Журнал "Кораблик" №4 - 2007 г. by Pafnuty_abbey

Молитва отрока К Тебе, о Боже мой, Взываю я, молясь, — Не дай греховной тьмой Врагу окутать нас.

Дай, Господи, в добре И вере возрасти, — На утренней заре Жизнь нашу освяти!

Нам с отроческих лет В час жизни золотой Да воссияет свет Любви Твоей Святой!

Во все года и дни Товарищей моих Спаси и сохрани На всех путях земных!

Богородица Г. Юдин........................................................................... 2 Под знаком вечности И. Есинская...................................................... 5 Старец Амвросий Балабановский иером. Роман (Кропотов).............. 7 Державный орел России А. Тагиева..................................................10 Стихи монах Лазарь...........................................................................13 Молись, учись и не ленись Г. Крупина...............................................14 Несколько дней уходящего лета А. Шарафутдинова.........................19 Сказочная СТРАНА Ивана Билибина А. Тагиева.......................... 23 Кошки всегда прибегают на зов, если, конечно, в этот момент у них нет дела поважнее А. Тагиева.................................................29 Про обидчивую сороку и двенадцать воробушков Г. Крупина.......... 34

Под знаком вечности

рам Покрова Пресвятой Богородицы cтоит на холме, на окраине города Боровска, на месте Высоцкого Покровского монастыря. Монастырь этот был основан в 1410 году Боровским князем Симеоном Владимировичем. Уже через четыре года после основания в обитель пришел юный Парфений и вскоре принял постриг с именем древнего подвижника Пафнутия. В это время здесь подвизался старец Никита, ученик и сродник преподобного Сергия Радонежского. Он-то и стал духовным наставником будущего столпа Русской Церкви. Двадцать лет провел преподобный Пафнутий в стенах ВысокоПокровского монастыря. Когда же окончил свои дни игумен Маркелл, братия монастыря умоляла преподобного Пафнутия взять бразды правления в свои руки, просил его и князь. Как не старался преподобный уйти от такового послушания, желая подвизаться только в духовном делании, но не мог ослушаться князя. И пробыл преподобный Пафнутий игуменом Покровской обители тринадцать лет. И только по прошествии более чем тридцати лет по велению Пресвятой Богородицы оставил он обитель сию и удалился за реку, в „непроходимые дебри“, где

и основал новый монастырь — Рождества Богородицы. Храм Покрова первоначально был каменным, но после разорения обители в 1610 году был разру-

(так в древности называли искусное владение какимлибо мастерством) возведен храм без единого гвоздя. Какие дерева-исполины дали свою плоть этому чудесному храму — ведь вместо положенных 200 лет он простоял без малого 400! Милостью Божией духовная родина отца нашего Пафнутия сохранялась даже до сего дня. Чудом уцелела она в лихолетья, пережила войны, смуты, нашествия. Даже в безбожное советское время службы здесь совершались вплоть до 1953 года. ень Покрова почти всегда выдается на редкость ласковым. Напоследок дарит нам осень дивные дни. Утренний холод уже ощутим, но вот поднимется солнышко и отогреет осеннюю землю, на прощанье закружатся ажурные кроны деревьев, вспорхнут стаи перелетных птиц. Так приходит любимый праздник — день Покрова Божией Матери. Покров — праздник, горячо почитаемый на Руси, хоть и вспоминаем мы события, произошедшие в Византии в далеком десятом веке. Там, во Влахернском храме Царьграда, где хранился с пятого века головной покров, мафорий, Пресвятой Владычицы, увидел святой Андрей Христа ради юродивый

шен. К счастью, вскоре, к 1621 году, был восстановлен. На сей раз он был отстроен из дерева в традициях русского деревянного зодчества: лаконичный выразительный силуэт четверика, соединенного папертью с шестигранной колокольней — так называемый корабль. Простая и цельная архитектура храма наиболее глубоко передает заветную идею русского храмоздательства: соединение крестной жертвой Христовой мира горнего и мира дольнего. Хитростью древнего мастера

идущую по воздуху Матерь Господа нашего. Она сняла с головы Своей покров и распростерла его над молящимися в храме людьми, защищая их от врагов видимых и невидимых. В греческих святцах праздник Покрова даже не упоминается. Но в России праздник Покрова Божией Матери — трогательный символ предстательства Владычицы за род людской — особенно пришелся по сердцу. И впрямь, в каком русском городе не было Покровского храма? В каком русском селе не выходило все население — от старых до малых — почтить церковной молитвой Царицу Небесную в этот день? храма высоко на ветвях рдеют кисти рябин. Теснятся к храму скромные оградки могил. Вот он, древний храм, духовная родина богоносного отца нашего Пафнутия. Обходим храм, с благоговением прикасаемся к драгоценным венцам. Дерево подернулось патиной, словно старое серебро. У алтаря часовенка устроена, она как маленький храмик с главкой. Пример любви и почитания преподобным

праведных родителей — Иоанна и Фотинии. Там, у гробницы, теплится огонек лампадки перед иконами. Шепчем слова молитвы, взволнованно стучит сердце — как почтил преподобный тех, кто дал ему жизнь, кто взлелеял его детство и отрочество. Отсюда просторно взору, далеко-далеко видится кругом: вот монастырь Рождества Богородицы, вот рядом храм, посвященный тому же дивному празднику, а вот и церковь Бориса и Глеба; а там, по левую сторону — Благовещенский собор. Здесь самая высокая точка Боровска, ближе всего она к небу. И все многочисленные хра-

мы древнего города и окрестностей образуют некий торжественный венец вокруг храма Покрова, древней Высоко-Покровской обители, давшей крылья возлюбленному отцу нашему Пафнутию. Входим в храм. Над входом в четверик — древняя церковнославянская вязь: „Приступите во храм Бога нашего“. Храм небольшой, уютный. Войдешь сюда — и будто пересек незримую черту: мир с его искусительными и порочными забавами, его шумом и суетой вдруг перестают существовать. И уж кажется — нет в мире ничего, только вот это: древние бревенчатые стены, образа, тихое пение, сосредоточенные лица прихожан, озаренные пламенем свечей. Церковь воспевает Молитвенницу нашу Пречистую Деву, умоляет Ее о заступничестве. Размеренно идет служба, в голубом облачении выходит батюшка Иосиф — нараспев читает молитву, юное лицо его вдохновенно. Радостно вторит сердце словам молитвы: „… Ангели со архиереи поклоняются, апостоли же со пророки ликовствуют: нас бо ради молит Богородица Превечного Бога“. Ирина Есинская

Старец Амвросий Балабановский Бла гословенная Оптина Пустынь возрастила и воспитала в своих стенах множество угодников Божиих, которые, как яркие звездочки среди ночного неба, указывали путь всем ищущим Царствия Небесного. Один из тех, кому посчастливилось пройти мудрую школу духовного окормления в этой святой обители, был схиархимандрит Амвросий (Иванов), дивный старец, ставший достойным приемником по духу преподобного Амвросия Оптинского (Гренкова). Родился батюшка Амвросий в Тамбовской области, в селе Копыл 2 января 1879 года, в день памяти святителя Василия Великого, и назван был в его честь Василием. Как видим, по месту рождения батюшка — земляк таких великих святых, как Серафим Саровский, Амвросий Оптинский, Силуан Афонский. Отца его звали Федор Никандрович Иванов, а мать — Наталья Семеновна. Хотя семья и была материально небогата, но зато богата благочестием, что гораздо важнее. Отец и мать будущего батюшки были глубоко верующими людьми и эти семена благочестия старались посеять в своих детях. Особенное влияние на маленького Василия оказывала его мама, для которой, по словам старца, „воспитать дитя в религиозном духе и хорошем послушном поведении являлось обычным стрем-

лением“. Как потом писал сам батюшка, именно „по ее желанию и благословению я стал тем, что есть“. Несмотря на свой скромный достаток, эта благочестивая семья никогда не отказывала в помощи нуждающимся и охотно помогала всем нищим и сиротам. Родители Василия были во всем единомысленны и любили посещать святые места. Его маме, Наталье Семеновне, посчастливилось побывать на Святой Земле. Ее рассказ об этом путешествии, по словам старца, оставил в его душе одно из самых ярких впечатлений детства. Когда Василию было около восьми лет, родители взяли его с собой в Оптину Пустынь, где уже давно подвизался дядя Василия, брат его матери иеромонах Иеремия. Тогдашние старцы оказали мальчику

ласковый прием. Говорят, что отрок Василий получил здесь благословение самого преподобного Амвросия, великого старца Оптинского, а также было ему предсказано, что он будет приемником по духу этого великого старца и унаследует его имя. Паломничество в Оптину повлияло на всю дальнейшую жизнь будущего батюшки. После смерти его отца, Федора Никандровича, наступили для семьи трудные времена. Все хозяйство перешло старшему брату отца. Это был буйный и жестокий человек. Он вскоре растратил все имение, и в семье наступил голод. Тогда Василию приходилось за гроши трудиться у богатых людей, чтобы как-то прокормить себя и мать. Но через некоторое время мать и сын решили разойтись по монастырям. „И вот, — пишет отец Амвросий, — мы договорились, что мать уйдет к своей сестре в Таволжский монастырь, а я — к дяде в Калужскую Оптину Пустынь“. Таким образом, 15 марта 1897 года, после непродолжительных сборов юноша Василий, напутствуемый молитвами матери, покидает родной дом и держит путь в Оптину Пустынь. Вместе с ним согласился ехать его товарищ Яков Пронин, который тоже хотел пойти в монастырь. В ту пору настоятелем этой обители был архимандрит Досифей.

