Ранее предупреждение международных конфликтов и кризисных ситуаций

Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России Российская ассоциация международных исследований

РОССИЯ И МИР ПОСЛЕ МИРОВОГО КРИЗИСА: НОВЫЕ ВЫЗОВЫ, НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ? Материалы VI-го Конвента РАМИ

РАННЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ КОНФЛИКТОВ И КРИЗИСНЫХ СИТУАЦИЙ Ответственный редактор тома к.п.н. И.Н. Тимофеев

Все тексты публикуются в авторской редакции

Москва МГИМО – Университет 2011

В сборнике представлены доклады и выступления, сделанные на секции «Раннее

предупреждение

международных

конфликтов

и

кризисных

ситуаций», проведенной в рамках 6-ого Конвента Российской ассоциации международных исследований (РАМИ) «Россия и мир после мирового кризиса: новые вызовы, новые возможности» (МГИМО (У) МИД России, сентябрь 2010 г.).

ОГЛАВЛЕНИЕ И.Н. Тимофеев Траектории военных расходов стран третьей волны демократизации: опыт нелинейного моделирования Е.А. Островская Транснациональный формат геополитического дискурса Россия-Китай-США: тибетская проблема и уйгурский вопрос А.Ю.Джибраев Референдум 2011 года в Судане: перспектива создания новых государств и мировая энергетическая политика А.О. Колобов Палестино-израильский конфликт и особенности его урегулирования в пост-кризисной стадии И.Д. Комаров внешнеполитической современном этапе

технологические

Место арабо-израильского конфликта деятельности Исламской Республики Иран

И.В. Рыжов, М.Ю. Мирошкина ближневосточный конфликт?

Возможно

ли

во на

урегулировать

Н.И. Пискунова Проблема пиратства в зоне Аденского залива И.В. Фомин Осетией

Ситуация вокруг конфликта Грузии с Абхазией и Южной

Е.В. Тимощенко Подписание договора об СНВ между Россией и США: основные итоги Е.О. Гусева Ситуация вокруг иранской ядерной программы

И.Н. Тимофеев1 Траектории военных расходов стран третьей волны демократизации: опыт нелинейного моделирования2 Введение Окончание

холодной

войны,

распад

Организации

Варшавского

договора и последующая дезинтеграция Советского Союза существенно снизили

вероятность

крупного

вооруженного

конфликта

в

Европе.

Практически все посткоммунистические и постсоветские государства начали процесс демократических трансформаций. Многие взяли курс на ускоренную интеграцию в евро-атлантические структуры – ЕС и НАТО. Демократизация рассматривалась экспертами в качестве ключевого фактора снижения угрозы вооруженных конфликтов в регионе. Новый импульс получила либеральная теория международных отношений, особенно в разрезе т.н. теории «демократического мира». Реализм и неореализм, с их акцентом на баланс сил и распределение потенциалов мощи, наоборот, были временно отодвинуты на второй план. Траектории неодинаковыми.

демократизации

стран

Одни

смогли

страны

третьей

волны

добиться

оказались

консолидации

демократических институтов и интегрироваться в евро-атлантические структуры. В других были созданы демократические институты, но неэффективность государственной бюрократии подорвала завоевания в области демократии. В третьих сформировались гибридные режимы, сочетающие демократические по форме институты, с автократическими практиками. В четвертых произошел явный откат к автократии. Нередко этот 1

Директор Аналитического центра ИМИ МГИМО (У) МИД России, доцент Кафедры политической теории МГИМО (У) МИД России, кандидат политических наук.

2 Исследование подготовлено при поддержке гранта Центра фундаментальных исследований ГУ-ВШЭ 93.3 «Анализ режимных изменений в современном мире: новые демократии и/или автократии?».

процесс сопровождался эрозией государственных институтов и серьезными внутренними конфликтами. Если допускать взаимосвязь между склонностью государства к применению силы на международной арене или в решении внутренних проблем с изменениями политического режима, а также интегрированностью в международные сообщества и альянсы, то неодинаковые траектории демократизации и евроатлантической интеграции должны были привести к разным моделям политики в области международной безопасности. Стабильные демократии, интегрированные в евро-атлантические структуры, должны

демонстрировать

меньшую

склонность

к

«агрессивному»

поведению, нежели страны, в которых сформировались автократические режимы или государства, в которых процесс трансформаций носит незавершенный характер. Динамика конфликтов на посткоммунистическом и постсоветском пространстве, на первый взгляд, подтверждает это допущение. Очаги конфликтов сконцентрировались на Балканах, в Центральной Азии, на Кавказе и в Закавказье, т.е. в тех регионах, страны которых не стали консолидированными демократиями. Примечательно, что большая часть конфликтов разворачивалась на фоне территориальной дезинтеграции, породившей борьбу за спорные территории и обострившей межэтнические противоречия.

Практически

во

все

конфликты

осуществлялось

вмешательство третьих сил, прежде всего, НАТО и России. Интенсивность ряда конфликтов была существенно снижена, в т.ч. в результате прямого военного

вмешательства

постокоммунистическом демократии,

третьих

сил.

пространстве

интегрированные

в

Локализация показала,

конфликтов

на

что

стабильные

евро-атлантические

структуры,

вовлекаются в поле притяжения мирного существования с другими государствами и относительно безболезненного решения внутренних конфликтов. Тогда как гибридные режимы и автократии, оставшиеся вне

ЕС и НАТО, остаются в зоне риска обострения внутренних и международных конфликтов. Иными

словами,

государства

в

пределах

и

за

пределами

евроатлантических структур должны показывать различные траектории изменения своих военных потенциалов. Гипотетически, первая группа стран испытывает меньшие риски в области безопасности. Этому способствует членство в НАТО. Развитые демократические институты препятствуют вовлечению государства в военно-политические авантюры с масштабным применением силы. Играет роль и членство в ЕС, которое гарантирует то, что государства-члены не будут отклоняться от общеевропейского курса. Учитывая данные условия, у этой группы стран нет стимулов к наращиванию вооруженных потенциалов, а значит и к инициированию военных конфликтов. Опять же гипотетически, вторая группа стран испытывает большие риски в области безопасности. Они либо не являются членами альянсов, либо объединены

договорами,

эффективность

которых

в

обеспечении

безопасности меньше, в сравнении с НАТО. Отсутствие действенных средств влияния гражданского общества на политический режим лишает страховки от силовых авантюр и провоцирования конфликтов. Наконец, отсутствует мощная надгосударственная сила, подобная ЕС, которая смягчала бы военные амбиции национальной политической элиты. Таким странам должна быть присуща и другая динамика военных потенциалов. Учитывая более высокий уровень неопределенности, гонка вооружений должна быть обыденным явлением, а значит и вероятность применения силы – более высокой. Цель данной статьи состоит в эмпирической проверке этой гипотезы. Я попробую выявить качественные отличия в динамике военных потенциалов стран демократизации третьей волны. Теория

В современной политологической мысли накоплен значительный эмпирический задел в области изучения демократизации и членства в международных сообществах на поведение государств на международной арене. В качестве зависимых переменных, как правило, используются прецеденты

международных

и

внутренних

конфликтов,

определение

государства в качестве жертвы или агрессора, длительность конфликта, численность жертв и др. Иными словами, операционализируется конфликт и его проявления. В качестве независимых – индексы демократии (Полити, индексы Дома свободы и др.), длительность существования тех или иных демократических институтов, членство в международных организациях, альянсах, блоках, иных сообществах. Наряду с влиянием этих факторов, нередко проверяется и роль экономической взаимозависимости, измеряемой объемом торговли между государствами: предполагается, что экономически связанные государства не склонны к войне. Эта тройка факторов (режим, членство в сообществах и экономическая взаимозависимость) зачастую базируется

на

политико-философских

основаниях

либерализма

и

неолиберализма. Накоплен существенный объем баз данных, в которых, так или иначе, квантифицированы указанные индикаторы. Проведено большое число исследований, выявляющих взаимосвязи между ними. В числе недавних – фундаментальные работы Б. Рассета и Дж. Онила, а также последующие статьи Дж. Клэра и В. Данилович, М. Ворда и его соавторов, Д. Руссо, М. Сува, Б. Принса, З. Маоза, Дж. Пивихауса и др.3

3

См., соответственно, Russet , Bruce; Oneal, John. Triangulating Peace: Democracy, Interdependence, and International Organizations. New York: W.W. Norton, 2001. Danilovic, Vesna; Clare, Joe. The Kantian Liberal Peace (Revisited). // American Journal of Political Science, Vol. 51, No 2, April 2007. Ward, Michael; Siverson, Randolph; Cao, Xun. Disputes, Democracies, and Dependencies: A Reexamination of the Kantian Peace. // American Journal of Political Science, Vol. 51, No 3, July 2007. Min Kim, Hyuang; Rousseau David. The Classical Liberals Were Half Right (Or Half Wrong): New Tests of the “Liberal Peace”, 1960-1988. // Journal of Peace Research, Vol. 42, No 5, 2005. Oneal, John; Russet Bruce. Assessing the Liberal Peace with Alternative Specifications: Trade Still Reduces Conflict. // Journal of Peace Research, Vol. 36, No 4, 1999. Souva, Mark; Prins, Brandon. The Liberal Peace Revisited: The Role of Democracy, Dependence, and Development in Militarized Interstate Dispute Initiation, 1950-1999. // International Interactions, Vol. 32, No 2, July 2006. Maoz, Zeev.

Network Polarization, Network Interdependence, and International Conflict, 1816-2002. // Journal of Peace Research, Vol. 43, No 4, 2006. Pevehouse, Jon. With a Little Help From My Friends? Regional Organizations and the Consolidation of Democracy. // American Journal of Political Science, Vol. 46, No 3, July 2002.

Существующие исследования, как правило, оперируют длительными временными рядами, то есть содержат динамическую компоненту. Вместе с тем, их основной целью является поиск наиболее «весомых» факторов, определяющих склонность государства к инициированию конфликтов. Выявление же динамики как таковой является для них второстепенной или же вообще неактуальной задачей. С

одной

стороны,

подобные

исследования

способствовали

значительному вкладу в понимания текущих международных процессов. Они позволили формализовать различные причинно-следственные связи, а значит превратить их научный факт, вывести из области идеологических построений или нефальсифицируемых теорий. С другой стороны, ими игнорируются (зачастую сознательно) нелинейные явления, которые иногда свойственны политическим

процессам.

пропорциональным динамических

Результат

влиянию

режимах

далеко

«значимых»

влияние

не

всегда

факторов.

независимых

оказывается

В

различных

переменных

может

оказываться принципиально разным. Устойчивость и неустойчивость процесса, который к тому же разворачивается в определенной ресурсной нише, имеет значение. Неустойчивость процесса в условиях сокращающегося ресурсного пирога обостряет роль случайностей и флуктуаций, не имеющих столь критического значения в периоды, когда пирог растет, а текущие процессы

носят

устойчивый

характер.

Обращение

к

проблематике

нелинейности в зарубежной эмпирической политологии пока является скорее исключением, нежели правилом. Для нашего исследования вопрос об устойчивых состояниях, наоборот, представляется ключевым. Мы исходим из допущения о том, что рост неустойчивости политических процессов порождает рост неопределенности в межгосударственных отношениях. Независимо от типа политического режима, практически каждое государство характеризуется той или иной степенью

военной

мощи.

Мощь

может

восприниматься

другими

государствами (или же сегментами собственного общества) в качестве угрозы своей безопасности. Здравый смысл подсказывает, что увеличение мощи пропорционально увеличению восприятия этого процесса в качестве угрозы. Однако здравый смысл

может

оказать

здесь

медвежью

услугу.

Результаты

нашего

исследования, опубликованные в прошлом году, показали, что эскалации конфликтной динамики способствует взрывное, хаотичное наращивание мощи с выходом за пределы имеющихся ограничений. Иными словами, ситуация обостряется в условиях неустойчивого процесса. Наоборот, плавное изменение мощи в пределах существующих ресурсных ограничений, или же умеренный выход за их пределы, не приводит к обострению отношений между

государствами.

Устойчивость

динамики

мощи

способствует

сохранению мира.4 В этой работе, мы попробуем посмотреть на эту проблему сквозь призму третьей волны демократизации. Мы можем уточнить нашу гипотезу следующим образом. Успешная демократизация и евро-атлантическая интеграция способствуют устойчивости процесса изменения потенциалов военной мощи. Наоборот, незавершенность процесса изменений или же откат к автократии, в сочетании с провалом евроатлантической интеграции или ее отсутствии, порождает неустойчивость процесса, провоцируя конфликты или напряженность в международных отношениях. Для этого нам потребуется сопоставить характер динамических процессов изменения потенциалов мощи стран третьей волны. Подобное сопоставление осуществим с использованием базовой нелинейной модели процессов Ферхюльста. Модель В качестве модели динамики военных потенциалов стран третьей волны используем базовую модель процессов Ферхюльста. Эта модель уже 4

Тимофеев И.Н. Дилемма безопасности: риск вооруженного конфликта между великими державами. // Полис, 2009, №7.

была успешно опробована нами в определении свойств предконфликтной динамики военных потенциалов великих держав. Она дает возможность определить, во-первых, интенсивность процесса. Во-вторых, ресурсные ограничения, в которых развивается процесс. Исходя из этих коэффициентов, можно определить тип динамики (аттрактор процесса), а значит понять степень его устойчивости. В нашем предыдущем исследовании мы обнаружили, что крупным вооруженным конфликтам (Первой и Второй мировой войне) предшествовала взрывная гонка военных потенциалов, в которую были втянуты все или почти все великие державы. В период холодной войны, расходы основных конкурентов росли, но интенсивность этого процесса была невысокой: динамика качественно отличалась от процессов первой половины ХХ в. Наконец, после окончания холодной войны, основные игроки стали демонстрировать противоречивую динамику. После

спада

1990-х

гг.

возобновился

рост

потенциалов

США,

Великобритании и России, хотя его интенсивность нельзя назвать высокой. Динамичный рост с выходом за пределы ограничений показывают Индия и, особенно, Китай. Экономические лидеры ЕС (Германия и Франция), а также Япония, наоборот, демонстрируют крайне небольшие сдвиги слабой интенсивности. Именно динамика европейских лидеров является наименее агрессивной, сообщая элемент стабильности международной системе в целом. Российский ученый Ю.А. Полунин выражает модель Ферхюльста в виде отображений в следующем виде: Xn+1 = Xn + A Xn (K - Xn), где Xn+1 представляет собой значение процесса на определенном цикле (скажем, значение интересующего нас количественного параметра в 2005 г.), Xn – значение процесса на предыдущем цикле (если циклом для нас является год, то речь пойдет о значении параметра за 2004 г., если пятилетка – за 2000 г. и т.п), А – интенсивность процесса (характер изменения параметра),

К – коэффициент ограничений или ресурсной ниши (значение параметра,

которое

изучаемое

государство,

условно

говоря,

может

«позволить» себе, исходя из значений процесса на трех последних циклах). Для расчетов коэффициентов «А» и «К» требуются значения параметра как минимум для трех циклов подряд (скажем, 1995, 2000, 2005 гг.). Умножение «А» на «К» дает нормированный коэффициент интенсивности. Назовем его «а».5 Нормированный коэффициент «а», в свою очередь, определяет тип процесса, или аттрактор процесса: процессы Ферхюльста6 развиваются по сценарию Фейгенбаума7. Выделяются три типа аттрактора – точечный, циклический и странный. Я дам лишь самые необходимые уточнения этим понятиям, и указанным коэффициентам. Более подробно их можно рассмотреть

в

соответствующей

литературе.

Точечный

аттрактор

представляет собой процесс слабой интенсивности. Его динамика отличается отсутствием колебаний. Это означает, что процесс изменяется плавно, хотя он не является линейным и может быть представлен в виде логистической sобразной кривой. В нашем случае, точечному аттрактору соответствуют значения нормированного коэффициента «а» в промежутке от 0 до 1. Если интенсивность процесса увеличивается, меняется и качество процесса – в нем появляются колебания. Значение нормированного коэффициента «а» от 1 до 2 соответствует точечному аттрактору с затухающими колебаниями. Дальнейшее увеличение интенсивности приводит к новому изменению качества процесса – появляется иной тип аттрактора – циклический. Он 5

В таком виде модель описывается Ю.А. Полуниным. См. Полунин Ю.А. Анализ политических и экономических процессов с использованием базовых нелинейных моделей. / Математическое моделирование социальной и экономической динамики. Материалы международной конференции. – М. РУДН, 2007. В этом виде модель также опробована при анализе динамики военных расходов великих держав. См. Тимофеев И.Н. Дилемма безопасности: риск вооруженного конфликта между великими державами. // Полис, 2009, № 4.

6 Ферхюльст Пьер Франсуа (1804-1849) – бельгийский математик, разработавший оригинальный подход к анализу процессов изменений популяций различного типа. Понятие ограничений роста является принципиальным для данного подхода. Модель процесса Ферхюльста находит применение в широких областях знания, значительно выходя за границы исследования экологических ниш.

7 Митчел Фейгенбаум (род. в 1944 г.) – американский математик, известный своими новаторскими работами в области теории хаоса. Сумел математически формализовать процессы перехода к хаосу через каскад бифуркаций.

характеризуется устойчивыми колебаниями в определенной области. Ему соответствует значение нормированного коэффициента «а» от 2 до 2,57. Если интенсивность процесса будет еще большей, мы получим другой тип аттрактора – странный. Он описывается в терминах так наз. динамического хаоса –последующие значения никогда не повторяют предыдущих.

Значение

характеризующего

его

нормированного

коэффициента «а» – от примерно 2,57 и выше. Итак, ключевыми понятием (равно как и показателем) этой модели являются понятие усилий изменений процесса или интенсивности процесса. В рамках нашей теоретической платформы эти понятия могут быть интерпретированы следующим образом. Усилия (интенсивность) изменения процесса – это политические действия национального правительства, направленные на максимизацию или же оптимизацию государственной мощи (измеряемой теми или иными показателями). Напомним, что параметр усилий непосредственно определяет характер динамики государства как системы. Чем больше усилия по наращиванию мощи, тем более неустойчивым, колебательным, а возможно и хаотичным будет процесс. Отметим, что интенсивность процесса не тождественна темпам прироста интересующих нас параметров. Высокие темпы прироста могут иметь место в точечном аттракторе. И наоборот – в циклическом и странном аттракторе, в которых интенсивность процесса высока, темпы прироста или спада вполне могут быть невысокими. Наиболее простой пример – стагнация, когда для роста прикладываются все большие усилия, но пропорционального прироста не происходит. Важное значение имеют также ограничения процесса – это те границы мощи, которые присущи государству на определенном временном отрезке. Иными словами, в существующих условиях государство имеет ограничения в наращивании своих потенциалов – оно вынуждено функционировать в определенной ресурсной нише (ресурсы ограничены). Под ресурсной нишей понимаются

все

те

ограничения,

которые

мешают

или

наоборот

способствуют развитию процесса по желаемой траектории. Они могут иметь самую разную природу – начиная с экономических возможностей и гибкости управленческого аппарата, и заканчивая технологиями и интеллектуальным потенциалом. В нашем материале о динамике человеческого потенциала стран третьей волны мы упоминали методологическую ловушку, связанную с понятием ограничений. Укажем на нее еще раз: Можно ли учесть все эти ограничения в чистом виде? Определенно нет, так как для этого требуется огромная работа по их квантификации. Более того, многие ограничения просто невозможно квантифицировать в виде отдельного числового параметра.

Например,

технологическую

культуру.

Если

же

мы

сконцентрируемся, скажем, только на экономических ограничениях, мы потеряем из вида другие ограничения, которые могут иметь не меньшую, а возможно и большую роль. Используемая нами модель позволяет выйти из этой дилеммы. Ограничения в ней рассчитываются исходя из значения интересующего нас параметра. То есть мы получаем информацию об ограничениях процесса, не вводя дополнительных внешних параметров. На выходе мы получаем абстрактный, но при этом формализованный коэффициент, в который встроены все те ограничения, которые присущи данному обществу. Иными словами, модель не даст нам содержательного понимания того, какие именно ограничения играют роль – экономика, культура, коррупция или что-то другое. Однако она покажет нам совокупную меру имеющихся ограничений, степень близости значений процесса к границам существующей ресурсной ниши. Важной

оговоркой

здесь

является

то,

что

границы

ниши

в

рассматриваемой нами модели являются «мягкими» – государство может выходить за пределы ресурсных ограничений, как бы «прыгать выше головы». Могут внедряться новые технологии, меняться политический порядок, проводиться мобилизация и т.п. В этом случае мы можем наблюдать

изменение процесса с выходом за пределы ниши. В рамках этой работы локализация процесса в пределах ниши или выход за пределы ограничений оцениваются так наз. нормированным значением процесса «ω» – показателем (скажем, военные расходы в 2005 г.) деленным на значение емкости ниши (ограничений процесса). Нормированное значение процесса до 1 означает, что процесс развивается в пределах ресурсной ниши, выше 1 – процесс развивается за пределами ограничений. Здесь важно еще одно уточнение. Выше мы дали характеристики типов аттракторов в зависимости от значения нормированного коэффициента «а». При этом рассматриваемое значения «а» всегда было больше 0. В ряде случаев, мы будем сталкиваться и с отрицательным значением «а». Здесь мы встретим еще два типа процессов. Отрицательное значение «а» при нормированном значении процесса меньше 1 демонстрирует s-образное снижение показателя. Чем выше «а» тем более резко идет процесс снижения. Отрицательное значение «а» при нормированном значении процесса больше 1, наоборот, показывает так наз. рост без ограничений – процесс выходит за пределы ниши. При этом его интенсивность определяется не только значением «а», но и нормированным значением процесса – интенсивность тем больше, чем больше нормированное значение превышает единицу, т.е. чем дальше процесс вышел за пределы ниши. Данный тип динамики лежит вне сценария Фейгенбаума. Этот последний тип процесса является чрезвычайно важным для нас. Он говорит о том, что государство, наращивая свой потенциал, стремится «прыгнуть выше головы». Это важный признак максимизации мощи. Операционализация и кейсы По аналогии с нашим исследованием 2009 г., операционализируем мощь государства в виде расходов на оборону. Показатель является далеко не единственным индикатором мощи – вопрос об операционализации и «формуле влияния» до сих является предметом дискуссий. Помимо

указанного показателя, она может включать в себя численность войск, наличие современных вооружений, экономические показатели (ВВП, экспорт, импорт, выплавка стали, производство электроэнергии и др.), показатели «гуманитарной» мощи (такие как численность и качество населения), различные составляющие «мягкой» мощи и т.п. Воспроизведу аргументацию выбора военных расходов в качестве базового параметра. Этот показатель отражает как количественную, так и качественную сторону (в отличие, например, от численности войск). Он в значительно большей степени является результатом текущих политических решений, а не объективных обстоятельств (по сравнению, скажем, с численностью населения). Как правило, он хорошо коррелирован с другими показателями мощи – ВВП, объемом промышленного производства, инвестициями в НИОКР и т.п. Опыт многомерного статистического анализа в рамках проекта «Политический атлас современности» подтверждает это предположение. В индексе потенциала международного влияния «Атласа» именно военные расходы имеют наибольший вес.8 Конечно, это не значит, что данный показатель является универсальным и в полной мере отражает мощь рассматриваемых стран. Однако для начального тестирования гипотезы и модели он представляется вполне достаточным. Рассмотрим динамику военных расходов стран третьей волны в период с 1988 по 2009 гг. в долларах США по курсу 2008 г. (В табличном материале приложений) военные расходы обозначены в млрд. долларов США в графе Х.

Используем данные СИПРИ. Для того, чтобы оценить динамику в

различных масштабах, построим нашу модель для каждой страны в двух вариантах. В первом варианте за цикл примем один год. Во втором – четыре года. Таким образом, мы получим возможность выявить текущие тенденции с одной стороны и более общие тренды с другой. Включим в анализ 22 случая. Страны Вышеградской группы – Венгрию, 8

Польшу,

Чехию

и

Словакию.

Государства

Балканского

См. Мельвиль А.Ю. и др. Политический атласо современности. М. Издательство МГИМО (У) МИД РФ, 2007.

полуострова: Болгарию, Румынию, а также страны постюгославского пространства – Словению, Сербию, Хорватию, Македонию (данные по Боснии и Герцеговине доступны только с 2000 г.; недостаточно данных и по Черногории). Прибалтийские государства – Эстонию, Латвию и Литву. Европейские республики бывшего СССР – Россию, Украину, Белоруссию, Молдову.

Закавказские

республики

бывшего

СССР

–

Армению,

Азербайджан, Грузию (данные по Абхазии и Южной Осетии отсутствуют). Среднеазиатские республики бывшего СССР – здесь достаточные данные доступны для Казахстана и Киргизии. Анализ Страны Вышеградской группы Данная группа представлена Венгрией, Чехией, Словакией и Польшей. В Венгрии в начале транзита происходит резкий спад военных расходов. За четыре года (с 1998 по 1992 гг.) показатель сократился на 48,46%. В последующие четыре года (1992-1996) спад продолжился, хотя его темпы сократились до 36,42%. Разворот тенденции происходит в 1997 г. на фоне подготовки вступления страны в НАТО: смена тенденции характеризуется процессом высокой интенсивности: а=4,001 (таблица 1.1.). Расходы растут на 20,36.% После некоторого отката назад на 9,83% в 1998 г. наблюдается очередной рост в 1999 г., 2000 и 2001 гг. Всего за четыре года (1996-2000 гг.) рост составил 34,32%. Наглядно видна смена траектории. Расходы начинают расти в условиях ресурсного дефицита: а=1,578 при ω2000=1,051 (таблица 1.2). В последующие четыре года рост замедляется. На четырехлетнем цикле мы видим изменение лишь на 6,98%. Интенсивность процесса снижается, ресурсная ниша растет, однако значение процесса по-прежнему выше показателя ограничений: а=1,14 при ω 2004=1,004 (таблица 1,2). По всей видимости, ограниченность ресурсов приводит к спаду, который начался в последующие четыре года. С 2004 по 2008 г. показатель сократился на 15,97%. Подобный спад характеризуется высокой интенсивностью: а=3,358.

Таким

образом,

венгерской

динамике

свойственна

следующая

траектория: спад в начале транзита, последующий рост в конце 1990-х и начале 2000-х, приведший к дефициту ресурсной базы и последующему спаду в 2004-2008 гг. Учитывая высокую интенсивность процесса, достаточно трудно предсказать его дальнейшую динамику. Влияние мирового финансового кризиса, скорее всего, сделает ее отрицательной. Вместе с тем, с точки зрения проблем войны и мира, подобная динамика носит положительный характер. В ходе демократического транзита военные расходы страны сократились. Их рост в период вступления в НАТО на четырехлетнем цикле так и не перешел в режим роста без ограничений, а затем сменился сокращением. Случай Чехии типологически близок Венгрии. В начале транзита расходы сокращаются как в результате дезинтеграции Чехословакии, так и в результате их последующего урезания. Это хорошо видно в таблице 2.1. Разворот тенденции также происходит на фоне подготовки к вступлению в НАТО, но на год позже, чем в Венгрии – в 1998 г. С 1996 по 2000 г. чешские военные расходы выросли на 14,85% (таблица 2.2). К 2004 г. рост замедлился до 7,13%. Но ситуация с ресурсной нишей более благоприятна, чем в Венгрии. В этот период Чехия сохраняет возможности для последующего роста.

Процесс

развивается

в

точечном

аттракторе

с

запасом

по

ограничениям (а=0,668 при ω2004=0,957). Тем не менее, на следующем четырехлетнем цикле Чехия снижает военные расходы почти на 20% (таблица 2.2). Казус Словакии отличается от венгерского и чешского случаев. Сказывается более поздняя интеграция страны в НАТО. Военные расходы здесь снижались вплоть до конца 1990-х гг. (таблица 3.1). С 1996 по 2000 гг. спад составил 42,84%. Оживление наметилось в начале 2000-х гг. в контексте вступления страны в НАТО. С 2000 по 2004 гг. рост составил 12,43%, причем процесс развивался в точечном аттракторе в пределах ресурсной ниши: а=0,862 при ω2004=0,962 (таблица 3.2). На следующем четырехлетнем цикле

начинается рост без ограничений (13,8%), хотя он и не носит интенсивного характера (а=0,014 при ω2008=-9,955). На следующем цикле мы вполне можем ожидать слома этой тенденции и сокращения военных расходов по сценарию Венгрии и Чехии. Об этом говорят данные за 2009 г. (таблица 3.1). В 2009 г. наблюдается спад показателя. Процесс высокой интенсивности может стать началом слома тенденции (а=3,806). Динамика военных расходов Польши принципиально отличается от динамики Венгрии, Чехии и Словакии. Сходство наблюдается только в начале транзита: здесь показатель с 1988 по 1992 гг. сокращается на 36,59% (таблица 4.2). Однако уже на цикле 1992-1996 гг. начинает разворот, характеризуемый ростом в 13,23%. Столь раннего разворота не было у остальных стран данной группы. На этапе вступления в НАТО (1996-2000 гг.) темпы роста замедляются до 5,14%, но ситуация с ресурсной нишей и интенсивностью процесса улучшается (а=0,744 при ω 2000=0,979). В отличие от Венгрии и Чехии, где после вступления в НАТО рост военных расходов затормозился, а потом стал сокращаться, польские военные расходы, наоборот, стали расти без ограничений, что хорошо видно по коэффициентам в таблице 4.2. В 2000-2004 гг. рост составил 15,21%, а в 2004-2008 – уже 30,41%. Следует отметить, что сам по себе объем военных расходов Польши выше в сравнении с остальными странами данной группы. Разница хорошо видна на графике 1. Таким

образом,

демократический

транзит

и

интеграция

в

евроатлантические структуры имела разные последствия для траекторий военных расходов стран Вышеградской группы. Венгрия, Чехия и Словакия склонны демонстрировать снижение военные расходов, тогда как Польша – рост с выходом за пределы ограничений. Пример этой группы показывает, что в сходных условиях демократизации и вовлечения в евроатлантические структуры, политическое руководство может выбирать разные модели политики безопасности. Венгрия, Чехия и, с большой вероятностью, Словакия, делают выбор в пользу частичного делегирования функции

безопасности Альянсу и оптимизируют свои военные расходы. В Польше интеграция в Альянс, наоборот, ведет к наращиванию военных расходов, в т.ч. в силу активной поддержки военных операций США в Афганистане и Ираке. Балканские государства Страны этой группы следует разделить на две подгруппы – Хорватию, Сербию, Словению, Македонию (страны постюгославского пространства), а также Румынию и Болгарию. Согласно материалам Polity IV9 переход к демократии в Хорватии начался только после 2000 г. после смерти президента Ф. Туджмана, а к 2009 г. государство становится членом НАТО. До этого периода, на динамику военных расходов Хорватии определяющее влияние, по всей видимости, оказывает гражданская война на территории бывшей Югославии и последующая демилитаризация после ее окончания. На протяжении войны (с 1992 по 1995 гг.) наблюдается постоянный рост военных расходов (Таблица 5.1). Несмотря на его замедление в 1994 и 1995 гг., к моменту окончания военных действий и ратификации Дейтонских соглашений, у Хорватии остаются возможности по их дальнейшему увеличению (а=0,609 при ω1995=0,952). После окончания войны начинается снижение показателя. В 1998 г. оно резко ускоряется. За четыре года (с 1996 по 2000 гг.) военные расходы Хорватии сократились на 57,02%. (Таблица 5.2). Процесс снижения носил резкий, хаотичный характер (а=2,772). После смерти Туджмана этот процесс продолжился, хотя и с меньшей скоростью – с 2000 по 2004 гг. спад составил 28,99%. Процесс снижения стабилизируется (а=-0,079). В последующие 4 года происходит разворот тенденции на фоне подготовки вступления страны в НАТО. С 2004 по 2008 гг. показатель вырос на 29,64%.

9

http://www.systemicpeace.org/polity/polity4.htm

Однако данные в таблице 5.1 показывают, что после вступления в альянс в 2009 г. расходы на оборону заметно сокращаются на 8,31%. Интенсивность процесса достаточно высока – мы видим точечный аттрактор с колебаниями: а=1,717 при ω2009=0,961). Однако давление ограничений в результате этого снижения также стало меньшим, что может позволить Хорватии сохранить расходы на данном уровне или даже немного нарастить их. Таким образом, до начала транзита в 2000 г. динамика военных расходов Хорватии, в основном, подчинена логике участия в гражданской войне и последующей милитаризации. В процессе демократизации военные расходы продолжают сокращаться. Их рост с 2004 по 2008 г. на фоне вступления в НАТО лишь на долю процента превысил сокращение 2000-2004 гг. Наметавшееся в 2009 г. сокращение может говорить о том, что Хорватия пойдет по пути венгерского сценария. Если к 2012 г. мы увидим дальнейшее поступательное снижение, можно будет констатировать влияние демократизации и евроинтеграции на изменение военных расходов по модели Венгрии. Данные по Сербии доступны только начиная с 1996 г. Индекс Polity IV показывает, что процесс демократизации здесь также начинается в 2000 г., после ухода с поста президента С. Милошевича. На четырехлетнем отрезке с 1996 по 2000 г. (таблица 6.2), мы видим общий рост военных расходов, составляющий 37,79%. Однако тенденция к росту в этот период не является устойчивой. В 1998 и 1999 гг. показатель сокращается на 8,44 и 6,25% соответственно (таблица 6.1). Резкий рост наблюдается в 2000 г. Он составляет 44,62% и, несомненно, является отложенным следствием бомбардировок НАТО. После ухода Милошевича начинается снижение оборонных расходов. В таблице 6.2. видно, что с 2000 по 2004 гг. они сократились на 28,66%, практических вернувшись к показателям 1996 г. Здесь

мы

наблюдаем

циклический

аттрактор

(а=2,136).

