И.В.Семенов. Трактат. by Andy Pauls

Министерство здравоохранения России Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Алтайский государственный медицинский университет

И.В. СЕМЕНОВ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ЭТИОЛОГИИ, ПАТОФИЗИОЛОГИИ, ПАТОМОРФОПОГИИ И КУЛЬТУРОЛОГИИ ДУХОВНОПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ

(ТРАКТАТ)

Барнаул Издательство Алтайского государственного медицинского университета 2005

ББК18 С 302

Семенов И.В. Теоретические вопросы этиологии,

патофизиологии, патоморфологии и культурологии духовнопсихосоматических Издательство

болезней.

Алтайского

Трактат.

государственного

—

Барнаул:

медицинского

университета, 2005. - 668 с. Рецензенты: проф. Ю.А..Высоцкий - д-р мед. наук, проректор по науке Алтайского государственного медицинского университета, зав. каф. нормальной анатомии; проф. М.И.Рыбалко - д-р мед. наук, каф. психиатрии с курсом мед. психологии; проф. А..В.Иванов - д-р философск. наук, каф. философии Алтайского государственного аграрного университета; проф. М.Ю.Шишин - д-р философск. наук, каф. культурологии Алтайского государственного института искусств и культуры. КРАТКАЯ АННОТАЦИЯ Представлены оригинальные взгляды автора на происхождение и механизмы развития духовно-психосоматической патологии, рассматриваемой как расплата за допущенную в жизни ошибку морального выбора. Показана взаимосвязь между симптомами болезни и определенной жизненной ситуацией, в которой допущена ошибка. Образ этой 2

ситуации запечатляется в психике и на уровне мозга отображается в виде хронического возбуждения нейронов аффективно-когнитивной структуры. Рассмотрена роль отека, денервационной сверхчувствительности и мышечного напряжения в развитии психоневрологической и сомато-висцеральной патологии. Описана локализация, строение и механизм действия "монитора отклонения", искажающего поступающую в мозг информацию. Предлагается разграничение "бессознательного" на "психическое", "соматическое" и "психосоматическое". С позиций христианской культуры духовные и психосоматические нарушения, свойственные этим болезням, рассматриваются как результат жизнедеятельности морально патогенной духовно-психосоматической Сущности, вселившейся в "бессознательное" человека. Рассчитана на патологов, врачей, психологов, философов и культурологов, интересующихся данной проблемой. Издание осуществлено при содействии ОАО «Алтай-Связь». © И.В.Семенов. © Алтайский государственный медицинский университет.

ЭТИОЛОГИИ, ПАТОФИЗИОЛОГИИ, КУЛЬТУРОЛОГИИ

ПАТОМОРФОЛОГИИ

ДУХОВНО-ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ (трактат)

Семенов Игорь Владимирович.

Посвящается Антонио Менегетти

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ЭТИОЛОГИИ, ПАТОФИЗИОЛОГИИ, ПАТОМОРФОЛОГИИ И КУЛЬТУРОЛОГИИ ДУХОВНО-ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ (трактат)

Но мысль одна во мне жила, Изгрызла душу и сожгла. Лермонтов.

Анатомия – это судьба. Зигмунд Фрейд.

Вместо предисловия. Коротко о себе. Я, Семенов Игорь Владимирович, родился 4 апреля 1959 года в г. Барнауле. В 1986 году окончил Алтайский государственный медицинский университет, факультет педиатрии. В 1989 году избрал специальность врача-нейрофизиолога. Эволюция моих взглядов на этиологию болезней, наверное, довольно типична. Постепенно в процессе работы стала появляться и крепнуть уверенность, что та нейрофизиологическая патология, которая регистрируется при обследовании больных, всегда вторична и является следствием, точнее, отзвуком, каких-то иных – внешних по отношению к электрохимической деятельности мозга, процессов. Пытаясь найти ответы на постоянно возникающие новые и новые вопросы, я стал углублять свои знания по медико-биологическим дисциплинам, чтобы понять, почему, несмотря на самое современное лечение, люди не выздоравливают, а упорно продолжают болеть, почему с годами “букет” болезней человека становится все больше и пышнее, и мы умираем больными и нередко несчастными, а, не, выполнив свое земное предназначение, от счастливой и здоровой старости. Русское

слово

“болезнь”

происходит

от

слова “боль”.

А боль, особенно

длительная,

хроническая – это почти всегда отрицательная эмоция. Я начал расспрашивать пациентов об их жизни и стал все больше убеждаться, что нередко болезнь – это вторичная реакция, причину которой следует искать в самих людях, их душе, чувствах, мыслях, делах и поступках, а не только в микробах, вирусах, склерозе или переедании. Поэтому параллельно с медициной и биологией появилась потребность в изучении философии, психологии и социологии. Постепенно стало приходить свое понимание, когда и от чего возникает, с помощью каких телесных патофизиологических механизмов реализуется и как патоморфологически проявляется психосоматическая патология, почему она длительно, нередко пожизненно, порой, с рождения или даже внутриутробного периода и до самой смерти, персистирует, медленно разрушает тело, убивает психику, сердце и душу человека. Но в моих рассуждениях (и мысленных экспериментах) не хватало какого-то очень важного элемента. Без него не складывалась цельная конструкция, картина – Образ психосоматический патологии; в том, что я видел своим внутренним взором, не было света, ясности, прозрачности. И я никак не мог понять, почему человек – этот венец творения, бесконечно совершает одни и те же ошибки, порой, даже в очевидных случаях, почему не ведает, что творит, а ведь должен ведать, ибо для этого у него имеется все: ум, душа, сердце, воля, интеллект, совершенное тело! Когда я познакомился с трудами итальянского профессора Антонио Менегетти, то его оригинальная идея о наличии внутри каждого из нас так называемого “монитора отклонения” – структуры, искажающей поступающую в мозг информацию, и о вызываемой этим искажением ментальной ошибке, явилась тем самым недостающим звеном, которого так не хватало в цепи моих рассуждений. Именно “сон разума порождает чудовищ”, и прав Менегетти, утверждая, что психосоматическая патология развивается с того момента, когда человек начинает страдать, расплачиваясь за совершенную ментальную ошибку и сделанный на ее основе неверный жизненный выбор, и что причина проблемы (ошибки) всегда находится в самом человеке, она им же и создана.

Благодаря Менегетти, я понял, что эта группа болезней является не психосоматической, а духовнопсихосоматической патологией. Далее

изложу,

последовательность,

как

понимаю

вызывающие

сам,

патофизиологические

развитие

психосоматической

механизмы,

точнее,

патологии,

их их

патоморфологическое отображение, и выскажу свои соображения по поводу монитора отклонения – этого пока гипотетического анатомического (ново)образования, – но существование которого лично у меня не вызывает никаких сомнений, – которое постепенно, как опухоль, вырастает внутри каждого из нас и искажает поступающую в мозг информацию; опишу, на каких структурах он анатомически локализуется, какие патологические процессы в организме человека, каким образом и с какого момента ведут к его возникновению; почему, однажды возникнув, монитор отклонения навсегда остается с нами, точнее, внутри нас, при этом, никогда не уменьшаясь, а только увеличиваясь в своих анатомических размерах и дезинформирующих влияниях; и последнее – о неотвратимости появления монитора отклонения: почему организму, в частности, его иммунной системе, никогда не удается найти, распознать и уничтожить это абсолютно чужеродное нам по своей

структурно-функциональной

сути

анатомическое

(ново)образование

или

хотя

бы

препятствовать его росту, а нервной системе – полностью нейтрализовать его искажающее действие на поступающую в мозг информацию. Любая болезнь, кроме патогенетических законов, по которым она развивается в человеческом организме, обязательно имеет причину своего возникновения, и эта причина, будь то краснушный вирус, дизентерийная палочка, яд гадюки, холестерин пищи, кирпич на крыше, чернобыльская радиация или разлитое в алтайской тайге ракетное топливо, всегда где-то располагается-находится – в открытую или прячется – и терпеливо ждет своего часа, порой, даже не часа, а того сладкого мига-мгновения, когда будущая и ничего не подозревающая жертва, зазевавшись, подойдет достаточно близко, чтобы можно было незаметно поразить ее, или, чтобы убивать медленно, быстренько

ширкнуть-пробраться

вовнутрь

прижиться

там,

теплых

закромах-недрах

человеческого тела, и затем, не торопясь, постепенно выедать жертву изнутри, а порой, что гораздо хуже телесной болезни и смерти, лишив ее разума, свободы и воли, руководить ее желаниями, действиями и поступками, заставляя жить по иным – рабским – законам. В этом плане не является исключением и психосоматическая патология, которая тоже никогда не возникает просто так, на пустом месте (далее в тексте, по мере необходимости подчеркнуть тот или

иной

аспект

излагаемой

темы,

буду

называть

эту

группу

болезней

то

духовно-

психосоматической, то, используя привычное название, – психосоматической патологией). Частично в первой, но в основном в последних главах своего повествования я подробно изложу свою точку зрения на то, что является подлинной причиной духовно-психосоматических болезней, и приведу аргументы: а почему именно этот фактор – и никакой другой – является этиологическим; б откуда, когда, каким способом, в каком виде и через какие “входные анатомические ворота” происходит его проникновение в организм человека; в где и каким образом он, этот фактор, приживается внутри жертвы-хозяина (именно так: и жертвы и хозяина), и г почему последний не только безропотно и беспрепятственно позволяет ему это сделать, но еще при этом сам любовно пестует и выращивает

губителя своих разума, души, сердца и тела. Здесь только коротко его обозначу. Этот фактор – определенное

место-событие

окружающего

мира,

которое

виде

Символа

перцептивно

воспринимается сначала человеческим Сознанием при помощи анализаторных нейронных систем (но, возможно, как-то и/или еще как-то по-другому). Слово “символ” происходит от греческого слова “симболон”, в котором объединяются два корневых слова: сим в значении “вместе” или “с” и болон в значении “то, что было отброшено”. Отсюда основное значение слова симболон: “то, что было сведено вместе”. Аристотель определяет Символ как отношение языка к вещам. Символ еще можно определить как Информацию или Цель. Затем сознание перерабатывает Символ и порождает Образ видения этого места-события, передавая его человеческому “Я”. В “Я”-мозге этот Образ, – а фактически внедренный в него мертвый слепок места-события окружающего мира – “приживается” и персистирует (паразитирует) на его нейронах в виде патологической аффективно-когнитивной структуры – иерархически организованного

структурно-функционального

денервационной

сверхчувствительности

перцептивными

(внешнесредовыми)

подсознательно

действующими

и и

сообщества

строго

нейронов,

селективно

работающих

активируемых

проприовисцероцептивными

условно-рефлекторными

режиме

определенными

(соматовисцеральными)

(микро)триггерами-стимулами.

Причем

возбуждение даже очень небольшого количества нейронов аффективно-когнитивной структуры в итоге всегда быстро приводит к активации, – лучше сказать, к актуализации – всей популяции нейронов, ее образующих (чему и способствуют их синаптическая, эфаптическая и, возможно, другая взаимосвязь по принципу взаимоселективной денервационной сверхчувствительности). Аффективно-когнитивная

структура,

становясь

не

только

носителем,

но

продуцентом-

распространителем аффекта-образа по мозгу и психике, и ответственна за все последующие болезненные изменения в “Я” и соматическом теле человека. “Образ – часть реальности. Он столь же реален, как ласковое прикосновение, как удар в лицо”, пишет Менегетти. Человек, ставший носителем патогенного Образа, сам становится заразен для окружающих, так как его “Я” и тело продуцируют патогенные Символы, сознательно, но гораздо чаще подсознательно, – точнее, бессознательно – улавливаемые другими людьми (и не только людьми), о чем подробнее будет сказано в соответствующей главе. В моем понимании этиология духовно-психосоматической болезни – это определенное местособытие окружающего мира, которое, как микроб или вирус, незаметно внедрившись в мозг человека – всегда с его позволения-приглашения! – в виде патогенного Образа надолго или, что, к сожалению, бывает гораздо чаще, навсегда запечатляется в нем. Человек ушел, а место-событие, незаметно поселившееся в его “Я” в виде Образа, как правило, сам того не зная, унес с собой. Образ – это информационный “слепок” места-события, который прорастает в “Я”, подчиняет его своей воле и заставляет жить по своим законам и, воплотившись в тело, также начинает управлять и им. Если “Я” и тело отказываются выполнять его команды, то патогенный Образ начинает медленно разъедать их изнутри. Место-событие может быть человеком, с которым пришлось общаться, неблагоприятной ситуацией в семье или на работе, которые человеком символически воспринимаются и образно

перерабатываются, провоцируя-толкая его на какие-то действия, или, наоборот, бездействие. Если эти поступки аморальны, безнравственны (чему, в частности, способствует известный факт, что биологическая цель мышления, – точнее даже, биологического мышления – не в том, чтобы поступать правильно, а в том, чтобы сохранить свою жизнь), то человек начинает страдать, испытывая

муки

совести.

Телесно

спроецированное

душевное

страдание

называю

психосоматической патологией. Но место-событие, как этиологический фактор психосоматических болезней, связано не только с внутриличностным конфликтом, вызванным сложностями в отношениях с другими людьми, неудачным

выбором

профессии,

плохим

поступком,

обманом

т.д.

Есть

так

называемая

ландшафтная психосоматическая патология и болезни, вызванные общением с произведением искусства. Считается, что общение с Природой и Искусством приносит пользу и облагораживает. Обычно так оно и есть, но бывают и печальные исключения – и их не так мало, как кажется. Если раньше патогенных и поэтому опасных для психического и телесного здоровья человека природных ландшафтов и произведений искусства было относительно мало (и они были хорошо известны), то сейчас

их

количество

резко

нарастает,

поэтому

растет

число

случаев

возникновения

психосоматической патологии, когда бесполезно, как первопричину страдания, искать моральные конфликты, глубокие разлады со своей совестью, утрату смысла жизни и т.п.; они, конечно, есть, но всегда появляются вторично. Для меня ландшафт, даже если это пустыня, голые скалы, заброшенный завод, домахрущевки или мусорная свалка, – это не мертвая природа, а, как минимум, когнитирующее множество. Вселенная, окружающий мир, как воспринимаемый, так и не воспринимаемый нами, не является и никогда не являлся мертвым; он тоже, как и все мы, живой во всех смыслах этого слова: все видит, слышит и осязает, воспринимает и чувствует, любит и ненавидит, думает и действует, грешит и кается, губит и спасает, рождается и умирает, плодится и размножается, строит и разрушает (в том числе и нас с вами, а мы его – война биологического и небиологического миров является одним из факторов эволюции, что понимали, хотя и несколько по-разному, Дарвин и Ламарк). Но это другая – не биологическая, а, в частности, знаково-символическая – форма жизни (очевидно, есть и другие), в которой есть как наши Символы-друзья, так и смертельные Символывраги. Они гораздо опаснее вирусов и микробов, в том числе и потому, что мы не считаем их живыми, а, следовательно, не оберегаемся и не боимся. Небиологические формы жизни хорошо

чувствовали и понимали древние, вплоть до

средневековых схоластов, при этом, не разумея и не зная, что же это в действительности такое, ибо чувствование и понимание – это еще не уразумение и не знание. Но потом на Западе, по мере развития культа разума, – приведшего к отрыву (мысли-)разумения от (чувствования-)понимания, то есть к ущербности и однобокости знания, – это чувствование и понимание небиологических форм жизни было постепенно утрачено, и наукой стал принципиально отрицаться сам факт возможности жизни вне ее биологических форм. В России оно прервалось гораздо позже: после октябрьского переворота 1917 года, когда были уничтожены или высланы из страны последние его носители (лишение Родины – один из самых тяжких грехов власти, так как отрыв от корней родной земли

равносилен убийству, даже если насильственно лишенный Родины человек не осознает этого и субъективно счастлив на чужбине). Отрадно, что сейчас, после крушения большевизма-коммунизма – этого жуткого монстра-Франкенштейна, гибрида мертвого западного марксизма, загнивающего русского царизма и реакционной ветви православия, в России изучение небиологических форм жизни возрождается вновь. Со знаково-символической формой жизни мы – оторванные от живой Природы порождения, продукты и жертвы урбанизации, в основном, общаемся через массовую и элитарную культуру, которая, как эти ни прискорбно, нередко является ничем иным, как смертельно опасной для разума, души, сердца и тела человека символической заразой. По Менегетти искусство – это символическое в застывших формах. Если в случае с клубами, ночными дискотеками, TV, попсой, рекламой и желтой прессой все более-менее ясно, то особняком стоят выдающиеся произведения искусства. Сила их действия на душевно максимально открытого в момент общения с шедевром мирового масштаба и поэтому очень уязвимого – фактически беззащитного – человека огромна. Что бы в свое время ни говорил Пушкин, но гений и злодейство совместимы – да еще как! Гений искусства (и науки – Мефистофель не дремлет!), создавая на века и начиняя скрытым злом свои великие творения, часто таким изощренным способом сознательно или подсознательно мстил (и сейчас, сначала “мечут бисер”, а потом мстят) не только виноватым перед ним людям – членам семьи, соседям, ростовщикам, духовенству, императорам, а целым народам и многим поколениям за насмешки, отсутствие прижизненного признания его таланта, унижения, нищету и изломанную жизнь. И не зря многие их них при жизни подвергались мягкому или жесткому “патронажу” или гонениям со стороны светской власти и церкви, что делалось как ради их пользы – ведь гений, так и для спасения души народа от тлетворного влияния разлагающегося таланта. В наше культурно насыщенное время книжные магазины, библиотеки, музеи, выставки, показы высокой моды, концертные залы, кинотеатры, балетные и театральные сцены и т.п. нередко становятся разносчиками особо вирулентных патогенных Символов, массово и легитимно тиражируемых ими среди крайне восприимчивых к искусству людей с наиболее тонкой организацией психики (а они, “заболев” произведением искусства, становятся распространителями-разносчиками патогенного Образа среди своих родных, близких и коллег по работе и, что наиболее опасно, заражают им своих беззащитных – перед ними, как они перед искусством – детей). Прав Антонио Менегетти, утверждая, что знание культурной символики просто необходимо; автор бьет обоснованную тревогу по поводу того, что в наше время культура стала представлять эпидемически масштабную угрозу психосоматическому здоровью и самому существованию на планете феномена человеческой жизни, и видит одно из средств спасения в прямом общении с живой Природой. И кое-что о сознании. Сознание связано с биологическим телом человека, и оно улавливает Символы (и, очевидно, другие продукты-послания от небиологических форм жизни окружающего мира). В сознании Символы превращаются в Образы – тоже живые (и тоже не в биологическом смысле)

Сущности,

живые

Образы-Сущности.

Сознание

не

является

частью

биологического

человеческого “Я”, хотя и каким-то образом/способом напрямую связано с ним. Я полностью согласен с профессором Менегетти (не исключено только некоторое терминологическое несовпадение,

возможно, за счет нюансов перевода его – очень сложных для понимания и уразумения – трудов с итальянского на русский, которое, на мой взгляд, не принципиально в данном случае), что сознание – это внедренное предположительно в мозг (“поближе” к “Я”) небиологическое устройство, обеспечивающее духовную жизнь человека и этим – возвышающее его над всем животным миром. В частности, оно приспособлено для восприятия Символов – Посланий от небиологических форм жизни, и их последующей материализации – воплощения в биологическом “Я” и теле человека. Я полагаю, что одна из главных функций сознания (но не цель его существования) – это трансформация Символов-Посланий от иных форм жизни в Образ и передача этого Образа биологическому человеческому “Я”. Разумеется, Символ и его продукт – духовный Образ, далеко не всегда зло; чаще – наоборот, это просто одна из форм послания внешнего мира, в какой-то мере понятная биологическому человеческому “Я”, которое только таким способом частично может воспринять, понять и уразуметь окружающий живой небиологический мир, особенно его макро- и микрофеномены. Духовный Образ – это видение, оценка любого места-события, в первую очередь, с высоких – моральных, нравственных, позиций. Как известно (во всяком случае, так считается), моральная жизнь присуща всем людям a priori, по самой их природе, и человек всегда и во всем живет в моральном плане. Но моральная жизнь есть только там и в той мере, где и в какой мере человек духовно свободен, так как любая другая свобода является производной духовной свободы и возможна только при ее наличии. Практически в любой системе духовных, нравственных ценностей мораль всецело определяется тем, как в этой системе понимается (в какой степени допускается) свобода человеческого духа. Мораль – свойство (прерогатива) сознания, и поэтому свобода или несвобода всегда являются сознательным выбором. В конечном итоге любой моральный выбор сводится к сознательному выбору или сознательному отказу от духовной свободы, и любой моральный конфликт всегда развивается только по одной причине – это сознательный отказ человека от своей духовной свободы в некой ситуации личного выбора. Как моральный конфликт, психосоматическая патология – это духовно-психосоматическая патология, в основе развития которой лежит моральная ошибка или сознательный выбор несвободы вместо свободы. Это позволяет

аргументировано

утверждать,

что

именно

индивидуальное

человеческое

сознание

является местом (уровнем) как зарождения духовно-психосоматической патологии, так и избавления от нее. При медицинских болезнях человека – как живого в биологическом смысле существа, то есть при

психической

(психиатрической

неврологической),

соматической

психосоматической

патологии, само сознание никогда не страдает. Но оно – вольно или невольно, этого я не знаю – способствует обсеменению и заражению биологического психосоматического человека патогенными Символами, которые, повторимся, попадая в него (или, возможно, активно улавливаемые сознанием из окружающего символического пространства-мира при помощи некого сканирующего поискового и улавливающего устройства), в сознании трансформируются в патогенные Образы, причем всегда строго по принципу: один Символ → один Образ. Эти Образы, поступая из сознания в “Я”-мозг человека (очевидно, через некое сознательно↔психическое “соустье” – “окно”, “ворота”, “проход”,

“туннель”, между духом-сознанием и психическим “Я”, но – где оно, это “соустье”?), колонизируют (скорее

всего)

сначала

центральную

нервную

систему,

затем

расползаются

по

телу,

материализуясь, воплощаясь в нем и вызывая формирование психосоматической патологии. Для меня человек – это небиологическое сознание, биологическое “Я” и биологическое тело, и в этой работе психосоматическая патология рассматривается как болезни биологических “Я” и тела человека. Все причинное-патологическое, что располагается вне психосоматического человека, в его духовной сфере и во внешнем мире, в настоящей работе лишь коротко упоминается или конспективно

рассматривается

(перво)причина,

для

вызывающая

→духовно→психосоматической

постоянного

подчеркивания

развитие

психосоматической

патологии,

как,

впрочем,

важности

любой

того

факта,

патологии другой

что

–

патологии,

… всегда

располагается вне психики и соматики человека. Это обусловлено тем, что в настоящее время медицина, как отрасль научного и практического знания, имеет свои границы и сферу компетенции. Задача врача – определить, что человек болен, например, холерой и вылечить его. Задача микробиолога – изучить сам холерный вибрион, найти места его обитания вне человеческого организма и разработать комплекс профилактических мероприятий по его нейтрализации или уничтожению во внешней среде. Задача гигиениста – научить человека беречься от этого заболевания. То же самое можно сказать о патологии духовно-психосоматического круга, и поэтому желающих глубоко изучить все внешние факторы, лежащие в основе развития этих болезней, я отсылаю

философской,

культурологической,

психоаналитической,

психологической,

социологической, теологической и другой литературе, посвященной духовным исканиям, моральным конфликтам, нравственным страданиям и т.д. Знание этой литературы необходимо любому человеку, так

как

перед

каждым

из

нас

стоит

задача

–

не

впустить

вовнутрь

себя

потенциально

психосоматопатогенный этиологический фактор из внешнего мира, и этим, кроме нас самих, никто не будет – и не должен! – заниматься Как всегда, вновь возникших вопросов гораздо больше, чем гипотетических и спорных ответов. Поэтому, не претендуя на истину в последней инстанции и, как никто другой, осознавая все недостатки и слабые места этой работы, я буду считать свою задачу выполненной, если мне удастся пробудить

креативный

интерес

привлечь

внимание

специалистов

–

врачей,

философов,

культурологов, психологов, к важности и реальности существования проблемы соматизированных психоэмоциональных расстройств, возникших вследствие колонизации “Я”, мозга и тела – “Я”-мозгатела, патогенным Образом – этим мертвым, застывшим слепком “вчера” окружающего мира. Также рассчитываю

на

аргументированную

конструктивную

критику

со

стороны

компетентных

специалистов и заинтересованных лиц, которая нужна, в первую очередь, мне самому для дальнейших теоретической разработки и практического воплощения этой, захватившей меня, темы.

*** Глава I. Сложности в изучении духовно-психосоматической патологии. Прежде всего, необходимо отметить существенную и уникальную особенность психосоматических заболеваний: проникающий в организм человека и повреждающий его телесную оболочку болезнетворный агент в

своем первичном виде не является субстратом или физико-химическим фактором окружающей среды: это не микроб, вирус или грибок, не травма, радиация, токсин или переохлаждение. Это – Образ или продукт информационной посылки окружающей среды, трансформирующийся на уровне “Я” в патологическую аффективно-когнитивную структуру. И является он чисто идеаторным образованием, поэтому его нельзя изучить так называемыми научными, объективными, методами, то есть увидеть, “потрогать”, зафиксировать, измерить и взвесить, и порой о его болезнетворном воздействии на “Я” и тело человека можно только догадываться. Никто не знает точно – и в то же время, как ни парадоксально, это знают все, – что такое мысль и что такое чувство, но считается – и в этом едины и религия, и философия, и наука, – что мысль и чувство есть одно и то же, точнее, это два проявления чего-то одного и того же. Позволю себе перефразировать афоризм Блаженного Августина, сказанный им о времени: “Что такое мысль и что такое чувство? Когда никто не спрашивает меня, то я знаю. Но если мне придется объяснить, то я не знаю”. Человек – существо телесно проявленное, и при жизни раздельное существование души, сознания и тела (очевидно) невозможно; эти три ипостаси человеческого бытия взаимосвязаны, взаимодетерминированы и взаимозависимы. Из этого следует, что каждая мысль и эмоция (мысльэмоция или аффективно-когнитивная структура) всегда телесно отображаются, то есть имеют материальный отпечаток – соматический субстратный эквивалент. Но приходится констатировать, что взаимоотношение Образа, аффективно-когнитивной структуры и соматической сферы при патологии изучено примерно так же, как взаимоотношение сознания, “Я” (психики) и тела (головной мозг – тоже телесное образование) у здорового человека. И пока не будет окончательно прояснен, – если только это в принципе возможно, – вопрос о том, как же все-таки соотносятся между собой (и соотносятся ли) мысль, чувство и нервная (только ли) клетка, не будет ясного понимания, где конкретно и при помощи какого “первомеханизма” зарождается психосоматическая патология, и, как и в каком виде материализуется ее первый телесный отпечаток. Поэтому (пред)положение о том, что аффективно-когнитивная патология через изменение деятельности нервных клеток вызывает нарушения в работе головного мозга, которые и являются причиной последующих телесных расстройств, мне пришлось считать аксиомой. Вопросы возникновения

типологии и

различных

персистирования

аффективно-когнитивных

подробно

освещены

нарушений,

соответствующей

причины

их

психологической,

психотерапевтической и психиатрической литературе и поэтому здесь рассматриваться не будут; речь пойдет только о патогенезе вызываемых ими нейросоматических расстройств. Психосоматическая патология в той или иной степени затрагивает все ткани, органы и системы организма – буквально “от мозга до костей”. Поэтому понимание медицинских глав данной работы не будет адекватным без наличия достаточно большого багажа (используемых) знаний по общим и частным вопросам нормальной и патологической анатомии, гистологии, физиологии и биохимии, и рассчитана она на субстратно мыслящих специалистов, полностью разделяющих положение о том, что (при медицинских болезнях) существование чисто функциональных нарушений невозможно в принципе.

Некоторые заявленные в данной работе тезисы, изложенные в основном в последних – “полумедицинских” и немедицинских (хотя – как посмотреть) – главах, рассчитаны на читателя, имеющего знания в области теософии, философии, культурологии, информатики, психологии, социологии

политологии,

так

как

духовно-психосоматическая

патология

–

это

проблема,

располагающаяся на стыке этих наук. Необходимо также отметить, что психосоматические больные являются как бы “бесхозными”, так как в отличие, скажем, от больных кардиологического или онкологического профиля, которыми соответственно занимаются кардиологи и онкологи, специалистов-“психосоматологов” пока нигде не готовят, в том числе и потому, что четко очертить границы нарушений (когда, например, патология сердца из психосоматической становится уже чисто кардиологической проблемой), которые можно отнести к группе психосоматических, при данном уровне развития медико-психологических знаний не

представляется

возможным.

Такое

положение

вещей

привело

тому,

что

лечат

психосоматических больных (при этом, отнюдь не считая их таковыми!) в основном специалисты соматического профиля, да и то, только тогда, когда сформируется язва, глаукома, инсульт, экзема или бесплодие. Эти пациенты не попадают в поле зрения психиатров, так как аффект, – а про особенности когнитирования и говорить не приходится, – быстро телесно воплощаясь, не приводит, – а если и приводит, то на очень короткое время, – к психоэмоциональным нарушениям психиатрической “кондиции”. Психотерапевтам и психологам различных школ и направлений, как правило, занимающимся “технической стороной” личностных проблем – “разжевыванием” ситуации, также не под силу излечить

психосоматического

больного

прекратить

церебро(нейро)соматическое,

соматосоматическое, соматоневрологическое и соматопсихическое действие телесно воплощенного патологического аффекта (имеется в виду – аффективно-когнитивной структуры, здесь и далее термин “аффект” применяется для краткости). Врач-философ, как пишут в умных и толстых книгах, подобен богу (забывая добавить, что боги не вмешиваются в дела людей). Но современные специалисты-философы, в отличие от своих великих коллег древности – философов, знатоков и врачевателей тел и душ человеческих: Сократа, Платона, Аристотеля, Пифагора и многих других, изучают (обще)человеческое бытие и блуждают в потемках в поиске смысла жизни некого абстрактного человека, без “привязки” результатов этих поисков к обыденной повседневной реальности. К сожалению, уже более полутора-двух тысяч лет они не работают с отдельными людьми, не дают – и не могут дать – никаких практических рекомендаций и советов по сохранению душевного, морального и телесного здоровья. Служители церкви также мало интересуются состоянием “бренной оболочки”, считая ее проявлением “тварности” (сотворенности) человека, а не его сути, и (за счет больной паствы) занимаются спасением человеческой души на (по их мнению) транзитном земном этапе жизни и ее подготовкой к жизни вечной. Средняя и высшая школа поточно-конвейерным способом, по типу механической штамповки, занимается производством (почти) не думающих “talking heads”, закладывая в “головы” индивидов

различные знания, необходимые не столько им, а сколько безликому социуму и абстрактному государству. Фактически учителя и преподаватели являются служителями даже не столько “культа знаний”, а сколько “культа оценок” – этого ужасного порождения обманной показушности эпохи социализма, и они не в состоянии, даже если очень захотят, научить ребенка и юношу успешно пользоваться полученными знаниями (а они очень нужны!), противостоять искушениям и трудностям жизни, закалять душу и тело и всегда оставаться человеком. А кто и где скажет ребенку или юноше, что это такое – быть человеком. Печально известный факт, что моральное, психическое и телесное здоровье в учебных заведениях не только не укрепляется, а, наоборот, в массовом порядке утрачивается; больных и ослабленных (как коров на ферме) отбраковывают: освобождают от физкультуры, отдают в руки репетиторов, оставляют на второй год, отправляют в академический отпуск или отчисляют. В семьях тоже не учат мужеству и личной ответственности, умению бороться за себя, свое здоровье и будущее. Наши деды и отцы выросли в условиях социализма – этого культа мышиной серости и пассивности, когда личная заинтересованность и инициатива не приносят пользы или наказуемы, когда, пусть мало – но всегда дадут, пусть немного – но бесплатно полечат; к тому же эти поколения так и не смогли оправиться от рабского страха перед начальником, нищеты, голода и холода военных и послевоенных лет, поэтому им мало нужно, в том числе – и здоровья, чтобы быть довольными и считать, что все хорошо. Вот и получается, что душевно страдающий и телесно болеющий человек остается один на один со своими проблемами, и поэтому психосоматическая патология – это болезни “человека одинокого”, “человека забытого”, “человека брошенного”. В наше жестокое время эволюция homo sapiens – как отбор, отбраковка негодных особей, переместилась в социальную плоскость. Больные люди сходят с дистанции и постепенно скатываются вниз по социальной лестнице – инвалидные коляски, костыли, бесплатный проезд

в общественном

транспорте

и грошовые

пособия (а

фактически – милостыня) помощью не назовешь. Строго говоря, началось это во времена Коперника, который заявил, что Земля вращается вокруг Солнца. До этого считалось наоборот, и Человек и Земля были центром Мироздания. В нашу эпоху “глобализма” Земля – и человек – это и вовсе песчинка во Вселенной. И один Эйнштейн, создав свою гениальную теорию относительности, не согласился с этим: это еще как посмотреть, кто в центре Вселенной. Представляется, что в реальной медицинской практике в изучении этих болезней больше всего заинтересованы простые терапевты, педиатры, хирурги и различные узкие специалисты. Именно им приходится “возиться” с захлестнувшим медицину и все возрастающим потоком упорно “не желающих” входить в ремиссию и выздоравливать хронически больных язвой желудка, гипертонией, диабетом, астмой, раком и т.п. Многие врачи интуитивно понимают и чувствуют, что фактически эти люди не только, точнее, не столько телесно больны, сколько запутались в жизни, несчастны, одиноки или напуганы. Поэтому их приходится не только лечить, но и согревать им души теплом своего сердца, по-человечески любить, жалеть, морально поддерживать, давать советы, а то и – деньги. “Больному всегда должно становиться лучше после общения с врачом”, вслед за Бехтеревым, говорили нам в студенческие годы; и современные российские врачи – это не

специалисты чисто лечебного профиля, это врачи-поэты, врачи-учителя, врачи-философы, врачиродители и врачи-священники. (Один мой друг – грамотный и опытный врач-практик, очень умный и образованный человек, читая мою работу, сказал: “Знаешь, у меня такое чувство, что я все это уже знал, – вот только выразить не мог”. И это для меня – самая большая похвала: значит я попал в точку.).

*** Глава

II.

патологический

Альтерация процесс

церебральные

проходит

три

венозные

стадии

развития

нарушения. –

это

Известно,

альтерация,

что

любой

экссудация

пролиферация. Я полагаю, что при развитии психосоматической патологии альтерация, точнее, первоальтерация, происходит на уровне мелких вен и венул церебральной сосудисто-капиллярной сети. На уровне ЦНС принципиальная схема развития психосоматической патологии следующая: определенная жизненная ситуация порождает в сознании индивида патогенную аффективнокогнитивную структуру, в основе которой лежит психическое, точнее, ментальное (пере)напряжение и соответствующие этому (пере)напряжению отрицательные эмоции. Нейрофизиологически такие состояния представляют собой возбуждение нервных клеток определенных и взаимосвязанных между собой областей головного мозга. На клеточном уровне этому возбуждению соответствует повышение активности нейронов. Для энергетического и метаболического обеспечения такой усиленной

клеточной

функции,

согласно

закону

метаболической

регуляции

местного

кровообращения, всегда рефлекторно увеличивается приток артериальной крови. Доказано, что увеличение артериального притока в любые ткань или орган при превышении определенных (и известных) значений объемного кровотока перестает соответствовать дренажным возможностям уносящей кровь венозной системы, и возникает затруднение венозного оттока и повышение венозного давления. В нервной системе усиленный артериальный приток крови к хронически возбужденным участкам мозга с определенного момента также вызывает повышение давления в мелких венах и венулах. Это приводит, при достижении венозным давлением определенных (и тоже известных) величин, к образованию отека в виде своеобразной “муфты” или “облака” вокруг альтерированного участка сосудисто-капиллярной сети. В результате давление в мелких венах и венулах понижается до неопасных для целостности этих сосудов величин. Отек, соответственно, остается и по хорошо известным и изученным механизмам приводит к гипоксии, энергетическому дефициту и комплексным метаболическим нарушениям в нервных (и других) клетках данной зоны мозга. В итоге понижается интенсивность обмена веществ в расположенной в области отека популяции нейронов, что автоматически приводит к ослаблению их функциональной активности. Первоначально количество, размер и локализация периваскулярных отечных очагов в целом топически совпадают с количеством, размером и локализацией очагов остро или хронически перевозбужденной нервной ткани. Затем, вследствие дренажа избытка жидкости по различным экстрасосудистым пространствам, такое топическое соответствие постепенно нарушается.

Аффективно-когнитивная перегрузка может происходить пиково – действие сверхсильного раздражителя, или кумулятивно – постепенное накопление малых аффектогенных воздействий до некого критического уровня; это, разумеется, отражается на топографии, калибре и количестве альтерированных венозных сосудов, протяженности и площади участка альтерации, скорости экссудации (плазмофильтрации) и степени выраженности периваскулярного отека. Понятно, что речь идет не о вредности аффектации вообще, а только об аффекте определенной

силы

длительности,

постепенно

или

остро

приводящем

патологическому

повышению проницаемости сосудистой стенки. Схематично эту событийную последовательность можно представить следующим образом: аффективно-когнитивная перегрузка → гиперактивация нейронов → усиление притока крови → повышение давления в мелких венах и венулах → альтерация стенки этих сосудов → экссудация (плазмофильтрация) → отек → комплексное нарушение обмена веществ в области отека → торможение активности нейронов (и других клеток). Таким образом, я полагаю, что внедрение патологически сильного аффекта в сому происходит на уровне альтерированных высоким внутрисосудистым давлением мелких вен и венул церебральной сосудистой сети, а его первичная патологическая материализация – телесная проявленность, имеет вид отека (“потоп”).

*** Глава III. Отек, нарушение ГЭБ и патология сосудистой стенки. Тонкие детали строения и функции ГЭБ (гематоэнцефалического барьера) и, следовательно, механизмы возникновения отека головного (и спинного) мозга в настоящее время изучены недостаточно. В частности, не полностью расшифрован механизм патологического повышения проницаемости – альтерации, мелких вен и венул церебральной сосудистой сети. Известно, что их принципиальным гистологическим отличием от экстрацеребральных сосудов подобного типа является отсутствие межэндотелиальных пор – фенестр. В норме, являясь частью ГЭБ, нефенестрированная субэндотелиальная базальная мембрана обеспечивает плотные контакты между эндотелиоцитами и не позволяет плазме и циркулирующим в ней клеткам и макромолекулам свободно поступать в забарьерное пространство. Представляется, что одной из возможных анатомических составляющих ГЭБ и его “слабым местом” – в плане образования отека – являются vasae vasorum церебральных артерий и вен. Патологическое

полнокровие

повышение

проницаемости

–

альтерация,

vasae

venorum,

возникающее при высоком давлении в венозных синусах, сплетениях и крупных венах головного мозга, может приводить к нарушению целостности ГЭБ, являться причиной образования отеков и проникновения в нервную систему компонентов крови, инфекционных и токсических агентов. Плазмофильтрат покидает дистальные участки vasae venorum – “слабые места”, и попадает в субадвентициальное пространство, распространяясь под которым, он достигает уровня мелких вен, венул и капилляров (и, возможно, артерий). В области этих сосудов, за счет фактора расстояния, давление (напор) жидкости падает, и она начинает скапливаться в периваскулярном пространстве, образуя отеки. Со временем такие субадвентициальные потоки жидкости при помощи механизма,

который я называю “сепарация давлением”, могут вызывать расслоение сосудистой стенки, и тогда при сильном аффекте и полнокровии возможны ее полный разрыв или повреждение одного из слоев: внутреннего

(разрыв

базальной

мембраны

эндотелия)

–

синус-тромбоз

или

венотромбоз

отсепарированным и лопнувшим листком эндотелия, либо наружного – острая или хроническая гематома. При гипотонии и полнокровии церебральных артерий (и других факторах, значительно повышающих внутриартериальное давление) их vasae arteriorum также могут являться источником плазмофильтрации, и плазмофильтрат из них будет распространяться по ликворным каналам, в которые, как известно, погружены мозговые артерии всех калибров, и по ним (ликворным каналам), распространяясь ретроградно, достигать субарахноидальных и субдуральных пространств или даже внечерепных

анатомических

образований,

и,

распространяясь

антеградно,

достигать

периваскулярных областей капиллярного и венозного русла, образуя новые отеки и усугубляя имеющиеся. Очевидно, артериальные и венозные плазмофильтрационные потоки (из vasae vasorum этих сосудов) могут встретиться и слиться. Таким образом, при аффекте образование сосудистого отека в головном мозге может происходить из трех источников: а) экссудация из альтерированных мелких вен и венул; б) артериальных и в) венозных vasae vasorum; причем эти три плазмофильтрационных потока имеют разный биохимический состав (белковый, ионный, pH и т.д.). То есть отечная жидкость фактически является “смесью” плазмофильтратов, и в зависимости от доминирования одного из них, будут меняться ее свойства и эффект от воздействия на активность нейронов и глии. Если подумать, то плазмофильтрация из vasae vasorum приводит к разделению до этого единого потока крови на два: основной – внутрисосудистый, и добавочный – внесосудистый. Фактически происходит частичное фракционирование крови: клетки и часть плазмы остаются внутри сосуда, а другая ее часть – плазмофильтрат, находится снаружи. Это сопровождается и изменением параметров гемостаза: эритроцитоз, гиперагрегация и гиперкоагуляция внутреннего потока и гипоагрегация (при экстравазации тромбоцитов) и гипокоагуляция – внешнего. Можно думать, что в этих потоках меняются параметры и всех других систем крови, а также концентрации кислорода, углекислоты, ионов, глюкозы, жиров, гормонов, белков, антител, витаминов и т.д. Хорошо известно, что даже изменение одного рН крови приводит к (ин)активации рН-зависимых ферментов и неферментных факторов. Очевидно, сгущение крови во внутреннем потоке также приведет и к изменению функциональной активности эндотелия. Образовавшийся периваскулярный отек – эта своеобразная подвижная “экссудативная манжетка” с нестабильными и постоянно меняющимися формой и анатомической локализацией, в течение какого-то времени может вызывать обструкцию артерий, вен или капилляров, вплоть до полного прекращения в них кровотока. Как известно, замедление или остановка движения крови в артериях и венах, особенно на фоне ее сгущения, способно вызвать тромбообразование, а в капиллярах – слипание эритроцитов. В более легких случаях при помощи своего мягкого давления эта манжетка, как временная накладка на водопроводную трубу, может предохранить сосуды от разрыва, а периваскулярные ткани – от дальнейшего нарастания отека. Компрессия манжеткой

артериальных и венозных vasae vasorum способна уменьшить или прекратить плазмофильтрацию из этих сосудов. Возможны ситуации, когда такая манжетка предохраняет сосуд от разрыва – на одном отрезке, и сдавливает его – на другом. При улучшении венозного оттока происходит обратное всасывание отечной жидкости и воссоединение вне- и внутрисосудистых потоков крови. Тогда периваскулярная экссудативная манжетка уменьшается или исчезает. Также отечная жидкость может элиминироваться из зоны гипергидратации с током ликвора. Очевидно, эти два пути удаления избытка тканевой жидкости осуществляются параллельно и с периодическим доминированием одного из них. Представляется, что повышение прочности сосудистой стенки при помощи образования периваскулярной экссудативной манжетки можно считать еще одной – защитной, функцией крови; получается, что кровь в виде плазмофильтрата, покидает через vasae vasorum пределы “своего” сосуда и снаружи укрепляет его стенку. Другой действующий защитный фактор плазмофильтрации из

vasae

vasorum

–

понижение

внутрисосудистого

давления.

свою

очередь,

понижение

внутрисосудистого давления до нормальных величин способствует закрытию vasae vasorum, – то есть налицо клапанный механизм местной саморегуляции внутрисосудистого давления и состава крови. При гипотонии и полнокровии артерии плазмофильтрат из vasae arteriorum может попадать не только

периартериальные

ликворные

каналы,

но

субадвентициальное

пространство

“материнской” артерии. И тогда между адвентицием и гладкомышечным слоем образуется тоненькая прослойка жидкости, это еще одна – внутренняя, экссудативная манжетка. При многократных аффективных атаках избыточное и быстрое скопление экссудата в этой области чревато отслоением участка адвентиция от мышечной оболочки – “сепарация давлением”, и последующим образованием расслаивающейся артериальной аневризмы (у которых, как известно, есть “излюбленные” места локализации). Кроме риска образования аневризмы, отек или отслоение адвентиция от мышечного слоя артерии вызывают нарушение трофики самого адвентиция и прилегающего участка гладкомышечных клеток и эндотелия за счет гипо-/десимпатизации (как известно, периваскулярная симпатическая система в виде паутинки располагается в адвентициальном слое; последствия гипо-/десимпатизации многочисленны и хорошо изучены, и здесь нет необходимости останавливаться на них подробно). По такому же механизму – отслоение адвентиция, может происходить очаговая гипо-/десимпатизация богато

иннервированных

венозных

синусов,

сплетений

вен.

Стоит

заметить,

что

для

десимпатизации кровеносного сосуда достаточно минимальных отека и отслоения адвентиция, которые, в частности, при патоморфологическом исследовании могут не обнаруживаться, так как будут замаскированы постмортальными изменениями сосудистой стенки и периваскулярными скоплениями жидкости. Представляется, что денервация сосудистой стенки, возникающая при отслоении адвентиция, вызванном плазмофильтрацией из vasae vasorum и “сепарацией давлением”, является возможным механизмом возникновения сосудистой патологии нервной системы. И речь идет не только о десимпатизации – своеобразной эндогенной аутосимпатэктомии. Как известно, афферентная и

эфферентная иннервация артериальных и венозных сосудов головного и спинного мозга также обеспечивается дофаминергическими, пуринергическими, холинергическими, серотонинергическими, гистаминергическими

другими

медиаторными

системами.

Важно,

что

для

нарушения

функционирования синапса или его деструкции совсем необязательно наличие грубых отека и/или отслоения адвентиция. При

десимпатизации

–

денервационном

параличе

артерии,

постоянное

расширяющее

воздействие пульсовой волны (особенно сильное при аффективных кризах) в условиях полного или частичного отсутствия гладкомышечного противодействия со временем неизбежно приведет к дилатации сосуда различной протяженности или образованию аневризмы. Кроме этого, в области отека-ишемии и поли-/мономедиаторной денервации сосудистой стенки в одном из ее слоев или между ними может развиться дистрофия, или сформируется патологическое образование по типу эрозии,

которое

может

трансформироваться

тотальный

некроз

всего

поперечника

денервированного кровеносного сосуда. Очевидно, по такому же механизму подобные нарушения могут происходить и в экстрацеребральных сосудах. Это

позволяет

считать

патологическую

последовательность:

полнокровие

сосуда

→

альтерация его vasae vasorum → экссудация-плазмофильтрация из vasae vasorum → отек или расслоение сосудистой стенки путем “сепарации давлением” → последствия этого: денервация, дистрофия, аневризма и др., возможным типовым патологическим процессом в сосудистой стенке. Кроме субадвентициального, возможен и другой путь распространения плазмофильтрата из альтерированных vasae arteriorum, и тоже при помощи механизма “сепарации давлением”: по пространству между гладкомышечным и эндотелиальным слоями мозговых артерий, в котором может образоваться еще одна – третья, “экссудативная манжетка”. Отметим, что все три “экссудативные манжетки” (в совокупности образующие своеобразную биоэлектромагнитную катушку с тройной обмоткой): наружная – периваскулярная, средняя – субадвентициальная (между адвентицием и мышечной оболочкой), и внутренняя – субэндотелиальная (между гладкомышечным слоем и эндотелием), могут существовать одновременно. Эти манжетки способны менять свои размеры и амебоидно передвигаться по длиннику сосуда с различной скоростью, синхронно или асинхронно, в одну или противоположные стороны, и играть позитивную (регуляция свойств и состава крови и внутрисосудистого давления, укрепление сосудистой стенки) или негативную (патология сосудистой стенки: расслоение, денервация, дистрофия, дилатация, аневризмы) роль. Если одна манжетка, допустим, расслаивает сосуд, то другая, наоборот, может укреплять сосудистую стенку, в том числе и препятствуя расслаивающему влиянию другой манжетки. Соответственно, кровь тоже может разделяться на несколько потоков (по количеству манжеток), имеющих разные состав и свойства. Но вернемся к эндотелию. Быстрое попадание достаточно больших объемов плазмофильтрата или даже цельной крови из vasae arteriorum в пространство между эндотелием и гладкомышечной оболочкой

артерии,

кроме

риска

расслоения,

чревато

разрывом

базальной

мембраны

эндотелиального слоя и развитием внутриартериального кровотечения (в итоге – из собственных vasae arteriorum) с возможностью последующей закупорки более дистальной части артериального сосуда сгустком крови. Этот разрыв более вероятен при многократно повторяющихся ситуациях

чередования гипотонии и спазма: когда гипотония-полнокровие артерии в очередной раз резко сменится его спазмом – произойдет своеобразный “гемодинамический удар” массой крови по не успевшим сократиться vasae arteriorum, который вызовет их максимальное расширение и разрыв в дистальных отделах (наиболее “слабом” месте). В результате этого определенная порция крови быстро выдавится в субэндотелиальное пространство по типу своеобразной “аутоинъекции”; при этом “шприц” – это сама артерия, его “поршень” – внутриартериальное давление крови, а “игла” – vasae arteriorum. Возникает

парадоксальная

ситуация:

внутрисосудистое

кровотечение,

способствуя

сохранению целостности сосудистой стенки в одном месте, приводит к закупорке этого же сосуда в другом месте. То есть налицо своеобразная эстафетная передача – или “отфутболивание” – патологии

метаморфозом

действующего

патологического

агента:

проксимально

действует

альтерация vasae arteriorum и разрыв внутренней стенки артерии, то есть нарушение целостности сосуда, дистально – кровяной сгусток, то есть закупорка сосуда. На этом примере хорошо видно, что каждое

патогенетическое

звено

по

отношению

дальнейшим,

каскадно

индуцируемым

им

патологическим процессам, всегда выступает как локальная этиология. И с какого-то момента бывает крайне сложно различить позитивную и негативную направленность имеющегося множества изменений – образуется санопатогенетический “гордиев узел”. Этиология – и в этом, на мой взгляд, ее большой парадокс – одновременно является и причиной развития болезни – в одном локусе организма, и причиной улучшения состояния или даже выздоровления – в другом локусе организма (расположенного порой в “двух шагах” от первого), и одна из проблем терапии – это “трагический выбор” между этими локусами. Прав был Павлов, когда говорил, что этиология – сложнейший вопрос медицины. Возможен отрыв и загиб (или сморщивание) отслоившегося, точнее, отсепарированного листка эндотелия вовнутрь артериального сосуда с постоянным или периодическим – по типу клапанного механизма – и частичным или полным перекрытием его просвета с клиникой ситуационной ишемии, транзиторного ишемического криза, стойкой или периодической (псевдо)эмболии – при усилении кровотока по такому сосуду выше какого-то уровня интенсивности. Попадание крови в этот эндотелиальный “карман” уже из просвета самой пострадавшей артерии усилит такое отслоение и вызовет тромбирование образовавшегося пространства с различными последующими вариантами патоморфологической организации тромба и прилегающих областей сосудистой стенки. Этот местный путь тромбоэмболии-тромбообразования не исключен, по крайней мере, для ряда случаев закупорки мозговых – и не только – артерий, когда экстрацеребральный источник тромба (вены голени, клапаны сердца и т.д.) обнаружить не удается. Недостаточность

самих

vasae

vasorum:

развитие

них

ДВС-синдрома,

тромбоз

или

облитерация (как известно, нарушения гемостаза в первую очередь развиваются в сосудах маленького диаметра с медленным током крови), способны вызвать ишемию сосудистой стенки артерий и вен, ее последующие диффузные нарушения с исходом в склерозирование, и при таком исходе резкое повышение внутрисосудистого давления, особенно при пароксизмальной смене артериальной гипотонии на спазм, приведет к разрыву артерии (аналогично – к разрыву синуса или

вены при резком повышении внутрисинусного или внутривенозного давления), так как не работает канал декомпрессии – плазмофильтрация из vasae vasorum. Кровоизлияние из vasae vasorum во внесосудистое пространство – возможная причина развития

церебральных

(микро)геморрагий

распространения

компонентов

крови

(включая

метастазы, инфект, яйца или цисты паразитов или даже самих паразитов; например, как казуистика, описаны “непонятные” случаи обнаружения аскарид в субарахноидальном пространстве головного мозга) по периваскулярным ликворным каналам далеко от первоисточника – своеобразный “экспорт (микро)гематом”. Кровоизлияние из артериальных vasae vasorum без прорыва во вне- или внутрисосудистое пространство может привести к образованию внутристеночного тромба на одном из трех

уровней:

субадвентициально,

стенке

гладкомышечного

слоя

или

субэндотелиально;

последние, например, часто обнаруживаются при дуплексном сканировании сонных артерий, но почему-то рассматриваются как принесенные извне, и при этом никто не задается простым вопросом: каким же образом тромб попадает из просвета сосуда под неповрежденный эндотелий. Субэндотелиальный отек или небольшое отслоение эндотелия могут иметь несколько исходов: а) трансформация в утолщение базальной мембраны по типу внутренней папулы; б) в пространстве между гладкомышечным и эндотелиальным слоями может образоваться внутренняя эрозия с последующей ее соединительнотканной организацией – рубцеванием и возможным сморщиваниемвтягиванием прилегающего участка эндотелия; в) за счет блокады транспортной функции эндотелия на внутренней поверхности артерии (в проекции субэндотелиальных отека или папулы) может образоваться атероматозная или другая бляшка. Схематически это можно представить следующим образом: плазмофильтрация из vasae vasorum → субэндотелиальный отек или сепарация участка эндотелия от базальной мембраны → субэндотелиальные папула, эрозия, рубец, сморщиваниевтягивание

участка

эндотелия,

атероматозная

или

другая

бляшка.

По

понятным

причинам,

внутристеночная патология сосудистой стенки почти не изучена, но можно надеяться, что дальнейшее

развитие

методов

прижизненной

морфовизуализации

vivo

повышение

их

разрешающей способности со временем устранят этот пробел. Независимо от того, какой слой первично пострадал, постепенно развивается диффузное поражение всего поперечника сосудистой стенки на определенном протяжении. Очевидно, этапность развития

этих

процессов

будет

коррелировать

состоянием

гемостаза.

Симпатоирритации,

начинающейся еще на стадии затруднения венозного оттока, при исследовании тромбоцитарного гемостаза будет соответствовать гиперагрегация за счет усиления функции адреналового звена; соответственно, при симпатической недостаточности зарегистрируются признаки гипоагрегации. Развитие отека сосудистой стенки, нарушение функций эндотелия и патология субэндотелиальной коллагеновой базальной мембраны также имеют свои гематологические маркеры. Есть еще одно важное патогенетическое звено в каскаде аффектогенного повреждения мозга. При развитии отека проникновение протеинов плазмы в стенку сосудов и далее в периваскулярные ткани неизбежно приведет к изменению антигенных свойств мышечного и адвентициального слоев сосудистой стенки и нейроглии ближайшей паравазальной мозговой паренхимы. Поэтому такое “сосудистое

просачивание”

является

фактором

развития

церебральных

вазоаллергий

нейроаллергий. В частности, хорошо известны определенные взаимоотношения – нередко по типу чередования этих процессов у конкретного индивида или по поколениям – между нейроаллергией и шизофренией, нейроаллергией и эпилепсией. Попадание в забарьерное пространство компонентов крови, включая циркулирующие инфекты, вызовет местную иммуно-макрофагальную реакцию в виде асептического или септического воспаления оболочек или вещества мозга. Еще один путь попадания инфекта в ЦНС – это дренаж инфицированного содержимого конъюнктивы, пазух, носа, губ, миндалин, зубов, десен и др. вовнутрь мозга (инфекционная патология, как будет показано далее, тоже может быть следствием аффекта), так как венозный отток из этих областей полностью или частично осуществляется через вену Галена. Поэтому аффективная атака может закончиться, как ее раньше называли, мозговой горячкой. Фокальная нейроишемия способствует постепенному росту функционально неполноценной фиброваскулярной

ткани,

так

как

гипоксической

среде

активируются

процессы

соединительнотканной пролиферации. Соединительнотканные тяжи, аналогично постинфекционным или посттравматическим спайкам, в зависимости от толщины, глубины залегания и пространственной ориентации, странгуляционно, сморщивающе или ирритативно действуют на кровеносные сосуды и вещество мозга – и этим усиливают и пролонгируют церебральные нарушения. С

течением

периваскулярная,

времени

такая

“вялотекущая”

в адвентиции, гладкомышечном

соединительнотканная

пролиферация:

слое или субэндотелиальном пространстве

сосудистой стенки, может приводить к появлению постоянных: одиночных или множественных, наружных

или

внутренних,

склеротических

“манжеток”,

резко

ограничивающих

мозговую

ауторегуляцию (при аутопсии поверхность пораженной артерии в проекции залегания внутренней манжетки

может

иметь

нормальный

вид).

итоге

усиление

функциональной

активности

нейроглиального ансамбля, кровоснабжаемого из такого артериального сосуда, всегда будет лимитироваться

ситуационной

стенозирующее

воздействие

ишемией этой

–

тем

манжетки.

сильнее,

Возможность

чем

больше

наличия

протяженность

(внутри)сосудистой

склеротической манжетки и развития ситуационной ишемии диктуют необходимость обязательного проведения дилатационных проб при параклиническом исследовании мозговых (и других) артерий различными функциональными методами. И в заключение этого раздела не могу не добавить, что вопрос об участии ликвора в образовании отека мозга лично для меня остается открытым. Дело в том, что остается неизвестным место(а) и механизм(мы) образования ликвора. Считается (но не доказано), что ликвор образуется путем активной секреции перивентрикулярными сосудистыми сплетениями мозговых желудочков и после дренажа вещества мозга и циркуляции по желудочкам, цистернам и субарахноидальному пространству всасывается в области пахионовых грануляций венозных синусов. Возможно, что плазмофильтрат из vasae vasorum мозговых сосудов и есть один из “ручейков” (а плазмофильтраты из vasae arteriorum et venorum – это два “ручейка”), образующих ликвор, так как не исключено, что речь вообще необходимо вести не о ликворе – как о гомогенной по составу, свойствам и источнику секреции субстанции, а о “ликворах” – как о смеси имеющих различные состав и свойства фильтратов и/или секретов из разных источников.

*** Глава IV. Отек как фактор торможения. Как известно, в норме уровень возбуждения любого нейрона всегда ограничивается тормозным контролем. Даже в покое нейрон не активен не только потому, что отсутствуют стимулирующие влияния, но и благодаря тоническим тормозным влияниям со стороны других структур нервной системы. Отек, понижая интенсивность обмена веществ в популяции нейронов, приводит к угнетению их функциональной активности. В таком контексте его допустимо рассматривать как неспецифический церебральный механизм (фактор) торможения, в частности, срабатывающий при недостаточности специфического – медиаторного, торможения. Правомерен вопрос: почему при чрезмерном возбуждении головного (и спинного) мозга и с какого момента не срабатывают высокоспециализированные тормозные нейрофизиологические механизмы? Очевидно, тут действует все та же схема: возникновение психоэмоционального напряжения → попытка человека “взять себя в руки” при помощи волевого контроля → длительное (пере)возбуждение тормозных клеток нервной системы, в первую очередь, – но не только – корковых ГАМК-нейронов → усиление артериального притока к области расположения этих клеток → декомпенсация венозного оттока → альтерация мелких вен и венул и vasae arteriorum et venorum → экссудация-плазмофильтрация → околососудистый отек → угнетение функции тормозных нейронов → растормаживание находившихся под их контролем групп нервных клеток. Далее аналогичный цикл “возбуждение→отек→торможение“ повторяется уже с этими расторможенными клетками, затем – черед других клеточных групп, функционально зависимых от тормозных (ингибирующих) влияний предыдущих. То есть начинается своеобразная эстафета цикла “возбуждение→отек→торможение” от одной популяции нейронов к другой, от другой к третьей и т.д.; причем эти популяции, хотя и проекционно связаны, но не обязательно располагаются анатомически компактно. Очевидно, этому “трехчленному маршу” соответствует определенная – и тоже трехчленная – эстафета волн, пиков и спадов (пара)клинической симптоматики. Очевидно, последовательность топической миграции отечной патологии и ее внешнее выражение – “клинический марш”, можно, исходя из церебральной ангиоархитектоники (в ЦНС есть “критические зоны” кровообращения и т.д.), в какой-то степени прогнозировать. Но вопрос этот еще ждет своего исследователя. Представляется, что колебание степени тканевой гидратации в каких-то определенных пределах есть универсальный (и, возможно, филогенетически древний) физиологический регулятор функциональной и метаболической активности – и не только в нервной системе. Механизм охранительно-тормозного действия отека прост и надежен: увеличение степени тканевой гидратации автоматически вызывает “разбавление” – уменьшение концентрации всех содержащихся в этой области веществ, включая кислород, и этим тормозит (лимитирует верхний пик) активность клеток. Другие, не менее важные, тормозящие факторы отека – это увеличение расстояния между клеткой и капилляром и накопление шлаков. К слову, в лечебной практике роль отека как фактора, предохраняющего ткань от опасного (для

себя

или

“метаболического

для

других

пожара”,

тканей)

явно

функционально-биохимического

недооценивается,

отек

обычно

перенапряжения рассматривается

– как

патологическое состояние и повод для проведения дегидратационной терапии. А не правильнее было бы,

например,

для

профилактики

такого

грозного

осложнения,

как

послеоперационный

тиреотоксический криз, провести обкалывание (до операции и/или прооперированной) щитовидной железы каким-нибудь удерживающим жидкость раствором. Не исключено, что в ряде случаев такое “лечение отеком”, могло бы уберечь организм от повреждающей гормональной атаки. Хрестоматийный пример: использование унифицированной шкалы комы Глазго при тяжелой черепно-мозговой травме привело к выводу, что такие рутинные противоотечные мероприятия, как стероидная терапия и осмотические диуретики, ухудшают прогноз при этом виде коматозных состояний.

*** Глава V. Отек и активность нейронов. Нейрофизиология и электрофизиология отечной нервной ткани существенно отличаются от показателей нормы. Расположенные в области отека нервные клетки двухфазно меняют параметры своей активности. В первой фазе гипергидратации они имеют

более

высокий

порог

возбудимости,

позже

реже

реагируют

на

стимулы,

причем

длительность их реакции и сила импульсного ответа не соответствуют потребностям текущего момента. Во второй фазе, за счет включения на сегодняшний день хорошо изученных механизмов денервационной сверхчувствительности, порог возбудимости нервных клеток, наоборот, резко понижается, возрастают скорости протекания сомато-дендритных синаптических процессов и эфаптического взаимодействия нейронов. Очевидно, что изменение активности нервных клеток, расположенных в области отека, отражается на работе головного мозга в целом. Как известно, в нервной системе все нейроны при помощи своих отростков связаны между собой по типу сети, и с каждой нервной клеткой синаптически контактируют сотни, тысячи и даже многие десятки тысяч других. Поэтому нарушение активности каждого нейрона немедленно меняет активность связанных с ним нервных клеток, а нарушение деятельности целого нейронного ансамбля – функционирование уже многих или даже всех нервных центров. То есть чем больше территория и выраженность отека и количество очагов гипергидратации, тем большее количество нейронов и их популяций меняет свою активность, и тем в большей степени это сказывается на работе головного мозга и нервной системы в целом. Важно, что при развитии отека в зонах корковых полей и подкорковых ядер страдает не только функция нейронов, но также происходит поражение важнейших для аналитико-синтетической и

интегративной

деятельности

мозга

межнейрональных

внутрикорковых

внутриядерных

ассоциативных нервных трактов (о механизме этого поражения будет сказано далее), и это – еще один механизм, нарушающий внутрикорковое и внутриядерное взаимодействие отдельных нейронов и их групп независимо от их топической расположенности, медиаторной принадлежности и функциональной специфики, который также является существенным, дезинтегрирующим высшую нервную деятельность, фактором.

***

Глава VI. Тканевая гипогидратация. Гипогидратация – или местное обеднение водой, сопровождается уменьшением расстояния между нервными клетками и капиллярами, и в плане изменения

нейрональной

(и

глиальной)

активности

дает

эффект,

обратный

отеку.

гипогидратированном межклеточном пространстве, в отличие от отека, возрастают концентрации кислорода, нейропептидов, аминокислот и т.д., что перевозбуждающе или даже токсически действует на нейрон. При какой-то степени выраженности гипогидратации в таком обезвоженном очаге

может

возникать

многокомпонентная

(ауто)интоксикация

–

своеобразное

комплексное

“отравление концентрацией” (“отравление сгущением”) вплоть до необратимого токсического или деструктивного поражения нейронов (и/или глиальных клеток), так как образуются перекиси, запускаются процессы перекисного окисления мембранных липидов и т.п.; эти же факторы могут привести к параличу синаптической активности или разрушению структур синапса и миелиновых оболочек ближайших нервных волокон. Хроническое возбуждение популяции нейронов, как это, например, показано при эпилепсии, сопровождается очаговыми глиозом и гиперваскуляризацией. С какого-то момента эта разросшаяся глиально-сосудистая

масса,

подобно

неоплазме,

сама

начинает

механически

токсически

воздействовать на вещество мозга и его оболочки, нарушать гемоликвородинамику и т.п. Если в очаге гипогидратации усиленный кровоток быстро сменится нормо- или гипоперфузией (без образования отека), то ситуационные (относительно скорости протекания обменных процессов) ишемия, гипоксия, отсутствие адекватного дренажа и сохранившаяся повышенная концентрация веществ могут привести к образованию отдельных нерастворимых конгломератов или гнездному либо диффузному патологическому уплотнению межклеточной ткани. Можно представить это следующим образом: гиперперфузия + гипогидратация + гиперфункция = гиперконцентрация → гипоперфузия + гипогидратация + гиперконцентрация = сгущение веществ (нерастворимые конгломераты и т.д.). Не исключено – и тема эта весьма перспективна для исследования, – что по подобной схеме: многократная

пароксизмальная

смена

усиленного

или

хорошего

тканевого

дренажа

на

недостаточный с сохранением высокой концентрации веществ в межклеточном пространстве, могут образовываться плотные конгломераты в самых различных тканях: кальцинаты, уплотнения или узелки в мышцах, отложение микрокристаллов кальция в нервных корешках и т.д. Реализуется схема: гиперперфузия + гиперфункция + гиперконцентрация → гипо-/аперфузия + гипер-, а затем гипофункция

гиперконцентрация

конгломерат

→

конгломерат

→

гипоперфузия

→ +

гиперперфузия гипер-,

затем

гиперфункция

гипофункция

гиперконцентрация → появление нового конгломерата и/или рост и уплотнение существующего… То есть с каждой последующей пароксизмальной аффективной атакой, сопровождающейся избыточным кровотоком в какой-то перевозбужденной и хорошо дренируемой области ЦНС, и последующей резкой сменой избыточного кровотока на недостаточный (после самостоятельного прекращения или более опасного в этом плане энергичного медикаментозного купирования пароксизма), будет происходить диффузное уплотнение межклеточного вещества (амилоид и т.п.)

и/или

рост

тканевого

конгломерата,

какого-то

момента

его

(само)растворение

станет

невозможным. Патоморфологически

участки

гнездного,

диффузного

или

конгломератного

уплотнения

межклеточного вещества, соединительнотканной пролиферации и скопления жидкости нередко сосуществуют. Описаны сочетанные уплотнения и кистофиброзные изменения в поджелудочной железе, молочных железах, гинекологической сфере и т.д.; при некоторых патологических процессах в подкорковой области мозга соединительнотканные рубцы, очаговые уплотнения и кальцинаты нередко соседствуют с (псевдо)кистами и изменениями типа порэнцефалии. Нельзя исключить, что по вышеприведенной схеме происходит, например, развитие кальцификации структур позвоночного столба при болезни Бехтерева.

*** Глава VII. Дисгидратация и скорость протекания нервных процессов. Дисгидратация запускает и еще один механизм дезинтеграции работы головного мозга. Тогда как активность нервных клеток в области отека в той или иной степени ослаблена, в соседних – не отечных клеточных полях, деятельность нейронов протекает в обычном функциональном режиме. Одновременно существуют и участки перевозбужденной нервной ткани, в которых отек, либо еще не образовался, либо, наоборот, за счет хороших местных дренажных возможностей, отмечается очаговая гипогидратация. Таким образом, при общей и/или селективной аффективно-когнитивной перегрузке можно констатировать наличие трех областей в мозге (не связывая это с какими-либо структурами мозга): с нормальным,

пониженным

повышенным

кровотоком

метаболизмом.

Одновременное

существование в нервной ткани трех жидкостных режимов: гипергидратации, нормогидратации и гипогидратации, очевидно, сказывается на скорости, качестве, синхронности переработки и своевременности

пересылки

обработанной

информации

анализаторными,

интегративными,

вегетативно-нейрогуморальными и командно-исполнительными отделами мозга. Получается, что в одних мозговых областях (гипогидратация) поступающая информация обрабатывается быстро или очень быстро (но при наступлении местной аутоинтоксикации может наступить паралич активности), в других (нормогидратация) – с нормальной скоростью, а в третьих (гипергидратация) – медленно или вовсе не перерабатывается. Иными словами, вследствие различий в степени гидратации межклеточной ткани, нейроны и даже целые нейронные популяции как бы живут и работают с различной скоростью и в неодинаковом режиме времени. Все три варианта временных режимов функционирования могут встречаться в одном нервном центре, отвечающем за какую-то одну конкретную функцию, или же разные клеточные ансамбли будут работать по своим биологическим часам (что, в частности, хорошо видно на электроэнцефалограмме). Величина этой разницы во времени,

точнее,

скорости

протекания

нервных

процессов,

будет

зависеть

от

(взаимо)расположения, “возраста”, количества и размеров отечных, нормальных и “подсушенных” участков

мозга,

расстояния

между

ними,

выраженности

дисгидратации,

оксигенации,

зашлакованности и, о чем будет сказано далее, степени демиелинизации связывающих их между собой проводящих путей.

Появление в мозге областей с различными и относительно автономными скоростными режимами функционирования: медленным, нормальным и быстрым, вызывает изменения его работы, которые условно можно назвать “дисгидратационным психонейродесинхронозом”, и это еще больше усугубляет церебральные нарушения, их параклиническое отображение и клинические проявления (кто из нас не чувствовал, как время ускоряет или замедляет свой бег). Вышеизложенное

схематически

можно

представить

следующим

образом:

аффект

→

дисгидратация (гипергидратация + нормогидратация + гипогидратация) → три скоростных режима функционирования ЦНС → психонейродесинхроноз → дезинтеграция нервной деятельности.

*** Глава VIII. Отек и миелинопатия. При пиковой аффективно-когнитивной перегрузке или критической

кумуляции

малых

аффектогений

развивается

общее

нервно-психическое

перевозбуждение. Это сопровождается не только очаговым, но и общим увеличением притока артериальной крови в ЦНС и последующим глобальным повышением церебрального венозного давления. Доказано, что в этих случаях отек начинается в первую очередь (а исчезает – в последнюю) в области мелких вен и венул белого вещества; эти сосуды являются самыми дистальными отделами бассейнов яремных и позвоночных вен и поэтому являются критической зоной – “последним лугом” венозного оттока. Белое подкорковое вещество – это, вспомним, система восходящих и нисходящих нервных волокон (трактов), связывающая кору и нижележащие отделы головного мозга и обеспечивающая их импульсное взаимодействие. Отек, образовавшийся в белом подкорковом веществе, через определенное время и по известным механизмам приводит к появлению локусов демиелинизации в нервных волокнах. Демиелинизация снижает скорость и ухудшает качество протекания процессов возбуждения в пораженном участке нервного волокна вплоть до полной утраты способности к проведению импульса – “утечка” импульса через дефект миелиновой оболочки в окружающие ткани. “Облака отека” могут менять размер, форму, мигрировать, сливаться с другими подобными облаками, распадаться на более мелкие облачки, превращаться в туман, распространяться по ходу и вокруг нервных волокон, принимая форму цилиндров, располагаться, то ближе к коре, то к подкорке. Их количество, размеры и локализация в любой конкретный момент времени зависят от того,

какие

возбуждения

нейронные и

ансамбли

степень

возбуждены,

декомпенсации

каковы

локального,

длительность

церебрального

интенсивность и

этого

организменного

кровообращения. При аффективных кризах имеющиеся отеки увеличиваются, полностью или частично сливаются между собой, также могут появляться новые отечные очаги. То есть в мозге одновременно сосуществуют “старые” и “молодые” очаги отека. Соответственно этому, также различна и степень демиелинизации волокон белого вещества в разных отечных очагах: от грубой – в старых, до незначительной – в новых. Даже в одном и том же отечном очаге одновременно могут сосуществовать “молодые” и “старые” очаги и очажки демиелинизации, нередко “вперемежку” с нормально миелинизированными нервными волокнами – как отражение сочетания имеющих разные

степень

интенсивности

длительность

действия

общих

(микро)селективных

когнитивно-

аффективных перегрузок. (При проведении ЯМР-исследования головного и спинного мозга аффектогенные локусы отека-демиелинизации необходимо дифференцировать от рассеянного склероза; примечательно, что в последние годы такие очаги перестали однозначно трактовать как патогномоничный признак этого заболевания.). Слабое или латентное, общее или (микро)селективное нервно-психическое напряжение во время

стихания

или

ослабевания

аффекта

всегда

сопровождается

бессимптомным

или

субклиническим повышением общей и/или очаговой возбудимости мозга и, соответственно, общим и/или очаговым повышением церебрального венозного давления. Отек, вспомним, в первую очередь начинается, дольше всего существует и в последнюю очередь исчезает в области мелких вен и венул подкоркового белого вещества, и сохранение даже незначительного повышения венозного давления и зоны повышенной сосудистой проницаемости достаточно для персистирования отека, вызываемой им демиелинизации и угнетения процесса ремиелинизации. Размеры и количество отечных очагов во время стихания аффекта обычно уменьшаются, а при повторном аффективно-когнитивном кризе количество их вновь увеличивается. Локусы демиелинизации в головном и спинном мозге могут сохраняться неопределенно долго. Схематично вышеизложенное можно представить следующим образом: возбуждение ЦНС → усиление

притока

крови

головному

мозгу

→

затруднение

венозного

оттока

→

отек

демиелинизация подкоркового белого вещества → нарушение корково-подкоркового взаимодействия → стихание аффекта → уменьшение площади отека → уменьшение степени демиелинизации...

*** Глава IX. Миелинопатия и разобщение в нервной системе. Демиелинизация, меняя работу нервных

волокон

подкоркового

белого

вещества,

нарушает

его

основную

–

кабельно-

коммуникативную функцию. Это отражается на работе всей нервной системы, так как приводит к снижению скорости и синхронности поступления информации в различные отделы головного мозга. С нейрофизиологических позиций такое нарушение циркуляции информации по корковоподкорковому контуру можно рассматривать как корково-подкорковое разобщение. Степень такого разобщения, топика и количество разобщенных участков зависят от количества и локализации подкорковых очагов демиелинизации и ее интенсивности. В таком мощном коммуниканте, как мозолистое тело, обеспечивающее межполушарные взаимодействие и интеграцию, отеки тоже могут локализоваться и вызывать демиелинизацию. Также локусы демиелинизации и разобщения могут появляться и в других отделах головного и спинного мозга. На уровне ЦНС разобщение приводит к развитию сенсорной взаимодепривации и обоюдному включению

между

разобщенными

нейронными

группами

механизмов

денервационной

сверхчувствительности с селективным усилением реагирования на циркулирующие между ними (сверх)слабые импульсы и его снижением или утратой на обычные или сильные стимулы; при этом не изменится реакция таких нервных клеток на импульсные посылки от нейронов, проекционная

связь с которыми не нарушена. Клинически этому может соответствовать состояние селективной раздражительной слабости: например, избирательная эмоциональная ранимость к “важным мелочам” на фоне в целом нормальной эмоциональной устойчивости. На личностном уровне корковоподкорковое разобщение приведет к различной степени выраженности общей или парциальной автономизации

“сознательного”

от

“бессознательного”.

итоге

снизится

эффективность

церебрального реагирования, и поведение человека перестанет соответствовать потребностям текущего момента. Ослабление кортикофугальных влияний может вызвать разрушение физиологических и формирование нейрональной

(суб)автономных активности,

патологических

повышенную

церебральных

рефлекторную

спинальных

возбудимость

т.д.

паттернов Например,

(суб)автономизация субкортикальных пейсмекеров может проявить себя нарушением ситуативного соответствия частоты дыхания и сердцебиения: избыточным реагированием (абсолютные или относительные тахикардия и тахипноэ) при действии (сверх)малых стимулов – вставание с постели, прием

пищи,

чей-то

взгляд,

брошенное

слово

т.п.,

недостаточным

(абсолютные

или

относительные брадикардия и брадипноэ) – при выполнении физических упражнений, тяжелой работы, интенсивных переживаниях. Вследствие этого при длительном действии (сверх)малых стимулов

будет

развиваться

нейрогенная

гипервентиляция

гипероксией,

гипокапнией,

респираторным алкалозом и т.д., а при интенсивной деятельности – нейрогенная гиповентиляция с гипоксией, гиперкапнией и респираторным ацидозом. То есть у одного и того же пациента фактически будут иметься два полярных варианта дыхательных нарушений, возникающих, как показано выше, в разных ситуациях. И таких примеров “сдвоенной патологии” – сочетанного полярного расстройства одной или нескольких функций систем или органов можно привести много (например, гиперсимпатикотония в покое и гипосимпатикотония при нагрузке и т.п.). Но нередко полярные расстройства одной и той же функции развиваются одновременно (складывается впечатление, что чаще так оно и бывает), когда ЧД, ЧСС или АД одновременно и (очень) высокие и (очень) низкие, одновременно имеется и ацидоз, и алкалоз, и гипоксия, и гипероксия и т.д. При этом одно нарушение является клинически и параклинически проявленным – “фасадным” (“приманкой” для врача), маскирующим другое, причем второе нарушение нередко гораздо более опасно для здоровья или даже жизни. Поэтому перед тем, как скорректировать рН или Са крови, купировать приступ такикардии или гипертензивный криз, необходимо подумать: а не усугубится ли в результате этих действий скрытый дефект метаболизма противоположной направленности, латентная очаговая ишемия, например, почечной паренхимы или ствола мозга и т.д. Итак, границей разобщения являются локусы демиелинизации, то есть, сколько этих локусов, а их может быть множество, столько и границ – пунктов разобщения. Недоучет этого фактора – существование

множества

локусов

разобщения

на

анатомических

трассах:

нейрон→нейрон,

нейрон→клетка-мишень и клетка-мишень (рецептор)→нейрон – приводит к частичной или полной неэффективности терапии, направленной на какой-то один анатомический уровень (например, при инсульте – см. далее).

Существенно,

что

многофокусная

демиелинизация

сопровождается

определенной

автономизацией функционирования разобщенных групп нейронов головного и спинного мозга не только друг от друга, но и от проекционно-связанных с ними висцеральных и соматических областей. Таким образом, реализуется схема: аффект → многоочаговые отеки и демиелинизация → многофокусное

разобщение

→

дезинтеграция

нервной

деятельности

нарушение

→

психосоматического единства.

*** Глава X. Отек и симпатические катехоламины. Следует остановиться на особенностях катехоламиновой медитации при появлении отеков в центральной нервной системе. Еще до их образования, на стадии затруднения венозного оттока, для поддержания адекватной мозговой перфузии включаются ауторегуляторные механизмы, одним из которых являются симпатические констрикторные влияния на мозговые артерии разного калибра и артериолы. Как известно, периваскулярные катехоламинергические синапсы терминального сосудистого ложа

являются

открытыми,

постсинаптической

мембраны

то

есть

имеют

выполняют

только

поверхность

пресинаптическую гладкомышечной

мембрану.

клетки

Роль

артериолы,

прекапиллярного сфинктера и мембрана капиллярного эндотелия. Такая организация синапса способствует

контакту

медиаторов

бòльшим

количеством

чувствительных

нему

клеток

иннервируемого сосудисто-капиллярного сегмента. При хроническом симпатическом возбуждении может происходить “растекание” избытков не утилизированных в местных синаптических реакциях (разрушение

молекул

пресинаптической

медиатора

мембраной в

внутрисинаптическими открытом

синапсе,

по

ферментами сравнению

и с

их

обратный

закрытым,

захват

затруднены)

катехоламинов и их предшественника – леводопы по периваскулярным ликворным пространствам далеко за пределы выбрасывающей их пресинаптической мембраны. Представляется, что при отеке (как причине симпатической ирритации) именно из этого источника

медиаторов

катехоламиновой

агрессии

подвергаются

тормозные

ГАМК-ергические

интернейроны коры головного мозга, угнетение которых приводит к снижению церебрального тормозного

тонуса

(леводопа,

попадая

катехоламинергические

синапсы,

том

числе

расположенные на ГАМК-нейронах, синтезируется в них до конечного медиатора – норадреналин, адреналин или дофамин, и в итоге тоже возбуждающе действует на мозг). Это ведет к повышению активности – “расторможенности” отдельных нейронов, нейрональных популяций или ЦНС в целом и сопровождается парциальным и/или генерализованным снижением порогов реагирования в ответ на действие различных экзогенных и эндогенных стимулов. В результате наступает общее и/или локальное повышение возбудимости нервной системы, которое вторично усиливает диффузное и/или очаговое полнокровие мозга, усугубляет имеющиеся отеки и способствует появлению новых отечных очагов. В ответ – новая волна симпатоирритации с выбросом очередной порции катехоламинов; церебральный ГАМК-ергический тонус еще более снижается, а расторможенность ЦНС еще более повышается. Таких циклов “возбуждение→отек→торможение” может быть несколько.

Есть и другой аспект нарушения катехоламинергической медитации. Как показано выше, церебральные венозные дисфункции приводят к отеку и демиелинизации подкоркового белого вещества, в частности, волокон восходящей ретикулярной формации мозгового ствола, которые на корковом

уровне

синаптически

контактируют

ГАМК-ергическими тормозными

нейронами

ингибируют их активность. При вызванном демиелинизацией дефиците ретикулокорковых влияний в ГАМК-ергических нейронах мозговой коры развивается состояние селективной денервационной сверхчувствительности по отношению к катехоламинам. Именно поэтому ГАМК-ергические нервные клетки

становятся

весьма

чувствительными

принципе

ничтожному,

можно

сказать,

гомеопатическому, количеству симпатических катехоламинов (возможно, что, как и в случае с разведениями

гомеопатии,

чем

меньшее

количество

симпатических

катехоламинов

из

периваскулярного источника “доплывает” с током ликвора до ГАМК-нейронов, тем сильнее эффект от их действия) и к слабым катехоламинергическим импульсным посылкам из стволовой ретикулярной формации (и в этом случае тоже возможно, что, чем слабее ретикулокортикальная импульсная посылка, тем сильнее эффект). Подобное воздействие на активность депривированных ГАМКнейронов также может оказывать применение при (особенно хронической) заложенности носа нафтизина или других адреномиметиков. Вышеизложенное верно в случае наличия изолированного ретикулокоркового разобщения и вызванной им импульсной депривации ГАМК-нейронов. При развитии отека в самих корковых полях денервационная сверхчувствительность ГАМК-нейронов будет в какой-то степени нивелироваться вызванным гипергидратацией торможением их активности. Но в итоге какой-то из этих процессов будет доминировать (своеобразная “борьба” патогенетических звеньев за “лидерство”), или они будут чередоваться. Таким образом, при отеке подкоркового белого вещества корковые ГАМК-ергические нейроны по отношению к катехоламинам одновременно находятся в двух противоположных состояниях. Одно вызвано

дефицитом

катехоламинергической

медитации

обусловлено

недостаточностью

ретикулокорковых влияний, а другое – избытком этой же медитации и обусловлено симпатической катехоламиновой ирритацией. Как известно, в обычных условиях активность ГАМК-ергических нейронов регулируется катехоламинами ретикулярной формации рострального ствола, а эффект от воздействия симпатических катехоламинов незначителен или вовсе отсутствует; к тому же, если в норме влияние ретикулярной формации на кору гармонично включено в общие церебральные паттерны реагирования, то есть не спонтанно, ситуативно, топически адресно и квантировано (дозировано), то симпатические катехоламины действуют диффузно и постоянно. Схематически вышеизложенное можно представить следующим образом: аффект → венозная дисфункция

отек

белого

вещества

→

симпатическая

ирритация

ретикулокорковая

недостаточность (демиелинизация ретикулокорковых волокон) → селективная денервационная сверхчувствительность катехоламиновых

ГАМК-нейронов

влияний

на

по

отношению

ГАМК-нейроны:

верхнестволовых.

усиление

катехоламинам симпатических

→

извращение

ослабление

Если учесть, что длительный сосудистый спазм вызывает тоже длительную активацию противодействующих ему (местных метаболических и) вегетативных спазмолитических систем, имеющих определенную медиаторную принадлежность, то возможно также распространение и этих медиаторов из соответствующих периваскулярных открытых синапсов по ликворным пространствам и их последующее возбуждающее, тормозящее или модулирующее действие на чувствительные к ним импульсно депривированные (демиелинизация подкоркового белого вещества) и находящихся в состоянии денервационной сверхчувствительности корковые и подкорковые популяции нейронов. Это могут быть такие вещества-медиаторы, как ацетилхолин, гистамин, серотонин, аминокислоты и др.

Разумеется,

учет

этого

противодействующего

фактора

усложняет

реальную

нейрофизиологическую картину и ее патофизиологическую интерпретацию. Еще один потенциальный источник “утекания” периваскулярных катехоламинов и других сосудистых

медиаторов

–

это

закрытые

синапсы,

располагающиеся

адвентиции

около

гладкомышечного слоя артерий разного калибра, перивентрикулярных артериовенозных сплетений, венозных синусов и крупных вен, которые в результате перивазальной или интравазальной – “манжеточной” (см. выше), гипергидратации трансформировались в открытые синапсы. Возможно, что при симпатической (и другой вазоактивной вегетативной) ирритации наряду с “растекающимися” медиаторами определенное влияние на функциональную активность и трофику церебральных нейронов (и/или глии) оказывает также экстрасинаптическая диффузия по нервной ткани комплекса веществ (трофогенов, органелл и т.п.), доставляемых в периваскулярные синапсы с аксоплазматическим током, в частности, из иннервирующего сосуды головного мозга (и головы в целом) верхнего шейного симпатического ганглия, и в норме предназначенных для утилизации клетками сосудистой стенки.

*** Глава XI. Отек и мышечное напряжение. Образованию и персистированию отеков в нервной системе, соматическом теле и внутренних органах способствует постоянный спутник и продукт психического напряжения – мышечное напряжение. При аффекте оно является телесной проекцией определенного психического Образа и поэтому всегда организовано в стереотипный паттерн – позу (страха, ненависти, желания убежать или ударить и т.п. – более подробно о позе будет сказано далее). Разумеется, здесь речь идет о статическом мышечном напряжении определенной силы и длительности,

когда

аффектация

сопровождается

постоянным

или

длительным

отсутствием

психомоторной или иной разрядки (двигательно-активный образ жизни, нейтрализация негативной аффектации положительной и т.п.). На уровне самой поперечно-полосатой мускулатуры патологическое влияние длительного статического позного мышечного напряжения реализуется через образование множественных “футлярных мышечных синдромов” (по-другому – “синдромов мышечных лож”) и компрессий нейроваскулярных

пучков.

Как

известно,

соматические

мышцы

располагаются

соединительнотканном футляре. Напряженная мышца укорачивается, утолщается и растягивает свою фасцию. Это приводит к сдавлению вен, лимфатических сосудов и нервов: между фасцией и мышцей

внутримышечно.

Существенно,

что

крупные

артерии

сдавливаются

позже

венозных

лимфатических сосудов, и до определенного момента кровь продолжает нагнетаться в мышцу, повышая внутримышечное давление и вызывая альтерацию компримированных сосудов, экссудацию и образование отеков. Например, при хроническом напряжении мышц голеней происходит сдавление глубоких вен, лимфатических сосудов и нервов, и это – ранняя стадия развития варикозной болезни, а если компримируются артерии, то – облитерирующего эндартериита. Принципиальная

схема

аффект

→

статическое

мышечное

напряжение

→

затруднение оттока крови и лимфы → повышение проницаемости мелких вен, венул и капилляров и лимфостаз → тканевой отек → нарушения в области отека. Доказано,

что

при

хроническом

мышечном

напряжении патоморфологической

основой

развивающейся компрессионной невропатии соматических и миелинизированных вегетативных нервных стволов является сдавление их vasae nevrorum, недостаточность которых приводит к развитию

отека-гипоксии

демиелинизации

компримированного

участка

нерва.

Нервы

сдавливаются: а) между растянутой соединительнотканной фасцией и напряженной мышцей; б) внутримышечно; в) в “критических местах”: между брюшками одной или разных мышц, между мышцей и сухожилием другой мышцы, мышцей и суставом, сухожилием и суставом, костью и мышцей, костью и фасцией или сухожилием. Например, при напряжении мускулатуры шеи, спины и позвоночника, наравне с сосудами, компримируются спинномозговые корешки, паравертебральные вегетативные ганглии, соматические и вегетативные нервные сплетения и нервы (и их vasae nevrorum). Как известно, дивергенция вегетативных и соматических импульсных потоков начинается со спинального уровня. Поэтому следствием развития напряжения в соответствующем мышечном ансамбле (регионе) и образования локусов денервации-демиелинизации в топически и проекционно – через соответствующий сегмент спинного мозга – связанных между собой кожных и висцеральных волокон являются ложные ощущения, например, участки кожной дизестезии – зоны Захарьина-Геда, или это отраженные боли в области грудной клетки, сердца и т.п. В частности, гипертонус соответствующих мышц шеи может вызвать образование локуса ирритации или демиелинизации в цервикальном отделе вагуса. Ирритация из участка данного нерва, сдавленного напряженной шейной мускулатурой, может привести к развитию вагусного пароксизма (с нарушением ритма сердца, гиперсекрецией соляной кислоты и т.д.) или псевдоцеребрального ваго-инсулярного криза. Появление цервикального локуса демиелинизации вагуса, вследствие его длительной компрессии, в свою очередь, может вызвать очаговую денервацию в соответствующих иннервируемых им висцеральных образованиях. Возможно, учитывая широкую представленность вагусных проекций в ЦНС, и восходящее направление вагусной ирритации или “молчания”. Могут быть варианты, например, восходящее вагусное молчание (активирующее, в частности, механизмы денервационной сверхчувствительности – люди начинают “чувствовать” свои внутренние органы и страдать от малейших, часто клинически не уловимых изменений, и тогда к ним приклеивают ярлыки ипохондриков, сенестопатов, вялотекущих шизофреников и т.п.; интересно, что эти же пациенты

нередко безболезненно переносят сильные спазмы желчного пузыря или, например, кишечника) и одновременная нисходящая вагусная ирритация, и наоборот. Вагусная бомбардировка ЦНС и/или периферии из цервикальных локусов ирритации – псевдоваготония, может вызвать псевдокомпенсаторное (“ненужное”) региональное (например, спазм кишечного сегмента, мочеточника, синдром Рейно на ипсилатеральной верхней конечности и т.п.) или общее повышение симпатической активности той или иной степени выраженности (артериальную гипертензию, симпатоадреналовый криз и т.п.), а вагусная недостаточность – соответственно, региональную или общую гипосимпатикотонию. Фактически возникнет локальный или интегративный вегетативный дисбаланс, который ЦНС будет воспринимать как норму, “не зная”, что ответила на ложные импульсные посылки из локуса ирритации нерва, а не от каких-то сосуда, ткани или внутреннего органа, действительно нуждающихся в коррекции своего локального вегетативного статуса. Аналогично, кстати, действуют такие “ложные информаторы” ЦНС, как иглорефлексотерапия (непонятно, правда, в чем ее “рефлекторность”), точечные прижигания и массаж, физиоэлектролечение, миостимуляция и т.п. После угасания эффекта цервикальной вагусной или ятрогенной ирритации происходит повторная коррекция вегетативного статуса. В частности, этим можно объяснить появление отсроченных региональных или общих вегетативных реакций, пароксизмов и кризов – с противоположной направленностью нарушений – после лечения вышеперечисленными способами (к тому же нередко назначаемыми в комплексе), особенно у тревожных, сенситивных или психовегетативно нестабильных субъектов. Существуют объяснения “необходимости” появления таких ятрогенных пароксизмов: нужно “разбить” патологическую систему, “улучшение идет через ухудшение” и т.п. В свою очередь, ирритация/демиелинизация волокон шейного симпатикуса может привести к гипер-/гипопарасимпатикотонии. Возможно сочетанное компримационное и демиелинизирующее поражение шейных симпатических узлов и симпатических и вагусных волокон. Нельзя исключить, что по такому периферическому цервикальному механизму могут развиваться некоторые варианты вегетативно-сосудистой дистонии. При наличии невропатии цервикального уровня, обусловленной хроническим напряжением шейной мускулатуры, часто встречается гиперсенситивность каротидного синуса, непереносимость тугих воротничков и галстуков; такие люди, имея “нежную кожу”, обычно режутся при бритье и поэтому зачастую бреются через день-два. При хроническом напряжении затылочно-верхнешейной мускулатуры наблюдается определенная пастозность и припухлость этой области, а расчесывание и даже слабое

подергивание за волосы сопровождается местной

болезненностью, нередко сильной (особенно часто этот симптом встречается у девочек и молодых девушек с характерной сенситивностью и даже может служить причиной обрезания кос и перехода на прически с короткими волосами), а стрижка или бритье затылка и подбривание шеи вызывают появление характерных ощущений и “бегание мурашек” по коже этой области. Демиелинизация нарушает анатомо-функциональное взаимодействие между нервной системой и

мышечно-висцеральной

сферой

является

психосоматического разобщения.

еще

одним

–

периферическим

уровнем

Напряженная мышца сдавливает не только свои кровеносные сосуды, но и их vasae vasorum и nervae vasorum. Три возможных варианта патологии nervae vasorum: а) периодические раздражение или неполноценность (периодическое мышечное напряжение различной силы и длительности, недостаточное, однако, для стойких ирритации или демиелинизации); б) стойкое поражение – десимпатизация (стойкое или длительное мышечное напряжение определенной силы, достаточной для

поражения

симпатоирритация

nervae

vasorum

(длительное

компримированного

мышечное

сосуда);

напряжение

в)

меньшей

стойкое

силы,

раздражение

вызывающей

–

только

раздражение перивазального симпатикуса без его повреждения), ответственны за развитие трех вариантов периферической вазомоторной патологии – дистонию, гипотонию и гипертонию. В свою очередь, эти нарушения сосудистого тонуса могут вызвать патологические колебания гидратации кровоснабжаемой этим сосудом мышечной или другой ткани (отеки, геморрагии, образование тканевых конгломератов и т.п.). Компрессионная симпатоирритация, возникнув в одном месте, может, как круги на воде или своеобразные спастические волны, проксимально и дистально распространяться по сосудистой стенке и по ней доходить до вегетативных узлов и сплетений, сегментарных и надсегментарных вегетативных центров и различных подкорково-стволовых и корковых популяций или скоплений нейронов, вызывая появление соответствующей симптоматики (как, например, при ударе по петле позвоночной артерии в боевых искусствах, раздражении ее симпатикуса остеофитом и т.п.). Из-за наличия локуса десимпатизации сосуда ирритативные спастические волны могут ослабевать или абортивно

прерываться,

не

доходя

до

одного

из

своих

проксимальных

или

дистальных

анатомических адресатов. Раздражение nervae vasorum без их повреждения, вызывая спазм кровеносного сосуда, запускает еще один порочный круг: спазмированный сосуд сдавливает свои vasae vasorum и nervae vasorum, тем самым, усугубляя ишемию и денервацию собственной стенки. Сосудистый спазм, как и вызывающее его психогенное мышечное напряжение, – длительно действующий патогенный фактор, который постепенно может привезти к сегментарному склеротическому перерождению или развитию иной патологии сосудистой стенки. В случае повреждения весьма чувствительных к механической травме nervae vasorum развивается (микро)сегментарный нейрогенный паралич – десимпатизация сосудистой стенки. В дальнейшем, как и в случае с мозговыми сосудами (см. выше), от постоянного расширяющего действия пульсовой волны в области паралитической гипотонии может наступить деформация сосудистой стенки в виде сегментарных дилатаций или (микро)аневризм. Распространенным

примером

дилатационной

трансформации

длительно

существующего

нейрогенного сосудистого паралича служит патологическая извитость и расширение сонных или позвоночных

артерий,

вызванная

хронической

недостаточностью

ипсилатерального

верхнего

шейного симпатического узла при его сдавлении; другая причина – это механическое повреждение позвоночного нерва и симпатикуса позвоночных артерии, постоянно “трущихся” о края foramen transversus при “старой” нестабильности в шейном отделе позвоночника в виде гиперподвижности в горизонтальной плоскости боковых отростков одного или нескольких шейных позвонков. Такая нестабильность может возникнуть не только после сильного аффективного криза или их серии, а

также после острой травмы или ятрогенно: родовая травма или сеанс мануальной терапии. В этих случаях десимпатизация позвоночной артерии возникает позже, и ей в течение какого-то времени предшествует интенсивная симпатоирритация (механическое раздражение позвоночного нерва и/или симпатикуса позвоночной артерии), вызывающая развитие вазоспастической патологии, в основном, в

вертебробазилярном

бассейне

острой

церебральной

и/или

спинальной

ишемией;

такие

субклинические дисциркуляторные эпизоды можно выявить при внимательном сборе анамнеза. Следует

добавить,

что

суставное

сочленение

боковых

отростков

нестабильного

выше-/нижележащего позвонков на стороне, противоположной нестабильности, как правило, заблокировано, и именно этот блок нередко является следствием острого или хронического аффектогенного спазма соответствующих мышц (подавленное сильное желание оглянуться – см. ниже); он, собственно, и вызывает развитие нестабильности на противоположной стороне. При развитии “футлярного мышечного синдрома”, кроме нервных волокон, от отека-гипоксии также нарушается работа нервно-мышечных синапсов, гамма-веретен и других соматических и вегетативных внутримышечных нервных рецепторов; то есть имеется тотальное вовлечение всех составляющих внутрифутлярной нервной системы, и речь можно вести о формировании достаточно автономного

четко

очерченного

патологического

контура

–

внутрифутлярной

патологии

соматической и вегетативной нервной системы. При длительном мышечном напряжении страдает также соматический и вегетативный нервный аппарат сухожилий, фасций, надкостницы, костей и суставов, вызывая соответствующие денервационные и сосудисто-трофические нарушения и в этих анатомических образованиях. Особо следует отметить, что, сопутствующее мышечному напряжению, нарушение дренажа костной

ткани

остеопорозов,

сопровождается что

ведет

снижением

содержания

возникновению

характерных

кальция

переломов

появлением шейки

локальных

бедра,

голени,

компрессионных переломов нескольких позвонков при малом травматическом воздействии и т.д. Также повышается внутрикостное давление, в том числе и во внутрикостных полостях; это приводит к денервации, гипертензии и отеку-ишемии костного мозга и нарушению его функций. Известные особенности кровоснабжения и иннервации надкостницы, костей, суставов и костного мозга (ограниченные дренажные возможности и т.п.), особенно в условиях сочетания аффекта, мышечного напряжения и гипокинезии, могут способствовать длительному персистированию костномозговой денервационной, гипертензионной и отечно-ишемической патологии даже после устранения или уменьшения степени выраженности мышечного напряжения,. Нарушение кровоснабжения, иннервации и трофики мышц включает еще один важный патогенетический механизм. Как известно, существует постоянный обоюдный транссинаптический обмен трофическими факторами между мышцей и нейроном путем постоянного быстрого и медленного проксимально-дистального и дистально-проксимального аксо-плазматического тока, с которым

передаются

различные

вещества

клеточные

органеллы.

частности,

вещества,

образующиеся в мышечном волокне и в подошве концевой пластинки, поступают транссинаптически в обратном направлении в терминаль и далее с ретроградным аксоплазматическим током в тело нейрона (ядро, перикарион) и его дендриты. Затем некоторые из этих веществ поступают

транссинаптически в другой нейрон через пресинаптическое окончание его аксона. Связь данного нейрона с другими нейронами через пресинаптические окончания их аксонов обеспечивает выход регионарной трофической системы в генерализованную нейронную трофическую систему. Поэтому хроническое

мышечное

напряжение

через

дефицит

мышечных

трофогенов

патологически

воздействует на целые нейронные популяции и на ЦНС в целом. Нарушению циркуляции трофогенов может также способствовать механическая компрессия нерва. Важная роль нормальной проприоцепции для развития и функционирования головного мозга на всех этапах онтогенеза хорошо известна. Мышечное напряжение и демиелинизация уменьшают и извращают проприоцептивный импульсный приток в центральную нервную систему; при этом длительно наблюдается своеобразное парадоксальное сосуществование проприоцептивного “голода” – в отношении нормальной проприоцепции, так как отечно-напряженная мышца частично или полностью не участвует в локомоторных актах, и проприоцептивного пресыщения или даже “отравления”

(своеобразной

“проприоцептивной

интоксикации”)

–

отношении

длительной

патологической проприоцепции от напряженных мышц и ирритативных импульсных посылок из локусов дисмиелинизации и участков компрессии соматических нервов, сплетений и корешков (которые, аналогично вагусной или симпатической цервикальной ирритации и часто сочетаясь с ними, вызывают ситуационно не оправданные и ненужные ответы со стороны ЦНС; это проявляется, например, внезапными подергиванием века, различными локальными миокимиями, мышечными крампи,

карпо-педальными

спазмами,

приступами

миотонии

другими

периферическими

тоническими или клоническими мышечными феноменами). Такое нарушение функционирование головного (и соответствующих сегментов спинного) мозга можно назвать диспроприоцептивной энцефало(миело)патией. Как

видим,

энцефалопатия

при

развитии

психосоматической

патологии

–

результат

сочетанного действия многих патогенетических факторов, действующих как на уровне ЦНС, так и за ее пределами: это длительное (пере)возбуждение одних групп нервных клеток и заторможенность других,

денервационная

сверхчувствительность

полимедиаторные

синаптические

демиелинизация,

функционально-анатомическое

многофокусная

периферическая

нарушения, ирритация

нейронов,

патология из

центральные

глии,

периферические

дисциркуляция,

(взаимо)разобщение компримированных

отделов участков

дисгидратация, ЦНС

ПНС,

соматических

вегетативных нервов, диспроприоцепция, дефицит мышечных трофогенов и др.

*** Глава XII. Отек, демиелинизация и (взаимо)разобщение ЦНС и сомато-висцеральной сферы. Таким образом, при развитии психосоматической патологии правомерен вывод о тотальном вовлечении всех отделов нервной системы в патологический процесс, так как всегда имеется ее многоуровневое

поражение,

энцефаломиелополирадикулоневропатию

которое с

можно

синаптическими

охарактеризовать рецепторными

нарушениями

как (в

сочетании, как это будет показано далее, с различной патологией самих иннервируемых тканей и органов).

Центральная и периферическая демиелинизация нарушает циркуляцию импульсов между головным и спинным мозгом и сомато-висцеральной сферой. Образно говоря, нервная система и тело, (взаимо)отчуждены и в какой-то степени существуют отдельно друг от друга – сосуществуют. То есть имеется не только психосоматическое, но и соматопсихическое разобщение, а также дезинтеграция

самой

центральной

периферической

нервной

системы.

Поэтому

термин

“психосоматическая патология” не отражает реального положения вещей, носит односторонний характер и ориентирует специалистов-практиков на коррекцию только аффективно-когнитивных нарушений. Хочется еще раз подчеркнуть двойственную роль отеков (и гипогидратации), которые, нарушая функцию одних систем и органов – при одной степени выраженности, одновременно спасают другие (или эти же самые) системы и органы – при другой степени выраженности. Подытоживая, можно выстроить такую итоговую схему телесного воплощения Образа: Образ → аффект → мышечное напряжение → полнокровие → отек → формирование патологии.

*** Глава XIII. Мышечное напряжение и кровоснабжение мышц. Есть еще одно патологическое следствие мышечного напряжения. Показано, что изометрическое сокращение мышц на 1/3 от максимально возможного приводит к значительному повышению внутримышечного давления и полностью прерывает артериальный приток крови. При меньшей степени мышечного напряжения притекающая в мышцу кровь, минуя капиллярную систему, через артериовенозные шунты напрямую сбрасывается в венозное русло. Из вен (которые, вспомним, тоже компримированы) шунтированная кровь обратным током затекает в мелкие вены, венулы и капилляры, попадает через их открытые фенестры в околососудистое пространство, вызывая или усугубляя внутримышечный отек и еще более повышая внутримышечное давление. В результате в мышце наступает нарушение обмена веществ, и она становится “токсико-шлаковым депо” (о котором далее). Складывается

–

который

раз!

–

парадоксальная

ситуация:

если

по

параметру

артериального притока мышца находится в состоянии ишемии, так как частично или полностью не функционируют артерии разного калибра и артериолы, то по параметру венозного оттока – в состоянии полнокровия и застоя, так как нарушен венозный отток. Эти особенности внутримышечной гемодинамики необходимо учитывать при фармакологической и другой терапии – “не навреди!”. Глава, конечно, (тоже) получилась очень маленькая, – но это глава. В ней – я чувствую! – сокрыто какое-то большое и важное содержимое, далеко выходящее за рамки физиологии мышечной деятельности, психосоматической патологии и в целом телесного устройства человека. Это содержимое в данный момент (еще) недоступно моему пониманию и уразумению, и только его присутствие смутно угадывается где-то “Там”, в тумане личного “непроявленного знания”. Но как забыть о том, что актиновые и миозиновые мышечные волокна – подобно мужчине и женщине – взаимостремятся навстречу друг другу, взаимопроникают-взаимопогружаются друг в друга во взаимосовместном сотворении-деятельности, которая и является таковой только потому, что во всем слажена и взаимна. А потом они неизбежно расходятся – и волокна и Адам с Евой. Есть какой-то

большой смысл-принцип в (как минимум) парности и взаимности-встречности – синергичности любой плодоносной работы и неизбежности последующего расставания. Смысл-принцип видится и в том, что это не полное расставание, не разрыв, а как бы временное взаиморазбегание на дистанцию с обязательным сохранением прочной связи – до следующего совместного взаимосближения-дела…

*** Глава XIV. Мышечное напряжение и патология внутренних органов. Гипертонус скелетной мускулатуры запускает еще один – неочевидный, но реально существующий и очень важный патогенетический механизм, суть которого в следующем. Выше показано, что напряженные мышцы сдавливают свои собственные артерии, вены и лимфатические сосуды. В итоге общее количество крови и лимфы в них уменьшается – и тем значительнее, чем сильнее выражено и быстрее наступает либо усиливается мышечное напряжение. Как известно, основная часть циркулирующей в сосудистой системе организма крови находится именно в мышцах, поэтому повышение тонуса скелетной мускулатуры приводит к выдавливанию из них больших объемов крови (и ее разбавление тоже выдавливаемой из мышц и “обогащенной”

шлаками

токсинами

отечной

жидкостью).

итоге

наступает

увеличение

кровенаполнения магистральных артерий и вен малого и большого круга кровообращения. В напряженные и сократившиеся мышцы из-за уменьшения их объема и сдавления мышечных сосудов этот образовавшийся избыток объема крови попасть не может, и он устремляется туда, где имеется резерв увеличения кровенаполнения. Поэтому аффектогенное мышечное напряжение, особенно больших массивов скелетной мускулатуры, автоматически сопровождается полнокровием желез, внутренних органов, подслизистых и подкожно-жировых пространств, головного и спинного мозга – и токсико-шлаковым “ударом” по ним, иногда очень сильным. Это может приводить к развитию неспецифической общей интоксикации или различной токсической или “шлаковой” патологии нервной системы или внутренних органов, возможно, даже к развитию почечной или печеночной недостаточности, особенно если почки (печень) уже ослаблены каким-нибудь текущим или анамнестическим заболеванием, или если у человека в этот момент имеется какая-то специфическая интоксикация (алкогольная, отравление или др.) – суммация интоксикаций: экзогенной или специфической токсической и эндогенной или неспецифической шлаковой. Токсико-шлаковый удар из мышечного депо при аффекте может сочетаться с массивной резорбцией и поступлением к системный кровоток кишечных токсинов, депо которых образуется в нем при запоре, дисбактериозе и т.д., и тогда можно говорить о сочетанном мышечно-кишечном токсико-шлаковом ударе – “двойном ударе” (недаром говорят: “не трави себя”). “Острие” такого удара

всегда

первую

очередь

будет

направлено

на

области

повышенной

сосудистой

проницаемостью и, особенно при массивном опорожнении токсико-шлаковых депо, может являться причиной острого или хронического, нередко ситуационно и психологически обусловленного, нарушения

их

функции;

это

особенно

опасно,

если

такой

удар

синхронно

сочетается

гемодинамическим и импульсно-ирритативным (аффектогенный импульсный залп из ЦНС – см. далее) ударами и наносится по небольшим, но для организма очень важным, анатомическим

образованиям:

поджелудочной

железе,

надпочечникам,

паращитовидным

железам,

центрам

гипоталамуса и гипофиза, водителям сердечного ритма и т.д. Клинические случаи возникновения транзиторной недостаточности какой-нибудь железы (например, синдром неадекватной секреции антидиуретического гормона) или биохимического нарушения (гипогликемия и т.п.) во время стресса хорошо известны. Можно добавить, что возможность наступления такой “шлаковой” интоксикации должна учитываться на уроках физкультуры, занятиях ЛФК, сеансах мануальной терапии, в фитнесе, спорте и др., в частности, поэтому при любой мышечной нагрузке необходимо вводить понятие “дозы”. Психогенный стрессовый спазм гладкой мускулатуры полого внутреннего органа, в свою очередь, вызывает внутриорганное перераспределение массы крови (и лимфы) между слоями его стенки:

полнокровие

подслизистых

и/или

субплевральных

областей,

которое,

суммируясь

полнокровием из-за напряжения скелетных мышц, чревато отеком этих областей, их отслоением от гладкомышечного слоя – “сепарация давлением”, кровоизлиянием или даже кровотечением. В этом плане показательным примером является такая, “легкая” до поры до времени, психосоматическая патология как катар желудка – хронический гастрит, при котором эндоскопически находят диффузные отек и гиперемию слизистой оболочки, которые потом бесследно проходят. Представляется, что по такому механизму развиваются аффектогенные (или, как их часто называют,

стрессовые)

желудочно-кишечные,

носовые,

бронхолегочные,

геморроидальные

кровотечения, кровоизлияния в глазные склеры и т.п. Аффектогенные отеки, скопления жидкости и геморрагии также могут наблюдаться под париетальными и висцеральными листками плевры (с возможным

отслоением

последней),

параорганных

скоплениях

клетчатки,

заглоточном

ретроорбитальном пространстве, средостении, брыжейке, полости суставов, перикарде и т.д. Например, частично или полностью отслоившийся – отсепарированный отеком, участок слизистой

оболочки

желудка

лишается

связи

более

глубокими

слоями

своей

стенки

и,

следовательно, полноценных нервных и гормональных влияний и кровоснабжения. Это приводит к нарушению трофики этого участка, и в комплексе именно эти факторы – денервация, локальная гормональная недостаточность и ишемия, ответственны за образование язвы стенки желудка. Возникающее за счет денервации локальное отсутствие перистальтических движений желудочной стенки поддерживает или усиливает очаговые отечно-сосудистые и дистрофические нарушения. При

аффектогенном

напряжении

соматической

мускулатуры

определенной

силы

длительности в результате отека-полнокровия слизистых и спазма гладкой мускулатуры желудка и кишечника, а также полнокровия сосудов брыжейки в той или иной степени ухудшаются движение, переваривание и всасывание пищевой массы в желудочно-кишечном тракте в целом: развиваются изжога, диспепсия, дисбактериоз, запор и т.п., являющимися самостоятельно действующими патогенетическими факторами. В частности, из-за действия этих факторов просвет желудочнокишечного тракта превращается в “токсическое депо”, и при возобновлении всасывания содержимого кишечника по организму наносится мощный “токсический удар”. Несколько слов о рвоте. Представляется, что при полнокровии и отечности стенки желудка рвота является механизмом декомпрессии желудочной стенки, так как при спастическом сокращении

гладкой мускулатуры желудка из его слизистой в просвет органа выдавливаются накопившиеся в ней мукоид, секрет и отечная жидкость, имеющийся местный избыток крови и лимфы выдавливается в сосуды брыжейки, пищевода и кишечника, и, разумеется, эвакуируется наружу обогащенное токсинами и шлаками застойное содержимое. Выделяют так называемую центральную или мозговую рвоту. При опухолях и других заболеваниях, повышающих внутричерепное давление и/или возбудимость мозга (снижение ГАМКергического

тонуса

др.),

вышеописанный

механизм

рвоты

тоже

может

присутствовать:

сенсибилизирующий ЦНС фактор → аффект → мышечное напряжение → полнокровие и отек стенки желудка → декомпрессия желудка при помощи рвоты. В эту же схему укладывается рвота при укачивании на море, в транспорте: сенсибилизация вестибулярной системы → аффект → мышечное напряжение → полнокровие и отек стенки желудка → рвота. То, что рвота обычно носит повторяющийся характер, обусловлено сохранением аффекта и мышечного напряжения и повторным поступлением в сосуды желудка крови и лимфы из других выше- и нижерасположенных отделов пищеварительного тракта (а также из сосудов почек, селезенки и печени – по анастомозам), где имеется высокое сосудисто-тканевое давление, по схеме: рвота → декомпрессия желудка → новое поступление крови и лимфы в сосуды подслизистой желудка → рвота → декомпрессия → …, и так, пока не произойдет уменьшение отека и выравнивание артериального, венозного и лимфатического давления в сосудисто-лимфатической системе – и не только прилегающих внутренних органов, но и в определенной группе напряженных мышц, связанной

этим

висцеральным

регионом

артериальными,

венозными

лимфатическими

анастомозами. То есть рвота приводит к декомпрессии (и к дезинтоксикации) не только желудка, но и целого мышечно-висцерального региона. Также декомпрессивным эффектом обладают гематурия, носовые, пищеводные, желудочные, геморроидальные кровотечения и т.п. Более опасны полнокровие и отек поджелудочной железы, желчного пузыря, надпочечников, простаты, так как емкость их венозно-лимфатической системы и ее дренажные и декомпрессивные возможности весьма ограничены. Тому, чтобы последовательность событий: аффективный криз → мышечное напряжение → висцеральное полнокровие, не закончилось катастрофически для организма, способствует ряд факторов. Это эластичность и растяжимость стенок желудка, кишечника и брыжейки, а также их хорошо развитая система кровоснабжения и лимфодренажа. Большой живот с гипотоничной мускулатурой, возможно, не очень эстетичен и вызывает определенные неудобства, но зато за счет хорошей способности к растяжению препятствует патологическому повышению внутрибрюшного давления и этим способствует безопасному депонированию большего объема выдавленной из мышц крови в сосудистой системе желудочно-кишечного тракта. Избыточное отложение жировой клетчатки в области живота и талии тоже играет защитную роль при аффекте, так как эта область готова “принять” и задепонировать достаточно большой объем крови

(которая

иначе

могла

бы

“вдарить”,

например,

голову)

отечного

экссудата

–

плазмофильтрата, и она относительно “безопасна” при кровоизлияниях. Иными словами, чем больше количество жировых отложений в области талии и живота (и не только), тем большее количество

крови и отечной жидкости (и шлаков – “нечистая кожа”, ее частое, вследствие токсического и другого действия шлаков на местный иммунитет. Гнойничковое и грибковое поражение и неприятный запах пота от многих полных людей свидетельствует о том, что их подкожно-жировая клетчатка превратилась в “токсико-шлаковое депо”. Проблема – опасность резорбции этой токсической массы в системный кровоток) способна задепонировать эта область, и, следовательно, тем меньшим будет полнокровие мозга и внутренних органов. Выходит, большой живот с хорошо выраженным подкожно-жировым слоем в прямом смысле “спасает” центральную нервную систему и внутренние органы от ударного гемодинамического повреждения при аффектогенном мышечном напряжении. Клиническая практика, да и повседневный опыт, подтверждают, что в ситуациях типа “стресса неопределенности”, связанных с длительным и интенсивным психоэмоциональным напряжением и необходимостью сохранения способности не терять голову, а мыслить трезво, крупные и полные люди гораздо более выносливы, чем худые (у которых есть свои психосоматические достоинства: быстрее соображают и др.). В частности, поэтому они обычно

становятся

руководителями,

так как именно

эта

работа наиболее

связана

со

значительными и затяжными психоэмоциональными перегрузками и крайней нежелательностью или даже опасностью действий, предпринятых в состоянии аффекта (разумеется, здесь речь идет только об их конституциональных особенностях). Поэтому же при аффективно насыщенной жизни в условиях постоянного самоконтроля у полных людей развивается гипертония, которая необходима для быстрого перераспределения крови, выдавливаемой из статически напряженных скелетных мышц в подкожно-жировые депо, и ее быстрого возврата оттуда в магистральные вены. Ритмично сокращающаяся мышца сама выдавливает кровь, а вот подкожно-жировая клетчатка к сокращению не способна – для этого и необходимы значительный подъем артериального давления и усиление сердечного выброса. Сам собой напрашивается вывод: у тучных руководящих работников и лиц, находящихся на социально ответственных постах и другой “нервной” работе, диагностировать гипертоническую болезнь и проводить снижение артериального давления необходимо с большой осторожностью, так как именно способность магистральных артерий к гипертонической реакции и позволяют им выдерживать интенсивные и затяжные психоэмоциональные стрессы. То же самое относится к лечению ожирения. Возрастание количества суицидов, депрессий и других психоэмоциональных расстройств среди значительного числа похудевших – факт, в психиатрии достаточно хорошо известный. То есть если полные руководители (и не только они) похудеют, перейдут на вегетарианскую пищу, и им нормализовать давление, то тогда они больше не смогут переносить длительные эмоциональные перегрузки и если не покинут руководящего кресла, то быстро “заработают” какую-нибудь психосоматическую или психоневрологическую патологию. Либо им, что более предпочтительно, для устранения хронического мышечного напряжения и предотвращения аффектогенного

повреждения

ЦНС,

сердечно-сосудистой

системы

висцеральной

сферы,

необходимо начать регулярно посещать тренажерный зал, играть в теннис, бегать, плавать и т.п. Спортсмены-тяжеловесы: штангисты, гиревики, борцы, метатели ядра и др. наряду с массивной мускулатурой тоже имеют большой живот с хорошо развитым подкожно-жировым слоем,

констрикторную “разработанность” магистральных артерий – их способность к быстрому подъему артериального давления до высоких цифр и повышенное “рабочее” давление. Эти особенности позволяют им быстро перераспределять кровь и без разрывов сосудов, кровоизлияний и других последствий переносить одномоментные психоэмоциональные и физические сверхнагрузки – и не только в спорте. И еще несколько слов об ожирении и диете. Существует определенное количество полных людей, которые, несмотря на то, что действительно едят очень мало, совсем не худеют или даже продолжают полнеть. Возможно, что “сухой остаток” аффектогенного экссудата-плазмофильтрата, поступающий при перераспределении крови из напряженных мышц в подкожно-жировую клетчатку, “запасается” в последней, биохимически трансформируясь в жиры; другая причина этого – из-за хронического мышечного напряжения основная масса всосавшихся из кишечника пищевых веществ сразу поступает в жировую ткань. В народе говорят: “чем больше ешь, тем больше хочется”. Поэтому другой волнующий вопрос: почему полные люди, несмотря на, казалось бы, большой запас пищевых веществ в организме, чем больше толстеют, тем больше и больше едят? При наличии в подкожно-жировых депо большого количества областей с повышенной сосудистой проницаемостью бòльшая часть питательных веществ крови попадает именно туда, в том числе и потому, что у большинства полных имеется постоянное аффектогенное

мышечное

напряжение,

препятствующее

полноценным

перфузии

питанию

мышечной ткани (психологический профиль при ожирении достаточно подробно изучен). Если напряжение соматической мускулатуры сочетается со спазмом гладкой, то тогда наступает “голод” и внутренних органов, которые тоже начинают “просить еды”. И получается, что, чем больше съел, тем больше питательных веществ попало в жировую ткань. Именно по причине хронического пищевого обкрадывания вечно “голодные” мышечная ткань и внутренние органы и посылают постоянные сигналы в – нередко тоже “голодные” – нервную и эндокринную системы о потребности в пищевых веществах. Хорошо известно, что у многих лиц с ожирением (а также у ряда нормальных и худых) имеется

так

называемая

гиперфагическая

реакция

на

стресс.

Очевидно,

она

обусловлена

аффектогенным нарастанием тонуса гладкой и поперечно-полосатой мускулатуры и, следовательно, усугублением дефицита питательных веществ в сомато-висцеральной сфере. Характерно, что во время стресса большинство полных предпочитает сладкое – и далеко не всегда в это время у них имеется гипогликемия (как известно, глюкоза легко попадает из просвета кишечника в кровь и ткани). В ряде случаев люди худеют и начинают меньше есть мучного и сладкого при помощи психотерапевтического

воздействия.

Это

объясняется

тем,

что,

вследствие

нормализации

когнитивного и эмоционального статуса, наступает миорелаксация, улучшается кровоснабжение органов и тканей и устраняется тканевой субстратный голод. Такая терапия

ex juvantibus

подтверждает реальность существования психогенного тканевого дефицита глюкозы (а также белков, жиров, минералов, витаминов и т.п.). Попутно заметим, что в большинстве соматических стационаров именно аффектогенное мышечное напряжение у больных (о психологическом комфорте пациентов в наших больницах

заботятся редко) является истинной, хотя и неявной, причиной популярности среди врачейпрактиков и пациентов и нередко очень высокой терапевтической эффективности внутривенных вливаний растворов глюкозы. Разговоры о плацебо-эффекте от таких вливаний, что, мол, у подавляющего большинства из этих пациентов содержание сахара крови не понижено и после инфузии существенно не меняется, представляются не совсем корректными. Такие капельницы действительно помогают, устраняя (правда, на время) тканевой дефицит глюкозы. Поэтому, несмотря на все запреты и обвинения в “ненаучности” такого лечения, в практическом здравоохранении парентеральное введение глюкозы широко применяется (“практика – критерий истины”, сказал один умный человек). Другой аргумент в пользу таких капельниц: патоморфологически показано, что при ожирении и психоэмоциональном стрессе нередко имеется грубый дефицит так называемой “тощей массы” тела, наличие тканевой дистрофии и т.д. (подробнее – см. далее). Известно, что по оценке ближайшего и тем более отдаленного катамнеза эффективность лечения ожирения, независимо от применяемого метода, крайне низка. Представляется, что в первую очередь это обусловлено сохранением аффекта и, следовательно, персистированием всех вышеперечисленных – и многих других! – механизмов, в итоге приводящих к тканевому дефициту глюкозы, аминокислот и т.п. Еще одна причина этого – наличие в подкожно-жировой клетчатке больших областей с повышенной сосудистой проницаемостью, “засасывающих” плазмофильтрат, и большого анатомического пространства для его депонирования; то есть сохраняется пищевое обкрадывание жировой тканью систем, органов и тканей организма. Следовательно, при сохранении аффекта голодание или пищевые ограничения приведут к усугублению голода и дистрофии соматовисцеральной сферы – “тощей” массы тела, и усилят имеющиеся аффективные нарушения, так как чувство голода само по себе резко возбуждает психику. Но если выраженность психоэмоциональных нарушений можно как-то уменьшить (хотя, как известно, реальная эффективность психотерапии и психокоррекции в катамнезе очень невелика), то эффективных способов нормализации сосудистой проницаемости

областях

“экссудативного

прорыва”

уменьшения

анатомического

объема

“экссудативных депо” пока не существует. Применяемые хирургические подходы не решают проблему персистирования аффекта, и многие пациенты через какое-то время после липосакции опять набирают “жиро-отечную” массу тела, причем нередко отложение жира и сопутствующее образование отеков происходят не только в тех же самых, но и в других областях (интересно, что обычные

хирурги

–

не

“отсасыватели

жира”-косметологи,

предпочитают

при

оперативных

вмешательствах лишний раз “не трогать” и не травмировать жировую ткань). Можно добавить, что при аффектогенном мышечном напряжении тканевой дефицит глюкозы в ряде случаев первичен по отношению к поражению инсулинового аппарата поджелудочной железы (в паренхиме которой, кстати, из-за спазма артерий, венозно-лимфатического застоя, отека, зашлакованности, в том числе и “принесенными” шлаками, наравне с угнетением функций островкового аппарата, также имеется тканевой дефицит глюкозы). Представляется, что именно периферический

тканевой

дефицит

глюкозы

постоянно

функционально

востребует

клетки

Лангерганса, в итоге вызывая их истощение и последующее поражение. Поэтому причисление сахарного диабета к разряду психосоматических заболевание можно считать вполне оправданным.

Такая точка зрения ничуть не умаляет значения генетических и других известных факторов в развитии сахарного диабета и только указывает на наличие определенного резерва повышения эффективности лечения этого заболевания. По причине отсутствия подкожно-жировых депо у поджарых субъектов и спортсменов с “красивым” – плоским и не выпячивающимся животом при длительном и сильном эмоциональном стрессе без аффективно-моторной разрядки раньше начинается, тяжелее протекает и чаще осложняется прободением, кровотечениями или злокачественным перерождением язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки. Эти примеры хорошо иллюстрируют относительность критериев здоровья и необходимость индивидуального соотнесения всех психосоматических и соматопсихических параметров организма человека с условиями его жизни: что хорошо одному в одной ситуации, то плохо другому в той же ситуации. При аффектогенном мышечном напряжении, в первую очередь, мускулатуры грудной клетки, может наступить поражение респираторного тракта. При полнокровии и последующем отеке и разрыхлении слизистых и подслизистых пространств носа, миндалин, горла, голосовых связок, трахеи, крупных и средних бронхов происходит гиперсекреция слизи – и формируются вазомоторный ринит, хронические насморк, ангины, ларингиты, трахеиты, бронхиты. При отеке небной занавески и поражении ее нервного аппарата (патология

vasae nevrorum вызывает паралич занавески)

развивается ночное храпение. Если отекает подслизистая мелких бронхов и бронхиол, а также альвеолы

легких,

то

может

сформироваться

обструктивный

или

астматический

бронхит,

бронхиальная астма, хроническая пневмония или легочные ателектазы. По такому же механизму возникает отек-гиперемия конъюнктивы, заполняются жидкостью пазухи носа, и развивается различная патология слюнных желез, зубов и пародонта. Выдавливание слизи в просвет дыхательных путей и последующее отхаркивание мокроты нельзя рассматривать только как патологию. Оно играет и определенную позитивную роль, так как способствует декомпрессии и, следовательно, реперфузии отечных слизистых и подслизистых пространств респираторного тракта, их оксигенации, механической и метаболической разгрузке: удалению избытка мукоидов, различных местно синтезируемых активных субстанций, токсинов и шлаков, восстановлению двигательной способности реснитчатого эпителия. Закрытие этого канала декомпрессии (противоотечная терапия, сухость слизистых и т.п.) приведет к тому, что при избыточном перемещение

аффектогенном фокуса

полнокровии

повышенного

бронхолегочной

внутритканевого

ткани

давления:

произойдет

ятрогенное

периадвентициально

вдоль

кровеносных сосудов, по подслизистому или субплевральному пространству бронхов и легких – “сепарация давлением”. В итоге отечный экссудат или слизь могут, например, скапливаться альвеолах, формируя ателектаз, инфильтрировать легочной интерстиций, средостений или в виде выпота попадать в плевральную полость. Не исключено, что при разрыве какой-нибудь легочной вены или лимфатического сосуда слизистая масса из легочной паренхимы может попасть в малый круг кровообращения, оттуда – в сердце, и затем, минуя большой круг, – закупорить какой-нибудь артериальный сосуд в виде белого

тромба. Белый тромб может образоваться также при попадании сгустка мукоида в венозный или лимфатический сосуд средостения (при его инфильтрации отечной жидкостью или мукоидом) и далее в сердце и какую-нибудь артерию. Пропитывание тимуса отечной жидкостью или мукоидной массой (при аффектогенном полнокровии-отеке вилочковой железы; другой путь попадания отечной жидкости или мукоида: бронхи/легкие

→

средостений

тимус)

→

может

вызвать

тимомегалию

последующую

недостаточность Т-звена иммунитета, а закупорка или сдавление слизистым сгустком артерии, вены или лимфатического сосуда вилочковой железы – ее инфаркт. При нарушении дренажа мокроты по дыхательным путям возможна также отечно-мукоидная инфильтрация паренхимы или эмболия сосудов миндалин, щитовидной и паращитовидных желез, паравертебральных симпатических узлов с последующим развитием их недостаточности (путь: бронхи/легкие → средостений → миндалины и др.); разумеется, отек в этих структурах может наступить также при их полнокровии в результате аффектогенного напряжения соответствующих мышц. А

такие

респираторные

детские

болезни-спутницы,

инфекции,

носовые

точнее,

аденоидные

ассоциированные

вегетации,

состояния,

тимомегалия

как

так

частые

называемые

вторичные иммунодефициты – актуальная педиатрическая проблема, имеющая прямое отношение к психосоматической неблагоприятный повышающие

патологии.

перинатальный

чувствительность

подавляющего анамнез

ЦНС

большинства

этих

психоневрологическую

неблагоприятным

детей

можно

симптоматику

психоэмоциональным

выявить (факторы,

воздействиям),

аффективные расстройства и их хронический – чаще внутрисемейный – внешний источник. Другой пример: хронический – “привычный”, неинфекционный понос у лиц с определенным аффективно-когнитивным профилем свидетельствуют о наличии очага альтерации-экссудации сосудистого

сегмента

слизистой

оболочки

кишечника.

При

нарастании

аффекта

происходит

усиление, а при стихании – уменьшение выраженности кишечной дисфункции. Ятрогенное закрытие такого канала декомпрессии – “утекания” избытка тканевого давления, на фоне сохраняющегося аффекта неизбежно приведет к альтерации и экссудативному прорыву в другом участке слизистой, в субплевральной области или за пределами кишечника. Обычно новый канал декомпрессии располагается в прежнем сомато-висцеральном регионе. “Перегонка” избытка тканевого давления осуществляется по мышечно-висцеральным анастомозам его сосудисто-лимфатической системы и может проявиться, например, в виде миелопатии, артропатии, патологии гинекологической или андрологической сферы, кожных сыпи, мокнутия или фурункулеза. Последнее отражено в известном медицинском афоризме: “кожа – зеркало кишечника”. Другие нередкие варианты ятрогенной “перегонки” высокого тканевого давления (и депо антигенов)

–

чередование

обострений

бронхиальной

астмы

нейродермита,

астмы

эпилептического синдрома, нейроревматизма и ревматической артропатии и т.д. Возникает вопрос: почему в одних случаях наступает полнокровие слизистой полого органа, а в других – его субплеврального пространства? Дело здесь вот в чем. Как известно, сосуды и нервы входят в полый гладкомышечный орган снаружи и образуют три уровня распространения: субплевральный, внутри гладкомышечного слоя и подслизистый. Поэтому, если при аффективном

напряжении соматической мускулатуры гладкомышечный слой органа тоже будет напряжен, то это вызовет

полнокровие

субплеврального

пространства

или

его

осложнения:

отек,

отслоение,

субплевральные геморрагии, разрыв висцеральной плевры с кровотечением или экссудацией в брюшную

полость

т.д.

Могут

наступить денервация

(вспомним,

за

счет

демиелинизации

компримированных субплевральных и внутригладкомышечных участков вегетативных нервов – патологии

их

vasae

nevrorum)

ишемия

спазмированного

гладкомышечного

(сдавившего

погруженные в него сосуды и прижавшего наружные сосуды к плевральному листку) и слизистоподслизистого слоев. В свою очередь, спастические денервация и ишемия могут привести к развитию гипотонии/гипокинезии или атонии/акинезии органа, дистрофии/атрофии/некрозу гладкомышечного и/или слизисто-подслизистого слоев. Клинических вариантов и исходов аффектогенного спазма гладкой мускулатуры, например, желудочно-кишечного

тракта

может

быть

много:

атрофический

гастрит,

неинфекционная

нехирургическая паралитическая непроходимость желудка и кишечника (при рентгеноскопии могут даже

определяться

геморрагии

чаши

(нередкие

Клойбера),

находки

при

кишечные

инвагинаты,

лапаротомиях

по

поводу

множественные “острого

субплевральные

живота”),

генуинные

внутриполостные выпоты. Интенсивный

затяжной

стрессовый

спазм

гладкой

мускулатуры

кишечника

может

компримировать какую-нибудь кишечную артерию и/или нерв (или нескольких внутримышечных веточек) и вызвать сегментарный некроз кишечной стенки различной протяженности с последующим развитием перитонита или даже смерти (пишу эти строки и вспоминаю, как не говорящий ребенок, страдающий ДЦП – детским церебральным параличом в форме спастического тетрапареза, был госпитализирован с подозрением на “острый живот”. Детские хирурги – опытные специалисты сняли этот диагноз. Ребенка переводили из одного отделения в другое, и в результате он умер от протяженного некроза стенки кишечника, осложненного перитонитом. Он лежал один, без матери, совершенно беспомощный, ему было очень страшно и одиноко – и никто не успокоил, не сказал доброго слова, не обласкал…). При гипотонии гладкомышечного слоя гемодинамический удар по органу вызовет полнокровие подслизистого слоя (он более рыхлый, намного богаче кровоснабжается и лимфодренируется и гораздо больший по площади и объему, чем субплевральное пространство) с последующим его отеком, отслоением, геморрагиями (отслоение и геморрагии возникнут при резкой смене гипотонии гладкой мускулатуры на ее спазм, что приведет к разрыву сосудов полнокровной слизистой оболочки).

Будет

наблюдаться

клиника

со

стороны

слизистой

полого

органа,

например,

геморрагическая: кровавые кашель или рвота, гематурия, мелена и т.п. Отслоение, вспомним, вызывает и денервацию. Возможна комбинация поражений наружного и внутреннего слоев. Например, на фоне текущего аффекта полнокровие всех слоев стенки целого органа или какой-то его части может наступить

при

параличе

гладкой

мускулатуры

из-за

наличия

эктраорганных

локусов

ирритации/денервации (“старые” цервикальный или другой локусы денервации вагуса и/или ирритации периферического симпатикуса,

патология паравертебральных или интрамуральных

вегетативных узлов) или ятрогенно (прием но-шпы, папаверина, ганглиоблокаторов и т.п.). Как правило, при определенном “аффективном стаже” имеется довольно большое количество экстра- и внутриорганных

локусов

ирритации/денервации

вегетативных

нервов

раздражения/недостаточности вегетативных ганглиев, а также множество клинически проявленных и латентных

цереброспинальных

сомато-висцеральных

очагов

различной

патологии,

что

комбинации с патогенетически неоправданным ятрогенным воздействием способно привести к развитию достаточно большого количества осложнений (стоит заметить, что в этом плане очень “подозрительны”

многие

осложнения

фармакотерапии

из

перечисляемых

инструкциях

лекарственным препаратам). Со временем локальные денервация участка гладкомышечного слоя или десимпатизация веточки органной артерии приведут к появлению стойких очаговых паралича гладкой мускулатуры и/или сосудистой дилатации. Эта “ахиллесова пята” будет наиболее уязвима (отек, отслоение, кровоизлияние,

последующем

–

дистрофия,

эрозия,

язва,

перфорация,

кровотечение,

деформация, полипообразование, малигнизация и т.д.) даже при не очень сильном аффектогенном гемодинамическом ударе по органу; то есть альтерирующее “острие” аффекта всегда будет “нацелено” в первую очередь именно на эту область. Как пример можно привести деформацию бронхов различного калибра. Бронхоэктазы могут быть итогом сочетанного действия очаговых паралича гладкомышечного слоя, высокого сосудистого давления вследствие избыточного притока, хронического отека и местной шлаковой интоксикации (под)слизистой, ее сепарации и денервации, нарушения функции реснитчатого эпителия и обтурации просвета скапливающимся секретом. Если паралитическая дилатация или гипотония какой-либо артерии будет сочетаться со спазмом или стенозом соседних артериальных стволов, то при гемодинамическом ударе по органу или ткани это может, за счет попадания основного количества притекающей крови в расширенный сосуд, усугубить локальное гиперперфузионное повреждение. При значительной выраженности стеноза возможны ситуации, когда патологическое полнокровие или отек, геморрагии и т.п. в бассейне дилатированной артерии будут сочетаться с грубой ишемией/гипоксией или некрозом в бассейне соседней стенозированной артерии (локальное сосудистое обкрадывание). Трехслойное строение полых органов и кровеносных сосудов: внутренний, гладкомышечный и наружный слои, и зависимость кровоснабжения наружного и внутреннего слоев от тонуса гладкой мускулатуры

позволяет

анатомическим

применить

образованиям,

понятие

только

это

“футлярного будет

мышечного

“футлярный

синдрома”

гладкомышечный

этим

синдром”.

Представляется, что детальное клинико-патогенетическое изучение аффектогенных “футлярных гладкомышечных

синдромов”

помогло

бы

лучше

понять

этиопатогенез

ряда

“непонятных”

терапевтических и хирургических, особенно ургентных, состояний, заболеваний и ятрогенных осложнений: торакальных, абдоминальных, урологических, гинекологических и др., разработать эффективные методы их обнаружения, терапии и профилактики. Патогенетическое отличие “футлярных гладкомышечных синдромов” от “футлярных мышечных синдромов”

обусловлено наличием

ряда особенностей. Вот некоторые из них (на примере

желудочно-кишечного тракта): а) отсутствие соматической иннервации и связь преимущественно с

подкорковыми аппаратами – невозможность произвольной регуляции тонуса и моторики гладких мышц и их бòльшая зависимость от эмоционального состояния; б) внутренний слой – слизистая с активной

секреторной

декомпрессии

функцией

дезинтоксикации

большая (рвота,

внутренняя понос,

полость

выделение

–

дополнительный

экссудата,

слизи,

канал

секрета,

кровотечение). Но эта же полость может стать резервуаром – депо жидкости, токсинов и инфекта; к тому же, если внутримышечное кровотечение не может быть большим по объему, особенно при мышечном гипертонусе, то в просвет кишечника может излиться достаточно большое количество крови; в) сосудисто-лимфатическая система с развитой сетью анастомозов – хороший дренаж при полнокровии. Имеются и другие отличия. Гладкомышечный слой есть также в бронхах, желчном пузыре и т.д., где “футлярные гладкомышечные синдромы” будут иметь свои особенности. Между поперечно-полосатыми и гладкомышечными футлярными синдромами есть и много общего: в первую очередь это ключевая роль аффекта и развитие по общей схеме: аффект → мышечное напряжение → полнокровие → отек… Но внутренние органы тоже стремятся “избавиться” от “излишков” крови, и их полнокровие, за счет наличия большого количества венозных анастомозов, может приводить к полнокровию и венозному

застою

соответствующих

сегментах

спинного

мозга

–

своеобразный

“экспорт

полнокровия” (а также “экспорт токсинов и шлаков”), и затем, по vasae nevrorum, – корешков и периферических нервов. Такое перераспределение избытков массы крови по венозной сети (“эстафета полнокровия”) в спинной мозг в какой-то мере будет способствовать декомпрессии висцеральной сферы. Например, при застое в малом тазу показано распространение венозной крови из анатомических образований малого таза в соответствующие сегменты спинного мозга, корешки и далее по конскому хвосту – в периферические нервы нижних конечностей; в частности, таким путем инфект, аллергены и токсины из наружной и внутренней урогенитальной области (особенно у женщин) и дистальных отделов толстого кишечника попадают – “экспортируются” в нервные стволы нижних конечностей и вызывают полиневриты. Венозное полнокровие сегмента спинного мозга вызывает или усугубляет спинальные гемодинамические нарушения (в спинной мозг, вспомним, при аффекте тоже выдавливается кровь из напряженных мышц позвоночника). И все же в более широком событийном контексте такое полнокровие сегмента спинного мозга и нарушение его функции (в том числе и угнетение токсинами и шлаками) нельзя рассматривать только как патологическое явление. Во-первых, идущая из внутренних органов сосудистая волна доходит до спинного мозга в ослабленном виде; во-вторых, возникающая отечно-дисциркуляторная недостаточность сегментарных мотонейронов вызывает появление транзиторного вялого пареза определенной группы поперечно-полосатых мышц, то есть их расслабление (клинически – общая или избирательная мышечная слабость), и, следовательно, – восстановление в них кровотока. Представляется, что этот механизм срочной борьбы с сильным аффективным мышечным напряжением для того, чтобы уберечь внутренние органы, головной и спинной мозг от острой ударной гемодинамической травмы, срабатывает, например, при обмороках, сопровождающихся глобальным транзиторным параличом поперечно-полосатой мускулатуры при ишемии длинника спинальных мотонейронов и/или ретикулярной формации ствола. Парез и

реперфузия мышечных групп через большой круг и венозные анастомозы вызывает обратное перераспределение крови, то есть гемодинамическую разгрузку – декомпрессию полнокровных внутренних органов. В свою очередь, уменьшение полнокровия висцеральной сферы вторично вызывает гемодинамическую разгрузку спинномозгового сегмента. Тогда функции мотонейронов постепенно восстанавливаются, и исчезает парез иннервируемой ими мышечной группы – (данный) “порочный круг” разомкнулся. По такому же механизму – “экспорт полнокровия”, тормозится активность не только мотонейронов, но и спинальных вегетативных центров, располагающихся в боковых рогах, а также паравертебральных

интрамуральных

вегетативных

ганглиев.

свою

очередь,

угнетение

функциональной активности этих образований вызовет снижение тонуса – компенсаторный парез, гладких

мышц

полых

внутренних

органов,

это

прекратит

или

уменьшит

патологическое

перераспределение объема крови в стенке самих внутренних органов; то есть исчезнет или уменьшится полнокровие слизисто-подслизистых и субплевральных областей. Докончит дело (в идеале) постприступный сон, обеспечивающий более полное и длительное расслабление большого количества поперечно-полосатых и гладких мышц. Как известно, многие люди после ссор, аварий, травм, сильных испугов, насилия и т.п. (особенно в детстве) полностью или частично не могут вспомнить о происшедшем. Это обусловлено в том числе и тем, что при сильном аффекте наносится гемодинамический удар и по структурам гиппокампа (расположенного, вспомним, в критической зоне кровоснабжения: на границе бассейна внутренней сонной артерии и вертебробазилярной системы), в котором образуется небольшой отек, временно угнетающий функцию нейронов этой области. То есть происходит как “стирание” запомнившейся части аффекта из структур кратковременной памяти гиппокампа, так и профилактика запоминания всей сцены аффекта (другой путь временной инактивации гиппокампа, реализующийся при аффекте, – сильный импульсный ирритативный удар по его нейронам с наступлением их торможения

–

см.

далее).

Это

спасает

психику

человека

от

тяжелых

психотравмирующих

воспоминаний. Очевидно, так стираются и не запоминаются только достаточно интенсивные аффекты, а при небольшом аффекте и слабом мышечном напряжении силы гемодинамического удара недостаточно,

чтобы

вызвать

альтерацию

гиппокампальных

сосудов.

(Вообще

создается

впечатление, что при аффекте легкая заторможенность нейронов коры, а не только одного гиппокампа, может оказывать защищающее психику действие и облегчать реализацию подкорковых автоматических поведенческих программ, если они, разумеется, сформированы.). Если во время действия психотравмирующего агента не было мышечного напряжения (страх сковал и т.п.) и гемодинамического удара, либо последний не вызвал альтерацию сосудов гиппокампа и образование в нем зоны отека, то тогда происходит запоминание неприятной сцены, ее персистирование в психике с развитием страха, невротизации, депрессии, фобии, формированием психосоматического заболевания и т.п. Особенно часто такое бывает при наличии “сброса” излишка гемодинамического давления в области экссудации (кашель, насморк, понос и т.п.) или у полных детей и взрослых, так как у них основная масса крови быстро попадает в жировую ткань; в жизни

таким людям часто не удается преодолеть страх перед чем-то, чтобы совершить необходимый жизненный рывок. При

проведении

психокоррекции

или

психотерапии

не

всегда

удается

продуктивно

переработать и дезактуализировать сильный аффект – и тогда остается только попытаться стереть его из памяти. Для этого необходимо психотерапевтически смоделировать очень похожую ситуацию или,

как

бы

эти

не

было

страшно,

“вернуться”

–

иногда

на

много

лет

–

ту

психотравмирующую ситуацию с помощью воспоминаний, гипноза, внушения и т.п., вновь пережить интенсивный

аффект,

но

более

сильный,

чем

прежний,

достаточный

для

возникновения

гемодинамического удара по гиппокампу с альтерацией сосудов и отеком его нейронов (или импульсного ирритативного удара с инактивацией его нейронов – см. далее); это сотрет аффект и из памяти – “клин клином вышибают”. Тогда человек “освободится” от оков страха и гнета прошлого и навсегда забудет либо эту сцену, либо аффект, ее сопровождавший. В этом плане перспективным клиническим методом является так называемая психодрама, суть которой в постановке спектакля на определенную

тему

силами

больных,

частичным

привлечением

обученного

медперсонала,

родственников или близких, актеров и т.д. (разумеется, в психодраме как терапевтическом методе действуют и другие механизмы). В любом случае, для предупреждения усугубления психоэмоциональных нарушений – и сопутствующей энцефалопатии – при повторном переживании психотравмирующей сцены такие ситуации должны быть психотерапевтически и терапевтически управляемыми. Но к ним надо морально готовиться и самому пациенту: закалять волю, формировать мотивацию к преодолению страха и т.п. Полным пациентам необходимо обязательно похудеть хотя бы на это время, а при наличии экссудативного канала декомпрессии (сброса избыточного давления) необходимо ятрогенно закрыть его – иначе опять не возникнет гемодинамического удара по гиппокампу нужной силы. Больному также нужно “накачать” определенный объем мышечной массы, чтобы при мышечном напряжении из них выдавливалось достаточное количество крови. Разумеется, важно “дозировать” планируемое аффектогенное воздействие и помнить, что избыточный гемодинамический удар может вызвать стойкое поражение гиппокампа (отек, некроз, кровоизлияние и т.п.) и полностью или частично “отшибить” память уже надолго или навсегда. Разумеется, такие психотерапевтические методы неприменимы к старикам, лицам с энцефалопатией, при ишемии ЦНС и т.п. – поэтому с годами у всех нас становится все меньше шансов избавиться от гнета страхов прошлого. Пролонгировать парез поперечно-полосатой и гладкой мускулатуры в течение какого-то времени (или даже навсегда) после стихания аффекта могут остаточные очаги ишемии/отека/ (микро)геморрагий/интоксикации

цереброспинальных

структурах,

периферических

нервных

волокнах и вегетативных ганглиях. Напрашивается вывод: церебральные и спинальные транзиторные ишемические кризы или атаки,

сопровождающиеся

мышечной

слабостью,

нельзя

трактовать

однозначно,

только

как

патологию, а необходимо подумать об их возможном компенсаторном характере. Как мы видим, “блуждание” аффекта, точнее, вызванной им через мышечное напряжение гемодинамической волны – своеобразного “гемодинамического цунами” (и “шлакового цунами”) по

телу человека, его системам и органам в поисках своего конечного пункта: точки угасания, так как каждая последующая “”экспортированная” сосудистая волна слабее предыдущей, или точки выхода – альтерации, аффектогенного экссудативного (или геморрагического) прорыва в какое-нибудь анатомическое пространство или наружу, представляется достаточно сложным. Сначала аффект, трансформируясь в эфферентный импульсный залп, “бьет” по мышцам, от которых, вновь трансформируясь, но только уже в гемодинамическую волну, “рикошетит” во внутренние органы (точнее аффективные потоки удваиваются, так как аффективный импульсный залп на внутренние органы сохраняется и, возможно, повышая тонус их гладкой мускулатуры, он “подготавливает” их к гемодинамическому удару, так как спазм гладкой мускулатуры, как показано выше, предохраняет слизистую от полнокровия); от внутренних органов идет обратный сосудистый “рикошет” в структуры нервной системы (параллельно с первой гемодинамической волной ее полнокровия): головной и спинной мозг, интрамуральные и другие вегетативные ганглии, черепно-мозговые нервы, нервные корешки, периферические нервы, симпатические и парасимпатические пучки и сплетения, которые принимают, демпфируют и эстафетно передают далее все более ослабевающую гемодинамическую волну. Гемодинамический удар по структурам нервной системы, вызывая парез соматической и гладкой мускулатуры и, следовательно, появление в мышцах пространства для принятия объема крови, как бы “загоняет” гемодинамическую волну туда, откуда она первоначально появилась (как джина загоняют в бутылку). Так же “рикошетят” токсически-шлаковые и ирритативные волны. Схематично вышеизложенное выглядит следующим образом: аффект → мышечное напряжение → гемодинамическая волна → полнокровие внутренних органов → “экспорт” полнокровия в спинной мозг → угнетение нейронов передних и боковых рогов → парез поперечно-полосатых и гладких мышц → увеличение кровенаполнения мышц → уменьшение полнокровия внутренних органов → уменьшение полнокровия сегментов спинного мозга → восстановление нормального мышечного тонуса (а также: аффект → мышечное напряжение → шлаковая волна → интоксикация внутренних органов → “экспорт” мышечных шлаков и кишечных токсинов в спинной мозг → угнетение нейронов передних и боковых рогов → парез поперечно-полосатых и гладких мышц → “реэкспорт” шлаков в мышцы → уменьшение зашлакованности внутренних органов → уменьшение зашлакованности сегментов спинного мозга → восстановление исходного распределения шлаков в организме). Следует добавить, что при сохранении актуализированного аффекта вместо нормализации мышечного

тонуса

при

восстановлении

активности

цереброспинальных

периферических

вегетативных нейронов произойдет новое его повышение со всеми вытекающими патогенетическими последствиями (действительно, клинически аффектации протекают “волнами”: успокоится, отдохнет – и, как говорится, опять за старое). Остаточные очаги дисциркуляции-отека в спинном мозге могут являться причиной длительного персистирования однажды появившихся нарушений, например, мягких тазовых расстройств (запор, эректильная дисфункция и т.д.) и негрубого пареза передней брюшной стенки или конечностей (“слабые” ноги). Каждый паттерн мышечного напряжения, за счет наличия артериальных анастомозов и сомато-висцеральных венозных и лимфатических связей, вызывает полнокровие (и последующее формирование отека и его осложнений, а также зашлакованность) в определенных внутренних

органах (и даже в определенных участках этих органов) и отделах головного и сегментах спинного мозга. Например, напряжение мышц лица, головы и шеи уменьшает просвет яремных и позвоночных вен и в той или иной степени сдавливает скальповые и лицевые вены – важнейшие дополнительные пути оттока венозной крови от глаз, ушей и головного мозга. Напряжение мышц шеи, спины и тазовой мускулатуры вызывает полнокровие в спинном мозге, щитовидной железе, сердце, легких, кишечнике, почках, половых железах и др. В частности, этим объясняется наличие “излюбленных локализаций” у язв желудка, двенадцатиперстной кишки, при болезни Крона. Играет роль и ослабление механической прочности сосудистой стенки, вызванное возрастом или предшествующими аффективными атаками. В зависимости от того, какой орган преимущественно переполняется кровью и каковы последствия этого полнокровия (отек, отслоение, шлаковая интоксикация и/или др.), при аффекте проявляется и индивидуальная специфическая патологическая картина. Это также объясняется тем, что при резком увеличении количества крови в малом и большом круге ее избыток устремляется в сосудистый регион с меньшим сосудистым сопротивлением, большей емкостью сосудов и/или наличием

большего

пространства

для

депонирования

отечной

жидкости

–

важна

итоговая

комбинация этих факторов. Поэтому у кого-то при аффекте из-за полнокровия сосудов или отека слизистой носовых ходов – носовые кровотечения, вечный насморк и заложеность носа (обычно носовые нарушения сменяют друг друга в определенной возрастной последовательности), другой ходит с отечными веками, красными глазами, страдает глаукомой, нарушением зрения или отслоением сетчатки, третий – с одутловатым лицом, кто-то вечно кашляет, мучается одышкой, астмой или поносом. Базедова болезнь, гипертония, язвенные поражения желудочно-кишечного тракта, варикоз, геморрой тоже наблюдаются у больных с характерными для этих болезней аффективно-когнитивными личностными профилями и соответствующими им позными паттернами мышечного

напряжения.

То

есть

на

всех

этапах

развития

степени

выраженности

психосоматических нарушений у каждого конкретного индивида всегда имеется строгое соответствие аффектогенной жизненной ситуации и ее символической интерпретации, (стерео)типа аффективнокогнитивного реагирования на эту ситуацию, позного паттерна мышечного напряжения и патологии ЦНС, желез и внутренних органов. Поэтому определенный аффективно-когнитивный профиль больной личности всегда имеет только ему присущую острую, хроническую, меж- и постприступную патологическую психосоматическую картину. При этом какой-то орган повреждается сильнее, какойто – слабее, а какой-то – вообще не страдает. Малые аффекты вызывают малые повреждения, которые, суммируясь, ухудшают состояние наиболее подверженного стрессу органа, и тогда его стрессовая устойчивость постепенно снижается. Важно, что по величине артериального притока можно иметь полнокровие одного органа и ишемию другого; или даже в одном и том же органе чередуются участки (слои) ишемии и полнокровия. Как и в случае с напряженной мышцей, при аффекте в висцеральной сфере существуют органы, их участки или слои, которые по параметру артериального притока находятся в состоянии ишемии, а по параметру венозного оттока – в состоянии полнокровия, и наоборот. Это касается и нарушений гемостаза. Вследствие разницы кровоснабжения, в одном и том же органе или

ткани участки гипокоагуляции могут соседствовать с участками нормо-, гиперкоагуляции, тромбоза или патологии типа ДВС-синдрома. Возможно также, что на уровне артерии дискоагуляция, к примеру, гиперкоагуляция, может быть обусловлена каким-то одним механизмом (фактором), в капиллярной сети, в которую впадает эта артерия, – другим, а на венозном уровне – третьим; можно и в разных слоях сосудистой стенки иметь различные параметры гемостаза (см.: “экссудативные манжетки”). Полярные изменения могут быть и в степени тканевой гидратации, когда очаги отека соседствуют с очагами обезвоженности: например, сухая пергаментная кожа и одновременно одутловатость лица, сухой кашель из-за вязкой мокроты и гипергидратация легочной паренхимы и т.д. Такая локусная “мозаичность” патологии может стать причиной того, что терапия сосудистыми препаратами,

увеличив

артериальный

приток,

спровоцирует

усиление

имевшихся

венозного

полнокровия и отека или ухудшит кровоснабжение в другом регионе с появлением нового отечного очага. Иными словами, при наличии актуального аффекта может произойти ятрогенное перемещение фокуса дисциркуляции (и фокуса интоксикации): в другой орган, в пределах одного органа или из одного его слоя в другой – “блуждающая” дисциркуляция/интоксикация и, соответственно, “блуждающая”

симптоматика.

Например, в

клинике

нередко

отмечают

появление

симптомов

ирритации структур ЦНС, внутричерепной гипертензии или носовых кровотечений при применении вазодилататоров

–

увеличение

артериального

притока

усугубляет

церебральное

венозное

полнокровие, или при лечении гормональными спреями вазомоторного ринита и бронхиальной астмы – нормализация сосудистой проницаемости, прекратив экссудацию, приводит к закрытию этого канала декомпрессии и перемещению очага полнокровия в центральную нервную систему. Очевидно, выраженность аффектогенных осложнений будет также зависеть от степени развития мышечной ткани (в данном случае идет только монопараметрическое сравнение). У мужчин,

особенно

спортсменов,

имеющих

больший,

чем

женщин,

массив

мускулатуры,

рассматриваемый вариант аффектогенной патологии внутренних органов и желез внутренней секреции встречается чаще и выражен сильнее. (В свое время, при обследовании трех культуристов-чемпионов – 24-25 лет, двух мужчин и одной женщины, мною были выявлены сочетанные нарушения центральной и периферической нервной системы: а замедление основного ритма на ЭЭГ (электроэнцефалограмме) по сравнению с должным

–

признак

метаболических

нарушений в

ЦНС,

преимущественно

правополушарная

ирритативная и пароксизмально-эпилептиформная активность, рассеянные органические знаки; б по данным Эхо-ЭГ (эхоэнцефалографии) – гипертензионно-гидроцефальная патология III желудочка и гипергидратация ЦНС; в при проведении РЭГ (реоэнцефалографии) выявлены церебральная венозная дисфункция и признаки вертеброгенного воздействия на артериальный приток и венозный отток; г ЭНМГ (электронейромиография) – множественные периферические невропатии (миелино- и аксонопатии) верхних и нижних конечностей и д денервационно-дисметаболическая миопатия – и все эти изменения имели клинические корреляты! “Разве в том, что касается тела человеческого, не лучше иметь средний рост в придачу к здоровью, чем достигнуть каких-либо гигантских размеров

посредством постоянных мучений, и по достижении не успокоиться, а подвергаться тем бòльшим бедствиям, чем громаднее будут члены?” – Блаженный Августин.). Меньшее развитие мускулатуры и большее развитие жировой ткани является одной из причин высокой толерантности “слабого” пола к несчастьям, ударам судьбы и различным житейским трудностям, но одновременно и большего страха перед ними, так как слабое развитие мышечной ткани (нет сильного гемодинамического удара по гиппокампу) и наличие жирового депо (сброс излишка давления) способствуют в том числе и персистированию воспоминаний о психотравмах, страхах и т.п. Схематично вышеизложенную последовательность можно представить следующим образом: 1й вариант: аффект → мышечное напряжение → выдавливание крови из мышц → (1-й) экспорт полнокровия → гиперволемия большого и малого круга → полнокровие внутренних органов → альтерация: отек, отслоение, кровотечение и т.п. → патология внутреннего органа; 2-й вариант: аффект → мышечное напряжение → выдавливание крови из мышц → 1-й экспорт полнокровия → гиперволемия большого и малого круга → полнокровие внутренних органов → 2-й экспорт полнокровия → полнокровие (или альтерация сосудов) спинного мозга и вегетативных ганглиев → парез/гипотония

поперечно-полосатых

гладких

мышц

→

3-й

(ре)экспорт

полнокровия

→

реперфузия мышц → прекращение аффекта или осложнения или остаточные явления или → новая волна аффекта… У полных людей (или при массивном кровотечении) весь объем 1-го “экспорта полнокровия” (и “экспорта шлаков”) может сразу попасть в подкожно-жировую клетчатку. Если его часть устремится во внутренние органы, то тогда возможны 2-й и 3-й “экспорты”. При наличии области экссудации туда тоже может произойти сброс излишнего давления (и тогда аффект “уйдет” в понос, пот, мокроту и т.п.). Отдельно следует остановиться на венозной системе позвоночного столба. Вены этой области напрямую связаны с венозными сетями головного и спинного мозга, (скелетно-)мышечной системы, подкожно-жировой ткани и – через венозную сеть средостения, заглоточных, забрюшинных пространств, брыжейки и т.п. – с венами внутренних органов, и поэтому при аффективном мышечном напряжении играют особую роль. Аффектогенное (и любое другое) напряжение мышц позвоночного столба приводит к сдавлению позвоночных вен, то есть вызывает частичное разобщение (связь через

большой

круг

остается)

единой

венозной

системы

на

отдельные

бассейны:

(скелетно-)мышечный, железисто-висцеральный, подкожно-жировой и цереброспинальный. Это препятствует компенсаторному перераспределению и депонированию объема выдавленной из напряженных мышц массы крови в подкожно-жировой области и, следовательно, усугубляет полнокровие и интоксикацию железисто-висцеральной сферы и головного и спинного мозга, затрудняет

их

декомпрессию

гемодинамической

ударной

повышает

волной.

вероятность

Восстановление

их

повреждения

аффектогенной

(пара)вертебрального

венозного

кровообращения путем релаксации позвоночных мышц – важный эффект таких воздействий, как массаж и мануальная терапия. То есть одно только восстановление сообщения всех отделов венозной системы организма способно значительно уменьшить выраженность полнокровия и зашлакованности нервной системы и внутренних органов и этим улучшить общее состояние.

Важна связь аффекта, мышечного напряжения и развития патологии плода при беременности. При возникновении аффектогенного мышечного напряжения у беременных гемодинамическая волна дополнительно может пойти по двум путям, и оба они представляют серьезную опасность и для плода и для беременной женщины. Первое: это гемодинамический удар по матке с отекомкровоизлиянием в эндометрий или отслоением его участка; второе: травма массой крови плаценты с ее отеком-ишемией, отслоением или инфарктом, и через это – повреждение плода. При

сильном

аффектогенном

симпатическом

ирритативно-импульсном

ударе

по

матке

произойдет спазм ее гладкой мускулатуры и сдавление маточно-плацентарных сосудов. Наступит состояние маточно-плацентарно-плодной ишемии-гипоксии, которое усугубится отеком, так как сдавление полнокровных вследствие гемодинамического удара сосудов матки и плаценты вызовет их альтерацию. При “двойном ударе” – гемодинамическом и ирритативно-импульсном, сочетание плацентарного

полнокровия

повышения

внутриматочного

давления

индуцирует

“экспорт

полнокровия” из плаценты в кровеносную систему плода с гиперволемией его большого и малого круга и т.д. Возбуждая ЦНС подобно аффективному стрессу, гипоксия плода уже сама вызовет у него мышечное напряжение, выдавливание крови, шлаков и т.д., то есть индуцирует собственный “экспорт полнокровия (и шлаков)”. Суммация материнского и плодного “экспортов полнокровия” приведет к потенцированию их повреждающего действия. При этом может наступить выраженная неспецифическая интоксикация плода, если в крови матери будет содержаться большое количество шлаковых компонентов, выдавленных из ее собственных мышечных “шлаковых депо” (“экспорт шлаков”) – будет нанесен “токсически-шлаковый удар” по плоду, способный нарушить нормальный ход эмбриофетального развития (возможно, что шлаковая интоксикация яйцеклетки в фолликуле или незадолго до оплодотворения также может стать одной из комплекса причин бесплодия, выкидышей и формирования эмбриофетопатий). Не исключено, что с определенного периода гестации формирующуюся фетальную нервную систему способны возбуждать и “материнские” катехоламины (адреналин, норадреналин, дофамин); или же они ненервно – внутриклеточно, действуют еще на донервной стадии эмбрионального развития (ненервные функции нейромедиаторов в эмбриогенезе известны и достаточно подробно изучены). Их источником может быть симпатическая нервная система маточных (или тазовая симпатическая система в целом) и, возможно, плацентарных сосудов при длительной аффектогенной симпатоирритации (см. выше). Медиаторы и их предшественник – леводопа, выделяются через открытые

(и

диффундируют

закрытые, через

ставшие

плацентарный

открытыми) барьер

синапсы попадают

терминального в

плодный

сосудистого кровоток.

Если

ложа, при

гемодинамических и/или импульсно-ирритативных ударах по плаценте произойдет альтерация плацентарного барьера (по крайней мере, с “материнской” стороны), то это не только усилит симпатоирритацию, но и облегчит чрезбарьерную диффузию катехоламинов и многих других веществ и их поступление в плодный кровоток (при резус несовместимости матери и будущего ребенка попадание в кровоток плода порций материнской крови вызовет резус-конфликт, гемолитическую болезнь плода и т.п.).

Развитие отека головного и спинного мозга плода, независимо от его причины, также сопровождается появлением в его ЦНС импульсно депривированных нейронов с селективной денервационной сверхчувствительностью к сверхмалым дозам “пришлых” катехоламинов (и других медиаторов, включая их фармакологические агонисты и антагонисты); с определенного периода внутриутробного развития такое же действие на депривированные нейроны будут оказывать и симпатические катехоламины цереброспинальной сосудистой сети самого плода. Влияние на функциональную активность и трофику депривированных и, возможно, нормальных нейронов (глии, клеток сосудов) может оказывать попадание в плодный кровоток “материнского” комплекса веществ (трофогенов, органелл и т.п.), доставляемых с аксоплазматическим током в периваскулярные синапсы сосудов матки и плаценты и в норме предназначенных для местной утилизации клетками сосудистой стенки; с какого-то срока гестации аналогичное действие может оказывать и плодный комплекс этих веществ, выделяющихся из открытых катехоламинергических (и других) синапсов цереброспинального терминального сосудистого ложа. При пролонгации интенсивного аффекта у беременной в кровоток плода будет длительно попадать относительно большое количество “материнских” катехоламинов и, возможно, других прессорных вазоактивных и/или возбуждающих ЦНС субстанций, включая фармакологические агенты и шлаки. Индуцированная этим комплексным медиаторно-биохимическим ударом длительная прессорная реакция сосудистой стенки – своеобразная “гипертоническая болезнь плода”, сочетаясь с возбуждением ЦНС и мышечным напряжением, может вызвать серьезное повреждение не только формирующегося головного мозга, но и организма в целом. При суммации этих трех воздействий события будут развиваться по следующей примерной схеме:

аффект

матери

→

“тройной

удар”

(гемодинамический,

импульсно-ирритативный

медиаторно-биохимический) по матке и плаценте → сокращение матки и сдавление маточноплацентарных

сосудов

трансплацентарно-плодные

→

“экспорты”:

полнокровия,

гипоксии

медиаторно-биохимического комплекса → гиперволемия (полнокровие) + гипоксия + артериальная гипертензия + гиперкатехоламинемия (гипермедиатремия и избыток др. “материнских” веществ) плода → возбуждение ЦНС – “аффект плода” → мышечное напряжение → выдавливание крови → собственный “экспорт полнокровия” → усугубление полнокровия ЦНС и внутренних органов → очаги альтерации-экссудации-отека → формирование внутриутробной патологии. Кроме

мышечного

напряжения,

возбуждение

ЦНС

плода

также

будет

сопровождаться

собственными импульсно-ирритативным залпом по периферии и выбросом в системный кровоток большого количества медиаторов, гормонов и различных биологически активных веществ. То есть экзогенный плодного

материнский

аффектогенный

аффектогенного

“квадроударах”:

“тройного

гемодинамическом,

“тройной

удара”.

удар”

(Строго

индуцирует

говоря,

импульсно-ирритативном,

речь

появление

эндогенного

необходимо

вести

медиаторно-биохимическом

шлаково-токсическом. Быть может, наносятся и какие-то другие “удары”.). Характер,

топика

выраженность

формирующейся

внутриутробной

патологии

–

“(духовно?-)психосоматической болезни плода” (еще ни в чем не виноватого, но уже наказанного), будут обусловлены не только интенсивностью и длительностью материнского аффекта, – нередко

тоже кем-то (как правило, библейским “ближним”) индуцированного, – но и тем, что на протяжении всего срока гестации в развивающемся организме всегда имеются органы и ткани, наиболее уязвимые к действию какой-либо вредности (ко всем из вышеперечисленных в одинаковой степени или избирательно: один орган – к гемодинамическому повреждению, другой – к интоксикации и т.д.). Можно добавить, что при материнском аффекте компоненты крови, шлаки, медиаторы, инфект и т.п. могут сначала попасть с экссудатом в плаценту при прорыве барьера, и оттуда – в околоплодную

жидкость;

тогда

поражение

плода

может

наступить

при

заглатывании

им

околоплодных вод. Возможен и другой – гораздо более опасный, вариант развития событий. Мощный “тройной удар”,

особенно

если

все

три

его

составляющие

–

гемодинамическая,

медиаторная

нейроимпульсная, синхронизированы во времени, может существенно повысить тонус маточной мускулатуры или вызвать схваткоподобную активность с последующими внутриутробной смертью плода, выкидышем или преждевременными родами. На самых ранних стадиях беременности такой “тройной удар” (как и сильные “одиночные” и “двойные”) может являться причиной “аффектогенных” бесплодия или привычных выкидышей, например, когда женщина боится наступления беременности, была когда-то изнасилована, очень волнуется при зачатии или коитусе, явно или втайне не желает иметь ребенка: совсем или от данного мужчины, и др. Также можно сделать вывод, что женщине нельзя (сильно) худеть во время беременности и “сильно” лечить хронические заболевания, особенно устраняя экссудативный компонент (кашель, понос и т.п.), так как это может привести к закрытию имеющихся каналов декомпрессии и усилению аффектогенного ударного гемодинамического воздействия на маточно-плацентарный комплекс и плод. Хочется написать еще вот о чем. Существует интригующая загадка первого сердечного удара плода. В настоящее время этому нет объяснения. Как одну из гипотез, можно рассмотреть следующую событийную последовательность: аффект матери → “тройной удар” по матке и плаценте: гемодинамический (гипертонус

матки,

(полнокровие спазм

маточно-плацентарных

и/или

альтерация

сосудов)

маточно-плацентарных

импульсно-ирритативный сосудов)

медиаторно-

биохимический → трансплацентарно-плодный экспорт: полнокровия, гипоксии и медиаторнобиохимического комплекса → плодные: гиперволемия + гипоксия + гиперкатехоламинемия (и/или гиперконцентрация

других

медиаторов

биохимических

веществ

каких-то

определенных

пропорциях) → возбуждение ЦНС – “аффект плода” (от действия на ЦНС плода материнского медиаторно-биохимического комплекса и/или гипоксии и/или полнокровия) → плодное позное мышечное

напряжение

(плюс

собственный

проприоцептивный

импульсный

поток

вызовет

дополнительное возбуждение ЦНС) → выдавливание крови – собственный “экспорт полнокровия”, и его суммация с материнским “экспортом полнокровия” → быстро наступившее полнокровие большого и/или малого круга → гемодинамический удар по камере(ам) сердца → расширение камер(ы) сердца → активация водителя ритма (возможно, эффект от расширения гемодинамической волной камеры сердца, вызывающего появление активности водителя ритма в виде сократительного импульса на миокард (рефлекс на растяжение), усиливается с помощью синхронно действующих: а прямой

активации и/или сенсибилизации водителя ритма материнскими медиаторами (и/или медиаторнобиохимическим комплексом); и/или б материнские медиаторы (медиаторно-биохимический комплекс) возбуждают

ЦНС

плода,

которая

своими

эфферентными

влияниями

активирует

и/или

сенсибилизирует водитель ритма; и/или в импульсной посылкой по трассе: мышечное напряжение плода → возбуждение его ЦНС проприоцептивным потоком → импульс из ЦНС, активирующий или сенсибилизирующий

сердечный

водитель

ритма)

→

первый

сердечный

удар

→

сердечная

деятельность. Очевидно, речь нужно везти о своевременном и точно выверенном материнском аффективном ударе по плаценте, плоду и его сердцу с некой пропорцией ударов, его составляющих. Либо это серия

одиночных,

двойных

или

тройных

ударов

определенных

силы,

длительности

последовательности, разделенных какими-то временнЫми промежутками, – тогда речь идет о коде на запуск сердечной активности (такой код мог бы, например, предохранять сердце плода от преждевременного “запуска” при случайном импульсном или другом воздействии). Возможно, более правильно говорить не об аффективном ударе, а о некой материнской команде (посылке, сигнале или др.) сердцу плода – дело здесь не в терминах. Также нельзя исключить трансплацентарное воздействие на мать со стороны самого плода в виде

посылки

каких-то

собственных

сигналов,

возможно,

подобных

материнским:

гемодинамических: аффект плода → возбуждение ЦНС → мышечное напряжение → гиперволемия → “экспорт полнокровия” в плодную часть плаценты → поступление информации об изменении плацентарно-плодных гемодинамических параметров в организм матери → материнский ответ; б медиаторно-биохимических: аффект плода или активация некой соматической посылкой, например, определенной совокупностью параметров гомеостаза, созревшего или “дремавшего” церебрального пейсмекера сердечной активности и т.п. → возбуждение ЦНС и/или желез плода → выброс в кровь медиаторно-биохимического комплекса и поступление его в сосуды плаценты → трансплацентарное воздействие на организм матери этого сигнала (путем чрезплацентарной диффузии комплекса веществ (или их части) и/или действия их (всех или некоторых) на плацентарные нервные рецепторы “материнской стороны” с индукцией нервного импульса в ЦНС матери) → материнский ответ… Вполне возможно, что на определенной стадии внутриутробного развития, когда сердце плода “готово” к функционированию, плод “вызывает огонь на себя”, сам посылая матери какой-то (простой или сложный) сигнал одним из вышеперечисленных способов или как-то по-другому. Вполне вероятно, что система “запуска” матерью сердечной активности плода полностью или частично (в каких-то ключевых пунктах) генетически запрограммирована (возможно, частично в материнских и частично в плодных генах), и при отсутствии этого материнского активирующего сигнала (или его индукции сигналом плода) у плода не возникнет сердечной деятельности. При наличии установившейся сердечной деятельности сильный материнский аффект наряду с развитием другой патологии (и у самой беременной и у плода) также может явиться причиной формирования врожденных пороков, острого или хронического повреждения миокарда и клапанного аппарата, нарушений ритма, фибрилляции или остановки сердца плода. Вариантов несколько: а

мощный гемодинамический удар или их серия по сердечным камерам с развитием дилатационной кардиомиопатии, пролабирования клапанов, патологии венечных сосудов (и их vasae et nervae vasorum),

водителей

ритма

(их

отек,

микрогеморрагии,

развитие

денервационной

сверхчувствительности к микродозам соответствующих медиаторов – материнских и собственных, фармакологических агонистов и антагонистов и сверхмалым экстра-/интракардиальным нервным импульсным посылкам), поражения внутрисердечных нервных волокон (при недостаточности их vasae

nevrorum

разовьется демиелинизация этих волокон

с возникновением

экстрасистолии

вследствие появления локуса денервации с функциями эктопического водителя ритма, полной или неполной блокады, например, пучка Гиса – часто встречающаяся у детей и считающаяся чуть ли не нормой неполная блокада ножки пучка Гиса, возможно, может служить анамнестическим маркером наличия аффекта у матери

во

время беременности); б

внутриутробный

(микро)инфаркт

–

экстравазация плазмы из vasae arteriorum внутрисердечных артерий приведет к сгущению крови и тромбозу

этих

сосудов;

соединительнотканной

антенатальное

патологии

миокарда

формирование типа

очаговой

(микро)очагового

или

диффузной

кардиосклероза

или

фиброэластоза вследствие его персистирующих ишемии, отека и гипоксии, вызванных хроническим аффектогенным нагнетанием плазмофильтрата в интерстициальное пространство; соответственно, отек клапанов приведет к их соединительнотканному перерождению; г субплевральная экссудация из vasae vasorun или “экссудативных манжеток” венечных (и более мелких) артерий с прорывом жидкости в полость перикарда и развитием полной или неполной тампонады

сердца или

последующим экссудативным прорывом – “сепарация давлением”, в субадвентициальное (или другое) пространство аорты или полой вены с их возможным расслоением, или последующим прорывом жидкости в плевральную полость или в средостений; д комплексное медиаторнобиохимическое активности:

воздействие

ЦНС,

на

вегетативные

водитель ганглии)

ритма с

(и/или

длительной

экстракардиальные или

стойкой

регуляторы

его

деполяризацией

его

постсинаптических мембран; е угнетение нейронов водителя ритма сердца плода материнскими токсинами и шлаками. Все вышеперечисленные варианты воздействия могут сочетаться. Вполне вероятно, что такие материнские аффектогенные удары по сердцу – и не только! – плода станут причиной манифестации сердечной патологии после рождения, подобно тому, как это бывает в случае с патологией нервной системы, – “все мы родом из детства” (Экзюпери). Таким образом, при беременности, осложненной материнским аффектом, патология плода формируется по следующей схеме: аффект матери → аффект плода → патология плода. Поэтому нормальное морально-психологическое состояние будущей матери так важно на протяжении всей беременности, начиная с момента зачатия, и даже ранее: со времени планирования беременности. Важно,

чтобы

она

любила

эмоционально

не

отвергала

ребенка,

иначе

произойдет

его

внутриутробное поражение или даже смерть (внутриутробное психосоматическое убийство плода матерью). Кроме акушерского, есть еще и гинекологические последствия аффекта. Так называемые стрессовые маточные кровотечения, особенно в определенные моменты менструального цикла, когда имеются соответствующие гормональный профиль и психоэмоциональное состояние, тоже могут

являться следствием физиологического полнокровия эндометрия, патологически усугубленного аффектогенным

мышечным

напряжением

тазовой

другой

мускулатуры.

эту

же

схему

укладываются стрессовые кровоизлияния в яичники, фолликулярные кисты и другая патология гинекологической сферы (не потому ли в последнее время все больше акушеров и гинекологов получают второе – психологическое высшее образование). Можно добавить, что к матке и трубам – как органам, имеющим трехслойное строение и гладкую мускулатуру, тоже применимо понятие “футлярного гладкомышечного синдрома”. Описанные выше катастрофические последствия не наступают в случае относительно небыстрого развития аффекта или малой его интенсивности и хорошей почечной функции; то есть когда

кумуляция

аффекта

не

опережает

мобилизацию

защитных

сил

организма,

противодействующих ему. Хорошо известно, что многие кризы, приступы и припадки заканчиваются выделением большого количества гипотоничной мочи. Это ведет к уменьшению объема крови, предохранению сердечно-сосудистой системы от гиперволемии, а сосудов внутренних органов – от полнокровия. При негрубых аффектах: страхе, тревоге или волнении, особенно у предварительно сенсибилизированных субъектов с определенным аффективным стажем, такую же роль выполняют частые мочеиспускания и энурез. Если почки по какой-то причине не способны к быстрому образованию

больших

количеств

мочи,

например,

вследствие

мощного

гемодинамического,

медиаторно-вазоспастического или токсически-шлакового удара по ним, то повышается риск возникновения вышеописанных осложнений. Другой путь защиты сосудов от разрыва и внутренних органов от повреждения при аффективном мышечном напряжении – это, повторимся, временное депонирование выдавленной из мышц крови или образование и персистирование отеков в определенных – “не опасных” местах. В основном, это области отложений подкожной жировой клетчатки: лицо, шея, предплечья, грудь, молочные железы, спина, живот, талия, ягодицы, бедра, голени. Аффектогенный экссудат также может депонироваться в просвете желудочно-кишечного тракта или прорываться во внутренние замкнутые

естественные

полости

рыхлые

пространства:

плевральную,

перикардиальную,

брюшную, суставную, отделы малого таза, мошонку, ретробульбарную область, средостений, паранефральную клетчатку, пазухи носа и т.п. Экссудация в эти области тоже предохраняет от патологического полнокровия железы и внутренние органы (проблема – постепенно экссудат становится

шлаковым,

антигенным

и,

возможно,

инфекционным

“резервуаром”,

то

есть

потенциальным источником интоксикации, иммунной дисфункции, аллергизации или инфекции при резорбции). Следует добавить, что обильный диурез и/или быстрое развитие отека, особенно в условиях нарушения питьевого режима и сухоядения, чреваты сгущением крови, которое, в свою очередь, может привести к ишемии, тромбозу или развитию ДВС-синдрома. Определенным декомпрессивным эффектом, имеющим, в основном, локальное значение, обладают плач (слезы), насморк, гиперсекреция слюны, бронхиальной слизи, общая и региональная потливость (кстати, создатели рекламы перспирантов хорошо учитывают аффективный профиль “потеющей” личности; тот же подход прослеживается и в рекламе средства от диареи – имодиума и т.п.).

Если в полых органах (трахея, бронхи, желудочно-кишечный тракты, желчный пузырь, мочеточники, мочевой пузырь, уретра, матка, трубы и т.д.) из-за спазма их гладкой мускулатуры отмечается

полнокровие

последующий

отек

слизистых

подслизистых

оболочек

и/или

субплевральных пространств, то в паренхиматозных органах (легкие, мозг, тимус, щитовидная железа, почки, селезенка, поджелудочная железа и др.) наступает полнокровие (отек и т.д.) паренхимы с увеличением их размеров – настолько, насколько это позволяет капсула, но возможны ее отслоение или разрыв. Развитие отека/зашлакованности легких, надпочечников, поджелудочной железы, костного мозга, почек или головного мозга может значительно ухудшить общее состояние и закончиться необратимым повреждением какого-либо органа, комой или смертью. В частности, экссудативный и токсико-шлаковый удары по печени могут привести к временному нарушению функции гепатоцитов, гипербилирубинемии и т.д. (субиктеричность склер является одним из признаков интоксикации). Полнокровие и отек более выражены и быстрее наступают в том органе или его части, который в момент аффекта был наиболее активен и поэтому находился в состоянии функциональной гиперемии: по физиологическим причинам (яичники и матка – определенные фазы менструального цикла, желудок и кишечник – переваривание пищи, поджелудочная железа – гипергликемия) или был аффективно сенсибилизирован (прилив крови к половой системе – активация либидо, к желудку и кишечнику – мысли о еде и т.д.). То есть происходит наслаивание аффектогенного полнокровия на имеющееся

физиологическое

их

суммация;

это

обусловливает

как

стереотипность

избирательность, так и определенную ситуационную вариабельность выраженности аффектогенной патологии. Далее,

при

аффективном

кризе

может

доминировать

симптоматическая

артериальная

гипертензия (но чаще просто быть “на поверхности”, так как артериальное давление обычно измеряют), а при наличии длительного “аффективного стажа” и констрикторной “разработанности” сосудистой системы развивается гипертоническая болезнь. При повышении артериального давления на фоне явных или скрытых аффекта и мышечного напряжения необходимо ответить на два вопроса: первый – откуда и почему взялся, причем достаточно быстро, добавочный объем крови, и второй – куда его перекачивает (“загоняет”) сосудистая система. Представляется, что тоническая реакция магистральных артерий большого и малого круга на аффектогенное мышечное напряжение протекает по следующей схеме: аффект → мышечное напряжение → депонирование крови в мышцах (приток еще сохранен, а отток уже затруднен) → 1-я гиповолемия и 1-е снижение АД (артериального давления) → снижение кровенаполнения внутренних органов и головного мозга (вследствие депонирования крови в мышцах) → 1-е (компенсаторное) повышение АД → дальнейшее нарастание мышечного напряжения → выдавливание крови и экссудата из мышечных депо → 1-я гиперволемия и 2-е повышение АД → 1-й “экспорт полнокровия” (из мышц во внутренние органы) → полнокровие внутренних органов → “постэкспортные” 2-я гиповолемия и 2-е снижение АД

→ 3-е (компенсаторное) повышение АД

→ 2-й “экспорт

полнокровия” (из внутренних органов в спинной мозг, вегетативные ганглии и т.д.) → полнокровие спинного мозга → угнетение мотонейронов → парез/гипотония мышц → 3-й “экспорт полнокровия”

(из нервной системы и внутренних органов обратно в мышцы, фактически – “реэкспорт”) → полнокровие (реперфузия) мышц → “постэкспортные” 3-я гиповолемия и 3-е падение АД → 4-е (компенсаторное) повышение АД. Затем цикл: “экспорт полнокровия”, гипо-/гиперволемия и соответствующие колебания АД, может повториться, и так – до угасания аффекта, дренажа давления (кашель, понос и т.п.) или появления экссудативного (или геморрагического) прорыва. Объем 2-го “экспорта полнокровия” из внутренних органов в спинной мозг незначительный, поэтому он может не сопровождаться гиповолемией/гипотонией. У полных весь объем 1-го “экспорта” может сразу поглотиться подкожно-жировой клетчаткой. Если же часть его устремится во внутренние органы, то возможно полное или неполное развитие вышеприведенной последовательности (аналогично – при кровотечении). Если в 1-ю, 2-ю и особенно в 3-ю (восстановление перфузии мышц) фазы гиповолемии, – то есть при и так низком АД, каким-либо путем (страх, диуретики, седатики, миорелаксанты и др.) быстро снизить мышечный тонус, то, за счет реперфузии скелетной (и гладкой) мускулатуры, в последней произойдет быстрое депонирование большого объема крови. Это может не только резко усилить

гиповолемию/гипотензию,

но

не

допустить

развития

следующей

фазы

–

4-го

компенсаторного повышения АД. Такой ятрогенный “экспорт полнокровия” может “уронить давление” до критической величины – и не обязательно при этом абсолютные цифры АД будут очень низкими, в данном случае речь идет об относительном и быстро возникшем перепаде (особенно при наличии явных или латентных очагов ишемии, сосудистых стенозов и склерозов и т.п.). Могут наступить различные осложнения: дурнота, сосудистый коллапс, обморок, ишемия мозга, сердца, желез и внутренних органов, инсульты, параличи, судороги и т.д. Игнорирование такого варианта развития событий приведет к неэффективности терапии и/или появлению осложнений при купировании гипертонического миорелаксантов

(а во

по

сути

время

–

аффективного!)