Он радушно встретил юношей и велел своему келейнику показать им обитель и монастырское хозяйство. Тогда загорелось сердце Василия святой ревностью о спасении, он и его товарищ Яков стали просить отца Досифея оставить их в обители навсегда. Настоятель принял их, одел в подрясники и велел дать им келью на двоих. Первое время, привыкая к новой монастырской жизни и еще не вполне оставив мирские привычки, ребята немного шалили. В рухольной (монастырский склад) стояли пустые бочки для засолки овощей, и „мальчики прятались в них, распевая мирские песни во весь голос“. А петь, надо сказать, они умели неплохо. Тогда по просьбе регента отца Корнилия им дали послушание петь в церковном хоре. Батюшка Амвросий впос-

ледствии писал: „… монастырское пение мне так скоро далось, что я был назначен канонархом и стал других учить нотному пению“. В 1902 г. Василия хотели было призвать в солдаты, но не взяли — как единственного сына у матери. Всего прожил он в Оптиной Пустыни семь лет (с 1897 по 1904 гг.) и, по воле Божией, переведен был в Пафнутьев-Боровский монастырь. Случилось это так. У преподобного Амвросия Оптинского был духовный сын отец Венедикт (Дьяконов), исполнявший обязанность письмоводителя у старца. По смерти великого старца Амвросия иеромонаха Венедикта указом Святейшего Синода возвели в сан архимандрита и назначили настоятелем в Пафнутьев-Боровский монастырь. Он, помня послушника Василия еще

по Оптиной Пустыни, как хорошего певчего, попросил перевести его в Боровский монастырь, что и было исполнено. Итак, простившись с благословенной Оптиной, Василий поступает в обитель преподобного Пафнутия и получает послушание регента монастырского хора. Поначалу хор был маленький и пение слабое. Но уже через несколько лет, благодаря самоотверженным трудам Василия, хор стал значительно больше. Василий ходил в школу при монастыре и давал уроки пения. В то же время он выбирал наиболее способных мальчиков и особо занимался с ними церковным пением. Хор приобрел большую известность. Сам батюшка писал: „С помощью Божией за молитвы преподобного Пафнутия у нас пение стало еще лучше“.

В награду за труды во славу Божию отец Венедикт исходатайствовал своему любимому регенту досрочный постриг и в 1911 году сам его постриг, дав имя Амвросий в честь святителя Амвросия Медиоланского и в память о своем духовном наставнике. В том же году его рукоположили во иеродиакона, а еще через год в иеромонаха. В 1917 году случилось в России великое несчастье — произошла революция и вскоре пришел конец тихой монастырской жизни. К власти пришли богоборцы, и в 1923 г. обитель преподобного Пафнутия была обращена в трудовую коммуну. Монахи разошлись кто куда, а батюшку Амвросия, по благословению епископа Алексия (Житецкого), назначили в село Иклинское Калужской губернии. Трудное это было время. Повсюду арестовывали и расстреливали священнослужителей и монашествующих, люди жили в страхе. Но и в это скорбное время двери его дома были открыты для всех страждущих, и каждый находил здесь духовную помощь и утешение. Но не миновала чаша страданий и отца Амвросия. По злобному навету его обвинили в хранении оружия. И хотя оружие найдено не было, батюшку осудили на „10 лет исправительных работ“. Много страданий и горя претерпел старец в это время. Трудным этапом повезли его вместе с другими заклю-

ченными в Казахстан, в город Семипалатинск. Много людей умерло по дороге от невыносимых условий. Но Господь хранил Своего раба на пользу многим. В этом городе батюшка молитвой и постом исцелил жену начальника тюрьмы, в которой сидел. За это благодеяние начальник тюрьмы исходатайствовал отцу Амвросию досрочное освобождение, — он отбыл в тюрьме три года вместо десяти, и вскоре был выпущен на поселение. По возвращении своем на Родину батюшка некоторое время служил в селе Иклинское. В то время началась Великая Отечественная война. Много раз Господь хранил

отца Амвросия от неминуемой гибели. Однажды во время страшной бомбежки они с мамой совсем было ожидали себе смерти, но Господь отвел беду. Однако храм был разрушен и стал непригоден для богослужений. Тогда Господь призвал Своего раба на новое место. В селе Спас-Прогнанье умер священник, и прихожане стали просить отца Амвросия, которого они и раньше знали, остаться служить у

них. Получив благословение Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского), батюшка в 1942 году был назначен настоятелем в Спасо-Преображенский храм села СпасПрогнанье. Здесь он прослужил оставшиеся 36 лет, вплоть до своей кончины. Батюшка был добрый и мудрый пастырь. Его радостный и светлый лик, мудрые наставления и та удивительная атмосфера любви и сердечного участия, которая царила рядом, — привлекали к нему множество людей. Его духовному взору были открыты глубины сердец человеческих. И он знал, что сказать каждому, дабы исцелить, поддержать, утешить скорбящую душу. Всю свою долгую жизнь, а прожил он почти сто лет, он имел прекрасный голос и часто исполнял духовные песни играя на старинной фисгармонии, которая стояла в его келье. Батюшка Амвросий почил смертью праведника. В мирном состоянии духа, простив и исповедав своих постриженниц, сестер тайного женского монастыря, 2/15 октября 1978 года, на второй день Покрова, он переселился на свою вечную Родину, к которой стремился всю жизнь. Перед смертью он сказал: „Приходите ко мне на могилку. Если обрету дерзновение у Господа, буду там за вас молиться“. И ныне мы веруем, что он обрел дерзновение у Всемилостивого Бога, и обильно помогает всем с верою к нему приходящим. Иеромонах Роман (Кропотов)

Государственные символы

Державный орел России

Коронационный штандарт Государя Николая II. Конец XIX в.

С незапамятных времен орел известен как государственная эмблема. Самое древнее изображение двуглавого орла, найденное учеными-археологами, датировано тринадцатым веком до нашей эры. На российский герб двуглавый орел „перелетел“ с герба Византии. А на византийском гербе он появился как наследие Римской империи. Сохранились легенды, рассказывающие о чудесных явлениях, предшествовавших появлению орла на гербе. В Римской империи это случилось во времена правления Гая Юлия Цезаря. Великий полководец собирался в очередной поход. Внезапно в небе над головой Цезаря воспарил орел, который яростно бросился на двух коршунов. Убитые птицы упали к ногам правителя. При бл и жен н ые Цезаря стали споВизантийский двуглавый орел рить о том, что бы

это означало. Но для Цезаря сомнений не было: это предсказание победы. Действительно, победа была блистательная. И Цезарь повелел увековечить память о чудесном орле, поместив его изображение на свои победоносные знамена. Почему орел стал двуглавым? Цезарь решил, что поскольку римская империя состояла из Западной и Восточной, то грозный орел должен наблюдать и за востоком и за западом. Уже в христианскую эпоху, в 326 году, в Восточной части Римской империи — Византии, при Императоре равноапостольном Константине Великом, двуглавый орел вновь стал государственной эмблемой. Предание повествует о том, что Константин Великий со своей свитой стал свидетелем еще одной битвы орла. Император осматривал местность, которой суждено было стать столицей Византии — Константинополем. Недалеко от них на скалу опустился орел. И тут же на него напала змея. Они стали бороться. Наконец, орел взмыл вверх, держа змею в когтях. Казалось, что победа — за ним. Но змея успела ужалить орла. Оба они, мертвые, упали к ногам Императора. Люди стояли потрясенные. Двуглавый орел на Император, придя регалиях Софьи Палеов себя, обратился к лог (1472 г.) толкователям, чтобы они сказали, о чем предупреждает этот поединок. Но все были в замешательстве. Потом вперед выступил один из мудрецов и сказал, что в грядущем Византию ожидает расцвет, возвышение среди других государств, но потом ее ожидает падение: она будет побеждена неким воинственным народом... Как известно, змея — символ ислама, орел — Византии, христианства. Шли века. В 1453 году под натиском турок пал Константинополь. И Византийская империя, оплот христианства, перестала

существовать. Духовный центр христи- самое важное, впервые вокруг двуглавого анства переместился на Русь. орла появились эмблемы территориальВ 1472 году великий князь ных царских владений. Тогда их было Иван III женился на византийсдвенадцать. Таким образом Царь симкой принцессе Софье Палеолог, в о -лизировал несокрушимое единство племяннице последземель, составлявших Московское него византийскоГосударство. го Императора. И В конце восемнадцатого века вскоре двуглавый между головами орла стали орел появился помещать восьмиконечный на его печати. крест — главный символ Это означало, Православия. В царствовачто Москва ние первого Государя из дизаявила о себе, настии Романовых — Микак о послехаила Федоровича, котодовательнице рый с 1645 года стал имеВизантии и новаться „Самодержцем“, стала „третьим над головами орлов появиРимом“. Перлась третья корона. вый Рим — стоВ середине семнадцатого лица Римской импевека в Славянской Библии вперрии погиб под ударавые появились стихи, в которых ми варваров, второй объяснялась символика государсРим — Константинотвенного герба: поль стал жертвой турок. Тремя венцами орел восточный сияет, Москва набирала силу Веру, надежду, любовь к Богу являи готова была протиет, востоять врагам хрис- Малый Государственный Крылья простер, объемлет все тианства. герб Российской империи мира концы, Печать Ивана III Север, юг, от востока до запада была двусторонней. На солнца. лицевой стороне было помещено изобра- Историки считают, что эта эмблема выжение всадника, поражающего копьем ражала нераздельность европейской и змия — образ Георгия Победоносца, ко- азиатской России, три короны символиторый стал затем гербом Москвы. На обо- зировали и Святую Троицу, и три покоротной стороне — парил двуглавый орел, ренных царства: Сибирское, Казанское, увенчанный двумя коронами. Этой печа- Астраханское. тью скреплялись важнейшие государс- С середины семнадцатого века русский твенные документы. И такая печать стала державный двуглавый орел получил еще знаком великокняжеской власти. два символа царской власти: в его лапах Интересно, что в двадцатом веке было появились скипетр и держава. решено изготовить, в частности для Скипетр по своей форме музеев, несколько печатей — копий должен был походить той, знаменитой, старинной на проблеск молнии, печати. И что же? Среди совкак знака могуременных гравировщиков не щества верховнашлось ни одного, кто мог бы ного владыки, а в точности воспроизвести тот держава — шар, старинный тонкий и витиеваувенчанный тый узор. крестом, как Подобные печати, но с носимвол христивыми наименованиями власанского владытителей, были во времена чества над мивсех последующих русских ром. Держава в правителей вплоть до первых русских докуменРомановых. тах называлась В 1561 году появилась велико„яблоком“. Царь лепная Большая Государственная должен был крепко печать Иоанна Васильевидержать царство, ча Грозного. На ней впервые Большая государственная печать царя данное ему от Бога. всадник с копьем помещен на Иоанна IV Васильевича (Грозного) Очень усложгруди двуглавого орла. И, что нилось изоб-

ражение российского герба при Петре Первом. Император даже учредил новую службу — герольдию, которая должна была разрабатывать символы российской государственности. Кроме герба для Государственной печати петровская Герольдия создала и гербы многих российских городов и дворянских родов. При Петре I впервые орел появился на