Снижение

продолжается и в следующую четырехлетку. На цикле 2008 г. (таблица 6.2)

мы видим процесс низкой интенсивности, характеризуемый дефицитом ресурсов. Вероятно, снижение военных расходов Сербии продолжится и в дальнейшем. Словения показывает иную траекторию динамики военных расходов. Процесс демократизации здесь начался значительно раньше. По индексу Polity IV страна стабильно имеет 10 баллов с самого начала своего транзита. Словения открыто не была вовлечена в гражданскую войну (за исключением т.наз. «десятидневной войны»), что отражается на динамике оборонных затрат. Если в Хорватии с 1992 по 1996 гг. показатель вырос на 42,24%, то в Словении он сократился на 2,52% (таблица 7.2). Однако окончание войны повлияло и на Словению. Страна интенсивно сокращает свои военные расходы, которые к 2000 уменьшились на 18,11% (а=-6,206). В дальнейшем траектория резко меняется на фоне подготовки вступления страны в НАТО. С 2000 по 2004 гг. показатель увеличивается на 50,56%. Подобный разворот опять же порождает процесс высокой интенсивности (а=3,61). С 2004 по 2008 гг. рост продолжается (24,29%). Его интенсивность снижается: а=1,025 при ω2008 (Таблица 7,2). Интересно, что в 2009 г. рост также продолжается. В сравнении с 2008 г. можно наблюдать рост без ограничений: а= -0,153 при ω2009=1,570 (таблица 7,1). График 2 показывает, что к 2009 г. показатели Сербии, Хорватии и Словении существенно сблизились. В первых двух случаях – за счет снижения, в последнем – за счет увеличения. Таким образом, начало демократического транзита в Словении совпадает с сокращением расходов на оборону. Однако последующее вступление в НАТО и членство в организации сопровождается их ростом практически вдвое (с 2000 по 2009 г.). Вместе с тем, следует оговориться, что сам по себе, военный бюджет Словении на начальных этапах был достаточно невелик. То же следует сказать о количественном и качественном составе армии. Рост военных расходов скорее свидетельствует о попытке создать более или менее боеспособные вооруженные силы, годные для участия в миротворческих операциях.

Военный бюджет Македонии является небольшим, в сравнении с соседними государствами. Доступные данные показывают снижение на цикле 1996-2000 гг., последующий всплеск на 31,65% в 2000-2004 и кризис роста в 2004-2008 гг. (таблица 8,2). Процесс носит неустойчивый характер: в 2004 г. а=2,606. В 2008 г. интенсивность снижается, хотя процесс остается нестабильным. Неустойчивость видна и по коэффициентам таблицы 8.1. При наличии больших объемов военного бюджета, серьезных внутренних расколов и трений с соседними государствами, такая динамика могла бы вызывать долю беспокойства. Однако при существующих объемах подобное беспокойство вряд ли уместно. Румыния проводит последовательное снижение своих оборонных расходов в 1990-х гг. С 1988 по 1992 гг. показатель снижается на 22,73%, с 1992 по 1996 гг. – на 31,99%, а с 1996 по 2000 гг. – на 12,55%. Коэффициенты модели в таблице 9.2 показывают, что процесс снижения носит устойчивый характер и описывается точечным аттрактором. Разворот происходит в начале 2000-х. С 2000 по 2004 гг. показатель растет на 15,73%. Следует отметить, что разворот тенденции осуществляется в циклическом аттракторе и не является хаотичным. Темпы прироста на цикле 2004-2008 гг. практически не изменяются (15,21%). Динамика описывается точечным аттрактором при наличии значительной ресурсной ниши (а=0,191 при ω2008=0,234). В целом, Румыния имеет благоприятные возможности для роста показателя к 2012 г. Однако показатели за 2009 г. (таблица 9.1) говорят о том, что данная тенденция может быть нарушена: расходы снизились на 12,8%. В Болгарии начало демократического транзита также совпадает со снижением военных расходов. С 1992 по 1996 гг. они сокращаются на 47,7% (таблица 10.2). Однако разворот происходит раньше, чем в Румынии. С 1996 по 2000 гг. рост составил 26,17%. На последующих четырехлетних циклах (2000-2004; 2004-2008 гг.) наблюдается динамичный рост сначала в точечном аттракторе (а=0,829 при ω2004=0,961), а затем и с выходом за пределы

ограничений (а=-0,297 при ω2008=1,783). Данные за 2009 г. (таблица 10.1) также говорят о возможном изменении траектории в сторону снижения. В обоих случаях начало демократического транзита приводит к снижению оборонных расходов. В середине 1990-х (Болгария) и в начале 2000-х (Румыния) происходит разворот тенденции с выходом на рост, который предшествовал интеграции в НАТО и имел место после нее. Тем не менее, ни в Болгарии, ни в Румынии военный бюджет конца 2000-х не превышает бюджета конца 1980-х. Прибалтийские республики бывшего СССР Динамика

стран

Балтии

(Эстонии,

Латвии

и

Литвы)

носит

принципиально иной характер в сравнении с вышеобозначенными случаями. В большинстве стран Вышеградской группы и балканских государств мы видели спад в начале транзита, рост на фоне вступления в НАТО и разнонаправленную динамику после вступления в Альянс. Ключевое отличие Прибалтийских

государств

–

динамичный

рост

с

самого

начала

демократического транзита. Следует оговориться, что изначально военные бюджеты всех трех государств, равно как и их вооруженные силы, носили символический характер. В 1993 г. Эстония тратила на оборону 53 млн. долларов, Латвия – 98 млн., Литва – 170 млн. Даже для столь небольших государств

такие

траты

крайне

незначительны.

В

этих

странах

демократический транзит сопровождался выстраиванием более или менее дееспособных вооруженных сил. Таблица 11.2 показывает, что в Эстонии в течение 1990-х гг. (циклы 1992-1996-2000 гг.) имел место интенсивный рост без ограничений: а = 0,001 при ω2000=-1565,18. С 1992 по 1996 гг. показатель растет на 65,16%, а с 1996 по 2000 гг. – на 107,53%. К 2004 г. темпы роста сокращаются, хотя и остаются весьма высокими – 69,7% в период с 2000 по 2004 гг. и 63,75% в период с 2004 по 2008 гг. Процесс переходит в точечный аттрактор – динамичный рост становится «нормальным» состоянием. Данные в таблице

11.1 свидетельствуют о том, что этот тренд может быть сломлен. На цикле 2008 и 2009 гг. наблюдается снижение. Однако качественного изменения, как представляется, пока не произошло, так как в результате снижения растет ресурсная ниша и остаются благоприятные условия для увеличения показателя. В Латвии скорость изменений также велика. С 1996 по 2000 г. рост составил почти 70%. Таблица 12.2 показывает, что динамика 1996-2000-2004 гг. характеризуется взрывным ростом без ограничений: а=-0,513 при ω2004=10,239. С 2000 по 2004 г. оборонный бюджет вырос на 154,79%. К 2008 г. рост замедлился, хотя его скорость осталась впечатляющей – 70,43%. Интересно, что в отличие от Эстонии в 2009 г. не намечается признаков слома тенденции: Латвия продолжает расти. Таблица 12.1 показывает рост в 9,15% в 2009 г. В Литве пик взрывного роста приходится на 1996-2000 гг. В этот период расходы на оборону увеличились на 304,72%. Затем рост замедляется, но также остается значительным. С 2000 по 2004 г. он составляет 40,56%, а с 2004 по 2008 гг. – 20,40%. (таблица 13.2). К 2008 г. динамика выходит на устойчивую траекторию (а=0,903 при ω=0,932). Дальнейшая динамика сходна с изменениями параметров Эстонии. Годичные циклы (таблица 13.1) показывают стагнацию в 2008 г. и начавшийся в 2009 г. резкий спад на 10,74% (а=7,41). Но также как и в случае Эстонии, траектория спада пока четко не обозначилась. Спад 2009 г. оставил весьма большую ресурсную нишу, а значит и возможности для увеличения параметра. Динамика

военных

расходов

стран

Балтии

показывает,

что

демократизация не всегда приводит к снижению военных расходов даже на старте транзита. Желание создать дееспособные вооруженные силы и интеграция в НАТО привели к взрывному росту показателя. Европейские республики бывшего СССР

Рассмотрим динамику России, Белоруссии, Украины и Молдовы. В отличие от предыдущих групп, эти страны не были интегрированы в евроатлантические структуры, а их демократизация является либо неудачной, либо гибридной, либо сосуществующей с подрывом государственности. Российская Федерация демонстрирует колоссальный спад военных расходов на первых этапах транзита. Таблица 14.2 показывает, что в период с 1988 по 1992 г. показатель сократился на 80,54%, а с 1992 по 1996 гг. – на 55%. К 1996 г. спад на четырехлетних циклах превращается в стабильную обыденную траекторию, описываемую точечным аттрактором (а=-0,488 при ω1996=-0,057). На следующем четырехлетнем цикле намечается остановка этой тенденции. Период с 1996 по 2000 гг. демонстрирует стагнацию. За четыре года показатель почти не сдвинулся с места. Однако после этой стагнации начинается нарастающий рост без ограничений. С 2000 по 2004 гг. показатель растет на 36,7%, а с 2004 по 2008 гг. – на 43,6%. Таблица 14.1 свидетельствует о том, что данная тенденция может сохраниться. На годичном цикле 2009 г. мы видим продолжение роста, освоение ресурсной ниши, открывшейся после роста без ограничений 2008 г. (а=0,691 при ω2009=0,976). В случае России прослеживается четкая взаимосвязь между периодом президентства Б.Н. Ельцина и В.В. Путина. Спад расходов приходится на период правления первого, а их рост без ограничений – на период правления второго. Тем не менее, в 2009 г. российские траты на оборону не сопоставимы с затратами Советского Союза образца 1988 г. и не дотягивают до затрат России образца 1992 г. В Белоруссии на начальном этапе транзита также видно существенное сокращение военных расходов. С 1992 по 1996 гг. они уменьшились на 51,53% (таблица 15.2). Однако уже в 1996-2000 гг. наблюдается разворот тенденции и рост на 70,11%. Далее продолжается последовательное приращение показателя. В 2000-2004 гг. он растет на 58,45%. Процесс имеет точечный аттрактор, т.е. рост становится «нормальным» явлением: а=0,868

при ω2004=0,517 (таблица 15.2). Затем динамика переходит в весьма интенсивный рост без ограничений: а=0,074 при ω2008=-20,538. Подобный рост может быть продолжен, о чем свидетельствует таблица 15.1 и данные за 2009 г. На годичном цикле также имеет место рост без ограничений, причем весьма интенсивный: а=-7,306 при ω2009= 1,201. Динамика

Белоруссии

по

своему

характеру

близка

динамике

Прибалтийских государств, с тем отличием, что Эстония, Латвия и Литва не переживали спада на начальном этапе. На

Украине

также

наблюдается

рост

военных

расходов

на

четырехлетнем цикле 1996-2000гг. (таблица 16.2). Но в отличие от Белоруссии он более скромен – всего 14,47%. Сходная динамика наблюдается и с 2000 по 2004 гг. Рост 12%, переход процесса в стабильный режим, точечный аттрактор: а= 0,315 при ω2004 = 0,694. На этом отрезке Украина получает отличную возможность для дальнейшего роста, о чем говорит большая ресурсная ниша на цикле 2004 г. Это подтверждается в период с 2004 по 2008 г. Военные расходы растут без ограничений с высокой интенсивностью (а=-4,013 при ω=1,864). Вместе с тем подобный рост может иметь и негативные следствия: переход процесса в режим взрывного роста может обернуться последующим спадом, если страна не справится с поддержкой достигнутых показателей. Динамика Украины подтверждает условность взаимосвязи режимных изменений и динамики военных расходов. В период правления «оранжевой коалиции», когда Украина провозглашалась более демократичной страной, военные расходы росли без ограничений. Молдавия является достаточно специфическим случаем в силу ничтожности своих оборонных расходов – в 2009 г. они составили порядка 27 млн. долларов США по курсу 2008 г. Спад показателя в этой стране продолжался до начала 2000-х гг. (таблица 17.2). С 2000 по 2004 г. он переходит в стадию роста, а в период с 2004 по 2008 г. – взрывного роста без ограничений, который составил более 106% (а=-2,957 при ω=2,814). Вместе с

тем, подобный рост, скорее всего, окажется неустойчивым. Таблица 17.1 показывает, что в 2009 г. показатель сокращается на 25,27%. Политический режим в этой стране оценивается индексом Polity IV как демократический (8 баллов). По мере роста военных расходов, рос и индекс демократии. Случаи России, Белоруссии, Украины и Молдовы показывают неочевидность связи с демократическим режимом и интеграцией в евроатлантические структуры. Так, Белоруссия, динамика которой сходна с процессами

в

Прибалтике,

характеризуется

принципиально

иными

свойствами режима и является изгоем для НАТО и ЕС. Россия, несмотря на явное отличие динамики эпохи Ельцина и Путина, так и не превысила показателей 1992 г. Украина показала стабильный и умеренный рост в период президентства Кучмы и взрывной рост в период президентства Ющенко, взявшего курс на демократизацию. В Молдове военные расходы растут без ограничений по мере роста индекса Политии. При этом стабильность данного процесса – под большим вопросом в силу его интенсивности на последнем четырехлетнем цикле и показателя за 2009 г. Государства Закавказья В Закавказье складываются опасные тенденции. Здесь наблюдается полноценная гонка вооружений, несопоставимая ни с одной из ранее рассмотренных групп стран. Взаимосвязь с политическим режимом опять же весьма условна, а партнерство с западными странами в вопросах безопасности скорее усиливает напряженность. Динамика Армении характеризуется следующими тенденциями. В начале транзита происходит спад военных расходов. С 1992 по 1996 г. показатель сокращается на 18% (таблица 18.2). Уже в конце 1990-х этот спад «отыгрывается» и намечается тенденция к росту. С 1996 по 2000 год показатель увеличивается на 36,36%. Смена тенденции происходит в режиме высокой интенсивности (а=2,811). Далее процесс переходит в точечный аттрактор – рост военных расходов стабилизируется. С 2000 по 2004 гг.

показатель растет на 21,82%. Наблюдаются благоприятные условия для дальнейшего роста – низкая интенсивность и запас по ограничениям: а=0,764 при ω2004=0,870. В этих условиях на следующем четырехлетнем цикле происходит взрывной рост на 97%. Процесс описывается ростом без ограничений высокой интенсивности. Мы уже наблюдали подобную динамику в случае ряда других государств,

например,

прибалтийских.

Однако

там

она

смягчается

достаточно низким уровнем напряженности в регионе. В Закавказье, наоборот, уровень напряженности значительно выше. А значит, взрывной рост военных расходов следует расценивать как крайне опасную тенденцию. Таблица 18.1 показывает, что в 2009 г. на годичных циклах имеет место стагнация. (а=1,02 при ω2009= 0,999). Видимо, Армения достигла пределов роста и дальнейшая динамика будет определяться желанием и возможностью преодолеть эти пределы. Динамика Азербайджана носит значительно более выраженную тенденцию к росту. В первые постсоветские годы спад здесь глубже. С 1992 по 1996 г. он составляет более 60% (таблица 19.2). Также как и в Армении, разворот происходит в промежутке с 1996 по 2000 гг. – рост более 80%. Затем процесс переходит в режим роста без ограничений слабой интенсивности: а=0,758 при ω2004=0,212. Показатель увеличивается на 84,46%. Далее происходит очередной скачек за пределы ограничений, причем скачек вверх носит чрезвычайно интенсивный характер: а=-1,152 при ω2008=11,288. В процентном отношении показатель увеличился более чем на 253%. Иными словами, Азербайджан провел значительно более серьезное укрепление своего потенциала. Таблица 19.1 свидетельствует о первом, начиная с 1996 г. прецеденте сокращения данного показателя. Дальнейшему снижению может способствовать изменение цен на нефть. Изменение военных расходов Грузии носит еще более выраженный характер. График 5 показывает, что по своему объему показатель не дотягивает до азербайджанского. Но интенсивность его роста значительно

выше. Таблица 20.2 свидетельствует о спаде в начале транзита. С 1992 по 1996 г. сокращение составило 68,32% - больше чем в Азербайджане и значительной больше, чем в Армении. Затем происходит резкий и коренной перелом. С 2000 по 2004 гг. военные расходы интенсивно растут на 197,24% (а=3,204). С 2004 по 2008 г. происходит рост, несопоставимый ни с одним из постсоветских или постсоциалистических государств. Процентное изменение составляет 744,96%. Рост без ограничений носит крайне интенсивный характер: а=-0,805 при ω2008=86,676. Вместе с тем, таблица 20.1 показывает, что в 2008 г. военные расходы начинают сокращаться (потери в 5,05%), а уже на следующий год после поражения в пятдневной войне спад составляет 38,99%, приобретая хаотичный характер (а=-6,768). Опыт закавказский государств также показывает неоднозначность роли демократизации. Грузия, которая в западных СМИ признается перспективной

демократической

страной,

показала

наибольшую

интенсивность военных расходов как раз в период правления М. Саакашвили и

активизации

сотрудничества

с

США.

Взрывной

рост

показал

автократический по своей сути Азербайджан. Менее интенсивный, но вполне внушительный рост продемонстрировала более демократичная Армения. Среднеазиатские государства Данная группа в нашем исследовании представлена лишь Казахстаном и Киргизией. В случае Казахстана снижение военных расходов наблюдается вплоть до 1999 г. (таблица 21.1). Однако в начале 2000-х опять же происходит резкий разворот (таблица 20.2). С 2000 по 2004 г. показатель растет на 118,21%. На следующем четырехлетнем цикле процентный рост сохраняется практически на том же уровне – 110,81%. Складываются достаточно позитивные условия для дальнейшего роста, особенно в отношении ограничений (а=1,245 при ω2008=0,231). Хотя изменение цен на нефть вполне может изменить характер динамики. В целом, можно

наблюдать быстрый рост военных расходов на фоне увеличения цен на нефть в 2000-е гг. Случай Киргизии достаточно сложно сравнивать с Казахстаном в силу значительно более скромного объема военных расходов. Вместе с тем, выделяется примечательная тенденция: военные расходы растут, несмотря на внутриполитические потрясения и отсутствие возможности экспортировать природные ресурсы. Оборонные расходы увеличиваются на протяжении всей постсоветской истории Киргизии, а на циклах 2004 и 2008 гг. (таблица 22.2) они растут без ограничений. Случаи двух среднеазиатских государств также ставят под сомнение взаимосвязь динамики военных расходов и характеристик политического режима. Выводы Связь между характером динамики военных расходов и режимными изменениями является крайне неустойчивой: демократии и автократии не демонстрируют качественные отличия друг от друга. То же можно сказать и о членстве в евро-атлантических структурах. Новые члены ЕС и НАТО показывают разные траектории. Проведенный анализ скорее поддерживает тезис классического реализма о том, что политика государства в сфере безопасности является автономной сферой, слабо связанной с типом политического режима или членством в международных сообществах. Тем не

менее,

представляется

возможным

выявить

ряд

интересных

закономерностей. Наиболее опасная динамика военных расходов прослеживается в Закавказье. Здесь нет ни одной страны, которая характеризовалась бы высокими баллами по индексу Полити. Ни одна из стран не является членом НАТО, хотя партнерство западных стран с Грузией привело к ускорению роста военных расходов. Армения, как член ОДКБ, показывает интенсивную динамику, но объемы прироста остаются незначительными.

Все бывшие республики СССР в 2000-х гг. вышли на рост без ограничений. Помимо Закавказья, быстрый рост свойственен Казахстану. Увеличение военных расходов с выходом за пределы ограничений присуще даже самым бедным государствам – Молдове и Киргизии. На Украине интенсивный рост без ограничений пришелся лишь на период президентства В.Ющенко. К концу его срока показатель стал снижаться. В России рост без ограничений пришелся на период президентства В.В. Путина. Однако связывать этот факт со сменой президентов было бы некорректно, так как спад в начале транзита был присущ практически всем переходным государствам. В Белоруссии рост военных расходов продолжается в течение последних 10 лет. Объяснение этого факта автократическими свойствами режима А. Лукашенко также некорректно, так как соседние Прибалтийские государства показывают еще более выраженную тенденцию к росту, которая наметилась сразу после обретения независимости. Большинству остальных государств, вступивших в НАТО, свойственен спад в начале транзита, рост в контексте вступления в НАТО и последующий спад после интеграции в Альянс. Таковы случаи Венгрии, Чехии и, с задержкой, Словакии. Этим же путем вполне может пойти Хорватия, Румыния и Болгария, хотя в этих странах разворот в сторону снижения пока не обозначился. Исключением является Польша, в которой после вступления в НАТО военные расходы продолжили расти. Более того, начался рост без ограничений. Еще одно исключение – Словения. Но там рост без ограничений связан с созданием вооруженных сил как таковых и стремлением играть активную роль в миротворческой деятельности. Наконец, в Сербии, которая не интегрирована в НАТО, мы видим снижение военных расходов после ухода С. Милошевича с поста главы государства.

Все «экстремальные» случаи роста военных расходов локализованы за пределами НАТО и ЕС среди стран, не ставшими полноценными демократиями (по индексу Polity IV). Однако как внутри, так и вовне Альянса, траектории военных расходов несводимы к единому знаменателю. Приложение Таблица 1.1. Динамика военных расходов Венгрии (годичный интервал) Венгрия Х К А а Omega % 1988 4,721 1989 3,922 1990 3,334 -2,278 0,024 -0,055 -1,463 -14,99 1991 2,6 5,177 -0,119 -0,618 0,502 -22,02 1992 2,433 2,298 0,212 0,488 1,059 -6,42 1993 2,174 2,854 -0,253 -0,722 0,762 -10,65 1994 2,159 2,156 0,384 0,829 1,001 -0,69 1995 1,657 2,174 -15,041 -32,706 0,762 -23,25 1996 1,547 1,456 0,331 0,482 1,062 -6,64 1997 1,862 1,630 2,455 4,001 1,142 20,36 1998 1,679 1,759 0,958 1,686 0,954 -9,83 1999 1,932 1,790 1,360 2,435 1,079 15,07 2000 2,078 2,187 0,297 0,649 0,950 7,56 2001 2,292 1,530 -0,188 -0,287 1,498 10,30 2002 2,235 2,250 0,597 1,344 0,993 -2,49 2003 2,402 2,278 1,747 3,980 1,055 7,47 2004 2,223 2,319 0,894 2,072 0,959 -7,45 2005 2,201 2,196 0,361 0,793 1,002 -0,99 2006 1,973 2,225 -4,259 -9,477 0,887 -10,36 2007 2,01 2,008 0,537 1,077 1,001 1,88 2008 1,868 1,981 2,416 4,786 0,943 -7,06 2009 1,9 1,896 0,618 1,172 1,002 1,71 Таблица интервал) Венгрия Х 1988 1992 1996 2000 2004 2008

1.2. Динамика военных расходов Венгрии (четырехгодичный К 4,721 2,433 1,547 2,078 2,223 1,868

А -4,482 1,977 2,213 2,122

а 0,053 0,798 0,515 1,583

Omega -0,236 1,578 1,140 3,358

-0,345 1,051 1,004 0,880

% -48,46 -36,42 34,32 6,98 -15,97

Таблица 2.1. Динамика военных расходов Чехословакии и Чехии (годичный интервал)10 Чехословакия и Чехия Х К А а Omega % 1988 7,908 1989 11,687 1990 10,166 1991 6,666 1992 6,761 1993 2,907 1994 3,003 1995 2,88 2,950 0,771 2,273 0,976 -4,10 1996 2,856 2,849 0,265 0,756 1,003 -0,83 1997 2,702 2,884 -1,900 -5,479 0,937 -5,39 1998 2,933 2,796 0,905 2,532 1,049 8,55 1999 3,181 23,775 0,004 0,096 0,134 8,46 2000 3,28 3,325 0,215 0,716 0,986 3,11 2001 3,155 3,226 0,699 2,256 0,978 -3,81 2002 3,371 3,235 0,853 2,758 1,042 6,85 2003 3,663 2,341 -0,084 -0,197 1,565 8,66 2004 3,514 3,570 0,436 1,556 0,984 -4,07 2005 3,842 3,618 0,899 3,254 1,062 9,33 2006 3,549 3,695 0,517 1,910 0,961 -7,63 2007 3,318 1,842 0,038 0,070 1,801 -6,51 2008 2,833 3,734 -0,351 -1,311 0,759 -14,62 2009 3,246 3,075 0,602 1,851 1,056 14,58 Таблица интервал) Чехия Х 1996 2000 2004 2008 Таблица интервал) Словакия Х 1993 1994 1995 1996 1997 1998 10

2.2.

Динамика военных расходов Чехии (четырехгодичный К

2,856 3,28 3,514 2,833

А 3,672 3,343

а 0,182 1,133

Omega 0,668 3,788

% 14,85 7,13 -19,38

0,957 0,847

3.1. Динамика военных расходов Словакии (годичный К 1,062 1,096 1,941 1,928 1,552 1,213

А 1,061 1,934 1,941 5,061

а -21,734 0,920 -14,486 -0,062

До 1992 включительно представлены данные Чехословакии

Omega -23,050 1,780 -28,125 -0,315

1,830 0,997 0,799 0,240

% 77,10 -0,67 -19,50 -21,84

1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 Таблица интервал) Словакия Х 1996 2000 2004 2008

1,06 1,102 1,241 1,257 1,334 1,239 1,343 1,362 1,377 1,41 1,316

0,750 1,097 1,041 1,257 1,237 1,293 1,290 1,364 1,429 1,349 1,386

0,272 1,083 -2,060 0,815 -3,023 1,720 1,633 0,671 0,165 -0,863 2,746

0,204 1,188 -2,144 1,024 -3,738 2,224 2,107 0,915 0,236 -1,165 3,806

1,414 1,005 1,192 1,000 1,079 0,959 1,041 0,998 0,964 1,045 0,950

-12,61 3,96 12,61 1,29 6,13 -7,12 8,39 1,41 1,10 2,40 -6,67

3.2. Динамика военных расходов Словакии (четырехгодичный К 1,928 1,102 1,239 1,41

А 1,288 -0,142

а 0,669 -0,100

Omega 0,862 0,014

0,962 -9,955

% -42,84 12,43 13,80

Таблица 4.1. Динамика военных расходов Польши (годичный интервал) Польша Х К А а Omega % 1988 9,368 1989 7,9 1990 8,206 8,191 0,133 1,090 1,002 3,87 1991 5,993 7,938 1,008 8,001 0,755 -26,97 1992 5,94 5,918 0,118 0,698 1,004 -0,88 1993 6,585 5,989 2,216 13,270 1,100 10,86 1994 6,354 6,428 0,223 1,432 0,989 -3,51 1995 6,393 6,388 0,178 1,140 1,001 0,61 1996 6,726 6,349 -1,178 -7,480 1,059 5,21 1997 7,081 -18,671 -0,002 0,039 -0,379 5,28 1998 7,361 8,141 0,037 0,304 0,904 3,95 1999 7,239 7,278 0,200 1,459 0,995 -1,66 2000 7,072 7,672 -0,053 -0,408 0,922 -2,31 2001 7,24 7,157 0,280 2,007 1,012 2,38 2002 7,362 7,650 0,041 0,314 0,962 1,69 2003 7,707 7,171 -0,246 -1,764 1,075 4,69 2004 8,148 5,801 -0,030 -0,174 1,405 5,72 2005 8,532 10,207 0,023 0,234 0,836 4,71 2006 8,852 10,029 0,025 0,251 0,883 3,75 2007 9,863 8,376 -0,240 -2,008 1,178 11,42 2008 10,626 11,985 0,036 0,437 0,887 7,74 2009 10,86 10,930 0,073 0,793 0,994 2,20

Таблица 4.2. Динамика военных расходов Польши (четырехгодичный интервал) Польша Х К А а Omega % 1988 9,368 1992 5,94 -36,59 1996 6,726 6,850 0,145 0,996 0,982 13,23 2000 7,072 7,226 0,103 0,744 0,979 5,14 2004 8,148 6,549 -0,291 -1,906 1,244 15,21 2008 10,626 5,995 -0,141 -0,847 1,773 30,41 График 1. Динамика военных расходов Венгрии, Чехии, Словакии и Польши (1988-2009 гг.)

Таблица интервал) Хорватия Х 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002

5.1. Динамика военных расходов Хорватии (годичный К 2,308 2,93 3,293 3,503 3,283 3,312 2,553 2,002 1,411 1,307 1,414

А 3,459 3,678 3,399 3,310 3,284 -9,725 4,051 1,214 1,362

А 0,234 0,166 0,603 0,326 8,207 0,018 -0,144 0,375 1,496

Omega 0,810 0,609 2,049 1,078 26,952 -0,171 -0,584 0,455 2,037

0,952 0,952 0,966 1,001 0,777 -0,206 0,348 1,076 1,038

% 26,95 12,39 6,38 -6,28 0,88 -22,92 -21,58 -29,52 -7,37 8,19

2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 Таблица интервал) Хорватия Х 1992 1996 2000 2004 2008

1,144 1,002 0,987 1,096 1,134 1,299 1,191

1,339 0,642 0,983 1,000 1,146 1,084 1,239

2,550 0,247 0,769 8,360 0,695 -2,917 1,386

3,414 0,159 0,755 8,362 0,796 -3,162 1,717

0,854 1,560 1,005 1,096 0,990 1,198 0,961

-19,09 -12,41 -1,50 11,04 3,47 14,55 -8,31

5.2. Динамика военных расходов Хорватии (четырехгодичный К 2,308 3,283 1,411 1,002 1,299

А 2,723 -0,525 1,209

а 1,018 0,150 1,433

Omega 2,772 -0,079 1,733

% 42,24 -57,02 -28,99 29,64

0,518 -1,910 1,075

Таблица 6.1. Динамика военных расходов Сербии (годичный интервал) Сербия Х К А а Omega % 1996 1,228 1997 1,363 10,99 1998 1,248 1,304 1,439 1,877 0,957 -8,44 1999 1,17 0,919 0,190 0,175 1,273 -6,25 2000 1,692 1,238 6,521 8,076 1,366 44,62 2001 1,347 1,528 1,245 1,903 0,881 -20,39 2002 1,49 1,465 0,899 1,317 1,017 10,62 2003 1,306 1,413 1,606 2,269 0,924 -12,35 2004 1,207 1,014 0,259 0,263 1,191 -7,58 2005 1,011 1,393 -0,875 -1,218 0,726 -16,24 2006 1,02 1,021 0,874 0,892 0,999 0,89 2007 1,15 1,010 -13,172 -13,308 1,138 12,75 2008 1,136 1,139 1,074 1,223 0,998 -1,22 2009 1,07 1,154 -3,280 -3,785 0,927 -5,81 Таблица интервал) Сербия Х 1996 2000 2004 2008

6.2. Динамика военных расходов Сербии (четырехгодичный К 1,228 1,692 1,207 1,136

А 1,492 1,082

а 1,432 0,470

Omega 2,136 0,508

0,809 1,050

% 37,79 -28,66 -5,88

Таблица 7.1. Динамика военных расходов Словении (годичный интервал) Словения Х К А а Omega %

1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009

0,555 0,476 0,462 0,527 0,541 0,519 0,518 0,487 0,443 0,544 0,604 0,628 0,667 0,679 0,778 0,783 0,829 0,888

0,455 0,474 0,542 0,533 0,518 0,519 0,579 0,475 0,639 0,638 0,561 0,683 0,665 0,783 0,777 0,565

1,430 12,150 1,756 4,802 1,761 -57,919 -0,984 7,235 1,165 1,176 -0,932 1,131 -10,651 1,408 -10,464 -0,270

0,651 5,754 0,952 2,557 0,912 -30,062 -0,570 3,433 0,744 0,750 -0,523 0,772 -7,086 1,102 -8,135 -0,153

-14,23 -2,94 14,07 2,66 -4,07 -0,19 -5,98 -9,03 22,80 11,03 3,97 6,21 1,80 14,58 0,64 5,87 7,12

1,014 1,113 0,998 0,975 1,000 0,938 0,765 1,146 0,946 0,985 1,188 0,994 1,169 1,001 1,066 1,570

Таблица 7.2. Динамика военных расходов Словении (четырехгодичный интервал) Словения Х К А а Omega % 1992 0,555 1996 0,541 -2,52 2000 0,443 0,557 -11,137 -6,206 0,795 -18,11 2004 0,667 0,515 7,008 3,610 1,295 50,56 2008 0,829 0,874 1,173 1,025 0,948 24,29 Таблица интервал) Македония Х 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009

8.1. Динамика военных расходов Македонии (годичный К 0,169 0,133 0,136 0,121 0,139 0,441 0,192 0,174 0,183 0,172 0,163 0,186 0,173 0,204

А 0,136 0,134 0,130 0,120 0,379 0,142 0,180 0,178 0,098 0,170 0,178 0,182

6,544 44,284 17,270 -112,439 9,064 1,891 8,082 12,426 0,708 21,492 9,174 19,160

а

Omega 0,893 5,912 2,238 -13,456 3,433 0,269 1,458 2,214 0,069 3,644 1,636 3,494

0,997 0,906 1,072 3,685 0,507 1,222 1,014 0,965 1,662 1,097 0,970 1,119

% 2,26 -11,03 14,88 217,27 -56,46 -9,38 5,17 -6,01 -5,23 14,11 -6,99 17,92

Таблица 8.2. Динамика военных расходов Македонии (четырехгодичный интервал) Македония Х К А а Omega % 1996 0,169 2000 0,139 -17,75 2004 0,183 0,158 16,469 2,606 1,157 31,65 2008 0,173 0,177 8,436 1,489 0,980 -5,46 Таблица интервал) Румыния Х 1988 1989 1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 Таблица интервал) Румыния Х 1988 1992 1996 2000 2004 2008

9.1. Динамика военных расходов Румынии (годичный К 4,896 5,032 4,996 4,826 3,783 2,282 2,72 2,647 2,573 2,884 2,62 2,364 2,25 2,36 2,348 2,422 2,604 2,754 2,839 2,722 3 2,616

А 5,004 5,042 5,028 6,074 2,771 2,666 4,472 2,633 2,750 6,801 2,115 2,307 2,350 2,358 2,295 3,202 2,927 2,790 2,805 2,845

а 0,257 -0,746 -1,071 -0,173 0,392 0,499 -0,015 2,011 0,683 -0,023 0,193 0,852 0,491 3,050 -0,590 0,096 0,178 0,848 1,225 0,828

Omega 1,285 -3,763 -5,385 -1,052 1,087 1,332 -0,068 5,296 1,878 -0,159 0,409 1,966 1,153 7,193 -1,353 0,309 0,522 2,366 3,437 2,355

%

0,998 0,957 0,752 0,376 0,981 0,993 0,575 1,095 0,953 0,348 1,064 1,023 0,999 1,027 1,135 0,860 0,970 0,975 1,069 0,919

-0,72 -3,40 -21,61 -39,68 19,19 -2,68 -2,80 12,09 -9,15 -9,77 -4,82 4,89 -0,51 3,15 7,51 5,76 3,09 -4,12 10,21 -12,80

9.2. Динамика военных расходов Румынии (четырехгодичный К 4,896 3,783 2,573 2,25 2,604 3

А 7,631 1,791 2,430 12,839

а -0,083 0,161 0,876 0,015

Omega -0,634 0,288 2,128 0,191

0,337 1,256 1,072 0,234

% -22,73 -31,99 -12,55 15,73 15,21

Таблица интервал) Болгария Х 1989 1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009

10.1. Динамика военных расходов Болгарии (годичный К 4,333 3,497 1,898 1,432 1,081 1,479 1,096 0,749 0,697 0,808 0,916 0,945 1,046 1,056 1,076 1,052 1,076 1,067 1,239 1,22 1,127

4,943 0,044 -277,247 1,292 1,315 3,199 0,652 0,733 1,388 0,950 0,904 1,056 1,036 1,065 1,064 1,070 1,076 1,224 1,244

А

а -0,316 0,132 0,001 1,747 1,576 -0,151 0,712 4,398 0,231 0,944 -2,594 0,964 -0,938 2,062 1,880 1,299 18,840 1,026 -3,205

Omega -1,563 0,006 -0,244 2,257 2,072 -0,482 0,464 3,224 0,320 0,897 -2,344 1,017 -0,972 2,197 2,001 1,389 20,264 1,256 -3,986

0,384 32,708 -0,004 1,145 0,834 0,234 1,070 1,102 0,660 0,995 1,157 1,000 1,039 0,988 1,011 0,998 1,152 0,997 0,906

% -19,29 -45,72 -24,55 -24,51 36,82 -25,90 -31,66 -6,94 15,93 13,37 3,17 10,69 0,96 1,89 -2,23 2,28 -0,84 16,12 -1,53 -7,62

Таблица 10.2. Динамика военных расходов Болгарии (четырехгодичный интервал) Болгария Х К А а Omega % 1992 1,432 1996 0,749 -47,70 2000 0,945 0,991 1,081 1,072 0,954 26,17 2004 1,052 1,094 0,757 0,829 0,961 11,32 2008 1,22 0,684 -0,434 -0,297 1,783 15,97 График 2. Динамика военных расходов Хорватии, Сербии, Словении и Македонии (1992-2009 гг.)

