Газета «Крымская правда» №154 1 сентября 2001 г.
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ СТРАСТИ ПО ДУВАНУ Как уж устроена человеческая душа, что более прельщается обманами, нежели истиною", - эти слова Эразма Роттердамского из "Похвального слова глупости" вспомнились после прочтения статьи "О кумирах, идолах и не только". Мои оппоненты, бывший директор городского краеведческого музея В. Кропотов и нынешняя хранительница его Н. Дмитерко, смогли противопоставить архивным документам, основным источникам информации, лишь пересказ (в который раз!) справочников и путеводителей, забыв при этом, что научный подход к изучению любой проблемы начинается с накопления фактических знаний, анализа их, а лишь потом выдвигается идея. В случае с Симой Дуваном все произошло наоборот. Была идея сотворить местного кумира и под нее подобрать "факты". Боюсь, крымчане, да и евпаторийцы мало что знают о Дуване, его семье и той роли, которую они сыграли в истории Евпатории. Об этом и поговорим. В 1872 г. купец Дуван (в документах нет инициалов, но по спискам купцов за этот год числятся двое: Исаак и Эзра, дед и отец Симы; его дядя Мордахай Исаакович тогда еще относился к мещанскому сословию) получает на 15 лет Мойнакские соляные промыслы "для устройства бассейнов и добычи соли". Плата в доход города - 2 копейки с пуда. В 1873 г. купец Дуван добудет 10 тыс.пудов и уплатит 200 рублей налога. Соль сделает семью Дуван богатой. Ценность мойнакских грязей тоже была известна. Спустя почти 20 лет совладельцами соляных Мойнакских промыслов станут Алексей Михайлович Жолниренко и Василий Семенович Нечипоренко. Тоже разбогатеют. Два прекрасных дома (26 и 28) на ул. Братьев Буслаевых тому доказательство. В марте 1883 г. Евпатории передадут на 30 лет в бесплатное пользование часть Майнакских солончаков для добычи целебных грязей и устройства купален. Право на эксплуатацию получат два врача Сигизмунд Петрович Цеценевский и Самуил Исаакович Ходжаш. Они построят грязелечебницу. А в 1882 году купец Исаак Дуван получил разрешение на повторный брак (ее звали Анна Ильинична) без развода с первой женой Бикенеш именно по заключению этих двух врачей о ее здоровье. Когда же истечет срок аренды и встанет вопрос о передаче грязелечебницы городу, Сима Дуван не поддержит предложение присяжного поверенного Лазаря Михайловича Муратова, который возглавлял комиссию по проверке рационального использования прирезанных к дачам участков земли для разведения садов. На заседании Управы Муратов убедительно докажет, что владельцы грязелечебницы сами сдают прилегающие к озеру участки под посевы зерновых и бахчевых культур, требующих обильного полива, что, в конечном итоге, ведет в опреснению озера. Позднее, став городским головой, Сима Дуван, уже не связанный семейными обязательствами (не будет в живых ни отца, ни доктора Цеценевского), поставит вопрос о выкупе Мойнакской грязелечебницы, которая стала очень доходной и основным лечебным фактором Евпатории. Пахло большими деньгами, а Сима Дуван умел их чувствовать. Кем же он был, недоучившийся, амбициозный и деятельный? В общем-то, никем. До смерти отца он числился "сыном купца", то есть сам купцом не был (гильдейские, окладные и неполные купцы должны были иметь гильдейское или промысловое свидетельство, чего у него не было).Сима Дуван до 36 лет являлся "неотделенным сыном" своих родителей, хотя сам уже имел семью. В России тогда женщины избирательных прав не имели ,но, обладая определенным состоянием, могли передавать свои права по доверенности :мужу, отцу, неотделенным сыновьям старше 25 лет в соответствии со ст. 24-26 Градоположения, утвержденного 11 июня 1892 г. Даже в 1905 г. Сима Дуван участвовал в выборах в Государственную Думу по доверенности от матери. Хочется рассказать и о его детищах. После введения в эксплуатацию театра он станет добиваться выделения из бюджета города 4 тыс. руб. ежегодно на его содержание и попросит передать ему с братом театр в аренду. А 3 октября 1911 г. городской голова Нейман на заседании Думы зачитает телеграмму антрепренера И.Э. Дувана-Торцова о том, что тот считает своим нравственным долгом заявить, что никакого участия в содержании и аренде театра он принимать не будет, а заявление его брата (Симы), опубликованное 27 сентября 1911 г. в "Южных ведомостях", не соответствует действительности и сделано без согласования с ним. После этого С. Дуван снимет свое предложение. А арендатором театра станет подрядчик Аким Павлов. У Исаака Дувана-Торцова были все основания не доверять старшему брату. 25 марта 1910 г. будет сдана в эксплуатацию 3-этажная гостиница на набережной, известная как "Дюльбер" (названия гостиницам и дачам давались позднее в рекламных целях), а в сентябре 1911 г. она будет переоформлена с Исаака Дувана-Торцева на сына Симы - Бориса. Этот факт не получит широкой огласки, что позволит С. Дувану получить разрешение на открытие ресторана при гостинице от имени брата. Второе детище С. Дувана - библиотека. 25 февраля 1911 г. он внесет предложение о строительстве библиотеки, предварив его условием, что на ее содержание будет выделяться по