Средний Государственный герб Российской империи

всех военных полковых знаменах. Государственный герб стал и символом служения Отечеству. В собственноручной записке Императора впервые всадник с копьем на груди двуглавого орла стал именоваться святым Георгием (раньше его называли копейник). Впоследствии, новые Государи вносили в герб детали, которые они считали важными. Например, Павел I учредил на гербе изображение мальтийского креста. Александр I Указом от 1801 года этот крест убрал. При Павле появились и орлы с одним поднятым, а другим опущенным крылом. Вообще, разнообразий в изображениях герба cкопилось довольно много, и с середины девятнадцатого века началась работа по изучению гербов, их учету и систематизации. В результате рисунок Российского государственного герба был изменен с учетом правил мировой геральдики. Были разработаны не только рисунки, но и профессиональные описания целого комплекта государственных гербов: Большого, Среднего и Малого. Кроме того, были нарисованы гербы Императора Александра II и герб правящей династии — Романовых-Гольштейн-Готторпов. (Включение всех родственных гербов было традицией, они отражали династические родственные

связи и свидетельствовали о том, что Император — наследник престола всех государств, чьи гербы включены в его герб). Их рисунки были выполнены русским художником А. А. Фадеевым. И сто пятьдесят лет назад эти гербы были утверждены Указом Императора Александра II. Глядя на эти великолепные гербы, можно понять насколько сложна эта наука — геральдика, гербоведение. Сколько здесь символов, зашифрованных значений, сложных правил, для которых важны и цвет, и величина, и последовательность различных деталей. Например, Большой Государственный герб иллюстрировал полный титул Государя Императора. По рисункам гербов были изготовлены и новые государственные печати: Большая, Средняя и Малая. И ни в коем случае нельзя было перепутать их применение! Особенно, если учесть, что только Малый Государственный герб помещался на большинстве печатей, и, что еще важнее, на монетах и ассигнациях. Три государственных герба оставались без изменения вплоть до революции семнадцатого года. Эта революция попыталась ввести в историю России совсем другие символы и ценности. Однако, долго удержаться им не удалось В 1993 году на Государственный герб России вновь вернулся двуглавый орел. Новый герб страны перенял в основном все элементы Малого Государственного герба Российской империи. Это стало искренним возвращением к истории и традициям предков, которые больше четырех столетий успешно строили и утверждали Россию под двуглавым орлом.

Большой Государственный герб Российской империи

Стихи Я помнится, делал Фрегаты из толстой Вот ветром наполнился И ринулся в плаванье Навстречу то ль счастию,

для детской игры сосновой коры... парус бумажный, путник отважный

то ли беде, Качаясь в клокочущей вешней воде, Сверкающей пятнами солнца и сини, — И уж не воротишь, не твой он отныне! Бежишь вдоль канавы, а он уж в пруду, Все дальше уносится, быстрый в ходу, — И солнце слепит, все пестро... и обидно, Что больше отважного судна не видно. Умчалось ли дальше? Пошло ли ко дну? И так загрустишь, несмотря на весну, Что ты не делил с ним опасного бега Меж глыбами льда и сугробами снега... Но кончилось детство. Потухла весна... Вот жизнь загремела, как туча грозна... Вот демоны душу погнали мою, И вот уже бездны она на краю, Вдруг вижу я вздувшийся парус фрегата, И Сам Капитан меня обнял как брата. И чистый корабль этот, белый как снег, Был Вера Христова — спасенья ковчег!

Русь

Ненужная пусть Кому-то, а нам Родимая Русь — Намоленный храм. Леса и поля — Сегодня, всегда Святая земля, Святая вода.

Небесные паломники

Повеяло прохладой... Начался листопад. Над опустевшим садом Журавлики летят. Летят, и все сильнее Слышна в их кликах грусть: Да есть ли где роднее Для них земля, чем Русь? Уж их не видно в тучах, Закрывших небосвод... Паломников летучих Кто за морями ждет? Быть может, им готовы Прекрасные сады, До сей поры Христовы Хранящие следы. Не высказать словами, Что на сердце лежит... Журавлики, за вами Душа моя летит!

Октябрь

Дети грустной осенней поры, Октября золотое руно, Поднялись золотые шары И в молчании смотрят в окно. А за ними жемчужный дым, Золотящийся над прудом... В роще — белое с золотым, В небе — синее с серебром. Дивный свет на округу лег... Это Ты, наш Господь и Бог, Так чудесно украсил мир, Как художник и ювелир.

Ц е рк о вн о сл а вянски й язык

Он самый молитвенный в мире, Он волею Божьей возник, Язык нашей дивной Псалтири И святоотеческих книг; Он царственное украшенье Церковного богослуженья, Живой благодати родник, Господнее нам утешенье — Церковнославянский язык.

Монах Лазарь

Добрая жизнь.

„Молись, учись и не ленись“ Ребята, у вас бывает такое, что придя в гости к хорошим людям, вам хочется побыть там подольше или вернуться снова туда через некоторое время, потому что что-то, как магнитом, притягивает вас? Именно такое чувство испытала я, побывав в Свято-Никольской православной школе города Малоярославца. Это совсем маленькая

иногда и тысячи учеников, десятки учителей, и даже не представляют себе, что бывают такие совсем небольшие школы, как та, о которой я хочу вам рассказать. Эта православная школа организована общими усилиями малоярославецких священников и православных родителей. Директор этой школы — священник Игорь Сильченко. Здесь учатся дети из православ-

дают его неукоснительно и абсолютно добровольно. Но самое главное в этой школе — это дух единомыслия. Здесь все стараются жить, не нарушая заповеди Господни. У входа в школу, на небольшом плакате, начертаны слова, которые являются девизом тех, кто здесь учится и работает. Слова простые и мудрые: „Мо-

школа — здесь учится всего сорок человек, и совсем молодая — существует она всего четыре года. С Лизой и Анисьей, с их одноклассниками — Гошей, Андреем и Сережей, с их младшими братьями — Димой, Петей и Антошей, с их добрыми учителями я познакомилась во время выпускного по случаю окончания начальной школы. Многие из вас, ребята, учатся в огромных городских школах, где сотни, а

ных семей и им не надо ни от кого скрывать свои взгляды на жизнь, не надо таить свою веру, ждать насмешек за то, что ты ведешь православный образ жизни. Здесь не считают вас белой вороной, как это было бы в обычной школе, если бы во время поста в столовой вы отказались от сосиски или от котлетки. Здесь все понимают, что пост — это средство, чтобы укрепиться в христианских ценностях, поэтому соблю-

лись, учись и не ленись“. И правда, чего-чего, а лень-то уж точно порог этой школы не переступала, поэтому ребята успевают так много сделать за время учебы. После уроков они занимаются в кружках рисования, пения, бисероплетения, танцев, в спортивных секциях. Причем делают это с такой энергией, интересом и самоотдачей, что, рассматривая их рисунки или слушая выступление хора, удивляешься, откуда взя-

лось столько талантливых ребят в такой маленькой школе? Секрет, наверное, в том, что и учитель рисования — Ефросинья Олеговна Петерсон и учитель музыки — Татьяна Вячеславовна Чумакова точно знают, что все люди могут научиться хорошо петь и рисовать, просто не все этого хотят. Вместе с Ефросиньей Олеговной ребята учатся рисовать солнечный свет и прозрачный воздух, морскую гладь и золото осени. Они делают это с увлечением и преуспевают так, что даже трудно было поверить, что картину „Ко-

раблик на волнах“ написал маслом четвероклассник Сережа Шерстнев, чтобы подарить своей первой

учительнице. Но это так: на сверкающих под солнцем волнах раскачивается маленький кораблик, а воздух вокруг переполнен светом и теплом. Наверное, тепла здесь столько, сколько подарила ребятам их первая учительница — Елена Анатольевна Ширманова. Ефросинья Олеговна учит ребят писать иконы. Дело это трудное, но и здесь есть первые успехи. Пятеро ребят, закончивших в этот день четвертый класс, были самыми первыми учениками православной школы, переступившими ее порог в день открытия. Отучившись четыре года, они благодарили свою первую учительницу, читали веселые стихи, слаженно пели песни о своей школьной жизни, показывали юмористические сценки. Их молодая учительница очень серьезным тоном давала шутливые наставления своим выпускникам о том, как им вести себя в старших классах. Ребята тут же импровизировали, веселились,

шутили. Чувствовалось, что все они добрые друзья, маленькая дружная школьная семья и так захотелось познакомиться с ними поближе! Мы встретились после выпускного, подружились, и ребята несколько часов кряду наперебой рассказывали о своей школьной

жизни, о приключениях, о веселых и серьезных школьных днях. Причем вспоминали разные истории не только из жизни своего класса, но и других классов тоже. Слушая их, я понимала, что в такой маленькой школе деление на классы почти условность. Вся школа — одна дружная семья. Всей школой „нянчились“ с первоклассницей Анечкой, которая еще несколько месяцев после первого сентября закрывала ладошками глаза, когда ее о чем-нибудь спрашивала учительница, и отвечала: „А меня здесь сейчас нет!“ И ее портфель после уроков собирали все вместе. Все они такие разные, но так гармонично дополняют друг друга,

что их школьный коллектив хочется именовать содружеством. У каждого свои таланты. Сережа Шерстнев — спортсмен, он увлечен футболом. Хороший математик, никогда не отказывает одноклассникам в помощи. У Андрея Карлина — талант организатора, поэтому он лидер в классе, умеет вдохновить ребят на добрые дела. Любое, порученное ему дело, всегда выполняет на отлично. Всеобщий любимец — Гоша поражает всех своим терпением и настойчивостью. В обычной школе он не смог бы учиться, так как у мальчика не все ладно со здоровьем. Да здесь он тоже по состоянию здоровья может иногда не приходить в школу, а заниматься дома,

но Гоша так любит свой класс, что старается не пропустить ни одного занятия. В классе две девочки — Лиза Сильченко и Анисья Шарафутдинова. Милые, обаятельные, начитанные, талантливые в музыке и рисовании, ну прямо барышни девятнадцатого века! Я слушаю рассказы ребят и вдруг понимаю, почему мне так хорошо с ними. Удивительно, но ребята рассказывали мне о моих школьных мечтах — как о том, что уже сбылось в их жизни. Моя детская мечта сбылась в жизни этих детей, а я была счастлива, узнав об этом, и душа моя купалась, как в солнечных лучах, в их детских воспоминаниях о прошедших школьных днях. Я понимала, как хорошо учиться им в классе, в котором всего пять учеников, ведь на каждом уроке можно

