Kazi Nazrul Islam by Mosud Mannan

Кази Назрул Ислам Национальный поэт Бангладеш Kazi Nazrul Islam National Poet of Bangladesh

Кази Назрул Ислам Национальный поэт Бангладеш

Издано: Посольством Народной Республики Бангладеш в Республике Узбекистан г. Ташкент 2020 г.

Kazi Nazrul Islam National Poet of Bangladesh

Published by: The Embassy of the Peopleâ&#x20AC;&#x2122;s Republic of Bangladesh to the Republic of Uzbekistan, Tashkent 2020

Editor: Ambassador Mosud Mannan,ndc Proofreading and Translator: Ms. Maftuna Niyazbekova

Редактор: Посол Мосуд Маннан ndc Редактирование и перевод: Г-жа Мафтуна Ниязбекова

Оглавление Предисловие. ............................................................................................................................................... 8 Кази Назрул Ислам. Биография ................................................................................................................. 9 Отзыв узбекского национального поэта Эркина Вохидова о Кази Назрул Исламе. .......................... 11 Жанр поэмы «Мятеж духов» в творчестве Эркина Вахидова ............................................................. 16 Участие Кази Назрул Ислама в Политике. ............................................................................................. 17 Выражение национально-освободительного самосознания в образе индийского мятежника в поэме Эркина Вохидова «Восстание духов» Д.Бахриддинова. ....................................................................... 20 Изучение творчества Кази Назрул Ислама в Узбекистане. Профессор Ульфатхон Мухибова,ТГУВ. ............................................................................................... 26 «Поэт трибун» Назрул Ислам. Ассистент Профессора Тамара Ходжаева, ТГУВ. ............................. 30 Публикация стихотворений Кази Назрул Ислама в Советском Союзе переводчиком Евгением Челышевым. ............................................................................................................................................... 32 Михаил Абрамович Курганцев (Грисман). Биография переводчика ................................................... 34 Поэмы Кази Назрул Ислама переведённые Михаилом Курганцевым и опубликованые в 1986 году. ...................................................................... 35 "Заклятье Трёх Поэтов", История одной песни. Станислав Золотцев ................................................. 38 Суфизм и его влияние на бенгальскую поэзию. Мистика в Бунтаре. .................................................. 62 Редактор Кази Назрул Ислам ................................................................................................................... 74 Романтизм в стихах и рассказах Кази Назрула Ислама. ....................................................................... 77 Заключение ................................................................................................................................................ 87 Список использованной литературы…………………………………………………………………..165

Content

Foreword ..................................................................................................................................................... 88 Kazi Nazrul Islam ....................................................................................................................................... 89 Remarks about Kazi Nazrul Islam by Uzbek national poet Erkin Vohidov................................................ 91 Genre of the poem"Rebel of spirits" in the works of Erkin Vakhidov........................................................ 96 Kazi Nazrul Islam and his political involvement. ....................................................................................... 97 Expression of national liberation consciousness in the image of Indian rebel in the poem of Erkin «Revolt of spirits». ...................................................................................................................... 100 Study of creativity of Kazi Nazrul Islam in Uzbekistan by Professor Ulfathon Muhibova,TSUOS. ....... 106 Rebel poet Nazrul Islam. Assistant Professor Tamara Khodzhayeva,TSUOS ......................................... 109 Publication of Kazi Nazrul Islam’s poems in the Soviet Union by translator Yevgeniy Chelyshev. ....... 111 Michael Abramovich Kurganzev (Grisman). Biography of the translator. ............................................... 113 Poems of Kazi Nazrul Islam translated by M.Kurganzev and published in 1986. .................................... 114 "The Spell Of The Three Poets" History of one song. Stanislav Zolotzev ............................................... 115 Sufism and its Influence in Bangla poetry: Historical Context/the interior of Bangla poetry and sufism .................................................................... 138 Kazi Nazrul as an Editor ........................................................................................................................... 150 Romanticism in Kazi Nazrul Islam’s poems and in his short stories. ....................................................... 153 Conclusion…………………………......................................................................................................... 163 Bibliograhy……………………………………………………………………………………………....164

Предисловие. Посольство Бангладеш в Ташкенте радо предложить вам наше последнее издание о бессмертном бенгальском Поэте Кази Назрул Исламе на русском языке. Его поэмы были посвящены любви к человечеству, а также уважению и борьбе за свою Родину. Он является автором более четырех тысяч стихотворений. Кази Назрул Ислам был также известен как "мятежный поэт" не только за свой пламенный язык, но и из-за своего желания освободить Бенгалию от англичан. Назрул был мятежником, потому что отказывался кому-либо кланяться. Он был мусульманином и гордым бенгальцем своего народа. Даже при переводе его стихов на разные языки они звучат красиво. Его произведения до сих пор преподаются в школах и университетах Бангладеш и Индии. Назрул был великим литературным героем, поэтом,редактором, драматургом, эссеистом, романистом, журналистом, певцом, актером, солдатом ,революционером и даже муэдзином, который использовал свое перо для борьбы с колониализмом, фашизмом, религиозным фундаментализмом и элитарностью. Со страстным рвением он отстаивал индуистско-мусульманскую солидарность и равенство для женщин, молодежи, инвалидов, бедных и всех угнетенных. После обретения независимости Бангладеш Шейх Муджибур Рахман, Отец Нации и первый президент Бангладеш, признал Кази Назрула Ислама национальным поэтом Бангладеш и привёл его с Калкутты в Дакку. Назрул внес революционные изменения в дух и стиль бенгальской литературы и музыки. Будучи по- настоящему талантливым человеком Кази Назрул Ислам прожил жизнь, наполненную событиями. В возрасте 43 лет Назрул начал терять голос и память из-за таинственной болезни и он перестал писать.Он умер в Дакке 29 августа 1976 году.Вдохновение, которые бенгальцы черпали из работ Назрула внесло неоценимый вклад в движение за независимость Бангладеш прошлого века. С помощью будоражащей сознание прозы и языковых приемов он всколыхнул сознание людей о необходимости обретения независимости и базовых прав человека. Несомненно, вклад Назрула как в литературу Бенгалии, так и в мировую литературу огромен. Надеюсь, Вам всем понравится наша публикация.

12 октября 2020 г.

Посол Мосуд Маннан ndc Посольство Народной Республики Бангладеш в Ташкенте

Кази Назрул Ислам (1889-1976) Биография Детство Кази Назрул Ислама Кази Назрул Ислам — бенгальский поэт, музыкант, революционер и философ. Один из первых бенгальских поэтов, кто в своих произведениях выступал против угнетения и ортодоксальности. Его также прозвали «соловьем» бенгальской музыки. Он был самой яркой личностью в 1920-1930гг. Он сыграл значительную роль в современной бенгальской поэзии и рассматривался как первый последователь Тагора в современной поэзии. Его поэмы, песни, рассказы, политическая деятельность выражали протест против различных форм угнетений, порабощения, коммунализма, феодализма и колониализма, в последствии британское правительство не только запретило его книги к изданию, но и заключило его в тюрьму. Во время прибывания в тюрьме Кази Назрул Ислам объявил голодовку, и в течении сорока дней голодал в знак протеста против тирании со стороны правительства. За свою поэзию и активную националистическую деятельность Кази Назрул Ислам был прозван «Бидрохи Коби», что в переводе с бенгальского обозначает «поэт-мятежник». Он получил степень доктора наук, был награжден золотой медалью "Экуше" правительства Бангладеш, Армейским крестом армии Бангладеш. Он родился в бенгальской мусульманской семье и получив религиозное образование, работал муэдзином в местной мечети. Во время работы в театральной труппе он выучил драму, поэзию и литературу. После службы в британско- индийской армии Назрул начал работать журналистом в Калькутте. Он осуждал британского раджа в Индии и давал наставления революции в своих поэтических работах, таких как «Мятежник» и «Песня Разрушения Комета». Его деятельность в индийском движении за независимость привела его к тюремному заключению. В тюрьме он описал политического заключенного, и он вдохновлял бенгальцев во время войны за независимость Бангладеш. Назрул Ислам смотрел на мир другими глазами, в нем было заложено стремление познать этот мир. Он жил в то время, когда надо было вдохновить народ и показать правильный путь. Бенгальский поэт-новатор, основоположник бенгальской революционной поэзии. Он закончил школу у деревенского богослова, который научил его арабскому и персидскому языкам. В разгар первой мировой войны он вступил в бенгальский батальон английской армии и служил в течение двух лет. В это время он начал писать рассказы, стихи и песни. 9

Юность национального поэта. В 1921 г. вышла его поэма «Бунтарь», появление которой стало событием в жизни бенгальской литературы. В 20-е годы выступал на митингах и собраниях, занимался журналистикой. Его журнал «Дхумкету» был закрыт властями, а сам он был арестован. Поэт оставил богатое литературное наследие. Интересна его художественная и публицистическая проза, драматургия, но прославился он как поэт – автор гражданских, революционных стихов и песен, близких к народным, философской и любовной лирики, стихов для детей. Он оставил более двадцати сборников стихов и песен. В 1922 г. вышел его первый сборник стихов «Пламенная вина», затем выходят сборники стихов «Отравленная флейта» (1924), «Восточный ветер» (1925), «Соловей» (1928), «Вечер» (1929), «Лесные песни» (1932) и др. С 1926 г. он печатает свои стихи в журнале «Лангол». В этом журнале увидел свет бенгальский перевод «Интернационала», выполненный им в 1917 г. под названием «Голос народа». Несомненной творческой удачей явились его переводы газелей Хафиза и рубаи Омара Хайяма. Революционная, патриотическая поэзия поэта обозначила новый этап в истории бенгальской литературы. Назрул в форме англо-индийской армии. 29 августа 1976 года он скончался после продолжительной болезни. Его могила находится на территории Университета Дакки.

Отзыв узбекского национального поэта Эркина Вохидова о Кази Назрул Исламе. Назрул Ислам был поэтом, который потряс весь Индийский полуостров своими мятежными стихами. Его мужество сплачивало народ, пронизанный им из религиозных объединений; также он призывал народ к борьбе против тирании колониализма. Имя поэта-это воплощение бунта во всей Индии. Его талант был воспринят Рабиндранатом Тагором, который назвал его самым пламенным поэтом своего времени. Назрул Ислам на своем пути не пощадил свою жизнь. Со стихотворением, со словом он счастливо боролся с издаваемым журналом "Джаридаси". Но в результате поэт со своим творчеством столкнулся с неутомимыми печатями, задержаниями, насилиями. В возрасте, когда поэт не дожил до тридцати пяти лет, в то же время, когда его творчество кипело, он потерял сознание. Назрул Ислам прожил семьдесят пять лет. За это время он стал свидетелем многих перемен в Индии. Борьба таких деятелей, как Ганди и Неру, поэтов и писателей, как Тагор и Назрул, чаша терпения изгнала угнетенный народ из Индии. Индия выбрала путь самодостаточности, мира, социального прогресса. Советский Союз протянул ей руку дружбы. Так мечтавший о будущем, борющийся поэт в том же году, к сожалению, не заметил и не почувствовал никакого из этих успехов из-за своей болезни. В течение сорока лет его здоровье не возвращалось ему долгие годы, Назрул Ислам не смог почувствовать дух свободы. "Восстание Духов" - это примерно та же трагическая судьба Назрула Ислама. В общем, речь идет о поэзии, человечности, бескорыстии, свободолюбии... ! Эркин Вохидов.

Ровий айтар: Аллазамон — Аллакайси маъвода Фалокатга учраб карвон Поёни йўқ саҳрода, Бу ногаҳон Тасодифдан Барча ўтиб дунёдан, Шу тасодиф амри билан Омон қолди Бир одам. 11

Белбоғига осганича Қуруқ кўза — сувдонни, Кезди неча Кундуз, кеча Бу дашти бепоённи. Кеза-кеза охир толди, Умид узди жонидан. Бир пайт ногоҳ чиқиб колди Бир чашманинг ёнидан. Йиқилганча сувга беҳол Лаб чўзганда ташна тан, Тўлқинланди бирдан зилол, Садо чикди чашмадан: «Шошма, йўлчи, Ичурсан, бас, Муздек, тиниқ, тўламан. Аммо билки, Оддий сувмас, Обиҳаёт бўламан. Азоб чекдинг кўп саҳрода, Майли, Тўйиб ичиб ол. Мени ичган бу дунёда Мангу яшар безавол. Ол, ич, Яша даврон суриб Абадий бу даҳр аро, Аммо Мени ичмай туриб Фикр қилгин аввало. Ҳаётга-ку, тўймас кўзинг, 12

Яшайсанми умрбод? Мангу ҳаёт учун ўзинг Ярайсанми, Одамзод? Мангулик дер одам насли, Лек инсоний тафаккур — Абадият надир асли, Қила олмас тасаввур». Йўлчи ҳайрон, Йўлчи сергак, Бу қандайин чашмадир? Ичай деса — чўчир юрак, Ичмай деса — ташнадир. Узоқ-узоқ Ўйга толди, Сув лабида ўлтириб. Охир Обиҳаёт олди Кўзасига тўлдириб, Ўйлай-ўйлай нари кетди — Ул сеҳрли булоқдан. Ногоҳ Хазин сас эшитди — Садо келди йирокдан. Борди, Э, воҳ, ётар бир бош Қум устида бенажот. Нола чекар, Тўкар кўзёш, «Лаънат, дейди, — эй, ҳаёт! Ўша сувдан ичдим нега Афсус!» деру ўкинар. Йўлчига у: 13

— Раҳм эт менга, Ўлдир, — дея ўтинар. Минг йил аввал Шу булоқдан Сув ичганман, чўмганман. Яшайвериб, Бу қийноқдан Ўзни қумга кўмганман. Умр кўрдим ҳаддан бисёр, Ҳеч тоқатим қолмади. Ер юзида Менинг бирор — Ҳамсуҳбатим қолмади. Азоб борми Бундан улуғ, Даҳшат борми зиёда? Менга ерда тириклик йўқ, Ўлим ҳам йўқ дунёда. Йўлчи бокди Ҳайратда лол Тирик инсон қабрига, Сўнгра қумга чўкди беҳол, Раҳмат айтди сабрига. Ўз ҳолига минг шукр этди, Йиғиб сўнгги саботни — Қум устига Тўкиб кетди Йўлчи обиҳаётни. Йўлчи кетди Бўлиб холи Мангуликнинг рамидан. Тотиб қолди Чўл ниҳоли 14

Обиҳаёт намидан. Илдизига унинг алҳол Томчи етди, Шу фақат, Йиллар ўтиб, ўша ниҳол Чинор бўлди оқибат. Шундан чинор Узоқ яшар, Шундан чайир танлари. Мангулиқдан кечиб башар Фоний умр танлади. Кел, эй кўнглим, Бизнинг ҳаёт Эмас экан жовидон, Бу дунёда изла нашот, Яша фақат шодумон. Бу ҳаётнинг ярми роҳат, Ярми ғамдир, шукр қил. Умринг узун бўлса — раҳмат, Агар камдир, Шукр қил. Шу офтобу Минг бир оҳанг, Минг бир рангли бу дунё Сеникидир, Ҳаёт эсанг, Ҳаёт эсаиг аввало. Ҳам шавқ билан, Ҳам дард билан Ўтар экан бу дамлар. Омон бўлсин Сен англаган, Сени англар одамлар. 15

Жанр поэмы «Мятеж духов» в творчестве Эркина Вахидова Герой Узбекистана, народный поэт Эркин Вахидов вошёл в истории узбекской поэмы в 70-х годах ХХ века. Он, используя классические и современные традиции творил лучшие поэмы. Всем известно, что в узбекских поэмах есть свои жанровые виды. Таковы жанровые виды, как лиро-эпический («Родник Орзу», «Бахмал»), лирический («Нидо», «Страна солнца»), поэма-хроника («Поэма написанная в палатке»), философский («Мятеж духов») определили основное кредо поэм Э.Вахидова второй половине ХХ века. Поэма «Мятеж духов» по определению литературоведов считается вершиной творчества Э.Вахидова. Литературовед У.Норматов называет «Мятеж духов» философской, трагический, героической поэмой: «Мятеж духов» по форме своеобразное новаторское произведение. Она состоит из синтеза поэтической формы ритма, эмоциональности, разные цвета символизируют жизненные эпизоды легенды и т. д». Чтобы раскрыть судьбу Назрул Ислама поэт использовал несколько методов. Легенды в произведении помогают раскрыть образ Назрул Ислама. Этот метод моделизации. «Легенда о невежестве», «Легенда о вечности», «Легенда о преданности» занимает важное место в композиции произведения. Все эти легенды являются важным средством выявления характера бенгальского поэта Назрул Ислама, боровшегося за свободу своего народа. При этом поэт выдвигает философские взгляды на жизнь. В частности, может ли жить человек вечно? Из чего состоят факторы, определяющие его вечность? В течение чтения произведения читатель находит ответы на эти вопросы. Человек может прожить один целый век. Но человеческая жизнь измеряется не прожитыми годами, а совершенными добрыми делами. Жизнь героев борющихся за свободу, как и жизнь Назрул Ислама, соотносится вечностью. Исходя из этих качеств «Мятеж духов» можно отнести к философским поэмам. Таким образом, подводя итог, можно сказать, что Эркин Вахидов плодотворно работал в жанре поэмы. Он создал самые яркие образцы лирической и лиро-эпической поэмы.

Участие Кази Назрул Ислама в Политике. Кази Назрул Ислам - национальный поэт Бангладеш, прозванный "мятежным поэтом" за свое мужественное сопротивление всем формам репрессий. Его поэзия, с ее яркими ритмами и иконоборческими темами, составляет изумительный контраст с поэзией Рабиндраната Тагора. Посредством литературы, журналистики и политической деятельности Назрул боролся против иностранного господства, коммунизма, империализма, колониализма, фундаментализма и эксплуатации. В ответ британское колониальное правительство запретило издание его книг и газет и посадило его в тюрьму. В своем письменном заявлении Раджбандир Джабанбанди (показания политического заключенного) и 40-дневной голодовке Назрул выразил протест против притеснений. В его поддержку Рабиндранат посвятил ему одну из своих книг. Назрул родился 24 мая 1899 года в деревне Чурулия в Бурдване, Западной Бенгалии. В своей жизни он начал довольно рано работать, чтобы финансово поддерживать свою семью, что также повлияло на его образование. Он променял много рабочих работ в детстве, а затем присоединился к армии после получения аттестата зрелости. Во время службы в армии он начал свою литературную карьеру, большая часть которой была о поэзии. Первоначально он получал высокую оценку и похвалу за свои поэтические сборники, но позже Британская Империя почувствовала в его стихах немного враждебности и мятежа и заключила его в тюрьму более чем на год. За годы, проведенные в тюрьме, его бунтарское и свирепое отношение стало глубже, и он написал много таких работ. Выйдя из тюрьмы, он призывал людей бороться за независимость, а также писал о более слабых классах общества. В конце Первой мировой войны Назрул вернулся в Бенгалию и начал карьеру литератора-журналиста в Калькутте. Наряду с журналистской деятельностью, освещением общественно-политических аспектов национальных и международных событий Назрул посещал также различные политические встречи с Музаффаром Ахмедом. Назрул участвовал во многих шествиях и митингах и пел свои недавно сочиненные патриотические песни, которые он сам сочинял для музыки: E kon pagal pathik chhute elo bandini mar abginay (кто этот незнакомец, спешащий во двор заключенной матери?), Аджи ракта-ниши бхоре/ эки э Шуни руде/ Мукти-колахал Банди-шрбхле (на этом окровавленном рассвете почему этот крик о свободе заключенными в кандалах? Таким образом, самодеятельный композитор и певец Калькутты превратился в политического активиста и композитора патриотических песен. В тот же день была объявлена всеиндийская забастовка. Назрул присоединился к процессу забастовщиков и запел Бхикса Дао! Бхикша дао! Пхире чао ого (давайте милостыню, давайте милостыню, оглядывайтесь горожане. Многие мусульмане Индии во главе с Мауланой Мохаммадом Али и Мауланой Шаукат Али присоединились к движению халифата, чтобы спасти феодальный режим Турции. Назрул не верил ни в философию движения Махатмы Ганди за отказ от сотрудничества, ни в движение 17

Халифата. Вместо этого он поддерживал новое турецкое движение Мустафы Кемаля Ататюрка, свергнувшее султанат, и верил, что только вооруженная революция освободит Индию. Тем не менее, он присоединился к этим движениям ради единой антиимпериалистической борьбы. После своего возвращения в Калькутту в декабре 1921 года Назрул написал два своих самых известных революционных произведения: "Видрохи" и "Бхабгар Ган". Эти две композиции полностью изменили стиль бенгальской поэзии. В конце 1921 года Назрул сочинил еще одно знаменитое стихотворение: "КемальПаша". Это стихотворение продемонстрировало понимание Назрулом современной международной истории и пустоты индийского движения Халифата. Наиболее сильное влияние на Назрула оказало руководство Мустафы Кемаль-Паши, который сверг феодальный султанат и превратил Турцию в светскую и современную республику. Назрул был особенно впечатлен тем, как Кемаль-Паша удалил фундаментализм из турецкого общества, а также заставил женщин отказаться от паранджи. Он задается вопросом, почему реформы в Турции не могут быть воспроизведены в Индии и Бенгалии. Всю свою жизнь Назрул боролся против фундаментализма, суеверий и ритуалистического социального поведения, особенно среди мусульман. Социалистическая революция в России в 1917 году также во многом повлияла на Назрула. Это подтверждается публикацией в Лангале и Ганавани стихотворений "Самьябади" и "Сарбахара" и его переводом "Коммунистического Интернационала" под названием "Яго Анашана Банди Утха Ре Ята" ("Проснись и восстань все узники голода"). Назрул посещал политические собрания и мероприятия различных партий и пел свои песни, призывая своих соотечественников восстать против иностранного господства. В мае 1925 года на заседании Конгресса в Фаридпуре, в присутствии Махатмы Ганди и Дешбандху Читты Ранджана Даса, Назрул пел "Гхор ре Гхор ре Амар садхер чарка Гхор" ("кружись, о Мое дорогое прялочное колесо, кружись"). К концу 1925 года Назрул присоединился к политике и посещал политические собрания в Комилле, Миднапоре, Хьюли, Фаридпуре, Банкуре и многих других местах. Помимо того, что он был членом бенгальского провинциального конгресса, он играл активную роль в организации шрамик-Праджа-Сварадж дал. Книги Назрула, опубликованные в 1930 году, включают политический роман "Мритьюксудха", антологию песен "Назрул-Гитика", пьесу "Джилимили" и две антологии стихов и песен: "Пралай-Шиха" и "Чандравинду". Когда 7 августа 1941 года Рабиндранат умер, Назрул спонтанно сочинил две поэмы- "Рабихара" (без Раби) и "Салам Астараби" (Прощай, заходящее солнце) -и элегию "Гумайте Дао Шранта Рабире" (пусть усталый Раби спит). Через год после смерти Рабиндраната Назрул сам заболел и постепенно потерял голос и память. В течение 34 долгих лет, с июля 1942 года по август 1976 года, поэт терпел эту невыносимую жизнь молчания. С согласия индийского правительства Назрул и его семья были доставлены в независимую Бангладеш 24 мая 1972 года. В январе 1976 года правительство Бангладеш предоставило ему гражданство Бангладеш и 21 февраля наградило его "Экушей Падак". 29 августа 1976 года поэт скончался в Институте последипломной медицины и научных исследований (ныне университет БСМ) в Дакке. Национальный поэт Бангладеш Кази 18

Назрул Ислам был похоронен с государственными почестями в кампусе Университета Дакки, на северной стороне Университетской мечети Дакки.

Президент Бангладеш Бангабанду Шейх Муджибур Рахман с поэтом.

Выражение национально-освободительного самосознания в образе индийского мятежника в поэме Эркина Вохидова «Восстание духов» Д.Бахриддинова. Д.Бахриддинова, Национальный университет Узбекистана, г. Ташкент, Узбекистан По преданию, семь мудрецов Древней Греции - Фалес, Питтак, Биант, Со-лон, Клеобул, Мисон и Хилон, встретившись в храме Апполона в Дельфах, оста-вили надпись «Познай себя». Неужели в распоряжении философов не было других слов? Были, конечно. Однако познание человеком самого себя, «Раз-мышлять о своей сущности» (А. Навои) великое счастье. Также и Сократ в одной из своих бесед об истине говорит «сначала познай самого себя». Дей¬ствительно, процесс познания важная ступень, а человек является серьёзным объектом познания. Человек, как бытие, мир в целом, также является отдельным миром. «Какая это величественная и прекрасная картина, когда человек всеми своими силами и воодушевлением даёт миру знать о себе; озаряет светом своего разума окружа-ющую мглу; совершает невозможное, достигает небес при помощи своего раз¬ума; подобно Солнцу шагает великими шагами по просторам Вселенной - самое важное и сложное - его вхождение в собственные внутренний мир, изучение им человека внутри себя, познание им своего долга и судьбы» [9, с. 152]. Есть в узбекской литературе ХХ века великое произведение. Его создание можно оценить как значительный шаг в познании человеком своего «я», своей сущности. Это произведение одного из поэтов, определивших ведущие принци¬пы современной узбекской поэзии, поэма Эркина Вохидова «Восстание духов», написанная пламенным духом, с сильным трагическим пафосом. «Определение художественно-эстетической ценности и значения поэмы, жизненный материал, который избран как объект для раскрытия граней жанра, принципы его худо-жественного исследования, сущность идейно-художественных и философско- эстетических обобщений, глубину и масштаб содержания поэмы целесообразно оценивать в целостности. На наш взгляд, решающую роль в определении харак-терных особенностей любого жанра играют природа художественного мышле¬ния, культура мышления, проявляющиеся в связи с требованиями, предъявляе¬мыми В поэме так же, как в эпическом или драматическом произведении, дана до-вольно широкая и законченная картина жизни, сложные взаимоотношения и пе-реживания людей изображены с определённой степенью объективности, однако поэма обладает своей отдельной интонацией, которая в литературоведении ино-гда называется «пафосом жанра». В поэме определённое место занимает вме-шательство автора в течение событий и выражение им своего отношения к ним. В этих «лирических отступлениях» особое внимание обращено на изображение чувственных переживаний, картины мира и человека. Целью написания поэтом поэмы было не только освещение судьбы Назрула Ислама, но и горестей деспотизма, отражение сильных и слабых сторон человеческой души, судьбы поэта, несчастий человечества и общества. Нам бы хотелось оценить написание поэмы как героизм, проявленный поэтом. На наш взгляд, настоящий героизм это своевременно высказанная истина. Разве то, что Эркин Вохидов в 1979 году написал о тоталитаризме, не является великим подвигом?! Несмотря на то, что события, описанные

в поэме, происходят в Ин¬дии, нам не чужды были борьба за независимость Родины, мысли о свободе края, участь тех, кто воспевал свободу, их страдания, унижения. Судьба Назрула Ислама это судьба Фитрата, обратившегося к звезде Миррих (Марс) со словами: «Есть ли в звёздной твоей душе такие же, как у нас низость и унижения», судьба Чулпана, мечтавшего: «Желание народа это освобождение края, пусть исчезнут его покровители». Именно это терзало душу поэта, явилось толчком для создания произведения, вдохновило на написание поэмы. Такова была доля узбекского народа, которая была не менее, но может быть более го¬рестна, чем несчастья Назрула Ислама. В своём интервью в журнале «Тафаккур» поэт признаётся, что перенес события в Индию для того, чтобы выразить чувства свободы, освобождения. Некогда и Фитрат выбрал этот путь в своём произведе¬нии «Индийские борцы за независимость», однако поэт при написании поэмы не знал не только этого произведения писателя, но не мог иметь представления о творчестве Фитрата. Потому что в те времена деятельность джадидов была осуждена, а их произведения не издавались. Изображение борьбы индийского народа против англичан в произведе¬нии Фитрата «Индийские борцы за независимость» служило поводом для призыва узбекского народа к борьбе против тоталитаризма. Случайно по¬павшаяся в руки Э. Вохидова небольшая книжка Назрула Ислама, изданная на русском языке, подтолкнула его на создание произведения в духе Фитрата. «Сначала я решил просто перевести книгу на узбекский язык, затем работа над переводом превратилась в написание поэмы. Ибо судьба поэта, посвящён¬ная борьбе за независимость страны, была уже готовой поэмой. Назрул Ислам представал передо мной то Чулпаном, то Усманом Насыром. Я даже невольно написал, что Назрула Ислама объявили «врагом народа», хотя в действитель¬ности в Индии Назрула Ислама никто «врагом народа» не объявлял. Челове¬ка «врагом народа» могли назвать только во Франции времен Великой револю¬ции XVIII в. и в стране Советов. Однако в то время почему-то никто не обратил на это внимания» [3, с. 34]. Противопоставлять людей друг другу, ослаблять их изнутри, бесцеремонно объявлять «врагами народа» и уничтожать открытых душой и сердцем, жажду¬щих свободы представителей народа было одним из наихудших проявлений со-ветской политики. Решиться написать об этом в те времена было подвигом поэта. По-другому и не могло быть. Коротко говоря: «Чтобы во весь голос заговорить об истине, нашей литературе понадобилось 70 лет, а поэту Эркину Вохидову - 30 лет! Только обладающий самосознанием поэт, сердце которого свободно от рабства, склонный к мятежу, с крепкой верой может во весь голос говорить об истине, Родине, народе, реальной жизни» [7, с. 23]. Несмотря на то, что поэт мог бы, заботясь о своём спокойствии, как большинство, пойти по лёгкому пути, вос¬хваляя величие советской власти, однако он не сделал этого. Ибо сердце поэта, как он сам писал в своей поэме, билось беспокойно. Назрул Ислам смотрел на мир восхищёнными глазами, что является первым признаком вдохновения, стремления познать мир. Если бы он жил во времена Хусрава Дехлави, Бабура, Бедиля, то он, несомненно, стал бы творить в том же стиле, что и они. Однако он жил в другое время, которое требовало пожертвовать пламенным сердцем. Угнетенная мать-Индия ждала от него избавления, спасе¬ния. Его сердце восстало. Сложность его человеческой природы, величие чело¬века, попиравшего ногами поверхность планеты, его полемический характер - всё это вызывает удивление: как в 21

одном существе могли уживаться покорность и мятежность! В поэме автор говорит об этой сложной личности: Тангриларни осмон уадар

Ты, тот, который.

Кутарган цам сен.

Вознёс богов до небес.

Сажда калган,

Ты и поклонявшийся,

Яна исён кутарган уам сен.

Ты же и восставший.

Поэт возвышает до высот Гималаев ценность человека кроткого и в то же время самоотверженного мятежника. И ставит ребром вопрос, который терзает душу не Назрула Ислама, а его самого: Куллик сенга куп малолдир, Рабство очень тяжко для тебя, Аммо не учун

Однако почему

Бошинг эгик

Голова твоя поникла,

Тилинг лолдир,

Язык онемел,

Коматинг забун?

Стан согнулся?

Почему ты склоняешь голову перед рабом божьим? Ведь причиной этому твоему состоянию является не только судьба? Эти нескончаемые вопросы сменя-ются воплем: «Эй, угнетённый человек, довольно с тебя векового невежества!» Разве не указывает вековое невежество на деспотический образ правления? Если в начале века Чулпан во всеуслышанье объявил: «Не надевай оков, не склоняй голову, ведь ты тоже рождён свободным», то Эркин Вохидов от имени Назрула Ислама призывает народ, пребывающий во сне невежества, со склонённой голо-вой, онемевшим языком, согнувшимся станом, достоинством, попранным веко¬вым рабством, проснуться, восстать ради духов предков. По мнению «властителя умов» А. Камю: «Во всяком мятеже отражается нецелесообразность той вещи, против которой направлен мятеж и общие требования, объединившие желания заменить её другими вещами. В этом смысле мятеж это - стремление построить новый мир. Это относится и к искусству. Мятеж, говоря более открыто, ставит перед собой эстетические требования. Все мятежные мысли... проявляются или в призывах, или символических образах нового мира» [5, с. 184]. Новый мир, который имел ввиду Камю, это творение творческой личности. В каком бы об¬лике не представал новый мир творческой личности, её цель - довести его до понимания, осознания читателей. Ибо осознанный мир это - обновляющийся мир. Человек по природе своей склонен к мятежу. Назрул Ислам желает осво¬бождения народа. Если даже мир согласен с несправедливостью, то он не согла¬сен. Задача, возложенная на писателей, трагична. Возвестив истину миру Назрул Ислам подвергся осуждению. Прочитав его стихи, которые не были ни роман¬тическими, ни вольнодумными,

Хинду уни «жобон» деди,

Индиец назвал его «жобон»,

«Кофир» деди мусулмон.

Мусульманин - «богоотступником».

Бу исённи, бу нифоцни

Зачем этот мятеж, раздор

Чщармоц не зоуирга

Явными делать.

Сисат-ла уйнашмокни

Кто дал право играть в игры с политикой

Ким куйибди шоирга».

Этому поэту.

Это выражение отношения деспотического строя к литераторам, которые вместо того, чтобы делать литературу официозной, воспевать «раскрепощенную и свободную эпоху», возвещали о боли народа, воспевали свободу. Люди мол¬чат, хотя видят и ощущают гнёт и несправедливость. Все это происходит, потому что «дома есть жена и дети». Это психология массы, точнее, трагедия человека, предпочетающего быть «голодным, зато спокойным». Поэт в главе «Предание о самопожертвовании» поэмы говорит о том, что во все времена существовали и существуют мудрецы, но среди них мало смельчаков, большинство же осто-рожничают. В предании молодой воин, готовящийся к бою, одним из первых восстаёт против обычая, согласно которому вместе с умершим мужем хоронят и его живую жену:

«...Шу-чун улсам куним битиб,

«...И потому, если я умру,

Васиятим шу булсин:

Завещаю вам следующее:

Ёрим эмас,

Не возлюбленную,

Хамроу этиб

Как спутника, а боевое оружие

Жанг куролим кумилсин»

Похороните вместе со мной».

Содрогнувшись от этих слов, толпа убила юношу и написала на его могиле та¬кие слова: «Этот презренный человек не считал священными обычаи предков». Юноша погиб, положив конец нелепому обычаю. Но после него люди прекратили хоронить живьём жён вслед за умершими мужьями. Это похоже на то, как после смерти монаха Телемаха, были прекращены бои гладиаторов в Древнем Риме. Последний бой гладиаторов в Риме состоялся в 404. Монах Телемах из Малой Азии хотел разнять сражающихся гладиаторов. «Ожи¬дающий смерти театр дураков» (выражение У. Насыра) аплодировал ему. Гладиа¬торы с налитыми кровью глазами зарубили его насмерть. Впечатлённый этим со¬бытием император Гонория запретил бои гладиаторов. В главе «Предание о невежестве» поэмы приведён образ мудреца, который считал жизнь народа своей жизнью. Он желал делиться знаниями с людьми. Острым кинжалом возвращает зрение слепому. За это народ приговаривает его к смерти. «В структуре существования, можно сказать, в диалектике жизни есть одна особенность, не соответствующая логике - извечная трагеди: мыслитель от-крывает законы существования 23

общества, а общество именно за эти заслуги пре-даёт его анафеме, как изменника, однако позже общество вооружается именно этими открытиями» [2, с. 64]. В этом плане и сам поэт высказал следующее: «Строй, в котором мы жили, обладал очень изящным, многожды испытанным и, откровенно говоря, очень отвратительным методом. Коротко его можно назвать методом вынимания ру-коятки из самого предмета. Если следовало нанести удар представителю ка¬кой-либо нации, то это дело осуществлялось другим представителем именно данной нации, исполнитель приговора отыскивался именно в родном краю» [4, с. 54]. Ибо понятие «народ» включает в себя и толпу, и невежественное про¬стонародье, и учёный народ, образованную интеллигенцию. К сожалению, му¬дрец, учёный муж, который заботится о благополучии своего народа, становит¬ся жертвой произвола толпы, невежества. Когда же его воздействие оказалось безрезультатным, он принимает свою судьбу и признаёт, что «в невежестве нет греха». Ибо, «несмотря на то, что о понятии «народ» часто упоминают, оно ни¬когда, ни с каких сторон не означает единой силы. Всегда есть народ, есть толпа, есть образованные» [10, с. 15]. Мы никогда не можем сказать, что все части народной массы обладают единым мировоззрением. Ибо те, кого волнуют только заботы об утробе, вручают свою сво¬боду если не этому, то другому. Именно этому народу «Назрул Ислам пытался объ¬яснить сущность счастья и несчастья. Но нуждается ли в этом неподвижная толпа? Ей и так хорошо: она сыта, одета, спокойная жизнь крадет её многотрудное, стес¬нённое счастье (трагедию). Назрул Ислам поставил свою жизнь поперёк этому ди¬кому течению, которое чувствовало дыхание несчастья в своём счастье и не знало как реагировать на это, он хотел направить его в русло добра. Однако это течение было очень древним, очень диким» [6, с. 165]. Поэт, ставший жертвой этого невежества, можно сказать, дикости, понимает своё бессилие перед притязаниями этих тёмных, невежественных, впавших в за-блуждение людей. Однако «убив творческого человека, общество убивает в его лице свою силу и мощь: вместе с искусством оно вырывает свою энергию. В конце концов даже если тираны полностью достигли бы своей цели, то они превратили бы лицо земли не в рай, а ад» [5, с. 195]. Существуют люди, которые не могут прийти в согласие с обществом. Они не по¬мещаются в рамки известных законов, правил, ограничений. Назрул Ислам был именно таким. Страдания свели его с ума. У него начались галлюцинации. Это его душевное состояние возникло не из-за стеснения его мыслей и желаний, которые имел ввиду Зигмунд Фрейд, а в результате его обыденного образа жизни, что до-казал Карл Густав Юнг. Жизнь Назрула Ислама закончилась трагической смертью. Эта трагедия при¬вела к возникновению героизма. «Личность, самоотверженно боровшаяся против ограниченных условий, мешавших возникновению новой идеи или проявения на¬стоящей сущности человека, геройски погибает, то есть свобода выражена в субъ¬екте, а необходимость - в объекте, и объект одерживает победу над субъектом, однако далее он живёт идеями субъекта, в результате жертва приобретает статус социально-нравственного идеала, физически погибает, но духовно живёт долгое время или достигает бессмертия» [11, с. 24

153]. Приходит день, когда колониалисты покидают страну, а Индия становится свободной. К сожалению, поэт не смог ни почувствовать этого, ни порадоваться этому. Только его мятежный дух живёт веч¬но, переселившись в произведения, из года в год передаётся из уст в уста. Э. Во- хидов в поэме «Восстание духов” не только использует народные предания в каче¬стве целостного жанра, он вводит сюжеты и мотивы преданий в композиционное построение поэмы и, используя своё мастерство, внедряет сюжеты фольклорных произведений в общий дух поэмы, подчиняет их своим идейнохудожественным целям, демонстрируя этим образец истинного новаторства. Художественный замысел автора проявляется в преданиях, в которых вопло¬щены позиция автора, его идейно-эстетические взгляды. Каждый образ, каждая мысль, идея, поэтическая деталь в предании служит раскрытию характера чело¬века, усилению психологического драматизма. Актуальные проблемы эпохи вы¬ражаются на фоне символических истолкований. Читатель, который знакомится с поэмой, погружается в размышление и, как мы осторожно высказались в на¬чале повествования, начинает осознавать себя. Величие поэмы «Восстание ду¬хов», являющейся лирическим изложением эпического размышления о мире и человеке, проявляется именно в этом.

