«Новая газета» №112 (понедельник) от 07.10.2013

Сегодня на здании, где находится редакция «Новой газеты», открывается мемориальная доска Анне Политковской понедельник

среда

пятница

страницы 16—17 № 112 (2107) 07.10.2013 г.

Лицом к стене Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Этот тюремный дневник мы публикуем под нашей рубрикой «Правда ГУЛАГа», где обычно рассказываем о сталинских застенках. Вы сами поймете, почему мы печатаем рассказ о российском СИЗО XXI века под этой же рубрикой

Это не художественное произведение — это документ страницы 11—14

ВСЕРОССИЙСКАЯ ДЕКАДА ПОДПИСКИ-2014 Для жителей России С 8 по 18 октября подписка на «Новую газету» на «Почте России» — со скидкой 15%

«Просто скажите жене, что я жив»

Справки по телефону

Это второй за месяц случай, когда подследственного отказались отпустить на похороны близкого человека

8 495 623-54-75

страница 3

Цены для москвичей см. на стр. 24

От редакции В этом номере сошлось множество материалов о тюрьмах, лагерях, судах. Мы этого не планировали. Хотели все сделать веселее. Однако так развивались события. Приносим извинения за временные неудобства. Дежурная бригада

Дмитрий БЫКОВ раскрыл истинный смысл боя Кличко — Поветкин

страница 24

2

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

трагедия

Это второй за месяц случай, когда подследственного отказались отпустить на похороны близкого человека

PhotoXPress

«Просто скажите жене, что я жив»

Чиновник Счетной палаты Александр Михайлик был задержан по обвинению в получении взятки 25 сентября. Однако родственникам об этом сообщили только на следующий день. К тому моменту жена Михайлика, не выдержав отсутствия информации о судьбе мужа и пережив сильный эмоциональный срыв, покончила жизнь самоубийством. В праве проститься с женой арестованному отказали, несмотря на все просьбы и поручительства. Почему произошла эта трагедия, кто в ней виновен и кто отказался отпустить человека проститься с женой — рассказывает адвокат Александра Михайлика Мурад МУСАЕВ. отрудники ГУЭБиПК МВД России (Главное управление по борьбе с экономическими преступлениями и противодействию коррупции) взяли Александра Георгиевича в восемь вечера в центре города возле его дома. Жене он сказал, что отлучится на полчаса. И бог с ним, что его задержание не оформили как положено, и содержали неизвестно где (протокол задержания был составлен лишь утром), и пытались склонить к так называемому «сотрудничеству». Он им русским человеческим языком говорил: «Слушайте, у меня жена дома. Дайте я ей позвоню и скажу, что со мной всё в порядке. Всё, мне больше ничего не надо». Они отказывали, предлагали идти на сотрудничество. Он просил: «Ну позвоните сами. Я вам дам номер. Скажите, что я жив-здоров, просто задержан». Он всю ночь просил их об этом, они всю ночь в этом отказывали. Адвоката с ним рядом не было. То есть они не обеспечивали ему право на защиту всю ночь, пока он был в их распоряжении. Только на следующий день, ближе к обеду, мне удалось к нему пройти. А Наталья Константиновна всю ночь промоталась по Москве вместе с сыном, искала его по больницам и моргам. И в таком состоянии транса дожила до утра. А утром, когда стало известно, что он задержан, она уже была в такой прострации, что едва понимала, что ей говорят. Сын как узнал, что Александр Георгиевич задержан, помчался сразу к следователю, увидел отца, убедился, что он жив и здоров, поехал обрадовать мать, а она… уже ушла из жизни…

–С

СПРАВКА «НОВОЙ Александр МИХАЙЛИК, возглавляющий в Счетной палате департамент контроля расходов на науку, образование, культуру, спорт и СМИ, по версии следствия, получил взятку 3 млн рублей от члена Совета Федерации от Новгородской области Александра Коровникова, входившего в комиссию по взаимодействию со Счетной палатой. По версии следствия, в обмен на эти деньги Михайлик должен был посодействовать в организации внеплановой проверки ФГУП «Спорт-инжиниринг», которое проектирует стадионы. Михайлик, отмечают в СКР, входил в группу мошенников, на которых следствие вышло ранее — после задержания в столице аналогичной группы «решальщиков». Защита Михайлика утверждает, что тот ни с кем не договаривался о взятке и не получал взятку, а его задержание — результат хорошо продуманной провокации.

— Кто конкретно отказался отпустить вашего подзащитного проститься с женой?

— Первый виновник «торжества» — это судья Пресненского районного суда Шипиков, который избирал Михайлику меру пресечения. Мы очень долго взывали к его человечности, к совести и прочим высоким материям. Помимо того что никаких оснований не было для заключения под стражу, мы говорили о том, что человеку нужно похоронить жену и проститься с ней. Но судья был глух. А выступить поручителями моего подзащитного готовы были сотни разных людей: и сотрудники Счетной палаты, и те, кто сталкивался с ним по жизни, начиная от бывших сослуживцев и заканчивая священниками. Но судья даже слышать

не хотел. Все, кто готов был выступить поручителем, теперь просто разбиты тем, что случилось… Под залог Александра Михайлика тоже не отпустили. Мы просили хотя бы под домашний арест. Тоже — нет. Мы просили прокурора и следователя объяснить нам, чем в этом деле о ненасильственном преступлении домашний арест хуже следственного изолятора? Дома человеку конкретные ограничения можно поставить на интернет, на телефон и вообще отрубить электричество можно, если угодно. Но нас слышать не хотели. Судья одной строчкой — «может скрыться от следствия и оказать давление на свидетелей» — обосновал необходимость заключения под стражу на 2 месяца. Затем мы тут же обратились к следователю, и он, к своей чести, не отказал Михайлику в праве проститься с женой — выдал на руки соответствующую бумагу-разрешение, которую родственники немедленно повезли в УФСИН по Москве. Но в УФСИН сказали: «Вот будет назначен исполнитель по этой бумаге, обращайтесь через три дня. Может быть, через неделю вам что-нибудь ответят…» Время для прощания, естественно, было упущено. Мы пытались решить этот вопрос в СИЗО, апеллировали к конвойному полку. Но — опять ничего. А без участия этих трех структур — СИЗО, УФСИН и конвойного полка — выезд Александра Георгиевича за пределы СИЗО был просто технически невозможен. В итоге получилось, что разрешение следователя в наличии было, а практической возможностью им воспользоваться у Михайлика не было. Поначалу он был, конечно, совершенно разбит. И мы, адвокаты, даже рядом с ним стояли в суде, чтобы он просто физически опрометчиво не пошел на какой-нибудь шаг. Но он, слава богу, таких попыток не совершал. Понимаете, это была очень дружная семья. Они с супругой были очень близки — знакомы с детского сада, потом вместе учились в одном классе, за одной партой сидели. Им обоим по 56 лет. И из этих лет 51 год они знают друг друга. И фразы: «Зачем теперь жить?!.» — конечно, за эти последние дни звучали из уст Александра Георгиевича не раз… Но он как-то держится, все-таки генерал-майор запаса.

— Проверка проводилась по факту ухода из жизни Натальи Михайлик?

— Проверка инициирована. К сожалению, о ее течении мы пока ничего не знаем. Правозащитники обратились в Следственный комитет к Бастрыкину, в Генпрокуратуру к Чайке и в МВД к Колокольцеву с требованием привлечь к ответственности лиц, которые фактически стали виновниками гибели Натальи Константиновны Михайлик. Вера ЧЕЛИЩЕВА

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

премьера рубрики

Почему волк так сказал? сего 12 человек. Начинается знаГалина комство. МУРСАЛИЕВА Кто-то, как выясобозреватель няется, руководит небольшой «Новой» компанией, кто-то работает логистом, кто-то учится. Это — психологический тренинг, который ведут два хорошо мне знакомых психотерапевта. Я считаю их профессионалами, и мне интересно поприсутствовать. Проходят какие-то анкетирования, вопросы-ответы, два часа пролетают совершенно незаметно. Кофе-пауза. А потом задание: расскажите за 5 минут сидящему рядом с вами человеку что-то о себе, что вы считаете эмоционально важным. Рядом со мной человек лет сорока, по образованию — юрист. Он рассказывает, как папа уехал на юг отдохнуть и как он ждал его целый месяц. Зима, сугробы, а папа выходит из машины загорелый, легкий, солнечный. Увидев его из окна, он наперегонки с младшими братьями — одному 5 лет, а другому 3 — бегут к двери встречать. Входит папа и говорит, обращаясь к маме, что «встретил любовь всей своей жизни», что уходит навсегда…

— А мы повисли на его руках, плача, — мне было 7 лет, — продолжал свой рассказ собеседник. — И отец меня пристыдил: ты старший, смотри — за тобой мал-мала… Ты теперь за главного. И ушел Пришло время интерпретаций.

— Мой сосед успел рассказать много чего, — сказала женщина, показавшаяся мне поначалу человеком, абсолютно в себе уверенным. — Но, думаю, главное, — то, что в детстве его родители сдавали на пятидневку… А он тогда посмотрел какой-то фильм, где человек оказался на необитаемом острове. Там пролетали самолеты, он кричал, подпрыгивал, но его сверху не видели. И тогда он разжег огонь, сделал что-то наподобие факела, и его заметили, спасли.

— Ничего подобного я не говорил, — не зло, а скорее даже с каким то мягким, добрым удивлением в голосе заметил ее сосед. И уточнил: — Я не про пятидневку, а про фильм.

— Да, — сразу согласилась женщина, — это я уже о себе. Я очень ждала выходных, но однажды они не забрали меня даже и в выходные. Я утащила из столовой спички и подошла к окну с факелом, сделанным из альбомного листа… …Шел уже где-то, наверное, четвертый час тренинга, когда я вдруг поймала себя на том, что перестала рядом с собой видеть взрослых. В комнате кружочком сидели дети и рассказывали о своих страхах. Как будто вот только что сбежали от каких-то страшных чудовищ, которые чуть было их не загрызли. Вбежали в тепло и свет, где их напоили горячим чаем и кофе и вот — слушают. Ровно те же ощущения были у меня лет, наверное, уже 10 назад. Я была тогда в детском реабилитационном центре города Томска. Там были дети с очень тяжелыми диагнозами. Они передвигались в основном на инвалидных колясках, кто-то, для того, чтобы сказать одно слово, тратил минут 15. А часа через два я уже видела обычных детей, которые так же, как взрослые москвичи, сбежали все вместе от какого-то чудовища и, почувствовав доверие и тепло, начали говорить о себе. Помогая себе костылем, руками, головой, мальчик лет 11 рассказал, что пишет фантастическую повесть, и поразил сюжетом. Девочка лет восьми, вся перекошенная, вдруг оказалась такой красивой, — а просто я эту перекошенность перестала видеть. Я видела только те оттенки зеленого цвета, о которых она говорила, — а она их видела десятками! Уже по дороге домой, с тренинга, я думаю сразу обо всех: о соседе моем, юристе, который в свои 40 не может создать семью: он не смог стать «главным» для маленьких братьев. У них не очень во взрослой уже жизни все сложилось. Он боится стать отцом… И о «девочке с факелом» — она теперь меняет уже восьмое место работы, говорит о себе, что ощущает себя калекой. А дома, как по заказу, в гости приехал бывший однокурсник моего сына, выпускник МГУ, который вот уже месяца два как работает психологом в детском саду.

— Знаете, я вижу во многих детях уже сейчас серьезные проблемы. Поведение, рисунки, слова — все говорит о начале какого-то просто базового недоверия к миру, — рассказал он мне. — И я говорю об этом родителям, вот сегодня, например. А мама ребенка в ответ: «Не могу я ему еще больше уделять внимания, у меня работа. И для кого я колочусь так? Для него же, чтобы все у него было…» А я продолжаю, что все же недостаток эмоционального общения очень очевиден. Надо говорить с ребенком, и не просто прочитать ему сказку перед сном, а вместе с ним ее переживать…

— Это как так мне сказки с ним переживать? — не поняла его женщина.

— Вы, к примеру, читаете: «И тогда волк сказал…» А ребенок спрашивает: «Почему он так сказал?» — и вы обязательно должны ему ответить, объяснить.

— Ой, Федя, вы еще такой молодой, — засмеялась женщина. — Какой там, к черту, волк… У нас кредиты, мы вкалываем, крутимся. Волк… Она ушла смеясь.

3

Страдания подполковника Б.

...В

Алексей ПОЛИКОВСКИЙ обозреватель «Новой»

в себе

вне себя олотное дело» переехало в Никулинский суд на югозападе Москвы. Это серое шестиэтажное здание с длинными коридорами, рядами одинаковых дверей и полами и стенами, облицованными коричневой немаркой плиткой. Решетки на окнах и белый неоновый свет дополняют картину. На первый взгляд здание как здание, контора как контора, но только на первый. Чем больше времени проводишь здесь в ожидании, пока привезут узников и начнется очередное заседание суда, тем яснее и острее чувствуешь как бы тайно заложенную в проект оскорбительную издевку. Община «болотного дела» — их полсотни человек, это родственники, активисты, адвокаты, друзья узников, люди разных взглядов и возрастов — часами ждет начала заседания перед запертыми дверями зала 303. Ни в холле, ни на всем протяжении длинных коридоров нет ни одного стула. В первый день процесса в Никулинском суде в боковом отростке коридора еще находится маленькая банкетка, на которую садится и терпеливо ждет час и второй Людмила Михайловна Алексеева.

«Б

«

Чем больше времени проводишь здесь в ожидании, пока привезут узников и начнется очередное заседание суда, тем яснее и острее чувствуешь как бы тайно заложенную в проект оскорбительную издевку

«

Ей 86 лет, она помнит аресты 37-го года и процессы семидесятых. Женщину, нашедшую, где присесть, примечают чьи-то внимательные глаза, контролирующие процесс, и на следующий день банкетки нет. Ее убрали, теперь сесть негде. Даже если вам 86 лет и у вас болят ноги — стойте. По всем ГОСТам и СНиПам шестиэтажное государственное присутствие должно иметь туалеты на каждом этаже. Но их нет, а вернее, они спрятаны за дверями без табличек. Мужик в мятой зеленой робе и желтых сандалиях, бродящий по суду со стремянкой и коробкой лампочек, объясняет мне, что

туалеты забрали себе судьи и прокуроры. Там, в чинном спокойствии, в запахе дезодорантов, в размышлениях о праве и законе, они свободны от контакта с этими жалкими, вечно что-то преступающими, вечно чегото ноющими, дурно одетыми серолицыми плебеями, для которых на первом этаже выделен один-единственный туалет. Один для всех, без различия пола. Около в него в очереди стоят молодые красивые женщины, седые мужчины с портфелями, блистательные адвокаты в строгих костюмах, стильные девочки в сапожках, продвинутые мальчики с планшетами, мрачноватые мужики в кожанках. В Никулинском суде место невольной встречи всего нашего многообразного великого народа — вот здесь, у одной на всех двери в сортир. Это как будто заскорузлый палец вертухая указывает нам всем наше место. Судья Никишина, приятная молодая женщина со всегдашней ироничной полуулыбкой на лице, приезжает в суд в фиолетовом пальто, к которому так хорошо идет изящный шелковый платочек в сиреневых тонах. В это время большая прокурорша Костюк проходит по первому этажу суда в экстравагантном суперкоротком платье, показывающем ее ноги. Они удаляются кудато туда, за кулисы действия, в свои комнаты, где у них, конечно же, уже заготовлены прокурорские формы, судейская мантия и черные туфли на высоких каблуках. Я вижу эти туфли на шпильках, когда милая москвичка в фиолетовом пальто Наталья Никишина, перевоплотившись в судью Вашу Честь Никишину, выходит в зал в строгой черной мантии с белой манишкой. Судья Никишина назначает заседание на 11.30, но только это ничего не значит, потому что тяжелая, ржавая, тупая тюремная машина в своей работе не обращает на судью особенного внимания и просто не доставляет ей узников в назначенный срок. Проходит час, проходит два, но узников нет. Это не случайность, это повторяется каждый день, во вторник, в среду и в четверг. И, маясь по три часа в голом предбаннике без окон и стульев (некоторые просто садятся на пол, сидят, раскинув ноги, на кафеле, полулежат на полу с планшетами в руках и рюкзачками под спиной, а Виктор Иваныч Савелов, отец узника Артема, ходит между ними и раздает яблоки), начинаешь понимать, что главный тут даже не судья. Есть кто-то или что-то еще, нависающее с высоты, темное, важное над всем этим делом и действом. Наталья Никишина сидит тихонько гдето в недрах присутствия и терпеливо ждет, пока громыхающая дверцами автозаков, никуда не спешащая, гремящая замками и мисками, пересчитывающая головы и ложки, питающаяся человеческим страданием, удобренная кровью Магнитского, растущая из грязной жижи сталинских репрессий система соизволит выбросить из своего чрева нужных для суда людей. Предбанник вдруг наполняется бойцами в черном. Бронежилеты, береты, подбритые виски, брутальные лица, высокие ботинки, все суровы и напряжены так, словно им предстоит прорыв через вражеские порядки. Зачищают от людей холл, становятся в цепь. С тихим ужасом в глазах, сдавленные в коридоре, за их широкими спинами стоят женщины, стоит мама Андрея Барабанова в черном траурном платке, с уже никогда не проходящим выражением страдания на измученном лице. Наконец в рации звучит: «Поднимаем, готовимся!» Они напрягаются, мрачнеют, на плече у одного из спецназовцев начинает мигать красным огоньком видеокамера, фиксируя поведение мам, жен, дедушки, адвокатов, друзей подсудимых… страницы 4—5

@

4

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

/

вне себя болотное дело

страница 3

Страдания подполковника Б. з двери на лестницу до двери в зал суда — десять шагов. Подгоняемых охраной, скованных наручниками «узников Болотной» не проводят, а почти протаскивают — не стоять, быстрее, быстрее! — на глазах родных и друзей. Но едва первый из них появляется в двери лестничного пролета, как через спины спецназа и плечи полиции обрушиваются оглушительные аплодисменты. Конвой тащит девять человек в наручниках под аплодисменты, которых не бывает ни в одном театре, под аплодисменты, которые вынимают душу, под отчаянный грохот ладоней и под громкие крики, которые не может (и не пытается) прекратить никакой спецназ: «Держитесь, ребята! Мы с вами! Держитесь! Молодцы! Держитесь!» «Держись, братишка!» — кричит Акименкову маленькая девушка в щель между спинами спецназовцев. Ее лицо чуть выше их поясниц. Большой Акименков успевает чуть улыбнуться на ходу. «Лёшик, давай, держись! Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!» — сильным голосом очень веско говорит сыну Алексею Полиховичу его отец, тоже Алексей Полихович, мужчина в коричневой кожанке. Но все происходит слишком быстро, их тащат со страшной скоростью, сын не успевает даже голову повернуть к отцу. А за этой стремительно несущейся цепочкой черных конвоиров и скованных наручниками людей, усиливая ощущение бреда, мчится на поводке черный ротвейлер с огромной головой, а вслед за ним пролетает его хозяин в голубоватом камуфляже и таком же кепи. Заседания суда начинаются одинаково. В клетке из серых крашеных прутьев встают узники и говорят: «Прошу дать мне возможность сделать заявление!» Встает голодающий тринадцатый день кандидат физико-математических наук Сергей Владимирович Кривов, на лице его сияет тоненькая оправа очков, встает обычно молчащий на заседаниях Андрей Барабанов и тоже просит минуту на заявление. Акименков тоже встает. По закону они имеют право сделать заявление, но судья Никишина, сидя за длинным столом, с высоты своего подиума перебивает их, затыкает им рты и словно заталкивает обратно в клетку. «Сядьте! Не разрешаю! Не давала вам слова! Я вам слова не давала!» Или вообще ничего не говорит и ведет процесс мимо них, словно они со своими жалобами и болью вообще не существуют. Так она их гасит в эти моменты. А о чем они хотят сказать? Кривов хочет сказать, что требует положенных ему по закону протоколов судебных заседаний, а ему их не выдают. Барабанов хочет сказать, что плохо себя чувствует, у него болит голова, не видит один глаз, и он просит медицинской помощи. Ночью, встав в камере, он ударился головой о какую-то железку и с тех пор мучается болями. Он начинает фразу, а судья перебивает его, он тихим, слабым голосом снова начинает фразу, а судья снова перебивает его, он тогда опять начинает фразу, а судья вновь перебивает его, и тогда этот интеллигентный молодой человек, вегетарианец и художник, молча садится, так ничего и не сумев сказать.

