы межгосударственного общения, способные предложить более эффективные механизмы решения мировых экономических проблем. Именно в условиях финансового кризиса, когда транснациональные корпорации сняли с себя ответственность по его преодолению, именно такие влиятельные экономические неформальные союзы, как «Большая двадцатка», «Большая восьмерка» стали принимать незамедлительные меры по ликвидации последствий финансового краха. Стремительное вхождение стран BRIC (Бразилия, Россия, Индия и Китай) в мировую экономику - прямое свидетельство вышеуказанных изменений в экономическом глобальном окружении. Новые акторы международных отношений, используя другие, более цивилизованные формы международного сотрудничества, реализуют новые методы многосторонней дипломатии. Объединение BRIC как раз и является отражением такого нового мирового феномена, как многополярная сетевая дипломатия или «дипломатия гибких альянсов» (по определению министра иностранных дел России С. Лаврова). Имеется в виду взаимодействие группы стран в гибких форматах, не направленное против кого бы то ни было, как это было в прошлом, а ориентированное на обеспечение жизнен333

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

но важных совпадающих интересов стран-партнеров, чтобы своими совокупными усилиями способствовать реализации позитивной повестки дня международных отношений. Всей своей деятельностью BRIC доказывает востребованность такого сотрудничества в полной мере. Желание стран BRIC играть более заметную роль в международных финансовых институтах и быть более влиятельными в региональной и мировой политике не противоречит изначальной ненаправленности этого объединения против других стран. До первого саммита в Екатеринбурге (2009) формат BRIC носил формальный характер и обозначал наиболее перспективные точки мирового экономического роста, не представляя собой ни политический, ни экономический альянс. Однако не отрицалось, что такое объединение может быть легко сформировано, поскольку экономики четырех стран-участниц весьма удачно дополняют друг друга. Сегодня термин BRIC обрел самостоятельное экономическое значение, подтверждая прогнозы его автора, эксперта по глобальной экономике Джима О’Нила о том, что Бразилия, Россия, Индия и Китай к середине нынешнего века обгонят сегодняшних лидеров мировой экономики. При этом Китаю и Индии предсказывалась роль ведущих экспортеров промышленных товаров, а России и Бразилии – сырьевых. Сегодня на членов BRIC приходится 26 % сухопутной поверхности мира, 42 % мирового населения и 14,6 % мирового валового внутреннего продукта. Еще в 2008 году Джим О'Нил признал, что сильно недооценил масштабы этого блока, констатировав, что подъём BRIC не за горами, а мировой финансовый кризис не отдалил, а только приблизил его. В целом страны BRIC сравнительно благополучно пережили финансово-экономический кризис. Эксперт прогнозирует, что уже совсем скоро BRIC должен перерасти в Большую семёрку: «Страны BRIC должны участвовать в формировании глобальной экономиче334

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ской политики, что было очевидно уже в 2001-м. Стыдно признавать, что на сегодняшний день они не входят в состав Большой семёрки и не имеют представителей в правлении МВФ и Всемирного Банка» [1]. Именно мировой финансовый кризис 2008-2009 гг., став переломным этапом мирового развития, активизировал дальнейшее формирование альянса, как крайне эффективного механизма сотрудничества – диалогового механизма формата BRIC. Формат «диалогового форума» позволяет в режиме свободного обмена мнениями сближать позиции по наиболее актуальным вопросам международной повестки дня, предполагает для каждой из стран возможность проводить собственную политику, выбирать собственных партнеров, участвовать в других региональных и межрегиональных объединениях. Сам формат BRIC - особенность данного объединения. Страны-участницы не стремятся к институциональному оформлению контактов. Отсутствие какой-либо структуры и определенного статуса позволяет формату сохранять гибкость и конкурентоспособность, акцентируя внимание на совпадении интересов и нахождении консенсусов по многим проблемам мирового развития, будь то экономика или политика. Объединение уже имеет строго отработанные механизмы сотрудничества. Несмотря на это, диалог в формате BRICв посткризисный период развивается и совершенствуется. Так, на втором саммите (Бразилиа, 2010) были определены дальнейшие направления этого развития на самых разных уровнях – запланированы регулярные встречи не только министров иностранных дел и министров финансов, но и сельского хозяйства, энергетики, руководителей центральных банков, уполномоченных в сфере безопасности, контакты научно-исследовательских центров и др.

BRIC - сложный феномен современной международной реальности. До сих пор не утихают дискуссии о схожести и разнородности «четверки». Одни эксперты 335

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

утверждают, что «у стран БРИК нет географической, цивилизационной, культурной, исторической, религиозной общности. У них различные политические системы и экономические модели, нет долговременного опыта взаимодействия, непростые отношения друг с другом» [2]. По мнению других, общность стран BRIC заключается в их значимой роли в международной торговле, основанной на ускоренном росте, интенсивном процессе урбанизации и модернизации промышленности; огромной численности населения, огромной территории и большом количестве природных ресурсов, которые позволяют им занять стратегическое положение на мировом уровне. К общим характеристикам относят и такие «факторы, как типологическая сопоставимость, сходство позиций по основным пунктам международной повестки дня, стремление показать пример ответственного лидерства, и конкретное сотрудничество, которое сближает, а не разобщает эти страны» [2]. Для такого свободного формата, как BRIC, культурно-цивилизационные разнообразия и разнородность четырех стран по экономической мощи не помеха, перспективы их роста (даже при различиях в объемах этого роста) очевидны. Сегодня ключевые характеристики «четверки» растущие экономики, что подтверждается высокими темпами роста промышленности, стабильным внутренним и внешним спросом, привлекательностью инвестиционных вложений в экономику. Страны БРИК уже не рассматриваются только как источник дешевой рабочей силы и природных ресурсов, они превращаются в крупнейшие новые рынки сбыта. У BRIC есть и другие важные достоинства: там представлены три ядерные державы, а Россия и Китай являются постоянными членами Совета Безопасности ООН. Консолидированный BRIC – это реальная сила на мировой арене не только в экономической, но и уже в 336

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

политической сфере, о чем свидетельствует анализ имеющихся документов. Положения, отражающие основные цели и принципы четырехстороннего сотрудничества в рамках BRIC документально зафиксированы в Совместных заявлениях глав государств и правительств стран-участниц Первого (16 июня 2009 г.) и Второго (15 апреля 2010 г.) саммитов BRIC. Так, в первом заявлении очевидна консолидированная, единая позиция относительно реорганизации мировой экономической архитектуры [3]. В качестве конкретных целей сотрудничества заявлялись: преодоление последствий мирового финансового кризиса; реформирование ООН; решение проблем международной безопасности [4]. Во втором заявлении к ним добавились: создание справедливой, демократичной международной системы, основанной на международном праве, равенстве, взаимном уважении, сотрудничестве, скоординированных действиях всех государств и коллективном принятии ими решений; энергетическое сотрудничество; помощь беднейшим странам и развивающимся странам [5]. Здесь четко просматривается общий интерес в дальнейшей координации взаимодействия в формировании многополярного мира, общей ответственности за стабильность мировой финансово-экономической системы, общий интерес в развитии энергетического сотрудничества с участием стран-производителей, потребителей и стран транзита энергоресурсов. Помимо программных заявлений, на втором саммите был принят первый практический документ в формате БРИК - Меморандум о сотрудничестве между государственными финансовыми институтами развития и поддержки экспорта стран-членов БРИК, ориентированный на создание финансового обеспечения многостороннего торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества четырех стран.

337

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Из всех стран BRIC в условиях мирового кризиса главную роль в глобальной экономике эксперты отводят Китаю, который по экономической мощи превосходит все три остальные страны BRIC, вместе взятые, и его значение будет только расти. Для Китая мировой кредитный кризис был чрезвычайно полезен. Кстати, на китайском языке слово «кризис» - «危机» («weiji») имеет значение не только «кризиса», но также переводится как «шанс», «возможность». Как видим, страна реально использовала этот шанс для рывка вперед. Кризис вынудил КНР перейти на следующую ступень экономического развития раньше, чем это произошло бы без кризиса. На резкое падение экспорта страна прореагировала очень быстро, начав масштабную программу стимулирования экономики. К новым условиям была адаптирована кредитно-денежная политика, укрепился юань, продолжая «эволюцию» режима своего обменного курса, что важно не только для КНР, но и для остального мира [6]. На место экспортной модели экономики пришла новая экономика, которая все больше зависит от собственного народа и внутреннего спроса [7]. В интервью журналу «Эксперт» О’Нил прогнозировал возможность доминирования Китая в мировой экономике в ближайшие пару лет, став «второй крупнейшей экономикой мира по ВВП, обойдя Японию. А еще через десятилетие нагонит США. Эта тенденция очевидна» [8]. Результаты налицо: по итогам 2009 года китайская экономика увеличилась примерно на 8 %. Китай уже обогнал Германию по размерам экспорта. Доля китайских компаний на мировом рынке достигла 17,2 %, а немецких — только 14,7 %. Третье место занял лидер прошлых лет — США с 14,6 % [6].

338

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Причинами мощного роста Китая считают такие структурные факторы, как демография, урбанизация и состояние экономики. Например, «с точки зрения доходов на душу населения Китай беднее России, что потенциально облегчает ему экономический рост – конечно, при условии, что страна проводит правильную экономическую политику». В Китае более половины населения живут в сельской местности, поэтому, привлекая сельское население в город можно проще добиться достаточно высокого экономического роста, чем в России и Бразилии, которые уже не имеют в своем распоряжении такого рычага. К другим важным факторам, которые дают КНР преимущество по отношению к трем остальным странам BRIC относят поведение инвесторов, открытость экономики, различия в экономической структуре, системах образования [9]. Значение Китая для стран-участниц BRIC очевидно. Став крупнейшим торговым партнером Бразилии, Китай оттеснил США на второе место. Объясняется это в первую очередь тем, что КНР стремится обеспечить себе новые источники сырья за рубежом, в частности в Латинской Америке. Бразилия рассчитывает стать для Китая незаменимым поставщиком таких товаров, как железная руда, нефть и соевые бобы. КНР является основным экономическим партнером России. По мнению экспертов, бурный рост Китая может поддержать Россию. В этом случае российская экономика сохранит свою нынешнюю сырьевую направленность, снабжая сырьем и энергоносителями экономику КНР. При этом грамотная экономическая политика российского правительства должна обеспечить диверсификацию экономики, стимулируя опережающее развитие перерабатывающих отраслей [9]. Что касается индийско-китайских отношений, то в глобальной конкуренции Индия и Китай идут вместе, 339

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

оспаривая первенство у ведущих постиндустриальных держав. А что получает Пекин от сотрудничества со странами BRIC? Участие главы Китая Ху Цзиньтао в саммитах стран BRIC оценивается как «продуктивная президентская дипломатия», которая демонстрирует позитивную политическую позицию Китая как ответственной державы с растущим международным влиянием». В момент формирования нового экономического порядка более глубокое сотрудничество между странами BRIC, основанное на взаимном доверии и выгоде, становится все более важным, отмечается в китайских СМИ [10]. В посткризисном мире Китай стал ключевым фактором будущего развития не только стран-участниц BRIC, он является ведущей силой в группе развивающихся государств, которые коллективно требуют большей роли в глобальных делах и видят свою общую миссию в том, чтобы реформировать несправедливый и несбалансированный международный режим. Для Китая объединение BRIC реальная возможность усиления своих позиций и своей значимости в этих странах. Это возможность вести с ними диалог, подчеркивать общие интересы, а также иметь в их лице союзников в случае любого соперничества с западными странами, особенно с Соединенными Штатами. Считается, что Китай должен стать балансом между Соединенными Штатами и развивающимся миром, а не групповым лидером последнего, что противоречит интересам самого Китая. «Наше место – между развивающимися странами и Соединенными Штатами, но не слишком близко к ним. Мы ценим существующий международный режим и не намерены его ломать», считает Цзинь Цаньжун [10]. Символизируя новое состояние мира, BRIC, будь то естественно образованная формация или же надуманное образование, является отражением новых методов реализации многосторонней дипломатии XXI века.