График 3. Динамика военных расходов Румынии и Болгарии (1988-2009 гг.)

График 11.1. Динамика военных расходов Эстонии (годичный интервал) Эстония Х К А а Omega % 1992 0,0531 1993 0,0715 1994 0,091 0,140 4,010 0,559 0,652 27,27 1995 0,0902 0,090 14,437 1,305 0,998 -0,88 1996 0,0877 0,091 -23,656 -2,162 0,960 -2,77 1997 0,117 0,090 144,724 13,026 1,300 33,41 1998 0,124 0,123 9,361 1,155 1,005 5,98 1999 0,154 0,115 -26,015 -2,984 1,343 24,19 2000 0,182 0,245 2,004 0,490 0,744 18,18 2001 0,212 0,454 0,607 0,275 0,467 16,48 2002 0,253 0,009 -0,952 -0,008 28,554 19,34

2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009

0,293 0,309 0,384 0,432 0,524 0,506 0,46

График 11.2. Динамика интервал) Эстония Х К 1992 0,0531 1996 0,0877 2000 0,182 2004 0,309 2008 0,506

0,437 0,314 0,288 0,464 0,316 0,511 0,535

0,861 2,587 -11,757 1,570 -1,833 2,688 -3,142

0,376 0,813 -3,390 0,728 -0,579 1,374 -1,681

0,671 0,984 1,332 0,932 1,659 0,990 0,860

15,81 5,46 24,27 12,50 21,30 -3,44 -9,09

военных расходов Эстонии (четырехгодичный А 0,000 0,356 1,653

а -12,244 4,003 0,475

Omega 0,001 -1565,180 1,426 0,867 0,784 0,306

% 65,16 107,53 69,78 63,75

График 12.1. Динамика военных расходов Латвии (годичный интервал) Латвия Х К А а Omega % 1993 0,0981 1994 0,114 16,21 1995 0,111 0,112 11,849 1,324 0,993 -2,63 1996 0,0859 0,114 -66,603 -7,619 0,751 -22,61 1997 0,0834 0,082 7,850 0,645 1,015 -2,91 1998 0,0894 0,085 40,418 3,443 1,050 7,19 1999 0,117 0,082 -39,464 -3,219 1,434 30,87 2000 0,146 0,229 2,205 0,506 0,636 24,79 2001 0,183 -1,175 -0,192 0,225 -0,156 25,34 2002 0,299 0,121 -10,283 -1,248 2,464 63,39 2003 0,345 0,336 4,138 1,391 1,026 15,38 2004 0,372 0,393 1,643 0,645 0,947 7,83 2005 0,433 0,320 -3,175 -1,017 1,352 16,40 2006 0,545 0,266 -1,552 -0,413 2,046 25,87 2007 0,602 0,621 1,376 0,854 0,969 10,46 2008 0,634 0,661 0,902 0,596 0,959 5,32 2009 0,692 0,558 -1,198 -0,668 1,241 9,15 График 12.2. Динамика военных расходов Латвии (четырехгодичный интервал) Латвия Х К А а Omega % 1996 0,0859 2000 0,146 69,97 2004 0,372 0,036 -14,115 -0,513 10,239 154,79 2008 0,634 0,561 3,733 2,093 1,131 70,43

График 13.1. Динамика военных расходов Литвы (годичный интервал) Литва Х К А а Omega % 1993 0,17 1994 0,0915 1995 0,0952 0,098 6,397 0,626 0,973 1996 0,106 0,089 -19,732 -1,765 1,185 1997 0,174 0,093 -48,895 -4,541 1,873 1998 0,303 -0,331 -1,469 0,486 -0,916 1999 0,251 0,279 7,077 1,973 0,900 2000 0,429 0,293 16,938 4,961 1,465 2001 0,457 0,447 3,617 1,617 1,022 2002 0,481 0,572 0,455 0,261 0,840 2003 0,577 0,448 -6,128 -2,748 1,287 2004 0,603 0,605 1,610 0,974 0,997 2005 0,594 0,597 2,307 1,376 0,996 2006 0,643 0,602 10,824 6,512 1,069 2007 0,714 0,449 -0,570 -0,256 1,589 2008 0,726 0,727 1,318 0,958 0,999 2009 0,648 0,716 10,354 7,409 0,906

4,04 11,34 64,15 74,14 -17,16 70,92 6,53 5,25 19,96 4,51 -1,49 8,25 11,04 1,68 -10,74

График 13.2. интервал) Литва Х 1996 2000 2004 2008

304,72 40,56 20,40

Динамика военных расходов Литвы (четырехгодичный К 0,106 0,429 0,603 0,726

А 0,479 0,779

а 8,178 1,159

Omega 3,914 0,903

1,260 0,932

%

График 4. Динамика военных расходов Эстонии, Латвии и Литвы (19922009 гг.)

График 14.1. Динамика военных расходов России (годичный интервал) Россия Х К А а Omega % 1 988 339,1 1 989 314,4 1 990 266 361,283 -0,003 -1,186 0,736 1 991 н.д.

1 992 66 1 993 58,3 1 994 56,8 56,121 0,012 0,663 1,012 1 995 33,7 58,401 -0,254 -14,832 0,577 1 996 29,7 24,180 0,012 0,301 1,228 1 997 33 31,634 0,057 1,817 1,043 1 998 21 30,472 0,144 4,384 0,689 1 999 21,8 22,138 0,033 0,741 0,985 2 000 29,701 20,906 -0,405 -8,476 1,421 2 001 33 33,192 0,032 1,056 0,994 2 002 36,6 214,507 0,001 0,129 0,171 2 003 39 42,025 0,012 0,508 0,928 2 004 40,6 43,011 0,010 0,440 0,944 2 005 44,2 37,622 -0,030 -1,120 1,175 2 006 48,4 -9,648 -0,002 0,017 -5,016 2007 52,5 82,902 0,002 0,204 0,633 2008 58,3 34,920 -0,006 -0,219 1,670 2009 61 62,486 0,011 0,691 0,976

-15,39

-2,57 -40,67 -11,87 11,11 -36,36 3,81 36,24 11,11 10,91 6,56 4,10 8,87 9,50 8,47 11,05 4,63

График 14.2. Динамика военных расходов России (четырехгодичный интервал) Россия Х К А а Omega % 1 988 339,1 1 992 66 -80,54 1 996 29,7 -522,192 0,001 -0,488 -0,057 -55,00 2 000 29,701 29,702 0,015 0,450 1,000 0,00 2 004 40,6 29,700 -366,924 10897,634 1,367 36,70 2008 58,3 -28,260 -0,006 0,179 -2,063 43,60 График 15.1. Динамика военных расходов Белоруссии (годичный интервал) Белоруссия Х К А а Omega % 1992 0,359 1993 0,552 53,76 1994 0,572 0,566 2,598 1,470 1,011 3,62 1995 0,227 0,553 31,969 17,683 0,410 -60,31 1996 0,174 0,009 1,071 0,010 19,123 -23,35 1997 0,286 0,213 16,550 3,523 1,343 64,37 1998 0,267 0,276 6,340 1,747 0,969 -6,64

1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009

0,2669 0,296 0,369 0,383 0,388 0,469 0,611 0,793 0,865 0,883 1,036

0,267 0,267 0,244 0,382 0,390 0,383 0,208 9,244 0,873 0,886 0,863

3,477 1094,041 -4,728 2,859 1,778 -39,142 -1,161 0,035 1,138 0,972 -8,470

0,928 292,109 -1,153 1,093 0,694 -14,978 -0,242 0,319 0,993 0,862 -7,306

1,000 1,109 1,513 1,002 0,994 1,226 2,936 0,086 0,991 0,996 1,201

-0,04 10,90 24,66 3,79 1,31 20,88 30,28 29,79 9,08 2,08 17,33

График 15.2. Динамика военных расходов Белоруссии (четырехгодичный интервал) Белорусси я Х К А а Omega % 1992 0,359 1996 0,174 -51,53 2000 0,296 0,281 6,576 1,845 1,055 70,11 2004 0,469 0,907 0,956 0,868 0,517 58,45 2008 0,883 -0,043 -1,724 0,074 -20,538 88,27 График 16.1. Динамика военных расходов Украины (годичный интервал) Украина Х К А а Omega % 1994 2,238 1995 2,408 7,60 1996 2,322 2,354 0,657 1,546 0,987 -3,57 1997 2,877 2,397 3,195 7,657 1,200 23,90 1998 2,327 2,630 0,775 2,039 0,885 -19,12 1999 2,144 1,943 0,205 0,397 1,104 -7,86 2000 2,658 2,282 1,740 3,970 1,165 23,97 2001 2,245 2,456 0,769 1,888 0,914 -15,54 2002 2,387 2,364 0,529 1,252 1,010 6,33 2003 2,758 2,148 -0,649 -1,394 1,284 15,54 2004 2,977 3,146 0,205 0,645 0,946 7,94 2005 3,606 2,626 -0,602 -1,581 1,373 21,13 2006 4,045 4,461 0,142 0,635 0,907 12,17 2007 4,917 3,036 -0,214 -0,649 1,619 21,56 2008 4,811 4,838 0,272 1,316 0,994 -2,16 2009 4,258 4,941 -0,881 -4,353 0,862 -11,49 График 16.2. Динамика военных расходов Украины (четырехгодичный интервал) Украина Х К А а Omega % 1996 2,322

2000 2004 2008

2,658 2,977 4,811

4,291 2,581

0,073 -1,555

0,315 -4,013

14,47 12,00 61,61

0,694 1,864

График 17.1. Динамика военных расходов Молдовы (годичный интервал) Молдова Х К А а Omega % 1993 0,0386 1994 0,0245 1995 0,0365 0,033 60,644 1,976 1,120 48,98 1996 0,0348 0,035 44,698 1,585 0,981 -4,66 1997 0,0355 0,035 39,230 1,385 1,005 2,01 1998 0,0233 0,035 519,681 18,105 0,669 -34,37 1999 0,0185 0,005 11,283 0,057 3,669 -20,60 2000 0,0142 0,061 -5,505 -0,334 0,234 -23,24 2001 0,0156 0,015 76,982 1,192 1,008 9,86 2002 0,0183 0,012 -53,204 -0,657 1,482 17,31 2003 0,0199 0,021 31,720 0,668 0,945 8,74 2004 0,0178 0,019 120,600 2,294 0,936 -10,55 2005 0,0207 0,019 127,833 2,438 1,085 16,29 2006 0,0263 0,013 -37,107 -0,498 1,961 27,05 2007 0,0299 0,032 23,866 0,765 0,933 13,69 2008 0,0368 0,021 -26,080 -0,549 1,748 23,08 2009 0,0275 0,033 70,071 2,326 0,828 -25,27 График 17.2. интервал) Молдова Х 1996 2000 2004 2008

Динамика военных расходов Молдовы (четырехгодичный К 0,0348 0,0142 0,0178 0,0368

А 0,020 0,013

41,042 -226,082

а

Omega 0,836 -2,957

0,874 2,814

% -59,20 25,35 106,74

График 18.1. Динамика военных расходов Армении (годичный интервал) Армения Х К А а Omega % 1992 0,148 1993 0,0825 1994 1995 0,14 1996 0,121 -13,57 1997 0,153 0,134 21,062 2,813 1,146 26,45 1998 0,151 0,151 8,673 1,314 0,997 -1,31 1999 0,163 0,153 46,271 7,066 1,067 7,95 2000 0,165 0,165 5,600 0,925 0,999 1,23 2001 0,16 0,164 21,286 3,482 0,978 -3,03 2002 0,159 0,159 4,811 0,763 1,002 -0,63

2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 График 18.2. интервал) Армения Х 1992 1996 2000 2004 2008

0,183 0,201 0,246 0,291 0,341 0,396 0,405

0,160 0,228 0,169 0,447 0,987 1,107 0,405

157,193 2,191 -6,973 0,910 0,247 0,211 2,519

25,145 0,499 -1,178 0,407 0,244 0,233 1,020

1,144 0,882 1,457 0,651 0,345 0,358 1,000

15,09 9,84 22,39 18,29 17,18 16,13 2,27

Динамика военных расходов Армении (четырехгодичный К 0,148 0,121 0,165 0,201 0,396

А 0,139 0,231 0,155

а 20,225 3,306 -20,888

График 19.1. Динамика военных расходов интервал) Азербайджан Х К А а 1992 0,359 1993 0,377 1994 0,19 0,361 30,342 1995 0,157 0,089 1,724 1996 0,139 0,093 1,789 1997 0,159 0,149 14,363 1998 0,182 -3,602 -0,038 1999 0,237 0,138 -6,850 2000 0,251 0,250 4,420 2001 0,284 0,226 -5,172 2002 0,306 0,331 1,637 2003 0,382 0,274 -7,768 2004 0,463 0,826 0,478 2005 0,542 0,797 0,511 2006 1,112 0,448 -11,152 2007 1,21 1,164 1,690 2008 1,635 1,079 -2,685 2009 1,434 1,525 1,116

Omega 2,811 0,764 -3,228

% -18,24 36,36 21,82 97,01

1,187 0,870 2,562

Азербайджана (годичный Omega 10,943 0,154 0,166 2,140 0,139 -0,944 1,107 -1,167 0,542 -2,129 0,395 0,407 -4,993 1,968 -2,897 1,701

0,527 1,759 1,496 1,067 -0,051 1,719 1,003 1,259 0,924 1,394 0,561 0,680 2,484 1,039 1,515 0,940

% 5,01 -49,60 -17,37 -11,46 14,39 14,47 30,22 5,91 13,15 7,75 24,84 21,20 17,06 105,17 8,81 35,12 -12,29

График 19.2. Динамика военных расходов Азербайджана (четырехгодичный интервал) Азербайджан Х К А а Omega % 1992 0,359 1996 0,139 -61,28 2000 0,251 0,264 6,448 1,702 0,951 80,58

2004 2008

0,463 1,635

-2,183 0,145

-0,347 -7,956

0,758 -1,152

-0,212 11,288

84,46 253,13

График 20.1. Динамика военных расходов Грузии (годичный интервал) Грузия Х К А а Omega % 1996 0,137 1997 0,0855 1998 0,0826 0,080 6,641 0,534 1,027 -3,39 1999 0,0636 0,086 -67,623 -5,816 0,740 -23,00 2000 0,0434 0,132 -4,610 -0,611 0,328 -31,76 2001 0,055 0,053 28,955 1,524 1,045 26,73 2002 0,0787 0,024 -14,106 -0,345 3,219 43,09 2003 0,0922 0,094 10,944 1,033 0,977 17,15 2004 0,129 0,069 -16,859 -1,155 1,883 39,91 2005 0,341 0,080 -33,812 -2,718 4,242 164,34 2006 0,58 0,499 4,446 2,217 1,163 70,09 2007 1,148 -0,261 -1,165 0,304 -4,405 97,93 2008 1,09 1,120 1,813 2,031 0,973 -5,05 2009 0,665 1,157 -5,851 -6,768 0,575 -38,99 График 20.2. Динамика военных расходов Грузии (четырехгодичный интервал) Грузия Х К А а Omega % 1996 0,137 2000 0,0434 -68,32 2004 0,129 0,113 28,371 3,204 1,142 197,24 2008 1,09 0,013 -63,987 -0,805 86,676 744,96 График 5. Динамика военных расходов Армении, Азербайджана и Грузии (1992-2009 гг.)

График 21.1. Динамика военных расходов Казахстана (годичный интервал) Казахстан Х К А а Omega % 1993 0,578 1994 0,37 -35,99 1995 0,382 0,387 1,886 0,730 0,987 3,24 1996 0,412 0,362 -3,842 -1,389 1,140 7,85 1997 0,386 0,399 4,721 1,882 0,968 -6,31 1998 0,383 0,382 2,128 0,814 1,002 -0,78 1999 0,32 0,386 -52,240 -20,172 0,829 -16,45 2000 0,335 0,334 3,355 1,120 1,003 4,69 2001 0,493 0,318 -28,318 -9,015 1,549 47,16 2002 0,54 0,533 2,382 1,270 1,013 9,53 2003 0,64 0,443 -1,912 -0,847 1,444 18,52 2004 0,731 0,971 0,430 0,417 0,753 14,22 2005 0,921 0,530 -1,294 -0,686 1,737 25,99 2006 1,079 1,290 0,465 0,600 0,837 17,16 2007 1,623 0,840 -2,105 -1,767 1,933 50,42 2008 1,541 1,573 1,020 1,604 0,979 -5,05 2009 1,54 1,540 0,608 0,937 1,000 -0,06 График 21.2. Динамика военных расходов Казахстана (четырехгодичный интервал) Казахстан Х К А а Omega % 1996 0,412 2000 0,335 -18,69 2004 0,731 0,401 17,779 7,138 1,821 118,21 2008 1,541 6,659 0,187 1,245 0,231 110,81

График 22.1. Динамика военных расходов Киргизии (годичный интервал) Киргизия Х К А а Omega % 1992 0,0607 1993 0,0468 1994 0,0612 0,055 38,611 2,115 1,117 30,77 1995 0,079 0,310 1,170 0,362 0,255 29,08 1996 0,075 0,076 19,184 1,465 0,982 -5,06 1997 0,083 0,078 39,325 3,056 1,068 10,67 1998 0,0717 0,079 30,351 2,383 0,913 -13,61 1999 0,0728 0,073 13,406 0,977 0,999 1,53 2000 0,0902 0,072 -203,336 -14,564 1,259 23,90 2001 0,0784 0,084 21,255 1,786 0,933 -13,08 2002 0,091 0,085 24,706 2,098 1,072 16,07 2003 0,104 0,192 1,417 0,272 0,542 14,29 2004 0,111 0,116 5,811 0,672 0,960 6,73 2005 0,123 0,092 -5,829 -0,539 1,330 10,81 2006 0,135 0,234 0,879 0,206 0,577 9,76 2007 0,144 0,161 2,575 0,414 0,895 6,67 2008 0,185 0,132 -24,228 -3,204 1,399 28,47 График 22.2. интервал) Киргизия Х 1992 1996 2000 2004 2008

Динамика военных расходов Киргизии (четырехгодичный К 0,0607 0,075 0,0902 0,111 0,185

А 0,163 -0,035 0,079

а 2,302 -1,838 -20,965

Omega 0,375 0,065 -1,660

0,553 -3,146 2,336

% 23,56 20,27 23,06 66,67

Островская Е.А.11 Транснациональный формат геополитического дискурса Россия-КитайСША: тибетская проблема и уйгурский вопрос Анализ текущих публикаций, содержания разнообразных конференций и

симпозиумов

реструктуризации

по

проблемам

глобального

экономической

мира,

и

политической

международной

безопасности,

этническим и религиозным конфликтам, правам и свободам граждан и т.п. показывает, что одной из ключевых тематик, вызывающих неизменный интерес

экспертного

геополитического

сообщества

противостояния

выступает США

и

обсуждение Китая.

проблем

Неотъемлемой

компонентой этого обсуждения оказывается живейший интерес к судьбам автономных районов КНР — Тибетского Автономного района (ТАР) и Синьцзян-Уйгурского Автономного района (СУАР). Примечательно, что внимание

политологов

и

международников,

военных

аналитиков

сосредоточено по преимуществу на проблеме прогнозирования судеб Тибета и Восточного Туркестана как таковых в контексте взаимоотношений США и Китая. Однако в реальности регулярно возобновляющихся вспышек этнорелигиозных конфликтов по тибетской проблеме или уйгурскому вопросу такого рода прогнозирование оказывается малопродуктивным как в аспекте их профилактики, так и в аспекте их профилактики. Серьезное методологическое затруднение регулярно публикуемых прогнозов о ТАР и СУАР состоит, на мой взгляд, в том, что вне фокуса анализа

оказывается

фактор

транснационального

формата

тибетской

проблемы и уйгурского вопроса. Рассмотрение тибетской проблемы и уйгурского вопроса, созвучное радикально изменившейся реальности глобальной политики, предполагает осмысление новых этнических и 11

Островская Елена Александровна. Доктор социологических наук, профессор кафедры теории и истории социологии СПбГУ.

религиозных консолидаций, возникших во второй половине XX в., и их роли в процессе конструирования образа глобальных геополитических связей. В

глобальном

пространстве

геополитического

противостояния

конкретных государств провокация этно-религиозного конфликта стала одной из вполне легитимных форм принуждения к политическому диалогу. Участниками такого диалога с необходимостью становятся те государства, на территории которых имеются политически конфликтные этноменьшинства, отстаивающие свои права на политическое и национальное самоопределение. Путем обсуждения вопросов о соблюдении прав человека и этноменьшинств в отдельно взятой стране, степеней демократизации конкретного государства, гражданских прав и возможностей детерриторизированных сообществ в их борьбе за самоопределение глобальная публичность навязывает релевантные ей

политические

тематики.

В

этом

контексте

удобным

способом

разворачивания геополитического соперничества становится провокация локальных этно-религиозных конфликтов. А ее новым инструментом выступают

транснациональные

коммуникативные

сети

религиозных

идеологий. В целях построения методологии выявления и раннего предупреждения этнорелигиозных представляется

конфликтов

глобального

использовать

ресурс

масштаба

введенной

целесообразным

мною

концепции

«транснациональные коммуникативные сети»12. Эта концепция позволяет определить

и

этнорелигиозного

проанализировать конфликта

в

его

ангажемент актуальной

конкретно или

взятого

потенциальной

развертках, ключевых участников, цели и возможные международные следствия. Транснациональные коммуникативные сети: ключевые понятия. Транснациональные коммуникативные сети (далее - ТКС) – это тематически специфицированные многомерные взаимодействия, которые осуществляются 12

См.: Островская Е.А. Транснациональные коммуникативные сети религиозных идеологий: к определению понятия // Проблемы теоретической социологии, вып.7, под ред. А. О. Бороноева СПб., 2009; Островская Е.А. Онтология религиозного конфликта: транснациональная коммуникативная сеть // «Хора». Журнал современной зарубежной философии и философской компаративистики, № 1, СПб. 2009.

правительственными и независимыми организациями, неформальными группами и индивидами поверх национальных и государственных границ и формируют единое пространство глобального дискурса. ТКС играют значительную роль в формировании идеологического сектора глобального сообщества. Они тематически структурируют глобальный публичный дискурс, поскольку являются инструментом актуализации локальных проблем и их продвижения на глобальный уровень международного обсуждения. ТКС образуют ту систему смысловых координат, в которой формируется содержание и конфигурация конфликта и может производиться внешнее управление конфликтным процессом. ТКС обеспечивают системный менеджмент конфликта в широком диапазоне мероприятий – преднамеренная провокация конфронтирующих сторон или их заблаговременное умиротворение, внешнее дипломатическое или силовое давление на враждующие стороны, шантаж международного сообщества

террористической

угрозой

и

вспышками

экстремизма,

вовлечение в конфликт третьих стран и т.д. В системном глобальном менеджменте религиозных конфликтов самого

пристального

внимания

заслуживают

ТКС

традиционных

религиозных идеологий, поскольку именно религиозный конфликт способен аккумулировать значительный потенциал насилия, реализующегося в локальном вооруженном противостоянии и в глобальных террористических откликах. В ситуации геополитической конкуренции стран восьмерки и региональных сверхдержав (КНР, Индии, Ирана) – процесса, протекающего на фоне неработоспособности Договора о нераспространении ядерного оружия, системный менеджмент религиозных конфликтов приобретает особую актуальность. Применительно к анализу роли ТКС традиционных религиозных идеологий в глобальной тематизации конфликтов необходимо учитывать типологическое различие таких сетей. Эти сети подразделяются на два типа: собственно религиозные, сформировавшиеся до 1961 г., и новые этно-

религиозные, сконструированные позднее. Старые религиозные ТКС – это сети, созданные христианскими конфессиями (католические, протестантские, православные, автокефальные), направлениями ислама, идеологами иудаизма и т.д. Они возникли исторически для решения внутрирелигиозных проблем (хотя это и не исключает возможности их использования в целях современной геополитической конкуренции). Этно-религиозные

ТКС:

динамика

институционализации.

Возникновение этого типа сетей напрямую связано с центральными событиями всемирной политической истории: разрушением биполярного мира, политическим оформлением Евросоюза, выдвижением новых ядерных государств,

появлением

новых

детерриторизированных

сообществ,

открытием границ, глобальным навязыванием концепта «гражданское общество». С 1990-х гг. в идеологическое пространство геополитики начинает выстраиваться с учетом процессов экономической и политической глобализации, одним из результатов которой являются этно-религиозные транснациональные коммуникативные сети. Этно-религиозные

ТКС

–

это

сети,

целенаправленно

сконструированные в перспективе глобального системного менеджмента конфликтов. Динамика их конструирования прослеживается в трех этапах: 1961-1980

гг.

–

структурирование

новых

детерриторизированных

этносообществ; 1980-1990 гг. – создание транснациональных НГО и РНГО, связанных с детерриторизированными этносообществами; 1990-2000 гг. – концептуализация глобализации и норм глобального публичного дискурса по проблемам детерриторизированных сообществ, стран исхода беженцев и принимающих их стран. В результате завершения этих трех этапов этно-религиозные ТКС получили возможность принуждать к диалогу в формате глобального дискурса правительственные организации стран исхода беженцев и принимающих стран. Рассмотрим эту динамику подробно.

В 1961 г. США выдвинули в формате биполярного мира концепцию развязывания неядерных локальных войн как метода опосредованного соперничества с СССР на территориях развивающихся государств Азии, Африки и Латинской Америки. Данная концепция была, в частности, изложена в монографии Г.Киссинджера «Ядерное оружие и внешняя политика», опубликованной в 1957 году13. С этого времени Запад в лице разнообразных

национальных

целенаправленно

заниматься

и

международных проблемой

организаций

начал

детерриторизированных

сообществ14, возникавших на протяжении XX в.: вопросами сохранения их этно-религиозной идентичности, мониторингом социально-экономической адаптации в принимающих странах, выяснением степени заинтересованности в репатриации и т.д. В 1980-е гг., когда в Польше началась активизация «Солидарности», поддержанная Ватиканом, на Западе возродилась научная дискуссия о гражданском обществе15, в частности, о роли третьего сектора – независимых гражданских организаций (первый сектор - правительственные организации, второй - коммерческие). В этом контексте был выдвинут и легитимирован тезис о необходимости международного гражданского контроля над деятельностью правительств национальных государств в аспекте соблюдения прав человека, национальных и этно-религиозных меньшинств. Именно в этот период активно создавались транснациональные правозащитные

независимые

гражданские

организации

(НГО)

и

те

религиозные независимые гражданские организации (РНГО 16), которые по своей религиозной принадлежности были связаны с теми или иными 13

См.: Kissinger H. Nuclear Weapons and Foreign Policy. N.Y., 1957. Термин, предложенный А.Аппадураем для описания новых диаспор, см.: Appadurai A. Modernity at Large.

Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis. London, 1998.

15 Подробное рассмотрение роли движения «Солидарность» в перспективе возрождения идеологического концепта «гражданское общество» см.: Cohen Jean L., Arato A. Civil Society and Political Theory. Massachusets 1994, P. 31-36.

16 Понятие РНГО разработано Джулией Бергер и введено в статье «Религиозные неправительственные организации: исследовательский анализ», см.: Berger J. Religious Nongovernmental Organizations: An Exploratory Analysis. Voluntas: International Journal of Voluntary and Nonprofit Organizations. Vol. 14, No 1, March 2003, p.16.

14

детерриторизированными сообществами (этно-религиозными диаспорами). Наряду с ними конструировались гендерные НГО по защите прав женщин, НГО «узников совести» (бывших политзаключенных), а также молодежные НГО

борцов

за

политическое

и

национальное

самоопределение

«насильственно присоединенных территорий». На этом этапе были установлены связи этно-религиозных диаспор с транснациональными

НГО

и

правозащитными

либерально-

демократическими организациями в странах Запада. Структурировались и линии финансирования этих связей. В 1990-2000 гг. после серии «бархатных революций» и ликвидации СССР международное геополитическое соперничество приобрело новое содержание – «противостояние Запада с остальным миром». В такой формулировке оно было представлено проф. Гарвардского университета С. Хантингтоном в его программной работе «Столкновение цивилизаций», опубликованной на русском языке в 1994 г. Управление объективным процессом

становления

единого

мирохозяйственного

комплекса

развернулось по западной модели глобализации – рыночная экономика гибкого накопления плюс либерально-демократическая система ценностей. Внедрение западной модели глобализации потребовало тенденциозной реорганизации международного диалога в направлении однозначного принятия западной глобализационной модели17. С этой целью и был инициирован процесс конструирования глобального публичного дискурса, базирующегося на определенных «научно апробированных» принципах. Для реализации данной цели в дискуссии международного научного сообщества и были вброшены следующие темы: глобализация – это естественноисторический процесс, начавшийся в период великих географических открытий (Р.Робертсон, 1994 г.), лидером глобализации является евро-

17

Подробный анализ концептуальных составляющих идеологически ангажированных концепций глобализации см.: Островская Е.А. Глобализация культуры // Теория культуры. Учебное пособие под редакцией С.Н.Иконниковой, В.П.Большакова. СПб: 2009, С. 546-566.

