B3p3

3.Битва в пути (1954 – 1964 г.) «Перегиб, перебор, перехлест, Пересол! Все в словах твоих «пере», Говорят мне. Я наперекрест Отвечаю: «У вас, коль проверить, Недоум, недодел, недомолв, Недосол. И на множество «недо» Поневоле в задел и на стол Нужно «пере!» Солонкой к обеду! Галина Николаева ОРДЫНСКОЕ – село, центр Ордынского района Новосибирской обл. РСФСР. Расположено на левом берегу р. Оби (пристань в 3 км. от Оби), в 124 км. выше Новосибирска. Спиртовый завод, инкубаторно – птицеводческая фабрика. Имеются средняя и семилетняя школы, с.-х. техникум, Дом культуры, 2 библиотеки. В районе – посевы зерновых (пшеница, рожь, овес, гречиха), махорки, рыжика, кормовых культур. Животноводство (крупный рогатый скот, овцы, свиньи).

4 МТС, молочный совхоз, 3 сельские электростанции. Большая советская энциклопедия, том 31, стр. 178, Москва, 1954 год.

«Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев в свой речи на митинге трудящихся города Ленинграда поставил перед работниками сельского хозяйства и перед всем советским народом задачу большой исторической важности: в 1960 году догнать Соединенные Штаты Америки по производству мяса, молока и масла на душу населения. Анализ хозяйственной деятельности колхозов и совхозов показывают, что поставленная задача вполне реальна и посильна как для коллективных, так и государственных хозяйств нашего района. Так, колхоз «Путь к коммунизму» Красноярского сельсовета по производству молока на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий не только догонит, но и значительно превысит уровень США уже в 1959 году. Об этом говорят темпы производства молока в настоящий период и реальная возможность увеличения удоев молока на 1958 и 1959 годы. За 5 месяцев текущего года в колхозе на каждую фуражную корову получено по 941 литру молока против 584 литров в прошлом году. Следовательно, менее чем за полгода удои молока возросли на 328 литров. До 1 января 1958 года колхоз «Путь к коммунизму» планирует получить еще 1900 литров или 2841 литр на корову в год. Это составит 7894 центнера валового надоя молока или 97 центнеров на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий. В 1958 году валовой надой молока составит 9818 центнеров, а производство молока на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий достигнет 112,8 центнера.

2

В 1959 году валовой надой молока возрастет до 13368 центнеров и на 100 га сельскохозяйственных угодий составит 154,6 центнера или на 13,6 центнера больше уровня Соединенных Штатов Америки. Следовательно, колхоз «Путь к коммунизму» решит поставленную задачу – догнать Соединенные Штаты Америки на год раньше намеченного срока. Несколько сложнее колхозу достичь уровня США на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий по производству мяса. В 1957 году колхоз произведет на 100 гектаров сельхозугодий всего 14 центнеров мяса. Значит, чтобы достичь уровня Америки, колхозу «Путь к коммунизму» производство мяса нужно увеличить в 4,2 раза. Однако и эта задача для колхоза посильна и вполне реальна. Ее решение будет осуществляться за счет резкого увеличения производства свинины. В 1960 году колхоз «Путь к коммунизму» будет иметь 1000 голов свиней и сдаст 3975 центнеров мяса. Вторым источником увеличения мяса является сдача крупного рогатого скота более повышенным весом по сравнению с предыдущими годами. К решению этого вопроса колхоз приступил уже в прошлом году и сдавал государству крупно – рогатый скот весом только от 250 до 300 килограммов. Кроме этого, колхоз «Путь к коммунизму» задачу увеличения производства мяса будет решать, и особенно в этом году, за счет закупки скота (у населения – Авт.). Таким образом, использовав все резервы, колхоз «Путь к коммунизму» в 1960 году произведет 5469 центнеров мяса, что составит 67,4 центнера на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий, а вместе с мясом птицы, соответственно, 5588 центнеров, и на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий – 69 центнеров. Значит, задача, поставленная в речи Никиты Сергеевича Хрущева, вполне реальна. Задача колхозов и совхозов Ордынского района состоит в том, чтобы подсчитать все реальные возможности, привести в действие все неиспользованные резервы и произвести в 1960 году на 100 гектаров сельскохозяйственных угодий по 141 центнеру молока и 67 центнеров мяса». Добро пожаловать в хрущевскую «оттепель», уважаемые читатели! Вы только что познакомились с передовой статьей, озаглавленной «Мы можем догнать и перегнать США по производству молока и мяса к 1960 году», опубликованной 9 июня 1957 года в ордынской районной газете «Ленинская трибуна». Добавлю, что Советский Союз действительно сумел выйти на американский рубеж 1956 года по производству мяса. Правда, произошло это событие не в 1960-м, как мечтал Хрущев, и даже не в 1975 году, как предупреждали его ученые экономисты, а только в 1983 году, когда ни Хрущева, ни сменившего его Брежнева, уже не было на свете. Право, жаль, что Америка не пожелала подождать на обочине истории, пока мы ее обгоним, ведь так лихо все задумывалось...

3

Хрущевскому десятилетию не повезло. Сколько-нибудь серьезного обобщающего труда о том времени так и не создано. Пока «наш дорогой Никита Сергеевич» находился у власти, официальные подхалимы пели ему дифирамбы денно и нощно, а по количеству золотых звезд на груди он нисколько не уступал самому маршалу Жукову. Если верить вышедшей в те годы многотомной истории Великой Отечественной войны, личный вклад в победу Хрущева значительно превосходил жуковский. Во всяком случае, Георгий Константинович упоминался в этом удивительном труде 21 раз, тогда как Никита Сергеевич аж целых 116. Зато потом – как отрезало. Едва ли не на следующий день после того, как главного волюнтариста всех времен и народов ушли на пенсию «в связи с преклонным возрастом и по состоянию здоровья», не только на изучение хрущевских реформ, на простое упоминание фамилии человека, десять лет возглавлявшего страну, был наложен запрет. Запрет неофициальный, следовательно, полный. Помнится, в трехтомном курсе лекций по истории КПСС, по которому автор хроники, подобно всем студентам СССР изучал в 70-е годы историю партии, являвшуюся тогда обязательной учебной дисциплиной, фамилия Хрущева упоминалась дважды. В связи с его избранием в сентябре 1953 года Первым секретарем ЦК КПСС, и еще раз в связи с октябрьским пленумом ЦК КПСС 1964 года, когда Хрущева разом освободили от должности руководителя партии и главы правительства. В однотомном учебнике «История КПСС» фамилия Хрущева упоминалась только раз, в связи с его отставкой. Словом, сделано было все, чтобы вычеркнуть и самого Хрущева, и его время из советской истории. Полное молчание продержалось почти четверть века. В так называемую эпоху застоя в СССР выходили объемистые книги практически о любой личности, к которой Советская власть относилась сугубо негативно – об авантюристе Гришке Распутине, политической проститутке Троцком, изменнике Родины Власове, махровом антисоветчике Солженицыне, не говоря уже о Гитлере, Черчилле, Мао Дзедуне и прочих зарубежных недругах. И только о Хрущеве прочесть было нечего. От целого периода советской истории осталась лишь шутка в «Кавказской пленнице»: «Вы даете нереальные задания, это волюнтаризм». – «В моем доме прошу не выражаться!» В последующие годы время Хрущева мало интересовало не только профессиональных историков, но и новомодных публицистов от истории, наловчившихся ловко перегонять свои измышления в конвертируемую валюту. Правда, о самом Никите Сергеевиче написано на сегодняшний день немало, однако приговор историков относительно его кипучей деятельности выглядит, зачастую, как весьма сомнительный комплимент: «Хрущев вряд ли может рассчитывать на благодарность потомков – ни умом, ни воспитанием не подготовленный к роли лидера великой страны, он играл ею, как малыш

4

конструктором (интересно, что получится, если это воткнуть вот туда?). Но как раз по этой причине он всегда будет интересен историкам» (1). Интересно девки пляшут, то бишь некоторые историки рассуждают, не правда ли? Стоит, допустим, постучать ботинком по трибуне ООН, либо, упившись до положения риз, забыть, что прибыл с государственным визитом в Ирландию, и ты уже представляешь для шакалов пера и гиен ротационных машин огромный, хотя и нездоровый интерес. А если все в порядке с умом и воспитанием, если ты честно живешь и трудишься на благо общества и семьи, на тебя, выходит, ноль внимания? При такой постановке вопроса невольно всплывает проблема гносеологического характера – а вы, там, ребята, часом не зажрались? Потому что роль народа как творца истории, как Большой, в масштабах страны, так и Малой, региональной и местной, пока никто еще не отменял. Как и простую истину, согласно которой, каждый человек, честно сыгравший на исторической арене свою роль, хотя бы и предельно скромную, значителен и интересен уже потому, что его труды и дни должны быть запечатлены на скрижалях истории с целью, которую наши предки сформулировали так, что лучше не скажешь – «потомкам во славу и в поучение». Чем, уважаемые читатели, автор хроники и предлагает в очередной раз вместе с ним заняться. Эта глава – рассказ о времени больших ожиданий, блистательных успехов и не менее громких разочарований. Времени на редкость противоречивом, представляющем огромный интерес хотя бы потому, что именно тогда, в 1954 – 1964 годах страна совершила рывок из плена сталинских догм к обществу несравненно более свободному и динамичному, в котором нашим землякам стало возможным начинать устраивать личную жизнь основательно, уверенно и надежно. Применительно к Ордынскому району эту мысль можно конкретизировать следующим образом – именно тогда годы методом проб и ошибок нащупывались пути модернизации экономики, социальной сферы и духовной жизни, которые позже определили их развитие на десятилетия вперед. Как водится, в эпоху перемен, всевозможных благоглупостей и просто глупостей натворили на всех уровнях власти как никогда много. Но вот любопытная психологическая деталь – до сих пор практически никто из наших земляков, кто жил и работал в то время, никогда не поминает его недобрым словом, хотя, казалось бы, различных трудностей и заморочек в жизни каждого из них тогда хватало с лихвой. При Брежневе, скажем, жили несравненно лучше и богаче, но именно эти времена ругали одно время все, кому не лень, и, на взгляд автора, совершенно напрасно. Тогда как хрущевское десятилетие чаще всего вспоминают до сих пор добрым словом.

5

Не в последнюю очередь, вероятно, потому, что в феврале 1956 года на 20 съезде КПСС было покончено со страхом массовых репрессий, висевшим, как дамоклов меч, над всем советским обществом, включая каждую ордынскую деревню и ее обитателей. Покончено после так называемого секретного доклада Н. С. Хрущева, прочитанного делегатом уже после окончания съезда и вошедшего в историю СССР под названием «О культе личности и его последствиях». Позже этот доклад зачитали в каждой партийной и комсомольской организации, в каждом трудовом коллективе без исключения. Впечатление он вызвал ошеломляющее, на этом сходятся все ордынцы, присутствовавшие на этих собраниях. Впервые открыто говорилось о таких вещах, о которых еще вчера не то, что рассуждать или заикнуться, считалось страшным. Да что там заикнуться – просто подумать! Давайте поставим себя на их место, чтобы в полной мере оценить предлагаемый вниманию читателей фрагмент доклада первого секретаря Ордынского райкома партии С. И. Ермакова, с которым он выступил 23 марта 1956 года на районном партийном активе, посвященном итогам 20 съезда КПСС. Сергей Иванович Ермаков несколько раз упоминался в предыдущих главах. К сказанному остается добавить, что как руководитель Ермаков представлял собой типичную фигуру сталинского времени. Хрущева он ненавидел до конца своих дней, потому что при Хрущеве его сняли с работы с классической формулировкой – «как не обеспечившего должного руководства». К индивидуальным качествам Ермакова можно отнести, пожалуй, разве что невеликую грамотность, которая нисколько ему не мешала руководить районом железной рукой, правда, преимущественно из кабинета и по телефону. Добавлю еще деталь - после партактива, Сергей Иванович жутко напьется в одиночку, ему станет плохо, вызовут врача, который провозится с ним всю ночь. Сейчас читатели сами убедятся, что после такого выступления, действительно, немудрено и запить. «…Произвол Сталина по отношению к партии, к ее ЦК, особенно проявился после 17 съезда партии, состоявшегося в 1934 году. Установлено, что из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранных на 17 съезде партии, было арестовано и расстреляно в 1937–38 годах 98 человек, т. е. 70 процентов. Из 1966 делегатов съезда было арестовано по обвинению в контрреволюционных выступлениях больше половины – 1108 человек. В те годы были необоснованные репрессии в массовых масштабах, в результате чего партия понесла большие потери в кадрах. Сложилась порочная практика, когда в НКВД составлялись списки лиц, дела которых подлежали рассмотрению на Военной Коллегии Верховного Суда СССР, и им заранее определялась мера наказания. Эти списки направлялись Ежовым лично Сталину для санкционирования мер наказания.

6

В 1933–38 годах Сталину были направлены 383 таких списка. На многие тысячи партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников была получена его санкция на расстрел. …Единовластие Сталина привело к особо тяжелым последствиям в ходе Великой Отечественной войны. После нее Сталин выдвинул тезис о «внезапном нападении немцев на Советский Союз», хотя из многих источников явствовала неизбежность войны и даже дата нападения. Весьма тяжелые последствия, особенно для начального периода войны, имело также то обстоятельство, что на протяжении 1937–41 годов в результате подозрительности Сталина по клеветническим обвинениям (были) истреблены многочисленные кадры армейских командиров и политработников. …После войны Сталин еще больше отгородился от коллектива, действовал исключительно единолично, не считаясь ни с кем и ни с чем. Невероятной подозрительностью Сталина ловко пользовался гнусный провокатор и подлый враг Берия, который истребил тысячи коммунистов, честных советских людей. Как теперь установлено, Берия «подбрасывал» Сталину состряпанные им и его подручными материалы в виде заявлений, анонимных писем, разных слухов и разговоров. Орджоникидзе всегда был против Берии, о чем говорил Сталину. Вместо того, чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний был вынужден застрелиться. …Отрыв Сталина от жизни, незнание им действительного положения на местах, можно наглядно показать на примере руководства сельским хозяйством. Сталин никуда не выезжал, с рабочими и колхозниками не встречался, а сельское хозяйство изучал только по кинофильмам. Если по–марксистски, по–ленински подойти к существу вопроса, то надо со всей прямотой заявить, что практика руководства, сложившаяся в последние годы жизни Сталина, стала серьезным тормозом на пути развития советского общества. На возможный вопрос, куда же смотрели члены Политбюро ЦК, товарищ Хрущев в докладе разъясняет. Члены Политбюро смотрели на этот вопрос по–разному в разные периоды. В первое время многие из них активно поддерживали Сталина, потому что Сталин после смерти Ленина активно боролся за ленинизм против извращений и врагов ленинского учения. В это время Сталин завоевал популярность, симпатии и поддержку. Но затем Сталин, все больше злоупотребляя властью, стал расправляться с видными деятелями партии и государства, о чем уже говорилось. Всем известна печальная участь члена Политбюро тов. Вознесенского, а также Кузнецова и Родионова. В невыносимые условия был поставлен один из старейших членов нашей партии Клемент Ефремович Ворошилов. На протяжении ряда лет он фактически был лишен права принимать участие в работе Политбюро. И к

7

нему дома был подставлен аппарат для подслушивания разговоров, потому что Сталин считал, что товарищ Ворошилов – английский шпион! …Чтобы не повторять ошибок прошлого, ЦК решительно выступает против культа личности» (2). То, что вы прочли - «секретный доклад» Н. С. Хрущева, добросовестно перепертый Ермаковым на язык родных осин. Специально обращаю внимание читателей на важное обстоятельство – трагедия народа сведена докладчиком к репрессиям против руководящих кадров высшего эшелона власти. Ни словом не упомянуты репрессии в районе, где жертвами «культа личности» стали сотни наших земляков, о чем подробно рассказано во второй книге этой хроники. Но даже и при таком, предельно упрощенном изложении яркого, но неглубокого доклада Хрущева на 20 съезде КПСС, впечатление, вынесенное слушателями, можно сравнить с глубочайшим душевным потрясением. Упади в это время небо на землю, они, кажется, не особенно удивились бы. Вот их впечатления. Федор Игнатьевич Руднев (село Вагайцево): «Я тогда работал инструктором райкома партии. Опыта у меня было побольше, чем у рядовых коммунистов, я побольше их читал, поэтому думал, что лучше разбираюсь в партийных делах. А тут – такое!!! Слова доклада падали на голову как кирпичи. Я все понимал, что говорил секретарь райкома партии, но до ума услышанное в тоже время просто не доходило. Ведь Сталин – это кто? Это не только глава партии и советского государства, не только вождь всего прогрессивного человечества. Это еще – самый лучший, можно сказать, идеальный человек. А тут о нем сообщают такие ужасы, такие страшные вещи! Я просто не мог осмыслить, что вот такое – и возможно, что все это, действительно, творилось в стране по его приказам. Чтобы поверить, что Сталин все это совершил, все эти страшные преступления, требовалось время. А в тот момент – я слушал, но мне не верилось. Не верилось – и все тут!» Николай Александрович Кошелев (районный поселок Ордынское): «Я слушал и в какой – то степени соглашался с докладом. Были же репрессии, все об этом знали, ясно, что все, что я слышал, это не выдумка. Но что во всем виноват Сталин – вот в это мне в тот момент не верилось. Я ведь помнил день его похорон, помнил, как плакали взрослые люди, даже старики. А теперь, выходило, все зря, что ли? Двоякое впечатление оставил у меня в душе тот доклад, двоякое... Я шел домой – и все понимал. И, одновременно, я решительно ничего не понимал. Да, так и было: и понимал, и не понимал». Алексей Иванович Колесников, долгие годы проработавший главным экономистом совхоза «Приобский», в 2007 году опубликовал свои мемуары

8

отдельной книгой, отпечатанной в Ордынском тиражом в 20 экземпляров. Согласитесь – поступок для деревни редкий и потому уже заслуживающий внимания и уважения. Один из этих экземпляров А. И. Колесников подарил автору хроники, что дает нам возможность познакомиться с отрывком из воспоминаний, в котором выражены впечатления автора (в книге он носит фамилию Колесов) о той беспощадной правде, которую, при всей ее неполноте, выпустил на волю Н. С. Хрущев. «Без того мертвая тишина в зале сделалась осязаемой, люди напряженно подались вперед, когда докладчик заговорил о необычном, непонятном слове «культ». И о том, что за ним скрывается. И чем дальше он говорил, тем меньше его понимали повергнутые в шок люди. Одни сидели со стеклянными глазами, в которых застыл страх. Другие роняли слезы. Третьи сохраняли каменные лица, только на скулах перекатывались желваки. Колесов тоже оцепенел. Он помнил людей под репродуктором в день, когда объявили о смерти вождя. Женщину, сказавшую: «Слава Богу, умер наш царь, кончились наши мучения». Тогда ее слова показались Колесову кощунством, он растерялся, был подавлен, как миллионы людей. А сегодня о том же говорят с трибуны. Вслух. Во всеуслышание. От имени ЦК партии!..» (3) К тому, что услышали ордынцы в 1956 году, им предстояло привыкать долго, очень долго. Окажутся среди них и такие, которые не смогут привыкнуть к этому, дожив до сегодняшнего дня. Но слово было сказано. Как выразился о Герцене В. И. Ленин, рабское молчание было нарушено. Спустя пять лет, на 22 съезде КПСС «культ личности» и его защитники в лице так называемой антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и иже с ними, были вновь подвергнуты шумной критике. И вот тогда языки у ордынцев понемногу начали развязываться. Приведу только один пример – письмо жителя Ордынского Луки Игнатьевича Колюбченко, красного партизана, члена партии с 1920 года, угодившего в застенки НКВД при Ежове и вышедшего на свободу в числе немногих после расстрела «железного наркома», опубликованное в «Ленинской трибуне». Вот о чем думал и писал Л. И. Колюбченко, и, надо думать, не только он один: «Внимательно знакомлюсь с материалами съезда. Читаю выступления и, кажется, что слышу живые голоса делегатов. Это очень хорошо, что все опубликовано. Я хочу сказать, что правильно был поднят на съезде вопрос о культе личности и его последствиях. Те, кто не испытал этого культа на себе, более спокойно относятся к нему. А есть и такие, которые все еще преклоняются перед заслугами Сталина. И напрасно. Заслуги заслугами, но и горя было много.

9

В 1937 году ночью меня взяли и бросили в тюрьму. Обвинение было ужасно – «враг народа». А в чем состояли враждебные действия, не объясняли. Год шло следствие. Когда не смогли ничего доказать, выпустили. Помню, со мной на одних нарах был старый большевик, начальник порта Игарка. Так его целый год никто на допросы не вызывал, и обвинение ему не предъявляли. Он все думал, за что его посадили. И вот однажды ночью будит меня: - Проснись! Знаю, за что! Портрета Сталина не было в квартире. Он все перебрал в своей жизни и не нашел ничего, что могло бы послужить причиной ареста. И додумался – портрета Сталина в квартире не держал! Так гибли многие лучшие люди. Гибли без суда и следствия настоящие ленинцы по одной прихоти самодуров. И правильно на съезде выступили товарищи, требуя исключения этой шайки из партии. Не место им в наших рядах. Сейчас воздух очищен, дышать стало легче. И это радует нас, старых коммунистов» (4). За словами последовали дела. После начала реабилитации «необоснованно репрессированных», клеймо неблагонадежности и вечного подозрения сняли в районе с тех, кто попал сюда под конвоем во время войны – с немцев, западных украинцев, прибалтов. Все они, как правило, трудились добросовестно, постоянно перевыполняя нормы выработки и производственные задания. Скажем, славу изделиям Ордынской мебельной фабрики в 50-е годы создали именно мастера из репрессированных - Альфред Неедра, Карл Курк, Виктор Фянилен и другие, научившие ордынских рабочих выпускать не просто мебель, а мебель отличного качества. Но сказать о них публично доброе слово, тем более, напечатать его на страницах районной газеты, нечего было и думать. Такая возможность заранее исключалась раз и навсегда. Ну не может сознательный советский труженик и передовик социалистического производства состоять на спецучете «в органах» и регулярно ходить туда отмечаться. Не может, и нечего пустые разговоры разговаривать! Поэтому и отношение к этой категории населения было соответствующее — советский гражданин второго сорта, если не третьего сорта. Скажем, легендарная Фрида Даниловна Пашенцева, в девичестве Тропман, отработавшая в районной семенной инспекции четверть века, авторитетнейший человек среди ордынских полеводов до конца ее дней, в 1943 году, трижды подавала заявление в райком комсомола о приеме ее в члены ВЛКСМ. И трижды ей отказывали. А когда 1947 году закончила Ордынский сельхозтехникум на одни пятерки, «красный диплом» ей не выдали. Получай обыкновенный и радуйся (5). Почему? А потому. Есть еще вопросы? Свободна!

10

Парней из таких семей в армию не призывали. А надо знать, что такое в послевоенной деревне молодой человек, не отслуживший «действительную». Даже если у тебя «белый билет» по состоянию здоровья, это ровно ничего не меняет. А коли здоров, но в армию не берут, и не то, что автомат, кайло в стройбате не доверяют, то в глазах односельчан ты даже не третий сорт. Просто не наш ты человек, отчего и отношение к тебе соответствующее. Кто не жил с таким клеймом, тот вряд ли сможет представить, к примеру, настоящий восторг, испытанный Федором Федоровичем Штоппелем из села Красный Яр, когда в один замечательнейший день почтальон вручил ему повестку из военкомата, привычно буркнув: «Распишись в получении». Потому что звали Федора Федоровича, вообще-то, Фридрихом Фридриховичем. Русифицировался он, как и многие ребята из немецких семей, не от хорошей жизни. Иначе безжалостные одногодки еще в детстве затравили бы «немчурой», а то и «фашистом». Да и взрослые, когда Фридрих пошел работать, все меньше цеплялись. Ужиться-то Штоппель среди русских ужился, работал других нисколько не хуже. Но уходящим в армию ребятам завидовал белой завистью. А тут – такой подарок судьбы! «Я сразу почувствовал себя человеком, - рассказывал он автору хроники лет эдак тридцать назад, когда мы возвращались домой после того, как учительский коллектив Красноярской средней школы только что отпраздновал День Советской армии. – Как я гордился этой повесткой, как радовался!» Кстати, солдат из него получился великолепный, отличник Советской армии. В 1956–1957 годах на страницах районной газеты из номера в номер упоминаются имена таких передовиков производства, как Сальма Вахер, Дина Куурме, Мина Кууль из Усть–Луковки, Айна Лилль и Андрей Лейнех из Нового Шарапа. А Эрна Кляйн, колхозница из Новопичугово, в 1960 году была признана лучшей дояркой района, потому что надоила 3 тысячи килограммов молока от каждой коровы, выйдя на рубеж, взять который Новосибирская область смогла только в прошлом году (6). С 50-х годов и до ухода на пенсию одним из лучших звеньевых района считался Антон Кругель из легендарного ныне колхоза «Красное знамя» (7). В 1956 году орден Трудового Красного Знамени и медаль «За освоение целинных и залежных земель» получил Абрам Корнеевич Фризен, через год представлявший Ордынский район в Москве на ВДНХ (8). Точно такой же орден вручили двадцатитрехлетней трактористке Айне Лилль из колхоза имени Димитрова, односельчанке Абрама Фризена, четыре года назад севшей за рычаги трактора (9). Как только будет разрешено вернуться на родину, сразу же уедут прибалты украинцы, калмыки. Немцы останутся - им возвращаться будет некуда. Если развенчание Сталина и реабилитация жертв политических репрессий останутся в истории советского общества как главный политический итог

11

хрущевского десятилетия, то самым светлым воспоминанием о том времени можно считать покорение космоса. Запуск первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года буквально потряс мир. Что касается ордынцев, то их впечатления об этом событии ярче других сумел выразить житель села Верх–Алеус Н. И. Быковский, опубликовавший в районной газете статью под названием «Наша звездочка». «В эти дни, - писал он, - когда над миром летает первый в истории искусственный спутник Земли, не встретишь ни одного человека, который бы не гордился достижением нашей науки. Где бы только не собирались люди нашего села, везде можно слышать о спутнике и ракете–носителе. И пусть не всегда правильно бывают названы цифры километров пройденного спутником расстояния, не всегда правильно произнесены незнакомые слова и научные термины, нельзя не заметить того, с каким интересом люди следят за его движением. Нельзя не отметить, что люди с гордостью произносят: «Наш спутник», «Наша звездочка», «Мы сделали». Это говорит о том, что каждому труженику, большого или малого, но полезного дела, приятно сознавать, что и они в какой–то мере участники этого огромного достижения нашей Родины, что это результат созидательного труда и свободного народа за 40 лет существования Советской власти» (10). Что же тогда говорить о полете Юрия Гагарина, до сих пор вспоминаемом теми, кто пережил 12 апреля 1961 года, как величайший праздник, сразу вставший в народном сознании вровень с самим Днем Победы. Давайте, уважаемые читатели, заглянем на пожелтевшие страницы «Ленинской трибуны» за апрель этого года, чтобы познакомиться хотя бы с частью тех восторженных откликов, которые от самого чистого сердца присылали в редакцию наши земляки той незабываемой космической весной. «Замечательно! Только что прослушал сообщение ТАСС о запуске корабля – спутника с пилотом майором Юрием Гагариным на борту. Замечательно! Мы уже со дня на день ожидали этого события, но все равно – здорово! Это будет добрая оплеуха капиталистическому миру!» С. Мамзиков, главный зоотехник Пролетарского совхоза (11). «Телеграмма. Москва, Юрию Алексеевичу Гагарину. Горячо поздравляем! Очень восхищены, горды! Желаем отличного здоровья и новых успехов в освоении космических пространств». Коллектив учащихся и учителей Чингисской средней школы (12). «Пою я славу сильным, смелым, Рад, что живу в ракетный век Что в космос устремился первым Простой советский человек. В сердцах людей восторгов бури:

12

Ведь там, в космической тиши, Майор Гагарин, русский Юрий Великий подвиг совершил. Свершилось то, что все мы ждали И каждый день, и каждый час. Был в космосе и не разбился, И не сгорел, а воротился Майор Гагарин, русский асс! А. Захаров, село Красный Яр (13). Имена, фамилии и отчества космонавтов, их биографии, порядковый номер, позывные знали тогда наизусть, во всяком случае, мы, школьники. Сколько пионерских отрядов и дружин боролись тогда за право носить имена Юрия Гагарина, Германа Титова, Павла Поповича, Валерия Быковского! Это сегодня событием считается очередной брак Аллы Пугачевой, а тогда вся страна обсуждала свадьбу Валентины Терешковой и Андриана Николаева, причем в каждой ордынской деревне доподлинно знали, что звездным молодоженам правительство подарило «квартиру со всей обстановкой», а лично Хрущев – новенькую «Победу». Видимо, дальше «Победы» фантазия наших земляков не простиралась… Лекции для населения давно вышли из моды. А я вот прекрасно помню, какой ажиотаж в нашем поселке Новостройка (ныне – та часть райцентра, которую ордынцы кратко именуют «ХПП» по названию находящегося там хлебоприемного предприятия), вызвало объявление, гласящее, что сегодня вечером в клубе лектор общества «Знание», специально приехавший из Новосибирска, прочтет лекцию о полетах в космос. Поселок состоял в то время из нескольких коротеньких улиц, крайняя из которых, Степная, только-только начинала застраиваться. Сдается мне, что на лекцию явилось большинство жителей, потому что зал оказался набит под завязку, люди стояли в проходах и сидели на полу перед сценой. Некоторые даже притащили из дома табуретки, что ранее случалось только в тех исключительных случаях, когда в клубе показывали индийские фильмы с участием Раджа Капура. Потому что всем было безумно интересно – как же все–таки летают в космос и что это, в конце концов, за космос такой? Лектор не посрамил ожиданий. Почтенный джентльмен сугубо ученого вида, при очках и с бородкой, говорил ярко и вдохновенно, употребляя множество мудреных слов, вроде «параллакса» и «апогея», одновременно артистически демонстрируя указкой на большом красочном плакате то устройство космического корабля, то траекторию его полета с земли в космос и обратно. Я до сих пор помню содержание этой лекции, продолжавшейся часа два, не меньше. И про Кибальчича с Циолковским, и про ракету–носитель, и про отделяющиеся ступени. Про то, как приземляется кабина космического корабля, как она обгорает, войдя в атмосферу. Люди слушали, буквально

13

затаив дыхание – откуда обитателям сибирской глубинки в начале 60-х знать эти факты, известные ныне любому ученику начальной школы? Особенно сильное впечатление произвел рассказ о невесомости – как предметы теряют вес, а вода сворачивается в шарики. И что поэтому едят и пьют в космосе из тюбиков. Услыхав об этом, слушатели потрясенно загудели. Это ж надо до такого додуматься - из тюбиков! Вот она, мужики, наука–то, оказывается, чо может! И тут какой–то местный дед Щукарь вылез с вопросом, от которого вся аудитория разом впала в ступор: - А вот, к примеру, товарищ лектор, ежели вода, того, в шарики, значить, сворачивается и разлетается во все стороны, то как же оне тамотка, в космосе-то, значить, по малой нужде ходють? Воцарилась нездоровая тишина. Каждый пытался прикинуть, как космонавты выкручиваются из этой пиковой ситуации. Неужто терпят до приземления?.. Но лектор недаром носил очки и бороду. Он поднял вверх указательный палец и, чуть понизив голос, внушительно изрек: - Советская наука, товарищи, справилась и с этой, очень непростой в техническом отношении, задачей. К сожалению, подробности раскрыть не могу. Cами понимаете – государственная тайна. И зал, с облегчением переведя дух, обрушился громом аплодисментов. Своеобразный памятник космических лет – улица Космонавтов в селе Вагайцево. История этого названия такова. Году то ли в 1964-м, то ли в 1965-м наш пионерский отряд посмотрел цветной художественный фильм (они тогда выходили редко, преобладали черно–белые) «Улица космонавтов», смешную кинокомедию про мальчишек, мечтавших полететь в космос. Они построили из всякого хлама ракету и в ней тренировались – чтобы привыкнуть к невесомости, подвешивали себя за штаны на веревке, «ели» зубную пасту из тюбиков и т. д. Но самое главное, герои фильма добились того, что их улицу Болотную переименовали в улицу Космонавтов. Нам эта идея ужасно понравилась. Я уже не помню, как первоначально называлась улица в Вагайцеве, на которой стояла наша восьмилетняя школа, но мы решили ее переименовать, как в фильме. И уже на следующий день, переговорив с директором школы, Юрием Николаевичем Заплатиным, отправились после уроков в Вагайцевский сельсовет. Сегодня с такими чижиками, наверное, и разговаривать не стали бы. А в то время пионеров уважали, тем более, что мы пришли со своим отрядным знаменем, под горн и барабан. Отдали членам исполкома пионерский салют, отбарабанили речевку и девиз отряда, после чего изложили нашу просьбу. Члены исполкома, специально собравшиеся в полном составе, все выслушали внимательно, расспросили каждого об успехах в учебе и общественной работе и пообещали решить вопрос положительно. После чего распорядились накормить нас пирожками в совхозной столовой и напоить компотом.

14

И уже через пару недель мы шли в школу по собственной улице Космонавтов! Вот так воспринимались тогда успехи страны в покорении космоса. Как дело общее, касающееся всех без исключения, начиная от космонавтов и, кончая, пионерами и пенсионерами. Успехами советской науки и техники ордынцы в конце 50-х – начале 60-х годов восхищались совершенно бескорыстно, потому что их повседневное житье–бытье успехи эти, можно сказать, не затрагивали совершенно. Куда уж больше: за пять лет до полета первого советского спутника и за два года до пуска в СССР первой в мире атомной электростанции, 79% населенных пунктов Западной Сибири не пользовались электричеством вообще! (14) В 1959 году на весь Ордынский район приходилось всего–навсего 74 электромотора (15). И работали они, как тогда выражались, «от движков» дизельных моторов, старых, давно выработавших свой ресурс и официально списанных. Добывались они всеми правдами и неправдами в Новосибирске, а то и в Барнауле, после чего над ними долго корпели местные Кулибины, реанимируя эти колхозные Днепрогэсы, приводившие в действие столь же старые и маломощные электрогенераторы. Работали «на дизелях» мотористы, на которых и держалась тогдашняя сельская энергетика. Вот несколько картинок прямо с натуры. В 1951 году Ордынский молзавод имел два таких дизеля с электрогенераторами, один из которых мог выдать 20, а второй – 30 киловатт (16). В 1955 году колхоз имени Молотова Вагайцевского сельсовета «построил две небольшие электростанции суммарной мощностью 60 киловатт» (17). В этом же году Ордынский леспромхоз запустил в Нижне–Каменке электростанцию, состоящую из локомобиля, т. е. паровой машины в 100 лошадиных сил и генератора мощностью 105 киловатт. По этому поводу в селе состоялся грандиозный митинг, лейтмотивом которого стал лозунг «Осветим Нижне–Каменку!» (18) «27 января (1956 года – Авт.) красный уголок животноводческих ферм, скотоводческие базы, водокачки колхоза «Заветы Ленина» получили электрический ток от небольшой артельной электростанции, - сообщала читателям «Ленинская трибуна». – Хорошо работать, когда в базах светло по утрам. Работа как–то лучше спорится, - говорят доярки. На этом правление колхоза не ограничивается. На ближайшее время оно планирует электрифицировать ряд домов колхозников и сельский клуб в селе Верх–Чик» (19).

«1 февраля 1956 года надолго останется в памяти колхозников сельхозартели имени Красных партизан, - с гордостью сообщал в своей корреспонденции из села Филиппова секретарь партийной организации колхоза Владимир Николаевич Бреховских. – В этот день над селом, в домах

15

колхозников и в производственных помещениях зажглась электрическая лампочка Ильича. На митинге по случаю пуска электростанции присутствовали почти все члены сельхозартели. Включение рубильника поручили старейшему члену колхоза Евдокиму Николаевичу Лапицкому. Новая электростанция – одна из мощных в районе: работа генератора осуществляется мотором в 150 лошадиных сил, а мощность генератора составляет 100 киловатт. Электрификация колхоза позволит полностью механизировать работу пилорамы, зерноочистительных машин, мельницы, кормоприготовительных машин, а в вечернее время полностью осветить село» (20). Накануне пуска Новосибирской ГЭС в районе действовало почти три десятка подобных локальных электростанций, из которых 16 числились за колхозами, а остальные – за МТС, хлебоприемными предприятиями и прочими организациями. Из них наиболее мощной считалась электростанция Ордынского комхоза, два генератора которой могли выдать на нужды райцентра 300 киловатт (21). Пуск такой электростанции воспринимался населением, как праздник, однако очень скоро наступало разочарование. Фактически то был даже не вчерашний, а позавчерашний день электрификации, который уже не устраивал ни хозяйственников, ни население. Даже при тогдашней дешевизне топлива для дизельных моторов, эксплуатация их влетала хозяйствующему субъекту в копеечку. Скажем, электростанцию Ордынского хлебоприемного пункта обслуживали три человека, которые за смену сжигали полторы тонны соляра и 100 килограммов редкого, а потому дорогостоящего авиационного масла (22). Во-вторых, вся эта многократно латаная и чиненная машинерия постоянно ломалась, а запчасти к ней приходилось искать по всей области. Для примера возьмем электростанцию колхоза «Заветы Ленина» из села Верх–Чик, о которой только что упоминалось. Пустили ее, как помнят читатели, в январе 1956 года, а уже к апрелю жалобы на ее работу пошли потоком в райком партии и райисполком и, по старой советской традиции, разумеется, в районную газету. «Самый больной вопрос в Верх–Чике, - вынуждена была отреагировать «Ленинская трибуна», - это электростанция, которая причиняет немало неприятностей жителям села. С начала марта электростанция почти не работает по разным причинам: то кончилось топливо, то мотор разрегулировался. И только с 15 апреля электростанция кое–как дает свет по два – три часа в вечер» (23). В–третьих, существовал неписанный порядок, определявший приоритеты местной электрификации: сначала механизация труда, затем освещение производственных помещений, остальное – по мере возможностей. Вот только возможности эти почему-то всегда оказывались куцыми. В селе Кирза в 1956 году работали сразу три ведомственных электростанции – «колхозная», принадлежащая колхозу имени Калинина, «заготзерновская», и «эмтээсовская». Все они исправно подавали

16

электрический ток на производственные участки, освещали фермы, мастерские и зерносклады. Зато кирзинцы коротали вечера с керосиновыми лампами, потому что никто из местного начальства не желал тратить «свою» электроэнергию на «чужих» жителей (24). Предел филантропии владельцев локальных электростанций простирался, в лучшем случае, до освещения сельского клуба на пару часов 7 ноября, чтобы провести торжественное заседание в честь очередной годовщины Октября. На этом фоне настоящим поступком выглядит решение директора Ордынской МТС Михаила Никифоровича Мельникова электрифицировать в 1953 году Ордынскую среднюю школу. Остальные руководители, на подобные просьбы откликались исключительно туго. «Все село электрифицировано, кроме школы, - возмущалась в ноябре 1958 года на 16 районной партийной конференции секретарь парторганизации Верх–Ирменской средней школы Нина Федоровна Меркулова. – А ведь у нас занимаются более четырехсот детей! Внутренняя проводка в школе есть, осталось лишь подключить к столбу. Но на все наши просьбы председатель колхоза Тростников ответил: «У меня еще курятник не электрифицирован» (25). А ведь Гавриил Сергеевич Тростников был еще из лучших… Сегодня постепенно укореняется мнение, что строительство Новосибирской ГЭС – в лучшем случае ошибка, в худшем – экологическое преступление. Мол, гидроэлектростанция получилась маломощная, обеспечивающая лишь четверть потребности Новосибирской области в электроэнергии, а ущерб она нанесла району огромный. Далее обычно вспоминаются легендарные заливные луга, ушедшие под воду, равно как и то, что плотина нарушила ход движения рыбы в период нереста. Луга и рыбу, конечно, жаль. Но без «промышленного тока» ни область, ни наш район дальше развиваться просто не смогли бы. А относительно мощности полезно вспомнить, что Новосибирская ГЭС на момент пуска входила в десятку союзного рейтинга, и что громадные средства, вложенные в нее, окупились уже в 1963 году, а на конец 20 века – ровно в девять раз. Дело даже не в том, что без пуска ГЭС нельзя было механизировать производство. Невозможно было просто нормально жить, уверяю вас. На момент пуска в ноябре 1957 года первого агрегата Новосибирской ГЭС (последний, седьмой по счету, войдет в строй два года спустя), примерно половина населения района сидела по вечерам при керосиновых лампах и свечах, а остальные довольствовались часом – другим тусклого, моргающего света. Если, конечно, живешь в райцентре или в крупном селе. Типичной ситуацией являлась такая, как в селе Чингисы в 1957 году: «День не горит, два не горит, засветится еле–еле и потухнет», - так выглядит в этом селе осветительная сеть. Причин много: то двигатель маломощный (сменили его), то нет проводов (достали), то нет воды и дров (для локомобиля –Авт.), (привезли), то… И это все продолжается уже четвертый год» (26). Так жили чингисцы, и не только они, когда до полета в космос первого спутника оставались считанные дни. И так, вероятно, жили бы и дальше,

17

если бы не пуск Новосибирской ГЭС, ставший настоящим прорывом в создании материально-технической основы современного сельского хозяйства и нормальных условий жизни в каждой ордынской деревне. Решение Совета Министров СССР от 21 января 1950 года, подписанное еще И. В. Сталиным о строительстве шести новых гидроэлектростанций, включая и Новосибирскую ГЭС, сыграло огромную роль, затронув судьбы тысяч жителей Ирменского и Ордынского районов. После проведения изыскательских и проектировочных работ выяснилось, что в зону будущего водохранилища попали 11 населенных пунктов Ирменского района -Красный Яр, Темново, Ирмень, Еремино, Шляпово 1 и Шляпово 2, Тихоново, Луговая, Пичугово, Понькино, Половинное. В силу этого обстоятельства район решили ликвидировать, присоединив его территорию к Ордынскому, что и будет сделано Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 декабря 1954 года (27). В зону затопления попали и 14 населенных пунктов Ордынского района – Старый Шарап, Новостройка, Елбань, Кирза, Спирино, Усть–Алеус, Ерестная, Ельцовка, Нижне–Каменка, Усть–Хмелевка, Абрашино, Чингисы, Милованово и, в значительной степени, само районное село Ордынское. Из Ирменского района предстояло переселить на новое место жительства 5313 человек, в Ордынском районе – еще 6269 человек. Не говоря уже о переносе общественных зданий, хозяйственных построек, школ, магазинов, фельдшерско–акушерских пунктов и т. п (28). Словом, грянуло великое переселение народов по–ордынски. Оно не могло не породить неизбежную житейскую коллизию. Никто из ордынцев не имел ничего против строительства ГЭС, все были только «за», но, одновременно, никто не горел желанием съезжать с насиженного места на новое, которое районным властям еще предстояло определить. Особенно упирались жители деревень, подлежавших полной ликвидации, вроде Елбани, Шляпово или Понькино, которым было прямо сказано, что каждый волен выбрать для себя любую ордынскую деревню и перевозить туда свои постройки и скарб, потому что другого варианта нет и не будет. «Когда нам все это объявили, - рассказывал автору двадцать пять лет назад один из последних старожилов Елбани, В. А. Кузнецов, - мы прямо не поверили. Вот так новость! Войну пережили, жизнь только налаживаться начала, а тут, нате вам – разъезжайтесь, прям как цыгане какие, кто куда. И куда же нам ехать, спрашиваем? А куда хотите, сами решайте. Кто хочет – в Вагайцево, кто хочет – в Новый Шарап или в Каменку. Мол, хоть в Ордынск. С переездом поможем, выделим транспорт, материалы на строительство, ссуды дадим. Тут вылез Иван Акулов, фронтовик, партийный, и говорит: - Нет, так дело не пойдет. Кто это все за нас взял и решил? Если Сталин, как вы говорите, то он нам не указ, потому как он теперь культ личности и все остальное, что наша партия недавно осудила.