340

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

В посткризисную эпоху формат играет свою позитивную стабилизирующую роль в мировых делах, показывая пример ответственного лидерства, обеспечивая устойчивый рост для всех без исключения членов мирового сообщества. Взаимодействие в рамках BRIC развивается полным ходом. Формат BRIC стал полноценным механизмом координации усилий и принятия совершенно конкретных решений. Посредством постепенного развития каждой из четырех стран формат BRIC превратился в весомый фактор не только в сфере глобальной экономики, но и в области мировой политики. Основа BRIC, его связующее звено – это совпадение интересов по широкому кругу международных экономических, а сегодня уже и политических проблем (каждая страна ищет свой новый вес в мировых органах принятия решений) [2]. Влияние этих стран в международных экономических отношениях все более усиливается, о чем свидетельствуют стратегические предложения и готовность БРИК принять на себя больше ответственности по реорганизации мировой экономики и мировой финансовой системы. Чем более эффективными будут предложенные странами БРИК методы регулирования экономических процессов, тем реальнее будет шанс объединения стать мировым лидером, способствуя тем самым становлению подлинной многополярности, равноправной системы международных политических и экономических отношений. Литература: 1. O'Neill, Jim. We need Brics to build the world economy before long Brazil, Russia, India and China will be bigger than all the G7 countries combined // The Times. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.timesonline.co.uk/tol/comment/columnists/guest_contributors/article6557304. - Загл. с экрана.

341

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

2. Круглый стол по вопросам БРИК [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.perspektivy.info/table/brik_kak_novaja_koncepcija_mnogovektornoj _diplomatii_2010-03-13.htm. - Загл. с экрана.

3. Информационное агентство «ИТАР-ТАСС». Медведев Д.А. Заявление для прессы по итогам второго саммита БРИК [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.itar-tass.com/medvedev/4944. - Загл. с экрана.

4. Совместное заявление глав государств и правительств стран-участниц Первого саммита [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mid.ru/ns-rasia.nsf/. – Загл. с экрана.

5. Там же.

6. Залялиев, А. Время разбрасывать камни и время собирать // А. Залялиев / Financial Times. - Информационно-аналитический портал Геополитика [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.geopolitica.ru/Articles/576/. – Загл. с экрана.

7. O'Neill, Jim. A View From St. Petersburg: Russia Rebounds From Oil Collapse // Jim O’Neill / Forbes [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://blogs.forbes.com/greatspeculations/2010/06/23/a-view-from-st-petersburg-russia-rebounds-from-oil-collapse/. – Загл. с экрана.

8. Кирпичи будущего мироустройства // «Эксперт».

- №22 (660). - Эксперт on-line [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/22/interview_kirpichi_miroustroistva/. – Загл. с экрана.

9. Наумов, И. Страны БРИК уходят в отрыв. Темпы экономического роста России зависят от успехов Китая // И. Наумов // ИноСМИ.Ru [Электронный ресурс].

– Режим доступа: http://www.ng.ru/economics/2010-0128/4_brik.html. - Загл. с экрана.

10. Moxley, Mitch. POLITICS: China Not Too Keen to Assume Global Leadership Role? // Mitch Moxley / Australia 342

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

to News [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.australia.to/2010/index.php?option=com_content&view=article&id=2405:politics-china-not-too-keen-to-assume-global-leadershiprole&catid=122:security&Itemid=169. – Загл. с экрана. Д.А. Крылов, ЗабГГПУ им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита МЕЖРЕГИОНАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ: В ТЕНИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ (РОССИЯ И КИТАЙ VS. США) В последнее время принято говорить о регионализации как ведущей тенденции мирового развития. О глобализации предпочитают говорить и писать в духе борьбы против грядущего превращения планеты в единое мондиалистское экономическое, политическое и информационное пространство, управляемое мировой финансовой олигархией. Идея защиты национального суверенитета выступает в одном ряду с пониманием того, что собственная идентичность далеко не всегда способствует процветанию государства, оставляя его в ранге «вторичной цивилизации». Тем самым «внешний вызов» глобализации, вне зависимости от отношения к нему и последнего мирового кризиса, продолжает оказывать влияние на процессы идущие в сфере политики и экономики больших и малых государств. Ибо никто не отменял установку на конкуренцию. Проблема состоит в неравных условиях, болезненном восприятии ситуации, сложившейся после краха Советского Союза, имперских амбициях Соединенных Штатов Америки, роль которой в поддерживании глобализации не вызывает сомнений. Исключительное положение США позволило сделать вывод о том, что мир стоит на грани появления но343

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

вого политического и экономического устройства, где нерушимые границы между государствами и идея суверенитета должны кануть в прошлое. В «Великой шахматной доске» открыто провозглашается появление Соединенных штатов «в качестве единственной и действительно первой подлинно глобальной державы» [1, С.

11]. Збигнев Бжезинский полагает, что доминирующие позиции Америки в области экономики, технологий, культуры и в военной области позволяют говорить о безусловности политического влияния, которое и обеспечивает новый баланс сил. Этому способствует то, что «в век самого широкого распространения демократических форм правления американский политический опыт все более служит стандартом для подражания [1, С. 38]. Но как пишут М. Хардт и А. Негри, ни одной стране в современных условиях не удастся стать мировым лидером на манер того, что мы наблюдали в недалеком прошлом на примере народов Европы [5, С. 13]. В свою очередь У. Хаттон указывает на то, что используемая на самом высшем уровне риторика мешает американцам правильно понять, как их воспринимают в мире. Среди высказываний приводится несколько примеров самовосхваления, наиболее ярким из которых можно считать высказывание одного из бывших министров: «нельзя отрицать того факта, что из всех народов в истории человечества народ Америки наиболее справедлив и терпим, … мы олицетворяем наилучшую модель для будущего» [6, С. 221]. Утверждение собственной цивилизаторской миссии известно у многих народов, стремившихся доминировать над другими и объявлявшими себя «избранной расой». Библейская история стала идеологическим обоснованием для понимания собственного места в мире. Как писал Герман Мелвилл: «Мы, американцы, особые, избранные люди, мы – Израиль нашего времени; мы несем ковчег свобод миру… Бог предопределил, а челове344

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

чество ожидает, что мы свершим нечто великое; и это великое мы ощущаем в своих душах. Остальные нации должны вскоре оказаться позади нас… Мы достаточно долго скептически относились к себе и сомневались, действительно ли пришел политический мессия. Но он пришел в нас» [7, С. 31]. Мир по-американски, это мир, существующий вокруг центра – Америки – подражающий американскому пути развития. Россия сама организована по принципу «центр – периферия». Это замкнутая система – та самая «черная дыра», которая стремится втянуть в себя весь мир. Но возможности для контроля не безграничны, тем более что и собственная «масса» явно недостаточна для превращение окружающего мира в периферийный. Приходится осознавать собственную роль страны, занимающей место в четвертой десятке по ВВП среди стран мира. Отсюда излишняя практика «погружения в себя», психологических переживаний и поиск самооправданий. Вызовы глобализации воспринимаются в качестве одной из угроз современности, способной разрушить сложившуюся вековую идентичность и, что более важно, убить идею о собственной цивилизаторской миссии и богоизбранности. После крушения СССР осознание меньшей значимости слишком болезненный процесс. Идя по избранному здесь критическому пути, стоит оговориться, что нами не ставится задача подрыва веры в собственную страну. Все изменения, с которыми сталкивается то или иное общество имеют границы, связанные с пониманием того, что переиначить себя редко кому удается. Тем более что в глубоком упадке страны после ее высокого подъема нет ничего необычного. Необходимо приспосабливаться к изменениям, искать условия для развития в новой сфере. Иначе дальше рассуждений о гибельности глобализма никуда не уйти. Мифологические рассуждения о духовности рождают 345

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

лишь метафизические абстракции на манер того, как это делал А.С. Панарин, описывая альтернативный глобализм: «Поэтому возрождение прерогатив духовной власти, необходимой человечеству для того, чтобы отбить натиск всеразъедающего аморализма и бездуховности, может быть связано только с подъемом новых радикальных движений, выступающих в защиту всех приниженных, всех, кому либеральные социал-дарвинисты не оставили шансов» [4, С. 401]. Сходную ситуацию мы видим и в Китае, где глубоко переживается экспансия идей из Америки, да и сама идея модернизации стала синонимом понятия «американизация». Существует мнение среди китайских исследований, что Китай рискует стать частью «плоского мира» [3, С. 28]. Вместе с тем имеется определенная база для того, чтобы говорить о «китайской специфике», помноженной на все возрастающую китайскую мощь. Политолог Гань Ян, рассматривает связь трех традиционных представлений в Китае: «Одно из них сформировалось в течение последних двадцати восьми лет эры реформ… Согласно ему, рыночные отношения занимают центральные позиции, а наряду с ними и целый ряд концепций, затрагивающих проблемы свобод и прав человека. Другое возникло в период Мао Цзэдуна. Его главной отличительной чертой является борьба за равенство и справедливость. Наконец, тысячи лет назад зародилась самая важная традиция, и ее чтут по сей день. Это конфуцианская культура. Раньше мы зачастую считали, будто все эти традиции находятся в конфликте между собой. На самом деле это не так» [3, С. 31-32]. Тем самым менталитет китайского населения является своеобразным фильтром для защиты от влияния западных идей. Но это с одной стороны. С другой стороны, сам Китай отнюдь не лишен амбиций по изменению мира. Чувство возрастающего национального самосознания дополняет идею «огромной мощи нации» выводя 346

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Китай с уровня крупного субъекта международного права на уровень сверхдержавы. Но, как подчеркивает М. Леонард: «Любопытным является то, что чем более укрепляется китайское государство, тем более осторожными становятся попытки китайских теоретиков в области международных отношений говорить об этом во всеуслышание» [3, С. 138]. Китай стремится отвечать взаимностью любому государству, «способному удовлетворить его запросы по развитию рыночных отношений, обеспечению природными ресурсами и оказанию политической поддержки [3, С.

140]. Тем самым, как мы видим, предпочтение отдается развитию межрегиональных отношений и идее «многосторонней дипломатии». Это существенным образом отличается от той политики, которую проводят Соединенные Штаты. Поэтому вполне естественным выглядит сегодня поиск альтернативы процессу глобализации различными странами, предпочитающих говорить о национальных приоритетах. Речь идет о локальности. Согласимся с выводом А. Блинова о том, что «глобализация – не плод интеллектуального воображения, а реальный, необратимый, неравномерный процесс с такими же реальными, но неопределенными последствиями» [2, С. 34]. На фоне глобализации все четче просматриваются признаки, характеризующие не только отдельные регионы мира, но и собственно регионы различных стран. Примером для описания подобной ситуации могут стать отношения как между Россией и КНР, так и формирующиеся связи между отдельными территориями двух государств. Литература: 1. Бжезинский, З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы / З. Бжезинский – М.: Междунар. отношения, 2000.