рассказать подготовленное задание, поработать у доски, поделиться с любимой учительницей своими мыслями и наблюдениями. Я вспоминала, как, сидя за школьной партой в своем классе, где было тридцать два ученика, фантазировала, что нас вдруг разделят на несколько маленьких групп, и тогда у учительницы для каждого из нас будет время. А еще в их жизни есть самое главное — они с детства постигают то, что я узнала только зрелым человеком: человек — это создание Божие, и весь наш мир создан Творцом, и относиться к нему надо как к Божьему творению. А нас учили, что природа это „не храм, а мастерская, и человек в ней хозяин“. Но сердце чувствовало по-другому, потому что душа по природе своей христианка, и, если ее ведут други-

ми путями, она все равно скорбит, понимая это. Каждый из ребят по-своему интересен и необычен. Например, Лиза: ее папа священник, мама — регент церковного хора, братишка Дима, закончивший первый класс, настоящий знаток истории, особенно военной. Он знает даже, какие пуговицы были на мундирах у солдат разных полков, участвовавших в войне 1812 года! Когда Лиза готовила ответы на вопросы олимпиады эрудитов „Золотое Руно“, историческую часть редактировал ей первоклассник Дима. Лиза очень рано научилась читать, сейчас это одно из любимых ее занятий. По утрам, за завтраком, она пересказывает домашним все, о чем прочитала, знакомя их таким образом со своими любимыми книгами. А еще Лиза рассказала, что очень любит придумывать продолжение прочитанного, чем очень напомнила мне мои детские увлечения. Я тоже очень любила читать и потому мое школьное детство началось с двух ответственных поручений: меня назначили библиотекарем класса. Я должна была подбирать в школьной библиотеке интересные книги и выдавать

их своим одноклассникам, а потом проверять, прочитали ли они их. Другое дело было потруднее: мне поручили второгодника Леню Барабаша, который был на голову выше меня и совершенно не умел читать, даже буквы-то знал не все. Так вот, я должна была после уроков помогать ему осваивать чтение. Все сводилось к тому, что мой подопечный требовал, чтобы я сначала пересказывала ему какие-нибудь занимательные книжки, и только после этого соглашался немного порадовать меня чтением по слогам. Но мне нравилось это занятие, особенно я любила „присочинить“ что-нибудь от себя и понаблюдать, интересен ли ему мой творческий опыт. Причем можно было сочинять столько душе угодно, ведь я знала наверняка, что Леня никогда не станет читать эти книжки. Иногда я так погружалась в прочитанное, что начинала искать в школьных коридорах героев рассказов Носова или мечтала встретиться с гайдаровским Тимуром. С Лизой, оказывается, тоже было подобное, ей тоже казалось, что герои прочитанных книг ходят рядом с ней. Вот какая история произошла с ней: „После первого класса я поехала на каникулы к бабушке в Ставрополье. Все время я читала сказки. Наверное, я их так много прочитала, что в один прекрасный день бабушкины гуси показались мне заколдованны-

ми принцами. И вот какая история произошла со мной: у бабушки в селе огромный двор и огород, а на границе ее участка стоит большой красивый камень, дальше которого она не разрешает уходить детям. Однажды я нарушила этот запрет, потихоньку прошла мимо пограничного камня и побежала в поле. Чем дальше я убегала от дома, тем больше вспоминались мне разные сказочные истории и почему-то становились страшно. В одном месте переходили дорогу огромные гуси и их вожак, внимательно посмотрев на меня, начал шипеть, будто бы ругаясь за непослушание „А вдруг это сказочные гуси-лебеди, — подумала я, — и они подхватят и унесут меня в заколдованное царство“. Я испугалась и побежала обратно, а гуси погнались за мной, некоторые даже щипали меня за платье. По пути я споткнулась о корыто с водой для птиц и упала в него. „Вот оно наказание, — с ужасом подумала я, — это наверное заколдованная вода, теперь я, наверняка превращусь в козленочка“.

Мокрая и перепуганная я ворвалась в дом с душераздирающим криком: „Зеркало, дайте скорее зеркало!“ Успокоилась, лишь увидев в нем не козленочка, а перепуганную девочку. Конечно, тут же перед бабушкой повинилась за непослушание. Вот так когда-то сказочные герои меня немного наставили на путь истинный“. О чем мечтает Лиза? Вот как пишет она об этом в школьном сочинении „Мои мечты“ „Иногда вечером бывает скучно. Хочется помечтать. Мечты преображают человека. Тем более, почти все сбываются, если стараться. Вот о чем я мечтаю: чтобы никогда не было войны, чтобы мы все были здоровы, чтобы у нас был собственный дом, собака лайка, кошка ангорской породы, хомячки и попугай Ара, и чтобы у всех животных тоже были свои домики. Я хочу получить три образования: медицинское, чтобы помогать людям, художественное, чтобы рисовать картины природы России и зоологическое, чтобы помогать животным и изучать их жизнь“. У Лизы есть подруга — ее одноклассница Анисья, удивительно одаренный человек. Она хорошо рисует, учится в музыкальной школе и делает успехи. Недавно выступала на большой сцене в Обнинске — играла вместе с оркестром. Но об этом никому не рассказала — не любит она хвалиться. О ее выступлении

в школе узнали от людей, которые были на концерте. У нее серьезные умные глаза, доброжелательная улыбка. Кто-то из учителей сказал, что у девочки дар смирения. Она умеет никого не осуждать, просто жалеет тех, кто плохо поступает, но осуждения в ней нет ни капли, и взрослые стараются этому у нее учиться. Она очень любит свою маму, любит своих м ла д ш и х б р а т ь ев — Петю и Антония, помогает им во всем. Летом она ездила в гости в город Нерехту. С мамой и братьями она участвовала в крестном ходе. Анисья описала свои впечатления в небольшой зарисовке, которую назвала: „Несколько дней уходящего лета“. Нам было очень интересно читать ее живые и веселые воспоминания о путешествии, и мы решили напечатать их в „Кораблике“, думаем, вам тоже понравится. Не хотелось расставаться с ребятами из православной Свят о -Н иколь ской школы. Познакомившись с ними поближе, понимаешь, что они живут по-настоящему доброй

жизнью, потому что, что их родители постарались сделать все, чтобы сохранить цельность их внутреннего мира, чтобы это ощущения Божьего присутствия, которое получает от рождения дитя человеческое, не было выжжено злом окружающего мира, а сохранялось бы и возрастало в них. Они верят в то, что каждый человек талантлив, и знают, что каждый просто обязан приумножать, данные ему Богом таланты. Главное, что ребята не только знают это, но и следуют этому правилу. А еще они знают, что каждый человек — образ Божий и должен быть этого достоин. Они знают и верят, что у каждого из нас есть свой, данный Господом Ангел-хранитель, знают и любят своих небесных покровителей, стараются им подражать. И эта вера — твердая почва, на которой каждый из них строит дом своей будущей жизни. Они стараются делать все по-настоящему хорошо, потому что им стыдно делать плохо, спустя рукова. Такие простые истины, но как трудно без них найти, свою дорогу в жизни. А если еще учесть то, что рядом добрый батюшка Игорь, надежные, понимающие и поддерживающие во всем учителя, то из всего этого и рождается дружная школьная семья. Поэтому так хорошо дышать этим воздухом и греться у их костра. Галина Крупина Рисунки Анисьи Шарафутдиновой

Несколько дней уходящего лета Своим содержательным рассказом о каникулах, об участии в крестном ходе, о жизни, о школьной дружбе порадовала Анисья Шарафутдинова редакцию „Кораблика“. Мы рассказывавли о ней и ее друзьях из СвятоНикольской школы в статье „Добрая жизнь“. А что интересного в вашей школьной жизни, наши дорогие юные читатели? Расскажите о своих друзьях и об учителях, обо всем интересном. Нам очень хотелось бы, чтобы в нашей новой рубрике „Добрая жизнь“ вы нашли себе образом исцелились больновых друзей. ные ноги. Дядя Сережа, к которому мы приехали, рассказал нам, что каждый год после праздника святых первоверховных апостолов Петра и Павла проходит крестный ход из Тихоно-Луховского монастыря в Кострому. Мы решили поучаствовать в этом событии, но в Лух добраться мы не смогли. Этому помешал сильный дождь. Он лил и лил весь день. Это был настоящий потоп! Крыльцо плавало в воде, река сильно разлилась, затопила огороды и нарушила изгороди. Мы бродили по колено в воде и представляли себя великими сказочными путешест в ен н иками. Нам было смешно и радостно! К крестному ходу мы присоединились в Волгореченске, в недавно построенВ середине лета я с млад- длинные тенистые аллеи. ном храме в честь шими братьями приехала в Старые одноэтажные дома преподобного ТихоНерехту. Это очень краси- с необыкновенной красо- на Луховского. Там вый старинный город. Мне ты наличниками, похожи- я узнала о препопоказалось, что я попала ми на кружево. За городом добном Тихоне. В в девятнадцатый век. Не находится женский монас- храме было тихо хватало только барышень в тырь в честь преподобного и покойно. Казапышных кружевных пла- Пахомия Нерехтинского. лось, что я здесь тьях под зонтиками и важ- С монастырской горки ви- совершенно одна ных купцов с золотыми ча- ден источник. От него надо и преподобный сами. Тихая река медленно подняться несколько раз где-то очень-очень совершает поворот к вели- вверх по многочисленным, близко. Зайдя в чественно возвышающему- протоптанным прихожа- притвор, я увидела ся храму. Большой мост, нами и паломниками тро- наставление. Оно так от которого вдаль тянутся пинкам, чтобы чудесным

мне понравилось, что я себе его переписала: „Прежде, чем зайти в собор, головной сними убор. Злые мысли отгони, не нужны тебе они. Богомольцев не толкай, к чину в храме привыкай. Богомыслие храни, лень подальше отгони. Хоть старушка, хоть девица, не посматривай на лица. Очи в землю опусти, о грехах своих грусти. И скажу я от души: храм оставить не спеши. Стой на службе до конца, слушай проповедь отца“. Раздался удар колокола. Люди начали строиться в цепочку один за другим. Из храма вышел настоятель монастыря, священники, хор, в дверях появилась икона Божьей Матери „Державная“, за ней — образ Царя-страстотерпца Николая, следом — икона преподобного Тихона Луховского. Иконы проносили над людьми, а те, кто опаздывал, забегали вперед и ждали, когда иконы пронесут над их опущенными головами. Все молились и просили Владычицу благословить на далекий нелегкий путь. Колокола звонили все громче и громче, призывая людей к покая-

нию. Батюшка начал молитву и люди дружно подхватили ее. Все с радостью на душе шагали вперед, а колокол все бил и бил, но звук его становился все тише. Прошло еще немного времени, раздались его последние удары, и все стихло.

