РИА Новости
Москва «Почему позавчера прогуляли?»
Общественность обсуждает готовность к ЕГЭ и грядущие последние звонки, а школы живут своей особой майской жизнью — совсем отдельной, ни от чего уже не зависящей...
О
бразовательные власти публикуют рейтинги школ — то российских, то московских; образовательное сообщество реагирует нервным пожиманием плеч и вопросами о критериях и методиках подсчета. Общественная палата продолжает обсуждать проект введения единомыслия в России: вслед за идеей единого учебника истории на свет родилась идея единого учебника литературы; ждем формулировки Единственно Правильного Мнения по каждому предмету. Минобр нанимает контролеров — ловить жуликов при проведении ЕГЭ. «ВКонтакте» наперебой предлагают купить решения ЕГЭ. Школы накручивают родителей: пробный ГИА написан на два! Пробный ЕГЭ написан на три! Родители несутся крутить хвосты детям и искать репетиторов, которые за последнюю неделю все поправят. Дети перестают спать, но слоняться по улицам и сидеть в соцсетях не перестают — в майских школах и дети, и взрослые похожи на бледные привидения с красными от недосыпа и глядения в монитор глазами. Ставки повышаются, напряжение растет. К маю у детей и учителей сдают нервы: чуть не каждый год именно в мае происходит максимум хлопков дверями, срывов и истерик. Учителя ходят по школам с суровым выражением лиц «нам бы день простоять, да ночь продержаться». Завучи рассылают грозные предупреждения о выставлении оценок и заполнении электронных журналов, требуют
Поэтические записки московской учительницы накануне последнего звонка зарегистрироваться на какие-то курсы для проводящих ГИА. Коллеги переговариваются: ну как я его должна аттестовывать? Да что ж такое, интернет не тянет. Нет, вы только послушайте: в тридцатых годах Маяковский начал пропагандировать советскую власть! Электронный журнал опять висит, как выставлять оценки? Он не соображает ничего: у него поллиноз! Кто опять унес чайник? Да, в экспедицию записываться у меня. Человек, который должен мне три
А потом машут рукой — а, пропади все пропадом — и куда-то деваются: гулять по клубам? бродить по крышам? В школьные окна густо несет сиренью и яблоневым цветом — и это напрочь сбивает всю серьезность. Май — особое время: в школах, при всем режимном порядке, уже властвует необязательная смута, как на военном крейсере после визита на галиот «Секрет» с алыми парусами: «Весь день на крейсере царило некое полупразднич-
На лавочках парочки. Под лестницей целуются. Из актового зала несется пение. По школе носятся взрослые и дети с костюмами, париками, веерами. Географичка примеряет белое платье из костюмерной сочинения, играет во дворе в футбол! Унылые должники строятся в очереди сдавать хвосты. Прием хвостов у населения в разгаре — в каждом уголке школы кто-нибудь да пытает хмурого ученика, который безнадежно пялится в буквы и цифры. Пословица «перед смертью не надышишься» прочно забыта. Майские уроки — последняя попытка надышаться перед смертью, хоть что-то рассказать быстро-быстро, обо всем, что не успели, хотя бы упомянуть. Ученики — хоть что-то прочитать. Хоть параграф еще запомнить.
ное остолбенение; настроение было неслужебное, сбитое — под знаком любви, о которой говорили везде — от салона до машинного трюма». По улице проносятся хохочущие барышни в венках из одуванчиков. Солнце немилосердно кипятит классы, поэтому окна открыты. Шторы парусят, жалюзи приплясывают, сквозняк разгуливает по коридорам и хлопает дверями, работать невозможно. «Почему позавчера прогуляли?» — «Так ведь погода какая хорошая!» На лавочках парочки. Под лестницей целуются. Из актового зала несется
пение. По школе носятся взрослые и дети с костюмами, париками, веерами. Учителя вспоминают, кто из выпускников в пятом классе сунул ножницы в розетку. Мемуарные посиделки: «А я так на руки брала! А я так за уши драла!» Родители собирают детские фотографии подросших чадушек. То пилят детей за безделье перед экзаменами, то едут за бальным платьем. То солнце, то гроза, головы трещат, запасы анальгетиков тают. Тают последние уроки, их совсем не осталось, уже хочется не факты и даты, а что-то самое последнее, самое важное сказать — вместо разговоров об аттестации и рекомендаций по летнему чтению. «Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду». Ученики вдруг вспоминают, что не все спросили, — то один придет поговорить о Гумилеве, то другой — об африканской поэзии. Географичка примеряет белое платье из костюмерной. Мокрые ирисы во дворе. Фортепьяно. Прощание.