18

А Ожигов, председатель Ордынского сельсовета, ему в ответ: - Ты, Иван, партию с культом личности товарища Сталина не путай. Будешь вот так выкаблучиваться, партия и тебя осудит. За саботаж, понял? Старинное село Елбань держалось до последнего. «Елбанские старики, вспоминает очевидец тех событий Николай Терентьевич Анкин, - переезжать никак не соглашались. Понятно: почти три века простояло село, слишком крепко держали корни. Не раз приезжали сюда секретарь райкома партии Безруков и председатель райисполкома Ермаков. Уговаривали, ругались, убеждали. И начали постепенно жители раскатывать по бревнышку дома, перевозить их, получив «подъемные», кто куда. И церковь деревянную тоже разобрали» (29). Самым неприклонным из ордынцев оказался житель Старого Шарапа Андрей Захарович Аверкин. Дом его стоял на горе, поэтому после затопления территории села упрямый старец больше года прожил в положении Робинзона Крузо на крохотном островке, пока его, согласно местному преданию, стоя на коленях, не уломали восемь взрослых сыновей. При Ордынском райисполкоме начал действовать переселенческий отдел, который возглавил Сергей Сергеевич Сабуров, человек опытный и деятельный, много сделавший для того, чтобы огромный объем работы по переселению удалось осуществить в сжатые сроки с наименьшими затруднениями для населения. Он никому не отказывал, зато всем стремился помочь. Объем работы предстояло выполнить колоссальный, да еще с минимальным техническим вооружением, с гужевым транспортом и при отсутствии в районе специализированной строительной организации, которую только предстояло создать. На новое место переезжал каждый третий населенный пункт Ордынского района, 650 государственных построек, 148 колхозных и более 700 частных!

(30) На все про все району давалось три года, с 1953 по 1956-й. Правда, фактически переселение продолжалось до осени 1957 года, по мере затопления ложа будущего Обского водохранилища. Началом переселения принято считать 28 января 1954 года, когда исполком Ордынского районного Совета депутатов трудящихся одобрил «проект планировки нового районного центра» (31). Но еще весной 1953 года на каждом доме или строении, попадающем в зону затопления, появился знак, который малевали «представители из города» в гремящих брезентовых дождевиках, кирзачах, с мерными рейками и теодолитами – стрела, острием направленная в землю, а под ней буква «П». «П» означало – «подлежит переносу». Порядок переноса строений Ордынский райисполком определил, не мудрствуя лукаво, следующим образом. Крупные объекты государственного значения, вроде школ, больниц и клубов переносят только что созданные Ордынский и Ирменский строительные участки, все «остальное переносится

19

силами соответствующих сельских Советов». Кроме личных построек, «за которые отвечают их хозяева» (32). Позже, когда выяснилось, что собственных возможностей явно недостаточно, руководство района добьется того, что в Ордынское будут направлены из Новосибирска рабочие строительного управления № 2 43-го строительного треста, которые будут вести строительство каменных зданий и тепловых коммуникаций, каковые ордынцам при Советской власти строить вообще не приходилось. Именно тогда наш район получил первый опыт массового строительства жилья и общественных зданий, как тогда выражались, «благоустроенных, с централизованным паровым отоплением». Опыт этот, надо сказать прямо, нарабатывался методом проб и ошибок. Первым делом переносили на новое место школы – учебный год ждать не будет. Каждая заново отстроенная школа придирчиво проверялась на месте комиссией райсовета. В качестве примера давайте ознакомимся с решением № 327 исполнительного комитета Ордынского районного Совета депутатов трудящихся от 20 сентября 1954 года. «О готовности к работе в зимних условиях Усть–Хмелевской семилетней школы» Заслушав директора школы т. Букову и начальника строительного участка т. Ширяева, исполком райсовета отмечает, что перенесенное из зоны затопления здание школы к работе в зимних условиях не подготовлено, так как при постройке здания допущен целый ряд недоделок, а именно: плохая конопатка наружных стен, малая засыпка землей потолка, печи дымят, крыльцо узкое и крутое, часть обслуживающих школу зданий и сооружений, как–то: кипятильник, дровяник и ограда вообще на новое место не перенесены, а постройка уборной произведена безобразно плохо. Старая территория школы от остатков разобранного здания не очищена. Исполнительный комитет Совета депутатов трудящихся решил: Указать начальнику Ордынского строительного участка тов. Ширяеву на его бездеятельность в деле исправления указанных ему еще в начале сентября недочетов в деле переноса здания школы и обязать тов. Ширяева устранить отмеченные актом недостатки в срок до 28 сентября. Председатель исполнительного комитета М. Голубенко Секретарь В. Деревягин» (33). Нижне–Каменский сельсовет имел на своей территории пять школ, и все они были перенесены на новое место строго по графику. Но каждый раз повторялась одна и та же история – качество строительных работ оказывалось низким, многое приходилось тут же переделывать заново. Местные строители, привыкшие «рубать» избы и строить из всего, что попадется под руку фермы и амбары, зачастую пасовали, сталкиваясь с чем– то более сложным. Не лучше работали и горожане, чьи труды увековечил следующий документ, датированный 1962 годом: «Постановление

20

бюро Ордынского РК КПСС «О качестве строительства здания Ордынского РК КПСС» СУ-2 стройтреста – 43 допустил ряд серьезных нарушений при строительстве здания Ордынского райкома партии. Без устранения дефектов, допущенных при строительстве, здание для эксплуатации непригодно. Особо угрожающее положение с перекрытиями, которые в ходе строительства сгнили на площади 108 квадратных метров. Штукатурка в большинстве кабинетов обвисла. Бюро РК КПСС ПОСТАНОВЛЯЕТ: Просить обком КПСС воздействовать на СУ-2 треста–43, обязав их произвести работы по устранению дефектов и недоделок. Секретарь Ордынского РК КПСС Н. Соруков» (34). Если так строили райком партии, то… Словом, вы меня понимаете. Недавно в руки автора хроники попал толстенный том, озаглавленный «Перенос и реконструкция здания райисполкома в р. ц. Ордынское», провалявшийся на чердаке районной администрации полвека. Процитирую несколько колоритных деталей этого рабочего документа, подготовленного в 1956 году Новосибирским Горпроектом: «По решению Ордынского райисполкома для переносимых из зоны затопления здания райисполкома отведен участок – размером 35 на 62 метра на углу пересечения двух проспектов – Ленина и Сталина. (Сегодня в этом здании располагается Ордынская поселковая администрация – Авт.) Здание райисполкома переносится на новый участок с сохранением основных габаритов и конструкций. В здании произведены следующие изменения: 1. Печное отопление заменяется центральным.

2. Запроектирован подвал для котельной. Канализации в Ордынске нет, и в ближайшее время не будет. Снабжение здания водой обеспечивается от городского водопровода. Водопровод вводится только в помещение котельной. На участке райисполкома запроектированы: два въезда, мусорный ящик и теплая надворная уборная на 6 очков». Сурово, однако. Весь комфорт – 6 очков, даже руки помыть негде, разве что в котельной. При переносе частного жилого фонда подобных проблем с качеством, разумеется, не возникало. Здесь хозяин работал сам на себя. Зато трудностей хватало с избытком, прежде всего, сугубо материального характера. Да ведь и то сказать, давно уже подмечено, что любой переезд стоит трех пожаров… На перенос каждого строения, в зависимости от его официальной оценки, Ордынской конторой Госбанка СССР выдавались безвозмездные ссуды, выплачивающиеся в два приема – первая часть выдавалась в начале работы, вторая часть – после полной зачистки старой усадьбы, которая должна была уйти на дно будущего Обского моря, как тогда выражались, «без единого

21

столба». На перенос своей избы хозяин получал 3–4 тысячи рублей (в ценах до денежной реформы 1961 года – Авт.), крестового дома – от 6 до 10 тысячи рублей. Лес предоставлялся бесплатно, до 15 кубометров в 1954 году. Позже, когда возникла срочная необходимость выпилить сосны в зоне затопления, некоторым счастливчикам удавалось отхватить до 120 кубов. Шифер, листовое железо, скобяные товары переселенцам продавали со скидкой (35). К декабрю 1956 года, когда основная часть строений переехала на новое место, председатель Ордынского райисполкома Михаил Никифорович Голубенко, как бы сегодня сказали, подбил предварительные итоги цены вопроса: «Государство затратило на эти цели 25 миллионов 271 тысячу рублей и еще будет затрачено около 5 миллионов рублей. Такой помощи со стороны государства мы никогда раньше не получали» (36). Но и расходы переселенцев, как правило, превышали предусмотренные государством ссуды и льготы(37). Впрочем, большинство из них, справедливо рассудив, что ежели строиться, то строиться надо на перспективу, значительно улучшили свои жилищные условия. Ведь что такое обыкновенная сибирская изба еще дореволюционной, в лучшем случае, довоенной постройки, в которой жили до момента переселения большинство жителей района? Это, если называть вещи своими именами, избушка примерно 2 на 3 метра, в лучшем случае 3 на 4, как правило, однокомнатная или с дощатой перегородкой для кухни. Пятистенник считался богатым домом, крестовый дом – хоромами. И раз уж «выпала планида» строиться на новом месте, если появилась возможность разжиться лесом и прочим, то тут уж сам Бог велел постараться, потому как второго такого шанса, может, никогда больше не представится! ...Если уж дом – то минимум из двух комнат. А лучше, конечно, из трех. Как – никак, а ребятишки–то почти взрослые. Если уж крыша – то уже не из дранки или досок. А из шифера, а то и железная, ежели разживемся. Чтобы стены – не мазанные, а оштукатуренные. Чтобы пол – крашеный, а окна – побольше и поширше. Да, а баня–то! Баня чтобы топилась непременно «по белому». Кум-то, смотри, какую баньку-то себе взбодрил, язви его в душу. А мы что же? Мы, чай, тоже не пальцем деланые. А что влезем в долги – не страшно. Заработаем и отдадим. Тем более, что государство обещало с переселенцев три года не брать налоги. Короче, мать, строимся, была - не была! В ноябре 1956 года 14 районная партийная конференция отметила примечательный факт: район впервые за все послевоенные годы не только выполнил, но и значительно перевыполнил план по строительству, «перенеся

22

на новое место 1700 различных строений из зоны затопления». За что, кстати, уже знакомый читателям М. Н. Голубенко получил орден Трудового Красного Знамени (38). Любопытно сравнить соотношение нового и старого жилья по итогам переноса населенных пунктов на новое место. Итак, «перенесено старых домов, капитально отремонтированных на новом месте 700, построено переселенцами заново новых индивидуальных жилых домов 922». Следовательно, жилищные условия на тот момент улучшили практически все переселенцы, из которых 58% сумели обзавестись новыми домами. С чем мы их, уважаемые читатели, и поздравляем. Молодцы! (39) Еще одна существенная деталь того времени – начало строительства в районе каменных жилых домов, в том числе первых многоквартирников «со всеми коммунальными удобствами», как тогда непременно подчеркивалось. Первоначально их строили в Ордынском на проспекте Сталина (ныне – Проспект Революции), чуть позже – в других селах района, в Верх–Ирмени, Вагайцеве, Красном Яру. Вот живые свидетельства того, как менялся в те годы традиционный облик старых ордынских сел и деревень, и тех, которые переезжали на новые места, и тех, кто принимал на жительство переселенцев из зоны затопления. Село Елбань, 1956 год: «Здесь всего два – три года назад было большое село. Две улицы тянулись в длину на несколько километров. Теперь здесь осталось несколько домиков, да кое – где одинокие столбы, а большая часть домов уже перевезена и поставлена в новом поселке Заготзерно или в деревне Вагайцево» (40). Село Новый Шарап, 1956 год: «Село стало неузнаваемым. За два года (1954 – 1955) вдоль бывшей дороги на Красный Яр выросла целая новая улица Мира, куда переселили почти целое село (Старый Шарап – Авт.). Построили и 10 октября 1955 года новый клуб. Перед 38-й годовщиной Великого октября (7 ноября 1955 года – Авт.) яркие электрические огни вспыхнули на улицах села, в квартирах колхозников, в клубе. В колхозе появилась новая должность – электрик» (41). Село Нижне–Каменка, 1957 год: «На широкой улице еще видны кое–где пни от вырубленных деревьев, груды бревен и теса. Но ровные ряды новеньких стандартных домиков (две комнаты и кухня), которые изготавливаются здесь же леспромхозом, уходящие вдаль, говорят о том, что деревня уже прочно обосновалась на новом месте. Местный колхоз «Искра» начал переселение в 1955 году. И хотя хозяйство его небольшое по сравнению с другими артелями района, объем работы оказался значительным. Колхоз смог собственными силами перенести все склады, амбары, здание правления артели, ясли и другие постройки» (42).

23

Село Вагайцево, 1957 год: «Растет и хорошеет село Вагайцево. За последние три года здесь построен 131 жилой дом. Переселенцы охотно переезжают сюда на жительство в новые дома» (43). Село Кирза, 1958 год: «Здесь при переезде на новое место перенесено 245 дворов. И новые дворы не сравнить со старыми!» (44) Районное село Ордынское, 1958 год: «Несколько лет назад здесь, на пути к деревне Вагайцево, стоял сплошной лес. Здесь собирали грибы и ягоды. Сейчас на этом месте вырос новый Ордынск. Прямые улицы с новенькими домами радуют глаз человека. Уже построены здания райисполкома, почты, сберкассы. Заканчивается кладка стен помещений райкома партии, началась внутренняя отделка гостиницы и многих других общественных зданий. Только на постройку одного районного Дома культуры ассигновано около 2 миллионов рублей. Строятся сразу несколько каменных коммунальных домов со всеми удобствами, проложены первые метры теплоцентрали от центральной кочегарки. В дамбу нового моста (через реку Орду – Авт.) уже уложено 30 тысяч кубометров земли» (45). Огромным событием стало подключение обновленных и похорошевших сел и деревень к так называемой «государственной высоковольтной линии» и к «промышленному току» Новосибирской ГЭС. В 1961 году, когда электроэнергию Новосибирской ГЭС получили населенные пункты от Новопичугово до Усть–Луковки и Кирзы, районная «Ленинская трибуна» так подвела итоги последних бурных лет района: «Сейчас нет ни одного села в районе, где бы не велось широкое культурно – бытовое строительство. И здесь, надо прямо сказать, сыграло решающую роль осуществление ленинской мечты об электрификации. Год назад Красноярский совхоз, колхоз «Большевик», Ордынский совхоз и село Ордынское со всеми производственными объектами были присоединены к государственной высоковольтной линии электропередачи. В райцентре за последние годы выросли прекрасные здания райбольницы, школы – интерната, РДК и много других объектов. Прекрасные Дома культуры получили труженики Пролетарского и Ордынского совхозов, замечательная школа выстроена в селе Красный Яр. В практику строительства вошли камень и кирпич» (46). Еще одно событие того времени, имеющее прямое отношение к топонимике района. Именно благодаря электрификации получило свое название село Березовка, именовавшееся с момента своего основания в 1930 году поселком Новосибирского мясокомбината. Спустя 30 лет до поселка дотянули линию электропередачи под руководством некоего электрика Попова, имя-отчество которого не помнят даже старожилы села. Надо было отметить это место на карте. Рядом с электролинией росли три березы и Попов, ничтоже сумнящийся, нарек всю местность Березовкой. Название понравилось, прижилось и стало официальным.

24

Переселение принесло не только плюсы, но и минусы. Первые многократно превосходили вторые, тут спорить не о чем, но… Во-первых, ордынцы лишились сельхозтехникума, который показался руководству района ненужным и 13 апреля 1955 года его ликвидировали. Потом власть спохватилась, что кадры, оказывается, надо учить, а учить негде, и пришлось в 1963 году срочно открывать в Ордынском СПТУ в здании бывшей больницы, «на базе единственного трактора». Когда училище возглавил Борис Павлович Бортников, человек умный и энергичный, началось создание материальной базы. Уже в 1965 году училище обзавелось двухэтажным каменным учебным корпусом. А вот техникум переехал в Колывань, где работает и по сей день уже в ранге колледжа. Во-вторых, речь пойдет о кладбищах, попавших в зону затопления. Сельсоветы получили ясное и недвусмысленное указание из области – к моменту пуска ГЭС погосты должны быть ликвидированы, оградки на могилах и кресты убраны, сами захоронения предписывалось перенести на новое место. После чего территорию кладбища велено было выровнять, проще говоря, сравнять все с землей. Последнее указание, вполне идиотское даже для того сумбурного времени, породило среди ордынцев нешуточные страсти. Большинство из них, разумеется, в Бога не верило, ибо принадлежало к атеистическому поколению. Но любой и каждый ордынский атеист твердо знал, что родительские могилы – это святое. Оставить их под затопление немыслимо, потревожить прах усопших – смертный грех, сравнять с землей – кощунство. И даже не поймешь, что хуже. В селах, изначально старообрядческих, где покойников по обычаю продолжали хоронить в долбленых гробах, многие наотрез отказались от гробокопательства и даже слушать об этом не желали. Жительница Нового Шарапа Галина Ивановна Иконникова, свидетель событий, вспоминает: «Начальство – свое, а народ свое, и дошло дело до великого скандала. Люди видят, что от них не отвяжутся, и начали подменять гробы. Вроде делают все, что требуется – кресты уберут, оградку, если есть, сломают, могилу даже заровняют. А на новое кладбище везут хоронить пустой гроб. Но деревня есть деревня, шила в мешке не утаишь. Кто-то донес куда следует, и вот, когда в очередной раз народ повез перезахоранивать гробы на новое место, наехало начальство и начало гробы проверять (!). Выяснилось, что гробы пустые. И людей заставили вернуться на кладбище». Дальнейшее автор описывать не берется. Вы уж сами, уважаемые читатели, домыслите сердцем, как любил выражаться Александр Иванович Герцен. Скажу только, что на старых деревенских погостах разыгрывались драмы не для слабонервных. И в обмороки падали, и драки с участием милиции бывали, если родня не давала раскапывать могилы (сам видел мальчишкой), случилась даже скоропостижная смерть «от разрыва сердца» над вскрытой родительской могилой в деревне Понькино.

25

А после кладбища ушли под воду. Людей на них хоронили веками, у многих усопших давно не осталось на этом свете никакой родни – раскулачили, посадили до войны, убили на фронте, разъехались в послевоенное время кто куда. Потом из года в год на речные отмели выбрасывало волнами то обломки «домовин», то почерневшие от времени кресты, а то и человеческие кости. С течением времени милосердная природа заново погребла все под речными песками, уже окончательно. После такого сюжета хочется рассказать о чем-то большом и светлом, вроде проблем сельского хозяйства того времени. Здесь достаточно четко прослеживаются два момента. Первый, связанный с реальными позитивными изменениями на селе, и второй, который можно условно обозначить как ритуальный бег по кругу под фанфары советской пропаганды. Начинал Хрущев с первого, закончил, как это у нас водится, вторым. Он первым из высшего руководства страны честно признал, что положение, в котором находится деревня, хуже некуда: из нее десятилетие за десятилетием только брали все, что могли, почти ничего не давая взамен. И не только констатировал сложившуюся ситуацию, но и немало сделал, особенно в 1954 – 1958 годах, чтобы изменить положение к лучшему. Сразу после смерти Сталина с колхозов списали все долги и недоимки, а с колхозников – задолженность по налогам, которыми облагались их личные приусадебные хозяйства. Затем отменили сельхозналог продуктами, который платил каждый сельский двор. При Хрущеве в сельское хозяйство пошли государственные ассигнования, в масштабах, совершенно несопоставимых со сталинскими – 20% всех государственных вложений в экономику Советского Союза. Сибирь, кстати, получила в 1954 – 1958 годах из госбюджета на развитие сельского хозяйства 2 миллиарда рублей или в 3 раза больше, чем за весь предшествующий советский период. В 1953 году сентябрьский пленум ЦК КПСС принял решение, без которого дальнейшее развитие деревни было невозможно в принципе, резко повысив закупочные цены на все виды сельскохозяйственной продукции. На мясо КРС цены повысили – оцените! – в 10 раз, на зерно – в 7 раз, на свинину – в 6 раз, на картофель и шерсть – в 3 раза, на молоко и масло – в 2 раза. Позднее, уже в 1962 году закупочные цены на продукцию животноводства пришлось увеличить еще на 35%, так как первоначальное повышение цен в этой отрасли не сработало. Это был настоящий прорыв, результаты которого ордынцы ощутили на себе очень быстро, благо совпало, что 1954 и 1956 годы оказались на редкость урожайными. Так, в 1956 году в колхозах Новосибирской области себестоимость центнера зерна в среднем составила 25 рублей, а государство

26

заплатило им по 60, соотношение цен по картофелю составило 29 и 48 рублей. Многие колхозы, еще вчера загибавшиеся в полной нищете, в одночасье превратились в миллионеров, ибо их доходы впервые за историю Ордынского района превысили миллион «старых» рублей. Сегодня Средний Алеус – территория, где реальная экономика прекратила видимость существования, как считает автор хроники, уже навсегда. А в 1954 году здесь жил, работал и круто шел в гору колхоз имени Сталина, которым руководил И. Ф. Захарьящев, ранее упоминавшийся в первой главе хроники. Да, тот самый, которому пришлось в более чем зрелом возрасте сдавать школьные экзамены за 7 класс вместе со своим сыном – четвероклассником. Вспоминаете? Так вот, уже в 1954 году колхоз имени Сталина, получив урожайность зерновых 14 ц/га, предельную по тому времени, закончил сельскохозяйственный год с прибылью в 2 миллиона рублей, что по тем временам стало настоящей сенсацией (47). По итогам 1956 года доход в размере 2 миллионов рублей получили 16 ордынских колхозов или каждый второй, от 2 до 3 миллионов рублей – 7 колхозов и от 3 до 4 миллионов рублей – 3 хозяйства (колхоз имени Калинина из Кирзы, имени Кагановича из Пушкарево и «Сталинский путь» Верх–Алеусского сельсовета), председатели которых в качестве поощрения обзавелись «Победами». По сравнению с предыдущим годом доходность каждого ордынского колхоза, с гордостью подчеркивал райком партии, увеличилась в 2 раза. Полученные средства пошли на покупку техники (впервые в истории района колхозы закупили разом 60 автомашин), на строительство производственных помещений и жилья (48). Те села и деревни, которых напрямую не коснулась строительная горячка, связанная с переселением, начали постепенно приобретать близкий к современному вид, развернув широкие строительные работы. Скажем, землянки в селе Верх–Ирмень, из которых в послевоенные годы почти сплошь состояли улицы Ленина, Тельмана и Советская, исчезли в конце пятидесятых годов, когда местным жителям разрешили заготавливать лес в зоне затопления. А в 1966 году в Верх-Ирмени появился первый каменный дом строящегося агрогородка. «Село Пушкарево расположено далеко от районного центра и как будто затерялось среди соснового бора и березовых перелесков нашего района, вдохновенно повествовала о переменах в сельской глубинке ордынская «районка». – Но это не прежнее глухое провинциальное село, каким оно было до Октябрьской революции. Это новое советское село! Здесь есть просторный сельский клуб, где регулярно демонстрируются кинофильмы и проводится культурно–массовая работа, имеется хорошая сельская библиотека. В домах колхозников и общественных зданиях есть радио, горит лампочка Ильича.

27

Колхоз имени Кагановича, на территории которого расположена школа, крупное артельное хозяйство. На полях колхоза работают 10 тракторов и 12 комбайнов Алеусской МТС. Зажиточно живут здесь колхозники» (49). Действительно, пушкаревцы получили в том году на каждый заработанный трудодень рекордную сумму - 10 рублей (50). В остальных колхозах содержание трудодня в 1956–1957 годах складывалось по разному, но в среднем, примерно следующим образом: на каждый трудодень выдавалось по 3 килограмма зерна, а денежные выплаты варьировались от 3 рублей (колхоз имени Молотова, Вагайцево) до 5-ти (колхоз имени Калинина), или от 8 рублей 70 копеек (колхоз имени Ворошилова, Плотниково) до 14 рублей 60 копеек (колхоз имени Сталина, Верх-Алеус) (51). Именно тогда те наши земляки, кого официально именовали ударниками колхозного производства, впервые за свою жизнь ощутили, наконец, реальные признаки той «счастливой колхозной жизни», которую им обещали власти всех уровней еще во времена коллективизации. По меркам того времени, разумеется. Вот она, эта мерка образца середины пятидесятых. Андрей Андреевич Пыльник, кузнец колхоза «Сталинский путь» получил по итогам 1956 года на трудодни 5776 рублей и 21 центнер зерна, «высокий доход, обеспечивающий его семье зажиточную жизнь» (52). Семья колхозника Людвига Франка из села Вагайцево, сосланного в Сибирь при Сталине, успела хватить лиха «по самое не могу», а вот теперь, в 1957 году получила на трудодни 30 тысяч рублей и 43 центнера хлеба (53). «Хорошими трудовыми успехами встретили народный праздник (выборы в Верховный Совет СССР в 1958 году – Авт.) наши колхозники, - радостно рассказывала корреспонденту районной газеты жительница Нового Шарапа Василиса Захаровна Рыжова. – Колхоз наш имени Димитрова стал богатым, колхозники – зажиточными. К примеру, наша семья получила в этом году на трудодни 11 тысяч рублей и 40 центнеров хлеба. Мы приобрели хорошую мебель, телевизор, радиолу. Освобождение от сельхозпоставок, продажа машин колхозам – все это результат проведения в жизнь политики партии и правительства. Все это радует нас и воодушевляет на хорошие дела. Я с гордостью смотрю на радостные лица колхозников и горжусь тем, что наш труд не пропал даром. То, о чем партия говорила с народом, что обещала – сбылось!» (54) Техническое перевооружение сельского хозяйства тоже стоит того, чтобы помянуть сегодня Н. С. Хрущева без ругательных эпитетов. Начинать это перевооружение пришлось в ситуации даже не парадоксальной, а просто абсурдной. Советский Союз в 1949 году обзавелся ядерным оружием, а в колхозах все продолжало держаться на вилах и граблях, главным транспортным средством продолжала оставаться телега, на которой предки ордынцев ездили еще двести лет назад. Техника принадлежала исключительно государству в лице МТС. Редкое хозяйство

28

могло позволить себе какую-нибудь трижды списанную в Новосибирске «полуторку» с деревянной кабиной. Примитивный уровень производства в колхозах консервировал их бедность и отсталость, не позволяя колхозникам выйти за рамки забот, по сути дела, дедов и прадедов. Для доказательства этого утверждения предлагаю читателям ознакомиться с уникальным в своем роде документом, обнаруженном автором хроники в Ордынском районном архиве: «Протокол № 1 первой сессии Филипповского сельского Совета депутатов трудящихся, состоявшейся 11 февраля 1954 года. Присутствовало из 10 депутатов 9. Повестка дня: Отчет председателя колхоза имени Красных Партизан о подготовке к севу. По первому вопросу слушали доклад председателя колхоза тов. Медведева Николая Николаевича. В прениях выступили: Тов. Школдин сказал, что нужно готовить телеги. Надо делать им колеса, надо иметь мастера–колесника. Владимиров П. В. сказал, что надо повышать урожайность полей, для этого надо завозить на поля удобрения. Надо колхозу освоить производство колес и саней. Приходько В. И. сказал, что правление не готовится к посевной сейчас, а надо бы этим заняться. В колхозе не хватает сбруи, веревок. Тов. Губкин сказал, что надо заранее все предусмотреть. Весной много сева и боронования, а мало пахоты. Тракторов много, прицепов мало. Надо сейчас готовить прицепы. Инвентарь зимует в поле, не проходит ремонт. Надо улучшить быт колхозников на полевых станах, обеспечить столовой посудой бригады. Чернопятов А. М. сказал, что надо обеспечить кузнецов железом, надо лучше ремонтировать колеса для телег. Тов. Школдин сказал, что колеса не проходят полного ремонта, т. к. нет своего колесника. Старые колеса заменить нечем. Аканин Ф. С. сказал, что надо готовить инвентарь, надо готовить колеса. Тов. Климов Д. А. сказал, что новое правление (колхоза) учтет все недостатки и будет готовиться к агромероприятиям, подготовит колеса, сбрую, веревки, войлок, посуду. Тов. Медведев Н. Н. сказал в заключительном слове, что правление вопросами сева (пока) не занималось, т. к. работает новый состав недавно. Теперь эти недостатки вскрыты и есть время для их устранения. Решили: 1. Изыскать недостающее количество семян овса и картофеля.

2. Отремонтировать телеги к дню выборов.

3. Отремонтировать сбрую, приобрести посуду к 14 марта.

4. Отремонтировать полевые станы к 1 апреля.

29

5. Усилить сбор (органических) удобрений, просить директора школы тов. Приходько, чтобы силами учащихся помочь собрать золу для удобрений. Председатель исполкома Климов Секретарь Митянин» (55). Если бы не дата, поди, догадайся, в какие именно годы происходило заседание – в тридцатые, сороковые, пятидесятые? Да и какая, если подумать, разница? Заодно познакомимся с планом проведения посевных работ в колхозе «Красный сибиряк» села Усть–Хмелевка в 1955 году. Колхоз маленький, захудалый, живет заготовкой леса и его переработкой, но хлеб государству обязан сдать и он. Пашни здесь кот наплакал, всего-то 165 гектаров, из которых 100 гектаров берет на себя МТС, а 65 гектаров запланировано вспахать самостоятельно – конными плугами под деревянные бороны, которые, кстати, сохранились в обиходе почти до конца пятидесятых (56). Еще одна картинка с выставки образца 1955 года. Исполком Ордынского райсовета рапортует, что к началу уборочной компании все готово: «Закуплено бричек 100 штук в Сузуне, продано колхозам мешков 4 тысячи штук, продается материал мешковина. Будет еще продано мешков, бывших в употреблении в заготзерно, 300 штук. Завезена сыромятина для сбруи и отдельные запчасти к автомашинам» (57). В это самое время в городе Обнинске Калужской области уже второй год выдает электрический ток первая в мире атомная электростанция. А у ордынских колхозов болит голова из-за тележных колес, у райисполкома – из-за бричек, мешков и сыромятины для сбруи. Архаика! Примерно с середины 50-х начинается перевод тракторного и комбайнового парка на современную и, главное, более могучую технику, а на смену телегам и бричкам приходят автомобили. На ордынских полях появляются безотказный трудяга МТС-50 или «Беларусь», знаменитые С–80 и С-100, ДТ-54, Т-54 и С-80, самоходный комбайн С-6, первая кукурузоуборочная техника, позже - супертрактор советского времени «Кировец». Но использовать преимущества новой сельскохозяйственной техники в должной мере не получалось. По крылатому ордынскому выражению еще дореволюционных времен, «тяму не хватало». Вот очень поучительный пример. Читатели, вероятно, уже запомнили первого в истории района агронома с высшим образованием Г. М. Кудюрова, который в начале пятидесятых являлся олицетворением борьбы даже не за научную агрономию, а за здравый смысл в полеводстве, за что постоянно получал сразу с двух сторон, от райкома партии и райисполкома. В конце концов, возмутителя спокойствия сослали из Ордынской в Усть–Луковскую МТС, чтобы меньше мозолил начальству глаза.

30

В 1956 году областное и районное начальство выдвинуло лозунг, который до сих пор остается голубой мечтой ордынских полеводов: «Уберем урожай за десять рабочих дней!» Лозунг опирался на следующий расчет имеющимся количеством зерноуборочных комбайнов можно пройти всю засеянную площадь за десять дней при условии, если каждый комбайн будет убирать ежедневно по 20 гектаров. При наличии сменных комбайнеров это означало, что каждый агрегат должен отработать в сутки не менее 18–20 часов. По традиции вокруг многообещающего трудового почина развернули нешуточную политическую кампанию – партийные, комсомольские и профсоюзные собрания, принятие повышенных обязательств, наглядная агитация, агитаторы и пропагандисты, статьи в газетах и стенгазетах - все, как положено на полную катушку. Мол, трудно, но все-таки возможно, идем на рекорд! И тут настырный Кудюров в очередной раз взял и испортил райкому партии всю малину. Он быстро произвел необходимые расчеты и публично заявил, что ничего путного из этой затеи не выйдет, даже если комбайны будут работать без поломок по 20 часов в сутки. Только в масштабах Усть–Луковской МТС, доказывал Кудюров, чтобы уложиться в директивный срок, необходимо изыскать и дополнительно задействовать на отвозе зерна от 34-х комбайнов 300 лошадей и 350 рабочих, иначе комбайны, захлебнувшись зерном, встанут. А дополнительной гужевой силы, не говоря уже о людях, в районе нет (58). Нытику и маловеру (политический штамп советской пропаганды времен Хрущева) в очередной раз вломили по первое число, но вскоре выяснилось, что он прав на все сто процентов. Уборочная кампания 1956 года, официально начавшаяся под лозунгом про уборку в десять дней, как на грех, затянулась неимоверно. Сказались и обильный урожай, и сложные погодные условия, и, главное, нехватка автомашин и тех же телег на отвозе зерна. К 20 сентября, когда все планировалось завершить, неубранной оставалась ровно половина площадей. Окончить уборочные работы с великим трудом удалось только к середине октября. Сказался разрыв между увеличивающей технической мощью МТС и технической отсталостью колхозов, как и доказывал Кудюров. Следует добавить, что машинно–тракторные станции имели собственные интересы, зачастую не совпадавшие с интересами хозяйств, чьи земли они обрабатывали. Среди механизаторов МТС хватало технически грамотных и агрономически подкованных людей, влюбленных в профессию с детства, знающих трактор до последнего винтика и работавших замечательно. Таких как Леонид Трунченко из Верх–Ирменской МТС, Иван Курских из Ордынской МТС, Георгий Никулич из Кирзинской МТС, Константин Ануреев из Усть–Луковской МТС и многих других.

31

При всем том трактористы и прочие работники МТС получали зарплату не от выращенного урожая на колхозном поле, а от выполнения и перевыполнения норм выработки на севе или уборке. Натуроплата (т. е. плата продукцией сельского хозяйства, которой рассчитывались колхозы с МТС) тоже носила гарантированный характер, безотносительно того, с какими результатами колхоз закончил сельскохозяйственный год. Более того, устанавливалась она не от реальной, а от так называемой биологической урожайности, т. е. не от той, что в колхозном амбаре, а от той, что в поле. Если использовать терминологию более позднего времени, МТС работали не на конечный результат, а, что называется, «от колеса». В 1961–1972 годах председателем колхоза «Большевик» работал Иван Яковлевич Овчаренко, интереснейший человек, издавший в 1999 году свои воспоминания, наполненные живыми картинами из жизни села Верх–Ирмень в описываемое время. Достаточно сказать, что по первой своей профессии он был военным переводчиком с китайского (!) языка - случай совершенно уникальный для истории сельскохозяйственного производства района. После службы в Китае Овчаренко закончил Новосибирскую партийную школу, педагогический институт, позже – еще и сельскохозяйственный. Свою гражданскую карьеру он начал в Ордынском районе инструктором райкома партии, затем возглавил партком Верх–Ирменской МТС. Рассказывая об этом периоде своей жизни, И. Я. Овчаренко приводит такой характерный эпизод: «Мне по долгу работы - приходилось бывать в (тракторных – Авт.) бригадах, на полевых работах. В разговорах с механизаторами я постоянно пытался выяснить: почему допускается брак в работе? Было несколько таких случаев, когда подъезжаешь к механизатору, начинаешь смотреть качество вспашки, а затем спрашиваешь: - Почему мелко пашешь?

- Как мелко? – отвечает.

- В задании предписано 22–24 сантиметра глубина вспашки, а у тебя меньше 20 сантиметров. Он отвечает, что это же у дороги. Здесь твердая почва и плуг идет мельче. Нужно смотреть все поле, гоны по два километра.

- Хорошо! - Сажусь в кабину трактора. – Трогай, посмотрим на середине и в конце поля. Возвращаясь, ведем спокойный разговор–диалог. Оказывается, все, как правило, пашут в этой бригаде так же, чтобы не подводить друг друга, пока не застанет на месте работы агроном. А иногда и тот махнет рукой: «Вроде, пойдет и такая пахота». А суть подобной ситуации – безразличного отношения – состоит в том, что в данном случае механизатор знает норму на вспашке, сколько заплатят за норму, сколько за перевыполнение ее. Цель механизатора – быстрее закончить работу, сделать больше гектаров и получить, соответственно, выше оплату. Чем мельче он пашет, тем больше заработает. А какой вырастет урожай, его не интересует» (59).

32

Когда работу МТС начинали анализировать экономисты (их по традиции все еще именовали плановиками), то всплывали недостатки куда более серьезные. Только что упомянутая натуроплата фактически являлась одной формой заготовок сельхозпродукции государством, помимо плановых поставок колхозов и совхозов. Естественно, государству было далеко не безразлично, во что она обходится. Оказывается, обходилась она дорого. По итогам 1955 года себестоимость центнера мяса, полученного от колхозов Верх–Ирменской МТС в качестве натуроплаты, при установленном плановом показателе 558 рублей, фактически составила 1257 рублей. Когда руководству МТС задали весьма резонный вопрос – что вы сделали для снижения себестоимости продукции, последовал честный ответ: «А причем здесь мы? Мясо колхозное, вот и спрашивайте с председателей колхозов». Словом, и колхозам плохо без техники, и с МТС надо что–то делать. Может, реформировать все разом? Выход нашелся радикальный, вполне в духе времени – решением февральского пленума ЦК КПСС 1958 года МТС взяли и ликвидировали. Технику, а это в масштабах района 288 тракторов и 170 комбайнов, передали колхозам (60). Конечно, не за красивые глаза. Колхозы должны были ее выкупить у государства по цене самим же государством и установленной, примерно в 1,5–2 раза дороже, чем она стоила. В самом деле — как советскому государству не ободрать лишний раз мужика, ежели представился удобный случай? Так как таких средств у колхозов, разумеется, не имелось, на процедуру расчета с государством отводилось десять лет. Несчастной особенностью и самого Хрущева, и принимаемых под его руководством решений, было яростное желание все сложные вопросы решить как можно проще и, главное, быстрее. Прекрасно уразумев, откуда подул ветер, партийные исполнители в лице обкомов и райкомов очень скоро устроили между собой настоящую гонку за право первыми отрапортовать о досрочном выполнении очередного «исторического решения ленинского ЦК КПСС», благо отрапортовавшим в то время орденов не жалели. Короче говоря, десять лет сократили до двух, загнав колхозы в долговую яму и, тем самым, угробив начинавшееся складываться хрупкое колхозное благополучие. Содержание трудодня мгновенно обесценилось, доходы колхозников враз упали, а вместе с ними и доверие к власти. Собственно говоря, весь алгоритм бесконечных хрущевских преобразований именно к этому и сводится. На 16-й районной партконференции первый секретарь Ордынского РК КПСС С. И. Ермаков вынужден был констатировать, что расчет за технику ордынские колхозы завалили с треском, а собственных колхозников за целый год работы рассчитали из рук вон плохо: «Из подлежащих уплате в 1958 году за трактора и сельхозмашины 4 миллиона 12 тысяч рублей выплачено 2

33

миллиона 937 тысяч рублей. Оценка трудодня составляет в деньгах на 40% меньше, чем год назад» (61). Сама процедура передачи техники свелась к тому, что сильные хозяйства прибрали к рукам лучшее, оставив прочим худшее. В многотомной «Истории крестьянства Сибири» как наиболее выигрышный пример приводится покупка колхозом имени Ленина большей части техники и производственных помещений Усть–Луковской МТС (62). Выиграл от реформы и колхоз «Большевик», к которому перешла лучшая техника Верх–Ирменской МТС вместе с ремонтными мастерскими, гаражами и складами. Кирзинский колхоз имени Калинина принял на свой баланс большую часть основных производственных фондов Кирзинской МТС (63). Сразу 50 тракторов с сельхозмашинами сумел приобрести у Ордынской МТС ордынский колхоз имени Ильича (64). Что не менее важно, в эти коллективные хозяйства перешли работать и лучшие трактористы, механики, инженерно–технические работники. Например, колхоз «Большевик», окончательно сложившийся как крупное и многоотраслевое хозяйство, возглавляемый в то время председателем Г. С. Тростниковым, сумел приобрести в Верх–Ирменской МТС не только 45 тракторов, 43 комбайна, 74 сеялки и 38 плугов, но и принял 120 трактористов, 40 комбайнеров, а также 14 специалистов МТС. Весной 1957 года здесь вышли в поле 6 колхозных механизированных бригад, причем каждый трактор работал в две смены (65). Конечно, все хозяйства залезли в страшные долги. В приложении к этой главе приводится отрывок из воспоминаний И. Я. Овчаренко, избранного летом 1961 года председателем колхоза «Большевик». Первое, с чем он столкнулся – касса колхоза пуста, люди не рассчитаны за прошлый год. Но, по крайней мере, и «Большевик», и остальные названные хозяйства хотя бы получили хорошую технику и опытные кадры, тем самым, сыграв на опережение дальнейших событий. Кстати, вы никогда не задумывались, уважаемые читатели, почему в эпоху рыночных реформ из всех бывших ордынских колхозов и совхозов выстояли коллективные хозяйства именно Верх–Ирмени, Усть–Луковки и Кирзы? Один из вариантов ответа таков – выстояли те села, где ранее существовали МТС, в силу чего здесь сложились в полеводстве своеобразные центры производственно–технологического характера. В этих селах работали наиболее сильные кадры механизаторов, инженеров, агрономов, десятилетиями нарабатывая практический опыт, выстраивая традиции сибирского земледелия, которые передавались следующим поколениям. Это не могло не придать хозяйствам дополнительный запас прочности. Как любят говорить историки и агрономы, наша сила в корнях. Если это справедливо, следует признать, что корни Верх–Ирмени, Усть–Луковки и Кирзы оказались сильнее и крепче, чем у их соседей. Прочим хозяйствам пришлось хватить шилом патоки: технику какуюникакую получили, а мастерских нет, станков нет, обыкновенных

34

инструментов для ремонта техники и тех нет. Непонятно, на что покупать горючее, потому что все деньги с колхозного счета выгребло государство. А на дворе весна 1958 года, пора пахать и сеять, потому что другого времени на реформу МТС власть не нашла. И как хочешь, председатель, так и крутись! «Во время реорганизации МТС нам не дали ни одного станка и (никакого) оборудования, - возмущался один из них на 16-й райпартконференции. – Я был два дня в совнархозе, но не получил ничего и (все необходимое) пришлось доставать на заводах окольными (незаконными – Авт.) путями. Вот сейчас надо технику ремонтировать, а нечем. Существующая ремонтнотракторная станция ремонт тракторов не ведет. А сами мы не можем» (66). Привожу рассказ современника, тракториста Ордынской МТС Юрия Михайловича Гринкевича: «Работать в МТС мне очень нравилось. И трудодни нам причитались от колхоза имени Ильича, который обслуживала наша тракторная бригада, и зарплата, которую платили в МТС. Вспахал, допустим, 6 гектаров – заработал 4 рубля 20 копеек. А по итогам года получаешь еще от колхоза разные продукты и 15 центнеров зерна. С оплатой труда колхозников и сравнивать нечего. А тут реформа эта дурацкая, чтоб ей пусто было! Закупил колхоз имени Ильича технику, пригнал в Чернаково, а ее даже поставить некуда. Пришлось ставить наши трактора под открытое небо в чистом поле. А ведь раньше-то как было? После уборки трактор отремонтируешь – и он чистенький в МТС под крышей до весны стоит, сердце радует. Нас, трактористов, как приложение к технике, тоже передали в колхоз. Говорят: «Пишите заявления, будем вас принимать в колхозники». Делать было нечего, написали. Подходит время ремонтировать технику. Нет ничего. Сварки нет, запчастей нет, болт несчастный не знаешь где выточить, потому что станка тоже нет. Самое главное, ни масла нет для трактора, ни горючего. И купить не на что. За технику колхоз должен был заплатить государству, как сейчас помню, 900 тысяч рублей. Все деньги с его счета сразу поснимали, и если что–то и поступало на счет от продажи сельхозпродукции, эти деньги сразу же уходили государству. Поэтому, став из рабочих колхозниками, мы сразу же лишились зарплаты. Я лично полгода ни копейки не получал. Скоро дело дошло до того, что председатель колхоза вынужден был тайно резать свиней и отправлять мясо на нефтебазу в Красный Яр, чтобы, в нарушении всех законов и инструкций, тайком же закупить там горючее для тракторов. Мой отчим ездил в Красный Яр, поэтому я все это знал. Узнали бы – и председатель пошел бы под суд, и отчим. Собирается он в Красный Яр, мать в слезы: «Василий, тебя же посадят!» Он отвечает: «Что делать, нам ведь жить как-то нужно». Вот мы и работали в тот год на севе: день работаем, день стоим».