347

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Блинов, А.С. Национальное государство в условиях глобализации: контуры построения политикоправовой модели формирующегося глобального порядка / А.С. Блинов. – М.: МАКС Пресс, 2003.

3. Леонард, М. О чем думают в Китае? / М. Леонард // Пер. с анг. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2010.

4. Панарин, А.С. Искушение глобализмом / А.С. Панарин. – М.: Изд-во Эксмо, 2003.

5. Хардт, М. Империя / М. Хардт, А.Негри // Пер. с англ. – М.: Праксис, 2004.

6. Хаттон, У. Мир, в котором мы живем / У. Хаттон // Пер. с англ. – М.: Ладомир, 2004.

7. Шлезингер-младший, А.М. Циклы американской истории / А.М. Шлезингер-младший // Пер. с англ. – М.: Издательская группа «Прогресс», «ПрогрессАкадемия», 1992.

2.

А.Ч. Мокрецкий, аспирант Института Дальнего Востока РАН, г. Москва СОТРУДНИЧЕСТВО В ОБЛАСТИ БЕЗОПАСНОСТИ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ НА ПРИМЕРЕ РОССИИ, КИТАЯ И ЯПОНИИ Северо-Восточная Азия – регион, в состав которого входят 6 государств. Это Китай, Россия, Япония, Южная Корея, Северная Корея и Монголия. Данный регион представляет для России сферу жизненно важных интересов, занимая все более важное место в иерархии внешнеполитических приоритетов в силу исторического опыта, традиций, экономических и культурных связей. Две трети нашей страны находится в Азии. Здесь проживают более 30 млн. российских граждан, сосредоточено от 60 до 80% запасов стратегически важных ресурсов мирового значения – от леса, пресной воды,

348

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

цветных и редких металлов до нефти, природного газа, каменного угля, алмазов и т.д. [1, С.14]. Формы сотрудничества в области безопасности в СВА подразделяются на двусторонние и многосторонние. По своему характеру они также бывают традиционными и нетрадиционными. В данной работе мы рассмотрим отношения в области безопасности между Россией и Китаем, Китаем и Японией, Россией и Японией, уделим внимание традиционному и нетрадиционному сотрудничеству, остановимся на дальнейших перспективах сотрудничества в области безопасности. С 1992 по 2010 гг. отношения между Россией и Китаем прошли три этапа развития. На первом этапе государства рассматривали друг друга в качестве дружественных государств. На втором этапе установили конструктивные партнерские отношения, которые на третьем этапе стали стратегическими партнерскими. Так появилось сотрудничество стратегических партнеров. В 1994 году Россия и Китай подписали соглашение «о предотвращении угрозы военных действий», опубликовали совместное заявление глав двух государств «о взаимном ненацеливании своих ядерных ракет». Эти два документа стали важными достижениями в развитии двустороннего военного доверия. В апреле 1996 года Китай и Россия установили «отношения равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в ХХІ веке», а также договорились о механизме регулярных встреч между Президентом РФ и Председателем КНР и Премьер-министрами двух стран. Затем лидеры двух государств в Шанхае в рамках 5-стороннего сотрудничества подписали Соглашение об укреплении доверия в военной области в районе границы. В нем предусматривалось, что военные силы сторон, дислоцированные вблизи границы, не будут начинать военных действий и вести военные маневры против другой стороны. Они 349

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ограничат масштабы, зоны и число военных учений, будут осведомлять друг друга о важных военных действиях в стокилометровой полосе от границы, приглашать наблюдателей на маневры, предотвращать опасную военную деятельность. Стороны будут укреплять дружественные связи между воинскими частями в районе границы и пограничными войсками. В 2001 году Россия и Китай подписали «договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве». В области безопасности «стороны договорились не участвовать в каких-либо союзах или блоках, не предпринимать каких-либо действий, наносящих ущерб суверенитету, безопасности и территориальной целостности другой Договаривающейся стороны. В случае возникновения ситуации, которая может создать угрозу миру или в случае возникновения угрозы агрессии против одной из Договаривающихся сторон Москва и Пекин незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы. Договор постановляет, что обе стороны прилагают совместные усилия по поддержанию глобального стратегического баланса и стабильности, взаимодействуют в предотвращении международных конфликтов и их политическом урегулировании»[2]. В «совместном заявлении» от 2 декабря 2002 года российская и китайская стороны вновь подтвердили, что Договаривающиеся стороны не будут вступать в союзы, создавать блоки, противостоять друг другу, обострять свои отношения и их действия не будут направлены против третьих стран[3]. Особо стоит отметить тот факт, что Россия и Китай путем переговоров окончательно разрешили пограничный вопрос, который неоднократно вызывал вооруженные столкновения. Вслед за упрочением отношений стратегического сотрудничества и партнерства Россия и Китай установили механизм встреч на высшем уровне, чтобы обмени350

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ваться мнениями по важным вопросам. Министерства и ведомства двух стран проводят консультации по наиболее интересующим их стратегическим вопросам. В 2003 году государства провели неоднократные встречи и консультации на уровне заместителей МИД по вопросам Ирака, Ближнего Востока, ядерного кризиса на корейском полуострове, а также обстановки в мире и регионе, вызывающим общую тревогу Китая и России. В 2004 году на том же уровне состоялись встречи рабочей группы по борьбе с терроризмом и консультации по вопросам стратегической стабильности. Вооруженные силы КНР и РФ активно участвуют в совместной антитеррористической деятельности, осуществляемой в рамках ШОС. В августе 2003 года подразделения вооруженных сил 5 государств – Китая, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана – успешно провели первые антитеррористические учения под кодовым названием «взаимодействие-2003» в районе казахстанского города Учарал и китайского города Инин Синьцзян-Уйгурского автономного округа. 18-25 августа 2005 года прошли совместные российско-китайские военные учения «мирная миссия-2005» с целью укрепить сотрудничество вооруженных сил двух стран в области обороны, усилить совместную деятельность в противостоянии международному терроризму, экстремизму и сепаратизму, способствовать организационному взаимодействию в разрешении кризисных ситуаций. Важное значение для двух стран имеет энергетическое сотрудничество. Для Китая открытие российского нефтепровода уменьшит более чем на 50% долю современного импорта нефти с Ближнего Востока за счет морских перевозок. Для России Китай является крупным и надежным «нефтяным рынком». И если построить нефтепровод, экспорт российской нефти в Китай увеличится от нескольких миллионов тонн сегодня до 2-3 десятков миллионов тонн завтра.

351

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

С того момента как российская сторона в 1994 году выступила с инициативой открытия трубопровода для поставки сырой нефти, прошло более 10 лет, но из-за ряда причин в России до сих пор не прекращен спор о пути прокладывания нефтепровода. Две крупные нефтяные компании РФ и КНР в 2001 году подписали соглашение и составили план совместного строительства нефтепровода из Ангарска до Дацина. Но в конце 2002 года российские нефтяные компании предложили еще один проект строительства нефтепровода из Ангарска до дальневосточной Находки, из-за чего возник спор между «линией Ангарск-Дацин» и «линией Ангарск-Находка». Во время визита в Россию премьер-министра Госсовета Вэнь Цзябао в сентябре 2005 года Президент В. В. Путин отчетливо отметил, что не важно, какой проект разрабатывать, главное – строительство российского нефтепровода в Китай. В Соглашении об энергетическом сотрудничестве, заключенном в 2000 году правительствами двух стран, упомянуты поставки российского газа из Ковыкты в Китай и Южную Корею и освоение ковыктинского нефтегазового месторождения. В настоящее время завершились исследовательские работы по оценке объектов, выделенных под строительство газопровода, правительства двух стран рассматривают их и готовят заключительные резолюции. Сотрудничество в военной сфере между Китаем и Японией началось в конце 70-х гг. ХХ века. После 1989 года оно временно прекратилось. В 1995 году во время визита председателя объединенного комитета начальников штабов в Китай китайско-японские отношения в военной сфере на высшем уровне вновь возобновились. В 1998 году состоялись взаимные визиты Министров Обороны двух стран. В 2000 году – взаимные визиты начальников генштабов двух стран. С 1997 по 2004 гг. со352

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

стоялось 5 консультаций по обороне на уровне заместителей министров двух стран. Китай и Япония расширили сотрудничество и обмен в таких сферах как военно-полевая медицина, в академической деятельности, научно-исследовательских работах. Вместе с тем из-за существования японо-американского союза и сложных отношений в прошлом китайско-японский диалог и сотрудничество в военной сфере не отвечают развитию экономических и политических отношений между странами. В то время как последовательно осуществлялись взаимные визиты кораблей Китая, России, США, Южной Кореи и др. стран, к власти пришел Дзуинтиро Коюдзуми, который вновь посетил синтоистский храм Ясукуни, из-за чего планы проведения взаимных визитов военноморских кораблей были прерваны. Несмотря на то, что политические отношения двух стран и их сотрудничество в области безопасности встретили препятствия, тем не менее, исходя из защиты развития нормальных двусторонних отношений и региональной стабильности, в 2005 году на уровне заместителей министров Китай и Япония провели «многораундовый стратегический диалог» в целях улучшения двусторонних отношений. Этот диалог был средством превентивной дипломатии. Энергетическая безопасность – другая важная сфера в китайско-японских отношениях. Если Япония желает получить энергетические ресурсы в Восточно-Китайском море, тогда ей необходимо сотрудничать с Китаем. Не говоря уже о том, что нефтегазовые ресурсы в основном залегают на континентальном шельфе Китая, и Китай обладает суверенным правом на них. Стороны могут осознать практическое применение строительства газопровода, если будут сначала перевозить природный газ в Шанхай и после его сжатия транспортировать в Японию.

353

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Китай и Япония также могут сотрудничать в области обеспечения безопасности на морских транспортных путях, так как импортируемая из-за рубежа нефть проходит через Малаккский пролив. Одновременно с этим обе стороны могут расширить сотрудничество и в таких сферах нетрадиционного партнерства как противостояние природным катаклизмам, например, цунами, землетрясениям, так и в борьбе с отмыванием денег, наркоторговлей, транснациональными преступлениями и др. В ХХ веке между Японией и Россией состоялось 5 войн, и до сих пор официально не заключен мирный договор. Тем не менее, в последние годы Япония проводит политику «переманивания» России на свою сторону, участился двусторонний диалог по безопасности. С 2001 года японские военные корабли ежегодно наносят визит российской тихоокеанской эскадре, базирующейся в порту Владивосток. Довольно тесно развивается сотрудничество войск береговой охраны двух стран. В октябре 2004 года во время проведения совместной операции по борьбе с браконьерами Япония и Россия наложили арест на 36 кораблей. Япония всеми возможными способами привлекает Россию на свою сторону, так как, по мнению китайских аналитиков, ожидает получить от последней следующие выгоды: 1. Разрешить территориальный вопрос. Япония надеется использовать свое экономическое и технологическое превосходство, чтобы расширить сотрудничество с Россией и тем самым добиться от нее территориальных уступок.

2. Превратиться в сильную политическую державу. В связи с тем что Россия занимает особое положение в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН и играет особую роль, 354

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Японии необходимо, чтобы Россия поддержала ее притязания на подобное место.