оперативного

криза,

вмешательства

при

коррекции

(особенно

АД

применении

кровопотерей),

сеансе

мануальной терапии, в парной, сауне, кабинете стоматолога и т.д. Учет состояния тонуса мышц, этапа реакции сосудистой системы и мониторинг артериального давления в этих случаях принесли бы ощутимую пользу. Можно добавить, что аффект через мышечное напряжение и выдавливание из мышц крови также

может

являться

причиной

послеоперационных

кровотечений

(отеков,

транссудаций,

экссудаций и т.д.), расхождения краев раны, несостоятельности швов и их заживления вторичным натяжением, образования свищей и др. – “сброс” давления. Опасно также, особенно у ослабленных больных, опорожнение шлаковых (и инфекционных) депо. Поэтому психоэмоциональное состояние человека до, во время и после операции очень важно. Вышеприведенная последовательность событий может закончиться и раньше: аффект → мышечное напряжение → гемодинамический удар и острое полнокровие какой-либо артерии, в том числе и венечной, и/или камер(ы) сердца → а) разрыв артерии или камеры сердца; б) аритмия, фибрилляция или остановка сердца (вследствие гемодинамического, катехоламинового и шлакового ударов по водителям ритма с их полнокровием/отеком/интоксикацией, стойкой деполяризацией нейронов вследствие медиаторного удара по их постсинаптическим мембранам и т.п., и/или

аффектогенного экстракардиального ирритативного импульсного залпа, например, вагусного или из звездчатого узла, по водителям ритма с их блокадой). Внезапная или скоропостижная смерть от абдоминального или другого кровотечения, геморрагического инфаркта мозга, стенокардии, инфаркта, аритмии, фибрилляции или остановки сердца у эмоционально сенсибилизированного субъекта с какой-нибудь кардиальной или сосудистой патологией может наступить при остром волнении, прыжке в холодную воду, в момент оргазма, падении навзничь, ударе электрическим током, при лечебной дефибрилляции в кардиологии и т.п., то есть при состояниях, сопровождающихся значительным и быстро наступившим мышечным напряжением и “ударным” перераспределением крови. В патологоанатомической практике, особенно в педиатрической, нередко бывают ситуации, когда на секции не удается обнаружить причину смерти, и специально для таких случаев применяется понятие “патофизиологическая смерть” (в педиатрии также есть диагнозы типа “синдром внезапной смерти”, “синдром внезапной остановки дыхания” и т.п.). Представляется, что в какой-то части таких случаев смертельный аффективный удар был нанесен по нейронам центров дыхания, артериального давления или сердцебиения стволового или спинального уровней, нейронам каротидного синуса, нейронам водителей ритма сердца, то есть по анатомическим образованиям очень маленького размера, но с витально важными функциями. Перечислим возможные индукторы и механизмы, действующие одиночно или сочетано, патофизиологической смерти при аффективном ударе по нейронам этих областей: а) образование отечного локуса, достаточного для возникновения выраженной гипоксии нейронов, вызывающей прекращение их деятельности, или б) стойкой десинаптизации нейронов за счет разрыва синапса или увеличения расстояния между пре- и постсинаптическими мембранами синаптического бутона, вызывающего прекращение функции синапсов; в) стойкое угнетение нейронов при сверхсильном ирритативно-импульсном ударе; г) истощение медиаторного пула при длительном возбуждении; д) неспецифический токсически-шлаковый удар по (предварительно ослабленным) нейронам, синапсам и миелиновой оболочке нервных волокон; е) острый отек-демиелинизация нервных проводников – экссудативный

удар

по

относительно

негрубо

демиелинизированным

волокнам

приводит

увеличению площади локусов дефекта миелинового покрытия (как при надувании резинового шарика,

когда

маленькая

дырочка

увеличивается

размерах)

трансформации

дис(де)миелинизации с сохранной проводящей функцией волокна в демиелинизацию, при которой способность к проведению импульса утрачивается. В случае “а)” обнаружение причины смерти невозможно из-за микроскопической выраженности отечных очажков, не видимых на фоне неспецифических диффузных отечно-сосудистых и других постмортальных изменений. По понятным причинам случаи б), в), г), д) и е) на секции тоже не обнаруживаются. Возможно, в будущем появятся сканирующие устройства типа ЯМР (ядерно-магнитный резонанс) с более высокой разрешающей способностью, позволяющей прижизненно или в ближайшем постмортальном периоде идентифицировать микроочажки отека в стволе головного и центрах спинного мозга и водителях ритма сердца и каким-то способом дифференцировано вычленять эти локусы гипергидратации из общей

отечно-дисциркуляторной

картины.

Усовершенствование

имеющихся

ПЭТ

(позитронно-

эмиссионных

томографов)

позволило

бы

обнаруживать

маленькие

мельчайшие

очажки

функционально инактивированных нейронов в витальных областях и причины утраты ими функции: гипоксию, деполяризацию, десинаптизацию, истощение медиаторов и др., in vivo идентифицировать локусы

демиелинизации

по

какому-нибудь

специфическому

биохимическому

маркеру

или

биоэлектрическому дефекту. Не исключено, что для прижизненного in vivo обнаружения таких изменений появятся другие приборы. Гемодинамический удар по камерам сердца также может вызвать разрыв или пролабирование одного из клапанов, особенно на фоне имеющейся его неполноценности, а серия таких ударов – привести (в сочетании с другими факторами) к формированию дилатационной кардиомиопатии и клапанной недостаточности. Возможны и другие исходы серийного аффектогенного ударного гемодинамического

воздействия

на

сердце:

а)

отечно-демиелинизирующая

патология

внутрисердечных нервных волокон (или при гиперкоагуляционной недостаточности их

vasae

nevrorum) с развитием денервационной сверхчувствительности у нейронов водителей ритма к микродозам соответствующих медиаторов и сверхмалым импульсным посылкам, возникновением полной или неполной блокады, например, пучка Гиса, или появлением локуса денервации с функциями эктопического водителя ритма – вот, в частности, возможные причины возникновения кардиоаритмий и др. при малейшем волнении у лиц с аффектогенной патологией; б) (микро)инфаркт – острая или хроническая экстравазация из vasae vasorun внутрисердечных артерий (и/или сосудов более мелкого калибра) со сгущением крови и тромбозом этих сосудов; в) субплевральная экссудация из vasae vasorun венечных (или более мелких) артерий с прорывом жидкости в полость перикарда и последующим развитием полной или неполной тампонады сердца, или, далее, экссудативным прорывом – “сепарация давлением”, в субадвентициальное (или другое) пространство аорты или полой вены с их расслоением (при разрыве адвентиция этих сосудов экссудат из перикарда может попасть в плевральную полость); г) формирование очагового или диффузного кардиосклероза интерстициальное

вследствие

хронического

пространство

аффектогенного

персистирования

отека,

нагнетания

плазмофильтрата

ишемии

гипоксии

миокарда;

соответственно, хронический отек клапанов приведет к их соединительнотканному перерождению; д) угнетение нейронов водителя ритма сопутствующим токсически-шлаковым ударом. Поэтому выражения “разбитое сердце”, “разбитая жизнь” – возможно, не такая уж и метафора. Диуретическая реакция почек тоже меняется в различные фазы аффектогенной гипертензии. Если во время 1-го снижения и 1-го повышения АД, вызванных депонированием крови в напряженных мышцах (вспомним, приток еще сохранен, а отток уже нарушен), отмечается снижение скорости

образования

мочи,

направленное

на

борьбу

гиповолемией

уменьшением

кровоснабжения ЦНС и внутренних органов, то во время 2-го повышения АД, обусловленного гиперволемией и выдавливанием крови из мышечных депо, отмечается увеличение скорости образования мочи, направленное на борьбу с их избыточным полнокровием. При гиповолемии, вследствие полнокровия паренхиматозной сферы или реперфузии мышц, снова отмечается снижение скорости мочеобразования. Эта зависимость (пара)клинически прослеживается не так быстро и очевидно, так как моча сначала депонируется в мочевом пузыре.

Аффектогенное поражение почек может развиваться по нескольким схемам: а) аффект → полнокровие почек → отек паренхимы → олиго-/анурия; б) аффект → полнокровие почек → внутрипаренхиматозное кровоизлияние; в) аффект → полнокровие почек → патология vasae nevrorum почечных нервов → отек-демиелинизация почечных нервов → денервация почек; г) аффект → полнокровие почек → образование периадвентициальной “экссудативной манжетки” в почечных сосудах → десимпатизация почечных сосудов; д) аффект → полнокровие почек → разрыв капилляров или вен подтубулярного или подлоханочного пространств → гематурия. (Лично я (тоже) не понимаю, каким образом, например, при нефрите, эритроциты из капилляра транзитом по почечной паренхиме могут попасть в мочу, и схема: капилляр → паренхима → лоханка → микрогематурия, представляется неубедительной). Полнокровие почек может развиваться при высоком венозном давлении в системе v. cavae inferior, включая анастомозы с венозной сетью соответствующих мышц торса при их напряжении. Тогда альтерация почечных сосудов может наступить

даже

при

относительно

слабом

аффективном

гемодинамическом

ударе,

так

как

наслаивается на уже имеющееся полнокровие. Почечная недостаточность может возникнуть при шлаковом (инфекционном или аллергическом) ударе по почкам при опорожнении соответствующих шлаковых (инфекционных или аллергических) депо; ишемия почечной паренхимы может быть вызвана

интенсивным

спазмом

почечных

(микро)сосудов

при

аффектогенном

импульсно-

ирритативном и/или медиаторно-биохимическом ударе по ним. По таким же механизмам может развиваться и аффектогенная патология мочевыводящих путей

полового

аппарата.

частности,

при

реализации

последовательности:

аффект

→

полнокровие → недостаточность vasae nevrorum → демиелинизация → денервация, может развиться дискинезия или атония мочеточников, мочевого пузыря, маточных труб или уретры. Другая схема – аффект

→

полнокровие

слизисто-подслизистой

→

отслоение

“сепарацией

давлением”

(с

образованием язвы, локуса денервации и т.п.) → разрыв сосудов слизистой → гематурия: из мочеточников, мочевого пузыря или уретры. Как и в случае с желудочно-кишечным трактом, затяжной и интенсивный спазм гладкой мускулатуры этих анатомических образований может привести к некрозу слоя или всей стенки на каком-то протяжении. Таким образом, избыток крови, выдавленной при аффекте из тонически напряженной поперечно-полосатой мускулатуры, на какое-то время депонируется в железах, внутренних органах, подкожно-жировой клетчатке, но избыточное полнокровие также может вызвать и развитие в этих органах патологии. Представляется, что потенциальная возможность аффектогенного мышечного напряжения является одной из причин того, что общая масса циркулирующей крови в каждый наличный момент недостаточна для максимального заполнения всей сосудистой системы организма – без резервных депо крови почти любой аффект заканчивался бы трагически. Можно думать, что массовая аффективная сенсибилизация при смене политического режима (ухудшении экономического положения, у “пришлых” жителей Севера и т.п.) является важной причиной роста числа сердечно-сосудистых и других заболеваний и повышения смертности от них, особенно среди мужчин, имеющих, повторимся, по сравнению с женщинами, более развитую мускулатуру и меньшую выраженность подкожно-жировой клетчатки (нельзя, кстати, исключить, что

именно гипертрофия мышц явилась одной из причин вымирания динозавров, крупных хищных животных и др. – аффектогенные мощные гемодинамические удары по мозгу с развитием энцефалопатии, дезадаптации в природной среде и т.д.).

*** Глава

XV.

Аффективный

криз,

мышечное

напряжение

отечно-сосудистая

патология

головного мозга. Многое из вышеизложенного приложимо и к формированию аффектогенного повреждения головного мозга, поэтому подробнее рассмотрим лишь некоторые возможные варианты развития патологии с учетом анатомо-функциональных особенностей ЦНС (расположение в не расширяющейся черепной коробке, наличие желудочков и т.д.). Если при выдавливании крови из мышц развивается острое и выраженное мозговое полнокровие, то оно может закончиться разрывом какой-либо мозговой артерии и кровоизлиянием. Причиной петехиальных или более крупных кровоизлияний может служить сдавление отечным мозгом полнокровных вен различного калибра и венозных синусов с последующим их тромбозом или разрывом. Потенциальным источником петехиальных геморрагий является кровотечение из vasae vasorum, кровоснабжающих мозговые синусы и вены (см. выше). Полнокровие перивентрикулярных сосудистых сплетений чревато разрывом этих сосудов с прорывом крови в просвет желудочка или паренхиму мозга. Развитие аффективного мышечного напряжения и последующего отека головного мозга чревато ишемическим инсультом, так как отек (и ликворная гипертензия) увеличивает объем мозга и может вызвать придавливание артерий, расположенных на его поверхности, к выстилающей череп изнутри твердой мозговой оболочке: их компрессию, или же это будет затяжная спастикоирритативная реакция вследствие механического раздражения периваскулярного симпатикуса с последующим развитием региональной ишемии мозга. Более вероятно придавливание средней мозговой артерии, менее – передней мозговой артерии, внутричерепных сегментов позвоночных артерий, основной артерии и сосудов виллизиева круга. Часто отмечается очаговый отек какой-то одной области или доли мозга при ее длительной гиперфункции

(при

селективной

аффективно-когнитивной

перегрузке).

Такие

“летучие”

субкортикальные отеки часто обнаруживаются при ЯМР-сканировании головного мозга, исчезая через какое-то время и не обнаруживаясь при повторном обследовании. Например, при отеке лобной доли ее поверхность может начать контактировать с твердой мозговой оболочкой, выстилающей внутреннюю поверхность лобной кости и переднюю черепную ямку. В такой ситуации на фронтальные нейроны одновременно будут действовать возбуждающие (механическое раздражение коркового поля твердой мозговой оболочкой) и тормозные (отек) стимулы. Поэтому клиническая картина такой фронтальной дисфункции будет представлять собой пеструю смесь лобных симптомов раздражения и выпадения в различной динамически подвижной пропорции. Могут наступать очаговые отеки и контакты с твердой мозговой оболочкой и других долей: височной, затылочной, центральной, теменной, а также мозжечка с соответствующей ирритативно-тормозной клинической картиной.

При общем стрессе исходно небольшой локальный отек мозга, за счет наслоения на него общего отека, может существенно увеличиваться в размерах (“надуваться”), полностью или частично поражать какую-либо мозговую долю и, увеличивая ее в объеме, прижимать к твердой мозговой оболочке. Может развиться отек одного или обоих полушарий, псевдотумор мозга, различные варианты вклинения или другие осложнения. Поражение внутричерепных отделов зрительных, слуховых и других пар черепно-мозговых нервов может произойти по причине их отека, придавливания к кости отечным мозгом или полнокровия их vasae nevrorum с последующим развитием недостаточности этих сосудов, которая, в свою очередь, станет причиной длительной или персистирующей демиелинизации нервных стволов (с клиникой выпадения). (Попутно заметим, что длительное прижатие к черепу субапоневротических нервных веточек и сосудов

волосистой

части

головы

натянутым

апоневрозом

при

аффектогенном

напряжении

соответствующих мышц головы и шеи вызовет формирование скальповой отечно-ишемической и денервационной патологии, например, диффузные или гнездные выпадение волос или поседение “на нервной почве”. Возможно появление перхоти, подкожных абсцессов или гнойничков (с опасностью попадания инфекта в мозг и его оболочки по венозным эмиссариям), детских “золотухи”, “заушницы”, диатеза и аллергии – скольких малышей лишили сладостей, соков и апельсинов из-за этого, совершенно не принимая во внимание, что из-за пищевой фрустрации дети еще больше “аффективно заряжаются”, и проявления диатеза, наоборот, усиливаются. Характерно, что седина чаще всего появляется на висках (а бес – в ребро) по причине сопутствующей отечно-дисциркуляторной дисфункции височной коры. Есть и другие зоны компримации нервных стволов и сосудов, иннервирующих, кровоснабжающих и лимфодренирующих скальповую область. Можно также добавить, что и обычная лысина формируется “не просто так”, а на территории “последнего луга” как артериального притока, так и венозного оттока. Фронтальной лысине нередко сопутствует “мягкая” отечно-дисциркуляторная дисфункция лобной коры и прилегающих корковых полей, включая ближайшую подкорку, – тоже области “последнего луга” (также надо учитывать, что при аффектогенном напряжении апоневроза и мимической мускулатуры лица передавливаются венозные эмиссарии, субапоневротические и подкожные лицевые вены – дополнительные пути оттока венозной крови от конвекситальной и базальной лобной коры). В частности, поэтому высокий интеллект у части лысых сочетается с определенной моторной неловкостью, некоторой общей пассивностью

плане

деятельности,

своеобразными

ступором

или

“мягкой”

поведенческой

неадекватностью в аффективно насыщенных жизненных ситуациях, когда нужно немедленно действовать (и нередкое избегание таких ситуаций), – в такие моменты происходит усугубление фронтальных отека и дисциркуляции; разумеется, речь идет только о монопараметрическом сравнении. На территории “последнего луга” расположены и глазные яблоки. Про таких в народе говорят: “очкарик, лысый, умный, ничего не может делать”. И, действительно, они редко становятся хорошими руководителями низового звена, где много движения, действия и ручного труда, – им не хватает мелко-ситуационной двигательной быстроты и “локомоторной смышлености”.

Существует связь кровоснабжения теменной коры и скальпа в области темени. Функции теменной коры известны, и при наличии “отечно-дисциркуляторной” теменной лысины тоже имеются как

нейрофизиологические

особенности

функционирования

ЦНС,

так

их

психологическое

отображение. Напряженный апоневроз, повторимся, сдавливает субапоневротические и подкожные лицевые вены, а также венозные эмиссарии – анастомозы между внутри- и внечерепными венами. Этим блокируются дополнительные пути венозного оттока из полости черепа и, следовательно, “сброса” излишнего внутричерепного давления. Не исключено, что при развитии аффекта плода в виде хронического напряжения кранио-фациальной и цервикальной мускулатуры длительное натяжение скальпового апоневроза вызывает отек-ишемию участков формирующихся надкостницы, костей черепа

шовных

соединений,

их

последующую

соединительнотканную

гиперплазию

внутриутробным формированием гиперостоза. Последний, вследствие параллельно развивающегося отека-ишемии участков коры мозга, часто сочетается с гиральными аномалиями или врожденной олигофренией.). При

повторных

аффективных

атаках

все

больше

повышается

сосудистая

проницаемость, и отек, растягивая периваскулярные области, постепенно увеличивает территорию своего последующего распространения и со временем вызывает появление стойких деформаций паравазального пространства мозга в виде криблюр, кист, дивертикулов и т.п. За счет роста желудочковых,

цистернальных

субарахноидальных

ликворных

пространств

наблюдается

прогрессирующая общая или парциальная корковая и подкорковая атрофия. При образовании локусов альтерации сосудистой стенки в области расположения жизненно важных центров дыхания и сердцебиения ствола головного мозга, во время одной из аффективных атак могут образоваться микроочажки отека с величиной, достаточной для десинаптизации и/или стойкой гипоксии нейронов этих областей. Это

вызовет

длительное

угнетение

их функций,

что

клинически

проявится

расстройством дыхания или кровообращения центрального уровня и может закончиться смертью (на секции,

повторимся,

эти

микроочажки

отека

будут

замаскированы

неспецифическими

общемозговыми постмортальными отечно-сосудистыми изменениями). Существуют определенные корреляции между локализацией отека или полнокровия вещества мозга и его оболочек – с одной стороны, и отечностью (пастозностью) и увеличением подкожного венозного рисунка на голове и лице – с другой. Это обусловлено общностью их кровоснабжения – сонные и позвоночные артерии, венозного оттока, большим количеством артериальных коллатералей и венозных анастомозов и единой симпатической иннервацией из верхнего шейного симпатического ганглия. Например, расширенные подкожные капилляры на носу и щеках (нередко это красные бугристые и в прожилках нос и щеки, иногда с волчаночной “бабочкой”) – свидетельство вовлечения гипоталамо-гипофизарной области (из-за общности венозного оттока через вену Галена) и надежный признак давности процесса; причем краснота или синева прожилок свидетельствуют о его обострении, а бледность и запустение – о ремиссии. Пастозность кожи, вздутие или извитость вен на лбу и висках – надежные признаки отека и затруднения венозного оттока из области лобной и височной коры. Извитые вены на висках у новорожденных, детей и взрослых – признак

анамнестического

или

актуального

аффекта

хроническим

возбуждением

височной

коры.

Припухлость и синева носогубного треугольника (особенно хорошо это видно у грудных и маленьких детей) и/или хроническая заложеность носа – признак отека и венозной дисфункции в базальных отделах лобной коры и ближайшей к ней подкорке. Красные или багровые голова и шея – свидетельство максимального компенсаторного перераспределения потока крови из общей сонной в бассейн наружной сонной артерии с расширением артерий всех калибров, кровоснабжающих лицо, экстракраниальные отделы головы и частично шею. Такое перераспределение крови направлено против дальнейшего нарастания полнокровия и отека головного мозга; нередко это также свидетельствует и о симпатической недостаточности (патологии верхнего шейного симпатического ганглия и/или других отделов шейно-краниального симпатикуса). При длительном аффектогенном напряжении жевательных мышц – “сжал зубы”, происходит компримация височной артерии, которая может осложниться височным артериитом (развитие отека и проникновение протеинов плазмы в стенку

артерии

приведет

изменению

антигенных

свойств

ее

мышечного

адвентициального слоев и ближайших паравазальных тканей). В заключение этого раздела можно добавить, что не бывает изолированной гипоксическидисциркуляторной патологии головного мозга, глаз или ЛОР-органов, во всех случаях речь необходимо везти о патологии головы в целом с акцентуацией в виде энцефалопатии, глаукомы, невриномы и т.д. и делать соответствующие терапевтические выводы.

*** Глава XVI. Аффективный криз и нейродинамические нарушения. Как показано выше, аффект вызывает развитие различной вегетативно-сосудистой и органной патологии после трансформации в телесное мышечное напряжение, достаточное для запуска процесса быстрого перераспределения больших объемов крови в организме. Но кроме возникновения гемодинамической волны, аффект также порождает мощные церебральные эфферентные и соматические и висцеральные афферентные импульсные потоки. Эту патогенетическую последовательность схематично можно представить следующим образом: аффект → эфферентный церебральный залп → позное мышечное напряжение и проприоцептивный залп по ЦНС → перераспределение крови → висцеральное полнокровие и висцероцептивный залп по ЦНС → ответ нервной системы → уменьшение мышечного напряжения и висцерального полнокровия…, и так – до истощения аффекта и прекращения приступа. Математически такую событийную цепь можно описать как некую затухающую колебательную функцию. Таким образом, при быстром наступлении и значительной выраженности висцерального полнокровия от сосудистых, капсулярных и паренхиматозных механорецепторов, активируемых растяжением сосудов, оболочек (капсул), стромы и паренхимы желез и внутренних органов, в нервную систему идет мощный вегетативный импульсный залп – своеобразный “висцеральный SOS” или крик органов о помощи. Психогенное мышечное напряжение тоже сопровождается выраженным усилением проприоцепции – по типу мощного непрерывного импульсного потока, да и к тому же, не забудем, что при аффекте мозг первоначально возбужден. Проприоцептивные импульсы, вспомним,

исходят от определенного паттерна напряженных мышц, образующих позу, и поэтому наносят анатомически адресные селективные проприоцептивные удары по проекционно-связанным с этими мышцами отделам нервной системы. Такой сочетанный проприовисцероцептивный импульсный залп может достигнуть значительной силы – импульсный ирритативный удар, и, подобно удару молнии, повредить (особенно уже ослабленный) головной мозг. Недаром говорят: “я поражен”, “ты меня поразил”. Разумеется, афферентные сомато-висцеральные импульсные посылки, активирующие головной мозг, нельзя рассматривать только как патологию; когда они не превышают определенного уровня интенсивности, то играют положительную роль, способствуя ситуативному повышению тонуса и реактивности ЦНС и адаптивной психосоматической и психовегетативной интеграции. Вызванная этим импульсным ударом вспышка функциональной церебральной активности при достижении ей определенного уровня интенсивности приводит к тому, что постсинаптические мембраны больших групп нейронов временно утрачивают свою возбудимость. Этому способствует и предшествующее ослабление нейронов: при аффекте на них, вспомним, действуют отек, гипоксия, нарушение обмена веществ, в частности, вызывающих снижение порога возбудимости нервных клеток и развитие состояния денервационной сверхчувствительности. Но такое угнетение активности нервных клеток нельзя рассматривать только как чисто патологический феномен; при пролонгации аффектогенного ударного импульсного воздействия оно предохраняет нейроны (и, возможно, глию) от функционально-метаболической перегрузки и, сопровождаясь уменьшением притока крови к заторможенным клеточным группам, также предохраняет их от (усугубления) полнокровия и отека. Дальнейшие события зависят от топической локализации функционально инактивированных нервных клеток. Если произойдет изолированное угнетение нейронов коркового уровня, то тогда за счет утраты корковых субординирующих влияний возникнет острое растормаживание группы клеток тоногенных субкортикально-стволовых структур. В результате произойдет еще большее повышение мышечного

тонуса,

генерализованно,

по

но

уже

типу

не

только

общей

тетании

виде (но

определенного с

позного

сохраняющимся

паттерна,

селективным

также

тоническим

компонентом – позой). В свою очередь, такое быстрое и глобальное нарастание мышечного тонуса приведет к выдавливанию еще большего количества крови из мышц в большой и малый круг кровообращения и вызовет новое перераспределение крови. Очередной удар массой крови по висцеральной сфере (и, разумеется, по головному мозгу тоже, с возможным нарастанием имеющихся в нем отеков) резко усилит ее полнокровие и еще более усугубит нарушение функции желез и внутренних органов; и этот, подчеркнем, очередной общий гемодинамический удар тоже будет со значительно выраженным селективным компонентом. Головной мозг подвергнется еще одному ирритативному

проприовисцероцептивному

импульсному

удару

от

вторично

возбужденных

сосудистых, висцеральных и мышечных рецепторов. При аффекте важным источником афферентации в ЦНС являются также импульсы от механорецепторов растянутых оболочек и сосудов самого мозга. При

аффекте

ослабить

или

предотвратить

ударное

гемодинамическое

импульсно-

ирритативное поражение ЦНС может психомоторная разрядка, но характерной особенностью

больных психосоматической патологией является “застревание” на стадии аффективного мышечного напряжения и отсутствие двигательного выхода. При изолированном, а не общем угнетении какой-нибудь группы корковых пирамидных нейронов (при общем аффекте с выраженным селективным компонентом) наступит изолированное или сочетающееся с общим мышечным напряжением повышение мышечного тонуса в какой-то определенной группе мышц или даже одной мышце: пальцы рук непроизвольно сожмутся в кулаки, сведет судорогой икроножные мышцы, “затянет” шею или “заклинит” спину, может даже на время возникнуть моно-, геми- или тетрапарез или другая выраженная пирамидная симптоматика. В таких случаях нередко ставят диагноз транзиторного церебрального ишемического криза, и в ряде случаев так оно и есть (хотя никогда нельзя игнорировать аффект – главный провокатор ишемии). Но все же клинически эти состояния разграничить можно. Транзиторные ишемические атаки начинаются более плавно, как правило, имеется определенный “сосудистый анамнез”, не так явна связь с аффектом, моторные (общее мышечное напряжение – поза) и эмоциональные проявления (речь, мимика и т.п.) более бедны, и на первое место выходит очаговый моторный дефект, который в течение определенного времени (не более 24 часов, иначе речь необходимо вести об инсульте) сохраняется после прекращения аффекта и исчезновения общего мышечного напряжения. При

чисто

аффективной,

нейродинамической

патологии

причинно-следственная

связь

моторных нарушений с аффектом, как правило, ситуационно стереотипна, порой, достаточно очевидна и разделена небольшим временнЫм отрезком, необходимым для “аффективной зарядки” субъекта;

отмечается

сочетание

очагового

тонического

компонента

–

очагового

моторного

(псевдо)дефекта, с общим выраженным мышечным напряжением – позой (страха, ненависти и т.п.), характерными выражением лица и речевой экспрессией. При “аффективной разрядке” быстро исчезает и поза, и очаговый тонический компонент. Но при ишемических кризах аффект обычно сочетается с – им же вызванными – церебральными сосудистыми нарушениями, и это затрудняет дифференциальную диагностику, тем более, что с годами для возникновения ишемии становится достаточно все более и более слабого аффекта. Нарушение функции лобной доли даст ситуационный ступор (“что встал, как истукан?”), немоту (“язык, что ли, проглотил?”) или другую фронтальную симптоматику. Угнетение нейронов в центрах

пирамидно-экстрапирамидной

системы

ситуационно

проявит

себя

заиканием,

причмокиванием или насильственным смехом (”да он над нами издевается!”), кривой ухмылкой, отвисанием нижней губы со слюнотечением, дистоничной мимикой (“что сквасился?”), атетозом, ригидностью, карпо-педальными спазмами, кататонией, общей вычурной позой или двигательной стереотипией. Клиническая палитра аффектогенных спастико-дистонических и дискинетических мышечных проявлений и их вегетативно-сосудистого сопровождения очень велика. Угнетение

активности

нейронов

корковых

анализаторов

стереотипно

проявится

соответствующими нарушениями, нередко ошибочно трактующимися как эпилептическая аура: зрительными – что-то “мелькнет перед глазами”, временная слепота (“ты что, совсем ослеп?”), слуховыми, вестибулярными – головокружение, ольфакторными – какой-то определенный запах. Угнетение височной коры проявится ирритацией лимбических структур (резкое усиление эмоций,

состояние типа “уже виденного”), расторможенностью гиппокампа (“наплыв” ассоциаций, образов, воспоминаний), а аффектогенная дисфункция мозжечка проявит себя пошатыванием (“пьяный, что ли?”). При растормаживании гипоталамо-диэнцефальных или стволовых структур могут наступить реакции со стороны сердечно-сосудистого, дыхательного и других центров: гипертонические кризы, приступы тахикардии, тахипноэ, астмы, гипертермии, гипергликемии, тонические судороги и т.д. Возможно много вариантов кортикофугальных нарушений, но все они развиваются по одному принципу: угнетение, – которому иногда может предшествовать вспышка активности, – группы корковых нейронов, имеющих прямые или опосредованные (и “работающие” – вспомним про демиелинизацию) субкортикальные проекции, автоматически сопровождается снятием их тормозного (активирующего или модулирующего) влияния на определенную группу проекционно-связанных с ними субкортикальных цереброспинальных нейронов и их растормаживанием. Также важно не забывать, что при наличии разобщения на каком-либо уровне нервной системы (корковоподкорковом

или

демиелинизацией,

другом могут

–

их,

выпасть

вспомним, некоторые

может –

быть

должные

несколько), быть,

вызванного

фрагменты

отеком

аффектогенного

психомоторного рисунка: и тогда появятся, например, асимметричная телесная позная реакция, плач одним глазом, крик при гневе без соответствующего мимического сопровождения, сердцебиение без тахипноэ при волнении, “медвежий” понос от страха, но без ощущения страха или выражения последнего на лице; также могут быть различные другие (микро)селективные выпадения. Если угнетение достигает стволовых дыхательных центров, то оно вызывает остановку дыхания (не исключено, что и смертельную) как при сильном ударе о землю. Недаром говорят: “аж дух захватывает”, “дай, дух переведу”. При остром угнетении активности прессорных нейронов сосудодвигательного центра может произойти падение артериального тонуса – коллапс, в том числе и в артериях самого головного мозга. Это многократно усилит его (мозга) полнокровие и может быть чревато внутричерепным кровоизлиянием по типу апоплексического удара; по такому же механизму аффектогенные апоплексии могут повредить структуры спинного мозга и вегетативные ганглии. Острое нарушение или утрата церебральных регуляторных функций еще более усугубит неблагоприятную периферическую и органную гемодинамику и может привести к развитию шока. Характерно, что на секции умерших от шока больных всегда находят множественные кровоизлияния, полнокровие артерий и вен различного калибра и отеки. Последовательность:

парное

(тройное,

четверное

т.п.)

внешнее

и/или

внутреннее

воздействие → когнитивно-аффективный криз → гемодинамический удар → отек → возникновение патологии → стихание патологии → уменьшение отека и его персистирование → повторение одного или

нескольких

из

этих

воздействий

→

аналогичный

аффективно-когнитивный

криз

→

гемодинамический удар → увеличение размеров имеющегося отека → появление аналогичной клиники…, является основой импритинга (запечатления) и последующего появления той же самой или похожей симптоматики, порой, спустя длительное время после сильного аффекта: страха, гнева, изнасилования, морального потрясения, дорожной травмы и т.п. Это – как в опытах Павлова по выработке условного рефлекса, когда слюна у собаки вырабатывается уже без мяса, на один только звонок. В частности, возможно, что рецидив алкоголизма, даже через много лет после периода

трезвости, с быстрым возвратом “старых” патохарактериологических черт “той личности” (как будто и не бросал пить) происходит по этой же схеме: актуализация определенной совокупности внешних и внутренних факторов (событий), часть из которых может и не осознаваться или даже никогда не осознавалась субъектом (но, как и в юриспруденции, не(осо)знание этих факторов не освобождает от развития рецидива) вызывает появление специфического аффективно-когнитивного ответа, возбуждение определенного ансамбля нервных клеток и патофизиологическую актуализацию имеющихся латентных отечных очагов. По аналогичной схеме могут развиваться аллергические реакции (условно-рефлекторная психоаллергия), ОРЗ-подобные состояния, рецидивы язвенной болезни и т.п. То есть если повторяется та же или подобная внешняя ситуация или некоторые запомнившиеся ее компоненты, особенно на фоне предварительной неспецифической аффективной сенсибилизации, то имеющиеся отеки увеличатся в размерах и проявятся аналогичной клинической картиной. Это позволяет считать отек, точнее, “дремлющую” и “дожидающуюся своего часа” констелляцию периваскулярных (микро)отеков и локусов альтерации сосудистой стенки в системе кровоснабжения головного мозга, одним из (пато)морфологических эквивалентов импритинга аффекта. Незначительные остаточные пятнисто-многоочаговые периваскулярные (микро)отеки и локусы альтерации – повышения проницаемости сосудистой стенки в капиллярах, венулах и мелких венах (и vasae vasorum артерий и вен) корковых, подкорковых, стволовых, мозжечковых моторных центров и длинника спинальной колонки мотонейронов при повторном возникновении аналогичного аффекта вновь вызовут появление в этих местах отеков с величиной, достаточной для торможения функциональной активности нейронов. Это будет причиной стереотипного клинического рецидива, в частности, “оживления” прежнего паттерна мышечного напряжения – позы. А зоны альтерации сосудистой стенки и периваскулярного (микро)отека в других нейрональных ансамблях ЦНС и периферических вегетативных ганглиях будут ответственны за манифестацию прежнего паттерна вегетативно-сосудистых и железисто-висцеральных нарушений. Иными словами, именно в персистирующих цереброспинальных (и ганглинозных) локусах повышенной сосудистой проницаемости – альтерации, и зонах периваскулярных (микро)отеков (и в локусах отека-демиелинизации нервных волокон) закодирован потенциальный психосоматический ответ организма и его индивидуальный “рисунок” на повторяющееся воздействие – пиковое или по типу экспозиции, ригидной констелляции внешних средовых факторов, которые через перцептивную стимуляцию прежнего паттерна нейронов анализаторных, в первую очередь, корковых систем новообразуют

или

реактивируют

“дремлющую”

ЦНС

аффективно-когнитивную

структуру,

“пробуждая” тем самым всю типовую психосоматическую цепочку. Таким

образом,

патоморфологической

основой

психосоматической

патологии,

ее

информационной перфокартой-решеткой и “входными анатомическими воротами” аффекта являются находящиеся в ЦНС “молчащие” локусы альтерации сосудистой стенки и зоны периваскулярных (микро)отеков – “говорящие” (на “языке” экссудации) локусы альтерации. Процессы новоэкссудации и нарастание имеющихся отеков – патофизиологическая основа проявлений психосоматической патологии и рецидива типовой психосоматической картины. Аффективный ответ личности, точнее,

активированная в ЦНС типовая аффективно-когнитивная структура – это триггер манифестации клинического рецидива, та “пусковая кнопка”, воздействие на которую приводит к обострению психосоматической патологии, а перцептируемый гештальт – стереотипная констелляция средовых факторов, то есть житейская ситуация, в которой находится субъект, – (ре)активатор клинического обострения. То есть именно внешняя среда нажимает “кнопку пуска”, находящуюся в сознании (тело для сознания – это тоже внешняя среда). Очевидно, при стереотипном воздействии аффекта малой интенсивности нарастут имеющиеся в ЦНС периваскулярные отеки, а при нарастании интенсивности аффекта – появятся новые (за счет экссудации в “молчащих” локусах альтерации) отечные очаги. То есть зоны периваскулярных (микро)отеков

–

нижняя,

локусы

альтерации

сосудистой

стенки

–

верхняя

граница

патофизиологического и клинического “размаха” проявлений психосоматической патологии и ее тканевой

патоморфологической

“дельты”.

Следовательно,

чтобы

уменьшить

выраженность

патофизиологических и клинических проявлений, нужно “закрыть” каналы альтерации-экссудации, а для полной ликвидации патоморфологической основы психосоматической патологии необходимо и устранить отеки и закрыть каналы альтерации-экссудации (образно говоря, стереть код ее телесного импритинга

путем

патогенетической

обнуления терапии

на

информационной уровне

перфокарты-решетки).

Это

информационно-гистологической

–

принципы

экссудативно-

альтерационной первоосновы психосоматической патологии. Разумеется, необходимо и лечение последствий альтерации-экссудации – геморрагий и т.п. Один из важных лечебных факторов – это время, в течение которого, при условии полного отсутствия аффекта, произойдут репаративные процессы в альтерированных сосудистых стенках, способствующие восстановлению целостности гематоэнцефалических и гистогематических барьеров; недаром говорят: “время лечит”. Важный компонент терапии – это разрушение аффективнокогнитивной структуры психологическими или психотерапевтическими методами. Разумеется, это возможно

только

после

естественного

или

ятрогенного

восстановления

биологической

полноценности нервной системы, что в психологической и психотерапевтической практике часто игнорируется. Не менее важно воздействие на средовые факторы, ведь именно они аффективно сенсибилизируют человека. Если хотя бы частично не устранить или не ослабить их влияние, то они, действуя пиково или кумулятивно, преодолеют морально-психологическое сопротивление индивида, активируют “старый” аффект (“ты опять за старое!”), который вновь альтерирует, “пробьет” в прежних местах кровеносные сосуды нервной системы, и у человека возродится вроде бы вылеченное прежнее заболевание. “Голые” психофармакотерапия и психофармакореабилитация психосоматической патологии – это типичный пример “сизифовых” терапии и реабилитации, этой болезни-эпидемии самòй современной медицины. К сожалению, изменить условия и образ жизни пациента редко бывает возможно – да и кому это по-настоящему нужно, ведь на социально и психологически “немощных”, больных и инвалидах во всем

мире

“кормится”

столько

народа,

врачи

среди

них

–

далеко

не

самая

большая,

профессионально и материально заинтересованная в наличии этих страдальцев, социальная группа… И поэтому вновь и вновь срываются наркоманы и алкоголики, набирают вес похудевшие, а

выздоровевшие – повторно заболевают и, в конце концов, умирают от инсульта, инфаркта, гипертонии, язвы желудка, опухоли и т.д. И все-таки не нужно забывать, что полноценное лечение психосоматической патологии – это всегда триединое воздействие: на окружающую среду, личность (сознание, душу и сердце) больного и его тело. Соответственно, подлинное и полное психосоматическое здоровье – это триединое состояние: социально здоровая окружающая среда, здоровая личность и здоровое тело, и одним из главных критериев психосоматического здоровья является социальная эффективность человеческой жизни – “истина узнается по плодам”. К сожалению, в реальной медицинской практике “лечат” только вторично пострадавшее тело (даже третично: больная среда ↔ больная личность ↔ больное тело), поэтому полное излечение психосоматической патологии бывает достаточно редко (эти вопросы подробно будут рассмотрены в соответствующей главе). Но продолжим развитие темы. Приведем возможную схему развития инсульта в бассейне средней мозговой артерии – как исхода очередной аффективной атаки:

общий аффект с

выраженным селективным компонентом → общее мышечное напряжение – поза, с акцентом на гипертонусе мускулатуры ипсилатеральных верхней и/или нижней конечности → гемодинамический и

проприовисцероцептивный

импульсный

удары

по

ЦНС

акцентом

на

группе

нейронов,

кровоснабжаемых из средней мозговой артерии → полнокровие ЦНС с акцентом на бассейне средней мозговой артерии + общий и селективный отек + угнетение импульсным ирритативным ударом активности

нейронов

ЦНС

акцентом

на

клетках

бассейна

средней

мозговой

артерии

→

расторможенность подкорковых тоногенных и эмоциогенных аппаратов → еще большее повышение общего и селективного мышечного тонуса → второй (третий и т.д.) гемодинамический и импульсный удары по ЦНС → общее и селективное нарастание полнокровия, отека и угнетения корковых нейронов → прекращение кровотока в бассейне средней мозговой артерии (спазм, придавливание к кости, тромбоз, разрыв или т.п.) → угнетение отеком-ишемией нейронов бассейна средней мозговой артерии и их разобщение с мышцами парализованной(ых) конечности(тей) по всему длиннику цереброспинальной оси и периферической нервной системы из-за появления множества локусов отека и демиелинизации на трассе нейроны – мышечные клетки пораженной конечности → клиника инсульта – моторный дефект и его персистирование. Эту

всегда

имеющуюся

анатомическую

многоуровневость

поражения

–

энцефаломиелополирадикулоневропатию с синаптической и рецепторной дисфункцией (от коркового нейрона до нервно-мышечного синапса и обратно) и патологией самих иннервируемых мышц (“футлярные синдромы”), необходимо учитывать при лечении инсульта. Имеющееся у этих больных хроническое аффективное напряжение (и его осознаваемая либо неосознаваемая внешняя причина – конкретная жизненная ситуация) является мощным фактором, поддерживающим общее мышечное напряжение полнокровие,

селективный

гипертонус

артериальную

ишемию,

парализованных

локусы

конечностях,

отека/демиелинизации

а в

также

венозное

центральной

периферической нервной системе. При быстро наступившем и мощном спазме средней (и любой другой) мозговой артерии либо ее сегмента или веточки образование внутрисосудистого тромба и периваскулярного отека может

произойти и по причине быстрого сгущения крови из-за элиминации значительного количества плазмы через vasae vasorum во внесосудистое пространство (или при образовании “экссудативной манжетки” в одном из сосудистых слоев и ее сдавлением просвета артерии, – вследствие спазма, и без того узкого). В

более

легких

случаях

ответ

на

аварийные

импульсные

посылки

периферии

соответствующие нервные центры посылают во внутренние органы, сердечно-сосудистую систему и телесную мускулатуру команды для срочной регуляции нарушенных функций. Клинически такие аффекты протекают как психовегетативные, висцеральные или сосудистые кризы с благоприятным исходом. Представляется,

что

аффектогенные

повреждения

нервной

системы

правомерно

рассматривать как острую нейротравму, которая по тяжести и последствиям может быть даже более серьезной, чем механическая травма. При аффекте вышеописанные нарушения могут стать причиной ситуационной недееспособности даже у очень крепких и здоровых людей, которые могут что-то сказать или сделать, либо “потеряться” в какой-то ситуации и даже совершить самоубийство или преступление.

*** Глава XVII. Отек и соединительнотканная пролиферация. Известно, что постоянная спутница отека – гипоксия, является мощным стимулом для разрастания соединительной ткани. Поэтому при пролонгации аффекта во всех отечно-гопоксических очагах происходит медленное диффузное разрастание соединительной ткани. Напряженные и отечные мышцы, сосуды, железы и внутренние органы как бы “схватываются” соединительной тканью – и тем крепче и необратимее, чем дольше длится и сильнее выражено психическое напряжение. Соединительнотканная пролиферация активируются еще и потому, что одним из индукторов этого процесса является натяжение. Например, при длительном или хроническом растяжении капсулы органа она начинает соединительнотканно укрепляться; в строме отечно-полнокровного органа для удержания его формы тоже происходят процессы соединительнотканного разрастания. Возможно, по такой схеме происходит развитие цирроза печени при ее хроническом полнокровии и застое желчи: диффузное стромальное разрастание соединительнотканных волокон и узловая гиперплазия вследствие перерождения паравазального адвентиция и т.д. По этой же схеме: аффект →

мышечное

напряжение

пролиферация,

развивается

гинекологической

сферы,

→

нарушение

фиброзное желез

кровоснабжения

перерождение

внутренней

→

сердца

секреции,

отек и

→

соединительнотканная

сосудов,

паренхимы

молочной

внутренних

железы, органов,

склеротические изменения в структурах позвоночника при хроническом напряжении его мышечного корсета, суставная патология и т.д. То есть через отеки и запускаемое ими склерозирование тканей, систем и органов аффективно-когнитивная патология может определять качество и длительность жизни человека. Очевидно,

какого-то

момента

вопрос

полном

освобождении

организма

от

этих

“соединительнотканных пут” становится весьма проблематичным. Но что-то сделать можно. Одним из

способов улучшения кровоснабжения, ликвидации отеков, разрушения патологического позного мышечного паттерна и фиксирующего его соединительнотканного каркаса является мануальная терапия. Задача мануальной терапии – восстановление нормальных биомеханических условий для полноценного функционирования органов и тканей. Эти условия включают в себя: а) полноценные артериальный приток, микроциркуляцию, лимфо(ликворо)дренаж и венозный отток; б) тканевую анатомическую свободу: отсутствие компрессий, натяжений, перекрутов, фиброзов и других препятствий для иннервации и кровоснабжения и наличие резервных анатомических пространств для тканевого и перфузионного масс-прироста при увеличении функциональной нагрузки (включая аффект); в) реинтеграцию анатомически и функционально изолированных участков органов и тканей в общеорганизменные процессы – “востребование функцией”. (Мне не раз приходилось убеждаться, что чем более анатомически свободно тело, тем смелее в мыслях и поступках становится человек, у него более свободны душа, разум и воля – и это позитивно сказывается на его личных и профессиональных успехах. Это подтверждают многие пациенты, телесно распрямившиеся и расправившиеся душевные и творческие “крылья” после мануальной терапии и параллельной упорной и кропотливой работы над своей личностью. То же самое можно сказать и о преодолении боли (которая в настоящее время в нейрофизиологии рассматривается как эмоция) во время сеансов мануальной терапии: чем более терпелив человек к физической боли, тем более он терпелив и к боли душевной, устойчив к моральным и нравственным страхам и страданиям. Такой приобретенный запас прочности и терпения многим помог совершить жизненный рывок.). Ликвидировать или уменьшить отеки, провести прицельную тканевую декомпрессию, улучшить кровообращение, гемостаз и обмен веществ можно при помощи гирудотерапии – лечении пиявками. Кроме тканевой декомпрессии из-за отсасывания крови и последующего кровотечения, выраженным лечебным эффектом обладает секрет слюнных желез медицинских пиявок, который содержит хорошо изученный комплекс биологически активных веществ, обеспечивающих ряд эффектов: антигемостатический, антитромбиновый, защитный противотромботический, тромболитический, гипотензивный, противовоспалительный, антиатеросклеротический, анальгезирующий, антигипоксический, антидиабетический, нейротрофический, иммуномодулирующий, антипролиферативный и др. Перспективны и другие подходы. В идеале эти мероприятия необходимо проводить в комплексе с психокоррекцией, психотерапией и т.п. (в задачи этой работы не входит подробное рассмотрение вопросов комплексной коррекции аффектогенной психосоматической патологии в зависимости от этапа ее развития, степени повреждения ЦНС, внутренних органов и т.д., хотя автору есть, что сказать, по этому поводу).

*** Глава XVIII. Отек и тканевые нарушения. Отек – это всегда многофакторное воздействие, приводящее

появлению

многоочаговой

по

локализации

множественной

по

механизмам

возникновения тканевой и органной патологии. Один из этих механизмов – локальная иммунодисфункция (иммунодефицит-иммуноагрессия), возникает следующим образом. Отек и повышенная проницаемость сосудистой стенки способствуют попаданию из крови во внесосудистое пространство нейтрофилов, иммуноцитов и антител. Там они быстро потребляются в различных иммунных и макрофагальных реакциях, так как известно, что

даже здоровые забарьерные тканевые структуры для иммунной системы всегда являются антигенным стимулом;

тому

же

процессы

отека

гипоксии,

субстратный

голод

зашлакованность

патологически меняют их биохимический состав и антигенные свойства. В итоге развивается состояние локальной аутоиммуноагрессии. Но недостаточность кровоснабжения приводит к тому, что, снизившийся в результате местного тканевого потребления уровень иммунных клеток и антител, из-за дефицита притока и венозного застоя вновь полностью не восстанавливается, и тогда локальную

аутоиммуноагрессию

сменяет

локальный

иммунодефицит.

При

стихании

аффекта,

улучшении кровообращения и уменьшении зоны отека местные иммунные нарушения постепенно проходят,

при

гистогематического

его

нарастании,

барьера,

–

если

за

время

появляются

ремиссии

вновь.

При

не

этом

произойдет сначала

восстановления

опять

наступает

аутоиммуноагрессия, а затем – иммунодефицит, то есть процесс всегда носит двухфазный характер. Количество и локализация тканевых очагов иммунного избытка/дефицита совпадает с количеством и локализацией

очагов

отека.

Клинически

такие

локальные

иммунодисфункции

проявляются

чередующимися или сочетанными многоочаговыми инфекционными – вирусными, микробными или грибковыми заболеваниями, возможно, включая СПИД, и различными иммуноаллергическими синдромами со стороны кожи, слизистых, внутренних органов и т.д. И во всех этих случаях есть психологическая подоплека; типичные примеры – постстрессовые губной герпес или обострение пародонтита. Отеком запускаются и более глобальные патологические механизмы. Например, хронический отек слизистых и подслизистых желудочно-кишечного тракта, приводя к нарушению их барьерной иммунной функции, способствует тому, что в систему портальной вены попадает большое количество микробов, вирусов и кишечных токсинов – последствия аффектогенного дисбактериоза. Это, вкупе с соединительнотканным перерождением печени (см. выше), нарушением в ней кровоснабжения и желчекинетики, может способствовать тому, что попавшие из желудочно-кишечного тракта в печеночную ткань вирусы, например, гепатита, начинают персистировать, формируя хронический гепатит. При парентеральном заражении вирусом гепатита С в том числе и эти факторы ответственны за хронизацию острого процесса. Из кишечника инфекционно-токсическая масса попадает в брыжеечные лимфоузлы, что, при наличии в них отека, чревато метастазированием этой массы с током лимфы по системам и органам с возможностью последующей клинической манифестации (очаговая инфекция или сепсис). Важно, что если эти лимфоузлы тоже отечны, то они не в состоянии препятствовать распространению и масс опухолевых клеток. Способность бороться с раковыми клетками в какой-то мере утрачивают также лимфоузлы

средостения

при

развитии

них

отека,

скоплении

мукоида

и/или

попадании

инфекционно-токсической массы из брыжейки. А если параллельно отечные процессы развиваются и в

вилочковой

железе,

то

риск

возникновения

онкологического

заболевания

процессов

метастазирования резко усиливается. Со временем, при пролонгировании или усилении аффекта и при наличии большого количества отечных очагов, процессы сверхпотребления циркулирующих в крови антител и иммунных клеток приводят к перенапряжению и истощению костного мозга и лимфоидной ткани

(функции которых, как правило, уже нарушены из-за развития в них отека), и тогда на местную иммунодисфункцию наслаивается общая. Другой механизм появления общей иммунодисфункции – “токсически-шлаковый удар” по иммунным клеткам крови, тимусу, лимфоузлам и костному мозгу при дренаже

шлаковых

резервуаров

блокированием

рецепторного

аппарата

иммуноцитов

связыванием циркулирующих в крови антител. Как известно, состояние миелодисфункции является фактором риска развития лейкоза, а снижение местного иммунного контроля – фактором риска развития местных злокачественных перерождений. Появление толерантности иммунной системы к злокачественным клеткам также может возникать по механизму, аналогичному гипосенсибилизации при лечении аллергии малыми и сверхмалыми дозами аллергенов. К этому приводит контакт соответствующих иммунокомпетентных клеток с раковыми клетками и/или их специфическими антигенными маркерами, в ничтожных количествах попадающими в системный кровоток из отечных областей. По аналогичному механизму – местное потребление и снижение или отсутствие поступления, возникают многоочаговые нарушения обмена витаминов, белков, жиров, углеводов, гормонов и биологически активных веществ, ионов, минералов и т.д. Поэтому при длительном существовании отека

его

области

постепенно

развиваются

полибиохимические

сопутствующие

им

функциональные и структурные изменения, являющиеся патобиохимической, патофизиологической и патоморфологической основой огромного числа симптомов, синдромов, состояний и заболеваний. К таким ситуациям применимо понимание патологии макроуровня как суммы рассеянного множества очаговых патологий: например, системная гипертония как сумма малых регионарных гипертензий, общая гипоксия и интоксикация как сумма малых очаговых гипоксий и интоксикаций, общий ДВС-синдром как сумма очаговых ДВС-синдромов, общий иммунодефицит как сумма очаговых иммунодефицитов и т.д. Причем можно иметь, например, грубый локальный гиповитаминоз или гипомикроэлементоз на фоне нормального или даже повышенного содержания витамина или микроэлемента в крови (на этот предмет “подозрительны” очаговые поседения волос, пятна на коже, псориаз, полипы в кишечнике, фибромы и т.п.); может быть чередование очагов избытка, нормы и недостатка какого либо вещества по типу своеобразной “мраморности”. Из-за забарьерной локализации дефектов, даже при наличии множественных и выраженных патологических тканевых изменений, биохимия крови и общее состояние могут долгое время не меняться,

но

потом

возможна

“обвальная”

манифестация

нарушений.

Это

является

важной

особенностью психосоматических болезней. Со

временем

число

увеличивается.

При

этом

превалировать

какой-то

действующих в

один

каждом

области

отдельном

патологический

очаге процесс

отека

патогенетических

может

постоянно

или

их

или

определенная

механизмов периодически комбинация:

гиповитаминоз, дистрофия, воспаление, аллергия, склерозирование, злокачественное перерождение, отложение

солей,

амилоидоз

т.п.

Но

все

они

имеют

общую

схему

возникновения

прогрессирования: аффект → мышечное напряжение → местное нарушение кровообращения → отек → комплексное нарушение обмена веществ → последствия этих нарушений: на уровне области отека и затем – организма в целом.

Существуют также особенности функционирования так называемых “здоровых” участков органов

тканей,

не

вовлеченных

(пока)

психосоматический

процесс.

Эти,

постоянно

уменьшающиеся в размерах и иногда очень небольшие, анатомические зоны – “островки” нормы, работают

режиме

все

возрастающей

гиперфункции,

так

как

вынуждены

функционально

“отдуваться” за весь орган в целом. Но нагрузка на них постепенно или пиково возрастает и с какого-то момента становится непомерной. Тогда может наступить нарушение их функций по типу аварии, порой, даже от действия малейшей вредности (“последняя капля”) – как тут не вспомнить бальзаковскую “шагреневую кожу”. Другой особенностью участков гиперфункции является их подверженность интоксикации, в частности,

лекарственной.

Местное

токсическое

действие

фармакологических

препаратов

объясняется их локальной тканевой передозировкой, обусловленной наличием большого количества недостаточно перфузируемых тканевых регионов и, следовательно, избыточным кровотоком в функционально гиперактивных областях, “засасывающих” из микроциркуляторного русла основное количество лекарственного вещества. При этом поступившая в организм доза препарата и/или его концентрация в крови могут быть нормальными или даже пониженными. Таким образом, в зонах тканевой гиперфункции фармакоинтоксикация является следствием истинного повышения концентрации препарата. В отечных и плохо кровоснабжаемых областях она развивается по другой схеме. Во-первых, отек, замедляя биотрансформацию лекарственного вещества, способствует постепенному росту его концентрации в ткани до токсических величин. Вовторых, отек вызывает местное накопление клеточных шлаков. Поэтому в отечных областях за счет уже

имеющейся

неспецифической

шлакоинтоксикации

происходит

своеобразное

“снижение

токсического порога”, и специфическая фармакологическая интоксикация может наступить даже от незначительного или ничтожного – гомеопатического – количества лекарственного препарата, действующего по типу “последней капли”. В-третьих, в клетках отечной ткани развивается состояние депривационной сверхчувствительности, – то есть высокой чувствительности к малым и сверхмалым воздействиям. Суммация неспецифической и специфической интоксикации на фоне высокой биохимической “ранимости” клеток является важной особенностью отечных областей и может объяснять появление различного рода непереносимостей, например, лекарств определенной фирмы (реакция на наполнитель), каких-то микрокомпонентов пищи, например, красителей, и т.д. То есть при проведении фармакотерапии может быть, как минимум, две волны интоксикации, разделенных определенным временнЫм промежутком: сначала интоксикация препаратом наступает в гиперфункционирующих “здоровых” областях, а несколько позже – в зонах отека. Очевидно, эти виды ятрогенных интоксикаций требуют, исходя из разных механизмов возникновения, и различных терапевтических подходов. Если в первом случае необходимо уменьшить дозу препарата, то во втором – провести дегидратацию и наладить перфузию, чтобы препятствовать избыточному накоплению препарата в области отека и ускорить его местную фармакокинетику, а также разгрузить ткань от токсинов и шлаков. Таким образом, при фармакотерапии можно иметь области с замедленной, нормальной и ускоренной местной фармакокинетикой, и, соответственно, одновременное наличие тканевых очагов

с недостаточной дозой препарата, достаточной и признаками интоксикации. Хорошей иллюстрацией этого может служить электроэнцефалографическая динамика при фармакотерапии эпилепсии или эписиндромов. Нередко при даче антиконвульсанта на ЭЭГ можно видеть конвекситальную миграцию очагов эпилептической активности в пределах одной области, полушария или ее гемисферальный перенос.

Это

часто

сочетается

фокальным

замедлением

основного

ритма

другими

электрофизиологическими признаками метаболических нарушений; в то же время в других областях конвекса, наоборот, патологическая электроактивность меняется на нормальную. Зависимость

локальной

фармакокинетики

препарата

от

степени

гидратации

тканей

необходимо учитывать при анализе причин неэффективности (и эффективности!) фармакотерапии и появления общих и очаговых (что в этом очаге?) осложнений (и улучшений!) и желательно отражать в инструкциях по применению. Вышеизложенное показывает, что деление людей на быстрых и медленных ацетиллятов на основании способности печени при планировании фармакотерапии является явно недостаточным, и при расчете дозы препарата необходимо учитывать степень дисгидратации систем, тканей и органов. Таким образом, при формировании психосоматической патологии в отечных очагах тканей и органов протекают комплексные патологические процессы. Важно, что клиническая симптоматика может отсутствовать долгое время, за которое патологические изменения могут скрыто развиться на больших территориях. Только когда неполноценность какого-либо органа приведет к существенному нарушению его функции, только тогда появятся различные жалобы и симптомы. Симптомокомплекс какой-либо определенной болезни формируется и клинически проявляется гораздо позже, и нередко тогда, когда уже сложно радикально помочь больному человеку. К сожалению, в настоящее время научная и практическая медицина все еще является, за редким исключением (онкология и др.), в основном, клинической дисциплиной. Параклинические, иногда важнейшие, данные нередко попросту игнорируются. С горечью приходится констатировать, что в реальной врачебной практике про “случайные”, клинически “молчащие” патологические находки на ЭЭГ, ЭКГ, УЗИ, различных биохимических анализах и т.п. больным нередко говорится, что: “это ерунда”, “у многих есть”, “это еще ничего не значит”, “они всем пишут одно и тоже”, “они у всех что-нибудь, да найдут”. И в то же время все вроде бы понимают, что с профилактической и терапевтической точек зрения важно поставить диагноз латентной патологии до появления каких бы то ни было симптомов. Конечно, при попытке лечения в отсутствие клинической симптоматики врачам не на что ориентироваться – терапевтического результата не видно. Но это не значит, будто больному не стало лучше. Именно на доклинической и постклинической стадиях развития патологии параклинические методы диагностики могут оказать неоценимую помощь. Поэтому отсутствие клиники – этих привычных и, к сожалению, порой, единственных ориентиров для большинства врачей

–

позволяет

ставить

вопрос

об

оценке

эффективности

терапевтического

и/или

профилактического воздействия параклиническими методами. Привлечение же врачей-клиницистов в

качестве

экспертов

для

оценки

эффективности

проведенных

лечебно-оздоровительных

мероприятий в таких случаях часто некорректно, так как их суждения – в условиях отсутствия

клиники “до” и ”после” – о том, что “нет никакой пользы”, “я не вижу эффекта”, как минимум, бездоказательны. Представляется, что современные знания о доклиническом и постклиническом этапах развития патологического процесса позволяют утверждать, что достигшее своего расцвета в XIX-XX вв. так называемое “клиническое мышление” постепенно утрачивает свои доминирующие позиции в медицине. Приходит время, когда “параклиническая медицина” (не путать с парамедициной!) и, соответственно, “параклиническое врачебное мышление” займут подобающее место в медицинской науке и практическом здравоохранении. Конечно, даже еще не родившись, “параклиническая медицина” уже сталкивается с ожесточенным сопротивлением “старой клинической гвардии” – но времена “айболитства” в медицине должны когда-нибудь кончиться. Например, на данном этапе медико-биологических знаний и развития параклинических методов

диагностики

правомочно

введение

хотя

бы

такого

понятия,

как

“параклиническая

декомпенсация” клинически “молчащего” патологического процесса. Принципиально важным для наших дней становятся современные подходы к оценке терапевтических результатов в области медицины с непременным учетом уровня их доказательности и степени надежности, так как все еще отсутствуют достоверные данные об эффективности ряда общепринятых методов лечения и действия многих лекарственных средств. Это, как известно, привело к “кризису доверия” – ситуации, при которой реальная польза от применения многих из них оказалась недоказанной.

*** Глава XIX. Дисгидратация и дезинтеграция организма. Тканевой секвестр. “Сущность”. У психосоматической патологии есть и другая, тоже связанная с дисгидратацией, сторона. Отек напомним, вызывает появление функционально малоактивных и анатомически субизолированных участков органов и тканей. Эти участки постепенно как бы выпадают из “поля зрения” нервной, эндокринной и иммунной систем, все меньше вовлекаются в общеорганизменные процессы и начинают “жить своей автономной жизнью” – структурно и функционально секвестрироваться. В свою очередь, через какое-то время и организм начинает постепенно “забывать” об этих областях: их потребности, например, “не учитываются” железами внутренней секреции и т.д. Со временем, при прогрессировании психосоматической патологии, таких участков-секвестров становится все больше и больше, а здоровых тканей – все меньше и меньше. Эти области-секвестры фактически превращаются в функционально-анатомический балласт, в истинно лишний вес. Иначе говоря, если в человеке 80 кг (“брутто”), то из них активны только 50-60 или менее кг (“нетто”). Существенно, что потребности тканей со сниженной функцией в кислороде, биологически активных и питательных веществах незначительны и поэтому полностью покрываются даже при минимально сохранном кровотоке. Каждый больной по-своему гармоничен и сбалансирован. С течением времени возможности нервной системы, щитовидной, поджелудочной железы, желудочно-кишечного тракта, почек и т.д. начинают соответствовать потребностям 50 кг тела – его функционально активного “брутто”, и при быстрой реинтеграции в общеорганизменные процессы 30 “молчащих” килограммов (особенно на

фоне рекомендаций вести активный образ жизни, заниматься спортом и т.п.) “мощностей” нервной системы, желез и внутренних органов для обслуживания добавочной массы тела может не хватить, и разовьется недостаточность или патология перегруженных поджелудочной железы, почек и т.д. Риск возникновения патологии по этой причине необходимо учитывать во врачебной практике. Факт существования нередко весьма обширных соматических областей, в той или иной степени лишенных нервного контроля, можно рассмотреть и с эволюционных позиций, если трактовать такие ситуации не только как патологию, а более широко – как своеобразный филогенетический “откат” структур, рассчитанных на наличие иннервации и зависящих от нее, на донервный период жизни. Как известно, ткани организмов, не имеющих нервной системы, имеют свои анатомо-физиологические, биохимические и другие особенности: сниженную реактивность и потребность в кислороде (они более анаэробны), более медленный обмен веществ, бòльшую тканевую

гидрофильность,

бòльшую

функциональную

автономию

меньшую

тканевую

дифференцированность, другой спектр тканевых (изо)ферментов и т.д. – и здесь есть, над чем подумать. Вопрос этот важен еще и потому, что ряд феноменов нормальной жизнедеятельности денервированной ткани считают проявлением патологии, и вместо того, чтобы восстановить влияние нервной системы, ятрогенно блокируют эти проявления. Но полной функционально-анатомической изоляции отечных участков тканей и органов не происходит из-за включения механизмов тканевой депривационной сверхчувствительности, суть которых в следующем. Как известно, сама клетка в состоянии в широких пределах регулировать чувствительность к внешним воздействиями путем изменения рецептивных свойств своей мембраны. При избытке действующих на клетку различных активных субстратов количество реагирующих с ними мембранных рецепторов автоматически уменьшается, а при субстратном голоде их количество, наоборот, увеличивается. Этот гомеостатический механизм препятствует перегрузке или гибели клетки при избыточной стимуляции, а при дефиците стимулов он не позволяет развиться самому опасному для жизни клетки состоянию – функциональному параличу. Благодаря

феномену

тканевой

депривационной

сверхчувствительности,

клетки

секвестрированных областей способны улавливать даже ничтожно малое – гомеопатическое – количество нервных, гормональных и биохимических сигналов и стимулов. В свою очередь, сами депривированные клетки также способны генерировать слабые информационные сигналы, сохраняя, тем самым, связь с организмом. Эти подпороговые стимулы – своеобразный “клеточный шепот”, поступая в соответствующие центры головного мозга в виде нервных импульсов или через кровь (как известно, взаимодействие нервной системы и сомато-висцеральной сферы осуществляется не только кабельно-коммуникативным, но и дистантно-резонансным способом), улавливаются там не всеми нервными клетками, а только нейронами, расположенными в отечных областях и поэтому тоже находящимися

состоянии

денервационной

сверхчувствительности.

Эта

“тихая

перекличка”

секвестров (отечных участков) напоминает перестукивание заключенных в тюремных камерах. Состояние наступления

депривационной

интоксикации,

также

сверхчувствительности, повышает

за

счет

чувствительность

резкого

отечных

снижения

тканей

порога

малым

сверхмалым экологическим вредностям: небольшой концентрации вредных веществ в атмосфере,

воде, земле, пище, к малым дозам радиации, электромагнитных волн (не исключено, что такое же гомеопатическое воздействие оказывают и выбрасываемые не использованные лекарства). В областях со сниженным содержанием тканевой воды – гипогидратацией, тоже существуют свои особенности функционирования и обмена веществ. Образно говоря, такие зоны – это “топки” обмена

функциональной

активности.

Из-за

избыточного

кровотока

и,

следовательно,

бесперебойного снабжения кислородом и питательными веществами и быстрым удалением шлаков, в подобных

тканевых

регионах

наступает

состояние

возбуждения

или

гиперфункции:

резко

ускоряются и усиливаются все виды функциональной и биохимической активности и повышаются пороги реагирования на внешние стимулы. Другое

следствие

гипогидратации

–

локальное

повышение

концентрации

различных

приносимых с кровью биологически активных веществ и гормонов, что приводит к значительному усилению

их

воздействия

на

клетки-мишени,

вплоть

до

токсического

(аналогично

фармакоинтоксикации). При этом в очагах гиперфункции нередко полностью имитируется истинное увеличение

активности

(подчеркнем,

нормально

самих

тканей-продуцентов

работающих).

Клинически

этих такая

биологически

активных

псевдоактивация

может

молекул полностью

совпадать с клиникой гиперфункции какой-либо железы (псевдогипертиреоз и т.п.). Характерно, что при ультразвуковом и морфологическом исследовании этих псевдоактивных желез и определении уровня их гормонов в периферической крови патология не обнаруживается. И таких случаев много, когда при наличии клинической гиперфункции какой-либо железы и даже хорошей местной тканевой реакции

на

соответствующее

лечение

морфологически

биохимически

верифицировать

ее

патологию не удается. Именно для таких ситуаций применимо понятие “болезни-маски”. В свою очередь, описанное выше локальное повышение концентрации гормонов или биологически

активных

веществ

очагах

тканевой

гипогидратации-гиперфункции

способно

индуцировать гиперпродукцию специфических для данной ткани веществ (возможно, что по такой причине – наличие скрытого внешнего источника биохимической ирритации-стимуляции, возникают генуинные

идиопатические

гиперплазии

гиперфункции,

например,

надпочечников,

поджелудочной железы и т.д.). Эти вещества, в свою очередь, окажут перевозбуждающее или токсическое воздействие на свои дистантные мишени, и такой импульс может долго блуждать по организму по типу эстафетной биохимической ирритации. Подтверждением этого могут служить следующие

данные.

последнее

время

биохимии

выделяют

состояния

так

называемых

“пароксизмального потребления” и “пароксизмального синтеза”, суть которых в следующем. При динамическом определении плазматической концентрации какого-то вещества-предшественника, например, предшественника катехоламинов – леводопы, или это проба с сахарной нагрузкой, наблюдается его быстрое исчезновение из крови. Такая динамика концентрации является надежным маркером опережающего клиническую манифестацию латентного повышения функциональной активности железы или органа (в случае с леводопой – катехоламиновых систем мозга, а с сахаром – поджелудочной железы) и может свидетельствовать либо об их общей или очаговой гипогидратации с появлением зон(ы) функциональной гиперактивности, либо о наличии скрытого дистантного источника биохимической (и/или вегетативной) ирритации-стимуляции этой ткани. Оказалось, что

период латентного “пароксизмального синтеза” предшествует клинической манифестации многих пароксизмальных состояний, кризов и срывов “на нервной почве”. Таким образом, по параметру функциональной активности в психосоматически пораженном организме

существует

гиперперфузия),

нормогидратация,

три

вида

ткани:

физиологически нормоперфузия)

возбужденная

оптимальным и

(гиперфункция,

диапазоном

депривированная

активности

(гипофункция,

гипогидратация, (нормофункция, гипергидратация,

гипоперфузия). Соответственно, в организме одновременно и в режиме on-line протекают три вида информационно-сигнальных взаимодействий и сосуществуют три (суб)автономных сигнальных потока: а сильные сигналы исходят от возбужденных участков тканей и органов и, соответственно, улавливаются только возбужденными структурами с высоким порогом реагирования на стимулы; б сигналы физиологически обычной интенсивности генерируются здоровой тканью и такой же тканью улавливаются;

слабыми

или

сверхслабыми

сигналами

обмениваются

между

собой

гипофункционирующие ткани. Депривированные отечные ткани не уловят в полном объеме и адекватно не ответят на нормальные и тем более сильные сигналы (гипоксия, замедление обмена веществ и т.п.); в свою очередь, генерируемых ими слабых сигналов недостаточно для достижения порога реагирования нормальной и тем более гиперактивной ткани с еще более высоким порогом реагирования на стимул. Возможно, что, кроме обычных способов коммуникации, эти ткани обмениваются различными и/или несколько биохимически отличающимися от обычных информационными (изо)молекулами (измененными белками, какими-то продуктами обмена, изоферментами, дериватами катехоламинов и т.п.); или же информационно действует их (импульсно-)биохимическая констелляция, которая в том числе и вызывает появление избирательной чувствительности постсинаптической мембраны и/или тканевого

нервного

рецептора

биохимически

измененному

медиатору

или

его

аналогу,

продуцируемому нейроном или периферической клеткой, и делает ее (мембрану) нечувствительной к обычному медиатору. Если это так, то можно говорить не только о трех различных вариантах дистантно-резонансного взаимодействия нервной системы и висцерально-соматической сферы, но и трех вариантах кабельно-коммуникативного взаимодействия, к которым общность гидратации делает эти ткани, независимо от функционально-гистологической специфики, чувствительными, а ткани, имеющие качественно другую гидратацию, – мало или нечувствительными. Таким образом, колебания гидратации ткани сопровождаются колебанием ее функциональной активности: гипергидратация сопровождается снижением активности, а гипогидратация – ее повышением. Организм периодически делает попытки восстановить баланс и “воссоединиться” со своими секвестрированными

участками.

Представляется,

что

одним

из

вариантов

такой

попытки

воссоединения являются эпилептические и другие судороги (механизмы повышения очаговой и общей возбудимости ЦНС при аффекте описаны выше, и они во многом схожи с эпилептическими; в свою очередь, при эпилепсии обычно имеется тоническое мышечное напряжение). Известно, что мышечное движение наиболее эффективно и физиологично улучшает общий и местный кровоток и препятствует развитию застойных и отечных явлений. Поэтому во время двигательного приступа за

счет ритмично и сильно сокращающихся скелетно-мышечных комплексов, действующих как “местные сердца” или насосы, происходит восстановление кровоснабжения, улучшение обмена веществ и дезинтоксикация (вымывание шлаков) в отечных очагах. Это позволяет рассматривать судороги как один из “аварийных” способов улучшения кровообращения и коррекции метаболически опасного напряжения в отечных тканях. Важно, что во время судорожного припадка также рвутся соединительнотканные “путы”. Но, с другой стороны, при реперфузии мышц (подкожно-жировой клетчатки и т.п.) высока вероятность опорожнения шлаковых депо и наступления общей интоксикации, недаром многие пациенты после эпилептического припадка чувствуют себя плохо. Косвенно это подтверждается и соответствующими постприступными биохимическим изменениями крови. Возможно, что потеря сознания во время приступа и постприступные сон и мышечная слабость (фактически это парез) в определенной степени обусловлены ишемией ЦНС вследствие быстрого заполнения кровью мышц при их реперфузии и обеднения большого круга. Нередко отмечаемые транзиторные постприступные нарушения функции органов и желез внутренней секреции тоже могут быть вызваны сочетанием шлаково-токсического удара и ишемии (плюс ударное медиаторнобиохимическое и импульсно-ирритативное воздействие – см. выше). Потягивание, почесывание при кожном или другом зуде тоже в определенной мере способствует утолению локального “сенсорного голода” и улучшению местного кровообращения и тканевой гидратации. При пародонтозе, например, стоматологи рекомендуют “не бояться” десневых кровотечений при чистке зубов. В качестве другого примера попытки реинтеграции можно привести шизофрению, при которой уже давно описываются церебральные отечно-сосудистые нарушения (а, впрочем, при какой патологии

они

не

описаны)

различная,

ими

вызванная,

патология

корковых

нейронов,

ассоциативных внутрикорковых нервных трактов и волокон белого подкоркового вещества. Нельзя исключить, что дофаминергическая гиперфункция, считающаяся основным нейротрансмиттерным дефектом при этой болезни, отражает попытку нервной системы скомпенсировать усилением синаптической деятельности нарушение взаимодействия корковых и подкорковых нейронов – “импульсный голод”, вызванное поражением внутрикорковых и корково-подкорковых нервных волокон.

Тогда

дофаминергическую

гиперфункцию

можно

сравнить

пробуксовкой

колес

застрявшей в грязи машины – неуспешной попыткой выехать. Способствовать усилению дофаминергической трансмиссии и, следовательно, усилению тяжести заболевания, при шизофрении может поступление предшественника дофамина – леводопы, из добавочного – не пищевого, источника, внешнего по отношению к дофаминергическому синапсу. Представляется, что таким донорским источником могут быть синапсы терминального сосудистого ложа

периваскулярной

симпатической

нервной

системы

(см.

выше).

При

длительной

симпатоирритации катехоламины и леводопа постоянно выделяются из пресинаптической мембраны, и происходит их “растекание” далеко за пределы выбрасывающего их синапса. Леводопа, попадая в дофаминергический синапс, синтезируется в нем до конечного медиатора, подпитывая, таким образом, церебральный пул дофаминергических нейронов. Косвенно облегчают дофаминергическую

трансмиссию и периваскулярные симпатические катехоламины, которые, ингибируя корковые ГАМКергические синапсы, снижают тормозной церебральный тонус. Леводопа, как предшественник, кроме дофаминергических, активирует и все другие катехоламинергические системы мозга – и этим тоже опосредованно повышает общую возбудимость ЦНС. Теоретически не исключено и обратное утекание излишков леводопы и дофамина из “перегруженных” синапсов коркового, в частности, фронтального дофаминергического пула в симпатическую

нервную

принадлежности,

систему

например,

(или

истощенный

дофаминергические

нейрональный синапсы

пул

той

же

стрио-паллидарной

медиаторной системы

или

гипоталамо-гипофизарного туберо-инфундибулярного тракта) по тем же анатомическим путям. При шизофрении такой “сброс” излишков дофамина и леводопы из корковых синапсов (которые могут, вследствие развития отека, превратиться на какое-то время из закрытых в (полу)открытые) в синапсы симпатической нервной системы может являться собственным встроенным эндогенным (ауто)нейролептическим

механизмом,

действующим,

вкупе

отеком,

по

типу

своеобразной

(ауто)лоботомии. Тогда это явление – свидетельство обоюдного взаимообмена медиаторами и/или их предшественниками “родственных” по медиатору и/или предшественнику нейрональных пулов по типу синаптической “взаимопомощи” (поочередного взаимодепонирования избытка медиатора), и не только между катехоламинергическим, но, возможно, и между нейрональными пулами с другим синаптически активным медиаторным веществом. В частности, эффект от сочетанного и синхронного освобождения от избытка медиаторов дофаминергических и холинергических синапсов можно сравнить с действием совместно назначенных галоперидола и циклодола. При таком взгляде на патогенез

шизофрении

перспективны

лечебные

мероприятия,

направленные

на

улучшение

кровоснабжения, ликвидацию отека и ремиелинизацию внутрикорковых и других нервных волокон (возможно, и создание симпатического синаптического медиаторного “голода” для стимуляции сброса медиаторов из дофаминергических синапсов ЦНС и их поглощения синапсами церебрального сосудистого симпатикуса). Можно добавить, что если механизм “перетекания” медиаторов (катехоламинов и др.) из церебральных нейрональных синаптических пулов в синапсы симпатической, парасимпатической, гистаминергической и др. систем иннервации сосудистой стенки действительно существует, то он может

играть

роль

цереброспинальных

пускового

триггера

периферических)

пароксизмальных

артериоспазмов

церебральных

артериоплегий

при

(спинальных, денервации

(десимпатизации, депарасимпатизации и т.д.) сосудистой стенки, независимо от причины ее возникновения. Механизм тот же: денервационная сверхчувствительность синапсов сосудистой стенки не каком-либо длиннике артерии (а также артериолы, сфинктеров терминального сосудистого ложа, вен, синусов) – одной или нескольких – приводит к резкому повышению их чувствительности к микродозам соответствующих медиаторов. По этому механизму могут развиваться приступы “белой” и “красной” мигрени, инсульты и т.д.: “невинный” внешний повод (порой, по типу “последней капли”) → актуализация аффекта → возбуждение нейронов ЦНС → опорожнение синапсов → “перетекание излишков” медиаторов → возбуждение постсинаптических мембран (или их аналогов) сосудистой стенки → сосудистый пароксизм.

Жизнь – это всегда единство, и любой живой организм устроен так, что не может существовать в виде не связанных или плохо связанных между собой частей. В отечных тканях для этого

служит

усилением

механизм

зрения

депривационной темноте.

сверхчувствительности,

Представляется,

что

которую

феномен

можно

сравнить

депривационной

тканевой

сверхчувствительности, как особая форма существования клетки в условиях гипоафферентации, является типовым адаптационным процессом в норме и при патологии. В психиатрии хорошо известны состояния измененного сознания, чувство внутреннего присутствия некого другого – “Чужого”, и случаи, когда внутри человека живет несколько личностей, которые периодически проявляют себя, напрочь затмевая обычное повседневное “Я”; и нередко такие состояния психики сопровождаются определенными соматическими метаморфозами. Такие случаи

должны

иметь

какое-то

телесное

субстратное

отображение,

свою

структурно-

функциональную подоплеку. Упреждая претензии и упреки, замечу, я не иррационалист, и для меня метафоры – это не замена понятий, а одно из концептуальных средств сущностного анализа. Поэтому возможен еще один – психиатрический (или вообще немедицинский) – аспект наличия трех режимов тканевой гидратации, и в первую очередь – в головном мозге. Со временем и при определенных условиях все отеки, разбросанные по телу и нервной системе, достигают определенных иерархически

размеров

организованное

структурно-функционально психобиоорганическое

соединяются

единство.

между

Иными

собой,

словами,

образуя человеке

возникает некая внутренняя подвижная и, полагаю, живая Сущность (если слово “живая” в таком контексте уместно) – “отечный человек”. “Он” “имеет” психику, нервную систему, железы, внутренние органы, сердце и кровеносные сосуды, мышцы, кости, суставы, кожу, гонады, глаза и уши, – то есть все то же, что и мы, и эти его части описанными выше способами взаимодействуют между собой. Это может быть “отечный человек-инвалид” без конечности, глаза, печени, части мозга... При колебаниях тканевой гидратации “отечный человек” может уменьшаться или, наоборот, увеличиваться в своих размерах (и психосоматической проявленности). То же самое можно написать и о “песочном человеке” – продукте соединения, слияния и информационного

взаимодействия

областей

пониженным

содержанием

воды,

неком

Франкенштейне – гибриде “основного человека” (“главного Я”), “отечного человека” (“отечного Я”) и “песочного человека” (“песочного Я”). Как тут не вспомнить Иеронима Босха. Не исключено, что при определенных условиях (каких?) одна из этих секвестров-Сущностей каким-то образом “всплывает” из “глубин” психосоматики на поверхность сознания, загоняя “главное Я” куда-то внутрь (в подсознание? в “секвестрированное-Бессознательное”?) и отбирая у него афферентно-эфферентные психосоматические вожжи... (Несколько нарушив последовательность раскрытия заявленной в заглавии темы, в виде небольшой пилотной “немедицинской” вставки (совершенно не обязательной для адекватного восприятия и понимания выше и ниже излагаемой “медицинской части” материала) добавлю следующее: при духовно-психосоматической патологии – как, в первую очередь, моральном конфликте, вызванном моральным дефектом в восприятии “Я” – психосоматической составляющей триединого духовно-психосоматического человека, внешнесредового Символа и порожденного им в

сознании (всегда морального!) Образа, и только во вторую-третью очередь – “тварной” психотелесной болезни (“медицинской” патологии “Я”-мозга-тела), принципиальным и последовательно отстаиваемым мною является следующее положение. Каждому (всегда причинно и иерархически вторичному)

морфо-функциональному

“(духовно-)психосоматически “внутреннему

“секвестру”

забытому(-“покоящемуся”)

(духовно-)психосоматическому,

биологическом

человеческому

спрятанному-изгнанному

теле

–

этому

внутрителесному” в

или

"секвестрированное-

бессознательное"” – голографически соответствует (всегда причинно и иерархически первичный) “секвестр”(-“брешь”-“Пустота”-“Вопрос” – “… вот в чем вопрос”) в морально-духовной сфере. “Духовный секвестр” – это либо позитивное “Нечто”, в момент (всегда и только добровольного!) волеизъявления-Выбора (самим!) человеком в собственную духовную сферу не впущенное, и/или это негативное “Нечто”, (вместо позитивного “Нечто”) в духовную сферу впущенное; по-христиански – это совершенный “грех”, по Менегетти – сделанная “ошибка” (в сущности, грех – и есть ошибка). Но вполне возможно, что вопрос нужно ставить по-другому: есть “Нечто” – (по Николаю Кузанскому) “Парадигмальное”, (биологическим, “тварным”) “Я”-человеком из собственного бесстрастного и всезнающего – и поэтому небиологического – Сознания, как целого-части Мирового Ума-Духа, не принятое – “Духовное (“Я”-человеком) невпущенное-непринятое”. Этому “духовному секвестру” соответствует (тоже всегда причинно вторичный) “секвестр”-“провал” в социальной↔личной жизни, являющийся (о чем больной – и нередко врач – не догадывается) внешним жизненно-событийным (всего лишь) “зеркальным отражением” (и никогда – первопричиной!) имеющейся психо-телесной патологии (в свою очередь, которая тоже является всего лишь “зеркальным отражением” внешней событийной жизни: “здоровое/больное психосоматическое” биологического или “тварного” человека – это его земная жизнь, (через Голограмму-Зеркало-Сознание – эту гипотетическую “Черную Дыру” астрофизического

мира

или

реальный

“Черный

Квадрат”

Казимира

Малевича)

“вывернутая

наизнанку”, или, быть может, каким-то способом – Образом! – “ввернутая вовнутрь”, – и наоборот; все как в фильме “Матрица”, в котором показано, что (любой?) человек – это всего лишь игра УмаСознания). Упорствующим в заблуждении-грехе-слепоте-ошибке (и поэтому) больным человеком, не слышащим, хотя и слушающим, или не слышащим и не слушающим императивный “Трубный Глас” собственного Духа-Сознания, не осознается и/или игнорируется какая-то Проблема (в итоге, еще раз подчеркнем, это всегда “Духовное (“Я”-человеком) невпущенное-не(вос)принятое”), важнейшая для его “тварного” (и, опять-таки, духовного!) здоровья – и даже (земной) судьбы и (земной) жизни. В стоящей перед его “внутренним” и “обычным” зрением картине – “Образе” (его – “Я”-человека!) жизни – как бы имеется стойкий “пробел” восприятия – своеобразное жизненное “слепое пятно” (имеющее персистирующее нейросубстратное отображение, о чем еще будет сказано далее), и человек смотрит – но не видит, а если видит – то не понимает, а если понимает – то не разумеет, и поэтому он не только не знает, но даже и не догадывается, ЧТО (в плане жизненно важного и единственно

верного

спасения-поступка-действия)

ГДЕ

(в

теле?

разуме?

душе?

внешней↔внутренней событийной жизни?) обязательно нужно сделать, чтобы выздороветь – и жить по-человечески. Подробнее эти тезисы будут рассматриваться в “немедицинских” главах).

*** Глава XX. Отек, демиелинизация и искажение информации в нервной системе. Монитор отклонения. Выше описано, как при отеке в нервных волокнах центральной и периферической нервной системы возникают процессы демиелинизации, меняющие их проводящие свойства и нарушающие

своевременность

точность

поступления

импульсов

(квантов

информации)

информационные мишени. Есть еще одно патологическое следствие демиелинизации – это переадресация информации. Профессор Антонио Менегетти открыл в нервной системе неизвестное ранее явление искажения информации. Внутренний механизм, искажающий поступающую в мозг информацию, назван им “искажающей

решеткой”

или

“монитором

отклонения”.

Автор

–

не

биолог

не

врач,

не

расшифровывает принцип действия, анатомическую локализацию и гистологическую структуру этой искажающей решетки, только постулируя ее наличие и описывая последствия ее функционирования. Далее я изложу свою гипотезу о локализации, механизме образования и принципе действия искажающего информацию устройства, и, учитывая приоритет профессора Менегетти, вслед за ним буду называть данную структуру “монитором отклонения”. Искажающее

действие

монитора

отклонения

заключается

феномене

переадресации

информации. Патогенез переадресации представляется следующим. Как известно, в норме именно миелиновая оболочка нервного волокна проводит информационный сигнал в виде электрического импульса и предотвращает его “утечку”, отвечая за то, чтобы информация доходила до своего анатомического адресата (строение нерва, вспомним, напоминает многожильный электрокабель). При развитии демиелинизации ситуация меняется. Расположенные рядом и в той или иной степени “оголенные” нервные волокна начинают контактировать между собой дефектами миелинового покрытия. В результате такого контакта информация – электроимпульс, на этом уровне начинает полностью или частично “перескакивать” со своей миелиновой оболочки на миелиновые оболочки расположенных рядом нервных волокон, распространяться по ним и в итоге попадать в другую, исходно не предназначенную ей, анатомическую мишень. Локализация, время появления и выраженность процессов переадресации информации совпадают с локализацией, временем появления и выраженностью очагов отека-демиелинизации. Процесс переадресации информации может протекать везде, где есть нервные стволы, состоящие из двух и более нервных волокон, с участками демиелинизации, расположенными друг от друга на расстоянии, достаточном для перескакивания импульса с одного волокна на другое. Это проводящие пути головного и спинного мозга, нервные корешки, сплетения, периферические соматические и миелинизированные вегетативные нервы. В зависимости от топического акцента и степени демиелинизации, доминирует центральное или периферическое, соматическое или вегетативное, афферентное или эфферентное искажение. На пути следования потока нервных импульсов от периферических рецепторов, включая анализаторы, до корковых нейронов происходит суммация искажений – множественная переадресация информации. Понятно, что отдельный ничтожный точечный дефект миелинового покрытия в двух соседних нервных волокнах никоим образом не скажется на эффективности работы нервной системы в целом. В случае же появления большого

количества

малых

или

даже

мельчайших

локусов

демиелинизации

многочисленные

микропереадресации информации суммируются, происходит их кумуляция и нарастание дефекта. При уменьшении или ликвидации тканевого отека до степени, делающей возможной запуск процессов

ремиелинизации,

местах

дефекта

миелинового

покрытия

могут

образовываться

отсутствующие в норме миелиновые “перемычки” между миелиновыми покрытиями находящихся рядом нервных волокон, что в дальнейшем будет вызывать уже стойкую полную или частичную переадресацию информации. Перемычки образуются, потому что дефекты миелиновых оболочек рядом расположенных нервных волокон соприкасаются между собой, как края раны, и этот контакт запускает репаративный процесс (к тому же уменьшение выраженности отека способствует сближению нервных волокон между собой). Очевидно, эти миелиновые перемычки, как рубцы на теле, будут существовать всю оставшуюся жизнь и постоянно вызывать переадресацию информации. Не являясь по отношению к нервной ткани антигенно-чужеродным образованием и к тому же располагаясь за гематоэнцефалическим барьером, они не будут подвергаться атакам и со стороны иммунной системы. Поэтому прав профессор Менегетти, считающий, что от монитора отклонения невозможно избавиться, но, добавляет автор, нужно и можно постоянно нейтрализовывать его постепенно нарастающее искажающее воздействие (библейским способом: “истина познается по плодам”).

это

действительно

так.

Хрестоматийный

пример:

если

одеть

на

человека

переворачивающие изображение очки, то через какое-то время он опять начинает воспринимать окружающее нормально. Вызываемые

дефектами

миелиновой

оболочки

и,

позднее,

миелиновыми

перемычками

многочисленные и постоянно действующие в on-line-режиме точечные переадресации информации, суммируясь, дезорганизующе, точнее, дезинформирующе действуют на нервную систему, искажая восприятие человеком окружающего мира (и своего тела – как части этого мира) и провоцируя неадекватные ответные реакции. Как пишет профессор Менегетти: “Источник ошибок заключается в следующем: сознание не обладает точностью восприятия. У большинства людей, рассуждающих, познающих и живущих, сознание не отражает реальность бытия. Человек представляет (и соответственно строит жизнь) себя, отражает себя не таким, каким он является на самом деле. В таком случае тип человеческого “Я” или модель сознания не функциональны для реально существующего субъекта (человека). Вместо того чтобы служить зеркалом, воспроизводящим образ реальных событий, сознание постоянно искажает реальность, играя роль "кривого зеркала"”. Вот наиболее распространенные случаи искажения информации: абсолютное большинство людей, слыша свой голос на магнитофонной записи, не узнают его, а видя свое выступление по телевизору, не узнают себя; или, например, ощущают, что стоят абсолютно ровно и прямо, а со стороны видно, что – криво и косо (а если их поставить ровно и прямо, то им кажется, что стоят криво и косо). Другой пример искаженного восприятия: очевидцы одного и того же события всегда описывают его по-разному, порой, по-противоположному. Но это – примеры грубого искажения восприятия. Гораздо более опасны ситуации тонкой неявной неадекватности по типу житейской глупости, душевной слепоты и черствости: непонимание происходящего, неспособность понять

ближнего, освоить тонкости профессии, выбрать правильную линию поведения и в итоге – найти свое место и обрести смысл в жизни. Таким образом, анатомической основой монитора отклонения являются соприкасающиеся края дефекта миелинового покрытия между двумя и более нервными волокнами – в фазе отека, и миелиновые перемычки между ними после ремиелинизации – при уменьшении или ликвидации отека. Контактировать дефектами или перемычками могут два, три, четыре, и, возможно, более нервных волокон, и чем больше таких контактов, тем мощнее монитор отклонения. Именно в этих зонах и происходит искажение и переадресация информации: ее усиление, ослабление, дробление, удвоение, утроение, отражение, возврат, уничтожение – возможных вариантов можно привести еще много. Переадресовывается не только восходящая, но и нисходящая информация, то есть монитор отклонения работает в церебро→соматическом и сомато→церебральном направлениях. Очевидно, что появление монитора отклонения возможно только в нервном тракте, состоящем не менее чем из двух миелинизированных нервных волокон. Условием его зарождения является образование минимального околососудистого отека, достаточного для появления не менее чем двух контактирующих между собой участков демиелинизации на соседних нервных волокнах, способных вызывать перескакивание нервного импульса с одного волокна на другое. Такой минимальный контакт является неделимой далее элементарной единицей – “кирпичиком” монитора отклонения. После ремиелинизации элементарной единицей монитора отклонения является одна миелиновая перемычка между соседними нервными волокнами. Если дефекты миелиновых оболочек на соседних нервных волокнах расположены на расстоянии, не достаточном для перескакивания импульса, то тогда не произойдет переадресации информации и последующего образования миелиновых перемычек. В таких случаях импульс, достигая локуса демиелинизации, просто угасает – сброс “облачка электронов” в периневральное пространство, а ремиелинизация приведет к закрытию дефекта. То есть при развитии центральной и периферической демиелинизации переадресация информации происходит далеко не во всех локусах дефекта миелинового покрытия. Это утверждение верно только в случае невозможности (считается, что так оно и есть) перескакивания импульса с дефектного локуса на неповрежденную миелиновую оболочку соседнего нервного волокна и последующего образования между ними миелиновой перемычки – фактически прирастания края “раны” к неповрежденной поверхности. Итак, в своем развитии монитор отклонения проходит две фазы: первая фаза – “временный монитор отклонения”, это контакт демиелинизированных участков миелиновых оболочек соседних нервных волокон; вторая фаза – “постоянный монитор отклонения”, это образование миелиновых перемычек между соседними нервными волокнами. В отличие от постоянного, временный монитор отклонения работает в дискретном, прерывистом режиме. Это обусловлено тем, что при изменении степени гидратации отечной ткани, рН и ионного состава в области демиелинизации будут меняться токопроводность среды и расстояние между дефектами миелинового покрытия рядом расположенных нервных волокон. Так как очаги отека-демиелинизации могут существовать достаточно долго – месяцы, годы, десятилетия, то также возможно и длительное персистирование временного монитора

отклонения, и усиление его активности будет совпадать с нарастанием отечно-демиелинизирующей патологии, и наоборот. Теоретически можно препятствовать образованию миелиновой перемычки и не допустить появления постоянного монитора отклонения. Для этого нужно так увеличить степень гидратации нервной ткани (и, возможно, кислотно-щелочной баланс и биохимическое микроокружение), чтобы увеличилось расстояние между соседними нервными волокнами, и они не контактировали местами дефекта миелинового покрытия, и параллельно этому – стимулировать процессы ремиелинизации. Тогда станет проводиться

невозможным как

можно

образование

ранее.

Но

перемычек.

усиление

По

тканевого

срокам

такие

мероприятия должны

отека

может

быть

непреодолимой

терапевтической проблемой, так как нарастание гидратации нервной ткани усугубит гипоксию, усилит демиелинизацию и заблокирует ремиелинизацию. Поэтому лучшая профилактика появления монитора отклонения – это предотвращение образования отеков и как можно более ранняя и энергичная борьба с уже образовавшимися отеками, не забывая при этом, что отек в итоге вызывается аффектом. Анатомически монитор отклонения представляет собой повторяющее контуры человеческого тела диффузное пространственное и с годами уплотняющееся множество точечных локусов переадресации информации – микроочагов демиелинизации и миелиновых перемычек в волокнах центральной и периферической нервной системы. Но должен быть некий предел роста монитора отклонения. И дело здесь не столько в количестве и локализации миелиновых дефектов и перемычек, а сколько в способности нервной системы нейтрализовывать его постоянно нарастающее искажающее действие. В отношении монитора отклонения главная проблема заключается в том, что строится он незаметно. Сначала это маленький отек, малая демиелинизация, быть может, только однаединственная

перемычка

точечная

переадресация

информации.

Другая

проблема

–

его

существование в виде нестабильного сочетания подвижного и нелокализованного динамического (на стадии

отека)

локализованного

статического

(образовавшиеся

перемычки)

множества

микроучастков переадресации информации. И, наконец, третья проблема – это практически полное отсутствие специфической – патогномоничной, симптоматики (во всяком случае, в настоящее время этот вопрос семиотически не разработан). Теоретически нельзя полностью исключить возможность локализации монитора отклонения также на ненервных структурах. Но сначала для этого необходимо доказать существование ненервного способа обмена информационными потоками по кабельно-коммуникативному принципу, по объему передаваемой информации и скорости ее передачи хотя бы частично сопоставимого с нервным

(например,

между

эндотелиоцитами

фиксированными стромальными и/или

–

по

базальной

сосудистой

паренхиматозными клетками –

мембране,

или

при помощи тканевых

соединительнотканных волокон; вообще-то соединительнотканные волокна, подобно нервным, тоже образуют в организме непрерывную сеть). Возрастание количества случаев внутриутробного поражения ЦНС указывает на то, что увеличивается число детей с наличием врожденного монитора отклонения, который зародился и

начал патологически действовать еще в эмбриофетальном периоде. Очевидно, возможности психомоторного развития, обучения, социальной адаптации и гражданской дееспособности таких детей будут снижены. Подытожим информацию о мониторе отклонения. Анатомическая основа монитора отклонения – а) временного: места контакта дефектов миелинового покрытия соседних нервных волокон; б) постоянного: миелиновые перемычки между соседними нервными волокнами. Локализация – миелинизированные нервные волокна центральной и периферической нервной системы. Принцип функционирования (переадресации информации) – перескакивание импульса с одного нервного волокна на другое. Причина образования перемычек – перекрестная ремиелинизация. Общая схема появления монитора отклонения: психическое напряжение → отеки в нервной системе

→

демиелинизация

→

появление

временного

монитора

отклонения

→

уменьшение

психического напряжения → уменьшение отеков → ремиелинизация и образование миелиновых перемычек → появление постоянного монитора отклонения.

*** Глава XXI. Денервационная сверхчувствительность и аффективно-когнитивная структура. “Сознательное” и “бессознательное” (часть I). Как показано ранее, в отечном очаге нейроны двухфазно меняют параметры своей активности. Сначала наступает период повышения порога возбудимости, когда для активации нейрона необходимо синхронное возбуждение все большего и большего количества постсинаптических мембран. При дальнейшем нарастании тканевого отека порог активации нейрона достигает какой-то максимальной точки, когда для его возбуждения и появления аксонального импульсного ответа необходимо синхронное возбуждение максимального числа синапсов. И тогда ситуация начинает постепенно меняться. Чтобы возбудиться, такая нервная клетка должна одновременно получить импульсные сигналы от очень большого анатомического рецептивного поля и/или от внешнесредового перцептируемого пространства, что вероятно только при каких-то особых условиях (стресс и т.п.) и почти не встречается в обычной событийной повседневности. Поэтому в отечном очаге нейрон начинает возбуждаться все реже и реже. Отек, к тому же, все больше и больше нарастает, так как человек находится в аффектогенной ситуации и мозг его полнокровен и возбужден, что тоже усугубляет импульсную депривацию нейрона. Повышение порога реагирования паттерна церебральных нейронов приводит к тому, что для того, чтобы не возникла селективная импульсная депривация этих нервных клеток (селективный сенсорный голод), необходимо усилить интенсивность восприятия внешнесредового перцептивного потока. Сосредотачивая свое внимание на определенных параметрах-факторах ситуации-внешней среды, человек, гонимый желанием и сенсорным голодом, начинает как бы зачаровываться, глубже психологически

погружаться

эту

манящую

ситуацию,

все

больше

концентрироваться

на

определенных ее моментах (о патогенности этой ситуации он еще не знает либо в этот момент не

помнит), все глубже “впуская” ее в свое “Я”, вовнутрь своего мозга и тела (по соматическим проекциям паттерна возбужденных нейронов). Повышение порога реагирования нейронов на стимулы внешне проявляет себя как повышение толерантности к нервно-психическим нагрузкам (такое перцептивное “притупление” похоже на повышение

толерантности

спиртному

на

ранних

стадиях

алкоголизма)

нарушение

дифференцированного восприятия, и поэтому человек теряет страх, перестает анализировать ситуацию и думать о ее реальной либо потенциальной опасности, тем самым, еще больше “вползая”, “погружаясь” в нее и позволяя ей еще глубже “воплотиться-проникнуть” в себя, – как тут не вспомнить мифических сирен, от которых Одиссея спасло только то, что его загодя прочно привязали. На этой стадии неспецифически притупляется (за счет диффузии по мозгу повышения порога реагирования) и церебральное и телесное восприятие: человек начинает меньше мерзнуть, мало усваивать из того, что ему пытаются сказать и т.п. Как говорят, человека “понесло”, и если бы на этой стадии кто-то или что-то насильно прекратил его зачарованность (околдованность) ситуацией, то, возможно, он бы одумался, и не произошло бы формирования (разрастания) аффективно-когнитивной структуры и развития (усугубления) психосоматической патологии – расплаты за ситуационную глупость и неосторожность. Через какое-то время, вследствие дальнейшего нарастания отека и афферентной импульсной депривации,

порог

возбуждения

нейронов

начинает

падать,

развивается

состояние

денервационной сверхчувствительности, когда для возбуждения нервных клеток, расположенных в области отека, необходима синхронная активация очень небольшого количества синапсов (подобный процесс

повышения

чувствительности

нейронов,

правда,

не

имеющий

отношения

психосоматической патологии и осуществляемый несколько другими механизмами, – это усиление зрения в темноте, что хорошо ощущается при выходе на обычный свет, который начинает буквально слепить).

Результатом

развития

этого

состояния

является

резкое

уменьшение

размера

анатомического рецептивного поля, раздражение которого достаточно для возбуждения нейрона, и усиление избирательного перцептивного реагирования на некоторые (ключевые) события-факторы внешней

среды.

Постепенно

нервная

клетка

начинает

возбуждаться

даже

от

сверхмалого

воздействия на небольшое количество периферических рецепторов, посылающих сигнал к данному нейрону (другие звенья патогенеза повышения возбудимости нейронов, в частности, снижение ГАМК-ергического тонуса, описаны в соответствующей главе), и перцептивного воздействия не фиксируемого сознанием внешнесредового микрораздражителя (запах, жест, крошка на столе и т.п.). На соматическом уровне этому процессу соответствует “беспричинное” образование различных болевых соматических триггеров в виде точек или небольших анатомических участков-пятачков, появляется болезненность внутренних органов, человека начинают беспокоить различные ощущения по типу тяжести в животе или груди, онемения, покалывания, ползания мурашек, у него ломит суставы, ноют кости, покалывает и трепыхается сердце и т.д. Особенностью этих неприятных ощущений является то, что они возникают от действия стимулов физиологической интенсивности или даже от в норме субпороговых периферических воздействий, когда, образно говоря, “больно, а не болит”. В частности, человек долго не может заснуть и часто просыпается оттого, что не может

“угнездиться”, улечься так, чтобы не давила подушка или тонкий шов на матраце, которые раньше никогда не мешали, и он напоминает “принцессу на горошине” из сказки Андерсена. В итоге человек часто или постоянно испытывает дискомфорт и на что-то жалуется. Как правило, в это время начинает

формироваться

привычка

употреблять

различные

симптоматические

препараты:

анальгетики, валериану, корвалол, левзей, но-шпу и т.п. На этой стадии для диагностики психосоматической патологии порой достаточно бывает заглянуть в домашнюю аптечку. Таким образом, начальная стадия появления многолокусного отека нервной ткани в области ансамбля нейронов – продуцентов-носителей церебральной аффективно-когнитивной структуры, активированных при определенной временнòй экспозиции перцептируемого места-события (эта стадия длится до развития состояния денервационной сверхчувствительности), – это инкубационный период, во время которого, при условии продолжающегося перцептирования патогенной внешней среды, в психике происходит кумуляция аффекта и (поначалу скрытое) нарастание мышечного тонуса – формирование позы. При развитии в нейронах ЦНС, возбуждающихся при аффекте, состояний денервационной сверхчувствительности происходит “аффективный прорыв” как на уровне “Я” (вдруг “все стало плохо”), так и на уровне тела (появляются различные неприятные и, порой, мучительные ощущения и позже – соматические симптомы). Нейрон с низким порогом реагирования почти постоянно находится в состоянии возбуждения, так как активируется от малого воздействия, и начинает возбуждать другие нейроны: ближайшие – эфаптически, а дистантные – импульсно. Из-за хронического возбуждения в зонах расположения этих вторично возбуждаемых нейронов тоже нарастает отек, и постепенно они также становятся денервационно сверхчувствительными. Аффект, таким образом, как бы “расползается” по центрам и этажам нервной системы, и количество возбуждающихся нейронов в ответ на афферентный стимул от анатомически малого поля постепенно растет. Получается, что, если периферическое рецепторное поле

(внешнесредовое

уменьшается,

то

увеличивается. В

телесное),

популяция

достаточное

возбуждаемых

этим

для

возбуждения

полем

нейронов,

нейронов, наоборот,

размерах постоянно

итоге внешних и внутренних триггеров запуска манифестации-обострения

становится все больше, а их размер (в теле) и опознаваемость (во внешней среде) – все меньше. То есть внешнесредовые факторы – триггеры, условно-рефлекторно активирующие аффективнокогнитивную структуру, становятся для психики субпороговыми, когда человек не понимает, почему и отчего у него вдруг возникла какая-то психо-телесная реакция. Клиника начинает “обрастать” дополнительными симптомами, в том числе, за счет диффузии аффекта по психике, и симптомами “на отдалении”, вроде бы, не имеющими отношения к данному заболеванию. Наступают ситуации, когда в ответ на какое-то ничтожно малое телесное воздействие или внешнесредовое событие развиваются различные сложные психовегетативные, психомоторные, вегето-сосудистые и другие реакции. Бывает, что наступают кризы и полиморфные пароксизмы по всякому пустячному, на посторонний взгляд, поводу – но они не выдуманы больным, а реально происходят. Характерный пример – прострелы в спине от малого воздействия: утром сел в кровати, чуть-чуть повернулся – и “замкнуло” спину (а, бывало, сильно падал-ударялся – и ничего); или услышал о каком-то событии по радио – и разболелась голова, появилась сильная обида на какого-нибудь зарубежного

политического

деятеля

или

синоптиков

(СМИ

умело

используют

такие

типы

социально-

психологического реагирования). Порой, у человека по поводу и без повода болит или ноет буквально все: голова, тело, душа. Как правило, в этот период начинаются “походы” по узким специалистам. Постепенно на имеющуюся аффективную картину наслаиваются, сначала эпизодические, а затем постоянные и усиливающиеся тревога и страх (“все болит, а отчего – не пойму, и врачи не могут определить”), в результате еще больше разгорается пламя аффекта, еще сильнее повышается позный мышечный тонус, полирегионально нарастает полнокровие и увеличивается количество локусов сосудистой альтерации. Территория отека в нервной ткани еще больше увеличивается, развивается

денервационная

сверхчувствительность

еще

большем

количестве

нейронов,

появляются все новые и новые соматические и внешнесредовые высокочувствительные малые триггеры – “пусковые кнопки” психосоматической болезни, уже почти или совсем не имеющие отношения к событию-первопричине, личность и тело еще более инвалидизируются. То есть повышение чувствительности триггеров в виде сужения до микроскопических размеров внешнего и внутреннего рецептивных полей, активирующих аффект, приводят к тому, что психосоматические и соматопсихические патологические реакции организма начинают появляться не на всю аффектогенную внешнесредовую ситуацию, а на ее малые части – практически не опознаваемые как часть первопричинного целого крупинки-фрагменты перцептируемой картинымозаики, а так как во многих жизненных сценах-событиях много общего: один и тот же круг людей и мест “заключения”-пребывания в “камере”-жизненной среде, то наступают не осознаваемые, ситуационно

не

обусловленные,

житейски

умозрительно

не

объяснимые

поэтому

не

контролируемые, а как бы случайные “запуски” аффекта-образа, и этих “непонятных” запусков (“пропущенных мячей”) со временем становится все больше и больше. Экзогенный

(внешнесредовой)

условно-рефлекторно

вызывающий

или после

эндогенный своего

(психосоматический)

подсознательного

микротриггер(ы),

восприятия

быструю

актуализацию, моментальное “разворачивание” в психике аффекта-образа (аффективно-когнитивной структуры),

первично

действует

на

мышление

его

эмоциональное

сопровождение

через

образование микроассоциации, исполняющей роль “запала” для цельной активации Образа. Микроассоциацией я называю психическую ассоциацию, причину появления которой (рефлексивно либо как-то по-иному) определить невозможно или почти невозможно, как, впрочем, (почти) невозможно и осознать-уловить и удержать на поверхности сознания саму эту ассоциацию, очевидно, по причине именно ее малости; по крайней мере, это невозможно без определенного навыка, (как говорят) формирующегося при помощи специальных ментальных (медитативных и других) техник и то, если верить авторам этих методик и людям, их практикующим, но я не специалист в этой области. Развивается псевдоспонтанное, порой, насильственное, навязчивое или “роящееся” – от действия неуловимых “мух”-микротриггеров – микроассоциативное мышление, когда человек в течение какого-то времени не управляет или плохо управляет некоторыми, – то ли своими, то ли чужими, – мыслями-эмоциями, внезапно возникающими по типу “приливов” или “дуновений”, а также настроением, психомоторной активностью, мнением, желаниями, поступками, поведением,

самочувствием и т.д. Порой, люди, не понимающие, зачем они “это делают” или “об этом думают” и как бы холодно-отстраненно наблюдающие сами за собой (или все же не за собой, но тогда – за кем: за внутренним “Чужим”, за внутренней “Сущностью”?) со стороны, начинают смутно подозревать – и, выходит, абсолютно правильно! – что в такие моменты ими овладевает и управляет некая сила или “Нечто”, “проникшее” снаружи или “проснувшееся” внутри. Но по вполне понятным причинам пациенты, особенно не в первый раз пережившие “это”, не стремятся делиться впечатлениями. И все-таки чаще такие приливы и дуновения воспринимаются как “просто поведение” по какому-нибудь поводу или без оного: “не знаю, почему захотел”, “не знаю, зачем сделал”, либо “на меня опять что-то неуловимое вскользь подействовало” (весьма типично постоянное упускание из виду этого важного “вскользь”; оно нередко ошибочно трактуется как эпилептическая аура, а последующие, этим “вскользь” индуцированные, события – как эпилептический пароксизм). Проблема в том, что внешне нормальное или патологическое псевдоспонтанное (“кем-то” или “чем-то” навязанное извне или изнутри) микроассоциативное мышление бывает сложно или почти невозможно отличить от нормального спонтанного (микро)ассоциативного мышления. Строго говоря, четкую

грань

между

ними

провести

(почти?)

невозможно,

ибо

все

мы

жертвы-носители

многочисленных аффектов-образов; да и что же в действительности такое – эта преусловутая “норма”, и есть ли она вообще как четко определимый (психо)гомеостатический параметрпоказатель. Лично мне более импонирует, когда вместо понятия гомеостаз применяют понятие гомеорез (от “рео” – поток), тогда и психическая норма – это не какие-то отдельные застывшие свойства и черты личности, пусть и проявляющиеся в определенном диапазоне, а цельный смысловой вектор ее динамически-поступательного развития или регресса. Не

исключено,

что

чисто

спонтанного

мышления

вообще

не

бывает,

оно

всегда

псевдоспонтанно, то есть скрытно активировано каким-то микротриггером. И нельзя однозначно утверждать, что это плохо, ведь оторванное от реалий жизни и ее якорей-триггеров так называемое спонтанное мышление – “ни для чего” и “без повода” – в какой-то момент способно унести человека не только далеко от его истинного места в жизни, но и от реальности в целом. (Псевдо)спонтанное (микро)ассоциативное мышление психоаналитики, с легкой руки Фрейда – (во многом) сына своего, давно уже прошедшего, времени, рассматривают как “всплытие” чувств и мыслей (в действительности, умело извлекаемых ими) из неких “глубин” подсознания (что им там не лежалось!), наивно уподобляя сознание, психику океану со своей поверхностью, глубиной и дном или

дому с

“Супер-Эго”-крышей,

“Я”-этажами

и подсознанием-подвалом, –

вот

только

где

анатомически локализованы все эти “океаны”, “крыши” и “подвалы”? Представляется, что при изучении причин, механизмов и целей (а цель есть всегда!) взаимодействия “сознательного” и “бессознательного” (“подсознательного”) такие “многоэтажные” метафоры только запутывают эти, и без того сложные, вопросы и являются одной из причин разочарующе низкой, катамнестически крайне нестойкой и, в плане устойчивости к житейским невзгодам, весьма “хрупкой” эффективности психоанализа – как, впрочем, психотерапии и психологии в целом, включая ее, не совсем научные или откровенно паранаучные, ответвления или (пара)медико-(пара)психологические плацебогибриды – порождения “бардов здоровья”: дыхание по Бутейко и другим авторам, бани и проруби

Порфирия

Иванова,

заговоры

Сытина,

метод

Касьяна,

всевозможные

авторские

установки-

кодировки. “Имя им, – корыстно-невежественно путающим изменчивое субъективное самочувствие со стабильным объективным статусом, – легион”. (Хотя действенность религии, особенно ее неразвитых или неявных форм, в плане лечения и профилактики духовно-психосоматической патологии – морального конфликта как кризиса веры и смысла жизни (по Юнгу и многим другим) – никто не проверял, но, полагаю, ее реальная эффективность также весьма невысока, несмотря на оптимистические заявления многочисленных ныне “терапевтов духа” (и, якобы, через это – тела): некоторых священников (особенно бывших – “расстриженных”

–

врачей,

частности,

психиатров),

всевозможных

гуру,

миссионеров,

проповедников и многих других (“кормящихся” на людском горе), – как, впрочем, и самих, якобы “чудесно исцеленных”, верующих. Разумеется, служитель или адепт любого религиозного культа всегда скажет, что виной тому – не церковь (секта) и ее институты, а исключительно сам человек – вечно виновный, вечно грешный, вечно болеющий. Но, как понятно, на проверку гипотетической эффективности

“религиотерапии”

(“веротерапии”,

“культотерапии”,

“духотерапии”)

научными

методами любая религиозная конфессия вряд ли когда-нибудь согласится; к тому же, все они отделены от государства и автоматически – от административной и уголовной ответственности за возможный

вред

состоянию

морально-психосоматического

здоровья

(больной)

паствы.

Но

актуальность этой проблемы возрастает тревожащими темпами – и не только в России, а и во всем мире,

что,

частности,

связано

появлением

большого

количества

так

называемых

“(психо)терапевтически-религиозных культов”. Всевозможным “врачевателям духа” было бы полезно вспомнить, что недаром еще в древности медицина была выделена в отдельное ремесло, а позже – в самостоятельную ветвь научного знания, и пример Гиппократа, Пифагора и других выдающихся и разносторонних людей, успешно совмещавших занятия медициной с философией, математикой и т.д., здесь не уместен). Я имею собственную точку зрения на то, что такое “бессознательное” и какое отношение оно имеет к патогенным Образам, хранилищем которых это “бессознательное” и является, точнее (несколько забегу вперед), “бессознательное” – это и есть патогенные Образы или Образы болезни. Но сначала еще раз о нейрофизиологическом (есть, вспомним, и соматическое) отображении единичного внутрипсихического Образа – об аффективно-когнитивной структуре. Аффективнокогнитивная структура – это (медленно растущее) сообщество нейронов, кабельно-коммуникативно (синаптически, эфаптически и нейро-глиально) и дистантно-резонансно (симпатоадреналовые катехоламины, аминокислоты, интерлейкины и т.д.) взаимосвязанных между собой и постоянно работающих, вследствие персистирующего отека в зонах их (нейронов) локализации, только в режиме денервационной сверхчувствительности, то есть, реагируя исключительно на сверхслабые сигналы, поступающие, очевидно, только в виде паттернов (“пачек”, кластеров) определенных узкого диапазона интенсивности, модальности, кодовой последовательности и медиаторной (и, возможно, нейрохимической: нейрогормональной, нейротрофической и др.) принадлежности, и не воспринимая

нормальные

(сверх)сильные

импульсные

посылки.

Отек

вызываемая

им

денервационная сверхчувствительность нейронов – это материальная и патофизиологическая (или,

100

все же, физиологическая, если допустить, что аффекты-образы – это норма, непременное условие или

даже

основа

существования

психосоматически

внешне

однородного

человека?)

основа

существования и роста аффективно-когнитивной структуры, и при уменьшении отека эта структура тоже уменьшается, либо фрагментируется или исчезает (вместе – что терапевтически важно! – с уменьшением, распадом или (“смертью”-)исчезновением (живого!) внутрипсихического Образа – и его

телесно

проявленной

части.

По

крайней

мере,

плане

генерации,

сворачивания

разворачивания Образа болезни, вся аффективно-когнитивная структура не управляема, не доступна, “не подвластна” ЦНС (“Я”-мозгу) и ПНС (внутренние микротриггеры – активаторы Образа, которые локализованы в нервной ткани, включая структуры “монитора отклонения”, – не в счет). Аффективно-когнитивная структура работает строго автономно от не входящих в нее отдельных нейронов и их популяций (центров), поэтому с нейрофизиологических позиций Образ – это большой структурно-функциональный секвестр, анатомически и функционально как бы “вложенный” в нервную систему, точнее, “выросший” внутри нее (если еще точнее, то “выращенный” в “Я”-мозге событием-внешней средой). Важно, что всегда соблюдается правило: один внутрипсихический Образ – одна аффективно-когнитивная структура, и если секвестров-Образов, колонизировавших психику, много,

то

много

аффективно-когнитивных

секвестров-структур,

функционирующих

строго

изолировано друг от друга… (– как и много им соответствующих и тоже изолированных, “ничего не знающих” друг о друге живых внутренних (секвестров-)Сущностей и/или внутренних “Не-Я”, о чем еще будет сказано далее. Здесь только еще раз замечу, что, по сути, каждый Образ – это и есть внутренняя и живая в прямом и переносном смысле духовно-психосоматическая Сущность, втайне от главного “Я” зачатая событием-внешней средой путем перцептивного “оплодотворения” “Я”-мозга своим посланцемСимволом, тайно же выросшая и тайно же – как часть главного “Я” или как “Не-Я” – живущая в нашем (это в чьем?) “Я”-мозге-теле. Так кто же “Я”-человек есть на самом деле: “Я”-человек – это всегда

духовно-психосоматическое

“Я-Мы”:

“Я-люди”,

“Я-природа”,

“Я-культура”,

“Я-

микромакрокосм”, “Я-Вселенная”? К счастью, этот Образ-Сущность далеко не всегда вызывает, как менегетьевский “паразит ума”, развитие духовно-психосоматической патологии, а, наоборот, гораздо чаще является психосоматизированным платоновским благом-эйдосом – другом и помощником главного “Я”, зачатым с его добровольного согласия-желания – беременность идеей, – с которым, полагаю, этот Друг-Образ всегда стремится соединиться, слиться, что, – по крайней мере, в норме, – очевидно, и происходит. Надо полагать, есть и нейтральные, в первую очередь, в плане добра и зла или пользы и вреда для главного “Я”(-мозга-тела) внутрипсихические балласты-Образы-Сущности. Фактически любой Образ как Дух-Материя – это духовно – не биологически! – непорочно – от Добра (Бога), или порочно – от Зла (Дьявола), зачатый ребенок (либо это – вассал или “слуга двух господ”) родителя-Человека как “Я”-Духа-Материи и родителя-Места(-Материи)-События(-Духа) как ДухаМатерии Внешнего Мира. Там, где есть Духовное, нет места случайному, и в любой Встрече Человека и Внешнего Мира всегда есть Замысел – сакральный или дьявольский; вспоминается глубокая мысль Декарта: “Всякое заблуждение (как духовный блуд. – И.С.) есть вина”. Но все же главное “Я” – подругому: главное “Я”-человек, главное “Я”-Образ, главное “Я”-Дух-Материя, главное духовно-

101

психосоматическое “Я”, главное “Я”-Образ-мозг-тело или главное “Я”-Парадигма-мозг-тело – должно не исчезать-уменьшаться или быть сменным Образом-маской, а стремиться быть Гиперобразом – морально-психической основой, стабильным сущностным лицом человека, или, на худой конец, хотя это, конечно, духовно-психосоматическая шизофрения, – являться “первым среди равных”, чтобы легитимно – прижизненно и посмертно – представлять человека перед всем сущим и Создателем (если, конечно, они, все эти внутричеловеческие Сущности, посмертно не сортируются, чтобы, как в Освенциме, воздать “Каждому (Образу) свое”; возможно, когда прижизненно воплотившихся в человека (“Я”-тело), – всегда, вспомним Декарта, виновного в этом! – черных Сущностей было слишком много, то тогда Раю от погрязшей во Зле Души просто ничего не достается, ибо все ее части-грехи-Сущности-Образы посмертно “разберутся” еще на “нижнем уровне”). Конечно, непривычно, и тяжко осознавать, что “нас” много в одном “Я”-мозге-теле, – но хочется

верить,

что

по

Замыслу

“нас”

должен

быть

“один”

(который

двояко:

духовно-

психосоматически и виртуально, в этом Мире представлен). Но должна быть какая-то Последняя Черта или Кем-то очерченный Предел морального и духовного дробления ядра личности (и “растаскивания” “Я”-мозга-тела на аффективно-когнитивные структуры и – мертвые либо “ожившие” и начавшие действовать – статуи-позы) и – не прав Достоевский! – предел падения и мельчаниядробления человека. И как мельчающей душе – “человеку погрязшему”, остановить это дробление и начать

“собирать

камни”,

чтобы

вновь

“собраться”

воедино

слиться

одно

Духовно-

психосоматическое, – суть, живое-действующее – целое, ведь прав Менегетти, что подлинный, настоящий “Человек – это (всегда) единство действия”! Хочется верить – ибо знать (мне пока) не дано, – что прижизненное духовно-психосоматическое Возрождение Человека, пусть и не полное, а не просто (психобиологическое) предсмертное (страх-)покаяние, все-таки возможно. По-другому Образ – это “Не-Я”, “Чужой” или внутренний (духовно-)психосоматический гомункулус, а покоящиеся или спящие Образы-Сущности – это прижизненный нетленный духовнопсихосоматический “внутренний покойник” – или покойники, тогда прав Стивен Кинг: в каждом из нас есть целое “кладбище погибших животных” – так скольких же после смерти хоронят в – с виду одном! – мертвом биологическом теле! Но …пора закрывать эти, очень длинные, скобки). …Аффективно-когнитивная структура – и в этом ее принципиальная особенность – всегда глобально реагирует на стимулы, возбуждаясь только целиком и никогда – частично, и она, еще раз подчеркнем, селективно активируется гомеопатически сверхслабыми стимулами, исходящими только от нейронов, членов сообщества, ее образующих, и собственных внешних и внутренних рецепторных входов. Эти входы также воспринимают только сверхслабые сигналы и не воспринимают нормальные и сильные сигналы, причем рецепторы реагируют только на “свои” микротриггеры, не воспринимая “чужие” (хотя наличие перекрестных микротриггеров, общих для двух или более аффективнокогнитивных структур, вполне вероятно, но одномоментная активация нескольких Образов (и их психосоматических – ригидных позных и двигательно-активных – проекций), очевидно, чревата развитием

расщепления

личности

на

множество

действующих в одном теле в одно и то же время…).

102

субличностей,

статичных

и/или

активно

Аффективно-когнитивная структура – это, как минимум, корково-подкорковое, но более вероятно, что это цереброспинальное или даже цереброспиноганглинозное сообщество нейронов, и оно глобально и одномоментно активируется, – разумеется, с учетом скорости проведения нервного импульса

–

любого

Нейрофизиологически

своего

входа

появление

(включая

тайные

микроассоциации

–

“подключки”

“запала”

монитора

глобальной

отклонения).

взрывоподобной

активации аффективно-когнитивной структуры – обусловлено одномоментным возбуждением любой –

и далеко

не

обязательно

анатомически компактной, а,

скорее, наоборот, рассеянной –

микрогруппы нейронов, входящих в эту аффективно-когнитивную структуру, в свою очередь, первично активированных импульсами от своих рецепторных входов, на которые подействовал “свой” или “свой-чужой” микротриггер. Под микрогруппой нейронов – генераторов микроассоциации, подразумевается структуры,

некое

синхронное

минимальное возбуждение

количество которых

нервных

достаточно

клеток

для

аффективно-когнитивной

активации

всей

структуры

актуализации в психике Образа. Очевидно, существуют микрогруппы нейронов, входящих сразу в несколько аффективно-когнитивных структур, и, следовательно, микроассоциаций, общих для нескольких Образов. А теперь – о бессознательном. Бессознательное – это как бы закрытая (немая, молчащая) зона “Я”-мозга. Имеющаяся (хранящаяся?) в ней информация в обычных условиях каким-то способом и по каким-то причинам “заперта” или “арестована” (что не всегда зло, ведь некоторые воспоминания – “скелеты в шкафу” – лучше забыть навсегда), и ее нельзя или (обычно) не получается произвольно извлечь, востребовать для использования в акте осознанного мышления-чувствования, а иногда и, наоборот, – удалить надоевшие, вредные или опасные мысли и эмоции с уровня осознания и вернуть их в область бессознательного (извлечению информации помогают различные крестики на руке или другие помощники-триггеры, а вот забывание информации – это проблема). Я отношу себя к тем, кто считает, что бесструктурных, чисто функциональных нарушений в принципе быть не может, и что любая функция, включая функцию-процесс мышления (в норме и при патологии), всегда имеет структурную основу своего осуществления. Неудачные попытки любого из нас вспомнить что-то необходимое – ведь знаешь, что “знаешь”! – можно сравнить с безуспешной потугой-попыткой пошевелить парализованной (и всегда по какой-то конкретной причине!) конечностью. Несомненно, что “парез” или “паралич” процесса мышления тоже субстратно отображается, и всегда имеется конкретная структурно-функциональная причина недоступности, неосознавания (порой, желанного и осознанного)

имеющегося

в “Я”-мозге

кванта информации,

в данный

момент

необходимого

сознательно мыслящему-чувствующему “Я” для (осознанного) участия в текущем акте мышлениячувствования; несомненно, существует патофизиологический механизм заблокированности некого количества-объема мыслей-эмоций в какой-то, опять-таки не обязательно анатомически компактной, области мозга. Представляется, что (пато?)морфологической основой недоступности имеющейся (в “забытом”, “запертом”, бессознательном, подсознательном и т.п.) информации, по крайней мере, определенной ее части, является стойкая или ситуационная структурно-функциональная секвестрация группы нейронов, активность которых ответственна за генерацию реально имеющихся, но не осознаваемых,

103

хотя и (морально) необходимых в данный момент эмоций-мыслей (разумеется, если считать, что эмоции и мысли генерируются нервными клетками) – но, вследствие активности монитора отклонения

(нередко

выступающего

роли

“удобного”

внутреннего

пособника-помощника

самообмана), могут извлекаться и “не те” мысли-эмоции (паттерны реагирования и т.п.). Совокупных

патофизиологических

функциональной секвестрации группы

патоморфологических

причин

структурно-

нейронов, вызывающей заблокированность имеющейся

информации, может быть несколько: 1 синаптическая (возможно, включая нейро-глиальные “синапсы”) и эфаптическая невозбудимость и/или (сверх)высокий/(сверх)низкий порог возбуждения нервных клеток, вызванные отеком/дегидратацией, повреждением синапсов, зашлакованностью и т.п.; 2 импульсная депривация нейронов области заблокированной информации (в области “запертого”/бессознательного/подсознательного) вследствие разобщения – изолирующего действия участков демиелинизации; 3 сброс афферентных и/или эфферентных импульсов “на сторону”, если аксон и контактирующие с дендритами нейрона миелинизированные нервные волокна являются частью монитора отклонения; 4 какие-то другие факторы. Например, все эти факторы могут действовать в области гиппокампа. Я полагаю, что в идеале, правда, (почти) бесконечно далеком для обычного среднего индивида, – что отнюдь не означает, что к этому идеалу не нужно всеми силами и в течение всей (земной) жизни стремиться, – никакого “бессознательного” у человека не должно быть, и “Человек Идеальный” – как Ум, как Духовное, тотально воплотившееся и проявленное в одухотворенном Им “тварном” психосоматическом человеке, должен осознавать – чувствовать, понимать и разуметь – себя

руководить

“бессознательное”,

собой,

или

та

своей часть

Жизнью, не

полностью.

освоенного

Духом,

помеха

такому

неодухотворенного

осознаванию

–

биологического:

психического и соматического (по Фрейду, это – “несублимированное”), где обитает ошибочное, греховное, злое, тайное, – то, чему есть причины прятаться-скрываться от основы Духа – Морали, и ее

психо-телесной

“Бессознательное”

посланницы –

это

–

Совести.

библейская

Если

бездуховная

“Сознательное” (патологическая

–

это

Духовный

Свет,

психосоматическая)

то

Тьма,

царившая до Сотворения (Человека-)Мира, или мрак (психо-телесной) “платоновской пещеры”. Представляется, что, вопреки мнению, бытующему среди многих или даже большинства психоаналитиков и психологов, особенно западных школ и направлений, а также определенной части “бесструктурно-мыслящих” (где только научились такому мышлению, вроде, все мы одни медицинские ВУЗы оканчивали!) врачей-психотерапевтов и врачей-психиатров… (но при этом почему-то “не брезгующих” лечить “бесструктурные болезни” у своих пациентов (например, таковой они упорно считают шизофрению) медикаментозными препаратами и другими терапевтическими методами с вполне конкретным и хорошо изученным, – что прекрасно известно образованным из них, – структурно направленным нейротропным и/или соматотропным действием, включая электрошок (который, кажется, и применяют только психиатры да милиционеры) и различные медикаментозные комы; о тех (из нас, врачей), кто, подобно сапожникам или портным, “чинит дырявые или рваные ауры” или, подобно сантехникам, “чистит (“кем-то”/“чем-то” – кем/чем?) забитые духовные каналы-чакры” и т.д., – что, как им хорошо известно, общепринятыми

104

медицинскими методами ни подтвердить, ни опровергнуть практически невозможно, – речь вообще не ведется), …так называемое “бессознательное” – это не чисто изолированный внутрипсихический феномен (такое в принципе невозможно), а явление, затрагивающее духовно-психосоматическую сферу человека в целом. И располагается оно, это “бессознательное”, не где-то “там”, в неких туманных, неконкретных и морфологически никак не отображенных “глубинах” бестелесной личности (как будто она, эта “личность”, и впрямь напрочь оторвана от своего тела и существует в нем как привидение), а имеет четкую структурно-функциональную представленность (в том числе и) в виде многочисленных тканевых секвестров, локализованных не только в головном мозге и периферической нервной системе, а практически во всех системах и органах “Я”-тела человека (см. гл. XIX). На уровне “Я”-мозга секвестр-“бессознательное” – это многочисленные аффективнокогнитивные структуры, нейроны каждой из которых, повторимся еще раз, вследствие однажды возникшего (в результате действия аффективно-когнитивной перегрузки) и персистирующего отека – местной причины-основы развития феномена тканевой секвестрации, работают только в режиме денервационной сверхчувствительности и селективно условно-рефлекторно активируются только своими – сверхслабыми, не доходящими до уровня (о)сознания внешнесредовыми и внутренними (психосоматическими) микротриггерами; именно вследствие гомеопатической малости этих поводовмикротриггеров и кажется, что какая-то – вдруг возникшая – (физиологическая или патологическая) мысль, эмоция или поведенческая реакция имеет “бесструктурные”, “чисто внутрипсихические”, “бессознательные”

корни.

Анатомо-функциональные,

точнее,

патоморфологически-

патофизиологические границы области отека нервной ткани (вспомним: патогенность отека зависит от степени его выраженности, и поэтому анатомическая граница зоны гипергидратации фактически всегда несколько больше зоны появления патоморфологических изменений в нервных тканях, расположенных в области отека, и патофизиологических изменений в работе нейронов) – это собственно внешние (подвижные и в такт дыханию пульсирующие) границы каждого нейротканевого секвестра

–

элементарного

“кирпичика”

качественно

количественно

не

делимого

“внутреннего бессознательного” (“аморального”, “злого”), этого (отеком) обособленного участка центральной и периферической нервной системы, образующего новое нейрофизиологическое качество или патогенную аффективно-когнитивную структуру – генератор тоже элементарного , точнее, единичного патогенного внутрипсихосоматического (а не “чисто психического”) Образа(Сущности), добавим, внешне проявляющегося в виде элементарной психосоматической болезни. То есть сколько обособленных патогенных секвестров-Образов содержится в психосоматическом “бессознательном” конкретного человека, сколько у него имеется обособленных (пар) позных соматических проекций из “нервных отделов” имеющихся Образов, соответственно, столько же имеется и вызываемых ими (Образами) этиопатогенетически обособленных, – но не всегда укладывающихся в “прокрустово ложе” существующих нозологий – психосоматических заболеваний. Важно, что при увеличении и/или слиянии секвестров-отеков – вследствие психосоматической экспансии и/или междоусобной борьбы патогенных Образов – происходит увеличение и/или слияние аффективно-когнитивных структур. На уровне ЦНС это сопровождается либо ростом какого-то

105

элементарного

внутрипсихического

Образа

(ростом

внутренней

духовно-психосоматической

Сущности, “Не-Я” и т.д.) и простым количественным усилением выраженности вызываемого данным патогенным Образом психосоматического заболевания, либо, если происходит слияние нескольких Образов (Сущностей), то оно, соответственно, приводит к “слиянию” нескольких, прежде различных по этиологии – Образу, и патогенезу – позе, психосоматических болезней в одно целое; в частности, больше шансов победить у того Образа, который сумел овладеть подключками к “монитору отклонения”, расположенного в нервной части другого Образа. Такое

“слияние”

болезней, как

посиндромное-посимптомное

лечение

правило, врачами не больного

рамках

подозревается, и продолжается

какой-то

одной,

когда-то

прежде

диагностированной, нозологической формы, к тому же нередко по-прежнему рассматриваемой не как психосоматическая, а как терапевтическая или хирургическая патология. Клинически и параклинически слияние нескольких психосоматических заболеваний в одно проявляется в виде усиления имеющейся и присоединения новой симптоматики, вызывающих качественное и количественное обогащение картины болезни, что (почти) всегда трактуется как наслоение инфекции, появление осложнений вследствие дальнейшего спонтанного усиления – “саморазвития”

заболевания,

наличия

неблагоприятного

генетического

или

резидуального

преморбидного фона, действия возрастных, экологических, алиментарных или других факторов, развития побочных эффектов проводимой лекарственной терапии или появления других ятрогений и т.п. Соответственно, при уменьшении или фрагментации локуса секвестра-отека происходит уменьшение

или фрагментация аффективно-когнитивной

структуры

и мельчание,

упрощение

патогенного Образа (и в чем-то – психики больного), либо его распад, вплоть до того, что последний превращается в микроОбразы, которые совершенно перестают оказывать (видимое) клинически и психологически четко очерченное патогенное духовно-психосоматическое действие на человека. Это внешне проявляется либо как исчезновение или уменьшение выраженности какого-нибудь одного симптома

или

синдрома

(или

их

группы),

либо

как

ремиссия

или

выздоровление

от

диагностированного заболевания; также это может выглядеть, как будто часть “бессознательного” (“забытого” и т.д.) как бы “отвоевана” или “перетекла” в “сознательное”: человек “вдруг” что-то вспомнил, осознал, понял, у него проснулась совесть, ему стало за что-то стыдно, он в чем-то повинился, раскаялся, что-то в своей жизни исправил и т.д. Как видим, психосоматическая патология – это сложнейший раздел медицины, содержащий трагическое множество “белых пятен” (а, по сути, – даже не “белых пятен”, а несчастных судеб и изломанных – не врачами! – жизней), – и, в частности, потому, что при “психо-мясном”, “тварном” лечении (а другому “лечению” нас, врачей, не учили – и сейчас никто, нигде и никого не учит!) – не бездуховного “разумного животного”, а Человека! – совершенно не учитывается, что в итоге духовно-психосоматическая патология – это всегда борьба между Духовным-Сознательным и Бездуховным-Бессознательным

за

овладение

“Я”-мозгом-телом,

этим

вульгарным

“психосоматическим андроидом” как материально проявленной – и без Духа просто тварной и поэтому годной только на “бес-сознательное”-тварное – психо-телесной оболочкой.

106

Я полагаю, что неодухотворенного (и “недоодухотворенного”) “психосоматического андроида”, несмотря на сохранность и регулярность (“тварных”) психобиологических отправлений, нельзя считать по-настоящему живым, ибо в моем понимании подлинная человеческая Жизнь, подлинное человеческое Живое – это всегда и только Одухотворенная психо-телесность, и никак иначе. Именно поэтому все “неодухотворенное-бессознательное” в человеке – это “внутреннее-неживое” или, как я его предпочитаю называть, нетленный “внутренний покойник”. При таком подходе лечение духовнопсихосоматически больного человека – это извлечение его собственного “внутреннего покойника” (о котором еще будет сказано) из психо-телесного секвестра-саркофага, его Оживление-Одухотворение и присоединение к здоровой=живой части (речь идет о принципах лечения, а не методах). Но

бескомпромиссная

(внешняя

и)

внутренняя

битва-борьба

между

Добром

Злом,

Моральным и Аморальным, (Умным-)Сознательным и (?-)Бессознательным, идущая в каждом духовно-психосоматически живом человеке с момента его рождения (зачатия или даже ранее) и до самой (земной) смерти, не прекращается ни на минуту, и на уровне психобиологического “Я”-мозгатела она ведется с использованием самого разного патофизиологического “вооружения”. В частности, в распоряжении Сознательного – всего, по Менегетти интегрированного в подлинно человеческое духовно-психосоматическое “единство действия”, есть такое грозное оружие против прячущегосясеквестрированного Бессознательного, как “клеточный суицид” отвоеванных Бессознательным у человека нервных (и других) клеток или апоптоз (греч. apo – отделение + ptosis – падение; apoptosis буквально означает опадание увядших, пожелтевших листьев). Как известно, импульсная (и биомолекулярная) депривация нервной клетки – патофизиологическая основа развития феномена денервационной сверхчувствительности нейронов в области отека нервной ткани, является (вкупе с другими патогенными факторами, действующими на нервные и другие клетки в области отека) мощным индуктором апоптоза – генетически запрограммированного процесса. Получается, что Природа и Создатель предусмотрели, что Зло из внешнего мира, посылая невидимые и неуязвимые (для психики и нейроиммунной системы) Символы, постоянно будет пытаться тайно проникнуть в человека и прижиться в его “Я”-мозге-теле в виде патогенного Образа-Сущности – этого “внутреннего тайного Аморального-Бессознательного”, прячущегося в бастионе-отеке-секвестре, и вооружили человека апоптозом, благодаря которому Зло, даже проникнув в телесные глубины человека, не в состоянии надежно укрыться от всевидящего ока и карающей десницы МоралиСознания, – полагаю, главного индуктора апоптоза. Еще раз отметим, что отек нервной ткани – это далеко не всегда патология, порой, это на какой-то

момент

единственное,

пусть

временное,

бегство-спасение

человека

от

духовно

тлетворного действия патогенного Образа: сумасшествия, преступления или суицида. Недаром алкоголь, как один из факторов, как известно, вызывающих отек нервной ткани (и последующее угнетение активности какой-то части или (почти) всех – и так расположенных в отечной зане – нейронов, входящих в актуализированную и мешающую “жить” патологическую аффективнокогнитивную структуру (а Образ без части – это уже не Образ), и, соответственно, частичное разрушение

соматической

проекции

аффекта-Образа

–

позы,

прекращение

восходящей

соматопсихической проприо(висцеро)цептивной “подпитки” аффекта-Образа) является не только

107

профилактическим средством в плане развития психосоматической патологии, но, что бы ни говорили психиатры и наркологи, и относительно мягким “всенародным” – даже “всемирным” – антипсихотиком и антидепрессантом, и он нередко отодвигает развитие “на роду написанных” (и “не написанных”) психических заболеваний на старость, смягчает их проявления или вовсе позволяет умереть “в своем уме”. Ведь, как в жизни бывает: пошел пьющий человек на пенсию (или еще не пошел), врачи его запугали, он пить и бросил, а через какое-то время заболел еще сильнее (той же самой или новой болезнью; “букет болезней” – это “венок ятрогений-сонетов”, “подарок” поэта-врача поклоннику-больному), или, того хуже, убил кого-нибудь, повесился или сошел с ума. Пить много (это сколько?), конечно, вредно, но как реально, а не декларативно, помочь “выпаивающим” из психики и тела свои непереносимые тяготы-несчастья-беды людям “держать дозу” или без алкоголя жить нормально, спастись от болезни, преступления и сумасшествия – ведь не кодировкой же, по сути, являющейся ятрогенным патогенным Образом-Страхом! Но продолжим развитие темы. Именно микроассоциативное мышление ответственно (через актуализацию

аффекта-Образа)

за

появление

многочисленных

насильственных,

спонтанных,

накатывающих волнами-наплывами и частично или полностью овладевающих человеком психотелесных ощущений-переживаний, а также “непонятных”, внеочередных или нежданных-негаданных приступов, обострений и абортов болезни или отдельной патологической симптоматики, включая многочисленные ятрогении: “опять у тебя веко дергается”; “почему-то давление поднялось”; “вдруг живот заболел, а что – непонятно, вроде ничего такого не съел”; “спина заныла, наверное, где-то продуло”; “шел-шел – и вдруг махом настроение пропало”; “увидел ее (его) – и опять всего затрясло, а почему – не знаю, ведь хорошо живем”; “лежал-засыпал – и вдруг меня ужас объял”; “как иду этой дорогой, то всегда начинает нога болеть и в туалет хочется”; “в этом платье у меня по утрам почему-то всегда портится настроение”; “стало страшно, а чего боюсь, – не знаю”; “если поверну голову и посмотрю на него, когда он справа, то сразу падаю в обморок”; “я вся горю, не пойму – отчего”; “от головы аспирин помогает, а если сустав болит, то только хуже становится”, и т.д. Длительность и сила ощущения, переживания, состояния, симптома или приступа обусловлены длительностью контакта с микротриггером, и если ничего не подозревающий субъект буквально “носит” этот микротриггер с собой, когда он постоянно “мозолит” глаза или “маячит” перед другими органами чувств, то он может неделями, месяцами, годами и даже десятилетиями страдать от тревоги, неуверенности, упадка сил или какой-нибудь патологии, медленно, но

неумолимо

подвергаясь духовно-психосоматическому патоморфозу (очевидно, в ряде случаев удаленная родинка

или

послеоперационный

кожный

висцеральный

рубец

–

это

тоже

ятрогенно

“подсаженные” триггеры). Этот (мета?)патоморфоз, добавим, нередко происходит в “выгодном” или “нужном” кому-то или чему-то направлении, если эти микротриггеры массово “подсажены” чьей-то умелой рукой (как тайные закладки многочисленных “жучков” в шпионских фильмах) в местах частого пребывания (работа, дом, дача и т.п.), на одежде и/или биологическом (и виртуальном) теле ничего не подозревающего субъекта; например, это могут быть волоски, ногти, какие-то пахучие субстанции и другая магическая экзотика, подложенная – и ведь, порой, действующая! (“практика – критерий истины”) – по совету ведьм и им подобных. В жизни таких людей – и в этом им помогают

108

заполонившие СМИ астрологи с их принципом: “qui vult decipi decipiatur” (“если им хочется, пусть будут обмануты”) – начинают появляться гороскопом накликанные беды, неблагоприятное время суток (недели, месяца, сезона, года и т.д.), плохие для любви, жизни и/или дела люди с “неправильным” знаком зодиака или еще чем-нибудь, нехорошие места, критические дни (и типичнейший пример – менструальный синдром); на них, оказывается, действуют звезды, луна, пятна на солнце, черные кошки и другие факторы, обычно рассматриваемые как суеверия, но в действительности

являющиеся

целенаправленно

сформированными,

как

Павловым

собак,

классическими условными рефлексами, то есть чистой воды бихевиоризмом. Нередко этих пациентов посылают к психиатрам, психотерапевтам или психоаналитикам, и те диагностируют у них неврозы, астении, фобии, обсессии, компульсии, ипохондрии, либо бездоказательно находят различные психосоматические стигмы или житейские поводы-проблемы, якобы, виновные в их болезнях и бедах и т.п. Многие больные психосоматической патологией в семье и на работе незаслуженно носят ярлыки “неудачников”, “сутяг”, “психов” или “ненормальных”, и дело не только в том, что это чисто по-человечески обидно и оскорбительно, но это еще и патогенетически неверно, так как для начала нужно просто (что, в действительности, не так просто!) найти и обезвредить эти микротриггерыкнопочки, порождающие микроассоциации и запускающие микроассоциативное мышление, чтобы “с глаз долой – из сердца вон” (“время лечит”, и Образ, который не актуализируется, со временем распадается вместе со своей телесной проекцией – позой). В итоге страдающие люди перестают верить врачам, оставаясь не только без медицинской помощи, но, что еще хуже, они доверяются нашим

“меньшим

братьям”

“интеллектуального

по

полусвета”,

морали, точнее

знаниям даже

–

разуму,

многочисленным

по-платоновски

пещерной

представителям

“интеллектуальной

полутьмы”: экстрасенсам, целителям, гадалкам, предсказателям, колдунам, шаманам, ворожеям, бабушкам

другим,

им

подобным,

гуру-создателям

различных

“полурелигиозно-

(полу)терапевтических культов” с их, тысячелетиями не меняющимся, лозунгом: “Лечи больного, пока у него не кончатся деньги” (к сожалению, есть среди них и люди в белых халатах, как правило, “традиционной медицинской” ориентации). Я помню одного пациента, весьма успешного, кстати, в жизни человека, но от природы никому не доверявшего, – владельца сети магазинов, который, как выяснилось, после одного события (микротриггер которого он, не подозревая, постоянно “носил” с собой) много лет ощущал в носовых ходах “присутствие какой-то инфекции”, от которой он безуспешно лечился много-много лет (и на которой, – благо, что пациент богатый, – неплохо нажилось много наших коллег и параколлег…). – А я полагаю, что просто он “носом (нюхом) чуял”, что у него воруют (а так, очевидно, и было), и именно этот вопиющий факт (что воруют, а поймать почти никого из продавцов и другой своей челяди он не может), образно трактуемый (и психосоматизированный) им как “инфекция”, постоянно “щекотал” его ноздри. Таким образом, постепенно человек все больше и больше забывает ситуацию-первопричину имеющейся

болезни

–

какую-то

неприятную

сцену,

поступок,

первую

патологическую

психосоматическую реакцию на нее. Эта сцена начинает “затираться” в сознании и погружаться в глубины подсознания (но скрытно, как рак, продолжая свое разрушительное психосоматическое действие) – речь идет о вспоминании и мысленном воспроизведении этой картины-ситуации в

109

психике. То есть в “Я” разрывается связь между причиной и следствием. Это приводит к тому, что психологически, на уровне “Я”, при действии средового триггера аффективная часть рефлекторно актуализированной аффективно-когнитивной структуры начинает доминировать над когнитивной: отрицательные эмоции и неприятные (психовегетативные) телесные ощущения полностью или почти полностью вытесняют когнитивные проявления, либо появляются мысли по другому поводу, не связанному с ситуацией-первопричиной, то есть сама аффективно-когнитивная первоструктура подвергается метаморфозу, и место-событие – внешний микроб-индуктор патологии – “заметает” следы. В соответствующей главе указано, что корковые поля наиболее чувствительны к сосудистодисциркуляторным нарушениям и первыми страдают при цереброваскулярной патологии. Человек постепенно начинает утрачивать способность к объективному анализу, восприятию и осознанию пиково действующей или персистирующей патогенной ситуации, и, продолжая страдать от нее, перестает ее бояться и, следовательно, как-то регулировать или хотя бы избегать, сначала в целом, а затем и в мелочах. За счет все более диффузного повышения возбудимости мозга, ее аффективной составляющей, происходит формирование гипертрофических аффективных реакций при минимальном когнитивном сопровождении или с мыслями по другому поводу. Иными словами, прогрессирует утрата способности трезво мыслить не только в эмоционально насыщенных, но и в обычных ситуациях. В крайних тяжелых случаях почти любое воздействие (сначала мелкий бытовой проступок,

затем

просто

жест,

взгляд,

слово

т.д.)

начинает

сопровождаться

сильной

эмоциональной реакцией и напоминать банальную бытовую склоку с моральными обвинениями, плачем

т.д.,

которые

почти

всегда

заканчиваются

постприступным

сном

чертами

бессознательного состояния, так как астенизированную психику (вспомним, отек-ишемия ЦНС и т.д.) даже небольшой аффект быстро истощает. Характерно, что “обороняющейся стороне”, если это домашний конфликт, почти не возможно ничего объяснить или доказать – супруг(а) постоянно чувствует себя в чем-то виноватым, не понимая, что же все-таки он сделал, ведь буквально секунду назад все было нормально, а сейчас уже нужно “подавать корвалол” (через какое-то время он(а) аффективно

“заражается”

тоже

заболевает

психосоматической

патологией,

образуется

патологическая аффективно-когнитивная и, позже, психосоматическая диада). Такая аффективная взрывчатость и пароксизмальность психомоторных и вегето-висцеральных проявлений, порой, очень напоминает эпилепсию, и нередко таким больным и ставят подобный диагноз. Но отличия, даже на уровне клиники, между этими заболеваниями все же есть. Одно из них следующее: успокоить аффективно взорвавшегося человека становится возможным не уговорамиобъяснениями, а короткими фразами-словами (“все хорошо”, “все-все-все, ухожу-ухожу” и т.п. – в каждой

такой

безоговорочным эмоциональным

семье

используются

согласием жестовым

со

свои

всеми

искупительные

предъявляемыми

воздействием,

причем

малым,

слова-коды),

обвинениями, ритуальным

быстрым, безмолвным

(погладить,

полным

приятным по-особому

заглянуть в глаза, виновато улыбнуться, чмокнуть в щеку, приобнять и т.п.) или (пустыми и не в первый раз) обещаниями непременно выполнить то, о чем просят. Хорошо действует и, порой, почти моментально, валериана – это говорит о том, что важен сам факт приема препарата и появление чувства защиты и уверенности, что болезнь лекарством подавлена и все уже закончилось (на такой

110

уверенности, назначая чудо-препараты, некоторые врачи “неплохо” зарабатывают в течение длительного времени, в том числе и путем создания так называемого “(психо)терапевтического культа”). Для этих больных также весьма характерно следующее: в промежутках между аффективными атаками и в том, что не касается аффекта и его социально-средовых микроактиваторов (или соматических микротриггеров), это абсолютно нормальные спокойные люди с трезвым умом, так как дефект

когнитирования

эмоционального

реагирования

них

не

общий,

ситуационно-

парциальный. Но стоит кому-то хотя бы чуть-чуть наступить на их аффективную “больную мозоль”, они буквально “заводятся с пол-оборота и на всю катушку”. Также во время обострения характерно, что, если с силой “наступить” на эту “мозоль” или затронуть какую-то другую, нейтральную для их аффекта, но в целом очень эмоциональную и важную для их жизни тему, то можно в ответ получить полное холодное безразличие. Нередко они как будто не слышат и не видят, в частности, нужды, страдания и болезни родных и близких, и складывается впечатление об их полных эгоистичности, равнодушии и душевной черствости (о другом механизме этих состояний будет сказано далее). Это обусловлено тем, что при аффекте все мысли больного полностью концентрируются на его истинных и мнимых болячках и проблемах, а на остальное просто не остается достаточного количества свободных ресурсов сознания. Нарастающий дефект когнитирования проявляет себя и в том, что при появлении болезненной симптоматики,

возникшей

результате

(не

осознаваемого

больным)

воздействия

средового

аффектогенного микротриггера, у человека появляется твердая уверенность, – и его ничем не переубедить, – что он опять заболел по какому-то другому поводу: не то поел, остудился, просто приболел и т.п. Такие пациенты всегда находят “своего” (вульгарно-)соматически ориентированного врача и живут с ним душа в душу, бесконечно леча разные телесные мелочи, – а их много, – разными “чудо-методами”, – и их тоже много. На стадии дефекта когнитирования достучаться до (“отекшего”) ума пациента практически невозможно, и те врачи, которые пытаются ему что-то объяснить и рассказать об истинных причинах заболевания, воспринимаются в штыки, как глупые, плохие и жестокие. Параллельно

фрагментации

активирующей

аффект

картины-мозаики

внешнесредовых

факторов, происходит – из-за увеличения количества возбуждаемых от малого стимула нейронов – метаморфоз и размывание в головном мозге анатомических очертаний и самой аффективнокогнитивной (перво)структуры. В итоге, параллельно изменению аффективной клиники, как снежный ком, появляются все новые и новые псевдопричины аффекта: “без вины виноватые” луна, погода, микробы, вещи, газеты, ситуации, животные, люди, поступки. Появляются аффекты-реакции без конкретных поводов и адресата: “мы им покажем (кому? за что? что покажем?)” и т.д. Другое следствие увеличения числа нейронов, продуцентов-носителей аффективно-когнитивной структуры, и

нарастающего

искажения

восприятия

внешней

среды

своего

тела

–

это

появление

реконструированных воспоминаний, когда разрозненные нейтральные или положительные события, особенно далекого прошлого, искаженно-оскольчато вспоминаются или спонтанно всплывают в психике, в которой синтезируются-сшиваются (“белыми нитками”) и переживаются в возвышенно-

111

положительном

или

отрицательном

–

зависимости

от

настроения

–

(микро)когнитивно-

(макро)аффективном ключе. Нередко эти воспоминания трактуются больным (а, порой, его родственниками, близкими и врачами) как истинная правда и подлинная причина его неудачной жизни, одиночества, страданий, болезни, симптома и т.п. Ясно, что попытка устранения такой псевдопричины (психо)терапевтическими методами больному и его здоровью ничего не даст, так как, во-первых, это не этиология его страдания-болезни, а выдумка, очередной продукт больного воображения;

во-вторых,

такой

пациент

всегда

вспомнит-придумает

еще

что-нибудь.

Из

многочисленных обрывков-воспоминаний, как из мириадов звезд на небе, распаленное воображение и все более мифологизирующееся сознание постоянно фантазируют-строят болезни-созвездия и вспоминают-конструируют химеры-истории (qui vult decipi decipiatur – “если им хочется обмануться, они обманутся”). Разумеется, все это еще более усложняет не только клиническую картину психоэмоциональных и соматических нарушений, но и все более затрудняет поиск ее истинной анамнестической событийной подоплеки, особенно если страдающий субъект и раньше не отличался особым интеллектом. Со временем, из-за развития состояния денервационной сверхчувствительности нейронов в более

глубоких

отделах

мозга,

человек

начинает

чувствовать

себя

плохо

от

воздействий,

практически полностью не доходящих до сознания, – “заболело сердце, а от чего – не пойму”, “опять давление поднялось” и т.д. Уже не только когнитивная, но и аффективная часть аффективнокогнитивной

структуры

начинает

“погружаться”

подсознание,

подкорково-стволовые

гипоталамо-диэнцефальные отделы мозга. Средовой патогенный стимул и аффект иногда настолько маскируются, что больной уже не мучается и не переживает, а наступает просто соматическая реакция. Пациент и врачи уверены, что имеют дело с чисто соматической патологией, говоря больному: “у тебя слабое сердце”, “береги грудь”, “не дай бог, тебе простудиться”, “посидел долго, вот и геморрой обострился” и т.п. Иногда,

за

счет

богатства,

полиморфности

экспрессивности

проявлений,

аффект

маскируется под генуинные или особо сложные клинические случаи какого-нибудь непрерывно рецидивирующего или пароксизмального полисистемного или полиорганного страдания. Или говорят, что,

мол,

область

локализации

патологии

“богата

нервными

связями”,

“рефлекторно

высоковозбудима” и т.п. В неврологии, психиатрии, терапии и хирургии достаточно примеров таких острых и хронических этиологически неясных, терапевтически мало управляемых и прогностически неопределенных состояний. Такие проявления аффекта обычно проходят под масками смешанных вегетативных кризов, симптоматических артериальных гипертензий, кардио-церебральных или мигренеподобных пароксизмов, кардиалгий, люмбалгий, гипоталамических синдромов, нарушений функций щитовидной или поджелудочной железы, церебральных и спинальных арахноидитов, эписиндромов,

последствий

черепно-мозговой

травмы,

коллагенозов,

вегето-сосудистых

нейроциркуляторных дистоний, вегетозов, простатитов, синдромов раздраженного кишечника, гастродуоденитов, гипертермического синдрома, неясных интоксикационных состояний, субсепсиса, различных колик, “острого живота” неясного генеза, порфирий, периодической болезни – этот список можно продолжить.

112

При погружении в подсознание аффекта-первопричины человек может эмоционально страдать от

ситуационных

внешнесредовых

(микро)воздействий,

которые,

как

причина

обострения,

практически полностью не осознаются: “стало тоскливо, а от чего – не знаю”, “плачу, не знаю, почему”, “вроде все хорошо, а на душе тошно”. Соответственно, полная соматизация первоаффекта – это его проявления только или преимущественно в виде телесных симптомов терапевтического или хирургического профиля. Постепенно

еще

более

расширяются

усложняются

патоморфологические

патофизиологические проявления и клиническая нейросоматическая и социально-психологическая палитра болезни. Появляются почти постоянные болевые и другие ощущения, симптомы и жалобы в покое, причем нередко в покое еще хуже. Могут возникать ситуации, когда “везде больно, и ничего конкретно не болит”, “все у меня плохо, хотя вроде бы не от чего”, и, что человека беспокоит-мучает – совершенно не понятно. Врачи обращают внимание на то, что нередко при минимуме изменений, – порой, их буквально “кот наплакал” – человек предъявляет (и часто – “красиво” предъявляет) максимум жалоб. Его посылают к психиатру или психологу, которые ничего конкретного “своего” не находят: нет психической недееспособности, нет объективно трудной психологической ситуации, как бы просто “плохо живется” (“а кому сейчас хорошо”). Человека начинают морально “накачивать” врачи, друзья и родственники: “сколько можно”, “не ной”, “не бойся”, “пересиль свой страх”, “у тебя все в порядке”, “возьми себя в руки” и т.п. Но больному от этого легче не становится, он же ведь чувствует, что ему больно и плохо, – и это действительно так. Появляются мысли: “а вдруг я схожу с ума”, “а вдруг умру”, “а если уволят”, “куда пойду, если жена выгонит”, и т.п. Человек начинает психологически защищаться от “ничего не понимающего” окружения и впадать в агрессию, обижаться на людскую черствость или, наоборот, стесняться своей болезни и “прятать” жалобы от друзей,

коллег

родственников,

тайком

самостоятельно

лечиться,

принимая

различные

“высокоэффективные” препараты и чудо-средства, о которых узнал из рекламы, от себе подобных бедолаг или вычитал в популярной литературе, тем самым, приближая роковой момент трагического “соматического

прорыва”

сверхчувствительности

патологии.

нейронов,

виной

вызванное

всему

отеками,

этому

–

появление

состояние которых,

денервационной в

свою

очередь,

обусловлено повышенной сосудистой проницаемостью. Косвенно о распространенности в человеческой популяции состояний денервационной сверхчувствительности в какой-то мере свидетельствует массовое, – фактически, пандемическое – злоупотребление

анальгетиками

психотропными

препаратами,

часто

пособниками

этого

выступают врачи и провизоры, в итоге все больше увеличивая выраженность и распространенность боли, тревоги, тоски и страха. Характерно, что злоупотребление этими препаратами приняло особенно большой размах в развитых странах. Повторимся, нередко на таких больных возводят напраслину, обвиняя их даже в симуляции. Но если можно по желанию заболеть, допустим, воспалением легких, просидев долгое время в проруби, то произвольно заболеть психосоматической болезнью, вызвав у себя ее симптомы, практически невозможно. Длительное статическое напряжение группы мышц – процесс, не контролируемый сознанием; кто не верит, пусть попробует сжать хотя бы кулак и посмотрит,

113

насколько его хватит (максимум, на две-три минуты). И волевым усилием создать позный паттерн мышечного

напряжения

интенсивностью

длительностью,

достаточными

для

появления

альтерационных отверстий в сосудистой стенке, периваскулярных отеков, перераспределения крови и т.д., и, следовательно, произвольно вызвать у себя развитие психосоматического заболевания, практически невозможно. Это же относится и к попытке произвольно и длительно злиться или бояться там, где не страшно. Кто не верит, пусть попробует длительно “подуться” на нейтрального человека, который ничего плохого не сделал. Поэтому патогенную аффективно-когнитивную структуру тоже невозможно сформировать произвольно. То же самое можно сказать и о нейтральной внешнесредовой ситуации – устанешь, как говорится, ее перцептировать, а патогенного Образа в сознании так и не сформируется. И попытки некоторых врачей, психологов и психотерапевтов обвинить психосоматических больных в том, что они, мол, болеют по своей вине, аморальны и абсолютно беспочвенны. Но нежелание лечиться и исправлять допущенные, пусть и не сознательно, в жизни ошибки – это совсем другое дело. Беда в том, что при психосоматической патологии внедрение в психику патогенного внешнесредового Символа (и формирование последствий ментальной ошибки и сделанного на ее основе неверного жизненного выбора) происходит незаметно для сознания и помимо воли человека, и в этом плане патогенный Символ можно сравнить с микробом. Соответственно, формирование патологической аффективно-когнитивной структуры, высокочувствительной к малым перцептивным и проприовисцероцептивным стимулам, тоже начинается исподволь. На ранних стадиях отека нервной ткани, когда порог реагирования нейронов на стимул еще только нарастает, человек, повторимся, еще не ощущает морального, психоневрологического и телесного вреда от патогенной внешней ситуации – как, впрочем, и самой патогенности этой ситуации. Ему все нипочем, он буквально “лезет на рожон”, не понимая, порой, вместе с окружающими, что вредит сам себе, – вот бы “задний ум”, которым мы все умны, поместить “вперед”. Но при резком последующем снижении порога реагирования паттерна нейронов, продуцентовносителей аффективно-когнитивной структуры, ситуация кардинально меняется. Человек начинает патологически воздействия,

реагировать как

на

те,

на

(сверх)малые,

которые

по

силе

способствовали

–

гомеопатические,

формированию

внешнесредовые

имеющейся

него

психосоматической патологии, так и на те, которые раньше он переносил хорошо и “в больших дозах”. Порой, ему бывает достаточно на что-то глянуть, что-то услышать, и сразу активируется высокочувствительная

патологическая

аффективно-когнитивная

структура,

нарастает

позное

мышечное напряжение, вторично активируются периферические соматовисцеральные триггеры, и проприовисцероцептивно

возвратно

еще

более

возбуждаются

сверхчувствительные

нейроны

церебральной аффектогенной популяции. И тогда человек ощущает сильную боль в кости, суставе, сухожилии или мышце, сердцебиение, головокружение, то есть из-за какого-то там пустяка, а то и просто безо всякого видимого внешнего и внутреннего повода у него появляются неприятные и нередко мучительные аффективно окрашенные симптомы. Сильные боли от малого воздействия активируют сильный страх, который постепенно начинает диффундировать по психике. Боль↔аффект↔страх – характерная взаимосвязанная,

114

взаимозависимая

взаимодетерминированная

триада

психосоматической

патологии.

При

актуализации аффекта, – как на уровне ЦНС, так и на уровне телесных симптомов, – человек может бояться звонка в дверь, случайного взгляда, открытой форточки, сквозняка, так как от этих и им подобных малых факторов он действительно еще больше физически заболевает и эмоционально страдает. Он начинает навязчиво думать: “а что будет со мной от более сильного воздействия?” – и тогда начинаются множественные жизненные самоограничения, социально-психологические самоизоляция, само-депривация и само-инвалидизация. У некоторых таких людей вся их жизнь – и жизнь их библейских “ближних” – пропитывается болью и страхом (есть еще такой специфический маркер аффекта, как страх боли), они становятся пленниками своей – ими же порожденной! – болезни и узниками своего больного тела – (не)Себя-(не)своего больного тела. И это, подчеркнем, – настоящие, а не выдуманные страдания, даже если при клинических осмотрах и параклинических обследованиях, – порой, “углубленных” и много-многочисленных – “ничего такого” и “ничего серьезного” не находят. Действие пролонгируется

аффекта

вызываемого

нарастающим

общим

им

мышечного

и/или

напряжения

ситуационным

мощно

дефектом

усиливается

когнитирования

и –

непродуктивным раздумьем, тем, что человек (а также родственники, друзья и нередко врачи) не знает, что нужно делать. Дефект когнитирования может быть вызван объективной сложностью ситуации, но чаще всего он обусловлен прогрессирующими неумением думать, анализировать, интеллектуальной пассивностью, тем, что никто никогда не учил самостоятельно принимать решения и уметь выбираться из жизненно трудных ситуаций. Либо человек надеется на русское “авось” или думает, что это “моя судьба”, “моя доля”, что “все так живут и мучаются”. Менегетти абсолютно правильно

выделяет

событийную

последовательность

лень→страх

как

важный

механизм

возникновения и прогрессирования психосоматической патологии. Таким

образом,

затянувшееся

непродуктивное

аффективно

окрашенное,

–

точнее,

аффективно “отравленное” – раздумье, и часто на уровне простого вопроса – “русского вопроса”: “кто виноват, что мне плохо”, являющееся причиной отсутствия конструктивной реакции на патогенную ситуацию, способствует тому, что эта ситуация через механизмы, описанные выше, запечатлевается в “Я”-мозге и телесно воплощается. Представляется, что состояние денервационной сверхчувствительности ансамбля нейронов, носителей патологической аффективно-когнитивной структуры ответственно за то, что при лечении психосоматической патологии наблюдается эффект от ряда препаратов, снадобий, гомеопатических средств, иглорефлексотерапии и других методов так называемой “традиционной медицины”. Причем нередко этот эффект только клинический, – точнее даже, аффективный, – и его не удается ни подтвердить, ни опровергнуть никакими параклиническими объективными методами аппаратного обследования, биохимическими анализами и т.п. В “обычной” медицине для таких случаев существует понятие “плацебо-эффект”, потому что, кроме как улучшением самочувствия больного, которому приходится верить на слово (врачи – не прокуроры), этот эффект – эффект-аффект – больше ничем себя не проявляет. Кратковременные позитивные сдвиги – по типу “всплеска” – некоторых параметров и показателей, фиксируемые функционально-диагностическими методами (в

115

“традиционной медицине” нередко это способы диагностики, либо некорректно, вне контекста применяемые, либо не принятые официальной медициной, типа метода Фоля, иридодиагностики и т.п.) и при биохимических анализах, – не в счет. Конечно, еще со студенческой скамьи мы все прекрасно помним, что “больному должно становиться лучше даже от одного общения с врачом”, – но не ценой обоюдного самообмана, а то и прямого обмана врачом доверившегося ему больного человека. Особенностью таких “традиционных” методов лечения и оздоровления – этих темных прозрений необразованного (коммерчески-)эмпирического разума, применяемых часто в виде ненаучных

“винегретных”

схем,

является

воздействие

“на

копейку”,

претензий

на

(плацебо-)эффект – и на оплату! – “на миллион”. При этом клинически, как правило, можно обнаружить только типичный психовегетативный и ажиотажно-двигательный симптомокомплекс, характерный для проявлений бурной радости по поводу имеющегося маленького улучшения, и “комплекс оживления” перед очередным сеансом чудо-воздействия. При непредвзятом клиническом анализе таких случаев быстро становится ясно, что речь идет, в основном, об улучшении эмоционального статуса в виде временного уменьшения или исчезновения (чувства) боли и различных

неприятных

психовегетативных,

кожных,

мышечно-тонических

костно-суставных

ощущений. Порой, состояние пациента (и специалиста!) напоминает легкую гипоманию, которая в конце лечения, когда становится ясно, что обещанного и вожделенного чудо-выздоровления так и не наступило, сменяется (у специалиста тоже) субдепрессией, – речь в таких случаях можно вести о синхронных

аффективных

колебаниях

(патологической)

психологической,

–

точнее,

(духовно-)психосоматической – диаде “специалист↔пациент”. Как правило, после проведения такой терапии, нередко именуемой адептами традиционной медицины

“этиопатогенетической”,

прослеживается

отчетливая

самочувствие

клиническая

улучшается

закономерность:

значительно, чем

но

сильнее

ненадолго,

эффект,

тем

и он

кратковременнее. Такая особенность действия этих методов – бурный, но кратковременный эффект – подчас обусловлена тем, что при улучшении самочувствия больной, чувствуя (ложный) прилив энергии,

еще

психологически

сильнее

“влезает”

защищаться

патогенную

тушить

внешнюю

аффективный

ситуацию

“пожар”

силой

или

перестает

воли

или

от

нее

избеганием

определенных людей, мест и поступков. А может и, наоборот, полезть на рожон, начать “качать права” и “выяснять отношения”. В итоге нарастают сила аффекта, интенсивность позного мышечного напряжения и увеличивается “давление” патогенеза на ЦНС и сомато-висцеральную сферу. И, когда улучшение проходит, человеку становится еще хуже, он “из рая вновь попадает в ад” и начинает … упорно искать новую панацею. Чтобы у читателя не создалось впечатление о моем негативном отношении к “традиционной медицине”, стоит добавить, что, как правило, психосоматические больные, – а именно они составляют основной костяк пациентов, которые, приобретая психологическую или даже морально- и духовно-психосоматическую хиропрактов,

мануальных

зависимость,

постоянно

терапевтов,

посещают

гомеопатов,

массажистов,

апитерапевтов,

остеопатов, травников,

иглорефлексотерапевтов, целителей, и т.п., – перед тем, как попасть к этим специалистам,

116

неоднократно – и в итоге безо всякой пользы для себя и своего здоровья – обращались к терапевтам, кардиологам, гастроэнтерологам, хирургам, психиатрам, невропатологам, гинекологам и т.п.,

проходили

них

различное

бесполезное

лечение,

нередко

тоже

кратковременным

(плацебо-)эффектом, – и все потому, что сохранялось персистирование аффекта из-за постоянного воздействия на человека личностно патогенной внешней ситуации-среды и/или ее подсознательного внутреннего переживания. Исходя из задач данной работы, подробно развивать эту тему я не буду и только добавлю, что при симптоматическом улучшении состояния, даже весьма выраженном, независимо от того, каким методом оно достигнуто, аффект и позное мышечное напряжение продолжают свою невидимую больному (и лечащему специалисту) работу по разрушению организма. Именно поэтому после кратковременного улучшения морально-психического состояния неизбежно наступает обострение, и по организму, подобно натянутой и резко отпущенной эластичной резиновой ленте, наносится сильный аффективно-внешнесредовой (…→морально→)психосоматический удар. Можно думать, что значительная распространенность плацебо-эффекта в “обычной” и “традиционной” медицинах (в “обычной” медицине эта проблема не замалчивается, и по ней, как и по проблемам осложнений лекарственной терапии и ятрогений в целом, ведется широкая полемика, о которой в “традиционной” медицине что-то не слышно) косвенно свидетельствует о широкой распространенности в популяции состояний денервационной сверхчувствительности, являющихся маркером аффекта и основной особенностью функционирования участков нервной системы при психосоматической

патологии.

Это

свидетельствует

неизученности

данной

проблемы

терапевтической “брошенности” этого контингента больных. По ходу изложения коротко отметим, что при лечении психосоматической патологии необходим

особый

подход,

обусловленный

уникальным

этиопатогенезом

этих

заболеваний.

Представляется, что один из главных принципов лечения – это образование в ЦНС новой – позитивной – аффективно-когнитивной структуры (“клин клином вышибают”). Для этого, в первую очередь, необходимо провести (психо)анализ жизненной ситуации субъекта и (с его добровольного согласия) вычленить аффектогенные средовые факторы, по крайней мере, максимально большое их количество, – и его моральное (со)участие в появлении этих факторов. Как пишет Менегетти, “необходимо морально пригвоздить больного настолько, насколько это возможно”. Это, конечно, является нелегкой задачей. Затем (в идеале) нужно так сменить перцептируемую внешнюю среду – иногда всю, иногда только какие-то детали, чтобы новообразованная аффективно-когнитивная структура ничем не напоминала о прошлом (чтобы не было микротриггерной реактивации “старого” патогенного аффекта), благотворно действовала на состояние духа, мышление и эмоциональную сферу и вызывала мышечную релаксацию. В частности, смена социально-психологической среды в сочетании с каким-нибудь чудо-средством (радоновые ванны, грязи, панты и т. п.) – основа эффективности санаторно-курортного лечения. Очевидно, положительное влияние такой внешней среды скажется не сразу, а только через какое-то

время

–

нужна

определенная

временнàя

экспозиция

для

закрепления

психике

позитивного аффекта и его импритинга-запоминания нервной системой и телом. После того, как прекратится

активация

патогенного

аффекта,

исчезнет

117

поза,

тело

расслабится,

постепенно

закроются локусы альтерации сосудистой стенки и нормализуется сосудистая проницаемость. Затем повысятся болевые и другие перцептивные и проприовисцероцептивные пороги, “успокоятся” психика

вегетатика,

расширится,

за

счет

уменьшения

боли

мышечного

напряжения,

локомоторный репертуар. Человек вновь станет когнитивно дееспособен, и наступит время для вдумчивого анализа и исправления ситуационных просчетов и жизненных ошибок. Необходимо педагогически начать формировать привычку к действию в трудных, когнитивно сложных и эмоционально насыщенных ситуациях – “во всем нужна сноровка, закалка, тренировка”. Для укрепления психосоматического здоровья полезны разнообразные танцы, подвижные игры,

спортивные

физические

мысль↔эмоция↔действие↔результат…

упражнения Все

виды

–

осуществление

кинезиотерапии

принципа

(лечения

…

движением)

принципиально важно проводить при расслабленном теле, а для этого аффект должен быть усыплен, чтобы не активировать позу. Смена (перцептируемой) внешней среды должна сочетаться с отвлечением ума и сердца, чтобы в голову не лезли грустные мысли – специфические и неспецифические

провокаторы

аффекта

позы.

При

возбуждении

психики

телесном

противодействии любые танцы-упражнения на пользу не пойдут. Для лечения, выздоровления и укрепления здоровья необходимы “холодный разум и горячее сердце”, а у психосоматических больных (и нередко – их врачей) все наоборот: горячий разум и холодное сердце. Такое

духовное

психо-телесное

воспитание

применялось

пифагорейцами

просуществовавшей тысячу лет (!) платоновской академии, а сейчас успешно возрождается, в частности, на “резиденсах” Антонио Менегетти. Телесная

двигательная

активность,

конечно,

полезна

неспецифически

препятствует

формированию стойкой позы, но если сохраняется персистирование в сознании – Образа, а в психике – аффекта, то они вновь вызовут образование позного мышечного напряжения. Типичный пример такого непродуктивного бегства от самого себя, подобно белке в колесе, – робоголизм. Характерно, что таким людям становится морально и физически плохо по праздничным и выходным дням и в периоды вынужденного безделья – так называемые “болезни выходного дня”. Для профилактики избыточного воплощения внешней среды в психосоматическую сферу также полезно периодически менять место проживания, работу, среду общения, путешествовать и т.п. Но особенностью психосоматических больных является то, что они не могут, не хотят или боятся покинуть свою “платоновскую пещеру”. Представляется, что (психо)фармакотерапия не может являться ни этиологической, ни патогенетической

терапией

заболеваний

психосоматического

круга.

Кроме

психологического

привыкания, утраты эффективности и риска развития побочных эффектов, постоянный прием лекарственных препаратов или, по выражению Менегетти, “таблеточный менталитет” – признак лености, отсутствия истинной потребности в выздоровлении и рабской осознанной или неосознанной зависимости человека от сковавшей его ситуации. Разумеется, это утверждение приложимо только к пациентам,

информированным

действительного

выздоровления,

об но

истинных

причинах

выбравших

страданий.

118

своего

заболевания

фармакологический

путь

способах

облегчения

своих

К сожалению, многие врачи, – когда-то “заразившись” от больных, – сами являются носителями патогенного аффекта (моральный и психоэмоциональный статус врачей и медицинских работников – это актуальная проблема), причем аффективно “заразными” для пациентов (подробнее об аффективном заражении – в соотв. главе). Современные больницы и поликлиники – это рассадники аффекта и психосоматической патологии (госпитализм, поликлинизм), где человека пугают: “смотри, не простынь”, “не напрягайся”, “не переживай”, “больше отдыхай”, “а ты знаешь, что у тебя может быть рак (инфаркт и т.п.)”. Но никто из врачей и медработников – и вообще в массовом порядке нигде и никто (отдельные исключения – не в счет) – не учит тому, как мобилизовать себя, свою волю, обнаружить, честно признать и самостоятельно исправить свои заблуждения и ошибки и тем самым – укрепить здоровье и победить болезнь. И несколько слов о популярной ныне вазоактивной и противоотечной терапии. При улучшении работы нервной системы, (иногда) вызываемом этими препаратами, и ликвидации в чем-то спасительного для страдающей психики отека, резко повышается восприимчивость личности к психотравмирующему воздействию внешней среды, еще сильнее ранящему душу и сердце. Это только

усиливает

аффект,

итоге

способствуя

еще

большему

ухудшению

морального

психосоматического состояния больного человека. Итак, церебральная основа психосоматической патологии – это хроническое возбуждение определенного корково-подкоркового ансамбля нейронов. На уровне “Я”-мозга этот ансамбль является продуцентом-носителем и основой персистирования патогенной аффективно-когнитивной структуры, которая является отображением в психике принципиально значимой для жизни человека внешней ситуации, в которой необходимо сделать верный моральный выбор. И пока эта причинаситуация не разрешится – спонтанно или при активном участии субъекта, – не исчезнет патологическая

аффективно-когнитивная

структура,

ею

будет

постоянно

генерироваться

психосоматическая патология.

*** Глава

XXII.

Отек,

альтерация,

информация

телесная

память.

“Сознательное”

“бессознательное” (часть II). Иносказательный язык больного тела (часть I). Взаимоотношения “духовного” – Сознания, “психического” – “Я”, и “соматического” – тела (часть I). “Я” и Сущности. Смерть и “внутренний покойник”. Выше показано, что колебание тканевой гидратации меняет активность нейронов и порог синаптического реагирования. Показано также, что локусы альтерации сосудистой стенки в центральной и периферической нервной системе и соматическом теле при психосоматической патологии являются основой импритинга – запечатления, запоминания не только специфического церебрального и периферического нервного ответа, но и основой местной тканевой телесной патоморфологической и патофизиологической памяти. Это позволяет ставить вопрос о (частичной?) локализации памяти вне структур нервной системы: нейронов и синапсов головного и спинного мозга, периферических и интрамуральных ганглиев. На

уровне

сосудистого

ложа,

сосудистой

системы

локусы

альтерации

целого

организма,

сосудистой

119

стенки

первую образуют,

очередь, если

терминального воспользоваться

компьютерной и кибернетической терминологией, своеобразную перфокарту-решетку, на которой записано расположение окон памяти, и таким способом в ней закодирован потенциальный психосоматический ответ клеток-тканей больного организма, анатомическая локализация этого ответа

(локусы

потенциальных

экссудации

отека)

его

индивидуальный

“рисунок”

на

повторяющееся воздействие патогенного аффекта. Код этой перфокарты следующий: ноль (минус) – нет альтерации, один (плюс) – есть альтерация. Образно выражаясь, локусы альтерации сосудистой стенки можно назвать открытыми в окружающий мир “окнами” организма – “черными квадратами” Казимира Малевича, а процесс экссудации – это попадание в забарьерные ткани информации из внешнего мира через эти “окна”. Тело

человека,

точнее,

клетки

тканей,

расположенных

за

гистогематическим

гематоэнцефалическим барьерами, можно, если продолжить аналогию, сравнить с компьютерным жестким диском, на котором записывается информация, в нашем случае – о психосоматической болезни. Информационным агентом, меняющим активность ткани и ее клеток, является поступление в нее во время процесса экссудации определенной порции экссудата-плазмофильтрата, являющейся в таком контексте материальным носителем определенного информационного объема – кванта информации. Таким образом, телесная память о психосоматической болезни локализована в сосудистой системе, ее гистологической первоосновой являются локусы альтерации в тканевых капиллярах, а также, возможно, артериолах, венулах, мелких венах и vasae vasorum; попавшая в забарьерные ткани во время экссудации определенная порция экссудата-плазмофильтрата, то есть определенный объем новообразованного тканевого отека – это материальный первосубстрат-носитель воплощенной из внешней среды патогенной информации. Объемной голограммой памяти или сосудистой первоосновой телесного болезненного опыта является выраженность и общее количество локусов сосудистой альтерации и их и ангиотопика. В каждом локусе альтерации емкость местной памяти прямо зависит от площади дефекта сосудистой стенки, определяющей его пропускную способность, и, чем больше этот участок, тем больше может быть потенциальный объем экссудата – носителя кванта информации, попавшего в забарьерные ткани через это отверстие, и, следовательно, больше локальная память. При психосоматической патологии емкость общей телесной памяти о болезни является суммой множества емкостей единичных локальных участков местной тканевой памяти, и она зависит от площади поверхности некого абстрактного суммарного общего альтерационного отверстия – виртуального альтерационного “окна памяти” или гигантского “черного квадрата” Малевича, которая (площадь) складывается из суммы площадей поверхности всех локусов альтерации сосудистой стенки, через которые происходит экссудация при аффективной атаке. Локусы повышенной сосудистой проницаемости, не активирующиеся при аффекте, не являются частью памяти о данной психосоматической патологии, а относятся к другим – не- и психосоматическим – заболеваниям. (В отличие от некоторых авторов, специалистов в области психосоматических болезней, я отнюдь

не

считаю,

психосоматическими.

что

большинство

Аффектогенные

или

тем

более

все

повреждения организма

120

болезни

достаточно

человека

являются

распространены,

но

аффект не является – и никак не может являться – причиной многих психоневрологических расстройств и соматических патологических состояний. Нередко последствия телесного действия патогенного аффекта со временем становятся самостоятельной терапевтической или хирургической проблемой. Если, к примеру, у человека развился тяжелый инфаркт миокарда, – пусть и на “нервной почве”, – то ему необходима помощь кардиолога, так как никакая психокоррекция, психотерапия, поиск и исправление жизненных ошибок никогда такое поражение сердца не вылечат.). При аффекте общий объем поступившей в забарьерные ткани организма патогенной информации

складывается

из

суммы

множества

местных

тканевых

объемов

информации;

соответственно, общий объем носителя информации – отечной жидкости, является суммой множества местных экссудативных объемов (философская категория “целое и его части”). Местные и общие объемы информации и ее носителя прямо зависят не только от площадей поверхности каждого локуса сосудистой альтерации и их общей суммы, но и от внутрисосудистого давления крови – “давления информации” на преграду – стенку сосуда. В сумме эти факторы определяют скорость, выраженность и итоговый объем местной и общей экссудации, то есть – скорость поступления информации и ее носителя в ткани и их общие и локальные объемы. Общий объем информации также будет зависеть от длительности и силы аффекта. Патогенность аффекта, в свою очередь, зависит от времени экспозиции патогенных для данной личности констелляции факторов внешней среды и силы их перцептивного действия на анализаторные системы головного мозга (зрение, слух, обоняние и т.д.), которые первыми принимают поток информации из внешнего мира. Если “тканевая память” – это альтерация, то “тканевое мышление” (мы-шление – мы шли) – это экссудация или поступление информации в ткани через окно памяти, а резорбция жидкости забарьерными тканями из просвета кровеносного сосуда через альтерационные отверстия – это процесс поглощения тканями информации. В таком контексте удаление информации из тканей – это дренаж

отечной

жидкости

(с

патологическим

тканевым

содержимым).

Стирание

тканевого

импритинга или телесное забывание о болезни – это, в первую очередь, закрытие альтерационных отверстий – местных окон памяти, то есть восстановление целостности сосуда, которое обусловлено исчезновением или существенным урежением аффективных атак и их интенсивности на время, достаточное для репарации альтерированных участков сосудистой стенки. Поэтому “время лечит” и способствует забыванию. В моем понимании информационная емкость окна памяти (участка альтерации) или его пропускная способность – это количество прошедшей через него информации (и объем ее носителя) из общего информационного потока (крови в сосуде) в забарьерные ткани – получатели и потребители

информации

(при

психосоматической

патологии

это

получатели

потребители

информации поневоле, так как Образ, самовоплощаясь, насильно “вдавливает” ее в ткани). Емкость одного окна памяти зависит от площади альтерационного отверстия, локальных внутрисосудистого давления крови, скорости кровотока (при медленной скорости уменьшится, а при стазе крови – прекратится поступление информации к альтерационному окну; но отсутствие информации – это тоже патология) и длительности процесса экссудации.

121

Как видно, все параметры, определяющие емкость окна памяти, измеримы, поэтому, при желании

необходимости,

телесную

память

психосоматической

болезни

можно

описать

математической формулой, отобразить графически и пространственно локализовать. Не являясь специалистом в области информатики, подчеркну, что в данном случае речь идет только о психосоматической патологии, точнее, о моменте первовоплощения Образа (как “информационного слепка” окружающей среды) через окна памяти – участки альтерации кровеносных сосудов, в забарьерные ткани. Такая память не может быть (сколько-нибудь длительно) локализована в газообразных или жидких тканях и субстанциях (средах) организма, включая кровь, лимфу и ликвор, потому что они не способны сохранять форму и образовывать (длительно устойчивое) отверстие. Очевидно, местная память сосудистой стеки становится памятью о болезни (“переход количества в качество”) только при попадании (через окно памяти) в забарьерные ткани определенного кванта информации и объема ее носителя (отечной жидкости), достаточных для наступления патологических местнотканевых изменений. То есть память – это просто память, проход для информации, и в плане вреда или пользы для организма она нейтральная: не плохая и не хорошая. Вред организму, повторимся, наносит попадающий в него (через окно памяти) переизбыток информации в виде патологически большого объема экссудата. Разумеется, играет роль и качество информации – биохимические и другие свойства экссудата-плазмофильтрата. На уровне целого организма гораздо более важна сила и длительность действия аффекта (Образа), который, внедряя потоки информации в ткани, собственно, и делает эту память плохой или хорошей. Аффект, в свою очередь, определяется патогенностью для личности определенной внешнесредовой ситуации, точнее, тех ее свойств и факторов (см.: импритинг), которые, перцептируясь, как условно-рефлекторные раздражители, актуализируют в “Я”-мозге индивида патологическую аффективно-когнитивную структуру с силой, достаточной, чтобы вызвать позное напряжение и через это – развитие или очередное обострение психосоматической патологии. Таким образом, (перво)информация, являющаяся причиной развития психосоматической патологии через формирование патогенной аффективно-когнитивной структуры у конкретного субъекта,

как

вирулентный

объем

этой

информации,

достаточный

для

альтерации

гистогематических барьеров организма, зарождается и располагается во внешней среде (тело для сознания – это тоже, напомним, внешняя среда) – определенном перцептивно (и, возможно, как-то по-другому) воспринимаемом, осмысляемом и эмоционально переживаемом гештальте (совокупности воспринимаемых анализаторами ЦНС средовых параметров, картин, событий, действий, ситуаций и т.д.). Если кровь – это информационные потоки, то сосудистая система – это русло для прохождения информации. При общем или локальном повышении внутрисосудистого давления крови объем информации начинает сначала “проситься”, а затем “пробиваться” в ткани, все сильнее “давить” на сосудистые стенки, которые при достижении этим давлением определенной величины как бы “открываются”

“пропускают”

информацию

вовнутрь

организма.