35

Редкая непродуманность реформы МТС дорого обошлась району. «Исторической весной 1958 года» (эпитет того времени) в поле не вышел каждый третий ордынский трактор! И вместо 6 миллионов пудов зерна, как в два предыдущие года, район с трудом сдал меньше 4 тысяч пудов (67). Словом, дров наломали от души в самых лучших советских традициях. На этот счет историки были единодушны даже в советское время, когда о собственных промахах предпочитали помалкивать (68). К позитиву следует отнести то, что впервые при Советской власти техника и земля оказались в одних руках. «Наступило время, когда колхозы будут иметь в своем распоряжении не только рабочую силу, не только закрепленную за ними навечно землю, но и технику, т. е. весь комплекс условий для безграничного роста производительных сил земледелия», восторженно писал в то время сибирский историк И. К. Беляев (69) Насчет «безграничного роста», это, конечно, явный перебор. Но то, что получение техники непосредственным товаропроизводителем стало предпосылкой более эффективного использования в будущем уже имеющегося технического и технологического потенциала сельского хозяйства, сомнению не подлежит. Политика технического перевооружения сибирской деревни сделала в эти годы весьма заметные, существенные шаги. С 1950 по 1957 год количество тракторов в Ордынском районе увеличилось на 97%. В 1960 году тракторный парк района насчитывал 563 единицы, комбайновый – более 300 единиц. Почти 40% комбайнов относились к самоходным, а к 1965 году таковые составили уже 93%. Ордынское автотранспортное предприятие располагало к 1960 году семью сотнями различных автомашин, не считая автотранспорта колхозов и совхозов (70). Техника шла в хозяйства потоком - только в 1961 году район получил сразу 100 тракторов. В районе работало более 2 тысяч механизаторов, но их постоянно не хватало, хотя трехмесячные ускоренные курсы едва успевали выдавать один выпуск за другим (71). Рационализация и изобретательство сделали свои первые шаги именно в эти годы. «Недалек тот день, - восторженно обещала в 1956 году районная газета, - когда до сена не будет прикасаться рука человека, все сделают машины. Косить траву будут самоходные и прицепные сенокосилки, сгребать – тракторные грабли, образовывать копны – навесные тракторные орудия. Затем специальный стогомет будет складировать эти копны на транспортную волокушу в стог, который сразу же на тракторе повезут на фуражный склад к ферме» (72). На заготовке кормов начали применяться самодельные транспортные волокуши и копнообразователи. В совхозе «Луковский» механизаторы А. Сухих, Н. Меньшиков, В. Лесковский, Н. Стрельников придумали и изготовили механизированный копнообразователь. В 1965 году это изобретение взяли на вооружение 6 механизированных звеньев.

36

В 1965 году луковцы отличились снова: «На шасси прицепного комбайна (не пропадать же добру – Авт.) они смонтировали стогообразователь. Обслуживали агрегат 6 человек: тракторист, штурвальный и четверо рабочих, попеременно следящих за укладкой сена». В Козихе местный умелец П. В. Михайлов сконструировал толкающую волокушу для сбора соломы и оригинальную десятирядную сеялку (73). Гораздо труднее разворачивалась механизация животноводства, в котором доселе безраздельно господствовал ручной труд. Вот общая ситуация весны 1954 года, хотя речь идет о вполне конкретном хозяйстве, колхозе «Призыв Сталина» Борисовского сельсовета: «Животноводство находится в плохом состоянии. Кормов нет. Скот кормить и поить нечем. По рациону нужно грубых кормов в день 58 центнеров, а мы даем только по 10 – 12 центнеров соломы. Сена нет совсем. Скот поим в два – три дня раз, потому как насос неисправен. Подвозим воду, но ее не хватает. Соломы в полях уже нет. Рубим кочки и запариваем» (74). Вот он, уважаемые читатели, российский исторический парадокс во всей своей красе: фашизм победить можем, а скот накормить и напоить не можем. В Древней Руси об этом не задумывались, при проклятом царизме кормили и поили запросто, а при Советской власти, обладающей атомным оружием, никак не получается, хоть ты тресни! При таком издевательстве над животными район ежегодно нес огромные убытки от падежа, ибо скотинка ежегодно тысячами отбрасывала копыта в самом прямом смысле слова. В декабре 1957 года на партактиве, посвященном положению дел в животноводстве, например, с удивлением констатировалось, что за 11 месяцев этого года в районе вдруг взяло да и подохло 8 тысяч голов скота, тогда как «падеж ничем не обоснован». Во как!

(75) Буквально через несколько дней бюро Ордынского РК КПСС сумело отыскать причину, точнее, целый «букет» причин, одна другой краше. «На животноводческих фермах усилено распространяется заболевание скота бруцеллезом, ранее неизвестным району заболеванием – атрофическим ринитом, геморрагической септцией, а так же все поголовье (!) поражено туберкулезом». Дальше – больше: еще через день выясняется, что в районе свирепствует самая настоящая эпидемия ящура, которую районные ветспециалисты проморгали каким-то непостижимым образом: «В силу отсутствия какого– либо порядка (!), ветеринарная служба в районе и ее главврач тов. Кисляков только тогда был осведомлен о наличии ящура в районе, когда гурт скота, зараженный ящуром, прибыл на Новосибирский мясокомбинат, заразив на своем пути все населенные пункты (!) и, как следствие, ящур распространился даже по райцентру Ордынск» (76). Стоит ли удивляться, что в следующем, 1958 году, в районе пало уже 16 тысяч голов скота по причине, как витиевато выразился райком партии,

37

«поверхностного руководства» (77). Рядовые работники животноводства называли вещи своими именами – «по причине нерадивого ухода» (78). В таких исходных условиях начиналось создание новой материально– технической базы животноводства, без которой оно не имело ни малейшего шанса выкарабкаться в будущем из хронически кризисного состояния. Первые перемены начались со строительства типовых животноводческих помещений, первоначально деревянных и глинобитных, а с 60-х годов – каменных, затем железобетонных. Затем пошла электрификация ферм, механизация поения скота, позже – внедрение, как тогда любили выражаться, механической дойки. К концу 1964 года первые итоги этой работы выглядели следующим образом: в 7% животноводческих помещений «вода для поения скота просто подведена», в 19% помещений действуют автопоилки. Следовательно, нормальным поением удалось обеспечить 26% общественного стада. Механизация раздачи кормов составляла всего 2%, навозоудаление – 3%. «Знаете, как проходила механизация? - вспоминала Л. Н. Лапшина, всю жизнь проработавшая дояркой в Филиппово. - Сначала подвели в базу воду. Ее напускали в бак, а оттуда доярки ведрами таскали ее животным. После дело дошло до автопоилок, а чуть позже облегчения пошли чередой. После 1970 года в животноводстве начали внедрять уже полную механизацию» (79). Механизация животноводства шла медленно и тяжело. Причин хватало, самых разнообразных. Сказывалась, прежде всего, инерция мышления: десятилетиями основное внимание руководителей всех уровней уделялось производству зерна, о проблемах животноводства вспоминали в тех случаях, когда район заваливал план по молоку или мясу. Хотя уже к концу 50-х годов животноводство стабильно давало району 45% поступлений от продажи всей продукции сельского хозяйства (80). До пуска Новосибирской ГЭС электроэнергии на фермах постоянно не хватало. Поэтому первоначально под механизацией ферм понималось то, что, строго говоря, механизацией не являлось, вроде устройства кормозапарников и, ныне уже забытых, подвесных дорог на фермах. Если кому-то из наиболее предприимчивых председателей колхозов удавалось урвать доильную установку, вроде «Елочки» или «Даугавы», то впоследствии он горько сожалел об этом. Райком партии и райисполком требовали немедленно ввести ее в эксплуатацию, а смонтировать и отладить это техническое новшество, кстати, очень несовершенное, было некому. Сельские практики, выросшие на перетяжке подшипников трактора «Нати», только в затылке чесали, глядя на невиданную доселе машинерию. Наглядный пример: колхоз имени Калинина Кирзинского сельсовета еще в 1955 году закупил «Елочку», после чего она благополучно провалялась в амбаре три года, заработав, с грехом пополам, на четвертый. (81) Вот рассказ знаменитого механизатора из села Верх–Ирмень, главного инженера колхоза «Большевик» в 1958-1972 годах, Федора Михайловича Гундарева о том, с чем приходилось сталкиваться хозяйствам, решившим

38

перейти на машинное доение: «Коров к механической дойке приучали – целая история… Электрического привода не было, вакуум–аппарат от нефтяного движка работал. Стучит – стучит и вдруг – заглох. Додаивали вручную. А то еще вот что придумали (от дефицита электроэнергии – Авт.): под заднюю ось автомобиля подводили домкрат, чтобы колеса были в воздухе, прямо на скат одевали ремень от шкива аппарата… Ну что за работа! То слишком большие обороты, то слишком маленькие, то ремень соскочит во время дойки. А то начнет двигатель чихать, стрелять в выхлопную трубу – коровы все врассыпную. Было муки от той науки!» (82) Когда Хрущева будут снимать, ему в вину поставят, в частности, и то, что «130 тысяч «Елочек» лежат (в хозяйствах — Авт.) мертвым грузом» (83). «Мехдойки» на отдельных фермах отдельных хозяйств начали действовать со второй половины пятидесятых. К 1960 году оптимальной считалась ситуация, сложившаяся в колхозе «Советская Сибирь», где «мехдойка» работала в трех из пяти животноводческих бригад. Но уже к моменту падения Хрущева ситуация изменилась в худшую сторону. Ордынский РК КПСС был вынужден констатировать, что «механическое доение, кроме колхоза «Большевик», нигде в районе не проводится» (84). Первым приступил к решению проблемы комплексной механизации животноводства, разумеется, на уровне тех лет колхоз «Большевик», которым в то время руководил И. Я. Овчаренко. Приступил, в очередной раз подтвердив старую истину советской эпохи, что любая инициатива наказуема, в данном случае - рублем. В 1965 году, выступая на пленуме райкома партии, он перечислил все трудности, с которыми руководству колхоза пришлось столкнуться: «Фермы у нас каждое хозяйство механизирует по–своему. Роль районного объединения «Сельхозтехника», специально для этого и созданного (в 1963 году – Авт.), в данном вопросе не видна. В нашем колхозе всех коров круглый год доят машинами, а в других хозяйствах механизированное доение почему-то не приживается. Мы у себя сумели наладить автопоение всего крупного рогатого скота. Но во что это обошлось колхозу! Чтобы приобрести в «Сельхозтехнике» автопоилки, пришлось заключить договор на их установку. Все работы мы произвели сами, но «Сельхозтехника» взыскала с нас большие деньги. В этом объединении невозможно купить никаких механизмов! Аппараты автопоения мы привезли из Алтайского края, навозотранспортеры – из Красноозерки. Другие механизмы и запчасти возим машинами из Болотного, Мошково, даже из Камня–на–Оби» (85). Тормозило дело и острая нехватка квалифицированных кадров. В конце 1964 года из 79 бригадиров животноводческих бригад только 8 имели среднее образование, 26 одолели от 5 до 7 классов, а 45 человек, т. е. каждый второй, имели начальное образование (86). Про скотников и доярок и говорить нечего. К этому времени сложилось неписанное правило отправлять всех проштрафившихся и просто никудышных мужиков, которым

39

боязно доверить технику, в скотники. В доярки шли либо тихие и малограмотные женщины из вечных тружениц, безропотно привыкшие «надсажаться» с утра до вечера, либо отчаянные бабенки, никого и ничего не боящиеся потому, что знали – заменить их некому. И. Я. Овчаренко приводит в своих воспоминаниях характернейший для того времени случай: «Хорошо помню, как 6 ноября 1961 года бригадир 5-й комплексной бригады доложил мне, что завтра и послезавтра часть доярок не придут на ферму, у них возникли неотложные дела. Условия работы на этой ферме, как и на других, были тяжелыми, подменных доярок в бригадах не было. Поэтому нелегко мне было уговорить их вовремя подоить коров (!) в праздничные дни» (87). К слову сказать, на фермах еще и не такие истории случались. Для тех, кто там никогда не бывал, приведу отрывок из книги «Записки доктора молчаливых пациентов» Александра Ивановича Лапшина, главного ветеринарного врача Ордынского района, а затем и всей Новосибирской области. Приехал он однажды на ферму одного из ордынских хозяйств, чтобы провести с доярками производственное занятие, да не один, а с секретарем райкома партии по идеологии. «После выступления секретаря слово взял я, - пишет А. И. Лапшин. – Поскольку передо мной были, в основном, доярки, то я решил объяснить им, как можно получить наиболее жирную продукцию. Рассказав о строении вымени коров и о том, как образуется в нем молоко, стал убеждать, что в последних струйках молока содержится самое большое количество молочного жира, что после основного доения вымя надо хорошо помассажировать и выдоить остаточное молоко, которое содержит высокий процент жира. Слушали меня внимательно, и я был доволен, что тема заинтересовала. Закончив свое выступление, я спросил, есть ли вопросы. И тут произошло невероятное. Одна из доярок, расстегнув кофту, вывалила свою грудь на всеобщее обозрение и громко сказала: - Доктор, вот если это вымя присохло, то хоть сто раз в день его массажируй, молока не получишь! В красном уголке наступила тишина. Все смотрят на меня, как я на это отреагирую.

- Я говорил о коровьем вымени, а не о вашем, - отшутился я. Смех покрыл мои слова». (88) Теперь представьте, какие усилия требовалось приложить, чтобы обучить эту вольницу в юбках с минимальным образованием, пользоваться доильными аппаратами, да еще строго по инструкции. «На третьем отделении совхоза «Пролетарский» в прошлом году построили доильный зал с установкой «Елочка», - сообщала в 1963 году «ленинская трибуна». – Начали доить коров. Но как? С цепями на шее.

- Но это еще не все, - говорят доярки. – На втором отделении Алеусского совхоза дойное стадо в 300 коров обслуживают всего три доярки, а у нас на каждую приходится 20 – 30 коров.

40

Понятно, что от такой механизации выгоды хозяйству никакой. Хуже того, себестоимость центнера молока здесь гораздо выше, чем при ручном доении. Так, за 4 месяца работы на «Елочке» центнер молока в отделении обошелся в 19 рублей 57 копеек, а на первом отделении, где ручная дойка, в 16 рублей 42 копейки». (89) Те, кто первыми не побоялись преодолеть многочисленные трудности, первыми и выиграли. «К концу семилетки (1965 г.), - вспоминал И. Я. Овчаренко, ушедший в 1972 году с поста председателя правления колхоза «Большевик» начальником областного управления сельского хозяйства, - на фермах молочного стада была завершена комплексная механизация, возможная для того времени. Мы старались по мере сил одновременно и повсеместно внедрять на фермах появившуюся тогда технику – транспортеры ТВК-80 для кормораздачи, ТСН-3Б для уборки навоза, механическую дойку. Это позволило улучшить условия работы, значительно поднять производительность труда доярок, скотников. Например, доярки вместо 15 – 17 стали обслуживать по 35 – 40 и более коров. Следует сказать доброе слово о членах колхозной монтажной бригады, которую возглавлял тогда Г. П. Мазин. Он вкладывал все свое мастерство и душу в дело комплексной механизации ферм. В начале 1966 года правительство отметило трудовые заслуги Геннадия Павловича орденом Трудового Красного знамени». (90) От новой техники перейдем к новым технологиям. Эта тема тянет на полноценный эпос. Здесь какая только чертовщина не творилась, какие только новации не пропагандировались и навязывались ордынцам в качестве панацеи от всех проблем, да еще с молниеносным экономическим эффектом! И не просто навязывались, а под лозунгом внедрения достижений науки в жизнь в период развернутого строительства коммунизма. Проигнорируешь – запишут в консерваторы, а то и партийный билет отберут. И очень даже запросто! Можно вспомнить для разминки начисто забытую гидропонику. Для тех, кто не знает, что это такое, поясняю, что это – выращивание кормовой зелени и овощей на искусственном грунте при помощи питательных растворов. Очень ее жаловал Никита Сергеевич, вот только проку от этой гидропоники ордынцам не было никакого. Вспоминается и высадка овощной рассады в «торфо–перегнойных горшочках». Я уже не говорю о легендарном «квадратно–гнездовом способе выращивания кукурузы», с которым он носился, как дурень с писаной торбой и, который, будучи несовершенен, сложен и затратен, давно забыт. Это и многое другое благополучно кануло в Лету. Но то, что давало реальный эффект, прижилось на нашей земле и благополучно существует и по сей день. Самый простой пример – раздельная уборка зерновых, которая, кажется, существовала всегда. А оказывается, ее внедрение в Ордынском районе имеет вполне определенную дату – август 1956 года, когда на базе

41

ордынского колхоза имени Ильича собранным со всего района комбайнерам наглядно продемонстрировали ее преимущество перед прямым комбайнированием. Настроены комбайнеры были скептически. История сохранила нам меланхолическую реплику одного из них, матерого полевода, орденоносца и члена партии с довоенным стажем: «Опять начальство какую-то икебану выдумало», сказанную, конечно, совсем другими словами. Но когда два одинаковых участка убрали на их глазах разными способами, результат произвел впечатление даже на скептиков. При прямом комбайнировании урожайность составила 12 центнеров с гектара, а при подборе валков, заранее скошенных накануне, она оказалась на целых 6 центнеров больше (91). Другое дело, что после этого несколько лет Москва и Новосибирск требовали от ордынцев все зерновые убирать раздельно и только раздельно, что, безусловно, являлось полной икебаной. В 1959 году на вооружение был взят хорошо известный каждому полеводу и животноводу «зеленый конвейер». В этом же году в колхозах «Большевик», имени Димитрова, имени Сталина и «Путь к коммунизму» начали заниматься работой по искусственному осеменению животных. (92) Спустя два года район уверенно перешел на эту новацию. Ну и, конечно, пример уже чисто хрестоматийного характера. Речь пойдет о кукурузе, благодаря которой Никита Сергеевич получил в народе свое знаменитое прозвище. Кто только и как только не издевался над его пламенной любовью к «царице полей», как неизменно именовали кукурузу в те годы, каких только анекдотов по этому поводу про Хрущева не сочиняли! Вот, кстати, один из них, услышанный автором хроники, когда до падения Хрущева уже оставались считанные дни, от собственного отца в какой-то праздничный день, когда за столом собралась вся наша родня и разговоры шли, как у русских людей положено, уже исключительно о работе, включая, разумеется, кукурузу. Значит так: умер Хрущев и попал на небеса. Его спрашивают, мол, куда вас поместить, Никита Сергеевич? Хрущев говорит: «Конечно, к Ленину и Сталину». Приводят его к Ленину и Сталину, и видит Хрущев, что у них на груди значок с буквами «ТК». Хрущев говорит: «Дайте и мне такой же». Дали ему значок, прицепил его Никита Сергеевич и спрашивает: «А что, собственно, эти буквы обозначают?» Ему говорят: - А это, смотря у кого.

- Ну, вот у Ленина, например?

- У Ленина они означают: «Теоретик коммунизма».

- А у Сталина?

- «Тиран коммунизма».

- А у меня?

42

- А у вас, Никита Сергеевич, «Трепло кукурузное». Анекдот этот справедлив и не справедлив одновременно. Современные публицисты от истории взахлеб рассказывают о том, как отдельные партийные идиоты насаждали кукурузу за полярным кругом, хотя это тоже не более, чем анекдот. А вот в Архангельской и Новгородской области ее, действительно, пытались выращивать, разумеется, безуспешно. И не просто выращивать, а на зерно, что уж совсем ненаучная фантастика. Только к концу своей карьеры Никита Сергеевич согласился с тем, что, раз вызревания початков в нашем климате дождаться невозможно, то посевы кукурузы можно целиком пустить на сочные корма, т. е. на силос. До того, как на наших полях прописалась «зеленая королева» (еще один эпитет тех времен), страхового запаса кормов в случае неурожая ордынские колхозы и совхозы не имели, да и в сравнительно благополучные годы вечно недокармливали колхозную живность. К весне заготовленные корма частенько заканчивались, скотину выгоняли в «черное поле», где она подбирала, в лучшем случае, гнилую солому, в худшем, просто «доходила» с голодухи. Вот, например, что произошло весной 1957 года. Несмотря на сказочный урожай 1956 года, о котором речь шла в предыдущей главе, кормовой базой колхозы занимались урывками, сосредоточив все внимание, людей и технику исключительно на зерне. Надо было сначала успеть убрать богатейший урожай, потом сохранить его в «глубинках» (импровизированный ток в поле, где зерно выгружают прямо на землю), после чего вывезти из «глубинок» на хлебоприемные предприятия. Корма, которые успели подвезти к местам зимовки, закончились в конце марта 1957-го. Колхозам имени Ильича (Ордынское), имени Молотова (Вагайцево), имени Кирова (Усть–Луковка) и ряду других ничего не оставалось, как выгнать скот в поля уже в середине апреля. Подчеркиваю, середине апреля! Дальнейшее легко представить… «В текущем году особенно остро поставлен вопрос о том, чтобы до 15–20 мая не допустить преждевременного начала пастбищного содержания скота, и, особенно, дойного стада, - бичевала глаголом проштрафившихся хозяйственников «Ленинская трибуна». – Однако, вопреки этому указанию некоторые колхозы и совхозы в течение зимы не обеспечили экономное расходования кормов, не приняли мер к изысканию дополнительных ресурсов сена, соломы, концентратов. И уже в апреле стали перед фактом: или содержать скот без корма на фермах, или выгонять его в поле – авось, кое–где появится травка. Так произошло в колхозах имени Ильича, имени Молотова и в некоторых других». Пока скоты мычали от голода в поисках «травки», налетела снежная буря, животина разбрелась, сотни голов молодняка погибли. Поле оказалось буквально усеяно трупами животных. Был снят с работы председатель колхоза имени Ильича И. Я. Ряковский, отданы под суд 5 скотников и 2 бригадира (93).

43

«Всего этого могло бы не быть, - неистовствовал первый секретарь райкома партии Ермаков, - если бы имелось достаточное количество кукурузного силоса. За последние три года колхозы и совхозы района занимались выращиванием кукурузы. Но только на отдельных участках и в некоторых колхозах удалось получить высокий урожай этой ценной культуры. В колхозах же зоны Кирзинской, Усть–Луковской и Алеусской МТС хороших урожаев кукурузы за это время совсем не получили» (94). Первое упоминание о посевах кукурузы в Ордынском районе, которое сумел обнаружить автор хроники, датировано 1955 годом, до этого в Новосибирской области ее не выращивали вообще (95). Первоначально кукурузная эпопея здорово смахивала на эксперимент ради эксперимента. Технологию посева, ухода и даже уборки кукурузы никто толком не представлял. Как ее только не сеяли – и узкорядным способом, и широкорядным, и пунктирным, и пресловутыми квадратами. Пропалывали вручную, мобилизуя население, от школьников до пенсионеров. Убирали – в это трудно поверить – ножами и топорами, на телеги таскали охапками. Закладывать зеленую массу на хранение не умели, поэтому большая часть силоса просто сгнивала в земляных ямах. Трудов было много, толку – чуть. «В большинстве колхозов скот силосом не кормят», отмечалось в 1957 году. Дело дошло до того, что от занимаемой должности освободили первого секретаря Новосибирского обкома партии Б. И. Дерюгина, за то, что он разрешил ряду районов вместо кукурузы выращивать подсолнечник. Как образно выразился его преемник, Б. Н. Кобелев, «всю область осрамили перед всем Советским Союзом из-за этой кукурузы» (96). По мере того, как нарабатывался опыт, кукурузой стали интересоваться уже всерьез. Вот что говорил, например, уже хорошо известный читателям директор Ордынской МТС М. Н. Мельников, выступая в ноябре 1956 года на пленуме райкома партии как раз по интересующей всех теме: «Развивая животноводство, мы должны иметь устойчивую кормовую базу. И наша ставка – на кукурузу. Опыт 1955 года показал, на примере колхоза имени Молотова, что с одного гектара здесь было собрано по 15 тонн кукурузы, а сеяных трав (только) по 8 центнеров. Или, с каждого гектара кукурузы собрали такое количество корма, которого хватило бы вволю на год для двух коров. А сена для одной коровы (на год мы собираем) с 3 гектаров. Это значит, что один гектар земли, засеянный кукурузой на корм скоту, дает кормовых данных в сравнении с гектаром сенокосов (больше) в 6 раз». (97) Если в 1955 году посевы кукурузы составили в районе всего чуть более 4 тысяч гектаров, то в 1958 году – более 7 тысяч, в 1961-м – более 12 тысяч, в 1962-м – уже более 22 тысяч гектаров (98). Даже при сравнительно низкой урожайности тех лет, когда технология возделывания только отрабатывалась, кукуруза стала настоящим спасением общественного животноводства, особенно в неурожайные годы.

44

Например, в зимовку с 1961 на 1962-й год район вступил с запасом кормов на одну фуражную корову (кто из читателей разбирается, прошу не ужасаться) - 8 центнеров грубых кормов, из которых 60% составляла солома, и 12 центнеров силоса. А теперь представьте, что произошло бы, не будь этих 12 центнеров (99). Именно силос спас общественное стадо района в суровые 1962, 1963 и 1965 годы. Поэтому награждались лучшие кукурузоводы района по условиям социалистического соревнования золотыми часами, роскошью в ордынской деревне запредельной. В середине 60-х, когда колхозы заменят совхозами, в районе появятся кукурузоводы, которые добьются урожайности кукурузы до 400 центнеров с гектара – Владимир Толмачев и Николай Коваль из «Алеусского», Андрей Густ из «Луковского», Геннадий Кандэй из «Пролетарского», Алексей Швырев и Владимир Колембах из «Кирзинского» и многие другие (100). В последние годы хрущевского десятилетия минеральные удобрения и ядохимикаты перестали быть экзотикой – на «химизацию» Никита Сергеевич ставил не менее азартно, чем на кукурузу. Весной 1964 года район впервые за всю свою историю получил 2,5 тысячи тонн минеральных удобрений и впервые же провел химпрополку, апробированную еще три года назад, на 14 тысячах гектаров (101). Если тактические задачи в сельском хозяйстве решались успешно, хотя и не всегда продумано, то со стратегическими дело обстояло гораздо сложнее. Вспомним изрядно подзабытую хрущевскую семилетку (1956 – 1965 г.), первую и последнюю в советской истории. Задумывалась она масштабно, пропагандистский шум вокруг нее подняли невероятный – еще бы, за семь лет планировалось произвести продукции столько же, сколько за все предыдущие годы! В частности, продукция сельского хозяйства должна была вырасти на 70%. Фактический рост, если верить статистике тех лет, составил всего 15%. А это уже, как вы понимаете, означало полный провал всей сельскохозяйственной стратегии страны… Не обладая хотя бы элементами системного мышления, Хрущев к сложнейшему комплексу проблем, копившихся годами, подходил, точнее, наскакивал с кучей идей, приличествующих скорее председателю колхоза, нежели главе правительства. Даже лояльный донельзя и лично преданный Хрущеву Фрол Козлов, фактически игравший роль второго секретаря Президиума ЦК КПСС, однажды в сердцах охарактеризовал доставшего шефа, как гибрид инженера с агрономом. Добавим от себя — и агроном-то оказался не из лучших, и инженер, увы, посредственный... Из новейшей истории мы знаем примеры, когда к власти приходили директора совхозов, превращавшиеся в президентов и национальных лидеров, например, Лукашенко в Белоруссии или Рахмонов в Таджикистане. С Хрущевым все обстояло наоборот. «В основе его действий лежал утилитаризм, - метко замечает один из современных философов, -

45

выступавший в форме здравого смысла прижимистого мужичка, который блюдет свой интерес и которому палец в рот не клади» (102). Мыслил Хрущев просто и конкретно – если развести свиней, быстро получим много мяса. Нечем кормить скот? Засеем поля кукурузой. Все равно не хватает кормов? Распашем все, что можно, ликвидируем пары и многолетние травы. Вперед и с песней! Результат – зерновое задание семилетки район заваливает с треском, едва дотянув его до 45%, потому что севооборотов как не было, так и нет, семена некондиционные, сеют из года в год пшеницу по пшенице, доведя зерновой клин до максимума. Кормовая база вообще в полном загоне. Плюс, как водится, засуха… Между тем, ни одна партийная конференция в районе не проходила без констатации со стороны самих коммунистов, что дальше так в полеводстве работать нельзя. «По поднятию культуры земледелия, - громил районное руководство с трибуны 17-й райпартконференции в 1959 году Г. М. Кудюров, - не сделано в районе ничего, да и в области тоже. Двадцать лет ведутся разговоры о внедрении севооборотов и семеноводстве, но практически ничего не делается» (103). Вот что представляло собой среднее зерновое поле среднего колхоза «Сталинский путь» Верх-Алеусского сельсовета в среднем по урожайности 1959 году, когда в районе собрали на круг 9 центнеров с гектара: «На участке, площадью 300 гектаров, где зерновые бессменно высевались семь лет подряд, урожайность получена всего 3–4 центнера. Здесь на квадратном метре выросло 100 стеблей пшеницы и 250 стеблей сорняков». Это, подчеркивалось в одном из документов райкома партии, «типичная картина для многих колхозов и совхозов». Можно было работать лучше, напрашивается закономерный вопрос? Используя старинное выражение, до сих пор принятое в селе Верх–Алеус, скажу: «А то, небось, нет!» Рядом с этим участком комиссия райкома партии обнаружила и второй: «На участке 285 гектаров, где предшественниками были пар и кукуруза, урожай собран по 13–14 центнеров с гектара». Первый участок, как объяснили колхозники, «угодил в план», а на втором они работали «как бугор (бригадир – Авт.) порешил, и как сами надумали» (104). Разница налицо. Второй, еще более закономерный вопрос – понимало ли всю пагубность того, что творилось, районное руководство? Отвечаю: понимало. «Нельзя дальше вести дела на такой низкой агротехнике и получать урожайность в 9–12 центнеров с гектара. Мы обязаны в практике применить и нарезать поля севооборотов в каждом колхозе и совхозе и впредь планировать посевные площади количественно и по культурам только руководствуясь севооборотами», - это уже не Кудюров, а сам первый секретарь Ордынского райкома партии С. И. Ермакова, и сказано это им в том же 1959 году (105)…

46

Парадокс заключался в том, что районные власти ничего не могли сделать для того, чтобы сломать сложившуюся ситуацию. Да, честно говоря, и не пытались. Область, понукаемая Москвой, вознамерившейся догнать и перегнать Америку, спускала районам увеличивающиеся с каждым годом планы по зерновым, подлежащие обязательному и неуклонному исполнению. Для тех, кто успел запамятовать главный постулат социалистической плановой экономики, напомним его: народнохозяйственный план имел силу закона! А выполнение этого плана заведомо исключало возможность введения севооборотов, работу с парами, кондиционные семена. «Нет у нас паров, и будут ли они, неизвестно, - с горечью говорил в 1958 году председатель колхоза имени Сталина Г. Н. Васильев, в будущем – председатель исполкома районного Совета депутатов трудящихся. – Ежегодно нам дают повышенные планы сева, и в результате под пары оставлять нечего. Нет сортовых семян, да и откуда мы их получим? Весной сортовые семена были в Кирзе, но их (по приказу области – Авт.) увезли в город. Из совхоза Мясокомбината (село Березовка – Авт.) они были тоже увезены, и хозяйства остались без семян» (106). В 1959 году обком партии снял Ермакова, «как не обеспечившего руководство сельским хозяйством». Его преемником стал Александр Андреевич Прохоров, фигура не менее колоритная, о котором речь впереди. Пока скажем, что от Ермакова он отличался только тем, что был несколько умней, зато гораздо круче. О севооборотах и «научно-обоснованной агротехнике» Прохоров говорил много и толково, еще более убедительно, чем Ермаков. Но именно при нем распахали последние луга, а пары и посевы многолетних трав, в соответствии с директивами ЦК КПСС, свели практически до минимума. И вот на 18-й партконференции в 1960 году председатель колхоза «Советская Сибирь» В. И. Абрамов в очередной раз отмечает, что в полеводстве к лучшему изменений как не было, так и нет: «В нашем районе культура земледелия потоплена областным планированием посевных площадей. Надо иметь 14% чистых паров, а мы их не имеем, все засевается пшеницей» (107). А теперь познакомьтесь с результатами этого не столько областного, сколько всесоюзного «потопления» на ордынских землях (108): 1954 1955 1956 1957 1958 1959 1960 1961 1962 1963 1964 Урожайность зерновых (ц/га)

17,7

6

12,5

11,8

8,9

9,4

9,6

9

6,7

2,7

9,2

Говорить об устойчивой урожайности ордынских полей в 1954–1964 годах, как видите, не приходится. Когда в 1962 году А. А. Прохоров покинет свой пост, напоследок он будет говорить все о том же, что много раз говорилось и до него: «До сих пор в

47

районе не наведен порядок в земледелии. Нарезка полей севооборотов – только начало работы. Составление таблиц по каждому севообороту, правильное чередование культур, улучшение структуры посевных площадей – вот одна из главных задач партийных организаций. Пока у нас этого нет». И так далее, и так далее… (109). С чего все начиналось, тем и закончилось. Круг замкнулся. В животноводстве дела творились не менее странные. Сегодня с точки зрения здравого смысла они поддаются осмыслению с трудом, настолько нелогичными кажутся. Понятно, что требовалось наращивать производство мяса, молока, яиц, шерсти хотя бы уже потому, что в 1960 году численность городского населения превысила численность проживающих на селе. Ясны были и средства – механизация животноводства, создание прочной кормовой базы, увеличение поголовья скота, наращивание его продуктивности. И только одно сводило на нет эффективность этой политики – отдача требовалась немедленная, увеличение объемов производства – в разы. Вынь да положь! Сегодня мало кто помнит главный позор того времени – ларионовщину. Секретарь Рязанского обкома партии А. Н. Ларионов публично пообещал Хрущеву за год увеличить в три раза производство мяса. То, что ему подсовывают аферу чистой воды, Хрущев, от великого ума, не сообразил, тем более, мясо с рязанщины вскоре поперло эшелонами. Как было не вручить Ларионову Золотую Звезду Героя социалистического труда! Чем он хуже президента Египта Насера или кубинского лидера Фиделя Кастро, которых Хрущев, надо думать, крепко выпив накануне, взял да и произвел в Герои Советского Союза? А потом оказалось, что Ларионов, пустив под нож коров в общественном стаде и, заодно, в частном секторе, организовал закупку мяса в магазинах соседних областей. Закончилось эта история тем, что в 1960 году Ларионов застрелился. Подобных афер в хрущевское время было великое множество. Дело дошло до публичного скандала, когда в 1959 году за приписки, допущенные при продаже государству зерна, с позором был отстранен от должности первый секретарь Новосибирского обкома партии Б. Н. Кобелев. Не обошли они стороной и Ордынский район. Тот же Сергей Иванович Ермаков практиковал следующий способ выполнения районного плана по зерну – вывозил директоров хлебоприемных предприятий в поле, обозревал его, затем, подумав слегка, сообщал планируемую урожайность, после чего требовал от них выдать колхозам расписку, что хлеб принят на хранение. Затем рапортовал в область об очередной победе. Вот несколько подобных историй, сегодня напрочь забытых. Известно, что крупный рогатый скот надо откармливать долго и хорошими кормами, иначе он не наберет вес. Хрущев увидел в этом явное расточительство и специализированные откормочные хозяйства ликвидировал, заодно с академией архитектуры. Другое дело – свинья, у

48

которой поросят много, а кормить ее можно чем угодно. Отдача эффективная, главное – скорая. Как образно выражался сам Никита Сергеевич, завел трех поросят, откормил, сдал – вот тебе и три плана по мясу. А если сдал вместе со свиньей, то выполнил уже четыре плана. Ясное дело, свиноводов тут же начали поднимать на щит, как героев Арктики. На весь район и область гремел тогда Андрей Галактионович Рябота, бывший артиллерист, а в послевоенной жизни – заведующий свинофермой колхоза имени Сталина Устюжанинского сельсовета. «Свинарь – патриот», как окрестила Ряботу «Советская Сибирь», принял в 1946 году ферму, все поголовье которой составляли 2 свиньи, хряк и 7 поросят. Через девять лет в ней в ней жизнерадостно хрюкали 600 свиней, включая 80 свиноматок. Сохранность поголовья Андрей Рябота довел до уровня 99,8%, сообщала областная газета. За это в Москве на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке ему вручили медаль. Вот так надо работать, чтобы догнать и перегнать Америку! (110) Свиноводческие фермы лихорадочно строились в каждом хозяйстве, поголовье свиней в районе росло стремительными темпами. По сравнению с довоенным уровнем к 1956 году оно увеличилось с 5,3 до 20, 8 тысяч голов, тогда как поголовье КРС – с 26,3 до 38,4 тысяч голов (111). Вскоре каждая вторая тонна мяса, сдаваемого районом государству, поступала с ордынских свиноферм (112). На волне первых успехов С. И. Ермакова одолел острый приступ ларионовщины. И он пообещал обкому партии сдать в 1956 году государству 14 тысяч центнеров свинины или в пять раз больше, чем год назад. В пять раз! Одну мелочь не принял во внимание товарищ первый секретарь РК КПСС. Он не учел, что для этого нужно еще иметь соответствующую кормовую базу. Хочешь вырастить свинью в центнер весом, будь добр, запаси, милок, корма в размере семи центнеров кормоединиц. Такую кормовую базу за год в пять раз не увеличишь, хоть лоб разбей. Тем более, если вообще этой базой не заниматься. Летом из положения выходили просто: свиней выгоняли в поле, чтобы они сами кормились, наподобие северных оленей в тундре. Существовала в то время даже специальность, которая ныне знакома ордынцам разве что по названию одной из сказок Андерсена – свинопас. А вот чем кормить свиней весной, зимой и поздней осенью, ежели кормить нечем? Совсем нечем, представляете? Процитирую свинарку Елену Келлер из колхоза «Искра» Нижне– Каменского сельсовета: «Кормов (в зимовку – Авт.) было мало, концентраты – привозные, корнеплоды, картофель и силос в рационе отсутствовали. Мы использовали на корм солому: ее измельчали, подсаливали, сдабривали концентратами, добавляли сыворотки и обрата, и свиньи охотно поедали этот корм» (113). Конечно, охотно! Будешь жрать с голодухи все подряд, если кормов нет.

49

Но соломой выкормить хорошую свинью еще никому не удавалось. К концу первого полугодия 1956 года район, по идее, должен был выдать государству, как минимум, два плана по свинине или 250% мясопоставки. А знаете, сколько тогда сдали мяса? Всего–навсего 16% от обещанного! «Планы поголовья свиней и наличие свиноматок не выполнены, - метала грома и молнии «Ленинская трибуна» на головы председателей колхозов и секретарей партийных организаций. – Председатель правления колхоза имени Кагановича Захрьящев на одном из совещаний заявил: «Получим в текущем году от 77 основных и 105 разовых свиноматок не менее 1365 поросят, сдадим государству 636 центнеров свинины. Получено же от этого колхоза на 1 июня только 261 голова, сдано около 100 центнеров мяса». Далее следовала отборная демагогия, в которой слились воедино едва ли не все штампы советской пропаганды сразу: «Можно ли при таком положении с выполнением обязательств, когда уже многое упущено, ссылаться на трудности зимовки, на отсутствие до сего времени достаточного количества концентрированных кормов и заявить: «Вот, мол, так и так, немного просчитались, пожалуй, до обязательств не дотянем». Не можем! Потому что наша партия требует повысить чувство ответственности за взятые перед лицом всего советского народа социалистические обязательства. Дал слово – сдержи его во что бы то ни стало!». И прочее в том же духе (114). На председателей и парторгов эти словеса, возможно, и действовали, особенно, ежели подкрепить их старым добрым «строгачом» с занесением в учетную карточку члена КПСС. А вот на беспартийных свиней, сидевших на строгой соломенной диете, ничуть. Поэтому закончилась эта история так, как аналогичные истории того времени и заканчивались. Взятые обязательства район выполнил на треть (115). Урок в прок не пошел, и на следующий 1957 год Ермаков пообещал обкому партии сдать свинины уже 11600 центнеров. Сдали 3250 центнеров (116). «Виной этих позорных провалов» Сергей Иванович объявил «глубоко укоренившуюся привычку давать пустые обещания». Правда, он не стал уточнять, кто именно в районе завел с некоторых пор эту самую привычку (117). А теперь последний штрих ко всей этой свинской авантюре. Хочу сообщить читателям среднесдаточный вес ордынской свиньи в 1960 году. Посочувствуйте бедной хрюшке, ибо он составлял «38 килограммов на наличную голову». Бегом побежишь сдаваться на мясокомбинат от такой жизни! Ибо, как говаривал Карл Маркс, правда, совсем по другому поводу, лучше ужасный конец, чем ужас без конца (118). Напоследок процитирую работу новосибирского историка Н. С. Тонаевской «Рабочие совхозов Западной Сибири. 1959 – 1965»: «До 1964 года все свиноводческие фермы были нерентабельными. Себестоимость производства центнера свинины достигала 150 рублей, а закупочная цена равнялась 87 рублям. Иными словами, чем больше производилось и сдавалось свинины, тем больше были убытки хозяйства» (119).