американская цивилизация (С.Хантингтон и П.Бергер, 2002 г. 18), процесс экономической глобализации автоматически порождает возникновение глобального гражданского

общества по либерально-демократическому

образцу (авторский проект Лондонской Школы Экономики, 2000-2006 гг.19). Квазинаучная

легитимация

западной

модели

глобализации

как

единственно возможной, а, следовательно, нормативной, создала формат глобального коммуникативного пространства. В этом формате локальные проблемы

с

необходимостью

выводились

на

уровень

глобального

публичного обсуждения. Смысл этого обсуждения сводился к фактическому опрокидывания норм международного права и прежде всего права национальных государств на невмешательство в их внутренние дела. На этом этапе этно-религиозные ТКС и были задействованы в качестве инструмента глобальной тематизации конфликтов и их системного менеджмента. Заданный

глобальным

публичным

дискурсом

контекст

сделал

возможным привлечение этно-религиозные ТКС в качестве активных участников. Именно благодаря их выходу на арены публичных дискурсов стало очевидным, что этно-религиозные ТКС не исчерпываются своими сконструированными элементами (диаспоры, НГО и РНГО). Вышли из тени другие их элементы – правительственные организации стран исхода и принимающих стран. Эти, прежде остававшиеся за кулисами, участники оказываются объективно втянутыми в либерально-демократическую рамку обсуждения конфликтной проблемы. Интересы и вектора активности участников этно-религиозных ТКС. Коммуникативный вклад детерриторизированных этносообществ (диаспор) в функционирование ТКС опосредован их насущной потребностью быть допущенными к участию в глобальной политической и гражданской публичности. От этого участия напрямую зависит политическое, социально18

См.: Бергер Питер Л. Культурная динамика глобализации. // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире. Под редакцией П.Бергера, С.Хантингтона. М.: 2004, С. 8-24.

19 Здесь имеются ввиду прежде всего постоянные авторы «Ежегодника Гражданское Общество», регулярно издаваемого Лондонской Школой Экономики начиная с 2001 года. См., например: Anheier H., Glasius M., Kaldor M. (eds.). Global Civil Society. Oxford, 2001.

экономическое и культурное сохранение и воспроизводство подобных этносообществ. Условием их встраивания в глобальную публичность выступает

наличие

идентичности

политически

этноменьшинства,

конфликтной борющегося

идентичности

за

свои

—

права

и

самосохранение. В силу экономических, политических и геополитических факторов правительства стран исхода и принимающих стран с необходимостью оказываются вовлеченными в разнообразные взаимодействия, нацеленные на профилактику и регулирование проблемы этноменьшинств в локальном (государственном) и транснациональном формате. В перспективе анализа коммуникационного менеджмента религиозных конфликтов принципиально важно

учитывать,

правительствами

что

спонтанно

инициируемый

институциональный

дискурс

по

национальными

правам

этно

-

и

религиозных меньшинств есть еще и форма контроля глобального пространства идеологий. Религиозные НГО в странах исхода и в принимающих странах нацелены на активное влияние в политической и гражданской сферах по темам

прав

человека,

устойчивого

развития,

управления,

экологии,

миротворчества и т.д. Однако векторы транснационального развертывания этого влияния задаются их взаимодействием с детерриторизированными этносообществами.

Как

правило,

в

гражданскую

и

политическую

публичность РНГО вбрасывают лишь те темы, которые актуальны для развертки текущей геополитической ситуации. Таким образом, основными участниками этно-религиозных ТКС выступают детерриторизированные этносообщества/новые диаспоры (1), правительство

стран

исхода(2)

правительства

принимающих

и

стран

«правительства (4),

в

религиозные

изгнании» и

(3),

секулярные

независимые гражданские организации (РНГО и НГО) принимающих стран и РНГО и НГО стран исхода (5). Интересы и вектора активности этих акторов

и образуют ту систему координат, в которой становится возможным создание конфликта, его имитация или реальное управление и прекращение. К вопросу о политической конфликтности тибетского и уйгурского проектов. До 2000-х гг. уйгурский вопрос и тибетская проблема развивались как, казалось бы, абсолютно автономные проекты американцев и их союзников. Однако одна общая смысловая доминанта их все-таки объединяла — ставка Запада и прежде всего США на создание политически конфликтных детерриторизированных сообществ, консолидированных по этнорелигиозному признаку. В случае с тибетским этносообществом двадцать лет усилий Запада не пропали даром. Волнения в ТАР марта 2008 г. и воспоследовавший за ними устойчивый

отклик

международной

общественности

доказали,

что

транснациональная коммуникативная сеть (далее - ТКС) тибетского буддизма не только успешно функционирует, но и может быть задействована в решении геополитических задач. Основными участниками этой сети выступают: - тибетская диаспора (анклавы тибетских беженцев и их потомков в Индии, Непале, Бутане, Ладаке, Сиккиме, в Австралии, Новой Зеландии, Канаде, Швейцарии, ФРГ, Франции, Великобритании, Норвегии, Дании, Нидерландах, Италии, на Тайване, в Японии, в США. К тибетской диаспоре также относятся и выходцы из Южноазиатских анклавов, которые с 1990-х гг. начали переселяться на территорию РФ – в Бурятию, Калмыкию, Туву, Москву и Санкт-Петербург); - администрация КНР; - «Центральная Тибетская администрация» (Тибетское правительство в изгнании, далее – ЦТА); - администрации государств, на территории которых проживают тибетские беженцы; -

независимые

международные

гражданские

буддийские

НГО,

организации тибетские

(далее

-

НГО)

–

этнические

НГО

и

международные НГО в поддержку политического самоопределения Тибета. Конфликтное взаимодействие участников сети определяются целями и интересами

каждого

из

участников

и

конкретным

содержанием

международной политической ситуации, в которую может быть вовлечен тибетский фактор. Применительно к ТКС тибетского буддизма следует говорить о четырех ключевых компонентах ее политической конфликтности: •

геополитическая востребованность претензии тибетского

детерриторизированного сообщества на культурную и национальную автономию в пределах территориальных границ КНР; •

политизация дискурса о «тибетской проблеме» — «тибет-

ский народ в изгнании», «права тибетского этноменьшинства», «независимость Тибета», «культурный геноцид в Тибете» — объект применения технологий глобального коммуникационного манипулирования; •

регулярно возобновляющиеся широковещательные акции

демонстрации транснационального потенциала конфликтности ТКС тибетского буддизма, к числу которых несомненно относятся мартовские события 2008 г. в ТАР. Акции эти, как правило, синхронизированы и сопровождаются агрессивным масс-медийным пиаром; •

нацеливание деятельности ТКС тибетского буддизма на эс-

калацию этно-религиозного конфликта в странах Южной Азии. Анализ участия РФ в активности ТКС тибетского буддизма, а, следовательно, и осмысление стратегий раннего предупреждения этнорелигиозной конфликтности сети, затрагивающей российские территории и международные интересы следует концентрировать внимание на следующих компонентах. По факту включенности канонических буддийских территорий в состав РФ и их идеологической ориентации на тибетскую диаспору наша страна 20

с

неизбежностью

оказывается

одним

из

акторов

сети20.

Подробно об этом см.: Островская Е.А. Российский буддизм в оправе гражданского общества // Двадцать лет религиозной свободы в России. Под редакцией А.Малашенко и С.Филатова. М.: 2009, С. 294-328.

Финансируемая Западом идеологическая активность эмиссаров тибетской диаспоры в Калмыкии, Бурятии и Туве имела своим результатом в 2008 г. консолидацию этнических буддийских НГО этих регионов с политически конфликтными выступлениями в анклавах тибетских беженцев и волнениями в ТАР. Это способствует росту антикитайских настроений в таких НГО и заставляет предположить, что хорошо спланированные широковещательные акции

международных

организаций

по

борьбе

за

политическое

самоопределение Тибета могут получить незамедлительный отклик на территории РФ как в формате протестных митингов и пикетов у посольства КНР и китайских консульств в российских мегаполисах, так и в стихийных акциях против китайских гастарбайтеров, деятелей торговли и сферы услуг. Кроме того, именно Россия инициировала процесс строительства евразийского геополитического треугольника Россия – Индия – Китай, дополненного в лице Бразилии трансатлантическим компонентом. Эта конструкция способна в не столь отдаленной перспективе составить противовес глобальному доминированию США. Ее сохранение и укрепление отвечает экономическим и политическим интересам России и одновременно служит фактором сглаживания острых углов и снижения напряженности в отношениях между Пекином и Дели. Не последним пунктом этой напряженности является многолетние трения по вопросу о спорных территориях по «линии фактического контроля» (так называемой линии Макмагона), где исторически проживают тибетцы и расположены анклавы тибетских беженцев. В 2008 – первом полугодии 2009 гг. этот вопрос актуализировался с новой силой, причем именно в связи с протестными акциями тибетских анклавов в Южной Азии – на территориях Индии, Непала, Ладака и Бутана. Вектора активности, цели и интересы КНР, представительствующую в сети правительство страны исхода, следует выявлять в контексте жесткой и непримиримой

позиции

китайского

политического

руководства

относительно тибетских беженцев и их религиозно-идеологического лидера

Далай-ламы XIV, а также отчетливо артикулируемого неприятия каких-либо вмешательств глобального сообщества в дела внутренней политики КНР. Однако наряду с этим пристальный анализ действий политического руководства КНР позволяет констатировать, что Пекин активно использует фактор тибетской этно-религиозной конфликтности для усиления давления на Индию, а также на те страны Евросоюза, правительства которых в той или иной форме способствуют пропаганде антикитайской борьбы тибетской диаспоры во главе с ее идеологическим лидером Далай-ламой XIV. Нарастание напряженности во взаимодействии Индии и Китая по вопросу о спорных территориях по «линии фактического контроля» дает основания полагать, что в управляемый этно-религиозный конфликт будут вовлечены этнические тибетцы и тибетские беженцы, компактно проживающие в Индии, Непале, Бутане, Сиккиме, Ладаке. Участие стран Запада, преимущественно США и ФРГ, в ТКС тибетского

буддизма

обусловлено

исторически

сложившимся

геостратегическим интересом к ТАР, мотивировавшим их заблаговременно обеспечить себе инструмент геополитических манипуляций в этом регионе. В течение ряда десятилетий они инвестировали средства и практические усилия в создание транснациональной коммуникативной сети (ТКС) тибетского буддизма. Ими искусственно взращивались такие ключевые ее компоненты, как политически конфликтная тибетская диаспора во главе с Далай-ламой XIV; эмигрантская политическая структура – Центральная Тибетская Администрация (ЦТА), лояльная своим западным спонсорам; разнообразные тибетские и международные правозащитные НГО, ратующие за политическое самоопределение Тибета; общины буддистов-конвертитов в различных национальных государствах. Первая

апробация

радикальной

политической

активности

ТКС

тибетского буддизма состоялась весной 2008 г., когда протестные волнения в ТАР

были

успешно

синхронизированы

с

эпизодами

провокаций,

направленных против проведения Олимпиады в Пекине. После закрытия

олимпийских состязаний эта активность продолжала набирать обороты: в ноябре 2008 г., несмотря на дипломатические протесты МИД КНР в адрес Дели, в индийском городе Дхармсале был устроен экстренный референдум «всего тибетского народа», призванный выработать стратегию борьбы за национальное самоопределение. Очевидно, что обретенная благодаря референдуму

«всего

тибетского

народа»

религиозно-идеологическая

легитимация любых действий сети позволит борцам за независимый Тибет провести

полномасштабную

консолидированную

подготовку

новых

волнений в ТАР. Выявление активности участия США в глобальном продвижении тибетской проблемы и постоянной актуализации потенциала конфликтности тибетской сети предполагает учет и анализ тех перспективных программ, которые уже приняты на 2010 – 2012 гг. американскими спонсорами ТКС тибетского

буддизма.

Так,

например,

10

июня

2009

г.

палатой

представителей Конгресса США была одобрена резолюция под названием ‘Foreign Relations Authorization Act, Fiscal Years 2010 and 2011’, нацеленная на «обеспечение дальнейшего продвижения тибетско-китайского диалога и укрепление дипломатического присутствия США в проблеме Тибета». Согласно принятому документу, в течение 2010 -2011 гг. посольству США в КНР надлежит сформировать тибетский отдел, который будет следить за развитием ситуации в политической, экономической и социальной сферах ТАР и других тибетских регионах КНР, пока не откроется консульство США в столице ТАР Лхасе. Резолюция утвердила также государственное финансирование программ поддержки тибетцев: расходы на предоставление грантов американским неправительственным организациям, занимающимся вопросами сокращения бедности, сохранения культуры, а также защиты окружающей среды на Тибетском плато; образовательные программы для тибетских студентов и аспирантов; обеспечение работы штата офиса специального координатора по тибетским вопросам в Госдепартаменте США. Эта резолюция демонстрирует подлинную позицию США как одного

главных кураторов Далай-ламы и его сторонников. В расчет в данном случае не принимаются ни протесты со стороны Пекина против принятия этой программы, ни риторика нового американского президента Барака Обама о необходимости развития позитивного взаимодействия США и Китая. Еще одним весьма значимым компонентом участия стран Запада в разжигании

политической

конфликтности

ТКС

тибетского

буддизма

является регулярный масс-медийный мониторинг и «реклама» тибетской проблемы. Так, например, каждому визиту Далай-ламы XIV в Европу неизменно

сопутствует

осуществляемая

эскалация

западными

и

антикитайских

международными

настроений,

СМИ,

неотступно

воспроизводящими один и тот же стандартный (но от этого не менее спорный) по своему содержанию пакет обвинительной риторики в адрес КНР: «тоталитарный режим», попрание прав человека и демократических свобод граждан в ТАР и СУАР, культурный, религиозный и этнический геноцид национальных меньшинств. Именно усилиями западных СМИ в глобальной

публичности

формируется

образ

вполне

легитимной

и

политкорректной национальной борьбы тибетцев за свои гражданские права и демократические свободы, хотя на деле их целью является разжигание этно-религиозного конфликта в ТАР и странах Южной Азии, где расположены анклавы тибетских беженцев или издавна проживают этнические тибетцы21. Обратимся теперь к уйгурскому развороту диалога США и Китая — ТКС

уйгурского

национализма.

Основными

участниками

этой

сети

выступают: •

уйгурская диаспора (анклавы уйгурских беженцев и их потомков в

Турции, Саудовской Аравии, Иране, Афганистане, Египте, в США, Германии, Бельгии, Австралии, Канаде, Великобритании, Швеции, Норвегии, Италии, на Тайване, в Японии. К уйгурской диаспоре также относятся и уй21

Подробнее по проблеме синхронизации этнорелигиозного конфликта в ТАР и странах Южной Азии см.: Е.А. Островская. Транснациональная сеть тибетского буддизма как инструмент эскалации этнорелигиозного конфликта // Вестник Аналитики. Журнал аналитических материалов, №1 (35), М., 2009

гурские анклавы Казахстана, Кыргызии, Таджикистана, Узбекистана, образовавшиеся еще в период существования этих стран в составе СССР); •

администрация КНР;

•

Всемирный уйгурский конгресс (ВУК), выполняющий функции прави-

тельства в изгнании; •

администрации государств, на территории которых проживают уйгур-

ские беженцы; •

независимые гражданские организации (далее - НГО) – международ-

ные уйгурские НГО, уйгурские этнические НГО и международные НГО в поддержку политического самоопределения Восточного Туркестана. Актуальная

востребованность

ТКС

уйгурского

национализма

в

современном международном ангажементе принуждения к политическому диалогу

обусловлена

следующими

составляющими

ее

политической

конфликтности: 

геополитическая востребованность претензии уйгурского детерриторизированного этносообщества на культурную и национальную автономию в пределах территориальных границ КНР;

 экстремистский и правозащитный форматы дискурса об «уйгурском вопросе» — «независимость Восточного Туркестана», «построение пантюрксистского государства», «уйгурский народ в изгнании», «права уйгурского этноменьшинства», «культурный и религиозный геноцид в СУАР» — объекты применения технологий глобального коммуникационного манипулирования; 

многолетний опыт межэтнических провокаций и кровавых волнений в СУАР, следовавших с завидной регулярностью на протяжении 1980-х и 1990-х гг. В этом контексте июльские волнения 2009 г. в Урумчи и глобальный отклик уйгурских анклавов, этнических и правозащитных НГО следует трактовать как акт демонстрации транснационального потенциала конфликтности ТКС уйгурского национализма;

 реструктуризация деятельности ТКС уйгурского национализма, ее консолидация с ТКС тибетского буддизма – новый разворот программы системной дестабилизации КНР и его «стратегических партнеров». Вектора активности, цели и интересы КНР как одного из ключевых участников этой сети следует анализировать с учетом следующих стратегических позиций Пекина по уйгурскому вопросу. Начиная с 1955 г. – официального закрепления СУАР на географической и политической карте Китая, – Пекин занял жесткую позицию относительно уйгурского вопроса как относящегося к сфере внутренней политики страны. На протяжении десятилетий китайская администрация зорко отслеживает судьбы уйгурской диаспоры в мире, регулярно предпринимая демонстративные акции принудительной депортации уйгурских беженцев из принимающих стран, оказывая давление на правительства этих стран в вопросах выдачи паспортов и видов на жительство уйгурским иммигрантам, квалифицируя их в качестве политических диссидентов и шпионов и т.п. Сообразуясь с интересами собственной территориальной и идеологической целостности, КНР активно задействует уйгурский вопрос в контексте международных взаимодействий со странами Запада и странами исламского Востока. Примером тому служит осуществленный Пекином в середине 1990-х гг. уйгурско-курдский размен с Турцией, которая в ситуации формирования новых геополитических альянсов предпочла на время дистанцироваться от своих западных партнеров. Смысл этого шага КНР становится понятным, если удерживать в фокусе внимания тот факт, что до середины 1990-х гг. развитием уйгурского проекта активно занималась только лояльная США Турция, предоставлявшая уйгурам гражданство, финансировавшая создание уйгурских политических организаций и потрафлявшая взращиванию националистической идеологии уйгурского сепаратизма. В 1998 г. турецкое правительство официально заявило о своем признании СУАР неотъемлемой частью КНР и запрете на политически конфликтные выступления уйгурской диаспоры на своей территории, а также о решении более не предоставлять турецкого

гражданства уйгурским беженцам. Созданные и функционировавшие в Турции уйгурские НГО за независимость Восточного Туркестана вынуждены были искать себе новые места дислокации. Другим

ярким

примером

векторов

активности

КНР

является

осуществленная с подачи Пекина международная квалификация ключевых эмигрантских уйгурских НГО в качестве террористических. Используя западную риторику международной борьбы с исламской агрессией, в 2002 г. Пекин сумел заручиться согласием США и ООН в квалификации взращиваемых

десятилетиями

головных

организаций

уйгурского

транснационального движения в качестве международных террористических сообществ и обвинениях Турции, Египта и Саудовской Аравии в пособничестве уйгурскому сепаратизму и созданию пантюркистского государства. Анализ интересов и целей КНР как участника ТКС уйгурского национализма должен учитывать и тот факт, что именно Китай инициировал программы ШОС по борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом в качестве консолидированной позиции стран-участниц ШОС по уйгурскому вопросу. Вновь возникшие республики СНГ — Казахстан, Кыргызия, Узбекистан, — всегда охотно принимавшие уйгурские миграции и располагающие многотысячными анклавами уйгурской диаспоры на своих территориях, стали руководствоваться во внутриполитической ситуации с нацменьшинствами интересами стратегического партнерства с КНР. В свою очередь такие страны исламского мира, как Саудовская Аравия, Египет, Иран, Афганистан, безразличные ранее к судьбам уйгурского народа на территории СССР, активизировали свой интерес к уйгурам-мусульманам постсоветского экономического и геополитического пространства. Российское участие в ТКС уйгурского национализма напрямую опосредовано ее стратегиями и интересами в странах Центральной Азии, то есть не в последнюю очередь солидаризированной позицией со странамиучастницами

ШОС.

Взятые

под

контроль

усилиями

членов

ШОС

радикальные вылазки уйгурской диаспоры Казахстана, Узбекистана и Кыргызии, могут напомнить о себе с новой силой и в новом ключе в ситуации синхронизации волнений тибетской и уйгурской сетей. Можно прогнозировать,

что

под

давлением

стран

Организации

Исламской

Конференции (ОИК) Казахстан и Кыргызия будут испытывать трудности в следовании букве конвенций и хартий ШОС относительно уйгурского вопроса и спорных приграничных территорий с КНР. Такому развитию ситуации Россия могла бы противопоставить дополнительные меры по усилению

своего

влияния

на

постсоветском

пространстве

и

целенаправленную работу по выявлению и профилактике потенциальных политических и этнорелигиозных конфликтов. Американское участие в ТКС уйгурского национализма вплоть до начала 2000-х гг. выстраивалось в перспективе создания транснациональной этнорелигиозной консолидации с огромным потенциалом экстремистской направленности. Однако участие это было лишь спорадическим ограничивалось деятельность

включением

таких

уйгурского

организаций,

как

фактора Amnesty

в

и

международную

International

(AI)

и

Unrepresented Nations and People's Organization (UNPO). Однако обе эти организации, хорошо приспособленные к идеологической борьбе в условиях биполярного мира, непроницаемости национальных границ и эффективности международного права, оказались не в состоянии создать демократический пиар, необходимый уйгурскому движению в контексте развернувшейся глобализации. Так, кровавые волнения в СУАР, следовавшие с завидной регулярностью на протяжении 1990-х гг., не находили должного отклика ни в западных СМИ, ни в международной публичности. Так, кровавые волнения в СУАР, следовавшие с завидной регулярностью на протяжении 1990-х гг., не находили должного отклика ни в западных СМИ, ни в международной публичности. В ситуации формирования новых геополитических альянсов и выхода КНР на авансцену международные дайджесты AI и UNPO о притеснениях синьцзянских уйгуров, геноциде в СУАР и т.п. едва ли могли

кого-либо

заинтересовать.

Столь

же

неактуальным

для

глобальной

публичности оказалось избрание в 1999 г. лидера уйгурского движения Э.Альптекина на должность главы UNPO, размещающейся в Гааге. В своих расчетах по геополитическому использованию «уйгурского вопроса»

демократический

Запад

оказался

заложником

собственных

геополитических успехов: распада СССР и борьбы против глобального терроризма. Распад СССР повлек за собой и развал прежних коалиций – применительно к уйгурскому проекту это отозвалось отказом Турции от активного взращивания на своей территории политически конфликтного суннито-уйгурского анклава. В срочном порядке уйгурские головные организации вынуждены были передислоцироваться в США и Германию, принудив тем самым правительства этих стран предельно обнажить свои позиции по уйгурскому вопросу. Исламский терроризм, провозглашенный США в конце 1990-х гг. новым «врагом» демократии и мира в глобальном масштабе, окончательно подкосил

экстремистский

формат

развертки

уйгурского

проекта.

Международный консенсус по вопросу о квалификации завоевавших себе ранее место в глобальной публичности ключевых уйгурских НГО в качестве террористических

имел

своим

следствием

раскол

солидарности

транснациональной уйгурской диаспоры, конфликтное противостояние анклавов

в

связи

с

обсуждением

стратегий

перспективного

функционирования сети. Уйгурские анклавы, осевшие в США, Бельгии, Германии, Австралии, Канаде, Великобритании, Швеции, а также в странах исламского Востока (Турция, Саудовская Аравия, Иран, Афганистан, Египет), оказались предоставленными самим себе и правительствам, принявших их государств, вне какой-либо связи друг с другом, вне единого руководства, планирования и цели. С 2004 г. уйгурский проект вновь попадает в зону пристального внимания США. Видные американские политологи и аналитики получают заказ на системное исследование «уйгурского вопроса» и перспектив его

глобального решения. И здесь уже слышатся разрозненные мнения о политической безнадежности борьбы за независимый Восточный Туркестан, о необходимости создания единого политического органа для анклавов уйгурской диаспоры, о тупиковом векторе идеологической активности ее лидеров. В качестве главной причины провала предпринимавшихся ранее усилий была отождествлена геополитическая бесполезность уйгурского проекта в его прежнем религиозно-националистическом варианте. Этот вариант сводился преимущественно к попыткам консолидировать рыхлую уйгурскую диаспору вокруг идеи вооруженной борьбы за политическую независимость Восточного Туркестана и наращиванию идеологической солидарности

уйгурских

анклавов

с

радикальными

организациями

исламского Ближнего Востока и исламскими политическими организациями Центральной Азии. Именно в контексте этих аналитических осмыслений перспектив дальнейшего западного участия в развитии уйгурского проекта в 2004 – 2005 гг. впервые прозвучало предложение отстроить уйгурскую диаспору по аналогии с транснациональной сетью тибетского буддизма, создать лидера, сходного по масштабам международного влияния с Далай-ламой XIV. В настоящий период ключевыми пунктами активности США и стран Запада

по

новому

форматированию

уйгурского

проекта

выступают

следующие: возгонка фигуры «духовного» лидера уйгурской глобальной диаспоры, активизация виртуального и СМИ-пространств под новый разворот «уйгурского вопроса», координация деятельности тибетских и уйгурских НГО. На фоне провозглашенной Вашингтоном борьбы с терроризмом и экстремизмом США и страны Запада были вынуждены отказаться от открытой поддержки радикальных сил в уйгурском движении. В результате тянувшаяся в течение двух лет после вынужденного ухода из Турции взаимная публичная конфронтация созданного в Вашингтоне «Правительства в изгнании Восточно-Туркестанской Республики» (ПИВТР) и «Всемирного

Уйгурского

Конгресса»

(ВУК)

в

Мюнхене

увенчалась

полной

дискредитацией ПИВТР в глазах западных правозащитных организаций и его последующим

расформированием.

Отмечу,

что

первая

организация

представляла интересы радикально настроенной части уйгурской диаспоры, в то время как вторая была ориентирована на изменение идеологии движения в целом. ВУК объединил в себе силы давно функционировавшего ВосточноТуркестанского Национального Конгресса, уже располагавшего огромным опытом неудач в борьбе за независимость, и Мирового Конгресса Уйгурской Молодежи. В качестве основной цели ВУК провозгласил борьбу за демократию и этнокультурное самоопределение уйгуров. Следующим

шагом

Запада

в

раскручивании

нового

формата

уйгурского проекта стала усиленная масс-медийная презентация ВУК в качестве этнической диаспорной организации, приемлемой в пространстве глобального дискурса о демократических свободах и правах человека. Важная составляющая этой презентации заключается в том, что ВУК, позиционируемый как международное этническое НГО, принял на себя де факто функции правительства в изгнании. Поскольку в основу реформирования уйгурского движения была положена

тибетская

идеологического

модель

лидера,

сети,

важным

способного

пунктом

представлять

стал

поиск

уйгурское

детерриторизированное этносообщество на глобальных публичных аренах, провокативного для международного СМИ-пиара и западных правозащитных организаций. Усилиями такого лидера надлежало установить связи между раскиданными по миру уйгурскими анклавами, реанимировать или основать НГО за этнокультурное самоопределение уйгуров и, наконец, возглавить ВУК. Серьезный вклад в решение этого вопроса сделали США, добившиеся от Пекина в марте 2005 г. выдачи им на поруки уйгурской диссидентки Рабии Кадир. Такая уступка руководства КНР значительно способствовала обновлению крови уйгурского проекта. Последующие 4 года западные

спонсоры потратили на возгонку нового, теперь уже не политического и не религиозного, а «духовного» лидера уйгурского движения: обучение Р.Кадир английскому языку, создание имиджа «матери всего уйгурского народа», борющейся

за

права

и

свободы

уйгурского

этноменьшинства,

ее

международные турне с целью знакомства с правительствами тех стран, где осели

уйгурские

беженцы,

неоднократные

безуспешные

попытки

номинировать ее на Нобелевскую премию. И, наконец, в 2009 г. вагон под названием Рабия Кадир был подсоединен к локомотиву под названием Далай-лама XIV. В течение 2009 г. они появляются вместе на всех крупных правозащитных мероприятиях и конференциях. В своем стендовом докладе об июльских событиях в Урумчи, состоявшемся в сентябре 2009 г. на заседании Комиссии по правам человека Европарламента в Брюсселе Рабия Кадир проводит неоднократную аналогию между «борьбой и тяготами» уйгурского и тибетского народов в КНР, между собой и Далай-ламой. В Праге 11 сентября 2009 г. на организованной пятью Нобелевскими лауреатами конференции «Мир, демократия и права человека в Азии» Далайлама и Рабия Кадир выступили содокладчиками по теме «дипломатическое и мирное урегулирование этно-конфликтов в автономных районах КНР». Усилиями западных СМИ волнения 5 июля 2009 г. в Урумчи оказываются вдруг неким логическим продолжением событий марта 2008 г. в ТАР, на сайтах уйгурских НГО актуализируется регулярная рубрика, посвященная мониторингу «тибетской проблемы», любые публичные экспертные оценки уйгурского вопроса неизменно сопрягаются с анализом позиций тибетской диаспоры по вопросам автономии ТАР. Наглядным примером весьма заинтересованного участия США в возгонке нового формата уйгурской ТКС является не только патронирование и финансирование скорейшей возгонки Р.Кадир в качестве идеологического лидера уйгурской диаспоры и главы ВУК, но и деятельность по налаживанию теснейших контактов между диаспорой и различными НГО в защиту уйгурской культуры и религии. Так, с подачи Вашингтона в мае 2009

г. осуществилось проведение III Всемирного Уйгурского курултая в здании Конгресса США, участие в котором приняли представители 20 стран компактного расселения диаспоры, а возглавила это мероприятие Р.Кадир. Примечательно,

что

одним

из

ключевых

событий

съезда

стал

санкционированный протестный митинг у китайского посольства. Достоин внимания и тот факт, что именно радио «Голос Америки» выступил единственным источником, широко анонсировавшим это идеологическое мероприятие. Анализ указанной фактографии тибетско-уйгурского сближения, наметившегося в 2009 г., со всей очевидностью показывает, что придание уйгурскому проекту правозащитного формата отнюдь не означает отказа Запада

от

потенциально

возможной

его

радикальной

развертки.

Наметившаяся тенденция к консолидации векторов активности тибетского и уйгурского

движений

предстает

на

поверхности

как

органически

сформировавшаяся, но в действительности является новым разворотом программы

системной

дестабилизации

КНР

и

его

«стратегических

партнеров». Более того, это сближение двух противоположных по своей сущности этносообществ — радикально настроенного исламского и демократически позиционирующего себя буддийского — может иметь своим результатом взаимное усиление и умножение очагов приложения их политической конфликтности. В своем новом правозащитном формате уйгурский проект вполне способен активизировать конфликтный потенциал регионов Центральной Азии, Южной Азии и исламского Востока. Консолидация усилий ТКС тибетского буддизма и ТКС уйгурского национализма с неизбежностью могут быть чреваты синхронизацией волнений в ТАР, СУАР и странах Южной Азии. В заключение хочу всемерно подчеркнуть, что в таких чувствительных вопросах, как приезд Далай-ламы XIV, обострение ситуации в ТАР и СУАР, возможности политической связки Москва-Пекин могут быть эффективно задействованы как в интересах России, так и Китая при усилении давления на

них со стороны Европы и США. Кроме того, скоординированные действия РФ и КНР обозначили бы перед Западом новую геополитическую реальность, с которой ему придется считаться.

А.Ю.Джибраев22 Референдум 2011 года в Судане: перспектива создания новых государств и мировая энергетическая политика В

контексте

столкновения

западного

и

исламского

проектов

глобализации актуальным представляется обсуждение и прогнозирование геополитических,

дипломатических,

экономико-энергетических

и

этнорелигиозных последствий Референдума 2011 г. в Судане. Настоящая статья посвящена анализу суданского узла пересечения интересов Запада и стран

арабского

экономической

и

мира:

религиозно-идеологической,

ресурсно-энергетической

социальной,

ангажированности

Судана,

внутрисуданских политических противоречий, позиций Евросоюза и США в разделении Республики Судан (РС). Анализ последствий референдума о разделении Судана на два независимых государства с необходимостью предполагает некоторый краткий экскурс в политическую историю проблемы. Итак, территория современного Судана включает в себя ареалы распространения этносов и микроэтносов с поликонфессиональными культурами. Интенсивный приток арабов в Судан обозначился с середины VII в. и растянулся вплоть до конца XVIII в.23 Иммиграция арабских и арабизированных племён способствовала проникновению и распространению ислама, арабского языка и элементов культуры, свойственных арабским народам, главным образом на севере страны, а также в центральных и западных её районах. В обозначенный временной промежуток через Судан пролегали пути паломников-мусульман из сопредельных государств и стран, в основном представленных территориями современных Нигерии и Чада. Совершив хадж или малый хадж, племена на обратном пути из Иерусалима, Мекки и Медины в качестве 22

Кандидат политических наук См.: Ousman Muhamad Bugaje. Islamic Movements and the Political Economy in Africa: An Overview of SubSaharan Africa. http://www.balli-group.com/~ubagaje/polecon4.html.

