1.Древность и средневековье Бывают края, что недвижны веками, Зарывшись во мглу да мох. Но есть и такие, где каждый камень Гудит голосами эпох, Где и версты по горам не проехать, Не обогнуть мыс, Чтоб скальная надпись иль древнее эхо Не пробуждали мысль, Чтобы, пройдя сквозь туманы столетий, Яснее дня становясь, Вдруг величайшая тайна на свете Не окликала вас. Илья Сельвинский.
В далеком 16 веке безымянный русский летописец,
которому мы обязаны рассказом о походе в Сибирь дружины Ермака, написанном со слов участника похода Черкаса Александрова, вдруг неожиданно задумался над вопросом, который и до него, и после будут не раз задавать себе историки кто же жил в Сибири до прихода сюда русских, до татар Кучума, так сказать, изначально? Предприняв определенные исторические изыскания, летописец вынужден был признаться: « А прежде того живяще ту по всей Сибирской земле, а како нарицащеся, тоги испытати невозможно: в памяти никому не вниде, ни писания обретох». (1) Что означало: да, жили в Сибири и раньше, но кто именно, выяснить невозможно, никто не помнит, а письменных свидетельств я не нашел. Между тем, такое письменное свидетельство к тому времени уже существовало. Создано оно было где-то в последней четверти 15 века и называлось «О человецех незнаемых в Восточной стране». Однако попади это первое русское описание коренного населения Сибири в руки нашего летописца, оно вряд ли смогло ему помочь, скорее наоборот. Вот что рассказывалось в нем о народах Сибири со слов русских землепроходцев, охотников и торговцев, первыми побывавшими в той самой «Восточной стране», в которой мы сегодня живем: «…А в той стране иная самоедь такова ж… Леть месяц живут в море. А на сусе (суше – Авт.) не живут того ради, занеж тело на них трескается и они месяцвъ воде лежат, а на берег не смеют вылести. В той же стране есть иная самоедь. По пуп люди мохнаты до долу, а от пупа въ верх яко ж и прочии человеци. В той же стране иная самоедь. Въверх рты на темени, а не говорят. А коли ядят, и они крошат мясо или рыбу, то кладут под колпак или под шапку, и как почнут ясти, то они плечами движут вверхъ и вниз. В той же стране есть иная самоедь. Якож и прочии человеци. На зими умирают на два месяца. Умирают тако, как где кторого застанет въ те месяцы, то там и сядет. А у него из носа вода изойдет как от потока да примерзнет к земли. И кто человека иныя земли неведанием поток тот 1
отразит у него и спохнет с места, и он умрет, то уже не оживет. А не сопхнут с места, той оживет. А иные оживают, как солнце на лето вернется. Тако всыкий год оживают и умирают… В той же стране иная самоедь. По обычаю человеци, но без глаз. Ръты у них межи плечми. А очи в грудех. А ядъ их головы олении сырые. А коли им ясти и они головы олении возметывают себе врот на плечи и на другый день кости измещутъ из себя тудаж, а не говорят». (2) Давайте воздадим должное нашему летописцу, известному среди историков под условным обозначением «Погодинский летописец», с которым мы еще встретимся на этих страницах, как и с упомянутым выше Черкасом Александровым: если он и не докопался в своих архивах до подобных небылиц, то, говоря современным языком, сумел сформулировать проблему, над решением которой с 18 века и по настоящий день продолжают работать сибирские, российские да и зарубежные историки. Действительно, ведь если кто-то «прежде живящее ту», так кто же именно? И с какого времени «живящее»? Ответ на этот вопрос сегодня может дать только археология. А именно – археология Сибири, точнее, та ее часть, которая именуется археологией Новосибирской области. Это очень молодая наука – все важнейшие открытия здесь сделаны примерно за последние пятьдесят лет, что для любой отрасли научного знания, а тем более для археологии, вообще не срок. Однако если говорить о ней коротко, то это – предмет настолько же увлекательный и захватывающий, настолько и необъятный по объему уже накопленного материала. Добавим с сожалением – обыкновенному человеку, как правило, совершенно неизвестный, не правда ли? Популярных работ здесь практически нет, кроме книг А. П. Окладникова, В. Е. Ларичева и Т. Н. Троицкой, а научные труды сибирских археологов, изданные сравнительно небольшими тиражами, широкому читателю совершенно неизвестны. Для того, чтобы ввести читателей в курс дела, отметим, что все вышесказанное можно в полной мере отнести к археологии Новосибирской области, предмету весьма обширному как по своим хронологическим рамкам, так и по уже накопленной и осмысленной фактологии. Если к 1980 году в Новосибирской области были открыты 800 археологических памятников, то уже к 1996 году было учтено порядка 1120 различных археологических объектов. И это, разумеется, далеко не предел. Наше повествование, ограниченное географическими рамками отдельно взятого района, будут интересовать, в основном, только те археологические памятники, которые могут найти нам ответ на вопрос, сформулированный «Погодинским летописцем» - кто были те люди, которые первыми поселились на территории Ордынского района, откуда они пришли, и когда это произошло? Чтобы разобраться во всем этом, нам придется для начала ознакомиться с проблемой появления человека в Сибири, правда, предельно коротко. 2