50

Не менее громкие обещания давались райкомом партии, в лице все того же Ермакова, и по надоям молока. В редкие минуты просветления он честно, хотя и косноязычно, признавался, что дела в общественном животноводстве куда как далеки от совершенства: «В целом район плетется по надоям отстающим районом в области. В публикуемом «Советской Сибирью» (списке) лучших по надоям колхозов, доярок наших не значится» (120). Ну и наводи порядок, укрепляй кормовую базу, начинай, наконец, вести племенную работу. Так ведь нет, непременно подавай ему рекорд на блюдечке с голубой каемочкой, чтобы прогреметь на всю область! В 1956 году, когда животноводы получили от каждой фуражной коровы в среднем 1584 килограмма молока, район (в лице его главного начальника) выступил с инициативой – надоить в следующем году от каждой колхозной коровы 2 тысячи килограммов молока, а от совхозной, видимо, как более сознательной, 3 тысячи килограммов. Надоили в 1957 году от тех и других 1627 килограммов. Вполне нормальный рост по тому времени (121). Ермакову сделать бы соответствующий вывод и не выставлять себя (и район) в очередной раз на посмешище, а он, закусив удила, принимает на 1958 год обязательство надоить от каждой колхозной коровы уже 2200 килограммов молока, а от совхозной – 3 тысячи. Надоили в 1958 году 1868 литров. Тут как тут новая инициатива, цитирую нашего героя: «До конца ликвидировать факты падежа и свести на нет яловость маточного поголовья, надоить в каждом колхозе 2400 килограммов молока, а в каждом совхозе – 2800 килограммов. Одним убавил, другим добавил, все путем! Ермакова пытались урезонить коммунисты, у которых уже не хватало нервов выслушивать из года в год его пустопоржную болтовню. «Можем ли мы развивать животноводство без зернофуража, - ставил ребром вопрос уже известный читателям Г. Н. Васильев, выступая на очередной партийной конференции. – По перспективному плану на этот год нам нужно иметь 6000 центнеров фуражного зерна. Только на шесть месяцев для нашей свинофермы требуется 1800 центнеров зерна. А у нас даже этого нет. У нас в районе еще много хвастовства. Хватить давать обещания, которые выполнить невозможно» (122). С зернофуражом повторялась из года в год одна и та же история – его заставлял сдавать в счет все тех же повышенных социалистических обязательств, на сей раз по зерну, и заставлял не кто иной, как тот же райком партии. «Как начинаются хлебозаготовки, то в это время животноводство просто сбрасывается со счета, - поддержал Васильева директор Ордынского совхоза А. С. Осинцев. – А потом мы виноваты в том, что мало доим» (123).

51

Из года в год в важнейших отраслях районного хозяйства творился заведомый абсурд на глазах партийной организации и всего населения. Крестьяне, люди сугубо приземленные, практики от сохи, дело от болтовни во все времена отличали прекрасно. Дутые почины и изначально невыполнимые обязательства только усиливали их недоверие к местной власти, да и к центральной заодно. Получается, что она совсем ничего не соображала, эта власть? А если соображала, то чем руководствовалась, затевая весь этот балаган? Выскажу сугубо личные соображения. Конечно, одной из несомненных причин перечисленных благоглупостей, можно считать личный интерес товарища Ермакова и его единомышленников. Выступишь с почином, столь ожидаемым от тебя обкомом партии – обласкают, в президиум посадят, в фавор войдешь. Выдастся урожайный год – пойдешь на повышение. Получил же Ермаков орден за подъем целины, хотя лично и квадратного метра целинных земель лопатой не вскопал, а его приезды в «Пролетарский» можно было по пальцам перечесть. И, наоборот, стоит заикнуться вышестоящему начальству, что оно ставит заведомо невыполнимую задачу – все, конец карьеры, будешь до пенсии заведовать в глухомани какой-нибудь захудалой заготконторой. А теперь поставьте себя на место Ермакова. Ну, вот видите… Во-вторых, врали и обещали луну с неба тогда повсеместно. Как известно, врать можно лишь тому, кому ложь приятней правды. Соврать Сталину считалось смертельным номером, зато Хрущеву врали напропалую все, кому не лень. За несколько месяцев до отстранения его от власти, он предпринял поездку к нефтяникам Поволжья, которые жили при буровых в избах с соломенными крышами. За пару недель до приезда жилье отремонтировали, солому заменили на шифер и железо, в дома завезли мебельные гарнитуры, холодильники и даже ковры. Посетив квартиры нефтяников, Никита Сергеевич приятно удивился, что от него и требовалось. А вот вранье, что называется, высшего пилотажа. На учениях Тихоокеанского флота Хрущеву решили продемонстрировать запуск новой крылатой ракеты, которая с корабля взлететь-то взлетела, но тут же бухнулась за борт – не сработал маршевый двигатель. И сразу к Хрущеву подскочил сам главнокомандующий военно-морским флотом СССР адмирал Горшков, который пояснил, что дальше, мол, ракета полетит под водой. Такая вот секретная новинка, которой больше ни у кого в мире нет. Сияющий глава государства, он же верховный главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Советского Союза, обратился к своей свите из генералов от ВПК, прекрасно понимавших, что произошло, с поздравлениями: «Хорошее оружие создаете, товарищи!» Товарищи, в свою очередь, начали благодарить дорогого Никиту Сергеевичу за его заботу о повышении обороноспособности страны. «Такова печальная быль», - пишет историк флота Н. А. Черкашин (124).

52

А как верхи, так, естественно, и низы. «Это было время сплошного очковтирательства», - оценивает общую атмосферу в Ордынском районе А. И. Лапшин, главный ветеринарный врач районного управления сельского хозяйства в своих воспоминаниях (125). В-третьих, полное и безоговорочное одобрение любых решений ЦК КПСС, неизменно именовавшихся историческими, считалось нормой жизни для партийных, советских, комсомольских и профсоюзных органов и, одновременно, главным принципом управления страной. Колебаться было можно, но только вместе с генеральной линией. Следовательно, абсурд, изреченный первым секретарем Президиума ЦК КПСС, это, читатель, уже не абсурд, это уже задача исторического масштаба и, одновременно, руководство к действию… Что же до народа, то властей предержащих его думы и чаяния интересовали постольку поскольку. Народ рассматривался ими исключительно как объект управления: если народ сознательный, он все поймет правильно, а на несознательных оглядываться нечего. Например, Хрущев, отменив ежегодную подписку на займы, немедленно «организовал» митинги «сознательных» рабочих, представьте себе, потребовавших, в силу сложной международной обстановки, отсрочки выплат по облигациям на 20 лет. А несознательных расстреляли в Новочеркасске. В этом, самом главном, партийная элита СССР ошибалась самым роковым образом. И о деятелях калибра Ермакова, и о самом Хрущеве у ордынцев, партийных и беспартийных, складывалось собственное мнение, вопреки дудевшей им в уши с утра до ночи официальной советской пропаганды. Вот, например, как оценили в итоге кипучую деятельность С. И. Ермакова товарищи по партии, которым, в отличие от беспартийных, разрешалось критиковать районное руководство вполне открыто, правда, не чаще раза в год на партийной конференции. Зато уж здесь коммунисты отводили душу, не стесняясь: «…всегда борется только за свою славу и благополучие»; «…брал обязательства завышенные и нереальные, ни с кем их не обсуждал, все утверждалось в его кабинете»; «…обладал самовлюбленностью и карьеризмом, не терпел возражений, кто пытался его критиковать, того убирали, как ненужного»; «…ни в чем толком не разбирался, но всем и всеми командовал» (126). Чем ни Хрущев, только районного масштаба? А вот эту оценку трудов Сергея Ивановича следует выделить особо, ибо она, по сути дела, приговор и ему, и Никите Сергеевичу одновременно: «Мы семь лет экспериментировали с ним (Хрущев, правда, продержался на три года дольше Ермакова – Авт.), и вот теперь мы видим, что результат налицо. Может, хватит с нас этих экспериментов?» (127) Беда, однако, заключалась в другом.

53

Первое лицо района, наломавшее дров, снимали, но на его место приходил другой, похожий на предшественника как две капли воды, как методами работы, так и конкретными задвигами, которые он рвался воплотить в жизнь собственноручно. Дело доходило до настоящих фантасмагорий. Ермаков одно время носился с идеей создания в селе Усть–Луковка специализированного табачного совхоза (128). Сменивший его Прохоров однажды три часа кряду убеждал председателя колхоза «Большевик» И. Я. Овчаренко, что его колхоз должен специализироваться на возделывании хрена, в чем усматривал для хозяйства головокружительную перспективу. Овчаренко сначала воспринял все как шутку, но, заметив, что Прохоров начинает багроветь, сообразил, что «первый» порет хреновину всерьез. Еле он отделался от вошедшего в раж Прохорова, дав обещание «подумать и взвесить». Свидетель этого разговора, председатель Ордынского райисполкома Васильев, много лет спустя, встречаясь с Овчаренко в Новосибирске, неизменно с восхищением говорил ему: - Помнишь тот разговор о хрене? Несколько часов – и как только ты выдержал? Цены ты, Иван, себе не знаешь! (129) Любопытна характеристика, которую И. Я. Овчаренко дает Александру Андреевичу Прохорову в своих воспоминаниях. После «Большевика» Иван Яковлевич в семидесятых годах работал начальником областного управления сельского хозяйства, а Прохоров – секретарем областного комитета профсоюзов, поэтому встречаться им приходилось часто. «Он нередко заходил ко мне в кабинет, на совещаниях всегда подходил, чтобы поздороваться. В итоге у меня возникли к нему некие теплые чувства. Как-то я задал себе вопрос – стоит ли обижаться на него (за прошлые разносы, когда оба работали в Ордынском районе – Авт.)? И сам себе ответил: он соответствовал требованиям типичного первого секретаря райкома. Причем, некоторые относили его к среднему уровню: работал до Ордынского района первым секретарем Искитимского горкома, а это промышленный город и сельский район, затем заведующим отделом организационно – партийной работы Новосибирского обкома партии. Тем более, работая уже в областном управлении сельского хозяйства, мне приходилось встречаться по сельским делам с многими секретарями райкомов и я убедился, что Прохоров, действительно, типичный районный секретарь по своей подготовке, грамотности, опыту работы. Он был для того времени даже выше среднего уровня». И это, заключает автор, была не вина, а беда сельских партийных и хозяйственных работников, которых готовили к управленческой деятельности слабо и поверхностно (130). Других руководителей административно-хозяйственная система не воспроизводила, разве что, в виде исключения, вроде самого И. Я Овчаренко и сменившего его в 1972 году Ю. Ф. Бугакова, начинавшего, кстати, рабочим, затем инструктором райкома партии, после – парторгом в колхозе. Принципиальное отличие таких руководителей заключалась как раз в том, что они имели волю и мужество руководствоваться в своих делах не

54

столько партийными директивами, сколько накопленным опытом и научными разработками и действовать не только по канонам системы, но и вопреки им. Вернемся к экономическим проблемам и тем путям, по которым пытались направить развитие сельской экономики, чтобы догнать и перегнать Америку или, на худой конец, преодолеть дефицит продуктов питания, эту перманентную зубную боль Советской власти. Реорганизация МТС дала старт очередному укрупнению коллективных хозяйств, логическим завершением которого стала их реорганизация в совхозы. Рациональный момент здесь просматривался. Небольшим колхозам, с их слабой материальной и финансовой базой, содержание и пополнение технического парк давалось нелегко. Другое дело, что проводилось укрупнение методом бюрократического аврала, ибо по-другому работать партийные органы в то достопамятное время не умели. «Ведь, товарищ Ермаков, - возмущался вечный протестант района, председатель колхоза имени Сталина Г. Н. Васильев на пленуме райкома партии в октябре 1959 года, - как решался этот вопрос? Вы вызываете в райком и говорите: «Вот, есть идея объединить колхозы». И возражений никаких, вопрос решен в кабинете за пять минут» (131). В 1956 году в районе насчитывалось 24 колхоза и 2 совхоза. К 1960 году колхозов осталось 9, совхозов - уже 3. К лету 1961 года колхозов сохранилось всего 2, которые и проработают до самого конца Советской власти – «Большевик» и «Красное Знамя», зато количество совхозов возросло до 6 – «Ордынский», «Пролетарский», «Красноярский», «Откормочный» «Луковский», «Алеусский» (132). Новые колхозы и совхозы изначально создавались как гиганты, имеющие большое количество отделений и бригад, располагавшихся на территории нескольких сельсоветов. В качестве наглядного примера приведем историю появления прославленного в будущем на Новосибирскую область и всю Сибирь колхоза «Большевик». До войны в пяти населенных пунктах, расположенных вокруг села Верх–Ирмень насчитывалось 12 колхозов – 5 в самой Верх–Ирмени, 2 колхоза действовали в селе Плотникове, еще 2 – в селе Поперечном и по одному в Половинном, Понькино и уже совершенно забытом ныне поселке Нижние Озерки. Еще в 1950 году все пять верхирменских колхозов объединились в одно хозяйство, несколько раз менявшее свое название, а в то время именовавшееся «Россия». В том же 1950 году плотниковские «Победа Ленина» и «Большевик» стали единым «Большевиком», а в Поперечном два колхоза превратились в колхоз «Сибиряк». Когда началось переселение из зоны затопления, жители Половинного, Понькино и Нижних Озерков перебрались в Верх–Ирмень и вступили в колхоз «Россия».

55

В 1956 году на базе попереченского «Сибиряка» и плотниковского «Большевика» возник укрупненный колхоз «Большевик», который в середине марта 1958 года объединил свои земли и основные производственные фонды с «Россией». Хотя «Россия» являлась более крупным хозяйством, назвали новый, теперь уже единственный во всей округе колхоз, все-таки «Большевиком». Так решили сами колхозники (133). Посевная площадь «Большевика» составляла на момент его образования 16 тысяч гектаров. Таких коллективных хозяйств Ордынский район прежде не знал, с гордостью отмечал председатель колхоза–гиганта Г. С. Тростников (134). Подчеркнем важную особенность создания «Большевика»: объединение колхозов шло фактически «снизу», с минимальным вмешательством районных властей. Колхозники сами договаривались между собой, кто с кем объединяется, кто возглавит новое хозяйство, даже как оно будет называться. Эта «инициатива снизу» стала дополнительным фактором стабильности «Большевика», существующего и по сей день, уже как агрофирма «Ирмень» практически в тех же самых территориальных границах, разве что несколько расширившихся. Зато при создании совхозов, т. е. государственных сельскохозяйственных предприятий, происходившем в конце 50 - начале 60-х годов прошлого века, мнением колхозников никто не интересовался, организовывались они по принципу «чем больше, тем лучше», без прикидки хотя бы оптимального размера земельных владений. Скажем, созданный весной 1957 года на базе трех укрупненных колхозов совхоз «Красноярский» с его 23 тысячами гектаров сельхозугодий представлял к 1961 году настоящий территориальный агломерат, растянувшийся от Нового Шарапа до Малого Чика с центральной усадьбой в селе Козиха. (Для читателей, не являющимися жителями Ордынского района, приведем сравнение, поясняющую эту нелепость – представьте себе нечто вроде Ленинградской области, в состав которой включили всю Прибалтику с административным центром в Пскове.) Но это были еще цветочки по сравнению даже не с гигантом, а, пожалуй, совхозом-динозавром «Луковский», созданным зимой 1961 года. Территория этого хозяйства включала в себя земли таких населенных пунктов, как Кирза, Чермешанка, Филиппово, Рогалево, Спирино, Антоново, Усть–Алеус, Абрашино и Милованово. Позже, когда это хозяйство пришлось разукрупнить, из него получились три полноценных совхоза - «Кирзинский», «Филипповский» и «Рогалевский», не считая самого «Луковского». Гигантизм этот насаждался сверху, ибо Никита Сергеевич Хрущев бредил гигантскими «агрогородами» и «зерновыми фабриками» еще при Сталине, но вождь, ни минуты не державший своего «Микиту» за умного, не дал ему тогда развернуться во всю могутную интеллектуальную силушку незаконченного начального образования. Словом, задумано все было давно и с размахом, и, как мы только что видели, осуществлено не менее масштабно.

56

Вот только управлять хозяйствами, вроде «Луковского», в условиях крайней отдаленности производственных участков, ферм и бригад, полного бездорожья, крайне слабой телефонизации, когда бригадиры и управляющие передвигались зачастую на лошадях, оказалось практически невозможно… Вскоре совхозы–гиганты преподнесли и другой сюрприз: почти все они оказались нерентабельными. Возьмем совхоз «Ордынский», старейшее государственное хозяйство района, имевшее за спиной опыт хозяйствования, переваливший за четвертый десяток лет. В 1961 году к его восьми населенным пунктам прибавили еще село Ордынское (земли укрупненного колхоза имени Ильича) и село Вагайцево (земли колхоза имени Молотова). До укрупнения «Ордынский» не блистал особыми трудовыми успехами. «Единственный в районе молочный совхоз, - отмечала областная газета «Советская Сибирь» в 1957 году, - из года в год ведет свое хозяйство нерентабельно и имеет убытки в сотни тысяч рублей» (135). После укрупнения году счет убытков пошел уже на миллионы не только в «Ордынском», но и во всех совхозах района без исключения (136). Подобное происходило повсеместно. В Западной Сибири из 630 совхозов в начале шестидесятых годов рентабельных насчитывалось всего 82, в том числе в Новосибирской области 13 (137). Возникает вопрос - кажется, почему бы не трудится ордынцам в совхозах, как говорится, с полной отдачей? Это же не колхозы, где расчет, как мы знаем, производился раз в год. Правда, в 1956 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР разрешили ежемесячное денежное авансирование труда колхозников, но после закупки колхозами техники в МТС, ордынцы могли получить какие-то небольшие суммы разве что раз в квартал, да и то в лучшем случае. Тогда как в совхозах и производственные задания были поменьше колхозных, а зарплату платили четко, даже и аванс выдавали. Однако никаких преимуществ перед колхозами они во времена Хрущева так и не смогли продемонстрировать. Спрашивается, в чем дело? Во многом, уважаемые читатели, во многом… Процитирую мемуары А. И. Микояна, верного соратника Хрущева, что не помешало ему оставаться человеком здравомыслящим. Микоян с сожалением подчеркивает, что Хрущев «затеял превращение колхозов в совхозы без серьезного обоснования, просто с целью «заставить мужика работать». Исчерпал, видимо, все организационные меры, а мужик все не работал. Экономические меры и стимулы он (т.е. Хрущев – Авт.) не понимал, а ведь умный был человек» (138). А все упиралось именно в экономику. Откуда, спрашивается, взяться прибыли в том же совхозе «Ордынский», где каждый рабочий (это в колхозе скотник с вилами всего лишь колхозник, а в совхозе, по советской мифологии, он, орудуя теми же самыми вилами, уже рабочий) производил в 1959 году в день продукции на 25 рублей, из которых 22 рубля уходило на его заработную плату? (139)

57

Происходило это не потому, что в коллективе совхоза, насчитывающего 1600 человек, не имелось ни одного специалиста с высшим образованием, включая и директора, хотя это, разумеется, сказывалось весьма чувствительно. И не только потому, что в хозяйстве отсутствовали севообороты, урожайность зерновых и кормовых культур оставалась традиционно низкой. А, главным образом, в силу того, что государство не давало за продукцию животноводства настоящую цену. Цена, по которой закупалось молоко в «Ордынском», не окупала затрат на его производство. «Разведение скота, птицы, - сказано в академической советской «Истории Сибири», - было убыточным» (140). Экономя на закупочных ценах, государство вгоняло совхозы в убытки, которые им же и возмещало через бюджетное финансирование. Получалась экономика плановая по форме и самоедская по содержанию. Только в 1962 году закупочные цены на мясо повысили на 35%, на молоко и масло – на 30%. Как следствие, существенно подскочили и розничные цены на продовольствие, впервые за послевоенные годы, что Хрущеву популярности никак не добавило. Быстрых и эффектных побед в сельском хозяйстве никак не получалось. Сельское хозяйство – это вам не в космос слетать. Это - сложнее. Никита Сергеевич сложившуюся ситуацию интерпретировал по-своему, начав в конце 50-х годов очередной крестовый поход против личных подворий, которые, как он любил пояснять, отвлекают внимание селян от общественного производства, развивают в людях стремление к наживе и стяжательству. В 1958 году запретили держать скот в городах и районных поселках. Домашнюю живность надлежало продать колхозам и совхозам, которым эту скотину, оказалось, негде держать и нечем кормить. И коровушек–кормилец погнали на бойни на глазах бывших хозяев и их ребятишек… Анастас Микоян в своих мемуарах сравнил Хрущева с «неотесанным, необработанным алмазом» (141). Автор хроники считает, что его правильнее было бы уподобить хорошо отесанному Сталиным булыжнику. В селах на личные хозяйства наложили жесткие ограничения. Запрещалось держать больше одной коровы, одного теленка, одной свиньи и трех (!) овец «с приплодом». Видимо, второй теленок или четвертая овца представляли нешуточную опасность для Советской власти. А вдруг, чем черт не шутит, это приведет к реставрации капитализма на дворе у тети Мани или в сарае дяди Вани?.. Искренне считавший себя единственным знатоком сельского хозяйства среди своих соратников по ЦК КПСС, Н. С. Хрущев нанес этими запретами и ограничениями такой удар по деревне, последствия которого несравнимы даже с настоящим стихийным бедствием. Они оказались роковыми если не для всего советского общества, то уж для самого Хрущева, несомненно.

58

Вот они, эти последствия. В 1964 году по сравнению с 1959 годом личные земельные участки в Новосибирской области урезали на 12% (в Ордынском районе – на 15%), количество крупного рогатого скота на личных подворьях сократилось на 28% (в районе – на 25%), в том числе коров на 19% (в районе – на 20%), свиней стало меньше на 32% (в районе – на 30%) (142). Познакомимся с рассказом очевидца, жителя Чингисов Александра Григорьевича Клещева, ныне – почетного гражданина города Костромы, автора книги мемуаров «Сквозь времена», любезно присланной автору хроники уже после окончания работы над этой главой. «У людей отобрали скот, урезали участки, огороды. А как было жить? Есть стало вообще нечего. Огород у нас с мамой был один камень, картошка практически там не росла. Отобрали корову. Навсегда запомнил страшную сцену того времени: весь скот в селе согнали на дамбу. Ревут коровы, женщины плачут едва не все. Потом всю живность сгрузили на паром, повезли в Ордынск. Слезы, стенания, сцена похлеще проводов мужей на фронт. Все село свело на дамбу своих коровенок, овец. И повезли их на мясокомбинат. Как теперь жить?» (143) Рынки и базары, с которых кормились крестьяне, и на которых кормилась немалая часть горожан, немедленно отреагировали так, как испокон веков реагировал базар на нехватку продовольствия, сократив продажу мяса на 16%, а молока и молочных продуктов на треть. Подскочили и цены, сразу наполовину, что вызвало, по оценке современных сибирских историков, сокращение потребления продуктов питания «всеми категориями населения, включая и колхозников» (144). Вот уж, действительно, обскакали Америку! «Случилось и нечто большее, - замечает по данному поводу московский историк Рудольф Пихоя. – Хрущев и его сподвижники – от ЦК КПСС до горкомов и райкомов партии разрушили традиционный быт миллионов людей, в котором сохранялась связь с землей» (145). Люди, у которых власть в очередной раз фактически отняла скотину, дедовские покосы и «обрезала огород», без которых они не могли прокормить свои семьи, да и просто жить в деревне, собрались и уехали в город. Там, что не говори, а жить проще и зарплата больше. Уехали, чтобы уже никогда не вернуться. На рубеже 50–60-х годов только Ордынский район потерял сразу 10% своего населения. Примерно столько же селян перебралось в города и по всей России. Например, из 143 выпускников средних школ района в 1959 году в районе остались работать всего-навсего 4 человека. Остальные подались учиться, работать и просто искать счастья в Новосибирск (146). Пора подвести итоги темы развития сельского хозяйства.

59

По сравнению с мертвой стагнацией послевоенных сталинских лет сельскохозяйственное производство в районе сделало несомненный и значительный шаг вперед. Посевные площади выросли с 90 тысяч гектаров примерно до 170 тысяч в 1964 году. Средняя урожайность пшеницы достигла к этому году около 10 центнеров с гектара, ржи – 13 центнеров с гектара, зеленой массы кукурузы где-то от 150 до 300 центнеров (147). Производство мяса выросло за десятилетие в 4,5 раза, молока – в 8,2 раза. Надой на одну фуражную корову составил 1821 килограмм (148). Вместе с тем следует отметить, что подавляющее большинство хозяйств работали убыточно. В том числе еще и потому, что внедрением хозрасчета никто и нигде толком не занимался, кроме колхоза «Большевик», который в эти годы делал первые шаги именно в этом стратегическом направлении. Материально-техническая и технологическая база полеводства и животноводства хозяйств еще находились в процессе формирования, особенно последняя. Да, район заметно шагнул вперед по сравнению с 1953 годом. Но не так далеко, как планировалось и, особенно, как хотелось. В том числе и по вине пресловутого хрущевского волюнтаризма, который цвел в деревне пышным, но, увы, частенько бесплодным пустоцветом. Теперь давайте просто поговорим «за жисть». Условия труда менялись в лучшую сторону, но медленно. Проработав на тракторе 10–14 часов, а то и больше, человек уматывался до свинцовой усталости, а полевые станы хозяйств мало что могли предложить ему в плане нормального отдыха или полноценного питания. Вот их описание, датированное 1956 годом: «В большинстве своем это – тесные, ветхие хибарки без каких-либо элементарных благоустройств. Территория вокруг них завалена навозом, в котором постепенно выплаживаются массы мух (так в оригинале – Авт.). В результате всего этого, живущие на полевых станах, испытывают массу неудобств. Достаточно сказать, что рабочие города Новосибирска, находившиеся на одном из полевых станов колхоза «Победа Ленина» (деревня Плотниково Авт.), вынуждены были в ненастье уходить с полевого стана, который не имел даже пола и промокал насквозь, и спасаться от дождя в пригоне для скота, находившемся рядом» (149). Прошло пять лет, что изменилось? Да ровно ничего: «В полевых станах бригад (совхоза «Луковский» - Авт.) неимоверная грязь. Нет хорошо оборудованных столовых. Пища приготовляется на открытом воздухе, на грязной (мазутной) скамеечке. Столов или разделочных досок нет, свежая вода регулярно не подвозится. Посуда моется в холодной воде, так как на кухне нет бачков для кипячения. Продукты питания доставляются в бригады в грязных попутных повозках. В одном и том же мешке доставляется мясо, хлеб, картофель и т.д. Продукты хранятся в грязных открытых ящиках из-под инструментов (!) вместе с

60

сбруей и различными деталями от машин (!). Ни один из поваров не подготовлен по программе санминимума, не проходят они и обязательных медосмотров. Работники столовых не имеют халатов. В полевых станах нет умывальников, мыла, полотенец» (150). В животноводстве, где трудились, в основном, женщины, бытовые условия отсутствовали начисто. Даже первый секретарь Ордынского райкома партии С. И. Ермаков вынужден был признать с трибуны районной партконференции в ноябре 1958 года, что «нет ни в одном колхозе, совхозе образцового красного уголка для животноводов, а в те, что есть, даже заходить неудобно» (151). Знаменитая на весь район в 70–80 годы доярка совхоза «Приобский» Тамара Михайловна Каракулова в 1963 году только начинала свою трудовую деятельность. Для своей группы из 22 коров она ежедневно таскала 66 ведер воды, что равноценно 22 центнерам груза, а только потом приступала к доению (152). Летом на ферме, где она работала, надаивали около 20 центнеров молока. Фляги таскали и грузили в машину те же доярки, которым приходилось их же и разгружать на молокоприемном пункте. К вечеру руки у них повисали, как плети, а впереди этих женщин ждали вечерние хлопоты по хозяйству (153)… Платили за такие труды, мягко говоря, скромно. Расценки и нормы устанавливались государством, фонд зарплаты любого предприятия жестко ограничивал возможность максимального заработка даже при постоянном перевыполнении производственных заданий. Вот пример – в 1961 году в совхозе «Пролетарский» разразился скандал, когда выяснилось, что одному из строителей начислили зараз аж 73 рубля. Столько не положено, вмешалась дирекция, куда ему такую уйму денег, разбалуется мужик (154). Тем не менее, именно в 50-е годы появилась так называемая прогрессивная система оплаты труда тружеников сельского хозяйства, по которой за перевыполнение дневных заданий стали полагаться дополнительные надбавки. Рассмотрим пример действия «прогрессивки» в колхозе «Сталинский путь» Верх-Алеусского сельсовета. 19 октября 1956 года возчик Михаил Сафронов получил от бригадира задание – перевезти с тока на расстояние 3 километра 60 центнеров зерна, что соответствовало 2,10 трудодня. Михаил работал честно, лошадь у него была справная, он перевез 72 центнера, выдав, таким образом, 120% дневной «нормы». 120%, согласитесь, это уже не просто хорошая работа, а работа «ударная». И за эту работу ему начислили по прогрессивной системе оплаты труда уже не 2,10 трудодня, а 2, 27 трудодня. Вспомним, что 1956 год был годом невиданного доселе урожая пшеницы и орденов. Поэтому денежное содержание трудодня в «Сталинском пути» составило тогда 7 рублей. Следовательно, вместо 14 рублей 70 копеек, благодаря «прогрессивке», Михаил Сафронов заработал 19 октября 1956 года 15 рублей 70 копеек или на целых 84 копейки больше, чем ему причиталось раньше. Разумеется,

61

«старыми» деньгами, как еще долго будут считать ордынцы после денежной реформы 1961 годка, когда десятка превратится в рубль. Встает вопрос – что означали эти 84 копейки в 1956 году? Если каждый день их зарабатывать в течение недели, то в воскресенье как раз хватит, чтобы сводить любимую девушку в кино, да еще останется на угощенье ее обедом в столовой. Если в кино не ходить, а копить, то в конце года этого дополнительного вознаграждения хватит на кирзовые сапоги, фуфайку и цигейковую шапку, а на сдачу можно обмыть обновки. Не оченьто разбежишься, ежедневно выдавая 120% дневного задания… Но и такая система оплаты, видимо, воодушевляла людей. Во всяком случае, после ее ведения в колхозе «Сталинский путь», производительность труда возросла сразу в три раза (155). Советский Союз в пятидесятые годы не был богатой страной. Нефтяная «труба» еще не заработала, на экспорт, как при Петре Великом шли преимущественно лес, пушнина, икра, минеральное сырье. Зато развивающимся странам Азии и Африки мы уже тогда оказывали помощи столько, сколько весь остальной мир. Одна Асуанская плотина в Египте чего стоила! А были еще и страны «народной демократии», которые придется постоянно подкармливать вплоть до крушения социалистической системы. Да и гонка вооружений, в частности, создание ракетно–ядерного щита, пожирала миллион за миллионом, потому что «холодная война» находилась в самом разгаре. Откуда в такой ситуации взять хорошие зарплаты для собственного народа, спрашиваю я вас? Далее цены и зарплаты хрущевского времени приводятся, для удобства восприятия, исключительно в «новых» деньгах с портретом Ильича, которые многим из читателей до сих пор хорошо памятны. Средняя зарплата в СССР на рубеже 50/60 годов составляла примерно 75 рублей. (Сам Никита Сергеевич, как руководитель страны, получал 800 рублей.) Механизатор в страду мог заработать в месяц до 100 рублей и больше. Заработок доярки в 50-60 рублей считался весьма приличным, столько же зарабатывал и учитель с высшим образованием. А вот повар в Ордынской столовой в 1961 году получал 27 рублей, бухгалтер – чуть более 30 рублей. Средняя пенсия по старости составляла 23 рубля, минимальная пенсия для колхозников, введенная Хрущевым в 1964 году и явившаяся великим и небывалым новшеством, равнялась 12 рублям. Правда, цены и тарифы тоже имели совершенно иные масштабы. Литр молока, например, стоил 22 копейки, хлеб «черный» - 13 копеек, «белый» - 25 копеек. Продавался еще и «хлеб высшего качества», стоивший 36 копеек, но популярностью в деревне он не пользовался – нечего с жиру-то беситься. Правда, весили те буханки честный советский килограмм, не то, что ныне. Самое ходовое мясо, говядина, до повышения цен в 1962 году, шла по «рупь с полтиной», после – уже по «два целковых» за килограмм.

62

Метр хорошей ткани на платье стоил 10–12 рублей. Женский шерстяной костюм (жакет, юбка и жилет) – 47-50 рублей. Мужской костюм стоил рублей 60–70. Отечественные ботинки, каждый весом по килограмму, стоили 8–9 рублей, импортные, огромная редкость по тому времени, а в деревне тем более, целых 40 рублей. Шапка–ушанка из каракуля на шелковой подкладке, мечта деревенских щеголей и штатный головной убор районного начальника, стоила 6 рублей. Ну и, наконец, вторая национальная валюта продавалась во всех сельмагах по курсу 2 рубля 20 копеек за бутылку. Позже курс стал расти, и дорос сначала до 2 рублей 87 копеек, потом надолго остановился на классических 3 рублях и 62 копейках (156). Значительно облегчало жизнь одно обстоятельство. Плата за жилье и жилищно–коммунальные услуги носили символический характер и стоили копейки в прямом смысле слова, занимая в бюджете ордынской семьи примерно 3%. С сегодняшним днем, как мы видим, нет никакого сравнения, сейчас нам в этом предстоит убедиться. Начнем с квартплаты: - за проживание в квартире «со всеми удобствами» (отопление, водоснабжение, канализация – почитай, полный коммунизм!) – 10 копеек за квадратный метр; - за проживание в доме «без удобств» - 8,5 копейки за квадратный метр. (Как взимали эти полкопейки, ума не приложу, такой монетки во времена СССР не было, а накинуть лишнюю копейку запрещал закон.) А вот тарифы ЖКХ, которые переживут и Хрущева и даже Брежнева: - плата за централизованное отопление – 10 копеек за квадратный метр; - за водопровод в доме – 6 копеек с человека; - за пользование водопроводной колонкой, которые только начали появляться в районе на смену колодцам – 2 копейки с человека; - за помывку в Ордынской коммунальной бане – 15 копеек. Самая дорогая услуга из всех перечисленных обходилась ордынцам дешевле бутылки лимонада «Буратино», выпускавшегося Ордынским пищекомбинатом (157)… Все, с кем автору довелось беседовать из поколения, жившего и творившего в 1954–1964 годах, общее впечатление о том времени выражали совершенно одинаково: «Жить можно было». Жили так: водки в среднем по стране на человека потреблялось в год 3,8 литра, сахара – 28 килограммов, кондитерских изделий – 10 килограммов, мяса – 68 килограммов, рыбы – 15 килограммов, молочных продуктов – 364 килограмма, овощей – 73 килограмма, картофеля – 119 килограммов, хлеба – 130 килограммов (158). С учетом того, что практически каждая деревенская семья держала подсобное хозяйство, впервые появилась возможность что-то отложить, чтобы потом потратить на покупку предметов длительного пользования. Велосипед, патефон, радиоприемник, ручные часы перестали считаться предметами роскоши. Деревня начала обзаводиться мебелью фабричного

63

изготовления, мотоциклами, первыми холодильниками и телевизорами. Коекто из наших земляков уже всерьез начинал подумывать о покупке автомобиля. Кстати об автомобилях, разумеется, личных. В 1963 году таковых было продано в Ордынском районе пять, в результате чего личный автопарк ордынцев достиг огромной по тем временам цифры – их теперь насчитывалось аж двадцать семь штук! (159) Давайте бегло познакомимся с приметами того, что наша районная газета в те годы горделиво именовала «зажиточной жизнью сельских тружеников». Село Усть–Луковка, 1957 год: «По улице то и дело проносятся мотоциклисты на трескучих «москвичах», зеленых «ижах» и мощных «М72». Только над улицей спустился вечер, а на площадке около клуба уже собрались более 20 велосипедистов» (160). Село Верх–Ирмень, 1957 год: «В село Верх–Ирмень привезли в сельмаг два первых телевизора, один из которых приобрела за 2000 рублей («старыми» деньгами – Авт.) мать–героиня Александра Ивановна Трунченко» (161). Село Новый Шарап, 1958 год: «Иметь телевизор – это дело большое, - с гордостью говорит колхозница В. З. Рыжова, которая недавно приобрела телевизор. – Теперь наша семья после каждого трудового дня смотрит передачи по телевизору, слушает лекции, беседы. Смотреть кино, не выходя из комнаты! Это же мечта. К нам каждый вечер приходят наши знакомые посмотреть какую-нибудь передачу» (162). Село Нижне–Каменка, 1958 год. В селе появился первый мотороллер чехословацкого производства. Его хозяином стал преподаватель семилетней школы Г. А. Смирнов (163). Село Новопичугово, 1964 год: «Богато стали жить пичуговцы. Здесь на 210 дворов уже 80 телевизоров! А ведь всего четыре года назад их было на весь район только 43, из которых 24 телевизора приходилось на село Верх – Ирмень. А сегодня появляются антенны над крышами уже в Кирзе, Спирино и Филиппово». К сказанному можно добавить, что в 1966 году в районе насчитывалось уже 1600 телевизоров (164). Как только у ордынцев появилась возможность не просто что-то купить, а выбрать, что хотелось бы приобрести, выяснилось, что торговая сеть района, состоявшая из 148 магазинов, районного универмага, заготконторы и чайной, предоставить им такую возможность никак не может. Прямо, как в старом анекдоте – хочет, но не может. Проблема заключалась в том, что товары, которые в продаже, покупатель почему-то брать не торопится, а требует исключительно дефицит. Дефицит! Вспомнили его, грозного демона пустых прилавков, слывшего во время оно несокрушимым, как сама Советская власть, чьим незаконным детищем он, собственно говоря, и являлся? Еще бы!

64

«Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось», особенно, если первый удар этого сердца прозвучал именно в описываемое время… Да уж, куды, господа-товарищи, нонешнему поколению до нашенского, советского? Что знает это поколение о жизни, ежели в простой очереди больше пяти минут сроду не стояло? А вот мы в этих очередях провели лучшие годы нашей жизни. В них мы мужали и закалялись, потому, может, и выжили в годы ельцинского раздрая. А уж как мы радовались, выдираясь из очереди с покупкой! Так что читайте, молодые люди, и внемлите нам, легендарному поколению очереди, длинною в полжизни. Товарный дефицит имел объективные и субъективные причины своего существования, позже - фактического господства в советской государственной и кооперативной торговли. К объективным можно отнести прежде всего то, что так называемая «группа Б» советской промышленности, т. е. производство товаров народного потребления, всегда считалась второстепенной в противоположность «группе А», производившей средства производства – станки, оборудование, различную технику, в том числе и военную. Ярчайший пример подобной диспропорции – промышленность Новосибирской области, 75% которой была ориентированна на производство средств производства, львиную долю которых занимала продукция военно-промышленного комплекса. Населению области оставалось довольствоваться всего 25% промышленной продукции. Чтобы не утомлять читателей цифрами, скажу, что позже, при Брежневе, мы производили автоматов и танков больше всех в мире. А вот обыкновенными брюками могли обеспечить советских граждан мужского пола только на 70%, недостающие 30% штанов приходилось ввозить из-за рубежа, из ГДР, ПНР, НРБ, ЧССР и, помнится, даже из СРВ и КНР. (Ах, молодость, молодость, куда ты ушла вместе с бывшим соцлагерем - в польских джинсах, румынской ковбойке и чешских туфлях, с пластинкой Тухманова подмышкой, попыхивая болгарской сигаретой «Опал»?..) Этот классический пример можно варьировать бесконечно. Вдобавок РСФСР ввозила из союзных республик 40% продукции легкой промышленности и значительную долю продуктов питания. Малейший сбой в планировании, производстве или торговле автоматически приводил к тому, что возникала неожиданная нехватка всего, чего угодно. Вспомним и такую милую особенность советской торговли, как выполнение плановых показателей всеми правдами и неправдами. Показатели существовали двух видов – финансовые (продать товаров на определенную сумму) и ассортиментные (продать определенный набор товаров, так называемый ассортиментный минимум). Первые торговля выполняла и перевыполняла из года в год. Если в 1956 году в районе продали

65

товаров на одного условного покупателя на сумму 1776 рублей, то в 1957 году – уже на сумму 2006 рублей (165). Показатели по ассортименту товаров сельская, как, впрочем, и городская, торговля не выполняла никогда. «Ни один магазин, к какой бы категории (он) не относился, не имеет товаров, положенных магазину согласно ассортиментного минимума», констатировал Ордынский райисполком в декабре 1954 года (166). Самые необходимые товары доставались ордынцам столь непросто, что вскоре вместо слова «купить» повсеместно стало употребляться «достать». Вот пример, которого уже неоднократно приходилось касаться на этих страницах – торговля хлебом. В 1956 году Ордынский райисполком самокритично оценивал ее, как «прескверную» (167). «Утром, как только начинается новый трудовой день, каждый человек охвачен тревогой по «очень важной проблеме» - успеть купить в магазине хлеб, - говорилось в открытом письме работников Ордынской МТС, опубликованном в районной газете два года спустя. Отстояв с половины девятого до одиннадцати часов в очереди, люди получали по две буханки в руки. «Но что это за хлеб? - возмущались рабочие МТС. – Сырой, как глина и безвкусный» (168). Другой пример из той же оперы. «Во многих сельпо, - отмечалось на сессии районного Совета летом 1956 года, - товары, положенные по ассортиментному минимуму, отсутствуют, даже были перебои в продаже населению таких товаров, как соль, спички, керосин». К этому списку можно добавить также мыло, известь, жиры, сахар, да все, что угодно, от школьных тетрадок до обыкновенных гвоздей (169). «Тружеников прилавка» не критиковал только ленивый, недаром они являлись обязательными персонажами каждого номера сверхпопулярного в те годы всесоюзного сатирического журнала «Крокодил». И то сказать, даже по прошествии пяти десятков лет приходится невольно изумляться коленцам, которые торговые работники ухитрялись откалывать, даже располагая на своей районной базе определенными товарными запасами. В 1956 году на эту базу завезли 770 лопат и 250 графинов. По магазинам их делить не стали, и все лопаты и графины «отфактуровали» в Ордынский хозмаг. Половину запаса туалетного мыла, рассчитанного на весь район, наоборот, зафуговали в Верх–Ирмень. Нужна лопата - поезжай в Ордынку, захочешь помыться – собирайся за мылом в Верх–Ирмень (170). «Ну куда годится такой факт, - отводил душу продавец хозяйственного магазина в Спирино В. Н. Рудковский на страницах «Ленинской трибуны», когда в нашем магазине можно приобрести только ножницы для стрижки овец! Ими завален весь магазин, а ножницы все везут и везут. Спрашивается, зачем и кому нужно такое затоваривание магазина неходовым товаром? А товаров первой необходимости: рукомойников, тазов, подойников, кистей для побелки, электролампочек и т. д. в магазине нет. Не поступают в продажу строительные материалы. Люди не могут купить даже сотню – две

66

кирпича для ремонта печи в квартире. Очень скуден ассортимент посуды. Пришлось взять машину и поехать за посудой в Алтайский край» (171). Словом, недостатков в сельской кооперативной торговле хватало с избытком, в отличие от товаров, среди которых бешеным спросом пользовались алюминиевые вилки, купить которые в 1956 году было просто невозможно (172). В особом дефиците числились такие товары длительного пользования, как мебель (хотя в районе работали две мебельные фабрики – в Ордынском и Верх–Алеусе), радиоаппаратура, телевизоры, мотоциклы. И все-таки постепенно, хотя и с трудом, дело налаживалось. Зато сколько радости приносила ордынцам в те годы покупка какого-нибудь «зеркального шифоньера» или радиолы, на худой конец, уже забытого напрочь трельяжа! А уж если покупали телевизор, то «смотреть» его являлась каждый вечер не только вся родня до седьмого колена, но и соседи со своими стульями и табуретками. То, что нельзя было «достать» из одежды, шили либо у деревенских «модисток», либо в Ордынском комбинате бытового обслуживания. Тогда вообще больше шили, нежели покупали готовую одежду. «Объем работы комбината в 1961 году увеличился по сравнению с 1958 годом в три раза, рапортовал его директор Г. Костенко на сессии райсовета. – Индивидуальный пошив увеличился в три раза. Открыты залы по пошиву легкого платья, головных уборов, химчистка, мастерская по ремонту металлоизделий. Почти полностью механизирован труд пимокатов, половина швейных машинок уже электрические. Теперь наша задача – организовать бытовые мастерские во всех крупных хозяйствах» (173). Одеваться ордынцы стали лучше и разнообразнее. В моду входили плюшевые «жакетки», мужские пальто фасона «москвичка», китайские меховые шубы и легендарное теплое белье «Дружба», зимние ботинки, сапожки и войлочные боты на кнопках, поэтически прозванные в народе «Прощай, молодость!» Молодежь начала осваивать японские нейлоновые рубашки, итальянские плащи «болонья», туфли с узким носком (до этого промышленность Советского Союза выпускала их только с квадратным). Дело дошло до того, что ее сравнительно небольшая часть позволила себе такую неслыханную вольность, как модная или, как тогда говорили, стильная одежда. «Стиляги» мужского пола щеголяли в брюках–дудочках столь узких (ширина менее 22 сантиметров, тогда как официальная ширина брюк в СССР составляла 35 сантиметров), что их напяливали с мылом, в цветных носках и ярких галстуках. «Стиляги» женского пола, они же «стиляжки», предпочитали узкие юбки, туфли на шпильках, невиданные в деревне прически а-ля Бриджит Бардо, мигом получившие ироническое название «Я у мамы дурочка» или «Я упала с сеновала, тормозила головой») и, наконец, последний писк моды - пластмассовую бижутерию.