И

А Акименков не садится. Он во всем черном, а на ногах у него пластиковые шлепанцы. Он говорит: «Ваша Честь, меня перед заседанием суда бил конвой! Ударили сзади по голове!» Но и это обстоятельство судью совсем не интересует, так же как не интересует ее и заявление Кривова на следующем заседании о том, что и его тоже в здании суда только что бил конвой. Я смотрю на этих мрачных парней в черном, кем же надо быть, чтобы бить узника? Кривов говорит о действиях конвоя против желания судьи, пересиливая ее голос своим, два голоса борются некоторое время, он все же договаривает до конца, а она тогда велит охране удалить его из зала. Кривова ведут в наручниках, а он улыбается. Со скамеек публики ему кричат: «Держись, Сергей! Спасибо, Сергей!» Одна женщина касается его рукой, словно желая перелить ему свою силу, дать ему свое благословение, но охранник резко дергает его на ходу за наручники: «Не трогать!» За спиной их уже разгорается скандал, потому что адвокат Кривова Макаров встал и идет по залу, громко говоря судье: «Вы тогда меня тоже велите удалить… его бьют… моего подзащитного бьют… и что мне делать?» Но как бы громко ни говорил адвокат, судья на своем подиуме его не слышит, потому что не хочет слышать. В перерыве, в маленьком буфете на семь столиков, я подхожу к Макарову и прошу показать мне записку от Кривова, где он сообщает о том, что случилось. Макаров сидит перед чашкой чая. Он уже сфотографировал записку, показывает ее мне в смартфоне. Это листок в клеточку, перегнутый пополам. «Полицай 007308. Полностью раздели в коридоре. Приказали полностью снять трусы, приседать. Я присел 3 раза. Больше отказался. 007308 начал «быковать» типа: «Ты че, отказываешься обыскиваться?» Раз 5—6 задал этот вопрос. Я молчал. В конце ударил в плечо. Несколько минут стоял абсолютно голый перед 6—8 полицаями. В нескольких метрах через стекло еще двое сидело полицаев. Одна из них женщина. Как думаете, куда и как можно пожаловаться?» Два дня подряд в суде идет допрос пострадавшего во время событий 6 мая 2012 года на Болотной площади подполковника полиции Игоря Борисовича Беловодского. Подполковник — маленький мужичок в синем костюме и розовой рубашке, с твердым, каким-то негнущимся лицом, которое не часто удается увидеть, потому что он все долгие часы допроса стоит спиной к адвокатам и залу и лицом к судье. Другие омоновцы из вежливости оборачивались на короткое время к адвокату, задающему вопросы, этот принципиально все время стоит к адвокатам спиной, словно демонстрируя им свое презрение. Он и голосом это показывает. В толпе в тот день его толкнули, ударили в плечо и оторвали один погон. Никакого ущерба здоровью он не получил, к врачам не обращался. То, что он пострадавший, он понял не сам, ему об этом сказали следователи. Он начинает свой рассказ о событиях 6 мая уверенно, бойко и даже грозно. Смысл его речи в том, что 6 мая на Болотной площади полиция создала для демонстрантов все условия и достаточный проход, и все, кто хотел, в него проходили, и он уговаривал всех идти на площадь, а они зачем-то

хотели пройти на Большой Каменный мост. И это не полиция своей цепочкой заблокировала проход, а группа провокаторов. Да, группа провокаторов среди демонстрантов заблокировала проход демонстрантов… Что за бред? В зале шум. Кто-то из адвокатов спрашивает, почему он тогда не задерживал провокаторов, но он их не задерживал, вот и все. Бойкий подполковник скачет дальше, решительным голоском рисуя полицейскую фантазию. Вины на себе и полиции он не чувствует, машущих дубинками полицейских не видел, врывающийся в толпу ОМОН не заметил, с избитыми окровавленными демонстрантами не встречался, но зато точно знает, что вся вина на людях, это они виноваты. Эту мысль подполковник на разные лады поет и так, и эдак, как бы притоптывая людей своим сердитым начальственным голоском, и вот он расходится в своем азарте все сильнее и сильнее, понимая молчащий в одурении от его речей зал как собрание людей, которых он построил, как на плацу. Но это не так. Вступают адвокаты, спрашивают, к кому он имеет претензии и какие? А он, этот маленький подполковник, имеет претензии ко всем сидящим здесь людям! Вот так! Зал ахает в изумлении. Ко всем в зале или только к узникам? Подполковник подтверждает, что имеет претензии ко всем, кто сидит в клетках, они виновны, потому что просто так у нас в клетки не сажают. Если их туда посадили органы, значит, виновны, настаивает этот говорящий винт репрессивного аппарата. Раздается грохот. Это Мария Баронова, подсудимая, сидящая среди адвокатов, с размаху швыряет чем-то о стол и истошно кричит на подполковника. Адвокат, сидящий рядом с ней, пытается ладонью зажать ей рот, но она все равно кричит в лицо маленькому кровожадному человечку, как будто свалившемуся в этот зал из времен репрессивной чумы, массовых посадок, стукачей и держиморд. Ей плохо от этой подлости, от этой лжи, от этого казенного зала, куда она месяцами ходит как на работу и где изо дня в день творится ложь и кошмар. Она кричит в зале суда, черном от обилия в нем спецназа, полиции и приставов, кричит в негнущееся лицо опе-

«

«Сядьте! Не разрешаю! Не давала вам слова! Я вам слова не давала!» Или вообще ничего не говорит и ведет процесс мимо них, словно они со своими жалобами и болью вообще не существуют. Так она их гасит в эти моменты

«

шившего и вдруг умолкшего полицейского и вместе с тем кричит в хари и рожи всей этой бесконечной, уходящей в прошлое — а может, и в будущее — веренице палачей и сволочей, казнивших свой народ, распихивавших его по тюрьмам за три колоска и лагерям за оторванный погон. «С твоей семьей такое сделают, мразь вонючая!» Адвокат Бадамшин, держа Баронову одной рукой за плечи, другой наконец умудряется зажать ее кричащий рот. Он ведет ее к дверям и выводит из зала. Первым отпор подполковнику дает адвокат Клювгант. В зале вдруг возникает и поднимается его хорошо выдержанный, громкий, сильный, профессиональный голос. В его голосе точная мера гнева и четкий лед презрения. «Презумпция невиновности у нас отменена? Какие у вас основания для обвинения присутствующих здесь людей?» Но это еще не все, адвокат бьет с размаха: «Ответ на этот вопрос необходим для привлечения вас к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний!» Так с подполковником еще никто никогда не говорил, и он начинает отъезжать назад: «Я так считаю… субъективно…» И снова огрызается — это первый свидетель обвинения, который пытается рявкать и кричать на защиту, — но тут же

Подполковник подтверждает, что имеет претензии ко всем, кто сидит в клетках, они виновны, потому что просто так у нас в клетки не сажают

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

/

cупер рубрика

5

Конвой тащит девять человек в наручниках под аплодисменты, которые вынимают душу, под отчаянный грохот ладоней и под громкие крики, которые не может прекратить никакой спецназ: «Держитесь, ребята! Мы с вами!»

получает в лоб четкое, понятное, ясное: «Вы на меня, как на своих подчиненных, не кричите!» — «Адвокат, слушайте ответ!» (это судья). — «Ответ готов слушать, окрики нет!» — у Клювганта быстрая реакция, и он точен. Теперь в клетке встает для допроса свидетеля обвинения Акименков. Он стоит спокойно во весь свой немалый рост напротив полицейского подполковника, у которого над темно-синим воротником пиджака торчит неуместно розовый воротничок, лицо Акименкова бледно, это бледность заключенного, месяцами не имеющего воздуха и света и долгие часы проводящего в железном ящике автозака, а глаза его превратились в щели. Ничего между ними сейчас нет, кроме пяти метров мертвого неонового света, серой решетки клетки и пропасти душ и понятий, разделяющей узника-активиста и полицейского в штатском.

— Пострадавший! — в голосе Акименкова сарказм. Вполне здоровый мужичок в игривой розовой рубашке, весь наполненный каким-то нездоровым гневом и нервной грубостью, тут, в суде, считается пострадавшим, а он, Акименков, второй год слепнущий в тюрьме, кто тогда? — Вы знаете фабулу моего обвинения? — Это он спрашивает человека, только что сообщившего, что полагает всех сидящих в клетке виновными.

— Нет.

— Пострадавший! — Снова он лепит это слово в лицо подполковнику, у которого нет никаких медицинских документов о его страданиях, да и страданий нет, а есть только оторванный неизвестно кем погон, и с этим погоном он явился в суд и попрекает им людей, которых даже и не видел на Болотной площади. — Вы знаете, что у меня в тюрьме зрение упало до 10% на одном глазу и до 20% на другом, пострадавший?

— Нет.

— Вы знаете, что есть полицейские в регионах, которые отказываются разгонять вышедший на улицы народ?

— Вопрос снят!

— Вы выполните приказ, если вам прикажут стрелять в демонстрантов? — задает Акименков свой традиционный вопрос, не обращая внимания на судью Никишину, чей голос сейчас суетливо вертится и

вьется вокруг него. Судья пытается защитить маленького сердитого подполковника от слепого человека, сидящего в клетке. Подполковник молчит. Работает адвокат Макаров. Этот грузный человек в рубашке в синюю полоску и в очках в массивной оправе наезжает на подполковника Беловодского, как бульдозер. Тот пришел в суд, про который он знает, что суд на его стороне, он пришел такой весь самоуверенный и даже чуть упоенный своей ролью гневной жертвы с оторванным погоном, — но теперь он подвергается допросу адвоката Макарова и понимает, что все не так легко и просто даже в этом суде. Макаров давит его, задавая десятки и новые десятки вопросов, касающиеся всех подробностей того, что происходило 6 мая 2012 года на Болотной площади. Даже если эти сотни вопросов, занимающие часы в заседании, имеют целью сделать пребывание свидетелей обвинения в суде тяжким и обременительным, то и тогда в них уже есть смысл. Но смысл, конечно, не только в этом. Адвокат Макаров вопросами нащупывает дыры в показаниях свидетелей обвинения, закручивает их ум в спираль, выводит их из себя. Россыпями своих бесконечных вопросов он хочет захватить и вытащить из памяти людей крупицы истины и мельчайшие подробности происходившего в тот день на площади. Макаров очень многое знает о том, что тогда было. Он знает фамилии офицеров полиции, знает номера квадратов на оперативном плане (а подполковник их не может вспомнить, вот странно), знает, какое подразделение, под чьим началом где стояло и куда шло, знает, какие спецсредства были в кузовах грузовиков, знает несовпадения в показаниях полицейских, знает точную топографию места происшествия, которая свидетелям обвинения часто неизвестна. Они иногда даже названий улиц не знают. Упорный и тщательный, оснащенный ноутбуком и листами бумаги с записями, он на всех заседаниях терзает свидетелей обвинения бесчисленными вопросами, и я вполне верю и сам вижу, что своим маниакальным упорством он может допечь человека до белого каления и своей тщательностью довести до обморока. Его прессинг изматывает всех, включая судью Никишину, которая в конце концов устало умолкает за своим столом, сидит там с грустной улыбкой и на

третьем часу работы Макарова с надеждой спрашивает: «У вас вопросы еще есть?» — «Конечно, Ваша Честь!» Этот круглый, коротко стриженный человек хочет знать о событиях на Болотной площади все. Он хочет узнать, кто командовал операцией по разгону митингующих, какие приказы подполковник получал, устные и письменные, какие маневры осуществляли силы правопорядка, участвовал ли подполковник во встрече с Путиным на базе ОМОНа в Домодедове, в связи с чем утром 6 мая было принято решение о резком увеличении численности полиции в Москве, почему был изменен оперативный план, в результате чего блокирующая цепочка, первоначально не перекрывавшая Болотную площадь, была перенесена вперед и закупорила подход для огромной колонны демонстрантов, занимавшей всю ширину Якиманки. Как колонна могла пройти в узкое горлышко, созданное полицией? Ему очень трудно работать, потому что судья Никишина и две прокурорши всеми силами мешают ему. Судья снимает его вопросы по десять подряд, но ничего не может сделать с ним, потому что у него тогда находится одиннадцатый, двенадцатый… пятнадцатый. «Гособвинение панически боится этих вопросов!» — успевает он сказать негромко себе под нос, но все его слышат. Силы адвоката Макарова не иссякают никогда, упорство его не имеет границ, и он четвертый месяц делает ту работу, которая должна была бы сделать независимая думская комиссия по расследованию событий на Болотной площади, если бы у нас была Дума. Воздух за окном становится серым. На окнах решетки снаружи и белые жалюзи внутри. Жалюзи всегда садистически опущены, чтобы не дать узникам увидеть и кусочек Божьего мира, в котором они так давно не были. Наступает вечер. Прокурорши переговариваются за своим столом, многозначительно улыбаются, хихикают и вдруг игриво предлагают адвокату Макарову сделку: обвинение не будет требовать снять вопросы защиты, если защита будет задавать их быстрее. Им кажется, что это остроумно. Макаров просит Вашу Честь прекратить ерничество гособвинения. Он готов работать весь вечер и всю ночь, засыпая несчастного подполковника воп-

росами, на которые тот, как сомнамбула, отвечает: «В настоящее время не помню! По 6 маю я, к сожалению, не помню… Я же сказал, не помню сейчас!» (Это он уже кричит страдальчески, замученный адвокатом.) Но и на полное запирательство подполковника, не желающего прояснять действия полиции по разгону разрешенного митинга на Болотной площади, у адвоката Макарова есть вопрос: «А почему вы уклоняетесь от ответов на вопросы защиты?» Прокурорша Костюк, та самая, что щеголяла в ожидании заседания суда с голыми ногами и в экстравагантном платье, не выдерживает изнурительного прессинга Макарова и покидает место битвы и свое рабочее место. Она бежит из зала с коричневыми стенами, где упорно и монотонно задает вопросы неутомимый адвокат Макаров. В руке у нее голубой глянцевый смартфон, у уха легкомысленные кудряшки. Куда же вы уходите, прокурор, ведь дело еще не закончено? Ведь ваше фальшивое обвинение еще не разбито адвокатами вдребезги, ведь президент, премьер-министр, главы СК и прокуратуры еще не принесли извинения невинным узникам, ведь судья Ваша Честь Никишина еще не совершила свой судейский подвиг, запретив конвою и пальцем касаться беззащитных граждан свободной страны, ведь все газеты России и мира еще не вышли с передовицами о том, что позорище наконец завершилось и теперь гособвинению остается только думать, что оно будет объяснять своим детям, которые однажды придут из школы с урока истории и спросят: «Мама, а это ты держала невинных людей в тюрьме?» Но прокурорша бежит, может быть, вечером у нее свидание, или она ведет здоровый образ жизни и ей пора съесть котлету, или сегодня вечером у нее кино по ТВ и она уже запасла в холодильнике бутылку пива. Ничего удивительного, нормальная жизнь, в двенадцатиэтажном доме напротив суда зажигаются окна, все мы люди, и все мы рано или поздно расходимся по домам. Но только те, что сидят в клетке, пока что уйти не могут.

Алексей ПОЛИКОВСКИЙ Фото Евгения ФЕЛЬДМАНА

6

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

место

Герман Галдецкий с родителями в редакции. 2004 год

Фото из архива

Отборочный матч чемпионата мира по футболу между Украиной и Польшей пройдет в Харькове в присутствии болельщиков

Девять лет спустя: герою «Новой» и просто герою Герману Галдецкому нужна помощь

После выстрела в висок О Германе Галдецком «Новая» впервые написала в 2004 году. Статья Константина Полескова «История частного сопротивления» рассказывала о том, как девятнадцатилетний парень в одиночку начал борьбу с милицейским беспределом и инициировал несколько служебных проверок в УВД на Московском метрополитене по фактам изнасилования девушек сотрудниками милиции. Позже это привело к отставке главы УВД.

К

огда статья версталась в номер, за жизнь Германа уже боролись врачи в Склифе. И только через два дня после выхода публикации отец Германа сообщил в редакцию о том, что его сыну неизвестные выстрелили в висок. Родителям в тот момент сказали, что надежды нет. Но через неделю после выстрела, после нескольких черепно-мозговых операций, появилась надежда. А потом началась очень непростая многолетняя реабилитация молодого парня, ставшего после извлечения из виска резиновой пули и осколков кости инвалидом. Герман не мог говорить, был парализован. Мама Германа Алена Архиповна очень благодарна всем, кто помогает возвращать парню речь, движение, память. И сегодня у нас есть сразу два повода вспомнить эту историю. Сначала о хорошем. О силе духа. Гера в этом году поступил в реабилитационный техникум на специальность «Право и организация социального обеспечения». Всю рабочую неделю он живет в общежитии, ходит на занятия, а на выходные ездит домой в подмосковное Фрязино.

Трудно. Но Алена Архиповна всему этому рада: сидеть одному дома нельзя, необходимо общение, ну и специальность, конечно, нужна. Теперь о лекарствах. Они необходимы Гере по жизненным показаниям. О том, что препараты положены бесплатно, Галдецкие первые три года вообще не знали, покупали сами. Алена Архиповна попыталась получить бесплатные рецепты в поликлинике Фрязина. Но там английский ламиктал предложили заменить индийским ламитором. Между тем в НИИ нейрохирургии им. Бурденко Галдецкому назначены два препарата «без замены на аналоги». Это важно, потому что точный подбор препарата и дозы в неврологии — залог успешной реабилитации. Необходимый Герману ламиктал есть в федеральном списке жизненно важных лекарств, но Московская область, видимо, предпочитает Великобритании Индию. Так что Галдецким все время приходится покупать не тот препарат, который нужен. Второй препарат, трилептал, тоже не дают. Эти препараты — противосудорожные. Принимать их надо без сбоев и перерывов. Но за весь этот год дали только один раз на один месяц трилептал. Хотя это лекарство в аптеках города есть. Врач выписывает Герману бесплатные рецепты и сообщает, в какой аптеке их можно… купить. Вот так: в окошке для бесплатных рецептов препарата нет, а в окошке «за деньги» — пожалуйста. Препараты для семьи — слишком дорогие, около 10 тысяч рублей в месяц. И еще. Состояние Германа очень зависит от необходимых курсов лечебной реабилитации. Алена Архиповна родом из Литвы. Туда, в Палангу, в первые годы после трагедии она возила Германа три раза в год — на обследования, лечение, реабилитацию. Сейчас не получается — дорого, хотя и дешевле, чем у нас, например, в НИИ нейрохирургии. А обследования, коррекция терапии, реабилитация нужны постоянно. Мы направляем эту заметку в минздрав Московской области. А пока просим читателей помочь. Людмила РЫБИНА

P.S. Преступников, стрелявших в Германа, так и не нашли — до сих пор.

Банковские реквизиты Алены Архиповны Галдецкой: Щелковское отделение № 9040 Среднерусского банка СБ РФ ОАО Сбербанк России г. Москва К/с 30101810400000000225 В ОПЕРУ Московского ГТУ банка России БИК 044525225 ИНН 7707083893 Р/с 30301810140006004048

КПП 505002001 ОКОНХ 96130 ОКПО 02805015 ОКВЭД 65.12 Л/с № 40820.810.6.4048.1400050 карта № 4276 4000 2138 3675 Получатель: Алена Архиповна Галдецкая Найдите на сайте www.novayagazeta.ru

Мария Епифанова: Трасса Москва—Петербург дошла до Парижа. Французская прокуратура рассмотрит иск российских экоактивистов против строительства дороги через Химкинский лес Новая-ТВ: В Москве прошел марш «За гуманный закон для животных в России» «Гостиная Маслова». Гость – фри-джазовый музыкант Сергей Летов

«Все то, что запрещено в цивилизованной Европе…» Другие санкции Дисциплинарного комитета (дисквалификация стадиона «Арена-Львов» вплоть до окончания отборочного турнира на чемпионат мира-2018 в России, 45 тысяч швейцарских франков штрафа для Федерации футбола Украины) тоже заморожены до принятия окончательного решения: были или нет проявления нацизма и расизма на трибунах во Львове.

Ч

его стоила эта уступка украинской стороне, больше других знает только Григорий Суркис, вице-президент UEFA. Он успел слетать в Цюрих, в штаб-квартиру FIFA, и убедить, что на составление апелляции нужна хотя бы неделя! Выиграл время. Ну и Януковича подключил, чтобы апелляцию по поводу предстоящего «матча без зрителей» рассмотрели по ускоренной процедуре. «Благодарен президенту Украины. Мы обратились к нему, реакция последовала мгновенно. Все это сопряжено с большой юридической работой», — сообщил Суркис на брифинге в киевском Доме футбола. Отношение самого Григория Михайловича к нынешней истории известно: «Я вас убедительно прошу: перестаньте осуждать решение FIFA, иначе многое может случиться. Кто и с чего взял, что FARE и FIFA поставили цель навредить Украине? Нас в международное сообщество никто не звал, мы сами туда в 1991 году попро-

Детали расследования уголовного дела ростовской банды серийных убийц

Задержали по чистой случайности? Сегодня следствие подозревает банду Подкопаева—Тарвердиевой в убийстве 31 человека и 30 разбойных нападениях. При этом задержание банды помогло полицейским раскрыть не только свежие преступления, но и давнишние «висяки».

—В

90-е годы был застрелен преподаватель академии. Тогда убийство раскрыть не удалось, однако сейчас, в ходе расследования по делу банды, выяснилось, что к преступлению был причастен Подкопаев, — сообщил начальник ростовского областного уголовного розыска Колтунов. — Установлено, что он убил преподавателя из корыстных мотивов. Между тем из неофициальных источников стали известны подробности еще одного преступления, совершенного бандой Подкопаева—Тарвердиевой.

23 апреля в хуторе Малый Мишкин (Аксайский район Ростовской области) во дворе своего дома был застрелен инспектор ГИБДД Андрей Юдин. Причина убийства — бытовая: якобы накануне между собой поссорились жена Андрея Юдина и Анастасия Синельник (ее муж, сотрудник ГИБДД

сились. И теперь нужно делать все, чтобы соответствовать принятым нормам. Я не хочу видеть нацизм, расизм и все то, что запрещено в цивилизованной Европе». Впрочем, депутаты-националисты из «Свободы», сгоряча пообещавшие и свое участие в разрешении кризиса, не отказались от утверждений, что все случившееся — спецоперация против Украины. И они не позволят, чтобы болельщикам-патриотам затыкали рты! Нелишне напомнить: если футболистам из Сан-Марино символика и баннеры украинских фанатов по большому счету не говорили ни о чем, то поляки вряд ли оставят их без внимания. В апреле нынешнего года в сейме зарегистрировали проект постановления о признании ОУН-УПА «преступными организациями», совершавшими геноцид против жителей «восточных кресов» (нынешних областей Западной Украины) в 1939— 1947 годах. Збигнев Бонек, президент Польского футбольного союза, прокомментировал новый вердикт FIFA в своем Twitter: «FIFA изменила решение и разрешила болельщикам присутствовать на матче в Харькове. Зачем нужен был этот цирк?» Дело в том, что фанаты из Польши уже не успеют пройти необходимые формальности — их места на трибунах действительно останутся пустыми…

Ольга МУСАФИРОВА, соб. корр. «Новой», Киев

Аксая Сергей Синельник, был наводчиком в банде). Неофициальный источник сообщил, что вечером 23 апреля преступники шли убивать жену инспектора, но навстречу им вышел Юдин. Перед смертью он успел крикнуть жене, чтобы та заперлась в доме. Также, по неофициальной информации, иначе выглядело само задержание банды. Якобы поймать преступников удалось не в результате спланированной операции, а по чистой случайности. Около 3 часов ночи закончил дежурство один из участковых аксайской полиции. 29-летний старший сержант Иван Шаховой и 27-летний сержант Алексей Лагода повезли его домой. На обратном пути они заметили в придорожных кустах свет ручного фонарика. Остановились, Алексей Лагода остался в машине, а Иван Шаховой пошел на свет. Преступники незадолго до этого убили двоих жителей Аксая. Увидев полицейскую машину и приближающегося к ним полицейского, они спросили: «Вы за нами?» Иван Шаховой, не подозревая, кто скрывается в кустах, ответил утвердительно и тут же был убит. Алексей Лагода, выскочив из машины, открыл ответный огонь, одновременно сообщив по рации о перестрелке. Подкрепление прибыло мгновенно. Роман Подкопаев был убит, его сообщница, 25-летняя Виктория Тарвердиева, была ранена и сумела скрыться, но Викторию и ее мать — 46-летнюю Инессу Тарвердиеву — быстро нашли: они жили в палатке на берегу реки Аксай. Информацию о случайном задержании банды в СУ СКР по Ростовской области и в полиции не комментируют.

Виктория МАКАРЕНКО, соб. корр. «Новой», Ростов-на-Дону

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

событий

Александрсобственный Минеев корреспондент «Новой»

На арбитраж! Нидерланды и другие страны, чьи граждане арестованы на ледоколе Arctic Sunrise, подают в суд на Россию инистр иностранных дел Нидерландов Франс Тиммер-манс объявил в пятницу, что Гаага подает в суд на Россию. А в Москве состоялось совещание послов стран ЕС, которые договорились о координации действий по судьбе мурманских сидельцев. Политики и дипломаты зашевелились на фоне общественной кампании в защиту арестованных экологов. На пресс-конференциях в Париже и Женеве Greenpeace сообщил, что к концу недели в мире было собрано более миллиона подписей под петицией, направленной в российские посольства. Демонстрации и пикеты прошли в 45 странах. «Нидерланды как государство, под чьим флагом ходит Arctic Sunrise, начали процедуру арбитража на основе Конвенции о морском праве ООН против того, что они рассматривают как незаконное задержание судна, требуя, чтобы судно и экипаж были освобождены», — объявил Франс Тиммерманс в письме парламенту. Международный суд по морскому праву находится в Гамбурге. Он был создан в 1996 году для разрешения правовых споров между государствами в области мореплавания. Россия ратифицировала его устав, обязавшись выполнять его решения. По словам министра, голландское правительство может попросить этот суд «принять временные меры (не дожидаясь конца разбирательства, которое обычно занимает почти два месяца. — А. М.) для освобождения судна, его экипажа и пассажиров, если арбитраж не приведет к их освобождению». Всю прошлую неделю Тиммерманс был в контакте с Сергеем Лавровым и под мощным давлением внутри страны. Голландская пресса протоколировала события, а парламентарии обвиняли правительство в бездействии.