Ирина ЛУКЬЯНОВА обозреватель «Новой», учительница русской литературы
Москва
10
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДОМА
«Новая газета» пятница. №55 24. 05. 2013
Хорошо во Мневниках?
В 74-м квартале района Хорошево-Мневники, на улице Мневники есть дом под номером 13, корпус 1. Этот дом в зеленом районе так и жил бы своей размеренной и даже несколько скучноватой по нынешним меркам жизнью, если бы не старания властей. Последние несколько лет жильцы, слава богу, не скучают. Работа по облагораживанию двора кипит днем и ночью и, кажется, близка к завершению. Что сделано? Дом заботливо окружили элитными высотками и четвертым транспортным кольцом, деревья аккуратно вырубили. Теперь осталось снести детские садики (чтобы открыть еще один паркинг) — и реконструкцию квартала можно будет считать завершенной. Правда, жильцы почему-то против…
Екатерина ФОМИНА
Мневники, 13, к.1: дом, окруженный четырьмя трассами, но без дворовой территории. Осталось снести детские садики и построить паркинг
Ж
На бывшей детской площадке идут строительные работы. Крупным планом — дом 13, к.1
Екатерина ФОМИНА
ильцы обратились в «Новую Москву». Мы приехали… И вот уже вполне благожелательные, но бдительные женщины преклонных лет пытаются выяснить, кого это мы дожидаемся около их дома. Объяснение женщин, судя по всему, устраивает: «Да вы не обижайтесь, мы просто всех своих в лицо знаем, а тут незнакомцы прохаживаются». «Своих» здесь 240 квартир. Когда в 87-м дом сдавали, Мневники были тихой московской улочкой, такой и оставались вплоть до начала нулевых. Пробками район испорчен не был, зато в зелени утопал. Здесь был свой стадион и даже теннисные корты. Кулинария, стол заказов, парикмахерская, аптека — все это располагалось прямо на первом этаже дома. Что же до жильцов, то заезжали они в большинстве своем в одно время, а ордера выдавались в основном по комсомольской линии. Поселились здесь сотрудники бюро международного молодежного туризма «Спутник», «Комсомольской правды», издательства «Молодая гвардия», а еще заводчане с «Гиперона». «Энергичные, молодые, мы сразу все перезнакомились. Детей вместе растили, Новый год справляли, новоселья, — рассказывает Лариса Васильева, заехавшая сюда одной из первых. — В Серебряный Бор, который в трех километрах, ездили вместе на велосипедах». Но северо-запад Москвы — место заманчивое, поселиться здесь хотели многие. Сужение жизненного пространства местных жителей чиновники назвали «процессом улучшения социальной инфраструктуры». От улиц Мневники и Жукова отхватили по солидному куску и сделали их частью загазованной и загруженной Звенигородки. Окна фасада дома №13, к. 1, а он теперь буквально в двадцати метрах от шумной магистрали, прямо на нее и выходят. Деревья созерцанию трафика не препятствуют, их при расширении шоссе выкорчевали. С другой стороны дома активно строится четвертое транспортное кольцо (4ТК), еще с одной гудит 4-полосная улица Демьяна Бедного, а с четвертой реконструируют дорогу, и тоже в четыре полосы. Одним словом, обложили со всех сторон. На месте кортов и стадиона вырос дом. На оставшемся от спортсооружений участке обещали сделать баскетбольную площадку, но все указывает на то, что втиснут еще одно здание. Слева от дома №13 по принципу «окно в окно» выстроили высотку. Справа полным ходом строится другая, здания разделяет лишь узкий тротуар. Котлован вырыли прямо на месте детской площадки.
