«Новая газета» №22 (среда) от 04.03.2015

понедельник

среда

пятница

№ 22 (2309) 04.03.2015 г.

Немцов мост newcaster.tv / Евгений ФЕЛЬДМАН / Новая газета

Он снова соединил общество и свободу

2

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

прощание

Немцов мост Он снова соединил общество и свободу

Алексей ПОЛИКОВСКИЙ обозреватель «Новой» едленно, в молчании, огромный поток людей протекает сквозь рамки и вливается в узкий Китайгородский проезд. Никогда я не видел такого молчаливого собрания стольких людей под многочисленными бело-сине-красными флагами. Сырой ветер хватает черные ленты и перечеркивает ими полотнища. Медленно, медленно, с частыми остановками, людской поток течет к реке, на той стороне которой в сером небе тяжелыми инфернальными клубами дымятся трубы ТЭЦ. Это старая, исконная Москва, по одну сторону — здание ЦК КПСС, по другую — здание Совнархоза, это место, над которым витают духи русской истории: Орджоникидзе, прикладывающий дуло ко лбу, бледное лицо Бухарина, прижатое к стеклу серого дома… И так странно, так дико видеть среди этих теней кошмарного прошлого веселого, высокого, улыбающегося Бориса, неунывающего Бориса, жизнелюба Бориса, которого спецбригада подонков, прикрывшись снеговозом, убивала в пяти минутах ходьбы отсюда. Но мы идем туда почти час. Человеческий поток немо белеет тысячами белых листов в черных рамках. Это плакатики, которые раздают девочки-активистки. Есть среди них плакатик «Пропаганда убивает», есть «Борись», который демонстрирует мальчик в зеленом комбинезоне, сидящий на плечах у папы, — но главный: «Слов нет». Множество людей идут с мрачными и тяжелыми лицами, в онемении. И самодельных плакатов сегодня гораздо меньше, чем обычно. Поначалу я вижу только один, на большом картоне немножко неловко,

М

«

словно пропасти. Затягивают взгляд эти лица. Мужчина лет сорока, высокий, дюжий, лицо его под серой обтягивающей шапочкой смугло и имеет то выражение бычьего, тяжелого упорства, которое может быть только у мужчины, которого достало. Подняв руку в черной перчатке, он держит в ней листок со словом «Борись». Через несколько человек от него стоит пожилая женщина в длинном пальто цвета малины, с седыми волосами и тем выражением бесконечной усталости, которое появляется в глубоком горе. Она закрывает глаза. А дальше еще одна женщина, аккуратно держащая над лентой со словами евангелиста Матфея крошечную икону.

В

небе появляется вертолет в сопровождении еще какой-то полицейской хрени: два беспилотника, один крестообразный, другой — с красным и зеленым огнями на крыльях. Да где же вы были с вашими беспилотниками в ту ночь? Где были все ваши омоны, сейчас перекрывающие выходы туда и сюда, где были ваши войска, сейчас развернутые вдоль улиц, где были эти сотни и сотни мужиков в серо-сизом камуфляже и зеленых униформах, пожирающие уйму народных денег, которые сейчас так старательно, не щадя живота своего, обтягивают цепями мирный марш и преграждают путь к Кремлю?! Где вы были, многочисленные типы в штатском из ФСО, бегающие вдоль колонны, зыркающие глазками, высматривающие крамолу на плакатиках, в ту ночь, когда его убивали? Шатается в сером небе на тонкой руке самодельный плакат с крупными буквами, по-детски обведенными карандашом, плакат-вскрик: «Я офигеваю, мама!» У молодой женщины рядом со мной вязаная яркая красно-белая шапка. Два белых шнура по бокам, на концах красные помпоны. Сапоги на каблуках. Вот такая она, москвичка с чуть вздернутым носиком. А в руке российский флажок и лист, на обратной стороне пропечатано что-то офисное, а на лицевой она написала от руки, шариковой ручкой, бегло, крупно: «Я Немцов!»

Министр иностранных дел Лавров специально летал в Париж, чтобы там пройти по улице в знак скорби по убитым художникам журнала Charlie Hebdo. А сюда, на московскую набережную, и лететь не надо, можно прийти — но министр не пришел

«

кривовато наклеены обложки брошюр Немцова и написано: «Почтите память! Прочтите его экспертные доклады!» И столько боли в просьбе… Снова встали. Во всю ширину проезда тянется узкая лента белой дешевой материи, а по ней идут красные и черные буквы, смазанные от старания, а может, от влаги в воздухе. Чтобы прочитать ленту, надо идти метров двадцать. «Блаженны алчущие и жаждущие правды. Мф 5:6». Два лица над белой полоской глубоки,

Она не одна такая, есть еще люди, которым пришла в голову эта простая мысль. На плакатиках у них написано: «Я Борис» и «Сегодня мы все Борисы Нeмцовы». Министр иностранных дел Лавров специально летал в Париж, чтобы там пройти по улице в знак скорби по убитым художникам журнала Charlie Hebdo. Там миллион людей шел с плакатиками «Je suis Charlie». А сюда, на московскую набережную, и лететь не надо, можно прийти — но министр не пришел, пото-

му что он выражает сочувствие только жертвам зарубежного терроризма, а жертвам политических убийств в России — не выражает. Сочувствие на вынос, убийство для внутреннего пользования. Американский посол и европейские послы пришли на мост к месту убийства, и поэтому Европа и Америка, сопереживающие нам в этот страшный час, мне ближе, чем вся эта тупая, трусливая, вороватая, предательская власть, в которой не находится ни одного министра, чтобы прийти и положить цветы на место, где убивали их бывшего коллегу. Тот, кто развязал кампанию ненависти, убил его. Тот, кто заразил жизнь блатной мерзостью, тот, кто натравил одну часть народа на другую, тот, кто начал войну с братской Украиной, тот, кто в своих речах употреблял фашистские выражения о «национал-предателях», тот, кто устроил травлю и выпустил из грязных подполий сумасшедших и бандитов, чтобы они били антивоенные пикеты и нападали на мирные демонстрации, — тот и убил его. А потом послал телеграмму соболезнования. Ну а что, так и надо. Спецоперация.

Л

юди несут цветы. Красные и желтые тюльпаны, красные гвоздики, белые хризантемы и очень много роз. С недоумением вдруг вижу, что во всех букетах нечетное число цветов, это недоумение сознания, которое еще не согласилось со смертью Бориса, не приняло ее. И как это трудно. Он же был живой, единственный живой из всего этого выточенного по единому лекалу дубового и лажового политического класса, живой и веселый, не скрывавший любви к жизни, не носивший масок, не изображавший из себя важняка на кормлении или отца отечества на царствовании. Он не был москвичом, этот сочинский пижон в белых брюках, талантливый физик, прельстившийся жизнью, этот кудрявый нижегородский губернатор, —

но как же он слился с Москвой, как же он стал своим в этом городе вечной суеты и бессонных ночей, где он жил без охраны на своей Ордынке. И то, что этот высокий человек с легкой сединой в волосах и в свитере с треугольным вырезом, обнажавшем спортивную грудь, которого я столько раз видел на маршах в первом ряду колонн, слился с Москвой, стал навсегда частью Москвы, я понял, когда его убили. Я понял это, когда начался мост и цветы, бесконечные цветы повели меня к месту, где его убили.

Е

го убили в самом центре моей жизни, потому что я тысячи раз проходил и проезжал по этому мосту. Я наизусть знаю поворот на мост с набережной. Я с Васильевского спуска ходил сюда с дочкой, с женой, с гостями. Я притормаживал всегда на верхушке моста, чтобы успеть увидеть справа белый храм и слева высотку. С этой точки Москва прекрасна. Лестницу я знаю, эту тихую и мирную лестницу, которая навсегда теперь стала лестницей, где его караулили убийцы. Сволочь навсегда испохабила Москву, потому что никогда уже не вымарать из сознания и истории жуткую картину лежащего с задранной рубашкой тела на фоне Василия Блаженного и под радостно светящимися лампочками цветов российского флага. Это была показательная, публичная казнь человека, который любил жизнь. Это почерк бандитов и гэбни, знающих о своей безнаказанности. Его убили, чтобы нам было страшно. Убили и прикрыли труп телеграммкой соболезнования. Вот скоро Надя умрет, и тогда они пошлют еще одну телеграммку и расскажут, что ее смерть им тоже невыгодна. Это понимали люди, это понимал человек, поднявшийся на мост с листом бумаги, на котором стояло: «Борис убит. Надя умирает». А бородатый мужчина в старых кроссовках стоял на мосту с плакатом, висящем на груди: «Надя d’Arc».

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

3

ПРЕДЕЛ ПОГРЕШНОСТИ

Как считали собравшихся на воскресном марше По данным проекта «Белый счетчик», на воскресный марш памяти Бориса Немцова пришло 52,3 тыс. человек — изначально они объявили другую цифру, на тысячу меньше, но потом нашли опечатку в своих таблицах. Впрочем, эта ошибка — в пределах погрешности: она составляет 3—3,5%. елый счетчик» вырос из движения наблюдателей «Сонар». Изначально проект задумал Дмитрий Ионов, гражданский активист и астрофизик. Существует «Белый счетчик» с начала 2013 года: велись подсчеты уже на марше против запрета усыновления российских сирот американцами. «Нас не устраивало, что не было объективных данных о численности массовых акций в Москве. Данные от организаторов и ГУВД отличались иногда на порядок, а в публичном пространстве гуляло бесчисленное множество версий. Потому что каждый мог дать любую оценку, и ее обоснованность была ничем не хуже всех остальных. Мы захотели дать обществу обоснованные и проверяемые данные», — рассказывает координатор «Счетчика» Дмитрий Нестеров.

«

Он не был москвичом, этот сочинский пижон в белых брюках, но как же он слился с Москвой, как же он стал своим в этом городе вечной суеты... Я понял это, когда начался мост и цветы, бесконечные цветы повели меня к месту, где его убили

ЗАЯВЛЕНИЕ

«

Цветы, цветы вели меня вверх, туда, где ублюдки стреляли ему в спину. Здоровый, высокий, сильный, атлетичный, он не мог защитить себя. Бориса Немцова убивали в центре Москвы. С видом на Кремль. В горе цветов застрял его портрет, он улыбался. В другой горе цветов сиял белый лист со словом «Борись». Человек с плакатом на двух поднятых вверх руках прошел мимо меня, он просто раскрасил картонку в цвета российского флага и пробил в ней четыре рваные дыры, из которых стекали густые потеки крови. Мужчина с жестким лицом, в куртке, потерянно бродил по мосту, в правой руке у него была картонка со словами «Борис, мы не забудем! Не простим!» и две большие темно-красные розы на длинных стеблях. Было видно с моста, что вся набережная залита морем российских флагов, людское море все текло и текло сюда, на мост.

Б

орис, ты видишь это? Видишь эту женщину? Светловолосая, в очках, стильная, красивая, ты бы обязательно посмотрел на нее, да — стоит, держа в руках над головой плакат со словами: «За правду — четыре пули». Видишь девчонок с листочками, на которых написана твоя дата рождения, и твоя дата смерти, и еще: «Герои не уми-

рают! Бог все видит! Спасибо за пример чести и мужества!» Видишь двух пожилых женщин, к которым подошло телевидение и которые в гневе кричат в микрофоны и в сторону Кремля, что там засел сумасшедший, который грозит всему миру бомбой, что это позор для нас всех и что надо что-то делать, делать, делать! И на парапете — стоящего мужчину с черным плакатом, на котором одно слово: «Пора». Касьянов говорит речь. Ветер с реки бросает седую прядь слева ему на лоб. Он стоит на возвышении с этой некрасиво упавшей прядью и хрипит словами, которые идут не из горла, а откуда-то глубже. «Наш Борис…» Слова трудно даются ему, в нем нет легкости записного оратора, он тащит из себя эти тяжелые, прямоугольные, мучительные слова, тащит с мясом, с кровью, с хрипом. Вот это место… Оно завалено цветами. Горят свечи. Двое, мужчина и женщина, осторожно проталкиваются туда с красной горящей свечой в руках и ставят ее на асфальт. Свеча будет гореть долго. Над цветами, на синей полицейской загородке, изо всех сил обняв ее пушистыми лапами, висит большой плюшевый медведь.

Наталия ЗОТОВА

Григорий ЯВЛИНСКИЙ:

Вся оппозиция должна призвать к бессрочной гражданской и политической антивоенной кампании бийство Бориса Немцова — это война, которая пришла к нам — зримо и нагло. Он был ее противником и стремился остановить гибель украинцев и россиян, ставших жертвами циничной милитаристской пропаганды. За это его ненавидели, как и всех противников войны, осмеливающихся называть вещи своими именами — аннексия, агрессия, братоубийство. Политическую ответственность за это убийство несет власть в целом и лично президент Путин — те, кто начал, ведет войну и проводит пропагандистскую кампанию ненависти в ее поддержку. Моральная и человеческая ответственность — на всех, кто в этой кампании участвует. Категорически требую компетентного непредвзятого расследования демонстративного, крайне вызывающего политического убийства Бориса Немцова. Считаю необходимым, чтобы все реальные оппозиционные силы страны призвали к бессрочной гражданской и политической антивоенной кампании. Пока война не будет безусловно прекращена — и на Украине, и у нас, внутри российского общества, — каждое политическое и гражданское выступление, каждая акция должны быть наполнены этим требованием. Преодоление последствий этой подлой и преступной войны — многолетняя задача российского общества. (Блог Григория Явлинского в Facebook)

У

Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

«Б

Сейчас в проекте восемь координаторов, поучаствовать успело примерно пять десятков волонтеров. Только считать участников марша памяти Немцова пришло аж 35 человек — среди них около десятка новичков, решивших заняться подсчетом впервые. Обучение, говорит Дмитрий, проходит быстро и прямо на месте: задача нетрудная. Рамки металлоискателей, через которые люди просачиваются медленно и по одному, сильно упрощают подсчеты. Волонтеры стоят возле рамок много часов и считают митингующих с помощью механического счетчика-кликера: эти же нехитрые приборчики они используют на избирательных участках, считая бюллетени или пришедших избирателей. «Среди нас есть социологи, но гораздо больше людей с физико-математическим образованием, — рассказывает Дмитрий, сам он по профессии физик-теоретик. — Поэтому придумать способ подсчета, научиться оценивать погрешности и прочее нам было несложно». Для него, как и для его товарищей, это вид гражданской активности. Денег «Белый счетчик», естественно, не приносит, но и трат нет никаких: активисты давно собираются скинуться на значки своего движения, да все как-то забывают.

4

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

/

цели мотивы

Убийство Немцова, политическая реконструкция П Владимир ПАСТУХОВ

доктор политических наук, St.Antony College, Oxford, — для «Новой»

ри крайней скудости доступных для анализа фактов пока можно рассматривать лишь политические версии убийства Бориса Немцова, то есть оценивать, каким именно политическим силам в настоящий момент может быть выгодно данное преступление (что, безусловно, не означает автоматически, что именно они его совершили). Тем не менее такой анализ представляется и необходимым, и своевременным, потому что это жестокое убийство уже успело стать объектом пропагандистских спекуляций и инструментом политической борьбы. «Политика» или «бытовуха», замаскированная под политику? Можно принять как гипотезу предположение, что убийство имело политический характер, то есть по сути своей было террористическим актом. Конечно, это только предположение, но оно выглядит достаточно вероятным, чтобы его можно было взять за основу. По крайней мере, есть два обстоятельства, которые говорят в его пользу. Вопервых, преступление было исполнено профессионально: отсутствие значимых результатов работы следствия в течение двух суток достоверно подтверждает это. Вовторых, преступление было демонстративным, рассчитанным на достижение максимального публичного эффекта. Поскольку за Немцовым следили, то преступники знали и его маршрут, и место его проживания. В этом случае убийство около дома или в подъезде, как в случае с Политковской, очевидно является менее затратным и рискованным делом, чем расстрел в нескольких сотнях метров от Кремля. Конечно, это не является стопроцентным доказательством политического характера убийства: в современной России любое частное лицо за небольшие деньги может привлечь к исполнению преступления неограниченное число профессионалов из спецслужб, не говоря уже о наемных киллерах, а нанятые профессионалы вполне могут пожелать замаскировать бытовое преступление под политическое и с этой целью исполнить его особо дерзким образом. Но при сопоставлении этих двух версий, при отсутствии внятных личных мотивов чисто политическая выглядит более достоверной, чем бытовое убийство, замаскированное под политику.

Это жестокое преступление уже успело стать объектом и инструментом пропагандистской борьбы. Основные политические версии

Представители оппозиции выдвинули версию, согласно которой Немцов был убит по приказу из Кремля с целью запугать и морально подавить либерально-демократическое движение, а также с целью не допустить дальнейшей публикации его разоблачительных докладов, ближайший из которых должен был быть посвящен войне на Украине. В свою очередь, все так или иначе близкие к Кремлю силы солидарно выступили с версией, согласно которой убийство Немцова является провокацией против власти с целью дестабилизировать положение в стране. При этом намек делается на то, что сами же оппозиционные силы и принесли Немцова как «сакральную жертву» на алтарь «цветной» революции. Если подавить в себе нравственную брезгливость, то следует признать, что сугубо теоретически обе эти версии имеют право на существование. У каждой из них есть, однако, существенные логические изъяны, не позволяющие принять ни одну из них в чистом виде за основу.

Кремль и «утиный тест» Предположение, что Немцова убили по приказу из Кремля или, по крайней

Если отбросить временно в сторону абсолютно правильные, но не имеющие прямого отношения к расследованию убийства заявления о том, что политическую ответственность за гибель Немцова несет власть, создавшая обстановку ненависти и хаоса в стране, то к настоящему времени озвучены две основные и, как водится, взаимоисключающие версии совершенного преступления.

Пелагия БЕЛЯКОВА

Доминирующие версии

мере, с его ведома, обладает тем преимуществом, что легко проходит старинный английский «утиный тест»: «Если нечто выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка, то это, вероятно, утка и есть». Немцов был одним из жестких критиков Кремля, он доставлял Кремлю все больше беспокойства и был ключевым организатором всех акций сопротивления. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после убийства Бориса Немцова у стен Кремля общество стало пытаться заглянуть за красные стены в надежде именно там отыскать заказчиков преступления. Другое дело, что предлагаемая мотивация поведения Кремля, якобы объясняющая его заинтересованность в политическом убийстве, выглядит надуманно. У Кремля сейчас нет необходимости какимто особым образом деморализовать либеральную оппозицию, потому что с началом войны в Украине она пребывает и так в крайне деморализованном состоянии. Также представляется маловероятным, что таким кровавым способом Кремль стремился предотвратить публикацию очередного доклада Бориса Немцова. Немцов не был первичным носителем секретных материалов. То, что он публиковал, являлось компиляцией сведений, либо уже известных, либо переданных ему третьими лицами. Устранение Немцова не может предотвратить дальнейшее распространение этих сведений в какой-

либо другой форме, а потому является бессмысленным актом. Напротив, риски, связанные с «решением проблемы» путем убийства лидера оппозиции, всем очевидны и должны в нормальной ситуации перевешивать гипотетические плюсы. Это только для Сталина работало: «Нет человека — нет проблемы». До этого уровня Кремль еще не дорос. Так что вопрос о мотивах поведения Кремля остается открытым, и все до сих пор высказанные предположения не кажутся состоятельными.

Оппозиция и суицидальный синдром А вот изощренный взгляд в противоположную от Кремля сторону хоть и не воспрещен, но выглядит весьма противоестественно. Если выслушать внимательно сторонников правящего в России режима, то возникает устойчивое впечатление, что из поколения в поколение в российской оппозиции по наследству передается суицидальный синдром — странная и непреодолимая тяга к самоуничтожению ради того только, чтобы сделать жизнь в Кремле сложнее. Какое бы политическое убийство ни происходило в России (или в связи с Россией) в последние годы, будь то Листьев, Политковская или Литвиненко, со стороны Кремля звучат заявления о «сакральной жертве», которую «либеральные масоны» приносят ради разрушения стабильности российского общества. Кремль называет убийство Немцова провокацией. В принципе, с этим можно согласиться. Но, как и в случае с версией оппозиции, возникает проблема с мотивировочной частью — если провокация, то чья? Дело в том, что, в отличие от Кремля, в стане оппозиции в возможность в России «цветной» революции или, как теперь принято говорить, — Майдана, никто не верит. И дело уже не в том, что подозревать оппозицию в последовательном отстреле своих лидеров и сторонников ради того, чтобы спровоцировать революцию, глубоко безнравственно («кремлевские» этого, видимо, не понимают, так как судят по себе), а в том, что в сегодняшних условиях эти жертвы абсолютно бессмысленны. И это не только всем очевидно, но уже и доказано на практике: никаких миллионов после убийства Немцова на улицы не вышло и никакой революции не началось. Так что провокаторов, скорее всего, надо искать в каком-то другом

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

месте, а не в лагере либеральной оппозиции. Хотя, конечно, сама по себе мысль о провокации как мотиве преступления является очень продуктивной…

Уточнение по месту и времени Итак, пока обе выдвинутые основные политические версии убийства Бориса Немцова не выдерживают критики, но в то же время в каждой из них содержится некое рациональное зерно. Версия оппозиции небезосновательно указывает в сторону Кремля как демиурга этого преступления, а версия Кремля не менее обоснованно обращает внимание на провокационный характер этого убийства. Нечто большее мы можем достичь, если произведем два уточнения, так сказать, по месту и времени событий. Для обывателя сегодня Кремль — это Путин. Он рассуждает почти по Маяковскому: мы говорим — Путин, подразумеваем — Кремль. Но на практике это не совсем так, Кремль — гораздо более широкое понятие, чем Путин. Это огромный конгломерат политических сил, с вроде бы совпадающими интересами и взглядами, но при этом очень разных и постоянно борющихся между собой за влияние на Путина как центр принятия всех окончательных решений. Те или иные инициативы не обязательно должны рождаться исключительно в центральной точке этой властной конгломерации, они могут зарождаться и на ее периферии. После начала необъявленной войны с Украиной вся эта масса властных группировок пришла в движение. Но проблема в том, что двигаются они неравномерно — кто-то очень быстро, кто-то помедленнее, а кто-то и вовсе предпочел бы стоять на месте, имитируя движение. В результате в то время, как консолидация общества вокруг власти возросла вследствие войны и начала так называемой «мобилизационной политики», дезинтеграция внутри власти резко усилилась. Там появилось много новых «несистемных» по отношению к «кремлевским старожилам» групп, ранее бывших маргинальными, которые теперь активно претендуют на свою долю властного влияния. Таким образом, заказ на убийство Немцова мог прийти не из центра «властной вертикали», а откуда-то сбоку, из какого-нибудь обрезанного сучка, и иметь вполне осознанную и провокационную цель — создать такую обстановку в стране, чтобы именно этот сучок стал центром «русского мира».