3. Проникновение на российский рынок. Россия и Япония дополняют друг друга ресурсами, капиталом, технологиями и др., обладают богатейшими условиями и потенциалом для торгово-экономического сотрудничества. Вместе с тем из-за долгосрочного существования идеологической и политической борьбы, а также территориального спора уровень торгово-экономического обмена двух стран занимает только 1/9 часть торговли Японии с Южной Кореей и 1/22 от китайско-японской торговли.

4. Интересы в области безопасности. Япония усилила военное сотрудничество с Россией, чтобы создать относительно безопасную обстановку в северном районе. Российские ученые отмечают, что Япония также пытается сблизиться с Россией, чтобы уменьшить тревогу, вызванную китайским расцветом и возникшим камнем преткновения в политических отношениях с Пекином. Как сказал Ма Цзунши, профессор, научный сотрудник Института современных международных отношений Китая, «наиболее примечательной чертой… [азиатского] сообщества является неоднородность в размерах, населении, уровне развития, запасе природных ресурсов, культурном, религиозном и историческом наследии… На самом деле все вышеуказанные различия – источники сравнительных достоинств. Мы можем найти лучшее применение сравнительным достоинствам и обойти стороной сравнительные недостатки с помощью сотрудничества и соревновательности (C&C), как двумя колесами, и многогранного, многоуровневого экономического взаимодействия, как опорного столпа, который контро355

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

лирует движение двух колес, обеспечивая взаимодополняемость…» [4, С.22] Литература: 1. Титаренко, М.Л. Геополитическое значение Дальнего Востока. Россия, Китай и другие страны Азии / М.Л. Титаренко. – М.: Памятники исторической мысли, 2008. – 624 с.

2. Лосюков, А.П. Важнейший договор в долгосрочной перспективе / А.П. Лосюков // Международная жизнь.

- 2001 год. - № 8.

3. Совместное заявление Президента РФ и Председателя КНР от 02.12.2002 [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.fmprc.gov.cn/chn/38583.html. Загл. с экрана.

4. Ma Zongshi. Some Thoughts on «Harmonious Globalization» / Ma Zongshi // Contemporary international relations. - Vol. 18. - No. 6, November-December. - 1991. Н.Н. Приходько, помощник члена Совета Федерации от Правительства Амурской области Рогачева И.А., г. Благовещенск И.Б. Кейдун, кандидат исторических наук, доцент, зав. кафедрой китаеведения Амурского государственного университета, г. Благовещенск Н.С. Стародубцева, кандидат педагогических наук, доцент кафедры китаеведения Амурского государственного университета, г. Благовещенвск ОБ ОПЫТЕ РАБОТЫ КАФЕДРЫ КИТАЕВЕДЕНИЯ АМУРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА В УСЛОВИЯХ КУЛЬТУРНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ФРОНТИРА В ПРИАМУРЬЕ Амурский государственный университет расположен в регионе непосредственно граничащем с Китайской Народной Республикой. Наша сегодняшняя 356

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

жизнь связана и, порой, даже напрямую зависит от соседнего государства. В условиях динамично развивающегося культурно-образовательного компонента российско-китайского фронтира в Приамурье, большое значение, как никогда раньше, приобретает подготовка высоко квалифицированных специалистов-китаеведов. На достижение этой цели, в первую очередь, направлена деятельность Кафедры китаеведения как образовательного подразделения Амурского государственного университета. Кроме того, важной задачей для себя Кафедра считает распространение знаний о культуре Китая среди заинтересованных представителей местного населения, в первую очередь, молодежи, школьников. Работа в этом направлении ведется с момента образования Кафедры в 1996 г. и накоплен уже достаточно большой опыт. Кафедра активно контактирует с учебными заведениями г. Благовещенска и Амурской области – общеобразовательными, дополнительного образования, в которых осуществляется обучение китайскому языку, с целью совершенствования процесса преподавания, а также повышения среди учащихся интереса к истории, культуре Китая. Для решения этой задачи были установлены профессиональные контакты с рядом образовательных учреждений города: СОШ № 14, «Школа Восточных языков», «Школа ЕКО», Школа «АНДОРА», Школа «Эрудит». Было принято решение о создании методического объединения школ и вузов города, осуществляющих преподавание китайского языка. Цель данного сотрудничества – повышение уровня заинтересованности школьников и слушателей школ дополнительного образования в изучении Китая и китайского языка. На пути реализации поставленной цели участники объединения ставили перед собой следующие задачи: 357

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

1) оптимизировать структуру преподавания китайского языка и китаеведных дисциплин; 2) разработать совместные учебные программы с учетом преемственности различных структур образования (средняя школа, учреждение дополнительного образования, вуз); 3) разработать систему постоянного обмена опытом и информацией между преподавателями; 4) проведение олимпиад и конкурсов по китайскому языку и китаеведению; 5) расширить круг преподаваемых китаеведных дисциплин. В рамках работы созданного объединения Кафедрой китаеведения факультета международных отношений Амурского государственного университета осуществляется следующая деятельность: 1. проведение методических семинаров, открытых занятий, мастер-классов.

2. проведение ежегодного городского Праздникаконкурса китайского языка. Конкурс проводится среди студентов АмГУ и учебных заведений города с преподаванием китайского языка. В программу конкурса входят: доклад – презентация на китайском языке на определенную тему, викторина «Что я знаю о Китае» на русском языке, конкурс «Беседа с носителем языка», творческий конкурс «Культура Китая». В 2007 г. в рамках проведения конкурса был проведен открытый конкурс эссе «Китай в моей жизни».

3. сотрудниками кафедры подготовлен проект единых требований к уровню подготовки выпускников школ дополнительного образования по дисциплине «китайский язык». Список «Единых требований к уровню подготовки выпускников школ дополнительного образования по дисциплине «китайский язык» носит рекомендательный характер. Следование единым требованиям способствует скоординированности действий препода358

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

вателей учреждений среднего и дополнительного образования, что создает единство образовательного пространства в городе и области; скоординированности действий преподавателей школ и преподавателей вузов, что положительно сказывается на процессе адаптации студентов 1-го курса вузовских специальностей с преподаванием китаеведных дисциплин; созданию из числа студентов 1-го курса вузов групп с «продвинутым» уровнем изучения китайского языка. Праздники-конкурсы китайского языка ежегодно привлекают большое число участников, внимание средств массовой информации и становятся важным событием культурной жизни не только университета, но и других образовательных учреждений города. По итогам конкурса лучший знаток китайского языка из числа студентов АмГУ, получает специальный приз ректора – семестр бесплатного обучения в одном из китайских университетов (Пекин, Харбин, Цицикар, Хэйхэ). Кафедра стремится к совершенствованию методического аспекта преподавания китайского языка и китаеведных дисциплин. Для этого Кафедрой ежегодно организуется международный научно-практический семинар по проблемам преподавания китайского языка. К участию в семинаре с целью обсуждения актуальных проблем, обмена опытом, демонстрации новейших учебных, учебно-методических разработок приглашаются преподаватели различных учебных заведений, в том числе и коллеги из китайских вузов (педагогический институт г.Хэйхэ, Цицикарский университет и др.), преподающие китайский язык как иностранный. В 2009 г. в образовательную инфраструктуру Кафедры вошло новое подразделение – Центр практического китаеведения «Восток». На базе Центра организуются курсы китайского языка для всех желающих, проводятся научные и практические консультации по различным вопросам китаеведения. Сотрудничество с ки359

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

тайскими партнерами дает Центру возможность организовывать экскурсионно-образовательные поездки в КНР, где на базе китайских вузов, участники подобных поездок имеют возможность совершенствовать навыки владения китайским языком, научиться традиционной китайской гимнастике тайцзицюань, познакомиться ближе с китайской культурой – например, научиться традиционному искусству вырезания ножницами изображений из бумаги, лепке пельменей, побывать на экскурсиях и посетить достопримечательные места. Таким образом, представленный опыт работы кафедры китаеведения активно используется в многоуровневых проявлениях народной дипломатии в Приамурье. Именно здесь мы становимся свидетелями растущего значения культурно-образовательного содержания в формировании Дальневосточного российско-китайского фронтира. О.Н. Рябченко, аспирант Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток КУЛЬТУРНЫЙ ФАКТОР МЯГКОЙ СИЛЫ КИТАЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В XXI веке в борьбе за возвышение в мире Китай избрал политику мягкой силы, которая предусматривает не силовые методы и осуществляется путем создания положительного образа страны. В 2007 году в выступлении партийного лидера Ху Цзиньтао на XVII съезде КПК была отмечена необходимость повышения значимости «мягкой силы» во внешней политике. Основу создания положительного имиджа страны составляет традиционная культура, конфуцианские ценности как средство совершенствования отношений в обществе, и достижения современной культуры. Эконо360

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

мическое и техническое развитие, социальная стабильность, а также военная безопасность помогают в формировании культурной привлекательности Китая и в осуществлении культурной экспансии. Олимпийские игры 2008 г. позволили широко ознакомить мир с культурой и достижениями китайской цивилизации, жители Поднебесной также смогли узнать много нового о других странах. Каналы культурного влияния Китая в регионе СВА весьма разнообразны. Конфуцианство, буддизм и даосизм, еще в древности получившие распространение в Японии и Корее, в настоящее время выступают объединяющим началом в культуре этих восточных государств, сближают их народы. В отношении России религиозное единство отсутствует, но длительное проживание русских в Харбине и других городах Дунбэя оставило свою память. Были построены православные храмы, китайцы и русские жили бок о бок, впитывая культуру друг друга. До настоящего времени сохранилась архитектура «русского» города. Софийский собор сегодня является популярным туристическим объектом. Жители Дунбэя приветливо встречают русских туристов. Важным фактором культурного влияния является язык. Во многих учебных заведениях мира имеются факультеты китайского языка, растет количество студентов, обучающихся непосредственно в Китае. Большинство из них - учащиеся из стран СВА. Преимущественно это студенты из Южной Кореи, которые рассматривают Китай в качестве сферы своей будущей деятельности. По всему Китаю существует большое количество школ изучения китайского языка, созданных корейцами, как южными, так и северными. 90 % учащихся в них – корейцы, однако учиться там может любой желающий. Также много в Китае российских студентов, особенно из приграничных регионов Дальнего Востока. Росту интереса к изучению китайского языка 361

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

способствовали проведение «Года китайского языка в России» и «Года русского языка в Китае», а также успешное развитие российско-китайских отношений. Значительно меньше в Китае обучается японцев. Возможно, это связано с более высоким уровнем жизни и развитием страны, что не побуждает японских студентов также активно как корейских искать «место под солнцем». Обучаясь в Китае, каждый день общаясь с носителями языка, наблюдая за жизнью китайского народа и непосредственно в ней участвуя, студенты становятся частью этой жизни. Они живут этим новым ритмом, разговаривают на языке местных жителей и чувствуют себя частью местной культуры. За партой в китайском университете можно встретить не только молодежь, но и пенсионера, настолько сильна любовь к этой загадочной стране и желание освоить один из самых сложных языков мира. Возвращаясь на родину, бывшие студенты рассказывают о Китае друзьям, родственникам и коллегам. Как показывает опыт, такой метод «сарафанного радио» обладает большой эффективностью. В целях популяризации китайского языка по всему миру создаются «Институты Конфуция». Их целью является: способствовать росту понимания Китая и китайской культуры во всем мире, развивать дружеские взаимоотношения Китая с другими странами. В задачи Институтов входит: организация курсов китайского языка и культуры; проведение научных конференций, конкурсов и других мероприятий; проведение квалификационного теста по китайскому языку (HSK); консультации по обучению в КНР; студенческие стажировки в Китае. Первый Институт Конфуция был открыт 21 ноября 2004 года в Республике Корея, городе Сеуле. В апреле 2009 г. в мире насчитывалось 328 Институтов Конфуция в 82 странах и регионах мира. К 2020 году планируется довести эту цифру до 1000. В России существует 13 362