ту и ласку. Казалось, что душа парит в облаках. В такие минуты хочется слушаться Его и бесконечно благодарить! Уже скрылись за темным лесом огромные трубы электростанции. В дымке заблистала река Волга. Ре-

Люди с молитвой на устах шли легко и быстро, будто не касаясь земли. Солнце ярко светило, и все вокруг сулило радость, счастье и на душе было светло-светло. Улыбки сияли на устах людей, а природа славила Всещедрого и Всемилостивого Бога. Каждый чувствовал Его любовь, забо-

бятишки побежали вперед полюбоваться ее тихим течением. Был объявлен привал. Многие прямиком направились к воде. Я вместе со всеми решила окунуться. Войдя в воду, я почувствовала себя маленькой песчинкой, которую несет река времени. Как много людей прошло по берегу Волги, а она все также невозмутимо-прекрасна! Мы продолжили путь по русской глубинке. Дорогу окружали цветущие луга, встречались заводи. Леса как бы охраняли эту красоту, а дорога убегала вдаль. Каждая травинка колышется при неосторожном дуновении ветерка. Каждая травинка, каждый камыш чем-то необычен. Шелест листьев, пение птички, дуновение легкого ветерка — все заставляло думать о всемогуществе Бога. Только задумайся: соловей — маленькая птичка, а поет такие песни, которые не услышишь

нигде! Даже самые лучшие певцы не могут сравниться с ним. Леса, деревья, птицы — все благодарят Бога. А ведь и человек также может и должен восхвалять Создателя! Все шли вперед. Я с братом остановилась, чтобы полюбоваться этой красотой, запомнить ее и запечатлеть в сердце. Ведь это наша Родина, Россия! Каждое мгновение заставляло любить Родину еще больше, чем прежде. Мы смотрели вокруг, и из наших уст рвалась песня: „Вижу чудное приволье, вижу реки и моря! Это русское раздолье, это русская земля!“ К нам подъехал автобус, собиравший отставших, он довез нас к крестоходцам, и мы продолжили путь. Следующий привал был возле часовни, посвященной святой царственной мученице Александре. Часовню построили в память о людях из ближней деревни, погибших в смерче. Мы расположились возле молоденьких березок на трапезу, которую раздавала полевая кухня. Отдохнув, женщины запели песню, которую сочинила одна из наших поваров девять лет тому назад. Мне очень понравились ее слова, и я их записала. „То солнце печет нас лучами, то дождь благодатный польет. Молнии с треском сверкают, а люд православный идет.

Ноют спина и колени, и волдыри на ногах, Души же наши омыты, светлая радость в глазах.

ди показалось Сухоногово. Там нас ждали и ужин, и ночлег. Утром на Литургии пел монашеский хор Вала-

Ипатьевский монастырь

Юные девы в платочках, как ангелочки, идут, Образ святой Чудотворца юноши дружно несут. Видишь ли Ты, преподобный, Тихоне, отче святой Эти крупиночки веры, словно песок золотой!“ Мой брат увидел огромные белые грибы и так увлекся их сбором, что заблудился и отстал. Пришлось немало побегать и поволноваться, чтобы разыскать его. Уже солнышко склонилось к закату, освещая своими лучами быстро движущихся людей с хоругвями и иконами. Впере-

амским распевом. Исповедовал игумен монастыря Агафон. Мой брат познакомился с кадетами — воспитанниками Тихоно-Луховского монастыря и сразился с ними на воображаемых мечах-палках, но сразу же был побежден. Крестный ход направился к Волге. Там нас ожидал белый теплоход, который был окружен белыми чайками. Они провожали нас всю дорогу до Костромы. На теплоходе собрались вместе монастырский хор, регенты и священство. Всю дорогу они пели русские песни, а

люди на теплоходе им подпевали. Это был великолепный единодушный хор. Все голоса слились в один и ввысь уносились слова: „Встань за веру, Русская земля!“ В Костроме крестный ход встречали десантные войска, они прошли с нами мимо памятника русскому герою Ивану Сусанину до Анастасьинского монастыря, где находится чудотворная икона Божьей Матери „Феодоровская“. Затем наш путь лежал к Ипатьевскому монастырю. Этим же путем шел русский народ в 1613 году, чтобы призвать на царствование Михаила Романова. В Ипатьевском монастыре началась торжественная ночная служба. Вел ее сам архиепископ Костромской и Галичский Александр. Он стоял перед Феодоровской иконой на ступенях, где почти 400 лет назад стоял Михаил Федорович с матерью княгиней Марфой, которая не хотела

благословить его на царство, опасаясь за его жизнь. И лишь перед Феодоровской иконой она упала на колени, увидев, как Матерь Божия с иконы протянула к ним руки. Русский народ клялся в верности Царю и всему роду Романовых. Так же, как и в те далекие дни, сейчас перед иконой вновь стоял русский народ и горько сожалел о содеянном в восемнадцатом году. Покидая те края, я испытывала сложные чувства. Радость от проделанного пути и грусть оттого, что так быстро все закончилось. Мне очень захотелось проделать этот путь и в следующем году, снова восхититься красотой русской природы и опять почувствовать любовь Бога к людям! Но пора возвращаться домой, готовиться к встрече с друзьями, с новыми учителями, с новыми трудностями и радостями. В дороге я написала об этом стихотворение:

Как лето пролетело незаметно и в школу снова нам пора, Уж листья потихоньку облетают и спала эта летняя жара. А отдыхать осталось нам немного, мы не забудем дорогие дни. Ведет прямая к школе нас дорога, и в сердце все минуты ты храни. Не позабудь, как вместе мы учились, терпели горести и неудачи, Как вместе пели мы и рисовали, как трудно было нам решать задачи, Но эти долгие, загадочные годы мы будем в памяти хранить Ведь дружбу в первый раз мы здесь познали и этого никак не позабыть. И может все сложиться неудачно и трудно будет в жизненном пути, У Бога попроси благословенья и он поможет реку скорби перейти. Анисья Шарафутдинова

СказочнаZ СТРАНА

Ивана Билибина

ы тихонечко перевернули страничку? Это надо было сделать для того, чтобы не вспугнуть сказку. Вы уже, догадались, что попали в сказочное царство? Вот посмотрите: наверху, по ночному небу, уже начала свой бесшумный полет ступа Бабы Яги, на ветви сосен опустились вещие вороны, готовятся запеть свои сладкие песни прекрасные птицы — сирины. Василиса Прекрасная уже вошла в жуткую непроходимую чащу заповедного леса. Дальше вы увидите, что Иван-царевич поймал волшебную Жар-птицу. Все странички этого царства наполнены сказочными героями и волшебством. Богатое, обширное сказочное царство на страницах многих книг создал замечательный русский художник Иван Яковлевич Билибин. Это на его иллюстрациях к сказкам Б. М. Кустодиев. «Портрет Ивана Билибина». 1901 г. обыкновенный пень становится сторож- хую деревеньку Егну Тверской гуким, сказочным существом. Коряга и бернии и был так очарован русской разбитое молнией дерево тоже обора- природой, что именно в то лето и начиваются какой-то небывальщиной. А рисовал иллюстрации к своей первой легкое облачко в небе — это уж точно книжке — „Сказке об Иване-царевиче, Финист-Ясен Сокол летит. И становит- Жар-птице и о сером волке“. Тогда-то и ся немножко страшно, даже жутко, но родилась полная чудес, любимая и деи радостно! Радостно потому, что сказ- тьми и взрослыми знаменитая „билика всегда захватывает воображение, и в бинская“ детская книжка. И засияли то же время точно известно, что какие его книжки чистыми красками, ярким бы страшные страхи не происходили, серебром. Все они имели красивую навсе равно все закончится хорошо. Ведь рядную обложку. Его книжки всегда в сказках всегда добро побеждает зло! хочется взять в руки, как драгоценСказки на билибибинских рисунках ную шкатулку, сработанную народным живут уже сто восемь лет. Начал он их умельцем и долго рассматривать все рисовать совсем молодым — в двадцать картинки. три года. А родился Ванечка Билибин Книжку-то молодой художник на16 августа 1876 года в Петербурге в се- рисовал, а вот денег, чтобы ее издать мье военного врача. Его дедушка был у него не было. Но получилось, как в из Калуги, так что художник-сказоч- сказке. Его богатая тетушка была очаник происходит от калужских корней, рована талантом племянника и решизначит, наш земляк. ла оплатить издание сказки. Она обраЗакончив гимназию, Иван поехал тилась в лучшее по тем временам изучиться в Германию, в Мюнхен, в из- дательство в России — в Экспедицию вестную в те годы в Европе школу ху- заготовления государственных бумаг. дожника Ашбе. Но все же вскоре вер- Там тоже были покорены рисунками нулся в Россию и поступил в Тенишев- Билибина. И тут же заключили с ним скую студию при Академии художеств, договор на издание целой серии книздесь он стал учеником знаменитого жек-сказок. Книжки были замечательхудожника Ильи Репина. но напечатаны — на высоком полиграЛетом 1899 года он поехал на лет- фическом уровне, на прекрасной буманюю практику к своему другу в глу- ге, большим тиражом и по умеренной

цене. После революции 1917 года это издательство было переименовано в ГОЗНАК. Оригиналы рисунков Билибина хранились в музее издательства. И вот, уже в ХХ веке, в шестидесятые, а потом и в восьмидесятые годы ГОЗНАК переиздал все сказки, оформленные Билибиным. Такого удивительного „оживления“ книжек не было ни до, ни после. Билибин работал очень много и рисовал быстро. В день за рисунком он просиживал по десять-двенадцать часов. У художника был лакированный ящичек со множеством тюбиков тонкотертой краски. Он начинал работу с наброска эскиза будущей композиции. Затем брал прозрачную кальку, перерисовывал на нее композицию, дорабатывая детали, и переносил на ватман. И после этого раскрашивал рисунок акварелью. Это был очень трудный метод рисования, он требовал колоссальной трудоспособности, твердой руки и