Придет тот, кто сильнее меня На входе в экономический кризис 2008 года Кремль совершил крайне неудачный политический маневр, организовав временную передачу власти от Путина к «либеральному» политическому преемнику. Эксперимент не удался, во многом из-за кризиса, но еще больше из-за бешеного сопротивления новых олигархов, коррумпированных силовиков и легализовавшихся криминальных структур. Вместо модернизации и консолидации российское общество получило раскол элит, возникла «либеральная фронда» — довольно поверхностное движение верхушки городского среднего класса, не имевшее серьезной массовой поддержки, но сумевшее на пике активности сильно напугать консерваторов во власти и запустить механизм политической реакции. Путин, вставший на сторону консерваторов, оказался в положении, когда каждый сделанный маленький шаг тут же требует следующего, причем большего. В конце концов, пытаясь совладать с так называемым «болотным процессом», Кремль свалился в полномасштабную контрреволюцию, полный пересмотр политических и экономических ориентиров своей внутренней и внешней политики с момента перестройки. Война была практически неизбежным условием получения массовой поддержки этой реакционной политики, и она началась строго по расписанию. Сделав последовательно все эти шаги, Путин привел в движение исторические силы, которые больше, чем он сам, и которыми он не в состоянии управлять. Если раньше самым сложным для Кремля было сдерживать либеральную оппозицию, то теперь с каждым днем ему все сложнее будет сдерживать своих собственных адептов, которые не удовлетворены достигнутым и хотят всего и сразу. Путин оказался в положении «вечно догоняющего»: что бы он ни сделал «плохого» с точки зрения либералов, этого все равно оказывается мало с точки зрения черносотенцев.

От «Новороссии» к «Великороссии» Все, что имеет отношение к «проекту Новороссия», — это не об Украине, а о России. В Донбассе обкатываются социальные модели и перспективные

идеи, которые в России долгие годы берегли вовсе не для украинцев, а лелеяли для себя. Реставрационный проект родился не вчера, как не вчера начал зажигать Дугин и не вчера вспенился Кургинян. С конца 80-х эти люди разглагольствовали о евразийстве, мечтали об империи и проклинали западный либерализм. Они не смогли стать «русским мейнстримом», но сторонников у них в среде чиновничества и среди «номенклатурной буржуазии» (вроде того же Малофеева) всегда было немало. Маневрируя между внутренней оппозицией и внешним давлением, Путин приоткрыл этим силам дверь в большую политику, надеясь, что сможет держать их в прихожей, пугая иностранцев. Но им тесно в сенях, они хотят в залу. Крым и Донбасс для этих людей — это история вовсе не о возвращении русских земель, а история об их преобразовании. В «Новороссии» обкатывается социальный проект, содержание которого заставит содрогнуться не только сторонников Бориса Немцова, но также многих тайных и явных друзей Путина. По сути, это проект реакционной ренационализации и создания, выражаясь политкорректно, «корпоративного государства» тоталитарного толка. Недаром в этом проекте крайне правые силы так легко и непринужденно соединились с крайне левыми. Всем им уже давно тесно в рамках «проекта Новороссия», и они требуют от Кремля, чтобы он начал «проект Великороссия». Но Кремль не торопится, это вовсе не входило в его первоначальные планы, не говоря о том, что если эти люди «из сеней» войдут в залу, то многие из тех, кто сейчас находится в гостиной, окажутся лишними, в том числе, возможно, и повелитель Кремля.

Кому нужен «русский Майдан»? Сейчас происходит то, что многие предсказывали год назад, когда все начиналось. Путин не готов идти так далеко и так быстро, как этого бы хотели те крайне реакционные силы, которые он разбудил и вовлек в политический процесс ради поддержания «политической стабильности», то есть сохранения своей власти. С каждым днем дистанция между Путиным и этими силами будет нарастать. Соответственно, будет расти желание этих сил «подстегнуть» Кремль, заставить его идти с ними нога в ногу. И если кому-то кажется, что люди, на плечи которых была возложена грязная и

5

кровавая война, которые осуществляли безропотно ее военное, организационное и пропагандистское обеспечение, могут быть легко управляемыми, то он глубоко заблуждается. Эти люди не просто хотят своей доли власти, они хотят воплощения своей мечты, если не во вселенском, то хотя бы во всероссийском масштабе. Вся Россия, по их мнению, должна стать Донбассом, и всякий, кто к этому не готов, поневоле становится их оппонентом. Путин пока к этому не готов, и поэтому растет раздражение (посмотрите на эволюцию взглядов «шестерки» Стрелкова (Гиркина), что уж говорить тогда о том, что происходит в душе «генералов» этой войны). А вместе с раздражением растет желание поставить Путина в такое положение, когда он вынужден будет даже не пойти, а побежать стремглав в политический ад. Так получилось, что если и есть сегодня силы, заинтересованные в том, чтобы в России начался ну хоть какой-нибудь Майдан, то это вовсе не либералы, американцы и прочие «чистюли». Майдан нужен сегодня «черносотенцам» для того, чтобы подтолкнуть Путина к активным действиям, заставить его сделать то, чего они с такой надеждой ждали от Януковича.

Старая история на новый лад Если убийство Немцова было провокацией, а все действительно указывает на это, то это была провокация со стороны тех сил, которые стали сейчас главным союзником власти в борьбе с либеральной оппозицией, но которые не удовлетворены ни своим положением во власти, ни темпами контрреволюционного движения. Эти силы заинтересованы в том, чтобы спровоцировать массовые выступления, которые в данный момент обречены на провал (поскольку в обществе нет революционной ситуации), но которые могут заставить напуганную власть пойти на ужесточение режима. Эти силы не ограничиваются разного рода идеологическими кликушами, вещающими о новом «русском мире», они имеют огромную поддержку внутри аппарата власти и особенно внутри силовых структур. Им всем нужно новое 9 января, чтобы сделать политическую деградацию режима необратимой. Парадоксальным образом эти люди стали жертвами самогипноза. Они, наверное, единственные, кто истово верит в «оранжевую угрозу» для России и внушает страх перед ней Кремлю. Они так долго об этом кричали, что им стало казаться, что малейшего толчка достаточно, чтобы этот Майдан начался. Это то, к чему приводит долгое нахождение психики в «отмобилизованном состоянии». Они так долго пророчествовали о том, что оппозиция совершит «сакральную жертву», что устали ждать. По всей видимости, кто-то решил сделать эту жертву вместо оппозиции, подтолкнув революцию ради окончательной победы контрреволюции. А все остальное в общем-то известно из прошлого опыта. Кто-то устанавливает наружное наблюдение за неблагонадежным Немцовым из высших соображений, кто-то сливает данные слежки криминальным структурам, кто-то услужливо находит «нужных» отморозков, кто-то дает этим отморозкам деньги и оружие. Это старая история, рассказанная на новый, еще более кровавый и трагический лад.

(Редакция может не разделять точку зрения автора публикации)

6

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

место

Москва попрощалась с Борисом Немцовым

Воронежские «патриоты» вышли с пикетом против защитников свободы слова

Они не знали: Арапова билась и за журналистов Lifenews тоже

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

2 марта Галина Арапова приехала в региональное управление Минюста, чтобы составить протокол об административном правонарушении. Центр защиты прав СМИ — единственную в России некоммерческую организацию, защищающую свободу слова, на днях внесли в реестр «иностранных агентов». Директор центра сразу же заметила напротив здания несколько пикетчиков с плакатами: «Арапова — защитница каких СМИ?», «Галя = $», «Как обстоят дела с убийством журналистов на Донбассе?». Но когда Галина Арапова прошла мимо них к зданию Минюста, на нее никто не обратил внимания — протестующие против Центра защиты прав СМИ не узнали его директора.

Н

ще. Машины гудели, водители выходили и фотографировали на телефон, как уезжает на кладбище Борис Немцов. Все клумбы, скамейки и частично дорожка в сквере перед «Сахарницей» были заставлены свечами-лампадками. Свечи горели долго.

Наталия ЗОТОВА *** Эпоха разом кончилась. Да здравствует эпоха. В Истории разрыв и не найти концов. Не вижу, что пишу, — сквозь слезы видно плохо. На Москворецком в полночь убит Борис Немцов. Произношу «Немцов убит» и сам себе не верю. Как бы в библейский Ад распахиваю дверь, А там моя Москва, прямо за этой дверью — Река течет, Немцов убит. Написанному верь. Мне страшно. Прячусь, как щенок, за этими строками. Не думал, что проснусь в стране совсем иной. Мне хочется завыть, ибо, живя с волками, Все, что могу, — издать членораздельный вой. Борис, ты был упрям и знал, что пьешь свою цикуту, Нам дан сигнал молчать — гарантом на посту. И да, я помолчу, но лишь одну минуту, Когда приду с тобой проститься. Завтра на мосту.

Галя Арапова

Артем ЧЕРНИКОВ

А В ЭТО ВРЕМЯ На похороны Бориса Немцова намеревался приехать маршал сената Польши Богдан Борусевич. Однако российские власти отказали спикеру верхней палаты польского парламента во въездной визе. Лишенный возможности лично попрощаться с Борисом, он подготовил специальное обращение к родным, близким погибшего политика, ко всем российским гражданам. Читайте его на сайте «Новой».

Игорь ФИЛОНОВ/РГ

О

чередь желающих попрощаться с Борисом Немцовым с утра змейкой вилась по скверу возле Сахаровского центра, а к часу дня растянулась на 800 метров вдоль по Земляному валу и завернула на Верхнюю Сыромятническую улицу. По склону над очередью уже с полудня ходил волонтер с мегафоном и объявлял: «Вы большие молодцы, что пришли, нас тут много тысяч. Но вы можете не успеть пройти до двух часов». Люди вставали на цыпочки и вглядывались вперед, где виднелась крыша Сахаровского центра, а из динамиков можно было слышать происходящее внутри. Но из очереди почти никто не уходил. Родные покойного попросили прекратить церемонию прощания чуть раньше, и в 13.30 полиция перекрыла рамки металлоискателей, через которые очередь запускали в сквер. Люди стали передавать свои цветы тем, кто стоял ближе. Кто-то ушел, но с Земляного вала, наоборот, пришли люди из хвоста очереди. Толпа в несколько тысяч человек осталась ждать. Немцова вынесли под звуки скрипки Саввы Фарбера, сына бывшего политзаключенного Ильи Фарбера. Люди встречали гроб аплодисментами. Полиция удерживала людское море ограждениями. «Герои не умирают!» — кричал кто-то. Катафалк уже выехал на Садовое кольцо, а аплодисменты не стихали. На крышу машины кидали цветы, кто-то крикнул, и толпа громко подхватила: «Россия будет свободной!» Одну половину Земляного вала полиция перекрыла, чтобы тысячная толпа без давки дошла до метро, вторую — чтобы дать возможность катафалку дождаться автобуса, который тоже едет на кладби-

е узнала Галину Арапову и активистка Светлана, которая является постоянным участником «антимайданных» митингов в Воронеже. Журналисты сразу опознали ее, потому что буквально за день до этого на антикризисном марше «Весна» она рассказывала о важности «борьбы с «пятой колонной». Теперь Светлана обвиняла Галину Арапову в «обслуживании проамериканского режима» и «защите тех журналистов, которых велено защищать». Активистка, видимо, не знала, что Центр защиты прав СМИ представляет в суде журналистов всех изданий, в том числе и государственных. Пикет напротив управления Минюста, как оказалось, был согласован с мэрией. Заявку на его проведение подавал Александр Каминский — активист «Молодой гвардии», автор баннера «Пятая колонна» в Воронеже», на котором были напечатаны фотографии известных общественников, оппозиционеров и правозащитников Воронежа. Кстати, летом прошлого года в этот «почетный список» Каминский Арапову не включил. Борцам с «пятой колонной», стоящим под флагами «национально-освободительного движения», в ожидании Галины Араповой пришлось пообщаться с журналистами, которые приехали поддержать директора известной в медиасообществе и уважаемой организации. Как оказалось, никто из пикетчиков не имел понятия, чем занимается Центр защиты прав СМИ. Они, как заговоренные, твердили одно: «Получают западные гранты — значит,

«иностранные агенты». Даже о якобы политической деятельности никто не вспоминал. Галину Арапову, выходящую из здания Минюста, пикетирующие опознали только потому, что все журналисты буквально оцепили ее кольцом, чтобы исключить провокации: например, поливание зеленкой, которое стало популярным «оружием» воронежских националистов в борьбе с «несогласными». Словно по команде «фас» молодые люди стали скандировать: «Янки, гоу хоум!» и «Чемодан, вокзал, Европа!». Александр Каминский также обвинил Галину Арапову в том, что она «ни разу даже не высказалась по поводу убитых журналистов в Донбассе».

— Мы занимаемся только юридической практикой, делать заявления — не наш формат работы. Высказываются другие организации: Союз журналистов России, Фонд защиты гласности. Мы же ведем дела в суде, причем только на территории России, мы в том числе защищали права журналистов Lifenews, отправленных в горячую точку, — рассказала Галина Арапова. Это был первый пикет против деятельности Центра защиты прав СМИ. До этого нападкам «патриотически настроенных» активистов под руководством Александра Каминского подвергались только воронежские общественники и правозащитники.

— Видимо, у нас просто разные понятия о патриотизме. Я считаю, что то, чем занимается наш центр, действительно идет на пользу России. Свобода слова — одно из ключевых прав человека, гарантированных нам государством. То, что у пикетчиков свой взгляд на патриотизм, — это их право. Мы просто боимся провокаций, — объяснила Галина Арапова. Пока Центр защиты прав СМИ является единственным в Воронеже «иностранным агентом». Теперь организации грозит штраф в размере от 300 до 500 тыс. рублей. Несмотря на возникшие трудности, Галина Арапова заявила, что центр свою работу прекращать не намерен и продолжит защищать журналистов. К акции в поддержку организации присоединилось уже более 700 представителей СМИ со всей России, с заявлениями выступили Союз журналистов России, ОБСЕ и другие авторитетные организации.

Екатерина БОГДАНОВА, Воронеж

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

событий В Ставрополе поставлена точка в деле о ДТП, в котором краевой депутат и экс-прокурор насмерть сбил человека

Погибший «предмет» Ставропольский суд постановил прекратить расследование ДТП с участием Валерия Калугина — краевого депутата и экс-прокурора края. Сбив насмерть человека, Калугин уехал с места происшествия. Почти два с половиной года краевая прокуратура не давала закрыть следствие, но теперь вмешался суд: Калугин официально невиновен.

Н

апомним, Валерий Калугин — депутат думы Ставропольского края от партии «Единая Россия» (с 2002 по 2005 год — краевой прокурор). В ноябре 2012 года он на трассе «Кавказ» насмерть сбил 57-летнего тракториста Павла Казарина. С места ДТП Калугин уехал, но в тот же вечер машину с оторванным зеркалом и разбитой фарой нашли

7

в Кисловодске, во дворе его особняка по ул. Широкой. На следующий день Валерий Калугин рассказал, что сбил собаку, а что касается погибшего человека, экс-прокурор, по его же признанию, «не видел этот предмет». Тем не менее в отношении Калугина возбудили уголовное дело по ч. 3 ст. 264 «Нарушение ПДД, повлекшее по неосторожности смерть». Краевой следственный комитет вел дело почти полтора года, в итоге признав, что Калугин действительно сбил человека. Но, как заявило следствие, не по своей вине: на месте аварии не было разметки и дорожных знаков, видимость была плохая, а погибший от удара улетел в дорожный кювет, поэтому экс-прокурор его не заметил. Прокуратура Ставропольского края вернула дело на доследование. После этого краевой СК еще дважды — в марте прошлого года и феврале нынешнего — отказывал в возбуждении дела «за отсутствием состава преступления». Каждый раз прокуратура опять возвращала его на доследование. Но теперь Ленинский районный суд Ставрополя поставил в деле точку: последнее постановление заместителя краевого прокурора признано незаконным. То есть Валерий Калугин официально ни в чем не виноват. У погибшего Павла Казарина остались жена, две дочери и двое внуков.

Евгений ТИТОВ, соб. корр. «Новой», Ставрополь

В Ростовской области из гаража пенсионера украли памятник Ленину, выданный ему в счет зарплаты Сверху: Скука перемирия установилась в Донецке На картинке: «А не организовать ли нам что-нибудь с карикатуристами?»

Вынесли вождя Необычная кража произошла в Волгодонске. Из гаража пенсионера Константина Никульникова украли памятник В.И. Ленину в полный рост. — Памятник высотой 2,5 метра сделан из листового алюминия. В 2000 году я работал на Волгодонском опытноэкспериментальном заводе (ВОЭЗ), предприятие задолжало мне тогда порядка 60 тысяч рублей зарплаты, — рассказал Константин Федорович. — На одном из складов увидел этот памятник, он там пылился уже лет тридцать. Решил забрать себе в счет погашения части долгов по зарплате.

К

онстантин Никульников говорит, что брал алюминиевого Ленина не для продажи на металлолом. Его отец в 30-е годы возглавлял одну из местных коммунистических партячеек, в семье всегда относились с почтением к вождю мирового пролетариата. Руководство завода на предложение работника — уменьшить долг на сумму стоимости скульптуры (ее оценили в 5 тысяч рублей) — согласилось. О том, что пенсионер хранит у себя в гараже алюминиевого Ленина, знал весь гаражный кооператив. Два года назад о нем узнал и весь Волгодонск: по местному

телеканалу прошел сюжет об экспонате и месте его хранения. О краже, произошедшей, по предположениям пенсионера, в ночь на понедельник 16 февраля, он узнал утром — сообщили соседи по гаражу.

— В воскресенье я был в гараже, все закрыл, а в понедельник, часов в 10 утра позвонили соседи по гаражному кооперативу — сказали, ворота открыты, — говорит Константин Федорович. — Приехал, вижу — замок на воротах вырезан, скорее всего, автогеном. Пенсионер говорит, что в гараже хранится много ценных предметов (например автоприцеп, инструменты), но преступники похитили только памятник Ленину. По его словам, хотя памятник и большой, но два человека могли его легко унести. Пенсионер говорит, что культурной ценности памятник не имеет, да и вряд ли его выкрали по заказу какого-то почитателя коммунистической идеи, поэтому наиболее вероятная цель кражи — сдача алюминиевого Ленина в утиль. Константин Никульников подал заявление в полицию.

Виктория МАКАРЕНКО, соб. корр. «Новой», Ростовская область

АНОНС

Это надо слышать! В четверг, 5 марта, в Центральном доме литераторов (Б. Никитская, 52, проезд — метро «Баррикадная») состоится авторский вечер барда, поэта и драматурга Юлия Кима, автора нашей газеты. Начало в 19.00. Билеты в кассе ЦДЛ. Соб. инф.

Стеб без границ Вопрос принципиальный: все ли можно вышучивать? Или по-нынешнему: все ли подлежит стебу? ворчество расширяло пространство свободы долго и мучительно. И в целом победило. Во всяком случае, там, где установились светская государственность и культура. И слава богу — творчеству запрет на темы и образы вреден. Художник сам себе высший моральный цензор и художественный совет. А потом зритель/ читатель/слушатель, познакомившись с тем, что художник сотворил, определяют его место в истории культуры. Пошлость, человеконенавистничество и халтура, как правило, в эту историю не пропускаются. Ну, за редким исключением — то ли для контраста, то ли по недоразумению. А политические карикатуры на злобу дня, это совместное дитя газетно-журнальной графики и текущей поп-политики, — это что, тоже высокая культура? Плод творческих мук и экзистенциальных переживаний? Вряд ли. Хотя и в этом жанре есть свои художественные высоты. Но сам по себе он настолько сиюминутен, конъюнктурен, вторичен и социально заточен, что на высокие критерии нетленки не тянет. А потому должен оцениваться по иным критериям, нежели «Фауст» Гете или полотна Брейгеля. Это к тому, что аргумент «руки прочь от художника — он сам себе мерило художественности и нравственности» в данном случае не подходит. Правда, в случае журналистики есть другой убедительный аргумент — свобода слова. Его фундаментальность и универсальность — мечта

Т

и идеал каждого журналиста. Есть, правда, и иной компонент профессионализма, позволяющий журналисту использовать базовый принцип свободы слова исключительно во благо. Это совесть. Мне кажется, что использование человеческой трагедии — такой, как война в Донбассе, — в качестве повода для создания очередной «уморительной» обложки «Шарли Эбдо» — бессовестно. Так же, как, скажем, анекдоты про Холокост или танцы вприсядку на похоронах родителей друга детства. При этом мне лично наплевать, что бестактной и неталантливой карикатурой по поводу перемирия в Донбассе публично недовольны также многие штатные герольды и толкователи кремлевской геополитической авантюры. Мол, вы с ними дуете в одну дуду. Нет, не в одну. Они продолжают разжигать милитаристские настроения и ненависть к украинцам, а мы хотим, чтобы в Донбассе установилось прочное перемирие, которое потом перешло бы в мирное урегулирование. Им надо «ущучить» либеральную «гейропу», а нам — защитить европейские ценности свободы и толерантности от пошлости и политической безвкусицы. С какой стати отказываться от таблицы умножения, если ею пользуются не только высокоморальные индивиды, но и проходимцы? Андрей ЛИПСКИЙ, «Новая»

8

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

Из-за роста цен на продукты питания кировских школьников лишили первых горячих блюд

Верните суп Прокуратура Кировской области провела «антикризисную проверку» школ. Удорожание продуктов питания, как выяснилось в ходе проверки, напрямую сказалось на школьном меню.

«У

становлено, что в связи с ростом цен на отпускаемую отдельными поставщиками продовольственную продукцию (рыба — на 31%, мясо говядины — на 10%) в ряде муниципальных образовательных учреждений города не выполняются нормы питания, <…> в меню отсутствуют первые горячие блюда», — сообщила пресс-служба прокуратуры. Претензии надзорного ведомства коснулись трех школ областного

место событий

центра: № 37, 51 и 19. В департаменте образования г. Кирова, отвечающем за организацию школьного питания, обвинения в свой адрес отвергают.

— Сейчас в школах для детей из малообеспеченных семей организовано бесплатное питание. Дотация утверждена в размере 43 рублей 14 копеек, — рассказал «Новой» руководитель департамента Владимир Кодачигов. — Прокуроры указывают на отсутствие первого блюда. Но согласно СанПиН, школьный обед является полноценным в зависимости не от количества блюд, а от калорийности. Так, в день проверки прокуратурой не было первого блюда, потому что на второе было жаркое по-домашнему с говядиной. А оно по калорийности покрывает норму потребления. Мы считаем, что информация, которую дала прокуратура Кировской области в СМИ, необоснованна. В прокуратуре «Новой газете» заявили, что, несмотря на возражения департамента образования, надзорное ведомство готовит иски к администрациям школ и мэрии с требованием вернуть первые горячие блюда детям.

Иван ЖИЛИН, соб. корр. «Новой», Киров

Присвоение звания Почетного гражданина Омской области ее бывшему руководителю вызвало бурный отклик омичей

Папа Омский Экс-губернатор Леонид Полежаев, правил регионом больше 20 лет, за что омичи присвоили ему неофициальное звание «папы Омского». Граждан задело за живое присвоение «папе» звания Почетного гражданина области. Сделал ему этот скромный подарок к 75-летию нынешний губернатор Виктор Назаров.

Н

а распоряжение Назарова обратил внимание председатель местного комитета по правам человека Валентин Кузнецов. Десятого февраля он подал в Центральный райсуд исковое заявление с требованием отменить незаконное, по его мнению, распоряжение. Иск, опубликованный на сайте «Омск политический», подхватили СМИ.

Жительница блокадного Ленинграда стала бомжем в Краснодаре

«Слово офицера» Лидии Тимофеевне Хамеляниной 81 год, и она бомж.