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Институтов Конфуция в городах: Москва, Санкт-Петербург, Владивосток (признан лучшим в 2008 г.), Благовещенск, Екатеринбург, Иркутск, Казань, Новосибирск, Томск, Улан-Удэ, Элиста. В связях культур Японии, Кореи и Китая важное значение имеет иероглифическая письменность. В древности в Японии и Корее китайские иероглифы являлись единственной официальной системой письма. Благодаря независимости чтения и написания китайских иероглифов, другим народам сравнительно легко их заимствовать. Например, в древности в Японии и Корее не говорили по-китайски, только использовали китайскую письменность. Корейское письмо в древности называли «женским письмом», им владели простолюдины и женская половина населения. Считалось, что образованные мужчины должны были владеть «культурным» языком – древнекитайским, писать и читать исключительно на нем. В Японии и сегодня используются китайские иероглифы. В Корейской Народно-Демократической Республике иероглифы уже не используются, а в Республике Корея в последние десятилетия используются всё реже и реже. Однако в Южной и Северной Корее в именах людей и названиях фирм и географических объектов часто используются китайские иероглифы, но их произношение отлично от китайского [5]. Важную функцию в распространении китайской культуры в мире выполняют мигранты и этнические китайцы за рубежом, а также СМИ. За рубежом китайцы, как правило, придерживаются своего привычного образа жизни, но уже включенного в условия другой страны. Формируются целые районы постоянного проживания китайцев. В России китайские студенты, торговцы и строители находятся, как правило, временно. В целом, сами китайцы, находящиеся в других странах являются носителями мягкой силы, которая проявляется в их дру363

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

жественной, доброжелательной манере общения, стремлении к сотрудничеству. СМИ Китая целенаправленно формируют представления о своей стране за рубежом. Большинство СМИ являются государственными. Развитие Интернета в Китае расширило доступ к информации, это наиболее мобильный вид информационных ресурсов, который позволяет в короткие сроки получить свежие новости. Для преодоления языкового барьера, в Китае создаются веб-сайты, ориентированные на зарубежную аудиторию. На русском языке созданы веб-сайты газеты «Жэньминь жибао», информационного агентства Синьхуа, существует сайт выходящего в Харбине журнала «Партнеры». В 2006 г. в результате переговоров веб-сайт china.org.cn и одна из крупнейших медиа-корпораций Кореи «The Daily Naeil» приняли решение о налаживании сотрудничества для создания мощного трансляционного ресурса о Китае на корейском языке. Сайт Korean.china.org.cn. разбит на три части – свежие новости, основные данные о Китае и услуги. На веб-сайте корейской версии специально выделены рубрики, которые привлекают особое внимание китайского и корейского народов, особенно среди молодежи: «туризм», «здоровье» и «корейская мода». Это дает жителям Китая и Кореи возможность совместного пользования и обмена информацией, углубления взаимопонимания [1]. Китайская кухня сейчас стала популярна во всем мире благодаря своей оригинальности и доступности. В Северо-Восточной Азии кроме Японии, Кореи и Монголии больше распространение китайская кухня получила в России. Если в конце 90-х гг. ХХ в. китайские рестораны еще были редкостью, то сегодня их существует огромное количество, ориентированное на клиента с разным достатком. Для русских готовятся адаптированные блюда, не слишком острые или соленые. Значение пищи как культурного фактора мягкой силы нельзя 364

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

недооценивать. Она влияет как на вкусовые ощущения, так и эстетические представления людей, и, в конечном счете, способствует сближению народов. С началом политики реформ и открытости в Китае активно начала развиваться туристическая деятельность [3, C. 286]. Несмотря на эпидемию атипичной пневмонии, свиной и птичий грипп, туристическая сфера продолжает успешно развиваться. В условиях нестабильной обстановки в мире, устойчивая ситуация в Китае, экономический рост, и рост благосостояния населения создают благоприятные условия для подъема туристической отрасли. По данным Управления туризма КНР к 2020 г. Китай превратится в крупнейшую мировую туристическую державу [4, C. 110-113]. Экономический кризис 1997 г. в СВА внес свои коррективы. На время заморозился туристический рынок Южной Кореи, так как правительство для восстановления экономики ограничило выезд граждан за рубеж, сократило служебные поездки, подняло обменный курс и выездные сборы. В связи с этим туристические фирмы объявили о своем банкротстве, а авиакомпании начали продавать свои самолеты. В Японии кризис не проявился, однако общая нестабильная финансовая ситуация повлияла на сокращение числа прибывающих бизнесменов, в то время как деловые поездки составляли 4045% от общего выездного туризма Японии в Китае. Финансовый кризис в России произошел в 1998 г. Страна столкнулась с трудными проблемами: падение производства, девальвация рубля и инфляция, задержка выплаты зарплаты и др. Введение в июне 1998 г. «пограничных сборов» еще больше ограничило возможности россиян для путешествий [5]. Преодолев последствия кризиса, продолжает развиваться тенденция делового и познавательного туризма Японии и Кореи в Китае. Важное значение для России и Монголии сохраняет приграничный туризм. Недо365

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

статок продукции легкой промышленности и потребительских товаров в Монголии создает перспективу развития приграничного туризма с Китаем. Влияние туризма в качестве канала мягкой силы в отношении КНДР не имеет возможностей реализации из-за закрытости страны и экономических трудностей. Первое место по количеству туристов в Китае занимает Япония, в течение многих лет они составляли 20% их общего числа. В основном, это деловые и экскурсионные поездки. Большой интерес к Китаю проявляют туристы из Южной Кореи. В Монголии и России важное значение имеет приграничный туризм. В Монголии на долю приграничного туризма приходится более 30%. Культурные обмены с зарубежными странами дают Китаю хорошую возможность для «мягкого» влияния на своих соседей по СВА. Выступления артистов, кинофестивали, выставки хорошо работают на имидж страны за рубежом. Особенно большой популярностью пользуется китайский цирк. Регулярно проводятся художественные выставки, в том числе выставки каллиграфии, вызывающие особый интерес в Корее, Японии и Китае. На Дальнем Востоке в городах Благовещенск и Владивосток уже несколько лет проводятся полюбившиеся зрителям кинофестивали «Амурская осень» и «Меридианы Тихого», в которых принимают участие также киноленты из КНР. Географическая, а также культурная (для Японии и Кореи) близость стран региона способствуют реализации возможностей китайской мягкой силы. Беспрецедентное усиление мощи китайской цивилизации, произошедшее за три десятилетия реформ, политическая, экономическая и социальная стабильность страны – вот та основа, на которой базируется ее международный авторитет. Каналы культурного слияния дают широкие дополнительные возможности для его укрепления. Литература: 366

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

1. Жэньминь жибао, 27.06.2006.

2. Жэньминь жибао, 17.07.2003.

3. История Северо-Восточного Китая XVII-XX вв. Книга 3. Северо-Восточный Китай в 1945-1978 гг. - Владивосток: Дальнаука, 2004. - 344 с.

4. Чжан Фэнъань. Китай и туризм: влияние финансового кризиса на рынок туризма в Северо-Восточной Азии и меры КНР / Чжан Фэнъань, Ян Инцзе // Россия и АТР. - 2001. - №4. - С. 110-113.

5. Электронный ресурс. Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Китайское_письмо#. – Загл. с экрана. С.К. Сараева, аспирант Астраханского государственного университета, г. Астрахань ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ КУЛЬТУР РОССИИ И КИТАЯ В XX ВЕКЕ Социокультурные и исторические изменения в мире, усиливающееся взаимовлияние национальных культур сделали актуальным процесс поиска общих и отличительных черт культур различных народов, тем более, когда речь идет о двух соседствующих державах - России и Китае, имеющих общие границы на Северо-востоке. Интерес к культуре Китая давно уже стал характерной чертой российского общества. Причем уже в петровскую эпоху, когда впервые установились прямые и постоянные торгово-дипломатические и культурные связи между двумя странами, он диктовался не только геополитическими реалиями: непосредственным соседством России с могущественным дальневосточным государством. Как и Европа, Россия попала под обаяние богатства и экзотического своеобразия китайской культуры, представленной на тот момент преимущественно изделиями декоративно-прикладного искусства. С 30-40-х годов XIX века в России вступил в силу про367

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

цесс подлинного знакомства с культурными традициями и наследием Китая. Начавшийся в узких академических кругах, этот процесс постепенно и неуклонно стал вовлекать в себя все более широкие слои отечественной интеллигенции. Лучшим подтверждением сказанному служит популярность ориентальных мотивов в российской литературе и изобразительном искусстве конца XIX - начала XX века, а также влияние дальневосточных идеологических систем па отечественные религиознофилософские искания того времени. История культурного взаимодействия между Россией и Китаем в XX веке интересна своей непредсказуемостью и недосказанностью. За относительно короткий промежуток времени на смену периоду «Великой дружбы» пришло десятилетие идеологической конфронтации[3]. В зависимости от конкретной международной и внутриполитической ситуации отношение к Китаю в общественном сознании колебалось от идей «братания» с «угнетенными народными массами Китая» до откровенных антикитайских настроений. Параллельно, начиная ориентировочно с 60-х гг., в среде советской гуманитарной, творческой и даже технической интеллигенции в СССР наметился новый всплеск интереса к китайским вероучениям, которые проникали в Советский Союз в предельно искаженных формах и далеких от оригинальных традиций переложениях. В результате духовные ценности Китая воспринимались как экзотические учения, далекие от повседневной жизни человека. С переходом обеих стран к более гибкой внешней политике в XXI веке, устранению влияния идеологических клише, стали намечаться условия для достижения взаимопонимания, что привело, в конечном итоге, к новой культурно-политической доктрине «стратегического сотрудничества», при которой господствовала бы не военная сила, а добрососедство и сотрудничество, проис368

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ходил широкий обмен достижениями науки и техники, ценностями культуры на пользу народов России и Китая. Интенсивность и качество этого процесса сегодня зависит во многом от степени и глубины научного осмысления исторического опыта подобного сотрудничества. Насыщенный бурными событиями XX век стал переломным этапом в мировой истории. В нем драматически переплелись проблемы, унаследованные от прошлого, и проблемы - предвестники будущего. Их изучение может дать ключ к пониманию формирования нового видения исторической глобальности, взаимодействия национальных культур двух государств, а также выявления смыслов, форм, путей и результатов их взаимовлияния. В связи с изменившейся в последнее время обстановкой в мире эта тема становится еще более актуальной. Возрастает значение связей Российской Федерации с Китаем как близким соседом и крупнейшим государством мира. А это, в свою очередь, вызывает потребность в переосмыслении опыта российско-советско-китайских отношений, многих прежних взглядов и оценок. В современной науке некоторые уровни проблемы взаимодействия национальных культур России и Китая в XX веке затрагивались в работах китайских и российских ученых. Надо сказать, что во многих работах на первое место выдвигаются политико-идеологические соображения, а не стремление объективно оценить двусторонние отношения и характер исторических взаимодействий обеих сторон. В данных работах рассматриваются положительные факторы присутствия китайских сообществ в России в XX веке. Интересные факты о культурно-этническом взаимодействии двух народов первой четверти XX века приводятся в исследовании Т. Сорокиной «Отношение к китайской прислуге на Дальнем Востоке России». По поводу национального влияния китайской прислуги на «сферу домашних порядков» 369