„стальной линии“. Товарищи по искусству прозвали его „Иван — железная рука“. Сам он вычислил для себя такую норму: „Пять квадратных сантиметров живописи в день и ни миллиметра больше — это предел для добросовестного графика“. Билибин щедро украшает свои рисунки орнаментом, характерным для народного творчества. У него орнамент расцветает и на рамках, и на одежде сказочных героев, и на предметах быта. Этот прием усиливает, насыщает затейливый и сказочный мир, созданный вымыслом художника. И в то же время художник ярко передает характеры своих героев. А ведь они очень разные — прекрасные девицы и добры молодцы, цари и царевичи, злодеи и простаки. И одержимы они подчас совершенно разными чувствами — добротой, надеждой, верой, а то и страхом и злобой. В иллюстрациях все вторит именно этим чувствам. Вот Василиса

Прекрасная, терпеливая и кроткая. Мы явственно чувствуем ее обаяние юности, чистоты и нравственной силы и понимаем, что называют ее Прекрасной не только за красоту, но и за сочетание редких душевных качеств. Она не испугалась ни жуткого, таинственного, непроходимого густого леса, ни зловещего, призрачного белого всадника. Ее не сломили ни козни злой мачехи, ни страшные призраки, ни злоба Бабы Яги. Так же прекрасна и другая героиня — жена стрельца из сказки „Поди туда — не знаю куда“. Она смиренно опустила голову и потупила очи, выслушивая искушающие речи могущественного царя, но совершенно очевидно, что никакие посулы ее не прельстят. Характеристику героев подчеркивает и костюм. Посмотрите, как богато орнаментирован парчовый наряд царя и его ближнего боярина. А сарафан стрельчихи прост и скромен, но именно этот наряд сообщает образу молодой женщины монументальность, на него мы в первую очередь обращаем внимание. Царя затмевает его богатая одежда. Совершенно очевидно, что его речи своей цели не достигнут, чувство гордости и собственного достоинства молодой красавицы сломлены не будут. Совершенно другую характеристику дал художник, изображая царя из народной присказки „Жил был царь…“. Эту присказку художник добавил к тексту сказки о царевне-лягушке. Сказка уже закончилась, закрыта ее последняя страница и вдруг…, как будто „на бис“, еще одна страничка с забавной присказкой: „Жил был царь, у царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало; не начать ли сказку сначала?“ И она здесь оказалась очень к месту, внося неповторимую нотку народного юмора: сказочный царь такой смешной, что, смотря на него, удивляются даже куры с петухом. Всего Иван Яковлевич создал иллюстрации к девяти народным сказкам. А

потом еще к двум сказкам А. С. Пушкина. Так появились нарядные книжки „Сказка о царе Салтане“ и „Сказка о золотом петушке“. В отличие от многих подобных случаев современники художника сразу признали и приветствовали появление билибинских книжек, распознав в них появление нового вида искусства. Очень поэтично написал об этом критик С. Лукомский: „На свете не перевелись еще добрые феи. Одна из них стала художницей от жалости к слишком практичному человечеству, и с тех пор ее волшебная палочка превращает мир в графические сказки …Кроме шуток, графика — дар фей, особый язык на котором дозволено сказать то, чего не скажешь ни на каком другом. Для Билибина фея-графика нарядилась в узорный сарафан и заговорила на языке былин и сказок“. Большой творческий успех никогда не приходит случайно, просто так, не заслуженно. Билибин был энциклопедически образованным, у него была колоссальная библиотека, он изучил много языков, в том числе и древних (в частности, древне-арамейский, на котором говорил господь Иисус Христос). Он до мельчайших деталей знал историю некоторых эпох России, восточных и западноевропейских государств. У него были научные труды по истории русского народного искусства, он ездил в далекие экспедиции на север и привозил оттуда редкостные коллекции предметов народного искусства. На их основе был создан Русский этнографический музей. Но грянула революция 1917 года, которую художник не принял. Сразу же после этих событий он уехал в Крым, где два года прожил затворником. А в 1920 году вместе с остатками белой армии и беженцами покинул Родину. Сначала он попал в Египет. Здесь тоже признали его талант и он был завален работой. В 1925 году он переехал в Париж — центр художественной жизни Европы. Его судьба и тут сложилась благополучно. Он делает изумитель-

ные декорации к постановкам русских опер. Зрители многих столиц Европы восторженно аплодировали, лишь только открывался театральный занавес и они видели блистательные декорации Билибина. Нарасхват шли книги русских и французских авторов с его иллюстрациями. И все же… он тоскует по России, ему кажется, что вдали от родины его искусство мельчает, иссякает. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стало предложение одного из парижский издателей, который рекомендовал ему отказаться от его русского имени и взять псевдоним с французским звучанием. Иван Яковлевич в советском посольстве добивается разрешения вернуться в Россию. И через двадцать шесть лет разлуки, в сентябре 1936 года, он вновь ступает на родную землю, вернувшись в родной для него город, который, к этому времени, был переимено-

ван в Ленинград. Билибин с головой окунается в работу: иллюстрирует книги, пишет театральные декорации, готовит научные статьи по истории искусства. Но счастью встречи с Родиной не суждено было продлиться долго. В 1941 году немцы напали на СССР, началась Великая Отечественная война. И вскоре немецкие войска осадили его родной город. Ленинграду предстояло героически выстоять 900 дней блокады. В сентябре 1941 года, когда вражеское кольцо еще не полностью сомкнулось вокруг осажденного города, нарком просвещения предложил И. Я. Билибину, которому исполнилось 66 лет, переправиться в глубокий тыл. Но разве мог художник — сказочник так закончить свою жизнь? Он ответил: „Из осажденной крепости не бегут, ее защищают“. И, страдая от голода, холода и тяжелых лишений, он защищал свой город, сколько мог. Он умер от истощения на 152 день осады в подземном бомбоубежище, не выпустив из рук кисточку. Он до последнего часа своей жизни рисовал. На его рисунке был изображен былинный богатырь Дюк Степанович, который сокрушал врагов земли русской. Иван Яковлевич создал удивительный мир прекрасных детских книг. Для чего он это сделал? Чтобы поразить детишек своим прекрасным, светлым, добрым миром, наградить их на всю жизнь воспоминанием о пережитом в детстве счастье встречи со сказкой. Для чего нужны эти воспоминания? Чтобы, вырастая, вы ребята, вновь и вновь обращался к этим сказкам и иллюстрациям, постигая и высматривая в них все новые глубины. Ведь первое третье, десятое прочтение… И семечко прочтение прекрасной книжки в де- прорастает — в стебелек, в маленьтстве это как посев в особенно благо- кое деревце, которое затем зацветет и датную почву. Потом происходит второе,

Братья наши меньшие

Кошки всегда прибегают на зов, Если, конечно, в этот момент у них нет дела поважнее...

Жили-были семь кошек. Жили они в одном доме. Но при этом родственниками не были. Впрочем, нет, вместе с кошечкой Ривзой жил ее сыночек Рики. Все остальные были просто соседями, что не мешало им жить одной семьей. Потому что у всех у них были одни хозяева. Возможно поэтому жили они дружно. Даже из-за еды не ссорились: у каждого была своя мисочка. Это им упрощало задачу — сначала надо было быстренько съесть еду в своей тарелке, а потом тихо боком отжать соседа от его еды. Но и это происходило мирно. Тому, кто в конце концов оставался без еды, хозяйка подкладывала добавку. Жили они на Роще, в со бственном доме. А еще там были сад и огород. Поэтому кошки редко выходили „в свет“, на улицу. Зачем, когда под боком было все необходимое? На тенистых деревьях можно было спать целый день, если было жарко, а, если хотелось больше тепла, можно было растянуться на солнышке среди цветов на клумбах, ну а, если было желание как следует погреться, можно было зайти в теплицу —уж там — то жара как в далекой Африке. Жили они вполне счастливо. Хозяйки — бабушка и две ее внучки. Бабушка, правда, требовала соблю-

дать приличия и дисциплину, ну а внучки разрешали все. Поэтому те, кто в какой-то момент вдруг начинали сомневаться в силе любви хозяек, проверяли эту силу на деле. Как? А очень просто. Вспрыгивали на стол и начинали там прохаживаться, ложились на тетрадки и книжки внучек, когда они делали уроки. Если их прогоняли — все, значит,не любят. Кошки в с я -

чески демонстрировали хозяйкам, что это не справедливо и что они, кошки, обижены. Уходили в дальний угол, жалостливо сворачивались в маленький клубочек и целых … ну, минут десять не обращали на хозяек никакого внимания. Впрочем, девочки и этих десяти минут не выдерживали, они бросались к кискам, начинали их ласкать, обнимать,

сажали к себе на колени. Заканчивая конфликт, кошки начинали упоительно мурлыкать. А это тоже, знаете ли, непросто. Попробуйте-ка помурлыкать полчаса. Вы это вряд ли сможете. Даже ученые до сих пор не знают, как это у кисок получается — мурлыкать! Кроме того, мурлыканье — очень искренний процесс. Ни одну кошку нельзя заставить мурлыкать насильно! Были все семь кошек совершенно разными. На примере этих кошек их хозяйки очень глубоко прочувствовали справедливость английской пословицы: обыкновенных кошек не бывает. Они все имели яркую индивидуа льность. Двое из компании были беспородными, что, впрочем, тоже совершенно не упрощало их личность. Остальные были с явными признаками той или иной породы. Одного из котов — рыжего Басю привезли из Англии. Его порода называлась „английский красный“. Вот на снимке он- маленький. Так девочки укладывали котенка спать. Маленькие хозяйки звали кота „сэр Бася“. Из Англии его привез в подарок очень серьезный человек — телевизионный международный обозреватель, друг семьи. Другого большого, пушистого кота назвали Мауся в честь котенка из сказки Корнея Чуковского.