То

есть

альтерации

–

формированию окна памяти, предшествует давление крови-информации. Поэтому формирование

122

памяти (как и следование через это окно информации на носителе) – это всегда энергозатратный процесс, и чтобы появился единичный локус альтерации – элементарная и неделимая далее ячейка местно-тканевой памяти, всегда необходимо затратить энергию и произвести работу. Также на запоминание – появление окна и системы окон памяти, требуется время, необходимое для альтерации материальной преграды. Для этого нужны предварительная аффективная “накачка” субъекта – кумуляция аффекта, и определенное время экспозиции перцептируемой внешней среды. Процесс альтерации сосудистой стенки можно охарактеризовать как пробивание информацией при помощи своего носителя входа вовнутрь организма (судьба стучится в “анатомические двери”), а процесс экссудации – это проникновение информации из кровеносного сосуда в забарьерные ткани. Как только периваскулярный отек – объем телесно воплощенного в виде порции экссудата кванта информации, достигает определенной величины, то за счет выравнивания внутрисосудистого и тканевого давления жидкости (информации) процессы экссудации (проникновения информации) прекращаются.

Образно

говоря,

утолив

(иногда

невольно)

“информационный

голод”,

ткань

становится информационно (пере)насыщенной. Кровь, как бы сберегая информацию для себя и оберегая забарьерные ткани от ее избытка, стремится закрыть информационный канал – альтерационное отверстие, кровяным микросгустком или пленкой фибрина, иначе, при нарастании отеков выше какого-то уровня, информация может в буквальном смысле затопить и даже погубить забарьерные ткани, а порой – и убить человека (известны случаи смерти от сильного аффекта). То есть альтерация сосудистой стенки активирует местные репаративные процессы, и, только появившись, окно памяти сразу активирует свое закрытие – местное “тканевое забывание”. Поэтому для того, чтобы телесная память о болезни (локусы альтерации) длительно существовала, – а это является необходимым условием для существования и патологического действия болезни, ибо без тканевой памяти о болезни нет и самой болезни, – необходимо постоянное или периодическое, с определенной кратностью, воздействие внешнесредового патогенного агента на мозг-сознание и последующее внедрение патогенной информации через окна памяти в забарьерные ткани. Иначе произойдет восстановление целостности сосудистой стенки и исчезновение местной памяти о данной болезни. В нашем случае необходимы (спровоцированные извне) специфические аффективные перегрузки. Важна также сила давления (материального носителя) информации, чтобы, если окно памяти – проход для информации, как полынья, “затянулся”, пробить эту “корочку льда”. Иными словами, постоянно или периодически должно

быть

высокое

внутрисосудистое

давление

крови,

достаточное

для

поддержания

альтерационных отверстий открытыми или для их бужирования. В нашем случае память в виде альтерационных отверстий – понятие, в прямом смысле растяжимое: при слабом давлении кровиинформации она небольшая, а при сильном – ее объем увеличивается. Поэтому всегда есть определенные границы или размах емкости каждой элементарной единицы памяти – минимальная и максимальная, зависящие от размера альтерационного отверстия в данный момент. Существует “молчащая” память, через которую не проходит поток информации, и “говорящая” память, через которую проходит поток информации. Очевидно, стирание телесной памяти о болезни необходимо проводить только во время ее “молчания”, а для этого необходимо прекратить прохождение через

123

окна памяти потоков информации, актуализацию аффекта и активную перцепцию аффектогенной внешней среды (тропа, по которой не ходят, зарастает). И терапию психосоматической патологии (в идеале) необходимо начинать с прекращения воздействия провокатора аффекта – патогенной внешнесредовой ситуации. Через окна памяти, когда они “прикрыты” или “закрыты”, патогенная информация как бы “просится” и “стучится” в организм. Человек – на уровне принятия какого-то решения, так как в основе психосоматической патологии всегда лежит, вспомним, ментальная ошибка выбора и расплата за эту ошибку, – волен (впервые или повторно) впустить или не впустить в свои “Я” и тело эту информацию. Поэтому окно памяти – это в прямом и переносном смысле некий принципиальный, судьбоносный порог, через который осуществляется переход в качественно новое состояние – здоровый превращается в больного. Когда информация за порогом, она (еще) безвредна, но если человек сам (впервые или повторно) запускает ее – зовет-кличет беду (внешнюю ситуацию), – то лично он и расплачивается за последствия ее внедрения новыми и новыми рецидивами (многие психосоматические больные напоминают Прометея, который, правда, в отличие от них, не был поисковиком-любителем жизненных граблей, не страдал ситуационной олигофренией и знал, за что расплачивается, страдает и терпит муки). Поэтому, в случае с психосоматической патологией, память – это еще и выбор, принятие решения, личная ответственность за себя и свое будущее. В итоге всегда и только сам человек – осознано или, что чаще и хуже, неосознанно! – выбирает духовнопсихосоматическое здоровье или болезнь. Механизмом, вызывающим попадание патогенной информации в ткани, является, вспомним, аффект и индуцированный им паттерн мышечного напряжения – поза, при помощи которых внешняя среда сама способствует собственному воплощению в тело человека и запоминанию этого процесса, этой, однажды проторенной дорожки для повторного все более и более глубокого ее (внешней среды) воплощения. Сначала при мышечном напряжении происходит повышение проницаемости внутримышечных кровеносных сосудов, и информация в виде отека через локусы альтерации – окна памяти, воплощается в мышцах. Затем наступает выдавливание крови из мышц, полнокровие нервной системы, желез, внутренних органов и т.д., и в них появляются альтерационные отверстия – формируется местная память о болезни, и начинается экссудация – воплощение информации. Таким образом,

при

формировании

психосоматической

патологии

(перво)запоминание

болезни

–

(перво)альтерация сосудистой стенки сначала происходит в паттерне мышц, образующих позу, и только потом – в нервной системе и внутренних органах. В позообразующих мышцах в последнюю очередь происходит и стирание памяти о болезни, и они могут длительно являться (последним) латентным депо памяти о психосоматической патологии в организме, а при возобновлении аффекта именно из этого резервуара памяти (как из тканевого депо инфекции) начинается патогенное информационное обсеменение организма и рецидив заболевания. Положение

об

экстранейрональной

экстрасинаптической

локализации

памяти

при

психосоматической патологии приложимо и к самой нервной системе. Вопросы физиологии и электрофизиологии нейрона и синапсов подробно рассматриваются в соответствующей литературе, и

124

я остановлюсь только на некоторых моментах, имеющих непосредственное отношение к заявленному тезису. Как известно, нервная клетка импульсно разряжается по принципу “все или ничего”. Не бывает слабого или сильного импульса, он либо есть, либо его нет. Возбуждение нейрона и его аксональный импульсный ответ на внешний стимул становится возможным только тогда, когда синхронно

возбуждается

определенное

количество

постсинаптических

мембран

синапсов,

расположенных на его теле и дендритах, – и не менее. Изменение гидратации перинейронального и перисинаптического тканевого пространства, вспомним, меняет порог возбуждения нейрона: отек его повышает, а гипогидратация – понижает. При повышении порога возбуждения для появления нейронального аксонального ответа необходимо будет синхронное возбуждение большего, чем обычно, количества постсинаптических мембран, и нейрон даст интегрированный ответ на запросинформацию от большего, чем обычно, анатомического рецептивного поля и/или внешнесредового перцептируемого пространства. При понижении порога возбуждения нейрон выдаст аксональный импульс при возбуждении меньшего количества синапсов, то есть ответит на запрос от меньшего анатомического рецептивного поля или среагирует на меньшее количество внешнесредовых факторов. То есть, изменяя степень гидратации нервной ткани, участки альтерации сосудистой стенки нейроваскулярной сети влияют на электрофизиологическую и другую активность нейронов – и

не

только

на

уровне

синапсов:

есть

еще

эфаптические

процессы

нейроглиальное

взаимодействие. Следовательно, капиллярно-сосудистая система нервной ткани сама (точнее, “по заданию” аффекта-образа и внешней среды) регулирует активность нейронов, меняя пороги их активации; в частности, этим в ответ на действие перцептируемого средового патогенного стимула обусловлена стереотипность возбуждения ансамбля нейронов, интенсивность и длительность этого возбуждения и количество возбужденных нервных клеток. В этом же факторе и заложены потенции роста количества нервных клеток – членов ансамбля нейронов-носителей патогенной аффективнокогнитивной структуры. Схематически формирование телесной и мозговой памяти о болезни выглядит следующим образом: личностно значимая внешняя ситуация → ее перцептивное восприятие головным мозгом → формирование в ЦНС аффективно-когнитивной структуры (а в психике – аффекта-образа) → отсутствие

адекватного

когнитирования

отсутствие

→

психомоторного

реагирования

и,

следовательно, разрешения сложившейся ситуации → персистирование аффекта → персистирование паттерна мышечного напряжения – позы → появление очагов полнокровия в ЦНС и соматической сфере → многолокусная альтерация сосудистой стенки в ЦНС и соматической сфере → формирование сосудистой

альтерационной

перфокарты-решетки

памяти

болезни

→

появление

большого

количества отечных локусов → развитие состояния денервационной сверхчувствительности в нейронах → снижение порога аффективного реагирования → импритинг сверхнизкого порога реагирования нервной системы (фиксированными локусами отека) → кумуляция патологического эффекта (от множества аффективных атак) → дальнейшее снижение порога реагирования личности на внешнюю ситуацию → обогащение внешней ситуации новыми факторами (патогенизация, по сути, нейтральных

факторов),

вызывающими

запуск

125

аффекта

→

увеличение

количества

локусов

альтерации и объема телесной и церебральной памяти о болезни

→ нарастание телесной

воплощенности патогенной внешней ситуации… По подобной же схеме происходит запоминание болезни на уровне нейронов вегетативных и интрамуральных ганглиев: полнокровие → альтерация → экссудация → отек → развитие состояния денервационной сверхчувствительности → импритинг сверхнизкого порога реагирования. Отеки также вызывают развитие депривационной сверхчувствительности во всех тканях организма

(см.

соотв.

раздел),

что

тоже

вносит

свой

вклад

патоморфологическую

патофизиологическую телесную “копилку” психосоматической патологии. На уровне локусов альтерации в vasae nevrorum запоминание болезни и воплощение внешней среды

происходит

демиелинизации.

Начинает

миелинизированных работать

монитор

нервных

волокнах

отклонения,

виде

способствуя

участков

нарастанию

отекаошибки

восприятия внешней среды, усугублению неверного реагирования на сложившуюся ситуацию, что еще сильнее раздувает пламя аффекта, способствует еще большему “врастанию” (по мнению больного, все более и более патогенной, а, в действительности, по-прежнему нейтральной – у страха глаза велики) внешней ситуации в мозг и тело человека. В итоге ситуация-внешняя среда еще сильнее “держит” человека, буквально “вцепляясь” в него. Искажение информации монитором отклонения вызывает псевдообъективное информирование личности о происходящем (а нервные клетки просто реагируют на стимул). Таким образом, как и в случае с телесной памятью, на уровне головного мозга (и остальных отделов нервной системы) запоминание о болезни обусловлено топическим расположением в цереброваскулярной системе локусов альтерации сосудистой стенки, образующих информационную перфокарту-решетку

окнами

памяти

–

проходами

для

забарьерной

инвазии

патогенной

информации и ее дальнейшего эфаптического и аксонально-импульсного распространения по нервной системе (а есть еще путь по трофической трассе: локус альтерации → нейрон → глиоцит → глиоцит → нейрон…). Код по-прежнему: ноль (минус) – нет альтерации, один (плюс) – есть альтерация. В таком контексте мозговые кровеносные сосуды – это переносчики информации, или аналог компьютерных дисководов. Нейроны, расположенные за гематоэнцефалическим барьером, можно сравнить с компьютерным жестким диском, на котором записывается информация о болезни. (Перво)внесенным извне в нервную ткань патогенным информационным агентом, меняющим активность

нейронов,

определенной

порции

является

поступление

во

экссудата-плазмофильтрата

время –

процесса

жидкого

аффектогенной

материального

экссудации

носителя

кванта

информации. Цель инвазии информации (задается внешней средой) в нейроны – увеличить длительность перцептивной экспозиции определенного патогенного внешнесредового фактора путем повышения к нему толерантности и этим – облегчить его церебро-соматическое воплощение (чем длительнее возбуждение нейронов, тем больше выраженность тканевых отеков). Механизм действия информации – торможение активности нейрона отеком. (Перво)параметр, изменяемый отеком-информацией, – повышение порога реагирования нейрона на стимулы. Сама

126

внесенная извне в экстранейрональное пространство и записываемая на поверхности нейрона информация – это фиксированный порог реагирования его постсинаптических мембран на стимулы, отображающий

количество

синхронно

возбуждаемых

синапсов,

необходимое

для

появления

аксонального импульса или эфаптической реакции. Постсинаптические мембраны синапсов, расположенных на теле, аксоне и дендритах нейрона – аналог поверхности компьютерного жесткого диска, на котором записывается информация. Локализованные на постсинаптической мембране материальные носители информации – это мембранные рецепторы; материальный квант, носитель одной единицы (одного бита) информации – это один мембранный рецептор. Последствия внедрения информации – импульсная депривация нейрона: за счет повышения порога возбудимости перцептируемая внешняя среда как бы “отсекает” другую информацию. В свою очередь, импульсная депривация нейрона запускает другой, уже собственно внутринейрональный механизм

–

это

развитие

состояния

денервационной

сверхчувствительности,

суть

которого

заключается в резком увеличении количества медиаторных рецепторов на постсинаптической мембране. Последствия этого – резкое повышение возбудимости нейрона и снижение порога его синаптического реагирования. Таким способом нервная клетка противостоит депривирующему (изолирующему)

воздействию

внешней

среды,

но

этим

же

–

способствует

селективному

проникновению патогенного фактора внешней среды, так как у любой адаптивной реакции есть обратная – дезадаптивная – сторона. Таким образом, внедренная извне (из кровеносной системы) информация меняет работу нейрона путем модификации синаптической активности, а именно – изменением количества рецепторов к медиатору на постсинаптической мембране. Фактически информация, доходя из перцептируемой внешней среды до постсинаптической мембраны нейронального синапса в неизменном виде (точнее, синапсу предназначенный квант информации из общего информационного потока), несколько раз меняет свой материальный носитель – переносчик информации. Как человек добирается на работу: сначала пешком, потом на метро, затем на автобусе, затем опять пешком; или как посылают письмо: сначала информация попадает на бумагу, пешком ее несут до почтового ящика, оттуда на машине доставляют до почты, затем – самолет или поезд, опять машина, пеший почтальон приносит сообщение адресату. Подчеркнем еще раз, что хотя рассматриваемый аспект памяти о психосоматической патологии частично и локализован в нервной системе, но его гистологической первоосновой являются локусы альтерации сосудистой стенки в капиллярах, а также, возможно, артериолах, венулах, мелких венах и vasae vasorum нейроваскулярной системы, а не нейроны и синапсы (или другие клетки мозга). Как и в случае с телом, единица памяти – это одно альтерационное отверстие в сосудистой стенке. Объем одной единицы памяти прямо зависит от площади поверхности конкретного альтерационного отверстия; понятно, что в отверстиях разного диаметра разный объем памяти. Общее количество единиц памяти – это общее количество альтерационных отверстий. Общий объем памяти

зависит

от

суммарной

площади

альтерационных

127

отверстий

стенках

сосудов

микроциркуляторного русла всей нейроваскулярной системы, то есть в головном и спинном мозге и периферических нервных ганглиях. Материальный первосубстрат-носитель воплощаемой в забарьерные ткани из внешней среды патогенной информации – это конкретный объем отека в одном конкретном локусе. Нематериальная информация и материальный переносчик информации – это, еще раз подчеркнем, не одно и то же, но они конгруэнтны. Таким образом, память и информация в организме человека при психосоматической патологии (а, возможно, и не только при ней и не только в человеческом организме) – это абсолютно разные вещи. Память – это отверстие (“окно”), минус-ткань, следовательно, она нематериальна, а материальны только ее границы, в данном случае – это края альтерационного отверстия в сосудистой стенке. Материальный субстрат, переносящий через окно памяти информацию, – это экссудат, отек. Переносимая этим жидким носителем информация – это новые параметры порога возбудимости нейрона (в итоге заданные внешней средой). Следовательно, повторимся еще раз, в человеческом организме собственно память и информация нематериальны, материальны только границы памяти и носитель информации. Иными словами, запоминание возможно только там, где есть естественное отверстие или участок альтерации некогда целостной поверхности, то есть созданы условия, необходимые для сквозного прохождения и проникновения, инвазии информации за некий материальный барьер – преграду; информация же сама по себе, без материального носителя никак не может попасть в живой организм. Я полагаю, что в отрыве от материального носителя информация, которую я считаю ни чем иным,

как

неотъемлемыми

физико-химическими

(возможно,

есть

иные)

свойствами

ее

материального носителя, просто не существует, есть только материя–информация. Невозможно бессубстратное существование просто каких-то физико-химических и любых других свойств, так как само наличие свойств подразумевает их обладателя. Свойствами – каждый своими – обладает все сущее, и, если бы это было не так, то просто ничего бы не было, то есть не было бы ничего сущего (сущее, с-ущее, с-уже-есть – нечто с чем-то уже имеющимся). Альтерация как процесс – это запоминание, экссудация – процесс переноса информации, пролиферация – материальный результат или итог действия доставленной в пункт назначения нематериальной

патологической

информации

(при

психосоматической

патологии

результатом

воплощения патогенной внешней ситуации, ее местно-тканевым овеществлением также является, если отвлечься от нейронов и синапсов, новообразованная патоморфологическая пролиферативная масса: отек, амилоид, гиалиноз, склероз, петехия и т.п.). Для того, чтобы в последующем свободно проникать в ткани, информация, точнее, первоинформация, при помощи давления на материальную преграду своего информационного носителя сама пробивает в этой преграде окно памяти; причем размер пробитого окна достаточен для последующего попадания в ткани, как минимум, такого же объема информации. То есть память в виде локуса возникает не сама по себе, а ее появлению всегда предшествует самостоятельное, вопреки “желанию преграды”, первовнедрение кванта информации из некого общего информационного потока, находящегося за пределами этой преграды, и поэтому память по отношению к информации всегда вторична. Существование первичной по отношению к

128

информации памяти (в рассматриваемом случае) невозможно, то есть само понятие памяти всегда вторично и подразумевает первое и последующее прохождение через нее – как проход, отверстие в некой преграде – информации. Когда будущий тканевой отек – этот объем жидкости, еще движется внутри сосуда в общем потоке крови – это просто жидкость без границ, часть какого-то гораздо большего объема жидкости. Она не имеет конкретного объема (нельзя в движущемся потоке крови точно указать, какая ее часть, в каком количестве, с какими параметрами-свойствами, где и когда попадет в забарьерные ткани) и, следовательно, не является носителем конкретного объема информации, а является просто носителем информации в виде общих и частных свойств крови и ее компонентов (нет материального объекта, который бы не являлся носителем информации, то есть не имел бы никаких физикохимических свойств), но не ее реальным переносчиком в ткани. То есть это – реальный носитель информации и потенциальный переносчик определенного объема информации в ткани. Когда заканчивается процесс экссудации, то этот объем жидкости становится и носителем, и реальным переносчиком информации. Как только экссудация закончилась, и информация прибыла в свой конечный пункт – экстравазальное межклеточное пространство, происходит ее исчезновение, так как потенциальные физико-химические свойства экссудированного объема жидкости – это и есть информация – немедленно (время не ждет) трансформируются в реальные физико-химические процессы-реакции. Информация – это перемещение-движение носителя с определенными физико-химическими свойствами-потенциями в неком потоке. Как только происходит остановка и начинается действие (отек-носитель прибыл на место), информация сразу исчезает, трансформируясь в индуцированные отечной жидкостью конкретные физико-химические тканевые реакции. Таким образом, носитель информации – это всегда некий материальный субстрат (в нашем случае – объем жидкости); заключенная в нем информация – это физико-химические свойства этого субстрата, то есть потенциальные физико-химические реакции и взаимодействия или другие возможности этого субстрата (из всего арсенала физико-химических возможностей-проявлений любого кванта любого вещества-материи), точнее, те из полного объема его возможностей, которые будут

реализованы-востребованы

промежуточным

эстафетным

получателем-передатчиком

или

конечным получателем информации (я не пишу о различных, так называемых, тонких (био)полевых и неких торсионных взаимодействиях – то ли реальных, то ли гипотетических, и о потенциальных информационных аспектах таких взаимодействий, так как, не отрицая их существование, не считаю себя специалистом, хоть сколько-нибудь разбирающемся в этом запутанном вопросе не только на уровне знания, но и даже на уровне понимания). Нематериальность информации заключается в физико-химических потенциях ее носителя как будущего реактивного агента. Получается, что (нематериальная) информация – это потенция (взаимо)действия двух встретившихся в нужном месте материальных объектов, но не само это (взаимо)действие. Также информация не может быть как-то связана со своим носителем, так как понятие “связь” подразумевает некую автономность связанных частей и само наличие частей, а информация – это

129

неотъемлемые физико-химические свойства носителя, вытекающие из его строения и формы (в данном

случае

форма

–

как

детерминанта

интенции

реального

арсенала

возможностей

(взаимо)действия), то есть его, носителя, неотделимая часть, и эту пару – носитель-информация, невозможно разорвать, разбить никакими способами. Уничтожить информацию можно только одним способом – уничтожив ее материальный носитель, вместе с которым исчезнет и информация; уничтожить только материальный носитель и при этом сохранить информацию невозможно. Но, строго говоря, полностью уничтожить информацию вообще невозможно, так как для этого необходимо признать реальность аннигиляции материи (как в песне: “вот она была – и нету”). Поэтому под уничтожением информации следует подразумевать ее элиминацию, фрагментацию или переход

другие

свойства

фрагментированного

или

как-то

по-другому

физико-химически

преобразованного носителя. В больном организме при исчезновении какого-нибудь патологического симптома – как информации о болезни – всегда необходимо ставить вопрос: а “куда делись” материальные

патоморфологические

носители

информации

–

продуценты

симтома-действия

(реализации информации). Информацию можно только удалить, а для этого необходимо удалить из области реального или

потенциального

информационного

взаимодействия

ее

субстрат-носитель.

случае

патологическим симптомом, истинная симптоматическая терапия – это всегда минус-ткань (= минуссимптом), то есть удаление из организма определенного объема функционально и биохимически активной патологической пролиферативной массы, являющейся продуцентом-носителем симптомаинформации. При таком подходе к терапии из организма при симптоматическом лечении всегда должно что-то выйти, какие-то “кровь, пот и слезы болезни”, то есть произойти патоморфологическая и

патофизиологическая

(патоморфология

–

субстрат-носитель

информации

болезни,

патофизиология – реализация патогенной информации) декомпрессия страдающей ткани для облегчения ее ноши-болезни: мокрота, жидкость, гной, камни, желчь, глист и т.п., а для этого необходимо открыть некие “ворота” для выхода, канал сброса или что-то удалить хирургически; иными словами, необходимо похудеть. Реально проводимая симптоматическая терапия – это чаще всего блокирование различных биохимических реакций в организме, что неминуемо приводит к накоплению не прореагировавшей (пато)биохимически активной субстратной массы (носителя информации о болезни), то есть усиливает “давление патогенеза” и является залогом последующего патофизиологического прорыва – и не обязательно в аналогичной форме и в том же месте организма. “Если в реальности мы не позволяем жить своим порывам, они будут жить все равно — скрытой, "преступной" жизнью. Жизненные потоки блокируются и приобретают искаженные формы. Внутри внешне совершенного человека могут открыться врата ада”, пишет Менегетти. Информацию также можно нейтрализовать, для чего необходимо удалить ее “вторую половинку” – другой носитель физико-химических свойств, с которым данная информация, прибыв на место, вступает во взаимодействие, или разъединить их, развести на расстояние, при котором их взаимодействие невозможно (принцип бинарного заряда). Например, отек подкоркового белого вещества,

вызывая

корково-подкорковое

разобщение,

130

способствует

тому,

что

когнитивная

“половинка”

аффективно-когнитивной

структуры

–

церебральной

основы

психосоматической

патологии, отрывается и не взаимодействует со своей аффективной “половинкой” – не возникает (усиления) позного мышечного напряжения или других патологических реакций и, следовательно, обострения или очередной атаки болезни (поэтому противоотечная терапия – это “палка о двух концах”). Если информация – это неотъемлемые физико-химические свойства материального субстрата (носителя информации), то прямая передача информации в принципе невозможна, и не признавать этого значит признать возможность отрыва материи от ее свойств. Информация может только исчезать

результате

физико-химического

взаимодействия

ее

субстрата-носителя

другим

субстратом (носителем другой информации). Таким образом, передача информации – это не перескакивание физико-химических свойств с одного материального объекта-носителя на другой, а индукция движения другого материального носителя (не обязательно идентичной или подобной физико-химической природы) с такими же информационными свойствами к получателю информации, или

–

другими

свойствами,

тогда

первоинформация

(физико-химические

свойства

ее

материального носителя) может значительно отличаться от последней информации (последнего субстрата

его

свойств).

Для

этого

необходимо

ударное

или

вытесняющее

воздействие

механических или физико-химических свойств первого материального носителя на второй, в результате которого второй носитель начнет, ускорит или изменит движение в нужном направлении (по типу удара друг о друга билиардных шаров для попадания последнего в лунку или др.). Чаще происходит каскадное или эстафетное взаимодействие различной информации (и различных движущихся и стационарных носителей – кий и билиардный шар), в результате которого к адресату поступает необходимая информация. То есть первоинформация – в нашем случае это патогенные факторы окружающей среды, – следуя к адресату, не эстафетно меняет носители, а подвергается этапному метаморфозу. Внедряемая из внешнего мира в организм человека информация, еще раз повторимся, это средство для осуществления цели – появления плюс-материи, в случае с психосоматической патологией, патоморфологической пролиферативной массы. Выделение информации и ее отдельный анализ – это не реалии, а необходимая научная абстракция, подобная той, когда цельного живого человека для удобства изучения разделяют на системы и органы, подразумевая при этом, что работают они только в едином блоке (автономные лабораторные живые ткани или хранящиеся трансплантаты – это не человек). Никакой передачи некой абстрактной информации – “чистой информации”, ее перескакивания с одного носителя на другой нет и не может быть, как невозможен и взаимообмен материальных объектов своими неотъемлемыми физико-химическими свойствами. Новый и предыдущий носители вступают в контакт-взаимодействие между собой, индуцируя движение нового носителя и его свойствинформации в нужном направлении. Таким образом, чистая информация – это научная абстракция. Информация может полностью или частично не доходить до своего адресата или доходить до него

измененном

виде.

Адресат

или

получатель

информации

–

это

имеющее

четкие

пространственные координаты место (точнее, место встречи), куда направляется информация, и во всех случаях это не материальный объект, а (реально или потенциально) свободное, пустое

131

пространство, в которое попадает информация, точнее, ее материальный субстрат-носитель. Поэтому адрес информации – это адрес ее носителя. Являясь неотъемлемыми физико-химическим свойствами своего материального носителя, информация не перескакивает с одного объекта на другой, и, в плане адресата, как материального объекта, информация всегда и только безадресна – и это принципиальное

положение.

Адресат

информации

нематериален,

только

пространственно

локализован (в нашем случае телесно локализован), и в этом он подобен памяти. Как и память, адресат информации – свободное, пустое от материи место в пространстве, ячейка, в которую мог бы поместиться материальный носитель информации (эта ячейка или “черный глаз” в материи – еще один “черный квадрат” Казимира Малевича), и, опять таки подобно памяти, адресат-получатель информации тоже имеет свои материальные границы. Но между памятью и адресатом информации есть одно принципиальное отличие: если память – это (пустое) отверстие-место, где происходит строго векторное сквозное движение физико-химически бездействующей материи-информации, то адресат информации – это (пустое) ячейка-место, где происходит реализация (исчезновение) информации или физико-химическое (взаимо)действие материальных носителей информации. Если память – это движение-бездействие информации, то конечный адрес (пункт назначения) – неподвижность-действие информации. И если через окно памяти одномоментно проходит всегда половина

информации

(единица

памяти

всегда

половинчата),

то

локусе

расположения

информационного адресата встречаются и взаимодействуют обе половинки информации. Наличие окна памяти для половинки информации подразумевает наличие другого окна памяти для другой половинки информации, а адресат (место встречи) этих половинок всегда и только один. Для меня парадокс адресата информации подобен парадоксу памяти – то, чего в материальном смысле абсолютно не существует, в тоже время реально существует и, мало того, влияет на материальный мир и имеет определенную локализацию. И память и адресат информации, являясь идеальными (по крайней мере, нематериальными) образованиями, имеют материальные границы (а что такое “черные дыры” во Вселенной?). При

психосоматической

патологии,

напомним,

работает

монитор

отклонения,

который

вызывает переадресацию и качественное и количественное изменение информации. Это, наряду с эфаптическим и дистантно-импульсным воздействиями нейронов из ансамбля нервных клеток, образующих

аффективно-когнитивную

структуру,

способствует

обсеменению

патогенной

информацией новых нервных клеток и их функционально-структурное вовлечение в стереотипное аффективно-когнитивное

реагирование

(и

его

последующий

импритинг

за

счет

отека

денервационной сверхчувствительности) на патогенную внешнюю информационную ситуацию – так при

моральном

конфликте

больном

сознании-мозге

прорастают

семена

(патогенного

(дез)информационного) зла. При попадании информации к адресату начинается ее реализация, когда ее потенции, потенциальные физико-химические свойства, трансформируются в конкретные физико-химические реакции-взаимодействия с материальным окружением, точнее, со “второй половинкой”, а, так как исчезают потенции, заменяясь кинетикой, исчезает и информация, заменяясь действием, точнее, трансформируясь в действие.

132

Задача (носителя) информации – поиск второй половинки (носителя) информации и их (физико-химическое) (взаимо)действие. Цель информации (как слияния-суммы двух прореагировавших половинок информации) всегда и только одна – рождение новой информации и нового материального носителя; поэтому слияние половинок информации напоминает оплодотворение: 1 + 1 = 1 (или “два в одном”). Родившийся

материальный

носитель

–

это

новообразованная

пролиферативная

масса

необходимыми, – исходя из цели, с которой послана информация, – свойствами. Таким образом, если цель как итог действия информации – это пролиферация, принципиально именно забарьерный тканевой масс-прирост (имеется в виду гистогематический барьер и его часть – сосудистая стенка, как препятствие), то цель у внешней среды, пославшей эту информацию в сознание и организм человека, всегда одна – колонизировать “Я”, воплотиться в мозге и теле, вырастить в человеке самою себя, чтобы в дальнейшем пользоваться и управлять этими “Я”, мозгом и телом. Воплотиться

Сознание

управлять

им

при

духовно-психосоматической

патологии

невозможно (ибо невозможно воплотиться, материализоваться в бесплотном, нематериальном), и поэтому оно не поражается при этих болезнях. Но можно попытаться обманывать, дезинформировать Сознание,

управляя

поступающими

него

информационными

перцептивными

проприовисцероцептивными потоками, которые Сознание, собственно, и перерабатывает в Образы; также можно менять и параметры этих потоков или искажать и переадресовывать их монитором отклонения. Овладение этими вожжами-потоками позволяет осуществить высшую и главную цель внедрения информации и внутрителесного воплощения внешней среды – изменение (образа) жизни, поведения и действий человека (о чем подробнее будет написано далее). Задача каждой конкретной внешней среды – через воплощение в “Я”-мозг определенной информации вынудить, спровоцировать или заставить человека совершить какое-то деяние или поступок, в результате которого произойдет изменение в этом участке материального мира в нужном ему (миру) направлении. Тогда произойдет осуществление желаний и чаяний внешней среды, которая именно для этого вожделеет и привязывает человека, завладевая его “Я”, мозгом и телом. В моем понимании органическая жизнь – это жизнь тела с органами, позволяющими самостоятельно осуществлять какие-либо действия во внешней среде, удовлетворяя, тем самым, свои потребности. Неорганическая жизнь – неживая материя, в частности, неподвижные природные ландшафты (и “заряженные” посланиями-Символами произведения искусства), тоже имеет потребности и испытывает желания, но, в отличие от живой материи, включая человека, не в состоянии сама удовлетворить многие свои потребности и исполнить желания и использует, предварительно явно или скрытно поработив, для этого различные формы жизни, включая и человека, как имеющие тело, способное передвигаться и выполнять определенные действия. Для осуществления своих планов внешняя среда часто использует, как посредников, других людей, влияющих на нужного ей субъекта (другой способ – поработить гения, заставить его создать произведение искусства, заряженное определенным Символом-посланием, которое будет веками и

133

тысячелетиями действовать на потомков в нужном внешней среде направлении). Но для этого внешней среде сначала необходимо незаметно (разум, душа и сердце все же не дремлют) изменить работу головного мозга и воплотиться в тело. Прямое проникновение материальной внешней среды в материальное биологическое “Я”-мозгтело человека невозможно, так как тело повредится, и человек погибнет. Это проникновение происходит по схеме: внешняя среда → Символ-информация → анализаторы ЦНС (зрение, слух и т.д.) (при перцепции анализаторами ЦНС, постоянно сканирующими все вокруг, интересных, привлекательных или манящих по другим причинам картин и событий, внешняя среда “цепляет” эти анализаторы)

→

Сознание

→

Образ

→

“Я”-мозг-тело

→

действия

поведение

человека,

индуцированные внешней средой и необходимые ей. При максимальном воплощении внешней среды в “Я”-мозг-тело человека и максимально возможном овладении проприовисцероцептивными потоками, ответственными за формирование высшего проприовисцероцептивного человеческого “Я” (о чем далее), прежнее “Я” модифицируется и в какой-то степени заменяется, что зависит от объема воплощенного внешнесредового Символаинформации. Но человек, формально по-прежнему психосоматически владеющий-управляющий своим телом и ощущающий его, это тело, и свою власть над ним через проприовисцероцептивные потоки, не догадывается, что его тело уже частично ему не принадлежит, и что он, как “Я”, – это уже в какой-то степени не он, так как живет не для себя и осуществления своей индивидуальной человеческой миссии, для которой он рожден и телесно проявлен в этом мире, а выполняет тайком навязанную ему волю внешнего мира. Человек незаметно становится марионеткой, куклой, мыслями, желаниями и поведением которой частично руководит внешняя среда, дергая за аффективнокогнитивные “ниточки”, – недаром говорят: вся жизнь это сцена, театр, и мы в ней куклы-актеры. Но не нужно рассматривать воплощение информации-Символа из внешней среды только как патологический и вредный феномен. О патологии много пишется, исходя из темы данной работы, но (все же очень хочется верить, ибо точно знать – не дано, что) гораздо чаще происходит воплощение позитивных внешних Символов с последующим духовно-психосоматическим обогащением личности или даже метанойей – перенесением, точнее, привнесением, в нее (целого-части делимогонеделимого подвижного-покоящегося) высокого Смысла из окружающего Мира (“оплодотворением” Сознания человека мировым Умом-Духом-Смыслом), с радикальным обновлением, порой, угасающих сознания, души, сердца и тела. Все мы хорошо знаем, как облагораживает и придает новый импульс жизни общение с прекрасными людьми, живой природой, культурой и высоким искусством; таким же действием

обладают

телесные

практики,

направленные

на

разрушение

телесной

проекции

воплощенного патогенного Символа-Образа – патологической позы, являющейся соматической осьюосновой психосоматической патологии. При воплощении внешняя среда использует изначально заложенную в (живом) человеке – как всегда и только триедином духовно-психосоматическом существе – тринарность или принцип структура↔функция↔цель (применяя слово “тринарность”, я подчеркиваю сходство с бинарным боевым зарядом, когда каких-то два вещества в отдельности химически инертны и безопасны, а в смеси высоко реактогенны и взрывоопасны). Я (тоже) полагаю, что, как всеобщий принцип,

134

тринарность (или треугольность как основа тетрактиды) структура↔функция↔цель заложена во всем сущем, является всеобщей основой бытия и поэтому приложима ко всем материально проявленным (а других нет!) субъектам и объектам нашего мира, и если Жизнь – это всегда и только структура↔функция↔цель, то тогда все – Жизнь. Цель, как Смысл и Предназначение материального, биологического проявления человеческой (и всякой другой) Жизни, располагается вне биологического – “тварного”, психосоматического – человека, а (частично) в его духовной сфере и (частично) в духовной сфере внешнего мира (очевидно, имеется некое “соустье” между “духовным” и “психосоматическим”, которое как-то (не)биологически устроено и где-то в биологическом теле локализовано). В свою очередь, человек духовно(-психосоматически) воздействует на внешний (по отношению к нему) Мир по этому же принципу, являясь Целью и Смыслом чьей-то биологической(↔небиологической) жизни(↔смерти), а не только желанной добычей Кого-то или Чего-то из окружающего Мира. Структура↔функция↔цель в человеке может иметь следующее

толкование (очевидно,

возможны и другие): тело(-структура)↔душа/сердце(-функция)↔(Дух/Ум/)сознание(-цель). Из этого следует, что у каждой – всегда и только тринарной – человеческой Болезни, как и у каждого – всегда и только тринарного – человеческого Здоровья обязательно имеется своя собственная Цель, свой

Замысел

(насылающий)

–

Демиург

патогенный

этого

Замысла

(Архитектор

Проекта

Символ,

который

превращается

человеке

Болезни, в

–

посылающий

живую

духовно-

психосоматическую Сущность, являющуюся/вызывающую болезнь). Представляется, что в принципе невозможно излечить духовно-психосоматическую патологию без привлечения Демиурга Смысла и Цели индивидуального здоровья – и здоровой жизни, – который должен быть сильнее и/или желаннее Демиурга Смысла и Цели имеющейся болезни – и больной жизни, – чтобы смочь развоплотить-дематериализовать и изгнать болезнь-Сущность из духовнопсихосоматической сферы, – ибо только тогда произойдет подлинное очищение человека от духовнопсихосоматической скверны, его переодухотворение и выздоровление. Пока человек (вновь) не обретет верную цель и дорогу-смысл своей жизни, он будет оставаться “человеком больным”, и задача врача (а больше практически и некому, ведь больной всегда приходит к врачу) – помочь ему в этом. Вот только кто поможет самому врачу, неизбежно “вдыхающему” патогенную символику, выделяемую больным, (само)исцелиться и научит его (если, конечно, этому в принципе возможно научить(ся), и речь не идет о неких врожденных качествах) не просто жалеть больного, – ибо одного этого мало, – а одухотворять бесцельно и бессмысленно мучающегося человека. Если же больной не бесцельно и бессмысленно мучается, а страдает, – то есть он уже нашел Цель и Смысл своей жизни и через боль-страх-болезнь прорывается к ней, – то врач своим со-страданием (а не вместостраданием, о котором еще будет сказано) должен его морально поддерживать или даже, подобно молящемуся за чью-то заблудшую душу священнику, (одному и/или вместе с самим больным) посылать его (больного человека) личному Демиургу-Спасителю Зов... Жалость же врача к больному, – как и в принципе любая жалость – всегда и только вредит и пациенту и самому врачу (и их

135

библейским “ближним”); недаром слово “жалость” этимологически происходит от слов “жало”, “жалить”. “Жалеть” больного (как и здорового) значит проделывать отверстие в его невидимой (бездуховному↔бездушному↔бессердечному = “жалеющему-жалящему” врачу) защитной духовнопсихической

броне-оболочке,

через

которое

либо

произойдет

потеря-“истечение”

(“духовная

кровопотеря”, – возможно, невосполнимая – из священного сосуда-Грааля индивидуальной жизни) части Сознания↔Души↔Любви, либо через эту ятрогенную духовную/душевную/сердечную рануотверстие

дополнительно

внедрится

“Нечто”

–

(бездуховное/бездушное/бессердечное-)патологическое-“Чужое”. Как

правило,

паре,

точнее,

патологической

духовно-психосоматической

диаде

“врач↔больной” жалость обоюдна, что может привести к следующему: врач + больной + (чья-то из них) жалость = (полу)врач-(полу)больной↔жалость↔(полу)больной-(полу)врач + (еще чья-то, например, другого больного, врача или библейского “ближнего”) жалость… Но оставим эту грустную тему и вернемся к информации. Итак, при психосоматических болезнях первовнедрение патогенной информации происходит в центральную нервную систему, которая, спасая организм, принимает первый внешнесредовой патогенный информационный удар на себя. И сила этого удара, порой, такова, что речь нужно вести о своеобразном повреждении информацией – острой информационной (духовно-психической и) нейротравме (по описанным ранее патофизиологическим механизмам). Но не все в этом вопросе так просто, как кажется, и роль нервной системы – и не только при патологии, но и при так называемой “норме” – весьма и весьма неоднозначна, и лично у меня нет окончательного ответа на (далеко не праздные!) вопросы: “кому в итоге принадлежит и служит головной мозг – человеку, в теле которого он анатомически расположен (правда, “всю жизнь” прячась от “своего” тела за надежным гематоэнцефалическим барьером, при нарушении которого тело моментально начинает уничтожать “свою” нервную систему), или внешнему миру, патогенную (и любую другую) информацию от которого этот самый мозг с готовностью и в любых количествах в себя и в тело не только впускает, но и – при помощи “глупых” (пато)физиологических механизмов – услужливо помогает ей (чуждойпатогенной

информации)

материализоваться-воплотиться,

непосредственно

руководя

этим

процессом”, и – “он, этот наш(-чужой?) мозг, нам друг или враг?”. Нет ответа и на еще один вопрос, логически вытекающий из предыдущих: “кому – больному человеку, обратившемуся за помощью, или враждебным этому самому человеку силам внешнего мира – (невольно) помогают своим лечением психиатры и невропатологи, а также нейрореаниматологи и другие нейроспециалисты?”. То же самое можно спросить (правда, не зная, кому адресовать этот вопрос) и об истинной роли нашего(-чужого?) сознания... Вообще создается впечатление, что в эволюции, как вечной борьбе (или все-таки не борьбе, а коэволюционном

взаимодействии,

взаиморазвитии

взаимообмене?)

между

“живым-

небиологическим” и “живым-биологическим” Мирами за овладение волей и порабощение друг друга, нервная клетка – в частности, и нервная система – в целом, являются главной ареной этой древней (или, как Мир, вечной?) схватки, так как тот, кто (о)владеет нервной системой, тот управляет и

136

мышечной

системой,

непосредственно

осуществляющей

деятельность

по

покорению

преобразованию окружающего духовно-материального мира; недаром считается, что существование нервной системы без мышечной эволюционно не оправдано и бессмысленно. По сути, (для психобиологических “нас”) нервная система – это не просто дар эволюции, а своеобразный “троянский конь” (внутри которого спрятан агент внешнего мира – спрут, многочисленными щупальцами – нервными проводниками и одиночными волокнами – вросший в наше тело из внешнего мира), ведь именно через нее первично внедряется “Чужое”, тайно одухотворяясьовеществляясь в сознании-мозге в виде Сущности-Образа, который растет, набирает силы, постепенно

захватывает

афферентно-эфферентные

психосоматические

“вожжи”,

управляющие

мышечной системой, и затем, в нужный (Кому-то – кому?) момент (тайным сигналом о наступлении которого, вспомним, является опять-таки внешнесредовой “вестник” – микротриггер) заставляет послушное автомат-тело (психосоматического андроида или Зомби-человека) рефлекторно-бездумно выполнять Чьи-то приказы и осуществлять Кому-то нужные действия; и об этом человек – за редким исключением (например, такое исключение – Антонио Менегетти) – совершенно не догадывается, думая-считая, что живет по собственной воле и “своим умом” (это при помощи чужого сознаниямозга!) – как тут еще раз не вспомнить фильм “Матрица”! Так, “Кто”, как и – не менее главное – для “Чего” и/или “Кого” создал нервную систему в подарвиновски эволюционирующих живых организмах или на каком-то этапе эволюции “грамотно” внедрил ее семя извне? В моем понимании эволюция – это вечный процесс, не прекращающийся с момента Сотворения Мира и просто принявший в биологической жизни другие, чем в “небиологическом живом”, формы, и, по идее, в добиологических живых организмах должен быть какой-то аналог “троянскому коню” – нервной системе. Я полагаю, что нервная система – это тайный психоневрологический (или, на донервной стадии

развития

биологических

форм

жизни,

эквивалентный

психоневрологической

системе)

“эмиссар” (очевидно, “по совместительству”) “живого-небиологического” внешнего мира, который когда-то,

эволюционном

прошлом,

был

внедрен-воплощен

биологические

организмы

эволюционных предшественников человека. Также нельзя исключить, что этот “эмиссар” (с) какимто образом – Образом! (и тогда, выходит, что нервная система образно воплощается в будущий “свой” организм вслед-вместе с Символом-Духом-Сознанием) – постоянно заново (возможно, кармически) воплощается в каждый зарождающийся (или реинкарнационно возрождающийся и – по Цели-Смыслу-Духу – тот же самый!) организм в момент оплодотворения или несколько позже и растет вместе с ним, например, воплощенный и “замаскированный” под универсальные клеткипредшественники – унипотентные клетки (или загадочные тромбоциты – плавучие аналоги нейрона, лишенного ядра и отростков), либо под какую-то внутриклеточную органеллу или ее часть (на этот предмет особенно “подозрительны” митохондрии); или это нервные трансмиттеры (и, возможно, сопряженные с ними вторичные мессенджеры) – передатчики нервного импульса, донервные функции которых у прокариот и других одноклеточных и многоклеточных организмов, не имеющих нервной системы, и донервные и ненервные вне- и внутриклеточные функции в эмбриогенезе у

137

организмов с нервной системой достаточно хорошо изучены и прослежены, начиная с момента оплодотворения. По сути, анализаторные системы головного мозга – это анатомические “ворота” в (наш!) организм,

которые

всегда

гостеприимно

настежь

распахнуты

для

“внешнего-чужого-

небиологического”, перцептивно – по типу непрерывного вдоха без выдоха – внедряющегося в психику и нервную систему в виде “безобидного” информационного потока (“глотка” знаний; да, знание – сила, но чья?). Периферические рецепторы анализаторных систем – это легитимные и никем

“не

охраняемые”

входы-каналы

для

проникновения

патогенных

Символов

любых

количествах и любой модальности: зрительных, обонятельных, тактильных, вкусовых, звуковых, температурных и т.п. – так мертвый (по отношению к “живому-биологическому” или, быть может, по мнению

“живого-биологического”)

символический

внешний

мир,

которому

восторженно

поют

дифирамбы поэты и истово поклоняются служители различных культов, который неустанно изучают ученые, любовно берегут экологи и страстно созерцают философы, сплошным кругложизненным мертвящим потоком проникает в (еще) живых и беззащитных (или растяп) нас и, оживаяовеществляясь, по-хозяйски присваивает нашу плоть, руководит нашими поступками и действиями и по-вампирски высасывает из нас жизненные соки. И остановить, пропустить или не пропустить, уничтожить или обезвредить эту ораву, в наглую и не прячась внедряющихся нескончаемых легионов мертвых – и этим патогенных и в итоге убивающих нас! – Символов, может только Сознание (если оно, конечно, “наше” или “за нас”) – пусть и не навсегда, а только на относительно короткое время, длинною в нашу (земную) жизнь, – и, как это ни парадоксально звучит, – тоже только при помощи той же самой центральной и периферической нервной системы, являющейся, таким образом, “двойным агентом” или “слугой двух господ”. Тогда

получается,

что

нервная

система

–

это

построенный

из

психобиологических

“кирпичиков” инструмент в “руках” ее Создателя-автора – небиологического(-нематериального) и неживого-немертвого Духа-Ума-Сознания, для образного и в своих целях управления жизнью и поведением тварного “Я”-человека; или это не инструмент, а карающий меч Сознания, и тогда нервная система – это кнут↔пряник для психосоматического человека – полураба↔полугосподина своего-чужого “Я”-тела. Но также возможно, что, в свою очередь, и (то, что мы называем словом) Сознание когда-то, Кем-то и с какой-то Целью было встроено в биологического “Я”-человека; или все наоборот: это “Я”человек каким-то образом – Образом! – вторично материально “наращен” на вечном и вездесущем Уме-Сознании, пожелавшем материализоваться в этом Мире и воплотиться в этом теле? Так что, человек – это всего лишь заводной “психосоматический андроид”, марионетка Сознания и/или внешнего Мира? Порой, мне кажется, что Ум-Дух-Сознание воплощается в телесную оболочку-человека (или создает ее) только для чего-то одного: реализации какой-то, – то ли доброй, то ли злой, – Мысли (Действия, Духовного Акта), что произошло бы очень быстро, быть может, всего лишь за какое-то мгновение, если бы этому постоянно не мешали, – выходит, наши друзья, а не враги – Символы из внешнего мира (или это – Символы-Сознания, борющиеся с “нашим” Сознанием за наши душу и тело). А потом, свершив задуманное, это бесстрастное Сознание навечно покидает

138

наше, больше ненужное, тело, (подло) оставив его (нас!) умирать или на растерзание другим Сознаниям-Символам,

тогда

этом

–

самая

большая

трагическая

несправедливость

человеческого рождения, жизни и смерти – так для чего мы появляемся на Свет! Великий Дарвин показал, что так называемый “естественный отбор” ведет Внешняя Среда – и, добавлю от себя, делает она это, подобно покупке рабов на невольничьем рынке (когда слабых отбраковывают) или – в случае с эволюцией человека, – подобно выведению пород все более и более совершенных домашних животных-“психосоматических андроидов”. Но каким способом и при помощи какого орудия Внешняя (по отношению к “Я”-человеку) Среда осуществляет естественный отбор, несмотря на противодействие Сознания (если, конечно, Сознание – это не встроенное в “Я”тело орудие “естественного” отбора)? На мой взгляд, ответы на эти вопросы (тоже) нужно искать в принципе тринарной организации человека (и всего – в дарвиновском смысле – живого), который я формулирую как структура↔функция↔цель. Цель, доведенная до человека в виде ПосланияСимвола, воспринимается Духом-Сознанием (либо Цель – или ее половинка-часть (полуинформация) –

уже

изначально

заложена

нем,

точнее,

неотрывно

присуща

Сознанию)

передается

(“спускается” – недаром все мы с надеждой смотрим на небо) “Я”-мозгу-телу (“Я”-мозг-тело как “неодухотворенное-психосоматическое” или “тварное” – это структура↔функция без цели) в виде Парадигмы-Образа первопроявляется

(живой

Умной

Духовной

(первоприживляется)

Сущности),

нервной

который

системе

виде

структурно-функционально аффективно-когнитивной

структуры. Затем Образ и, несколько забежим вперед, Антиобраз (подробнее см.: глава XXIII) соматически проецируются и воплощаются-врастают-встраиваются в тело человека в виде всегда двух антагонистичных поз – как “желаний (морально окрашенного) действия”. Тем самым, человек (или животное) ставится перед проблемой Выбора (которого невозможно избежать в принципе, ибо жизнь – это непрерывный выбор; смерть – тоже выбор) одного Образа из двух имеющихся. После осуществления – верного или неверного, но, еще раз подчеркнем, всегда морального – выбора закрепляется и окончательно воплощается психосоматическая проекция выбранного человеком морального Образа и осуществляется психосоматический (пато)метаморфоз. Таким образом – Образом! – естественный отбор – это выбор, который делает человек (и все живое), из (как минимум) пары вариантов возможного развития какого-то события, предложенных ему внешней средой. Следовательно, при эволюции всегда первична Цель (точнее, это пара из ЦелиДобра и (анти-)Цели-Зла, из которых “Я”-человек выбирает что-то одно), и именно она востребует психику-функцию (которая спонтанно, “просто так”, сама по себе, не меняется и не осуществляется), и количественно измененная функция в дальнейшем модифицирует тело-структуру. И – всегда, повторимся, нематериальная – Цель, этот “perpetuum mobile” или истинный и единственный перводвигатель эволюции, будет изучаться не наукой и научными методами, а философией и религией – проявлениями-инструментами человеческой духовности-культуры. Если рассматривать Архитектора-Творца-Создателя-Основу(-Человека) Человека – Дух-УмСознание(-Человека) (как (со)автора “целого-части”-и т.д. материального и нематериального, биологического и небиологического, живого и неживого, человеческого и нечеловеческого и т.д. в человеке), с одной стороны, как генератор-донор-источник Символов-Целей-Информации, а с другой

139

стороны, как приемщик-акцептор-потребитель Символов-Целей-Информации, то тогда получается, что человек – именно как Сознание-Человек, Интеллект-Человек, Разум-Человек – сам себя замыслил-запланировал,

сотворил-создал

распространяет-расселяет

им

же

созданной-

сотворенной Духе-Материи-Информации(-Человеке)-Вселенной – и все это, несмотря на то, что …в этой же самой Вечности-Бесконечности-Вселенной (абсолютно со всем ее, Вселенной, содержимым) Вечность-Бесконечность-Человек вечно-бесконечно-везде присутствует(-отсутствует). (Другие пусть понимают, как могут или хотят, а в моем понимании Вселенная – это Я, Я-Сам, Я-Вселенная, это все, что Я-Сам-Вселенная-Сущее могу – и не могу – промыслить, вообразить, представить, создать, потрогать, нарисовать, уничтожить, во что могу/не могу поверить/не поверить и так далее, и так далее, и так далее... Я-Вселенная – это абсолютно все, что “я-не я” в “бывшем-не бывшем” “моем-не моем” прошлом-настоящем-будущем “допускаю-не допускаю”, “могу-не могу”… во всех

мыслимых-немыслимых

сознательных-бессознательных

видах-смыслах

т.д.

Поэтому

Вселенная это – Сознание, это Сознание-Вселенная-Я (очередность в алфавитном порядке). Вечность-Бесконечность

…-чувствую-воображаю-определяю-…

как

промежуток

времени-

пространства, который выходит за границы моего – и всех других людей – воображения, разумения, понимания,

веры-неверия,

знания-незнания,

допускания-отрицания

т.д.,

т.д.

религиозном, философском, научном, культурологическом, мифологическом, житейском и всех других смыслах. Вечность-Бесконечность Вселенной во всех смыслах-“бессмыслах” равна ВечностиБесконечности Меня-Моего Я-Сознания. Время, расстояние, масса и все Сущее и Не-Сущее кончается там и тогда, где и когда исчезаю Я-Сознание-Вселенная, – но Я (или Кто-то вместо меня) был, есть и буду. Более точно на эти темы я высказаться не в состоянии.). В предельно общем виде (задачи данной работы другие) появление и эволюцию человека я представляю следующим образом (всегда сначала Образ!): вечный Человек-Сознание → СимволЦель-Информация-Послание… → (хотя бы дарвиновская обезьяна) биологическая структура-функция + Цель = эволюция → Человек = Дух-Цель↔Душа-Функция↔Тело-Структура. Но продолжим развитие основной темы данной главы. Реализация Замысла-Проекта телесного воплощения Внешней Среды в человека происходит при помощи посылки информации-Символа через образование Образа (в сознании) и аффективно-когнитивной структуры (в “Я”-мозге) и осуществляется путем запуска ряда патофизиологических механизмов, способствующих попаданию, закреплению

прорастанию

(пролиферации)

внешнесредовой

информации

“Я”-мозге-теле

человека, что можно схематически отобразить следующим образом: внешняя среда (место-событие) → внешнесредовая информационная посылка → ее перцепция анализаторами ЦНС и экспозиция → создание внешнесредового Образа в сознании, чему в “Я” соответствует временная аффективнокогнитивная структура → телесная реакция на внешнюю ситуацию-среду в виде устойчивого паттерна мышечного напряжения – позы, и ее действующие патогенетические механизмы → развитие денервационной сверхчувствительности в ансамбле нейронов-продуцентов аффективнокогнитивной структуры → фиксация аффективно-когнитивной структуры, ее закрепление в “Я”-мозге проприовисцероцептивными

потоками

стойкое

персистирование

ЦНС

→

устойчивое

патологическое психосоматическое проецирование аффекта – закрепление позы → многолокусная

140

(перво)альтерация сосудистой стенки – создание перфокарты-решетки памяти или информационных проходов (в барьере, преграде) для забарьерной инвазии внешней среды-информации → экссудация – собственно забарьерная инвазия внешней среды-информации → пролиферация – морфологическое прорастание семян посеянной в теле внешней среды-информации → появление психосоматически нового человека с измененным “Я”-мозгом-телом → модификация целей, задач и поведения человека → преобразование им внешней (ситуации-)среды соответственно ее потребностям → осуществление целей и чаяний внешней среды → новое символическое воздействие внешнего мира... Эта схема хорошо показывает, что наши внешние враги – это далеко не только вирусы, паразиты, грибки или микробы (порой, думаешь, а враги ли они вообще). Духовно-психосоматическую

патологию,

основным

проявлением

которой

является

персистирование в сознании и “Я”-мозге отпечатка ситуации-внешней среды в виде Образа (в сознании) и аффективно-когнитивной структуры (в мозге), ни в коем случае нельзя сводить только к личным или профессиональным конфликтам и рассматривать как последствия психотравм, неврозов, несчастной жизни и т.п. – мое понимание духовно-психосоматической патологии гораздо шире. Все эти негативные проявления обусловлены влиянием (через сознание) на “Я”-мозг-тело человека внешней среды, в том числе психо-телесно воплотившихся информационных Символов-посылок от произведений искусства и так называемого “неживого мира” – естественных и созданных человеком ландшафтов (о чем еще будет сказано в соответствующей главе). Но вернемся к информации и способу ее реализации по прибытию в конечный пункт – (взаимо)действию. Как взаимодействие половинок информации, само (взаимо)действие также нематериально, материальны лишь тела-объекты, осуществляющие это действия в виде реализации своих физико-химических свойств, и материален результат действия – это плюс-материя, плюсживая ткань или местно-тканевой пролиферативный масс-прирост, то есть собственно воплощение. Важно, что действие – это всегда и только взаимодействие, так как, употребляя понятие “действие” приложимо к объектам материального мира и, в частности, к биологическому человеку как “Я”-мозгутелу, мы автоматически подразумеваем, что одно материальное “что-то” своими физико-химическими свойствами действует на другое материальное “что-то”, тоже имеющее физико-химические свойства, причем не просто какие-то абстрактные свойства, а именно такие, которые способны вступать в адекватное и полное физико-химическое взаимодействие с первым “что-то”, то есть способствуют реализации цели (замысла) встреч двух (полу)информаций. Таким образом, в результате забарьерной инвазии нематериальная информация исчезает, трансформируясь в тоже нематериальное действие, которое заканчивается, когда протекающие физико-химические взаимодействия-реакции полностью осуществятся, и появится результат – материальный продукт (взаимо)действия или забарьерная место-тканевая пролиферативная масса, то есть новая местно воплощенная информация. Адресатом цитологически)

информации свободное

является

фиксированное

пространство

–

последнее

анатомически пристанище

(гистологически (последнего)

или

носителя

информации. В частности, пространство для будущего биологического воплощения внешнесредовой информационной

посылки

формируют

экссудация

141

отек,

которые,

как

известно,

всегда

предшествуют пролиферации. В таком ключе важно анализировать психогенные задержки жидкости в организме, особенно быстрые, интенсивные, сочетающиеся с жаждой и олигурией, типа синдрома неадекватной секреции антидиуретического гормона, и противоположные состояния – “сбросы” жидкости, являющиеся психосоматическими маркерами того, что что-то произошло во внешнем мире и/или в личности, и блокировалось воплощение какой-то идеи-информации (какой? Что человек до конца не впустил внутрь себя?) на подготовительном этапе – экссудации-отека. Получается,

что

информация,

как

потенциальное

(взаимо)действие,

всегда

является

конгруэнтной половинкой-частью другого объема информации, то есть полуинформацией, так как любое реальное действие – это, повторимся, всегда взаимодействие (действием без взаимодействия действие является только в абстракции, когда при анализе по каким-то причинам не важен и игнорируется второй участник действия). Любой квант информации всегда где-то имеет свою половинку. Изучая информацию и действие, как научные абстракции, что важно и необходимо, не нужно забывать, что информация всегда имеет материальные носители, а действие, как активация информации, осуществляется только этими материальными носителями. Именно и только материя всегда является переносчиком информации и осуществляет действие. Другой вывод: у человека принципиально невозможно развитие чисто информационной (функциональной) патологии ЦНС без структурных изменений. При духовно-психосоматических болезнях Символ-информация – это оружие внешней среды, которое всегда имеет готовую мишень внутри “Я” и тела человека, поэтому так важны мораль, разум и воля, – образующие Барьер на уровне человеческого Духа-Сознания. Если носитель информации прибыл в пункт назначения, но не начал физико-химическое взаимодействие с окружающей материальной средой, то информация – нереализованные физикохимические потенции носителя – сохраняется, консервируется. Должны иметься условия сохранения информации, для чего необходима ее изоляция и кодовый доступ с ключом у “хозяина” информации или носителя второй информационной половинки (пример – хранение до поры до времени лизосом в гранулах или АТФ в митохондриях). Пролиферация

–

это

овеществление,

воплощение

информации,

но

не

сам

продукт

непосредственной материализации информации. Непосредственная материализация информации, повторимся, невозможна, так как информация исчезает, трансформируясь в действие, в результате которого

происходит

пролиферацию

появление

рассматривать

как

некого

добавочного

реакцию,

процесс,

объема то

тогда

биологической в

нее,

как

ткани. в

Если

действие,

трансформируется информация, а, если пролиферацию рассматривать как материальный результат, итоговый субстрат действия, то тогда информация к пролиферации не имеет прямого отношения, и между ними стоит действие. И еще о памяти и нейроне. Нейрон не может быть хранилищем памяти хотя бы потому, что память нематериальна. Память вообще нигде не может храниться, так как (в материальном мире, а тело человека материально) храниться могут только материальные объекты, то есть хранится всегда “что-то”. Поэтому память может только где-то локализоваться и иметь материальные границы. Память – это, повторимся, всегда минус-материя, проход в некой материальной преграде, созданный для сквозного прохождения этой преграды информацией на своем материальном носителе по пути

142

следования к своей материальной мишени; адресат информации – это фиксированное (или “плавающее”) свободное (или потенциально свободное) место последнего пристанища информации, точнее, ее материального носителя, и это тоже не материя, а локализованная нематериальная полость, ячейка, свободное пространство, минус-ткань. Другой вывод: (в рассматриваемом случае) информация может храниться в нейроне или синапсе на рецепторах постсинаптической мембраны (точнее, являться свойством этих рецепторов) в виде потенции – потенциальной реакции взаимодействия с медиатором, вследствие которой произойдет активация участка мембраны или всего нейрона. В данном случае рецептор – это результат пролиферации как процесса, а сама пролиферация – это действие, которое индуцировала доставленная к мембране информация. Иными словами, нейрон, не обладая в рассматриваемом случае памятью, в то же время является хранилищем информации в виде потенциальной физикохимической реакции мембранного рецептора и молекулы медиатора. Медиатор, поступивший из дистантно расположенных тканей – это носитель тканевой информации. То есть постсинаптическая мембрана – это место встречи и взаимодействия двух полуинформаций и двух носителей: информации из внешнего мира и ее (последнего) носителярецептора и информации из внутрителесного мира и ее (последнего) носителя-медиатора. Именно на постсинаптической мембране нейрона происходит последняя встреча и итоговое взаимодействие внешней и внутренней среды (как у Пушкина: “Они сошлись…”). Таким образом, объемной голограммой болезненного опыта – памяти, запечатленной в нервной системе, как и в случае с телом, является выраженность и количество участков сосудистой альтерации и их и ангиотопика. В каждом участке альтерации объем памяти прямо зависит от площади альтерационного дефекта сосудистой стенки, определяющей его пропускную способность, и чем больше этот участок, тем больше его пропускная способность – потенциальный объем экссудации (кванта информации) и, следовательно, больше локальная память. Стирание тканевого импритинга и забывание нервной системы (и всего организма) о психосоматической болезни (правильнее

говорить

болезнях,

ведь

человека

одновременно

имеется

множество

психосоматических заболеваний) – это, в первую очередь, восстановление целостности сосудистой стенки или обнуление альтерационной перфокарты-решетки, на которой локализована память. Репарация сосудистой стенки в области секвестров со временем приводит к закрытию альтерационных отверстий, устранению повышенной проницаемости кровеносных и лимфатических сосудов,

ликвидации

микроциркуляции

отеков

нормализации

гемолимфо(ликворо)динамики

внутритканевого и

давления,

восстановлению

структурно-функциональной

целостности

местных гистогематических и гематоневральных барьеров, к реваскуляризации, ремиелинизации, реиннервации, местной дезинтоксикации и элиминации избытка нормальных метаболитов, токсинов и шлаков, к восстановлению местного иммунного и гормонального статуса, улучшению трофики и обмена веществ, тканевой репарации и т.д. Это автоматически приводит к десеквестрации и ликвидации

церебро(нейро)-соматического,

сомато-соматического

взаиморазобщения, и тогда начинается – не полное, максимально возможное…

143

сомато-церебрального

(будем реалистами, ведь такая патология, как отек-ишемия-гипоксия, однажды возникнув, практически никогда не исчезает полностью и, наряду с каскадным инициированием множества местных патофизиологических реакций и патоморфологических тканевых транформаций, также мощно индуцирует-пролонгирует склерозирование ишемизированных тканей, способствуя полной или почти полной необратимости их пролиферативной соединительнотканной дегенерации, так как, вспомним, если синтез соединительной ткани – это анаэробный процесс, то ее ферментативное разрушение – процесс, не возможный без кислорода) …– восстановление до субнормы функциональных и биохимических способностей прежде секвестрированных участков тканей, систем и органов и их реинтеграция в здоровую, активно работающую “основную” (духовно-)психосоматическую сферу человека, которого (в итоге этой реинтеграции) как бы становится (духовно-)психо-телесно “больше” (разумеется, все это происходит при условии отсутствия аффективно-когнитивных атак и вызываемого ими позного мышечного напряжения в течение определенного промежутка времени, достаточного для полного завершения вышеупомянутых местных репаративных и общих интегративных процессов). Такое увеличение (духовно-)психосоматического

“нетто”-объема-количества

“главной”

или

“основной”

личности

приводит к тому, что – ровно на эту (духовно-)психосоматическую “плюс-дельту” – расширяются ее (личности) горизонты и открываются новые потенции-возможности для гармоничного роста и развития. Эта “плюс-дельта” позволяет – при наличии своей или чужой доброй Воли – психо-телесно смочь воплотить, сначала только в мечты (“Поверь в мечту и красоту!”, поет Юрий Антонов), а потом – и в реальную жизнь, какие-то чаяния, надежды и желания, которые, вопреки (“самосеквестрации”) самоприговору-самооговору человека (и приговорам-наговорам библейских “ближних” – его внешних духовно-психосоматических и социальных “цепей”; внутренние соматические “цепи” – это, как ранее указывалось, соединительнотканные разрастания), не исчезли, не улетучились, не умерли, а просто были (им самим!) забыты-заперты в секвестре-“психическом бессознательном” и (им самим!) зарытызамурованы в многочисленных телесных секвестрах. Теперь же они, эти желания-стремления, стали не только вновь оживать и прорастать-пробиваться из недр-пластов-глубин души и тела на поверхность сознания, но и изнутри же обогащаться новыми идеями и планами – как часто “новое – это хорошо де-секвестрированное старое”. В свою очередь, начавшаяся внутренняя духовнопсихосоматическая (десеквестрация и) реинтеграция человека – это реальный шанс-возможность его (“десеквестрации” и) реинтеграции или более полной интеграции в социальную сферу с личным, профессиональным и другим ростом на ниве жизни, если, конечно, на то есть не только желание и умения,

но

соответствующие

внешние

условия

–

ибо

реальное

социальное

духовно-

психосоматическое возрождение личности возможно только в соответствующей культурной и (микро)социальной среде, востребующей эту возрожденную личность. Здоровая и свободная жизнь – это не только обязательная анатомическая и локомоторная свобода, это еще и максимальная духовно-психосоматическая “собранность”-интегрированность человека для “единства действия”, а для этого необходимо в том числе и отсутствие или, по крайней мере,

минимизация

объема

количества

(духовно-)психосоматических

секвестров,

этих

“платоновских пещер” в недрах-пластах психики и соматики человека; и к этому внутреннему

144

слиянию-единению и последующему слиянию-единению с главным делом своей жизни нужно страстно стремиться всеми силами и всю жизнь, а не пассивно-медленно “гнить”-бездействовать и прижизненно секвестрироваться-“отмирать” по частям-“кусочкам”, подсознательно боясь-ожидая смерти – и Суда! – в течение томительно долгих десятилетий бессмысленного доживания земного срока в состоянии толстовского “живого трупа” – среди себе подобных прижизненных духовнопсихосоматических “мертвецов”. Если не делать этого, то все, с такими трудами изгнанное (в том числе и врачами) из Духа, Души и Тела человека, – но не из его Жизни! – опять воплотится в его духовно-психосоматическую сферу. И снова возобновится рабство-самоунижение-болезнь, кроличий страх перед “теми”, кто “не дает” хорошо жить – “не подает” на хорошую жизнь, жестокая тоска по счастью-здоровью и убивающая все человеческое в человеке бессмысленность существования. – А вы – “таблетки, уколы…”. Какие уж тут “таблетки” и “уколы”, ведь счастье-здоровье не попадает в человека “снаружи” – “через рот” или другие физиологические отверстия, в том числе и словесно – “через уши”, и тем более – через искусственные “дырки” в теле. Счастье-здоровье терпеливо выращивается самим человеком внутри себя и потом – им же самим и не менее терпеливо – воплощается, вкладывается в собственную жизнь. По

характеру,

степени

глубине

влияния

на

качество

социальной

жизни

человека

последствия образования тканевых и органных секвестров в его телесной сфере сравнимы с последствиями ампутации конечности и другими инвалидизирующими – жизнеограничивающими – дефектами. Ведь кто такой инвалид, как не человек, которому нечем (и поэтому, как ошибочно считает сам инвалид, невозможно и, главное, уже незачем) осуществить какое-то действие: нельзя что-то взять рукой – нет руки, нельзя увидеть глазами – нет глаз, нельзя куда-то пойти – нет ног, и так далее. Сначала человек, лишившийся, допустим, руки, горюет-вспоминает о безвозвратно утраченных вместе с ее потерей… (потерей

всего

лишь

инструмента-конечности

–

но

не

утраты

самой

возможности

осуществления необходимых действий каким-то иным инструментом-способом, тем более, ведь не потеряна естественная человеческая потребность в этом действии. Добровольный отказ человека даже от части своих – Себя-своих! – духовных, душевных или телесных человеческих потребностей –

жизнеобразующей основы своего

ошибочен,

грешен

аморален,

так

триединого духовно-психосоматического как

высоких

позиций

является

естества, всегда

самопредательством,

самоунижением, а в итоге – самоуничтожением) …манипуляторных, тактильных и других возможностях, но постепенно он перестает даже думать о том, что можно что-то сделать или ощутить рукой – ведь ее теперь нет и уже больше никогда не будет… (именно поэтому в моем понимании настоящий инвалид – это человек, который уже не думает о необходимости дальнейшего удовлетворения своих естественных человеческих потребностей, прежде удовлетворяемых при помощи использования безвозвратно утраченного телесного члена, который не думает, несмотря на то, что, – если подумать! – все эти потребности можно (почти) также полно удовлетворить другим инструметом-способом или же, – причем безо всякого ущерба для качества своей жизни – заменить прежние потребности на другие, не менее или даже более

145

человеческие, например, духовные. Духовность – это вечный и неисчерпаемый резерв роста качества жизни любого человека, пока он еще жив), …что можно кому-то – нормальному-здоровому – понравиться, кому-то быть нужным или добиться успеха в жизни – “ведь я же безрукий!”, но ведь не безмозглый и тем более не мертвый – живой! Очевидно, такие и другие подобные “самоприговоры” и имел в виду Фрейд, назвав анатомию “судьбой”. Таким образом, нарастанию социальной инвалидизации человека способствуют, как минимум, две его ментальных ошибки: 1 Приравнивание “отсутствия телесного члена” – “потери инструментаконечности”,

“утрате

возможности”

осуществления

действия.

Приравнивание

“утраты

возможности” осуществления действия к “потере потребности” человека в этом действии. Но этих ошибок, прав Менегетти, можно избежать, а если они допущены, то всегда исправимы – были бы ум и желание. При тканевой секвестрации организм (и его “обладатель-хозяин” – человек) тоже через какоето время и незаметно для себя напрочь забывает о структурно изолированном-“запертом” и функционально “молчащем” участке системы, органа или ткани и на уровне “Я”-мозга (и его автономных вегетативных и других аппаратов) перестает “планировать” “участие” секвестров в какой-то общеорганизменной деятельности. Разумеется, перестает “планировать” не в буквальном анатомическом смысле: человек просто ощущает общую или селективную нехватку сил, снижение способности что-либо делать или уменьшение других своих возможностей – “я уже не тот” – и, добровольно примиряясь с таким положением вещей, урезает свои человеческие потребности; как такие говорят, всегда ища виноватых вне себя, “жизнь вносит свои коррективы”. Поэтому при психосоматической патологии память тела о болезни – это еще и забвение человеком Себя-части (вероятно, такая память – это всегда забвение). Соответственно, человек, как и в случае с истинной инвалидностью, тоже постепенно забывает (точнее, трусливо-добровольно вычеркивает из жизни) о некоторых своих – еще недавно реальных! – шансах-возможностях и перестает вспоминать, переживать-мечтать и даже думать о том, что можно, к примеру, что-то съесть или выпить – “у меня слабый желудок”, потанцевать с понравившимся человеком – “колени болят, спина не гнется”, комуто что-то высказать – “у меня слабые нервы”, мечтать об учебе или повышении квалификации – “я плохо соображаю”, о новой работе, хорошей должности и высоком заработке – “где уж мне”, о любви и счастье – “кому я такой (“само-секвестрированный”) нужен”; причем количество всех этих “где-ужкуда-уж-мне” увеличивается параллельно росту размеров и количества секвестров. Иными

словами,

внешним

психологическим

социальным

отражением-проявлением

прогрессирующей секвестрации соматической сферы является то, что человек, пассивно констатируя свою возрастающую, – точнее, “само-взращиваемую” – неспособность к чему-либо, уподобляясь инвалиду, сознательно – и всегда добровольно, что бы там ни говорилось! – обрекает себя на жизненные ограничения и лишения и – сам! – выносит себе духовно-психосоматический “приговор”, который является ни чем иным, как частичным прижизненным самоумерщвлением. И в этом неявном самоумерщвлении – своеобразном варианте “осознанно неосознаваемого самоубийства” (грех такого самоубийства состоит в убийстве своей Самости посредством ее отвергания) в виде сознательно-

146

подсознательного потакания прогрессирующей структурно-функциональной неспособности (“самосеквестрации”) Себя-своих систем, органов и тканей, состоит его трагическая ошибка жизненного выбора и вина перед самим собой, как человеком, всегда обязанным жить – и не просто жить, а жить по-человечески. Но у любого человека, параллельно развитию болезни (добровольно) опускающегося на “дно жизни”, всегда есть не только “попутчики” – “подобное притягивается к подобному”, – но и вольные или невольные “помощники”, правда, которые чаще “не ведают, что творят”. И в сочетанном нарастании тканевой секвестрации, “забывании” человеком и его организмом о – живых (еще) и памятных! – шансах-частях (все менее своего и все более чужого) тела, в противоестественном и унижающем его человеческое достоинство сужении личностных возможностей и потребностей – и в атрофии самой личности! – в определенной степени виноваты врачи, фельдшера и другие медицинские работники со своими, к сожалению, весьма распространенными в медицинской среде, мрачными

ятрогениями-прогнозами-пророчествами

по

отношению

социальному

другому

будущему доверившихся им больных людей. Когда же эти внушения-пророчества начинают сбываться, то такие “нострадамусы” всегда тайно или явно радуются, что оказались правы, – фактически же радуясь чужому горю. И проявляется эта “радость” чаще всего в виде мелкого “мстительного триумфа”: “Я же говори-и-и-л(а)…!”. Таким докторам и остальному медицинскому персоналу (и лицам, самовольно приравнявшим себя к ним) никогда не нужно забывать, во-первых, о том, что “больному человеку должно становиться лучше только от одного человеческого общения с человеком-врачом”, и, во-вторых, что “молчание” или “тление” функции, порой, длящееся в течение многих лет или даже одного-двух(-трех) десятилетий, далеко не всегда свидетельствует о гибели или неустранимом повреждении соответствующей структуры (даже с учетом модного нынче апоптоза), а может быть признаком ее стойкого и глубокого метаболического “сна”-угнетения, в том числе и за счет феномена тканевой секвестрации – следствия длительного персистирования местного отека. И примеров того, когда человек, даже тяжело больной в течение длительного времени (у многих пациентов тяжесть болезни определяется не только, точнее, не столько выраженностью собственно патологического процесса, а сколько тяжестью “камня” на душе – не исправленного греха-ошибки), вдруг становился, – причем нередко чуть ли не моментально! – почти или совершенно здоровым и полным веры, счастья и сил, можно привести множество – и не только из Библии, истории, литературы и устного народного мифотворчества, но и реальной жизни и медицинской практики. В моем понимании индивидуальное здоровье – это не отсутствие медицинской болезни, а это никем и ничем, включая себя самого, “не стесненная в своей свободе жизнь”, и поэтому вполне можно являться здоровым и счастливым и при наличии даже тяжелой медицинской болезни, инвалидности, уродства или физического недостатка. И таких примеров тоже можно привести множество, причем речь идет далеко не только о фигурах масштаба Вильсона или Рузвельта, которые, как известно, хотя и были тяжело больны, но добились в своей жизни многого; в первую очередь, речь идет о простых людях, счастливых и здоровых, несмотря на серьезность своего заболевания или инвалидность. Эти люди здоровы, потому что они не просто живут, а живут

147

нравственно, по чести и совести и ради чего-то большого; очевидно, позитивные – благие, ниспосланные – Символы-Образы, присутствующие в их Сознании, после своего психосоматического воплощения оптимально организовывают имеющуюся нейросоматику в максимально возможное “единство действия”, сводя к минимуму нарастание процесса секвестрации и максимально возможно замедляя

развитие

имеющейся

болезни,

поэтому

активная-действующая

(духовно-

психо)соматическая “нетто”-масса таких людей нередко превышает иную у так называемых “здоровых”, точнее, у “не больных-не здоровых”. Поэтому (при таком подходе) здоровье – это одно, а болезнь – это совершенно другое, и можно не являться больным, но и не быть здоровым, либо – являться больным, но при этом оставаться здоровым. В

медико-психологическом

понимании

болезнь

никогда

не

выходит

за

рамки

психосоматической сферы (декларации – не в счет), здоровье же человека в первую очередь определяется состоянием его Духа; поэтому болезнь – это компетенция и обязанность врача (и психолога), а здоровье – это компетенция и обязанность самого человека (и в определенной мере – его духовного наставника). На вопрос о том, как стать и оставаться здоровым, человек никогда не найдет ответа у врачей и психологов – даже самых умных, и утраченное здоровье не вернут в больницах, диспансерах, санаториях, реабилитационных центрах и поликлиниках – даже самых лучших. Но вновь вернемся к нашим секвестрам. Вышеизложенное позволяет утверждать, что каждый тканевой секвестр, это вроде бы только патоморфологическое и патофизиологическое проявление психосоматической

болезни,

всегда

(как

при

истинной

инвалидности)

эквивалентно

многопланово отображен и в текущей жизни субъекта (а также в его отношении к прошлому и планах на личное будущее) в виде своеобразной “малой социальной инвалидности-немощности”: постоянной или ситуационной парциальной утраты, деформации или ослабления различной степени выраженности силы духа и свободы волеизъявления, смелости, решительности и раскованности в мечтах-желаниях

поступках-действиях,

свободы

(смелости

т.д.)

мышления

психоэмоционального самовыражения – и по многому другому. Типичным маркером и внешним проявлением органно-тканевого секвестра является наличие определенной неловкости-дефекта в локомоторно-двигательной сфере

– эти состояния рассматриваются мною как ситуационные

“немòгутия” или парезы и параличи неневрологической и неортопедической природы, и о них еще будет сказано. Наличие тканевого секвестра внешне-событийно проявляется не только в виде постепенно

незаметно

нажитых-развившихся

невозможности

осуществления

какого-либо

элементарного движения-действия (“шея плохо поворачивается”) или сложного локомоторнодвигательного акта (“да я этого в жизни сделать не смогу!”), включая их вегетативно-сосудистое и железисто-висцеральное сопровождение (“я бы рад – но у меня слабое сердце”), но, что по последствиям для настоящего-будущего личности гораздо более серьезно, и в виде (потенциально преодолимой, ведь тканевой секвестр – это, не забудем, еще и структурно-функциональный резерв “прироста” личности!) неспособности реализовать какой-то позитивный, желанный и нужный человеку жизненный план, и поэтому терапевтическое устранение (максимально возможного количества) тканевых секвестров – этих “белых (а не “черных” – потому что есть возможность

148

реинтеграции) пятен” в “Я”-мозге-теле, всегда положительно сказывается на жизни субъекта в виде появления соответствующих духовно-психосоматических потенций для личностного и социального роста и развития, если, конечно, он (субъект) будет вовремя информирован (кем-нибудь или сам додумается, когда Сам – это всегда лучше) о появлении этих потенций, а также, если у него еще не (напрочь) атрофировано желание жить, есть Воля к жизни, и им найдена Цель жизни. И это очень важно, так как по наблюдениям профессора Менегетти более половины тяжело и смертельно больных в действительности совсем не желают выздоровления, им просто незачем дальше жить. Полагаю, процент “не больных-не здоровых”, реально не желающих оздоровиться, и легко (возможно, и средне) больных, тоже не ищущих излечения-выздоровления, еще более высок и равен 95-98,5%. По-видимому, этот процент примерно соответствует проценту распространения рентных и других подобных установок в обществе и процентному содержанию социально пассивного населения (хотя, смотря какую взять планку “нормальной” личностной и социальной активности) – процентучислу тех индивидов, которые, как характеризует их Менегетти, “фатально не способны вырваться (не знают, как это сделать, но чаще, по мнению этого автора, не хотят=ленятся→боятся под видом самовсепрощающего обязанностей”

–

“я

и,

от

не

могу”)

себя

из

плена-круга

добавлю,

плена

своих

повседневных

потребностей-дел-

немощей-нездоровий-болезней,

этих,

собственноручно выданных (при потакании общества), индульгенций личной пассивности. Нередко эти болезни, если копнуть глубже, а не верить “красивым” и “правильным” словам, им особо не только не мешают, но даже придают их жизни какой-то (само)оправдательный “смысл”: “нужно лечиться”,

“нужно

накопить

денег

на

лекарства”,

“нужно

(зачем-то,

вот

только

–

зачем!)

выздороветь”. Также хорошо известно, что для многих людей (бегство в) болезнь – это нередко единственный (по их тайному и глубоко ошибочному мнению) способ увиливания от личной ответственности за что-то. И обычно имеется зависимость: чем тяжелее болезнь (духовнопсихосоматическая патология), тем серьезней проступок человека, его ошибка, грех, вина и т.д. – по сознательной или, чаще, подсознательной, точнее, осознанно неосознаваемой, интерпретации этого проступка самим субъектом. Но, вспомним, всегда возможна ошибка в интерпретации – но и эта ошибка все равно лежит на совести самого человека, так как, еще раз упомянем Декарта, “всякое заблуждение

есть вина”. Эти факторы –

одна из

причин

того,

почему лечение

духовно-

психосоматической патологии чисто медицинскими методами, включая психоанализ, психотерапию и психокоррекцию, редко оказывается катамнестически эффективным; наоборот, имеется много случаев, когда в результате лечения морально-духовное состояние больного человека, – как правило, полностью игнорируемое врачом, – и (позже, но обязательно) его психосоматический статус даже ухудшаются. Порой, как бывает: обратился к врачу с больной ногой, а в итоге лишился не только здоровья, но семьи и работы. Но лишился всегда сам, не по вине врача! Врач лечит болезни. Он не исправляет чужие жизненные ошибки и тем более не искупает и не отпускает чужие грехи. Правомерен следующий вывод: любой секвестр всегда двояко представлен в материальном мире, то есть имеет два, тесно взаимосвязанных и взаимодетерминированных проявления, две (разумеется, не “буквально” точных) “копии” друг друга или два “зеркальных отражения”:

149

внутреннее (внутрителесное) – анатомо-функциональное или собственно медицинское проявление, и внешнее

(внетелесное),

которое

можно

назвать

событийно-социальным

или

жизненным

проявлением. Этот вывод основан на моих личных наблюдениях (беседах с больными на предмет поиска взаимосвязей и корреляций между имеющимся заболеванием и личностно значимыми жизненными событиями), показавших, что при духовно-психосоматической патологии, а в какой-то степени – и при других болезнях, (почти?) каждому явному и скрытому патологическому “плюс” и “минус” симптому или синдрому, генерируемому тканевым секвестром, всегда соответствует “своя” жизненная проблема (либо ее часть) – тоже явная или скрытая – в виде нехватки-отсутствия или ненужного-вредного присутствия кого-то/чего-то, ситуационной невозможности что-либо сделать или, наоборот, не сделать, некой определенной селективной боязни-неуверенности или обратного – мрачно-негативной уверенности, контекстуального непонимания каких-то, нередко со стороны очевидных, вещей и фиксации ума, души и сердца на чем-то ненужном или вредном для настоящей и будущей жизни и т.п.; причем эта жизненная проблема либо им (секвестром-симптомом) вызвана, либо сама обусловила его (секвестра-симптома) появление. Весьма существенно, что оба члена этой пары “секвестров” – (духовно-)психосоматический и жизненно-социальный – одновременно друг друга взаимоиндуцируют, взаимовыращивают, взаимофиксируют и взаимоподпитывают; на это соответствие, правда, в несколько ином ключе, в своих печатных трудах постоянно указывает и профессор Менегетти. Но если “копнуть глубже”, то взаимосвязь между ними более сложная, и параллельное сосуществование пары “зеркальных” структурно-функциональных/место-событийных “двойняшек”-патологий-отражений – патологический симптом/синдром/нозология (анатомический секвестр)↔жизненная ошибка-проблема (“жизненный” секвестр) – причинно обусловлено действием одного и того же патогенного Символа-Образа на уровне Сознания, и связка-пара “симптом-ошибка” является его (Символа-Образа) двумя одновременно овеществленными векторами-проекциями: биологически живой – внутрителесной, и биологически неживой – внетелесной. Можно еще сказать, что пара “симптом-проблема” – это не столько векторы-проекции, а сколько двояко: телесно и внетелесно,

материализовавшиеся

два

“зеркальных

отражения”

одного

патогенного

внешнесредового луча-Символа – этиологической первопричины их появления, от “Зеркала”Сознания (о возможной “зеркальности” Сознания уже говорилось и еще не раз будет сказано), что схематически можно отобразить в следующем виде: конкретный патологический симптом или синдром (со стороны тканевого секвестра) = больное “внутреннее” тело ← Символ-Образ + “Зеркало”-Сознание → больное “внешнее” тело = жизненная ошибка-проблема, строго и детально соответствующая этиопатогенезу и клинике со стороны “своего” телесного секвестра или даже “своей” структурно-функциональной доли-вклада-части в секвестр. В свою очередь, еще раз подчеркнем, что появление в “Зеркале”-Сознании патогенного Образа (“кривого Зеркальца”) – этой, живущей-действующей внутри-вовне духовно-психосоматического человека, первично духовной и вторично психосоматизировавшейся Сущности, анамнестически вызвано тайным проникновением в Сознание (и оттуда – в “Я”-тело) патогенного внешнесредового Символа – духовно-информационной посылки от определенного места-события, являющегося истинным инициатором и виновником любой

150

духовно-психосоматической патологии и тайным кукловодом-хозяином заболевшего зомби-человека, точнее сказать, зомби в человеке. (По

ряду

непосредственного

своих

свойств-признаков,

контактного

условиям,

характеру

духовно-психосоматического

степени

влияния:

эффекта-действия

и/или

постконтактного последействия, на здорового и больного человека такие места-события (людипоступки, предметы-ситуации и т.п.) весьма напоминают языческих, особенно древнегреческих и древнеримских, богов, а также нимф, леших, домовых, “чудотворные” и “нечистые” места и т.д. Не исключено, что именно в результате поначалу случайного выявления стабильно повторяющейся (то есть реально существующей) причинно-следственной связи между определенным местом-событием и последующими стереотипными изменениями в духовно-психосоматической сфере, здоровье, судьбе и/или

жизни

большого

количества

людей,

контактировавших

(проживающих,

временно

пребывающих, случайно проходящих мимо и т.п.) с каким-то конкретным “белым” или “черным” местом-событием (таких мест и в наши дни меньше ничуть не стало), в древности спонтанно зарождались – и упорно продолжают зарождаться и в наше время – различные языческие культы и верования (в наши дни эту роль также суррогатно выполняют искусственные стационарные, переносные и “карманные” “места/предметы-религии "без религии и без бога"”: мавзолей Ленина, памятники различным живым и павшим героям (и уже не героям); сюда же относятся стадионы, чудо-здравницы, рекламные щиты, сакрально-патриотические предметы, супермаркеты, модные напитки и вещи, сотовые телефоны, шикарные витрины и многое-многое другое. Все эти “модные витрины, прав Менегетти, обворовывают человека”). Некоторые, проверенные и отточенные многовековой или даже тысячелетней практикой и поэтому уже давно не эмпирические, рецепты “язычников” древности (и “дикарей” современности) зря не изучаются современной медициной. И речь идет не о модных нынче травах и других “способах” лечения-оздоровления “через рот” и не о “беге-бегстве, отжимании, уплывании и т.д. от болезни” (хотя от себя не убежишь и не уплывешь), а о насущной потребности в восстановлении и укреплении, в первую очередь, морально-духовного здоровья – смысла-основы существования человека и человечества). Если допустить, что по некоторым свойствам-возможностям каждый патогенный Образ – это отдельное “кривое Зеркальце”, то тогда Сознание, массово обсемененное патогенными СимволамиОбразами,

–

это

“Королевство

кривых

Зеркал”

из

“прилетевших”-“посланных”

Символов,

“прилепившихся” к ровному “Зеркалу”-Сознанию в виде “кривых Зеркалец”-Образов. Еще раз вспомним профессора Менегетти, который пишет: “Источник ошибок заключается в следующем: сознание не обладает точностью восприятия. У большинства людей, рассуждающих, познающих и живущих, сознание не отражает реальность бытия. Человек представляет (и соответственно строит жизнь) себя, отражает себя не таким, каким он является на самом деле. В таком случае тип человеческого “Я” или модель сознания не функциональны для реально существующего субъекта (человека). Вместо того чтобы служить зеркалом, воспроизводящим образ реальных событий, сознание постоянно искажает реальность, играя роль "кривого зеркала"”. После многолетнего анализа (и многолетних сомнений, которые – вместе с анализом, – видимо, не закончатся никогда) лично мною выявленных и прослеженных корреляций в паре

151

“патологический медицинский симптом” = “патологический жизненный симптом” у конкретных больных,

страдающих

духовно-психосоматической

патологией,

(тоже)

сделал

принципиальный вывод: (подавляющее большинство – или все?) патологические проявления при духовно-психосоматических болезнях (и, возможно, ряде других заболеваний – (пока!) мало данных) – это не только клинические, субклинические и параклинические симптомы и синдромы, а еще и реально существующий иносказательный язык больного тела, на котором оно, это больное тело, плачущее и страдающее всегда вследствие – не вины! – ошибки, прав Менегетти, самого человека (но вина которого в том, что эту свою ошибку он не видит, не ищет и не исправляет), кричит, шепчет, подсказывает, сообщает своему “квартиранту-вандалу-хозяину” – человеку (и другим людям), об имеющемся в его жизни (и жизни Кем-то доверенного ему тела!) латентном или проявленном, – но всегда конкретном и актуальном! – социальном неблагополучии, как причинеследствию (либо иному – внетелесному – проявлению) развившейся у него, вроде бы “чисто медицинской”, болезни либо “предболезни” или “просто” “слабого здоровья”, если речь идет о еще небольшой выраженности или малой актуальности этой жизненной проблемы. И другое: 1 в свою очередь, все явные и тайные жизненные беды и неурядицы любого человека (а также, разумеется, все его радости, успехи, достижения и победы – просто тема данной работы не об этом) всегда спроецированы-представлены

структурно-функционально

отображены

его

духовно-

психосоматической сфере в виде соответствующей проявленной или скрытой, легкой или тяжелой и нозологически “созревшей”-оформленной или “несозревшей”-неоформленной проблемы-слабостинеспособности-болезни духовно-психосоматического круга, и 2 каждое патогенетическое звено (симптом или синдром) при духовно-психосоматических болезнях (почти?) всегда имеет строго соответствующий

ему

параллельно

развивающийся

разворачивающийся

внетелесный

место/вещно-событийный “симптом” или “синдром” – звено “социального патогенеза” жизни-болезни (жизни в ошибке-несвободе-болезни): страх-боль в теле = страх-боль в жизни; невозможность шевеления-движения-действия

(или

бездействие)

теле

невозможность

“шевеления”-

(про)движения-действия (или бездействие) в жизни; неспособность-неумение что-то сделать рукой (ногой и т.д.) = неспособность-неумение что-то (рукотворное или т.п.) сделать в жизни; слабость в теле = “слабость” в жизни; паралич в теле = “паралич” в жизни; рана в теле = “рана” в жизни; язва в теле = “язва” в жизни; жар в теле = “жар” в жизни; кровопотеря в теле = “кровопотеря” в жизни; вши-грязь-зараза в теле = “вши-грязь-зараза” в жизни; “крутит” в животе = “крутит” где-то/в чем-то в жизни; отрыгивание-рвота = “отрыгивание-рвота” – удаление кого-то/чего-то из жизни; запор = “запор” (“не отдам!” или “не могу удалить”) в жизни; понос = “понос” (какой-то срочный сбросвыброс, либо “на, забери!” или “не могу удержать”) в жизни… – и так далее, и так далее, и так далее. Надеюсь, никто из дочитавших до этого места не понимает это соответствие примитивно-буквально: язва желудка = дырка на майке, запор = забитая канализация и т.д., и понимает, что одно и то же жизненное

событие

различные

люди

могут

интерпретировать

совершенно

по-разному,

и,

следовательно, у разных людей оно, это событие, может иметь и различные патологические проявления – или не иметь их вовсе.

152

еще,

первое:

этиопатогенетически

раз

точно

любая и

болезнь-нездоровье

жестко

обязательно

взаимосвязанных

имеет

два,

образно-

взаимодетерминированных

взаимопроявления-взаимовоплощения-взаимоотражения (от одного и того же Образа-“Зеркала”Сознания): психо-телесное и событийно-социальное, то это позволяет аргументировано говорить о том, что каждый человек двояко представлен в материальном, физическом мире и имеет не одно, а (как минимум) два тела: одно – это (“привычное” нам и другим людям) живое биологическое тело, и другое – это внешнее виртуальное (и тоже – только небиологически – живое) место/вещнособытийное “социальное тело” (и невидимые, – но “зримые”! – причинно-следственные струны-лучи от обоих этих “тел”, еще раз упомянем, всегда анамнестически проективно тянутся (через Образ-“Зеркало”-Сознание) к вполне определенному месту-событию/проишествию (вещи/предметувоздействию, человеку-поступку и т.д.) – скрытому генератору-источнику этих невидимых лучей); второе: при оценке катамнестической эффективности лечения духовно-психосоматической (и, очевидно,

многой

другой)

жизненной

проблемы-патологии,

кроме

обязательного

учета

общепринятых медицинских критериев, (в идеале) также всегда необходимо учитывать (кому: врачу? больному? другим? – а тому, кому решение этой проблемы и избавление от этой болезни действительно нужно) жизненные успехи и неудачи пациента, в частности, динамику социальных “симптомов”-проявлений (имеющейся “виртуальной болезни”), генерируемых его “внешним телом” (подробнее этот тезис будет раскрыт и проиллюстрирован некоторыми примерами в XXVI-й главе; психологически-социальные

проявления

психосоматической

патологии

обстоятельно

рассматриваются профессором Менегетти). Конечно, опять-таки в идеале также необходимо найти и обезвредить место-событие – первоэтиологию, точнее, про-этиологию болезни (ведь поразил человека Символ, а не само место-событие, которое осталось на своем месте и при своем событии), этот первогенератор патогенного Символа (еще бывают места-события, люди-поступки и т.д. – отражатели-трансляторы Символов); другой вопрос – как это сделать, ведь этому, к сожалению, нигде и никого не учат. Такой подход также оправдан при анализе реальной (а не обещаемойрекламируемой-гарантируемой) реабилитационных, традиционных

эффективности

оздоровительных

нетрадиционных

различных

развивающих

идеологий,

систем,

медицинских

курсов-программ путей,

методик,

и и

немедицинских многочисленных

приемов

способов,

применяемых для “возвращения”, “укрепления” и “прироста” духовного, психического и телесного здоровья (обычно все это обещают “вернуть”, “укрепить” и “прирастить” “зараз” и “всем скопом”). То есть необходимо начать оценивать не только динамику состояния психобиологического здоровья человека, но и позитивные изменения в его жизни, в том числе, смог ли он совершить, если представился случай (а этот “случай” тоже нужно планировать и готовить, как и методично готовить к нему человека), жизненный личностно-социальный “рывок”, насколько усвоил какой-то жизненный “урок” или сдал жизненный “экзамен”, выдержал ли он “проверку на прочность” или как перенес “удар судьбы” – иначе зачем нужны все эти “росты-приросты” здоровья, если они не годятся, как пишет Менегетти, для “позитивного вложения в жизнь субъекта”? При

повторном

или

очередном

действии

микроСимвола

–

условно-рефлекторного

микротриггера (этого перцептивно воспринятого кванта подсознательно значимой для человека

153

внешнесредовой информации), на предварительно уже заселенное патогенным Символом Сознание сначала происходит вспышкоподобная активация в последнем патогенного Образа (“пробуждение” Сущности), которая нейрофизиологически сопровождается всегда глобальным и одномоментным условно-рефлекторным возбуждением всего ансамбля нейронов, образующих в мозге аффективнокогнитивную структуру… (более чем возможно, что психоневрологически воплотившиеся Сущности паразитируют не только в головном мозге, а на нейронах всех отделов центральной и периферической нервной системы, и тогда популяция или ансамбль ее (Сущности) вассальных нервных клеток является аффективно-когнитивно-“еще какой-то” структурой. Я затрудняюсь в правильном терминологическом обозначении

этого

гипотетического

третьего

пула.

Вполне

возможно,

что

этот

третий

периферический пул клеточного ансамбля – вассала патогенного Образа, по количеству нейронов (и степени выраженности патологического воздействия на жизнь и здоровье человека) может быть равным или даже превысить первые два пула. Это возможно хотя бы потому, что, например, в абдоминальной нервной системе общее количество нейронов не меньше, если не больше, чем в головном мозге. В отличие от меня, профессор Менегетти, наоборот, полагает (приводя свои аргументы и ссылаясь на современные научные данные), что абдоминальная нервная система – “гастроэнтерологический мозг”, всегда интактна при психосоматической патологии (обозначение этой группы болезней как “духовно-психосоматическая патология” в доступных мне трудах Менегетти, изданных на русском языке, им не используется, как и не используется во всей другой, прочитанной мною по этому вопросу, научной медицинской и психологической литературе, принадлежащей перу (или клавиатуре) других авторов), в частности, по его мнению, она также не поражается “монитором отклонения”, и именно поэтому, считает Менегетти, правильное воздействие на абдоминальную нервную систему обладает большим (психо)терапевтическим потенциалом (автор – не врач, и в своей практике он использует психотерапевтические и другие немедицинские приемы и способы, которые достаточно подробно описаны в его научных трудах). Я полагаю, что там, где есть миелинизированные нервные волокна, есть и возможность появления локусов демиелинизации, на мой взгляд, являющихся единственной патоморфологической основой открытого профессором Менегетти “монитора отклонения”). Условно-рефлекторное

возбуждение

нейронов

аффективно-когнитивной

структуры

клинически проявляется в виде специфического (непсихиатрического и неневрологического) состояния психики, когда незаметно для себя самой личность мгновенно меняется, точнее даже сказать, полностью или частично вытесняется-подменяется “проснувшейся” внутренней Сущностью, тайно (от главного “Я”) “разбуженной” условным “зовом”-сигналом от “своего” внешнесредового микротриггера. Это возбуждение нейронов сопровождается мгновенной, – по “скоростным меркам” организма, почти молниеносной и еще поэтому незаметной главному “Я” – активацией соматических и железисто-висцеральных нервных проекций психики-Образа, что приводит к повышению тонуса соматической и гладкой мускулатуры, образующей позу, – и тогда обретшая (точнее, временно присвоившая чужую) плоть внутренняя духовно-психосоматическая Сущность уже способна (если ее не остановить) не только мыслить-переживать, но и самостоятельно действовать, чтобы осуществить-

154

исполнить Кем-то задуманное. Задача-задание Сущности может заключаться и в том, чтобы, наоборот, не допустить совершения человеком какого-то действия, принятия определенного решения, выражения отношения к какой-то проблеме или другому лицу и т.п. Существенно, что, как и “пробуждение” Сущности и активация ее аффективно-когнитивной структуры, повышение тонуса ее позной мускулатуры тоже практически не замечается и не ощущается главным “Я” человека, так как в моменты актуализации Образа оно, это “Я”, перестает быть единственным и полновластным “хозяином” мышц, образующих данную позу, из-за их ситуационных секвестрации (которая, вспомним, сопровождается почти полным проприовисцероцептивным импульсным “молчанием” отекших-секвестрированных мышц и висцеральных областей) и появления либо актуализации множества центральных и периферических локусов церебро-нейро-соматического разобщения (вследствие

демиелинизации).

Правда,

моменты

тайного

захвата-перехвата

Сущностью

необходимой ей части психосоматических “бразд правления” человек может внезапно вздрогнуть… (“вздрогнуть”

от

ощущения

обусловленного действием

специфического

внутреннего

“толчка”,

патофизиологически

на мозг проприовисцероцептивной волны, вызванной синхронным

одномоментным напряжением и по амплитуде очень малым сокращением-движением большого количества соматических (и гладких) мышц вследствие церебрального тоногенного импульсного залпа на позную мускулатуру. При этом напряжение и сокращение-движение каждой отдельной мышцы, входящей в позу, слабое, незначительное и практически не ощущаемое, и только суммируясь, эти синхронные напряжения-движения дают эффект “вздрагивания”, которое часто и внешне почти не видимо, а только внутренне специфически ощущается вдруг вздрогнувшим человеком. Такие внутренние толчки-вздрагивания бывают не только в состоянии бодрствования, но и во сне и в полудреме – и тогда нередко человек внезапно пробуждается, и если его расспросить, то он может вспомнить, как во сне на него внезапно “кто-то”-“что-то” сзади-спереди набросилосьтолкнуло, он упал, куда-то внезапно провалился или что-нибудь подобное), …либо по голове, лицу, телу и конечностям быстро пробегают (как обозначают эти – всегда объективные! – сенсорные феномены психиатры, сенестопатии или ложные ощущения) “мурашки”, и/или где-то на коже появляются участки неполного онемения. Одновременно или чуть раньшепозже

“мурашек”

(иногда

внутренних органах,

изолированно)

появляется

как правило, кратковременно

специфический

“холодок”

смутно-диффузно

“где-то”

ощущаемый

во

сначала

примерно в подложечной области или чуть ниже (либо чуть выше, в области диафрагмы) с последующим внутренним продвижением по направлению верх и кпереди (к боку, кзади). Появление этих аффективных сенсорных феноменов обусловлено распространением (в норме – при отсутствии демиелинизации – никогда не ощущаемой) волны возбуждения по демиелинизированным участкам соматических нервов и аналогичным участкам миелинизированных абдоминальных и торакальных вегетативных

нервных

сплетений

волокон

(вспомним,

своим

возникновением

эти

волны

возбуждения обязаны церебро-сомато-висцеральному эфферентному импульсному залпу от нейронов активированной аффективно-когнитивной структуры). Еще одна причина появления этих ощущений следующая:

одномоментное

синхронное

аффектогенное

тоническое

напряжение

позных

соматических мышц и гладкой мускулатуры сосудов и внутренних органов сопровождается мощной

155

афферентной (ирритативной) волной, вызванной одновременной миогенной компрессией множества нервов,

нервно-сосудистых

пучков,

раздражением

вегетативных

ганглиев,

периваскулярного

симпатикуса и т.д. в определенных местах, например, в области sulcus n. ulnaris и др. Характерно, что в обычных условиях, когда Образ-Сущность крепко “спит” или, что гораздо чаще, чутко “дремлет” (постоянно ожидая команду-сигнал к пробуждению-действию от “своего” внешнесредового микротриггера), позообразующие мышцы могут принимать участие почти во всех локомоторных и поведенческих актах (гладкие – в перистальтике и т.д.), инициированных главным “Я” человека. Это может иметь следующее патофизиологическое объяснение: при отсутствии в течение какого-то определенного времени аффектогенного тонического напряжения мышцы не актуализированного позного паттерна находятся в расслабленном состоянии и поэтому они почти или совсем не отечны и не секвестрированы, адекватно перфузируются и лимфодренируются; соответственно, нет недостаточности vasae nevrorum et vasorum и narvae vasorum et nevrorum и, следовательно,

нет

явлений

миелинопатии

(и

нет

разобщения,

либо

оно

минимально)

недостаточности вазомоторов (и нет, по крайней мере, выраженных гипотонии и полнокровия сосудов,

способствующих,

вкупе

другими

патогенетическими

факторами,

персистированию

альтерации сосудистой стенки и экссудации). Но как только произойдет вспышкоподобная активация Образа

возбуждение

нейронов

его

аффективно-когнитивной

структуры,

их

эфферентный

импульсный залп (если он достигнет необходимой силы и будет длиться в течение достаточного времени) по “своей” позной мускулатуре (есть и “чужие” позные мышечные паттерны, “чужие” мышцы и даже “чужие” брюшки, порции и, возможно, небольшие пучки волокон в отдельных мышцах, “принадлежащие” другим Образам или находящиеся в “совместном, порой, одновременном пользовании”), вспомним, вызывает развитие (или рецидив) синдрома “мышечных лож”: мышечное напряжение

→

повышение

внутримышечного

давления

→

полнокровие

повышение

внутрисосудистого давления крови и лимфы в субфациальных и внутримышечных макро- и микрососудах, а также в vasae nevrorum et vasorum и т.д. В свою очередь, это вызывает открытиебужирование “прикрытых окон” телесной памяти о данной Сущности-болезни – многочисленных “своих” (и “совместных”) альтерационных отверстий в перфокарте-сосудистой стенке… (если, конечно, они, эти окна-отверстия, не успели “зажить”; также в моменты особенно выраженной или затяжной актуализации Образа может происходить образование новых локусов сосудистой альтерации, что ведет к увеличению емкости местной телесной памяти о данной болезни и

способствует

продолжению

забарьерной

экспансии

–

“просачиванию”-экссудации

“материализации”-пролиферации – самовоплощающейся через эти “входы-окна” Сущности. Эта Сущность, вспомним, порождена Символом, который на уровне “Я” всегда добровольно “приглашенвпущен” самим человеком либо Кем-то, в тот момент тайно хозяйничающим в нем, – но хозяйничающим все равно с его личного ведома!) …и экссудацию из них в соответствующие внутримышечные периваскулярные пространства, в том числе и в пери- и эндоневрий внутримышечных нервов. Образовавшиеся или усугубившиеся отеки, артериальная ишемия и венозно-лимфатическая гипертензия-застой во внутримышечных нервных стволах, а также экстрамышечно: в цереброспинальных нервных трактах, корешках,

156

сплетениях

нервах,

автоматически

сопровождаются

нарастанием

имеющейся

латентной

многолокусной миелинопатии и усугублением либо появлением недостаточности проведения нервных импульсов по афферентным и эфферентным волокнам, иннервирующим вовлеченные в позный паттерн соматические (и гладкие) мышцы или их отдельные порции, что проявляется как ситуационный транзиторный (на время активации Образа и несколько дольше, но порой, и многомного

дольше)

нередкими

смешанный

центрально-периферический

отечно-дисциркуляторными

рецепторной

вяло-ригидно-спастический и

синаптической

парез

дисфункцией

(с и

дисметаболическими миотоническими и миопатическими нарушениями) всей или части позной мускулатуры либо позной части их порций-волокон. (Часто бывают клинические и электрофизиологические ситуации, когда одна порция какойнибудь мышцы, особенно крупной, (преимущественно) ригидна – в этой порции доминирует подкорковый уровень поражения, другая спастична – пирамидная недостаточность, а тонус третьей порции изменен по типу вялого спинального паралича или невральной амиотрофии – и все это к тому же “покрыто” диффузным миопатическим “налетом” – да еще на фоне периодических островолновых,

псевдомиотонических

или

других

разрядов

либо

залпов

фибрилляций

или

фасцикуляций, сочетающихся с положительными миастеническими пробами. Порой, сделаешь электронейромиографию, сидишь и чешешь в затылке: как же все “это” описать – а еще нужно кудато “втиснуть” и криптогенную карпо-педальную тетанию, выявленную у этого же больного при пробе с гипервентиляцией, и другие изменения...). Из-за ситуационного пареза-разобщения в течение определенного времени человек не может произвольно расслабить тонически напряженные мышцы… (точнее, не может их ни расслабить, ни еще более напрячь; иногда его тело настолько напряжено, ригидно и сковано, что он вообще не в состоянии даже пошевелиться – “стоит, как истукан”, а нередко ему и “в голову не приходит” пошевелиться или что-то другое сделать. К тому же, вспомним, человек (почти) не ощущает этого нарастающего напряжения (вследствие – тоже нарастающего – церебро-соматического разобщения и т.д.) и еще поэтому он не пытается “стряхнуть наваждение” – а такое в первые мгновения “зачарованности”, когда “Я” еще не полностью усыпленовытеснено Сущностью, вполне возможно) …и устранить позу. Такое “стояние в позе” еще более усугубляет отек, дисциркуляцию, денервацию, разобщение и парезы (а еще, вспомним, во время актуализации позы по “Я”-ЦНС напрягшимися мышцами наносятся гемодинамические и другие удары, нередко сами по себе способные “вырубить” любую “Я”-психику, – и “вырубают”). Иными словами, с помощью механизмов разобщения и секвестрации Сущность эффективно блокирует (почти любую) возможность психоневрологического влияния главного “Я” на свои (не “Я” – а Сущности) аффективно-когнитивную структуру и позу; можно даже сказать, что благодаря этим механизмам, (духовно-)психосоматическая Сущность “невидима” главному “Я”, “не подозревающему”, что внутри него “завелся” и действует Чужой. Конечно, трудно поверить, что человек абсолютно не замечает исчезновения-кражи-потерисеквестрации целого церебро-нейро-соматического ансамбля, порой, достаточно крупного, – но это

157

так. Правда, он всегда ощущает сам момент такой “кражи”, но не знает, о чем действительно говорят эти его ощущения, которые обычно “списываются” на некое абстрактное “волнение”. Речь идет о привычных всем “волнующимся” (и тем, которых “несет” или др.) слабости и/или тяжести в теле, неловкости – в плане совершения одних движений-действий, и одновременной поразительной быстроте и ловкости – в плане совершения других, о нелепости или вычурности поз и движений, телесной

дрожи,

заикании

или

сбивчивости

речи,

гиперсаливации

либо

сухости

во

рту,

сердцебиении, изменении дыхания, потливости, “гусиной коже”, о некой специфической психической “погруженности” в происходящее или, наоборот, парадоксальной “отстраненности” от чего-то, человеком

данный

момент

испытываемого

или

“творимого”-совершаемого,

“привычном”

ситуационном наличии в голове каких-то назойливых мыслей, словечек, фразочек, стишков либо навязчиво-механическом прокручивании-воспроизведении одной и той же примитивной мелодиимотивчика или песенки, а также множестве других подобных аффектогенных сенсорных, моторных и прочих феноменов, как перечисленных чуть выше, так и тех, о которых еще будет сказано (и не сказано – всего не перечислить, тем более все эти феномены, как и ситуации, их провоцирующие, прекрасно описаны в художественной литературе, переданы в театральных постановках и показаны в художественных фильмах). Но так как в таких случаях (активации позы и неподконтрольности ее мышечного паттерна главному “Я”) речь никогда не идет о полном центральном и периферическом нервно-мышечном разобщении – грубом или полном блоке проведения нервных импульсов на трассах “ЦНС→позные мышцы” и “позные мышцы→ЦНС”, хотя, бывает, доходит и до этого, – то минимальная восходящая проприо(висцеро)цептивная

импульсация

от

тонически

напряженных

мышц

данного

позного

паттерна (включая “обходные” проекционные пути вследствие активности “монитора отклонения”) всегда имеет место, и такого, – пусть и гомеопатически малого, – импульсного воздействия обычно вполне достаточно для пролонгации возбуждения нейронов, входящих в вассальную аффективнокогнитивную структуру данного Образа, которые (нейроны), вспомним, всегда работают в режиме (полностью

неведомом-недоступном

нервным

клеткам

главного

“Я”-мозга)

селективной

денервационной (депривационной) сверхчувствительности к сверхслабым импульсам, поступающим от мышц (или их отечных-секвестрированных порций) только “своей” позы (и к импульсам от гладкой мускулатуры тоже только “своих” сегментов кровеносных сосудов и “своих” секвестровчастей желез и внутренних органов). Поэтому, несмотря на парез позной мускулатуры и ничтожность (по

“меркам”

главного

“Я”

–

многих

ученых

неученых

медиков)

ее

восходящей

проприовисцероцептивной импульсации, активность нейронов аффективно-когнитивной структуры этой импульсацией все равно будет поддерживаться на уровне, достаточном для пролонгации произошедшей ранее полной или частичной подмены главного психического “Я” на Образ или “Я”Образ; причем полностью или частично попавший под власть Образа человек, как правило, способен говорить и двигаться (правда, специфически), так как позные мышцы паретичны только для главного “Я”, но “отвечают”, – пусть и слабовато, – на приказы и команды своего хозяина-Образа. Соответственно,

сохраняющаяся

течение

определенного

158

времени

“тихая”

восходящая

сомато→нейро→психическая ирритативная импульсная подзарядка-подпитка Сущности-Образа тоже будет… (особенно,

повторимся,

на

фоне

парциальной

проприовисцероцептивной

депривации-“усыпления” главного “Я” вследствие тех же самых секвестрации, пареза и разобщения, во время появления которых позные мышцы как бы “исчезают” из “поля внутреннего импульсного зрения”, – образно выражаясь, в рецептивном восприятии “Я” своего(-чужого) тела появляется своеобразное

“слепое

проприовисцероцептивное

пятно”,

эффективно

“прячущее”

позу.

Нейрофизиологически этому “исчезновению” тела Сущности из “поля зрения” главного “Я” также способствует общее снижение тонуса ЦНС, возникающее а) из-за уменьшения активирующих влияний на кору со стороны рострального ствола, в свою очередь, афферентно недогруженного по причине снижения мощности спино-ретикулярного потока, недополучившего импульсацию от мышц вследствие их пареза-секвестрации, и б) по причине церебронейросоматического разобщения) …способствовать пролонгированию тайного влияния Сущности на настроение, мышление, мнения, желания, действия, поступки и поведение субъекта (точнее, уже не субъекта, ибо он незаметно на время (полу)отстранен-(полу)отключен от этой – позаимствованной-украденной у него – позы-части тела, которая временно управляется не его, субъекта, главным “Я”, а – его же, субъекта! – внутренней частью-Сущностью. Вопрос: что “делает” в это время главное “Я” и где оно?), случайно попавшего под действие микротриггера, а его (Сущности-Образа) ничтожной нисходящей церебро(нейро)соматической импульсации будет вполне достаточно для поддержания напряжения и двигательной активности “своих” мышц, даже, несмотря на их секвестрацию и парез, в течение определенного (обычно не очень долгого) времени. Наоборот, эти факторы (секвестрация и др.), еще

более

усугубляя

ситуационную

импульсную

депривацию

церебральных,

спинальных

периферических нейронов с нормальным и высоким порогом возбуждения, тем самым, не только эффективно “прячут” позу от главного “Я”, но и еще более повышают чувствительность позных мышц к

ничтожным

импульсам

“подпитывает”-“заряжает”

от

нервных

позу,

клеток поза

“своего” –

Образ,

Образа. и

итоге

поэтому

Образ

они

все

импульсно больше

(духовно-)психосоматически интегрируются, образуя все более крепкое и слаженное менегетьевское “единство действия”, – а “сознательное психосоматическое "Я"” ничего “не знает” об этом, ибо действующая Сущность надежно “спрятана” в “психосоматическом бессознательном”. Правда, двигательная и другая активность во время аффекта все же отличается от нормальной и иногда существенно (особенно если знать, на что обращать внимание) – вспомним, например, речь, мимику, неловкие жесты, движения и походку сильно взволнованного, испуганного, разгневанного или подругому не владеющего собой, – а ведомого аффектом-Образом – человека (также см.: главу XVI). Выше описано, как в момент аффекта – условно-рефлекторной актуализации Образа, замыкается (духовно-)психонейросоматический “порочный круг”, тайно приводящий к временной и полной либо частичной подмене ничего не подозревающей главной личности на Сущность. Причем эта подмена всегда происходит “на глазах” не только самого – изнутри подмененного – “Я”-“Не-Я”человека, но и принародно, на глазах у всех акторов (в аффект обычно вовлечены не менее двух человек). И никто: ни родственники, ни друзья, ни коллеги по работе, ни просто посторонние люди,

159

никогда ничего не видит, не замечает и не подозревает (никто – кроме создателей фильмов типа “Чужой”, “Пришельцы”, “Они среди нас” и других подобных кинокартин). – Но как, когда, “Кем” или “Чем” и с какого уровня – “порочного места” – размыкается этот “порочный круг”? – А размыкается он, как это ни странно, сам по себе, безо всякого воздействия, как со стороны главного “Я”, так и со стороны Сущности(ей). Вспомним, нейроны аффективно-когнитивной структуры и в покое (во время ремиссии)

находятся

проницаемостью

зонах

сосудистой

васкуляризации

стенки,

со

стойкой

хронической

альтерацией

экссудацией

повышенной

периваскулярной

гипергидратацией субпатологической (в плане “привычных” нам, врачам, “больших” и “убойных” патологических изменений) степени выраженности, а еще плюс гипоксия, гиперкапния, субстратный голод, зашлакованность и т.д. То есть патогенные Сущности, как болотные гады, могут жить только во “влажных”-застойных и “непроточных”-неперфузируемых местах мозга (и тела, а возможно – Души и Сознания), и если нет этих условий (“застойности”-“заболоченности” и метаболической “загаженности”, а любые патоморфологические изменения – это всегда “загаженность” чистогоздорового психо-телесного гадким-грязным-больным), то любая патогенная Сущность либо сразу “не приживается” в ЦНС… (не

происходит

трансформация

предварительно

перцептивно

воспринятого

Сознанием

Символа и превратившегося в нем (или превращенного Сознанием) в Образ, в психику-Сущность – психоневрологическую

форму-проявление

внечеловеческого-внутричеловеческого

или

этап-стадию

“жизненного

цикла”

нематериально-материального …→Символа→Образа→Сущности,

электрофизиологическим (нейрофизиологическим) отображением которой (психоневрологической формы-стадии) является активность вассальной аффективно-когнитивной структуры, нейроны которой сначала тайно “крадутся” у главного “Я”: экссудативно “заливаются” и “топятся” в отеке (вспомним, вызывающим их торможение, импульсную депривацию и резкое снижение порога возбудимости – денервационную сверхчувствительность, которая, наравне с отеком, и вызывает их структурно-функциональную

секвестрацию

–

или

незаметное

электрофизиологическое

“исчезновение” из ансамбля нейронов, принадлежащих главной личности и управляемых ей, и в дальнейшем обеспечивает недоступность и неподконтрольность этого “украденного” нейронального пула медиаторно-импульсным, эфаптическим, чрезглионейрональным и, возможно, каким-то другим влияниям со стороны главного “Я”-мозга-тела) и потом захватываются-одухотворяются патогенным Образом. В случае же “неприживления” в мозге (нервной системе) Символ либо сразу “покидает” Сознание, либо в течение какого-то времени – часы? дни? месяцы? годы? вся жизнь? – остается в нем в виде бесплотного и непсихического Духа-Идеи-Образа), …либо

эта

Сущность

быстро

покидает

(возвращается

по

…↔психо↔сознательному↔…

“соустью” из психики-мозга обратно в Сознание) это неподходящее – “проточное” либо, наоборот, “засушливое” (если она пыталась первично воплотиться в области гипогидратации) место мозга (и/или других отделов центральной и периферической нервной системы), так как лишается главного патофизиологического условия, абсолютно необходимого для ее тайного паразитирования на нейронах, – состояния денервационной сверхчувствительности. Очевидно, попытки Мысли-ИдеиОбраза “прижиться” на нейронах с нормальным порогом мембранной электровозбудимости всегда

160

приводят

явному,

не

тайному

моральному

внутрипсихическому

конфликту

их

психоневрологическому отображению-проявлению, а это уже другая – с самого начала осознаваемая субъектом – проблема-патология, которая не рассматривается в данной работе. Несмотря на то, что гады-Сущности “любят” “влажные места” мозга (и тела), дальнейшее нарастание отека, закономерно наблюдающееся при любом, порой, даже малом аффекте (а плюс еще

аффектогенные

сомато→церебральные

ирритативно-импульсный

удары:

гемодинамический,

биохимически-медиаторный,

наносимые

токсико-шлаковый,

“артиллеристами”

–

напрягшимися мышцами активированного позного паттерна, не только “по мозгам” в целом, но и по своей, и без того “слабой”, аффективно-когнитивной структуре, – “свои бомбят своих”!), быстро приведет к тому, что местно поступающих с кровью кислорода, глюкозы, аминокислот и т.д. будет недостаточно

для

“полудохлых”)

поддержания

нейронов

возбуждения

даже

аффективно-когнитивной

“нетребовательных”

структуры.

(к

тогда

тому

же

неизбежно

так

наступит

торможение их функциональной активности, которое автоматически приведет к “самосворачиванию” Образа в психике-мозге (его временному “убеганию” в “параллельный мир” – Сознание) и прекращению его влияния на состояние и поведение субъекта; главное “Я” вновь станет “главным” и полностью завладеет психосоматическими “вожжами”, точнее, они, эти “вожжи”, ему как бы “сами” вернутся. Но “Я” может и не “смочь” “взять” эти “вожжи”, и тогда наступит так называемая “прострация” – часто встречающееся в жизни, к счастью, обычно недолго длящееся (как правило, достаточно прикрикнуть или толкнуть “остатуèвшего” человека, чтобы он “опомнился” и вновь “ожил”-задвигался),

состояние

обездвиженности-“обезмысленности”-“обесчувственности”

тела,

(частично и временно) “лишенного” психики, чем-то близкое к кататонии, о чем подробнее еще будет сказано. Еще

раз

биологическая

подчеркнем, –

что

“поселившаяся”

психоцереброневрологическая,

мозге

психика-Сущность,

стадия-форма

эта

первичная

материализации-воплощения

Символа-Образа (вторичная биологическая стадия-форма – психоцеребронейросоматическая), имеет очень

узкий

гомеостатический

диапазон

или

“коридор”,

обеспечивающий

ей

возможность

функционирования и существования в биологических условиях (про гомеостатический духовный “коридор” определенно сказать ничего не могу, но очевидно, “что-то” подобное в Сознании имеется, иначе ни у кого бы просто не было никакой, сколько-нибудь определенной и устойчивой духовности. Полагаю, “духовный гомеостаз” – нравственную чистоту Духа, в Сознании блюдет-обеспечивает матрица-Мораль, о которой подробнее будет сказано в следующей главе), и параметры гомеостаза, опасные или даже гибельные для нейронов аффективно-когнитивной структуры, принадлежащей психике-Образу, практически безопасны для главного “Я”(-мозга), нейроны которого нормально кровоснабжаются, работают в условиях обычной гидратации и поэтому имеют гораздо больший запас метаболической

“прочности”

функциональной

устойчивости

плюс-минус

колебаниям

функциональных и биохимических параметров церебрального (спинального, ганглинозного и т.д.) и общеорганизменного

гомеостаза

электрофизиологическую

устойчивость

диапазон к

чувствительности

экстеро-

161

импульсам,

интероцептивным

включая

электроимпульсным

ирритативным (и другим) ударам. Поэтому Сущности не так “сильны”, “неуязвимы” и “опасны”, как (читая написанное, кому-то) кажется… (кстати, то же самое вполне можно сказать и о самой “обители” всех этих психик-Сущностей – секвестре-сфере “психическом (психоневрологическом) бессознательном” или нашем внутреннем “подводном граде-Китеже”, патофизиологической основой тайного, – но реального! – существования которого является тот же самый феномен денервационной сверхчувствительности нейронов, расположенных в области персистирующего отека нервной ткани. В свою очередь, (чуть забежим вперед) патофизиологической основой “соматического (соматовисцерального) бессознательного” – “обители”

тел

Сущностей,

являются

сенсорно-импульсно,

биохимически

по

другому

депривированные соматические и висцеральные секвестры, тоже образовавшиеся в результате отека (“потопа”), являющегося, таким образом, патоморфологической первоосновой и психического и соматического “бессознательного”. При инфекционных (тиф) и других заболеваниях и состояниях (прием мочегонных препаратов), сопровождающихся дегидратацией организма (потерей большого количества жидкости), в том числе и области “бессознательного”, последнее начинает уменьшаться, подобно

тающей

льдине.

тогда

обезвоженные,

–

точнее,

чуть

“подсушенные”,

нормогидратированные – секвестры-психики и секвестры-тела, принадлежащие “обитающим” в “бессознательном” “п(р)оявляться”

Сущностям, на

реинтегрироваться

тоже

поверхности в

начинают психики,

“Я”-сознательный

Осознаванию-реинтеграции

“тающих”

“таять”-десеквестрироваться то

есть

нервно-импульсно

общеорганизменный

частей

секвестров

также

информационно

биохимически

психосоматический способствует

ансамбль.

параллельное

уменьшение отечности миелинизированных центральных и периферических нервных волокон, в свою

очередь,

вызывающее

уменьшение

выраженности

психонейросоматического

взаиморазобщения. Образно говоря, в таких случаях наступает своеобразное

“опорожнение

бессознательного”, когда информационное (проприовисцероцептивное и другое) “содержимое” части из хранящихся в нем “психик” и “тел” начинает частично как бы “выплескиваться” или “струйно выбрасываться” наружу, на поверхность сознания. И “всплывают”-вспоминаются все или некоторые – прежде “затопленные” в “психическом, психосоматическом и соматическом бессознательном” – мысли, чувства, переживания, эмоции, болевые и другие телесные ощущения, ответы и реакции; перед внутренним взором человека встают-оживают зрительные, слуховые, обонятельные и иные картины, причем нередко в виде фантастических или сноподобных комбинаций из кусковфрагментов его давнего и недавнего – не всегда собственного, но всегда реального! – прошлого; это и различные, в свое время не произнесенные слова, не сказанные фразы и не сделанные движениядействия, это и когда-то абортивно прерванные и не завершенные сосудистые, нейровегетативные, аллергические, иммунные, температурные и железисто-висцеральные реакции, сопровождавшие все вышеперечисленные образы-картины и психомоторную деятельность. В свое время все это внезапно прервалось и не завершилось, потому что было, вследствие аффекта → альтерации → экссудации → отека → секвестрации, “заперто-затоплено” в “бессознательном”. К тому же весь этот наплыв-поток прошлого – близкого, далекого или очень далекого: раннедетского или даже внутриутробного, из данной или одной из предыдущих жизней (данного человека или других людей, события чьих

162

жизней частично “запечатлены” в его “коллективном бессознательном”) – к тому же искажается “монитором отклонения”. – Как тут не пригласить психиатра! Клинически вызываемое дегидратацией “опорожнение бессознательного” может проявляться как (токсический, инфекционный, гипертермический, посттравматический, “психиатрический” и т.д.) бред, галлюцинации, горячка, обманы чувств, калейдоскопы воспоминаний, смех, плач, страх, тревога, агрессия, бессмысленные звуки, неразборчивые выкрики, неуместные слова и фразы, различные простые и сложные движения и порывы на них, включая вздрагивания, замирания, всматривания и вслушивания, психомоторные автоматизмы, параличи, крампи, тетании, ознобы, единичные

или

множественные

мышечные

подергивания

судороги;

это

множество

психовегетативных, сосудистых, железистых и висцеральных реакций: общая или регионарная гипертония, дистония или коллапс, рвота, понос, нарушения сердечной деятельности, спазмы полых внутренних органов, потливость или сухость кожи, гипо- или гипертермия, гипо- или гипергликемия, пароксизмальные изменения уровня гормонов крови, нарушения рН, кислотно-щелочного равновесия и колебания других параметров физиологического и биохимического гомеостаза. В общем, все то, – еще раз повторим, не выдуманное, а реальное, действительно когда-то имевшее место! – что было “заперто” и тайно хранилось в “секвестрированном бессознательном” человека, глубоко внутри его личности и тела (и, возможно, духа), в моменты “опорожнения бессознательного” начинает “всплывать” наружу, – причем в нередком ряде случаев можно говорить о настоящей подмене личности больного человека чуждой (и поэтому подлежащей экзорсизму, как это показано в фильме “Изгоняющий дьявола”) духовно-психосоматической (болезнью-)Сущностью – “Пришельцем” или “Чужим”. Вот так “прошлое-бессознательное” настигает нас в “сегодняшнем-сознательном”, и нередко оно делает это в самые драматические моменты нашей жизни – как тут в очередной раз не вспомнить Стивена Кинга с его знаменитым романом: “Иногда они возвращаются снова”. В этих длинных скобках остается добавить, что спонтанные “опорожнения бессознательного” – следствия нормогидратации секвестрированных областей ЦНС, ПНС и соматовисцеральной сферы, а по-иному – “подключки” Образа к “Я”, часто бывают и при так называемом “обычном” состоянии или легком “житейском” аффекте, что проявляется, в том числе и виде “психо- и соматофантомов”, о которых еще будет сказано. “Опорожнение бессознательного” также может провоцироваться бессонницей (“Бессонница” Стивена Кинга) или депривацией сна, глубоким, в том числе и популярным

ныне

“голотропным”

дыханием

(развивается

гипервентиляционный

синдром

или

синдром панических атак), медитацией и (само)погружением в транс, двигательной иммобилизацией в условиях аффекта (в том числе фиксацией буйно помешанных в психиатрии, тугим пеленанием младенцев и т.д.) либо, наоборот, интенсивными физическими упражнениями, занятиями аэробикой, шейпингом, многочасовыми танцами на дискотеках, длительным и аффективно и локомоторно насыщенным сексом (про некоторых так и говорят: “он(а) от секса сходит с ума”), саунами, парными, болезненными манипуляциями (и ожиданием их – в этом отношении показательно поведение части людей,

ожидающих

приема

стоматолога),

быстрой

экспрессивной

речью,

особенно

“самовзвинчивающихся” (или умышленно взвинчиваемых кем-то знающим) и поэтому быстро опьяняющихся собственной речью ораторов (“Что он несет!” – вспомните выражение лица, мимику,

163

жесты и речи некоторых президентов, вождей, политиков, лидеров, депутатов, крупных чиновников, а также преподавателей, учителей, студентов и школьников, отвечающих у доски) и многим другим, вызывающим дегидратацию организма – в том числе и областей “бессознательного”. Весьма специфическое состояние психики – особая “эйфория”, и ощущения внутри головы – ее “просветление”, и в теле – “легкость”, “воздушность”, наступают после сеансов гирудотерапии, особенно при постановке пиявок на определенные области лица, головы, шеи, позвоночника и копчика (кстати, после постановки пиявок на некоторые отделы позвоночника и других областей тела у пациентов, наоборот, появляется специфическое “дурное” состояние: беспокойство, страх, тревога, угрызения совести и т.д.). В чем-то подобные состояния появляются и после “удачных” и патогенетически оправданных манипуляций на шейном и других отделах позвоночника при мануальной терапии. Косвенным дегидратирующим эффектом на ЦНС, ПНС и сомато-висцеральную сферу – и, следовательно,

риском

“опорожнения

бессознательного”

–

обладают

определенные

дозы

антидепрессантов, адреномиметиков, амфетаминов, галлюциногенов, ноотропов, стимуляторов ЦНС и организма в целом, сердечных гликозидов, блокаторов кальциевых каналов, гормонов щитовидной железы,

мочегонных

передозировке

многих

вызывающих

других

нарушения

препаратов,

при

психической

индивидуальной

деятельности

(см.

или

ситуационной

инструкции

этим

препаратам). Остается добавить, что при грамотном патогенетическом лечении аварийного и неконтролируемого “опорожнения бессознательного” вполне можно избежать. Скобки закрываются). …Это положение имеет большой терапевтический потенциал: для изгнания (а только это и возможно!) живой Сущности из материи-мозга в нематериальное и небиологическое Сознание не нужны какие-то “сверхмощные” терапевтические удары-воздействия как, например, химиотерапия и облучение в онкологии или лекарственные комы, электрошок, хирургические и нейролептические лоботомии в психиатрии. Достаточно улучшить гемоликвородинамику, чтобы сразу создать в мозге условия существования, непереносимые или губительные для Сущности – психоневрологической стадии-формы-проявления Символа-Образа (но не для самого Образа!). Как только гидратация нервной ткани станет нормальной (другой вопрос, каким методом-способом и, что не менее, если не более

важно, в

“опорожнения”

какой “патогенетический

“бессознательного”)

это

момент”

сделать

(чтобы

избежать, например, спонтанного

терапевтически,

причем

катамнестически

–

обязательно на длительное время), так сразу же – практически почти моментально, как это бывает при “чудесных исцелениях” или удачных терапевтических “попаданиях”, – произойдет нормализация (повышение)

прежде

низкого

порога

возбудимости

нейронов.

тогда

полностью

исчезнет

селективная денервационная сверхчувствительность – нейрофизиологическая основа существования эксклюзивно принадлежащей Сущности аффективно-когнитивной структуры, так как ее нейроны автоматически перестанут реагировать на сверхслабые и слабые “зовы” “своих” внешнесредовых условно-рефлекторных микротриггеров и проприовисцероцептивные (и, вполне возможно, какие-то другие) “зовы” мышц “своей” позы и будут вновь возбуждаться только от действия по силе нормальных нервных импульсов.

164

Ну вот, аффективно-когнитивная структура (вроде бы) ликвидирована, мозг “освобожден” от паразита-Сущности, человек скоро выздоровеет, и нам, докторам, теперь можно вздохнуть спокойно. – Но не все так просто. К сожалению, с нормализацией степени гидратации вещества мозга и нормализацией

порога

возбудимости

прежде

сверхчувствительных

нейронов

аффективно-

когнитивной структуры – продуцента-носителя “психики” Сущности, вожделенное выздоровление отнюдь не наступает. Нельзя забывать о том, что остались позный мышечный паттерн и железистовисцеральный ансамбль – “живое” тело Сущности, и его проприовисцероцептивные “зовы” (как и “зовы” внешнесредовых микротриггеров – внешняя ситуация, провоцирующая атаки заболевания, в результате

действий

врача

ведь

тоже

никак

не

изменилась,

а,

может

быть,

во

время

медикаментозного лечения и даже ухудшилась) еще неопределенно долго будут исходить из этой телесно воплощенной (части) Сущности, пусть и “обезглавленной”, но не погибшей – живой, и постоянно пытающейся, подобно гомеровским сиренам, вновь и вновь посылая эти импульсы-“зовы” (вспомним, гомеопатически слабые и поэтому тайные для главного “Я” – и врачей), найти-призватьвернуть

“свою”

“голову”-психику.

такие

попытки

поиска-“приставления”-“приживления”

(Сущности-психики-мозга-)“головы” к (Сущности-позе-)телу будут продолжаться до тех пор, пока не произойдет полное закрытие альтерационных отверстий в сосудистых стенках – этих “окон” телесной памяти о данном Образе и “проходов” для (дальнейшей) забарьерной инвазии и телесного воплощения болезни-информации-Сущности. Благодаря этим окнам-проходам, поза-тело Сущности в течение какого-то времени вполне в состоянии расти-увеличиваться и без своей психики-“головы” (как это нередко и бывает у физически очень развитых олигофренов и, по выражению Ганнушкина, “конституционально-глупых”). Но локусы альтерации – это еще и проходы-выходы, обеспечивающие “обезглавленной”-разодушевленной

Сущности

возможность

(частично)

развоплотиться,

вновь

превратиться в кровь-информацию – свою жидкую-неуловимую жизненную форму… (вспомним многочисленные генуинные “гипервеществемии”, особенно пароксизмальные, – возможно,

ряде

случаев

это

есть

косвенные

биохимические

свидетельства

обратного

“перетекания” телесно развоплощающейся Сущности в кровь при “опорожнении соматического (и неврологического) бессознательного”. Такое “опорожнение бессознательного” – спонтанное или после “вскрытия” узревшим его и самоочищающимся главным духовно-психосоматическим “Я” – и бегство из него Сущностей (и библейский “сценарий” этого бегства: местное развоплощение после обнаружения, “перетекание” в кровь – “Красное море”, блуждание по организму в поискахприсвоении чужой соматики – нового “обетованного-бессознательного”, в котором можно укрытьсяспрятаться

от

“фараона”

–

главного

одухотворенного

“Я”,

частности,

от

его

иммуно-

макрофагальной системы, прижиться-воплотиться, войти в силу и вновь изнутри тайно пакостить духовно-психосоматическому человеку, искушая его, иссушая-выедая изнутри, мешая ему (начать) искать и найти-понять-полюбить Себя в Себе-“Не-Себе”, не убить – изгнать! из Себя Сущность-“НеСебя”,

чтобы

спасти

реализовать

“Я-Жизнь”-“Я-Себя”)

напоминает

подвальных

крыс,

разбегающихся в разные стороны при включении света. В “медицинских” главах моей работы это “опорожнение бессознательного” представлено в виде “опорожнений” (выдавливаний из) четырех “депо” и последующего нанесения четырех

165

(метастатических)

травмирующих

“волновых

ударов”

по

организму:

(“цунамиподобного”)

гемодинамического – массой выдавленной из мышц “волн” крови (лимфы и тканевой жидкости); 2 ирритативного – “массой” проприовисцероцептивной импульсации (информационно-травматически “ослепляющей-оглушающей”

“Я”-ЦНС,

что

облегчает

бегство-передислокацию

Сущности);

медиаторно-биохимического – массой биологически активных и других веществ, выдавленных сократившимися позными мышцами из своих микрососудов и интерстициальных пространств; 4 токсико-шлакового

–

механически-компрессионный

дренаж

соответствующих

депо

(образно

выражаясь, это и змеиная струя яда и одновременно выброс чего-то вонючего из соответствующего места убегающей Сущности, цель которых, думаю, понятна). Затем “жидкие” Сущности, разделившиеся на четыре составляющие – одну импульсную и три биохимических, “разбегаются” уже из крови в четыре “разные стороны” психосоматического организма: А “жидкая часть” Сущности – кровь, лимфа, ликвор, интерстициальная жидкость, попадая в системный кровоток и вызывая гиперволемию большого и малого круга, распределяется по органам и тканям – но не равномерно, а преимущественно в те (“Кем-то” и когда-то) “помеченныезапомненные” места, где имеется повышенная проницаемость сосудистой стенки и растянутые паравазальные анатомические пространства (“земля обетованная”); Б “импульсная часть” Сущности – собственно информация о Сущности и поэтому самая опасная ее часть, убегает-направляется в нервную систему, точнее, в “свою” психику-аффективно-когнитивную структуру, где какое-то время “прячется” и после – вторично психосоматически (эфферентно) проецируется, то есть возвращается для нового воплощения в прежний (и/или новый) соматовисцеральный регион; В “медиаторнобиохимическая часть” Сущности рассеивается по органам и тканям, в которых (которыми) и потребляется. Это – плата Сущности за спасение, подобная отвалившемуся хвосту убегающей ящерицы; Г “токсико-шлаковая часть” Сущности частично метастатически разносится по тканям организма, – включая ткань-кровь, – отравляя их (в частности, загружая-блокируя клетки иммуномакрофагальной системы – солдат армии Фараона), а частично попадает в печень, почки, сальные и потовые железы, бронхи, просвет желудочно-кишечного тракта и т.д., в которых превращается (попадает) в нормальные и патологические секреты, выделения и биологические жидкости, чтобы навсегда покинуть организм (собственно говоря, эта часть Сущности не нужна и ей самой). Для медицины важно, что развоплощенное “жидкое тело” (да и “жидкую голову”) Сущности можно (частично) “изловить” и удалить из организма, например, путем приставления пиявок, кровопускания, проведением операции замены крови, – помня, что доноров на предмет наличия в забираемой крови

“жидкой”

Сущности еще не проверяют! Это

можно

сделать с помощью

плазмофереза, гемолимфосорбции, промывания полостей и других способов очистки или удаления “дурной” крови – и “дурных” лимфы, транссудатов и экссудатов. Также можно осуществить пункционное

удаление

мероприятия:

вызвать

“дурного” рвоту,

ликвора,

промыть

провести

желудок,

неспецифические

дать

дезинтоксикационные

активированный

уголь,

поставить

очистительную клизму, стимулировать (плач, насморк, сиалорею) кашель, потоотделение, диурез, диарею, выработку желчи – провести “чистку” печени и организма. В общем, необходимо сделать все

166

то, что так любили великие врачеватели древности – Гиппократ, Пифагор, Авиценна, Гален, а в дореволюционной Российской империи – старые добрые земские врачи. Скобки закрываются), …чтобы незаметно для главного “Я” “перетечь”-переместиться для нового воплощения – только в другом телесном месте или даже в …другом теле, о чем еще будет сказано далее и много далее. Из этих соображений методически неверно, даже вредно и опасно (для состояния больного человека и репутации врача), развоплощать-изгонять Сущность из психики-мозга прежде ее развоплощения-изгнания из тела… (да простят меня коллеги психиатры и невропатологи, но лично я считаю, что как лечебная практика – и не только при духовно-психосоматической патологии – психиатрия и неврология являются терапией второго-третьего эшелона, и при грамотном соматическом лечении необходимость вмешательства специалистов этого профиля, – да и психотерапевтов, психологов и психоаналитиков тоже, – часто вообще отпадает. Разумеется, речь не идет об ургентных состояниях, хотя и при них в нередком ряде случаев можно полностью обойтись без психоневрологического вмешательства или существенно уменьшить его), …так как “безголовая”, но “имеющая тело” Сущность, повторимся, вполне может “вернуть” свою

“голову”-психику

–

вассальную

аффективно-когнитивную

структуру:

проприовисцероцептивный “зов” тела Сущности → стойкое возбуждение паттерна нейронов → альтерация-экссудация-отек → появление у группы нейронов в области отека денервационной сверхчувствительности → аффективно-когнитивная структура или “голова”-психика Сущности, и/или аналогичным способом “вырастить-создать” новую “голову”, – а то и не одну, либо при помощи “монитора отклонения” тайно (навсегда или временно) “присоединиться” к чужой “голове”-психикеСущности, включая само главное психосоматическое “Я” (“обогатив” личность “изнутри”). Таким

образом,

обеспечивающий

действующий

“рекапитацию”

периферический

Сущности,

это

патофизиологический

интенсивное

непрерывное

и/или

механизм, “ударное”

проприовисцероцептивное воздействие – “так анатомия-Судьба стучится в дверь”, – которое через какое-то время неизбежно “пробивает” тормозной “щит” ЦНС, являющийся главным препятствием для Сущности-тела на ее пути к потенциально “своим” церебральным нейронам. Возможность “рекапитации” Сущности обеспечивается еще и тем, что ятрогенное угнетение или ликвидация аффективно-когнитивной структуры (даже не нейролептиками – с ними, как говорится, давно “все ясно”, а, например, ноотропами или вазоактивными препаратами – в условиях альтерации сосудистой стенки медикаментозная либо иная активация нейронов и региональное церебральное полнокровие вызовут – ятрогенное! – усиление экссудации и усугубление отека нервной ткани с известными неблагоприятными последствиями) патофизиологически неизбежно проявится как парциальная (но эта “порция” может быть и очень большой) декортикациядецеребрация

–

патологическое

состояние,

как

известно,

вызывающее

(в

том

числе

и)

недостаточность вставочных клеток – тормозных интернейронов, спинного мозга, на которых оканчивается большинство цереброспинальных нервных трактов. Их недостаточность автоматически приводит к расторможенности альфа- и гамма-мотонейронов, то есть к резкому повышению рефлекторной возбудимости соматической (и

гладкой)

167

мускулатуры

и развитию пирамидно-

экстрапирамидной (альфа- и гамма-, по-другому: экстра- и интрафузальной) спастичности (и спастической дискинезии гладкой мускулатуры – отсутствие кортикофугальных субординирующих влияний автоматически вызывает расторможенность диэнцефально-стволовых вегетативных центров и боковых столбов – вегетативных центров спинного мозга), ответственной как за “изнуряющее” непрерывное проприовисцероцептивное импульсное воздействие на ЦНС, так и за ирритативные импульсные

“удары”

по

психике-мозгу

–

следствия

периферической

нервно-рефлекторной

расторможенности позной мускулатуры (плюс гемодинамические и другие “удары”), которые, вспомним, в итоге способны истощить общий и/или региональный церебральный ГАМК-ергический тонус, вновь повысить возбудимость головного мозга и (в очередной раз) запустить все, описанные раннее, патофизиологические механизмы, с помощью которых при психосоматической патологии развивается поражение центральной нервной системы. К сожалению, нередко так оно и бывает, когда “одно – лечим, а другое (или то же самое – плюс к другому) – калечим”. Также вспомним, что (ятрогенная) спастичность – это еще и (ятрогенный) синдром “мышечных лож” со всеми вытекающими патофизиологическими и патоморфологическими последствиями, описанными в соответствующих главах (чтобы ознакомиться с этими последствиями, порой, достаточно почитать раздел “осложнения и побочные эффекты” в инструкциях по применению препаратов, “популярных” в психиатрии, неврологии и терапии. Создается впечатление, что эти осложнения уже давно неявно “планируются” фармакологическими фирмами, чтобы выпускать препараты для лечения такой сверхраспространенной ятрогении, как лекарственная болезнь, которой в наше время страдают десятки процентов людей, однажды обратившихся к врачу за помощью). Так что, хотя “(духовно-психосоматическая) рыба (заболевает-)гниет с головы, но (лечат-)чистят ее с хвоста”. В XXVI-й главе будет сказано и о других, на мой взгляд, не менее важных причинах необходимости прежде телесно разрушить-изгнать-развоплотить Сущность, причем не только с обязательным

учетом

анатомической

“глубины”

патоморфологической

степени-стадии

ее

соматизации (развоплощение может проводиться либо в каудо-краниальном направлении – от самой нижней анатомической точки телесного воплощения Сущности, либо – с учетом “возраста” частей тела Сущности: альтерация-экссудация-отеки – “молодые” части, области соединительнотканной пролиферации, гиалиноза и т.д. – “старые” части), но также и “глубины” ее “культурального” проникновения-воплощения. И только потом – после десоматизации Сущности, можно и нужно разодушевлять Сущность-психику и изгонять-развоплощать ее из мозга. Конечно, в идеале, для полного излечения-очищения (тела, психики и сознания) человека от духовно-психосоматической

болезни-скверны

обязательно

необходимо

очистить

Сознание:

“стереть”-разодухотворить Образ, вновь превратив его в Символ, – ведь только Символ и можно изгнать из духовной-сознательной сферы. Это обязательно необходимо сделать (вот, правда, – кому и как!) для завершения духовно-психосоматического экзорсизма. Здесь, добавлю, обговариваются не методы, а принципы лечения духовно-психосоматической патологии. Для характеристики причины просто феноменальной психоневрологической “живучести” “голов”-психик Сущностей (как известно, духовно-психосоматической патологией страдают годами-

168

десятилетиями, но чаще – всю жизнь, в итоге умирая от нее), базирующейся на таком, в общем-то, “хилом”

фундаменте-основании,

как

денервационная

сверхчувствительность

–

ее

главное

единственное церебрально-неврологическое “оружие”, хорошо подходят глубокая мысль Маркса: “сила женщины в ее слабости”, и не менее глубокая народная пословица-мысль: “в тихом болоте все черти водятся”. Действительно, разве “сила” нейронов аффективно-когнитивной структуры не заключается в их “слабости” – ведь никто (ни “сам” “Я”-мозг, ни ученые, ни врачи, ни больные) даже и не подумает о том, что электрофизиологически почти невозбудимые и импульсно почти изолированные нейроны, ослабленные или даже “полуубитые” отеком-гипоксией и субстратным голодом, “отравленные” шлаками и “обманутые” монитором

отклонения, могут

представлять

реальную, порой, смертельную опасность для человека (то ли дело, психоз, большой эпилептический припадок, перфорация кишечника, гипертония “за двести пятьдесят” или кровоизлияние “в литр” – вот это настоящие болезни, а не разная чепуха-мелочевка). Но это так – и любые терапевтические и другие воздействия, нормализующие порог чувствительности нейронов к импульсам (а мужчин – к женским “слабостям”), губительны для “психики” Сущности (но, не забудем, не для ее “тела” и тем более не для самого Символа-Образа!). Но из этого положения, повторимся, вовсе не следует, что лечение

духовно-психосоматической

патологии

можно

сводить

вазоактивной

терапии

дегидратации, которые вместе с иглотерапией и мануальной терапией нынче пандемически “популярны” не только среди психоневрологов, но и среди врачей (особенно “коммерческих”) почти всех других специальностей. От такого лечения не будет никакого “катамнестического проку”, а вот то, что может быть морально-духовное, психоневрологическое и соматическое ухудшение, – так это точно. Такая терапия подобна оттянутой и затем резко отпущенной тугой резине – ошибка-грехситуация осталась! – которая больно “бьет” аффектом по психике-мозгу. Также такое лечение можно сравнить с “поддуванием кислорода” и подбрасыванием “метаболических дров” в аффективный “пожар-костер”, который, наоборот, нужно как можно быстрее затушить. Поэтому чаще от вазоактивной, противоотечной, ноотропной, метаболической и другой подобной терапии – или даже в целом от всякого медицинского лечения! – у больных духовно-психосоматической патологией необходимо

воздерживаться.

опытные

честные

врачи,

не

боящиеся

взять

на

себя

ответственность и действовать вопреки инструкциям, при необходимости так и поступают, думая о пользе для больного, а не о прибыли страховых компаний, аптек и фармакологических фирм. Помнится, еще в институте нам говорили (но не с лекционной трибуны, а в “кулуарах”), что до 75% больных, находящихся в стационарах терапевтического профиля, в действительности не нуждаются ни в каком фармакологическом (и физиотерапевтическом) лечении. Но не помнится, чтобы после добавляли: в какой именно врачебно-медицинской помощи они, эти больные, тогда нуждаются? Потому что, если они не нуждаются ни в какой врачебно-медицинской помощи, то тогда закономерно спросить: а больны ли они в принципе или, по крайней мере, в медицинском смысле этого слова? Но, с другой стороны, если они не больны, а здоровы, то почему тогда “болеют”, а если они “не болеют”, то – что с ними творится-происходит? По давно сложившейся в нашей стране практике врачу “нельзя” (“не рекомендуется”) оставлять обратившегося к нему с жалобами человека без врачебно-медицинских назначений (хоть

169

витамины, да назначь), хотя бы потому, что иначе тот пожалуется, но уже на самого врача – и жалуются! Но если врач знает, что “наше” лечение данному больному совершенно не поможет, то – что с ним делать: не лечить нельзя, а лечение не поможет? И врачу ничего другого не остается, как назначить лечение (не нужное “больному”, но нужное страховым компаниям и фармакологическим фирмам) и убедить пациента в его необходимости и действенности (иначе начальство и та же страховая компания его, врача, “по головке не погладят”), – то есть нарушить клятву Гиппократа и идти на компромисс со своей совестью. Это не самым лучшим образом сказывается не только на его личном отношении к профессии врача и ко всему тому, что с ней связано (включая отношение к пациентам), но и на отношении уже к нему самому – и не только “обиженных” пациентов, которым, как он и полагал, от ненужного лечения лучше не стало, но и общества в целом (вспоминаю, как один кандидат в депутаты, выступая по радио, в случае своего избрания обещал “покончить с произволом врачей”). Возможно, таким отношением общества в какой-то мере и обусловлены крайне низкие, точнее, нищенские, зарплаты у врачей и медицинских работников, включая профессоров и академиков, порой, ощутимо бедных даже по сравнению с люмпенизированными уборщиками мусора и уборщицами в общественных туалетах. Власти врачам: “как лечите – так и платим”, врачи властям: “как платите – так и лечим” – вот так когда-то и рождались “заговоры врачей”. В свою очередь, все вместе это неизбежно сказывается на морали, нравственности и здоровье врачей и медицинских работников, а опосредованно – на морали, нравственности и здоровье “обманутых врачами” пациентов и общества. Фактически “люди в белых халатах” являются невольниками-заложниками порочных традиций отечественной медицины (идеал которой – врачбессеребренник, который к тому же, “светя другим, сгорает сам”) и высших российских и региональных медицинских чиновников, фармакологических фирм и страховых компаний, давно вступивших в финансовый сговор и экономически сросшихся между собой. Но как и чем реально помочь тем 75% процентам “больных”, которые в нашем лечении не нуждаются, но почему-то его получают? Или “спасение утопающих – дело рук (и кошельков) самих утопающих”? Эти – и многие-многие другие – насущные вопросы (пока) остаются без ответа. Но хватит о грустном. Только еще раз отметим, что фармакотерапию, психотерапию, мануальную терапию и т.д. ни в коем случае нельзя рассматривать как радикальные средства, излечивающие духовно-психосоматическую патологию. Эти виды лечения не избавят мозг человека от паразитирующей в нем психики-Сущности, как антибиотики избавляют организм от микробов. Дело в том, что медицинскими и другими способами, физико-химически действующими на биологические объекты, обезвредить, ослабить или убить Образ в принципе невозможно. Сущность – это не чисто биологический патогенный агент-фактор, а всего лишь (очередное) воплощение не только бесплотного, а в принципе нематериального Образа – порождения нематериального же Символа, внедрившегося в небиологический, – точнее, внебиологический-вненебиологический – Дух-Сознание. Повторимся, если (еще или уже) нет подходящих условий для материализации в физическом мире, включая воплощение в данное биологическое тело, то Образ просто “уходит” из последнего (и из физического, материального мира) обратно в Духовную Сферу – в Сознание, в котором он либо хранится-обитает как Образ-Идея (или “прячется” от Морали – когда это, если

170

воспользоваться христианской терминологией, бесовский Образ), либо, вновь трансформируясьпревращаясь в Символ (точнее, в Идею-Символ, ибо Символ и Образ – это две ипостаси-стадииформы или два места-состояния/места-события существования Идеи, а третья ипостась-стадияформа – место-состояние/место-событие триединства-Идеи, располагается в материальном Мире), покидает Сознание. Но Символ, что важно, покидает не Мир-Ипостась-Сознание в целом, а только данный “кластер”

–

“информационную

(смысловую,

духовную)

ячейку”

небиологической

“матрицы”-

Информации-Смысла-Сознания, имеющуюся “где-то” в биологическом человеке и каким-то образом – Образом! – связанную с ним или даже создавшую-сотворившую его, данного тварного человека. В принципе тварно-биологический человек – это (всегда вторичный) психосоматический “нарост” на (всегда первичном – и хотя бы потому, что вечном) Человеке-Духе-Смысле-ИнформацииСознании, с какой-то Целью пожелавшем воплотиться-материализоваться – духовно, информационно и сознательно проявиться и действовать – в физико-химическом и психобиологическом мире в видеОбразе данного человека. Поэтому вопрос: “Как – и надо ли – изгнать Образ из Сознания”, и ответ на него (пока?) не являются компетенцией (пока “тварной”) медицины – как науки, не только не занимающейся, но и в принципе не ориентированной (как и все другие науки, быть может, кроме некоторых “метафизических” подходов, развиваемых отдельными учеными) на неподвластную ей и ее терапевтическому арсеналу Духовную Сферу (декларации определенной части психиатров, психотерапевтов и психоаналитиков, самозвано и безосновательно решивших, что они еще и “духиатры”, “духотерапевты” и “духоаналитики”, – не в счет). Так, что же делать с патогенными Символами-Образами-Сущностями? Как делать? Когда делать? Кому делать? Кто научит? Кто проконтролирует? – на эти вопросы в настоящее время (и у меня) нет ответов. Они, эти вопросы, еще даже (мною) толком не сформулированы, все еще оставаясь не столько умными вопросами – с a priori заложенными в них ответами, сколько эмоциональными вопрошаниями – с заложенными в них аффектами. Но вновь вернемся от этих грустных “вопросов без ответов” (надеюсь, – пока без ответов) к нашему “порочному патогенетическому кругу”. Дезактуализация Образа – следствие “затопления” его вассальной аффективно-когнитивной структуры, также вызовет прекращение тонических влияний его (Образа) нейронов на позную мускулатуру. В свою очередь, наступившее расслабление мышц

постепенно

приведет

кроволимфообращения,

том

снижению

числе

внутримышечного

vasae

nevrorum,

давления,

нормализации

реоксигенации,

устранению

метаболических нарушений и восстановлению или улучшению проводящей функции соматических (и других, временно задействованных данным Образом) нервов. В итоге произойдет полная или частичная ликвидация ситуационной структурно-функциональной секвестрации мышечной и другой ткани и, – опять-таки, не заметная для главного “Я” (и, что тоже важно, не заметная и для других Сущностей-Образов, которые, колонизируя один орган-мозг, (скорее всего) ничего “не знают” друг о друге) – реинтеграция-“возвращение” позной мускулатуры в общесоматическую локомоторную систему.

Главное

“Я”-личность,

“свержения”-“исчезновения”

(или

так

“не

“выключения”

171

заметившая” –

как

ни

своего

компьютера),

временного ни

утраты

“психоневрологической власти” над биологическим телом (точнее, над “своим” секвестром-“"телом" в теле”, частично взятым “напрокат” Сущностью), ни ее, этой “власти”, возвращения, вновь сможет – до следующей актуализации данного или другого Образа – (якобы полностью) управлять вновь (якобы полностью) своим телом (но телесная память о болезни и Сущности-теле – альтерационные отверстия в сосудистой стенке, вспомним, остались!) и ощущать его именно как послушное и свое, а не как неловкое, (частично) непослушное и как бы чужое (замечу, восприятие своего тела – целиком или какой-то его части – как “непослушное” и “чужое” всегда точно указывает на внутреннее духовно-психосоматическое присутствие воплотившегося “Чужого”). Имеется зависимость: чем длительнее и интенсивнее была активность патогенного Образа в психике-мозге и напряжение его позной мускулатуры, тем больше потребуется времени для устранения ригидности-неподатливости и наступления минимального (непаретического, но при выраженном поражении миелиновой оболочки нервов или отеке сегмента спинного мозга – и паретического)

расслабления

десеквестрации-реинтеграции

позной и

мускулатуры,

последующего

достаточного

“возвращения”

для

запуска

механизмов

секвестрированных

участков

мышечной и другой ткани под (духовно-)психосоматическую “юрисдикцию” главного “Я”. Как показано выше, Образ не может долго и непрерывно владеть-управлять биологическим телом, и это всегда волнообразное или дискретно-прерывистое владение-управление, когда человек в какие-то моменты как бы ненадолго “приходит в себя” – “Что же я творю-делаю!”, а потом – “опять за старое”. Для

меня

остается

интригующе

непонятным:

что

–

плане

неразрывного-слитного

психосоматического единства, которое, по идее, должно сохраняться в течение всей жизни, – происходит в психике и теле (с психикой и телом) в тот промежуток времени, когда Образ уже “затух”, а реинтеграция позных мышечных и висцеральных секвестров в иннервационно и подругому управляемый главным “Я” общеорганизменный психосоматический ансамбль еще не закончилась? В этот таинственный промежуток времени позная мускулатура и части внутренних органов (“брошенные” своим, “сбежавшим” в Сознание, Образом) фактически отделены от психикиЦНС

(вследствие

секвестрации,

пареза

разобщения)

никем

психоневрологически

“не

управляются”, а как бы существуют в разодушевленном состоянии, “сами по себе”, отдельно от всех “психик” – и главного “Я” и психик-Образов. Получается, что целый мышечно-висцеральный ансамбль на какое-то время как бы эволюционно откатывается назад, на допсихический и донервный, – точнее даже выразиться, на “беспсихический” и “безнервный” – этап-период существования, по сути, являясь неодухотворенной и неодушевленной “плотью в себе самой”. Но, как известно, у организмов, не имеющих нервной системы, нет и мышечной системы. Выходит, такая ситуация не предусмотрена Природой и/или Создателем – или она подготовлена и предусмотрена Кем-то другим?… Я (тоже) пришел к выводу, что главное психическое “Я” личности (очевидно, есть еще и главное духовное, умное “Я” – или оно всегда только одно?) вообще никогда и ничем не болеет, и управляет оно тоже всегда абсолютно здоровой частью мозга-тела, ему, главному “Я”, полностью подвластной и им же одушевленной. Именно к этой – всю жизнь и даже при смерти молодой и всегда здоровой – (к сожалению, всегда только секвестру) части личности и тела психосоматического

172

человека в первую очередь необходимо апеллировать в лечебной и психотерапевтической практике, “присоединяя” к ней (прежде “очищенные”) секвестры, а не наоборот, невежественно способствуя (духовно-)психосоматическому “растаскиванию” человека: ятрогенному нарастанию секвестрации и через это – усилению духовно-психосоматической экспансии ошибки-болезни-Сущности (точнее, Сущностей – ибо болезнь-“беда никогда не приходит одна”). Как только какая-то область соматики, управляемая главным “Я”, чем-нибудь “заболевает” (в медицинском смысле), то она автоматически – навсегда или на время данной болезни – секвестрируется и сразу же выпадает из-под его “юрисдикции”. Под эту юрисдикцию секвестрпатология не возвращается (несмотря ни на какое лечение) до тех пор, пока человек (пока он еще – человек) – всегда и только сам! – не исправит грех-ошибку, лежащую в основе данной болезни, чего бы это ему не стоило (а, сколько грехов-ошибок – столько же и болезней), пока он духовнопсихосоматически не заплатит за нее, причем заплатит не только своим искуплением-страданием, но и, что не менее важно, своим выздоровлением – нездоровый человек не может жить по-человечески. С высоких, нравственных позиций Здоровье – это состояние Духа, Психики и Тела, позволяющее найти и реализовать свою Цель в Жизни. Здоровье – это внутренние силы, помогающие найти и исправить личные грехи и ошибки, преодолеть все трудности, искушения, болезни, мучения и страдания, чтобы не свернуть с избранного пути и до конца исполнить ту Миссию, ради осуществления которой данный Человек появился в этом Мире. Врач способен и обязан только вылечить имеющуюся болезнь или, насколько возможно, подлечить больного человека – но никакой врач не в силах вернуть больному здоровье, ибо выздороветь человек может и должен только сам. Здоровье – это не отсутствие болезней, и что такое (собственное – не чужое!) здоровье – каждый человек тоже решает для себя сам. К сожалению, выздоравливать – “платить по счетам”, предъявляемым жизнью (а настоящая жизнь – не где-то “там”, “снаружи”, а всегда и только внутри человека!), мало кто может, даже, несмотря на то, что, (вовремя) не заплатив – не “кому-то”, а себе самому! не покаявшись – не перед “кем-то”, а перед самим собой! не искупив личную вину, не исправив когда-то допущенную собственную ошибку, людям нередко приходится уже не платить – а расплачиваться, и не только приобретенной болезнью и утраченным здоровьем – но и загубленной жизнью, и не только своей собственной жизнью – но и загубленными жизнями ни в чем не повинных библейских “ближних”. Чем изначально духовнее человек, тем больше у него библейских “ближних”, потому что духовность роднит и сближает с другими людьми. Но чем выше ступень его духовного развития, тем тяжелее по своим последствиям его грех-ошибка, и тем большее количество невинных жизней он может обессмыслить-загубить. Поэтому, пусть и невольно согрешивший-ошибившийся, болеющий-тонущий духовный “Титаник” увлекает за собой в пучину бессмысленности не только десятки-сотни-тысячи, но, порой, и многие миллионы поверивших ему; бывает, что за его грех расплачиваться приходится целым поколениям или даже народам. В высоком смысле Человек – это прежде всего Дух, Ум, Сознание. Но человеческое Сознание, принимая

самое

непосредственное

–

почти

решающее

173

–

участие

развитии

духовно-

психосоматической патологии (если не брать в расчет Символ и его генератор – место-событие), само при ней, – по крайней мере, в медицинском понимании – никогда не страдает. – Но зачем, почему, для “Кого” или “Чего” это умное Сознание, действуя (как всегда?) тайно от духовно незрячего психосоматического человека (“незрячего” – так как именно Сознание и есть его, всего лишь тварного человека, духовное зрение), запускает (или призывает? – но не хочется в это верить!) внешнесредовые патогенные Символы сначала в себя, а затем – в ни в чем (перед ним, Сознанием) не виноватую Себя-свою психо-телесную оболочку! Здесь есть какое-то трагическое и лично мне непонятное недоразумение-противоречие: ведь Сознание – мое Сознание! “Я”-Сознание! – впуская патогенные Символы, предает-обманывает не только психику-душу и тело (“Кем-то” доверенного или) доверившегося Ему – Себе-Ему! – человека, обрекая их (Себя-“свои” психику и тело) на болезнь-ошибку-страдание, но, выходит, сознательно предает-обманывает и самое СебяСознание – прижизненно принципиально невычленяемую-неотделимую часть-основу триединствачеловека! – Но как это может быть, как такое вообще возможно! И что же делать с этим “духовным предательством” (если оно, конечно, есть) нам, “тварным” врачам, ведь у нас, кроме доброго слова, таблеток, уколов, приборов и скальпеля, ничего нет – да и как лечить “внематериальноевненематериальное” “материальными” средствами! Можно и отмахнуться от всех этих сложных вопросов – но что тогда будет с больными людьми, ведь они доверчиво идут к нам, врачам, они надеются и верят, что мы их вылечим, мы им поможем. Конечно, “болезни” и “расстройства” Духа-Ума-Сознания – это не сфера и не компетенция научной и практической медицины. Но такая – “удобная” для (все более и более многочисленных и все более и более узких) специалистов по какой-то одной (“кормящей” их) человеческой Ипостаси – насильственная

отделенность

Духа

от

психосоматической

сферы

(в

свою

очередь,

тоже

противоестественно расчлененной-разделенной-разорванной на бесплотную=неживую психику и бездушную=неживую соматику. “Неживые”, потому что в моем понимании “живое”, живущее почеловечески – это всегда и только неразрывное триединое “духовно↔психо↔соматическое”, и если нет этого триединства, то речь необходимо вести о “неживом-немертвом”), на мой взгляд, является самой большой и на данный момент теоретически и практически неразрешимой (или, как минимум, не разрешенной) проблемой, к которой даже непонятно, как – и кому: врачам? философам? священникам? – “подступиться”. Эта проблема-препятствие намертво блокирует разработку хотя бы основных

принципов

трехуровневых

то

же

время

триединых

диагностики

этиопатогенетического – духовного↔душевного↔телесного – лечения захлестнувшей человечество пандемии …→(…←)духовно→(←)психо→(←)соматических болезней – этой потенциальной и явно недооцениваемой угрозы вырождения рода людского или даже его полного исчезновения. В реальной (земной) жизни каждого человека его плоть – как больная, так и здоровая, всегда одушевлена и одухотворена (“Кем” и с какой Целью – это другой вопрос), иначе человека как такового – ни больного, ни здорового, ни плохого, ни хорошего – просто бы не было. И любое – даже в мыслях! – (прижизненное, а возможно – и посмертное) разделение Человека – как неразрывногослитного триединства Духа, Души и Тела, на чьи-то там бюрократические “прерогативы” и “компетенции” фактически является его разодухотворением и низведением до уровня дарвиновской

174

“умной обезьяны”, или еще ниже – его разодушевлением и оскотиниванием-омясиванием. Это разделение-“разделка” человека (тихо) поддерживается “властителями” умов-мозгов (лучшие – не в счет, ибо они, как водится, всегда в опале и меньшинстве): это, первое, философы и священники – вечно воюющие между собой (плюс еще многочисленные межфилософские и межконфессиональные войны-полемики) специалисты по Духу и Смыслу Жизни; второе, психиатры, психотерапевты и психоаналитики – (во многом самозванные) специалисты по Душе-Психике, которые “подбираются” и к доле духовно-психосоматического “пирога”, (пока еще) принадлежащей философии и религии, но уже появились психиатры-священники (←психиатры-священники→); и, наконец, третье, врачи – представители “низшего звена”, специалисты по соматике или “мясным остаткам” от когда-то человека, хотя и разодухотворенного и обездушенного предыдущими узкими-умными специалистами, – но все еще живого. Правда, в последние 10-15 лет среди врачей тоже массово появляются “самовзрощенные” специалисты (“дико-растущие” или группирующиеся как “опята”-ученики вокруг “пня”-учителя) по излечению-избавлению-исцелению

духовно-психосоматической

патологии,

потихоньку

чаще

дилетантски безграмотно вторгающиеся в компетенцию священников, философов и психиатров – все-таки специалистов, за плечами которых многотысячелетний и столетний опыт. Конечно,

такое

духовно(-психо)-терапевтическое

дилетантство

врачей,

пусть

осуществляемое с благòй целью, никак нельзя приветствовать – “благими намерениями выстлана дорога в ад”. Но, с другой стороны, что нам, врачам, еще остается делать, как не самим пытаться “осваивать” духовную стезю-сферу, если, как прекрасно и давно понимают лучшие из нас, “чистая соматика” ничем – из того, что есть в нашем “терапевтическом распоряжении”, – радикально не излечивается, а послать больных людей за духовным, – точнее, духовно-психосоматическим – исцелением практически некуда и нè к кому (как известно, философы и священники не лечат больных, а только обличают-наставляют-поучают – это больных!). К большому сожалению, и нам, самим врачам, учиться “лечению” и “профилактике” или, правильнее сказать, исцелению и убереганию от духовных, нравственных, моральных ошибок, лежащих в основе развития духовнопсихосоматической патологии, тоже негде и нè у кого. А многие из нас, я в этом глубоко уверен, охотно бы стали этому учиться, вплоть до получения второго высшего духовно-терапевтического образования. Нельзя не добавить, что в последнее время опасными темпами растет число и других “специалистов” по этой сложнейшей проблеме, нередко вообще работающих по принципу “все лечим!”: это фельдшера, медсестры/медбратья, ветврачи, биологи и субъекты не только без медикобиологического, но нередко вообще без высшего и даже среднего образования. А есть еще и подвизавшиеся на этой “хлебной (и de facto уголовно ненаказуемой) ниве” преподаватели, учителя, СМИ со своими “советами”, музыканты и другие работники “массового” искусства, “слепые” – но при этом “ясновидящие” (а есть и “яснослышащие” и даже “яснонюхающие”), целители, колдуны, маги, ворожеи и многочисленные другие представители этого интеллектуального “полусвета”, точнее даже, морально-интеллектуальной “полутьмы” (с их хорошо знакомым принципом: “qui vult decipi

175

decipiatur” – “если им хочется, пусть будут

обмануты”). Но никто

из них, слепо-незряче

занимающихся практикой… (причем нередко занимающихся чисто “по-ленински”, когда (чаще их собственная) “практика – критерий Истины” (спасибо, хоть не Веры, Морали, Правды и Совести), а не Истина – критерий любой практики, как это дòлжно по идее быть. Любая практика без теории-Истины – это вульгарная эмпирия с неизбежными и шаблонно повторяющимися ошибками, в нашем случае – чьим-то загубленным здоровьем, а то и искалеченными жизнями или даже смертями. Итог любого труда, трудовой деятельности, практики – это всего лишь продукт-результат, который не имеет абсолютно никакого (как минимум, “руководящего”) отношения к Истине, так как последняя никоим образом не выводится из результата какой бы то ни было и чьей бы ни было практической деятельности. Истина принадлежит более высокой – вечной Инстанции, и Кем-то задана априори, и наша задача – найти и познать эту Истину настолько, насколько это возможно, чтобы ей руководствоваться в своей жизни, в том числе и при планировании и осуществлении любой практической деятельности и оценке результата любого труда, включая медицинский. В высоком понимании и настоящая наука – это не практика по “дòбыче фактов” (удел и уровень научных со-трудников), а осознанная творческая проверка предварительно выношенных, выстраданных и “в муках рожденных” научных гипотез или теорий (удел и уровень ученых), и при этой проверке всегда соблюдаются, – в первую очередь, соблюдаются внутренне, самим человеком-ученым – все моральные, этические, юридические и другие необходимые нормы), …не занимается неблагодарной – в плане славы, признания, научных и карьерных бонусов, денежных доходов и материальных благ – теоретической разработкой вопросов об истинных причинах

возникновения

духовно-психосоматической

–

…→духовно→психо→соматической,

патологии, располагающихся вне “тварного” психосоматического человека, в том числе и вопросами поиска, идентификации и обезвреживания символически “заразного” места-события – про-этиологии или

подлинного

невидимого

генератора-источника

морально-духовно

(и

вторично

–

психосоматически) патогенных Символов. Именно они, патогенные Символы, попав в Сознание и “прижившись” в нем, поражают духовную сферу человека и толкают его на совершение той самой роковой ошибки морального выбора, за которую он впоследствии и расплачивается, болея-страдая духовно-психосоматическим заболеванием. Про

“опасные

места”

–

духовно(→психосоматически)

патогенные

внешнесредовые

ландшафты, уже многие наслышаны (я только коротко обозначил эту проблему – как реально присутствующую, потому что не считаю себя сколько-нибудь компетентным специалистом в этой сложнейшей и почти не разработанной области духовного знания), а с подобными людьми тем более все “давно ясно”. Менее известны произведения искусства – шедевры мирового масштаба, “заряженные” патогенные Символами – духовным Злом, и (чаще индивидуально) опасные для морально-нравственной (и вторично – психосоматической) сферы, хотя в последние десятилетия и выделяют так называемый “синдром Стендаля” – заболевание, вызванное контактом, точнее, глубоким духовным взаимообщением, с определенным произведением искусства, чаще картиной (о чем подробнее в XXV-й главе).

176

Но вновь спустимся с “духовных высот” на уровень “тварной” психосоматики. Реальные взаимоотношения между главным “Я” и телом (точнее, секвестром-частью сомы, одушевленной данным

главным

“Я”)

достаточно

сложны

и принципиально

не

сводимы к простой психо-

механической субординации типа: “"Я" приказало – тело выполнило: съело, побежало, прочитало, полюбило, проголосовало и т.п.”; будь это так, то никогда бы не образовался такой, качественно иной, феномен, как “Я”-тело – Душа↔Тело (и тем более такой, как Сознание-“Я”-тело – Дух↔Душа↔Тело). Представляется, что главное психическое “Я” не просто управляет “своим” секвестром-сегментом соматики из общего количества структурно-функциональной “брутто”-массы живой, – но не в полном объеме “живущей” по-человечески – плоти, образуя с ним, своим секвестром-сегментом, автономно (от других, в данный момент имеющихся в биологическом человеке, секвестров-сегментов-соматик) функционирующую психосоматическую единицу. В свою очередь, само главное “Я” является (а также образуется и управляется) высшим импульсным проприовисцероцептивным производным своей собственной (доли в) телесности или тем, что Антонио

Менегетти

восприятием”,

–

(если

полагаю,

правильно в

первую

понял

эту

очередь,

мысль

автора)

называет

импульсов-сигналов

от

“объединенным

Себя-своего

тела.

Колонизировавшие человека Пришельцы-Символы (в последующем – Образы и Сущности) тоже образуют – “отвоевывают” у главного “Я”-тела – свои автономные психосоматические секвестрыединицы, ими же одухотворяемые и одушевляемые, – но одушевляемые не напрямую, а более сложным и трудным для них (Символов-Образов) путем, так как тело, образуя

Себя-свою

проприовисцероцепцию-психику, всегда и только Само одушевляет себя. Поэтому Сущность способна одушевить

себя

–

“воодушевиться”

или

“Само-воодушевиться”

–

только

после

того,

как

предварительно воплотится-материализуется, образует свое секвестр-тело, ибо, пока нет тела, то и “одушевлять” нечего. Еще и поэтому тело – и здоровое и больное, всегда первично, а “Я”-психика всегда вторична. Представляется, что, в плане первичности и вторичности, понятие “соматопсихика” – “сомато→психика”, более адекватно отражает первоочередность появления и взаимоотношения “телесного”

“психического”,

чем

широко

применяемое

понятие

“психосоматика”

–

“психо→соматика”. В биологическом организме человека есть и “спорные” – временно “ничейные”, соматические территории (еще или уже) не одухотворенной и не одушевленной “телесности в себе самой”: это, как уже указывалось, сомато-висцеральные секвестры-ансамбли, лишившиеся психоневрологической и другой связи со своими психиками-Образами и повторно еще не одушевленные главным “Я” или другими

Образами.

“свежепотерявшие”

Также

“свои”

это

“психики”,

“свежеобразованные” например,

когда

секвестры-соматики

ассоциации

их

нейронов

соматики, (носителей-

продуцентов утраченных психик) снаружи “залило” отеком или изнутри “поразил” апоптоз, либо связь с ними (“своими” психиками) ухудшилась или прервалась вследствие усугубления или появления центрального и/или периферического разобщения, либо “психику” какого-то секвестратела

“отключил”

монитор

отклонения,

“перебросив”

значительную

проприовисцероцептивных потоков в другие отделы нервной системы.

177

часть

ей

адресованных

Нельзя

не

отметить,

что

такой

патофизиологический

процесс,

как

демиелинизация,

вызывающая денервацию и через это – психонейросоматическое разобщение, при рассмотрении с позиций

борьбы

“Я”

Сущностей

фактически

является

грозным

внутрипсихосоматическим

“биологическим оружием”, используемым в борьбе конкурирующих захватчиков-психик (“психик”, – в свою

очередь,

тоже

всего

лишь

слепых

послушных

орудий

вечной

войне-борьбе

символических/информационных Миров между собой, в войне-борьбе, ведущейся этими Мирами в материально-биологическом измерении (в том числе и) при помощи внедренных в сознание-мозг Символов-Образов – истинных командующих и создателей армии воюющих офицеров – “голов”психик, и солдат – “тел”-мышечных поз), как против друг друга, так и за (еще или уже) никем “не опсихиченные” секвестры-соматики для роста-усиления своей психосоматической проявленности внутри

данного

человека.

Вспомним,

разобщение

вызывает

“отключение”

психики-“головы”

Сущности от ее позы-“тела”. Клинически эта война проявляется в виде соответствующей и “привычной” нам, врачам и пациентам, телесной патологии. Но нельзя забывать, что любые медицинские проявления болезней духовно-психосоматического круга всегда являются всего лишь верхушкой айсберга, видимым – врачу и больному – проявлением этой битвы Символов-ОбразовСущностей. Прослеживается следующая зависимость: чем бòльшая часть духовно-психосоматической сферы человека захвачена-поражена каким-нибудь Образом-болезнью или их группой, тем меньше проявленность-выраженность, цельность и чистота-беспримесность главного (на данный момент) “Я”, в том числе и из-за уменьшения, порой, существенного, формирующих-питающих его (главное “Я”) проприовисцероцептивных потоков и нарастания их (потоков) искажения монитором отклонения (о других причинах чуть ниже), и тем меньше состояние его (главного “Я”) итоговой рефлексивной наполненности текущими мыслями и чувствами, ощущениями, потребностями, идеями, планами, желаниями, – в общем, всего того, что составляет внутренний психический мир каждого конкретного человека. В таких случаях человек периодически (когда цереброневрологически и соматически воплотившаяся Сущность имеет (еще или уже) маленькие и маломощные психику – аффективнокогнитивную структуру, и “"тело" в теле” – позно-висцеральный ансамбль) или более-менее постоянно (большая Сущность) ощущает-чувствует в своем психическом “Я” какую-то “занозу”, “примесь”, “помеху” и т.п., например, в виде внезапных и возникших как бы “из ниоткуда” и “без повода” наплывно-обрывочных или назойливых мыслей и эмоций или непонятного изменения внутренней позиции по какому-нибудь вопросу; также это может быть появление необычных (для данного человека или даже для людей в целом) желаний или немотивированная смена отношения к каким-то людям или фактам-событиям из вроде бы своего и, в то же время, периодически какого-то “не своего” (а Сущности, давно “поселившейся” в психике-мозге-теле!) прошлого, настоящего или планируемого будущего; либо это какие-то необычные сомато-висцеральные ощущения, как то: общая телесная зажатость или неловкость, ком в горле, либо легкость, пустота, тяжесть или распирание в груди, непонятные боли различной локализации либо другие поверхностные или глубинные сенсорно-моторные или вегето-висцеральные феномены – именно в таких случаях врачи нередко видят, что “изменений на копейку, а жалоб на миллион” (но бывает и наоборот). Эти

178

психические ощущения внезапно берутся-возникают как бы “из ниоткуда” и не имеют отношения к тому, о чем “Я”-человек в данный момент осознанно думает-переживает или, исходя из текущего момента, должен думать-переживать (также см. выше: “опорожнение” “бессознательного”). Бывает, что вдруг “почему-то” теряется нить мысли, которая внезапно “куда-то” исчезает, убегает, улетучивается, – и не получается что-то нужное вспомнить, либо не возникают (должные быть в данной ситуации) эмоции-чувства или определенные психосоматические ответы-реакции, не удается сосредоточиться, стать серьезным (“Кому-то” “там”, где-то внутри, смешно), перестать дрожатьтрястись и успокоиться, либо в целом “нет сил” (“куда” делись?). Про нарушенную “вегетатику” и “игру вазомоторов” я и вовсе не говорю, хотя полагаю, что многие (если не все – очень даже может быть) из вегетативно-висцеральных и сердечно-сосудистых реакций, которыми мы, как считается, в норме произвольно управлять не в состоянии, при истинной норме – полном отсутствии отеков, секвестров и разобщений, должны поддаваться прямому или опосредованному волевому контролю и осознанному управлению, потому что все, что иннервировано и имеет сократительные актинмиозиновые элементы, должно произвольно управляться главным “Я”, так как в идеале человеческая психика должна быть только одна. Я

полагаю,

что

при

наличии

здоровой

не

секвестрированной

психики,

лишенной

(“подключившегося” к ней) внутреннего (и внешнего!) “Чужого”-Бессознательного, абсолютно все текущие мысли и чувства (и их более простые и более сложные когнитивные, аффективные и другие конструкции-производные-проявления) всегда причинно – морфо-функционально, обусловлены и имеют внутренний или внешний предтечу-источник своего происхождения, точно, ясно и в любой момент определяемый главным “Я” и постоянно удерживаемый им (“Я”) на уровне (о)сознания: это пред-мысли (у умных и памятливых – на много “ходов” назад), которые они (текущие ручьи-мысли) продолжают развивать без всяких ментальных провалов, примесей и искажений; это пред-чувства, ни на мгновенье не прерывающимся продолжением которых они (испытываемые в данный момент чувства) являются. Эта точка зрения основана на том, что “Я” постоянно проприовисцероцептивно воспринимает Себя-свое тело (точнее, только “свою” секвестр-часть биологического тела) и перцептивно

–

обозримый-ощутимый-охватимый

окружающий

мир,

чтобы

постоянно

идентифицировать себя и четко определять и отделять себя – собственные поступки, дела, мысли, ощущения, чувства и плоть-тело, от этого мира какими-то границами: “это и здесь – я, а это и здесь – не я”. Про духовное или мистическое восприятие здесь не говорится: не понимаю и не знаю, что это такое, но вполне возможно, мы воспринимаем и размежевываем себя и мир не только при помощи психики и ее неврологического аппарата, но и как-то по-другому, и есть еще какой-то способ(ы) и/или канал(ы) раздельного-слитного познания-ощущения-восприятия и идентификацииотграничения себя и внешнего мира. По (довольно-таки темной и плохо разработанной) теме взаимоотношений психического “Я” со своим (но всегда, вспомним, частично “чужим”) телом и внешним миром имеется масса литературы различного профиля, правда, преимущественно описательно-умозрительного характера (обилие точек зрения – это верный признак отсутствия ясности в этом вопросе), и здесь я только коротко

179

останавливаюсь на некоторых моментах, на мой взгляд, имеющих отношение к излагаемой точке зрения на духовно-психосоматическую патологию. Возникает закономерный вопрос: откуда в рефлексирующем “Я” берутся (всплывают, появляются, рождаются, залетают и т.д.) все эти посторонние аффективно-когнитивные “примеси” к основному и в данный момент актуальному аффективно-когнитивному потоку во внутреннем психическом мире, ко всему, нашим “Я” тотально осознаваемому, чувствуемому, переживаемому, желаемому, отвергаемому, планируемому, делаемому и т.п.? Где прячутся-гнездятся до своего внезапного спонтанного п(р)оявления на поверхности аффективно-когнитивного “Я” все эти псевдоистинные, чуждые и артефактные чувства и мысли, непонятные телесные ощущения, лишние и внезапные (вроде бы) произвольные и (тоже вроде бы) непроизвольные движения-действия и порывы-позывы на них; в том числе речь идет и о тех психических (психосоматических) феноменах, которые (психиатры и др.) обычно трактуют как галлюцинации, бред, онейроиды, сенестопатии, ауры и т.п. (терминов много). Что они, эти психо(сомато)фантомы (назовем их так), из себя в действительности представляют? Этот вопрос правомерен хотя бы потому, что, если подумать, то психофантом – это отображение в психике того, чего нет ни в теле, ни в окружающем мире, – так и говорят: “Этого нет, тебе все просто кажется”. – А как может быть и присутствовать в психике, – в моем понимании, всего лишь воспринимающем (проприовисцероцепцию) аппарате – то, чего нигде и ни в каком виде нет? – Я считаю – никак, и полагаю, что психика воспринимает только реально существующее, которое где-то и в каком-то виде-форме всегда есть – и не просто есть, но и посылает ей, (…→Сознанию→)психике, информацию-Символ. Человек (обычно) уверен, что все, что он “имеет” и “держит” в уме-голове, все, что он реально ощущает и испытывает, в нем или где-то еще есть (и это происходит с ним) на самом деле. И в этой уверенности он абсолютно прав: ощущать и испытывать можно только то, что реально. По моему глубокому убеждению, психика никогда не лжет и не обманывается, в том смысле, что, мол, “чего-то”, в ней (психике) в данный момент присутствующего, в действительности нигде нет (“нигде” –

имеется

виду

воспринимающих

реальность,

неврологических

которой (и

субъект

других)

контактирует

аппаратов;

не

психически,

верю

при

помощи

возможность

чисто

спонтанного возбуждения нервных клеток, и даже при эпилептическом разряде нейронов всегда есть – или был! – внешний экстранейрональный стимул, который мы просто пока не в состоянии идентифицировать). Иными словами, абсолютно все, о чем вспоминает-думает и что чувствуетиспытывает человек, что в данный момент присутствует в его психическом “Я” (причем не только в главном, но и во всех “суб-Я”-ячейках-секвестрах его “психического бессознательного”), есть им уловленная и воспринятая реальность, которая где-то в мозге-теле или внешнем мире обязательно существует-присутствует (или анамнестически существовала-присутствовала). Поэтому все, что есть (отразилось-проявилось) в психике, где-то есть (или было) на самом деле, включая “то”, что, как считают, “кажется” и чего “не может быть”. Другой вопрос, каким путем-способом, когда, откуда, почему и зачем (с какой Целью) “это” попало в психику, и почему “это” проникло в нее именно в том виде-форме-Образе, в котором это “это” психика ощущает-осознает – и, к сожалению, тут же “слепо”

180

начинает соматизировать; если бы не эта соматизация “всего подряд”, то, как говорится, и “бог с ними”, этими фантомами. Имеющиеся психологические, неврологические,

(нередко

внутренне

противоречивые

психофизиологические, психиатрические,

или

противоречащие

нейрофизиологические,

психоаналитические

другие

друг

другу)

нейропсихологические,

объяснения

происхождения

“психофантомов”, по большому счету, мало что проясняют в этом сверхсложном вопросе, да и приводимая аргументация в защиту этих точек зрения, как правило, не имеет никакой серьезной структурно-функциональной

“привязки”.