67

Скандализированное общественное мнение немедленно объявило войну лидерам ордынских «стиляг» Валентине Андросовой, Юрию Афанасьеву и Зое Берестовой, кстати говоря, вполне приличным молодым людям, которым немедленно устроили публичную головомойку за все их мнимые грехи. «Русский народ всегда славился и славится своей большой культурой, издалека и с расстановкой начинается гневная отповедь М. Д. Объедковой, работника Ордынского РДК растленному влиянию Запада на ордынской земле, появившаяся в 1958 году на страницах «Ленинской трибуны». – Но нашлась в наших рядах молодежь, которая грубо нарушает и искажает танцы (!). Нам больной и стыдно за этих товарищей, которые приносят откуда-то, из чуждой нам среды, уродливые, дурные вкусы. Вот, например, Зоя Берестова, работница районного Дома культуры. У нее все необыкновенно. Одевается она, что называется, по «последней моде»: узкая, в обтяжку, с прорехой, юбка. В ушах черные, длинные до шеи, серьги, блузка и ботинки «стильной» формы. Ее приемы в танцах напоминают судорожные движения. Все это безобразит девушку, но она ничего дурного в этом не находит. Наоборот, считает, что это красиво». «Стильное», как с презрением называют все это советские люди – это не наше, - резюмировала автор статьи. – Оно никогда не привьется среди советской молодежи. Юноши и девушки, которые уродуют себя «стилем», вызывают только насмешки и жалость» (174). Ведь чем, спрашивается, должна заниматься в свободное время сознательная советская молодежь? Выполнять решения партии и правительства! Вот какие волнующие задачи ставила в это время перед комсомолом (в лице первого секретаря РК ВЛКСМ Николая Кошелева) партия (в лице первого секретаря РК КПСС Сергея Ивановича Ермакова). Цитирую протокол пленума райкома партии от 23 октября 1959 года, на котором Ермакова освободили от занимаемой должности: «Кошелев Н. А.: «Обязательства, принимаемые комсомолом, в большинстве случаев нам навязывались. Нам навязали (задачу – Авт.) силами молодежи вырастить 150 тысяч кур и уток. (В личном хозяйстве, разумеется, но для сдачи их государству. В районе в это время насчитывалось 2,5 тысячи комсомольцев. Следовательно, каждый из них должен был вырастить для государства по 60 кур или уток. О кормах каждый комсомолец должен был позаботиться самостоятельно, иначе какой же он советский патриот? – Авт.) В результате получилось, что это обязательство не было выполнено. По этому вопросу я был вызван к Ермакову. Он сказал: «Думаете кур растить?» Я ответил: «Думаем». – «Сколько?» - «25 тысяч штук». Он сказал: «Мало. Нужно по пуду на каждого комсомольца». А потом, посмотрев в потолок, сказал: «По три пуда». Ремарка в протоколе: «Смех в зале» (175). Сменивший Ермакова Прохоров давал райкому комсомола не менее романтические задания. Например, 20 июня 1960 года бюро райкома партии

68

приняло следующее решение: «Комсомольцам задание – закупить 500 тысяч яиц у населения». Идея бескорыстного, в полном смысле слова, коммунистического труда на благо Родины, в те годы еще не потеряла своей привлекательности, хотя ермаковы и иже с ним, как мы только что видели, упорно трудились над ней, совершенствуя в меру сил, а главное, фантазии. Обычным явлением 50–60-х годов были, например, комсомольские субботники и воскресники по сбору золы и вывозу на поля навоза. Так, пионеры и комсомольцы Ордынской средней школы 15 января 1956 года собрали 10,5 центнеров золы для ордынского колхоза имени Ильича. Наибольшее количество собрала и сдала пионерка 4 класса Светлана Чумичева – целых 15 ведер! 12 февраля более ста учащихся старших классов под руководством секретаря комитета ВЛКСМ этой школы, преподавателя истории Николая Петровича Иванова, нагрузили и вывезли на поля колхоза 52 тонны навоза, на лошадях, в поле, за 5 километров (176). Таких молодежных акций проводилось множество. В 1956 году в областном комсомольском соревновании «по сбору и вывозу местных удобрений и снегозадержанию» районная комсомольская организация заняла 1 место, получив, вместе с переходящим Красным Знаменем обкома комсомола, автомобиль ГАЗ-67, а первого секретаря райкома комсомола Аркадий Губина «премировали костюмом» (177). Комсомольские организации колхозов и сменивших их совхозов совершали много вполне конкретных добрых дел, причем в то время, когда комсомольцы имели полное право отдохнуть после работы, как их старшие товарищи, сельские коммунисты. Они, однако, предпочитали действовать. Дадим слово нескольким комсоргам тех лет, будущим руководителям, а тогда – обыкновенным сельским парнишкам. «Сегодня у нас воскресник по ремонту клуба. Молодежь быстро приступила к работе. Одни начали обмазку стен, другие – побелку, третьи – засыпать завалинку, вести электропроводку. На глазах участников воскресника колхозный клуб стал принимать другой вид. Из грязного и разбитого он превратился в чистый, уютный очаг культуры». (Анатолий Южаков, секретарь комитета ВЛКСМ колхоза имени Маленкова Верх– Ирменского сельсовета, будущий председатель районного Совета депутатов) (178). «Мы привели в порядок клуб, на шести комсомольских субботниках заработали в колхозе 295 трудодней. Заготавливали лес, делали из глины кирпичи. Деньги из «комсомольской копилки» пошли на покупку баяна и устройство катка». (Петр Хмелевский, секретарь комитета ВЛКСМ колхоза «Красное Знамя», будущий председатель этого колхоза, будущий председатель Ордынского райисполкома) (179). «Любая работа спорится, если аккомпанементом ей служит хорошая шутка. На нее, как на огонек, спешат парни и девчата. А собираются вместе наши юноши и девушки часто. Нужно утеплить клуб – на помощь спешат комсомольцы, нужно выкопать колхозный картофель – ребята с лопатами и

69

ведрами тут как тут. Подготовка ферм к зиме, сооружение нового кормозапарника – ни одно из этих дел не обошлось без комсомольских рук. Трудно выделить лучших, активнейших. Хочу лишь отметить, что за осень (1965 года – Авт.) наши комсомольцы провели восемь воскресников, заработав 380 рублей. (Весьма приличная сумма «новыми» деньгами – Авт.) Есть теперь деньги на вечера отдыха и другие комсомольские мероприятия. (Василий Панихидин, секретарь комитета ВЛКСМ совхоза «Луковский», будущий первый секретарь Ордынского райкома комсомола, парторг и заместитель директора совхоза «Приобский») (180). Сегодня комсомольский значок - всего лишь один из экспонатов Ордынского районного музея. Но две традиции, заложенные комсомолом именно в это время, продолжают жить и по сей день. Первая – День молодежи, впервые с небывалым размахом отпразднованный 29 июня 1958 года. Вот как выглядела программа этого нового советского праздника в селе Новый Шарап. Читайте и завидуйте, современные шарапцы: торжественное собрание с чествованием лучших комсомольцев, велогонки, мотогонки, волейбол, соревнования по прыжкам в длину и высоту, бег на стометровку, шахматный турнир, турнир биллиардистов и, как апофеоз спортивной программы – скачки, которые выиграл Вениамин Андриянов. Вечером – большой праздничный концерт и танцы под баян и радиолу. Вторая традиция появилась год спустя. Это всем привычная ныне елка в центре села. Диспуты, молодежное кафе с художественной программой, районное литературное объединение, из которого вышел самый известный и до сих пор популярный среди ордынцев поэт Николай Вяткин (1933 – 1972), автор трогательной книги «Березовые заставы», изданной в Новосибирске в 1969 и 1974 годах – все это дела комсомольцев тех лет. В культурной жизни села начался настоящий подъем, исходной точкой которого можно считать 1954 год, когда решением Новосибирского облисполкома раз и навсегда запретили использовать сельские клубы для хранения зерна. В этом же году в Ордынском открылась музыкальная школа, надо сказать, весьма своевременно: на 2 дома культуры, в Ордынском и Верх–Ирмени, и 31 сельский клуб приходилось всего два баяниста, имевших профессиональную подготовку в виде каких-то «курсов музработников». В остальных клубах гармонисты–самоучки играли исключительно на танцах. Если среди них попадались сознательные ребята, возникала вокальная группа, а то и хор, начиналась подготовка концерта к предстоящему празднику, благо любителей спеть и сплясать в деревне хватало всегда. Сталинский «культпросвет», вечно путавшийся под ногами сельского начальства, наследство оставил столь небогатое, что обрисованную ситуацию можно считать идеальной по тому времени – есть клуб, есть гармонь, чего еще-то надо? Судите сами: в 1954 году из 62 населенных пунктов района

70

учреждения культуры имелись только в 35. Даже кино, этому черному хлебу культуры тех лет, могли порадоваться пару раз в неделю жители всего 24 населенных пунктов (181). С наступлением зимы в клубах по неписанной ордынской традиции обычно заканчивались дрова, на дверь вешался амбарный замок, после чего каждый развлекался, как мог. Водка продавалась в сельских магазинах семь дней в неделю (до 1954 года ее продавали даже на разлив, прямо из фляг, правда, безбожно разбавляя), а литр самогона стоил круглосуточно всего-то 20 рублей «старыми». Когда надоедало пить, можно было подраться. Очередной парадокс, доставлявший современникам массу неприятностей, заключался в том, что в стране, решившей к 1980 году построить коммунистическое общество, в это время бесчинствовал девятый вал хулиганщины, принявший характер настоящего общественного бедствия. «Для рассматриваемого периода, - замечает новосибирский историк М. С. Петренко, - характерно наличие целых хулиганских объединений, команд. Устраивались групповые драки «стенка на стенку» между районами, училищами, нередко с применением ножей и цепей» (182). В ордынской деревне набить морду ближнему своему считалось делом чести, доблести и геройства еще со времен царизма, когда Ордынская волость официально числилась самой хулиганской в громадной Томской губернии. Поэтому драки между «нашими» и «чужими» традиционно считались пережитками капитализма, либо недоработкой комсомола. Недооценивалось главное обстоятельство – молодежи просто некуда было податься и нечем было заняться в свободное время, которого неожиданно прибавилось, потому что с 1956 года в субботу и предпраздничные дни рабочий день стал заканчиваться в 15 часов. «Есть отдельные поселки, где вообще никто не проводит никакой воспитательной работы, - вынужден был признать Ордынский райком партии. – Это такие, как Светлая Зорька, Зеленый Клин, Степан Разин, к ним можно отнести еще Пичугово и Борисовку» (183). «Организованный культурный досуг отсутствует также в Малом Чике, Ерестной, Усть–Алеусе и Козихе, где показ кинофильма уже считается событием», - вторил ему Ордынский райисполком (184). Зримым символом перелома в отношение к культуре на селе стало строительство в 1957–1960 годах Ордынского районного Дома культуры, стоимостью в 2 миллиона рублей, превратившееся в подлинно народную стройку. На субботниках и воскресниках здесь «отметились», причем многократно, практически все жители райцентра, начиная с пионеров и даже октябрят. Что с того, что строился РДК по типовому проекту и что его аналоги сегодня можно встретить где угодно. Это именно сегодня, но тогда!.. Двухэтажный каменный дворец с централизованным отоплением и электрическим освещением, с классическим фронтоном и мощными колоннами, украшенный снаружи и внутри лепными украшениями,

71

зрительный зал с балконом и люстрой, сделанной на заказ, просторные помещения для кружковой работы – все это великолепие не шло ни в какое сравнение с сельскими клубами с их печками, керосиновыми лампами и завалинками на зиму. Ордынский РДК сразу стал эталоном, показывая всем наглядно, каким должно быть современное учреждение культуры в сельской местности. Процитирую по этому поводу первого секретаря райкома партии А. А. Прохорова, в любви к культуре за время своей работы в районе не замеченного, относившегося к ней с сугубо утилитарной точки зрения. Когда зимой 1960 года в десяти сельских клубах в очередной раз закончились дрова, и встал вопрос об их закрытии до лета, Прохоров заявил на партактиве: «Значит, дворец за два миллиона построить можем, а привезти два воза дров для клуба не получается? Чтобы больше я этих позорных разговоров не слышал. Не запасли дров для культуры – свои собственные отдайте, но чтобы культура работала без остановки, как комбайн на уборке!» И дрова мигом появились (185). Через год после пуска Ордынского РДК, его коллектив совершил настоящий качественный прорыв в культурной жизни района, когда в единый творческий коллектив объединились, работавшие прежде самостоятельно, хор, танцевальная группа и оркестр русских народных инструментов. У истоков коллектива, первоначально именовавшегося «Ордынский ансамбль русской песни и танца», а позже получивший громкую известность как «Сибирские зори», стояли упоминавшаяся ранее Мария Дмитриевна Объедкова, методист РДК, энтузиаст и идейный лидер, Григорий Леонтьевич Тоискин, руководитель оркестра, Леонид Романович Манахов и единственный тогда на весь район балетмейстер Анатолий Иванович Голиков. Если до «Сибирских зорь» сельская самодеятельность работала немудряще – пара репетиций и на сцену, то этот коллектив пошел принципиально иным путем, который можно определить как максимально возможное приближение к профессиональному исполнению в больших и малых формах. Опираясь на лучшие работы сибирских композиторов и песенников, «Сибирские зори» выстраивали каждую концертную программу как оригинальное и цельное художественное произведение, синтез музыки, вокала и танца. Репетиции по 8–10 часов накануне конкурсных показов – такое в те годы могли позволить только «Зори». Уже в 1965 году новая звезда из Ордынского ярко вспыхнула на Всероссийском смотре сельской художественной самодеятельности, где «Зорям» доверили представлять Новосибирскую область. Сразу 30 дипломов (!) привезли в тот год домой ордынцы, а хор «Сибирских зорь» стал лауреатом Всероссийского смотра. Остается добавить, что именно в Ордынском РДК в 1959 году появился и первый в истории района самодеятельный театр, получивший статус народного коллектива, над которым, кстати, сразу же взял шефство Новосибирский ТЮЗ. «При активном участи творческих работников театра юного зрителя осуществлены

72

три постановки в Ордынском театре: «Зовут голубые дали», «Подмосковные вечера», «Женитьба Бальзаминова», - отметил в 1960 году отдел культуры Новосибирского горсовета в справке о новых формах шефства профессиональных творческих коллективов Новосибирска над художественной самодеятельностью области (186). Начиная с 1956 года, в районе начинают регулярно проводиться районные смотры художественной самодеятельности. Первый из них прошел под флагом подготовки к 6 Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Москве, на который, кстати говоря, первый и последний раз в истории района, выехала районная молодежная делегация. Вот ее состав: Николай Барабашин, водитель колхоза «Победа» НовоКузьминского сельсовета, Владимир Шипицын, токарь Ордынской МТС, Леонид Зайков, столяр Ордынской мебельной фабрики, Галина Скотникова, зоотехник колхоза имени Красных партизан Филипповского сельсовета, Мария Астафьева, ветеринар совхоза «Ордынский», Нина Голик, секретарь комитета комсомола совхоза «Пролетарский», Валентина Спехова, зоотехник колхоза имени Ворошилова Верх-Чикского сельсовета и Анатолий Мишурис, секретарь Ордынского РК ВЛКСМ. В смотре художественной самодеятельности 1956 года, получившем статус молодежного фестиваля, приняли участие 47 коллективов самодеятельности или 380 человек, во втором молодежном фестивале, в 1957 году, уже 55 коллективов или 600 человек. Лучшими были признаны самодеятельные коллективы из Чингисов, Кирзы, Ордынского. Некоторые творческие достижения тех лет сегодня, увы, повторить никак невозможно. Не танцуют больше испанские танцы в Усть–Хмелевке, невозможно представить работу народного театра в Среднем Алеусе, джазового оркестра в Нижне-Каменке… (187) В те годы активно работало добровольное «Общество по распространению политических и научных знаний», позже известное как «Знание», занимавшееся лекционной работой среди населения. Первым руководителем районной организации «Общества…» стал в 1960 году бывший артиллерист, бывший секретарь райкома партии, директор Ордынского СПТУ с 1963 года, Борис Павлович Бортников. Уже в 1961 году ордынскими лекторами было подготовлено и прочитано для жителей района 1777 лекций и докладов (188). Лучшей считалась группа лекторов Верх– Ирменской средней школы, возглавляемая В. С. Беловой. «Чаще других здесь выступали перед населением с живым словам тов. Москаленко М. И., Смирнова О. П., Воронков А. В.», - отмечал отдел пропаганды райкома партии (189). Лекции читались большей частью на политические темы, но новые веяния появились и в лекционной пропаганде. Огромной популярностью среди учащейся молодежи и родителей пользовалась, например, лекция, с которой директор Ордынской средней школы Е. И. Руденский объездил едва ли не

73

весь район. Тема этой лекции, совершенно немыслимая для сталинского времени, звучала необыкновенно интригующе: «О дружбе и любви». Секса, как известно, в Советском Союзе не было, а вот любви хватало, аисты трудились без выходных, едва успевая обеспечивать младенцами всех желающих. Поэтому в деревне Сушихе зимой 1957 года послушать «лекцию про любовь» в клуб собрались более 200 человек. Подчеркиваю - не кино смотреть, а слушать лекцию. Давайте и мы с вами, уважаемые читатели, присоединимся к собравшимся и послушаем Евгения Ивановича Руденского, чтобы узнать, что понималось под любовью и дружбой в конце 50-х годов. «Иногда можно услышать: - Рано амурами голову забиваешь. Вот окончишь школу, пойдешь работать, тогда можно и гулять. Подобные взгляды не только невежественны, они еще и вредны своими последствиями. Несмотря на запреты, любовь и дружба между юношами и девушками существует и будет существовать. (Оживление в зале.) Поэтому родителям и учителям нужно сделать правильные выводы. От вопроса любви и дружбы уходить никак нельзя. Это серьезный, жизненный вопрос. И кому, как ни нам, учителям и родителям, необходимо уделять ему неослабное внимание. Этому вопросу также должно уделяться пристальное внимание со стороны комсомольских и партийных организаций. Вот главный вопрос - можно ли дружить юношам и девушкам, возможна ли любовь среди старшеклассников? Этот вопрос часто задают мне многие. На него можно смело ответить: - Да! (Бурные аплодисменты с мест, занятых учащимися старших классов.) В основе любви и дружбы должны лежать, прежде всего, здоровые отношения. Если юноша и девушка горят желанием оказать друг другу помощь в учебе, в жизни, если оба стремятся к хорошей цели в будущем, такую любовь и дружбу надо всячески поддерживать. Кто знает, может быть, такие отношения и есть начало большого, хорошего чувства? Если юноша или девушка нуждаются во взаимной помощи, что будет предосудительного, если он или она будут приходить друг к другу домой? К сожалению, у нас такие посещения часто осуждаются или сопровождаются нелепыми, оскорбительными замечаниями. Такому отношению необходимо положить конец. Да, товарищи, к таким вещам надо научиться подходить с пониманием и уважением. (Шум в той части зала, где находятся родители.) Совершенно другое дело, когда в основе отношений юноши и девушки лежат нездоровые явления. Эта нездоровость зачастую выражается в отсутствии у них целеустремленности. Хотя учеба для них главное, они говорят о ней с усмешкой. Разговоры у них вертятся вокруг второстепенных вопросов, не имеющих никакого отношения к настоящему, а тем более, будущему. Тайные встречи, в том числе на поздних танцах, есть признак

74

таких пустых отношений. Ничего путного из такой пародии на любовь и дружбу не выйдет. Ясно, что подобные отношения ненормальные. (Шум со стороны старшеклассников, дружные аплодисменты родителей.) Поэтому родители и учителя должны встать против такой любви и дружбы, а поддерживать настоящую дружбу и настоящую любовь». (Общее оживление, негодующие возгласы, шум, аплодисменты.) Это подлинный текст лекции, полностью ознакомится с которым, может каждый желающий (190). Что же касается, как говорится, мыслей по поводу, то повторю любимое выражение легендарного министра иностранных дел СССР А. А. Громыко: «Без комментариев». Исправлением общественных нравов (коммунистическим воспитанием, по терминологии того времени) занимались в те годы рьяно, спуску «нарушителям норм социалистического общежития» не давали. За пьянки, прогулы и семейные скандалы беспартийных «разбирали» на заседаниях профсоюзных комитетов и женсоветов, комсомольцев – на комсомольских собраниях, коммунистов – на партийных. Особо отличившиеся члены КПСС удостаивались нагоняя на бюро райкома партии. Молодым читателям чрезвычайно трудно сегодня объяснить, что это было за наказание такое – «попасть на бюро». С одной стороны, это не суд, посадить не посадят, даже не оштрафуют. Но нахлебаешься досыта, разговор на бюро всегда жесткий, второго уж точно не захочется… Партийное наказание носило исключительно моральный аспект. Виновный мог получить выговор в устной форме, выговор с занесением в учетную карточку члена КПСС, либо – строгий выговор с занесением. Большинству проштрафившихся этого хватало за глаза. Многие после такого наказания исправлялись и впредь искреннее старались «не залетать». Так что можете поверить на слово – для многих «попасть на бюро» считалось наказанием, куда более серьезным, чем сегодня, скажем, условное лишение свободы по приговору суда. Коммунисты рубежа 50–60 годов в массе своей являлись обыкновенными сельскими тружениками, с невеликой грамотностью, потому что работать начинали с времен своего военного детства, а то и раньше. Скажем, в 1961 году 70% коммунистов, трудившихся в колхозе «Большевик», имели исключительно начальное образование. Политически коммунисты, конечно, выделялись на общем фоне, но не слишком заметно. А вот трудились они, как правило, добросовестно, многие - просто отлично. Да и в быту члены партии вели себя более серьезно и осмотрительно, потому что знали, что там, где на беспартийного внимания никто не обратит, с них, в случае чего, спросят. За что спросят? А за все хорошее. За то, например, что закусывать надо. И с тещей мирно жить: «Протокол заседания бюро Ордынского РК КПСС

75

от 12 января 1961 г. Персональное дело члена КПСС Половникова М. М. Половников Михаил Михайлович, 1917 года рождения, русский, член КПСС с января 1943 года, партбилет № 04705644, образование начальное, рядовой колхозник колхоза имени Ильича Ордынского сельсовета. Суть дела: Половников М. М., работая бригадиром комплексной бригады № 5, систематически занимался пьянкой в рабочее время, опивал колхозников (так в оригинале – Авт.), продавал колхозные дрова на сторону, гражданам села Ордынского отводил сенокосные угодья за водку. В семье устраивает скандалы, выгнал тещу. Первичная партийная организация 25 декабря 1960 года приняла решение – с работы снять, из партии исключить. Бюро Ордынского РК КПСС ПОСТАНОВЛЯЕТ: За недостойное поведение и систематическую пьянку объявить Половникову М. М. строгий выговор с занесением в учетную карточку члена КПСС» (191). …Вам непонятно, почему мы товарища Половникова, за все им, так сказать, содеянное, из партии не исключили? Бездушный вы человек, раз задаете такой вопрос, не в укор вам будь сказано. Ах, вы, значит, беспартийный?.. И даже в комсомоле не состояли?.. Ну тогда все понятно, придется вам, как человеку политически малограмотному, объяснить эту ситуацию на пальцах. Человек в партию вступил в годы войны, трудился в тяжелейших условиях, хватил голода и холода, это вам понятно? Такими людьми Советская власть разбрасываться не привыкла, потому как эти люди были и есть главная, так сказать, проверенная временем, надежда и опора. Ну, оступился, ну с кем не бывает, за что его только что сурово наказали. Через год снова рассмотрим его поведение, если перестанет водку пьянствовать и с тещей собачиться, выговор снимем, в прежней должности восстановим, потому как опытные бригадиры нам всегда позарез нужны. Это, товарищ, и есть политико-воспитательная работа, на постоянное усиление которой нацеливает партию в своих указаниях наш дорогой Никита Сергеевич Хрущев. Из только что приведенного примера видно, что при Хрущеве к пьяным выходкам партийные органы относились достаточно снисходительно. Понятно почему: сегодня ты, а завтра я, как поется в опере Чайковского про пиковую даму.

25 января 1961 года бюро Ордынского РК КПСС рассмотрело персональное дело коммуниста Ряковского В. И., шофера Ордынского автотранспортного предприятия (ныне – Ордынское муниципальное АТП), который ранее уже трижды обсуждался на собраниях первичной партийной организации за выходки, которые любого беспартийного давно бы усадили на скамью

76

подсудимых. Дело в том, что коммунист Ряковский любил не только выпить, а еще и похулиганить. В документах, представленных на бюро РК КПСС так прямо и сказано: «…совершил три хулиганских поступка в пьяном виде: два из них в семье и один на производстве, связанный с избиением гражданина Базилевского». За такие выходки в то время карали весьма сурово – пять лет лагеря и еще пять лет ссылки. Но наряду с УК РСФСР действовало еще «телефонное право», по которому членов КПСС не судили. Да-да, не удивляйтесь. Судили исключительно пасынков Фортуны, у которых накануне суда в райкоме партии отобрали партийный билет. Если билет не отбирали, дело, по звонку первого секретаря, прокуратура спускала на тормозах. В случае с Ряковским это как раз и произошло. Райком партии влепил ему «строгача с занесением», после чего пострадавшему гражданину Базилевскому оставалось горько пожалеть, что он связался с пьяным хулиганом, да еще с партийным. Где ж ему, трезвому и беспартийному, эдакую двойную силищу одолеть? (192) Да вот только такие истории, даже если они и не доходили до суда, авторитета коммунистам отнюдь не прибавляли… По наблюдению автора, перечитавшего в архивах несметное количество подобных партийных саг и былин, исключали из партии в 60-е годы тех, у кого количество пьяных эксцессов переваливало за пять. Так, в частности, произошло с рабочим совхоза «Алеусский» А. Т. Белкиным, коммунистом с двадцатилетнем стажем, который шесть раз подряд прорабатывался на партийных собраниях «за систематическую пьянку и скандалы в семье», после чего 3 марта 1966 года райком партии утвердил решение первичной организации совхоза об его исключении. В год подобных дел «на вылет», при численности партийной организации в полторы тысячи человек, набиралось около десятка. Около восьми десятков коммунистов, признавших свои ошибки и обещавших исправиться, отделывались менее строгими партийными взысканиями (193). Другое дело беспартийные, с ними никто не церемонился. Вернемся к вопросу о разгуле хулиганства в конце 50 – начале 60 годов. Если начать перечислять причины этого явления, не хватит пальцев. Сыграли свою роль и послевоенная разруха с безотцовщиной, и бериевская амнистия 1953 года, когда из лагерей буквально хлынул грязный поток воров и бандитов всех мастей. Равно как и убеждение многих советских людей, прошедших катаклизмы сталинской эпохи, что, если к стенке не поставили, то и бояться нечего, в тюрьме тоже люди живут. Да и сам Никита Сергеевич, абсолютно того не желая, изрядно поспособствовал росту негативных настроений среди народа, от которых до антиобщественных поступков и преступлений оставалось сделать только шаг. «Развенчание культа личности Сталина на 20 съезде КПСС, - отмечает современный сибирский историк, - усилило отчуждение партии от народа.

77

Подрыв веры во всякую справедливость, крушение прежних привычных ориентиров, непосредственно связанных с общей связующей идеей, олицетворяемой образом Сталина, лишила жизнь многих граждан смысла» (194). Советская пропаганда видела в деструктивных проявлениях либо «пережитки капитализма в сознании отдельных советских граждан», либо «тлетворное влияние Запада», как в случае со стилягами. «Странно и дико, писала «Ленинская трибуна» в 1958 году, - видеть «родимые пятна» проклятого буржуазного прошлого. Еще не изжиты факты недостойного поведения отдельных людей, нарушающих правила советского общежития. Случаи пьянства, оскорбления, хамского отношения к женщине еще имеют место в нашей действительности (195). Одним из мест, где проклятое прошлое цвело и пахло, считалось село Спирино. «Можно нередко видеть пьяных, шатающихся по улицам, которые пристают к прохожим, учиняют дебоши, драки. Особенно часто это происходит около чайной Спиринского сельпо», - читаем мы в одной из жалоб местных жителей, направленной по старой советской традиции в районную газету в 1957 году (196). Когда в буйном селе начали наводить порядок, выяснилось, что «родимые пятна» не причем. Все спиринские дебоширы, хулиганы и преступники, оказывается, родились и воспитывались исключительно при Советской власти, а две трети их составляли молодые люди в самом что ни на есть комсомольском возрасте. И смена им подрастает достойная, из школьников пионерского возраста. «Вот что нам пишут из села Спирина, - докладывал на пленуме райкома партии в феврале 1962 года 2-й секретарь РК КПСС Н. С. Пузакин. – «У нас в клубе холодно, курят, порядка нет, клуб посещают пьяные, выражаются нецензурными словами. На детские сеансы невозможно прийти родителям, так как школьники кричат, хулиганят, стреляют из пугачей, из специальных трубок больно плюются горохом, кидаются снегом, матерятся, хуже взрослых» (197). Сопляки бесчинствовали в кино, а драки - компания на компанию, улица на улицу и, как апофеоз, село на село - продолжали оставаться традиционным развлечением деревенской молодежи. Пальму первенства прочно удерживал Красный Яр, славный своим мордобойством еще до революции. В отдельные годы на это село приходилось до 30% так называемого злостного хулиганства, с членовредительством и поножовщиной на почве потомственной вражды между «Верхними» (улицами) и «Мотней» (улицами, прилегающими к Оби). Перемирие объявлялось только по случаю экстренной карательной экспедиции в соседнее, не почину «оборзевшее», т. е. обнаглевшее село. В других селах ситуация складывалась ничуть не лучше. «Несовершеннолетние села Шарап, - отмечалось на сессии Ордынского районного Совета в 1964 году, - объединившись в группы, систематически совершали хулиганские действия, избивая на улицах граждан из хулиганских

78

побуждений». Хватало эксцессов в Усть-Луковке, Вагайцеве, Пролетарском, да и в самом Ордынском. Дело доходило не только до «перышек», но даже до обрезов (198). Что оставалось делать с подобными ухарями? При Хрущеве рассуждали просто – под суд их, сукиных сынов, и вся недолга! Наказывали хулиганов строго, повторюсь, до пяти лет заключения с дальнейшей ссылкой. Вот данные районной судебной статистики, ранее не публиковавшиеся по причине их засекреченности. Только за хулиганство в 1957 году в Ордынском районе осудили 145 человек, в 1958–1959 годах еще 315 человек, в 1960-1961 годах почти 600 человек. Если в конце 50-х за уголовные преступления районным судом осуждалось ежегодно примерно 90 человек, то в начале 60-х – до 250 (199). Цифры, конечно, ужасающие. Вдвойне ужасающие для страны, населению которой через двадцать лет предстояло жить в коммунистическом обществе, где преступность отсутствует по определению. Потому и сажали в те годы с такой беспощадностью. А чтобы другим неповадно было, каждое третье судебное заседание проводилось в виде выездной сессии, непосредственно в селах или трудовых коллективах. «Выйдешь на улицу, а никого из друзей не осталось, всех постепенно пересажали. До сих пор удивляюсь, как сам в тюрьму не попал. Поневоле пришлось за ум взяться», - поделился с автором воспоминаниями о годах своей бурной младости многократный депутат райсовета и ветеран труда из Ордынского, фамилию которого автор не называет по соображениям гуманизма. На помощь правоохранительным органам пришла общественность. Весной 1958 года в районе начали создаваться добровольные народные дружины – ДНД, которые до сих пор вспоминают с ностальгией ветераны Ордынского РОВД. Движение это носило массовый характер. Спустя восемь лет, в районе насчитывалось более 800 дружинников, а в райисполкоме появился инструктор, который занимался исключительно работой ДНД (200). Люди с красными повязками на рукавах по вечерам патрулировали улицы, пресекая хулиганство, пьянство, а, случалось, и уголовные преступления. «Любителей легкой жизни» (официальный термин того времени) стали судить так называемыми товарищескими судами, число которых к 1964 году достигло в районе 64. Для тех, кто эти суды уже не застал, поясняю, что судьи и заседатели таких судов избирались трудовыми коллективами, в присутствии которых они и судили товарищей по работе, совершивших мелкие правонарушения на работе и в быту. Чаще всего дело ограничивалось общественным порицанием. Наиболее закоренелых по приговору суда штрафовали, кажется, на сумму до 25 рублей «новыми». Для кармана накладно, и позора не оберешься. Удивительное дело: в то время многие верили, что лодыря, дебошира и даже преступника не только должно воспитывать, но и возможно

79

перевоспитать. Типичной являлась ситуация, совершенно немыслимая ныне ходатайство трудового коллектива в суд, в котором объявлялось, что коллектив «берет подсудимого на поруки», поэтому просит суд не лишать их товарища свободы. И суд частенько удовлетворял такую просьбу, ибо за трудовым коллективом коммунистическая идеология признавала возможности едва ли не мистические, особенно в сфере перевоспитания. Последний парадокс хрущевского десятилетия заключался в том, что к 1964 году ордынцы, продолжая считать, что нарушитель УК, в принципе, заслуживает доверия, в руководителе своей страны, трижды Герое социалистического труда и лауреате Международной Ленинской премии мира разуверились настолько, что всем стало ясно - ничего хорошего от Хрущева ждать в будущем не приходится. Потому что язык у него длинный, а ум короткий. Именно эта тема бесконечно варьировалось в анекдотах про Хрущева, получивших просто невероятное распространение накануне его отставки. В одном из них, услышанным автором хроники в сугубо незрелом возрасте, перед школьниками выступает с воспоминаниями одноклассница Хрущева, которую разоблачает его жена: «Не слушайте ее дети, все она врет, Никита Сергеевич и в школе-то никогда не учился!». Когда народ начинает сочинять такие байки про первое лицо страны, более того, начинает их открыто рассказывать, это уже все, финиш. Остается успеть собрать манатки, пока тебя не выставили за дверь. А кто, спрашивается, виноват? Поводов для такого мнения о себе Никита Сергеевич выказал превеликое множество. Если человек украшает важнейшие государственные документы резолюциями: «Прошу разобраца», а слово «социализм» произносит исключительно как «сицилизьм», да еще утверждает, что «сицилизьм – это когда много сала», может, он, и в правду, не шибко умный? Про роковую ошибку, связанную с передачей Крыма Украине, за которую его сегодня не ругает только ленивый, а также огромных российских сопредельных территорий Казахстану, о чем все давно забыли, говорить не будем. Тут Хрущев, если подумать, не столь уж сильно и виноват. Никому в самом страшном сне не могло присниться в пятидесятые годы, что Советского Союза не станет. Возьмем пример много проще. Как, скажите, расценивать требование Хрущева запретить постановки в театрах «Ревизора» и «Марии Стюарт»? Шиллер, допустим, немец, а немцев Никита Сергеевич здорово недолюбливал, именуя их «некоторые, недобитые нами под Сталинградом». Хотя, с другой стороны, где Шиллер, а где Сталинград. А уж в чем провинился перед ним Гоголь, просто ума не приложу (201). Когда человек путает абстракционизм с гомосексуализмом, это, если быть снисходительным, дело вкуса. Да и звучит похоже.

80

Когда лидер государства, занимающего шестую часть земного шара, колошматит ботинком по трибуне ООН, это, допустим, вопрос темперамента. Можно, говоря языком приснопамятной «перестройки», усмотреть зачатки «нового мышления» (ударение – на первый слог) в идее Хрущева создать единый советско–китайский военно–морской флот. Правда, непонятно, на каком языке отдавались бы на этом флоте команды. Неужели на английском? Сегодня мало кто помнит, что Хрущев еще и автор идеи всеобщего и полного разоружения, которую позже попытается реанимировать Горбачев. В течение пяти лет предлагалось распустить армии, уничтожить оружие, демонтировать военную промышленность и далее всем государствам жить мирно и дружно. Чтобы мир проникся этой идеей всерьез, в 1961 году на Новой Земле по приказу Хрущева рванули водородную бомбу мощностью в 57 килотонн, произведя самый мощный взрыв за всю историю человечества, взрывная волна которого трижды обогнула земной шар. Аргумент подействовал – мир начал лихорадочно вооружаться, включая Африку. Эту провокационную глупость как расценивать? Добавлю, что наш Ордынский район пал жертвой борьбы за мир в хрущевском исполнении. 21 раз прошли через территорию Новосибирской области радиоактивные облака с Семипалатинского полигона и 4 раза – с полигона на Новой Земле. «Самые высокие показатели смертности в среднем за 1965-1969 гг. были в Маслянинском, Ордынском и Сузунском районах, несмотря на то, что в этих районах были более благоприятные природноклиматические условия по сравнению с районами с неблагоприятными условиями, но с менее интенсивными радиоактивными загрязнениями местности» (202). Если упорное стремление Хрущева разогнать Академию наук СССР можно объяснить чистым самодурством, то гораздо сложнее дело обстоит со многими внешнеполитическими акциями, которые при нем проводил Советский Союз. Что-то можно списать на благоглупости, вроде строительства атомного центра в Гане, в стране, где до сих пор существует спецподразделение полиции, занимающееся борьбой с ведьмами и колдунами. Ну, поторопился человек, слегка переоценил умственные возможности своих африканских друзей. С другими загибами во внешней политики дело обстояло куда драматичнее. Стоило Хрущеву публично заявить, что «Мао Дзедун – это старая калоша», как отношения с Китаем пошли вразнос семимильными шагами. А ведь именно Китай был сильнейшим союзником СССР в противостоянии двух систем. Был, да весь вышел, на целые десятилетия. Даже воевать пришлось на острове Даманском и у казахского озера Жаланашколь в 1969 году. И тратить потом огромные средства на укрепление границы с Китаем, которая, как известно, самая длинная в мире. Наконец, вспомним балансирование на грани войны, ставшее неотъемлемой чертой советской внешней политики тех лет.

81

Хрущев, если называть вещи своими именами, угрожал войной западным странам постоянно, а из-за чего? А я вот сейчас напомню: из-за Суэцкого канала в 1956 году, из-за Сирии в 1957 году, из-за Ирана в 1958 году, из-за Западного Берлина в 1961 году. Это не самодурство, даже не волюнтаризм, это уже самый оголтелый авантюризм. Нет, вы только представьте себе эту вдохновляющую перспективу для советского человека, только что пережившего Сталинград – лечь костями за Суэцкий канал! Решение тайно разместить на Кубе 164 ядерных боеголовки вместе со средствами доставки едва не привело в октябре 1962 года к атомной войне между СССР и США, когда в течение нескольких дней все буквально висело на волоске. Совместными усилиями Кеннеди и Хрущева мир удалось удержать над бездной атомного Апокалипсиса. Не меньшую, если не большую заслугу перед человечеством имеет офицер советской подводной лодки Б-29, которую в разгар Карибского кризиса начал топить глубинными бомбами американский эскадренный миноносец. На борту лодки имелось ядерное оружие, воспользоваться которым экипаж мог только совместным решением трех старших офицеров. Двое решились на удар по американцам, у третьего нервы оказались железные, он не согласился. И тем спас Советский Союз и, заодно, всю планету. Запомните этого человека, считающегося в Италии (!) героем человечества (!) – Василий Александрович Архипов. Какой страшной беды удалось избежать в 1962 году, советские люди, кажется, толком не поняли до сих пор - обошлось же… Просчеты во внешней политике только тогда принимаются близко к сердцу, когда начинает литься кровь. Своя кровь, разумеется. На чужую всегда можно закрыть глаза. Поэтому перекосы, просчеты и провалы во внутренней политике, нагроможденные Хрущевым один на другой, ему никто прощать не собирался. Ни его соратники по Президиуму ЦК КПСС, ни члены ЦК КПСС, ни коммунисты, ни беспартийные. В этом отношении народ и партия к концу 1964 года оказались, действительно, едины, как никогда. Не простили ему сокращения Вооруженных Сил СССР в 1955–1958 годах, проведенное уже знакомыми читателю тупыми бюрократическими методами, когда политическая целесообразность в упор не замечает человека с его проблемами. Когда Хрущев, сделавших ставку на ракеты, приказывал резать на металлолом боевые корабли и давить танками самолеты морской авиации, это было дико и недальновидно, но, по крайней мере, люди не пострадали. Когда же на улицу оказались выброшены тысячи боевых офицеров вместе с их семьями, без штатских профессий, без квартир, без трудоустройства, без пенсии, а тем, кто до пенсии успел дослужиться, ее урезали, подобное издевательство над героями Великой Отечественной войны, восстановило против Хрущева всех военных сразу. А расправа с маршалом Жуковым в 1957 году лишь усилила к нему неприязнь людей в погонах.