Изучение творчества Кази Назрул Ислама в Узбекистане. Профессор Ульфатхон Мухибова зав.кафедрой языков Южной и Юго-восточной Азии ТГУВ, доктор филологичеких наук Назрул Ислам – всемирно известный бенгальский поэт, музыкант, революционер и философ, известный во всем мире как Бидрохи Коби-Поэт Мятежник. Родился в Бенгалии в 1899 году 25 мая и скончался 29 августа 1976 года в Дакке. Назрул Ислам и Бангладеш - это как бы слова-синонимы, если мы говорим Бангладеш, то в мыслях сразу появляется имя Назрула Ислама, если мы упоминаем Назрул Ислама, то он для многих символизирует Бангладеш. Несомненно, произнося имя Ганди и думая об Индии, мы чувствуем эту же обратную связь. Назрул Ислам представитель бенгальской литературы. На наш взгляд, перед тем как перейти к изучению творчества Назрула Ислама, следует в двух словах сказать о развитии бенгалистики в Узбекистане, так как это одно из крупных направлений индологии в Узбекистане. Узбекско-бенгальские отношения начались еще в начале ХХ века. Именно тогда крупным литературоведом Чулпаном впервые на узбекский язык были переведены стихи Тагора, познакомившие узбекский народ с бенгальским языком и выдающимся поэтом Тагором, произведения которого украсили репертуар многих узбекских театров. Бенгалистика как наука началась развиваться в Узбекистане во второй половине ХХ века. В 1961 году в честь столетия со дня рождения Рабиндраната Тагора узбекскими поэтами и писателями было переведено восьмитомное собрание сочинений Тагора с русского языка на узбекский язык. В издательствах «Радуга» и «Прогресс» г. Ташкента была начата работа над переводами лучших произведений узбекских писателей на бенгальский язык. В 2008 году был издан сборник рассказов писателей Индии, куда включены рассказы Р.Тагора. В 2010 году была организована международная конференция по бенгалистике совместно с посольством Бангладеш и Институтом востоковедения, а в 2013 году Ташкентский государственный институт востоковедения совместно с посольством Бангладеш и Индии провели семинар, посвященный столетию вручения Р.Тагору Нобелевской премии, материалы которого были изданы в виде сборника статей. После провозглашения независимости Народной Республики Бангладеш в учебную программу восточного факультета было введено изучение бенгальского языка. В это же время между Узбекистаном и Бангладеш были установлены дипломатические отношения. В 1995 году в Институте востоковедения преподаватель бенгальского языка Захид Камилов первым защитил кандидатскую диссертацию по грамматике бенгальского языка, и под его руководством в Институте востоковедения открылись группы бенгальского языка. На занятиях по предмету «Литература народов Индии», предусмотренного учебной программой в бакалавриате, изучается творчество таких выдающихся бенгальских поэтов 26

и писателей как Р.Тагор, Рам Мохан Рой, Назрул Ислам, Ш.Чоттоподхай, Б.Чоттоподхай и другие. Поэзия Назрула Ислама была издана на различных языках, например, в своей книге «Назрул: проза и поэзия» португальская писательница-исследователь Ана Рита Баптиста осуществила перевод 78 произведений поэта, включая стихи, песни и колонки. Эквадорская писательница-журналист Мария Хелена перевела на испанский язык 150 произведений Назрула (стихотворения, песни и прозаические произведения), изданные в книге под названием «Назрул: избранная проза и поэзия». В 1963 году московское издательство Иностранной литературы публикует книгу “Избранное” М. Курганцева с переводами стихотворений бенгальского поэта на русский язык, предисловие к которому написал выдающийся российский индолог Евгений Челышев. Стихотворение Назрула Ислама «Женщина» в переводе М. Курганцева было включено в антологию «Лирика Востока», изданном в 1978 году. В Узбекистане имя Назрула Ислама также широко известно узбекским писателям, поэтам и, конечно же, узбекским индологам. Развитие индологии Узбекистана условно можно разделить на два периода - советский период и период независимости. Первый период характеризуется переводами и изучением произведений индийских авторов на узбекский язык только с русского языка, осуществленного русскими индологами, второй это период независимости, когда Узбекистан стал самостоятельно устанавливать прямые связи с зарубежными странами и проводить исследования, результатом которых были научные труды и переводы непосредственно на узбекском языке. Будучи студентами эпохи советской власти мы изучали творчество поэтов и писателей Индии, в том числе и творчество Назрула Ислама, через монографии русских индологов. Впервые я услышала имя Назрул Ислама из уст своего дяди, который работал в Институте востоковедения Академии наук Узбекистана. Тогда я была ещё студенткой. Он сказал мне, что Назрул Ислам был единственным поэтом, который всю жизнь писал стихи и песни о независимости своей родины, но умер, не осознавая этого. Меня поразил его патриотизм и преданность своему народу и Родине. Его имя осталось в моей памяти на всю жизнь. Будучи студенткой восточного факультета, в процессе изучения литературы народов Индии, я ещё больше узнала о личности, жизненном пути и творчестве Назрула Ислама. В те годы Узбекистан был в составе Советского Союза, и узбекские поэты переводили патриотические стихи Назрул Ислам с русского языка, так как не было возможности приобрести книги на оригинальном языке. Его стихи были включены в сборники стихов поэтов Востока. В нашем университете на занятиях по истории литературы народов Индии изучается и бенгальская литература, где студенты получают информацию о жизни и творчестве выдающегося бенгальского поэта Назрула Ислама. Выпускник нашего института, специалист по бенгальскому языку, Тахаутдинов Руслан защитил кандидатскую диссертацию на тему поэзия Назрул Ислама. Хотелось бы уделить немного внимания поэзии Назрула, особенно его патриотическим стихотворениям. “Я отвергаю старые законы, я прошлое растаптываю, рушу, ломаю цепь, которой раб закован, и от оков освобождаю душу”, - строки одного из первых стихотворений Назрула Ислама “Бунтарь”. Это стихотворение после первой публикации стало путешествовать по страницам самых различных газет и журналов. По 27

всей Индии гремели ружейные залпы английских колонизаторов. И стихотворение “Бунтарь” было как нельзя к месту. Или же стихотворение “Поэт правды”:

Сколько лжи на земле осталось! А куда же правда ушла? Гибнут в мрачных тюрьмах герои. О, как много на свете зла! Но бледнеют на небе звезды, розовеет облачный след. Трубы раковин возвещают надвигающийся рассвет. Из-за темных, из-за огромных молчаливо нависших туч Землю трогает поцелуем победитель – солнечный луч…

Двух строк данного стиха «Сколько лжи на земле осталось!, А куда же правда ушла?» достаточно, чтобы понять справедливость, гуманность поэта, познать окружающий его мир несправедливости. Как сильно его тревожило зло, которое настигло народ Индии из-за английских колонизаторов. Или же в стихотворении “Мой манифест” он открыто выражает свою ненависть английским колонизаторам, ни тюрьма, ни репрессии не смогли сломить силу воли, громкое слово писателя против англичан:

Напишу – британские власти всё отнимут и рот заткнут. А душа пылает и рвется, вырывается из оков…

Поэзия Назрула Ислама - это голос бенгальского народа, всего индийского народа, который активно боролся против англичан и верил, что придет день, когда народ Индии будет свободным, народ сам выберет свой путь развития, и этот день пришел, однако Назрул Ислам не узнал об этом, живя в свободной Индии, не стал свидетелем превращения всех своих слов в реальность. Однако, как бы это ни было, поэт оказался прав, его призывы не остались без ответа, он как ясновидящий заранее чувствовал, что эта борьба за независимость обязательно закончиться победой, такой голос звучит в каждом его стихотворении. 28

Сегодня память о Назрул Исламе сохраняется в сердцах любителей свободы, кто любит поэзию, а также его светлое имя напоминают названия улиц, школ и других объектов, как в Индии, так и в Бангладеш. В чеастности, в Индии в г. Дургапур есть аэропорт имени Назрула Ислама. Аэропорт Кази Назрул Ислам обслуживает как внутренние, так и международные рейсы. Назрул Ислам не только гордость бенгальского народа, он гордость всех, кто боролся и борется за независимость, кто защищает свою родину от угнетателей, от врагов, и его голос поэзии будет звучать еще много веков в устах всех миролюбивых народов как в Индии, так и за рубежом.

«Поэт трибун» Назрул Ислам. Ассистент профессор Тамара Ходжаева, ТГУВ В начале 20-х годов в бенгальскую литературу приходит плеяда молодых писателей и поэтов, которые выдвигают лозунг обновления литературы. Они имели ввиду демократизацию литературы (введение новых героев, тем, поиск новых форм. В творчестве молодых писателей, которых принято называть «адхуник» или «ати адхуник» переплетаются противоречивые тенденции: отражение жизни низших слоев населения, революционный романтизм, интерес к низменным человеческих инстинктам). В то же время у ряда писателей чувствуется интерес к натурализму (Премендро Миттро). Поэты «адхуник» в начале выдвинули ясности стихотворного языка и право ставить «низкие темы». Позже, в 30-х годах в творчестве отдельных поэтов стало сказываться влияние различных направлений, как например, сюрреализм. Тогда же появилось увлечение чисто формалистическими проблемами стихосложения. Журнал «Коллол» объединил вокруг себя молодых писателей, выступивших за обновление литературы (1923). Их поддерживали и другие журналы «Биджоли», «Кали – Колом», «Проготи». Творчество одних коллолистов говорит о заметном влиянии фрейдизма, но для всех них (адхуник) характерно неудовлетворенность буржуазной действительности. К концу 20-х годов началось размежевание среди них. Образовалась другая группа современных писателей. Позже, в 1931 году они объединилис()ь вокруг нового журнала «Поричой» (Обозрение) — в основном представляя реалистическое направление. Одни из «адхуник» нашли путь к реализму (Маник Бондопадхаи), другие — стали проповедовать девиз «искусство для искусства» (Будхдеб Бошу), третьи — заняли крайне реакционные позиции. Направление революционного романтизма (Н. Ислам) — возник под влиянием также «современной литературы». Крупнейшим представителем поэзии революционного романтизма в Индии является бенгальский поэт Назрул Ислам (1889-1976). Трагична судьба этого крупного поэта-борца, зачинателя революционной поэзии в бенгальской литературе. Он был лишён дара речи и памяти в 40 лет. Родился в Западной Бенгалии, в бедной мусульманской семье. Ему не пришлось получить образования. Нужда заставила его пойти на заработки. В 11 лет он поступил в труппу бродячих певцов. В 1916 году вступил в армию, чтобы заработок отдавать семье. В 1919 году после демобилизации поселился в Калькутте. Он поклонялся Тагору, увлекался персидской поэзией Хафизом. Первые стихи, рассказы он посылал еще из армии в Литературное объединение бенгальских мусульман. Секретарь этой организации Музаффар Ахмад (один из основателей КПИ) содействовал ему, они подружились. Н. Ислам был активным участником национально-освободительной борьбы. В 1919 году в Калькуттском журнале «Мусульманская Индия» появилась его поэма «Бунтарь», принесшая ему известность. В 20 годы он находился в самой гуще политической жизни, выступает, пишет стихи, сотрудничает в ряде передовых бенгальских журналов, основывает журнал «Комета», который был затем закрещён. Не удовлетворённый гандизмом он все больше склонялся к террористам (1922-1923 гг.). в 1923 году арестован, в тюрьме был 40 дней, объявлял голодовку. В 1923 году — первый сборник стихов Н. Ислама «Огненная война», второй — «Отравленная флейта» были 30

конфискованы. В 1925 году сборник «Восточный ветер», «Соловей» (1928). С 1926 года руководит журналом «Плуг», в котором печатается марксистская литература. В 1927 году издает свой перевод «Интернационала» на бенгальском языке. «Голос народа» всегда был сторонником идеи единства индусов и мусульман. В поэтическом наследии Назрула Ислама обнаруживается сочетание революционной гражданственности и мягкой, нежной лиричности. Он выступил как поэттрибун и как продолжатель лирической линии бенгальской поэзии. Влияние на его творчество оказала персидская поэзия, это отмечают все критики. Бунтарь: Говори, Человек, поднимающий голову гордо! Говори — Ты подобен вершине заснеженной горной. Говори — голова твоя выше седых Гималаев Говори — под твоими ногами планета пылает Я отвергаю старые законы, Я прошлое растаптываю, рушу Ломаю цепь, который раб закован, и от оков освобождаю душу. Я — Шива, древний ураган косматый, мятеж во чреве времени зачатый!

Космические образы поэмы — Шива, Кришна, Дурга идущие от индусской мифологии, сосредоточены вокруг всеобъемлющего человеческого. «Я образ бунтаря в поэме — символ революции». Почти по Маяковскому говорит Назрул Ислам о назначении революционной поэзии: Одного хочу — чтобы всюду огненный мои стихи поражает тех, кто у бедных вырывает хлеб изо рта!

Публикация стихотворений Кази Назрул Ислама в Советском Союзе переводчиком Евгением Челышевым. В 1963 году московское Издательство Иностранной литературы выпустило книгу стихотворений бенгальского поэта Кази Назрул Ислама на русском языке – “Избранное”. Переводчик и автор предисловия – Евгений Челышев. Немного об этом человеке, который и сам отличается неординарностью. Родился Евгений Петрович в октябре 1921 года в Москве. Академик Российской Академии наук. Доктор филологических наук. Литературовед, культуролог, востоковед, переводчик, писатель. Общественный деятель. Участник Великой Отечественной войны. Был стрелком-радистом в 140-м скоростном бомбардировочном полку 2-й смешанной авиационной дивизии. Прошел с боями Смоленщину, Калининский, Западный фронты, Северный Кавказ, Сталинград, Беларусь, Литву. За отличие в войну получил многие награды, среди них – два ордена Красной Звезды, медаль “За боевые заслуги”. После Великой Отечественной войны окончил восточное отделение Военного ингститута переводчиков. Служил в Вооруженных силах. Уволился подполковником запаса. Защитил кандидатсую и докторскую диссертации. Написал 15 книг по проблемам востоковедения, литературы Бангладеш, литературы Индии. Автор нескольких сотень научных и научно-публицистических работ. Переводчик бенгальской литературы. В предисловии к книге стихотворений Назрума Ислама “Избранное” Евгений Челышев писал: “Недавно мне довелось побывать в Калькутте на праздновании 100летнего юбилея со дня рождения Рабиндраната Тагора. Как-то вечером студенты университета из Шантиникетона, основанного Тагором, давали большой самодеятельный концерт. Юноши и девушки пели жизнеутверждающие весенние песни великого поэта. “Вы знаете, -- спросил один из моих друзей, пожилой писатель, -- что эти песни Тагор посвятил Назрулу Исламу, томившемуся в то время в тюрьме? Тагор высоко ценил и любил нашего Назрула”, -- произнес он задумчиво. “А с каким воодушевлением пел сам Назрул эти песни!” – добавил другой писатель. “Давайте навестим его”, предложил кто-то из нашей компании. Назрул Ислам живет на окраине Калькутты в районе новой застройки. В передней нас радушно встретила молодая миловидная женщина с пятилетним мальчиком – невестка и внук больного поэта. Нас провели в светлую комнату с большим стеклянным шкафом, полным музыкальных инструментов, принадлежащих сыну поэта – известному музыканту Кази Онируддхо. На стене висел большоцй портрет молодого мужчины с волевым жизнерадостным лицом, длинными развевающимся по ветру волосами, с высоко поднятой рукой. Это была фотография Назрула Ислама 20-х годов, запечатлевшая момент его выступления на мушаэре. Рядом с портретом висела почетная грамота, пожалованная поэту в день его шестидесятилетия президентом Индии. Потом в комнату под руки ввели Назрула Ислама. Как тяжело было смотреть на этого больного человека с неподвижным как маска лицом и потухшим взором. “Назрул Ислам горячо любил вашу страну! – сказал нам один из бенгальских писателей. – Ведь еще в 1927 году он перевел “Интернационал” на свой родной бенгальский язык и сам впервые исполнил его на рабочем митинге. Как он стремился побольше узнать о жизни советского 32

народа и рассказать индийцам правду о первой в мире стране социализма! А это нелегко было сделать в условиях колониального режима”. И он несколько раз повторил: “Назрул, к тебе приехал гость из Советской России! Ты понимаешь – из страны Ленина!” Проблеск сознания появился на неподвижном лице Назрулла Ислам, но потом он снова устремил в пространство свой безучастный взгляд…” Когда Евгений Челышев писал эти строки, Назрул Ислам уже не сознавал, что в Индию пришла независимость. В таком бессознательном состоянии он дожил до того времени, когда независмость пришла и в Бангладеш. Физически дождавшись этого часа, поэт-мятежник не смог осознать, что же произошло в истории его любимой Бенгалии. Но ведь это именно он так много сделал для свободы и независимости своего Отечества. И здесь, в такой своей биографии он равный русским писателям Максиму Горькому, Владимиру Маяковскому, белорусским классикам Янку Купалу, Якубу Коласу. И, наверное, творчество великого бенгальского поэта со временем станет еще шире путешествовать по всему миру, жаждущему свободы и независимости, по миру, где уважают и ценят суверенитет народов и стран.

Михаил Абрамович Курганцев (Грисман) (1931 – 1989) Биография писателя Переводчик, востоковед, журналист. В 1954–1958 годах сотрудник МГПИ; с 1958 года работал в журнале "Азия и Африка сегодня" (с 1970 года заместитель главного редактора); с 1976 году работал в журнале "Народы Азии и Африки". Переводил с арабского, бенгальского, французского, турецкого и других языков, автор более 400 переводов, увидевших свет в изданиях "Современная арабская поэзия" (1961), "Молодые поэты арабских стран" (1965), "Ветвь Оливы. Арабская поэзия XX в." (1970), "Стихи арабских поэтов" (1970), "Из африканской лирики" (1967), и др.. Курганцев в силу журналистской потребности переводил он чаще всего «друзей СССР». Есть переводы стихотворений Назрула, которые издавались давно, еще в СССР, и с тех пор не переиздавались, став библиографической редкостью. Переводил его Михаил Курганцев. Кстати, в 1917 году, когда Назрулу было 18 лет, он перевел на бенгали "Интернационал". Но известен в основном своим "Заклятием". В 1986 году он перевёл несколько поэм бенгальского поэта Кази Назрул Ислама. Ушёл из жизни 31 декабря 1989 года, похоронен в Москве на Востряковском кладбище (50 уч.).

******** Как и Тагор с “Последней поэмой”, Назрул Ислам стал известен в России ( в бывшем Советском Союзе) с “Заклятьем” благодаря усилию не только переводчиков, но и композиторов. Баллада Назрула Ислама "Заклятье" была сокращена более чем вдвое ее переводчиком Михаилом Курганцевым и стала песней Евгения Мартынова. Дивной, трагичной и неповторимой песней... Для эстрадного исполнения текст песни не только сократили, но и переработали на два варианта: для женского исполнения и для мужского. В женском варианте она была в исполнении Бируте Петриките. Потом его пели Ирина Понаровская, Ксения Георгиади, Ирина Отиева. Очень хорошо пел эту песню и сам композитор и певец Евгений Мартынов…

Поэмы Кази Назрул Ислама переведённые Михаилом Курганцевым и опубликованые в 1986 году.                         

Назрул Ислам «До утра не умолкая…» Назрул Ислам «Плакать не время, а время прощаться…» Назрул Ислам «Рождается рассвет, безрадостен и горек…» Назрул Ислам «Сердце знает, почему…» Назрул Ислам «Сердце мое мертвеет…» Назрул Ислам «Тинга-линга, тинга-линга…» Назрул Ислам «Безымянная» Назрул Ислам «Вечерняя звезда» Назрул Ислам «Взгляну - и роза больше не смеется» Назрул Ислам «Грех» Назрул Ислам «Женщина» Назрул Ислам «Заклятие» Назрул Ислам «Ищу тебя» Назрул Ислам «Лесная тропа» Назрул Ислам «Меня поэтом сделала любовь» Назрул Ислам «Мои песни» Назрул Ислам «Моя лодка» Назрул Ислам «Моя любовь» Назрул Ислам «На празднике цветов» Назрул Ислам «Надежда» Назрул Ислам «Одинокий остров» Назрул Ислам «Песня земледельца» Назрул Ислам «Проснись, мой сын» Назрул Ислам «Робкая» Назрул Ислам «Человек»

Поэты востока. Переводы Михаила Курганцева 1988, Михаил Курганцев Книга включает стихи арабских классиков раннего средневековья: Маджнуна, Омара ибн Аби Рабиа, Абу Нуваса, Абу-ль-Атахии, Ибн Хамдиса, цикл газелей Хафиза, произведения прославленных тюркоязычных поэтов — Алишера Навои и Пир Султана Абдала. Из современных поэтов в сборнике представлены стихи Рабиндраната Тагора, Назрула Ислама, Муина Бсису, Фазыла Хюсню Дагларджа и других. Несколько лирических стихотворений Назрула Ислама Переводы выполнены М.Курганцевым

***

Тинга-линга, тинга-линга... Ты идешь при лунном свете вдоль реки по дну ущелья, где пески и валуны, и позванивает мерно на твоем ножном браслете бубенец – осколок малый, отлетевший от луны.

Тинга-линга, тинга-линга... Ты идешь походкой гордой. Вдоль реки по дну ущелья босиком идешь одна, и похрустывает гравий на ночной дороге горной, и, откинув покрывало, улыбается луна.

Тинга-линга... Бьют копыта. Голубая пыль клубится – мчатся всадники ночные, исчезая вдалеке. 36

Только катится по небу молчаливая зарница. Только вмятины и тени остаются на песке.

Тинга-линга, тинга-линга... Только полночь, только ветер... Только гравий под ногами. Только сердце, как струна. Вдоль реки по дну ущелья ты идешь при лунном свете – только звезды и дорога, только горы и луна...

Станислав Золотцев ЗАКЛЯТЬЕ ТРЁХ ПОЭТОВ история одной песни

Я уйду навсегда, я скажу напоследок: "Прости". Я уйду, но покоя тебе: никогда не найти...* * Здесь и далее - переводы Михаила Курганцева. Из песни Евг. Мартынова на стихи Назрула Ислама "Заклятие". В действительности-то звание поэта носило лишь один из трех героев этого рассказа. Нет, конечно, поэтами были и двое остальных, и не только в душе. Каждый из них сочинял стихи. Даже самый молодой, прославившийся своей песенной музыкой, и тот иногда сам слагал строки для своих песен... И, однако же, именно поэтом, или, скажем так, собственно поэтом, то есть - писателем, для которого создание стихов стало главным делом жизни, был только один из них. Самый старший. Я его видел только один раз. И случилось это не в нашей стране, а в Индии.

После возвращения с армии. Да, это был (и остается в мире живых своими стихами) индийский поэт. Точней сказать - бенгальский, хотя, конечно же, он принадлежал всему Индостану, да и всему миру... Уже целое столетие стоят на полках русских читателей многие тома его старшего соотечественника, Тагора, писавшего на том же сладостном бенгали. А вот он, первый герой моего рассказа, вдохновенный бенгальский соловей Назрул Ислам живет в нашей стране всего лишь одной маленькой сборником стихов, переведенных на язык Пушкина. А по-настоящему - так всего лишь одной, хотя и прекрасной - песней... Но, поверьте мне: не только бенгальцы - все жители Индостана до сих пор считают его, Назрула Ислама, по 38

крайней мере, звездой не меньшей яркости, чем величавый Рабиндранат. Его и сегодня не просто почитают, но и читают, и поют, словом - любят. А при жизни соотечественники, можно сказать, боготворили его. Особенно бенгальцы. Просто обожествляли! Да, самой счастливой приметой среди них считалось прикоснуться к следам поэта, увидев его на прогулке... Однажды, говорю, я сам стал тому свидетелем.

Поэт в раздумьях. Из двух лет, которые в ранней молодости я прожил и проработал в Индии, недели две довелось мне провести в несравненной Калькутте. И в один из тех калькутских дней мои новые приятели, молодые инженеры и студенты, пригласили меня на воскресный пикник в пригородном парке. В таком огромном и густом, что его и лесом можно было бы назвать. А лес на всех восточных языках - "джангал", то есть - джунгли. Да, и с настоящими джунглями тот парк мог бы посоперничать своими густыми зарослями, если б не удивительная чистота, если б не поразительная обихоженность его тропинок, дорожек, аллей и полян... А вот те увеселительные посиделки посреди буйной зелени парка - они на титул пикника, ну, никак "не тянули", в моем понимании. Не только единственным европейцем я оказался в обществе молодых индийцев, но и единственным, кто не чурался спиртного. Все остальные были непьющими. И никаких там шашлыков! Мы просто сидели или возлежали в античных позах на невероятно мягком и упругом травяном ковре лужайки, щелкали орехи, уплетали всяческие местные сладости, взятые с собой, а запивали их кокосовым или манговым соками...

Кази Назрул сочиняет стихи. Но - уверяю вас! - скучно в той компании не было. Мы и без горячительных напитков хмелели от красоты, окружавшей нас. Только что закончился сезон муссонных ливней, и все в природе Индостана, тем более в природе; приморской, под жгучим солнцем, вспыхнуло таким тысячецветьем, какое трудно вообразить даже обитателям наших кавказских берегов. Все просто обжигало и ослепляло своей свежайшей яркостью. А уж ароматы, нежные запахи и прочие благоухания, которыми исходили и заросли, и цветы, и сама ожившая земля, сливались в такую одуряюще-головокружительную смесь, что ты пьянел от одного глотка этого воздуха... Но, что и говорить, все мы тогда были пьяны самым крепким и самым драгоценным в мире вином - нашей молодостью! Мое новое общество давало мне урок искусства беседы. Восточной беседы. Такой беседы, когда одновременно, но, не перебивая друг друга, в ней участвуют и говорят несколько человек. Причем разговор и учтив, и по-индийски солнечно весел, а еще он побенгальски обдает вас искрометной и обжигающей пряной остротой - словно те яства, насыщенные множеством разных специй и приправ, когда эти яства еще только обжариваются в глинобитных маленьких печах. Вот такая шла беседа... Конечно, расспрашивали меня мои калькуттские новые; приятели и о жизни в нашей стране - в той, какою она была тогда, в конце шестидесятых лет - о, Боже, уже минувшего века. В той державе, которая и впрямь - что изнутри, что снаружи - казалась всем нерушимой... Впрочем, роскошество зелени, цветов и ароматов, царившее вокруг нас, к чересчур серьезным темам разговоров не располагало. Даже наоборот... И мы оживленно 40

беседовали о том, о чем во все времена говорят молодые мужчины любых стран и народов, что называется, в приятной обстановке. Да, говорили мы о женщинах и о любви! А индийцы об этом предпочитают говорить не прозой, а стихами, а то и в песнях. Впрочем, когда они читают стихи вслух - получается пение. И вскоре зазвучали они, сладкогласные строки звезд восточной поэзии: на древнем санскрите, на бенгали, на хинди, на фарси-персидском - классическом языке словесной гармонии (он зовется у нас таджикским), на урду и на других наречиях многославного Индостана! И на английском, и на французском: западные люди здесь колонизаторством своим и добрые следы оставили. И незримо витали над нашими головами великие тени Хайяма, Саади, Хафиза, Авиценны и, конечно же, Тагора. И грандиозного Шекспира... И я входил в тот многоязыкий хор любовных рифмованных откровений с твореньями Пушкина и Лермонтова... И это стоцветное стиховое полыхание было донельзя созвучно пиршеству красок, запахов и звуков, творившемуся вокруг нас. И розы, и пьянящее благоуханье земли и плодов, и соловьиные трели - все это жило одновременно и в стихах, написанных за сотни лет до нас, и - рядом с нами, в буйных зарослях пригородного калькуттского парка...

Со своей супругой.

А потом один из молодых аборигенов положил себе на колени ситару многострунное чудо (по преданию, тоже созданное руками поэта, персо-индийского страстотерпца Амира Хосрова), и, бряцая по золотистым рукотворным лучам длинными смуглыми пальцами, завел песню. Ее тут же вместе и порознь стали подхватывать все мои черноволосые и черноглазые товарищи. Даже не зная слов, можно было понять: напев говорит о любви. О любви страстной, сладчайшей, и - самые горькие страдания приносящей... Именно такою и должна быть песнь любви: одновременно и полной плотски-чувственного огня - и возвышенно-смиренной, блуждающей между медовым вкусом счастья и лютой тоской!..

Назрул с матерью,супругой и первым ребёнком.

Легендарный поэт с супругой и детьми.

...Вот частица того, что дошло до моего понимания, когда я впервые слушал эту песню: Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна. Я уйду, но останешься ты со слезами одна. Обо мне ты ревниво вечернюю спросишь звезду, но она промолчит, не откроет, куда я уйду. Ты заплачешь, забьешься в рыданиях, еле дыша, и расплавится сердце твое, и оттает душа, и, не видя дороги, ты кинешься в горестный путь вслед за мной, без надежды меня отыскать и вернуть...

Супруга Поэта. В этой песне юноша и проклинал свою неверную возлюбленную, и в сладких муках вспоминал ее прелести, и умолял ее вернуться, и... Но - тут произошел случай, редчайший для любого индийца, исполняющего песню: мой смуглолицый новый приятель выронил ситару из рук и закрыл свои глаза ладонями. Напев оборвался... Тут и без объяснений было ясно: в песне звучала и судьба того, кто ее пел. Исполнитель бережно отложил ситару, извинился и отошел в сторону... А сидевший рядом со мною парень вздохнул и сказал мне: "Да, так только Назрул может в душу проникать! Только Назрул способен вот так сердце обжечь..." "Кто? - не понял я. - О ком вы говорите? Какой Назрул?" "Наш Назрул! - с гордостью почти фанатической ответил бенгалец. - Наш великий, наш благословенный Назрул Ислам, наш самый любимый поэт! Неужели вы, брат, при вашей любви к поэзии, не знаете; это имя, не знаете стихов Назрула Ислама? Да быть такого не может!" Но это было именно так, в чем я с немалым смущением признался своим калькуттским друзьям. Не знал я такого поэта и его творений. Многое тогда еще было неведомо мне из мировой сокровищницы духа, мне, молодому советскому гуманитарию шестидесятых лет, впервые оказавшемуся в долгой командировке за рубежом... И тут же мои индийские приятели стали обрушивать и выплескивать на меня громаду своих сведений и познаний об их любимейшем поэте. Но - их жаркие словоизлияния были 44

прерваны, едва зазвучав. Произошло событие, ставшее для меня первым (но далеко не единственным) подтверждением присловья, точней - поверья, которое долгое время было в ходу у бенгальцев: "Где Назрул - там чудо и удача!"

Назрул отдыхает в Читтагонге. ...Как только имя поэта прозвучало в устах его почитателей, окружавших меня - как тут же, словно какое-то магическое эхо, это имя донеслось до нас со стороны большой аллеи, рассекавшей парк надвое. Оно повторялось во множестве восторженных восклицаний и приветственно-радостных возгласов: "Назрул! Наш Назрул! Идите все сюда! Наш Назрул здесь! Назрула везут!" Всех моих калькуттских приятелей, сидевших и лежавших на траве, как ветром сдуло. Они мгновенно повскакивали и помчались туда, откуда неслись эти восклицания и возгласы. Похоже, никто из них в этом порыве даже и не вспомнил обо мне. Но я, естественно, рванулся вслед за ними... Аллея, на которую мы выбежали, уже была полна народу - в белых и разноцветных одеяниях. Надо сказать, что и сама эта аллея просто полыхала радужностью. С обеих сторон ее окаймляли ряды буганвиллии, - а когда высокие стебли этого южного кустарника после муссонов покрываются цветами, то кажется, что они не цветут, а ветви охвачены языками пламени, причем какого-то киноварно-раскаленного оттенка. Долго смотреть на цветущую буганвиллию просто невозможно: начинают слезиться глаза... Но ее полыхающие заросли шли несплошной стеной, их прорезывали острова и островки 45

других цветов и цветущих растений, прежде всего среди них царствовала генда - это чтото вроде гигантских ноготков (или маргариток), горящих червонным золотом. И, конечно же, розы, розы! розы... всех возможных цветов и оттенков!

Поэт на охоте с друзьями

И вот посреди всего этого великолепия по широкой аллее, а, точнее сказать, по просеке тропического лесопарка двигалась процессия. Да, иначе нельзя было назвать то людское множество в его почти торжественном шествии. Не знай я уже, ради кого, ради какого человека столько людей собралось, подумал бы: они сопровождают на прогулке какого-либо раджу или махараджу, давно уже лишенного власти, но все равно почитаемого местным населением.

Зачитывая свои поэмы. 46

К тому времени мне уже довелось повидать и таких, "отставных" владык Индостана... Но в коляске, которую несколько человек катили по крупному золотистому песку, смешанному с разноцветным гравием, сидел вовсе не махараджа, не набоб, не кто-либо из бывших местных князей. Человека, сидевшего в коляске, когда-то, в дни его молодости как раз именно раджи и прочие вассалы британских колониальных властей ненавидели еще сильнее, чем сами колонизаторы. Старик, которого в коляске под балдахином, словно на каком-то походном троне, катили смотревшие на него с почтением и восхищением люди - этот старик, если и мог зваться владыкой, так только лишь владыкой сердец и умов. Он был поэтом. Именно - был. Давным-давно... В дни своей молодости он был способен писать стихи. Причем нередко - гениальные. Но это было давно... В коляске под балдахином сидел глубоко больной человек семидесяти с лишним лет. Однако зрелище он представлял собой вовсе не жалкое, а, пожалуй, даже; в чем-то и величественное. Его смуглое лицо обрамляла грива серебряных волос, аккуратно подстриженная; обихожена была и его седая борода. Гриву его покрывала ярко-желтая шапочка, по виду схожая с пилоткой: такие шапочки и поныне носят многие индийские мусульмане. С плеч ниспадала свободная длинная рубаха цвета охры, она зовется "курта"; завершали же наряд старца просторные и совершенно белоснежные брюки и легкие серебристые туфли с загнутыми вверх носками (какие: мог носить, к примеру, старик Хоттабыч и персонажи разных восточных сказок...)

Поэт в мусульманском обществе Раджахи в 1929г.