Великий советский археолог, патриарх сибирской археологии, академик Алексей Павлович Окладников, посвятивший этой проблеме большую часть своей жизни, считал, что человек пришел в Сибирь тремя возможным путями. Первый из них начинался в Средней Азии и проходил через Алтай, второй пролегал из Юго-Восточной Азии через территорию Китая и Монголии, третий, самый поздний, проходил из Европы через Урал. Долгое время считалось, что человек появился в Сибири 20-30 тысяч лет тому назад, в самом конце ледникового периода, причем это был человек современного типа и облика – хомо сапиенс или человек разумный. И вот в 1961 году А.П. Окладниковым было сделано открытие, буквально перевернувшее до основания это традиционное представление. На окраине города Горно-Алтайска, на холме у речки Улалинки им была обнаружена стоянка первобытных людей, и, самое главное, более 600 орудий труда ее обитателей, несущих по оценке А.П. Окладникова, на себе признаки, «свойственные самому началу человеческой истории». (3) Эти орудия труда представляли собой обыкновенные крупные гальки, грубо оббитые несколькими ударами камня о камень, и, тем самым, заостренные, на треть с одной, реже с двух сторон. В первом томе академической «Истории Сибири», изданном в 1968 году, об этих находках сказано следующее: «…обработку гальки явно производила столь же мощная, как и неискусная рука-лапа». (4) Сколько тысячелетий назад изготовлены эти галечные рубила, ученые спорят до сих пор. По мнению одних, это произошло 120 – 150 тысяч лет назад. По мнению их оппонентов, к которым принадлежал и сам академик Окладников – примерно 300 – 500 тысяч лет назад, если еще не раньше. А это время уже не человека современного типа, хомо сапиенса или человека разумного, а время его далекого первобытного предка, хомо хабилиса или человека умелого. К чему все эти детали? Во-первых, для общей культуры, а во-вторых, для того, чтобы осознать первый фундаментальный постулат истории Сибири – если она не колыбель человечества, то наверняка его детский сад, наряду с Африкой, Европой и Юго-Восточной Азией. Самая древняя стоянка первобытного человека на территории Новосибирской области была открыта в 1967 году все тем же А. П. Окладниковым в Каргатском районе у села Озерки. В археологической литературе она известна под названием Волчья Грива. Это стоянка охотников на мамонтов, оставивших после своих пиров гигантскую груду всевозможных костей, включая кости восьми мамонтов, множества бизонов, диких лошадей и волков. Возраст этой стоянки времен палеолита или древнего каменного века составляет 14 тысяч лет. Самая древняя стоянка первобытного человека не территории Ордынского района значительно моложе Волчьей Гривы. В литературе по археологии Новосибирской области она известна как Ордынское-1 и датируется временем неолита или нового каменного века. Это время потепления 3
климата, таяния ледников, время исчезновения мамонтов, время рыболовства и охоты, изобретения лука и стрел, приручения собаки, время изготовления первых глиняных сосудов и шлифованных каменных топоров. Хронологически это – 4-3 тысячелетие до нашей эры. Именно тогда и ступила нога человека на нашу ордынскую землю. Запредельная временная даль. Самое начало начал. По крайней мере, для настоящей хроники, которая, собственно, и начинается именно с этой временной точки. История открытия Ордынского-1 стоит того, чтобы рассказать подробнее о человеке, который первым сделал чрезвычайно много для того, чтобы ордынская земля открыла науке и человеку свои тысячелетние тайны. В 1952 году в Новосибирскую область была направлена из Ленинграда археологическая экспедиция, которой надлежало в самые сжатые сроки произвести изучение территории, подлежащей в будущем затоплению при пуске Новосибирской ГЭС. Ее руководителем был назначен профессор Михаил Петрович Грязнов, работавший в Ленинградском отделении Института археологии Академии наук СССР. Вот что пишет об этом замечательном ученом, которого можно с полным основанием считать отцом ордынской археологии знаменитый сибирский археолог В. И. Молодин: «Грязнов Михаил Петрович – доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РСФСР, выдающийся советский ученый. Занимался преимущественно проблемами бронзового и железного веков Центральной Азии и Южной Сибири. Автор ряда крупных исследований по вопросам археологии и первобытного искусства. Известен как блестящий полевик. Автор большого количества статей и книг». (5) Блестящим полевиком считается среди коллег на редкость удачливый и результативный полевой археолог, открытия которого при жизни становятся сенсацией, а труды – классикой науки. Именно таким человеком и был Михаил Грязнов, благодаря которому Ордынское и Ордынский район вошли в историю сибирской археологии. Судите сами – за это короткое время им были открыты в Новосибирской области 74 археологических памятника каменного, бронзового и железного веков, в том числе 55 из них на территории нашего района, включая древнейший из них – Ордынское-1. Раскопки этого памятника, представлявшего собой большой курганный могильник, продолжались с 1953 по 1954 год и дали интереснейшие результаты. М.П. Грязнов раскопал в устье реки Орды, там, где сейчас находится вход в Ордынский залив, территорию общей площадью в 10 тысяч квадратных метров, ныне находящуюся на дне Обского водохранилища. В результате затопления, раскопок и постоянного размывания берегов Оби и Орды этот археологический памятник давно не существует. Но посетить сегодня колыбель древнейшей Ордынской цивилизации может запросто 4