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

указывал В. Граве, уполномоченный Министерства Иностранных дел Российской империи в «Трудах Амурской экспедиции». Основными моделями этапности культурного взаимодействия России и Китая в XX в. на государственном и региональном уровнях являются: первая модель - модель равносторонних связей двух империй - охватывает период от середины XIX века и до 1917 года. Это период заката феодализма в обеих странах, становления капиталистических отношений, эпоха крушения Цинской и Российской империй, реформ и революций, политического и экономического кризиса и в России, и в Китае, превращения Китая в полуколонию западных держав. Хотя Россия выступает на стороне Запада, оба государства стремятся к равносторонним отношениям; вторая модель (1917-1949 годы) - модель сосуществования двух разносистемных государств в экстремальных условиях - охватывает период революционных преобразований в России и активного революционного процесса в Китае, гражданских войн и второй мировой войны, период, когда оба государства развивались, противодействуя активному вмешательству извне [1, с. 546]. Советская Россия последовательно поддерживала борьбу китайского народа за объединение и независимость страны; третья модель (1949-1960 годы) - победа революции и создание КНР привели в действие модель дружественного, союзнического взаимодействия двух односистемных государств; четвертая модель (1960-1990 годы)- модель конфронтационных отношений двух односистемных государств в условиях «холодной войны». Период, характеризующийся жестким идеологическим и политическим противостоянием, вплоть до вооруженных столкновений, и постепенной нормализацией отношений в результате перехода к реформам в СССР и в КНР; пятая модель (1990 - настоящее время) - модель добрососедских отношений двух государств переходно370

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

го периода. Ее становление связано с распадом СССР и созданием СНГ. Воздействие православия в Китае и конфуцианства в России как цивилизационных учений при предметности взаимодействия не оказало сколько-нибудь существенного влияния ни на распространение православия в Китае, ни на «конфуцианизацию населения» в России. Русская духовная культура оказала огромное воздействие на китайскую национальную культуру в области литературы, театра, искусства балета, музыки и других видов искусства. На протяжении XX века сначала русская эмиграция в Китае, затем социалистический этап культурного взаимодействия способствовали созданию кадров национальной китайской интеллигенции, внесшей крупный вклад в модернизацию Китая. В 1930 г. Китайское правительство с целью улучшения китайско-русских отношений создало новое направление государственной политики в области культуры. Об этом свидетельствует тот факт, что большое количество книг стало публиковаться с переводом на русский язык в Китае. Было даже организовано Общество культурных отношений Китая и России в 1930 г., которое координировало различные направления этой деятельности: публикация и перевод книг, выступления русских театральных трупп в Китае, постановка драматических произведений русских классиков. В 1933 г. в Шанхае и Нанкине ставились «Ревизор» Гоголя, «Гроза» Островского и др. В свою очередь, в 1931 г. в Большом театре в Москве был представлен балет «Красный маковый опиум», который произвел сенсацию. Он был посвящен патриотической борьбе китайских рабочих в 1927 г., постановка и музыка были на китайском языке. Но пиком театральных отношений Китая и России были гастроли знаменитой Пекинской оперы Мей Ланфана в СССР[1, с.555].

371

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

«Представление Мей Ланьфана в Москве и Ленинграде может по праву считаться новой вехой в советскокитайских культурных отношениях» [2, с. 551]. В продолжение этой темы следует отметить и участие китайской делегации в Московском Международном Фестивале Кино в 1935 г., в котором приняли участие знаменитая актриса Ху Ди, режиссер Чжоу Тяньюнь, были представлены фильмы «Близняшки» и «Песня рыбака». Участие китайской делегации в таком масштабном мероприятии в Москве означало новое восприятие и понимание Китая и китайской культуры в России. В 1939 г. Общество культурных отношений было реорганизовано, в нем появился журнал – «Китайская и Советская культура», который возглавил Ван Кунлун. Каждый день этот журнал публиковал эссе о китайско-советской дружбе, издавал русскую и советскую литературу[1, с. 553]. Конечно же, деятельность Общество культурных отношений Китая и Советского Союза было связано не только с культурным обменом, но она также относилась и к политической, экономической и военной сферам, к социальным проблемам молодежи, женщин и детей. На рубеже третьего тысячелетия стала возможной принципиально новая модель культурных взаимоотношений двух стран - взаимовыгодного культурного сотрудничества с сохранением специфики каждой из культур. Новый, начинающийся сейчас этап культурного взаимодействия носит характер диалога. Россия и Китай не могут существовать без сотрудничества: у них общая граница, общие исторические судьбы и сходные проблемы. Литература: 1.

Wei Xianchao. Chinese-Soviet cultural exchange in the 1930s // Россия и Китай: взаимное восприятие (прошлое, настоящее, будущее) тезисы докладов XVI Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность 372

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

и перспективы». - Москва, 25-27 октября, 2006 г. – Москва: Изд-во РАН, 2006. - 356 с.

2.

Mei Shaowu. My Father Mei Langfang / Mei Shaowu. - Baihua Wenyi Chubanshe, 1984. – P. 129.

3. Трофимов, Л.Я. Особенности межкультурной коммуникации России и Китая, 2009 г. / Л.Я. Трофимов [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.asianperspective.org. – Загл. с экрана.

4. Малявин, В.В. Китайская цивилизация / В.В. Малявин. - М.: Издательство «Астрель», 2002. - 632 с. С.В. Таскаева, канд.полит.наук, доцент ЧитГУ, г. Чита О ПЕРСПЕКТИВАХ ПРИГРАНИЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА В ЗАБАЙКАЛЬСКОМ КРАЕ В современной мировой экономике сотрудничество на уровне регионов становится все более значимым в межгосударственных отношениях. Однако, в то время, когда на Западе распространена теория взаимодействия регионов по принципу «Центр-периферия», которой придерживается и Россия, китайская традиция выделяет трехзвенную региональную модель «Центр - периферия – пограничье». Как отмечают исследователи, в рамках двух мировых тенденций - регионализации и глобализации – китайская внешняя политика с «великими державами» и с пограничными государствами выстраивается неодинаково. Во внешней политике с пограничными государствами Китай демонстрирует модель «восточного регионализма», основанного на сочетании поэтапной открытости к мировым рынкам с авторитарной государственной властью. Именно пограничные регионы Китая являются «окном» во внешний мир: отсюда начинается торгово-эко373

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

номический, финансовый, культурный диалог с народами сопредельных государств. Так, на юге Китая «локомотивами» открытой экономики стали наиболее развитые в промышленном отношении приморские провинции, где были созданы специальные экономические зоны. В условиях, когда северные регионы КНР оказались в конце 80-х – начале 90-х годов XX века в сложной экономико-технологической ситуации вследствие морального устаревания промышленной базы региона и отсутствия средств на ее модернизацию, Китай начал проводить устойчивую государственную и региональную внешнеэкономическую политику, направленную на развитие сотрудничества с сопредельными российскими регионами, в частности, с Забайкальским краем: комплексная программа подъема промышленности Северо-Востока (2003 г.) предоставила возможность местным властям изыскивать средства на модернизацию промышленности, развитие транспортной и социально-бытовой инфраструктуры; привлекались капиталы из Гонконга, Тайваня, Южной Кореи, Японии; развитие российско-китайских внешнеэкономических связей и активизация приграничного безвизового туризма породили бурный рост деловой активности, в частности, в Автономном районе Внутренняя Монголия и провинции Хэйлунцзян; ускоренными темпами развивалась инфраструктура приграничных китайских регионов, строились дороги, гостиницы и пр. Поставив межрегиональное сотрудничество на службу экономическому росту страны, совершенствованию его структуры, Китай в значительной мере решил проблемы развития северных приграничных регионов, занятости населения и укрепления своих границ. Приграничное сотрудничество как будто оживило на некоторое время и экономику Забайкальского края: возрос товарооборот между Забайкальем и северо-вос374

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

током Китая, увеличился приток китайской рабочей силы (в основном, в строительную и лесную отрасли), начал развиваться туристический бизнес, появилось больше рабочих мест для местного населения. Но, поскольку вектор внешнеэкономических интересов России был в это время направлен на Запад, то российско-китайскому региональному взаимодействию было уделено крайне мало внимания, что позволяет говорить о непродуманности российской политики как в отношении развития удаленных от центра приграничных территорий, так и в отношении российско-китайского сотрудничества. После повышения экспортных пошлин на лес круглый – основной товар в структуре забайкальского экспорта – резко снизился внешний товарооборот в регионе; ужесточение таможенных правил по ввозу товаров физическими лицами привело к резкому снижению количества предоставляемых услуг в сфере въездного и выездного туризма (поскольку основную массу туристов составляли так называемые «челноки»); финансовый кризис «подкосил» строительную отрасль, вследствие чего иностранная рабочая сила оказалась невостребованной. Все это, соответственно, повлекло за собой снижение экономической активности и сокращение рабочих мест в регионе. Учитывая, что производственные мощности, транспортная и социально-бытовая инфраструктура, уровень жизни населения не претерпели кардинальных позитивных изменений, то, к сожалению, приходится констатировать, что российская сторона не смогла извлечь максимум прибыли из временной активизации приграничного торгово-экономического сотрудничества. Оно оказалось выгодным в большей степени для отдельных предпринимателей, но не для региона в целом. В настоящее время перед Забайкальским регионом встал вопрос о необходимости развивать такие сферы 375

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

бизнеса, которые бы обеспечили пополнение регионального бюджета (например, внутренний туризм может привлечь средства из других территорий России и из-за рубежа); нужны инвестиции, как российские, так и иностранные, для развития производства и социальной сферы; при наличии усиливающейся тенденции к оттоку населения из края требуется сохранить имеющиеся высококвалифицированные кадры ученых, инженеров, рабочих и др. В данной ситуации следует шире использовать ресурс приграничного сотрудничества, заложенный в преимуществах пространственного размещения региона вблизи от зарубежного партнера, искать новые пути расширения и укрепления международных и внешнеэкономических связей. С точки зрения автора, для решения проблем приграничного сотрудничества и регионального развития, достижения наибольшего эффекта комплементарности сопредельных регионов целесообразно применение регионального маркетинга, основой которого должно быть планомерное и системное изучение состояния и тенденций развития приграничных территорий с целью принятия рациональных решений. С учетом имеющихся приоритетов нужно сформулировать долгосрочную и текущую концепции маркетинга. В качестве долгосрочной концепции может выступить формирование трансграничного экономического комплекса, который раздвинет национальные границы без ущерба для национальных систем безопасности, соединит преимущества национальных правовых систем и придаст новое качество экономическому росту. Фундаментом новых стратегий будут служить местные этнокультурные, природные и другие особенности региона. К участию в разработке концепции регионального маркетинга следует привлечь различные учреждения, специалистов в области экономики, политики, юриспру376

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

денции, востоковедов и лиц, способных мыслить креативно, инновационно.