В

блокадном Ленинграде маленькая Лида была до начала 1943 года. Содержалась в детском доме. Когда началась эвакуация, при переправке через Ладогу многие детдомовцы погибли, Лиде повезло. После войны она окончила на Кубани вуз и работала инженером-конструктором. Но сегодня, даже имея знак «Жителю блокадного Ленинграда», она осталась без квартиры. Сын был военным. Вместе с его семьей Лидия Тимофеевна уехала в Подмосковье, где все вместе жили в

Подавляющее большинство комментаторов поддерживает истца. Основной довод их оппонентов — построенные при Полежаеве объекты: библиотека им. Пушкина, спорткомплекс «Арена — Омск», метромост (при отсутствии самого метро). Больше впечатляет список перечисленных в иске долгостроев (аэропорт «Федоровка», гидроузел, упомянутое метро), на строительство которых израсходованы десятки миллиардов. рублей. Миллиарды требуются и на их консервацию. Ранее В.Н. Кузнецов приводил эти же аргументы в судебной тяжбе с тем же Л.К. Полежаевым. Он, будучи еще действующим первым лицом, пытался взыскать с пенсионера-правозащитника за выступление на митинге полмиллиона рублей. Суд тогда иск губернатора отклонил. Георгий БОРОДЯНСКИЙ, соб. корр. «Новой», Омск

общежитии. Сын стоял в очереди на трехкомнатную квартиру, но в 2001 году трагически погиб. В Главном штабе ВВС предложили: Лидия Хамелянина с невесткой и внучкой вселится в двухкомнатную квартиру, а когда будет готов новый дом, блокаднице предоставят еще и отдельную однокомнатную. Вместо гарантийного письма дали «слово офицера». Слово не сдержали, а вскоре невестка и вовсе выгнала Лидию Хамелянину. Пришлось вернуться в Краснодар. Здесь она живет у ветеранов и блокадников — кто примет. Лидия Хамелянина написала десятки писем в администрацию Балашихи, где живет невестка. Но ответы одни и те же: президентский Указ «Об обеспечении жильем ветеранов» рекомендует давать квартиры тем, кто нуждается в улучшении условий. В Балашихе на человека положено минимум 8 квадратных метров, а на Лидию Тимофеевну в двухкомнатной квартире (в которую ее не пускает невестка), как пишут чиновники, приходится аж 17 квадратов. Жилье не положено. Евгений ТИТОВ, соб. корр. «Новой», Краснодар

Наталья Черноваобозреватель «Новой» Мама пришла в областной минздрав просить закупить лекарство для сына, а ей ответили — надеяться не стоит, потому что годовой бюджет здравоохранения области меньше, чем годовые траты на этот препарат для ее сына

Уроки добра от Дженет Базаровой «Редкие» больные в России все чаще заявляют о своих правах февраля в Общественной палате прошел форум пациентов с редкими заболеваниями. Одна из участниц форума, 12-летняя Дженет Базарова, выехала на сцену в инвалидной коляске, рассказала о своей жизни с редким диагнозом (у нее хрупкие кости — несовершенный остеогенез) и в заключение трогательно поздравила всех сидящих в зале «с Днем редких болезней». Поздравление с Днем болезней, конечно, очень странная фигура речи. Из уст тяжело больного ребенка — тем более. Но есть в этой формулировке и свой особый смысл. Поздравлять принято с победой, успехом, торжеством. Судя по тому, что рассказывали пациенты о своей жизни, стало очевидно — «редкие» больные в России все больше и больше осознают себя частью гражданского общества, а не пассивной массой, претендующей на большие деньги из государственной казны. Главная мысль всех, кого довелось услышать на форуме, сводилась к одному: сидеть и ждать, пока государство обеспечит всем необходимым для жизни, — провальная позиция. И значит, надо учиться системно добиваться права на жизнь. Сегодня делать это невероятно трудно, но не безнадежно. Это понимает 12-летняя Дженет, которая рассказала, что проводит в школах среди своих здоровых сверстников «Уроки добра», на которых рассказывает, как общаться с инвалидами, как не допустить, чтобы они оставались в изоляции. И это ее личный маленький вклад в воспитание граждан. Сейчас в федеральный регистр пациентов с редкими заболеваниями внесены 12 752 больных, 7053 из них — дети. Только три года назад в законе о здравоохранении появилось само понятие «редкие заболевания» и был определен их статус и стандарты лечения. Летом этого года вступят в силу поправки в закон «Об обращении лекарственных средств», где тоже есть строка об «орфанных» препаратах. Но, как все законы в России, эти изменения ничего не гарантируют «редким» больным, а лишь дают им юридическую возможность отстаивать свои права. Как это приходится делать, рассказывали на форуме. Мама больного мукополисахаридозом мальчика Пети из Орла рассказала, что, когда она первый раз пришла в областной минздрав просить закупить лекарство для сына — препарат элапраза, ей однозначно ответили, что надеяться не стоит, потому что годовой бюджет здравоохранения области меньше, чем годовые траты на этот препарат. Она нашла в Орловской области маму ребенка с таким же диагнозом, и они стали вместе биться за свои законные права. Подали заявление в прокуратуру, долго ждали ответа, так долго,

27

что у той женщины умер сын. Тогда мама Пети пошла в суд и выиграла его с боями. Областной бюджет по решению суда стал закупать лекарство для Пети. Не судилась бы, не было бы сейчас Пети в живых. Очень часто, патологически часто право на продление жизни для таких детей и взрослых в России зарабатывается только в судебных инстанциях. Снежана Митина, президент Союза пациентов и пациентских организаций по редким заболеваниям, может много рассказывать о том, как изощренно ведут себя в регионах некоторые чиновники, чтобы не закупать лекарство для «редких» больных. Например, могут запугать маму мучительными побочными эффектами спасительного препарата, чтобы та добровольно отказалась от лечения. Или замотать судами. В Нижегородской области одной семье пришлось пройти семь судов, пока право на закупку лекарства для ребенка не было отвоевано. Ожидать, что в условиях кризиса ситуация с «редкими» больными останется стабильной, не приходится, и все же. Снежана Митина на вопрос, каковы прогнозы на этот год с учетом кризиса в стране, отвечает: «На самом деле заявления властей в регионах о том, что лекарства нет или нет денег на него, — это саботаж или истерика. Они используют ситуацию, врут пациентам, потому что эти лекарства для лечения «редких» больных зарегистрированы Минздравом и цены на них не могут измениться. Если, используя сложную ситуацию в стране, регион решил поманипулировать — это мерзко. Регионы почему-то умалчивают, что у них есть право обратиться за субвенцией, за помощью в федеральный центр. Ближайший пример решения критической ситуации — это наша реакция на идею Минтруда увеличить срок использования инвалидной коляски с четырех до шести лет, а вместо трех памперсов в сутки выделять два. Когда можешь докупить ребенку памперсы — это одна ситуация, а когда такой возможности нет — это катастрофа. Пациентские организации тут же обратились в Минтруд, и они отозвали свой проект. Это принципиальная победа. У нас в подопечных есть мама, которая три года пыталась получить инвалидность ребенку в Тамбовской области. А ей говорили, что наличие диагноза не является основанием для инвалидности! И все эти три года она не могла за государственный счет привезти в Москву ребенка на обследование, а собственных денег у нее нет, только пенсия по уходу. Если бы ее сына начали поддерживать лекарствами три года назад, государство значительно меньше денег на него потратило бы в итоге».

Д

AFP / EAST NEWS

9

«Мы все знали, на что идем и что может быть» Елена КОСТЮЧЕНКО — «Новая»

ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЫНОК

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

оржи Батомункуев, 20 лет, 5-я отдельная танковая бригада (Улан-Удэ), воинская часть № 46108. Срочник, призван 25 ноября 2013 года, в июне 2014-го заключил контракт на три года. Личный номер 200220, военный билет 2609999. Лицо сожжено, обмотано бинтом, из-под бинта выступает кровь. Кисти рук тоже замотаны. Уши обгорели и съежились. Я знаю, что его ранило в Логвинове. Логвиново — горловину Дебальцевского котла — ранним утром 9 февраля зачистила и замкнула рота спецназа ДНР (на 90% состоящая из россиян — организованных добровольцев). Котел был замкнут так быстро, что украинские военные, находившиеся в Дебальцеве, не знали об этом. В последующие часы войска самопровозглашенной ДНР свободно жгли машины, выходящие из Дебальцева. Так был убит заместитель главы АТО. Спецназ отошел, занявших позиции казаков-ополченцев накрыло украинской артиллерией. Тем временем украинские военные начали организовывать прорыв из котла. На удержание позиций был направлен российский танковый батальон, уже несколько дней к тому моменту находящийся на территории Донецкой области.

Мы разговариваем в Донецке, в ожоговом центре при Областной центральной клинической больнице.

— 19 февраля я взорвался. В сумерки.

19-е число по буддистскому календарю считалось Новым годом. Так что год начался для меня тяжело. (Пытается улыбнуться, из губы быстро течет кровь.) Вчера мне бинтом лицо замотали. У меня вообще лицо засушилось. Операцию пока не делают, потому что я хуже перенесу дорогу. Пальцами когда шевелю, тоже кровь течет. Я надеюсь в Россию попасть побыстрей.

— Как вас ранило?

— В танке. Танковый бой был. Я в танк противника попал, он взорвался. Попал еще под другой танк, но у него защита была, хорошо защита сработала. Он развернулся, спрятался в лесополосе. Потом мы делали откат на другое место. И он как жахнет нас. Звук такой оглушительный — «тин-нь». Я глаза открываю: у меня огонь перед глазами, очень яркий свет. Слышу: «Тр-рц, тр-рц», это в заряде порох взрывается. Открываю люк, а открыть не могу. Единственное, что думаю: «Все, помру». Думаю: че, все, что ли? 20 лет прожил — и все? Потом сразу в голове

Интервью с российским танкистом, который вместе со своим батальоном был командирован сражаться за Дебальцево защита. Пошевелился — двигаться могу, значит, живой. Живой — значит, надо вылазить. Еще раз попробовал открыть люк. Открылся. Сам из танка вылез, с танка упал — и давай кувыркаться, чтоб огонь потушить. Увидел чуть-чуть снег — к снегу пополз. Кувыраться, зарыхляться. Но как зарыхлишься? Чувствую, лицо все горит, шлемофон горит, руками шлемофон снимаю, смотрю: вместе со шлемофоном кожа с рук слезла. Потом руки затушил, давай двигать, дальше снег искать. Потом приехала БМП, водитель выбежал: «Братан, братан, иди сюда». Смотрю, у него баллон пожарный красный. Он меня затушил, я к нему бегу. Кричит: «Ложись, ложись!» — и на меня лег, еще затушил. Командир взвода пехоты вытащил промедол — точно помню, и меня сразу в БМП запихали. И мы с боем ушли оттуда. Потом перенесли на танк, на танке мы поехали до какого-то села. И там меня мужик какой-то все колол чем-то, что-то мне говорил, со мной разговаривал. Потом в Горловку въехали. Тоже все ноги кололи, в мышцы промедол, чтобы не потерял сознание. В Горловке поместили в реанимацию, насколько я помню. Потом уже рано утром меня сюда привезли, в Донецк. Очнулся я здесь от того, что хотелось кушать. Очнулся я 20-го. Ну, как могли, накормили.

Дорога — Как вы попали сюда?

— Я призывался 13-го года 25 ноября. Попал добровольно. Сюда отправляли только контрактников, а я приехал в Ростов, будучи солдатом срочной службы. Но я, будучи срочником, хорошие результаты давал — что по огневой подготовке, что по физической. Я призывался вообще из Читы, в Чите курсовку прошел, а в час-

ти Улан-Удэ решил остаться по контракту. В июне написал рапорт с просьбой. Попал во второй батальон. А второй батальон — в случае войны всегда первым эшелоном выезжает, в любой воинской части есть такое подразделение. У нас были, конечно, контрактники в батальоне, но в основном срочники. Но ближе к осени, к октябрю, начали собирать из всех батальонов нашей части контрактников, чтобы создать из них один батальон. У нас не хватало в части контрактников, чтоб сделать танковый батальон, поэтому к нам еще перекинули контрактников из города Кяхта. Нас всех в кучку собрали, мы познакомились, дня четыре вместе пожили, и все, в эшелон. У меня срочка должна была закончиться 27 ноября. А в Ростов мы приехали в октябре, у меня еще срочка шла. Так что контракт у меня начался уже здесь. Мы 5-я танковая отдельная бригада.

— Вы не увольнялись?

— Нет, я не уволен.

— Вы ехали на учения?

— Нам сказали, что на учения, но мы знали, куда едем. Мы все знали, куда едем. Я уже был настроен морально и психически, что придется на Украину. Мы танки еще в Улан-Удэ закрасили. Прямо на вагонном составе. Закрашивали номера, у кого-то на танках был значок гвардии — тоже. Нашивки, шевроны — здесь снимали, когда на полигон приехали. Все снять… в целях маскировки. Паспорт в военной части оставили, военный билет на полигоне. А так у нас бывалые есть ребята. Ктото уже год с лишним на контракте, кто-то уже 20 лет. Говорят: «Не слушайте командование, мы хохлов бомбить едем». Продолжение материала Елены КОСТЮЧЕНКО — страницы 10—11

10

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

свидетель Боец самопровозглашенной Новороссии возле подбитого танка недалеко от Дебальцева.

20 февраля 2015 года

страница 9

AFP / EAST NEWS

В

ообще много эшелонов ехало. Перед нами ребята-спецназовцы из Хабаровска были, из разных городов, чисто с востока. Один за одним, понимаете? Каждый день. Наш шел пятым, 25-го или 27 октября. Рампа разгрузочная была в Матвееве Кургане. Пока ехали от Улан-Удэ до Матвеева Кургана, столько городов повидали. 10 суток ехали. Чем ближе сюда, тем больше людей нас приветствовало. Руками машут, крестят нас. Мы в основном все буряты же. Крестят нас. (Смеется, кровь снова течет.)

— Какой полигон?

— Кузьминский. Там много таких полигонов. Палаточные городки. Одни заехали, другие уехали. Предыдущие эшелоны там встречали. Кантемировская бригада из Подмосковья была после нас. Там у них десантники и одна танковая рота несильной мощи. А вот наш танковый батальон составляет 31 танк. Можно что-то серьезное сделать.

— Можно было отказаться?

— Можно, конечно. Никто тебя не принуждал. Были и такие, кто еще в Улан-Удэ отказался, когда уже почуяли, что жареным пахнет. Один офицер отказался.

— Рапорт нужно писать?

— Я не знаю. Я же не отказался. И в Ростове были такие, кто отказался. Из нашего батальона я знаю одного. Ваня Романов. Мы с ним еще по курсовке вместе в одной роте служили. Человек низких приоритетов. К нам на полигон перед Новым годом приезжал командующий Восточным военным округом генералполковник Суровикин. Приезжал в нашу танковую роту. Всем руки пожал… Ивана с собой забрал, на родину, в Новосибирск. Что с Романовым сейчас, не знаю. Но факт в том, что можно было уехать.

— Суровикин говорил что-нибудь про Донецк, про Украину?

— Ничего не говорил. (Смеется.) У нас в поезде, пока 10 дней ехали, разные слухи были. Кто-то говорил, что это просто отмазка, кто-то — нет, реально на учение. А получилось и то, и то. Учения, как планировалось, 3 месяца, провели. А потом… мы уже под конец учений дни считали. Замполит говорит: «Потерпите неделю, домой поедем». Смена наша уже приехала. Потом раз — сигнал дали. И все, мы выехали.

— Когда?

— Числа 8-го февраля было. Капитан нашей группы просто вышел и сказал: «Все, ребята, едем, готовность номер один». Готовность номер один — сидим в танке заведенном. Потом колонна выдвигается.

— Быстро уезжали?

— А мы народ военный, быстро-быстро, махом все. Вещмешок, автомат — и в танк. Танк заправил, завел и поехал. Все свое ношу с собой. Когда только выезжали с полигона, сказали: телефоны, документы — все сдать. Мы с Кузьминского выехали к границе России, встали в лесополосе. В танк я сел — еще светло было, из танка вылез — уже темно. Потом поступил сигнал. Все, нам нотаций не читали. Сказали: «Начинаем марш». Мы и без этого все поняли, без слов. Мне-то что, я в танк сел, да и все, главное, еду.

— Получается, никто — ни замполит, ни командиры — с вами про Украину не разговаривали?

— Нет, потому что и так все понимали. Чего они будут нам кашу эту жевать. Патриотическую блевоту нам тоже никто не пихал. Мы все знали, еще садясь в поезд же.

— Вы понимали, что пересекаете границу?

— Поняли все, что границу пересекаем. А что делать? Не остановишься же. Приказ есть. А так мы все знали, на что идем и что может быть. И тем не менее мало кто страху дал. Командование наше — молодцы, делают все стабильно, четко и грамотно.

— Когда вы узнали, что маршем идете на Донецк?

— Когда узнали? Когда прочитали, что Донецк. Это когда в город заезжаешь… Там

«Мы все знали, на еще надпись: «ДНР». О, мы на Украине! Темно было, ночью ехали. Я из люка высунулся город посмотреть. Красивый город, понравился. Справа, слева — все красиво. С правой стороны смотрю: огромный собор построен. Очень красиво. В Донецке мы в убежище заехали, припарковались. Нас повели покушать горячего в кампус, потом расположили в комнаты. Потом мы все в одной комнате легли, у одного из наших был телефон. Ну телефоны все равно кто-то с собой взял. Нашли радио «Спутник». И как раз там была дискуссия насчет, есть ли военные здесь, на Украине. И все гости, такие: «Нет-нет-нет». Мы ротой лежим, такие: ну да. Ну а в открытую кто скажет? Наше правительство все равно понимает, что надо помогать, а если официальный ввод войск сделают, это уже Европа залупнется, НАТО. Хотя вы же понимаете, что НАТО тоже в этом участвует, конечно, оружие поставляет им.

«

шая часть — буряты. Местные посмотрели на нас, говорят: «Вы отчаянные ребята». А у нас, у буддистов, так заведено: мы верим Всевышнему, в три стихии и в перерождение. Если ты умрешь, обязательно снова родишься.

— Ваши командиры с вами поехали?

— Командиры у нас все молодцы. Не было такого командира, который струсил и чего-то побоялся. Мы все были наравне. Независимо, ты полковник или рядовой. Потому что мы боремся бок о бок. Командир батальона моего… Он сейчас в Ростове, точно так же обгорел в танке, как я… мой комбат, полковник. Где-то числа 12—14-го, вот в те дни. Потому что надо было деревню освободить одну. Не помню, как называется… Деревню отбили… хорошо все… Мы играли в карусель. Это такой тактический метод боевой стрельбы из танка. Три или четыре танка выезжают на рубеж

На командира своего смотрю… Спартак — он там лежит, в коридоре. Но он не так сильно обгорел, как я. У него сразу люк открылся, а у меня был закрытый… Я наводчик. Рядовой. Танк долго горит

— Вам объяснили, на сколько дней вы приехали?

— Нет. Может, вообще до конца войны.

— А вы спрашивали?

— Нет. Мы понимали, что тут от нас вся война зависит. Поэтому нас и 3 месяца эти гоняли, как сидоровых коз, на учениях. Могу сказать только, что подготовили действительно конкретно, и снайперов наших, и все виды войск.

Война — Сколько вас зашло?

— Получается, 31 танк в батальоне. Мы заходили поротно. Десять танков в каждой роте. К каждым 10 танкам прибавлялось по три БМП, мотолыга медицинская и пять «Уралов» с боеприпасами. Вот это численный состав тактической группы ротной. Танковый батальон составляет около 120 человек — три танковые роты, взвод обеспечения, взвод связи. Плюс пехота, конечно. Примерно 300 человек нас зашло. Все из Улан-Удэ. В основном боль-

«

открытия огня, стреляют, а как у них заканчиваются боеприпасы, им на замену отправляют также три или четыре танка, а те загружаются. Так и менялись. Но комбату не повезло. При выполнении карусели, когда стреляешь с танка… Танк — очень капризная машина, бывает, что выстрел затяжной. Ты вроде стрельнул, а он не стрельнул ни черта. Первый танк выстрелил — бах, второй, третий танк — задержка. А их долбят укропы. И все. Комбат запрыгнул в свой танк, поехал — один танк он уничтожил, второй его уничтожил. Наводчик комбатовского танка, Чипа, он тоже обгорел. Механик… механикам вообще хорошо. Ты вообще сидишь в танке, у тебя броня вот такенная, огромная броня… ты полностью закрыт от всего. Механику выжить намного легче. В случае попадания снаряда в башню наводчик и командир обычно загораются, а механик не горит, если смышленый — в танке есть такая кнопка — аварийный поворот башни. Она в другую сторону — шух, и ты спокойно вылазишь. Мой механик так вылез, комбатовский механик так вылез. Смотрю на своего: он целехонек, невредим.

На командира своего смотрю… Спартак — он там лежит, в коридоре. Но он не так сильно обгорел, как я. У него сразу люк открылся, а у меня был закрытый… Я наводчик. Рядовой. Танк долго горит.

— Были погибшие?

— Нет. Есть Минаков, которому ногу оторвало в танке. По берец ногу разорвало. А на правой ноге у него пальца ноги нет, тоже разорвало. Комбата пожгло, наводчика Чипу, Спартака… Это на моей памяти.

— Вы вместе с ополченцами воевали? Общие задачи были у вас?

— Нет. Они просто… Займут один рубеж, и, когда надо ехать дальше врага дожимать, ополченцы отказываются ехать. Говорят: «Мы туда не поедем, там опасно». А у нас приказ — наступать дальше. И захочется — не прикажешь им. Ну и дальше едешь. Ну ничего, котел мы почти зажали уже.

— Котла больше нет. Все, кто был в котле, либо бежали, либо уничтожены. Дебальцево теперь ДНР.

— Хорошо. Поставленную задачу… выполнили.

— Вы, получается, помогали при организации котла?

— Да, в котел всех поставили, окружили полностью и наблюдали, наблюдали. Они пытались сделать вылазки — группы пехоты, и на «Уралах», и на БМП, и на танках, и на чем можно. У нас приказ был — стрелять на поражение сразу. Вот они прорываются из котла, дорогу хотят сделать, убежать хотят, а надо их к ногтю прижать. Они ночью вылазки делают, как темнеет, сразу движуха начинается. Смотришь: и там, и там человек в танке едет, там люди пошли, ну и огонь на поражение. Снарядов никто не жалел. Основной боекомплект — в танке. 22 снаряда во вращающемся конвейере, и внутри танка еще раскидывается 22. Итого боекомплект танка составляет 44 зарядных снаряда. И в «Уралах» второй боекомплект мы привезли. У меня танк был очень хороший. Не просто 72-й, а танк 72б. А бэшка исключается тем, что есть прицел 1К13, он для ночной стрельбы, ночного наблюдения, для выстрелов с управляемыми ракетами. Управляемых ракет у меня было 9. Кумулятивные, осколочные еще. Главное — мне показали, как пользоваться этим. Теперь тяжело промахнуться. Всякие блиндажи, убежища — все поражалось спокойно. Допустим: вот разведка докладывает, что за зданием — скопление пехоты противника, один БМП и два «Урала»… У нас всего было два таких танка — мой и моего командира взвода. Все мы по переменке выезжали. И всегда

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

Уничтоженный танк украинской армии недалеко от Дебальцева.