1 тыс. руб. в год из бюджета города. Внесет он только 5 тыс. руб. Это при том, что не передал на баланс Управы не только 25 тыс. руб., но и доходы с 11 магазинов, одну треть которых завещал жителям Евпатории Эздра Дуван, а это составляло 4-5 тыс. в год, не считая дохода с "занятых" денег. Кроме С. Дувана, на библиотеку сразу пожертвовали: по 1 тыс. руб. Б. Казас, К. Шишман, П. Северов, его брат Л. Северов - 500 руб. и 1 тыс. томов книг ,М. Шаргородский - 500 руб., Д. Васильев - 300. Очень хочется, чтобы не только мои оппоненты поняли, что не "рассказки про сказки", а финансовые документы - истинное лицо политики и политика. Деньги - инструмент власти. Сима Дуван это осознавал очень ясно. Шел процесс сращивания должности и капитала. А он одновременно получил и то, и другое. Дрогнули и сердце, и душа. Немного о городском трамвае. В январе 1914 г. сроком на 31 год и 2 мес. были заложены женская гимназия и амбулатория под получение кредита в размере 67 300 руб. в Харьковском земельном банке (в Евпатории было его отделение, которое именовалось отделением Соединенного банка и располагалось в доме Арона Шакая на Фонтанной улице). Но на полученные деньги начнут строить купальни, арендаторами которых станут С. Дуван, П. Давидов, К. Нахшунов, И. Захио, И. Ламбров, К. Антонов. Это те, кто и подал прошение С. Дувану, чтобы в его честь назвать улицу Разъезжую. По этой самой улице и вблизи нее по заниженной цене приобретут они участки земли под строительство домов и дач. Да, он строил. Эти годы были ознаменованы в России спросом на курорты. Большая стройка - большой доход. Большим строительством прирастало его богатство. Но город - это не только красивые здания и мощеные улицы, это прежде всего люди, их проблемы, их заботы. Так разве можно было у самых обездоленных отнимать кусок хлеба, лекарства, одежду, топливо? А именно на их нужды оставил деньги Эздра Дуван. Никто, как он, не любил Евпатории. Его завещание было юридическим документом. Конъюнктурные соображения, личные амбиции оказались выше закона. Потому-то и грянула революция, что нельзя держать голодных возле сытого стола. Это прекрасно понимал отец, а на склоне лет, вдали от родины, понял и сын. Озабоченность тех, кто инициировал вопрос об учреждении премии им. С. Дувана, очевидна. Более, чем странно, что им стало караимское национально-культурное общество. Уж такого грешного караима, каким был Сима Дуван, и представить трудно. Никогда выдающимся представителем своего народа он не был. Мало того, что нарушил завещание отца, так и налог в пользу общины не платил, долг за ним числился. И никогда не избирался он председателем собрания депутатов от караимских общин. Того Дувана Шабетаем Вениаминовичем звали и представлял он Симферопольскую общину. Проверить надо было на фотографии - они рядом сидят. Удивительно, что вспомнили караимы о Семене Дуване, не об отце или спасителе народа Серайе Марковиче Шапшале. В этом году исполнится 49 лет со дня его смерти. О последнем избранном гахаме караимов и о разрушающемся доме Шапшала в Евпатории надо знать крымчанам. Полагаю, что премия должна носить имя Эздры Дувана, а не Семена. Или стипендия. Хотя в Евпатории бывали и иные стипендии. В июле 1902 г. инспектор городских училищ Владимир Штейн представил городскому голове положение о гоголевских стипендиях (к 50-летию со дня смерти Н.В. Гоголя). Стипендиатами стали Юлия Газиева, первая учительница Алексеевского училища, которое было открыто 19 февраля 1905 г. на даче Штрузберга, Евгения Боржо - она станет зав. женской профессиональной школой, сменив на этом посту Евгению Валериановну Бендебери, которая открыла ее в 1898 г. Впоследствии школа будет носить имя А.П. Чехова. Так вот Гоголю в нашем городе очень не повезло - ему отбили нос, памятнику, конечно, очень скромному, из песка и глины. Случилось это более двух лет тому назад, в связи с чем в местной газете появилась статья. Увы, Гоголь до сих пор без носа. И стоит он такой грустный и одинокий, поглядывая на обновленную улицу Дувановскую, возле которой после дождя такие лужи образуются, что хоть уток заводи (к счастью, дожди летом случаются не часто и гости могут эти недоделки и не заметить). Вот уж набережная обновилась, с ротондами. И антикварный евпаторийский трамвай (за который мы так и остались должны), поскрипывая на всех поворотах, везет гостей к морю, а нос памятнику Гоголя так и не восстановили, да и парк его имени в таком запустении. А одна строгая организация, уютно расположившаяся в бывшем доме личной дворянки Матрены Егоровны Дудоркиной (ул. Гоголя, 5/9), из окон которой Гоголь виден, не может ему помочь, так как она никак не решится, признать ли ей закон за закон, а бюст Гоголю за памятник, помня, что все мы "вышли из его "шинели". Гоголь, конечно, в Евпатории ничего не строил и Ниццей сделать не обещал, но все приезжие его знают, в школе проходили. И к классикам мировой литературы почтение имеют. В заключение замечу, что дело-то не только и не столько в Семене Дуване, а в нашем отношении к ценностям истинным и ложным.
Вера КАТИНА, этнолог-краевед.