82

Отшатнулась от Хрущева и интеллигенция, которую этот невежда пытался поучать, что и как надо снимать, рисовать и писать с той самой простотой, которая хуже воровства. И, наконец, он ухитрился восстановить против себя кадры профессиональных партийных работников, свою самую главную и верную опору. На 22 съезде КПСС в 1961 году, том самом съезде, на котором приняли не просто новую Программу КПСС, а программу построения коммунизма в СССР к 1980 году, в устав партии с подачи Первого секретаря внесли поправку, которая обухом по голове ударила всю партийную номенклатуру. Отныне на каждых партийных выборах состав Президиума ЦК КПСС, ЦК КПСС, ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов обновлялся на треть, а горкомов и райкомов партии – наполовину. Но, самое главное, любой партийный руководитель теперь мог быть избран в один и тот же партийный орган не более трех раз. Тихий ужас, почти 1937 год, разве что без стенки. Непонятно? А что тут, спрашивается, непонятного. Как выражался один из персонажей «Мастера и Маргариты», тоже мне бином Ньютона. Прикиньте - три партийных конференции, и первое лицо района уже не может занимать в партийной организации руководящий пост. И куда же он, бедолага, пойдет, если любая другая должность для него будет означать исключительно понижение? На святое покусился, кукурузник пррроклятый! Да, что не говори, умел Никита Сергеевич, утративший к концу своей карьеры чувство реальности начисто, одним росчерком пера испортить отношения с сотнями тысяч своих сторонников, когда-то безоглядно ему поверившими. В данном случае он одним махом столкнул в стан противников весь партийный аппарат, главную управленческую структуру Советского Союза. Пока Хрущев третировал других, партийный аппарат сохранял лояльность. Но возможности лишиться кормушки он ему не простил… В ноябре 1962 года очередной пленум ЦК КПСС еще более обострил ситуацию в партии, разделив партийные организации областей и городов по производственному принципу на городские и сельские. Городские партийные организации должны были, по мысли Хрущева, впредь заниматься только промышленностью, строительством и прочими «городским» отраслями экономики. Сельские – исключительно сельским хозяйством и обслуживающими это хозяйство организациями. О том, что медицина, связь, образование, культура, искусство, спорт не имеют конкретной прописки, Хрущев задуматься не пожелал. Идея была глупейшая. Мало того, открыто попирающая традиции партийного строительства, заложенные самим Лениным. По сути дела, КПСС разделялась на две партии, городскую и сельскую. Вслед за ней начали

83

разделяться облисполкомы, обкомы комсомола и профсоюзов, всегда копировавшие партийную организационную структуру. Дело дошло до того, что и милицию разделили на городскую и сельскую. Попытались проделать ту же абсурдную операцию с органами госбезопасности, но взбунтовался председатель КГБ Семичасный: «А как мне делить шпионов на городских и сельских?» Высосанная из пальца партийная реформа породила новые анекдоты, очень ехидные, явно сочиненные членами партии. Приходит бабка в церковь и просит встречи со священником. Ее спрашивают: «Тебе какой батюшка нужен - по промышленности или по сельскому хозяйству?». Или: мужик пришел в райком пожаловаться, что сосед ударил его молотком по голове. А ему там говорят: «Раз молотком по голове – езжай в город, ищи промышленный райком. У нас райком сельский, когда получишь серпом по одному месту, вот тогда милости просим!» В последнем случае анекдот ошибается – в сельских районах райкомы партии ликвидировали вообще, заменив их парткомами при сельских производственных управлениях, на которые и возложили руководство сельским хозяйством.

25 декабря 1962 года в Ордынском районе произошло событие, в возможность которого еще год назад ни за что не поверил бы решительно никто, даже трижды беспартийные – Ордынский РК КПСС перестал существовать. Вместо него появился партком Ордынского производственного управления, первым секретарем которого избрали Н. Г. Сорукова. Если верить протоколу учредительной партийной конференции, «ее решения, проникнутые творческим ленинским духом встретили горячую поддержку у тружеников Ордынского производственного управления», причем, судя по дате протокола, еще до того, как это решение официально обнародовали (203). После окончания конференции компания наиболее продвинутых в политическом отношении делегатов решила, перед тем, как разъехаться, на всякий случай выпить. А так как в Ордынской чайной рюмок не держали, исключительно граненые стаканы, то вскоре в ее стенах вспыхнула страстная политическая дискуссия на добротном матерном языке. Итоги ее подвел А. И. Семенов, директор совхоза «Алеусский», инвалид Великой Отечественной войны, успевший получить в 1957 году орден Ленина, много раз избиравшийся членом райкома партии: - Да Никита - просто ….! Это ж надо додуматься – райком партии ликвидировать! Ленин и Сталин райкомам доверяли, потому что райком – это власть. А партком при управлении – ….! Нет, мужики, его надо срочно убирать, пока этот………. всю партию не распустил! Естественно, какой-то друг-приятель его уже на следующий день и «заложил». Таскали, конечно, Александра Ивановича в партком производственного объединения, но разговоры с ним вели там до странности мягко, все как-то больше абстрактно-теоретически. Письменных объяснений

84

не требовали, журили, советовали больше работать над собой, меньше пить, а, выпив, не толкать где попало политически незрелые речи, потому как нехорошо это, товарищ Семенов, нескромно. Дело закончилось ничем, к полному торжеству Александра Ивановича, окончательно утвердившегося в правильности своего тезиса, что этот……… Никита – просто ….! Как полагал сам А. И. Семенов, рассказавший автору эту давнюю историю, видимо, у руководства новоявленного парткома тоже кошки на душе скребли (204). Было отчего: реформа ехала на реформе и реформой погоняла, а положение в экономике, в том же сельском хозяйстве, неуклонно ухудшалось. Можно выиграть битву, можно пройти путь, но выиграть битву в пути еще никому не удавалось, тем более, если страну в светлое будущее ведет духовный продолжатель дела Ивана Сусанина. Мало того, что Америку обогнать не удалось, семилетний план, очередное вздорное детище Хрущева, трещал по всем швам. Повторю еще раз, за 1959– 1965 годы производство продукции сельского хозяйства запланировали увеличить на 70%, в итоге получили всего 15% роста! А это уже – провал, чем и как его потом не оправдывай. О том, какой удар испытал частный сектор, уже рассказывалось. Но и в общественном животноводстве дела шли неважно. Валовой надой на одну фуражную корову в 1964 году в масштабах страны сократился на 19% по сравнению с 1959 годом. Уже в 1961–1962 годах в стране остро ощущалась нехватка мяса, молока, круп. А в 1963 году страну поразила страшная засуха, отбросившая зерновое хозяйство к уровню – вдумайтесь -1955 года! Какой урон нанесла она по продовольственному обеспечению страны, можно судить на примере Ордынского района. Средняя урожайность зерновых составила в 1963 году 6,4 центнера с гектара по данным райкома партии. Тридцать лет спустя районное управление сельского хозяйства осмелилось назвать другую цифру – 2,7 центнера с гектара, которой автор склонен доверять больше, памятуя, какой размах приняли всевозможные приписки в то время. Государству планировали продать 84,5 тысяч тонн зерна, продали, по данным райкома партии, 28, 6 тысяч тонн. По данным управления сельского хозяйства 1993 года – только 11 тысяч тонн (205). Ни зерновыми запасами, ни продовольственными резервами страна в 1963 году не располагала. Пришлось закрыть все кондитерские фабрики, прекратить выпуск батонов, булочек и прочей сдобы. Белый хлеб стали продавать только по справке врача. Здоровым приходилось довольствоваться серым с добавкой кукурузы и гороха, который сразу стал у населения притчей во языцех. В довершении всего, продажа муки была запрещена в течение целого года. Чтобы купить хлеб, приходилось выстаивать многочасовые очереди.

85

Так как он продавался по норме «две буханки в одни руки», нас, ребятишек, тоже засовывали в эти очереди затемно вместе со стариками и старухами, где мы маялись иногда до полудня. Автор прекрасно помнит это. Добро бы такая ситуация была характерна исключительно для Ордынского, где очередь за хлебом считалась явлением того же порядка, как портрет Ленина в райкоме партии или Дзержинского в милиции. Но Никита Сергеевич не зря грозился стереть грань между городом и деревней, в 1963 году ему это удалось вполне. Читая изданные в 1991 году дневники сотрудника журнала «Новый мир» Владимира Лакшина, автор натолкнулся на следующую запись от 17 октября 1963 года: «В Москве – паника в булочных. Исчез белый хлеб, нет манки, вермишели. Очереди, народ злится, и никто не стесняется говорить, что думает» (206). Разумеется, советские люди не знали и не могли знать о той оценке, которую дал деятельности Н. С. Хрущева такой заклятый друг Советского Союза, как Уинстон Черчилль. Примерно в это время в английском парламенте праздновали 90-летие Черчилля, в ходе которого за него был предложен тост как за самого ярого врага России. Ответ юбиляра достоин того, чтобы читатели этой хроники с ним ознакомились: «К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда Советам в тысячу раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, похлопаем ему!» (207). Зато автор может подтвердить – крыли Хрущева в очередях за хлебом ордынцы зло и изобретательно. Поэтому его отстранение от власти в октябре 1964 года было встречено жителями района, как закономерное и долгожданное известие. Ни одного доброго слова в адрес Н. С. Хрущева не было сказано на собрании партийного актива района 21 октября 1964 года, созванного по итогам октябрьского пленума ЦК КПСС, с докладом на котором выступил председатель Новосибирского сельского облисполкома А. И. Зверев. Раскрыв в областном архиве папку № 35 фонда 993 («Ордынский сельский производственный партком Новосибирской области»), в которой подшиты документы партактива, автор надеялся, что прочтет все, что его земляки высказали о деятельности Хрущева по горячим следам, и их оценками закончит эту главу. Правду знают только современники, утверждал Марк Алданов, с которым автор полностью солидарен. Ничего подобного. Содержание папки состояло из трех листочков машинописного текста – повестка актива, список присутствующих, итоговая резолюция, перечень вопросов, поступивших в президиум из зала. Три листочка в качестве эпилога одного из самых бурных десятилетий советской истории… А ведь ни один Генсек после Хрущева не совершил столько, сколько он, удачного и не очень, ярких достижений и провалов, доброго и, наоборот. Где пролегла грань между тем, что он действительно делал для людей, и что творил, прикрываясь заботой о них? Что же все-таки перевешивает в его

86

деятельности? Почему, столь ярко начав, он бездарно закончил реформами ради реформ? Казалось бы, об этом и нужно повести откровенный разговор, дать людям возможность высказаться, чтобы в дальнейшем не повторять сделанных ошибок. Но никому из ордынцев на том партийном активе даже рта не дали раскрыть. Сделали это сознательно - а что, собственно обсуждать, товарищи коммунисты? Хрущев уже не руководит партией и страной, стоит ли перебирать его дела и давать им какие-то оценки, коли они уже даны пленумом ЦК КПСС. А то, неровен час, мужичье с партбилетами может запросто дойти до пустых размышлений, или, что гораздо хуже, до ненужных обобщений. Вон Семенов уже и записку в президиум настрочил, выступать рвется, протезом от нетерпения по полу стучит. Выпусти такого на трибуну, потом греха не оберешься. Оно нам надо? Уже из первой записки, поступившей в президиум собрания, стало ясно, что версия о добровольном уходе Хрущева на пенсию, никого из ордынцев не убедила. Ишь, ведь как сформулировали, умники: «Почему нельзя было покончить с авантюризмом Хрущева раньше?» Подтекст ясен: куда же смотрел хваленый «ленинский ЦК», годами позволяя Хрущеву вытворять, что его левая пятка пожелает? Почему спохватились только сейчас, когда вся страна выстроилась в очередь за хлебом, который впервые пришлось покупать за золото в той самой Америке, которую на весь мир обещали догнать и перегнать? Поэтому прений по докладу устраивать не стали. Да и собравшихся больше интересовали вопросы не вчерашнего, а сегодняшнего дня: «Будет или нет в продаже белых хлеб?» «Не слишком ли большое количество продовольственных продуктов отправляется за пределы нашей страны?» «Изменятся ли теперь наши отношения с Китаем?» «Будут или нет продавать муку, хотя бы немного?» Русский человек добр к гонимым и обиженным властью, но безжалостен к неудачникам из начальства, если считает их глупее себя. С такими все ясно: дураков и в церкви бьют. Ордынцы, выбросив из головы Хрущева, спрашивали про то, что считали важным для себя именно на тот момент: «Когда будет решен вопрос по обеспечению автотранспортом Ордынского СМУ?» «Когда будут продавать отруби работникам совхозов?» И, наконец, требовательно и непреклонно: «Почему нет до сих пор системы севооборотов? Сколько можно? С 1953–54-х годов сеем пшеницу по пшенице, получая в последние годы сплошной овсюг?» (208). Это, наверное, спрашивал Георгий Максимилианович Кудюров. А, может, Иван Яковлевич Овчаренко. Или уже Виталий Михайлович Сергеев. Действительно, почему? И сколько можно? Вот в чем вопрос. «Резолюция

87

собрания партийного актива Ордынского района 21 октября 1964 года Об итогах октябрьского Пленума ЦК КПСС Заслушав доклад председателя сельского облисполкома тов. Зверева А. И. «Об итогах октябрьского Пленума ЦК КПСС», собрание партийного актива Ордынского района одобряет решение октябрьского Пленума ЦК КПСС об удовлетворении просьбы тов. Хрущева Н. С. об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума и Председателя Совета Министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья. Собрание партийного актива единодушно одобряет решение Пленума ЦК КПСС об избрании Первым секретарем ЦК КПСС тов. Брежнева Л. И. и назначением тов. Косыгина А. Н. Председателем Совета Министров СССР. Собрание актива призывает всех коммунистов еще теснее сплотить свои ряды вокруг ленинского ЦК КПСС для успешного решения задач коммунистического строительства. Собрание призывает всех коммунистов строить работу по-ленински, всегда и во всем опираться на народ, всегда по-ленински верить в силу и разум народа. Только на основе ленинского принципа коллективности руководства следует направлять и расширять растущую творческую инициативу коммунистов и всего народа. Осуществляя свою генеральную линию, партия непримиримо и последовательно выступала и выступает против идеологии и практики культа личности, чуждого самой природе нашего социалистического строя. Собрание призывает всех коммунистов, комсомольцев, всех тружеников Ордынского района своим самоотверженным творческим трудом крепить экономическое и оборонное могущество нашей Родины и заверяет областной партийный комитет, что все коммунисты и все трудящиеся Ордынского района еще теснее сплотят свои ряды вокруг ленинского Центрального Комитета КПСС, приложат все силы для успешного претворения в жизнь Программы КПСС – генеральной линии, выработанной 20, 21 и 22 съездом партии» (209). Голосовали единогласно - по другому тогда не умели.

1 октября 2007 г. – 2 октября 2008 г.

88

ЖИВЫЕ ГОЛОСА ИСТОРИИ: от первого лица 1.Рассказывает Александр Иванович Ботоногов, председатель колхоза имени Ленина Усть–Луковского сельсовета (1955-1957 г.). После Усть-Луковки работал председателем исполкома Ордынского районного Совета депутатов трудящихся (1957-1959 г.). Кавалер двух орденов Трудового Красного Знамени (1951, 1956 г.), ордена Ленина (1966 г.) Колхоз имени Ленина – одно из крупных многоотраслевых хозяйств в Ордынском районе. Здесь насчитывается около 5 тысяч голов всех видов скота, имеется почти 12 тысяч гектаров сельхозугодий. Колхоз располагает богатыми возможностями. И все-таки развитие этого хозяйства за последнее время шло медленно. Некоторые отрасли, особенно животноводство, сильно отставали. Поголовье КРС и птицы сокращалось. Крайне низка была продуктивность скота и доходы от животноводства. В июне текущего года члены колхоза избрали меня председателем правления. Прежде всего, я решил разобраться в причинах отставания хозяйства. Они оказались в неправильном руководстве артелью. Бывшие председатели брались за все сразу, но не находили главного, распыляли силы по мелочам, вместо того, чтобы сосредоточиться на основном; пробовали решать важные вопросы, но дело не доводили до конца. Отсутствовала проверка принятых решений, поэтому большинство из них оставались на бумаге. Правление работало беспланово. Заседания проводились, когда кому вздумается, на повестку ставилось множество вопросов, причем выносились они нередко в ходе самого совещания. Вздумается комунибудь поговорить на наболевшую тему, скажет – надо включить в повестку такой-то вопрос – и его поддерживали. Но в результате обсуждения ни к какому решению обычно не приходили. Заседания носили затяжной, расплывчатый характер, люди просиживали по пять – шесть часов, чаще ночами, а проку от этого не было. Со всем этим нужно было кончать. Без повышения культуры в работе и совершенствования методов

89

руководства нельзя браться за крутой подъем сельского хозяйства. Упорядочение деятельности правления оказало положительное влияние на работу руководителей среднего звена – бригадиров, заведующих фермами, а также рядовых колхозников. Люди стали более дисциплинированными, подтянутыми. По заведенному издавна порядку колхозники получали задания в день выхода на работу. На распределение их и расстановку людей уходило много времени. Мы поломали этот порядок, установили правило – проводить оперативные совещания вечерами, после работы. На совещаниях подводим итоги минувшего дня и намечаем задачи. Бригадиры отчитываются о том, что сделано, кто как трудился, высказывают свои планы на предстоящий день. Теперь командиры среднего звена заявляют, что без планерок они работать уже не могут. Был учтен и еще один недостаток. Раньше правление и председатель действовали в одиночку, не опираясь на актив. А ведь без учета творческой инициативы и предложений активистов невозможно порой найти правильное решение того или иного вопроса. За время моей работы в колхозе проведены 23 заседания правления и три общих собрания. Они начинались в строго установленное время и длились не больше одного – полутора часов. Повестка состояла из двух – трех наиболее важных вопросов. Решения принимались конкретные и потому оказывались действенными. На одном из таких заседаний был поставлен вопрос о строительстве механизированного скотного двора на 200 голов. Стоимость его определялась в полмиллиона рублей. На заседание пригласили доярок, бригадиров, других работников ферм, а также строителей. Все были одного мнения – строить. Но прораб т. Носарев выразил сомнение, что вряд ли колхоз своими силами справится с задачей. Тогда заговорили колхозники. Они, особенно доярки, разбили сомнения прораба, доказали, что поставленная задача по плечу колхозу и что они сами примут участие в ее выполнении. Решение было принято. А через некоторое время, когда были начаты работы, правление рассмотрело вопрос о ходе строительства. Докладывал прораб т. Носарев. Убедившись, с какой активностью колхозники

90

взялись за дело, он смело заявил, что начатое строительство может быть закончено уже в текущем году. Так же решался вопрос о сооружении электростанции. Колхозники горячо поддержали инициативу правления. Больше того, они начали требовать: «Приступайте, мол, к делу, нечего тянуть». А у нас еще не было ни проектов, ни сметы, ни материалов. Пришлось обратиться за помощью к шефам – работникам конторы «Снабречфлот». Благодаря поддержки шефов и самоотверженному труду колхозников электростанция мощностью в 40 киловатт была построена за 59 дней. Засветились электрические лампочки. Мы электрифицировали половину колхозных домов, подключили электроэнергию к животноводческим помещениям, водокачке, мельнице, осветили улицы. Сейчас колхоз развернул строительство свинарника, конюшни, конторы, наметил в будущем году соорудить птичник, зернохранилище, гараж, мастерские. С созданием хороших условий для скота коренным образом улучшилось положение в животноводстве. Удои коров в этом году возросли в два раза. Передовые доярки Анна Павлищева, Анастасия Покидова получили свыше 2 тысяч литров молока от коровы, Мария Федосеева – 1983 литра. Хороший результат в повышении продуктивности молочного скота добился коллектив фермы, руководимой Ф. А. Галкиным. Колхоз перевыполнил план воспроизводства поголовья овец, получил на каждых 100 маток 107 ягнят. Настриг шерсти за этот год увеличился до 3,3 килограмма на овцу. Мы сдали государству сверх плана 1136 килограммов шерсти, перекрыли план поставок молока в три раза и в три раза больше сдали мяса. Доход от животноводства составил более полумиллиона рублей. Раньше дисциплина в артели была крайне расшатана. Некоторые колхозники совсем не выходили на работу, другие трудились не с полным напряжением. С таким положением нельзя было мириться. Мы посоветовались, как наладить воспитательную работу в бригадах, обсудили этот вопрос на партийном и комсомольских собраниях. Затем из коммунистов и комсомольцев подобрали агитаторов, закрепили их за производственными участками. Привлекли к политической работе сельскую интеллигенцию. Партбюро разработало тематику бесед и лекций. Актив по поручению партбюро

91

провел среди колхозников подписку на газеты и журналы, оживил работу библиотеки, пополнив ее за счет выделенных правлением средств, новой литературой. Много сделано по перестройке деятельности клуба. Раньше в клубе только демонстрировались кинокартины и устраивались танцы. Были случаи, когда вместо культурных развлечений молодежь занималась игрой в карты. Комсомольцы возродили самодеятельный кружок, вовлекли в него передовую молодежь. Колхозники потянулись к клубу. Теперь здесь три раза в неделю демонстрируются кинокартины, читаются лекции, проводятся другие культурные мероприятия. Наш колхоз еще не преодолел отставания, у нас много недостатков во всех отраслях хозяйства. В нынешнем году получен низкий урожай. Это объясняется тем, что не были соблюдены требования агротехники, сеяли зерновые по весновспашке, плохо обработали землю. Механизаторы Усть-Луковской МТС недобросовестно отнеслись к выполнению своих договорных обязательств – растянули сроки сева, запоздали с уборкой, допустили большие потери. Готовясь к весне будущего, 1956-го года, мы учли все эти недостатки. Полностью засыпаны и отсортированы семена, заготовлена земля. Ведется работа по накоплению снега на полях, вывозка удобрений. Неплохо проходит и зимовка скота. Правление и партийная организация артели, опираясь на трудовую активность колхозников, сумеют в самое короткое время вывести хозяйство из числа отстающих и досрочно обеспечить производство сельскохозяйственных продуктов в размерах, установленных январским Пленумом ЦК КПСС. Советская Сибирь. - № 303 от 25 декабря 1955 года.

2. Вспоминает Михаил Алексеевич Сибирцев, партийный и советский работник 70-90-х годов (р. п. Ордынское) Я родился и до восемнадцати Красноармейской, сначала в доме № мы переселились в дом № 30. Ранняя весна 1953 года. В обед на стене нашего дома вижу условный

лет жил на улице 33, а после войны я прихожу домой и знак, нарисованный

92

краской – стрелка, острием направленная вниз, а под ней буква «П». Спрашиваю у своих, что это значит? Говорят, что приходили люди, посмотрели все, нарисовали этот знак и сказали, что в связи со строительством ОбьГЭС, наша усадьба попала в зону затопления. Когда обское водохранилище заполнится, наш дом будет подтоплен, поэтому нам предстоит переселяться на новое место. Мы, да и многие другие, чьи усадьбы попали в зону затопления, не верили, что в будущем вода поднимется настолько, что все окажется затоплено. Ведь от поверхности воды и до нашего крыльца перепад составлял, по моим приблизительным подсчетам, около 8 метров. Так получилось, что в сентябре 1953-го я уехал из Ордынского в Ангарск, где поступил работать на завод. В июне 1954 года получаю письмо из дома, в котором мой дед сообщает, что началось переселение, и наш дом разобрали и увезли на новое место. А надо сказать, что улица Красноармейская, на которой мы жили, по своей протяженности, количеству дворов и населению считалась в старом Ордынском второй после улицы Ленина. Ее жители, а также те, кто проживал на улице Мира и улице Береговой, составляли кадровую основу колхоза имени Ильича. На нашей улице проживал председатель колхоза, хирург, главный врач районной больницы, учителя, рабочие и служащие. А теперь все разъезжались в разные стороны. Перед армией меня отпустили с завода в отпуск, чтобы я помог своим родным устроиться на новом месте. В первых числах июля 1954 года, ранним утром я приплыл в Ордынское на пароходе. На моей родной Красноармейской я увидел, что треть усадеб уже снесены. Колхозники переселились на Маргазу и в Чернаково, а рабочие и служащие переехали в новый центр села. В сентябре 1956 года за отличную службу мне предоставили краткосрочный отпуск, и я вновь оказался в Ордынском. Здесь уже полным ходом нарезались и застраивались новые улицы. У когда дома были добротные, те их просто перевозили на новое место. Мне по этому поводу вспомнился один интересный случай. Жил на улице Мира, в той части, что попала в зону затопления, Федор Алексеевич Кобелев. Все разбирают дома, а он уперся и говорит, что дом

93

разбирать не будет, а повезет его на новое место целиком. И что во время переезда у него будет топиться печь, жена будет стряпать блины, а он сядет на печь, ему туда будут блины подавать, а он их будет есть. Словом, задумал мужик переплюнуть самого Емелю. И ведь перевез Федор Алексеевич свой дом целиком, зацепив его трактором! Правда, стены пришлось укрепить стальными скобами, чтобы дом ненароком не развалился по дороге. А вот с блинами не получилось – пришлось ему печь все-таки разобрать. Кто хочет, может на этот дом полюбоваться – он по сей день стоит на улице Красноармейской под номером 12. Но это к слову. Так вот, в 1956 году многие строили новые дома, если позволяли финансы. Из новых построек уже вырисовывался деревянный универмаг. Но многие административные здания еще находились на старом месте. После демобилизации в 1957 году я вернулся домой. Помню, что еще в 1958 году оставались отдельные дома, подлежащие сносу, на возвышенных местах улицы Ленина, напротив теперешней пристани. На других улицах в зоне затопления тоже кое-где оставались отдельные дома. Но и их вскоре убрали. О. М. Лыков. Звезда над Обью, Новосибирское книжное издательство, 2006, стр. 319-321.

3.

Протокол № 6 заседания партийного бюро Кирзинской МТС от 28 мая 1957 г.

Присутствуют члены бюро: Ершов М. Б., Реков Г. А., Январев Д. Г., Савакин Е. Ф., Тетерин А. И., Ботов В. Н. Приглашены: Корепанов В. А., Никулич Г. Г., Чешкова З. М. Повестка дня: О непартийном поведении члена КПСС т. Никулич Г. Г. Слушали: о непартийном поведении члена КПСС, бригадира 8-й тракторной бригады Никулич Г.Г. Докладывает т. Ершов М. Б. Тов. Никулич присутствует. Суть дела: Стенная партийной, профсоюзной

газета «Механизатор» (орган и комсомольской организации

94

МТС) в № 2 от 21 мая (19)57 г. выступила с резкой критикой неудовлетворительного хода весенне-полевых работ в 8-й тракторной бригаде, и, в частности, бригадиров тракторной бригады, члена КПСС т. Никулич и комплексной бригады т. Масалова. Газета была выпущена тиражом в 13 экземпляров и разослана во все бригады. Получив газету, т. Никулич, вместо того, чтобы с коллективом бригады обсудить эту статью и принять все меры, мобилизовать коллектив бригады на устранение недостатков, газету положил в карман, не сказав об этом механизаторам. На замечания т. Никулич повел себя неправильно, допустил грубость, мат. Своим поведением т. Никулич допустил политическую незрелость, встал на путь прямого зажима критики. Выступили: Никулич: Я действительно поступил неправильно. Но газету я не повесил потому, что стало стыдно от критики, причем от помещенной карикатуры. Я там не похож на себя. Эту газету я не повешу все равно. Никулич были заданы вопросы: Тов. Реков: Тов. Никулич, вы знаете, что бывает (тому), кто срывает стенные газеты? Тов. Январев: Знает ли т. Никулич как поступать в том случае, если он считает, что в печати написано неправильно? Далее выступили: Январев Д. Г.: Ценность газеты заключается в том, как она критически выступает против недостатков, бичует нерадивых и ставит на щит славы передовых. Поступок Никулича произошел не потому, что он еще политически не созрел. Стыдно и то, что при замечании Никуличу он начал сквернословить. А Никулич знал, что получив критическую статью, должен был обсудить ее (в) коллективе. А то, что карикатура не понравилась, на это нужно не обижаться, а исправляться. Реков Г. А.: Никулич и на бюро не хочет понять критику. Он требует, чтобы вместо критической карикатуры поместили его портрет. Что значит не вывесить газету? Это все равно, что сорвать ее. Здесь т. Никулич оправдывался заслугами. Поработал хорошо – это заслуги. А критикуют – работай еще лучше. А ведь в то время можно было сеять, но Никулич и Масалов все доказывали, что сеять рано. Но ведь (у тех бригад), что посеяли рано, уже появились (сегодня) всходы.

95

Надо сказать, что нас еще мало критикуют, потому что мы очень плохо работаем. Нас надо так критиковать, чтобы никто не думал, что мы (частные) хозяева и никто к нам не касайся. Надо было Никуличу провести производственное совещание и поднять народ. Я считаю, что если Никулич поймет (свою ошибку), то мы его не будем наказывать. Корепанов В. А.: Газета «Механизатор» - это не личная газета Никулича, поэтому (пусть) он не командует газетой. Да, тов. Никулич – член райкома (партии), награжденный орденом Ленина, имеет большой вес в парторганизации. Но здесь тов. Никулич проявил свою политическую безграмотность. И заявление тов. Никулича, что он не такой, как нарисован, это просто глупость. Карикатура и есть карикатура, кто это не знает? Второе. Тов. Никулич – бригадир, коммунист. А ведет себя среди механизаторов недостойно. Пусть все это осознает, тем более, что он и сам не возражает. Никулич Г. Г.: Я читал газету механизаторам, но и сейчас считаю, что карикатура неправильная. Реков Г. А.: Из этих слов видно, что тов. Никулич стал немного зазнаваться. Это приведет к тому, что ты можешь скатиться до обывателя. Грош тому цена, кто получил награду и перестал считаться с мнением коммунистов. Сделав свой поступок, Никулич не подумал, что за это он может положить свой партийный билет. Ведь если мы накажем Никулича, то райком обязательно утвердит наше решение. Никулич Г. Г.: Ошибку свою я еще раз признаю. (Считаю) мое поведение неправильным. Ботов В. Н.: Необходимо дать в газете ответ по обсуждаемому вопросу. Постановили: 1. Критику, написанную в газете «Механизатор» в адрес т. Никулича признать правильной.

2. Осудить поведение т. Никулича и разъяснить ему, что его поступок заслуживает самого строгого взыскания. Совершив этот поступок т. Никулич допустил политическую незрелость, (в)стал на путь зажима критики.

3. Обязать т. Никулича 29 мая (19)57 г. обсудить критическую статью с коллективом механизаторов и принять все меры к ликвидации отставания на полевых работах.

96

4. Дать статью в газету о принятых мерах (опубликованной) критической статье. Секретарь партбюро М. Ершов

по

ГАНО, ф. 110, оп. 2, д. 854, л.11-12 4. Из (1959 г.)

справочника

«Районы

Новосибирской

области»

Ордынский район. Площадь 4.759 кв. километров. В административном отношении делится на 15 сельсоветов с 86 населенными пунктами. Население 45,7 тыс. человек. Административный центр – с. Ордынское с населением 5,5 тыс. человек. Хозяйство. Район по природно-экономическим условиям относится к районам интенсивного животноводства с пшенично-зерновым производством и посевами технических культур. Он занимает в Восточной зоне второе место по посевам зерновых, яровой пшеницы и рыжика и по поголовью овец; стоит на третьем месте в области по поголовью птицы в колхозах. Это важный сельскохозяйственный район области. Пахотных земель 195,8 тыс. га (41% от площади района). Под пастбищами занято 41,2 тыс. га (8,6%), сенокосами – 39,3 тыс. га (8,2%), лесом – 135 тыс. га (28,1%). В районе 4 совхоза, все они развивают зерновое хозяйство и животноводство. Зерновое направление преобладает в Красноярском и Пролетарском совхозах, последний был организован на целинных землях в 1955 году. Ордынский совхоз специализируется на молочном животноводстве, Верх-Ирменский совхоз – откормочный. Совхозам принадлежит свыше 25% земельных угодий района. Имеется 10 колхозов с зерново-животноводческой специализацией хозяйства. На одного трудоспособного колхозника приходится 21,7 га сельскохозяйственных угодий. Это один из лучших показателей в Восточной зоне. Колхозы обслуживает Ордынская РТС с Алеусским филиалом. Количество тракторов с 1950 по 1957 г. увеличилось на 97,4%. Кроме того, за эти годы тракторный парк в значительной мере обновлен. Машинный парк позволяет полностью механизировать подъем зяби, сев, уборку зерновых; сенокошение механизировано на 6587%. Животноводство механизировано слабее. Осваивается

97

автопоение крупного рогатого скота, механическая дойка, электрострижкой обрабатывается около 1/6 поголовья овец. В колхозах работает 16 электростанций, имеется 74 электромотора. Свыше 65% выработанной электроэнергии используется на электрификацию производственных процессов. В ближайшее время электрификация колхозов усилится за счет строительства линии электропередачи от тяговой подстанции Сибирской магистрали в Коченево через Федосиху до Ордынского. Земледелие – наиболее развитая отрасль хозяйства. Растениеводство дает 71% денежных доходов, в том числе девять десятых за счет зерновых культур. С 1953 по 1957 г. посевные площади выросли на 63,9%. За эти годы освоено свыше 60 тыс. га целинных и залежных земель. Валовая продукция зерна с 1953 по 1957 г. увеличилась на 364,7%, район дает 5,4% производства зерновых в области. Ордынский район является крупным производителем товарного зерна. Зерновые культуры занимают 77% посевной площади. Основная культура – яровая пшеница. Лучших показателей по производству зерна на 100 га сельскохозяйственных угодий добился Красноярский совхоз – 649 ц. при средних по зоне 485 ц. Под масличными культурами занято 2,1% посевной площади. Наиболее распространены посевы льна-кудряша (1,7 тыс. га), рыжика (1,4 тыс. га). Небольшие площади засеяны махоркой. Кормовыми культурами засеяно 31,4 тыс. га (18,6% посевной площади), в том числе кукурузой на силос и зеленый корм 6,6 тыс. га. Намечается ввести новую техническую культуру – сахарную свеклу. Животноводство специализируется на разведении крупного рогатого скота мясо-молочного направления, свиней, овец и птицы. От животноводства колхозы получают 24,9% денежных доходов. На долю района приходится 3,3% мяса и 3% молока, производимого в Новосибирской области. Поголовье КРС увеличилось с 1953 по 1957 г. более чем на 26% и достигло 37,3 тыс., в том числе поголовье коров – 15 тыс. (40,5%). Разводят палево-пеструю (15%) и черно-пеструю (85%) породы. Породистого скота в стаде КРС в колхозах 65%.

98

От каждой фуражной коровы колхозы и совхозы получают 1.909 кг. молока, что превышает уровень 1953 г. на 34%, но меньше среднего по зоне (2.093 кг.). Поголовье свиней 21,7 тыс., поголовье овец достигло 50,9 тыс., поголовье лошадей 6,6 тыс. Район выделяется высоким поголовьем птицы в колхозах – 28,3 тыс. голов, почти 28% поголовья птицы Восточной зоны. Преобладают куры, но, кроме того, на колхозных фермах разводят пекинских уток. В колхозах района на 100 га сельскохозяйственных угодий производится мяса 8,5 ц., молока 49,5 ц., шерсти 29 кг. По сравнению с 1953 г. производство молока на 100 га увеличилось на 36%, но все же является самым низким в Восточной зоне. Также отстает район и по производству мяса на 100 га. Промышленность района небольшая. По объему валовой продукции район уступает другим районам в Восточной зоне, за исключением Мошковского. Валовая продукция с 1950 по 1955 г. выросла на 27%. Развитие промышленности основано на местном сырье. Преобладают пищевая, лесная и деревообрабатывающая. Пищевая промышленность (около 40% валовой продукции района) представлена маслозаводами и райпищекомбинатом. Работают 2 паромеханизированных маслозавода – Ордынский и Верх-Алеусский, их обслуживают молокоприемные пункты и сепараторные отделения. Ордынский завод недавно отстроен, производственный процесс полностью механизирован; помимо маслодельного цеха есть цех сухого молока и ширпотреба. Продукция идет на вывоз. В 1958 году введен в эксплуатацию Верх-Ирменский молочный завод. Райпищекомбинат выпускает для нужд населения района кондитерские изделия, колбасу, безалкогольные напитки. Это предприятие механизировано слабо. К предприятиям лесной и деревообрабатывающей промышленности относятся Чингисский и Ордынский лесхозы и леспромхозы, 2 мебельные фабрики в селах Ордынском и Верх-Алеусе. В районе заготавливается деловая древесина, производятся пиломатериалы, изготавливается мебель, телеги, сани и другие изделия. Наиболее крупные предприятия – Чингисский лесхоз и леспромхоз № 1, они дают более 20% валовой продукции района и являются важными поставщиками древесины и пиломатериалов в области.

99

Из предприятий промкооперации наиболее крупная промартель «Красный сибиряк» с хорошо механизированным деревообрабатывающим производством. В 1957г. артель освоила выпуск комплектов столярного инструмента для школ области (до 5.000 комплектов). Кроме того, в артели делают срубы домов, выпускают лесохимические продукты. Ордынская мебельная фабрика выпускает диваны, шифоньеры, письменные столы, готовая продукция идет в районы области. Электроэнергию промышленные предприятия получают от собственных небольших электростанций. Энергообеспеченность недостаточная. За счет строительства новой электростанции в с. Ордынском и подключения к сети Новосибэнерго электроснабжение улучшится. Транспорт. Преобладает автогужевой транспорт. Широко используется в летнее время пароходное сообщение по р. Оби. В пределах района водные перевозки обслуживают 5 пристаней: Ордынское, Красный Яр, Кирза, Ерестная и Чингис. В связи с окончанием строительства Обского водохранилища значение водного транспорта в районе увеличивается. Связь. В районе работает 16 отделений связи. В с. Ордынском имеется почта, телеграф, междугородный телефон. Телефонная связь организована со всеми сельсоветами, совхозами, колхозами и МТС. Радиофицированы все колхозы и совхозы. Культурное строительство и здравоохранение. В районе 59 школ, в том числе 7 средних в селах Ордынское, ВерхАлеус, Верх-Ирмень, Кирза, Чингис, в молсовхозе, совхозе «Пролетарском», и 19 семилетних. Общее количество учащихся 7.347 человек. В районе работают (заочные – Авт.) школы сельской молодежи, в которых обучается более 200 человек. Имеется 2 детдома, организована в с. Ордынском детская музыкальная школа. Работает 4 детсада на 195 мест, 5 яслей, которые обслуживают 130 детей. В районе издается газета «Ленинская трибуна». В районе 35 клубов, 52 библиотеки с общим фондом книг 167,4 тыс. Количество киноустановок увеличилось с 1940 по 1958 г. с 8 до 46. В районе имеется 6 больниц в селах Ордынское, Спирино, Верх-Алеус, Ордынском молсовхозе, совхозе «Пролетарский», Верх-Ирмени, всего на 210 больничных коек. Количество врачей с 1940 по 1957 г. увеличилось с

10

5 до 26. Работают 29 фельдшерских пунктов. В ближайшем будущем намечено строительство больницы в с. Ордынском на 75 коек. Районный центр с. Ордынское находится в 97 км. от областного центра, на берегу р. Оби. Имеются РТС (ремонтно-тракторная станция – Авт.), ряд промышленных предприятий – маслозавод, мебельная фабрика, райпищекомбинат, 2 кирпичных завода. Село электрифицировано неполностью, строится новая тепловая электростанция у р. Орды. Работают средняя школа, Дом культуры, районная и детская библиотеки. Село радиофицировано. Имеются больница и поликлиника. Близость села к гор. Новосибирску позволяет принимать передачи Новосибирского телецентра. К северо-востоку от с. Ордынского на тракте Новосибирск-Камень находится старое большое село ВерхИрмень. Здесь расположена усадьба колхоза «Большевик», средняя школа, больница, построен новый молочный завод. На юге района наиболее крупные населенные пункты: с. Верх-Алеус, в котором находится крупный колхоз «Сталинский путь», маслозавод, швейная фабрика, и с. Козиха – центральная усадьба Красноярского совхоза. На берегу р. Оби расположен Чингис, центр лесообрабатывающей промышленности, в нем крупный леспромхоз, средняя школа, больница, вблизи археологическими раскопками вскрыты древние захоронения. Село Спирино, расположенное в очень живописной местности, летом привлекает отдыхающих. Во многих селах района поставлены памятники партизанам, павшим в борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны. Районы Новосибирской области (Природно-экономическая характеристика), Новосибирское книжное издательство, 1959, стр.324-333.

5. Вспоминает Николай Александрович Кошелев, первый секретарь Ордынского райкома ВЛКСМ в 1958 – 1960 г. Первой книгой, которую я осознанно прочел, стала «Как закалялась сталь» Николая Островского. В те годы этот роман на многих молодых людей производил огромное впечатление, оставлял отпечаток в душах, воздействовал на мысли и чувства. Все мы брали пример с Павла Корчагина, потому и боевое было племя комсомольское, что говорить.

10

Когда я вступил в комсомол, 1 сентября 1948-го, у нас в Шарапе ничего не было, ни клуба, ни даже гармошки. А концерты мы к каждому празднику устраивали. У комсорга, Гены Вяткина, патефон имелся. Садимся, слова с пластинки списываем, мотив напеваем. Юморески писали сами. Вот где-нибудь услышим пьеску какую, а найти текст не можем, ничего, по памяти восстановишь, от себя добавишь. И нормально. Идет. В одном доме зерно хранилось. Уговорили председателя нам дом отдать. Сами бесплатно зерно вывезли, побелили, получился клуб. Потом сообща гармонь у Коли Лосева купили. Вот с чего начинали. В 1957-м работал я заведующим сельхозотделом в редакции «Ленинской трибуны». И, как член бюро райкома комсомола, исполнял обязанности внештатного секретаря, были тогда такие должности. Кукурузоводческими звеньями занимался. А когда в декабре 1958 года Анатолий Мишурис, первый секретарь, уходил в обком комсомола, на районной конференции «выдвинули» меня. Помню, только начал работать, пролетел над нашим районом воздушный шар с (антисоветским – Авт.) листовками. Потом писали, что из Турции летел, а у нас рассыпал листовки. От Новопичугово до самых шарапских полей. Мужики поехали в поле, а там – бумага кругом. Стали подбирать, кто на закрутку, кто еще куда. Кто-то прочитал, а там наши эмигранты призывают всех несогласных с коммунистами вести подрывную деятельность. Рисунок на листовке был: ракета в небо летит, а внизу из развалившегося сарая коровенка выглядывает. Вызвали, наверное, целый батальон солдат, комсомольцев организовали. Собирали листовки мешками… В то время на заседание бюро обязательно приглашали инструктора райкома партии. Курировал нас Николай Степанович Фролов, который позже возглавил КГБ Новосибирской области. А на бюро райкома партии я всегда присутствовал. Задания давали нам боевые, а как же? В хозяйствах доярок не хватало – направляли девчаткомсомолок. Потом движение пошло, парней – в дояры. В Усть-Луковке нынешний руководитель «Филипповского», Николай Васильевич Соловьев, после школы комсоргом работал. Он и Андрей Густ согласились пойти в дояры.

10

Андрей потом рассказывал, Колю, мол, сразу коровы приняли. А я – и халат надену, и платье, и платком подвяжусь – лягаются, проклятые… Николай так и доил, пока в институт не поступил. А Андрей ушел кукурузу выращивать. Знаменитым стал кукурузоводом. Ему я прямо в поле часы за кукурузу вручал. Ему, еще Володе Ивлеву из Красного Яра, другим. Сколько организовали тогда звеньев, уже не помню. Но было в районе две с половиной тысячи гектаров комсомольской кукурузы. До 500 центнеров с гектара собирали. Первое место в области заняли. ЦК ВЛКСМ за эту кукурузу райком комсомола почетной грамотой наградил. Потом еще Хрущев бросил клич в школах разводить кроликов, сдавать потом их мясо государству. Ну, сдавать-то их вряд ли кто сдавал, но прижились кролики в школах. Ребятишкам интересно было с ними возиться. Здорово в Ерестной у Виталия Прокопьевича Гущина получалось, в Кирзе, да во многих других школах. Еще комсомольцы птицу выращивали. Многие набрали, а кормить нечем. Какое-то количество мы все же сдали, но дело не пошло. Это мне на областной конференции и припомнили… Все как обычно, идет конференция в Доме офицеров. Доклад. Нас за кукурузу хвалят. А потом в виде «живой газеты» давай за недостатки продергивать. У колыванцев, например, за то, что у них храм открылся, а они комсомольский патруль выставили, чтобы хулиганы старушек на паперти не обижали. Других – еще за что-то. И выдумали еще лотерею. Билетики по рублю распространяли. Обкомовские девчата ко мне привязались – возьми. Чувствую – подвох. Не стал брать. Все равно вызвали: Кошелев! Хоть ты и не взял билета, а выиграл. Выхожу на сцену – петуха мне на веревочке вручают. Здоровый такой, красный. Тебе, говорят, до плана по птице не хватило, вот, держи… Мы его в клетке ночью в обком принесли. Утром дежурный милиционер: заберите своего петуха, поет и поет. Смеху было! И металлолом собирали, и комсомольские комплексные бригады организовывали. Первую в области комплексную бригаду создали у нас, в Сушихе. Николай Пунанов ею командовал. Много дел затевали. В кабинете сидеть редко приходилось.