Вид с балкона дома 13 на трассу и новые фундаменты. Кажется, места для стройки уже не осталось. Как и для нормальной жизни
Что же до дворовой территории, то у дома №13, к. 1 ее нет, никакой. Лишь по скамейке у каждого из подъездов. «Когда в 2010-м у нас были публичные слушания, мы увидели схему межевания, — продолжает Лариса Васильева, — и узнали, что для нашего дома выделен ровно периметр нашего дома, по цоколю. Дворовой территории не предусмотрено ни метра». Спрашиваю: а дети-то где гуляют, мамы с колясками? «А тут без вариантов, — отвечают мои провожатые. — Вот он «Бродвей» наш. Здесь вся жизнь и протекает». «Бродвеем» местные жители называют узкий тротуар длиной от силы метров 150-200. Двоим с колясками на нем не разойтись. Когда освещался детский садик по соседству, немного света доставалось и «Бродвею». Сейчас освещения нет, потому что фактически нет садика. Его приговорили: отрезали от газа и готовят к сносу. И вот как раз это — самая большая боль местных жителей на сегодняшний день. В двух детсадах (№1824 и №2179), расположенных по соседству и намеченных под снос, вырос весь район. Признаюсь, увидеть я предполагала нечто ветхое и отработавшее свой срок. Вместо этого добротные двухэтажные здания из красного кирпича. Они недавно отремонтированы, вокруг ухоженная зелень. Когда пошли слухи, что сады будут сносить — а это случилось в 2008-м, — жители написали главе
управы первое письмо. Затем все развивалось в лучших традициях бюрократической переписки: много слов и мало сути. То выяснялось, что снос сада необходим для организации дворовых пространств. То оказывалось, что вопрос о сносе еще не решен. То вдруг чиновники писали, что на месте снесенного сада и спиленных деревьев запланировано, цитирую, «размещение подземной площадки». Только после писем, адресованных Д. Медведеву и С. Собянину в 2011-м, жители квартала получили окончательный ответ: на месте ликвидированных дошкольных учреждений появится подземная коммерческая парковка. А еще раньше на крыше этой парковки чиновники задумали оборудовать детскую площадку. Дескать, вы ведь жаловались, что дворовой территории нет, так вот — получите. Ее планируют втиснуть где-то между труб принудительной вентиляции, выходящих из паркинга на поверхность. Не идея — праздник проектировочной мысли. Кстати, кто автор идеи, для кого строится паркинг, на какое количество мест — неизвестно. Мой собеседник Юрий — местный старожил, как и Лариса, в дом он заезжал в числе первых. Юрия возмущает не скоростная магистраль под окнами, и не стройки, которыми утыкано все свободное пространство: «Дороги и дома
надо строить, от этого не уйти, хотя иной раз это так кособоко происходит. Но когда сносится добротный садик и на этом месте пытаются построить паркинг, я считаю, это просто преступно. И главное, мы не можем понять: а для кого? В нашем районе пять автостоянок и все не загружены». Две из этих стоянок мы посмотрели, действительно — не аншлаг. А уже отстроенная высотка и вовсе имеет свой подземный паркинг. Самое удивительное: буквально в двух шагах от намеченного под снос сада есть другой, он уже года три стоит заброшенный. Местные жители недоумевают: почему нельзя парковку сделать там? На вопрос «а куда же расселят детей?» чиновники отвечают: все решено, в рамках реконструкции квартала с опережением построено два новых сада. Только этот ответ — лишь часть правды. Два новых сада построены взамен ранее снесенных. Реальное число мест в них практически не увеличилось, были на 96 человек, стали на 100. Готовы ли они принять еще по полсотни детей? Или, может, очередь в детсады каким-то неведомым образом испарилась? А