23

нового местожительства выбирали плодородные суданские земли. Именно таким образом были образованы когда-то населённые пункты в границах современных штатов Джезира и Белый Нил. В Южном Судане ислам получил лишь очаговое распространение, так и не преодолев границ нынешней автономии Юга Судана. Примечательно, что на Юге Судана члены одного и того же племени могли исповедовать разные верования. Например, в самом многочисленном племени Юга — динка — обнаруживаются и последователи анимистических верований, и верующие-христиане, есть также и мусульмане суннитского направления. Экономические, идеологические и религиозные предпосылки конфликта Севера и Юга Судана были заложены ещё во время британского колониального господства, обусловленного приходом и закреплением Англии, как метрополии, в этой части Восточной Африки. До включения в состав Британской империи данная часть африканского континента с первой четверти XIX века по 1898 г. официально находилась в составе Османской империи. В 1820 - 1822 гг. бòльшая часть территории современной РС была завоёвана Мухаммедом Али, верховным правителем Египта. Будучи формально включённым в состав Османской империи, Судан оказался дефакто египетским владением, так как Египет официально считался вотчиной Османской империи, но с очень широкими полномочиями и богатыми возможностями маневрирования и в своей внутриполитической и внутриэкономической жизни, и на международной арене. В этой части империи представители властных структур Египта обрели прочные, доминирующие позиции, фактически превратив Судан того периода в территорию, полностью подконтрольную Египту. Турецко-египетскими властями он был поделен на вилайеты – административно-территориальные образования, аналогичные провинциям, или штатам в современном понимании. Во главе вилайета стояли египетские чиновники, реже чиновники-турки. Жители и уроженцы Египта, считавшиеся в те времена

гражданами Османской империи, занимали в Судане руководящие позиции в государственных учреждениях и организациях, являлись для местного населения работодателями в частных компаниях. Высокооплачиваемая и квалифицированная работа предоставлялась преимущественно египтянам и туркам, британцам и другим иностранцам-европейцам, а местное население было занято на низкооплачиваемых, требующих физического труда и социально не престижных работах. Большинство суданского населения не имело доступа к образованию, процент неграмотности населения был одним из самых высоких на всём Африканском континенте. Именно в период господства Османской империи в Судане наметилась экономическая специализация в международном хозяйственном разделении труда, предопределившая относительную экономическую развитость Севера по сравнению с Югом. С Севера за рубеж вывозилась продукция первичной промышленной обработки (кожи, шерсть, металлические и деревянные изделия, предметы из кости и пр.). Юг выступал поставщиком необработанного сырья, овощей, фруктов, кофе, скота, а также рабов. В перспективе дальнейшего рассмотрения противостояния Юга и Севера Судана принципиально важно отметить, что произвольно определённые границы владений метрополий тех лет, объединявшие в своих рамках различные этносы и микроэтносы, сегрегация и маргинализация местного населения заложили предпосылки для сперва антиколониальных волнений, а в дальнейшем создали благодатную почву и для откровенно террористических движений «угнетённыx народов»24. Необходимо также отдельно указать и на тот исторический факт, что консолидация исламских общин и вызревание первых исламистских политических проектов на территории колониального Судана сопряжено с вторжением британского фактора. В 1870-1880 гг. начинается активное освоение Судана британцами, ставившими своей целью превратить Судан в 24

Подробное рассмотрение проблемы предпосылок террористических исламистских движений на территории Африки см.: Shughart II W. F. An Analytical History of Terrorism, 1945–2000 // Public Choice, 2006. № 128, P. 14-15.

колонию. Необходимо отметить, что в этот период способность Османской империи контролировать политическую и социальную ситуацию в Судане ослабевала. На смену прежним жёстким формам колониальной сегрегации пришли британские методы «непрямого управления»25, предполагавшие толерантное отношение к автохтонным верованиям и культам, а также делегирование полномочий вождям из местных племен. Именно это обстоятельство и стимулировало идеологическую консолидацию арабизированных автохтонных племен по принципу принадлежности к исламу и вызрело впоследствии в религиозно-политическое движение махдистов. Именно это народное движение с ярко выраженной религиозной направленностью впервые выдвинуло тезис о необходимости борьбы Судана за обретение независимости. Его идейным вдохновителем и идеологом выступил имам Мухаммед Ахмад Бен Аль-Сеййид Абделла, более известный под псевдонимом Махди (Мессия) Суданский. Благодаря целенаправленной деятельности этого движения к 1885 г. Судан освободился от турецкоегипетской власти и засилья Британской империи территориально от Центральной Африки и до побережья Красного моря. На этой территории Махди Суданский создал первое независимое исламское суданское государство26, которое просуществовало вплоть до 1898 г. Новое независимое махдистское государство было в 1898 г. аннулировано вторжением английских колониальных войск, располагавших соответствующим вооружением и численно превосходившими воиновмахдистов. В стране начались политические репрессии против местного населения, было восстановлено политическое устройство, действовавшее до 1885 г., т.е. до создания на территории суданского пространства самопровозглашённого махдистами феодально-теократического государства.

25

О методах британского колониального управления в странах Африки см.: Véronique Dimier, Le Discours Idéologique de la Méthode Coloniale chez les Français et les Britanniques de l’entre-deux guerres à la décolonisation (1920–1960), Travaux et Documents, N° 58–59 – 1998.

26 Holt P.M. The Mahdist State in the Sudan 1881-1898, 2nd ed. London: Oxford University Press, 1970.

Победа британских колониальных войск в ходе боевых действий против формирований суданцев и разгром государства махдистов определили решение правительства Египта подписать договор о распределении полномочий между Великобританией и Египтом в вопросах владения Суданом. С 1899 г. и вплоть до 1955 г. просуществовал кондоминиум Великобритании и Египта, получивший официальное название «АнглоЕгипетский Судан». Очерченные выше исторические события предопределили религиозноэтнический портрет суданского населения и заложили основы религиозноидеологического противостояния внутри Судана. Это государство со смешанным арабским и негроидным населением, 75% суданцев являются мусульманами-суннитами, 20% – язычники-анимисты, 5% – христиане, из которых более двух третей составляют суданские христиане-католики, чуть менее одной четвертой части – протестанты (преимущественно пресвитериане, методисты и англикане) и немногим более 2% от общего числа христиан в стране составляют адепты коптской церкви (монофиситского толка). Свыше 70% всех немусульман страны исторически проживают на южных территориях Судана27. Сложение матрицы современного религиозно-идеологического противостояния Севера и Юга напрямую было обусловлено существованием Судана в статусе кондоминиума Великобритании и Египта, способствовавшего консолидации автохтонного арабизированного населения Севера и Востока страны, инфильтрации в нее представителей египетских радикальных движений. Так, например, начало формированию Суданского исламистского движения было положено в 1950-х гг. благодаря объединению усилий суданских студенческих исламистских организаций и представителей Египетского Братства, эмигрировавших в Судан в поисках убежища от репрессий28. Своё окончательное оформление Суданское исламистское 27

Брук С.И. Население мира: этнодемографический справочник. - М.: «Наука», 1986, С. 549-553.

Abdelkérim Ousman. The Potential of Islamist Terrorism in Sub-Saharan Africa. International Journal of Politics, Culture and Society, Vol. 18, No. 1, Fall 2004, Р. 91.

28

движение обрело в 1953 г., когда под эгидой суданского исламского идеолога Аль-Тураби была создана организация Национальный Исламский Фронт, сплотившая различные исламистски настроенные движения, блоки и группы. В качестве магистральной цели эта организация выдвинула доктрину построения панисламского суданского государства, нацеленного на консолидацию со всеми исламскими государствами Африки и арабского мира во имя противостояния сначала коммунистическим доктринам, а впоследствии для противодействия американизированному проекту глобализации29. Провозглашение Судана независимым государством, официально состоявшееся 1 января 1956 года, лишь усугубило противостояние Юга и Севера. Более того, оно повлекло за собой постановку «вопроса о независимости» в новом ключе. Христианско-языческий неарабский Южный Судан заявил о своем намерении отделиться от арабизированного мусульманского Северного Судана с центром в Хартуме. Это и послужило отправным пунктом для начала тридцатилетней гражданской войны в Судане. Обретя независимость и от Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, и от Египта, Судан провозгласил себя унитарной парламентской республикой. И это само по себе означало, что именно арабизированные племена трактовались как титульная нация, а ислам — в качестве государственной религии. Анализ результатов реформ различных сфер жизнедеятельности суданского государства, проведенных вновь избранным правительством, позволяет заключить, что население Юга подвергалось систематической дискриминации по этно-религиозному признаку. Начавшая править в Хартуме политическая верхушка назначала на ключевые административные посты только выходцев с Севера, северянам предоставлялись также монопольные позиции и в аграрном секторе, и в 29

Подробнее об Аль-Тураби, выдвинутой им исламистской доктрине и Национальном Исламском Фронте см.: Abdelkérim Ousman. The Potential of Islamist Terrorism in Sub-Saharan Africa, P. 91-96.

сфере торговли. Южанам, социокультурная идентичность которых связана с христианством и местными этнокультами, были навязаны организация труда по традиционным мусульманским канонам (6-дневная рабочая неделя с одним выходным днём /пятница/, официальное празднование исламских праздников, практика применения лунного календаря (Хиджра) в делопроизводстве) и нормы шариата, присущие исламскому судопроизводству. Неоднократно предпринимались безуспешные попытки перевести официальный документооборот и межкультурную коммуникацию этносов в южных штатах на центрально-суданский вариант арабского языка и, более того, принудить южан отказаться от использования собственных диалектов. Таким образом, уже к началу 1960-х гг. в десяти южносуданских штатах отчетливо прослеживалось доминирование Севера над Югом в политической и экономической жизни, в сферах образования, культуры и быта. В

1964

г.

федеральные

правительственные

войска

осуществили

широкомасштабные операции против южно-суданских повстанцев в штате Экватория, что и послужило поводом к открытой конфронтации Юга и Севера. По данной теме в научной литературе эти события принято увязывать

с

началом

гражданской

войны

в

Судане.

Суданскому

федеральному правительству так и не удалось установить полный контроль над Югом, и военные действия продолжались вплоть до начала 1970-х гг. В 1972 г. было принято «Соглашение о прекращении военных действий», одной из резолюций которого стало предоставление Югу Судана статуса автономного района со столицей в городе Джуба. Данное событие принято считать важной вехой регионально-политического значения, маркировавшей окончание первого этапа гражданской войны. Последующее мирное десятилетие ознаменовалось прекращением насильственной арабизации Юга, представители различных микроэтносов которого получили доступ к руководящим

постам

государственных органах.

в

суданских

федеральных

политических

и

С 1983 г. с новой силой возобновились боевые действия на Юге Судана, спровоцированные

официальным

принятием

мусульманского

законодательства, распространявшегося на всю территорию РС30. Именно в этот период обрела своё окончательное организационное оформление повстанческая группировка Юга, боровшаяся за автономию неарабских негро-христианских

провинций

Судана

от

власти

арабо-исламского

правительства. Заручившись поддержкой Министерства по делам Юга, она провозгласила себя Суданской Народно-Освободительной Армией (СНОА) 31, отстаивающей право Юга на политическое и национальное самоопределение. Необходимо

подчеркнуть,

что

успех

антиправительственной

и

экстремистки направленной деятельности СНОА во многом обеспечивался финансовой и идеологической поддержкой правительств соседних с РС Уганды

и

Эфиопии32.

Активная

поддержка

радикальных

суданских

организаций Юга со стороны эфиопского правительства представляла собой ответ

на

развернувшееся

противостояние

по

в

1970-1980-х

вопросам

гг.

приграничных

эфиопско-суданское территорий

и

внешнеполитических ориентаций33. В 1989 г. в результате свершившегося в стране военно-государственного переворота, вдохновителем которого выступил уже упоминавшийся выше Хасан Аль-Тураби (лидер Национального Исламского Фронта), к власти пришел генерал-лейтенант Омар Хасан Ахмед Аль-Башир, командовавший 30

См.: http://allworld.wallst.ru/sudan. Знаковым событием в деле решения проблемы Южного Судана стало создание в Хартуме в 1969 г. специального Министерства по делам Юга. Это Министерство возглавил Джон де Мабиор Гаранг, христианин-католик по вероисповеданию, представитель динка – одного из самых многочисленных этносов целого ряда штатов Юга Судана, выпускник университета Беркли (шт. Калифорния, США). Именно Гаранг, отправленный федеральным правительством в район дислокации радикальной группировки Юга с целью «навести порядок на местах» и выступил идейным вдохновителем и основателем Суданской НародноОсвободительной Армии (СНОА).

32 В качестве примера результатов террористических акций, проводимых этой радикальной организацией, можно указать авиакатастрофу 1986 г., когда боевиками СНОА был сбит самолет авиакомпании «Судан Эрвэйз», на борту которого находились 70 человек (все они погибли). Подробнее см.: Rapoport D.C. The Four Waves of Modern Terrorism / Cronin A.K, Ludes J. M. (Eds.). Attacking Terrorism: Elements of a Grand Strategy.

Washington, DC: Georgetown University Press, 2004, Р. 46–73.

33 В 1970-х гг. Эфиопия взяла курс на сближение с СССР, что спровоцировало крайне негативные санкции со стороны антикоммунистического суданского режима. В течение 1980-х гг. Судан неоднократно обвинял Эфиопию в пособничестве государственным переворотам на его территории, оказывал поддержку сомалийским антиэфиопским группировкам. Подробнее о противостоянии Судана и Эфиопии см.: http://www.country-studies.com/ethiopia/ethiopia's-border-politics.html 31

воздушно-десантными войсками. Он предпринял ряд безрезультатных попыток усмирения Юга, но единственным следствием его активности явилось восстановление центральной вертикали власти в Южном Судане. Необходимо отметить, что оказываемый Аль-Баширом патронаж в адрес суданских исламских движений имел своим следствием создание в 1990 г. Народной Организации Исламская Конференция (НОИК) в противовес уже функционировавшей Организации Исламская Конференция (ОИК) во главе с Саудовской

Аравией.

Основателем

НОИК

выступил

Аль-Тураби,

разворачивавший свою доктрину панисламизма под эгидой Судана. В отличие от ОИК, вновь созданная организация сделала ставку на идеологическую консолидацию исламских стран в перспективе укрепления исламского проекта глобализации. В 1993 г. по просьбе правительства Судана президенты Уганды, Кении, Эфиопии и Эритреи предприняли серию инициатив, направленных на проведение регулярных мирных переговоров между СНОА и правительством в Хартуме. Переговоры, растянувшиеся на 4 года, увенчались подписанием Хартумского мирного соглашения (21 апреля 1997 г.), по которому Южному Судану

гарантировалось

право

выбирать

между

федерацией

или

независимостью, что получило свое дальнейшее закрепление в Конституции РС образца 1998 г. Однако военные действия на Юге продолжались. Зимой 2005 г. в г. Найроби, столице Кении, при посредничестве США, руководитель СНОА Джон Гаранг и первый вице-президент Судана Али Осман

Мухаммед

Таха

подписали

договор

о

всеобъемлющем

урегулировании – Всеобъемлющее Мирное Соглашение (ВМС), положившее конец гражданской войне. В данном Соглашении были детально определены политические и экономические аспекты жизни Судана на будущие 6 лет. Этот срок обозначался в качестве «переходного периода», после которого надлежало созвать Референдум, чтобы южане могли решить, оставаться ли им в составе единого Судана или нет.

Помимо обсуждения вопросов о прекращении боевых действий и сроках действия перемирия, ВМС содержит и разъяснения относительно процедуры разделения доходов от продажи нефти на экспорт между Югом и Севером. В Соглашении 2005 г. был письменно зафиксирован принцип равенства: правительство Юга и правительство Севера получают по 50% доходов, а налоговые органы Юга самостоятельно собирают половину всех налогов, закреплённых за Югом. Также, по ВМС, применительно к бывшим боевикам с Юга заработали программы по ликвидации неграмотности, и федеральные власти оказывали им материальную помощь и практическое содействие в деле приобретения новых профессий, востребованных гражданской жизнью. После заключения мирного соглашения и подписания в Хартуме в январе 2005 г. временной конституции Джон Гаранг должен был стать первым из двух вице-президентов Судана и главой правительства Южного Судана на весь переходный период (2005–2010 гг.). На срок вплоть до 2011 г. северяне получили 70% мест в законодательных и исполнительных органах власти на Севере, а СНОА – такую же квоту у себя на Юге. Тем не менее, приведённый к присяге 9 июля 2005 г.34 Джон Гаранг погиб при до сих пор не выясненных обстоятельствах, что повлекло за собой широкомасштабную дискуссию в суданской и мировой прессе, подозревавшей Север в заговоре. Пост руководителя организации Суданской Народно-Освободительной Армии занял его соратник и последователь Сальва Киир. В целом следует констатировать, что последние пять лет35 Север и Юг Судана демонстрировали соблюдение буквы Всеобъемлющего Мирного Соглашения, а политическая ситуация в РС поступательно развивалась в 34

Российская газета, Федеральный выпуск, №3835, М., 1 авг. 2005 г. Исключение составляют единичные прецеденты религиозно-экстремистских акций. В качестве примера таковых следует упомянуть убийство в 2006 г. главного редактора частной арабоязычной газеты «АльВифаг» Мохаммеда Таха Мохаммеда, скандально известного своими публикациями 2005 г. о происхождении и жизни пророка Мухаммеда. Эти публикации были квалифицированы суданской общественностью как клеветнические и задевающие религиозные чувства мусульман. Выпуск газеты был запрещён на 3 месяца, а главный редактор «Аль-Вифаг» на несколько недель заключён под стражу. В сентябре 2006 г. Мохаммеда Таху Мохаммеда похитили возле собственного дома, а через несколько дней его тело и отрезанная голова были обнаружены на юге суданской столицы. Ответственность за зверское убийство 50-летнего Мохаммеда Тахи взяла на себя одна из немногочисленных исламистских группировок Юга Судана. См.: «Аш-Шарк Аль-Аусат» (на арабском языке), Лондон-Эр-Рияд, № 10148, 10 сент. 2006 г.

35

направлении Референдума 2011 г. Так, в сентябре 2005 г. в Судане было избрано и приведено к присяге первое в истории страны Правительство национального единства36. Следует отдельно отметить, что боевые действия в южной части РС более не возобновлялись, а раздел дивидендов от реализации южно-суданских нефтяных ресурсов осуществлялся относительно цивилизованно. Значительная часть боевиков покинула прежние места дислокаций и в поисках новых заказчиков перебазировалась в другие «горячие точки» мира. Многие участники вооружённых бандформирований отказались от прежних убеждений и обратились к освоению гражданских профессий и традиционных этнических ремёсел. Сбросив бремя ведения боевых действий, многолетнее финансирование которых создавало дефицит госбюджета, Север сконцентрировался на гражданском строительстве и реформе системы социального обеспечения. В Хартуме вновь стали проводить симпозиумы, межправительственные совещания и конференции стран Африки. Состоявшиеся в апреле 2010 г. всеобщие выборы депутатов парламента и представителей местных законодательных и исполнительных органов власти следует квалифицировать в качестве значимого шага в направлении грядущего Референдума-2011. Итак, 11-15 апреля 2010 г. в Судане прошли всеобщие выборы. В качестве независимых наблюдателей на них присутствовали официальные представители Канады, Китая, РФ, США, Турции, Японии, а также стран Евросоюза. Специалитетом этих общесуданских выборов явились присутствие и активное наблюдение за их подготовкой и проведением со стороны таких международных мусульманских организаций, как Организация Исламская Конференция (ОИК) и Народная Организация Исламская Конференция (НОИК).

36

52% мест в котором было отведено правящей партии - Партии Национальный Конгресс (ПНК), возглавляемой действующим президентом Омаром Аль-Баширом, 28% - СНОДу, 14% - оппозиционерамсеверянам и всего 6% - оппозиционерам-южанам.

Официальная столица Южного Судана — Джуба — в течение длительного времени затягивала подготовку к выборам, попеременно бойкотируя, либо «обозначая» своё участие. Причиной такой позиции Джубы явились серьезные противоречия в среде южносуданской политической элиты, обнаруживающей религиозно-этнические, партийно-блоковые и кланово-племенные противостояния, в том числе и внутри Суданского Народно-Освободительного Движения (СНОД – главенствующей политической партии Юга)37. Для жителей Юга Судана апрельские выборы 2010 г. стали генеральной репетицией самого Референдума о независимости 2011 г. — они продемонстрировали зарубежным наблюдателям свое отношение к нему как к событию первостепенной значимости в политической и религиозной жизни суданского социума. Официальный Хартум, представительствующий Север, казалось бы, смирился с фактом неизбежности Референдума, но трактует его как «вопрос сильнейшего прессинга на политической арене»38. Анализ реального положения дел позволяет мне выдвинуть гипотезу, что у суданских политических властей нет собственных отчетливых сценариев относительно практического передела пока ещё формально единого Судана. Разработка подобных сценариев подменяется аморфной дискуссией лидеров Севера и Юга, и превалируют в ней тезисы о недопустимости «создания нового проблемного африканского государства», о «праве народа на самоопределение», о признании «любых итогов Референдума». Для разработки и освоения модели раздельного проживания отводится полгода, начиная с июля 2010 г. Однако, уже в текущий момент есть 37

Суданское Народно-Освободительное Движение (СНОД) сформировалось в недрах южно-суданской радикальной организации Суданская Народно-Освободительная Армия (СНОА). Отпочковавшись от СНОА, оно сконцентрировалась на вопросах политического управления христианско-языческим Югом, отвергающим насильственную арабизацию и исламизацию, навязываемую Севером. В 1994 г. Суданское Народно-Освободительное Движение прошло регистрацию в качестве политической партии. Подробнее см.: http://www.splmtoday.com.

38 Из выступления Нафи Али Нафи, помощника президента Республики Судан Омара Башира, на съезде Партии Национальный Конгресс (ПНК) в Хартуме 21 августа 2009 г. См.: «Sudan Tribune». Khartoum, Aug. 22, 2009.

основания полагать, что обе стороны едва ли справятся в отведённые для этого сроки с выполнением базовых положений ВМС. Согласно Всеобъемлющему Мирному Соглашению, Джубе (Югу) и Хартуму (Северу) надлежит к июлю 2010 г. достичь письменных договорённостей по целому ряду пунктов. К их числу относятся следующие: (1) демаркация границ, и, соответственно, ликвидация спорных моментов в этом вопросе; (2) определение, какие объекты топливно-энергетического комплекса ТЭК остаются за Севером, а какие – за Югом; (3) погашение внешних долгов Судана39; (4) начало раздельного «мирного сосуществования». Пристальное изучение конкретики политической ситуации Судана показывает, что на Севере сбои и разлад в работе государственных институтов власти едва ли возможны. На Юге ситуация диаметрально противоположная — здесь обнаруживается абсолютная неподготовленность к автономной от Севера жизни. И в этом контексте не удивительно, что вопрос о демаркации границы между Севером и Югом остается на сегодняшний день все еще не решённым. Последнее по времени обсуждение вопроса о границах между президентом Республики Судан Омаром AльБаширом и президентом Южного Судана Сальвой Кииром состоялось в конце августа и закончилось по сути ничем. Рассмотрим возможности реализации второго пункта ВМС о подготовке к Референдуму — определить, какие объекты ТЭК остаются за Севером, а какие – за Югом. Даже если чисто гипотетически допустить, что все спорные нефтеносные районы отойдут к Югу, то совершенно не очевидно, каким образом сможет практически воспользоваться этим «наследством» Джуба. Две существующие на сегодняшний день линии нефтепроводов из Мелута и Фалуджи заканчиваются на морском терминале в Порт-Судане, расположенном на северо-западе страны. Большинство месторождений требует дополнительных инвестиций и затратных расходов по их обустройству, а две единственные нефтяные артерии страны все ещё 39

В совокупности они составляют сумму в 32,5 млрд. долларов США.

работают в половину своей мощности. Наряду с этим, Судан, введя в действие второй по счёту нефтепровод, столкнулся с серьёзными проблемами сбыта сырой сверхтяжёлой (extra heavy) нефти за рубеж. Иностранные нефтяные компании отнюдь не спешат прийти на помощь Судану и построить газонефтесепарационный завод в непосредственной близости от месторождений, что улучшало бы технические и стоимостные характеристики экспортной нефти. Помимо того, существующая транспортная инфраструктура не позволяет организовать хоть скольконибудь эффективный экспорт южносуданского «чёрного золота» за рубеж, кроме трубопроводного, пролегающего по территории Севера Судана. Примечательно, что в фокусе внимания суданского федерального правительства и южно-суданского истеблишмента, как, впрочем, и большинства западных аналитиков, находится исключительно вопрос о сценариях независимости Юга. Бесконечному обсуждению подвергаются «мягкий вариант разделения» или жёсткая модель, наподобие «кровавого развода по-йеменски» 1994 г. Парадоксальным образом на периферии осмысления остается проблема нереальности срока, установленного ВМС для практического отделения Юга от Севера, а также фактическая нереализованность конкретики пунктов Соглашения. Рискну предположить, что передел страны осуществится не в январе 2011 г. Нынешние заявления суданских федеральных властей «о признании любых итогов Референдума» представляют собой не более чем декларации о готовности обсуждать первый пункт ВМС. Джуба неустанно твердит о необходимости увеличения квоты Юга в парламенте, но не торопится предоставить план действий по освоению независимости уже, скажем, в феврале 2011 г. И в этой связи мне представляется очевидным, что на деле речь идет отнюдь не о сценариях разделения Судана, а в первую очередь о сценарии затягивания и заматывания сроков Референдума. Предположим, что в январе 2011 г. южносуданское население проголосует за независимость Юга Судана от Севера. По завершении

торжественных процедур объявления официальных итогов Референдума2011, салютов и фейерверков, многодневной экзальтации населения теперь уже бывшей автономии, помпезных выступлений политических и религиозных лидеров в масс-медиа наступает время функционирования вновь созданных государств. В реальности все останется без изменений, поскольку никто собственно и не занимался подготовкой практики функционирования двух самостоятельных государств, как, впрочем, и не слишком стремился к выполнению четырех пунктов ВМС. Но такое возможно наверно лишь как предположение. На деле все обстоит иначе — затягивание сроков Референдума выгодно обеим сторонам Судана. В пользу такого заключения свидетельствует и тот факт, что тезис о затягивании разделения активно муссируется руководителем северосуданской проправительственной политической партии «Умма» Садиком Аль-Махди. По его мнению, время работает всецело на интересы сохранения единого формата нынешней Республики Судан. И действительно длить фактическое сосуществование Севера и Юга в прежних кондициях возможно как минимум пока не будет завершена постройка нового южно-суданского нефтепровода до порта Мамбас (Кения). Генеральным подрядчиком и владельцем линейной части трубопровода наряду с теперешним суданским правительством будет крупная японская компания, а сооружением НПЗ в Кении занимается государственная компания из КНР. По самым оптимистическим прогнозам, строительство всего объекта займет от трех до пяти лет. Именно на такой срок может быть пролонгировано дальнейшее мирное в политико-идеологическом смысле существование единого Судана. Вероятным исходом обещающего стать затяжным «переходного периода» отделения Юга Судана от Севера мне представляется формирование суданской мультиконфессиональной и полиэтнической Суданской конфедерации, а отнюдь не двух независимых государств.

Складывается впечатление, что именно так когда-то и моделировали развитие суданского государства лидеры Севера и Юга. Речь идёт об Али Османе Тахе, весьма популярном лидере мусульманского Севера, занимавшем пост второго вице-президента Судана, и ныне покойном Джоне Гаранге – бывшем премьер-министре Юга Судана и одним из виднейших политиков христианско-языческого Юга в прошлом. Именно их подписи скрепили в январе 2005 г. Всеобъемлющее Мирное Соглашение. Еще одним аргументом в пользу выдвигаемой мною версии является неизлечимая нефтедолларовая зависимость Джубы от Хартума — патология, документально зафиксированная в уложениях ВМС. Как показывает опыт, любые попытки Джубы слезть с этого якоря неизбежно чреваты идеологическим кризисом в южном Судане. Прецеденты такого рода уже имели место в 2009 г., когда в ситуации развернувшегося глобального финансового и мирового энергетического кризиса, существенное сокращение выплат дивидендов от реализации нефти на экспорт, осуществляемых Севером в соответствии с предписаниями ВМС в адрес Юга, имело своим следствием тяжелейшие баталии внутри Суданского НародноОсвободительного Движения. В контексте сказанного становится очевидным, что если в январе 2011 г. Юг обретет полную автономию от Севера, а это, в свою очередь, повлечёт за собой немедленное прекращение действия ВМС, то южно-суданская независимость, скорее всего, будет отмечена началом кровопролитных волнений. Парадокс состоит в том, что независимость и Референдум нужны преимущественно Югу, Суданская Народно-Освободительная Армия которого столь долго за это воевала, но на деле его верхушка оказывается не способной к самостоятельному политическому и экономическому руководству даже в пределах автономии Юга Судана. Более того, она стремится подстраховать себя и затянуть передел страны вплоть до завершения строительства и ввода в эксплуатацию основного источника

дохода — альтернативного нефтепровода, пролегающего в обход территории северного соседа. Кроме того, идеологическое руководство Юга прикладывает немалые усилия для разжигания антисеверных настроений, что выражается в усилении религиозно-идеологической пропаганды в среде южан, направленной на создание образа коварного исламского арабского соседа с Севера, который доведет до нищеты и без того бедное неисламское меньшинство Юга. Необходимо заострить внимание ещё на одном, скорее, стереотипном, но очень важном моменте в понимании необходимости затянуть сроки проведения Референдума-2011. Я допускаю, что впервые избранный южносуданский президент Сальва Киир может инициировать официальный раскол Судана, издав Декларацию о независимости Юга Судана до проведения Референдума 2011 г. В этой ситуации страны Евросоюза и США, всемерно поддерживающие Сальву Киира, примут столь желанную независимость Юга лишь в том случае, если она будет достигнута путём такой демократической процедуры, как референдум. Волюнтаристский акт регионального руководителя отнюдь не станет выражением воли народов Юга и будет расценен Западом как очередной прецедент «принудительно-насильственной маргинализации» африканской страны40. В пользу этой возможной реакции Запада свидетельствует заявление, сделанное президентом США Бараком Обамой 20 января 2010 г. в Вашингтоне. Так, во время проведения неофициальных мероприятий, посвященных 5-летней годовщине подписания ВМС в Судане, он подчеркнул, что «новый курс» его администрации в отношении мировых «проблемных точек», в том числе и на Африканском континенте, предполагает достижение компромиссов путём организации диалога сторон и отказа от жесткой риторики с позиции силы, применение которой 40

Подобные оценки уже звучали в некоторых аналитических статьях западных ученых. См., например: Pham P.J. Sudan's Elections: What Now?// World Defense Review: News, Commentary & Analysis. UK, Berkshire: IHS (Global) Limited. May 13, 2010.

«допустимо только в крайних случаях»41. В перспективе решения южносуданского узла противоречий Вашингтону необходим компромисс между Севером и Югом, что способствовало бы дальнейшему закреплению позиций США в Судане. Этим объясняется господство «идеи разновекторности» в подходе к решению конъюнктурных суданских проблем и, в частности, вопроса о Референдуме 2011 г. в среде правящей американской элиты. Одним из ключевых компонентов стратегии США и ЕС является завуалированная провокация политически конфликтной этноконфессиональной ситуации в Судане. Еще в 1997 г. по инициативе США Судан был включен в «черный список» стран, способствующих укреплению активности исламистски ориентированного глобального терроризма. Кроме того, в этом же году США ввели торговые и финансовые санкции по отношению к Хартумскому режиму42. В целом следует констатировать, что при участии стран ЕС Вашингтон приложил немало усилий для формирования у международной общественности образа исламистского террористического Хартума, притесняющего христианский Юг Судана. Дело также дошло до того, что мусульманин с Севера не может появиться на территории христианско-языческого Юга один, так как власти не гарантируют его личную безопасность и не смогут защитить от банальной агрессии жителя южной части Судана. Ярким примером этого может служить инструкция для сотрудников Миссии ООН в Судане местного найма, исповедующих ислам и постоянно проживающих на Севере. Этой категории суданских граждан не разрешено покидать территорию аэропорта Джубы без соответствующего сопровождения суданцами-южанами или иностранцами-сотрудниками Миссии Организации Объединенных Наций в Судане (МООНВС). Наблюдателями от МООНВС принимаются решения, выгодные больше южной стороне, чем северо-суданской. США и Запад стимулируют меры, 41

Shishkin D.K. What is Washington's Secret Strategy in the Sudan?// NEW EASTERN OUTLOOK: Open Research & Discussion Journal. Moscow, Feb. 14, 2010.

42 См.: Abdelkérim Ousman. The Potential of Islamist Terrorism in Sub-Saharan Africa, P. 92.

ведущие к дальнейшей сегрегации населения Судана по этнорелигиозному признаку, что только катализирует процесс будущего возможного передела пока что единого, с дипломатической точки зрения, государства. При активном содействии финансовых кругов стран ЕС интенсивно развивается банковская система Юга в целях подрыва исламского банкинга, введенного Севером повсеместно в Судане. В течение долгого времени Север распространял в Судане исламский банкинг, предполагающий, в соответствии с действующим исламским правом, запрет на ссудный процент. Созданные в Судане исламские сельскохозяйственные банки43 значительно способствовали развитию сельскохозяйственного сектора экономики Судана. Развитие на территории Юга европейской банковской системы нацелено не в последнюю очередь на размывание позиций Судана в набирающем все большую силу экономическом альянсе Судана, Египта, Малайзии, Индонезии и КНР44. В этой связи едва ли можно говорить о лояльности политической верхушки Севера по отношению к странам Запада. И в данном контексте заслуживают особого внимания те «профилактические» меры, которые принимает Север в перспективе Референдума-2011. Так, в последние годы возобновилась активность группировки «Божий гнев», руководитель которой из Центральноафриканской Республики (ЦАР) перебрался в восточносуданские штаты Дарфур вместе с личным составом своего образования. Хартум вполне благосклонно отреагировал на совершенное перемещение вооружённого религиозно-экстремистского объединения из одного государства - ЦАР в проблемную часть другого – Дарфур (РС). Я полагаю, что это — не афишируемый боевой резерв Севера в ситуации необходимости оказания давления на СНОД и весь Южный Судан. Здесь следует помнить, что именно участники группировки «Божий гнев» до подписания ВМС вели 43

См.: Osman, B.: The Experience of the Sudanese Islamic Bank in Partnership (Musharakah) Financing as a Tool for Rural Development among Small Farmers in Sudan. Arab Law Quarterly 1999, 221–230.