22 февраля 2015 года

Reuters

Семья

что идем...» поражали. Такой молодец танк был, хороший танк. Сейчас сгорел.

— Было, что мирных убивали?

— Нет. С гражданскими машинами тянули до последнего. Когда уже убеждались, что укропы, — били. Но был случай, когда пикап ехал, мне говорят: «Стреляй, стреляй». — «Щас, щас», — говорю. Чего мне бояться, я же в танке. До последнего смотрел в прицел. Смотрю: у мужика повязка белая, ополченец. Подумал: сейчас бы жахнул, а оказалось — убил бы своего. И БТР еще так же ехал. Ополченцы же нам не говорят, как едут. Я нашим кричу: «Свои, свои!» Первый раз перепугался. Своего убивать.

— Так вы вообще не координировались?

— Нет. Ополченцы — они странные. Стреляют, стреляют. Потом останавливаются. Как на работу ходят. Никакой организации нет. Нету главы, боекомандования, все вразнобой.

— В каком населенном пункте это было?

— Я не знаю, что это был за населенный пункт. Все деревни одинаковые. Везде разруха, все разбомблено.

— А сколько вы деревень прошли?

— Точно не скажу. Деревни четыре. Было один раз отбитие деревни, а в остальные просто заезжали… (Молчит.) Я, конечно, не горжусь этим, что сделал. Что уничтожал, убивал. Тут, конечно, гордиться нельзя. Но, с другой стороны, успокаиваюсь тем, что это все ради мира, мирных граждан, на которых смотришь — дети, старики, бабы, мужики. Я этим не горжусь, конечно. Тем, что стрелял, попадал… (Долго молчит.) Страшно. Боишься. Подсознанием ты все рано понимаешь, что там такой же человек, как и ты, в таком же танке. Ну или пехота, или на любой технике. Он все равно… такой же человек. Из крови и плоти. А с другой стороны, понимаешь, что это враг тебе. Убивал ни в чем невинных людей. Мирных граждан. Детей убивали. Как эта сволочь сидит, весь трясется, молится, чтобы его не убили. Начинает прощения просить. Да бог тебе судья. Нескольких взяли. Так все жить хотят, когда уже прищучит. Такой же человек. У него мама. (Долго молчит.) У каждого человека своя судьба. Может, печальная. Но никто их к этому не принуждал. Со срочниками — другое дело. 2 или 3 тысячи из 8 тысяч этих было солдат-срочников. Они по принуждению ехали. Что бы я на месте делал пацана 18-летнего. Думаю, пришлось бы ехать. Ему приказывают. Если не убьешь, говорят, тебя убьем и

семью твою убьем, если служить не будешь. Парнишка ихний рассказывал: «Ну а как же, что же делать, приходилось идти служить». Я говорю: «Были у вас такие, кто убивал мирных?» — «Были», — говорит. «А ты, — говорю, — убивал?» — «Да», — говорит. (Молчит.) Те наемники, которые из Польши или всякие чечены, которыми движет идея чисто, которым не сидится без войны, — вот их надо уничтожать.

— Вы видели наемников из Польши?

— Нет, но нам говорили, что есть.

Мирные — Общались с мирными?

— Нет. Мирное население сами к нам подходили много. Мы старались с ними шибко не разговаривать. Командование сказало: «В контакты не вступать». Когда мы были в Макеевке, они вообще нам сказали, что 70 процентов мирного населения здесь — за укропов, «так что вы будьте начеку, ребята». В Макеевку заехали, в парке городском мы спрятались, технику укрыли, замаскировали — и буквально через час по нам начали долбить минометы. Все сразу давай окапываться, копаться, перемещения делать. Ну что, я в танк залез — мне по фигу. Танку от миномета ничего не будет. Осколки… Даже так говорят: если попадет в тебя снаряд «Стрелы», который 4 метра, градовский снаряд, — танку ничего не будет. Лучшего убежища, чем танк, не найти. И мы жили в танке, спали сидя. Холодно, но ничего, так и спали.

— А вас не напрягло про Макеевку? Что 70 процентов местных за Украину, вдруг правда?

— Напрягло, конечно. Уже мысленно ждешь подвоха от всех. Вдруг он тебя… ну там приносили нам покушать. То чай, то что. Мы брали, но не пили. Вдруг отрава. Но как говорят: «Русских не победить. Русских можно только подкупить». (Смеется.)

— Не было сомнений: если правда 70 процентов — зачем приехали?

— Было. Но 70 процентов населения одного села для меня как-то несущественно. Нужно уважать выбор людей. Если Донецк хочет независимость, нужно ее дать. Здесь с медсестрами, с врачами разговаривал. Они говорят: «Нам бы независимость и правительство, как у вас, и Путина». Ну вот единственно интересно: получит ДНР независимость — дай бог получит. Что они делать будут? Как в сталинской пятилетке развиваться будут, что ли? Экономики нет. А если экономики нет — значит, ничего не получится.

— Единственное, что Кобзона тут встретить не ожидал. (Громко смеется.) Второй раз в жизни! 23 февраля он сюда в больницу приезжал. А в 2007 году ко мне в школу приезжал. У меня школа в 2006 году стала лауреатом… лучшей школой России-2006. Вторая школа поселка Могойтуй. Он, пришел в больницу, я говорю: «А я с вами уже виделся, мы с вами здоровались». Он, такой… глаза выпучил: «Это когда же?» — «А вы ко мне в школу приезжали. Я прямо здоровался за руку. Нас всех построили, мы к вам руки тянули». Кобзон говорит: «Ты бурят? Я на тебя смотрю, вижу очертания бурятские». Я говорю: «Да, бурят». Он говорит: «Я 14 марта в Агинское собирался». Я говорю: «Я во второй могойтуйской школе учился». Он: «О, знаю, знаю, хорошо, землякам привет от тебя передам». Ну и меня по телевизору показали. Потом этот ролик в YouTube смонтировали. Сестра нашла этот ролик, матери показала. Дома видели, что я здесь, что со мной.

— Они знали, где вы?

— Да. Когда у меня отца не стало, я еще маленький был… У нас есть, как у вас попы, — буддийские ламы-монахи. Когда лама отмаливал моего отца, он посмотрел на меня и сказал: «Жить долго будет, судьбу свою знает». Мне мама это рассказала, когда я сказал, что еду сюда, на Украину. Конечно, она, как любая мать, попротивилась, потом общий язык с ней все-таки нашли. Когда я из Улан-Удэ только выезжал… Мы уже заранее все… догадывались. Я матери сказал, чтобы молилась за меня, что со мной все будет хорошо. Лама же сказал, что я долго жить буду. Сказал, не соврал же. Когда в танке горел, думал, что лама не прав был. А оно вот как получилось.

— Будут выплаты какие-то вашей семье?

— А вот это не знаю. У нас же в России так: как до денег доходит, никто ничего не знает. (Усмехается.) Может, выплатят, а может, вообще скажут, что ты давно уволен. Не получилось бы так, что я уехал сюда, а числился там. У меня же 27 ноября срочка закончилась. Хоп, и срочка закончилась там, а я тут вообще гастролер. Побаиваюсь. Контракт-то у меня подписан в июне. Как курсовку прошел. Спрашивают: кто по контракту остается? Ну я и поднял руку. Первый срок контракта — на 3 года. Так и подписал. Контрактная жизнь — ничего такого, делаешь, что тебе скажут, выполняешь все требования командира, и все. Но я, когда летом подписывал контракт, не думал, что я на Украину поеду. (Молчит.) Нет, я задумывался об этом. Но не думал. Все-таки мы от Украины очень далеко. Есть и другие округа военные, которые ближе — Южный, Западный, Центральный. Мы никак не ожидали, что в Восточный военный округ отправят. Нам потом комбат объяснил, что ему на совещании сказали: «Вы сибиряки — вы покрепче будете, вот вас и отправили».

Будущее — Жалеете?

— Сейчас-то что жалеть уже. Обиды никакой нет. Потому что знаю, что за правое дело боролся. Когда я еще был в Песчанке, в курсовке, в Чите, у нас была НВП, нам включили телевизор. Включили новости. И там в Одессе как раз… людей сожгли. Мы сразу все… Нам плохо стало. Из-за того, что чувство… наверное… что так нельзя. Это нечеловечно, несправедливо. А то, что меня… что, по сути, нельзя срочников сюда везти. Вообще нельзя было. Тем не менее я поехал все равно. С чувством… не долга, а справедливости. Здесь я насмотрелся на то, как убивают. Бесчинствуют. Тоже чувство справедливости. Когда мы в танках едем, иногда радиоволну нашу перехватывают укропы. Я точно помню там голос мужчины: «Слушайте внимательно, московские, питерские, ростовские выродки. Мы вас всех убьем! Сначала убьем

11

вас, ваших жен, детей, доберемся до ваших родителей. Мы фашисты. Мы ни перед чем не остановимся. Будем вас убивать, как наши братья-чеченцы, отрубать вам головы. Запомните это. Отправим вас домой в цинковых гробах, по кусочкам».

— Как думаете дальше жить?

— Войны для меня хватило. Отслужил, за ДНР воевал. Остается мирной жизнью жить. Учиться и работать. Организм восстанавливается, борется. Ну вот я думаю, что, скорее всего, в Ростове выздоровлю. Поеду в Улан-Удэ как «груз 300». Единственное, где я еще хотел побыть, — это на Сенсейшене. Он проходит каждый год в Питере. Все одеваются по дресс-коду в белое. Приезжают лучшие диджеи. У меня сестра там была… А так, по миру я поездил немало. Я был в Непале, в Тибете. Был в Китае — в Маньчжурии и в Пекине, видел все — и Запретный город, и Дворец императора, на Великой стене стоял. Еще я был в Индии. В Индии были учения нашего далай-ламы. В Монголии был. Полпланеты пролетел, был на Черном море в Сочи. Купались. Но что я в Желтом море был, что в Черном, — ничего красивее и лучше Байкала нет. Какое бы море ни было, Байкал все равно красивее и чистый еще. (Молчит.) Я на наших зла не держу совсем. Потому что от этого никто не застрахован. Что будет в бою, никто не знает. Может, ты — может, тебя. Может — останешься там. Может, как я, — выживешь.

— К Путину нет вопросов?

— Я против него ничего не имею. (Смеется.) Очень, конечно, интересный человек. И хитрый, и «введем—не введем». «Нет тут войск», — говорит всему миру. А сам нас по-быстрому: «Давай-давай». Ну а с другой стороны — другая мысль. Если Украина вступит в Евросоюз, в ООН, ООН может развернуть тут свои ракеты, вооружение, в принципе это может. И тогда уже мы будет под прицелом. Они будут уже намного ближе к нам, уже не через океаны. Вот совсем через землю. И понимаешь, что это тоже отстой, отстойка нашего мнения, нашей позиции, чтоб нас не задело, если что. Так же, как холодная война, вспомните. Они чего-то хотели, а мы поставили на Кубе свои ракеты, и эти сразу «все-всевсе, ничего не хотим такого». Насколько я читаю и историю изучал — чисто вот в последние годы начали с мнением России считаться. Раньше вот было: Советский Союз и Америка — это две геополитические мощи. Потом мы развалились. Сейчас мы вновь поднимаемся, опять начинают нас гнобить, но нас уже не развалить. Но они возьмут Донбасс, развернут, поставят, ракеты долетят до России в случае чего.

— Вы это обсуждали с замполитом?

— Нет, это у меня на подсознательном уровне, понимаешь? Я же не дурак. А с кем-то разговариваешь, он не понимает, что я говорю. С офицерами разговаривал, они говорят: такой ход событий возможен. Мы все-таки свои права тоже отстаиваем на этой войне. В пятницу вечером Доржи и еще двух раненых солдат перевезли из Донецка в реанимацию военного госпиталя 1602 (Ростов, район Военвед), где они находятся без занесения в списки приемного отделения. Никто из руководства военной части и Министерства обороны так и не связался ни с Доржи, ни с его семьей. В понедельник мама Доржи доехала до в/ч № 46108, где ей сообщили, что Доржи действительно есть в списках бойцов, отправленных из этой части на Украину, а значит, Минобороны полностью выполнит свои обязательства перед солдатом, оплатит лечение. «Они сказали, что от него не отказываются», — говорит мама. Связь Доржи с семьей удается поддерживать благодаря соседям по палате, одалживающим солдату телефон.

Беседовала Елена КОСТЮЧЕНКО, «Новая»

12

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

Судя по заявлениям чиновников, в кризис власти решили поддержать малый бизнес старыми обещаниями: редкое официальное лицо, выступая на экономическую тему, не упомянет о необходимости снизить налоговую нагрузку и убрать административные барьеры. Генпрокуратура намерена провести в регионах проверки исполнения законов о поддержке малого и среднего предпринимательства. В правительстве, по данным агентства РБК, обсуждают создание новой структуры, которая будет заниматься развитием малого и среднего бизнеса. По подсчетам первого вице-премьера Игоря Шувалова, сейчас в этой сфере занята четверть трудоспособного населения. Корреспондент «Новой» поговорила с несколькими предпринимателями о том, как им живется в кризис.

Вас здесь не стояло С предпринимательницей Ольгой Панфиловой договариваемся встретиться «у страусов». Двухметровые Федя и Маруся важно вышагивают по ту сторону сетки. Красавцы вылупились в России, едят отечественную капусту, морковку и яблоки. В соседней клетке завтракают декоративные куры, фазаны, павлины. Породистых голубей можно брать в руки. Летом здесь бесплатно раздавали молодых крольчат. В Саратове это единственный контактный зоопарк, детей сюда возят со всего города. Как рассказывает Ольга, бизнес-идея родилась на прогулках с ребенком — когда выяснилось, что развлечь детей в окраинном Заводском районе практически негде. Десять лет назад Ольга с мужем поставили в сквере батут и карусель, заселили в вольер первого кролика. Предприниматели благоустроили прилегающую к аттракционам часть сквера — проложили пешеходные дорожки, посадили деревья и клумбы, поставили беседки, соорудили стационарный туалет. На 200 тысяч рублей оборудовали спортплощадку и подарили ее муниципалитету. Развлекательному парку Панфиловой угрожает не кризис, а отношение чиновников. Ни состояние экономики, ни даже указания высшего руководства развивать малый бизнес не мешают мелким начальникам продвигать личные интересы. Проблема в том, что у Панфиловой не оформлен договор аренды на землю. Согласно Правилам землепользования, утвержденным городской думой, в зеленых насаждениях общего пользования можно размещать монументы, мемориальные комплексы, общественные туалеты, водные объекты. Об аттракционах в документе не говорится. Это очень удобно: оставить в законе пробел, дающий простор для личных договоренностей с чиновником. По словам Ольги, много лет аттракционы размещались в сквере на основании устного разрешения районной администрации. Когда власть в районе поменялась, прежние соглашения утратили силу. В прошлом году полиция возбудила административное дело по статье 7.1 КоАП «Самовольное занятие земельного участка». Аттракционы побросали в самосвал и увезли. Оборудование (стоимостью около миллиона рублей), хранив-

малый бизнес

Предприниматель Ольга Панфилова и ее зоопарк

Дело за малыми Предприниматели — о недобросовестных чиновниках, налогах и «теневом» бизнесе шееся на открытой площадке, пришло в негодность. Панфилова пропустила сезон. Тем временем на другом конце сквера появились карусели конкурентов, которые, как предполагает Ольга, более симпатичны чиновникам. Администрация Заводского района подала иск «об устранении препятствий в пользовании земельным участком». По решению арбитражного суда области ИП Панфилова должна демонтировать и вывезти все свои объекты, установленные в сквере. В решении суда перечислены клетки для животных, мостик над прудом, декоративные изгороди вдоль газонов и даже «деревянный домик с табличкой «Туалет», а также «лавки на пеньках в количестве 18 штук». Ольга подала апелляционную жалобу. Спрашиваю, что она будет делать, если решение суда окажется не в ее пользу. «Я предупредила мужа: больше так вкладываться не будем. Поставим гденибудь батут на лето, заработаем денег и свалим».

Не до цветочков «Этой весной люди будут сажать картошку, а не петунии. Мы на 50% сократили посевы цветов, но увеличили площадь под овощную рассаду», — рассказывает Антонина Ермакова, предпринимательница из Красноармейского района. Несколько лет назад она получила областной грант — 200 тысяч рублей на развитие малого бизнеса и начала выращивать тепличную рассаду: петунии, сальвии, бархатцы. Дело шло хорошо, Антонина Анатольевна могла позволить себе «социальный проект»: каждую весну бесплатно высаживала в городском парке цветы на сумму примерно 100 тысяч рублей. «Для меня это не принудиловка, предприниматель должен приносить пользу городу, где работает. Но в этом году нет возможности дарить подарки». Кроме теплиц у Ермаковой есть газета, рекламная мастерская и сауна. «В первую очередь кризис пришел в сауну. Люди стали больше денег тратить на еду и меньше на развлечения, — рассказывает Антонина Анатольевна. — Газета по уровню рентабельности, как и раньше, крутится около

нуля. В мастерской нет ни одного заказа на вывески и баннеры». У Ермаковой работало около десятка человек, двоих пришлось уволить. Официально оформленный наемный работник — дорогое удовольствие для предпринимателя. С зарплаты, начисленной сотрудникам, ИП отдает 30% в страховые фонды, плюс сам работник еще платит НДФЛ. «То есть с каждых 10 тысяч рублей зарплаты моих работников государство имеет свою «пятерочку», — подсчитывает Ермакова. Во время кризиса особенно ощутимой стала конкуренция со стороны предпринимателей, работающих нелегально. «Вот человек построил сауну во дворе своего дома в деревне. Он платит налог на землю и на имущество как физлицо, покупает свет и воду по сельскому тарифу, то есть почти в пять раз дешевле, чем я. Понятно, что он демпингует. Я с ним конкурировать не могу, у меня только на электричество и газ уходит 70–80 тысяч рублей в месяц, — рассказывает Ермакова. — Ни полиция, ни прокуратура ничего поделать не могут, потому что для привлечения к ответственности за незаконное предпринимательство надо доказать «систематическое получение прибыли». Из тени такого нелегала никакими налоговыми каникулами не выманишь, его и так все устраивает».

Дети мечтают о госслужбе Сергей Громыко продает оборудование для магазинов и кафе, обслуживает малый и средний бизнес. «Нынешней зимой спрос на наше оборудование упал в три раза. Это значит, что люди меньше открывают новых точек, не проводят технического перевооружения, — рассказывает Сергей Васильевич. — Из шести звонков в день двое просят новое оборудование, а четверо — б/у, оно дешевле. А что значит б/у? Это техника без гарантийного талона и сервисного обслуживания. Расчеты по таким сделкам происходят «в тени». Продавец не показывает вырученные деньги как прибыль, но и покупатель не может показать свой

расход, то есть лишается возможности законным образом снизить свою налогооблагаемую базу. Этот рынок в кризис стремительно набирает обороты». В магазине у Сергея Васильевича можно купить товар в кредит, у него заключены договоры с тремя банками. Но ни один из них не соглашается кредитовать ИП. «Даже когда приезжают крепкие ребята — мясники из районов, булочники, хлеб-то сейчас хорошо идет, — даже им отказывают категорически, потому что занятие предпринимательством считается фактором риска». «Я — налогоплательщик, в квартал плачу столько, сколько хватит на зарплату трем министрам, и мне глубоко небезразлично, кто на мои деньги существует. Смотрю телевизор, и порой в шоке от их глупых выступлений, — комментирует предприниматель антикризисные планы чиновников. — Ни в хорошее время, ни сейчас никакой помощи от властей мы не заметили». Помощь предпринимателям нужна в вопросах аренды. Магазину оборудования не обойтись без больших площадей, только выставочный зал занимает 150 квадратных метров. В нынешний год магазин вошел с долгами по аренде, под угрозой выселения. В год на аренду уходит 1,1 млн рублей. По закону 180 тысяч из них можно было бы вернуть как возмещение НДС. Но арендодатель, сдающий различным фирмам четыре здания бывшего дрожжевого завода, оформлен как ИП, его налоговый спецрежим не предусматривает уплату НДС, то есть магазин Громыко, оформленный как юридическое лицо, возмещения получить не может. Малый бизнес, по наблюдениям Громыко, неинтересен ни властям, ни обществу. «Мы недавно ходили в школу на беседу о профориентации. Спросили, кто хотел бы открыть свое дело. Из 105 выпускников подняли руку трое, остальные мечтают о госслужбе».

Надежда АНДРЕЕВА, соб. корр., Саратов Фото Веры САЛМАНОВОЙ

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

в эпоху кризиса

Мурманские предприниматели жалуются на резкое повышение арендной ставки на землю в областном центре. С нового года стоимость аренды выросла в 15—20 раз. А для некоторых — почти в 70. грядущем повышении стало известно в конце пошлого года. Проект, рассматривавшийся горсоветом в ноябре, предполагал поэтапное повышение, которое в 2016 году приведет к удорожанию аренды в общей сложности вдвое. Мотивировка — прирост поступлений в бюджет города. По ранее действовавшему порядку аренда рассчитывалась на основании кадастровой стоимости земли вне зависимости от предназначения и состояния конкретного здания, то есть от рыночной стоимости. В 2010 году в Земельный кодекс внесли изменения, которые установили, что при проведении оценки земельного участка его кадастровая стоимость становится равной рыночной. Как только свой вердикт вынес Высший арбитражный суд, предприниматели начали обращаться к оценщикам, затем в суды — и снижать, таким образом, затраты на аренду. Некоторым удалось уменьшить ее в 30 раз. В недавнем интервью госканалу мэр Мурманска Алексей Веллер заявил: из-за коммерсантов, которые, «пользуясь лазейками в законодательстве, занижают стоимость земли», методику расчета арендной платы решили поменять. В январе 2014 года областное правительство ввело возможность установления аренды исходя из площади участка и базовой ставки, определяемой видом использования недвижимости. Год спустя предприниматели получили расчеты по новой системе. Они превзошли все ожидания. Роман Кулик, гендиректор компании «Северный купец», 12 лет арендует участок на территории мурманского рыбного порта общей площадью 12,5 тыс. квадратов. На нем расположены два холодильника и склад консервов. За прошлый год арендная плата составила 100 тыс. рублей, за этот должна превысить 1 миллион, за следующий — 2 миллиона.

— Стоимость аренды возрастает в 22 раза, — подсчитывает убытки Кулик.

Конский тариф В Мурманске аренда земли для бизнеса подорожала в 20 раз

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

О

Еще один участок взят в аренду под строительство рыбофабрики. Рассчитывали на прибыль — импортозамещение! Земля расчищена, снесены старые постройки. За прошлый год заплатили около 280 тыс. рублей, в этом должны 3 млн 300 тыс., в следующем, соответственно, 6 млн 600 тысяч.

— Если так пойдет, никакую фабрику строить мы, конечно, не будем, просто откажемся от этой земли, — констатирует бизнесмен. — В порту масса полуразрушенных зданий, которые никому не нужны, никто их не берет. Работают здесь и, соответственно, платят в бюджет единицы, так им еще и вводят конские тарифы. При этом, по словам предпринимателя, арендная плата за соседние участки сопоставимой площади, на которых находятся холодильники самого рыбного порта, в разы меньше, потому что они относятся не к муниципальной, а к федеральной собственности.