теперь представьте, как увеличится очередь, когда в районе сдадут два 20-этажных дома. И как быть с распоряжением эксмэра Москвы «О внеочередных мерах по ликвидации очередности в дошкольных образовательных учреждениях» — снос двух садов вписывается в него? Наконец, последнее: проект планировки 74-го квартала района ХорошевоМневники утвержден постановлением правительства Москвы №488. Снос детских садов №1824 и №2179 предусмотрен этим проектом. На публичных слушаниях, где собралось более двухсот жителей района, все они были категорически против. Правда, зарегистрированными на том собрании оказались лишь 36 человек. На остальных, по словам организаторов мероприятия, не хватило страниц в подготовленном протоколе. Между тем жители 74-го квартала требуют пересмотреть весь проект его планировки. Он уже превратился в памятник непродуманным решениям властей, действия которых они считают банальным издевательством. — А может, пронесет? — спрашиваю напоследок одну из своих провожатых. — Детсад и паркинг вещи все-таки неравноценные. — Я очень хорошо представляю, как это будет, — отвечает Татьяна. — Летом все разъедутся по отпускам, активность стихнет, и без лишнего шума все снесут. Котлован для высотки за два дня вырыли. Снести еще проще.
Ольга ПУТИЛОВА P.S. Позвонив на «горячую линию» агентства «ИНКОМ-недвижимость», я попросила оценить двухкомнатную (конкретную) квартиру площадью 54 кв.м по ул. Мневники, 13, к. 1. Обозначила и все «прелести» прилегающей территории. В базе данных нашли три квартиры того же метража, выставленные здесь на продажу. Запрашивают за них в среднем 10-11 млн рублей. Но специалист агентства уверен: за эти деньги квартиры не уйдут. Пакет обременений (стройки, дороги, отсутствие дворовой территории) удешевит жилье в среднем на 1-1,5 млн рублей и серьезно повлияет на ликвидность неплохих квартир в престижном районе столицы. «Переехать в этот ад кромешный человека могут заставить только обстоятельства», — подвела итог одна из жительниц дома №13, к. 1.
И
как только Веры не стало (21 декабря 2010 года), сотрудники Первого московского решили присвоить хоспису ее имя. По тогдашнему закону это могло произойти через пять лет после смерти того, чье имя должно быть увековечено, и по заявлению родственников и просьбе трудового коллектива. А исключения возможны только по прямой просьбе мэра или президента. Обратились к мэру Москвы Сергею Собянину. Письмо подписали главврач хосписа Диана Невзорова, руководитель департамента здравоохранения правительства Москвы Георгий Голухов и член попечительского совета благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Анатолий Чубайс. И — никаких бюрократических проволочек. Решение было принято сразу. И это очень правильно. Двадцать лет назад Вера Миллионщикова создала свой хоспис из ничего, на пустом месте. Хотя нет, из пустоты бывает только пустота, а Верин хоспис рождался из того, чем была сама Вера, — из ее внутреннего, живого, душевного содержания. И когда сегодня ее ученицу Диану Невзорову другие хосписы просят написать методичку правил, чтобы положить эти правила в рюкзачок и следовать им в своей реальной, повседневной, будничной жизни, Диана на полном серьезе отвечает: в этот рюкзачок надо положить Веру Миллионщикову. Сколько правил ни придумай, они сами по себе могут и не иметь никакой особенной силы — без активной жизни того, кто эти правила будет претворять в дело, без простого человеческого переживания, без сильных позитивных чувств. Вот, к примеру, что меня сразу поразило в Верином хосписе: круглосуточное посещение. Никаких часов приема. Никаких замков. Можно приводить с собой собак или кошек. Есть