М

7

Министр в свое оправдание говорил, что правительство должно дождаться, пока не будут предъявлены официальные обвинения, и только после этого будет принимать решение о возможных действиях против России. «Вы забываете, что русские действуют в рамках юридической процедуры, и усматриваете в этом только политику», — осаживал он оппонентов, настаивая, что Нидерланды тоже должны действовать в рамках юридической процедуры. Теперь обвинения предъявлены. Как пояснил представитель МИД Нидерландов Фризо Вейнен, Гаага считает арест Arctic Sunrise и его экипажа незаконным, потому что по правилам русские должны были запросить у нее разрешение на задержание судна, плавающего под нидерландским флагом. Нидерланды, двое граждан которых находятся среди 30 арестованных в Мурманске, стали первой страной, подавшей в суд. Гаага оказалась в особенно неудобном положении, потому что нынешний год отмечается как Год России в Нидерландах и Нидерландов в России. Развернута широкая пиар-кампания по демонстрации дружбы между Россией и ее крупнейшим в Европе после Германии экономическим партнером и инвестором. Подготовленные российско-голландские мероприятия в Амстердаме, Роттердаме, Утрехте, на которые приглашают нас, журналистов, плохо сочетаются с протестами против задержания голландского судна.

Greenpeace International приветствовал решение Нидерландов и призвал другие страны последовать их примеру. Российские власти, отметил главный юрист Greenpeace Яспер Тейлингс, будут объясняться перед международным трибуналом и не смогут в нем обосновать абсурдных обвинений в пиратстве, которые подверг сомнению даже президент Путин.

Гаага оказалась в особенно неудобном положении, потому что нынешний год отмечается как Год России в Нидерландах и Нидерландов в России. Развернута широкая пиар-кампания по демонстрации дружбы Другие страны тоже мобилизуются. В Москве по инициативе министра ино-странных дел Италии Эммы Бонино прошло совещание послов стран ЕС. Бонино известна как защитница неправительственных организаций и прав человека. В числе арестованных — один итальянец, Кристиан д’Алессандро. В московском совещании участвовали послы Дании, Финляндии, Франции, Нидерландов, Польши, Швеции, Великобритании, а также постпред ЕС и посол Литвы. Она сейчас председательствует в Евросоюзе и будет координировать инициативы, направленные на скорейшее освобождение задержанных. К консультациям привлечены послы еще десяти стран, не входящих в ЕС: Аргентины, Австралии, Бразилии, Канады, Новой Зеландии, Швейцарии, Турции, Украины и США (ну прямо заговор послов). Их граждане тоже сидят в мурманском СИЗО. Исполнительный директор Green-peace во Франции Жан-Франсуа Жюйар направил президенту Франсуа Олланду письмо с требованием содействовать освобождению задержанных экологов, в числе которых француз Франческо Пизану. Жюйар предлагает главе государства через российского посла в Париже выразить озабоченность Путину и напомнить, что ненасильственные акции протеста — это никак не пиратство. «Речь идет о самом серьезном посягательстве на нашу мирную протестную деятельность после потопления французскими секретными службами судна Rainbow Warrior в Новой Зеландии в 1985 году», — заявил Жюйар.

Greenpeace не исключает, что его активисты стали в России жертвами показательного процесса в назидание всем. Брюссель

Нет примера в своем отечестве В Международный день пожилых людей Таганрогское отделение ЕР разместило на своем сайте открытку-поздравление. Привычные слова благодарности, под которыми стоит подпись секретаря местного отделения партии Валерия Селиванова, украсили фотографией счастливой пожилой четы: на снимке были изображены ныне почивший президент США Рональд Рейган и его супруга Нэнси.

Таганрогское отделение «Единой России» так и не смогло найти фотографию счастливых российских стариков для поздравительной открытки в день пожилых людей. Подошли только Нэнси и Рональд Рейган

edinrostgn.ru

Н

а оригинальность оформления открытки, адресованной таганрогским пенсионерам, первыми обратили внимание местные блогеры. Затем информация о ляпе быстро распространилась по Рунету. Но пока пользователи Сети искали ответ на вопрос: «Что бы это значило?», таганрогские единороссы сменили картинку. Вместо жизнерадостных Рейганов на сайте появилось изображение другой пожилой четы. Но, как тут же выяснилось, замена оказалась опять неудачной. Пользователь Facebook Александр Воронков установил, что на этот раз в качестве примера счастливой старости в России были выбраны шведские супруги — снимок выставлен в фотобанке. Таганрогские единороссы в третий раз обновили страницу: сейчас поздравление вообще не оформлено никаким снимком.

Виктория МАКАРЕНКО, соб. корр. «Новой» Ростов-на-Дону

8

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

З

апись в «Фейсбуке» одного из лучших профессоров Высшей школы экономики — Сергея Медведева о том, что безответственное поведение России в Арктике заслуживает того, чтобы передать российский арктический сектор под международную юрисдикцию, нашла живой отклик у президента РФ. Когда на встрече с активом «Единой России» ему задали вопрос об этой позиции, он, по свидетельству очевидцев, шепотом обозвал автора идеи «придурком». В официальной стенограмме эта эмоциональная ремарка заменена на: «Кто-то пошутил». И вынес приговор: «Это антинародная позиция, я уже не говорю — непатриотичная. Она еще и вредная с экономической точки зрения, потому что этот регион очень богат минеральными ресурсами, в этом его ценность». Отметим для себя фразу «богат минеральными ресурсами» — это ключ к пониманию Владимиром Путиным Арктики, слава богу, пока не потребовавшего головы профессора Медведева. Еще один ключ — в следующей фразе: «Кстати говоря, и американские подводные лодки дежурят недалеко, у побережья Норвегии». То есть президент рассматривает Арктику как источник углеводородов и как важную в военном отношении территорию. Относится к Арктике, точь-в-точь как Сталин, который костьми арктический щит ложился за угольные шахты Шпицбергена, превратился давал распоряжение поднять флаг СССР в арктический shit на Земле Франца Иосифа, и вообще освящал своим именем полярные эпопеи (http://www.novayagazeta.ru/politics/46639.html). Третий ключ — мифологический. Профессор Медведев посягнул практически на одну из важнейших «духовных скреп» — арктический миф, на арктическую гонку, которая была не менее драматичной, чем космическая гонка с американцами (вопрос ЦК КПСС главкому ВМС С.Г. Горшкову: «Можем ли мы (то есть подводные лодки. — А. К.) подо льдами достичь Северного полюса?»). Арктика — действительно мощнейшая эмоциональная «скрепа» для нескольких поколений. Челюскинцы; летчики Севморпути — первые Герои Советского Союза; Шмидт, снявший Папанина со льдины, а тот его; «Лейся песня»: «Шлем привет, товарищ Сталин, дома будем через год» (с последующей зачисткой вредителей в Главсевморпути); в позднесоветское время — романтика от Дмитрия Шпаро. Даже в «Цветике-семицветике» Валентина Катаева дети играют в полярников. У моей мамы, детство которой пришлось на конец 1930-х — начало 1940-х, любимой книгой был

,

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

письмо из редакции

Голова профессора Медведева

мнения

роман «Два капитана» Вениамина Каверина. А мой 12-летний сын, прочитав «Землю Санникова» Владимира Обручева, меланхолически произнес: «Жаль, что Земля Санникова не существовала в действительности». Так что Путина в этом смысле можно понять. Но дело не в лирике и романтике. А в углеводородах. Вот аргументация Сергея Медведева, высказанная им в тот же конфликтный вечер: «Проблема в том, что главной проигравшей в этой войне (за ресурсы Арктики. — А. К.) окажется сама Россия, независимо от того, сколько арктических вод и дна ей удастся присвоить. Угроза будущему России — не в территориальных претензиях конкурентов, а в экологическом бедствии, которое происходит сейчас в Арктике. Если там начнется массовая промышленная добыча углеводородов и коммерческое судоходство, это бедствие превратится в катастрофу, которая больнее всего ударит по России с ее протяженным арктическим побережьем и зависимостью от арктического «кондиционера». Вполне логично, не так ли? Ведь проблема действительно состоит в том, что арктический щит превратили в арктический shit, арктическую, деликатно говоря, грязь.

Андрей КОЛЕСНИКОВ, ведущий раздела «Мнения & Комментарии» Kolesnikov@novayagazeta.ru

,

культура повседневности

Ничего личного, просто родственники Почему семья превратилась в основной смысл нашей жизни

Н

аиболее востребованная формулировка в опросах Левада-центра, касающихся отношений в семье: «Мы очень хорошо ладим друг с другом». На втором месте: «Мы находим общий язык, даже если случается, что наши мнения расходятся». Такие версии отношений, как «мы часто ссоримся», практически не нашли отклика среди респондентов. Вероятно, люди корректируют свою картину мира в сторону более для них предпочтительную. Семья — святое, выносить мусор из избы нельзя ни в коем случае. Демонстративное семейное благополучие лежит в основе мелкобуржуазного уклада. В советские годы официальный коллективизм, почти не имевший корреляций с общественной реальностью, прекрасно уживался с частным индивидуализмом. После распада СССР реальность частной жизни лишилась своего главного гонителя — обветшавшей идеологии, которая все менее эффективно противостояла мещанству и индивидуализму. Семья, ближний круг, надежные и опорные родственники и так занимали ведущее положение в принципиально двуличном советском обществе, но теперь их язык стал официальным, в том числе — языком власти, армии, криминала. Семья превратилась в основную социальную метафору, образец для выстраивания любых отношений, стала целью и средством существования. Единственная внятная мотивация, которая эксплуатируется в языке последних двух десятилетий, сводится * Автор — профессор отделения культурологии НИУ ВШЭ

к заботе о семье и о себе. Нам ничего не остается, как без конца «радовать близких», даря им какие-то очередные эквиваленты удовольствия и успеха, ждать ответных акций и не забывать «себя, любимого», поднимая тосты «за нас с вами и … с ними». Семьи — больше не ячейки общества, а своего рода атомы, которые с большим трудом образуют цепочки и конфигурации, предпочитая оставаться «в себе» и объясняя свою закрытость осторожностью. Близкие — безальтернативная константа, которая вызывает безотчетное раздражение, но только крепнет от того, что больше не за что цепляться. Внутри этих атомов могут происходить ежедневные дрязги, множиться взаимные претензии, выстраиваться хитроумные конкурентные стратегии. На поверхности же всё чисто, все живут в добром согласии, сама мысль о заметной извне «проблеме» — уже «проблема». Это не что иное, как задержавшийся в силу исторических причин кризис традиционной семьи. В шуточной песне Владимира Высоцкого «Диалог в цирке» есть замечательная строчка: «Послушай, Зин, не трогай шурина, какой ни есть, а он родня». Помимо вполне очевидного прямого смысла в этой фразе проступает конфликт различных концепций общественных отношений. Лирический герой песни по имени Ваня, с одной стороны, декларирует верность мужской дружбе и защищает брата жены. Но мотивирует он это исключительно родс-

,

биологическое родство упорно объявляется культурной ценностью

,

Ян ЛЕВЧЕНКО*

твенными отношениями — и чтобы жена поняла, и чтобы остаться в пределах легитимной повседневной модели. Дружба, конечно, — это важно. Так, в песне ненавистные Зине друзья всегда ждут Ваню у магазина. Но внутри семьи действуют неукоснительные приоритеты. Надо сказать, что в современном контексте дружба если и существует, то только в рекламном дискурсе. Пока на ТВ не запретили сначала снимать в рекламе пива человеческое существо, а потом и само пиво, мужская дружба использовалась как весомый аргумент в пользу приобретения этого напитка. Теперь остатки дружбы иногда теплятся где-то на задворках рекламы внедорожников и принадлежностей для рыбалки. Но в том, что касается образного ряда рекламы автомобилей, семья легко побеждает подозрительную в современном контексте мужскую солидарность. В машине почти всегда трое, и она останавливается у излучающего достаток прекрасного дома, утопающего в зелени. В системе координат, сформировавшихся за 20 лет в российском обществе, есть все ресурсы для формирования альтернативных ориентиров. Дело не в том, что семью нужно целенаправленно дискриминировать, чтобы дать развиваться практикам, объединяющим людей по социальному, а не биологическому принципу. Дело в том, что эти альтернативы (клубы, партии, микросообщества вроде экологов) воспринимаются как нечто маргинальное, в лучшем случае — как баловство, придурь. Биологическое родство, которое само по себе ничего не значит, упорно объявляется культурной ценностью, более того, ресурсом для будущего. Помогают этому и церковь, и благоволящее всяческому консерватизму государство. В начале 1920-х годов Михаил Зощенко имел все основания высмеивать мещанские предрассудки в рассказе с характерным названием «Не надо иметь родственников». Но тот социальный эксперимент не удался. Как любят повторять, природа оказалась сильнее. Так что теперь, будь Зощенко современным писателем, ему бы не поздоровилось.

& комментарии

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

9

вид сбоку

в фокусе

Оклеветанный Грозный

Денис ДРАГУНСКИЙ*

Окна во двор

В

асилий Бойко не всегда был Великим. Бойко-Великим он стал после отсидки в СИЗО, где готовился к суду по надуманному обвинению в мошенничестве. Примерно тогда же духовная жизнь коммерсанта до краев наполнилась верой. Потом он вышел на волю, внеся рекордный для крытых помещений залог в 50 миллионов рублей, и тут началось его восхождение к тем сияющим вершинам духовности, которые сулят подлинное величие. Ну и по ходу Василий Вадимович зарегистрировал свое новое, выстраданное на киче имя в Хорошевском загсе г. Москвы. Простой перечень подвигов, совершенных Бойко-Великим в последнее время, неопровержимо свидетельствует о том, что это громкое имя он не посрамил. Так, года три назад предприниматель навел шороху у себя в компании «Вашъ финансовый попечитель», когда в целях борьбы с засухой повелел нижестоящим сотрудникам молиться о ниспослании дождя и срочно пройти учебный курс «Основы православной культуры». Кроме того, всем женатым трудящимся приказано было обвенчаться. Ослушники подлежали увольнению, и эта его кадровая проповедь сотрясла Россию, а также Трудовой кодекс и Конституцию РФ. А год назад Василий Вадимович вступил в единоборство с ведомством самого Бастрыкина. Тогда его снова собрались было посадить, и в пресс-релизе принадлежавшего Бойко-Великому «Русского молока» прямо указывалось на заказчиков кампании по дискредитации бизнесмена. Это были следователи СК, подбадриваемые «оранжистами», которые мстили главе агрохолдинга за его поддержку Путина на выборах. А еще за то, что он «в свое время потребовал ареста хулиганок и кощунниц из так называемой группы PussyRiot». Сегодня имя Бойко-Великого снова на слуху. На сей раз это славное имя возглавляет и явно украшает список подписантов Открытого письма, обращенного к министру культуры и директору Третьяковской галерии. В письме содержится призыв снять со стены музея и упрятать в запасник картину Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван». Ибо картина эта, как доказали отдельные историки и другие честные люди, «является неприкрытой клеветой не только на Царя Иоанна, но и на русское Православное Самодержавие, на весь русский народ». Потому что царь Иван Васильевич на самом деле никакого сына не убивал, а «ложный слух был намеренно запущен врагами», тогдашними агентами госдепа, дабы «сломить волю Царя, волю русского народа в тяжелейшей войне с Польшей, Литвой, Швецией». Да и к самому Репину стоит присмотреться, поскольку этот, с позволения сказать, живописец, «проникнутый революционными богоборческими идеями, относился с пренебрежением к русским православным традициям». В таком духе написано все письмо, и тут у любопытствующего читателя может * Автор — журналист

возникнуть вопрос: а что, Бойко-Великого опять собираются посадить? Почему он так возбудился? Читателя успокоим: вроде нет, не собираются. Напротив, письмо продиктовано и прямо-таки дышит любовью к закону и к той новорожденной статье Уголовного кодекса, которая карает за оскорбление чувств верующих. Статья практически не применяется, и вот Бойко-Великий и примкнувшие к нему профессор Фроянов, общественный деятель Болотин, издатель Лебедева, адвокат Аверьянов, а также директор Русского культурно-просветительного фонда имени Святого Василия Великого Анна Бойко-Великая заявляют о том, что их чувства оскорблены. Правда, Репина наказать затруднительно, однако заточить его картину в третьяковское СИЗО проще простого. Сняли с гвоздика — и давай, до свидания. Руки, короче, прочь от царя Ивана Васильевича. Комментировать эту новость можно по-разному. Как тяжелый, едва ли поддающийся лечению случай маниакально-депрессивного патриотизма. Как случай исторический, корнями уходящий в эпоху незабвенного эффективного менеджера, который призывал режиссера Эйзенштейна восхититься царем Иваном, — примерно в тех же выражениях, что и Бойко-Великий с заединщиками. Как случай поучительный, и тут иной клеветник России тоже мог бы обратиться с открытым письмом к властям. Мол, допрыгались со своими законами, вот уже и Репин — у нас иностранный агент. Однако более всего хочется восхититься духовной цельностью глав-

,

приготовиться Карамзину, тоже грубо оклеветавшему царя Ивана

,

Илья МИЛЬШТЕЙН*

ного из подписантов. Отмечая при этом с благоговением, что все его замыслы рано или поздно воплощаются в жизнь. И хотя директор Третьяковки Ирина Лебедева не желает отправлять картину в хранилище, указывая на то, что произведение искусства — «это не иллюстрация исторических фактов, а художественное произведение», я думаю, что Бойко-Великий своего добьется. Он же всегда добивается своего. Судите сами. Засуха отступила. Путина выбрали. Феминистки сидят по лагерям. Значит, и богопротивную картину невдолге уберут с глаз долой. Приготовиться Карамзину, тоже грубо оклеветавшему царя Ивана, якобы изверга и убийцу. Ну и Пушкину с его Борисом Годуновым, которому, как все знают, мальчики кровавые понапрасну являлись в кошмарных снах. С вещами, на выход, руки за спину, духовные скрепы сблочат в камере, если во всем сознаешься, изобразишь деятельное раскаяние и будешь хорошо себя вести.

–Ж

утко подлые бывают бабы! — вдруг сказал мой приятель, бизнесмен в области искусства: коллекционер, галерист и куратор. Сказал, вздохнул и горестно замолчал. Молчать в ответ было бы невежливо. Я начал его расспрашивать. Он сначала отнекивался, но потом рассказал вот что: «Кем бы она стала без меня? Да никем! Кто она была до меня? Никто! Студентка второго курса. Неглупая, кстати. Нет, конечно, что-то в ней было. В смысле таланта, поэтому я на нее обратил внимание. Давай, попробуй, девочка, удиви нашу публику. Я ей все объяснял, конечно, от и до. Она не спорила, это ценно. Не было в ней этого детского «я сама, я сама!». Всё довольно ловко подхватывала. В общем, у нее стало получаться. Очень была мне благодарна. Смотрела на меня вот так…» — он приоткрыл рот и поглядел на люстру восторженным остекленевшим взором.

— Она тебе поэтому понравилась? — спросил я.

— Не только, — сказал он. — Она очень милая. Даже красивая. Правда, у меня жена еще красивее, но все равно. Я решил: судьба!

— Ого! — сказал я. «Но вовремя передумал! — продолжал он. — А она ни на чем не настаивала. Так и жили. Лет шесть, наверное. Потом говорит: «Прости меня, но мне уже немало лет…» Ха-ха! Двадцать пять — немало? «Да, — говорит, — когда моей маме и моему папе было двадцать пять, мне было уже два годика…» Ага, думаю. Вот оно в чем дело. Замуж девушке пора. Ну что же. Это жизнь. Вам время цвесть, нам время вам время цвесть, тлеть. Мне было уже 48 к тому моменту. нам время тлеть А потом подумал: «Нет! Не отдам тебя никому». Пришел домой с твердым решением: развожусь. Прошелся по комнатам. В кабинете выгреб документы из ящика, побросал в портфель. Сел на лесенку около книжных полок. Огляделся. Жена входит: «Ты что тут, как воробей на жердочке?» — и обняла меня. И вся моя решимость кудато делась. Слава богу, я никому ничего не сказал. Ни ей, ни жене. Потом, еще через пять лет, она опять говорит: «Я, конечно, тебя люблю, но…» Ладно. Обо всем договорились, как взрослые люди. Съездили в Италию на недельку, для красивой разлуки. Возвращались уже по отдельности. Вроде всё. Через полгода она звонит: «Свадьба в пятницу. Ты его не знаешь, но он очень хороший. Пожелай мне счастья». Я и отвалился с инфарктом. Через месяц меня перевели в санаторий, под Москвой. И вот однажды я лежу в своей прекрасной одноместной палате, и входит нянечка со шваброй. Всё, думаю, сошел с ума, привет. А она моет пол и на меня смотрит. Я как заору: «Кто из нас с ума сошел?» А она: «Тихо, тихо, тебе нельзя волноваться».

— Вот это любовь! — сказал я. — Да я бы на твоем месте…

— Да, да, понимаю, — сказал он. — Но учти, это было ее решение!

— Но ты же ее не прогнал? — сказал я.

— А ты бы прогнал? — засмеялся он и продолжал: — Но вот ей уже 36, а мне почти 60. Надо завязывать. И надо ей что-то сделать на прощание. Ну, выставку тут, выставку там, это понятно. Нет, мало! Я ей квартиру купил, представляешь себе? Двухкомнатную, на Каретном Ряду, все окна в зеленый двор. Ремонт оплатил. Мебель вместе с ней ездил покупать. Обставил, можно сказать, по своему вкусу, как для себя… Помог переехать. Слегка, конечно, прихворнул. Типа депрессия. Понятное дело. И тут выясняется, что моя верная добрая бедная несчастная обманутая немолодая почти совсем седая жена — уже лет 15 трахается с моим берлинским партнером! И об этом знают все, кроме меня! Мне прямо легче стало. Депрессия — как рукой. Хватаю телефон. «Лиза, — говорю, — привет. Ты дома? Я к тебе заеду буквально через час, можно?» А она отвечает: «Нет, нельзя».

— Ну и понятно, — сказал я. — Ты же некоторым образом жизнь девушке сломал. Осталась без мужа, без ребенка. Наверное, с родителями отношения испортила.

— Это она мне сломала жизнь! — закричал он. — Кто ей велел? Кто ее просил? Что я ее, соблазнял? В койку укладывал? От мужа уводил? Она всё сама!

— Тихо! — сказал я. — Тебе нельзя волноваться.

,

* Автор — писатель.