10

Стали распространять вечернее образование. Приезжаю в Верх-Алеус. Там что придумали – чтобы молодежь собрать, принесут гармошку и танцы устраивают. Потанцуют, потанцуют и идут на занятия. Помню, съехались в Новосибирск представители комсомольских организаций со всей Сибири. Мне слово предоставили. Я про эту гармошку рассказывал. А что, говорят, правильно! И первую уличную новогоднюю елку в 59-м тоже мы устроили. На базарной площади. Как начали Дом культуры строить, комсомольцы по вечерам собирались на субботники, помогали. В том же году это было. Дело к 7 ноября, пора ДК открывать, а чем? Самодеятельность тогда еще слабая была. А тут такое дело! Решили – спектаклем. Сидим в райкоме, обсуждаем. Где труппу набрать? Конечно, первым делом, весь райком и бюро райкома – в артисты. Владимир Лобанов ДОСААФом руководил, Александр Доманов, наш заворг, он после меня первым стал, Людмила Сальницкая, член бюро. Почти все приняли участие. Месяц в клубе «Сельхозтехники» в холоде репетировали. «Зовут голубые дали», с этого спектакля и начался Ордынский народный театр. Мы его еще в ТЮЗе потом сыграли. Еще помню, как в оперном театре сорокалетие комсомола праздновали в 1958 году. Столы накрыты, в вазах яблоки. Крупные! Коля Вяткин, наш поэт, тогда комсоргом в Новом Шарапе работал, забавный такой. Он в те поры дальше Новосибирска нигде и не был. В армии не служил. Да что говорить, яблоки для всех нас в диковинку тогда были. Вот он и спрашивает – сколько стоит? Бесплатно, говорим. Только возьмет – восемь рублей! Бросит. Потом официантка его успокоила, так он почти всю вазу опустошил. Комсомольцев в районе в те годы около трех тысяч насчитывалось. Выпускники школ перед институтом обязаны были два года отработать. (Плату за обучение в старших классах отменили в 1956 году, зато для поступления в ВУЗ ввели обязательный рабочий стаж – Авт.) Вот мы и направляли их на работу. Все жители Ордынского знают Марию Григорьевну Шуленину, учителя физики Ордынской первой школы. Ее вместе с другой девчонкой в МТС токарями в то время определили. Если приезжали в район молодые

10

специалисты, скажем, учителя, сначала к нам на собеседование в райком комсомола шли. Такой порядок был. «Мертвых душ» в комсомоле числилось достаточно, тех, кто в списках значится, а взносов не платит. Хоть и 50 копеек те взносы были, а для колхозника это тоже деньги. Все ведь на трудодни. Приезжаю как-то в Кирзу. Там комсоргом Олег Шенцов, боевой парень, а взносы собрать с комсомольцев не может. Слушай, говорю, у тебя столько молодежи, давай соберем всех, вечер устроим. Да чтобы и зарплату годовую комсомольцы на вечере получили. Пошли к председателю, так и так мол. Помялся, главбуха вызвал. А тот «интересный» оказался: «на» слышит, а «дай» нет. Такая глухота особенная. Председатель кулаком по столу – выдал кое-как. Грандиозный вечер получился. Сразу жизнь на селе оживилась. И взносы заплатили… Хоть и говорят сейчас: зачем комсомол нужен был, а как в те годы без него? Многое руками молодежи сделано, сколько знаменитых людей из комсомола вышло, в том числе и в нашем районе. Ордынская газета. - № 130 от 28 октября 1988 года.

6. Критические замечания коммунистов Луковского совхоза, высказанные на отчетно-выборном партийном собрании в 1961 году.

1. Ни один из кружков (партийной учебы – Авт.) не закончил занятий в соответствии с программой.

2. Плохо работала партийная организация управления (цеховая партийная организация, в которой стояли на учете главные специалисты хозяйства – Авт.).

3. Крайне неудовлетворительно идет вспашка паров.

4. Коммунисты допускают брак в работе. Латынцев Н. И., Заев И. П. сеяли кукурузу по запыреенным землям.

5. В 1-м отделении на посевах семенного магара пасут овец.

6. Плохо поставлена клубная работа.

7. Отсутствует партийная дисциплина среди коммунистов совхоза.

8. Коммунисты мало проявляют личной дисциплины и организованности в выполнении планов и заданий.

9. Не было организовано действенного социалистического соревнования во время посевной.

10

10. Плохо работает рабочком.

11. Плохо поставлена работа в мастерской. Нет хорошей трудовой дисциплины.

12. Не изжиты еще факты очковтирательства. Коммунисты т. Бизин и Галкин месяцами не переводят первотелок в коровы.

13. Очень плохо работают зооветспециалисты.

14. Высока себестоимость полученной продукции вследствие неиспользования механизации (в животноводстве – Авт.).

15. Новиков боится испортить отношения с рабочими.

16. Не решен вопрос о закупке скота (у населения – Авт.).

17. Плохо используется в практике передовой опыт в животноводстве.

18. Коммунист т. Покидышев пьет водку.

19. Плохо работала вечерняя школа.

20. В 9-м отделении и у т. Бугакова имеют место факты очковтирательства, были скрыты 20 голов скота (чтобы улучшить показатели надоев, распространенный трюк тех времен – Авт.).

21. Новиков и Битюкова умышленно тормозят пуск мех(анизированной) дойки.

22. Отдельные управляющие несерьезно относятся к указаниям дирекции.

23. Имеется много фактов, когда отдельные коммунисты подрывают свой авторитет.

24. Пьянствует коммунисты товарищи Сергеев, Полянский, Рогулина.

25. В полном запущении находится партийная пропаганда.

26. Очень много не работает женщин, потому что не открыты детские ясли. Подготовил: Зав. орготделом РК КПСС

Л. К. Горбунов.

ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 783, л. 8 – 12 7. Из воспоминаний Ивана Яковлевича Овчаренко, председателя колхоза «Большевик» (село Верх–Ирмень) ...В начале 1961 года я закончил учебу и вернулся домой в село Верх–Ирмень.

5 июля меня пригласили в Ордынский райком партии и сказали, что собранию колхоза «Большевик» будет

10

предложено избрать тебя председателем. В перерыве заседания бюро райкома партии первый секретарь Александр Андреевич Прохоров подошел ко мне и спросил: - Чего повесил нос? Я ответил, что год назад делал экономический анализ колхоза, состояние (его) тяжелое, кризисное. Он на это мне ответил: - При первой возможности переведем колхоз в совхоз, а легковую машину получишь через месяц.

6 июля 1961 года бывший районный клуб (Ирменский район ликвидировали 23 декабря 1954 г. – Авт.) колхозники заняли до отказа. Открыл собрание председатель колхоза Г. С. Тростников, который объяснил цель собрания. Первый секретарь Ордынского РК КПСС Прохоров представил меня. Я коротко рассказал: когда, кем и с кем работал в Верх–Ирмени в МТС, что только закончил партийную школу. После моей краткой информации посыпались вопросы. Приведу лишь два, вызвавших у всех наибольший интерес и боль. Первый задал М. С. Якунин, длительное время работавший бригадиром: - Ты меня, Ваня, извини, мы с твоим отцом на фронте вместе воевали, знаю я и тебя, ты летом в нашей бригаде на сенокосе работал. Ты честно ответь на такой вопрос – ты к нам председателем надолго? Многих колхозников это интересует и волнует. Я ответил: - Да, видимо, надолго. Но это будет зависеть и от вас, как будем справляться с делами в колхозе. Второй вопрос оказался сложнейшим, главнейшим вопросом: - Знаю ли я, что сегодня колхоз без денег, колхозники не рассчитаны по денежной оплате за прошлый 1960 год. Не все колхозники смогли получить и натуральную оплату зерном, хотя на отчетно–выборном колхозном собрании 1960 года, которое проводили три дня и три ночи, решили, что впредь на каждый рубль правление колхоза должно обеспечить выплату колхознику не 2 кг. зерна, как было раньше, а 3 кг. И еще: сегодня 6 июля, а денежную оплату выдали за январь (только) животноводам и работникам конторы. Не отменишь ли ты совсем деньги, да и зерно? Атмосфера воцарилась неприятная. Прохоров: - Не молчи…, отвечай, Иван Яковлевич.

10

Я начал говорить: - Знаю, что нет денег. Прохоров: - Они это тоже знают. Скажи, что деньги будут, что справишься с работой. Я продолжаю: - Да, деньги будут. Но столько, сколько произведем и реализуем продукции. Сегодня давайте так договоримся: ежемесячно в течение года будем выдавать 50 процентов начисленной суммы, а по итогам года доплатим каждой бригаде по результатам работы. В зале шум. Кто-то не выдержал и задал мне вопрос: - А где возьмешь деньги, чтобы платить ежемесячно половину зарплаты? Я сказал, что деньги ежемесячно будем брать в долг в районном отделении Госбанка. И в этом нас поддержит секретарь райкома Прохоров. Все пятьсот человек смотрели на первого секретаря и на меня – что будет? Я обращаюсь к нему: - Александр Андреевич, мы же будем брать с отдачей. Вокруг нас одни совхозы, они берут в кредит все 100 процентов. Мы просим только 50 процентов. Если поддержите – выведем хозяйство в передовые. Прохоров произнес: - Мы поддержим, но не гарантирую. Я был избран председателем единогласно. Прохоров, пожимая руку, тихонько проговорил: - Ну подвел ты меня под монастырь с этими деньгами. В течение июля–августа мы выдали по 50 процентов денежной оплаты труда за время с первого января по первое июля 1961 года, а в августе – за июль. Это воодушевило колхозников. Однако, как оказалось, не все поддерживали в душе вновь избранного председателя. Дел было непочатый край. Половина лета прошла, а фермы не ремонтируются, коровники с провалившимися крышами. Строительных материалов нет, комбайны и другая техника к уборке не готовятся. Нет денег. А что есть? Есть много людей с добрыми взглядами, которые смотрят с надеждой, верят, как и я, в будущее. Это доверие я должен считать главным активом. …Шла уборка зерновых. Было понятно, что при сложившейся урожайности, план продажи хлеба государству в 1961 году не выполнить. Составили баланс: приход зерна около 12 тыс. тонн, а расходная часть должна быть

10

более 15 тыс. тонн. План продажи хлеба – 9 тыс. тонн, на семена – 2,9 тыс. тонн, возврат ссуд, семенных и фуражных – 0,2 тыс. тонн, выдача хлеба за 1961 год колхозникам и пенсионерам – 1,4 тыс. тонн, долг колхозникам за 1960 год – еще 0,6 тыс. тонн. И на фураж нужно не менее 0,6 тыс. тонн. Дефицит – 3 тыс. тонн. Что делать? Без семян оставаться нельзя, по постановлению правительства семена должны быть засыпаны в первую очередь. Лишить колхозников натуральной оплаты, возврата долга за прошлый год – подрезать их материальную заинтересованность. Оставить скот без фуража недопустимо. Мы засыпали зерно в хранилища на семена. Складских помещений было недостаточно, часть зерна, которая предусматривалась для выдачи зерна колхозникам, вывезли на центральную усадьбу и засыпали в крытые, закрываемые на замок, тесовые сараи, в которых хранилась часть техники.

19 сентября 1961 года (мне хорошо запомнилась эта дата) всех руководителей хозяйств пригласили на заседание бюро райкома партии в Ордынку, вместе с секретарями партийных организаций. Мы с секретарем (Любовь Ивановна Якутина) подъехали за несколько минут до открытия заседания, поэтому зашли в кабинет первого секретаря последними. А. А. Прохоров спросил: - Иван Яковлевич, у вас партийный билет с собой? Я ответил утвердительно. Затем он обратился к Якутиной. Она сказала, что она женщина, карманов у нее нет, партийный билет в сейфе. И добавила (была смелой и находчивой): - Что-то сегодня начинают разговоры с проверки партийных билетов. Непонятно, почему проверяют не у всех? Прохоров сказал: Вопросы задаем мы, члены бюро. Вы почему прекратили сдачу хлеба государству? Я начал излагать наш складывающийся дефицитный баланс по зерну и заявил, что мы вывезли на элеватор 60 тыс. центнеров, но есть еще животноводство, поэтому не следует продолжать сдачу хлеба государству. Меня посадили. Секретарь стал спрашивать других руководителей хозяйств. Все говорили, что зерно на исходе, но по-прежнему будут продолжать хлебосдачу.

10

Слышу вопрос ко мне: – Сколько еще будет сдано государству в ближайшие дни?

- Немного.

- А совхозы везут, сдают, план выполняют. А вы?

- Совхозам легче, они ежемесячно полностью выдают рабочим зарплату. Прохоров: - И вы выдаете, в этом году вам жаловаться грех.

- Да, выдаем, спасибо. Но ведь наши работники получают только треть совхозной ставки. Мы лезем в кредит, а где возьмем деньги, если скот оставим без зернофуража? Если предусмотренную натуральную оплату за 1961 год урежем и не отдадим долг по натуральной оплате за прошлый год, то кто поедет на общее отчетно-выборное собрание по итогам 1961 года от района? Воцарилась пауза. Ждут, что скажет первый на вызывающие ответы председателя колхоза. Я поспешил заверить, что завтра и послезавтра будем убирать хлеб и возить его в заготзерно, государству, но не более. На этом бюро райкома неожиданно закончилось словами первого: - Каждое хозяйство обязано выполнить план заготовок зерна государству. Подъезжая к центральной усадьбе, к конторе колхоза, я заметил необычное явление: время было позднее, около 12 часов ночи, а все электрические лампочки горят (их было всего-то около десятка). Въезжаем, а перед моим взором сидят на земле сотни колхозников. Мужчины курят, некоторые ведут громкий разговор о разном, но больше о зерне: - Сплавит он все зерно. Придет автоколонна и за один день весь хлеб увезет, уже подготовил к отправке… Иду к конторе, у входа меня встречает Ф. М. Гундарев, главный инженер колхоза, заместитель председателя, пытаясь, уже охрипшим голосом, что-то доказать сидящим перед ним группам раздосадованных механизаторов и животноводов. Гундарев: - Вот, пристали ко мне, требуют: давай, выноси из конторы стол и открывай собрание, будем снимать председателя. Спрашиваю их – а за что его снимать? Он за два с половиной месяца сделал больше, чем можно сделать за год. А они кричат: «Он нас оставляет без

11

хлеба, сплавляет его на элеватор. Где зерно для натуральной оплаты?» Я понял, что нужно откровенно сказать людям, что думаю о зерне, которое еще полностью не обмолотили, о хлебосдаче государству, о выдаче натуральной оплаты, и все, что у меня наболело. Мне удалось за 7 – 10 минут уверенно, громко, чтобы всем было слышно, сказать примерно следующее: - Прошло два с половиной месяца, как мы с вами договорились на выборном собрании, что деньги будут каждому выдаваться ежемесячно. Кто не получил?

- Все получили, - поддержали голоса.

- В конце года выдадим еще, каждому в таком размере, как выполним приходно–расходную смету по приходу. А по хлебу – насколько выполним план хлебосдачи государству. На сегодня мы продали государству две трети плана. По 2 килограмма на каждый начисленный рубль будет выдано. Сдадим государству больше зерна, больше выдадим колхозникам и зерна и денег. Подавляющее большинство колхозников, внимательно слушая мои объяснения, успокаивалось, одергивая буйно настроенных, и приходило к пониманию, что другого, лучшего пути, нет. Закончив, я попросил задавать вопросы по существу дела. Вопросов было много, но главным оказался такой: «Где зерно для выдачи в качестве натуральной оплаты?» Я ответил, что из трех килограммов, запланированных на годовое начисление денежной оплаты, уже засыпано два. Зерно находится на центральной усадьбе под крышей бывших МТСовских сараев, в ста метрах от вас. Еще вопрос: «Почему это зерно не на токах бригад?» Ответил: «Чтобы смелые и бойкие не растаскивали зерно». Женщины начали говорить, что правильно сюда (все) свезли, под замок. А некоторые мужчины: «Да, правильно, завтра из района приедет автоколонна и все зерно увезет на элеватор, государству». Наконец, кто-то из доярок произнес: - Уже третий час ночи, а нам-то вставать в пять часов. Люди постепенно стали расходиться. Сергей Дьяков, шофер легковой машины, повез и меня. Перед домом сказал: - Язви их!

- Сережа, о ком это ты?

11

- Да о подвыпивших. Они всегда недовольны, особенно когда наводится какой-нибудь порядок. Но ты, Иван Яковлевич, не сдавайся. Люди хотят верить тебе. А те, нечестные, пусть выбирают свою дорогу. Я спросил: - А кто – те?

- Разные они, в разных должностях. Только бывших председателей пятнадцать человек. Они еще не раз будут подставлять тебе ножку. В райкоме ты выдержал, и тут надо выдержать.

- Сергей, а о райкоме ты от кого узнал?

- Больше, Иван Яковлевич, я тебе ничего не скажу. И так уже не вытерпел, сказал. Наутро Сергей приехал в восьмом часу. Прохожу по коридору конторы, здороваюсь. Заходя в кабинет, понял, что собрались, вроде, по человеку с каждой бригады. Не прошло и пяти минут – стук в дверь. Заходит Артем Бедке и говорит, что он парламент (т.е. парламентер – Авт.), требуем, чтобы ты приехал к нам прямо сейчас, на полевой стан первой бригады. (Иначе) работать, убирать хлеб не будем. Там, в коридоре, сидят (представители) других бригад. Поблагодарив за приглашение, я сказал, что от вашей бригады ночью было больше людей (чем от остальных – Авт.), но что ж, через час – два буду у вас. Примерно такой же разговор произошел с представителями других бригад. Только закончил разговор с «парламентерами», раздался звонок. У телефона был второй секретарь райкома партии Соруков.

- Как самочувствие после ночного собрания? Я, в свою очередь, спросил: - Откуда такая осведомленность, что вы от меня хотите?

- Чтобы ты выполнил то, о чем договорились на бюро.

- Буду выполнять в меру хода уборочных работ, но не более, чем обещал.

- Кого послать тебе в помощь, у тебя же забастовка?

- Никого, кроме Прохорова. Если он не приедет, сам обойдусь. Приезжаю на первую бригаду, меня хмуро встречает бригадир Барышников. Комбайны, автомашины, другая уборочная техника – все стоит. Большая часть людей сидит вокруг бригадной конторы. Разговаривают о разном, но не об уборке. Спрашиваю бригадира, обращаясь ко всем:

11

- Почему не занимаетесь уборкой урожая? Погода стоит отличная, но может неожиданно испортиться.

- А вы спросите у них, - ответил Барышников. Начались вопросы и ответы. Выделялась группа, человек шесть, явно агрессивная, некоторые из них успели выпить или были с вчерашнего перепоя. Мне пришлось повторить все, что говорил ночью. И добавить, что в следующем году, а он не за горами, оплату организуем так, чтобы каждый был заинтересован в результатах труда. После этого все та же группа всполошилась, стала кричать, что хлеб, который заготовили в оплату, автоколонна сегодня–завтра увезет и т. д. Понятно, что было нужно этой группе. Им (было) не до хозрасчетных отношений. Им больше подходили старые порядки, когда можно было растаскивать зерно, которое находилось на токах и плохо охранялось. Где-то в 12 часов повариха объявила обед. Первыми встали эти шестеро из активной группы и пригласили (следовать) за собой всех остальных. Все вышли. Колхозники садятся в грузовые автомобили, оборудованные сиденьями, и отправляются обедать домой, вместо обеда здесь и уборки хлеба. Однако часть людей все-таки не поехала домой. Они собрались вокруг зам. бригадира по технике В. М. Швецова. Я подошел к нему.

- Запустите комбайны на обмолот зерна. Он ответил, что запустим, сам сяду на свободный комбайн, будем молотить до утра. Швецов сдержал слово, но все комбайны и ему не удалось отправить на уборку хлеба. На обратном пути я заехал в контору колхоза, так как дважды за мной приходила автомашина – кто-то из района домогался разговора со мной. В конторе встретил Гундарева, спросил, что нового. Он ответил: - Все стоят. На моей памяти такого с 1929 года не было.

- Федор Михайлович, к концу дня, в ночь, но все комбайны нужно запустить в работу. Езжайте на вторую бригаду, помогите Кочергину.

- Ему нужно не помогать, а дать хорошего бича, ответил Гундарев.

- А потом – в пятую бригаду, там мы встретимся, видимо, к вечеру. А мы с Сергеем – в третью, четвертую, а затем в пятую.

11

Гундарев согласился, но сказал, что подождет моего разговора по телефону: - Из райкома звонят, ищут тебя. Секретарь сказала, что каждый час звонит Соруков или Васильев, председатель райисполкома.

- А Прохоров?

- Нет, не звонил. Я связался с Соруковым. Он спросил: - Как идут дела?

- Все механизаторы пока не работают.

- Я хочу к тебе сейчас подъехать.

- А зачем? Где Прохоров?

- Прохоров в Новосибирске на пленуме обкома партии.

- Он знает, что у нас забастовка?

- Да, знает.

- Меня ждут в третьей бригаде. Если кто-то хочет приехать, то передайте им всем: пусть не мешают. Приму только Прохорова. Поехали в третью бригаду. Бригадир И. Д. Рейн виновато поздоровался: - Ждут, сегодня все тебя ждут. Я тебя во всем поддержу. Запевала у них старик Солдатов. Я ответил, что стариков никогда не обижал, и вообще людей грех обижать. Бригадир собрал всех для разговора. Я старался стройно и относительно подробно рассказывать о проблеме оплаты труда сегодня и, особенно подробно, о ближайшей перспективе: - Зерно и деньги остаются сложным делом. Урожаи невысокие, денежных доходов мало как от зерна, так и продукции животноводства. Михаил Солдатов перебил: - Не мы в том виноваты.

- Да, не мы, но и мы тоже…

- А в чем мы, у нас все забирают? Настаиваю на своем: У нас государство не может много взять, урожайность всего лишь 8 – 9 центнеров с гектара или еще меньше. Из них нужно часть оставить на семена, другую – на фураж скоту, третью – на оплату натурой труда колхозников. Государству остается только половина урожая, а то и меньше. Потому что урожаи низкие, не хватает ни государству, ни скоту, ни себе. Послышались другого порядка голоса:

11

- Мы тебя избрали для того, чтобы руководил, организовал дело так, чтобы урожай был больше, мяса и молока было не меньше, чтобы всем хватило – нам и государству, денег и натуры. Эту мысль поддержали большинство из присутствующих. Часть склонилась к тому, что сегодня и завтра нужно убирать хлеб, пока держится хорошая погода.

- А колхоз-то бастует!? Рейн: - Не понимаю, что здесь без меня произошло, пока я ездил в мастерские за запасными частями к комбайнам? Кто тут вас сбил с толку, почему не выехали убирать хлеб? Да, в прошлые годы в конце сентября начинали выдавать хлеб колхозникам, но на этом вся оплата заканчивалась. А нынче ситуация иная, председатель рассчитывает выдать хлеб не за восемь месяцев, а за все двенадцать, увязывая, конечно, с планом продажи хлеба государству. Он всем нам с нуля часов беспрерывно повторяет одно и тоже. Всякий другой путь хуже для нас же. Обвел всех глазами и добавил: - Всем по комбайнам, на обмолот валков. Согласилась только половина комбайнеров. Иван Данилович сел на комбайн, завел, пошел в поле. Пошли в поле некоторые другие, но, в итоге, двинулась только часть машин. А я поехал на четвертую бригаду, на зерноток. Через две–три минуты появились бригадир Н. Свистунов и агроном бригады А. Лихачев. Свистунов сообщил, что только что переговорил с конторой колхоза (в то время связь с ней имели только четвертая и пятая бригады). Сообщили: убирают хлеб первая, вторая и третья бригады, еще не начала пятая. Спросили: когда же тронется четвертая?

- Вот я и спрашиваю своего помпотеха, - говорит Свистунов (к нам подошел помпотех И. Куликов), – ты помощник по технике или что? Почему хочешь запустить последним в колхозе комбайны? Чем у тебя люди заняты? Куликов отвечает: - Монтажничуют, ремонтируют комбайны, к ночи все выйдут. Кое-кто во хмелю, не рассчитали, думали, что эта заварушка надолго. Свистунов: - Иван Яковлевич, не ходите к ним,(иначе) сорвете нам ночную уборку. Мы, вот, втроем гарантируем – через

11

час все комбайны будут убирать хлеб. Позвоним и доложим. Я пошел к женщинам работавшим на току. Подходили комбайнеры, но И. Куликов пропустил не всех, остальных вернул к комбайнам, громко объясняя им задачу. Я рассказал собравшимся суть проблемы сегодняшнего дня. На «ночном собрании» от их бригады, наиболее отдаленного подразделения колхоза, было всего несколько десятков человек. Идет принципиальный, нужный разговор, говорил я, но плохо то, что сорвали день уборки урожая, не зная, какая нас ожидает погода впереди. Рассказал о хлебе, о натуральной и денежной оплате, денежных доходах. Пока беседовали, количество людей удвоилось, подошли работники ферм и других производственных мест. Закончился разговор спокойно. Здесь преобладали женщины, они оказались наиболее внимательными, рассудительными. Высказали в заключение примерно следующее. Они согласны с тем, что предлагает председатель. Вот только не знают, кто же мужиков взбунтовал, сбил с толку? Забастовка – это позор для всех. Но оплата труда – головная боль. Кругом совхозы, вчерашние колхозы получают зарплату исправно, каждый месяц. А нам обещали с натурой (зерном) выдавать ежемесячно деньги, а где они? Годы, 1959 и 1960-й, закончились, а половину (заработанного – Авт.) не выдали. Хлеб урезали, денег не дождешься. А семье требуется не только еда, необходимы обувь, одежда, расходов много. Денег нет, зерна мало, продать нечего, а копейка нужна. Я в ответ сказал, что разделяю их мнение. А кто ваших мужиков взбунтовал, об этом позже расскажет бригадир Николай Ефимович Свистунов. Свистунов: - Да, обязательно расскажу. А сейчас давайте председателя отпустим, ему еще нужно успеть в пятую бригаду. В пятой бригаде орудовал Гундарев. Было слышно, как громко и круто он вел диалог с последними, еще не уехавшими на уборку комбайнерами. Я обошел оставшихся механизаторов. Большая часть из них чувствовала себя виновато. Спрашиваю: - Может быть, еще потеряем полчаса, поговорим, обсудим ситуацию? Они вразнобой ответили, что не нужно собираться, объяснять, тратить время. Ночью председатель все

11

объяснил, а днем приехал Гундарев и «популярно» все обсказал. Один из них завел комбайн и тронулся в поле. Другие поспешили последовать его примеру. Я обсудил с Федором Михайловичем Гундаревым ситуацию по каждой бригаде. Получалось, что к этому позднему часу, было примерно 19–20 часов, подавляющее число комбайнов уже убирает хлеб. Начался следующий день. Звонил председатель райисполкома Г. Н. Васильев, предлагал помощь. Звонил Соруков. Я спросил у него: - Куда же спрятался первый? Он ответил: - Вы же повстречаетесь, тогда и спросишь у него сам…

24 сентября мы закончили обмолот зерновых, а на следующий день выпал обильный снег. 2 октября начались морозы, рано легла зима. В конце сентября–начале октября колхозники получили натуральную оплату по 2 кг. зерна на каждый начисленный рубль с 1 января по 1 сентября текущего года. Затем, ежемесячно, по 2,2 кг. зерна, и так до 10 января 1962 года. После забастовки, этого сурового экзамена, взаимоотношения колхозников с председателем улучшились. Неудобно себя чувствовали только зачинщики-экстремисты. Их оказалось совсем немного, все их знали, они находились в каждом крупном подразделении. Я никого из них не пытался обидеть. Несколько наиболее «активных» все-таки не выдержали и подали заявление на уход из колхоза. Но ухудшились отношения с первым секретарем райкома партии. На очередной пленум, который состоялся во второй половине октября 1961 г., был поставлен в повестку дня один вопрос – «О выполнении социалистических обязательств коллективом колхоза «Большевик», с отчетом председателя колхоза. Райкомовский зал, где проходили пленумы, был полностью заполнен. Я рассказал о ходе выполнения плановых показателей по всем отраслям производства, но не назвал цифры социалистических обязательств. Они были значительно выше плановых, а производственные дела сложились с начала года таким образом, что все основные показатели плана не могли быть выполнены. Я старался пояснить, что урожайность культур и продуктивность животных должны и могут быть значительно выше. Но для этого нужно совершенствовать условия

11

содержания животных и птицы, технологии производства продукции. Необходимо увеличить общее производство кормов, как минимум, в полтора раза, повысить их качество, вводить обоснованные севообороты и другие меры. Прохоров прервал меня: - Что мешает вам за оставшиеся более чем два месяца откормить свиней и наверстать мясо? Что, это тоже нельзя делать, или не хотите? Я ответил: - Нельзя и, как минимум, по двум причинам. Первая причина – таких кормов хозяйство не имеет, в них должно быть более 80% зернофуража. Вторая – свиньи хронически больны. После перерыва взял слово для выступления директор совхоза «Пролетарский» Эдуард Бекк. Он сказал, что сельскохозяйственный год, как нередко бывает в условиях Сибири, сложился нелегким, урожай невысокий. Обращается к первому секретарю: «Помогите зернофуражом, свое зерно все свезли на элеватор государству. Сегодня в нашем хозяйстве складывается такая ситуация, что не только не можем выполнить соцобязательства, а и план будет трудно натянуть. Но будем стараться». Еще выступил кто-то из директоров совхозов в таком же варианте. Я понял, что коллеги решили спасти меня. Четвертому Прохоров не дал слово, вышел на трибуну сам и начал критиковать меня. Он сказал, что непонятно, чему меня учили четыре года в высшей партийной школе. Неужели тому, чтобы не только завалить план продажи зерна государству, но и план продажи продукции животноводства? И добавил, что даже и не знает, что делать с Овчаренко, можно ли его оставлять дальше в должности председателя колхоза? И делает резкий поворот: предлагает принять постановление пленума о непременном выполнении соцобязательств всеми хозяйствами района. Все согласились. Пленум закончил работу. Ко мне подошел один директор совхоза, другой, и предложили мне зайти к Прохорову: «Пусть пошумит, а ты потерпи». Все разъехались, а я пошел к первому в кабинет. Спросил разрешения войти. Он не ответил, сидел за столом один, как в пустыне. Я подошел к столу, жду приглашения сесть. Слышу: - Если ты не будешь выполнять мои требования, то я тебя как…

11

Поднял правую руку, сжал в кулак.

- …вот так ты вылетишь из этого кабинета и навсегда останешься за дверью! Я постоял 20-30 секунд, резко повернулся и ушел, не произнеся ни одного слова. …Беседы с колхозниками, специалистами хозяйства способствовали выявлению недостатков в организации, технологии производства. В колхозе слабо соблюдались элементарные правила агротехники. Еще в 1959 году специалисты колхоза разработали и попытались внедрить севообороты, но они так и остались на бумаге. Под парами в 1961 г. было всего лишь 300 гектаров из 18,2 тысяч гектаров пашни, а по севообороту предусматривалось иметь 2020 гектаров чистого пара. Под зерновые культуры отводилось 52,5%, под кормовые 33,3% пахотных земель, а фактически в 1961 г. зерновые занимали 74,6%, в том числе пшеница 56,8%, а кормовые – всего лишь 20%. Несмотря на относительно благоприятный по погодным условиям 1961 год, урожай зерновых культур составлял всего лишь 9 центнеров с гектара. Ввиду большой засоренности хлебов овсюгом, часть посевов пришлось скосить на сено еще до созревания зерна. Животные недокармливались. Скотные помещения нуждались в ремонте, их не хватало для всего скота. Вставал вопрос – с чего начать? …Спустя несколько лет все убедились, что на первом собрании, в июле 1961 г., было определено главное звено в организации производства – упорядочить систему оплаты труда, заинтересовать членов подразделений хозяйства в конечных результатах своего труда, внедрить хозяйственный расчет. Ухватившись за это звено, мы в итоге вытащили всю цепь производства. И. Я. Овчаренко. Проблемы жизни (экономические, социальные, технологические), Новосибирск, 1999, стр.

31 – 59 (в сокращении).

8. Из воспоминаний главного ветеринарного врача Ордынского района Александра Ивановича Лапшина 1963 год был тяжелейшим для животноводства. Жесточайшая засуха уничтожила естественные и культурные кормовые угодья. С естественных сенокосов заготавливали по центнеру сена с гектара, чуть больше –

11

с многолетних трав. Перед районным руководством встал вопрос – как поступить в данной ситуации: сократить поголовье животных или выехать в другие области для заготовки кормов? Выбрали последнее. В конце июня, когда стало ясно, что надеяться не на что, хозяйства организовали бригады, снабдили их хорошей техникой, погрузили все на баржи и отправили по Оби в Томскую область заготавливать сено. Но и это не спасло. Беспросветные дожди связали заготовителей по рукам и ногам, в результате почти никакого сена из томских болот не привезли. К началу зимовки в целом по району заготовили 3,5 кормовых единицы на условную голову, а их, по биологическим нормам только для поддержания жизни животного надо не менее 4,2 в день. В районе выкосили все, что могли. На озерах не осталось ни камышинки. В области к этому времени широко развернулась кампания по заготовкам болотных кочек. В печати появились рекомендации по технологии уборки, обработке и подготовке травянистых кочек к скармливанию. Институт кормов ухитрился доказать, что в килограмме травянистой кочки содержится 0,4 кормовых единицы. Практически килограмм кочек приравняли к килограмму сена. Словно утопающие за соломинку, ухватились за кочку и у нас в районе. Новый первый секретарь райкома Н. Г. Соруков спросил меня как врача: - Как ты думаешь, поможет нам кочка выжить? Что я мог ответить? Хвалить кочку, как другие, я не хотел, но и взамен ничего не мог предложить. И, как врач, я ответил: - Засорит она у коров кишечно-желудочный тракт, а это обернется не только болезнью, но и гибелью животных. Так оно и вышло. Животные кочку не ели, а только слизывали концентраты, посыпанные на нее. Но вместе с концентратами в желудок животных попадала пыль. Началась атония преджелудков. Ветеринарные специалисты вынуждены были вымывать грязь из отделов кишечножелудочного тракта животных, спасая их от верной гибели. Операция «Кочка» шумно началась и бесславно закончилась. Но без грубого корма животному не прожить. Выручали обыкновенные ветки. Их измельчали, смешивали с

12

силосом, сдабривали концентратами. Такую смесь животные поедали хорошо. В каждом хозяйстве были организованы цехи по приготовлению минерально-солевых брикетов для всех видов животных, на всех фермах, где было тепло, выращивали зелень гидропонным способом. Нас беспокоил вопрос сохранности молодняка в зимне-стойловый период, приближались массовые растелы коров, а отсутствие соломы на подстилку телятам ничего хорошего не сулило. Необходимо было найти такой способ, который бы исключал простудные заболевания молодняка. Бюро райкома партии просило меня изучить вопрос бесподстилочной профилактики простудных заболеваний нарождающихся телят и дать предложения. Изучив опыт передовых хозяйств по содержанию молодняка и ознакомившись с литературными данными отечественных и зарубежных авторов, мы не нашли прямого метода для наших условий. Нас привлек шведский способ содержания телят на решетчатом полу, приподнятом на 70-80 сантиметров от основного пола. Но наши помещения по габаритам не подходили к шведскому методу. И мы предложили свой. Наши предложения сводились к тому, чтобы в телятниках сделать полати-лежаки метровой ширины, поднятые над полом на 40-50 сантиметров. А чтобы телята хорошо заходили на эти полати, в каждой клетке должны быть трапики. Но одно дело предложить, другое – сделать и приучить животных ложиться на эти полати-лежаки. Наше предложение было одобрено. В недельный срок надо было сделать эти полати и посмотреть, что из этого получится. Для оборудования телятника мы выбрали Шарапское отделение Красноярского совхоза, и через два дня полати-лежаки были готовы. Стены вдоль палатей утеплили деревянными щитами. Осталось самое главное – приучить телят ложиться на эти полати-лежаки. Однако опасения наши рассеяли, как ни странно, сами телята. Утром мне позвонил директор совхоза: - Александр Иванович, лежат рядком. Прижались друг к дружке. Я незамедлительно поехал в Шарап. Действительно, телята все лежали на полатях головами к стене, как будто кто их положил. Вместе с директором совхоза мы поехали в райком доложить, что поручение выполнено, полати-лежаки сделаны, телята на них лежат.

12

Через несколько дней в Шарапе было проведено выездное бюро райкома партии с приглашением всех руководителей хозяйств и специалистов животноводства. Все наглядно убедились, как надо сделать полати-лежаки, а некоторые присутствующие специалисты предложили дополнительные элементы, но это уже были детали. Главное было в том, что найден метод содержания телят без соломенной подстилки в течение зимне-стойлового периода. В тяжелую годину бескормицы районный комитет партии, райисполком вместе с вновь организованным сельскохозяйственным органом – управлением сельского хозяйства создали высокое напряжение в проведении зимовки скота. Члены бюро и исполкома были закреплены ответственными в хозяйствах за проведением зимовки. Все районные организации и учреждения обязаны были встречаться с тружениками ферм района, оказывать им посильную помощь в организации проведения зимовки, заготовке дополнительных кормов, а также по возможности оказывать материальную помощь. Высокое напряжение в контроле за ходом зимовки со стороны районных организаций, высочайшая дисциплина по уходу и кормлению животных со стороны тружеников ферм позволили не только сохранить поголовье скота, но и получить от него продукцию. Не обошлось и без того, что в отдельных хозяйствах весной приходилось поднимать коров, кормить их печеным хлебом, делая из него болтушку, давать другой диетический корм, чтобы не допустить падежа. Обеспечив зимовку в тяжелейших условиях, селяне, как всегда, надеялись на хорошее лето с дождями и солнцем, надеялись на урожай кормовых и зерновых культур. Жаль, что эти надежды сбывались редко. Но без надежды жить еще труднее. А. И. Лапшин. Мои ступени жизни (Записки доктора бессловесных пациентов). – Новосибирск: ООО «Издательство «ЮКЭА», 1999, стр.128-131.

9. Протокол № 4 от 14 марта 1964 г. общего партсобрания Верх-Ирменского откормсовхоза (село Березовка) Присутствовало чл. КПСС – 27 Председатель собрания Марченко В. Н.

12

Секретарь собрания Бугаец Н. В. Присутствовали: т. Денисов – работник обк(ома) КПСС, Семенов С. Г, Ступин П. Г. из треста. Повестка дня: Разбор жалобы рабочих совхоза в ЦК КПСС (докладчик – инструктор обкома КПСС т. Денисов). Слушали: жалобу в ЦК КПСС. Вопросы: Мельков – Когда написано письмо? Ответ: 18 января, (отправлено – Авт.) из ВерхИрмени. Слушали: ревизора Новосибирского треста скототкорм т. Ступина П. Г., который говорил, что хозяйство было подсобным Новосибирского мясоконсервного комбината. (Хозяйство) имеет 45 тракторов, 23 автомашины, 23 зернокомб(айна), 19 силосных и др. с/х техника. Много сделано положительного. Остановился на плане заготовки скота 1961, 62, 63 гг. 240 центнеров было принято тощака. Овцы сданы тощаком. Привес на 263 ц. уменьшился против планового. Себестоимость (мяса) выше плановой. Не выполнен план валовой (по привесам). За счет большого количества скота план сдачи выполнен.

47 тыс. (рублей) не получено (планового) дохода от животноводства.

729 голов (скота) забито в совхозе, из них много вынужденных. Мяса 66 ц. реализовано рабочим за 2 года. Падеж: 100 голов в 1062 г., 51 голова в 1963 г. Это прямые убытки. Не создана кормовая база животноводства. Расход кормов не планируется, рационы не составляются и не утверждаются директором. Растениеводство. 15861 га всей земли, 70% обрабат., остальное лес, кустарник, пастбища. Урожайность с га пшеницы и др. культур низкая. В 1962 и 1963 г. себестоимость продукции полеводства намного дороже плановой. Структура полеводства – большин. зерновое и соответствует хозяйству. Кормовые культуры в 1963 г. увеличены на 8%. Сбор: 1962 г. – составляет 50% зерновых к плану, 1963 г. – 10% зерновых к плану. 486.000 руб. – затраты на полеводство, 135.000 – выход продукции. Финансовое состояние: фактически хозяйство имеет 40.022 руб. дебиторской задолженности.

12

В совхозе создана комиссия по борьбе с потерями. В январе 1964 г. рассмотрен материал на 3853 руб. Решено взыскать с виноватого только 547 руб. Имеются большие недостатки по зарплате, сверхштатных содержалось 11 единиц. Не предусмотрены завед(ующие) ригами, а они есть – Гуселетов, Зобнин. Увеличение зарплаты т. Нохрину до 140 руб. незаконное. Допущена вольность по премиальным. Имеются выплаты 127 работникам компенсации (за неиспользованные) отпуска, (это) грубое нарушение законодательства, (т. к.) учета предоставления отпусков не ведется. В 1963 г. 3500 руб. допущен перерасход (по) управленческому аппарату. На первом отделении трудовая дисциплина низкая, руководящий состав плохо проводит воспитательную работу, доски почета нет. Уволено 81 чел. при наличии небольшого к(оллектива) рабочих. Директор допускает нарушения законодательства при увольнениях. Например, допущен случай с техничкой Трофимовой А. Н., которая заболела, ее уволил директор, и приказа нет, а просто не допущена к работе. А на новую техничку, т. Гуселетову приказ о приеме издан через 4 месяца, и ряд других фактов. Вопросы, указанные в письме правдивые. Если другие не доказаны, то директор школы т. Пятковский В. Т. действительно родной племянник, хотя он отрицает родственность (с директором совхоза). В письме правильно сказано, что всем этим товарищам (родственникам директора – Авт.) предоставлены хорошие условия. В письме правильно (сказано) о прирезке скота, о недостатке семян. Но документально подтвердить порчу зерна нельзя. Строительство (личного) гаража директора вопрос корыстный, в делах совхоза документами не отражен, но материал затрачен. Выступили: Решетняк И. С. – директор совхоза. Выводы правильные, но еще не все вскрыто в жалобе. Считаю неправильным то, что личность директора выставлена, хотя дела делались коллективно. (Например), при болезни Покидова (Похидова ? – Авт.) специалисты дали указание вывозить (в Новосибирск) в мороз скот. Отсутствует дисциплина на 1-ом отделении, где и директор, и управляющий, (и) председатель месткома.