детская комната, где ребенок будет играть, пока его мама или папа проведывают бабушку или дедушку. «Круглосуточное посещение — это бывает важнее качественного обезболивания», — говорит мне Нюта Федермессер, младшая дочь Веры Миллионщиковой и президент фонда «Вера». Фонд «Вера» помогает девятнадцати взрослым и детским хосписам, это четверть всех зарегистрированных по стране хосписов (из Перми, Пскова, Тамбова, Липецка, Тулы, Питера, и даже Кишинева и Киева). «И вы знаете, разговариваю с главврачами, а те с недоумением и упрямством мне жалуются: ну зачем нам круглосуточное посещение, ну что оно дает, пусть приходят в строго обозначенные часы! И ведь хорошие люди и хотят сделать хорошие хосписы — но не понимают в хосписе самого главного! — говорит Нюта. — Когда родной человек на смертном одре — очень важно сидеть
«Новая газета» пятница. №55 24. 05. 2013
15
ИТАР-ТАСС
Старшая дочь Веры Миллионщиковой, Маша Федермессер, сказала мне на днях: если бы мама занялась не хосписами, а чем-то другим, она и там бы достигла тех же высот. Я тоже так думаю. Все, что делала Вера, было такой полнотой торжествующей, ликующей жизни, что даже ее хоспис — больница для безнадежных больных — вопреки всему и поверх барьеров нес в себе победоносную трагическую радость, да, трагическую, но именно что победоносную и именно радость! Это могло бы показаться абсурдом, если бы не было реальностью, опытом живой жизни. Ее, Веры Васильевны Миллионщиковой, живой жизни.
Вера как принцип Первому московскому хоспису присвоено имя Веры Миллионщиковой Вера Миллионщикова
РИА Новости
Москва
cупер/рубрика
рядом и держать его руку. Это важно и для того, кто уходит, и для того, кто остается. Вот просто рука в руке. Нет условий, чтобы поставить рядом кровать родственнику, — поставьте просто стул. Нет места стулу — пусть сидит на кровати больного. Но они должны быть вместе — всегда, когда захотят. Когда мама строила этот хоспис, она сразу, определяя размеры палат, учитывала не только койко-места, но и родных и близких пациента. И круглосуточное посещение для мамы было — безусловно, безоговорочно. Иначе теряется вся достоверность хосписа! И вообще, все это вроде бы просто внешнее — красивые шторы, ковры, всегда живые цветы, картины на стенах, полное отсутствие больничного запаха… Но без этого хоспис — не хоспис. Первая заповедь хосписа — достойная жизнь до конца. Достойная! Во всех смыслах! Мама, когда нас здесь гоняла, говорила: «Запах — это не запах старого тела, это запах вашей лени». Мы сидим с Нютой в кабинете Веры Миллионщиковой, этот кабинет так никем и не занят, здесь все осталось, как при Вере. Ее бумаги на столе, книги, ручки, игрушки, фотографии, цветы. И яркий солнечный свет в окна. Нюта читает СМС на телефоне и делится со мной радостью: «Вот! Мы получили Основной государственный регистрационный номер детского хосписа». И после паузы: «Последнее время мама говорила: было бы здорово, если бы
я закончила свою деятельность, учредив и создав детский хоспис. Она уже стала брать сюда, в наш хоспис, первых детей. Она понимала, что без этого больше нельзя обходиться. Когда мама была еще жива, нам, фондам «Вера» и «Подари жизнь», удалось в научно-практическом центре «Солнцево» открыть детский хоспис на десять коек. Где-то полтора года он просуществовал, но все это было не то, не то… Вроде бы и палаты отремонтированы, и сестры улыбчивы… Но — ничего хосписного! Сколько мы ни объясняли — никакого понимания, например, в том, чтобы ребенка, который вот-вот уйдет, не выдергивали из палаты и не переводили в реанимацию, когда уже ничего нельзя сделать для спасения и когда там ничего и не