,

Живописец Репин оскорбил чувства верующих

10

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

Тайна предвыборных предсказаний

Дмитрий ОРЕШКИН специально для «Новой»

«Новая» завершает публикацию исследования Дмитрия ОРЕШКИНА о прошедших выборах и шизофрении социологического метода. Предыдущие главы — см. «Новую газету», № 107 от 25.09.2013 и № 110 от 02.10.2013.

Искривленная реальность С явкой вроде разобрались. Но ведь ее приписывали и приписывают не саму по себе. Каждый приписанный голос дает лишнюю единичку в суммарный расклад бюллетеней. Лишних три процента приписанной в 2009 г. явки, которые Левада-центр постарался не заметить (приняв 28% против своих же первоначальных 25%), означают, что в итоговом раскладе голосов остались незамеченными 8,5% голосов, приписанных какой-то из партий. Это голая арифметика: 3 от 35,3 (это официальная величина чуровской явки, т.е. всего «голосующего электората») составляет 8,5%. На любых выборах последних лет четко прослеживается положительная корреляционная связь между приростом явки и долей голосов за «Единую Россию», В. Путина, Д. Медведева или любого иного представителя власти. Возьмите хоть ту же таблицу 2009 г., представленную ранее. Отсюда прямой ход к проблеме предвыборных предсказаний 2013 года. Левада-центр, в отличие от ВЦИОМа и ФОМа, стремится сохранить объективность и публикует не прогноз, а опрос. Разница в том, что опрос — это мнение респондентов без поправочного коэффициента. Не «подкрученное» и, следовательно, как бы честное. На август 2013 г., по опросу Левада-центра, у Собянина получается 58% сторонников, у Навального — 18%. ФОМ и ВЦИОМ свои цифры называют именно прогнозом — но к ним, как уже сказано, вопросов нет. Почему же цифры лишь «как бы» честные? Потому что уж кто-кто, а социологи лучше всех знают, что декларации респондентов — это одно, а их реальное голосование — нечто совсем другое. Как мы видели в случае с явкой, прогнозисты на опыте

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Траектория-2013

как от печки. Что, конечно, замаскированная натяжка. Такая же натяжка имеет место, когда опытные социологи воздерживаются от очевидной профессиональной необходимости ввести поправочный коэффициент (конечно, понижающий!) на заявления тех респондентов, которые бодро обещают голосовать за действующую власть в лице С.С. Собянина. Практика (потом!) показала, что на опросные 58% «за Собянина» следовало ввести поправку 0,85 — и шар

Сравнение прогнозов социологов с результатами выборов мэра Москвы (8 сентября 2013 года)

установили, что из тех, кто обещает прийти на выборы, до участков на самом деле доходят не более 60%. Поэтому они разумно умножают опросные данные на поправочный коэффициент. Не так уж важно, какой: 0,55, или 0,6, или 0,63 — зависит от того, какую цифру взять за базовую при расчете корректирующего шаблона. Но в любом случае базовая цифра все равно будет чуровская; дело лишь в том, следует ли вводить поправку на исходное чуровское вранье и как именно эту поправку рассчитать. Движимый естественным желанием сблизить свои оценки со статистикой Центризбиркома Левада-центр согласился считать зафиксированную в 2005 г. официальную явку незыблемой и плясал от нее

попал бы в лузу. Но хорошо быть умным апостериори — а тогда весь опыт предшествующих чуровских голосований говорил, что поправку вводить не стоит. В тяжелых сомнениях они предпочли не брать на себя груз профессиональной ответственности. Оставить опрос как есть. Если у Чурова в итоге его махинаций получится 60%, можно будет вскользь отметить: «Ну что ж, мы неплохо угадали». А если отскок окажется неприлично большим, тогда: «Мы же не прогнозировали. Ясно ведь было сказано: опрос! Мы спросили, люди ответили». Экзит-поллы — самый простой и точный метод предсказания и проверки итогов голосования. Левада-центр не проводит их уже несколько лет. Жаль. Затем

отказался от предсказания явки, что умел делать замечательно. А теперь и предвыборные прогнозы перестал публиковать, ограничиваясь представлением опросов. Тенденция скверная. И не социологи в ней виноваты.

Народный избирком против «фактора Чурова» Если в 2009 г. реальная явка была, как сначала верно спрогнозировал Левадацентр, 22—25%, а не 28%, как он задним числом подтянул, то чуровская приписка составила не 7—8%, а 10—12%. Разница весьма существенная: в первом случае приписной электорат составляет около одной пятой общего числа голосующих, во втором — почти треть. Это не могло не отразиться на официальном раскладе голосов. Легко прикинуть (хотя эта отдельная методическая проблема — назовем ее оценкой «фактора Чурова»), что около 9/10 приписной публики отдали свои «голоса» за ЕР. Следовательно, если от ее официального тогдашнего результата (66,3%) отнять третью часть или чуть меньше, можно получить очищенную оценку реальной поддержки. Выходит 44—46%. Похоже на средние данные по 588 участкам без явных признаков фальсификата (с явкой менее 25%) и на «неудачный» экзит-полл ВЦИОМа. Ничего пока не будем утверждать. Просто попробуем применить этот подход к Москве 2013 г., где в дело вмешалась гвардия наблюдателей и «Народный избирком». Реальная явка составила 32%. Она же и официальная, впервые за долгие годы почти полностью свободная, без приписанного виртуального электората и с умеренной долей управляемого. Выборы — благодаря огромному числу наблюдателей и вынужденным мерам по сдерживанию фальсификата — впервые за долгие годы действительно получились если не «стерильные», то на порядок более честные.

А что было бы, если бы к явке добавился «фактор Чурова» в стандартном для него объеме 10—12%? Официальный показатель активности избирателей составил бы 42—44%. Хорошее совпадение с прогнозом ФОМа и неплохое — с прогнозом ВЦИОМа. В натуральных числах это 720—850 тыс. приписанных живых и мертвых избирателей из управляемого и виртуального электоратов. Если «фактор Чурова» распределяется по строкам итогового протокола обычным для него образом (в данном случае 9/10 в пользу кандидата от власти), приварок С.С. Собянину составил бы от 650 до 760 тыс. голосов. В реальности (при наличии массового контроля) Собянин получил около 1190 тыс. С добавкой от Чурова у него стало бы от 1840 до 1950 тыс. Ну-ка прикинем, сколько это будет в привычном для нас виде процентов? При пересчете на возросшую за счет «фактора Чурова» явка получается как раз от 57 до 63%. Господа социологи! Вы просто замечательно научились предсказывать результаты выборов, если в них в неявной форме зашита чуровская фальсификационная добавка. А вот без нее у вас выходит заметно хуже. На беду, 8 сентября 2013 г. почти 2300 избирательных участков г. Москвы из 3597 были взяты под контроль наблюдателями. Вместо всего 130 участков в 2011 г., когда «Гражданин наблюдатель» только начинал процесс. Благодаря месячнику честных выборов «фактор Чурова» был загнан в весьма узкий коридор возможностей, да и там не смог развернуться в привычную силу. В итоге прогнозы, построенные на осознанном (ВЦИОМ, ФОМ) или неосознанном (Левада-центр) подкручивании аналитического аппарата под чуровскую кривую реальность, — закономерно повисли в воздухе. Откуда им было знать, что массовое присутствие наблюдателей снизит активность электоральных зомби в несколько раз по сравнению со стандартным уровнем! Естественно, уважаемых социологов устроит любое иное объяснение, кроме этого. Не сомневаюсь, что они его совместными усилиями найдут. Собственно, уже нашли: по мнению руководства ФОМа, электорат Собянина был подсчитан верно, просто в день голосования он расхотел голосовать по случаю обилия грибов под Москвой. По всей вероятности, трюфелей — чтобы зомби, которых зов административной трубы на этот раз не смог вызвать на поверхность, собирали их прямо под землей, по месту постоянной прописки. Вместе с фальшаком, понятно, рухнула и глубоко искаженная с помощью управляемого виртуального электората «официальная» структура политических предпочтений московского избирателя. Значит ли это, что доклады официальных социологических служб следует спускать в унитаз, а их самих спускать с лестницы? Нет, такой подход избыточно радикален. Просто надо хорошо понимать, с кем имеешь дело. Одно дело — ВЦИОМ, другое — ФОМ, и совсем третье — Левадацентр. С первыми двумя нечто серьезное обсуждать все труднее — разве что урожай грибов под Москвой.

Анастасия ЗБУЦКАЯ

ГУЛАГа Правда

Этот тюремный дневник мы публикуем под нашей рубрикой «Правда ГУЛАГа», где обычно рассказываем о сталинских застенках. Вы сами поймете, почему мы печатаем рассказ о российском СИЗО XXI века под этой же рубрикой

Лицом к стене Письмо мужу из тюрьмы вуй! родной, здравст Любимый мой, обой, о аю о нас с т м ду , ю а м ду Все с тобой се-таки рядом В . ях т де о , ни жиз м челоично счастливы ил пр не а ал ст я ого и не хотела эт да а, ел ум не веком и скрывать… ми и муть терпеливы ...Нам надо бы ы очень пеЯ знаю, что т сь, жественными. оверь, я справлю П я. ен м за ь ш реживае во мне имся. Силы духа ав р сп ы м е верне я справчем здоровья, но е, ш ль бо до аз р го етила себе овьем. Я запр люсь и со здор ать себе даже дум аю ещ пр за я болеть, выжить одна задача я ен м У и. зн ле о бо во ю по дЯ чу вс т ву ю т я. ьс т ва р вы и ебе всем и верю т во но т лю со держку аб учаю ечно, я очень ск он К . но оч р во безого люблю. того, что сильно от о т Э я. еб т без тей и ни в реги себя и де бе , ой м ой дн Ро елую. Твоя опускай руки. Ц коем случае не любящая жена. овная Наталья Невин

«Чем здесь пахнет?..» — «Тюрьмой…»

Вот сейчас открою глаза, и все пройдет. Это просто страшный сон. Проснуться не получается, в железном стакане автозака в наручниках, в постыдном, полусогнутом, нечеловеческом состоянии меня везут в СИЗО «Телятники». Ужасный грохот, лязг железа, окрики, мат, лай собак — я поняла, что мы на месте. Наверное, чтобы не дать опомниться, мне явно демонстрируют, кто в доме хозяин, и старательно подчеркивают: ты никто. Права человека? «О...?! Ща я тебе покажу твои права: «Лицом к стене! Руки на стену! Ладони наружу! И молчать, пока не спросят!» Я невероятно устала. От нелепости ситуации, от нереальности происходящего, от леденящего ужаса, засевшего где-то глубоко внутри. Дальше просто: скорее как ученый зверь — не думая, не анализируя, выполняю команды, одновременно смотрю по сторонам. Отвратительное, заплеванное помещение с железными полками вдоль стен и рамкой металлодетектора. Нестерпимо воняет.

— Чем здесь так ужасно пахнет?

— Тюрьмой! Было страшно вдохнуть.

— Не шарахайся! Это вокзал.

— Вокзал? Меня куда-то повезут? Далеко? На меня смотрели, как на умственно отсталую. Мужчина, лет 40—45, в непонятного цвета форме, сочувственно заметил: «Ну и встряла же ты! Видно, что тепличная. Вокзал — это вокзал. Потом поймешь...» Потом я поняла, что вокзал — это помещение рядом с дежурной частью, состоящее из нескольких разного размера отсеков-боксов, отделенных друг от друга толстыми стенами, железными дверями и решетками (решками). Здесь ждут своего часа прибывшие и убывающие. Здесь проходят встречи с адвокатами и родственниками, здесь принимают транзит, т.е. следующих по этапу, здесь досматривают вещи и тела. Бесконечное броуновское движение. Одним словом — вокзал. Сумку с вещами вывернули наизнанку. Когда разворачивали мою одежду, тщательно прощупывая швы, мне почему-то было невыносимо стыдно. Книги отложили в сторону первыми: не положено; за ними последовал теплый плед: перебьешься; зеркало — на… тебе здесь зеркало? Здесь тюрьма, а не парикмахерская!

— Ремень, шарф, шнурки — все снимай.

— Зачем?

— О тебе заботятся, чтоб не повесилась.

— Но при желании я могу это сделать с помощью колготок, например, или простыню разорву.

— Кончай умничать! Снимай! Не положено! Позднее я пойму, что это самое популярное слово в тюрьме. За ним удобно прятаться от неудобных вопросов и когда необходимо принять решение. А так: «Не положено — и все». Через несколько минут мои вещи свалены в одну бесформенную кучу. «Минута, чтобы все убрать. Поторапливайся!» — услышала я. Крошечная иконка Святой великомученицы Наталии обнаружилась среди прокладок. Какая-то внутренняя пружина заскрипела и вот-вот готова была сорваться. «Идите к доктору», — шестеренки остановились. Разговор с доктором занял не больше пяти минут. Интеллигентный человек в белом халате задал несколько общих вопросов и сказал: «Советую не болеть. Здесь нельзя». Что он имел в виду и насколько был прав, я испытаю на собственной шкуре. К полуночи, совершенно измученную и вымотанную до предела, меня отвели в камеру.

Кипятильник — основа жизни Камера, около 5 квадратных метров, была рассчитана на двоих. На это ясно указывали два спальных места — железные полки, закрепленные на стене одна над другой. Помимо спальных мест в камере раковина, унитаз, железные лавки и стол, намертво прикрепленные к стене и полу. Из-за обилия удобств свободного места немного — проход, шириной 40 сантиметров и длиной 5 шагов. В камере три источника света. Лампочка на потолке — дневной, точно такая же на стене — ночной. Свет в камере горит круглосуточно; на железной двери — огромный глазок, напоминающий иллюминатор, для круглосуточного контроля за происходящим в камере. Что бы ты ни делал, всегда будь готов к тому, что это видит еще кто-то. Незнакомые голоса, жуткий грохот, лязг металла...

— Подъем! Завтрак берите, не задерживайте. страницы 12-14

Правда

12 Правда ГУЛАГа страница 11

У

баландерши был приятный, обволакивающий голос: «Берите, берите, до обеда далеко. Кушать надо обязательно». На завтрак макароны, столовая ложка сахара и полбуханки хлеба серо-коричневого цвета. Хотелось плакать. Слез не было. Разнообразием тюремное меню ни в тот день, ни в последующие не отличалось. На обед — щи и перловка, на ужин — макароны с килькой. К счастью, есть не хотелось. Хотелось горячего чая. Большую кружку. Через несколько дней одна из дежурных в ответ на просьбу дать горячего кипятка объяснила, что нужно иметь свой кипятильник, пусть родственники принесут. Кипятильник — основа комфортного быта. Это горячие напитки и теплая вода для гигиены. Загвоздка лишь в том, как сообщить семье о такой необходимой вещи. Никакой связи с домом у меня не было. Адвокат еще на суде предупредил, что вынужден на две недели уехать в другую область. Можно написать письмо, но вновь незадача: конвертов у меня не было, а приносить в передаче запрещено. По закону их надо приобретать в магазине СИЗО. Для этого нужны две вещи: во-первых, чтобы кто-то открыл лицевой счет и положил деньги, а во-вторых, в магазине СИЗО должны быть в наличии эти самые конверты. Мне заявили, что «отродясь конвертами не торговали, пусть из дома шлют». Но как об этом домой сообщить?! В конечном итоге первый и самый нужный конверт обошелся мне в две пачки сигарет, отданных позднее сотруднику СИЗО, которому я до сих пор благодарна. А через некоторое время объявили, что без конвертов вообще больше ничего принимать не будут. Жалобы, обращения, апелляции, ходатайства и т.п., по распоряжению администрации, стали принимать только в конвертах. Поскольку конверты есть далеко не у всех, а в магазине «отродясь не видели», количество жалоб и обращений сократилось. Иллюзия всеобщего благополучия. Полнейшее равнодушие. Кто сказал, что оно преступно всегда и всюду? Здесь — это норма. Все вокруг выкрашено в цвет безнадежности. Утром поинтересовалась у дежурной, бывают ли прогулки.

— Конечно, один час в день.

— Странно, меня за столько дней ни разу не позвали.

— Наверно, вас не было в камере.

— То есть как не было?! Куда же я из нее денусь?

— Ну мало ли…

Лицом к с С трудом верилось, что я — участник этого диалога. Надо бы поставить хамку на место. Но здесь я лишена этого права. Тюрьма — зона беспредела.

— Лицом к стене! Ноги шире! Шапку на голову, ладони наружу!

— Меня обыскивают?

— Нет, досматривают. Я же тебе в штаны не лезу!

— А когда «лезут в штаны» — это обыск?

— Залезут — поймешь! Шарят по карманам, а потом ладонью хлопают по спине, груди, животу. Очень чувствительно хлопают. Но больше всего впечатляет — ребром ладони между ног, от щиколоток резко вверх, наверняка сильнее, чем требуется. Настолько сильнее, что в глазах пляшут огоньки. Мужчинам, думаю, еще веселее от таких досмотров.

«Девочки, в баню!» Бытовые премудрости и особенности жизни в СИЗО я постигала трудно, но быстро. Хочешь выжить — думай. Хочешь выживать достойно — думай в два раза быстрее. В смысле быта все просто: большая часть необходимого — «не положено», остальное — проблема. По другую сторону колючей проволоки моя семья постигала науку «родственников арестованного или содержащегося под стражей». Первая передачка вызвала смятение и эмоциональный шок. Все, что находилось внутри пакета, было не просто вскрыто и разрезано. Продукты были буквально порублены в фарш и перемешаны в общую массу. Есть это было невозможно.

ным переходам отвести в другой корпус. «Баня» — долгожданное и значительно преувеличенное слово. Собственно говоря, баней называют помещение, где установлен душ. Ну и что, что коридор перед душевой, где оставляли одежду, не отапливается, а на улице значительный минус; ну и что, что в двери глазок-иллюминатор. Это не имеет никакого значения, если впереди 15 минут горячей воды. Как там в рекламе: «И пусть весь мир подождет…» Тем более что моего привычного мира больше не существовало. Он был разрушен, растоптан, загажен. Невероятно, но после многих лет безупречной службы меня «пиарили» по всем местным телеканалам, как закоренелого преступника. На протяжении нескольких месяцев ежедневно, по многу раз. Те, кого я считала на протяжении многих десятков лет «своими», — в один миг таковыми быть перестали.

«Телефон в стрингах» Содержание в одиночной камере напоминает пытку. Очень изощренную. Одиноко до полного отчаяния. Никакой информации о чем бы то ни было. Говорят, это такая тактика: создать психологически невыносимые условия, внушить, что ты забыт. Создать иллюзию ненужности, сломить волю к сопротивлению. Только необычайно сильный психологически человек способен этому противостоять. Я в этом смысле — слабак. Одиночество и неизвестность мучают меня невыносимо. Душа — на разрыв… Дни, как клоны, — одинаково противные. С утра до вечера и с вечера до утра — одиночество и неизвестность. Что происходит за стенами камеры, что будет через час или завтра, или в следующую минуту — ты не имеешь права знать. Тюрьма лишает этого права. Неизвестность — мучительна. Неизвестность в отношении близких — мучительна вдвойне. Письма — не более двух раз в неделю, свидания мне не разрешены вовсе. Просто потому, что так захотел следователь.

— Закон? Мне плевать на закон! Подайте на меня в суд. Вдруг повезет… Нам повезло. Суд признал действия следователя незаконными. Но Фемида неспешна. Только через мучительно долгие 5 месяцев я увижу глаза людей, ближе которых у меня никого нет. С того времени жизнь моя будет строиться следующим образом: две недели ожидания, 60 минут жизни. Время слегка прибавит шагу. Но мучительная, чудовищная тоска останется. В той, настоящей моей жизни у меня было много света, солнца и любви. Я была счастлива до неприличия. Забот и тревог может быть сколько угодно, но счастливая пара отличается от несчастной не безмятежностью, а совсем иным: если муж и жена — одно целое, одно существо, все прочее не имеет значения. …Дверь распахнулась одновременно с громким криком: «Обыск!» Их было трое — две женщины и мужчина, прятавший лицо за видеокамерой. С места в карьер, с нажимом в голосе потребовали выдать запрещенные предметы. Выдавать было нечего.

— А если найдем?

— Ищите. Это ваша работа.

— Славливаешься?

— Я не понимаю.

— Удочка есть?

— Да, есть.

— Давай сюда.

— Как понять: давай? Она дома.

— Будешь издеваться, оформим «за хамство».

— Я не издеваюсь. Как вы представляете передать сюда удочку, а главное — зачем? Мы явно разговаривали на разных языках. Я не понимала местного, специального значения слов. Они считали, что я придуриваюсь, и раздражались все больше. Все, что находилось в камере, все — от бутылки с водой до мусорного ведра — тщательно просматривали, Анастасия ЗБУЦКАЯ

Ребром ладони между ног Без свежего воздуха здесь быстро загнешься. В камере вентиляции нет, даже не предусмотрена. На первом этаже женского корпуса — турбонарии, камеры для больных туберкулезом. Общая лестница, общие дежурные, одни и те же баландерши. Сначала кормят турбонарий, затем второй и третий этажи. Караул! У меня ко всему прочему еще и астма. Воздух мне жизненно необходим. Впрочем, свежий воздух всем здесь жизненно необходим. На следующий день меня позвали гулять. Прогулочный двор, по сути, та же камера с той лишь разницей, что вместо потолка — решетка и сетка-рабица, а под ногами асфальт. Все дворы разных размеров: от 5 до 30 метров квадратных. По крайней мере, из тех, что мне доводилось увидеть. Расположены они таким образом, что в некоторые из них никогда не заглядывает солнце и почти всегда под ногами — вода. В других — сухо и наполовину солнечно. Очень грустно ловить солнечные лучи через ржавую решетку. Продолжительность прогулки на совести выводных: от 20 минут до полутора часов — как повезет. Мне, как правило, везло. Мне вообще в жизни везло на людей. Большинство из тех, кто в тот или иной момент жизни оказывался рядом, исключительно порядочные, умные, светлые люди. Встречались, конечно, и негодяи, но это — скорее исключение. Тюрьма в этом смысле не другая планета, и работают здесь не инопланетяне. Большинство — абсолютно нормальные люди. Выполняют свои обязанности, не унижая тех, кто сейчас «по другую сторону забора». Но в семье не без урода. Есть и такие, кто непрофессионализм, внутренние комплексы вымещает на тех, кто в данный момент беспомощнее, бесправнее и не может ответить. И чем глупее и невостребованнее человек, тем больше придирок с его стороны, тем они изощреннее.

— Эй, эпилептичка, гулять пойдешь? Этот вопрос адресован мне.

— Гулять пойду. Но я не эпилептичка.

— Еще слово скажешь, будешь эпилептичкой. Собирайся быстрее!