каждый желающий. Нет ничего проще, тем более, что многие из читателей не раз уже бывали на том самом месте, совершенно не подозревая об этом. Знаете место паромной переправы в Ордынском? Это, пожалуй, сегодня все, что осталось от территории курганного могильника Ордынское-1. В одной из работ Т. Н. Троицкой, посвященной этому археологическому памятнику, дается следующая привязка его к окрестностям Ордынского. «Могильник Ордынское-1, - пишет она, - расположен на левом берегу Обского моря у входа в Ордынский залив. Оставшиеся курганы находятся на краю высокого обрыва. Все они имеют следы ограбления. Береговая линия подмывается водой и курганы постепенно разрушаются». (6) Результаты раскопок показали, что это место было на редкость привлекательным для древнейшего населения на протяжении очень длительного времени. Здесь был обнаружен целый комплекс памятников, относящихся к семи археологическим периодам, начиная с неолита и кончая эпохами бронзы и железа. Проще говоря, первые жители нашего района, придя в устье Орды, сразу же осели здесь всерьез и надолго, начиная с каменного века. М. П. Грязнов вел раскопки западной и восточной части этого комплекса по левому берегу реки Орды. Здесь он успел раскопать 10 курганов, относящихся к эпохе неолита в которых обнаружил останки древнейших жителей нашего района. Давайте познакомимся с описанием только одного из таких захоронений: «Погребение, возможно, было парным, так как в осыпи у обрыва были найдены кости человека. Размеры сохранившейся части могильной ямы 1,8 на 1,2 на 0,57 м. Скелет лежал на спине в вытянутом положении, головой на северо-восток. Верхняя часть его присыпана углями, толщина присыпки составляет 19 см. Слева от черепа находится сосуд. У правой руки погребенного лежат 6 отщепов из низкокачественного цветного кремния и сланца, ножевидные пластины, обработанные по спинке грубой ретушью. У левой руки обнаружены два отщепа из того же материала. В области таза найдены четыре зуба медведя». (7) Вот такой предстала глазам ленинградских археологов могила «первого ордынца», точнее, праордынца - охотника, погребенного вместе со своими нехитрыми каменными орудиями охоты и скудным имуществом. То, что он и его товарищи занимались в устье Орды главным образом охотой, свидетельствовали остатки костей диких животных, в частности, многочисленные кости лосей, обнаруженные при раскопках Ордынского – 1. Древнейшие обитатели устья Орды уже умели изготавливать простейшую керамику, остатки которой позволяют судить, что это были шаровидные плоскодонные и остродонные сосуды, украшенные так называемым гребенчатым орнаментом. Такой орнамент наносился на сырую глину штампом в виде деревянной примитивной гребенки, после чего сосуды обжигались на огне. В другом неолитическом захоронении М.П. Грязнов обнаружил скелеты взрослого мужчины и ребенка, кремневый наконечник копья и череп лебедя. 5
То, что этот череп оказался в могиле не случайно, свидетельствовала и другая, сегодня известная всем сибирским археологам находка, сделанная при раскопках Ордынского-1 - изображение головы птицы с длинным массивным клювом, предположительно тоже лебедя. Это изображение из кости, отмечает такой крупный знаток древнейшего искусства Сибири, как уже упоминавшийся выше В.И. Молодин, выполнена объемно и реалистично, хотя и довольно схематично. Возможно, предполагает ученый, эта фигурка, выточенная из кости, была навершием жезла местного шамана времен неолита, так как культ птиц (лебедей и воронов) долго держался в обрядовой практике коренного населения Западной Сибири. (8) По предположениям ученых, находка свидетельствует о наличии у неолитических обитателей Ордынского – 1 примитивной формы религии – культа предка-тотема, животного, считавшегося прародителем и покровителем рода. Следовательно, если исходить из религиозных представлений праордынцев, мы, их отдаленные потомки, можем сегодня гордиться тем, что произошли никак не от обезьяны, как все остальные и прочие, а от лебедя! Сегодня часть находок М.П. Грязнова, сделанных им при раскопках Ордынского – 1 можно увидеть в Санкт-Петербурге, в фондах главного музея страны – Государственного Эрмитажа, где они и хранятся. С 1957 по 1971 год археологические раскопки на территории Ордынского района продолжила экспедиция Новосибирского государственного педагогического института под руководством замечательного новосибирского ученого Татьяны Николаевны Троицкой. Ее вклад в изучение древности и средневековья Ордынского района на сегодняшний день весом и неоспорим – она раскопала и изучила 12 оставшихся курганов Ордынского-1, не попавших в зону затопления. Интересная находка была сделана здесь осенью 1972 года студентом Новосибирского пединститута В.