И, даже изборожденное многими морщинами, лицо его оставалось еще красивым той мужской, мужественной и светлой красотой, что вошла в изустные легенды бенгальцев. Красой вдохновенного воина, бойца, борца и - поэта. Однако, приблизившись; к этому величественному старцу, движимому в коляске множеством верных рук, можно было с первого же взгляда увидеть на его лице печать самого тяжкого - психического - недуга. Тут и врачебных познаний не требовалось, чтобы понять: улыбка, не сходившая с чела и с уст народного любимца, - улыбка не только добра, но и - безумия. Рассудок поэта, скажу, забегая несколько вперед в своем рассказе, давно уже; был разрушен, сознание, память - покрыты тьмой... С тою же; блаженной улыбкой Назрул сделал жест рукой - и окружавшие его люди тут же все поняли и помогли ему встать с коляски. И, бережно поддерживаемый под руки, он стал поначалу не очень уверенно ступать по золотисто-пестрому горячему песку аллеи. Шел - словно по вешнему непрочному льду. Тут-то и началось! Тут-то и увидал я наяву, что такое поклонение, доходящее до обожествления! Десятки мужчин и женщин, парней и девушек, мальчиков и девочек, окруживших коляску поэта, но державшихся от нее на почтительном расстоянии, пока он в ней сидел, бросились к следам, оставляемым неровной поступью их кумира. Они, можно сказать, падали на его следы, прикасаясь к ним - кто руками, а кто и лицом, и всем телом.

Игра на ситаре. Не исключением тут стали и мои просвещенные новые приятели. Один из них, еще молодой, но уже весьма высоко взошедший по служебной лестнице инженер-энергетик на моих глазах заворачивал в чистый носовой платок горсть песка, взятую им из следа Назрула. Увидев мое изумленное лицо, он чуть смутился, но тут же, да еще и с немалым апломбом в голосе пояснил мне, как будто юному несмышленышу: "Это у нас, у бенгальцев, особенно здесь, в Калькутте - самая надежная и верная примета. Если прикоснуться к следу Назрула и загадать желание, оно обязательно сбудется! А уж если твоим талисманом станет почва, взятая там, где ступала его нога 48

удача тебе не изменит... Понимаю, для вас, для европейцев, это представляется, может быть, чем-то диким, идолопоклонством. Но здесь у нас - это самое искреннее проявление любви к самому своему, к самому народному поэту". "Да, это так, - поддержал его другой бенгалец, - хотя, наверное, сам Назрул Ислам, если б он смог осознать такие знаки поклонения себе, их не: одобрил бы. Он отрицал всяческое раболепие, он порицал обожествление живых людей". Однако ему тут же возразил еще один мой новый знакомец из нашей воскресной компании, только что со счастливым лицом упаковавший горсточку песчинок в салфетку: "Но ведь для Назрула высшее; божество на свете - человек. Любой, даже самый последний нищий - бог для него, высшая ценность на свете!'" И в подтверждение своих горячих слов он не менее горячо продекламировал нараспев: Но даже нищий и немой во мраке горестей своих, я выше - храмов, и церквей, и пагод, и священных книг. "Как?" - не смог я удержаться от закономерного вопроса. "А разве ваш поэт - не мусульманин? Ведь даже его фамилия об этом говорит - Ислам, не так ли? Но ведь строки, которые вы прочитали, противоречат исламскому вероисповеданию, они с учением Мохаммеда никак не согласуются!" "Ну, не будем сейчас говорить о сущности мусульманства, - ответил мне старший из нашей компании. - Тут не все так просто, как вам, европейцам, кажется. Вы, вероятно, увидев тут, в наших провинциях мусульманок в бурках*, решили, что таковы обычаи и взгляды у всех, кто исповедует ислам. Нет, друг, мы - прежде всего индийцы, более того, мы - прежде; всего люди; так нас учит и наш Назрул своими стихами. Да, он - потомок старинного бенгальского рода, он почитал веру своих, предков..." (Здесь я вновь должен заметить: мне даже в тот знойный час как-то зябко становилось, когда я слышал, что мои новые калькуттские приятели говорят о человеке, находящегося рядом с нами, в прошедшем времени - словно о мертвом. Этим они каждый раз словно бы подчеркивали, подразумевали, что реальная, осмысленная человеческая жизнь для старика с блаженной улыбкой на лице давно уже к тому времени завершилась...)

Кази Назрул сам играет на ситаре. Индиец продолжал: "Наш Назрул был полон любви и уважения к людям любых религий и наций. Когда вы узнаете его стихи по-настоящему, то поймете: он был фанатиком лишь в одном - в любви к человеку. И, прежде всего - к женщине. Да, во многих его стихах главный мотив - духовное превосходство женщины над мужчиной. И в какие годы он это говорил! тогда еще все женщины в Индии, не только мусульманки, были почти что рабынями, а он писал так: Освободите жен от мук! Не дайте, вянуть им во тьме. Для них создали вы тюрьму вы сами сгинете в тюрьме! * Одеяние мусульманки, целиком закрывающее ее лицо и тело, остается лишь прорезь для глаз. И тут же, не отрывая глаз от многолюдного ритуального действа поклонения поэту, о нем вновь поведал мне самый юный из нашей компании: он был еще моложе меня, вчерашнего студента. "Ну, о женщинах-то у Назрула есть и более знатные стихи. Вот, например, это: Горят гранаты щек, горят глаза. В твоей крови как будто рой пчелиный. С какой-то силой непреодолимой в тебе поют хмельные голоса... Так женщина рождается несмело 50

душа взрослеет, прозревает тело. Так созревает лучшая из женщин так прорастает в раковине жемчуг.

Поэт играет на духовом инструменте.

"А что до этого фетишизма, до всего этого неумеренного поклонения, образец которого вы сейчас наблюдаете, - продолжал свои пояснения старший инженер, говоря и с некоторым смущением, и с грустной легкой иронией, - то... что ж, вы сами должны уже знать, наш молодой русский брат, что судьба поэта в жизни, в действительности, очень часто не совпадает с той судьбой, какую он сам себе рисует и желает в стихах. Вот и у Назрула..." "Смотрите, смотрите! - вдруг вскричал он, прервав свои объяснения. - Что они творят! Ведь они же могут его погубить!"' И он кинулся к центру аллеи, увлекая за собой приятелей, чтобы предотвратить назревавшую беду. А беда могла случиться и с Поэтом. К нему, по-прежнему блаженно улыбавшемуся и медленно ступавшему в окружении нескольких молодых и не очень молодых, но крепких мужчин, стало прорываться людское множество, скопившееся по обочинам аллеи. Многолюдье превращалось в столпотворением десятки и сотни людей, находившихся в парке и узнавших о том, что их кумир совершает прогулку, стали сбегаться к нему. Многие желали прикоснуться к 51

своему любимцу, потрогать хотя бы край его одежды. А кое-кто жаждал, что называется, припасть к его стопам, поцеловать его туфли... Эти неистовые фанатики - нет, не поэзии, а просто фанатики - начали расталкивать людей, окружавших и оберегавших Назрула Ислама; еще немного - и больной старик оказался бы смят именем, стремившимися заполучить "примету счастья" в свое пользование!

Назрул с музыкальным инструментом. Видно, и до помраченного рассудка Поэта дошло, что рядом с ним творится нечто неладное и угрожающее ему. Блаженная улыбка на его лице сменилась безумной гримасой страха, даже ужаса. Старик заслонил лицо руками, съежился, скорчился, задрожал и сел наземь, спрятав голову в колени... Но тут подоспевшие добровольные помощники, среди которых были и мои приятели, быстро навели порядок. Они растолкали по сторонам не в меру ретивых поклонников Назрула и скорехонько усадили старика в коляску, опустив с ее верха многоцветный тент-чехол, который закрыл сидевшего от людских: взоров. И того, кто был когда-то вдохновенным певцом раскрепощенных человеческих сил, быстро повезли в этой закрытой коляске подальше от людских толп, - к его дому с зарешеченными окнами... "Да, конечно, Назрул ужаснулся бы в своей здравой молодости, если б смог тогда предвидеть такие столпотворения в свою честь!" "Да он заклеймил бы своими стихами это идолопоклонство - он его и клеймил, когда был светел рассудком, он вот что нам всем сказал: Никому не кланяйтесь, люди, будьте правдой своей горды. Выше вас только свод небесный, только свет Полярной звезды..."

Кази Назрул Ислам в средние года. Примерно так сокрушались мои калькуттские приятели, собравшись вечером того же воскресного дня в доме одного из них. Сокрушались и возмущались так, словно бы сами они не: принимали участия в том столпотворении, пусть и без фанатического неистовства. Но к тому вечернему часу я уже не мог сильно осуждать своих новых индийских товарищей. Ибо - сам начал проникаться их преклонением перед "Бюльбюль Бангли", перед их "бенгальским соловьем". Они обрушили на меня столько строк Назрула Ислама, и сладкозвучных, и гневных, и пронзительно-грустных, и солнечно-жарких, они столькое мне поведали о своем поэтическом кумире, что он час от часу становился и моим. Невозможно было не влюбиться во вселенную красоты, созданную им в слове, нельзя было (по крайней мере, мне тогдашнему, двадцатитрехлетнему) не покориться огненно-вольному полету чувств и мыслей его бунтующих и гордых героев. Меня ошеломили и опьянили звездопады и водопады чувственно-страстных и чеканно-мудрых образов его поэзии... Меня поэтом сделала любовь. Как зеркало, моя любая песня тебя лишь повторяет вновь и вновь. И небо ночи, и светило дня, и луч рассвета, и звезда заката, влюбленного, приветствуют меня. Восходит солнце - огненный тюльпан, и ветер мне протягивает руку, и бьет прибоем пенный океан. 53

Все это - ты. Горит моя душа. Рождаются молитвы и поэмы. Живу, твоим дыханием дыша. Ты вся - от красной капельки на лбу и до ножных браслетов - совершенство. Приди ко мне - откликнись на мольбу! Меня поэтом сделала любовь...

Поэт с поклонницами и семьёй.

Конечно, потому содержание стихов и поэм Назрула Ислама столь быстро "вошло" в меня, предстало явственно, в красочности и в полноте ощущений, что, прожив к тому времени в Индии уже более года, я немало повидал таких луноликих и чернооких красавиц - с этими рубиновыми и киноварно-алыми каплями "синдура" над их бровями, с нежнейшими перезвонами их браслетов - да, и на запястьях, и на смуглых щиколотках, и даже соединяющих собою серьгу в ушке с сережкой в носу! Уже немало навидался я и наслышался и надышался терпко-пряной и горьковато-дымчатой действительности Индостана. И не только его огромных городов с их невиданной роскошью и толпами скелетообразных нищих, нет, по преимуществу жить мне пришлось в небольших селениях, поселках и крохотных городках, что затеряны в долинах плоскогорий и в южных лесах-джунглях - там жизнь совсем иная, хотя и по-своему сказочная... Мне уже легко было представить себе многосложный и подчас малопонятный для европейцев азиатский мир, воссозданный строками вдохновенного бенгальца. Индия, настоящая, а не книжная, уже во мне поселилась - с ее красками, с ее запахами, с ее прошлым и настоящим. 54

Но - я увидел ее заново. Глазами Назрула.

Прикованный к постели Кази Назрул Ислам Его влюбленным, счастливым, страдающим и ненавидящим взором увидел я ее высоты духа и мрачные пропасти распрей и усобиц. И те совершенно волшебные грани и приметы ее жизни, благодаря которым она и зовется страной чудес... А ведь бенгальский гений слагал свои стихи в двадцатые-тридцатые годы - за множество лет до моей встречи с его землей. Но именно та земля, страна тех лет, когда я застал ее, стала мне намного ближе, яснее и понятней, открывшись мне сквозь призму его поэзии. И ее действительно магическая сущность, не делимая на прошлое и настоящее. Ее гордая, горькая, кровавая и восхитительно-завораживающая история, словно бы опрокинутая в грядущее. Вечность, состоящая из мгновений любви... И пусть любовь - напиток вечный, древний, а наша жизнь - лишь временный сосуд, из зерен страсти вырастут деревья и над землею кроны вознесут, и пусть шумит зеленая, живая ветвей и листьев юная краса, и птицы наших яростных желаний пусть крыльями закроют небеса...

Поэт слушает музыку. О самом же Назруле, о человеке, которого звали Назрул Ислам, рассказывать можно столько, что хватит не на один роман. (И несколько таких романов я повестей уже есть в Индии.) А можно - коротко, что я и попытаюсь сделать. Семнадцатилетний юноша из некогда знатного, но уже вконец обедневшего бенгальского рода, пройдя все "батрацкие университеты", становится солдатом Первой мировой войны, воином армии Ее Величества. Да так воюет, так бьет по кайзеровским каскам, что дослуживается до младшего офицерского чина, а такое в те поры для простого индийца было почти неосуществимым. Перед молодым бенгальцем открывается дорога если не в высшее, то уж точно в среднее чиновно-бюрократическое общество британской колонии. Но - он уже вовсю пишет и стихи, и прозу, его начинают печатать самые популярные журналы и газеты Калькутты, а затем и Дели, и других больших городов. И если б он стал всего лишь автором жарких гимнов любви (которые, кстати, тут же становились песнями и распевались тогдашней молодежью по всей стране), нет - он пишет гимны грядущему освобождению страны от колонизаторов. И самая первая, прославившая его поэма так и звалась - "Бунтарь". Да, Назрул Ислам был поэтом-бунтарем. Не "политическим" и не "революционным" в европейском смысле, а именно бунтующим, восстающим против любого - да, любого! - гнета, против любого закрепощения человека... Истовый правоверный, он, подобно Хайяму и Саади, говорил в стихах с Аллахом на равных. Он бичевал ханжеское лицемерие и бесчеловечность фанатиков ислама. Его сатиры, звучавшие на устах у всех, били не только по колонизаторам. Еще сильней они жалили "своих" господ - раджей, набобов, заминдаров (крупных землевладельцев) и собственно индийских чиновников - словом, тех, кто старался быть более верными слугами британской короны, чем даже многие англичане. Естественно, что эти его "антигерои" поэту тоже немало принесли неприятностей и даже страданий... 56

Поэт посещает мероприятие.

Бенгальский соловей, как положено истинному художнику слова, явил себя людям настоящим пророком. Задолго до освобождения Индии он предсказал, что колонизаторы, уходя, расколют страну по религиозному принципу. Так оно я произошло: после Второй мировой войны британцы разделили колонию, добившуюся освобождения, на собственно Индию и на Пакистан - со всеми горестно-кровавыми, поныне длящимися последствиями сего раскола. Но этого бунтарь Назрул уже не увидел. Несчастье произошло с ним, когда он только начал подходить к зениту своей славы. Уже одна за другой выходили его книги, уже стал он любимейшим поэтом бенгальцев, уже величавый Тагор нарек его братом, да не младшим, а равным себе... Но, видимо, полосы невзгод и преследований, многочисленные тюремные "отсидки" и голодовки, которых в те поры (впрочем, как и во все времена) не удавалось избежать ни одному бунтарю, надломили его психику. Рассудок его начал помрачаться, а вскоре и разрушился. Тьма заволокла сознание Назрула, он полностью утратил память. И никакие врачи не смогли исцелить его... И примерно с середины тридцатых до самой своей смерти - сорок с лишним лет - этот великий бенгалец прожил во мгле своего разрушенного разума. Он ничего не узнал о том, что произошло в мире за эти десятилетия. Вторая мировая война, освобождение отечества и последовавшие затем братоубийственные кровавые катаклизмы, медленное и трудное возрождение Индии - все это прошло мимо него... 57

Поздравления Кази Назрул Ислама по случаю дня его рождения.

Правда, новая власть независимой страны позаботилась о народном кумире: ему назначили приличную пенсию, поселили вместе с его младшими родственниками в хорошем доме. И поклонение бенгальцев своему поэту с годами лишь возрастало, усиливалось до непомерного восторга, - его-то, это поклонение мне и довелось повидать воскресным днем на окраине Калькутты. Но сам Назрул Ислам уже не мог ничего воспринимать и понимать в окружавшем его мире. Потрясенный этим рассказом моих калькутских приятелей об их любимом поэте, я тут же им в ответ поведал о сходной трагедии нашего, русского гения, о тяжком недуге, который погрузил поэта Константина Батюшкова во мрак сознания тоже на несколько десятилетий. И я попытался как можно точнее и проникновеннее передать для них смысл и звучание самого поразительного образа, созданного этим несчастным другом Пушкина: О, память сердца! ты сильней Рассудка памяти печальной... "Да, - вздохнул старший из моих товарищей-бенгальцев, - когда разум и сердце сшибаются меж собою, часто бывает так, что одно из них двоих не выдерживает. Либо сердце разрывается, либо - рассудок рушится... С нашим Назрулом произошло второе. Но все равно - он для нас и жив, и светел, и прекрасен!" И в подтверждение сказанного калькуттские друзья вновь запели песню Назрула, в которой влюбленный юноша и проклинает свою возлюбленную, и заклинает ее вернуться к нему:

Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна. Я уйду, но останешься ты со слезами одна... Будет горькая память, как сторож, стоять у дверей, и раскаянье камнем повиснет на шее твоей...

Беседа с медсестрой. И воздух бенгальского дома сильней, чем терпкими дымками сандаловых свечей и ароматами роз, был пронизан в тот вечер сладчайшей и горькой музыкой любви Счастливой и печальной музыкой, имя которой - Поэзия. Но, разумеется, все эти строки стихов, только что вами прочитанные по-русски, были тогда услышаны мной на бенгальском. Калькуттские мои друзья, певшие и читавшие их вслух, поначалу старались тут же делать для меня их буквальный, дословный устный перевод, перелагая их на английский или на французский. Но вскоре и это стало ненужным. Ведь мелодия, особенно в стихе восточном, сама несет в себе главный смысл. И суть строк Назрула Ислама стала доходить без перевода - скорее до сердца моего, чем до сознания. И вскоре я уже лишь изредка просил моих новых товарищей подсказать мне точное значение того или иного образа... Подумайте сами: ведь когда человеку двадцать лет с небольшим, разве трудно ему ощутить, о чем идет речь поэта, к примеру, вот в таких трепетно-переливчатых откровениях, даже если они сложены на почти неведомом ему, молодому, бенгали? У ней глаза хмельные, смотрят мягко и лукаво безучастие и нежность, наслажденье и отрава. Вскинет брови, улыбнется и рассеялись печали; оживаю, словно поле под весенними лучами...

Последние годы великого поэта. Но все же, говорю, на моем родном языке творения великого бенгальца мне довелось услышать и прочитать гораздо позже. Да не просто на русском - а на языке настоящей русской поэзии. Стихи Назрула Ислама, переложенные на нашу речь пером подлинного мастера, пришли ко мне лет через шесть после той воскресной калькуттской встречи. Это произошло уже в ту пору, когда началась моя литературная судьба. И этим мастером оказался человек, который стал одним из моих самых надежных товарищей по перу. Более того, он принадлежал к числу очень немногих людей из мира литературы, вспоминая которых сегодня, я говорю без тени сомнения: они были моими настоящими друзьями.

В гостях у легендарного поэта. 60

Я звал его Мишей, и мы были на "ты", хотя он родился лет на пятнадцать раньше меня. Детство его совпало с войной, что и оставило роковые следы в его здоровье, казавшемся богатырским. И заниматься "безнадежным делом" (как некогда нарек творчество острослов Расул Гамзатов) он: начал раньше меня тоже лет на пятнадцать. И ко времени нашего знакомства Михаил Абрамович уже достиг, что называется, степеней известных на этом тернистом поприще. Добился и признания, и некоторой независимости. Да, Михаил Абрамович, так его звали, - а потому не уйти мне в этом повествовании от предмета, который и всегда-то считался почти самой щекотливой темой в обществе российском, а уж нынче и вовсе зачислен в темы взрывоопасные. Но - правда только тогда является истиной, когда она - полная правда. А с моим другом, ученым-востоковедом и переводчиком поэзии Востока, истина в том состояла, что он был ру сским поэтом. Художником русского стихового слова, скажем так. И во всем он, сын древнейшего "библейского" этноса, внук и правнук местечковых извозчиков-"балагул" и синагогальных канторов, был им - русским художником олова. Всей сутью своей жизни - человеческой, литературной, мужской - Михаил Абрамович являл самое красноречивое подтверждение той истине, что понятие "русский" - не в происхождении, а в чувстве сыновней принадлежности стране и народу. В кровной причастности к космосу по имени Россия. Что быть русским, особенно художником русского слова - это судьба. Некоторые язвительно шутят: "это - диагноз", что ж, и тут есть доля правды... Как бы там ни было, мой старший друг по литературному цеху поэтического перевода был настоящим русским поэтом...

Суфизм и его влияние на бенгальскую поэзию. Шафинур Шафин Суфизм часто называют исламским мистицизмом, который представляет собой духовную связь между Создателем и Его творениями. Ислам - это подчинение души Аллаху, в то время как суфизм утверждает, что это подчинение может быть достигнуто посредством разговора между божественной силой или высшей реальностью и мной. В бенгальской литературе суфизм обсуждается, как «я» или индивидуум представляют себя с божественной силой. Суфисты говорят, что то, что есть «Я» (материалистический мир / реальность), это «Ты» (высшая реальность), которое означает, что божественная сила живет в теле и разуме человека, поэтому эти две реальности должны быть неразделимыми. Пиры или святые люди никогда не говорят о себе, но о высшей реальности и о достижениях божественной любви. Это также одна из главных особенностей суфийской литературы, написанной на бенгальском языке.

Влияние суфизма ощущается в бенгальской литературе со средневековых времён. В середине одиннадцатого века суфийские святые из Аравии и Ирана прибыли в Бангладеш для того, чтобы проповедовать мир, равенство, либерализм и гуманизм ислама. Их главная миссия заключалась в мирном распространении ислама, не путём насилия, а с любовью. По этой причине они основали ханки, мечети, минареты и медресе. Угнетенные и обездоленные люди, принадлежавшие к низшему классу, были чрезвычайно привлечены учением суфиев и в результате обратились в ислам. Новая группа поэтов из этого нового сообщества создала новый метод литературы для выражения духовных и психологических потребностей, который стал известен в Бенгалии как суфийская литература. Так как суфийская литература имеет свои корни в Иране, так и суфийско-бенгальская литература также находилась под влиянием и развивалась такими жанрами, как маснави, газель, рубайят и хомса,созданные такими известными иранскими поэтами как Абдур Рахман Джами, Низами Газневи, Омар Хаййаям, Хафиз и Амир Хасру. Шах Мухаммад Сагир считался первым суфийским и бенгальским поэтом, который перевел романтическую историю Юсуфа-зулекхи с персидского на хинди. Некоторые другие суфийские книги были переведены на бенгальский язык бенгальскими поэтами, 62

такими как "Лайли-Маджнун" Даулата Узира Бахрам-Хана, "Сатимайна Лор Чандрани" Кази Даулата, "Падмавати" Алаола и "Гуле Бакавали" Наваджиш-Хана. Эти книги описывают любовь между людьми. Говорят, что эти книги не смогли перевести суть символизма и философского мистицизма оригинальных книг. В Бенгалии было два типа суфийских поэм: одна-Шастракабья, или теологические поэмы, и другая-падавали, или более короткие духовные поэмы. К первой категории следует отнести Адья Паричай Шейха Захида (1498), Дживанпрадип, Дживанчаутиша и Йогкаландар Сайеда Султана (16 век), Харгаури-Самбад и Талибнама Шейха Чанда(17 век), Чари-макам-Бхед Абдула Хакима (17 век), Суратнама Хаджи Мухаммеда (17 век), Нурнама мир Мухаммада Шафи (17 век), Шринама Шейха Мансура (18 век). и Агам Али Реза и Дживансагар (18 век). Эти книги в основном описывают суфийские религиозные практики и содержат наставления в отношении космологии, пути духовного спасения, религии и этики. Адья Паричай Шейха Захида начинается с космологии, которая говорит, что вначале была только пустота, затем из пустоты появился Бог, и Вселенная была создана из конечностей Бога. Она также содержит учение о том, что тело является вместилищем всех истин, тайной рождения и смерти. Философия йоги смешана с суфизмом, который был найден в Йогакаландаре.

Али Реза, также известный как Кану Факир, был пиром и могущественным поэтом. Его высокий язык поэтического искусства был так чист ,что описывал духовную связь человеческого ума с верой в Аллаха. Простые люди называли его как Кану Факира. В своих книгах он установил веру в то, что можно достичь Аллаха, став факиром. Таким образом, Али Реза выделил путь факиров или суфийских практик. Суфийский Падавали отражает духовность исламской философии в средневековом периоде. Пады или короткие лирические стихи уже были признаны для Чарьяпады, вайшнавской Пады, Шактапады и Баулпады. Пады, составленные на суфийских мыслях, известны как газалият или гитпада. Этот вид Падавали до сих пор практикуется в произведениях суфийских поэтов. Отражение суфизма было замечено в поэмах Рабиндраната Тагора и Кази Назрула Ислама в современном периоде. Тагор находился под влиянием Хафиза, великого 63

суфийского поэта. Основная философия суфизма-достичь единения с Богом-была найдена в его поэзии и песнях, особенно в “Пуджа Парва” в Гетабитане. Рабиндранат Тагор был одним из тех первых бенгальских поэтов, которые перевели Доху Кабира на бенгальский язык и познакомили эти произведения с бенгальскими читателями.

Кази Назрул Ислам был первым бенгальским поэтом, который перевел стихи Омара Хайяма с персидского на бенгальский. Поэзия Назрула находилась под сильным влиянием либеральных идей суфизма. Идея суфизма, помимо персидских суфийских поэтов, в некоторой степени повлияла и на других современных поэтов, таких как Ахсан Хабиб, Абуль Хоссен, Абдул Маннан Сайед, Шамсур Рахман, Фархад Мажар, Сайед Тарик, Сайед Саджад, Кишор Махмуд и др. За исключением Сайеда Тарика и Сайеда Саджада, на других поэтов, суфийская философия и мысли влияют лишь в некоторой степени в поэзии, но их никогда не называли суфийскими поэтами. Последователь или суфий пытается освободиться от всех земных чувств, чтобы очистить душу, и путь к этому пути указывает пир или муршид. Суфий безоговорочно отдает свою душу Аллаху. В этом смысле суфизм подобен Вайшнавизму, буддизму и Баулу.

Суфийские поэты выражают свои чувства и чувства ясным языком. Иногда они используют метафоры, чтобы дать косвенный выход своим чувствам, часто используя символически любовь Радхи и Кришны. Широкое использование этой символики привело многих современных критиков к описанию поэтов этого течения как "мусульманских вайшнавских поэтов", "про-вайшнавских мусульманских поэтов" и т. д. Суфипады также были составлены об обществе, известных личностях, местах и природе. Суфийские поэты также подчеркивают, что именно через знание человеческого тела суфий может познать Бога. Если суфизм и его философия романтики и Божественного Единства между Творцом и его творениями могут быть широко укоренены в поэзии и другой ветви бенгальской литературы, он может отогнать недавнее явление фундаментализма, насилия, терроризма. Это может помочь очистить душу людей, которые читают стихи. Суфизм может еще больше обогатить бенгальскую литературу своими современными идеями и мыслями.

Мистика в Бунтаре. Мухаммад Нурул Худа Назрул, которого в народе называли повстанческим поэтом Бенгалии, непрерывно копался в эзотерических глубинах своего Я и Души, которые оба рассматривались как дополняющие друг друга в форме индивидуальных и универсальных концепций соответственно. Это внутреннее расследование, казалось бы, громкого и открытого социального диссидента, такого как он, заставляет читателей озадачиться, хотя и временно, чтобы оценить его как поэта и философа, выросшего из тариката и его мистической практики, известной как суфизм. То, что Назрул хотел изменить существующий общественный порядок, выросший на волне колониального подчинения, в поисках земной выгоды и справедливых долей богатства для людей, принадлежащих ко всем классам, включая низший уровень, очевидно несовместимо с концепцией исламского мистицизма, действительно известной. как суфизм, который не одобряет никаких мирских достижений, кроме просветленного и бескорыстного воссоединения с Богом, источником всех творений, мира и вечного света. Фактически, в Назруле присутствует двойственность этого мирского владения и божественного бескорыстия, с самого начала его поэтической карьеры, когда он написал свою возвышающуюся поэму «Бидрохи» (Бунтарь, декабрь 1921 г.), предлагая различные интерпретации конфликтующих оттенков Самость в словесной картине «AMI» или «я». В этом стихотворении из 141 неровной строки Назрул обращается к этому «Я» почти в каждой строке, стремясь разнообразить свою идентичность, которая имеет тенденцию игнорировать высоту Гималайского пика или престола Создателя, но, в конце концов, выражает свой интерес к успокаивается, наводя на мысль о подчинении Вселенскому Я (подразумевается в последних нескольких строках текста), когда он откроет мир мира в конце всех битв в мире, свободном от угнетения. В этом стихотворении он также объявляет себя отшельником, скорее воином, вооруженным музыкальным оружием, и принцем в царском одеянии бледного гайрика (красная охра, цвет самоотверженных отшельников). (Ами саньяси, сурсайник / Ами джубарадж, момо раджбеш млан гайрик). Это напоминает нам о Гаутаме Будде, принце, который отказался от королевского достатка, одетого в платье гайрик. Фактически, это заветная ситуация для всех мистических бунтовщиков, которые постоянно борются за освобождение от своего греховного «я», пытаясь объединиться с божественным «я», символом чистоты, величия, стабильности и мира. Это в точности практика всех суфиев, поскольку суфизм или исламский мистицизм ассоциируются с бескорыстным переживанием и актуализацией истины, не аналогичной никому, кроме Всемогущего Бога. Каждый суфий проходит трудный путь борьбы, чтобы освободить себя от личных интересов, и это, безусловно, его восстание против испорченного «я». Назрул делал то же самое на индивидуальном и коллективном уровне, ведя свою войну против всех возможных фортов порабощения, угнетения, тирании и господства.

Суфий бескорыстен, лишен всяких материальных благ, и это, так сказать, крайняя форма бедности. Это также корона всех мистических святых. Суфий - это метафора чистоты шерстяного плаща, напоминающая его душу. Назрул повторяет почти то же чувство в своем знаменитом стихотворении «Даридрия» («Бедность»), которое начинается с строки famus: «О бедность, ты сделал меня великим, ты дал мне честь Христа» (Эй, даридря, туми море коречо мохан / туми море даньячо Кристер сомман). Это также отголосок высказывания пророка Мухаммеда (С.М.): «Нищета - моя гордость». По мере того, как мы переходим к дальнейшему изучению его поэтических и эстетических поисков, обнаруживается мистическое путешествие, лежащее в основе его различных текстов в форме прозы и поэзии. Мистический Назрул появляется во многих его текстах в прозе, стихах или речах - которые он создавал до 1942 года, когда он заболел, потерял способность говорить и погрузился в таинственное молчание на более чем три десятилетия, а последний вздохнул в 1976 году. Ключевой концепцией, которую мы предлагаем изучить в его текстах для суфийской интерпретации, является «Я» или «Я» (Индивидуальное и Универсальное) и его связь с Красотой (Амар Сундор, конфессиональная проза), Борьба и Овед-сундар (Единство красоты вопреки различия его точек зрения). Также может быть интересно провести четкое различие между религиозными ритуалами и божественной сущностью, присутствующими почти во всех религиях. Ритуалы могут отличаться от одной религии к другой, но сущность союза с Богом почти идентична в каждом божественном культе. Даже эта концепция имеет свое неявное присутствие в буддизме, который четко не говорит о Боге или божественности, но 67

предписывает концепцию «нирваны» как конечной цели для всех людей. Эта «Нирвана» в некотором роде похоже на суфийское состояние мирного растворения себя во вселенском «Я» Бога. В этой статье кратко исследуются некоторые ключевые аспекты суфизма, отраженные в трудах Назрула, который прожил 34 года жизни почти в состоянии полной тишины, напоминающей моракабу суфийского святого.

Семья, традиции и индивидуальное "Я" Назрула разнообразны. Все ли поэты в своей основе и привычно мистичны по своему физическому и умственному облику? Ответить не так-то просто. Но одна вещь кажется общей для всех создателей творческих текстов, что они глубоко вникают в метафизическую сущность, лежащую в основе физического мира, с которым они обычно сталкиваются. Этот способ заглянуть внутрь предмета в некоторой степени идентичен мистическому исследованию. Назрул, если уж на то пошло, любой творческий деятель не является исключением. Но формирование мистического путешествия в Назруле, похоже, проистекает из ментальной структуры его предшественников, поскольку мы четко идентифицируем великого суфийского святого по имени Хаджрат Накшбанд, который был сыном Сайеда Мохаммада Ислама, который теперь признан 7-м дедушкой Кази Назрула Ислама (в «Назрул боршопанджи», подготовленный Хилхил Кази, 1405–1406 год по бенгальскому календарю, празднование столетия поэта). Отец Назрула Кази Факир Ахмед был имамом, религиозным учителем и суфийским святым, хорошо знакомым с арабской и персидской литературой, включая жизнь и творчество великих суфийских поэтов, таких как Фердуси, Аттар, Хафиз, Руми, Омар Хайям, Мансур Халлаз и другие. . Позже Назрул перевел многие их произведения в прозе и стихах. Некоторые из его оригинальных творений, в 68

основном песни в форме исламских текстов и газелей, были созданы с смешением различных текстов и подтекстов лирикой Хафиза, Руми и Хайяма или отрывками из их творческих произведений. Это ясно показывает, что Назрул унаследовал суфийский культ от своей великой семейной традиции, которая передавала его сущность из поколения в поколение. Назрул - очередной зенит этого тренда. Сейчас мы предлагаем спорить о том, что, хотя Назрул является продуктом этой традиции, он все же изменил ее благодаря своему экстраординарному индивидуальному духу, революционным идеалам и адаптируемому прочтению мировой классики и современных произведений - техника, в настоящее время в значительной степени принятая почти все разносторонние писатели обогащают свои новые творения. Прежде всего, он использовал свое понимание суфизма как убедительный способ объединения позитивных духов всех религий, независимо от различий в их ритуалах и практиках поклонения могущественному божеству, которое также задумано как мельчайшая точка, или семя, или верховная сущность, охватывающая каждый конец этой бесконечной вселенной. В то же время мы можем утверждать, что мистическая идея литературы или суфийской литературы, как мы утверждали ранее, не была чем-то новым в бенгайской литературе; хотя его аккультурация не была явной в основной литературе здесь. Это часто прослеживалось в народных сочинениях, особенно в песнях наших народных маэстро. Непосредственным предшественником Назрула, несомненно, является Факир Лалон Шах. Он пел о «Я», которое стремится раствориться в пределах Всемогущества. То же самое произошло с Назрулом в искаженной форме в его знаменитом тексте «Бидрохи» или «Мятежник». Можно также упомянуть, что философия «Я» не была новым явлением для определенного сообщества мира, скорее, она имеет симметричную традицию интерпретации во всех богатых древних цивилизациях. Сущность и значение «я» были должным образом признаны на Западе, особенно в греческой философии, задолго до Рождества Христова. «Познай себя» - это осознание присутствует как в буддийской, так и в языческой философии. Об этом свидетельствуют многочисленные древние символы, формы или мифологические сюжеты из разных частей света, особенно из Греции, Китая, Македонии, Египта и Индии. Точно так же дух руханиат (исходящий от души) в исламе является существенным воплощением этой универсальной интерпретации Самости, доступной в различных выразительных формах различными творческими мастерами. Итак, «Я» Будды, «Я» Руми, «Я» Лалона или «Я» Назрула - все они являются воплощением одного и того же духа, несмотря на различные сосуды, которые они содержат. Интересно отметить, что само «Я» Назрула выражается более чем в 100 словесных образах в стихотворении «Бидрохи». Давайте посмотрим на несколько строк этого текста, содержащих кажущиеся противоположными и противоречащие друг другу значения этого «я»: «Превзойдя луну, солнце, планеты, звезды / пронзив землю, небеса, космос / и трон Всемогущего, / восстал я - я, вечное чудо создателя вселенной» (Исламский миф и метафора) «Разъяренный Шива сияет у меня на лбу / как королевский медальон победы». (Индийский миф и символ)

«Я буря, я циклон / Я разрушаю все, что встречаю на своем пути. / Я», ритм, любящий танец, / Я танцую под свои собственные ритмы. /…. (Противоположности и противоречия) «Я творение, я разрушение / Я жилище / Я место кремации / Я конец, конец ночи / (противоречие и примирение) «Я - флейта Орфея». / Я успокаиваю беспокойный океан / и приношу летейский промах в лихорадочный мир / поцелуем своей мелодии. / Я - флейта в руках Шьяма ». (Различные источники, но движущиеся к единой цели мира и покоя.) И, наконец, это «Я» - это переход от разных индивидуумов к коллективному «Я», сделанному из глины, но воплощению Души, которое по сути суфистское или мистическое по своему значению: «Я сделан из глины, я воплощение души / я нетленный, неумолимый, бессмертный / я пугаю людей, демонов и богов / / я вечно непобедим. / Я бог богов, высшее человечество, пересекающее небеса и землю »(все выдержки взяты из перевода Шахеда Камала) Это действительно неистовое и возвышенное состояние суфия, который может провозгласить: «Я сумасшедший, я сумасшедший! / Я осознал себя / все преграды разрушены». Понятно, что это состояние фанабиллах, где личность разрывается на бесчисленные кусочки, чтобы повторить единообразный зикр неделимости высшего Я. Красота: ее разнообразные выражения против единства. Метаморфоза Назрула из поэта, написанного на основе фольклора, в одного из самых значительных поэтов, выражающих взаимосвязанную сущность его внутреннего «я» и внешнего снаряжения, представляет собой наиболее интересную область эстетического исследования. В своей спонтанной попытке достичь необходимого баланса между его мятежным я и интровертным мистиком внутри себя, он обрисовал эстетику своего вида с красотой, метафорически обозначенную как sworno-jyoti или золотое сияние, оставаясь центральным в его ядре. Красота - это многоцветный и многоцветный синоним различных реальностей, как положительных, так и отрицательных, как он объяснил в своей книге «Амар Сундор» (Моя красота). Это действительно уникальная идея красоты, возникающая из равновесия между голодом сердца и голодом тела, которая создает значимое познание его существа в его произведениях '' (Об эстетике Назрула, Мохаммад Нурул Худа, стр. 24). Мы также утверждаем, что этот поиск красоты в разнообразных аспектах, исследующий кажущиеся противоположными объекты и их сущность с целью достижения единого источника и цели всех индивидуальных сущностей, по сути своей мистичен по своей природе. Откровенный инакомыслящий, феминистский, реалист и защитник равенства - какими бы разнообразными ни были его личности - он в конечном итоге ищет глобализированного человека, погруженного в сияние золотой красоты состояние непрерывного мира, спокойствия и возвышенности. Хотя он не был «университетским остроумием» или формальным теоретиком, строящим литературные, критические или творческие теории, он создал своего рода эстетику через свои творческие работы, выросшие из противоречивых реальностей, чтобы достичь синтеза в конечном 70

итоге. Достигая своей заветной цели возвышенной стабильности, он взаимодействовал со своим разрушительным «я», призывая его указать правильный путь. Это деструктивное «я» было названо поэтом «пролой-сундор». Ответ пришел от его мистического я, которое знает великие религиозные писания всех времен. Это осознание является результатом его чтения и постоянного взаимодействия с этими священными писаниями, захваченными великими человеческими умами. Назрул говорит: «Я начал от всего сердца призывать свой« пролой-сундор »:« Покажи мне путь, твой путь ». Кто-то, как во сне, подошел и сказал:« Читай Священный Коран; если вы прочтете то, что там написано, вы увидите пролой-сундор - и даже надо мной всю полноту в вас ». Я приветствовал его и сказал:« Вы тот, кто был выражен в моем воображении, в моем сознании в виде мои стихи, мои сочинения, провозглашающие восстание, послание революции? »Он ответил мне:« Да, я твой purbochetana, предсознание (перевод с Худа) ». Назрул ясно произнес английское слово« предсознание ». ', которая является основной составляющей его творческой личности. Эта составляющая - решающий инструмент его мистического «я», который тесно взаимодействовал со всеми доступными основными писаниями. Далее Назрул говорит: «Я молча начал читать Веданту и Коран. Небо над моей землей, казалось, раскололось в результате какого-то удара грома и удара электричества. Казалось, я поднимаюсь все выше и выше. Издалека я мог видеть несравненное сияние, прекрасное, как золото. Это мое клятвенное джйоти (золотое сияние) я увидел сейчас впервые. '' Достаточно удивительно, что этот инцидент напоминает встречу Моисея с Кретором на горе Тур или получение Пророком божественного откровения после громовой вспышки Всемогущего. Однако даже поспешное сканирование краткого признания Назрула («Амар Сундор») о его поисках творческого пути открывает перед нами целых 16 противоположных и интерактивных оттенков красоты. Это: (1) Shokti sundor (сила красоты), (2) Ontorotom sundor (сердечная красота), (3) Prokash sundor (выражение как родина); (4) Jouban sundor (юная красота), (5) pem sundor (любовь к красоте); (6) shok sundor (красота скорби), (7) sneho sundor (красота сыновней привязанности), (8) Shishu sundor (младенческая красота), (9) Proloy Sundor (красота разрушения), (10) Songhar Sundor (красота Слотер), (11) Дхиан Сундор (Красота медитации), (12) Дхаритри Сундор (Красота Земли), (13) Пушпито Сундор (Красота цветения), (14) Биш-Сундор (Красота яда), (15) ) Сришти Сундор (Красота Творения) и (16) Сворно-джйоти Сундор (Красота Золотого Сияния). Приведенный выше перечень различных метафорических оттенков красоты мог быть продолжен поэтом, но в конце концов ему пришлось где-то остановиться. И он остановился в точке, где все столкновения противоположностей и различий оканчивались золотым сиянием. Для нас совершенно ясно, что, хотя красота проявлялась в нем в различных преходящих и противоречивых образах (например, счастье от горя, мощь от слабости или тьма до золотого сияния) в нем, его индивидуальное «я» пыталось открыть универсальное «я» через трудный и трудный путь. . Это напоминает нам вихревой танец суфийского святого как в его физическом состоянии, так и в метафизическом экстазе.