ГУЛАГа

Безобразие с передачками творили одни и те же сотрудники. К счастью, такими были не все. А когда между мной и семьей была установлена с помощью писем более или менее регулярная связь, стало намного проще. Через несколько дней мне сообщили, что на мое имя открыт лицевой счет и уже поступили деньги от родственников. «Можете купить, что пожелаете», — гордо заявили мне. К сожалению, мои желания и возможности тюремного магазина не совпадали ни по одному пункту. Но кое-что полезное в магазине все же имелось. Веник, ведро, таз в течение нескольких дней помогали мне побеждать грязь. Отвоевав у нее жизненное пространство, оставалось сожалеть лишь об отсутствии свежего воздуха. Приток воздуха в камеру был возможен лишь три раза в день по 2 минуты, когда открывали кормушку. Поскольку от местной еды я отказывалась, то и кормушку открывать перестали. Насколько в камере было душно, можно представить, если на 5 квадратных метрах приходилось в том числе греть воду, стирать, сушить выстиранное, мыться и т.д. Однажды утром на весь продол разошлось: «Девочкии-и! Собирайтесь в баню!» Это означало, что в любую минуту в течение дня за тобой придут, чтобы по длинным, холод-

Правда ГУЛАГа 13

прощупывали, раскрывали, перетряхивали, расковыривали, перебирали, протыкали насквозь, взбалтывали, перемешивали, нюхали и бросали на нары в общую кучу. Женщины работали сноровисто, но как-то скучно, без энтузиазма, что ли. Когда добрались до пакета с нижним бельем, задора прибавилось. «Разверните и покажите подробнее», — потребовала одна из них. «А ты снимай!» — повернулась она к мужчине. «Для чего и кому нужно снимать мое нижнее белье на видео?» — поинтересовалась я. Ответ ошеломил: «А может, у вас в стрингах телефон или еще чего?» — «Скорее уж «еще чего», — попыталась отшутиться я. Ноль реакции. Женщины ловко вынимали из пакета предметы женского туалета и, подбадривая друг друга глупыми репликами, трясли моим нижним бельем перед видеокамерой. Неужели возможность унижать другого человека может доставлять удовольствие? Или так сладостны безнаказанность и ощущение власти над другими? Я готова была разрыдаться в голос буквально каждую секунду. Блин! Глубоко и медленно дышать, переключить внимание, подумать о приятном — в голове проносились умные психологические советы, — пошутить, разозлиться, почувствовать себя стервой… «Стерва, я — стерва!»

— Что, девчонки, завидуете? Чтобы такое носить, надо меньше жрать! — Я выразительно посмотрела на выдающиеся достоинства сотрудниц. — Хотя некоторым уже ничего не поможет!

— Ни… нет! Заканчиваем! …И я заплакала. До этого ни разу не получалось. Я рыдала горько и безутешно. Выплакивала тоску и одиночество, волнение за детей и мужа, публичный позор, собственное бессилье перед грязной ложью — всё сразу.

Хищник На следующий день я письменно обратилась к начальнику СИЗО с просьбой пояснить, правомерна ли съемка во время обыска? Я просила не допустить распространения видео в СМИ или интернете. Отреагировали, по тюремным меркам, молниеносно. Через пару часов пришел офицер. Пояснил, что все законно и «строго по приказу № 2** ФСИН». В завершении беседы, понизив голос, посоветовал «не…!». «А то — мало ли что. Могут и личный обыск на видео снять. За всеми не уследишь».

— А что такое «личный обыск»?

— Разденут догола и во все места лазать будут!

— Это тоже в 2** приказе предусмотрено?

— У нас все предусмотрено! А что не предусмотрено — один… не докажешь. Так что сиди смирно и не…! Мой адвокат Быстров посчитал, что это нарушения и написал жалобу в прокуратуру. Надзирающий за соблюдением законности в тюрьмах, важнючий прокурор по фамилии Хищник, встретился со мной через полтора месяца после произошедшего. К тому времени по отношению ко мне сотворили столько всякого, что это казалось сущим пустяком.

— Я здесь, чтобы вам помочь. Давайте все честно запишем, во всем честно признаемся.

— Мне в чем надо признаться? Сотрудники пусть признаются. Или видеозапись посмотрите. Через месяц адвокату пришел ответ: «Нарушения законности не выявлено, т.к. факт видеосъемки не установлен». Чего только не придумывали некоторые затейники, чтобы еще больше унизить, размазать, растоптать, напугать. Дважды меня «случайно» закрывали в чужом вокзальном боксе с этапом и еще дважды «по ошибке» — с ожидающими суда воровками, хулиганками, торговками наркотиками. Все эти четыре раза мои неожиданные случайные соседки знали обо мне столько, сколько я сама о себе не знала, и охотно этими знаниями делились. Самым большим моим проступком или недостатком, как угодно, в глазах этих людей было то, что я — мент. Это было их единственным правдивым знанием обо мне. Люди, сочинившие и сообщившие арестантам бредни о том, что в камере у меня компьютер и плазма, баланду я не беру, потому что мне привозят еду из ресторана, баня — ежедневно, мужчины — по желанию, явно нуждаются в консультации психиатра. Они сообщали другим свои нереализованные желания. Нисколько не идеализируя своих «случайных соседок», замечу, что относились они ко мне во многом человечнее, чем отдельные надзиратели. Они вместе со мной смеялись над глупыми выдумками.

Анастасия ЗБУЦКАЯ

тене «Факт потери сознания не зафиксирован» Следствие не продвигалось ни на шаг. Следователь встречался со мной едва ли 2—3 раза, кроме явки с повинной его ничего не интересовало.

— Пишете явку с повинной — идете домой.

— А если не в чем виниться?

— Если виниться не в чем — сидите в СИЗО. Будем держать по максимуму. На сегодняшний день по-настоящему страшно в СИЗО мне было два раза. Первый — в стакане автозака. Внутри фургон для перевозки имеет две клетки и два стакана. Меня заперли в стакане, мужчин-арестантов размещали в клетках. В какой-то момент поднялся невообразимый шум. В клетку категорически отказывались пустить одного арестанта. Раздавались крики: «Он — гребень! К нам петуха не сажать!» Судя по всему, конвоиры затолкали несчастного в одну из клеток. Послышался глухой удар, стон… Затем крик: «Качай режим!» Автозак начали раскачивать из стороны в сторону. В это трудно поверить, но автомобиль, уверенно стоящий на четырех колесах, стало бросать, словно щепку в океане. Автомобиль вот-вот готов был завалиться набок. Мне было страшно, я ничего не соображала. Я трусила, как заяц, и твердила, как заведенная: «Господи! Господи, помоги! Пожалуйста, помоги мне». Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Арестанта, чье появление в автозаке вызвало столь бурный протест, высадили. Сразу стало тихо. Практически с первого дня в СИЗО меня беспокоили, а потом и вовсе мучили головные боли. Как-то незаметно к ним добавилось головокружение. Карусель в голове начиналась внезапно, без видимых причин. Когда карусель останавливалась, в голове становилась вязко. «Ничего страшного, не помрете», — успокаивала меня здешней медик Илона Гурьевна. Голова не ж…, от нее еще никто не умер.

— А от ж… умирали?

— У нас вообще ни от чего не умирали. Вот разве что ты первая будешь. На следующий день мне стало совсем плохо. В какой-то момент я поняла, что не только не понимаю прочитанного, но и прочитать не могу: буквы разбегались в разные стороны. Дальше события развивались стремительно. Камера накренилась, меня как-то странно мотнуло в сторону, и наступила ночь. Очнулась я на полу, от холода трясло, как в лихорадке. Я решила позвать на помощь и не смогла вымолвить ни слова, только мычала. Лихорадка постепенно прошла, но мучительно болела голова. К вечеру медленно, по буквам, восстановилась речь, вернулась способность думать. Мысли были рваными, истерическими, глупыми. Умирать не хотелось. Во время смены дежурства мне давали валидол. Ночью из носа текла кровь. Утром я написала заявление в М.С.Ц. и отдала его Илоне Гурьевне. Прочитав его, она сказала буквально следующее: «Факт потери сознания не зафиксирован, доказать не сможешь! Кровь из носа течет — мужика надо. Ну а голова, голова — у нас у всех болит». Я не верила. Неужели это в самом деле происходит со мной? Может быть, плюнуть и согласиться на все, что скажут. Пусть диктуют, что там надо подписать. Вместо того чтобы оставаться в здравом уме, я начала холить свою истерику. Так не годится. Я начала ходить и считать шаги, и это длилось долго — 8 тысяч шагов. Я справилась.

Прошло три недели. Приближались большие новогодние выходные. Врач так и не приходил. Кровь из носа, как-то сама собой, текла всё реже, но головокружение и головные боли не прекращались. 29 декабря я не выдержала и написала начальнику СИЗО. Я просила об одном — чтобы меня осмотрел врач. Врач был тот, что дежурил во время моего прибытия в СИЗО.

— Я тебе говорил, что здесь болеть нельзя! Ранее подобное случалось?

— Да. Был микроинсульт. Доктор осмотрел меня, измерил давление и заявил: «Ничего хорошего. Необходимо делать МРТ». Через адвоката сообщила своим, получили разрешение у следователя. «Сразу после праздников поедешь, терпи», — сообщил доктор. Он заблуждался. Меня отвезут на обследование ровно через полгода. После жалобы моей семьи в администрацию президента. О том, что медсанчастью руководит тетка по кличке Туша, мне рассказали «случайные соседки» в вокзальных боксах. Тогда, честно говоря, многое в их рассказах мне казалось значительно преувеличенным. Например, что Туша берет деньги с родственников арестантов в обмен на помощь. Осторожная, хитрая и злая, как зверь. На МРТ меня не повезли, так как Туша была против. Родственники принесли результаты предыдущих исследований, амбулаторную карту, согласие следователя. Бесполезно! Туша не видела оснований. Самое сложное для меня здесь — это полная бездеятельность. Я — трудоголик. Белка в колесе — мой темп жизни. Внезапно колесо остановилось. Это как с разбегу лбом об стену. Я понимала, что нельзя останавливаться. Надо продолжать движение. Занять себя здесь каким-то делом не так просто. Работать нельзя, спортзала нет. Разрешены настольные игры — шашки, шахматы, нарды. Но для этого в камере должны быть хотя бы два арестанта. Я умею рисовать, но ни краски, ни цветные карандаши не разрешены. Что еще можно придумать — вязание, вышивка, плетение?.. Все равно не положено. День за днем я старалась отключаться от ненужных мыслей, в то же время заставляя мозг трудиться. Я учила стихи и английские слова, вспоминая латынь и тексты песен. Я заставила себя делать гимнастику и ходить в день не менее 10 километров, считая шаги, намотанные по камере. Я старалась думать только о самом хорошем в моей жизни — о семье, о доме. И еще я продолжала верить.

Труба В один из январских дней на прогулку позвали непривычно рано. На этом странности не закончились: в прогулочном дворе, на который указал дежурный, уже находилась какая-то женщина. Я поспешила выйти, полагая, что дежурный просто ошибся. Ничего подобного, он настоял, чтобы я вернулась именно в этот двор.

— Я — Галя из 14-й. Ты меня не бойся, я смотрящая за корпусом. Тебе телефон просили передать.

— Кто просил?

— Ну, скажем так, «местные люди».

— Я не знаю здесь никого, не знакома ни с какими местными людьми, телефон мне не нужен. Галя как-то нехорошо задергалась, нервно закурила, а потом неожиданно заплакала.

— Я прошу, возьми, так надо…

— Кому надо? Я никого ни о чем не просила. Это какая-то провокация.

— Я не знаю, что это. Прошу, возьми телефон. Ты можешь не звонить, только возьми. Прошу, я обещала. страница 14

14 Правда ГУЛАГа страницы 11-13

Лицом к стене Н

а смотрящую, в моем понимании, эта женщина походила мало. Дергалась, рыдала, бормотала и чувствовала себя как-то неуверенно. Вдруг, словно что-то услышав, женщина быстро открыла крышку телефона (он все время был у нее в руках), вынула билайновскую симку и спрятала ее за щеку. У меня хватила ума не брать у нее телефон. Через несколько минут дверь с грохотом распахнулась. Четверо мужчин, как всегда с видеокамерой, радостно заорали: «Представьтесь!»

— Б.С., 19** года рождения…

— Почему вы гуляете не одна?

— Самой интересно.

— Как вы сюда попали?

— Конкретизируйте вопрос.

— Хорош базарить! Выводи ее! — надрывно заорал кто-то невидимый. Я вышла в коридор.

— Лицом к стене! Руки на стену! Ладони наружу. Не шевелиться! Они так радостно суетились вокруг меня и так часто повторяли «премия», что я чувствовала себя не в своей тарелке, обманув их надежды. Через некоторое время они уже обсуждали, как потратят премиальные деньги. Они еще не знали, что телефона у меня нет. Как не знала и я, насколько грязным и омерзительным будет продолжение.

«Будешь умничать — загнешься!»

Анастасия ЗБУЦКАЯ

Меня отвели на третий этаж. Позвали дежурную, которая сообщила, что будет проводить личный обыск, поэтому «надо раздеться догола». Пока я в костюме Евы перемина-

почему-то решительно отказался, и мы перешли к делу. Оперативник взял лист бумаги и стал что-то писать, время от времени задавая мне вопросы.

— Может быть, мне свое объяснение лучше самой написать. Почерк у меня разборчивый.

— Мне не надо, как вы напишете, мне надо так, как мне надо.

— А я здесь зачем?

— Я напишу, а вы распишетесь.

— Ну зачем же я буду под вашим текстом свою подпись ставить? Я отказываюсь, отведите меня в камеру!

— Зря вы по-хорошему не хотите. Сознались бы уже давно — и дело с концом. А так и сами мучаетесь, и нам от вас одни проблемы… Далее жестом фокусника он извлек из какой-то папки четыре разных листа в клетку: «Это малявы — записки, значит. Они написаны от вашего имени смотрящей Гале. В них вы просите Галю телефон и во всем признаётесь».

— Но вы же знаете, что я их не писала.

— Я много чего знаю. А вы вот не знаете, что такие малявы «от вас» могут приходить каждый день, и я их буду передавать следователю. Да вы почитайте. В одной записке я просила Галю передать мне телефон, в другой — благодарила за то, что удалось им воспользоваться. Так вот почему телефон необходимо было найти! Одна записка была особо значительной. Это была настоящая «явка с повинной». Я «писала» неведомой мне Гале про свою невыносимую жизнь, просила дать совет, как выбраться отсюда. Далее я объясняла Гале, что взяла взятку. В тексте сумму взятки я писала цифрами и прописью — 100 т.р. (сто тысяч рублей)! Я умоляла Галю научить меня, что сказать следователю, и помочь выбраться отсюда.

— Зачем эта грустная затея? Экспертиза установит, что я не писала этих записок.

— Пока она устанавливает, следователь записочки и телефон судье предъявит. А это называется «манипулировать свидетелями, оказывать на них давление». Я бы на вашем месте написал явку с повинной.

— Мне не в чем виниться. И вообще, вам что, заплатили за эту провокацию или пообещали чего?

— Будешь умничать — загнешься! Мы ведь и по-другому разговаривать можем, если не понимаешь.

— Неужели вы будете меня бить?

— У нас другие способы есть. Скоро узнаешь…

лась с ноги на ногу на ледяном полу служебного туалета, она просматривала мою одежду. Что должно произойти дальше, я в принципе понимала. Но, когда она предложила нагнуться, стало трудно дышать, меня словно ударили в солнечное сплетение. За дверью весело балагурили. Когда дежурная сообщила весельчакам, что при мне ничего нет, появилось ощущение, что меня сейчас затопчут ногами. «Не может быть! Она должна была взять его! Мне звонили, я отвечаю, телефон у нее. Надо искать!» Всей толпой двинулись в мою камеру. Начался обыск.

— Послушайте, но я же не заходила в камеру после прогулки, я не могла в ней что-то спрятать. Какое там! Сотрудник, который, как оказалась, был руководителем оперативной части, крикнул словно собакам: «Искать!» Старательные подчиненные не только перевернули всё вверх дном, они сняли раковину, проверили водостоки, унитаз, канализационные трубы. Пока наконец не выдохлись. «Веди ее в оперчасть, ко мне», — велел начальник. Оперативник вел себя странно. Он суетился и при этом сильно понтовался. Потом предложил «поговорить по душам». Сетовал на низкую зарплату, тяжелую жизнь и холод в кабинете, говорил, что о заключенных государство заботится лучше, чем о сотрудниках. Я предложила поменяться местами. Он от «государственной заботы»

«Гинеколог поищет» Вернувшись в камеру, я принялась за уборку. Я еще ее не завершила, когда в камеру вновь пришли сотрудники СИЗО. На этот раз трое. Обыск!

— Так ведь три часа назад

обыскивали…

— Имеем право хоть сто раз. Поступила информация, что в камере запрещенные предметы. Все началось сначала: вещи, книги, продукты, раковина, унитаз, мусорное ведро…

— Где телефон? Сейчас гинеколог поищет, ведите ее, — завизжал старший. Двое молодцов подхватили меня под руки и потащили на второй этаж, затолкали в какое-то помещение. Дежурная протиснулась вслед за мной. Мужчины остались за дверью. В помещении был стол, за которым сидел мужчина с пустыми глазами, и гинекологическое кресло — такое старое, что видом своим скорее напоминало дыбу. Грязь вокруг была неимоверная. Рядом с креслом стояли две жестяные емкости типа кастрюль, накрытые крышками

Тюремный словарик Баландерша — раздатчица тюремной еды. Дорога — система сообщения между камерами. Как правило, это леска или веревка из подручных материалов, натянутая между двумя камерами снаружи здания. Парашют — приспособление из ткани, ниток и груза, которое применяют для устройства горизонтальных дорог.

из фанеры! Неужели там находятся инструменты для осмотра?! Предчувствие не обмануло.

— Раздевайся!

— Зачем?

— Дуру из себя не строй! На кресло!

— У меня ничего не болит. Я не обращалась за помощью гинеколога. Вы — врач, должны понимать, что против моей воли проводить подобные вмешательства не имеете права.

— Здесь тюрьма, куда хочу, туда и вмешиваюсь! Поторапливайся!

— Но тюрьма на территории Российского государства, и законы…

— Хватит! Повторяю для глухих. Здесь тюрьма! Ничего не докажешь! Лезь, а иначе придется за подмогой обращаться, — доктор выразительно кивнул на дверь. Собрав остатки мужества или не знаю чего там еще, я, сгорая от стыда, промямлила: «У меня сегодня третий день цикла. Вы же понимаете, осмотр невозможен, месячные… закон… я не могу… буду жаловаться…» Меня тошнило от головной боли и стыда.

— Надоела! Сейчас тебя парни на кресло посадят. Звать?

— Я буду жаловаться!

— Жалуйся на здоровье! Один … ничего не докажешь! Он встал и направился к двери. Опасаясь физической расправы и дополнительного позора, я разделась и забралась на кресло. Боль, которую он причинял мне явно намеренно, не шла ни в какое сравнение с теми внутренними страданиями, которые я испытывала. А мозг бесстрастно фиксировал: «Руки не вымыл, перчатки не надел, кругом грязь, гепатитом болеет процентов восемьдесят заключенных. Точно, эта кастрюля с фанеркой — для инструментов». «Доктор» запрещенных предметов у меня не обнаружил.

«Пошли они на ... ...... .....!» Едва я переступила порог камеры, меня вырвало, буквально вывернуло наизнанку. В голове болтался горячий кисель. Его бултыхания причиняли нестерпимую боль. Я плакала долго, пока окончательно не одурела от слез, пока слезы во мне не закончились совершенно. Ни мыслей, ни эмоций, ни сил. Я сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, из стороны в сторону, из стороны в сторону…

— Ноль один! Ноль оди-ин! Но-о-оль оди-и-ин! Крик сопровождался стуком в стену. Кого-то звали, просили откликнуться.

— Но-о-оль оди-и-ин! Ноль один — это я. Моя камера первая, значит, кричат мне.

— Да!

— Это Маня из ноль два! Мы уже все знаем. Девчонки в шоке! Это ...... .... ......, а не люди! Не переживай, слышишь! Не молчи! Ноль один!

— Да!

— Ты не думай чего плохого! Пошли они на ... ...... .....! Говори!

— Все нормально! Я не думаю.

— Ты от тормозов не отходи, стой у тормозов! Говори давай! Ты где?! Дежурная! Де-жур-на-ая! Дверь распахнулась, дежурная протянула валидол: «Надо бы прибрать, скоро отбой». — Ноль один! Но-ооль о-ди-и-ин!

— Да!

— Это Маня. Почему от тормозов отошла? Пошли все на ...! Тебе поплакать надо, и легче станет!

— Я плакала.

— Еще плачь! Только от тормозов не отходи. Ты вслух плачь, чтобы я слышала. Подумаешь, твою ..... ветеринар видел. Девки говорят, у него давно не работает, вот он в ..... и глядит. На воле на халяву не поглядишь.

— Девочки! Это один восемь! Ксюша. Про ветеринара базарите? Ноль один! Забудь! Х.... все это, подумаешь, импотент раздел. У тебя парень есть?

— У меня муж.

— Клево! Вот про мужа и думай. А на Галю зла не держи. Она записки за эпизоды написала. Каждый выживает как может. Держись! Я переживу это. Я вообще оказалась намного сильнее и живучее, чем могла себе представить. Мне надо выжить. Выжить и выбраться. Остальное потом.

Наталья НЕВИНОВНАЯ Удочка — приспособление для ловли парашюта. Славливаться — производить различные действия с дорогой: устанавливать, ловить парашют и т.д. Турбонарий — камера для больных турбекулезом. Продол — коридор, по обе стороны которого расположены камеры. Качать режим — устраивать беспорядки. Тормоза — дверь. Буквально — тормозит движение, не дает выйти.

15

58-я. Неизъятое Статья 58 Уголовного кодекса РСФСР, обвинение Израиля Мазуса: Статья 58-10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение, или изготовление, или хранение литературы того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев. Статья 58-11. Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, приравнивается к совершению таковых и преследуется Уголовным кодексом по соответствующим статьям. Израиль Аркадьевич МАЗУС Родился в 1929-м в местечке Теплик, в Украине. Сентябрь 1948-го — студентом первого курса Московского авиационно-технологического института вступил в антисталинскую студенческую организацию «Демократический союз». Ноябрь 1948-го — вместе с одним из руководителей союза — Александром Тарасовым попал в засаду сотрудников МГБ и был арестован. Отправлен на Малую, потом Большую Лубянку. Всего в Москве и Воронеже были арестованы десять членов организации. Апрель 1949-го — переведен в Бутырскую тюрьму. Приговор Особого совещания при МГБ: 7 лет исправительно-трудовых работ. Остальные участники «Демократического союза» получили от 10 до 7 лет. Весна 1949-го — этапирован в Вятлаг на станцию Сорда. Работал землекопом на строительстве лесозавода, плотником, диспетчером планового отдела. Лето 1951-го — окончил лагерные курсы, после которых около 3 лет работал машинистом на лагерной электростанции. Октябрь 1954-го — освободился по зачетам рабочих дней, вернулся в Москву. Почти сразу был амнистирован.

1989-й – реабилитирован. Работал инженером-строителем на крупных промышленных и военных объектах, затем занимался разработкой автоматизированной системы управления строительством. Выпустил несколько книг воспоминаний и художественной прозы. Живет в Москве.