делают, просто разлучают с мамой, ребенок остается один, маму не пускают к нему, она рыдает за дверью, потом сама себе этого долго не может простить, вся работа психологов с ребенком и мамой коту под хвост, но такие правила… Чьи правила, зачем эти правила, если всем от них плохо?! А теперь вот мы получили отдельное здание в районе «Новослободской», оно старое, запущенное, но будем делать ремонт и делать там настоящий детский хоспис». Это хоспис — на 25 коек. Но он не только для уходящих детей. Есть такие дети, которые больны неизлечимо, но их состояние хоть и тяжелое, однако стабильное, эти дети еще годы и годы будут жить. Но и самим этим детям, и их мамам очень тяжело справляться с болезнью, постоянный напряг, бесконечные больницы. И вот здесь, в детском хосписе, у них будет такой маленький «передых», два раза в год они здесь смогут получать помощь. А еще в этом детском хосписе где-то коек десять будут отданы иногородним. Тем детям, которые безнадежны, но их выписали из московских больниц, а к себе, в регионы, они выехать никак не могут, там помощи им ждать не от кого. И вот тут, в детском хосписе, будут договариваться о том, как наладить помощь на местах. Нюта говорит, что месяц назад она проводила семинар для врачей детских хосписов — и впечатление удручающее. Детские хосписы по стране создаются. Официально в терапевтических отделениях под них отдают койки. Главврачи отчитывались: мы сделали ремонт, пос-
тавили пластиковые окна, у нас даже появились три сотрудника, но детей нет, и есть ли потребность в детских хосписах и как нам переориентироваться — не знаем. И тут же, на этом семинаре, встает представитель НКО и говорит, что больных детей в том же регионе полно, но они умирают дома, не хватает лекарств, памперсов, волонтеров и просто человеческой заботы. Восемь лет работает Нюта Федермессер в хосписе и с хосписами, пришла помогать маме совсем юной и за это время поняла: деньги, многофункциональные кровати, качественное обезболивание, кремы от пролежней, памперсы и все такое прочее — это очень важно и нужно. «Но сколько всему этому лет? — спрашивает она меня. — Лет двадцать, да? А достойному уходу из жизни столько лет, сколько самой жизни. И ничто не заменит руки людей, которые рядом. Но этому надо учить. И на это нужны деньги. Когда участковый врач приходит к больному ангиной ребенку, он видит эту ангину и знает, как помочь. А как вести себя с ребенком, который уходит из жизни, который безнадежен, — этого никакой наш участковый врач не знает. Как помочь тому, кому помочь невозможно? Нет таких стандартов и протоколов. Или они еще в стадии написания. А человеку — взрослому или маленькому — не все равно, как уходить из жизни. И я каждый раз, когда с вами, Зоя, разговариваю или с каким-то другим журналистом, все время надеюсь, что после чьей-то публикации «Аэрофлот» или ВТБ, или еще кто-то могущественный поможет нам собрать деньги именно на обучение хосписных врачей, на то, чтобы поменять им головы, не просто посвятить их в хосписную философию, а — через семинары, курсы, лекции наших и зарубежных экспертов — убедить их, что хоспис — это работа на благо самого себя». Я тоже, когда пишу о хосписах — пишу с этой единственной целью. А еще верю: правильно сформулированные мечты имеют обыкновение сбываться. Так учила Вера Миллионщикова.
Зоя ЕРОШОК
Москва
16
«Новая газета» пятница. №55 24. 05. 2013
На Малой Бронной расположился небольшой зоомагазин, где можно не только купить корм для своего питомца, но и узнать, как заставить собаку «думать» или почему ваша красноухая черепаха все время «спит». «Zooz» работает до 23 часов, потому что «так удобно клиентам».