Путешествие предсознания Мистическое путешествие Назрула началось с его «предсознания», которое в значительной степени сформировалось и впоследствии обогатилось его чтением текстов различных религий, слухов и народных материалов. Это также видно из его работ, поскольку он много писал на темы исламского и индуистского происхождения и традиций, стремясь объединить людей всех религий под общей верой. Помимо его огромного количества газелей и песен такого рода (по разным поводам к празднику Ид, пуджа, божествам, таким как Кали, Дурга и т. Д.), Он объявил убамбигуосским голосом: «Mora ek brinte duiti kusum Hindu Mussalman / Islam tar noyon moni, Hindu тахар пран '(Мы - два цветка из одного стебля / мусульманин - его ученик, индус - его душа ». Это не просто пропаганда, он реализовал это в своей практической жизни, женившись на Промиле (которая изначально была индуистом по вере) или называть своего сына Кришной Мухаммадом. Один из самых необщинных личностей, которые когда-либо видел мир, осознание Назрулом единства человечества имеет огромное значение в истории современного творчества. И это прямой результат его физической и метафизической борьбы нацелен на создание универсальной личности, сочетающей все вероисповедания и черты характера, - борьба, которая носит полностью суфистский характер. Его идея Ovedom (Без различия) или Oved-sundor (Красота без различия), выраженная как в его стихах, так и в прозе, несет свидетельство к этому. В своей опоэме «Оведом» он провозглашает: «Мор бидрохо самйа-сришти - най сетха бхед най». /… Най сетха джаш тришнар лов, най биродхер клед, / най сетха мор хингсар вои, най сетха коно вед, / най охингса, хинса, секхане пором шам / раджнити най, коно бхити най, «ведом тар нам» ( Ovedom, Notun Chand by Nazru). Это буквально означает, что восстание Назрула направлено на создание равенства. Достаточно интересно, что это кажется поэтическим отголоском осознания Свами Вивеканандой безразличия (ovedom) человечества, несмотря на их так называемые кастовые различия, вероисповедание. , цвет, вера и т. д. и т. д. Человечество должно объединиться на основе единого состояния, называемого человеческой красотой. Свами Вивеканда проповедовал этот урок всю свою жизнь, и это вполне соответствует суфийской философии. Назрул не жаждет славы или жажда. Несмотря на вражду, ненависть, политику и разного рода насилие, он защищает этот мистический Оведом, равенство всех человеческих душ. Эта идея также была отражена в одной из его самых знаменитых речей, в которой он утверждал, что принадлежит ко всему человечеству независимо от из каста, вероисповедание, цвет кожи и любые другие искусственные различия. Назрул родился в религии под названием Ислам, но ему принадлежат люди всех религий и всех времен этой бесконечной вселенной. И связующая сила всех людей безошибочно признана Назрулом после его мистического путешествия. «Я считаю это высокомерие вестником уродства. Это высокомерие не божественное, оно демоническое. Для меня Он - вечная красота нежности, красота любви, красота аромата, красота радости. …. Я не могу терпеть разлуку с Ним ни на мгновение. Вовин его именем я посвятил ему все свое существование в жизни и смерти, мое настоящее и будущее. Сегодня я без колебаний говорю, что мой прекрасный и прощающий возлюбленный принял меня за мое истинное «я» ''. Вот как смешение привязанности, любви, страсти, жажды, конфликтов, взаимодействий и тумана, существующее между Любящим и Возлюбленным, абсолютно 72

суфистично. в природе, поэтому Назрул - это символ истинного мистика в лоне дерзкого мятежника. Медитативное настроение и шерстяной плащ на чистоту. Кроме того, Назрул распознает медитативную стадию своей души. Он заявляет о полезности своего вида медитации. Он говорит: «Если сила Анондомайи во мне не вернется в свое медитативное состояние, не растворит меня, унося меня в высшую Пустоту, тогда я снова буду петь песню любви, песни равенства - вид, о котором этот мир давно не слышал. …. Если тот же самый божественный источник, который позволил мне испытать вечную Красоту Бесформенности в моем теле, захочет принять все мое существование и вернет ему Силу Любви Анондомайи, если на глазах этой Силы хлынет поток слез, если его ноги будут танцевать в ритме Кришны, тогда я превращу этот злобный, уродливый, коллективный, различающий, управляемый демонами мир в прекрасный мир ». «Я пришел простить уродливого и убить демона. Ты моя уродливая, и в ней моя высшая красота '' (перевод Саджеда Камала). Цитаты из его прозы и стихов могут быть взяты в огромном количестве. Но все они подтвердят тот же аргумент, что Назрул поклялся установить сущность любви, равенства и красоты во всей ее полноте. Он восстал против всех демонических сил, чтобы достичь своей божественной цели - сделать человеческое существование осмысленным на этой грешной земле. И путь, по которому он шел, - это путь борющегося святого, напоминающий шерстяной плащ чистоты, преодолевая дистанцию между индивидуальной и универсальной душой. Это бесконечное Я, которого Назрул визуализировал в своем существе. Он повторяет: «Видя себя, я вижу невидимого Создателя. / Торговцы в морском порту торгуют драгоценными камнями. /… Они никогда не ныряли / в бездонную глубину несущего драгоценные камни океана. / Вместо того, чтобы возиться со Священными Писаниями, мой друг, нырни прямо в / океан истины »(Бог, перевод Саджеда Камала). И хотя Назрул, так сказать, не был практикующим суфием, он, несомненно, был дайвером-мистиком, ищущим бездонное дно океана истины, пронизывающего человеческое сознание с доисторической древности. Так бунтарь живет в гармоничном взаимодействии с мистиком в эзотерическом и эстетическом я Назрула.

Редактор Кази Назрул Ислам Национальный поэт Бангладеш Кази Назрул Исламу был в основном одаренным поэтом, автором коротких рассказов, композитором песен, литературным переводчиком, солдатом, политическим активистом, a также влиятельным журналистом. Назрул использовал свои журналистские способности для борьбы с несправедливостью британских правителей. На протяжении всей своей жизни он открыто выступал против всякого рода дискриминации с целью установления прав угнетенных людей. Среди всех его профессий журналистика была той, которая больше всего помогла ему быть рядом с людьми и направить их в правильном направлении. Его бесстрашные стихи, статьи и передовые статьи, опубликованные в газетах и содержащие резкую критику империалистического британского правления, не только вдохновляли коллективные восстания, но и обращались к конечной цели националистической борьбе. Итак, всё это было вкладом Кази Назрула Ислама и основателя Бангладеш-Президента Шейха Муджибура Рахмана в формирование бенгальского национализма. Вернувшись с Первой мировой войны в Калькутту, Назрул стал жить в офисе Бангия Муссалмана Сахитьи Самити, где издавался ежемесячный журнал "Мусульманская Индия". В ответ на просьбу редактора он передал ему свой роман "Бадхон Хара" для печати. Эпистолярный роман был написан во время его армейской жизни в Карачи. С выходом в свет этого романа Назрул впервые почувствовал вкус популярности, и тираж ежемесячника стремительно увеличился. Когда он начал публиковаться в газетах, он начал много писать. К тому времени он понял, что борьба за британо- индийскую армию не может принести освобождение народу Индии. Он осознал всю важность политической сознательности и подготовке их к движению за независимость. Поэтому Назрул задумал заняться журналистикой. Он писал для разных газет, но его карьера журналиста началась с публикации ежедневной газеты «Набаджуг» в 1920году. Вечернюю ежедневную газету курировал Шер-и-Бангла АК Фазлул Хук. Из-за превосходства писаний Назрула "Набаджуг" получил признание с самого первого дня. Хотя у него не было опыта редактирования новостей и статей, он поразил всех своим лингвистическим мастерством. Назрул создавал интересные заголовки, цитируя строки из знакомых стихотворений. Он сокращал длинные новости кратким описанием, что было ключевой особенностью современной журналистики. В ‘Набаджуге " он написал ряд статей, чтобы осветить некоторые фундаментальные проблемы простых людей, которые продолжались из-за безразличия британского правительства. "Джугабани"- книга, в которой собраны статьи Назрула, напечатанные в "Набаджуге", была опубликована в 1922 году, которая была запрещена в том же году британским правительством. Поскольку Назрул был мусульманином-суннитом, в “Джугобани "он написал передовицу о религиозном плюрализме:" приходи, брат индус! Ну же, Мусульманин! Ну же, Буддист! Ну же, христианин! Давайте превзойдем все барьеры, давайте навсегда оставим всю малость, всю ложь, весь эгоизм и будем называть братьев братьями. Мы больше не будем ссориться. 74

Хафиз Масуд Ахмед предложил Назрулу стать главным редактором нового еженедельника "Думкету. Назрул зарекомендовал себя в качестве журналиста и проповедовал революцию посредством своих статей и поэтических произведений Думкету появился в журналистике подобно комете и сразу же завоевал восхищение читателей всех классов. Кази Назрул Ислам заявил в журнале,что прежде всего он хочет полной независимости Индии. Бесстрашные передовицы Назрула и его воинственные стихи были главной достопримечательностью журнала. Таким образом, читатели с нетерпением ожидали появления экземпляра "Думкету". Но Думкету боролись из-за нехватки денег. Тем не менее он мог продолжать свое издание с помощью своего огромного тиража и некоторых рекламных объявлений. Назрул написал метафорическое стихотворение под названием "Анондомойир Агомоне" в осеннем номере "Думкету", которое беспрецедентным образом атаковало британское правительство. Он был первым человеком, который поместил требование независимости в газетную статью! Кази Назрул Ислам заявил в ‘Думкету“, что прежде всего Думкету " хочет полной независимости Индии. Мы не понимаем самоуправления, поскольку многие ученые трактуют этот термин по-разному. Ни один клочок индийской земли не может контролироваться иностранцами. Все обязанности Индии, защита полной независимости и полномочия по управлению страной будут в руках индийцев. Ни один иностранец не имеет права диктовать нам в этом вопросе.” Колониальное британское правительство назвало независимый голос Назрула и его бесстрашную позицию террористической деятельностью. Он был арестован в 1922 году и приговорен к году тюремного заключения по обвинению в подстрекательстве к мятежу. Он выступил перед судом с громким заявлением, которое впоследствии было опубликовано под названием "Раджбондир Джобанбонди". Он начал голодовку в тюрьме в знак протеста против жестокого обращения со стороны британского тюремного надзирателя. Поэтому британское правительство освободило его в 1923 году. Составляя передовицы Назрула, напечатанные в "Думкету", была издана книга "Дурдинер Джатри". Однако он был запрещен британским правительством. В 1925 году Назрул занялся прямой политикой. Он стал членом провинциального Конгресса. Через несколько месяцев он помог организовать Лейбористскую партию Сварадж, которая была социалистической политической партией, приверженной национальной независимости и служению рабочему классу. Еженедельная газета "Лангал" издавалась как рупор партии. Назрул был главным режиссером ‘Лангала". Именно в этой газете публиковались такие знаменитые стихи Назрула, как "Самьябади", "Кришокер Гаан" и "Сабьясачи". Лангал был напечатан под новым названием "Гонобани". Некоторые из его выдающихся эссе о коммунальной гармонии были опубликованы в "Гонобани". "Рудра мангал", сборник эссе Назрула, опубликованный в "Думкету" и "Гонобани", попал в книжные магазины в 1927 году, но также был запрещен британским правительством. Назрул присоединился к еженедельнику "Савгат" в 1927 году и возглавил отдел под названием "Чаначур", где публиковались прогрессивные статьи против различных социальных и политических суеверий. Кроме того, его роман "Кухелика" был напечатан в "Савгате". Этот еженедельник также получил огромный отклик у читателей. Затем он сделал большой перерыв в журналистике и сосредоточился на создании музыки. Назрул вернулся в качестве редактора "Набаджуг" в 1941 году, когда Шер-и-Бангла Фазлул Хук 75

решил снова принести свою старую ежедневную газету. Он начал работать в газете, но не смог продолжать, так как за это время потерял голос и память. В течение долгих 34 лет поэт вел невыносимую жизнь молчания. Он умер 29 августа 1976 года в Дакке. Если бы Назрул не занимался журналистикой, он мог бы больше сосредоточиться на создании литературных произведений. Но он считал, что ему нужно заниматься журналистикой для пробуждения совести масс людей, чтобы они могли освободиться от гнёта британских правителей. Таким образом, для Назрула журналистика была не менее важна, чем его литературные творения. Его мужество, патриотизм, этика, достоинство и непреклонность сделали его культовым журналистом своего времени. Он был мишенью британского правительства, и ряд его книг были запрещены из-за его рискованной журналистики. Назрул смело шёл к лицу любой ситуации и никогда не шел на компромисс. Больше некому было нанести столь массированный удар в интересах британских правителей. Он ввел новый вид бесстрашной журналистики. Кази Назрул Ислам проявил свой характер и многим пожертвовал, чтобы подать пример будущему поколению журналистов.

Романтизм в стихах и рассказах Кази Назрула Ислама. Педагог Сайёра Абдукадировна Рахимова Учитель английского языка Ташкентский государственный университет востоковедения Кази Назрул Ислам известен как национальный поэт Бангладеш. Он внес революционные изменения в дух и стиль бенгальской литературы и музыки. Назрул принадлежал к 19 веку как поэт и музыкант. затем он стал национальным поэтом Бангладеш и произвел революцию в стиле бенгальской музыки и литературы. Он написал множество стихов и статей в поддержку борьбы с англичанами. Он родился в бедной мусульманской семье, где получил только религиозное образование. Чтобы управлять своей бедной жизнью и своей семьей, мальчику Назрулу пришлось работать муэдзином в местной мечети. Он пребывал в печальном состоянии, но врожденный поэтический огонь все еще горел в его сердце, поэтому он не давал ему полностью расколоться и мечтал о доступе в царство литературы. Назрул очень любил литературу и стремился изучать ее и делать это своей страстью. Позже Бог дал ему такие таланты, чтобы закрепить свое имя в литературном жанре. Более того, на него глубоко повлияли некоторые выдающиеся деятели литературы. Рабиндранат Тагор был одним из влиятельных писателей Назрула. Назрула, бенгальца, привлекали магические сочинения Рабиндраната Тагора. Другие творческие деятели бенгальской литературы, такие как Сарат Чандра Чаттопадхьяй, также очаровали его. Возникает загадочный вопрос, был ли Кази Назрул Ислам поэтом-бунтарем или поэтом-романтиком. Ответ прост. Он был обоими одновременно. Назрул полюбил стихи, песни, драму и литературу во время выступления в театральной труппе. Назрул по стилю и духу как бунтующий поэт, так и классический и романтичный. Его поэтический репертуар включает обширное творчество стихов о любви и природе.1 Основные темы произведений Назрула включают любовь как в союзе, так и в разлуке; природа, свобода, национализм, патриотизм и социальная справедливость. На протяжении короткого периода активной, яркой и очень продуктивной карьеры Назрул писал стихи, тексты песен, рассказы, романы, драмы, танцевальные драмы и эссе, которые вдохновляли молодое поколение против британского колониального господства, и он стал широко известен как бунтарь. поэт, не забывая о романтике в нем. Как поэт любви, он был особенно очарован романтическими отношениями Шри Кришны и Радхи, которые вдохновили его на сочинение шедевров «Шьяма Сангит». Он любил Брахму и Вишну, богов создания и сохранения вселенной среди множества воплощений.2 _____________________ 1 Кази Назрул Ислам: классический и романтический доктор Форкан Уддин Ахмед, понедельник, 27 августа 2018 г. 2 Назрул: бунтарь или романтик Азиз Рахман. 19 мая 2017 г. 00:00 77

Многие из его стихов и патриотических песен придали отвагу борцам за свободу во время освободительной войны Бангладеш в 1971 году. Мы получили название страны «Бангладеш» из его стихов. Ни один поэт не может стать бунтарем без любви - любви к родным и близким, любви к Родине, любви к согражданам и любви к человечеству в целом. Любовь - главная движущая сила, которая привела его на путь восстания. Его поэтическая и музыкальная карьера осталась бы неполной без безграничной любви к природе и человечеству. Его философия сродни идеалам нашего менестреля Лалана Шаха и великого поэта Рабиндраната Тагора. Он отправился в Восточную Бенгалию, чтобы ощутить настоящий вкус фольклора. На него глубоко повлияли персидские поэтымистики 13 века Омар Хайям и Джалалуддин Руми. «Причина любовника отличается от всех других причин», - писал Руми. Он также был большим поклонником Камала Ататюрка, отца современной Турции. Его проницательность заставила его проповедовать весть о дружбе между двумя основными религиозными общинами. Он возмутился, став свидетелем фанатизма, политического подчинения, происхождения и преобладающих социальных болезней. Это превратило его в поэта-бунтаря, а бедность сделала его великим. В душе и душе он оставался поэтом-романтиком и главным музыкантом-маэстро. Назрул полюбил стихи, песни, драму и литературу во время выступления в театральной труппе. Его протест против всех видов злого умысла и злоупотреблений сделал его непослушным; он столкнулся со всеми формами экстремизма. На протяжении короткого периода активной, яркой и очень продуктивной карьеры Назрул писал стихи, тексты песен, рассказы, драмы и эссе. Ни один поэт не может стать бунтарем без любви - любви к родным и близким, любви к Родине, любви к согражданам и любви к человечеству в целом. Любовь - главная движущая сила, которая привела его на путь восстания. Его поэтическая и музыкальная карьера осталась бы неполной без незапятнанной любви к природе и человечеству.3 Любовь - это астролябия тайн Бога. Любовь Назрула проявляется в большинстве его текстов. Он приглашает свою возлюбленную прийти, чтобы он мог подарить ей цветы звезд. Любовь, безусловно, связана с болью. Вот почему он поет в смеси Бихаг-хамбаспило: «Кого я могу сказать, почему мое сердце плачет и с какой болью». Назрул сравнивали с английскими поэтами-романтиками восемнадцатого века - Уильямом Вордсвортом, П. Б. Шелли, Джоном Китсом и лордом Байроном, которые возглавили романтическое движение в английской литературе. Сольный концерт «Бидрохи» его сына Сабьяшачи и исполнение его песен Фироза Бегум и Манабендра Мухападай увлекут даже случайных слушателей. Поэт-бунтарь-романтик оставил послание для жителей этой страны, где ошибки падают во всем саду отчаяния (je deshe jhare shudhu bhul nirashar kanon bharia), особенно для тех, кто должен вести нас в мире и мире. смятение. В своем стихотворении «Кандари Хушиар» («Остерегайся, рулевой») он предупреждал, что нам еще предстоит пройти

________________ 3 Д-р Форкан Уддин Ахмед, бывший заместитель генерала и комендант Академии Ансар ВДП 78

долгий путь к месту назначения, взобраться на высокие горы, пересечь пустыню и плыть по бурному морю глубокой ночью. Нам, мусафирам, лучше вытереть слезы с глаз и вернуться домой, чтобы свести счеты. Назрул по стилю и духу является поэтом-бунтарем, а также классиком и романтиком. Он мог воспитывать всю нацию, когда люди находились в темные и суеверные времена во время колониальной роли. Кази Назрул Ислам пробудил спящую страну, чтобы двигаться к просвещенному обществу, либерализму и социализму. Люди были очень вдохновлены его идеологиями. Они стали сторонниками освобождения, используя свою голову, сердце и руки. Если эта мысль будет поддержана, Бангладеш больше не будет в невыгодном положении. Страна очень скоро выйдет в ряды развитых стран мира. Momo ak hate baka basher basori, ar hate rono-turjo - Кази Назрул Ислам определил себя и указал на свои основные характеристики как поэта любви и бунта в этой строке в его знаменитом стихотворении Bidrohi. К сожалению, интерпретируя Назрула и его творения, большинство из нас делает акцент на одной руке с «роно-турджо» (символом восстания), но забывает о другой руке с «baka basher bashori» (символизирует любовь). Это потому, что за тысячелетнюю историю поэзии Бангла мы не видели другого бунтаря, подобного Кази Назрулу Исламу. Его стихи и песни - не что иное, как оружие и боеприпасы бойца. Он одновременно боролся против очень империалистических британских правителей, чтобы обеспечить независимость своей страны, преодолев иностранное порабощение, и выступал против коррумпированного класса богатых, чтобы освободить общество от всех видов дискриминации и несправедливости. В то же время, если мы ищем поэтов-романтиков, писавших стихи, основанные на любовных связях, в бенгальской литературе , мы находим гораздо больше имен. Наше намерение не состоит в том, чтобы подорвать вклад поэтов-романтиков; скорее, мы хотим показать, как Кази Назрул Ислам, наряду с его мятежными стихами и песнями, создал прекрасные романтические выражения, которые совершенно противоположны его идентичности как мятежнику. Его глубокое чувство любви, подробные образы, описание различных фаз любви и состояний романтического ума, включая объединение и разделение, полностью перекликались с сердцами влюбленных. Его творения показывают, что Назрул был бунтарем по темпераменту, но романтичным в воображении. В преддверии 41-й годовщины смерти этого великого поэта, 29 августа, утренний чай направлен на то, чтобы сосредоточить внимание на романтике в стихах и песнях Кази Назрула Ислама, которые сравнительно меньше обсуждаются критиками. В стихах Назрул легко найти красоту, любовь и романтическую агонию. Он всегда руководствуется своим сердцем и во многом зависит от страсти любви, смешанной с его воображением. В романтических стихах Назрул не утихает эмоции. От мук разлуки до описательных образов любимой - он производит впечатление человека, полного страсти. Это чувство любви очаровательно выражается в стихах Назрула. Его любовное отношение является прямым результатом его личного опыта в любовной связи или супружеской жизни и частично из его воображения. Например, его стихотворение «Аша» - очень живое свидетельство романтической изобретательности. Он говорит, что встретит свою возлюбленную в уединенном месте и проведет время с любовью и романтикой: «Возможно, мы встретимся, / Где изгибающееся небо целует / Зеленая пустыня». Назрул 79

изображает романтическую картину, в которой он будет держать свою возлюбленную за руку, что является прекрасным изображением романтической среды, поскольку это возможно только с помощью более высокого чувства воображения. Стихи Кази Назрула Ислама о любви чрезвычайно живы и пронзительны. Его стихотворение «Бхало Лагар Смрити» - одно из самых мелодичных стихов в литературе Бангла. Давайте взглянем на несколько строк: «Воспоминания о симпатиях не могут быть забыты, / Поэтому я снова и снова посещаю ваш дом / Изогнутая луна все еще восходит в небе / В моем саду цветет фиолетовый цветок». Кази Назрул Ислам вспоминает сладкие воспоминания того времени, когда его сопровождала его возлюбленная. Сладость и возвышенность любви обильно отражены в этих словах. Другие известные любовные стихи Назрула - Гопон Прия, О-Намика, Пуджарини, Кобир Рани и так далее. В длинном стихотворении «Пуджарини» раскрывается его разностороннее наблюдение за романтической любовью. Неудивительно, что мысли Назрула в то время были сосредоточены на любви, ведь его знакомство с Промилой углубилось. В «Пуджарини» он провозглашает: «Поклонник! / Твой голос, твоя мелодия, позорящая голубя, твой глаз, твое лицо, / Твои брови, лоб, щека, / Твоя распутная серьга качается взад и вперед / В танце, превосходящем лебедь- / знаю, знаю! » Его объяснение красоты приобретает яркую форму благодаря красочному воображению. Представление Назрула о любви не лишено физического влечения. Он никогда не делал упор только на духовной любви, игнорируя физическую привлекательность. При этом он не забывал о возвышенности. Вопрос о вечной жажде женщины в сердце мужчины всегда горел там, чувство любви всегда смешивалось с высоким чувством прекрасного, но все же тело признавали храмом любви. Романтические чувства Назрул Ислама можно найти больше в его песнях. Он ярко описал свои чувства любви и агонии в своих многочисленных романтических песнях. Его песни, а именно: Tumi sundor tai cheye thaki prioyo, Alga korogo khopar badhon, Priyo jai jai bolona, Priyo amono rat jeno jai na brithai, Noyon vora jolgo achol vora phul, Shaon ashilo fire she fire elo na, Tumihicho ekhon dekonde Аджо модхуро башори бадже, Чеона шуноёна, Джабар страха феле джеё экти кхопар фул, Учатон мон гхор ройна, Это джол о каджол чокхе, Мор гумо гур эле монохор, Гхумер чайя чадер чокхе, Мора ар джономе рейт чжоном хиламте митхуны гхоуни и Шайоно оценивают Джоди, выражают чувства каждого любовника. Для Назрула любовь - это форма красоты, правды, справедливости, индивидуальности, воображения и страсти. Он более остро превозносит красоту в своей песне «Tumi sundor tai cheye thaki priyo sheik mor oporadh». Помимо описания причины, по которой он не может отвести глаз, он приводит аргументы, когда пишет: «Chadere heria kade chokorini bolenato kichu chad»! Опять же, Назрул пишет свои песни, используя необычные милые сравнения и метафоры. В своей песне «Mor priya hobe aso rani» он говорит: «Mor priya hobe esho rani / Debo khopay tarar phul / Korne dolabo tritiya tithir choiti chadero dul / Konthe tomar porabo balika / Hongsho sharer dolano malika / Bijoli jorin fitay badhibo / Megho ронг эло чуль. Подобно поэту-романтику Шелли или Байрону, Назрул мечтал создать общество, свободное от предрассудков. Он ненавидел британский империализм и понимал, что империалисты разрушают мир свободолюбивых аборигенов единого индийского 80

субконтинента. Два стихотворения «Бидрохи» и «Дхумкету» заставили людей задуматься по-новому. Другими словами, люди страстно желали достичь свободы, читая эти два энергичных стиха, и решили освободиться от британского колониального господства. Назрул - поэт угнетенного и обездоленного класса людей. Темой его стихов стали люди, ставшие жертвами классовой дискриминации. Де-факто, романтическая эпоха началась в Англии в конце 18 века, чтобы подчеркнуть образ жизни людей рабочего класса. Таким образом, 18 век стал переходной эпохой в литературе. На Назрул, вероятно, повлияли революционные мысли западных романтиков, особенно лорда Байрона и П. Б. Шелли. Люди, которые трудились, чтобы заработать себе на жизнь, помещены в стихи Назрула. Дикция, которую он использовал в своих стихах, была языком массовых людей. Две формы, музыка для масс и газели, олицетворяли два аспекта юного поэта: борьбу и любовь. Назрул привнес в бенгальскую музыку бодрящую мужественность и молодость. Несмотря на болезни, бедность и другие невзгоды, Назрул неустанно писал для угнетенных людей. Он стал легендой, образцом религиозной восприимчивости, которая не ограничивается абстрактными определениями, но определяет себя в актах преданности, сочувствия. Его гуманистическое видение, философия и дух превзошли многие ортодоксальные границы. Он был музыкантом, революционером и философом, пионером в поэтических произведениях, поддерживающих сильный духовный бунт против ортодоксии и угнетения. Его страстная активность в движении за независимость Индии часто приводила к его тюремному заключению. Через свои песни и стихи он пропагандировал универсальные ценности любви, мира, терпимости, свободы, справедливости, гармонии и сотрудничества. Как личность он обладал неукротимым человеческим духом и был полон любви, творчества, человечности и романтизма. Он был очень сердечным и любящим человеком и мог самым прекрасным образом выражать свои чувства в своих произведениях. Назрул верил в равенство женщин, взгляд, который его современники считали революционным, как это выражено в его стихотворении «Наари» (женщины). В стихах Назрула особо подчеркивается слияние ролей обоих полов и их равная важность для жизни. Его стихотворение «Барангана» («Проститутка») ошеломило общество своим изображением проституток, к которым он обращается в стихотворении как «мать». В стихотворении Назрул сначала принимает проститутку как человека, мотивируя это тем, что этого человека кормила грудью благородная женщина и принадлежала к расе «матерей и сестер»; он критикует негативное отношение общества к проституткам. Как и большинство английских поэтов-романтиков, Кази Назрул Ислам поддерживает в своих произведениях такие темы, как любовь, субъективность, гуманизм и протест против несправедливости. Таким образом, в этом исследовании делается попытка проанализировать поэзию Назрула с особым акцентом на стихи, посвященные романтическим элементам - любви, гуманизму, природе, субъективности, мистицизму, индивидуализму и революционному рвению, которые помещают Назрула на трон поэтаромантика. Если поэт не любит человечество, он никогда не сможет стать бунтарем. Любовь Назрула - главный источник движения его восстания. Его поэтическая карьера вряд ли будет завершена, если не принять во внимание его стихи о любви, природе и 81

человечности. Его любовные стихи определенно доказали, что он поклонник любви. Его философия очень похожа на философию поэтов-романтиков второго поколения, а именно Шелли, Китса и Байрона, поскольку все они революционеры. Назрул сравнивает себя с Китсом и заявляет, что его намерение очень похоже на «Красота - это правда, правда красота», а в отношении революции и страстной любви он похож на Шелли. Назрул находит символ своего душевного состояния. Таким образом, основная цель данной статьи - исследовать, как Кази Назрул Ислам считался поэтом-романтиком, который украшает свои стихи чертами романтизма. Хотя Кази Назрул Ислам признан во всем мире поэтом бунта, его можно одновременно считать поэтом любви. Он пишет стихи, которые разжигают огонь против всякого неравенства и несправедливости и в то же время исследуют его острые романтические страсти. Вообще-то он романтичен в воображении и бунтарь по темпераменту. Судя по названию стихотворения «Мятежник», поэма полна только бунта; на самом деле, это мятежный тон и глубина, проникнутые духом любви, страсти и чувствительности. Первая половина стихотворения выражает его высокомерное настроение, которое внезапно переходит в страсть и рисует романтическую сцену. Его меч, который нападает на иностранных правителей, которые мучают простых людей общества, также исходит из его любви к человечеству. Его любовь и бунт на самом деле не разные вещи - оба исходят из одного кувшина. Любящее существование Назрула превратило его в мятежника. Таким образом, он не только бунтарь, но и поэт любви, кратко говоря, поэт-романтик. Романтизм - это движение, возникшее в конце 18 века и завершившееся в середине 19 века как реакция на неоклассицизм, эпоху, предшествовавшую романтическому движению, в котором стиль был полон эмоций и красоты с множеством индивидуалистических и экзотических элементов. Однако главным источником вдохновения для романтизма стали события и идеологии Французской революции. Помимо этого, даже промышленная революция, начавшаяся в тот же период, также считается ответственной за развитие романтизма. Считалось, что эпоха романтизма начинается с публикации «Лирических баллад» Вордсворта и С.Т. Кольриджа в 1798 году. Среди известных британских поэтов-романтиков - Уильям Вордсворт, Сэмюэл Тейлор Кольридж, Уильям Блейк, лорд Байрон, Перси Биши Шелли и Джон Китс. Любой список конкретных характеристик литературы романтизма включает субъективность, индивидуализм, гуманизм, любовь, убеждения, что воображение превосходит разум и поклонение природе, а также увлечение прошлым, особенно мифы и мистицизм средневековья и романтический национализм. . «Романтик, логически, всегда был противником всего, что ограничивает воображение, связывает чувства и ограничивает или подрывает целостность. Эта приверженность целостности, спонтанности, чистоте и невинности тесно связана не только с воображением в мышлении романтика, но также с процессом и работой воображения, которое участвует как в акте создания, так и в создании вещи или вещь создана ». В стихах Назрула легко найти красоту и любовь, романтическую агонию, дух восстания против колониального господства и социальной несправедливости, и особенно патриотическое вдохновение, мусульманское Возрождение, послание индуистско-мусульманского единства и стремление к освобождению страдающего человечества. Человечество - одно из доминирующих явлений романтизма.