— За 6 тысяч квадратов для них аренда составляет около 160 тысяч рублей, а у

РЕАКЦИЯ № 14 «Новой газеты» от 14 февраля 2015 года мы рассказали о маленькой революции налогообложения малого бизнеса, случившейся в Рязани. Напомним, что городская дума приняла документ вроде бы технического характера — новую редакцию положения о «корректирующем коэффициенте базовой доходности К2 для исчисления суммы единого налога на вмененный доход». Прежде тот самый К2 сильно варьировался в зависимости от вида деятельности малого предприятия и от его территориального расположения. Согласитесь, логично, ведь от этих вводных обычно зависят оборот и доходность бизнеса. Но депутаты решили, что все предприниматели должны платить по единой ставке, выбрав в качестве нее максимальный из ранее существовавших «К», равный 0,7. Бизнес отреагировал соответственно. У входа на городской рынок, средоточие деятельности малого бизнеса, администрация вывесила плакат: «В связи с принятым городской думой решением об увеличении коэффициента К2 сумма налогообложения организации (рынка. — Ред.) выросла в 2,56 раза, это более чем на 150%. В сложившейся ситуации администрация вынуждена увеличить арендную плату на 10%». «Новая газета» со своей стороны направила рязанским чиновникам и депутатам ряд запросов. Вот ответ Андрея Кашаева, совмещающего посты главы муниципального образования и председателя Рязанской городской думы. Он заслуживает цитирования: «На сайте администрации города Рязани <…> размещен проект решения Рязанской городской думы, <…> которым пред-

В

13

нас за аналогичный участок — 1 миллион 100, — говорит Кулик. — Я считаю, что нарушено постановление правительства (№ 582 от 16 июля 2009 г. «Об основных принципах определения арендной платы при аренде земельных участков». — Т. Б.), которое запрещает такое различие арендных платежей для компаний, ведущих сходную деятельность на одной категории земель. К слову, цифры, которыми оперирует Роман Кулик, вовсе не рекордные. Предприниматель Сергей Габриелян рассказал «Новой газете», что для его торгового центра в Ленинском округе Мурманска арендная плата выросла в 68 раз.

— Платили 19 661 рубль, теперь должны 1 миллион 339 тысяч, — говорит он. — Прежняя ставка, рассчитанная по кадастровой стоимости, равнялась 602 тысячам, мы оспорили ее в суде, опираясь на данные оценки, снизили в 30 раз. А теперь нам ее в 68 раз подняли. На недавнем круглом столе, посвященном проблеме аренды, Сергей Габриелян предложил провести экономи-

ческую и юридическую экспертизу новой методики. Ее разработка велась по заказу мурманской администрации петербургским ГУП «Городское управление инвентаризации и оценки недвижимости». Цена контракта — 24,5 млн. Но проблема в том, что в публичном доступе этой самой методики нет, и поэтому спорить или соглашаться с экономической обоснованностью новых ставок с цифрами в руках невозможно. Директор «Северного купца» Роман Кулик, а также еще несколько мурманских предпринимателей обратились в прокуратуру с просьбой проверить законность введения новой методики. По их мнению, постановление правительства нарушено и в той части, согласно которой размер арендной платы не должен превышать более чем вдвое размер земельного налога. К слову, Кулик свои участки попытался выкупить — чтобы платить не аренду, а тот самый земельный налог, фактически равный старой арендной ставке, но получил отказ, так как земля находится внутри портовой зоны. Сейчас компания направила в горадминистрацию компромиссное предложение — приравнять стоимость аренды к двукратному размеру земельного налога. В случае отказа пойдут в суд.

— Мы все понимаем, что выставленные нам суммы в нынешней экономической ситуации просто неподъемные, — говорит Кулик. — Бюджет нужно наполнять, но это бремя фактически переложили на мелкий бизнес. Для сравнения: «Атомфлот», подразделение госкорпорации «Росатом», за аренду 9 тысяч квадратов в Ленинском округе Мурманска под свою автостоянку платит около 230 тысяч рублей. В 4,5 раза меньше, чем мы — за рыбофабрику. Еще раз попробуем достучаться до региональных властей, на днях должны обсуждать ситуацию за круглым столом с мэром Мурманска. Пройдем и все региональные инстанции. Потом обратимся к федеральной власти.

Татьяна БРИЦКАЯ, «Новая»

Рязань:

ожидаются налоговые заморозки После публикации «Новой газеты» местные депутаты могут отсрочить раскулачивание малого бизнеса полагается установить корректирующий коэффициент базовой доходности К2 для исчисления суммы единого налога на вмененный доход на 2015 год на уровне, действовавшем до 01.01.2015 года». Проще говоря, есть шанс, что рязанские депутаты, по сути, заморозят собственное решение, убивающее малый бизнес. Что ж, систему характеризуют не ошибки, а умение правильно на них реагировать. Отдел экономики

14

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

/

плагиаторские бои победы

«Диссернет» берет города —К огда я был депутатом Госдумы, ко мне просачивались какие-то скользкие типы и начинали примерно такой разговор: «Евгений Вадимович, вы же доктор наук?» — «Нет». — «Значит, кандидат?» — «И не кандидат даже». — «Ай-ай-ай, ну это дело поправимое, выбирайте: политология или социология?» — рассказывает мне в своем кабинете мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. Так я наконец-то узнал, сколько стоили в середине нулевых услуги пресловутых «диссероделов»: кандидат — 10 тысяч долларов, доктор — 25 тысяч… В Екатеринбург меня привело рассмотрение жалобы о лишении ученой степени депутата Законодательного собрания Ленинградской области (фракция «Единая Россия») Дмитрия Ворновских. «Уже в 26 лет, благодаря своему профессионализму, высокому уровню ответственности и хорошим управленческим навыкам, стал помощником мэра Кингисеппского района, в 27 — возглавил аппарат администрации района, а в 29 лет перешел на должность управляющего делами администрации», — сообщает о Ворновских сайт Заксобрания. Ворновских, хоть и остается в соответствующей фракции, в 2012 году вышел из «Единой России» и характеризирует областную ячейку партии весьма любопытно (интервью порталу 47News): «Интригами там занимаются. В красивую обертку это заворачивают — типа соблюдают законы, уставы, а внутри — только интриги». Так и хочется добавить, по Бродскому, — «да обжорство». «Красивой оберткой» оказалась и диссертация Дмитрия Ворновских на соискание степени кандидата юридических наук — «Политико-правовые основы становления и развития системы публичного управления в централизованном Московском государстве с XIV по XVII вв.: историкоправовой аспект», защищенная в 2010 году в Санкт-Петербургском государственном инженерно-экономическом институте. Это, по оценке «Диссернета», обычная нарезка из чужих текстов: страницы 7—33 повторяют работу Мурата Шафиева «Становление и развитие системы публичного управления в Древнерусском и централизованном Московском государстве с IX по XVII вв.: историко-правовой аспект» (2008); страницы 34—64 — работу помощника прокурора Акушинского района Дагестана Эльдара Абдуллаева «Эволюция основ политико-правового строя Великого княжества литовского, русского и жемонтийского в аспекте объединения русских земель в XIII—XVI вв.: историко-правовой аспект» (2007); страницы 65—106 и 124—148 взяты из учебника «История государственного управления России» под редакцией В.Г. Игнатова (2002). Как же попало заявление о лишении питерского депутата Дмитрия Ворновских степени в Екатеринбург? Ведь неправовая, на наш взгляд, норма об отсылке заявления в тот же совет, что присудил степень, все еще действует? Очень просто: совет 212.219.06, где защищался Ворновских, прославился в «Диссернете» еще 11 подозрительными работами. Среди них работы преподавателя Башкирской академии государственной службы и

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Очередной диссертационный совет поддержал жалобу о лишении ученой степени

управления Регины Вицке, проректора Тюменского государственного университета Свистунова Алексея Александровича, начальника Управления реализации принудительно изъятого и бесхозяйного имущества Российского фонда федерального имущества Виктора Каленского. Возмездие за генерацию дряни настигло этот диссовет еще в «додиссернетовские» времена: в 2011 году его деятельность была приостановлена. Отправляясь в Екатеринбург, я был готов к худшему, основываясь на опыте оправдания явной лажи в других городах.

«

Перед диссоветом с заключением комиссии, разбиравшей жалобу, выступил профессор Сергей Кодан. «Грубейшие нарушения» — так он охарактеризовал ситуацию с научной работой Дмитрия Ворновских. Кодан озвучил и новые для нас аргументы, апеллирующие уже не к подлогу авторства, а к бессодержательности или банальности текста: «Представленный анализ источников крайне схематичен и не раскрывает специфики проведенного исследования как историко-юридической работы, а привлеченные узаконения проанализированы поверхностно либо просто

Мы присутствовали при историческом событии: диссертационный совет признал лажу — лажей…

Думал, мне в лицо будут говорить, что списывать с одного источника нельзя, а с трех — можно. Или что контекстная замена одного слова на другое считается «творческим вкладом». Я был шокирован радушным приемом, оказанным мне в диссертационном совете 212.282.01, и — самое удивительное — объективным рассмотрением жалобы. Наша практика взаимодействия с диссертационными и экспертными советами до сих пор лишь подтверждала гипотезу о том, что главная задача этих учреждений — покрывать плагиат. И вот мы присутствовали при историческом событии: диссертационный совет признал лажу — лажей… Депутат Ворновских вместо себя прислал в совет филькину грамоту — просил перенести заседание, так как он-де заболел. Документов, подтверждающих это, он не прислал. Поэтому совет единогласно решил не принимать бумагу во внимание и провел заседание без Ворновских.

«

упомянуты… Историография проблемы отсутствует и сведена к перечислению авторов… При этом во введении к диссертации называется ряд авторов, труды которых относятся к теоретической основе работы, но в тексте диссертации они не используются и в списке литературы и источников не приводятся… Научная новизна диссертации Д.В. Ворновских отсутствует, ее анализ показывает, что новые научные результаты и положения в результате проделанной работы не получены. Все восемь положений, в которых, по мнению Ворновских, «отражена научная новизна исследования, содержатся новые концептуальные подходы и выводы», в науке истории государства и права известны. Одно из них банально констатирует, что первый русский царь Михаил Федорович был избранным царем. В целом работа носит компилятивный характер, представленный материал излишне описателен, авторская позиция не отличается ори-

гинальностью и новизной. Содержание работы в значительной степени носит общеисторический, а не историко-юридический характер. Указанное не позволяет признать работу соответствующей научной специальности…» Дискуссии практически не последовало, прозвучали лишь реплики: «А что тут обсуждать?» и «Все тут ясно». Не пошли в ход заготовленные мною пара сотен страниц распечаток из Ворновских и его источников на тот случай, если пришлось бы тыкать диссертанта носом в его плагиат, как мы это делали в Рязани с начальником кафедры криминологии и организации профилактики преступлений Академии ФСИН майором Антоном Бурчихиным. В итоге совет принял решение принять заключение комиссии, что фактически означает — рекомендовать ВАК лишить Ворновских степени. На мое «до свидания» член диссертационного совета ректор УрГЮУ профессор Владимир Бублик ответил с юмором: «Лучше прощайте!» Мы, видимо, действительно не скоро встретимся: ни одна диссертация из совета 212.282.01 при УрГЮУ за все время его существования не попала в нашу базу фальшивок. На следующий день после лишения Ворновских степени Ройзман сказал мне, что мы с этими диссертациями потянули за ниточку, а вытянули целого слона. Я думаю, даже целое стадо слонов. Долгое время нам казалось, что борьба с диссерорезной мафией безнадежна, но практика последних недель показала, что удалось переломить общую тенденцию, и эта заметка открывает серию победных реляций «Диссернета». Ждите историю о том, как диссертация председателя одной областной думы была признана «не соответствующей даже нормам курсовой работы IV курса».

Андрей ЗАЯКИН, сооснователь «Диссернета», — специально для «Новой»

15

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

ЖИЗНЬ ЛЮДЕЙ

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

здесь!

Противоход и память Как российские власти могли бы отреагировать на гибель Бориса Немцова российских властей, если предположить, что там остались люди, способные к рациональной оценке ситуации, сейчас есть ключевая задача. Нужно остановить импорт донецкого насилия внутрь российского общества. После убийства Немцова риски многократно возросли для всех. Дестабилизация взяла высокий темп. И что будет завтра, предсказать не сможет уже никто. На месте Кремля мы бы беспокоились. С другой стороны, у оппозиции и людей, считающих необходимым почтить память Бориса Ефимовича, есть понятная потребность — задуматься о том, как сохранить его имя, какой памятник поставить погибшему политику. Идут споры о том, что это могла бы быть памятная доска, или переименованная улица, или даже переименованный Москворецкий мост, как предложил Касьянов. Отметим: для общества такие формы почестей необходимы, они совершенно правильные. Но друзья Немцова говорят, что сам он, скорее, посмеялся бы над такого рода проектами. Какой вздор! Человеку, который больше других любил жизнь, ставить посмертный каменный памятник! Монумент монументом, но нам нужно подумать и о том, какая память была бы похожа на него настоящего. На первый взгляд, эти две задачи — трудности управления, стоящие перед Кремлем, и память о Немцове для страны — никак не связаны. Особенно учитывая то обстоятельство, что на прощание с Борисом Ефимовичем не явился никто из высшего руководства страны. Не хотят, стало быть, попасть в плохую компанию, даже из соображений простой человеческой порядочности. Но в данном случае речь не о морали, а о рациональной стратегии для власти — направленной на стабилизацию ситуации и передышку для всех. Мораль вообще недоступная роскошь для актуальной России. Все, кто много лет мечтал сорваться с цепи, сейчас в экстазе. Вот один профессор (и нет, это не Дугин) написал в Facebook 28 февраля, что, мол, одной тварью меньше. Молчал ведь раньше, при-

У

кидывался человеком. Видно, легендарные «ополченцы» задают в российском обществе новый категорический императив: жить как Моторола. И профессора пускаются в дикий пляс. В этом смысле прав Чубайс, который призвал все политические силы после трагедии на Москворецком мосту остановиться. Альфред Кох напрасно прочитал это как посмертное предательство интересов Немцова. Борис Ефимович никогда не призывал к насилию как методу разрешения политических противоречий. В этом смысле самое время сказать «стоп!». Наших мертвых нам уже не вернуть, но у нас еще остались живые — заключенные, заложники, взятые в плен на необъявленной войне. Это в первую очередь голодающая Надежда Савченко, гибель которой в российской тюрьме нанесет еще один удар по отношению к России в мире, да и по нашему самосознанию. Россия не должна стать местом, где женщины в муках умирают в тюрьмах, попав туда неизвестно за что, по надуманным и политически ангажированным обвинениям. В заложниках не только Савченко, но и другие политические заключенные, в том числе по «болотному делу». Освобождение Савченко из следственного изолятора и амнистия всех российских политзэков были бы лучшей памятью о Борисе Немцове. В последние годы он много сделал для того, чтобы политические оппоненты власти не садились в тюрьмы по уголовным статьям. Немцовская амнистия стала бы жестом гражданского примирения. Жестом, означающим, что российские власти не хотят переноса политических моделей «ДНР» внутрь России. Маховик насилия раскручен, общество готово к войне. России нужен противоход, нужно экстренное торможение. Градус агрессии нужно сбивать — теперь уже вручную. Вопрос в том, осознали ли это власти. По крайней мере, потери лица и слабости в такой амнистии на крови никто не увидит. Кирилл МАРТЫНОВ, обозреватель «Новой»

А В ЭТО ВРЕМЯ

Мост в вечность 2 марта партия «Гражданская инициатива» разместила на сайте change.org петицию для сбора подписей на имя мэра Москвы с инициативой увековечивания памяти Бориса Немцова

«Г

ражданская инициатива» просит мэра в ускоренном порядке переименовать одну из улиц Москвы в улицу Бориса Немцова (или назвать его именем новую улицу), переименовать Москворецкий мост в Немцовский, а также установить памятный знак на месте гибели Бориса Немцова. Андрей Нечаев, председатель партии «Гражданская инициатива», начавшей сбор подписей за переименование моста, установку памятного знака и название новой или существующей улицы именем Бориса Немцова, объясняет, почему партия выступила именно с такой инициативой: «Не то чтобы я был категорически против памятника, но мы предложили идеи, которые нам кажутся наиболее адекватными. Памятник — дело рискованное: он не всегда хорошо отражает образ человека, кроме того, не очень понятно, где его ставить». Андрей Алексеевич считает, что шансы на успех у их инициативы есть. «Мне кажется, вероятность установки знака весьма высокая, переименование улицы — чуть сложнее, а у идеи с мостом есть противники, которые считают, что старые названия вообще нельзя менять, но и очень много сторонников. Многие люди предлагают просто называть его Немцов мост, если власть не поддержит эту идею».

Из текста петиции следует, что ее авторы считают крайне важным, чтобы улица Немцова появилась в Москве как можно скорее, несмотря на то что есть установленный законом срок в 10 лет, который должен пройти с момента смерти человека. «Мы считаем, что это чрезвычайная ситуация, когда был убит крупный политический деятель, — говорит Нечаев. — Даже сам президент назвал это убийство политическим, и очевидно, что таковым оно и является. Мне кажется, что в данном случае можно сделать исключение». О юридической стороне вопроса рассказывает Елена Чернова, юрист. «Действительно, в статье 9 московского Закона «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена…» сказано, что присвоение имен, фамилий известных жителей Москвы, граждан России и иностранных граждан может производиться по истечении 10 лет со дня смерти указанных лиц, однако там же оговаривается, что возможны исключения, если такое присвоение рекомендовано президентом РФ и мэром Москвы. Также должно пройти 10 лет, прежде чем будет установлена мемориальная доска. А вот в отношении памятников закон такого срока не требует». страница 16

16

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

борись

страница 15

С

лучаи, когда по инициативе властей в Москве при назывании улиц не соблюдался установленный законом десятилетний срок, были: Большая Коммунистическая (до революции — Большая Алексеевская) была переименована в улицу Солженицына в августе 2008-го, буквально сразу же после смерти Александра Исаевича; именем Кадырова назвали новую улицу в Бутове через три месяца после гибели чеченского президента, через два месяца после смерти Уго Чавеса в его честь переименовали Проектируемый проезд № 5509. Заметим в скобках, что закон, устанавливающий в Москве порядок наименования улиц, — местный, в других регионах свои правила — вероятно, поэтому в России уже насчитывается 9 улиц Путина.

Будет ли памятник? Лев Лавренов, председатель комиссии Мосгордумы по монументальному искусству, профессор Российской академии архитектуры и строительных наук, заслуженный архитектор РФ, говорит,

Мост в вечность что пока в Мосгордуму не поступила заявка на установку памятника, комиссия по монументальному искусству ничего не рассматривает. Когда такая заявка будет, ее рассмотрит Москомархитектура, комиссия по охране памятников истории и культуры — чтобы решить, можно ли ставить памятник там, где предлагается; затем будет рассматривать департамент культуры, только после этого все документы приходят в комиссию по монументальному искусству. По словам Льва Николаевича, подать заявку может кто угодно, количество подписей под ней не увеличивает шансы на ее удовлетворение. На вопрос о том, должен ли пройти определенный срок после смерти человека, чтобы был установлен памятник, Лев Николаевич отвечает отрицательно

и говорит, что решение зависит от других факторов: «Во-первых, от значимости человека — если фигура неоднозначная и есть какие-то сомнения, то это откладывается на два-три года: когда страсти улягутся, тогда и будем рассматривать. Например, Мстислав Ростропович — личность определенная, известная, никаких возражений против установки ему памятника не было, мы сразу рассматривали эту возможность, и спустя года полтора уже стоял памятник. Во-вторых, мы изучаем вопрос о целесообразности, о месте предполагаемого размещения. И третий, самый важный фактор — кто финансирует данный памятник? Если финансирование отсутствует, то мы такие заявки не рассматриваем». О личном отношении к установке в ближайшее время памятника Борису

НАДЕЖДА

Адвокаты Савченко:

Содержащаяся в спецблоке «Матросской тишины» Надежда Савченко держит голодовку уже больше двух месяцев, а если точно — 82 дня. И, несмотря на стремительно ухудшающееся здоровье (обследовавшие ее немецкие медики пришли к заключению, что скоро у нее постепенно начнут отказывать внутренние органы), выходить из нее не собирается. Ультиматум Савченко российским властям — изменить меру пресечения на любую другую, не связанную с лишением свободы.

«Пичкали какой-то химией, после чего ее весь день рвало»

а украинскую летчицу вступился уже и Совет при президенте по правам человека, и члены ОНК. СК и суд стоят на своем. Савченко, которая не признает вины в пособничестве в убийстве двух журналистов ВГТРК и которой президент Порошенко на днях присвоил звание Героя Украины, — на своем. Навестившие Савченко в этот понедельник глава СПЧ Михаил Федотов и врач Елизавета Глинка безуспешно пытались уговорить ее прекратить голодовку. С аналогичным призывом выступили уже и депутаты Верховной рады Украины. Что происходит с Надеждой Савченко сейчас, как она себя чувствует, чего ожидает и почему ее отказываются отпустить до судебного решения хотя бы под домашний арест, — об этом «Новая» поговорила с адвокатом украинской летчицы Ильей НОВИКОВЫМ.

— Есть ли какие-то новости о состоянии здоровья вашей подзащитной?

— Мы наконец-то получили ответы российского Минюста на вопросы Европейского суда, который коммуницировал нашу жалобу 10 февраля. В ответах России — две странички печатного текста, суть: состояние здоровья Савченко «удовлетворительное» и копия всей истории болезни. Более свежей информации — точной и объективной — нет. Зато на сегодняшний день у нас, адвокатов, есть информация от самой Надежды. Как она мне рассказала в понедельник, на прошлых выходных ее пичкали какойто химией. Что это за лекарства — ни она, ни я не знаем. Мы не раз просили нам сообщать о том, чем ее лечат. Не сообщают. После приема этой химии ее на протяжении всего следующего дня в понедельник рвало желчью. У нее проблемы с желчным пузырем, о чем не раз говорилось даже медиками… Наметились проблемы с почками. В остальном при этом чувствует она себя относительно неплохо. По крайней мере, может прямо сидеть и стоять.

Немцову Лев Николаевич говорит так: «Я сомневаюсь, что должен быть памятник. В крайнем случае — поставить на мосту на месте убийства доску, где будет написано, что там произошло. Ставить памятник только потому, что убили, — нецелесообразно. Надо спокойно обсудить значимость человека, для этого должно пройти какое-то время, чтобы улеглись страсти».

Ксения КНОРРЕ-ДМИТРИЕВА

P.S. Редакция пока не получила комментария из мэрии Москвы. Как только будут даны ответы на заданные нами вопросы, мы их незамедлительно опубликуем.

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

З

— Можно утверждать, что состояние Савченко находится под контролем иностранных врачей, ведь у нее уже были немецкие специалисты?