А. Захом, кстати говоря, нашим земляком. Будучи членом экспедиции Троицкой, он был послан проверить состояние археологического памятника, который постепенно подтапливался водами Обского водохранилища и в описываемое нами время оказался размыт уже на 10-25 метров в отдельных местах. Когда студент подошел к разрушающемуся могильнику Ордынское – 1, он неожиданно увидел под обрывом кости ног с костяными подвесками, рухнувшие с подмытым участком берега. Срочно начатые на этом участке раскопки под руководством Т.Н. Троицкой обнаружили остатки древнего погребения. Одежда погребенного, конечно не сохранившаяся, была расшита украшениями, мелкими каплевидными подвесками, изготовленными из кости и речных раковин. В руках были зажаты два костяных орудия, орудия из кремня находились рядом с ним. А еще в этом погребении была обнаружена драгоценная и редкая находка - миниатюрная скульптурка, изображавшая голову лося. 6
Процитируем по этому поводу этой находки еще раз В. И. Молодина: « Оно (скульптурное изображение – Авт.) выполнено из тонкой расколотой кости и поэтому его правильнее всего назвать плоскостной скульптурой. Голова лося выполнена в реалистической манере, очень точно переданы для лося рот, уши и глаз. Несмотря на известный схематизм образа, он выглядит достаточно реалистичным. Шея зверя переходит в довольно длинный выступ, служивший, скорее всего, для крепления скульптурки. Определить функциональную принадлежность изделия пока не представляется возможным». (9) О древнейших обитателях нашего района известно также, что здесь проживали несколько различных племен или групп населения. Антропологические исследования черепов, обнаруженных в неолитических захоронениях, показывают, что наряду с черепами европеоидного типа встречаются и монголоиды, с чертами, характерными для севера Западной Сибири. Раскопки 50 – 80-х годов прошлого века на территории Ордынского района выявили одну общую интересную закономерность – берега малых рек Орды, Каменушки, Ирмени, Алеуса и других, в районе впадения их в Обь, оказались буквально усеяны археологическими памятниками различных эпох. Только в устье реки Орды их было открыто более двух десятков, начиная от эпохи неолита и, кончая, эпохой бронзы. Около десятка археологических памятников обнаружили ученые в устье Алеуса, чуть меньше – в устье Ирмени и вокруг него. Большинство этих памятников находилось в районе ныне затопленной Обской поймы. В эпоху неолита да и много позже Обская пойма являлась практически идеальным метом для проживания древних охотников и рыболовов, а позже - первых земледельцев. Климат и ландшафт, животный и растительный мир территории Верхнего Приобья в те далекие времена были очень близки к современному. А особенностью современного гидрологического режима Оби считаются так называемые зимние заморы, обусловленные обедненением воды кислородом из-за большого поступления в эту реку болотных вод. Такие заморы типичны для Нижнего и Среднего Приобья, зато у нас, в Верхнем Приобье, их практически не бывает. Поэтому у обской рыбы уже тогда выработался инстинкт зимней миграции из Нижнего в Верхнее Приобье. До строительства Новосибирской ГЭС оставались века и тысячелетия, поэтому огромные массы рыбы могли беспрепятственно перемещаться на зиму с севера на юг. Зимовать в Верхнем Приобье рыбам нравилось еще и потому, что пойменные водоемы значительно богаче живой органикой, чем само русло Оби. Это соотношение современные биологи выражают соотношением 99 процентов против одного. Поэтому пойменные водоемы Оби в древности буквально кишели рыбой, давая прордынцам возможность выжить в сааме суровые и голодные времена. 7
Старожилы Ордынского района до сих пор с великим сожалением вспоминают Обскую пойму, ушедшую на дно полвека назад после пуска Новосибирской ГЭС% «Разве теперь рыбалка? Вот раньше была рыбалка так рыбалка! Зайдешь пару раз с бреднем – и полное ведро!» Обская пойма оставалась основным местом обитания многих видов диких животных и птиц, для которых необходимы близость леса, кустарников и воды. 92 процента охотничье-промысловых птиц и 33 процента млекопитающих бассейна Оби по своей биологии были связаны именно с пойменными лугами Оби, что автоматически превращало эту местность в круглогодичные охотничьи угодья. (10) Когда наступила эпоха бронзы и праордынцы начали заниматься земледелием и скотоводством, выяснилось, что и для этих форм хозяйствования пойменные луга Оби подходят как нельзя лучше. Западно-Сибирская лесостепь как в древности, так и сегодня, считалась местом рискованного земледелия, где засухи повторялись примерно раз в три года, а самые жесткие, губившие посевы на корню, случались, по крайней мере, раз в десять лет. Зато пойменные луга давали земледельцам древности своеобразную возможность