Назрул - ярый любитель человечности. По словам Назрула, «поверьте мне, я пришел в этот мир не для того, чтобы быть поэтом, чтобы быть лидером; Я пришел, чтобы предложить свою любовь и получить любовь. Но разочарованный и обиженный, я молча прощаюсь с этим миром без любви ». Отныне Назрул является сторонником гуманизма. Хотя он мусульманин, он назвал своих сыновей, сочетая в себе индуистские и мусульманские имена: Ариндам Халед, Кришна Мохаммед, Кази Анируддха и Кази Сабьясачи. Так сказать, гуманизм - лучшая религия для Назрула, который провозглашает в стихотворении «Я пою о равенстве»: Сердце - это мечеть, храм, церковь. Именно здесь Иисус и Моисей нашли истину. Сердце - лучшее святое место, где нет дискриминации по шкале расы, цвета кожи, религии и национальности. Это чувство равенства проистекает из его гуманистической веры, которая является одной из черт романтизма. Он использует свое перо как меч в борьбе против британской оккупации Индии и призывает всех выступить против них. Цель Назрула - удалить. Дискриминация между индуистами и мусульманами и сокращение разрыв и отстаивать величие человечества. По его мнению, религия создана для человечества и призвана способствовать его благополучию. Как проповедник, он призывает все человечество любить своих собратьев, считая, что это лучшая религия, и в стихотворении «Человеческое существо» он пылко заявляет: Я воспеваю равенство - нет ничего лучше человека, нет ничего более благородного! Каста, вероисповедание, религия - разницы нет. Во все времена и во всех местах мы все являемся проявлением нашей общей человечности. Его страстная вера в реформы, равенство полов и убеждений, силы любви и воображения, часто выражаемые в его стихах, и этот факт напоминает нам имя одного английского поэта-романтика П. Б. Шелли. «Профессор Генри Гласси оценил стихотворение« Мятежник »как одно из самых значительных, написанных в двадцатом веке. Для него Назрул - один из ведущих гуманистов века, и его значимость для всего человечества зависит в основном от трех аспектов: свободы, справедливости и любви. Эти аспекты переплетаются как расширение единой веры, основанной на аргументе, что каждый свободный человек склонен воспитывать любовь к себе и окружающим. Кроме того, человек с любовью внутри не может делать несправедливости по отношению к себе и другим. Следовательно, это три взаимосвязанных понятия, необходимых для человека как личности и члена коллективного образования. Вот как мятежное «я» Назрула вдохновляется праведностью и любовью ко всем. Его восстание - инструмент для осознания этой истины. В этой глобальной перспективе личность Назрула еще предстоит пересмотреть и переоценить. Теперь он универсальный поэт, принадлежащий любой части мира ». Поскольку романтики сильно зависят от сознания любви и страсти, которое выражается через их воображение, Назрул также не является исключением. В своих романтических стихотворениях «любовник Назрул не утихает своих эмоций. От мук разлуки до описательных образов своей возлюбленной, с очень деликатными аналогиями, он производит впечатление человека, полного страсти ». Это чувство любви очаровательно выражается в стихах Назрула. Его любовное отношение является прямым результатом его личного опыта в любовной связи или супружеской жизни и частично из его воображения. Как говорит в своей статье «Кази Назрул Ислам: его восстание и любовь» Кабир Чоудхури, «Назрул говорит о любви как о источнике вдохновения, 83

превратившем его в поэта». Назрул определенно является поэтом-романтиком в том смысле, что он написал много романтических стихов. Поэма «Надежда» - очень живое свидетельство романтической изобретательности. Он говорит, что встретит свою возлюбленную в уединенном месте и проведет время с романтикой и любовью. Для него природа - это место, где любовь более действенна. Вот почему поэты-романтики берут за основу своих стихов природу. Назрул изображает романтическую картину, в которой любимая рука будет держать его за руку, что является большим достижением, так как это возможно только благодаря высокому чувству воображения. Несомненно, представление Назрула об этом месте и его возлюбленной - очень юное романтическое воображение. Это видно из его стихотворения «Надежда»: Прежде чем вернуться в лес, Озорной ты! - Ты нежно поцелуешь мне глаза! Описание Назрулом действий смелого любовника со своей возлюбленной перекликается с голосом Китса из «Оды греческой урне», в которой он изображает дерзкого любовника, пытающегося получить поцелуй, который никогда не появится в материальной форме, поскольку они застыли. по времени: Смелый Любовник, никогда, никогда не сможешь ты поцеловать, Хоть побеждать у цели - но не горюй; Другие известные любовные стихи Назрула - «Жрица», «Тайная возлюбленная», «Безымянная дама», «Поклонница», «Королева поэта» и так далее. Длинное стихотворение «Поклонник» раскрывает многообразное восприятие Назрул романтической любви. Неудивительно, что мысли Назрула в то время политических потрясений обратились к мыслям о любви, потому что его знакомство с Промилой созрело для любви. В стихотворении «Поклонник» он провозглашает Поклонник! Обнаружена крайность эмоции, даже бред, но не прикосновение к неуловимым предметам. Его объяснение красоты приобретает яркую форму благодаря красочному воображению. Точно так же Карунамая Госвами в 1996 году упоминает «Желтый цветок» в основном как сборник стихов о любви и высказывает мнение, что «понятие любви Назрула не лишено физического очарования. Не игнорировались лишние физические соображения, там всегда горел вопрос о вечной жажде женщины в сердце мужчины, чувство любви всегда смешивалось с высоким чувством прекрасного, но все же тело признавалось храмом любви ». . Для Назрула красота - это форма любви, правды, справедливости, индивидуальности, и сама эта красота пробуждает воображение, любовь и страсть. Он сравнивает себя с Китсом и провозглашает свой девиз, который очень похож на его девиз: «Красота - это правда, правда - это красота», но его способ выражения красоты отличается. Более остро восхваляет красоту в стихотворении «Ты такой красивый»: Ты такой красивый, что я не могу оторвать от тебя глаз, Это мое преступление. У меня есть дар видения, чтобы я мог видеть тебя, красавица быть. Пусть исполнится мое желание, родной. Опять же, как типичный традиционный поэт-романтик, Назрул пишет, используя знакомые сравнения и метафоры, и все же каким-то образом пытается украсить это своим собственным ароматом. В своем стихотворении «Любовь моя» он провозглашает: «Приди, дорогая, и будь моей любовью!» Природа - доминирующая тема в творчестве поэтов-романтиков, и их отношение к природе иное. В книге «Романтическое воображение» Морис Боура (1966) заявил: «В 84

природе все поэты-романтики находят свое первоначальное вдохновение. Для них это не все, но без этого они были бы никем ». Почти все поэты перенимают природу, чтобы выразить свою внутреннюю привлекательность, поскольку она является постоянным источником вдохновения и источником утешения в горе для поэтов-романтиков. Для Назрула природа - неделимая часть жизни. Его отношение к природе достаточно сильное, чтобы доказать, насколько он романтичен. В дальнейшем, когда Назрул пишет о природе, он наделяет природу личностью; природные объекты в его стихах - живые, не просто зрители, а участники человеческих дел. В некоторых стихотворениях он использовал природные объекты в качестве символов; но большинство его стихотворений о природе это утверждения об отношениях с природой и любви к ней. Он видит, интерпретирует и ценит природу с точки зрения человека. Даже в любовных песнях метафоры взяты из природы; птица, звезда, цветок, небо, солнце, дождь, море и так далее - все эти объекты представлены как человеческие термины. В стихотворении «Море» он говорит: О море! О мой друг! О вечно разлученные! О, недоволен! Из какой агонии Вы снова и снова истощаете мозг? Что ты хочешь сказать, с кем поговоришь, товарищ…? Он обращается к морю, рассматривая его как человеческую фигуру, и дает также чувство гнева, речи, слуха. В случае использования природы он не похож на Вордсворта, но принимает его способ выражения. «Он с уважением упоминает английских поэтовромантиков, но не упоминает Вордсворта и Кольриджа в своем обзоре. Упущение существенное. Лично он не одухотворял природу и не проявлял интереса к метафизике. Назрул Ислам называет себя поэтом красоты и предпочитает уподоблять себя Китсу ». Поскольку поэты-романтики индивидуалистичны и жизненно отделены друг от друга в своем отношении к жизни и природе, Назрул также использовал природу в своей поэзии индивидуалистически.4 Акцент на личной свободе и свободе - отличительная черта романтизма. В своих стихах он заявляет о своем очень высоком чувстве индивидуализма. Он не желал подчиняться никакому авторитету, даже Создателю, как он однажды заявил в неистовстве страсти: «Я не приветствую никого, кроме себя!» Эта строчка напоминает нам первую строчку «Я отмечаю себя» из «Песни о себе» Уитмена. На самом деле Назрул не против Бога, а против тех действий, которые совершаются в неправильном толковании послания Бога. Конечная цель Назрула - это смесь любви, справедливости и свободы человечества, и именно так индивидуальное «Я» Ислама Кази Назрула становится универсальным «Я», символизирующим его нацию и человечество во всем мире, принадлежащее к определенным временным рамкам и земле. Тем не менее, Назрул считался субъективистом, поскольку он выражает свои личные переживания и чувства в своих стихах, посредством которых он фактически отражает внутренние чувства всего _________________________ 4 Тусар Талукдер преподает английскую литературу в Центральном женском университете в Дакке. --- Тусар Талукдер Copyright © 2013 SciResPub. IJOART Международный журнал достижений в области исследований и технологий, том 2, выпуск 5, май 2013 г. 272 ISSN 2278-7763

человечества. Он повышает голос в пользу страдающих людей. Даже он опрометчиво выражает свои сокровенные страдания и эмоции, никогда не заботится о опасной ситуации. На самом деле бунт и романтизм идут в нем бок о бок. Даже он использует множество мифических отсылок в своих стихах. В стихотворении «Мятежник» он отмечает: Я сын Индрани С луной в моей голове и солнцем в моем храме Назрул считает себя сыном Бога Индрани, а также могущественным, как Шива. В то время как Шелли олицетворяет все природные объекты, вносящие новые значительные изменения, и наделяет свою поэзию греческими мифами, поэзия Назрула богата индуистской, мусульманской и греческой мифологией. Он больше использует индуистскую философию, за что ему приходится терпеть резкую критику со стороны мусульманского фанатика. Он обладает глубокими знаниями о бенгали, санскрите, арабском, персидском языках и классической литературе и применяет их на практике в своих произведениях. На протяжении всей своей жизни Назрул один за другим сталкивается с разными восстаниями. Две мировые войны, движение Халифат, движение Ашаджуг и, наконец, наше национальное движение - огромная сцена этих движений превращает его в мятежника. Как английский романтик, поэты, такие как Шелли и Байрон, вдохновленные идеалами Французской революции, точно так же, как Назрул был вдохновлен этими движениями. Его поэзия является рупором всего человечества. Он пишет стихи не как источник удовольствия, а как оружие освобождения и против угнетения. Как и Шелли, он хочет эмоционально взволновать свою аудиторию и пробудить в людях внутренние чувства.

Заключение Вобщем говоря, повсеместно признается, что дух бунта лежит в основе поэзии Назрула, но нет единого мнения относительно источника бунта, который исходит из глубокого чувства любви. Назрул - поэт-романтик не потому, что его сочинение похоже на сочинение поэтов-романтиков, а потому, что его сочинения украшены чертами романтизма. Безусловно, его глубокое чувство любви и гуманизма делают его поэтомромантиком. Его произведения сравнивают с романтическими поэтами - Шелли и Китсом. Назрул одновременно играет двойные роли - он бунтарь и страстный любовник - оба в нем дополняют друг друга. Любовь действует как топливо в его бунте. Из могущественного пера Назрула выходят сразу две вещи. На самом деле, в глубине его бунта лежит сильное чувство любви-любви к человеку. Безусловно, его любящее сердце разжигает рвение к борьбе за освобождение угнетенных людей. Таким образом, он подтвердил, что Кази Назрул Ислам славно вступает на престол поэта-романтика.

Foreword

The Embassy of Bangladesh in Tashkent is pleased to offer you our latest publication on immortal Bengalee Poet Kazi Nazrul Islam in Russian language. His poems were about love for humanity as well as for respect and struggle for his homeland. He is the author of more than four thousand poems. Kazi Nazrul Islam was also known as the “Rebel Poet” not just for his fiery language, or because of his desire to liberate India from the British, Nazrul was a rebel because he refused to bow to anyone. He was a Muslim, and a proud Bengali of his nation. Even the translation of his poems in different languages sounds beautiful. His writings are being taught at Schools and Universities of Bangladesh and India. Nazrul was a great literary hero, poet, editor,dramatist, essayist, novelist, journalist, singer, actor, soldier,revolutionary and even Muezzin, who used his pen to fight colonialism, fascism, religious fundamentalism and elitism. With passionate zeal, he championed HinduMuslim solidarity and equality for women, youth, the disabled, the poor and all who are oppressed. After independence of Bangladesh, Sheikh Mujibur Rahman, the Father of the Nation and the First President of Bangladesh, recognized Kazi Nazrul Islam as a national poet of Bangladesh and brought him to Dhaka from Calcutta. Nazrul brought a revolutionary change to spirit and style of Bengali literature and music. Being a truly talented person Kazi Nazrul Islam lived a life filled with events. At the age of 43, Nazrul began losing his voice and memory due to a mysterious illness and stopped writing .He passed away on August 29, 1976 in Dhaka. The inspiration that Bengalis drew from Nazrul's work made an invaluable contribution to the Bangladesh independence movement of the last century. With the help of mind-stirring prose and language techniques, he stirred people's consciousness about the need for independence and basic human rights. There is no doubt that Nazrul's contribution to both Bengali literature and World literature had been immense. Hope you will all enjoy our publication.

12 October 2020

Ambassador Mosud Mannan ndc Embassy of the People’s Republic of Bangladesh in Tashkent

Kazi Nazrul Islam (1889-1976) Biography Kazi Nazrul Islam is a Bengali poet, musician, revolutionary and philosopher. One of the first Bengali poets to speak out against oppression and orthodoxy in his works. He was also called the" Nightingale " of Bengali music. He was the most prominent person in the 1920-1930. He played a significant role in modern Bengali poetry and was regarded as the first follower of Tagore in modern poetry. His poems, songs, stories, and political activities protested against various forms of oppression, enslavement, communalism, feudalism, and colonialism. In the aftermath, the British government not only banned his books from publication, but also imprisoned him. While in prison, Kazi Nazrul Islam went on a hunger strike, and for forty days he went on a hunger strike in protest against the tyranny of the government. For his poetry and active nationalist activities, Kazi Nazrul Islam was nicknamed "Bidrohi Kobi", which means "Rebel poet" in Bengali. He received his doctorate, was awarded the Ekushe gold medal by the government of Bangladesh, and the Bangladesh Army cross. He was born into a Bengali Muslim family and after receiving a religious education, worked as a muezzin in a local mosque. While working in a theater company, he learned drama, poetry, and literature. After serving in the British Indian army, Nazrul started working as a journalist in Calcutta. He denounced the British Raj in India and gave instructions to the revolution in his poetic works, such as "the Rebel" and "the Song of Destruction of the Comet". His activities in the Indian independence movement led to his imprisonment.

Bengali poet-innovator, the founder of the Bengali revolutionary poetry. 89

In prison, he described a political prisoner, and he inspired Bengalis during the Bangladesh War of independence. Nazrul Islam looked at the world with different eyes, he had a desire to know this world. He lived at a time when it was necessary to inspire the people and show the right way. He graduated from school from village theologian, who taught him Arabic and Persian languages. At the height of the First World war, he joined the Bengal battalion of the British army and served for two years. During this time, he began writing stories, poems, and songs. In 1921, his poem the "Rebel" was published, the appearance of which became an event in the life of Bengali literature. In the 20s, he spoke at rallies and meetings, and was engaged in journalism. His magazine â&#x20AC;&#x153;Dhumketuâ&#x20AC;?, was closed by the authorities and he was arrested. The poet left a rich literary legacy. Interesting is his artistic and journalistic prose, drama, but he became famous as a poet-author of civil, revolutionary poems and songs close to folk, philosophical and love lyrics, poems for children. He left more than twenty collections of poems and songs. In 1922 his first collection of poems "Flaming wine" was published, followed by collections of poems "Poisoned flute" (1924), "East wind" (1925), "Nightingale" (1928), "Evening" (1929), "Forest songs" (1932), etc. Since 1926, he has published his poems in the magazine "Langol". This magazine published a Bengali translation of the "International", made by him in 1917 under the title "Voice of the people". His translations of Hafiz's ghazals and Omar Khayyam's rubai were undoubtedly a success. The poet's revolutionary, Patriotic poetry marked a new stage in the history of Bengali literature. On August 29, 1976, he died after a long illness. His grave is located on the grounds of the University of Dhaka.

Remarks about Kazi Nazrul Islam by Uzbek national poet Erkin Vohidov.

Nazrul Islam was a poet who shook the entire Indian peninsula with his rebellious poems. His courage brought the people together, riddled with him of the religious associations; also he called for a fight against the tyranny of colonialism. The name of the poet is the embodiment of rebellion in all India. His talent was received by Rabindranath Tagore, who called him the most fiery poet of his time. Nazrul Islam on his way did not spare his life. With the poem, with the word, he struggled with the published ‘Jaridasi’ (magazine) on the reels of happiness. But the result of tireless prints, detentions, violence faced the work of the poet. At the age when the poet did not reach the age of thirty-five, at the same time when his creativity was boiling, he lost consciousness. Nazrul Islam lived for seventy-five years. Within this time he witnessed many changes in India. The struggle of such figures as Gandhi and Nehru, poets and writers as Tagore and Nazrul, the cup of patience drove the oppressed people from India. India chose the path of selfsufficiency, peace, social progress. The Soviet Union extended to him the ashes of friendship. So dreamed of a future, struggling poet in the same year, unfortunately, did not notice or felt any of these progress because of his illness . For forty years his health did not return, which left him for years, Nazrul Islam could not feel the spirit of freedom. "Rebel of Spirit" is about the same tragic fate of Nazrul Islam. In general, it is about poetry, humanity, selflessness, freedom-thirsty... ! Erkin Vohidov

Roviy aytar: Allazamon — Allakaysi ma’voda Falokatga uchrab karvon Poyoni yo’q sahroda, Bu nogahon Tasodifdan Barcha o’tib dunyodan, Shu tasodif amri bilan Omon qoldi Bir odam. Belbog’iga osganicha 91

Quruq ko’za — suvdonni, Kezdi necha Kunduz, kecha Bu dashti bepoyonni. Keza-keza oxir toldi, Umid uzdi jonidan. Bir payt nogoh chiqib koldi Bir chashmaning yonidan. Yiqilgancha suvga behol Lab cho’zganda tashna tan, To’lqinlandi birdan zilol, Sado chikdi chashmadan: «Shoshma, yo’lchi, Ichursan, bas, Muzdek, tiniq, to’laman. Ammo bilki, Oddiy suvmas, Obihayot bo’laman. Azob chekding ko’p sahroda, Mayli, To’yib ichib ol. Meni ichgan bu dunyoda Mangu yashar bezavol. Ol, ich, Yasha davron surib Abadiy bu dahr aro, Ammo Meni ichmay turib Fikr qilgin avvalo. Hayotga-ku, to’ymas ko’zing, Yashaysanmi umrbod? 92

Mangu hayot uchun o’zing Yaraysanmi, Odamzod? Mangulik der odam nasli, Lek insoniy tafakkur — Abadiyat nadir asli, Qila olmas tasavvur». Yo’lchi hayron, Yo’lchi sergak, Bu qandayin chashmadir? Ichay desa — cho’chir yurak, Ichmay desa — tashnadir. Uzoq-uzoq O’yga toldi, Suv labida o’ltirib. Oxir Obihayot oldi Ko’zasiga to’ldirib, O’ylay-o’ylay nari ketdi — Ul sehrli buloqdan. Nogoh Xazin sas eshitdi — Sado keldi yirokdan. Bordi, E, voh, yotar bir bosh Qum ustida benajot. Nola chekar, To’kar ko’zyosh, «La’nat, deydi, — ey, hayot! O’sha suvdan ichdim nega Afsus!» deru o’kinar. Yo’lchiga u: — Rahm et menga, 93

O’ldir, — deya o’tinar. Ming yil avval Shu buloqdan Suv ichganman, cho’mganman. Yashayverib, Bu qiynoqdan O’zni qumga ko’mganman. Umr ko’rdim haddan bisyor, Hech toqatim qolmadi. Yer yuzida Mening biror — Hamsuhbatim qolmadi. Azob bormi Bundan ulug’, Dahshat bormi ziyoda? Menga yerda tiriklik yo’q, O’lim ham yo’q dunyoda. Yo’lchi bokdi Hayratda lol Tirik inson qabriga, So’ngra qumga cho’kdi behol, Rahmat aytdi sabriga. O’z holiga ming shukr etdi, Yig’ib so’nggi sabotni — Qum ustiga To’kib ketdi Yo’lchi obihayotni. Yo’lchi ketdi Bo’lib xoli Mangulikning ramidan. Totib qoldi Cho’l niholi Obihayot namidan. 94

Ildiziga uning alhol Tomchi yetdi, Shu faqat, Yillar o’tib, o’sha nihol Chinor bo’ldi oqibat. Shundan chinor Uzoq yashar, Shundan chayir tanlari. Manguliqdan kechib bashar Foniy umr tanladi. Kel, ey ko’nglim, Bizning hayot Emas ekan jovidon, Bu dunyoda izla nashot, Yasha faqat shodumon. Bu hayotning yarmi rohat, Yarmi g’amdir, shukr qil. Umring uzun bo’lsa — rahmat, Agar kamdir, Shukr qil. Shu oftobu Ming bir ohang, Ming bir rangli bu dunyo Senikidir, Hayot esang, Hayot esaig avvalo. Ham shavq bilan, Ham dard bilan O’tar ekan bu damlar. Omon bo’lsin Sen anglagan, Seni anglar odamlar.

Genre of the poem"Rebel of spirits" in the works of Erkin Vakhidov

Hero of Uzbekistan, folk poet Erkin Vakhidov entered the history of Uzbek poetry in the 70s of the twentieth century. He created the best poems using classical and modern traditions. Everyone knows that Uzbek poems have their own genre types. Such genre types as lyric-epic ("Spring of Orzu", "Bahmal"), lyric ("Nido", "Land of the sun"), chronicle poem ("Poem written in a tent"), philosophical ("Mutiny of spiritsÂť) they defined the main credo of E. Vakhidov's poems in the second half of the twentieth century. The poem "Rebel of spirits" is considered by literary critics to be the pinnacle of Erkin Vakhidov's work. Literary critic U. Normatov calls "Rebel of spirits" a philosophical, tragic, heroic poem: "Rebel of spirits" is a kind of innovative work in its form. It consists of a synthesis of the poetic form of rhythm, emotion, different colors symbolize the life episodes of the legend, etc. " to reveal the fate of Nazrul Islam, the poet used several methods. The legends in the work help to reveal the image of Nazrul Islam. This modeling method. "The legend of ignorance", "the Legend of eternity", "the Legend of devotion" occupies an important place in the composition of the work. All these legends are an important means of revealing the character of the Bengali poet Nazrul Islam, who fought for the freedom of his people. At the same time, the poet puts forward philosophical views on life. In particular, can a person live forever? What are the factors that determine its eternity? During the reading of the work, the reader finds answers to these questions. A person can live for a whole century. But human life is measured not by years lived, but by good deeds done. The life of heroes fighting for freedom, like the life of Nazrul Islam, is related to eternity. Based on these qualities, "Mutiny of spirits" can be attributed to philosophical poems. Thus, to sum up, we can say that Erkin Vokhidov worked fruitfully in the genre of poetry. He created the most striking examples of lyric and lyric-epic poems.

Kazi Nazrul Islam and his political involvement. Kazi Nazrul Islam- a national poet of Bangladesh, called the 'rebel poet' for his brave resistance to all forms of repression. His poetry, with its vibrant rhythms and iconoclastic themes, forms a striking contrast to Rabindranath Tagore's poetry. Through literature, journalism and political activism, Nazrul fought against foreign rule, communalis, imperialism, colonialis, fundamentalism and exploitation. In response, the British colonial government proscribed his books and newspapers and put him behind bars. Through his written Rajbandir Jabanbandi (a political prisonerâ&#x20AC;&#x2122;s deposition) and his 40-day hunger strike, Nazrul protested against the harassment. In support of him, Rabindranath dedicated one of his books to him. Nazrul was born on 24 May 1899 in the village of Churulia in Burdwan, West Bengal. He started working quite early in his life to financially support his family which also affected his education. He did numerous jobs in his childhood and later joined the armed forces after matriculation. While serving in the army, he started his literary career, most of which revolved around poetry. Initially he received appreciation and praise for his poetic collections but later the British Empire sensed a bit of hostility and rebellion in his poems and imprisoned him for over a year. During his years in prison, his rebellious and fierce attitude grew deeper and he wrote many such works. After coming out of prison, he encouraged people to fight for independence and also wrote about the weaker classes of the society. At the end of the First World War, Nazrul returned to Bengal and began the career of a literateur-journalist in Kolkata. Along with carrying out his journalistic activities, writing about the socio-political aspects of the national and international developments, Nazrul was also attending various political meetings with Muzaffar Ahmed. Nazrul joined many processions and meetings and sang his newly composed patriotic songs that he had set to music himself: E kon pagal pathik chhute elo bandini mar abginay (Who is this stranger rushing to the courtyard of the imprisoned mother?), Aji rakta-nishi bhore/ eki e shuni ore/ mukti-kolahal bandi-shrbkhle (On this blood-stained dawn why this clamour for freedom by prisoners in shackles?) Thus the amateur composer and singer of Kolkata turned into a political activist and composer of patriotic songs. An all-India strike had been called on the day. Nazrul joined the procession of the noncooperationists and sang Bhiksa dao! Bhiksa dao! Phire chao ogo purabasi (Give alms, give alms, look back O townspeople.) Many Muslims of India, led by Maulana Mohammad Ali and Maulana Shawkat Ali, had joined in the KHILAFAT MOVEMENT to save Turkey's feudal regime. Nazrul had no faith in the philosophies of either Mahatma Gandhi's non-cooperation movement or the Khilafat movement. Instead he supported Mustafa Kamal Ataturk's new Turkish movement that had overthrown the sultanate and believed that only through armed revolution would India be liberated. Nevertheless, he joined those movements for the sake of a united anti-imperialist struggle.

After his return to Kolkata in December 1921, Nazrul composed two of his most famous revolutionary writings: 'Vidrohi' and 'Bhabgar Gan'. These two compositions totally changed the tenor of Bangla poetry. Towards the end of 1921 Nazrul composed another famous poem: 'Kamal Pasha'. This poem demonstrated Nazrul's sense of contemporary international history and the hollowness of the Indian Khilafat movement. Nazrul was most deeply influenced by the leadership of Mostafa Kamal Pasha, who had overthrown the feudal sultanate and turned Turkey into a secular and modern republic. Nazrul was particularly impressed by the way Kamal Pasha had removed fundamentalism from Turkish society as well as got women to give up their veils. He wondered why the reforms in Turkey could not be replicated in India and Bengal. All his life Nazrul fought against fundamentalism, superstition and ritualistic social behaviour, especially among Muslims. The socialist revolution in Russia in 1917 also influenced Nazrul in many ways. This was borne out by the publication in LANGAL and Ganavani of 'samyabadi' and 'sarbahara' poems and his translation of the 'Communist International' under the title 'Jago Anashana Bandi Utha Re Yata' (Wake up and rise all the prisoners of hunger). Nazrul attended political meetings and functions of various parties and sang his songs calling upon his fellow countrymen to rise against foreign rule. In May 1925 at the Congress session at Faridpur, in the presence of Mahatma Gandhi and Deshbandhu Chitta Ranjan Das, Nazrul sang 'Ghor re ghor re amar sadher charka ghor' (Whirl, O my dear spinning wheel, whirl). Towards the end of 1925, Nazrul joined politics and attended political meetings at Comilla, Midnapore, Hughli, Faridpur, Bankura and many other places. Apart from being a member of the bengal provincial congress, he played an active role in organising the SramikPraja-Swaraj Dal. Nazrulâ&#x20AC;&#x2122;s books published in 1930 include a political novel, Mrityuksudha, an anthology of songs, Nazrul-Gitika, a play, Jhilimili, and two anthologies of poems and songs: Pralay-shikha and Chandravindu. When on 7 August 1941, Rabindranath died, Nazrul spontaneously composed two poems-'Rabihara' (Without Rabi) and 'Salam Astarabi' (Farewell, Setting Sun) -and an elegy, 'Ghumaite Dao Shranta Rabire (Let the Tired Rabi Sleep). Within a year of Rabindranath's death, Nazrul himself fell ill and gradually lost his voice and his memory. For 34 long years, from July 1942 to August 1976, the poet suffered this unbearable life of silence. With consent of the Indian government, Nazrul and his family were brought to independent Bangladesh on 24 May 1972. In January 1976, the Bangladesh government granted him citizenship of Bangladesh and on February 21 awarded him the 'Ekushey Padak'. On 29 August 1976 the poet died at the Institute of Post Graduate Medicine and Research (now BSMM University) in Dhaka. The national poet of Bangladesh, Kazi Nazrul Islam was buried with state honor on Dhaka University campus, on the northern side of Dhaka University mosque.

President of Bangladesh Bangabandu Sheikh Mujibur Rahman with a poet.

Expression of national liberation consciousness in the image of Indian rebel in the poem of Erkin ÂŤRevolt of spiritsÂť. by D. Bahriddinova, National University of Uzbekistan, Tashkent, Uzbekistan According to legend, seven sages of Ancient Greece-Thales, Pittacus, Biant, Solon, Cleobulus, Mison and Chilo, met in the temple of Apollo in Delphi, left the inscription "Know thyself". Were there no other words at the disposal of the philosophers? They were, of course. However, the knowledge of a person's self, "to Reflect on his essence" (A. Navoi) - a great happiness. Socrates also says in one of his conversations about truth, " first know thyself." Indeed, the process of knowledge is an important stage, and a person is a serious object of knowledge. Man, as being, the world as a whole is also a separate world. "What a majestic and beautiful painting of a man with all his strength and enthusiasm gives the world know about itself; shines a light in my mind surrounding darkness, doing the impossible, reaches for the heavens with his mind; like the Sun, walks with great steps in the vastness of the Universe is the most important and complex, its entry into own inner world, the study of man within himself, the knowledge of their duty and destiny" [9, p. 152]. There is a great piece of work in Uzbek literature of the twentieth century. Its creation can be assessed as a significant step in the knowledge of a person's "I", his essence. This is the work of one of the poets who defined the leading principles of modern Uzbek poetry, Erkin Vohidov's poem "Revolt of spirits", written by a fiery spirit, with a strong tragic pathos. "The definition of the artistic and aesthetic value and significance of the poem, the life material that is chosen as an object for revealing the facets of the genre, the principles of its artistic research, the essence of ideological-artistic and philosophical-aesthetic generalizations, the depth and scale of the content of the poem should be evaluated in its entirety. In our opinion, the crucial role in determining the characteristic features of any genre is played by the nature of artistic thinking, the culture of thinking, manifested in connection with the requirements imposed by the material of life" [1, p.176]. In the poem, as in an epic or dramatic work, a fairly broad and complete picture of life is given, complex relationships and experiences of people are depicted with a certain degree of objectivity, but the poem has its own separate intonation, which in literary studies is sometimes called "the pathos of the genre". In the poem, a certain place is occupied by the author's intervention in the course of events and his expression of his attitude to them. In these "lyrical digressions" special attention is paid to the image of sensory experiences, the picture of the world and the person. The purpose of writing the poem was not only to highlight the fate of Nazrul Islam, but also the sorrows of despotism, reflecting the strengths and weaknesses of the human soul, the fate of the poet, the misfortunes of humanity and society. We would like to evaluate the writing of the poem as the heroism shown by the poet. In our view, true heroism is a timely statement of truth. Isn't what Erkin Vohidov wrote about totalitarianism in 1979 a great feat?! Despite the fact that the events described in the poem take place in India, we were not alien to the struggle for the independence of the Motherland, thoughts about the freedom of the region, the fate of those who sang of freedom, their suffering and humiliation.