12

У нас в совхозе нет причин на панику, у нас есть скот, корма, хорошие люди, которыми надо руководить. Есть и такие, которые радуются недостаткам. Есть хорошие люди – Быдалов, Каликин, Гилев, Кун и др. Но мы руководители, а особенно секретарь п/организации и предместкома не очень заняты, а воспитательную работу мало ведут. В такой тяжелый момент нельзя паниковать, нет таких бед, которые показывают. В 1961 г. совхоз (имел) 115 тыс. убытку, а последние 2-а года хозяйство (стало) рентабельно. О блоке родственников, повидимому, правильно, потому что я с них мало спрашиваю. (Фамилия отсутствует – Авт.) мне такой же зять, как вам зять, я его впервые здесь встретил. Тов. Мелькову надо быть боевитому, учить народ надо, почему вы вместе с гл. зоотехником не учите народ. Что вы конкретно сделали т. Мельков и т. Журбенко? Хотя рационы и плановые задания животноводам были. Родство – недовольство, (по поводу) Пятковского и Ларионова надо спросить (в) РОНО, как они там их сюда послали. Ларионова я знал как директора школы раньше. О Шилаускас – не родственник. О сгноении семян лучше моего ответит т. Гуселетов В. И. Я советую учиться сохранять хлеб у Гуселетова и Зобнина. На Борисовке (в засуху посевы – Авт.) действительно списывали, если в других хозяйствах (их) травили, загаживали, мы (площадь посевов – Авт.) сокращали и поправили кормовой баланс. Что оставалась, что нельзя было убрать – скормили. Об автомашине «Волга». Купил, когда был председателем колхоза, как тридцатитысячник, вот ее и приобрел, использую ее, езжу на работу. О гараже. Я привозил пиломатериал с Тогучинского рна, отдал в совхоз на свинарник, а нынче взял пиломатериал на гараж, строили его в выходной день за мой счет. Взял (в совхозе) только толь. Построено 23 квартиры. Второе отделение хорошо строили. Из 23 квартир только одну (отдал) Шилаускасу, считаю (эта) квартира дана неправильно. Увольнения – 81 уволен, 71 приняты, 42 сокращены с 3 отделения, 8 человек ушло на пенсию, 2 человека переведены. 19 человек уволились действительно по собственному желанию. О медпункте, о яслях – созданы условия.

12

О спирте – выпитый спирт я выписывал, как желудочник. Забой скота. Резко повысилась кондиция и привес, сейчас главная задача создания мяса. 1960 г. – была кормовая база, а зимой 228 голов (пало) в зимовку. У нас урожайность в 63 г. выше чем в других хозяйствах района. Вынужденный забой (имел место из-за) приема (у населения) тощака.

2200 голов скота зимует в совхозе ныне. Привес по годам увеличивается, начиная с 1962 г., это клевета на коллектив совхоза. Животноводство – это замечательные люди. Плановые привесы не выполнены, но (по сравнению) с другими годами лучше. Зябь не сумели осилить, но во всяком случае (положение с зябью) лучше чем в других хозяйствах. О ревизии – есть промфинплан и мы должны его выполнить, но жизнь, деятельность х-ва заставляет ставить и сторожей, и горючевозов, ветсанитаров. С оплатой денег – ошиблись, поправили, по выплате бухгалтерии было разрешение треста. О Трофимовой – в 1-ом отделении было решено убрать картофель лопатой, что дает больший сбор, чем машиной, пошли все специалисты, картофельный комбайн (по)ставили, а лопатой копали. А Трофимова не пошла, поэтому (я) ее не допустил (к работе). Вопросы: Ковыршин Т. Д.: Почему хорошему комбайнеру Калитину (Калинину - ?) Г. И. не дали квартиру, когда ему негде жить, а (своему) племяннику дали? Кондауров В. С.: Скажите как коммунист, вам директор школы кто – племянник или нет? Клявин Р. В.: Восстановите ли (на работе) Трофимову? Быдалов: Всего картофель выкопали или нет? Кондауров: Где у вас документы, что вы сдали (в совхоз) пиломатериал? Пушилин: Сколько построено квартир в 61 году и после? Кондауров: Где протоколы о выделении квартир? Выступили: Ковыршин Т. Д.: В выходной день (я) вывез (для постройки гаража директора) 130 тесин, 3 рулона толи, ящик гвоздей и 3 листа фанеры. А что (директор) говорил, он ничего не сдавал. Веденов В. И.: Если издан приказ руководителя, то подчиненные обязаны выполнить и явиться на работу (в

12

выходной), после чего – отгул. В совхозе нарушен закон об отпусках. Есть положение, что в исключительных случаях (можно) допустить компенсацию в двойном размере. Свой поступок считаю легкомысленным, в дальнейшем с правом на отдых считаться надо. О сверхштатных единицах. Заправщик горючего-учетчик был в МТС, а у нас (единственный) учетчик на всю бригаду и тракторную и полевую, а в нынешнем году (он еще и) горючевоз. Об увеличении зарплаты управляющему т. Мохрину – ему увеличили объем (работы), поэтому (увеличение зарплаты) считаю правильным. О комиссии по борьбе с потерями, работа комиссии все-таки была. Какая же рентабельность, когда семян не вырастили? Кондауров В. К.: С 1939 года живу в совхозе, видел я (многих) директоров, а при работе т. Решетняка наш совхоз дошел. Решетняк нечетко выступил, Пятковский (его) племянник, ничего тут особенного нет, а надо говорить честно. Ни один специалист не поставлен (у нас) трестом, сам (директор) собрал (их) отовсюду. Ветврач Мельков ничего не делает (в смысле) борьбы с кожными заболеваниями (скота). Насчет квартир – никто (этот вопрос) не обсуждал, директор сам командовал. Шофер Шилаускас жил на квартире директора, а потом ему лучшая квартира, и зарплата приличная, хотя всю зиму (только) машину ремонтировал. Насчет грубости. Решетняк очень груб, встречного, поперечного материт, Сиволобову старушку зазвал в кабинет и всяко ее оскорбил, «дура» и т. д. Правая рука директора, гл. агроном Каширский В. Д. избил тракториста Епанчинцева, а Шилаускас нынче в 64 г. избил ремнем уч-ка 8 класса в своей квартире, ремнем, сняв штаны, за то, что (тот) проводил его дочь. Много бесхозяйственности в заготовке кормов, сена. Об уборке урожая. Списать все можно. В прошедшем году каждый килограмм дорого стоил. Пусть (урожай всего) 50 кг. с га (надо было и это убрать). В 1947 г. было 8 колесников, пахали зябь с предплужниками, а хлеб в зиму не оставляли. Картофель часть запахали. Ни директор, ни агроном не проявляют достаточной заботы. Падеж скота, 729 голов, это не бывало в жизни. Об увольнении рабочих. При Веденове мало увольнялось, а при Решетняке 81 уволено, работать не

12

хотят рабочие, бегут. Есть и родственность, и землячество, а коренные рабочие живут в лачугах. Угрозами занимается директор и прижимает подчиненных, кто ему не угоден. Предлагаю, что директора надо снять с работы. Клявин Р. В.: На 2-ом отделении порядок, потому что там есть управляющий, а у нас (на 1 отделении) много руководителей, а толку нет. Груб Решетняк. Трофимова старушка, больная и инвалид, ей нельзя было работать (на копке картофеля). Говорил о работе т. Каширского, который не организовал учебу (механизаторов). Говорил о плохой политико-массовой работе, имеются факты воровства, не работает дружина. Каширский В. Д.: Если сегодня говорить, то это жалоба первая, которая отражает жизнь совхоза. О подготовке к посевной – 68% имеем зяби, списанные хлеба не травили, а поэтому негде было пахать, одна причина. Хозяйство я не мог за это время понизить. А дело в том, что нет дружбы у народа, а директор и агроном малую дозу в это (внесли). Народ не хочет идти учиться в агротехкружок. Учебу проведем в виде семинарских занятий. Говорил, что лично регулировал машины, не боялся грязи. И говорил, что буду давить за плохое качество. Говорил, что т. Кондауров два раза привозил (себе) корма, а ни разу не выписал. Я мало занимаюсь агрономической работой. А вот секретарь парторганизации т. Смолин по электрослужбе мало что делает для очистки семян. О хлебе. 2000 га списано, со мной ездили (по полям) коммунисты, приезжало управление (сельского хозяйства) и проверяло. Задержание снега (проведено) на 2100 га, но ветра снег сдули. О семенах – 5815 ц. всего, 60% кондиционных. Будем проводить борьбу с овсюгом посевами ячменя. Среди механизаторов было безвластье. Сейчас вся власть у управляющего и ему надо налаживать порядок. Резню (скота) надо прекратить, о родстве – это кляуза. Ларионов (Решетняку) тоже не родня. Если будут распри, то работы не будет. Пушилин: Согласно письма – часть правда, а (часть) просто кляузы.

12

(У нас в совхозе) шепчутся, по зауглам говорят, а на собраниях боятся. А я как говорил, так и буду говорить, (потому что) дела можно решать на месте. Вот с родней – может, родня, а, может, и не родня. Вот насчет прирезки (скота). 186 голов свиней мы приняли, (из них) 18 голов прирезали, а остальные пошли сальные. А вот плохо ремонтируются машины, поэтому парк машинный и не работает. Нам надо обсуждать, как скот сохранить, как весну встретить. Талинелов: С этого письма нам нужно сплочение трудящихся, потому что таких склок у нас еще не было. Был хорош (в качестве директора совхоза) Собачкин, был хорош Веденов, а Решетняк еще лучше, (хотя у него) есть недостатки. Почему т. Кондауров за 30 лет выступил первый раз? Толковые речи надо говорить во-время, у нас на партсобраниях. На 2-ом отделении своевременно планируется наряд на работу, а почему на 1-ом отделении спят? О ремонте тракторов – сейчас механизаторы довольны инженером т. Черновым. Директор и инженер должны обеспечить запчасти и дисциплину. А дисциплина хромает, потому что нет дружбы. Васильев, электросварщик: Говорил, что в этом письме самая большая правда. Решетняка и раньше одергивали на партбюро в 62-м г. Он очень груб, а рабочий смотрит на руководителя. Нет плохих рабочих, а есть (плохие) директора. Люди увольняются, потому что жить нельзя. О родственниках отец Решетняка сам в цеху рассказывал, и скрывать нечего. Ларионов Ю.: Понравилось очень выступление т. Решетняка и т. Каширского. Надо было прямо признать, где виноваты, а где нет. Повинны мы, как учителя, так и специалисты в идейном воспитании народа. Партбюро не обращало внимание в работе с народом. Ну, хорошо, можно убрать Решетняка, но ведь дело-то надо поправлять. Насчет теса, толи и гвоздей – это мелочность, и как (Решетняк) мог (так) ошибиться? Решетняка надо наказывать, а почему мы обходим т. Мохрина, который нехорошо работал как управляющий. Скотник Елков заразился (от животных) лишаем, скот завшивлен, (в таких условиях) корм не поправит привес.

12

На партсобрании был директор треста Отмахов, давал наставления и директору, и специалистам. Тогда коммунисты договорились выступить, но не стали, и вот (поэтому дело) затянулось до сих пор. Условий для учителей нормальных нет, нет в торговле мяса и молока. Санин: У нас не было такого еще собрания. Правильно написано в жалобе. (Решетняк) подменил всех руководителей и сам распоряжался. Он подменил и Мохрина, а надо с руководителей спрашивать, а не подменять. Условий для учителей нет, продуктами не снабжают, учителя потому и не задерживаются. Семенов С. Г., зам директора треста: (Я) в партии с 1929 года, (а) на таких собраниях еще не был, впервые так остро критикуют директора. Обком КПСС с большим вниманием отнесся к разбору этой жалобы. Почему Решетняка так осуждают? Это не вчерашние ошибки, а система ошибок, (которые) трудно исправлять. Я глубоко убежден, что т. Решетняк – энергичный человек, желает работать в селе. Его знают как председателя колхоза. Но чем объяснить такое множество ошибок? Его не любят в совхозе, (потому что) он груб. Надо быть ближе к народу, надо идти в семьи, разъяснять. Надо спрашивать со специалистов, что сделано. А у вас ничего (этого) нет. Был недавно в Шиловском совхозе, (там) народ доволен. Видимо, т. Решетняк не любит советоваться с народом, с организациями, с подчиненными. (Вместе с тем, хочется сказать, что) т. Кандауров должен был выступить по-ленински, честно, не оскорблять личность. О гаражном деле. Залез (в карман государства) по уши, хотя можно было купить это все в торговых организациях. Авторитет (руководителя) зарабатывается горбом, авторитет т. Решетняка пал из-за ряда ошибок. Смолин, секретарь партийной организации совхоза: Это письмо написано, с одной стороны, может, и правильно. Надо его понять, чтобы не было трений. На пленуме в районе сказали, что 30% в совхозе семян. А когда (я) обратился к агроному Каширскому, чтобы проверить состояние семян, то он ответил – не буду перед вами отчитываться.

13

Журбенко М. Д.: В жалобе критика справедливая, но к специалистам мало критики, а о родстве надо было выяснить юридически и (собранию) доложить. Об откорме. 1963 г. (был) тяжелый, поэтому (имеем) понижение упитанности скота. Тощак осложняет дело, приходится прирезать (слабый) скот. Должного внимания к привесам не было, что сказалось на падеже молодняка и свиней. Директор написал прокурору отношение на мою виновность, передали отделение Журбенко Ю. Г. Акта о передаче нет от Мохрина, а Журбенко буквально влез в должность управляющего, и спросить о делах не с кого. Журбенко, как управляющего, никто не признает, в частности, бригадир Абрамов и другие. Все это и сказалось на дисциплине рабочих названного отделения. Нет согласованности в работе специалистов. Нет порядка в эксплуатации автомашин. Коллектив совхоза крепкий и со своими задачами справится, если не будет бесполезных решений. А то мы при Решетняке больше сплетнями занимаемся, (чем делом). Факты гонений и грубости у Решетняка есть. Факт оскорбления скотника Мих. Епанчинцева «паразитом» был, а это отражается на моральном облике рабочих. Если бы т. Решетняк меньше (поступал) так, так и работа шла бы лучше. Луговой Н. Т., уполномоченный милиции: 11 марта (выявлены украденные корма) у трех рабочих совхоза, теперь их надо привлекать к строгой ответственности. Епанчинцев Николай зерно наворовал с риги, работая мотористом. Гусева Елена (украла) 54 килограмма овсяных отходов. Говорит – никого нет, вот и уношу. Вихорев 41 кг. комбикорма запрятал в пригоне в ящик, в кладовке (обнаружены) мешки с овсом, 38 и 42 кг. Были и групповые хищения, но борьбы с этим мало. В этом 1-ом отделении 50 коммунистов и комсомольцев, а профилактической работы нет. Нет охраны семян на бригадах в ригах. Где специалисты, бригадиры? Прошу парторганизацию создать новую дружину, повысить бдительность по охране общественного порядка. Марченко: Тов. Решетняк не самокритичен, тов. Каширский тоже не самокритично выступил. У т. Решетняка много слов, но (к людям он) не любит прислушиваться, на партбюро уже ставился вопрос о неправильности его поведения.

13

Ковыршин: С Решетняком нам нельзя работать, (он) человек грубый, мстительный. Залез в кассу (совхоза), условий для рабочих в хозяйстве нет. Правильно написано в жалобе, что Решетняку тут места нет. Он гадит людям, потому народ и на собрания не идет, и в работе изъян. Быдалов: Кто правду любит? Свойство (родственные связи – Авт.) – это гнойник, оно запутало Решетняка, с парторганизацией он уже не считается. Свойство заменило ему кадровую работу. Если человек обратится к Решетняку, он всегда недоволен. Денисов, представитель обкома КПСС: По существу (факты, изложенные в письме в ЦК КПСС) подтверждаются, мы обязаны им верить. Коллектив здоровый, факты вскрыты правильно. Зачем т. Решетняк выставлял сейчас «успехи» по сравнению с 1961 г., а не по плановым показателям? Надо не зашифровывать недостатки, а вскрывать и принимать меры по их устранению. Как же главный агроном выполняет решения февральского Пленума ЦК КПСС, (если) не с одним докладом перед народом не выступил, поставил под угрозу срыва (сев) высокоурожайной кукурузы? Тов. Решетняк, почему кукурузные звенья не утверждены до сих пор? Вы относитесь спустя рукава к выполнению решений партии, это безответственное отношение. Вторым принципиальным вопросом (считаю) отсутствие идеологической работы с населением. Надо сделать выводы, особенно т. Решетняку, по работе с людьми, с отношением к рабочим. По поводу выступлений на собрании. Гл. ветврач Мельков отмолчался. Тов. Журбенко, не о машинах нужен разговор, а почему гидролизный метод (приготовления кормов) не применяете. (У вас) вместо привесов – отвес. (Я не понял), что вы сделали в борьбе за высокий привес. Стригущий лишай (у животных), заражаются скотники, а борьбы с ним нет. А виновен в этом в первую очередь т. Решетняк, потому что либерально относится к специалистам. Гл. инженер в совхозе опытный, а техника готовится плохо, (этот вопрос) до сих пор не обсужден на партсобрании. Критика (в адрес директора) правильная, (т. Решетняк, (вы) имеете взыскания, (да) и коммунисты покоя не дают. Но что же получается, как вам не стыдно

13

залезть в карман государству – взяли гвозди, толь. Из разговора с техничкой (я понял), что вы ее просто мурыжите, с бюллетеня не допустили старушку к работе. В 2-3 дня ее (необходимо) восстановить (на работе), (у вас) нет ни морального, ни юридического права на расправу с ней. И с другими рабочими (проявляете) грубость. Ушел 81 (рабочий), принято 71, а зачем? Нет логики. Это плохой стиль руководства. Два года назад условия (в хозяйстве) были хуже, а народ не уезжал. А при вас – массовые увольнения. Замечание в адрес партбюро, (которое) видело эти недостатки, но вопрос до сих пор не рассматривался. Вопрос с кражами. Прикрыть лазейки в расхищении соц(иалистической) собственности. Наладить контроль за исполнением своих решений. Это собрание должно стать поворотным в деятельности партийной организации, в выполнении задач, поставленных партией. Решетняк: Я прочувствовал все, что высказано. Это все правильно. Если меня оставят, то пусть это больше не будет ворошено. Нужна производительная спайка, а не копить груз (негатива). Поступило предложение: 1. Объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку члену КПСС Решетняку И. С.

2. Объявить выговор без занесения в личное дело (предложение т. Ларионова). За первое предложение голосовало 13 голосов, за второе 10. Постановление партийного собрания партийной организации Верх-Ирменского откормочного совхоза от 14 марта 1964 г. Обсудив письмо, поступившее из откормочного совхоза в ЦК КПСС, партийное собрание отмечает, что факты, изложенные в письме, в основном подтверждаются. Директор совхоза т. Решетняк работой специалистов хозяйства занимается слабо, не осуществляет за их деятельностью постоянного контроля. Зимовка скота проходит в крайне сложных условиях. Запасы кормов ограничены. Однако расходуются они нерационально. Зооветспециалисты не организовали гидролизное приготовление и дрожжевание грубых кормов. В рацион животных не вводятся ветки лиственных и хвойных

13

деревьев, травянистые кочки, мочевина. Главный зоотехник т. Мохрин, главный ветврач т. Мельков, специалисты и руководители отделений не обучают животноводов основам зооветеринарных знаний, с лекциями и докладами перед рабочими не выступают. Подготовка к весенним полевым работам идет неудовлетворительно. Из 45 тракторов отремонтировано на 14 марта 30. Выборочная проверка отремонтированных тракторов показала, что в ремонте есть серьезные дефекты: через штуцеры баков течет топливо, болты балансирных тележек не зашплинтованы, вместо соединительных пальцев рулевых тяг стоят болты и т. д. С серьезными дефектами выпущены из ремонта сцепки, лущильники, плуги. Прицепной инвентарь за тракторами не закреплен, эксплуатируется он на износ. Главный механик совхоза т. Чернов не осуществляет должного контроля за качеством ремонта техники. В хозяйстве имеется 2400 центнеров семян пшеницы. По данным контрольно-семенной лаборатории, 1200 центнеров некондиционны по чистоте, 800 центнеров имеют всхожесть только 80 процентов, влажность 1000 центнеров превышает 19 процентов. В совхоз требуется завести 6354 центнера семян зерновых, но к вывозке не приступали. Перегноя на поля вывезено только 5500 тонн, или по 3 тонны на гектар пропашных. Поля засорены овсюгом и др. сорняками, зябь вспахана на 62%. Главный агроном совхоза т. Каширский не организовал агрохимической учебы хлеборобов, не вступает перед трудящимися с докладами, лекциями и беседами. Все это говорит о том, что директор совхоза т. Решетняк и партийное бюро не предъявляют к специалистам сельского хозяйства необходимых требований. В совхозе наблюдается большая текучесть кадров ведущих профессий. Партийное собрание считает, что происходит это из-за отсутствия массово-политической работы с людьми, нормальных бытовых условий. Тов. Решетняк принял несколько семей из Доволенского района, где он работал сам. Все эти семьи обеспечены хорошими квартирами, а многие кадровые рабочие живут в плохих квартирах. Например, не было никакой нужды перевозить из Доволенского района семью шофера т. Шатлаускаса (так в оригинале – Авт.). Сейчас супруги Шатлаускены работают продавцами в магазине сельпо. Тов. Решетняк допускает грубость с рабочими.

13

Массово-политическая работа в совхозе запущена. Политическая учеба не организована, лекции и доклады читаются редко. В 1964 году выпущен один номер стенной газеты. Опыт передовых животноводов не обобщается и не распространяется. Чествования передовиков производства не практикуются. Учителя недостаточно участвуют в политиковоспитательной и культурно-массовой работе. Работники школ не бывают на фермах и в бригадах. Директор школы тов. Пятковский сам не занимается агитационной работой и не требует этого от учителей. Коллектив художественной самодеятельности не создан. Сельские магазины, расположенные на территории совхоза, не торгуют никакой литературой. Ассортиментный минимум товаров не выдержан. В магазине на центральной усадьбе товары разложены и развешены как попало. Партийное бюро не вникает в работу магазинов. Материалы декабрьского и февральского Пленумов ЦК КПСС рабочим совхоза не разъясняются. Все это говорит о том, что партийное бюро и руководство совхоза слабо занимаются организационной и воспитательной работой среди коллектива. Партийное бюро и дирекция совхоза безответственно отнеслись к месячнику комплексной подготовки к весне, провалили его. Партийное собрание п о с т а н о в л я е т: 1. За неудовлетворительную организацию зимовки скота, за допущенный падеж, игнорирование передовых методов ведения животноводства, за провал месячника подготовки к весне, грубость с рабочими, отсутствие воспитательной работы в коллективе объявить коммунисту тов. Решетняку И. С. строгий выговор с занесением в учетную карточку.

2. Потребовать от партийного бюро, директора и специалистов совхоза немедленно организовать гидролизное приготовление и дрожжевание кормов, введение в рацион животных веточного корма, кочки и мочевины; немедленно организовать зооветеринарную и агрохимическую учебу среди животноводов и полеводов.

3. Не позднее 20 марта начать цикл лекций по разъяснению трудящимся материалов декабрьского и февральского Пленумов ЦК КПСС, привлечь для этого руководителей, специалистов совхоза и местную интеллигенцию.

4. До 1 апреля завершить комплексную подготовку к

13

весенним полевым работам. 20-21 и 30-31 марта провести взаимопроверки готовности отделений к весне.

5. На заседаниях партийного бюро и партийных собраниях систематически заслушивать руководителей агитколлективов, секретарей комсомольских организаций, председателей местных комитетов, редакторов стенных газет о их работе. Всю идеологическую работу направить на решение задач, стоящих перед совхозом, на повышение идейного уровня трудящихся.

6. Обязать партийное бюро, рабочий комитет и комитет комсомола резко улучшить воспитательную работу в коллективе, широко развернуть действенное соревнование животноводов и полеводов, немедленно начать работу по массовому вовлечению трудящихся в соревнование за коммунистический труд и быт. ГАНО, Ф. П-11555, Оп.1, д. 13, л. 28-49 Стиль и орфография документа сохранены.

10. Из дорожного дневника ученицы 10 Ордынской средней школы Людмилы Воротниковой

класса

7 июля 1965 года. Сегодня мы идем на Красную площадь к Ленину. Очередь движется медленно, но безостановочно. Иностранные делегации пропускают к Мавзолею первыми. Они пребывают в Москву с разных концов света, чтобы воочию убедиться не только в существовании первого в мире социалистического государства, но и взглянуть на его основателя, великого Ленина. В очереди люди разных возрастов и национальностей. Очередь в два человека. Мы идем в паре с Зиной Анкиной. Впереди нас старушка, наверное, приехавшая в Москву в гости к сыну или дочери откуда-нибудь с Украины. Часть ее жизни проходила при живом Ильиче и вот она, наверное, в первый раз идет взглянуть на того, кто дал ей счастливую жизнь и безоблачную старость. Минуя часовых, мы очутились в Мавзолее. Волнение достигает предела. Трудно выразить словами чувства, которыми мы жили в эти минуты. Черты Ильича… Они знакомы нам с детских лет по фотографиям, портретам художников. И вот сейчас, глядя на озаренное невидимым светом лицо Ленина, снова и снова убеждаешься, как прост и вместе с тем гениален

13

был этот человек. Память запечатлевает до малейших подробностей черты Ильича, детали одежды, позу. В голове – мысли и мысли. Наверное, нет таких людей, у которых перед саркофагом Ленина не возникло бы чувство огромной благодарности к вождю за то, что он указал народам верный путь к счастью и свободе. Образ Ильича будет вечно жить в сердцах всех людей. И мы очень горды тем, что живем и учимся под знаменем Ленина. Личный архив автора.

11. Говорит Иван Васильевич Полехин (село Новый Шарап) В нынешнем году я окончил Ордынское СПТУ-17 и получил права тракториста-машиниста. Учиться было очень трудно, так как образования у меня всего три класса. А изучать надо было сельскохозяйственную технику, агрономию, передовую технологию, правила уличного движения, слесарное дело. Порой было так трудно, что впору завязывай глаза и сбегай. Но тут мне здорово помогли наши преподаватели, которые, не считаясь со временем, оставались со мной после уроков и объясняли непонятный материал. Не оставляли меня в беде и товарищи из 16-й группы, где я учился. У меня нет слов выразить сердечную благодарность всем, кто помогал мне овладеть специальностью. Особенно большое спасибо директору училища Борису Павловичу Бортникову, преподавателям и мастерам Ивану Васильевичу Гридчину, Николаю Яковлевичу Терехову, Геннадию Ивановичу Кольякову, Георгию Максимовичу Кудюрову, Галине Павловне Горбуновой, Максиму Семеновичу Кузнецову, секретарю нашей комсомольской организации Виктору Коршикову, моим друзьям Николаю Чернову и Николаю Болгову. Спасибо вам, дорогие товарищи! Даю слово не уронить чести учащегося, не опозорить родное училище. Эта специальность для меня была давнишней мечтой. Я помню слова своего отца, когда он в 1941 году уходил на фронт. Мне было тогда семь лет. Отец сказал: «Сынок, я на танке буду громить врагов, а погибну, займи мое место, будь хлеборобом».

13

Отец был трактористом. До 1944 года он очищал родную землю от фашистов и пал смертью храбрых. Он сгорел в танке, но не сдался врагу. Я хорошо помню его завещание. Моя мечта осуществилась, я исполнил желание отца. Потому что хорошие люди помогали мне. Ленинский призыв. - № 138 от 19 ноября 1965 г.

13

Источники и литература 1. Вадим Эрлихман. Этюд в черно–белых тонах. Что пишут о Хрущеве и его времени. Родина, № 3, 2004, стр. 38.

2. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 693, л. 30 – 42.

3. А. И. Колесников. Записки молодого агронома., Ордынское, 2007, стр.

181.

4. Ленинская трибуна. - № 134 от 12 ноября 1961 г.

5. Ленинская трибуна. - № 133 от 7 ноября 1956 г. О Ф. Д. Пашенцевой см.: Ордынская газета. - № 80 от 4 июля 1997 г.

6. Ленинская трибуна. - № 20 от 11 февраля 1961 г; ГАНО, ф. 110, оп. 1, д.

711, л. 14.

7. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 29, л. 5; ф. 110, оп. 1, д. 793, л. 8.

8. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 784, л. 162.

9. Ленинская трибуна. - № 110 от 11 сентября 1956 г.

10. Ленинская трибуна. - № 117 от 10 октября 1957 г.

11. Ленинская трибуна. - № 44 от 14 апреля 1961 г.

12. Ленинская трибуна. - № 45 от 16 апреля 1961 г.

13. Ленинская трибуна. - № 46 от 19 апреля 1961 г.

14. История крестьянства Сибири. Крестьянство Сибири в период упрочения и развития социализма. Издательство «Наука», Новосибирск, 1985, стр. 277.

15. Ленинская трибуна. - № 128 от 23 ноября 1958 г.

16. Ленинская трибуна. - № 7 от 20 января 1951 г.

17. Ленинская трибуна - № 30 от 9 марта 1956г.

18. Ленинская трибуна. - № 82 от 11 июля 1956 г.

19. Ленинская трибуна. - № 15 от 3 февраля 1956 г.

20. Ленинская трибуна. - № 18 от 10 февраля 1956 г.

21. Ленинская трибуна. - № 128 от 23 ноября 1958 г.

22. Ленинская трибуна. - № 2 от 6 января 1961 г.

23. Ленинская трибуна. - № 64 от 30 мая 1956 г.

24. Ленинская трибуна. - № 146 от 9 декабря 1956 г.

25. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 14.

26. Ленинская трибуна. - № 14 от 3 февраля 1957 г.

27. Советы депутатов Новосибирской области. 1937 – 1987 годы., Новосибирск, 1997, стр. 201 – 202.

28. Новосибирская губерния – Новосибирская область. 1921 – 2000. Хроника. Документы., Новосибирск, 2001, стр. 190.

29. Ордынская газета. - № 127 от 22 октября 1997 г.

30. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 199 – 200.

31. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 223, л. 120.

32. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 246, л. 91.

33. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 222, л. 122 – 123.

34. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 806, л. 11.

35. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 223, л. 318.

13

36. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 199.

37. О. М. Лыков. Звезда над Обью. Новосибирское книжное издательство, 2006, стр. 318 – 319.

38. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 687, л. 53.

39. Ленинская трибуна. - № 145 от 7 ноября 1956 г.

40. Ленинская трибуна. - № 100 от 22 августа 1956 г.

41. Ленинская трибуна. - № 3 от 6 января 1956 г.

42. Ленинская трибуна. - № 40 от 5 апреля 1957 г.

43. Ленинская трибуна. - № 127 от 30 октября 1957 г.

44. Ленинская трибуна. - № 34 от 21 марта 1958 г.

45. Ленинская трибуна. - № 32 от 19 марта 1958 г.

46. Ленинская трибуна. - № 123 от 15 октября 1961 г. Подключение хозяйств и населенных пунктов к «государственным электролиниям» растянулось на довольно значительный срок. Например, совхозы «Алеусский», «Пролетарский» и село Спирино подключились к ним в 1967 году. По оценке Ордынского РК КПСС, район «стал районом сплошной электрификации» только в 1968 году». (ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 918, л. 5). Т. е. спустя три года после создания единого энергетического кольца Западной и Восточной Сибири. Парадоксально, но – факт.

47. Советская Сибирь. - № 58 от 10 марта 1955 г.

48. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 687, л. 52.

49. Ленинская трибуна. - № 106 от 5 сентября 1956 г.

50. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 706, л. 53.

51. Ленинская трибуна. - № 24 от 24 февраля 1956 г.; № 1 от 4 января 1957 г.; № 19 от 15 февраля 1957 г.; № 21 от 20 февраля 1957 г.

52. Ленинская трибуна. - № 41 от 28 ноября 1956 г.

53. Ленинская трибуна. - № 127 от 30 октября 1957 г.

54. Ленинская трибуна. - № 32 от 16 марта 1957 г.

55. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 255, л. 8 – 9.

56. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 231, л. 5.

57. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 75.

58. Ленинская трибуна. - № 90 от 29 июля 1956 г.

59. И. Я. Овчаренко. Проблемы жизни (экономические, социальные, технологические), Новосибирск, 1999, стр. 27 – 28. Для тех, кто заинтересуется биографией И. Я. Овчаренко, назовем еще одну книгу, написанную им в соавторстве: И. Я. Овчаренко, П. П. Чернов. Хозрасчет в колхозе., Западно-Сибирское книжное издательство, Новосибирск, 1971.

60. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 706, л. 25.

61. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 58.

62. История крестьянства Сибири. Крестьянство Сибири в период упрочения и развития социализма, стр. 279.

63. Ленинская трибуна. - № 31 от 14 марта 1957 г.

64. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 725, л. 30.

65. Советская Сибирь. - № 112 от 9 мая 1958 г.

66. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 18; д. 727, л. 58, 17

14

67. там же, л. 17 68. История крестьянства Сибири. Крестьянство Сибири в период упрочения и развития социализма, стр. 279.

69. И. К. Беляев. Социалистическая индустриализация Западной Сибири., Новосибирское книжное издательство, 1958, стр.224.

70. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 763, л. 75; д. 806, л. 19.

71. Ленинская трибуна. - № 3 от 8 января 1961 г.

72. Ленинская трибуна. - № 76 от 22 июня 1956 г.

73. Н. С. Тонаевская. Рабочие совхозов Западной Сибири. 1959 – 1965. Издательство «Наука», Сибирское отделение, Новосибирск, 1978, стр. 158 – 159.

74. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 229, л.11.

75. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 712, л. 43.

76. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 729, л. 18.

77. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 52.

78. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 72.

79. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 833, л. 58.; Ленинский призыв. - № 24 от 2 февраля 1989 г.

80. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 68.

81. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 766, л. 164.

82. Наш адрес – колхоз «Большевик». Сборник. Западно–Сибирское книжное издательство, Новосибирск, 1980, стр. 61 – 62.

83. Рудольф Пихоя. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны.1945 – 1985., Издательство «АСТ Русь – Олимп Астрель», Москва, 2007, стр. 475.

84. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 766, л. 164.; ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 426, л. 174.

85. Ленинская трибуна. - № 11 от 24 января 1965 г. Спустя пять лет после окончания хрущевского десятилетия, в 1969 году уровень механизации в «Большевике», наивысший по району, выглядел следующим образом: доение механизировано на 100%, поение и навозоудаление – на 86%, из шести коровников полностью механизированы четыре. (ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 918, л. 6) 86. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 833, л. 25.

87. И. Я. Овчаренко. Проблемы жизни, стр. 77.

88. Александр Лапшин. Записки доктора молчаливых пациентов. Сибвнешторгиздат, Новосибирск, 1998, стр. 129.

89. Ленинская трибуна. - № 23 от 24 апреля 1963 г.

90. И. Я. Овчаренко. Проблемы жизни, стр. 78 – 79. О Г. П. Мазине см. также: Ленинский призыв. – № 67 от 8 июня 1966 г.

91. Ленинская трибуна. - № 102 от 26 августа 1956 г.

92. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 745, л. 2.

93. Ленинская трибуна. - № 48 от 26 апреля 1957 г; № 54 от 12 мая 1957 г.

94. Ленинская трибуна. - № 48 от 26 апреля 1957 г.

95. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 222, л. 3.

96. Ленинская трибуна. - № 48 от 26 апреля 1957 г.; С. Н. Андреенков. Аграрные преобразования в Западной Сибири, Новосибирск, 2007, стр. 148.

14

97. Ленинская трибуна. - № 139 от 23 ноября 1956 г.

98. Подсчитано по: ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 134; ГАНО, ф. 110, оп. 1, д.

744, л. 61; д. 793, л. 8, д. 805, л. 51.

99. Ленинская трибуна. - № 121 от 11 сентября 1961 г.

100. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 29, л. 22.

101. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 29, л. 9.

102. А. С. Ахиезер. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Том 1. От прошлого к будущему. Издание 2-е, переработанное и дополненное. Издательство «Сибирский хронограф», Новосибирск, 1997, стр. 566 103. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 4.

104. Там же, л. 62 – 63.

105. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 64 – 65.

106. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 9.

107. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 763, л. 11.

108. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 4; личный архив автора.

109. Ленинский призыв. - № 84 от 19 июля 1961 г.

110. Советская Сибирь. - № 41 от 18 февраля 1955 г.

111. Народное хозяйство Новосибирской области и города Новосибирска. Статистический сборник. – Новосибирское книжное издательство, 1957, стр.

79, 82.

112. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 689, л. 29.

113. Ленинская трибуна. - № 69 от 26 июня 1956 г.

114. Ленинская трибуна. - № 76 от 26 июля 1956 г.

115. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 108.

116. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 703, л. 84.

117. Там же, л. 85.

118. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 784, л. 5.

119. Н. С. Тонаевская. Рабочие совхозов Западной Сибири. 1959 – 1965., стр. 20.

120.ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 689, л. 29.

121. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 703, л. 44.

122. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 9.

123. Там же, л. 10.

124. Родина., 2008 г., № 1, стр. 107. Николай Черкашин. Чрезвычайные происшествия на советском флоте., Издательство «Вече», Москва, 2009, стр.31. См. также о наиболее громких аферах хрущевского времени: Рудольф Пихоя. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны., стр. 375 - 379.

125. Александр Лапшин. Записки доктора молчаливых пациентов., Сибвнешторгиздат, Новосибирск, 1993, стр. 93.

126. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 745, л. 54, 55, 57, 61.

127. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 4.

128. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 76.

129. И. Я. Овчаренко. Проблемы жизни, стр. 65.

14

130. Там же, стр. 66. Не менее выразительная характеристика А. А. Прохорова дана в книге главного ветеринарного врача района, а потом и области, А. И. Лапшина, посвятившего личности первого секретаря Ордынского райкома партии отдельную главу, которая так и называется – «Александр Андреевич Прохоров». См.: А. И. Лапшин. Мои ступени жизни (Записки доктора бессловесных пациентов). – Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭА», 1999, стр. 122-127.

131. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 745, л. 6.

132. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 687, л. 52; д. 744, л. 38; д. 793, л. 16.

133. Наш адрес – колхоз «Большевик», стр. 58 – 59.

134. Ленинская трибуна. - № 40 от 4 апреля 1958 г.

135. Советская Сибирь. - № 288 от 3 декабря 1957 г.

136. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 59.

137. Н. С. Тонаевская. Рабочие совхозов Западной Сибири, стр. 17.

138. А. И. Микоян. Так было. Издательство «Вагирус», Москва, стр. 597.

139. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 65.

140. История Сибири с древнейших времен до наших дней в пяти томах. Том пятый. Издательство «Наука», Ленинградское отделение, Ленинград, 1969, стр. 362.

141. А. И. Микоян. Так было, стр. 597.

142. Очерки по истории крестьянского двора и семьи в Западной Сибири. Конец 1920-х – 1980-е годы, Новосибирск, 2000, стр. 115.

143. А. Г. Клещев. Сквозь времена. – Кострома, 2012, стр. 53.

144. Очерки по истории крестьянского двора и семьи в Западной Сибири, стр. 115.

145. Рудольф Пихоя. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны, стр.

381.

146. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 783, л. 21.

147. Ленинский призыв. - № 11 от 24 января 1965 г.

148. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 8, л. 117.

149. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 182.

150. Ленинский призыв. - № 91 от 4 августа 1961 г.

151. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 70.

152. Ленинский призыв. - № 116 от 27 сентября 1973 г.

153. Ленинский призыв. - № 71 от 18 июня 1961 г.

154. Ленинский призыв. - № 107 от 8 сентября 1961 г.

155. Ленинская трибуна. - № 131 от 2 ноября 1956 г.

156. Лев Лурье, Ирина Малярова. 1956 год. Середина века. Издательский Дом «Нева», Санкт – Петербург – Москва, 2007, стр. 347; Берега. Молодежно – публицистическая газета р. п. Ордынское, № 3, май 2008, стр. 3.

157. О. М. Лыков. Звезда над Обью, стр. 349 – 350.

158. Лев Лурье, Ирина Малярова. 1956 год, стр. 20.

159. Ленинская трибуна. - № 109 от 7 ноября 1963 г.

160. Ленинская трибуна. - № 53 от 10 мая 1957 г.

161. Ленинская трибуна. - № 90 от 4 августа 1957 г.

14

162. Ленинская трибуна. - № 48 от 20 апреля 1958 г.

163. Ленинская трибуна. - № 97 от 25 июля 1958 г.

164. Ленинский призыв. - № 30 от 10 марта 1965 г.; № 38 от 1 апреля 1966 г.

165. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 706, л. 24.

166. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 222, л. 237.

167. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 148.

168. Ленинская трибуна. - № 38 от 30 марта 1958 г.

169. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 245, л. 140, 212; Ленинская трибуна. - № 17 от 8 февраля 1956 г.

170. Ленинская трибуна. - № 68 от 8 июня 1956 г.

171. Ленинский призыв. - № 30 от 10 марта 1965 г.

172. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 207, л. 208.

173. Ленинский призыв. - № 45 от 11 апреля 1961 г.

174. Ленинская трибуна. - № 37 от 28 марта 1958 г.

175. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 4.

176. Ленинская трибуна. - № 8 от 11 января 1956 г.; № 20 от 25 марта 1956 г.

177. Ленинская трибуна. - № 59 от 18 мая 1956 г.

178. Ленинская трибуна. - № 129 от 28 октября 1956 г.

179. Ленинская трибуна. - № 32 от 16 марта 1958 г.

180. Ленинский призыв. - № 129 от 29 октября 1965 г.

181. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 235, л. 200.

182. М. С. Петренко. Усиление деструктивных тенденций в обществе в 1950-е годы: Западносибирский вариант. Моя Сибирь. Вопросы региональной истории и исторического образования. Сборник научных трудов Новосибирского государственного педагогического университета, Новосибирск, 2002, стр. 105.

183. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 812, л. 114.

184. ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 235, л. 203.

185. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 763, л. 95 – 96.

186. Наша малая Родина. Хрестоматия по истории Новосибирской области.

1921 – 1991. – Новосибирск, 1997, стр. 489.

187. Ленинская трибуна. - № 41 от 7 апреля 1957 г.

188. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 727, л. 72.

189. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 806, л. 30.

190. Ленинская трибуна. - № 152 от 23 декабря 1956 г.

191. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 765, л. 74.

192. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 785, л. 125.

193. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 744, л. 83; д. 833, л. 26.

194. М. С. Петренко. Усиление деструктивных тенденций в обществе в 1950-е годы, стр. 106.

195. Ленинская трибуна. - № 12 от 30 января 1957 г.

196. Ленинская трибуна. - № 14 от 3 февраля 1957 г.

197. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 805, л. 18.

198. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 687, л. 80.; ГАОР, ф. 30, оп. 1, д. 426, л. 56.

14

199. ГАНО, ф. 110, оп. 1, д. 703, л. 90, 95; д. 787, л. 21; д. 805, л. 18, 26.

200. Партийное руководство Советами Сибири в период строительства и совершенствования социализма. Межвузовский сборник научных трудов, Новосибирск, 1988, стр. 85.

201. Ю. В. Емельянов. Хрущев. Смутьян в Кремле, Издательство «Вече», Москва, 2005, стр. 315 – 316.

202. И. М. Савицкий. Радиационная обстановка в Новосибирской области в связи с испытанием ядерного оружия в годы «холодной войны». Новосибирская область: история и современность. Материалы научнопрактической конференции. Часть 2, Новосибирск, 2012, стр.15-20.

203. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 1, л. 18.

204. О Семенове А. И. см.: Ордынская газета. - № 15 от 3 февраля 1999 г.

205. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 10, л. 19.

206. Владимир Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева., Издательство «Книжная палата», Москва, 1991, стр. 163.

207. Александр Шевякин. Заказное убийство СССР. Подлинная история катастрофы. «Яуза» «Эксмо», Москва, 2011, стр. 18.

208. ГАНО, ф. 993, оп. 1, д. 35, л.6.

209. ГАНО, ф. 993, оп. 1 д. 35. л. 7.