страховки на случай голода. Плодородная почва и необходимое количество влаги обеспечивали возможность получить вполне приемлемый урожай даже в самый неблагоприятный год. Снежный покров в Верхнем Приобье имеет сравнительно небольшую мощность. Это позволяло скотоводам древности, а потом и средневековья, содержать мелкий и крупный рогатый скот, а также коней на подножном корму практически круглый год с небольшой подкормкой. Заготовить корма на зиму в пойме было проще простого, поскольку каждый квадратный метр ее территории давал до 730 граммов сена. Кроме этого, пойма представляла собой неиссякаемый источник топлива и строительного материла, ягод, грибов и съедобных дикоросов. Да и сама Обь служила естественной и удобной транспортной артерией, по которой, как мы еще увидим, на протяжении тысячелетий шла миграция древних племен и традиционно осуществлялись торговые контакты с севером западной Сибири и с Алтаем на юге. (11) В силу всех этих причин древнейшее население Ордынского района и оседало в устьях малых ордынских рек, причем обязательно на высоких террасах над Обской поймой. И вся добыча под рукой, и можно не бояться наводнений при весенних разливах Оби. В будущем такое место жительства давало прекрасные возможности ведения того, что сегодня принято называть комплексным хозяйством – охота, рыболовство, земледелие и скотоводство одновременно. Поэтому, поселившись на ордынской земле где-то в 4-3 тысячелетии до нашей эры, человек уже никогда не уходил с этого места. От добра добра не ищут, это хорошо понимали уже в каменном веке. …Будут чередой меняться живущие на берегах Оби племена, их хозяйственные занятия, культура, религия, но люди будут жить здесь постоянно. К сказанному остается добавить, что уже тогда, в каменном веке, 8
древними охотниками и рыболовами была освоена и заселена практически вся современная территория района. Следы неолитических стоянок праордынцев найдены археологами не только на территории районного поселка Ордынское, но в районе таких сел, как Верх-Ирмень, НижнеКаменка, Усть-Алеус. Согласимся: выбор места проживания был ими сделан на редкость удачно, с перспективной на тысячелетия. Правда, один весьма существенный недостаток все-таки оказался присущ месту, избранному праордынцам для своих первых стоянок и поселений. Заключался он в дефиците качественного каменного сырья для изготовления орудий труда. Древним охотникам и рыболовам постоянно требовались наконечники стрел и копий, скребла, каменные ножи, топоры. А под рукой, причем в крайне недостаточном количестве, оказывались либо сланцевые породы, либо речной галечник, из которого изготовить что-либо стоящее чрезвычайно трудно. (Если читатель этой книги учится в школе, он может сам в этом убедиться на практике. В самом деле, стоит попробовать: увлекательнейшее занятие, я вам доложу!) Дефицит каменного сырья сыграл, по мнению ученых, в общем, даже положительную роль, ускорив переход праордынцев от каменных и костяных орудий труда к металлическим, сначала медным, позже бронзовым и, наконец, железным. Произошел он на рубеже 3 – 2 тысячелетия до нашей эры. Это время в исторической литературе известно как эпоха бронзы. Изобретать бронзу (сплав меди и олова) самостоятельно праордынцам не пришлось. Во-первых, в Ордынском районе этих полезных ископаемых просто нет, а во-вторых, в это время подобный опыт уже имелся у их южных соседей, в частности, на Алтае. Самый древний археологический памятник эпохи бронзы, точнее, ранней бронзы, на территории района был открыт, раскопан и изучен ныне прославленными и маститыми, а тогда только начинающими сибирскими археологами А.П. Деревянко и В.И. Молодиным еще в 1952 году. В литературе по археологии Новосибирской области он известен как УстьАлеус-7. Находился этот памятник на момент его открытия в 300 метрах от устья реки Алеус на площади примерно в 700 квадратных метров. Почему именно находился? Потому, что после того, как археологический памятник раскопан, он просто перестает существовать. Вдобавок это место, как легко догадаться по дате проведения раскопок, сегодня тоже находится на дне Оби. Усть - Алеус-7 - это поселение скотоводов и рыболовов, чему свидетельством служат найденные на его месте кости домашнего быка и большое количество каменных сверленых грузил для сетей. Этот археологический памятник можно считать наглядным доказательством произошедших коренных изменений в экономической сфере древнего населения - переход от хозяйства присваивающего типа (собирательство, 9