100

The fate of Nazrul Islam is the fate of Fitrat, who addressed the star Mirrikh (Mars) with the words: "Is there in your starry soul the same as we have baseness and humiliation", the fate of Chulpan, who dreamed: "the Desire of the people is the liberation of the region, let its patrons disappear". This is what tormented the soul of the poet, was the impetus for the creation of the work, inspired the writing of the poem. This was the share of the Uzbek people, which was no less, but may be more distressing, than the misfortunes of Nazrul Islam. In his interview in the magazine "Tafakkur", the poet Erkin Vohidov admits that he moved events to India in order to express feelings of freedom and liberation. Once Fitrat chose this path in his work "Indian independence fighters", but the poet when writing the poem did not know not only this work of the writer, but also could not have an idea about the work of Fitrat. As at that time, the activities of the jadids were condemned, and their works were not published. The image of the struggle of the Indian people against the British in Fitrat's work "Indian fighters for independence" served as an occasion for calling Uzbek people to fight against totalitarianism. E. Vohidov accidentally got in his hands a small book of Nazrul Islam, published in Russian, which prompted him to create a work in the spirit of Fitrat. "At first I decided to just translate the book into Uzbek, then work on the translation turned into writing a poem. For the fate of the poet, dedicated to the struggle for the independence of the country, was already a finished poem. Nazrul Islam appeared in front of me then Culpina, then by Usman Nasir. I even unwittingly wrote that Nazrul Islam was declared an "enemy of the people", although in reality no one in India declared Nazrul Islam an "enemy of the people". Man" enemy of the people " could only be called in France during the great revolution of the XVIII century and in the country of the Soviets. However, at that time, for some reason, no one paid attention to it" [3, p. 34]. To oppose people to each other, to weaken them from within, to unceremoniously declare them "enemies of the people" and to destroy representatives of the people who were open in heart and soul and longed for freedom was one of the worst manifestations of Soviet policy. To decide to write about it in those days was a feat of the poet. It couldn't have been any other way. In short: "it took 70 years for our literature to speak loudly about the truth, and 30 years for the poet Erkin Vohidov! Only a self-conscious poet, whose heart is free from slavery, prone to rebellion, with a strong faith can speak at the top of his voice about the truth, the Motherland, the people, and real life" [7, p. 23]. Despite the fact that the poet could have taken the easy path of praising the greatness of the Soviet government, taking care of his own peace of mind, like most people, he did not do so. For the poet's heart, as he himself wrote in his poem, was beating restlessly. Nazrul Islam looked at the world with admiring eyes, which is the first sign of inspiration, the desire to know the world. If he had lived in the time of Khusrav Dehlavi, Babur, Bedil, he would certainly have created in the same style as them. However, he lived in a different time, which required the sacrifice of a fiery heart. The oppressed mother India waited for him to be delivered, to be saved. His heart rebelled. The complexity of his human nature, the greatness of the man who trampled on the surface of the planet, his polemical character-all this is surprising: how could submission and rebellion get along in one creature? In the poem the author speaks of this complex personality:

101

You are the one, who lifted up to the heavens of Gods, You are the worshipper, You are a rebel, too. The poet exalts to the heights of the Himalayas the value of a man who is meek and at the same time a self-sacrificing rebel. And it puts an edge to the question that torments the soul of Nazrul Islam, but himself: Slavery is very hard for you, But why your head droops, My tongue was numb, Is the camp bent? Why do you bow your head to the servant of God? After all, the reason for this state of yours is not only fate? These interminable questions are replaced by the cry: "Hey, oppressed man, enough of your age-old ignorance!Âť Does not age-old ignorance point to a despotic form of government? If at the beginning of the century Chulpan publicly declared: "Do not put on shackles, do not bow your head, because you are also born free", then Erkin Vohidov on behalf of Nazrul Islam calls on the people who are in the sleep of ignorance, with bowed head, numb tongue, bent body, dignity trampled by centuries of slavery, to Wake up, to rise for the sake of the spirits of their ancestors. In the opinion of the "ruler of minds" A. Camus: "every rebellion reflects the inexpediency of the thing against which the rebellion is directed and the General requirements that United the desire to replace it with other things. In this sense, rebellion is a desire to build a new world. This also applies to art. The rebellion, to put it more openly, responds to the aesthetic requirements. All rebellious thoughts ... manifest themselves either in appeals or symbolic images of the new world" [5, p. 184]. The new world that Camus had in mind is the creation of a creative person. In whatever form the new world of the creative personality appears, its goal is to bring it to the understanding and awareness of readers. For the conscious world is a renewing world. Man is naturally prone to rebellion. Nazrul Islam wants the liberation of the people. Even if the world agrees with injustice, it does not agree. The task assigned to writers is tragic. After proclaiming the truth to the world, Nazrul Islam was condemned. After reading his poems, which were neither romantic nor free-thinking, The Indian called him " jobonÂť, A Muslim is a "apostate". Why this rebellion, discord To make them explicit. Who gave this poet the right to play games with politics? This is an expression of the attitude of the despotic system towards the writers, who, instead of making literature official, sang of the "liberated and free era", proclaimed the pain of the people, sang of freedom. People are silent, although they see and feel oppression and 102

injustice. All this happens because "there is a wife and children at home." This is the psychology of the masses, or rather, the tragedy of a person who prefers to be "hungry, but calm". The poet in the chapter "the Legend of self-sacrifice" of the poem says that at all times there were and there are sages, but among them there are few brave men, most are cautious. In the legend, a young warrior preparing for battle is one of the first to rebel against the custom, according to which his living wife is buried together with a dead husband: "...And therefore, if I die, I will bequeath to you the following: Not a lover, As a companion, and a combat weapon Bury it with me." Shuddering at these words, the crowd killed the young man and wrote these words on his grave: "This despicable man did not consider the customs of his ancestors sacred." The young man died, putting an end to a ridiculous custom. But after that, people stopped burying their wives alive after their dead husbands. It is similar to how, after the death of the monk Telemachus, Gladiator fightings were stopped in Ancient Rome. The last Gladiator battle in Rome took place in 404. The monk Telemachus from Minor Asia wanted to separate the fighting gladiators. "Waiting for death theater of fools" (expression by U.Nasir) applauded him. Gladiators with bloodshot eyes hacked him to death. Impressed by this event, Emperor Honorius banned Gladiator fights. In the Chapter "the Legend of ignorance" of the poem, the image of a wise man who considered the life of the people to be his life is given. He wanted to share knowledge with people. A sharp dagger returns sight to the blind. For this, the people sentence him to death. "In the structure of existence, we can say, in the dialectic of life there is one feature that does not correspond to logic-the eternal tragedy: the thinker discovers the laws of society's existence, and society anathematizes him for these merits, as a traitor, but later society is armed with these discoveries" [2, p. 64]. In this regard, the poet himself expressed the following: "The system in which we lived had a very elegant, long-tried and, frankly, very disgusting method. In short, it can be called the method of removing the handle from the object itself. If it was necessary to strike a representative of any nation, then this case was carried out by another representative of this particular nation, the perpetrator of the sentence was found in his native land " [4, p. 54]. For the concept of "people" includes the crowd, the ignorant people, the learned people, and the educated intelligentsia. Unfortunately, a wise man, a learned man who cares about the well-being of his people, becomes a victim of the arbitrariness of the crowd, ignorance. When his influence has failed, he accepts his fate and admits that " there is no sin in ignorance." For, " despite the fact that the concept of "people" is often mentioned, it never, on any side, means a single force. There are always people, there is a crowd, there are educated people" [10, p. 15]. We can never say that all parts of the popular mass have a single worldview. For those who are concerned only with the care of the womb give their freedom, if not to this, then to another. It is to this people that "Nazrul Islam tried to explain the essence of happiness and 103

misery. But does the motionless crowd need it? She is well enough as it is: she is fed, dressed, and a quiet life steals her hard, straitened happiness (tragedy). Nazrul Islam put his life across this wild current, which felt the breath of misery in its happiness and did not know how to react to it, he wanted to direct it in the direction of good. However, this current was very ancient, very wild" [6, p. 165]. The poet who has fallen victim to this ignorance, one might say savagery, understands his impotence before the claims of these dark, ignorant, deluded people. However, " by killing a creative person, society kills its strength and power in his person: together with art, it pulls out its energy. In the end, even if the tyrants fully achieved their goal, they would turn the face of the earth not into heaven, but hell" [5, p. 195]. There are people who cannot come to terms with society. They do not fit within the framework of known laws, rules, or restrictions. Nazrul Islam was just like that. The suffering had driven him mad. He started hallucinating. This state of mind did not arise from the constraint of his thoughts and desires, which Sigmund Freud had in mind, but from his ordinary way of life, as proved by Carl Gustav Jung. Nazrul Islam's life ended in a tragic death. This tragedy led to the emergence of heroism. "A person, who selflessly fought against limited conditions that prevented the emergence of new ideas or provinia real nature of man, heroically dies, then it is freedom expressed in the subject, and the necessity in the object, and the object defeated the entity, but then he lives by ideas of the subject, the victim acquires the status of a socio-moral ideal, physically die, but spiritually he lives a long time or reaches immortality" [11, p.153]. The day comes when the colonialists leave the country and India becomes free. Unfortunately, the poet could neither feel it, nor enjoy it. Only his rebellious spirit lives forever, having moved into the works, from year to year passed from mouth to mouth. E.Vohidov in the poem "Revolt of spirits" not only uses folk traditions as an integral genre, he introduces the stories and motifs of legends into the compositional structure of the poem and, using his skill, introduces the subjects of folklore works into the General spirit of the poem, subordinates them to his ideological and artistic goals, thus demonstrating a model of true innovation. The author's artistic intent is shown in the legends, which embody the author's position, his ideological and aesthetic views. Every image, every thought, idea, poetic detail in the legend serves to reveal the character of a person, to strengthen the psychological drama. Actual problems of the epoch are expressed against the background of symbolic interpretations. The reader who becomes familiar with the poem becomes absorbed in thought, and, as we cautiously stated at the beginning of the story, becomes aware of himself. The greatness of the poem "Revolt of the spirits", which is a lyrical presentation of an epic reflection on the world and man, is shown in this.

104

105

Study of creativity of Kazi Nazrul Islam in Uzbekistan.

Professor Ulfathon Muhibova Head of the Department of South and South-Eastern Asia languages TSUOS,Doctor of Philology Nazrul Islam is a world-famous Bengali poet, musician, revolutionary and philosopher, known worldwide as Bidrohi Kobi-the rebel Poet. He was born in Bangladesh on May 25,1899 and died on August 29,1976 in Dhaka. Nazrul Islam and Bangladesh are synonymous words, if we say Bangladesh, the name of Nazrul Islam immediately comes out in our thoughts, if we mention Nazrul Islam, it symbolizes Bangladesh for many people. Undoubtedly, when we say the name of Gandhi and think of India, we feel the same feedback. Nazrul Islam is a representative of Bengali literature. In our opinion, before proceeding to the study of Nazrul Islam's work, we should say a few words about the development of Bengali studies in Uzbekistan, as this is one of the major areas of Indology in Uzbekistan. Uzbek-Bengali relations began in the early twentieth century. It was then that a major literary critic Chulpan translated Tagore's poems into Uzbek for the first time, introducing the Uzbek people to the Bengali language and the outstanding poet Tagore, whose works have graced the repertoire of many Uzbek theaters. Bengali studies as a science started to develop in Uzbekistan in the second half of the twentieth century. In 1961, in honor of the birth centenary of Rabindranath Tagore, Uzbek poets and writers translated an eight-volume collection of Tagore's works from Russian into Uzbek. In the publishing houses "Raduga" and "Progress" in Tashkent, work was started on translations of the best works of Uzbek writers into Bengali. In 2008, a collection of short stories of Indian writers was published, which includes stories by R.Tagore. In 2010, an international conference on Bengali studies was organized jointly with the Embassy of Bangladesh and the Tashkent Institute of Oriental studies, and in 2013 the Tashkent State Institute of Oriental studies, together with the Embassies of Bangladesh and India, held a seminar dedicated to the centenary of the award of the R.Tagore Nobel prize, whose materials were published in the form of a collection of articles. After the proclamation of independence of the People's Republic of Bangladesh, the Bengali studies was introduced into the curriculum of the Oriental faculty. At the same time, Uzbekistan and Bangladesh established diplomatic relations. In 1995, at the Institute of Oriental studies, a teacher of Bengali, Mr. Zahid Kamilov, was the first to defend his PhD thesis on the Grammar of the Bengali language, and under his leadership, Bengali language groups were opened at the Institute of Oriental studies. In the course of the "Literature of the Indian people", which is part of the undergraduate curriculum, students study the work of such prominent Bengali poets and writers as R. A.Tagore, Ram Mohan Roy, Nazrul Islam, S. Chattopadhay, B. Chattopadhay and others. The poetry of Nazrul Islam has been published in various languages, for example, in her book "Nazrul: prose and poetry", the Portuguese writer-researcher Ana Rita Baptista translated 106

78 works of the poet, including poems, songs and columns. The Ecuadorian writer-journalist Maria Helena translated 150 works of Nazrul (poems, songs and prose works) into Spanish, published in a book called "Nazrul: selected prose and poetry". In 1963, the Moscow publishing house of foreign literature published the book “Favorites” by M. Kurganzev with translations of poems by the Bengali poet into Russian, the Preface to which was written by the outstanding Russian Indologist Yevgeniy Chelyshev. Nazrul Islam's poem "Woman" translated by M. Kurgantzev was included in the anthology "Lyrics of the East", published in 1978. In Uzbekistan, the name of Nazrul Islam is also widely known to Uzbek writers, poets and, of course, Uzbek Indologists. The development of Indology in Uzbekistan can be divided into two periods-the Soviet period and the period of independence. The first period is characterized with translations and study the works of Indian authors into Uzbek only from Russian, the second period is the period of independence, when Uzbekistan began independently establish direct relations with foreign countries and conduct research, which resulted in publication of scientific works and translations directly into Uzbek. As students of the Soviet era, we studied the work of poets and writers of India, including the work of Nazrul Islam, through monographs of Russian Indologists. For the first time I heard the name of Nazrul Islam from the mouth of my uncle, who worked at the Institute of Oriental studies of the Academy of Sciences of Uzbekistan. I was still a student then. He told me that Nazrul Islam was the only poet who wrote poems and songs about the independence of his homeland all his life, but died without realizing it. I was struck by his patriotism and loyalty to his people and homeland. His name remained in my memory for the rest of my life. As a student of Oriental studies, while studying the literature of the Indian people, I learned even more about the personality, life path and work of Nazrul Islam. In those years, Uzbekistan was part of the Soviet Union, and Uzbek poets translated patriotic poems of Nazrul Islam from Russian, as it was not possible to purchase books in the original language. His poems were included in collections of poems by poets of the East. At our University, Bengali literature is also studied in classes on the history of literature of the Indian people, where students receive information about the life and work of the outstanding Bengali poet Nazrul Islam. A graduate of our Institute, a specialist in the Bengali language, Ruslan Takhautdinov defended his PhD thesis on the poetry of Nazrul Islam. I would like to pay a little attention to Nazrul's poetry, especially his patriotic poems. ” I reject the old laws, I trample the past, I destroy, I break the chain with which the slave is bound, and I free the soul from the shackles "- the lines of one of the first poems of Nazrul Islam "Rebel". This poem, after its first publication, began to travel through the pages of various newspapers and magazines. All over India the guns of the English colonialists thundered. And the poem “Rebel” was perfectly appropriate. Or the poem " the Poet of truth”: How many lies are left on earth! And where did the truth go? Dying in the dark prisons of heroes. Oh, how much evil there is in the world! But the stars are fading in the sky, 107

the cloud trail turns pink. The pipes of the sinks announce the coming dawn. Because of the dark ones, because of the huge ones silently hanging clouds Touches the ground with a kiss winner – solar beam… Two lines of this verse "How many lies are left on Earth!, and where did the truth go?» is enough to understand the justice, humanity of the poet, to know the world of injustice around him. How much he was disturbed by the evil that had overtaken the people of India because of the English colonizers. Or in the poem " My Manifesto”, he openly expresses his hatred of the English colonizers, neither prison nor repression could break the willpower, the writer's loud word against the English: If I write, then British authorities will take away everything and the mouth will be shut. And the soul is burning and torn, breaking out of the shackles… The Poetry Nazrul Islam is the voice of Bengali people, Indian people, who actively fought against the British and believed that the day will come when the people of India will be free, people will choose their own path of development, and the day came, however, Nazrul Islam did not know about it, living in a free India, has witnessed the transformation of his words into reality. However, whatever it was, the poet was right, his calls did not go unanswered, he as a clairvoyant felt in advance that this struggle for independence must end in victory, such a voice sounds in every of his poems. Today, the memory of Nazrul Islam remains in the hearts of freedom lovers who love poetry, and his bright name is reminiscent of the names of streets, schools and other places, both in India and Bangladesh. In India in Durgapur, there is an airport named after Nazrul Islam. Kazi Nazrul Islam airport serves both domestic and international flights. Nazrul Islam is not only the pride of the Bengali people, he is the pride of all those who fought and are fighting for independence, who defend their homeland from oppressors, from enemies, and his voice of poetry will be heard for many centuries in the mouths of all peace-loving peoples both in India and abroad.

108

Rebel poet Nazrul Islam

Assistant Professor Tamara Khodzhayeva In the early 20s, young writers and poets came to Bengali literature, who put forward the slogan of updating literature. They meant the democratization of literature (the introduction of new characters, themes, search for new forms. In the works of young writers, who are commonly called "adhunik" or "ati adhunik", contradictory tendencies are intertwined: reflection of the life of the lower strata of the population, revolutionary romanticism, interest in the lower human instincts). At the same time, a number of writers felt an interest in naturalism (Premendra Mitra). The "adhunik" poets at the beginning put forward the clarity of the poetic language and the right to set "low themes". Later, in the 30s, the work of individual poets began to be influenced by various trends, such as surrealism. At the same time, there was a fascination with purely formalistic problems of versification. The "Kollol" magazine brought together young writers who advocated the renewal of literature (1923). They were supported by other magazines such as "Bijoli", "Kali-Kolom", "Progoti". The creativity of some colorists tells about the noticeable impact of freudianism, but for all of them (adhunik) is characterized by dissatisfaction with bourgeois reality. By the end of the 20s, the division among them began. Another group of contemporary writers was formed. Later, in 1931, they united their work around a new magazine, Porichoy (Review) - mainly representing a realistic direction. Some of the "adhunikas" found their way to realism (Manik Bondopadhai), others began to preach the motto "art for art" (Budhdeb boshu), and others took extremely reactionary positions. The direction of revolutionary romanticism (N. Islam) was also influenced by "modern literature". The largest representative of the poetry of revolutionary romanticism in India is the Bengali poet Nazrul Islam (1889-1976). Tragic is the fate of this great poet-fighter, the originator of revolutionary poetry in Bengali literature. He was deprived of speech and memory at the age of 40. He was born in West Bengal, in a poor Muslim family. He didn't have to get an education. Need forced him to go to work. At the age of 11, he joined a troupe of traveling singers. In 1916, he joined the army to give his earnings to his family. In 1919, after demobilization, he settled in Calcutta. He worshipped Tagore, and was fond of Persian poetry by Hafiz. He sent his first poems and stories from the army to the Bengali Muslim Literary Association. The Secretary of this organization Muzaffar Ahmad (one of the founders of the CPI) helped him, then they became friends. N. Islam was an active participant in the national liberation struggle. In 1919, his poem the " Rebel" appeared in the Calcutta magazine "Muslim India", which brought him fame. In 20 years, he was in the thick of political life, speaks, writes poetry, collaborates in a number of leading Bengali magazines, founded the magazine "Comet", which was then christened. Not satisfied with Gandhism, he became more and more inclined to terrorists (1922-1923). In 1923, he was arrested, and was in prison for 40 days, and went on a hunger strike. In 1923, the first collection of poems By N. Islam "Fire war", the second — "Poisoned flute" were confiscated. In 1925,the collection "East wind", "Nightingale" (1928). Since 1926, he has been managing the Plough magazine, which published Marxist literature. In 1927, he published his translation of the ‘International’ into Bengali. The voice of the people has always been a supporter of the idea of unity between Hindus and Muslims. 109

The poetic legacy of Nazrul Islam reveals a combination of revolutionary citizenship and soft, tender lyricism. He performed as a tribune poet and as a follower of the lyric line of Bengali poetry. His work was influenced by Persian poetry, which is noted by all critics. Rebel: Speak, Man, raising his head proudly! Speak — You are like the top of a snow-capped mountain. Tell me — your head is higher than the gray Himalayas Tell me — under your feet the planet is ablaze I reject the old laws, I'm trampling the past, ruining it I break the chain that the slave is chained, and I release my soul from its shackles. I am Shiva, the ancient shaggy hurricane, mutiny in the womb of time conceived! The cosmic images of the poem-Shiva, Krishna, Durga-come from Hindu mythology and are centered around the all-encompassing human. "I am the image of a Rebel in a poem-a symbol of the revolution." Nazrul Islam speaks almost like Mayakovskiy about the purpose of revolutionary poetry: One thing I want-that everywhere fire my poems it affects those who are poor snatches the bread out of his mouth!

110

Publication of Kazi Nazrul Islam’s poems in the Soviet Union by translator Yevgeniy Chelyshev.

In 1963 the Moscow Publishing House of Foreign literature published a book of poems by the Bengali poet Kazi Nazrul Islam in Russian language–the “Favorites". The translator and author of the Preface is Yevgeniy Petrovich Chelyshev. A little bit about this man, who himself is distinguished by his originality. Yevgeniy Petrovich was born in Moscow in October 1921. Academician of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Philology, literary critic, cultural critic, orientalist, translator, writer and a Public figure. Participant of the Great Patriotic war. He was a radio operator in the 140th high-speed bomber regiment of the 2nd mixed aviation division. He fought in the Smolensk region, Kalinin, Western fronts, the North Caucasus, Stalingrad, Belarus, and Lithuania. He received many awards for distinction in the war, among them-two orders of the Red Star, the medal for "Military merit". After the great Patriotic war, he graduated from the Eastern Department of the Military Institute of Translators. Served in the Armed forces. Retired as a reserve Lieutenant Colonel. He defended his PhD and doctoral dissertations. He wrote 15 books on Oriental studies, literature of Bangladesh, and literature of India. Author of several hundred scientific and scientific-journalistic works. Translator of the Bengali literature. In the Preface to the book of Nazrul Islam’s poems “Favorites” Yevgeniy Chelyshev wrote: “I recently visited Calcutta to celebrate the 100th anniversary of the birth of Rabindranath Tagore. One evening the students of the University of Shantiniketon, founded by Tagore, have given a great Amateur concert. Young men and women sang life-affirming spring songs of the great poet. "Do you know," asked one of my friends, an elderly writer, " that Tagore dedicated these songs to Nazrul Islam, who was languishing in prison at the time? Tagore highly valued and loved our Nazrul,” he said thoughtfully. "And with what enthusiasm Nazrul himself sang these songs!" another writer added. "Let's go visit him”" someone from our company suggested. Nazrul Islam lives on the outskirts of Calcutta in a new development area. In the hall we were warmly welcomed by a pretty young woman with a five – year-old boy-the daughter-in-law and grandson of a sick poet. We were shown into a bright room with a large glass cabinet full of musical instruments belonging to the poet's son, the famous musician Kazi Oniruddho. On the wall hung a large portrait of a young man with a strong-willed, cheerful face, long hair fluttering in the wind, and a hand held high. It was a photo of Nazrul Islam (20 years), captured the moment his speech at mushere. Next to the portrait was a Certificate of honor awarded to the poet on his sixtieth birthday by the President of India. Then Nazrul Islam was led into the room by the arms. How hard it was to look at this sick man with his face as still as a mask and his eyes dim. "Nazrul Islam loved your country dearly! One of the Bengali writers told us. – After all, back in 1927, he translated poem ‘International’ into his native Bengali and performed it for the first time at a workers ' meeting. How he strived to learn more about the life of the Soviet people and to tell the Indians the truth about the world's first country of socialism! And this was not easy to do in the conditions of the colonial regime”" And he repeated several times: “Nazrul, you have a guest from Soviet Russia! You understand – from Lenin’s Motherland!” 111

A glimmer of consciousness appeared on Nazrul Islam's motionless face, but then he again stared blankly into spaceâ&#x20AC;Śâ&#x20AC;? When Yevgeniy Chelyshev wrote these lines, Nazrul Islam was no longer aware that independence had come to India. In this state of unconsciousness, he lived until independence came to Bangladesh. Physically waiting for this hour, the rebel poet could not realize what had happened in the history of his beloved Bengal. But it was he who did so much for the freedom and independence of his country. And here, in this biography, he is equal to Russian writers Maxim Gorky, Vladimir Mayakovsky, Belarusian classics Yanka Kupal, Yakub Kolas. And, probably, the work of the great Bengali poet will eventually become even more widely traveled around the world, hungry for freedom and independence, a world where the sovereignty of peoples and countries is respected and valued.

112

Michael Abramovich Kurganzev (Grisman) (1931 – 1989) Biography of the Writer. Translator, orientalist, journalist. In 1954-1958-employee of the Moscow state Institute of Economics; since 1958 he worked in the magazine "Asia and Africa today "(since 1970 Deputy as Editor-inchief); since 1976 he worked in the magazine "People of Asia and Africa". He translated from Arabic, Bengali, French, Turkish and other languages, and authored more than 400 translations published in the publications " Modern Arabic poetry "(1961)," Young poets of Arab countries "(1965), " Olive Branch. Arabic poetry of the XX century" (1970), "Poems of Arab poets" (1970), "From African lyrics" (1967), etc. There are translations of Nazrul's poems that were published long ago, back in the USSR, and have not been reprinted since, becoming a bibliographic rarity. Translation was done by Michael Kurganzev. By the way, in 1917, when Nazrul was 18 years old, he translated into Bengali "International". But he is known mainly for his "Spell" poem. In 1986 Kurganzev translated several poems of Bengali poet Kazi Nazrul Islam. Due to journalistic needs Kurganzev usually translated works of the "friends of the USSR". He passed away on December 31, 1989, and was buried in Moscow at the Vostryakovsky cemetery. ******** Like Tagore with the “Last poem”, Nazrul Islam became known in Russia (former Soviet Union) with the “Spell” thanks to the efforts of not only translators, but also composers. Ballad of Nazrul of Islam "the Conjuring" was reduced by more than half by translator Michael Kurganzev and became the song of Evgeniy Martynov. A wonderful, tragic and unique song... For pop performance, the song's lyrics were not only shortened, but also reworked into two versions: for female performance and for male. In the female version, it was performed by Birute Petrikite. Then it was sung by Irina Ponarovskaya, Ksenia Georgiadi, Irina Otieva. The composer and singer Yevgeniy Martynov also sang this song very well… Poets of the East. Translations Of Mikhail Kurganzev (published in 1988 by Michael Kurganzev) The book includes poems of Arabic classics of the early Middle Ages: Majnun, Omar Ibn Abi Rabia, Abu Nuwas, Abu'l-Atahiyah, Ibn Hamdis, the cycle of Hafiz's gazelles, the works of famous Turkic-speaking poets-Alisher Navoi and Pir Sultan Abdal. From the poets in the collection are the poems of Rabindranath Tagore, Nazrul Islam, Muine Bsisu, Fazyl Husnu Daglarca and others.

113

Poems of Kazi Nazrul Islam translated by M.Kurganzev and published in 1986. • Nazrul Islam "Until morning without stopping..." • Nazrul Islam "do not cry time, but time to say goodbye..." • Nazrul Islam "comes the dawn, bleak and bitter..." • Nazrul Islam, "the Heart knows why..." • Nazrul Islam, "my Heart is mortified..." * Nazrul Islam "Tinga-Linga, Tinga-Linga..." • Nazrul Islam "Untitled" / "Untitled" • Nazrul Islam "the Evening star" • Nazrul Islam "Look - and rose stopped laughing" / "I'll See rose laughing" (1986, poem) • Nazrul Islam "Sin" • Nazrul Islam "Woman" • Nazrul Islam, “the Conjuring” • Nazrul Islam "Looking for you" • Nazrul Islam "Forest trail" • Nazrul Islam "I was a poet who made love" • Nazrul Islam "My song" • Nazrul Islam "My boat" • Nazrul Islam "My love" • Nazrul Islam "Festival of colors" • Nazrul Islam "Hope" • Nazrul Islam "Lonely island" • Nazrul Islam "the Song of farmer" * Nazrul Islam "Wake up, my son" * Nazrul Islam "Timid" * Nazrul Islam " Man "

114

Stanislav Zolotzev THE SPELL OF THE THREE POETS History of one song. I'll be gone forever, I'll say, "I'm sorry." I will leave, but peace you'll never find it... Translations by Michail Kurganzev. From a song by Yevgeniy Martynov on the verses of Nazrul Islam "the Spell". In fact, the title of poet held only one of the three characters in this story. Of course no, the other two were poets, and not just in their hearts. Each of them wrote poems. Even the youngest, who was famous for his song music, and he sometimes composed the rhymes for his songs... and yet, it was the poet, or, let's say, the poet himself, that is, the writer, for whom the creation of poems became the main business of life, was only one of them. Eldest. I saw him only once. And it happened not in our country, but in India.

After returning from the army. Yes, it was (and remains in the world living with his poems) an Indian poet. More precisely, he was Bangladeshi, although, of course, he belonged to the whole of Hindustan, and to the whole world... For a century now, many volumes of his older compatriot, Tagore, who wrote in the same sweet Bengali, have been on the shelves of Russian readers. And here he is, the first hero of my story, the inspired Bengali Nightingale Nazrul Islam lives in our country with just one small book of poems translated into the language of Pushkin. And really-so just one, though beautiful - song... But believe me: not only Bengalis - all the people of Hindustan still consider it, Nazrul Islam, at least a star of no less brightness than the majestic Rabindranath. Even today, he is not just revered, but also read, and sung, in a word - loved. And during his lifetime, his countrymen, you can say, idolized him. Especially the Bengalis. Just idolized! Yes, 115

the happiest sign among them was considered to touch the footprints of the poet, seeing him on a walk... Once, I say, I witnessed it myself.

The poet is in thought. Out of two years which I lived and worked in India in my early youth, I spent two weeks in the incomparable Calcutta. And on one of those Calcutta days, my new friends there, young engineers and students, invited me to a Sunday picnic in a suburban park. It was so vast and dense that it could have been called a forest. And the forest in all Eastern languages - "jangal", i.e. the jungle. Yes, and with the real jungle that Park could compete with its dense thickets, if not for the amazing cleanliness, if not for the amazing maintenance of its paths, paths, alleys and glades... But those fun gatherings in the middle of the lush greenery of the park - they are on the title of a picnic, well, in any way" did not pull", in my understanding. Not only was I the only European in the company of young Indians, but I was also the only one who did not shy away from alcohol. All the others were non-drinkers. And there is no barbecue! We simply sat or reclined in antique poses on the incredibly soft and elastic grass carpet of the lawn, snapping nuts, eating all sorts of local sweets that we had brought with us, and drank them with coconut or mango juice... But-I assure you! - it was not boring in that company. Even without hot drinks, we were intoxicated by the beauty that surrounded us. The monsoon downpour season has just ended, and everything in the nature of Hindustan, especially in the nature of the seaside, under the burning sun, has flared up in such a thousand colors that it is difficult to imagine even the inhabitants of our Caucasian shores. Everything just burned and dazzled with its freshest brightness. And the scents, the delicate scents, and other odors that came from the thickets, the flowers, and the very earth that had come to life, merged into such a dizzying mixture that you were drunk from one 116

sip of this air... But, needless to say, we were all drunk then with the strongest and most precious wine in the world - our youth!

Kazi Nazrul composes poetry. My new society gave me a lesson in the art of conversation,i.e. Eastern conversation. Such a conversation, when several people participate and speak at the same time, but without interrupting each other. And the conversation is both courteous and in sunny fun in the Indian way, and it also gives you a sparkling and scalding spicy pungency in the Bengali way - like the food there, full of many different spices and seasonings, when these food are still being fried in small clay ovens. This was the conversation... Of course, my Calcutta friends asked me; friends and about life in our country - as it was then, in the late sixties-Oh, God, already past century. In that power , inside and out, seemed inviolable to everyone... However, the luxuriance of greenery, flowers, and scents that reigned around us did not encourage to serious topics of conversation. Even vice versa... And we had a lively conversation about what young men of all countries and peoples are always talking about in a pleasant environment. Yes, we were talking about women and love! And the Indians prefer to talk about it not in prose, but in verse, or even in songs. However, when they read poems aloud-it turns out as singing. And soon they began to sound, sweet-voiced lines of the stars of Eastern poetry: in ancient Sanskrit, in Bengali, in Hindi, in Farsi-Persian-the classic language of verbal harmony (it is called Tajik in our country), in Urdu and other dialects of the multi-glorious Hindustan! Both in English and French: Western people have left good traces of their colonization here. And the great shadows of Khayyam, Saadi, Hafiz, Avicenna, and, of course, Tagore hovered invisibly 117

over our heads. And the great Shakespeare... And I was part of that multilingual chorus of love rhymed revelations with the works of Pushkin and Lermontov... And this hundred-color verse blaze was completely in tune with the feast of colors, smells and sounds that was happening around us. And the roses, and the intoxicating fragrance of earth and fruit, and the Nightingale's trills - all this lived simultaneously in poems written hundreds of years before us, and-next to us, in the lush thickets of a suburban Calcutta Park...

With his wife. And then one of the young natives put a sitar on his lap - a multi-stringed miracle (according to legend, also created by the hands of the poet, the perso-Indian passion-bearer Amir Khosrov), and, clanking on the Golden man-made rays with long brown fingers, started a song. It was immediately picked up by all my black-haired and black-eyed companions together and separately. Even if you didn't know the words, you could tell that the song was about love. About love passionate, sweetest, and-the most bitter suffering bringing... This is exactly what a love song should be: at the same time full of carnal-sensual fire - and exalted-humble, wandering between the honey taste of happiness and fierce longing!

118

Nazrul with his mother, wife and first child.

119

Legendary poet with his wife and children.

....Here's a piece of what I realized when I first listened to this song: I will go, for my heart is drunk to the bottom. I will leave, but you will be left alone with tears. About me you jealously evening ask the star, but she won't tell me where I'm going. You cry, clogged sobbing, barely breathing, and will melt your heart and soul will thaw, and, not seeing the road, you throw in a sad way behind me, without hope me to find and return...

120

Spouse of the poet. In this song, the young man cursed his unfaithful lover, and in sweet agony remembered her charms, and begged her to return, and... But-then there was an incident, rare for any Indian who performs a song: my dark-faced new friend dropped the sitar from his hands and covered his eyes with his hands. The chant stopped... Here it was clear without explanation: the song also contained the fate of the person who sang it. The performer carefully put down the sitar, excused himself, and stepped aside... And the guy sitting next to me sighed and said to me: "Yes, so only Nazrul can penetrate the soul! Only Nazrul can burn your heart like this..." "Who? - I did not understand. "Who are you talking about?" Which Nazrul?" "Our Nazrul! the Bengali replied with almost fanatical pride. - Our great, our blessed Nazrul Islam, our most beloved poet! Do you, brother, with your love of poetry, not know this name, do not know the verses of Nazrul Islam? This can't be happening!" But this was the case, as I confessed with considerable embarrassment to my Calcutta friends. I did not know such a poet and his works. Many things were still unknown to me from the world treasury of the spirit, to me, a young Soviet humanitarian of the sixties, who for the first time found himself on a long business trip abroad... And then my Indian friends began to pour out on me a huge amount of their information and knowledge about their favorite poet. But - their heated words were interrupted as soon as they started. There was an event that became for me the first (but not the only) confirmation of the proverb, more precisely - a belief that has long been in use among Bengalis: "where Nazrul is-there is a miracle and luck!" 121

Nazrul is resting in Chittagong. ...As soon as the name of the poet was heard in the mouths of his admirers around me, the name came to us like a magical echo from the direction of the great Avenue that bisected the Park. It was repeated in a multitude of enthusiastic exclamations and cheers: "Nazrul! Our Nazrul! Come here, all of you! Our Nazrul is here! Nazrul is being taken!" All my Calcutta friends, sitting and lying on the grass, were blown away. They were instantly up and running in the direction from which these exclamations and exclamations came. None of them seemed to think of me in that rush. But I naturally ran after them... The alley we entered was already full of people in white and multicolored robes. I must say that this alley itself was simply blazing with iridescence. It was bordered on both sides by rows of buganvillia , and when the tall stalks of this southern shrub are covered with flowers after the monsoon, it seems that they are not blooming, but are actually engulfed in flames, and of a cinnabar-red-hot hue. It is simply impossible to look at the blooming buganvillia for a long time: your eyes start to water... But its burning thickets were not a solid wall, they were thinned out by Islands and Islands of other flowers and flowering plants, first of all among them reigned genda - it is something like giant marigolds (or daisies), burning red gold. And, of course, roses, roses! roses... all possible colors and shades!

122

Poet hunting with friends. And now, in the midst of this entire splendor, a procession was moving along a wide avenue, or rather along a clearing in a tropical forest park. Yes, there was no other name for the multitude of people in his almost solemn procession. If I didn't already know for whom, for what person, so many people gathered, I would think: they are accompanying on a walk some Raja or Maharaja, long since deprived of power, but still revered by the local population.

Reading out own poems. By the time I've had a chance to see those "retired" rulers of the Indian subcontinent... But it was not the Maharajah, or the nabob, or any of the former local princes, who sat in the carriage, which was being wheeled by several people over a large golden sand mixed with colored gravel. The man who sat in the carriage had once been hated even more by the Rajahs and other vassals of the British colonial authorities than by the colonialists themselves. An old 123

man who was being wheeled in a four-poster carriage, as if on some sort of camp throne, by people who looked at him with respect and admiration - this old man, if he could be called the Lord, was only the Lord of hearts and minds. He was a poet. Exactly-was. A long time ago... In the days of his youth, he was able to write poetry. And often-brilliant ones. But that was a long time ago... In a four-poster carriage sat a deeply ill man in his seventies. But it was not a pitiful sight, and perhaps even a grand one. His dark face was framed by a mane of silver hair, neatly trimmed, and his gray beard was also tended. His mane was covered with a bright yellow cap, similar in appearance to a cap: such caps are still worn by many Indian Muslims. A loose, long, ochre-colored shirt called "kurta" fell from his shoulders."; the old man's outfit was completed by loose and completely snow-white trousers and light silver shoes with upturned toes (what kind of shoes: could wear, for example, old man Hottabich and characters from various Eastern fairy tales...).

Poet in Rajahi Muslim Society in 1929. And even with many wrinkles, his face was still beautiful , with that masculine and luminous beauty that has entered into the oral legends of the Bengalis. The beauty of an inspired warrior, fighter and poet. However, as you approached this majestic old man, who was being moved in a carriage by many faithful hands, you could see at the first glance on his face the stamp of the most serious - mental - illness. There was no need for medical knowledge to understand that the smile that never left the brow and mouth of the people's favorite was not only a smile of kindness, but also of madness. The mind of the poet, I will say, looking a little ahead in his story, has long been destroyed, consciousness, memory-covered with darkness... With the same blissful smile, Nazrul made a gesture with his hand - and the people around him immediately understood everything and helped him to get up from the wheelchair. 124

And, carefully supported by his arms, he began at first to tread uneasily on the golden-mottled hot sand of the alley. It was like walking on winter ice. That's when it started! It was then that I saw in reality what worship is, amounting to deification! Dozens of men and women, boys and girls, boys and girls, who surrounded the poet's carriage, but kept a respectful distance from it while he sat in it, rushed to the tracks left by the uneven tread of their idol. They could be said to fall on his tracks, touching them-some with their hands, some with their faces, and some with their whole bodies.

Playing the sitar. No exception here became enlightened by my new friends. One of them, still young, but already very high up in the ranks of the power engineer, I saw wrapped in a clean handkerchief a handful of sand, taken from the trail of Nazrul. When he saw my astonished face, he was a little embarrassed, but then, and with considerable aplomb in his voice, he explained to me, as if to a young fool: "This is the most reliable and reliable sign among us Bengalis, especially here in Calcutta. If you touch the trail of Nazrul and make a wish, it will come true! And if your talisman will be the soil taken where he set foot - luck will not change you... I understand that for you, for Europeans, this seems, perhaps, something wild, idolatry. But here we have the most sincere expression of love for our own, for the most popular poet." "Yes, this is true," another Bengalian supported him, " although probably Nazrul Islam himself, if he could understand such signs of self-worship, would not approve of them. He denied all servility; he decried the deification of living people." However, he was immediately contradicted by another new acquaintance of mine from our Sunday company, who had just packed a handful of grains of sand in a napkin with a happy face: "but for Nazrul, the highest; the deity in the world is man. Anyone, even the lowest beggarGod for him, the highest value in the world!'" And in confirmation to his hot words, he intoned no less fervently: 125

But even a beggar and a speechless in the darkness of their sorrows, I am above-temples, and churches, and pagodas, and sacred books. "How?" - I could not resist the natural question. "Isn't your poet a Muslim? Even his last name says - Islam, doesn't it? But the lines that you read contradict the Islamic faith, they do not agree with the teachings of Mohammed in any way!" "Well, let's not talk about the essence of Islam right now," the senior member of our group told me. "It's not as simple as you Europeans think. You probably saw here in our provinces Muslim women in burkas, decided that these are the customs and views of all who profess Islam. No, friend, we are first of all Indians, we are first of all men; so our Nazrul teaches us in his verses. Yes, he is a descendant of an old Bengali family, he revered the faith of his ancestors..." (Here again, I must say that even in that hot hour, I felt a little chilly when I heard my new Calcutta friends talking about the person next to us in the past tense - as if he were dead. Each time they seemed to emphasize and imply that the real, meaningful human life for the old man with the blissful smile on his face had long since ended...)