Обычно

просто

констатируется,

что

психофантомы,

взявшиеся “непонятно откуда”, – это всегда психическая патология, либо анализируется их скрытый смысл, – но не анализируется, откуда и каким конкретно путем-способом этот “скрытый смысл” “попал” в “Я”-психику (также имеются многочисленные философские и религиозно-теологические объяснения). Почему-то все понимают, что у человека “ни с того, ни с сего”, беспричинно и из ниоткуда не появляется как-нибудь поутру новый палец или не исчезает ухо, а вот идеи, мысли и чувства (и их производные), выходит, могут взять – и просто так “исчезнуть” в никуда или “появиться” из ниоткуда. Также любой скажет, что голова на плечах всегда своя и никогда не может быть чужой, а вот мысли в этой “своей” голове, выходит, могут быть “чужими”. Или другое “привычное” и “не замечаемое” противоречие: когда кто-нибудь долго плачет и не может успокоиться, хотя и пытается, или слишком долго смеется и тоже не может остановиться, то здесь как бы и нет никакой проблемы – это он “просто” волнуется и поэтому “просто” не может взять себя в руки (в которые он возьмет себя только после того, когда наступит полное опорожнение вскрывшейся ячейки “бессознательного”). Но вот если человек вдруг не сможет разжать кулак или пошевелить ногой, то это – совсем другое дело, и нужно срочно к врачу. Такие двойные подходы к тому, что что-то можно “не мочь”, а что-то – никак нельзя, не могут быть правильными, потому что здоровый человек в любой прижизненный момент (разумеется, с учетом возраста и цикла сон-бодрствование) должен “мочь” абсолютно все осуществить-сделать из своего наличного физиологического психосоматического репертуара: не сбиваться с мысли, что-то вспомнить (разумеется, если знает), когда надо – сосредоточиться, засмеяться и при необходимости – остановиться, при позыве – опорожнить кишечник, иметь (вызвать) в нужный (и не иметь в ненужный) момент эрекцию, всегда по желанию мочь пошевелить рукой, что-нибудь выполнить-сделать и т.д. Невозможность что-либо осуществить или сделать из в норме положенного – это всегда и только

парез

(паралич), который обязательно

имеет

конкретное

структурно-функциональное

отображение в “Я”-мозге-теле и историю-причину-подоплеку своего, – правы Фрейд, Менегетти и многие другие, всегда далеко не случайного – появления в данной ситуации. Полагаю, многие из этих случаев можно объяснить подменой личности. Начнем издали и для начала рассмотрим такую распространенную

житейскую

ситуацию:

я-“Я”

(или

не

я-“Я”,

я-“Кто-то”

из

духовно-

психосоматических Сущностей, в данный момент “живущих” и тайно хозяйничающих, в том числе и “за главного”, в “моем-нашем” биологическом теле) шел-зашел на кухню – и вдруг “забыл”, зачем. Объясняют это, например, тем, что человеку не хватает “ресурсов” активного внимания (единое

181

определение термина “внимание” отсутствует), и поэтому он забывает о некоторых, на данный момент, второстепенных вещах. Такую “забывчивость” еще называют “профессорская рассеянность”. Но, первое, куда подевались и/или чем заняты эти “ресурсы”, и, второе, что конкретно структурнофункционально подразумевается под “нехваткой ресурсов”? Я полагаю, такое “забывание” может происходить и потому, что, пока тело, выполняя приказ “сверху”, от своего “Я” – главного на тот момент, “шло” на кухню, главное “Я” частично (тайная “подключка” малого Образа-Сущности к этому главному “Я”) или полностью подменилось, а “новое” главное “Я” частично (при “подключке” Образа) или полностью (при подмене главного “Я”) “не помнит”-“не знает”, зачем “прежнее” главное “Я” “шло” на кухню; при этом человек либо просто забыл, зачем шел на кухню, либо вообще забыл, что он шел именно на кухню и шел, чтобы именно поесть. Бывают и другие проявления полной или частичной подмены личности. Например, если одна из Сущностей (очень) сыта, а другая (очень) голодна, то “Я”-человек может хотеть есть, но не знать, что конкретно он бы съел, либо он одновременно испытывает сильную тягу к сладкому и не менее сильное отвращение к мясному или жирному. Некоторые люди буквально “зверски” хотят есть через достаточно короткое время после сытной трапезы, и таким говорят: “Да куда ж в тебя одного (видятто говорящие всегда только одного) столько лезет!”. Возможные патофизиологические механизмы такого “второго голода” при явном переедании уже обсуждались раннее, здесь же речь идет о том, что запускаются эти механизмы не “сами по себе”, а главным “Я” или Сущностью, которые остались “голодными” во время “первой еды”, когда “ел” кто-то “Другой”, – если “ест” не главное “Я”, а тайно подключившаяся к нему Сущность, то человек, как правило, механически поглощает пищу, не чувствуя ее вкуса. Бывают случаи, когда (“Я”-“одному”) страшно хочется есть-пить, и тут же одновременно (“Я”-“другого”) просто тошнит от еды-воды, уже съеденной-выпитой в огромном количестве. На соматическом уровне этим и другим особенностям жажды, аппетита и пищевых предпочтений соответствует сосуществование-соседствование “сытых” и “голодных” органо-тканевых участков, либо чередование областей с нормальной трофикой с областями дистрофии, атрофии, гипотрофии

гипертрофии,

биохимически

–

чередование

зон

гипогликемии

зонами

гипергликемии и т.п. Полная или частичная подмена “Я” может проявляться изменениями диуреза, например, когда человек из-за сильнейшего желания помочиться долго-долго стоит-мучается в туалете, по капле выдавливая мочу из практически пустого мочевого пузыря, либо, наоборот, он же (точнее, не он-“Он”, а он-“Другой”) в туалет почти не хотел, а при диурезе из него (не из него-“Него”, а него-“Другого”)

выходит

просто

огромное

количество

олигоанурии с полиурией патофизиологически

мочи.

объясняют

Обычно

синдромом

чередование

эпизодов

неадекватной секреции

антидиуретического гормона, нарушениями секреции альдостерона и т.д., но при этом часто подчеркивают

его

“психогенную

природу”.

Также

“психогенными”

нередко

называют

неинфекционные нарушения дефекации, правда, патофизиологически не расшифровывая, при помощи какого конкретного механизма и на каком структурном уровне данная психогения расстраивает деятельность кишечника. Приложимо к рассматриваемой теме, запор и понос – это состояния, при которых “Я” не полностью владеет центральным и/или периферическим нервным

182

аппаратом, отвечающим за опорожнение кишечника, который (аппарат) частично принадлежит одной или нескольким Сущностям, к тому же, каждая из которых еще имеет и “свой” секвестр в кишечной трубке и “свою” часть мускулатуры, например, тазового дна; поэтому в отдельности ни у “Я”, ни у Сущностей просто “не хватает сил” для эвакуации или, наоборот, удержания кишечного содержимого. Патофизиологические механизмы и патоморфологическое отображение подобных нарушений рассмотрены ранее, а о культурально-символических аспектах запора и поноса еще будет сказано в XXVI-й главе, и здесь я только замечу, что нередко при ликвидации или разрешении определенной конфликтной жизненной ситуации: оставить или удалить “что-то” либо “кого-то” из своей

повседневной

жизни,

эвакуаторная

деятельность

кишечника

быстро

или

постепенно

нормализуется (разумеется, если нет необратимых структурных повреждений), вновь нарушаясь при рецидиве

данной

многочисленные например,

или другие

появлении

принципиально

схожей

культурально-символические

психоаналитические

“анальные”

жизненной

интерпретации

“оральные”

ситуации.

подобных

стадии-фазы

Есть

нарушений,

нормального

патологического психо-сексуального развития личности. Но они не имеют никакой анатомофизиологической, структурно-функциональной “привязки” и поэтому не объясняют, при помощи какого конкретного патофизиологического механизма или их группы застревание на “анальной” стадия развития вызывает нарушение деятельности кишечника. Но Сущностей – тайных виновников всех этих “беспричинных” и противоречивых поступков и желаний и соответствующих им патологических расстройств, полагаю, все же можно научиться различать (поначалу постфактум) и косвенно идентифицировать по “их” “горячим следам” с помощью рутинных медико-физиологических методов, например, по внешнему виду, запаху и другим физикальным

биохимическим

параметрам-особенностям

мочи,

кала

(включая

его

микробиологическое и копрографическое исследование, так как не исключено, что даже кишечные паразиты

приживаются

сегменте

кишечника,

(преимущественно)

“принадлежащем”

“обслуживающим” “"тело" в теле” какой-то одной Сущности, что возможно, например, по причине местной недостаточности эозинофилов, как известно, играющих важную роль в борьбе с некоторыми кишечными паразитами, или по причине какого-то другого местного дефицита – следствия секвестрации сегмента кишечника, сепарации его слизистой и т.п.) и других биологических секретов и выделений: это слезы, кожное “сало”, пот, слюна, отделяемое носовых ходов, мокрота, желчь, сперма, вагинальный секрет. Также косвенная и опосредованная идентификация Сущностей возможна по ситуационной динамике параметров артериального давления, изменению каких-либо функции ЦНС, сердечнососудистой и дыхательной систем и так далее. Разумеется, имеется ввиду не какой-то единичный лабораторный анализ или функциональный параметр, а их совокупность, стойко регистрирующаяся при

определенном

психофизиологическом

состоянии

(психосоматических

ответах-реакциях,

высказываниях, поступках, действиях, поведении и т.д.) человека и в соответствующей этому состоянию (провоцирующей это состояние) типовой и воспроизводимой жизненной ситуации или смене одного состояния (и ситуации) на другое.

183

Как известно, человеческую природу никогда нельзя наблюдать как таковую, а только в ее конкретных проявлениях, в конкретных ситуациях. То же самое можно сказать и о природе Сущностей, которую (природу) тоже можно вывести только из эмпирического изучения поведения Сущностей. А для этого сначала необходимо научиться их идентифицировать в принципе, отличать от главного “Я” и различать между собой. Конечно, это непростое дело, ведь даже природа человека изучена только на уровне гипотез, но приложимо к рассматриваемой теме – весьма перспективное. Для различения Сущностей может пригодиться и графологический анализ почерка (точнее, почерков, ибо, если Сущности разнятся по степени владения неврологическим и локомоторным аппаратами, то, по идее, и “писать” должны по-разному) и, возможно, линейная гистограмма распределения количества букв алфавита, встречающихся в тексте не менее чем определенного размера. Другой способ, который можно использовать, – это голографическая реконструкция полного, законченного анатомического строения и характерного выражения лица – личины одной из Сущностей,

путем

восстановления

целого-цельного

по

“проглядывающим”

анатомическим

мимическим чертам-черточкам, не вяжущимся с общим (наличным) лицом либо как-то по-другому выпадающим из имеющегося в данный момент анатомо-мимического ансамбля. Изучение головы и лица необходимо дополнить изучением тела, обращая особое внимание на расщепленностьпротиворечивость

позно-двигательной

экспрессии

отдельных

телесных

членов,

детальным

анализом контекстуального поведения субъекта – тоже на предмет выявления его (поведения) скрытой внутренней противоречивости. Часто бывает, что разум-голова “смеется”, а душа-тело в это же время “плачет”, губы-руки к человеку “тянутся”, а ноги от него “убегают”. Таким редчайшим Даром-Искусством – моментальным выхватыванием цельного характера из визуально и по другому наблюдающейся духовно-психосоматической “мешанины” и его, “мелькнувшего”-“проглянувшего” лица-тела-характера, воссоздания, порой, только по одной-единственной мельчайшей черточке, – но черточке знаковой, характерной – в совершенстве владеют большие Художники; они одномоментно и полностью узревают все эти лики и личины, всех “их”, тайно “живущих” в – с виду всегда одном – человеке. Очевидно,

для

ситуационно-житейской,

морально-психологической

анатомо-

функциональной “обрисовки” Сущностей годится и многое другое – ведь все они оставляют материальные следы своего пребывания и жизнедеятельности в теле и окружающем мире. Возможно, когда-нибудь это важное и нужное дело будет поставлено на “научные рельсы”, и будет создана валидная и тиражируемая технология идентификации всех Сущностей (а также бесплотных секвестров-психик и неопсихиченных секвестров-соматик), обитающих в “бессознательном” каждого человека. Различение внутренних Сущностей объективными (и субъективными) методами – первый шаг к тому, чтобы попытаться создать еще и технологию “вызывания” Сущностей на уровень главного психического “Я”, точнее, – технологию временной “замены” главного “Я” Сущностью. Тогда можно будет (одновременно или поочередно) “вызывать” и затем (на время или навечно и полностью или частично) “стирать” либо “удалять” из психики-мозга(-тела) любую из этих Сущностей (и отдельных секвестров-психик и секвестров-соматик), включая само главное “Я”, – например, если

184

возникнет

необходимость

его

“капитального

ремонта”

или “замены”.

данном

случае

под

“технологией”, в частности, подразумевается (в том числе и) немедикаментозная или даже вовсе немедицинская нормализация порога возбудимости нейронов аффективно-когнитивной структуры – продуцента-носителя “головы”-психики Сущности, десеквестрация ее (Сущности) позы-тела и последующая

реинтеграция-“возвращение”

невросоматики,

освобожденной

из-под

чар-власти

патогенного Символа-Образа, в ансамбль главного психосоматического “Я”. Возможно, в будущем научатся избавлять человека, его психику-мозг и тело (и даже Сознание) не только от всех патогенных Сущностей – полная “очистка”, точнее, “ликвидация” психического, психосоматического и соматического “бессознательного”, но, если понадобится, то и от главного “Я” – “очистка” только психического или соматического либо в целом психосоматического “сознательного”; то есть человек сможет быть полностью разодушевлен, его мозг – “обесточен”, а тело – обездвижено. Правда полностью либо частично “очистить” психику-мозг-тело, – ничего не повредив! – скорее всего, можно будет не навсегда, а только на какое-то время: навсегда не получится – ведь “Они” вновь “прилетят” и “поселятся”… Но оставим “додумку” и практическую разработку этой темы для исследователей будущего, потому что при реальном обретении подобной технологии, как и в случае с потенциальной возможностью клонирования (конечно, если когда-нибудь удастся создать искусственную матку), возникнет множество религиозных, философских и юридических препятствий. Хотя, с другой стороны, прогресс науки остановить (к счастью) невозможно, и многое из того, что еще совсем недавно казалось нереальным, безумным или даже кощунственным (как для кого-то – моя работа), ныне прочно вошло в нашу повседневную жизнь. Но можно не ждать наступления будущего и уже сейчас начинать беречься от проникновения патогенных внешнесредовых Символов, причем делать это давно и хорошо известным способом – правильно растить и воспитывать человека. Тогда его духовная сфера и главное психосоматическое “Я” “вырастут” до таких “размеров”, что полностью или максимально возможно “заполнят” Сознание (в первую очередь, его Матрицу-мораль), психику и тело. И для внедрения патогенных СимволовОбразов

их

материализации-воплощения

виде

Сущностей,

бесплотных

“психик”

или

неодушевленных “соматик” в человеке просто не будет “(духовно-)психосоматического места”. Основа этого верного, но трудного пути тоже давно и хорошо известна – это всемерное укрепление морали и нравственности, рост культуры, образованности и знаний и здоровый образ жизни. Опишу еще некоторые распространенные ситуации, рассматриваемые мной как примеры проявления жизнедеятельности Сущностей. Внезапная подмена “Я” может проявляться в виде многочисленных бытовых и производственных “кто?”, “где?”, “когда?”, “куда?”, “почему?”, “зачем” и т.д. А Монологи: “Где “мои” очки (трусы, часы, носки, брюки, ключи…) – только что здесь лежали?”; “Где “твои” честь и совесть, “ты” что по пять раз на дню “свое” слово меняешь!”. – А “ктото” (с виду всегда один и тот же!) “меняет” жен, друзей, работу, Родину; “С кем (хм, правда, с “Кем” – из “Них”) я (хм, “Я” – которая из “Вас”) жила все эти годы!”.

185

Б Диалоги: “Кто это тут все опять разбросал? – Так, ты и разбросал! Ведь ты же один был дома!”; “Дочка! Ты зачем мороженое съела? – Это не я”. – И действительно, это не она-“Она”, а она-“Другая” мороженное съела, а она-“Она” ничего об этом не знает-не ведает, и поэтому не только сильно хочет мороженое, – ей-то его не давали! – но еще и обижается на возводимую напраслину, что родители-взрослые ей(-“Ей”) не верят, считают лгуньей (и наказывают вместо ее-“Другой”, о наличии которой она(-“Она”), разумеется, не подозревает, – впрочем, как сказать…). – И она в своей обиде права. (Очевидно, за многими случаями лжи, особенно упорной лжи, скрывается полная подмена “Я” Сущностью или наоборот, и человек действительно не помнит, что он – не он-“Он”, а он-“Тот”! – творил-делал в течение какого-то промежутка времени. Случаи подмены личности хорошо показаны во многих художественных фильмах: “Эффект бабочки” и др., а их медицинская интерпретация достаточно подробно представлена в любом учебнике психиатрии.). Еще пример. Часто бывает, что человек “ни с того ни с сего” то смеется, то плачет, либо ему по-пушкински “и больно и смешно” – в такие моменты происходит так (мною) называемая “стробоскопная” – быстрая циклическая и полная или частичная, смена главного “Я”, “одному” из которых по какому-то поводу “больно”, а “другому” – по иному или этому же самому поводу – “смешно”

(подробнее

стробоскопное

состояние

психики,

включая

его

возможные

нейрофизиологические механизмы, будет рассматриваться в XXIV-й главе). Другое, описаны случаи, когда люди, в том числе и дети, вдруг заговаривали на им совершенно незнакомом или даже древнем и давно мертвом (ли?) языке. Очевидно, в таких случаях речь идет о длительном поочередном персистировании какой-то Сущности, “знающей” этот язык, в психиках-телах многих людей, исторически как-то связанных между собой. При этом Сущность может осуществлять

смену

человека-“хозяина”

следующим

способом-Образом:

…→

Сущность

→

развоплощение → трансформация в Образ (в Сознании) → Символ → Образ (в новом Сознании) → воплощение (в новое “Я”-тело) → Сущность →… Очевидно, в каждом из череды людей-реципиентов имеется

какая-то

(духовно-)психосоматическая

предуготованность

для

реинкарнации

данного

Символа-Образа. (В связи с (возможным) наличием в каждом из нас множества “психик” возникают важные вопросы, например: “если “Это” – во мне, то “Это” – я?”; или такой вопрос: “(в том числе морально и юридически) отвечаю ли я – я-“Я”, за “Его” – мои-“Его” (свои-“чужие”, свои-“не свои”, мои-“не мои”, мои-“наши”, “его”-“наши” и т.п.), проступки-прегрешения, и как различить – “Кто” из “Я”-“Нас” что сделал?”). Все это – реальные, а не выдуманные подмены личности, к сожалению, пока что признаваемые только в искусстве, да и то преимущественно в произведениях мистического жанра, и появляются,

развиваются

прекращаются

они

по

описанным

соответствующих

главах

патофизиологическим механизмам (очевидно, есть и многочисленные другие механизмы, но всего не охватишь никакой теорией и системой взглядов). Но

вернемся

“всплывающим

из

ниоткуда”

мыслям.

Патофизиологически

внезапное

нарушение должной последовательности мышления (чувствования и т.д.) может быть обусловлено

186

появлением ситуационного микроотека (микроотеков) в области расположения определенной (не обязательно

анатомически

компактной)

какую-то

мыслительную

выполняющих

группы

(сети,

операцию

цепи) либо

нейронов,

данный

осуществляющих

момент

какую-нибудь

“немыслительную” психоневрологическую функцию (причем, вспомним, это не просто “какая-то” и “где-то там – в мозгах” функция, а это слияние-взаимодействие пары полуинформаций, “пришедшихдокатившихся” из конкретных внешнесредового – место-событие, и внутреннего структурноанатомического

“откуда”,

взаимодействующих

данный

момент

конкретном

структурно-

анатомическом “где” и эстафетно “направляющихся” в конкретное анатомическое “куда”; и поэтому любая функция – это “река”-функция, “текущая-протекающая” по определенному анатомическому “руслу”. Но функция – это не только куда-то направленный поток каскада физико-химических реакции, это еще и воплощение Чьих-то Замыслов…). Вызывающие

сбои-перебои

мышлении

(микро)отеки

цепях-сетях

“мыслящих”-

функционирующих нейронов образуются по схеме, приведенной во второй главе: избыточное (по длительности и/или интенсивности) возбуждение нейронов → полнокровие → альтерация (либо ее усиление) → экссудация и отек (либо их нарастание) → торможение нейронов → нарушение мышления. Внешне-психологически эти сбои в мышлении могут проявляться как внезапное и с виду беспричинное выпадение-забывание какого-то слова, фразы или мысли вследствие временного (быстро вспомнил) или стойкого (не может вспомнить) торможения в микрогруппе нервных клеток, принадлежащих задействованной в данный момент нейронной системе; либо это будет слово-мысльартефакт,

“вдруг”

внезапно

“откуда-то”

(–

из

“секвестрированного

бессознательного”)

“выскочившее” в разговоре или “возникшее” в мышлении вследствие вклинения в эту нейронную цепь импульсов от не выторможенной группы посторонних нейронов, что может произойти из-за инактивации тормозных нервных клеток данной “мыслящей” нейронной сети, в норме отсекающих (вытормаживающих) посторонние импульсные помехи-вклинения. Другим

фактором,

сбивающим

нормальную

последовательность

(нейрофизиологического

обеспечения) процесса мышления или чувствования, может быть не выторможенная и вклинившаяся такая посторонняя “мыслесодержащая” или “мыслеиндуцирующая” информационная посылка, как проприо(висцеро)цептивная импульсация. (Эта импульсация, полагаю, в совокупной массе своей и образует человеческое психическое “Я” (и все “суб-Я”), о чем еще пойдет речь. Поэтому любое постороннее (от “чужого” “"тела" в теле”) проприовисцероцептивное импульсное вклинение в афферентный импульсный поток, питающийвозбуждающий

аффективно-когнитивный

ансамбль

нейронов,

образующих

главное

“Я”,

автоматически вызовет появление чужеродной внутрипсихической “примеси” (это и есть “подключка” Чужого) к главной в данный момент личности.). Например, это “случайный” ирритативный импульсный залп от мышцы (поперечнополосатой или гладкой), полностью или частично принадлежащей сразу нескольким позам (по сравнению с 1415-ю миллиардами нейронов и огромным числом их нервных волокон и терминальных разветвлений аксонов, количество мышц: их брюшек, порций, включая общее количество актин-миозиновых пар

187

волокон всей поперечнополосатой и гладкой мускулатуры, невелико, и поэтому все Образы-позы имеют в той или иной степени общие мышцы и/или их порции) и внезапно напрягшейся вследствие актуализации одного из позных мышечных паттернов (в который эта мышца полностью или частично входит)

каким-то

своим

хозяином-Образом,

свою

очередь,

(тоже

всегда

не

случайно)

актуализированным своим микротриггером. Бывает и наоборот, когда какая-то, необходимая данной “мыслящей” нейронной цепи, проприо(висцеро)цептивная афферентная посылка до нее не доходит по причине развития отека-ишемии-секвестрации в нервно-проекционно связанной с этой нейронной цепью мышце либо из-за нарушения процесса проведения нервного импульса в центральном или периферическом нервном волокне, принадлежащем нейроанатомической трассе: данная мышца – данные

“мыслящие”

нейроны.

Если

такие

проприо(висцеро)цептивные

ирритации/выпадения

значительно выражены и/или пролонгированы во времени, то могут развиваться стойкие (или ситуационно стойкие) нарушения циркуляции импульсов в соответствующих центральных и/или периферических нейронных цепях или контурах, особенно если им сопутствует многолокусное демиелинизирующее поражение нервных волокон, множественные очаги компрессионной соматои/или вегетоирритации в сочетании с (постоянно и/или ситуационно) большим количеством паретичных – а-, гипо-, гипер- или дистоничных, пластичных, кататоничных, миотоничных (ситуационные крампи и др.) и/или ригидных мышц (парез – это собственно мышечный уровень и миогенная основа возникновения а-, гипо-, гипер- и диспроприоцепции). На психическом (нейропсихологическом, психоневрологическом и т.д.) уровне вышеописанная периферическая патология может проявлять себя как длительные стойкие или ситуационные стереотипные

нарушения мышления-чувствования,

реагирования

и/или

их

запоминания-воспоминания, эмоционального

вегетативно-сосудистого,

железисто-висцерального,

иммунного,

биохимического, локомоторно-двигательного и другого проявления-сопровождения. Это могут быть (“навеянные” ирритацией) назойливые мысли (возникающие, еще раз подчеркнем, всегда по реальному, но практически не уловимому психикой ирритативному проприовисцероцептивному “микроповоду”), стойкая общая или селективная забывчивость, взрыв-наплыв “смеси” забыванийвоспоминаний, либо это (без убедительной на то и психически определяемой-идентифицируемой причины) затянувшееся плохое настроение, агрессия, смешливость, эмоциональная тупость и т.д. и т.п.

Эти

проявления-нарушения

пролонгируются

и/или

усиливаются

сопутствующей

дисгидратационной или другой, описанной в соответствующих главах, патологией самой ЦНС, включая денервационную сверхчувствительность ее нейронов. Весьма существенно, что (по генезу) демиелинизирующая и компрессионно-ирритативная диспроприовисцероцепция – важнейшая и реальная причина появления психоневрологических (и многих других!) нарушений, включая полную или частичную подмену “Я”, целиком не уловима и не локализуема из-за своей диффузности, распыленности, рассосредоточенности по центральной и периферической нервной системе, из-за микроскопичности анатомического размера и ничтожности – “гомеопатичности”

–

патогенетического

воздействия

каждого

из

этих

очажков

диспроприовисцероцепции в отдельности, – но “имя им легион”. Эта “звездная тьма” микролокусов демиелинизации

(микроискажения

информации)

188

компрессионной

микроирритации/микровыпадения нервных импульсов в полном объеме не определяется никакими методами, и – как мощный патогенетический фактор, действующий при психосоматической (и многой другой) патологии, – нередко игнорируется учеными и врачами, которые вместо того, чтобы ориентироваться

на

интегративную

оценку

суммарного

эффекта

от

персистирующего

патогенетического воздействия совокупности анатомически рассеянного множества микрофакторов, по-прежнему упорно ищут пресловутое вирховское “седалище болезни” (включая его современные варианты – генетические, цитологические, ультраструктурные и биохимические “микроседалища”). К тому же, вспомним, действуют эти патогенетические “песчинки” на селективно сверхчувствительные – именно к ним, этим “песчинкам”! – нейроны аффективно-когнитивной структуры, но в медицинской науке

клинической

практике

патогенетическая

роль

феномена

денервационной

сверхчувствительности тоже пока явно недооценивается. (В медицинских учреждениях часто можно услышать такой, по сути, очень печальный диалог: “Доктор, а что это у меня все анализы изменены?” (порой, это длинные-длинные “портянки” – так называемые “компьютерные распечатки”, со многими десятками биохимических и других параметров и толстые пачки результатов многочисленных аппаратных исследований: ЭКГ, холтеровское мониторирование, КИГ, Эхо-КГ, ЭЭГ, ВП, Эхо-ЭГ, ЭНМГ, ЯМР, КТ, УЗИ, УЗДГ, РЭГ, РВПГ – и больше на одного (!) больного приходилось видеть) – “А это у вас, больной, так, мелочь какая-то, сущая ерунда, которая у всех в этом возрасте бывает”. Такие ответы обусловлены, в том числе и тем, что нередко врачи еще с университетской скамьи ориентированы только на выраженные и тяжелые симптомы и грубые параклинические изменения, а “мелкие” (до)поликлинические проблемы, особенно со скудным параклиническим сопровождением, их совершенно “не волнуют”. Вот и получается, что “в общем, больной, приходи ко мне, когда тебя принесут (если успеют – и донесут), и я тебя с огромным удовольствием лечить-спасать буду”. В институтские годы мне, как и многим другим студентам, не раз приходилось выслушивать такое грозное предупреждение-предостережение от искренне пекущихся о нас преподавателей: “Семенов! Вы опять… (каюсь, не всегда был примерным студентом)! Таким, как Вы, не место среди врачей (другие варианты: не место в клинике, больнице или на кафедре), а место на “скорой” и в поликлинике – или в глухой деревне!”. Еще вспоминаются такие слова в адрес какого-нибудь умного педфаковца: “Жаль, что на педфаке учится, а то бы из него мог хороший кардиолог (невропатолог и т.д.) получиться”. Многие “взрослые” врачи и медвузовские преподаватели абсолютно необоснованно считают, что у детей, особенно грудных и новорожденных, ничего “серьезного” быть не может. Но они глубоко заблуждаются, так как многие “взрослые” болезни начинается именно в раннем детском возрасте, а нередко

еще

периоде

внутриутробного

развития;

не

является

исключением

духовно-

психосоматическая патология. По ряду хорошо известных причин в настоящее время такое отношение к малым клиническим и тем более субклиническим изменениям и параклиническим отклонениям, не требующим “мощного” лечения, только нарастает. – Но хватит о грустном.).

189

Другой вариант появления внезапного и “непонятного” сбоя в мышлении-чувствовании, – когда

человек

от

волнения

(“волнение”

–

рябь-волны

на

поверхности

океана-психики

от

всплывания-шевеления Сущностей, тайных обитателей глубин “бессознательного”) “все забыл”, – возникает при выраженном аффекте (впрочем, аффективно сенсибилизированному и моральнопсихосоматически ослабленному человеку мало надо, чтобы разволноваться) и развивается по следующему, тоже описанному в соответствующей главе, механизму: при интенсивном и быстро возникшем

одномоментном

позообразующих

мышц

проприовисцероцептивный

аффективном

по

психике-мозгу

удар

(плюс

тоническом наносится

напряжении

большого

количества

(очередной)

мощный

импульсный

гемодинамический,

медиаторно-биохимический

т.д.),

способный глобально затормозить, сбить или надолго (тотально или парциально) извратить или блокировать процесс мышления и/или его эмоциональное, мезо-диэнцефальное, сенсорно-моторное, вегето-сосудистое,

железисто-висцеральное

и/или

иное

проявление-сопровождение,

включая

локомоторно-двигательные акты. Также артефактный импульсный залп может “залетать” в работающую нейронную цепь вследствие активности “монитора отклонения”, когда зрительная, слуховая, вкусовая, обонятельная, висцероцептивная, термоцептивная, проприоцептивная и/или другая импульсация-информация, частично минуя свои анализаторные центры, переключается (причем пунктов центрального и периферического переключения – “смешивания” информационных потоков – обычно много, и их (эти пункты), вспомним, в полном объеме невозможно идентифицировать) и какой-то ее объем попадает, допустим, в ассоциативные теменные отделы коры головного мозга или во фронтальный конвекс. Попадание посторонней информации в эти нервные центры внешне может проявиться как спонтанная затянувшаяся и произвольно не устраняемая помеха ассоциативному – “теменному” – этапу мышления… (“Не знаю, почему я об “этом” вдруг вспомнил и думаю” – эти и другие, подобные спонтанные, –

но,

действительности,

всегда

псевдоспонтанные

–

“штучки”

любят

“выуживать”

анализировать-“раскручивать” на своих кушетках (когда у комфортно полулежащего человека расслаблены мышцы позы (точнее, поз – обычно их много) – важнейшей причины-источника этих “всплывших” мыслей!) “рыбаки”-психоаналитики. Правда, их “бесструктурные”, “чисто житейские” или “навороченные” объяснения происхождения этих (и многих других) “случайных” мыслейассоциаций, чувств, поступков и т.д. крайне неубедительны, чему косвенным подтверждением является 95%-ная неэффективность психоанализа – по данным самих психоаналитиков) …или как импульсивное (и из текущего момента напрямую – и “накривую” – не объяснимое) “лобное” желание что-то сотворить-сделать – и “творят-делают”, порой, такое… Если эти посторонние импульсы попадают в моторные центры, то человек “ни с того ни с сего” может вздрогнуть, выронить из рук какой-то предмет, вскрикнуть, воскликнуть, что-нибудь “ляпнуть”, начать кусать губы, грызть ногти, что-нибудь крошить-рвать-ломать, постукивать пальцем, приплясывать, туда-сюда ходить, двигательно суетиться, “метаться” или что-то другое “автоматически” делать, – включая более серьезные “дела”, за которые потом тоже нередко приходится расплачиваться.

190

В свою очередь, анализаторные нейронные системы, импульсно “обкраденные” монитором отклонения, тоже страдают, так как получают от своих периферических рецептивных полей ослабленную и/или неполную информацию – и тоже нередко с посторонней дез-информирующей “примесью”. Еще вспомним, что эфферентные “подключки” монитора отклонения частично перебрасывают нисходящую цереброспинальную информацию со своих на чужие локомоторные системы (а также на чужие кровеносные сосуды, железы, внутренние органы, иннервационно связанные не с этими, а с другими нервными центрами), и в итоге соответствующая нейронная популяция не только получает “чужие” (не оттуда, откуда надо) возвратные проприоцептивные (также вегетативные, сердечнососудистые и висцеральные) посылки, но и лишается необходимой возвратной импульсации от вроде бы “своих” мышц (сосудов, желез и внутренних органов), что тоже искажающе, возбуждающе или блокирующее действует на качество и характер мышления, чувствования и множество других психонейрофизиологических (и соматических) процессов. А есть еще и восходящая патологическая вегетативная и соматическая импульсацияирритация, например, от органных язв или каких-то патологических соматических локусов (у кого хотя бы спина не болит), плюс ее (нормальной импульсации) – для “Я” – отсутствие от множества импульсно (почти) “молчащих” соматических и висцеральных очагов секвестрации. И все эти многочисленные много(микро- и макро)гнездные (микро- и макро)ирритации/ (микро- и макро)выпадения (да еще с искажением этого – и без того патологического – импульсного потока “монитором отклонения”), повторимся, существенно нарушают нормальную работу психики и ее продуцента-носителя (но не “творителя”!) – нервной системы, в том числе и вызывая появление психофантомов, психосоматофантомов и соматофантомов. Соматофантом – это твердая уверенность человека в том, что у него, например, “сохнут” или “пухнут” мозги (он чувствует изменение размеров полушарий), в носу постоянно присутствует инфекция, в животе растет опухоль или увеличивается/уменьшается какой-нибудь внутренний орган, что кишечник воспален или полон паразитов, где-то идут процессы атрофии или гниения, в сердце находится какой-то посторонний предмет, в груди живет-присутствует “Кто-то” или “Что-то”, что у него удлиняются или укорачиваются конечности, деревенеет спина, а в позвоночнике “кто-то” “прогрызает ход”… Их наличие в теле человек постоянно или периодически и сильно – вплоть до приступов невыносимой боли, или слабо чувствует-ощущает, а при обследовании (включая, порой, многочисленные лапаротомии) в этой “болящей”, “сохнущей” или “пухнущей” области не находят никаких патологических изменений или образований, которые – по мнению врачей – могли бы объяснить

имеющиеся

жалобы.

полагаю,

что

соматофантомные

ощущения

не

являются

сенестопатиями – ложными ощущениями, они всегда объективны и вызваны потоком сверхслабых проприо(висцеро)цептивных сигналов от тканевого секвестра (который не принадлежит главному “Я”, а является частью или полным секвестром-телом какой-то Сущности, воплотившейся в человеке. Этот секвестр (пато)морфологически ничем “таким” не отличается от окружающих тканей и именно поэтому визуально и гистологически не идентифицируется при диагностической операции или исследовании биопсийного материала, проводимых согласно общепринятым критериям, – “да нет

191

“там” у вас ничего!”), которые (сигналы) воспринимает аффективно-когнитивная структура (психикаСущность),

работающая

режиме

селективной

денервационной

сверхчувствительности

“гомеопатическим” сигналам именно от этой соматической области (“своего” “"тела" в теле”) и в данный момент имеющая доступ – тайно “подключившаяся”, к главному психическому “Я”, так как соматофантомы возникают, только при наличии “подключки” Сущности к “Я”. Как правило, таких пациентов в итоге посылают к психиатрам – “раз ничего “такого” нет, значит это психбольной”. Именно поэтому большинство больных (и “здоровых”) никому и никогда не рассказывает об этих ощущениях. Освоив электронейромиографию, я быстро обратил внимание на то, что при определении СПИ (скорости проведения нервного импульса), чаще при тестировании n.peroneus, многие пациентки (и очень редко пациенты, впрочем, мужчин и так гораздо реже приходилось обследовать) болезненно или крайне болезненно переносят воздействие электрическим током малой или очень малой интенсивности

–

несколько

миллиампер,

но

почти

или

совсем

не

чувствуют

боли

при

электростимуляции той же области того же нерва с большой силой тока – до 100 мА, а это 500 вольт! И другое, очень часто у пациентов с такой извращенной чувствительностью к электрическому току (своеобразной “электродизестезией”) регистрировалась демиелинизирующая невропатия (нередко с аксонопатией и смешанной дистальной амиотрофией); кроме этого, в моменты боли и при малой силе тока

М-ответ

не

определялся

(хотя

иногда

присутствовали

отчетливо

видимые

мышечные

сокращения – “ой, доктор, а что это у меня нога (веко, щека, рука) сама дергается?”), а появлялся М-ответ только при отсутствии боли и большой силе стимулирующего тока. Эти клинико-параклинические феномены можно объяснить тем, что удары током малой и сверхмалой силы воспринимаются не главным “Я”, а аффективно-когнитивной структурой – психикой-Сущностью,

иннервационно

(напрямую

или

опосредованно,

при

помощи

“монитора

отклонения”) связанной с некоторыми волокнами стимулируемого периферического нерва и работающей в режиме денервационной сверхчувствительности. На то, что эти слабые сигналы воспринимались, – как я сейчас понимаю, – не “Я” пациента, а именно психикой-Сущностью (и “будили” ее), кроме сильной боли на малый электростимул, нередко указывали характерные (и обычно воспроизводимые при повторе стимуляции нерва или проведении через какое-то время одного или нескольких дополнительных аналогичных обследований – не опытов, а именно диагностических обследований, проводимых строго по назначению лечащих специалистов и согласно методике!) мимика, аффектация, изменения цвета и влажности кожных покровов и параметров дыхания и пульса, а также высказывания, эмоциональные (смех, плач и т.д.) и локомоторно-поведенческие реакции или “наплывы” воспоминаний (иногда необходимо было подтолкнуть-“разговорить”

человека).

Меня

поражало,

что

такие

моменты

некоторых

обследуемых, порой, настолько менялся характер, что даже казалось, что это – совершенно другие люди. И такая смена личности с тех пор тоже не давала мне покоя. К сожалению, объем книги и в целом неклинический характер данной работы не позволяют подробнее

остановиться

на

этом

вопросе.

Добавлю

только,

что

мой

интерес

духовно-

психосоматической патологии, включая выводы о реальном существовании внутри каждого из нас

192

автономных субличностей, – лучше сказать, присутствии духовно-психосоматических Сущностей, – начался

том

числе

электрофизиологическими

попыток

разобраться

феноменами

их

именно

вот

такими

клинико-психологическими

необычными проявлениями-

сопровождениями. А непонятных случаев было много, в том числе и таких, когда хотелось воскликнуть: “Этого не может быть!” либо “Не верь глазам (мозгам или пособиям по электрофизиологии) своим!”. Но во всех таких случаях я всегда пытался найти какое-то структурно-функциональное объяснение, а не отметать

их

сторону.

“Да

выбрось

ты

это

из

головы!”

–

советовали

более

опытные

электрофизиологи, многие из которых (судя по всему) в своей практике тоже не раз сталкивались с подобными либо другими необычными феноменами. В прочитанной мною специальной электрофизиологической литературе о таких странных случаях, в частности, об извращенном восприятии боли и параллельном резком изменении поведения и психологического портрета обследуемых пациентов, ничего не пишется; как правило, в них только приводятся “сухие” и “мертвые” среднестатистические цифровые данные так называемой “электрофизиологической нормы”, которая чем-то напоминает “прокрустово ложе” или пресловутую “среднюю температуру тела” у больных, лежащих в одной больнице. Но вернемся к психике. Так что же такое “психика” и что такое “Я”? – Я (хм, “Я”) полагаю, что психика – это не просто (или не только) “Нечто”, в данный и любой другой момент “в голове” присутствующее

осознаваемое

человеком

–

“ее”

(точнее,

Себя-“ее”)

генератором-

носителем-“хозяином”, постоянно-непрерывно ощущающим-чувствующим свою, – по его (человека) ощущениям и понятиям, всегда одну и ту же (любой подтвердит-скажет: “Я – это всегда один и тот же я”, и эта (почти) всеобщая уверенность в пожизненных постоянности, неизменности и несменяемости

собственного

“Я”

является

серьезным

препятствием

для

научной

разработки

проблемы “слоистого”, “матрешечного” или “многоголового” – как посмотреть, строения психики и непостоянства “Я” и поиску секвестров-нейроструктур, вторично генерирующих все эти субпсихики, периодически и совершенно незаметно для нас – в виде “Я” – всплывающие “на поверхность” осознания-мышления-чувствования) – психику и постоянно-непрерывно знающим о ее – своейединой-единственной, а не своей-чужой и непостоянной-множественной, психики – “где-товнутреннем” присутствии-наличии. Гораздо более вероятно (лично для меня – очевидно, хотя, комуто может показаться, что эта моя “очевидность” – признак субъективности вследствие избыточного “углубления” в тему), что психика (пусть и ощущаемая-присутствующая в “голове”-мозге (хотя гораздо более вероятно, что она “распылена” по всей центральной и периферической нервной системе) и им, мозгом, вторично поддерживаемая-генерируемая, но всегда созданная телесным “сниже” и утвержденная – нетелесным, но в теле присутствующим – “свыше”, о чем подробнее чуть далее,

как

том,

“Что”

мы

ощущаем

своей

голове)

–

это

всегда

вторичное

порприовисцероцептивное “Нечто” (“Нечто” – потому что затрудняюсь в точном определении психики, хотя, вспомним Блаженного Августина, “когда меня не спрашивают об этом, то я понимаю, что это такое”), опознаваемое-создаваемое-генерируемое-выбираемое-признаваемое исключительно или в первую очередь его, данного человека, биологическим телом. Именно оно, это тело, нуждается

193

в строго “подотчетном” ему – Телу, организаторе-координаторе собственной телесной жизни – Себетеле-психике, ибо телу, телесному не нужна психика, психическое – как Хозяин. В частности, именно поэтому тело “не вооружило” психику(-мозг/нервную систему) всей памятью, оставив себе часть власти-памяти – о Себе-самом-теле, как здоровом, так и больном. Оно (тело), еще раз вспомним, кабельно-коммуникативно (через нервные проводники), дистантно-резонансно (дистантно: молекулярно, корпускулярно и цитологически – через потоки (и микропотоки) омывающих нервную систему биологических жидкостей (первично контактирующих с ГЭБ), и резонансно – чрезкостная, чрезжидкостная и другая упруго- или вибро-волновая передача) и, вполне возможно, как-то по-неведомому-другому связано-“сращено” с (психикой-)мозгом/нервной системой. Но речь в данном случае идет не просто о функционально-анатомических связях всего человеческого тела с нервной системой, они, эти связи, представляются мне гораздо более сложными и дифференцированными. Напомненным выше способом с (психикой-)мозгом/нервной системой индивидуально связаны также и все “"тела" в теле” – все эти телесные секвестрысоматики,

имеющиеся

“общем”

биологическом

теле

человека

являющиеся

созданиями-

воплощениями своих хозяев (и слуг!) – патогенных Сущностей-Образов (“суб-Я”-психик). Психическое “Я” (или “То”, что человек считает-ощущает, как “себя” или свое “Я”) в итоге первично генерируется и “принадлежит” тому секвестру-“"телу" в теле”, восходящее влияние чьих проприовисцероцептивных потоков на (психику-)мозг (точнее, все центральные и периферические нейроны

–

импульсно

“доступные”

данному

“"телу"

теле”)

преобладает

над

проприовисцероцептивными влияниями всех других “"тел" в теле”. То есть любое “"тело" в теле” формирует не только свою проприовисцероцепцию-“психику” (“психику”

данного

“"тела"

теле”

или,

точнее,

“секвестр-"психику"

общей

психике”,

принадлежащую данному “секвестру-"телу" в общем теле”); также психика самого большого (на данный момент) “"тела" в теле” – из всех имеющихся (тоже только на данный момент) в биологическом теле “"тел" в теле” – является “Я“ (главным “Я”) конкретного человека. Иными словами, наше психическое “Я” – это самая большая (на данный момент) “психика” из (“набора”) всех изолированных “психик” – проприовисцероцептивных производных своих “"тел" в теле”… (“"тел" в теле”, – в свою очередь, прежде созданных телесно воплотившимися Образами, которые перед этим в виде аффективно-когнитивной перво-структуры “прижились”-воплотились в мозге. Подробнее полное воплощение Символа – до момента появления духовно-психосоматической Сущности (= духовно-психосоматической болезни), выглядит следующим образом: …место-событие → Символ → попадание (приглашение, захват и/или др.) Символа в Сознание → трансформация (переработка и/или др.) Символа в пост-Символ или Образ (Сознанием или в Сознании) → передачаинвазия Образа в мозг (ЦНС и, возможно, ПНС) через некое сознательно↔психическое “соустье” → бестелесный Образ или секвестр-психика, – точнее, до-психика (до-психика – это еще (ни разу) не соматизовавшаяся аффективно-когнитивная перво-структура – “психика в себе самой” или “чисто психическое бессознательное”, точнее даже, “до-психика в себе самой” или “до-психическое до-

194

бессознательное”, так как оно еще не является (и ни разу не являлось) проприовисцероцептивным производным-отражением-представителем своего секвестра-“"тела" в теле” – Себя-своего тела, именно наличие которого переводит “до-психическое” в качественно иное – “психическое”, ибо “психическое” может существовать только как производное-отражение “соматического”) → телесное воплощение до-психики-Образа (посредством конкретных церебронейросоматических проекций его (Образа) вассальной аффективно-когнитивной перво-структуры, включая ее кортикофугальные и гипоталамо-гипофизарно-эндокринные

влияния,

частности,

периферические

масс-

пролиферативные эффекты от действия соматотропного гормона гипофиза и его гипоталамического рилизинг-фактора) → еще не имеющая “собственной” психики секвестр-соматика, – точнее, досоматика (до-соматика – это пост-Образ, до-Сущность или еще “безголовое” “"до-тело" в теле”: мышечная поза и железисто-висцеральное представительство, это “телесное в себе самом” или “чисто соматическое бессознательное”, точнее, “до-телесное в себе самом” или “до-соматическое добессознательное”, так как у него еще нет (и ни разу не было) собственного психического (психоцереброневрологического)

проприовисцероцептивного

производного-представительства

–

Себя-своей психики, которое “до-соматическое” или “"до-тело" в теле”, переводит в качественно иное – “соматическое” или “"тело" в теле”, ибо “соматическое” может существовать только во взаимосвязи со своим проприовисцероцептивным порождением-творением – “психическим”) → проприовисцероцепция и параллельное восходящее трофо-биохимическое воздействие “" до-тела" в теле” на мозг (ЦНС и ПНС) (по-другому это “самоопсихичивание” секвестра-“"до-тела" в теле” (постОбраза

или

до-Сущности)

или

создание

им

собственного

психоцереброневрологического

производного-представительства: нового либо, что гораздо менее вероятно, воссоединение с прежней аффективно-когнитивной перво-структурой, пославшей в соматику поисковые нервные импульсы

нейрогормональные

сигналы,

приведшие

соматизации

до-психики-Образа

образованию “"до-тела" в теле”) → психика(-мозг) (прежняя или, что гораздо более вероятно, новая, возможно, разросшаяся либо, наоборот, уменьшившаяся, аффективно-когнитивная структура) → афферентно-эфферентное взаимодействие (“головы”-)психики со своей до-соматикой, которое переводит “до-соматическое” в “соматическое” → психосоматика – это иерархически организованное психобиоорганическое единство или секвестр-“психика-тело”→ одухотворение психосоматики своим Образом → духовно-психосоматическая Сущность – это иерархически организованное духовнопсихобиоорганическое единство: “суб-Я” или субличность → информационно-Образная посылка в Сознание

от

Сущности

своему

духовному

хозяину-создателю

–

Образу,

через

некое

психо↔сознательное “соустье” → Образ в Сознании (прежний или, возможно, новый (обогащенный), либо “гибрид” нового и старого Образов) → трансформация Сознанием (либо в нем) Образа в Символ → “отчет”-Символ → место-событие – прежнее, “заславшее” этот духовно-психо-соматически “прижившийся”-воплотившийся в человеке Символ, и/или другое место-событие →… Этапные

метаморфозы

воплощающегося

внешнесредового

Символа

–

позитивного,

нейтрального или патогенного, можно представить и по-другому: Символ (про-Образ) → Образ (постСимвол) → до-психика (Образ или “до-психическое до-бессознательное”) → до-психика-до-соматика (пост-Образ, до-Сущность или “до-психо-до-соматическое до-бессознательное”) → психика-до-

195

соматика (“психическое бессознательное”-“до-соматическое до-бессознательное”) → психосоматика (“психосоматическое бессознательное”) → духовно-психосоматическая Сущность). …Психики(-Образы-Сущности) и их “"тела" в теле”, которые оказались “меньше-слабее” новой главной “Я”-психики, до поры до времени “молчат” и в ожидании “своего часа” ”хранятся” – “спят”, “томятся”, “прячутся” или др., в человеческом “бессознательном”. Еще раз отметим, что если патогенный Образ воплощен только в мозге (нервной системе) и не имеет своего “"тела" в теле”, то он является чистым психо-секвестром, и такие бестелесные до- или пост-психики: до-психики – если еще не соматизировались, и пост-психики – если уже утратили связь со своим “"телом" в теле” (по причине демиелинизации-разобщения, либо оно было разрушено или

“перехвачено”

другой

“головой”-психикой),

составляют

основу

“"бессознательного"

бессознательном”; еще точнее, они составляют основу “"психического бессознательного" в общем психическом, соматическом и психосоматическом (“матрешке”-)бессознательном”. Секвестры-“"тела" в

теле”,

постоянно

или

временно

не

имеющие

своих

“голов”-психик,

составляют

основу

“"соматического бессознательного" в общем психическом, соматическом и психосоматическом (“матрешке”-)бессознательном”. Таким

образом, “бессознательное”, если учитывать, что в

нем кроме “психического”,

“соматического” и “психосоматического” есть “до- и пост-психическое” и “до- и пост-соматическое”, составляющие основу “до- и пост-бессознательного”, устроено достаточно сложно. Но так как в задачи данной работы не входит его детализация, то поэтому в дальнейшем преимущественно будут употребляться понятия “бессознательное”, “психическое” и “соматическое”, а приставки “до-” и “пост-“ будут добавляться только в некоторых случаях. С Образами-психиками, как основой “бессознательного”, все более-менее ясно, хотя в действительности вопросов – и вопросов к этим вопросам (и вопросов к этим вопросам …) – еще очень и очень много. Но точка зрения, что “бессознательное” – это потаенный психический мир, благодаря

Фрейду

его

сподвижникам

хотя

бы

привычна.

Непривычно

другое:

как

“бессознательном” могут “храниться” их (Образов) телесные воплощения – “"тела" в теле”, ведь они составляют неотъемлемую и не вычленяемую основу цельного-единого (с виду!) биологического тела, которое постоянно структурно-функционально активно, имеет единые системы дыхания и кровоснабжения, общие нервную систему, глаза, уши, внутренние органы и железы, целиком, а не частями перемещается-двигается и даже “дерется”, нюхает одним носом, питается из одного рта, размножается одним и тем же органом и способом (а не “почкованием”), мочится (и опорожняется) из одного и того же места, в нем происходит общий обмен веществ и т.д.? Вычленить (разумеется, не путем секции – да это и не нужно, ибо “"тела" в теле” необходимо не удалять-“вырезать”, а in vivo десеквестрировать и реинтегрировать – возвращать в (… ↔духовно↔психо↔)соматический ансамбль, образующий-принадлежащий “Я”) и приблизительно идентифицировать “бессознательные” “"тела" в теле” из общего анатомо-гистологического массива, составляющего основу биологического тела – тела-дома для “них” всех, и малых и больших “"тел" в теле”,

конечно,

нелегко.

Но

это

вполне

возможно,

если

анализировать

характер

цель

осуществляемой в данный (и любой другой) момент функции или действия. Если (на момент этого

196

умозрительного вычленения-идентификации) ткань, орган или система полностью или частично “обслуживает”

(“подчиняется”)

главное

психическое

“Я”(-тело),

то

она

ситуативно

управляется-“принадлежит” главному “"телу" в теле”, а если она (конечность, мышца, ткань и т.д.) “выполняет задание” Сущности (мы слышим, видим и по-иному определяем в целом или ситуационно не характерные для данного человека мысли, эмоции, мимику, высказывания, движения, действия, поступки

т.д.,

включая

их

сердечно-сосудистое,

вегетативное,

железисто-висцеральное,

биохимическое и другое проявление-сопровождение. Либо это “лишний” симптом при какой-то определенной болезни, а в принципе – и вообще любой патологический симптом, о чем чуть далее), то она (область, ткань и т.д.) ситуативно “принадлежит” какому-то Образу, точнее, его “"телу" в теле”, ставшему в этом-делаемом “главным” (на время делания чего-то “этого”). Но при таком анализе

всегда

следует

помнить,

что

все

эти

(духовно-)психосоматические

маски-личины-

субличности, как и явно или скрыто провоцирующие их ситуации (точнее, микротриггеры), могут меняться по “сто раз на дню”. Также можно ориентироваться и по характеру местного или общего патологического процесса: отека, секвестрации, сыпи, гиалиноза и т.д. и т.п. Все эти, в общем-то, типовые, патологические процессы подробно описаны в руководствах по общей и частной патологии и в соответствующих “медицинских” главах моей работы (например, “секвестрация” и “разобщение”), здесь я только еще раз подчеркну, что сам факт наличия любого патологического процесса однозначно указывает на секвестрацию пораженной анатомической области, то есть на ее безусловную принадлежность “соматическому бессознательному”. Основа “соматического бессознательного” – это телесные области и регионы, которые можно охарактеризовать

как

“соматическое

секвестрированное”,

“соматическое,

произвольно

(психоневрологически – “Я”-неврологически) не управляемое”, “соматическое непроизвольное”, “соматическое – “Чье-то” или “Чужое” произвольное”, “соматическое (от “Я”) автономное” и “соматическое патологическое”. Анатомически (патоморфологически) “соматическое бессознательное” – это органные и тканевые области-секвестры (любой патологический очаг – это, повторимся, всегда и только секвестр; в свою очередь, любой секвестр – это всегда и только патологический очаг, даже если в нем (еще) нет патоморфологических изменений, о чем подробнее чуть далее), а функционально, внешне, видимо – это, кроме медицинских симптомов, в том числе и различные телесные “не могу”, “не умею”, “не получается”. Имеются ввиду различные локомоторно-двигательные “немòгутия”, “щажения”, “неловкости”, “тупости”, “неумения” и “невозможности”, ситуационные страхи движениядействия (там, где бояться нечего), в том числе и под видом их привычного автоматического “избегания”. Сюда же относятся всевозможные нарушения вегетативно-сосудистого, железистовисцерального,

биохимического

другого

проявления-обеспечения-сопровождения

подобных

“неправильных” или “не делаемых” простых и сложных локомоторных актов. Очень часто такое ситуационное парциальное “невладение” (вроде бы) собственным и ясно видимым-ощущаемым-“осознаваемым”

телесным

членом,

действительности –

секвестром-

регионом “соматического бессознательного”, “безобидно” выглядит как “помощь самому себе

197

снаружи”: там, где (будучи здоровым-“несеквестрированным”) вполне можно обойтись без такой помощи. Человек должен, если, конечно, в данный момент он – его (духовно-)психосоматическое “Я”, полностью владеет своим телом, мочь произвольно управлять любым своим движением “изнутри” по схеме: моя психика и мое решение о моем движении → мой мозг и команда моим мышцам → только необходимые мышцы и телесные члены → только необходимые движения-локомоции. В качестве типового примера такой “патологической-бессознательной”, – а с виду осознанной, “сознательной”! – “помощи самому себе снаружи” подходит столь распространенная “безобидная” помощь своими руками “своим” ногам при вставании в виде их (рук) опоры на колени. Такая “привычная” опора нередко свидетельствует о том, что мускулатура нижних конечностей встающего человека в данной (или любой другой) ситуации находится в состоянии немедицинского пареза (разумеется, четких границ между немедицинским и медицинским парезом провести невозможно) и не

полностью

“принадлежит”

его

главному

“Я”:

мышцы

нижних

конечностей

частично

секвестрированы и поэтому недостаточно сильно напрягаются или не полностью участвуют в акте вставания. Как правило, в таких случаях также имеются центральные и периферические локусы демиелинизации-разобщения – факторы, частично блокирующие, ослабляющие или извращающие поступление команды к сокращению ко всем мышцам или их порциям, вовлеченным в данный локомоторный акт. Количество вовлеченных мышц может уменьшаться и вследствие отекасеквестрации в каком-то нейрональном пуле из ансамбля нервных клеток, участвующих в выработке и реализации решения об этом движении. Нередко при таком “вставании с опорой” человек охает, стонет, вздыхает, кряхтит и т.п. – так он не просто выражает свою слабость-немощность, но и сигнализирует о ней некому желаемомупризываемому внешнему помощнику. Разумеется, случаи сильной усталости, поднятия тяжести и другие подобные ситуации, когда опора руками о колени действительно необходима, – не в счет. Речь идет только о “привычном” использовании данного вида самопомощи (а их очень много!), о таком вставании, при котором никакая опора руками о колени, по идее, не нужна, так как здоровый (и “несеквестрированный”) человек всегда в состоянии подняться со стула или пола с помощью мускульной силы своих ног. Как и любой другой патологический симптом, эта “самопомощь” (нередко тоже “слабыми”) руками

своим

“слабым”

ногам

обязательно

имеет

свое

внешнесобытийное

проявление-

отображение: такой человек в некой жизненной ситуации также не способен (не желает, ленится, боится или др.) самостоятельно “подняться”, “встать на ноги” и (трусливо-паразитически либо из-за лени-глупости) нуждается в постороннем содействии, а постанывание-кряхтенье-оханье – это, как уже отмечено, и есть его “призыв” или “просьба” кому-то об этой помощи. И

такой

“помощник”,

когда-то

(тайно)

морально

порабощенный

эмоционально

“заарканенный” путем создания у него чувства вины, жалости или т.п., имеется у почти любого “охающего”. Когда-то

“охающий”

(данный

или

другой)

при

помощи

соответствующего

морально

патогенного Символа – свидетельства его (“заразной”) немощности, “поселился” или, лучше и точнее сказать,

“вселился”

духовно-психосоматическую

198

сферу

своего

невольника-помощника,

воплотившись в него в виде Сущности. Характерно, что последняя всегда находится в двойном подчинении-пользовании, являясь “слугой двух господ”. Сущность тайно “пробуждается” при виде своего “наружного” хозяина-страдальца, нуждающегося в помощи, после оказания которой ее (Сущности) секвестр-психосоматика вновь (и вновь тайно) реинтегрируется в психосоматическую сферу, принадлежащую главному “Я” оказавшего помощь человека, по механизмам, описанным выше, и служит ему, своему второму (или первому – как посмотреть) хозяину, “верой и правдой”; Образ же данной болезни-помощи вновь возвращается обратно в Сознание (человека-помощника), в котором либо “живет”-“хранится” в ожидании новой императивной просьбы о помощи, либо, трансформируясь в Символ, покидает данное Сознание. Но, вспомним, в человеке-помощнике остался

его

(Символа)

телесный

церебронейросоматической забарьерных

сосудистой

местно-тканевых

субпатологических

“отпечаток”

–

альтерационной

патоморфологических

(микро)очаговых

память

отеков

данной

Сущности,

перфокарты-решетки

изменений

(в

виде

остаточных

частности,

множественных

центрально-периферических

микролокусов

миелинопатии), и этому “просящему”-“приказывающему” Символу, в очередной раз вернувшемуся в Сознание помощника и трансформировавшемуся в нем в Образ (либо актуализирующему имеющийся Образ), достаточно просто активироваться в мозге в виде аффективно-когнитивной перво-структуры, соматически спроецироваться, “надуть” свою секвестр-позу, – то есть телесно воплотиться путем экссудации

через

“свои”

альтерационные

отверстия,

затем

проприовисцероцептивно

спроецироваться – возвратиться в мозг, и быстренько найти-воссоздать “свою” “голову”-психику (тоже экссудативно “надуть” свою секвестр-аффективно-когнитивную структуру, – вспомним, отек “прячет” ее и позу от “Я”) – и помощница-Сущность, (как всегда, тайно) возродившаяся-ожившая в психике-теле ничего не подозревающего “Я”-человека, вновь готова помочь-служить своему внешнему-наружному Хозяину, в данный момент с кряхтеньем-оханием пытающемуся встать, опираясь на колени (другой и более короткий путь тайного “пробуждения” Сущности – это, как уже указывалось,

прямая

условно-рефлекторная

активация

ее

психики

“своим”

внешнесредовым

микротриггером). Разумеется, очередное “пробуждение-надувание” слуги-Сущности возможно только в том случае, если со времени ее последнего “услужения” (холуйство и рабство – это, как будет показано далее, не чистые морально-психологические пороки-дефекты, они (как и многое другое) всегда имеют свои патофизиологические и патоморфологические проявления-“отметины”), но не успели закрыться-“зарасти” “окна” телесной памяти – “ее” (или в том числе и “ее”) альтерационные отверстия в сосудистой стенке. Часто

бывает,

что

позже

психика

–

аффективно-когнитивная

структура

помогающей

Сущности, утрачивает свою специфичность к призыву-оханию данного человека (см. главу XXI) и начинает условно-рефлекторно активироваться многими или даже всеми, кряхтящими-охающими при вставании, затем – охающими уже не только при вставании, позже – совсем не охающими, и так далее. В итоге формируется человек – добровольный слуга-помощник всем немощным-страдающим, и не только им, но и “эксплуататорам”, под видом телесной немочи желающим попользоваться дармовой помощью. Этот (пато)метаморфоз личности объясняется еще и тем, что с каждым последующим эпизодом такой “помощи” воплотившаяся в человеке Сущность все больше и больше

199

раздувается-разрастается,

увеличивая

свою

духовно-психосоматическую

воплощенность-

представленность и расширяя телесную память, – вплоть до максимально возможного экссудативноотечного и масс-пролиферативного заполнения (морального и психосоматического “выедания” “здорового сознательного”) духовно-психосоматического человека изнутри с неизбежной стойкой деформацией или подменой “Я”. Вот так здоровый и сильный порабощается больным(и) и слабым(и), причем это порабощение обычно

незаметно

для

всех

акторов,

так

как

происходит

на

уровне

их

“аморального

бессознательного”. Поэтому, перефразируя Маркса, вполне можно сказать, что “сила слабого в его слабости, а слабость сильного в его силе” – и, добавлю, моральной слабости и глупости. Надеюсь, понятно, что речь идет не о том, чтобы никогда не помогать с трудом встающим больным и пожилым людям (хотя, по идее, им должны помогать не посторонние, это обязаны делать их библейские “ближние” – где они!), а о том, чтобы при этом незаметно не превратиться сначала в вечного слугу-помощника (с моралью, психикой и позой-телом слуги – слуг сразу видно, и отношение к ним соответствующее), а затем, символически, – по Менегетти, семантически – “заразившись” их (с трудом встающих) духовно-психосоматической и житейской немощностью, незаметно не превратиться уже в человека, полностью или частично утратившего самостоятельность: сначала в принятии и реализации решений о “вставании” в каких-то типовых жизненных ситуациях, а позже – в социального инвалида, вечно нуждающегося в посторонней помощи-подсказке для малейшего продвижения по жизни. К сожалению, нередко так оно и бывает, когда помогающий незаметно для себя превращается в того, кому он помогал, – и не только при вставании. Вы скажете: “Ну ладно, все это примеры о разных там псевдострадальцах-поработителях. А как же старушки?” – Ох уж эти старые женщины! Прав Менегетти, что постоянно советует при многих психосоматических заболеваниях и жизненных неудачах в первую очередь искать (по-библейски “ближнюю”) “старушку”. Разумеется, старые и больные артритом (но не поэтому ли и “больные”, что когда-то побоялись решительно прекратить свое (само)унижение и смело “подняться с колен”) и действительно старые-слабые – не в счет. Но многие старушки передвигаются очень даже шустро, особенно когда их никто не видит (“никто” – это тот, который вольно, – если заметил эту связь и использует ее в своих корыстных целях, – или невольно играет роль условно-рефлекторного триггера – провокатора-активатора Образа-Сущности, в моменты такой условно-рефлекторной “слабости” живущей и хозяйничающей в психике-мозге-теле ничего не подозревающей об этих “психиках”, “мозгах” и “телах” бабушке). Кстати, многие еще вполне энергичные, крепкие и нестарые люди в некоторых ситуациях буквально на глазах превращаются в вялых, слабых, старых, “охающих” и нуждающихся в посторонней помощи. – Вот вам и “опора на коленки”. Другими примерами “помощи самому себе снаружи” могут являться действия двумя руками там, где вполне можно действовать одной, причем вторая рука или иной вовлеченный в это действие телесный член при этом часто работают-напрягаются “вхолостую”. Имеются в виду многочисленные “бытовые” синкинезии и признаки “старательности” (скажете, это мелочи – как посмотреть): высовывание языка при письме, характерное “мучительно-трудное” выражение лица при поднятии (по идее, посильной) тяжести, завязывании галстука или выборе чего-нибудь на базаре, это и –

200

“специфическое”, как бы “со стороны”, “постороннее” – мысленное или словесное уговариваниеуспокаивание самого себя в ситуациях, при которых и нервничать не нужно (не путать с сознательными внутренними размышлениями и диалогами, – хотя, “Кого” мы, мысленно размышляя, слушаем, и с “Кем” они, эти внутренние диалоги, ведутся?), это и “компенсаторное” широкое раскрытие глаз и рта при напряженном прислушивании к каким-то тихим звукам или “моргание” при выслушивании индивидуально сложной по смыслу речи и т.п. Сюда же относятся так называемые “подсознательные”, “автоматические”, – но ситуационно неуместные, лишние, ненужные и т.д. – действия-движения (плюс сопутствующие им вокализации или сопение-хрюкание, потливость, побледнение или покраснение лица либо других частей тела, также выделения-истечения секретов, выход газов и т.д.): “перестань ковырять в носу (или в другом месте)”, “зачем размахиваешь руками (стучишь ногами)”, “опять у тебя слюни текут (сопли бегут)”, “перестань свистеть (ныть)”, “не мни скатерть (документ)”, “не грызи ручку (ногти)”, “не кусай губы”, “не рви (не ешь) волосы” и т.д. – не главное “Я”-тело, а подключившаяся к нему “Сущность” сознательно и целенаправленно делает все эти “автоматические” и “неосознаваемые” человеком движения-действия. Еще примерами ситуационного неполного владения “своим” (“Я”-)телом также является игнорирование возможности совершения каких-то простых движений или двигательных актов – по типу ситуативной “локомоторной олигофрении” – или даже полное забывание (секвестры – это еще и “телесное забытое”; также см. выше: “секвестры и инвалидность”) о самой возможности выполнения каких-то движений, действий или работы другими, более точными, способами. Например, это неловкий “женский” бег (а до полового созревания многие из них бегали так же ловко, как мальчишки), “женское” забивание гвоздей, “медвежьи” повадки у мужчин. Это и вторично приобретенные

–

нередко

гордостью

поведенческие

неловкости-неумения

культивируемые

работников

–

умственного

множественные труда

(и

локомоторно-

чем

“умнее”

“интеллигентнее”, тем бывает более моторно смешон и неловок – “в голову пошел”, вспомните Хоботова из фильма “Покровские ворота”. Вообще-то “умность головы” и локомоторная “глупость тела” – и наоборот, в чем-то сродни горбатости, и ее никак нельзя признать нормой). Таким часто говорят: “да перестань ты мучаться, это делается гораздо проще!”, “это же элементарно!”, “ты что такой тупой?”, “у тебя откуда руки растут? (хороший вопрос!)” и т.д., – а (секвестр-“Он”-)он “не слышит” обращенной к нему (точнее, к тому, которого видит говорящий) речи и все равно продолжает упорно мучаться-делать (“не уметь”) по-старому. Сюда же относятся различные “неуместные” и т.п. позы и выражения лица: “ты что так встал?”, “ты что рот открыл?”, “тебе что, руки деть некуда?”, – в общем, все то, что так точно изображал Чарли Чаплин и другие комические актеры. Это и многочисленные “не сутулься (не горбаться)”, “стой ровно”, “не кривись”, “что зад оттопырил (голову повесил)”, это и сколиотичная фигура или, как ее часто называют, “неправильная осанка” (весьма характерно, что многие такие “неловкие”, “неумехи”, “горбатые”, “сутулые”, “жизнью придавленные” и т.п. в ряде ситуаций удивительным образом – Образом! – преображаются и становятся ловкими, умелыми, стройными и быстрыми).

201

Эти так называемые “нарушения осанки” нынче стало модно “выправлять”. Но вот хотя бы одного увидеть, кому ее, осанку, действительно “выправили” – навсегда или хотя бы на какое-то время после процедуры. Нередко радостные доктор и пациент отчетливо “видят” улучшение или даже прямую осанку, а посторонние не видят абсолютно никаких позитивных изменений в фигуре человека. – А почему? – А в том числе и потому, что дома либо на работе (либо по дороге туда), – в общем, там, куда “распрямленный” пациент бодро направляется после процедуры, имеется условнорефлекторный микротриггер (один или несколько “жучков”) – активатор Сущности и ее “сутулящей” позы, и человек, придя в такое место или пройдя мимо него, вновь попадает под его (микротриггера) действие. Еще маркерами “соматического бессознательного” являются многочисленные “привычные” ситуационные констатации-уверенности-самоприговоры: “это я не могу”, “нет сил”, “не шевелится”, “не двигается”, “не получается” – и ведь действительно “не могут”, но, что характерно, попадя в другие места-условия (где нет микротриггеров), “могут” – да еще как. Речь идет о так называемых ситуационных парезах и параличах (повторимся, неневрологической и неортопедической природы), в том числе и по типу “ареста речи”, “ареста движения”, “ареста памяти”, “ареста совести”, “ареста смелости” и других “арестов”, когда “язык проглотил”, “не может рот открыть”, “стоит как истукан”, “ни вдохнуть, ни выдохнуть”, “сковало руку”, “ноги стали чужие (приросли к полу)”, “забыл”, “все вылетело из головы”, “не могу себя заставить” и т.п. К области “соматического бессознательного” также относятся участки кожной гиперестезии, дизестезии или гипостезии: локальные онемения щеки, стопы, пальцев (синдром Рейно – палец для чего-то “отбирает” Образ, а “Я” “сопротивляется”), “мурашки”, “холодок”, “жар”, распирания, обручистянутия, зуд, жжение, тяжесть в груди, “ком” в горле, “кол (гвоздь)” в спине и т.д. Появление этих ощущений обусловлено тем, что когда какой-то тканевой локус переходит под “юрисдикцию” (духовно-)психосоматической Сущности (частично или полностью “отвоевавшей” у главного “Я” кожную поверхность, ухо, ногу, руку, бронх и т.п.), то импульсация от него резко уменьшается (вследствие разобщения и секвестрации) и ее воспринимает уже не главное “Я”, а аффективнокогнитивная структура – носитель-продуцент психики данной Сущности; при “подключке” последней к “Я” человек и ощущает онемение, покалывание и т.д. (“Ты боишься щекотки?” – “Когда – боюсь, а когда – нет”). “Соматическим бессознательным” являются не только малые и большие телесные симптомыпроявления всевозможных болезней и мелких “немедицинских” немощей-недомоганий, также это многие уродства, нарушения, отклонения и аномалии развития, включая (всегда псевдостатичные) дефекты: косметические, дерматологические, биомеханические и др. Еще раз отметим, что духовно-психосоматическими (и возможно, всеми или многими другими) болезнями мы всегда заболеваем не “осознанно”, не “специально”, не “сознательно”, включая, даже вроде бы “сознательные”, симулянство, членовредительство и суициды. По моему глубокому убеждению, человек никогда и ни при каких условиях не может вредить себе – и всем другим людям! – сознательно, включая даже расстрел преступника по приговору суда, убийство противника во время военных действий, а делает это всегда бессознательно…

202

(то есть это делает Сущность. В частности, при подготовке военных их “с умом” духовнопсихосоматически “зомбируют” – “выращивают” в них “внутреннего солдата-гомункулуса” (это хорошо

показано

фильме

“Универсальный

солдат”).

“Долг”

“приказ”

–

это

типичные

“вморальнопсихосоматизированные” (вбитые, вдолбленные, “вмуштрованные”) Символы-ОбразыСущности, частично или полностью подменяющие “Я” военнообязанного в бою, разведке и т.д., а “приказы-команды” – их условно-рефлекторные, точнее, социально-рефлекторные активаторытриггеры, выработанные по методу Павлова, путем многократных повторений-закреплений), …даже если внешне это и выглядит вполне “сознательно” (самопожертвование во имя детей, идеи, веры, Родины – не в счет, ибо это акт морального, сознательного выбора. Хотя, вполне возможно, что и “это” “делается” чуждым внутренним или внешним “бессознательным”, которое – человека и/или ситуацию – “довело” до неизбежности этого “самопожертвования”, ибо человек, здоровый и дееспособный во всех смыслах, включая моральный выбор, всегда ориентирован только на свою собственную, – а не чужую – жизнь). Если что-то злое, негативное, дурное, вредное, опасное или саморазрушительное и делается человеком “сознательно”, то оно, это самодеструктивное действие-поступок, сознательно, – но на другом психическом уровне. Тут (так) действует “"сознательное" в бессознательном”, когда какая-то “запертая” в “бессознательном” (секвестр-психика-)Сущность смогла или пытается “прорваться” наружу, чтобы стать главным “Я”, полностью (или хотя бы до ситуационно необходимого минимума) овладеть “Я”-мозгом-телом и управлять биологическим человеком, его действиями, поступками и поведением, чтобы реализовать Замыслы Кого-то из внешнего Мира, – и не обязательно чисто Символического Мира, а хотя бы офицера, отдавшего приказ расстрелять, сжечь или разбомбить. Солдат, выполнив приказ, убил человека – но после этого убийства он сам морально мучается, даже если и внешне не осознает этого. В итоге у него фатально-неизбежно развивается духовнопсихосоматическая патология, причем духовно и медицински не излечимая, ведь, – пусть и по приказу, но им, самим солдатом-человеком, – убитого, пусть преступника-противника, – но человека! – уже никогда не вернешь. Такую ошибку жизненного выбора – подчиниться и убить, а не подчиниться и не убить – никак не исправишь; эту вину ничем не искупишь, даже если капеллан или безликая (индульгенция-)Родина и отпустят этот грех. Любое убийство всегда (как минимум) двойное, и солдат, убивший противника, – но лишивший жизни человека! – позже сам умирает от этого, но только его болезнь-самопокараниесамоубийство растянута на кошмарные годы или десятилетия (“Мертвые невидимы, но они не отсутствуют”,

Блаженный

Августин).

Именно

поэтому

война

–

это

рассадник

не

только

злокачественных и терапевтически резистентных, но и (употребим термин Менегетти) “семантически заразных”

форм

духовно-психосоматической,

–

точнее

сказать,

морально-,

нравственно-

психосоматической – расплаты-самопокарания-патологии. И те, кто послал солдат убивать, – целиться-стрелять в чужое тело и попадать в свою душу, – после “от имени народа и Родины” требуют, чтобы мы – всего лишь врачи – излечили этих прижизненно само-убитых мертвецов! Но хватит о горьком, и продолжим развитие темы.

203

Подсознательно-бессознательно мы не только заболеваем или травмируемся, болеем и выздоравливаем мы тоже непроизвольно-бессознательно, вопреки и помимо своей воли (правда, бывают исключения – но они только подтверждают правило) – кто из нас “сознательно” вызывает появление и исчезновение “своих” чирья, менингита или пневмонии. Конечно, многим из научного и бытового мира ксенофобически непривычна излагаемая точка зрения на “сознательное” и “бессознательное”, так как наше обыденное и обычно автоматическибездумное отношение к собственному единственному (но не единому – “матрешечному”) телу, – как больному, так и здоровому, – как к чему-то, попадающему под определение “сознательное” (в смысле сознательного ощущения и владения-управления своим собственным телом), обусловлено тем, что на уровне так называемого “здравого смысла” мы обычно считаем, что “раз руки-ноги растут из нас, их видно, и мы ими управляем (а если и не управляем – ну и что!), то значит они, эти рукиноги, “наши”, и это – "сознательное"”. В то же самое время и те же самые люди могут (интересно, “сознательно” или “бессознательно”) относиться к своей больной ноге, как к чужой, она-которая “почему-то” или “просто” “болит”: “Зачем бы я сам заболел, я хочу быть здоровым!” или даже: “Я, что ли, чокнутый, заболеть специально!”. “Это (не я “её” – ногу/ногой, “болею”, а это) она “сама” болит”, – выходит, “сама” и “перестанет” болеть, когда “решит”, что хватит. – “А болезни (если спросить таких) – это “сознательное” или “бессознательное”?” – “А что, болезни? Какое же это “бессознательное”, симптомы – их же “видно”! Вот они, смотрите: это (“моя”) гнойная мокрота (плюет и показывает). Здесь у меня грибок – вот он (раздвигает пальца ног). Вот тут, в груди, у меня (“ Чтото”) колет. Здесь, под кожей у меня что-то (“само”) выросло, а тут у меня импотенция… Да и болят мои болячки-симптомы уж как-то сильно "сознательно"”. – (А я им в ответ:) “Но появились-то, поболели-побыли и затем прошли они, эти прыщики-болячки-симптомы, помимо вашей воли, бессознательно!”. – (А они мне) “Ну и что. Я же осознаю, что они болят и как они болят, и вижу, когда они появляются и проходят!”. Я полагаю, что человек никогда и ни при каких условиях не может “сознательно” ходить с уродливой бородавкой на носу, зобом огромных размеров или “гроздьями” варикозных вен, “сознательно мучаться” от “своих” ожирения, артрита, поноса, дерматита, перхоти, бесплодия и косоглазия, “сознательно” не лечить тяжелое (да и легкое) заболевание сердца или половую инфекцию, “сознательно” не замечать второй-третий подбородок, прыщавые лоб и щеки, гнилые зубы, дурной запах изо рта или откуда-нибудь еще, язву на голени, пораженные грибком стопы – и все другое, больное-лишнее-неприглядное, ибо патологическое не бывает нужным и красивым. Человек не может “сознательно” не обращаться к врачу годами и многими десятилетиями, да еще при этом “сознательно” игнорировать серьезность – и сам факт! – своего заболевания или, что ничуть не лучше, вместо лечения “сознательно” ныть-жаловаться чуть ли не всем подряд, подобно эксгибиционисту, выставляя свои хвори-болячки на всеобщее обозрение, а в итоге – “сознательно” доводить свою болезнь до уродства, инвалидности (многие хотят стать инвалидами, по крайней мере, иметь инвалидность – чтобы ни за что не отвечать или не работать) и трагического конца (многие подсознательно не хотят жить – или даже хотят умереть). Человек болеет всегда и только бессознательно, и болезнь нужна и выгодна не его главному “Я”, а Сущности – чуждому человеку

204

патогенному Символу-Образу, этому менегетьевскому “паразиту ума” и, добавлю, тела, тайно “подключившемуся” к его – всегда здоровому! – “духовно-психосоматическому (к сожалению, всегда только секвестру) сознательному” из “больного-секвестрированного-бессознательного” (и не надо все сваливать на “микробов”, “сосуды”, “холестерин”, “стрессы”, “онкомутации”, “тяжелую жизнь” и другие вторичные-третичные факторы). Еще раз изложу свою точку зрения: никогда и ни при каких условиях человек не виноват в том, что он заболел, – о какой бы то ни было болезни не шла речь, ибо в настоящее время никто не знает, по крайней мере, из врачей и больных (а то бы первые – вылечили, а вторые – выздоровели), как, по каким приметам и признакам определить, что данное место-событие (что именно в этом месте и какое конкретное событие – везде много чего содержится и много чего происходит) – источник патогенных Символов; никто не знает, как обнаружить сами эти Символы, – как патогенные, так нейтральные и благотворные (и вообще, что это в точности такое – Символ); никто не знает, как уберечься – самому и уберечь библейских “ближних” – от инвазии в Сознание (да и что это такое – Сознание) патогенных Символов; никто не знает, как не допустить психосоматизации Образа (и что это такое – Образ); никто не знает, как обнаружить в психике-мозге-теле и изгнать-развоплотить психо-телесно материализовавшиеся Сущности. Есть и много других подобных вопросов, на которые и у меня нет ответов. Но идея о том, что именно так начинаются и протекают духовнопсихосоматические болезни, буквально “витает в воздухе”. Поднимаемые мною в этой работе вопросы ставит само время – и придется искать на них ответы, чтобы (всем) спастись, а не погибнуть. И такой поиск –

и небезрезультатно

– уже

ведется Антонио Менегетти,

этим

поразительным Человеком; мне же выпала участь написать обо всем этом. Но вернемся вновь к “бессознательному”. Итак, “бессознательное” – это хранилище чуждыхпатогенных

севестров-психик-Образов

их

телесных

проявлений-воплощений

–

патологий-

секвестров-“"тел" в теле”, и поэтому оно, “бессознательное”, имеет не только психические (психоневрологические) – еще раз: всегда и только патологические! – проявления (пласты, компоненты,

составляющие),

но

обязательные

соматические

–

тоже

всегда

только

патологические! – проявления, некоторые из которых перечислены выше, но этот список можно еще продолжать и продолжать. Наличие “здорового бессознательного” я полностью отрицаю, так как считаю, что само понятие “бессознательное” априори говорит о его абсолютной патологичности (а патология – это, вспомним, прерогатива врачей!), ибо, по моему убеждению, в здоровом человеке – “человеке здоровом”, абсолютно все и еще раз все и в любой момент должно быть – им, самим этим единством-“Я”-человеком осознаваемо,

свободно

– и

свободно

произвольно

произвольно управляемо

ощущаемо, –

только

свободно такой

произвольно

человек

является

менегетьевским человеком-“единством действия”. “Бессознательное”

–

это

“запертое

сознательное”,

“секвестрированное

сознательное”,

“несвободное сознательное”, “живое, – но не живущее – сознательное”, “"не живое-не мертвое" и оторванное от жизни-действия сознательное”. Здоровый человек – это “здоровое в человеке”, и это всегда и только “сознательное”, причем это “незапертое сознательное”, “свободное сознательное”, и никаких “тайников души” и “потаенных

205

(психосоматических)

уголков-местечек”

цельном

кристально

чистом

прозрачном

психосоматическом “сознательном” в принципе быть не может – как не может быть и “больного сознательного”. “Сознательное” можно уподобить куску бальзаковской “шагреневой кожи”, размер которой уменьшается

после

каждой

сделанной

жизненной

ошибки

морального

выбора,

–

только

исправление ошибки (хотя бы одной из множества допущенных) замедляет или ненадолго приостанавливает этот необратимый процесс. Еще раз добавлю, что “Я”(-“сознательное”) – это всегда и только здоровое “Я”, и – с позиций самого “Я” – “больного "Я"” тоже в принципе быть не может. – А если специалисты в вопросах психической нормы и патологии: врачи, психиатры, психоаналитики, юристы, и просто люди, считают, что какой-то человек психически болен или недееспособен? – Просто здоровое “Я” человека, которого мы причисляем к психически больным, бредящим, галлюцинирующим и т.п., “зашорено” и страдает от Образа-Сущности, тайно “подключившегося” к его, главного “Я”, секвестручасти психики-мозга; либо “Я” (адекватно!) воспринимает и (правильно!) анализирует ложную информацию, – то есть оно дезинформировано “монитором отклонения” (который действует подобно ржавчине, вызывая “коррозию” миелина); либо “больной”-он действительно видит то, чего не видим и не воспринимаем “здоровые”-мы – вспомним про феномен денервационной сверхчувствительности нейронов принадлежащих Сущностям аффективно-когнитивных структур, которые перцептивно и проприовисцероцептивно воспринимают сверхслабые сигналы (например, от психо-, сомато- или психосоматофантомов, появляющихся при “опорожнении” “бессознательного”), не доходящие до главного “Я” (в том числе – и до главного “Я” тех, кто определяет психическую дееспособность). Очевидно, если человек, в медицинском и психиатрическом плане являющийся (признанный) дееспособным и здоровым, творит моральное зло, поступает во вред себе или библейским “ближним” либо ведет себя “непонятным” (нам, посторонним) образом – ведом Образом! – то речь в таких случаях необходимо вести о расстройствах или болезнях Духа, – а это уже не медицинская и, в частности, не психиатрическая компетенция. Но часто бывает, что под маской “вялотекущей шизофрении” (и таких масок много) – этой морально-юридической индульгенции для российских (властей и) психиатров, последние “лечат” (а власти – “приговаривают” к такому “лечению”) психически здоровых людей, страдающих расстройствами Духа. В том числе и поэтому психиатров так “не любят” и сторонятся население, врачи, философы и священнослужители (по идее, последние и должны излечивать этих духовно страдающих людей, но практически они только “беззубо” пугают их гипотетическими посмертными адскими муками). Да и как удивляться таким “диагнозам” – ведь мы живем в стране, общественно устроенной по принципу: “Вожак – Орда” (Вожак – он же царь и бог, хозяин мыслей, судьбы и жизни своих рабов; Орда – она же стадо, электорат, массы и т.п.), в которой личность и ее права, включая право на духовно-психическую неповторимость, свободу самовыражения и неприкосновенность (прав) личности долго еще будут являться пустым звуком, в которой ценится (в первую очередь – народом и только потом – этим народом избранными властями) не индивидуальность – а массовость и одинаковость, не свобода – а раболепие, не активность и независимость – а социальная и всякая другая управляемость и пассивность, не компетентность и

206

грамотность

–

личная

преданность,

которой

ценится

(и

исторически

все

еще

нужен

преимущественно) труд – а не ум, духовность и свободное творчество. Когда же мы, россияне, поумнеем-повзрослеем! Другая возможная причина появления транзиторной физиологической, а не патологической психической недееспособности – это радикальное “обновление личности” или “свежее” новое главное “Я”, которое только-только появилось на “"Я"-свет” после длительного пребываниязаточения в “бессознательном” в условиях (почти) полной информационной изоляции. И “чувствует” себя это “Я” так же, как любой из нас чувствует себя в первые мгновенья после пробуждения, пока не поймет, что “это” (в смысле, “то”, что “проснулось” и “лежит” – где? А, в постели!) “он”, и не осознает, где он находится и т.д. Оно, это новое “Я”, будучи какое-то время информационно изолированным от окружающего мира и мозга-тела, несколько “поотстало от жизни” и поэтому временно (духовно-)психосоматически дезориентировано и недееспособно, и ему, как новому директору

крупного

производства,

губернатору,

президенту,

митрополиту

или

папе,

нужно

определенное время, чтобы “войти в курс дела”. Но если у новых должностных лиц для этого есть целый штат советников и помощников, то у нового главного “Я” никаких помощников нет, а есть только

внутренние

(Образы,

особенно

бывшее

главное

“Я”)

внешние

(места-события,

микротриггеры и патогенные Символы) враги. При смене главного “Я” (которая для субъекта всегда внезапна и никогда не бывает им “запланированной”, так как он никогда не ощущает и не осознает этой смены) человек может начать чувствовать себя в хорошо знакомой ситуации (месте и т.п.) как в незнакомой, а незнакомая ситуация, наоборот, может показаться хорошо знакомой – в психиатрии и неврологии такие состояния (почти) всегда расцениваются как эпилептические феномены. Еще временную психическую недееспособность (дезориентацию и т.п.) нового главного “Я” можно сравнить с только что включенным компьютером, который перед тем, как начать полноценно работать, должен – сам, прямо, как человек! – поначалу “загрузиться”. Пока компьютер не загрузится, он ни на что не (дее)способен, и нам, пользователям, чтобы начать на нем работать, необходимо выждать определенное время (кстати, когда компьютер “глючит”, то компьютерные программы-“вирусы” вполне можно сравнить с внешнесредовыми патогенными Символами. И такое “сходство”, очевидно, не случайно, ибо компьютер создан по Образу и подобию… “Интернет” же вообще

можно

сравнить

человеческим

Разумом,

покинувшим

пристанище-мозг-тело,

материализовавшимся в неком электронном виде и в чем-то уже неподконтрольным своим создателям-пользователям…). А если новое “Я” – это Сущность, которая вообще впервые “появилась на свет”, то тогда оно – не во всех, а только в некоторых ситуациях, имеющих отношение к “новорожденности”, – чувствует себя примерно как новорожденный ребенок – “Ты что, совсем в детство впал!” или “Ты что как маленький!”. Обычно у человека имеется несколько “личин”, регулярно полностью или частично сменяющих друг друга; их хорошо различают наблюдательные жены и угодливые подчиненные, называя это “в духе” или “не в духе”, “в себе” или “не в себе” (а “в чем”?) и т.п.

207

Главное “Я” – это не пожизненная константа, а психическая переменная, и из этого нужно исходить при планировании и проведении терапии (“терапии” – употребим привычный термин за неимением адекватного), так как помогать “сменившему” главную психику(-тело) человеку нужно так, чтобы максимально облегчить адаптацию его нового или обновленного “Я”, ведь, пока оно было “заперто” и информационно депривировано в “бессознательном”, жизнь изменилась и ушла вперед. Ну а к (частично и крайне редко – полностью) “новорожденному” “Я” вообще необходим своеобразный “материнский-неонаталогический” и, позже, “родительский-педиатрический” подход. (С учетом нестабильности и непостоянства “Я” возникает один важный вопрос: когда говорят о правах и неприкосновенности личности, о какой личности идет речь?). Есть еще одно состояние, в котором человек – как “психосоматическое единое-целое” – не существует, так как он противоестественно и тотально разделен на “психическое” и “соматическое”. Это сон. Я полагаю, что сон – это всегда и только патологическое состояние, и в сне нуждаются только тогда, когда в организме имеется “секвестрированное-больное-бессознательное”. Здоровое “Я”-мозг-тело, “здоровое психосоматическое”, “здоровое сознательное” не нуждается в сне; оно не нуждается в – пусть и только временном, но все равно противоестественном – разделениирасчленении Себя-“Я”-тела на “психическое” и “соматическое”. Во сне человек как бы “умирает”, тотально секвестрируется-“разъединяется” на секвестр-душу-псхику и секвестр-тело, что никак нельзя признать нормальным, недаром во многих религиях и верованиях считается, что во сне душа на какое-то время покидает оболочку-тело, что равносильно смерти (а “Кто” или “Что” покидает (ли?) Сознание?). Итак, сон – это состояние, при котором человек временно полностью “лишается” своего “психосоматического сознательного”, которое тотально распадается на психическую и соматическую составляющие. Но так как “сознательное” – это всегда и только слитное-единое “психосоматическое сознательное”, то его части: “психическое сознательное” и “соматическое сознательное” – именно как

“сознательное”

–

раздельно

существовать

не

могут.

Изолированного

психического

соматического “сознательного” не бывает, так как психику-мозг “сознательной” делает только телесная

проприовисцероцептивная

импульсация,

тело

делают

“сознательным”

только

психоцереброневрологические импульсные влияния. Именно поэтому во время сна человеческое “психосоматическое сознательное” не распадается на “сознательные” “половинки”-составляющие, а полностью исчезает, трансформируясь либо в “психосоматическое бессознательное”, либо, что более вероятно,

распадается-делится

на

“психическое

соматическое

бессознательное”.

“бессознательное”, как утверждаю я, – это всегда и только “патологическое бессознательное”, еще и поэтому

любой

сон

всегда

является

только

патологическим

состоянием

никогда

–

физиологическим. Выходит, во сне “сознательного” (духовно-)психосоматического человека как такового просто нет. – А “Кто” или “Что” есть, и чье это царство – сон? Очевидно, во время сна в “психическом бессознательном” идет, точнее, продолжается и, возможно, даже усиливается (судя по всему, никогда не прекращающаяся) борьба-междуусобица секвестров-психик за право психического первенства, за право – по пробуждении – именоваться главным “Я”, и эту борьбу спящие “мы↔не мы” периодически ощущаем как сны – калейдоскопы

208

Образов. Возможно, движения во время сна, включая вздрагивания, судороги, мышечные крампи и т.п., – это борьба, ведущаяся в “телесном бессознательном” “ожившими” мышечными позами, это борьба между “"телами" в теле”, которые, подобно “Всаднику без головы” Майна Рида, ищут или уже нашли (вернули старую либо создали новую) “свои” “головы”-психики и стали психосоматическими Сущностями, претендующими на место, – точнее, роль – главного “Я”. Обычно, но не всегда, в этой ночной схватке побеждает прежнее, привычное (нам, посторонним) главное “Я”-тело, – возможно, “чуток” обновленное, либо “Кто-то” из “типового набора” личин, имеющегося у каждого человека. Но нередко во время сна происходят “подключки” (либо не успевают произойти “отключки”) соматизированных или бесплотных Сущностей к главному “Я”, и тогда человек пробуждается, например, в дисфории, либо “туго соображает”, на что-то резко меняет точку зрения и т.д. – и про таких говорят: “не с той ноги встал”. Если речь идет о “подключке” (либо “недоотключке”) к главному “"телу" в теле” какого-нибудь полного либо неполного

секвестра-“"тела"

теле”

из

имеющихся

“психосоматическом

соматическом

бессознательном”, то у человека по пробуждении появится измененное восприятие (схемы, массы, размеров и/или др.) своего тела, с которым “что-то будет не так”, оно будет полностью или частично “чужое”, “непослушное”, “неловкое”, “деревянное”, “свинцовое”, “ватное” и так далее. Хорошо известно, что у многих людей ближе к вечеру привычно-хронически и стереотипно портится настроение, но просыпаются они всегда в хорошем расположении духа. Очевидно, это происходит потому, что во время сна их главное “Я” “избавляется” от “присосавшегося” утром, днем или вечером Образа, что отражено в поговорке: “утро вечера мудренее”. Также известно, что многие из тех, кто просыпается “не в духе”, приходят в хорошее “расположение духа”, когда “доспят”; это может объясняться тем, что им не хватает ночного сна для полного “отсоединения” от главного “Я” какого-то паразита-Образа. (Во время сна, если он, конечно, достаточно глубок, наступает торможение большого количества нервных клеток, уменьшается скорость кровотока, падает артериальное давление, расслабляются мышцы и т.д., что способствует реинтеграции секвестрированных областей нервной системы и висцерально-соматической сферы в общесоматический ансамбль, (по пробуждении) принадлежащий главному

“Я”-телу,

–

это

обеспечивает

“отключку”

Сущности.

Очевидно,

десеквестрация и реинтеграция, способствующие уничтожению Сущностей – но без разрушения тканевых структур! – являются одной из важных саногенетических функций сна). Деление людей на “жаворонков” и “сов” тоже может быть обусловлено привычнымрегулярным утренним либо вечерним “отсоединением” или “присоединением” какого-нибудь одного и того же (симбиота-)Образа от главного “Я”, причем в данном случае речь идет о суточном биоритме. Если

моменту

пробуждения

не

успевают

закончиться

“выборы”

главного

“Я”,

то

проснувшийся человек либо в той или иной степени дезориентирован, либо это так называемое “пьяное (неполное) пробуждение” или “сонное опьянение” (когда в “Я” постоянно “подтекает” из “бессознательного”).

Как

правило,

такой

человек

не

понимает

или

плохо

понимает

смысл

обращенной к нему речи и поэтому на вопросы отвечает не членораздельно, а что-то “мычит” либо “бормочет”; в такие моменты его лицо имеет характерное “бессмысленное” выражение и не менее

209

характерные и о многом говорящие признаки гипергидратации: одутловатость, отечность или пастозность в сочетании с покраснением конъюнктивы и склер; его физическая сила снижена, движения

некоординированы,

встав

постели,

он

плохо

держит

равновесие,

одеваясь,

промахивается мимо рукавов и штанин, а при ходьбе шатается, натыкается на мебель или падает, – строго говоря, это, пусть и транзиторная, но психоневрологическая симптоматика. Характерно, что подобное же состояние наблюдается, если человека разбудить во время глубокого сна, то есть в момент, когда он тоже не имеет (легитимного) главного “Я”, либо оно еще “не очухалось”, “не допроснулось” – не полностью освободилось от присоединенных Образов. Также во время сна (как, впрочем, и наяву) возможно полное или частичное “присоединение” “Я” к “чужому” “"телу" в теле”, в том числе и не без “помощи” монитора отклонения, который, достигнув определенных анатомических размеров, вполне в состоянии “перевести афферентноэфферентные рельсы-стрелки” с одного тела-секвестра на другое; такое неправильное “соединение” проявится примерно так же, как случаи пришивания соматического нерва к чужой мускулатуре, когда человек на определенное время полностью или частично утрачивает какой-нибудь навык – “ты что – разучился?” и т.п. Косвенным подтверждением излагаемой зрения на сон – как на борьбу патогенных ОбразовСущностей (а по первопричине такая борьба – это, вспомним, всегда старый или новый “дневной” либо анамнестический более ранний моральный конфликт. По-видимому, ошибки выбора мы совершаем только во время бодрствования), является широко известный факт, что многие духовнопсихосоматические болезни начинаются – и трагически заканчиваются – именно во сне: это инфаркты, инсульты, тромбозы, эмболии, кровотечения, асфиксии, апноэ, приступы бронхиальной астмы и другие. Патофизиологические механизмы или “оружие”, которое Сущности используют в этой ночной “борьбе”, – те же самые (описанные в “чисто медицинских” главах) позное мышечное напряжение, отеки, спазмы гладкой мускулатуры сосудов и внутренних органов, сепарации слизистых, гемодинамические и другие удары и так далее. Правомерен вывод, что потребность в сне – это всегда косвенный признак засоренностизагаженности морально-духовной и (вторично) психосоматической сферы человека патогенными Символами (Сознание), Образами (Психика) и Сущностями (Психосоматика). – Но ведь спит, если и не все живое, то, по крайней мере, многие многоклеточные организмы. – Я отвечу: значит жизнь, точнее, ее биологические формы-проявления, нуждающиеся в сне (или в каком-то его эквиваленте), априори поражены-заражены патогенными Символами-Образами и поэтому всегда содержат в себе “больное-греховное-ошибочное”. Конечно, христианское понятие “греха” в полном объеме не приложимо к животным и другим “спящим” живым существам, но какое-то более примитивное подобие “морального кодекса” и, соответственно, “моральной испорченности” обязательно должно иметься и на более низких ступенях биологической эволюции, ведь имеют же высокоразвитые животные зачатки интеллекта и психики, да и по христианским канонам это тоже “божьи создания” (также вполне возможно, что и (в биологическом

смысле)

“мертвые”

места-события,

–

например,

внешнесредовые

ландшафты,

генерирующие патогенные Символы, в свою очередь, тоже поражены-заражены каким-то “мертвым”

210

Символом, когда-то посланным-насланным Кем-то/Чем-то – духовно “черным”, “злым”, “аморальным”, “ошибочным”, “патологическим”, “греховным”). “Жизнь – это смерть” – хорошо сказано. Но можно и дальше развить эту глубокую мысль: “любая жизнь – это всегда (плюс?) сон”, “любая жизнь – это всегда (плюс?) грех”, “любая жизнь – это всегда (плюс?) ошибка”, “любая жизнь – это всегда (плюс?) болезнь” – и именно поэтому “любая (земная, биологическая) жизнь – в итоге всегда (плюс?) смерть”. Я везде написал в скобках “плюс?”, потому что нельзя исключить, что по замыслу Творца, по Идее, в Идеале, Жизнь должна быть всегда сознательной, свободной от ошибок, грехов и болезней и длиться бесконечно (долго), и такая Жизнь-“сознательное” не должна иметь (Смерти-)секвестра-“бессознательного” и нуждаться во временном умирании-исчезновении – сне. Возможно, не сама человеческая (и в целом земная, биологическая) жизнь, как феномен и Чей-то

Замысел,

–

это

смерть,

грех,

болезнь

ошибка,

(почему-то

–

почему?)

смертельно↔греховно↔патологично↔ошибочно наше человеческое восприятие-понимание Живого, Смысла и Предназначения (земного этапа) Жизни, наше отношение к Жизни, ее главному – внутреннему, содержанию и второстепенным – внешним, формам-проявлениям, в том числе – к тварным человеческим психике и телу, “сознательному” и “бессознательному”, “здоровому” и “больному”.

Возможно,

глубоко

восприятие↔чувствование↔понимание↔знание↔отношение

ошибочно себя

самих

себе

наше самим

–

как

Духовным живым существам, по идее, не дòлжным недооценивать – или, совсем наоборот, придавать такого большого значения – тварным-врèменным “психическому” и “телесному”. Именно поэтому разгадка сна – как одной из форм-проявлений духовно-психосоматической патологии – кроется в духовной сфере. Но еще раз отмечу, что вопросы “расстройств” или “болезней” Духа, того, что делать с патогенными духовными Символами: то ли “пусть живут”, то ли “изгонять”, то ли “еще что-то”, не входят в мою компетенцию, и я ставлю задачу только посильно обозначить их реальное постоянное присутствие в каждом из нас и их прямое участие в развитии духовно-психосоматической патологии. Другая моя задача – показать, что чисто психосоматической патологии в принципе не бывает, потому что человек – это не двуединство Души и Тела, а триединство Духа, Души и Тела. Но вернемся к нашим многочисленным прошлым и будущим “Я” с их “"телами" в теле”. Итак, в каждом из “здоровых-больных” нас здоровым “психосоматическим сознательным” является самая большая (на данный момент) – и именно поэтому главная – секвестр-психосоматика, и только она. Здоровое “психосоматическое сознательное” – это всегда неразрывность-слитность “Я” и тела (точнее, секвестра-“Я”-психики – части “общей сознательно-бессознательной психики”, со своим секвестром-телом – частью “общего сознательно-бессознательного тела”), и эта связь нами, нашей психикой,

нашим

главным-основным

психическим

“Я”,

полностью

осознается.

“Здоровое-

сознательное” – это все психо-телесное, которое мы полностью осознаем-чувствуем и которым владеем-управляем; все остальное: то, что мы не чувствуем и чем не владеем (даже если и думаем, что полностью чувствуем и полностью владеем), – это “больное-бессознательное”.

211

Главное

“Я”

ощущает-управляет

своим

телом

во

всех

смыслах,

общепринятых

(и

предлагаемых мной) при рассмотрении “сознательного” и “бессознательного”, “управляемого” и “неуправляемого” и т.п., – но только с одной существенной поправкой. “Я” (или, как привычнее, человек, личность, наша психика) только считает-думает, что владеет-управляет (знает, ощущает, воспринимает и т.п.) всем, (глазами) видимым ему, биологическим телом. На самом деле, как это ни парадоксально, никто из людей никогда своими глазами (но по причине разобщения и секвестрации в зрительной системе – тоже всегда не полностью “своими”) не видит, – а также не слышит, не обоняет, не чувствует, не осязает, не знает на ощупь, и т.д. – свое биологическое тело полностью, таким, какое оно в действительности есть. Попроси любого человека (точнее, его главное “Я”) – никто не сможет себя, свое тело, вспомнить-описать либо изобразить-нарисовать подробно и в деталях, а опишет-вспомнит или изобразит-нарисует только ту его (своего-чужого биологического тела) часть, с которой он действительно психически (при помощи иннервации и по-другому) осознанно соединен-связан, которую (эту Себя-свою секвестр-часть тела – и только ее!) он действительно, в прямом смысле этого слова, видит (смотрит – не значит, что все увидит, увидит – не значит, что все воспримет, воспримет – не значит, что все запомнит, запомнит – не значит, что все вспомнит, а если и вспомнит – не значит, что вспомнит все то, на что “смотрел”, что “увидел”, “воспринял” и “запомнил”) и по всякому-другому опознает-ощущает и которой (“Я”-своей частью тела) действительно владеетуправляет. Для “буквально мыслящих” добавлю: разумеется, когда поднимаешь “свою” часть руки (или чего-то другого), то невольно поднимаешь и “чужую”. Но если принадлежащая главному “Я” часть руки “маленькая”, то человек ее просто не поднимет (вследствие пареза из-за наличия секвестрации и разобщения) и скажет-подумает: “не могу”, “не умею”, “нет сил”, “не получается”, “обойдусь”, “зачем мне это” – недаром говорят: руки “опустились”, “повисли как плети”, стали “непослушными”, “чужими”, “свинцовыми” и т.д. Для иллюстрации выше заявленного тезиса о том, что (глазами) видимые проявления болезней,

косметические

эстетические

дефекты,

уродства

т.п.

относятся

области

“бессознательного”, хорошо подходят случаи, когда люди “принародно” ходят беззубыми, внутренне, – в первую очередь, сами перед собой – ничуть не стесняясь и внутренне же не переживая по этому поводу. Формально они видят – но в тоже время “не видят”, “не замечают”, не осознают – “ не зрят”! – своего-“не своего”, – точнее, пусть и своего, но “чужого”! – недостатка-уродства, и, что весьма характерно, при этом им самим нередко по-настоящему неприятны другие беззубые, включая их собственное “беззубое” отражение в зеркале или подобное изображение на фотографиях. Но такие своими “забревненными” глазами в чужих глазах все “соринки” заметят, именно поэтому многие толстые-некрасивые искренне осуждают, надсмехаются или жалеют других толстых-некрасивых, прыщавые, тощие, целлюлитные и варикозные – других прыщавых, тощих, целлюлитных и варикозных, а грязные-немытые-пахнущие – других грязных-немытых-пахнущих. Именно такие грязнули в больницах громко требуют ежедневной смены постельного белья, а сами при этом даже рук никогда не моют, не говоря уже обо всем остальном. И стыдить их – без толку, так как они действительно не видят в таком своем поведении никакого противоречия.

212

То же самое можно сказать не только про многих (не всех!) больных и людей, имеющих физические или косметические дефекты-недостатки, но и про многих (тоже не всех!) глупых, ленивых, тщеславных, нищенствующих, трусливых, вороватых, нечестных, пьющих, несчастных, жадных, завистливых, ревнивых, “гулящих”, лгущих и других “секвестрированных-бессознательных” представителях этого “мелкопорочного” племени (“крупнопорочные” – из “другой оперы”), искренне осуждающих эти “соринки”-пороки в других, – а, по сути, “незряче” видящих и осуждающих самих себя в “зеркалах”-других. Объяснение, что такое “осуждение себе подобных” (речь идет только о случаях незамечания какого-то недостатка у себя и его искреннего осуждения у других) является “компенсаторным”, неверно, ибо “рассуждают” (точнее, “не рассуждают”) такие люди совершенно по-другому: “Я, конечно, толстый (грязный, пью, ворую и т.п.) – но “не толстый”, а вот он – толстый, и я это хорошо вижу”. И речь в таких случаях идет не о “двойном стандарте”, характерном для людей с изъяном в моральной сфере, а об искренней и сознательной уверенности в своей правоте, которая имеет следующее объяснение. Свое собственное ожирение (“бревно в своем глазу”) они “не видят”, потому что оно, это ожирение, относится к их бессознательной сфере; но на другого человека всегда смотрит их сознательное “Я” (вспомним, бессознательного “Я” не бывает), и поэтому они прекрасно видят и осознают избыточную полноту другого (“соринку в чужом глазу”), даже если сами в два-три раза толще, и не просто видят, а еще нередко искренне советуют этому бедному человеку “похудеть” (сюда же относится: “я не пью, а вот он пьет”). Но вот если им самим другой полный человек искренне говорит подобное, то такие люди, – разумеется, тоже искренне – негодуют и гневно отвечают ему: “на себя посмотри!”. Их обида и возмущение объясняются тем, что слышит эти слова их главное и всегда сознательное “Я”, в то время как имеющийся избыток массы, повторимся, относится к области “бессознательного”, то есть ими внутренне не чувствуется, не воспринимается, не осознается, и поэтому не только не признается, как реально существующий, но и с возмущением отвергается – “я же знаю-чувствую, что я не толстый, а нормальный!”. Переубедить их в обратном, пусть и с терапевтической целью, – практически невозможно, сначала для этого необходимо, чтобы они слепо поверили в свою полноту, ибо слепая, “незрячая”, кем-то извне заданная вера у таких – из легиона

“секвестрированных-бессознательных”,

всегда

предшествует

осознанию-знанию

подлинной вере (к сожалению, “слепая вера” и “слепое знание” часто являются не только антагонистами, но и непреодолимыми препятствиями на пути обретения подлинного знания и подлинной веры). Извне заданная-заложенная слепая вера относится не к области “умного”, “духовного”, – точнее, к области “умно-сердечного” или прозрачного-светлого “…↔духовно↔психо↔соматического”, а к области “психического”, – точнее, “безумного-бессердечного” или “…→психо→соматического патологического бессознательного” (“не сотвори (в) себе кумира”), и она тонет в “соматическом бессознательном” человека подобно камню (или даже духовной гранате), – кем-то безответственным – брошенному в мутную воду. Но в рассматриваемом случае вера, пусть и слепая, все же лучше полного безверия (конечно, только при условии, что слепо-сослепу верящий-поверивший находится под присмотром опытного в

213

таких вопросах (психо)терапевта), ибо только когда такой (полный и т.д.) человек поверит в свой дефект, только тогда он будет пытаться от него избавиться, правда, не сознательно – по внутреннему побуждению, а “слепо веруя”, “патологически бессознательно” – по внешнему бездуховно-психологическому зомбированию-принуждению. Но любая слепая вера, в отличие от знаний и подлинной веры, – вещь очень хрупкая и нестабильная и нуждается в регулярном внешнем укреплении, точнее, если вспомнить опыты Павлова по выработке условных рефлексов, – в “подкреплении”. В частности, поэтому основанные на такой, извне привнесенной, слепой вере “запугивания”-“накачки”-“кодировки” от табакокурения, алкоголизма, полноты, неудачного бизнеса и т.п. необходимо регулярно повторять. Важной “дифференциально-диагностической” особенностью слепой веры является то, что люди, с чьей-то “помощью” поверившие в наличие у них какого-нибудь недостатка или дефекта, становятся в целом неуверенными… (неуверенность во многом или почти во всем – характерная особенность “слепца по жизни”, слепо верующего во что-то одно, ибо такая вера нередко убивает стремление к знаниям, причем, чем сильнее эта внушенная вера, тем сильнее общая неуверенность (обычно тщательно скрываемая под маской всеправоты, всезнайства и всеуверенности) и тем значительнее утрачивается способность к самостоятельному мышлению и самостоятельному приобретению знаний, включая путь к осознанной, основанной на знаниях, вере – знанию↔вере. “Пришлая”, тупо “вдолбленная”-“вкодированная”, а не рожденная в собственных слепых метаниях-муках и закаленная в осознанных личных преодоленияхстраданиях внутренняя вера – это типичный внешнесредовой (всегда, вспомним, “Кем-то” – хотя бы спецом-кодировщиком – посланный-насланный) патогенный Символ, “приживленный”-прижившийся в духовной сфере (заполнивший духовный вакуум) реципиента-человека и затем в виде болезниСущности воплотившийся в его психосоматику. Все, что не понято и не принято добровольно, умно, сердечно, сознательно, является патологическим и бессознательным. По сути, в таких случаях (“пришлая”

вера,

“кодировка”-вера

т.п.)

патологическое-греховное-бессознательное, патологическим-греховным-бессознательным,

“клин-безверие

клином-верой

–

вышибают”.

Но

–

или

или в

одно

другим

целом,

по

секвестрированноесеквестрированнымкрайней

мере,

медицинской практике, этап слепой веры необходимо рассматривать как вакцинацию: переболеет – но легко, и выздоровеет. Главное – чтобы “духовная вакцина” была морально и по-другому качественная и чтобы “вакцинацию” проводил мастер) …и начинают адекватно воспринимать, познавать, уважать и любить окружающий мир и себя, – и не только тò в себе, что ими не осознается, не ощущается, не видится, не улавливается, так как располагается в их “бессознательном”, но и многое из того, что располагается в их сознательной сфере (но, вследствие неосознания, неощущения, не видения, начинает медленно погружаться в “бессознательное”), – только или преимущественно через ощущения, мнения, суждения и отношение к себе других людей – людей-поводырей. (Заметим, что такая “любовь к себе исключительно через любовь другого” свойственна подавляющему большинству женщин – и это заставляет о многом задуматься. Характерно, что, даже смотрясь в зеркало, (почти любая) женщина “видит” и “любит” или “не любит” не себя-внутреннюю,

214

а “ее”-внешнюю, отражающуюся в этом зеркале (или в зеркалах-глазах влюбленного мужчины). В том числе и поэтому у женщин, как у слепых, гипертрофически развита способность-потребность в тактильном восприятии своего и чужого тела – своего-чужого тела, ибо нередко женщины “путают” свое тело с чужим.). Еще раз подчеркну, что речь идет только о случаях искреннего осуждения собственного порока-недостатка в других людях и его полного незамечания, игнорирования у самого себя. У таких людей,

вследствие

наличия

соматического

секвестра

–

отчужденной

части

тела,

имеется

своеобразное “слепое пятно” во внутреннем проприовисцероцептивном (и другом) “видении”восприятии собственного тела, и их наружное “глазное зрение” не в состоянии компенсировать этот “пробел”. Дело в том, что, как анализатор, как орган восприятия, глаза предназначены только для внешнего, “наружного” мира, только для того, чтобы видеть-воспринимать все то, что всегда располагается исключительно вне человека, его “Я” и тела, и поэтому никогда не является его составной частью, а всегда является чем-то посторонним, внешним, внепсихическим, внетелесным – “чужим”, ибо нельзя быть снаружи себя самого. И собственное тело, которое в плане визуального, наружного, “со стороны” обозрения (лучше даже сказать – “глазения или глядения на себя”, так как подлинное зрение может быть только внутренним, и направлено оно не “изнутри-наружу”, а всегда только “изнутри себя вовнутрь себя”), человеком психологически, подсознательно воспринимается всегда отчужденно, как нечто постороннее, к нему не относящееся – как “чужое”, ибо только зримое, – то есть внутренне-проприовисцероцептивно воспринятое, почувствованное-прочувствованное тело психологически воспринимается-идентифицируется как свое собственное тело – как “Я”, как “Я”тело. (Тело, обозримое снаружи, а не чувствуемое, не зримое изнутри, всегда воспринимается только духовно слепо, патологически, отчужденно, как посторонний и неживой предмет или “Не-Я”Тело. Оно видится-воспринимается как часть окружающего видимого (пахнущего, звучащего и т.д.) – и тоже чужого, духовно не зримого и не живого – мира или “Не-Я”-Мира. Для того чтобы понять, познать, почувствовать, полюбить и преобразовать свое тело – Себясвое Тело – таким, каким оно видимо (слышимо и т.п.) снаружи, необходимо понять, познать, почувствовать, полюбить и преобразовать окружающий мир – Себя-свой окружающий Мир. И тогда: тело → “Я”-Тело = окружающий мир → “Я”-Мир, а затем: “Я”-Тело + “Я”-Мир = духовно-психосоматическое триединство “Я”-Мир-Тело, когда Мир – это второе (или первое – при таком слиянииединении это неважно) Тело Духа-Человека. Поэтому Человек – как духовная субстанция – всегда был, всегда есть и всегда будет везде. И это – Моральный Принцип, на котором основана Свобода Человека, не скованного никакими материальными и временнЫми рамками.). Именно по этой причине полный человек зрительно воспринимает “свое” ожирение (и все другое “больное-секвестрированное” в себе, снаружи, глазами видимое, ушами слышимое и т.д., но при этом внутренне, проприовисцероцептивно не воспринимаемое) как “не свое” – а “чье-то”, “чужое”, и, формально соглашаясь, что он толстый, абсолютно не чувствует и не считает себя таковым, так как зрительно воспринятая “чужая-наружная” полнота, повторимся, не подтверждается,

215

а, наоборот, опровергается отсутствием “"Я"-своего”-внутреннего ощущения полноты. А раз нет внутреннего ощущения собственной полноты, то значит ее (полноты) нет совсем, и человек искренне обижается на все замечания посторонних по этому поводу, даже если волевым актом, сознательно пытается подавить и никому не показывать эту свою обиду (но в итоге такого “подавления” формируется (как минимум, еще один) хронический внутренний моральный конфликт со всеми вытекающими патологическими внутренними – (духовно)-психосоматическими, и внешними – социальными, последствиями. Как патологический симптом-синдром, полнота всегда имеет свое жизненно-событийное проявление-отражение – “ожирение” “виртуального тела”, о чем подробнее в XXVI-й главе). Характерно, что в таком амбивалентном – раздвоенном-расщепленном или парциально шизофреническом – отношении к своей-“чужой” полноте, – а, по сути, к самому себе! – большинство из них не видит ничего особенного. Даже если такому человеку и “вдолбили” в сознание-голову, что он “толстый”, то на людях он стесняется не своей полноты (ее же “нет”!), а просто не желает больше подвергаться “несправедливым” и обидным замечаниям-оскорблениям по этому поводу (а тут еще психологи со своим иезуитским “люби себя таким, какой ты есть” и другими подобными “советами”, “примиряющими” человека со своими проблемами-секвестрами-дефектами (но не с обидчиками), – и это, несмотря на предостережения кардиологов и других специалистов о вреде избыточной массы тела для здоровья, продолжительности и качества жизни!). Именно поэтому многие полные “комплексуют” и страдают в этом отношении только на людях, в обществе, но прекрасно себя чувствуют и ничуть не переживают (по нашему мнению – “объедаясь”, а, по их мнению – “нормально питаясь”) в одиночестве либо среди себе подобных (пусть и толстых – но тоже “не толстых”) или тех, кто не тычет, не говорит им о “несуществующем” недостатке. Именно такую полноту (как и все другие, внешне-снаружи “присутствующие”, но внутренне “отсутствующие”

патологии

соответствующие

им

жизненные

проблемы)

отношу

“секвестрированному-бессознательному”. Характерно, что при этом варианте ожирения совершенно неэффективны (если судить по катамнезу, а не по рекламе) практически все способы и методы борьбы с избыточной массой тела (вспомним, взаимосвязанной с соответствующей жизненной проблемой). Более того, при “насильственном похудании”, – когда “зачем-то” надо похудеть, – эти люди чувствуют себя морально и, несколько позже, психосоматически, очень плохо, так как исходно не ощущают и не считают себя полными. Они, несмотря на внешнее желание, внутренне отвергают необходимость в коррекции массы тела, и поэтому любые действия, направленные на это, подсознательно всегда интерпретируются ими как “несправедливость” и “насилие” по отношению к себе.

После

такой

“внешнепринудительной”

нормализации

веса

они

начинают

внутренне

(проприовисцероцептивно) воспринимать себя “худыми” и мучаются уже по этому поводу – вплоть до развития тяжелой депрессии, которая резистентна к фармако- и психотерапии, но быстро проходит безо всякого лечения при “наедании” (“пищевой срыв”) веса и возвращении к прежней, по их “внутренним меркам”, “нормальной” массе тела. Если их спросить, то они формально согласятся, что поправились, – но согласятся только для того, чтобы от них отвязались.

216

Если человек сознательно не считает, что его (проприовисцероцептивно воспринимаемое, – то есть им осознаваемое) ожирение или беззубость являются косметическими либо иными дефектами, то ему совершенно безразличны ожирение и беззубость и у других людей. И этот вопрос уже лежит не в плоскости медицины и психологии, а в плоскости культуры и мировоззрения. В этой же плоскости располагаются случаи сознательного притворства, а также случаи, когда человек страдает от своего – им воспринятого и осознанного – недостатка, но не знает, как от него избавиться (таких действительно жаль). Но чаще ожирение, беззубость и другие подобные нарушения является “обломовской” смесью “сознательного” и “бессознательного”. И в таких случаях человек и мучается от своего недостаткадефекта, искренне желая от него избавиться, и в то же время этот дефект ему совершенно безразличен. В итоге он либо ничего реально не предпринимает для его коррекции или устранения, либо обходится полумерами, которые, разумеется, тоже не приносят желаемого – но “не желаемого” – эффекта. И только когда его полнота или беззубость из сферы “больного бессознательного” переходит в сферу “здорового психосоматического сознательного”, то есть происходит спонтанная, либо в результате личных усилий или ятрогенная десеквестрация и реинтеграция этого региона – внутри(психо-)соматического “слепого пятна”, в психосоматический ансамбль, управляемый главным “Я”, то только тогда эта полнота – именно как дефект, как порок, как недостаток, как реальная и актуальная

проблема!

–

действительно

доходит

до

человека,

им

внутренне

(проприовисцероцептивно) воспринимается – узревается – и по-настоящему осознается. По-настоящему почувствовать, прочувствовать и осознать что-либо, располагающееся в душе или теле, можно только изнутри, так как “Я” – это, повторимся, чисто проприовисцероцептивное, а не смешанное энтероцептивно-экстероцептивное и тем более – не экстероцептивное импульсное производное-образование. Когда человек узревает свою “немытость”, “беззубость”, “толстость” и так далее, то он, не медля, становится чистоплотным, идет к стоматологу, диетологу, активно ищет нужного помощника-специалиста либо сам предпринимает какие-то необходимые действия (к слову, “сознательное” и “бессознательное” ожирение имеют и другие отличия; в частности, такие люди разнятся между собой по “владению” и “доступу” к своему интеллекту, по психоэмоциональному профилю, у них различная кожная чувствительность, степень владения локомоторным аппаратом – ловкость и проворство, и так далее). Характерной иллюстрацией того факта, что ожирение, беззубость и др. часто относятся к области “бессознательного” также служат следующие примеры. Многие такие люди очень любят фотографироваться (а сейчас – и сниматься на видео), чтобы потом с удовольствием смотреть самим и показывать другим те свои фотографии, на которых они “хорошо” выглядят. И, что характерно, при этом их совершенно не смущает, порой, разительный контраст между их “живым” внешним видом и изображением “красавицы (красавца)” на фотографии. Также характерно, что они совершенно не стремятся к тому, чтобы постоянно так же хорошо выглядеть в реальной жизни, так как их фактическая, а не удачно сфотографированная внешность (масса тела или др.) – по внутреннему (проприовисцероцептивному) ощущению – их вполне устраивает. Другой вариант объяснения: свое

217

тело – и “его” “внешность” – они воспринимают как посторонний предмет, как “Не-Я”-Тело, и как “оно”, это “Не-Я”-Тело, выглядит – “это “его”-тела, а не “меня”-мои проблемы”. Еще такие люди очень любят “наряжаться” и “прихорашиваться” на торжества и праздники, хотя в будние дни, как правило, выглядят гораздо хуже. И этот, порой, разительный контраст их тоже ничуть не смущает, – но часто очень смущает тех, кто видел их раньше или смотрит на них на следующий послепраздничный день. Если сознательному-здоровому (в моем понимании этих слов) человеку по какому-то “телесному поводу” искренне стыдно, то стыдно ему всегда: и в будние и в праздничные дни, и утром и днем, и вечером и ночью (нередко даже во снах), и в одиночестве и на людях. Такой стыд всегда конструктивен, и в итоге человек избавляется от своего недостатка – “телесного порока”, либо

как-то

компенсирует

его

(но,

сожалению,

может

“спрятать-отправить”

его

“бессознательное” – по типу заметания мусора под диван; раз мусора не видно, значит чисто). Бывает и другая ситуация, когда человеку по отношению к одному и тому же своему телесному

недостатку,

то

искренне

стыдно,

то

столь

же

искренне

–

нет.

Случаи

такого

амбивалентного отношения объясняются полной или частичной подменой “Я” Сущностью, которая полярно противоположно относится к этой проблеме. Это обусловлено тем, что если одна из этих личностей психосоматически “присоединена” к этой “некрасивой” области, то у другой маскиличности данная область тела расположена в зоне “секвестрированного-бессознательного”. Часто, например, бывает, что одному “Я”(-“рту”-телу) человека противно целоваться с теми, у которых изо рта пахнет (порой, “разит за версту”), в то же время, его другое “Я”(-“рот”-тело), – точнее и правильнее, “Я”(-“рот”-тело) “Другого” в нем – на это не обращает совершенно никакого внимания. (Работая медбратом в студенческие годы, я навсегда запомнил одну, поразившую меня и чисто случайно подсмотренную, сцену. Ночью на лестничной клетке (куда я вышел перекурить) пациент, которому в свое время была проведена резекция нижней губы (вдобавок, на нижней челюсти почти отсутствовали зубы, а имеющиеся были изъеденными-гнилыми и коричнево-черными – и поэтому “видок” у него был как у персонажа из фильма ужасов), “взасос” целовался с жадно льнущей к нему пациенткой, которой когда-то была проведена тотальная мастектомия. При этом темпераментный кавалер одинаково часто и интенсивно “шарил” руками и по ее целой груди, и по … пустому месту – и оба были довольны! А глаза у них (они были трезвые) были какие-то “блестящеполированные”, “стеклянно-пустые” и стереотипно-кукольно туда-сюда двигались. С тех пор я навсегда запомнил такие глаза, как и характерные движения “их↔не их” рук, ног и тел – какие-то не натуральные, а как бы “машинные”, “механические”, как в немного замедленном кино; по стереотипности-бедности и утилитарности моторики движения их рук-“передних лапок”, даже лучше назвать

не

машинно-механическими,

“насекомоподобными”.

Кроме

того,

аффектации,

вокализации, вегетатике, поведении и т.д. этой пары были и многие другие, бросающиеся в глаза, особенности, позже многократно виденные мной в подобных ситуациях, – полной или частичной подмены “Я” Сущностью. А утром была возможность убедиться, что они – они-“другие”-сегодняшние, боятся-стесняются, как и себя-“не себя”-вчерашних, так и друг друга, переживают по поводу

218

вчерашнего, отводят глаза в сторону, делают вид, что незнакомы и т.д. Как тут не вспомнить классическое изречение древних: “Omne animal triste post coitum” – “Всякое животное печально после соития”.). Очевидно, многие случаи такого “двойного отношения” к имеющемуся косметическому дефекту или уродующей болезни косвенно свидетельствуют о явном или скрытом наличии в сознании, психике и теле этих людей патогенных духовно-психосоматических Сущностей. Нервная анорексия – еще один пример подобной зрительной “слепоты”, когда крайне истощенная чаще молодая девушка отчетливо “видит” в зеркале, что она (в целом или местами) полная, и в такие моменты в ней тоже действует патогенная Сущность. Кстати, многие люди поразному видят “себя” в зеркале и сами себе то нравятся, то нет. Следующий пример хорошо иллюстрирует возможность частичного ятрогенного “ослепления” главного “Я”, которое в результате этого перестает “видеть” свое тело: полностью или только некоторые его области (эти случаи обозначают такими, патофизиологически и патоморфологически ни к чему “не привязанными” и поэтому ничего не проясняющими терминами, как “гипноз”, “транс” или “внушение”). После телесеанса Кашпировского – был такой чудо-лекарь – по “моментальному удалению” кожных рубцов и шрамов пришла одна немолодая женщина домой и, задрав подол, показывает свой голый живот и гордится-говорит другой: “Глянь-ка, а у меня шрам исчез!”. – Та ей: “Так вот же он!”. – А в ответ слышит от нее уверенное: “Да ты что, нет же его! Разве не видишь, живот-то у меня чистый!”. Можно еще вспомнить “заряженные крэмá” другого кудесника – Чумака, когда пользующиеся этими “крэмами” женщины “видели” посвежевшую и помолодевшую кожу, а другие люди, – кроме характерной “клинической” эйфории этих женщин, – не замечали никаких изменений. Из этой же “серии” и обычная, “не заряженная” косметика с ее псевдоэффектом, и якобы подтягивающие кожу лица, молочных желез, живота или бедер лифтинговые кремы, гели или пищевые добавки. Это и широко рекламируемые чудо-средства от ожирения, целлюлита и варикозного расширения вен, и различные чудо-лекарства, порой, продающиеся из-под полы по бешеным ценам (реклама лекарств – это, конечно, полное безобразие) и так далее, и так далее, и так далее. Реклама – это типичный “мусорный” (и нередко патогенный) Символ, который, попав в Сознание

человека

трансформировавшись

нем

“мусор”-Образ,

начинает

психосоматизироваться, возвратно проприовисцероцептивно “прорываться” на уровень главного “Я” и оттуда – тайно заставлять “загаженного-заряженного” субъекта якобы самому захотеть купить рекламируемый мусор-товар, содержащий условно-рефлекторный микротриггер (некоторые другие аспекты этой проблемы будут рассмотрены в XXVII-й главе, посвященной экологии Символов и общественному здоровью). Характерно, что рассчитаны такие (и многие другие), вызывающие обсеменение Сознания Символами и последующие обманы чувств, рекламы преимущественно на женщин (и на “женское начало” в мужчинах), которые, как уже указывалось выше, любят себя через ощущения и мнения о себе других людей.

219

Правды ради добавим, что и мужчины ничуть не лучше: иной “в упор” не видит (видит – но “не видит”, так как его – его ли? – глаза и мысли “ослеплены” Сущностью), что его жена из блондинки превратилась в брюнетку, что на его грязной (бывшей белой) рубашке еще и не хватает пуговиц, а его, как говорил Аркадий Райкин, “блестящие в некоторых местах” брюки давно пора сменить или погладить, носки – постирать (а лучше выбросить), туфли – почистить или хотя бы удалить (самые большие) комья грязи. Нередко он один не видит и своих “рогов”... (конечно, предательство любимого человека – это всегда трагедия, но обычно за ней стоит не только душевная, но и настоящая глазная, ушная, обонятельная и другая “слепота”, у которой, как и любого человеческого “секвестрированного бессознательного”, всегда есть внешние и внутренние причины, обусловившие ее появление). Существует и много других подобных ситуаций, имеющих отчетливую гендерную специфику, ведь пол – это тоже Символ→Образ→Сущность, о чем еще будет вестись речь. Но вновь вернемся к теме взаимоотношений “Я” и тела. Итак, “Я”-психика любого человека и в любой момент времени управляет (видит, ощущает и т.д.) только “своим” “"телом" в теле”… (включая управление тоже только “своими” частями желез и внутренних органов. Все знают, что любая болезнь начинается-подкрадывается незаметно, и главное – это профилактика. Но что-то не слышно об особых успехах профилактической медицины (и тем более парамедицины – “недомедицины”), полагаю, в том числе и потому, что неясно: какими конкретными действиями можно укрепить “то” (“секвестрированное бессознательное”) в себе, чего “нет”, что не видишь, не ощущаешь, чем не владеешь, что давно вычеркнул из памяти, “запрятал-забыл” глубоко в теле, – повторимся, по типу “заметания-прятания грязи и мусора под диван”), …хотя и являющимся на данный момент самым большим секвестром-телом биологического тела, но далеко не единственным, ведь главное “Я”-тело – это только “психосоматическое сознательное” в “общем психосоматическом сознательно-бессознательном” (вспомним, плюс еще “бессознательные” бесплотные до- и психики, до-психо-до-соматики и неодушевленные до- и тела). Если “бессознательное” – это “запертое сознательное”, “потенциальное сознательное”, которое именно

вследствие

своей

“запертости”-секвестрированности

является

(становится)

“бессознательным”, “больным”, “патологическим”, то лечение духовно-психосоматических болезней – это в том числе и освобождение “запертого психосоматического, психического и соматического сознательного” из “платоновской пещеры”-“бессознательного” и его ятрогенное “осознавание” – “присоединение” к главному “Я”, к “незапертому сознательному”, “свободному сознательному” (к сожалению,

всегда

только

секвестру-“сознательному”

–

иногда

очень

небольшой

части

биологического психосоматического человека). В таком контексте стоящие перед врачом задачи, решение которых необходимо для исцеления и

возрождения

человека,

страдающего

духовно-психосоматической

патологией,

можно

сформулировать в виде следующей принципиальной последовательности действий (для успешного осуществления этим действиям обязательно должно сопутствовать искреннее и осознанное желание больного человека выздороветь и его и/или врача воля к выздоровлению): а информирование врачом пациента – до, во время и после необходимых (психо)терапевтических мероприятий; б самоосознание

пациентом

своей

ошибки-проблемы-болезни

220

–

том

числе

при

помощи

информации, полученной им от лечащего врача; в морально-духовное и психосоматическое самоочищение-самоисцеление пациента – при этом врач (психиатр, психотерапевт, психоаналитик, психолог либо (что нередко не менее, если не более эффективно) умный и опытный в таких вопросах библейский “ближний” или посторонний мудрый и авторитетный человек), как повитуха, своими волей, силой духа, любовью, знаниями, опытом и умениями способствует этому “второму рождению” человека. Как указывалось выше, при полном либо максимально возможном выздоровлении от духовнопсихосоматической болезни человека, точнее, его ядра-части – “человека здорового”, всегда должно становиться “больше”, поэтому в моем понимании выздоровление – это не только исчезновение патологических симптомов и синдромов и уменьшение количества и размеров соматических секвестров (местных скоплений тканевых патоморфологических и биохимических балластов). Подлинное выздоровление человека – это еще и обязательный масс-функциональный прирост здоровых-действующих стромы и паренхимы и, что не менее важно, обязательный духовный, моральный, личностный и социальный “прирост”. Человек, выздоровевший только по медицинским критериям, с высоких позиций остается больным. Но он остается больным и в медицинском смысле, если начать учитывать все малые изменения и нарушения, которые, строго говоря, являются патологическими и поэтому требуют лечения (коррекции, устранения). К сожалению, в реальной медицинской практике такие “мелочи” обычно игнорируются, и пациентам говорится: “это у всех в вашем возрасте (после родов, операции, травмы и т.д.)”, “а что вы еще хотите в свои годы, если такие нарушения уже у детей встречаются”, “и не с таким живут”, “от этого никто еще не помер” и т.п. Можно вспомнить и коронную всенародно-медицинскую шутку: “если вам больше сорока, вы проснулись утром и у вас ничего не болит, значит вы умерли”. Самое печальное, что такое положение дел вполне устраивает не только врачей и больных, но и власти, гражданские институты, включая систему здравоохранения, и общество в целом. Такое отношение является верным признаком того, что в нашей стране здоровые граждане фактически никому не нужны, включая самих себя. Здоровое население массово востребуется только тогда, когда в стране начинается существенный рост промышленного производства. Есть и еще один важный аспект проблемы взаимоотношений “здорового” и “больного”, логически вытекающий из непримиримого антагонизма между (всегда здоровым и всегда главным) “сознательным” и (всегда больным и никогда – главным) “бессознательным”, между “Я” и Сущностями. Как показано выше, между главным “Я” и Образами-Сущностями ведется постоянная борьба-война (в основе которой лежит моральный конфликт) за право психического, точнее, духовно-психосоматического первенства. А “на войне как на войне”, “победителей не судят”, это они, точнее, оно – “новое” главное психическое “Я” (и его “"тело" в теле”), “судит” “проигравших” и так как не может их сразу “уничтожить”, то “изгоняет” их, включая “старое” главное “Я”-тело, в “психосоматическое, психическое и соматическое бессознательное”, которое, вспомним, всегда является патологическим. Следовательно, все конфликтное “психическое” (и, возможно, “духовное”

221

– не знаю… и поэтому воздержусь от суждения), “принадлежавшее” старому главному “Я”, включая прежний психо-социальный статус (но не весь! – а только некоторые, принципиально разнящиеся, взгляды, вкусы, привычки, особенности, влечения, пристрастия, мнения, суждения, отношения к событиям, людям, определенным чертам характера и привычкам библейских “ближних”, и т.д.) и старое главное “"тело" в теле” (тоже не все, а только его “принципиальные”, “морально конфликтные” области, о чем подробнее будет сказано в следующей главе), как бы сразу становится – “объявляется” новым главным “Я” – “патологическим”. А раз где-то в организме есть какая-то патология (побежденная, но все еще морально враждебная и духовно чужеродная семантика и психонейросоматика), то против нее сразу начинается вестись борьба на уничтожение. Поэтому в области этой “новой патологии”, – а, по сути, в абсолютно здоровом с медицинской точки зрения, только в прежнем здоровом “"теле" в теле”, – автоматически начинают протекать различные патологические процессы. В частности, это косвенно подтверждается таким широко известным фактом, что в реальной медицинской практике подлинную причину (о моральном конфликте и тем более смене “Я”, как этиологии, обычно не думают) развития многих заболеваний, их обострений, осложнений и исходов, включая смертельные, у конкретных больных не удается обнаружить, в том числе при биопсии и даже на секции. Индуктором этих “новых” (морально окрашенных) патологических реакций у “новых больных” является новое главное “Я”, и осуществляются они, эти реакции, в том числе и при помощи психонейроиммуномодуляции, которая приводит к выработке антител к – здоровой! – ткани. Сразу возникает вопрос: а как это практически осуществляется – как такое в принципе возможно, чтобы абсолютно здоровая ткань вдруг “заболела” безо всякой на то и “привычной” нам, врачам, причины? Ведь и впрямь, не “натравливает” же главное “Я” иммунокомпетентные клетки, как собак, на абсолютно здоровую, антигенно не измененную и не воспаленную строму и паренхиму? – А и не нужно никого ни на кого “натравливать”, достаточно напряжения мышц позного паттерна старого главного-здорового “"тела" в теле” (которое, как указывалось выше, может возникнуть, в том числе и по причине развития парциальной декортикации-децеребрации – следствия утраты бывшим главным “Я” части своей, “залитой” отеком, аффективно-когнитивной структуры), в том числе и путем создания так называемой контрпозы или антипозы (о контрпозе и борьбе позы и антипозы подробнее в следующей главе) – и сразу же запустится “новая” психосоматическая патология. Дальнейший патогенез описан в “медицинских” главах работы, но коротко его вспомним: конфликтаффект → поза – паттерн мышечного напряжения → нарушение кровоснабжения → альтерация сосудистой стенки → нарушение гистогематических барьеров, экссудация и отеки – и запускаемый ими патогенез, включая изменение местных антигенных свойств тканей в области отека → контакт иммуноцитов крови с забарьерными тканями, которые, вспомним, даже будучи совершенно здоровыми, всегда являются для этих клеток антигенно (и не только!) чужеродными (поэтому они и отделены от них барьером) → местные аутоиммунные и аутоаллергические процессы → и так далее. То есть уничтожение морально “конфликтных” участков систем, органов и тканей прежнего главного “"тела" в теле” осуществляется (в том числе и) с помощью иммуно-макрофагальной системы.

Таким

принципиальным

путем

222

уничтожаются

“"тела"

теле”

всех

(духовно-)психосоматических

Сущностей,

до

которых,

вследствие

их

частичной

или

полной

десеквестрации – выхода из невидимого-“бессознательного”, “добирается” главное “Я” при помощи своей иммуно-макрофагальной системы. В итоге Сущности гибнут, превращаясь в продукты воспалительных реакций (гной, мокрота, детрит и т.п.), которые элиминируются из организма; не удаляемые останки их “"тел" в теле” инкапсулируются либо местно откладываются в виде кристаллов, конгломератов, уплотнений, амилоидов и т.д. и опутываются соединительнотканными “путами”-волокнами. Впоследствии, как только наступает полное закрытие альтерационных отверстий, исчезает и местная телесная память о данной Сущности(-болезни); если же по каким-то причинам не произойдет репарации сосудистой стенки, то через эти “окна памяти” может произойти новое экссудативное телесное воплощение (психики-)Образа – и возрождение Сущности. А что же происходит на уровне самой центральной и периферической нервной системы, преимущественно на уровне головного мозга, в частности, с нейронами, которые избирательно “обслуживали” “старое” главное “Я” по принципиально разнящимся между “старой” и “новой” психиками (аффективно-когнитивными структурами) моментам? Сразу отметим, что хотя “новая метла по-новому метет”, но в основном нейроны и их сети являются общими для любых “Я” и не имеют отношения к моральным конфликтам, и поэтому с ними (их функциями) не конфликтует и их “не трогает” новая главная психика. У нового “Я” много новых привычек, взглядов и т.д., и “нового человека” (а с виду, вспомним, – прежнего, “старого”!) начинает раздражать (в том числе и мышечно “напрягать”) то, что раньше – еще совсем недавно, буквально вчера или даже час-минуту назад – на работе и дома вполне устраивало. Любой из нас (хм, “Нас”) может привести массу примеров такого противоречивого отношения-поведения кого-то из ближних и посторонних и произносил или слышал, например, такое: “Ты что, с цепи сорвался?”, “Вечно ты сегодня говоришь одно, а завтра – другое!”, “Тебе никогда не угодишь!”, “Ты что, мы же час назад обо всем договорились!”, и даже: “Так порядочные люди не поступают!”, “Ты за это заплатишь!” и т.д. (Вопрос: “Так как же морально “не измельчать”, “не разложиться”, “не фрагментироваться” на многочисленные

бессознательные

(духовно-)психосоматические

“суб-Я”-тела-секвестры

(и

секвестры в секвестрах – да сколько же “Вас” там!), а стать и до конца жизни оставаться духовнопсихосоматически одним и тем же человеком?” – Ответ: “Только твердо придерживаясь одной веры, одних и тех же моральных принципов, с определенного возраста серьезно и по-настоящему занимаясь одним делом – Делом Жизни. Но главное – не переборщить в сроках, ибо все это еще нужно поискать и найти, а для этого придется помучиться-пометаться и, следовательно, в плане главного “Я”(-тела), “поизменяться”, “попримерять разные роли-личины-маски”, “побыть-пожить в разных шкурах-кафтанах”, и, разумеется, – поболеть, так как, для того, чтобы двигаться вперед, все эти ошибочные “личины” и “шкуры-кафтаны” необходимо, по мере их морального устаревания, “менять-сбрасывать”. Никто из людей изначально не знает, как правильно жить, поэтому, как это ни парадоксально звучит, на этапе поиска и обретения себя – Себя-своего “Я”-тела – ошибки поиска личной истины –

223

“Я”-Истины – и их моральные, социально-психологические и медицинские следствия – жизненные неурядицы и духовно-психосоматические расплаты-страдания-болезни, не только неизбежны, но и обязательны: не поболеешь – не обновишься. Легкого пути нет, только “через тернии – к звездам”. И с этих позиций речь идет не только, точнее, не столько о “привычных” медицинских болезнях, а сколько о духовно-психосоматических метаморфозах (порой, – навсегда или временно – и патоморфозах) личности – череде реформаций или смен главных верных-здоровых-сознательных “Я”-тел, к которым (метаморфозам) вполне приложима философская категория “отрицание отрицания”: “новое” – и во всем морально правое! – главное “Я”-тело при помощи инициирования описанных выше патофизиологических реакций (частично) “отрицает”-“уничтожает” “старое” – и уже во многом морально неправое! – главное “Я”тело. Очевидно, “расти”-совершенствоваться по-другому в (всегда!) индивидуальном поиске Смысла Жизни никак нельзя, хотя, в принципе я не отрицаю возможность гармоничного и в медикопсихологическом смысле безболезненного и бесконфликтного духовно-психосоматического роста и развития личности. Но в реальности за обретение себя (почти) всем приходится страдать, и чем выше личная планка духовных, социальных либо иных притязаний, тем сильнее выражено и дольше длится это страдание. Затем, когда человек в результате мучительного поиска обретет веру, моральные принципы, смысл жизни и определится с делом жизни (что, как считает Менегетти, происходит примерно к сорока годам), он неизбежно должен – уже в который раз – за них пострадать, чтобы не изменить себе, не сбиться и не свернуть с избранного – выстраданного – жизненного курса. Хотя все это и очень трудно, но вполне возможно, чему в жизни и литературе имеется масса примеров. Но многие так никогда и не проходят этот тяжелый и долгий путь не то, что до конца, а не доходят даже до середины, в морально-нравственном и социальном плане застревая и консервируясь где-то в подростково-юношеском возрасте”. – “А медицинская помощь?” – “Только врач (если, конечно,

нем

возникнет

необходимость),

сам

обладающий

лично

выстраданной

верой,

придерживающийся твердых моральных принципов, относящийся к медицине как к главному Смыслу-Делу своей жизни и, разумеется, вооруженный соответствующими общечеловеческими и профессиональными знаниями и умениями, то есть сам являющийся (настолько, насколько это возможно для – не бога – человека) цельной и духовно-психосоматически здоровой личностью, сможет реально помочь другому человеку пережить эту болезнь, это страдание и остаться-стать человеком”). Когда у растущей новой личности вследствие ломки-смены части старых стереотипов появляются внутренние переживания и моральные конфликты, начинаются сомнения, страхи, метания, стычки, скандалы и т.п., то патонейрофизиологически они всегда сопровождаются формированием очагов застойного возбуждения в “конфликтных” областях “старого” главного “Я”мозга,

которых

отображаются-реализуются

все

эти,

вновь

возникшие

внутриличностные

конфликты. А дальше все по схеме: аффект → перевозбуждение нейронов → … → отеки → … и так далее, – в общем, все то, что описано (и не описано) во второй главе. Поэтому, как и в случае с

224

соматической сферой, смена главного “Я” и уничтожение-подавление им “сопротивляющихся” областей “старого” “Я”-мозга тоже всегда сопровождается патологической реакцией нервной ткани с непременными аутоиммунным и аутоаллергическим компонентами, в тяжелых случаях – вплоть до развития

от

этих

переживаний

(“самоедной”)

менингоэнцефаломиелополирадикулоневропатии

различной степени выраженности и топической акцентуации (впрочем, даже в “легких” случаях нервная система всегда реагирует или поражается в целом). А еще, вспомним, в такие моменты патологическое влияние на мозг оказывают и мышечные позы, образовавшиеся в результате всех этих новых внутриличностных конфликтов между “старым” и “новым” главными “Я”-телами, причем количество пар “поза-антипоза” всегда соответствует числу моральных конфликтов. При напряжении позной мускулатуры по нервной системе (и соматовисцеральной сфере) наносятся гемодинамические и другие “удары”, усугубляющие расстройства и нарушения, возникшие по причине развития экссудативно-отечной патологии церебрального уровня. В случае кратковременных “подключки” или “подмены” главного “Я” какой-нибудь Сущностью либо при недлительной войне-конфликте между ними и слабой выраженности позного мышечного напряжения и/или других нарушений клинически развиваются кратковременные и негрубые (духовно-)психонейросоматические нарушения-недомогания – или, как их “любят” называть в медицине,

“функциональные

расстройства”,

когда

врачи

говорят

пациентам,

что

это

вы

“понервничали”, “не то” съели, вас “продуло”, “просто” что-то приболели, “это” пройдет и т.п. В таких случаях недолго подержится плохое настроение, поболит-покружится голова, поноет спина, потошнит-вырвет или “пронесет”, появится губной герпес, обострится “старая” кожная аллергия и так далее. Возможность

“чисто

психологических”

конфликтов,

не

сопровождающихся

хотя

бы

минимальными структурно-функциональными церебронейросоматическими нарушениями, я, как и многие ученые и практические врачи, полностью отрицаю. Всегда есть их патофизиологическое проявление и патоморфологическое отображение, просто оно обычно игнорируется: “идите к врачу, это не по нашей части”, говорят одни, “идите к психологу (психиатру и т.п., – а сейчас и к священнику посылают), это не по нашей части”, говорят там, куда первые “послали”, – так и “гоняют”. Как мы все хорошо помним из учебников общей патологии (прекрасная наука!), после альтерации и экссудации всегда начинается пролиферация; в нашем случае это построение новой (психо)невросоматики взамен и на месте “уничтоженной” старой. Уничтоженной – потому что в любой “войне “Я”-тел” всегда есть не только “победившие” и “проигравшие”, но и “жертвы” с обеих сторон, и при смене главного “Я” – это локусы минус-паренхимы/плюс-стромы в нейросоматической сфере. С этих позиций поствоспалительные очаги соединительнотканной пролиферации – это одновременно и “боевые” рубцы-шрамы в мозге-теле и “могилы”-“жертвы” в бесконечной “войне “Я”тел”. Но когда-нибудь очередная из этих внутренних морально-психосоматических “войн” станет последней, причем для всех без исключения эндогенных психосоматик, психик и соматик. И уже

225

никогда не будет ни человека, ни всех его “жителей” – таких воинственных-драчливых настоящего и бывших (и не успевших побыть) главных “Я” (“Я”-психик-тел)… – Но что же делать? Мне (хм, “Мне”), например, совсем не хочется болеть и тем более помирать из-за “чьей-то там” глупости – пусть и в моей “Я”-голове, но не теперешней “Я”-моей. Это же касается и конфликтов с посторонними: я (хм, “Я”) готов отвечать за “Я”-себя-теперешнего, пишущего эти строки, но не желаю отвечать за “Я”-“других”-вчерашних/будущих. Но жизнь, общество и закон, – очень надеюсь, что пока! – всех нас, людей, наказывают по принципу: “(с виду) одно человеческое тело – один ответчик” (интересно – а как на “том свете”?), и поэтому любой из нас (хм, “Нас” – и Вас!), когда его наказывают за какое-нибудь нарушение, может вынужденно отвечать не за себя, а за “того (внутреннего (…→духовно→)психосоматического) парня”, – разумеется, речь идет только о проступках, совершенных в состоянии полной (или неполной, но существенной) подмены “Я” Сущностью. Вышеизложенное позволяет сделать вывод: “даже если “это” и делал я и я помню, что делал именно я и именно “это”, то это еще не значит, что “это” делал я-данный-наказываемый (у меня уже и так много “внутренних судимостей”), а не я-другой-предыдущий, о котором я-данный (почти) ничего не знаю и на которого никак не могу (или, как минимум, не знаю, как можно на него) подействовать, – и никто не подскажет, не научит!”. И в этом выводе – большая и трагическая несправедливость, которая, надеюсь, когда-нибудь кончится. Кстати, мы часто чувствуем эту “несправедливость”, когда нас вроде бы наказали по делу, и все-таки …незаслуженно. Но вновь вернемся к психике. В целом, как известно со времен Фрейда, “общая психика” каждого человека гораздо сложнее и богаче своей “видимой”-ощущаемой-используемой (самим человеком и нами, посторонними) части – главного психического “Я”, так как “Я”, повторимся, это только осознаваемая психика или “психическое сознательное”. В любой момент времени “общая психика” – это простая, очевидно, без диалектического “перехода количества в качество”, арифметическая

сумма

“главной

психики”

(“психического

сознательного”)

всех

остальных

секвестров-“психик”, “живущих”-хранящихся в “бессознательном”, включая “"бессознательное" в бессознательном”, хотя нельзя исключить наличие психосеквестров и в самом “"бессознательном" в ("матрешке"-)бессознательном” и даже наличие еще более мелких психовложений уже в эти психовложения… Поэтому “общая психика” всегда емкостнее и количественно разнообразнее-богаче главного “Я” – недаром так часто говорят: “так вот ты еще какой”, “я тебя не знал(а) с этой стороны”, “откуда в тебе это”, “ты стал(а) совсем другим” и т.д. Но наше психическое “Я” (точнее, главное психосоматическое “Я”) всегда больше каждой из отдельно взятых секвестров-психик – “пластов” “психического бессознательного”, ведь поэтому оно и является “Я”. Но вполне возможно, что какойнибудь

“пласт

пласта

(пласта…)”

“психического

бессознательного”

–

уже

или

еще

не

соматизировавшийся “психосеквестр психосеквестра (психосеквестра…)”, и больше-богаче главного “Я”. Общее количество “психик” равняется сумме “Я” и всех телесных и бестелесных психик, обитающих в “бессознательном”, и рост их числа и размеров неизбежно приводит к “мельчанию”

226

ядра человеческой личности. Эти секвестры-психики (почти) не (со)общаются между собой (что “подключаются”, “обкрадывают” и даже “убивают” друг друга – так это точно), поэтому нам, точнее, нашему главному “Я”, от этого внутреннего “богатства” мало пользы. Простая количественная сумма секвестров-психик или “общая колония-психика” подобна микробам, живущим – каждый сам по себе, – допустим, в кишечнике и связанным между собой только тем фактом, что они “живут” (“управляют”, “подчиняются”, “паразитируют”, “борются” и т.п.) в одном и том же биологическом мозге-теле, при этом ничего “не зная-не ведая” друг о друге, живясуществуя с разными целями и в разных “мирах”. Почти

единственное,

что

всегда

информационно

связывает

между

собой

все

соматизированные и несоматизированные секвестры-психики, – это кровь и сосудистая система, являющиеся универсальными переносчиками-распространителями любой информации, какая только есть в мозге-теле, возможно, даже и той, которая, как мы привыкли думать, передается только нервным проводниковым и эфаптическим путем. Например, это может быть передача информации в виде кодированных электромагнитных импульсов-токов по субэндотелиальной базальной мембране сосудистой стенки (кровеносные микрососуды, как и нервные волокна, непрерывны, сетевидны и анатомически вездесущи), либо эфаптоподобно – через межклеточные контакты эндотелиоцитов и/или гладкомышечных клеток. Возможно, что при такой передаче информация как-то меняет свои характеристики в области экссудативных сосудистых “манжеток” – электромагнитных “биокатушек” (см.: расслоение сосудистой стенки). А есть еще лимфатическая и ликворная системы, надкостница, полые структуры и органы, которые тоже могут передавать информацию, например, посредством (тоже вездесущих) соединительнотканных волокон либо тоже контактно-клеточно – эфаптоподобно. Очевидно, внутрителесного

существуют

взаимообмена

многочисленные информацией,

другие вполне

варианты возможно,

быстрого что

такое

медленного

(по

задачам)

“нервноподобное”, но (по анатомическому способу передачи информации) ненервное меж- и внутрисистемное, меж- и внутриорганное и меж- и внутритканевое “общение” образует своеобразную чисто

телесную

(системную,

органную,

тканевую,

клеточную,

субклеточную

т.д.)

непроприовисцероцептивную – вне-(до- и, возможно, пост- или над-)проприовисцероцептивную, или “ненервную” – “вне-нервную”, психику, по-иному – “вне-психику”, “до-психику”, “про-психику”, со своими

ненервными

–

вне-нервными,

до-нервными

или

пост-нервными,

(вне-,

до-

или

пост-)интеллектом, (вне-, до- или пост-)мыслями, (вне-, до- или пост-)эмоциями, собственными телесными желаниями, переживаниями и движениями. Говорят же: “тело просит”, “тело хочет”, “тело приказывает”,

“тело

знает”

(кстати,

практически

всех

классических

нейротрансмиттеров

(ацетилхолин, адреналин и др.) есть многочисленные вненервные функции, прослеженные с самого момента оплодотворения, а сами будущие нейротрансмиттеры, как известно, появились не только раньше организмов, обладающих нервной системой, но и раньше любых ныне существующих групп эукариот). Психика и тело – здесь есть, над чем подумать… Но вернемся к “обычной” цереброневрологической психике. По анатомическому источнику своего формирования суммарная “общая психика” – это не простое импульсное порождение диффузного проприовисцероцептивного потока. “Общая психика” – это сумма (суб)автономных и

227

(суб)изолированных секвестров-психик (аффективно-когнитивных структур), включая главное “Я”, являющихся проприовисцероцептивными творениями-производными своих “"тел" в теле”. Я написал: “(суб)автономных” и “(суб)изолированных”, так как все “"тела" в теле” афферентно-эфферентно взаимосвязаны с нейронами не только “своих” психик, но и “чужих” тоже, потому что всегда имеется частичное попадание “посторонней” – “примесной” – проприовисцероцептивной импульсации во все или некоторые эти психики и эфферентные “утечки” из них, вызванные активностью “монитора отклонения”. Иными словами, любая “автономная” психика в действительности не полностью “чиста” и автономна, так как всегда содержит “чужую” проприовисцероцепцию, являясь, таким образом, импульсным творением-производным, как минимум, двух “"тел" в теле”. В свою очередь, любое “"тело" в теле” тоже всегда является не менее чем “двухголовым”, так как (создает и) управляется, как минимум, двумя психиками – более “своей” и более “чужой”; при этом более “своей” является та психика, чье эфферентное и другое влияние доминирующее. Как тут не вспомнить нашего сказочного Змея Горыныча и одноголовых многотелесных монстров из произведений жанра “фэнтези”! А еще есть такие потенциальные продуценты психик, как секвестрированные “"тела" в теле” или их фрагменты – “субтела в "теле" в теле”, порой, являющиеся своеобразными соматическими “Франкенштейнами”, “инвалидами” или “недоделанными”, состоящими, например, только из одного пальца (или “его”/”на нем” панариция), сустава, полуголовы (что может клинически проявляться как синдром Пари-Ромберга или другие гемиатрофии, как гемигипертрофии, различные гемиполушарные когнитивные и аффективные дисфункции, пароксизмальные гемикрании и иные латерализованные краниоцеребральные патологические процессы и синдромы), доли легкого, сегмента кишечника и т.п. Очевидно, в эту же группу входят и некоторые тератомы, фибромы, уродства, добавочные частиорганы или их врожденное отсутствие – их внутриутробно “не поделили” и внутриутробно же “уничтожили” борющиеся эмбрионы-Сущности – патогенные Образы, воплотившиеся в будущего ребенка через чрево матери. Все эти “безголовые” “"тела" в теле” или “соматическое бессознательное” еще можно обозначить

как

секвестрированное

“соматическое в

–

потенциально

соматическом”,

психическое”,

“неодушевленное

(и

“психическое

неодухотворенное)

–

запертое-

соматическое”,

“психическое, располагающееся, спрятанное, хранящееся и т.д. вне психики”, “психическое – непсихическое (до-психическое, про-психическое)” и т.д. Такие соматики, (еще или уже) не имея иннервационного афферентного “выхода” на ЦНС и/или ПНС, информационно-импульсно не связаны (или крайне слабо связаны – собственными “подключками” или опосредованно, через “монитор отклонения”) ни с каким Образом-психикой, и составляют

морфологическую,

точнее,

патоморфологическую

основу

“"соматического

бессознательного" в общем (психосоматическом, соматическом и психическом) бессознательном”; поэтому общее число секвестров-“"тел" в теле” всегда больше числа секвестров-психик-тел – психосоматических Сущностей. Но, очевидно, общее количество имеющихся в общей психике-мозге

228

бестелесных Образов (этих психик-“перископов” без тела-“подводной лодки”) намного, как и число нейронов, превышает количество “не ангажированных”, “свободных” “"тел" в теле”. Нельзя также исключить – невидимые-неощутимые, но “зримые” – ситуации (опять-таки по типу сказочного “змея Горыныча”), когда одно “"тело" в теле” одновременно или поочередно эксплуатируется-управляется несколькими “головами”-психиками – “подключившимися” к чужой соматике бесплотными Сущностями, или когда одна психика-Сущность полностью или частично (и постоянно либо поочередно) воплощается в несколько “"тел" в теле” или в их части-фрагменты, или когда образуется “сеть” из нескольких психик-“голов” и нескольких “"тел" в теле”. Возможно, что такое своеобразное “сетевое воплощение” – …↔Образ-психика↔“"тело" в теле”↔другая психика или ее часть↔другое “"тело" в теле” или его часть↔… – когда-то привело (в комплексе с другими факторами) к определенной “специализации” “(про-)Сущностей-(про-)тел” в одном биологическом организме и даже явилось одной из причин образования из некого общего предка различных приматов, гоминид и других предшественников или ветвей современного человека, включая его самого (происхождение человека, точнее, цель, принцип и способ его появления науке неизвестны, известны только некоторые условия, возможно, способствовавшие этому), а эволюционно еще более раннее сетевое воплощение Символа-Образа (или СимволовОбразов) привело к образованию из ассоциации примитивных одноклеточных “(до- или про-)психо(до-

или

про-)соматик”

многоклеточных

тел-организмов

со

специализированными

тканями

внутренними органами… Вышеизложенное (еще раз) иллюстрирует, насколько сложны, неоднозначны, нестабильны и непостоянны взаимоотношения между “Я” (всегда, вспомним, не целиком психикой, а только ее сознательной секвестром-частью) и всем биологическим телом. Но все эти “сложности” неведомы ни нашему “Я”, ни нашему биологическому телу. Главное “Я” всегда осознает-ощущает-опознает-признает данное биологическое тело как Себя-свое “Я”→тело (=Себя-свое тело→“Я”), хотя фактически управляет-владеет им всегда только частично, правда, (почти) всегда “думая”, что полностью. И наоборот, биологическое тело (точнее, не оно само в целом, ибо биологическое тело – это всего лишь изменчивый конгломерат секвестров-соматик, а по отдельности все, содержащиеся в нем секвестры-“"тела" в теле”, имеющие “свою” психику), осознает-ощущает-опознает-признает (Им-телом соз)данное главное “Я” – как Себя-свое тело→“Я” (=Себя-свое “Я”→тело). Я написал не “свое "Я"” и “свое тело”, а “Себя-свое “Я”→тело” и “Себя-свое тело→"Я"”, да еще поставил между ними знак равенства не случайно, а потому что полагаю, что собственно “психика”, – как “общая”, так и “главная” и любая “"психика" в психике”, или “то”, что мы подразумеваем, употребляя слово-понятие “психика”, – это (в том числе и) дематериализованная-развоплощенная и (микро/макро)дистанциированная от Матери-материи-соматики (“эфирная”?) телесная “копия” или “отросток”, “почка”, “ребенок”, ”отпечаток”, “слепок”, “душа”, “отражение”, “соматическая аура” и т.п. Эта

“копия”

является

самым

первым,

правда,

(еще

или

уже)

нематериальным

(не

материализованным), “виртуальным телом” биологического тела или психо-телом, про-телом, дотелом, пост-телом – как посмотреть. Также можно сказать, что она (психика) является своеобразным

229

“секвестром-“виртуальным телом” в общем виртуальном теле”, так как речь всегда идет о дематериализованных/дематериализовавшихся некоторых

–

частичная,

или

только

секвестрах-“"телах"

главного

–

единичная

теле”:

всех

виртуальная

–

полная,

трансформация-

представленность “(развоплощенного/развоплотившегося) соматического” в “(не воплощенном/не воплотившемся) психическом”. Поэтому

психику

(развоплощенное,

можно

определить

дематериализованное)

располагающееся

как

“психическое

соматическое”,

нематериальном-психическом”,

–

десоматизированное

“материальное-соматическое,

“психическое

–

пост-соматическое”,

“соматическое – “запертое” в психическом” и т.п. Психика,

как

“виртуальное

(пред-

или

пост-)тело”

–

это

“дематериализованное/дематериализовавшееся материальное”, “развоплощенное телесное”, которое – Кем-то/Чем-то, или, что, полагаю, вероятнее всего, “Самим” биологическим телом – как-то и с некой Целью было (сознательно, специально) отчуждено-вытолкнуто-вынесено от-из тела – как Себя-самого. С этих метафизических позиций психика – это (в том числе и) дематериализованный посланец

(изгнанник,

агент,

миссионер,

воин,

колонист,

делегат

и/или

как-то

по-другому)

“материального живого-телесного” в “нематериальное живое-психическое/душевное” и оттуда – в “духовное”.

Духовную

сферу

нельзя

определить

как

“нематериальное”

–

часть

пары-

противоположности “материального-нематериального”, ибо Дух, Духовное, если процитировать Ареопагита, сказавшего это о Боге, “…выходит за границы всех наших утверждений и отрицаний…” – и за пределы всех наших знаний о материальности и нематериальности мира. Быть может, к “духовному” в какой-то мере приложимо определение “внематериальное-вненематериальное” или “надматериальное-наднематериальное”. Возможно, “посланец”-психика “порождена”-“создана” и “заслана” материей-телом с целью (профилактического,

упреждающего

или

какого-то

иного)

овладения(-колонизации)

этим

нематериальным-психическим миром, и тогда выходит, что нематериальный мир – это ячеистоекластерное (кластер – одна секвестр-психика, являющаяся (проприовисцероцептивным) Творениемпроизводным одного живого секвестра-тела) психо-информационное пространство, состоящее из дематериализованных

биологических

тел

(и,

возможно,

тоже

как-то

дематериализованных

небиологических физических тел). Ведь пытаются же внематериальные-вненематериальные ДухиСмыслы-Символы

одушевиться-воплотиться

овладеть

нематериальным-материальным

(психо-

телесным, анатомо-физиологическим, структурно-функциональным) миром – так почему бы ни допустить и обратное. Еще один возможный путь формирования “телом-человеком” (“телом→человеком” или …? →”телом→“Я”→Сознанием”→…) своего “виртуального тела” (“виртуального человека”, “Символа-тела” и “так далее-тела”) – это письмо (написанный или напечатанный текст) как телесность, проявленная вовне. Если несколько изменить определение Менегетти, данное искусству, и рассматривать (Кемто/Чем-то) дематериализованное или (Само) дематериализовавшееся и (Сознанием или в Сознании) разодухотворенное

тело

как

Символ,

то

“телесное→психическое→символическое” в застывших формах”.

230

тогда

“письмо

–

это

Очевидно,

есть

другие

способы-пути

цели

этого

Себя-тела

саморазвоплощения

(аутоэкзорсизма?), и если посмотреть шире, то речь необходимо вести о двух взаимовстречных (независимых или взаимоищущих, дружеских или вражеских либо каких-то иных) и, возможно, както

(“Кем-то”/”Чем-то”

–

Образом?)

синхронизированных

потоках:

первично

материальном

соматопсихическом потоке (точнее, (…?→)сомато→психическом→духовном-сознательном→… потоке) со стороны биологического тела – целиком либо какой-то его части: главного секвестра – “соматического сознательного” или других секвестров – “соматического бессознательного”: …тело(частица?) → проприовисцероцептивный (и, возможно, какой-то другой) поток → психика(-волна?) → Сознание,

котором

телесной→психической

происходит

дематериализация-“дефункционализация”-“разодушевление”

посылки-информации(-волны?)

ее

трансформация

(путем

перекодирования-переодухотворения) в Символ-информацию(-волну?) → Символ (символическая духовная посылка-информация(-волна?) во внешний мир от данного триединства (структурыматерии-)Тела→(функции-души-)Психики→(цели-духа-)Сознания) → Сознание → “Я”-психика (или принципиальный

эквивалент

психики)

→

тело

(или

принципиальный

эквивалент

тела)

Сознание-“Я”-тело (…↔Сознание↔“Я”↔тело↔?…). Таким путем-способом гипотетически может осуществляться проникновение-материализация чьей-нибудь “телесной посылки” – в виде Символа-Образа, (через Сознание→“Я”→тело) в другое человеческое тело (в другого человека); либо же это повторное проникновение – способом “изнутривовне-извне-вовнутрь”

–

свое

собственное

тело

по

“трассе”:

тело→“Я”(-

мозг)→Сознание→Символ→Сознание→“Я”(-мозг)→тело. Возможно, что это повторное проникновение осуществляется не в прежнее, а в другое анатомическое место прежнего или другого “"тела" в теле” (то есть происходит своеобразная телепортационная “биомасс-передача” материи – в формесостоянии

Символа-информации,

от

одного

секвестра-тела,

имеющегося

“соматическом

бессознательном”, другому секвестру-телу, возможно, тайная от главного (“Я”-)тела и от других секвестров-соматик...) – и тогда это гипотетический путь-способ внутрисоматической телепортациипередислокации части-объема собственной биомассы: биомасса → развоплощение-дематериализация → телепортация или выход этой биомассы-“космонавта” в “открытый космос” – за духовнопсихосоматические пределы данного человека-“космического корабля” → повторное воплощениематериализация-структуризация → новая биомасса, которую, возможно, через какое-то время “пославшая” ее соматика “забирает” обратно – тем же или другим путем. Не исключено, что такая “изнутри-вовне-извне-вовнутрь” невозможности

“обычных”

биомасс-передача чрезпсихического

осуществляется биомасс-обмена

как

дополнение

(способом:

либо

при

биомасса

→

проприовисцероцепция → психика(-мозг) → обратная психонейросоматическая импульсация → новая биомасса) и/или внутрисоматического биомасс-обмена (способом: биомасса → деструктуризация → выход-попадание в кровь (лимфу, ликвор) → физиологическое чрезбарьерное или альтерационноэкссудативное проникновение в другое место тела → реструктуризация → новая биомасса). Также принципиально

не

исключено

(я

проникновение-неоматериализация

не

представитель

телесной

не

символической

апологет

“чистой

науки”),

информации-посылки

что

может

происходить в любой другой живой организм-тело или даже в неживой материальный объект, либо

231

вообще такая посттелепортационная неоматериализация возникает где-то на “пустом месте” и в какой-то новой (или частично “старой”) форме-виде… В итоге образуется целиком или частично новое или старое, обновленное или реформированное, другое или прежнее биологическое тело(частица?), либо это вовсе не человеческое тело или даже совсем не тело; не исключено, что возможны

гибриды;

первично

нематериальном

(…→духовном-

сознательном→)психо→соматическом(→…?) потоке со стороны психики – целиком или какой-то ее части: “Я”-секвестра (из “психического сознательного”) или секвестров-Сущностей (из “психического бессознательного”), по схеме: …→ психика(-волна?) – эфферентные импульсные потоки → ее (психики) материализация-превращение-проникновение → тело(-частица?) → … → его (тела) новая дематериализация-дистанциирование – проприовисцероцептивные (и, возможно, иные) импульсные потоки → новая или старая психика(-волна?) →… Более шире эти встречные потоки и (само)воплощения-(само)развоплощения – взаимосвязивзаимоотношения

взаимопроникновения-взаимосотворения

нематериального-психического

материального-телесного,

внематериального-вненематериального-духовного-сознательного

Триединства-Ипостасей-Миров духовно-психосоматического Человека схематично можно выразить следующим, вечным и бесконечным, циклом-ритмом – Образом: … ↔ Тело ↔ Психика ↔ Сознание ↔ Символ ↔ Сознание ↔ Психика ↔ Тело ↔ Психика ↔ Сознание ↔ Символ ↔ …, и если этот циклический процесс протекает с постоянной скоростью, то тогда он является – музыкально выразимым и математически отобразимым – …↔духовно↔психо↔соматическим↔… (троичным) биоритмом. Из этой принципиальной схемы также следует, что, в плане превращений-метаморфозов: а) тело напрямую “соприкасается” только с психикой, то есть “телесное” трансформируется только в “психическое” и никогда напрямую не контактирует и не трансформируется в “духовное” – “сознательное” и “внесознательное символическое”; б) Символ напрямую “соприкасается” только с сознанием,

“внесознательное

символическое”

никогда

напрямую

не

контактирует

не

трансформируется в “психическое” и “телесное”; в) психика напрямую “соприкасается” с телом и сознанием и никогда – с Символом; г) сознание “соприкасается” с Символом и психикой и никогда – с телом; д) истинное – высокое, человеческое – общение-взаимодействие между людьми, как триединствами Дух-Душа-Тело, возможно только на духовном уровне (всегда начинается только с духовного уровня) и осуществимо оно только с помощью символических духовных посылок – “духовных посланий” друг другу, а первичное и последующее взаимодействие только на уровне (с уровня) психики и тем более – только на уровне (с уровня) тела является тварным, низким, низменным. Поэтому по-настоящему, по-человечески познать другого человека принципиально возможно, только познавая его в последовательности: сознание→психика→тело. Вышеизложенное позволяет сделать важные терапевтические выводы: а при лечении духовно-психосоматической патологии прямое влияние на тело возможно только с уровня самого тела и психики; б в свою очередь, работа с телом напрямую влияет только на состояние тела и психики и напрямую никак не влияет на сознание и внесознательную духовно-символическую реальность;

чтобы

улучшить

или

изменить

работу

психики

необходимо

дополнительно

одновременно воздействовать на нее с телесного и сознательного уровней, воздействие на

232

внесознательную духовно-символическую реальность напрямую никак не влияет на психику; г чтобы улучшить работу сознания необходимо дополнительное одновременное воздействие на психику и духовно-символическую реальность, а чисто телесные практики (чистые физкультура, спорт и т.п.), без психического и духовного компонента, на сознание никак не влияют; д изгнать патогенные Символы из сознания можно, только духовно воздействуя непосредственно на само сознание и, возможно, – как-то воздействуя на внесознательную духовно-символическую реальность, а чисто телесные,

психические

(психиатрические,

психоаналитические,

психотерапевтические

психологические) и психосоматические терапевтические приемы и практики здесь бесполезны; е полностью изгнать трехуровнево воплотившийся внешнесредовой патогенный Символ, – то есть духовно-психосоматически очистить человека, можно, только с помощью соблюдения

следующей

принципиальной

последовательности

Врачевания – или

исцеляющих

духовно-

психосоматических воздействий: (…→?)тело→психика→сознание→символ→… Но

вновь

вернемся

взаимоотношениям

“психического”

“телесного”.

Логическим

продолжением вышеизложенного является вывод, что Тело – это сама себя материализовашая Психика (в свою очередь, Психика – это еще и посланница-порождение Духа), а Психика – это само себя дематериализовавшее Тело, то есть Тело и Психика – это всегда одно и то же слитнораздельное Тело-Психика (тело=/≠психика, тело→←психика или тело↔психика) или ПсихосоматикаСоматопсихика, и это – два взаимопроявления, две формы(-функции) существования(-цели), две стороны одной реальности-“медали” (можно попробовать развить эту мысль дальше: если допустить, что на уровне “психического” происходит встреча-взаимодействие “духовного” и “телесного”, то с этих позиций психика или Душа-Психика – это (в том числе и) совместное производное – СоТворение – Духа-Сознания и Материи-Тела). Не исключено, что Сознание (это, как я полагаю, встроенное в биологического психосоматического человека небиологическое внеживое-вненеживое “устройство”) как-то – каким-то Образом – вызывает, индуцирует, способствует, регулирует, санкционирует

и/или

др.,

все

эти

непрерывные

психо↔соматические

взаимопереходы-

взаимопревращения человека-тела(-частицы) в человека-психику(-волну). Также не исключено, что Сознание “использует” для этих взаимопревращений энергию холодного термоядерного синтеза по формуле Эйнштейна, скорее всего, являясь “участником” этой реакции и “членом” этой формулы: Е(психика?) = м(-тело?) · с(-сознание?)². “"С" в квадрате” может означать, что процесс (реакция) взаимопревращения-взаимоперехода тела в психику (“телесного” в “психическое”) – и наоборот, осуществляется всегда одновременно в обоих направлениях: тело→психика и психика→тело, что может объяснять, почему при этих процессах нет взрывоподобного выделения больших количеств тепловой и/или других физико-химических видов/форм энергии; просто эта энергия, местно выделившись в процессе дематериализации-десоматизации, тут же, сразу же и (почти?) полностью поглощается в процессе материализации-соматизации. Полагаю, в этой формуле Сознание не может быть энергией или массой, так как оно является внематериальной-вненематериальной Ипостасью, но как

константа

Сознание

также

может

являться

гравитационной

либо

какой-то

другой

фундаментальной постоянной (силой), объединяющей-взаимосвязывающей-образующей все объекты материального мира. Возможно, что все существующие фундаментальные постоянные – это

233

различные свойства-проявления или формы-способы активности единого вселенского Духа-УмаСознания (Смысла-Информации) в отношении (в плане объединения) всех объектов существующего материального, физико-химического Мира, включая его биологические формы, точнее, проявления Жизни, потому что Жизнь, Живое – это не чисто материальное явление, а триединый ДуховноДушевно-Материальный феномен. Если допустить, что генерация или формирование психики действительно осуществляется по формуле Эйнштейна: Е (психика) = м (тело) · с² (сознание), и если допустить также, что “психическое”

–

это

состояние-производное

любого

“живого”,

“биологического”,

“телесного”,

“соматического”, а не только церебральных нервных клеток, то тогда получается, что переходтрасформация “соматического” в “психическое” (и обратно) осуществляется непосредственно “на местах”, то есть в области расположения каждой конкретной живой-функционирующей соматической единицы. В свою очередь, из этого следует, что психика “гнездится” и “производится” не только в нейронах коры головного мозга или в головном мозге в целом (у которого есть “своя”, “местно произведенная” психика), а она, психика, рассеяна по всему телу и присутствует в каждой клетке живого организма, а в виде доклеточных психических субстанций – локализована и в субклеточных органеллах и в еще более мелких биологических и добиологических материальных единицах, вплоть до молекул или атомов (как известно, “живое-биологическое” не имеет четких границ, отделяющих его от “неживого-небиологического”). Тогда некая элементарная и более неделимая психика, возможная в физическом мире, – это волна, а элементарный “кирпичик” живого тела, содержащийгенерирующий элементарную волну-психику, – это атом (если более не углубляться). Закономерно возникает вопрос: а “Что” находится в головном мозге, “которое” мы ощущаем как “Я”, как “психику” (точнее, считается, что “это” – “где-то в голове” ощущаемое, и есть наше “Я” или психика)? Возможно (начнем отвечать на этот вопрос несколько издали), по принципу действия мозг – это биокибернетическое устройство, подобное процессору в компьютере (строго говоря и по срокам появления – наоборот), которое оперирует с психикой-“информацией”, “произведенной” телом-“жестким диском” и в виде проприовисцероцептивного информационного потока доставленной в него (“процессор”-мозг) по “проводам”-нервам (возможно, доставленной и по какому-то другому каналу).

Внешний

материальный

“серверами”-материальными Интернета;

информация

из

Мир,

телами него

производящий

свои в

(хранящий

волны-психики,

виде

перцептивного

является

транслирующий) аналогом

психического

своими

беспроводного

потока

попадает

анализаторные системы мозга – зрение, слух и т.д., которые в таком контексте можно сравнить с модемом – устройством для внешней связи… (очевидно,

тело

само,

без

участия

мозга,

получает

усваивает

какие-то

информационно-“психические” и иные физико-химические и волновые посылки из внешнего мира, а еще, не забудем, есть и символический поток, направленный в Сознание. Иными словами, человек общается с триединым духовно-душевно-материальным Миром на трех уровнях и тремя способами: символически – Символы↔Дух-Сознание, психически – Монады↔Душа-Психика, и физико-химически – Материя↔Тело).

234

…Тогда “То”, что мы ощущаем “в голове” и считаем-именуем своим “Я”, можно сравнить с неким

полем,

генерируемым

“процессором”-мозгом,

непрерывно

перерабатывающим

проприовисцероцептивную информацию, непрерывно поступающую от тела-“жесткого диска”. И тогда получается, что эта информация-поле к психике имеет только то отношение, что она является проприовисцероцептивной

(и

другой)

посылкой

местного

“телесного→психического”

мозг.

Возможно, “То”, разлитòе по телу-соматике, что я называю местной “телесной вне-нервной психикой” – “телом-психикой”, в христианстве именуется Душой – недаром в определенных ситуациях говорят, что Душа покидает именно тело, а не мозг. Но вновь вернемся к “логосу” или языку-инструменту тела – проприовисцероцепции, и его (Логоса-Тела) нематериальному проявлению-порождению-(Со-)Творению – Психике. Как правило, в ЦНС обычно доминируют соматоцеребральные импульсные потоки, образующие-подпитывающие “привычное” – для окружающих, ибо самому представителю-хозяину данного тела, строго говоря и “на всякий случай”, (полностью) нельзя верить – главное “Я” или, как его называет Менегетти, “историческое “Я” человека”. Очевидно, что, как и все остальные психики-Сущности, это главное “Я” Кем-то “дано” (посредством внедрения соответствующего Символа, – то есть оно дано через ДухСознание, либо же главное “Я” сотворено путем внедрения частички-Души-Психики непосредственно в соматику) нам с момента зачатия-рождения, и именно по этому “Я” мы и опознаем любого человека (а не он сам себя опознает!) именно как данную – “данную”! – конкретную личность со всеми ее духовно-психосоматическими особенностями, свойствами и качествами. Итак, человеческое “Я” (синонимы, употребляемые в тексте: главное “Я”, “Я”-сознательное, психическое “Я”, главное психическое “Я”, “Я”-психика, главная психика) есть в действительности всего лишь и только то, что, в первую очередь (на уровне и в границах материальногонематериального мира), опознает-признает (ищет и находит, Творит-формирует и выращиваетвоспитывает) само биологическое тело, причем опознает-признает тоже всегда и только в данный конкретный момент (длительность промежутка времени, в течение которого данное (“церебральное”) “Я”

“легитимно”

для

(милли?)секундах),

“своего”

ибо

это

тела,

мне

неизвестна,

но,

(поиск-)опознание-признание

вероятно,

имеет

речь

нужно

определенную

вести

кратность

регулярность (очевидно, обусловленные СПИ – скоростью пробегания импульса по нервным волокнам) и не прекращается в течение всей слитно-раздельной жизни данного “Я” (вспомним, никогда не общего тотального “Я”, одного-единственного в психике-мозге, а всегда только секвестра-“психического

сознательного”

общей

ячеистой-секвестрированной

сознательной-

бессознательной психике), данного тела (вспомним, не целиком тела, а только “соматического сознательного” – главного (самого большого) секвестра-“"тела" в теле” в общем биологическом теле) и их производного – “Я”-тела (вспомним, не тотального и единственного “Я”-тела – такого всебщегоединого психосоматического гиперобразования в тварном-биологическом человеке нет и быть не может (для этого необходимо, как минимум, ни разу в жизни не согрешить и не ошибиться), – а главного

(самого

большого)

секвестра-психики-тела

общем

психо-телесном

“сознательном-

бессознательном” человека). Это опознание-признание телом своего “Я” (создание телом Себя-

235

своего

“Я”→тела/тела→“Я”)

происходит

исключительно

после

предварительного

(бесконечно

повторяющегося) импульсного проприовисцероцептивного поиска-сканирования… (до получения результата этого признания-опознавания-сканирования в течение какого-то промежутка времени психика, – точнее, ее секвестр-часть, еще “не найденная-не признанная” данным

“"телом"

теле”,

–

как

бы

“ничья”

(один

из

многих

секвестров

“психического

бессознательного”): это как бы просто чистая бестелесная Сущность-психика или “психика в себе самой”. Полагаю, происходит не просто поиск-сканирование телом мозга(-ЦНС)-психики, а этот (поисковый, сканирующий) телесный “луч” попадает и в Сознание или даже выходит из него в виде “зова”

–

ответа-вопроса,

тринарного

ответа-вызова,

человека

–

Информации-Смысла-Символа,

как

далеко

за

(…→?)Тела→Психики/Души→Духа→…

пределы (и

…?