охота и рыболовство) к хозяйству производящему (скотоводство, позже еще и земледелие). Одной из причин этого перехода стали изменения в климате. Он постепенно становился все более сухим, и жителям древности пришлось обзаводиться собственным хозяйством, чтобы выжить. Другим мощным толчком к этому переходу послужило переселение на юг западной Сибири племен с территории современного Казахстана. В исторической литературе они известны как андроновские племена. Произошло это переселение в примерно в 16 - 14 веках до нашей эры. Свое название андроновцы получили от села Андроново в Минусинской котловине, где впервые были обнаружены их следы. Это были люди вполне европеоидного типа, занимавшиеся скотоводством и земледелием, которые пришли на юг Сибири, гонимые постепенно усиливающейся засухой в казахских степях. Андроновцы умели не только выплавлять и ковать бронзовые орудия, но и изготавливать золотые украшения и великолепно орнаментировать свою керамику. Главным образом они разводили крупный рогатый скот, а еще лошадей и овец. Корова – животное малоподвижное и нуждающаяся в запасе кормов на зиму. Поэтому жили андроновцы оседло, в землянках и полуземлянках. Первые орудия труда и украшения, изготовленные из металла, найденные в нашем районе, обнаружены как раз в андроновских захоронениях в 1954 году М.П. Грязновым в устье реки Орды при раскопках грунтового могильника Ордынское – 1. Поэтому эти захоронения получили в археологической литературе нумерацию Ордынское – 1 В. Своих покойников андроновцы хоронили в могилах, насыпая над ними курганы, а иногда сжигали на костре. Из 8 погребений андроновского могильника Ордынское – 1В, раскопанных М.П. Грязновым, одно содержало трупосожжение, остальные – погребения. Скелеты в погребениях лежали на боку, с согнутыми руками и ногами, а в единственном парном захоронении, лицом к лицу. В загробном мире, судя по религиозным представлениям андроновцев, человеку было достаточно минимума вещей, но зато обязательно требовалась пища. Из вещей археологам в одном случае удалось обнаружить только бронзовые серьги, в другом - медное шило. Зато в каждой могиле обязательно находились сосуды для пищи. Андроновские сосуды, изготовленные без применения гончарного круга и украшенные сложными геометрическими фигурами, точно вписанными в диаметр сосуда, по мнению Т.Н. Троицкой, можно смело считать настоящими произведениями искусства. Изготовлены они с виртуозным умением и подлинным художественным вкусом. (12) Узоры не просто украшали сосуды, они имели для андроновцев некое магическое значение. Часть андроновских символов в настоящее время расшифрованы учеными. Например, стилизованный знак креста или свастика, как и у многих народов мира, обозначает солнце, волнообразные узоры – воду. Сосуды, украшенные подобным орнаментом употреблялись 10
исключительно в религиозных целях – их ставили в могилы. Тогда как в повседневной жизни андроновцы пользовались простой посудой с самым примитивным орнаментом. Изучение содержания погребальных курганов андроновских племен позволило сибирским археологам выдвинуть и аргументировать на целый ряд весьма интересных выводов и соображений. Например, о том, что парное захоронение есть несомненное доказательство существования у андроновцев парной семьи. М.П. Грязнов пришел к выводу, что в парном захоронении сначала был похоронен один из супругов, а уже позже в него же захоронили второго, как бы соединив супружескую пару. И что со времен прихода андроновцев на территорию Ордынского района можно говорить о наступлении здесь эпохи патриархата, когда главой рода становится мужчина. Остатки зерен пшеницы в погребальных сосудах наглядно подтверждают тот факт, что у этих племен сложилась новая земледельческая религия, по всем своим внешним признакам (устройство могил, ритуал захоронений) не имеющая ничего общего с примитивными охотничьими верованиями их предшественников, следы которых, кстати говоря, с приходом андроновцев практически исчезают. Означать это может только одно – тех, кто проживал ранее на берегах Оби, андроновцы либо вытеснили, либо постепенно ассимилировали. Время андроновских племен датируется достаточно широко – с 16-14 веков по 13-10 века до нашей эры. Не менее четырех веков они были полновластными хозяевами юга Западной Сибири, включая и Ордынский район. Поселения андроновских племен обнаружены археологами не только на территории в районе Ордынского, но и на территории деревни Милованово и в двух километрах к югу от села Верх-Ирмень. Последнее известно как Ирмень – 1А и подробно описано в соответствующей археологической литературе. Как мы только что могли убедиться, уже в глубокой древности хозяйство, обычаи, предметы быта, религиозные верования одних древнейших племен существенно отличались от хозяйства, обычаев и т.д. других племен, сменявших друг друга на территории Западной Сибири, Новосибирской области и нашего Ордынского района. Археологи выражают этот тезис более кратко – одна археологическая культура сменила другую. То, что у археологов принято присваивать такой культуре название по месту обнаружения ее первого памятника, читатель уже уяснил себе на примере андроновских племен. Итак, так что же это такое - археологическая культура? Запомним: это определенный круг археологических памятников населения, жившего на одной территории в какое-то конкретное время, занимавшегося одинаковым хозяйством и имевшего одинаковую идеологию и общие культурные черты, присущие только ему. 11
