СЕЗОН ОТКРЫТИЙ НА БАЛТИКЕ

ПГ: Иван, привет, расскажите нашим читателям о себе.

Иван Боровиков: В дайвинге я больше двадцати лет, начинал ещё в Советском Союзе, правда, немного совсем. Квалификация эдванс тримикс- дайвер и много чего, ну и ещё ребризер- дайвер.

ПГ: Какие в этом сезоне у вас были важные находки? Начнём с самой первой и пойдём далее по сезону.

И.Б.: Самая первая наша находка — ​это санитарный транспорт «Калпакс», корабль — ​участник Таллинского прорыва кораблей в начальный период Великой Отечественной вой ны. В этот сезон мы постарались сделать максимум по кораблям Таллинского прорыва. Нам удалось много чего найти, относящегося к трагедии невероятного масштаба. Это крупнейшая военно-морская катастрофа в истории. За сутки погибли 62 корабля и унесли 16 тысяч человеческих жизней. Несмотря на такой масштаб трагедии, подводных исследований по местам гибели кораблей практически не было. Чтото немного там в районе Юминды исследовали эстонцы — ​нашли какие-то корабли на дне в районе бывших минных полей… В наших водах каких-то серьёзных подводных работ не делалось, и мы постарались уделить именно этому наше внимание.

ПГ: Иван, есть мемуары адмирала Кузнецова, который считает, что этот прорыв, конечно, трагедия, но удался главный замысел — ​удалось сохранить большую часть военно- морского флота, которая сыграла важную роль при обороне Ленинграда и в военных действиях на Балтике. Конечно, это было ужасно, но шла вой на, и у неё очень жестокие законы и принципы… Расскажите о находках по этой теме подробнее…

И.Б.: Вообще самой первой находкой в теме был легендарный эсминец «Новик», который успешно воевал ещё в Первую мировую. Он является главным героем повести Пикуля «Моонзунд», кстати. После революции корабль был переименован в «Яков Свердлов» и служил до 1941 года, пережив несколько реконструкций и ремонтов. Его мы нашли ещё в 2018 году. Примерно тогда же мы нашли и эсминец «Калинин». Эти два эсминца погибли на минных полях в районе Юминды во время Таллинского прорыва. Если говорить именно про поисковые работы в этом сезоне, то у нас первая экспедиция была в российские территориальные воды в районе о. Гогланд. Там сейчас военный полигон, но нам удалось с военными договориться, и мы сумели найти 4 транспорта из состава Таллинского прорыва, потопленные немецкими бомбардировщиками. Я не помню точно именно порядок находок, но «Калпакс» был первым. А далее ещё три — ​«Алев», «Ярвамаа» и «Атис Кронвальдc». Эти пароходы достались СССР после захвата Прибалтики и были направлены с различными грузами и людьми из Таллина в Кронштадт. Действительно удалось перегнать и сохранить большую часть военного флота, но при этом было потеряно много не военных кораблей (к примеру, были потеряны практически все транспорты) и погибло много людей. Сложно оценить их гибель и дать оценку того, что случилось… Например, на транспорте «Балхаш» погибло более 4000 человек. Вдумайтесь в эту цифру — ​это как небольшой стадион заполненный.

Это крупнейшая военно-морская катастрофа в истории. Но несмотря на масштаб трагедии, подводных исследований по местам гибели кораблей практически не было.

ПГ: Как вы находили корабли и как вы погружались?

И.Б.: Нам сильно повезло, что в этом сезоне мы работали в паре с морской инженерной компанией «Фертоинг», которая оснащена различной техникой, и у них есть водолазы, флот и поисковая техника (сонары). Мы им давали район поиска, они «сонарили» — ​и дальше мы работали по обнаруженным точкам. Получилась очень эффективная работа, поскольку за 11 дней мы смогли проверить и обнырять 4 корабля, идентифицировать их. Точной информации по местам и обстоятельствам их гибели ведь не было, и условно вся информация, которая есть в исследованиях и архивах — ​по сути свидетельства очевидцев. Они часто могли неточно описывать события, особенно происходившие в ночное время. Да и вообще, некоторые корабли были брошены, дрейфовали и тонули без свидетелей. Так что сложно было вычислить место затопления и тем более идентифицировать корабль.