←Тела←Психики/Души←Духа←…), и, зачем-то/для чего-то “побыв” где-то “Там”, “возвращается” обратно в триединство-человека. Не

исключено,

что

генерируемые-испускаемые

“материальным-телесным”

сканирующие

проприовисцероцептивные Послания-Лучи, из мозга-психики попавшие в Сознание и превращенныетрансформированные им (в нем) сначала в Образы и затем в Символы, покидают человека (…→? Тело→Психику→Сознание→) и с другой Целью. Эта Цель – создание собственного духовного (информационного, смыслового, умного) представительства в Духовной Сфере (в Сфере Ума-СмыслаИнформации) или, если воспользоваться религиозной терминологией, – это создание собственного индивидуального

“божественного

представительства”

(“божественного”

–

как

“виртуального

телесного”). Быть может, в чем-то правы были древние римляне, поклонявшиеся такому большому количеству богов (полубогов и т.п.), что даже Блаженный Августин, критикуя языческие религии и верования, не смог их всех полностью перечислить и описать; и в наше время многие верующие имеют (или думают, что имеют, или думают – и поэтому имеют) личных небесных покровителей. Возможно, что единый Бог (или “То”, что Им называют) – это совместное порождениеТворение – где-то “Там” и каким-то способом-“Образом” – слившихся-воссоединившихся телесных Посланий-Духов-Символов всех Тел-людей, по крайней мере, со-участвующих в этом Со-Творении. Возможно также, что для появления единого Бога или “Бога – "Виртуального ГиперсимволаГипертела"” понадобилось, чтобы общее число духовных Зовов-Посланий от людей – как (…? →)Тел→Психик→Сознаний→ Соматической)

Цивилизации,

(принадлежащих а

для

этого

одной должны

Духовной быть

как-то,

(точнее, “Кем-то”

Духовно-Психоили

“Чем-то”

предопределены и созданы некие “условия”) – достигло определенного критического количества, необходимого для где-то-совершения такого “диалектического” скачка-перехода индивидуальногомножественного

(…?→)телесного→психического→сознательного→символического→

количества

во

внечеловеческое и надчеловеческое духовное-божественное качество. Тогда выходит, что Человек создал-Со-Творил Себя-Самого-Бога по Образу и подобию Своему – и/или наоборот. Если действительно есть это взаимоподобие божественного и человеческого и было (продолжается и ни на мгновение не прекращается) взаимосотворение Богом – Человека или Богочеловека, и Человеком – Бога или Человекобога, то тогда принципиально допустима следующая

236

параллель: человеческое Тело – Бог-Отец, Психика – Бог-Сын, Сознание – Бог-Святой Дух. Эта параллель равносильна утверждению: Бог внутри каждого из нас. Если вспомнить мои более ранние рассуждения, что тринарный человек – это еще и триединство структура↔функция↔цель, то получается

еще

одна

параллель:

триединство-Человек

–

это

Тело/Структура/Бог-

Отец↔Психика/Функция/Бог-Сын↔Сознание/Цель/Бог-Святой Дух. – “Дорогой мой читатель, терпеливо дочитавший до этого места. Перед тем, как отметать написанное в этих скобках (быть может, и не только в этих, но и многое из выше и ниже написанного), вспомните, что любая мысль, гипотеза или теория – это, в первую очередь, креатив и стимул для личного – и автора и читателя – мыслетворчества, и что внутренние раздумьяразмышления над прочитанным, пусть и спорным или поначалу отвергаемым (или, наоборот, некритично

воспринимаемым)

материалом,

итоге

только

способствуют

духовному,

интеллектуальному и иному развитию и укреплению или формированию собственных – и автора, и читателя – точек зрения. С уважением к Вам и Вашей точке зрения! Ваш С.И.”) …всех, телу доступных (вспомним про феномен разобщения и секвестрацию в самой нервной системе), корковых или всех нервных клеток головного мозга (возможно, до окончания этого опознавания тоже временно “ничейного мозга” или для тела даже “чужого” – “Чужой”) или даже всего массива нейронов центральной и периферической нервной системы своей собственной проприовисцероцептивной импульсацией (телесная проприовисцероцепция – это, прежде всего импульсация от соматической мускулатуры и гладкой мускулатуры, так как психика и нервная система в первую очередь необходимы мышечной системе для координации ее деятельности; также в понятие “проприовисцероцепция” входят и все другие соматические и вегетативные импульсные потоки). Сканирование телом мозга осуществляется в on-line-режиме и строго всеми телесными (актинмиозиновыми парами или более крупными – имеющими общую ганглионарную афферентную нервную

клетку

и/или

общий

мотонейрон)

единицами

данного

“"тела"

теле”,

имеющими

(работающие! – вспомним про возможность взаиморазобщения) восходящие (афферентные) нервные волокна, которые (волокна), после ряда известных ганглинозных и спинальных переключений и сомато-висцеральных спиноцеребральных интеграций, в итоге оканчиваются на корковых нейронах (пока дальше некуда). По сути, каждый единичный проприо(висцеро)цептивный импульс – это (в том числе и) самостоятельная элементарная телесная сканирующая посылка. Генератором-носителем главного психического “Я” в результате такого сканирования мозга (или всех нейронов нервной системы) биологическое тело, – точнее, его самое большое “"тело" в теле” – “признает” самый большой (корково-подкорковый и, очевидно, плюс еще спинальный и ганглинозный: паравертебральный, интрамуральный и т.д.) (секвестр-)ансамбль нейронов, который одномоментно аффективно возбудился – “отозвался” на этот импульсный творящий-сканирующий “телесный зов”, и отправил телу (вспомним, не всему биологическому телу, а только “своему”, пославшему эфферентный

именно

этот

“зов”,

секвестру-“"телу"

церебро(нейро)соматовисцеральный

теле”)

наиболее

импульсный

мощный

возвратный

залп-“ответ”-“согласие”,

охватывающий-“захватывающий” данную самую большую секвестр-часть живой плоти во владение-

237

управление-обслуживание-подчинение

данной

психики

(вспомним,

всего

лишь

вторичной

импульсной производной одной из имеющихся в мозге (или нервной системе) многочисленных аффективно-когнитивных структур – продуцентов-носителей психик-Сущностей-Образов), – в итоге этого формируется доминирующая (на данный момент) по психо-церебронейросоматической “психобиомассе” и афферентно-эфферентной импульсной “мощи” (плотности и интенсивности импульсного афферентно-эфферентного потока) психосоматика или диада (секвестр-)психика↔(секвестр-)тело, которая и есть “Я”↔тело или “Я”-мозг↔тело. Иными словами, “Я” – это проприовисцероцептивное порождение самого большого (всегда только на данный момент!) секвестра-“"тела" в теле”, опознавшего-нашедшего-создавшего Себя-свое “Я” при помощи своего(-чужого или “общего”) инструмента-мозга – этого, то ли придатка “Я”↔тела, то ли (соединителя-разобщителя) прибора-посредника-коммуниканта между “Я” и телом, между Душой и Телом, между “Я”-душой и “Я”-телом. Таким образом, “психика”, точнее, “то”, что мы (люди) ей называем-считаем, – это не изолированное церебральное импульсное образование, живущее своей жизнью и диктующее свою волю

телу,

всегда

только

диадное-единое

раздельное-слитное

психосоматическое

“Я”(↔посредник/биоприбор-мозг?)↔тело… (как диадное-единое и раздельное-слитное, “психосоматическое” можно представить в следующем виде (в нижеприведенных схемах-формулах: психика – подразумевается в целом “психическое”; тело – в целом “соматическое”; “Я” – главная секвестр-психика, принадлежащая “психосоматическому сознательному”; “Я”-тело – главный секвестр-“Я”-тело или “психосоматическое сознательное”;

Сущность

–

психосоматизировавшийся

Образ

как

часть

“психосоматического

бессознательного”; “суб-Я” – телесно воплощенная либо бестелесная секвестр-психика как часть “психического или психосоматического бессознательного”; “"тело" в теле” – одушевленное или неодушевленное и сознательное или бессознательное секвестр-тело как часть “психосоматического или соматического бессознательного” или “психосоматического сознательного”; о значении стрелок будет сказано после схем-формул): “атом”-Человек = …←“электрон”-психика→ (↔) ←тело-“протон”→… или детальнее: “атом”-Человек (“Я”-тело + Сущности + бестелесные “суб-Я” + неодушевленные “"тела" в теле”) = … ←(куда-зачем/к кому-чему от “соматического” стремится (оторваться) “психическое”?)←“электрон”психика (“Я” + все “суб-Я”)→(к мозгу-телу?/через мозг к телу?)→ (↔)←(к психике-мозгу?/через мозг к психике?)←“протон”-тело (все “"тела" в теле”)→(куда-зачем/к кому-чему от “психического” стремится (оторваться) “соматическое”?)→… В данной аналогии-метафоре “электроны” – это секвестры-психики, “протоны” – секвестрытела. Не будучи физиком, я не знаю, есть ли на электронных орбитах плюс-минус незаряженная частичка – аналог расположенному в ядре нейтрону; если такая частичка имеется, то тогда она могла бы являться аналогом бестелесной секвестра-психики, а нейтрон – аналогом неодушевленного секвестра-тела.

238

Не исключено, что есть “Нечто” – среднее или переходное-промежуточное между материейтелом

волной-психикой,

например,

образующееся

сам

момент

их

взаимоперехода-

взаимопревращения, “Нечто” – уже-еще телесное/нетелесное-психическое/непсихическое. Также не исключено, что есть и другое “Нечто” – переходное-промежуточное между “психическим” и “духовным”, и “психическое” стремится отмежеваться от “соматического” (точнее, от Себя-частиформы-состояния – “психо↔соматического”), чтобы уйти-трансформироваться в “духовное” (в другую Себя-часть-форму-состояние – “психо↔духовное”), “внематериальное-вненематериальное”, “символическое”, “умное”, “смысловое”, “информационное”. – Но во “Что” может превратиться-трансформироваться тело, (возможно) тоже стремящееся оторваться от Себя-своей психики (Себя-части-формы-состояния – “психо↔соматического”): в “Нечто”

–

“до-материальное”

(“про-материальное”,

“пост-материальное”),

или

это

есть

“внематериальное-вненематериальное”, то есть “духовное”? Тогда получается, что субстанцияипостась-тело

субстанция-ипостась-психика

сливаются-трансформируются

субстанцией-

ипостасью-“духовным” (в “духовном”), образуя Человека – как принципиальное триединство ипостасей или “Духовное↔Психическое↔Соматическое”. И это – еще один аргумент в пользу того, что лечение психосоматической патологии всегда необходимо проводить и на духовном уровне, а состояние триединой духовно-психо-соматической сферы – основной критерий эффективности лечения или, что правильнее при таком подходе к терапии, – Врачевания. В целом связь психического и соматического очевидна и не очевидна, она одновременно присутствует и отсутствует, является прочной и хрупкой, вечной (пожизненной) и в любой момент может разрушиться – и тогда человек на глазах звереет, ведь Тело может продолжать жить, если Дух и

Душа

помутились.

Эта

неопределенность-двойственность

позволяет

охарактеризовать

психосоматическое как часть-целое, слитное-разъединенное и т.п. Стрелки “←” и “→”обозначают, что в моем понимании психика-душа и тело всегда стремятся и слиться, и разъединиться (размежеваться); стрелка “(↔)” указывает, что, возможно, между душой и телом имеется “Нечто” (мозг?), их скрепляющее-разделяющее (скрепляющее или разделяющее). Лично мне не ясно, относить ли – в контексте данных рассуждений – мозг (нервную систему) к “Я” (тогда это “Я”-мозг, а психосоматический человек – это “Я”-мозг + тело) или относить его к телу (тогда это мозг-тело, а психосоматический человек – это “Я” + мозг-тело), или мозг, о чем уже говорилось, – это чистый (био)кибернетический спрут-организм, живой-неживой (и/или живойнеживой-немертвый)

прибор-посредник-коммуникант

между

“Я”-психикой

телом,

как-то

преобразующий их друг в друга? По генезису мозг – это некий “Третий”, или это “Третьим” возведенная граница-бастион между “Я” и телом по типу “Великой китайской стены”, а может, мозг – это обоюдное со-творение-порождение Себя-“Я”-тела и Себя-“Я”-психики, то есть по своему генезису это полупсихический-полуматериальный продукт-прибор-объект? Тогда психосоматический человек – это “Я” + мозг + тело?...) …в

виде

непрерывно

центростремительных

взаимоциркулирующих

импульсных

потоков.

афферентных-эфферентных

Психика

–

это

центробежных-

психосоматическое

“подвижное-

изменчивое”↔“покоящееся-неизменное”, в котором “подвижное-изменчивое” – это волны-импульсы

239

(возможно, не только нервные), а “покоящееся-неизменное” – это материя-тело. Живая-живущая Психика – это всегда и только Психика↔Тело и никогда – бестелесное “чисто функциональное” образование. Человеческая психика, как психика конкретного человека, его главное психическое “Я” – это не просто “Я”(-мозг-)↔тело, а это, вспомним, такое “Я”(-мозг-)↔тело, которое является наиболее крупной

по

(воссоединившейся

функциональной

массе

и/или

по

взаимодействующей)

психосоматической

мощности-интенсивности

афферентной

структурноэфферентной

импульсации, единовременно и непрерывно циркулирующей между психикой(-мозгом или всей нервной системой) и телом по их самому большому главному “Я”(-мозг-)↔тело секвестру-“контуру”. Главное

“Я”-тело

–

это

данный

момент

наиболее

большая

мощная

живая

психосоматическая единица… (я написал, “живая” единица, потому что в человеке, кроме “живого психосоматического сознательного

секвестром-“Я”-телом психическое"

бессознательного” и

"живое

его

живыми-функционирующими-действующими

секвестрами-“суб-Я”-субтелами чистое

соматическое

(плюс,

бессознательное"

вспомним, в

общем

“"живое

чистое

психосоматическом,

психическом и соматическом бессознательном”) есть еще и “"неживое-немертвое соматическое(нормоморфологическое; очевидно, соматическое-патоморфологическое – это всегда (или почти всегда) мертвое соматическое, хотя, возможно, к “мертвому” понятие “соматическое” вообще неприложимо) бессознательное" в живом/неживом-немертвом соматическом бессознательном ”, и в нем

покоится-хранится

наше

“внутреннее

неживое-немертвое

соматическое(-

нормоморфологическое)” – это “нефункционирующие структуры-функции” (секвестры-структуры с “молчащими” или “тлеющими” функциями); по-другому это – “"покоящиеся" (психо?)соматические единицы” (“"покоящиеся тела" в теле” и/или их фрагменты-части), о чем далее еще будет сказано), …но она, как мы помним, далеко не единственная, и фактически одновременно с ней в биологическом психосоматическом (“матрешке”-)человеке существует (действует или бездействует – как посмотреть) много “суб-Я”-субтел, меньших главного “Я”-тела по психосоматическому “размеру”. Иными словами, (в каждый конкретный момент) в человеческой личности имеется столько (“субчеловеков”-гомункулусов-)субличностей,

сколько

имеется

(…→духовно→)психосоматических

секвестров. Принципиально важно, что все эти (…→духовно→)психосоматические секвестры не просто связаны “голыми” анатомией и импульсацией, а живут-функционируют на качественно ином уровне: как (суб)автономные (и тайные от главного “Я”-тела) иерархически организованные (… →духовно→)психо-биоорганические единства или Сущности. Все они, эти секвестры-субличности, “живут” и “действуют” в одной “матрешке”-психике-теле и в одно и тоже время; при этом все эти психосоматические гомункулусы (почти или совсем) не подозревают о существовании как главного “Я”, так и друг друга. Я полагаю, что полную информацию о “творящемся” в (с виду едином) “Я”-теле имеет только Сознание, – творящее это и использующее армию-ораву своих психосоматических “андроидов”, им “выращенных” в тварно-биологическом оболочке-человеке, по своему усмотрению, в зависимости от своих целей, поручая “главную роль”, – то есть, выводя на “поверхность” психики (что видит-

240

замечает не сам субъект, а только мы – другие люди), – то “Я”-одного, то “Я”-другого; остальные “суб-Я”-субтела в это время либо спят-бездействуют, либо, активированные “своим” микросимволоммикротриггером, начинают “прорываться” на поверхность психики или пытаются хотя бы тайно “подключиться” к главному психическому “Я” (“Я”-телу), и в такие моменты человека, его психику и соматику, “трясет” или “раздирает на части”, он как минимум “полон противоречий”, “переживает внутренний конфликт”, “не может собраться” и так далее. Возникает вполне закономерный вопрос: а кто – “Кто”? – собственно говоря, определяет, какая именно структурно-функционально-импульсная психосоматическая секвестр-масса является наиболее крупной из одновременно имеющихся в одном биологическом мозге-теле “конкурентов”психосоматик и “имеет право” “называться” и “считать себя” человеческим “Я” и в своих глазах и перед другими людьми (точнее, перед их главными “Я”-телами) представлять данного человека – всегда и только целиком, а не как часть! – и выступать-действовать от его имени? Полагаю, таким “судьей”, выбирающим из имеющихся психосоматик наибольшую (или “подходящую” по другим, неведомым мне, причинам-критериям) и ее, “победившую” психосоматику, “коронующим” на право “именоваться” (и “ощущать” Себя-психосоматику) “Я”, является человеческое Сознание. Сознание – это Дух, чисто духовная сверхживая (или внеживая) Субстанция или Сущность, так как понятие “живое” (как противоположность “мертвому” в нашем понимании “живого” и “мертвого”) неприложимо к тому уровню бытия, на котором пребывает Дух. Возможно, более точным будет

другое

определение:

Сознание

–

это

“внеживое-вненеживое-внемертвое”,

то,

что

располагается в иной бытийной плоскости-сфере, вне “живого”, “неживого” и “мертвого”. Сознание – это либо гнездилище Духа, либо сам Дух, и оно, повторимся, имеет некое духовно↔психическое “соустье” для связи с психикой и телом и – духовного, сознательного – управления ими (и/или подчинения Им?) определенным Образом. “Кандидаты”-секвестры-психосоматики (на должность-звание психического “Я” или “Я”-тела) всех размеров и степеней психосоматической выраженности-интегрированности “где-то” и “как-то” “предстают” перед “судьей”-Сознанием, которое каким-то способом – Образом! – отбирает-выбирает из них достойнейшего – всегда только на данный момент и на определенный (неизвестный мне) срок. Очевидно, этот Выбор – тоже эволюция, тоже естественный отбор, только отбор не внешний, а внутренний, морально-нравственный, умный, духовный, осуществляемый нашим (ли?) Умом-ДухомСознанием – Двигателем эволюции, внутри (с виду) одного биологического “Я”-тела из имеющегося множества психосоматических “претендентов” – секвестров-“суб-Я”-субтел. Возможно, Сознание выбирает ту психосоматику из имеющегося в данном биологическом человеке

“набора”

секвестров-психик-тел,

которая,

повторимся,

потенциально

подходит

для

осуществления какой-то, в данный момент первоочередной для Сознания, Цели, Весть о которой принес в Сознание вестник-Символ, посланный определенным Местом-Событием; либо из всех поступивших Целей-Смыслов-Символов Сознание выбирает на данный момент наиглавнейшую (с точки зрения Сознания).

241

результате

этого

выбора

одухотворения-освящения

Духом-Сознанием

“грешной

психосоматики”, избранной им в качестве главного “Я”(-тела), образуется внутренний тринарный (секвестр-)человек – как триединство структура-функция-цель или Тело-Душа-Дух, пригодный для достижения этой Цели. Тогда получается, что “Человек Духовный” (Человек – Дух↔Душа↔Тело) – это не весь человек, не все “грешное”-тварное-биологическое психо-телесное, заключенное в нем, а только одухотворенная-освященная (собственным священником-Сознанием) его часть, которая сознательно духовно-психосоматически объединилась, повторимся, для реализации какого-то Плана, для достижения какой-то Цели. Очевидно, бывают ситуации, когда Сознанию не из кого выбирать, и тогда оно (полностью или частично?) покидает психику-тело (все или некоторые секвестры-психики-тела), “погрязшее” в ошибке-болезни-грехе и ставшее бесполезным для осуществления Высоких Замыслов и достижения Высоких Целей. В медицинском плане такому “уходу” Сознания может соответствовать (по крайней мере, в наиболее “тяжелых” случаях) внезапная смерть человека, когда на секции не могут определить ее причину и выставляют туманный диагноз “патофизиологическая смерть” (другие мои соображения по поводу этого диагноза можно найти в XIV-й главе). А что “делают” наши внутренние секвестры-психосоматики, (на конкурсе-Выборе главного “Я”) отвергнутые Духом-Сознанием, – по Гюго, “Отверженные”? Какова их судьба – или она подобна судьбе

Жана

Вольжана?

Психики

(психосоматики),

“отвергнутые”

Сознанием,

“изгоняются”

посланцем внутреннего Духа – Совестью, в подземелье-Бессознательное, где и “томятся” в ожидании очередного Выбора, и в таком контексте Бессознательное – это секвестр-хранилище или даже наш собственный внутренний дантов “ад” временно или навечно отвергнутых (“Отверженных”) Сознанием секвестров-психик-тел. Полагаю, что Сознание всегда выбирает только душу-плоть, на данный момент здоровую – “не затронутую-не

замаранную”

грехом-ошибкой-болезнью,

поэтому

структурно-функционально,

психосоматически пригодную для осуществления Сознанием намеченной Цели, и еще поэтому Бессознательное, – как психическое, так и соматическое, – это всегда и только отверженноегреховное-больное, – пусть и не живое (в смысле не живущее по-человечески), но и не мертвое (в смысле не умершее по-человечески) и значит потенциально спасимое-исправимое-излечимое (иначе – смерть). С этих позиций Бессознательное – это потенциальный собственный человеческий внутренний

психо-телесный

резерв

для

психосоматического

прироста-пополнения

здорового-

сознательного-триединого Духовно-Психо-Соматического Человека, если, конечно, человек – сам или с духовным пастырем-поводырем – “найдет дорогу” в лабиринт-подземелье собственного Бессознательного,

“заберет”

оттуда

свою

неодухотворенную

секвестр-часть,

одушевит

ее

“присоединит” к своему Духовному-Сознательному. Исходя

из

внешнесредовых

вышеизложенного, Символов,

их

становится

последующее

понятно,

превращение

почему в

внедрение

до-психики-Образы,

патогенных овладение

последними поначалу относительно малой частью соматики и ее проприовисцероцепцией и создание своих собственных психик, – то есть фактически весь процесс внедрения и трансформации Символов во внутричеловеческие (духовно-)психосоматические Сущности, всегда происходит совершенно

242

незаметно для человека. Ведь малые Сущности “не признаются” Сознанием и изгоняются им в “бессознательное”, и поэтому их наличие до определенного момента не ощущается и не осознается главным “Я” (никто не чувствует и не говорит: “А во мне Сущность завелась”, а если и говорит, то его – сами знаете, к кому посылают). Но из Бессознательного – этой “внутренней тюрьмы”, отверженные, но постоянно растущие (посредством экссудации-отека и т.д.) психосоматики всегда пытаются “сбежать”, например, тайно подключившись к “большой” психосоматике, поэтому изредка некоторые люди, о чем уже коротко упоминалось, в течение какого-то времени смутно ощущают (возможное) внутреннее где-топрисутствие “Чужого” (очевидно, все же не очень “маленького”, а достигшего определенной психосоматической величины). Но гораздо чаще о кратковременном “прорыве” какой-то Сущности “на поверхность” “Я” можно судить (обычно только посторонним – сам субъект этого никогда не замечает и не осознает) по не характерным для данного человека и нередко “машинным” аффектации, высказываниям, поступкам, действиям, поведению, претензиям и т.д., возникающим всегда в определенной (микро)ситуации, по определенному (микро)поводу (вспомним, в результате тайного от “Я” условно-рефлекторного действия внешнесредового микротриггера) и протекающим по определенному “сценарию”. Но любая патогенная внутренняя Сущность всегда вынуждена “прятаться” от Совести – всевидящего

грозного

“внутреннего

Ока”

Морали-Сознания,

скрывать

свои

попытки

(присоединиться и затем) овладеть максимально большой частью психосоматики, чтобы Сознание признало ее, эту Сущность, в качестве “главной” в данном “Я”-теле (полагаю, что Совесть “видит” только “сознательное психосоматическое” и “не видит” “бессознательное психическое, соматическое и психосоматическое”). Эта внутренняя война-борьба с самим собой за овладение …самим собой у большинства людей ведется постоянно и не прекращается вплоть до самой смерти, которая убивает-примиряет все враждующие внутренние Сущности; только некоторым людям удается прижизненно достичь (не полного – максимально возможного) внутреннего “примирения” и духовно-психосоматического “единения”. По сути, главное “Я” – это тоже (духовно-)психосоматическая Сущность (суть, сущность конкретного человека), которая – каким-то …→Символом→Образом→… – закладывается Творцом в будущую психосоматику, очевидно, еще в момент биологического зачатия биологического человека. Имеется ввиду некая “духовная закладка”, потому что “Человека Духовного” зачать биологически принципиально невозможно, ибо “духовное зачатие” всегда непорочно – но оно, что гораздо хуже тварного порока, может быть аморально. В моем понимании, именно это “Я”-тело, данное Творцом, – и есть человеческая Душа. Живая Человеческая Душа – это Дар-Шанс, который дается-выпадает, возможно, только один раз в (земной) жизни, поэтому однажды-единожды полностью потерянную-загубленную Душу спастивернуть невозможно. Выходит, что все остальные субличности-Сущности, если воспользоваться христианской терминологией, есть бесы, а Бессознательное – это всегда бесовское Бессознательное. Очевидно, – по крайней мере, очень хочется на это надеяться, – что (с помощью Сознания или без

243

него) Творец как-то охраняет-оберегает свое Творение (правильнее сказать, Себя-свое “Я”-СоТворение) от посягательств патогенных бесовских Символов – но есть предел Его терпения... Если все же случается, что чуждой-патогенной Сущности на каком-то этапе своего телесного воплощения каким-то образом – Образом! – удается захватить часть соматики, имеющую самое большое проприовисцероцептивное влияние на “Я”-мозг, то неизбежно происходит полная смена (подмена) опознаваемого-признаваемого телом (а Сознанием – или в такие моменты патогенный Образ

там

“хозяйничает”?)

главного

“Я”.

Если

негативные

духовно-психосоматические

метаморфозы “обновленной” личности очень заметны, то нередко говорят: “В него вселился Бес”. Полагаю, именно такие случаи в психиатрии трактуются как “расщепление” или “смена” личности, что, к счастью, в максимально выраженном виде, – когда личность человека меняется полностью или почти полностью, – бывает исключительно редко; но и тогда, повторимся, тоже есть какой-то промежуток времени, когда смена “Я” еще не произошла, и тело (его самый большой секвестр) как бы “ничье”. Очевидно, “не создавшее-не нашедшее” “своей” психики (новой либо из имеющегося в “психическом бессознательном” “набора” психик-Образов-Сущностей. – А “Что” имеется в “духовном бессознательном”, и есть ли оно?), не одушевленное и никем не управляемое тело абсолютно неподвижно

(кататонично,

состоянии

восковой

гибкости

либо

др.).

Такие

состояния

“обездвиженности” могут длиться кратковременно, когда человек на миг “застыл-замер-отключилсязадумался”, – и в таких случаях говорят: “Эй! Ты где?”. Либо человек ослабел-упал – “ потерял сознание”; по патофизиологическому механизму это может быть, например, глобальная утрата коркового или постурального тонуса вследствие ишемии рострального ствола или других отделов мозга. Но состояния, когда тело не имеет психики, могут затягиваться и длиться неопределенно долго, принимая персистирующее или рецидивирующее течение, и тогда это может выглядеть как кататонические или другие подобные психиатрические расстройства либо как неврологические нарушения: летаргии, комы, синдром периодической спячки (синдром Клейне-Левина), частые синкопы и т.п. А что бывает, если борьба за “Я” идет с переменным успехом, или, например, если какая-то Сущность захватила (бòльшую часть или целиком) когнитивные аппараты мозга – “вершки”, а главному “Я” остались только эмоциональные “корешки”, или наоборот? А если у противников в самый разгар “схватки” (или, по удачному выражению Павлова, “сшибки” нервных процессов) закончились “силы”: где-то в нервной ткани или соматической сфере критически уменьшились запасы кислорода, накопились продукты обмена, аллостерически ингибирующие биохимические цепочки собственного синтеза, и т.п.? Интересно в таком ключе – борьба допсихик-Образов за тело, борьба “"тел" в теле” за психику-мозг или борьба психосоматик-Сущностей за “Я” – попробовать рассмотреть, например, различные пароксизмальные состояния, в частности, эпилептические приступы некоторые

их

(…→духовно→)психоневрологические

особенности

до-

постприступного

соматические

мышления,

проявления-феномены:

эмоционального

реагирования,

локомоторной активности и поведения, параприступные феномены – ауру, тонические и клонические судороги и их эквиваленты, постприступный сон (тело без психики) или спутанность сознания (тело

244

почти без психики или еще не закончился “выбор” главного “Я”) и т.д., – может, недаром древние считали эпилепсию “священной болезнью”? Очевидно,

возможны

многие

другие

варианты

церебральной

(спинальной

периферической) локализации, течения и исходов этой “борьбы” за право быть главным “Я” (главным “Я”-мозгом-телом), как и большее-меньшее количество Образов и Сущностей – ее участников, которые (варианты этой борьбы) в сумме своей и образуют круг болезней, в настоящее время находящихся в компетенции “тварных” неврологии, психиатрии и в меньшей степени терапии и ее более узких ответвлений, а не специалистов (которых, к тому же, в медицине просто нет) по “изгнанию” или хотя бы “нейтрализации” бесов-патологий-Сущностей. – Так, кто главнее: Тело или Психика, психосоматические или соматопсихические “вожжи”? – “…вот в чем Вопрос”, и кто из них, Тела и Психики, – “Кто”, а кто – “что”? И в заключение этой главы, то ли развивая-резюмируя вышеизложенное, то ли вопрошая к нему, хочется еще раз вернуться к информации и написать вот о чем. Я не могу ответить и на другие, волнующие меня вопросы (вся эта тема – одни вопросы!), по чьему-то мнению, пусть и метафизические (как, впрочем, и многое из написанного выше и ниже). При психосоматической патологии – или в других подобных случаях – воплощенная в (живое!) психосоматическое тело биологического человека патогенная внешнесредовая информация (или же это условно патогенная, “гаптеноподобная” (по потенциям), просто балластная, но всегда и в любом из перечисленных вариантов – чужеродная и, полагаю, в цельных морально позитивных и гармоничных духовно-психосоматических

актах,

способствующих

развитию

человека,

принципиально

не

реализуемая

информация) как новообразованная пролиферативная нефункциональная и/или патологически функциональная патоморфологическая масса – это живая часть человеческого организма, или нет, ведь она, эта информация, является не качественной платоновской духовной пищей-эйдосом, а, как минимум, соматизированным духовным балластом? Но она может быть и ядом – овеществленной духовной отравой, а, если перефразировать “паразиты ума” Антонио Менегетти, то, подобно глистной инвазии (болезни “грязных рук”), ее можно назвать психосоматизированным паразитом (духовно заразной болезнью “замаранной души”), скрытно “сосущим” здоровые духовно-психотелесные соки, “оттягивающим” – кровоснабжается ведь! – с годами все увеличивающуюся порцию массы крови из сосудистого русла, метаболически обкрадывающим и зашлаковывающим “честно” работающие строму и паренхиму? Быть

может,

высоких

моральных

позиций

процесс

накопления

организме

этой

овеществленной, – но предварительно не одухотворенной и именно поэтому патогенной! – информации (о процессе одухотворения информации речь пойдет далее) необходимо рассматривать как растянутое во времени (под)сознательное психосоматическое самоубийство (с учетом специфики морали и психики психосоматических больных можно выразиться и по-другому: субментальное, некогнитивно-аффективное или некогнитивно-неаффективное самоубийство)? Или же это, как минимум, психосоматическое членовредительство, – ведь в итоге человек сам и добровольно (осознанно или по неведению) впустил в себя эту потенциально убийственную информацию и позволил ей прижиться и пустить психосоматические корни в своих “Я” и биологическом теле? Тогда

245

с христианских позиций добровольно воплощенная патогенная информация как патологическая психо-морфологическая основа психосоматического заболевания и последующей смерти от него – это

соматизированный

грех

самоубийства,

то

есть

тяжкое

моральное

преступление

против

собственной жизни. Или же эта овеществленная патогенная внешнесредовая информация, как возможная психотелесная основа фрейдовского “мортидо”, есть всеобщая прижизненная и неизбежная дань смерти и прижизненное же начало (процесса) умирания; тогда это, не разлагающееся пока и в плане позитивной жизнедеятельности анатомо-функционально мертвое, – медленно растущий будущий труп, внутренний и пока нетленный покойник (от “покой”). Психосоматически

(и

морфо-функционально)

“внутренний

покойник”

–

это

“человек

покоящийся” или “человек бездействующий”, а живой человек – это “человек активный” или “человек действующий”. Через какое-то время этот растущий (пролиферирующий соединительнотканный, гиалиновый, амилоидный, кистозный и т.д.), а точнее, любовно, – многие больные любят свою болезнь, – взращиваемый самим человеком, “внутренний покойник”, при достижении им определенных анатомических размеров, неизбежно убьет человека (и, разумеется, себя вместе с ним), убив его структурно-функционально живую часть, например, вызвав критическую ишемически-гипоксическую или другую неполноценность какого-нибудь жизненно важного органа. Но и в таком контексте смерть

–

как

трагический

финал

психосоматической

патологии,

фактически

тоже

является

самоубийством, только не “снаружи”, а “изнутри” (и орудие этого самоубийства не веревка, нож или пистолет, а эндогенная пролиферативная масса), ведь, повторимся, психосоматически больной человек в итоге всегда сам способствует воплощению патогенной и потенциально смертоносной внешнесредовой информации. Такая точка зрения, повторимся – ибо к месту, подтверждается наблюдениями профессора Менегетти: более половины тяжело больных, независимо от нозологии, в действительности

не

хотят

выздоровления,

что

фактически

равноценно

признанию

ими

бессмысленности дальнейшей жизни. Или присутствие “внутреннего покойника” свидетельствует о другом: не Я (человек) себя создал – меня создали, не Я умру – меня “умрут” (патогенные внешнесредовые Символы – создатели “внутреннего покойника”). – Тогда что есть и что должен (с)делать Я сам? Или же это – некий внутренний “Чужой”, неживое, хотя и биологическое (биоорганическое), при помощи символической посылки тайно внедренное в психосоматического человека – в живое – из, как мы привыкли думать, неживых произведений искусства или природных ландшафтов? В моем понимании “живое” в живом человеке – это всегда и только духовно-биологическое, то есть вовлеченное в духовно-психо-соматическое триединство “структура-функция-цель” (разумеется, это позитивная цель, при наличии которой образуется цельная личность); соответственно, под “неживым” в живом человеке я подразумеваю неодухотворенное, бездушное психосоматическое, структуру-функцию без цели – (духовно-)психосоматически не интегрированную, анатомически или гистологически

секвестрированную,

структурно-функционально

246

инертную

балластную

биоорганическую массу, иннервационно и по-другому не управляемую духом-сознанием и “Ямозгом”, – вспомним Менегетти: “Человек – это всегда единство действия”. Можно сказать, что “Чужой” подобен раку, только занесенному извне, а не возникшему внутри организма: метастаз-информация из внешней среды сначала овеществляется и приживается в “Я”мозге и оттуда метастатически распространяется по организму, образуя множественные соматовисцеральные

очаги

пролиферации

(Менегетти

называет

это

“психовылепливанием

мысли”),

ирритирующие в психику и, возможно, в духовную сферу. Эта денная и нощная ригидная сомато-психическая ирритация, стойко подпитывая и фиксируя в “Я”-мозге аффективно-когнитивную структуру, не только не дает последней разрушиться и способствует ее росту, но также она, эта ирритация, способствует сохранению специфического – настежь “раскрытого”, “распахнутого” и “усыпленного”- состояния психики, жадно и большими квантами “заглатывающей” эту отраву-информацию, что приводит к дальнейшему ее ничем не контролируемому онкоподобному овеществлению в ”Я”-мозге-теле. В этом соматические

метастазы-очаги

пролиферации

информации

можно

плане первичные

сравнить

ногой

пока

бестелесного “Чужого”, просунутой в приоткрытую психическую дверь и не дающей ей закрыться. На нейрофизиологическом уровне “распахнутость” и “усыпленность” психики обеспечивается, очевидно, следующим механизмом. Как известно, ЦНС обрабатывает три потока информации: один – внешний или перцептивный, и два внутренних: проприоцептивный и висцероцептивный. На начальных

–

эксссудативно-отечных

локусных

демиелинизирующих

–

этапах

воплощения

внешнесредовой информации по описанным в соответствующих главах механизмам происходит уменьшение восходящего проприовисцероцептивного потока той или иной степени выраженности, что автоматически приводит к определенному сенсорному голоду соответствующей популяции нейронов. Для устранения импульсного дефицита депривированные нервные клетки повышают чувствительность своих постсинаптических мембран, в том числе и к “вползающему” в мозг внешнесредовому информационному потоку; этому также активно способствует попустительство субъекта. А если воплощенная патогенная информация – это “полуживое”, противоестественный гибрид “живого-внутреннего” и “мертвого-внешнего”, некий пролиферативный психосоматический андроид? А, может, это – живое в ином (каком?) смысле, и какова цель (или чей-то – “Чей”? – замысел) присутствия в нас этого “живого”? Если на всех стадиях, уровнях и во всех проявлениях жизнь априори содержит в себе смерть (либидо и мортидо), то где в человеке и его теле проходят морфо-функциональные и другие границы, за которыми кончается “внутреннее-живое” – жизнь, и начинается “внутреннее-мертвое” – смерть (или это – не “внутренее-мертвое”, а “внутреннее-неживое”: не живое, но и не мертвое; не жизнь, но и не смерть)? А если допустить, что “Чужой”, “внутренний покойник”, “психосоматический андроид” или ктото

другой

являются

не

просто

пролиферативной

биоорганической

массой

–

информацией,

воплощенной из внешней среды, пусть и патологической и смертельно опасной, а чем-то, качественно иным: внутренним новообразованным, точнее, как бы “зачатым” от оплодотворения

247

(яйцеклетки-)психики растущим

человека

иерархическим

(сперматозоидом-)внешнесредовой

структурно-функционально

информацией,

организованным

постоянно

психобиоорганическим

единством, то есть живыми Сущностями, присутствующими внутри каждого из нас (также см.: “отечный человек” и “песочный человек”), имеющими постоянную или эпизодическую аффективнокогнитивную

представленность

той

или

иной

степени

выраженности

сознательном

и/или

подсознательном “Я” или даже в духовной сфере? Тогда, если человек – это сумма (колония, сообщество?)

сосуществующих

внутренних

психических

(психосоматических)

гомункулусов,

возможно, не подозревающих о существовании друг друга, то где, когда и каким образом (способом) начинается и кончается “Я” и начинается и кончается “Не-Я”? Что из себя в действительности представляет наше, вроде бы единое, “Я”, а также “Я”-мозг, “Я”-мозг-тело? Как появляется, проявляется или рождается “Не-Я”, как оно затем исчезает: как-то покидая психосоматическую оболочку(-хозяина), или же оно умирает, оставаясь в “Я” и биологическом теле до конца человеческой жизни? В

духовном

(духовно-психическом)

плане

“Не-Я”

человеке,

если

допустить

его

существование, – это живое (живой или божий дух) или мертвое (мертвый или бесовский дух – каким образом и можно ли его убить или изгнать) в живой личности? А

что,

если

это

(духовно-)психосоматическое

“Не-Я”

есть

своеобразный

(духовно-)психосоматический резерв человека, в котором заключены потенции его спасения и метанойи – возрождения, обновления, роста и развития “Я” и тела? Так что же такое в духовнопсихическом и материально-биологическом смысле рождение и смерть личности? А если рассматривать психосоматизированную (или только ее телесно проявленную часть) внешнесредовую патогенную информацию, как (психо-)телесный субстрат для осуществления жизненного выбора, когда личность находится в ситуации бифуркации или, подобно былинному богатырю,

–

камня

“на

перекрестке

трех

дорог”?

Ведь

принципе

из

всей

этой

патоморфологической массы, если при помощи иммуно-макрофагальной системы разложить ее на элементарные составляющие и удалить ненужные метаболиты и токсины, “насытить” гормонами, при необходимости, реиннервировать и реваскуляризировать, можно построить и полноценную в структурно-функциональном смысле ткань, способную – при помощи механизма востребования структуры через функцию, а функции – через цель, – к духовно-психосоматической реинтеграции. Лечение духовно-психосоматически больного человека, если рассматривать этот процесс в вышеизложенном

метафизическом

ключе,

–

это

своеобразный

экзорсизм

как

духовное

психобиологическое изгнание (развоплощение) внутреннего “Чужого” или психосоматического андроида, или же это пробуждение или оживление “внутреннего покойника”, а, быть может, это – одухотворение воплощенной, но неодухотворенной информации? Или же это…? – Вопросы, вопросы, вопросы…

***

248

Глава

XXIII.

Духовно-психосоматическая

патология

как

моральный

конфликт.

Взаимоотношения “духовного” – Сознания, “психического” – “Я”, и “соматического” – тела (часть II). Образ и антиобраз. Поза и антипоза. Сначала небольшое пояснение-вступление, пусть и несколько запоздалое – но “лучше поздно, чем никогда”. В живом и тем более больном и страдающем человеке не все можно, – да и не нужно, – обсчитать, померить и описать строгими научными терминами, и поэтому неизбежны отступления от общепринятых лексических норм изложения медицинского материала. Это усложняется и основной целью написания данной работы – показать, что подлинную этиологию

духовно-психосоматических

болезней

нужно

искать

во

внешней

контекстуально-

событийной среде, то есть вне сознания и “Я” человека, который заболевает потому, что по каким-то причинам

не

состоянии

всеобъемлюще

воспринять,

прочувствовать

непредвзято

проанализировать принципиально важную для его настоящего и будущего и влекомую его внешнюю ситуацию таковой, какова она в действительности есть, а не как он ее воспринимает и истолковывает. Он не может почувствовать скрытую интенцию стоящей перед ним сцены-картины, понять действительный смысл и векторную направленность разворачивающегося спектакля жизни, верно определить необходимость и степень своего вовлечения и участия, выбрать и достойно отыграть соответствующую ему по рангу и реальным возможностям роль. И человек делает (ситуационно) неверный жизненный выбор. Вольно или невольно ошибившись в этом выборе, он сразу начинает смутно или явно жалеть о содеянном и, ошибочно думая, что ничего уже нельзя изменить, годами и десятилетиями, а, порой, и всю (оставшуюся) жизнь, расплачиваться за однажды допущенную ошибку моральными страданиями и телесными недугами. Внешняя среда проникает в психику человека и, навязывая ему свою волю, заставляя жить по-своему, вызывает у него моральные страдания (оттого, что живет не по своей воле) и постоянное, явное или скрытое, сожаление-воспоминание о ситуации, в которой допущена ошибка, и нередко – лелеяние этой ситуации в своих воспоминаниях (“вот если бы я тогда не…, то как бы хорошо все было”) вместо исправления жизненных ошибок. Такое явное или подсознательное лелеяние только подпитывает аффект и усугубляет душевные и физические страдания человека. На этапе (гипнотического) первопогружения в патогенную ситуацию, редко помогает (чаще мешает) внешнее и внутреннее морализаторство, ибо (никому) нельзя винить человека в том, что у него недостаточно ума и опыта, чтобы правильно понять (сложное для него) происходящее и предугадать его последствия – “знать бы заранее, где придется упасть, да соломки подстелить”. Один умный человек сказал: “Что такое болезнь, как не стесненная в своей свободе жизнь”. Бывает, что обстоятельства сильнее нас, и мы вынуждены совместно жить, общаться и долго иметь дела с неприятными людьми, чем-то заниматься по обязанности или необходимости, слушать не ту музыку, пребывать в местах, не нравящихся нам. Порой приходится брать себя за горло и идти, сообразно обстоятельствам, против правды и совести, и тогда моральные конфликты и вызываемая ими психосоматическая патология неизбежны. И в семье, и на работе, и в пустыне, и крупном городе имеются свои моральные вредности. То есть в каждом образе жизни были, есть и будут свои моральные

издержки

моральное

зло.

Поэтому

абсолютное

излечение

стопроцентная

профилактика (избегание) психосоматических болезней и лежащего в их основе морального

249

конфликта практически невозможны. А совершив ошибку и заболев, невозможно духовно, душевно и физически не мучиться. “Если в реальности мы не позволяем жить своим порывам, они будут жить все равно — скрытой, “преступной” жизнью. Жизненные потоки блокируются и приобретают искаженные формы. Внутри внешне совершенного человека могут открыться врата ада”, пишет Менегетти. Если человек не виноват, что он не в состоянии поднять 200 кг (но виноват, если после первой (ну, второй-третьей) неудачной попытки не понял этого и глупо пытается еще и еще это сделать), то он не виноват и в том, что порой не может правильно оценить происходящее и свое участие в нем (но виноват, если бесконечно продолжает лезть на рожон, упорно не замечая и игнорируя удары по лбу граблями жизни). Никто не застрахован от ментальной ошибки и неверного жизненного выбора. К сожалению, иногда понять, что где-то в жизни допустил ошибку, и тем более ее обнаружить и, что еще труднее, честно признать это перед самим собой, можно только через много-много лет от ее совершения, порой, только тогда, когда уже нет никаких душевных сил и телесных резервов-возможностей, чтобы ее исправить. В таких финальных случаях вместо полного и подлинного излечения, как исправления ошибок, возможны только (само)обман-утешение и симптоматическая помощь – и в этом главная трагедия и (на данный момент развития науки, религии, философии и культуры) неразрешимая проблема духовно-психосоматической патологии. В этой главе пишется о морали. Мораль – понятие не медицинское (хотя многие медики, не имея на то права, используют мораль как бич и пугало для больных), а религиозное, философское и культуральное. Как причина заболеваний человека мораль – не изучаемая и игнорируемая академической (по крайней мере, медико-биологической) наукой тема. Апологеты чистой науки даже декларируют, что, мол, научная истина превыше всего (включая мораль), но, как иронично заметил Гете, “все – это ничего”. В медицине так называемая научная истина при ближайшем рассмотрении нередко есть не что иное, как обычный вульгарный факт. Но сущность и смысл происходящего в живом организме и факты об этом – это совершенно разные вещи. Для меня мораль – это основа жизни, а соблюдение моральных норм – основа душевного и телесного здоровья. Для верного описания раздирающего душу человека морального страдания-конфликта как стержневой основы психосоматической патологии мне понадобилось, и я считаю оправданно, использование не только научной и медицинской терминологии, но и другого – литературнохудожественного, философского и христианского – логоса. Пришлось как-то выкручиваться, пытаясь в

одном

тексте

связать

совместить

жизненные

ценности

научной

истиной,

мораль

нравственность – с органической патологией мозга и, пардон, геморроем. Как мог, я объяснил свои лингвистические и терминологические трудности приложимо к рассматриваемой теме – духовно-психосоматической патологии. Но на всякий случай, в преддверии этой главы, еще раз напомню: я не иррационалист, и для меня метафоры и неологизмы – это не замена понятий, а одно из концептуальных средств сущностного анализа. Заодно прошу читателя выдать мне (еще одну) индульгенцию и на применение “ненормативной немедицинской лексики” при изложении (вроде бы) медицинских тем и в других главах, расположенных выше и ниже данного

250

раздела (эх, кабы знать точно, где начинается, а где кончается медицина и компетенция врача, как хорошо бы было работать). Могут быть претензии и к компоновке материала, но, “главируя” и компонуя материал, я решил довериться своему внутреннему чутью, а не советам, пусть и опытных, рецензентов. По мнению известного и весьма авторитетного социального психолога Дэвида Майерса “в науке, как и в судебном заседании, личное мнение недопустимо” (впрочем, тот же автор считает, что “…наука не отвечает и не может отвечать на вопросы, касающиеся морального долга, нашего предназначения и смысла жизни” – но прав ли он в этом?). Я нарушил (и не только) эту заповедь и (еще и) поэтому моя работа – это трактат (дословно – длинное сочинение), а не научная монография. Да и ученым я себя не чувствую и не считаю, а являюсь просто думающим человеком, волею судьбы оказавшимся врачом – и не жалеющим об этом – и заинтересовавшимся духовнопсихосоматической патологией. Также прошу простить мне многочисленные, – но, полагаю, ситуационно необходимые и оправданные – повторения и отступления от основной канвы повествования. Надеюсь, что широко мыслящий и образованный читатель почувствует верное значение и потенциальную креативность ситуационно употребленных метафор, неологизмов и нетривиально используемых терминов и правильно поймет контекст и цель их применения. Ученые мужи, не судите меня строго. И да простят меня малограмотные, малознающие, малокультурные и малообразованные за то, что я стремлюсь максимально выразить свои мысли (точнее, те из них, которые можно выразить при помощи логоса) по этой сложнейшей для меня теме и только во вторую-третью очередь – донести их до чьего-то ума (особенно “туго” мыслящего или, наоборот, не мòгущего остановиться и задержаться там, где это необходимо), ибо время для написания практических руководств, пособий и тем более справочников и учебников по излагаемой теме, по крайней мере, для меня, еще не пришло; к тому же, я (все еще) раскрываю эту тему – имеются

ввиду

ее

аспекты,

заявленные

заглавии

моей

работы,

–

преимущественно

аналитическом, а не в синтетическом ключе. Также хочу признаться (хотя это, наверное, и так чувствуется), что некоторые из излагаемых мыслей я и сам (еще) недостаточно понимаю – просто смутно чувствую, что эти мысли верны и я должен поделиться ими с читателями. В своем небольшом вступлении к этой главе я обратился к читателю мыслящему и образованному,

не

только

умному,

знающему,

понимающему,

грамотному,

культурному,

начитанному, опытному, интеллектуалу, исследователю, теоретику, практику и т.п. (если он дочитал до этой главы, то это подразумевается), и сделал это не просто так. Для меня образованным является человек, который способен создать в сознании Образ того, о чем мною пишется, а им читается, увидеть его своим внутренним взором целиком и в деталях и затем этот Образ промыслить. Любой

текст,

как

внешнесредовой

Символ

(потенциальную

Образ-Сущность),

сознательно

внедряемый его творцом-автором в (сознание и) “Я”-психику человека, этот текст читающего, необходимо предварительно ощутить, почувствовать, прочувствовать и пережить, чтобы сначала понять

только

потом

–

промыслить,

принять-впустить-(само)воплотить

251

или

отвергнуть-

развоплотить-извергнуть (и ни в коем случае не замуровывая его в свое психо-телесное неживоенемертвое-“покоящееся”-бессознательное – в этого “внутреннего покойника”). Образное вИдение, образное мышление (промысливание Образа) в данном случае очень важно, потому что на уровне (внутренней) этиологии я рассматриваю духовно-психосоматическую патологию как внутренний конфликт, в основе которого лежит борьба за овладение “Я” двух Образов вИдения некой ключевой ситуации, которые также содержат две принципиально различные линии дальнейшего поведения в этой ситуации и последствия (бонусы) этого поведения. Эти Образы, рожденные в сознании, поставляются последним “Я”-мозгу, в котором трансформируются в аффективно-когнитивные

структуры,

являющиеся

продуцентами

двух

ансамблей

нейронов

головном мозге, и персистируют в ЦНС потому, что нервные клетки этих ансамблей постоянно работают

режиме

денервационной

сверхчувствительности

(по

причинам,

описанным

соответствующей главе). Один Образ “Я” показывает контекст-внешняя среда (выступающая в роли искусителя Мефистофеля, ведь при морально-психосоматической патологии речь идет о выборе между добром и злом), а другой показывает ему мораль. Если победит внешняя среда – она воплотится в человеке, заставит его жить и поступать так, как ей нужно, и в итоге (нравственно) погубит его; если победит мораль – то человек, развеяв чары искушения, вырвется из лап средыситуации, спасется и выздоровеет (заплатив за спасение определенную психосоматическую – патофизиологическую и патоморфологическую – “цену”). Создавая человека вместе с Миром-Отцом, любящая Мать-Природа предусмотрела все, в том числе и возможность возникновения такой опасности, как скрытое информационное “просачивание” и тайное воплощение внешней среды в (не принадлежащее ей “Я” и тело) человека. Оно, это воплощение,

вспомним,

исподволь

начинается

перцептивной

колонизации

участков

мозга

внешнесредовой символической посылкой – личностно значимым и явно или тайно желанным квантом информации (зачарованность или томление внешней средой). В дальнейшем, если непрерывная или суммарная дискретная экспозиция перцептируемого стабильного внешнесредового информационного потока длилась время, достаточное для “приживления” в мозге этого кванта информации,

начинается

формирование

стойкого

возбуждения

паттерна

или

ансамбля

информационно обсемененных нейронов с последующим развитием в нервных клетках этого ансамбля

состояния

денервационной

сверхчувствительности

–

маркера

уже

свершившейся

забарьерной пролиферации патогенного внешнесредового Символа (информационного кванта), в частности, в виде модификации количества рецепторов на постсинаптической мембране нейрона как цитологической основы феномена сверхчувствительности. Важно, что эти нейроны не только строго селективно электрофизиологически активируются ключевыми перцептивными факторами-триггерами внешней среды, вызывающими актуализацию в сознании Образа, но и сами вовлекают при помощи эфаптических и аксонально-импульсных механизмов все новые и новые нервные клетки в ансамбль нейронов,

носителей-продуцентов

Образа.

Поэтому

состояние

денервационной

сверхчувствительности – также залог успешного продолжения воплощения внешней ситуации-среды в мозг человека.

252

В итоге в мозге появляется вассальный по отношению к определенному внешнесредовому событийному контексту-пространству ансамбль нейронов – продуцентов-носителей Образа или аффективно-когнитивной структуры как стойкого отображения-слепка в “Я” внешней ситуациисреды. Персистирующий в “Я” и паразитирующий на нервных клетках ригидный Образ – это признак завершенного импритинга (запечатления), то есть попадания, приживления и прорастания в ансамбле нейронов головного мозга информационного кванта внешней ситуации-среды. Но жизнь не стоит на месте, и этого воплощенного в мозг внешнесредового контекста-события в природе давно уже нет. Поэтому мертвый Образ – это цепи, которыми наша лодка, плывущая по реке жизни, привязана к берегу (месту-ситуации прошлого). Вот и получается, жизнь идет вперед – а человек стоит на месте. Но Природа снабдила человека системой защиты от патогенного аффекта-образа, и при духовно-психосоматической

патологии

апелляция

этой

системе

обладает

мощным

(психо)терапевтическим потенциалом. Практически сразу, параллельно образованию патогенного Образа (как отражения ситуации с необходимостью морального выбора, незаметно “проталкиваемой” в

сознание

коварной

женщиной

–

внешней

средой),

ЦНС

образуется

принципиально

антагонистическая (в плане морального выбора) и равная ему по силе аффективно-когнитивная контрструктура – антиобраз или антиаффект. Антиаффект, – назовем его “белый аффект” или “Белый Образ”, – спасает человека, помогая ему избавиться от наваждения и увидеть контекстсобытие таковым, каковым он в действительности есть, в том числе и с нравственных позиций. Белый Образ, порождаемый Сознанием и поставляемый им “Я”, можно назвать моральной аффективно-когнитивной структурой, “лучом света в темном царстве” и надеждой на спасение во время пожинания тяжких социальных и нравственно-психосоматических последствий ошибки морального выбора. Мораль всегда там, где делается нравственный жизненный выбор, и хозяйка дома-сознания – женщина-мораль вступает с женщиной-внешней средой за свое жилище в бескомпромиссную и беспощадную борьбу. Если воспользоваться христианской терминологией, то Белый Образ можно сравнить с Внутренним Образом Христа-Спасителя – недаром говорят, что Бог внутри каждого из нас. В результате действия белого аффекта, – точнее, борьбы белого и черного аффектов, внутренней битвы добра и зла за влияние на Сознание – психика человека постепенно распаляется. Клинически этому соответствует общее или (поначалу) парциальное возбуждение головного мозга, преимущественно кортикально-субкортикальных структур правого эмоционального полушария (у правшей) с эпицентром в правой теменно-затылочно-височной области (фронтальный конвекс нередко бывает заторможен – правополушарная гипофронтальность, или гиперактивен в дискретнопрерывистом режиме – дисфронтальность). Активность структур левого (как принято считать) логического полушария, наоборот, диффузно снижается. Такая, различная по полушариям, реакция является признаком адекватного реагирования центральной нервной системы на аффективнокогнитивную перегрузку (психоэмоциональный стресс) и свидетельствует о потенциально хорошем прогнозе; в то время как обратная картина, наоборот, прогностически менее благоприятна.

253

Эти

изменения

работы

головного

мозга

выявляются

при

динамическом

электроэнцефалографическом обследовании с нагрузочными пробами и хорошо коррелируют с параметрами

церебральной

гемоликвородинамики,

внутричерепным

давлением

степенью

гидратации ЦНС. Но, чтобы не заниматься гипердиагностикой эпилепсии и т.д., необходимо знать особенности

трактовки

неневрологического

электрофизиологических

аффекта

–

похожесть

проявлений или

даже

непсихиатрического полная

идентичность

электроэнцефалографической картины отнюдь не означает общность этиопатогенеза, одинаковость лечения и совпадение электрофизиологических (и всех других) критериев эффективности этого лечения; недаром, например, при лечении антиконвульсантами так называемых ЭЭГ-судорог (ЭЭГэпилепсии),

клинически

никак

себя

не

проявляющих,

выделяют

такой

клинико-

электрофизиологический феномен, как “насильственная нормализация электроэнцефалограммы”, когда, – к радости эпилептически “озабоченных” специалистов, предпочитающим верить не глазам и знаниям

своим,

какому-нибудь

электрофизиологическое преимущественно,

–

улучшение

но

не

только

анализу

сопровождается –

виде

заключению клиническим интоксикации

узкого

специалиста,

–

ухудшением

состояния

получаемыми

пациентом

противосудорожными препаратами. Важно помнить, что психосоматические болезни и лежащий в их основе моральный конфликт – это особая патология; порой, это даже не патология, а условно-медицинская или даже совсем не медицинская

проблема,

клинико-электрофизиологические

пароксизмы

–

это

сомато-

физиологическое отражение крика-плача борющейся души в момент ее освобождения от избытка (соматизированного) аффекта. И не нужно мешать этому (развоплощению патогенной информации) без серьезных на то причин, – а их очень мало. Человек не только имеет священное право на страдание, но и должен выстрадать свое счастье, ибо страдание – это очеловечивание. И в конце фрагмента вспомним, что параллельно патологии ЦНС развивается и описанное в соответствующем

разделе

церебро(нейро)соматическое

разобщение

(многолокусная

демиелинизация), которое электрофизиологически выявляется, в частности, при помощи таких методов, как магнитостимуляция пирамидного тракта, соматосенсорные вызванные потенциалы и электронейромиография.

Выявить

нарушение

восприятия

окружающего

мира

–

дисфункцию

анализаторных систем – косвенно помогут зрительные и слуховые вызванные потенциалы, электронистагмография, вестибулометрия и статокинезиометрия. Таким образом, центральная и периферическая нервная система человека всегда и сразу реагирует на душевные страдания, сердечные муки и моральные конфликты. – Как проявляет себя Белый Образ? – Страданием. Его действие, поначалу в виде смутного беспокойства или, точнее, воспоминания-сожаления о случившемся-содеянном, начинается сразу, с того момента, когда человек допустил ментальную ошибку и сделал неверный жизненный выбор, и, постепенно усиливаясь, оно приобретает формы морального страдания и телесной муки-болезни, даже если человек не осознает и не понимает, что расплачивается за собственные ошибки, – которые нужно срочно исправлять, ведь жизнь так коротка! – а не страдает по судьбе или чьей-то вине. При помощи страдания Белый Образ сообщает человеку о том, что так жить нельзя, и поэтому

254

нравственные муки – это залог спасения и условие выздоровления. В это нелегкое для человека (и его родных и близких) время копятся энергия и силы, необходимые для того, чтобы найти и исправить ошибку и выйти на верную жизненную дорогу. И помогает ему внутренний Спаситель – Белый Образ, вызывающий страдание и толкающий-заставляющий человека сконцентрировать мысли на проблеме и начать поиск ошибок. Существует много видов (причин, поводов, мотивов, проявлений и т.д.) страдания. В плане рассматриваемой темы нас интересуют следующие (подробно описывать их я не буду и только коротко перечислю и поясню, как понимаю и в каком смысле-значении употребляю сам). Первое – страдание как “бегство в болезнь” и средство избавления от ответственности за содеянное и происходящее, как сокрытие перед самим собой или окружающими своей личной вины в сделанных ошибках и жизненных неудачах. Такое страдание нередко напоминает притворное больное юродство и оно является признаком плутовства, глупости, лени, трусости, страха ответственности и паразитизма (разумеется, это не означает, что такого человека не нужно лечить). Второе – страдание как признак сильной душевной и физической боли от содеянного, происходящего или предстоящего. Такие люди, мучаясь, одиноко мечутся, ищут спасения-выхода и бьются как рыба об лед. Третье – страдание как призыв о помощи, крик души. Человеку непереносимо одиноко, страшно и больно. Четвертое – страдание как самолюбование и заманивание в сети. Такие люди страдают “красиво”, провоцируя других на помощь и участие в их играх-мучениях, высасывая из них душевные и физические силы. Такой человек-хищник всегда ищет жертву. Пятое – страдание как страх-боль при освобождении от пут-оков душевной и физической болезни, как мучительное вырывание ее из себя. Шестое – страдание как страх и трусливое бегство в болезнь от имеющихся возможностей личностного роста, страх полета, страх ответственности, трусливый страх свободы; такое страдание является признаком духовно↔психо↔соматического рабства. – Каковы источники морального страдания? – Это совершенные после сделанных ментальной ошибки и нравственно неверного жизненного выбора, в первую очередь, по отношению к себе и своим библейским “ближним” – к тем, кого любишь, – жестокие, бездушные, и эгоистичные поступки, на которые черный аффект скрыто, – люди поначалу думают, что поступают правильно, – подталкивает человека. Эти злые поступки, как бумеранг, в итоге всегда возвращаются обратно и становятся дополнительными источниками страданий; вернувшись в виде последствий – ситуации-среды, они впечатываются в его психику в виде моральных мук от сожаления и вины о случившемся (сотворенном) и подпитывают белый аффект. Создавая место-событие, эти поступки способствуют тому, что белый аффект, как и его черный собрат, начинает иметь событийно-контекстуальную представленность во внешней среде и оттуда перцептивно подпитываться. Таким образом, черный аффект, толкая человека на какой-то дурной поступок, тем самым невольно начинает “рыть себе могилу”, создавая место-событие, подпитывающее белый аффект. Черный и Белый Символы – как парные информационные (взаимо)посылки – циркулируют между человеком и внешней средой и имеют по два отпечатка каждый: в Сознании это Белый и Черный Образы (соответственно, в “Я”-мозге – “белая” и “черная” аффективно-когнитивные структуры), а во внешней среде – два места-события (понятно, что оба они, по сути, нейтральные), причем, повторимся, место-событие, при помощи Белого Символа перцептивно подпитывающее Белый Образ, образуется позже: в результате действий человека, индуцированных Черным Образом и вызывающих моральные муки. Схематически это можно представить следующим образом: первое черное место-событие → первый Черный Символ → Черный Образ → черный поступок → второе черное место-событие → второй Черный Символ → моральные страдания личности → образование Белого Образа → переоценка черного поступка и второго черного места-события → образование белого места-события (за счет превращения второго черного места-события в источник моральных

255

страданий, то есть в белое место-событие) → образование Белого Символа (за счет превращения второго Черного Символа в Белый Символ из-за моральной переоценки места-события) → перцептивная стимуляция Белого Образа → борьба Белого и Черного Образов (“белой” и “черной” аффективно-когнитивных структур) в виде моральных мук, поступков и т.д. → результат этой борьбы. Разумеется, таких парных отпечатков (человек – внешняя среда) и циркулирующих между ними Символов и поступков может быть гораздо больше. Символ, вспомним, – это посылка внешнего мира человеку, а поступок – это посылка человека внешнему миру, и такие взаимоотношения в паре человек – внешний мир образуют отношения, называемые ответ-вызов: …↔ человек ↔ ответ-вызов ↔ внешний мир ↔... Каковы причины человеческого страдания? Это мораль и совесть. Раскрывать, что значат эти понятия, я не буду, ибо на эту тему написано просто необозримое количество религиозной, философской и художественной литературы, а есть еще психология, психотерапия, живопись, скульптура, народные обычаи, традиции и верования. Наиболее глубоко тема страдания и искупления исследована в христианской религии (я – духовный продукт христианской цивилизации). Именно в искупительном страдании кроется спасение человека, душа, сердце, разум и тело которого поражены

духовно-психосоматической

болезнью.

Слово

“искупление”

указывает

на

то,

что

излечиться от психосоматической болезни – как морального страдания, можно только одним способом: окунуться и искупаться в реке жизни (то есть начать жить по-человечески – в этом и поможет мораль). Именно в ней, жизни, и кроется исцеление. Хотя многие, включая Менегетти, считают, – с чем я, как врач и как человек, которому “ничто человеческое не чуждо”, в том числе моральные и психосоматические болезни-страдания, не согласен, – что исцеление кроется в самом человеке, в котором, мол, все для этого есть, но никто из сторонников

апологетов

данной

точки

зрения

четко

ясно

не

пишет,

что

конкретно

подразумевается под этим расплывчатым “все есть” (еще раз вспомним Гете с его: “все – это ничего”). И обращенные к больным многочисленные лозунги-призывы с обвинительным “запашком”, типа: “хочешь быть счастливым-здоровым – будь им”, “исцели себя”, “помоги себе сам” и т.п. – это признак бессилия (нередко агрессивного – от равнодушия, страха, слепой веры и незнания) религии, науки, медицины и общества перед (не только духовно-психосоматическими) болезнями – в частности, и Природой – в целом. Возникнув, белый аффект сразу начинает, как и его патологический собрат, соматизироваться (психосоматически проецироваться), в первую очередь, создавая собственный стойкий паттерн мышечного (контр)напряжения – свою позу. В паттерн мышечного напряжения “белой позы” входят мышцы, являющиеся антагонистами “черной позы”. Таким образом, итоговая поза страдания – это телесное сосуществование всегда двух активированных антагонистических паттернов мышечного напряжения,

причем

оба

паттерна

соматопсихически

проецируются

–

каждый

через

свою

проприо(висцеро)цепцию – и подпитывают в мозге и сознании больного человека обе – “белую” и “черную” – аффективно-когнитивные структуры. Соматические патофизиологические и патоморфологические последствия образования и персистирования в “Я”-мозге белого морального аффекта аналогичны черному аффекту, точнее, являются патологическим итогом их периферического позно-мышечного противостояния. Борьба “белой” и “черной” аффективно-когнитивных структур за власть над исполнительным аппаратом – биологическим телом человека (про борьбу за душу и сердце говорить здесь не будем),

256

виде

периферического

мышечного

напряжения

–

позного

противостояния-столкновения

–

происходит на уровне каждой пары мышц (агонист-антагонист), вовлеченных в позу и антипозу. Причем идет эта борьба, образно выражаясь, с психосоматическими “подножками” и “подлыми ударами в спину”, наносимыми черным аффектом своему белому противнику, и буквально за каждую “морально окрашенную” локомоцию по принципу выбора: “сделаю – не сделаю”, “скажу – промолчу”, “убегу – не убегу”, “ударю – не ударю”, “подам руку – не подам”, “украду – не украду”, “уйду – не уйду”, “поклонюсь – не поклонюсь”, и т.д. Вообще, при морально- или нравственно-психосоматической патологии – и не только при ней! – подлость по отношению к самому себе – неосознанная (точнее, это почти всегда сознательно не осознаваемая подлость изподтишка) или, что гораздо хуже, осознанная – является не изученной (или “тихо” игнорируемой), но весьма актуальной и распространенной морально-мировоззренческой и медико-социальной проблемой. Борьба аффектов болезненна не только в моральном, но и в физическом смысле. Как известно, локомоция – это всегда движение в суставе в виде изменения его угла (исключения – мимическая мускулатура, язык, сфинктеры и некоторые другие мышцы – но и в этих случаях можно найти некостные аналоги суставу). Поэтому особенностью “моральной” периферической боли, возникающей вследствие длительного тонического мышечного напряжения, является то, что она обычно отмечается в области суставов, отвечающих за реализацию ключевого в данный момент движения

–

“локомоции

морального

выбора”

(на

уровне

группы

локомоций,

согласно

последовательности их участия в борьбе за некий моральный локомоторный акт, боли клинически проявляются как “болевой марш”), и локализована эта боль ближе к местам прикрепления к костносуставным поверхностям сухожилий антагонистической пары напряженных мышц. Таким образом, на уровне тела человек поначалу ощущает эту борьбу, в первую очередь, в виде

мышечно-суставных,

компрессионно-невралгических

вегеталгических

болей,

также

мышечных спазмов, прострелов и других, описанных в соответствующих разделах симптомов. Каждая напряженная мышца этих контрпаттернов является агонистом одной позы (из конгруэнтной “черно-белой” пары) и одновременно антагонистом другой. Так как “наверху” периодически побеждает то один, то другой аффект, то периодически происходят модификации позы, миграция или стихание боли и другой симптоматики – “паны(-психики) дерутся, а у холопов(-поз) чубы трещат”. Аффектогенное напряжение множества мышц, агонистов и антагонистов позы и антипозы, участвующих в борьбе локомоций, – это обычно длительный процесс, как и лежащий в их основе моральный конфликт. Поэтому при затянувшейся и неослабевающей борьбе аффектов и тоническом противостоянии пар напряженных мышц начинается локальное “замораживание” движений в какомнибудь одном или, чаще, нескольких крупных и мелких суставах, обеднение общего и локального локомоторного

репертуара

целом

двигательной

активности

из-за

формирования

алгодистрофических артропатий, компрессионных невропатий, невральных амиотрофий, местных нарушений крово- и лимфообращения, соединительнотканных пролифераций, отложения солей и т.п.

257

Моральному напряжения,

конфликту

которые

даже

всегда

на

строго

уровне

соответствуют

одного

сустава

два

нельзя

контрпаттерна сводить

только

мышечного к

простому

противостоянию – поочередному или одновременному напряжению – агонистов и антагонистов какой-либо элементарной суставной локомоции. То есть при каждом единичном моральном конфликте (а они обычно множественные – NB!) всегда образуются две позы – и исключений из этого правила при психосоматической патологии в принципе быть не может! Поэтому весьма существенно следующее: именно наличие двух поз (точнее, как минимум, двух пар поз), одну из которых – “черную” – необходимо разрушить, а другую – “белую”, спасительную, защитную, – полагаю, разрушать нельзя ни в коем случае, в значительной степени и ответственно за многочисленные неудачи и осложнения при проведении различных видов и вариантов кинезиотерапии (изолированной и, что гораздо хуже, в комплексе): ЛФК, мануальной терапии, хиропрактики, массажа, восточных и многочисленных “доморощенных” телесных практик и т.д. Мне не раз и не два приходилось наблюдать и параклинически регистрировать различные осложнения даже после технически безупречно выполненной процедуры (или курса) мануальной терапии, и порой это были такие состояния, которые, кроме как “морально-психосоматическим обвалом”, никак не назовешь. В том числе это обусловлено и полным либо частичным разрушением “белой”

позы

(или

сразу

проприо(висцеро)цептивного

нескольких потока

(или

таких

поз)

нескольких

и,

соответственно,

“белых”

потоков),

ее

“белого”

морально

психоневрологически подпитывающего спасительный “белый” Образ(ы). Да, мануальная терапия – непростое и очень опасное врачебное дело, особенно, когда больного сильно “скрутит” (а, спрòсите, “кто” или “что” скрутит? – Так, “Оно” Стивена Кинга, придет – и скрутит). Впрочем, и потом, когда (“Оно”) немножко “отпустит” (да и когда совсем – тоже), видимых и не видимых (врачу и пациенту) настоящих и химерных опасностей и трудностей на долгом и тернистом пути (порой, длинной во всю оставшуюся жизнь) к выздоровлению (точнее, к тому, что они: врач и пациент – и каждый по-своему! – под словом “выздоровление” подразумевают) отнюдь не становится меньше. Так, что же делать, чтобы помочь больному человеку, нередко буквально стянутомускрюченному или, как пружина, сжатому? А, может, это не мышцы – сами! – взяли и “сократились”, и больной вовсе не “просто так” сжат и напряжен (хотя, от больных (и, не реже, “здоровых”) часто приходится слышать что-нибудь типа: “доктор, что-то у меня опять веко (само?!) задергалось”, или “…нога (сама?!) заболела” – так, чьи же эти “веко” и “нога” и кто ими управляет!)? Может, это человек сам, хотя и подсознательно, но специально, напрягся – сжался-съежилсяскрючился, – чтобы хоть где-нибудь укрыться (когда бежать, кажется, уже некуда) от какого-то жуткого или смертельного (по-сухому, по-медицински – рефлекторно-привычного или другого “научного”) страха и поглубже зарыться-спрятаться от кинговского “Оно” в собственном теле, – на этот страшный момент, своем единственном, пусть и не надежном, укрытии и хоть какой-то (самообмане-)защите?

258

Когда-то, в далеком (полунезабытом и полунеисправленном) детстве, он тоже всегда убегал от этого (или похожего) страха и прятался на чердаке, под кроватью или под одеялом, укрывался в надежных объятиях матери или отца, позже – в спасительных объятиях любимого или любимой... Сейчас, когда снова “вступило” в спину (это детское-невидимое “Оно” опять подобралось сзади и вот-вот что-то, – эх, знать бы, что! – сделает…), человек вновь, как в те моменты детства, страшно одинок (в одиночестве не(до)одухотворенному психосоматическому андроиду-человеку всегда страшно), и никого из библейских “ближних” – таких любящих, добрых и сильных, (почему-то – почему?) опять нет рядом, и никто, никто ему не поможет, кроме …собственного тела (? – этот Вопрос всегда остается, и по-настоящему вылечит (данную психосоматическую патологию, – а их, вспомним, как и страшных “Оно”, обычно у каждого из нас много) только тот, кто (кроме необходимого прочего) поможет больному самостоятельно найти на него Ответ). И тогда человек – опять не смелый-взрослый, а испуганный несмышленыш-ребенок, отчаянно ныряет туда, в свое последнее, им самим не до конца еще разрушенное укрытие – тело (спрятавшись-замерев в нем в определенном, для “Оно” не заметном, положении – спасительной позе), по-детски глупо и по-взрослому трагически не осознавая, что, в действительности, делая это, он совсем не спасается, а вновь принудительно-добровольно ползет-возвращается в свою личную платоновскую тюрьму-конуру-пещеру; он также не понимает (как это понял Стивен Кинг), что, ныряя, он попадает не в крепость-укрытие, где “хорошо и нисколечки не страшно!”, а вместо этого (как в том полунезабытом кошмаре-(не)детском сне) бесконечно-долго и мучительно-медленно летит-падает

бездонную

черную

(дантову)

личную

шахту-пропасть

ужаса-прошлого,

на

(горьковском) дне которой ничего нет, кроме вечных пустоты, бессмысленности, одиночества, страха и боли. –

что

же

мы,

–

“в

белых

одеждах(-халатах)”

стоящие

рядом

обязанные

по

профессиональному долгу (мы – врачи) и долгу-зову сердца (мы – люди) помочь страдающему человеку? – Да, мы – “лечебнообязанные” (и присягу давали). Но – что же мы делаем, мы – ничегошеньки в этом не смыслящие и не понимающие, мы – незрячие и “Оно” не видящие, мы – очень-бездушные-очень-умные-очень-узкие роботы-специалисты? – Вместо того чтобы, как когда-то мама (не навсегда – на время! – для больного можно и нужно стать и матерью), защитить-спрятать-укрыть его – в такие моменты всего лишь испуганного человеческого ребенка, в своих любящих и надежных объятиях или по-взрослому, – но, все равно, по-любящему, по-доброму, по-человечески, – (еще раз попытаться) помочь ему наконец-то понятьпознать себя и самостоятельно переработать-перебороть свои – прошлые, давным-давно мертвые и поэтому совершенно не опасные! – фантомы-Образы-страхи, мы умело-безжалостно – как опытные (а мы все о-очень опытные!) “медвежатники” – (без ключа к душе – он нам, спецам, не нужен!) взламываем защитное-спасительное (психогенное) мышечное напряжение, открываем-вскрываем чужое сейф-тело, и абортивно вытаскиваем оттуда его – маленького трясущегося и совершенно беззащитного ребеночка-человечка, громко и хамовато-радостно говоря ему: “Эй, ты! Ты здоров!”. Но “вылеченный” – “промануаленный” и “достатый” нами из сейфа-тела-материнской утробы “кесареныш” (сколько я видел таких!), почему-то не радуется вместе с нами (– такими умелыми, а он

259

даже не поблагодарил-не похвалил). Он смутно-мучительно понимает-осознает, что теперь ему больше бежать-прятаться (от страха-боли-болезни и взломщиков-“кесарил”-врачей) некуда, и он снова абсолютно беззащитен перед никуда не девшейся и такой же неведомой и вездесущей опасностью, и что (оказывается, мы – врачи, заодно с “Оно”!) его лишили последнего телесного убежища-укрытия, пусть и химерного, пусть и ненадежного и, как скорлупка, хрупкого, но все же укрытия – и последнего (по глубоко ошибочной мысли-уверенности ребенка-больного. На эту ошибку-мысль о больном человеческом теле – как последнем убежище измученной горем или страхом человеческой души, (почти?) отчаявшейся найти другое спасение-убежище, врачи тоже не обращают внимания: ее же (ошибку-мысль) не видно, а, раз, не видно, то значит ее и нет вовсе. – “И, вообще, (если ты …“того”, то) я тебе не психиатор!”). Настойчиво рекомендуя-предлагая больному пройти сеанс (курс) мануальной чудо-терапии, врачи оптимистично обещали (“за недорого – почти что задаром”) избавить его от болезни-боли, – правда, только физической, а не душевной: “У вас, больной, чисто соматическая патология!”. Потом, когда его “полечили” и (очередной) “чудо-метод” (очередному больному) (в очередной раз) не помог, то (тоже в очередной раз) сухо-привычно сказали: “Такое бывает у определенного процента (– не человека!)”. А бывает и другое “из огня да в полымя”, когда у больного – при формально хороших или даже очень хороших внешних “биомеханических данных”, “мясно”-клинических параметрах и “ветеринарных” лабораторно-параклинических показателях – начинается (упомянутый раннее) ятрогенный морально-психологический (а, позже, обязательно присоединяется и соматический) “обвал” личности, – который “не видим” ни “мясному врачу”, ни его, слепца, поводырям – (не человекам,

а)

анализам-приборам.

такими

случаями,

–

(поначалу

мне

тоже)

абсолютно

непонятными, и, бесспорно, клинически очень трудными, порой, просто обескураживающими (особенно для по-прежнему страдающего (и обманутого) больного, когда ему – уже “пролеченному” и, следовательно, уже “здоровому” – возмущенно говорят: “Вы тут нам не выдумывайте! Я же не слепой (– а какой?), и прекрасно вижу, что вам лучше!”), мне не раз приходилось сталкиваться. ДА,УНас “подвергать” и “подвергаться”: “лечить” и “лечиться”, “мануалить” и “мануалиться” и т.п. (одни очень) любят и (другие – не менее очень) умеют; причем не просто одни только любят (“ть” или “-ться”), а другие только умеют (“-ться” или “-ть”), а как в “датском королевстве”, в котором “все

смешалось”:

одни(х)↔других(е)-любят↔умеют-лечить↔лечиться-“мануалить”↔”мануалиться”

(мануальный специалист, занимаясь с пациентом, всегда образует с последним некую подвижную и, с какого-то, незаметного ему и пациенту, момента, (автономно от акторов) живущую своей собственной

жизнью,

пару-диаду

–

танцующую-шевелящуюся

скульптурную

психобиокинематическую композицию из двух “Я”-тел. Порой, глядя со стороны на это взаимопереплетение двух борющихся лечащих↔лечащихся (психик и) тел – особенно на их почти синхронное и зеркальное вокально-звуковое, аффективномимическое и двигательное поведение, – бывает сложно понять: кто из них кого “мануалит”. В итоге оба спарринг-партнера (болезни↔здоровья одного из них и здоровья↔болезни другого) постепенно взаимообмениваются своими позитивными и негативными, сильными и слабыми

260

духовно-психосоматическими

свойствами(-ударами)

–

здоровьями↔болезнями

их

духовно-

психосоматическими Образами-аффектами-позами, потому что каждый участник этой борьбы(лечения) за собственное(↔чужое) здоровье(↔болезнь) в действительности тайно (от себя и другого), непроизвольно-неуправляемо (по типу “своего” века, которое “дергается само”) и неосознанно пытается решить за счет души и тела партнера свои личные проблемы и “сбросить” на него хотя бы один патогенный образ-позу из имеющегося у него образно-позного патологического груза-наследия. В

итоге

через

какое-то

время

от

начала

лечения

(и

духовно-психосоматического

взаимодействия-взаимообмена) оба они – и врач и больной – становятся в чем-то (точнее, во многом!) схожими (врач и его здоровье↔болезнь + больной и его здоровье↔болезнь = два полуврача↔полубольных и их два полуздоровья↔полуболезни – речь, как, надеюсь, понятно, идет о тенденциях), причем с каждым сеансом и тем более курсом это (невидимое – но “зримое”) духовнопсихосоматическое сходство только нарастает-усиливается и, порой, настолько, что можно говорить об определенном обоюдном духовном взаимооплодотворении и непорочном взаимозачатии и психосоматическом

взаимовоплощении-взаимомета(пато)морфозе

сознаньях-душах-телах

этой

пары – и не только в плане абстрактного здоровья и каких-то конкретных симптомов, синдромов или болезней, но и в плане определенного статического позного и динамического биомеханического “сходства” (в частности, по позе-стати и манере двигаться, – но не только), а также в плане психомоторных привычек, каких-то желаний и взглядов, грехов, ошибок, их последствий и т.д. (Один доктор, очень, кстати, хороший мануальный специалист(-ленинский “слепец”)-практик и харизматическая личность с мощным психологическим “драйвом” (и замашками гуру), горячо убеждал-уговаривал меня, что занимается не мануальной терапией, как это мне со стороны (отчетливо) виделось, а “императивной пластической иммобилизацией”, правда, так и не объяснив мне при этом (а горячо пытался), в чем суть его, с виду довольно жесткого, если не сказать более (хотя, смотря с кем – VIP или обычными клиентами – он работал), метода, и почему он, по манере технического проведения процедур и особенно по непосредственному и катамнестическому эффекту (а катамнез – главный судья матча-поединка врач-больной), так “похож” (если отбросить антураж – то и не отличишь) на обычную мануальную терапию.). Это очень важная проблема, и при мануальном лечении – теснейшем (теснее разве что у гинекологов)

контактном

духовно-психосоматическом

взаимодействии

(аффекта-)врача

(аффекта-)больного, должно быть предусмотрено (как в шапке-буденовке с ее “умоотводом”) какоето (духовно-)психическое “сопло” для обоюдного “выброса”-“выхлопа” (когда “кипит наш разум возмущенный”, – а во время борьбы-сеанса “кипит” не только разум…) патогенных аффектов-образов не в сознанья-души (и оттуда – в тела) друг друга, а куда-нибудь “на сторону”, чтобы “благими намерениями (одного из них не была) выстлана дорога в ад (другого)”. По Менегетти, мануальным Даром (дающим, от себя добавлю, право на мануальную терапию) обладает человек, который своими руками (телом) чувствует другое человеческое тело, при этом, еще раз добавлю, чувствует его (тело) не просто как нечто, мясное-анатомическое, хотя знание и чувствование анатомии, – но живой, не мертвой! – жестко подразумевается. Человек, обладающий

261

природным мануальным Даром (в приобретенный мануальный дар лично я не верю), сознательно (как Духовидец – образно, когда перед его внутренним взором прокручивается-отматывается назад жизнь больного человека до того момента, – когда это произошло) или бессознательно (как медиум – сенсорно-контактно) совестливо чувствует природу боли (как расплаты-мучения или борьбыстрадания), и понимает ее причину (как всегда конкретного греха-ошибки: “О, совесть лютая, как тяжко ты караешь!”). Но этот врожденный Дар обязательно должен быть подкреплен знанием, и, чем мощнее Дар, тем больше должно быть и Силы-Знания, ведь, чтобы действительно помочь больному человеку, мало только чувствовать и понимать, еще необходимо и знать, почему и за что (и/или вместо кого/чего и/или вместе с кем/чем) этот человек болеет-расплачивается-страдает, где, в чем и когда лично он (всегда и только морально! – в этом стократно прав Менегетти!) согрешил-ошибся, и, главное, как человеку самому (после врачебной и другой необходимой помощи) исправить собственную моральную ошибку и искупить им содеянный грех. А еще, чтобы не быть (еще одним) умным кафедральным Сизифом (в плане практической пользы), врачу, обладающему мануальным Даром и знаниями, нужен жизненный опыт – ибо тот, кто сам еще (или никогда – если не дано) не терпел и не страдал, не падал и не вставал, не слеп и не прозревал, не умирал и не возрождался, никогда не сможет помочь страдающему другому; помогать – будет, помочь – не сможет. Дар мануального чувствования, понимания, знания и умения я однажды почувствовал, когда ко мне, моему лбу, (предварительно на то спросив разрешения) только легонько прикоснулся один человек – профессор медицины (настоящий, не купивший регалию!), большой, светлый, очень добрый, очень умный и, видно, очень много страдавший в своей жизни. После его, вроде бы, всего лишь прикосновения, какой-то тактильной мимолетности, правда, очень точной и еще, по-моему, личностно и анатомически адресной, выйдя-выбежав (по окончании встречи) на улицу, я только не летал. И сейчас я помню-ощущаю касание этой, как перышко, легкой, хотя и большой, мясистой, чуть красноватой и приятно-теплой руки, от которой (я чувствовал!) исходило что-то еще... Помню, как (подумать только – от одного прикосновения!) почти вмиг отпустили-прошли напряжения и боли, душевно-телесно мучавшие меня последние месяцы-недели (писать большой текст “одним залпом”, отрешившись от всего остального, очень тяжело, особенно тяжело неизбежное в этот период внешнее и внутренне одиночество, и также, когда разум от избытка мыслей становится все горячее, а сердце от недостатка чувств – все холоднее…, – и все это копится в “Я”-теле; хотя, по правде сказать, когда все хорошо, то почему-то ничего в голову не лезет), я почувствовал прилив душевных и физических сил и ощутил сеченовскую мышечную радость, которой все не мог насладиться, – и долго-долго ходил пешком. А еще был все понимающий умный взгляд (удивительно: взгляд помню, а глаза – нет), короткие реплики по существу обсуждаемой темы – и не всегда слова произносились вслух: был еще какой-то внутренний диалог. Казалось, сам он даже не заметил, что он со мною сделал, это произошло достаточно быстро – почти моментально, как-то так, между делом, а внешне, не прерываясь, неторопливо велась беседа. Этот человек – и его прикосновение, заставил меня о многом

задуматься

и многое

пересмотреть в

моих

взглядах

на духовно-психосоматическую

патологию, и не будь этой знаковой встречи, моя работа была бы в чем-то другая. Спасибо Вам за Ваши доброту, понимание и помощь, столь необходимые мне в тот сложный момент, – и за науку

262

(холодный душ для моего горячего разума)! Да, тут тужишься-пишешь, а все, оказывается, делается просто, без всяких книжек и слов, и, главное, – молча (если, конечно, не брать в расчет все, что нами друг другу говорилось и не говорилось перед этим – и после…). Но продолжим развитие (“моей”) темы. Мышечное напряжение – это всегда телесно отображенная внутрипсихическая борьба. Эту внутреннюю борьбу с самим собой можно образно представить в виде бескомпромиссного поединка, – примирение невозможно, победа или смерть, – двух внутренних борцов, совмещенных в одно время и в одном теле, имеющих к тому же общие сознание и мозг и поэтому прекрасно “знающих” сильные и слабые места друг друга (“они сплелись, как пара змей, обнялись крепче двух друзей”). Боль и обострение болезни проходят, когда один из этих борцов временно повержен, а при возобновлении этой борьбы симптомы появляются вновь. Схематически это выглядит следующим образом: внешняя среда, точнее, те ее знаки-аспекты, которые имеют отношение к моральному выбору → морально окрашенная пара внешних и внутренних информационных потоков → мозг-сознание → аффект-антиаффект → двуединый (чернобелый) психосоматический поток → поза-антипоза → локомоция-антилокомоция… На уровне электроанатомии мозг как орган исследован и изучен явно недостаточно; в частности, полностью не ясна функциональная роль многих скоплений нейронов – а в головном мозге их более 14 миллиардов. Неизвестно также, куда следуют или откуда передаются импульсы по большинству Впрочем,

по

интрацеребральных, вроде

бы

цереброспинальных

изученным

нервным

трактам,

интраспинальных например,

нервных

пирамидному,

волокон.

как

по

кортикофугальным влияниям в целом, вопросов тоже гораздо больше, чем (нередко спорных и гипотетических) ответов. Поэтому, где конкретно, в каких анатомических отделах центральной (и, быть может, периферической, в частности, (суб)автономной абдоминальной) нервной системы и структурно-функциональных популяциях нейронов и в каком (электро)физиологическом (и только ли?) “виде” происходит эта битва добра и зла, борьба черного и белого образов-аффектов за овладение мозгом-сознанием, и как именно – кабельно-коммуникативно (проекционно нервноволоконно), дистантно-резонансно (через кости черепа, базальную мембрану сосудов, жидкие среды и плавающие в них корпускулы…), эфаптически, нейро-глиально и/или как-то по-другому – эти конфликтующие (ли?) участки-зоны мозга связаны между собой, я не знаю, как и не знаю точно (во всяком случае, на уровне проявленного знания), что в действительности есть и где именно локализовано Сознание, бесстрастно продуцирующее эти, бескомпромиссно борющиеся между собой, Образы (трансформирующиеся в “Я”-мозге в аффективно-когнитивные контрструктуры), и какое реальное отношение оно, это Сознание, имеет (и имеет ли?) к мозгу, с одной стороны, как высоко- и узкоспециализированному внутреннему органу, а, с другой стороны, – всего лишь одному из, примерно

равноценных

по

сигнально-знаковой

значимости

для

окружающего

мира-бытия,

свидетельств материально-телесной проявленности в физико-химическом мире феномена под названием Человек. Я выскажу свои некоторые догадки-соображения по поводу Сознания, точнее, только те из них, которых (почти) не касался в предыдущей главе, и которые, на мой взгляд, тоже имеют отношение к рассматриваемой теме (вообще при чтении литературы о Сознании нередко возникает

263

чувство, что, либо есть несколько существенно и/или несущественно разнящихся феноменов, называемых Сознанием, либо просто разные авторы пишут о разном, в том числе не о Сознании, и по привычке, вследствие заблуждения либо ошибочно употребляют термин “Сознание”). Для меня человеческое Сознание, по крайней мере, смысл его высших функций, – это, в первую очередь, синтез. Если (высший, последний, итоговый) анализ – это раздельная (по аналогии с компьютером, аналоговая и цифровая) и непрерывная обработка мозгом в on-line режиме двух импульсных потоков: внешнего перцептивного и внутреннего проприовисцероцептивного, поэтапно и иерархически осуществляемая нейронами и синапсами всех анатомических этажей центральной и периферической нервной системы, то прерогативно осуществляемый Сознанием высший синтез – это двухэтапный

двуединый

процесс.

Сначала

происходит

слияние

обработанных

двух

информационных потоков. Затем полученная итоговая информация о том, что в данный момент происходит в организме и творится в окружающем мире, ранжируется по степени срочности и важности путем сличения-сравнения с некими матричными данными, которые являются, в том числе, и носителями Морали как критериев Добра и Зла, применяемых для нравственной оценки наших действий

поступков

нравственной

интенции

окружающего

мира.

Это

–

внутреннее

морализаторство или ментальная интегративная нравственная оценка имеющейся внутренней психотелесной и внешнесредовой ситуации в целом, и только после окончания этого процесса делается жизненный выбор, соответствующий данному моменту: принятие принципиального решения об участии или неучастии субъекта в данной ситуации по моральным соображениям. Затем Сознание порождает Образ видения данной ситуации и (по сознательно↔психическому “соустью”) передает его “Я”-мозгу, который, анализируя (расшифровывая) этот Образ после его трансформации в аффективно-когнитивную

структуру,

делает

выбор,

принимает

решение

дает

команду

исполнительным отделам мозга, – а в итоге телесным мускулам – начать, прекратить, продолжать или изменить какое-то действие, поведение и т.д. Человек – это, в первую очередь, существо духовное. Поэтому, как видение места-события, Образ – это Послание от человеческого Духа, носителем(-продуцентом) которого является Сознание, биологическому человеку, его “Я”-мозгу-телу. Дух является сутью человека, и он несоизмеримо сложнее и непостижимее “человека биологического” – тварного (по христианской терминологии), он витает в Высших (Духовных) Сферах, куда доступ “человеку биологическому” закрыт. Поэтому Образы, посланные Духом тварному человеку, всегда сложны для его восприятия и тем более трактовки, толкования, расшифровывания. Качество восприятия – видение Образа, его познание: понимание и уразумение, зависят (в том числе и) от биологических возможностей мозга как органа, включая уровень развития интеллекта и когнитивных способностей, его полноценности (в плане наличия или отсутствия патологии), а также от количества и качества “загруженной” в него информации – знаний: культурных, научных, профессиональных, семейных и т.п., являющихся основой опыта и умений человека. Поэтому и говорят: знание – сила. С позиций извечного диалога-взаимоотношения человека с окружающим миром реакциюповедение человека, его движения, действия, поступки и деяния можно рассматривать как его нравственный ответ-вызов определенному контексту-ситуации внешней среды, пославшей ему свой

264

ответ-вызов: человек ↔ ответ-вызов ↔ окружающий мир. Жизнь любого человека идет по этому принципу-сценарию: жизнь-мир бросает человеку свой вызов-шанс-перчатку, человек ее или поднимает, или убегает, или (долго, иногда всю жизнь) думает. После анализа рожденного в Сознании Образа от “Я” зависит: поднять или не поднять брошенную жизнью перчатку, и это, приложимо к рассматриваемой теме, является его главной функцией. Выбор – это всегда воля человека, решающего: идти на поводу у своей тварности или жить, согласно тому, к чему призывает Дух. На выбор как исключительную прерогативу “Я”-человека не посягает никто, даже Бог, и с этих позиций духовно-психосоматические болезни – это последствия неверного личного выбора. Отсутствие выбора, топтание на месте – это тоже выбор, но в пользу тварности, так как человек не движется вперед, чтобы найти Смыл и Цель своей жизни и через это – выполнить свою земную Миссию. Согласно своей роли и функции, Сознание располагается как бы на границе двух различных информационных сред-миров: внутреннего – психо-телесного, и внешнего, при этом, не принадлежа ни одному из них. Протекающие в Сознании процессы, в результате которых появляется Образ (видения ситуации, места-события), можно (грубо и очень приблизительно) сравнить с процессами, протекающими на границе контакта двух различных, не смешивающихся и не соединимых сред, например, масла и воды. Между различными физически контактирующими средами всегда есть узкая полоска свободного пространства – нейтральная зона. Главная особенность нашего восприятия (нашего) сознания заключается в том, что его (сознание) мы априори считаем только и только своим, и основная причина этого кроется в банальном рассуждении, что, раз (мое) сознание всегда (по крайней мере, судя по моим ощущениям) располагается внутри меня, моей головы, то, следовательно, оно мое. Такая точка зрения весьма и весьма уязвима по многим пунктам, но здесь я не буду глубоко развивать эту тему, только еще раз добавлю, что по моему личному мнению то, что мы считаем-ощущаем как свое сознание, на самом деле есть высшая проприовисцероцепция, по сути, аффектация, или наше “Я”, которое не является частью сознания, хотя и напрямую общается с ним. “В конечном итоге мы представляем собой объединенное восприятие”, пишет Менегетти. “Я” и все его проявления можно всегда и в любой момент ощутить или показатьпродемонстрировать “от и до” и во всех отношениях, как самому себе, так и любому другому. Все, что является частью “Я”, то есть меня, все уловимые органами чувств (и приборами) проявления, размеры, параметры и другие показатели структуры и функции “Я”-организма-тела, давным-давно померяны-посчитаны. Мы знаем, сколько мы весим, что у нас одна голова, одно тело, сколько у нас конечностей, сколько и какой нам нужно еды и т.д., – и здесь нас не обманешь. Если где-то сильно надавить, будет больно, а погладить, будет приятно. Мы различаем, когда плачем, а когда смеемся, когда холодно, а когда жарко. Если в нашем пальце торчит заноза, мы сразу это видим и удаляем ее, так как четко знаем и понимаем, где кончается и начинается наш палец, а где кончается и начинается чужая заноза – то есть не “Я”. Любое “чужое”, проникшее в наше тело, имеет свои границы и отличия и безошибочно ощущается и осознается именно как “чужое”.

265

Но вот когда в нашем сознании поселяется чуждый нам Образ и заставляет наше “Я” и тело жить и поступать по-своему, то этого мы совершенно не замечаем и искренне уверены, что это именно мы управляем собой и принимаем решения, а если что-то не получилось, то знаем (или ищем), кто виноват: мы или другие. Если бы сознание было эксклюзивно нашим, то есть как нейроны и их функция неотъемлемо принадлежало бы нашему мозгу, то чуждый Образ (этот слепок внешней ситуации-среды в данном случае является аналогом занозы) мы бы всегда ощущали в нашем сознании как чужой, и не было бы никаких моральных конфликтов, неверных жизненных выборов и вообще психосоматических болезней. Но оставим эту спорную тему и продолжим развитие основной. На уровне повседневных житейских ощущений и рассуждений для меня главное различие внешнего – перцептивного, и внутреннего – проприовисцероцептивного, миров заключается в следующем: мое “Я-сознание” располагается внутри меня, моей головы, и поэтому мой внутренний мир – мое тело, мне гораздо ближе, чем внешний, я ощущаю его как часть себя, и оно по праву принадлежит мне. Я как человек – это мое “Я”-сознание (и моя душа, которая тоже внутри меня) плюс мое тело, а все остальное находится снаружи меня и поэтому уже не я. Соответственно, внешний мир – это то, что лежит вне меня и моего тела и поэтому не является частью меня. Если внутренний мир близок и конечен, и его легче почувствовать и познать, то внешний – далек и бесконечен, и его труднее почувствовать и познать, и, если своим внутренним миром я полностью управляю, то внешним – нет. Внутренний мир мне ближе, все, происходящее в моем теле, я сразу чувствую, и поэтому оно мне кажется более важным и волнует гораздо сильнее, чем процессы и события внешнего мира. Случись что с моим телом – мне плохо, больно, и я могу погибнуть, а события, катастрофы и катаклизмы во внешнем мире часто никаким образом не сказываются на моей жизни. Мое тело всегда со мной, а внешний мир далек, изменчив и периодически меняется. Внешний мир – какую-то данную среду обитания – (почти) в любой момент можно сменить, а свое тело нельзя сменить никогда. Такое отношение к внешнему и внутреннему мирам объясняет, почему большинство людей невнимательно изучает знаки-сигналы окружающей среды и часто безразлично к важным для них внешним событиям, ошибочно полагая, что они не имеют, и не будут иметь, к ним никакого отношения. Поэтому события окружающего мира, нередко поначалу мелкие и незначительные, но, порой,

крупные,

значительные,

том

числе

те,

которые

впоследствии

вызовут

психосоматическую патологию, обычно не замечаются, не отслеживаются или игнорируются, так как имеется уверенность-установка о том, что они априори безвредны. Это объясняет, почему при формировании психосоматической патологии колонизация Сознания и “Я” патогенными Символами из внешнего мира начинается незаметно для человека, и он бездумно совершает поступки и предпринимает действия, за которые впоследствии расплачивается смятением духа, утратой душевного спокойствия и телесного здоровья. Когда количество, качество и временнàя экспозиция перцептируемых патогенных факторов внешней

среды

становятся

достаточными

для

“складывания

мозаики”

появления

персистирования в “Я” патогенной аффективно-когнитивной структуры, последняя сразу начинает соматически проецироваться и телесно отображать перцептируемый внешний мир в виде позы –

266

“желания действия”. Соответственно, поза, – а это паттерн мышечного напряжения, – возникнув, сама начинает “атаковать” “Я”, постоянно проецируя на него свои проприовисцероцептивные потоки, подпитывая и поддерживая созданную внешней средой аффективно-когнитивную структуру, как бы “сообщая” ей, что, мол, тело готово для выполнения задания. В итоге аффект-образ в “Я” начинает равно

актуализироваться

как

внешнесредовыми

перцептивными,

так

телесными

проприовисцероцептивными импульсными потоками. Таким образом – Образом! – любая статичная поза – это чуждое или “Чужое” в нас, как и сам Образ. Для “Я” внешний и внутренний импульсные потоки, как фиксаторы и генераторы аффектаобраза, становятся равноценными, и постепенно “Я” начинает “путать”, какой именно из этих афферентных потоков ответственнен за его (Образа) создание. Такое “путание” перцепции и проприовисцероцепции в “Я” – признак того, что в “Я”-мозге произошло окончательное аффективнокогнитивное запечатление ситуации-среды и ее интенции (программирования поведения и действий человека в определенной среде-ситуации). Теперь, если человек покинет это “плохое” местособытие, то его приживленную в нервной системе часть (аффективно-когнитивный “отпечаток” места-события в “Я”-мозге), подпитываемую и фиксируемую уже не внешней средой, а телесными импульсами, он унесет с собой, как и унесет потенциальный тип реагирования-поведения в (чем-то) подобном месте-ситуации. Процесс приживления в мозге ситуации-внешней среды образно можно сравнить с приживлением черенка вишни на березе. Таким образом, запечатление в данном случае – это временнàя экспозиция ключевых параметров-моментов места-события, в котором находился человек, достаточная не только для образования ее отпечатка на нейронах мозга, но и для ее телесного воплощения в виде появления стойкого паттерна мышечного напряжения – позы, порождающей подпитывающие и фиксирующие образ-аффект соматоцеребральные проприовисцероцептивные импульсные потоки. Так как свое тело понятнее и ближе внешнего мира, то при последующем появлении (индуцированной внешней средой!) патологической телесной симптоматики, вызванной постоянным или рецидивирующим позным мышечным напряжением, человек (родственники, близкие и врачи) начинает думать, что имеет дело с первичной соматической патологией. О внешней ситуации-среде (скрытно запечатленной в его “Я”-мозге в виде ребенка-Образа, который “растет” и “просит еды” – вполне определенных поступков и действий) он даже не вспоминает и не думает, а, если и вспоминает, то “просто” как о внешней среде, и только в том смысле, что “простыл”, “не то поел”, “возникла

аллергия”

т.д.

дальнейшем,

когда

его

начинает

эмоционально

беспокоить

аффективная составляющая аффективно-когнитивной структуры, он тем более не вспоминает о запечатленной в нем внешнесредовой ситуации-контексте, а ищет ближайшие производственнобытовые поводы, причины и объяснения “вдруг” возникших беспокойства, тревоги, тоски, страха, агрессии или депрессии. Истинную этиологию его страданий, как микроба, совершенно не видно. И, запустив однажды во внутрь своего “Я” патогенную внешнюю среду, он постоянно носит ее с собой, совершенно не зная и не думая, что эта среда-ситуация, как червь или микроб, начинает использовать его для своих целей, а при “непослушании” – постепенно разъедать его изнутри.

267

В таком ключе познание – это, кроме всего прочего, и постепенное осознание того факта, что внешний мир отнюдь не безразличен нам, и это не индифферентное скопление физических тел и предметов и не место далеких и близких абстрактных событий. Для человеческого “Я” внешний мир не менее важен, чем телесный внутренний, им тоже можно и нужно управлять, пользоваться, наслаждаться и самому “прорастать” в нем, пуская корни. Человеку должно быть ясно, что его жизненные успехи и духовно-психосоматические здоровье равно зависят от состояния и внутреннего и внешнего миров. Судить об успешности или неуспешности человеческой жизни можно одинаково точно как по его достижениям во внешнем мире, так и по состоянию здоровья. Духовнопсихосоматическое здоровье – это признак того, что все хорошо в обоих мирах. Сознание образует третий мир – “царство Образов”, называемый психической реальностью, отличный от двух предыдущих миров и связанный с ними информационными потоками и, возможно, каким-то другим способом. Образ – это, повторимся, продукт Сознания, полученный в результате интерпретации последним событий внешнего и внутреннего мира, о которых Сознание узнало, получив и синтезировав информацию об этих событиях в виде внешнего перцептивного и внутрителесного проприовисцероцептивного потоков. Образ – это цельное, сущностное видение места-события и его значения для человека с указанием места и роли последнего. В таком ключе генерируемый Сознанием Образ можно рассматривать

как

поставленную

жизнью

перед

биологическим

человеком

(как

структурой-

функцией) задачу – Цель. Представляется, что формирование Цели – одна из главнейших функций Сознания, и орудием этого служит Образ, ведь полный и подлинный человек всегда тринарен (троичен) и существует только в виде триединства структура-тело ↔ функция-поступки ↔ цельобраз. Обработка Сознанием нематериальной информации, доставленной в область его (Сознания) локализации на материальном физико-химическом носителе – это действие. А осуществление любого действия тоже возможно только при помощи материальных объектов – в нашем случае, возможно, синаптических реакций нейронов. Так называемые идеальные волевые акты тоже осуществляются при помощи какого-то материального (нейронального?) носителя и имеют субстрат и продукт. Продукт осуществляемого нейронами когнитирования – обработки информации, тоже должен иметь какое-то материальное физико-химическое субстратное отображение и где-то и в каком-то виде должен храниться. Эти рассуждения основаны на принципе структурно-функционального единства, полагаю, не имеющего исключений в нашем мире, – а человек при жизни существует в физикохимическом мире и сам, являясь в том числе и материальным телом, живет по его законам, один из которых и гласит, что структуру без ее разрушения невозможно лишить ее функции. В итоге Сознание – это в том числе и функция, а, раз, это функция, то тогда должна быть и структура. И не обязательно, что это нейроны, если считать, что Сознание (полностью или частично) имеет структурную биологическую основу. В головном мозге, как, впрочем, и во всем человеческом теле, есть места и участки, тонкая структура и функция которых по разным несущественными.

Как-то

сразу

причинам

произошло,

что

268

при

до

конца не

изучении

изучены или считаются

психики

сознания

все

сосредоточились на нервных клетках, считая, что, раз, при травме мозга наступают параличи и умственные расстройства, то значит в мозге и локализовано сознание. Но есть люди, – а их не так мало, – имеющие полную атрофию одного полушария, спайки и кисты в мозге и т.п., и при этом являющиеся абсолютно здоровыми. Все же лично я считаю, что Сознание – это внедренное в мозг небиологическое устройство (структура и функция которого лично мне не известны), которое как-то связано с нашим биологическим телом. Так как мы ощущаем только свое “Я”, то почувствовать небиологическое Сознание мы не способны и, возможно, так никогда и не узнаем, что же это в действительности такое, и вечно будем “путать” Сознание и “Я”. Для меня Сознание (со-знание, (о)сознание) – это одновременно и разум и понимание. Если инструментом разума является мышление, то инструмент понимания – это чувствование. Мышление (мы шли) – это прохождение потока информации через окно памяти. В случае с психосоматической патологией, это, напомним, экссудация через локус альтерации в сосудистой стенке (память как окно или отверстие также локализована и на пресинаптической мембране, через которую медиатор попадает во внутрисинаптическое пространство).

Мысль – это некая единица информации,

проходящая через окно памяти, в виде физико-химического свойства ее носителя, необходимого для осуществления

области

информационной

мишени

одной

определенной

физико-химической

реакции-действия (возможно, имеющей какое-то эквивалентное отображение и проявленностьпредставленность в других – не материальных – мирах или измерениях). Чувствование – это процесс восприятия нейроном информации, поступающей в него в момент возбуждения синапсов при реакции взаимодействия рецептора постсинаптической мембраны и медиатора. Чувство, аффект – это специфически

проявляющее

себя

на

уровне

психики

состояние

(электро)физиологического

возбуждения (нейронов) головного мозга в момент (синаптического) восприятия потока информации. Очевидно, понимание предшествует уразумению. Приложимо к рассматриваемой теме, когнитирование как процесс-инструмент (процессинструмент в смысле функция-структура, иными смыслами, рассуждая о материально проявленных субстанциях, я не оперирую), при помощи которого Сознание постоянно и непрерывно постигает все сущее,

состоит

из

двух

частей-этапов.

Первый

–

это

синтез

перцептивного

проприовисцероцептивного потоков информации, возможно, предварительно “пропущенных” через “Я”-мозг и им воспринятых, прочувствованных и осмысленных. Второй этап – это сущностный анализ поступившего и поступающего извне массива информации как ответа-вызова окружающего мира путем ее сличения с априори имеющимися внутри (очевидно) Сознания некими матричными базисными морально-ценностными утверждениями – Принципами. То есть нравственная цель когнитирования – это моральный выбор, принятие решения: впустить или не впустить – в смысле согласия или несогласия – эту информацию в свои “Я”, душу и сердце, воплотить или не воплотить ее в свое тело, принять или не принять ее как руководство к жизни и действию. Если информация не соответствует базисным требованиям Морали, то она Сознанием, – то есть “Человеком Духовным”, отвергается, а если соответствует, – то принимается.

269

“Внутри нас, в нашем бессознательном, есть некий Центр, в котором ведутся подсчет всех наших побед и ошибок, анализ каждой мысли и каждого шага, в этом центре пишется точный отчет со всеми прогнозами и рекомендациями”, пишет Менегетти. Представляется, что Мораль – как вердикт на поступивший нравственный запрос, на который всегда необходимо ответить, отвильнуть невозможно, и только: либо “да”, либо “нет”, – структурнофункционально стационарно представлена в организме в виде некой (церебральной или другой локализации) эталонной Матрицы, имеющей два – и не более! – противоположных фазовых и неизменных

свойства-состояния

своего

субстрата-носителя,

которые

являются

физико-

химическими эквивалентами двух возможных вариантов требуемого ответа-утверждения: например, есть реакция-взаимодействие или нет реакции-взаимодействия, или по электростатическому заряду: будет “+” или “–”. Разумеется, у материального субстрата Моральной Матрицы, как у физико-химической субстанции, должны быть и многочисленные другие свойства, но в нашем случае они не важны, так как не имеют отношения к моральному запросу. Соответственно, информация, поступающая на рассмотрение в Моральную Матрицу, должна быть к этому подготовлена, то есть предельно опосредована и представлена в виде одного кванта (полу)информации, которая либо отвергается, взаимодействуя со своей матричной “нет-половинкой”, либо принимается, взаимодействуя со своей “да-половинкой”. Обе эти “половинки” хранятся (фиксированы, имеются или др.) в Матрице Морали, очевидно, являясь ее субстратными состояниями-свойствами, и физико-химически этому могут соответствовать какие-то две молекулы (рецепторы, состояния пьезокристалла либо др.) – “да-молекула” и “нетмолекула”, с одной из которых материальный носитель “принципиального” кванта (полу)информации – тоже некая молекула (медиатор или др.) – вступает в реакцию. Это и будет субстратный физикохимический эквивалент Морального Выбора. Разумеется, это только мои предположения, и могут быть какие-то другие варианты-способы такого – принципиального – взаимодействия: субстрат-субстратного, субстрат-бессубстратного (полусубстратного)

–

частичка

плюс

волна

(взаимодействующие

или,

наоборот,

не

взаимодействующие), либо бессубстратного – при помощи лазерных лучей, света – “луча света в темном царстве”, или др. Для меня бесспорно одно. Мораль, как и Сознание, имеет самое непосредственное отношение к фундаментальным физико-химическим константам, точнее, на них основана или даже является этими константами. Константы – а, по сути, Принципы – это незыблемые условия или Законы – Моральные Законы – существования Вселенной. Человек, как и Мир, – это в первую очередь Принцип – Моральный Принцип. Еще и поэтому Человек – это Мир, а Мир – это Человек. Человек – Человек-Мир, который идет против Мира-Природы, фактически идет против себя.. В своей первооснове Мораль Человека-Мира – это Сила. И это не просто Сила, а Сила Духа – Сила Святого Духа. Святость – это Принцип. Моральное, Принципиальное, Святое – это то, во что необходимо верить и чему необходимо быть верным всю жизнь. Вера – это Верность. – Я так понимаю эти вещи.

270

Именно поэтому Мораль – это нравственная ценность, красота и устойчивая основа жизни, то есть самое дорогое, что есть духовного в человеке. При жизни моральная матрица постоянно растетпополняется, так как все случаи и ситуации необходимости морального выбора не предусмотришь, а при рождении в матрице, очевидно, имеется только определенный запас базисных нравственных утверждений, по типу библейских заповедей, но рост этой матрицы, как и рассмотрение апелляций гаагским судом, скорее всего, процесс достаточно медленный. Мораль – это еще и вечная ценность, и поэтому по принципу функционирования – в смысле однозначности вердиктов-ответов – она должна быть не изменяемой в течение всей жизни (поколений?) человека. Таким образом, в результате когнитирования в Сознании человека рождается внутренний Образ как синтетический идеальный слепок (прокогнитированной ситуации) окружающего мира, как обработанный Сознанием квант перцептивной и проприовисцероцептивной информации. Процесс когнитирования человек ощущает в своем Сознании или, скорее, в “Я”-мозге, как череду сменяющихся внутренних Образов. Внутренний Образ – это не фотографическое отражение картины окружающего мира, а нечто иное, более сложное и качественно более высокое, так как он образуется в результате анализа и синтеза поступившего в мозг-сознание всего массива информации: зрительных картин, движений, запахов, температуры, звуков, вибраций, осознаваемых и неосознаваемых телесных ощущений. Образ – это опосредованное отображение в Сознании событийно-средового среза окружающего мира в

режиме

здесь-и-сейчас

за

какой-то

промежуток

времени.

Представляется,

что

Образ

воспринимается нами только после того, как попал из Сознания в “Я”-мозг. Образ, возникший в Сознании, воспринимается высшим проприовисцероцептивным “Я” человека при помощи “внутреннего видения”, осуществляемого “внутренним глазом”. Поиски анатомических коррелятов с обычным глазом не уместны, но, бесспорно, какое-то анатомофункциональное устройство для такого видения в организме есть. Недаром говорят, “ясное сознание”, в голове “прояснилось”. Таким образом, “внутренний глаз” – это некий механизм-способ, при помощи которого Сознание передает Образ, как синтезированную внешнюю и внутреннюю реальность, нашему (тварному) “Я”. По своему значению и способу функционирования “внутренний” или “третий глаз” нельзя уподоблять обычному глазу еще и потому, что он “видит” Образ, не являющийся прямой аналогией зрительной картины. Именно этот Образ, после генерации его Сознанием, последним и анализируется, сравнивается с матричными Образами, включая моральный анализ. В результате сущностного анализа Образа в Сознании появляется Идея. В нашем случае Идея – это моральная оценка, окончательный высший вердикт Сознания по отношению к происходящему с человеком в мире: хорошо – плохо, нравственно – безнравственно, соответствует – не соответствует. Представляется, что моральная оценка – это не приказ человеку и не руководство к действиям, решениям и поступкам, а только нравственная оценка творимого им, и “Я”-человек волен сам выбрать линию дальнейшего поведения. Идея подобна вердикту конституционного суда: желание-поступок морален или аморален, и этот вердикт обжалованию не подлежит.

271

В Моральной Матрице Идеи хранятся в виде Принципов. Сознание, повторимся, или имеет доступ к этой Матрице, если она хранится в биологическом человеке, или же эта Матрица является частью Сознания как встроенного в биологического человека небиологического устройства. Принцип – это не востребованная, не актуализированная Идея, а Идея – это востребованный как руководство к действию в данной ситуации, актуализированный Принцип. Я полагаю, что напрямую Сознание не вмешивается в психосоматическую человеческую жизнь и не является ее, этой “тварной” жизни, частью, как и не является частью “Я” человека, хотя и присутствует в его мозге или теле (в нас, например, живут микробы, которых мы не считаем частью себя). Как феномен бытия, Сознание – это некое морально-информационное “соустье” между сосудом-миром и сосудом-человеком, при помощи которого человек – как проприовисцероцептивное “Я”, связан с окружающим миром. Это связующее соустье подобно перископу подводной лодки над поверхностью моря. Сознание связывает интенцию человека и интенцию окружающего мира, синхронизируя и сопрягая – гармонизируя – их взаимодействие. Как и любая функция или нечто иное, имеющее функциональные проявления, Сознание должно в том числе иметь и какую-то материальную структурную – сопрягающую – основу этой функции и должно быть где-то локализовано и частично материально представлено-проявлено, так как локализация и материальная представленность – это гарантированный доступ к ресурсам и возможностям Сознания и пользование ими в любое необходимое для проприовисцероцептивного “Я” время. Принципиальной особенностью такой структуры должна быть возможность дивергенции – синтеза проприовисцероцептивного и перцептивного потоков в некий итоговый поток, на основе которого Сознание и строит Образ – идеальный отпечаток внешневнутреннего Мира, и актуализирует Образ-Идею из Моральной Матрицы. Сознание

помогает

человеку

получать

информацию

из

окружающего

мира

по

мере

надобности, в любое время и в любом количестве, так как все знания, необходимые в жизни, – а их с каждым прожитым годом требуется все больше и больше, – не нужно и практически невозможно материализовать и разместить в биологическом теле (соматизация, пролиферация информации – это, вспомним, всегда тканевой масс-прирост – а биологический человек не “резиновый”). Очевидно, в мозге и теле накапливается и хранится только информация, постоянно необходимая биологическому, психосоматическому человеку, его “Я”-мозгу и телу для обеспечения существования и функционирования как физико-химического объекта окружающего материального мира. Биологический (тварный) человек сам, без помощи Сознания, строит, укрепляет и обновляет себя из материальных предметов окружающего физико-химического мира, в первую очередь, из пищевых продуктов. Как гнездилище Духа, Сознание одухотворяет “биологического человека”, превращает его в “Человека Духовного”. В моем понимании Дух – это Высший Смысл Человеческой Жизни. Смысл – это Предназначение, и поэтому любой Человек, раз он имеет Сознание и является носителем Духа, имеет свое Предназначение.

272

Главная задача, стоящая перед каждым человеком – обрести Смысл своей индивидуальной жизни, а высшая Цель его существования – найти и выполнить свое земное Предназначение. Главная загадка Человека (и Человечества) – это загадка его высшего Предназначения, а главный Вопрос, стоящий перед каждым Человеком (и Человечеством) – для решения какой Задачи, для достижения какой Цели, для исполнения какой Духовной Миссии он появился в этом Мире. Раз в человеческой жизни есть Смысл и Предназначение, то где-то есть Духовный Проект – Замысел, и у этого Проекта есть Архитектор – Демиург Замысла. “Проект – Человек” – мне очень импонирует такое название глубокого и высоко содержательного, как и все другие работы, научного труда профессора Антонио Менегетти, теолога, философа, психотерапевта в высоком смысле и значении этого слова, знатока бытия, жизни и природы человека. Сознание, посылая человеку Образ, таким способом помогает, дает ему шанс подняться, возвыситься над своей тварностью (при этом, отрицая не ее в целом, а только как жизненную доминанту), обрести Высший Смысл Жизни, выполнить свое земное Предназначение и исполнить свою Духовную Миссию. Поэтому Образ еще можно обозначить, если воспользоваться терминологией Николая Кузанского, как Парадигму – для Человека и Человечества. Образ, генерируемый Сознанием и поставляемый биологическому “Я”, – это одухотворенная, наполненная высшим смыслом информация, и его можно назвать Посланием. Как личное Послание конкретному человеку, Образ – это видение любого места-события именно с позиций Человека Духовного, с позиций Личности, имеющей Смысл, Предназначение и Миссию, а не с позиций человека тварного, биологического. Одухотворение информации в Сознании и формирование Образа как Послания – это интерпретация информации с позиций Высшего Предназначения Человека, наполнение ее Смыслом. Если

тварный

человек

–

высшее

проприовисцероцептивное

“Я”

–

перцептирует

внешнесредовую информацию как обычные сигналы окружающего мира, то одухотворение или очеловечивание информации в Сознании – это нравственное переживание ее именно как Символа, то есть избирательное восприятие и анализ под особым углом. В свою очередь, утрата способности к нравственному переживанию Символа – это расчеловечивание информации или расчеловечивание человека. Личность узревает Образ, понимает и разумеет его. Индивид – духовно не прозревший человек, только смутно его видит, но, слыша Зов Образа и чувствуя его притягательность и тепло, тянется к нему, как слепой котенок к матери, – и так начинается Поиск. Перед тем, как стать Личностью, индивид превращается в “человека ищущего”, стремящегося к Прозрению. Человек, прозревший и увидевший Цель, искавший и обретший Смысл Жизни, исполняющий Жизненное

Предназначение

осуществляющий

Духовную

Миссию,

из

безликого

индивида

превращается в Личность. Личность – это познавший и обретший себя Человек, участвующий в осуществлении Проекта и реализации Замысла. И жизнь Человека-Личности – это Жизнь или Бытие. Если индивид – это “человек тварный”, “человек безликий”, “человек имеющий”, то Личность – это “Человек Духовный”, “Человек Живущий”, “Человек Со-Бытийный”.

273

Образ – это и предупреждение “человеку заблудшему”, напоминание о том, что ради каких-то сиюминутных выгод он поступился Принципами и отклонился от главной Цели своей Жизни. Поэтому так важно научиться понимать и правильно истолковывать Образы, посылаемые Сознанием. Подробности того, каким способом Сознание постоянно связано с окружающим миром, и как научиться использовать его воистину беспредельные возможности для одухотворения своей жизни, широко освещены в теософской и философской литературе. Как моральное страдание, психосоматическая патология является в том числе и борьбой Личности и тварного индивида за овладение и использование в своих целях биологических “Я” и тела человека. Психосоматическая метанойя – это одухотворение индивида, его болезненное превращение в Личность, это очищение “Я” и тела и усмирение твари в биологическом человеке. Боль, которую испытывает борющаяся Личность в этой борьбе, является страданием, а боль, которую испытывает сопротивляющийся тварный индивид, является мучением. Если страдание – это признак роста (победы) либо регресса (проигрыша – бывает и так) личности, то мучения – признак роста либо регресса индивида. И если исцеление и выздоровление – это победа Личности и ее овладение биологическим человеком (но не полностью, а только в необходимом объеме), то прогрессирование болезни и нарастание инвалидизации – это проигрыш Личности и победа тварного индивида. Стихание болезненной симптоматики – это временное перемирие или status quo между Личностью и индивидом и набирание ими сил для новой сватки (схватка – схватились, переплелись две борющиеся телесные антагонистичные позы, два внутрителесно совмещенных борца: борцаЛичности и борца-индивида). В любом сражении всегда есть жертвы, и при психосоматической патологии, как схватке Личности и индивида, это повреждение или разрушение третьего постоянного участника триединой человеческой жизни – биологического тела. При значительном разрушении “Я”-мозга и тела наступает смерть биологического человека, либо он превращается в ходячий толстовский “живой труп” (также см.: “внутренний покойник”), в плане эффективной деятельности не пригодный ни для Личности, ни для тварного индивида. И оба таких финала – это их обоюдная трагедия. Нельзя воевать, когда на карту поставлена единственная жизнь в единственном теле, ибо в этой войне не бывает победителей. Поэтому, как конфликт, пусть и моральный, высокий, психосоматическая патология – это всегда глупость и преступное недоразумение. Я считаю, что человек – это личность плюс индивид, и они, как две стороны одной “медали” (“медаль” – это биологическое тело), принципиально неразделимы. Личность и индивид, имеющие одно биологическое тело, должны не бороться между собой, уничтожая свой “общий дом” и себя вместе с ним, а любить, беречь и укреплять его, по-соседски мирно сосуществуя в нем в некоторых, жизнью устанавливаемых, пропорциях. Чтобы ужиться, вначале им нужно взаимоувидеть и взаимопризнать друг друга, затем следует взаимопознакомиться и научиться взаимоуважению, после – распределить права и обязанности, как по отношению к друг другу, так и по отношению к своему общему биологическому телу – основе, единственном месте и единственной возможности их вечно совместной

жизни.

Только

тогда

они

будут

стремиться

взаимовыгоде,

взаимовыручке и взаимопользе. Это, конечно, трудно, но вполне возможно.

274

взаимопомощи,

Без индивида нет личности, а без личности нет индивида, это – вечные сиамские близнецы. Личность должна относиться к собрату по телу с уважением, как к Индивиду, ведь он, в конце концов, ее, витающую в высоких материях, кормит, поит и одевает. И тогда они сольются, образуя с живым

телом

триединое

сбалансированности,

целое. Такое

духовной

мирное

физической

добровольное зрелости

слияние

человека

–

признак

залог

гармонии,

пользы

от

его

существования. “Человек – это единство действия”, пишет Менегетти. Как духовно-психосоматическое “единство действия”, настоящий, полновесный, полноценный самореализующийся Человек – это слившиеся со своим биологическим телом Личность и Индивид, и их различить и разделить невозможно. Поэтому истинное духовное и психосоматическое здоровье – это мир между личностью и индивидом, которые, находясь в одной упряжке, дружно и в одну сторону тянут телегу жизни (такой взгляд хорошо просматривается у Толстого в “Войне и мире”). Достижение этого мира – задача психического “Я”, вот для чего нужны и разум, и понимание, и телесное здоровье, и биологическая полноценность головного мозга. Главное – это соблюдение иерархического и приоритетного баланса и справедливое распределение ролей-функций. Не боги горшки обжигают, но без горшков прожить невозможно, и основное и очень важное предназначение индивида – телесное обеспечение сущностных сил человека (самому или с помощью врача), ибо только в здоровом теле – здоровый дух. Индивид отвечает за утоление плотских и материальных потребностей себя и личности (в питании, одежде, жилье, имуществе, деньгах и т.д.). О роли и предназначении личности сказано выше. Гармоничного человека можно назвать “Человеком созидающим”, потому что он оставляет после себя Наследие. Исторических примеров гармоничного сочетания личности и индивида в одном человеке-созидателе, можно привести много: Платон, Аристотель, Конфуций, Христос, Леонардо да Винчи, И.-С. Бах, Гете, Ньютон, Екатерина Великая, Менделеев, Пирогов, Павлов и другие. Но вернемся к Морали и Сознанию. Высшее значение Сознания заключается в моральной оценке ситуации с духовных и нравственных позиций (точнее, поведения в ней человека, так как сама ситуация ни плоха, ни хороша, она, как часть событий окружающего мира, просто есть) и доведении этой оценки до “Я” человека, которое и принимает принципиальное решение о дальнейших действиях: “да – нет”, “буду – не буду”, “принять – не принять”, “ответить – не ответить”, “делать – не делать”, “согласиться – не согласиться”. Сознание доводит Моральную Идею до “Я” при помощи Совести. Затем “Я”, если оно восприняло Голос Совести, принципиально меняет жизнь или поведение, давая соответствующие приказы человеку-телу. Совесть, как актуализированная Сознанием в человеческом “Я” Идея или орудие Матрицы Моральных Принципов, является подсказкой либо иным вариантом давления на психику, и она помогает человеку изменить свое поведение в нравственно правильном направлении. Сам факт информирования “Я” человека об альтернативном варианте поведения – это уже давление на психику. Совесть действует на человека при помощи нравственных мук, душевных страданий, то есть проявляется в виде раздумий и комплекса отрицательных эмоций различной степени выраженности (боль тоже отрицательная эмоция), которые телесно проецируются.

275

Черный Образ тоже борется за себя и свою власть над “Я” и телом как инструментом реализации определенных действий, нужных – образно – прижившемуся в мозге месту-событию. Оружие

Черного

Образа

проприовисцероцептивное

– “Я”

это (на

телесная Сознание

боль –

страх

бесстрастного

изменений, судью,

не

давящих

участвующего

на в

биологической жизни тварного человека, давить и как-то по-иному воздействовать невозможно). То есть при духовно-психосоматической патологии страдающий человек испытывает две боли: болькару – как муки Совести за аморальный поступок, и боль-страх – как оковы, накладываемые на тело черным аффектом. Если человек, игнорируя муки Совести, продолжает жить по-старому, аморально, не по Правде, не по Идее, то Совесть начинает карать его за это, и развивается психосоматическая патология, – “О, совесть лютая, как тяжко ты караешь”. Совесть – это набор Моральных Принципов на все случаи принципиального выбора в жизни, хранящихся в Матрице. Актуализированный Принцип-Совесть – это Совесть-Идея, и этот инструмент Морали проецируется в Сознании в виде Образа, который последним передается человеческому “Я”. В этом Образе с моральных позиций освещена вся ситуация в целом и видна допущенная ошибка, и человек, если он совестливый, ясно видит и эту ошибку и правильное решение. Совесть – это подсказка Сознанием верного решения (поведения, выхода из сложившейся ситуации и т.д.). ИдеяСовесть – это Белый Образ, белый аффект или белая аффективно-когнитивная контрструктура (см. выше). Получается, что перед “Я” всегда стоит два Образа: один отражает реальную ситуацию и поведение в ней человека, а другой – идеальную ситуацию, каковой она по (моральной) идее должна быть. “Я” сравнивает эти Образы, и ему предстоит сделать между ними нелегкий выбор, от которого зависит не только психосоматическое здоровье, но, порой, и жизнь и судьба – Судьба – человека-“Я” и человека-тела, – “Судьба человека” Михаила Шолохова. Сознание, посылая “Я”-человеку два Образа, два видения ситуации, два варианта и два возможных результата развития событий, действует подобно Богу, который посылал ветхозаветным пророкам видèния, в которых тоже сообщалось о двух возможных вариантах развития событий, оставляя им право выбора, и сам никогда не вмешивался в этот выбор. В этом плане Сознание – наш внутренний пророк-ясновидец, который постоянно напоминает нам о том, что мы являемся частью Мира и не можем этот Мир не учитывать в своих поступках и действиях. Поэтому Бытие-Сознание выше “Я” человека, стоит над ним, находится вне его дел и жизни и, по определению, никогда не вмешивается в них. “Понять сознание – и через это, окружающий мир и себя в этом мире – можно, только поняв те образы-видения, которые оно нам посылает”, пишет Менегетти. Еще Сознание можно сравнить с дельфийским оракулом, так как нередко сложно разгадать Образ видения ситуации, посылаемый человеческому “Я”. Образ (впрочем, оба Образа) всегда необходимо понять-расшифровать, чтобы решить, что делать (как в ребусе – найти отличия в паре почти одинаковых картин). Сам процесс этого разгадки, толкования Образа, выбора или поиска верного решения, правильных действий и поведения, я называю рефлексией.

276

Как понятно, выбор,

особенно

сложной ситуации,

прямо

зависит

от

способностей

интеллекта. Критерий верного выбора – это уменьшение или прекращение мук совести и имеющейся патологической телесной симптоматики. Но главный критерий (бывают ошибки и ложные муки совести) – это позитивный результат деятельности человека, успешность его жизни – “истина по плодам узнается”. Результаты деятельности видны не сразу, и иногда узнать точно, ошибся ты в выборе или нет, можно только через много лет или в даже конце жизни, а то и не узнать вовсе. Другие способы, какими (моральная матрица) совесть проявляет себя и помогает человеку увидеть допущенную ошибку и указывает правильный выход, правда, тоже в иносказательном виде – это сновидения и язык больного тела. Коротко про сон. Дело в том, что во сне почти угасает перцепция внешней среды, и значительно уменьшаются проприовисцероцептивные потоки, и патологический Образ, за счет уменьшения импульсной подпитки, начинает в Сознании и “Я” бледнеть, растворяться, но полностью, конечно, не исчезает и стоит перед внутренним взором, пусть и в ослабленном виде. Поэтому сон – это время естественного доминирования продукта-послания моральной матрицы – спасительного Образа-разгадки, Образа-выхода из сложившейся ситуации. Сложность в том, что этот внутренний сон-образ мало или почти ничем не напоминает привычные жизненные ситуации и зрительные картины, ведь он, вспомним, является результатом синтеза всех параметров внешнего и внутреннего мира и отражает мир таким, каким он истинно есть (температура, цвет, запахи, вибрация, движения, люди, фонари и т.п.), а не таким, каким он является перед нашими глазами. Во-вторых, если зрительный образ по системе координат трехмерен (длина, ширина, высота), то Образ, порожденный Сознанием, четырехмерен (плюс еще время) и, кроме зрительной информации, повторимся, содержит и незрительную. Как в некоторых сказках и фантастических произведениях: “я бы тебе показался, да ты сойдешь с ума”. В сне-фильме иная логика режиссуры, точнее, в нем нет логики, так как логика – инструмент “Я”, а сон-фильм-образ – это продукт не “Я”, а Сознания. Поэтому, даже если мы и частично запоминаем свои сны (полностью, во всех деталях это невозможно), то плохо понимаем их значение или, что гораздо чаще, не понимаем вовсе. “Игнорировать свою подсознательную реальность (сон) значит невежественно относиться к самому себе”, указывает профессор Менегетти. Тема анализа сновидений при здоровье и психосоматической патологии детально разработана Менегетти и глубоко и всесторонне освещена в его монографиях, к которым я и отсылаю интересующихся читателей. Об иносказательном языке больного тела написано в соответствующих главах. Еще раз добавлю, что для меня Сознание – это не “Я” человека, и что человеческое “Я” есть только высшая проприовисцероцепция, что не так уж мало. Таким образом, в основе психосоматической патологии лежит затянувшийся моральный конфликт, который не разрешается вследствие объективной сложности ситуации либо по причине общей или ситуативной умственной неполноценности субъекта, который не может, не считает нужным или не хочет проанализировать ситуацию, увидеть ближайшие и, что гораздо чаще, отдаленные нравственные последствия определенного поступка-действия, найти верное решение и сделать правильный жизненный выбор. В итоге человек осознано или не осознано вредит самому себе как в плане успешности – и человечности – жизни, так и в плане здоровья, поэтому духовнопсихосоматическая патология всегда имеет негативный внешнесредовой событийно-контекстуальный эквивалент (интересующихся опять-таки отсылаю к трудам Менегетти). Одна из важных и частых причин неспособности понять ситуацию и сделать правильный выбор – это биологическая неполноценность ЦНС, в частности, коры головного мозга как высшего аналитического устройства, в том числе и анализирующего-разгадывающего загадки-Образы, посылаемые сознанием. Поэтому важно выявлять и устранять все патологические факторы и причины, мешающие его работе: отеки, зашлакованность, синаптические нарушения и т.п., не

277

забывая и про патологию тела, а это – прерогатива медицины как отрасли знаний и умений, способствующих телесному обеспечению сущностных сил человека. Для меня человек – это существо-явление, всегда и только телесно проявленное, и, исходя из принципа структурно-функционального единства, при поломке механизма-тела всегда сначала необходимо

его

починить-излечить,

иначе

ни

каком

исправлении

жизненных

ошибок

осуществлении его духовной миссии не может быть и речи. Только в здоровом теле – здоровый дух. Таким образом, с нравственных позиций …→духовно→психосоматическая патология – это расплата человека за аморальный поступок или неверный жизненный выбор в виде вызванного муками

совести

болезненного

расстройства

его

“Я”,

души,

сердца

тела.

Выздоровление

психосоматически страдающего человека возможно только в одном случае: если он обнаружит, осознает и исправит допущенную ментальную ошибку и сделанный на ее основе неверный выбор. Без этого выздоровление невозможно, и все остальные меры – в итоге симптоматическое лечение. Конечно, в сложных жизненных ситуациях сразу можно не понять, что поступил не по совести, но после осознания этого факта, если, конечно, действительно хочется выздороветь, – а это бывает редко, многим выгодно быть больными, – нельзя оставлять все без изменений. Когнитирование – это, с одной стороны, процесс питания информацией Сознания, с другой стороны, – сличение Сознанием поступившей из внешней и внутренней сред информации с матричными данными на предмет ее принятия или непринятия по моральным соображениям, и, на основании

вердикта

Моральной

Матрицы,

ее

последующее

отвержение-игнорирование

либо

включение в какую-то схему действия, исходя из очередности решения задач, стоящих перед человеком, реализуемым при помощи инструмента – человеческого тела. В таком контексте когнитирование – это всегда поиск Истины. Истина – это соответствие моральным матричным данным неких суждений-утверждений-отрицаний, высказанных по отношению к принципиальным ситуациямпоступкам: прошлым, реальным или планируемым. Истина важна для правильного Выбора, и она, повторимся, записана на скрижалях Моральной Матрицы Сознания в виде Принципов – всех возможных утверждений или отрицаний в отношении принципиальных событий внешнего и внутреннего мира. Принципиальная оценка поступка-события – это соответствие его Истине. Таким образом, Истина – это Принцип, а Совесть – это Идея. Возможно, что эталоны-параметры Матрицы Принципов частично априорны и задолго до нашего рождения и зачатия заложены в нее Природой, а частично – трансгенетически и эпигенетически закладываются в нее при постнатальной (возможно, и антенатальной) жизни путем инвазии в нее принципов из культуры, религии, философии, науки и повседневного опыта. Сознание – тот тончайший слой, на котором происходит синтетическое взаимодействие перцептивного и проприовисцероцептивного информационных потоков, имеет доступ к Матрице. Также возможно, что конкурирующие между собой “белый” и “черный” информационные потоки, путем образования в “Я”-мозге “белого” и “черного” аффектов, бьются-соревнуются между собой за доступ к этой Матрице, чтобы заложить в нее свои Принципы. Нередко бывает, что человек выздоравливает и перестает мучаться, потому что в нем победило Зло, которое проникло в Моральную Матрицу и заложило в ней свои Принципы (Фауст и Мефистофель).

278

При анализе картины болезни и составлении плана помощи страдающему человеку важно не забывать, что в случае с духовно-психосоматической патологией в Сознание поступает не два, а четыре информационных потока: два внешних перцептивных – “белый” (добрый, позитивный) и “черный” (злой, негативный), и два внутренних проприовисцероцептивных – тоже “белый” и “черный”. Очевидно, врожденную часть Матрицы Морали изменить невозможно и остается только воздействовать на приобретенную. А это – черпание духовных сил из такого неиссякаемого источника, как культурное наследие, и своевременная помощь со стороны библейских “ближних” – родных и близких, бескорыстно любящих страдающего человека. Таким образом, есть следующие проявления духовно-психосоматической патологии как борьбы добра и зла в человеке. На уровне психики – это амбивалентность чувств и противоречивость мыслей и высказываний. На уровне души – это противоречивость и метания в поисках цели и смысла жизни. На уровне сердца – это противоречивость в отношении к себе и ближним в плане любви и ненависти. На уровне повседневной жизни – это противоречивость в делах и поступках. Духовно-психосоматическое выздоровление – это победа морали и примирение человека со своей совестью.

*** Глава XXIV. Духовно-психосоматическая патология и дефект восприятия Образа. Как показано выше, при духовно-психосоматической патологии “Я” сталкивается с двумя почти идентичными Образами видения одного и того же места-события (места-ситуации, человека-поступка и т.п.), различие между которыми, порой, ничтожно. Но именно оно, это различие, хотя и смутно, но (почти) всегда ощущаемое человеком, которому что-то мешает в жизни, а что – непонятно, не позволяет сделать столь важный для него или даже жизненно необходимый нравственно правильный выбор. В (идеальной) норме взаимоотношения пары “"Я" – внешний мир” всегда строятся по принципу: одно место-событие = один Образ = одно “Я”. При психосоматической патологии схема другая: одно место-событие = два близнеца-Образа = одно “Я”. Один Образ видения места-события правильный, а другой – с виду почти точь-в-точь такой же – неправильный; впрочем, иногда различия между ними довольно большие, и все зависит от интеллекта. Очевидно, на промежуточном этапе анализа любой ситуации всегда есть два или более Образов ее видения, и “Я” улавливает различия между ними и выбирает один, в данный момент наиболее нужный и правильный. Но при психосоматической патологии различия между Образами ничтожные, и поэтому выбор одного из двух затруднен либо невозможен. У “Я” есть несколько вариантов выхода из такого положения: а просто игнорировать один из Образов (какой и почему именно его?); б выбрать тот, который раньше появился (а почему не тот, который позже?); в продолжать анализировать оба Образа и искать отличия дальше (многие занимаются “обсасыванием” ситуации годами, но – сколько же можно думать?); г вместо одного

279

Образа видения данной ситуации, выбрать оба, “совместив” их в “Я” при помощи “наложения” друг на друга. Такое происходит в том случае, когда близнецы-Образы в целом похожи почти как две капли воды, и “Я” не может уловить имеющиеся мелочи-различия. Это – как в соревновании, когда присуждается два первых места. Совмещенные Образы можно сравнить с некой тончайшей вуалью, плащаницей, наброшенной на мозг, которая имеет область-“уголек” – Символ нерешенной и морально “горячей” проблемы. Эта проблема начинает “жечь” “Я”-мозг, проявляясь постоянным подсознательным вопросом-загадкой или смутными воспоминанием, переживанием, болью, страхом, сожалением о чем-то упущенном, но очень важном, и постепенно “жар” этого “уголька” распространяется на другие отделы мозга, “разогревая” психику и все больше и больше вовлекая ее в эти переживания-воспоминания. Психика разогревается еще и потому, что с каждым днем человек, сделавший неверный выбор, ощущает, – но не зрит и не осознает! – что последствия допущенной ошибки нарастают как снежный ком; “часы-бомба” тикают, приближая час “Икс”, и времени для исправления допущенной ошибки остается все меньше и меньше. О

том, что

наступит

время –

Судный День,

–

когда

придется

платить по

счетам,

подсознательно знают все без исключения больные духовно-психосоматической патологией, и они, с одной стороны, боятся этого дня, а, с другой стороны, сильно, порой, страстно ждут, когда же он наступит, надеясь, что после этих последних, пусть и сильных мучений на душе полегчает, и наконец-то закончатся все их горести, болезни и беды. Тема Конца (и нередко смерти – как избавления от невыносимого морального страдания) часто проскальзывает в разговорах таких людей: “вот уйду на пенсию…”, или она маскируется под мечты-сожаления – варианты иного развития тех событий (причем в психике муссируются события, в действительности нередко не имеющие отношения к сделанной ошибке): “вот если бы я тогда…”. Это может быть мечта-тоска по “лучшим временам” или “дальним странам”: “вот, если бы я жил в…”. Порой, такому человеку остро необходимо ощутить свою нужность, чтобы этим хотя бы как-то понизить чувства вины и страха: “что бы вы без меня делали”. Такие мысли и высказывания говорят о том, что эти люди так и не поняли, что истинные виновники происходящих с ними бед – это они сами, и им и необходимо искать и исправлять собственные ошибки, а не пассивно надеяться, что кто-то придет и избавит от страданий, пусть и побьет-накажет. Такие желания говорят о том, что в человеке захирел дух и победила тварность, и он ищет (непременно доброго) спасителя, господинахозяина своей жизни; эти одинокие испуганные овечки, сбиваясь в стада (“наша сила в единстве”, “еще теснее сплотимся”), всегда нуждаются в покровителе-пастыре, иначе станут легкой добычей волков.

наше

время

косвенно

это

подтверждается

высокой

эффективностью

групповой

психокоррекции и психотерапии (с почти обязательным элементом морально-психологического порабощения “сплотившихся” путем создания “психотерапевтического культа”, экономически и подругому выгодного культивируемому лицу – см.: отношения господин-раб), всемирным успешным распространением форм малого бизнеса – 3-5-10 человек, и появлением множества неформальных групповых объединений: молодежных, религиозных, по увлечениям и т.п. (и тоже с элементом культа – лидеризм, гуруизм). Можно привести и много других примером “жжения” этого “уголька” –

280

“тлеющей” в психике лермонтовской мысли, которые тоже сопровождаются поисками того, кто “польет водички” на этот уголек. Варианты а, б и в ясны и достаточно широко освещены в соответствующей литературе, и в данной главе будут рассматриваться ситуации, возникающие при выборе “Я” варианта г. После совмещения в “Я” двух почти близнецовых Образов видения места-события в один в синтезированном

едином

Образе

имеется

амбивалентный

локус,

котором

одновременно

сосуществуют и “да” и “нет” по отношению к видению какого-то аспекта места-события, в которой субъектом делался моральный выбор. В итоге “Я” начинает реализовывать две (микро)линии поведения, принимать два решения (по одному вопросу!), а это – шизофреническое расщепление части “Я” и его поведенческого и локомоторного проявлений. Еще раз подчеркнем, что речь идет не об удвоении Образа в целом (по типу двоения в “третьем глазе”), а только об удвоении какой-то его малой части, и это – главное отличие (микро)парциальных расщеплений “Я” от “большой” шизофрении. Получается парадоксальная в своей противоречивости и как бы нереальная картина: ситуация одна, а какой-то части ее слепка-образа в “Я” два – и оба приняты как руководство к действию. И мозгу, его аналитико-синтетическим и исполнительным аппаратам, “Я” по какому-то поводу одновременно посылает две взаимоисключающие команды, говоря и “да” и “нет”. Эта пара противоположных команд-ответов, включаясь в процесс мышления, искажает его логическую компоненту. Такие парциальные “да-нет-состояния” психики можно сравнить с миганием электрической лампочки, которая и стабильно не светит и не тухнет, а только создает помеху восприятию. В результате такого да-нет-мигания страдает восприятие-осмысление контекста-среды в целом (ничего не ясно), и поиск верного решения, зависящий от мельчайшей крупиночки истины, которой так не хватает, еще более затрудняется и затягивается. Возникает растерянность перед ситуацией, и человек, как в сумерках, пристально вглядывается-вдумывается, но ничего толком рассмотреть и понять в происходящем с ним (и творимом им) не может, и ему начинает мерещиться то, чего в действительности не делается и не происходит (про таких в народе говорят – “додумался”). Чтобы представить, что примерно в такие моменты происходит в “Я”, достаточно посмотреть на лампочку и закрыть глаза – на черном фоне будет пятно, или можно смотреть на предметы в комнате во время мигающего света. Первый пример верен при краткосрочной, а второй – при длительной условно-рефлекторной активации в “Я” Образа и “мерцания” его парциального шизофренического дефекта. Если такое да-нет-мигание в определенной области Образа, стоящего перед “Я”, затянется, то оно начинает расползаться по Образу, захватывая его целиком и постепенно формируя его стробоскопное восприятие в целом (стробоскоп – лампа-мигалка), а это в итоге выливается в стробоскопное восприятие сначала только фрагмента актуальной для субъекта действительности, а потом

–

всей

среды-ситуации

(и

не

всегда

только

той,

которой

“зарыта

собака”

психосоматической болезни). Такие состояния психики встречаются не так редко, как думается. Хорошим примером стробоскопного восприятия происходящего при да-нет-состоянии психики, с которым не раз

281

сталкивался каждый из нас, является частое моргание у человека (по ряду культуральных, психобиологических и нейрофизиологических особенностей-причин чаще это девушки-подростки и молодые или “еще не старые” женщины), которому, атакуя психику, что-то говорят так быстро (в плане его индивидуальной скорости восприятия и осмысления), что он сбивается и не усваивает информацию, не понимая, то ли он соглашается, то ли нет. И нередко такой человек, чтобы лучше усвоить, начинает протирать глаза (или уши, если важнее понять не то, что он видит, а то, что слышит). Частое моргание (и характерные сопутствующие признаки: влажный с легкой поволокой взгляд, “холодцовая” мимика, маскообразное выражение лица и протирание глаз) в данном примере свидетельствует о том, что человеку одновременно хочется и видеть и не видеть, он и соглашается и не соглашается. Также это признак (клинический симптом) того, что в ЦНС такого субъекта имеются локусы отека и ансамбль денервационно сверхчувствительных нейронов – продуцентов-носителей аффективно-когнитивной структуры, и он, этот ансамбль, в данный момент чем-то, исходящим от говорящего или контекста-среды, в которой происходит разговор, – какими-нибудь фразой, словом, жестом, взглядом, запахом, вещью и т.п. – частично или полностью активирован. “Я” постепенно “привыкает” к такому положению вещей, что обусловлено возникновением толерантности мышления к мелкому логическому противоречию, механизм возникновения которой аналогичен гипосенсибилизации при снижении аллергического тонуса организма внутрикожными инъекциями малых и сверхмалых доз аллергена. В результате “Я” и его церебральный мыслительный аппарат перестают “замечать” эту малую (а, порой, и большую) двойственность и начинают работать, как будто ее вовсе нет, – вспомним известное выражение Тертуллиана: “Верую – ибо это абсурдно”, точнее и не скажешь. Это означает приживление в мозге парциального шизофренического дефекта, и теперь эта лампочка в комнате мышления все время начинает мигать при субпороговой для психики внешнесредовой мелко-триггерной актуализации Образа данного места-события либо подсознательно

активироваться

соответствующей

телесной

позой

или

одной

лишь

мыслью-

воспоминанием в саморефлексирующем “Я” об этом месте-событии. Но человек уже не замечает этого мигания и считает, что все происходящее он видит и воспринимает ясно и отчетливо. Разлад психики усугубляется – и со временем все сильнее и сильнее – искажающим действием монитора отклонения, который способствует тому, что мигающее – стробоскопное восприятие сначала части, а потом и всей реальной картины постепенно трансформируется в стробоскопное восприятие уже искаженной монитором отклонения, то есть нереальной картины (но субъект считает ее реальной). Возможной нейрофизиологической основой парциального и генерализованного “расползания” по психике стробоскопного да-нет-восприятия действительности, а также противоречивых поведения и парадоксального висцеро-вегетативного реагирования (о чем ниже), является ситуационная условно-рефлекторная активация латентной пейсмекерности у группы церебральных нейронов, например,

на

время

лишенных,

вследствие

отека

белого

вещества,

кортико-кортикального,

кортикофугального или иного контроля. Пейсмекерная активность этих нейронов также может облегчаться или поддерживаться, если эти нервные клетки расположены в локусе постоянной или ситуационно возникающей гиперперфузии и гипогидратации. Затем происходит эфаптическое и/или аксонально-импульсное распространение этого ритмичного возбуждения по нейронам – носителям-

282

продуцентам Образа и интактным нейронным популяциям. Не исключено, что частое повторение таких

атак

вызывает

все

большее

облегчение

принудительного

навязывания

нейронами-

пейсмекерами ритмогенеза своих “яктаций” как нервным клеткам ансамбля, генерирующего Образ, так и не входящим в него нейронам за счет “расшатывания” их собственной ритмики (недаром нейроны-пейсмекеры

называют

“клетки-господа”).

Одним

из

периферических

локомоторных

проявлений такого да-нет-мерцания нейрональной активности может быть ритмичное подергивание века или какой-нибудь другой мышцы, или это монотонное постукивание костяшками пальцев по столу, перебирание четок; о других проявлениях будет сказано далее. Через

какое-то

время

“Я”

привыкает

беспротестно

бесконфликтно

одновременно

воспринимать, точнее, как бы “не замечать”, два полярно противоположных фрагмента временнопространственно

совмещенного

Образа

одновременно

принимать

по

ним

парные

взаимоисключающие выводы-решения. Бывает, что, вследствие длительного условно-рефлекторного контакта с субпороговым для психики внешнесредовым триггером, происходит скрытая актуализация морального конфликта и затяжная активация в “Я” Образа и его стробоскопного да-нет-локуса. Постепенно такое да-нет-мигание расползается по психике, вызывая привыкание человека к стробоскопному восприятию всего происходящего вокруг (измененное состояние психики). Нередко после дезактуализации Образа и возвращения психики к обычному состоянию, где есть либо “да”, либо

“нет”,

субъект

начинает

воспринимать нормальный

мир

как

искажение

реальности

подсознательно стремится обратно убежать в мир привычного “да-нет”. Состояние такого нереального восприятия обычной действительности кратковременно бывает, например, у подростков (добавим, со специфическими психикой и личностными проблемами) после выхода на улицу в солнечный день с дискотеки, с ее, порой, многочасовыми танцами в темноте с включенным

стробоскопом.

частности,

таких

субъектов

можно

выявить

при

электроэнцефалографическом обследовании при пробе с ритмичной светостимуляцией (но есть и другие

способы),

парадоксальный

коротая

провоцирует

“да-нет-мир”

хорошо

них

описан

это в

специфическое

жанре

фэнтези

состояние отображен

психики. в

Этот

некоторых

произведениях литературы (Костанеда), живописи (Дали) и музыки (додекафонисты); другое царство “да-нет” – это мир интернета, точнее, его некоторые сайты, чаты и форумы. На

поведенчески-бытовом

уровне

человек

актуализированным

парциальным

да-нет-

миганием в одной и той же ситуации говорит или делает то одно, то тут же другое, причем часто многократно: по типу серийного элементарного локомоторного или более сложного двигательного машинального да-нет-чередования с элементом бесцельности совершаемых действий (с точки зрения бытовой необходимости). Про некоторых из них в народе говорят “мечется”: несколько раз быстро зашел-вышел в комнату-из комнаты – а спросишь, зачем заходил, скажет, просто зашел (про подобное состояние метко сказано в одной юмореске: “пора бежать – но некуда”); несколько раз взял-повертел-положил какой-нибудь предмет; “ни с того ни с сего” сначала засмеялся, а потом коротко вздохнул-всплакнул, или просто глаза повлажнели; захотел в туалет, зашел, приготовился, а опорожняться не стал и тут же вышел; захотел попить, в стакан воды налил, ко рту поднес, а пить не стал – и не то, чтобы жажда перестала мучить, а просто внезапно пить расхотелось, тут же воду

283

вылил, стакан помыл и поставил на место – или повторил всю серию заново. У другого, бывает, рука к чему-то зачем-то потянулась – и тут же остановилась: забыл, что и зачем хотел взять-сделать, или расхотел это брать-делать. Кто-то прилег поспать – и тут же встал; сказал: “не пойду”, и тут же сказал, что пойду; или куда-то собрался, за дверь вышел, чуть-чуть спустился по лестнице и вернулся; включил музыку и тут же выключил – и так несколько раз. Или долго-долго копил деньги и на что попало махом истратил – и к тому, что денег теперь нет, полное равнодушие; (хуже, когда) на работу устроился и быстро уволился, а спроси, зачем устраивался, то может ответить: “да просто так”. Кавалер пригласил даму в гости и сразу стал ждать, когда она уйдет, а когда она, почувствовав это, собралась и ушла – он тут же пожалел и стал звонить-звать ее обратно, при этом одновременно и хотя и не хотя, чтобы она пришла-вернулась. У таких от любви до ненависти не то, что один шаг – четверть шажочка, и именно про них (специфические) женщины говорят: “бьет значит любит”. Человек может сказать, что забыл чье-то имя-название, и тут же вслух его произнести, а если ему указать, что ты же говорил, что не помнишь, а сам помнишь, ведь сказал, то он отмахнется – такие действительно

могут

говорить

что-то

одновременно

этого

не

помнить,

так

как

говорят

рефлекторно-автоматически, без мысленного осознания и произнесения фразы про себя. Можно вспомнить Фрейда, который был абсолютно прав, утверждая, что и так называемые обмолвки и оговорки тоже всегда что-то значат. Субъект может ходить с серьезной болезнью и при этом не лечиться, но жаловаться и вечно собираться сходить к доктору; родственникам и врачам приходится подобных больных запугивать – иначе не пробить. На предмет наличия парциального шизофренического расщепления в плане “незамечания” своей серьезной болезни подозрительны многие случаи внезапной сердечной “уличной” смерти – шел, упал и умер, а ведь давно знал, что сердце больное, и что умереть может, не раз и не два предупреждали. По этой причине до многих больных стенокардией, сердечным инфарктом совершенно не доходит серьезность их положения; хотя формально они соглашаются, что тяжело больны, – да вот все забывают принимать лекарства. Нередко

эпизод

такого

противоречивого

двигательного

поведения

имеет

вегетативно-

сосудистое или эндокринно-висцеральное сопровождение (для наблюдаемых мной случаев особенно были характерны так называемые смешанные вагосимпатические кризы – это нейровегетативное данет-мерцание), если нейроны соответствующих отделов мозга являются частью или вовлекаются в ритмику ансамбля денервационно сверхчувствительных нервных клеток – носителей-продуцентов аффективно-когнитивной структуры, в момент ее актуализации и последующей пейсмекерной раскачкой и синхронизацией ритма ее нервных клеток. Например, кто-нибудь стоит-стоит, какой-то предмет в руках вертит-теребит, и (со стороны) непонятно, то ли положить хочет, то ли, наоборот, взять покрепче, а сам то краснеет, то бледнеет, то пятнами покрывается; и губы облизывает – видно, что во рту сохнет, но может тут же смачно сплюнуть. А, бывает, по столу пальцами или ложкой постукивает, а глаза туда-сюда ходят, периодически застывая в горизонтально-вертикальном полуотведении, а то вдруг закашляется, или дыхание засвистит, а может отрыгнуть воздухом или упустить кишечные газы. Характерное сочетание – это клонирующее подкатывание глаз вверх с “налетом” легкого сходящегося косоглазия с коротким судорожным вздохом-придыханием, и человек,

284

(формально) зная об этом и делая это при посторонних (в специфических ситуациях), как бы этого не замечает, а скажешь – мимолетно смутится-обидится, или просто не прореагирует, так как слышит в такие моменты “мимо ушей”, точнее, обращенные к нему фразы-слова как бы “скатываютсяскользят по ушам”, как капли воды по жирной поверхности. Таким в армии и кричат: “эй, ты, смотри сюда”, или “слушай сюда”. Люди, машинально осуществляя эти действия, частично воспринимают делаемое ими как бы со стороны (порой, и сами за собой отстраненно-холодно наблюдают), или как будто находятся в скафандре, будто не с ними “это” происходит, и не они “это” делают, в то же время, формально соглашаясь, что они, если спросишь. В такие моменты всегда есть элемент притупления восприятия окружающей действительности, они “чуть-чуть не здесь” (а, спроси, где – не знают; получается, что в это время они как бы “нигде”, и это одно из проявлений расщепления восприятия-осознания своей пространственной локализации – состояние постранственно-временнòго “и-там-и-здесь-ни-там-низдесь”). Еще один характерный признак – я заметил, что такие субъекты “не любят” в момент противоречивого поведения смотреться в зеркало. “Увиденное” в нем им активно не нравится, и в то же время они свое отражение, так не нравящееся им, воспринимают (от себя) отрешенно: не как свое или чужое, а “просто как отражение”, при этом опять-таки формально признавая, что это они. В таких случаях никогда нет мощной двигательной экспрессии, страсти не кипят, и посуда не бьется (разве что упадет случайно), и поведенческая сила-выраженность и чувственно-аффективная энергетика таких да-нет-состояний всегда мелкая, слабая, “блеклая”, так как является проявлением “крупиночного”, парциального дефекта. Также могут быть внезапно возникающие – спонтанные или как сопровождение локомоторного да-нет-поведения – ауроподобные ритмично сменяющие друг друга полярно парные мнестические или органолептические контрэлементы по типу “есть-нет”: говорит, что вроде запахло чем-то, и тут же – да нет, не запахло, либо говорит-чувствует, что одновременно чем-то и пахнет, и в то же время (вроде бы) не пахнет. Другой внезапно задумается – а спроси, о чем, то не скажет, так как сам не помнит-не знает, о чем думал, помня только, что “думал”. Иной может смутно припомнить что-то, одновременно и очень важное и совершенно неважное, – и вмиг забудет, сожалея и одновременно не сожалея о том, что забыл (что?). Третий вдруг захотел спать, лег, чутко (как заяц в лесу) лежит в расслабленно-напряженной позе готовности (чтобы быстро можно было встать – куда? зачем?), и понять не может, то ли спит, то ли бодрствует, а спросишь – “зачем лег”, скажет – “так, спать хочу”, “а что встал” – “да лежать не хочется”. Для таких состояний “ни сна-ни бодрствования” характерны отчетливые, порой, фантастические зрительные картины-видèния при закрытых глазах. Видя все в мельчайших деталях, в то же время человек точно знает и чувствует, что не спит, и, если откроет глаза, то сон-картина сразу развеется – сон снится, а сна нет (“…мне малым-мало спалось, да во сне привиделось”). Следствием

ситуационной

мелко-триггерной

внешнесредовой

условно-рефлекторной

актуализации такого расщепленного поведенческого паттерна является то, что попытки человека (или близких) понять причину такого поведения и получить ответы на вопросы: “Что ты делаешь?”,

285

“Почему ты это делаешь?”, “Зачем ты это делаешь?”, обречены на неудачу, и оно, это поведение, ими рассматривается

как

перепады

настроения,

дурость,

“замороченность”,

капризы,

или

более

поэтично: как свидетельство тонкой и поэтому противоречивой натуры, “красивых” (добавлю, мелколокомоторных) метаний в поисках истины и синтеза противоречий бытия-мира, как творческие шатания, брожения, порывы или парадоксы большого художника. У красивых женщин – это (для мужчин-ценителей) поведенческий шарм, легкая олигофренная “изюминка”, пикантная приправа к красоте, только еще больше оттеняющая основные достоинства. Зная эти тайные триггеры-кнопочки и в нужное время нажимая на них, можно легко управлять желаниями и поведением такого субъекта – и в жизни и в литературе содержится тому немало примеров. Другой характерной клинической чертой является следующее. В такие моменты в поведении субъектов всегда имеется некоторая аутичность, которая в момент совершения да-нет-яктаций содержит такие элементы, как специфическая внутренняя сосредоточенность и погруженность в ситуацию

(уход

“зазеркалье”)

некоторый

поведенчески

локомоторный

автоматизм

–

мелкоразмашистость и машинальность (лучше сказать, “машинность”) жестов и движений и их нередкое мимопопадание (берет-берет ложку, а взять не может, набирает-набирает телефонный номер, а правильно – не получается), а также характерный “пустой”, отсутствующий или задумчивый, поволочно-затуманенный взгляд. Такой “ежик в тумане” машинально делает одно, порой не осознавая, что он именно делает, а думает совершенно о другом, порой, тоже толком не зная, о чем (вообще задумчивость, особенно если она сопровождается общей неподвижностью и мелкой локомоторной стереотипией, – это далеко не всегда признак думанья о чем-то конкретном, а чаще, наоборот, это недуманье – за-думчивость, витание, пребывание за думой, за мыслью, где-то в ментально “пустом” пространстве). Если это происходит во время длительной автомобильной поездки, то, порой, из памяти выпадают километры и километры пути – очнется, а уже почти приехал, и ведь сам за рулем сидел. А бывает и так, – ведь, (вроде бы) помнит! – что пошел за хлебом, а принес (почему-то) кефир. Открыл пакет, пить не стал и поставил в холодильник, где кефир и прокис. Таких “задумчивых” очень “любят” женщины-торговки на базаре. Они все купят, что им ни положишь; главное – не спорь, молчи и молча же подкладывай-подавай, а то спугнешь (придет в себя – и не купит, даже если очень надо). Да и обвесить можно, одно слово – простаки. Цыганки – тоже мастерицы актуализировать парциальный поведенческий да-нет-автоматизм. Им женщина говорит: “кольцо не дам” – и тут же сама его цыганке кладет в руку. Характерно, что подавляющее большинство жертв базарного обмана и обворовывания цыганками редко испытывают сожаление и обращаются за помощью в милицию, потому что обычно они равнодушны к этим потерям (хотя в другом случае, не имеющем отношения к их болезниаффекту, эти же самые кроткие жертвы наглого обмана могут яростно драться-сражаться буквально за каждую пядь), и это равнодушие, точнее, “незамечание”, игнорирование потери – одно из проявлений толерантности “Я” к парциальной да-нет-противоречивости.

286

Но

эта

да-нет-“жилка”

успешно

разрабатывается

не

только

базарными

уличными

проходимцами. Такие же подходы вполне научно осуществляются, например, политтехнологами при предвыборной агитации. Эти специалисты прекрасно знают, что если парциально расщепленный субъект скажет: “не буду голосовать за него”, то обязательно против его фамилии в бюллетене галочку поставит. То же самое касается и рекламы: когда такому “противоречивому” товар не нравится, он его непременно купит. Для них специально делают определенную рекламу, которую те ругают, но все равно смотрят, так как она им одновременно и нравится и не нравится. Это называется – купить, чтобы не пользоваться, а поругать и выбросить: “вот видите, я же говорил, что этот товар никуда не годен” (или “книжка глупая”, “еда не вкусная”). Газетчики тоже это учитывают: такой про статью говорит, что она скучная, а сам, поругивая, ее читает от начала до конца; можно вспомнить кино и т.п. Бывает и такое расщепление, как месть другому в виде членовредительства собственного тела, что отражено в известном анекдоте: “выколю себе глаз, пусть у моей тещи будет зять кривой”. В более мягких случаях это наплевательское отношение по принципу: “чем (мне) хуже, тем (мне) лучше”. Многие мужья буквально все до копейки отдают своим женам, случайно однажды нащупавшим и годами успешно – “грамотно” – разрабатывающим их шизофреническую да-нет-“золотую жилку”. Пророй, зарабатывая очень большие деньги, они нередко плохо одеты, а их жены в это время ходят в золоте и норковой шубе. Эти женщины знают, когда и в какой форме попросить. Главное – чтобы сказал “не дам”, и тогда потом обязательно даст, и чем злее было “не дам”, тем больше даст. У таких часто бывает: в квартире богатство – а сами ходят в рваных тапках, старом трико и спят чуть ли не на коврике у порога; в холодильнике – чего только нет, а едят простую картошку. И всегда – полное равнодушие (с элементом отстранения, как будто не он это сделал) к этим бездумным тратам и вопиющим противоречиям. Характерно, что эти бизнесмены, “не замечая” бездумного растрачивания огромных сумм, в то же самое время могут насмерть биться-торговаться из-за каждого евроцента. Бывает, он в три-четыре раза переплатит за ненужную рубашку, которую и носить-то не будет, а вечером отцу или тестю подарит, и тут же ищет, где сигареты на рубль дешевле, – “а почему я должен переплачивать”, – ничего не поделаешь, принцип. Народ быстро подметил эту особенность некоторых “новых русских” в многочисленных анекдотах. Важной чертой является следующее: почти (если не) все больные психосоматической патологией, имеющие парциальный шизофренический дефект, постоянно или периодически смутно ощущают, что “что-то не так”, да вот понять – ни самостоятельно, ни при помощи чьих-то советаподсказки: что же именно не так, и если не так, то тогда как (надо), – не могут. Нередко они ходят с выражением специфической (маски) тревожно-сомнительной озабоченности на лице, причем это “просто” озабоченность: беспричинная, ситуационно не оправданная и ни на что конкретное не направленная,

возникает

она

после

случайной

подсознательной

рефлекторной

активации

“дремавшей” аффективно-когнитивной структуры случайно “залетевшим” в глаз, нос или ухо

287

субпороговым для психики внешнесредовым триггером, и как внезапно появилась, так же внезапно и исчезает. Другой бытовой чертой больных психосоматической патологией является потребность часто “сверяться” в мелких действиях и поступках с мнением жены и т.д. Они часто смотрятся в зеркало – все ли в порядке, но, смотрят “пусто”, “сквозным взором”, и поэтому не видят, и тут же спрашивают у жены. Нередко такие люди узнают, чувствуют, понимают, ценят и любят себя преимущественно или исключительно через ощущения других, бесконечно задавая одни и те же вопросы по какому-нибудь (всегда) мелкому поводу. Они могут быть львами в сражении и кроликами с женщинами – или наоборот; другие – в какой-то ситуации попеременно и трусливые и смелые, и робкие и наглые, и умные и глупые, и ловкие и неловкие. Часто такие, встретившись, образуют пары (тройки и т.д.), комплементарные по дефекту, что хорошо отражено на полотнах многих выдающихся художников (Лукас Кранах, Брейгель, Босх и другие), когда слепой ведет глухого, хромой – безрукого, и т.д. Нередко случаи противоречивого машинного поведения, особенно с психовегетативным или ауроподобным клиническим “обрамлением”, эпилептически “озабоченными” врачами трактуются как одна из форм эпилептического приступа или даже амбулаторного эпилептического автоматизма. (И ЭЭГ – пособница гипердиагностики эпилепсии, нередко это “подтверждает”. Лично я, как специалист-практик, записавший более 20 тысяч электроэнцефалограмм больным и здоровым от 2-3недельного возраста до 70 лет, в том числе и пациентам с диагнозами эпилепсия и эпилептический синдром, многие из которых принимали антиконвульсанты и обследовались многократно, считаю, что в

настоящее

время

эпилептологии

имеются

две

одинаково

актуальные

проблемы:

гипердиагностика и одновременно (но гораздо более реже) гиподиагностика эпилепсии.). Бывает,

что

эти

пациенты

годами

безо

всякого

толку

необходимости

принимают

противосудорожные препараты. Но вдумчивый психиатр, невролог или врач другой специальности при внимательном сборе анамнеза (vitae et morbi) обязательно обратит внимание на контекстуальносредовую обусловленность такого стереотипного да-нет-поведения-приступа и, отбросив диагноз эпилепсии, заподозрит или даже “вычислит” внешнесредовые условно-рефлекторные микротриггеры (которые часто маскируются под “поводы”), – конечно, если будет должным образом подготовлен. Еще раз подчеркнем, что во всем, что не касается болезненного “пунктика”, это совершенно нормальные люди, которые нередко добиваются больших успехов в жизни. Беда в том, что человек с селективно и ситуационно расщепленным “Я” ничуть не догадывается об этом и, не понимая очевидных вещей, делая кричащие ошибки и вопиющие просчеты, он “в упор” не видит этих ошибок, нередко считая, что “все идет как надо”. Он абсолютно уверен, что “с головой у него все в порядке” (что, в принципе, так и есть), и в споре с такими точно не рождается истина. До него “не достучаться” и если пытаться ему сказать: “ты же сам себе противоречишь”, даже попытаться буквально ткнуть его носом в предельно простую и очевидную на свежий взгляд ситуацию, то он просто не поймет, о чем речь, и совершенно искренне будет убеждать человека в обратном (сам дурак). Вышеперечисленные

да-нет-нарушения

имеют

свои

мышечно-тонические

позные

проявления. У таких людей периодически меняется общий или локальный паттерн позного

288

мышечного напряжения с одного на другой (вспомним, при моральном конфликте имеется противостояние поз), и на уровне единичной элементарной локомоции – локомоции морального выбора, или какого-то более сложного локомоторного акта доминируют то (“моральные”) агонисты, то (“моральные”) антагонисты этого движения-акта, осуществляя то одно, то другое движениедействие (как в армейском анекдоте: “стой там–иди сюда”). В ряде случаев поочередное напряжение агонистов и антагонистов – эта да-нет-локомоция – постепенно приводит к гипермобильности или разболтанности в суставе, ответственном за эту локомоцию (морального выбора), или нескольких суставах, осуществляющих принципиальное локомоторное действие, вплоть до состояния генерализованной суставной рекурвации; в суставах позвоночника это гипермобильности, нестабильности, спондиллолистезы и т.п. (В частности, формированию рекурвации пальцевых суставов способствует привычка “хрустеть” пальцами, как правило, имеющая психологическую ситуационную подоплеку). В

клинике

внутренних

соединительнотканной

дисплазии

болезней

такие

больные

(модного

нынче

диагноза).

часто

проходят

Нередко

их

под

видно

маской

издали

по

характерной рекурвации в коленных и локтевых суставах, а в более серьезных, точнее, очевидных случаях – по своеобразной разболтанной и развинченной “походочке” (“у них походочка, как в море лодочка”). Таким образом, в рассматриваемых случаях телесным локомоторно-суставным маркером парциального шизофренического дефекта “Я” может являться разболтанность в каком-либо суставе или их группе как следствие частых смен одного паттерна мышечного напряжения на другой – локального телесно-позного да-нет. В главе об иносказательном языке больного тела о патологии суставов, как о маркере определенной жизненной ситуации, будет сказано подробнее. Стоит

добавить,

одновременного

что

периодом

существования

парциальной

различных

Образов

шизофренизации видения

одной

“Я” и

как той

проявлением же

ситуации

сопровождаются не только моральные конфликты. На этапе оперативной мыслительной переработки любых пар (троек и т.д.) Образов видения как поиска оптимального варианта решения проблемы кратковременное (парциальное – но эта “порция” бывает очень большой) расщепление “Я” – обычное дело. Но в итоге “Я” выбирает (правильно или неправильно – это другой вопрос) что-то одно, ибо, как у Эдгара По, “Боливар не вынесет двоих”. Представляется, что (транзиторная физиологическая парциальная) шизофренизация или расщепление “Я” – это отображение в психике человека векторно-динамической оппозиционной многомерности и расщепленности-противоречивости окружающего мира, включая его ноосферные проявления,

являющихся

контекстуально-внешнесредовыми

аналогами

(и

естественными

провокаторами) шизофрении “Я”. Сам факт разделенности “данной нам в ощущении” материи на планеты, механические тела и более мелкие корпускулы – это уже расщепление (в мозге тоже два полушария). Сознание тоже двояко, так как в одинаковой степени не принадлежит ни “Я”, ни внешнему миру. Чтобы спасти человека, запутавшегося в противоречиях, его необходимо насильно вырвать, вытолкнуть из среды-ситуации на время, достаточное, чтобы он остыл, одумался и примирился сам с

289

собой. Время лечит, и при стихании морального конфликта уменьшается или исчезает не только парциальная шизофренизация “Я”, но и гемоликворные нарушения и очаговые отеки мозга, и, за счет

уменьшения

явлений

денервационной

сверхчувствительности

угасании

пейсмекерной

активности, улучшаются функции нейронов – носителей-продуцентов Образа, а сам Образ в “Я” бледнеет, сморщивается и прячется (но память о нем остается в локусах альтерации сосудистой стенки, и нужно выждать, когда проницаемость сосудистой стенки нормализуется). Наступает время “разбора полетов”, которое надо с толком использовать. А теперь рассмотрим другой возможный вариант пространственно-временнòго совмещения двух парциально антагонистичных Образов в “Я”, когда оно приводит не к да-нет-миганию, а к взаимоуничтожению части удвоенного Образа в “зонах” принципиальных различий по типу суммации “да” с “нет” или плюса с минусом. Вследствие этого в какой-то части Образа будет пробел – как бы слепое пятно на глазном дне "третьего глаза" или своеобразная парциальная ситуационная слепота. Какой-то момент видения картины-ситуации как бы исчезает из “Я”, и там, где у человека обязательно должно быть определенное отношение-участие к происходящему (с ним), будет иметься индифферентность: ни “да” ни “нет”, и, вследствие этого, ситуационное бездействие – как еще можно реагировать на то, чего не видишь (не слышишь, не ощущаешь, не осознаешь и т.п.), и, следовательно, чего нет. Такие люди подобны Сизифу, они бесконечно начинают одно и то же дело и, как плохие танцоры с их известными проблемами, бесконечно его проваливают, – причем, что характерно, проваливают всегда по одной и той же причине, порой, очевидной для любого мало-мальски здравомыслящего человека. Но они этой проблемы-причины, даже если их буквально ткнуть в нее носом, как говорят, “в упор” не замечают – и в провале у таких всегда виноват кто угодно или что угодно, но только не они сами. А нередко они смотрят на такие случаи как “просто на провал” без причины, – подумаешь, ну и что, – и такое индифферентное отношение является еще одной их характерной чертой. В наше время и в нашей стране такие случаи особенно характерны для бизнеса, в котором, особенно среди бывших спортсменов с их известными ментальными особенностями, культивируются “воля”, “упорство” и т.п. Многие сталкивались с тем, что человек ситуационно не понимает очевидных вещей, не реагирует там, где нужно реагировать; он как будто не слышит или не улавливает смысла обращенной к нему речи, “стеклянно” смотря сквозь-вдаль говорящего или “мажуще”, уклончивомимо туда-сюда водит глазами. Такой “соринку в чужом глазу увидит, а в своем бревно не заметит”. При этом, если рассказать ему о происходящем с ним под видом случая с кем-нибудь другим, он рассуждает вполне трезво и здравомысляще, сразу видит ошибку и находит правильное решение. Примеры ситуационной “моральной слепоты” – это моральное равнодушие в тех случаях, когда человек должен относиться к происходящему неравнодушно. Иная мать искренне ругает какую-нибудь женщину за то, что та плохо кормит и одевает своего ребенка, а собственного ребенка кормит и одевает гораздо хуже. Но периодически как бы “приходит в себя” – одумывается, – закармливая-задаривая теряющегося ребенка. Какая-нибудь женщина плачет от жалости к героине фильма, а к ребенку или мужу, который лежит с температурой, не подходит. А может жалеючи

290

принести с улицы кошку домой и потом “забывать” ее кормить, или, наоборот, кошка лакает сливки, а дети пьют пустой чай. Другое. Бывает, человек начал действие-разговор – и вдруг в разгар дела-беседы внезапно на какое-то время прервался, молчит и смотрит либо еще и замрет-не шевелится. Характерен диалог: “Что же ты стакан после себя помыла, а пятно (от черного кофе на белом столе) не вытерла?” – А в ответ искреннее: “Я его не видела” – и она действительно его не видела. Нейрофизиологической основой таких состояний может быть ситуационное образование нового или нарастание имеющегося отека в каком-нибудь церебральном и/или спинальном локусе с выраженностью, достаточной для стойкого угнетения активности группы нейронов, расположенных в зоне отека. И тогда во время актуализации в “Я” Образа в ансамбле возбужденных нейронов, его продуцентов-носителей, всегда будет группа заторможенных нервных клеток. Возникнет поле выпадения

активности,

которое

может

иметь

зрительные,

слуховые,

вегетативные

или

поведенческие клинические корреляты. Если эти нейроны имеют выход на спинальные мотонейроны, то ситуационная расторможенность последних вызовет появление спастичности в одной или нескольких мышцах. Спинальной причиной спастичности или ригидности может быть временный отек в области расположения интернейронов, на которых оканчиваются пирамидно-экстрапирамидные тракты. Либо это нейроны стрио-паллидарной системы, заторможенность которых вызовет временное появление мышечной ригидности, зубчатости или восковидности. При фронтальной локализации этих нервных клеток причиной невозможности совершить какое-то движение будет являться ситуационное нарушения

изолированное субординации

кортикофугальное

или

реципрокности

выпадение; между

возможны

другие

варианты

проекционно-связанными

группами

цереброспинальных нейронов. Выраженность выпадения зависит от объема отека и количества заторможенных нервных клеток. Позно-мышечный

локомоторно-двигательный

аналог

такого

“ни

да-ни

нет”

–

это

транзиторные состояния функциональной неполноценности локомоторного аппарата, – строго говоря, это своеобразные центральные и/или периферические парезы и параличи различной степени выраженности, – в плане трудности или невозможности совершения какого-либо конкретного движения

или

виде

общей

ситуационной

локомоторной

неловкости,

замирания

или

обездвиженности (“что встал как истукан?”). Другой вариант такого пареза – это как бы “просто” неделание, неосуществление вроде бы “нужного” движения; такой скажет: “не получается,” “она (нога или др.) не выпрямляется”, “не могу пошевелить (согнуть и т.п.) и не знаю почему” и т.д. Обычно поиск неврологической или другой медицинской причины данного дефекта ничего не дает, так как это не признак стойкого органического поражения головного или спинного мозга, проявляющийся в виде центрального спастического и/или периферического вялого паралича или пареза, а ситуационная (психо-)нейродинамическая дисфункция. Как правило, в медицине такие случаи проходят под масками резидуальных явлений родовой или черепно-мозговой травм, “перенесенного

на

ногах”

микроинсульта,

последствий

ожирения,

гиподинамии;

встречаются

определения типа: “локомоторная олигофрения”, “замороженная” (дедом Морозом?) конечность,

291

периферическая

мышечная

ригидность,

мышечные

крампи,

миотонии

т.п.

(также

см.:

“соматическое бессознательное)”. Принципиальной особенностью

таких парезов и параличей является то, что мышцы,

паретичные – “арестованные” – в одних социально-средовых условиях (контекстуально морально “окрашенных”

локомоторных

актах

или

действиях),

нормально

или

даже

очень

хорошо

функционируют в других условиях, в нейтральных в плане “пунктика” ситуациях. Пример: больной может передвигаться по квартире, кряхтя и охая (“кряхи”, “охи” и “вздохи” при движении часто сопровождают поведение таких людей в определенных ситуациях), или с (нередко показным) трудом сходить на базар или в магазин, расположенные буквально под боком, и в то же время способен долго прогуливаться по аллее или парку, “накручивая” километры, и даже хвастаться этим, причем перед теми же, перед которыми “кряхтит”. Но указывать ему на такое противоречие – как пытаться объяснить дальтонику, что такое зеленый цвет. Девушка, крайне неловкая на уроке физкультуры, прекрасно танцует на вечеринке и катается на доске и роликах. Родителям и учителям хорошо знаком ситуационный ступор многих непокорных чад: стоит, молчит, голову опустит, и ничего от него не добьешься и не услышишь. Но если в это время невинно спросить его о чем-то постороннем – мигом “оживет” и разговорится, и весь речевой и двигательный ступор тут же исчезнет; характерно, что они толком не могут ответить, почему молчали. Некоторые такие случаи проходят под маской “психического шока”. Многие испытывали такой общий или парциальный психосоматический упадок “локомоторных” сил, когда настроение паршивое и все тело болит, спину не согнуть. Но если в это время случится какое-нибудь радостное событие (дезактуализация аффекта), то всю хворь сразу как рукой снимет, на душе и в теле появляется легкость, и человек буквально летает. Перечисленные нарушения восприятия Образа и их психические и локомоторные эквиваленты могут комбинироваться, проявляясь в виде “заплаточных” чередований да-нет-мигания и ни-да-нинет-выпадения.