Kazi Nazrul plays the sitar himself. The Indian man continued: "Our Nazrul was full of love and respect for people of all religions and nations. When you get to know his poems for real, you will understand that he was a fanatic only in one way - in the love of man. And, above all, to a woman. Yes, in many of his poems, the main motive is the spiritual superiority of women over men. And in what years he said it! at that time, all women in India, not just Muslim women, were almost slaves, and he wrote like this: 126

Free your wives from torment! Don't let them wither in the dark. You created a prison for them you will perish in prison! And then, without taking his eyes off the crowded ritual of worshipping the poet, the youngest of our group told me about it again: he was even younger than me, yesterday's student. "Well, Nazrul has more notable poems about women. Here, for example, is: Burning grenades cheeks, burning eyes. It's like a swarm of bees in your blood. With some force irresistible in you sing drunken voices... So a woman is born timidly the soul matures, the body sees. This is how the best of women matures this is how pearls grow in a shell.

The poet plays a wind instrument. 127

"And as for this fetishism, all this immoderate worship, the pattern of which you are now observing," continued the senior engineer, speaking both with some embarrassment and with a sad little irony, " then... well, you should know by now, our young Russian brother, that the fate of a poet in life, in fact, very often does not coincide with the fate that he himself draws and wishes in verse. Here is and have Nazrul." "Look, look! "what is it?" he suddenly exclaimed, interrupting his explanation. "What are they doing?" After all, they can kill him!" And he rushed to the center of the alley, dragging his friends with him to prevent the impending disaster. And the trouble could happen - with the Poet. He was still smiling blissfully and walking slowly, surrounded by a few young and not very young, but strong men, and the crowd of people that had gathered along the side of the alley began to break through. The crowd turned into a pandemonium of dozens and hundreds of people who were in the park and learned that their idol was taking a walk, began to run to him. Many people wanted to touch their pet, to touch at least the edge of his clothes. And some people wanted to, as they say, fall at his feet, kiss his shoes... These frenzied fanatics - no, not poetry, but simply fanatics-began to push aside the people who surrounded and protected Nazrul Islam; a little more and the sick old man would have been crushed, trying to get the "sign of happiness" for their own use!

Nazrul with a musical instrument. It must have dawned on the Poet's confused mind that something was wrong and threatening was happening next to him. The blissful smile on his face was replaced by a mad grimace of fear, even horror. The old man covered his face with his hands, cowered, crouched, shivered, and sat down on the ground, burying his head in his lap... But then the volunteer helpers, among whom were my friends, quickly put things in order. They pushed aside the overzealous fans of Nazrul and quickly put the old man in the carriage, lowering from its top a multicolored awning cover, which covered the person sitting from human eyes.

128

And the one who was once an inspired singer of liberated human forces was quickly taken in this closed carriage away from the crowds of people-to his house with barred windows... "Yes, of course, Nazrul would have been horrified in his sane youth if he could have foreseen such pandemonium in his honor!" "Yes, he would have branded this idolatry with his poems - he branded it when he was bright with reason, he said this to us all: People-bow to no one, be true to your pride. Only the vault of heaven is higher than you, only the light of the North star..."

Kazi Nazrul Islam in the middle years. This is how my Calcutta friends lamented when they gathered at the house of one of them on Sunday evening. They lamented and resented it as if they themselves had not taken part in the pandemonium, even without fanatical violence. But by that evening hour I could no longer strongly condemn my new Indian companions. As me myself began to feel their admiration for "Bulbul Bangli", for their "Bengal Nightingale". They rained down on me so many lines of Nazrul Islam, and sweet-sounding, and angry, and piercing-sad, and sunny-hot, they told me so much about their poetic idol that he became my hour by hour. It was impossible not to fall in love with the universe of beauty created by him in the word, it was impossible (at least, for me at that time, twenty-three years old) not to submit to the fiery free flight of feelings and thoughts of his rebellious and proud heroes. I was stunned and intoxicated by the star-falls and waterfalls of sensually passionate and chiseled-wise images of his poetry... 129

Love made me a poet. Like a mirror, my any song it just repeats you over and over again.

And the sky of night, and the light of day, and the ray of dawn, and the star of sunset, in love, they greet me. The sun rises-a fiery tulip, and the wind reaches out to me, and the foaming ocean beats like a surf. It's all you. My soul burns. Prayers and poems are born. I live by breathing your breath. You're covered in a red drop on your forehead and to anklets - perfection. Come to me - answer my prayer! Love made me a poet...

Poet with fans and family. Of course, this is why the content of Nazrul Islam's poems so quickly "entered" into me, appeared clearly, in color and in fullness of sensations, that, having lived in India for more than a year, I have seen many such moon - faced and black-eyed beauties - with these ruby and cinnabar-scarlet drops of "sindur" over their eyebrows, with the most delicate chimes of their 130

bracelets-yes, on their wrists, on their dark ankles, and even connecting them an earring in your ear with an Earring in your nose! I have already seen and heard and breathed a lot of the tartspicy and bitter-smoky reality of Hindustan. And not only its huge cities with their unprecedented luxury and crowds of skeletal beggars, but mostly I had to live in small villages, towns and tiny towns that are lost in the valleys of the plateaus and in the southern forestsjungles-there life is quite different, although in its own way fabulous... It was already easy for me to imagine the multi-syllabic and sometimes obscure Asian world recreated by the lines of an inspired Bengalian. Real India, not from the books, has already settled in me - with its colors, with its smells, with its past and present. But - I saw it again. Through Nazrul's Eyes.

Bedridden Kazi Nazrul Islam With his loving, happy, suffering, and hating eyes I saw her heights of spirit and the dark abysses of strife. And those absolutely magical facets and signs of her life, thanks to which she called a wonderland... But the Bengali genius composed his poems in the twenties and thirtiesmany years before I met his land. But it was that land, the land of the years when I found it, that became much closer to me, clearer and clearer, and opening up to me through the prism of his poetry. And it really is a magical entity, not divisible into past and present. Her proud, bitter, bloody, and delightfully fascinating story, seemed to be overturned in the future. An eternity of moments of love... And let love-drink eternal, ancient, and our life is only a temporary vessel, from the seeds of passion will grow trees and over the earth the crowns will rise, 131

and let it roar green, alive branches and leaves young beauty, and the birds of our fierce desires let the wings cover the sky...

The poet listens to music. About Nazrul himself, about the man whose name was Nazrul Islam, you can tell so much that it will be enough for more than one novel. (And several such novels and novellas are already available in India.) Or you can-briefly, which I will try to do. A seventeen-year old boy from a once-noble but already completely impoverished Bengali family, after passing all the "farmhand universities", becomes a soldier of the First World War, a soldier of Her Majesty's army. He fought so hard, and hit the Kaiser's helmets so hard, that he rose to the rank of a Junior officer, which was almost impossible for a simple Indian in those days. The young Bengalian is facing a road that opens up, if not to the higher, then certainly to the middle official and bureaucratic society of the British colony. But-he is already writing poetry and prose, and the most popular magazines and Newspapers in Calcutta, and then Delhi, and other big cities are starting to publish it. And if he was just the author of hot love hymns (which, by the way, immediately became songs and were sung by the youth of that time all over the country), no - he writes hymns to the coming liberation of the country from the colonizers. And the very first poem that made him famous was called "the Rebel". Yes, Nazrul Islam was a rebel poet. Not "political" or "revolutionary" in the European sense, but rather rebellious, rebelling against anyone-Yes, anyone! - oppression, against any enslavement of a person... A devout believer, he, like Khayyam and Saadi, spoke in verse with Allah on an equal footing. He castigated the sanctimonious hypocrisy and inhumanity of the fanatics of Islam. His satires, which were on everyone's lips, did not only hit the colonizers. They stung "their" masters even more-the Rajahs, nabobs, zamindars (major landowners), and Indian 132

officials themselves - in short, those who tried to be more loyal servants of the British crown than even many Englishmen. Naturally, these "antiheroes" of his also brought a lot of trouble and even suffering to the poet...

The poet is attending the event. The Bengal Nightingale, as a true artist of the word, revealed himself to people as a real prophet. Long before the liberation of India, he predicted that the colonizers would split the country along religious lines when they left. This is how it happened: after the Second World War, the British divided the colony that had achieved liberation into India and Pakistan - with all the bitterly bloody consequences of this split that continue to this day. But this rebel Nazrul did not see. The misfortune happened to him when he was just beginning to reach the zenith of his fame. Already one after another his books were published, already he became the favorite poet of the Bengalis, already the stately Tagore called him a brother, but not a Junior, but an equal... But, apparently, the streaks of adversity and persecution, numerous prison "sit-outs" and hunger strikes, which at that time (however, as at all times) could not be avoided by any rebel, broke his psyche. His mind began to darken, and soon collapsed. Darkness clouded Nazrul's mind, and he completely lost his memory. And no doctors could heal him... And from about the mid-thirties until his death-more than forty years - this great Bengali lived in the darkness of his shattered mind. He didn't learn anything about what had happened in the world over the decades. The Second World War, the liberation of the Fatherland and the subsequent fratricidal bloody cataclysms, the slow and difficult revival of India-all this passed him by... 133

Congratulations to Kazi Nazrul Islam on the occasion of his birthday. However, the new government of an independent country took care of the people's idol: he was given a decent pension, settled together with his younger relatives in a good house. And the worship of the Bengalis for their poet has only increased over the years, increased to an exuberant rapture, and it is this worship that I happened to see on a Sunday afternoon on the outskirts of Calcutta. But Nazrul Islam himself could no longer perceive or understand anything in the world around him. Shocked by this story of my Calcutta friends about their favorite poet, I immediately told them about a similar tragedy of our Russian genius, about a serious illness that plunged the poet Konstantin Batyushkov into the darkness of consciousness for several decades. And I tried to convey to them as accurately and deeply as possible the meaning and sound of the most striking image created by this unfortunate friend of Pushkin: O memory of the heart! you're stronger Mind memory sad... "Yes," sighed the eldest of my fellow Bengalis, " when the mind and the heart come together, it often happens that one of the two can't stand it. Either the heart breaks, or the mind collapses... The second thing happened to our Nazrul. But all the same-it is alive, bright, and beautiful for us!" And in confirmation of this, the Calcutta friends again sang the song of Nazrul, in which a young man in love both curses his beloved and conjures her to return to him: I will go, for my heart is drunk to the bottom. I'll go, but you stay with tears alone... Will be a bitter memory, as a guard, to stand at the door, and remorse stone hung on the neck of your... 134

Conversation with the nurse. The air of Bengal home is stronger than the smoke of sandalwood candles and the scent of roses were full that night and the bitter sweet music love or happy and sad music, the name of which is Poetry. But, of course, all these lines of poetry that you have just read in Russian were then heard by me in Bengali language. My Calcutta friends, who sang and read them aloud, at first tried to translate them literally and verbally for me, translating them into English or French. But this soon became unnecessary. After all, the melody, especially in the Eastern verse, carries the main meaning. And the essence of the lines of Nazrul Islam began to reach my heart rather than my mind without translation. And soon I only occasionally asked my new companions to tell me the exact meaning of this or that image... Think for yourself: when a person is in his early twenties, is it difficult for him to feel what the poet is talking about, for example, in such tremulously iridescent revelations, even if they are composed in almost unknown to him, a young man, Bengali? â&#x20AC;&#x201C; Her eyes are intoxicated, they look soft and sly indifference and tenderness, pleasure and poison. Raise your eyebrows, smile and the sorrows were dispelled; I come to life like a field under the spring rays...

135

The last years of the great poet. But still, I say, I heard and read the works of the great Bengalian in my native language much later. Not just Russian, but in the language of real Russian poetry. The verses of Nazrul Islam, translated into our speech by the pen of a true master, came to me about six years after that Sunday meeting in Calcutta. This happened already at the time when my literary destiny began. And this master turned out to be a man who became one of my most reliable companions in Peru. Moreover, he was one of the very few people from the world of literature whom I remember today, I say without a shadow of a doubt: they were my real friends.

Visiting the legendary poet.

136

I called him Misha, and we called each other as "you", although he was born about fifteen years before me. His childhood coincided with the war, which left fatal traces in his health, which seemed heroic. And to engage in "hopeless business" (as the witty Rasul Gamzatov once called it), he started before me, too, by fifteen years. And by the time we met, Michail Abramovich had already reached what is called the degrees known in this thorny field. I have achieved both recognition and some independence. Yes, Michail Abramovich, that was his name, and therefore I cannot escape in this narrative from a subject that has always been considered almost the most sensitive topic in Russian society, and even now it is included in explosive topics. But-the truth is only true when it is the complete truth. And with my friend, an orientalist scholar and translator of Eastern poetry, the truth was that he was a Painter of the Russian verse word, let's say. And in all things he, the son of the oldest "biblical" ethnic group, the grandson and great-grandson of the local cabmen - "balagul" and synagogue cantors, was them-the Russian artist tin. Throughout his life human, literary, and masculine - Mikhail Abramovich was the most eloquent confirmation of the truth that the concept of "Russian" is not in origin, but in a sense of filial belonging to the country and people. In blood involvement to the space named as Russia. What means to be Russian, especially as artist of the Russian word-this is the destiny. Some sarcastically joke: "this is a diagnosis", well, and there is some truth in this... Anyway, my oldest friend in the literary Department of poetic translation was a real Russian poet...

137

Sufism and its Influence in Bangla poetry: Historical Context/the interior of Bangla poetry and sufism Shafinur Shafin Sufism is often described as Islamic mysticism which is a spiritual connection between the Creator and His creations. Islam is the submission of soul to Allah while Sufism says this submission can be achieved through the conversation between divine power or the higher reality and I. Sufism has been discussed in Bengali literature that how ‘I’ or the individual represent his self with the divine power. Sufists say what is “I” (materialist world/reality) is “You” (higher reality) which means the divine power lives in the body and mind of the individual, so there must be an inseparable formation of these two realities. Pirs or aolias never talks about themselves but of the higher reality and to achieve the divine love. This is also one of the major features in sufi literature written in Bangla.

The influence of Sufism has been perceived in Bangla literature since medieval period. Sufi saints from Arabia and Iran came in Bangladesh to preach the message of peace, equality, liberalism and humanism of Islam in the mid-eleventh century. Their main mission was to spread Islam peacefully, not by forcefully but with love. For this reason, they established khanqahs, mosques, makberahs and madrasahs. The oppressed and deprived people who belonged to low class were hugely attracted by the teaching of Sufis and converted into Islam as a result. A new group of poets from this new community created a new method of literature to express the spiritual and psychological needs which became known as Sufi literature in Bangla. As Sufi literature had its root in Iran, so Bangla Sufi literature also was influenced and developed by the genres for example masnavi, ghazal, rubaiyyat and khomsa created by famous Iranian poets Abdur Rahman Jami, Nizami Gaznavi, Omar Khayyam, Hafiz and Amir Khasru. Shah Muhammad Sagir was considered the first Sufi poet in Bangla who translated the romantic story of yusuf-zulekha from Persian and Hindi. Some other Sufi books had been translated into Bangla by Bangla poets such as Daulat Uzir Bahram Khan's Laily-Majnu, Kazi Daulat's Satimayna-Lor-Chandrani, Alaol's Padmavati, and Nawajish Khan's Gule Bakawali. These books described the love between human beings. It is said that these books were failed to translate the essence of symbolism and philosophical mysticism of the original books. There were two types of Sufi poems seen in Bangla, one is Shastrakabya or theological poems and another one is padavali or shorter spiritual poems. Those worth mentioning among the first 138

category are Sheikh Zahid's Adya Parichay (1498), Syed Sultan's Jivanpradip, Jivanchautisha and Yogkalandar ((16th century), Sheikh Chand's Hargauri-Sambad and Talibnama (17th century), Abdul Hakim's Chari-Makam-Bhed (17th century), Haji Muhammad's Suratnama (17th century), Mir Muhammad Shafi's Nurnama (17th century), Sheikh Mansur's Srinama (18th century) and Ali Raza's Agam and Jivansagar (18th century). These books mainly describe Sufi devotional practices and contain instructions in respect of cosmology, the path of spiritual salvation, religion and ethics. Sheikh Zahid's Adya Parichay begins with cosmology which says that in the beginning there was only a void, then out of the void came God and the universe was created from God's limbs. It also contains the doctrine that the body is the seat of all truths, the mystery of birth and death. The philosophy of yoga is mixed with Sufism which has been found in Yogakalandar.

Ali Raza, also known as Kanu Fakir, was a pir and a powerful poet. His high language of poetic art was so pure and described the spiritual connection in human mind with the belief of Allah. The common people knew him as Kanu Fakir. In his books he established the belief that one can reach Allah by becoming a fakir. In this way Ali Raza highlighted as the way of fakirs or Sufi devotional practices. Sufi Padavali reflects the spiritualism of Islamic philosophy in mediaeval period. Padas or short lyrical poems were already recognized for Charyapada, Vaishnava Pada, Shaktapada and Baulpada. When the padas composed on sufi thoughts are known as ghazaliyat or gitpada. This kind of padavali is still practiced in sufi poets works. The reflection of Sufism has been seen in Rabindranath Tagore and Kazi Nazrul Islam’s poems in modern period. Tagore was influenced by Hafiz, the great Sufi poet. The main philosophy of Sufism- to achieve union with God has been found in his poetry and songs, especially in “Puja Parva” in Geetabitan. Rabindranath Tagore was one of those first Bengali poets who translated Kabir’s Doha into Bangla language and introduced those dohas with Bengali readers.

139

Kazi Nazrul Islam was the first Bengali poet who translated Omar Khayyam from Farsi to Bangla. Nazrulâ&#x20AC;&#x2122;s poetry was hugely influenced by the liberal ideas of Sufism. The idea of Sufism besides the Persian sufi poets influenced other modern poet such as Ahsan Habib, Abul Hossen, Abdul Mannan Syed, Shamsur Rahman, Farhad Mazhar, Syed Tariq, Syed Sajjad, Kishor Mahmud etc in some extent. Except Syed Tarik and Syed Sajjad, others are only influenced by Sufi philosophy and thoughts to some extent in poetry, but they were never called Sufi poet. A devotee or sufi tries to free himself from all earthly senses to purify soul and the way to this path is showed by pir or murshid. Sufi surrenders his soul unconditionally to Allah. In this term, Sufism is similar to Vaishnava, Buddhism and Baul.

The Sufi poets express their sentiments and feelings in explicit language. Sometimes they use metaphors to give indirect vent to their feelings, often using the love of radha and krishna symbolically. Extensive use of this symbolism has led many contemporary critics to describe the poets of this stream as 'Muslim Vaishvava poets', 'pro-Vaishnava Muslim poets' etc. Sufipadas have also been composed on society, famous persons, places and nature. Sufi poets also stress that it is by knowing the human body that the Sufi can know God.

140

If Sufism and its philosophy of the romance and divine unity between creator and his creations can be widely rooted in poetry and other branch of Bangla literature, it can drive away the recent phenomenon of fundamentalism, violence, terrorism. It can help to make Pure the soul of people who read poetry. Sufism can enrich the Bangla literature more with its modern idea and thoughts.

141

The Mystic in the Rebel Mohammad Nurul Huda Though popularly labelled as the Rebel poet of Bengal, Nazrul had been digging ceaselessly into the esoteric depth of his Self and Soul, both taken as complementary to each other in the form of individual and universal concepts respectively. This inward investigation of a seemingly loud and overt social dissenter like him make his readers puzzle, although temporarily, to strike an assesment of him as a poet and philosoper grown out of tariqat and its mystic practice, known as Sufism. That Nazrul wanted to change the existing social order grown in the wake of colonial subjugation, looking for the earthly gain and equitable shares of wealth for people belonging to all classes including the grassroots level, is apparently incompatible with the concept of Islamic mysticism, verily known as Sufism, that does not approve of any wordly gain except enlightened and selfless reunion with God, the source of all creations, peace and eternal light. In fact, in Nazrul there is a duality of this worldly possession and divine selflessness, right from the beginning of his poetic career when he wrote his towering poem ‘Bidrohi’ (The Rebel, December 1921), suggesting diverse interpretations of the conflicting shades of the Self in the word-picture ‘AMI’ or ‘I’. In this poem of 141 uneven lines, Nazrul refers to this ‘I’ almost in each line, in a bid to diversify his identity which tends to defy the height of the Himalayan peak or the seat of the Creator, but finally expresses his interest of calming down, suggestive of surrendering to the Universal Self (implied in the last few lines of the text), when he will discover a world of peace at the end of all struggles in an oppression-free world. In this poem he also proclaims himself as a hermit, rather a warrior equipped with the weapon of tunes, and a prince with a royal attire of pale gairik (red ochre, the colour of selfless hermits). (Ami sanyasi, sursainik / Ami jubaraj, momo rajbesh mlan gairik). It reminds us of the Gautam Buddha, the prince who retired from royal affluence, attired in gairik dress. In fact this is a cherished situation of all mystic rebels who are in constant struggle to free them from their sinful self trying to get united with the divine self, a symbol of purity, sublimity, stability and peace. This is exactly the practice of all Sufis, since the connotation of Sufism or Islamic mysticism is the selfless experiencing and actualization of the truth analogous with none but God, the Omnipotent. Every Sufi passes through an arduous path of struggle to free him from self-interest and it is certainly his insurgence against the corrupt self. Nazrul did the same thing at individual and collective level while waging his war against all possible forts of subjugation, oppression, tyranny and dominance.

142

A Sufi is selfless, devoid of all mundane possessions and it is the extreme form of poverty, so to say. It is the crown of all mystic saints as well. A Sufi is a metaphor of a wool cloak on purity that resembles his soul. Nazrul echoes almost the same sentiment in his celebrated poem ‘Daridrya’ (Poverty) which starts with a famus line, ‘O poverty, you have made me great, you have given me the honour of Christ’ (Hey daridrya, tumi more korecho mohan / tumi more daniyacho Christer somman). It is also an echo of the saying of Prophet Mohammad (SM), ‘Poverty is my pride’. As we proceed to look further into his poetic and aesthetic quest, a mystic journey underlying his different texts in the form of prose and poetry is identified. The mystic Nazrul appears in many of his texts – either prose or poetry or speeches – that he created till 1942, the year he fell ill losing his speaking power and surrendered to a mysterious silence for more than three decades, breathing his last in 1976. The key concept we propose to look into his texts for Sufi interpretaion is ‘Self’ or ‘I’ (Individual and Universal) and its relation with Beauty (Amar Sundor, a confessional prose), Struggle and Oved-sundar (Oneness of beauty despite differences of its perspectives). It may be also interesting to identify a careful distinction between religious rituals and divine essence present in almost all religions. The rituals may differ from one religion to another, but the essence of union with God is almost identical in every divine cult. Even this concept has its implicit presence in Buddhism that does not clearly speak of God or divinity, but prescribes the concept of ‘Nirvana’ as the ultimate target of all human beings. This ‘Nirvana’ is somewaht a similar Sufi state of dissolving oneself peacefully into the universal self of God. 143

In short, this paper would briefly investigate some key aspects of Sufism as reflected in the works of Nazrul, who lived a life of 34 years in almost a state of complete silence resembling the moraqaba of a Sufi saint.

Family, Tradition and Nazrul’s Individual ‘I’ diversified. Are all poets basically and habitually mystic in their physical and mental make-up? The answer is not quite easy to sort out. But one thing seems common to all creators of imaginative texts that they look deep into the metaphysical essence underlying the physical world they usually encounter. This way of looking into inscape of a matter is somewhat identical with mystic investigation. Nazrul, for that matter, any imaginative creator is not an exception to it. But the shaping of mystic journey in Nazrul seemed to have stemmed from the mental structure of his predecessors, since we clearly identify a great sufi saint called Hajrat Nakshband who was son of Syed Mohammad Islam, now recognized as 7th grandfather of Kazi Nazrul Islam (in ‘Nazrul Borshopanji’, prepared by Khilkhil Kazi, 1405-1406 Bengali Year, centenary celebration of the poet). Nazrul’s father Kazi Fakir Ahmed was an Imam, a relgious teacher and a sufi saint, closely familiar with Arabic and Persian literature, including the life and works of great sufi poets like Ferdousi, Attar, Hafiz, Rumi, Omar Khayyam, Mansur Hallaz and others. In his later life Nazrul translated many of their works in prose and poetry. Some of his original creations, mostly songs in the form of Islamic lyrics and ghazals, were created with intermixing of diverse texts and subtexts by Hafiz, Rumi and Khayam’s lyrics or excerpts from their creative pieces. This clearly shows that Nazrul inherited the Sufi cult from his great family tradition which had been nurturing its essence from generation to generation. Nazrul is a sequential zenith of this trend. The point now we propose to argue is that although Nazrul is a product of that tradition, yet he has reshaped it by dint of his extraordinary individual ethos, revolutionary ideals and 144

adaptable reading of world classics and contemporary works, – a technique now largely adopted by almost all multitalented writers to enrich their new creations. Above all, he employed his understanding of Sufism as a conclusive way of unification of the postive spirits of all religions, regardless of the differences of their rituals and practices of worshipping the mightiest deity, who is also conceived as the smallest dot or seed or the supreme entity encompassing every end of this endless universe. At the same time we may assert that the mystic idea of literature or sufistic literature, as we argued earlier, was not a new thing in Bengai literature; although its acculturation was not overt in the mainstream literaure here. It was frequently traceable in the folk writings, more particularly songs by our folk maestros. The immediate forerunner of Nazrul is undoubtedly Fakir Lalon Shah. He sang of self ‘I’ who is eager to diffuse in the exstence of the Omnipotent. The same has happened to Nazrul in a deviated form in his famous text ‘Bidrohi’ or ‘The Rebel’. It may be also mentioned that the philosophy of self was not a new phenomena to a particular community of the world, rather it has a symmetrucal tradition of interpretation in all enriched ancient civilizations. The essence and connotation of ‘I’ was duly recognized in the west, especially in Greek philosophy, much before the birth of Christ. ‘Know thyself’ – this realization is present in both Buddhist and Pagan philosophy. Numerous ancient symbols, forms or mythological themes from different parts of the world, especially Greek, Chineses, Macedonian, Egyptian and Indian regions bear testimony to it. Similarly, the Ruhaniat (emanating from soul) spirit in Islam is an essential artculation of this universal interpretation of Self, available in divderse expressive forms by different creative maestros. So Buddha’s ‘I’, Rumi’s ‘I’, Lalon’s ‘I’ or Nazrul’s ‘I’ – all are embodiment of the same spirit, despite the variation of the vessels they contain. It is interresting to note that Nazrul’s ‘I’ itself is expressed in more than 100 wordimages in the poem ‘Bidrohi’. Let us have a look into a few lines of this text containing the seemingly opposite and clashing meanings of this ‘I’: ‘Surpassing the moon, the sun, the planets, the stars/ Piercing through the earth, the heavens, the cosmos/ and the Almighty’s throne, / have I risen – I, the eternal wonder of the cretor of the universe.’ (Islamic myth and metaphor) ‘The furious Shiva shines on my forehead / like a royal medallion of victory.’ (Indian Myth and symbol) ‘I am the tempest, I am the cyclone / I destroy everything I find in my path./ I’, the danceloving rythm,/ I dance to my own beats./ …. (Opposites and contradictions) ‘I’m creation, I’m destruction /I’m habitation/ I’m the cremation ground/ I’m the end, the end of night/ (contradiction and reconciliation) ‘I’m the Orpheus’ flute. / I calm the restless ocean/ and bring lethean slip to the fevered world/ with a kiss of my melody. / I’m the flute in the hands of Shyam.’ (Diverse sources, but heading towards a unified target of peace and restfulness.) And finally this ‘I’ is a passage from different individuals to a collective I, made of clay but embodiment of the Soul, which is essentially sufistic or mystic in its significance: ‘I’m made of clay, I’m embodiment of the Soul/ I’m imperishable, inexhustible, immortal/ I intimidate the humans, demons and gods/ / I’m ever-unconquerable./ I am the God of 145

gods, the supreme humanity,/ traversing the heaven and earth.’ (all excerpts taken from translation by Shahed Kamal) This is indeed a frenzied and exalted state of a sufi, who is able to proclaim, ‘I’m mad, I’m mad!/ I have realized myself,/ all the barriers have crubmled away.’ Understandably, this is the state of fanabillah, where the individual is torn into countless pieces to repeat a uniform zikr of the indivisibility of the supreme Self. Beauty: its diverse expressions versus oneness. Nazrul’s metamorphosis from a folk-based leto poet to one of the most significant poets voicing the interlinking essence of his inner self and outer outfit is a most interesrting domain of aesthetic investigation. In his spontaneous attempt to strike a required balance between his ‘rebellious self with the introvert mystic within him, he outlined an aesthetics of his kind with beauty, metaphorized as sworno-jyoti or golden glow, remaining central to his core. Beauty is multishaded and multicoloured synonym of various realities, both positive and negative, as he explained in his ‘Amar Sundor’ (My Beauty). It is, indeed a unique idea of beauty growing out of the eqaution between the hunger of heart and hunger of body that creates a significant cognition of his being in his works.’ (On Nazrul’s Aesthetics by Mohammad Nurul Huda, P 24). We would further argue that this quest of beauty in multifarious facets examining the seemingly opposite objects and their essence with a view to reach the unified origin and the target of all individual entities is essentially mystic in nature. An overt dissenter, feminist, realist and advocate of equality – whatever may be his diverse identities – he is ultimately looking for a globalized human being immersed in the glow of golden beauty – a state of uninterrupted peace, tranquility and sublimity. Though he was not a ‘university wit’ or a formal theoretician constructing literary, critical or creative theories, he created his kind of aesthetics through his creative works grown out of conflicting realties to attain a synthesis in the long run. In reaching his cherished goal of sublime stability he interacted with his destructive self calling upon him to show the right path. This destructive self has been phrased as ‘proloy-sundor’ by the poet. The answer came from his mystic self who is aware of great religious scriptures of all times. This awareness is the outcome of his reading and constant interaction with these holy scripts captured by great human minds. Nazrul says, ‘I started to call my ‘proloy-sundor with all my heart, ‘Show me the path, your path.’ Someone, as if in dream, came and said, ‘Read the Holy Koran; if you read what is written there you will see proloy-sundor – and even above me the fullness in you.’ I saluted him and said, ‘Are you the one who has been expressed in my imagination, in my consciousness in the form of my poetry, my writings to herald a revolt, the message of revolution?’ He replied to me, ‘Yes, I am your purbochetana, pre-consciousness (trans. by Huda).’ Nazrul clearly uttered the English word ‘pre-consciousness’, which is the basic constituent of his creative self. This constituent is the decisive instrument of his mystic self that closely interacted with all available major scriptures. Nazrul further says, ‘Silently I started reading Vedanta and Koran. The sky above my earth seemed to have been split at some thunderclap and by the strike of elctricity-writing. I seemed to climb higher and higher. From a distance I could see an incomparable glow as beautiful as gold. This my sworno-jyoti (goldglow) I saw now for the first time.’ Amazingly enough, this incident resemebles the meeting of Moses with the Cretor on the Mount Tur or a Prophet’s receiving the divine revelation after a thunderous outburst of the Omnipotent. 146

However, even a hasty scanning of the brief confessional statement of Nazrul (‘Amar Sundor) about his search of creative journney reveals before us as many as 16 opposing and interactive shades of beauty. These are (1) Shokti sundor (power beauty), (2) Ontorotom sundor (heart-laden beauty), (3) Prokash sundor (expression as homeland); (4) Jouban sundor (Youth beauty), (5) pem sundor (love beauty); (6) shok sundor (Grief beauty), (7)sneho sundor (beauty of filial affection), (8) Shishu sundor (infant beauty), (9) Proloy Sundor (destruction beauty), (10) Songhar Sundor (Beauty of Slaughter), (11) Dhyan Sundor (Beauty of Meditation), (12) Dharitree Sundor (Beauty of Earth), (13) Pushpito Sundor (Beauty of Flowering), (14) BishSundor (Beauty of Poison), (15) Srishti Sundor (Beauty of Creation) and (16) Sworno-jyoti Sundor (Beauty of Golden Glow). The above listing of different metaphorical shades of beauty could be further elongated by the poet, but eventually he had to stop somewhere. And he stopped at a point where all clashes of the opposites and diversities ended in golden glow. It is quite clear to us that though beauty appeared in different transitory and clashing persona (such as happiness to grief, might to debility or darkness to golden glow) in him, his individual self tried to discover the universal self through a laborious and arduous journey. This reminds us of the whirl dance of a sufi saint both in his physical state and metaphysical ecstasy.

The Journey of Pre-consciouness. The mystic journey of Nazrul started from his ‘pre-consciousness’ that was largely shaped and subsequently enriched by his reading of the texts of different religions, hearsays and folk materials. It is evident from his writings as well, since he has profusely written on the themes of Islamic and Hindu origins and traditions alike, aspiring to unite people of all religions under a common faith. Apart from his huge number of ghazals and songs of these kinds (on various occasion of Eid, Puja, deities like Kali, Durga etc) he declared in an ubambiguos voice, ‘Mora ek brinte duiti kusum Hindu Mussalman / Islam tar noyon moni, Hindu tahar pran’ (We are two flowers from the same stem/ Muslim is its pupil, Hindu is its soul’. This is not merely a propaganda, rather he implemented this in his practical life by marrying Promila (who was 147

originally Hindu by faith) or naming his son as Krishna Muhammad. One of the most noncommunal personalitis the world has ever seen, Nazrul’s realization of oneness of humanity is immensely significant in the history of modern creativity. And this is the direct result of his physical and metaphysical struggle aimed at creating a universal individual combining all faiths and traits – a struggle that is wholly sufistic in nature. His idea of Ovedom (Differencelessness) or Oved-sundor (Beauty without difference), expressed both in his poems and prose bear testimony to it. In his opoem Ovedom he proclaims, ‘Mor bidroho samya-srishti – nai setha bhed nai. / … nai setha jash trishnar lov, nai birodher kled,/ nai setha mor hingsar voi, nai setha kono ved, / nai ohingsa, hingsa, sekhane porom Sham/ rajniti nai, kono bhiti nai, ‘ovedom’ tar nam.’ ((Ovedom, Notun Chand by Nazru). It literally means that Nazrul’s revolt is for creation of equality. Interestingly enough, this seems to be a poetic echo of Swami Vivekananda’s realization of differencelessnes (ovedom) of humankind despite their so called differences of caste, creed, colour, faith and so on and so forth. Mankind must unite on the basis of a unified condition called human beauty. Swami Vivekanda preached this lesson all his life and this is quite in conformity with the sufi phylosopy. Nazrul does not crave for fame or thirst. Despite feud, hatred, politics and violences of many kinds, he advocates this mystic Ovedom, the equality of all human souls. This idea was also echoed in one of his most celebtrated speeches where he claimed that he belonged to all humanity irrespective of caste, creed, color and any other man-made differences. Nazrul was born in the religion called Islam, but he owns people of all religions and all times of this endless universe. And the binding force of all people is unamistakably recognized by Nazrul after his mystic journey. ‘I consider this arrogance a messenger of ugliness. This arrogance is not divine, it is demonic. To me He is eternally the Beauty of endearment, the beauty of love, the Beauty of flavour, the Beauty of joy. …. I can not tolerate my separation from Him even for a moment. Vowin by his name I have dedicated my entire existence in life and death, my present and future, to him. I have no hesitation today in saying that my forgivingly-beauteous lover has accepted me for my true self.’ This is how the intermingling of affection, love, craving, thirst, conflicts, interactions and fogiveness existing between the Lover and the Beloved absolutely sufistic in nature, which is why Nazrul is the icon of a true mystic within the fold of a defiant rebel. Meditative mood and wool cloak on purity. Furthermore, Nazrul recognizes a meditative stage of his soul. He asserts the utility of his kind of meditation. He says, ‘If the power of Anondomoyee in me does not go back to its meditative state, does not dissolve me by carrying me away into the supreme Void, then I will once again sing the song of love, songs of equality – of the kind that this world has not heard for a long time. …. If the same divine source which has permitted me to experience the eternal Beauty of Formlessness within my body wills to accept my entire existence and returns to it the Anondomoyee’s Power of Love, if a flood of tears wells up in the eyes of of that Power, if its feet dance to Krishna’s rhythm, then I will turn this malicious, ugly, communal, discriminating, demon-ruled world into a beautiful world’. ‘I came to forgive the ugly and slay the demon. You are my ugly and so is the supreme beauty.’ ’ (Trans. by Sajed Kamal). 148

Quotations from both his prose and poetry may be drawn in an enormous quantity. But all those will validate the same argument that Nazrul vowed to establish the essence of love, equality and beauty in its fullness. He revolted against all demonic forces with a view to achieving his divine target for making human existence meaninglful on this sinful earth. And the path he walked along is that of a struggling saint resembing a wool cloak on purity, bridging the distance between individual and universal soul. It is the endless I whom Nazrul has visualized in his being. He reiterates, â&#x20AC;&#x2DC;Seeing myself, I see the unseen Creator. / The merchants in the seaport trade in gems./ â&#x20AC;Ś They have never taken a dive / into the fathomless depth of the gem-bearing ocean. /Instead of messing with scriptures, my friend, dive right into / the ocean of truth.â&#x20AC;&#x2122; (God, trans. by Sajed Kamal). And though Nazrul was not a practicing sufi so to say, he is undeniably a mystic diver searching out the fathomless bottom of the ocean of truth pervading human consciousness since prehistoric antiquity. This is how the rebel lives in a harmonious interaction with the mystic in the esoteric and aesthtic self of Nazrul.