Со временем на смену андроновской культуре пришла существовавшая некогда в границах современных Новосибирской, Томской и Кемеровских областей, Алтайского и Красноярского краев археологическая культура, получившая в науке название ирменской. Название эта культура получила от реки Ирмень, где она и была открыта. Да, вот так наш район обогатил, если можно так выразиться, археологию всей Сибири, о чем большинство ордынцев, ручаюсь, не подозревали до сегодняшнего дня. Начальное время ирменской культуры относится к эпохе поздней бронзы. Примерно это соответствует 10-8 векам до нашей эры. Поселения ирменцев были открыты еще в 50-е годы 20 века. Это Ирмень-1 (8-7 века до нашей эры), Абрашино-1, Милованово-1 и Милованово-3, Чингис-1 (10-8 века до нашей эры), Усть-Алеус-1, Ордынское-12 (10-11 века до нашей эры) и некоторые другие, сами названия которых уже выдают для читателей их географическую привязку. Ирменцы занимались тем же, чем успешно занимаются и сегодня жители села Верх-Ирмень – главным образом животноводством. Они разводили крупный и мелкий рогатый скот и лошадей. Что касается вопроса, были ли они еще и земледельцами, то одно время этот вопрос оставался спорным, так как никаких орудий труда, указывающих на это занятие, до сих пор в местах их поселений не обнаружено. Кроме обломков зернотерок, найденных археологами при раскопках Ирмени-1 и Милованово-3, что длительное время считалось доказательством сугубо косвенным. Например, всем хорошо известные монголо-татары употребляли в пищу хлеб, но сами его никогда не сеяли. В 80-х годах прошлого века сибирские ученые решили этот вопрос простым и оригинальным способом, исследовав под мощным современным микроскопом обломки ирменской керамики. Вот тогда и выяснилось, что к сохнущим стенкам только что вылепленных сосудов, прилипнув, отпечатались зерна пшеницы и проса. Точнее, древних и еще полудиких предков этих зерновых культур. Видимо, ирменцы сушили свою керамику так, как на Востоке принято сушить ее и по сей день – на охапках половы. Сами зерна, конечно, не сохранились, зато их отчетливые отпечатки на стенках сосудов поставили точку в споре о том, занимались ли ирменские племена еще и земледелием. Существует даже гипотеза, что на своих полях они применяли нечто вроде первой примитивной сохи, но пока это только предположение. (13) Ирменцы были искусными мастерами бронзолитейного производства. Бронзу они плавили в сосудах, после чего расплавленный металл разливался по специальным формам и формочкам. При раскопках ирменских поселений неоднократно находили бронзовые наконечники стрел, ножи, всевозможные металлические украшения – бляхи, серьги, кольца, подвески. Особенно много таких изделий обнаружено при раскопках могильника Милованово-1 в 70-80 годах 20 века. 12
Не исключено, что процесс плавки металла сопровождался у ирменцев какими-то магическими обрядами. Ведь и много позже, скажем, у древних славян, плавка и ковка металла, в силу сложности самого процесса, считалась занятием скорее магическим, чем просто ремеслом. В случае ирменцев об этом поведали глиняные фигурки животных, найденные вместе с обломками сосудов для плавки бронзы на месте поселения Абрашино-1 новосибирским археологом В.И. Соболевым в 1974 году. Ирменское поселение Абрашино-1 датируется концом 2 – началом 1 тысячелетия до нашей эры. Глиняные фигурки, обнаруженные там, носят как зооморфный, т. е. фантастический характер, так и реалистический. К последним относятся изображения медведя и лошади. По животу этих фигурок прочерчена линия, обозначающая разрез, который делался при снятии шкуры животного. Может быть, древние литейщики бронзы, прочерчивая на глиняных фигурках эту линию, совершали символическое жертвоприношение животного неведомым нам духам или божествам-покровителям ремесла? Об этом мы можем теперь только догадываться. А вот как жили ирменцы, как выглядели их жилища известно совершенно точно и даже досконально. Свои поселения ирменцы обязательно располагали на открытом месте, на высоком берегу реки. Татьяна Николаевна Троицкая, в одной из своих книг очень интересно подметила по этому поводу: «На таких местах всегда растет клубника, мы постоянно находим ее на ирменских поселениях. И не раз шутили во время разведок: «Увидел клубнику, закладывай шурф и непременно найдешь обломки сосудов эпохи поздней бронзы». Такой выбор места поселения объясняется вполне рационально – для скотовода и земледельца необходимо, чтобы рядом было всегда Свои поселения ирменцы обязательно располагали на открытом месте, на высоком берегу реки. Уже не раз упоминавшаяся на этих страницах Татьяна Николаевна Троицкая, в одной из своих книг очень интересно подметила по этому поводу: «На таких местах всегда растет клубника, мы постоянно находим ее на ирменских поселениях. И не раз шутили во время разведок: «Увидел клубнику, закладывай шурф и непременно найдешь обломки сосудов эпохи поздней бронзы». Такой выбор места поселения объясняется вполне рационально – для скотовода и земледельца необходимо, чтобы рядом было всегда достаточно воды. А высота берега спасала жителей поселения от постоянных весенних наводнений. Последнее обстоятельство было особенно важно, так как жили ирменцы не в домах, а в больших полуземлянках, в которых зимой вместе с людьми зимовал скот, их главное богатство. Площадь таких полуземлянок достигала 200 и даже 300 квадратных метров. Известны два способа сооружения таких жилищ. В первом случае сначала вырывался котлован, глубиной в метр-полтора, потом внутри этого котлована, по стенам и посередине вкапывались опорные столбы, на которых 13