44 Подробнее об этом альянсе см.:. Beekun Rafik I, Badawi Jamal A. Balancing Ethical Responsibility among Multiple Organizational Stakeholders: The Islamic Perspective. Journal of Business Ethics (2005) 60, P. 131-132.

партизанскую и диверсионную деятельность против федеральных властей на Юге Судана. Подведу итог рассмотрения перспектив проведения Референдума 2011 г. Наиболее вероятное развитие событий вокруг Референдума января 2011 г.

— это перенесение его сроков с сопутствующим заключением новых, дополнительных соглашений между Хартумом и Джубой, что обоюдовыгодно и для Севера, и для его Юга Судана, а также и для определённой части международных участников расчленения Судана на два государства.

Колобов А.О.45 Палестино-израильский конфликт и технологические особенности его урегулирования в пост-кризисной стадии В современных условиях глобального кризиса палестино-израильский конфликт вновь привлек к себе особое внимание ведущих акторов мировой политики и геостратегически великих держав. Он включил в себя достаточно много

аспектов,

требующих

четкого

осмысления

на

всех

стадиях

ближневосточного мирного процесса, но, при этом, совершенно очевидным и необходимым для миротворцев является безусловное осуждение как террористических акций, направленных против мирных граждан Израиля, так и военных силовых действий правящих израильских кругов против населения

Палестинской

Национальной

Автономии

(ПНА),

—

представленных, как своего рода «коллективные наказания», которым Израиль подвергает палестинцев. Этого, к сожалению, не происходит, потому что действует некий «двойной стандарт» восприятия непростых ближневосточных реалий «сильными мира сего»1. На "пути решения палестинской проблемы и создания палестинского государства находится множество препятствий. Одна из наиболее опасных — раскол в палестинском национальном движении (к чему приложили руку Израиль и США) при наличии фактического двоевластия в ПНА. Решить эту проблему можно двумя способами: наладив переговоры между ХАМАС и Фатх, установив взаимный компромисс (чему пытались способствовать в качестве посредников Египет, Саудовская Аравия и Судан); создав правительство национального единства, при отстранении движения ХАМАС от власти в секторе Газа и восстановлении полного контроля администрации М. Аббаса над всей территорией автономии2.

45

к.полит.н., доцент Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского – Национального исследовательского университета (г.Нижний Новгород, Россия)

Израиль и США, видимо, решили пойти по второму варианту и, таким способом, добиться «окончательного решения» палестинского вопроса, (возможно по аналогии с тем «окончательным решением» еврейского вопроса, которого требовал А. Гитлер). Только вряд ли это приведет к желаемому Израилем результату. Даже, если израильтянам и удастся разгромить движение ХАМАС и его военные структуры (что не так-то просто), ответом незамедлительно станет появление новых подпольных, еще более радикальных

исламистских группировок, практикующих террор и

насилие с максимальной интенсивностью3. Единственно возможное средство решения палестинской проблемы компромисс, взаимные уступки, изоляция наиболее экстремистских сил с обеих сторон и признание очевидных реальностей, в том числе права Израиля на существование и права палестинцев иметь собственное государство. Следует, однако, подчеркнуть, что в современных условиях исключительно еврейский характер государства Израиль вряд ли удастся сохранить, учитывая тот факт, что из 6,7 млн. его жителей более 800 тыс. являются арабами, исповедующими ислам, а часть населения исповедует христианство и другие религии4. Совершенно политических

и

очевидна

изначальная

государствообразующих

асимметрия состояний

общественноизраильтян

и

палестинцев с точки зрения действующего международного права. Государство Израиль, все же, создано непосредственно по решению ООН 60 лет назад, а палестинского суверенного государственного образования так и нет до сих пор. Именно данное обстоятельство лишает палестино-израильский диалог строго концептуальной осмысленности 5. При этом Израиль остается «страной-гарнизоном», отстаивающим на Ближнем Востоке интересы Запада в целом и даже претендующего на осуществление миссии безусловного лидера при реализации на практике геополитического проекта Pax Judaica (мировой иудейской империи), тогда как ПНА представляющая несуверенное, корпускулярное образование, еще не стала

полноправным актором в рамках Pax Islamica — мировой исламской империи и на глобальном уровне в целом6. Столь шаткое, зависимое во многих измерениях, положение ПНА не стимулирует никак мирное разрешение всех без исключения споров, возникавших и продолжавших возникать в рамках палестино-израильского противостояния.

Палестинцам

не

помогли

ни

действия

СБ

ООН,

утвердившего соответствующие документы 13 мая 2002, ни официальное приветствие создания де-факто государства Палестины 14 мая 2002, ни план Т. Митчелла (США)7 о проведении мирного процесса посредством переговоров, ни какие либо другие коллективные дипломатические усилия 2006-2008 гг8. В принципе, превентивная дипломатия ООН, «квартета» международных посредников, отдельных высокопоставленных лиц еще далеки от успеха на Ближнем Востоке. Тем не менее, именно превентивные меры и превентивная дипломатия высокого международного уровня остаются важнейшим средством обеспечения ближневосточного мирного процесса. Для палестино-израильского противостояния особо важным является преодоление двойных стандартов при обозначении суверенитета противоборствующих сторон, невмешательства во внутренние дела и всех тех важных моментов, которые затрудняют саму процедуру определения четких критериев наличия или установления предконфликтой ситуации, не говоря уже о самом ходе конфликта и различных этапах его урегулирования дипломатическим путем. Стратегии и технологии предотвращения и сдерживания, в принципе, отработаны, главное — их вовремя применить. Но этого, к сожалению, на Ближнем Востоке не происходит. Правовая асимметрия здесь дополняется асинхронностью усилий международных гарантов, посредников, спонсоров и пр., что недопустимо не только при рассмотрении палестинской проблемы, но и во всех других случаях

предконфликтного,

урегулирования.

конфликтного

и

постконфликтного

В связи с этим, палестино-израильские противоречия необходимо прочно увязать с общим процессом поддержания мира и обеспечения безопасности на региональном уровне и в глобальном масштабе. Складывающаяся новая международная система нацелена на возможно эффективное урегулирование конфликтов, споров, ситуаций, но искоренить полностью истоки споров и конфликтов, все же невозможно. Именно поэтому, важным элементом действий всех заинтересованных сторон в рамках мирного процесса на Ближнем Востоке с максимальным учетом фактора палестино-израильского противостояния должно стать мирное разрешение споров, на основе принципа справедливости с тем, чтобы понастоящему способствовать эффективному сотрудничеству примирившихся соперников. При этом, необходимо опять -таки действие средств применения международного права в очень непростых, но все же небезнадежных для израильтян и палестинцев условиях. Палестино-израильский конфликт крайне нуждается в скорейшем переводе от права сугубо гегемонистского к статусной, по нормам международного права и только, модели стратегии «управления через хаос». Он

требует

иного

ценностного

понимания

и

формулирования

соперничающими сторонами предельно четких целей, в зависимости от сложившейся

реальности,

разумеется,

но

при

постоянном

ведении

переговорного процесса для возможно более быстрого позитивного изменения кризисной ситуации. Никакие принудительные меры, даже если они проводятся под плотным миротворческим прикрытием влиятельных международных организаций, никому не помогут , о чем, собственно, и предупреждает Священное писание: «Когда будут говорить «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигнет имеющую во чреве и не избегнут...» (Новый завет. 1. послание к Фессалоникийцам Святого Апостола Павла, 5.3.) Применительно современном

этапе,

к

палестино-израильскому международно-правовая

противостоянию коррекция

на

основных

миротворческих дел должна непременно увязываться с дальнейшей активной деятельностью «квартета» международных посредников, при значительном расширении их состава, и полномочий всех его участников, на чем особо настаивает известный российский ученый - ближневосточник, дипломат и государственный деятель, академик Е.М. Примаков. Качественное разрешение проблемы Палестины требует, к тому же, существенного изменения российской ближневосточной политики, тем более что действия США в рамках (Большого) Ближнего Востока расширяютсяв количественных масштабах и по качественному содержанию стремительно. Что касается России, то она вполне способна вернуть себе прежнее влияние в регионе путем синтеза формальных и неформальных дипломатических усилий.

Для

последних

уже

есть

и

традиции

непосредственной

вовлеченности в ближневосточные дела, с целью защиты последователей православия в прошлом, и новейший технологический инструментарий, необходимый

для

(Императорское получившее

возрождения

Православное

недавно

статус

позиций

России

Палестинское ассоциативного

на

общество

Святой —

Земле ИППО,

неправительственного

объединения при комитете по социальным делам ООН, в частности). За время, прошедшее после образования Государства Израиль (14 мая 1948г.) его граждане — потомки евреев, прибывших на Землю обетованную по сионистским организационным каналам, стали аборигенами, то есть коренными жителями, решившими проблему возвращения на историческую родину окончательно, тогда как многие арабы, жившие до 1948 г. в Палестине, оказались на время лишенными отечества. В отстаивании собственного государства, они сумели сформировать лишь национальную автономию, определив для себя главнейший лозунг возвращения на историческую родину (неудивительно, что под девизом «Return now» арабыпалестинцы проводят сейчас мощный flesh-mob, приурочив его ко дню рождения Государства Израиль.

С учетом вышесказанного, России, остается весьма оригинальная миссия

влиятельного

миротворца,

одновременно

работающего

преимущественно в рамках дипломатии, (официальной и публичной), как в Израиле, так и в ПНА, причем осуществляя в своих интересах и интересах обеих

противоборствующих

сторон

одновременно

всевозможные

широкомасштабные проекты гуманитарного и экономического назначения. Таким образом, особая ответственность международного сообщества вполне может быть возложена на Россию в конкретных делах ПНА не только потому, что арабы склонны доверять именно российским правящим кругам больше, чем кому-либо в Европе и на других континентах земного шара, а потому, что сеть т.е. региональное сообщество, организованное не по вертикали (так, как Израиль, хотя он и усиленно взаимодействует погоризонтали с еврейской диаспорой во всем мире), а по горизонтали, предполагающей иные, нежели только государственные (вертикальные по преимуществу) взаимодействия (к такому варианту жизнедеятельности тяготеет ПНА, не располагающая полной, вертикальной государственностью, но осуществляющая именно по горизонтали свои политические усилия, получая, при этом, существенную экономическую помощь от мусульманских государств (несравнимую, конечно, с тем, что получает Израиль, но, всетаки, значительную). Мусульманский

мир

в

целом,

более

чем

какой-либо

другой

олицетворяет сетевую модель общества. Его подключение к формирующейся системе глобального управления (Global Governance) способно решить многие

проблемы,

относящиеся

к

стратегической

стабильности

в

региональном и общемировом измерениях. В принципе, сетевая система, с учетом воздействия на нее ислама и других мировых религий, разумеется, уже сегодня способна стать высшей формой управления глобально ориентированного, взаимозависимого, но не лишенного противоречий мира. Сети легко пронизывают государственные границы, преодолевают экономические и юридические преграды, начинают внедряться в нашу

жизнь, в нашу практику, становятся для нас совершенно необходимым, и постепенно мы, из обычных людей, из людей иерархических, со своим отношением к насилию, к праву, к возможному и невозможному, к морали и нравственности, превращаемся в сегменты глобальной паутины и сквозь нас уже можно пропускать любые вещи9. Они уже олицетворяют политическую, военную, экономическую сиюминутность на Ближнем Востоке, взывая к большей поливариантности дипломатических действий прежде всего, в рамках палестино-израильского урегулирования и требуя к последнему понастоящему новаторского отношения всех акторов мировой политики без исключения. Примечания: 1. Колобов О. А., Корнилов А. А., Сергунин А. А. «Документальная история арабо-израильского конфликта.., с. 150.

2. Новое время, № 7, 1988, с. 24.

3. Колобов О. А., Корнилов А. А., Сергунин А. А. «Документальная история арабо-израильского конфликта.., с. 152.

4. Там же, с. 152 – 160.

5. Savir U. Peace First // The Israel Journal of Foreign Affairs, vol. 1, no. 2, 2007/5767, Jerusalem, p. 47-63.

6. Подробнее см.: War and Peace in the Jewish Tradition (Schiffman L.,

Wolowelsky J. - Ed.). - New York: Yeshiva University Press, 2007, p. 3552; Хейфец М. Арабы и евреи. Конфликт культур. Особый взгляд. Иерусалим: Иврус, 2007. - С. 4-349.

7. SIPRI. Yearbook, 2002, p. 3-372.

8. SIPRI. Yearbook, 2006-2008.

9. Подробнее см.: Соловьев Э.Г. Транснациональные террористические организации в условиях глобализации. - М.: Ленанд, 2006, с. 3-56; Колобов А.О., Колобов О.А. Ислам в системе глобальной и региональной

стабильности

//

Ислам

в

современном

мире:

внутригосударственный и международно-политический аспект, № 1(11), 2008, с. 15-19.; Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. – М.:НОФМО, 2002. – 384 с.; См. также Конотопов С.Н. Военнополитическая ситуация в современном мире. - М.: Комкнига, 2005, с. 3240.; Богарников В.П., Свешников С.В. и др. Fuzzy Technology: военнополитические индикаторы подготовки войны 2003 года в Ираке. Киев.: Эльга/ Ника центр, 2004, с.3-128.

Комаров И.Д.46 Место

арабо-израильского

конфликта

во

внешнеполитической

деятельности Исламской Республики Иран на современном этапе За историю своего существования Исламская Республика Иран показала свою приверженность идеологическим традициям, которые были провозглашены ещё аятоллой Хомейни. Он разделил мир на «угнетателей» и «угнетенных».

К

«угнетателями»

относились

США

и

Израиль,

представителями «угнетенных» народов были и есть мусульманские страны третьего мира. Главная задача, поставленная

перед революционным руководством

страны, экспорт исламской революции существует в идейном смысле в деятельности политиков и сегодня. В основе доктрины Ирана четко прослеживается курс объединения исламского мира по иранскому образцу, создание под эгидой Ирана «мировой исламской общины — уммы». Можно выделить несколько основных

целей

всей

политики

ИРИ:

превращение

последнего

в

общемусульманский центр силы и становление Ирана региональным центром, лидером в экономическом, политическом и военном отношениях. Однако за прошедшее время руководством страны была осмыслена вся утопичность и несбыточность воплощения в жизнь идей Хомейни о мировой исламской революции, о создании под эгидой Ирана мировой уммы и превращении Ирана в общемусульманский центр силы. Сегодня в политической деятельности верхушки ИРИ можно видеть стремление

и

способность

к

объективному

оцениванию

тенденций

современного развития международных отношений, мировых социальноэкономических

процессов,

проводить

координацию

внутре-

и

внешнеполитической деятельности прежде всего в тех направлениях, 46

Аспирант кафедры международных отношений факультета международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского – Национального исследовательского университета (Нижний Новгород, Россия)

которые необходимы государству, а не лишь механическое отражение идей «хомейнизма». Это прослеживается и в деятельности Ирана в регионе Ближнего и Среднего Востока. ИРИ стала более открыто выражать свое устремление к региональному лидерству. Это же можно было видеть и в деятельности свергнутого радикальными шиитами шаха Мохаммада Реза Пехлеви. Идея же всемирной исламской революции так же имела свою трансформацию и сегодня предстает перед нами идеей доминирования персо-шиитов на Ближнем и Среднем Востоке. Однако основа идеологии Ирана были и есть идеи аятоллы Хомейни, т.е. главными врагами по-прежнему остаются «большой и малый шайтан» США

и

Израиль.

Иранский

истеблишмент

проводит

откровенно

антиизраильскую политику, что вызывает серьезное недовольство со стороны правительства Израиля и, по сути, стимулирует последнего к политической конфронтации. В качестве примера можно отметить заявление министра иностранных дел Ирана Камаль Харрази47, что единственный путь к миру и спокойствию в Палестине

заключается

в

создании

свободного

демократического

государства с участием всех палестинцев, в том числе христиан и иудеев. По существу, он говорит о прекращении существования Государства Израиль, создание государства Палестины и превращение граждан Израиля в национальное меньшинство. Вполне понятно, что этот утопический план нереалистичен, т.к. идет вразрез с позициями абсолютного большинства стран

мира.

Или

еще

более

радикальное

мнение

официальных

представителей Тегерана, в том числе и «духовного лидера исламской революции» аятоллы Али Хаменеи, что когда у Ирана окажется в руках атомная бомба, она будет при первой же возможности сброшена на еврейское государство 47

(израильский

сайт

Аналитической

Сажин В.И. Иран и палестино-израильское урегулирование /

http://www.iimes.ru/rus/stat/2005/28-04-05.htm

группы

МАОФ).

Можно говорить о том, что пока в Иране официальной идеологией является «хомейнизм», ни о каком сближении Ирана и Израиля говорить не приходиться. История

сотрудничества

Государства

Израиль

и

Исламской

Республики Иран имела и другой уровень, и характер, речь идет о шахском периоде правления в Иране. В это время у двух стран отношение носили более позитивные черты, свидетельством чему является присутствие более 1300 израильских рабочих в Тегеране, которые были эвакуированы с территории Ирана в результате переворота 11 февраля 1979г.48 В это же время на территории Ирана находились члены Моссада и отслеживали ситуацию. Есть мнение, что они могли, как то повлиять на развитие пагубной для шахского режима ситуации, однако – это ошибочное суждение, поскольку у шаха было много врагов. Крайне религиозные иранцы во главе с Хомейни, националисты под руководством Керима Санджаби, коммунистическая партия, известная как ТУДЕ, Организация моджахедов иранского народа (ОМИН, исповедует националистические и марксистские идеи, выступает и против нынешних властей Ирана). Все они поначалу поддержали Хомейни, бесспорно, имевшего харизму и умевшего повести за собой людей. А после победы он отказался от их услуг.49 После

смены

правящего

режима

в

Тегеране

сторонами

предпринимались попытки налаживания двусторонних, основанных на взаимном сотрудничестве отношений. Ведь после событий потрясших всю страну Иран оказывается на пороге войны с Ираком, в связи, с чем ему были просто

необходимы

стабильные

поставки

оружия.

Новое

иранское

правительство обратилось к Израилю. Конечно, речь не шла о прямых просьбах. Все осуществлялось через иранских финансистов и торговцем, но, тем не менее, это не отменяет факт подобного сотрудничества. В Иран 48

«Я не был даже евреем»: Нелегал из Моссад рассказывает о работе в Ливане, Ираке и

Иране / http://www.iran.ru/rus/print_news.php?news_id=41826 49

Там же.

поставлялось

израильское

оружие

и

немного

американского,

до

определенного года выпуска, т.е. не самое современное. В последствии, иранская сторона стала требовать поставки современного оружия 50, что означало прекращение торгово-военного сотрудничества сторон. Данное

сотрудничество

иранская

сторона

аргументировала

как

дальнейшее налаживание отношений с Израилем и Соединенными Штатами, чего не произошло и лишь еще раз подтверждает установку правящего режима к развитию прагматичной линии международной деятельности. Становится очевидным, что при подобной позиции руководства страны, ни о каком сближении израильтян и палестинцев в разрешении конфликта не стоит вести и речи. Официальный представитель МИДа Ирана Хамид Реза Ассефи заявил, что не видит варианта мирного урегулирования ближневосточного кризиса.51 В том случае, если арабо-израильский конфликт будет развиваться по пути мирного своего регулирования, то многие арабские государства, разнообразные группировки перестанут занимать позицию скрытой, явной конфронтации, а постепенно перейдут к политике сотрудничества и партнерства с этой страной, что станет крахом основ «хомейнизма» и как следствие всего внешнеполитического курса Ирана, т.е. Иран заинтересован в том, чтобы не дать себя изолировать от участия в важнейших внешнеполитических процессах. Именно, исходя из этого, Тегеран постоянно выражает твердое намерение поддерживать исламское сопротивление на юге Ливана и в Палестине. Иран и его сторонники полны решимости не допустить движения ближневосточного

мирного

урегулирования

по

пути

намеченному

«Дорожной картой», и не допустить даже намека на прямые палестиноизраильских переговоры.

50

Там же.

51

Российское информационное агентство «Новости», 17 апреля 2005

Речь не идет об использовании Тегераном своих вооруженных сил, которые являются крупнейшими по численности на Ближнем и Среднем Востоке. (По данным Лондонского института стратегических исследований на 1 января 2003 г., они насчитывают свыше 900 тыс. человек, что очень много для государства, не ведущего военных действий).52 Особая роль в проведении политики ИРИ в этом регионе отводится Корпусу стражей исламской революции (КСИР), входящий в иранские ВС, помимо чисто военной функции выполняет и многие другие. Так,

Корпус

представляет

собой

систему

органов,

наряду

с

официальным МИДом проводящих международную политику Исламской Республики Иран своими специфическим способами, которые отличаются большим разнообразием. КСИР является одной из самых многочисленных и авторитетных

организаций,

занимающихся

исламской

пропагандой,

распространением идей Хомейни по всему миру. Однако особое место в системе КСИР занимают силы специального назначения «Кодс». «Кодс» (от Аль-Кудс - одно из арабских названий Иерусалима) непосредственно обеспечивает иранские интересы за рубежом с использованием

особых

методов.

разведывательно-диверсионные

Кодс»

функции,

выполняет осуществляет

стратегические контроль

и

координацию деятельности проиранских шиитских организаций. В первую очередь - своей главной силы, группировки «Хизбалла» (Организация «Хизбалла» появилась на свет после победы исламской революции в Иране). Новое исламское государство - ИРИ - сразу же с момента возникновения заявило о своей бескомпромиссной борьбе против Израиля и США. Для этого Тегерану необходимо было иметь эффективное орудие. Таким орудием была

призвана

стать

шиитская

военно-политическая

«Хизбалла».

52

Сажин В.И. Иран и палестино-израильское урегулирование / http://www.iimes.ru/rus/stat/2005/28-04-05.htm

организация

Целью «Хизбаллы» как организации является - уничтожение Израиля, установление исламского контроля над Иерусалимом, создание в Ливане исламского государства по образцу Ирана. Основой идеологии организации является «хомейнизм». По одним оценкам численность организации достигает 3-3,5 тысяч человек, по другим данным численность доходит порядка до 20 тысяч.53 Вместе с тем, следует отметить стабильную помощь и поддержку дипломатического, вооружения,

политического,

военной

техники

финансового Ирана

характера,

разнообразным

поставка шиитским

группировкам. Ежегодное иранское финансирование «Хизбаллы» достигает 200 млн. долларов.54 Подобная поддержка необходима правительству ИРИ для укрепления позиций организации ввиду положительных сдвигов в рамках арабо-израильского конфликта. Естественно, это вызывает весьма негативную оценку со стороны ПНА. Да и в Израиле считают, что главной целью подобной политики Ирана является подрыв развития процесса мирного урегулирования арабоизраильского конфликта. Иран в своих подходах к вопросам финансирования подобных радикальных группировок, как правило, ориентируется на результат. Тегеран всегда платил «Хизбалле», основываясь на её успехах по подготовке террористических групп, причем не только подчиненных непосредственно «Хизбалле». Часто эта организация выступает финансовым посредником между ИРИ и другими террористическими группировками. Так, она, используя иранские деньги, в середине 90-х годов финансировала «Хамас» и «Исламский джихад», ФАТХ

и «Танзим». При этом следует отметить

появление расслоения общественного мнения по данному вопросу. Все чаще слышны голоса недовольства среди иранского населения в адрес правящей элиты, не замечающей за проведением идеологии нарастающих в обществе 53 54

Там же. Там же.

социальных проблем, проводящей активное финансирование экстремистских группировок не учитывая внутренние проблемы. Современная элита ИРИ видит проблемы и использует образ внешнего врага для сплочения самого иранского общества. Таким врагом и выступает Государство Израиль. И поскольку идеология республики это основа государства,

то

проводимая

политика

руководством

может

вызвать

солидарность населения и возмущение всего мира, в первую очередь запада. Это и является целью. Через внешнеполитический курс и идеологию стабилизировать внутриполитические позиции руководства перед народом. Недавно произошли события, которые позволяют связать динамику конфликта и международную заинтересованность ядерной программой Исламской Республики. Речь идет о захвате израильскими силовиками «флотилии свободы», направляющейся с гуманитарной помощью в Сектор Газа из Турции. В результате штурма погибло не менее 9 человек. Блокада сектора Газа была введена Израилем осенью 2007 года после того, как власть на этой палестинской территории захватили представители движения ХАМАС. Блокада была ужесточена во время военной операции «Литой свинец», проведенной Израилем в конце 2008 - начале 2009 гг. За три года блокады правозащитные организации несколько раз пытались морским путем доставить в сектор Газа гуманитарные грузы, несмотря на запрет со стороны Израиля.55 Данное событие имело широкий резонанс в мировом сообществе и, безусловно, реакция иранского правительства была немедленной и довольно радикальной. В заявлении МИД ИРИ говорится: «Нападение сионистского режима на корабли с гуманитарной помощью для жителей сектора Газа ассоциируется с действиями морских пиратов в прошлых столетиях и данная акция Израиля согласно конвенции по борьбе с незаконными действиями, направленными 55

против

безопасности

кораблей,

является

Члены Совбеза ООН осудили нападение на «флотилию свободы» /

http://lenta.ru/news/2010/06/01/council/

наглядным

подтверждением терроризма в море».56 В данном документе говорится также, что данная агрессия на мирные корабли в международных водах была совершена, несмотря на то, что мировое сообщество еще не успело забыть военную операцию Израиля в секторе Газа и убийство и ранение более 5 тысяч невинных палестинских детей, женщин и мужчин, а также применение режимом Израиля в ходе данной агрессии запрещенного оружия. МИД Ирана отмечает, что незаконная и антигуманная осада сектора Газа по-прежнему продолжается, вопреки всем имеющимся международным законам и нормам. Иранское правительство стремятся позиционировать данное событие исключительно как сионистское преступление против арабов, мусульман и всего человечества, массирую мирровые СМИ резкими заявлениями иранских политиков. Так, по словам Голам Али Хадад Аделя, занимавшего до недавнего времени пост председателя Меджлиса Ирана, «…действия Израиля открыли глаза миру на его подлинную сущность – врага… Израилю даже при поддержке США не удается заставить прессу замолчать, и мир теперь может понять, какие страдания приходится переживать палестинцам на протяжении 62 лет.».57 Для усиления важности этого происшествия Иран применяет и средства экономической формулировки: депутаты исламского меджлиса Ирана утвердили порядок проведения обсуждения и голосования по поправке к закону о поддержке исламской революции. Пресс-секретарь комиссии по национальной безопасности и внешней политике меджлиса Казим Джалали, в качестве одного из инициаторов этого законопроекта заметил, что формируется комитет в составе представителей министерств торговли, госбезопасности, внутренних дел и ряда других ведомств, в том числе

56

Гостелерадио,

с

целью

тщательного

распознания

продукции

МИД Ирана осудил нападение Израиля на колонну кораблей с гуманитарной помощью

для сектора Газа / http://www.iran.ru/rus/news_iran.php? act=news_by_id&_n=1&news_id=65247 57

Бывший спикер парламента Ирана: нападение на флотилию - начало конца Израиля /

http://www.iran.ru/rus/news_iran.php?act=news_by_id&_n=1&news_id=65410

израильских компаний или продуктов, производство и продажа которых имело хотя бы косвенную выгоду для сионистского режима.58 Следует выделить некий итог, который вытекает из штурма морским спецназом турецкого «Мави Мармара» и активного информационного давления иранскими властями. Президент Исламской Республики Иран Махмуд Ахмадинежад в беседе с турецким коллегой Абдуллой Гюлем и премьер-министром Турции Эрдоганом обещал прорвать блокаду Газы. Стороны договорились и о вступлении Тегерана в развязанный «флотилией освободителей Газы» морской бой. В заявлении иранского президента подчеркивается,

что

на

судне

иранского

отделения

международной

организации Красного Полумесяца будут совершенно иные «волонтеры» – морские пехотинцы Революционной гвардии, и они «дадут израильтянам урок.».59 Президент Ирана объяснил своим турецким союзникам и единомышленникам: главная цель заключается в том, чтобы обеспечить прибытие в Газу иранской флотилии с «гуманитарной помощью» в нужный Тегерану момент. Иранская флотилия будет состоять из 3-х судов, которые выйдут в море под флагами иранского Красного Полумесяца. Ахмадинежад также заверил Эрдогана, что иранские военные корабли и подлодки будут сопровождать суда с «гуманитарными грузами» как в Красном, так и в Средиземном море. В настоящий момент, по данным агентства, одна-две иранские подлодки находятся на якоре в восточной части Средиземноморья в районе сирийских военно-морских баз. К берегам Газы иранская «флотилия свободы» подойдет в тот день и час, когда Совет безопасности ООН будет обсуждать ужесточение санкций относительно Ирана. Ахмадинежад делает расчет на то, что столкновение иранской «гуманитарной флотилии» с израильскими ВМС сходу обеспечит Тегерану требование Турции, Бразилии и Ливана (все они являются членами Совбеза) прервать обсуждение вопроса 58

Иран намерен бойкотировать израильскую продукцию / http://www.iran.ru/rus/news_iran.php?act=news_by_id&_n=1&news_id=65518

59

Ахмадинежад: ""Мы прорвем блокаду Газы" / http://www.iran.ru/rus/news_iran.php?

act=news_by_id&_n=1&news_id=65523

об ужесточении санкций и вместо этого в экстренном порядке обсудить «военный конфликт между Израилем и Ираном»60 Данные заявления ввиду подобных событий лишь способ подтолкнуть мировое сообщество к истинным целям, возложенным на дальнейший план дипломатической и открытой борьбы отстаивания собственной, иранской, позиции перед лицом мирового сообщества. То есть Иран стремится стимулировать арабо-израильский конфликт, превратив его в рычаг воздействия на мировое сообщество. Пока что иранскому правительству это удается и затраченные силы и средства оправдывают себя. Эти события скомпрометировали израильское правительство, и оно попросило США увеличить поставки оружия и боеприпасов для его армии (соответствующий запрос передал Пентагону министр обороны Эхуд Барак во время недавнего визита в США). Первое место в списке занимают авиабомбы укрепленных

Джей-Ди-Эй-Эм, точек

предназначенные

противника.

Эти

боеприпасы

для

уничтожения

Израиль

широко

использовал во время второй ливанской войны и во время операции «Литой свинец» в секторе Газа. Как считают эксперты, в случае продолжительного конфликта необходимо иметь значительный запас этих бомб. Кроме того, Израиль попросил США в полтора раза (до 1,2 млрд. долл.) увеличить объем боеприпасов и снаряжения, принадлежащих американской армии, но хранящихся на израильской территории. В случае острого конфликта израильтяне могли бы экстренно воспользоваться содержимым этих складов, не теряя времени на доставку грузов из-за океана.61 Так в Минске, посольство Израиля распространило пресс-релизы о событии 31 мая. В нем говорится о том, что организаторы и участники флотилии, «якобы призванной привлечь внимание к блокаде сектора Газа», отвергали «многократные призывы правительства Израиля и Армии обороны 60

Там же.

61

Министр обороны Израиля передал Пентагону запрос об увеличении поставок

боеприпасов и оружия / http://www.iran.ru/rus/news_iran.php? act=news_by_id&_n=1&news_id=65530

Израиля» не допустить провокацию и направить весь гуманитарный груз через морской порт Ашдод или через международные организации. Посольство отмечает, что сопротивление «имело место лишь на одном из кораблей, арендованном турецкой исламской организацией IHH, которая, по данным ЦРУ, по меньшей мере, с 1996 года связана с переводом денежных средств таким террористическим организациям, как «Хамас» и «Всемирный Джихад». На других пяти кораблях не было физического сопротивления, потому никто из находившихся там не пострадал».62 На заседании Кабинета сотрудники службы безопасности Израиля высказали мнение, что на корабле «Мави Мармара» флотилии «Сободная Газа» находилось по меньшей мере 40 профессиональных наемников, некоторые из которых связаны с Аль-Каидой, нанятых для ведения боевых действий с ЦАХАЛом. У

пассажиров

турецкого

корабля-флагмана

было

обнаружено

значительное количество оружия для ведения боев в городских условиях. На корабле, где развернулись боевые действия, большая часть активистов находилась внутри, в то время как наемники остались на палубе и вступили в бой с солдатами ЦАХАЛа.63 Применение спецназа Израилем в отношении «флотилии свободы» стал новым этапом в развитии как самого арабо-израильского конфликта, так и в динамике двусторонних отношений нескольких стран: турецкоизраильских, ирано-израильских, американо-израильских и ирано-турецких. Во многом это стимулирует и подталкивает мировое сообщество к принятию решительных мер в разрешении проблемы урегулирования конфликта и показывает не компетентность последнего в данном вопросе, поскольку 62

Посольство Израиля: «Флотилия свободы» - провокация, заранее спланированная фундаменталистскими исламистскими организациями / http://jig.ru/index4.php/2010/06/08/posolstvo-izrailya-flotiliya-svobody-provokaciyazaranee-splanirovannaya-fundamentalistskimi-islamistskimi-organizaciyami.html

63

На корабле "Мави Мармара" находились наемники "Аль-Каиды" / http://www.jewish.ru/news/israel/2010/06/news994285829.php

принимаемые им шаги не влекут за собой полномерных позитивных результатов. Подобные действия привели к расширению проблемной зоны в регионе Ближнего Востока и сливание двух конфликтов в одну парадигму, что привело только к усилению остроты проблемы. Стремление и активные действия Исламской Республики Иран показывают несостоятельность и невозможность далее претворять в жизнь в рассматриваемом регионе политики двойственности. В основе же политического курса Тегерана лежат идеи лидера исламской революции аятоллы Хомейни. Отсюда, существование политики «хомейнизма» влечет за собой поддержание ближневосточного конфликта как на уровне напряжения, так и вполне возможных открытых военных действий. Таким образом, изменение политической системы страны, отход от идей лидера исламской революции во внешнеполитической практике – были бы первыми шагами в деле нормализации ситуации в регионе.