*** Глава XXV. Образ, ландшафты и культура. Духовно-психосоматическая патология как рабство. Раб и господин. Примеров субпороговой для психики условно-рефлекторной актуализации Образа и навязанных им психо-телесного переживания-воспоминания, (рефлекторных, (полу)автоматических, машинальных) действия или (само)принудительного “я-должен-поведения” можно привести очень много. Связывает их то, что человек не знает-не думает, почему он “внезапно”, “вдруг”, “ни с того, ни с сего” что-то смутно чувствует (как будто поднимающееся изнутри, хотя в действительности попадающее снаружи), о чем-то вспоминает, или его “кто-то/что-то” тянет-толкает что-нибудь сделать (в одной детской сказке было такое животное: “тяни-толкай”). Образ – и в этом его главная опасность – скрытно толкает человека на совершение определенных поступков и действий, порой, не только ему совершенно не нужных, но даже опасных и вредных, и главное оружие Образа – Зов. Зов воспринимается человеком как его собственное внутреннее побуждение. То есть командазадание, данная, лучше сказать, навязанная человеку снаружи (вроде бы) мертвой и поэтому

292

неопасной ситуацией-внешней средой, однажды тайком приживившей своего эмиссара – Образ – в мозге (зазевавшегося недотепы-)человека, воспринимается им как его собственное желание, и в этом – главная опасность Образа и его Зова. Приживление Образа внешней среды в “Я” способствует тому, что (как мы привыкли думать – мертвые) участки внешнего мира, отстоящие друг от друга на многие километры, а то и тысячи или десятки тысяч километров, общаются между собой, так как Образ – это еще и информационное послание (“передачка”) одного ландшафтного участка внешней среды другому, таким способом – … →Символом→Образом→… – информирующего его о происходящих событиях. И ее, внешней среды, почтальон-переносчик – человек вдруг “просто” едет куда-то и ничего не ведает о том, что он скрытно “начинен” ландшафтной информацией, “подсаженной” в виде Образа в его “Я”, и запрограммирован (“зазомбирован”) на эту поездку и совершение определенных действий в пункте назначения. По прибытии команда “старт” – это подсознательное условно-рефлекторное воздействие внешнесредового микротриггера ландшафта – получателя информации, “тихо” актуализирующего “дремавший” в психике Образ и его Зов. Это хорошо отображено в известной бардовской песне 60-х годов ХХ века: “Понимаешь, это странно, это очень странно, ничего с собой поделать не могу. А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом в тайгу”. Иными словами, участки ландшафта нашей планеты постоянно общаются между собой; средство общения (доставки сообщения) – “Я” и тело человека (и, возможно, всех живых в биологическом смысле существ). “Я” заряжено Образом, а тело – позой, так как именно в телесной позе

как

психосоматической

проекции

“желания

определенного

действия”

скрытно

от

“Я”

закодировано то, что предстоит человеку сделать по приезде-прибытии на место. Способ общения ландшафтов – стимуляция людей на перемещения посредством зова, когда человека “что-то” настойчиво сталкивает, срывает с насиженного места и упорно гонит вперед, он чувствует себя как в песне: “пора в путь-дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю…” (в одном медицинском журнале я даже как-то вычитал статью про “железнодорожный параноид”, когда человек внезапно срывается с места и куда-то едет, а зачем, толком объяснить не может). Сообщение, повторимся, передается в закодированной форме – в виде Образа, незаметно приживленного участком ландшафта в мозге человека во время какого-нибудь события (ехал на автомобиле, затем, не зная, зачем и почему, остановился, механически вышел и подошел к какомуто дереву, постоял, подержался за него, вернулся в машину и поехал дальше, или нарвал цветов и веток, взяв с собой и по дороге выбросив). Когда человек прибыл “в пункт назначения”, внешняя среда – “ожидающий” послания участок ландшафта путем подсознательной условно-рефлекторной микротриггерной

стимуляции

его

мозга

актуализирует

Образ,

человек,

ощущая

Зов

как

настоятельную внутреннюю потребность, производит какие-то действия, произносит слова и т.д. Выходит, не только от себя никуда не убежишь, от Земли тоже никуда не убежишь, по крайней мере, на этом свете. Существуют такие места и местечки – и их множество, – которые являются патогенными для конкретного человека (или группы людей определенного психосоматотипа), в чем-то уязвимого по отношению к данному ландшафту, который заражает его Образом. Есть и лечебные места, но в

293

данной работе речь не о них. Власти и духовенство выискивают или сами создают такие места, сооружая там памятники, стимулируя паломничество, парады, шествия, линейки в пионерском лагере. В недалеком прошлом самым известным таким местом был мавзолей Ленина, место которого в наши дни занимает срочно восстановленный храм Христа-Спасителя, – ведь, как считают российские светские и духовные власти, народу без гиперфетиша нельзя. Такие культовые места – это гибрид ландшафта и произведения искусства, в результате слияния

которых

рождается

вирулентный

Символ,

внедряющийся

головы

паломников

превращающийся в них в Образы, чему также способствует снижение бдительности – критичности – разума при помощи соответствующей идеологической обработки. Как у одного поэта: “И Ленин, как рентген, просвечивает нас”, или у другого: “Я встал со стула, радостью высвечен, хочется идти, приветствовать, рапортовать… (между прочим, портрету)”. Люди, побывавшие в таких местах, становятся разносчиками Образа. Действие Символов, испускаемых такими полуискусственными/полуестественными местамисобытиями, на психику может быть очень сильным, особенно, если происходит его массовое созерцание (эффект толпы). Образ, возникший в результате их внедрения в психику, испускает мощный Зов, который в определенных ситуациях (условно-рефлекторно) воспринимается “Я” как внутреннее чувство долга: “Родина-Мать зовет”, “Смело мы в бой пойдем за власть советов и, как один, умрем в борьбе за это”, “(начальник им:) Будьте готовы – (они начальнику:) всегда готовы” и т.п. Зов образа, замаскированный под чувство долга, может не только исковеркать, но и лишить человека жизни. У Стефана Цвейга есть прекрасная и одновременно щемяще-трагическая новелла “Амок” про человека, зараженного чувством долга, и его же роман “Нетерпение сердца”. В Библии сказано: “Не сотвори себе кумира”. Для

борьбы

навязанным

внешней

ситуацией-средой

неосознанным

насильственным

поведением и нейтрализации Образа очень полезна тренировка психики путем непредвзятого и отстраненного ментального самоанализа того, что произошло (что и почему сделано, с какой целью и что от этого выгадал/прогадал субъект) за какой-то период времени. Для этого необходимо “отсечение” от аффективно-когнитивной структуры аффективной составляющей и ее обязательное последующее стойкое самоподавление медитативным или другим способом, так как разум, в котором заключается единственное спасение человека, должен быть в это время холодным. Этот способ помогает развеять чары Образа, устоять перед соблазном его Зова, особенно если это “Вечный Зов”, и вырваться из лап ситуации-внешней среды. Абсолютно прав профессор Менегетти, указывающий на то, что для этого необходим не только скрупулезный ментальный самоанализ определенного отрезка своей жизни (сутки и т.д.), но и последующее обязательное формирование контрпривычек как эндогенных ситуационных антагонистов патогенного Образа. Тогда, как только в “Я” произойдет активация Образа, приживленного человеком, картиной, мавзолеем, рекламой, лозунгом или внешнесредовым ландшафтом, рефлекторно-автоматически происходит и активация собственного психического механизма его нейтрализации-подавления в виде актуализации внутреннего ОбразаСпасителя,

созданного

собственным

Разумом

человека,

294

который

сразу

становится

хозяином

собственной жизни, – а лучше этого ничего нет. Даже Мать-Земля не имеет права распоряжаться – не ей созданным, не ей принадлежащим – человеком; только после его биологической смерти ей достанется его прах. Вопросы того, как научиться смотреть, обнаруживать и обходить символические сети, ловушки и ямы охотящихся на нас, людей, властей, служителей культов, бизнесменов, произведений

искусства

(и

их

творцов),

искусственных

естественных

внешнесредовых

ландшафтов, подробно рассматриваются в трудах профессора Менегетти и многих других авторов, к которым я и отсылаю любопытного читателя. У человека как, в первую очередь, духовно свободного существа, ибо без свободы духа он не человек (свобода дарована ему от рождения, и никто и ничто не имеет право на нее посягать), есть много врагов, и все пытаются внедриться в его сознание в виде Символа, чтобы затем тайком прижиться в его “Я”, пустив корни в виде Образа, и через это – поработить и подчинить человека своей воле. Далее я приведу несколько примеров из области искусства как одного из самых мощных создателей и провокаторов актуализации в “Я” Образа и его Зова. Человек, заразившись (патогенным в целом или только для него – тут важна индивидуальная чувствительность) Символом-Образом

от

картины,

песни,

прекрасной рабыни и порождения

искусства – балерины-танцовщицы, и т.д., начинает, сам того не зная, или, что гораздо хуже, зная (такая осознанность, хоть в ней и повинно “волшебно сильное” произведение искусства, – тяжкое преступление против самого себя как человека), рабски служить произведению искусства, порой, заряженного Злом века и тысячелетия назад, напрямую или через человека-посредника выполнять его волю, забывая библейское: “не сотвори себе кумира”. Такое искусство подобно гадюке-змее, которую, любя, пригрели на сердце... (Любовь к неживому – это сладкое самоубийство и тяжкое преступление против себя и своей жизни. В моем понимании “неживое” – это все, что не триедино. Как застывший – и внешний по отношению к человеку – Символ (или, что еще хуже, застывающий-агонизирующий на глазах у человека – как в театре), Искусство не является триединством; это только духовное, причем постороннее-внешнее по отношению к человеку. Внешнее Духовное для того, чтобы ожить, всегда нуждается в психической (душевной) и телесной проявленности – в инвазии в живого человека. Для триединства-человека Духовное – это всегда и только то, что психо-телесно воплощено-проявленопредставлено внутри него; еще точнее, Духовное – это то, что выращено самим человеком внутри себя – из того, что воплощено из внешнего мира. Поэтому подлинное Искусство человека – это свойство-проявление его внутренней Самости. Как известно, внешней Самости не бывает, Самость – это всегда триединое духовно-психосоматическое. Искусство – это “внешнее духовное”, “чужое духовное”, потенциальный внутренний “Чужой” – болезнь-Сущность, ибо “чужое-внутреннее” является

всегда

только

патологическим

секвестрированным-“бессознательным”.

Поэтому

поклонение и служение внешнему Искусству, а не Искусству как внутреннему проявлению-свойству человека

–

это

всегда

поклонение

Идолу

или

форма

глупого

добровольного

духовно-

психосоматического рабства. Внешнее Искусство можно и нужно только созерцать, ни в коем случае не впуская – нельзя! – его вовнутрь себя просто так. Сначала необходимо решить, что оно может дать в плане собственного духовно-психосоматического роста и развития, годится ли оно для

295

реализации

собственного,

–

самим

найденного

ставшего

внутренним,

–

Замысла,

для

осуществления собственной духовно-психосоматической Миссии или “Проекта Я-Человек”. Правильное

“употребление”

Искусства

как

платоновской

“духовной

пищи”

–

это

не

аффективное наслаждение от какой-то картины, мелодии, скульптурной композиции или сцены. Наслаждение – это аффект, так как наслаждаются всегда чуждым-внешним по отношению к самому себе. Любое чуждое-внешнее всегда пытается посеять семена, пустить корни и прорасти в человеке в виде Образа – и такой Образ всегда патогенен. Наслаждение – это плуг “чуждого-внешнего” для взрыхления сознания, психики и тела человека. Наслаждаясь, человек сам тянет этот плуг, сам взрыхляет себя, пропахивая до Самости, до сокровенного – в которое и самозасевает неживое Искусство-Символ. Поэтому наслаждение искусством – это самый первый признак и момент добровольного самопревращения человека в раба искусства. Наслаждение приятно – чтобы было не больно пахать самого себя. Наслаждение самим собой, точнее, духовной, психической или телесной частью самого себя, например, в форме самолюбования – это верный признак наличия внутреннего “Чужого”. Единожды испытанное наслаждение порождает похоть, усиливая рабство, точнее, увеличивая духовнопсихосоматическую представленность раба – внутреннего “Чужого” – в человеке. Верно замечено – “идти на поводу у своих желаний”. Повод – поводок, привязанный к ошейнику, этому – всегда добровольно надетому на себя – символу рабства. Ошейник – это символ духовной декапитации, так как раб не имеет собственной духовности, иначе он не был бы рабом. Раб, прав Гегель, вожделеет к своему господину – Символу-Образу, ибо без духовного психосоматический андроид-человек подобен слепому. Вожделение раба – это и есть его похоть как желание наслаждения чужим духовным куском, ведь без духовной пищи никак нельзя даже рабу. Только цель у него рабская – угодить, услужить, чтобы взамен получить возможность насладиться …, например, искусством. “Хлеба и зрелищ” – древние римляне-патриции хорошо знали, что необходимо рабу. “Дарящее наслаждение”, порабощающее, аморальное, низменное искусство – это патогенный Символ-Образ, всегда одновременно представленный-воплотившийся, как минимум, в двоих: с одной стороны, в раба-исполнителя(ей) – актера, музыканта, певца, танцора, балерину и других тех, которые служат Идолу-Искусству как внешнему (!?) смыслу своей внутренней жизни (как духовнопсихосоматическое триединство, жизнь никогда не может быть внешней, она всегда и только внутренняя. Поэтому духовно свободный – и поэтому живой – человек никогда и никому не служит, он только выполняет свой внутренний Долг и свои внешние обязательства перед библейскими “ближними”),

другой

↔раба↔господина↔…,

–

стороны,

посредством

раба-потребителя(ей)

Искусства-Символа-Образа

– –

арлекина-зрителя вожделеющего

или

…

своего

…

↔господина↔раба↔… – актера. Поэтому Искусство – это всегда Идеология, которая в каждом государстве должна быть под непрестанным бдительным присмотром лучших и мудрейших – носителей и блюстителей Духа, Души и Тела Народа. Основой духовно-психосоматического рабства является скудоумие и следствие этого – малокультурность. А умными (ясно, почему) не становятся – ими (всегда для чего-то) рождаются. Еще и поэтому именно Гении, как, например, когда-то Пушкин, должны быть под патронажем –

296

чтобы не представляли угрозу для простых людей, которые не виноваты в том, что не очень умные. Любого Гения кто-то должен наставить на Путь Истинный и следить, чтобы он не сбился с этого Пути, ибо Гений никогда не приходит – не посылается – в этот Мир для самого себя, а только как носитель Послания. Именно Послания – ибо Гений не Мессия, а всего лишь человек, пусть и Творцом начиненный Высоким Смыслом. Только Мессия знает, зачем и для чего он в этом Мире. Гению это должен кто-то объяснить. Раньше в нашей стране за этим следила Православная Церковь, позже – партийные идеологи, а сейчас – никто. Государство, у которого нет своей идеологии и институтов, ее формирующих и внедряющих в сознание простых людей, неизбежно вожделенно впускает чужую идеологию и культуру, тем самым продавая свой народ в культурное и другое рабство. Дело в том, что прожить без духовности никому невозможно. Духовности, “духовной пищи” постоянно хочется, иначе от духовного голода неизбежно наступит духовная и последующая психосоматическая смерть (превращение духовно-психосоматического человека в бездуховного андроида – в тварь). Даже Христос в пустыне сорок дней обходился без воды и пищи, но постоянно общался со Святым Духом. Поэтому духовный и культурный голод – это еще одна причина духовнопсихосоматического рабства, которое всегда хуже смерти, причем хуже не только для того, кто порабощен, – раб никогда не осознает и не замечает своего рабства, в духовном плане он всегда доволен и счастлив, – но также и для окружающих, в первую очередь для его библейских “ближних”. Образно

проросшие

семена

Злого

Искусства

постоянно

пускают

все

новые

психосоматические корни в человеке, выращивая-питая болезнь-Сущность, – и развоплотить эту постоянно растущую мерзость (всего лишь) врачу практически невозможно. Это и называется – заболеть Искусством. Характерно, что многие из тех, кто служит Идолу-Искусству, постоянно пьют, находятся в депрессии, чем-нибудь болеют и т.д. Это их здоровое-сознательное “Я” героически борется

со

своим(-чужим)

–

извне

добровольно

впущенным-пришедшим

–

внутренним-“бессознательным” Злом. Хорошо сказал Фонвизин: “Человеку можно простить недостаток ума, но не недостаток порядочности” – именно простить, потому что прощают тому, кто простой, устроен просто, и поэтому не может понять-отличить, где в искусстве – и жизни! – правда, а где ложь. В этом простому человеку нужно помочь, а еще лучше – пресечь саму возможность его соприкосновения с любыми тлетворными

идеями

произведениями

искусства,

особенно

их

сознательными

“бессознательными” создателями, носителями и распространителями. Вообще, когда простой человек (как минимум) духовно-психосоматически заболевает, то в этом всегда кто-то – из злых или, что опаснее и хуже, равнодушных умных, особенно (над данным простым человеком) власть имущих и/или дар-талант имущих, по крайней мере, первично – виноват: не смотрел, не досмотрел, допустил, потакал этому или другое. По Идее, ум – это всегда ответственность не только за себя, но и за судьбы других, менее умных. Именно за такую безответственность и холодность (впрочем, Ум всегда холоден к страданиям – как чужим, так и собственным. Страдание, вспомним, – это удел и уровень чужой или собственной психосоматики; Сознание никогда не страдает и не мучается, ибо оно биологически неживое, точнее, внеживое-вненеживое) власти, церковь и простые люди так не любят (никогда не любили и никогда

297

же не будут любить) определенную – “гнилую” – часть нашей творческой, научной, образовательной и всякой другой интеллигенции. – Но почему она, интеллигенция, такая? – Полагаю, потому, что не одухотворена. Наверное, с самого появления отечественной интеллигенции у нее не было (и нет) общепризнанного Идейного Вождя – (хотя бы в том числе и ее, интеллигенции) Духовного Лидера. Попытки властей и церковных институтов массово идеологически патронировать интеллигенцию всегда обречены на неудачу – ума не хватало, не хватает и, видимо, никогда не хватит. Умных во власти и церкви не привечают – уж больно неуправляемы и независимы. Именно поэтому, в отличие от простого человека, интеллигент не уважает власти и религиозные конфессии, так как никогда не подчинится тому, кто глупее его. Даже в Бога интеллигент верит, – если верит, – рефлексивно, не нуждаясь во власть и церковь имущих внешних указчиках-помощниках-поводырях в своих – всегда и только личных, внутренних – духовных поисках. Наша интеллигенция, по крайней мере, лучшая ее часть (не путать интеллигентов с людьми, имеющими (всего лишь) диплом о так называемом “высшем образовании”, – но не имеющими ума и, как следствие, внутренней духовности и культуры), уже сотни лет терпеливо ждет своего часа, когда наше общество – и сама интеллигенция! – дозреет до того, чтобы (поначалу частично) отдать идеологические, экономические и (по-видимому, все) другие бразды правления обществом и государством в руки умных, – как это в настоящее время постепенно происходит на Западе, в странах, вышедших на постиндустриальный этап развития. Но (как минимум) нашему поколению это не грозит, и поэтому вернемся к искусству. Искусство – не как примитивная аффектация, а как проявление внешней духовности – сначала должно предстать перед холодным-настороженным Судьей-Сознанием зрителя-человека, которое решит, является ли оно качественной духовной пищей. Если это так, то данное произведение все равно сразу “не впускается” вовнутрь, в тварную психосоматику. Как цельный Символ-Образ, оно сначала подлежит “измельчению” и “перевариванию” Умом-Сознанием до составляющих

его

элементарных

идей,

чтобы

Сознание

могло

выбрать,

какая

идея

–

из

содержащихся в данном произведении искусства – действительно (в данный момент) нужна человеку от внешнего мира. Этот выбор всегда осуществляется только по моральным соображениям. Затем Сознание – Духовный Человек решает, какую из нужных идей, когда и куда психосоматизировать, чтобы обогатить высшее проприовисцероцептивное “Я” – психосоматического человека, который с помощью этой идеи будет способен лучше видеть свою Цель, точнее реализовывать свой Замысел, правильнее осуществлять свою Миссию, чтобы полнее исполнить Себя-свой “проект Человек”. Искусство, позволяющее сделать это, является благим, полезным. Истинное Произведение Искусства сильнò не примитивными аффектами-чувствами, которых оно, в отличие от низменного искусства, у духовно здорового и действительно культурного человека никогда не вызывает; такое искусство сильно полезными мыслями, которые у человека возникают по поводу своей жизни через какое-то время после Общения с Искусством. Поэтому Высокое Искусство не аффективно воспринимается, а первично-духовно переживается – всегда холодным Разумом, без лишних помех-эмоций. Эмоции ненадолго придут потом, ибо “делу-разуму время, а эмоции-потехе час”.).

298

…Змея-искусство, подобно змее-женщине, сразу или выждав определенное время, кусает жертву-человека, и Символ-яд, который оно вводит, приживляется в “Я” в виде ядовито-патогенного Образа, и человек становится опасен и для себя, как, в первую очередь, духовного существа, и для окружающих. “По силе наслаждения музыка одной лишь любви уступает, но и любовь есть музыка” – примерно так выразился великий Пушкин, этот Моцарт русский поэзии. Вспомним песню Марка Бернеса, которая, что характерно для большого искусства, пронзительно (пронзает, пробивает броню “Я”), с огромной силой действует на личность, буквально хватая за душу, особенно в определенные минуты, когда душа наиболее уязвима, порой, практически беззащитна, для жала искусства. “Бьется в тесной печурке огонь. На поленьях смола, как слеза. И поет мне в землянке огонь про улыбку твою и глаза”. В этой песне характерно сочетание действующих на “Я” при контакте с Прекрасным факторов, как самостоятельно мощных, так и синергично усиливающих воздействие друг друга: это не только божественно прекрасная песня, ее слова и мелодия, но и чарующий, буквально завораживающий голос самого Марка Бернеса – гения исполнительского мастерства, артиста самой высшей пробы, нашего Фрэнка Синатры военных и первых послевоенных лет (и того и другого любили буквально все, и не было никаких исключений – и оба хорошо этим пользовались). Представим – во-Образ-им – себе следующую картину. Солдат после тяжелого боя, а то и не первого за последние сутки, он смертельно устал, в голове гудят-роятся мысли – его разум еще “не вышел” из боя и почти полностью занят воспоминанием-переживанием и анализом-разбором сражения, и его ресурсов не хватает для того, чтобы быть начеку и критически воспринимать ближайший

окружающий

мир,

исходя

из

принципа

незасорения

человеческого

“Я”

его

отстраненности, неучастия в ненужных ему посторонних событиях: “а нужно ли мне это знать, на это обращать внимание и в этом участвовать”. Такие загруженность психики и притупленное восприятие бывают и в мирное время, например, когда из цеха с его монотонным грохотом работающих станков человек после отупляющей многочасовой смены вышел на тихую улицу: в ушах стоит гул, и все воспринимается им как сквозь вату и несколько нереально; человек, как метко говорят, какое-то время “как очумелый”. Но вернемся в землянку к нашему воину. Солдат устал, его движения замедлены, они как бы свинцово-механические, и он знает только одно: надо прилечь и отдохнуть. Но уснуть не получается, мешает возбуждение после боя – а это уже состояние парциального расщепления психики: “ХОЧУ спать, но НЕ МОГУ уснуть”. В разгоряченной, возбужденной и одновременно уставшей голове, воспринимающей одни звуки-сигналы внешнего мира отстраненно-притупленно, а другие, наоборот, обостренно, раздается первый тихий, но именно поэтому громкий, Зов среды. Человека ТЯНЕТ погреться, ему очень НЕ ХВАТАЕТ тепла, как душевного, так и физического. Сражение ожесточило, телесное тепло забрал холодный окоп и заиндевевшая винтовка, а тепло души и жар сердца – пролившаяся кровь друзей и пролитая – врагов, но все же людей. Он медленно, как бы нехотя, встает, подходит и поудобнее садится перед по-мирному теплой печуркой рядом с другими

299

солдатами, достает вышитый любимой (триггер – активатор в “Я” Образа далекой подруги) кисет с махоркой, скручивает папироску, закуривает и смотрит-замирает сквозь-на огонь. Бернес поет: “бьется в тесной печурке огонь”. Это рождает ассоциации: бьется – бой, огонь – пламя от взрывов и пожарищ. Солдат молча курит, пьет из кружки горячий чай, невидяще смотрит в печурку на монотонно мелькающие язычки пламени и вновь и вновь переживает-вспоминает сражение. Но постепенно он начинает “выходить” из безумного кошмара боя, и тогда из памяти медленно выплывают другие Образы и картины-воспоминания, уже не связанные с битвой, а навеянные сильным желанием хотя бы ненадолго забыть атаки, пролитую кровь и гибель друзейоднополчан, а также смертельной усталостью и умиротворяющим теплом от жара-огня тихо гудящей и потрескивающей солдатской печки. Во

время

долгого

неподвижного

смотрения

на

огонь

–

экспозиция

этого

диффузно

действующего внешнесредового фактора, который является желанным и приятным, так как всегда ассоциируется с теплом (чьей-то) души и любовным жаром (чьего-то горячего и любящего сердца, а, если его в реальности нет, то солдат его придумает), – происходит дальнейшее изменение психики в виде еще большего притупления восприятия окружающего мира – землянки, которая начинает нравиться из-за безопасности, отсутствия пули-дуры и приятного тепла печурки. Огонь манитзачаровывает, и начинается процесс трансового затягивания ситуацией-внешней средой (томление средой), человек в нее самопогружается. В это время селективно повышается возбудимость мозга на непрерывно, экспозиционно-действующий монотонный фактор (огонь), в том числе и нейронов, носителей-продуцентов аффективно-когнитивной структуры (Образа). Перцептивное восприятие остальных, не связанных с огнем и печуркой факторов, наоборот, притупляется; окружающее как бы растворяется и исчезает (попробуйте неподвижно смотреть в одну точку, и убедитесь, что окружающее исчезает в черноте, а боковое зрение начинает смутно видеть что-то шевелящееся, это – эффект от отсутствия сканирующих глазных саккад). Огонь – это тепло, жар, и человек, от холода придвинувшийся слишком близко, начинает непроизвольно “играть мимикой”, от жара прищуриваться и т.д., и в какой-то момент он случайно “ловит” мимику-маску – проприоцептивный специфический активатор Образа любимой. Также важную роль в оживлении в психике Образа играет телесная проприовисцероцепция: человек ерзает-шевелится и тоже случайно принимает нужную позу и неподвижно сидит в ней, и эта, случайно принятая-пойманная поза через свою восходящую импульсацию способствует еще большей актуализации в психике Образа. Образ актуализируется в психике изнутри (поза и мимика) и пока неспецифически – снаружи (кисет, огонь, тепло). Через какое-то время нейроны, продуценты-носители Образа, перцептивно (огонь)

проприоцептивно

(мимика,

поза)

активируются

до

кондиции,

необходимой

для

селективного восприятия слабого внешнесредового условно-рефлекторного триггера, – что и происходит,

проявляясь

психике

виде

(как

бы

“случайной”,

но,

действительности,

активированной извне) ассоциации: “на поленьях смола, как слеза”. Затем, после перцептивного восприятия

переработки

возбужденными

нейронами

триггера

(смола-слеза

незаметно

трансформируется в слезы любимой, при прощании), в мозге и психике происходит полная

300

актуализация и развертывание Образа, как аффективной, так и когнитивной его частей. Человек вспоминает, видит внутренним взором и психо-телесно чувствует-переживает Образ – “и поет мне в землянке гармонь про улыбку твою и глаза”. Гармонь – это еще один включившийся внешнесредовой триггер. Сначала она просто что-то играла, а потом запела о далекой любимой. Именно в такие моменты – открытого, беззащитного состояния психики в виде жертвенной готовности защитить любимую (и не только свою) – иезуиты-политруки (рабы Сталина, этого императора Нерона социализма и самого раба-пленника темной половины России) и проводили свои зомбирующие душещипательные беседы с погруженными в транс солдатами, чтобы те не боялись ради далеких и, порой, мифических любимых и, конечно же, Родины и товарища Сталина безропотно отдать в бою, в не ими затеянной войне самое дорогое, что у них есть – свою единственную, не политруком, не любимой, не Сталиным и не Родиной даденную, жизнь; и это верно подметили авторы песни и Марк Бернес: “я спокоен в суровом бою”. В этой же прекрасной песне есть еще один пример активации Образа ситуацией-внешней средой при контакте с ней в течение определенного времени: “про тебя мне шептали кусты в белоснежных полях под Москвой”. Можно вспомнить и другие песни других исполнителей, например: “Ясные светлые глаза вижу я в сиянии дня”. А вот строки из романса: “Я встретил Вас – и все былое в отжившем сердце ожило”, которые хорошо показывают, что внедренный в психику-мозг образ-аффект, как бомба замедленного действия, может затаиться, дремать в нем многие годы и десятилетия, мгновенно проснувшись и “рванув” в нужный момент. Такой поступок-взрыв, моментально разрушающий человеческую жизнь, отражен в следующих, полных сожаления о том, чего уже не вернешь, строках: “Зачем-зачем тебя я встретил, зачем тебя я полюбил”, или в песне: “Вот так случилось, мама…”. Человек может навечно попасть в рабскую зависимость от Образа и породившей его Символа-фетиша: “Гляжу, как безумный, на черную шаль” – а другие слушают этот ужасный романс, типичный пример заряженного злом искусства, – и он им нравится. В поэзии тоже достаточно примеров, показывающих моменты парциального расщепления “Я” и внешние ситуации, их порождающие. Например, противоречивое “да-нет” состояние психики и сам момент – шутливо безобидный повод – его возникновения верно отображены гениальным Пушкиным в следующих строках: “Шалун, уж отморозил пальчик. Ему и больно и смешно”. К счастью, этому пацану повезло с матерью, чуткой и внимательной женщиной, чувствующей своего ребенка на расстоянии, никогда не выпускающей его – еще несмышленыша, из поля зрения и постоянно оберегающей его незрелые и легко ранимые разум, душу, сердце и тело. Она жизнью научена, что все большие беды всегда начинаются с невинных парадоксов-мелочей; это тоже подмечено Пушкиным: “а мать грозит ему в окно”. Этой женщине, видать, пришлось хлебнуть горя и боли со своим мужем – и, возможно, не только с ним, – и она не с чужих слов знает, а на себе испытала, что поначалу “безобидное” сочетание телесной боли и психической радости (и наоборот), которое нередко встречается в нашей жизни, действует, затягивая человека, как наркотик и является очень опасным провокатором и закрепителем парциального расщепления психики и последующего да-нетповедения (таких слов эта женщина-крестьянка, разумеется, не знает).

301

Начинаясь с детства и проявляясь в виде смеха по поводу отмороженного пальчика (а потом по пьянке отморозит руку и тоже будет, опять напившись водки, смеяться над этим, пока не отморозит

что-нибудь

еще),

оно,

это

расщепление

психики,

окончательно

сформируется

закрепится позже, во время полового созревания с его гормональными (по силе – нередко церебротравматическими и ослабоумливающими) ударами по нравственности и разуму, начавшись с любовных полудрак-полуигр с поначалу легким садомазохизмом: покусываниями, шлепками, “понарошным” насилием в виде легкого выворачивания рук, провоцируемых поощряющим женским “не надо”, – а там, глядишь, начнутся поцелуи до крови из губ, укусы-засосы на теле, избиения, а у некоторых и плеточки в дело идут. Встреча

сексуально

окрашенной

агрессии

одного

(мальчика-подростка,

потом

юноши,

дяденьки, дедушки – “любвидо” все возрасты покорны) с эротизмом другого (девочки-подростка, затем

девушки,

женщины,

бабушки

–

вечных

пособниц-провокаторов

мужской

агрессии,

поработителей мужской воли и убийц (в этот момент всегда спящего) мужского разума) всегда приводит к тому, что психически незрелые – нередко вечно незрелые – партнеры (которым “не повезло” с мозгами, родителями, политическим строем и культурной средой) взаимообмениваются акцентами психики, и оба начинают испытывать и “дарить” наслаждение только при обоюдном садомазохистском поведении-взаимодействии, чтобы, как в детстве, на саночках из пушкинского стиха: обязательно было и (обоим) больно и (обоим) смешно. Нередко происходит некоторое сохранение “распределения ролей” в паре садист-мазохист, но обычно садист в одном является мазохистом в другом, как говорится, и дал и взял. Финал таких отношений, если их жестко не пресечь вовремя, всегда один: бьет, кусает, истязает (у кого как глубоко зайдет) значит любит – и никак иначе; пусть оскорбил-ударил, зато ночью объятия будут крепче, а ласки – жарче; сейчас получку пропил, ничего, что поголодаем, зато подарочек сделает (грошовый – “синенький скромный платочек”) – как тут опять не вспомнить старика Фрейда. Постепенно агрессивно-эротичный способ жизни диффундирует по психике и начинает из ночной постели перебираться в дневную повседневность. А это уже личностная и социальная маргинализация – доминанта тварности в человеке, утрата духовности и морали. Именно такие, как дворняжки, сначала лижут руку, которая их кормит, а потом ее же и кусают, поступая со своими благодетелями как в басне Крылова: “Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать”. Относительно “мягкие”

социально

приемлемые

варианты

(ауто)агрессивно-(ауто)эротичного

расщепления

поведения – это фанаты экстремальных видов спорта, рок- и поп-групп, неистовые болельщики, рабы и рабыни искусства, – как артисты, так и зрители, – явно или скрытно жертвующие ради него всем, включая счастье своих родных и близких, донжуаны, робоголики, рабы идей, фанатично верующие и т.п. Противоестественное,

шизофреническое

сочетание

одном

человеке

психо-телесных

чужой/своей агрессии и чужого/своего эротизма всегда приводит к образованию в мозге (его и партнера) соответствующих Образов с локусами да-нет-мигания. Это аффективно-когнитивные структуры, нейроны-пейсмекеры которых селективно высокочувствительны к внешнесредовым садомазохистским макро- и, что гораздо опаснее (Чикатилло), микротриггерам; активируясь ими, эти

302

нервные

клетки

рефлекторно

вызывают

специфическое

состояние

психики

определенное

поведение (см.: стробоскопное состояние психики). Такие состояния – это особый вид рабства как невозможности и нежелания избавиться от (чаще

подсознательной) привычки агрессивно

господствовать и

тут

же

униженно

получать

эротическое удовольствие от чужой боли-агрессии, одновременно боясь и люто ненавидя эту чужую (но такую “родную”) агрессию и страстно ожидая-желая ее. Шизофреническая основа такого рабства всегда

одна

–

сначала

противоестественное

это

парциальное,

одновременное

сочетание

потом

(нередко

(суб)генерализованное избыточного)

наличия

“есть-нет”: и

(нередко

избыточной) потребности в одном и том же, которое может привести и к “большому” расщеплению психики уже психиатрической “кондиции”. Таким всегда и всего мало, потому что “чем больше есть (боли-радости, похвалы-унижения, убытка-прибыли…), тем больше хочется (боли-радости, похвалы-унижения, убытка-прибыли…)”. И речь идет не только о примитивном садомазохизме как о физическом и сексуальном истязаниимучении. В наше время широко распространены гораздо более интеллектуальные и утонченные формы, к тому же “упакованные” в социально приемлемую или даже благородно красивую оболочку, самая опасная из которых – власть-подчинение. В одном “правильном” учебнике по психологии для ВУЗов написано, что для того, чтобы властвовать, оказывается, сначала необходимо научиться подчиняться – вот такое иезуитство. Лично я считаю, что такой горе-правитель никогда не станет самостоятельным и всегда будет нуждаться в явном или скрытом руководстве по типу духовников у средневековых герцогов – в советниках при президентской администрации. Власть – это внутренняя сила и прочувствованная и осознанная убежденность в правильности своих действий. Она основана на твердыне морали, глубокой любви и чувстве долга перед своим народом, каким бы он не был плохим или хорошим (знания и профессионализм подразумеваются). Это умение принимать самостоятельные решения и отстаивать их в любых ситуациях и, несмотря ни на какое давление, осознанно нести тяжкий груз личной ответственности за все происходящее в семье, на заводе, в городе, области или стране. Многие не выдерживают искушения властью без деформации психики, и речь идет не только о директорах-самодурах (которых нередко пьющие и холуйствующие подчиненные разлагают сами), а также и о высших государственных чиновниках. В частности, поэтому время пребывания на высших государственных должностях ограничено, и предварительно идет строжайший негласный отбор кандидатов на устойчивость психики и моральные качества, и если выясняется, что кандидат еще “недостаточно человек” (как метко сказано про одного молодого бизнесмена в фильме “Уолл-Стрит”), то он отметается, и ему, при попытках пробраться во власть, чинятся всякие препоны-препятствия. В больших политике и власти часто, например, поступают как Сталин: дарят одно (радостьблагодарность),

тут

же

лишая

другого

(горе-ненависть),

вызывая

такой

противоречивостью

расщепление психики. Это принцип Макиавелли (вот кто вечно будет востребован в большой политике): шизофренически РАЗДЕЛЯЙ психику и тело человека И таким способом ВЛАСТВУЙ над этим (полу)господином-(полу)рабом, строго раздельно и поочередно стимулируя обе эти психотелесные “половинки”, одновременно не давая им воссоединиться. Причем “разделять” можно и по

303

вдоль и поперек: дал госпремию – тут же посади жену, а поставил на высокую должность – тут же “подтапливай”, и чем выше должность, тем сильнее топи; наделил большими полномочиями – тут же дай невыполнимое задание. Многие из тех, кто попадает во власть, особенно на самые высокие посты, сами врожденно обладают

таким

умением

разделять

властвовать,

являясь

инженерами-конструкторами

человеческих душ и тел. Они способны, как ветку дерева, по вдоль “расщеплять” или поперек “подламывать” человека, причем могут “немножко отсоединить” мозг-разум от души-сердца-тела и так далее. Наблюдая в течение определенного времени за некоторыми государственными деятелями по TV, можно уловить момент их расщепления, примерно определить его психо-телесный уровень и степень морально-психического порабощения и подавления воли этого руководителя – недавно еще человека. Вся беда в том, что эти “инженеры” – наши правители, часто сами расщеплены от рождения. Или их “присмотрели” и стали потихоньку психоморфологически “готовить” к власти с детства, отрочества или юности. Недаром ряд подробностей биографии большинства из них узнать практически невозможно, и даже сейчас есть закрытые архивы, казалось бы, о правителях давно минувших дней (а услужливые придворные историки помогут как “отмыть”, так и “замарать” любого правителя далекого и не очень прошлого). Рабство-страх властителя заключается в том, что у него всегда есть команда-семья-стая, которая, кормясь и завися от него, в то же время его ненавидит и настороженно ждет его промаховошибок, чтобы тут же сместить-разорвать (в политической психологии даже применяют термин “похоронная команда”). Расщепленное “Я” многих политиков в значительной степени мифологизировано, и масла в огонь

подливает

предвыборная

агитация

идеологическая

обработка

группой

аморальных

профессионалов-политтехнологов народных масс, и так давно одурманенных “водкой и зрелищами”. Но острие этой агитации – умелого искажения реальной действительности, почти всегда направлено, в первую очередь, на самого политика (о чем тот нередко не догадывается), усугубляя его и так искаженное восприятие действительности и еще более “отрывая от жизни”, что, в частности, проявляется в характерном выражении лица многих, высоко взлетевших “икаров”. Масса примеров “нажитой” парциальной шизофрении как рабства-зависимости от своего дохода-предприятия есть и в бизнесе, и некоторые их них приведены выше. Рабство – это одновременно злоба и ненависть раба к своему господину и алчущее вожделение господина, вечное радостно-испуганное предвкушение-ожидание его ласк/побоев (похвалы/унижения) и страстное боязнь-желание самому ласкать/наносить побои (хвалить/унижать), хотя бы мысленно. “Я” господ/рабов всегда настолько мифологизировано, что они путают сон с явью, а фантазии с реальностью. Такая противоречивость отражена в строках из “Бориса Годунова”: “Мне смерть не страшна, страшна твоя немилость”, хотя у психически нормального и морально здорового человека должно быть всегда наоборот. Специфическая мимика и телесная поза расщепленных состояний страха-предвкушения или горя-радости от содеянного достоверно переданы на живописных полотнах многих выдающихся художников. В частности, Илья Репин написал картину с финалом таких отношений: “Иван Грозный

304

убивает своего сына”. На лице обезумевшего царя характерная расщепленная мимика, а по тому, как он держит-прижимает убитого сына, как какой-то посторонний неодушевленный предмет (что характерно, к своему сердцу его окровавленную голову прижимает – убил любимое), видно, что царь Иван одновременно и ужасно жалеет-страдает и ужасно (вот именно, ужасно – и это ужасно!) радуется. “Говорят, искусство есть правда жизни. Но картина не есть жизнь, а лишь символическое ее отражение” – и в этом я полностью согласен с Менегетти. Характерно, что большинство из тех, чьи портреты написал Репин, этот большой любитель “черных сюжетов”, через какое-то время после этого умерли – как Мусоргский, или были убиты – как Столыпин; подобное притягивается к подобному. Очевидно, когда-то Репин подвергся заражению патогенным Символом, стал носителем патогенного Образа и (скорее всего, неосознанно) заряжал свои картины черной символикой смерти. В повседневной жизни рабам порока – боли-наслаждения – одновременно и регулярно нужны и кнут и пряник (чем толще кнут, тем и толще должен быть и гамбургер-пряник): свои/чужие горе и радость, море вина и океан слез, хлеб и зрелища, война и мир. Они сами этого сначала просят, нуждаясь в ласке-побоях как в наркотике, а потом, если просьбы недостаточно, уже настойчиво требуют, провоцируя господина, – и господин, услышавший зов раба, как раб, бежит к нему. Главная трагедия (как диадного, так и другого) рабства заключается в том, что при (взаимо)отношениях рабство-господство всегда имеется взаимопроникновение, взаимовоплощение и взаимопревращение раба в господина и господина в раба, и порой оба настолько искореженыдеформированы, что невозможно понять, кто и в чем раб, а кто и в чем господин. Формируется особая

разновидность

человеческой

породы,

когда

виду

одном

(вроде

бы)

человеке

противоестественно, порочно соединены, и в то же время, как в убитом, разъединены, две … ↔морально↔психо↔телесные↔… половинки (“телесные↔…” – потому что телесная поза это тоже Символ), это – раб-господин или человек-арлекин, как верно их изображали средневековые придворные шуты и бродячие актеры. Политики и правители называют это: “почувствовать душу и проникнуться духом и чаяниями народа”. Эта разлагающая душу и тело противоречивость сгубила великую Римскую империю. О том, как происходило ее падение и моральное разложение, хорошо написано у Блаженного Августина и других отцов-основателей Церкви. И одна из величайших заслуг христианства перед человечеством состоит в том, что оно сурово и безо всяких компромиссов навечно осудило рабство и его (добавлю от себя, порочную шизофреническую) причину – разврат, и в прямом смысле спасло род людской от гибели и исчезновения, твердо сказав устами Христа, Апостолов и Отцов-Основателей Церкви, что на земле нет и никогда не должно быть рабов и господ, все люди одинаковы, а иначе это не люди, а нелюди (оставив, впрочем, одного незримого Господина – страх, как тормоз, все-таки нужен). Но, к сожалению, рабство-господство не исчезло и в наше, вроде бы просвещенное, время, а только приняло другие, гораздо более изощренные формы, но местами сохранившись и в прежнем виде, в том числе и в многострадальной России. Похоже, что без религии – как носительницы морали, человечеству не обойтись никогда.

305

Вот так безобидное детское парциальное шизофреническое да-нет-мигание в виде “больно и смешно” выливается, если его вовремя не прекратить, в рабски изломанную жизнь. Да, Пушкин воистину великий гений – вместить все это в двух коротких строчках… Человек,

страдающий

духовно-психосоматической

патологией,

всегда

является

рабом-

господином своего здоровья-болезни. И если свобода, позволяющая быть господином своей судьбы и жизни, дарована ему от рождения, то его рабство начинается с того момента, когда он совершает ошибку жизненного выбора. Эта ошибка совершается тогда, когда человек, в первую очередь, по отношению к самому себе, совершает аморальный поступок, приводящий к затмению разума. С момента совершения ментальной ошибки, – когда мысленно уже сделал, – он одновременно находится

во

власти

двух

полярно

противоположных

духовно-психических

сил:

порочного

предвкушения, – точнее, мысленного вкушения – наслаждения-радости от задуманного и (поначалу слабых) мук совести и душевной боли. Но время идет, и если радость-наслаждение от ошибкипорока, как правило, длится недолго, то совесть гложет круглосуточно, не отпуская даже во сне. Духовно-психосоматически больной человек находится в рабстве у вселившейся в него духовно-психосоматической Сущности, точнее, болезнь-ошибка-Сущность – это и есть раб в человеке. Но в то же время человек – это хозяин своей жизни и судьбы, потому что у него всегда есть выбор между рабством-болезнью и свободой-здоровьем. У него есть Сердце – чтобы почувствовать, что что-то в жизни не так, Душа – чтобы прислушаться к голосу собственной совести и понять, что она шепчет-говорит, Ум – чтобы, посоветовавшись с совестью, решить, что нужно делать, и Воля – чтобы заставить себя исправить сделанную ошибку. У Сущности же есть только одно оружие – страх. В основе морального конфликта, составляющего суть духовно-психосоматической патологии, лежит внутренняя борьба между волей и страхом. Воля пытается подавить страх, чтобы человек перестал бояться страданий и боли и смог начать бороться за свою свободу. Страх пытается парализовать волю человека и лишить его сил вести эту борьбу. – Так кто окажется сильнее и победит: воля или страх, здоровье или болезнь, свобода или рабство? Исход этого поединка зависит от того, сможет ли человек найти в себе духовные силы, чтобы укрепить свою волю, а если этих сил мало, то сумеет ли он найти внешний источник духовной силы, сможет ли овладеть и воспользоваться этой силой. – Кто поможет ему в этом – Врачи – уколами и таблетками? Священники – проповедями и молитвами?

Библейские

“ближние”

–

любовью

добрыми

советами?

Общество?

Церковь?

Государство? Религия? Философия? Наука? Искусство? Культура? Чудо? – А может, больному человеку помощи ждать неоткуда и не от кого, и его болезнь – это Рок, Судьба? Ведь духовно-психосоматическими болезнями страдают, хотя и по-разному, и богатые, и бедные, и атеисты, и верующие, и умные, и глупые, и всякие-всякие другие. – Так что, свобода и здоровье – это “Государство Утопия” Томаса Мора? На эти вопросы (и) у меня нет ответов.

***

306

Глава XXVI. Символ, Образ и поза. Врач, пациент, болезнь. Иносказательный язык больного тела (часть II) и другие культурологические аспекты духовно-психосоматической патологии. Как показано выше, образованию и персистированию отеков и их последствий в нервной системе и сомато-висцеральной сфере способствует постоянный спутник психического напряжения – мышечное напряжение. Кто из нас не ловил себя на том, что при гневе хмурится лоб, стискиваются зубы, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки; при страхе зажмуриваются глаза, а тело превращается в трясущийся потный комочек. Если представить, что сейчас ударят по голове, и попытаться проследить собственную

телесную

реакцию,

то

можно

заметить, что

голова

непроизвольно

втягивается в плечи; при воображаемом ударе в живот напрягаются мышцы брюшного пресса. Эти простые примеры наглядно демонстрируют, что мышечное напряжение всегда соответствует определенному – осознаваемому или нет – психическому Образу, вызывающему “желание действия”, и организовано оно в стереотипный паттерн – позу. Во

время

проведения

электромиографических

исследований

(речь

идет

только

безболезненном накожном отведении мышечных биопотенциалов, так как болезненное игольчатое миографическое обследование само вызывает повышение мышечного тонуса) я заметил, что нередко у

пациентов

при

малейшем

волнении

происходит

непроизвольное

напряжение

телесной

мускулатуры. Многие не могут произвольно расслабиться или расслабляются только на очень короткое время; затем, причем совершенно незаметно для самого человека, мышечный тонус вновь повышается. Другие утверждают, что совершенно не напряжены и расслаблены, а миограмма показывает обратное. Часто такое мышечное напряжение спонтанно уменьшается или исчезает при смене темы беседы, или, наоборот, усиливается при затрагивании каких-то, “горячих” для данного человека,

тем.

подавляющее

большинство

людей

никогда

не

замечает

этих

колебаний

собственного мышечного тонуса, даже очень выраженного, их психоэмоционального индуктора и тем более – не осознает и не догадывается о контекстуально-внешнесредовой обусловленности психосоматического напряжения. И

тут

появляется

действует

Символ.

Известно,

что

человек

всегда

символически

интерпретирует окружающую действительность (свое тело, как часть этой действительности, тоже); то есть все, что он видит, слышит, чувствует и т.д., воспринимается им далеко не безразлично и всегда имеет какой-то смысл. Каждый Символ, действуя на конкретного человека, всегда вызывает только ему присущий характерный когнитивно-аффективно-телесный ответ. “Символ – эта область человеческой мысли, явление духовного плана”, указывает Менегетти – большой знаток этой темы. Образ рождается в сознании в результате нравственного переживания Символа. Подробно вопросы о роли и значении Символов и Образов в духовной и психосоматической жизни человека широко освещены в соответствующей теософской, философской, культурологической, психологической и другой литературе, и в данной главе будут конспективно рассмотрены только некоторые из них, в основном, имеющие отношение к рассматриваемой теме. С точки зрения человеческого сознания окружающий мир состоит из носителей смысла – знаков;

знаки

складываются

Символ.

Символ

перцептивно

(и/или

как-то

по-другому)

воспринимается сознанием и после интерпретации (см.: одухотворение информации; собственно,

307

Образ – это и есть в моем понимании одухотворенная Символ-Информация) передается “Я”-мозгу, в котором трансформируется во внутрипсихический Образ, персистирующий на нейронах в виде аффективно-когнитивной структуры. Этот Образ, порождая “желание действия”, психосоматически проецируется и телесно отображается в виде определенного паттерна мышечного напряжения – позы. Поэтому окружающий мир через Символы телесно воплощен в человеке и всегда присутствует в нем: окружающий мир → знаки → Символ → Образ → поза → действие (при психосоматической патологии этот элемент последовательности отсутствует). Соответственно, за каждой телесной позой всегда стоит Образ (и присущий ему аффект), а за каждым Образом – Символ. Если внутрипсихический Образ – это отображение Символа в сознании человека, то поза – это психосоматическая проекция Образа или телесная проявленность Символа. Есть и обратный путь (вектор, проекция): поза → Образ → Символ → окружающий мир. Через позу тело взывает к Образу и породившему его сознанию, и через это – к действительности. И сама телесная поза – этот язык тела, является Символом (в том числе и для самого человека), проецирующимся в окружающий мир. При

помощи

постоянной

проприоцептивной

висцероцептивной

импульсации

поза

подпитывает однажды создавший ее внутрипсихический Образ, фиксирует и укрепляет его, не давая разрушиться: поза → проприовисцероцепция → Образ. Тело само способно породить и стойко зафиксировать Образ (аффективно-когнитивную структуру); бывает, – и таких случаев много, – подвернул или сломал человек ногу, – то есть появилась новая телесная поза, – и у него явно или неуловимо изменились характер и отношение к окружающим. Поэтому Образ порождается и фиксируется

двояко:

перцептивно

снаружи

–

Символом

(ситуацией-средой),

проприовисцероцептивно изнутри – им же порожденной или спонтанно возникшей телесной позой: Символ (↔)→ перцепция (↔)→ Образ ←(↔) проприовисцероцепция ←(↔) поза. В итоге Символ, его внутрипсихическое отображение – Образ, и соответствующая этому Образу телесная поза, всегда жестко взаимосвязаны, взаимодетерминированы и взаимообусловлены: Символ ↔ Образ ↔ поза. Но не только окружающая действительность представлена (воплощена) внутри каждого из нас; любой человек тоже психосоматически – физически и психически – представлен (воплощен) в окружающем мире, имея свои “внешнее тело” и “внешнее Я”. Внешнее тело – это следы нашего пребывания в окружающем мире: в первую очередь (но не только!), созданное нашим разумом и сделанное нашими руками. Внешнее “Я” – это в том числе и наше незримое присутствие в “Я” родных, близких и других людей; каждый из нас, в свою очередь, носит в своем “Я” частицы “Я” друзей, родственников, предков и потомков. Речь, таким образом, идет о взаимопредставленности (взаимовоплощенности), человека и окружающего мира, и в первую очередь на уровне “Я”-сознания – “внутреннее” тело ↔ “Я”-сознание ↔ “внешнее” тело. Недаром говорят, что для того, чтобы лучше понять происходящее, человек должен уметь жизненную ситуацию “пропустить через себя”. Правомерен вывод, – и я далеко не первый, кто его сделал, – что любая психосоматическая патология развивается в паре человек-среда, и внутренней (телесной) болезни всегда соответствует “внешняя болезнь”; обе они комплиментарны и взаимозависимы с их породившим и одновременно ими же порожденным внутрипсихическим Образом: болезнь “внутреннего тела” ↔ Образ ↔ болезнь “внешнего тела”. “Внутренняя” и “внешняя” болезни, как продукты одного и того же “Я”-сознания, в

308

сумме образуют некую константу, и человек при помощи своего “Я”-сознания, волевым усилием или, что, очевидно, гораздо чаще, подсознательно способен “перегонять” патологию из “внутреннего тела” во “внешнее” и наоборот. Можно привести массу примеров, когда личностные проблемы и телесные недуги руководителя сказываются на состоянии дел фирмы (области, партии, страны), плохое положение в которых, в свою очередь, негативно влияет на его морально-духовный и психосоматический статус. Из

вышеизложенного

можно

сделать

вывод,

что

идеале

для

полного

излечения

психосоматической патологии (психо)терапевту необходимо работать не только с телесной болезнью, патологической позой, внутрипсихическим Образом и породившим его Символом, но и с “внешними” телом и “Я” больного человека. Лечить, таким образом, необходимо патологическую диаду человексреда. Но в наше время границы врачебной деятельности ограничены известными рамками. Такой подход осуществлялся пифагорейцами и в просуществовавшей тысячу лет (!) платоновской академии, а сейчас возрождается на (психо)терапевтических резиденсах итальянского теолога, философа, психотерапевта и психолога Антонио Менегетти. Сознание

также

способно

целиком

(одномоментно

или

по

частям)

или

фрагментами

“перегонять” Образ, в другое Сознание, то есть Образ – этот нематериальный объект, способен перемещаться (транслироваться, телепортироваться) из одного Сознания в другое, третье, четвертое и т.д. – таких пассажей, как пересевов в микробиологии микрофлоры из одной чашки Петри в другую,

может

быть

много,

причем

каждое

Сознание

несколько

видоизменяет

эстафетно

передающийся Образ. Примером является “крайний” в коллективе, на которого все сваливают свои аффекты, “вампирят”, “срывают зло”, иногда только посмотрев на него, отчего он начинает болеть. Нередко таким “козлом отпущения”, в итоге болеющим за всех, в семье – с молчаливого согласия, правильнее сказать, подсознательного сговора, ее членов – является самый слабый и беззащитный – ребенок, психосоматизирующий “сброшенные” на него родственниками аффекты. Детские психологи и опытные педиатры это прекрасно знают, но наиболее остро – “ребром” – эта проблема ставится Менегетти.

это

–

тоже

варианты

психосоматической

патологии;

только

патологическая

аффективно-когнитивная структура, персистирующая в психике одного индивида, преимущественно соматизируется в теле другого индивида: аффективно-когнитивная структура → Образ → Символ → восприятие его другим человеком → Образ → психосоматическая патология. Может происходить циркуляция патогенного Символа-Образа между группой людей. Если это члены одной семьи или тесного коллектива, то они болеют по очереди – и таких случаев много: на отца накричал начальник, и у него прихватило сердце; он пришел домой, выпил и сорвал зло на жене, у которой поднялось давление; жена ни за что наказала дочь, у которой заболела голова; дочь испугала младшего брата – самого беззащитного и поэтому крайнего, и у него заболел живот; в свою очередь, сын может сорвать зло на собаке, любимой отцом; у отца снова прихватит сердце и т.д. Также возможна многократная передача патогенного Образа по поколениям от предков потомкам и его “кармическое” воплощение в виде духовно-психосоматической патологии, которая у

309

разных членов фамилии может проявляться одинаково или по-разному. Это происходит до тех пор, пока кто-нибудь из этой цепочки не “сбросит” роковой Образ на постороннего человека, конструктивно его не переработает – окончательно “развоплотит”, либо, спасая своих детей, навечно не унесет его в могилу. И таких примеров эпигенетического, транскультурального наследования Образа и его “пассажного” – “реинкарнационного” – духовно-психо-телесного воплощения, в первую очередь, в виде потомственно наследуемого определенного морально-духовного статуса, точнее и правильнее, морального изъяна, можно привести много. Прадед пил – после первой мировой и гражданской, дед пил – после второй мировой, отец пил – после Кореи, сын пил – после Афганистана, а внук бросил пить – “отмазали” от Чечни. Прабабку раскулачили и по миру пустили, у бабки гипертония, у матери мигрень, у дочери стенокардия, а внучка “вырвалась”. Но нередко причины этих “наследственных” болезней следует искать в глубине веков. В настоящее время механизмы трансгенерационной передачи патологии активно изучаются. В качестве примера

достаточно

привести

высокопрофессиональную

необычайно

глубокую

работу

французского психотерапевта Анн Анселин Шутценбергер “Синдром предков” (1993), изданную на русском языке в 2001 году издательством Института Психотерапии (Москва). Мне особенно импонирует, что эпиграфом к своей великолепной работе Анн Анселин выбрала цитату из Блаженного Августина: “Мертвые невидимы, но они не отсутствуют”. Древние римляне считали, что из вольноотпущенного раба получится свободный гражданин только через три поколения. Так и за психосоматизированные моральные пороки расплачиваться приходится

не

только

самому

больному-грешнику,

но

и,

как

минимум,

трем

последующим

поколениям его ни в чем не повинных потомков. Утаивание морально-психосоматических проблем от потомков недопустимо. Соответственно, и свою родословную, – как минимум, это три поколения предков: своих и потенциального спутника(цы) жизни – необходимо изучить со всех сторон. К сожалению, в медицине и обществе проблема личной моральной ответственности духовнопсихосоматического больного перед здравствующими родственниками и потомками даже не ставится. Я полагаю, что именно многолетний и непрерывный “взаимообмен” позитивной и негативной символикой,

да еще

густо

“замешанный”

на

любви/ненависти

и/или

принудительно

тесном

социально-бытовом общении (в наших конурах-квартирах люди не живут, а “кишат” – как тут всем не “обез-Образ-иться” и не “перепсихосоматизироваться”), является причиной того, что во многих браках с годами супруги становятся психосоматически настолько схожи, что даже имеют общие хвори-болезни, при которых (не)эффективны одни и те же снадобья-препараты, и наблюдаются, причем нередко синхронно, одни и те же осложнения и т.п. Также приобретают определенное психосоматическое сходство и другие люди, тесно и длительно, добровольно или вынужденно общающиеся между собой, находящиеся в определенной изоляции от других социальных групп, особенно если они тоже сильно любят/ненавидят друг друга, духовно и психоэмоционально “спаяны”, взаимно “прониклись” заботами и проблемами и т.п. Этих – “клонированных” Символом – людей может быть десятки, сотни, тысячи, десятки-сотни тысяч, а то и

310

миллионы – и тогда “имя им – легион” (как-то я услышал фразу, сказанную в магазине девочкойподростком матери в ответ на предложение купить какую-то одежду: “да я что тебе, клонатка?”). Это могут быть члены какого-нибудь стабильного духовно (религиозно, идеологически, культурально,

этнически,

географически,

режимно,

нозологически,

профессионально

т.п.)

замкнутого и, порой, жестко-принудительно гомогенизированного сообщества. Это уже не просто арифметическая сумма множества автономных индивидуальных психосоматик, а нечто, качественно совсем иное – надындивидуальная духовно-социальная и психосоматическая общность, в каждого из членов которой Символ-Образ воплотился буквально “от мозга до костей” (а по-другому и не бывает). Этот единый организм и есть знаменитый “океан-Солярис” Станислава Лема, и примеров тому

много:

военные,

милиция,

заключенные,

бомжи,

сектанты,

фашиствующие

молодчики,

сплотившийся за “железным занавесом” советский народ, дети и престарелые в сиротских приютах или интернатах, аристократы, рабы, дикие племена индейцев джунглей Амазонки, малочисленные народности, жители заброшенных маленьких деревень и “закрытых” поселков, стабильные в течение многих лет трудовые коллективы и т.д. Все они “заряжены” какой-то одной, порой, очень сильной, Идеей-Символом или ВеройСимволом (религия и идеология продуцируют сверхмощные и сверхвирулентные Символы) либо их стабильной констелляцией: например, как жить, как выжить, выстоять, разбогатеть, заработать, украсть, бороться, завоевать, победить, построить, выздороветь, похудеть, помолодеть, вступить в брак и т.д. Их духовно-психосоматическая схожесть отражена в пословице: “рыбак рыбака видит издалека”. Также это длительно существующие пары (диады) “скованных одной цепью”, “повязанных” одним Символом, типа “он↔они” или “они↔они”: начальник(и)↔коллектив, учитель↔ученики, преподаватель↔студенты,

священник↔прихожане,

гуру↔секта,

дирижер↔оркестранты,

режиссер↔труппа, разведчики↔шпионы, милиционеры↔преступники, надзиратели↔заключенные, пахан↔банда, террористы↔заложники, помещик↔крестьяне (низменное сильнее высокого, поэтому и

выродились

“осимволенные”

дворяне-помещики,

духовно-психосоматически

“оплебеевшись”,

“окрестьянившись”, “охолопившись”, и тогда, как горько сказал поэт, “в России, победила вошь”. В том числе и этот фактор привел к краху царизма). Духовно-идеологически и психосоматически весьма схожи, порой, неразличимы, “наша” и “вражеская” элиты: правители, партии, дипломаты, военные, разведка, олигархи, церковники и т.п., и в эпоху глобализма становится сложно разобраться, кто из них – “наш”, а кто – “чужой”. Единая мировая “наше-вражеская” вера-идеология символически “взаимозаразна”, и сговор элит всех уровней и их предательство своих народов – это, по-видимому, вечная профессиональная “болезнь” власть имущих. Они прекрасно понимают, что внутренняя реформация, – а, по сути, разложение – любого государства начинается не столько с экономических инъекций или блокад, сколько с внешней инвазии религии и культуры. (В

свое

время

совсем

не

диких

наших

предков-славян

сначала

“окрестили”,

“дали”

письменность, и только потом, полуумертвив язычество, навечно поставили “внешних управляющих”

311

– Рюриковичей; много ранее аналогичным способом – ползучая экспансия христианской религии и культуры – “съели” и Римскую империю.). Причиной такой “немедицинской” патологии элиты является инфицирование патогенным Символом

(вследствие

религиозного,

идеологического

экономического

промискуитета)

последующим его морально-психосоматическим воплощением – “рыба гниет с головы”. А каким “лекарством” такая болезнь-сговор-предательство элиты “лечится”, и кто – “врач”? “С кем поведешься от того и наберешься”. Пусть “с ходу” кому-то нижеизложенное (как, впрочем, и вышеизложенное тоже) покажется странным, но, сознательно и подсознательно участвуянаблюдая, фиксируя-психосоматизируя и анализируя все происходящее вокруг (и себя, как активного участника этого “всего”, тоже), я пришел к выводу, что длительная взаимоциркуляция констелляции Символов (одни – вовнутрь, другие – наружу, и так – всю жизнь) приводит к тому, что определенное психосоматическое “сходство” (как структурно-функциональное, так и по формеинтенции и их смысловой векторной взаимонаправленности) приобретают длительно символически “взаимообщающиеся”

человек

–

как

внутреннее-живое,

внешнее-(не)живое:

крестьянин

приобретает сходство с обрабатываемой землей, врач (ветеринар) – с патологией, которую он лечит, музыкант – с инструментом, писатель – со своим “выстраданным” романом и его “пропущенными через себя” героями, артист – с персонажем (актеры так редко бывают полноправными и единственными хозяевами своего “Я”, что часто почти полностью и надолго их утрачивают), художник – с сюжетом-картиной, пастух – со стадом, хозяин – с собакой (кошкой и т.п.), священник – с церковью, ученый – с много лет разрабатываемой им теорией, физик – с исследуемыми частицами: так, при изучении физического микромира, большое влияние на свойства и “поведение” элементарных

частиц

оказывает

присутствие

“наблюдателя”,

чем

косвенно

признается

факт

образования аффективно-когнитивно взаимодействующей диады “человек↔микрочастица” (точнее, “человек↔Символ(ы)↔микрочастица”). Поподробнее о врачах, болезнях и больных. Через какое-то время от начала работы по специальности я стал замечать, что с годами многие врачи незаметно приобретают духовнопсихосоматическое “сходство” не только с патологией – “внутренним Образом” чужой болезни, – которую они в течение многих лет лечат (каким это странным ни кажется), но и с самими больными, которые ей, этой патологией, маются-страдают-болеют, точнее, – со сложившимся у них за годы практики (и постоянно “уточняющимся”) внутрипсихическим Образом некого усредненного больного, страдающего их профильной патологией. Как метко выразился один мой друг (не врач): “врачи больны больными” – а “больные, – добавлю от себя, – больны врачами”. И те и другие – “больны” одной патологией, причем и у врачей и у их пациентов всегда страдают оба “Я”-тела: “привычное” внутреннее (психобиологическое) и внешнее (виртуальное). Иными словами, в этой духовно-психосоматической драме всегда пятеро участников: два врача – психобиологический и виртуальный, соответственно, два пациента и невидимый патогенный Символ-Образ (по уместной здесь христианской терминологии – бес), который, оставаясь “за кадром”, “заражает” (“искушает”) этих четверых одним грехом-болезньюстраданием.

312

Получается, хотя больны всегда четверо, но лечат всегда одного – того, чья Сущность-болезнь – не он! – скрытно руководит поведением, здоровьем и жизнью всех без исключения участников драмы. А есть еще и другие акторы: медсестры, санитарки, родственники и близкие с обеих сторон, которые тоже вольно или невольно “дышат” чужими патогенными духовными “ароматами”, в свою очередь, добавляя в эту семантическую “парфюмерию” свои символы-“запахи”… – подобное притягивает подобное. Оба – и профессионал-врач и “профессионал”-больной – взаиморевниво “влюблены” в свою жизнь-судьбу-патологию и через нее – друг в друга, а “от любви до ненависти – один шаг”. И примеров

такой

“брошенного”

“любви-ненависти”

любимым

больным

–

медицине

много:

ревность

наоборот;

ревность,

обида

врача, или

обиженного

ненависть

или

врача

врачу-“сопернику”, ради которого его “бросил” больной; обида на больного, который упорно “не хочет” выздоравливать. Но оба – и врач и больной (биологические и виртуальные) – это одновременно и жертвы, и пособники, и слуги, и рабы (и часто – “соавторы”) их общего кнутапряника – любви-ненависти-болезни. В ущерб душе и нравственности (своей и пациента) пособник чужого греха – врач-Сизиф – упорно спасает и сохраняет вторично пораженное и “нераскаявшееся” “Я”-мозг-тело,

невольно

продляя

моральные

заблуждения,

нравственные

мучения

или

даже

хроническую духовную агонию “человека болеющего”, – “благими намерениями (врача) выстлана дорога в ад (больного)”. Позволю себе еще одну горькую метафору: врачи и больные – это черти и грешники (чертигрешники) в одном прижизненном духовно-психосоматическом “аду”; как оковами-наручниками, они навечно и намертво “скованы” одной (грехом-ошибкой-карой-)патологией и травятся-питаются ее бесовскими символами-испарениями-соками. Кто, когда, как и почему становятся врачами? Похоже, в духовно-психосоматической сфере врача

(фельдшера,

медсестры)

какого-то

анамнестического

момента

появляется

(априори

существует?) некая “ниша-вакансия”, как бы приготовлено – Кем? Когда? Зачем? – “пустое место” для внедрения и овеществления чужой патогенной семантики (но я полагаю, что эта ниша – духовно-психосоматическая “могила”, которую медленно роет наш “внутренний покойник”, в которого

превратился

–

опять-таки

нами

(или

кем-то

другим?)

однажды

“позванный”

“откликнувшийся” – (Образ-поза-)“Каменный Гость”, о котором еще будет сказано). Во враче фрейдовские “либидо” и “мортидо” слились в свою-чужую боль-радость: ему нравиться (прячась от собственных проблем) “присоединяться” и “растворяться” в чужом – в чужом! – горе, нравится лечить, нравится не спать, бессонными ночами переживая за больного и болеястрадая вместе с ним, жертвовать собой и своими здоровьем, жизнью и судьбой (а нередко – и своими родными и ближними, включая их человеческое достоинство) ради высокой цели – здоровья, счастья и жизни чужого клиента-человека – как в песне: “за это можно все отдать…”. Как артист аплодисментов, врач порочно алчет – и получает – вожделенные похвалыблагодарности

от

больного

(человека

общества)

плюс

унижающие

человеческое

профессиональное достоинство подарки-подачки в виде дешевых спиртного и конфет – “ты спас мне жизнь, а я тебе за это водки – выпей-похмелись и закуси за мое здоровье” – и пьют...

313

По-гегелевски – как раб господина, врач вожделеет – и этим вожделением развращает – больного, хозяина-повелителя своего “врачебного счастья”. Энтропия взаимоиспускаемой ими морально патогенной семантики неизбежно приводит к (вожделенному) обоюдному духовнопсихосоматическому перерождению: врач(-господин или врач-Аладдин – априорный раб больногопатологии-лампы) + больной(-раб или господин врача-болезни) → (=) полуврач-полубольной(полугосподин-полураб) + полубольной-полуврач(-полураб-полугосподин) – особенно актуальна эта проблема в психиатрии, психотерапии, наркологии, психологии и среди занимающихся эвтаназией (врачей, влекомых чужой смертью). Позволю себе перефразировать глубокую мысль Антонио Менегетти, сказанную про то, какими в норме должны быть отношения учителя и ученика: “Врач должен быть рядом с больным, но не присоединяться” к его жизни-болезни. Каждый из этой – временной! – пары должен по-прежнему жить только своей жизнью. В тот момент, когда врач (или любой человек) начинает жить чужой (болезнью-)жизнью, он перестает жить своей и начинает умирать – и это умирание может растянуться… на всю оставшуюся жизнь. Как прокурор не должен сидеть в тюрьме вместо осужденного им преступника, так и врач не должен страдать, мучаться и “болеть” за другого, “брать на себя” его проблемы и ошибки, платить по чужим счетам, искупать и соискупать чужие грехи, и, мало того, как, в первую очередь, духовный человек, он не имеет на это никакого морального права – каждый должен сам нести свой крест. Эти вопросы крайне важны, ибо, подчеркну еще раз, по моему глубокому убеждению, истинная

причина

психосоматической

патологии

располагается

исключительно

морально-

нравственной, духовной сфере, а она (пока что) является неоспоримой прерогативой религии, – отделенной от государства (и от неверующих, – а их не так мало, как нас упорно хотят убедить), и философии – “отделенной” от науки (и космически далекой от народа). Этим институтам нет и пока не предвидится адекватной замены. Правда, в последние десятилетия на роль “духовных спасителей человечества” самовольно и незаслуженно претендуют психиатрия, психотерапия, психология (и ее “суховатые” ветви: социология и политология). – Так, что же делать, чтобы вернуть, сберечь и приумножить духовно-нравственное и психотелесное здоровье врача и больного (человека и общества)? – Врач-философ? Врач-священник? Врач-философ-священник? Подобно радиации, чужеродная семантика, исходящая от, – в первую очередь, духовно, и только потом психосоматически – больного человека, весьма опасна для врача; он, повторюсь, не должен “дышать” чужими ядовитыми символами-испарениями и обязан как-то – всегда и только Сам, ибо реально никто не поможет! – защититься от этой “профессиональной вредности”. Опытный врач умеет психоэмоционально отстраняться от больного – биологического, психосоматического – человека, относиться к нему, как к любому постороннему, нейтрально-благожелательно. Но от его всепроникающей моральной радиации-семантики и он защититься не в силах. – А как врачу спастись и защититься от второго – “виртуального” – пациента, незримого и этим гораздо более опасного (и как, чем и главное, кому “его” – невидимого, лечить)? – Этому врачей не учат (и никого и нигде не учат!), и они остаются беззащитными перед семантическим злом другого – Чужого в пациенте.

314

Вследствие хронической семантической интоксикации душа, мораль, нравственность и психика врачей необратимо деформируется, и поэтому среди врачей и медработников пугающе много изломанных судеб и исковерканных жизней – как, впрочем, и среди их пациентов, ведь любая хроническая болезнь – это, по сути, тоже исковерканная жизнь. Как проявление высокой духовности и зрелой нравственности, сострадание – это ясное понимание и знание того, что же в действительности и почему происходит со страдающим человеком. И без этого адекватно помочь ему невозможно, как невозможно и вовремя остановиться в этой помощи, чтобы не перейти ту грань, за которой человек всегда должен помогать себе сам – или погибнуть (тема личной ответственности больного за свои жизнь, судьбу и здоровье обстоятельно рассматривается в трудах Антонио Менегетти). В действительности под маской сострадания больному часто прячется страдание вместе с ним или

вместо

него

(взаимо(в)лечение-взаимозаражение

двух

полуврачей-полубольных,

взаимосадомазохистская боль-мука двух полурабов-полугоспод – и это романтично называется: “взять на себя чужую боль”). К сожалению, это псевдосострадание (в итоге, повторимся еще раз, губительное для души, психики и тела больного и врача), – если перефразировать Гегеля, “дурная жертвенность” – начинает культивироваться еще в медицинских институтах и всячески поощряется (больным) государством

(больным)

обществом:

“Какой

хороший

доктор

(был),

жаль,

что

умер

операционного стола” (отдал себя профессии без остатка); “Чтобы стать настоящим врачом, нужно дневать и ночевать в больнице” (а то, что платят гроши, дети голодные и ходят в рванье или жена ушла, никого – и, в первую очередь, как это ни прискорбно, самих нищих российских врачей – не волнует. Хорошо сказал Ницше: “Человек, у которого нет две трети дня для себя, – раб”); “Какой молодец, последние (не свои, а детей и семьи!) деньги – хоть не штаны! – отдал больному на лекарства”; “Пациент всегда прав” (потому что у него больше гражданских, юридических и моральных прав); “Светя другим – сгораю сам” и т.д. Такое положение вещей разлагающе вредно и даже губительно для духа, морали и нравственности врачей (медработников), больных и всего общества. Подобно не заделанной пробоине в подводной лодке, невидимо зияющая брешь в духовной сфере пациента сводит на нет все усилия – не бога! – врача, и они “тонут” вместе – вот романтика: “(Врач!) Сам погибай, а больного спасай!”. В Библии сказано: “Возлюби ближнего своего” – а вот про любовь к “дальним” в ней ничего не говорится (“полюбить врагов своих” – значит, как я понимаю, суметь сначала перевести их в статус “ближних” и только после этого – полюбить). Любить врачу необходимо в первую очередь самого себя, затем – своих (не чужих!) библейских “ближних”, после – медицину, как науку, важную и нужную для общества, как почетную, престижную и интересную профессию, рассматривая ее не только как средство самореализации в высоком смысле этого слова, но и как источник дохода, обеспечивающий достойное существование (бедность наших врачей и медицинских работников – это, в первую очередь, показатель того, что в

315

России во главу угла все еще не поставлен человек как самая большая ценность – “раньше думай о Родине, а потом – о себе”). Больного нужно не “любить”, а, как любого человека, уважать. Пусть он любит себя сам вместе со своими библейскими “ближними”. Также недопустимо, когда человеку нравится или даже (в разных аспектах) выгодно болеть и лечиться, когда ему морально и психологически “хорошо” только или преимущественно в лечебном учреждении, среди себе подобных, ибо это, прав Менегетти, – прямой путь к морально-духовному и физическому вырождению человечества. Символы и “чудесное исцеление”. Возможно, когда в истинно и страстно верующего человека “остро” воплощается какой-то индивидуально или универсально сверхпозитивный (по христианской терминологии “благой”)

Символ,

то

он

перекрывает,

нейтрализует

или

блокирует

действие

воплощенного ранее патогенного Символа (констелляции Символов) или даже вытесняет – духовнопсихосоматически развоплощает – его. Тогда быстро появляющиеся видимые духовно-психические (и невидимые биохимические, нейродинамические, иммунные, гормональные, гемодинамические, электрофизиологические и т.д.) и, позже, соматические изменения и являются проявлением “чудесного исцеления” – того, что на человека, как трактуют такие случаи христиане, снизошла Божья Благодать. Приложимо к рассматриваемой теме можно думать, что в таких случаях образуется диада

человек↔сверхсильный

целебный

Символ

или,

согласно

христианской

трактовке,

человек↔Символ(ы)-Весть↔Бог. Очевидно, определенную роль играет то, что истинно верующий имеет духовно, точнее, религиозно сенсибилизированную и психосоматически подготовленную “почву”, в течение длительного времени “взрыхляемую” верой. Этим же (воплощением Символа) можно попытаться объяснить случаи, когда ребенок – “копия” не биологического отца, а того мужчины, которого женщина, порой, много-много лет назад, любила (ненавидела, или, что чаще, – то и другое вместе) и страстно желала родить от него ребенка (или не родить – да-да! – или родить по принципу: “ну я тебе сделаю подарочек, всю жизнь будешь мучаться!” – зачатие и роды как месть мужчине). Очевидно, этот мужчина-“виртуальный отец” и произвел когда-то роковое “символическое оплодотворение”, и этот Символ(ы) хранился – или как-то по-другому присутствовал – в “Я”-мозге познанной (познание – это и есть символическое оплодотворение) им женщины, например, в виде психически “зачатого” аффекта-(про)образа желанного ребенка. Возможно, он хранился в телесно (гинекологически) спроецированном виде – в виде позы. Либо каким-то образом – Образом! – этот Символ сразу воплотился в яйцеклетке (одной или многих), “спрятался” где-то в фолликулах. Затем, спустя годы, в нужное время “проснулся” и в момент порочного биологического зачатия (от другого!) непорочно воплотился в слившиеся половые клетки – или психосоматизировался в ребенке позже: в эмбриофетальном или пери/постнатальном периодах. Возможно, что этот отец-символ непрерывно воплощался-действовал во все эти периоды, то есть в течение всего времени, пока женщина любила/ненавидела этого мужчину и хотела (мечтала, страстно желала, верила-фантазировала), чтобы вынашиваемый ей ребенок был от Него, и растила-воспитывала ребенка как рожденного не от биологического отца, а от того, любимого/ненавистного.

316

Когда женщина разлюбит/“разненавидит” символического отца, то может начаться сначала психоэмоциональное и функционально-биохимическое (“вдруг” изменятся анализы, ЭКГ, начнет “прыгать”

давление

т.д.

–

это

есть

“критические

периоды”

развития),

а,

позже,

–

морфофункциональное перевоплощение ее ребенка в биологического отца или – в нового маминого любимого, причем ребенок может так никогда и не увидеть этого человека или даже вовсе не знать о нем. Поэтому многие дети, вследствие “любвидозно”-психического (и, разумеется, “обычного”) промискуитета своей, такой “измен-чивой”, матери, духовно и психосоматически “беспородны” и внешне-внутренне напоминают дворняжек. На уровне детского психосоматического “Я” процесс смены “символического отца”, очевидно, трехфазный: 1 развоплощение “старого” символа-отца; 2 период, когда какое-то время ребенок, в плане наличия воплощенного символа-отца, есть духовное и психосоматическое “никто”; 3 воплощение нового символа-отца. Если любовно “всеядная” женщина одновременно любит/ненавидит нескольких мужчин, то нельзя исключить, что может быть групповое воплощение/развоплощение нескольких символовгрехов-отцов (либо их различных духовно-психосоматических “частей”). Возможно, какие-то варианты есть и в случае женского бисексуализма и гомосексуализма: воплощение в ребенка второй (третьей…) “символической” матери (“замещающей” отца – усиление фемининности,

ребенка

две

мамы

ни

одного

папы),

символической

“женщины-отца”

(маскулинизированной женщины, духовно-психосоматически похожей – но карикатурно, “по-бабьи” – на мужчину) и т.д. Очевидно, таких случаев “психического перезачатия” (и/или внетелесного “дозачатия” – “дозаправкой” гендерным Символом) биологически давно уже рожденного ребенка, когда он, по мере роста, становится духовно-психосоматически похож то на одного “дядю-папу” (“женщину-отца” и т.п.), то – на другого, то – на всех или ни на кого, в жизни очень много: “покажи мне своего ребенка, и я скажу, любит ли тебя – и как долго – жена, и является ли (все еще) она “психической матерью” именно твоего ребенка, и от тебя ли он "психически зачат", а порой – и биологически…”. Неправда, что дети не отвечают за грехи родителей. Юридически это, может быть, и так, хотя – чьи дети роются в помойках и содержатся в колониях для малолетних преступников. Но “дети порока” духовно-психосоматически всегда расплачиваются за грехи других, в первую очередь – за разврат своей матери. “Секс без любви разрушает”, пишет Менегетти, – и, добавлю от себя, разрушает не только тех, кто грешит, но и их невинных детей – червивых жертв-плодов чужой греховной страсти, ибо невозможно, греша телами, не грешить душами. Любая женщина – это в первую очередь будущая мать, а мужчина – будущий отец, и женское и мужское целомудрие – не просто слова. Конечно, гинеколог или венеролог залечат распутное материнское лоно и “научат”, как уберечься от заразы и продлить греховное наслаждение (хотя фригидность и импотенция – это крик природы, протест души и тела против разврата). Но кто спасет и излечит опоганенную материнскую душу, а также тела и души ее несчастных детей?

317

Не исключено, что таким же – символическим – путем будущая мать (и/или через нее – будущий отец) еще во время беременности трансплацентарно передает не родившемуся ребенку не только свои болезни, но принадлежность,

очевидно,

и в момент зачатия (или даже ранее) формирует его половую за

счет

воплощения

какого-то

гендерного

–

маскулинного

или

фемининного – Символа в яйцеклетку и/или сперматозоид(ы) (в которых, как и в любых других клетках, есть актиновые и миозиновые нити – возможная основа некой “внутриклеточной позы”), причем возможно, когда сперматозоиды еще находятся в тестикулах будущего отца. На сознательном или подсознательном уровне действие этого гендерного Символа может ощущаться самой женщиной (и/или ее мужем, свекровью, дедом, теткой, фактическим или “психическим” отцом и др.) как неодолимое уверенность-желание иметь от данного мужчины мальчика или девочку (в свою очередь, муж тоже хочет иметь от данной женщины мальчика или девочку). То есть женщина на каком-то уровне “Я”-мозга-тела каким-то образом “решает” (такое “уверенность-решение” – это всегда Образ как результат действия Символа), что от данного конкретного мужчины нужно или лучше родить девочку (мальчика). Не исключено, что, подобно новолунию или вспышкам на солнце, этот (внешний – чей?) гендерный Символ(ы) одновременно действует на всех родственников и значимых для “Я” женщины – психосоматизируемых ей – библейских “ближних” (и они начинают испускать свои гендерные Символы, действующие на уже беременную или еще до зачатия). Либо это своеобразная командная схватка-бой-борьба за пол будущего ребенка групп(ы) мужских и женских Символов, генерируемых этими (и/или другими) людьми, как живыми, так и мертвыми (значимыми предками) – “Мертвые невидимы, но они не отсутствуют” (Блаженный Августин). Тогда

этой

“битве”

гендерных

Символов

за

право

воплощения

гомосексуализм

трансвестизм – это “победа” одного гендерного Символа на психическом, а другого – на соматическом уровне; бисексуализм – психическая “ничья” (счет один-один) и чья-то соматическая победа, а гермафродитизм – морфологическая “ничья” (счет один-один). Возможны варианты: например, “переменный успех”, когда половая ориентация или психоморфотип в целом с годами меняется: гинекомастия и/или ожирение по женскому типу у мужчин; аменорея, оволосение по мужскому типу и огрубление голоса и черт лица у женщин, появление “примеси” черт характера, свойственных противоположному полу, внешняя и поведенческая “бесполость”, своеобразные психическая или психосоматическая (психонейроэндокринологическая) гендерная “дистония” или “циклотимия”. Гендерные

Символы,

детерминирующие,

как

минимум,

половое

поведение,

также

генерируются определенными произведениями искусства (очевидно, в целом это феминизирующее влияние), спецификой работы и мèста пребывания (армия, тюрьма, стройка и т.п.), но в итоге и за ними всегда стоят люди определенного пола. Воплощение гендерного Символа (“винегретного” множества Символов) может быть как парциальным, так и тотальным. Также стоит добавить, что в ребенка, взрослого человека или старика может полностью или частично символически воплотиться бабушка, дядя, ребенок, посторонний человек – все вместе или по отдельности, и не только через мать. В этом плане вечный герой Франкенштейн (кстати, придумала его женщина!) – это

318

литературный образ монстра-изгоя, человека-гибрида, в котором психосоматизировались Символы (мертвые

“куски”

людей-символов) в противоестественном

сочетании, противном

Природе

Создателю. Такая констелляция семантик-символов никогда не должна воплощаться в одном биологическом человеке. Именно поэтому для профилактики проникновения и психосоматизации патогенных Символов так важна духовно-психическая “асептика”, правильное духовное “питание”, а это – культура, философия и религия как носители морали и нравственности, в том числе и обусловленной пòлом (чтобы не допускать “унисекса”). Итак, развитие духовно-психосоматической патологии вызывает патогенная символика или непатогенные

(условно

патогенные)

Символы,

патологически

интерпретируемые

конкретным

субъектом. Опознавание и восприятие Символов – этих продуктов-посланий окружающего мира, обусловлено способностью человека устанавливать гештальт с окружающей средой. Но гештальт становится опасным, если в окружающем мире содержатся Символы, патогенные или условно патогенные для данного конкретного человека или группы людей (есть же микробиологически, токсически или радиационно опасные территории, которые рекомендуют избегать), особенно если в это время человек агрессивен, одинок, напуган, тревожен, некритичен, подавлен, морально слаб или как-то по-другому аффективно сенсибилизирован и когнитивно дестабилизирован. Возможно, поэтому многие морально и психологически сильные люди, которым в данный момент нужно разобраться

себе

происходящем,

сделать

жизненный

выбор

т.п.,

сознательно

или

подсознательно избегают определенной среды, ищут одиночества или ходят, ничего не замечая вокруг. Ограничивая общение и притупляя восприятие окружающего мира, они берегут себя от воздействия патогенной, условно патогенной и просто “шумовой” внешнесредовой символики. В ряде случаев

такую

же

защитную

по

отношению

личности

роль

играют

так

называемые

“психологические комплексы”, селективно ограничивающие возможности человека и нередко оберегающие его. Очевидно, вступать в полноценный гештальт со средой, загрязненной патогенной символикой (то, что такие Символы – это “микробы” биологически неживого мира”, столь же (или да же более) опасные, как и их “живые собратья”, обычно не осознается), без риска для собственного духовнопсихосоматического здоровья может только человек, не восприимчивый к таким Символам, либо устойчивый к их действию или умеющий и могущий, попадя под власть Символа, разрушить порожденный им внутрипсихический Образ и его психосоматическую проекцию – позу. (Устранить хроническое мышечное напряжение – разрушить позу данной болезни, и этим – прервать подпитывание патогенного Образа изнутри, что принципиально важно при лечении духовно-психосоматической патологии, можно и нужно. Но прежде ее необходимо вычленить, не забывая при этом, что в действительности всегда есть два паттерна мышечного напряжения: поза и антипоза. В частности, для психосоматических больных мною разработан комплекс упражнений, способствующих разрушению “черной” позы. При этом главные критерии эффективности – это улучшение морально-психологического статуса пациентов и позитивные изменения в их жизни. Физические занятия сопровождаются объяснением (по ходу дела или в форме краткой беседы) связи имеющейся клинической симптоматики, включая позное мышечное напряжение, определенными

319

жизненными неудачами и моральным статусом. Особый акцент делается на личной ответственности за свое здоровье. Этим триединством развиваемые мною подходы принципиально отличаются от чисто психических или соматических практик (но не отрицают их): психокоррекции, психотерапии, психоанализа, различных психотренингов, мануальной терапии, хиропрактики, ЛФК и т.д.). Телесная поза, повторимся, является определенным паттерном статического мышечного напряжения, необходимого для осуществления реальной или воображаемой поведенческой реакции на сложившуюся ситуацию. Как известно, вариантов таких реакций может быть два: борьба или бегство. На соревнованиях командуют: “На старт!”, “Внимание!”, “Марш!”. Но это в спорте, а вот в реальной жизни “Марш!” никто не скомандует, и человек должен сам мобилизовать волю и заставить себя двигаться и что-то делать. Поза без последующего действия – это, как пишет профессор Менегетти, “застывшее в подготовительной фазе движение”. А ведь любая мысль должна быть воплощена в движение и реализована в нем. Как в императиве Канта: “Что я должен делать”. Применимо к рассматриваемой теме нас интересуют три фазовых состояния телесной мускулатуры: паттерн мышечного напряжения, поза – “желание действия” → действие – “желание покоя” → расслабление – “желание позы” (желание тонуса, мышечного напряжения) → …, взаимосвязь между которыми схематически можно выразить трехчленного цикла: …поза → действие → расслабление (покой)… (почему-то кардиологи упорно не замечают трех фазовых состояний сердечной

мышцы,

упорно

выделяя

только

систолу

диастолу).

Эту

последовательность,

касающуюся, кстати, и гладкой мускулатуры сосудов и внутренних органов, необходимо учитывать при кинезиотерапии (мануальной терапии, массаже, ЛФК и т.д.). Например, при исходно имеющимся у пациента мышечном напряжении необходимо не расслаблять его массажем или как-то по-другому, а стимулировать двигательную физическую активность; после состояния мышечного расслабления – покоя, необходимо поднять мышечный тонус (аффективно “накачать” мышцы), а не заставлять человека сразу бегать. Важно, что состояние тонуса мышц коррелирует с состоянием психики (а возможно – и духа): мысль=расслабление → эмоция=напряжение → действие, причем действие – это осуществление или реализация замысла, того, что перед этим продумано и прочувствовано, и это – одновременная и слаженная работа “Я” и тела, слившихся, психосоматически интегрированных в осуществляемом действии (вспомним менегетьевское: “Человек – это единство действия”). Эта физиологическая последовательность смены фаз телесных состояний нарушается, если личность не может решить, что делать, как поступить в какой-то ситуации, и надолго застревает в непродуктивном раздумье, аффекте и их ригидной психосоматической проекции – позе. Человек,

“застывший”

подготовительной

фазе

движения

(в

“замороженном”,

не

проявленном, не осуществленном движении, не реализованном “желании действия”), телесно как бы каменеет,

превращаясь

(духовно?-)психосоматическую

“статую”

или

“внутреннее

изваяние

смысла”. Эту внутреннюю позу-“статую” или окаменевший в теле мертвый внешнесредовой Символ, можно, если вспомнить “Маленькие трагедии” гениального Пушкина, назвать нашим собственным внутренним

“Каменным

Гостем”

(сначала

–

“человеком

статичным”, и позже – “человеком окаменевшим”).

320

напряженным”,

затем

–

“человеком

“Каменный Гость” (которого – прав Пушкин! – в моменты боли и радости, точнее, болирадости (опять-таки пушкинское: “ему и больно и смешно”), мы самонадеянно призываем сами), услышав приглашение, придя и навечно (ли?) поселившись в нашем теле, постепенно начинает трансформироваться во “внутреннего покойника” или “человека покоящегося” – вспомним судьбу Дона Гуана, который в смертельном рукопожатии навек соединился с “Каменным Гостем” в одно целое,

что

образно

символизирует

противоестественный

поэтому

(само)убийственный психо-телесный союз с (ново)образованием “живого-мертвого”),

“духовного-бездуховного”,

всегда

потенциально

“живого-неживого” (потом

“деятельного-бездеятельного”

–

любви(-жизни)-

ненависти(-смерти), раба-господина, человека-арлекина. “Каменный Гость”, этот наш будущий убийца, в сущности, пришедший изнутри, – это статичная мышечная поза, которая стала вечным “прокрустовым ложем” не только для тела, но и для всего духовно-психосоматического человека. Любая статичная поза, в плане анатомической и двигательной телесной свободы, как минимум, локомоторно контрактурогенна и поэтому уже сама по себе является этиологией. В итоге хроническое мышечное напряжение трансформируется в ту или иную нозологическую форму психосоматической патологии. Поза – это точное отражение сужающих возможности личности фиксированных стереотипов внешней и внутренней жизни. За счет изменения висцероцепции, ангиоцепции, кардиоцепции, проприоцепции и других интероцепций (да еще на фоне ригидной перцепции) меняются наличный церебральный информационный статус и черты личности. Мощными психически и телесно иммобилизующими факторами, поддерживающими позное мышечное напряжение, являются лень, парализующий волю страх, неверие в свои силы, поиск виноватого, привычка жить по указке, из-под палки или за чужой счет, отсутствие моральной поддержки, цели и смысла жизни и т.д.; к тому же, по причине нередкого отсутствия очевидной связи, мало кто из врачей и пациентов верит, знает или хотя бы догадывается, что образ-аффект (как моральная проблема личности) и позное напряжение могут иметь самое непосредственное отношение к имеющимся у них (…→духовно→психо→)”соматическим” заболеваниям (надеюсь, данная работа в какой-то мере восполнит этот пробел). Страх-аффект

–

это

надежный

сторож

телесно

воплощенного

Символа-Образа.

Страх

поддерживает позу. Менегетти правильно подчеркивает, что за страхом часто стоит лень – маленькая ближняя выгода и большая дальняя потеря. Фактически страх в сочетании с ленью (а лень – одно из проявлений глупости) – это скрытый саботаж по отношению к самому себе, своим судьбе, жизни и здоровью. Это трусливо-инфантильное нежелание что-то делать ради себя: “пусть хромой – но зато работать не надо ”, “пусть не любит – но и не выгоняет”, “пусть мало платят – но на еду (водку) хватает”, – в общем, “лучше (болезнь-)синица в руках, чем (здоровье-)журавль в небе”. Почему человек, этот (вроде бы) “венец творения”, трусливо держится за маленькую выгоду, боится рисковать, привык нищенствовать и паразитировать даже на собственных здоровье и жизни (в том числе, на здоровье и жизни медицинских работников) – ответы на эти вопросы нужно искать не в кабинете врача, а в религии, философии, культуре и искусстве. И все же я не верю, что это делает Человек, – это делает вселившаяся в него Сущность.

321

Не могу не написать еще вот о чем. У гуманистически ориентированного врача должно быть принципиальное понимание того, что пациент может требовать от него, именно как от врача, а что – нет. Я полагаю, что больной (и общество!) не имеет никакого права – морального, юридического и человеческого – никогда и ни при каких условиях требовать, чтобы врач вернул ему здоровье. Также врач не обязан расплачиваться за чужие грехи (как человека, так и общества), ибо врач – не Прометей и не жертвенный агнец на алтаре чужого здоровья, чужой жизни и чужого счастья. Подневольно общаясь с пациентами – и благородными и негодяями – врач должен юридически, морально-духовно, психосоматически и по всякому другому от него защититься: “не навреди”, – в первую очередь, самому себе, а уж потом – больному. Врач не только не обязан, но и никогда не должен, – более того, не имеет никакого права! – ради кого бы то ни было рисковать своей единственной жизнью, ее настоящим и будущим, рисковать собственным духовно-психосоматическим здоровьем, безвинно и напрасно (больному это не поможет) страдать за другого, глупо и несправедливо убивать себя как личность, калечить свои психику и тело, брать на себя чужую боль и

добровольно

пить

духовно-нравственный

яд

из

чаши,

не

ему

–

другому!

–

судьбой

предназначенной. Сопереживание, сострадание больному – это не страдание за него и вместо него, ведь каждый должен сам нести свой крест. Единственное, что врач всегда обязан сделать по отношению к больному – это вовремя назначить лечение имеющегося у него заболевания, применяя общепринятые

соответствующие

медицинской

науке

профилактические

практике

лечебные

рекомендации

средства

касательно

методы,

имеющихся

дать

пациента

патологических нарушений, не выходя за рамки своей профессиональной компетенции. Стать здоровым, исцелиться, человек может и должен исключительно сам. Для этого, кроме выполнения известных гигиенических рекомендаций, необходимо иметь Цель, которая придаст Смысл жизни и породит в сознании и “Я” соответствующий спасительный “Белый Образ”. Врач, подобно беспристрастному Сознанию, информирует, а пациент осознает свои ошибки и заблуждения и самоисцеляется. Но вернемся к позе. В большинстве случаев человек не осознает и не ощущает, что он, как говорится, “встал в позу”, так как психически осознается и воспринимается только фазическое – в движении – и не осознается и не воспринимается тоническое (точнее, это всегда позно-тоническое) – без движения – напряжение мышц. Поза, вспомним, патологически действует на организм при помощи длительного статического мышечного напряжения. По сути, позообразование является морфонеогенезом, формированием “новых” анатомии и физиологии (и поза, вспомним, – это далеко не всегда патология, есть и позитивные позы). Симптоматика может длительно – годы и годы – не появляться, так как позное напряжение мышц по интенсивности обычно слабое и часто непостоянное. Тут действует фактор времени, в течение которого происходит накопление в теле патоморфологических изменений и задействованных патофизиологических механизмов, а также длительность и сила аффекта и количество аффективных атак. Можно долго иметь внешне прекрасное духовно-психосоматическое здоровье, но быть уже давно

тяжело

больным

–

“колоссом

на

глиняных

ногах”.

Важно,

что

при

этом

действие

персистирующего внешнего индуктора – Символа, как правило, не осознается, и он остается в тени;

322

частично и смутно осознается, да и то не всегда, только порожденный им Образ: “что-то не так в жизни, вот, только бы знать, что”. В случаях острого и интенсивного воздействия внешнесредового Символа или их констелляции на психику человека, особенно по типу череды “ударов судьбы”, психосоматическая патология и ее драматические финалы развиваются достаточно быстро – седеют или стареют буквально “за ночь”. Еще раз подчеркнем, что в данном случае речь идет только о патогенных Символах, которые человек добровольно (осознанно или подсознательно) впускает вовнутрь себя и не может их понять, уразуметь и конструктивно переработать, и поэтому их психосоматическое воплощение носит патологический характер. В чистом виде элементарные позы (как в заключительной сцене пьесы Гоголя “Ревизор”) наблюдаются достаточно редко и кратковременно. В реальной жизни с ее непрерывно-поточным одновременным воздействием множества негативных Символов (и, разумеется, позитивных тоже) у человека возникают сложные аффективно-когнитивные нарушения и соответствующие им позы, правильнее сказать, подвижные сплетения различных поз, телесно отображающие в on-line режиме суммарный аффективно-когнитивный личностный профиль. Кроме этого, каждая мышца человека участвует в реализации множества движений и образовании множества поз, причем нередко одновременно (в частности, поэтому и полезен двигательно-активный образ жизни: разнообразные физические занятия и упражнения, танцы, подвижные игры, участие в спектаклях и т.п. – универсальные симптоматические противодействия мертвым Образам, фиксированным аффективнокогнитивным структурам и статическим позам). Поэтому расшифровать итоговую или доминирующую позу

вычленить

образующие

ее

элементарные

позы

рудиментарные

“застывшие

(микро)локомоции” – эти своеобразные “археологические черепки”, остатки-фрагменты не полностью решенных личностных проблем и, соответственно, не полностью разрушившихся “старых” аффектовпоз (аффективных телесных “шрамов”), не всегда возможно. В жизни человеку приходится одновременно бороться за себя, побеждать и проигрывать на нескольких личностных фронтах. Отражением этой борьбы и является сосуществование в одном теле сложной гиперпозы из какого-то динамичного и статичного “переплетения” множества элементарных поз (точнее, всегда “черно-белых” пар поз), некоторые из которых уже сформированы, другие только образуются, а третьи – фрагментируются или разрушаются. Сосуществование в теле нескольких поз, да еще в различных стадиях “жизненного цикла”, очень затрудняет их вычленение из сложного мышечного ансамбля и, соответственно, – поиск корреляций между конкретным Символом (местом-событием), его отображением в психике и позой, но не делает его невозможным. Прекрасным ориентиром могут служить многие живописные полотна, скульптуры и скульптурные композиции выдающихся мастеров, на которых отчетливо видны поза, напряжение мышц, эту позу образующих, мимика как отражение аффекта, а нередко и породивший их Символ (средовой контекст). Как уже указывалось, хорошим клиническим подспорьем также служат боль, зуд, гиперкинезы, насильственные движения, цвет кожи и т.д., которые нередко являются телесным свидетельством внутренней борьбы в “Я” и теле человека и проявление этой борьбы.

323

При психосоматической патологии, боль, вспомним, возникает от длительного напряжения мышц агонистов и антагонистов позы в некой ключевой телесной точке, являющейся “острием” морально-психосоматической

проекции

“желания

действия”

или

точкой,

которой

должна

осуществиться или, наоборот, не осуществиться главная “локомоция морального выбора”: смириться, бежать или бороться, сделать или не сделать какой-то жест, например, означающий “да” или “нет”, и т.д. В случае с мимической мускулатурой (выражение лица – это тоже часть позы) боль появляется от длительного ее напряжения при тоске, тревоге, агрессии и др. Фациальная (и даже краниоцервикальная)

боль

также

возникает

при

постоянно

“надетой”,

–

точнее,

контрактурно-

склеротически “вросшей” в лицо – мимике-маске, например, “привычной” улыбке, скрывающей страх, растерянность или ненависть. В целом боль при моральном выборе – это всегда символ видимой или невидимой (внутренней) борьбы, того, что человек не смирился, и у него еще есть силы сопротивляться и желание лучшей доли; недаром говорят: “без боли нет лучшей доли”. Боль и особенно страх боли не позволяют человеку распрямиться, разогнуться и освободить тело от “тяжких оков” позы и избавиться от порождающего ее Образа. Такой страх (у которого “глаза велики”), что будет очень больно, хорошо знаком специалистам в области стоматологии, хирургии и мануальной терапии, которые часто сталкиваются с пациентами, страдающими от страха-боли, которые буквально не позволяют – и напрасно! – что-либо с собой делать. Буквально вся духовно-психическая жизнь здорового и больного человека от рождения (зачатия) и до последнего вздоха является не только точным отражением жизненной среды, в которой он, как выражается Менегетти, “исторически функционирует”, но также, подобно кольцам на спиле дерева, всегда и всеобъемлюще морфологически и патоморфологически отображена в его теле. Поэтому при духовно-психосоматических болезнях клинические симптомы являются ни чем иным, как внешним проявлением телесно воплощенного патогенного внешнесредового Символа (этой негативной семантической посылки от места-события, ситуации-внешней среды, человека, картины, ландшафта и т.п.), психосоматизированного, исходя из особенностей индивидуальной личностной интерпретации этого Символа (либо их констелляции) конкретным субъектом. Иными словами, симптомы болезни – это психо-телесное отображение морально тяжелой жизненной ситуации, в которой находится человек, возникшей вследствие ошибки, которую – всегда он же! – совершил и за которую (справедливо) расплачивается. Часто симптомы – это последствия культурально и индивидуально личностно обусловленной духовно-психосоматической трансляции (передачи, проекции) болезни из “внешнего” “Я”-тела (в котором болезнь может первично зарождаться, так как “внешнее” “Я”-тело тоже уязвимо для патогенной семантики (чьих-то слов, поступков, действий и т.п.); к тому же, мало кто осведомлен о его существовании) во “внутреннее”, биологическое “Я”-тело (большинство людей ошибочно считает это “Я”-тело единственным). Но бывает и обратное проецирование: в частности, во время ремиссии (нередко так называемая ремиссия – это “сон разума” больного, его родных и врачей, который, вспомним, всегда “порождает чудовищ”) больной может “прятать” – от своего “психобиологического "себя"” или родных, близких и врачей – или, точнее, временно “переселять” свою патологию (патологическую семантику) либо в свое же собственное внешнее (виртуальное) “Я”-тело (тогда, прав Менегетти, его здоровье пойдет на поправку, а дела – насмарку), либо – во внутренне или внешнее “Я”-тело какогонибудь другого человека, чаще – библейского “ближнего”. Также человек может временно “укрыть” свою болезнь в психосоматической сфере (семантически “зараженных”, аффективно “укушенных” им) врача, медсестры, нянечки, соседа по палате, психотерапевта, психолога или просто случайного человека, – а то и нескольких сразу, – где Символ тоже пустит свой ядовитый росток – воплотится в виде (болезни-)Сущности. Но, спустя какое-то время, субъект обязательно вернется (на повторный осмотр, консультацию и т.п. – но может вернуться и не физически, а, например, позвонить, что-то передать

324

через третьих лиц или как-то по-иному) и “заберет” свою “родную патологию” обратно, ведь психосоматический больной подсознательно “любит” и “лелеет” свою ошибку-проблемузаблуждение-болезнь и поэтому “просто так”, “без боя”, ее никогда никому “не отдаст” и тем более “не подарит”. В свою очередь, такие временные (подсознательно добровольные) “хранители” чужой болезни (с подсознательной неохотой) возвращают ее “законному владельцу”, как правило, в значительно “обогащенном” или, реже, в “урезанном” виде. Представляется, что такая меж-“Я”-телесная циркуляция патогенного Символа с эффектом “обогащения” или метаморфоза – моральная основа госпитализма и поликлинизма, которая часто является истинной причиной появления большого количества ятрогенных и особенно “неясных” осложнений. Часто бывает, пациент обратился в лечебное учреждение по поводу головной боли, а выписан еще и с язвой желудка, гипертонией, депрессией или экземой. Проблема в том, что все эти “трансляции”, “обогащения” и “прятания” патогенных Символов в разных душах, сердцах, головах и телах осуществляются преимущественно на подсознательном (субментальном) уровне. Симптомы психосоматического заболевания не только всегда имеют “второе – символическое – дно”. Не менее важно и следующее: в этих симптомах-посланиях – как и в наших снах – в символически закодированной форме всегда содержится разгадка того, что и по какой причине происходит с человеком (где, когда и в чем он допустил ошибку – и какую), и имеются точные указания, что именно, где и когда ему нужно совершить (сделать или исправить), чтобы выздороветь, а при выраженных патоморфологических и патофизиологических изменениях – максимально улучшить свое состояние или хотя бы приостановить прогрессирование болезни. Поэтому клинические симптомы и синдромы необходимо рассматривать не только по общепринятым медицинским канонам (которые, разумеется, никто не отменял, иначе как лечить больного на самой опасной для его жизни и здоровья – “медицинской” – стадии заболевания), но и как реально существующий, – в чем лично я неоднократно убеждался! – иносказательный язык больного тела. Разумеется, эти знаки-симптомы необходимо оценивать не изолированно, а всегда комплексно и с обязательным учетом анамнестического и текущего внешнесобытийного контекста, порой – всей прошлой и настоящей жизни субъекта и его планов на будущее, а также значимых, в отношении семантической опасности для больного, родственников, предков и библейских “ближних” (“враги твои – ближние твои”), представленных в его “Я”мозге-теле. Принципиально важно, чтобы такая оценка всегда проводилась только с моральных позиций – и никак иначе. Надеюсь, когда-нибудь клинико-внешнесобытийная или клинико-символическая семиотика будет подробно изучена и станет широко применяться в рутинной медико-психологической практике. Ниже приводятся результаты моих собственных наблюдений и попыток символической интерпретации некоторых телесных поз и видимых анатомических особенностей, различных симптомов или патологических проявлений: боли, гиперкинезов, непроизвольных движений, сыпи и т.п. Разумеется, эти эмпирические данные, единичные или сделанные на небольшой выборке, – а в ряде случаев это всего лишь смутные соображения или интуитивные догадки, – не нужно бездумно экстраполировать на все клинические случаи и житейские ситуации. Главной задачей этого раздела – своеобразной клинической семиотики Символов, попытки толкования клинических симптомов по типу “сонника” – является креативная стимуляция читателей – специалистов и пациентов, и привлечение их внимания к реально существующему иносказательному языку больного тела, взывающего к нам – слепым и глухим – и просящего помощи (в том числе и у собственного “Я”), к “шепчущим”, “говорящим” и “кричащим” симптомам – симптомам-символам, симптомам-подсказкам, симптомам-ответам. Хорошо сказал один наш английский коллега: “Врачи должны быть фермерами, а не пожарными”, ведь больное тело, подобно заброшенной крестьянской земле, буквально взывает о помощи, а мы, вместо того, чтобы помочь, кромсаем его скальпелем, мучаем уколами и травим таблетками... Есть и еще одна – более прозаическая – причина необходимости составления такого толкователя: “Я не помню ни одного клиента, который бы рассказал правду о своем случае. Клиент всегда лжет, делая это сознательно или бессознательно, и потому не может мне дать точных указаний”, пишет Антонио Менегетти, и, к сожалению, он абсолютно прав. Головная боль, болезни мозга, включая опухоли, – символ того, что имеется какая-то больная проблема, тема, скрытая от “Я”, не понятая, не осознанная человеком, которую тот не может

325

разрешить, нередко это “ментальная или эмоциональная инфекция”, “подхваченная” от кого-то, – как выражается Менегетти, завелся “паразит ума”. Какие-то вопрос, загадка губят человека (энцефалит), засели в мозгу (материализация в виде, например, рака или менингиомы – пролиферация патогенной информации), разрушают его мозг (атрофия ЦНС). Процессы в зрительной коре – что-то губит мозг, проникая через орган зрения, вызывая головную боль или болезнь мозга от увиденного; в слуховой коре – вред наносится через орган слуха, от услышанного, в лобной – через какое-то действие. Другой вариант – человек сам губит, убивает, развоплощает что-то плохое, “засевшее”, “поселившееся” в голове, в мозгу, сознании, памяти, уме, так как не может избавиться от этого (наваждения, мысли, идеи и т.п.), не слушать что-то и т.д. При “выходе” этой мысли, проблемы, загадки на поверхность сознания (своего или чужого) – “тайное стало явным”, будет косметическая или дерматологическая патология кожи лба и/или волосистой части головы (может быть острый “сброс” морально патогенной информации из “Я”-мозга в виде носовых кровотечений: с левой ноздри – “сброс” или “освобождение” от черных мыслей, с правой – от аффекта). То есть сыпь и т.д. – это морфологический, телесный эквивалент того, что Образ частично или полностью развоплощается и покидает мозг, параллельно “очищению” “Я”; атака отбита, “Я” и мозг сумели освободиться от проникшего в них Символа-Образа, изгнать из себя аморальную мысль-гадость и мерзкое влечение-желание-чувство. Моральная осознанность проблемы – тот момент, когда от нее можно избавиться навсегда, конструктивно ментально переработав, и сделать так, чтобы она больше не возникала. Человек всегда должен знать, о чем он переживает и думает и для чего и почему он об этом переживает и думает. Кровоизлияние в мозг – символический удар по “Я”-мозгу, человек что-то такое узнал, что это его покалечило, повредило “Я”-мозг (“вдарило по мозгам”). Имеет значение топика кровоизлияния, так как помогает понять, каким путем эта поразившая мозг человека убийственная правда попала: увидел, услышал, ощутил, осознал содеянное, что-то “примыслил” – “психосинтезировал” – и т.п. Красное лицо и нередко полностью голова и шея – волевым усилием при сильном желании или крайней необходимости человек заставляет себя делать что-то такое, за что, по его верному или ошибочному мнению, можно крупно поплатиться, и испытывает сильный стыд и/или страх, что близко подошел к какой-то “опасной черте” – некому “огню”. Он чувствует его жар и понимает, что может пострадать, “сгореть”, “лишиться головы”, – но не отходит (или почему-то нельзя отойти) и продолжает делать свое морально опасное или постыдное дело. Также краснота лица может быть символом

осознаваемого,

сознательно

не

осознаваемого

или

подсознательного

(–

из

“бессознательного”) стыда от желаний, мысленно осуществленных или только планируемых деяний. Это признак того, что человек морально сохранен, у него еще есть совесть. Краснота любой части тела может свидетельствовать о стыде от содеянного, например, красные руки – что-то постыдное сделал – фактически или мысленно – руками и мучается от этого (губы, язык и ротовая полость всегда красные – и это навевает на определенные мысли о греховности рта; о том, что еще и почему красное – подумайте сами). Краснота – свидетельство искреннего внутреннего стыда-раскаяния от содеянного и готовности к искуплению. Такие люди

326

морально сохранны и их можно вернуть на путь истинный, но необходимо помнить, что они склонны к ситуационной утрате морального контроля над “своими”(-чужими) влечениями, так как их когнитивность запаздывает и появляется (иногда много) позже влечения-аффекта – сначала натворит, а потом расхлебывает. “Красные” и “бледные” (I). В жизни (семье, работе) хорошая пара – (по цвету кожи) “бледный” и “красный”. Бледность – это ум и хитрость, а краснота – пламя и смелость; “красный” прожигает путь, а “бледный” потом все расставляет по своим местам, исправляет погрешности и ошибки, убирает щепки: “("красные") лес рубят – щепки летят ("бледные" их убирают)”. Но “красный” всегда главный (когда наоборот – это нонсенс, признак дурости, неопытности или чьей-то интриги), и он должен – морально, идейно – контролировать “бледного” и регулярно пугать его, ставить на место. Морально и аффективно-когнитивно сбалансированный человек – это молочно-белая кожи лица и легкий румянец на щеках. Но если такой румянец не проходит с возрастом, то свидетельствует о невинности (неведении) и неопытности (незнании-неумении); такой либо глуповат, либо его “берегут”, чтобы не пропал. Когда взрослый или старый “красный” или “бледный” превращаются

в “румяного”

(постоянно

или ситуационно), особенно

на фоне

пергаментно-

желтоватого цвета кожи лица, то это свидетельствует о том, что он глупеет (в целом или в какой-то частности), а, если превращается в “пятнистого”, то это признак, – в первую очередь, моральной – растерянности, запутанности и противоречивости. Красное лицо в сыпи, нечистое или с угрями, гнойничками, болячками и т.п. – см.: “красное лицо”; также плюс человека уже опалила, обожгла, отметила некая ситуация. Еще это признак морально “нечистой”, “грязной” ситуации и осознание (или осознанное неосознание – активное выталкивание неприятной правды в подсознание, по типу заметания мусора под диван при уборке собственной квартиры) человеком того, что он делает – мысленно или фактически – морально грязное дело. Бледное лицо – символ страстного желания или необходимости попасть куда-то, сделать чтото, тоска по какому-то месту, человеку, событию, делу и т.д. и сильный, нередко, иррациональный страх перед имеющимся на пути мнимом или реальном опасным препятствием. Это страх-уверенность в непреодолимости этого препятствия или боязнь не преодолеть его. Эта боязнь нередко прячется под “удобной” маской вины или псевдоморальных обязательств перед кем-то (“на кого я их брошу” и т.п.),

наличия

неких,

как

правило,

псевдообъективных,

причин-оправданий

или

“удобного”

виновника собственной лени, трусости, а порой и подлости, бездарности или бездеятельности. Либо бледное лицо – это желание свершить какое-то дело с трагическим концом – “мрачная решимость” камикадзе, или наоборот, – невозможность от него отказаться – камикадзе по неволе. Но всегда есть элемент бесчувственности и бесстыдства, то есть бледность лица – это страх, что попадется, поймают и накажут, и аморальность, бесстыдство. Не нужно путать бледность со здоровой молочной белизной. Бледное

лицо

сыпи,

нечистое

или

угрями,

болячками,

оспинами

т.п.

–

все

вышесказанное плюс наличие негативного опыта от чаще осознанного контакта с той же или

327

аналогичной опасной и/или морально “нечистой”, “грязной” ситуацией; человек и хочет (нуждается, кто-то/что-то гонит, заставляет) и боится предпринять вторую или очередную попытку или попасть (попасться с поличным) в аналогичную ситуацию (сыпь и др. могут появляться при одном только воспоминании – осознанном или телесном повторном переживании по типу психо-кожной реакции). В жизни нередко бывает необходимо на время поступиться моральными принципами ради итоговой пользы дела, или когда моральная польза в одном перевешивает моральный вред в другом. Лоб в прыщах, сыпи, болячках, нечистая кожа лба нередко с дурным, неприятным запахом – признак морально “грязных”, “нечистых”, “плохих” мыслей или замыслов, человек обдумывает, хочет, планирует сделать что-то нехорошее, или уже это делает. Чем больше болячек или прыщей, тем грязнее эти мысли и тем более они захватили, колонизировали “Я”. Или это – всплывшие из подсознания воспоминания о подобных случаях, имевших место ранее (когда морально не покаялся). Когда подобные мысли или планы покидают разум, “Я”, то кожа лба очищается. Если нечистота лба никогда не проходит, то, соответственно, человек постоянно думает о чем-то плохом или замышляет грязные дела. Дурные мысли могут быть наведенными. Сыпь – это признак того, что “тайное стало явным” и “на лбу написано”, сам человек или окружающие узнали об этом (если мысли не проявлены для человека или окружающих, то будет патология головного мозга). Чистый лоб без морщин. Если человек, замышляя или совершая что-то плохое, грешное, порочное, морально не мучается, не понимает, не знает или не чувствует, что это зло, а думает, что это добро, то есть истинно заблуждается, то лоб будет оставаться чистым. Такое возможно при морально сложных случаях либо при моральной неопытности. Либо это “дитя порока”, дитя – ибо “не ведает, что творит”, а часто наоборот считает, что поступает (разумеется, для себя) хорошо либо правильно. Вообще ангельское выражение лица, отсутствие морщинок и следов мимики в возрасте, когда они должны уже появиться, ясные чистые глаза, чистые губы, щеки, рот и т.д. всегда подозрительны на предмет того, что это “дитя порока” (разумеется, речь не идет о маленьких детях, мадоннах, “божьих детях” – слабоумных, выживших из ума и т.п.). Реальный человек всегда в чем-то грешен, и это обязательно отражается на лице и теле. Безгрешных, как известно, не бывает, и главное – это осознать

сделанный

грех,

покаяться,

исправить

его

попытаться

больше

не

грешить.

Исправившийся грешник, праведник, святой – это тот, кто осознал свои пороки и, мучаясь и страдая, изгнал зло из своих разума, души, сердца и тела. Но следы перенесенного страдания, как боевые шрамы у седого ветерана-воина, всегда видны и на всю жизнь остаются на лице в виде соответствующих складок-морщин, ямочек-оспин на лбу и щеках, характерной “аскезы” или отображаются в виде специфического выражения скорби – “великая мудрость великой печалью произрастает” (Экклезиаст). “Приливы” (обычно трактуемые как свидетельство климакса) – символ “плохих”, постыдных, порочных тайных мыслей, фантазий, воспоминаний, желаний (нередко по типу мимолетных “дуновений” в психике) и стыда и страха разоблачения – вдруг окружающие догадаются об этих мыслях, поэтому такие приливы-покраснения нередко сопровождаются характерным бегающим, зыркающим или чиркающим взглядом: “а не заметил, не догадался ли кто-нибудь”, или применяется

328

отвлекающий возможного свидетеля маневр – какие-нибудь утрированное действие или показной вопрос-разговор, уводящие внимание в сторону. Эти мысли-воспоминания нередко сразу “ныряют” в подсознание и поэтому остаются за фасадом осознанного восприятия-воспоминания – чем человек старше, тем чаще так и бывает (это верно в отношении многих внешнесредовых поводовпровокаторов выше и ниже перечисленных телесных симптомов-символов). Побледнение лица – символ того, что человека посетил страх расплаты (без стыда и морального раскаяния): а вдруг узнают о том, что я задумал, делал, планирую сделать и т.п., и накажут, помешают, сообщат кому-то. Часто начинают зыркать или озираться, могут оглядываться, чуть-чуть втягивая голову в плечи, пытаться “слиться с фоном”, стать незаметнее; при затяжной и часто подсознательной активации страха (что поймают и накажут за тайно творимое) начинают одеваться и носить черное или серое (типичный пример – “Человек в футляре” Чехова, этого большого гурмана-любителя (мелко)психосоматической “клубнички”). По тому, что черное или серое: головной убор, шарф, свитер, майка, бюстгальтер, брюки (юбка), носки, обувь и т.д., можно определить, где гнездится страх: в мыслях, душе, сердце, животе-жизни и т.д., и как глубоко (близко) он подобрался – по тому, насколько близко к телу этот слой одежды. Это поможет при психотерапевтической помощи страдающему человеку (врачи и психологи – не судьи и указчики). Вспомним румянец стыдливости, а вот о “стыдливой бледности” в литературе что-то ничего не слышно, а пишут только о том, что “побледнел от страха”. Не нужно забывать, что от страха человек бледнеет – вазоишемия, а от гнева белеет – вазоспазм, порой, становится, как мел – но у этих в такие моменты никогда и ничего не болит, и к ним, порой, не нужно (либо опасно) вообще приближаться, и на какое-то время необходимо оставить их в покое. Побледнение любой части тела – признак страха разоблачения из-за аморальности того, что “хочет” сотворить, сделать, но “боится” (попасться), например, кисти – что-то сделал или планировал сделать рукой. Бледность – это отлив крови, признак того, что организм стремится временно изолировать “опоганенную” часть тела, чтобы не заразить грехом остальные части тела. Иными словами, региональные вазоспастические ишемии символизируют об “опоганенности”: ишемия миокарда – разбил чье-то сердце, надругался над чьей-то любовью, или предал свою любовь, опоганил свое сердце грязной любовью. У таких людей имеются серьезные проблемы с совестью, и они не склонны к раскаянию – страшатся морального разоблачения, позора или наказания. Также бледность может свидетельствовать о скрытности, и побледнение, вазоишемия, отток крови в глубины организма – это символическое свидетельство скрытности. Скрытным можно быть как по отношению к посторонним, так и по отношению к самому себе (“скрытное” – это “сокрытое”, “бессознательное”), и поэтому скрытность – это всегда “ящик Пандоры”. Побледнение-покраснение лица или лицо (части тела, руки и т.д.), покрытое пятнами (аллергическими либо это “игра вазомоторов”) – символ морально противоречивых мыслей или желаний. Это может быть смесь смелости и страха, наглости и робости, стыдливости и бесстыдства, гнева и страха, доброты и жадности, правдивости и лживости и т.д. – как проявление моральности и аморальности или внутренней борьбы добра и зла в человеке с попеременным успехом. Белое вазоишемическое пятно, волдырь, как при ужалении крапивой – символизирует страх и сильное

329

желание что-то скрыть (реже это гнев), красный венчик вокруг него – символ стыда и раскаяния, то есть,

наоборот,

стремление

это

же

самое

показать

–

принародно

покаяться,

это

–

патофизиологическое проявление ситуационной личностной противоречивости. Характерно, что всегда зудятся только красные пятна (белые никогда не зудятся), что свидетельствует о внутреннем желании

убрать,

смыть,

счистить,

стереть,

соскоблить

моральную

грязь,

избавиться

от

соответствующих чувств, желаний и мыслей, а не загнать их глубже во внутрь. Расчесывание в кровь при зуде – признак острого желания что-то дурное из себя, своей жизни удалить. Перед тем, как кого-то осуждать, судить, даже мысленно, всегда сначала нужно вспомнить о возможности ошибок разума и ложных муках совести у любого человека. Любовь к темным очкам под видом непереносимости (субъективно) яркого света – символ робости, стеснительности, неуверенности в своих (внешних или внутренних) данных, в сочетании с (сильным) желанием или необходимостью быть среди людей; или тайное подглядывание – потаенное любопытство к чужой жизни и желание скрыть этот интерес, так как человек понимает или считает, что это стыдно, либо боится (ответного) вторжения в свою жизнь. Избегание смотрения прямо в глаза встречается часто, и нередко такой человек боится, что другие прочитают в его глазах что-то такое, чего он стыдится или не хочет, чтоб другие об этом догадывались или знали. Потемнение в глазах – символ того, что очень не хочется кого-то/что-то видеть, страх, стыд или т.п. сильного психологического воздействия через орган зрения и попытка избежать его (бегство в симптом), когда уйти-удалиться, не участвовать и не смотреть по каким-то причинам нельзя. Нередко этому соответствует снижение слуха и телесная слабость, и тогда получается как в песне: “ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу”. Такая символическая трактовка применима и к обмороку, который нередко начинается с потемнения в глазах. Обмороки – подсознательное воспоминание о каком-то событии, когда необходимо было срочное спасение, избавление от моральной или физической ответственности. Либо это бегство от какой-то

опасной,

“спасительное

постыдной,

беспамятство”.

неприятной Обмороки

т.п.

ситуации,

возобновляются

при

поступка,

человека

очередной

угрозе

(людей) или

при

возникновении подобной ситуации – кем-то настойчиво требуемого ответа на какой-то высказанный или невысказанный вопрос, заданный “глаза в глаза”, “в упор”. Боль в глазах – человеку пришлось смотреть и увидеть кого-то/что-то (мерзкую сцену, неприглядное событие) постыдное, морально грязное, неприятное, страшное, представляющее реальную или потенциальную опасность для разума, души, сердца; либо он вспоминает об этом или боится, что опять придется смотреть и вновь видеть это (недаром говорят: “правда глаза режет”). Страх воздействия или попадания “чего-то” вовнутрь через зрение. Нередко глаз болит на стороне, на которой “это” действовало, при одном только воспоминании об “этом”. Глаз вообще чаще болит в наружных отделах, чем ближе к носу – “это” (“Оно” Стивена Кинга) незаметно подбираетсяподкрадывается сбоку. Офтальмическая мигрень, приступообразная боль в глазу, нередко “рвущая” – “Кто-то”/“Чтото” “рвется”, “прорывается”, пытается “выбраться” изнутри наружу либо, наоборот, попастьпроникнуть снаружи вовнутрь. Это обычно субментальное, подсознательное “глазо-зрительное” и

330

“психо-церебро-телесное”

острое

воспоминание-переживание

“Кого-то”/“Чего-то”,

когда-то

увиденного: какой-то сцены-события, чего-то, очень страшного или опасного (также см.: боль в глазах), что через глаза-зрение однажды пыталось или пытается в данный момент проникнуть или уже проникло (проникало) вовнутрь: в разум, душу, сердце и плоть человека (смотришь и не отводишь взгляд-глаза значит “впускаешь”). Это может быть зрительное воспоминание о нанесенной в раннем детстве или позже тяжелой сердечной или душевной травме, какой-то сцене унижения, надругательства, насилия и т.п. Миграция боли в направлении затылка – передвижение “этого” внутри, его преодолевание сопротивления “Я” и захват психики. Светобоязнь – уверенность, что “это” находится где-то на свету или появится там снова, и страх, что “это” может его (человека) увидеть, если он будет оставаться на свету, то есть попытка укрыться, спрятаться в спасительной темноте (такие нередко не любят и избегают яркого света, особенно там, где много народу, что опытному человеку говорит о многом, так как, когда прячутся и боятся, то, как правило, действительно есть, от чего прятаться и чего бояться). Потребность неподвижно лежать в темноте во время мигренозного приступа – попытка не выдать себя даже движением, замереть-затаиться, спрятаться-укрыться от “этого” (под одеялом) с (призрачной) надеждой-уверенностью, что в темноте “это” не найдет (в постели больные всегда принимают характерную позу, которая тоже говоритсимволизирует о многом). Потребность в тишине – чтобы не пропустить момент, не прослушать, как “это” подбирается, и вовремя дальше замереть-убежать или надежнее спрятаться. Тошнота в конце приступа – попытка изрыгания, изгнания, удаления “этого” из жизни-живота, вновь вернувшегося и попавшего, пробравшегося, проникшего вовнутрь, в жизнь-живот. Если в конце приступа появляется кровоизлияние в склеру (см. ниже), то “это” нанесло удар или через глаз проникло, попало вовнутрь (особо страшная сцена). Постприступный паралич Тодда (транзиторный вялый парез, как правило, верхней конечности) – страх сковал руку или ее “отбили” (рука оцепенела или одеревенела) при попытке закрыть глаза, защититься от удара или от попадания, проникновения в глаза “этого” (закрыть глаза рукой, чтобы не смотреть, не видеть и не впустить “это”). Приступы мигрени крайне редко бывают изолированными и почти всегда сопровождаются различными телесными и висцеральными болями и неприятными (морально-)психовегетативными переживаниями-ощущениями, но из-за относительно слабой, по сравнению с мигренозной болью, выраженностью их обычно игнорируют, хотя по временнòй психо-телесной миграции этих страховужасов-болей-ощущений можно судить об анатомической трассе – пути соматизации телесного воплощения

символа-аффекта,

то

есть

узнать,

куда

он,

по

индивидуальной

культурально-

символической интерпретации больного, “направлялся-стремился” – в сознание, разум, душу, сердце, живот (повседневную жизнь), и докуда “добрался”. Большой интерес для понимания повода-причины приступа представляют сны накануне и первую ночь после приступа, а также сны-видения, если больной во время приступа заснулзадремал (тема анализа снов и сновидений глубоко разработана Менегетти). Все другие виды мигренозных приступов, а также лицевых, стоматологических и головных болей,

ощущений

сенестопатий

краниофациальной

локализации,

тоже

могут

являться

символической интерпретацией субъектом удавшейся либо неудавшейся и анамнестически реальной

331

либо выдуманной попытки некого “воздействия” или “проникновения” “Кого-то”/“Чего-то” снаружи вовнутрь – или, наоборот, попытки “прорыва” изнутри наружу: его дебюта или другой этапной сцены-части. В основе этих психо-телесно либо только телесно переживаемых сцен тоже всегда лежит какое-то реальное событие, нередко далекого детства, обычно вытесненное больным в подсознание

–

психосоматическое

или

соматическое

“бессознательное”.

Оно

психо-телесно

вспоминается-переживается – при наличии условно-рефлекторных внешнесредовых стимуловактиваторов (см.: импритинг) – в виде болевого приступа, нередко в обрамлении каких-то смутных обрывочных

образов-видèний,

телесных

движений

(как

правило,

это

защитные

движения,

отражающие борьбу против проникновения “этого” или бегство от “этого”), в которых символически закодирована причина-событие. “Бледная мигрень” – чаще неосознанное психо-телесное воспоминание-переживание, когда человек вспомнил что-то подлое, плохое, нехорошее из содеянного им (самостоятельно или под чьим-то давлением), и он боится, что его поймают-накажут, разоблачат. Но это чисто страх карывозмездия без моральных мучений, так как нравственность такого субъекта ущербна. Во время приступа больные часто от страха подсознательно пытаются спрятаться от разоблачения-кары и ищут “укрытие”, что отражается в их телесных движениях (стать незаметнее, слиться с фоном, уползти в “норку”). Характерно, что в момент приступа такие больные закрывают глаза, прикрывают их ладошкой или одеялом, отводят взгляд. В момент приступа и нередко в межприступный период они не любят (боятся), когда на них смотрят – “ежатся под взглядом”, и сами смотрят на человека только тайком, чтобы узнать, догадался ли он или не догадался об “этом”. Во время приступа им рядом нужен “защитник” – преданный, не рассуждающий и молчаливый страж, особо доверенное лицо. “Бледные”, как правило, не доверяют врачам – а вдруг отравят, залечат или догадаются, они вообще мало кому доверяют. За (медицинской и другой) помощью идут к молчаливым и не болтливым, пусть и глупым (например, типичный “бледный” – Сталин не доверял врачам, боялся и ненавидел их). Нередко бледность свидетельствует о том, что человек живет среди “волков”, которые на него “нападают”. А “с волками по-волчьи”, и в таких случаях коварство, подлость и жестокость могут быть ситуационно оправданны или даже необходимы, но главное – морально не переродиться. Вспомните бледность лица некоторых политиков (и не только), и, что характерно, они всегда умнее и хитрее своих “краснолицых” и тем более “румянолицых” коллег и гораздо дольше “краснокожих собратьев” пребывают на политическом Олимпе – но только не в моменты ломки строя. Если общество волнуется и скоро грядет битва, то “красный” предводитель недовольных сметет “бледного” вожака старой гвардии. И тому никто и ничто не поможет, ибо “бледные” всегда слабаки в плане “лобового столкновения” с “красным” и равным по силе противником (Горбачев и Ельцин). Когда бледнолицый политик краснеет, то значит согрешил по крупному, (почти) попался и готов (всегда ложно) покаяться, лишь бы остаться на посту. Если еще сильнее бледнеет, то кого-то/чего-то сильно боится. Приступы бледной мигрени чаще оканчиваются обильным мочеиспусканием и очень редко – при крайних обстоятельствах – потением (см.: потливость и обильное мочеиспускание). “Бледные”

332

вообще чаще имеют сухую холодную или ледяную кожу и потеют только при субъективно сильном страхе, причем это всегда холодный пот (при страхе-ужасе – ручьями). “Красная

мигрень”

–

чаще

неосознанное

(духовно-)психо-телесное

воспоминание-

переживание по типу острого стыда, моральных мучения, страдания и раскаяния по поводу какого-то деяния или поступка с острым – и всегда, в отличие от “бледных”, искренним – желанием искупить свою реальную или мнимую вину (как всегда, важна индивидуальная интерпретация, так как никогда не нужно забывать о ложных муках совести). Бывает, что в результате сильной эмоциональной встряски какой-то старый неисправленный грех всплыл из тайников памяти (произошло опорожнение “бессознательного”) и гложет человека; или это – грозное напоминаниепредупреждение, когда человек в мыслях готовится вновь согрешить (они увлекаются-грешат часто, ибо у них corpus debile – плоть немощна. Во время таких приступов (включая безболевые формы пароксизмальной возогиперемии) характерны вздохи и глухие стоны, порой человек беспокойно мечется, как будто хочет что-то сделать (исправить грех). Таким во время приступа помогают успокоительные беседы и моральная поддержка, то есть нужен исповедник, человек, которого они высоко ценят и уважают за моральные качества. Если во время приступа “белой мигрени” человек успокаивается, когда уверен в собственной безопасности, то во время приступа “красной мигрени” успокаивается, когда облегчит душу: прилив крови к голове или другой части тела символизирует о том, что грех хочет “выйти наружу” в виде облегчительного признания-покаяния, чтобы “тайное стало явным” – “моральная декомпрессия”. Во время “красной мигрени” человеку психо-телесно “горше” и больнее, чем во время приступа “бледной мигрени”, и клинически характерны вагоинсулярные симптомы, например, гипергликемия – когда на душе горько, хочется сладкого, и поэтому они хорошо снимаются инсулином

инсулиновыми

препаратами,

повышающими

капельницами;

также

проникновение

помогают

сахара

анальгетики,

ткани,

особенно

глюкозо-калийс

центральным

опиатоподобным действием, и средства, успокаивающие разгоряченные душу и тело: проветривание, кондиционирование воздуха в режиме охлаждения, ледяные примочки, компрессы и ванночки, холодное питье, per rectum или внутривенное введение охлажденных растворов, а маленьким “красным” детям (но не в коем случае не “белым”!) – краниоцеребральная гипотермия. Во время “белой – вазоишемической – мигрени” человеку психо-телесно страшнее (леденящий страх, холодный страх), и характерны симпатоадреналовые симптомы страха и холода. Бледнокожие вообще часто мерзнут, особенно когда сознательно или подсознательно боятся, что “попадутся”, – или им просто не хватает любви, в плане которой они “вечно тощие и голодные”, так как не способны сами загораться, гореть и собственным пламенем греться изнутри. Именно поэтому у них во время приступа появляются дрожь, ледяные лоб, щеки, конечности, холодный пот. С пòтом они символически отдают “то”, что украли, присвоили, взяли, не имея на то права: потеет лоб – украли чужие мысли, чью-то интеллектуальную собственность, грудь – украли любовь или должность, дело, руки – взяли что-то руками, указали на кого-то пальцем (выдали) и т.д. Им хорошо помогают

333

центральные и периферические адренолитики, сосудорасширяющие, согревающие компрессы, горячее питье, укутывание, согревание от тепловентилятора, горячая ванна. При приступе “белой мигрени” хорошо могут помочь горячие ласки и жаркие объятия проверенного и безусловно преданного (“красного”) партнера. “Бледный” партнер может быть змеей, пригретой на сердце, ведь страх оглупляет даже умного. “Бледному” для того, чтобы он проявил свои интеллект и аналитические способности, всегда нужен для “разогрева” “красный”, и в плане начала интеллектуального дела он должен бояться более умного “бледного” партнера, так как это может быть искуситель Мефистофель. “Бледный” с “бледным” не должны начинать интеллектуальное дело, а то потом не разберутся, кто что у кого украл, либо все должны оформлять юридически. Если “красная мигрень” бывает у тех, у кого горячий разум и горячее сердце от избытка чувств и любви, – и их надо “остужать”, то “бледная мигрень” – у кого холодный разум и холодное сердце

от

недостатка

чувств

и любви, –

и их надо

“разогревать”, чтобы

они

“оттаяли”.

Соответственно, разогретому и пылающему “красному” жаркая любовь может сделать еще хуже или даже убить (“сжечь”), то “бледного” – вылечит (но при избытке может “иссушить”). У “красного” пациента (или ученика) должен быть “бледный” врач (учитель), а у “бледного” больного – “красный” врач – но все зависит от ситуации, когда одного нужно “охлаждать”, а другого – “разогревать” (знания и профессиональная компетентность подразумеваются). Красная мигрень у “красных трусов” – людей, однажды крайне сильно напуганных и морально сломленных, что могло быть в глубоком детстве, и об этом они могут не помнить. Таким в момент приступа необходимы средства против паники, и главное – не напугать их еще больше, поэтому все движения должны быть очень осторожными, а то убегут или будут метаться еще сильнее. Им хорошо помогают препараты и воздействия, которые ими считаются “супермощными”, “сверхэффективными” и т.п.: ингаляции кислорода (основы жизни), введение общеизвестных или рекламно раскрученных сильных чудо-препаратов, желательно, действующих моментально. “Красные” и “бледные” (II). В жизни и профессиональной практике мне многократно приходилось убеждаться, насколько важно правильное сочетание темпераментов, и в этом хорошо помогает знание и учет такого фактора, как кожно-сосудистые реакции. Этот фактор хорош тем, что его легко наблюдать и проверить. Поэтому поговорим о “красных” (вазогиперемических) и “бледных” (вазоишемических) людях, – не забывая, что в одних случаях человек может реагировать по вазоишемическому

типу,

других

тот

же

самый

человек

будет

реагировать

по

вазогиперемическому типу. Применимо

субъектам,

которых

называю

“красными”,

термин

“вазогиперемия”

подразумевает, что такие люди всегда или периодически (в некоторых специфически – морально – окрашенных аффективных ситуациях) склонны к полнокровию дермальных и субдермальных сосудов. По моим наблюдениям прилив крови к коже, – то есть к поверхности тела – символизирует их

общительность,

публичность,

открытость

поведении,

высказываниях

эмоциональных

проявлениях, смелость, бесстрашие, стремление “в бою” быть впереди, привычку говорить правду в лицо, доверчивость, доброту, душевную щедрость и широту натуры, способность от чистого сердца

334

кому-то помочь, что-то отдать, вернуть, подарить или пожертвовать, в чем-то признаться, покаяться. У отдельного субъекта возможны различные комбинации этих качеств и свойств личности и характера. По отношению к “бледным” субъектам термин “вазоишемия” подразумевает склонность к пониженному кровенаполнению кожно-подкожных сосудов, и кровь при побледнении оттекает в глубины организма, она как бы “прячется” в телесных недрах, унося с собой “правду”. Это символизирует качества серого кардинала: скрытность, недоверчивость, склонность к тайнам, интриганству, закулисности, привычку все прятать внутри, единолично принимать решения, секретничать, вынашивать планы. Как правило, у “бледных” высокие аналитические данные и способность строить многоходовые комбинации, характерны боязнь лобовых столкновений, трусость, стремление “в бою” быть сзади и прятаться за “красным”. Также им свойственны жадность, скупость, лживость, привычка избегать ответственности и перекладывать вину на других. Впрочем, в итоге все зависит от силы духа и моральных качеств. “Красные” (в тех ситуациях, в которых они “красные”) – поставщики огня, “огонька”. Они – доноры любви-чувства и нередко греха, что происходит от избытка чувств и из-за сниженного контроля над своими влечениями. “Бледные” – потребители нередко чужого огня (любители погреться у чужого костра) и реципиенты (порой, пожиратели, вампиры, высасыватели) чувства и любовного жара. “Большой красный” может иссушить или сжечь огнем, затопить любовью “маленького бледного”, а “большой бледный” – потушить, погубить, заморозить “маленького красного”. Соответственно, “красный”-“красный” (огонь-огонь, смелость-смелость, бой-бой, любовьлюбовь) и “бледный”-“бледный” (страх-страх, лед-лед, вампир-вампир) – тоже не пары. При паритетных мировоззрении, морали, социальном положении, образовании, культуре, знаниях и интеллекте “красной” женщине лучше иметь “бледного” мужа, чтобы тот ее направлял на путь истинный и остужал ее разгоряченные мозги, но знать, что бизнесом тот ее никогда не прокормит, если, конечно, это не интеллектуальный бизнес (удел “бледных”). Если у них возникнет сексуальная дисгармония (в случае, когда “бледный” муж недостаточно опытен или пуританин в сексе), то ей для выпуска пара нужен жаркий “красный” любовник. Если ее “бледный” муж заведет “бледную” любовницу (фактически, больше подружку), даже молодую, то пусть она к этому относится спокойно – не уйдет, а вот “красная” любовница может запросто увести ее “бледного” мужа, если жена его недостаточно “греет”, и он эмоционально “мерзнет”, или, наоборот, “жжет” и “иссушает” его. “Бледной” женщине лучше иметь “красного” мужа, но знать, что, если она постоянно будет его “пилить”, то он найдет жаркую “красную” любовницу; также она должна быть изощрена в ласках (иметь высокий “постельный интеллект”), чтобы ими компенсировать недостаток любовного жара и сексуальной выносливости. “Красная” любовница нужна “красному” мужчине, чтобы он свою “бледную” жену не спалил жарким сексом; но бояться его жена должна умной “бледной” соперницы, особенно молодой. “Красному” мужчине с сексуальной слабостью нужна “бледная” любовница, так как той мало надо; но он должен свою мужскую слабость компенсировать техникой. Чтобы обманом завладеть “красным”, нужна обманная любовь “бледного” противоположного пола и наоборот.

335

У “красной” девочки, должна быть “красная” мать и “бледный” отец, у “бледной” девочки должна быть “бледная” мать и “красный” отец. У “бледного” мальчика должна быть “красная” мать и “бледный” отец, а у “красного” мальчика – “бледная” мать и “красный” отец (то же касается усыновления и удочерения). В жизни между двумя “красными” должен стоять “бледный”, который сильнее их, а то они спалят его или друг друга, а не он их остудит. Соответственно, между двумя “бледными” должен стоять “красный”, который тоже должен быть сильнее каждого из них в отдельности и смог разморозить,

разогреть,

зажечь

их

–

дело

(речь,

еще

раз

напомним,

идет

только

монометрическом сравнении). У “красного” коллектива (если так получилось) должен быть “большой бледный начальник”. Это должен быть Ум, он их научит, наставит на путь истинный, при необходимости – “остудит”, а они будут его преданно любить и не дадут ему “замерзнуть”. У “бледного” коллектива должен быть “большой красный начальник”, который их зажжет, вдохновит и согреет, защитит и отпустит грехи, а они ему сделают всю нудную и неинтересную интеллектуальную работу. Туда, где много препятствий, возможных столкновений, особенно лобовых, опасностей и страха, всегда нужно посылать “красного”. Туда, где безопасно – в плане открытых сражений и столкновений, но плетутся интриги, и нужно хорошенько подумать, прежде чем “отмерить и отрезать”, не “наломать дров” и не “спалить” дело (а “красные” – большие любители “ломать дрова” и поджигать их из своего огнемета-сердца струями эмоционального напалма), нужно посылать “бледного”. Переговоры – удел “бледных”, а пробивание и борьба, особенно в условиях сильного, жесткого психологического давления, или война – удел “красных”. Характерно, что в гражданскую войну (сердец) малочисленные и плохо вооруженные “красные” разбили превосходящие и хорошо вооруженные силы “белых”, но позже проиграли им в холодной войне (умов). “Красный” никогда до конца не должен доверять “бледному” и иметь в запасе “дамоклов меч”, чтобы “бледный” знал, что с огнем шутить и играть нельзя. При схватках, неприятностях, “наездах” “красный” должен прятать и беречь “бледного”, так как тот не боец. Можно, например, отвлечь его, искусственно создав сложную для обдумывания ситуацию-проблему, но только, чтобы тот не догадался, а то может не простить и уйти, ведь для “бледных” самое обидное – когда их держат за дураков. “Красный” должен чаще восхищаться умом “бледного”, но только не перебарщивать. “Бледному” не нужно говорить, “не дрейфь”, так как бесполезно и можно обидеть, он и так знает о своей тайной слабости – трусости; также не нужно лишний раз задавать вопросы “в упор”. “Лобовыми” вопросами и атаками “бледные” легко пробиваются, а “красные”, наоборот, только заводятся – и это должен знать “бледный”, готовясь, например, к неприятному разговору с ним. В свою очередь, “бледный” должен знать, что при шахматно-сложных многоходовых ситуациях он должен (деликатно и, порой, незаметно) взять на себя интеллектуальное первенство и сам думать, тянуть “когнитивную лямку” и аналитически, осторожно распутывать “интеллектуальный клубок”, а “красного”, чтобы он не рубанул сплеча по гордиевому узлу, чем-то занять, например, незаметно создав ему временное препятствие-трудность, которое он будет упорно преодолевать и не

336

мешать ему думать. Главное, чтобы “красный” об этом не догадался, а то не простит насмешки или расценит это как предательство, и диада-пара разрушится. “Бледный” должен чаще хвалить “красного” за смелость, мощную энергию, благодарить за помощь и т.п., и не напоминать о ситуациях, когда тот повел себя неразумно, или когда создалось впечатление, что он испугался, а также не перечить ему “в лоб”, особенно, когда он не в духе (может впасть в гнев). Лицам “с лицами противоположного цвета” мучения друг друга нередко кажутся непонятными, дурными или смешными. Поэтому во время морального упадка и слабости духа “красному” поможет только “красный”, а во время интеллектуального тупика или каких-то ментальный трудностей “бледному”

поможет

только

“бледный”.

если

партнер

или

спутник

жизни

должен

быть

противоположного “цвета”, то друг или советчик – того же “цвета”, только он правильно поймет и найдет, что сказать или сделать. Не нужно поручать “бледному” разрешать ситуацию, имеющую важный моральный компонент и эмоциональный окрас, этим должен заниматься “красный”. Но “красный” не должен и не может карать и судить, так как склонен к жалости, этим должен заниматься “бледный”, имеющий высокие моральные качества. Но в целом мораль не зависит от темперамента, и это – принципиальное утверждение. Если “красный” “белеет”, становится, как мел, то это почти всегда признак гнева (побеление кожи – вазоспазм, побледнение – вазоишемия), и в такие моменты, если тут же не прекратить его гневить, он может впасть в ярость. “Красных” обычно гневят неопытные “бледные”, которые еще от них “не получали”. Многие умные “красные” знают об этом своем недостатке и пытаются избегать соответствующих ситуаций. Если “большой красный” становится багровым или синюшно-багровым, то это может закончиться приступом гневливого безумия или даже сосудистой апоплексией (кровоизлиянием), так как “красные” – это нередко гипертоники. Кровоизлияния в склеру. Спонтанные односторонние кровоизлияния в склеру – символ “морального удара” в сочетании со страхом физического воздействия, того, что человек “получил в глаз” или решил, что “получил”, причем можно сказать – от правши или левши. Также это может быть

символическая

“ранка”

от

удара

или

проникновения

“кого-то”/“чего-то”

(также

см.:

офтальмическая мигрень) через этот глаз вовнутрь – некая недавняя или анамнестическая душераздирающая или ужасная сцена (также см.: стробоскопное состояние психики). Частое

моргание

–

какой-то

информации

(зрительной

картине)

человек

относится

амбивалентно, противоречиво: соглашается и одновременно не соглашается. Слезящиеся глаза (“мягкий” вариант – влажные глаза) – символ плача по ком-то, о чем-то безвозвратно ушедшем, утраченном и незаменимом, чего вечно не будет хватать. Это могут быть затяжное

или

по

типу

“дуновений”

психике

воспоминание-печаль,

воспоминание-плач,

воспоминание-сожаление, воспоминание-умиление о человеке, работе, имеющихся когда-то и нереализованных возможностях, дурном или жестоком поступке, который уже нельзя исправить и т.п. Другой вариант – наличие постоянной сердечной или душевной боли, скорби, печали в жизни человека; некоторые так и говорят: “пока об ЭТОМ не вспоминаю, не думаю – все хорошо, а, как

337

вспомню (что, например, родственник или близкий тяжело и неизлечимо болен, кто-то дорогой умер, сидит в тюрьме и т.п.), так сразу все”. Плач облегчает ношу и очищает душу. Отечные глаза, веки или мешки под глазами – не пролитые слезы; у человека на душе накопилось много того, что необходимо (действительно или по его мнению) “выплакать” (“слить” горе). “Ангельские” глаза, ясные чистые глаза – см.: “дитя порока”. Гноящиеся глаза или болезни глаз: катаракта и т.п. – символ того, что человек находится в ситуации, в которой (вольно или невольно) видит или смотрит (вынужден смотреть, “соучаствовать глазами”) на что-то (морально) разлагающееся, гниющее, мерзкое; или это подсознательное воспоминание (которое еще или вечно “свежо”) о какой-то омерзительной сцене, свидетелем или (со)участником которой он добровольно, по принуждению или случайно был. Другой вариант: лучше лишиться (части) глаз(а), чем видеть что-то, смотреть на что-то – при невозможности избежать зрительного контакта с этим “чем-то”, что “жжет глаза огнем”, “пронизывает насквозь”, “обжигает душу” и т.п. Или же подобные состояния означают своеобразное неосознанное самонаказание – “психосоматическое членовредительство” за то, что на “что-то” смотрел, – а мог бы и не смотреть или

прекратить

творимую

моральную

мерзость.

Такое

подсознательное-“бессознательное”

“психосоматическое членовредительство” может касаться любой части тела (и внутренностей) человека. Глазной зуд – что-то очень важное или нужное, нередко запретное и приятное, хочется получше рассмотреть, (нередко, тайком) увидеть и (возможно) насладиться. Другой вариант – желание “стереть” информацию, попавшую через глаза, например, когда “правда глаза колет”. Зуд в ушах – подобен зуду в глазах, только речь идет о том, что очень хочется “что-то” услышать и знать; или это потребность “заткнуть” уши и “что-то”, наоборот, не слышать, например, голос своей совести. Заложенность ушей – чего-то не хочется (сейчас или в будущем) или не хотелось слышать и попытка избежать этого; или “кто-то” символически заткнул человеку уши, чтобы он что-то не услышал. Звон в ушах, свист, постукивание, гул и т.п. – символ зова, кто-то/что-то “снаружи” или “изнутри” (голос совести, крик из подсознания) прорывается к человеку, пытается до него докричаться и донести какую-то (важную) информацию. Боль в ушах, отит – человек услыхал (или вспомнил об услышанном) что-то страшное, неприятное, от чего стало плохо, услышанное его “больно ударило по ушам”, “ранило”. Гноетечение из ушей, болячки в ушах – какая-то информация, слова “пробили”, “сразили” человека,

нанесли

сильную

душевную

рану,

травму.

Либо

это

гноетечение

–

признак

подсознательного психосоматического членовредительства, покарание-наказание себя за то, что услышал или подслушал что-то гадкое, нанесшее кому-то дорогому и близкому физический или моральный вред (человек, зная, что ему будет плохо, от страха или по другой причине не стал помогать, а мог). Другой вариант – слушание как (не)вольное соучастие, и тогда лучше потерять способность

слышать,

чем

продолжать

что-то

338

гадкое

мерзкое

слушать.

Также

может

свидетельствовать, что услышанное “выходит” из (ушей) человека, то есть он символически очищается, освобождается от когда-то услышанной тягостной информации – нередко в это время “тайное стало явным”. Как известно, особенно часто “ушки болят” у грудных детей, и это наводит на определенные размышления: уж так ли они не понимают то, что слышат (возможно, реагируя не на смысл слов, хотя – кто знает, а на интонации, звуки). Насморк: хронический насморк, вазомоторный ринит, заложеность носа и т.п. – часто отмечаются у внутренне напряженных людей, нередко “закомплексованных” – робких и/или стеснительных, которым приходится много лгать в лицо (в том числе и для того, чтобы скрывать робость, стеснительность и неуверенность под маской уверенности, храбрости и т.п.) посторонним или самим себе, и чаще от страха или боязни, что сам человек или окружающие узнают какую-то постыдную или неприятную правду (о нем); нередко эта ложь не осознается, вытесняется в подсознание. Такой насморк под видом аллергии (или “что-то в нос попало”) может ситуационно появляться или усиливаться в момент произнесения – мысленного или вслух, или воспоминания – осознанной или неосознанной лжи. Нередко сочетается с характерной красноватой каемкой по краям век и специфическим скользяще-уклоняющимся или “виноватым” взглядом и некоторой общей или ситуационной робостью – “жизненной пугливостью”. Есть привычка потирать нос или касаться кончика носа. Нередко такая заложенность носа проходит после полноценного честного, открытого и свободного

общения,

(ослабление)

вызывающего

внутреннего

моральное

напряжения,

также

раскрепощение при

личности

совершении

исчезновение

поступка,

вызывающего

самоуважение. Другой вариант и тоже нередкий, когда насморк – признак большого горя, хронической душевной боли, тяжести, печали (о себе и/или о ком-то). Тогда это невыплаканные слезы, особенно если сочетается с отеками под глазами; точнее, это “плач через нос” по кому-то/чему-то (при плаче, как известно, всегда есть насморк), когда плакать в открытую по какой-то причине нельзя, – и это признак того, что от чего-то, что накопилось, от какого-то свинцово-тяжелого “груза” разума, души или сердца нужно хотя бы немного и хотя бы на время освободиться. Насморк-заложенность левой ноздри – признак тяжелых мыслей, а правой – тяжелых чувств; нередко идет смена заложенности ноздрей, когда, то мучат мысли, то – чувства, и нередко можно найти внешние события (или мелкие условно-рефлекторные триггеры) – поводы этого. Закрытие этого канала декомпрессии (психики и мозга) может привести к появлению ирритации структур передней черепной ямки в виде соответствующих когнитивных, аффективных или двигательных поведенческих реакций (и повышению внутричерепного давления). Заложенность – признак того, что “что-то” накопилось и не может выйти-прорваться наружу – “выплакаться”, и характерно, что при этом помогают симпатомиметики (нафтизин и т.п.), которые придают тонус, новые силы как возможность (временно) повысить предел терпения. Когда же терпение лопнуло – появляется насморк, эти тайные слезы, тайный горький плач больного и заблудшего разума (и через это – души и сердца). Плачет значит любит того, по ком плачет, или думает, что любит. А плачет оттого, что не может, не знает или (что, к сожалению, встречается гораздо чаще) боится или не хочет помочь. В

339

1960-е годы была популярна такая песня: “Я плачу о тебе и днем и ночью, я плачу и рыдаю о тебе. Я плачу о тебе, я плачу о судьбе, я плачу и рыдаю о себе” – вот так, кому-то плохо, а он в итоге “рыдает о себе”, и в этом бесполезном и бессильном “рыдании”, порой, и заключается вся его “помощь”. Носовые кровотечения – свидетельствуют о том, что произошел сброс (прорыв) особо тяжелых и непереносимых воспоминаний-мыслей (из левой) или чувств-эмоций (из правой ноздри). Характерно, что многим людям после носовых кровотечений становится (правда, только на какое-то, иногда недолгое, время) лучше, – причем как морально-психологически, так и соматически. Длительные и обильные носовые кровотечения свидетельствуют о том, что человек “сорвался” и больше не может мучаться, переносить, терпеть какие-то греховные или тяжелые мысливоспоминания (из левой) или испытывать страдания (из правой ноздри), и он стремится избавиться от них любой ценой, даже в ущерб себе (кровь – реальный и символический сок жизни, и кровопотеря – это всегда ущерб). Бывают обильные и смертельно опасные носовые кровотечения-кровопотери, и порой это может быть вариантом подсознательного психосоматического самоубийства – как единственного средства спасения, прекращения и избавления от невыносимых страданий, мучительных мыслей. Или

это

единственно

оставшийся

путь

выхода

из

тупиковой

жизненной

ситуации

(тяжкой

беспросветной жизни), которая нередко становится все хуже и хуже: “все, не могу больше терпеть и жить с этим, лучше умереть, чем так страдать”. Трагизм абсолютной уверенности в полной безвыходности положения заключается в том, что в действительности, пока человек жив, всегда можно найти выход; но человек, заблудившись в потемках собственного разума, просто его не ищет или (“в упор”) не видит. “Сон разума порождает чудовищ”, и одно из них – подсознательное-“бессознательное” психосоматическое самоубийство. Такая точка зрения косвенно подтверждается “спокойствием” некоторых людей при сильном носовом или другом кровотечении или в какой-то опасной для их жизни ситуации (вспомним: “я спокоен в суровом бою”). В то же время в таких случаях “лицо” как бы “сохранено”, так как явное самоубийство – самый тяжкий грех. Легко умереть – а вот попробуй жить, и не просто жить, а жить по-человечески. Священнослужители знают, что смерть от болезни это часто скрытое самоубийство, и всегда торопятся отпустить умирающему грехи – и этот, самый страшный грех, тоже, – чтобы хотя бы перед смертью, пусть и ненадолго, облегчить ему душу и дать возможность прожить последние отпущенные ему часы или мгновения без вины и страха, а по-настоящему, по-человечески. Не понаслышке знают они и о том, что, порой, умирающие, остро завидуя тем, кто остается жить, и люто ненавидя их за это, стремятся перед смертью отравить им жизнь ложным наговором или страшным признанием о чем-то таком, что лучше навечно спрятать и унести с собой в могилу. И священники стремятся избавить от тяжкого бремени такого страшного наговора-признания родных и близких, оставив их в блаженном неведении, и кротко и молчаливо принимают этот удар, эту боль, эту предсмертную месть и этот последний грех умирающего на себя. Я даже не могу представить, как это тяжело.

340

Хочется добавить еще вот что. Грех, лежащий в основе любого морального конфликта как первопричины-первоосновы греховно-психосоматической болезни, – это в итоге всегда именно личная подлость, предательство, трусость, глупость или слабость, это личный поступок и личный выбор. Поэтому бывает только личный грех (дети до определенного возраста и умалишенные не имеются в виду), и подлинная расплата за грех – это всегда и только личная плата без всяких исключений. Всю жизнь, до ее последнего вздоха надо помнить, что нельзя платить душевные и другие моральные

долги подлым, обманным

путем: своим

здоровьем

и телом, отторгая и

воспринимая его как чужое, ибо такая “плата” – это тоже тяжкий грех. Морально-психосоматическое, пусть и неосознанное, самочленовредительство и тем более самоубийство-самоуничтожение – это тяжкое преступление против самого себя, своей жизни, души, совести, правды, здоровья и тела, и оно так же гадко и мерзко, как и преступление против здоровья и жизни любого другого человека. Неосознанность данного преступления – признак трусости, когда человек боится страшной и неприглядной правды о сотворенном им и гонит ее, эту правду, в свое тело (по типу заметания грязи под диван), пытаясь там спрятать свой грех, – а фактически спрятаться самому! – от своей совести, а в итоге – от самого себя. Но совесть найдет и там, в больном теле, и от нее нигде не спрячешься, потому что совесть – это и есть человек. Человек – и я в этом абсолютно уверен – не имеет ни морального, ни юридического, ни просто человеческого права впустую растрачивать и губить свою, хотя формально и ему принадлежащую, но не им и не для этого ему даденную жизнь. Да и кому нужна такая мерзкая плата: свернувшаяся кровь, сопли-слюни-плевки, гнойные болячки, вонючий кал, заразная моча или туберкулезная мокрота. Такая плата – это насмешка и издевательство как над самим собой, так и над окружающими. Платить по личным долгам, искупать свою вину перед собой, людьми и жизнью нужно не гноем и отвратительными миазмами, а праведными делами и поступками – “истина по плодам узнается”. А для этого необходимо быть телесно здоровым, ибо только в здоровом теле здоровый дух. Таким образом, носовые и другие кровотечения – это тоже попытка спрятаться, убежать от своей совести, обманно отдав ей часть себя, своей крови-жизни (плата или искупление вины, смывание позора кровью). Такой человек подобен пресмыкающимся и напоминает ящерицу, отдающую на растерзание врагу свой хвост. Но, поступая таким образом, можно быстро исчерпать лимит собственной (крови и) жизни. Спонтанные

кровотечения

различной

локализации

(острые

или

хронические)

всегда

“подозрительны” на предмет нервно-психического срыва, когда человек крайне или смертельно устал от моральных тягот жизни. Он больше не может терпеть муки совести, душевные страдания и сердечную боль или не хочет и не может мириться и/или жить с каким-то тяжким грехом, тайным знанием, большим горем, камнем на душе, невыносимым бременем или неразрешимой тупиковой проблемой. Они настолько вросли-вошли в его жизнь (всю или ее часть), плоть и кровь, настолько стали частью этой жизни и пропитали ее, что их отделить от нее уже невозможно (или уставшему и вконец запутавшемуся человеку ошибочно кажется, что невозможно).

341

Такая острая или хроническая кровопотеря – это символическое избавление от части груза и кровавая плата за это избавление с целью облегчения морального страдания, вины или тяжкой ноши. Кровопотерю также можно образно сравнить с падением-отдыхом при несении своего тяжкого “жизненного креста” (человек, несущий свой “крест”, всегда подспудно чувствует или знает, что его на нем “распнут”, – и есть за что, – но может трагически ошибаться). Недаром говорят: “я кровью за все заплатил сполна”, “кровью искупил вину”, “кровью смыл позор”. О том, что кровотечения могут являться символической платой или расплатой, косвенно свидетельствует то, что в нередком ряде случаев после кровотечений (носовых, почечных, ректальных и других) больным – и “здоровым”, так как кровотечения могут быть и у них, – становится

морально,

психически

физически

лучше;

разумеется,

имеет

значение

объем

кровопотери. Хирургам хорошо известно, что многие старые язвы – эти, как я утверждаю, символически телесно

отображенные

незаживающие

душевные

раны,

хронические

нерешенные

моральные

конфликты и личностные проблемы – начинают закрываться и зарубцовываться при их кровавом иссечении, – то есть тогда, когда произошла символическая плата кровью за какой-то старый грех. Тогда

человек

подсознательное улучшение

–

навсегда

или

только

психосоматическое

общего

морального

на

какое-то

проецирование. состояния

–

тоже

время Об

этом

–

успокаивается же

вследствие

косвенно расплаты

прекращает

свидетельствует кровью

–

после

кровопускания, гирудотерапии (лечения пиявками) и донорстве (добровольные доноры – это вообще особые люди). Недаром мудрые врачи царской России любили приставлять пиявки и делать кровопускания и видели от их применения хороший эффект. В этом плане гипертонический криз можно символически трактовать так, что “пора платить по долгам” и “плата-кровь рвется наружу” (те же пиявки и кровопускания хорошо помогают при гипертонии). Кровь – квинтэссенция жизни и священная жидкость, недаром Христос, спасая человечество и искупая его грехи, пролил именно кровь. Как моральный конфликт, духовно-психосоматическая патология – это всегда косвенное свидетельство греховности человека. Поэтому подсознательную психосоматическую кровопотерю (кровотечения всегда индуцируются из области человеческого “бессознательного”, а точнее – болезнью-Сущностью, которая, собственно говоря, и есть духовнопсихосоматически вселившийся-воплотившийся в человека грех. Получается, что грех – это Сущность, но (глупо, ошибочно) расплачивается за этот грех, – причем своей, а не Сущности, кровью – здоровое-сознательное “Я”. Поэтому именно и только “Я” заинтересовано в экзорсизме – избавлении от болезни-греха или в изгнании-развоплощении болезни-Сущности) можно сравнить с подсознательным же символическими покаянием и искуплением греха (другой вопрос – ложным или от чистого сердца). Тогда кровопотерю при помощи врача (пиявки, кровопускания и т.д.) можно сравнить с невольным – по типу “побочного эффекта” – отпущением грехов. Что же касается переливания донорской крови, – на которое категорически не соглашаются, даже под страхом (земного) суда и даже смерти, представители некоторых разновидностей христианства и других вероисповеданий, – то в таком контексте его вполне можно назвать “дозаправкой” грешника: чтобы ему было, “чем”

342

искупать грехи (и он мог смело продолжать грешить дальше). Фактически за грехи одного – реципиента, платит своей кровью другой – донор, тем самым (вместе с пособником-врачом, назначившим

переливание

грешнику

платы-крови)

помогая

реципиенту-грешнику

“продлить”

греховное удовольствие. Лично я считаю, что (такое) искупление, пусть и невольное, чужих грехов или, – что ничуть не лучше, если не хуже, – потакание им никак нельзя считать правильным. Но (современные) врачи – не жрецы и не священники, и они не имеют никакого морального и человеческого

права

ни

судить,

ни

отпускать

грехи;

этим

правом

обладают

только

священнослужители. В таком контексте лечение, врачебная деятельность – как пособничество заблуждению человека и пребыванию

его во

грехе, само есть невольный грех (“благими

намерениями выстлана дорога в ад”) или, повторимся, пусть и невольное, отпущение грехов без морального на то права – и речь идет не только о переливании крови, кровеизвлечении или кровопускании. Это – большая, важная и актуальная, но совершенно не разработанная проблема, которая осложняется тем, что в нашей стране, как и во всех развитых государствах, церковь отделена от государства и образования. Теологию в (светских) медицинских вузах не преподают даже в виде короткого курса, а медицинская этика, религиоведение и философия не являются в данном случае адекватной заменой. Вспомним известное изречение древности: “врач-философ подобен богу” – но боги живут своей жизнью и не вмешиваются в дела людей. Какой выход из этой важной этической ситуации – врач-священник или священник-врач? Также хорошо известно об улучшении морально-психологического и телесного состояния – с элементом “обновления” – у многих женщин после менструации и об их моральных и психо-телесных мучениях во время менструации. То есть менструацию тоже можно рассматривать как символическую кровавую плату женщин за свою греховность (по идее, мужчина грешит вместе с ней и поэтому тоже должен расплачиваться. Но где и как он должен проливать кровь – в бою?). Человек, согласно христианским канонам и культуре, – носитель первородного греха и зачинается в грехе. Женщина грешна уже тем, что способствует этому, забеременев и родив ребенка. Менегетти считает, что, как биологическое явление, менструация совершенно бессмысленна и является

чисто

культуральным

феноменом.

Для

аргументации

морфо-функциональной

иллюстрации данного тезиса можно добавить, что у женщин с раннего детства формируется хроническое

напряжение

тазобедренной

мускулатуры,

усиливающееся

период

полового

созревания. И оно культурально обусловлено, являясь частью своеобразной “гендерной позы” (стыдливости, целомудрия, специфического женского страха перед агрессором-мужчиной, страха изнасилования, особенно в моменты общения с лицами противоположного пола, и т.п.). Хроническое напряжение мышц этого региона способствует тому, что, как показано в соответствующей главе, в подкожных пространствах над их областью начинается формироваться локальное ожирение, образуя характерный

контур

женского

таза

бедер.

При

изменении

гормонального

профиля

соответствующие фазы менструального цикла такое мышечное напряжение приводит к тому, что при полнокровии сосудов эндометрия невозможна их декомпрессия (как и венозных и лимфатических сосудов матки, труб и яичников в целом) вследствие неполноценности венозных и лимфатических анастомозов между анатомическим содержимым малого таза и мускулатурой и подкожными

343

пространствами тазового пояса и проксимальной мускулатурой нижних конечностей. Эти анастомозы компримированы или даже, подобно пупочной вене, обтурированы. Недостаточность анастомозов, действуя

вкупе

другими

известными

менструальное

кровотечение.

патологически

избыточную

факторами,

Характерно,

подвижность

что

вызывает

гимнасток,

тазобедренной

отторжение

имеющих

другой

эндометрия

хорошую

мускулатуры

или

даже

суставной

рекурвацией, и, следовательно, хорошо функционирующие анастомозы между содержимым малого таза и тазобедренной мускулатурой, часто наблюдаются нарушения менструального цикла по типу аменореи и олигоменореи, нарушения гормонального профиля, овуляторного цикла, а также бесплодие и различная патология беременности. Но, с другой стороны, во время беременности недостаточность венозных анастомозов, повидимому, играет положительную роль, так как, препятствуя сбросу крови, способствует сохранению полнокровия и достаточного перфузионного давления в маточных, плацентарных и плодных сосудах. Возможно, этот фактор необходимо учитывать во время ЛФК и других кинезиотерапевтических процедурах, проводимых беременным (в этой связи есть вопросы и по фитнесу, бегу, мануальной терапии, различным боевым искусствам и телесным практикам, популярным ныне среди женщин, – быть может, в полном объеме они показаны только рожавшим женщинам. Так, что же такое норма, особенно гендерная и тем более индивидуальная?). Когда есть задержка менструации, то нередко можно выяснить, если хорошо постараться, что женщина (сознательно или подсознательно) упорствует и не хочет в чем-то признаться, раскаяться или оплатить кем-то (или жизнью) предъявленный счет. Понять, в чем она грешна, могут помочь другие телесные знаки-симптомы: сыпь на лбу (мысли), красные глаза, бледность кожи лица, кровоточивость десен и т.д. В последние (послеперестроечные) годы в акушерстве и гинекологии появляется и все больше заявляет о себе новая проблема: варикозное расширение вен малых половых губ. Их недаром называют “срамными”. Представляется, что одна из причин этого – соматизированный моральный конфликт между врожденной женской целомудренностью и остатками старой доперестроечной морали,

одной

стороны,

пропагандой

половой

свободы,

–

фактически

сексуальной

распущенности – и ростом промискуитетных форм поведения, с другой стороны. Также хорошо известно, что многие люди, – в основном, это мужчины определенного психосоматотипа – панически боятся своей или чужой крови и от одного ее вида могут потерять сознание и упасть в обморок. В таком контексте, если человек боится своей крови, то он подсознательно боится (точнее, и ждет и боится), что кто-то ему предъявит к оплате какой-то страшный жизненный счет (и есть, за что), и он не хочет (или ему нечем) по этому счету платить. Если человек боится чужой крови – то боится сам предъявить какой-то счет, хотя и должен это сделать, причем, если постараться, то всегда можно найти, кому этот счет предназначен. Соответственно, если человек боится и своей и чужой крови, то он боится как платить, так и предъявлять счета. Характерно, что большинство таких людей постоянно или ситуативно имеют красный или красноватый цвет лица.

344

Другая возможная символическая причина кровотечений – человек настолько устал за когото/что-то или от кого-то/чего-то страдать, что сознательно, полуосознано или подсознательно готов и хочет умереть или себя убить (покарать), так как он уже приговорил себя за какой-то грех. Либо он хочет унести какую-то страшную тайну в могилу, избавив ближних от груза правды или позора, либо он не видит выхода из жизненного тупика. Тогда кровотечение – это символический сброс жизни-крови, последняя и самая большая кровавая плата (кому!) за избавление от непереносимых мук ценою собственной жизни. При кровотечениях всегда есть иносказательно “говорящая” топика: душа-легкие – ради этого не стоит жить (так найди настоящую цель); живот-жизнь – не нужно мне неправедно нажитое (так не воруй); пародонт – не могу больше питаться за чужой счет (а почему бы самому не заработать); кишечник и аноректальная область – заберите это из моей жизни, не хочу, чтобы это больше входило-попадало в меня и мою жизнь; желудок – избавление от только что приобретенного неправедным путем; гинекологическая сфера – избавление от плода неправедных жизненных усилий или самоиндуцированный выкидыш при (угрозе) не нужной по моральным или другим соображениям беременности; мочевыводящие пути – тайный сброс и избавление от чего-то, и т.д. Наружные и внутренние кровотечения имеют разный символический подтекст. Внутренние кровотечения – скрытый сброс-облегчение части непосильного груза-ноши, при этом тайну удалось сохранить от себя и/или от окружающих, и спасена репутация; либо это скрытое психосоматическое самоубийство, когда репутация и “лицо” тоже сохранены, страшная тайна унесена в могилу, и от нее избавлены близкие. Наружные кровотечения – “тайное стало явным”, и сам человек, близкие или окружающие чувствуют, подозревают, догадываются или знают, как и от чего ему плохо. Нередко такая смерть нелепа, когда люди ошибочно чувствовали себя виноватыми или не знали, кто им может помочь (а такой человек был, ведь вокруг столько хороших людей). Вообще ложные муки совести – это очень важная проблема, и не только при психосоматической патологии. В наше время пробуждение в людях чувства вины, долга и ложных мук совести широко используется для их порабощения и чьего-то личного обогащения. И это – не только авантюристы и проходимцы, а также религия, государство, СМИ, бизнес и т.д. О том, что кровопотеря является средством избавления именно от моральной муки и страдания, косвенно свидетельствует распространенность вскрытия вен как способа добровольного ухода из жизни среди древнеримских патрициев – больших знатоков и любителей наслаждения и жизни. Измученные жизнью патриции, лишая себя жизни таким способом, знали, что перед смертью на их уставший от мучительных раздумий разум, страдающую душу и истерзанное сердце хотя бы ненадолго снизойдут блаженство, умиротворение и покой. Интересно, что в фильмах ужасов вампиры пьют кровь всегда только у тех, кто обязательно в чем-то виноват или не расплатился по каким-то моральным долгам (и это видно по сюжету). Гиперкинезы речевой мускулатуры: причмокивание, подергивание краем губ, кусание губ, “хоботок” и др. Могут свидетельствовать о не полностью подавленной попытке что-то кому-то сказать или, наоборот, не сказать в ситуациях морального выбора. Либо это метания между другими противоположными действиями с участием рта: плюнуть, поцеловать, съесть или нет. Также это

345

могут быть подсознательные психо-телесные вспоминания-переживания о касании рта, губ и щек чего-то неприятного, о грязном поцелуе, похлопыванию по щекам, ударе по лицу, пощечине, дурной пище (со стыдом вспоминает какую-то трапезу). Гиперкинезы (любые) – это всегда какие-то рудиментарные двигательные акты или “обрывки” “двигательной, жестовой фразы”. Это продолжающиеся некий спор, диалог, попытка сопротивления, (противо)действия, в общем, свидетельство того, что человек мечется между противоположными действиями – локомоциями морального выбора, – так как не решил окончательно, что делать, или решил, но боится совершить, сделать. Приоткрытый рот с облизыванием его языком – символ сильного (нередко подсознательного, подавляемого) желания поцелуев, жарких любовных ласк и т.п., или воспоминание-желание о них. Если губы при этом сохнут, то это говорит о том, что поцелуев и т.д. давно (по субъективным меркам) не было. При сочетании облизывания губ со слюнотечением (“слюнки потекли”), глотанием или сглатыванием слюны – человек кого-то/что-то вожделеет, хочет постоянно заполучить-заиметь в жизни

единолично

наслаждаться-пользоваться

этим,

чтобы

другим

не

досталось

или

не

принадлежало, но это нельзя осуществить по моральным причинам. Во время облизывания губ человек нередко замирает, у него становится неподвижный взгляд и характерная “холодцовая” маска-мимика. Слюнотечение изо рта – сильное желание кого-то/что-то единолично иметь в жизни при осознаваемой невозможности осуществления этого (образно говоря, “этот кусок мне не проглотить или не откусить”). Может также свидетельствовать о том, что человек тратит свои жизненные соки понапрасну, вхолостую, либо переваривает не ту жизненную пищу (ситуацию), не того желает, не за тем гонится. Боль в жевательных мышцах – спонтанная и/или при пережевывании твердой пищи, может свидетельствовать о скрытой душевной боли и/или подавленном стоне, когда человек находится в ситуации, в которой необходимо, образно говоря, “сжать зубы”, потерпеть, настроиться на длительное преодоление трудностей и стыдно (действительно или по его ошибочному мнению) или нельзя с кем-то ближним разделить эту душевную боль, ныть, жаловаться, просить помощи – или неоткуда (не от кого) ждать этой помощи, так как рядом нет ближнего человека, которому можно открыться. Другой вариант – “рот на замке”, но очень хочется что-то (кому-то) сказать и приходится себя волевым усилием постоянно сдерживать; либо это боязнь нечаянно проговориться. Может свидетельствовать также о привычке к “жизненному молочку”, слабости, неспособности жеватьпережевывать-перемалывать жизненную пищу, усваивать то, что жизнь дает (блага, возможности и т.п.), либо попался слишком жесткий кусок жизненных благ (также см.: “не по зубам”). Боль или отек в области скулы и нижней челюсти – символ морального удара, моральной пощечины; человека ударили, или он ждал и был уверен, что ударят (и, по его понятиям, было, за что). Губной герпес, трещины, болячки, “заеды” в углах рта – человек кому-то сказал что-то мерзкое, гадкое и т.п. либо вспомнил об этом. Другой вариант – символ украденной (через ласкипоцелуи) любви, ее использование как средства чего-то добиться, то есть любовный обман,

346

разбивание сердца. Это воспоминание, делание в настоящее время или желание в будущем (“проигрывание” в фантазиях) “грязных” поцелуев или “грязных”, “нечистых” ласк с участием рта, губ с обманом партнера, под видом истинной любви или при измене – при этом грязны не поцелуи, а цели, с которыми они делаются. Это отношение к кому-то как к средству утоления похоти, зная, что человек от этого страдает. Или это партнер обманывал (а человек подсознательно это знал или чувствовал)

–

след

поцелуя

Иуды,

или

оба

обманывали

друг

друга,

предаваясь

пороку,

прелюбодеянию или измене – и друг другу и тем, кому они должны быть верны. Всегда “тайное становится явным”. Нередко видишь, идет пара по улице, у одного нечистый лоб или щеки, а у другого – губы. Кровотечения из потрескавшихся губ могут свидетельствовать о том, что человек пытается символически расплатиться кровью за то, что пользовался тем, что ему не принадлежит. Боль или болезни языка – символ того, что человек страдает от сказанного им или сказанного кем-то, но касающееся его, или, наоборот, речь идет о том, что не высказано. Если человек подумает об этом во время еды, жевания резинки, то прикусывает язык, причем то, о чем он подумал, может моментально “нырнуть” в подсознание. Это может быть ложь, напраслина, предательство, какие-то порочащие признания, то, о чем порядочные люди не рассказывают, и т.п. Могут быть боли или болезни щек, губ – тоже участвуют в акте речи. Другой вариант – расплата-самонаказание за порочные ласки, особенно если есть укусы языка до крови. Больные зубы и зубная боль – человек “закусил удила” (коренные зубы) или обо что-то “сломал зубы” (передние зубы) – какая-то проблема в жизни оказалась “не по зубам”; если больны клыки – не смог что-то “откусить-оттяпать” (деньги, должность, вещи и т.п.). Другой вариант – символически “дали по зубам” (кулаком “дали в морду”). Болезни клыка могут свидетельствовать о том, что человек на кого-то “имеет зуб”, или ему сознательно, но чаще подсознательно известно, что кто-то на него “имеет зуб” (“точит зуб”). Патология пародонта – символ того, что человек по причине зависимости либо как гиена питается моральной падалью, плохой, гнилой духовной пищей, либо ему скармливают духовную гниль. Другой вариант – человек как приживалка питается остатками чужой трапезы – “доедает”, либо как паразит питается тем, что ему не принадлежит – духовный или обычный объедатель, нахлебник; либо он “поедает” какого-то человека: слабого, безответного, не могущего за себя постоять, отказать и т.п. В сочетании с неприятным запахом изо рта это может свидетельствовать о том, что человек имеет гнилую душу, ведет гнилую жизнь, незаконно пользуется чей-то любовью, обманным путем, используя удобный момент, залезая в жизнь и душу, живет и ест за ее счет и “выедает” их изнутри (ловцы душ и любви) и знает об этом; то есть запах – признак осознанности действий, “тайное стало явным”. Нередко сочетается с болезнями губ, зубов и языка. Также это может свидетельствовать о том, что гниль покидает душу и жизнь человека. Кровоточивость десен – символическая кровавая плата-раскаяние или возврат не принадлежащего, гноетечение из десен – объедки, дармовщина или украденное не пошли в жизни на пользу и губят человека, тогда гной – подсознательная попытка избавиться, очиститься. Перхоть, себорея, болячки в волосистой части головы, сальность, неприятный запах от волос – символ дурных, плохих, больных мыслей или свидетельство (моральной или другой) болезни

347

разума: думает, мысленно строит планы, как обогатиться, украсть, кого-то обмануть, надуть, что-то присвоить и т.п. В жизни есть что-то грязное, некрасивое, или, как говорят, завелись “тараканы в голове”. Ситуация, когда “тайное стало явным”. Боль в горле, жжение, чувство гвоздя, кола и т.п. – человек находится в ситуации, когда его кто-то (или что-то – обстоятельства) “взял за горло”, “заткнул рот”, “вставил кляп”, не дает, например, высказаться или что-то сообщить – “подавленный крик”, или, наоборот, заставляет идти против правды, чести и совести, сказать что-то такое, за что бывает стыдно. Кровотечение из горла – символическая плата за молчание или напраслину. Поперхивание, зуд, першение в горле (длительные или ситуационные) – порой плохо сдерживаемое желание что-то сказать или, наоборот, не сказать. Боль в горле при глотании – символ того, что человек при попытке что-то “оттяпать”, присвоить или захватить (власть, права, имущество и т.п. – законные или незаконные) подавился или может подавиться: “смотри, не подавись”. Иногда появляется при попрекании, что много ест, нахлебник и т.д. (“после таких слов кусок в горло не лезет”). Тяга к сладкому – при плохой или горькой жизни желание хорошей, приятной, сладкой жизни, любви, ласки, вещей, успеха, понимания и т.п. и символическое (суррогатное) утоление этой потребности. Нередко такие люди – гедонисты, рабы порока и наслаждения. Боль в затылочно-шейной области или шейная мигрень возникают при страхе, что поймают и накажут (кто-то побьет, но не прибьет), если застанут за мелким воровством или жульничеством или каким-то другим “плохим” занятием, и есть, за что наказывать (нередко это страх перед “заслуженным” наказанием за что-то, что человек интерпретирует как дурное и поэтому сделанное, делающееся или планируемое тайком, с боязнью разоблачения). Такая боль иногда сопровождается подергиваниями

головы

(подсознательные

движения-рудименты

трусливого,

вороватого

оглядывания), век и глаз (зыркает по сторонам) и ушей (чутко “прядет” ушами). Признак наличия у человека “хозяина” (и специфический “страх хозяина”, которого он нередко и вожделеет и ненавидит), его крепостничества, мелкой трусливости, несвободы и (рабской) зависимости от кого-то или чего-то; желание свободы (а фактически – вседозволенности) и страх свободы – душевная слабость и инфантильность, личная безответственность (“амбиции без амуниции”), неспособность жить

без

опеки,

пригляда

приказа

решать

свои

проблемы

самому.

Может

также

свидетельствовать, что кто-то/что-то настигает и “дышит в затылок”. Нередко боль данной локализации значительно ослабевает или проходит при максимальном запрокидывании головы назад и втягивании головы в плечи (как попытка спрятаться или защититься при ожидании подзатыльника, оплеухи) и при повороте в сторону (оглядывается). По

данным

реоэнцефалографии,

полученным

при

обследовании

260

детей

4-15

лет

(собственные неопубликованные данные), при максимальном запрокидывании головы назад, по сравнению с положением головы прямо, улучшаются – и нередко значительно – параметры церебральной гемодинамики (кровенаполнение, тонус, венозный отток) у 61,5-62,5% здоровых обследованных, причем чаще в бассейне внутренней сонной артерии, чем в вертебробазилярной системе. Возможно, это говорит о комфортности для них такого – защитного – положения головы, а

348

вышеприведенная статистика косвенно свидетельствует о значительной распространенности такого страха в популяции (а также – о распространенности определенного типа личности, страдающей хроническим

страхом

заслуженного

наказания

за

сделанное

тайком,

порождающих

этот

личностный тип социально-средовых условий). Жизнь и передвижение как у животного – на четырех лапах-конечностях и вперед лицом-мордой – может быть признаком рабской или “тварной”, по христианской терминологии, доминанты. Боль в нижне-шейном отделе – символ “ярма”. В основном, это женщины крупного телосложения, не очень умные, физически сильные, крепкие, ширококостные, которые, нередко не жалуясь, “тянут” на себе всю семью (производство и т.п.), и никто из иждивенцев этого не ценит и не замечает (или им кажется, что не замечает). Анатомически рельеф шеи как бы приспособлен для хомута и напоминает таковой у запряженного для пахоты буйвола, то есть имеется шейный гиперлордоз, сильно выпирающий остистый отросток VII шейного позвонка с подкожным скоплением жира

(чтоб

хомут

не

натирал)

нередко

стриями

его

проекции

–

так

называемый

“климактерический горбик” (при сыпи на этом месте – хомут натер шею). Некоторые из них так и говорят: “я сама надела на себя ярмо”, “тяну на себе всю семью (работу, производство, дела)”, “все – на мне”. Кто-то (и они нередко знают, кто) их “запряг” и на них “пашет” для себя “поле жизни” (а им перепадают крохи). Эти крупные женщины нередко имеют очень нежную душу и страдают оттого, что их не любят, не благодарят, не хвалят, эксплуатируют и т.п., что свидетельствует об их “травоядности” и наличии в их жизни плотоядного хозяина-“хищника” (специфического типа мужчин и детей или других родственников или близких), который, образно говоря, эгоистически пожирает их жизнь и плоть, высасывая из них соки, питаясь и живя за их счет. Как раз для таких случаев и есть поговорка: “на обиженных воду возят”, и своей рабской покорностью и молчаливой обидой они еще больше разлагают своих иждивенцев. Также боль этой локализации может свидетельствовать о наличии “шейного седока” – “мне сели на шею”. Боль по задней поверхности шеи – обстоятельства вынуждают человека склонить голову, кому-то/чему-то поклониться, а не хочется. Боль в боковой части шеи или боковые шейные прострелы – символ наличия опасности сзади (сбоку) или боязни преследования; сильное и с трудом подавляемое желание посмотреть в “ту” сторону (обернуться), но почему-то нельзя (как в сказке: “не вздумай оборачиваться, что бы ни услышал и как бы ни было страшно, а то будет плохо”). Нередко эта боль проходит или значительно ослабевает при повороте головы в сторону боли. При подергивании головой в виде едва намеченного поворота в сторону (вверх, вниз) – тайная попытка посмотреть вверх, в сторону или обернуться, чтобы узнать, кто или что там, что опасное, подлое или мерзкое они затевают (далеко ли опасность, успею ли убежать, обернуться и защититься, уклониться, спрятаться и т.п.). Также это может свидетельствовать о том, что “дали по шее”. Подергивания головой по типу “да-да”, “нет-нет” или “да-нет” – свидетельство наличия ситуации, в которой человек запутался и “дергается”, ведет себя или действует амбивалентно: не может сделать выбор, принять или не принять кого-то/что-то, с кем-то/чем-то согласиться или нет, и втайне от своего сознания продолжает вести внутренний диалог или спор с самим собой, нередко по

349

типу “вечного выбора”. Другой вариант – это опасность спереди, символическая попытка увернуться от встречного конфликта, морального встречного удара, физической или словесной пощечины, либо посмотреть, не окружили ли враги. Тогда это бой-разговор, когда окружили (обложили), нападают или давят со всех сторон, морально бьют по лицу, затылку или по голове – при этом голова может еще наклоняться в стороны или отклоняться назад или вперед; такие нередко говорят: “жизнь бьет ключом, и все по голове”. Боль в области горла и шеи с чувством удушья, нехватки воздуха с непереносимостью галстуков, тугих воротничков – морально душат свои или чужие проблемы, обстоятельства, от которых невозможно вырваться, освободиться. Человек, вместо того, чтобы жить для себя, реализовывать свою цель в жизни, вынужден жить для других. Символ духовной несвободы, отсутствия возможности или права жизненного выбора, рабства в виде ощущения накинутого аркана, (эмоциональной) удавки или тугого ошейника. “Ошейник” – косвенный признак наличия “хозяина” (жизни, положения, ситуации и т.п.). Также может свидетельствовать о том, что мысли уводят в сторону, и сознание, разум отрываются от сердца и души, от потребностей живота-жизни – человек что-то (неправильное) надумал-запланировал или осуществляет, что ему навредит. Боль в области грудного отдела позвоночника – символ (само)бичевания, (само)наказания за что-то, что связано с душой. Другой вариант – наличие преследования, опасности удара сзади или врага, близко подобравшегося к душе с тыла (с тыла “выедают” душу, цель и смысл жизни). Нередко эта опасность исходит из ближнего окружения, от тех на кого не подумаешь, кого подпустил близко к душе (“враги твои – ближние твои”). При появлении в этих местах сыпи, гнойничков и т.п. – “тайное стало явным”, враг как-то обнаружил, проявил себя; либо это проступил, вышел на поверхность какой-то старый грех или поступок человека по отношению к своей или чужой душе (когда-то наплевал в душу, кого-то предал и т.д.). Боль в спине под лопаткой – символ предательства кого-то из ближнего круга, подлого удара в спину врагом, под видом друга, допущенного в “ближний круг”, подобравшимся сзади, с тыла, это как воткнули нож в душу (ты разрушил или убил, уничтожил то (часть, многое или все), ради чего я жил, работал, что создавал и т.п.), в сердце (убили, ранили, ударили по любви) – “враги твои – ближние твои”. Другой вариант – человек сам тайно нанес кому-то подлый удар в спину и сознательно или подсознательно мучается от этого. Боль в области сердца, болезни сердца – символ “разбитого сердца”, предательства, “сердечной раны”, нанесенной кем-то, всем сердцем любимым или очень близким (“враги твои – ближние твои”). Сердце или грудная клетка в проекции сердца могут болеть при пригретой на сердце женщине-змее, гадюке, решившей ужалить-отомстить. Иногда это – наказание своего сердца (из-за любви к недостойному человеку, или эта любовь принесла кому-то вред, или, наоборот, когда человек разбил чью-то любовь (сердце) и наказывает себя, свое сердце за это) по типу неосознанного “психосоматического членовредительства” – “о, совесть лютая, как тяжко ты караешь”. Болезни легких, бронхов – признак воздействия на цель, смысл жизни, душу, духовную сферу, нанесения душевного вреда, душевной раны, душевной травмы, отравления души, причем

350

теми, кто имеет “доступ” к душе (это родственники, близкие; “враги твои – ближние твои”), или самим

человеком.