— Пока они были всего один раз. Надеюсь, будут еще. И новые обследования, безусловно, будут. Но вы знаете, начальство ФСИН настолько переживает, что с ней может что-то случиться, что я думаю, что это даже лучше любого контроля немецких врачей. ФСИН реально боится и реально напугана. Им дали какую-то накачку, уж не знаю, с какого этажа власти, но они действительно — и это чувствуется — не спускают с нее глаз и сдувают пылинки.

— Выходить из голодовки она не собирается? Ведь немецкие врачи говорят, что у нее постепенно будут отказывать внутренние органы. Вы говорили с ней об этом?

— Понимаете, я как адвокат должен выполнять наилучшим образом то, чего от меня хочет мой клиент. Я могу наедине с ней говорить о чем угодно, просить ее прекратить голодовку, приводить какие угодно доводы… Но поскольку ее позиция — не прекращать голодовку, а наоборот — двигаться в сторону ужесточения, то я должен уважать эту позицию. И я уважаю. И не могу критиковать и высказываться иначе. Если говорить о прогнозах, то, конечно, мне хочется верить, что история кончится оптимистично и Россия наконец-то пойдет на компромисс. По ведению уголовного дела мы, адвокаты, продолжаем делать что нужно — подаем ходатайства, пишем жалобы, озвучиваем позицию Надежды… А дальше будь что будет.

— Какой у нее настрой?

— Она абсолютно не подавлена. Она собранна и сконцентрированна. Нужно понимать, что это за человек. Я не знаю,

до какой степени могло не повезти нашим следователям, чтобы им достался такой обвиняемый. Любой другой на ее месте сломался бы уже давно. Она не ломается и вообще не похожа на человека, который может это сделать.

2 марта произошел такой эпизод. Я принес ей журнал The New Times без какой-либо задней мысли. Просто купил его перед ее посещением в киоске. Она его листала и наткнулась на фотографию, на которой Илью Горячева, фигуранта «дела БОРНа», ведут по коридору суда. Среди конвоиров она увидела того, кто непосредственно оскорбил ее 10 февраля в конвойном помещении Басманного суда (по словам Савченко, этот конвоир сказал ей: «Говори на русском! Мы ваш чурбанский не понимаем». Тогда же конвойные отказались дать ей воды. — В. Ч.). Мы тогда подали жалобу в целом на конвой. Сейчас мы уже знаем в лицо этого человека и будем добиваться, чтобы его персонально наказали за то, что он сделал.

— Как адвокат и человек, чем вы лично для себя можете объяснить эту упертость властей — почему не изменить ей меру пресечения: под залог, домашний арест, подписку? Ведь сколько трагических случаев уже было. Чего они хотят?

— Ничего не хотят. В СК не рады, что связались с этой историей, и не знают, как из нее выпутаться. Такая полумера, как изменение меры пресечения, им ничего не дает. Получается, им нужно будет признать ошибку и полностью прекратить дело. А они на это не готовы. Они вообще очень не любят признавать ошибки. Либо им придется делать вид, что все может длиться бесконечно долго, как оно происходит сейчас. «Еще три месяца проживем, а там, может быть, и что-нибудь случится». А если случится что-то плохое, то, как они, видимо, полагают, это будут проблемы ФСИН, а не Следственного комитета. С точки зрения службиста, конечно, это решение правильное — не принимать ответственность на себя. Следователь, который работает в таком накатанном темпе — когда каждые три месяца обвиняемому гарантированно продлевают арест, — ничем не рискует. У него есть начальство, чьи инструкции он выполняет. Поэтому никакой отдельной мотивации, логики за этим просто не стоит. Это одно из проявлений такой безустальной глухоты. И десятки тысяч людей, не одна Надежда, сидят в атмосфере этой глухоты. Вера ЧЕЛИЩЕВА, «Новая»

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

репортаж из отделения

17

т на севере На протяжении нескольких ле енная банда Подмосковья орудует вооруж рой стали десятки вымогателей, жертвами кото коммерсантов

П

10.15. Выводим хромающего Тахира из дома и сажаем в автомобиль. Вместе с нами едут его друг Михаил и адвокат Федор Панфилов. По пути в отдел полиции Тахир показывает рукой в сторону леса: — Вот здесь меня пытали…

— Тахир, вы окончательно решили идти до конца? Не заберете заявление обратно? — в который раз уже спрашивает адвокат.

— Я не буду больше молчать! — качает израненной головой потерпевший.

19 февраля 2015 года в поселке Шереметьевский (Мытищинский район) Тахир Джалолов вышел из своего дома и направился к автомобилю. Неожиданно на него накинулись вооруженные люди в масках, запихнули в салон и вывезли в лес. В лесу Тахира жестоко избили и потребовали 10 млн рублей.

— Сколько их было человек? — интересуюсь я.

— Пятеро или шестеро, — морщится от боли Тахир. — Они были в масках, но по разговорам я определил, что были русские, таджики и один армянин. Стреляли русские, а командовали таджики. Они сказали, что жаловаться бесполезно, типа у них есть свои люди в полиции. Тахир родом из Таджикистана, в России обосновался 8 лет назад. Вместе с ним живет несовершеннолетний сын, а супруга воспитывает малышей на родине. Тахир работает на овощной базе в поселке Хлебниково и пользуется всеобщим уважением. Как и остальные успешные оптовики, платит налоги, помогает землякам и «отстегивает» местной братве «на зону». Дважды помогал деньгами местному храму, но свою благотворительность особо не афиширует. …На крик Тахира из дома выбежал брат. По пятнам крови на снегу он сразу понял, что случилась беда, и позвонил в полицию. И тут начались первые странности: на вызов приехал оперативник, который представился Саньком. Санек не стал спрашивать, где находится заложник, и сразу привез брата в лес к истекающему кровью Тахиру. Там оперативник стал упрашивать потерпевшего не подавать заявление, подсунул какую-то бумагу и попросил расписаться. Затем сел в автомобиль без номерных знаков и уехал. По словам Тахира, когда его привезли в больницу, там уже находился все тот же Санек. Несмотря на огнестрельные ранения, многочисленные гематомы и сотрясение мозга, оперативник будто бы упросил докторов не направлять больного в стационар и назначить лечение на дому (мы сейчас выясняем фамилию врача, подписавшего справку).

— Я узнал одного из бандитов, — говорит Тахир. — Он длинный такой и недавно с Саньком прогуливался по базе.

ОМВД «Долгопрудный» 11.05. Заходим в отдел полиции, и дежурный направляет нас к начальнику уголовного розыска Константину Грузинцеву. У Тахира кружится голова, временами левый глаз перестает видеть, но он старается держаться молодцом.

Тахир Джалолов

Фото автора

оследний захват случился 19 февраля в Долгопрудном: оптовика вывезли в лес, жестоко пытали, а когда он отказался платить — ему дважды прострелили ногу. Наш корреспондент вместе с потерпевшим отправился в полицию Долгопрудного, и вот что из этого вышло.

Овощной революционер

— Откуда такая делегация? — улыбается начальник угрозыска. Тахир сбивчиво рассказывает историю. Оперативник кивает головой: — Вы крови хотите? Или будем вместе работать? — обращается он к нам.

— Господин полицейский, вы о чем? — удивляется адвокат. — Мы хотим подать заявление.

— Мы эту банду уже брали, но потерпевший азербайджанец отказался от показаний…

— Нас не интересует прошлое, — не унимается адвокат. — Мы к вам привели другого человека, которого похитили, вымогали деньги, а потом прострелили ногу. И это уже не в первый раз… Тут снова вступает Тахир: оказывается, в августе прошлого года, во время празднования дня рождения сына, в его дом ворвались люди в масках, жестоко избили и связали всех присутствующих. Затем налетчики забрали деньги, ценности и скрылись. Тахир обратился в полицию, но его уговорили не подавать заявление и пообещали найти преступников.

— А кто такой опер Санек? — интересуюсь я. — Он не связан с бандитами?

— Да вы что говорите? Он просто еще молодой дурак, — отмахнулся Грузинцев. — Я за него ручаюсь. У вас все? (Аудиозапись имеется в редакции.)

Овощная база в Хлебникове 12.15. Пока Тахир с адвокатом около дежурки составляли заявление, оперативники неожиданно забегали и от отдела отъехало несколько джипов.

— Там с ними Санек, — зашептал потерпевший. — Он лицо прятал. Пока просили дежурного открыть дверь, Санька и след простыл.

— Понимаете, Сергей, — грустно говорит друг Тахира Михаил. — Моих земляков с детства приучили никуда не жаловаться. Пришли менты или бандиты — молчком отдай деньги и благодари Аллаха, что остался в живых. Здесь точно такая ситуация. А Тахир уперся и требует правосудия. Его на базе уже прозвали Овощным революционером.

Овощная база в Хлебникове пережила несколько бандитских крыш. Одно время всем заправляли подмосковные бандиты, потом пришли уроженцы Чечни, сейчас генеральным директором числится ингуш Багаудин Аушев, а в руководстве много азербайджанцев. В 2002 году были застрелены гендиректор базы Петр Родькин и его супруга Тамара (убийство не раскрыто). В 2011 году в одном из складов уроженцы Дагестана держали заложницу из Вьетнама Ха Тхи Куинь. Помимо прочего в окрестностях базы раз в три месяца находят человеческие останки. Особенно много женщин 40—45 лет. Сейчас на базе «кормится» целая армия подмосковных чиновников и силовиков. После погромов в Бирюлеве сотни фур с «зеленкой» устремились в Хлебниково. Однако будто бы по «многочисленным просьбам местных жителей» предприятие временно закрыли. Между тем, несмотря на истеричные вопли так называемых русских патриотов, это предприятие приносит ощутимый доход в городскую казну Долгопрудного. А уж сколько здесь по дешевке отоваривается пенсионеров, одному богу известно.

Банда 14.18. Наконец Тахир осилил заявление и, прихрамывая, вышел на улицу: — Спасибо вам, ребята. Отвезите меня в больницу, а то голова сильно болит… Неожиданно из двери показалась голова помощника дежурного: — Потерпевший Джалолов и адвокат, на минутку зайдите к следователю. По оперативным данным, некоторые члены «хлебниковской» банды раньше орудовали на Мытищинской ярмарке, в Лобне, на Черкизоне и в Марьине. Например, с 2010 года в Мытищах были похищены 32 торговца (по другим данным, около 60). Жертвами становились в основном выходцы из Армении и Краснодарского края. Похищения проходили по одному и тому же сценарию: к коммерсанту подходили люди в полицейской фор-

ме, требовали предъявить документы, а затем увозили в неизвестном направлении. Через пару дней на родственников выходили посредники и объявляли сумму выкупа — 100 тысяч долларов. За все время только один потерпевший написал заявление в полицию, но затем его запугали, и он отказался от своих показаний. Сейчас в «хлебниковскую» банду влились жители Долгопрудного, Лобни, поселка Шереметьевский, и они переключились на местных торговцев и оптовиков. Сколько уже похитили людей, неизвестно, поскольку потерпевшие боятся обращаться в полицию. Поговаривают, что бандитов даже побаивается здешний смотрящий от воров в законе Колька Хромой.

Тахир Прошло два часа, а Тахир с адвокатом так и не появились. Телефоны тоже не отвечают. Подхожу к дежурному: — А в каком кабинете Джалолов и адвокат?

— С ними проводятся следственные действия.

— Я могу с ними переговорить?

— Нет.

— Я — журналист и готовлю материал.

— Покиньте здание, а то я на вас рапорт напишу… Тут же появились два сержанта и с грозным видом показали на дверь. К счастью, показался адвокат Панфилов: — Это какой-то беспредел! Тахира собираются депортировать на родину. Оказывается, оперативники заподозрили у Тахира липовую регистрацию и задержали. Звоню в управление собственной безопасности по Московской области: занято. Снова набираю: занято. Прыгаем в автомобиль и мчимся в местный следст-венный отдел. Там нас принял начальник Дмитрий Колесник и посоветовал написать заявление на имя руководителя ГСУ СК по Московской области Андрея Маркова.

18.37. Едем обратно в полицию. Полуживого потерпевшего мы обнаружили в кабинете участкового, а в коридоре уже топтались понятые. На брючине у Тахира проступила кровь от пулевой раны. Причем участковый уговаривал его подписать какие-то показания. Читаем: «…я дал посреднику 35 тыс. руб., чтобы он сделал мне регистрацию».

— Сергей, ущипните меня, а то мне кажется, что мы находимся в каком-то дурдоме... — обращается ко мне адвокат. …Тахира мы вытащили из полиции в 19.20. Фальсифицированные «показания» он подписывать отказался. Всю обратную дорогу он молчал, а затем произнес: — Я — человек, и дети мои тоже люди! Хватит нас грабить… Остается добавить, что начальник угрозыска Грузинцев ранее попал под суд за превышение служебных полномочий и увольнялся из органов. Однако его снова пригласил на службу начальник полиции г. Мытищи Василий Субботин.

Сергей КАНЕВ, «Новая»

18

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

рынок услужливости

Споем осанну, цена — договорная До сих пор в городах и селах Ростовской области заклинания вроде «По телевизору показывали!» или «В газете напечатано!» звучат как последний «убийственный» аргумент в споре, как подтверждение подлинности информации. Но зачастую аудитория не догадывается о подмене: статья, радиопередача или телесюжет зачастую не итог журналистского труда, а реклама, утвержденная чиновниками и щедро оплаченная из бюджета. огоду» на информационном поле региона делает примерно сотня СМИ — десяток телеканалов, десяток журналов, десяток интернет-ресурсов, пятерка радиостанций и примерно 70–75 газет. Это печатные СМИ с наибольшими тиражами, интернет-ресурсы с самым большим количеством посетителей в сутки, теле- и радиокомпании с наибольшей аудиторией. Именно эти медиа перечислены на сайте правительства Ростовской области. Именно они ежегодно получают финансовую помощь из региональной и муниципальной казны.

«П

Полным-полна коробочка… В бюджете каждого города и районного центра есть соответствующая статья расхода. Мягко говоря, не обремененные деньгами муниципалитеты помогают только тем СМИ, в которых власть (администрации городов и представительные органы) выступает в качестве одного из учредителей. Помощь эта выражается в оплате труда сотрудников редакций, аренды помещений, обеспечении технических условий для выпуска теле- и радиопередач, покрытии типографских услуг и т.д. В расходной части областного бюджета тоже есть аналогичная статья, она так и называется — «Средства массовой информации» и переходит из года в год под одним и тем же 12-м кодом. В прошлом году траты по этой статье составили почти 400 млн рублей. Более 24 млн в виде субсидий ушло на компенсацию производственных затрат организациям, включенным в так называемый областной реестр СМИ. Это перечень из 50 газет — две областные («Наше время» и «Молот», где правительство выступает учредителем) и 48 муниципальных газет (учредители — муниципалитеты). Субсидии на возмещение части затрат (на общую сумму 25,5 млн рублей) отдали телекомпаниям, производящим «социально значимые программы». Почти 83 млн составили траты по статье «Расходы на выплаты по оплате труда работников государственных органов Ростовской области в рамках

подпрограммы «Обеспечение реализации государственной программы Ростовской области «Региональная политика». Проще говоря — на чиновников. Еще около 3 млн рублей разошлись на выплату грантов организациям, участвовавшим в региональных программах, и на премии журналистам, победившим в конкурсах, устроителями которых выступило областное правительство. Традиционно наиболее часто встречаемая расшифровка в статье расходов «Средства массовой информации» — это «иные закупки товаров, работ и услуг для обеспечения государственных (муниципальных) нужд». Судя по документу, в прошлом году область и муниципалитеты особенно остро нуждались в освещении деятельности политических партий, представленных в областном Законодательном собрании (30 млн рублей), и в «услугах по производству и размещению социально значимых материалов» (55 млн рублей). Нужда была везде и во всем: от полуминутных упоминаний о регионе на федеральных телеканалах — до пространных «аналитических» статей в региональных газетах. Кому выпадет честь осваивать эти солидные бюджеты, определяли конкурсы, где в качестве заказчика (владельца

«

рассказывать-показывать результаты работы чиновников, предварительно согласовывая с ними свои статьи-сюжеты.

11 друзей бюджета В регионе работает почти сотня популярных в народе СМИ. Но в соревнованиях по освоению денег налогоплательщиков неизменно участвуют практически одни и те же организации. Условия конкурсов 2015 года смогли выполнить только 11 компаний. Возможно, потому, что лоты составлены, так сказать, по оптовому принципу. Например, 19 596 300 рублей правительство области готово выделить тому, кто создаст и разместит 84 тематические полосы формата А3 и 2300 «обычных» полос в полусотне муниципальных газет. Играючи с таким заданием справляется Северокавказское информационное агентство (СКИА), почти десять лет работающее на медийном рынке и располагающее базой и контактами с региональными и федеральными СМИ. Иной раз странно выглядят пары соревнующихся. Скажем, за 26 664 852 рубля (производство и размещение телематериалов общим «весом» в 700 минут и услуги по видеосъемкам) боролись телекомпания «Южный регион» и… ГУП

Закрадывается нехорошая мысль: за 26 «властных» миллионов сражались компания, почти наполовину принадлежащая власти, и компания, полностью принадлежащая власти

«

денежных средств) выступало правительство Ростовской области. Схема известна и распространена по всей России: власть выставляет на конкурс определенный лот, в котором указаны параметры заказа (определенное количество передач на телевидении или радио, статей в газетах-журналах), за что заказчик обещает миллионы народных денег победителю. Участники оглашают свои предложения, конкурсная комиссия с участием чиновников определяет лучшего, способного удовлетворить «нужду» власти дешевле и/или быстрее, качественнее. Затем заказчик заключает с победителем контракт, конкретные СМИ и конкретные журналисты принимаются за работу (пишут-снимают-рисуют), потом обязательно показывают плоды своего труда представителю заказчика. Если его все устраивает, то произведение — по сути реклама — обрушивается на зрителей, читателей, слушателей, пользователей интернета. В 2015 году правительство Ростовской области уже успело провести 14 таких конкурсов, разыграв 159 млн 297 тысяч 686 рублей и 8 копеек. Эти деньги достанутся тем СМИ, которые в течение года будут

«Редакция газеты «Сальская степь». Интерес печатного издания к телевидению может удивить, если не знать, что это унитарное предприятие полностью принадлежит правительству Ростовской области, а 49 процентами телекомпании «Южный регион» владеет эта самая «Сальская степь». Закрадывается нехорошая мысль: за 26 «властных» миллионов сражались компания, почти наполовину принадлежащая власти, и компания, полностью принадлежащая власти. По итогам прошедших 14 конкурсов самые крупные суммы получили четыре организации.

17 242 813 рублей достанется ООО «Известия-Юг» за производство и распространение социально значимых материалов в федеральных СМИ и сети Интернет.

17 621 912 рублей получит телекомпания «Дон-ТР» — за создание и размещение на канале «Россия 1» информационных материалов общим объемом в 400 минут плюс 70 видеороликов (включая сюжеты к 70-летию Победы). Всего же «Дон-ТР» насобирала контрактов на 23 220 480 рублей.

Ежегодно власти Ростовской области тратят сотни миллионов рублей на самопиар, подкупая СМИ. Эта практика распространена по всей стране Телекомпания «Южный регион» возьмет в общей сложности 55 031 903 рубля за то, что в течение 2015 года будет производить и распространять теле- и радиоматериалы о работе чиновников и депутатов Законодательного собрания Ростовской области на местных телеканалах и в эфире местного радио. Самый крупный куш — 61 545 040 рублей — достался «Северокавказскому информационному агентству» (см. выше). Вообще это агентство на протяжении почти 10 лет выигрывает самые крупные лоты на подобных конкурсах. Самый свежий пример — конец 2014 года. Еще в июне правительство отправило заявку на освоение 25 377 030 рублей: за эти деньги нужно было создать и разместить 312 полос различного формата (от А2 до А4) в региональных газетах и журналах. Срок исполнения заказа — до конца 2014 года. Но в назначенное время (в июле) конкурс не состоялся — участники (СКИА, ООО «Известия-Юг» и ООО «Издательский дом «Медиа Юг») не смогли правильно составить заявки. Правительство подало заявку на раздачу этих же миллионов в сентябре. На этот раз все оформили правильно, условия остались прежними. То есть тот, кто хочет получить деньги, должен пообещать размещение все тех же 312 полос до окончания 2014 года (на дворе уже стоял октябрь). Тем не менее из СКИА в конкурсную комиссию поступило предложение по тотальному охвату аудитории. Перечень заказных материалов получился такой: по пять полос в «Коммерсанте-Юг», «Парламентской газете», в деловом еженедельнике «Город N», по 6 полос в «Газете Дона» и газете «Молот», по 10 полос в газетах «Крестьянин», «Советский спорт» и в журнале «Эксперт-Юг», 12 — в еженедельнике «Антенна в Ростове-на-Дону», по 15 полос — в «КП-еженедельник», в «Российской газете», 20 полос — в «АиФна-Дону», «КП», журнале «Деловой квартал», 24 полосы — в газете «Вечерний Ростов». Охватили даже кормящих матерей (56 полос в «Донском семейном журнале»), дачников (5 полос в журнале «Хозяйство») и футбольных фанатов (5 полос в «Футбольном курьере»).

Замаскировались Найти в ростовских и федеральных СМИ следы этих миллионных трат очень трудно. Судя по тому, как в итоге выглядят заказанные и

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

19

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Портрет идеального «добровольца»

оплаченные правительством области «социально значимые материалы», население не всегда понимает, какой продукт потребляет. Региональные представительства крупных федеральных СМИ («Ведомости», «Российская газета», «Эксперт-Юг» и т.д.), некоторые местные издания («Город N», «Крестьянин»), как правило, оформляют публикации так, чтобы было ясно — материал заказной. Более свободно ведут себя «Комсомольская правда», «АиФ-на-Дону», «МК-Ростов», не говоря уже о муниципальных газетах. Например, газета «Таганрогская правда» (№ 16 от 20–26 февраля) посвятила рассказам про областную власть 16-ю полосу, маркировав подборку еле читаемой сноской «совместный выпуск правительства Ростовской области и нашей газеты». «АиФ-на-Дону» (№ 8 от 18–24 февраля) опубликовали полосу «Оценка по делам. Десятилетие больших перемен»: о том, каких успехов добился Волгодонск при бессменном мэре Викторе Фирсове. Ссылки на заказной характер статьи нет, остается только верить, что автор сочинила это на бескорыстной основе.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ Руководитель Ростовского общества по защите прав потребителей Артур РУДАКОВ (несколько лет возглавлял «Газету Дона»): — Конкурсы эти подразумевают размещение информационных материалов, но на самом деле они не информационные, а пропагандистские. Кроме того, это всегда коррупция: условия этих конкурсов легко подогнать под определенные издания. Мое мнение — их не должно быть. Система кормления угодных изданий и преследования неугодных превратила региональные СМИ страны в филиалы чиновничьих пресс-служб. Те, что «на бюджете», живут прекрасно, несмотря на постоянное вранье и скучные тексты. Остальные — под угрозой закрытия. Так что бюджетное финансирование СМИ нужно просто запретить. От того, что редактору придется думать головой, как сделать свое издание интересным,

Еженедельник «Комсомольская правда в Ростове-на-Дону» в выпуске от 18–25 февраля отдал половину 32-й полосы под статью «Места в детских садах в Ростовской области будут создавать впрок», повествующую о хорошей жизни, обещанной губернатором Василием Голубевым в текущем году. Метки о том, что добро на всю эту цифирь дали подчиненные губернатора, нет. Практически не маркируют передачи и сюжеты, созданные на бюджетные деньги и под контролем чиновников, теле- и радиокомпании области. Иногда только мелькнет неясное: «Программа создана при участии правительства Ростовской области».