Рыжов И.В.,64 Мирошкина М.Ю.65 Возможно ли урегулировать ближневосточный конфликт? Ближневосточный конфликт является самым длительным из всех неурегулированных урегулирования

конфликтов

остается

в

наиболее

мире,

а

актуальным

процесс для

его

мирного

всего

мирового

сообщества вот уже не одно десятилетие. Для того чтобы ослабить напряженную ситуацию в регионе, наиболее влиятельные государства, а также крупные международные организации, стараются всеми силами урегулировать конфликт мирным путем. Но, несмотря на все эти усилия, попытки миротворчества не привели к прочным и длительным результатам, а по

степени конфликтогенности региона,

конфликт имеет ярко

выраженную тенденцию к росту. Одна из характерных причин того, что конфликт плохо урегулируется это то, что за каждым «мирным прорывом» следует, как правило, откат к новой конфронтации. Это порождало среди противоборствующих сторон и их международных спонсоров определенный пессимизм. В ряде случаев высказывалось мнение, что арабо-израильский конфликт вообще не имеет решения в обозримом будущем. В тоже время, несмотря на всю сложность арабо-израильского конфликта было бы неправомерно определять его как «абсолютно неразрешимый»66. Начало ближневосточного конфликта следует отнести к 40-м годам XX в., что связано с проблемой создания в Палестине еврейского и арабского государств. Это решение было принято 29 ноября 1947 года, когда Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за создание двух государств – еврейского и арабского – на Западном берегу реки Иордан, а также 64

д.и.н., профессор кафедры международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского – Национального исследовательского университета (г. Нижний Новгород, Россия) 65 Магистрант факультета международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского – Национального исследовательского университета (г. Нижний Новгород, Россия) 66 Ахмедов В.Палестинская проблема в свете арабо-израильского урегулирования //Текст доклада на 3-й Международной арабо-исламской конференции по информационной поддержке Палестины в Дамаске 2007г. // http://mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articleID=2939

интернациональной зоны Иерусалима (Резолюция № 181). За раздел Палестины

проголосовало

Соединенные

Штаты

33

Америки

государства и

(в

Советский

том Союз),

числе

Франция,

против

–

13,

воздержалось – 10 (в их числе была и Великобритания)67. Однако что касается арабского мира, то это решение изначально было отвергнуто и соседними арабскими государствами, и арабским населением самой Палестины. Арабы единогласно не хотели признавать идею возвращения евреев в Палестину, считая эту территорию своей. С этого момента и начались открытые столкновения между еврейскими и арабскими вооруженными формированиями. Одной из самых крупномасштабных конференций по урегулированию ближневосточного конфликта принято считать Мадридскую конференцию, которая прошла

с 30 октября

по 1 ноября 1991 г..

Организаторами

конференции стали Советский Союз и Соединенные Штаты Америки, их усилия были направлены на то, чтобы и другие арабские страны последовали примеру Египта и подписали мирные договоры с Израилем. А также стороны конфликта

должны

были

выполнить

требования

резолюций

Совета

Безопасности № 242 от 22 ноября 1967 г. и № 338 от 22 октября 1973 г., предусматривающих освобождение Израилем всех оккупированных им с 1967 г. арабских территорий и право всех государств региона на независимое существование в пределах признанных границ («мир в обмен на землю»), обеспечение законных прав палестинского народа, достижение безопасности и мира для израильтян 68. Конференция работала всего 3 дня, однако ее значение нельзя не отметить хотя бы потому, что впервые за столом переговоров встретились все стороны конфликта.

67

Рыжов И.В., Золина Д.М., Интяков А.А. Роль ведущих европейских держав в процессе урегулирования ближневосточного конфликта//Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 5. – Н. Новгород: Изд-во ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 2008. – С.213.

68

Палестинская проблема: документы ООН, международных организаций и конференций / Сост. и автор Р. Давыдков. М.: Прогресс, 1984. - С. 159.

Самым важным итогом мадридской встречи являлось то, что стороны приняли формулу последующих прямых переговоров: «мир в обмен на территорию».69 Но конкретизация этого процесса заняла целых 2 года. Несмотря на то, что главы арабских делегаций, а также Ицхак Шамир бывший в тот период премьер-министром Израиля и возглавлявший израильскую делегацию заявили о том, что они стремятся к заключению мира на Ближнем Востоке, а также на явно наметившиеся пути к двусторонним

прямым

переговорам

и

признанию

общих

интересов

сторонами конфликта, реальных результатов конференция не дала. Речи глав израильской и палестинской делегаций были наполнены взаимными упреками, т.к. каждая из сторон пыталась отстоять свое историческое право на владение территорией Палестины и право называть Иерусалим столицей именно своего государства70. Следующим этапом урегулирования арабо-израильского конфликта стали тайные переговоры между израильской делегацией во главе с Ш. Пересом и делегацией ООП во главе с Абу-Аллой, проходивших в Осло 20 августа 1993 г. при посредничестве министра иностранных дел Норвегии. Израиль и ООП объявили о взаимном признании, причем последняя обязалась аннулировать параграф Палестинской национальной хартии (своего программного документа), требующий уничтожения Израиля; стороны согласились прекратить всякие враждебные действия в отношении друг друга, Израиль обещал освободить арабов, приговоренных к тюремному заключению по обвинению во враждебной деятельности 71. Двусторонние переговоры закончились

подписанием 13 сентября 1993 в Вашингтоне

совместной Декларации о принципах. Документом предусматривалось введение местного самоуправления в секторе Газа и на Западном берегу реки 69

Рыжов И.В., Интяков А.А. Некоторые особенности Мадридской конференции по урегулированию арабоизраильского конфликта // Нижегородский журнал международных исследований, весна-лето 2007. Н.Новгород: Изд-во ННГУ им. Н.И. Лобачевского 2007 – С.24.

70 Беленькая М.Б. Палестино-израильское урегулирование сквозь призму общественного мнения // Востоковедный сборник, вып.8. - М., 2007, - С.264.

71 Краткая еврейская энциклопедия. - Израиль – Йоханнесбург: Общество по исследованию еврейских общин, 1986. – Т.3. – С.675.

Иордан на период до 5 лет, что должно было привести к постоянному урегулированию72[7]. Тот факт, что практически все принципиальные вопросы оставались открытыми,

допускал

различную

интерпретацию

соглашения.

Так,

израильская сторона считала, что договор открывает путь к миру и сотрудничеству, к окончательному включению всего Иерусалима в состав еврейского государства и, возможно, к сохранению еврейских поселений в Иудее, Самарии и полосе Газы. Израиль полагал, что, подписывая соглашение, ООП ставит своей целью мирное урегулирование конфликта, и потому ожидал немедленного прекращения враждебных действий и пропаганды. Со своей стороны, ООП рассматривала соглашение как очередную победу в борьбе палестинского народа за национальное освобождение, как шаг к созданию суверенного палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме и к полной ликвидации израильских поселений73. В целом, мирные переговоры в Осло ни к чему не привели, т.к. независимость Палестины до сих пор не провозглашена, беженцы не могут вернуться на места прежнего проживания, статус Иерусалима не определен. Более того, процесс в Осло привел к следующим результатам: 1. Террор вырос количественно и качественно. Израиль потерял возможность эффективно предотвращать теракты.

2.

В

результате

получения

Палестинской

Национальной

Администрацией международно-признанного статуса возможности Израиля действовать на территории, подконтрольной ПНА, ограничены.

3. Потеряны и ослаблены позиции Израиля в арабском мире.

4. Израиль проигрывает в пропагандистской войне.

5.Не прекратилась антиизраильская пропаганда на территории ПНА.

72

Declaration of Principles on Interim Self-Government Arrangements // www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Peace/dop.html 73 Краткая еврейская энциклопедия. - Израиль – Йоханнесбург: Общество по исследованию еврейских общин, 1986. – Т.3. – С.679.

6. Палестинцы не отказались от экстремистских требований74. Размышляя о том, почему, так называемый «план Осло», оказался провальным, необходимо отметить, что соглашения в Осло не решили никаких ключевых вопросов. Более того, в них были заложены обязывающие сроки достижения «окончательного» урегулирования. Переговоры

о

постоянном

урегулировании

между

Израилем

и

палестинцами должны были начаться не позднее, чем в начале третьего года действия соглашений о промежуточном урегулировании (май 1996 г.), и закончиться к 4 мая 1999 г. 75 При этом не было выработано никаких рекомендаций и договорен ностей по поводу форм сосуществования двух народов после этой даты. Изначально предполагалось, что переговоры о промежуточном урегули ровании не будут включать наиболее спорные и тяжелые проблемы, как, например, вопросы, касающиеся статуса Иерусалима, возможного возвра щения или выплаты компенсаций палестинским беженцам, будущего еврейских поселений на контролируемых территориях. Сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, обсуждение самых проблематич ных вопросов было отложено, и не было выработано никаких «промежу точных» механизмов их разрешения; с другой стороны, был установлен четкий и недвусмысленный срок достижения согласия по этим вопросам. Причем не были сформулированы возможные пути продолжения диалога или продления срока действий «промежуточных» соглашений в случае, если переговоры о достижении «постоянного» урегулирования не завершатся до мая 1999 г. Вероятно, имело бы смысл попытаться достичь и ка ких-то промежуточных соглашений по наиболее проблематичным вопро сам, например, согласовать формы участия палестинских представителей в муниципальном управлении Иерусалима, расширить право на прибытие в Израиль палестинцев на основе принципа воссоединения семей и по гу 74

Гейзель З. Политические структуры Государства Израиль. - М.,2001. С. 109-110.

Declaration of Principles On Interim Self-Government www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Peace/dop.html 75

Arrangements

//

манитарным соображениям и так далее. Наличие подобных «первичных» соглашений могло бы значительно облегчить последующее продвижение переговорного процесса по соответствующим направлениям, однако ни каких действий в этом духе предпринято не было. 76 Таким образом, позицию участников переговорного процесса в Осло можно выразить так, что для начала необходимо начать переговоры, чтобы появилась позитивная динамика, и

возникло взаимное доверие

участников конфликта, а затем на этой радостной ноте сами собой разрешаться и эти «отложенные» вопросы.

28 марта 2002 года в Бейруте Лигой Арабских Государств была принята официальная инициатива арабских стран. Она была утверждена в форме

заключительного

документа,

названного

«Арабская

мирная

инициатива». В нем содержатся четыре важных пункта: 1. Израиль полностью уходит с оккупированных земель (включая Голанские высоты и фермы Шебаа).

2. Израиль признает независимое палестинское государство со столицей в Восточном Иерусалиме.

3. Израиль позволит палестинским беженцам вернуться.

4. В обмен на это, арабские государства установят с ним «нормальные отношения» и не будут посягать на безопасность Израиля. 77 Несмотря на то, что Израиль приветствует инициативу как основу для переговоров

и

нормализации

отношений

с

арабскими

странами,

правительство Израиля до сих пор не дал официального ответа на инициативу ЛАГ. Внутри израильского общества также нет однозначного мнения по поводу этой инициативы, так например, левые партии в Израиле одобрили инициативу, центристские партии заявили, что инициатива требует дополнительных обсуждений, представители правых партий отвергли инициативу и подвергли её резкой критике. Согласно опросам, 76

Эпштейн А.Д. Бесконечное противостояние. Израиль и арабский мир: войны и дипломатия. - М.: ИИИБВ, 2003. - С.176.

77

The Arab Peace Initiative 2002 //www.peacelobby.org/saudi_initiative.htm

большинство граждан Израиля (57%) отвергают инициативу, в то время как большинство палестинцев (67%) высказываются за неё. 78 Израиль

отказывается

полностью

покинуть

оккупированные

территории и выступает против возвращения палестинских беженцев, однако представители ЛАГ не раз заявляли, что арабский мир не пойдет на урегулирование с еврейским государством, если не будут выполнены условия мирной инициативы. Спустя три года после провала мирных переговоров с Палестинской администрацией и начала новой волны террора и насилия появилось уже немало мирных инициатив, самой громкой из которых была, пожалуй, «Дорожная карта». Текст

плана

был

подготовлен

«четверкой»

—

состоящей

из

представителей Соединенных Штатов Америки, Европейского Союза, Российской Федерации и Организации Объединенных Наций — и был представлен

правительству

Израиля

и

Палестинской

национальной

администрации 30 апреля 2003 года. Дорожная карта представляет собой трехэтапный план окончательного и полномасштабного урегулирования палестино-израильского конфликта к 2005 году путем создания независимого демократического и жизнеспособного палестинского государства на основе формулы «мир в обмен на территории» и резолюций СБ ООН № 242, № 338 и № 1397.79 Скорректированный согласно поправкам израильской и палестинской сторон и одобренный ими, этот проект был утвержден специальной резолюцией СБ ООН от 19 ноября 2003 года и на сегодняшний день сохраняет статус единственного официально действующего плана ближневосточного мирного урегулирования. Как уже отмечалось выше план «Дорожная карта» состоит из трех этапов:

78

Palestinians, Israelis at Odds Over Saudi Plan June 17, 2008 //www.angusreid.com/polls/view/30982/palestinians_israelis_at_odds_over_saudi_plan/ 79 Письмо Генерального секретаря ООН от 7 мая 2003 года на имя Председателя Совета Безопасности // http://www.un.org/russian/documen/scletters/2003/03-529.htm

1-й этап: по плану палестинцы обязаны создать новый кабинет министров, ввести пост премьер-министра, отказаться от действий в поддержку террора по отношению к израильтянам. От израильтян требуется уничтожить еврейские поселения, вывести войска с территорий, которые они заняли после «интифады Аль-Акса» и заморозить строительство в израильских поселениях.

2-й этап: усилия будут концентрироваться на создании независимого палестинского государства с временными границами. Будут определены атрибуты суверенитета. В таком виде государство будет играть роль промежуточной станции на пути к постоянному урегулированию 3-й этап: это соглашение по постоянному статусу и окончание палестино-израильского конфликта. Переход к третьему этапу будет осуществляться на основе консенсуса «четверки» и с учетом результатов мониторинга, проведенного обеими сторонами. Цели третьего этапа – продолжение реформ, укрепление палестинских институтов, выполнение палестинцами обязательств по безопасности, израильско-палестинские переговоры, нацеленные на достижение соглашения о постоянном статусе в течение 2005 года. 80 Несмотря на то, что план был формально принят как израильской, так и палестинской сторонами, уже в момент его провозглашения ряд аналитиков успели расценить его как «невыполнимый». Важным содержательным аргументом против «Дорожной карты» внутри Израиля стала ссылка на то, что этот план станет очередной уступкой арабам, которые на любые уступки реагируют эскалацией агрессии. В качестве доказательств приводился отрицательный «опыт Осло», когда, отдав арабам часть Газы и Западного берега р. Иордан, Израиль получил в ответ серию терактов, а также отход Израиля с территории Южного Ливана, который также не привел к стабилизации ситуации в этом районе.81 80

Письмо Генерального секретаря ООН от 7 мая 2003 года на имя Председателя Совета Безопасности // http://www.un.org/russian/documen/scletters/2003/03-529.htm 81 Захарченко А.Н. Перспективы практической имплементации плана ближневосточного мирного урегулирования «Дорожная карта» // http://www.iimes.ru/rus/stat/2005/08-12-05.htm

Но особенно

интересен тот факт, что некоторые положения плана

«Дорожной карты» вызвали противоречия не только среди участников конфликта, но и среди участников «Ближневосточного квартета». Первый спорный момент проявился сразу после июньского выступления Дж. Буша -младшего и его заявления о том, что США поддержат создание палестинского государства только при условии, что «у палестинского народа будут новые лидеры, новые институты власти и новая организация мер безопасности с соседними государствами». Было очевидно, что в это высказывание вкладывался смысл неприемлемости Ясира Арафата как лидера ПНА и участника будущих переговоров о мире. Однако, несмотря на всю неприязнь американского президента к этому человеку, Россия, ЕС и ООН признавали Арафата единственным законно избранным лидером палестинского народа и считали, что только палестинский народ в праве выбирать себе руководителя. 82 Споры стран-участниц квартета также касались их полномочий по вопросам контроля за соблюдением соглашений и более активной позиции Вашингтона в урегулировании конфликта, так как в последнее время присутствие США в регионе было обусловлено лишь наличием иракской проблемы. Противоречия между посредниками также касались вопроса о строительстве еврейских поселений. США считали, несмотря на то что, поселения являются основным препятствием для мира в регионе, Израиль должен продолжать их строительство, пока продолжаются теракты со стороны

палестинцев.

прекращение

Евросоюз

Израилем

же

строительства

выступал новых

за

немедленное

поселений

без

предварительных условий. Таким образом, можно сделать вывод, что если инициаторы «Дорожной карты» не могут найти консенсуса по ряду вопросов, тогда не

82

Шатских С.А План «Дорожная карта» в оценках участников ближневосточного урегулирования // Востоковедный сборник. ВЫП.5. – М., 2003. - С.191.

стоит надеяться, что взаимопонимания достигнут и участники конфликта, и придут к согласию, выполняя положения плана. Если обратиться к тексту самой «Дорожной карты», то можно заметить, что в ней ничего не говорится о таких важных проблемах, как проблема Иерусалима и проблема беженцев. Данный план этих двух проблем

лишь

слегка

касается,

а

именно:

«Стороны

достигают

окончательного и всеобъемлющего соглашения, которое будет включать согласованное, справедливое, реалистичное решение проблемы беженцев и урегулирование посредством переговоров о статусе Иерусалима, принимающее во внимание политические и религиозные проблемы обеих сторон». 83 Решение ключевых вопросов откладывается проектом на неопределенный срок, хотя нет и не было никаких оснований считать, что в будущем найти решения этих проблем будет легче, чем в настоящем. 84 В урегулировании ближневосточного конфликта нельзя обойти стороной позиции окружающих Израиль и Палестину стран. Исторически арабский мир всегда находился на стороне Палестины, но не выходил за рамки собственных интересов. После предложения «Дорожной карты» как плана урегулирования Ближневосточного конфликта эти страны остались верны своим интересам и, понятно, следуют своим ориентирам во внешней политике. Рассматривая реакцию арабских стран, хочется разделить их на две группы. Первая группа – это Иордания и Египет, позиция которых ориентирована в основном на США. В данный момент эти страны находятся с Израилем в состоянии мира, их признание Израиля как государства состоялось и официально задокументировано. Основная их задача в том, чтобы убедить израильтян и палестинцев принять план «Дорожная карта» в его первоначальном виде, речь идет о том, чтобы подтолкнуть к принятию 83

Приложение к Письму Генерального секретаря ООН от 7 мая 2003 года на имя Председателя Совета Безопасности // http://www.un.org/russian/documen/scletters/2003/03-529.htm 84 Эпштейн, А.Д. Есть ли будущее у мирного урегулирования? Палестино-израильский конфликт и ближневосточная дипломатия // Арабо-израильский конфликт: старые проблемы и новые планы. - М., 2003.

- С.53.

только Израиль, т.к. для палестинцев, в глазах этих стран, план более выгоден. Вторая группа стран – это Ливан и Сирия. По их мнению, «Дорожная карта» является всего лишь еще одной попыткой США ввести ситуацию на Ближнем Востоке в выгодное для себя русло. Пока США будут предлагать планы, у палестинцев не будет возможности говорить с Израилем на равных.85 Следующей

попыткой

мирного

урегулирования

стал

«план

одностороннего размежевания» предложенный премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном. Выступая на конференции Междисциплинарного центра в Герцлии 18 декабря 2003 года, Ариэль Шарон заявил о том, что в скором времени Израиль инициирует одностороннее размежевание, при котором часть еврейских поселений будет перемещена с палестинских территорий. 86 Вместе с выводом израильских войск и поселенцев с палестинских территорий, Израиль заявил о готовности вернуться к переговорному процессу, но лишь при условии, что террор со стороны палестинцев будет прекращен. В осуществлении «плана одностороннего размежевания» существуют некоторые трудности. Во-первых,

в плане не обозначались поселения,

которые будут «перемещены», речь касалась лишь тех населенных пунктов, которые при любом варианте соглашения не будут включены в состав государства

Израиль. Важно отметить, что речь шла не об эвакуации

поселений в рамках мирного договора с соседней арабской страной или с палестинцами, а об односторонней инициативе израильского правительства, согласованной исключительно с американской администрацией. 87 Во-вторых, «план одностороннего размежевания» углубил раскол в партии «Ликуд», которая

фактически

раскололась

на

два

лагеря,

что

подтвердил

внутрипартийный референдум, который состоялся в мае 2004 года по 85

Шатских С.А Ук. соч. С.194. Эпштейн А.Д. Израиль и (не)контролируемые территории: уйти нельзя остаться. - Иерусалим: Институт Ближнего Востока – Мосты культуры, Гешарим, 2008. - С. 247.

87 Эпштейн, А.Д. Инициативы Израиля на «палестинском направлении» в период правления Ариэля Шарона // Палестино-израильский конфликт в зеркале общественного мнения и международной дипломатии. Под ред. А.Д. Эпштейна. М.: ИИИБВ, 2004. - С. 219.

86

инициативе А. Шарона с целью нейтрализовать оппозицию. В результате более 60% членов партии проголосовали против раздела партии. В-третьих, план размежевания внес

очень сильный дисбаланс в само израильское

общество. Среди населения Израиля выделилось несколько групп, которые были не согласны с планом размежевания, особенно жители демонтируемых поселений. Вскоре поселенцы перенесли борьбу на улицы города и в СМИ: организовывали массовые демонстрации и шествия. Так, несколько десятков тысяч человек приняли участие в несанкционированном шествии к сектору Газы и были остановлены крупными силами армии и полиции в селении Кфар-Маймон.88 Но, несмотря на все трудности и препятствие по реализации плана, программа

«одностороннего размежевания» была реализована. Однако,

значительных результатов этот план не принес. После эвакуации еврейских поселений из сектора Газа резко выросла интенсивность ракетных обстрелов Израиля. Переселенные с территории сектора Газы жители, до сих пор не получили достойного жилья. Более того, недостаточная проработанность плана, неоправданно ускоренные темпы осуществления предлагаемых в его рамках действий, односторонний анализ ситуации прямым образом повлияли на положение Израиля, его политические интересы, сферу национальной безопасности, а также социальное положение многочисленной категории его граждан, и ряд проблем, заложенных в этот период, продолжают сохранять свою высокую актуальность и по сей день.89 Еще одной попыткой урегулирования конфликта стала Международная конференция по ближневосточному урегулированию, которая открылась 27 ноября 2007г. в Аннаполисе (штат Мериленд, США). Основной целью конференции в Аннаполисе явилось формирование условий для начала переговоров, которые приведут к созданию палестинского государства. В конференции участвовали представители более 40 стран. Несмотря на то, что 88

Сурикова Э. Ни размежевания, ни мира: Израиль и Сектор Газа пять лет спустя // www.iimes.rurusstat201016-08-10.htm 89 Сурикова Э. Ук. соч.

представителей движения ХАМАС в Аннаполис не пригласили, они организовали альтернативную американскому саммиту встречу. В Газу съехались лидеры нескольких палестинских движений, в том числе ХАМАСа и «Исламского джихада». Учитывая мнения израильской и палестинской сторон, можно сделать вывод о том, что конференция в Аннополисе оказалось одной из самых неудачных конференций. Так на очередном заседании правительства вицепремьер и министр стратегического планирования Авигдор Либерман заявил о конференции: «Мы обманываем сами себя, предполагая, что палестинцы выполнят свои обещания и станут бороться с террором. До сих пор почемуто этого не происходило».90 Представители палестинской партии «Хамас» высказывают, что Ближневосточная мирная конференция в Аннаполисе и соглашение по началу палестинско-израильских переговоров являются ничем иным, как потерей времени, и более того считают, что встреча в Аннаполисе - не повод для нормализации отношений с Израилем, т.к. Израиль не признает права палестинцев, не выводит войска с оккупированных палестинских и других арабских территорий, продолжает там строительство своих поселений и превращает Иерусалим в еврейский город.91 В последнее время урегулирование арабо-израильского конфликта осложнилось еще и приходом к власти в Израиле правительства лидера правой партии Биньямина Нетаньяху в 2009 году.

Приход к власти в

Израиле правых чреват осложнениями по целому ряду вопросов, которые являются ключевыми для стабильности на Ближнем Востоке. В частности, ранее он обещал «раздавить» радикальное палестинское движение ХАМАС, контролирующее сектор Газа, а также скептически отнесся к попыткам США наладить политический диалог с Ираном. Хотя Нетаньяху обещал продолжать 90

мирные

переговоры

с

палестинцами,

он

никогда

не

Авигдор Либерман о конференции в Аннаполисе Израильские новости //news.israelinfo.ru/tribune/23578 Конференция в Аннаполисе: оптимисты и пессимисты //news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_7114000/7114291.stm 91

высказывался в пользу идеи создания палестинского государства. Более того, считается, что именно Нетаньяху похоронил направленный на мирное размежевание с палестинцами «процесс Осло», когда в 90-е годы в первый раз возглавлял правительство Израиля. Новый израильский премьер выступает за расширение еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан, несмотря на то, что это вызывает возмущение палестинцев и критику международного сообщества. 92 Если рассматривать процесс ближневосточного урегулирования в краткосрочной перспективе, то здесь возникает ряд конфликтогенных факторов, из-за которых, конфликт пока урегулировать невозможно. Вопервых, проблема беженцев, которая

остается одним из основных

источников напряженности в арабо-израильских отношениях. Во-вторых, статус Иерусалима, который и стал основной причиной последней Интифады в 2000 г. Нежелание израильтян следовать практически всем резолюциям ООН о передаче палестинцам Восточной части Иерусалима как столицы палестинского государства объясняется такими факторами, как неделимость столицы еврейского государства (в Иерусалиме находятся резиденция президента, Кнессет, правительственные учреждения и т.д.), опасением, что со

временем

Восточная

часть

Иерусалима

превратится

в

центр

террористической деятельности палестинских экстремистских организаций типа ХАМАС и «Исламский джихад», а также тем, что именно на территории Восточной части города сосредоточены реликвии трех религий, в том числе и иудаизма. В-третьих, разногласия внутри арабского общества. В-четвертых, проблема

еврейских

поселений.

В-пятых,

это

проблема

восприятия

конфликта. Вот уже пятое поколение израильтян и палестинцев рождается в период конфликта. В течение этого времени каждая из сторон сформировала свой огромный багаж мифов, переделок истории и предрассудков. Действия каждой 92

из

сторон

Нетаньяху понадобились 01/5_Netanyahu.html

определяются новые

стулья.

его

версией

Независимая

Газета

истории //

конфликта.

www.ng.ru/world/2009-04-

Израильский и палестинский взгляд на историю конфликта полностью противоречат друг другу, как в общих моментах, так и в деталях. Таким образом, стороны продолжают настаивать на основных своих требованиях, готовы идти на уступки в мелочах, – но не в главном. Пока сохраняется такая ситуация, будут сохраняться и все существующие проблемы. Арабо-израильский конфликт длится уже долго и сегодняшняя ситуация не позволяет надеяться на его быстрое разрешение – слишком много интересов сплетается на небольшой палестинской территории. В среднесрочной же перспективе процесс мирного урегулирования, несмотря на все усилия мирового сообщества, представляется сомнительным. Весь исторический опыт

свидетельствует о том, что исламисты строго

следуют идеологическим догматам в борьбе с «неверными», исключают саму идею компромисса и раздела Палестины. В рамках их миропонимания изгнание евреев с палестинской территории – «священный долг всех арабов и мусульман».93 В заключении хочется сказать, что, несмотря на то, что практически все попытки мирового сообщества урегулировать арабо-израильский конфликт не привели к значимым результатам, определенным прорывом в этом вопросе можно считать уже тот факт, что участники конфликта четко осознают, что урегулирование должно идти только мирным путем. Но в этом и заключается сложность нового витка в отношениях между участниками конфликта. Война – это дело стратегии и тактики, здесь побеждает сильнейший, а переговоры требуют определенных уступок и иногда очень значительных. Все зависит от того, когда и насколько стороны будут к ним готовы. В данный же момент, возникает впечатление, что к выполнению значительных уступок не готова ни одна из сторон.

93

Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке. М.: ИИИБВ, 2007. С. 114.

Н.И. Пискунова94 Проблема пиратства в зоне Аденского залива В зоне Аденского залива сложилась парадоксальная ситуация. Банды пиратов продолжают угрожать торговым коммуникациям в одном из узловых транспортных коридоров. Военный потенциал этих банд не сопоставим ни с одной из морских держав, чьи боевые корабли патрулируют данный район. Однако ВМС НАТО, России, Индии, Китая не могут взять ситуацию под контроль, несмотря на отдельные прецеденты освобождения торговых кораблей. На этом фоне растет значимость нового игрока – частных охранных фирм, которые претендуют на охрану торгового флота, т.е. на ту функцию, которая связывалась с военно-морскими силами государств, как «традиционных» игроков мировой политики. Тактически, проблема важна с точки зрения угрозы, которую пираты представляют для невооруженных кораблей. Стратегически – она является индикатором соотношения сил «традиционных» акторов (государств), ряда новых акторов – сетевых перступных сообществ и частных охранных фирм, а также международных организаций – прежде всего, ООН. С начала 2010 г. активность пиратов существенно усилилась. В отличие от предыдущих периодов, расширилась территориальная зона их действий. Если в октябре-ноябре 2009 года зона возможных нападений была ограничена приблизительно 165 морскими милями (287 км) от побережья Сомали, то в апреле с.г. нападения совершались уже в 1100 морских милях (2037 км) от побережья этого государства, и всего в 500 морских милях (926 км) от побережья Индии. Практически все суда, захваченные в результате атак,

были

буксированы

пиратами

в

порты

Гарадер

и

Гаракад,

расположенные на юго-западном побережье Сомали. Данные порты остаются основными базами пиратов. Увеличился количественный состав пиратских 94

Кандидат политических наук, заведующий сектором организации студенческих мероприятия ИМИ МГИМО (У) МИД России. Доклад опубликован в журнале «Международная жизнь», №7, 2010 г.

групп, предпринимающих попытки захвата судов (в некоторых случаях в составе пиратских групп было до 50 человек). Нападения осуществляются группами кораблей и лодок, а не только единичными судами. На

этом

фоне

растет

запрос

на

обеспечение

безопасности

коммуникаций в данном районе. Было проведено несколько успешных операций. Резонанс в международных СМИ вызвали успешные действия экипажа БПК ВМФ России «Маршал Шапошников» по освобождению российского танкера «Московский университет». Активность в борьбе с пиратами в зоне Аденского залива проявляют страны ЕС, в рамках группы EUNAVFOR, которая регистрирует и сопровождает суда, следующие курсами через опасную зону. В районе действия пиратов присутствуют корабли ВМС США. Особо следует отметить случай нападения на корабль USS Nicholas, в результате которого все захваченные пираты были экстрадированы в Америку для проведения следствия. Интересно, что при отсутствии единой федеральной стратегии со стороны властей США в отношении борьбы с пиратством, законодательства ряда штатов имеют юридическую базу, позволяющую проводить судебные разбирательства в отношении пиратства. Это позволяет проводить задержание пиратов, нападающих на судно, и организовывать преследование основных и сопровождающих пиратских кораблей. Примечательным является также суд над пиратами в Нидерландах в мае с.г., не имеющий современных прецедентов. Расширяется полемика в отношении целесообразности патрулирования судов в Аденском заливе частными охранными компаниями. Обсуждается вопрос о необходимости предоставления им более широких полномочий. Вопрос получил широкую огласку после инцидента в зоне Аденского залива, в ходе которого при помощи частной охраны удалось отразить атаки трех пиратских судов при попытке захвата торгового корабля MV Almezaan 24 марта с.г., шедшего под флагом Панамы в порт Могадишо.

Попытки судебных процессов над пиратами и обострившаяся дискуссия вокруг расширения прав частных охранных фирм свидетельствует о попытках заинтересованных государств хотя бы частично снизить остроту проблемы.

Сложность

состоит

в

том,

что

военно-морские

силы,

патрулирующие район, вынуждены играть пассивную роль, реагируя на уже свершившиеся факты захвата кораблей. Причем далеко не всегда они успевают вмешаться и отбить атакованное судно. Предполагается, что вооруженные наемники, присутствующие на корабле, смогут более оперативно реагировать на угрозу пиратов. Если им будут представлены более широкие права, откроется крайне привлекательный рынок охранных услуг,

которые

привлечению

придется

наемников

оплачивать будут

судовладельцам.