Г.С. Фролова, старший преподаватель кафедры международного права и международных отношений ЧитГУ, г. Чита МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В АЗИИ В ФОРМАТЕ ПУБЛИЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ Проблемы международных отношений и внешней политики или того, что происходит на международной арене всегда находились в центре внимания политиков, аналитиков, журналистов. Внешняя политика и дипломатия – это две отдельно, но неразрывно связанные и согласующиеся между собой стороны международной жизни. И не случайно в последнее время исследований по внешней политике и дипломатии появляется все больше и больше. Дипломатия призвана своими методами и средствами не только реализовывать внешнеполитические решения, но и активно формировать их. Здесь стоит вспомнить слова одного из классиков теории дипломатии Г. Николсона, который писал: «Все, изучающие дипломатию, согласятся со мной, что дипломаты часто шли впереди политиков во взглядах на международные отношения и что слуга неоднократно оказывал благотворное и решающее влияние на своего господина». Дипломатия активно участвует в создании и осуществлении внешней политики. Наличие глобальных проблем в XXI веке обусловили необходимость действия различных участников на международной арене для урегулирования конфликтных ситуаций и осуществле377

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ния сотрудничества, вследствие чего в начале XXI в. решение международных проблем объективно стало главной функцией дипломатии. Одной из основ глобального сотрудничества РФ и КНР может быть разделяемое обеими сторонами убеждение в необходимости мира, обеспечении мира как первого и главного условия возрождения наших стран. Говоря о возможных направлениях глобального партнерства нашей страны с Китаем представляется целесообразным искать пути сотрудничества, исходя из близости или совпадения принципиальных подходов нашего партнера к ряду важных проблем глобального характера. Дипломатия, внешняя политика видится руководителями наших стран как средство помогающее решить глобальные проблемы, возникшие в XXI веке. В настоящее время одним из приоритетных в новом внешнеполитическом контексте для России является азиатское направление внешней политики [1]. Успехи российской дипломатии на Востоке, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в Северо-Восточной Азии будут напрямую связаны со сбалансированной многовекторной внешней политикой РФ с пониманием необходимости сотрудничества с неформальным лидером азиатского мира – Китаем. Следует отметить, что на азиатском направлении внешней политики России в последнее время наблюдается все большее смещение акцентов, условно говоря, с внешнего круга на внутренний, континентальный. И особое внимание России к азиатскому региону открывает перспективы для решения многочисленных проблем, с которыми она сталкивается на нынешнем этапе в своей политике как в Центральной Азии, так и в примыкающих к ней регионах. Именно поэтому «азиатский азимут российской внешней политики может стать одним из основных во 378

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

внешней политике страны и в ближайшее десятилетие» [2]. Очевидно, что российско-китайское взаимодействие является одним из наиболее важных «институтов» обеспечивающих участие России в мировой политике. Никакие другие направления, как бы важны они не были – ни Ближний Восток и Средний Восток, ни Южная и ЮгоВосточная Азия, - не могут сравниться по потенциальным ставкам с Северо-Восточной и Центральной Азией, ключевыми игроками в которых на обозримую перспективу будут являться Россия, США и Китай. В связи с сокращением государственного внешнеполитического ресурса РФ внешняя политика на всех направлениях «азиатского азимута» не может быть одинаково динамичной, т.к. на азиатском направлении для нашего государства наиболее важными являются отношения с теми государствами, которые и исторически наиболее близко тяготеют к СНГ. Россия должна определить для себя: какое центральноазиатское государство может быть долгосрочным стратегическим союзником России в регионе. Азиатская политика (в регионе) в целом за последнее десятилетие исходила и в перспективе должна исходить из решения двух важнейших задач: сохранения и развития российских позиций в Азии (прежде всего в дальневосточном направлении), обеспечивающее модернизацию экономики и форсированное развитие российского Дальнего Востока. Значительное внимание к Азии во внешней политике России обусловлено объективно. Полновесное участие России в делах Азии не имеет альтернативы, поскольку проходящие здесь процессы непосредственно затрагивают российские интересы, напрямую связаны с созданием благоприятных условий для хозяйственного развития юга России, Сибири и Дальнего Востока. Китай существенно активизировал свою дипломатическую деятельность. КНР проводит довольно успешную дипломатическую линию, направленную на созда379

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ние режима наибольшего благоприятствования в этом регионе. В сочетании с умеренной, но твердой политикой по наиболее актуальным вопросам в азиатском регионе Китай борется за глобальное лидерство. Китайские руководители дают практические советы дипломатам КНР относительно тактики их поведения: «В мире, есть такие, кто желал бы взять нас в оборот и разгромить. Суверенитет государства, интересы государства и достоинства нации следует защищать со всей решительностью. Нужно действовать разумно, с выгодой для себя, поэтапно; нужно действовать так, чтобы это благоприятствовало нашим интересам и только увеличивало наши силы. Мы должны подходить к проблемам, проявляя присутствие духа, хладнокровно, не нервничая и не торопясь, и надлежащим образом разрешать проблемы». Здесь обращают на себя внимание советы не произносить лишних слов, т.е. проявлять особую осторожность, когда речь идет о публичных заявлениях. Китайские лидеры советуют вести себя так, как ведет себя сильное, уверенное в своей мощи государство [3]. Китайские лидеры следующим образом характеризуют процесс современной экономической глобализации. «Развитые государства Запада … пытаются посредством экономической глобализации осуществить объединение всей Поднебесной под управлением капитализма». Они говорят о содействии окончанию той ситуации, при которой на протяжении нескольких столетий США и Европа главенствовали в международных политических, экономических делах». Лидеры Китая говорят об этом, излагая свой взгляд на потенциальные изменения в международных отношениях в XXI в. При этом они предполагают, что в мире будет продолжаться борьба за изменение нынешнего положения. Эту борьбу будут вести главным образом развивающиеся страны. Внешняя политика КНР, по мне380

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

нию китайских руководителей – это всевекторная политика, политика по всем направлениям. В настоящее время в обозримом будущем КНР исходит и будет исходить из того, что у нее имеются интересы по всем направлениям. Китайские руководители применительно к Азии рассуждают о региональном сотрудничестве с азиатской спецификой. Термин «азиатская специфика» применяется преимущественно к КНР и далее переносится на один из регионов Земли, в частности, на Азию. Однако, пока не ясно, какой видится в КНР специфика Азии, так как Азия слишком пестрое политическое и географическое пространство. Независимый самостоятельный мирный дипломатический курс Китая, его выступления против политики гегемонизации и агрессии получили международный авторитет. Наши государства существенно в XXI веке активизировали работу над концепцией и принципами превентивной дипломатии для АТР, хотя очевидно, что она требует значительного времени и весьма серьезных усилий. Обобщая изложенное, отметим, что отличительной чертой эпохи международных отношений XXI в. является формирование нового миропорядка, основанного на возрастающей роли глобализации во взаимоотношениях государств на двухстороннем, региональном и мировом уровнях. И азиатский регион играет огромное международное значение. Значение дипломатии в XXI в., несомненно, очень возрастает. Перестройка международных отношений, связанная с процессами глобализации ставит перед дипломатией задачи активного вовлечения ведущих государств мира в создание нового облика мира [4]. Литература: 1. Анализ внешней политики России с точки зрения Запада // Россия и АТЭС в АТР. – ИДВ РАН, 2001 г. – С. 95.

381

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Титаренко, М.Л. Россия лицом к Азии / М.Л. Титаренко. – Москва, 1998.

3. Цзянь Цзэминь. Сборник высказываний по темам / Цзянь Цзэминь. – Пекин, 2002. – С. 520.

4. Там же.

2.

Л.В. Шулунова, доктор философских наук, профессор, Бурятский государственный университет, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ В ОБЛАСТИ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ: СОДЕРЖАНИЕ И РЕЗУЛЬТАТЫ Известно, что всякая историческая ситуация должна обладать определенным минимумом устойчивых, многократно повторяющихся признаков и чередований, возможность которых и составляет предмет интереса исследователей. При этом исследователями осознается необходимость как междисциплинарной реконструкции исторического прошлого народов, так и определение доминирующих тенденций глобального, регионального и национального развития социумов. Методологическая основа современного гуманитарного знания предполагает одновременный учет достижений в области изучения природы и общества. В этом отношении большой интерес представляют исследования современной востоковедной науки, методологические принципы которой позволяют представить развитие цивилизации во всем многообразии ее проявлений – языка, культуры, социального устройства. Аспекты исследования этнической истории и национальной культуры народов Востока, проблемы сохранения и развития языка, традиций, а также межкультурного взаимодействия не теряют своей актуальности.

382

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

Современная геополитическая ситуация, стремительные социальные процессы международного уровня и необходимость определения перспектив эволюции мирового сообщества обуславливают необходимость осмысления тенденций глобального и национального развития. В этих условиях важно обеспечить не только подготовку специалистов в области востоковедения, но и кадры высшей квалификации со знанием восточного языка, культуры стран Востока иных профилей специальности. Формирование нового поколения специалистов, способных к активной профессиональной деятельности в условиях обновленной политической и социально-экономической системы, предполагает внедрение инновационных подходов в образовании и науке. Сегодня в ряде российских вузов решению именно этой задачи уделяется большое внимание. Данное направление активно развивается и в вузах Байкальского региона. Безусловно, поиск новых механизмов функционирования образовательной системы России, направленной на подготовку нового типа специалиста, включает изучение и культурных различий и культурного многообразия современного общества. В связи с этим особенность Байкальского региона, обусловленная его географическим положением – территориальной близостью к странам Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), общими границами с Монголией, Китаем – выдвигает определенные требования к содержанию учебных дисциплин по истории и культуре Востока, а также методике их преподавания. Поиску возможностей социально-исторического прогресса народов, населяющих АТР, посвящен ряд научно-организационных, научно-исследовательских, научно-методических и учебно-образовательных проектов Центра стратегических востоковедных исследований Бурятского государственного университета. В частно383

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

сти, с 2007г. организована работа межвузовского методического семинара, в рамках которого осуществляется исследование проблем преподавания востоковедных дисциплин, обсуждение новых образовательных стратегий гуманитарной антропологии, обмен опытом разработки новых образовательных технологий, обеспечивающих обновление существующих профессиональных полей и формирование нового качества креативной личности, обладающей транспрофессиональными способностями и профессиональной компетенцией. Материалы межвузовского методического семинара в виде докладов, сообщений, публикаций, ориентированы на формирование новой образовательной парадигмы, призванной обеспечить устойчивое развитие общества на основе интеграции культур Востока и Запада. Безусловно, исследование методологических и концептуальных основ востоковедной науки представлено в аспекте осмысления учебно-образовательных задач. Вне сомнений, анализ системы ценностей восточной культуры, предложенный авторами, окажет содействие в инновационной деятельности профессорско-преподавательского состава и обеспечит решение дидактических задач социализации толерантной личности, ориентированной на восприятие и генерацию нового знания, развитие креативного мышления. В условиях интеграции российского высшего образования в общемировую систему особую актуальность обретает подготовка высококвалифицированных кадров, владеющих иностранными языками для межкультурного общения. Неслучайно бытует мнение о том, что настоящее время можно назвать временем прагматиков и молодежь, как правило, заинтересована в изучении иностранного языка, который может принести наибольшую личную пользу. В связи с этим в работе семинара особое место занимает тематика по межкультур384