Виктория МАКАРЕНКО, соб. корр. «Новой», Ростов-на-Дону

P.S. На сайте госзакупок — очередная заявка правительства Ростовской области: 450 тысяч рублей достанутся тому, кто организует на протяжении 2015 года освещение в СМИ работы региональной Общественной палаты. чтобы читатель и рекламодатель платили ему достаточно денег, хуже никому не будет. Да, те, кто привык всю жизнь ориентироваться на одного читателя — главу администрации, уйдут с рынка и из профессии. Но лучшие останутся. Редактор интернет-портала «Донинформбюро» Елена РОМАНОВА: — Господдержка нужна районным газетам и телеканалам, которые не могут окупаться, а оставлять людей в глухой провинции без местных СМИ нельзя. Это могут быть налоговые льготы, бесплатная аренда, субсидии на распространение и прочее. Можно было бы в рамках поддержки малого бизнеса компенсировать ему затраты на рекламу в местных СМИ. Но вместо этого чиновники из бюджета платят за рассказы о том, какие они хорошие. В условиях, когда в области нерегулярно выплачиваются пособия на детей и субсидии пенсионерам на оплату услуг ЖКХ, цифра в 160 млн выглядит возмутительно.

Без родных, без работы, без перспектив, но с хорошо промытыми телевизором мозгами, агрессивные, часто умеющие держать оружие и знающие запах крови — бывшие зеки отлично подходят для войны остя — волонтер «Руси Сидящей», а также состоит в группе быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации — разгребал завалы и возил гуманитарную помощь в Крымск и Благовещенск после наводнений. Костя — молодой парень из города Ейска Краснодарского края, где работал таксистом. Однажды он увидел репортаж с юго-востока Украины на одном из федеральных телеканалов, скачал ссылку, долго потом обсуждал с нами увиденное. Он узнал в одном из «ополченцев» известного в Ейске криминального авторитета, у которого сейчас позывной «Отец». Таких историй довольно много. Курсируют и слухи о том, будто бы в Донбассе воюют российские заключенные. Мы в «Руси Сидящей» до сих пор с таким не сталкивались, а потому слухи игнорировали, хотя они были довольно подробными. Вот, например, в феврале одно из российских изданий (Slon.ru) опубликовало интервью с советником президента Украины, помощником министра обороны Юрием Бирюковым, который рассказал, что российских заключенных вербовали воевать в Донбассе в обмен на чистые документы: «Я разговаривал недавно на допросе с одним пленным россиянином из батальона «Восток». Его раздели, а там купола на всю спину, звезды… Я говорю: «Тебе в тюрьме, что ли, плохо сиделось?» А он: «Не-не-не, я не сидел никогда, это просто для красоты, мне так нравится». А потом камеру выключили, и он разговорился. Говорит, в мае к ним на зону приехали (а сидел он где-то за Уралом), всех собрали, говорят: кто хочет чистые документы, отсутствие судимости, все дела? Езжайте в Украину, там полгода воюете — вам дают чистые документы». Однако ни сами воюющие заключенные, если они есть, ни их родственники никогда к нам не обращались, а без очевидных фактов говорить о таких вещах никак нельзя. Но время от времени кое о чем сообщают осужденные, продолжающие отбывать свой срок в российских лагерях. Причем вести приходят из мест, где лагеря — поселкообразующие факторы: Мордовия, Чувашия, Коми. Когда человек сидит долго и не в первый раз, например, родни у него остается не очень много, чаще всего никого, и ехать ему некуда, и никто нигде не ждет, и на работу со своими справками устроиться надежды нет никакой. И получается из него «асоциальный элемент». Такие граждане после освобождения часто и не уезжают никуда, а остаются поблизости от места отсидки, там как-то и обустраиваются. При этом общение с «коллегами», продолжающими отбывать наказание, сохраняется во многих вариантах, поселки-то маленькие, все друг друга знают. В феврале нам стали сообщать, что осужденные, отбывшие свой срок

К

и оставшиеся в прилагерных поселках типа Ёдвы, Вожска, Мозындора (это в Коми), вдруг резко возжелали стать добровольцами-отпускниками. «Отпуск» свой они почему-то проводят на просторах региона, тесно примыкающего к границе соседнего государства. Видимо, в «отпуске» что-то идет не так. В Вожск, например, стали приходить странные извещения — дескать, погибли бывшие зэка на учениях, причем в каких-то странных казачьих войсках. Осужденные сообщают, что в феврале пришло два таких извещения. УФСИН Коми — чрезвычайно закрытое учреждение, не отвечающее на вопросы, запросы, не принимающее посылки с книгами, не пускающее на дни открытых дверей и т.д., и что там творится, понять решительно невозможно, даже в Мордовии чуть получше. Но сидят у нас там люди серьезные, проверенные, и мы доверяем им куда как больше, чем официальным, прости господи, лицам. Кстати сказать, во всех российских зонах сейчас очень озабочены проблемой пересчета сроков, Госдума готова, судя по всему, принять необходимый документ, засчитывающий срок пребывания в тюрьме с коэффициентом. Дело это хорошее, нужное и правильное. Пересчитывать нужно, и на амнистию к 70-летию Победы надежды есть. Но удивительно, конечно, что законопроект о пересчете как-то очень вдруг вытащили из нафталинового сундука законопроектов именно сейчас. Справедливо утверждают, что, дескать, раньше помехой принятия пересчета был Ходорковский — но внезапное помилование состоялось более года назад. И что бы в январе 2014-го не принять этот самый пересчет? Ан нет. И все как-то сходится в одном временном периоде. Похоже, что вот эти самые асоциальные бывшие зэка кому-то очень нужны стали. Без родных, без работы, часто без жилья, без перспектив, но с хорошо промытыми телевизором мозгами, агрессивные, часто умеющие держать оружие и знающие запах крови — в общем, в самый раз для «добровольцев». При этом люди, попавшие в тюрьму случайно — по судебной ошибке, для статистики или по заказу, — тоже могут к ним присоединиться, если не увидят для себя никакой перспективы в стране. Могло ли быть с ними иначе? Могло, конечно. Если бы не было войны. Но любые войны рано или поздно заканчиваются, и воевавшие возвращаются домой. Они вернутся к нам. Но какими? Большой, очень большой вопрос, на который, как мне кажется, у меня есть ответ. Пока не поздно, надо это остановить и найти нашим гражданам нормальное занятие внутри нашей страны. Без оружия и запаха крови.

20

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

/

наши даты стародум

Право на шепот — и не только ет, у самого-то Станислава Борисовича Рассадина было не только право на шепот. У него с годами появилось и право на окрик. Адресованный тем, кто (по Канту) не видит звездное небо над головой и нравственный закон у себя внутри. Он это право своим упрямым характером, своей оглушительной для цензоров и большинства редакторов эрудицией, парадоксальностью и даже витиеватостью мысли (опять же: для цензоров и скучно-неталантливых редакторов) — завоевал. Причем — больше чем полвека назад. Еще в 60-е (именно он, как известно, автор термина «шестидесятники» — по названию его статьи в журнале «Юность»). И хотя попадал в опалу, какое-то время не публиковался, отделаться уже все-таки «вегетарианским» властям Советского Союза от Рассадина было очень трудно. Ведь если ты, богатенький, хочешь отреставрировать свою мебель из красного дерева, как ты можешь обойтись без краснодеревщика? А обладать мебелью из красного дерева — в нашем случае достижения-

Н

Станислав РАССАДИН В смерти прошу никого не винить, кроме нашей любимой советской власти. Из пьесы Николая Эрдмана «Самоубийца» все-таки, оговорив свое законное право, робко тяну руку вверх, как троечник, наконец-то выучивший урок: а можно начать с воспоминания до невозможности личного, бесконечно далекого от общественной значимости? Пуще того: на выбор зачина, очень возможно, влияет и такой несомненный пустяк, что начинаю писать эту книгу аккурат в том самом месте, куда сейчас вдруг вернулась моя память. Короче: где-то в конце 60-х сидим с Александром Галичем возле пруда, под Рузой, в писательском Доме творчества, и я вижу: издалека, от шоссе, идет, направляясь к нам, незнакомец — остроносый, поджарый, седой, удивительно похожий на артиста Эраста Гарина. (Потом я узнаю: скорее, наоборот, это Гарин, зачарованный им в общей их молодости, невольно стал ему подражать, усвоив-присвоив даже манеру речи, которую мы считаем неповторимо гаринской. Заикание и то перенял.) В общем, мой друг Саша встает — тоже как зачарованный — и, ни слова мне не сказав, уходит навстречу пришельцу.

— Кто это? — спрашиваю, дождавшись его возвращения.

— Николай Робертович Эрдман, — ответствует Галич с безуспешно скрываемой гордостью. И добавляет показательно скромно: — Зашел меня навестить. Он пока не может и заподозрить, как причудливо и контрастно его собственная судьба скоро аукнется с судьбой Эрдмана, — и речь о том впереди. Лишь об одном скажем сразу. Что решило судьбу Галича как изгоя и эмигранта?.. Нет, не так: все решил он сам, — но что поставило запятую в предрешенной судьбе? Некий актер свободолюбивой «Таганки» женился на дочке партбюрократа и, забыв, с кем отныне ведется (или, что хуже, в своем молодежном цинизме ерничая и дразнясь), в час свадебного пиршества запустил магнитофонные записи песен Галича. И прозвучало: — Ах, вот что поет ваша интелли-хэнция!..

И

К 80-летию Станислава РАССАДИНА ми великой русской литературы как легитимизацией культурно-исторического наследия — до недавних пор хотели все шариковы. Они же вочеловечились в роскошной квартире профессора Преображенского. Помнят, блин, че там и где стояло. Не то нынешние наследники Шарикова, спецслужбисты, все еще сидящие на нефтяной игле в пошлых домиках с башенками. Но не о них речь. Не успели они всерьез помешать Рассадину: умер 3 года назад. Не сомневаюсь, доживи Станислав Борисович до нынешнего «Крымнаш», до разного рода сатановских в зомбоящике — он бы попал в нашистско-кремлевский список «национал-предателей». Просто потому, что честен. Потому что желал своей родине добра и избавления от достоевских бесов. Потому что предъявлял себе и другим (в том числе — власти) требования, выработанные той самой русской литературой, которую

он бесконечно любил. Как, может быть, — еще только жену Алю. Сегодня Рассадину исполнилось бы 80 лет. По нынешним временам — всего-то. И, не уйди он раньше, мы, в «Новой газете», не сомневаемся, что Станислав Борисович продолжал бы, на радость нам, писать свои замечательные колонки «Стародума», дающие думающим людям ориентиры во времени и месте, а также — в обстоятельствах образа действия. Сегодня мы перепечатываем одну главу из его книги «Самоубийцы. Повесть о том, как мы жили и что читали» (Москва, «Текст», 2002, 2007), которая нам представляется очень своевременной. Олег ХЛЕБНИКОВ, «Новая»

Самоубийца Эрдман Страшнее Врангеля После чего — приказ разъяренного тестя, члена Политбюро Дмитрия Степановича Полянского, — принять меры. Приняли. Исключили Галича из Союза писателей, из Союза кинематографистов, закрыли фильмы, лишили заработка. Это — 1971 год (продержавшись, оттерпев еще почти три года, Галич уедет из СССР в 1974-м). А вот как было в 1934-м. Василий Иванович Качалов, захмелев на правительственном банкете, решил позабавить хозяев, точнее — Хозяина, шутейно-неподцензурными баснями, которые Эрдман сочинял вместе с Владимиром Массом. Результат был в точности тот же: — Кто автор этих хулиганских стихов? И… Но пока возвращаюсь к тому впечатлению, первому и единственному. Да, то был единственный раз, когда я видел Эрдмана, и, не сказавши с ним ни единого слова, вспоминаю это как значительный миг моей жизни. А что, если бы вы одним глазком увидали живого Гоголя, вы бы про это забыли? Преувеличиваю, но не чрезмерно. «Гоголь! Гоголь!» — кричал Станиславский, слушая текст комедии «Самоубийца», написанный в 1928 году. Знаменитым 24-летний Николай Эрдман проснулся уже утром 20 апреля 1925 года, когда с акушерской помощью Мейерхольда родился спектакль «Мандат», — где, кстати сказать, именно Гарин сыграл Гулячкина, главную роль, в ней как раз и прославившись. Спектакль по пьесе, как водилось тогда, отчаянно антимещанской — в духе строк Маяковского: «Страшнее Врангеля обывательский быт!» То есть и там было обо что уколоться бдительному цензору — к примеру, когда Гулячкин, вознамерившись вступить в партию большевиков, выражал опасение: «А вдруг, мамаша, меня не примут?» На что та отвечала, успокаивая его: «— Ну что ты, Павлуша, туда всякую шваль принимают». Или: «— Мой супруг мне сегодня утром сказал: «Тамарочка, погляди в окошечко, не кончилась ли советская власть?» —

«Нет, говорю, кажется, еще держится». — «Ну что же, говорит, Тамарочка, опусти занавесочку, посмотрим, завтра как». Шуточка, вероятно, гулявшая в те времена, хотя и подпольно. Поэт Семен Липкин рассказывал, как его отец, «до катастрофы» — эсдек-меньшевик, после нее — домашний оппозиционер, именно подобным вопросом к жене начинал каждое утро: — Роза, они еще здесь? Но нет ни малейшей возможности подозревать молодого автора «Мандата» в антисоветском подтексте. Напротив: «Страшнее Врангеля…» — и все тут. В первой комедии звучал уверенный смех победителей — как в пьесах того же Маяковского или в романах Ильфа и Петрова. Недавно случился спор: был ли Иосиф Бродский гением или «всего лишь» гениально одаренным? Сейчас речь, однако, не о нобелевском лауреате, а спор, при его внешне комической иерархичности, не бессмыслен. Углубляясь в историю литературы, рискнем ли, скажем, без колебаний назвать гением Баратынского, одаренного необыкновенной лирической силой? Да, мало родиться с задатками гения — надо их возрастить, реализовав в полной мере (в России первому подобное удалось, разумеется, Пушкину). Николай Эрдман стал — стал! — гением в «Самоубийце». Вот уникальный случай, когда в пределах одного произведения происходит не просто перерождение первоначального замысла, то есть дело обычное, как правило, запечатленное на уровне черновиков или проявившееся в признаниях самого автора. (Ежели не искать дальше того, что до банальности общеизвестно, так Пушкин был поражен: какую «штуку удрала» его Татьяна, неожиданно выскочив замуж.) В «Самоубийце» же по мере развития действия прозревает, растет сам Эрдман. Он постепенно и явно неожиданно для себя совершает восхождение на принципиально иной уровень отношений с действительностью. Откуда, из каких низин начинается это восхождение? Семен Семенович Подсекальников, безработный обыватель, в начале коме-

дии — всего лишь истерик, зануда, из-за куска ливерной колбасы выматывающий из жены душу. Он — ничтожество, почти настаивающее на своем ничтожестве. И когда в пьесе впервые возникает идея как бы самоубийства, она именно как бы; она фарсово почудилась перепуганной супруге. Да и фарс-то — фи! — грубоват. Подсекальников тайком отправляется на кухню за вожделенной колбасой, а его ошибочно стерегут у запертой двери коммунальной уборной, опасаясь, что он там застрелится, и тревожно прислушиваясь к звукам — фи, фи и еще раз фи! — совсем иного характера. Диалоги, конечно, смешны: «— Тебе, Сенечка, как колбасу намазывать, на белый или на черный?

— Цвет для меня никакого значения не имеет, потому что я есть не буду». Но ведь не более чем смешны. Даже когда все повернется куда драматичнее, когда затюканный мещанин допустит всамделишную возможность ухода в иной мир, балаган не закончится. Разве что балаганный смех будет переадресован. Пойдет огульное осмеяние тех, кто решил заработать на смерти Подсекальникова, — так называемых «бывших». Кто они? Поп. Мясник-черносотенец. «Гнилой интеллигент». И т.п. Нельзя сказать, будто каждый из них прямо сошел с агитплакатов РОСТА, малеванных Владимиром Маяковским, но близко к тому. Как в «Мандате», текст колется, однако не насмерть; сама колкость пока похожа на щекотку. То есть — можно встретить и этакое: «— Вы стреляетесь. Чудно. Прекрасно. Стреляйтесь себе на здоровье. Но стреляйтесь, пожалуйста, как общественник. Не забудьте, что вы не один, гражданин Подсекальников. Посмотрите вокруг. Посмотрите на нашу интеллигенцию. Что вы видите? Очень многое. Что вы слышите? Ничего. Почему же вы ничего не слышите? Потому что она молчит. Почему же она молчит? Потому что ее заставляют молчать. А вот мертвого не заставишь молчать, гражданин Подсекальников. Если мертвый заговорит. В настоящее время, гражданин Подсекальников, то, что может подумать живой, может высказать только

Эмиль МАТВЕЕВ / ТАСС

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

Актер Владимир Николенко в роли Подсекальникова во время прогона спектакля Романа Козака «Самоубийца» по пьесе Николая Эрдмана на сцене Драматического театра им. А. С. Пушкина. 2005 год

мертвый. Я пришел к вам, как к мертвому, гражданин Подсекальников. Я пришел к вам от имени русской интеллигенции». Интонация издевательская — говорю, разумеется, об интонации, которую насмешливая авторская воля навязала персонажу. Но какая за всем этим ужасающая реальность! Разве большевики и вправду не зажимали интеллигенции рот? Разве так называемый «философский пароход» не увез по ленинскому приказу в безвозвратную эмиграцию лучших российских мыслителей? Наконец, разве наиболее страшный из всех жестов протеста, публичное самосожжение, не есть в самом деле то, что «может высказать только мертвый»? Все так. Но едва мы осмыслим это — сквозь интонацию, вопреки ей, — как последует: «— Защитите интеллигенцию и задайте правительству беспощадный вопрос: почему не использован в деле строительства такой чуткий, лояльный и знающий человек, каковым, без всякого спора, является Аристарх Доминикович Гранд-Скубик.

— Кто?

— Аристарх Доминикович ГрандСкубик. Через тире.

— Это кто же такой?

— Это я». И — кончено. Кончено с тем, что нам сгоряча показалось эрдмановским протестом: сам протест спародирован, снижен, опошлен. Когда в начале 80-х годов Сергей Михалков возьмется «оцензурить» комедию, дабы дать ей возможность появиться на сцене брежневского СССР, он, в согласии с собственной идеологией (но без чрезмерных насилий над текстом — в том-то и штука!), превратит персонажа «Самоубийцы», писателя, в диссидента. То есть словно бы сделает Эрдмана своим союзником в борьбе — то с «отщепенцем» Пастернаком, то с «власовцем» Солженицыным. Этим в устной беседе возмутится друг Эрдмана Юрий Любимов: «Недавно «Советская культура» напечатала статью С. Михалкова, где сказано, что он редактирует неоконченную пьесу Эрдмана в связи с предстоящей постановкой «Самоубийцы» в Театре сатиры.

Но пьеса Эрдмана была завершена вплоть до запятой, до восклицательного знака, до тире…» Возмущение справедливо — с эстетической (да и моральной, конечно) точки зрения. Но как ни противно, а логика в том, куда и кому адресовал Михалков Эрдмановскую насмешку, — была. К.И. Чуковский передал свой разговор с Леонидом Леоновым, который укорял Василия Гроссмана, в ту пору автора разруганной пьесы, в неопытности. Дескать, надо свои заветные мысли вкладывать в уста отрицательного героя. Если станут к ним придираться, всегда можно парировать: да это ж не я говорю, а мерзавец и идиот! Кажется, Эрдман, еще не дожив до 30, уже прекрасно усвоил правила новой

«

потащили к реке. «Я ваша мама! — вскричала интеллигенция. — Я сидела на вас. Что вы делаете?» — «Плыви», — заревели утки. «Я не плаваю». — «Ну, лети». — «Разве курица птица?» — сказала интеллигенция. «Ну, сиди». И действительно посадили». Если бы цензор ткнул пальцем именно в это место, разве не мог бы Эрдман возразить по-леоновски: — Это не я говорю! Это мой герой, мне во всех отношениях несимпатичный! Но цензор, притом высочайший, Сталин, не стал размениваться на такие мелочи. И знал, что делал. Потому что сам Подсекальников, ничтожнейший из ничтожнейших, вдруг начи-

В настоящее время то, что может подумать живой, может высказать только мертвый. Я пришел к вам, как к мертвому, гражданин Подсекальников. Я пришел к вам от имени русской интеллигенции

литературы. Ее принцип двойного существования. Вот блестящая притча — о курице, которой подложили утиные яйца. О том, как утята, вылупившись и заматерев, потащили ее к реке: «— Я ваша мама! — вскричала курица. — Я сидела на вас. Что вы делаете?» — «Плыви», — заревели утки. Понимаете аллегорию?

— Что-то нет. … — Кто, по-вашему, эта курица? Это наша интеллигенция. Кто, по-вашему, эти яйца? Яйца эти — пролетариат. Много лет просидела интеллигенция на пролетариате, много лет просидела она на нем. Все высиживала, высиживала, наконец, высидела. Пролетарии вылупились из яиц. Ухватили интеллигенцию и

«

нает расти. Сперва лишь в своих собственных глазах: окруженный непривычным вниманием, он стремительно эволюционирует от самоуничижения, свойственного большинству ничтожеств, до самоутверждения, свойственного им же. Его триумф — телефонный звонок в Кремль: «…я Маркса прочел, и мне Маркс не понравился». Но мало-помалу от подобного идиотизма он дорастает до монолога, который — соборным хором! — могла бы произнести вся русская литература, озабоченная сочувствием к «маленькому человеку». От Гоголя с Достоевским до Зощенко: «— Вот я стою перед вами, в массу разжалованный человек, и хочу говорить со своей революцией: что ты хочешь? Чего я не отдал тебе? Даже руку

21

я отдал тебе, революция, правую руку свою, и она голосует теперь против меня. Что же ты мне дала за это, революция? Ничего. А другим? Посмотрите в соседние улицы — вон она им какое приданое принесла. Почему же меня обделили, товарищи? Даже тогда, когда наше правительство расклеивает воззвания: «Всем. Всем. Всем», даже тогда не читаю я этого, потому что я знаю: всем, но не мне. А прошу я немногого. Все строительство наше, все достижения, мировые пожары, завоевания — все оставьте себе. Мне же дайте, товарищи, только тихую жизнь и приличное жалованье». И еще: «— Разве мы делаем что-нибудь против революции? С первого дня революции мы ничего не делаем. Мы только ходим друг к другу в гости и говорим, что нам трудно жить. Потому что нам легче жить, если мы говорим, что нам трудно жить. Ради Бога, не отнимайте у нас последнего средства к существованию, разрешите нам говорить, что нам трудно жить. Ну хотя бы вот так, шепотом: «Нам трудно жить». Товарищи, я прошу вас от имени миллиона людей: дайте нам право на шепот. Вы за стройкою даже его не услышите. Уверяю вас». «Право на шепот»… «Право на отдых» — назовет одну из своих самых смешных и самых трагических песен Александр Галич. И укажет то место, где это право можно осуществить сполна: «Белые Столбы», психушка, где «шизофреники — вяжут веники, а параноики — рисуют нолики». Всяк делает, что он хочет, получив, наконец, ту свободу от государственного присмотра, о которой, как о последней милости, возмечтал Семен Подсекальников. Его монолог — это уже не смех победителей, а смех побежденного. Не о персонаже, конечно, речь — ему вообще не до смеха; речь о писателе, сполна осознавшем трагизм бытия. Но имеющем свободу смеяться. «Отказ героя от самоубийства… переосмыслился, — сказала о пьесе «Самоубийца», назвав ее гениальной, Надежда Яковлевна Мандельштам. — Жизнь отвратительна и непереносима, но надо жить, потому что жизнь есть жизнь… Сознательно ли Эрдман дал такое звучание, или его цель была попроще? Не знаю. Думаю, что в первоначальный — антиинтеллигентский или антиобывательский — замысел прорвалась тема человечности. Эта пьеса о том, почему мы остались жить, хотя все толкало нас на самоубийство». Но в самой пьесе жить остаются не все. В ее тексте (не появляясь на сцене — чтобы сильнее, неожиданнее был финальный удар?) поминается некий Федя Питунин: «Замечательный тип. Положительный тип. Но с какой-то грустнотцой, товарищи. Надо будет в него червячка заронить. Одного червячка. А вы слышали, как червяки размножаются?» И вот в тот самый момент, когда уже, кажется, невозможно взять нотою выше вопля, изданного Подсекальниковым, нота будет взята: «— Федя Питунин застрелился. (Пауза.) И оставил записку.