связаны

с

объемом

Стимулы

к

присутствия

международных сил в регионе – если они будут сокращаться, роль наемников существенно вырастет. Другая проблема состоит в серьезной ограниченности преследования пиратов на территории Сомали – ни одно государство не заинтересовано в проведении серьезной военной операции по уничтожению пиратских баз, учитыая глубину конфликтов в этой стране и невозможность сохранить результаты возможных военных операций в долгосрочной перспективе. Не могут этого сделать и власти Сомали. Внутриполитическая ситуация в стране способст сохранению статус-кво. Фактически отсутствует суверенная сила, способная к эффективному преследованию пиратов на территории Сомали. Судебные процессы над задержанными пиратами в США и Нидерландах – попытка хотя бы символически изменить ситуацию. Ситуация в самом государстве Сомали остается крайне напряженной. Действия антиправительственных сил и вооруженных формирований, в том числе террористических, в марте-мае 2010 года были крайне интенсивными. Во многом это связано с активизацией деятельности вооруженной исламской группировки

«аль-Шабааб»,

которая

в

феврале

с.г.

объявила

о

присоединении к всемирному джихаду «аль-Каиды». Ужесточение режима для

граждан

бывшего

Сомали,

проживающих

на

территориях,

подконтрольных группировке, проявилась в ряде нападений на невоенные объекты (аэропорты, больницы, школы, гуманитарные миссии), запрете на вещание ряда местных и международных СМИ. В марте 2010 года вновь обострился вопрос, связанный с поставками международной гуманитарной помощи населению. Группировка “альШабааб” обвинила Продовольственную Программу ООН в том, что миссия по распределению продовольствия среди населения Сомали препятствует восстановлению местного сельскохозяйственного производства и местных рынков.

Представители

группировки

потребовали

закрытия

миссий

Продовольственной Программы ООН. Вообще вопрос об эффективности гуманитарной помощи вызывает серьезные дискуссии.

10 марта с.г. был опуликован доклад организации

Somalia Monitoring Group, в котором отмечалось, что до 50% гуманитарной помощи, передаваемой при участии ООН, поступает в распоряжение антиправительственных сил и террористических

групп95. В докладе

отмечается, что расширение программы помощи населению Сомали со стороны ООН будет лишь способствовать усилению гражданской войны в Сомали. Причина в том, что многие из фирм-посредников, работающих по контрактам

с

ООН,

передают

продовольствие

группам

боевиков,

контролирующим территории, на которых работают эти фирмы. Однако эти данные были, по сути, опровергнуты Марком Боуденом – руководителем программ помощи Сомали. Выступая с докладом на сессии СБ ООН, он опроверг

эти

данные,

задокументированными”96.

назвав Он

их

также

“непроверенными подчеркнул,

что,

и

неверно

несмотря

на

провокации, Продовольственная программа ООН будет продолжать свою работу в Сомали.

95 96

http://news.bbc.co.uk/go/pr/fr/-/2/hi/africa/8588061.stm http://www.cnn.com/2010/WORLD/africa/03/25/un.somalia.report/index.html?iref=allsearch

Следует

подчеркнуть,

что

пираты

и

антиправительственные

группировки в Сомали представляют собой разные, и подчас враждебные силы. Вполне возможны попытки данных группировок в той или иной степени подчинить себе пиратов, угрожая их базам. В апреле боевики группировки «аль-Шабааб совершили ряд нападений на порт Гарадер, который находится под контролем пиратов. В порту находятся несколько захваченных пиратами кораблей и группы экипажей. После нападения «альШабааб» пираты начали буксировку захваченных кораблей в порт Хобио, также подконтрольный пиратам. По предварительным данным, группировка совершила нападения на город после того, как пираты отказались передать оружие с захваченного ими корабля Йемена в качестве взятки за охрану портов. В ходе нападения 10 человек погибли, более 40 получили ранения 97. Этот инцидент показателен, так как ранее боевики не совершали нападений на порты пиратов. Представители Переходного правительства Сомали, поддерживаемые ООН,

ограничивались

нейтральными

заявлениями

в

отношении

сложившейся ситуации. Массированных ответных действий, направленных против активности антиправительственных группировок и исламистских террористических организаций, со стороны Переходного правительства Сомали практически не предпринималось. Маловероятно, что подобные действия будут предприняты в будущем.

97

http://edition.cnn.com/2010/WORLD/africa/04/25/somalia.pirates/index.html?iref=allsearch

И.В. Фомин98 Ситуация вокруг конфликта Грузии с Абхазией и Южной Осетией Последствия «пятидневной войны» 2008 г. до сих пор оказывают существенное влияние на ситуацию в регионе. Основными препятствиями для урегулирования конфликта служат: −

радикальные расхождения в интерпретации его причин и след-

ствий непосредственными участниками – Грузией, Абхазией и Южной Осетией −

сохраняющиеся разногласия международного сообщества (преж-

де всего, России, США и ЕС) относительно статуса новых государств, а также стратегии урегулирования ситуации −

недостаток каналов коммуникации и площадок для диалога на

уровне дипломатических отношений, экономических связей, общественной дипломатии −

высокий уровень взаимного недоверия и неприязни, воспроизво-

димый в СМИ и политической риторике −

отсутствие видимых стимулов и как следствие политической

воли к урегулированию отношений со стороны основных участников конфликта Названные препятствия наглядно проявляются в позициях сторон. Для Грузии декларируемым приоритетом выступает задача реинтеграции. Риторика и действия грузинской стороны подразумевают, что страна является жертвой российской агрессии, бывшие автономии оккупированы Россией, признание их государственности в любой форме непримлемо, равно как и их участие в переговорных процессах в качестве самостоятельных сторон.

98

Аспирант ИНИОН РАН. Доклад опубликован в журнале «Международная жизнь», №7, 2010 г.

Результаты продвижения этой позиции неоднозначны. Так «Стратегия по оккупированным территориям» достаточно широко поддерживается европейскими партнерами Грузии, НАТО и Соединенными Штатами. А вот с официальным признанием оккупационного статуса территорий западные страны не торопятся.

И ЕС, и США пока избегают излишней

интернационализации конфликта, что было бы на руку правительству М. Саакашвили. Вполне наглядна их позиция относительно инерпретации событий 2008 г. – Грузия признается в качестве иницатора, а Россия осуждается за ответные действия. Существенным шагом в урегулировании конфликта может стать заключение соглашений между Грузией и новыми государствами о неприменении дипломатия.

силы: Сам

с

такой

Тбилиси

инициативой

допускает

выступила

возможность

российская

переговоров

по

соглашению только с Россией, но не с Абхазией и Южной Осетией и только после «деоккупации». Следует отметить, что педалирвание темы российской угрозы важно для М. Саакашвили не только в контексте внешней политики, но и для консолидации грузинского общества. Выпуск в эфир грузинского канала «Имеди» скандального имитационного ролика о российском вторжении — один из индикаторов того, насколько важным является поддержание в обществе ощущения военной угрозы. Позиция грузинской оппозиции неоднородна. Например, движение «Белые» последовательно требует занять еще более жесткую позицию в отношениях с Россией. Более умеренные оппозиционеры, такие как Нино Бурджанадзе и Зураб Ногаидели, соглашаются с официальной позицией, но настаивают на том, что без диалога с Москвой проблема решена не будет. В последнее время эти две фигуры часто посещают Москву и ведут переговоры с представителями высшего российского руководства, прилагая усилия по налаживанию отношений между РФ и Грузией в обход официального Тбилиси. Однако позицию Бурджанадзе и Ногаидели можно назвать

«пророссийской» весьма условно — лишь сопоставляя с жесткой риторикой Саакашвили, которая в сложившихся условиях исключает диалог. Важно и то,

что

Бурджанадзе

и

Ногаидели

являются

представителями

внепарламентской оппозиции, поэтому значимость контактов такого рода не следует переоценивать. Позицию

Абхазии

и

Южной

Осетии

можно

считать

обратно

пропорциональной позиции Грузии. Прогресс в нормализации отношений ставится в зависимость от признаня независимости. Поскольку никаких уступок в этом направлении нет, их взаимодействие сводится в основном к постоянным пограничным инцидентам. Такое положение вещей, с одной стороны, способствует напряженности, с другой, является позитивным знаком,

поскольку

взаимодействие

на

границе

носит

все

же

преимущественно мирный характер. На сегодняшний день за одним столом переговоров представители Грузии и новых государств оказываются только в рамках Женевских дискуссий и Гальских встреч. Ни на одной из этих площадок пока не установлено конструктивного диалога. Но в нынешних условиях не стоит пренебрегать даже такой номинальной коммуникацией В отношении российской позиции следует отметить увязку перспектив диалога с Грузией с фигурой ее президента. Нормализация отношений, так или иначе, связывается с уходом М. Саакашвили с президентского поста. По большому счету, именно в русле этого подхода Москва поддерживает отношения с грузинской оппозицией. В отношении же новых государств Россия ведет последовательную политику сотрудничества в следующих сферах: 1. военное сотрудничество: размещение баз, охрана границ, совместные учения;

2. предоставление средств для развития экономики и финансовой сферы, а также на восстановление инфраструктуры; 3. совместный контроль за расходованием средств; 4. усилия по международному признанию Абхазии и Южной Осетии; 5. усилия по урегулированию отношений республик с Грузией. По трем первым направлениям Россия действует достаточно успешно, вкладывая ресурсы в обеспечение безопасности и экономического развития республик. Однако на других направлениях наша дипломатия испытывает серьезные затруднения. России пока не удалось добиться широкого признания суверенитета Абхазии и Южной Осетии, в т.ч. странами СНГ. Серьезное влияние на динамику ситуации оказывает позиция США. В отдельных случаях, американцы проявляют высокую активность, проводя, например, совместные с Грузией военные учения, оказывая ей военную и политическую поддержку, а также финансовую и техническую помощь. США

являются

активным

сторонником

вовлечения

Грузии

в

евроатлантические структуры, прилагают усилия по превращению Грузии в своего рода «образцовую демократию» на постсоветском пространстве. Однако в сравнении с курсом Дж.Буша мл., сегодняшнаяя позиция Белого дома отличается большей сдержанностью. Вашингтон последовательно заявляет о своей поддержке территориальной целостности Грузии и продолжает оказывать всестороннюю помощь режиму М. Саакашвили, однако едва ли Тбилиси чувствует столь же однозначную поддержку, как раньше. Что касается Миссии наблюдателей ЕС, то ее деятельность ведется только на территории, подконтрольной Грузии – на территорию Абхазии и Южной Осетии наблюдателей ЕС не допускают. Вообще, ЕС стремится играть активную посредническую роль в конфликте. Выступая против

признания новых государств, Союз, тем не менее, отказывается от прямой поддержки грузинской стороны. С одной стороны, европейская бюрократия активно

критикует

российскую

позицию.

С

другой

–

играет

стабилизирующую роль, балансируя более жесткую позицию США. Очевидно, что западные партнеры Грузии избегают излишнего вовлечения в конфликт, хотя и усиление российских позиций не соответствует их интересам. Обозначенная выше кнфигурация несет целый ряд вызовов для российской внешней политики. Во-первых, Россия продолжает иметь у своих границ два потенциальных очага вооруженных конфликтов. Во-вторых, наша страна стеснена в пространстве для внешнеполитического маневра. Россия ограничена

в

осуществлении

какого-либо

действенного

плана

урегулирования конфликта, который мог бы иметь реальные шансы на одобрение

за

рубежом.

В-третьих,

поддержка

и

развитие

недавно

признанных республик требует от России значительных затрат. В-четвертых, крайне маловероятным остается признание независимости Южной Осетии и Абхазии крупными международными игроками. Дальнейшее

развитие

ситуации

потенциально

может

выйти

на

следующие трактории. Сценарий 1. Трансформация текущей ситуации в равновесное состояние, в котором каждый игрок получает свои выгоды. Грузия – поддержку и материальную помощь западных партнеров, а также ресурс для социальной мобилизации под лозунгом объединения и противостояния внешним угрозам. Новые государства – ресурсы и поддержку со стороны России, возможность де-факто вести государственное строительство. Россия – возможность гарантировать безопасность границ новых государств и препятсвовать эскалации конфликтов путем прямого вмешательства. США – партнера в регионе, который сам практически лишен возможности выбора союзников, а

значит, во многом зависим от Вашингтона. ЕС – относительно мирное сосуществование сторон, отсутствие открытого конфликта. Сценарий 2. Обострение ситуации в результате стечения обстоятелств или намеренных действий, рост числа провокаций на границе, наращивание концентрации войск в приграничных районах. В этой ситуации Россия вряд ли допустит масштабный и долговременный конфликт, однако именно ее пограничники

и

военнослужащие

становятся

ключевым

объектом

провокаций. Наша страна в этой ситуации оказывается в наиболее уязвимом положении, так как инциденты на границе могут получать серьезный резонанс в международных СМИ, что крайне неблагоприятно в т.ч. в свете предстоящей в 2014 г. зимней олимпиады. Грузия также вряд ли выиграет в этом сценарии, так как обострение ситуации еще больше отдалит от нее новые государства, сделав планы по реинтеграции еще более призрачными. Интересы Абхазии и Южной Осетии при таком сценарии пострадают меньше, так как поддержка и помощь России в этом случае только увеличится. В эскалации не заинтересованы также США и, особенно, ЕС. Угроза войны поставит под сомнение проект превращения Грузии в «успешную демократию». Сценарий 3. Интенсификация диалога, признание Грузией субъектности Абхазии и Южной Осетии с целью последующего перехвата у России инициативы по их экономическому развитию. Грузия может сделать тонкий ход, смирившись с российским военным присутствием в республиках, начав при этом кампанию «мягкого» влияния на них, используя ресурсную поддержку США и ЕС. Такой сценарий потребует от Грузии известной выдержки и приверженности долгосрочным целям, что представляется в текущих условиях маловероятным. Россия выигрывает в этом сценарии за счет снижения конфликтности. Но потенциально может проиграть, если ее экономические проекты будут неконкурентоспособными в сравнении с теми, которые может предложить Грузия при поддержке Запада. Абхазия и Южная Осетия также выигрывают, получая более широкое поле в выборе партнеров.

Е.В. Тимощенко99 Подписание договора об СНВ между Россией и США: основные итоги Подписание столь долгожданного нового договора о стратегических наступательных вооружениях между РФ и США 8 апреля 2010 года в столице Чехии Праге явилось как ярким индикатором уже существующих тенденций и разногласий в двусторонних и международных отношениях, так и своеобразной точкой отсчета новых причин необходимости интенсивного взаимодействия. История договоров о стратегических наступательных вооружениях берет свое начало еще в 1960-х годах, когда СССР и США осознали тупиковость дальнейшего наращивания своих ядерных арсеналов и угрозу попадания такового в «плохие руки». Несмотря на решимость СССР и США, а впоследствии РФ и США, подписать договор (каждый преимущественно по собственным причинам) и насыщенность и частоту раундов переговоров, стороны и сегодня столкнулись с целым рядом сложностей в согласовании своих позиций. Во-первых, острые дискуссии вызвал вопрос о том, какой тип вооружений и в каком объеме, а точнее до каких пределов, следует сокращать.

Российская

сторона,

обладающая

более

развитым

наступательным вооружением, ратовала за сокращение оборонительных вооружений, особое внимание разработке которого уделяют США. В результате

стороны

договорились

сократить

суммарное

количество

боезарядов на треть и в два раза понизить предельный уровень для стратегических носителей, а также определили право каждой из сторон самостоятельно определять состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений. Во-вторых, сторонам далеко не сразу удалось достичь согласия относительно 99

механизма

обмена

телеметрическими

данными

Стажер Аналитического центра ИМИ МГИМО (У) МИД России, студентка магистратуры Факультета международной журналистики МГИМО (У) МИД России.

и

осуществления контроля за выполнением положений соглашения. Тем не менее,

в

новом

договоре

по

СНВ

предусмотрен

упрощенный

верификационный механизм и процедуры переоборудования и ликвидации средств СНВ, не предусматривающие инспекционное присутствие в ходе их ликвидации. Стороны также зафиксировали в соглашении запрет на базирование стратегического наступательного вооружения за пределами национальных территорий и обязались «не чинить помех национальным техническим средствам контроля другой стороны» и «не применять меры маскировки, затрудняющие осуществление контроля». В-третьих, наиболее сложной проблемой в ходе переговоров стала система противоракетной обороны США и вопрос о ее размещении на территории

отдельных

стран

Европы.

РФ

настаивала

на

четком

прописывании наличия связи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, то есть, между СНВ и ПРО, что, однако, не устраивало американскую сторону, где с весьма частой периодичностью раздавались

критические

замечание

со

стороны

представителей

Республиканской партии и высокопоставленных армейских чинов и военных экспертов. Тем не менее, 8 апреля 2010 года президенты РФ и США Дмитрий Медведев и Барак Обама подписали в Праге новый договор о стратегических наступательных вооружениях, что, как камень, брошенный в воду, всколыхнуло кругами весь мир. Это стало особенно заметно в ходе состоявшихся в апреле и мае саммита по глобальной ядерной безопасности и саммита

по

обзору

за

выполнением

положений

договора

о

нераспространении ядерного оружия. Ключевые акторы в лице РФ и США презентовали подписание двустороннего соглашения в качестве крупного дипломатического успеха и яркого проявления начатой РФ и США «перезагрузки». Для России подписание нового договора по СНВ стало весомым вкладом в удержание и укрепление своих позиций на мировой арене, а также развязало руки в

вопросе противоракетной обороны – в случае наращивания противоракетных потенциалов США в таком размере, который может угрожать национальной безопасности России, РФ имеет право выйти из договора. Однако такой пункт соглашения, по сути своей, ни в коей мере не ограничивает возможности США продолжать разработку и размещение ПРО, поскольку дает российской стороне лишь право переложить всю ответственность за провал «дипломатического успеха» на американское руководство. И хотя США уже не раз щекотали нервы и проверяли терпение и гибкость руководства РФ по вопросам противоракетной обороны (в частности, размещением американских ракет-перехватчиков «Пэтриот» в Польше всего в 100 км от российской границы (Калининградская область), созданием на польской территории военной базы, которая после 2012 года станет постоянной с последующим размещением американского контингента в размере 100 военнослужащих, заявленным размещением на территории Румынии трех батарей новой американской системы ПРО по восемь пусковых установок в каждой и ведением переговоров о размещении элементов противоракетной обороны с руководством Болгарии), вероятность того, что стороны так просто сдадут свои позиции мировых лидеров в вопросах разоружения и сокращения ядерных арсеналов, способных воздействовать как на отдельные страны, так и на международные организации и мировые процессы в целом, крайне мала. Однако, несмотря на осознание Россией того, что ПРО в Польше не угрожает на данном этапе безопасности РФ, такие действия американской стороны не способствуют укреплению доверия и предсказуемости в регионе. США, в свою очередь, рассматривают подписание нового договора по СНВ как значительное достижение сравнительно новой администрации Барака Обамы, который, будучи на посту президента США более года, должен был представить как национальной, так и международной публике первые плоды своей деятельности, а также подтвердить официально взятый на ядерное разоружение курс. Более того, для США это также явилось

значительным подспорьем в укреплении своих позиций на мировой арене, которые в некоторой степени пошатнулись в связи с финансовым и экономическим кризисами. Помимо этого, существенным успехом в ходе переговоров для США стала закрепленная в договоре формулировка связи СНВ и ПРО, которая не налагает, по сути, ограничений на возможности потенциального Вероятность

развития

подобных

системы

противоракетной

ограничений

вызывала

обороны

США.

обеспокоенность

и

неодобрение представителей Республиканской партии и военного сектора, считающих, что это может ослабить систему национальной обороны США и дать РФ военное превосходство. С точки зрения последних, в условиях, когда Россия продолжает развивать тактическое ядерное вооружение, а, по их мнению, такие страны, как Иран и Северная Корея, близки к созданию собственного ядерного оружия и высоки риски попадания ядерного оружия в руки террористов, США следует укреплять свои вооружения, а не сокращать финансирование развития ядерного оружия США. Помимо

ключевых

акторов,

подписание

нового

договора

о

стратегических наступательных вооружениях затронуло страны Европы и международные организации. Так, европейские государства, с одной стороны, были солидарны в своих поздравлениях РФ и США в связи с подписанием

нового

договора

о

стратегических

наступательных

вооружениях, а с другой стороны, разделились фактически на два лагеря: группу стран, которые настаивают на выводе ядерного оружия США из Европы (просьба, которую Соединенные Штаты вряд в ближайшее время планируют удовлетворить), включающую Германию, Бельгию, Нидерланды, Люксембург и Норвегию; и группу стран, на территории которых будут или возможно

будут

размещены

элементы

американской

системы

противоракетной обороны, в частности Чехия, Румыния и Польша, в риторике которой в последнее время все чаще звучат идеи стратегического сотрудничества с США и отсутствия необходимости для Польши, как члена

НАТО, предоставлять всяческие объяснения РФ касательно размещаемых на своей территории элементов ПРО. Что же касается таких международных организаций, как ООН и НАТО, то их генеральные секретари Пан Ги Мун и Андерс Фог Расмуссен, соответственно, неоднократно выражали свое удовлетворение подписанием соглашения, которое станет хорошей опорой режиму нераспространения ядерного оружия и хорошим «оружием» для борьбы против тех, кто отказывается способствовать достижению «ядерного нуля». Кроме того, господин Фог Расмуссен также неоднократно подчеркивал важность и необходимость создания глобальной системы противоракетной обороны с участием РФ, которая накрыла бы если не весь мир, то, по крайней мере, его большую часть и которая объединила бы евроатлантическое сообщество. Тем не менее, несмотря на весь проявленный оптимизм со стороны мирового

сообщества

стратегических

в

связи

наступательных

неурегулированным

вопрос

о

с

подписанием

вооружениях, размещении

нового

договора

по-прежнему элементов

о

остается

американской

противоракетной обороны в Европе. И хотя вероятность того, что ПРО станет причиной выхода России из договора по СНВ, достаточно мала, игра США на «болевых точках» РФ может отразиться на двусторонних отношениях в целом и негативно сказаться на потенциально перспективных направлениях взаимодействия. Помимо этого, процесс разоружения и обеспечения режима нераспространения, заявленный в новой стратегии национальной безопасности США, представленной президентом США Бараком Обамой 22 мая 2010 года, требует не столько заявлений и обсуждений, хотя и важность таковых не стоит сбрасывать со счетов, сколько конкретных и своевременных действий и решений.

Е.О. Гусева100 Ситуация вокруг иранской ядерной программы Иранская ядерная проблема остается одной из самых обсуждаемых тем в международных СМИ. США подозревают Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. До последнего времени Вашингтон настаивал на ужесточении санкций в отношении этой страны. СБ ООН в предыдущие годы уже принял несколько резолюций и наложил на ИРИ санкции, но они не принесли результатов. Ситуация обострилась осенью 2009 г. после отказа Тегерана от предложений МАГАТЭ по дообогащению урана. Изначально,

Б.Обама

сделал

попытку

решить

проблему

дипломатическим путем, периодически упоминая, тем не менее, о возможности введения санкций в случае отказа от сотрудничества. Иран использовал эту возможность для того, чтобы выиграть время, всячески затягивая переговорный процесс, не лишая, вместе с тем, стран-участниц переговоров надежды на компромисс. Одновременно, иранское руководство шло на обострение ситуации, сильно ограничивая США и их союзникам возможности для политического маневра. Жесткая риторика и действия Ирана не оставляли надежды на решение проблемы в духе «перезагрузки». Но и военная операция против Ирана – далеко не самый благоприятный сценарий

для

западных

союзников.

Им

оставалось

настаивать

на

ужесточении санкций, ведя к тому же, непростой диалог с Россией и Китаем. Обострение ситуации с точки зрения действий и риторики Тегерана с начала 2010 г. характеризуются возрастающим трендом. В частности, обеспокоенность США и Израиля вызывает систематическое подчеркивание растущей военной мощи Ирана. Здесь следует отметить военные учения «Защитники неба-2», намерения испытать авиационные бомбы нового 100

Младший научный сотрудник Аналитического центра МГИМО (У) МИД России. Доклад опубликован в журнале «Международная жизнь», № 7, 2010 г.

поколения, заявления о начале производства новой противокорабельной крылатой ракеты Nasr-1, испытание новой ракеты «Шахин», а несколько позже - ракеты «Саджиль 2», заявление о начале производства ракет «Каэм» и «Туфан-5», о разработке нового комплекса ПВО, якобы сопоставимого по возможностям с российским С-300. В мае с.г. были проведены масштабные учения в Персидском заливе и Ормузском проливе, проведена апробация беспилотной авиации, объявлено о намерении вывести на орбиту до шести спутников, проведены испытания противолодочной торпеды, осуществлены испытания последней модификации ракеты «земля-море» «Фаджар 5». Сильное раздражение в западных политических кругах вызывают заявления иранской стороны о прогрессе ядерной программы. Резонанс вызывают заявления Тегерана о возможности прервать поставки нефти, нацелить ракеты на враждебные державы, не говоря об обвинениях США и Великобритании в поддержке терроризма. По мере ужесточения иранской риторики, США и их союзники пытались

давать

симметричный

ответ.

Б.Обама

продлил

режим

«чрезвычайного положения» в отношениях с Ираном. Рассматривались планы перехвата на море подозрительных грузов, следующих в Иран или из него. Предпринимались меры военного характера: учения с Израилем, периодические заявления о готовности нанести военный удар по Ирану со стороны США и Израиля, размещение дополнительных средств ПВО в зоне Персидского залива и др. США предприняли попытки оказать экономическое давление на Иран. Были введены санкции против ряда строительных фирм, а также компаний, поставляющих топливо Ирану, который зависит от импорта переработанного

топлива.

Крупнейшие

мировые

нефтяные

трейдеры

(«Витол», «Гленкор» и «Трафигура», а позднее и Shell), прекратили поставки бензина в Иран. Одновременно США пытались повлиять на иранскую внутреннюю политику или, по крайней мере, показать свои возможности на этом направлении. Вашингтон сделал попытку разыграть «демократическую

карту», выразив сочувствие оппозиционным настроениям в стране и жестко критикуя иранский режим. Для розыгрыша этой карты сложились благоприятные условия. Иранское руководство дало удобный повод в виде закрытия правозащитных сайтов, наложения санкций на оппозиционную партию, лишения свободы бывшего вице-президента Ирана, цензуры интернета и радиостанций и т.п. Пока использование этого инструмента давления на Иран не принесло американской администрации ощутимых результатов, но его следует рассматривать как потенциально значимый фактор воздействия на Иран. Наряду

с

этим,

США

провели

подготовку

информационного

фундамента для массированной пропаганды необходимости срочного и достаточно жесткого решения иранской проблемы, ища любой повод для того, чтобы подтолкнуть международное сообщество к скорейшему решению проблемы.

Об

этом

свидетельствуют,

например,

обнародованные

спецслужбами США данные о том, что боевики движения «Талибан» на протяжении многих лет проходили подготовку на территории Ирана и получали оттуда оружие и боеприпасы, а также данные о том, что Иран пытался купить ядерные технологии у Пакистана в 1987 г. В вопросе санкций Вашингтон поддержали его союзники по НАТО. Большинство европейских государств совместно с США заявляли о готовности выступить за принятие жёстких санкции по отношению к Ирану, а некоторые члены ЕС даже заявляли, что вслед за США введут против Тегерана санкции, даже если ООН не поддержит их. Однако администрация Обамы не пошла на односторонние санкции, проводя

активную

линию

на

достижение

компромисса

в

Совете

Безопасности ООН. Следуя этим курсом, американцы получали возможность решить сразу несколько проблем. Во-первых, принятие совместного решения в рамках Совбеза ООН сообщает большую легитимность действиям США. Это крайне важно для Вашингтона, учитывая критику как внутри страны, так и за рубежом в связи с неудачными кампаниями в Ираке и Афганистане. Во-

вторых, разработка коллективных санкций увеличивает шанс того, что санкции окажутся эффективными. В случае же их провала, США смогут оправдать этим введение односторонних мер в отношении Ирана. Вопрос о санкциях был тесно связан с позицией России и Китая, которые не поддержали идею жестких мер, имея в Иране экономические интересы. Временные члены Совета безопасности ООН были также не согласны с предложениями США. Это, прежде всего, касается Бразилии и Турции. Бразильское правительство считает «неблагоразумным загонять Иран в угол» и отказывается поддержать пакет санкций против Ирана, предложенный США. Не стоило рассчитывать США и на поддержку другого временного члена СБ ООН – Турции, учитывая нарастающую напряженность между Турцией и Израилем, а также напряженность между Турцией и США, вызванную признанием геноцида армян. Несмотря на перечисленные трудности США все-таки удалось добиться принятия новых санкций против Ирана в Совбезе ООН 9 июня с.г. Россия и Китай в последний момент поддержали санкции, предварительно добившись того, чтобы они были максимально смягчены и не затронули бы их собственных интересов в этой стране. Бразилия, Ливан и Турция с самого начала выступили против документа, что, впрочем, не имело большого значения для общего результата. Результатом стал пакет смягченных санкций в отношении ядерной программы Ирана. Приняты следующие решения.

1) Иран не должен участвовать на правах пайщика в ядерной коммерческой деятельности в другом государстве, все государства должны запретить на территории под их юрисдикцией инвестиции со стороны Ирана в деятельность по добыче урана или по использованию и производству ядерных материалов и технологий (среди прочего, речь идет о технологиях, связанных с баллистическими ракетами, способными доставлять ядерные заряды)

2) Все государства должны предотвращать прямую или косвенную поставку, продажу или передачу Ирану любых боевых танков, боевых бронированных машин, артиллерийских систем большого калибра, боевых самолетов, боевых вертолетов, военных кораблей, ракет или ракетных систем.

3) Иран не должен предпринимать какой-либо деятельности, связанной с баллистическими ракетами, способными доставлять ядерное оружие, включая пуски с применением баллистической ракетной технологии. Победой США стало включение в документ списка из 40 иранских компаний, на которые будут наложены ограничения ввиду их вовлеченности в ядерную программу либо отношения к военно-промышленному комплексу. Вместе с тем, многие части резолюции носят весьма обтекаемый, компромиссный характер. Это касается призыва проявлять бдительность и сдержанность в отношении поставки, продажи, передачи, снабжения, производства

и

использования

всех

других

вооружений

(помимо

вышеназванных) и относящихся к ним материальных средств, и призыва проявлять бдительность при осуществлении сделок, которые могли бы способствовать

чувствительной

в

плане

распространения

ядерной

деятельности Ирана или разработке систем доставки ядерного оружия, в отношении денежных переводов с участием иранских банков, а также призыва контролировать передвижения грузовых судов и осуществлять их досмотр в случае подозрений, что на борту находятся грузы, имеющие отношение к иранской ядерной и ракетной программам. То положение, в котором оказалась Россия после принятия резолюции, представляется неоднозначным. С одной стороны наша страна сделала выгодный для себя ход, не позволив принять крайне жесткие меры против Ирана, наносящие вред ее интересам. Россия способствовала снижению остроты ситуации, в некоторой мере дав странам Запада реализовать их амбиции по ограничению ядерных возможностей Тегерана.

С другой

стороны, Россия рискует испортить отношения с Ираном, что может сказаться на ее экономических интересах в стране. Следует также отметить, что новые санкции вполне могут оказаться неэффективными. Если Иран продолжит линию на обострение ситуации, США вновь придется предпринимать шаги по ужесточению своей позиции, имея ограничения на использование военной силы. В администрации Обамы, похоже, понимают, что сценарий силового решения проблемы не решит проблему, а лишь усугубит ситуацию. Интрига ситуации будет заключаться в том, какой именно путь выберут США для решения проблемы. Силовой вариант крайне опасен для всех заинтересованных сторон. Если будет уничтожен иранский режим, это наверняка вызовет анархию в стране, приведет к росту влияния радикальных и несистемных группировок. Их действия вообще не будут ограничены какими-либо нормами. В случае хаотизации внутриполитических процессов, подобные группировки могут получить доступ либо к самому ядерному оружию (если на тот момент Иран успеет его произвести), либо к элементам ядерных технологий. В случае же, если

иранский

режим

сохранит

свою

дееспособность,

а

ядерная

инфраструктура не будет полностью уничтожена, американская акция наверняка спровоцирует его на ответные жесткие шаги, которые могут включать нанесение ракетных ударов по территории Израиля, активизацию антиизраильских настроений и действий на Ближнем Востоке, блокирование иранцами вывоза нефти из зоны Персидского залива, нанесение ударов по американским войскам на территории Ирака и попытки дестабилизации политической ситуации в Ираке и Афганистане. Опасность другого сценария – усиления давления на Иран – связана с тем,

что

в

этих

условиях

Тегеран

может

начать

разыгрывать

внутриполитическую карту, прибегнув к идеологеме внешней угрозы для «сплочения нации». Для России это чревато возможным обращением Ирана к усилению

антироссийской

риторики,

если

Иран

решит,

что

антиамериканский и антиизраильский факторы уже исчерпали себя. О

возможности

такого

сценария

свидетельствует

заявление

президента

Махмуда Ахмадинежада после принятия резолюции Совбезом ООН, что Россия начинает в глазах Ирана выступать в образе «исторического врага». В этих условиях России следует быть крайне осторожной в своих заявлениях и действиях. Если Иран расценит действия России как враждебные, он может начать активно противодействовать российским интересам в Каспийском регионе и Центральной Азии. Россия в этой ситуации может оказаться слабым звеном: экономические ресурсы России значительно более скромны в сравнении с ресурсами Китая, а военные – в сравнении с ресурсами США. Поэтому именно Россия может оказаться удобным «врагом» в системе идеологических координат Ирана. Ситуация может сложиться более благоприятно для России в случае снижения интенсивности конфликтной ситуации. Подобное снижение, парадоксальным образом, может произойти в том случае, если США смирятся с ядерными амбициями Тегерана и попытаются «социализировать» Иран, признав его (по меньшей мере, номинально) в качестве равноправного игрока в регионе.