Израиль МАЗУС:

«Зона расширилась до границ СССР»

Баян из Вятлага О

чень мне баян нравился, сам его звук. У моего баяна очень хороший звук был. Я когда освобождался, все оставил, в чем был — в том уехал. А баян взял. Родители прислали мне в Вятлаг и баян, и самоучитель, и ноты. В свободное время я учился, выучил много мелодий: «Лесную сказку» Беккера, полонез Огинского, песни… Однажды мне это умение, может быть, жизнь спасло. Перед самым освобождением я получил пропуск для свободного выхода из зоны, и у меня вскоре появилась девушка родом из Саранска. Небольшой срок получила за недостачу в магазине. Встречались у стога недалеко от женского лагеря. Однажды иду к ней и вижу, что бегут за ней два солдата. Увидели, что идет в сторону леса и пошли за ней, чтобы изнасиловать. Охранники этим занимались. Сама она их не заметила.

— Беги! — кричу. Она убежала в лес. А я остался. И они со мной начали разбираться: почему далеко ушел от лагеря, ждал ли девушку, случайно ли здесь оказался… Пугали. Обещали застрелить. Может, действительно бы застрелили, но тут проехала дрезина — железная дорога была рядом — офицер нас заметил, и они повели меня в свою казарму, формально как беглого. Я ведь не имел право отходить от лагеря больше чем на пять километров, а прошел семь. Закрыли в «красном уголке», сказали: «Все равно убьем». Вдруг приходит компания, солдаты-охранники, с баяном. А играть из них никто не умеет. Говорю: «Дайте баян, я играю». Стал играть — набежало много солдат! «Лесную сказку» два раза заказывали. И тут слышу уже знакомые пьяные голоса солдат, которые пришли за мной. Тем, кто слушал меня, это не понравилось. Погас свет, в красном уголке началась свалка. Тут кто-то на ощупь снял с моих колен баян, взял за руку: «Не бой-

ся. Пошли». Солдат вывел меня из «красного уголка» в коридор, довел до вахты — вахтер вернул мне пропуск и вытолкал за зону. Вот и все. Дату, когда это случилось, я записал на обратной стороне баяна — 2 сентября 1954 года. Бог его знает, не умей я играть — может, и вправду убили бы. …Наша организация называлась «Демократический союз». Один из руководителей нашей организации, Александр Тарасов, говорил, что вся она делилась на пятерки, говорил, что наше движение разбросано по всей стране. Однако в Москве нас было только четверо. Наша четверка встречалась каждую неделю. Никаких серьезных планов для ведения такой борьбы у нас не было. Говорили, что нужно спасать Родину, что под руководством Сталина она гибнет. Что вокруг одно сплошное вранье, социалистическая идея извращена, мы обязаны защитить ее, а если погибнем, то народ когда-нибудь обязательно вспомнит о нас с благодарностью. Так высоко все это было! В ноябре 1948-го нас всех арестовали. После первого допроса, когда стало понятно, что откровенные показания я давать не буду, меня повели в большую комнату в подвале. Из мебели там был только большой стол. По углам — четыре надзирателя. Кроме них — офицер и врач. Велели раздеться. Я понял, что будут бить. Я тогда занимался спортом, но был очень худой. Врач осмотрел меня, покачал головой и велел одеваться. Возможно, он был нормальным человеком и не захотел быть свидетелем избиения. Меня снова привели к следователю, вскоре туда же привели Тарасова. Он сказал, чтобы я себя не мучил, что следователям все известно, и дальше я уже не врал и говорил обо всем откровенно. Даже следователя убеждал: надо же что-то делать, смотрите, что происходит в стране!

— Ты мне тут антисоветчину не разводи! — возмущался следователь, но в протокол это не заносил. Он вообще многое не записывал. В конце, когда следствие закончилось, вдруг спросил:

— Израиль! Если я к тебе в гости приду — пустишь? Я подумал.

— Пущу. Злобы против него у меня не было. Молодой парень, иногда на допросах говорил: «Посиди тут, я скоро приду, мне экзамен в юридическом сдавать». Фамилия его была Погребняк. Имя — Георгий. …В лагере человек раскрывается полностью. Если он ничтожество, это сразу видно. Но чаще всего в лагерь попадали неглупые грамотные люди, которые много понимали в жизни и что-то из себя представляли. А надзирателей я не запомнил. Да и неприлично было входить с ними в какие-либо отношения! Правда, был среди них один нормальный, добрый мужик по фамилии Безгачев. Он единственный, с кем не западло было втихаря поговорить: «У тебя кто дома, папа, мама? Тебя любят?» Про себя любил говорить, что охотник, рыбак... Жил в деревне, на месте которой построили лагерь. Деревню снесли, поставили вышки, осталось всего несколько домов вне зоны, в том числе и его дом. Куда податься? К середине 30-х подрос — и пошел в надзиратели. ...Первые годы после лагеря долго не проходило ощущение, что выходишь из зоны по пропуску. Хотя, конечно, это были уже не пять разрешенных километров. Зона расширилась до границ СССР. Самое главное было — забыть, что пропуск все еще у тебя в кармане. Тарасова освободили в 1956-м, поселиться он должен был в Абхазии. Мы с моим другом Борисом Воробьевым шли на встречу с ним с радостным интересом. Как только остались одни, сразу сказали, что хорошо бы перед отъездом на Кавказ он познакомил нас с кем-то еще из нашей организации, кто остался на свободе.

— Да вы что, ребята, неужели еще не поняли? — удивился Тарасов. — Нас только две пятерки и было…

Записала Елена РАЧЁВА Фото: Анна АРТЕМЬЕВА

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

Премия имени Анны Политковской в этом году присуждена пакистанской правозащитнице Малале Юсуфзай Заявление комитета организаторов премии Анны Политковской

«Обозреватель «Новой газеты» Анна Политковская до своей трагической гибели работала в этом здании с 1999 по 2006 год» — мемориальная доска с такой надписью откроется сегодня на здании, где находится редакция, в Потаповском переулке. Начало церемонии — в 13.00. В это время у редакции соберутся близкие Анны, ее друзья, коллеги, политики, дипломаты, артисты, читатели, все, кто ее помнит и кто считает, что такая мемориальная доска необходима в Москве.

Г

Jenny Matthews/RAW in WAR

Письмо в редакцию «Новой газеты» оспода, сегодня 7-я годовщина смерти российской журналистки Анны Политковской. К сегодняшнему дню убийца и те, кто заказал убийство, не найдены и не ответили за содеянное. Мы, нижеподписавшиеся, являемся организацией по защите прав женщин RAW in WAR (Reach All Women In War — «Помочь каждой женщине в огне войны»). 4 октября мы вручили ежегодную премию Анны Политковской, призванную привлечь внимание к женщинам, защищающим права человека в зонах военных конфликтов, подвергая себя большому риску, — пакистанской правозащитнице Малале Юсуфзай. Малала — храбрая 16-летняя девочка, которую 9 октября прошлого года пытались убить члены движения «Талибан». Мы вручили премию Малале Юсуфзай за ее мужество в противостоянии перед лицом опасности так, как это делала Анна Политковская, и за ее страсть в поисках права на образование для каждого ребенка во всем мире. Малала Юсуфзай выросла в долине Сват на севере Пакистана с родителями и двумя братьями. В 10 лет Малала организовала кампанию за права девочек на получение образования, бросая вызов талибам, запрещавшим девочкам посещать школы. <...> В октябре 2012 года автобус, в котором 15-летняя Малала ехала со своими друзьями из школы, был расстрелян талибами. Малала дала право голоса женщинам и девушкам во времена, омраченные насилием и ужасами правления талибов. Она говорила правду. Так же, как Анна Политковская, которая позже поплатилась за это своей жизнью. Когда Анна Политковская писала о нарушениях прав человека во время войны в Чечне, ей было 40, Малале — всего 16, и она продолжает учиться. <...> Как и Политковская, Малала не призывает к насилию или к мести тем, кто напал на нее. Сострадание, терпимость и мирное сосуществование были принципами, которые занимали первое место в жизни Анны. После нападения Малала была доставлена в Бирмингем, на лечение, а уже в марте она смогла вернуться в школу. Сейчас, проживая в Бирмингеме вместе со своей семьей, Малала продолжает отстаивать права детей на образование <...>. В прошлом году мы вручили премию Мэри Колвин, военному корреспонденту Sunday Times, погибшей в Сирии. Первым лауреатом премии Анны Политковской в 2007 году стала Наталья Эстемирова. Наталья была награждена премией за мужество в поисках и желание донести до общества правду о пытках, исчезновениях и убийствах гражданских лиц в Чечне. Мы были потрясены и возмущены убийством Натальи 15 июля 2009 года. И в этот раз, как и в случае

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

16

Малала Юзуфсай: «Анна Политковская была смелой журналисткой и убежденной защитницей прав человека. Она говорила правду о том, о чем не смели говорить другие. Я особенно горжусь тем, что стала лауретом премии, которая носит имя Анны. Я надеюсь, что я и многие другие женщины сможем быть такими же храбрыми, как Анна. Она была выразительницей интересов многих людей, которые не могут постоять за себя. Ее желание помочь другим является тем делом, которому я посвящаю свою жизнь». Полный текст выступления Малалы Юзуфсай на церемонии вручения премии имени Анны Политковской 4 октября 2013 года — на сайте «Новой» с Политковской, никто не был привлечен к ответственности за ее убийство. Мы вновь призываем Правительство России привлечь к ответственности тех, кто убил Анну, Наталью и их коллег, а также прекратить убийства и преследования журналистов и защитников прав человека в России. Мы поддерживаем вызов Малалы международному сообществу по поводу обеспечения бесплатного образования для каждого ребенка во всем мире и обеспечения свободы и равенства для женщин. Мы вновь призываем мировых лидеров взять на себя ответственность сделать все, что в их силах, для того чтобы защитить журналистов и правозащитников, которые работают в зонах военных действий. В память об Анне, Наталье и Мэри мы обязаны защищать тех немногих, кто все еще готов говорить от имени тех, кого никто не хочет слышать. Организаторы премии Анны ПОЛИТКОВСКОЙ

Полный список организаторов премии Анны Политковской можно посмотреть здесь: http://www.rawinwar.org/

ак уже писала «Новая», композиция доски представляет собой три вырванных блокнотных листа, выполненных из литейной бронзы. В верхней части — портрет Анны, как будто оторвавшейся от своего текста и посмотревшей на тебя… Скульптор работы — выпускник Суриковского училища Ваня Балашов, архитектор — выпускник МАРХИ Петя Козлов (так они сами подписали эскизы). Эти ребята наравне с другими молодыми коллегами участвовали в творческом конкурсе, который объявила «Новая» осенью 2011-го. Из семи представленных работ жюри (в состав которого вошли

К

скульптор Георгий Франгулян, Сергей Половинкин (департамент культуры), дети Анны Политковской Илья и Вера, Юрий Рост, Алексей Симонов, Алексей Тихонов (Москомархитектура), Чулпан Хаматова и Юрий Шевчук) выбрало именно работу. «Конкурс был, что называется, «по чеснаку», — скажет мне начальник отдела охраны художественного наследия департамента культуры Москвы Сергей Половинкин. — На наш взгляд, воплощение образа Анны Степановны было сделано ребятами очень достойно. Во всяком случае, это настоящее произведение монументально-декоративного искусства, а не очередная какая-то проходная доска. Работа сделана с душой и со светлой памятью к Анне Степановне». Накануне открытия мемориальной доски я поговорила с самими победителями конкурса — о том, что значит для них эта работа. Ваня Балашов, скульптор: Мы как узнали, что проводится конкурс и кому надо делать мемориальную доску, сразу же решили участвовать. Я, конечно, слышал об Анне Степановне до этого, но не очень глубоко, «Новую газету» редко читаю — просто потому что тяжело. Мой дядя — фанат газеты, приносит мне иногда ее и рекомендует почитать ту или иную статью. Потом, когда мы уже стали работать над доской, я прочитал об Анне книгу, фильмы посмотрел, узнал, сколько

ГЕОГРАФИЯ

Мир имени Анны С момента трагической гибели обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской прошло 7 лет. За это время много чего произошло. Продолжается расследование: начался уже третий судебный процесс над соучастниками убийства. Установлен предполагаемый киллер, осужден один из организаторов. Кто заказчик — вопрос, на который еще предстоит найти ответить. Все эти годы жива память об Анне. Переиздаются ее книги, ставятся спектакли, вручаются премии ее имени. Во многих городах появились улицы и площади имени Анны Политковской. Сегодня, 7 октября, мы хотим вспомнить немного географии.

2007 год. Зал для прессконференций в Европейском парламенте в Брюсселе назван именем Анны Политковской Это решение было принято на одном из первых заседаний сессии Европарламента в Страсбурге в январе. На тот момент действовавший председатель Европарламента Ханс-Герт Петтеринг отметил, что присвоение имени Политковской пресс-центру является символическим жестом в подде-

ржку свободной и независимой прессы. «Политковская была смелой женщиной, которая боролась за свободу прессы и свободу слова в своей стране. Она стала символом этих ценностей, и мы чтим ее за то, что она отстаивала их в очень трудных условиях», — сказал он. Ре Решение парламентариев было единогласны единогласным.

2007 год. Пл Площадь

Анны Поли Политковской в Риме Решением муниципалитета и мэра Решение Рима Валтер Валтера Велтрони именем Анны Политковско Политковской названа площадь в одном из крупнейших и красивейших парков столицы Италии — Вилла Дории-Памфили. На табличке написано, нап дословно: «Площадь

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

7 октября 2006

17

«Чтобы каждый, кто пройдет по Потаповскому переулку, просто посмотрел и понял…» раз она ездила в Чечню… И мне как скульптору важно было создать такой ее образ, чтобы человек, который будет идти по Потаповскому переулку, просто посмотрел на доску и понял, чем занималась эта женщина. Мне сразу пришла идея о блокноте и листочках. Хотелось показать, что это героическая и одновременно хрупкая женщина… Для меня лично она — прежде всего настоящий борец. Петя Козлов, архитектор: До конкурса я тоже знал об Анне. Читал ее книгу «Вторая Чеченская». Наша задача осложнялась тем, что персона Анны в наше время уже сильно политизирована, и нужно было создать что-то, что подтолкнет людей к изучению ее жизни, что ли, ее работ. Чтобы люди могли создать свое собственное мнение, а не слушать то, что говорится по телевидению и в прочих источниках. Большинство-то, я думаю, составляет свое мнение из того, что слышит по Первому каналу. Возможно, наша доска подтолкнет их к тому, чтобы они зашли хотя бы на «Википедию» или какието другие ресурсы, почитали и узнали. Ведь Анна выступала одна против системы… Ваня: А это редко кто может так отчаянно. Мало тех, кто занимается настоящей журналистикой. Мало кто может решиться на это. Петя: И итог, к сожалению, в наших реалиях закономерный.

— Были ли какие-то моменты, которые вам особо запомнились при работе над мемориальной доской?

Парк Анны Политковской в городе Карловы Вары, Чехия

Анны Политковской (1958—2006 год). Русская журналистка. Свидетель свободы и деятель за человеческие права». «Когда убивают журналиста — делают это только для того, чтобы журналист замолчал. Но мы не должны молчать, когда убивают журналиста. Поэтому мы сделаем все, чтобы имя Анны Политковской неразрывно было связано с нашим городом, мы будем говорить об Анне и помнить ее», — сказал синьор Велтрони на церемонии открытия. Медаль Рима была передана дочери Анны, Вере Политковской.

2009 год. Улица

Анны Политковской появилась в Тбилиси, Грузия Решение о переименовании одной из улиц города в Ваке-Сабурталинском районе было принято на заседании Тбилисского

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

Сегодня, в седьмую годовщину убийства, на здании, где находится редакция «Новой газеты», откроется мемориальная доска Анне Политковской

Ваня Балашов (слева) и Петя Козлов

Ваня: Первоначально у нас был немного другой образ Анны — когда она смотрит поверх очков, такая более суровая. А потом, пообщавшись с ее родными, с главным редактором «Новой», мы решили немного изменить образ. Да, она хоть и занималась таким серьезным тяжелым делом, но образ у нее все равно должен быть светлый. И она у нас в итоге стала более мягкая. Петя: Это двойственная вещь. Просто родственники хотят видеть чело-

века, с которым они жили, а общество видит совершенно другое. И у нас художественное представление тоже было чуть-чуть другое. Хорошо, что мы быстро пришли к консенсусу. У меня до этого был случай, когда вдова одного человека прямо пальцами в бронзу тыкала: «Вот это не так, вот это надо по-другому делать…» Ваня: И потом главная наша задача была — сделать мемориальную доску не

сакребуло (орган местного самоуправления). Торжественная церемония состоялась в столице Грузии 4 ноября. «Она была настоящим защитником прав человека», — объяснил решение председатель сакребуло Заал Самадашвили. В церемонии принял участие президент Грузии Михаил Саакашвили.

международной правозащитной организации Amnesty International. Власти муниципалитета идею поддержали. Имя обозревателя «Новой газеты» носит площадь у одной из старейших церквей — святых Петра и Павла. «Мы не рады открывать сегодня площадь имени Анны Политковской. Мы бы предпочли, чтобы сегодня она была рядом с теми, кого любила. Эта церемония — для нас не радость, это наш долг» — этими словами начала церемонию открытия площади мэр Монтрёя — Доминик Вуане.

2009 год. Улица Анны Политковской в городе Феррара, Италия Общественная организация Феррары «Грилли Эстенси» выступила с предложением присвоить одной из улиц города имя российской журналистки Анны Политковской. Идею поддержали власти города. «Анна Политковская погибла за то, за что боролась: за правду. Судьба таких людей, как она, небезразлична и итальянскому обществу. Наименованием улицы в честь Анны Политковской жители города подчеркивают свое уважение к профессии журналиста во всем мире. Важно гарантировать гражданам свободу печати, защищать демократию и конституционные права», — сказал в своем выступлении мэр Феррары Тициано Тальяни. На торжественной церемонии 9 ноября 2009 года присутствовали дети Анны, Вера и Илья.

2011 год. Площадь Анны Политковской в пригороде Парижа Монтрёй Коммуна Монтрёй — один из самых густонаселенных пригородов Парижа. Идея открытия площади имени Политковской принадлежит французскому отделению

2011 год. Аллея Свободы и дерево Анны Политковской, Генуя, Италия В июле в парке в центре Генуи была заложена Аллея Свободы. Первое посаженное дерево носит имя Анны Политковской. На церемонии открытия присутствовала дочь Анны, Вера. Она перерезала ленточку вместе с мэром города Мартой Винченце. Улица Анны Политковской в Тбилиси, Грузия

на сегодня и не на завтра. Такие вещи должны работать для потомков, чтобы люди через 100—200 лет тоже увидели эту доску. В этом основная наша ответственность. А 7 октября мы придем на Потаповский переулок с отношением к доске как к только что родившемуся ребенку. И мы еще не знаем, как сложится судьба этого ребенка. Вот пусть доска повисит 2—3 года, впитает в себя внешнюю среду (это такой секрет живописной картины и скульптуры — они незаметно, но в течение нескольких лет постоянно что-то вбирают в себя, видоизменяются). Доска с течением времени должна зажить своей жизнью, перестать быть нашим детищем. А пока это совсем маленький ребенок. И 7-го числа будет просто ее крещение. Что же будет дальше — поживем, увидим. Как говорят, кому нравится — пусть любуются, а кому не нравится — пусть привыкают.

Вера ЧЕЛИЩЕВА

P.S. Редакция «Новой газеты» выражает благодарность департаменту культуры города Москвы за неоценимую помощь и поддержку в том, чтобы доска Анне Политковской появилась в Москве.

2012 год. Парк Анны Политковской в городе Карловы Вары, Чехия Идея дать парку в центре города имя Анны принадлежит чешской неправительственной организации «Человек в беде». В рамках международного проекта «Адрес: права человека» чешские активисты предлагают присвоить имена погибших журналистов и правозащитников улицам и площадям в различных городах страны. На церемонии открытия были зачитаны отрывки из книги Анны Политковской «Русский дневник», недавно вышедшей в Чехии; вел церемонию глава магистрата города Карловы Вары Ян Копал.

2013 год. Милан. Сад имени Анны Политковской Идея принадлежит общественной ассоциации «Анна вива» («Анна жива»), созданная после убийства Анны Политковской. Сначала члены ассоциации посадили дерево имени Анны, затем начались переговоры с мэрией по поводу более заметного объекта. В результате решили, что это будет сад в центре города, на улице Корсо Комо, недалеко от железнодорожной станции Гарибальди. Глава городского совета Базилио Риццо отметил, что вопрос об открытии сада имени Анны был единственным случаем, когда все члены совета проголосовали единогласно. На торжественной церемонии открытия присутствовали сын Анны — Илья и сестра Анны — Елена. Подготовила Надежда ПРУСЕНКОВА

18

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

ПОЛЕМИКА С ПЕРЕХОДОМ НА ЛИЧНОСТИ

РИА Новости

Их академия и наша вера Будущее церкви и науки тесно связано. Ответ на статью Артемия Троицкого в «Новой» Владимир ЛЕГОЙДА

Р

Нет никакого сомнения в том, что церковь заинтересована и имеет больше исторических прав быть заинтересованной в развитии науки, чем, например, сообщество безбожников. Для религиозного сознания невежество вовсе не предмет для стяжания. Приписываемый церкви бесконечный поиск чудес как смысла жизни, знамений на каждом углу, поставленных на поток божественных озарений — на самом деле являются свойствами или языческого мировоззрения, или духовной болезни. От этого всего «добра» — один шаг до жизни по знакам зодиака, снятия порчи и венцов безбрачия, амулетов с заговором на успех в бизнесе. У верующего человека такая «религиозность» не может вызывать ничего, кроме отвращения. Здравомыслие, критический анализ себя и окружающего мира нужны верующему человеку не менее, а, может быть, и более, чем тому, кто не открыл для себя мир веры. Нередко семя веры дает обильные и быстрые всходы в сердцах тех, кто образован и стремится к познанию. Если же человек не хочет знать базовых естественно-научных истин, сознательно и безапелляционно выбирает невежество, то и дело Богопознания его вряд ли заинтересует. Антинаучность, увы, сопровождает современное потребительское общество, где наука нередко становится товаром, который имеет ценность только тогда, когда приносит прибыль. Не сомневаюсь, что против этого выступит любой уважающий себя ученый, понимая, что между пользованием плодами науки и научным мировоззрением — большая пропасть. Российскую академию наук ждут большие и сложные преобразования, на ее руководителя возложена серьезная задача: сохранить лучшее из прошлого и интегрировать новое. Это достойный труд, успех которого может быть обеспечен поддержкой и вниманием со стороны всего общества. Мы все призваны обеспечить и поддержать высокий статус ученых, как заслуженных, так и молодых. Этот статус формируется не только государством, он зависит от нашего с вами отношения, которое нередко не соответствует высокому призванию человека, посвятившего свою жизнь изучению законов Божьего мира. Церковь, как крупный общественный институт, честно и открыто заявляет о поддержке ученого сообщества не по каким-либо абстрактным соображениям, а прямо говоря, что альтернатива обществу с развитой наукой в наши дни может быть только одна — общество неоязычников — бездумных потребителей земных благ.