Хвост виляет магазином
На Малой Бронной приютился «зоомагазин для разумного владельца»
«Z
ooz» открыт в ноябре 2011 года, в штате — 5 человек: директор магазина Анна Корольчук, совладелица и по совместительству гостеприимный продавец Мария, опытный продавец-консультант Татьяна, водитель Юрий и новобранец, аквариумист Андрей. Внештатники — черный лабрадор Джера и пушистый паук брахипельма цирроза — тоже рады приходу посетителей, каждый в меру своих возможностей. — «Магазин для разумного хозяина» — гласит ваш девиз. Что это значит? — спрашиваю у Марии. — Обычный зоомагазин работает прежде всего на получение прибыли и мало заботится о том, что он продает. А мы стремимся подобрать товар и проконсультировать людей так, чтобы это максимально отвечало потребностям самих питомцев, — отвечает Мария. — Есть два подхода к кормлению животных. Первый — утилитарный, когда в любое попавшееся сырье включаются белки, жиры, углеводы и добавляются синтетические витамины. А есть корма, которые еще не очень известны у нас, но уже распространены за границей: они больше соответствуют биологическим потребностям кошек и собак и состоят на 80% из мяса. Идея создания своего зоомагазина появилась у Анны еще в детстве. Позже вместе с подругой Машей она занималась на курсах дрессировки собак в Российской кинологической федерации. Сейчас Маша продолжает учиться там на кинолога. Опыт знакомых людей показал девушкам, что многие не умеют пользоваться даже амуницией: ошейниками, удавками. — Часто клиент приходит в магазин и говорит: «Дайте мне строгач (ошейник с шипами. — Прим. ред.), у меня собака себя плохо ведет», — рассказывает Маша. — Мы отговариваем его покупать этот инструмент, просто потому, что на вопрос: «Как вы собираетесь с ним заниматься?» — он
недоумевает: «А что, надо как-то заниматься?» А на самом деле, «строгий ошейник» применяется только на момент дрессировки собак, чаще служебных. По торговому залу бегает черненькая Джера, Машина собака. Кроме нее Мария приютила у себя в квартире собаку Марту, двух диких попугаев, черепаху и грача. Все они были найдены или «подброшены» соседями. Куплены только три аквариумные лягушки. Марта находится на «передержке» уже год. Попугаев отдала соседка, поняв, что их нельзя научить кормить с руки и говорить; хотя первое Маше сделать уже удалось. Грача подобрали со сломанным крылом, а черепаху «брат нашёл в пруду — кто-то выкинул».
На мой вопрос, выгодно ли содержать такой магазин, девушки пожимают плечами. — Все зависит от нас, — отвечает Мария. — Если товар просто лежит на витрине, его никто не возьмет. Потому что никто не знает, что вот это (Мария показывает цветной пластмассовый предмет с тремя торчащими трубками) — игрушканаучалка для собак. Хозяин кидает еду в центральное отверстие, она проваливается по трем горочкам в разные стороны вниз, и чтобы достать кусочек, псу нужно носом приподнять крышку на конце каждой горки. Я ни разу не видела в сетевых магазинах таких игрушек — там некому объяснять. На выходе, на кассе я замечаю литровую банку с деньгами. На ней надпись —
Город своими руками В ЦДХ открылась выставка урбанистических инициатив Организаторы выставки «С городом на Ты», которая проходит в Открытом дворе Центрального дома художника в рамках АРХ Москвы-2013 с 22 по 26 мая, на нескольких тематических стендах собрали коллекцию «малых дел» — информацию о том, как волонтеры по всей России объединяются в творческие группы и возвращают городам дружелюбный вид, очеловечивают пустоши и промышленные районы и спасают от разрушения шедевры архитектурного авангарда.