Он был сибирской породы. Когда Мауся родился, он был таким маленьким, что старшая из внучек — Маргоша носила его в кармашке своей кофточки. А когда он подрос, она носила его в корзиночке. Маргоша считала Маусю своим собственным котом и сама его воспитывала. Она обучала его всяким фокусам: он умел давать, как собачка, лапы, он ел за столом из своей тарелочки, сидя на скамейке и положив на стол лапки и никогда не путал свое место за столом. Конечно, он умел „служить“ и прыгать через обруч. Но самое главное, — Маргоша научила его петь. Они усаживались на лестнице на второй этаж. Маргоша начинала петь вальс Штрауса „Голубой Дунай“, и Мауся тут же „полдмяукивал“ на высоких нотах. Вторая мелодия, на которую кот реагировал, была „Гимн СССР“. Только в этих двух случаях Мауся „подпевал“. Никакие другие мелодии ему не нравились. С возрастом Мауся все больше любил провести вечерок, философствуя, сидя в кресле у камина. Мауся был очень добрым, он всегда всех жалел и успокаивал. Если кто — то начинал недовольно ворчать, Мауся подходил и лизал его в лобик и носик. Однажды, когда заплакала младшая из внучек — Алиса, он тут же подбежал к ней, положил ей на плечо лапу и стал лизать ей щечку. Редко, но все же бывало, что между нашими кошками вспыхивали ссоры, они начинали друг на друга ворчать и принимать в о -

инственные позы. Если Мауся был рядом, он тут же подбегал и просто очень грозно смотрел на забияк. Этого было достаточно, чтобы те тут же стыдливо разошлись. Среди самых отчаянных забияк всегда был Темочка. Так назвала своего любимого котика Алиса. Он был черно-белый, очень шустрый, увлеченный охотник. Он казался сплошным одним натренированным, как у культуриста, мускулом.

преданностью, она забыла о бдительности. А у Темочки были далеко идущие планы. Пока хозяйка доставала ключи, отпирала дверь, кот схватил самую большую рыбину и по дорожке помчался в самый дальний угол сада. Бабушка, потрясенная таким вероломством, бросилась за ним. Темочка мчался, держа рыбу в зубах, а ее хвостом, как веслом, веером вдоль дорожки взвихривал снег. Это было так смешно, что

Его любимым занятием было спрятаться в пакет, а потом неожиданно выскочить оттуда и напугать хозяек. Он вообще всем остальным занятиям предпочитал засаду и охоту. Однажды бабушка вернулась с базара. В сумке у нее вместе с другими „вкусностями“ была рыбка для кошек. Наверное, эти рыбьи хвостики выглядели так аппетитно, что Темочка, встречавший хозяйку у крылечка, не выдержал искушения. Бабушка была растрогана тем, что Темочка встретил ее и явно ее ждал, хотя дело было зимой и стоял мороз. Умиленная такой

его преследовательница, забыв про праведный гнев, рассмеялась, и погоня продолжалась уже скорее по инерции и желанию выяснить, чем все это кончится. Темочка добежал-таки до дальнего угла. Здесь росло большое дерево, на ветках которого примостилась ворона. Темочка устал от бега с тяжелой ношей да и вряд ли было приятно тащить в зубах холоднющую замороженную рыбу. Он выдохся и, чтобы передохнуть, кинул рыбу на снег. Но вороне зимой пищу добывать еще труднее, чем домашнему коту и она, видимо, решила, что ей рыба более необходима. Пока Тема переводил дыхание, она

их больше. А уж беленького Заю она бы заметили сразу, и тогда бы не избежать неприятного разговора. Наступала уже вторая ночь заиной осады дома, бабушка и внучки не выдержали и пустили его ночевать, ну а дальше, мол, разберемся. Зая поел и лег спать на лестнице. Он, не просыпаясь, спал двое суток. Всем было его очень жалко. К тому же, когда он, наконец проснувшись, открыл глаза, хозяйки увидели, что они у него разные: один изумрудно — зеленый, а другой — голубой, как бирюза. И они стали убеждать друг друга, что нельзя же выгнать такого необыкновенного кота с глазами, как драгоценные камни. Внучки сказали бабушке: „ Но ведь наша мама — твоя дочка. А дети должны слушаться родителей, вот и скажи ей, что ты так решила“. На том этот маленький заговор и закончился. Когда мама приехала, любопытный Зая тут же выскочил посмотреть, кто приехал. Широко раскрыл свои необыкновенные глаза и… очаровал маму. Все было понятно, оправдываться было не нужно. Вскоре все заметили. что Зайка — большой любитель цветов. Он рассматривал их с восхищением, он осторожно с ними играл. Он из с упоением нюхал. Когда он вырос, то стал считать себя стражем территории. Он не пускал на участок чужих кошек и

собак, он всегда давал понять хозяйкам, что пришел кто — то чужой и долго не отходил от гостей, изучая, нет ли чего у них на уме подозрительного. Всех остальных кошек, кроме Мауси. ему удалось подчинить. Он стал лидером.

Но самым первым котом, который решил, что будет здесь жить, был Акакий. Тогда еще и бабушка с дедушкой жили в Москве и в Рощу приезжали только на лето, в отпуск. И как-то раз они заметили, что уже несколько дней за ними издалека наблюдает какойто зверь. Он прятался в кустах. Даже издали было заметно, что он очень грязный, шерсть висела на нем клочьями и казалось, что на нем надета какая-то рваная юбка. Ясно было, что кот беспризорный. Стали ему в блюдце оставлять

еду. Он ее ел только тогда, когда никого не было рядом. Так продолжалось больше недели. И вдруг как-то вечером, вернувшись из гостей, бабушка с дедушкой застали „дикаря“ как ни в чем не бывало сидящим на крылечке и поджидающим хозяев. Он попросился войти с ними в дом. Удивившись его смелости, его впустили, дали поесть, показали место, где можно спать. На следующий день его вымыли, расчесали шерсть, спала с него безобразная юбка. Но он был очень пуглив, вздрагивал и прятался от любого шума, боялся брать еду из рук. За эту его сверхзастенчивость его и назвали как гоголевского героя Акакий Акакиевич. У бабушки с дедушкой кончился отпуск и пришлось Акакия увезти с собой в Москву. Он очень тяжело пережил дорогу. Когда приехали, он тут же спрятался под диван и долго оттуда не показывался. С большим трудом привыкал к московским порядкам. В Москве его повезли к доктору — ветеринару. Оказалось, что от долгого голодания Акакий тяжело заболел. Его лечили, держали на диете. И, как положено, „тепло и ласки“ вылечили глазки. Пост е п е нн о

подлетела, схватила рыбу и перемахнула с ней через забор. Тут уже подбежала к месту происшествия и вконец обессилевшая от смеха хозяйка. Надо было видеть, как еле пришедший в себя от возмущения Темочка, кинулся к ней, чтобы призвать ее в свидетели столь вопиющего разбоя. Если бы он только мог, он, наверное, потрясал бы лапами и громко бы возмущался бесстыдством воровки. „Ах, Темочка, видишь, как плохо, когда воруют! Ты-то тоже у нас оказался вором, так что вы с вороной — два сапога пара“. Тем не менее бабушке „удачливого добытчика“ было жалко. Они мирно пошли домой, и Темочка получил свой не весьма заслуженный кусочек колбаски. Ни для кого не было секретом, что несмотря на щепетильно соблюдаемое равенство, наибольшей симпатией бабушки пользовался Рик — сыночек Ривзы. Бабушка считала, что он самый интеллигентный и настоящий кошачий аристократ. У него, действительно. как у маркиза были как будто бархатный черный комзольчик, белые „перчаточки“ и „носочки“ и белоснежное „жабо“. Но дело, конечно, было не во внешности. Он во всех ситуациях оставался очень умным, наблюдательным и добрым. Он, единственный среди всех наших кошек, с удовольствием, даже с азартом поддавался дрессировке: ходил на задних лапах, мог кружиться, как

будто танцуя вальс, по приказу ложился на пол и выделывал кульбиты, стремглав взбирался и спускался с садовой лесенки. Бабушка подносила его к высокому столбу и говорила ему: „Ап!“ Рик стрелой взмывал вверх и сидел наверху, пока бабушка не начинала хлопать и восхищенно кричать: „Ай, браво, ай, молодец!“ Только тогда, насладившись успехом, Рик скатывался вниз. Остальные кошки делали вид, что презирают Рика за его выступления и за то, что он отказался от столь любимой и лелеемой ими лени. Кроме того они считали, что, конечно, кошка и дрессировка не такие уж и несовместимые понятия. Они хорошо знали, что за какие- нибудь два дня любая кошка может выдрессировать кого угодно. Но кто-то, а юные хозяйки — внучки, конечно, знали, что к Рику они просто ревнуют. Потому что, ну что

тут греха таить, сами не раз спрашивали у бабушки: „Нет, ты все-таки скажи, кого ты больше любишь — нас или Рика?“ И уж совсем смущало их, что бабушка в ответ только улыбалась и покачивала головой. „Так и непонятно: все таки да или нет?“ Но больше всех ревновал и старался стать любимцем хозяйки белоснежный „сиамец“ Зая. Он сам выбрал их себе в хозяев и решил жить в их доме. Пришел неизвестно откуда, очень уставший и худой. Двое суток он „осаждал“ дом и не хотел уходить, хотя все три хозяйки, скрепя сердце, его прогоняли. Дело в том. что очень недовольна таким количеством кошек у нас была мама бабушкиных внучек. Они с папой работали и жили в Москве, но без своих дорогих родных скучали и часто их навещали. Так вот мама, едва переступив порог, начинала считать, сколько в доме кошек и не стало ли

он выздоровел, и к Новому году стал пушистым белорыжим красавцем. Ветеринар сказал, что Аканя — кот персидской породы. Белого цвета в его окрасе было гораздо больше. Рыжими были только ушки и хвост. Он был таким красивым, что, увидев его, актриса Ия Савина, упросила бабушку приносить его на съемки телепередачи, в которой тогда артистка снималась. Так бабушка несколько дней ходила к себе на работу с котом. Через некоторое время передача „Героини пьес Островского“ была показана по нескольким каналам телевидения. И все спрашивали: „Где вы достали такого красивого кота, такого фотогеничного, такого артистичного?“ Бабушка тайну не выдавала. Не могла же она сказать: „Его достали на помойке в Роще“.