— Какую записку?

— «Подсекальников прав. Действительно жить не стоит». Занавес. Невероятная пьеса ухитрилась проделать такой путь: сперва — водевиль с потным запахом балагана, затем — трагифарс, а в финале — трагедия. Вполне созвучная, скажем, самоубийству Есенина с его прощальным: …В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей. <...>

22

«Новая газета» среда. №22 04. 03. 2015

/

культурный слой премьера

: » 2 s s e l «Дух

«Подожду пока везде Россия будет!»

И

первый, и второй «Духless» при всей их уязвимости, отличает усилие поймать настроение, почувствовать драму современности. Любопытно пронаблюдать, как эта самая современность всматривается в экран, перелистывает не только сюжетные страницы, но, кажется, становится сорежиссером картины.

Первый фильм основывался на спорном бестселлере Сергея Минаева, хотя и выказывал очевидную самостоятельность (в сценарии Дениса Родимина были иные сюжетные мотивы, диалоги, героиня, которой не было в романе, наконец, финал). И в первом фильме — как к нему ни относись — Прыгунов во многом преодолел минаевскую риторику, «бичующую» морализаторство, тяжеловесность и надрыв. В той картине на полную мощь врубилось клипмейкерское прошлое режиссера. Топ-менеджер Макс Данилы Козловского пытался вырваться из круговорота клубного мира офисного планктона, задыхаясь в блескучей рутине. Но монтаж рубил эту самую «блескучую рутину» в крошку, в серпантин, под которым едва просвечивались подводные смыслы истории. Не знаю, какова роль Минаева в создании оригинального сценария сиквела (первый фильм автора сильно удивил, он буквально хлопал в ладоши), но в диалогах, в драйвовом ритме и темах новой истории слышны интонации не «честнопонедельничного» пропагандиста Минаева, но продвинутых создателей веселого «Лондограда» Михаила Идова и Андрея Рывкина (более чем странно: на пресс-показе во время представления съемочной группы об Идове и не вспомнили). «Духless 2» — довольно редкий пример, когда сиквел значительно лучше первого фильма.

П

овесть о ненастоящем человеке, его моральном выборе, беге внутри колеса жизни, поиске истинных ценностей продолжен. Выбравшись в белоснежной рубашке из «московской помойки» в прямом и переносном смысле слова, ослепительный Макс (харизматик Козловский — один из самых ярких представителей своего поколения) попадает в рай. Приметы гламурной жизни в прошлом. Хотя можно позавидовать легкости бытия дауншифтера, переключившего на moderato обороты бессмысленной гонки, добровольно сменившего кокаиновые дорожки на извилистые дороги Бали и опасную ловлю волны. Серфинговая доска, йога, шорты, мотоцикл плюс уютная вилла в тропиках и счет в банке. Отказавшись от карьеры, парень отрастил бороду и покоряет океан. На покрытом зеленью райском острове силится нащупать вещество собственного «я». Как гласит китайская мудрость: «Куда ни пойди — везде ты». А приступы ностальгии усмиряет Кремль в стеклянной колбе с плавающими снежинками. Но родина «бывшей не бывает» и «своих не оставляет». Подбросит героин, засадит в тюрьму, чтобы вызволить и отправить в город больших возможнос-

Фильм Романа ПРЫГУНОВА, обещающий стать чемпионом проката, выходит на экраны

тей: «Выплывай, серфер, а мы поможем». Придется, правда, поработать на службу, которая «на первый взгляд как будто не видна», и для этого засланным казачком проникнуть в корпорацию, финансирующую новейшие технологии. В общем, начать с чистого листа не получится. Писать придется на старых обрывках с кляксами прошлых ошибок. Значит, надо вернуться в лайн-ап — место, где волна формируется. Седлай волну, парень, и не захлебнись в мутных водоворотах московского «океана». Продолжение кинохита (сборы более $14 млн) об успешных и бездуховных развернуло дорого упакованную историю в новое русло. Теперь это схватка силовиков и инноваторов, а еще точнее: «Битва коррупционеров с экономической преступностью». В эпицентре подковерного сражения и оказался ослепительный и находчивый Макс.

М

осква во втором фильме изменилась, можно сказать, до ожесточения. Между высотками Делового центра летают радиоуправляемые игрушки-разведчики. В крупном бизнесе, крышуемом спецслужбами, все воюют против всех. Цена жизни столь же ничтожна, как на войне или в политике. Да и сама московская высокотемпературная жизнь вроде бы иная: гламур сдох, девушки дружат с благотворительностью больше, чем с бриллиантами (впрочем, благотворительный бал украшает сверкающая камнями черепашка), а любовницы олигархов мучимы неразрешимым выбором: помогать животным или детям? Но никакими гаджетами не отменить любимого национального спорта, примеченного еще Салтыковым-Щедриным: пьянство и воровство («Разбудите меня, — говорил он, — через сто лет и спросите, что делается в России. И я отвечу: пьют и воруют».) Воруют все: от крупнокалибер-

ных ментов (колоритная пара — генерал и его пышногрудая подруга-следователь — прозрачно намекает на Сердюкова с Васильевой) до яростных прогрессистов.

В

ыразительны приметы современной России: миллиарды на инновационные технологии, утекающие в офшоры, и многоярусная коррупция, передовые руководители, жонглирующие гаджетами, собственноручно пишущие посты в Twitter, — и туповатые, кровожадные силовики. Киберпроекты вроде цифроунтов, «цифровых денег», движение которых можно проследить вплоть до их получателя в Сингапуре — и беспредельная власть «Корпорации «Росзащита». А в соцсетях мелькают все знакомые лица: Гусев, Венедиктов, Симонян, Кашин… Самыми предсказуемыми и потому наименее интересными оказываются главные герои первого «Духless» — Макс и его избранница (Мария Андреева), из оппозиционерки превратившаяся в усталую светскую львицу. Зато второстепенные — чудо как хороши. Мент Павла Ворожцова, шестерка, от обиды очеловечивающаяся на глазах. Колоритна провинциалка из Саратова (Александра Бортич), взбирающаяся без страховки по зыбкой карьерной лестнице. Но прежде всего — Роман, топ-менеджер нанокорпорации (серб Милош Бикович, выучивший русский ради роли в «Солнечном ударе»), с подвижным, как ртуть, внутренним состоянием. Чуть ли не каждый персонаж — вещь в себе с двойным дном. И, похоже, эти характеры-ребусы самим авторам было нескучно сочинять. Есть и здесь некоторые сценарные натяжки и допущения (как внезапно организованная разоблачительная прессконференция «прозревшего» Макса). Но столь же очевидно, что Роман Прыгунов сегодня — один из немногих профи,

способных снимать качественное зрительское кино.

А

реальность сама себя, как в «Инстаграм», инсталлирует — в кино. Съемки первого фильма совпали с подъемом оппозиционных настроений — они не могли не просочиться в сюжет, безумные «свободные радикалы» были вольным портретом арт-группы «Война». Не вина второго «Духless», что он отстает от действительности. Реальность меняется быстрее, чем 24 кадра в секунду, никакому кино за ней не угнаться. И даже с момента пресс-показа все изменилось: произошло убийство Бориса Немцова. И страна снова стала другой… Но главный грех обоих «Духless» — пришитый грубыми нитками финал. Неоправданный логикой хеппи-энд в первом фильме щедрой рукой авторов дарил герою надежду на «светлое будущее», а продюсерам — на продолжение. Еще более лицемерен (хотя и сознательно «затуманен») финал второго фильма. Ну, право, странно же, что история о преодолении кризиса среднего возраста, переоценке ценностей, попытке свободы венчается (буквально) с верховной властью. Избежав пасти коррупционного зверья, колобок Макс не укатился ни к либералам, ни вслед за своим проворовавшимся напарником обратно «в волну», к океану (как велит ему Бродский, прочитанный в рэп-ритме: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. / Зачем тебе Солнце, если ты куришь «Шипку?»). Но продюсерам виднее. Ушел бы герой к оппозиционерам — на третий «Духless» вряд ли можно было рассчитывать…

Лариса МАЛЮКОВА, обозреватель «Новой»

Игры с ящиком Слава ТАРОЩИНА

Выживальщики

обозреватель «Новой»

Кровопускание — К надежное средство политической медицины ачинаешь писать статью в одной стране, заканчиваешь уже совсем в другой. В той, другой стране последнее мутное двадцатилетие отмечено двумя показательными преступлениями: в 1995-м убит Владислав Листьев, в 2015-м — Борис Немцов. Вырисовывается печальная предопределенность: начало весны — любимое время отечественных киллеров. Если «у них» в период мартовских ид убрали одного Юлия Цезаря, то у нас процесс длится и длится. Под звон первой капели задушили Павла Первого; взорвали бомбой Александра Второго; Февральская, а по новому стилю мартовская революция, уничтожила всю прежнюю власть. Обновленная Россия пополнила скорбный список громких расправ сразу двумя громкими именами — Листьева и Немцова. Теперь они, вечно молодые, соседствуют в телеэфире. Оба высокие, артистичные, с чертовщинкой в глазах, умные, щедро наделенные природой. Оба до конца оставались свободными в несвободной стране. Оба спешили жить, любить, быть

Н

Теперь те, кто его гнобил, взахлеб рассказывают, каким он парнем был. И даже НТВ в вечной спешке успеть первым сообщить о многочисленных любимых женщинах Бориса хвалит его с той же страстью, с которой прежде ругало

Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»

«

первыми. Оба убиты на взлете. Из частокола частностей рождается закономерность. И Листьев, и Немцов при всей разнице политических, культурных, социальных ролей не вписывались своей яркостью в серое сумеречное время, которое они так страшно обрамили смертью. Через месяц страна отметит еще одну круглую дату — 30-летие перестройки. С каждым годом постсоветская власть все больше похожа на советскую. Государство целенаправленно поглощает общество, превращая граждан в выживальщиков. Это выразительное словечко я позаимствовала у Ильи Кабакова. Документальный фильм о художнике «В будущее возьмут не всех» обязателен для просмотра тем, кто не потерял способность мыслить. Кабаков с оглушительной точностью исследует природу особого советского страха, чьи приметы сегодня множатся день ото дня. Он, «врожденный выживальщик», никак не мог сдать иллюстрации к детским книгам, пока не понял главное: «Я должен смотреть на свои рисунки с точки зрения редактора». Данный оптический эффект советчины более чем актуален. Любая власть, от ре-

дактора до Кремля, видит только то, что хочет видеть. В картине мира нынешних эффективных менеджеров дикий «Антимайдан» предпочтительней любого, пусть даже самого вегетарианского проявления инакомыслия. Рабский серый цвет — тренд сезона. Поэтому антимайданщики с лихой яростью залетных купчиков гуляют в центре Москвы, а оппозиционный марш отправлен на выселки в Марьино, подальше от царственных глаз. Позже, когда свершится убийство Немцова, инакомыслящий народ умилится щедрости властей, разрешивших провести траурное шествие в центре. А еще позже, когда секта топтунов от псевдоаналитики привычно начнет топтаться в ящике вокруг своих кормчих, она, секта, снисходительно похвалит марширующих. Мол, могут, если захотят. Никакой политики, только чистая скорбь под триколорами. Стратегия существования стремительно меняется. Постсоветский выживальщик лишен права на молчание. Молчание принимается за осуждение. Тот, кто не бьет себя в патриотическую грудь и не орет о любви к Родине, уже подозрителен. Когда Вика Цыганова и прочие хирурги вкупе с телеведущими примутся в очередной раз бороться с национал-предателями под песню «Вставай, страна огромная!», одна миллионная страны встанет и пойдет убивать. Кровопускание — надежное средство политической медицины. Оно рождает страх. Страх развращает. В 1925-м группа старых революционеров в двадцатую годовщину первой русской революции

«

www.novayagazeta.ru

Редакторы номера: О. Боброва, С. Кожеуров

Наш адрес в интернете:

NovayaGazeta.Ru РЕДАКЦИЯ Дмитрий МУРАТОВ (главный редактор) Редакционная коллегия: Ольга БОБРОВА (обозреватель), Сергей КОЖЕУРОВ (первый зам главного редактора), Александр ЛЕБЕДЕВ (зам главного редактора), Андрей ЛИПСКИЙ (зам главного редактора, редактор отдела политики), Нугзар МИКЕЛАДЗЕ (зам главного редактора, редактор службы информации), Константин ПОЛЕСКОВ (редактор WEB-редакции), Алексей ПОЛУХИН (редактор отдела экономики), Георгий РОЗИНСКИЙ (зам главного редактора), Юрий РОСТ (обозреватель), Петр САРУХАНОВ (главный художник), Юрий САФРОНОВ, Сергей СОКОЛОВ (зам главного редактора, расследования — «отдел Юрия Щекочихина»), Ольга ТИМОФЕЕВА (редактор отдела культуры), Олег ХЛЕБНИКОВ (зам главного редактора), Виталий ЯРОШЕВСКИЙ (зам главного редактора, омбудсмен редакции)

(ох уж эти круглые даты истории!) обратилась во ВЦИК с призывом прекратить бессудные расстрелы. Эти люди из разбитых мелкобуржуазных партий просили не милосердия. Такие расстрелы, убеждали они, развращают не только управляемых, но и управляющих: все дозволено, все возможно. Правда, вскоре в очистительном огне показательных процессов сгорели и управляемые, и управляющие, но это (пока) — совсем другая история. Страх диктует правила выживания. Немцов не хотел, не мог быть выживальщиком, за что, по большому счету, и поплатился. Теперь те, кто его гнобил, взахлеб рассказывают, каким он парнем был. И даже НТВ в вечной спешке успеть первым сообщить о многочисленных любимых женщинах Бориса (с последующим дележом имущества) хвалит его с той же страстью, с которой прежде ругало. Пожилые дамы, оснащенные сальными улыбками опытных бандерш, рассуждают о Дурицкой и прочих моделях, не забывая мечтательно причитать: каким он парнем был. Адвокат Добровинский уже успел прикинуть: наследство убитого оценивается примерно в 60—70 миллионов рублей. Чистые пустяки для правильных «выживальщиков». При жизни Немцова на ТВ не пускали. После жизни выпуски новостей федеральных каналов начинаются с прямых включений из Сахаровского центра, где проходит прощание. И снова комментаторы снисходительно хвалят пришедших: никакой политики, только чистая скорбь. Сегодняшние комментаторы — особая порода людей, выведенных в лабораторных условиях. Можно только вообразить, как именно Немцов с его интеллектом, искренностью, жаждой правды слышит (а он слышит) весь тот бред, который несется из ящика, в том числе и в связи с его смертью. За краткий период его отсутствия успела родиться даже новая русская идея. В роли роженицы выступил Карен Шахназаров. Скромно потупившись от величия замысла, Шахназаров произнес кардинальное: «Справедливое мироустройство — очень русская идея». Пока справедливое мироустройство не обросло перспективными законодательными инициативами, оно выглядит так. В средоточии духовных скреп, рядом с Кремлем, на фоне куполов собора Василия Блаженного лежит мертвый человек на мокром асфальте. Через несколько мгновений его накроют черным целлофаном. И уже никогда ничего не будет. Ничего, кроме низкого неба цвета мокрого асфальта. Кроме марта, похожего на ноябрь. Кроме мелкого дождика, переходящего в снег. Кроме звериной тоски, переходящей в отчаяние. Никогда и ничего.

Обозреватели и специальные корреспонденты: Роман АНИН, Юрий БАТУРИН, Борис БРОНШТЕЙН, Борис ВИШНЕВСКИЙ, Ирина ГОРДИЕНКО, Эльвира ГОРЮХИНА, Елена ДЬЯКОВА, Зоя ЕРОШОК, Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, Сергей КАНЕВ, Павел КАНЫГИН, Андрей КОЛЕСНИКОВ, Елена КОСТЮЧЕНКО, Юлия ЛАТЫНИНА, Елена МАСЮК, Владимир МОЗГОВОЙ, Ирек МУРТАЗИН, Галина МУРСАЛИЕВА, Леонид НИКИТИНСКИЙ, Ирина ПЕТРОВСКАЯ, Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, Юлия ПОЛУХИНА, Елена РАЧЕВА, Людмила РЫБИНА, Алексей ТАРАСОВ, Слава ТАРОЩИНА, Марина ТОКАРЕВА, Павел ФЕЛЬГЕНГАУЭР, Диана ХАЧАТРЯН, Вера ЧЕЛИЩЕВА, Наталья ЧЕРНОВА Ведущие рубрик: Евгений БУНИМОВИЧ, Дмитрий БЫКОВ, Александр ГЕНИС, Павел ГУТИОНТОВ, Юрий РЕВИЧ, Кирилл РОГОВ, Дина РУБИНА, Владимир РЫЖКОВ, Ким СМИРНОВ, Артемий ТРОИЦКИЙ, Сергей ЮРСКИЙ Руководители направлений: Руслан ДУБОВ (спорт), Лариса МАЛЮКОВА (кино), Кирилл МАРТЫНОВ («Мнения и комментарии»), Елена МИЛАШИНА (спецпроекты — «отдел Игоря Домникова»), Надежда ПРУСЕНКОВА (пресс-служба) Собственные корреспонденты: Надежда АНДРЕЕВА (Саратов), Георгий БОРОДЯНСКИЙ (Омск), Иван ЖИЛИН (Киров),

Сергей ЗОЛОВКИН (Гамбург), Сергей КУРТ-АДЖИЕВ, Наталья ФОМИНА (Самара), Виктория МАКАРЕНКО (Ростов-на-Дону), Александр МИНЕЕВ (Брюссель), Ольга МУСАФИРОВА (Киев), Нина ПЕТЛЯНОВА (СанктПетербург), Евгений ТИТОВ (Краснодар), Ирина ХАЛИП (Минск) Группа выпуска: Юрий КОЗЫРЕВ (директор фотослужбы), Анна АРТЕМЬЕВА, Евгений ФЕЛЬДМАН (фотокорреспонденты), Анна ЖАВОРОНКОВА, Алексей КОМАРОВ, Татьяна ПЛОТНИКОВА (бильдредакторы), Оксана МИСИРОВА, Надежда ХРАПОВА, Вероника ЦОЦКО (технические редакторы, дизайн, макет) WEB-редакция: Зинаида БУРСКАЯ, Мария ЕПИФАНОВА, Сергей ЛИПСКИЙ, Наталья ПОЛОВИНКО, Ольга ПРОСВИРОВА, Евгений ШИРЯЕВ

дирекция Сергей КОЖЕУРОВ (генеральный директор) Светлана БОЧКАЛОВА (распространение), Владимир ВАНЯЙКИН (управление делами), Владимир ГРИБКОВ (заместитель директора), Наталья ЗЫКОВА (персонал), Анжелика ПОЛЯКОВА (реклама), Ярослав КОЖЕУРОВ (юридическая служба), Валерий ШИРЯЕВ (заместитель директора), Сталина УСПЕНСКАЯ (директор по уюту)

АДРЕС РЕДАКЦИИ: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000. Пресс-служба: 8 495 926-20-01 Отдел рекламы: 8 495 648-35-01, 621-57-76, 623-17-66, reklama@novayagazeta.ru Отдел распространения: 8 495 648-35-02, 623-54-75 Факс: 8 495 623-68-88. Электронная почта: 2015@novayagazeta.ru Подписка на электронную версию газеты: distrib@novayagazeta.ru Подписные индексы: 32120 (для частных лиц) 40923 (для организаций) Подписка на газеты и журналы по Москве через интернет: www.gazety.ru Газета печатается вo Владивостоке, Екатеринбурге, Краснодаре, Москве, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Рязани, Самаре, Санкт-Петербурге. Зарубежные выпуски: Германия, Израиль, Казахстан

Общий тираж — 227 000 экз. Тираж сертифицирован Novayagazeta.Ru — 22 735 930 просмотров за февраль 2015 г. Материалы, отмеченные знаком ® , печатаются на правах рекламы.

«Новая газета» зарегистрирована в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство ПИ № ФС 77-24833 от 04 июля 2006 г. Учредитель и издатель: ЗАО «Издательский дом «Новая газета». Редакция: АНО «Редакционно-издательский дом «Новая газета». Адрес: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000.

© ЗАО «ИД «Новая газета», АНО «РИД «Новая газета», 2015 г. Любое использование материалов, в том числе путем перепечатки, допускается только по согласованию с редакцией. Ответственность за содержание рекламных материалов несет рекламодатель. Рукописи и письма, направленные в Редакцию, не рецензируются и не возвращаются. Направление письма в Редакцию является согласием на обработку (в том числе публикацию в газете) персональных данных автора письма, содержащихся в этом письме, если в письме не указано иное

Срок подписания в печать по графику: 19.30, 03.03.2015 г. Номер подписан: 19.30, 03.03.2015 г. Отпечатано в ЗАО «Прайм Принт Москва». Адрес: 141700, МО, г. Долгопрудный, Лихачевский проезд, д.5В. Заказ № 815. Тираж — 43 700 экз. Общий тираж — суммарный тираж московских и региональных выпусков за неделю. Цена свободная.

Солдат Доржи Факты, которые Борис Немцов наверняка включил бы в свой новый доклад о войне на Украине Интервью Елены КОСТЮЧЕНКО с обгоревшим танкистом, командированным из Улан-Удэ в район Дебальцева страницы 9—11

Реконструкция убийства Дерзкое преступление в центре Москвы уже стало инструментом пропагандистской борьбы Основные политические версии от Владимира ПАСТУХОВА страницы 4—5

На противоходе Немцов никогда не призывал к насилию как методу разрешения политических противоречий Кирилл МАРТЫНОВ — о том, как российские власти могли бы отреагировать на гибель оппозиционера страницА 15