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ной коммуникации, а также проблемы теории и практики межъязыковой передачи. Современность – многомерное понятие, которое включает в себя не только содержание настоящего времени, но и опыт давно прошедшего прошлого. Обращение к проблемам дня сегодняшнего и анализ фактов уже свершившейся истории – постоянная потребность цивилизованного общества. Интерес к событиям истории ближней и дальней всегда актуален. Осмысление закономерностей в области истории и культуры, безусловно, следует считать одной из важнейших мировоззренческих задач индивидуума. В связи с этим заслуживает одобрения инициатива проведения международных конференций. В активе Бурятского госуниверситета серия традиционных научно-практических конференций, посвященных актуальным проблемам современности. В качестве примера приведем реализацию научно-организационных проектов по проблемам востоковедной науки. Основные тенденции в мироустройстве ХХI в. характеризуются активным взаимодействием стран практически во всех сферах жизни: в области политики, экономики, науки, культуры и т.д. В этой ситуации открываются новые возможности перед человечеством в определении перспектив развития и процветания каждой нации на основе достижений рационального мироустройства. Однако следует признать, что новый этап развития мирового сообщества, основанный на интегративных межцивилизационных отношениях, может оказать, к сожалению, и отрицательное воздействие на сохранение многообразия национальных культур. Решение проблем, порождаемых современными глобализационными процессами, видится в поиске механизмов взаимодействия, обеспечивающих взаимопонимание и взаимоуважение наций. Диалог цивилизаций возможен, конечно же, на основе равноправного и взаимовыгодного партнерства. Обязательным условием, ду385

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

мается, выступает при этом знание этнической самобытности и национальной культуры партнера. Обсуждению именно этих проблем была посвящена работа международной научно-практической конференции «Восточное общество: интеграционные и дезинтеграционные факторы в геополитическом пространстве АТР» (2007), главная цель которой, по замыслу организаторов, состояла в развитии теоретических и экспериментальных исследований в области восточной филологии, исторических, философских, экономических дисциплин, а также в области культурологии, социологии и политологии. Участникам конференции была предложена следующая проблематика: типология многонациональных корпораций в современном мире; культурное разнообразие международных многонациональных корпораций; взаимообогащение и синтез многонациональных культур; идентификационные стратегии и государственная идеология в странах АТР; особенности генезиса и социальная природа интеллигенции в странах АТР; политические традиции Востока; закономерности и специфика социально-политических движений в странах АТР; взаимодействие политических институтов и общественных классов в странах АТР и др. Свидетельством актуальности поднятых проблем следует считать активное участие в работе конференции широкого круга специалистов. В оргкомитет конференции поступили заявки зарубежных ученых (представителей Беларуси, Ирака, Казахстана, Канады, КНР, Кореи, Монголии, Польши, Тайваня), а также различных регионов Российской Федерации (представителей Башкортостана, Калмыкии, Татарстана, Якутии и более 30 городов России). Доклады, представленные участниками конференции, отражали основные закономерности и специфику современного развития стран Востока. В числе авторов статей специалисты разных отраслей знаний: истории, 386

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

философии, социологии, политологии, этнологии, религиоведения, культурологии, экономики, педагогики, психологии, филологии, искусствоведения. Безусловно, данное обстоятельство обусловило многоаспектность и объективность анализа, что позволило оргкомитету осуществить публикацию материалов конференции в издании, где были выделены следующие разделы: Национальное государство и общество: проблемы интеграции и дезинтеграции; Социальная структура стран АТР: генезис и эволюция; Политическая история стран АТР: общее и особенное; Экономическое развитие стран АТР: закономерности и тенденции; Культурные традиции стран АТР: взаимодействие и взаимовлияние; Ценностные ориентации в странах АТР: синтез традиционализма и модернизма; Язык и дискурс: хранение и трансляция культурной информации [Восточное общество: интеграционные дезинтеграционные факторы в геополитическом пространстве АТР: материалы международной научно-практической конференции (г. Улан-Удэ, 27 июня-1 июля 2007г.) - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2007. – 204 с.]. Резолюция конференции примечательна тем, что учредила статус состоявшейся конференции как постоянно действующей с периодом работы 3 года. При этом установлено, что тематика последующих конференций должна основываться на исследовании системы ценностей восточной культуры, анализе проблем транснационального характера в ряде важных сфер человеческой деятельности: геополитической, геоэкономической, социокультурной, экологической, технологической и др. В соответствии с решением данной конференции Центр стратегических востоковедных исследований и восточный факультет Бурятского государственного университета с 23 по 27 июня 2010г. проводит очередную конференцию «Восточное общество: проблемы стандартизации, тенденции и перспективы в образовательном 387

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

пространстве АТР». Думается, данный научно-организационный проект отвечает интересам международного сообщества в сфере образования.

388

«Современная мировая политика: проекции из Азии» СОДЕРЖАНИЕ Вступительное слово…………………………………………………………...

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССОВ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ И ГЛОБАЛИЗАЦИИ Абрамов В.А. Китайское «социокультурное пространство»: постановка научной проблемы…………………………………………………….. Абрамова Н.А. Инновационные практики в региональной политике КНР …………………………………………………………………………….. Амеличева О.О. Трансграничное сотрудничество Забайкальского края и Северного региона Китая как одно из направлений экономического развития сопредельных регионов КНР и РФ……………………………………………………….………………………………….. Андреев Е.К. О влиянии мирового финансового кризиса на железнодорожные перевозки в России…………………………………………. Арсентьева И.И. Взаимодействие Забайкальского края со странами Северо-Восточной Азии: проблемы и перспективы становления трансграничной региональной системы…………………………………………………………………………………… ……… Борисенко О.А. Межкультурный и политический диалог шанхайской организации сотрудничества: диалог и глобализация ……………………………………………………………………………………………….. Буянов К.С. Глобально регионализирующаяся КНР в условиях стратегического взаимодействия с регионами РФ (на примере Забайкальского края) ……………………………………………………………… Ерёмкина Т.А. Традиции межэтнических отношений в региональном измерении на примере Забайкальского края…………………………………………………………………………………………. Зимина Н.С. Значение социокультурного подхода в определении человеческого потенциала Забайкальского края…………………………………………………………………………………………. Иванова Л.С., Морозова В.С. Развитие приграничного туризма: проблемы и перспективы (на примере провинции Хэйлунцзян, КНР и приграничных регионов РФ) ………………………………………………………………………………………….. Ким Н.В. Эмигрантская литература как фактор формирования имиджа России в КНР……………………. ……………………………………………………………………. Кистанов В.О. О проблеме увязывания экономических и политических аспектов в отношениях между Россией и Японией…………………………………………………………………………………...

389

3

«Современная мировая политика: проекции из Азии» ......... Клименко А.Ф. Вызовы безопасности в Северо-Восточной Азии и возможные направления их нейтрализации…………………………… Ковалева Е.Р. Дальневосточный регион РФ в стратегическом взаимодействии с КНР (территориальный аспект)……………………. …………………………………………………………………. Ковалёва О.О. Применение концепций мирового посткризисного перехода во внутренних регионах КНР (на примере Северных регионов) ………………………………………………………………………….. Колпакова Т.В. Социально-экологические проблемы Северо-Восточного региона КНР в условиях ее глобальной регионализации …………………………….. ………………………………………………………. Константинова М.А. Инновационные механизмы политического управления в КНР ……………………………………………………………….. Котельникова Т.В. Основные направления исследований территориальных общин в КНР …………………..………………………………… Кучинская Т.Н. Открытые приграничные регионы в глобальной стратегии КНР………………………………………………………………………………………….. Липченко М.М. Направление политики «нового регионализма» КНР после мирового финансового кризиса……………………………….. Ма Шэнбинь. Исторический опыт процессов эмиграции России и Китая………………………………………..………………………….………………. Морозова В.С. Феномен региональной культуры и развитие культурной индустрии КНР на фоне мирового финансового кризиса …………..……………………………………………………………………………. Николаенко Д.Н. Глобальная депрессия и некоторые инструменты антикризисной программы провинции Хэйлунцзян……… Озорнина А.С. Динамика развития внутренних регионов КНР в условиях гармонизации китайского социума……….. ………………………….……………………………………………………. Тарабарко К.А. Проблемы социального развития Северо-Восточного Китая ………..………………………………………………………. Ци Миньянь. Некоторые формы организации системы высшего образования в КНР………………………………………………………………………..………………. Шерстянкина Т.В. Факторы внутрирегионального развития в обеспечении самодостаточности Забайкальского края……………………………………………………………………………..…………. Шугаев А.В. Национальные особенности системы внешней пропаганды КНР (на примере телевидения)……………….

390

«Современная мировая политика: проекции из Азии» ………………………………………………………………….……. Щепелина Т.А. «Гармоничный мир» и трансформация стратегии внешней политики Китая как проявление ее глобальной регионализации………………………………. …………………………………………………………. Юйшина Е.А. Создание русско-китайского политехнического института в приграничном пространстве Китая…………………………………….. ……………………………………………………. Янь Шуфан. Реализация государственной и партийной политики КНР в области культурных индустрий…………………………………. ……………………………………………………….

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СЕВЕРОВОСТОЧНОЙ АЗИИ В ФОРМАТЕ ПУБЛИЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ

Ариунгуа Н. О некоторых аспектах и актуальных моментах монголо-китайского торгово-экономического взаимодействия……………………………………………………………………… ………………….. Атанов Н.И. Развитие сотрудничества Байкальского региона России со странами АТР в постсоветский период…………………………………………………………………………………… ………. Белоганов В.А. Международное сотрудничество в сфере обеспечения экологической безопасности: проблемы и пути решения………………………………………………………. Будаева С.В. Внешняя политика Монголии на современном этапе……………………………………………………………………………………….. Васильев Г.Г. Динамично развивающаяся глобализация и её влияние на национально-культурные особенности Монголии…………………………. ………………………………………………………………. Ганшин В.Г. Социальный аспект нетрадиционных вызовов Китаю………………………………………………………………………………………..… Григорьева Н.В. Сдерживающие факторы развития российскокитайских отношений в сфере экономики………………………………………………………………………………… …………. Доржиева В.В. Социально-экономические предпосылки трансграничного сотрудничества (на примере продовольственного рынка республики Бурятия) …………………………………………………………………………………………. Доржиева С.В. Стратегии политического курса КНР в направ391

«Современная мировая политика: проекции из Азии» лении развития института частной собственности и построения гражданского общества…………………………………….. …………………………………………………….. Дроботушенко Е.В. Российско-китайские отношения в условиях усиливающегося китайского регионализма…………………………… Зимин О.И. О некоторых проблемах в образовательной и религиозной сферах Монголии на современном этапе…………………………………….. …………………………………………………….. Калмынина Т.В. Социальная среда как фактор конкурентоспособности трансграничного региона…………………………………………………………………………. ……………..…. Козыкина Н.В. Феномен БРИК в антикризисном контексте……………………………………………………….……………. ……………………. Крылов Д.А. Межрегиональный диалог: в тени глобализации (Россия и Китай vs. США)…………………………………………………………. Мокрецкий А.Ч. Сотрудничество в области безопасности в Северо-Восточной Азии на примере России, Китая и Японии………… Приходько Н.Н., Кейдун И.Б., Стародубцева Н.С. Об опыте работы кафедры китаеведения Амурского государственного университета в условиях культурно-образовательного фронтира в Приамурье………………………………………………………………….…………. Рябченко О.Н. Культурный фактор мягкой силы Китая в Северо-Восточной Азии….………………………………………………………………. Сараева С.К. Взаимодействие национальных культур России и Китая в XX веке……….………………………………………………………………. Таскаева С.В. О перспективах приграничного сотрудничества в Забайкальском крае………………………………….. ……………………………………………………. Фролова Г.С. Международные отношения в Азии в формате публичной дипломатии…………………………………………………………….. Шулунова Л.В. Научно-образовательные проекты в области востоковедения: содержание и результаты……………………………………………………….. …………………………………..

392

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

393

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

394