149

Kazi Nazrul as an Editor Bangladeshi’s National Poet Kazi Nazrul Islam was mostly a gifted poet, musician, shortstory writer, song composer, playwright, novelist, essayist, literary translator, soldier, flutist, film actor, political activist but he was also an influential and accomplished journalist. Nazrul used his journalistic skills to fight the injustice of the British rulers. In his whole life Nazrul was vocal against all sorts of discrimination to establish the rights of the oppressed people. Among all his professions journalism was the one that helped him most to stand beside the mass people and guide them towards the right direction. But his short career is truly crucial to understand his social thoughts and political ideology. His bold poems, articles, and editorials published in newspapers, containing sharp criticism of imperialistic British rule, not only inspired collective rebellions but also addressed the ultimate goal of the nationalist struggle. So, all these were the contributions of Kazi Nazrul Islam, and along with Bangladesh’s founding president Sheikh Mujibur Rahman in shaping up Bengali nationalism. After coming back from World War-1 to Calcutta Nazrul began staying in Bangiya Mussalman Sahitya Samiti’s office from where a monthly magazine named ‘Moslem Bharat’ was published. Responding to the request of its editor he handed over his novel ‘Badhon Hara’ to be printed in it. The epistolary novel was written during his army life in Karachi. With the publication of this novel Nazrul for the first time got the taste of popularity and the circulation of the monthly increased rapidly. When he began contributing in the newspapers, he started to write profusely. By the time he understood that fighting for the British Indian Army can’t bring emancipation for the mass people of India. Nazrul penned for different newspapers, but his career as a journo initiated with the publication of daily ‘Nabajug’. The evening daily was patronized by Sher-e-Bangla AK Fazlul Huq. Because of the excellence of Nazrul’s writings ‘Nabajug’ achieved acceptance from the very first day. Albeit he had no previous experience of editing news and articles, he impressed everyone with his linguistic skill. Nazrul used to create interesting headlines quoting lines from familiar poems. He shortened long news with brief description, which was a key feature of modern journalism. In ‘Nabajug’, he penned a number of articles to highlight some fundamental problems of the ordinary people which had continued owing to the indifference of the British government. ‘Jugabani’, a book compiling Nazrul’s articles printed in ‘Nabajug’, was published in 1922, which was banned in the same year by the British government. Since Nazrul was a Sunni Muslim, in “Jugobani” he wrote an editorial about religious pluralism: Come brother Hindu! Come Musalman! Come Buddhist! Come Christian! Let us transcend all barriers, let us forsake forever all smallness, all lies, all selfishness and let us call brothers as brothers. We shall quarrel no more. Hafiz Masud Ahmed offered Nazrul to become the editor of a new weekly. Nazrul asked to publish it as a bi-weekly magazine and named it ‘Dhumketu’. He established himself as a journalist and preached revolution through his columns and poetic works published in the nowdefunct Dhumketu. Dhumketu appeared in journalism like a comet and at once captured the admiration of the readers of all classes. Nazrul’s undaunted editorials and belligerent poems were the main attractions of the magazine. Thus the readers eagerly anticipated for a copy of ‘Dhumketu’. But the Dhumketu struggled because of scarcity of money. Still it could continue 150

its publication with the help of its huge circulation and some advertisements. Nazrul wrote a metaphorical poem titled ‘Anondomoyir Agomone’ in the autumn issue of ‘Dhumketu’ which attacked the British government in an unprecedented way. He was the first person who placed the demand of independence in a newspaper article! Kazi Nazrul Islam stated in ‘Dhumketu’ that, “First of all ‘Dhumketu’ wants complete independence of India. We don’t understand selfgovernance as many scholars interpret the term in many ways. A single piece of Indian land cannot be controlled by foreigners. All responsibilities of India, protection of the total independence and the authority to direct the country will be in the hands of Indians. No foreigner has any right to dictate us on this issue.” The Colonial British government labeled Nazrul’s independent voice and unafraid attitude as terrorist activities. Thus they arrested him in 1922. Nazrul was sentenced to one year imprisonment in charge of sedition. He had given a stout statement before the court which was later published as ‘Rajbondir Jobanbondi’. He began a hunger strike in jail to protest against the mistreatment by the British jail superintendent. Consequently the British government released him in 1923. Compiling Nazrul’s editorials printed in ‘Dhumketu’ a book ‘Durdiner Jatri’ was published. However it was banned by the British government.

In 1925, Nazrul got involved in direct politics. He became a member of Provincial Congress. A few months later he helped to organize Labour Swaraj Party, which was a socialist political party committed to national independence and the service of the working class. A weekly newspaper ‘Langal’ was published as the mouthpiece of the party. Nazrul was the chief director of ‘Langal’. It was the newspaper where Nazrul’s famous poems like ‘Samyabadi’, ‘Krishoker Gaan’, and ‘Sabyasachi’ were published. Langal was printed with a new name ‘Gonobani’. Some of his outstanding essays on communal harmony were published in 151

‘Gonobani’. ‘Rudra Mangal’, a compilation of Nazrul’s essays published in ‘Dhumketu’ and ‘Gonobani’, hit the book shops in 1927 but it was also banned by the British government. Nazrul joined weekly ‘Sawgat’ in 1927 and took charge of a section called ‘Chanachur’ where progressive articles against different social, political and religious superstitions were published. Besides, his novel ‘Kuhelika’ was printed in ‘Sawgat’. This weekly also achieved huge response from the readers. Then he took a long break from journalism and concentrated on creating music. Nazrul made a comeback as an editor of ‘Nabajug’ in 1941 when Sher-e-Bangla AK Fazlul Huq decided to bring his old daily again. He started to work in the newspaper but couldn’t continue as during that time he lost his voice and memory. For 34 long years, the poet underwent an unbearable life of silence. He died on August 29, 1976, in Dhaka. If Nazrul didn’t involve himself in journalism, he could focus more in creating literary works. But he thought that he needs to do journalism for awakening the conscience of mass people so that they could free themselves from the clutch of British rulers. Thus for Nazrul journalism was as important as his literary creations. His courage, patriotism, ethics, dignity and unyielding attitude made him an iconic journalist of his time. He was targeted by the British government and a number of his books were banned due to his venturous journalism. Nazrul faced every situation bravely and never compromised. There was no one else to strike in such a massive way right in the interest of the British rulers. He introduced a new brand of fearless journalism. Kazi Nazrul Islam showed his character and sacrificed many things to set example for the future generation of journalists.

152

Romanticism in Kazi Nazrul Islam’s poems and in his short stories.

Teacher Sayyora Abdukadirovna Rahimova English teacher, Tashkent State University of Oriental Studies Kazi Nazrul Islam known as the National Poet of Bangladesh. He has brought about revolutionary changes in the spirit and style of Bengali literature and music. Nazrul belonged to the 19th century as a poet and musician. Eventually he became the national poet of Bangladesh and revolutionized the style of Bengali music and literature. He wrote many poems and articles to support the struggle against the British. He was born in a poor Muslim family, where he only received religious education. To run his poor life and his family, the young boy Nazrul had to work as a Muezzin in a local Mosque. Through he was staying in a sorrowful condition but his inherent poetic fire was still burning in his heart that is why he did not let him shatter completely and dreamt for an access to the realm of literature. Nazrul had great love for literature and was keen to learn it and make it by his passion. Later on, God has given him such talents to establish his name in the genre of literature. Moreover, he deeply influenced by some of the prominent figures in literature. Rabindranath Tagore was one of the influential writer for Nazrul. Being a Bengali, Nazrul attracted to the magical writings of Rabindranath Tagore. The other creative icons of Bengali literature, such as Sarat Chandra Chattopadhyay also fascinated him. It is a puzzling question if Kazi Nazrul Islam was a rebellious or a romantic poet. The answer is simple though. He was both at the same time. Nazrul started liking poetry, songs, drama, and literature while performing in a theatre group. Nazrul by style and sprit a rebel poet as well as classic and romantic. His poetic repertoire includes a vast oeuvre of poems on love and nature.1 Main themes of Nazrul’s writings include love, both in union and separation; nature, freedom, nationalism, patriotism and social justice. All through the short span of active, colorful and highly productive career, Nazrul wrote poems, lyrics, short stories, novels, dramas, dance dramas and essays that inspired the young generation against the British colonial rule, and he became well known as the rebel poet, not forgetting the romanticism in him. Being a poet of love, he was particularly fascinated with romantic affairs of Sri Krishna and Radha that inspired him to compose masterpieces of ‘Shyama Sangeet’. He was fond of Brahma and Vishnu, gods of creation and preservation of the universe among multiple incarnations.2 Many of his poems and patriotic songs provided courage to the freedom fighters during Bangladesh liberation war in 1971. We derived the name of the country ‘Bangladesh’ from his poems. No poet can ever become a rebel without love – love for the beloved and dear ones, love ________________________ 1

Kazi Nazrul Islam : Classic and romantic Dr. Forqan Uddin Ahmed, Monday, August 27, 2018

Nazrul: The Rebel or the Romantic Aziz Rahman. 19 May, 2017 12:00 AM 153

for the homeland, love for fellow citizens and love for the humanity as a whole. Love is the maindriving force that took him to the path of revolt. His poetic and musical career would have remained incomplete without the unstinted love for nature and humanity. His philosophy is akin to the ideals of our minstrel Lalan Shah and the great poet Rabindranath Tagore. He travelled to East Bengal to get the real taste of folklores. He deeply influenced by 13th century Persian mystic philosopher-poets Omar Khayyam and Jalaluddin Rumi. “The lover’s cause is different from all other causes,” wrote Rumi. He was also a great admirer of Kamal Ataturk, the father of modern Turkey. His insight led him to preach the message of amity between two mainstream religious communities. He became rebellious by witnessing fanaticism, political subjugation, derivation and prevailing social maladies. This turned him into a rebel poet, while poverty made him great. In heart and soul, he remained a romantic poet and a maestro musician par excellence. Nazrul started liking poetry, songs, drama, and literature while performing in a theatre group. His protest against all sorts of malice and malpractice made him unruly; he encountered all forms of extremism. All through the short span of active, colorful and highly productive career, Nazrul wrote poems, lyrics, short stories, dramas and essays. No poet can ever become a rebel without love – love for the beloved and dear ones, love for the homeland, love for fellow citizens and love for the humanity as a whole. Love is the main driving force that took him to the path of revolt. His poetic and musical career would have remained incomplete without the untainted love for nature and humanity.3 Love is the astrolabe of God’s mysteries. Nazrul’s kind of love manifests itself in most of his lyrics. He invites his beloved to come so that he could give her the flowers of stars. Love has certainly some pains attached to it. That is why he sings in Bihag-khambas-piloo admixture: Whom can I tell why my heart weeps and with how much pain. Nazrul compared with eighteenth century English romantic poets – William Wordsworth, P. B. Shelley, John Keats and Lord Byron, who spearheaded the Romantic Movement in English literature. Recital of ‘Bidrohi’ by his son Sabyashachi and rendering of his songs by Firoza Begum and Manabendra Mukhapadaya would captivate even the casual listeners. The rebel-cum-romantic poet has left a message for the people of this country ‘where errors fall all over the orchard of despair (je deshe jhare shudhu bhul nirashar kanon bharia), particularly for those who are supposed to lead us in peace and turmoil. In his poem “Kandari Hushiar” (Beware, the helmsman) he cautioned, we have still to traverse a long way towards our destination, climbing the towering mountains, crossing the desert and sailing through the turbulent sea, at the dead of the night. We, the musafirs better wipe out the tears from our eyes and bring ourselves back home to settle the scores. Nazrul, by style and spirit, is a rebel poet as well as classic & romantic. He could foster the whole nation when people were under dark and superstitious times during the colonial role. Kazi Nazrul Islam awakened the sleeping country to move towards an enlightening society, liberalism & socialism. The people were highly inspired by his ideologies. They became proliberation, utilizing their head, heart and hands. If the thought is up-hold, Bangladesh will no more be disadvantaged. The country will advance to the ranks of the developed world very soon. _________________________ 3

Dr. Forqan Uddin Ahmed, Former Deputy General and Commandant, Ansar VDP Academy: 154

Momo ak hate baka basher basori, ar hate rono-turjo - Kazi Nazrul Islam defined himself and indicated to his principal characteristics both as a poet of love and rebellion through this line in his celebrated poem Bidrohi. Unfortunately while interpreting Nazrul and his creations, most of us give emphasis on the one hand with ‘rono-turjo’ (symbolizes rebellion) but forget about another hand with ‘baka basher bashori’ (symbolizes love). It is because in the history of thousand years’ Bangla poetry we have not seen another rebel like Kazi Nazrul Islam. His poems and songs are nothing less than the arms and ammunitions of a fighter. He simultaneously fought against the very imperialistic British rulers to bring his country’s independence overcoming the foreign subjugation and penned against the corrupt wealthy class to free the society from all sorts of discrimination and injustice. At the same time if we search for the romantic poets, who wrote poems based on love affairs in Bangla literature, we find many more names. Our intention is not to undermine the contributions of the romantic poets; rather we want to show that how Kazi Nazrul Islam, along with his rebellious poems and songs, created excellent romantic expressions, which are quite opposite to his identity as a rebel. His deep feeling of love, detail imagery, description of the different phases of love and states of a romantic mind including unification and separation perfectly echoed the hearts of the lovers. His creations reveal that Nazrul was rebellious in temperament but romantic in imagination. Ahead of the 41st death anniversary, on August 29, of this great poet, morning tea aims to focus on romance in Kazi Nazrul Islam’s poems and songs, which comparatively less discussed by the critics. In Nazrul’s poems, one can easily find beauty, love and romantic agony. He is always guided by his heart and highly dependent on the passion of love mingling with his imagination. In his romantic poems, Nazrul displays his emotions in an unabated manner. From pangs of separation to descriptive imagery of his beloved, he comes across as a man full of passion. This emotion of love finds enchanting expression in Nazrul’s poems. His love attitude is the direct outcome of his personal experience in love affair or conjugal life and partly from his imagination. For example - his poem ‘Asha’ is a very lively indication of romantic contrivance. He says that he will meet his beloved in a solitary place and will pass time with romance and love, “Perhaps we shall meet,/ Where the bending sky kisses/ The green wilderness.” Nazrul portrays a romantic picture where he will hold his beloved’s hand, which is a great portrayal of romantic environment as it is only possible through a higher sense of imagination. 155

Kazi Nazrul Islam’s poems on love are exceedingly lively and poignant. His poem ‘Bhalo Lagar Smriti’ is one of the most melodious poems in Bangla literature. Let’s have a glance over a few lines - “Memories of liking cannot be forgotten, / So I visit your compound again and again, / The curved moon still rises in the sky,/ The purple flower blooms in my garden.” Kazi Nazrul Islam recollects the sweet memories of the time while his beloved accompanied him. The sweetness and sublimity of love reflected profusely in the above words. Other well-known love poems by Nazrul are Gopon Priya, O-Namika, Pujarini, Kobir Rani and so on. The long poem ‘Pujarini’ reveals his diverse observation of romantic love. It is not surprising how Nazrul’s thoughts at that time focused on love as his acquaintance with Promila had deepened. In ‘Pujarini’ he proclaims, “Worshiper!/ Thy voice, thy tune shaming the dove, thy eye, thy face,/ Thy eye-brow, forehead, cheek,/ Thy wanton ear-ring swinging to and fro/ In dance surpassing a swan-/I know, I know!.” His explanation of beauty gets an exuberant shape with the touch of colorful imagination. Nazrul’s notion of love was not devoid of physical attraction. He never emphasized only on spiritual love ignoring the physical appeal. At the same time, he did not forget about sublimity. The question of eternal craving for woman in the heart of man had always burned there, the sense of love had always mixed up with high sense of beauty, but still the body recognized as the temple of love. We can find the romantic feelings of Nazrul Islam more in his songs. He described his feeling of love and agony vividly in his numerous romantic songs. His songs, namely Tumi sundor tai cheye thaki prioyo, Alga korogo khopar badhon, Priyo jai jai bolona, Priyo amono rat jeno jai na brithai, Noyon vora jolgo achol vora phul, Shaon ashilo fire she fire elo na, Tumi ki ekhon dekhicho shopon, Ajo modhuro bashori baje, Cheona shunoyona, Jabar belay fele jeyo ekti khopar ful, Uchaton mon ghore royna, Eto jol o kajol chokhe, Mor ghumo ghoore ele monohor, Ghumer chaya chader chokhe, Mora ar jonome hongsho mithun chilam, Govir rate jete khuji tomay and Shayono rate Jodi, express the feeling of every lover. To Nazrul, love is the form of beauty, truth, justice, individuality, imagination and passion. He praises beauty more poignantly in his song ‘Tumi sundor tai cheye thaki priyo sheik mor oporadh’. Besides describing, the reason why he cannot take his eyes off, he provides argument when he writes, ‘Chadere heria kade chokorini bolenato kichu chad’! Again, Nazrul writes his songs using uncommon sweet similes and metaphors. In his song ‘Mor priya hobe aso rani’, he says, ‘Mor priya hobe esho rani/ Debo khopay tarar phul/ Korne dolabo tritiya tithir choiti chadero dul/ Konthe tomar porabo balika/ Hongsho sharer dolano malika/ Bijoli jorin fitay badhibo/ Megho rong elo chul’. Like the romantic poet Shelley or Byron, Nazrul dreamt of making a society, which is prejudice free. He hated British imperialism and realized that imperialists were destroying the peace of freedom loving natives of undivided Indian sub-continent. Two poems namely 'Bidrohi' and 'Dhumketu' made people think in a new way. In other words, people became passionate to achieve freedom reading these two energetic verses and determined to liberate themselves from the British colonial rule. Nazrul is a poet of oppressed and deprived class of people. The people who were the victims of class discrimination became the subject matter of his poems. De facto, the romantic era initiated in England in the late 18th century to highlight the life style of working class people. 156

Therefore, 18th century became a transitional age in literature. Nazrul probably influenced by the revolutionary thoughts of western romantics especially Lord Byron and P B Shelley. The people who labored for livelihood placed in Nazrul's poetry. The diction he used in his poetry was the language of mass people. The two forms, music for the masses and ghazels, exemplified the two aspects of the youthful poet: struggle and love. Nazrul injected a revitalizing masculinity and youthfulness into Bengali music. Despite illness, poverty and other hardships, Nazrul wrote tirelessly for oppressed people. He had become a legend, the exemplar of a religious sensibility that not bounded by abstract definitions, but defined itself in the acts of devotion, empathy. His humanistic vision, philosophy and spirit transcended many orthodox boundaries. He was a musician, revolutionary and philosopher who pioneered poetic works espousing intense spiritual rebellion against orthodoxy and oppression. His impassioned activism in the Indian independence movement often led to his imprisonment. Through his songs and poetry, he propagated the universal values of love, peace, tolerance, freedom, justice, harmony and cooperation. As a persona, he had an indomitable human spirit and was full of love, creativity, humanity and romanticism. He was very warmhearted and loving and could express his feelings in the most beautiful way through his writings. Nazrul believed in the equality of women, a view his contemporaries considered revolutionary, as expressed in his poem Naari (women). Nazrul's poems strongly emphasized the confluence of the roles of both sexes and their equal importance to life. His poem "Barangana" (Prostitute) stunned society with its depiction of prostitutes who he address in the poem as "mother". In the poem, Nazrul accepts the prostitute as a human being first, reasoning that this person was breastfed by a noble woman and belonged to the race of "mothers and sisters"; he criticizes society's negative views on prostitutes. Like most of the English romantic poets, Kazi Nazrul Islam sustains some themes such as love, subjectivity, humanism, and protest against injustice in his writing. Hence, this study tries to analyze Nazrul’s poetry with special emphasis on the poems dealing with romantic elements love, humanism, nature, subjectivity, mysticism, individualism and revolutionary zeal, which place Nazrul in the throne of a romantic poet. If a poet does not love humankind, he can never become a rebel. Nazrul’s love is the main source of motion of his revolt. His poetic career is hardly complete if his poems of love, nature and humanity not taken into account. His love poems have definitely proved him as a worshipper of love. His philosophy is very much akin to the second-generation romantic poets’ viz., Shelley, Keats and Byron, as all are revolutionaries. Nazrul compares himself with Keats and declares his intention is very much like Keats’ “Beauty is truth, truth beauty” and in respect of revolution and passionate love, he is like Shelley. Nazrul finds symbol for his own state of mind. Thus, the focal point, of this article, is to examine how Kazi Nazrul Islam considered as a romantic poet who adorns his poems with the features of Romanticism. Although Kazi Nazrul Islam recognized as a poet of revolt all over the world, he can simultaneously considered as a poet of love. He writes poems that light the fire against all inequality or injustice and at the same time explore his poignant romantic ardors as well. Actually, he is romantic in imagination and rebellious in temperament. The title of the poem “The Rebel” apparently seems that the poem is only full of rebellion; actually, it is rebellious in 157

tone and in its depth, the spirit of love, passion as well as sensitivity imbibed. The first-half part of the poem expresses his arrogant mood, which suddenly changes into passion and draws a romantic scene. His sword, while attacks the foreign rulers who torture the common people of the society, also comes out from his love for humankind. His love and rebellion are actually not different things- both flow from the same pitcher. The loving existence of Nazrul has turned him into a rebel. Therefore, he is not only a rebel but also a love poet also concisely, a romantic poet. Romanticism is a movement that emerged in the late 18th century and ended in the mid19th century as a reaction against Neoclassicism, the age preceding the Romantic Movement, in which the style was full of emotion and beauty with many individualistic and exotic elements. However, the main source of inspiration for romanticism came from the events and ideologies of the French Revolution. Other than this, even the Industrial Revolution, which began during the same period, also said to be responsible for the development of Romanticism. It thought that the Romantic Age begins with the publication of “Lyrical Ballads” by Wordsworth and S.T. Coleridge in 1798. Notable Romantic poets from Britain include William Wordsworth, Samuel Taylor Coleridge, William Blake, Lord Byron, Percy Bysshe Shelley, and John Keats. Any list of particular characteristics of the literature of Romanticism includes subjectivity, individualism, humanism, love, the beliefs that imagination is superior to reason and worship of nature, and fascination with the past, especially the myths and mysticism of the Middle Ages and romantic nationalism. “The romantic, logically, has always been opposed to anything that circumscribes the imagination, tethers feelings and limits or subverts integrity. This commitment to integrity, spontaneity, purity and innocence is intimately linked not only to the imagination, in the thinking of the romantic, but also to the process and work of the imagination, which is involved in both the act of creating and the thing or thing created”. In Nazrul’s poems, one easily finds beauty and love, romantic agony, spirit of revolt against colonial domination and social injustice and especially, patriotic inspiration, Muslim Renaissance, message of Hindu-Muslim unity and craving for the emancipation of the distressed humanity. Humanity is one of the dominant phenomena of Romanticism. Nazrul is the ardent lover of humanity. In Nazrul’s words, “trust me, I did not come this world to be a poet, to be a leader; I came to offer my love and to receive love. But disappointed and hurt, silently I bid goodbye to this loveless world”. Henceforth, Nazrul is an exponent of humanism. Though he is a Muslim, he has named his sons combining both Hindu and Muslim names: Arindam Khaled, Krishna Mohammed, Kazi Aniruddha, and Kazi Sabyasachi. So to speak, humanism is the best religion to Nazrul who proclaims in the poem “I Sing of equality”: The heart is the mosque, the temple, the church. This is where Jesus and Moses found the truth. Heart is the best holy place where there is no discrimination in the scale of race, color, religion and ethnicity. This sense of equality comes out from his humanistic belief, which is one of the features of Romanticism. He uses his pen as a sword to struggle against the British occupation of India and evokes everyone to stand against them. It is Nazrul’s aim to remove. The discrimination between Hindu-Muslim and shorten the gap and uphold the greatness of humankind. To him, religion created for humankind and intended to advance the well- being of humankind. As a preacher, he calls up the whole humankind to love their fellowmen considering it is the best religion and in the poem “Human Being”, he fervently declares: I sing of equality - There is nothing greater than a human being, nothing nobler is! Caste, creed, 158

religion- there is no difference. Throughout all ages, all places, we are all a manifestation of our common humanity. His passionate belief in reform, the equality of the sexes and creeds, and the powers of love and imagination frequently expressed in his poetry and this fact reminds us of the name of one English romantic poet, P. B. Shelley. “Professor Henry Glassie rated the poem ‘The Rebel’ as a most significant one written in the twentieth century. To him, Nazrul is one of the leading humanists of the century, and his relevance to the whole of humankind depends on three aspects in the main: freedom, justice and love. These aspects interwoven as an extension of a unified belief based on the argument that every freeman is prone to rear love for himself and others around him. In addition, a person with love inside his being can do no injustice to himself and to others. Therefore, these are the three interwoven concepts required for a person as an individual and a member of collective entity. This is how Nazrul’s rebellious self is inspired with righteousness and love for all. His revolt is an instrument for realizing this truth. Under this global perspective, Nazrul’s identity remains to be reexamined and reevaluated. He is now a universal poet belonging to any part of the world”. As romantics are highly dependent on consciousness of love and passion, which expressed through their imagination, Nazrul is also no exception to it. In his romantic poems, “the lover Nazrul displayed his emotions in an unabated manner. From pangs of separation, to descriptive imagery of his beloved, with very sensitive analogies he comes across as a man full of passion”. This emotion of love finds enchanting expression in Nazrul’s poems. His love attitude is the direct outcome of his personal experience in love affair, or conjugal life and partly from his imagination. As in his article, “Kazi Nazrul Islam: His Revolt and Love” Kabir Chowdhury says, “Nazrul speaks of love as the fountainhead of inspiration that turned him into a poet”. Nazrul is definitely a romantic poet in the sense that he has written many romantic poems. The poem “Hope” is a very lively indication of romantic contrivance. He says that he will meet his beloved in a solitary place and will pass time with romance and love. To him, nature is the place where love is more effective. That is why romantic poets take nature as a source for their poems. Nazrul portrays a romantic picture, that the beloved’s hand will hold his hand, which is a great achievement as it is only possible through high sense of imagination. Undoubtedly, Nazrul’s imagination about the place and his beloved is very young romantic imagination. This is evident in his poem “Hope”: Before returning to the woods, Mischievous you! - You will softly lay a kiss on my eyes! Nazrul’s depiction of the actions of a bold lover with his beloved echoes the voice of Keats in the “Ode on a Grecian Urn” wherein he depicts an impudent lover attempting to get a kiss which will never cause to appear in material form as they are frozen by time: Bold Lover, never, never canst thou kiss, Though winning near the goal-yet, do not grieve; Other well-known love poems of Nazrul are “The Priestess”, “The Secret Beloved”, “The Nameless Lady”, “Them Worshipper”, “The Poet’s Queen” and so on. The long poem “The Worshipper” reveals Nazrul’s diverse perception of romantic love. It is not surprising that Nazrul’s thoughts at that time of political turmoil should have turned to thoughts of love because his acquaintance with Promila had ripened to love. In the poem “The Worshipper”, he proclaims Worshiper! The extremity of emotion, even delirium has found there, but not any touch imperceptible object. His explanation of beauty gets an exuberant shape with the touch colorful imagination. Likewise, Karunamaya Goswami, 1996 mentions “The Yellow flower” chiefly the collection of poems of love and opines, “Nazrul’s notion of love was not devoid 159

of of as of

physical fascination. Extra physical considerations were never ignored, the question of eternal craving for woman in the heart of man had always burned there, the sense of love had always mixed up with high sense of beauty, but still the body was recognized as the temple of love”. To Nazrul, beauty is the form of love, truth, justice, individuality and this very beauty incites imagination, love, and passion. He compares himself with Keats and declares his motto, which is very much like Keats’ “Beauty is truth, truth is beauty”, but his way of expressing beauty is different. He praises beauty more poignantly in his poem “You are so handsome”: You are so handsome that I cannot take my eye off you, Is that my crime. I have the gift of vision so that I may see you, you beautiful being. Let a wish of mine be realized, my dearest one. Again, like a typical traditional romantic poet, Nazrul writes using familiar similes and metaphors, and still somehow efforts to adorn it with a flavor that is all his own. In his poem, “My Love”, he proclaims: Come darling and be my love!

Nature is the dominant theme of the writing of romantic poets and their attitude to nature is different. In the book “The Romantic Imagination”, Maurice Bowra, 1966 has stated, “In nature all the Romantic poets find their initial inspiration. It is not everything to them, but they would have been nothing without it”. Almost all poets adopt nature to express their inner appeal, as it is a perennial source of inspiration and source of solace in grief to the romantic poets. To Nazrul, nature is the indivisible part of life. His treatment of nature is strong enough to prove how much romantic he is. Hereafter, when Nazrul writes on nature, he invests nature with a personality; natural objects in his poetry are alive, not mere spectators, but participants in human affairs. In some poems, he has used natural objects as symbols; but most of his nature poems are statements of relationship with and love for nature. He sees, interprets and appreciates nature in human terms. Even in love songs, metaphors are taken from nature; bird, star, flower, sky, sun, rain, sea, and so on- all these objects are presented as human terms. In the poem, “The Sea” he says: Oh Sea! O my friend! O eternally separated! Oh unsatisfied! Out of what agony You effuse the brain again and again? What do you want to say, to whom will you Speak comrade…? 160

He addresses the sea considering it as a human figure and gives the sense of anger, speech, hearing as well. In case of using nature, he is not like Wordsworth but adopts his way of expression. “He mentions the English romantic poets with respect but leaves out Wordsworth and Coleridge from his review. The omission is significant. Personally, he has not spiritualized nature, nor shown any interest in metaphysics. Nazrul Islam calls himself a poet of beauty and prefers to liken himself to Keats”. As the Romantic Poets are individualistic and vitally separate from one another in their attitude to life and nature, Nazrul has also employed nature in his poetry in an individualistic way.4

An emphasis on personal freedom and liberty is a distinction of romanticism. In his poetry, he has announced his very lofty sense of individualism. He would not surrender to any authority, not even to the Creator, as he once declared in a frenzy of passion, “I salute none but me!” This line reminds us of the first line “I celebrate myself” of Whitman’s “Song of Myself”. Actually, Nazrul is not against God, rather against those activities, which performed in misinterpreting God’s message. Nazrul’s ultimate destination is a mixture of love, justice and liberty of humanity and this is how the individual ‘I’ of Kazi Nazrul Islam becomes a universal ‘I’ symbolizing his nation and humankind across the globe belonging to no particular timeframe and land. However, Nazrul considered a subjectivist as he expresses his personal experiences and feelings in his poems through which he actually reflects the inner feelings of the whole humankind. He raises his voice in favor of the suffering people. Even he recklessly expresses his innermost anguish and emotion, never cares for perilous situation. In fact, rebellion and romanticism walk side by side in him. Even he uses many mythical references in his poems. In the poem “The Rebel”, he remarks: I am the son of Indrani With the moon in my head and the sun on my temple Nazrul considers himself as a son of God Indrani as well as powerful like Shiva. While Shelley personifies all the natural objects giving a new significant change and endows his poetry with Greek myths, Nazrul’s poetry is affluent with Hindu, Muslim and Greek mythology. He uses Hindu Philosophy more, for which he has to endure intense criticism from Muslim bigot. He has profound knowledge about Bengali, Sanskrit, Arabic, Persian and classical literature and puts it into practice through his works. Throughout his whole life, Nazrul has to face different rebellions one after another. Two World Wars, Khilafat Movement, Ashajug Movement and lastly our national movement- the tremendous scene of these movements turns him into a rebel. As English Romantic, poets like Shelley and Byron inspired by the ideals of 161

French Revolution, in the same way Nazrul was inspired by these movements. His poetry stands as a mouthpiece of the whole humankind. He writes poetry not as a source of pleasure, but as a weapon for emancipation and against oppression. Like Shelley, he wants to move his audience emotionally and awake the inner feeling of people.

_________________________ 4

Tusar Talukder teaches English literature at Central Women's University, Dhaka --- Tusar Talukder Copyright ÂŠ 2013 SciResPub. IJOART International Journal of Advancements in Research & Technology, Volume 2, Issue 5, M ay-2013 272 ISSN 2278-7763 162

Conclusion In short, it universally acknowledged that the spirit of rebellion lies at the heart of Nazrulâ&#x20AC;&#x2122;s poetry, but there is no consensus about the source of rebellion, which comes from the deep feelings of love. Nazrul is a romantic poet not because his writing is as if that of the romantic poets, rather for his writing adorned with the characteristics of Romanticism. Certainly, his deep sense of love and humanism make him a romantic poet. His works compared to the romantic poets- Shelley and Keats. Nazrul plays double roles at the same time- he is a rebel and passionate lover- both in him complement each other. Love acts as a fuel in his rebellion. From the mighty pen of Nazrul, two things come out all at once. Actually, in the depth of his rebellion lies his intense feeling of love- love for human being. Absolutely, his loving heart incites eagerness to fight for the emancipation of the oppressed people. Therefore, it affirmed that Kazi Nazrul Islam gloriously attains the throne of a romantic poet.

163

Использованная литература. Bibliography. 1) Искусствоведение и филология,социология №1,Выражение национальноосвободительного самосознания в образе индийского мятежника в поэме Эркина Вохидова «Восстание духов»Д. Бахриддинова, Национальный Университет Узбекистана, Ташкент, Узбекистан,2014 2) https://opinion.bdnews24.com/2013/05/25/the-mystic-in-the-rebel/, Mohammad Nurul Huda 3) Адабий турлар ва жанрлар (тарихи ва назариясига оид). Уч жилдлик. - 1-жилд. – Ташкент,Фан, 1991. 4) Айтматов Ч. Кассандра тамгаси // URL: www.ziyo.net. 5) Бу обод кунларга етдик сог-омон (Э. Болидов билан сухбат) // Тафаккур. - 2011. № 3. 6) Вохидов Э. // Узбекистан адабиёти ва санъати. - 2011. - № 5. 7) Камю А. Исён ва санъат // Жахон адабиёти. - 1997. - № 1. 8) Каршибоев М. Рухнинг мангу кунгирога // Камалак. - Тошкент : Ёш гвардия, 1990. 9) Норматов У. Кунгилларга кучган шеърият. - Т. : Алишер Навоий номидаги Узбекистан Миллий кутубхонаси нашриёти, 2006. 10) Рахимжонов Н. Истиклол ва бугунги адабиёт. - Т. : Укитувчи, 2012. 11) Руссо Жан Жак. Илм фан ва санъат равнаки ахлокнинг покланишига ёрдам берадими? // Жахон адабиёти. - 2010. - № 6. 12) Шарафиддинов О. Ижодни англаш бахти. - Т. : Шарк, 2004. 13) Шер А. Аччик хак,ик,атлар фалсафаси // Жахон адабиёти. - 2012. - № 4. 14) https://kh-davron.uz/kutubxona/uzbek/erkin-vohidov-ruhlar-isyoni-doston.html 15) Рухлар Исёни,Оташин бенгал шоири Назрул Ислом хакида,Эркин Вохидов,1980,Гафур Гулом нашриёти 16) Кувватова, Д. Х. Жанр поэмы в творчестве Эркина Вахидова / Д. Х. Кувватова. — Текст : непосредственный // Филология и лингвистика: проблемы и перспективы : материалы II Междунар. науч. конф. (г. Челябинск, апрель 2013 г.). — Т. 0. — Челябинск : Два комсомольца, 2013. с. 3-4. 17) https://moluch.ru/conf/phil/archive/79/3735 18) Рахимджанов Н. Жанр поэмы в узбекской литературе. 19) Норматов У. Кўнгилларга кўчган шеърият. Тошкент: Алишер Навоий номидаги Ўзбекистон Миллий кутубхонаси нашриёти, 2006, 26-б. 20) Норматов У. Кўнгилларга кўчган шеърият. Тошкент: Алишер Навоий номидаги Ўзбекистон Миллий кутубхонаси нашриёти, 2006, 26-б. 21) Sufism and its Influence in Bangla poetry: Historical Context/the interior of Bangla poetry and sufism,October 2017,Shafinur Nahar,University of Creative Technology Chittagong 22) https://vk.com/wall-6838668_136 23) Наша улица", №5-2003, Юрий Кувалдин, Писатель,2008,kuvaldin-yuriy@mail.ru, http://kuvaldn-nu.narod.ru/zolotsev/Zolotsev-pesni.htm

164