Так рощинский Аканя сделал необыкновенную карьеру. Самой скромной среди семерых кошек была кошечка Ривза. Кошечка была гладкошерстной, белой с серыми пятнами. Но ее мордочка отличалась необыкновенной выразительностью. Большие зеленые глазки, как у настоящей модницы, были обведены „черным карандашом“ и смотрели очень нежно и ласково. Ее взяли совсем больным котеночком из Пафнутьева монастыря, куда часто подбрасывают котят. Ее трогательно пытался лечить монастырский привратник, но без помощи ветеринара вряд ли бы это кончилось успехом. Маргоша с Алисой пожалели котенка и упросили бабушку пойти с ними и спасти маленькую киску. Потом все вместе по-

ехали к врачу. Ривза поправилась, но на всю жизнь осталась очень нервной и недоверчивой к чужим людям. Она выросла очень послушной и старательной. Ну просто отличница! Среди кошек ее авторитет был непоколебим. Ее все слушались, в том числе и самые задиры — Темочка и Зая. Ей уступали самое теплое местечко. Даже верхнюю ступеньку лестницы, из-за которой обычно шел спор. Бабушка с внучками, общаясь с кошками, давали им самые разные определения: самые хорошие, самые смелые, самые находчивые и, конечно, самые любимые. И, согласитесь, это самая лучшая порода — ЛЮБИМЫЕ. Разве любимые кошки — не лучшее украшение дома? Кошку не любит только тот, кто еще не встретил СВОЮ кошку. Алла Тагиева

Про обидчивую сороку и двенадцать воробушков Ребята, недавно я познакомилась с удивительным человеком — Еленой Федоровной Зайцевой. Ей восемьдесят два года. Обычно у людей — это время гл у бокой старости,

н е мощи и нездоровья. Но Елену Федоровну время совершенно не коснулось. Она энергичная и веселая, целыми днями может ходить по лесу без устали и людям, которые на тридцатьсорок лет ее моложе, за ней не угнаться. Общаясь с ней, убеждаешься в том, что когда человек живет по Заповедям Господним, когда он проводит свою жизнь в ладу с миром Божиим, когда в его сердце живет чувство родственной близости с каждым деревцем и каждой птичкой, то Господь дает ему чувство радости и силы жить долго и бодро. А еще посылает много интересных встреч с людьми, птицами и зверушками, дает понимание тайн Божьего мира и укрепляет в вере. А жизнь Елены Федоровны была очень нелегкой.

Когда девочке исполнилось двенадцать лет, арестовали объявили врагом народа и отправили на долгих одиннадцать лет в лагеря любимого отца, в прошлом офицера царской армии, четырежды Георгиевского кавалера, получившего свои награды из рук самого Государя. Мама осталась с восьмю детьми на руках, но духом не падала, помогли выжить люди. Елена Федоровна вспоминает, что их дом был всегда полон людьми, потому что мама лечила людей травами, и страждущие со всей волости приезжали к ней за помощью. Первый раз маленькая Лена поверила в целебную силу трав, когда увидела, как мамины отвары и настойки вернули к жизни тяжелобольного мальчика. Когда его привезли, ребенок был такой слабый, что даже голову не мог держать, тяжелейшая дизентерия довела его до полного изнеможения. Мама сказала, чтобы его оставили у нее, так как домой его в таком состоянии не довезут. Каждые три часа она поила его настойкой конского щавля и уже через несколько дней мальчик сам встал на ноги, стал есть и потом совсем окреп. И жизнь пошла по-прежнему, как ни в чем не бывало. „Мама, а как травки лечат?“ — спрашивала Лена. И всегда слышала один и тот же ответ: „Только Бог знает — лечат да и все“. Во время войны, мама дневала и ночевала в госпитале, с утра до ночи перевязы-

вала раненых. Дети мешками собирали по ее просьбе крапиву. Она разминала ее, делала мазь и смазывала этой кашицей бинты, прикладывая их к ранам. Многих поставили на ноги мамины травы. Мама не только лечила людей, но и делила с ними последние крохи хлеба, а ведь у нее на руках было восемь детей. Каждый день мама посылала Лену с сестрами отнести в соседние дома то мисочку картошки, то еще какую-нибудь еду. Лена вспоминает, как увидела, что в подвале осталось не больше двух ведер картошки, а мама все посылает то одним, то другим. „Мама, картошка, наверное, уже совсем кончилась, что же мы сами будем есть, зачем ты все раздаешь!“ „Не переживайте, и нам, и людям хватит, Бог даст“. Не поверила тогда она маминым словам, спустилась в подвал и обнаружила, что стоят там те

же два ведра картошки, будто к ним никто и не прикасался. Так Господь укрепил веру маленькой Лены, явив ей чудо. Я попросила рассказать ее, чему учила мама? „ Некогда было ей учить, слишком трудная была жизнь. Единственное говорила: „Живите по Заповедям Божиим —

любите Бога и людей не обижайте, не ленитесь и не объедайтесь, трудитесь на совесть — и все у вас будет хорошо. Да еще примером своим, добротой и любовью к людям и ко всему живому учила. А эта наука многого стоит“. Так Елена Федоровна и прожила свои восемьдесят два года, удивляясь Божьему миру, заботясь о всем живом, принимая и птиц и зверей, как проявление Божьей любви к человеку. Коротенькие истории, которые она рассказала мне, вряд ли могли произойти с человеком равнодушным и холодным, а с ней и не могло быть по-другому. Послушайте и вы их, ребята, послушайте и поучитесь. Вот что рассказала мне Елена Федоровна. История первая Звонкие квартиранты „В этот день на улице стоял лютый холод. На несколько минут я приоткрыла форточку на кухне и вышла в комнату. Мое внимание привлекло звонкое чириканье, доносившееся из кухни. Когда я вошла туда, то увидела, что на веревочке для сушки белья сидит целая стайка воробушков. Пересчитала — их оказалось двенадцать! Угостила их крошками, прикрыла форточку от холода. Мои квартиранты пригрелись и никуда не собирались улетать, наоборот, они стали обживать квартиру. С кухни перелетели в комнату и сели на спинку детской кроватки, где спала маленькая дочка Людочка. Когда девочка проснулась, воробушки начали весело чирикать, а девочка отвечала им такими жизнера до ст н ы ми „агушками“, будто разговаривала с

ними. Они очень полюбили сидеть на кроватке. Очень любили сидеть на голове и на плече, когда я кормила девочку грудью. Однажды, когда я вошла в комнату, птички смотрели на меня и тихонечко шипели. Оказывается, малышка уснула и они, наверное, просили меня не шуметь. Особенно они полюбили купаться вместе с ней в детской ванночке. Днем в солнечную погоду они вылетали в форточку на прогулку, а потом возвращались домой. Мы так к ним привыкли! Когда наступила весна, я сказала им: „Улетайте на свободу, вам надо своих деток выводить“. Словно поняв меня, они весело прочирикав на прощанье, улетели в леса и поля, оставив по себе теплые воспоминания на всю мою жизнь. Позже, читая внукам, а у меня их пятеро, детское стихотворение Валентина Берестова, я подумала, что написал он его и о моих звонкоголосых квартирантах тоже. Послушайте: „О чем поют воробушки в последний день зимы?

— Мы выжили! Мы дожили! Мы живы! Живы мы!“ История вторая Обидчивая сорока Одно лето я жила у своей подруги в селе Балабаново Николаевской области, расположенном на берегу реки Южный Буг. Лето было жаркое и я поселилась на веранде. Однажды, собирая травы, я нашла сороку с раненным крылом, она сидела на ветке и не могла взлететь. Я взяла ее, прочистила ранку, приложила примочку и забинтовала крылышко. Сорока осталась у меня на веранде, облюбовав себе место на подоконнике. Я кормила ее, больше всего она любила мясо. Нередко рано утром, проголодавшись, она настойчиво будила меня и требовала еды. Характер у нее был довольно неуживчивый и сварливый. Однажды я обратила внимание, что на моем новом плаще, который висел на вешалке, появились какие-то пятна. Подхожу поближе и вижу, что у меня в капюшоне лежит несколько кусочков мяса. Моя сорока где-то добыла себе пропитание и припрятала у меня в плаще. „Что же ты наделала! Испортила мне плащ, бессовесная!“ Я ходила по веранде и воспитывала свою находчивую добытчицу. Она молча смотрела на меня несколько удивленно, потом как раскричалась, как сварливая баба, подлетела, клю-

нула меня и села на подоконник, повернувшись ко мне спиной, втянула голову в плечи. В этой скорбной позе просидела она целый вечер и всю ночь. Видно, обиделась и „не разговаривала“ со мной. Утром, когда я, как всегда, пошла поплавать в реке, она полетела за мной всем своим видом показывала, что осознала свои ошибки и просит прощения. Тогда я позвала ее. Она радостно села мне на руку. Мы помирились. История третья. Они нас понимают. У подруги наседка вывела цыплят. Из четырнадцати маленьких писклявых комочков один был не совсем обычный — у него было совершенно гладкое тельце, без единой пушинки. Остальные цыплята, осмотревшись по сторонам, заметили это и начали его клевать. Я, увидев это забрала голенького цыпленка к себе. Сшила ему байковый сарафанчик, стала кормить его. По вечерам натирала тельце то растительным маслом, то

отварами трав. Прошло немного времени, и у моего подшефного появились перышки. Он быстро рос и становился таким ладным длинноногим петушком, просто загляденье! Уходить к своим он не хотел. Так и жил со мной на веранде, а когда начал петь, то пел звонко без устали, как будто бы благодарил. Все удивлялись. Обычно петухи поют в строгоопределенное время, а этот ходит себе и распевает на все лады целые дни напролет. Так, наверное, он хотел выразить свою благодарность за спасение или просто радовался жизни. И еще была одна история тоже с наседкой и цыплятами. Однажды, когда на улице началась сильная гроза и молния, в мою дверь ктото настойчиво постучал. Я открыла, и тут же на веранду вбежала наседка с маленькими цыплятами. Она уселась и стала собирать под крылышки своих пушистыех комочков,

стараясь всех их спрятать от непогоды и согреть. И вдруг, когда уже почти все угомонились, она вскакивает и начинает тревожно кричать и снова рвется на улицу, под дождь и ураган, и меня как будто с собой зовет. Я открыла дверь и пошла туда, куда побежала курочка. Увидела, что она что-то ищет в траве и сама стала приглядываться повнимательнее. Вдруг слышу уже не тревожное, а радостное кудахтанье, а рядом с ней вижу абсолютно вымокшее маленькое пищащее созда ние. Я взяла его в ладошку, и мы скорее побежали спрятаться от дождя. Мама-наседка снова удобно устроила свое потомство под пушистыми крыльями, покудахтала и угомонилась. От пригревшегося семейства исходил покой и радость. Как смогла она пересчитать своих малышей? Как додумалась попросить меня о помощи? И как хорошо, что постучала ко мне на веранду и попросила укрыть от непогоды! Птички, зверушки они все понимают. Когда-то наши прародители в раю понимали и птиц, и животных, разговаривали с деревьями, были на равных со всеми творениями Божиими. А потом произошло грехопадение, и Господь лишил людей этого дара. А животные и птицы остались такими же, как их задумал и создал Творец. Они все понимают, это мы не всегда можем понять их. А жаль! Рассказы Елены Федоровны