Итак, первое судно «Калпакс» — ​это санитарный транспорт, перевозивший большое количество народу. При выходе из Таллина на борту было примерно 800 раненых и на корабле был очень опытный капитан. Они сумели успешно пройти через густые минные поля Юминды, собрали ещё много тонущих людей из воды, и похоже, что в итоге на корабле было более тысячи людей. Этот корабль погиб от налётов немецкой авиации, уже миновав минные поля. Капитану удалось выжить… Там такая была история. Корабль очень успешно маневрировал по командам капитана, и немцы бомбили его в течение нескольких часов, но никак не могли попасть бомбами в корабль. Но осознав, что средств ПВО на судне нет и оно фактически беззащитно, они поменяли тактику нападения. Они провели полную зачистку надстроек пулемётно–пушечным огнём, и это привело к потере управления кораблем — ​капитан был ранен, рулевой убит, средства управления разрушены: корабль начал дрейфовать. И потом его спокойно разбомбили, оказалось достаточно двух чётко сброшенных бомб в носовую часть… Корабль затонул за несколько минут. Ясно, что беззащитные раненые не имели никаких шансов выжить. Суммарно с «Калпакса» спаслось около 70 человек. Это при том, что команда по приказу капитана открыла трюмы, но это для раненых было бесполезно практически.

ПГ: Что вы нашли под водой?

И.Б.: И мы погружались на это затопленное судно. Глубина была небольшая, всего 45 метров. Нам относительно повезло с видимостью, это где-то 2–3 метра, для наших вод в тех местах это очень хорошая видимость. Судно очень хорошо сохранилось, и его удалось легко идентифицировать — ​в этом помог найденный судовой колокол. Судно было построено в Киле и ранее имело другое название, о чём и сообщил колокол. О гибели судна рассказали выжившие… Это был госпитальный корабль, и он имел соответствующее оснащение. Множество медицинских предметов (например, стеклянные судна), и пузырьков аптечных кругом полно. На палубе стоит прачка (стирали бинты и повязки). Много личных вещей и лёгкого стрелкового вооружения и снаряжения. Люди, которые могли держать оружие, стояли на палубе и, стреляя из винтовок по самолётам, пытались помешать атакам… Всё покрыто трёхлинейками, подсумками и другой амуницией. Нам удалось сделать 4 погружения. Хорошо получилась съёмка для фотограмметрии и последующего построения модели. Чётко было видно разрушение двух носовых трюмов и повреждения надстроек от пулемётного обстрела.

ПГ: Какая была технология спусков?

И.Б.: На место мы выходили по GPS и далее эхолотами искали точнее и сбрасывали временный буй с линём. А потом спустились вниз по линю. Технически было всё просто, но была тяжёлая эмоциональная нагрузка, т. к. было здесь множество погибших.

ПГ: Вы используете только аппараты замкнутого цикла дыхания?

И.Б.: Да, мы использовали ребризеры — ​рециркуляционные аппараты JJ-CCR. И дополнительно баллон с деко-газом (50% кислород). Старались не выходить за 40 минут донного времени. Суммарное погружение 2 часа. Температура воды 3–4 градуса вблизи корабля, на поверхности теплее, 8–10 градусов. Мы пока не тратили время на памятные доски, а стремились получить больше материала с судов.

ПГ: Какой следующий объект?

И.Б.: Это был «Ярвамаа», тоже жертва Таллинского прорыва. На нём было более 500 человек, и он вёз флотское имущество, и боеприпасы: глубинные бомбы, мины, торпеды и т. д., всё там так и лежит. Вооружения для обороны на нём не было. По пути он, похоже, собирал терпящих бедствие… Погибал он довольно долго, от бомбы в носовую часть. Судно потеряло ход и горело почти весь день, а на корме у него стояло и ждало спасения (или смерти) несколько сот человек. Чудом не сдетонировал весь боезапас. В итоге он переломился и утонул… Спаслось с него всего несколько человек. На дне он лежит так, что носовая и кормовая части как бы направлены вверх под углом. Дно там илистое, и при ударе о дно корабль покрылся валом ила. Корабль удалось идентифицировать по характерным деталям корпуса и надстроек. Мы нашли колокол, но он был без названия. Но мы однозначно в итоге определили, что это была «Ярвамаа» по характерным особенностям корпуса.

ПГ: А что было третьим кораблём?

И.Б.: Следующий был «Алев», с похожей судьбой, но с него спаслось несколько сотен человек. Он был из последних уходящих кораблей и на него в порту грузили всё подряд. Мы там немного промахнулись при погружении, и первое что увидели, была легковая автомашина, которая неплохо сохранилась. Глубина была около 55 метров. Для нас это комфортная глубина, поскольку для нас рабочий, обычный режим — ​это порядка 65 метров. Видимость на корме была ничего, но ближе к дну (по пути к носу корабля) постепенно становилась очень плохой, буквально наощупь работали. Пришлось для удобства поставить ходовик до носа.

ПГ: Что ещё удалось обнаружить?