ла разве что группа «Коллективные действия» — но ее участники существовали в своем, скрытом от общества кругу, их достаточно эзотерическая художественная деятельность была сконцентрирована на механизмах восприятия искусства. Политический акционизм у нас зародился в годы горбачевской перестройки и расцвел в начале 90-х годов (хотя были прецеденты — вспоминаю умные ленинградские акции И. Захарова-Росса, в которых политическое было замешано на экзистенциальном). Вообще-то акционизм далеко не всегда связан с политическим противостоянием. Акционизм — это форма активного, острого, провоцирующего, цепляющего искусства, привлекающего внимание, разрушающего стереотипы — поведенческие, религиозные, политические, психологические. Он всегда направлен против некоей затвердевшей, потерявшей динамику системы и против ее охранителей. Ведь охранительство — не только политическая материя. Политический акционизм — да, он направлен на уязвимые места политической системы, которые в глазах художников требуют осмеяния и остракизма. Но существуют и другие виды акционизма, направленные на стереотипы сознания, поведения, бытовой культуры и пр. Более того, есть акционизм, я бы сказал, интровертный: художник обращен к себе, борется с чем-то внутри себя. «С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой». На всех направлениях акционизм встречает сопротивление охранителей, опять же — различной «специализации»: политической, религиозной, моральноэтической и пр. Самый пик художественных акций у нас пришелся на середину 1990-х, когда появились акции Олега Кулика и А. Бренера. Кулик — замечательный и тонкий мастер перформанса и акции. Замечу, что его знаменитые «собачьи» акции носили социально-экзистенциальный характер, вызывая на себя (художник работал прежде всего с собственным телом, уподобляя себя собаке) негативные реакции. Благополучных по-

Арт-группа «Что делать» — эстетико-философское движение с политическим (левым) уклоном

actionism.ru

еформа Российской академии наук продолжает вызывать ожесточенные споры. Высказываются разные точки зрения, подчас совсем уж оригинальные. Например, известный музыкальный критик Артемий Троицкий, сыгравший в одной из комедий не кого-нибудь, а самого Господа Бога (sic!), выступил с «пророческой» точкой зрения, что реформа РАН — часть мракобесного церковно-государственного заговора. К сожалению, представления о православии, да и о религии вообще, многие участники общественного диалога черпают с лубочных картинок, висящих если не на стене у пушкинского станционного смотрителя, то в каких-то поросших мхом хранилищах лжестереотипов. Стоит ли воспроизводить непреложный исторический факт, что европейская наука с автором комментария на Апокалипсис Исааком Ньютоном, монахом Грегором Менделем и многими другими достигла своих успехов не вопреки, а благодаря христианству. Это известно любому аспиранту гуманитарного вуза. Но, видимо, не каждому музыкальному критику. Есть даже историческая байка про то, что вскоре после революции некий красноармеец, увидев крестящегося на купольный крест нобелевского лауреата И.П. Павлова, пообещал вывести его из состояния дремучести. Церковь на Западе во время формирования европейской науки была столь влиятельна, что если бы поставила целью борьбу с ней, то, без сомнения, победила. Но, напротив, вне церкви на Западе уровень образованности в те времена был таков, что потребителями печатного научного знания преимущественно являлись богословы. Поэтому, например, издание трудов Декарта во Франции поощрялось не какой-либо общественной группой (музыкальными критиками, например, которых тогда, правда, еще и не было), а кардиналом Ришелье. Конечно, история с Галилеем стала символом борьбы католической церкви и науки. Но многие забывают, что выпускник монастырской школы, приятель Папы Римского Урбана VIII, Галилей был участником некоего внутрицерковного спора о законах небесной механики, потому что иной, кроме церковной, как сейчас принято говорить, «площадки» для научных дискуссий не существовало в принципе. А в науке случаются интриги и споры, которые выходят за ее рамки. Например, на Западе в те времена конечным арбитром по научным спорам была инквизиция, а в СССР XX века — Политбюро. Такова несовершенная история, но она не имеет сослагательного наклонения. Слава Богу, что ни один из этих институтов, взявших на себя несвойственные функции, не остановил гениев от науки.

сегда были люди, не любившие власть, и у них всегда были разные способы самовыражения. Перформанс и акционизм как его специфическая концентрированная форма родились, видимо, в десятые годы XX века. Тогда акция была направлена не против персонифицированной власти, а против настроений общества. Отсюда — «Пощечина общественному вкусу», акции футуристов, которых совершенно не волновали личности министров Николая II. В 30-е годы в Европе это движение практически затихло — разворачивалась битва между тоталитарными государствами, и миру было не до художественных акций. Хотя ранние сюрреалисты и позволяли себе всякие выходки. Кстати, у европейского слова «акция» есть замечательный русский аналог — выходка. Оно очень многозначно: сам вышел на публику, из себя вышел и всем показал. В этом слове есть что-то раблезианско-народное, бахтинское, спонтанно-стихийное, когда человек не думает стратегически, не печется о последствиях: ему бы выдать что-нибудь эдакое, что всех проймет до нутра. Расцвет западного акционизма, его золотые деньки пришлись на конец 50—60-х годов: это была борьба с рецидивами тоталитарного мышления — отсюда Венский акционизм. И борьба за все на свете: от прав женщин до прав меньшинств в Америке. В Штатах тогда все смешалось — и права за женскую идентичность, и движения против войны во Вьетнаме, и против того, что в советах директоров крупных музеев современного искусства заседали буржуи-капиталисты. Позже — великолепные перформансы делали Guerilla girls. Именно в 60-е годы современное искусство начинает получать в западном обществе массовую поддержку и выходит на арену политической борьбы именно тогда. Россия фактически только в 90-е годы вошла в транснациональное искусство, где эти акции давно стали неотъемлемой частью художественной жизни. У нас к тому времени давно (с 1976 г.) действова-

В

председатель синодального информационного отдела Московского патриархата

/

культурный слой портрет явления

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

19

Александр БОРОВСКИЙ, художественный критик, историк искусств:

«Акционизм — диагноз, а не чума» сетителей статусных выстаыстаость вок пугала агрессивность ть, с художника, та истовость, которой он исполнял роль ызалпса. Он поистине «вгрызалдный ся» в нормальный западный отесарт-истеблишмент, протестуя против сложивших-ся в нем отношений между художником и потребителем, покупателем искусства. Для нашего искусства, пережившего длительный и печальный период огосударствления и с восторгом включавшегося в транснаок, циональный арт-рынок, это было серьезным и не воспринятым вовремя предупреждением. оВ эти годы акциотнизм вышел и на отое кровенно политическое но поле: вполне серьезно создавалась партия насекомых и животныхх и си» собирались «подписи» пи в виде отпечатков лап ции крылышек, в другой акции президент вызывался на боксерский поединок и т.д. Тогдашняя власть, надо отк не дать ей должное, никак тало отвечала. Видимо, хватало юмора. Десятилетием позжее была па «Что создана питерская группа ападных делать» — по лекалам западных ного раслегальных левых, много суждающих о рабочей борьбе, но избегающих реальных обострений. па более восСоответственно, группа требована и понятна наа Западе. Но кционизм в целом в Петербурге акционизм не столь развит. Зато у нас ота» (неметилась группа «Война» устойчивая по составу и, как

мне представляется, по устремлениям). Акция с мостом и нарисованным на нем фаллосом — замечательно обезбашенная и вместе с тем укорененная в традиции. Спустить штаны перед властью — это же в традициях русской смеховой культуры, это прямо по М. Бахтину. Да и Пушкина можно вспомнить:

actionism.ru

Арт-акционизм: искусство провокации и искусство реагировать на провокацию

Не удостаивая взглядом Твердыню власти роковой, Он к крепости стал гордо задом: Не плюй в колодец, милый мой. Но вот что интересно: такого общественного напряжения, как последующая — проведенная Pussy Riot, эта акция, при всей ее в буквальном смысле обнаженной провокативности, не вызвала. Видимо, потому, что в ней не было персональной оскорбительности. Сейчас в России нарастают процессы разобщения общества, раскола, в том числе по линии прогрессизма и охранительства. Эти процессы, увы, связаны с обоюдным упрощением культуры, причем и художественной, и политической. Упрощение — делить куль-

Reuters

Guerilla girls — против гендерного и расового неравенства

Экологические активисты «Гринпис» разворачивают баннер против «Газпрома» 01.10.2013

охран туру на охранительскую и прогрессивревол ную — революционную, ниспровергаУ ющую и пр. Упрощение и полагать, что политический акционизм — передовой contemp отряд contemporary art, безгрешный по художе части художественной хотя бы в силу боевито своей боевитости. посл Есть и последствия этого упрощения. оч Забывается очень простая вещь: художник-акционис — не политический акник-акционист п всех оговорках, разные тивист. Это, при См профессии. Смешение ролей приводит к ре печальному результату: кто больнее задер нет, ущучит, развенчает — тот и лучший художник. Не так. Скульптор А. Матвеев говорил по такому-то (вставьте умно говорил: н стоит беспокоить скульсами) поводу не Опасне то, что великое упрощептуру. Опаснее ние стоит и за реакцией другой стороны. охрани Власти, охранителей, определенной части Воо общества. Вообще-то акционизм любой нр власти не нравится. И «молчаливому у тоже. Так было и в Ньюбольшинству» Йорке, просто США прошли этот рубеж т раньше, а мы только начинаем проходить. болезн Власть болезненно реагировала на акции пол (выходки) политических акционистов: и Guer girls тоже арестовывали Кусаму, и Guerilla ч за то, что они что-то там нарушали. Другое аре дело — их арестовывали, штрафовали, в худшем случае — давали сроки в деньдва. Но из наказания не сотворяли мести, хотя там тоже были наготове свои ретивые охранители. Почему? Думаю, в обществе существовала традиция понимания реальной роли и возможностей искусства, желающего быть политически активным. (Увы, в силу исторических обстоятельств у нас подобной традиции нет, напротив, на искусство налагались невыполнимые бойцовские обязательства, выраженные хотя бы в риторике, — быть оружием… партии, государства и пр.) Это понимание непритязательное, но единственно разумное. Художник — политический акционист — не боец, не городской партизан, не террорист-злоумышленник. Он — в лучшем случае — вестник. Он доносит сообщение, облеченное в художественную форму, о болевых и опасных точках (опять же — опасных с точки зрения каких-то референтных общественных групп). Акционизм — это сообщение, которое может быть принято властью

Знаменитая акция «...в плену у ФСБ» группы «Война». 2010 г.

и (или) другой частью общества или нет. Но карать вестника — это что-то архаическое. По крайней мере — для нашего мира (есть страны, где за карикатуры — упаси бог, убивают). Еще раз: художники — политические акционисты — диагносты, а не чума, они вестники событий, а не сами события (Это стоит помнить не только охранителям, но и самим художникам). К сожалению, сегодняшняя реальность показывает возрастающую роль великого упрощения. Возьмите письмо «историков» про картину Репина — его авторы воспринимают искусство буквально, как историческую реальность! Убивал — не убивал! Так воспринимают рисунки и сказки маленькие дети или недоросли. Из этого письма, кстати, можно сделать замечательный перформанс: «Уберите Ивана Грозного из музея»! Смеяться? Обижаться? Воевать? Среди инструментов современного искусства, хотим мы этого или нет, есть такое орудие, как провокативность. Не главное. Искусство не сводится к провокации. Но и обязательное — часто, особенно в случае политического акционизма, без этого инструмента не подготовить почву для восприятия месседжа. Но есть и другое — искусство умно реагировать на эту провокативность. Есть старый анекдот: в лабораторию физиолога Павлова приводят молодого щенка, и старый, все повидавший пес его наставляет: «Видишь — кнопка. Есть захочешь — нажимаешь: эти, в белых халатах, тут же еду приносят. У них это называется условный рефлекс!» Пора отказываться от условного рефлекса. Нет, не охранительства — никто не имеет права отказывать людям в праве на традиционность и консерватизм сознания и поведения. Пора отказаться от рефлекса великого упрощения. Художественный акционизм нажимает некую кнопку. Вовсе не обязательно закармливать его по этому сигналу. Но бояться до того, чтобы затравливать? Обрушиваться на него всей силой государственной машины? Достаточно выслушать. Или не услышать.

Записала Наталья ШКУРЕНОК

20

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

/

анкета «новой отвечаю !

Перед вами анкета, которую мы просили заполнить 10 лет назад друзей редакции — заметных политиков, деятелей культуры. В год своего 20-летия «Новая» выбрала ряд выдающихся, на наш взгляд, современников, чтобы повторить этот опрос. Он составлен так, чтобы ответить на большую часть вопросов адресат мог только лично, без помощи референтов.

«Хорошо отношусь к праведному гневу»

Марк ЗАХАРОВ:

Блистательный режиссер отвечает на анкету «Новой» 1. Что может вас оттолкнуть от человека при первом знакомстве? Когда новый знакомый пожимает тебе руку и одновременно украдкой смотрит по сторонам: нет ли чего поинтереснее?

2. О чем вас бесполезно просить? Чтобы я восторгался Хрущевым, Брежневым, Андроповым, Черненко и, упав на колени, бился бы лбом о брусчатку перед Мавзолеем.

3. О каком не совершённом поступке вы сожалеете? Не сыграл на сцене «Ленкома» Пушкина. Один советский драматург пять лет работал над пьесой о жизни Пушкина и на вопрос, кто же может у нас сыграть великого поэта, ответил с укоризненной улыбкой: «Конечно, вы, Марк Анатольевич!» Я представил себе, как завьюсь, наклею бакенбарды и какой восторг вызову у артистов. Худрук должен заботиться о коллективе, иногда даже радовать его и развлекать.

4. Какую книгу вы бы не позволили прочесть своим детям? Сборник юмористических рассказов писателя М. Захарова. («Советская Россия», 1968 г.)

5. Что для вас труднее: выслушивать слова благодарности или извинения? Люблю, когда меня благодарят, даже если не верю ни единому слову.

6. Что вы могли бы делать своими руками на продажу? Торговать своими фотографиями с добрыми рукописными пожеланиями наиболее распространенным именам в России и странах СНГ.

7. Какое свойство юности вы мечтаете себе вернуть? Радость при виде очень крутой лестницы.

8. Сумма наличных денег при себе, без которой вы чувствуете себя некомфортно? $1 000 000. Поэтому испытываю постоянный дискомфорт.

9. На что ежедневно не хватает времени? На любовь к партии «Единая Россия».

10. Элемент комфорта, без которого труднее всего обойтись? Без народного артиста России, профессора, орденоносца Александра Анатольевича Ширвиндта.

11. Есть ли реалии советской эпохи, по которым скучаете? Скучаю по ежегодной подписке на заем и вспоминается добросердечно-коммунальное «равенство в нищете».

12. Назовите три, на ваш взгляд, определяющие приметы современной России. Непредсказуемость событий, тайна пенсионной реформы, неизвестность структуры ЖКХ.

13. Сколько дней отпуска вы можете себе позволить за один раз? Ни разу не проверял.

14. Если бы у вас была возможность позвонить в прошлое, кому и для чего вы позвонили бы? Позвонил бы Сталину, чтобы сообщить, что его социализм практически ничем не отличается от национал-социализма, но народная любовь к нему возрастает из года в год.

15. На какой вид благотворительности вы с желанием тратили бы деньги? На поддержку частной разыскной кампании по выявлению тех, кто ворует деньги, собранные для благотворительности.

«

Главная примета сегодняшней России — непредсказуемость событий

«

16. Что в людях раздражает вас больше всего? Навязчивая демонстрация своих возможностей, убеждений, оригинальности, сексуальной ориентации и интеллектуальной безграничности.

17. Какой из смертных грехов (гордыня, зависть, алчность, чревоугодие, похоть, уныние, гнев) кажется вам не таким уж и смертным? Хорошо отношусь к праведному гневу.

18. Какая новая черта нынешней молодежи вызывает у вас зависть или восхищение? Понимание, что, несмотря ни на что, вопреки всему и всем, как бы ни было тошно, надо наконец выучить английский язык.

19. Самое сильное впечатление детства? Когда я шестилетним ребенком задал себе вопрос: почему в огромной вселенной родился именно я?

20. Слово или выражение, от которого коробит? «Клёво» и «По жизни».

21. Идеал женщины? Женщина с изначальным, врожденным чувством юмора.

22. Идеал мужчины? Тот, кто каждый раз ставит государство в известность о своих личных пристрастиях, расписываясь в ЗАГСе.

23. Ваша любимая семейная легенда? Прабабушка со стороны матери, которую я смутно помню, была якобы внебрачной дочерью анархиста Петра Алексеевича Кропоткина.

24. Чего вы боитесь сильнее, чем смерти? Боюсь умереть позже своих близких.

25. За что вы готовы переплачивать без сожаления? Я бы переплачивал без сожаления тем, кто осознал свою скромную роль в жизни «Ленкома», но остался верен лучшим традициям русского репертуарного театра. Конечно, с точки зрения финансовой я бы быстро пустил театр по миру, но сделал бы это красиво! Демонстраций бы, вероятно, не случилось, но за одиночные пикеты ручаюсь.

26. Назовите проблемы, которые в России надо решать незамедлительно. Поменять целиком и полностью судейский корпус, как это сделал однажды генерал де Голль.

27. Самый далекий (по времени) родственник, чье имя-отчество вы знаете? Уже упоминал прабабушку Бардину Александру Ивановну, урожденную Смирнову. Дальше — мучительный и позорный обрыв в сознании.

28. Вспомните ваш самый счастливый день в ХХI веке, то есть за последние 13 лет. Примерно в 2001 году я догадался, что мой ангел-хранитель уговорил Всевышнего подарить мне еще несколько лет жизни. Правда, он не сказал зачем. А в нынешнем году, кроме звонка из «Новой газеты» с просьбой ответить на вопросы анкеты, ничего примечательного не случилось, разве что премьерный спектакль «Небесные странники» и приход в труппу театра Александра Балуева и Леонида Каневского. Это, пожалуй, и есть самые счастливые итоги.

Маг Марку ЗАХАРОВУ исполнится лишь 80! Золотой корабль свободы в «Юноне» и «Авось», белый вокзал одиночества в «Плаче палача», веревочная лестница последней надежды в «Мюнхгаузене», азартная отвага «Тиля» и горькое рыдание «Поминальной молитвы» — это всё Захаров. Тысяча мгновений влюбленности в жизнь, легкие качели между смертным пределом человека и его беспредельностью, горькое шутовство и лихое скоморошество — это Захаров. Всегда уверенный. Всегда растерянный. Всегда ироничный. Всегда уязвимый. Маг и мастер. На сцене, прочно закрепленной между адом и раем, небом и землей, без спешки и суеты он творит свое театральное волшебство.

13 октября останется лишь 20 лет до его столетия — а ведь волшебники бессмертны. Биографический анекдот: «Создатель начертал формулу безупречного счастья. Захаров заметил в ней ошибку. «Только никому не говори!» — попросил Творец. А он рассказал — всему залу».

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

юбилей

Александр Збруев и Антон Шагин в спектакле «Вишневый сад»

РИА Новости

ИТАР-ТАСС

Закрытость его спасает, и это не маска. Юмор его блистателен. Возможно, в этом его природа — не сближаться, держать дистанцию. …Когда-то он подарил мне номер «Иностранной литературы» с портретом «Девушки с жемчужной сережкой» кисти Вермеера и написал: «Инне Чуриковой — Ваш портрет от Вермеера. Марк Захаров». У меня до сих пор хранится тот журнал… Олег ЯНКОВСКИЙ: — …перед первой встречей с Захаровым в Москве, я страшно волновался. Он не пришел. «Что ж, видимо, оказался не нужен», — подумал я. Но, набравшись мужества, позвонил ему домой. Дословно помню разговор: «Олег, вы великодушный человек?» — «В общем — да…» — «Извините, я опоздал. Давайте повидаемся завтра…» …Потом мы с ним долго говорили. И он произнес фразу, с которой я жил не один год. «Москва — город жестокий, способный разрушить любые иллюзии, так вот запомните: поначалу главное — не суетиться. Ничего не пытайтесь доказать с первого захода. На этом многие ломали голову. В новую жизнь надо входить постепенно, а то надорветесь…» Этот режиссер обладает удивительным качеством — я смог в этом убедиться, проработав с ним много лет, — он помогает актеру понять, чем ты владеешь — скрип-

находит решение — на предельных гранях интуиции, будто ему диктуют прямо из космоса… Елена ШАНИНА: — …Меня еня познакомили с Захаровым, харовым, и он спросил: буду уду ли я показываться? Я сказала: «Не буду». Почему? ему? Ну что-то в этом естьь лошадиное — вот есть у меня дипломный спектакль, такль, «Бесприданница», можно жно посмотреть… ть… Он на меня ня взглянул и сказал: «Нервная артистка, Елена Шанина возможв спектакле «Тиль» но, хорошая!..» И вот судьба взяла меня за шкирку и сунула в это необыкновенное пространство, школу Захарова. Я окунулась в атмосферу ума, тончайшей иронии, азарта. Двадцать лет работы с ним — «Тиль», «Бременские музыканты», «В списках не значился» — состояние постоянного восторга. Роль Кончиты в «Юноне» и «Авось» — вершина наших отношений. Потрясающих людей для этого спектакля собрал Марк Анатольевич — Шейнцис, Рыбников, Вознесенский, все актеры. И я шла не на роль (там и роли-то, собственно, нет), а в компанию эту прекрасную… Потом спектакль стал брендом «Ленкома», имел сумасшедший успех. Все тексты, которые там спеты и проговорены, — длинный монолог Захарова, его отношение к жизни, его ностальгия по свободе… Он не повышает голоса, но, если артист не выбирается из своих штампов, он может (и это тоже своего рода метод) сказать: «Знаете, вот стоит очередь на сериал, 300 человек, они бы так сыграли, как вы сейчас…» И ты бьешься головой о стену и находишь в себе то, чего сам про себя не знаешь. Поэтому у нас по-прежнему лучшая труппа в Москве, в которой каждый понимает, какую ноту ведет в оркестре. Его любимое слово — «энергетика», до всякой моды, без всяких тренингов своим талантом он открыл это начало, создающее театр.

и мастер РИА Новости

Евгений Леонов в спектакле «Вор»

Евгений ЛЕОНОВ: — Он один у нас — звезда, остальные — так, полумесяцы. С Марком Захаровым интересно работать, потому что он интересно видит мир. Режиссер тогда хорош, когда его отношения с актером творчески напряженные. Захаров — тот самый режиссер, который мне, как актеру, дал вторую жизнь. Второе дыхание. Инна ЧУРИКОВА: — Марк Анатольевич — скрытный мужчина. Он не раскрывается. Такой у него характер. И в этом он естествен.