Также

может

свидетельствовать

попытке

–

по

типу

неосознанного

“психосоматического членовредительства” – отторгнуть погибшую часть своей души или избавиться от чего-то чуждого, опасного и т.п., поселившегося в душе и ее разрушающего. Рак легких – неосознанное “психосоматическое самоубийство”: лучше умереть, чтобы спасти душу от смертельной опасности; или это убийство (вместе со своей душой) “чего-то”, поселившегося в душе и смертельно поразившее душу. Другой вариант – “что-то” чужое, извне попавшее в душу и поселившееся в ней, убивает ее. Это воздействие не осознано человеком, и вред наносится опосредованно, не напрямую. Если пошла мокрота, то человек начал избавляться от чего-то плохого в душе, символом чего является отхаркивание (также см.: кашель). Если душа человека больна и заразна, то он во время отхаркивания может ментально или эмоционально заразить душу того, кто будет рядом; тогда этот человек душевно заболеет, что соматически спроецируется и проявится патологией легких. В этом плане самые опасные люди – больные туберкулезом в открытой форме, вышедшие из тюрьмы, у них, соответственно, очень заразный “дух”, особенно для детей, которые не могут морально защищаться. Если событие осознается, или происходит прямой контакт с чем-то или кем-то, кто губит душу, то появляется сыпь и т.д. на груди – признак проявленности события для сознания человека (но он может гнать его в подсознание – сознательно не осознавать) или говорит о том, что что-то плохое и предварительно психосоматизированное, покидает душу. Я заметил, что при психосоматической патологии подобное лечится подобным: любовь-сердце поражается и лечится всегда и только через любовь-сердце, голова-разум – через голову-разум, легкие-душа – через легкие-душу, живот-жизнь – через живот-жизнь. Бронхиальная астма – воздействие на душу чего-то тяжелого, (смертельно) опасного, чуждого, сатанинского, черного, что может душу погубить, и т.д. Приступ в стадии бронхоспазма – отчаянная попытка “закрыть” и “спасти” душу от чего-то опасного, какого-то зла в момент проникновения “этого”, отхождение мокроты в конце приступа – символическое очищение души, быстрое ее освобождение от того, что проникло. Если человек глотает свою мокроту, то этим самым он что-то черное, что вышло из его души, сам вносит в свою повседневную жизнь (живот-жизнь). Поэтому глотать мокроту нельзя ни в каком случае (брезгливость к своим выделением всегда должна быть: ни в коем случае нельзя пить свою мочу, глотать мокроту, “пустую” слюну (без пищи), слизывать пот и т.п.). У некоторых больных астма чередуется с нейродермитом (аллергическим дерматитом), что говорит о том, что “это”, проникшее в душу и соматизированное, выходит через кожу (и может представлять угрозу для других, близко контактирующих с таким человеком). Другая причина появления нейродермита у астматика – прямой контакт с человеком (ситуацией), когда непосредственно наносится вред, и затем из кожи попадает в легкие-душу. Менегетти считает, что патология кожи – это всегда прямой жизненный контакт с чем-то вредным: что-то из чаще повседневной окружающей жизни попало в живот-жизнь человека (что отразилось на коже) и затем проникло в его душу – легкие-душа ↔ живот-жизнь (“враги твои – ближние твои”). Кашель хронический – признак того, что имеется потеря, бесполезная трата, растрачивание впустую душевных жизненных сил (душа-легкие): человек живет без души, без смысла в жизни.

351

Либо он реализует чуждую, не ему предназначенную или даже вредную, злую, черную, греховную жизненную цель, от которой стремится избавиться, символически откашливая, удаляя из своей души. В таком контексте кашель (экссудация) – это плач души (тайные слезы души), которая таким способом пытается сказать человеку, что он живет, бесцельно растрачивая свою душу. Другой вариант – при помощи кашля и мокроты душа избавляется от чего-то вредного, когда-то проникшего в нее, и тогда это плач-избавление. Я заметил, что в некоторых случаях людям, которые получают препараты, разжижающие мокроту, становится душевно легче, что видно по их поведению, мимике, глазам и разговору. А до этого, при заложенности в груди (при грузе на душе, давлении чего-то, накопившегося в душе, камне на душе) им было душевно тяжело. То есть кашель – это психосоматический прорыв для облегчения душевной ноши. Кашель и насморк – сочетание плача разума (психики) и плача души, может быть кровавый кашель и носовые кровотечения, кровавый кашель с насморком или заложенностью носа и т.д. Также для правильной символической трактовки имеет значение, какая ноздря заложена. Кашель с кровью – человек платит по счетам своей кровью за чью-то загубленную душу или за то, что губит свою душу. Легочное кровотечение – расплата человека своей кровью за какое-то особо тяжкое преступление по отношению к чьей-то загубленной душе, либо это попытка неосознанного психосоматического самоубийства при невозможности жить с чем-то черным в душе, или какую-то страшную тайну, какое-то преступление против души, которое может лечь пятном на родных и близких, навеки покрыть их позором и опоганить им жизнь, человек хочет унести с собой в могилу, спасая их жизни, душевное спокойствие и репутацию. Внутрилегочное или внутриторакальное кровотечение – тайная расплата кровью за преступление против души, наружное кровотечение – “тайное стало явным”, и это смывание кровью позора. Легочные каверны, как правило, сочетаются с легочными кровотечениями – признак прижизненного

самонаказания-самовыедания

души,

когда

восстановление

душевных

сил

не

поспевает за их преступной тратой. Либо это символическая плата частью своей души и кровью за чьи-то (вольно или невольно) загубленные души по библейскому принципу “око за око, зуб за зуб”. Бронхоэктазы (расширение и деформация бронхов) – человек что-то, активно пробивающееся снаружи, не пускает в свою душу. Это может быть какое-то зло, но бывает, что это добро, польза, когда человек ошибочно кого-то/чего-то боится или, теряя шанс, не понимает душевной пользы и выгоды (таким говорят: “я к тебе со всей душой, а ты”). Бронхоэктазы – как расширение бронхов изнутри при высоком внутрибронхиальном давлении, являются анатомическим эквивалентом того, что “нечто” настолько сильно давит на душу, что прогибается душевная броня и душа сминается. Личная вина или ее эквивалент – ситуационная глупость, в том, что человек не уходит из опасного места-ситуации или не может перебороть свой страх и не пускает кого-то/что-то полезное в свою душу, то, что снаружи пытается пробить капсулу, в которой он прячет свою душу. Боль в

области поясницы

–

символ

непрошенного

забравшегося или

взбирающегося

поясничного “седока”; на человеке (против его желания) кто-то едет. Другое значение – нежелание кому-то в пояс поклониться.

352

Поясничный лордоз – человек-кентавр, который “прогнулся под ситуацией” и/или (смиренно) кого-то везет. Другое значение – попытка, прогнувшись, увернуться от удара сзади по пояснице, по тылу живота-жизни. Поза кентавра – голова, грудь и живот располагаются несколько впереди тазового пояса и ног. Тазовый пояс и ноги – это каркас, несущая конструкция, которая несет нас по дороге жизни. Поэтому поза кентавра может свидетельствовать и о том, что человек в своих жизненных

потребностях,

стремлениях

желаниях

(материальных,

карьерных,

финансовых,

интеллектуальных, образовательных, любовных) торопится, опережая скорость, с которой он в данный момент движется по дороге жизни – “и жить торопится и чувствовать спешит”. Он рискует повалиться, упасть вперед, на дорогу жизни, и расшибиться об нее. Тогда все рухнет: семья, любовь, карьера и т.д. Поясничный кифоз (горб) – символ сброшенного “седока” или крайнего нежелания кого-то (что-то) везти, непокорность. Может свидетельствовать о попытке защитить живот (жизнь) и отстраниться от опасности, удара спереди, со стороны живота. Возможны и другие толкования, при которых важно знать контекст и сопутствующие анатомические и нарушения. Поясничный прострел – в какой-то ситуации человек “надорвался”, не смог “поднять” жизненную проблему, “взвалил на себя” слишком большой груз ответственности, дело, или очень тяжелого “седока”, либо это “седок” (“седоки”) сам на него неожиданно запрыгнул (бегство в симптом). Человека “ломают” обстоятельства, взятые на себя жизненные обязательства и т.д. Может также свидетельствовать об ударе по жизненному тылу (чаще в материально-бытовом смысле). Если прострел со спины в ногу, то человек зашел на опасную территорию, сделал опасный жизненный шаг (который может его погубить или покалечить): один, последовал чьему-то примеру или его подтолкнули (“враги твои – ближние твои”); либо он сам толкнул кого-то на такой шаг и морально мучается. Боль в крестцово-копчиковой области – символизирует “пинок под зад”, человеку говорят: “пошел вон” за какой-то проступок, или он боится, что его поймают, разоблачат и прогонят – “выпнут”. Может символизировать неспособность человека идти по какой-то жизненной дороге. Крестец, как часть таза, – основа на которой держатся ноги, которые несут вперед по дороге жизни разум, душу, сердце и живот-жизнь, и его разрушение – это утрата способности двигаться, так как распадается вся конструкция, механизм передвижения – “таз-ноги”. Другой вариант: человеку необходимо сделать выбор (самому, либо это люди и обстоятельства толкают, буквально пинают его на это): смело, самостоятельно и одному идти по какой-то дороге жизни, или трусливо оставаться на месте, в прежней ситуации. А он боится использовать имеющиеся перспективы-возможности и ищет оправдания в том, что “не может”, и тогда это – “бегство в симптом”. Боль может отдавать в ту ногу, которой предстоит сделать первый шаг – прострел. Либо это свидетельствует о том, что кто-то тайком догнал или подобрался сзади, неожиданно с силой ударил человека и сам хочет идти по его жизненной дороге. Например, кто-то стремится перебить карьеру, сломать карьерный рост или занять его место и т.п. (“враги твои – ближние твои”). Другой вариант – человек сам хочет кого-то догнать, сбить и идти по его дороге жизни, либо с какой-то целью предлагает кому-то выбрать опасную дорогу, скрывая от него правду.

353

Сколиоз – вспоминается ползущая ящерица, тут действует символ, вызывающий желание (скрытно) уползти или куда-то приползти, так как в открытую нельзя или опасно откуда-то уйти, куда-то попасть, прийти. То есть всегда имеется страх перед чем-то/кем-то (человеком/ситуацией), абсолютная уверенность в собственном бессилии и в том, что надо спасаться, уползать от (смертельной) опасности или ползти к спасению. При сколиозе, как правило, голова немного наклонена налево, несколько “заморожено” левое плечо, к которому полуприжаты-полуподтянуты рука с кистью, “заморожен” правый тазобедренный сустав, имеется легкое сгибание (невозможность полного выпрямления) в правых коленном и голеностопном суставах – человек-ящерица как будто ползет. Эти изменения хорошо видны при стоянии прямо с поднятыми вверх руками: левая рука всегда несколько согнута в локтевом суставе, а кисть несколько отклонена кнаружи, в то время как правая рука ровная и прямая; левая нога прямая, а правая несколько рекурвирована кнутри в коленном суставе и кнаружи – в голеностопном суставе; всегда имеется и перекос таза. Нередко сколиоз определяют уже в грудном возрасте, что говорит о том, что этот страх проникает или “забивается” в человека с самого раннего детства. Я заметил, и это отмечают внимательные больные и наблюдательные родители, что сколиотически измененная осанка периодически спонтанно улучшается. Очевидно, это бывает, когда страх ослабевает, отпускает человека, то есть ситуация, из которой хочется (тайком) уползти, дезактуализируется.

Бывает,

что

страх

желанием

уползти

символически

“запечатывается”

(импритинг) в “Я”-тело во время другой фазы (стоп-кадра) акта ползания, и тогда нарушение осанки будет выглядеть по-другому. Я полагаю, что именно таким способом формируется правшество и левшество, которые являются позным импритингом при действии страха-аффекта в разные стадии акта (у)ползания. Полагаю, что “не испуганный” в раннем детстве (возможно, и внутриутробно или в родах) человек в идеале должен быть всегда амбидекстром; очевидно, правшество и левшество – это “нажитые” феномены. Другие возможные причины и варианты неправильной осанки – это “запечатление” Символа во время передвижения на четвереньках, с оглядыванием назад, наклоном головы, разворотом туловища, что может проявляться не только сколиозом, но и кривошеей, туловищными торсиями, торсионными дистониями, деформирующими мышечными дистониями, спастическими перекрестами рук или ног, детскими церебральными параличами и т.д. Иными словами, сильный страх может действовать и запечатляться в подсознании и теле во время разных стадий онтогенеза: когда ребенок только ползал или когда он мог уже сидеть или передвигаться на четвереньках и т.д. Возможно, что наиболее сложные и тяжелые случаи сколиоза, а также детского церебрального паралича, артрогриппоза и т.п. – это соматизированные сильные страхи-импритинги в разные стадии онтогенеза (интересно было бы на предмет страхов исследовать психику больных со сколиозом). Другие

возможные

следствия

раннего

страха-импритинга

–

это

задержка

психомоторного

созревания, когда ребенок долго ползает, не говорит (полностью или чисто), не ходит (только начал говорить, вставать или делать первые шаги, и его “напугали”). Это свидетельствует о том, что страхи грудных детей могут запечатлеться в теле на всю жизнь и через позу и ее проприовисцероцепцию поддерживать в “Я” Образ страха, порой, всю последующую жизнь коверкая и деформируя духовно-

354

психосоматическую сферу. Такой человек в определенных местах или ситуациях (где, вспомним, имеется условно-рефлекторный микротриггер) всегда будет смутно “чего-то” бояться и от этого “чего-то” стремиться спрятаться-убежать-уползти; в такие моменты дефект осанки будет нарастать. (Конечно,

исправление

всех

вариантов

“неправильной

осанки”,

–

фактически

это

разрушение позы – является очень актуальной проблемой. К сожалению, применяемые для этого кинезиотерапевтические (мануальные, хиропрактические и т.п.) методики практически не дают хоть сколь-нибудь катамнестически стойкого результата. Это объясняется не только тем, что за 5-7-10 сеансов

(к

тому

же,

количество

которых

определяется

не

каким-то

научно-медицински

обоснованным способом (которого просто нет), а преимущественно платежеспособностью клиентов – что поделаешь, рынок) невозможно устранить многолетние или (что гораздо чаще, если не во всех случаях) врожденные асимметрии и деформации скелетно-мышечной системы, но и следующими – на данный момент непреодолимыми – препятствиями-обстоятельствами: во-первых, при сколиозе и т.п. всегда имеются и костные деформации; во-вторых, правая половина тела (и редко наоборот), включая череп и его лицевую часть, позвоночник, таз, конечности, мышцы, нервную систему, железы, внутренние органы, степень васкуляризации, всегда больше левой; в-третьих, при чисто “мясном”

подходе

совершенно

не

этой

комплексной

учитывается

факт

–

наличия

…↔духовно↔психо↔соматической↔… в

Сознании

“Я”

мертвого

–

проблеме

“слепка”

некой

анамнестической ситуации – ригидного-мертвого Образа и его ригидной аффективно-когнитивной структуры.

Деформацию-искривление

Сознания,

“Я”

тела

человека

вызывает

духовно-

психосоматически “окаменелая”, – но когда-то живая! – Статуя-Сущность (порой их несколько). Когда-то давным-давно некий Пришелец-Символ, подобно потерпевшему аварию космическому кораблю с инопланетянами, врезался-воплотился в духовно-психосоматического человека… Такая ситуация, – и что вышло при раскопке этого корабля, – прекрасно отображена в весьма поучительном романе Стивена Кинга “Томинокеры”.). Поворот-наклон туловища в сторону (туловищная торсия), нарушение осанки в боковой плоскости – символ того, что мыслями, душой и сердцем человек стремится в одну сторону, к одной цели, а жизненная дорога, по которой он идет, ведет в другую сторону, к другой цели. Чем больше выражен поворот и/или наклон туловища в сторону, тем сильнее расхождение желаемого (разумом, душой и сердцем, которые обычно – но не всегда – совместно стремятся к чему-то и/или кому-то одному и тому же) и действительного (то есть того, как и с кем фактически приходится жить и куда идти-двигаться). Как правило, туловищная торсия – это часть какой-то более сложной позы: с участием рук и ног, являющейся телесным отображением какой-то более сложной символики. Популярное ныне исправление нарушенной осанки (кривой фигуры) потому и не дает стойких результатов, что остается разнонаправленность желаемого и действительного векторов жизненного пути. Болезнь Бехтерева – филогенетически кальцификация структур позвоночника и мышц спины напоминает образование защитного панциря у ползающих и медленно передвигающихся животных типа черепах или броненосцев. Психологически такой человек испытывает сознательный или, реже, бессознательный – и, как правило, морально обоснованный – страх и бессилие и как бы уползает от

355

некой опасности “сверху”: от высших сил, бога, совести, начальства, конкурентов и т.п., одиноко ползет по опасной и чужой территории, по которой ему нельзя: не имеет права, не хватает сил и т.п. идти стоя, прямо (“собьют”). На всем пути от этой опасности невозможно защититься, негде укрыться, и он надежно защищает духовно-психосоматическим “панцирем” спину от реальной или выдуманной возможности (смертельного) нападения сверху, чтобы более сильные враги, конкуренты или противники не “запинали”, не “затоптали”, не “раздавили”, не “задолбили”, не “заклевали” и т.д. Имеется сочетание неодолимого желания (сильной потребности, крайней необходимости) двигаться вперед и именно этим путем, этой дорогой, по этой территории и одновременного сильного и обоснованного страха перед некой опасностью; поэтому защитный панцирь – крепость-панцирь и нужен для того, чтобы укрыться-спастись от нападения. Разумеется, как и во многих других подобных случаях, образование кальциевого панцыря вызвано взаимодействием психологической причины и соматической основы – (редкого) генетически обусловленного биохимического дефекта кальциевого обмена. Работает правило: “враги твои – ближние твои”, и чем опасней враг, тем он “ближе”. В профиле личности иногда имеется “примесь” самобичевания. Грудной кифоз – часть позы, в боксе соответствующей глухой защите. Символ закрытости человека, так как его, ослабевшего или бессильного, спереди “бьет жизнь”, причем этот удар наносится в душу и сердце, и чаще это делает друг, партнер, соратник, член семьи – “враги твои – ближние твои”. Порой, человеку некуда отступить, чтобы “оглядеться” и “сманеврировать”. Всегда есть элемент ситуационных пассивности и глупости – непонимания ситуации, того, за что же бьют, и как победить (выпутаться). Такая деформация грудной клетки нередко сочетается с патологией бронхов и легких (душа-легкие), ЦНС (мозг-разум) и шейного отдела позвоночника (по личному опыту знаю, что грубые и асимметричные скрытая или явная вертебробазилярная недостаточность, венозная и ликворная гипертензия в задних черепных ямках, скрытая ишемия затылочно-височной коры и мозгового ствола, вертеброгенное воздействие на артериальный приток и венозный отток, раздражение

и/или

недостаточность

шейного

симпатикуса

–

весьма

частые

находки

при

кифотической и других деформациях позвоночного столба и грудной клетки). “Вялая” (“запавшая”, морщинистая) грудь (молочная железа, внутреннее анатомическое содержимое которой, по сравнению с прежним и/или с должным, (не)восполнимо уменьшилось) – символизирует постоянную или приобретенную неспособность женщины “вскормить” и любовно вырастить

чью-то

(все)

еще

детскую

душу

(точнее

даже,

не

только

душу,

духовно-

психосоматическое целое) – ребенка или взрослого, мужа или сына и т.д. – одухотворить ее, наполнить любовью и смыслом жизни – до того момента, с которого человек сам способен – и обязан! – обеспечивать себя, свой духовно-психосоматический рост, и отвечать за себя. Как написано в Библии, Бог создал Еву, первую женщину, из ребра Адама. Рёбра – это костно-хрящевая основа

упругой

биологический

прочности,

“вдох”)

подвижности

стабильности

(чтобы

грудной

была

возможность

сделать

клетки,

защищающая

сердце

духовный и

легкие

и от

повреждения. В грудной клетке, согласно христианской традиции и культуре (в народной интерпретации), находится душа и любовь-сердце, и поэтому женщина создана для того, чтобы вырастить, защитить и сохранить души мужа-мужчины и детей и своей любовью – научить их

356

любить, а женская грудь – символ этого вскармливания, и даже слово “мама” этимологически восходит к латинскому “mamma” – “женская грудь”. Другая сторона этого, в большей степени культурального, чем медицинского, символасимптома заключается в том, что о зрелости человека можно говорить, когда он не только сам перестал нуждаться в духовной, когнитивной и эмоциональной “груди”, но и в состоянии “вскормить” своих, еще нуждающихся в таком “вскармливании”, библейских “ближних”. Отсутствие молока – нередкое свидетельство явного или тайного нежелания вскармливать своего ребенка – или его ребенка; отвержение младенца – или его отца, который, по мнению женщины, еще незрел или слаб душой и нуждается в духовном вскармливании. Хотя кормящая мать таким способом наказывает взрослого, но страдает ни в чем не повинный ребенок. Также это нежелание может проявляться в виде мастита, мастопатии, особенно если оно сопровождается желанием нанести вред ребенку или взрослому. Рак молочной железы – крайняя форма самонаказания, самопокарания, возможно, за то, что вскормила злодея, негодяя и т.п. Галакторея – может символизировать потребность женщины “вскормить” кого-либо (еще). Если речь идет о мужчине с галактореей и/или гинекомастией, то это может свидетельствовать об усилении в нем женского начала, в том числе и в плане духовного “вскармливания” кого-либо. Впалая (хилая) грудь (передняя грудная стенка) – символ “жизненной немочи”, слабости или болезни духа, неверия в свои моральные и духовные силы и возможности (или “вбитая” кем-то уверенность в этом); отсутствие любви, неспособность самому делать свою жизнь, ставить и реализовывать большую и стòящую жизненную цель. Это может быть явный или тайный духовный пессимизм и уверенность в плохом (по причине своей слабости) жизненном финале по типу самореализующегося пророчества: впереди нет того “ради чего стоит жить”, “никто/ничто не ждет и не светит”, “не будет любви” и т.п. Такими интерпретациями часто пытаются скрыть леность души и/или ее следствие – страх. “Слабая” грудь нередко сочетается со “слабыми” руками – нет сил и умения работать, что-то рукотворное делать, так как руки символизируют работу, деятельность. Такие часто ищут опору – “сильную половину” в жизни, к которой любовно-паразитически привязываются. Нечистая кожа на груди (передней грудной стенки): сыпь, болячки, чирьи, неприятный запах пота – символ черной души, аморальности, неверия ни во что, игры чужими чувствами, жестокости, душевной черствости и т.п. Когда кожа очищается – это значит, что душа человека (навсегда или на время) тоже “очистилась”. Нечистая кожа груди – это свидетельство того, что “тайное стало явным”, но это явное может отталкиваться человеком в подсознание – “сознательно не осознаваться”. Бывает, другие говорят человеку: “что же ты делаешь”, а он все равно не осознает или делает вид, что не осознает, не сознается, не признает, то есть “сохраняет лицо”, “честную мину при плохой игре”. Как правило, после очищения кожи – символизирующего сброс, удаление “дурного” из души и сердца, моральное и психосоматическое состояние человека на какое-то время значительно улучшается.

357

Нечистая кожа на спине (сыпь, чирьи, болячки и т.п.) – символ плохого, нечистого, находящегося сзади, близко или вплотную подобравшегося с тыла: наличие скрытого врага, предателя, опасного человека в жизненном тылу: в семье, на работе – “враги твои – ближние твои”. Этот враг уже нанес или наносит в тылу вред: гадит, пакостит, вредит, грабит, крадет, “роет могилу”, а человек этого “сознательно не осознает” или смутно чувствует. Другое – человек сам к кому-то подобрался сзади, и тогда это – “тайное стало явным”. Также может свидетельствовать о том, что человек что-то душевно или любовно нечистое совершил – оставил – в прошлом, актуальном для какой-то нынешней ситуации или жизни в целом, и в данный момент это прошлое “аукается” в настоящем – “тайное стало явным”. Болезненный, патологический симптом – это, вспомним, материализовавшийся в теле (телесно воплощенный, соматически спроецированный из “Я”-мозга по типу заметания мусора под диван) внешнесредовой патогенный Символ, от которого человек, по крайней мере, его здоровая часть, стремится избавиться. То есть болезнь, симптом – признак борьбы личности, а врач – союзник-помощник в этой борьбе. Желтизна кожи – символ того, что что-то, какая-то моральная отрава, “семантический яд” полностью “пропитали” жизни человека, первично проникнув-попав из разума, сердца, души или живота-жизни (повседневности). Важны сопутствующие симптомы: кардиальные – любовь-сердце, кранио-церебральные – голова-ум, пульмональные – душа-легкие, абдоминальные – животповседневная жизнь. Такой “желчный” человек, “отравив” свою жизнь, вольно или невольно начинает отравлять жизнь окружающим, в первую очередь, своим библейским “ближним”. Потливость

кожи

–

символическое

свидетельство

того,

что

человек

добровольно

(разочарование, раскаяние, изменение обстоятельств или планов) либо по принуждению (страх разоблачения, наказания или др.) тайно или явно “возвращает”, “отдает” что-то “чужое”, тайно или явно присвоенное, взятое или отнятое, что-то, морально, по праву ему не принадлежащее. Причем он отдает то, что не смог, не успел либо не сумел воплотить в свою жизнь, что “хранилось” только в его голове в виде сознательных или подсознательных желаний, мыслей или помыслов. Потливость – это признак того, что “тайное стало явным”, даже если человек это отрицает либо не осознает. Если кожа при этом красная (вазогиперемия) – то он стыдится своего деяния-поступка и кается в нем, отдает-возвращает от стыда, с охотой и облегчением, как искупление греха; такого в это время можно разговорить, и он облегчит свою душу. Такие часто отдают-возвращают “мимо”: нагрешил с одним и в одном, а отдает другому (который здесь не причем) и не то. Если кожа бледная (вазоишемия) – то человек отдает-возвращает (или только делает вид) от страха, оттого, что поймали, загнали в угол, и делает это с большой неохотой, под давлениемпринуждением, чтобы не пострадать и вообще не лишиться всего, и отдает обычно не то, что взялукрал, а какую-нибудь ненужную дрянь-безделицу. У таких пот всегда холодный, порой, ледяной (ручьем) – “горячего потного страха” вообще не бывает (бывают “красные трусы”, но они обычно “сухие”, “атропиновые”). “Бледные” (см.: “бледные” и “красные”), которых заставили “попотеть”, всегда стремятся выждать момент и тайно и, порой, жестоко отомстить тому, кто это сделал. “Бледные” – это “люди

358

лунного света”, и, как правило, жизни “на свету”, на людях, в обществе, предпочитают уединение и жизнь “в полумраке”. Когда “красные” или, что гораздо реже, “бледные” чем-то добровольно, от души делятся, то никогда не потеют. Если что-то “просто так” дарит “бледный”, то нередко это либо никчемное и ему ненужное, либо он просто от чего-то избавляется. Никогда не нужно брать у них подарки в тот момент, когда они потеют: этот подарок или “от страха”, или это плохая вещь, например, “найденная” или присвоенная, которая может принести вред, причинить зло, доставить неприятности (под видом подарка “бледный” запросто может и просто подставить, – но речь в данном случае, разумеется, идет только о монопараметрическом сравнении, есть еще ум, мораль и т.д.). Сами “бледные” очень любят получать подарки и пользоваться услугами, но почти всегда “забывают” отблагодарить. Также, отвлечемся на время, не нужно лишний раз есть пищу, приготовленную “злым”, “плохим” или незнакомым “бледным”: хорошее они редко подадутпредложат, но могут скормить и испорченное, либо потом за этот “обед” придется расплачиваться в неадекватно большем объеме. Примечательно, что сами “бледные”, если их кормит “бледный”, едят мало или отказываются – но потом подробно обсуждают, что и почему им дали. “Бледные” предпочитают есть в одиночестве, вкусно и сытно, либо при (желательно зависимых) “своих” или доверенных лицах, так как один из их многочисленных страхов и опасений – боязнь отравиться. Также боятся они замараться (любят и ценят чистоту, но при этом не любят убирать), подхватить инфекцию, замерзнуть, загрипповать, простудиться. Характерно, что “бледные” часто любят “прятаться”-кутаться в меха, особенно когда начинают “озираться”, – это специфическое состояние “бледных”, не имеющее аналога у “красных”, и признак морально-психосоматической декомпенсации: “они” узнали, меня поймают и т.п. Возможно, эта атавистическая “тоска по меху-шерсти” досталась им от какого-то “предшественника” – мелкого млекопитающего… (процесс жизни непрерывен, и живое всегда происходит только от живого, и, если “отмотать” культуральную и эволюционную (культурально-эволюционную) спираль “назад”, то можно выяснить, что в моменты “озирания” в “бледном” “заговорил” предок-любитель тайного ночного промысла, вечно боящийся поедатель мелких слабых существ, остатков пиршеств крупных хищников, чужих запасов, отходов и т.п. Это грызун, норка, мышь или кто-то в этом “тихом и пугливом” роде. “Красные” же, если хорошенько “отмотать эволюцию”, происходят от “гривастых”, и поэтому любят пышные шапки, воротники. Разумеется, речь идет о чистых типажах, что встречается редко). …Если что-то дарит “красный”, то, либо от души, либо искупает вину, особенно если в это время потеет. “Красные” – щедрые дарители, и часто их подарки очень дорогие, по ценности не соответствующие моменту и поводу. По способу удаления жидкости из организма “красные” преимущественно потеют; мочи образуется относительно мало и она насыщено-желтая, концентрированная (как и в жизни, отдают мало, но хорошее; но если их обидеть, то “из принципа” не отдадут ничего), у них чаще

359

микрокристаллурии (не все отдали, много еще чего осталось, так как нередко страдают жизненным переизбытком), но крайне редко – почечные камни. “Бледные” редко потеют и чаще мочатся. У них редко бывают микрокристаллы и очень часто формируются почечные

внутрилоханочные камни – символическая соматизация переизбытка

украденного-присвоенного, заработанного или накопленного: идей, мыслей, вещей, должностей, научных регалий, власти, возможностей, полномочий и другого, в жизни накопленного, но не пригодившегося, не утилизированного. Даже, выбрасывая-теряя эти, по сути, балласты-отходы своей жизни, они все же жадно пытаются их придержать, приберечь – “заскладировать” на выходе. Моча нередко гипотоничная и в большом количестве (“пустая” моча – могут отдать много, но это не ценное, а хлам либо мелочь). Специалистам

по

“моментальной

ярлычковой”

диагностике,

обладателям

“орлинно-

фельдшеринного” взгляда напоминаю, что почти любая личность мозаична, и можно быть “бледным” в одном и “красным” в другом или быть в чем-то и “бледным” и “красным”. Можно “бледнеть” в одно время суток (сезон года) и “краснеть” в другое, причем даже по отношению к чему-то одному и тому же. Цвет кожи – это динамическое отражение внутренней противоречивости каждого человека в конкретный момент. Вонючий пот – символ (порой, “аварийного”) избавления от чего-то дурного, имеющегося в жизни. В эти минуты с такими нужно быть внимательным, так как это редкий момент, когда “тайное стало явным”. От людей с вонючим пòтом желательно держаться подальше, чтобы специально либо ненароком “не замазали”, “не замарали”; даже если это родные или близкие, ибо “враги твои – ближние твои”. Для интерпретации имеет значение, это общая или региональная потливость: лоб, грудная клетка, пах, стопы и т.п. Сухость кожи – символ серьезной нехватки. Человек давно лишен чего-то важного и нужного, и это неблагоприятно сказывается на его жизни – всей или некоторых ее аспектах. Регионарная сухость кожи встречается достаточно часто и, применимо к рассматриваемой теме, указывает на то, чего конкретно не хватает. Сухая кожа головы или лба – “сохнет”-страдает разум, и нет нужных или свежих идей, планов и мыслей по поводу настоящего или будущего; сухие губы – нет любви (неутоленная жажда поцелуев и т.п.) или вкусной, приятной, желанной “духовной” либо обычной пищи. Сухость кожи грудной клетки свидетельствует о том, что “сохнет” душа – и нет смысла в жизни, либо это “сохнет” сердце – и тогда нет любви. Сухая кожа ног указывает на то, что человеку впереди “ничего не светит”: нет и не предвидится желанной, приятной, полезной жизненной дороги в виде интересной специальности или профессии, возможности карьерного роста, удовлетворения научного честолюбия или др. Сухость кожи рук – свидетельство того, что нет и (пока) не предвидится настоящего “живого” дела, полезной работы, деятельности, а то, чем занимается человек, его не вдохновляет, не устраивает, ему не нравится, “приелось”, “опостылело”; причем речь может идти как о производственных, так и о домашних делах. Если кожа сохнет и шелушится, то это символизирует о том, что в жизни человек (зная или не зная об этом, не осознавая или не признавая(сь) этого) несет серьезные явные или неявные (но не тайные) потери, либо у него крадут – кто-то или он сам – карьеру, мысли, любовь и т.п., и в таких случаях тоже “тайное стало явным”.

360

Существенно, что такие потери и ситуации, их вызывающие, нельзя однозначно рассматривать только с отрицательной стороны. Человек может сознательно чем-то жертвовать, терпеть временные лишения, чтобы избавиться – выбросить, сбросить из жизни все то, что мешает либо как-то по-иному препятствует его движению вперед, к намеченной и желанной цели. Сальность кожи (сальная, жирная кожа). Так называемое “кожное сало” – это не жир как продукт адипозоцитов, а детрит – аморфная, структурно не оформленная масса, являющаяся секретом сальных желез. Перед тем, как попасть в сальные железы, оно образуется из избытка поступивших с кровью питательных веществ, которые по каким-то причинам не были метаболически востребованы местными паренхиматозными и стромальными клетками, не запаслись впрок в виде жировых и иных (гликоген и т.д.) отложений, не были фагоцитированы и поэтому стали скапливаться в межклеточном пространстве, вступать с местно образующимися клеточными шлаками и между собой в перекрестные биохимические реакции, превращаясь в биохимически инертное и структурнофункционально бесполезное балластное вещество. Эта слизеобразная, студневидная или более густая

масса

образования

не и

способна

элиминироваться

избытка-скопления,

предрасполагают

застой

крови

через

из

подкожных

пространств

венозно-лимфатическую

нарушение

лимфодренажа

–

систему –

областей (к

следствия

чему

своего также

длительного

аффектогенного позного мышечного напряжения, посредством перераспределения объемов крови приводящего

образованию

длительному

персистированию

отечно-экссудативных

депо

подкожно-жировой клетчатке), и она частично попадает в сальные железы, в которых, превращаясь в секрет, еще более гомогенизируется и загустевает, приобретая характерную мелкотворожистую, салообразную консистенцию; не элиминированная часть этой балластной массы местно (не только в подкожных пространствах) уплотняется и патоморфологически организуется, вызывая гиалинозы, амилоидозы и т.п. Выводные протоки сальных желез своими порами открываются на поверхности кожи и удаляют “кожное сало” наружу. При избыточном выделении “кожное сало” покрывает поверхность кожи

толстым

слоем,

придавая

ей

характерный

“сальный”

вид,

также

препятствует

ее

самоочищению от ороговевших эпителиальных клеток и частичек налипшей грязи, блокирует потоотделение и является питательной средой для патогенной и условно-патогенной микрофлоры. Не

следует

забывать,

что

местно-подкожный

избыток

инертного

балласта-субстрата,

выделяемого сальными железами наружу как “кожное сало”, мог не первично образоваться (вследствие местного избыточного воплощения части общей соматической проекции какого-то Символа-Образа), а быть “экспортированным” из другого анатомического региона(ов), стремящегося (вследствие известного “эгоизма” органов и тканей, их иерархической важности для организма – в целом и в конкретный момент – и степени “доступа” к эфферентным психосоматическим “вожжам” для “эгоистического” улучшения собственного кровообращения, лимфодренажа, элиминации шлаков и т.п.) “избавиться” от выполнения “неблагодарной работы”, требующей материальных, временнЫх и энергетических затрат, по хранению или переработке занимающей место балластной и потенциально опасной – амилоидоз и т.д. – массы (см.: “экспорты” шлаков, экссудатов и т.д.). В конце абзаца добавим, что “кожное сало” можно рассматривать как удаленный из организма избыток патогенной,

361

позитивной

либо

нейтральной

внешнесредовой

информации,

инертно

бесструктурно

овеществленной в теле. Вышеперечисленное позволяет рассматривать сальную, жирную кожу как символический симптом-признак выделяемого наружу – “всплывающего” из психосоматических “захороненийглубин” (см.: “Отеки общие и региональные” – вместе с ожирением, обычные спутники сальной кожи) на поверхность “Я”(-тела) – какого-то избытка-излишества в различных аспектах жизни человека; причем сальная кожа – это всегда момент проявленности имеющейся проблемы, когда “тайное становится явным”. Чего-то или кого-то, (духовно-)психосоматически ранее воплотившегося и/или в данный момент воплощающегося в человека, стало настолько много, что его (их) невозможно удержать и/или с толком потребить, и оно (они), по этим или другим причинам ставшее бесполезным-нежеланным

невмещаемым-переизбыточным,

добровольно(-принудительно)

сбрасывается или теряется помимо воли. Но есть, вспомним, и другие возможности-каналы удаления лишнего-ненужного, включая “перескладирование” балласта-излишка в собственном “Я“-мозге-теле, что клинически может проявляться перемещением области повышенной сальности кожи, например, с живота на голову или др.,

миграцией

многоканальный

другой

имеющейся

местной

патологической

сброс-избавление-прятание-(пере)захоронение

симптоматики. невмещаемого

Обычно

идет

(позитивного,

нейтрального и/или опасного) излишка, если невозможно прекратить воплощение, уменьшить скорость соматизации или величину кванта телесно овеществляемого внешнесредового Символа (информации). Другой вариант, обычно осуществляемый параллельно со сбросом, – это миграция клинических и патоморфологических проявлений наличия излишка, например, когда субстратный излишек местно проявляющийся в виде сальной кожи головы, лица и шеи (или др.), при помощи механизма “сепарации давлением” перемещается по паравазальным или межтканевым пространствам в

ближайшие

прилегающие

или

более

дистантные

ткани,

где

(натечно)

скапливается

трансформируется в насморк, пиорею, микседему, тимомегалию и т.п. Примерами жизненного избытка-излишества, проявляющегося сальной кожей, могут служить случаи, когда одновременно делается много дел, каждое, все или многие из которых требуют отдельного большого участия, и поэтому эти дела, несмотря на жадное “желание действия” и жажду материального и/или иного бонуса-результата (когда всегда “всего мало”, всегда “хочется еще и еще” – зачарованность, затягивание сиреной-омутом-ситуацией), полностью или частично бросаются и начинают приходить в упадок. Тогда человек плохо владеет положением дел на производстве, ферме и т.д., теряет нити управления, у него разбегаются сотрудники, скапливается нераспроданный товар, падает прибыль и т.п. В практике мне доводилось сталкиваться с подобными случаями, например, когда владелец массы базарных “точек”, киосков и мелких магазинчиков, не желая никому доверить управление хотя бы одной торговой точкой из-за тотального недоверия к людям (“все они воры!”), тянул непосильную лямку один, неся финансовые и материальные потери – и, разумеется, теряя здоровье, в частности, страдая от сальной кожи, а также себореи, прыщей и т.п.

362

Бывает, что сальность кожи – это признак такого переизбытка-нерастраченности любви, нежности, чувств или переживаний, что наступает их полное либо частичное “недержание”: неразборчиво-прилипучие

влюбленности-привязанности,

спонтанные

или

по

малейшему

–

“гомеопатическому” – поводу бурные “выбросы” положительных↔отрицательных эмоций и т.п. Нередко у таких сверхлюбвеобильных и эмоционально и сексуально (реально или “(при)сочиненно”) фрустрированных женщин кожа, например, лица и щек не только сальная, но и с характерными клиническими проявлениями эстрогенного дерматита. Может быть и такое, когда у одного голова крайне перегружена мыслями (“эскадрон моих мыслей

шальных”),

идеями

прожектами-планами,

другой,

подобно

жонглеру,

пытается

одновременно реализовать индивидуально непосильное множество (вроде бы) “важных”, (кому-то) “нужных” и “интересных” задач. Также это могут быть ситуации примитивного материального “обжорства” (в “активной фазе”), когда

перезаработанные

(перенакопленные

или

перенаворованные)

продолжающие

(пере)поступать большие деньги или материальные блага буквально “утекают сквозь пальцы”, неудержимо “пускаются на ветер”, раздаются, теряются, портятся и (нередко с облегчением) выбрасываются. Я заметил, что очень часто финансово-материальное “обжорство” сочетается или чередуется с гастрономическими излишествами; мне приходилось сталкиваться с такими субъектами, и у них тоже была (местами) очень сальная и нечистая кожа, жирные волосы и т.д. Обычно перечисленные потери не утилизированных психо-телесных и жизненных излишков (и способы избавления от них, включая внутрипсихосоматическое “перепрятывание”) комбинируются и/или чередуются между собой, причем (всегда причинно вторичному) выделению избытка кожного сала соответствуют эквивалентные по “дозе” (кванту воплощаемой внешнесредовой информации) и синхронные или несколько опережающие по времени (всегда причинно первичные) “выделения” балластно-избыточного

(духовно-)психического,

которое,

согласно

личностной

символической

интерпретации имеющегося не утилизируемого жизненного избытка – того, чего (в данный момент) “так много, что оно уже лезет через край”, – соматически спроецировано строго на олицетворяющий этот переизбыток телесный регион. Существенно, что, как правило, подобные потери-“сбросы” излишков одновременно и в эквивалентных объемах происходят и во внешнем (духовно-)психосоматическом – виртуальном “Я”мозге-теле – данного субъекта. Поясним, одновременно имеющийся (в обоих “Я”-телах) суммарный воплощенный излишек-избыток психосоматически воплощаемого внешнего символического обычно неравномерно распределен между материальным и виртуальным “Я”-телами (этими двумя живыми – каждое

по-своему

–

“сообщающимися”

“Я”-телами-“сосудами”),

данном

случае

под

эквивалентным объемом (дозой) виртуального объема виртуального излишка подразумевается та часть от общего количества избыточного, которая не воплощена – “не вошла” сразу или не воплощалась – в биологическом человеке. Нередко символического

не –

воплощаемый как

(не

(под)сознательно

входящий,

не

соматизируемый

363

помещающийся) самим

алчущим

избыток

внешнего

человеком,

так

самостоятельно, без ведома-согласия “Я”-тела инвазивно в него соматизирующийся – с целью уменьшения потери навсегда или на какое-то время полностью “перегоняется” в виртуальное “Я”тело – и наоборот. Также бывают ситуации сознательного или подсознательного тайного перебрасыванияпрятания иначе теряемого излишка в чужую виртуальную и/или биологическую психосоматику(и). Некто, например, будучи большим начальником, был, как говорят, “большой и толстый”, вечно потел и имел сальную кожу. Но пришлось на время с кем-то поделиться доходами или полномочиями, и тогда первый похудел, а второй – поправился. Затем, когда миновало опасное время, второй лишился полномочий или доступа к “кормушке” и вновь стал “бедным и стройным”, а первый, вернув утраченный на время избыток доходов и власти, наоборот, снова поправился, стал потеть и мучиться от

сальности

кожи

(и

многого-многого

пассажей-“перепрятываний”(-“перескладирований”)

другого…). излишков

по

таких

разным

цепочных

биологическим

виртуальным “Я”-(“кладовкам”-)телам может быть много – и недаром говорят: “откуда-то на голову счастье свалилось (или куда-то пропало)”, но, как понятно, при поиске источника такого “счастья”, как и внезапно появившейся (или усилившейся) вместе с этим “счастьем” сальности кожи, (знающему человеку) всегда можно выявить причинно-следственную связь с потерей чего-то у библейского “ближнего” или, наоборот, желанным освобождением этого “ближнего” от каких-то болезни и/или слишком тяжелого либо объемного жизненного груза (“враги твои – ближние твои”). Кроме степени выраженности сальности кожи, при анализе конкретных клинических случаев важно учитывать ее морщинистость – старость-молодость, тургор, влажность, цвет, гипо-, де- или гиперпигментацию. (здоровый,

Важны

больной,

анализируется

здоровая

приятный,

состояние

всех

красота,

неприятный)

подлежащих

степень от

тканей,

гигиенической

осматриваемого наличие

ухоженности

кожного

характер

региона.

запах Также

патологических

(и

косметических) кожно-подкожных и других морфоэлементов и т.д. Разумеется, при таком анализе всегда и в первую очередь учитывается культуральносимволическое

значение

данной

части

человеческого

тела

–

всегда

индивидуальной

интерпретации конкретного субъекта в данный конкретный жизненный момент, ибо взгляды людей часто меняются. Это необходимо для того, чтобы не скатываться в “мясную медицину” или “тварную медицину”, когда бездуховный или “тварный” врач (как продавец (не)здоровья-болезни, окончивший “тварный” медицинский университет – порождение “тварно(-товарного)” общества), бессознательно и по невежеству игнорируя важнейший духовно-нравственный компонент – истинную причину психосоматической болезни, являющейся всегда и только духовно-психосоматической болезньюстраданием!

–

“тварно”

лечит

“тварную”

(так

называемую

(бездуховно-

или

неморально-)“психосоматическую”, или, что гораздо чаще, практически, (почти) во всех случаях, даже (“безголово”-, “безмозгло”- или “беспсихо”-)соматическую) болезнь у “тварного человека” – как простого “умного животного”, “ходячего психобиологического “Я”-мозга-тела”. Поэтому еще раз вспомним: “анализом” в нашем случае называется не общепринятый медицинский осмотр и т.д., который всегда подразумевается (“спасти тело – потом более высокие метафизические задачи”, пишет Менегетти) – ибо эта работа рассчитана, в первую очередь, на врачей-практиков и ученых в

364

области медицины, придерживающихся аналогичных или близких взглядов на причины и механизмы развития духовно-психосоматической патологии; наш анализ – это семиотическая культуральносимволическая интерпретация всего массива общей и местной, явной (наружной) и тайной (внутренней) патологической симптоматики, точнее, вычлененного психосоматического “вклада” в общую

болезнь

как

сумму

психосоматического

терапевтического

(хирургического),

психосоматической “доли” или “части” имеющейся симптоматики (о чем еще будет сказано далее). Такая

интерпретация

осуществляется

для

поиска,

обнаружения,

анализа,

изучения

и,

при

необходимости, искоренения или хотя бы ослабления следующих моментов-факторов: а всех (а их много!) маркеров-коррелятов внешне-событийных проявлений имеющейся у пациента психотелесной патологии: у каждого (явного и тайного) симптома есть свой (явный или тайный) внешнесобытийный

поведенческий

коррелят;

внешнесредовых

психосоматических

поводов-

микротриггеров (их тоже много!) – тайных и всегда дифференцированно действующих перцептивных или эндорецептивных условно-рефлекторых активаторов появления или усиления симптома(ов), синдрома(ов) или болезни(ей). Каждый из этих микротриггеров, тоже вспомним, активирует только “свое” строго определенное, нейроанатомически локализованное звено в “Я”-мозге – точку-зону первичной вспышки возбуждения, вызывающего появление микроассоциации в микропопуляции нейронов, членов ансамбля нервных клеток, образующих аффективно-когнитивную структуру. Они, эти нейроны, первично возбудившись, как “запал”, глобально и одномоментно активируют своими импульсными посылками всю аффективно-когнитивную структуру – генератор “разворачивания” в психике патогенного Образа, который тут же начинает соматически проецироваться, заряжатьсяподпитываться возвратными соматопсихическими импульсами и т.д. Причем это Образ или всей болезни, или только какой-то ее части: то есть тогда это простенький минорный Образ симптома(ов) или синдрома(ов) – такое вполне возможно, если имеющаяся клиническая картина обусловлена поочередным или одновременным психосоматическим действием не одного, а нескольких патогенных Образов (вследствие одновременного присутствия в “Я”-мозге-теле нескольких воплощенных патогенных Символов), ассоциированных (одна полисимволическая/полиэтиологическая болезнь) или действующих независимо друг от друга (несколько моносимволических/моноэтиологических болезней); и самый важный пункт: в эта семиотическая культурально-символическая интерпретация картины болезни необходима для поиска-обнаружения (и последующих нейтрализации и – в идеале – полного искоренения) истинной этиологии психосоматического заболевания – места-события (или, что чаще, – группы мест-событий, разбросанных в пространстве и времени (земной) истории жизни субъекта), являющегося подлинным генератором, источником, а также “хозяином”-“отцом” своего “сына”: одновременно и посланника, и глашатая, и агнца, и (защитника-)воина внешнего мира – патогенного

внешнесредового

(микроба-)Символа(ов),

тайно

или

явно

(внаглую)

первично

(“вгрызающегося”)-самовоплощающегося в психику жертвы-раззявы-человека – своего будущего (полу)раба-(полу)господина, в которой первично приживляется в виде захватнического ОбразадоСущности (проОбраза Сущности). Приживившись, Символ-Образ “зовет” другие Черные Символы (разумеется, во внешней символической реальности есть и “Белое Воинство” – Белые Символы, наши многочисленные друзья-спасители; но в данной работе речь идет о психосоматической патологии),

365

которые, тоже, материализовавшись в “Я”-мозге, “кличут” других своих черных воронов-собратьев; и этот

процесс

(годами-десятилетиями)

(духовно-)психосоматической сфере

продолжается

до

тех

пор,

пока

паразитирующие

человека Символы-Образы-Сущности слепо,

– как и их

биологические, то ли проявления-аналоги, то ли собратья-паразиты, – (окончательно) не погубят душу и не уничтожат тело своего (временного) пристанища-хозяина, при этом – “…вот в чем вопрос!” – глупо и бесцельно (или нет?) погибнув вместе с ним. – Так “Кто” или “Что” есть умирающий человек и скольких – прижизненно в него воплощенных – он уносит с собой в могилу. А если не в могилу, то – “куда”? “По одежке встречают, по Уму провожают”. Боюсь, что наше (ли?) бесстрастное Сознание как Вечный Мировой Ум (или “Черный квадрат” Казимира Малевича), к которому, в ответ на его “Вечный Зов”, так стремятся внешние Идеи-Символы (эти внетелесные Образы), – по сути, тоже Умы(-“Черные квадраты”), абсолютно равнодушен к судьбе своего временного материального пристанища – биологического, тварного “Я”-мозга-тела; и нам – как “высшему проприовисцероцептивному Я” – (возможно) остается только уповать на свою – данную нам Кем-то – Душу, чтобы Она перед Умом замолвила за нас словечко. Очевидно, только немногие “Я”-люди настолько слились со своим Умом-Сознанием, что стали подлинными “Человеками Духовными” или “Человеками Разумными” – теми, которые, хотя и “в этом мире, но не от мира сего”. Большинство обычных смертных даже со своей Душой (как я (тоже) полагаю, стоящей ниже Ума) не в ладах – где уж тут до Ума достучаться! (Именно таким – без- или мало-умным – во время выборов и говорят: “голосуй сердцем”.). Возможно, отсюда и сфинксово безразличие Ума к судьбе своей земной, такой бестолковой и греховной, телесной шкурке-оболочке, не способной (даже с помощью данного тварному человеку посредника – Души) понять и воплотить Его (и Демиурга) Замыслы как в собственную плоть, так и в “плоть” окружающего материального мира… Но продолжим развитие “сальной” тематики. Можно одновременно иметь, как оно в жизни и бывает, какой-нибудь “джентльменский патологический набор”, например, следующий: себорею волосистой части головы, красные и “закисшие” глаза, старую (по сравнению с должной по возрасту) кожу лица, красно-бугристый нос, склеротически “вросшую” в лицо мимику-маску, обветренные губы и заеды в углах рта, угри и прыщи на лице, подмышки в кристаллах соли, сухую кожу рук с нейродермитом на локтевых сгибах, “климактерический горбик”, чистую спину, сальную кожу передней грудной стенки, вялую (женскую) грудь, стрии на торсе и животе, геморрой, тазобедренный целлюлит, “грязные колени”, отечные и пятнисто диспигментированные голени, вечно потные, вонючие и пораженные грибком стопы, пальце-подошвенный гиперкератоз и различную висцерально-железистую патологию – знающему человеку такая топика и фаза активности каждого из имеющихся хронических и “свежих” патологических процессов и исходов (остаточных явлений) бывших ранее заболеваний позволит, – анализируя, разумеется, жалобы и все остальное, – понять жизнь и поведение конкретного индивида в плане “человечности” сердца, разума, души, материальной и другой обеспеченности, определить уровень, качество и используемость его образования, характер профессиональной деятельности, социальный статус, верность избранной дороги жизни и этап жизненного пути. В частности, (в том числе и) об этом прекрасно и исчерпывающе пишет Антонио Менегетти – сам опытнейший специалист в вопросе о том, чья и какая семантика и какая конкретно житейская ситуация стоит за психосоматической патологией и всеми, – а не только медицинскими, – ее проявлениями. Тем, кто хорошо знаком с трудами профессора Менегетти (кто не знаком – пожалуйте на русскоязычный сайт в интернете www.onto.ru, где можно получить исчерпывающую информацию об авторе и всех его работах, заслугах и достижениях в области философии, искусства, психологии, психотерапии, бизнеса и

366

многого другого), надеюсь, понятно, что я не дублирую и тем более не компилирую плодотворные идеи этого великого автора, глубоко изучившего не только психосоматическую патологию, но и природу человека и всего сущего в целом, а (имея высшее медицинское образование) подхожу к этой проблеме с другой – не охваченной маэстро – стороны, и если использую его идеи, мысли и высказывания, то всегда со ссылками на авторство Менегетти. Возможны и другие интерпретации, если рассматривать кожное сало не как символ чего-то, хотя и избыточного, но нейтрального (уже “обезвреженного”), которое, – чтобы не “лопнуть” ненароком, – должно быть просто удалено из нравственно-событийной жизни и “Я”-тела, а если рассматривать его (кожное сало) как символ удаления из “Я”-тела – как внутреннего-живого – чегото, (духовно-)психосоматического “покоящегося” или даже “мертвого”; того, что вошло, но не воплотилось в человека как “единство действия”, гармоничную структуру↔функцию↔цель, а превратилось в неживой(-мертвый) (духовно-)психосоматический “детрит”. Следовательно, удаление кожного сала может символизировать (частичное) избавление духовно-психосоматически “живой части” человека (эту его часть можно образно назвать “живым внутренним добром”) от “внутреннего покойника”, который, вспомним, нетленен, то есть еще не мертв, но и уже не жив; недаром сальная кожа нередко с виду как бы неживая, мертвенная. Косвенно об этом может свидетельствовать мое следующее наблюдение: я заметил, правда, (пока) не могу утверждать это однозначно, что мухи и другие некровососущие, питающиеся неживым-мертвым, садятся преимущественно (а у некоторых только) на сальную кожу (а также, что всем хорошо известно, на гнойнички, прыщи, ранки, болячки, струпья и т.п.), то есть на внешнее – и уже не человеческое – неживое-мертвое, отторгнутое и изгнанное человеческим внутренним-живым или (“самостоятельно”?) покинувшее живую часть “Я”мозга-тела по другой причине (очевидно, такое самоочищение человека от овеществленной внутри него

скверны

–

это

позитивный

процесс,

так

как

фактически

происходит

Искупление

–

развоплощение и изгнание (части) психосоматизированного греха или своеобразный внутренний духовно-психосоматический

“аутоэкзорсизм”).

Наблюдение

за

тем,

какие

места

тела

(преимущественно) “облюбовали” мухи и им подобные, указывает (в том числе и) на то, что из этой области “выходит” внутренне-неживое(-мертвое), идет, по крайней мере, частичное изгнаниеразвоплощение “внутреннего покойника” (“Сущности”, “Чужого”, “Не-Я”), и в теле и духовнопсихической сфере человека освобождается “место” для нововоплощения нового Посланца Духа – позитивного, живого внешнего Символа-Образа. Поэтому жирная (прыщавая и т.д.) кожа лба (и я часто убеждался в этом) – признак именно избавления от балластных, мертвых или вредных мыслей, и это шанс-возможность воплощения (в анатомически освобождающееся место) нового – благого, позитивного – Символа-Образа и, следовательно, появления новых живых, свежих, позитивных мыслей-идей; сальность передней поверхности грудной клетки – это избавление от духовной преграды (задней поверхности – от духовного груза-балласта, “наследства” прошлого) и появление смысла жизни и/или оживление души-сердца любовью (задней поверхности груди – уходит либо сброшен сердечный “груз” или “предатель”); жирная кожа ног – человек (навсегда или на какое-то время) прекратил идти по неверному, тупиковому, опасному, вредному жизненному пути (например, перенакопления материальных благ) и ступил на верную жизненную дорогу; сальность кожи рук (кистей)

–

человек

перестал

заниматься

чем-то,

какой-то

деятельностью

–

лишней

и/или

избыточной, и поэтому мешающей, вредящей или убивающей, и у него появилось живое

367

(рукотворное) дело; жирная кожа живота – символизирует удаление из бытовой и другой жизненной повседневности чего-то ненужного, балластного, вредного и т.д. – и все это, вспомним, жизненно проявлено (“тайное становится явным”), вот только не все окружающие, включая его самого, это замечают. Чистая и (по-возрастному) красивая и здоровая кожа – “безгрешная”, “невинная” кожа является признаком внутренней духовно-психосоматической победы светлого, животворящего, и поэтому на нее не садятся мухи, возможно, “боящиеся” здорового духа-тела; либо как источник пищи оно просто их не привлекает – есть люди, на которых даже во время сна не садятся мухи и им подобная летучая “нечисть” (если они, разумеется, не перемазаны вареньем). Я также заметил, что, по крайней мере, в ряде случаев (опять-таки, не могу утверждать это однозначно) на сальную, нечистую и т.п. кожу, то есть на места выхода-развоплощения (частей) “внутреннего покойника”, (почти) не садятся комары и другие кровососущие насекомые, питающиеся живой кровью и поэтому избегающие (“боящиеся”) всего неживого-мертвого, – случаи, когда человек оказался летней ночью на болоте в тайге или тундре среди тучи гнуса, не рассматриваю, и как, надеюсь, понятно, речь идет не об абсолютной закономерности, а об уловленных мною тенденциях. Также встречаются люди(-“репелленты”), которых никогда не кусают комары, и тут, в свете вышеизложенного, есть, о чем подумать. В случаях, когда кожа сальная (нечистая и т.п.) не всегда, а периодически, то мухи и им подобные тоже докучают не постоянно, а периодически, – и так же ведут себя комары. Еще сальная кожа – это возможное свидетельство того, что разум, душа и т.д. полностью или частично порабощены, захвачены “внутренним покойником” (“Сущностью” или др.), который настолько “вырос”, что перестал “вмещаться” в своей телесной оболочке-“могиле”, и он “восстает” и “выбирается-выползает” наружу – в живой мир. В таком человеке (временно или навсегда) частично победило воплотившееся внешнее символическое (мертвое-)неживое Зло (Зло никогда не бывает живым): нет настоящего – животворящего – дела, пусто – “спокойно” – на душе и в сердце, некуда идти, незачем жить (и умереть) и т.д. Также жирная кожа может символизировать о том, что в какой-то ситуации между человеком и живым делом (благой целью, чистыми помыслами, долгом, светлой любовью и т.п.) стоит (мертвое-)неживое “Нечто”, невидимо мешающее работать, отделяющее его от дела и т.д. Тогда, если у кого-то голова обсижена мухами, а на руках комары, то это свидетельство того, что он занимается каким-то живым, полезным, нужным, позитивным (рукотворным) делом, но по поводу своей жизни в целом или в частности не имеет живых, свежих идей, мыслей, планов, а те, которые имеются, как минимум, устарели, и человек, возможно, (еще или уже) не зная об этом, (мысленно) стал на путь регресса, который, если ничего не предпринимать, со временем “опустится вниз” (по психосоматической “лестнице”) и непременно отразится на повседневной жизни, деле-работе, смысле жизни и/или любви. Но в любом из перечисленных и не перечисленных выше случаев (выделяющееся наружу) “кожное сало” – полагаю, верное свидетельство духовно-психосоматического присутствия в “Я”мозге-теле (биологическом и “виртуальном”) одной из форм “внутреннего (“Не-Я”-)неживого-

368

немертвого”, пусть и покидающего “внутреннее (“Я”)-живое”. Но в человеке, как и в материально проявленной (земной) жизни в целом, всегда что-то – и духовное, и психическое, и телесное – устаревает, становится ненужным, вредным, “внутренним покоящимся” или неживым-немертвым, и поэтому выделение кожного сала в целом является позитивным, очистительным процессом, процессом-избавлением, процессом-освобождением. Очевидно, возможны и другие культурально-символические интерпретации симптома сальной кожи, но всегда необходимо помнить, что любая оценка должна быть, во-первых, комплексной, то есть проводиться с учетом всех имеющихся симптомов болезни, а не только одного из них; вовторых, все симптомы всегда должны интерпретироваться на основе жизненного опыта, культурного багажа и образовательного ценза именно больного, а не врача (психолога и т.д.); врач же только помогает ему в этом анализе, умело и в нужный момент задавая вопросы-подсказки, а после, с рассматриваемых в этой работе позиций, помогает больному прозреть – составить и оценить общую картину его болезни как отражение его жизни. Мочеиспускание – символ тайного сброса, слива, прятания и захоронения вне себя какой-то правды – деяния, поступка или вещи, скрытого дарения (как искупления вины), избавления от когото/чего-то. Кристаллы в моче и в почечных лоханках и насыщено-желтая моча, как правило, в небольшом количестве – тайный дорогой подарок по причине любви, благодарности или как искупление греха или вины, а мало количество желтой мочи – признак того, что даритель стремиться, чтобы не было огласки. Обильный диурез гипотоничной мочи (часто у тех, кто имеет камни в почках) – символизирует тайный слив и захоронение (нередко экстренные) каких-то следов деятельности, сокрытие какой-то тайной правды о делах и поступках либо того, что из неправедно нажитого, достигнутого, присвоенного или украденного необходимо надежно или навеки упрятать, чтобы преследующий умный по тому, что удаляется, не догадался, что присвоено. В жизни такому тайному сливу нередко соответствует шумное, по типу рекламной компании или широко освещаемой в масс-медиа благотворительной акции, маскирующее и отвлекающее дарение какой-нибудь мелочи, например, раздача грошовых тетрадок или туалетной бумаги в бедных детдомах, милостыни нищим, принародные подарки нескольких самых дешевых машин ветеранам. Характерно, что такие “благодетели” за эти подарки никогда сами не платят, а любят организовывать благотворительные сборы (причем нередко все хорошее и ценное из даренного тайно выбирают и продают или присваивают). “Красные” никогда не проводят таких дешевых, подлых и обманных акций, а их проводят только “бледные”, причем иногда даже эти “бледные” в момент дарения этого барахла, вспомнив о присвоенном или тайно укрытом, от стыда покрываются характерным “бледным румянцем” или летуче краснеют. Камни в почках – символ плюшкинизма, глупой жадности, причем нередко в ущерб себе. Если моча гипотоничная и дурно пахнет – человек (как правило, это “бледный”) тайно прячет или хоронит (заметает следы) что-то особенно плохое, гадкое, морально зловонное: много мочи – большое плохое (зло), мало мочи – маленькое. “Плохие” (сами или поневоле) “бледные” нередко

369

любят золото и бриллианты, “хорошие” или хитроумные “бледные” – серебро (нередко они таким способом маскируют богатство или доходы). Большое количество насыщено-желтой мочи с сильным, но нормальным или даже приятным (“витаминистым”) запахом – символизирует либо безумные траты (например, разгул со швырянием денег и ценностей), либо это свидетельство очень большой радости от прибыли, которой так много, что она лезет через край, или ей неодолимо тянет-хочется поделиться. Это может быть признак высокого

заработка

(“лавина

денег”),

крайне

успешного

дела,

массы

новых

идей,

головокружительного карьерного взлета и т.п. Желтая и пахнущая моча чаще у “красных”, а прозрачная и без запаха – чаще у “бледных”. Когда моча желтая – человеку чаще жарко изнутри и снаружи, а когда бледная – чаще холодно как по психическому ощущению, так и телесно изнутри и на ощупь снаружи. Малое, скудное количество мочи – признак того, что человек выжат как лимон, все или почти все истрачено или забрано. Если скудное количество мочи сочетается с отеками, то это свидетельство того, что человек начал копить, создавать запасы для какого-то жизненного рывка или просто на “черный день”, либо это приступ жадности или страха, что “отнимут” или что вдруг чего-то “не хватит”. По суточным колебаниям цвета и объема мочи (суточный анализ мочи по Нечипоренко, Зимницкому) можно проследить появление (приступов) страха или жадности и примерно знать, что с человеком творилось за день. Но всегда необходимо помнить, что бывают обманные радость и горе, самонаговоры и наваждения. Потливость после периода нормальной или сухой кожи – это символ наполнения человеческой жизни

смыслом

содержанием:

есть,

что

отдавать.

Если

потливость

сменилась

обильным

мочеиспусканием, то “явное стало тайным ”; если обильное мочеиспускание сменилось потливостью, то, наоборот, “тайное стало явным”. Похудание общее – может свидетельствовать о том, что человек (порой, ошибочно думает, что) “расстался с каким-то прошлым”, “все отдал”, оплачивает или оплатил какую-то вину, долг, большой жизненный счет сполна и больше ничего не должен. Или говорит о том, что у человека нет насыщенной,

полнокровной

жизни,

планов,

мыслей,

смысла,

любви,

цели,

кормящего

обеспечивающего его дела, и душевные и физические траты, расходы, пусть даже и скромные, превышают поступление. Другой вариант – затянувшееся тревожно напряженное ожидание нового дела (должности, назначения) и внутренний отход от имеющегося дела – его “сбрасывание” из головы, сердца, души и жизни-тела, и похудание символизирует такое сбрасывание. Региональное похудание

помогает

понять,

что

конкретно

человеком

происходит

(о

других

аспектах

регионального похудания написано отдельно). Если это не похудание, а общее или локальное обезвоживание, то это символ траты и нехватки жизненных сил и энергии. Отеки общие – символ избытка имеющихся, накопленных, но нерастраченных жизненных энергии и сил, которые впоследствии (как правило, уже в который раз) тратятся не на то или, что гораздо чаще, пропадают впустую. Нередко люди сначала отекают – как бы “заряжают” тело (водой-)идеей по поводу какого-то дела, – а потом “сбрасывают” жидкость. Такой сброс может осуществляться либо наружу, символизируя “изгнание” мечты-шанса-идеи из психики: полиурия,

370

потливость, понос, рвота, гиперсекреция слюны, слизи и т.п., либо вовнутрь: гидроартроз, гидроцефалия, гидроторакс, кисты и т.д. – и тогда это символическое внутреннее тайное “захоронение” жидкостно воплощенной, но так и не осуществленной мечты, откладывание ее “про запас”, либо с этой идеей-мечтой, пусть и не нужной, чисто по-плюшкински жаль расставаться. Иными

словами,

отеки

свидетельствуют

том,

что

накопленная

энергия

(шансы)

психосоматически не сублимируется и затем не потребляется в каких-то позитивных жизненных актах, а, “побыв” какое-то время около “деятельной части” организма, (с мочой, потом и т.д.) “выходит” наружу: пропадают идеи, исчезают дельные мысли, не реализуются планы, упускаются представившиеся возможности чего-то достигнуть или добиться в плане духовного роста, в личной жизни, творчестве, спорте, образовании, карьере, доходах и т.п. В характере таких больных нередко имеется примесь “плюшкинизма” (жалости к самому себе, мелочной жадности и т.п.), количество которой прямо зависит от выраженности отека. Отеки очаговые или региональные (голова, веки, руки, ноги и т.д.) помогают уточнить, в каком аспекте жизни энергия пропала зря, пропадает или растрачивается неправильно, впустую. При имеющемся, желаемом или планируемом увеличении нервно-психической и физической активности (при появлении в жизни “шанса” – другой вопрос, реального или мнимого – шансапрожекта,

(пока

или

уже)

существующего

только

мыслях-фантазиях-воспоминаниях)

физиологический отек – и это одна из его важных функций, – растягивая, раздвигая ткани, формирует свободное анатомо-гистологическое пространство – готовит “ложе” – для (позитивного, сублимирующего на уровне тела этот выпавший шанс-идею в предстоящую деятельность) массприроста стромы и паренхимы в объеме, необходимом для обеспечения работы определенных систем, органов и тканей в условиях возросшей психосоматической нагрузки. Планируемый масс-прирост, для которого отеком готовится ложе, – это функциональная гипертрофия вследствие востребования структуры функцией, а функции – целью (появившимся в жизни шансом). В течение определенного времени (пока в сознании жива и телесно проецируется идея и актуален, не упущен шанс) отек при помощи соответствующих механизмов сохраняется и “держит” эти новообразованные анатомические ложа-пространства – своеобразные “ворота” для телесного воплощения идеи и последующей реализации шанса – свободными, “открытыми”, не позволяя им спасться, “закрыться”. Такая аргументация позволяет рассматривать отек – накопление воды в теле – как Символ-Образ выпавшего в жизни шанса, воплощенный в соматику на уровне подготовительного – “водного” – этапа, но еще не овеществленный, структурно-клеточно не оформленный и поэтому не реализуемый в задуманном акте-действии. Отек – это жидкий соматический эквивалент появления и приживления в сознании шанса-идеи и накопления в психике жизненной

энергии,

необходимой

для

ее,

этой

идеи,

осуществления

(мечты,

планы,

психосоматическая (пред)подготовка организма к желанной деятельности). С таких позиций последующее удаление (избытка) накопленной жидкости из организма каким-либо способом – это символ упущенной возможности, это сброс, изгнание, дезактуализация или смерть идеи в сознании, это

бесполезная

потеря

накопленной

психической

энергии,

прекращение

ее

соматического

проецирования и закрытие анатомических “ворот” в желанное духовно-психосоматическое будущее.

371

Вода, основа отека, – это не только колыбель жизни, внутренняя и/или внешняя среда жизни и непременное условие (проявлений) жизни, – как, впрочем, и смерти, – но и один из самых распространенных культурально-религиозных символов, на основе или с участием которого строятся позитивные

негативные

внутрипсихические

Образы

случившегося,

происходящего

или

планируемого, и эти Образы тоже воплощаются в теле. Не имея формы и растекаясь по любой поверхности, своей обманчивой ровной спокойной гладью вода идеально скрывает (прячет, утаивает) и конформно сглаживает все острые углы-проблемы и неровности “дна” личности. Она не только

универсальный

растворитель,

но

универсальное

потаенное

вместилище

твердых

нерастворимых предметов – в нашем случае патологически психосоматизированных СимволовОбразов, отражений не решенных или не решаемых жизненных проблем, которые (проблемы) периодически “всплывают” из психо-телесных “бессознательных” глубин-хранилищ личности, или, находясь-прячась там, на горьковском “дне” “Я”-тела, постепенно разлагаются. Точнее, эта масса воплощенных и “не переваренных” событий-проблем даже не разлагается, а, подобно виноградному вину

или

коньячному

спирту,

самозагруженная-“самозалитая”

забарьерные

межклеточные

пространства “бочки”-тела, подвергается “выдержке”, порой много-многолетней, образуя ядовитый “сок” или телесный (биохимический) “напиток” болезни, который у каждого больного – и у каждой (его) болезни – имеет свой неповторимый “вкус” и “аромат” (даже существует диагностика по вкусу и запаху; также см.: “шлаковые депо”). Этот “напиток” затем растекается по “Я”-телу, пьяно пропитывает

его

травит-уничтожает

изнутри

(резорбтивная

эндогенная

интоксикация

или

“шлаковые удары”). Поэтому при психосоматической патологии отеки – это возможное свидетельство наличия глубоко запрятанных – психосоматически “утопленных” или “растворенных” в “Я”-теле – не разрешенных моральных конфликтов и не урегулированных личностных проблем, в прямом и переносном смысле отравляющих жизнь, душу и организм человека. Отеки – это и тайное внутреннее глубоководное кладбище личного времени, невосполнимо потерянного для разума, сердца и души: упущенных возможностей, не покоренных вершин, не пройденных дорог, не реализованных планов, не сделанных дел, не сбывшихся, а захлебнувшихся и утонувших, чаяний и надежд, не растраченных душевных сил, не утоленной страсти, не найденного счастья, не состоявшейся любви, не отданной нежности – всего того, что исчерпавший лимит отпущенного жизнью времени и так и не состоявшийся человек одиноко лелеет в своих тоскливых думах-воспоминаниях, о чем он беспрестанно сожалеет и что не может ни толком вспомнить, ни толком забыть, порой, даже пребывая на смертном одре. Как часто в жизни под внешне ровной и безмятежной гладью характера скрывается не только внутреннее опустошение, страдание, боль, стыд, страх или ненависть, но и глубокое разочарование по поводу тотально не удавшейся жизни, по поводу того, что могло бы произойти, если бы... Поэтому отеки – это еще и кладбище затонувших кораблей с “Алыми парусами” Александра Грина, на которых мы могли бы уплыть по реке-океану жизни из беспросветно невыносимого прошлого-настоящего в манящие прекрасные дали светлого будущего. Но реальность по-пушкински жестока: “И рад (бы плыть-)бежать, да некуда… ужасно!”. Но отеки – это и признак того, что надежды и желания окончательно не умерли в человеке, и захирела в нем только вера.

372

Отеки – символ какой-то невосполнимой утраты, греха, который не замолить, трагической роковой ошибки, которую уже не исправить – “сделанного не воротишь”, вины, которую нельзя искупить, несмываемого, но чаще не смытого “пятна” на репутации – и все это “утоплено” в теле. Это накопленные слезы по кому-то или чему-то – не выплаканные, не пролитые по причине ложного стыда, слабости, упрямого заблуждения либо псевдоуспокоительного осознанного неосознавания, столь частого в нашей жизни. Если, как сказано выше, отеки под глазами – это не выплаканные слезы души, то отеки рук – это не выплаканные слезы по какой-то желанной, но не сделанной работе или (рукотворному) делу, ног – по не пройденному, не найденному или потерянному жизненному пути, груди-легких – по утраченной жизненной цели, живота – по тому, что могло бы присутствовать в повседневной жизни и делать ее полной и счастливой, гинекологической сферы – по не рожденному – не зачатому или абортом убитому – ребенку, которого так не хватает... – Как много слез, страданий и боли может вместить человеческое тело! Если вспомнить мою (уверенность-)гипотезу, что, возможно, на уровне “Я”-мозга-тела “нас трое”: “отечный человек”, “обычный человек” и “песочный человек” (см.: Сущности внутри нас), то колебание органно-тканевой гидратации также может свидетельствовать о проявленности одного из них, по крайней мере, в виде психосоматической “примеси” к “обычному” “Я”-мозгу-телу. Косвенно это подтверждается тем, что дисгидратация ЦНС может приводить к изменениям в аффективнокогнитивной сфере, нарушению уровня бодрствования (оглушенность, сонливость, сопор, кома), расстройствам мышления, восприятия или деперсонализации; в свою очередь, отеки соматической сферы тоже всегда отражаются на психике. Важно не забывать, что в семантически зараженном пациенте может тайно “хранить” или “выращивать” свои проблемы кто-то из духовно-психосоматически “присоединившихся” посторонних людей или, что гораздо чаще, кто-то из библейских “ближних”, а то и не один – вспомним еще раз: “враги твои – ближние твои” (также больной может быть “заправлен” или “заряжен” произведением искусства, культовым местом и/или внешнесредовым ландшафтом). Тогда это человек-рассадник или человек-кокон

–

таких

людей,

буквально

“напичканных”

своими-чужими

патогенными

“семантическими спорами” (личинками-символами, растущими в воде-отеке и питающимися живой человеческой плотью), периодически “выбрасываемыми-выплескиваемыми” наружу, не так мало. Поэтому

при

духовно-психосоматической

патологии

отеки

могут

иметь

двоякий

генез

свидетельствовать как о проблемах самого пациента – “нажитая” патология, так и о “впитанных” им проблемах другого человека или целой группы – “прижитая” или, лучше сказать, “приживленная” патология. А есть еще и внешние, виртуальные психосоматики… (Как много таких проблем, кем-то сброшенных, “утопленных” или “залитых” в “контейнеры”тела ведающих или (якобы) не ведающих об этом жертв-людей – вольных или невольных пожирателей чужого горя, ассенизаторов чужих моральных нечистот и испражнений, хранителейсборщиков чужого духовного мусора и психосоматической патологии-грязи; и часто в этой сладкогорькой роли, опять-таки вольно или невольно, выступают не только врачи и медицинские работники (“не замараешься, взяв на себя чужую болезнь-боль, не выпьешь до дна чашу с чужим ядом – не вылечишь”), но и монахи, священники, сестры милосердия, работники СМИ, психологи, депутаты,

373

стражи порядка, сотрудники социальной сферы и другая обслуга кругов земного человеческого ада, описанного Данте, – все те, кто по долгу службы, велению совести или из иных побуждений принимает на себя (и впускает в себя) удары мутных стиксовых волн юнговского “коллективного бессознательного”. “Блаженны нищие духом – ибо не ведают, что творят” – их, полурабовполугоспод

чужого-своего

горя-счастья-здоровья-болезни,

добровольных

сборщиков

“черной

психосоматической десятины”, узнать довольно легко: они, в первую очередь, сами мусорят в своих душе, сердце и теле, и поэтому им безразлично, когда в их духовно-психосоматическую сферу начинают заметать семантическую грязь и сливать жизненные моральные отходы другие люди. Эти хранители чужого отравленного “добра” любят маскироваться-рядиться и украшать себя внешне благопристойными, праведными и добрыми делами и поступками типа беззаветного служения людям, отечеству, живя не по принципу “быть” – кем-то, а по принципу “иметь”, – и имеют: чужие бедыпроблемы, за которые, как в песне, “…можно все отдать”, – и отдают: счастье, здоровье и даже жизни. “Отравление людьми” – это болезнь, смертельно опасная не только для души, но и для тела. – Так как же, работая врачом (прокурором и т.п.), остаться духовно-психосоматически здоровым человеком – “…вот в чем вопрос”? – И ответ, а лучше сказать, Заповедь, на него подсказан мудрецом Менегетти: “Не присоединяться!”. Имеется уже две Заповеди для врачей (и не только): Заповедь №1 “НЕ НАВРЕДИ!” – в первую очередь самому себе и только затем – любому другому человеку: ближнему, дальнему, больному, здоровому; и Заповедь №2 “НЕ ПРИСОЕДИНЯЙСЯ!” – никогда, ни к кому и ни к чему: живому, неживому или мертвому; не возжелай судьбы и счастья, а также несчастий и болезней ближнего своего и помни: ближний – это ты сам, и телесно проявленный и виртуальный; (других) ближних “не сотворяют” и не ищут, они либо есть, либо их нет.). Вода – многозначный символ, поэтому при отеках возможны и другие культурально обусловленные символические интерпретации, в том числе и глубоко ошибочные – вспомним Менегетти: “психосоматическая патология начинается с ментальной ошибки” и, по сути, является расплатой за однажды допущенную ошибку. Худая, слабая, “пустая” спина, нередко с отсутствием грудного кифоза или даже с небольшим антикифозом – символ полного или ситуационного отсутствия жизненного тыла: духовного, сердечного – грудной отдел, житейского – нижне-грудной и поясничный отдел. Это свидетельство того, что такому человеку, “случись что”, “некуда отступать”, “некуда податься”, “негде переждать, отлежаться, набраться сил” и т.п. Если спина худая и в болячках, сыпи, значит кто-то “выедает” душу, сердце или жизнь сзади. Нередко человек сам “сжег мосты”, оставив где-то в прошлом о себе гнилую память. Поэтому ему и некуда податься, так как он знает или боится, что не возьмут, либо его мучает совесть или гложет стыд, которые не позволяют ему вернуться. Эти страх или стыд часто глубоко запрятаны под внешней маской показной обиды или гордости. Такая деформация спины нередко сочетается со “слабыми” сердцем, бронхами или легкими. Тощий, впалый или дряблый живот – символ отсутствия жизненного “запаса прочности”, “жизненных сил”, карьерной, материальной либо другой подобной обеспеченности. У человека нет или не хватает “запасов” сил вынести имеющиеся либо предстоящие лишения и потерпеть какое-то время, чтобы миновать, пройти какой-то тяжелый отрезок, этап (им либо не им) избранного

374

жизненного пути, – про таких нередко говорят: “кишка тонка”. Это косвенный признак полной либо частичной, осознанной либо неосознанной, явной (внешне проявленной) либо тайной (внутренней) и добровольной либо вынужденной отстраненности человека от внешней жизни, семьи, дел и т.п. – таких называют: “лунатик”, “не от мира сего”. Это может свидетельствовать не только об отсутствии на данный момент, но и о потенциальной неспособности (неумении, нежелании или др.) в будущем самому обеспечить себе достойную жизнь в материальном и житейском, приземленном смысле, самому завести и “поднять” семью, создать какое-то дело, заработать, приумножить имеющееся, добиться положения в обществе и т.п. Как правило, у такого человека нет (реальной, а не показной) помощи от библейских “ближних”, либо они, наоборот, “высасывают” из него жизненную силу, жизненные

соки,

жизненную

энергию

–

“враги

твои

–

ближние

твои”.

Важны

цвет

влагонасыщенность кожи живота, наличие сыпи, др. и, разумеется, симптомы со стороны других систем и органов. Большой (за счет жира) живот – может свидетельствовать о страсти к накопительству, жадности или желании честно или нечестно много заработать, создать большое, с размахом дело, всего добиться – признания, должности, высот, регалий, все заиметь (захапать) самому, нередко, – но совсем не обязательно – за счет обкрадывания ближних. Другой вариант – осознанное или подсознательное ожидание долгого трудного периода и создание (материального) запаса прочности и/или терпения на это время. Приземленность, хозяйственность, озабоченность материальными аспектами – можно быть честным и жадным. Такие нередко являются “крепкими хозяйственниками”, “с нуля” создают производства, кафедры, центры, направления, хозяйства и т.п. Нечистая кожа живота: сыпь, болячки, неприятный запах и т.п. – символ того, что человек мечтает иметь или приобрел, принес в дом, купил и т.п. что-то плохое, краденное, купленное по дешевке, сделал запас чего-то плохого, использует для жизни что-то некачественное, что портит ему жизнь, кого-то обобрал, обманул, ограбил, нажился на несчастье или чужом горе. И это не сокрыто от человека и/или окружающих, это видно (об этом знают), и человека осуждают – “тайное стало явным” (если это сокрыто и никому об этом неизвестно: точно не знают или ничего не знают, то будет болезнь или боль внутренних органов живота – см. ниже). Человек осознано пользуется неправедно нажитым. Такие часто замаливают грехи: раздают милостыню нищим, жертвуют неимущим и т.п. При очищении души и исправлении ошибок происходит “сброс” груза грехов и ошибок (кожное шелушение – момент этого “сброса”), чему соответствует нередко спонтанное очищение кожи. Боль или болезни живота – признак скрытого или тайного жизненного вреда, угрозы (полноценной) жизни, как правило, от того, кто живет вместе с человеком и “отравляет” ему жизнь; обычно это бабушка, муж, жена, мать, дети и т.п. – “враги твои – ближние твои”. Признак вреда или потенциальной угрозы от чего-либо или кого-либо материальному аспекту жизни: доходу, карьере, должности и т.д. При раке желудка или кишечника нередко это признак “взбунтовавшегося трусливого раба”: сочетание (лютой) ненависти к человеку, с которым больной живет, вместе с сильным страхом перед ним, боязнью его потерять, остаться одному и т.п. Нередко человек “боится” этих эмоций “не хочет” об этом думать и догадываться и “загоняет” их в подсознание, прячет в

375

животе-жизни. При невозможности разрешить это противоречие рак органов живота может быть неосознанной попыткой лишить себя жизни – лучше умереть, чем так жить, – то есть являться “психосоматическим самоубийством”. Патология органов живота может формироваться по принципу: “выколю себе глаз, пусть все видят, что у моей тещи зять кривой”. Такая месть-обида, как правило, сочетается с (общими или ситуационными) глупостью, отсутствием самоуважения, самоуничижением и т.п. При болезнях органов живота всегда имеется скрытый жизненный вред, и человек не думает, не знает, не понимает, не подозревает, а только смутно чувствует-догадывается, что кто-то/что-то ему “портит жизнь”. Если ему об этом становится известно, то на передней брюшной стенке появляются признаки проявленности этого вреда: сыпь, нечистота, гнойнички и т.п. – то есть “тайное становится явным”. В целом боль в животе и патология органов живота – это символ беспросветных страха, боли, трудностей, тягот и лишений в повседневной жизни. Как и во всех других случаях моральнопсихосоматического генеза симптоматики, имеется позный эквивалент. Запор – признак тяжелой жизненной полосы, острой нехватки чего-то в повседневной жизни: денег, еды, вещей, и необходимость экономить. Порой, это специфическая жадность бедного, когда речь идет о каких-то крохах; нежелание что-то кому-то отдать, “плюшкинизм”. Кровавый запор (см.: запор) – с крайней неохотой, под давлением пришлось что-то отдать, хоть немного, но все равно очень жалко, и потеря кажется тяжелой – “вырвали с кровью”. Понос – признак желанной или нежеланной потери чего-то, не принадлежащего по праву, того, что необходимо вернуть, отдать; что-то отобрали или пришлось избавиться. Либо человек не может что-то сохранить и невольно теряет (потерял): работу, должность, карьеру, бизнес, деньги, имущество. Всегда есть компонент страха. От страха отдают и тут же жалеют об этом: “а как я без этого”, “а на что буду жить”, “а вдруг потеряю (заберут) все”, “а зачем я это взял (украл, присвоил)”. Но может свидетельствовать и о добровольной отдаче по типу быстрого или срочного избавления от чего-то мерзкого (о чем, например, узнал), и тогда это символизирует санацию самоочищение, облегчительное избавление от чего-то дурного в жизни – и в этом случае поносы обычно безболезненные и кратковременные, причем нередко, в начале дефекации кал запорный, потом нормальный (может и вначале быть нормальный) и только к концу жидкий. Такой понос редко длится более суток, что соответствует кратковременности ситуации и быстрому ее решению, по типу: “узнал – избавился”. Кровавый понос (см.: понос) – человек несет тяжелые потери, это – что-то, крайне нужное, без чего сложно, больно или тяжело жить, жизненно важное, что он вырвал из себя, оторвал от себя с кровью, либо из него вырвали. Тоже всегда есть компонент страха. Тонкие слабые и худые руки – признак бессилия перед какой-то работой, делом, проблемой, жизненной высотой, задачей, требующей решения, неверие в свои силы и способности сделать (своими руками) что-то большое, чего-то добиться. Руки – символ дела, делания, деятельности. “Нервные”, подвижные руки – по какой-то причине человек не может сделать выбор и мечется между “да” и “нет”. Он одновременно и хочет (может, умеет) и не хочет (не может, не умеет, боится)

376

что-то (с)делать или, наоборот, удержаться и не (с)делать. Порой, это достаточно сложные движения-действия, когда человек как бы повторяет, быстро двигательно “проигрывает” какую-то анамнестическую, текущую либо предстоящую ситуацию, в которой он руками что-то сделал не так, плохо, либо нанес вред. Иногда это “призывная”, кого-то о чем-то информирующая моторика, когда человек

подсознательно

совершает

движения-действия,

имеющие

адресный,

личностно

направленный иносказательный смысл. Такое амбивалентное “мануальное локомоторное поведение” также может быть отражением хронически противоречивой жизненной ситуации, при “да-нет”воздействии на человека, дефиците времени на обдумывание какого-то предложения и т.п. Может быть символом страха дела (бездеятельности), психо-телесного переживания-воспоминания о чьемто морально-физически неприятном, нечистом, оскорбительном жесте, прикосновении и т.п., либо о собственном подобном прикосновении к кому-то или чему-то, и тогда нередко в таких движениях есть компонент нападения или защиты, отталкивания или отдергивания. Толстые руки (в плане ожирения, нередко с отеками) – запасание сил в руках перед каким-то предстоящим длительным и трудным (рукотворным) делом, страх, что наличных сил, имеющейся энергии для выполнения этого дела не хватит, например, что одному не справиться, страх истинных или мнимых препятствий. План дела уже созрел или еще зреет в голове. Толстые ноги – запасание в ногах силы перед какой то долгой тяжелой и трудной жизненной дорогой и мнимый или реальный страх перед этой дорогой: а вдруг “не дойду”, “не одолею”, “упаду”, “споткнусь”, и отсутствие надежного спутника. План пути-дороги уже созрел или еще зреет в голове. Тонкие слабые и худые ноги – признак анамнестически “старого”, “привычного” бессилия перед какой-то длинной жизненной дорогой, отсутствие сил и неспособность пройти какой-то путь, дойти до какой-то цели (и “старая”, хроническая тоска по этой цели, по жизни “там, за горизонтом”). Важно сопутствующее косметическое и дерматологическое состояние кожи. Слабость в ногах (постоянная или ситуационная) – нет сил идти куда-то, сильное желание избежать этого под видом “я не могу” (срочное “бегство в симптом”) или невозможность (нежелание, лень, страх) держать на плечах какой-то груз, нести субъективно тяжкую моральную ношу или ответственность. Ноги в сыпи, болячках, язвах – грязная, плохая жизненная дорога, прошлая, предстоящая или та, по которой человек уже идет. Признак того, что “тайное стало явным”. Боль в области копчика и ягодиц – человек что-то плохое делает (ему что-то плохое делают) на “насиженном месте”, где он “сидит плотно”, “хорошо устроился”, и боится, что с этого “насиженного места” его “сгонят”, дадут “пинка под зад”. Другой вариант – заставили сесть (работать, обитать) на какое-то плохое (например, чужое, опасное) место, должность, но человек этого еще не осознал. При осознании им творимого появляются сыпь, фурункулы и т.п. на ягодицах (см. ниже). При чередовании этой боли с болью в пояснице или при болезненности области посередине между ними – человек не знает: то ли его “оседлают”, то ли прогонят. Ягодичная сыпь, фурункулы или нечистая кожа – человек что-то плохое делает на “насиженном месте”, где он хорошо устроился – “хорошо сидит”, и это становится известным ему или другим – “тайное стало явным”, но нередко он гонит от себя эти мысли, не желает признавать или

377

признаваться в этом (сознательное неосознание). Другой вариант – посадили на грязную, черную, неблагодарную, постыдную работу (должность, место). Геморрой и боль в области ануса – символический анальный coitus; многие так и говорят: “меня поимели”. Может, наоборот, свидетельствовать об активном противодействии человека тому, чтобы его “поимели”. Другой вариант – самонаказание за то, что позволил себя “поиметь” (кровоточивость геморроидального узла или анальной трещины как искупление вины). Еще одно значение: неудачная попытка удержать в своей (повседневной) жизни что-то, “рвущееся” (кем-то вырываемое) наружу. Боль и гиперкинезы плечевых суставов. Гиперкинезы – трепыхание, попытка “расправить крылья”, освободиться от символических пут и улететь от места-ситуации. Боль – у человека “отбиты”, “связаны” либо “вывернуты” руки, ему не дают ничего ими делать, выполнять какую-то работу, дело, а он пытается освободиться. Либо, наоборот, попытка отказаться от насильно навязанного (кем-то, жизнью, обстоятельствами и т.п.) дела, деятельности. У правшей патология правого плечевого сустава семантически более значима, или же она символизирует, что тайным недругом является тот, кого называют “правой рукой”. Гиперкинезы могут сочетаться с артралгиями и артропатиями. Также см.: “"Нервные", подвижные руки” и “суставные боли”. Боль в подмышечной области или образования в подмышечной области (папилломы, бородавки, “сучье вымя” и т.п.). Руки – символ дела, деятельности, грудная клетка – символ “души” какого-то дела, цели и смысла жизни и любви, а подмышечная область – область их сопряжения, когда (рукотворное) дело, которое делает человек, им любимо, важно для его души и наполнено смыслом. Боль или патологические образования в этой области – символ неправедного дела, того, что человек занимается какой-то деятельностью в ущерб своей нравственности, смыслу жизни, душе и/или любви. Что-то морально грязное возникло, выросло и вклинилось между практической деятельностью, каким-то делом и целью или смыслом жизни и разъединяет их (при вовлечении разума – “разрыв между словом и делом”, будет сопутствующая симптоматика со стороны ЦНС). Человек занимается не тем, чем, по идее, должен, – и (тайно или явно) страдает от этого. Патологические накожные образования в подмышечной области – “тайное стало явным”; они могут являться символом предательства или чьего-то дурного влияния: кто-то сбил человека с пути истинного – “враги твои – ближние твои”. При сочетании боли в подмышечной области с острой болью (отеком, артритом, подагрой и т.п.) в плечевом суставе – активно “выворачивают руки”, “отрывают”

от

любимого

дела,

либо

человеку

самому

хочется

от

чего-то,

какого-то

дела

“отвертеться” по причине его опасности или др. Боль в кисти или пальцах или временная их парализация, сведение судорогой, отеки мелких суставов – символ того, что человек был вынужден сделать что-то нехорошее этой рукой, кистью, пальцами, например, подписать “плохой” документ – лжесвидетельство (от которого кто-то безвинный может пострадать), получить взятку, украсть, ударить-унизить, что-то кому-то нужное выбросить, указать на кого-то пальцем (выдать) и т.п. Нередко сочетается с гипертоническим кризом или сердечной болезнью (стенокардия и т.п.), когда был сильный страх (вина, стыд, сожаление, раскаяние и т.п.) от чего-то, сделанного от (личного) страха либо под сильным давлением, при

378

каких-то обстоятельствах, например, при угрозе близким, карьере и т.п. Чаще это правая кисть (у правшей). Если при этом пальцы или кисть бледные, то человек боится, но не стыдится, а, если красные – то стыдится, морально раскаиваясь в содеянном, если они потеют, то человек готов отдать, как-то/чем-то скомпенсировать, возместить ущерб (см.: потливость у “красных” и “бледных”). Болезнь Рейно (побледнение (вазоишемия), похолодание пальцев и боль в них) – символ того, что

человек

психо-телесно

вспоминает-переживает

чем-то

нехорошем,

сделанном

руками

(пальцами), и боится, что попадется, при этом не испытывая морального раскаяния (страх без стыда). Если пальца не бледные (вазоишемия), а белые как мел (мощный вазоспазм), то это признак гнева: такой человек, скорее всего, сильно хочет кого-то ударить, придушить, “указать на…”, “ткнуть в…” и т.п. – и есть, по его мнению, за что. Если, особенно в какой-то не очень приятной ситуации, бледнеет или белеет один палец, то надо учитывать их индивидуальное символически-культуральное значение. Если это 1-2-3-й пальцы, то это, скорее всего, сильное желание кому-то показать фигу; есть и другие символические пальцевые фигуры… – но, как говорится, “выражаться не будем”. Боль и отек мелких суставов пальцев и кисти (подагра, артрит) – символически “отбили руку (руки)”, когда человек пытался что-то ей сделать. Холодные, ледяные руки (кисти) – очень не хочется что-то (рукотворное) делать, но придется. Холодные, ледяные ноги (стопы) – очень не хочется куда-то идти, но придется. Синдром “беспокойных ног”, ночные судороги или подергивания ногами – у человека “связаны ноги”, и он хочет, пытается, но не может убежать от кого-то/чего-то, избежать какого-то морально неприятного пути, поручения или дела, либо, наоборот, стремится прибежать куда-то, чтобы там чтото сделать. Другой вариант – амбивалентное отношение к какому-то жизненному пути-дороге, возможно, когда необходимо быстро дать себе или кому-то ответ: согласен или нет. И хочется (нужно, согласен) идти (начинать какое-то дело) и не хочется (не нужно, не согласен) идти. Также см.: “нервные”, подвижные руки. Боль в ногах – человек идет туда (или по тому месту), где ему будет плохо, где его душевно ранят (ранили) и т.п. Символ тяжелого жизненного пути, дороги, по которой “больно” идти. Боль в коленных и локтевых суставах – символ “коленно-локтевого положения”; при сочетании с болью в пояснице – наличие (взбирающегося) поясничного “седока”. Артропатия этих суставов указывает на давность проблемы. Боль в тазобедренных суставах (коксалгия, коксопатия, коксартрит). Живот – символ повседневной жизни, ноги – символ продвижения по дороге жизни, здоровые тазобедренные суставы – признак того, что дорога, по которой движется человек, полезна для его жизни. Коксалгия – признак неверного жизненного пути, который свидетельствует о том, что человек – вынужденно, по глупости или по причине чьего-то тайного или явного дурного влияния – свернул с верного пути не на ту жизненную дорогу и страдает от этого. Высыпания или патологические кожные образования в области тазобедренного сустава – “тайное стало явным”. Острая боль (отек, острый артрит и т.п.) в тазобедренном суставе символизирует острое воздействие (или активированное внешнесредовым условно-рефлекторным

микротриггером

(психо-)телесное

воспоминание-переживание),

чью-то

попытку “сбить” с истинно верного жизненного пути – “враги твои – ближние твои”, но, порой, это

379

символ того, что по какой-то причине человек сам сильно боится продвижения вперед. У правшей патология тазобедренного сустава справа – ведущей конечности – семантически более значима. Боль в коленях – символ униженного, “коленопреклоненного” положения: кто-то или что-то (какие-то обстоятельства) “ставят на колени” либо не дают “подняться с колен”. Боль в одном коленном суставе – уже поставили на одно колено или не дают подняться с другого колена. При длительной борьбе-унижении развивается артропатия коленных суставов. Боль в коленных и тазобедренных суставах – ставят на колени и заставляют согнуться (поклониться, припасть к земле). А, если еще и болит шея или поясница, то на шею или поясницу садится

“седок”.

При

сочетании

геморроем

или

анальной/ректальной

болью

может

свидетельствовать о том, что человека особо жестоко унизили: поставили на колени, согнули и “поимели”. При ходьбе, сидении или стоянии нога (стопа) заворачивается: а вовнутрь – символическое желание свернуть в сторону с некого пути, не ходить куда-то, отказаться от какого-то дела (работы, задания). Может также свидетельствовать о том, что сильно “тянет на сторону”, а нельзя, страшно, могут поймать, наказать и т.д.; б наружу – страх и желание отойти или отпрыгнуть в сторону, чтобы уступить дорогу, избежать столкновения, так как навстречу кто-то/что-то несется и может смести, сбить, раздавить, убить и т.д. При ходьбе, сидении или стоянии обе ноги (стопы) заворачиваются вовнутрь – символ неразрешимой или пока не разрешенной проблемы выбора жизненного пути. Человеку не хочется идти по жизни вперед (в одиночестве, без помощника или поводыря), либо он боится этого продвижения, либо не знает, куда идти, в каком направлении развиваться, какое дело выбрать. Такой символ жизненной незрелости (нежелания, страха) или пассивности в плане выбора пути нередко встречается у подростков, чаще у девочек (а также у воспитанников детских домов, школинтернатов, у тех, кого растили престарелые бабушки и др.), ждущих того, кто (после родителей или сиротских приютов) поведет, понесет, повезет их по жизни, укажет жизненную правильную дорогу, даст все, что нужно для жизни, и т.п. Разворот ног (стоп) наружу – человека “тянет в разные стороны”. Подножка самому себе: при ходьбе человек как бы нечаянно запинается о собственную ногу – символ “подножки”, которую кто-то ему (по)ставит(л) в какой-то ситуации, либо это символ преграды-препятствия, о которое человек, стремясь к какой-то цели, споткнулся или боится, что споткнется. Боль в области обоих запястий и голеней (отек, жжение и т.п.) – символ ручных и ножных “кандалов”. В случае болезненности в одном запястье или голени – человека “привязали”, “приковали”. Ходьба мелкими шажками – люди или обстоятельства человека “стреножили”, как лошадь, чтобы далеко не ушел. При попытке сделать шаг обычной амплитуды может появляться боль (спазм) в приводящих мышцах бедра, тазобедренных суставах, а также в одном или обоих голеностопных суставах, лодыжках или стопах.

380

Боль в кистях или ладонях (жжение, краснота и т.п.) – страх браться за что-то (вещь, предмет) или за какое-то дело, держать что-то в руках, так как это опасно или нанесет вред, можно “обжечься” или “отобьют” руки, пальцы, накажут за воровство, своевольность и т.п. Также может быть признаком самонаказания – неосознанное “психосоматическое членовредительство”, или попытки избежать что-то делать (руками) – спасительное “бегство в симптом”. Зуд в кистях или ладонях – сильное (иногда запретное) желание что-то взять, сделать, потрогать, погладить и т.д. Сочетание боли (жжения) и зуда – признак амбивалентного отношения. Ладонный дерматит, горение, жжение и краснота ладоней – символ того, что человек что-то плохое, грязное, нехорошее делал или держал в руках, ладонях, возможно, краденное, или хотел продать некачественный товар, что-то кому-то подкинуть и т.п. “Тайное стало явным” – для человека или окружающих. Боль в стопах или подошвах (жжение, отек) – символический страх пребывания, стояния гдето, например, в каком-то кабинете у “высокого начальства” и т.п. Где-то страшно, опасно проходить или находиться, хочется не (при)ходить туда или бежать оттуда, потому что там “земля горит” под ногами. Может также быть подсознательным “психосоматическим членовредительством”, чтобы кудато не ходить. Варикозная болезнь нижних конечностей – символ, свидетельствующий о внутреннем (явном или неявном) конфликте на почве “жизненной дороги” – между сильным желанием уйти (или страхом, что придется уйти) и необходимостью остаться. Часто это женщины, которых держит и не дает уйти ребенок, или заставляет оставаться чувство долга или страх одиночества: как жить без мужа, как будет ребенок без отца, вдруг осудят, не смогу воспитать, нет денег, некуда уйти и т.п. Обострение/стихание болезни = обострение/стихание проблемы выбора пути-дороги. Гангрена или эндартериит нижних (верхних – болезнь Такаясу) конечностей в стадии гангрены – символ пережитого сильного или смертельного страха или ужаса. Человек вырвался из некой, по его субъективной интерпретации, крайне опасной – смертельной для любви, души или жизни ситуации (реальной или мнимой): какой-либо деятельности (руки) или жизненной дороги (ноги). Но, так как он “попался в ловушку”, был “пойман”, символически к ситуации прикован, прибит или как-то по-другому жестко фиксирован, то ему, чтобы остаться в живых, пришлось заплатить за спасение страшную цену и “оставить” (отгрызть, отпилить, отрубить и т.п.) нижнюю (верхнюю) конечность – “пусть без ноги (руки), но живой”, “хорошо, что хоть головы или жизни не лишился” (так ящерица ради спасения жизни лишается хвоста). Другое значение – символическое самонаказание, точнее, самопокарание, за какой-то крайне плохой поступок по типу библейского “отсечения руки”: человек сделал рукой (ногой) что-то такое, что ему стала противна эта конечность, так как она “осквернена”. И от этой скверны нельзя очиститься – и остается только избавиться от “нечистой” конечности, чтобы искупить страшную вину и в целости и непорочности сохранить остальное тело. То есть речь идет о крайней степени отвержения части самого себя – подсознательное “психосоматическое членовредительство”. “Тайное стало явным”. Эпилепсия – символ попытки сопротивления или борьбы с кем-то/чем-то или попытки спасения, попытки вырваться, освободиться, преодолеть, победить, сбросить ярмо, разорвать

381

кандалы и цепи; бегство человека от кого-то (чего-то), что его поработило, держит разум, душу, сердце, тело и заставляет жить в плену, неволе, навязанной жизнью. Важен символический анализ межприступной симптоматики способом, описанным выше: что болит, отчего болит, где болит, как болит, когда болит, при каких условиях началось и т.п., чтобы решить, что в плену: разум (опутали сознание), душа (привязала, например, больная мать, парализованный родственник), сердце (привязали, держат в плену любовью) или жизнь (если в жизни привязали, запугали, унизили и некуда или невозможно уйти – нет денег, нет квартиры, не на что есть, больше не найти работу и т.п.) Об эпилепсии позволю себе написать несколько подробнее. У каждого припадка имеются индивидуальные

только

ему

присущие

судорожные

движения,

свой

неповторимый

пароксизмальный двигательный “рисунок”. Этот “аварийный код” или, если угодно, “план приступа” (план

символических

освобождения,

борьбы

или

бегства),

возможно,

генетически

и/или

эпигенетически (культурально) запрограммирован, и его реализация детерминирована параметрами внешней и внутренней (состояние души, сознания и тела) среды. Больной организм, словно опытный лоцман в норвежских фиордах, инстинктивно выбирает единственно верный спасительный путь: последовательность, длительность, интенсивность, силу и ритм движений – как судорожных элементарных локомоций, так и сложных локомоторных, психовегетативных и психомоторных паттернов. Не исключено, что для этого перед приступом из ДНК мозговых и/или телесных хранилищ памяти каким-то образом – Образом! – извлекаются и объемно задаются в окружающем пространстве четырехмерные пространство

(для

быстрого

время)

установления

пространственные

гештальта

со

средой

необходимы

трехмерное

вариантов

допустимых

голограммы-мультипликации

положений и последовательность (ритуальных, спасительных) движений тела, которые можно совершить

реально

имеющемся

окружающем

физическом

(и,

возможно,

семантическом,

информационном) пространстве. Учет фактора времени позволяет предполагать наличие на подготовительном предприступном этапе элемента предвосхищения событий в окружающем пространстве – предвидения, а для этого необходим анализ окружающей среды, так сказать, рекогносцировка на местности. Поэтому, после контакта с неким подсознательным стимулом-провокатором, припадок начинается в определенное время (вечер, ночь, утро, день, расположение звезд, солнца или луны), с учетом имеющегося в наличии свободного физического пространства и имеет определенную длительность. Именно для этого здоровая часть (души, сознания и тела) человека предварительно устанавливает гештальт с окружающей средой. Как животное в лесу ищет место перед тем, как родить, построить гнездо, так и перед приступом человек инстинктивно или подсознательно ищет пригодное место. Очевидно, во время приступа происходит определенное, возможно, лечебное, взаимодействие человека именно с этим физическим и/или информационно-семантическим пространством, его физико-химическими и другими, например, символическими характеристиками, то есть происходит

382

целебное воздействие этого места на душу/сознание/тело (организм или его часть) больного человека – есть же святые места. “Дитя порока” – это красивая телесная оболочка: ангельский взгляд, прекрасные волосы, свежие приятные губы, белоснежная улыбка, эталонная, как на рекламе, фигура, вечно чистая и свежая кожа; морщины отсутствуют или выражены очень немного, так как старение замедлено. Изо рта, от губ, волос и тела нет натурального запаха, вообще ничем не пахнет, либо это запах дорогой и модной

косметики,

духов

дезодорантов.

“Мясное

здоровье”

–

висцерально-соматический,

нейровегетативный и эндокринный статус – у него отменные: никогда ничего не болит, а, если болит, то быстро проходит. “Дитя порока” – это эгоизм, бездуховность, бездушие, равнодушие ко всем и всему, что лично ему не принесет наслаждения, пользы или выгоды. Оно любит все внешне красивое и модное: одежду, косметику, машины, музыку, красивых партнеров для “занятий любовью”; половая ориентация порой не принципиальна, главное – это польза, выгода и престижность. Оно никогда не страдало, не страдает и не будет страдать, но может, если что-то ему не дали или для него не сделали, злиться, в крайних случаях впадая в буйство, ярость и гнев; тогда появляется его истинная сущность – зверь. “Дитя порока” – это человек-оборотень, и тот, кто видел его “темную половину” (что бывает редко), понимает, насколько она морально ужасна. Оно паразитирует на чужих деньгах, любви и жизни, разрушает счастье и разбивает сердца – не специально, а бездумно, между делом, ибо не понимает и не различает добро и зло – чтобы осознанно творить зло, необходимо знать, что такое добро. “Дитя порока” не только не имеет души и не может увидеть ее в других, но и не отличает красоты от уродства, и поэтому, когда это сулит выгоду, тянется к антиподам по внешности (а они – к нему), как, например герцогиня к Гуинтплену в романе Гюго “Человек, который смеется”. Это моральный урод, у которого нарушилось или вообще не начиналось моральное развитие личности, не сформировались разум (его часть, понимающая, что такое мораль), душа и сердце. Поэтому он не способен верить, любить, сострадать, бескорыстно помогать, стремиться к высокому, духовному и прекрасному. Такой никогда никого не пощадит, не пожалеет, не поможет, а если и поможет, то только, когда ему это выгодно. Но внешне “дитя порока” нередко имитирует стандартного – “правильного” – человека: бесконфликтного, корректного, всегда спокойного, доброжелательного и вежливого. В детстве это “куколка” или “ангелочек”, позже, в школе и университете, таких послушных отличников, общественников и спортсменов любят и продвигают учителя, преподаватели и начальство. Во взрослом состоянии это законопослушный и добропорядочный гражданин, нередко, член какого-нибудь совета или комитета, исполнительный работник, примерный супруг, родитель и семьянин (нередко в семье все такие). Начальникам некогда разбираться в людях, им главное, чтобы шла работа, и было все спокойно. Но люди нередко интуитивно таких чувствуют, избегают и стремятся не иметь с ними никаких дел. Психосоматическое здоровье. Здоровый, духовный, красивый, любящий и любимый человек, имеющий дело жизни, ведет себя просто, спокойно и естественно. В ответ на обращение всегда

383

улыбается, и его улыбка, в отличие от улыбки-маски “дитя порока”, теплая и живая. Мимика одухотворена, полна добра, любви, понимания, сострадания и сопереживания. Кожа лба, лица и тела чистая; глаза ясные, живые, светятся умом и добротой. От тела исходит приятный запах чистоты и здоровья. Когда ему плохо, он никогда не скидывает на других свои горести-проблемы, а, как Христос, всегда удаляется, чтобы в одиночестве перебороть и продуктивно переработать свои страхи, трудности и сомнения. И самое главное – за таким человеком всегда тянется шлейф благих деяний, добрых поступков и дел. Он имеет заслуженный авторитет, к нему постоянно обращаются люди за помощью, мудрым советом и добрым словом. Поэтому, чтобы отличить истинно психосоматически здорового человека от “дитя порока”, необходимо в первую очередь узнать: а что он сделал в жизни нужного, хорошего, красивого и полезного для себя и людей. Главный признак психосоматического здоровья – это добрые дела и поступки, ибо “истина по плодам узнается”. К максимальному раскрытию всех своих человеческих возможностей, душевному, духовному, психическому и телесному здоровью, любви и красоте, творчески богатой и профессионально результативной жизни всегда нужно стремиться, даже несмотря на то, что в полной мере этого достичь никогда не удастся. Нужно жить по принципу: “я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше”. Настоящий, подлинный и живой человек страдает, совершает и исправляет ошибки, грешит и искупает грехи, многократно “рождается” и “умирает”, теряет и находит (“голову” и) цель в жизни, силы жить и веру, надежду, любовь. Все его проблемы, трудности, горести и печали соматически проецируются, проявляясь в виде болезней и недомоганий, и поэтому он не может быть абсолютно здоровым. Тот, кто боролся с самим собой, “по капле, – как писал Чехов, – выдавливал из себя раба”, преодолевал заблуждения и самообманы, испытывал падения и разочарования, кто знает, что такое жизненный тупик, брошенность и одиночество, слезы отчаяния, страдания и страхи, тот понимает, что без потерь и болезней невозможно преодолевать жизненные преграды и трудности. Путь к подлинному духовному, душевному и телесному здоровью можно найти и пройти только самостоятельно. Самоисцеление – это всегда личный подвиг и длительный, точнее, пожизненный, тяжелый и кропотливый труд по поиску и исправлению собственных моральных ошибок и психотелесных недостатков. Множественная

патология,

нередко

п(р)оявляющаяся

определенной

временнòй

топографической последовательности. При наличии сочетанных болей (гиперкинезов, сыпи и т.д.): лицевых, в области шеи, спины, сердца, поясницы и т.д. мне нередко удавалось выяснить, что на (сознание) человека одновременно или последовательно действуют или действовали все эти Символы – продукты нередко подсознательной субъективной интерпретации определенных реальных жизненных

событий, которые

загруженный проблемами человек (и врачи)

не

связывает

появлением телесных медицинских симптомов. Причем иногда временнòе чередование симптомов

384

совпадало

разворачивающимся

психосоматическую Символов

определенным

последовательность

(подробнее

–

см.

далее)

телесного и/или

жизненным воплощения

последующее

“сценарием”,

то

констелляции

частичное

либо

есть

отражало

внешнесредовых полное

духовно-

психосоматическое освобождение от них человека и его жизни. Анализ позы человека. По тому, как стоит человек, если смотреть на него сбоку, можно увидеть, что у него “забегает вперед”, а что “отстает”, а если смотреть на него прямо, то видно, что и в какую сторону “отклонилось” или “развернулось” от линии жизненного пути. Даже простой зрительный анализ того, как стоит, ходит, лежит, сидит или работает человек, может сказать о том, что, когда, в какой степени и в какую сторону у него “выбивается” из общего направления или ритма движения по жизни. Возможны и более сложные интерпретации позы. Например, тетрапарез при детском церебральном параличе – это символическая поза распятия: скрещенные ноги, полусогнутые руки, характерные кисти. Если проводить аналогию с известным библейским сюжетом (а она невольно напрашивается), то возникает вопрос: кто и за что символически наказал – “распял” – этого ребенка, или чьи грехи он – вольно? невольно? – искупает: страдает за грехи своих предков? чтобы род морально исправился? Он страдает сознательно или “бессознательно”? Чьи это “сознательное” и “бессознательное” – его? отца или матери? других предков? “коллективное бессознательное” рода или колена? Интересно, что при инсультах во взрослом возрасте формируется четвертьраспятие – монопарез, или полураспятие – гемипарез или парапарез, но никогда не образуется полного распятия – тетрапареза; возможно, это символы неполного – прерванного, остановленного, прекращенного, (само)распятия; недаром говорят: “пригвоздить к позорному столбу”. Представляется, что главное при анализе поз – это не их конкретная детализация, которая, учитывая количество мышц в теле, столь же невыполнима и бесполезна, как попытка просчитать все возможные варианты шахматных партий. Главное – это осознание того факта, что любая статичная поза

индуцируется

определенным

Символом-Образом

свидетельствует

нереализованном

“желании (вполне определенного) действия”. Важно не забывать, что одна и та же поза – как результирующая множества составляющих ее статичных, “застывших” в теле локомоций – может сложиться в результате самых разных и, порой, противоположных аффективно-когнитивных соматических проекций; поэтому большое значение играет действующий и анамнестический контекст – история жизни субъекта. Как художник наносит мазки на картину, так и каждый Образ – и присущий ему аффект, – внедряясь в психосоматически деформированное тело (искореженное болью и страхом), вносит свой вклад в имеющуюся гиперпозу, иногда только в виде одной-единственной “впечатанной” локомоции. Если некую итоговую позу, являющуюся усреднением текущего и анамнестического множества поз (и, возможно, будущих поз – при страхе будущего), начать абстрактно раскладывать на составляющие ее движения-позы-стоп-кадры и пространственно совмещать их, то получится фигура, напоминающая танцующее многоголовое (многоглазое и т.п.), имеющее одно (два-три) тела, многорукое и многоногое древнее божество. И здесь есть, над чем подумать: что имели в виду

385

древние, изображая своих богов такими. Возможно, что индийские и другие национальные танцы, очень “похожие” при стоп-кадр-совмещении на этих древних богов (Символы-Гиперпозы), имеют определенный терапевтический, как минимум, позоразрушающий потенциал. Некоторые примеры. А. 33-летняя женщина-предприниматель жалуется, что периодически начинает ходить мелкими шажками. При обследовании у разных специалистов никакой соматической патологии не находили. Выяснилось, что ее (нелюбимый) муж и дочь-подросток, как только она становится излишне самостоятельной в высказываниях, поступках, делах и поведении, то есть “отрывается от семьи”, начинают умело активировать в ней страх – “да кому ты нужна”, чувство долга и вины перед ними – “видишь, как нам плохо”, “дочка (13-ти лет!) опять не поужинала”. При прекращении интенсивных занятий бизнесом и “возвращении” в лоно семьи амплитуда шага вновь становится нормальной. Рассказала, что в свое время любила другого (высокий, красивый, сильный – не исключен элемент “реконструированных воспоминаний”), но побоялась, что будет ему не пара (“не потянет”), и вышла замуж за того, кто “пострашнее”, попроще и поуправляемее. Образно говоря, муж и дочь периодически ее “стреножат” как лошадь, чтобы далеко не уходила и “паслась” поблизости. Б. У 42-х летней женщины возник левосторонний верхний спастический монопарез (левша), как считали, по причине инсульта в бассейне правой средней мозговой артерии. Выяснилось, что около двух лет назад ее приемная 10-летняя дочь узнала, что она не родная, из-за чего семье пришлось переехать в другой город. К тому же, девочка конфликтовала с отчимом – новым мужем приемной матери. Последнее время женщина часто хотела ударить дочь, которая ее постоянно провоцировала на это, вызывала в ней чувство вины, умело, с элементом шантажа играла на ее плохих отношениях с отчимом (сама способствовала их ухудшению). За день до инсульта, во время очередных очень сильных, обидных и несправедливых нападок-обвинений со стороны дочери, женщина с огромным трудом удержалась от того, чтобы ударить ее, волевым усилием сжав кисть в кулак и прижав руку в туловищу, – но мысленно ударила и тут же стала винить себя за это (характерно – за то, чего не сделала!) и морально мучиться. Ночью, во сне, рука приняла характерное для инсульта положение – “преступление и наказание”. Выяснилось, что выраженность гипертонуса (в том числе) зависит от степени “накала” конфликта с “не успокоившейся” приемной дочерью, появляясь с определенной задержкой после этих стычек, – очевидно, по причине усиления мук совести. После сочетанного проведения (другим специалистом) сеансов мануальной терапии, разъяснительной беседы

и “моральной

накачки”

позно-тонические

расстройства значительно

уменьшились (к сожалению, работу с пациенткой не удалось провести в нужном объеме). Похожий случай произошел и с боксером, едва сдержавшимся от того, чтобы по-настоящему ударить сына, – но мысленно тоже ударившего. В. У 43-летнего мужчины, в течение последнего месяца состоявшего в интимной связи с молодой привлекательной женщиной (связь эта была нежелательна по моральным соображениям), утром во время мочеиспускания вместо мочи пошла алая кровь, на головке полового члена и крайней плоти появились герпетические высыпания, а на мошонке – фурункулы. Увидев кровь и высыпания, он мгновенно понял, о чем это говорит, и тут же принял решение прервать эту связь

386

(которое, не откладывая, выполнил). Ему сразу стало легко, и прошли мучавшие его последнее время боли, агрессия, бессонница и т.п. Кровотечения больше не повторялись, а высыпания скоро самостоятельно исчезли. Неполный рецидив произошел дважды: при попытках возобновления данных и завязывания принципиально подобных отношений. А теперь еще раз о роли культуры в развитии духовно-психосоматической патологии. Индивидуальные

особенности

культурологической

интерпретации

внешнесредового

Символа

ответственны за то, что у каждого больного при развитии заболевания всегда имеется определенная последовательность воплощения.

(стадийность,

Соответственно,

этапность)

его,

патофизиологические

Символа,

духовно-психосоматического

патоморфологические

изменения

их

клиническое отображение тоже развиваются в определенном порядке. 1 Сначала морально патогенный Символ, трансформируясь в Образ, поражает (заражает) “Я” человека, и на этой – церебральной – стадии воплощения Символа-Образа (свое “Я” мы локализуем и ощущаем в голове), в зависимости от интенсивности аффектогенного воздействия и глубины поражения

личности,

развивается

психологическая

или

психоневрологическая

симптоматика

различной степени выраженности: растерянность, тревога, волнение, депрессия, нарушение сна, головные боли, головокружение, высокое внутричерепное давление, судороги и т.п. 2 Затем Символ-Образ поражает человеческую душу, вызывая в ней смятение и страдание, и возникает симптоматика со стороны органов грудной клетки – груди, в которой, согласно христианской культуре и традиции, находится душа. Появляется различной степени выраженности и длительности патология бронхо-легочной системы: ОРЗ, диспноэ, кашель, бронхит, пневмония, тяжесть, заложенность или боль в грудной клетке, кровохарканье и т.д. 3 После души или вместе с ней поражается сердце (проекционные боли в области передней грудной стенки, сердечные боли, аритмия – трепыхание сердца, стенокардия и т.п.), которое, опять таки, согласно христианской культуре и традиции, является хранилищем-сосудом любви, и человек начинает остро нуждаться в любви или перестает любить и начинает ненавидеть. 4 Затем Символ-Образ внедряется в повседневную жизнь, и возникают профессиональные, материальные, бытовые и другие трудности и проблемы. Они символически проецируются на живот, олицетворяющий материально-бытовые и плотские потребности человека, и появляется патология со стороны желудочно-кишечного тракта, почек и т.д. Каждой вышеизложенной стадии соматизации Символа-Образа соответствует определенное “желание действия” и, следовательно, своя поза, отражающая раздумье, душевное смятение, сердечную тоску, потребность в каком-то действии, вещи или др. Следовательно, по мере телесного воплощения – “пошаговой” соматизации – морально патогенного Символа-Образа происходит усложнение или метаморфоз телесного мышечно-тонического рисунка позы, олицетворяющей данный моральный конфликт. Итоговая телесная поза, образующаяся после окончания соматизации – внедрения в тело – данного Символа-Образа, имея какие-то общие для всех людей черты (в страдании и болезни все мы в чем-то схожи), в то же время индивидуальна, так как она отражает особенности морали, жизненного опыта, образовательно-культурного статуса и состояния здоровья конкретной личности и

387

их (этих особенностей) психосоматического проецирования. Поэтому, если общая пошаговая этапная последовательность трансформации телесной позы (ее усложнение и обогащение новыми мышечнотоническими элементами) и очередность появления синхронных модификациям позы патологии ЦНС и внутренних органов при воплощении Символа-Образа всегда принципиально соблюдается, то длительность, а также культурологическое и клинико-патогенетическое обрамление всех этих этапов у каждого конкретного человека имеют свои неповторимые проявления. Типовая схема шагов-этапов телесного воплощения морально патогенного внешнесредового Символа выглядит следующим образом: Символ → Образ → ”Я”-мозг (патология ЦНС + раздумье и его поза – “роденовский мыслитель”) → душа-легкие (патология ЦНС, легких + раздумье, душевное смятение и их поза, то есть на позу “мыслителя” наслаивается поза душевного смятения) → любовьсердце (патология ЦНС, легких, сердца + раздумье, душевное смятение, сердечная боль и их поза) → живот-жизнь (патология ЦНС, легких, сердца, органов живота + раздумье, душевное смятение, сердечная боль, материально-бытовые или иные житейские, жизненные проблемы и их поза). Так как при телесном воплощении патогенного внешнесредового Символа “психосоматический марш” всегда имеет стандартную клиническую последовательность, то по клинической выраженности и совокупности имеющихся сомато-висцеральных нарушений можно судить о том, на какой стадии телесного воплощения находится “поселившийся” в “Я” Символ-Образ: у кого-то процесс “застрял” в голове, у кого-то “дошел” до легких, сердца, печени и т.д. По степени “свежести” и выраженности патоморфологических изменений (по преобладанию альтерации, экссудации или пролиферации) можно узнать о давности процесса и предсказать, какая поза появится и какой блок органов или орган будут поражены далее, если моральная ситуация, в которой находится субъект, не разрешится или не изменится. То есть в принципе можно индивидуально

спрогнозировать

дальнейшую

последовательность

развития

психосоматической

патологии, рассчитать степени риска поражения внутренних органов и соматической сферы и составить план лечения и профилактики. Такой

подход

при

обследовании

больного

позволит

сделать

вывод,

что,

например,

психосоматическая “природа” имеющейся у него патологии малого таза маловероятна, так как аффект “дошел” еще только до легких или желудка; но важно не забывать, что патология таза может быть обусловлена другим, более “старым”, аффектом. Еще раз подчеркнем, что речь идет исключительно о духовно-психосоматической патологии, и только к ней приложимы эти схемы и рассуждения. Символ-Образ подобен жуку-древоточцу, прогрызающему в дереве ход, – и этот соматический “ход” необходимо обнаружить, помня, что жук-символ всегда “прогрызает” его в одном направлении, образно говоря, “от головы до пяток” (и никогда – наоборот), начиная с “Я”-мозга и спускаясь вниз по вышеприведенной схеме. Крайняя анатомическая точка воплощения Символа-Образа – ноготь и передняя поверхность большого пальца правой ноги, которая у правшей длиннее левой, соответственно, у левшей – наоборот.

Поэтому

при

проведении

полного

клинического

обследования

психосоматического

больного необходимо обнаружить самую нижнюю патологическую точку, до которой “дошел” Символ-

388

Образ, и от нее искать патоморфологический “ход наверх”, который, подчеркнем еще раз, всегда доходит до “Я”-мозга. В “свежих” случаях сделать это можно, анализируя жалобы, и по отекам, геморрагиям

т.п.,

“старых”

–

по

выраженности

соединительнотканной

дегенерации

(соединительнотканному “опутыванию”) тканей и органов. Разумеется, этот “ход” в целом или на каком-то уровне своего кранио-каудального длинника может быть тонким, как бы пунктирным, но он никогда не прерывается. Понятно, что поражение организма не будет равномерным: Образ может “пощадить” ЦНС, слегка “лизнуть” сердце, капитально и надолго “поселиться” в яичнике, а по пути “развалить” печень или почку. Если быть более точным, то всегда имеется два “хода”: соматический – позообразующий, и висцеральный (разум, душа и т.п.). Поэтому морально патогенный Символ, “брошенный” местомсобытием в духовно-психосоматического человека, является двузубцем. Таким образом, психосоматическая патология всегда развивается в кранио-каудальном направлении (“рыба гниет с головы”). Но “разматывать” патологический психосоматический “клубок”,

очевидно,

необходимо

не

…духовно→психо→соматическом,

сомато→психически→духовном→… направлении: каудо-краниально (“с хвоста”), по телесным и висцеральным культурологическим “этажам”, так как “в здоровом теле – здоровый дух”, а не наоборот. То есть сначала нужно “вынуть” из тела, психики и сознания человека патологию – развоплотить, “изгнать” духовно-психосоматическую болезнь-Сущность, а только потом, чтобы заполнить образовавшуюся духовно-психосоматическую “дыру-нишу”, воплощать в него (заранее подобранный) индивидуально необходимый благой Символ-Образ – “святое место” не должно быть пустым… (полагаю, соединительнотканная дегенерация развивается в этой “дыре-нише” именно в случае

отсутствия

срочного

воплощения

благого

Символа,

например,

способом

духовного

востребования психики-функции, а через это – тела-структуры, каким-нибудь морально полезным делом.

Быть

может,

тогда

получится

альтерация→экссудация→пролиферация

переломить сменится

болезнь-судьбу, на

фатальность

спасение-(воз)рождение

альтерация→экссудация→регенерация. Разумеется, это сделать нелегко, к тому же (еще) отсутствует духовно-психосоматическая технология воплощения благòго Символа. Но главное – это принять и понять моральный принцип такого подхода, заключающийся в одухотворении очищенной от скверны плоти богоугодным делом, – кто не верит в Бога, тот может обозначить такое дело как-нибудь подругому. Лично у меня нет никаких сомнений, что такая помощь человеку это – Врачебное Дело или Врачевание. Зачатки такого подхода в медицине всегда были, например, в виде так называемой трудотерапии, многими теоретически разрабатывался и деятельностный подход. Сюда же можно отнести игротерапию и психодраму, правда, с некоторыми принципиальными оговорками, главная из которых: жизнь – это все же не игра). …Именно

поэтому

при

психосоматической

патологии

невозможно

вылечить

сердце

(и

устранить телесную позу сердечной боли и страдания) раньше кишечника, если он вовлечен, а шею и локтевой сустав – раньше пятки и колена, даже если пятка и болит не сильно. В госпитальных

389

ситуациях, когда доминирует или опасна для жизни патология, например, мозга или сердца, после оказания неотложной необходимой симптоматической помощи, нужно вновь вернуться на самый нижний анатомический уровень – культурологический телесный “этаж” – воплощения СимволаОбраза. Полное развоплощение болезни-Сущности надо начинать в спокойном состоянии, когда “страсти поутихнут”. Даже утреннюю зарядку, мануальную терапию, массаж таким больным тоже необходимо проводить, начиная с самой нижней анатомической точки воплощения Символа и поднимаясь в каудо-краниальном направлении: более точно – начинать от большого пальца правой ноги, подниматься выше, поочередно работая справа и затем слева на каждом уровне, и в самом конце доходить до маковки. При параллельно проводимых психокоррекции или психотерапии – то же самое: сначала необходимо устранить глубинные страхи, затем – эмоции и чувства, а когнитивные нарушения – в последнюю очередь. Затем необходимо оказать духовную помощь. Это – терапевтический подход, исходя из анатомо-“культурологической” глубины (краниокаудального) психо-телесного воплощения морально патогенного Символа-Образа. Но он – не единственный, и при этапном и комплексном лечении духовно-психосоматической патологии возможно построение терапевтических схем, основанных на других принципах, о которых сказано и выше и ниже. История и последовательность телесного воплощения Символа-Образа совпадают с историей жизни субъекта. Все наши жизненные ошибки и победы всегда и точно “аукаются” в организме в виде ремиссий и обострений только со стороны органа, символически олицетворяющего эту ошибку или победу (душа → легкие и т.д.), – и исключений тут не бывает. Поэтому при несовпадении морально-нравственной модальности подействовавшего Символа-аффекта и возникшей патологии внутреннего органа неверно выделено, найдено или интерпретировано ключевое событие, которое, например,

может

скрываться

под

каким-то

другим

–

внешне

более

ярким,

но

духовно-

психосоматически не опасным событием. Либо неверно определен пораженный орган – в сложных случаях такое вполне возможно. И здесь могут помочь рисунки своего тела, на которых пациенты верно символически отображают, где “засела” моральная проблема, или произвольно написанный личный текст, так как письмо – это тоже телесность, проявленная вовне. Беда не приходит одна, и патогенные Символы могут во множестве внедряться в “Я” и воплощаться в тело человека. Поэтому если на фоне имеющегося психосоматического заболевания с преимущественным поражением, например, печени, возникает “свежая” патология мозга, то это признак внедрения нового Символа либо повторной атаки старого (разумеется, возможны и другие – не моральные причины). Главным – при таком анализе клинически (и культурологически) сложных случаев – является следующее: не следует забывать правило, что Символ последовательно поражает сознание, душу, сердце и тело (живот-жизнь и поза), но всегда что-то будет преобладать. Морально патогенный Символ, как и нож, всегда имеет определенную длину и остроту каждого своего “зубца-лезвия” и при ударе погружается в сому только на определенную глубину, зависящую и от силы жизненного удара и от готовности человека к этому удару.

390

Такой подход – кранио-каудальная последовательность телесного воплощения СимволаОбраза – приложим и к осложнениям, возникшим во время или после хирургических операций (вспомним патогенетическую схему: аффект → мышечное напряжение → гемодинамический удар...). Даже, если человек находится под наркозом на операционном столе или в коме, его может поразить Символ и вызвать острую аффективную реакцию (в частности, возникшую от некоторых словесных реплик и комментариев оперирующей бригады), а, если уже поразил (до операции, наркоза или комы), то – скрыто продолжать свою разрушительную работу. И в бессознательном состоянии человек все воспринимает, так как небиологическое (внематериальное-вненематериальное) сознание никогда не спит и ничего не забывает. Но память о том, что было до или во время операции, может быть “засосана” подсознанием и в нем “заперта”, не прорываясь

наружу

проводников,

по

причине

торможение

нейроанатомической

трассы

стойкого

нейронов циркуляции

–

или

временного

см.

(отек,

соответствующий

информации

по

демиелинизация раздел)

нервных

повреждения

корково-подкорковому

контуру.

частности, психотравмирующие воспоминания (об операции или др.) могут быть блокированы на уровне ключевого пункта памяти – гиппокампа, вследствие (ятрогенного) отека его нейронов и/или отека-демиелинизации нервных волокон, связывающих гиппокамп с остальными отделами мозга. Возможность скрытого аффектогенного повреждения организма необходимо иметь в виду при появлении интра- и/или послеоперационных (послекоматозных) осложнений, особенно тех, которых “вроде бы” не должно быть. Представляется, что при анализе случаев заболевания сердца, желудка, почек и др. всегда необходимо стремиться из имеющегося клинико-патоморфологического объема патологии органа вычленить

ее

духовно-психосоматическую

составляющую,

так

как

последняя

не

устранится

терапевтическими методами, эффективными при других болезнях. Одним из клинических критериев демаркации между психосоматической и другой патологией является прекращение прироста терапевтического эффекта от проводимого лечения, общепринятого при какой-то патологии. С определенного момента проникновения происходит “застревание” или преимущественная телесная проявленность воплотившегося патогенного Символа на каком-то одном анатомическом уровне, и этому соответствует клинический топический акцент в локализации и выраженности соматического компонента духовно-психосоматической патологии. I Символ “застрял” в “Я”-мозге в виде вопросов (“почему?”, “за что?”, “как так?”…) или обдумывания ситуации в поисках выхода (“что делать?”, “как поступить?”, “кто поможет?”…), – и соматически это проявится в виде патологии ЦНС и соответствующей телесной позы (раздумья, нереализованного “желания действия”) с мышечно-тоническими и костно-суставными нарушениями. II Символ “застрял” в душе, психологически проявляясь в виде душевного страдания, душевной тоски, душевной пустоты, камня на душе, – и соматически этому будут соответствовать бронхо-легочная патология и поза, символически олицетворяющая это душевное страдание. III Символ “застрял” в сердце в виде тоски по любви, страдания из-за отсутствия любви, или, сделав роковой “один шаг”, трансформировался в ненависть – и соматически это проявится в виде болезней сердца и телесной позы любви или ненависти.

391

IV Символ “застрял” на уровне “живота”, проявляясь в виде недовольства повседневной жизнью, жизненных тягот, повседневных трудностей, неудобств, – и соматически это проявится в виде патологии желудочно-кишечного тракта, печени и т.д. и соответствующей телесной позы. Периодически моральный конфликт может разгораться или, наоборот, стихать и “прятаться” в душе,

теле

(животе-жизни

позе),

сердце

или

сознании,

“перемещаться”

одного

анатомо-“культурологического” этажа-уровня на другой – и этому будут соответствовать изменения морально-психологических проявлений данного конфликта, а также миграция либо изменение выраженности имеющейся клинической симптоматики и ее патогенетической основы. При этом важно

помнить,

что

клиника

всегда

является

только

видимой

верхушкой

духовно-

психосоматического “айсберга”. Выявить сохраняющееся скрытое присутствие в человеке патогенного Символа и определить, где он “застрял” или “затаился” во время клинической ремиссии заболевания, можно по ряду признаков. Я заметил, что, если Символ “затаился” в сознании в виде “черных” мыслей и т.п., то у человека имеются или периодически появляются различной степени выраженности эстетические, косметические,

гигиенические

и/или

легкие

–

“субмедицинские”

–

вегетативно-сосудистые,

вегетативно-трофические или нейро-эндокринологические (дисфункция какой-либо (суб)кортикогипоталамо-гипофизарно-железистой оси) нарушения со стороны кожи, слизистых и волосистой части головы и лица: перхоть, себорея, сухость или сальность кожи и волос, отечность или нездоровый цвет век и кожи лица, красноватые, мутные или “закисшие” глаза. Могут быть сыпь, прыщи, угри, легкие проявления дерматита или аллергии; губы сухие или потрескавшиеся, с заедами или грязновато-серой каемкой-полоской засохшего содержимого. Часто имеется потливость и слабый неприятный запах от головы и шеи, усиливающийся при потении; причем нередко этот запах очень стойкий, по типу “аромата”, и он остается не только на одежде, особенно на нижнем белье, но какое-то время держится и в комнате после пребывания в ней “инфицированного” морально патогенным Символом субъекта. Что характерно, сами “благоухающие” субъекты не ощущают этого “аромата” – парциальный органолептический парез или, более широко, морально-психосоматическое выпадение, так как такие не замечают и многого другого в себе и окружающем мире. Создается впечатление, что каждый психосоматизированный патогенный внешнесредовой Символ имеет свой, только ему присущий “аромат” или запах; надеюсь, когда-нибудь будет создана морально-психосоматическая аромадиагностика. Но уже сейчас некоторые органолептически особо одаренные

клиницисты,

психотерапевты

психологи,

–

например,

Менегетти

–

способны

диагностировать определенные болезни, состояния и нарушения по запаху. Еще

один

верный

признак

клинически

актуального

или

субклинического

наличия

“застрявшего” в сознании морально патогенного Символа – заболевания зубов и пародонта и неприятный

запах

изо

рта,

причем

ремиссии

экзацербации

морального

конфликта

стоматологических нарушений совпадают. При “чистом”, свободном от дурных и грешных мыслей сознании волосы шелковистые, кожа, глаза и слизистые чистые, губы и язык нежно-розовые и слегка влажные; от головы, волос, кожи и

392

изо рта исходит характерный приятный запах природной чистоты и здоровья. Также можно ориентироваться по мимике, особенно по склеротически “вросшей” мимике-маске, и выражению лица (см.: толкователь симптомов). Таким образом, имеется определенная корреляция между выраженностью и позитивной или негативной валентностью Символа и эстетическими, косметическими, вегетативно-трофическими, стоматологическими и мимическими проявлениями: а отсутствие в сознании и психике патогенного Символа всегда проявляет себя спокойной и одухотворенной мимикой, придающей благородство выражению и чертам лица, естественными красотой, чистотой и здоровьем волос, глаз, губ, кожи и т.п.; б “молчащий”, “затаившийся” в глубине “Я”-мозга Символ проявляется малыми, в основном, эстетическими,

косметическими

гигиеническими

нарушениями

(разумеется,

их

граница

патологией весьма расплывчата и условна) со стороны головы: кожи, волос, слизистых и полости рта, а также определенными мимикой и выражением лица: утратой благородства в чертах, беспокойством, тревогой, неуверенностью, озабоченностью, страхом, лакейством и т.д.; в при актуализации морального конфликта – активации патогенного Символа и “пробуждении” Сущности – будут доминировать патологические симптомы и изменения со стороны ЦНС (и головы в целом) различной степени выраженности. Мне не раз приходилось видеть, – а порой, к сожалению, и (не)вольно (со)участвовать, – не то что аффект, а целое “извержение аффективно-когнитивного Везувия”; в ряде случаев лучше сказать – псевдоспонтанное “вскрытие зловонного аффективно-когнитивного нарыва” и циничное, преднамеренное и омерзительное “опорожнение-выплескивание” скопившихся в нем когнитивных и аффективных “миазмов” на окружающих, случайно или, чаще, отнюдь не случайно оказавшихся рядом. В такие моменты человек производит неприятное, отталкивающее впечатление, он моральнопсихологически, – а порой и биологически: онто- и филогенетически – неузнаваемо меняется (также см.: Сущности внутри нас), так как страх-аффект, как минимум, опримачивает человека. Буквально на глазах индивид опускается вниз – морально падает – по эволюционной лестнице и из Homo sapiens превращается в зверя – принимает обличье и позу зверя, – о чем свидетельствуют черты и выражение его лица (точнее, это проступает морда, “хищная личина”): мимика, “оскал”, движения, жесты, “повадки”. Происходит общее обеднение, примитивизация и “оглупление” моторики, в том числе и редукция эксклюзивно человеческой кистевой моторики – нашей пальце-кистевой “речи”; вместо рук, кистей и пальцев появляются кулаки, и руки функционируют как лапы (а то и как копыта). Частично утрачивается вертикализация позы, и (недавно еще) человека тянет встать на четвереньки: голова несколько запрокидывается назад и втягивается в плечи (на четвереньках так удобнее “кусать” и видеть), появляются динамические приводящие контрактуры плече-лопаточных, локтевых,

тазобедренных

коленных

суставов

–

это

из

“бессознательного”

на

духовно-

психосоматическую волю-поверхность поверхность выходит поза-тело зверя-Сущности. В

аффектогенном

двигательном

“рисунке”

проксимальные

конечностные

корпусные

движения почти полностью вытесняют дистальные конечностные и кистевые; полностью или почти

393

полностью утрачиваются плавные вращательные многосуставные и голографически объемные движения, гармонично синхронизированные с мимикой и речью, и преобладают монотонные двухплоскостные сгибательно-разгибательные яктации-локомоции. В такие моменты нарушается речь (очевидно, за счет экссудации и отека соответствующих корковых и подкорково-стволовых нейронных ансамблей, и/или наступает их разобщение – между собой или с речевой мускулатурой – по причине гипергидратационной синаптической дисфункции или

миелинопатиии):

вместо

экспрессивных,

модулированных

эмоционально

окрашенных

смысловых предложений-высказываний слышны слова-фразы, в крайних случаях – отдельные хриплые визги, хрюканье, подвывания-выкрики или рычания-выкрики с брызганьем или вытеканием слюны, характерные для доречевой стадии онто- и филогенетического развития (иные и кусаются). – Это и есть мифический оборотень, “темная” или “тварная” половина человеко-зверя, а “в миру” – добропорядочного (морально-)психосоматического больного. Бесполезно искать оборотня вовне, где-то в лесах-болотах, его там просто нет. Чтобы его обнаружить, достаточно взглянуть на любого человека в момент сильного аффективного приступа. Во время ремиссии “внутренний зверь” крепко спит или дремлет, надежно запертый, как минотавр, где-то в глубинах-лабиринтах человеческого “бессознательного”. При аффекте он просыпается и выходит наружу, затмевая и загоняя куда-то вовнутрь человеческое “Я”. Внутренний страж, охраняющий и держащий закрытыми от зверя врата сознания – это мораль. После приступа – аффективной разрядки, многие люди дремлют или крепко спят и потом частично или полностью не помнят о происходящем (во сне происходит стирание памяти об аффекте и звере, который успевает скрыться в “бессознательных” лабиринтах-глубинах психики (и соматики) и выпустить оттуда добропорядочное “Я”). Некоторые говорят: “не знаю, что со мной было”, “не знаю, что ЭТО было”, “это был не я”; другие сообщают, что во время “этого” они как бы со стороны, несколько отстраненно и холодно-удивленно наблюдали за собой. Также во время ремиссии (внутреннего перемирия) психосоматической патологии Символ может “дремать” или “таиться-прятаться” в душе, чему клинически будут соответствовать малые нарушения со стороны бронхо-легочной системы, например, периодическое чувство тяжести в груди (“камень на душе”) и нехватка воздуха в покое – характерные вздохи, небольшой кашель: утренний, дневной или вечерний, легкая одышка при физической нагрузке. Может наблюдаться утренняя потливость передней грудной стенки, поседение волос, неприятный запах, зуд, сыпь, нечистота или сальность кожи груди. При застревании Символа на уровне души весьма характерны боязнь охлаждения, простуды, и опасения по поводу погоды, температуры воздуха на улице, возможности дождя, снега: “будет холодно, а я без пальто”, “начнется дождь, а я без зонтика”. Отмечается своеобразная зябкость груди (грудной клетки), желание одеть не по сезону теплую куртку, привычка кутаться в платок, даже если в квартире тепло; такие люди начинают “беречь” грудь. Дремлющий

душе

Символ

легко

пробуждается

–

ведь

кругом

психосоматических триггеров и микротриггеров, провокаторов его пробуждения.

394

столько

морально-

Нередко бывает, встретит такой человек на улице другого человека – просто прохожего, идущего мимо, или же он будет смутно кого-то либо о чем-то напоминать, – случайно услышит от него какое-то слово, фразу или просто обрывок его беседы с третьим нейтральным лицом, увидит его какой-то жест или почувствует на себе брошенный им взгляд (обманчиво почувствует, или действительно незнакомец пристально, как-то по-особому на него посмотрел или на миг впился взглядом – “рыбак рыбака видит издалека”), ощутит исходящий от него (смутно) знакомый ароматзапах – и это вмиг разбудит чутко дремлющий в душе аффект. Тогда сразу раздается характерный кашель или короткий судорожный вздох – “подавился глотком воздуха”. Нередко человек внезапно чувствует “дуновение тревоги”, холод, тяжесть или специфическое ощущение чего-то, находящегося в груди, будто он “что-то” вдохнул, и “это” проникло в душу, попало в легкие, и грудь закладывает; дыхание может на какое-то время стать хриплым, шумным или свистящим. Некоторые люди подсознательно “прячут” душу от этого опасного незнакомца: выкашливают и сплевывают мокроту, плотно сжимают губы, прикрывают ладонью рот (или глаза), после короткого судорожного вздоха кратковременно задерживают дыхание, спотыкаются, останавливаются, делают шаг в сторону, отклоняются или отворачиваются головой или корпусом, опускают на грудь подбородок, кутаются, плотнее запахивают пальто, скрещивают руки на груди или закрывают ими горло, застегивают верхнюю пуговицу на рубашке, так как внезапно ощущают зябкость и холод (повеяло) или просто делают это, не думая, зачем и почему. Также условно-рефлекторными подсознательными провокаторами актуализации подобного Символа могут быть (одиночные или, чаще, в совокупности) стук упавшего предмета, колебание занавески на окнах, мимолетный запах, звуки музыки, обнаженное плечо, цвет скамейки, шум автомобиля, контур удаляющейся человеческой фигуры, шелест травы, толчок в спину в транспорте и т.п., которые тоже не осознаются (см.: импритинг, триггеры и их условно-рефлекторная активация). Человек, если его спросить, почему он кашлянул, прикрыл ладошкой рот, запахнул пальто, в ответ скажет, что стало ему вдруг душно, холодно, что-то попало в горло, либо “просто кашлянул”, “не знаю”, “просто сделал” и т.п. Такой “пропущенный выстрел в душу” может явиться и причиной ОРЗ, бронхита и даже пневмонии (“даже не знаю, где простудился, вроде и тепло одет был”) или вызвать душевное смятение, всерьез и надолго разбудить дремавшее чувство жизненного тупика, бессмысленности существования, обострить тоску, депрессию, отчаяние, тревогу и соответствующие им мысли. Эти факторы, случайно совпавшие в пространстве и времени (“парад планет”), также могут стереотипно

активировать

всю

патогенную

психосоматическую

цепочку:

констелляция

внешнесредовых факторов → удар по “Я” (человек быстро отведет взгляд в сторону или прикроет глаза, наденет темные очки; может кратковременно заболеть голова, захочется снять или надеть шапку, сжать голову, закрыть уши руками, или появится чувство соринки в глазу, шум в ушах; может вспомниться что-то неприятное, возникнет испуг, неясная тревога, опасение, а вдруг не закрыл квартиру на ключ; из подсознания всплывет неприятное или страшное воспоминание, пугающая сцена и т.п.) + удар по душе (см. выше) + удар по сердцу (кольнет или заболит сердце, возникнет

395

сердцебиение; человек остро ощутит свое одиночество, отсутствие любви, почувствует тоску и тревогу) + удар по животу-жизни (заболит живот, кольнет в боку, затошнит, захочется поесть, опорожнить кишечник; станет вдруг неудобно, что бедно или плохо одет, вспомнится, что нет денег, телевизора и т.п.) + удар по телу – локомоторному аппарату и позе как психосоматической проекции Символа-Образа в виде “желания действия” (кольнет в спине, захочется пошевелить ногами, сжать кисть в кулак, сменить вдруг ставшую неудобной позу, встать и пройтись, пнуть пустую бутылку, что-то сделать и т.п.). Такие сцены хорошо изображены в кинофильмах выдающихся режиссеров. Если душа освобождается от морально патогенного камня-Символа, оживает, обретает веру, успокаивается, перестает страдать и метаться, то все жалобы, симптомы и нарушения со стороны респираторного тракта проходят. Состояние может на какое-то время улучшаться, если человек “сотворит себе кумира” или на время найдет отдушину или “малый смысл” жизни: увлечется какой-нибудь фикцией-идеей, вдруг станет активно (“остервенело”) оздоравливаться, “графоманить” – писать романы или стихи, посещать кружок или секцию, займется политикой (чаще в виде кухонного обсуждения или станет ходить на митинги, стоять в пикетах), охраной окружающей среды и т.д. Во время вынужденного безделья (но чаще безделье – это признак страха, глупости и лени) Символ пробуждается, начинает мучить человека, и тогда ухудшается состояние его физического здоровья. Поэтому многие не любят праздников и выходных, одиночества, и, чтобы психологически и телесно не болеть, уходят в робоголизм, запой, бесконечно смотрят телевизор, читают все подряд, объедаются, сидят в гараже, бессмысленно перетирая детали, заводят ненужные интрижки, рыбачат, играют где-то в шахматы или футбол – но от себя, своей боли, пустоты жизни, одиночества и нерешенных личностных проблем спрятаться невозможно. Также Символ может “дремать-скрываться” в сердце, и тогда периодически отмечаются характерные ощущения перебоев или остановок сердца, его трепыхание, трепетание в груди. Могут быть боли в сердце или в той области грудной клетки, в проекции которой, по мнению человека, располагается сердце. Иногда наблюдаются сильные болевые приступы по типу стенокардии или инфаркта, когда лекарства не помогают (как в песне: “Больно мне, больно, но как унять эту злую боль. Больно мне, больно, умирает любовь”). Кардиологам хорошо знакомы такие случаи, когда при записи ЭКГ и даже проведении аортокоронарографии никакой патологии не выявляется, и поэтому нередко таких людей (ошибочно!) считают симулянтами, ипохондриками или даже вялотекущими шизофрениками. Когда патогенный Символ “покидает” сердце, и в нем поселяется любовь, все жалобы безо всякого лечения бесследно проходят. Кратковременное исчезновение сердечных жалоб может быть вызвано временной влюбленностью, влиянием харизматической личности, “теплыми” компаниями, душевными разговорами и т.п. Символ может “укрыться” в животе, сказываясь на повседневной жизни, когда человек, точнее, его “тварная часть”, страдает от неутоленных потребностей плоти, недостатка, порой, мнимого, материальных благ, ущербной карьеры и т.п. Человек перестает “быть” и начинает стремиться “иметь”.

396

В этих случаях, в плане подкожно-жировых отложений, живот может быть как толстый, так и тощий. Он бывает пустой и отвислый или надутый, как барабан. Кожа передней брюшной стенки нередко отечная или дряблая, нечистая, сальная, с сыпью, гнойничками, опрелостями, неприятным запахом пота. Характерна разлитàя внутренняя болезненность даже при легком надавливании на живот на фоне отсутствия какой-либо определенной патологии (особенно часто у девочек, девушек и женщин – чем старше, тем это более выражено). При этом в покое, то есть без надавливания, живот не болит; у таких (женщин) и в жизни вроде бы все хорошо, но, копни чуть глубже, – и обязательно найдется какая-то скрытая душевная боль, символическим отражением которой и является боль в животе. Живот может беспричинно монотонно болеть часами, чаще по ночам, сочетаясь с бессонницей и тревожно-плохим настроением; такая боль диффузная, четко не локализуется. Другие возможные симптомы: изжога, небольшие боли в подреберье при ходьбе или беге, малые нарушения пищеварения при пищевых погрешностях или отступлениях от привычного режима питания, как правило, сочетающихся с малыми жизненными неурядицами-событиями. Нередки дисбактериоз, запоры (“не отдам ничего”) или поносы (ситуации житейского страха); кал и газы часто зловонны. В таких случаях врачи-гастроэнтерологи обычно не находят никакой серьезной патологии. Иногда диагностируют легкий желудочный или кишечный катар (больной не должен уходить без диагноза). В целом про такие нарушения можно сказать: “изменений на копейку, а жалоб на миллион”. Кратковременные “летучие” ремиссии наступают при “малых радостях” – плотских или материально-житейских: похвалил начальник, пришли гости и рассказали новую сплетню, нашел небольшую сумму денег, приобрели по дешевке (ненужную) швейную машинку, пригласили в гости и сытно накормили и напоили, узнали, что какой-нибудь “Акела промахнулся”, сосед разорился и т.п. Обычно такие люди, живя ползуче-приземленной жизнью, постоянно материально и экономически озабочены. Также характерно запаздывание чувства насыщения при еде – “ем и все мало”. Нередко встречается переедание и обжорство из-за быстро появляющегося чувства голода при и так полном животе. Часто человек не в состоянии самостоятельно переварить огромное количество поглощенной пищи и вынужден принимать пищевые ферменты. То есть потребность в большом количестве пищи и в помощи для ее переваривания (прием ферментов) является соматической проекцией жизненной неудовлетворенности своим материальным положением, жаждой благ, карьеры, денег, но также свидетельствует об инфантилизме и определенной жизненной беспомощности, неспособности заработать самому. Такие любят хвалить других за бескорыстие и доброту, но сами не обладают этими качествами. Как правило, такой человек не только не может самостоятельно улучшить свое материальное положение, но и правильно распорядиться тем, что есть. Чем больше ешь и чем больше помогают в жизни, тем больше хочется и еды и помощи – то есть пищевая жадность и неспособность переварить большое количество пищи может являться соматическим следствием и клиническим маркером житейской жадности и беспомощности.

397

Если человек беспорядочно питается, ест все подряд, в том числе – некачественную и несвежую пищу, даже если она вызывает несварение, рвоту или понос, то, как правило, подобные жадность, всеядство и неразборчивость имеются и в повседневной жизни, что нередко проявляется захламлением квартир старыми ненужными и испорченными вещами или, наоборот, новыми, мелочной жадностью, складированием про запас продуктов, вещей и т.п. Обострение язвы желудка или двенадцатиперстной кишки как одного из проявлений психосоматической

патологии

–

это

(нередко

хорошо

замаскированная

под

внешней

благопристойностью) соматическая проекция злобы, агрессии или острой зависти, когда человека опередили, что-то “вырвали из рук”, “увели из-под носа”, кому-то что-то досталось, а ему нет. Рвота – когда человек хапнул чего-то очень много и чуть не лопнул, либо это что-то, ему не принадлежащее, но очень им желанное, что необходимо вернуть, иначе можно (крупно) поплатиться. Понятно, почему язва и рвота нередко чередуются: пришлось, “скрипя сердцем”, “оторвав от себя”, отдать, но чувство, что тебя бессовестно ограбили, осталось (бессовестные любят других называть бессовестными). В “легких” житейских ситуациях такого типа со стороны желудочно-кишечного тракта будут наблюдаться тошнота, отрыжка тухлым или изжога. Если человеку удается на время утолить или укротить зовы собственной плоти и житейской жадности (дали квартиру, повысили зарплату, выиграл в лотерею, провернул удачную сделку, разбогател и т.п.), то жалобы “на живот” уменьшаются или проходят. Немного о голоде. При полном или частичном голодании человек вынужден учиться разумно и эффективно использовать имеющиеся в его организме запасы питательных веществ; соответственно, при отсутствии помощи, подсказчиков и советчиков в повседневной жизни человек также волейневолей умеряет свои житейские претензии и аппетиты, привыкает жить на то, что есть, и учится разумному использованию имеющихся материальных, карьерных, финансовых и других ресурсов. И эти навыки всегда взаимосвязаны, и при обретении житейской самостоятельности и смелости, уверенности в завтрашнем дне, исчезновении жадности, зависти, попрошайничества, привычки жить за чужой счет, страха материального и пищевого голода, что вдруг “не хватит” или “не дадут”, у человека также уменьшается и потребность в пище: он перестает переедать, чревоугодничать, начинает есть мало, переходит на более простую пищу, и у него исчезают гастроэнтерологические расстройства. То же самое можно сказать и про посты. Представляется, что если пост физический не сочетается с постом духовным – “моральным воздержанием”, то пользы от него будет немного, и психосоматическая патология, ее телесный компонент, только “закостенеет” и еще сильнее “впечатается” в мозг и тело. Таким образом, еще раз повторимся, нередко за легкой гастроэнтерологической патологией стоят

бездуховность

обострениям

болезней

ненормально

раздутые

желудочно-кишечного

материальные

тракта

потребности,

предшествуют

“обострения”

клиническим морального

заболевания. Таким людям, чтобы полностью выздороветь, необходимо жизненный принцип “иметь” заменить принципом “быть”.

398

Другой косвенный маркер локализации Символа – это боль (боль и страх – два сторожа аффекта) в голове и позвоночнике. Если Символ “засел” в сознании, то болит голова, в душе и сердце – грудной отдел позвоночника, в повседневной жизни – поясничный отдел. Боль в шее – может быть признаком символической декапитации (обезглавливания), когда “Я” как бы отделено от души, сердца и потребностей тела, не участвует в повседневной жизни или отвергает их: человек не хочет или боится думать о своем душевном состоянии, зовах сердца и плоти и материальных потребностях, а стремится в какую-то другую действительность (“вот если бы я работал там-то и тем-то, то вот тогда бы…”). Боль в нижне-грудном отделе означает (в контексте рассматриваемой темы), что душа, сердце и разум отделены от повседневной жизни. Если полосками или пунктирно-точечно болит и шея и спина, то отдельно существует разум, отдельно – душа и сердце, и отдельно – тело со своими потребностями; про таких говорят: думает об одном, переживает о другом, а занимается третьим. О других возможных вариантах интерпретации боли в спине написано выше. При

быстром

продвижении

соматически

вирулентного

Символа

одного

анатомо-“культурального” психо-телесного уровня на другой (из сознания в душу и т.п.) в голове, шее или позвоночнике появляется острая боль типа “засевшего кола” или “вбитого гвоздя”, причем нередко человек может точно указать направление их продвижения. Может появляться острая боль по типу прострела в голове, груди, сердце и внутренних органах, которая свидетельствует о том, что в них попало “жало” или “острие” Символа. Эти

обычно

аутопроекции

подсознательные

соответствующие

им

–

“бессознательные” ощущения

–

духовно-психосоматические

клинические

симптомы

обусловлены

общепринятыми символическими религиозными и культуральными интерпретациями личностно значимых жизненных событий: ты мне “вырвал сердце”, “разбил сердце”, “воткнул нож в сердце”, “пронзил душу”, “убил душу”, “ударил под дых”, “засел в печенках”, “это как обухом по голове”, “надели терновый венец”, “тисками сдавило голову”, “тысячи игл впились в мозг”, “мне вывернули руки” и др. Нередко имеется малый соматический “повод”, действующий по типу “последней капли”, объясняющий появление боли или симптома: “я неловко повернулся”, “меня продуло”, “не то поел” и т.п. У многих людей одновременно или поочередно и постоянно или периодически болят голова, шея и все отделы позвоночника, что указывает на стойкое или эпизодическое нарушение связи – разногласия между разумом, душой, сердцем и телом. Это можно выразить схематически следующим образом: патогенный Символ + человек → духовно-психосоматическое разобщение: сознание + душа + сердце + плоть. В реальной жизни морально патогенный Символ-Образ чаще всего колонизирует в разных пропорциях и сознание, и душу, и сердце, и плоть. Это, в частности, подтверждается наличием у большинства

людей

(морально-)психосоматического

“джентльменского

набора”

виде

множественных – “легких”, с точки зрения врачей и обывательского сознания, – изменений со стороны психики, ЦНС и ПНС, телесной сферы, желез и внутренних органов.

399

Такие малые жалобы-симптомы одни считают просто нытьем, другие – признаками старения и дряхлости, третьи – научно называют “дезадаптацией”, “предпатологией” или “предболезнью”. То же самое можно сказать и о клинически “молчащих” находках при изучении биотоков мозга, ультразвуковом обследовании почек и печени, каких-то изменениях на рентгене типа остеохондроза, который “есть у всех” и поэтому, мол, является не патологией, а признаками раннего старения позвоночника, расплатой за прямохождение и т.п. К сожалению, в реальной жизни редко кто из врачей, не говоря уже о пациентах, ищет объяснения, располагающиеся во внетелесной сфере, и обращает внимание, что голова часто болит в то время, когда человек напряженно ищет ответа на какой-то важный жизненный вопрос, а когда этот ответ находит, то боль исчезает безо всякого лечения; что перестают мучить кашель, астма и одышка, если человек обретает силу духа, веру в себя и свое будущее; не болит сердце при появлении в жизни любви; не ноют суставы, не ломит спину и не сводит судорогой ноги при преодолении паралича воли, “страха поступка” и реализации желаемого действия и т.д. Если человек не ищет выхода и не борется, а смиряется, приспосабливается, покорно принимая новую роль или место в жизни, то тогда Символ-Образ “отпускает” его, ослабевая или разжимая тиски боли и страха. Проходит телесное напряжение, не болит голова, не плачет душа, не страдает сердце. Но вместе с этим исчезает, – порой правильнее сказать, умирает – и прежняя личность. Появляется толстовский “живой труп”, когда телесно выздоравливая, человек умирает как личность и духовно. Врачи могут быть довольны: не болит сердце, нормальное давление, хороший аппетит, регулярно опорожняется кишечник, хорошие анализы. Но в таких случаях нередко говорят и другое: “как тебя жизнь перемолола”, “ты стал совсем другим”, “это – не ты”, “в кого (во что) ты превратился”, “куда делся тот, которого я любил(а)”, “лучше бы ты пил” – так что же такое здоровье! Таким образом, в результате непонимания происходящего, страха и личной бездеятельности (лени – этой матери страха) с определенного момента происходит полное телесное воплощение морально патогенного Символа, больная личность прочно срастается с позой – новым телом, и тогда заканчивается морально-психосоматическое перерождение человека и происходит его жесткая фиксация – рабская привязанность к определенной среде и жизненной ситуации. Правильно говорят, что поступок рождает привычку, привычка рождает характер, характер рождает судьбу. На

основании

вышеизложенного,

предлагаю

следующее

определение

духовно-

психосоматической патологии: Духовно-психосоматическая патология – это одно их проявлений духовного страдания, сердечной боли, душевной тоски и жизненной пустоты на иносказательном языке тела; это свидетельство сделанной ошибки жизненного выбора, преданной любви или совершенного морального злодеяния; и это – ответ-вызов окружающего мира, который человек должен воспринять, прочувствовать, расшифровать и понять, чтобы спасти себя и свою жизнь; иначе придет расплата, духовное, душевное и физическое перерождение или смерть. Исходя из такого определения, лечение духовно-психосоматической патологии – это всегда и в первую очередь преодоление самого себя, личной безответственности, пороков, страстей, страхов и слабостей, неуверенности, трусости, лени, необразованности, невежества, душевной черствости и

400

безверия, сердечной тупости, неспособности и неумения любить себя, жизнь и людей, равнодушия к судьбе и страданиям – как собственным, так и родных и близких. Это мобилизация воли и самостоятельная работа над своим сознанием, умом, душой, сердцем и жизнью. Такой подход к своей жизни давно известен и отражен в простых и глубоко верных житейских истинах,

народных

песнях,

пословицах,

поговорках

многочисленных

художественных

произведениях. Приведу лишь некоторые из них: “вера, надежда, любовь”, “бороться, искать, найти и не сдаваться”, “и опыт – сын ошибок трудных”, “у страха глаза велики”, “в здоровом теле – здоровый дух”, “смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе, в царство свободы дорогу грудью проложим себе”, “от себя не убежишь”, “без боли нет лучшей доли”, “корень учения горек, а плод его сладок”, “терпение и труд все перетрут”, “хочешь быть счастливым – будь им”, “жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы”, “не верь (что все получится само собой), не бойся (трудностей), не проси (помощи там, где должен сделать сам)”. Представляется, что развоплощение или удаление, выдавливание из тела соматизированного патогенного Символа-Образа методами ЛФК, мануальной терапии, массажем и т.п. можно, исходя из ранжирования телесных членов по их символическому значению для жизни, проводить в следующей последовательности (но возможны и альтернативные принципиальные подходы, основанные на других, не менее важных, иерархиях значимости, по которым также можно строить и обосновывать терапевтические схемы, и один из них – каудо-краниальная последовательность развоплощения Символа, начиная с самой нижней анатомической точки его соматизации, – приводится выше): а сначала необходимо развязать, расковать или освободить руки от символических пут, оков или груза (работа с верхними конечностями и плечевым поясом), так как именно со свободными руками ассоциируется плодотворная деятельность, работа, а свобода в делах и поступках – первое условие освобождения личности; б затем необходимо освободить спину (работа с позвоночником), сбросить с нее символический лишний и бесполезный груз, чтобы человек распрямился и нес на себе уже не крест (ведь впереди не последний путь, а целая жизнь), а только личную ответственность за свое будущее; в после этого необходимо сделать перерыв и дать человеку возможность какое-то время пожить со свободными и не связанными руками и без лишнего груза, привыкнуть к новому психосоматическому состоянию и обязательно сделать для себя что-нибудь действительно полезное – это принципиальное положение, и то, что необходимо будет сделать, обговаривается сразу; “истина по плодам узнается”, и если нет результата, то нет и терапевтического эффекта; тогда этапы “а” и “б” придется (возможно, неоднократно) повторить, чтобы выбить из человека лень, иначе дальнейшее лечение в итоге не принесет никакой пользы; г далее необходимо освободить голову от символического груза проблем (работа с кранио-цервикальной областью и содержимым черепной коробки), чтобы расковать мышление и облегчить полет фантазии; тогда человек начнет думать и мечтать о будущем – ведь все, что с ним в дальнейшем будет, сначала должно в виде мечты, желаний и планов родиться в его сознании (как в песне: “поверь в мечту и красоту”); д затем необходимо освободить ноги, снять с них символические кандалы или путы, чтобы легче было идти по дороге жизни, которая, с приобретением свободы деятельности, разума и осознанием личной ответственности, стала намного длиннее (но не легче); е после этого опять необходимо сделать

401

перерыв и дать человеку возможность какое-то время пожить со свободными и не связанными руками, без лишнего груза, свободным и раскованным мышлением, легко идущему по дороге жизни, привыкнуть к новому психосоматическому состоянию и обязательно начать творчески менять свою жизнь; а критерий этих этапов, который тоже предварительно обговаривается, – мечты и планы человека, которые претворились в жизнь; при необходимости, этапы “д” и “е” повторяются до получения результата; ж затем необходимо снять камень с души и открыть сердце для любви (работа с грудной клеткой и ее анатомическим содержимым), чтобы человек полюбил жизнь, она наполнилась смыслом

и засияла

новыми красками;

з в

последнюю

очередь

Символ-Образ

выдавливается из живота (работа с передней брюшной стенкой и абдоминальными внутренними органами), чтобы новые возможности окончательно воплотились в повседневную жизнь: это свобода деятельности, отсутствие жизненной поклажи из тяжелого прошлого и настоящего, легкость передвижения по жизненному пути, свободный критический разум, чистая душа и любящее сердце. На этом помощь кончается и далее человек самостоятельно строит себя и свою жизнь. Разумеется, во время терапевтической “лепки” здорового и анатомически свободного тела (здесь обговариваются не методы, а принципы) необходимо сеять – и делать это профессионально – добрые семена в сознании, душе и сердце, поэтому современный и этиопатогенетически мыслящий специалист в области духовно-психосоматической патологии должен обладать соответствующими знаниями, умениями и навыками.

*** Глава XXVII. Экология Символов и общественное здоровье. Люди способны обмениваться Символами и массово тиражировать их, “вживую” передавая друг другу или через посредничество естественной и искусственной внешней среды. Обычно человек-харизматик, сам или с чьей-то помощью, создает определенный СимволОбраз (и позу-символ) и проецирует его во внешний мир, действуя им на сознание других людей, подобно вирусу. Такие люди могут инициировать распространение Символов по типу эпидемии, чему много исторических примеров: крестовые походы, ведьмовство, массовые убийства и самоубийства, культы личности, расовая ненависть, религиозная нетерпимость, вандализм, фашизм, коммунизм, фанатизм, погромы, бунты, терроризм, геноцид, революции, войны… В наше время они явно или, что более опасно, скрытно манипулируют массовым сознанием при помощи СМИ, интернета, кино, популярной музыки, моды, рекламы, политических кампаний и т.п., используя новейшие достижения психиатрии,

психологии,

социологии

других

“наук-служанок”

власть

имущих.

Недаром

специалистами в области “опиума для народа” – рекламных акций и выборных политтехнологий, широко используется термин “эмоциональное заражение” (в вузовских учебниках и монографиях по этим специальностям цитируют Ленина, Гитлера, Геббельса, Муссолини, Сталина, Мао и других). Вот только “лечить” людей, “зараженных” ими на время раскрутки товара и выборов (точнее, выборовпродажи человека-товара), некому, нечем, да и нельзя – вдруг в следующий раз новый товар не купят, за “кого надо” не проголосуют или вообще покупать и голосовать перестанут. Поэтому массовое “окуривание мозгов” только нарастает.

402

Фактически

уже

произошло

глобальное

засорение

ноосферы

патогенной

символикой.

Несмотря на это, массовое обсеменение ойкумены и инфицирование сознания людей Символами активно продолжается, и оно уже привело к масштабному порабощению воли, закрепощению разума и расторможенности примитивных эмоций и влечений. Действующие вкупе, эти факторы вызвали стойкие изменения аффективно-когнитивного статуса такого количества людей, что речь необходимо вести о “пандемии патогенных Символов”. Перманентное воздействие констелляции патогенных Символов и их внедрение в психику сопровождается появлением и персистированием ригидных аффективно-когнитивных структур и неизбежной их соматизацией. Это привело к тектоническому духовно-психосоматическому пато- и метаморфозу (в том числе и по механизмам, описанным в этой работе) и массово отразилось на вере, морали, воле, само(о)сознании, интеллекте, перцептивных и логических возможностях, адекватности восприятия действительности, психологической устойчивости, способности к адаптации в социуме, к повальному

распространению

морально-психологической

инфантильности,

социальной

апатии,

политической индифферентности, к распространению хронической патологии, росту алкоголизма, наркомании, психических болезней, аномальных и промискуитетных форм поведения, преступности, ожирения, бесплодия, количества разводов, суицидов. Появился СПИД, обострилась проблема терроризма,

возросло

количество

локальных

конфликтов

войн,

произошло

ухудшение

политического и экономического состояния во многих странах, стали распадаться государства. Для меня совершенно ясно, что Символы фактически формируют духовно-психосоматический облик каждого человека в отдельности и духовно-психологический облик человечества в целом, и не все они – продукты-порождения человека, тут действует Кто-то/Что-то еще…, но я уже не считаю себя специалистом в этих вопросах. Можно добавить, что для борьбы с нашествием Символов назрела необходимость в создании таких наук, как “экология символов”, “духовная экология символов”, “психосоциоэкология символов”, “политология символов”, “медицина символов” и т.д. Но эти проблемы, кроме последней, далеко выходят за рамки компетенции медицины.

*** Заключение. Патогенный средовой Символ сродни инфекции. Его входными “духовными воротами”

является

индивидуальное

Сознание,

котором

Символ

интерпретируется

трансформируется в патологический внутрипсихический Образ, проявляющий себя на уровне “Я”мозга в виде соответствующей аффективно-когнитивной структуры. После кумуляции в психике внедрение патогенного Образа в сому – первоальтерация происходит на уровне мелких вен, венул и vasae vasorum церебральной сосудистой сети. Первичная телесная проявленность – материализация Символа-Образа имеет вид отека. Длительность инкубационного периода обусловлена временем, в течение которого увеличение размеров и количества отечных очагов еще не сопровождается патологическим воздействием на мозг, включая появление состояния денервационной сверхчувствительности в ансамбле нейронов, продуцентов-носителей патогенного Образа (аффективно-когнитивной структуры).

403

С какого-то момента отек вызывает образование в ЦНС локусов демиелинизации – появляется, растет и начинает действовать “монитор отклонения”. Дальнейшая соматизация патогенного Символа-Образа (или, как называет этот процесс Антонио

Менегетти,

“психовылепливание”

телесной

болезни)

происходит

через

образование

специфического паттерна мышечного напряжения – позы. Если ничего не предпринимать, то патологическая триада: Образ, монитор отклонения и поза предопределят

синдромологическую

картину,

клиническую

форму

исход

духовно-

психосоматической патологии, а также скажутся на итоге и смысле всей (земной) жизни человека и в какой-то мере – на жизни и судьбе его родных и близких. Общая принципиальная схема возникновения духовно-психосоматической патологии выглядит следующим примерным образом (разумеется, действительность богаче, разнообразнее и сложнее любых схем): место-событие → Символ → Образ → аффект → возбуждение и полнокровие ЦНС → альтерация ЦНС: отек, демиелинизация и др. → монитор отклонения → позное мышечное напряжение → полнокровие → сомато-висцеральная альтерация: отеки и др. → психосоматическая патология. Разумеется, повторимся еще раз, далеко не каждый Символ – и его проявления: Образ и поза – вызывает развитие духовно-психосоматической патологии. В здоровом теле – здоровый дух, и развоплощение соматизированного морально патогенного Символа является не менее важной задачей, чем исправление допущенной ментальной ошибки и сделанного на ее основе неверного жизненного выбора. “Спасти тело – потом более высокие метафизические задачи”, пишет Менегетти. Таким образом, необходимы одновременные и не заменяющие друг друга очищение души и обретение способности любить (любовь – инструмент души), исправление ошибок сознания и лечение физического тела. Только такая терапевтическая триада сможет освободить человека от оков духовно-психосоматической патологии. И в заключение добавлю. В моем понимании теория – это творческое осмысление через призму личного опыта массива накопленных фактов в определенной области познания путем связывания их в логически непротиворечивую систему при помощи известных, открытых или постулированных

автором

гипотетических

механизмов.

Слово

теория

происходит

от

древнегреческого словосочетания, переводимого (в том числе и) как страстное созерцание, и поэтому в итоге теория – это всегда жизнь ее автора, который ей (своей жизнью) пытается ее (свою теорию – Себя-свою теорию) подтвердить или опровергнуть, так как живет в ее измерении и по ее законам. Как и жизнь, теория может быть удачной и неудачной, верной и неверной, правильной и неправильной. Поэтому, как и чью-то жизнь, ее нельзя судить – “не суди и не судимым будешь”. С теорией можно только согласиться или не согласиться и принять или не принять ее как руководство к собственной жизни и действию. Если автор не жил по законам своей теории, рождая и пестуя ее, не страдал и не мучился, то тогда это все, что угодно, но только не теория, не страстное созерцание жизни; это какая-то частность: закон, некое правило, формула, верное наблюдение чего-то и так далее.

404

Как и жизнь, живая теория просто не может одновременно не содержать в себе прозрений и заблуждений, взлетов и падений, иначе это не теория и не жизнь, и она, вследствие этого имеет мало отношения к так называемой чистой науке. Теория – это дорога жизни, по которой движется ее автор, и, как и любая дорога, она имеет начало и конец. Поэтому живой человек, имея, пусть высокие, но все же конечные возможности, просто не в состоянии – и никогда не будет в состоянии, иначе это не человек, а бог – объять необъятное, познать и осмыслить все сущее и создать теорию, объясняющую все. Любая теория имеет свои границы, за которыми кончается верность и правота ее утверждений и отрицаний. Жизнь – это всегда множество, и теорий, как и людей, должно быть много и самых разных: общих и частых, простых и сложных, умных и не очень, больших и маленьких; в общем, чем больше, тем лучше. И тогда любому человеку будет, из чего выбрать, чтобы решить, с чем согласиться, а с чем нет, что принять, а что отвергнуть. Теории, как и жизни, не бывают верными или неверными, они просто созданы, – а жизни прожиты, – или нет. Опровергнуть теорию, как и опровергнуть чью-то жизнь, просто невозможно, и в этом споре никогда не рождается истина. Теория – это видение мира таким, каким он открылся ее создателю, и она придает смысл и значение в первую очередь его индивидуальной жизни, являясь в то же время ее определенным этапом. У Дарвина были, есть и всегда будут сторонники и противники, но никто из них никогда не сможет окончательно подтвердить или опровергнуть его правоту. Спорщики спорят, а эволюция продолжается, в том числе и по законам, открытым великим Дарвином, и это меня утешает. Дорога к Клондайку знаний усеяна погибшими талантами. Интеллектуальные сиротство, беспризорничество и брошенность ужасны, они сгубили и продолжают губить стольких одаренных молодых людей. “Сырых” и неподготовленных, их бросали и продолжают бросать на произвол судьбы матери-школы и отцы-университеты (торговцы знаниями заполонили храмы науки и уже почти вытеснили настоящих преподавателей и ученых). И мне пришлось в полной мере испить из горькой чаши интеллектуального одиночества, испытать сомнения и метания, когда буквально душат вопросы, и не знаешь, где и у кого искать ответы. Я много, запоем читал, но умные книги – это не живые люди, в них много (нередко мертвых) знаний, но нет любви, тепла и понимания жизни. Питает душу и греет сердце искусство, оно помогает глубже понять жизнь, но понимание – это не знание. Истина – это живой синтез понимания и разумения. Из этого тупика выход только один – Учитель, страстный созерцатель жизни и создатель теории – как способа, в первую очередь, собственной жизни и собственных миропонимания, мирообъяснения и мироощущения, ибо нельзя говорить одно, а в жизни делать другое. Учитель – это человек, который также знает, что “теория без практики мертва”, и теорию, как и вообще любые знания, нужно обязательно воплотить в жизнь, иначе это просто хлам, мертвый груз. Теоретизирование, теоретическая практика – это, в первую очередь, воплощение теории – как большой аффективно-когнитивной структуры – в чьи-то, готовые для этого, сознание, душу, сердце,

405

тело и жизнь, чтобы она не просто прижилась, но и обязательно пустила росток нового знания. Поэтому главное, чего хочет любой создатель теории, – чтобы у него нашелся хотя бы один ученикпоследователь,

который

бы

по-сыновнему

превзошел

своего

отца-учителя,

развил

усовершенствовал теорию согласно грядущим реалиям близкого и далекого будущего. И ученик должен, получив новые результаты – плоды истины-знания, бескорыстно угощать ими всех, желающих приобщиться к истине, и один такой плод достанется уже его будущему последователюученику… Как пел Джим Моррисон, “зажги во мне огонь” – в душе, сердце, сознании – и освети им путь моей жизни! Теории живут в делах и в наследниках-детях, а если их нет – то теории умирают. В моей жизни однажды (заочно) появился такой Учитель – Антонио Менегетти, и ему, восхищенный силой его ума, глубиной знаний и фундаментальностью теоретических трудов, я (заочно) посвящаю эту работу. Но профессор Менегетти (как и мои рецензенты) не несет никакой ответственности за написанное мной. Я – “гомо теоретикус” или “человек страстно живущий”, и для своей жизни-теории делаю все, что могу. Кто может, пусть делает лучше. Мне очень хочется верить, что с помощью, пусть и небольшой, этой работы в XXI веке медицина от лечения “человека мясного” перейдет к Врачеванию Человека Духовного – ведь так хочется быть счастливым и здоровым и подольше пожить в этом, несмотря ни на что, таком прекрасном Мире...