И.Б.: Четвертым был «Атис Кронвальд». Похожий корабль. Он отлично сохранился, и нам повезло с видимостью. Обнаружили штурвал, колокол и очень много артефактов. Останки автомобиля, станки, много стрелкового оружия, амуниции… И всё это удалось сфотографировать. Интересно было всё это осмотреть.

Вспоминается и погружения на «Найсар», «Еверита» и «Балхаш». Они расположены в эстонских территориальных водах в районе Юминды, и мы там сумели работать при поддержке эстонских коллег. Там глубины уже под соточку и очень плохая видимость. Там в глубине было дискомфортно… Там глубоко, они сильно разрушены, все опутаны сетями. Дно там скалистое и с сильными перепадами глубин от 69 до 100 м. Корабли лежат в расщелинах между скалами, где собирается белёсая, непрозрачная вода. Железо там не гниёт из-за особого состава воды. И включение фонаря нисколько не помогает, кажется, что плаваешь в молоке… И вот при видимости 50 см ты один на стометровой глубине! И здоровенный разрушенный корабль, по которому приходится чуть ли не наощупь передвигаться.

ПГ: Тяжелые условия. У вас очень устойчивая нервная система…

И.Б.: На сотку мы редко ныряем, обычно стараемся до 80 м. И у нас на корабле не было барокамеры. Когда одному из наших эстонских друзей поплохело после погружения (нес мотря на то, что декомпрессию он проходил более чем консервативно), то пришлось срочно бежать в порт Эстонии, запрашивать помощь. Должен заметить, что организация экстренной помощи в Эстонии — ​на высочайшем уровне: к нашему приходу нас ждала скорая помощь и вертолёт, который эвакуировал пострадавшего в Ханко (Финляндия) в барокамеру. За пару дней справились с лечением. У нас, разумеется, у всех были визы, мы работали с эстонского берега и с эстонского корабля.

А вот потом мы побывали неподалёку от Нарвы, где нас ждала другая эстонская поисковая команда. До нашего приезда мы скинули ребятам возможные зоны нахождения подлодки М‐96, они успели побегать там с сонаром и сообщили нам о нахождении некоего объекта. Мы там нырнули и идентифицировали объект как подлодку М‐96, пропавшую без вести в 1944 году. Эту лодку мы искали несколько лет в российских терводах, полагая, что она не смогла форсировать минные заграждения у о. Гогланд («Зееигель»).

ПГ: Это было самой интересной и значительной находкой?

И.Б.: С точки зрения социального внимания эта находка подводной лодки- малютки М‐96 очень важна. Мы за ней охотились несколько лет, и вот удалось. Стало ясно, что лодка сумела пройти плотные минные поля и всплыла, видимо, для зарядки батарей. Был открыт рубочный люк, и машинный телеграф показывал полный вперёд. Рули глубины в нейтральном положении, а руль направления право на борт. Может это был резкий поворот для уклонения от мины… Но мина взорвалась под лодкой (скорее всего, это была противокорабельная мина — ​немцы в этом районе защищались скорее от торпедных катеров, чем от лодок). Взрыв подломил первые метров 15 от носа, лодка спикировала вниз, и нос практически оторвался. Глубина 40 метров. Лодку мы определили по внешним признакам: одно орудие, один перископ и т. д. Это именно «малютка», единственная, которая могла быть в этом районе. Мы сделали на эту лодку два погружения за один день. Видимость была хорошая — ​это метра три. И мы сумели отсканировать всю лодку. Внутрь лодки мы не пытались зайти. В месте разрыва корпуса мешанина искорёженного металла. Пробоина высотой метра два и шириной 30 см… Туда не пролезть. Представляется, что экипаж погиб почти весь мгновенно, но может быть вахту с мостика скинуло взрывом и какое-то время они ещё могли жить на поверхности воды. До островов там было достаточно далеко, вода холодная — ​так что спастись у них шансов не было. Мы известили министерство обороны о нашей находке. Я бы не стал говорить о ценности отдельной находки, все они ценны по-своему. Зато теперь известно место гибели отважных подводников.

И итог таков, что теперь известны точно места гибели части судов Таллинского прорыва и примерно 12 000 человек из 16 000 суммарно погибших там. Плюс наконец-то удалось поставить точку в судьбе М‐96.

Сезон прошёл очень удачно и насыщенно (и ещё не закончился). Наша команда (на групповом фото слева направо: Евгений Загадский, Вадим Катуков, Сергей Шульга, Иннокентий Ольховой, Максим Спутай, Константин Богданов, Иван Боровиков) благодарит за поддержку: Русское географическое общество Фонд президентских грантов Морская инженерная компания «Фертоинг» ПАО «Транснефть» Estonian Maritime Heritage