П
ространство экспозиции заполнено двумерными картонными фигурами авторов проектов. Что воплощают эти люди? «Благоустроить» — суконное, истершееся определение. На самом деле они возвращают человеку город, находят формы «диалога с городом» (так называется один из разделов выставки). Для кого-то это стрит-арт — здесь много остроумной и запоминающейся настенной живописи,
за которую отвечает молодой художник из коллектива «Экология пространства»: за несколько минут до открытия выставки он заканчивает разрисовывать стены выставочного пространства. Улыбается, кивая на нарисованного человечка: «Вот, рука не вышла, надо переделать. Наверное, первое, что сегодня не получилось». Одна из его работ — трансформаторная будка, оживленная портретами Пастернака с советских почтовых марок. Работы другого уличного художника — Павла Пухова (P183) — наверняка узнают многие посетители. Самая обаятельная его работа — преображенный уличный фонарь, в котором Пухов увидел дужку очков и дорисовал недостающее. Как и другие стрит-артовцы, он избегал публичности, скрывал лицо за балаклавой, но все же стал известен в Сети и заслужил сравнение с Бэнкси. 1 апреля этого года Пухова не стало. Разумеется, выставка не исчерпывается стрит-артом. Много места уделено фестивалям, движениям и уличным акциям, направленным на повышение интереса к архитектуре и сохранение
культурного наследия. У истоков таких движений часто стоят профессиональные краеведы (проект «Дни архитектуры в Москве», «Архнадзор» и др.), архитекторы и искусствоведы, но многие акции инициированы неспециалистами. Для привлечения внимания к городу иногда достаточно придумать необычный музей: так поступили Наталья Никитина и Елена Дмитриева («Город-музей»), которые создали на территории Коломны несколько уникальных площадок — знаменитый музей пастилы, например, или арткоммуналку, расположенную на месте магазина «Огонек», — одно время Веничка подрабатывал там грузчиком в винном отделе. Организатор смотра Юлия Зинкевич считает, что мы находимся на пике развития городского самоуправления, и в процесс этот вовлечены не только крупнейшие города, но и провинция. Подробнее об этом пойдет речь в субботу: 25 мая специалисты расскажут о российском и зарубежном опыте низовой самоорганизации.
Евгений КОЗАЧЕНКО
«банка взаимовыручки»: туда по желанию можно бросить монетку, а если кому-то не хватает на покупку — можно взять. Но судя по тому, что банка почти полная, туда чаще кладут, чем берут. А еще магазин принимает вещевые пожертвования для фонда «Дарящие надежду», который помогает беспризорным животным. В апреле фонд организовал первую выставку беспризорных кошек. В результате тридцать из тридцати семи помойных конкурсанток обрели квартиры в Москве. По словам директора фонда «Дарящие надежду» Натальи Юницыной, раньше удавалось лишь выбить местечко на выставках породистых кошек и собак; «а теперь мы сами организовали». — Народу было много, оформили все в стиле зоопарка: были кошки «Добрые львы», кошки «Ласковые пантеры», кошки «Рыси». Детишек веселил аниматор в костюме собачки. Выставку поддержал Леонид Ярмольник, который высказался в поддержку таких мероприятий. В сентябре-октябре мы планируем организовать еще одну — уже для собак и кошек, — рассказала Наталья. Может сложиться впечатление, что домашние животные возведены в культ и «Zooz» создан для бесконечной траты денег хозяев на их питомцев. Но есть свои грани разумного. — Для кошек мы одежду принципиально не продаем, — признается в конце беседы Мария. — Если собаке вредно частое мытье и лучше в дождь носить дождевик, то кошкам это совершенно ни к чему. Но и собакам в одежде не очень комфортно, правда? — уточняет Маша у Джеры. Равенство в отношениях, даже с животными, — пожалуй, главный принцип этого коллектива.
Анастасия ЛЬВОВА Фото автора
ПРЯМАЯ РЕЧЬ Юлия ЗИНКЕВИЧ, куратор выставки «С городом на Ты»: — Мы находимся на пике интереса к городской самоорганизации. Раньше была такая дворовая культура, когда люди, живущие в одном доме, выходили в палисадник, сажали настурции и георгины. Потом это стало затухать, но недавно появилась замечательная история с партизанским садоводством. Ребята озеленяют пустыри, разбрасывают семенные бомбы. Журналистка Ксюша Чудинова, две ее дочки и племянница, они в районе Преображенской площади вокруг своего дома из года в год разбивают клумбы, сажают тыквы, сеют газоны. Дворники это уничтожают, соседи выкапывают тыквы и увозят к себе на дачу. Но Чудиновы продолжают, договариваются, надеются, что в этом году все удастся сохранить. Мне кажется, сейчас люди чувствуют, что они действительно могут что-то изменить. Когда в Москве парки превращаются во вполне европейские места для отдыха, люди, живущие в Вологде или Пензе, думают: а почему это невозможно у них? И делают.