21

кой Страдивари или фабричной расхожей продукцией. Это в нашей профессии главное. Ведь и на уникальном инструменте можно «засушить» музыку, порвать струны, не суметь сыграть. Захаров, чувствуя артистическую индивидуальность, очень точно ее направляет. Именно в «Ленкоме» я учился понимать и настраивать свой актерский аппарат, именно Захаров позволил мне почувствовать все возможности моих нервных струн. Александр ЗБРУЕВ: — Он победитель. По природе своей. Должен побеждать — на сцене, в жизни. Так и выходит: нынешняя премьера «Небесных странников» — спектакль молодого человека. Он экспериментатор, беспокойный, ищущий. Ему мало одного автора, он готов скрещивать Чехова с Аристофаном, классику со злобой дня, новичков со старожилами, это беспокойство делает его невероятно привлекательным для нас, актеров. Он строитель. Театрального мира в первую очередь. Режиссер — не тот, кто ставит спектакли, режиссер — тот, кто строит свое мироздание. «Ленком» — его космос, и много раз на репетициях мы были свидетелями: на наших глазах Захаров

ИТАР-ТАСС

Олег Янковский и Инна Чурикова: репетиция «Чайки»

Антон ШАГИН: — Марк Анатольевич для всех свой и разный. Для меня главное в нем — юмор и достоинство. И острое чутье на настоящее. …У меня не шел Лопахин, и однажды на репетиции он мне сказал: «Вообрази: Обама — мусульманин»! И я вдруг понял: для Лопахина — все другое, другое понимание пользы, смысла предметов. Его главный для меня урок: держаться! Держаться, во что бы то ни стало! И важнейшая черта — держать слово. Однажды

после репетиции «Вишневого сада» он протянул мне руку, впервые, и сказал: «Это пожатие важнее всех договоров…» Его доверие меня держит, мне помогает. Ни разу я не почувствовал, что он в меня не верит, что он во мне сомневается. Наша профессия некомфортная по определению. Мы все варимся в общем мучительном котле. А он позволяет тебе сочинять вместе с ним, и в этом все равно остается Захаровым. Мне радостно, что он иногда говорит со мной вовсе не как начальник, и даже порой совсем не о деле… Я благодарен ангелам, которые это все устроили… Григорий ГОРИН: — Как-то групппа близких друузей отмечала в ресторане деньь рождения Марка а Захарова. Пилось сь вино, произносились тосты. В середине празднества вдруг выяснилось, что именинник точно не помнит, сколько ему лет… Документов у него с собой не было, год своего рождения он помнил не точно… в общем, постоянный тамада и пожизненный президент застолий Шура Ширвиндт предложил тост за «неопределенный возраст юбиляра, что свидетельствует о его вечной молодости и нарастающем склерозе!»… К чему это я? Да к тому, что приближающееся …летие художественного руководителя «Ленкома» Марка Анатольевича Захарова вызывает у меня большое сомнение относительно точности отмечаемой даты. Если вспомнить все звания и почетные должности предполагаемого юбиляра, получается, что этих лет слишком мало, чтобы все это заслужить… если вспомнить необузданность его характера, бешеную музыкальную энергетику спектаклей, постоянную взрывоопасность экономическополитических авантюр, в которые он пускается, почти патологический журналистский зуд, — то очевидно, что перед нами представитель современной суетливой молодежи, и никаких юбилеев ему вообще не положено! Короче: всем организациям и частным лицам, собирающимся отмечать юбилей Захарова, советую прежде потребовать у него паспорт для установления точности даты. Уверен, что паспорт он не покажет (возможно, сжег его в качестве репетиции перед сжиганием своего партбилета). И вообще из всех документов у него в кармане окажется какой-нибудь старый студенческий пропуск с потертым корешком, что вполне соответствует сегодняшнему состоянию уважаемого мэтра…

22

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

/

веселящийся газ катаклизмы

Найден вполне законный способ в очередной раз увеличить стоимость возведения стадиона для клуба «Газпрома»

В поисках зеленой травы «Динамо», «Спартак» и ЦСКА все же нашли поля для проведения своих матчей в премьер-лиге тон трех столичных футбольных бомжей-миллионеров, которые остались без стадионов по собственной вине и при содействии аномальных даже для «деревни Гадюкино» погодных реалий, — пронесся над всей Россией. Было от чего рыдать. Россия, пусть не вся, но услышала, и где-то даже прониклась. ЦСКА временно съехал с «убитой» «Арены-Химки», оттуда же попросили «Динамо», третьей жертвой стал квартировавший на «Локомотиве» «Спартак» — еще бы чуть-чуть, и стадион в Черкизове тоже бы закрылся до весны. Президенты и менеджеры вышеназванных топовых клубов схватились за голову: им же в голову не приходило, что перенаселенность в разы увеличивает возможность возникновения форс-мажорных ситуаций, а отсутствие резервных вариантов делает их неизбежными. Вот и приехали. ЦСКА, уже совершивший вояж на питерский «Петровский» и вернувшийся оттуда с какой-никакой, но победой над чешской «Викторией» в Лиге чемпионов, — пробовал договориться с ближайшим соперником по дерби о переносе матча на резервный день, но такое же бездомное «Динамо» отказалось. Вопросом «где играть?» бело-голубые вообще не заморачивались — где скажут, там и будут. У будущих хозяев отпал вариант с Подольском, где опасались, что День города может превратиться в День фаната. Вариант с Малой ареной стадиона «Локомотив» категорически не устраивал главного тренера ЦСКА Леонида Слуцкого, который опасался, что неидеальный искусственный газон МСА приведет к травмам, в том числе и игроков сборной России. На запасной стадион претендовал и «Спартак», но красно-белые сами отказались от арены из-за малой ее вместимости. Ближайший стадион, который устроил и соперника в лице грозненского «Терека», нашелся в Екатеринбурге — руку помощи протянул «Урал» со стадионом «Центральный». Можно было сыграть, к примеру, в Иркутске или Чите, но организованные «Спартаком» бесплатные автобусы с болельщиками добрались бы туда к середине нынешней недели. В это же время небывалую активность по организации объединенного с Украиной чемпионата проявлял его московский директорат. Когда абсурд достиг высшей точки (это на сегодня высшей), руководство ЦСКА всетаки решилось принять динамовцев на запасном поле «Локомотива». Худо-бедно все устроились и «переночевали», но играть еще почти два месяца, и не только в чемпионате России: ЦСКА принимать 23 октября «Манчестер Сити», а 27 ноября (!) вовсе лучший клуб Европы (а может, и мира) — мюнхенскую «Баварию». Поля в Химках и на главной арене «Локомотива», может быть, и отдохнут, но к тому времени в Москве и Подмосковье снег ляжет. Единственный пригодный для игры и зрителей столичный стадион второй месяц «курит» в сторонке: Большую спортивную арену «Лужников» закрыли в связи с «грозовым 18-м годом», но демонтировать начнут не раньше весны или даже лета. Скинуться бы трем бедолагам на новый газон, согласовать вопрос со всеми заинтересованными лицами, да сходить на поклон в мэрию — но, очевидно, легче в Бобруйск. Домашних матчей у трех столичных «грандов» осталось всего-то 16. Городов в России хватит. Спасайте, кто может. Владимир МОЗГОВОЙ, обозреватель «Новой»

РИА Новости

С

Потолок где-то в зените Питерская администрация все-таки расторгла контракт с ЗАО «Трансстрой» на строительство нового футбольного стадиона на Крестовском острове и объявила о поиске нового подрядчика. До 22 октября будут приниматься заявки на участие, 1 ноября — аукцион, а работы на сумму 12,5 млрд рублей должны быть выполнены до 15 декабря 2015 года. Прием стадиона в эксплуатацию запланирован на лето 2016-го. ет-нет, не думайте, что причиной разрыва контракта стало плохое качество работ, сорванные сроки или зашкаливающий уровень воровства. Все куда проще: 15 декабря 2013 года истекает срок выполнения работ по действующему контракту, а в новом конкурсе никто, кроме «Трансстроя», участвовать, похоже, не собирается: все, кто мог бы составить ему конкуренцию, отказываются от участия, понимая колоссальную «проблемность» объекта. Кстати, тот факт, что расторжение контракта с «Трансстроем» — формальность, питерские чиновники даже и не скрывали, заявляя, что это «техническая мера, необходимая для обеспечения бесперебойного режима строительства стадиона и связанная с предстоящим конкурсом на очередной этап»… Так что компания, подконтрольная Олегу Дерипаске, без забот и хлопот сможет и дальше «осваивать» деньги питерских налогоплательщиков. А денег явно придется «подкинуть» еще: заявленной суммы на достройку стадиона не хватит. Сядем и подсчитаем: нынешняя (уже и не вспомнить, какая по счету) сметная стоимость строительства стадиона — 34,9 млрд рублей. К началу 2013 года на строительство из петербургского бюджета было истрачено 14,5 млрд рублей. В 2013 году в бюджете запланировано 5,1 млрд рублей. Итого до конца нынешнего года: 19,6 млрд рублей. Остаток — 15,3 млрд рублей, что несколько больше, чем заявленные на конкурс 12,5 млрд рублей: не хватает почти 3 миллиардов. К тому же вице-губернатор Санкт-Петербурга Марат Оганесян говорит, что «с учетом новых требований ФИФА к строительству стадионов, а также в связи с изменениями действующего законодательства в области проектирования и строительства» надо будет внести «соответствующие изменения в ранее разрабо-

Н

танную рабочую документацию». И хотя он обещает, что изменения «не подразумевают увеличения сметы — напротив, после очередной экспертизы она может быть уменьшена», уверенности в этом нет. По крайней мере, раньше именно «новыми требованиями ФИФА» неизменно оправдывали удорожание проекта… Интересно, что с указанной ситуацией совпало предложение Минэкономразвития — о снижении «потолка» затрат на каждый стадион, строящийся на бюджетные средства к чемпионату мира, с 14,3 до 12,5 млрд рублей. В Петербурге эту сумму выделяют, как сказано, лишь на достройку, и то этого будет недостаточно. Значит, или этой осенью (когда Законодательное собрание будет принимать бюджет на 2014 год), либо следующей Смольный сделает депутатам предложение, от которого парламентское большинство не сможет отказаться: мол, прибавить бы надо. И новые бюджетные миллиарды отправятся тем же путем, что и старые. Какая часть из них будет, как изящно выражаются аудиторы Счетной палаты, «истрачена нецелевым образом» — неизвестно, но соответствующий процент может доходить почти до 50%. Как рассказывала «Новая газета», согласно акту проверки СП, из уже потраченных 14,5 млрд рублей около 6,6 млрд рублей попали в тот самый «нецелевой процент». Это завышенная стоимость работ, отсутствующие акты приемки, незаконно заключенные контракты. И никто не наказан: правоохранительные органы неторопливо ведут расследование, явно не спеша искать виновных. Задача государственной важности, понимаешь, — достойное проведение чемпионата мира! Под это можно на многое закрыть глаза: чемпионат всё спишет. И не важно, что в Петербурге недостает средств на куда более важные для горожан цели. Смольный легко соглашается выделять деньги питерских налогоплательщиков на строительство стадиона. Уверен: если бы город отказался взваливать на свои плечи эту ношу и твердо заявил бы об отказе от финансирования строительства — тут же нашлись бы необходимые средства в федеральном бюджете или в «кармане» у «Газпрома», которому принадлежит «Зенит».

ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ

Спасти Настю!

Н

асте Анойкиной 14 лет, она родилась и живет в небольшом городе Полярный в Мурманской области. Правда, в последнее время Настя все реже бывает дома и все чаще — в больницах. Настя болеет с рождения, у девочки тетрада Фалло — врожденный порок сердца. В 1999 году Насте сделали две операции на сердце, и в том же году ее мама стала вдовой. До 2003 года Настя росла и развивалась почти нормально, казалось, что все самое плохое уже позади. Но, увы, девочка продолжала болеть, и после обследований ей поставили диагноз: «муко-

Борис ВИШНЕВСКИЙ, обозреватель «Новой газеты» Санкт-Петербург

висцидоз». Несмотря на ежедневную борьбу с болезнью, к июлю 2012 года Настя стала кислородозависимой — теперь ее передвижение ограничено длиной трубки кислородного концентратора. Лечащий врач Насти честно признался, что лечение, при котором девочка сможет жить полноценной жизнью, — в России невозможно. Помочь Насте могут в Университетской клинике немецкого города Гейдельберга, но курс лечения в Германии стоит очень дорого — 1 177 770 рублей (27 390 евро), таких денег у Настиной мамы нет. Деньги на лечение Насти собирает фонд «Помоги ребенку.ру» и просит всех добрых людей присоединиться к сбору.

КАК ПОМОЧЬ: Вы можете связаться с сотрудником фонда по телефону 8 495 746-01-06 или перечислить средства на счет фонда: ОАО «РГС Банк» БИК 044579174 ИНН 7701167177 КПП 770101001 Р/с 40703810800000000188 К/с 30101810800000000174 Получатель: БФ «Помоги ребенку.ру» Назначение платежа: «Благотворительное пожертвование на лечение Анойкиной Анастасии». Осуществить пожертвования можно с помощью пластиковых карт на сайте фонда http://fondpr.ru

«Новая газета» понедельник. №112 07. 10. 2013

23

Боксерское Дмитрий БЫКОВ осква идет смотреть на бой Поветкина с Кличко: в сравненьи с битвою такой все прочее — ничто. Какой бомонд, какой парад китов, акул и щук! — их не собрал и «Сталинград», который Бондарчук. Кто больше нравится судьбе — Поветкин иль Кличко? Теряюсь. Мне не по себе. Сжимается очко. Вопрос, смущающий народ, терзающий умы: то ль Украина нас побьет, то ль Украину мы? Побьет ли Сашу Молоток — или русский богатырь заставит Молота чуток понюхать нашатырь? Читатель! Пресса и айпад, ТВ и интернет тебе сказали результат, а мне покуда нет. О том, кто нынче победит, гадаю я досель: мы все на взводе, как Эдит, когда в бою Марсель*. Но впрочем, кто кого побьет — вопрос не главный тут: меня волнует не исход, а новый институт. Наш лидер планку опустил, воинственный плейбой. В верхах сегодня новый стиль, почти что мордобой. Конечно, этот стиль не нов — я тут давно живу… Сергей, к примеру, Иванов наехал на Москву: планктон составил большинство, кругом полно ворья, не производят ничего, не могут вообще… Ругаться грубо, без чинов, умеет и дебил, — пошел бы лучше Иванов да морды нам набил! Побил

М

бы нас, суровый гость, чтоб не борзели впредь, — весь «Олимпийский» бы небось собрался посмотреть! На мэрских выборах в Москве, недавнего числа, Москва в огромном большинстве участки предпочла: не избирательные, нет, совсем наоборот, а те, где водка, винегрет и дачный огород. Но если б наш таежный мэр и гордый Алексей сошлись на ринге, например, своею массой всей! — была бы явка выше ста — и чернь, и модный хлыщ, — и продавались бы места за очень много тыщ! Все очевиднее в Москве стремительный развал: придурком давеча ВВ профессора назвал. Единоросский пылкий зал вопил, забывши стыд… (Профессор в «Твиттере» сказал, что это даже льстит.) Уверен, следующий шаг — ругаться дураком и разбираться только так, по роже кулаком. Пора наказывать ловчил — сурово, делово! Кадыров так уже учил министра одного. Я предложить не премину рецепт от неудач: пора гражданскую войну свести в боксерский матч. Нацист и хач, ханжа и ....ь, танкист и либерал, чтоб люд не рвался воевать, а хлопал и орал. Наш мир сегодня — мир скотов, бандитов и шутов, — уже боксировать готов, а думать не готов. Россия, это твой сюжет. Бери, не продинамь. А как надуется бюджет! Как раз на мундиаль.

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Наш мир сегодня — мир скотов, бандитов и шутов, — уже боксировать готов, а думать не готов

* Эдит Пиаф, как известно, была влюблена в боксера Марселя Сердана.

Всероссийская декада подписки-2014

ОТСЕБЯТИНА

Как хорошо подписаться на «Новую»

Индекс в каталогах «Пресса России», «Газеты и журналы. 2014»

32120

Жители Москвы с 8 по 18 октября могут подписаться на «Новую газету» на почте по специальной цене!

Cправки по телефону: 8 495 623-54-75

34329*

Вид доставки

по каталогу доставка на дом до востребования

281,79 р.

273,81 р.

доставка на дом до востребования

265,03 р.

доставка на дом до востребования

257,04 р.

249,06 р.

доставка на дом до востребования

240,28 р.

NovayaGazeta.Ru РЕДАКЦИЯ Дмитрий МУРАТОВ (главный редактор) Редакционная коллегия: Ольга БОБРОВА (обозреватель), Сергей КОЖЕУРОВ (первый зам главного редактора), Андрей КОЛЕСНИКОВ (обозреватель), Андрей ЛИПСКИЙ (зам главного редактора, редактор отдела политики), Нугзар МИКЕЛАДЗЕ (зам главного редактора, редактор службы информации), Алексей ПОЛУХИН (редактор отдела экономики), Георгий РОЗИНСКИЙ (зам главного редактора), Юрий РОСТ (обозреватель), Петр САРУХАНОВ (главный художник), Юрий САФРОНОВ (редактор пятничного выпуска), Сергей СОКОЛОВ (зам главного редактора, расследования — «отдел Юрия Щекочихина»), Ольга ТИМОФЕЕВА (редактор отдела культуры), Олег ХЛЕБНИКОВ (зам главного редактора), Виталий ЯРОШЕВСКИЙ (зам главного редактора, редактор отдела «Общество»)

с 8 по 18 октября 2013 года

На первое полугодие 2014 года по каталогу

с 8 по 18 октября 2013 года

239,52 р.

232,74 р. льготная** 222,76 р.

217,58 р.

1 690,74 р.

1 642,86 р.

1 437,12 р.

1 396,44 р.

1 590,18 р.

1 336,56 р.

1 305,48 р.

218,62 р.

211,84 р. льготная** 201,86 р.

196,68 р.

1 542,24 р.

1 494,36 р.

1 311,72 р.

1 271,04 р.

1 441,68 р.

1 211,16 р.

1 180,08 р.

* Для индивидуальных подписчиков 2-го полугодия 2013 г., а также для всех граждан, пользующихся социальными льготами. ** Для ветеранов Великой Отечественной и инвалидов I и II групп.

www.novayagazeta.ru

Редакторы номера: Р. Дубов, Д. Муратов, Н. Прусенкова

Наш адрес в интернете:

На 1 месяц первого полугодия 2014 года

Обозреватели и специальные корреспонденты: Роман АНИН, Юрий БАТУРИН, Ольга БОБРОВА, Борис ВИШНЕВСКИЙ, Эльвира ГОРЮХИНА, Елена ДЬЯКОВА, Зоя ЕРОШОК, Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, Сергей КАНЕВ, Павел КАНЫГИН, Елена КОСТЮЧЕНКО, Юлия ЛАТЫНИНА, Елена МАСЮК, Владимир МОЗГОВОЙ, Галина МУРСАЛИЕВА, Леонид НИКИТИНСКИЙ, Ирина ПЕТРОВСКАЯ, Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, Юлия ПОЛУХИНА, Елена РАЧЕВА, Людмила РЫБИНА, Слава ТАРОЩИНА, Марина ТОКАРЕВА, Павел ФЕЛЬГЕНГАУЭР, Вера ЧЕЛИЩЕВА, Наталья ЧЕРНОВА

Надежда ХРАПОВА, Вероника ЦОЦКО (технические редакторы, дизайн, макет)

Ведущие рубрик: Евгений БУНИМОВИЧ, Дмитрий БЫКОВ, Юрий ГЕЙКО, Александр ГЕНИС, Павел ГУТИОНТОВ, Андрей КОЛЕСНИКОВ (Мнения & Комментарии), Александр ЛЕБЕДЕВ, Александр ПОКРОВСКИЙ, Юрий РЕВИЧ, Кирилл РОГОВ, Дина РУБИНА, Владимир РЫЖКОВ, Ким СМИРНОВ, Артемий ТРОИЦКИЙ, Сергей ЮРСКИЙ

WEB-редакция: Константин ПОЛЕСКОВ (редактор), Сергей ЛИПСКИЙ, Евгений ШИРЯЕВ

Руководители направлений: Руслан ДУБОВ (спорт), Лариса МАЛЮКОВА (кино), Елена МИЛАШИНА (спецпроекты — «отдел Игоря Домникова»), Надежда ПРУСЕНКОВА (пресс-служба) Группа выпуска: Анна АРТЕМЬЕВА (фотокорреспондент), Анна ЖАВОРОНКОВА, Алексей КОМАРОВ, Татьяна ПЛОТНИКОВА (бильдредакторы), Оксана МИСИРОВА,

Собственные корреспонденты: Надежда АНДРЕЕВА (Саратов), Георгий БОРОДЯНСКИЙ (Омск), Борис БРОНШТЕЙН (Казань), Иван ЖИЛИН (Киров), Сергей ЗОЛОВКИН (Гамбург), Сергей КУРТАДЖИЕВ, Наталья ФОМИНА (Самара), Виктория МАКАРЕНКО (Ростов-на-Дону), Александр МИНЕЕВ (Брюссель), Ольга МУСАФИРОВА (Украина), Нина ПЕТЛЯНОВА (Санкт-Петербург), Алексей ТАРАСОВ (Красноярск), Евгений ТИТОВ (Краснодар), Ирина ХАЛИП (Минск)

дирекция Ольга ЛЕБЕДЕВА (директор АНО «РИД «Новая газета»), Светлана ПРОКОПЕНКО (заместитель директора), Валерий ШИРЯЕВ (заместитель директора), Ярослав КОЖЕУРОВ (юридическая служба), Светлана БОЧКАЛОВА (распространение), Владимир ВАНЯЙКИН (управление делами), Вера ИЛЬЕНКО (реклама), Наталья ЗЫКОВА (персонал)

АДРЕС РЕДАКЦИИ: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000. Пресс-служба: 8 495 926-20-01 Отдел рекламы: 8 495 648-35-01, 621-57-76, 623-17-66, reklama@novayagazeta.ru Отдел распространения: 8 495 648-35-02, 623-54-75 Факс: 8 495 623-68-88. Электронная почта: 2013@novayagazeta.ru Подписка на электронную версию газеты: distrib@novayagazeta.ru Подписные индексы: 32120 (для частных лиц) 40923 (для организаций) Подписка на газеты и журналы по Москве через интернет: www.gazety.ru Газета печатается вo Владивостоке, Екатеринбурге, Краснодаре, Москве, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Ростове-на-Дону, Рязани, Самаре, Санкт-Петербурге. Зарубежные выпуски: Германия, Израиль, Казахстан

Общий тираж — 255 100 экз. Тираж сертифицирован Novayagazeta.Ru — 9 210 980 просмотров за сентябрь 2013 г. Материалы, отмеченные знаком ® , печатаются на правах рекламы.

«Новая газета» зарегистрирована в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство ПИ № ФС 77-24833 от 04 июля 2006 г. Учредитель: ЗАО «Издательский дом «Новая газета». Редакция и издатель: АНО «Редакционно-издательский дом «Новая газета». Адрес: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000.

© АНО «РИД «Новая газета», 2013 г. Любое использование материалов, в том числе путем перепечатки, допускается только по согласованию с редакцией. Ответственность за содержание рекламных материалов несет рекламодатель. Рукописи и письма, направленные в Редакцию, не рецензируются и не возвращаются. Направление письма в Редакцию является согласием на обработку (в том числе публикацию в газете) персональных данных автора письма, содержащихся в этом письме, если в письме не указано иное

Срок подписания в печать по графику: 23.30, 05.10.2013 г. Номер подписан: 23.30, 05.10.2013 г. Отпечатано в ЗАО «Прайм Принт Москва». Адрес: 141700, МО, г. Долгопрудный, Лихачевский проезд, д.5В. Заказ № 4252. Тираж — 51550 экз. Общий тираж — суммарный тираж московских и региональных выпусков за неделю. Цена свободная.