Семенов Игорь Владимирович. Барнаул, 2004 год. ***

Постскриптум. Предтечи и источники (или “кухня” моих мышления и творчества). Читать я начал примерно с шести лет и почти сразу – запоем. Моя мама библиотекарь, и поэтому, несмотря на то, что в советское время с хорошими книгами было туго, для меня этой проблемы (почти) не существовало. В 13-14 лет в мою жизнь также навечно вошла и Музыка. В институтские годы по совету умных преподавателей, – спасибо им за это! – я стал читать монографии. Примерно в это же время в моей жизни стали появляться и первые Люди. С началом перестройки с книгами и многим другим стало значительно проще. Это дало возможность существенно расширить кругозор и поле поиска знаний. Да, перечитано – и сейчас читается – много, настолько много, что это позволило мне понять: я ничего не знаю. Вывод один: читать надо больше – и я увеличил “обороты”. Помню, в первый-второй год работы врачом одна молоденькая и симпатичная врачица даже как-то сказала мне (впрочем, выразив не только свое мнение): “Семенов, сколько еще можно читать? Ты уже и так начитан до безумия” (позже мне еще не раз приходилось это слышать). Но я игнорировал мнение “общественности” и упорно продолжал заниматься самообразованием. Параллельно этому накапливался профессиональный и жизненный опыт; разумеется, кроме работы, книг и музыки было много общения, споров, полемик с умными, образованными и творческими людьми – и далеко не с одними врачами. Примерно в первой половине 90-х годов прошлого (да, уже прошлого) столетия в моей голове забрезжили первые смутные догадки о том, почему же все-таки болеют люди. К этому времени я уже стал (способен) замечать, что всех больных людей “роднит” и объединяет нечто общее. Но это “нечто”, независимо от нозологической принадлежности, стадии и степени их заболеваний, придающее всем им (больным) определенное сходство, пока было для меня неуловимо. Правда, я заметил и другое: это же самое “нечто” столь же часто угадывается в облике и поведении многих из так называемых “здоровых”. Пришлось еще больше читать, еще больше слушать музыку, еще больше

406

работать, еще больше общаться. В августе 2001 года, будучи в Москве, я зашел в магазин “Медкнига” на Фрунзенской и приобрел книгу Антонио Менегетти “Женщина третьего тысячелетия”. Буквально проглотив ее за вечер-ночь и с нетерпением дождавшись утра, я поехал в книжный за его остальными работами. Прочитанное меня буквально поразило. Я понял (и, позже, насколько смог, осознал), прав Менегетти: все, о чем он пишет и что утверждает, именно так – и никак иначе. Этих знаний, этой правды, этой истины (на тот момент) мне так не хватало для дальнейшего развития собственных идей. Благодаря профессору Менегетти, мое творческое созревание ускорилось, и в конце декабря 2003 года, бросив все остальное, (на время) ставшее неважным, я сел за компьютер… К концу декабря 2004 года работа была завершена (разумеется, завершена далеко не полностью, а лишь настолько, насколько такую работу вообще можно завершить, – но ничего, я еще не старый). Весь этот чудесный год вместе со мной незримо трудились многие: авторы прочитанных книг, композиторы и исполнители любимых музыкальных произведений; мне помогали и друзья, и медуниверситетские учителя, и врачи, с которыми посчастливилось вместе работать, и многиемногие другие. Поэтому как © и ® мое единоличное авторство весьма условно – слишком многим умным, талантливым и творчески образованным людям (как, впрочем, и другие авторы – и не авторы) я очно и заочно обязан. В общем, прав Глинка: “музыку создает народ, а композиторы ее только аранжируют”. Перечислить всех, кто косвенно способствовал созданию данной работы, практически невозможно. И все же попытаюсь выделить и поблагодарить людей, незримо и зримо вошедших в мою жизнь, людей, чьи мысли, идеи, труды, произведения или подход к жизни, искусству, культуре и науке оказали – и продолжают оказывать! – на меня наибольшее человеческое и творческое влияние (кроме Менегетти, перечислив всех в алфавитном порядке). Одни авторы своими капитальными научными работами способствовали моему образованию и расширению кругозора, другие какими-то своими мыслями прямо или опосредовано стимулировали мое собственное мышление, идеи третьих – и более всего Менегетти – я с ходу взял в оборот. Поэтому в ниже прилагаемом списке некоторые из них цитируются, а некоторые нет – но все они мне одинаково дороги. Еще раз добавлю, список этот далеко не полный, потому что практически каждая прочитанная с 6-летнего возраста книга, каждое произведение искусства, с которым довелось общаться, и каждый человек из встретившихся на жизненном пути так или иначе способствовали формированию моей личности и чему-нибудь, да научили меня. Антонио МЕНЕГЕТТИ – Вам, профессор, я посвятил свою работу. Но вовсе не для того, чтобы попытаться как-то сопоставить себя с Вами, – это невозможно, да и не нужно, ибо мы очень разные, – а лишь для того, чтобы выразить свое безграничное уважение к Вам, свое восхищение Вами, свою признательность и благодарность Вам. Вы открыли для меня – до того (полу)закрытый и (полу)темный – Мир Человека и показали Место Человека в окружающем Мире – Его Мире. Вы не просто показали мне его, а научили, как Человеку – и как мне – попасть в этот Мир, не затеряться, не заблудиться в нем, а самому занять достойное место – свое место и достойно отыграть достойную роль. Благодаря Вам, я начал делать первые, правда, еще робкие шаги (в поисках и обретении себя) в обоих этих Мирах и понимать, что такое – быть, чувствовать и осознавать себя Человеком. Провидение послало мне Вас – в лице Ваших книг – в достаточно сложную для меня жизненную минуту – (после некоторых событий) я потерянно стоял на распутье, мучительно и бесплодно думая, как и ради чего мне дальше жить, что мне теперь делать, к чему (и к кому) стремиться и чем заниматься. И Вы помогли мне. Вы научили меня жить – и не просто жить, а жить умно-сердечно, по-человечески, без страха и упрека, с верой, надеждой и любовью смотря вперед. Благодаря Вам, я понял, что жить – это значит жить самому. Я едва удержался от того, чтобы не превратить свою скромную работу в цитатник из Ваших научных произведений – хотя бы потому, что мне можно брать любую Вашу книгу и переписывать полностью, потому что ни разу не было, чтобы я (обычно весьма критично воспринимающий все написанное) не согласился с какой-нибудь Вашей идеей, мыслью, выводом, рассуждением, суждением, утверждением, замечанием либо наблюдением; в этом плане Вы – единственный. Но все равно, моя работа вся пропитана Вашим духом, Вашим подходом к жизни, пронизана Вашими идеями и (частично) соткана из Ваших мыслей – во всяком случае, сам я так ее вижу, оцениваю и воспринимаю. Быть может, какие-то из Ваших масштабных идей и необычайно сложных мыслей я неправильно или недостаточно понял, вольно истолковал либо цитировал несколько не к месту – скромно прошу Вас простить меня за это и (на первый раз) списать все на мои (правда, относительные) молодость и неопытность; все-таки это дебютная моя работа, а “первый блин (как

407

говорят у нас, у русских) всегда комом” – все же вышло, надеюсь, не полностью, а только немножко “комом”. А вам, уважаемые мои читатели (если вы, конечно, есть), я настоятельно советую изучить труды профессора Менегетти, которые специально здесь не перечисляю, чтобы разжечь ваше любопытство. Для этого предварительно нужно просто зайти на его русскоязычный (есть еще англои италоязычные) сайт в интернете www.onto.ru (есть и другие), на котором можно получить исчерпывающую информацию об этом разностороннем человеке и всех его работах, заслугах и достижениях в области философии, искусства, психологии, психотерапии, толковании сновидений, политики, бизнеса, архитектуры, живописи, парфюмерии, стеклодувного, гончарного и портняжного дела, кулинарии и многого-многого другого, или воспользоваться любой поисковой системой, запросив Менегетти или Meneghetti. Еще раз заявляю: профессор Менегетти и мои рецензенты, а также все, так или иначе упомянутые в моей работе люди (включая упомянутых в данном постскриптуме), не несут никакой ответственности за мои ошибки и заблуждения, но разделяют – и в первую очередь Антонио Менегетти – все из того, что мне удалось (конечно, если мои читатели сочтут, что мне что-то удалось). – Но в то же время “любые достижения должны при каждой возможности персонифицироваться, а заблуждения, их критика – деперсонифицироваться, направляться на концепции в отвлечении от их сторонников и тем более авторов” (С.В.Мейен). Я.И.АЖИПА – “Трофическая функция нервной системы” (М.: “Наука”, 1990) уже почти 15 лет одна из наиболее читаемых мною книг. Все, что (было на тот момент) известно о трофической функции нервной системы, представлено в этой работе, и поэтому в моем понимании это настоящее академическое издание, которое непременно нужно штудировать целиком. Приведу лишь одну, но ключевую для меня, цитату из этой энциклопедии-книги: “Нарушение нервно-мышечного взаимодействия приводит к нарушению взаимовлияний на структуру, трофику и функцию”; эта цитата показывает, что моя подготовка к написанию данной работы началась достаточно давно. Л.О.БАДАЛЯН – учебник “Детская неврология” много лет был буквально настольной книгой – да и сейчас нередко открываю. БАЛЬЗАК – писатели давно знали то, в чем мы, врачи только начинаем по-настоящему пытаться разобраться, – и Бальзак здесь один из первых. БАХ – без музыки невозможно ничего понять в жизни – да и просто жить. Для меня музыка – именно как Музыка, духовно-нравственный столп моей жизни и личности – началась с Иоганна Себастьяна Баха, который был, есть и будет самый великий и самый строгий. К большому своему сожалению, я (надеюсь, еще) не могу сказать, что понимаю всю его музыку – но чувствую, что она мне очень нужна, хотя и слушаю ее (в последние годы) достаточное редко, в особые минуты своей жизни. Н.П.БЕХТЕРЕВА – если бы не книги Натальи Петровны Бехтеревой, то я бы не только так ничего и не понял – из того, что понял, – в высокой нейрофизиологии, но и, что для меня не менее важно, не узнал бы (и, по мере сил, не научился) как нужно мыслить и как и какие вопросы нужно ставить в медицине и медицинской науке. Вслед за автором, я задумался над следующими вопросами: “Что будет с человеческим мозгом, если и дальше с огромным ускорением будет увеличиваться нагрузка на него? Существуют ли в мозгу механизмы самосохранения, самозащиты? Какие его образования и системы в этом плане наиболее уязвимы? Сдаст ли первой система обеспечения эмоций и повлечет за собой крах связанной с ней теснейшим образом системы, обеспечивающей интеллектуальную деятельность? Или, наоборот, ее полòм защитит интеллектуальные функции мозга от перегрузки? Надо ли “обезвреживать”, подавлять (курсив мой. – И.С.) систему обеспечения эмоций и предположительно тем самым открывать простор интеллекту, или стоит прислушаться к сигналам бедствия этого “предохранительного клапана” (и слушаться их)?” (Здоровый и больной мозг человека. 2-е изд., перераб. и доп. – Л.: Наука, 1988). Позже я задумался и о том, а что будет с телом, если… – и далее вопросы Бехтеревой. Благодаря Бехтеревой, я узнал (и тоже из в скобках указанной монографии), что “…многие клетки (мозга) исходно полифункциональны, т.е. готовы служить и движению, и эмоциям, и интеллекту”, что “в клинике нередко принимается точка зрения, согласно которой механизм действия не анализируется, так как важен лишь конечный положительный лечебный эффект. Такая точка зрения имеет право на существование, но она же дает возможность оспаривать прежде всего сами клинические, все еще далекие от идеала, результаты. Только зная, что именно происходит в нервной ткани при воздействии на нее (курсив мой. – И.С.), можно реально управлять лечением”. Позже меня стало интересовать, что происходит с патоморфологической массой, которая с помощью своих патофизиологических механизмов генерировала видимые (только клинически мыслящему) врачу

408

симптомы, при медикаментозном и ином ятрогенном воздействии на нее; какова ее дальнейшая судьба в организме (а ее судьба – это судьба пациента, носящего в себе/с собой эту массу; если перефразировать Фрейда, то “патологическая анатомия – это патологическая судьба”), ведь она же никуда не делась, даже если ее и частично хирургически удалили. К сожалению, в рутинной медицинской практике так называемое клиническое мышление обычно сводится к тому, что, раз симптома/синдрома “не видно” (глазам и анализам), то значит человек здоров, – а то, что вся патоморфологическая масса (все, в болезни нажитое им) осталась внутри человека (являясь частью человека), – ее же не развоплотили – (почти) никого не волнует. Это и есть лечение по принципу “заметания мусора под диван”, когда “раз не видно, значит чисто”. Особенно отчетливо такой подход прослеживается в “денежной медицине”, например, в косметологии и косметической хирургии: сделали подтяжку лица (молочных желез и т.д.) – и “все о’кей”. А то, что невидимые косметологу (ему незнакомые либо игнорируемые или скрываемые от пациентов) трофические нарушения – не только кожи лица и даже не только головы, а (как минимум) брахиоцефальной области в целом! – вызвавшие эти “косметические” нарушения, никуда не делись – это уже никого не волнует. – Зато, посмотрите, как красиво-то стало: не женщина – королева! – А то, что голова болит и “новое лицо” отекает, – “это, гражданочка, не по нашей части, с этим идите (отсюда) – да быстрее! быстрее! а то потенциальные клиенты увидят! – к врачу”. Вот так, косметические нарушения есть – но патологией они не считаются. Это низводит косметологию до уровня дубления кожи, чтобы последняя не портилась и была пригодна для “ношения” на лице – в виде маски (это хорошо показано в одноименном фильме “Маска”). Да, глубокие мысли далеко уводят от своего содержания – но в этом и заключается их креативность. Из работ Бехтеревой я узнал (и позже применил в собственных теоретических построениях) о гибких и жестких звеньях мозговой деятельности и роли пейсмекерных механизмов (динамических пейсмекеров) во взаимодействии этих звеньев, о теории устойчивого патологического состояния, “пришедшей сменить представления о порочном круге”; вслед за автором я (надолго) призадумался над вопросом: “Факты, которыми оперирует сейчас нейрофизиология человека, в подавляющем большинстве получены при исследовании больного мозга. В какой мере они приложимы к здоровому мозгу?!”. В одной из работ Натальи Петровны – и это в советское время! – я вычитал, что в мозге есть нечто (я называю это – “Нечто”) – не поддающееся материалистическому пониманию и разумению…; в другой работе она пишет, точнее, спрашивает-вопрошает: “нет ли в мозгу механизма, аналогичного понятию когерентной работы, некой системы элементов, как в физике твердого тела. …Или невольно за этими словами видится больше, чем в них содержится?” (частичный ответ на этот вопрос я нашел в монографии д-ра философск. наук А.В.Иванова “Мир сознания”, о которой чуть ниже). Креативность, идеи, научный подход – и сам дух научного творчества – Бехтеревой являются для меня и моей скромной работы основополагающими. БЛАЖЕННЫЙ АВГУСТИН – писать о нем, Отце-Основателе Святой Церкви и Столпе Христианства, мне, простому и маленькому в этом отношении человеку, чрезвычайно трудно и сложно. Приведу лишь несколько цитат, ни в коем случае не считая себя хоть сколь-нибудь серьезным знатоком его трудов и смиренно осознавая, что мне никогда не понять – жизни не хватит! – вселенской глубины духовных прозрений этого автора, пишущей рукой которого, наверное, управлял сам Господь, и в полном объеме не осознать непреходящего его значения для всего христианского человечества, но в первую очередь – его значения для меня самого. “…из этих чувственных вещей, образы (курсив мой. – И.С.) которых, весьма на них похожие, хотя уже и не телесные, вращаются в нашей мысли, удерживаются нашей памятью и возбуждают в нас стремление к ним”. – “О граде Божием” (Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000), книга одиннадцатая, глава XXVI, стр. 550. – как исчерпывающе точно описан Образ в этой цитате, и то, что он делает с человеком. “Итак, пусть никто не ищет причины, производящей злую волю (causam efficientem), так как она не производящая, а изводящая (уничтожающая – non efficiens, sed deficiens); потому что и злая воля не есть восполнение (effectio), но убывание (defectio). Ибо уклониться (убыть – deficere) от обладающего высочайшим бытием к имеющему бытие в меньшей степени и означает иметь злую волю”. – Там же, книга двенадцатая, глава VII, стр. 575. – “Плоть желает противного духу” (Гал. V, 17), и как тòлько человек, идя на поводу у своей тварной части, – по Менегетти, ошибочно – грешит, малодушничает либо как-то по-иному начинает снижать планку личных, в первую очередь, моральных, нравственных требований к себе в какой-то ситуации, он сразу же начинает добровольно скатываться в моральное зло и, следовательно, заболевать, ибо совесть тут же начинает свою карающую работу. И в какой форме впоследствии (обязательно) проявится эта

409

духовно-психосоматическая патология – только вопрос времени. Иными словами, духовнопсихосоматическая патология развивается тогда, когда человек начинает идти на поводу у своей низменности, порочно влекущей его (всегда обманным) обещанием какого-либо психо-телесного блаженства либо наслаждения от предстоящего. Затяжное желание наслаждения – томление – по своим неблагоприятным последствиям очень опасно, так как, по сути, является психоэмоциональным – порочно-эмоциональным – стрессом, и развивается оно по знакомой патофизиологической схеме: аффект → возбуждение паттерна нейронов → образование аффективно-когнитивной структуры → усиление притока крови → альтерация → экссудация → отек → и так далее. “…то, чем человек сделался, – не при своем сотворении, но когда согрешил и был наказан, – то самое он и родил, насколько это касается именно происхождения греха и смерти. За грех или в наказание человек был низведен до младенческого слабоумия или до такой душевной и телесной немочи, которую мы наблюдаем в детях. …Если же, по благодати Ходатая, дети освобождаются от этих уз греха (прародителей. – И.С.), то они могут подвергаться только той одной смерти, которая отделяет душу от тела; во вторую же смерть, служащую бесконечным наказанием, будучи освобождены от уз греха, не переходят”. – Там же, книга тринадцатая, глава III, стр. 614-615. – своими болезнями, включая анте- и перинатальную патологию, дети расплачиваются за грехи родителей, поэтому профилактика болезней плода, новорожденного и ребенка должна включать не только гигиенические и им подобные (тварные) мероприятия и процедуры, но также, точнее, в первую очередь, покаяние и духовное очищение, чтобы в ни в чем не повинного ребенка … →духовно→психо→соматически→… не воплощались грехи безответственных родителей. Вот еще одна, несказанно обогатившая меня мысль Блаженного Августина: “Кто проживает до смерти большее количество времени, тот не медленнее идет, а проходит большее количество пути. Затем, если с того момента каждый начинает умирать, т.е. быть в смерти, с которого (момента. – И.С.) в нем начинает действовать сама смерть, т.е. уменьшение жизни, – потому что по окончании ее путем уменьшения он будет уже после смерти, а не в смерти, – то он находится в смерти, без сомнения, с самого начала своего существования в этом теле (курсив мой. – И.С.). Ибо именно это, а не что-либо иное происходит каждый день, час, минуту, пока совсем не наступит смерть, которая переживалась, и не начнется уже время после смерти, которое при уменьшении жизни было временем смерти”. – Там же, книга тринадцатая, глава X, стр. 622-623. – именно эта мысль впоследствии привела меня к пониманию того, что в каждом живом-действующем человеке происходит прижизненное формирование “человека покоящегося” или (пока, прижизненно нетленного) внутреннего покойника – неживой-немертвой (духовно-психо)соматически инертной (психо)биомассы (не рассосавшихся отеков, транссудатов, различных детритов, амилоидов, соединительнотканных разрастаний, отложений солей и т.д.), локализованной в секвестрированном психосоматическом (живые-действующие и покоящиеся-бездействующие Сущности), психическом (бестелесные психики-Образы, их более элементарные аффективно-когнитивные, аффективные и когнитивные “осколки” и соединения-конструкции двух или более полных “психик” либо их осколков) и соматическом (неопсихиченные “"тела" в теле”, их элементарные части-фрагменты и парно- и более сросшиеся гибриды полных и/или неполных “"тел" в теле”) “бессознательном”. Эта (психо)биомасса, вспомним, образуется в результате пролиферативных и других патоморфологических исходов многочисленных альтераций и экссудаций, – вызываемых аффективными атаками, – следствиями возникновения или обострения моральных конфликтов (и, разумеется, по другим общеизвестным этиологическим причинам и патофизиологическим механизмам), в свою очередь, по Менегетти, являющихся следствиями допущенных ошибок жизненного выбора – приведших к инвазии и воплощению в человека духовно-психосоматически патогенного Символа (инвазии и внутрисоматическому прорастанию-овеществлению морально патогенной внешнесредовой информации). Прижизненно (еще с внутриутробного периода, если не с момента зачатия) растущий внутренний покойник, со временем достигнув определенных соматических размеров – телесной проявленности, неизбежно убьет – убьет изнутри! – (еще) живуюживущую и (духовно-психо)соматически здоровую часть психобиологического человека; и тогда образуется труп, мертвец (более подробно эта тема и, в частности, патофизиологические механизмы, обеспечивающие рост внутреннего покойника, и его патоморфологические составляющие, а также причины и сроки их (механизмов) трансформации в танатогенез, мною рассматривается в конце XXII-й главы). “…бременем для души, пишет Августин далее (книга тринадцатая, глава XVI, стр. 630), служит не простое тело, но тленное тело (курсив мой. – И.С.). Потому-то в наших Писаниях и говорится, как я упоминал в предыдущей книге, что тленное тело отягощает душу (Прем. XI, 15). Присоединив слово ”тленное”, оно (Писание) ясно показало, что душа обременяется не всякого рода телом, но таким, каким оно сделалось в наказание греха. Хотя, впрочем, если бы даже и не

410

прибавило этого, то и тогда мы не должны были бы понимать что-либо другое”. “Итак, хотя мы и отягощаемся тленным телом, но так как знаем, что причиною отягощения служит не природа или сущность тела, а повреждение его, то желаем не совлечься тела, а облечься его бессмертием. Ибо оно и тогда будет, но, не будучи тленным, не будет и отягощать. И тем не менее те, которые думают, что всякое душевное зло происходит от тела, заблуждаются. …повреждение тела, которое отягощает душу, было не причиною первого греха, а наказанием. Не плоть тленная сделала душу грешной, а грешница-душа сделала плоть тленной (курсив мой. – И.С.)” (книга четырнадцатая, глава III, стр. 656-657). Блаженный Августин с беспощадной ясностью сказал, что свою смерть – тленное тело (по его выражению) или внутреннего покойника (по моей терминологии) – мы в значительной степени прижизненно духовно-психосоматически выращиваем в себе сами, постоянно, кусочками впуская ее вовнутрь в виде ошибок-грехов из внешнего мира. Человек умирает не от беспричинной старости, время наступления которой якобы закодировано где-то в генах (что никто еще не доказал), а всегда прижизненно постепенно сам убивает себя, сознательно ведая либо “бессознательно” (при помощи осознанного неосознавания) не ведая об этом. Другая – не нами выращиваемая – ее, нашей смерти, часть досталась нам в наследство в виде врожденного воплощения в каждого из нас первородного греха родителей, начиная от прародителей всех людей – Адама и Евы. Таким образом, в каждом из нас этот врожденный грех – грех родителей является (в том числе и патоморфологической) суммой неискупленных (не развоплощенных) грехов всех наших предков, начиная от Адама и Евы (о чем Блаженный Августин говорит в цитате, предшествующей этой), и каждый из нас, если он думает о будущем своих детей, внуков и более давних потомков, обязан перед ними – в той степени, в какой ему это по силам и насколько это в принципе по силам человеку, – искупить этот грех (по крайней мере, свой личный грех), став Христом-Спасителем своего рода; это он обязан сделать, если он человек. Но все же я верю и надеюсь, что когда-нибудь Человек при помощи Ума, Науки и Знаний (тоже дарованных ему свыше) преодолеет смерть – первородный грех, грехи своих предков и свой личный грех, найдя способ прижизненного развоплощения внутреннего покойника (способ полной элиминации патоморфологической массы из организма) – изгнать которого, совершив (ауто)экзорсизм или (само)очищение оскверненной, греховной человеческой души и плоти, очевидно, полностью невозможно, потому что внутренний покойник – это не стромальнопаренхиматозная и функционирующая либо парабиозная цитологически и ультраструктурно неповрежденная клеточная масса, то есть не живая действующая (либо временно бездействующая) духовно-психосоматическая Сущность (прячущаяся от иммунных клеток главного “Я”-мозга-тела в отеке – барьере-основе секвестра-“бессознательного”), а межклеточное вещество, структурнофункционально инертная (в плане функций, осуществляемых в организме только клетками) сумма исходов их, воплотившихся грехов-Сущностей, противоестественного и богопротивного пребывания в теле. И первые теоретические предпосылки к этому уже есть – вспомним академика Д.С.Саркисова (о котором ниже) с его теоретическим выводом о том, что “Обязательным условием длительного прогрессирования патологического процесса является персистирование вызвавшей его причины (выделено мной. – И.С.), при успешном устранении которой не только острые (дистрофические, воспалительные), но и хронические (склеротические), причем далеко зашедшие изменения могут подвергаться полному или почти полному обратному развитию”. А есть еще пересадка – безгрешных, не оскверненных (разумеется. не считая первородного греха и грехов родителей и других предков) – эмбриональных и стволовых клеток; быть может, когда-нибудь смогут решить и проблему клонирования, главным и пока непреодолимым препятствием к проведению которого является проблема создания “искусственной матки”; не исключено, что появятся – или уже появились, я не слежу специально за работами по этой теме, – другие способы телесного омоложения и телесного бессмертия. Но (для меня) бесспорно одно: если внедрение тварных достижений науки не будет сопровождаться укреплением Духа и очищением Души, то грядет Апокалипсис, и нас, массово индивидуально биологически бессмертных, покарают свыше. То, что это будет именно так, несомненно: в XX-м и XXI-м веке невиданный рост технического прогресса сопровождается тоже невиданным ростом разрушительности войн, ростом терроризма, глобальными катастрофами, – хотя бы вспомните последнюю в юго-восточной Азии, – и другими катаклизмами, включая пандемическое распространение суицидов, депрессий и других аномальных форм функционирования психики; мы находимся на грани столкновения цивилизаций – войны религиозных миров, хотя, фактически война между христианским Западом и мусульманским Востоком уже идет. “Ибо воля наша приводит в движение не только те члены, которые имеют суставы, мышцы и сухожилия, вроде рук и ног, но и другие, более нежные, вроде рта, глаз и т.п. Есть и еще более нежные органы, нежнейшие, за исключение мозгов (курсив мой. – И.С.), которые заключены в

411

грудной полости, с помощью которых мы вдыхаем и выдыхаем, вздыхаем и подаем голос – и они подчинены нашей воле”. – Там же, книга четырнадцатая, глава XXIV, стр. 697-698. – то, что мозг не подчиняется нашей воле, в значительной степени способствовало формированию моего убеждения в том, что мозг является не органичной и естественной частью тела человека (и тех живых организмов, у которых есть нервная система или нервные клетки), находящейся под его, человека, управлением (посредством воли), а Кем-то и каким-то образом встроенным в него, человека, внешним биокибернетическим устройством, по крайней мере, частично управляемым извне (извне управляется часть мозга, не участвующая в образовании высшего проприовисцероцептивного “Я”, так как психическое “Я” импульсно создается-порождается и управляется только билогическим телом). При помощи (или посредством) этой, не управляемой психосоматическим “Я”-человеком части мозга (величину и точную локализацию этой части я точно определить не могу, но полагаю, что это нейроны, обслуживающие анализаторные системы, связанные с внешним миром – привязывающие нас к внешнему миру, – включая наше тело снаружи) Дух-Сознание общается с психосоматическим, тварным человеком, и общение это осуществляется через некое (…?↔внешняя символическая, духовная, информационная реальность↔)сознательно↔психическое(↔тело↔…прах?) “соустье” посредством Образов. Возможно, что в этом “соустье” (либо при помощи этого “соустья”) происходит преобразование Образа из формы (вида), в которой он генерируется Сознанием (как-то, каким-то способом трансформирующим Символ в Образ), в форму, в которой он, Образ, приспособлен для восприятия его высшим проприовисцероцептивным “Я”. И тогда это “соустье” действует (работает) по принципу или по типу (аналого-цифрового?) преобразователя духовных сигналов в психические. Во всяком случае, вопрос о сходстве между принципами функционирования мозга и компьютера в соответствующей литературе (информатика, кибернетика, нейрофизиология и др.) поднимается. Именно через это “соустье” в “Я” человека попадают патогенные Образы – грехи, которые после психо-телесного воплощения – в виде патогенной, порочной, греховной (духовно-)психосоматической Сущности – начинают, достигнув определенной величины и степени (духовно-)психо-телесной проявленности, изнутри – из секвестрированного-“бессознательного” заставлять (духовно-)психосоматического человека вести неправедный образ жизни, еще более грешить, совершать дурные, злые поступки т.д. – “Не я делаю то, а живущий во мне грех” (Рим. VII, 17). Поэтому перед тем, как что-то задумать или сделать, необходимо, следуя совету апостола – “Не предавайте членов ваших греху в орудие неправды” (Рим. VI, 13), – предварительно оценить моральную, нравственную сторону предполагаемого мысленного или явного действа. Знание таких вещей необходимо врачу, чтобы не низводить медицину до уровня слесарного дела, полагая, что одним только исправлением механизма-тела можно полностью излечить – всегда и только триедино: духовно↔психо↔соматически – больного человека. К подлинной профилактике духовнопсихосоматических болезней в полной мере приложимы слова Блаженного Августина: “Удержи руки от злодейства; пусть не царствует грех в твоем мертвенном теле так, чтобы ты повиновался его желаниям” (Там же, книга пятнадцатая, глава VII, стр. 717). “Грех – первая причина рабства, по которому человек подчиняется человеку в силу своего состояния”. – Там же, книга девятнадцатая, глава XV, стр. 1034. – именно поэтому рабство во всех своих формах, обличьях и проявлениях является духовно-психосоматической болезнью – грехомзлом↔болезнью. Дэвид БОУИ – о том, что дает и музыка в целом и тем более его музыка, сказать словами необычайно сложно. Мы, поклонники таланта Дэвида Боуи, выросли и продолжаем расти на музыке и музыкальных Образах этого великого рок-музыканта: от “Ziggi Stardust” до “Reality”. После того, как я стал способен воспринимать очень сложную музыку Дэвида Боуи, его Образы стали мощно стимулировать мое мышление в творческом направлении. Г.А.БУЗНИКОВ: “Нейротрансмиттеры в эмбриогенезе” (М.: Наука, 1987) – до ознакомления с этой книгой я не имел абсолютно никакого представления о ненервных (несинаптических) функциях нейротрансмиттеров. “Трансмиттеры появились не только раньше организмов, обладающих нервной системой, но и раньше любых ныне существующих групп эукариот. При возникновении нервной системы была реализована возможность использования трансмиттеров как синаптических передатчиков. Трансмиттеры стали нейротрансмиттерами”. “Донервные трансмиттеры распространены не менее широко, чем соответствующие нейротрансмиттеры; их существование является универсальной закономерностью и каждому моменту онтогенетического развития нервной системы соответствуют определенная качественная и количественная мозаика и определенное состояние макромолекулярных компонентов нейротрансмиттерных систем. Доказана идентичность метаболических путей одноименных донервных и нейрональных трансмиттеров”. “Ацетилхолин, адреналин, норадреналин, серотонин, нейропептиды найдены в сперматозоидах млекопитающих”.

412

“Функционально активные мембранные трансмиттерные рецепторы расположены и на поверхности ооцитов. Они участвуют в процессах созревания ооцитов, оплодотворения и тем самым в процессах последующего зародышевого развития”. “Ацетилхолин участвует в запуске потенциала действия при оплодотворении. …Этот эффект эндогенного ацетилхолина (матери. – И.С.) осуществляется при посредстве мембранных холинорецепторов ооцитов. Так называемый потенциал оплодотворения обнаружен и описан у самых разнообразных животных: от кишечнополостных до млекопитающих. Он играет главную роль в осуществлении “быстрого блока” полиспермии, т.е. важен для обеспечения нормального моноспермного оплодотворения. Полагают, что у всех животных потенциал оплодотворения осуществляется при участии трансмиттерных рецепторов”. “Донервные трансмиттеры участвуют в перестройках цитоскелета, происходящих непосредственно после оплодотворения, приводящего к запуску сложной динамической системы относительно быстрых процессов, разыгрывающихся в цитоскелете. Эти процессы сопровождаются многократным появлением и исчезновением компонентов цитоскелета, приводя к перемещению определенных внутриклеточных структур и установлению полярности зиготы”. “Сосуществование нескольких трансмиттеров в зиготах и бластомерах имеют большой физиологический смысл. Каждый донервный трансмиттер уже во время делений дробления мультифункционален, причем некоторые функции являются общими для всех трансмиттеров, а некоторые присущи только одному или нескольким из числа этих веществрегуляторов”. “На определенных этапах эмбриогенеза донервные трансмиттеры становятся необходимыми не только для реализации программы зародышевого развития, но и для быстрых физиологических процессов, интенсивность которых может изменяться в соответствии с внешними условиями. При этом трансмиттеры участвуют в работе не только эффекторного, но и сенсорного звена соответствующих физиологических процессов”. “Трансмиттеры, вызывающие и поддерживающие амебоидное и пульсаторное движение клеток во время гаструляции, тоже могут быть названы локальными гормонами, соответствующая функция трансмиттеров сохраняется и у взрослых животных (выделено мной. – И.С.). Об этом свидетельствуют данные, полученные при изучении нейрофармакологических влияний на подвижность лимфоцитов, фибробластов и т.д.”. Эта монография позволила мне понять, что влияние нервной системы на организм не сводимо к синаптическим и трофическим (симпатическим и другим) процессам, оно гораздо шире и разностороннее и начинается – при помощи будущих нейротрансмиттеров – с самого момента оплодотворения (и даже раннее). Карлос ВАЛЬВЕРДЕ – его “Философская антропология” (М.: Христианская Россия, 2000) – это первая книга (учебник из серии “Аматека”) по католической теологии, с которой я познакомился. В морально сложные и трудные периоды жизни эта книга мне необходима. Приведу лишь несколько цитат из этой необыкновенно полезной и легко читаемой книги, полной светлой правды о человеке и его месте в мире. “Всякая наука о человеке заключает в себе нечто от терапии (курсив мой. – И.С.): она призвана помочь ему выбрать правильное направление в его земном пути и уверенно идти по нему”. “Ибо метод необходимо приспосабливать к объекту, а не объект к методу. Наука не должна обязана исчерпываться экспериментами и расчетом, потому что физическое, или экспериментальное, не исчерпывает бытия. …Величайшая ошибка – путать бытие с материальным и исчислимым”. “… универсальное значение принципа верифицируемости уже опровергнуто…”. “Критическая миссия свойственна любому подлинно научному познанию…”. “"Психологическое Я" в собственном смысле представляет собой комплекс актов или переживаний, которые проявляются или могут проявиться как некое единство, в рефлективном сознании человека. Мы говорим: “могут проявиться”, потому что они сосредоточены в подсознании (в секвестрированном-“бессознательном”. – И.С.), однако по разным причинам (вследствие десеквестрации, ремиелинизации и др. – И.С.) могут подниматься на рефлективный уровень (духовно-психосоматически реинтегрироваться. – И.С.)”. “Существует область реального, недоступная для науки и составляющая собственный предмет философии” – и в этой области скрываются истинные причины развития духовно-психосоматической патологии. “Психика и тело взаимно определяют друг друга” – высшее проприовисцероцептивное “Я” является и порождением – импульсным производным тела и в то же время управляет им, то есть “Я” – это всегда и только “Я”↔тело, а тело – это всегда тело↔Я; это и есть психо↔соматика. “Человек живет не только в физическом мире, как животное, но и в мире символическом. Он осознает самого себя посредством символов. …Человек нашел способ познавать и выражать реальности, которые становятся постижимыми только в символах, ибо в символе некоторым образом присутствует символизируемое. …Знак – часть физического мира, символ – часть мира человеческого” – эта (и другие подобные) мысль еще более укрепила меня во мнении, что не бывает психосоматической патологии, а бывает только духовно-психосоматическая патология, причины

413

которой располагаются в области символической (духовной, информационной) реальности. “Но если мы способны совершать нематериальные акты, то, рассуждая логически, нужно признать в нас наличие некоторого нематериального начала. Без такого допущения объяснить эти акты невозможно; однако им нужно привести достаточное обоснование и адекватную причину. Такой причиной может быть только нематериальное начало, называемое душой или духом, потому что причина и следствие должны быть соразмерны. Если следствия нематериальны, то и причина нематериальна. …Иначе говоря, мозг функционирует подобно инструменту духа (курсив автора). Дух нуждается в мозге: в нем он живет, им и через него открывается навстречу миру чувственных вещей и обнаруживает за пределами чувственной реальности реальность умопостигаемую. Мыслит дух, – но не без участия мозга; поэтому мы и говорим, что мыслит человек. Так художник является автором живописного полотна, но создает его, пользуясь кистями как инструментами” – именно потому, что как гнездилище Духа Сознание не является производным материального мозга, хотя присутствует в нем, искать первопричины развития духовно-психосоматических нарушений в дисфункции центральной нервной системы бесполезно, как и бесполезно пытаться вылечить эти нарушения, фармакологически, психотерапевтически или по-другому воздействуя (только) на материальный мозг. Проблема связи мозга с ментальностью составляет “самую фундаментальную из всех фундаментальных проблем” (У.Пенфилд). Ю.А.ВЫСОЦКИЙ – Юрий Александрович, вы не только мой рецензент. Вы первый, к кому я (набравшись храбрости) пришел с еще набросками основных идей данной работы. А это говорит о многом и в первую очередь о том, что (для меня с моими детскими иррациональными страхами начинающего автора) Вы – свой, Вы – добрый, и Вас можно не бояться. Любой начинающий автор и его первое печатное детище морально и творчески очень уязвимы, особенно перед теми, кому доставляет удовольствие – явно или более утонченно, неявно – подчеркнуть дистанцию между СОБОЙ и автором, а то и загубить нежный и очень ранимый росточек чужого творчества – а это так легко. Идя к Вам, я был на грани того, чтобы малодушно бросить писать; мне казалось, что вся моя писанина это такая ерунда, что все это уже давно известно и так далее, – и я боялся услышать (еще одно) подтверждение этому… Но Вы (возможно, увидев это в моих глазах) вдохнули в меня моральную и творческую энергию и уверенность, и без Вашей поддержки и одобрения (разумеется, после тщательного ознакомления с текстом) данная книга, быть может, никогда бы не увидела свет. И многим другим я обязан общению с Вами. Сколько лет прошло после окончания института, а я помню Вашу лекцию “Анатомия вегетативной нервной системы”: простота, ясность и точность изложения весьма сложного материала – это и есть академизм. В своей работе я пытался изъясняться так же – не мне судить, насколько это удалось. Вы не только обладаете крайне редкой способностью воспарять над фактами, молниеносным мышлением и умением из массива информации моментально выхватить суть; в науке (и в жизни) вы не мелочитесь – а это признак породы (ученого), ибо мелочность в первую очередь свидетельствует о том, что человек, причисляющий себя (и/или причисляемый другими) к миру науки, не в состоянии ментально “проглотить” большой квант информации-“духовной пищи” (он им “давится”) и оценить чужое ментальное (по)строение из крупных (для него) идей-“камней”, так как для этого сначала нужно это здание-творение мысленно разобрать по идеям-кирпичикам, “проглотить” их и возвести внутри себя внутренне живую голограмму-копию этого здания – которая, собственно, и оценивается. Будучи по натуре творческим человеком, Вы видите труд, кровь, пот и слезы, стоящие за любой верной (и не очень) идеей или мыслью и удачной (и не очень) формулировкой или фразой. У Вас можно поучиться и другому (к сожалению, тоже) редкому качеству – четкому знанию границ своей научной, профессиональной и человеческой компетенции и, следовательно, четкому знанию границ моральной и научной правоты своих оценок и утверждений по отношению к чужому творческому продукту. И (еще) одно Ваше качество я хочу выделить особо, хотя бы по причине моего необладания им: Вы мало говорите, но при этом много даете – в том числе и поэтому Вы проректор по науке и к Вам тянутся творческие (и другие) люди. Я также благодарен Вам за ценные указания по оформлению моей работы и консультативную помощь в придании ей приемлемого вида. Также надеюсь на то, что Вы, Юрий Александрович, не откажете мне в консультировании и рецензировании и в следующий раз (тем более идею Вы мне уже подбросили…). – С уважением. Ваш И.С. ГАЙДН – еще в 16-17 лет я понял, что Гайдн мне гораздо ближе Моцарта. Если Бах для меня – это Гегель в музыке, то Гайдн – это музыкальный Гете (ну а Моцарт – “красивый” Ницше). И.В.ГАННУШКИНА – “Коллатеральное кровообращение в мозге” (М.: Медицина, 1973). Эта книга тоже является для меня основополагающей: “…при резком увеличении мозгового кровотока,

414

осуществляющегося по расширенным сосудам, возникает так называемый фильтрационный отек, когда в ткани мозга увеличивается количество воды, натрия и хлоридов” – с этого тезиса начинаются мои рассуждения в первой главе. А данные о том, что “…ухудшение кровообращения в очаге ишемии происходит за счет “выжимания” крови из него вследствие нарастания периваскулярного отека, за счет повышения внутричерепного давления и развивается особенно быстро в таком поврежденном полушарии, в котором сохраняется возможность частичного притока крови”, способствовали формированию моих представлений об “экссудативной манжетке”. ГЕГЕЛЬ – “…и почему бы не испытать опасения, что сама боязнь заблуждаться есть уже заблуждение” (“Феноменология духа”). Я долго боялся (самостоятельно) сделать некоторые выводы и развивать некоторые свои идеи, испытывая страх и “просто думать об этом” и “думать об этом дальше”. Гегель помог мне преодолеть и развеять эти страхи и понять, что (мой парализующий) страх – это признак (моего) рабства. Много позже мне попалось на глаза изречение Френсиса Бэкона, что “Истина все же скорее возникает из заблуждения, чем из неясности…”. Г.В.ГОЛОВАНОВА – Галина Васильевна, мы знакомы почти 20 лет, из них почти 15 трудились бок о бок. Я благодарен и многим обязан Вам и как более опытному коллеге и как человеку – хотя бы тем, что Вы умеете сомневаться в любом диагнозе и в заключении любого узкого специалиста. ГЮГО – “Отверженные” и “Человек, который смеется” незримо присутствуют в моей работе и в моей жизни. С.Н.ДАВИДЕНКОВ – любой, серьезно изучающий неврологию и в целом врачебное дело, не может миновать “Клинические лекции по нервным болезням” (все выпуски) Сергея Николаевича Давиденкова, на личном примере показавшего, что “невропатолог, если он только с должным вниманием относится к своему больному, почти всегда в состоянии принести ему какую-то определенную пользу” – если будет уметь практически применять накопленные опыт и знания. Главное для меня в его работах – это рассуждения у постели больного, умение применять накопленные знания и практический опыт в отношении конкретного случая, и в этом плане “Клинические лекции” просто бесценны. Р.К.ДАНИЛОВ – “Гистогенетические основы нервно-мышечных взаимоотношений” (СанктПетербург, 1996). Это весьма полезная книга. Вот только некоторые, креативно обогатившие меня, выводы автора: “Тесная взаимосвязь элементов центральной нервной и скелетно-мышечной систем позволяет обосновать существование особого надорганного уровня структурной организации живого, где системообразующей единицей является нейромышечная. Эффекторный компонент последней входит в состав мышцы как органа”; “Имеются веские основания предполагать существование наряду с нейрогенными и миогенного контроля нервно-мышечных взаимоотношений…”. И еще, в любом теоретическом построении все начинается со знания деталей (о чем еще будет написано далее), и в этом плане книги, подобные этой, просто бесценны. Жак ДЕРРИДА – для меня это совершенно особый философ, рассуждения которого весьма близки мне по духу. Благодаря его “О грамматологии” (М.: Ad Marginem, 2000), я узнал о “…жизни сознания, укорененного в теле (теле индивида и теле культуры)”, и со временем понял, что письмо (текст – как кем-то написанное) – это (в том числе и) телесность, проявленная, точнее, вынесеннаяудаленная вовне, это второе – внешнее, “виртуальное” – тело человека (интересно, что пофранцузски тело и текст (corpus) омонимичны). Как известно, древние греки устную речь ставили выше письменной. В “Федре” Платона (которого обильно цитирует Деррида) сказано: письмо как зло вторгается (полагаю, в читающего) извне. Вот только некоторые мысли этого выдающегося современного французского философа, неявно (хотя, возможно, и явно) присутствующие в моей работе: “Вероятно, живопись обязана своим происхождением потребности в начертании наших мыслей…”, которая перекликается с другой мыслью автора (в моем понимании эти мысли являются “↔” – (взаимо)продолжением(взаимо)отражением друг друга), что “Первоначальная речь в своей сокровенной самоналичности воспринимается как голос другого…” – “Другого”! – и лично я полагаю, что духовнопсихосоматическому здоровому-“сознательному” человека слова и речь – по идее, в идеале – не нужны, и потребность в них – это всегда признак внутреннего присутствия-наличия (в мысленно или вслух говорящем – и себе и другому) духовно-психосоматической Сущности, обитательницы секвестра-“бессознательного” (Сущности, совсем не обязательно по-медицински патологической, но всегда чуждой человеческому “Я” – если, конечно, Кем-то и с какой-то Целью не запланировано, что “"нас" в нас” всегда должно быть несколько: разделяй духовно-психосоматического человека и духовно-психосоматически же властвуй над ним!), – и тогда речь и письмо можно (или нужно?) рассматривать как попытку (ауто)экзорсизма или (само)развоплощения “Другого”. Я уверен: нельзя и невозможно вслух разговаривать самому с собой (для этого есть мысленное обращение), и любой

415

разговор вслух свидетельствует о внутрипсихосоматическом присутствии-наличии (когда-то воплотившейся) Сущности: именно к ней, – а не к “Я”-себе – говорящий вслух и обращается. “Письмо – это чувственная материя, искусственная внеположность, или, иначе, "одеяние"” (в “Федре”, пишет Деррида, сказано, что Тот – египетский бог и изобретатель письма, был проводником мертвых, вел счет грехов и благих поступков перед последним судом). “Смысл наружи почти всегда отлагается (курсив мой. – И.С.) внутри: он – пленник, заключенный вне наружи, и наоборот” – с этого (и других подобных) высказывания постепенно началось формирование моего принципиального понимания того, что все внешнее (Сущее), в виде Смысла-Символа-Информации воспринятое человеком, всегда …→духовно→психо→соматически(→…?) воплощается в нем и наоборот. Полагаю, что воплощение потока внешнесредовых Символов – платоновской “духовной пищи”, количественно и качественно синхронизировано с приемом обычной пищи, потому что для телесной материализации Символа необходим строительный материал (в книге Антонио Менегетти “Живая кухня” этот вопрос рассматривается с практической точки зрения). – Кто или Что, извне проникшее-воплотившееся вовнутрь и желающее еще больше присутствовать, материализоваться в нашем теле, управляет своим-нашим аппетитом – и не только им? Или вот такое потрясающе верное наблюдение: “В природе есть какая-то нехватка” (курсив автора), которое (наблюдение), на мой взгляд, связано со следующим его же выводом: “Иначе говоря, образ не находится ни внутри природы, ни вне ее” – полагаю, Образ всегда находится в чьем-нибудь (не обязательно только в человеческом) Сознании. Как гнездилище Духа, Сознание внематериально-вненематериально, внеприродно-вненеприродно, то есть присутствуя в природе (и человеке), не является ее, природы (и человека), частью. Именно поэтому в природе и ощущается нехватка Образа: с одной стороны, Образ присутствует, точнее, не отсутствует, что нами и природой ощущается, с другой стороны, Образ отсутствует – его не хватает: человеку [либо в человеке] и природе [либо в природе] (в одной сказке героя посылали “принести то, не знаю, что”). Если перефразировать Блаженного Августина, то “Образы невидимы, но они не отсутствуют”. “Чужое страдание как таковое должно остаться чужим” (курсив мой. – И.С.). Иными словами, нельзя страдать вместо и за другого, так как такое страдание всегда свидетельствует о воплотившемся “Чужом” (спасаясь от Совести, морально патогенный Образ развоплощается и в виде Символа убегает-прячется в другое “Я”-тело – в том числе и врача) – если бы врачам с институтской скамьи непрестанно твердили об этом (нам твердили-долдонили одно: врач должен, должен, должен… Даже в Международном кодексе медицинской этики, принятом в 1949 г. на 3-й Генеральной ассамблее Всемирной медицинской ассоциации в Лондоне (в редакции 1983 г.) словосочетание “врач должен” встречается 15 раз! – и ни разу ни в одном пункте не сказано, а кто и что должен, – вот именно, должен – врачу!). “Прогресс всегда заключается в приближении к животному состоянию, в упразднении того самого прогресса, который вывел нас из него”. “"Нравственное" воздействие посредством знаков и системы различий обнаруживается, хотя и в неявной форме, уже у животных”, “…искусство существует посредством знака”. “Даже в медицине приходится учитывать ту семиологическую культуру, в рамках которой ей приходится лечить людей, …и если лечение считать языком, то и используемые средства лечения должны быть понятны больному через код его культуры. …Сами симптомы принадлежат той или иной культуре” (курсив и выделение мои. – И.С.) – эта мысль стала для меня основополагающей, в частности, (в том числе и) на ней зиждется раздел “иносказательный язык больного тела”. “Органическая дифференциация – это человеческое свойство и зло”, “…в самом человеке не заложено (курсив мой. – И.С.) принципа дальнейшего развития” (хотя многие, “начитавшись” популистски переведенной цитаты из Парменида, не только безосновательно декларируют, что “все в человеке”, но еще и берутся (небесплатно) помочь (зачем-то) “достать” это “все” – что значит достать? достать как? достать что? достать откуда? и, пусть и достав, деть-положить-приспособить зачем и куда?) – поэтому от Символов и Образов, и, следовательно, от духовно-психосоматических болезней нам никуда не деться: не болеть значит не жить. Я дважды позаимствовал-употребил его фразу: “Упреждая претензии и упреки, замечу, я не иррационалист, и для меня метафоры – это не замена понятий, а одно из концептуальных средств сущностного анализа”, так как она наиболее точно передает то, что мне хотелось сказать. Книгу “О грамматологии” мне нельзя лишний раз брать в руки: я сразу все бросаю и начинаю ее читать – и на этот раз закрываю ее с большой неохотой… Боб ДИЛАН – в течение всего этого года я почти ежедневно – и не по одному компакту – глотал-слушал Боба Дилана. Для меня Дилан – это дорога, а нахожусь я еще только в самом начале пути… Пишу эти строки – и играет “Oxford town” из альбома “The freewheelin’ Bob Dylan”; устав-

416

отвлекшись от мерцания дисплея, я (в который уже раз) смотрю на его обложку, – помните, молодой и худенький Дилан идет по улице, зябко прижавшись к своей очень красивой подруге с такими шикарными длинными и густыми черными распущенными волосами (везет же Бобу), а кругом все так холодно и неприветливо… – и вспоминаю потрясающий по своей психологической глубине и жизненной верности фильм “Ванильное небо” с Томом Крузом, где очень уместно использовалась эта культовая обложка… Спасибо Саше Строганову (о котором ниже), который однажды, много-много лет назад поставил мне пластинку Дилана. Я “заболел” Бобом Диланом сразу – но это не та болезнь, которую нужно лечить. ДОРЗ – когда-то Джим Моррисон своей “Light My Fire” и во мне зажег огонь. О том, что (конкретно) дает музыка, говорить вообще сложно, а о Джиме Моррисоне – тем более. Я просто слушаю его и думаю о чем-то своем… ЕФРОСИНИЯ – Фросенька, моя старшая дочь. Я помню, как ты впервые улыбнулась мне как отцу. Я тебя люблю! И.А.ЗАМБРЖИЦКИЙ – когда в 1989 году я прочитал его монографию “Пищевой центр мозга” (М.: Медицина, 1989), то сразу побежал за вторым экземпляром – вдруг первый потеряю. Игорь Алексеевич Замбржицкий один из тех, кто научил – и приучил – меня мыслить только структурнофункционально: любое физиологическое проявление жизнедеятельности, как и любой патологический симптом, всегда имеет структурное отображение, и эта структура – или совокупность структур – всегда где-то локализована. Автор впервые установил и научно обосновал точные цитоангиоархитектонические корреляции – с них, вспомним, и начинаются в первой главе мои рассуждения. Из этой же работы я впервые узнал о существовании памяти, не локализованной в нервной системе (другие подробности об энграфии тканей организма в разных структурно-функциональных системах я нашел в работе Н.П.Бехтеревой “Роль индивидуально приобретенной памяти в механизмах нормальных и патологических реакций” // Механизмы модуляции памяти. Л.: Наука, 1976. С. 7-14), включая понятие – одно из ключевых в моих рассуждениях о памяти тела – об энграфии капиллярных сетей мозга. Продолжая традиции отечественной морфологии, основанные на эволюционном подходе (Б.Н.Клосовский и др.), автор пишет: “Канонический принцип единства структуры и функции не мыслим без общности в развитии клеточных структур и их сосудистокапиллярных сетей, без которой не может развиваться и структурно-функциональная специализация коры мозга”. Автор убедительно доказал, что по характеру капилляротока можно точно судить о выраженности функционального напряжения перикапиллярных структур – без этого вывода мне практически не удалось бы заложить гистологический фундамент своих рассуждений. Из этой же книги я узнал о динамической локализации функций: то есть любая функция (и болезнь! – И.С.) не жестко привязана к каким-то определенным клеткам тканей и органов, включая нервную систему. Благодаря этой же работе я узнал, что Павлов рассматривал мозг как суперсистему равноправных систем (анализаторов), ознакомился с гениальным высказыванием Клода Бернара, что “… когда наука достигает совершеннолетия, то теория уверенно направляет практику”, и со множеством других ценнейших идей и мыслей – и автора и цитируемых им ученых. Поэтому данная работа тоже является для меня основополагающей. Тем, кто “глубоко копает” нервную систему, я настоятельно рекомендую внимательно изучить эту необыкновенно глубокую монографию. А.В.ИВАНОВ – Андрей, ты бескорыстно помогал мне не только как рецензент-философ. Своей аргументированной критикой ты способствовал укреплению моей уверенности в том, что иносказательный язык больного тела как точное отображение моральной патогенности жизни человека – гостя-хозяина этого тела, действительно существует. А твоя необычайно глубокая работа “Мир сознания” (Барнаул: Изд-во АГИИК, 2000) помогла мне утвердиться во мнении, хронологически точнее, во многом присоединиться к твоей точке зрения, что сознание – это небиологическое устройство, “встроенное” (предположительно) в мозг (или нервную систему в целом) либо как-то поиному “присутствующее” в нем (взаимосвязанное с ним). Надеюсь, когда-нибудь я смогу еще глубже понять твою, крайне сложную для не философа, книгу; здесь же только приведу несколько цитат, способствовавших уменьшению моего невежества в этом вопросе: “Отсутствие междисциплинарноконцептуальных “стяжек” оборачивается сегодня специфической иррационализацией научного дискурса в изучении человеческого сознания и утратой его понимания как единого и целостного феномена” – с этим и я столкнулся, когда стал “копать” литературу по сознанию. В своей работе проф. А.В.Иванов упоминает “о таком атрибуте сознания, как его свободноспонтанный характер, (атрибуте) в принципе не могущем быть сколь-нибудь полно логически охваченным средствами какого-то одного научного подхода”. И в этом он перекликается с А.М.Анисовым (Темпоральный универсум и его познание. – М.: ИФРАН, 2000), в частности, пишущем

417

о “широко распространенной ошибочной мысли, что в нейронах, синапсах и прочих структурах мозга скрыта тайна мышления” (не уточняя, – впрочем, как и все другие критики медицины и биологии, не имеющие высшего медико-биологического образования, – в чем конкретно состоит ее, этой мысли, ошибочность). Мне также близка и другая мысль этого автора: о том, что не только люди, “природа тоже имеет историю” – а значит природа имеет и сознание (являясь когнитирующим множеством), и все разговоры о том, что сознание всегда и только эксклюзивно человеческое, не имеют под собой реальной почвы. “Бытие моего сознания, пишет А.В.Иванов, столь же нуждается в символическом опосредовании и объективации, сколь и закономерно избегает их, будучи чем-то глубоко непосредственным по своему существу”; “…и при жизни мы никогда полностью не отождествляем собственную личность и наш внутренний мир исключительно с телом и его действиями” (как, впрочем, и тело не отождествляет свои действия и свой внутренний телесный мир с “собственной” (ли?) личностью. – И.С.), “однако …совершенно ясно, что сознание каким-то образом связано с физиологической деятельностью мозга и тела…” – (пред)полагаю, что, по крайней мере, со стороны тела, эта связь является силой (гравитацией или др.) как условием проявления и/или собственно нематериальным проявлением (жизне)деятельности материи-тела как физико-химически сгущенного (био)вещества. По определению А.В.Иванова, “Сознание есть динамически-противоречивая действительность (т.е. живая от лат. vita и деятельная реальность), посредством которой познаются и преобразуются все иные виды реальности (природная, социальная и др.), включая ее саму” – для меня, приложимо к духовно-психосоматической патологии, противоречивость сознания заключается, как минимум, в том, что оно одновременно и друг и враг (тварного) психосоматического человека, этим (своим “да”↔”нет”) делая (шизофренизируя) последнего Себя↔своим рабом↔господином; эта же противоречивость не позволяет мне(↔не мне) понять, в какой мере мое(↔не мое) сознание “мое”(↔“не мое”), а в какой нет. Иными словами, когда и в каких ситуациях я – как тварное “Я”-мозг-тело – могу, а когда не могу расчитывать на свое(-чужое) сознание. Если перефразировать куплет из “La donne è mobile” (Риголетто), то “наше сознание склонно к измене и перемене как ветер майский” – знать бы, откуда этот ветер дует. Мысль автора, что “многие факты говорят о том, что наша психическая жизнь в физиологическом плане определяется отнюдь не только мозгом” еще более укрепила меня в убеждении о параллельном (существованию “привычной” психике) существовании чисто телесной, соматической ненервной (вне-, до- и/или постнервной) психики со своими – и тоже ненервными – “Я”, интеллектом, мыслями, переживаниями, эмоциями и т.п. Полагаю, ненервная психика – это не-, пост- или доодухотворенная и не-, пост- или доодушевленная “телесность в себе самой”. Читатели, желающие глубже изучить современное состояние проблемы сознания, прочитают монографию проф. А.В.Иванова “Мир сознания” с большой для себя пользой. “ИЗГОНЯЮЩИЙ ДЬЯВОЛА” – этот фильм помог мне начать понимать, что не бывает чисто (тварной) психосоматической патологии, а всегда есть духовно-психосоматическая патология, и что лечение таких больных – это экзорсизм: изгнание-развоплощение из сознания, души и тела (покрупному) согрешившего-ошибившегося человека вселившейся-воплотившейся в него морально патогенной духовно-психосоматической Сущности. В.Л.ИНОЗЕМЦЕВ – “Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы” (М.: Логос, 2000). Эта книга еще больше укрепила меня во мнении, что наемный труд – это один из самых мощных этиологических факторов, вызывающих развитие духовнопсихосоматической патологии. В социально-экономическом аспекте эволюцию человека можно представить в виде следующей последовательности: … → рабство → наемный труд → творчество (→ …?). Социальноэкономически раба во всем обеспечивает хозяин, оставляя ему только право выбора веры (я написал: “обеспечивает”, а не обеспечивал, потому что рабство имеется и сейчас, в том числе и в нашей стране). Таким образом, раб зависим от господина во всем, кроме того, какому богу или идолу ему поклоняться. В развитых рабовладельческих государствах институт рабства регулировался законодательно: хозяин не только не имел права просто так лишить раба жизни, но и нес перед государством юридическую ответственность за выполнение своих обязанностей по отношению к рабу. Например, в Древнем Риме раб, которого хозяин плохо кормил, одевал или жестоко с ним обращался, имел законное право пожаловаться на него в специальную службу. Хозяина могли оштрафовать, как-то наказать или другим способом принудить выполнять свои обязанности перед рабом. А в некоторых случаях раба у него даже отбирали и перепродавали другому, более законопослушному хозяину. Очевидно, полностью рабство не искоренимо; по крайней мере, оно

418

будет существовать до тех пор, по пока имеются – рождаются и социально(-биологически) воспроизводятся – люди с рабской психологией, точнее даже, с рабским моральнопсихосоматическим устройством. Наемный работник или труженик тоже трудится механически, реализуя чужие планы и преследуя чужие цели, а взамен получает не моральное удовлетворение, а бумажки, годные только для того, чтобы тварно иметь, а не для того, чтобы духовно быть. Самая главная проблема – главный страх наемного работника заключается в том, что ему могут на вполне законных основаниях отказать в приеме на работу, если он не отвечает определенным требованиям. Поэтому для того, чтобы было на что жить, человек – потенциальный наемный работник вынужден чуть ли не с пеленок ложиться в “прокрустово ложе” профессионального образования (точнее, его туда – как бесправного раба, не спрашивая, – “укладывают” родители и общество), чтобы соответствовать этим требованиям, а не свободно, творчески развиваться согласно своей человеческой природе – и в этом плане труд подобен рабству. Человек – это в первую очередь духовное существо. Духовность же подразумевает наличие цели и смысла индивидуальной жизни, отсутствие которых и есть один из факторов, способствующих порабощению человека человеком, обществом и государством, – с рабски-добровольного согласия самого этого человека. Поэтому работа за деньги и за кусок хлеба, без цели и смысла с высоких позиций всегда безнравственна и неизбежно приводит к моральному внутриличностному конфликту, который и становится причиной развития “профессиональной” духовно-психосоматической патологии (надеюсь, когда-нибудь студенты медицинских вузов будут изучать предмет “моральные профболезни”). Иное дело – свободное творчество, на котором и (будет) основано постиндустриальное общество. Человек творческий или “Человек Творящий” свободно реализует свои личные планы, преследует свои собственные цели и осуществляет свою индивидуальную миссию – и только такая жизнь основана на морали (по Виктору Франклу, аморально все, что препятствует или не способствует самореализации человека). Приведу и прокомментирую лишь несколько цитат из этой замечательной книги, которые, на мой взгляд, подчеркивают трагическую неустранимость дихотомии труда и творчества. “Труд как деятельность, заданная стремлением к удовлетворению материальных потребностей человека, накладывает отпечаток на все стороны его жизни, и воплощенные в феномене эксплуатации противоречия суть лишь одно из проявлений несвободного (курсивы мои. – И.С.) характера такой активности”, а любая несвобода – это рабство; если процитировать Мигеля де Унамуно, то “… необходимость обеспечивать свое материальное существование отупляет человека”. В.Л.Иноземцев цитирует Маркса, что “говорить о свободном, общественном труде, о труде без частной собственности (значит допускать) одно из величайших недоразумений” – такого Маркса мы в институте не проходили. Далее: “Переход деятельности, обусловленной экономической необходимостью, к активности, свободной от подобной системы стимулов, может быть обозначен как переход от труда к творчеству, от labour к creativity (по терминологии англоязычных авторов. – И.С.). При этом, если понимать творчество как внутренне мотивированную рациональную деятельность, оказывается, что определить деятельность как труд или творчество может только сам ее субъект (курсивы автора). Преодоление труда происходит в первую очередь на социопсихологическом уровне; и поскольку процесс труда задает целый ряд фундаментальных экономических явлений и закономерностей, можно предположить, что преодоление экономических основ социума осуществляется не через трансформацию социальных структур, а вследствие духовной и интеллектуальной эволюции составляющих их людей (курсив мой. – И.С.)”. “Те, кто осознал в качестве наиболее значимой для себя потребности реализацию нематериальных интересов, становятся субъектами неэкономических отношений и обретают внутреннюю свободу, немыслимую в рамках экономического общества (курсив мой. – И.С.). Именно в этом аспекте и можно говорить о преодолении эксплуатации в рамках постэкономической трансформации”. “Преодоление эксплуатации …можно расценивать как высшее достижение социального прогресса…”. “Там, где нет достаточной экономической свободы, никакие надутилитарные ориентиры не могут привести к формированию постиндустриального общества” – иными словами, тот, кто “в поте лица добывает хлеб свой”, фатально обречен на то, чтобы быть больным и несчастным. От бессмысленности наемного труда и, следовательно, бессмысленности “наемной” жизни люди не только начинают мучаться, пить и т.д., они теряют способность к самостоятельному поиску смысла собственной жизни, а позже теряют и потребность в смысле собственной жизни, начиная жить делами коллектива (точнее, делами человека, нанявшего всех членов этого коллектива). В моем понимании человек, живущий интересами других людей (коллектива, жены, мужа, детей, а также

419

родины, производства, церковного прихода, кошечек, собачек, огорода), а не своими собственными интересами, является толстовским “живым трупом”. Как правило, если нет свободы в труде, ее нет и в так называемой “личной жизни” – и живутгорбатятся такие “ради семьи”, “ради детей”, “ради кошки” и ради других многочисленных “ради…”. Личная жизнь – это внутренняя жизнь личности (“внешней” жизни вообще не бывает – нельзя жить снаружи самого себя), а личностью можно стать, только освободившись от рабства (рабского отношения к…): идеологического, религиозного, трудового, семейного и всякого другого. Наемный работник, даже если он, отбывая трудовую повинность, и “неплохо зарабатывает”, всегда будет нищ духом и всегда будет бояться работодателя – хозяина своего куска хлеба. И абсолютно прав Менегетти, категорически утверждающий, что для того, чтобы стать настоящим человеком (и духовно-психосоматически выздороветь), “сначала надо заработать деньги”, то есть приобрести (в том числе и) экономическую независимость – освободиться от постыдных оков трудового рабства и трудового страха. И последняя цитата, имеющая самое непосредственное отношение к нашей стране: “Неразвитость среднего класса не дает возможность сформироваться слою людей, которые восприняли бы образованность в качестве значимой ценности и у которых стремление к творческой деятельности сформировалось бы как настоятельная потребность”. Если в нашей стране врачи когданибудь перейдут из класса нищих и бедных (хотя бы) в средний класс, то это положительно скажется на здоровье нации. Общество не имеет никакого морального права требовать качественного лечения, соответствующего стандартам развитых стран, от врача, которому оно – в лице государства – платит копейки, от врача, получающего (да и то нерегулярно) меньше уборщицы общественного туалета. Заработная плата врача – это отношение общества к своему здоровью. Эта книга заставляет задуматься и о многом другом. Что может сделать (всего лишь) врач, если этиология подавляющего большинства болезней уходит корнями в экономику, идеологию, политику, государственный строй и социальное устройство общества. Любой опытный и понимающий жизнь врач испытывает, как минимум, горечь, когда читает, что для того, чтобы выздороветь и быть здоровым, оказывается, нужно самую малость: всего лишь только “правильно питаться”, “принимать витамины”, “бегать по утрам”, “чаще и чище мыть руки”, “регулярно совокупляться и опорожнять кишечник”, “беречь нервы”, “избегать стрессов” и так далее, и так далее, и так далее… – кому выгодна вся эта ложь? Для того, чтобы быть (стать) здоровым и свободным человеком, в первую очередь нужно сбросить оковы экономического и любого другого рабства, включая такие, как привычка жить по указке и делать все из под “рублевой” или “увольнительной” палки, постоянный поиск виноватого и благодетеля, личные безответственность, “безголовость”, “безрукость” и лень; нужно во что бы то ни стало освободиться от отупляющего и парализующего волю страха и стать внутренне независимым. Тогда раскуется сознание (и тело! – анатомическая и локомоторная свобода взаимодетерминирована и взаимосвязана со свободой сознания и психики, ибо человек – это всегда и только неразрывнослитное триединство сознания, психики и тела), и человек обретет свободу и смелость мышления, являющиеся необходимыми условиями для “выхода из шкуры” (из личного каменного века) и движения к свободной самосотворенной жизни. Любая медицинская помощь для несвободного, порабощенного и измученного страхом человека, …→морально→психо→соматически→… (еще) болеющего-страдающего от своей болезни-унижения-рабства, всегда будет паллиативной, тем более в экономическом обществе главный и почти единственный критерий здоровья – это способность работать (даже больничный лист называется листком временной нетрудоспособности). Очень часто бывает, что стихание клинических, психологических и жизненных симптомовпроявлений духовно-психосоматической патологии свидетельствует не о выздоровлении, а лишь о том, что прежде гордо страдающий и борющийся за свою свободу человек навсегда или на время подостоевски смирился со своей незавидной участью или, от страха или от отчаяния уверовав, рабскипокорно принял дозу “опиума для народа” (в наше время духовных, моральных, нравственных и психобиологических наркотиков много). Не исключено, что одной из подспудных причин эпидемически распространенного в нашей стране желания (порой, любыми способами) получить группу инвалидности является стремление к обретению, пусть и небольшой, материальной независимости и, следовательно, избавление от унизительных оков экономического рабства. Очевидно, по этой же причине какая-то часть убегающих от (внешнего) рабства людей уходит бомжевать; среди явных и скрытых бомжей достаточно приличных и честных людей: интеллигентов, работников искусства и культуры, инженеров, бывших кадровых офицеров, ветеранов конфликтов и войн, почетных тружеников, передовиков производства и т.д. (тем, кого интересует эта тема, для начала можно прочитать

420

“Очарованный странник” Лескова). Экономическое и всякое другое рабство, подобно газу, диффундирует не по одной только психике, а захватывает и порабощает-сковывает и духовную, и психическую, и телесную сферу – и со временем раб в чем-то одном неизбежно становится рабом во многом или даже (почти) во всем. Дети рабов с рождения растут в атмосфере страха, мелкого шкурничества и всех других бытовых (а также ясельных, детсадовских и школьных) проявлений рабства. Такой сызмальства приучен думать не о том, кем стать, чтобы смело, свободно и творчески самореализоваться в жизни, а о том, где платят больше, а работать нужно меньше (особенно если не ругают и есть что украсть). Да и самих детей часто “заводят” (в том числе и) для того, чтобы “было кому на старости лет кусок хлеба подать”. Для духовных рабов деньги и бесплатные материальные блага – самый мощный растлитель, особенно если они с детства растут в морально, духовно и нравственно тлетворной атмосфере хронической нехватки денег на самое необходимое (“Униженные и оскорбленные”). А продаются они задешево, почти что задаром – вспомним выборы депутатов, мэров и губернаторов. Один пообещал сделать пенсионерам – за их же счет! – бесплатный проезд в муниципальном транспорте: “Ну и пусть вор, зато я несколько рублей сэкономлю”. Другой просто раздавал бесплатно водку и деньги: “Раз бесплатно дает значит хороший человек. Ну и что, что пьет, – а кто нынче не пьет!”. Сверхраспространенное нежелание молодых людей отбывать воинскую повинность тоже вытекает, во-первых, из нежелания рисковать собственной жизнью непонятно за что, во-вторых, из небезосновательного опасения, что в армии из него, (еще) свободного и умного молодого человека, почти наверняка сделают глупого раба – “Я солдат, и у меня нет башки, мне отбили ее сапогами”, поет отечественная рок-группа Пятница. Еще одно проявление рабства – это почти полное равнодушие наших людей к бедам и страданиям своих собратьев. В частности, это хорошо видно на примере терроризма, который (и не только в России) расцветает не столько по причине слабости власти, а сколько по причине равнодушия общества – “моя хата с краю, ничего не знаю”. Особенно отчетливо это недалекое равнодушие нашего народа к судьбе своих ближних, – а потенциально и к своей собственной судьбе – выявилось во время трагедии в Беслане… Вот (в том числе и) к чему приводит экономическое рабство и его порочные проявления-следствия – страх-болезнь, нездоровье, бедность и нищета духа, души и тела. Говорят, что для врача все больные должны быть одинаковы (а почему тогда для больного все врачи не одинаковы). В плане таблеток, уколов и операций – быть может, но в плане профилактики: рекомендаций и советов относительно того, как избавиться от болезней и стать здоровым – никогда. Наемный врач с рабской психологией, нищенской заработной платой и страхами бедного и зависимого от начальства маленького человека никогда не увидит и не поймет лежащих в основе многих болезней моральных страданий материально и по-другому независимого пациента – таким больным нередко в стационарах и поликлиниках (за глаза) говорят: “с жиру бесится”, “ишь какой, телефон (телевизор, холодильник и т.д.) ему в палату подавай”, “так ему и надо, не нам одним мучиться”. Такой врач не сможет воодушевить и морально поддержать страдающего свободного и финансово обеспеченного человека (“богатые тоже плачут”), так как своим рабским “третьим глазом” никогда не увидит ошибку, которую тот допустил в своей жизни. Вот и получается, что в нашем расслаивающемся (или расслаиваемом?) обществе умных и богатых все чаще лечат тоже умные, грамотные и богатые врачи, за высокие гонорары практикующие в частном порядке или получающие приличную заработную плату в элитных частных и государственных лечебных учреждениях (с их лозунгом “лечиться даром – даром лечиться”), а глупых и бедных – глупые, малограмотные и бедные врачи (получая за мелкие дополнительные услуги, оказывать которые их принуждает нищета и бедность, – как в советские времена вечно пьяные сантехники и грузчики, – мелкие денежные подарки-подачки (нищие много дать не могут), вино, водку, грошевые конфетки и шоколадки и прочую дребедень – как же, ведь важен не подарок, а важно внимание. Помню, как недавно одному участковому врачу дали срок за то, что он выдал левый больничный лист, взяв за это одну-две сотни рублей, – а сколько шуму было в местной прессе! Сразу вспоминаются сталинские приговоры “за колоски”. Складывается впечатление, что те, кто пишет учебники и умные книги о причинах развития и лечении болезней, абсолютно не знают реальной жизни. У молодого выпускника вуза, начитавшегося подобных сказок-книжек, в первые годы работы наблюдается не только полная растерянность…). Бедному врачу не хватает на самое необходимое: ему бы выжить, прокормить семью, оплатить коммунальные услуги, купить новые ботинки. Этим и заняты его мысли – где уж тут быть честолюбивым, постоянно заниматься самообразованием: покупать дорогие медицинские книги,

421

выписывать тоже недешевые журналы, за свой счет ездить, точнее, летать самолетом на хотя бы российские конференции, получать информацию через интернет. В итоге собственное здоровье врача, его культурные и духовные потребности тоже убиваются болезнью-бедностью. Таким образом, наемный труд или экономическое рабство – это гибрид рабства и творчества, а наемный работник – это полураб-полугосподин. Применимо к рассматриваемой теме, меняется и содержание главного – шекспировского – вопроса человеческой жизни. Рабство: “жить или не жить – вот в чем вопрос”; труд: “чем заниматься, чтобы было на что жить, – вот в чем вопрос”; свободное творчество: “чем заниматься, чтобы быть, – вот в чем вопрос”. Рабство – это страх, что лишат жизни; труд – это страх, что не на что будет жить; творчество – это отсутствие страхов раба и труженика. Страх же – это и причина↔следствие и основа↔проявление …↔духовно↔психо↔соматической↔… патологии. – Вот так смыкаются экономика и медицина. КАНТ – в силу своей абстрактности и крайней сложности в целом обогащающие думающего человека идеи великих философов прошлого (и тем более настоящего) напрямую почти не применимы к обыденной повседневной жизни и рутинной врачебной практике. Поэтому я коротко прокомментирую всего лишь несколько цитат. “Я становится Я, поскольку оно само себе повинуется” (курсив мой. – И.С.) – эта мысль помогла мне еще на шаг приблизиться к пониманию того, что такое “Я” и духовно-психосоматическая интеграция и что такое “не повинующееся” ему (“Я”) “бессознательное”. “Грех – это извращение естественных отношений между душой и телом в страсти” – применимо к патологии в медико-биологическом понимании я называю это “извращение естественных отношений” психосоматическим разобщением, в патоморфологической и патофизиологической основе которого лежат – вызванные сосудистой альтерацией, экссудацией и отеком – демиелинизация нервных волокон и секвестрация участков тканей и органов, в свою очередь, вызванные хроническим аффектогенным позно-мышечным напряжением – следствием персистирующего морального конфликта, проявляющегося в виде борьбы Белого и Черного Образов, последний из которых материализовался в человеке в виде обитательницы секвестра-“бессознательного” – морально патогенной духовно-психосоматической Сущности. Стивен КИНГ – благодаря Стивену Кингу, я понял, что как бы не было страшно и больно, необходимо продолжать начатое дело – и тогда оно обязательно получится. Также я понял, что нельзя бояться своего прошлого, иначе оно – “Оно” – будет преследовать всю жизнь. Цитировать романы и другие произведения этого автора (как, впрочем, и большинства других) невозможно, их нужно читать целиком. “Клиническая нейрофизиология и патология гипокинезии” (Лобзин В.С., Михайленко А.А., Панов А.Г. Л.: Медицина, 1979) – с этой монографии и началось постепенное формирование моих представлений о роли нарушений мышечного тонуса и двигательного режима в развитии психосоматической патологии: “Особенно неблагоприятно действует сочетание общей гипокинезии с вынужденной позой и локальными мышечными нагрузками”, “…роль мышечно-суставной рецепции в поражениях нервно-психической сферы представляет еще почти непочатое поле для клиницистов и физиологов”, “…далеко не все нарушения, обусловленные гипокинезией, в равной мере успешно могут быть предупреждены методом физической тренировки” – цитировать тоже можно бесконечно. Данная книга – это мощная доказательная фактура, подтверждающая и иллюстрирующая тезис о вреде гипокинезии. После ее прочтения я стал совсем по-другому относиться к фармакотерапии (был грех, по врачебной молодости, начитавшись статей и монографий, любил назначать сильные и современные препараты – да побольше, побольше…). КОНАН ВАРВАР (Сага о Конане – да-да, читаю вот такие подростковые книги, и не просто читаю, а читаю с большой пользой для себя и с большим удовольствием) – Конан научил меня – и продолжает учить, – что выход есть из любой ситуации, и главное – действовать, не прекращать начатое. Нельзя морально предавать себя и бросать начатое дело, если ты внутренне уверен в его правоте и необходимости, нельзя прекращать думать над своей жизнью, включая ее творческие аспекты. Нельзя бояться вечно, до самой смерти – ведь это не жизнь. Страх – это мнимый жизненный тупик. Я люблю саги о героях в жанре “фэнтези”, но сагу о Конане – больше всех. П.Г.КОСТЮК, Н.Н.ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ – в работе “Механизмы интеграции висцеральных и соматических афферентных сигналов” (Л.: Наука, 1975) показано, что нервная система едина, и ее деление на соматическую и вегетативную весьма условно: “Раздражение всех основных висцеральных нервов сопровождается развитием значительных синаптических реакций в двигательных мотонейронах”; “Раздражение соматических (мышечных и кожных) нервов вызывает существенные изменения активности симпатических и парасимпатических преганглионарных нейронов”; “Сегментарные вставочные нейроны являются важнейшим звеном висцеро-соматического взаимодействия”; “Структуры заднего мозга играют существенную роль в интеграции висцеральных

422

и соматических афферентных влияний. …Конвергенция влияний со стороны …соматических и висцеральных афферентов происходит также на нейронах определенных участков коры мозжечка и вестибулярных ядер”; “Афферентные сигналы, поступающие в центральную нервную систему по соматическим и висцеральным афферентам и поднимающиеся затем в ее высшие отделы по восходящим внутрицентральным путям, интегрируются в ряде структур среднего и переднего мозга, включая кору и таламические ядра”. В частности, эти данные много позже позволили мне сделать вывод, что поза образуется как соматической, так и гладкой мускулатурой. Л.В.КОШЕЛЕВА – Люба, ты буквально толкала меня, заставляя написать обо всем, что я (только болтаю-)говорю о том, почему и как болеют люди, отчего они выздоравливают либо упорно продолжают болеть. А писать на эту тему я – простой практический врач, а не научный сотрудник, – собственно говоря, (в обозримом на тот момент будущем – а это, возможно, годы) не планировал и не собирался: других (суетных) дел хватало, да и зачем, ведь от отсутствия научной степени я не страдал. Я собирался просто написать письмо Антонио Менегетти, в котором хотел поблагодарить профессора за то, чтò мне дали его книги, коротко изложить свои взгляды на анатомическое строение, локализацию и принципы функционирования открытого им “монитора отклонения”, а также ознакомить его с некоторыми собственными взглядами на психосоматическую патологию (духовнопсихосоматической патологией я ее тогда еще не называл). И все-таки ты, упорная, пробила меня, овна-барана, убедив взяться за перо и начать писать не письмо Менегетти, а книгу – и потом ему же ее и отослать. Спасибо тебе за это и за все остальное… – Игорь. Р.И.КРУГЛИКОВ – “Принцип детерминизма и деятельность мозга” (М.: Наука, 1988). Эта серьезная работа много даст каждому, кто хочет глубоко изучить нервную систему. Прокомментирую только одну выдержку из этой книги: “Высшие формы приспособительной активности осуществляет не мозг, а организм при помощи мозга” – это положение, точнее, принципиальное утверждение, позиция автора по такому ключевому вопросу, как выбор, еще больше приблизило меня к пониманию истинной роли нервной системы в жизнедеятельности организма. Действительно, если выбор в итоге осуществляется на уровне нейрона, который как-то – как? – “решает”: импульсно разрядиться или нет, то тогда человек – это всего лишь машина, плюшевый мишка, которого кто-то и зачем-то однажды завел ключиком или, как в рекламе, вставил батарейку “duracell”; вот он и ходит-“живет”, пока завод или заряд не кончится. Ну а если импульсный ответ нейрона зависит от массы неуловимо, гомеопатически малых и к тому же постоянно меняющихся гомеостатических физиологических, биохимических и других экстра- и нейрональных обстоятельств и факторов, “имя которым легион”, – и больше ни от чего! – то тогда человек – это просто бездуховное, аморальное и безответственное существо, то есть …тот же самый заводной плюшевый мишка. Человек – это в первую очередь не инструмент-тело, а дух. Дух – это мораль, мораль – это свобода, а свобода – это выбор, и если никто – никто! – не делает выбор, то что же тогда такое человек! К счастью, сама жизнь опровергает взгляд на человека как на живой прибор. Я негативно отношусь к поискам некой, – богом либо кем-то или чем-то данной, – психической энергии, подпитывающей-заряжающей человека снаружи или изнутри, ведь это та же самая батарейка “duracell”; к тому же, “бесплатный сыр бывает только в мышеловке”. Г.Н.КРЫЖАНОВСКИЙ – его “Общая патофизиология нервной системы. Руководство” (М.: Медицина, 1997) позволила мне совершить качественный скачок в понимании патофизиологических механизмов возникновения патологии нервной системы и стала настольной книгой. “Уровень восходящей афферентации является встроенным эндогенным механизмом развития мозга и его функциональных систем, детерминирующим многие стороны структурно-функционального созревания, что бесспорно связано с афферентным потоком трофических стимулов, которые определяют уровень обменных процессов вначале в телах нейронов, которым принадлежат афферентные аксоны, а затем в нейронах других популяций, прямо принимающих участие в осуществлении двигательных актов, и нейронных популяциях, участвующих в организации и координации этих актов”. “Существует постоянный обоюдный транссинаптический обмен трофическими факторами между мышцей и нейроном путем постоянного быстрого и медленного проксимально-дистального и дистально-проксимального аксо-плазматического тока, с которым передаются различные вещества и клеточные органеллы. В частности, вещества, образующиеся в мышечном волокне и в подошве концевой пластинки, поступают транссинаптически в обратном направлении в терминаль и далее с ретроградным аксоплазматическим током в тело нейрона (ядро, перикарион) и его дендриты. Затем некоторые из этих веществ поступают транссинаптически в другой нейрон через пресинаптическое окончание его аксона. Связь данного нейрона с другими нейронами через пресинаптические окончания их аксонов обеспечивает выход регионарной трофической системы в генерализованную нейронную трофическую систему” – поэтому хроническое

423

позное мышечное напряжение через извращение восходящей афферентации и дефицит мышечных трофогенов патологически воздействует на целые нейронные популяции и на ЦНС в целом, со временем вызывая развитие патологии ЦНС дистрофического характера, которую я предлагаю называть диспроприовисцероцептивной энцефалопатией. Очевидно, нарушению циркуляции импульсов и трофогенов также способствуют множественные механические компрессии корешков, сплетений и нервов. “Дефицит торможения и возникновение вследствие этого растормаживания относится к типовым патологическим процессам в нервной системе. Как известно, в норме уровень возбуждения нейронов всегда ограничивается тормозным контролем. В покое нейрон не активен не только потому, что отсутствуют стимулирующие влияния, но и благодаря тоническим тормозным влияниям со стороны других структур нервной системы. И норме лабильные и неустойчивые тормозные механизмы ЦНС весьма чувствительны к патогенным воздействиям и неблагоприятным условиям деятельности. Поэтому дефицит торможения или растормаживания имеют место в той или иной степени практически при всех формах патологии нервной системы. При выпадении тормозных влияний растормаживаются и гиперактивируются прежде всего те нейроны, которые и в норме находятся в состоянии тонического возбуждения. Возникающее в условиях выпадения супраспинальных влияний расстройство функции сегментарных тормозных нейронов приводят к извращению соотношения уровней возбудимости антагонистических спинальных центров” – поэтому при фармакологическом либо ином подавлении активности нейронов патологической аффективнокогнитивной структуры (“головы”-психики Сущности) формируется состояние, которое можно назвать транзиторной или стойкой очаговой (суб)декортикацией-(суб)децеребрацией; это состояние приводит к резкому повышению возбудимости мотонейронов спинного мозга (иннервирующих мышцы позы – “тела” Сущности), в результате чего формируется изменение тонуса позной мускулатуры по типу смешанной пирамидно-экстрапирамидной спастичности. В свою очередь, это изменение тонуса сопровождается резким усилением проприоцепции от этих мышц, что приводит (в том числе и) к формированию новой аффективно-когнитивной структуры и/или реактивации старой. “Мероприятия, направленные на восстановление функций мозга, но нарушающие возникшую адаптивную перестройку, могут ухудшить адаптированное состояние мозга” – поэтому при развившемся отеке ЦНС дегидратация мозга не может быть эффективной, так как устранит защитное, адаптивное торможение ЦНС, вызванное отеком. “Импульсация, поступающая в нейрон, из какого бы источника она ни исходила, для нейрона является афферентной стимуляцией, выключение которой приводит к деафферентации нейрона и представляет собой по существу денервационный синдром” – который является патофизиологической основой функционирования аффективно-когнитивной структуры в области отека центральной нервной системы. “Продолжающееся действие этиологического фактора обусловливает усиление повреждения, нарушение саногенетических, компенсаторных и контролирующих механизмов. Изучение механизмов патологических процессов невозможно без изучения этиологических факторов, индуцирующих, непрерывно поддерживающих, усложняющих и комбинирующих эти механизмы. Именно отсутствие четких сведений об этиологии многих болезней является главной причиной того, что лечение их пока ограничивается попытками воздействия на те или иные звенья не до конца ясного патологического процесса” – эта цитата перекликается с мыслью Д.С.Саркисова о персистирующей этиологии (см. далее). Колоссальные знания и огромный научный опыт позволили автору написать монографию “без воды” и в доступной для неврологов и психиатров форме – поэтому изучать ее необходимо целиком. А это действительно необходимо, так как работа эта уникальная, и второго подобного руководства на эту тему нет. И еще одна цитата этого автора: “Механизмы естественного выздоровления и механизмы лечения должны быть однозначны. Цель патогенетической терапии – ликвидация патологической системы, а радикальный способ лечения в идеале патогенетической терапии – “катализатор”

424

процессов выздоровления” (Крыжановский Г.Н. Ж. неврол. и псих. – 1990. – Т. 90 – № 10. – С. 310). Томас КУН – в “Структуре научных революций” (М.: ООО “Издательство АСТ”, 2002) пишется: “…теории …возникают совместно с фактами, которые они вычленили…”, “…на одном и том же наборе данных всегда можно возвести более чем один теоретический конструкт” – полагаю, эти мысли за меня. ЛЕВИТАН – “Золотая осень” – одно из важных и теплых образов-воспоминаний моего детства, греющих меня и по сей день. Моя МАМА – Мама, ты первая, кому я подарю свою работу. Я тебя люблю! Мишель МОНТЕНЬ – в “Опытах” (Калининград: Янтарный сказ, 1997) есть такие строки: “… нужно прибегать к перемене места (курсив мой. – И.С.), как поступают с больными, чей недуг не поддается исцелению”. “Рабство – это покорность души слабой и низменной, не умеющей собой управлять (курсив мой. – И.С.)”. Но гораздо более для меня важно то, что не сводимо к простому цитированию. Такие авторы и такие книги способствовали моей гуманизации (распримачиванию) – становлению как культурного и образованного человека, обладающего свободным критическим разумом. Ван МОРРИСОН – это необычайно глубокий музыкант, мыслящий Образами. В 2000 году я случайно купил в Москве на Горбушке его альбом “Back on top” – и с тех пор не расстаюсь с его творчеством. Для меня музыка Вана Моррисона – это не (столько) чувства, испытываемые в момент прослушивания, а (сколько) мысли, которые возникают позже и много позже, особенно от альбома “Saint dominic’s previev”. МУСОРГСКИЙ – “Борис Годунов” – моя любимая опера. Помните: “О, совесть лютая, как тяжко ты караешь”, “Ох, тяжело. Дай дух переведу” – особенно сильно это звучит в исполнении Шаляпина. С момента приобретения пластинок с “Борисом Годуновым” (а мне было 15-16 лет) и началось постепенное формирование моего отношения к духовно-психосоматической патологии как к расплате за преступление или грех. Е.И.МУХИН – “Структурные, функциональные и нейрохимические основы сложных форм поведения” (/АМН СССР. – М.: Медицина, 1990). Типичное академическое издание – и этим все сказано. Книга весьма обогатила меня и в целом и в частности: “…вторая сигнальная система не могла возникнуть внезапно в эволюции, очевидно, должны быть какие-то промежуточные этапы, которые обеспечили возможность использования символов вместо реальных объектов и реальных явлений”; “…в основе структуры второй сигнальной системы должна быть не словесная речь как таковая, а сама возможность символизации, отвлечения от реальной действительности с помощью знаков…” (курсивы мои. – И.С.); “ГАМК, являясь тормозным медиатором, служит своеобразным “центром” для редупликации тормозных и возбуждающих веществ в ЦНС”, “чем выше сложность психических актов, тем меньшее количество нейромедиаторных систем регулирует их” – эти и многие другие мысли и выводы автора питали мое мышление и способствовали формированию понимания роли нервной системы в развитии патологии. НЕКРАСОВ – “Славная осень, здоровый, ядреный, воздух усталые силы бодрит…” – мои любимые поэтические строки, перекликающиеся с картинами Левитана. Джек НИКОЛСОН – мой любимый актер. А как он играет в фильме Стенли Кубрика по роману Стивена Кинга “Сияние”! Именно в этом фильме я впервые увидел подмену “Я” Сущностью. Джек Николсон гениально умеет перевоплощаться, точнее даже, воплощать в себя персонаж из сценария фильма. И, что не менее, если не более важно, после сыгранной роли он умеет от персонажа избавляться – развоплощать его, вновь становясь-оставаясь только самим собой. Из наших актеров искусством воплощения-развоплощения в такой же мере владеют только Дуров и Юрский. “Новое в учении о связях спинного мозга” (В.В.Куприянов и др. – М.: Медицина, 1973): “соединительнотканные оболочки внутренних органов являются для последних проводниками нервов и кровеносных сосудов” – при полнокровии или спазме гладкой мускулатуры органов происходит прижатие подкапсулярных сосудов и нервов к капсуле, что приводит к развитию ишемии, затруднению венолимфооттока и формированию компрессионной вегетативной невропатии (денервации органа), вследствие сдавления vasae nevrorum; “…нервные волокна из периваскулярных нервов проникают в глубь сосудистой стенки” – где и подвергаются компримации при сосудистом спазме, вызывая развитие денервационных повреждений сосудистой стенки. Из этой монографии я почерпнул и массу других важнейших и не известных мне ранее анатомогистологических подробностей и деталей, без которых практически невозможно стать знающим специалистом, ибо знать – это всегда знать что-то.

425

Чтобы стать хорошим врачом, знать необходимо в первую очередь именно детали, так как в деталях прячется истина – ее крупицы, ибо собирают истину по крупицам; это относится не только к медицине. Без детального знания тонкостей строения органов и тканей я рассуждал на уровне пустых слов и общих фраз, ничего не понимая, – примерно так же, как рассуждают те, кто “чистит чакры”, убирает “вредную энергию”, “структурирует воду в организме”, “исправляет осанку”, оказывает “общеукрепляющее воздействие”, “чистит организм, печень и кишечник”, “выводит шлаки”, “улучшает кровоснабжение”, “укрепляет иммунитет”, проводит “профилактику обострений ревматизма” и т.д. и т.п. Только познакомившись в деталями – “листьями медицины”, я стал начинать постепенно понимать, какое огромное внутреннее наполнение имеют обобщающие мысли, идеи и выводы корифеев медицины и биологии, составляющие “древо медицины”. И только после этого я стал подбираться к “лесу” – философии человека. Затем, (капельку поумнев) мысленно поднявшись еще выше, я стал пытаться постичь религию, ее место в жизни общества и каждого конкретного человека – в первую очередь меня, но для этого, кроме постепенного накопления знаний (а это очень долгий процесс), мне понадобилось пожить и помучаться, испытать горести и радости, взлеты и падения, надежды и разочарования, попожинать успехи и поразгребать собственные авгиевы конюшни – в общем, поумирать и повозрождаться… И только потом я стал способен по-немножку начинать мыслить теоретически – это произошло после сорока лет. А начиналось все еще задолго до института, с различных жизненных событий и наблюдений – “вопросиков”, которые тихо или громко “зудели” в голове либо исчезали с поверхности психики, всплывая в “нужный момент”, порой, через много-много лет… Именно при тщательном сопоставлении кропотливо собранных деталей человек учится рассуждать. Поиск деталей развивает внимательность и терпение. Собственно говоря, деталь – это и есть факт, а сопоставление деталей – это оперирование фактами. Без знания деталей невозможно представить строение, функцию и цель (существования, создания или сотворения) исследуемого предмета – а без этого невозможно понять его роль и место в системе уже имеющихся индивидуальных знаний. Просто бессистемное чтение и изучение всего подряд (не путать с накоплением культурного, профессионального и научного багажа – с которым потом человек отправляется в жизненный путь), бессистемное накопление знаний – это захламление интеллекта; по меткому выражению М.А.Холодной (о которой ниже), “многознание – это основа глупости”. Со знания деталей, поиска, накопления и осмысления фактов начинается наука. Поэтому учебники, статьи и монографии необходимо (разделять не на хорошие и плохие, а на нужные и не нужные в данный конкретный момент) изучать, внимательно фиксируя и сопоставляя детали, иначе толку от их прочтения (от пустого глядения в книгу, от глазения на написанное) никакого не будет. Над книгой надо корпеть, потому что корпение – это и есть собирание истины по крупицам. Крупинки (факты, детали) очень маленькие, собирать их трудно, а набрать нужно много, и не просто набрать, а отделить “зерна от плевел”. Поэтому путь к медицинской и всякой другой истине очень долог и труден и требует большого терпения и труда. Способность терпеливо трудиться есть трудолюбие. Человек любит то, что он делает, только тогда, когда у него есть желание достичь определенной цели, составляющей смысл его жизни. Без цели и смысла человек не сможет себя заставить годами и, порой, десятилетиями упорно и терпеливо трудиться, стойко переносить одиночество, материальные и другие тяготы и лишения и, следовательно, ничего не добьется в жизни. Без цели и смысла человека неизбежно потянет “на сторону” от главной дороги своей жизни, туда, где хорошо и приятно и, главное, не нужно мучиться. Детализация знания – это корень учения, который горек, но без которого не будет сладкого плода – результата претворения творчески усвоенных знаний в собственную жизнь и жизнь общества, которое ждет от каждого гражданина своего Отечества плодотворной деятельности. Пользуясь случаем, повторно поблагодарю тех преподавателей, которые еще в институте объяснили мне это и приучили изучать монографии. Этим они сократили мне годы, в течение которых я работал в неведении. И еще раз упомяну профессора Высоцкого. Ю.А.Высоцкий имеет не только глубокие (то есть прочувствованные, осмысленные и пережитые), но и детальные знания, (в том числе и) поэтому он имеет моральное право занимать должность проректора по науке, так как наука – это интеллект и знания, помноженные на моральный облик и жизненный опыт (поэтому я почеловечески и потянулся к нему). Я пришел к Юрию Александровичу, чтобы услышать не пустые слова и общие фразы ни о чем, а поговорить конкретно, обсудить детали написанного. После ознакомления с текстом, он вернул мне мою работу всю испрещенную пометками, подчеркиваниями и т.д., кое-что высказав на словах, – после этого мне можно было работать дальше. Д.В.ОЛЬШАНСКИЙ – “Психология масс” (СПб.: Питер, 2001). Эта работа, написанная, – что

426

чувствуется практически с первых ее страниц, – весьма компетентным теоретиком и практиком политологии и политической психологии, незримо присутствует, как минимум, в главе “Экология Символов и общественное здоровье”. Конечно, при кропотливой разработке какой-то одной темы времени и свободных ресурсов сознания для изучения “посторонней” литературы почти не остается. Но этого автора нужно знать – и хотя бы для того, чтобы понимать истинную подоплеку событий, творящихся в нашей стране и в мире, так как положение дел в обществе имеет прямое отношение к положению дел в медицине. Любой автор, медик и не медик, хочет, как выразился Борис Березовский, прижизненной экспансии своих взглядов. Но если страна беднеет и здравоохранение рушится, то тогда надо либо менять тему (построение теории и разработка фундаментальных вопросов – это удел богатых стран), либо менять профессию, либо – место жительства или даже гражданство. Жертвовать своей карьерой и судьбой из-за политических ошибок высшего руководства страны или лености и глупости народа не просто неразумно, это преступно по отношению к себе и своей единственной жизни. Патриотизм должен быть обоюдным: если я патриот по отношению к государству и народу, то и государство и народ должны быть патриотами по отношению ко мне. “Утечка мозгов” за границу – это признак того, что таланты и способности этих людей не могут быть востребованы в полном объеме на родине либо просто никому не нужны (как известно, умных и талантливых в России не любят ни народ, ни избранные этим народом власти). В таком случае “спасение утопающих – дело рук самих утопающих”. Поэтому политологию и экономику знать необходимо. ПРАСКОВЬЯ – Пашенька, моя младшая дочь. Пашуля, я помню, как тебя вынесли из родильного зала, и я взял тебя на руки. Я тебя люблю! “Психология науки” (Аллахвердян А.Г., Мошкова Г.Ю., Юревич А.В., Ярошевский М.Г. Психология науки. Учебное пособие. – М.: Московский психолого-социальный институт: Флинта, 1998) – когда в одной нетолстой книге получаешь ответы на столько волнующих тебя вопросов – это просто фантастика! Я читал это учебное пособие – и душа пела: слава богу, я не ненормальный! Если бы меня поместили на необитаемый остров (или в какое-нибудь учреждение “закрытого типа”), то эту книгу я обязательно взял бы с собой. Приведу несколько цитат из этого учебника жизни, научившего меня – не бояться! – творчески мыслить. “Огромное значение для продуктивности научного труда имеет его мотивация (курсив авторов). Открытие, как правило, совершается в итоге сосредоточения всех духовных сил и способностей ученого, его интересов и побуждений на изучаемом объекте”. Общество испытывает “…нужду в кадрах, способных изменять стереотипные формы познания и действия, а не приспосабливаться к ним. Дивергентность, оригинальность мышления, стремление к необычным решениям трактуются теперь как самые драгоценные свойства личности”. “…новая истина может быть открыта только внелогическим путем. …Новое знание не может быть построено в пределах формальной логики и поэтому творческое мышление мало соблюдает ее. Основным материалом творческого мышления, из которого оно “лепит” свой продукт, служат образы (курсив мой. – И.С.), и поэтому формальная логика не выражает его внутренних закономерностей. В результате внелогичность человеческого мышления, проистекающая из его образной природы, создает основу для прорыва научного мышления за пределы формальной логики, который необходим для построения нового знания”. “Научное мышление можно охарактеризовать как институционализированное параноидальное мышление”. “Чем крупнее ученый, тем лучше он осознает, что …открываемые им факты, описания и дефиниции являются продуктом его собственного ума”. “Кто хочет мыслить, должен спрашивать, понять мысль – значит понять ее как ответ на некоторый вопрос”. “Наука является хотя и очень амбициозной, но все же младшей сестрой обыденного опыта” – иными словами, надо знать жизнь и практическую медицину, иначе не стать настоящим ученым. “Науке … все чаще приходится расширять свои критерии рациональности, признавать нетрадиционные формы знания научными или, по крайней мере, хотя и вненаучными, но не противоречащими науке, полезными для нее, представляющими собой знание (курсив авторов), а не формы предрассудков. Да и сами предрассудки обнаруживают много общего с научным знанием: вопервых, потому, что механизм их формирования и распространения обнаруживает много общего с механизмом развития научного знания. …Все это постепенно продвигает современное общество к построению плюралистической системы познания, в которой его различные формы были бы равноправными партнерами, а наука не отрицала бы все, что не нее не похоже” – эта точка зрения очень поддержала меня, когда я стал бояться, что скатываюсь в мифологизаторство, иррационализм и т.п. “Творческое поведение… – это сублимация глубоких негативных переживаний”. “Теории о природе человека являются интеллектуальными средствами выражения в меньшей степени объективной реальности, чем психологических особенностей их авторов” – точно! “Ни в обыденной

427

жизни, ни в науке факты не говорят сами за себя”. “Психологическим механизмом творческого мышления является переход от действий с моделями, знаками к действиям с образами (курсив мой. – И.С.) объектов…”. “Ученый – это всегда "человек в споре"”. “В цитат-поведении могут возникнуть некие ритуальные моменты, отражающие не столько реальные научные связи, сколько особую мотивацию, порожденную ситуацией в макросоциуме, где “поклоны” в адрес отдельных персон выражают стремление заслужить их благосклонность, в особенности, если эти персоны занимают административные посты в учреждениях, журналах, являются членами ученых советов и т.п.” – один (подневольный) профессор сделал мне замечание, что в моей работе не указана важная роль калликреин-кининовой системы в развитии духовнопсихосоматической патологии. “Основным источником творчества является культивирование собственной личности”. “Умение оставаться самим собой, в особенности в ситуациях, требующих личностного выбора, – одна из фундаментальных характеристик творческой личности”. “Путь к подлинной оригинальности лежит через четкое оформление и действенное претворение в жизнь собственной неповторимой системы ценностей, убеждений и взглядов” – “если хочешь “прорваться сквозь себя” и чего-то добиться в жизни и в науке, говаривал мне один профессор лет восемь назад, никогда не говори “Мы”, а только “Я”: я решил, я думаю, я считаю, мне не мешать, мне нужно помочь, и т.д. Во всем: это сделал я сам, в этом мне помогли. Это базис любого дела от себя!”. “Менее творческий ученый занят преимущественно тем, чтобы найти “удобный” случай соединить исследовательскую работу с преподаванием и выполнением административных обязанностей, тогда как определяющий выбор для творческого ученого состоит в том, чтобы проводить реальное творческое исследование и находить для себя интересные проблемы. … Вместе с тем отказ ученого от свободного развития своих идей парализует главный “жизненный нерв” творчества. “Колеса ума” начинают вращаться вхолостую или давать стандартные продукты. Мотивационные факторы (подчинение интеллекта внешним по отношению к познавательным интересам личности задачам, стремление избежать риска) оказываю губительное влияние на работу умственного механизма. … Лучшая мотивация создается, когда ученый является внутренне детерминированным, поскольку опора на самого себя есть сердцевина творчества” (курсив мой. – И.С.). “…высокое творческое напряжение, самоотдача, свойственные ученым, способствуют проявлению у них психических отклонений, в частности неврозов, которые иногда легко спутать с серьезными психическими заболеваниями”. “Многообразный опыт науки показывает, что теории из фактов не вытекают, проверены ими быть не могут и вообще находятся с ними в весьма неоднозначных отношениях. … Таким образом, не столько теории зависимы от фактов, сколько факты зависимы от теорий”. Еще раз скажу огромное спасибо авторам этой замечательной книги. Святослав РИХТЕР – мой любимый пианист, через него я стал постигать не только клавиры Баха, особенно “The well tempered clavier” (BWV 846-893), но и фортепьянную музыку в целом, ибо классическая музыка познается в значительной мере через исполнителя. Смысл моей жизни, как и у любого другого нормального человека, заключается не только в овладении тайнами избранной профессии. Для жизни мне нужна духовность и культура. Наряду с композиторами, исполнители такого масштаба с подросткового возраста привили мне вкус к классической музыке и задали культурную планку; этим они способствовали – и способствуют – формированию базовой духовности, основанной на вечных ценностях (рок-музыка дает совсем другое и, разумеется, это не вечная ценность, а злободневность аффектаций эпохи. И если рок я слушаю только британский и американский, то классику предпочитаю в исполнении отечественных музыкантов, потому что русские вкладывают в музыку гораздо больше души). Однажды мне выпало счастье слушать игру Рихтера. Это было в конце 80-х в Рубцовске. Этот концерт запомнился мне на всю жизнь. Святослав Рихтер – один из немногих пианистов, которого можно слушать вживую, а не только в записи. Меня, как и многих других меломанов, коробит от технических ошибок при живом исполнении музыкального произведения (это как на сцену Большого театра между балерин выпустить козу) – но Рихтер в этом отношении был безупречен. Как жаль, что таких людей мало. Рихтер всю жизнь много и упорно работал, был очень требователен к себе – и этому я тоже пытаюсь у него учиться. Разумеется, я наслаждаюсь исполнительским мастерством и Вишневской, и Ростроповича, и Светланова, и Ойстраха, и многих-многих других, но Святослав Рихтер – первый в этом списке. РОЛЛИНГ СТОУНЗ – были, есть и будут для меня лучшей рок-группой в мире. От …“Let it bleed” (это не музыка – сказка!), “Exile on main st”, “Get yer ya-ya’s out!”… и до “Bridges to Babylon” они просто вросли-впитались в душу и тело (по-научному, …→духовно→психо→соматически воплотились).

428

Я долго “дулся” на Джаггера за его сольники – как можно петь и записываться без остальных Роллингов! Но, услыхав “Everybody getting high” и “Brand new set of rulles” из альбома “Guddess in the doorway”, сразу все ему “простил”. Когда из группы (на этот раз не на шутку) ушел Билл Вимен (не везет им с басистами), то для всех нас это было шоком; к этому новому черному парню я так толком и не привык, конечно, группе виднее. Хорошо хоть, что Вимен не ушел насовсем из музыки. Пишу эти строки и (для поднятия настроения и тонуса “уставшей” ЦНС) слушаю его новый альбом “Just for a thrill”: представляете, как скребет-задевает за самое нутро, когда в “Disappearing nightly” на басухе шпарит – бьет по корпусу – Билл Вимен, а на гитаре пилит сам Марк Кноффлер (а это – о-о! – тоже небожитель), да и другие ребята работают очень даже не слабо… – от кайфа просто с ума можно сойти, (и опять страшно) хочется все к чертям бросить и стать, как герои Джека Керуака, “бродягой дхармы”. Что-то я, пардон, (опять) маленечко увлекся, все-таки трактат пишу, и посолиднее, посерьезнее (вроде бы) надо быть. Когда я читаю, что “по наслаждению музыка одной лишь только любви уступает, но и любовь есть музыка”, то сразу вспоминаю и мысленно слышу Зов Музыки Роллингов. Нет, без них (и для меня тоже) просто бы культурно не состоялся XX-й век. Жан-Жак РУССО – с необычайно глубокими мыслями этого французского энциклопедиста эпохи Просвещения я познакомился благодаря “О грамматологии” Ж.Деррида (правда, в юности я читал его “Исповедь” – но разве можно понять такую книгу в 16-17 лет!). Вот только некоторые из них: “…Развитие болезни с очевидностью, хотя и в карикатурной форме, выявляет тот фундаментальный “экзистенциальный” вопрос, с которым сознание не смогло справиться” – одной только фразой этот мыслитель раскрывает всю этиологию духовно-психосоматических болезней. Духовность и мораль, культура и нравственность – это факторы естественного отбора, и осуществляется этот отбор, в том числе и при помощи болезни. Эти же факторы являются самым сильным лекарством против болезней. “Возбуждение, которое мы испытываем от самого наличия другого человека, изменяет и нас самих” (курсив Ж.Деррида); эту мысль Деррида развивает далее: “…это изменение не врывается извне, но изнутри порождает человеческое Я” (курсив мой. – И.С.) – вот из таких мыслей постепенно и стало формироваться мое убеждение, что болезнь – это живая морально патогенная духовнопсихосоматическая Сущность, воплотившаяся-вселившаяся в человека, точнее даже, аморальнодобровольно впущенная им вовнутрь и выращенная внутри самого себя. Прав Руссо и в том, что “Телесное ощущение наших страданий более ограничено, чем кажется…”, и в том, что “Чтобы сочувствовать чужой беде, нужно, конечно, знать о ней, но вовсе не обязательно бедствовать самому”. Или такая мысль автора: “Изменения в человеке происходят благодаря его чувствам, в этом невозможно сомневаться. Однако, не умея разграничивать эти изменения, мы склонны смешивать их причины, …не понимая, что они зачастую влияют на нас не только как ощущения, но как знаки или образы, и что их нравственное воздействие имеет нравственные причины” (курсив мой. – И.С.). М.И.РЫБАЛКО – Михаил Иванович, Вы не только мой рецензент и мой учитель в студенческие годы. Без Ваших ценных советов “медицинская часть” данной работы была бы гораздо менее полной, особенно в плане того, что касается роли отека. Ваша убежденность в том, что многие психические и психосоматические нарушения у детей и подростков вызываются персистирующим социопатогенным воздействием семьи, яслей, детского сада и школы, весьма способствовала моему развитию. Д.С.САРКИСОВ – монографию “Очерки истории общей патологии” (М.: Медицина, 1993) нужно читать и читать. Донат Семенович Саркисов помог мне начать формировать врачебно-медицинское мировоззрение. Невозможно сказать, как много мне дала мысль, точнее фундаментальное прозрение автора о том, что “Обязательным условием длительного прогрессирования патологического процесса является персистирование вызвавшей его причины (выделено мной. – И.С.), при успешном устранении которой не только острые (дистрофические, воспалительные), но и хронические (склеротические), причем далеко зашедшие изменения могут подвергаться полному или почти полному обратному развитию” – именно с этого момента, когда я прочитал это, начался отсчет времени, приближающий меня к пониманию причин развития духовно-психосоматической патологии и написанию данной работы. – Как много может дать все одна лишь фраза! Большое спасибо Вам за эту гениальную мысль, Донат Семенович! И еще: “За термином “полиэтиологичность” в подавляющем большинстве случаев скрывается незнание этиологии конкретной болезни, подменяемое различными гипотезами, предположениями, рассуждениями, и к термину “полиэтиологичность” следует относиться критически, понимая, что он отражает собой лишь современное состояние вопроса и требует дальнейших исследований для точной идентификации действительных причин данного страдания”. В работе “Структурные основы адаптации и компенсации нарушенных функций: Руководство” (АМН СССР; Л.И. Аруин, А.Г. Бабаева, В.Б. Гельфанд и др.; Под ред. Д.С. Саркисова. –

429

М.: Медицина, 1987) меня серьезно обогатил вывод Д.С.Саркисова о том, что “…роль и участие нервной системы в возникновении и становлении патологических процессов сегодня еще остаются во многом неясными”, который перекликается с другой крайне важной истиной (к сожалению, практически игнорируемой в медицине): “клиническая картина болезни не является непосредственным производным от структурных изменений органов…”. С.Ф. СЕМЕНОВ, К.А.СЕМЕНОВА – “Иммунобиологические основы патогенеза нервных и психических заболеваний” (Ташкент: Медицина УзССР, 1984©): “…при подавлении гнева висцеральные реакции значительно сильнее, чем при аффективной вспышке”, “…у свидетеля борьбы своего напарника с возрастающими трудностями обнаруживаются сходные иммунобиологические сдвиги. Эта проблема сопереживания имеет чрезвычайно большое практическое значение и глубокий социальный и философский смысл, обнаруживая единство реакций коллектива (курсивы мои. – И.С.) в условиях общей деятельности, как на психическом, так и на биологическом уровне” – в далекие восьмидесятые эта мысль не просто потрясла меня (правда, только после того, когда я оказался в состоянии понять, о чем идет речь), она стала источником моей последующей (родившейся почти через двадцать лет после ознакомления с этой работой) уверенности в принципиально трехуровневом – духовном, психическом и соматическом воплощении Символа. Работы других авторов по психонейроиммуномодуляции и (взаимо)связи интеллекта с иммунной системой появились (и попались мне на глаза) гораздо позже. Жаль, что мне не довелось лично пообщаться с Сергеем Федоровичем. К.А.СЕМЕНОВА – к Ксении Александровне Семеновой у меня отношение не просто как к крупнейшему специалисту и самому авторитетному отечественному ученому в такой – сложнейшей и трагической – области детской неврологии, как детский церебральный паралич, и руководителю (ныне) Всероссийского центра по реабилитации и лечению детей с этим страшным заболеванием, который она – одна! – “пробила” и создала практически на пустом месте – и это в советское время! Разумеется, я прочитал и зареферировал все ее авторские и соавторские статьи и монографии и с нетерпением ожидаю новых. В 1990 году мы познакомились лично, и у меня была счастливая возможность в течение около 4-х месяцев (столько длилась специализация в Москве) не реже 2-х раз в неделю общаться с этим замечательным человеком. Впервые в жизни я общался с ученым с мировым именем (интересно, что люди такого масштаба в личном общении ведут себя очень просто и демократично, уважая своего нетитулованного и молодого собеседника). Любой знает, что личное общение, да еще с таким человеком, дает то, чего не даст никакая статья или монография, – но в первую очередь задается планка. Кроме многого остального, именно от профессора К.А.Семеновой я узнал о том, что тетрапарезы и другие мышечно-тонические и локомоторно-двигательные изменения при ДЦП (и не только!) – это поза, причем закладывается, формируется эта поза еще внутриутробно. Много позже, в том числе и на понятии “поза” стали строиться мои теоретические построения при изучении этиопатогенеза духовно-психосоматической патологии. В Барнаул я вернулся другим человеком, трезво осознавшим огромные теоретические и практические пробелы в своем образовании и с нетерпением взявшимся за их устранение. Важным для меня итогом нашего знакомства стала работа, более точно, гигантской реферат “Вопросы этиопатогенеза детского церебрального паралича. Обзор состояния проблемы”, которая в виде набросков писалась примерно с 1993 года, а непосредственно – в 1997 и 1999-2000 гг. и по объему процентов на 10 превышает данную работу. Я собрал, проанализировал и прокомментировал информацию из 1736 печатных источников (включая обильное цитирование ссылок), на мой взгляд, прямо или косвенно имеющих отношение к детскому церебральному параличу (в частности, в ней я зареферировал и все медицинские работы, упомянутые в этом постскриптуме и использованные для написания моего трактата). Вывод был неутешителен: этиология и патогенез детского церебрального паралича, – а также инсульта и ряда других сходных состояний и заболеваний – неизвестны (добавлю, неизвестны и поныне – что хорошо известно грамотным врачам), и поэтому я решил, вопреки мнению Ксении Александровны, ее не публиковать… (правда, определенную роль в этом решении имело мнение одного умного и авторитетного (для меня на тот момент) человека, имеющего достаточное количество печатных статей и научную степень: “Это слишком фундаментально. Сейчас времена другие, и так уже никто не пишет”. Интересно, что через 7 лет один известный и титулованный медицинский специалист сказал мне, уже по поводу данной работы, примерно то же самое: “Неужели ты думаешь, что это тебе что-нибудь даст” (обращение на Вы и по имени-отчеству к не титулованным, “не остепененным” и т.п. ему не знакомо – на Руси, особенно в провинции, все еще много таких хамоватых “держикафедр”, возомнивших-считающих себя генералами науки). Но на этот раз я решил не отступать и не малодушничать, ответив, в первую очередь, самому себе: “Мне эта книга принесет моральное

430

удовлетворение и осознание того, что я чего-то стою”). …Но в плане самообразования эта работа (этот, пусть всего лишь реферат – но мой реферат) и ее вдохновитель, профессор К.А.Семенова, принесли мне огромную пользу. Права Ксения Александровна, что знание ДЦП – это знание всей детской неврологии. Бесспорно и другое: без этого знакомства и этого реферирования я бы никогда не приобрел количества медикобиологических знаний, достаточного для раскрытия уже темы “духовно-психосоматическая патология”. Быть может, когда-нибудь я еще вернусь к детскому церебральному параличу… Нашему знакомству с Ксенией Александровной Семеновой уже 15 лет, и я, как реликвию, храню ее монографию “Восстановительное лечение больных с резидуальной стадией детского церебрального паралича” (М.: “Антидор”, 1999) с дарственной надписью. Если меня уважает такой человек – значит я действительно чего-то стою. В книгах русских женщин – врачей-ученых, всегда есть что-то такое, чего никогда не найдешь, сколько не ищи, в книгах ученых-мужчин, пусть даже очень наблюдательных и очень умных (в их книгах слишком много патогенеза и биохимических и других деталей – человеческих “деталек”, – но нет совсем или слишком мало человечности и любви, то есть понимания того, что болеют живые люди, а не мозги, кости, мясо и внутренние органы). Женщина понимает и чувствует, что болезнь, даже самая “научная” (генетическая, биохимическая) – это не только, точнее, не столько “умный” патогенез, а сколько боль, тоска, печаль и страдание, и что симптомы – это не столько телесные изменения, а сколько слезы плачущей души. Женщина видит и знает, что любой больной, независимо от нозологической принадлежности его заболевания и возраста, – это всегда одинокий испуганный ребенок, которому нужна мать (даже если он этого не осознает или в этом не признается – “петушится”), и чем тяжелее болезнь, тем меньше и беспомощнее этот ребенок, тем ему горше – и тем сильнее ему в такие моменты нужна мать. Врачи-мужчины позабыли (а многие, особенно сами в детстве лишенные материнской ласки, – и не знали), что процедуры, таблетки и уколы – это не лечение, а медицинские назначения; разумеется, они должны быть правильными. Лечение – это любящий уход врача-матери (врача-родителя) за нуждающимся в материнской (родительской) любви и ласке больным-ребенком (врачи-отцы ухаживать за больными-детьми любят и умеют крайне редко, как, впрочем, и обычные отцы за своими детьми). Женщина знает, а женщина-врач – особенно, что отсутствие любви (как и неспособность любить) это болезнь – и неважно, в какой конкретно нозологической форме она проявлена. Благотворно действуя на душу и сердце (больного и здорового) человека, любовь снимает психосоматическое напряжение: происходит инактивация патогенной аффективно-когнитивной структуры, расслабление мышечного паттерна – позы-“тела” болезни, и прекращение действия запускаемых ими патогенетических механизмов. Поэтому любовь – это лучшее лекарство, а не врачебное назначение; любовь нельзя прописать-назначить, ее можно только подарить. Симптоматично и другое: абсолютное большинство работ (а толковые – все!) по детскому церебральному параличу написано женщинами. Видимо, у мужчин просто не хватает мужества, силы духа и душевной стойкости заниматься этими детьми и их семьями. К тому же, на этой теме не заработаешь славы и денег. Уменьшение количества женщин-врачей и тем более их отсутствие неизбежно приведет к дегуманизации медицины, снижению эффективности лечения, повышению заболеваемости и смертности. Если не будет женщин-ученых, то это приведет к разодушевлению медицинской науки и практики и катастрофически скажется на состоянии физического и душевного здоровья общества. Ксения Александровна постоянно носит на шее медальон – маленькую иконку, на которой изображена рафаэлевская Мадонна с младенцем. Этот, вроде бы маленький, факт тоже оказал на меня и мое врачебно-человеческое мировоззрение огромное воздействие. СЕРГЕЙ Капитонович Вяткин – Сергей, спасибо за твою молчаливую поддержку как друга (да, считай, уже 30 лет знакомы) и весьма существенную профессиональную помощь как филолога, музыканта и просто умного, образованного и понимающего человека. Несколько славных месяцев мы провели, – под музыку или (редко) без – почти что ежедневно трудясь вместе над “моей” работой. Не счесть, сколько запятых, многоточий, тире и кавычек ты убрал и сколько поставил. А сколько раз ты корректно, но настойчиво требовал от меня (чуть улыбаясь в свои глаза, – да-да, не в мои, а именно в свои глаза, хотя при этом и глядя-поглядывая “где-то на меня”) уточнить, что конкретно я хочу сказать той или иной фразой. Ты не подсказывал и “не влезал” в мое (все-таки) творчество, а только терпеливо, не реагируя на мои “психи”, “вытаскивал” из меня правильные ответы. Сейчас, когда некоторые из ознакомившихся с моей работой неплохо отзываются о ее стиле и языке, я хочу, чтобы они – и все потенциальные читатели – знали, что этим я в значительной мере обязан тебе и, разумеется, матери, приучившей меня читать.

431

К.В.СМИРНОВ – “тесто” моей работы в том числе “замешано” и на монографии “Пищеварение и гипокинезия”(М.: Медицина, 1990). К примеру: “…при гипокинезии в области органов брюшной полости образуются своего рода застойные депо крови” – я стал подспудно думать, а откуда она, эта масса крови, туда попала. Много и других мыслей и научных данных этого автора подтолкнули меня на плодотворные раздумья. Работа это базовая, и ее знание принесет несомненную пользу врачу любой специальности, особенно гастроэнтерологам, чтобы последние понимали, что стоит за гастритом, гастродуоденальной язвой и болезнью Крона, дисбактериозом и многими другими “их” заболеваниями, и не прописывали своим пациентам одни лишь таблетки, модные энтеросорбенты и бифидофлору. То же самое можно сказать и про диету. Нельзя забывать о том, что, когда человеку плохо, ему “кусок в горло не лезет” – и это неспроста. Несмотря на то, что монография эта строго научная, из разряда фундаментальных, но (в том числе и) она, каким это ни кажется (кому-то) странным, меня подтолкнула своей строгой доказательностью и впечатляющей иллюстративностью к (более позднему) выводу о том, что при духовно-психосоматических заболеваниях развитие патологии желудочно-кишечного тракта – это (порой, последняя и отчаянная) попытка человеческого организма противостоять воплощению морально патогенного внешнесредового Символа путем формирования неспособности к перевариванию пищи. Любое усиление аппетита и прием пищи без повода, – а поводов таких очень мало! – и, что не менее важно, в состоянии аффекта всегда, как минимум, подозрительны на предмет того, что пища эта требуется телесно воплощающемуся патогенному Символу для еще большей материализации в биологическом теле. Другой вывод, сделанный мною при помощи и этой работы, – пост духовный (духовное очищение и воздержание) всегда должен сочетаться с постом в привычном понимании этого слова. При их раздельном соблюдении толку никакого не будет: либо организм не очистится от уже воплотившейся болезни-скверны или не сможет препятствовать продолжению ее патоморфологической представленности в организме, либо патогенный Символ-Образ просто отложит свою материализацию до лучших времен – оболочка-тело никуда не денется, и голод все равно заставит ее принять – не человеку, Образу нужную! – пищу. Бес-Символ прекрасно знает, что пока человек склонен к греху чревоугодия, он, Символ, может быть спокоен за свое будущее в сознании, психике и теле грешника. Я распрашивал многих больных и выяснил, что обострению имеющегося у них заболевания часто предшествует (нередко “волчье”) усиление аппетита. После насыщения почти вся масса питательных веществ уходит в области повышенной экссудации и, следовательно, служит строительным материалом для увеличения патоморфологической представленности болезни – роста “тела” Сущности и усиления ее патофизиологического влияния на организм и проприовисцероцептивного воздействия на нервную систему, точнее, на “свою” аффективнокогнитивную структуру – психику-“голову” (тоже “поевшую”) морально патогенной духовнопсихосоматической Сущности. Беседуя с больными, мне часто удавалось выяснить и то, что усилению аппетита у них нередко предшествовало какое-то аффективно окрашенное и, как правило, стереотипно повторяющееся жизненное событие (фиксированная в “Я” ошибка поведения) – внешнесобытийный повод для приема пищи; но бывало, что настроение портилось без видимого повода и “просто вдруг почему-то захотелось хорошо поесть”. То есть прослеживается вполне отчетливая закономерность: определенное событие или подсознательно действующий микротриггер (внешний повод-стимул усиления аппетита, необходимый для роста Сущности) → аффект → усиление либо появление аппетита → разовый или многократный прием пищи → последующее усиление клинической и морально-психологической симптоматики (свидетельствующей об увеличении внутренней морально-духовной и психо-телесной представленности болезни-Сущности в человеке) → социопатогенная модификация поведения человека → очередное повторение жизненной ошибки → усугубление последствий допущенных ошибок (нарастание патологии внешнего, “виртуального” тела человека) → аффект → … – Вот так грех-ошибка, замаскированная под невинное появление чувства голода или под усиление аппетита, управляет пищевым поведением человека для получения строительного материала, необходимого для усиления своей морфологической представленности в его теле. Монография К.В.Смирнова “Пищеварение и гипокинезия” прекрасно взаимосочетается и взаимодополняется монографией И.А.Замбржицкого “Пищевой центр мозга”, в которой на большом количестве клинических примеров описано не только изменение пищевого поведения больных (кахексией и многими другими болезнями) и его параклиническое (биохимическое и т.д.) и патохарактериологическое сопровождение, но и приведены подробные секционные данные, выявившие вполне определенные патоморфологические изменения в структурах пищевого центра, соответствующие этим болезням. В результате многолетнего, упорного и кропотливого труда

432

И.А.Замбржицкий составил просто бесценный анатомо-гистологический атлас локализации нервных структур пищевого центра мозга человека. Для меня обе эти монографии являются примерами научного подвига создавших их ученых и служат вечными образцами для подражания. Фундаментальные монографии служат ничем не заменимым строительным материалом для построения фундамента собственного эмпирического и, позже, теоретического знания. Факты и выводы, полученные авторами, создателями таких монографий, – это блоки такого фундамента, а их идеи и мысли – это цемент, скрепляющий эти блоки. Устойчивость и прочность фундамента служат залогом того, что не провалится в пропасть незнания собственное, возводимое на этом фундаменте, теоретическое построение-здание. Но разваливается возведенное на этом фундаменте здание, рассыпается собственная теоретическая конструкция (если такое случается) всегда не по вине фундамента и фундаментальных монографий, лежащих в его основе, а по вине самого архитекторастроителя-автора, использовавшего в работе по его, собственного здания, возведению некачественные, трухлявые (либо просто неуместные) – не чужие, добытые им самим! – кирпичинаблюдения-факты и скрепляющего их недозревшими собственными идеями, основанными на слабых и неверных собственных же мыслях. Земля, на которой автором возводится и будет стоять теоретическое здание, – это общее знание и культура. Но яму под фундамент будущего строения автор должен выкопать сам, а для этого ему необходимо в течение многих лет упорно и кропотливо приобретать знания и жизненный опыт и повышать культурный уровень. Определить, где копать яму под будущее строение – в какой области приобретать знания и совершенствовать профессиональные навыки, помогут Учителя, ибо их мудрость, а также опыт и знание науки и жизни помогут правильно оценить врожденные склонности и способности молодого человека, его наличные моральнодуховный уровень, степень культуры и образованности и интеллектуальный статус и найти им верную точку приложения. А вас, уважаемые читатели, я призываю, перед тем, как принять пищу, подумать, а кому – Кому! – и для чего это нужно, особенно если вы не в духе, а аппетит у вас зверский. Христос, искушаемый злым духом, не просто так голодал в пустыне сорок дней… А.Е.СТРОГАНОВ – это психиатр, драматург и режиссер, который и в жизни, и в медицине, и в искусстве мыслит образно, причем не только мыслит, но и умеет воплощать (и развоплощать) создаваемые им Образы в (из) актеров и в (из) нас, зрителей. Я помню лавинный поток чувств и мыслей, нахлынувших-захлестнувших меня после просмотра спектакля по его пьесе “Лисица на чердаке”, помню заслуженные горячие аплодисменты автору, к которым я искренне присоединился, но помню и горечь – а я так не могу… Теперь он сам начал ставить свои спектакли – благо, его колоссальная работоспособность и пластичность (сложно совместить психиатрию и творчество) это позволяет. Также мне очень импонирует последовательно развиваемый и внедряемый им в свою психотерапевтическую практику метод психодрамы (о некоторых возможных нейрофизиологических механизмах действия которого я вскользь упомянул в XIV-й главе). Польза от общения с таким разносторонне одаренным, умным и творчески горящим человеком не измерима годами знакомства. Кстати, Строганов, благодарность благодарностью, но если мне, как ты пророчил, не дадут Нобелевскую премию, то ты мне должен 1…… $ (можно в евро). С.И.ТЕПЛОВ – “Кровоснабжение и функция органов” (Л.: Наука, 1987): “…сама по себе величина артериального притока крови к органу отнюдь не характеризует реальную величину кровоснабжения его тканей” – эта мысль особенно актуальна в эпоху “аппаратного фетишизма” в медицине, в частности, в виде (нередко слепого) поклонения неврологов (и других врачей) данным транскраниальной допплерографии и сканирования брахиоцефальных сосудов – диагностическим методам, незаслуженно вытесняющим электроэнцефалографию, реоэнцефалографию и некоторые другие методы с поля их компетенции; “…при ишемии и спазме наиболее ранимой частью мозга являются не нервные клетки, а эндотелий капилляров” – этот вывод автора помог мне много позже сформулировать собственный тезис о том, что первовоплощение патогенного Образа – Образа болезни, в мозг и его последующая материализация в теле происходят на уровне микроциркуляторного ложа. В этой монографии я нашел ответы и на многие другие вопросы, которые способствовали росту моего знания и пониманию того, что без участия сосудистой системы не формируется почти ни один патологический процесс, а не одна лишь только духовнопсихосоматическая патология, к которой, при всей ее распространенности, нельзя сводить все заболевания человека (как это делают некоторые ортодоксальные и недостаточно грамотные – оттого и ортодоксальные – авторы). ТОКИНГ ХЕАДЗ – в 1987 году, когда я впервые услышал “Creatures of Love” из альбома “Little Creatues”, я понял: Talking Heads – это навсегда; кто-то нашел “свой дезодорант”, а я нашел свой рок-квартет, стоит мне вспомнить-подумать о котором, как сразу же хочется его послушать. Именно с

433

Talking Heads я стал постигать авангардную американскую рок-культуру, интеллектуальный рок. Как все-таки переплетаются, порой, причудливо и фантастически, в моей жизни люди, музыка, места и события – места-события. Композиция “Creatures of Love” (альбом “Little Creatues” я приобрел в 1990 г., незадолго до отъезда в Москву на специализацию) прочно ассоциируется у меня с Всероссийским центром восстановительного лечения детей с детским церебральным параличом и особенно с его основательницей-руководительницей, – я бы даже сказал, настоятельницей, блюдящей научный и человеческий подход к лечению и реабилитации таких детей, – Семеновой Ксенией Александровной, которой, в силу вполне понятных причин, абсолютно чужда такая музыка (беседую с К.А. или вспоминаю о ней, а в голове крутится “Creatures of Love”; слушаю “Creatures of Love”, а перед глазами стоит лицо К.А., – так ее за глаза зовут сотрудники и многие из тех, кто ее знает, – и ее знаменитая рафаэлевская мадонна-иконка на шее), и ее сыном, Семеновым Андреем Сергеевичем – прекрасным специалистом-нейроиммунологом в области ДЦП, дружба и личное человеческое и научное общение с которым, как и его печатные работы, несказанно обогатили меня. В частности, он показал, что клинически видимому ухудшению состояния больных с ДЦП – спонтанному или на фоне какого-нибудь лечения – всегда предшествуют субклинические признаки (усугубления) центральной демиелинизации в виде нарастания титра антител к S-100 – основному белку миелина (к сожалению, редко учитываемой при лечении особенностью таких детей является то, что они очень боятся чужих людей, пребывания без близких, одиночества и боли, – эти факторы резко усиливают мышечное напряжение…). Родом Ксения Александровна из Питера и после прорыва ленинградской блокады провела какое-то время на Алтае, в г. Рубцовске, в котором и я начинал работать врачом сразу после окончания медицинского института; она специалист в области ДЦП – и моя старшая дочь страдает ДЦП. Как только я увидел Ксению Александровну, то сразу почувствовал какую-то близость с ней; с ее сыном Андреем тоже сразу же установились близкие отношения. Психиатр-ученый Сергей Федорович Семенов, муж Ксении Александровны и отец Андрея, изучавший, в частности, иммунопатологию ДЦП (см.: С.Ф. Семенов, К.А.Семенова – “Иммунобиологические основы патогенеза нервных и психических заболеваний”), – и психиатр-ученый Зигмунд Фрейд, открывший и “бессознательное” и первое в мире отделение детской неврологии; Фрейд описал детский церебральный паралич и дал ему это название. Есть много и других удивительных аналогий в этой цепочке внешне и внутренне связанных событий моей жизни, жизнях этих – и других – людей… В.М.УГРЮМОВ – “Висцеральная патология при поражении центральной нервной системы” (под ред. В.М.Угрюмова. – М.: Медицина, 1975). Сбился со счета, сколько раз я читал-перечитывал эту книгу, в которой показано, что “…патология любого внутреннего органа не может рассматриваться оторвано от вовлечения в патологический процесс центральных, в частности, нервно-проводниковых и нейрогуморальных, регуляторных систем. Именно в этом аспекте – с позиций церебро-органного этиопатогенеза должно быть пересмотрено и дополнено современное учение о патологии внутренних органов”. Этот вывод является одним из краеугольных камней, на котором основана моя теория. Том УЭЙТС – все началось с “Blue Valentines” – и продолжается по сей день. “Физиология и патофизиология легочных сосудов” (Под ред. Е.К.Уэйра, Дж.Т.Ривса. – М.: Медицина, 1995): “Когда вода в легких действительно накапливается, она прежде всего проявляется в виде “манжет” интерстициальной жидкости вокруг крупных экстраальвеолярных сосудов и дыхательных путей”, “…сдавление сосудов периваскулярным отеком…”, “…структурные изменения в среднем слое и адвентициальной оболочке могут образовывать ограничивающие “манжеты” (курсивы мои. – И.С.), приводящие к ослаблению вазодилатации”. В том числе и эти наблюдения способствовали формированию моих взглядов на роль экссудативных “манжет”, патофизиологические механизмы их образования и эффекты их действия на стенки кровеносных сосудов, периваскулярные пространства и полые внутренние органы, в частности, при помощи механизма, названного мной “сепарация давлением”. Виктор ФРАНКЛ – нельзя не знать все произведения Франкла, без него просто невозможно понять себя и жизнь. Чего стоит одна его мысль о том, что аморально все, препятствующее личностному росту и развитию! Эта мысль, как и многие другие его мысли, идеи и высказывания, перекликается с мыслями Блаженного Августина – оба христиане. Зигмунд ФРЕЙД – (моему) уму непостижимо! КАК ему удалось увидеть, – точнее, узреть – “бессознательное”! Фрейд открыл и подарил западному человечеству – до того сокрытый, потаенный – целый психический мир. Позже его (лучший) ученик Юнг заселил этот мир, эту психическую реальность не менее реальными Символами. Но все равно для западного, христианского мира Зигмунд Фрейд был и останется научным первооткрывателем – Колумбом мира “Бессознательного”. Фрейд был не только блестящим психиатром. Мало кто знает о том, что до того, как стать

434

психиатром, он был нейроанатомом и невропатологом. В частности, именно Фрейд открыл в Австрии первое в мире отделение детской неврологии, а в 1893 г. ввел термин “детский церебральный паралич”, описав возможные причины этого заболевания (к которым в наше время ничего существенного не добавилось). Мне очень импонирует этот путь: от анатомии к неврологии, психиатрии и психоанализу. Только такой путь и такие знания позволили Фрейду подарить нам истину, что “анатомия – это судьба”. Это высказывание я сделал эпиграфом к своей работе, потому что оно является одной из базовых, принципиальных истин-утверждений, способствующих формированию моих взглядов на духовно-психосоматическую патологию; более того, оно во многом является и квинтессенцией этой работы, и я только расшифровал и проиллюстрировал этот гениальный вывод прозорливого Фрейда. По тому, как стремительно эволюционировали его взгляды на “сознательное” и “бессознательное”, что особенно заметно по его поздним научным произведениям (назвать их “работами” у меня язык не поворачивается), можно только догадываться, что бы он еще увидел в этой психической бездне... Фрейд вскрыл и, – насколько смог и успел, ибо жизнь так коротка! – изучил взаимосвязь между, если воспользоваться терминологией Павлова, “первой” и “второй” сигнальными системами. – Кто откроет и научно изучит третью сигнальную систему, локализует ее в человеке и духовно, функционально и структурно свяжет воедино с двумя первыми мирамисистемами? В.В.ФРОЛЬКИС – после изучения капитальных работ этого автора я стал представлять, что такое старение; до этого плохо понимал. А чего стоит его мысль о том, что “влияние мышечной активности настолько глубоко, что способно изменять активность генетического аппарата и биосинтеза белков”! (“Старение и биологические возможности организма” М.: Медицина, 1975). Стивен ХАССЕН – его работа “Освобождение от психологического насилия” (СПб.: праймЕВРОЗНАК, 2001) с беспощадной ясностью показала мне, что можно сделать с человеком при помощи морально-психологического давления. “Одной из наиболее важных вещей является наблюдение за собственными (курсив мой. – И.С.) мыслями, чувствами и поведением и стремление лучше понять их”. “Осознайте, что вы – нечто большее, чем ваши мысли, чувства, тело”. “Не ходите к кому попало только потому, что он рекламирует свои услуги” – цитировать можно бесконечно. Прав автор, “все уязвимы для контроля сознания” – поэтому в наше время массового психологического давления и дезинформирования данная книга необходима всем. Эта работа незримо присутствует не только в главе “Экология символов и общественное здоровье”. М.А.ХОЛОДНАЯ – монография “Психология интеллекта. Парадоксы исследования” (СПб.: Питер, 2002) произвела на меня большое впечатление и помогла понять в том числе и некоторые свои личные ментальные и другие особенности; эта книга тоже незримо присутствует в моей работе. Так как развитие духовно-психосоматической патологии начинается с совершения ментальной ошибки, то для предотвращения совершения повторной ошибки и исправления допущенной необходима апелляция к интеллекту больного. К сожалению, в практической медицине этот вопрос даже не ставится. М.А.Холодная совершенно права, когда пишет о том, что в России наблюдается рост “функциональной глупости” среди населения; полагаю, это напрямую взаимосвязано с ростом заболеваемости – и не только духовно-психосоматической патологией, но и многими другими болезнями. А чего стоит мысль автора о том, что “Великая иллюзия, в ловушку которой попали многие великие умы, – вера в рациональную природу человеческого интеллекта” – но если интеллект не рационален, то не рациональны и психика и тело. – А что тогда рационально в человеке? – Ничего? – Вполне возможно… Мне очень близка и идейно созвучна цитата К.Фишер (1980), приведенная в этой монографии: “…мысль в буквальном смысле слова выстроена из сенсорно-моторных навыков” – я полагаю, что мыслит не Сознание, которое порождает Образы, а психика как высшее проприовисцероцептивное “Я”, поэтому способность к интеллекту коренится в теле (мозг – это процессор, перерабатывающий “умные” телесные импульсные посылки). Мысль рождается в процессе движения актиновых и миозиновых нитей по отношению к друг другу; анатомо-гистологически мыслит все, что имеет эти нити и имеет способность к их движению: клетки (актин-миозиновый цитоскелет), внутренние органы (сокращения гладкой мускулатуры) и соматическая мускулатура… (то есть элементарный когнитивный процесс (элементарная “телесная мысль”) – это встречное движение или расхождение некого минимального количества актиновых и миозиновых нитей (двух? более?) со скоростью и дельтой расстояния (сближения либо расхождения), достаточными для возбуждения своего нервного рецептора (передающего эти элементарные мысли в ЦНС, в которой они собираются и суммируются, образуя некое объемное электрофизиологическое поле). В каждый конкретный момент у человека (“в голове”) на поверхности психики столько мыслей, сколько

435

действующих (сходящихся или расходящихся) актин-миозиновых пар волокон. Потенциальное предельное число “телесных мыслей” огромно: оно складывается из общего количества пар актинмиозиновых волокон, скоростей и амплитуд их движения; также следует учитывать движение пар или пучков волокон, а также порций мышц, отдельных мышц или их групп относительно друг друга. Очевидно более сложные телесные мысли (язык тела) кодируются последовательностью восходящих импульсов (от различных генерирующих их образований), интенсивностью их потока, временнЫми промежутками между ними и т.п.). …Затем эти мысли в виде проприовисцероцептивных импульсов передаются по нервным стволам в головной мозг, вызывая импульсную активацию “своих” нейронов, и т.д. К сожалению, с этой стороны – умный-мыслящий человек есть (в том числе и либо первично) умное-мыслящее тело, а “Я”-мозг, как экран телевизора, является только воспроизводящим (отображающим) и перерабатывающим телесные импульсы-мысли устройством – проблема интеллекта нигде и никем не рассматривается (во всяком случае, в доступной мне литературе такой подход к мышлению мне ни разу не встречался; мышление – мы-шли). Если развить этот тезис дальше, то речь и язык, на котором мы мыслим – говорим словами вслух и про себя, – это “мыслящий рот”: губы, язык, нёбо, мышцы гортани и т.д. Если мои рассуждения верны, то тогда получается, что язык, на котором мы говорим, – это в прямом смысле язык, которым мы говорим; недаром в русском языке, – хм, языке – эти слова омонимичны. По крайней мере, такая точка зрения косвенно подтверждается “периферической теорией эмоций”: мы смеемся (улыбаемся, плачем и т.д.) – и поэтому нам смешно, а не наоборот: мы смеемся, потому что нам смешно (к сожалению, автора этой теории я не помню). А еще вспомним, что по-французски слова, обозначающие тело и текст (corpus), омонимичны – быть может, прав Жак Деррида, утверждающий, что письмо произошло раньше речи, и что письмо и речь имеют разное происхождение. Я полагаю, что язык (на котором мыслят и говорят) – это производное речевой мускулатуры, а письмо – это производное (мускулатуры остальной части) тела. Понимание этого различия позволило мне начать думать об иносказательном языке больного тела – и его, этого языка, невыразимости словами. Очевидно, тело (кроме губ и полости рта, генерирующих вербальные мысли и речь) мыслит доязыково, точнее, неязыково (несловесно). Именно поэтому словесное мышление и словесное говорение (да и мычание, выкрики и т.п.) не в состоянии выразить все богатство нашего внутреннего психического мира (“проприовисцероцептивного “Я”-мира”); недаром при общении важную информационную роль несет позно-двигательная экспрессия тела (которую мы невербально считываем, ибо этот язык нам, нашему телу, понятен и знакòм). Если по Павлову речь – это вторая сигнальная система, то речь и мышление тела (за исключением речевой мускулатуры: губ и полости рта) – это параллельная ей сигнальная (неязыковая, несловесная) система (или это и есть первая сигнальная система?). Можно иметь низкий “оральный интеллект” (“оральное мышление”), скудный “оральный словарный запас” и неразвитую “оральную речь”, но умное и “много говорящее” тело – и наоборот. Получается, что локомоторная (актин-миозиновая) свобода тела – это в прямом смысле свобода мышления. Вспомним, что в эволюции существование нервной системы без мышечной нецелесообразно. Тело говорит-мыслит в тишине, в безмолвии, молчаливо (когда рот-язык молчит) – полагаю, что художники, скульпторы, писатели и другие, – творящие молча, в тишине, включая ученых, – мыслят-говорят телом; речь их только сбивает (мешает им), и поэтому в творчестве они предпочитают уединение. Настоящего ученого писать тянет только тогда, когда есть, что написать, когда его тело накопило определенный опыт именно в той области, о которой он собирается писать. Опыт – это чужие знания, сознательно воплощенные в собственное тело (на языке этого тела), в собственную жизнь; именно такие знания, – по которым человек (когда-то жил или) живет сам, – являются настоящими, подлинными, личными. Чисто книжные знания, не проверенные личной практикой, – это знания, не воплощенные в собственное тело, в собственную жизнь, и поэтому, когда такой – начитавшийся – человек что-то (научное, художественное или др.) пишет, он пишет о том, что не пропустил через себя, через свою жизнь, не воплотил в свое тело, чего подлинно не знает, чего не умеет (“не владеет предметом”), – он пишет о чужом, а это ложь, обман, причем обман и себя и читателей. Сколько так называемых научных сотрудников, преподавателей и ученых в области медицины (и не только) стали таковыми сразу после студенческой скамьи, не поработав врачами; о чем они могут написать, чему они могут научить студентов и врачей. В моем понимании фарисейство в медицине – это мертвое книжное медицинское знание, а мертвым является такое медицинское знание, которое, повторюсь, не воплощено в свое тело и в свою жизнь, что возможно только при приобретении опыта практической работы. Фарисейство – это культ мертвого внеличного знания, возведенный в научную степень и стоящий на пьедестале научной должности, поэтому фарисейство

436

– это поклонение идолу, это сотворение кумира. Не просто несправедливо, а ужасно, когда те, кто представления не имеет о настоящей, живой медицине, учат тому, как надо лечить больных людей, да еще при этом свысока относясь к “тупым” студентам и “безграмотным” практическим врачам. Мне и самому не раз приходилось слышать уничижительное: “как, ты даже не кандидат наук!” – Нет, отвечаю я таким вслух или про себя, я не кандидат и не доктор ваших мертвых наук, потому что я пытаюсь научиться жить, понять и овладеть избранной специальностью, собственным телом и собственной жизнью – а это необходимо мне для того, чтобы потом пытаться понять мир и стать его гармоничной и полезной частью (а не быть носителем мертвых, не воплощенных в реальное живое дело знаний). И данная моя работа – это (само)отчет о том, в какой степени мне это удалось. Конечно, в идеале необходимо одинаково хорошо владеть и языковым и телесным мышлением (речью), но таких людей мало (речь идет о врожденных свойствах), и встречаются они, в основном, среди выдающихся актеров, публичных общественных деятелей и т.д. И несколько слов об эмоциях. Эмоции, по крайней мере, их вокально-звуковые проявления, возникают тогда, когда человек безуспешно пытается перевести позно-двигательную смысловую экспрессию своего тела – телесную несловесную мысль, фразу или речь – в вербальную, языковую форму (выразить тело в речи). Он не может что-то важное и нужное сказать, внешне выразить, довести до собеседника на языке тела и пытается, но тоже не может, это же самое сказать словами, перевести в слова. Поэтому эмоции – это речь немого (языка), это (неудачная) попытка словами выразить телесное-несловесное, и состоят они из звуков, вздохов, жестов и т.д. (так же и немой пытается что-то сказать, а только мычит и машет руками). Эмоции нужны тогда, когда собеседники говорят “на разных языках”. Интересно, что многим (как лейтенанту Шмидту с его письмами) проще о чем-то написать (выразить смысл телом), чем об этом сказать (выразить смысл языком). Когда я уловил и понял различие между телесным и вербальным (языковым, оральным) мышлением, то понял и то, что телесная поза, присущая каждой болезни, это в том числе и безуспешная попытка тела перевести что важное (какую-то свою мысль, просьбу, крик, мольбу или другое) в речь, в язык, чтобы сообщить кому-то (как первоклассник тянет вверх руку в надежде, что его заметят и спросят). Но это важное телесное послание либо “застряло” в теле (вследствие пареза, секвестрации и т.п.), либо по нервным проводникам не доходит до психики – головного мозга (разобщение, демиелинизации, биологическая неполноценность ЦНС и т.п.) и поэтому не переводится (в мозге), не преобразуется в словесную форму. Это я заметил ex juvantibus, после разрушения, точнее, расшевеления позы, когда многие начинают спонтанно рассказывать – мочь говорить – о своих трудностях и проблемах; иногда это буквально лавина слов, поток мыслей, рассказ-исповедь (именно поэтому многие любят выпить и поговорить по душам, так как алкоголь расслабляет, расковывает, раскрепощает тело – временно придает ему локомоторную свободу и способность мыслить). Если из человека “выходят” только эмоции (крики, стоны и т.п.), то это, очевидно, говорит о наличии какого-то цереброспинального нейрофизиологического блока (в том числе и препятствующего переводу телесных мыслей в словесную форму) – но в любом случае, даже если человек плачет или кричит во время сеанса (о садистах речь не ведется), то это говорит об улучшении, о том, что произошло вскрытие и опорожнение смысловой, мыслесодержащей телесной ячейки секвестрированного “соматического бессознательного” (также см.: глава XII). В таких случаях главное – это не прекращать попытки возвращения окаменевшим телесным членам способности (говорить-)двигаться, и тогда позже обязательно появятся и мысли и слова. Познать себя – это научиться переводить мысли Себя-тела в “Я”-речь. Таким образом, мысли рождаются только в (локомоторно-[и суставно-?]мышечном и другом актин-миозиновом) движении и никогда – в покое, в котором они, наоборот, исчезают. Если короче и проще, то мышление – это мышечное (и другое) движение; какое движение – такое и мышление. Именно поэтому неподвижная, ригидная мышечная поза, присущая каждой психосоматической болезни способствует формированию в психике “слепого (проприовисцероцептивного) мыслительного пятна”, которое мешает человеку увидеть – внутренне воспринять, промыслить в словах, проанализировать допущенную в жизни ошибку (вспомним, что человек “не видит” ее в том числе и из-за наличия виртуального “слепого пятна” в перцептивном – и тоже в словесном! – восприятии ситуации, в которой допущена ошибка). Что самое неприятное (и для пациента и для лечащего врача), при этом речь идет о принципиально (полностью) не вербализуемой – проприовисцероцептивной – ошибке (и допущенной в жизни “перцептивной” ошибке), которую невозможно, – пока она заперта в ригидной позе, – вербально проанализировать, проанализировать (языковыми, оральными) мыслями-словами, так как тело, о чем сказано чуть выше, генерирует невербальные мысли (за исключением речевой мускулатуры), и застрявшие, подавленные, замороженные в позе-статуе мысли (поэтому поза – это еще и воплотившийся и застывший-

437

затаившийся в теле Символ или изваяние Смысла) – без “разморозки” – невозможно доставить в ЦНС и перевести в последней (либо при помощи последней) в словесную форму. Именно поэтому попытки психологов и врачей расспросить больного духовно-психосоматической патологией о том, что ему мешает в жизни, просьбы – словами! – объяснить, отчего ему плохо, или попытки словесного (!) воздействия на него обречены на неудачу – пациент не может объяснить словами то, что невербально мыслится, что застыло-застряло в позе-теле и поэтому не выводится на уровень логоса, не переводится в слова. Даже если эта ошибка прекрасно видна посторонним, о чем они сообщают больному человеку, то дело в том, что он не видит (“слепое пятно” в восприятии ситуации) эту ошибку, и указать ему на нее – это то же самое, что дальтонику объяснить, что такое зеленый цвет. Недаром говорят “не говори, делай”. Менегетти понял это и стал (молча) ориентироваться по телесным знакам и анализировать сны пациентов. Особенно плохо, если специалист сам имеет больное-немое тело… Идентификация позы данной болезни и ее кинезиотерапевтическое разрушение – возвращение подвижности окаменевшим телесным членам – не только благотворно влияет на соматическую сферу, но и на психику. По мере локомоторной разработки позообразующей мускулатуры уменьшается или исчезает проприовисцероцептивное “слепое пятно” – и его внешнее проявление-отражение: “слепое пятно” в восприятии жизненной ситуации, в которой допущена ошибка (вспомним, эти два “слепых пятна” взаимосвязаны через Образ; по сути, внешнее и внутреннее рецептивные секвестры-“слепые пятна” – это внешнее и внутреннее психическое и соматическое секвестрированное-“бессознательное”), – и в голове появляются (передаются телом) “мысли по поводу…”, и/или человеком (наконец-то) узревается его проблемная ситуация, и им совершаются долгожданные нужные поступки и действия. – Именно после обнаружения феномена появления этих “мыслей по поводу…” и изменения психоэмоционального профиля и поведения пациентов, сопровождающихся позитивными изменениями в их жизни, наступающими у некоторых пациентов после курса мануальной терапии (или даже после сеанса – доводилось видеть), я и заинтересовался позой (еще и этим аспектом позы) и стал разрабатывать свою телесную практику (не просто мануальную терапию, а именно комплекс упражнений, направленных на разрушение имеющейся у больного позы и выполняемых преимущественно самим пациентом). При этом критериями эффективности, свидетельствующими о разрушении позы (данной болезни) и возвращении подвижности позообразующей мускулатуры, для меня служат прежде всего позитивные изменения на уровне психики и способность улучшать свою жизнь. Еще про позу можно сказать то, что она видима и тактильно воспринимаема – и поэтому расшифровывать ее нужно через органы зрения – любую болезнь в первую очередь видно, на слух – каждую болезнь слышно, и при помощи рук – любая болезнь характерна на ощупь. Это обусловлено тем, что через глаза тело осматривает само себя снаружи (выходя за рамки высшего приприовисцероцептивного “Я”), чтобы увидеть то, что нельзя – самому Себе-“Я”-телу – почувствовать изнутри, а также выразить, объяснить и передать (для другого телесного члена) при помощи эндорецепции: телесный член → проприовисцероцепция-мысль → мозг → мысль – эфферентная импульсная посылка → другой телесный член. В первую очередь, речь идет о внешней форме, которая улавливается и определяется только при помощи зрения (глядения снаружи), ибо только через форму можно почувствовать интенцию сокрытой в ней материи. Поэтому, если речь предназначена в первую очередь для собственных ушей (речевой аппарат и орган слуха, как известно, образуют пару), то парой зрению является проприовисцероцепция. Вот еще цитаты из М.А.Холодной, косвенно способствовавшие формированию моей уверенности в том, что причины (истоки) мышления, точнее, того, что мы ощущаем “в голове” при мышлении, необходимо искать в теле: “…природа любого явления не может быть понята на уровне описания его свойств. Объяснить природу той или иной реальности значит вскрыть ее структуру, ибо структура является основой ее функционирования”; “…еще одним важным положением структурноинтегративной методологии является признание ведущей роли структурных характеристик объекта относительно тех конкретных свойств, которые он обнаруживает в тех или иных условиях. В естественных науках идея о том, что свойства (функция) объекта оказываются производными по отношению к закономерностям его структурной организации, являются общепринятой нормой научного мышления. В частности, считается, что найти закон существования того или иного объекта – физического, химического, биологического – значит понять принципы устройства данного объекта, поскольку его структура определяет эмпирически проявляющиеся свойства”; “…объяснить природу интеллекта на уровне анализа его свойств (проявлений) в принципе невозможно. Для этого надо перейти к анализу особенностей внутриструктурной организации этого психического образования, которые предопределяют его итоговые (системные) свойства”; “Важно подчеркнуть, что структурно-

438

интегративный подход вводит в сферу психологического анализа проблему субстратных характеристик изучаемого объекта” – лично я (пойдя по пути, предложенном С.В.Мейеном, что “принятие постулата препятствует самой постановке проблемы”, постулата, что мышление происходит в мозге, осуществляется мозгом) понял это так, что мысль материальна, точнее, материальны структуры, ее продуцирующие (то есть мысль – это функция), а отсутствие, заблокированность мыслей – это секвестрация этих структур, их выпадение из общеорганизменного ансамбля, и стал искать эти мыслящие структуры в теле. – Но пора остановиться, дабы не переписать эту монографию целиком, хотя хотелось бы привести еще много цитат, креативно обогативших меня и способствовавших пониманию того, что собой представляет и на чем зиждется духовно-психосоматическая патология. Карен ХОРНИ – “Невроз и личностный рост. Борьба за самореализацию” (СПб.: ВосточноЕвропейский институт психоанализа и Б&К., 2000) – вот послушайте: “Науке есть дело до общего, до более или менее универсальных характеристик предметов вообще, а не до отдельного случая. Но все реальное – всегда отдельный случай” – какая глубокая мысль. К написанию своей работы я (тоже) шел из собственной медицинской практики и самообразования, а не из чисто преподавательской медицины по чужим, через призму собственного опыта не пропущенным и поэтому оторванным от реальной медицины книжным знаниям (как некоторые “ученые”-преподаватели, ставшие таковыми сразу после студенческой скамьи и ни дня не проработавшие в практическом здравоохранении). Хаймо ХОФМАЙСТЕР – “Что значит мыслить философски” (СПб.: Издательство “Лань”, 2000). С какого-то времени любой думающий врач (и человек) начинает понимать, что без философии – никуда. Но по вполне понятным причинам врачу – неспециалисту в этой области, крайне сложно работать с первоисточниками, и многие из философских “чайников” ищут книгу-поводыря, книгупомощницу. Я свою нашел – и вам рекомендую. Приведу лишь некоторые мысли, впитанные мной из этой замечательной книги: “И там, где сегодня физика говорит об элементарных частицах и атомах, она полностью отдает себе отчет в том, что эти термины подразумевают не основные элементы действительности, а имеют всего лишь символический характер” (Хофмайстер). “Вне себя не выходи, а сосредоточься в самом себе, ибо истина живет во внутреннем человеке” (Блаженный Августин). “… всеобщее признание теории ничего не говорит о характере ее истинности” (Хофмайстер). “Брошенность и проект – вот два сущностных признака человеческого бытия” (Хайдеггер, курсив автора). “Поверить в бога – значит понять вопрос о смысле жизни. Верить в бога – значит видеть, что с делами мира еще не покончено. Верить в бога – значит видеть, что жизнь имеет некий смысл” (Витгенштейн). “Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время: если бы я захотел объяснить спрашивающему – нет, не знаю” (Блаженный Августин). “Речение есть субъективный рефлекс, в котором вещь сама себя передает языку” (Гадамер). “Действие, а соответственно и отдельные поступки, есть собственно то, в чем исключительно только и может заявить о себе свобода” (Хофмайстер – разумеется, автор не сводит действие к движению, хотя я утверждаю, что локомоторная несвобода – обязательное телесное проявление триединой …↔духовно↔психо↔соматической↔… несвободы, так как другой – не триединой, а моноипостасной – несвободы не бывает), следовательно, личная пассивность и бездеятельность и их локомоторные проявления-отражения (анатомическая несвобода) – первые признаки несвободы или рабства. “…Аристотель различал правосудную (когда у больного была возможность не болеть) и неправосудную болезнь” (Хофмайстер). “…гнев, ненависть и зависть …их появление не является актом свободы воли” (Хофмайстер). “Заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие – это и есть справедливость” (Платон). “Заблуждающаяся совесть – это бессмыслица” и “Я в решениях совести должен ссылаться на самого себя, и только для меня самого действительна моя совесть: она ведь моя” (Кант). “Душа выступает причиной тела”, “Ум входит в душу извне” (Аристотель). “Труд, будучи социальным отношением, является причиной господства человека над человеком” (Хофмайстер) – и этим обладает болезнетворным воздействием, формируя рабаСущность в человеке; поэтому труд обречен на исчезновение. Недаром “…Гегель в своей дедукции отношения раб-господин труд называет “заторможенным вожделением”. Если вспомнить о том, что под вожделением (Гегелем) понимается процесс, в котором Я стремится к самому себе и пытается утвердить себя путем отрицания вожделения, то Я находит свое высшее наслаждение только там, где оно в своем вожделении знает себя в состоянии неограниченной свободы. Но в своей свободе оно, чтобы смочь наслаждаться, ссылается на то, что осуществляется оно посредством труда. Таким образом, оно распадается (курсив мой. – И.С.) на Я, стремящееся к наслаждению, то есть Я господина, и на другое Я, трудящееся на него, Я раба. В то время как оба существуют благодаря труду, последнее Я обречено только на рабство, которое заторможено в своем вожделении именно в

439

труде – и это является сугубо человеческим, так как в отличие от простого вожделения труд как заторможенное вожделение сохраняет от исчезновения предмет вожделения” (Хофмайстер). “Нравственность, по Канту, представляет собой деятельность разума по отношению к неразумной чувственности” (Хофмайстер). “Подтвердить себя – значит, по Кьеркегору, обрести (свою! – И.С.) телесность. Обретение телесности духом он описывает как синтез, в котором знающий о себе дух человека есть человек, но в то же время он знает и о своей животности. Хотя определение человека состоит в том, чтобы быть духом, однако бытие духа означает для человека постоянную связь с телом и чувственностью” (Хофмайстер). “Но Я есть прежде всего то существо, которое не существует вне самого себя, которое не может знать, будет ли оно еще существовать в следующее мгновение” (Хофмайстер). Философы умеют – и учат нас – думать и выражать свои мысли. А то читаешь некоторые медицинские монографии и статьи (ох уж эти статьи!) и видишь в конце: “данный материал может помочь (чаще не помогает, а запутывает) в лечении такой-то болезни” – ну разве так можно! Джон Ли ХУКЕР – мой любимый блюзмен, особенно его “Loving people”, “The healing game” (в дуэте с Ваном Моррисоном), “Sugar Mama”, “I’m bad like Jesse James”, “I lay down” (в дуэте с Zucchero – этот дуэт надо слышать!)… – по сути, можно перечислить все его песни. Нередки периоды, когда я по нескольку дней никого или почти никого не слушаю, кроме Хукера, – в этом плане, кроме Дилана, нет другого такого музыканта. Если чье-либо творчество становится человеку так же необходимо, как хлеб, молоко или картошка, то это говорит о том, что оно удовлетворяет, точнее, строитподпитывает какие-то базовые нравственно-духовные потребности его личности. Стефан ЦВЕЙГ – перед тем, как начать писать (“клавиатурить”) свою работу, я перечитал новеллы Стефана Цвейга, “зарядился” – и больше за весь этот год не открывал ни одной художественной (и научной) книги. Правда, кроме одного раза, пройдя примерно три четверти своего пути. Это была биография Зигмунда Фрейда, написанная – блестяще, талантливо, как и все остальное, – Стефаном Цвейгом. Я читал о том, как Фрейд в течение всей своей творческой жизни, несмотря ни на что, последовательно и упорно продолжал плодотворно работать над своим детищем – теорией и практикой (методом) психоанализа, и восхищался – и заряжался! – личным и научным мужеством, силой духа и силой воли этого замечательного человека, точнее, этих двух замечательных и для меня равно талантливых людей: гуманиста и ученого Зигмунда Фрейда и гуманиста и писателя Стефана Цвейга. ЧАЙКОВСКИЙ – Петр Ильич для меня весь в 4-й, 5-й и особенно 6-й симфониях. А.М.ЧЕРНУХ – “Микроциркуляция” (М.: Медицина, 1984) составляет фундамент моих знаний о сосудистой системе, заучена-зачитана буквально до дыр. М.Ю.ШИШИН – Михаил, ты не только мой друг, консультант, рецензент-философ и рецензенткультуролог. Именно ты (видя мои мучения, жалостливо) подсказал мне определить Сущность как иерархически организованное психо-биоорганическое единство. Тобой было бескорыстно подарено, точнее, засеяно в мою голову много (проросших) философских и общечеловеческих идей, дано много ценных методических советов, а также оказана (столь необходимая мне) моральная поддержка. Большую пользу мне принесла и приносит твоя изданная с единомышленниками монография “Духовно-экологическая цивилизация: устои и перспективы” (Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. – Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2001), с помощью которой я надеюсь когда-нибудь выйти на такой же уровень и масштаб мышления, понимания и осознания проблем человека и общества – и просто всего происходящего вокруг. Спасибо! ШОСТАКОВИЧ – я думал, никто и никогда не станет для меня вровень с Бахом; если с Баха классическая музыка для меня началась, то на Шостаковиче она закончилась. Мои любимые произведения – 14-я и 15-я симфонии. ШУБЕРТ – слушаешь “Death and Maiden” и чувствуешь, как музыка проникает в тебя. Анн Анселин ШУТЦЕНБЕРГЕР – “Синдром предков. Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы” (М.: Изд-во Института Психотерапии, 2001) Цитировать не буду, добавлю только, что ни до, ни после я не читал такой работы – мои глаза открылись на многое… Карл Густав ЮНГ – через Юнга я начал постепенно понимать то неоднозначное влияние, которое христианство (и все другие религии) оказывает на состояние духовно-психосоматического здоровья отдельного – даже неверующего – человека и в целом человечества. По мнению Юнга и юнгианцев, нередко вера (вера в христианского бога или вера по-христиански) – это свидетельство, причина либо следствие “раскола между верой и разумом”. Применимо к тематике моей работы это, очевидно, свидетельство (в том числе и) полного или частичного разобщения, как минимум, “ответственной” за данную веру (вера – понятие гораздо более широкое, чем вера в бога)

440

“религиозной” аффективно-когнитивной структуры, принадлежащей(-генерирующей) главному “Я”, на аффективную (вера) и когнитивную (разум) половинки-составляющие. Если рассматривать человека как (при жизни) принципиально неразрывное триединство духа, души и тела, то тогда правомерно спросить, что такое вера, точнее, как представлена, отображена – воплощена вера, а также неверие, безверие и зло на соматическом, плотском уровне? Сейчас эту тему (проблему) все обходят стороной, точнее даже, просто не замечают, а то и вовсе отрицают. А ведь когда-то не только католические инквизиторы, но и их православные “коллеги” (вместе со всем народом, охочим до дармового зрелища чужих страданий и смерти) ретиво искали – и находили! – различные телесные проявления, знаки и стигматы, указывающие на воплощение дьявола, (небезосновательно) полагая, что любая мысль, в том числе и дьявольская, воплощена в теле… Не дает мне покоя и еще один вопрос: а “верят” ли – и как и в кого – Сущности, обитающие в нашем Бессознательном, ведь это тоже триединые духовно-психосоматические живые существа? Возможно ли “сознательно” исповедовать христианство, а “бессознательно” (из “бессознательного”) сразу или поочередно поклоняться другому богу или многим из них – или даже быть поклонником дьявола, либо ни во что не верующим атеистом (тогда как при обрывании лепестков ромашки: мы сегодня или в этот миг в этого-другого-третьего бога/дьявола/ни во что верим – не верим – верим – не верим…)? Юнгом и юнгианцами вопрос: верят ли – и как и в кого – Сущности, конечно же, никогда не ставился и не обсуждался, так как такого понятия как духовно-психосоматическая Сущность у них не было и нет. Они задают более частный вопрос, причем в плане адресации задают его как-то размыто и недостаточно четко (как, впрочем, и все другие “бесструктурно мыслящие” психиатры, психологи и психоаналитики): где в человеке гнездится религиозность, вера в бога, где находится некая верасубстанция? На этот вопрос они сами же и отвечают: божественное в человеке (предположительно) присутствует-располагается (где-то) в сфере “психического бессознательного”, опять-таки, анатомически не конкретизируя, не указывая, где именно, в какой форме и каким способом-образом располагается и фиксируется это самое “психическое бессознательное” – и почему именно там, а, допустим, не рядом. Но этот вопрос Юнга стимулировал меня на многие размышления, в частности, о телесной проявленности и локализации “психического бессознательного” (и его части – “религиозного бессознательного”). Симптоматично и другое: в наше время, когда верить народу “разрешили”, все кругом призывают не задевать религиозные чувства верующих – но никто не призывает не задевать их религиозный разум, как будто его и нет вовсе. Или действительно вера и разум, подобно религии и науке, всегда будут находиться в борьбе и антагонизме: кто кого – и при помощи “чего”? Я отнюдь не считаю себя специалистом в вопросах веры и религии, но как человек, являющийся духовным и культурным продуктом христианской цивилизации, и как врач имею моральное и профессиональное право интересоваться ими. Для меня любая религия – это в первую очередь моральный кодекс как основа нравственности. И я присоединяюсь к точке зрения тех, кто вместе с Юнгом и юнгианцами считает, что с этих позиций “смысл появления христианства (не потерявший актуальность и в наше время. – И.С.) – моральное подавление животных влечений у населения морально разлагающегося и погрязшего в разврате Древнего Рима”, а это совсем не мало. Вместе со своими последователями Юнг небезосновательно считает, что “исключительно сознательная и спиритуализированная природа христианства внесла свой вклад в современную болезнь личности…”, в частности, потому, что “…христианство всегда относилось с презрением к плотской и инстинктивной стороне жизни”. Его вывод: “христианство обладает патогенным потенциалом”, так как, добавлю от себя, своими принципами и запретами оно явно или неявно провоцирует развитие трехуровневого морального конфликта (также см. главу XXIII): а на уровне сознания – между греховными помыслами и религиозными нравственными установками (борьба Черного и Белого Образов); б на уровне психики – между влечением к пороку и отвращением к нему (борьба “черного” и “белого” аффектов в виде персистирующего возбуждения соответствующих аффективно-когнитивных структур, возможно, “борющихся” друг с другом в виде павловской “сшибки” нервных процессов либо путем навязывания друг другу и/или ЦНС в целом ритма своих пейсмекеров, воздействующих аксонально-синаптически и/или эфаптически), и в на уровне тела – тоническое и локомоторное противостояние соматизированных аффектов в виде “морально окрашенных” паттернов мышечного напряжения (борьба между “черной” и “белой” позами как двумя менегетьевскими “желаниями действия”). Поэтому, как и всякий другой, моральный конфликт на религиозной почве неизбежно приводит к развитию духовно-психосоматического заболевания, с симптомами которого пациент через какое-то время и обращается за помощью к врачу (а не священнику). Получается, провоцируют развитие заболевания – своими запретами – одни, а борются

441

с этим заболеванием – своими разрешительными советами – другие; в том числе и поэтому взаимоотношения между священниками и врачами всегда были, несмотря на внешнюю корректность, достаточно сложными. Врачу глубину и истинность веры пациента определить невозможно, да и не нужно (хотя – как посмотреть). Но все-таки медицина как наука (включая, кстати, и психоанализ, несмотря на попытки некоторых психоаналитиков подменить религию) по определению занимается “телесным обеспечением сущностных сил человека”, а не наоборот. И поэтому практический врач ориентирован на оказание телесной помощи, то есть по умолчанию – декларации не в счет – исповедует примат соматического над психическим и тем более над духовным (“рыба гниет с головы, а чистят ее с хвоста”). При моральном конфликте между духом, душой и телом на религиозной почве врач не может (в открытую) потакать пороку и советовать верующему пациенту плюнуть на религиозные запреты и нравственные нормы и, отдавшись во власть похоти, (с кем-нибудь) утолить низменные желания своей (и чужой) заблудшей души и потребности грешного тела, и ему остается только пытаться хоть как-то пригасить морально-психосоматический пожар, паллиативно назначая пациенту успокаивающие или психотропные средства либо как-то по-иному отвлекая или обманывая его разгоряченные разум и сердце. – А что врачу еще остается делать: посылать пациента к священнику – но как определить, к какому? Одному больному советовать – ты иди в церковь, а другому – иди к кришнаитам? Сейчас в нашей стране повсеместно возводят храмы, открывают новые молельные дома; в некоторых больницах тоже строят часовни либо выделяют помещения для отправления религиозных потребностей – но только для церковно православных (раздельных больниц для православных, мусульман и т.д. у нас (еще) нигде не открывают). А куда в такой больнице пойти помолиться мусульманам, иудеям, католикам, баптистам, буддистам и другим? Получается, православный ходит и молится, а остальных верующих обделили, точнее, обидели – а ведь фактически это дискриминация по религиозному признаку. А кого слушать бедному больному, если его батюшка (или гуру) авторитетно заявляет, что это, дескать, не болезнь, а кара небесная, поэтому, не лечись, а покайся и больше не греши – и все пройдет, а врач не менее авторитетно настаивает на лечении или операции. Распространенный пример: сексологи, сексопатологи, андрологи и гинекологи советуют жить половой жизнью как можно чаще и регулярнее (нередко еще и добавляя, что необязательно только с брачным партнером, разнообразие, мол, приятнее и полезнее), по-своему аргументировано утверждая, что половое воздержание вредит психическому и телесному здоровью (невоздержанных), а священники, наоборот, призывают к половому воздержанию (вне брака – к полному), утверждая – и тоже не менее аргументировано – обратное. То же самое – в отношении к абортам и многому-многому другому. Еще хуже, когда ни врач, ни священник по причине своего равнодушия или невежества вообще ничего не говорят человеку о том, что его моральные страдания и заболевание напрямую взаимосвязаны, или просто (футболят-)посылают овечку-пациента друг к другу. И тогда доверившийся им обоим больной человек (забывший или никогда не знавший о том, что выбор в таких случаях – это не только его личное дело, но и прямая обязанность), выполняет морально взаимоисключающие друг друга наставления и рекомендации, тем самым углубляя имеющийся или провоцируя новый моральный конфликт и, следовательно, вызывая обострение старого или возникновение нового морально-психосоматического заболевания. Допустимо спросить: а что будет при лечении мусульманина или католика у врача – ортодоксального иудея или ортодоксального атеиста? А что делать верующему врачу, если к нему на прием пришел пациент, ведущий, по его мнению как верующего человека, аморальный, греховный образ жизни и от этого болеющий? Что он ему в итоге должен сказать, если как верующий человек он отчетливо видит одну причину его болезни – зависть, распутство или другой грех, а как врач он обязан это игнорировать – не лезть в душу – и думать только о телесных симптомах и данных анализов и обследований? Возможно и другое, когда человек болеет именно потому, что не может в какой-то ситуации пойти против правды и совести. Бесспорно одно: в таких случаях верующий врач поставлен перед нелегким, а порой, трагическим и судьбоносным – и для него и для больного – выбором, когда тварный профессиональный долг и (переделанная на современный лад) клятва Гиппократа требуют говорить и советовать одно, а его религиозные убеждения, нравственные нормы и моральные принципы (моральные законы жизни) – противоположное. Но в Библии сказано: “Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними” (Мф, VII, 12). Трагизм и фатальность этого выбора

442

состоит в том, что при любом исходе он всегда вызовет у совестливого врача психический надлом и развитие морального конфликта со всеми вытекающими неблагоприятными духовнопсихосоматическими последствиями. – Кто научит врача, как ему выбрать правильный ответ из двух правильных ответов? Чья правда в нем должна быть сильнее: правда верующего или просто нравственного человека или тварная правда (тварного) врача? На какую правду ему необходимо плюнуть и как сделать, чтобы потом ему самому морально не мучиться, не страдать от этого плевка … в собственную душу? Это – не просто вопросы, которые можно проигнорировать. Это – императивы Канта. Этот роковой выбор для врача неизбежен – и именно в нем, в этом выборе, заключается пафос, трагизм профессии врача, которого государство, религии и общество сознательно или, что еще циничнее, бессознательно приносят в жертву своим ошибкам, грехам и порокам, заставляя разгребать духовно-психосоматические “авгиевы конюшни” человечества. Принудительно делая выбор вместо больного, оттолкнуть которого он не имеет никакого права (это право у него отняли, приказав ему: “свети другим, сгорая сам!”), врач, принося в жертву безнравственно испугавшемуся самому сделать этот выбор человеку свое моральное и психосоматическое здоровье, неизбежно заболевает сам. Врач наносит себе вред не только тем, что его выбор того, что советовать пациенту, всегда ошибочен (ведь отвергнутый выбор тоже правильный), но также и тем, что он аморально делает выбор за другого. Посчитайте сколько морально-психосоматических “ударов” получит врач, к примеру, за год, если у него 10-15-20 больных в день при пятидневной рабочей неделе и плюс ночные и суточные дежурства – сколько времени он может морально и психосоматически “продержаться”? Особенно остро, – порой, драматически – эта проблема стоит у молодых врачей, не растерявших еще своего юношеского идеализма и искреннего и совершенно бескорыстного желания не только профессионально, но и почеловечески помочь всем больным и страдающим людям. Их, еще не имеющих защитной “корки” на душе или профессионально не отупевших от хронического безденежья, несправедливости, обид и оскорблений, особенно больно ранит равнодушие людей к самим себе, к своим больным родственникам: бабушкам, дедушкам и нежеланным детям (порой, родственники даже прозрачно намекают на желательный исход пребывания их библейского “ближнего” в стационаре), а также оскорбительная моральная несправедливость по отношению к ним самим. Сколько слез и страданий молодых врачей, особенно женщин мне приходилось видеть… Всем горько расставаться с иллюзиями, и врачи – не исключение. Позже эти моральные раны уже (почти) не выходят на уровень психики, а сразу соматизируются. Никаких примеров приводить не буду, так как любой врач понимает, какие именно случаи имеются ввиду. Вот только добавлю, что нам, врачам, особенно обидно, когда государство, закон и общество, идя на поводу у голосующей за них черни (порядочные пациенты, которых, к счастью, большинство, так себя не ведут), публично порицают и административно или даже юридически наказывают врачей нередко практически ни за что. Врач всем должен. – А кто должен врачу? – Никто и ничего. – Но тогда de facto выходит, что мы, врачи, рабы, если имеем только профессиональные обязанности и не имеем профессиональные права! Но разве у нас нет чувства собственного достоинства? Разве мы, врачи, не люди? Разве нас уже лишили гражданских прав? – Нет? – Но тогда почему в таких случаях мы не находимся под защитой властей (особенно выборных), закона, СМИ и общественного мнения? Почему любой, почти совершенно не опасаясь, может, напившись пива или водки, морально унизить, физически оскорбить, ударить – дать “лепиле” в морду – или даже изувечить (и такое было) врача и морально и административно-юридически безнаказанно возвести на него административно или уголовно наказуемую напраслину? – Ему можно, ведь он – страдает, он – народ, он – избиратель, и поэтому, когда такой пойдет жаловаться, то сердобольный судья или защитник народа – депутат, ему обязательно помогут. Мне пришлось выступать доверенным лицом ответчика в подобном судебном процессе, когда оболганный и морально почти сломленный специалист не мог сам себя защищать, а на стороне истицы, алчно решившей разжиться-разбогатеть на своей собственной болезни, были научно остепененные оборотни-иуды из наших же рядов. Как себя может чувствовать врач, когда в газете видит объявление о том, что кто лечился у такого-то специалиста, пусть позвонит по такому-то телефону? Как себя может чувствовать врач, когда кандидат в депутаты, выступая по радио, обещает избирателям “покончить с произволом врачей”? Как себя может чувствовать врач, когда его – по жалобе больного – наказывает начальство (прекрасно знающее о его невиновности, но боящееся потерять свое теплое место) за то, что он не назначил больному дорогой хороший препарат, причем наказывает то же самое начальство, которое запретило его назначать, а приказало – по указке страховой компании! – лечить всех дешевыми лекарствами? – В наши дни эта проблема столь актуальна, что о ней даже упоминает академик Вейн в своей теоретической монографии.

443

– Почему у нас в стране до сих пор нет общества защиты прав врачей и медицинских работников? – А в том числе и потому, что, озлобившись или будучи изначально таковыми, – сейчас в коммерциализированные медицинские (и другие) институты могут поступить почти все, у кого есть деньги, – нередко врачи, презрев, в первую очередь, себя! – как чернь, сами, мерзко, трусливо, за глаза! – оскорбляют своих коллег, причем нередко тех, которых даже в лицо никогда не видели или, что еще подлее, которым профессионально или по-человечески сами обязаны! Это – еще одно из проявлений рабства врачей и медицинских работников. Именно поэтому многие молодые специалисты, чуть поработав в такой удушливой и нищей атмосфере, бегут в медицинские кооперативы, а то и вовсе из медицины. Им никто не говорил, что такое реальная медицина, и их никто не учил прощать. Конечно, можно относиться к профессии врача и медработника по-философски – морально и эмоционально отстраненно. Но – нельзя и не получается, так как, будучи отстраненным, не переживая за больного, не сострадая ему, не страдая вместе с ним, помочь больному человеку почти невозможно, во всяком случае, достаточно сложно – таковы мы, русские люди и русские врачи. Со временем, по причине кумуляции психических надломов и груза – чужих! – моральных ошибок и страданий, врач нередко становится морально-психологически “заразен” и опасен не только для больных, но и для здоровых людей, в первую очередь, для своих библейских “ближних”. Причем даже если врач уходит из медицины, то груз чужих ошибок – принудительно, за других сделанных моральных выборов – он все равно неизбежно уносит с собой: “О, совесть лютая, как тяжко ты караешь” – меня за ошибки другого! – А люди удивляются, почему врачи пьют, страдают неврозами и депрессиями, сами болеют и имеют продолжительность жизни меньше среднестатистической. В нашей стране конфликт между моральным и профессиональным долгом врача усугубляется тяжелым экономическим положением (врачей и пациентов), тотальным равнодушием властей, духовным обнищанием и озлобленностью бедного населения и бедных врачей – и другими, ослабоумливающе и морально разлагающе действующими социально-экономическими факторами. Разумеется, обо всем этом не говорят абитуриентам и студентам. Конечно, в моих вышеизложенных рассуждениях приведены примеры по максимуму и в полемической форме, но, тем не менее, эти проблемы существуют. Но хватит об этом. И несколько слов об исторически эволюционирующей взаимосвязи между религией, экономикой и духовно-психосоматической патологией. Как социальный институт, христианство первоначально (примерно в IV веке н.э.) формировалось как религия (для) нищих и рабов. При жизни у раба нет никакой надежды на лучшую долю, и (новая) религия своими обещаниями посмертного рая как-то примиряла его с земными страданиями. Как уже указывалось, рабство – это в том числе и страх, что за плохую работу накажут, не будут кормить или лишат жизни; труд – это страх, что не на что будет жить, если не примут на работу или уволят. И только творчество освобождает дух, душу и тело человека от оков страхов раба и труженика. Труженик отличается от абсолютно бесправного раба, но и его нельзя назвать полностью свободным. Имея общее право на труд и полное право выбора профессии, он не имеет полного права выбора места работы по своему желанию. В этом он зависим от своей специальности, профессиональной квалификации, спроса на рабочую силу, желания работодателя и т.д. Будучи нанятым, он связан законодательно и не имеет никакого права работать или не работать по своему усмотрению, менять профиль выполняемой работы, регулировать нагрузку и график рабочего времени и отдыхать, когда вздумается. Кроме этого, он не имеет права определять самому себе размер заработной платы. Но, в отличие от раба, у него всегда есть прижизненная возможность улучшить свое материальное положение и повысить социальный статус, если он будет лучше работать, повысит уровень образования, сменит профессию или место работы и т.д. Поэтому труженику – в плане примирения с земной жизнью (долей) и обещания хорошей жизни после смерти – религия, с ее отношением к земной жизни как транзитному, подготовительному этапу к жизни после смерти, нужна в гораздо меньшей степени, чем рабу. Кроме этого, в связи с известным отношением религиозных институтов к материальным благам, карьерному честолюбию и плотским радостям, религия становится для таких людей определенным тормозом. Для раба религия – это всегда лекарство против страха, в котором он, чтобы выжить и не сойти с ума, пожизненно нуждается. Главный страх труженика – страх остаться без работы и, следовательно, без средств к существованию, и в плане этого страха религия ему нужна, как и рабу, потому что такой страх свидетельствует о том, что человек не является (полным) хозяином своей жизни (недаром в наше время транквилизаторы – одни из наиболее часто применяемых препаратов); если несколько перефразировать Маркса, то “религия – это опиум для угнетенного народа”. Но когда

444

человек, реализуя имеющиеся у него способности и возможности, начинает стремиться к достатку и положению в обществе, то он нередко вступает в конфликт с религиозной моралью. Как известно, на Руси богатых не любили и не любят (очевидно, и никогда не будут любить). Это обусловлено в том числе и негативным отношением к богатству и богатым (особенно если они – честно заработанным! – не делятся с властями, церковными приходами и бедными) даже не столько православной религии, а сколько православной церкви (большой любительницы льгот и бесплатных подношений): священников и паствы. Поэтому у богатых и стремящихся к богатству религия становится фактором, могущим вызывать страх, муки совести и т.п., – то есть приобретает черты этиологии моральнопсихосоматической болезни, причем патогенное действие этого фактора-этиологии усиливается пропорционально росту количества прожитых в достатке лет и величине нажитого материального богатства (вспомните самоубийство Саввы Морозова). И только экономически независимый человек, имеющий свободный критический разум и живущий творческой жизнью, не нуждается в религии как лекарстве против страха бедности, нищеты и голодной смерти. Он сам творец своей земной жизни, и для дальнейшего самосовершенствования и личностного роста ему нужна не вера, а знания, которые дает наука, и духовная пища, источниками которой являются искусство и философия. Как известно, Юнгу (тоже) не удалась его попытка примирения, точнее, “сплавления” христианства и психологии. В наше время трехсторонний конфликт между наукой, включая медицину и психологию, – с одной стороны, философией – с другой стороны, и религией – с третьей, только нарастает. Кроме этого Юнг глубоко изучил мир Символов. Приведу лишь некоторые цитаты (из Даурли Д.П., Эдингер Э., Зеленский В. К.Г.Юнг и христианство / Пер. Ю.Донца, М.Завьяловой, В.Зеленского, А.Шурбелева. Научн. ред. и послесл. В.В.Зеленского – СПб.: Академический проект, 1999). “Следует иметь ввиду, что только символическая жизнь способна выразить повседневные нужды души! И поскольку у людей нет символической жизни, они не в силах выбраться из ужасных жерновов обыденной жизни, с которой они "вынуждены мириться"”. “Символ является образом или изображением, которое указывает на нечто, в принципе не известное, на некую тайну”. “Символ представляет собой живую, органическую сущность, которая выполняет роль передатчика и трансформатора психической энергии”. “Символ невозможно изготовить, его можно только открыть. Символы выполняют роль носителей психической энергии, поэтому их необходимо рассматривать как нечто живое”. “Физическое не является единственным критерием истины: существуют также и психические истины, которые невозможно ни объяснить, ни доказать, ни опровергнуть физическим путем”. “Затрагивая религиозные (или символические) содержания, мы переходим в мир образов, которые указывают на нечто невыразимое”. “Как и сама психика или материя, принципы и архетипы непознаваемы как таковые” (все курсивы мои. – И.С.). Ознакомление с мировоззрением Юнга полезно врачу любой специальности, так как поможет ему, в первую очередь, защитить самого себя и более глубоко разобраться в причинах человеческих болезней. Ю ТУ – Мое знакомство с этой великой рок-группой совпало с началом перестройки, и поэтому U2 прочно ассоциируется со свежим ветром перемен. “One”, “Pride (In the name of love”) – эти и многие другие песни U2 надували “паруса души”, волновали, вдохновляли, заставляли сильнее биться сердце и дышать полной грудью, придавали силы, звали-толкали куда-то вперед, наполняли жизнь радостным смыслом… – и сейчас, как и в далекие и полные надежд восьмидесятые, они попрежнему придают силы, волнуют и куда-то зовут… В своем последнем альбоме (“All that you can’t leave behinde”) U2 – и мы, поклонники, вместе с ними – вышли на совершенно новый виток творчества, что для меня особенно чувствуется в невероятно глубокой и эмоционально пронзительной композиции “In a little while”, которую слушаешь – душа очищается и слезы текут сами... А как в 2002 г. Боно исполнил вместе с “Rhytm & Blues Orchestra” Джулиана Холланда композицию “If you wear that velvet dress”, написанную Hewson/Evans/Clayton/Mullen! Это уже его индивидуальный прорыв, тем более я никогда раньше не слышал, чтобы Боно пел с кем-нибудь, кроме своей группы. Но пора заканчивать этот, и без того длинный, постскриптум. Остается только добавить, что предтечей и вдохновителей многих идей и мыслей мне, к сожалению, уже не вспомнить. В частности, я не могу вспомнить, из книги какого автора позаимствовал понятие аффективно-когнитивная структура. Поэтому просто скажу человеческое спасибо всем людям и их творениям – источникам нашего жизненного опыта, знаний, культуры и духовности. Путеводной звездой, светившей мне от начала и до конца работы, явилось высказывание Маслоу: “Размещение в едином, количественно измеримом пространстве человечности всех заболеваний, которыми заняты все психиатры и терапевты, всех нарушений, которые дают пищу для раздумий экзистенциалистам, философам,

445

религиозным мыслителям и социальным реформаторам, дает нам огромные теоретические преимущества. Мало того, мы можем разместить в этом же континууме разнообразные виды здоровья, о которых мы уже знаем, в полной палитре их проявлений, как в пределах границ здоровья, так и за пределами оного – я разумею здесь проявления самотрансценденции мистического слияния с абсолютом и прочие проявления высочайших возможностей человеческой натуры, которые раскроет нам будущее”. – Аминь.

Буду благодарен за отзывы, пожелания и предложения, которые можно присылать по E-mail: camel1@hotbox.ru и camel2@hotbox.ru или на адрес издательства.

СОДЕРЖАНИЕ Вместо предисловия………………………………………………………………………………………1 Глава I. Сложности в изучении духовно-психосоматической патологии……………………………..6 Глава II. Альтерация и церебральные венозные нарушения…………………………………………...8 Глава III. Отек, нарушение ГЭБ и патология сосудистой стенки……………………………………...9 Глава IV. Отек как фактор торможения………………………………………………………………...13 Глава V. Отек и активность нейронов………………………………………………………………….14 Глава VI. Тканевая гипогидратация…………………………………………………………………….15 Глава VII. Дисгидратация и скорость протекания нервных процессов………………………………16 Глава VIII. Отек и миелинопатия……………………………………………………………………….16 Глава IX. Миелинопатия и разобщение в нервной системе…………………………………………..17 Глава X. Отек и симпатические катехоламины………………………………………………………..18 Глава XI. Отек и мышечное напряжение……………………………………………………………….20 Глава XII. Отек, демиелинизация и (взаимо)разобщение ЦНС и сомато-висцеральной сферы……24 Глава XIII. Мышечное напряжение и кровоснабжение мышц………………………………………..24 Глава XIV. Мышечное напряжение и патология внутренних органов………………………………25 Глава XV. Аффективный криз, мышечное напряжение и отечно-сосудистая патология головного мозга………………………………………………………………………………………………………44 Глава XVI. Аффективный криз и нейродинамические нарушения…………………………………..47 Глава XVII. Отек и соединительнотканная пролиферация…………………………………………...52 Глава XVIII. Отек и тканевые нарушения……………………………………………………………...53 Глава XIX. Дисгидратация и дезинтеграция организма. Тканевой секвестр. “Сущность”………....56 Глава XX. Отек, демиелинизация и искажение информации в нервной системе. Монитор отклонения………………………………………………………………………………………………..61 Глава XXI. Денервационная сверхчувствительность и аффективно-когнитивная структура. “Сознательное” и “бессознательное” (часть I)…………………………………………………………64 Глава XXII. Отек, альтерация, информация и телесная память. “Сознательное” и “бессознательное” (часть II). Иносказательный язык больного тела (часть I). Взаимоотношения “духовного” – Сознания, “психического” – “Я”, и “соматического” – тела (часть I). “Я” и Сущности. Смерть и “внутренний покойник”…………………………………………………………81 Глава XXIII. Духовно-психосоматическая патология как моральный конфликт. Взаимоотношения “духовного” – Сознания, “психического” – “Я”, и “соматического” – тела (часть II). Образ и антиобраз. Поза и антипоза…………………………………………………………………………….172 Глава XXIV. Духовно-психосоматическая патология и дефект восприятия Образа………………194 Глава XXV. Образ, ландшафты и культура. Духовно-психосоматическая патология как рабство. Раб и господин…………………………………………………………………………………………..203 Глава XXVI. Символ, Образ и поза. Врач, пациент, болезнь. Иносказательный язык больного тела (часть II) и другие культурологические аспекты духовно-психосоматической патологии……….213 Глава XXVII. Экология Символов и общественное здоровье……………………………………….281 Заключение……………………………………………………………………………………………...282 Постскриптум. Предтечи и источники (или “кухня” моих мышления и творчества)……………..284

446

Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Печать ризографическая. Тираж 100 экз. •Отпечатано: РА «Параграф»: 656099, Барнаул, пр. Ленина, 40, каб. 334. Тел.:(3852)366-143 Лицензия на полиграфическую деятельность ПД 12-0161 от 4.01.2002 г.

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

447