сверху укладывались продольные и поперечные балки. Сверху все это перекрывалось жердями и шкурами животных, после чего засыпалось землей кроме отверстий для входа людей и выхода дыма. Крыша такого сооружения, приподнятая над уровнем земли, в центре была плоской, а по бокам наклонной. Такой вид жилья в археологии называется каркасным. Во втором случае в котловане сооружался сруб, суживающийся кверху и засыпанный землей. Это так называемый срубный тип жилища. В обеих случаях жилище ирменцев снаружи выглядело как нечто среднее между холмом и пирамидой, из вершины которого в холодное время года постоянно поднимался дым от очагов, топившихся по-черному. Очагов в таком жилище обязательно устраивалось несколько. Археологи, занимавшиеся раскопками ирменских поселений, давно обратили внимание на такой занимательный факт: если от одних очагов остались обломки посуды и остатки костей животных, то от других очагов – ничего. Кроме земли, прокаленной за долгие годы до крепости хорошего современного кирпича. Что бы это могло значить? Скорее всего, полагают ученые, на одних очагах ирменцы готовили себе пищу, и эти очаги имели сугубо хозяйственное назначение, а другие очаги носили, видимо, характер святыни и использовались для каких-то религиозных обрядов. Центральная часть жилища ирменцев предназначалась для людей, а в боковых частях его они содержали зимой свой скот. Об этом свидетельствует тот факт, что уровень пола в боковых частях ирменских полуземлянок был, как показывают раскопки, всегда ниже центральной части, чтобы удобнее было производить уборку навоза. Устройство современной животноводческой фермы-двухрядки выглядит сегодня почти аналогично. Несмотря на свое примитивное устройство, такая полуземлянка могла и успешно служила их хозяевам от 30 до 50 лет. Во всяком случае, известно, что ирменцы их регулярно ремонтировали и даже перестраивали. Несколько таких полуземлянок составляли уже городище, которое имело оборонительные укрепления, как естественного, так и искусственного характера. Ирменское городище Абрашино-1 выглядело следующим образом. Оно состояло из четырех полуземлянок, расположенных внутри городища и двенадцати, находящихся за его пределами. С двух сторон городище было защищено глубокими оврагами, а с третьей – мощным трехметровым рвом и метровым валом. Кстати, магические глиняные фигурки животных были найдены В.И.Соболевым как раз в районе рва. Уж не были ли они потеряны при каких-то боевых действиях, некогда имевших место в районе современной деревни Абрашино? Такое предположение вполне допустимо, так как в эпоху поздней бронзы с мирным сосуществованием племен дело обстояло примерно так же, как и в наше просвещенное время. Иначе зачем было древним обитателям Абрашино-1 копать ров и насыпать вал? Приведем в доказательство этого утверждения всего один, зато достаточно выразительный пример. При раскопках в 1954 ирменского 14
кургана Ордынское-1Г М. П. Грязновым, в позвоночнике одного из 12 найденных там скелетов, был обнаружен глубоко засевший бронзовый наконечник стрелы! В своих городищах ирменцы только зимовали, а с приходом тепла они перебирались на летние пастбища. Многое известно и об их погребальных обрядах. Своих покойников ирменские племена иногда сжигали, но чаще хоронили, причем делали это весьма своеобразно – в неглубоких могилах, либо прямо на земле, присыпая покойников невысокими насыпями. Для знатных лиц сооружались курганы, правда, не очень высокие – высотой около метра. Классическим примером курганного могильника ирменцев считается археологический памятник Миловано-1, обнаруженный археологами в 1966 году, раскопки которого проходили с 1967 по 1984 годы. Большую часть курганных погребений в районе деревни Милованово в свое время начисто уничтожили местные жители, разумеется по неведению застроив эту территорию домами, хозяйственными постройками, загонами для скота и даже силосными траншеями. К сожалению, тут уж ничего не поделаешь: само Милованово, как выяснили археологи, целиком построено на центральной части этого могильника со всеми вытекающими отсюда печальными для науки последствиями. Но часть захоронений, около 30 курганов, все-таки сохранились. Пять из них были раскопано археологами. Находки, обнаруженные в курганах Милованова, датируются 8 - 7 веками до нашей эры. В одном из этих курганов археологи обнаружили трупосожжение, в остальных погребения. Умершие были помещены в могилу в скорченном состоянии, обязательно на правом боку и ориентированы головой на югозапад. Довольно часто их укладывали не просто на землю, а внутрь рамы из бревен, которая закрывалась деревянным перекрытием и засыпалась землей, после чего из пластов дерна и земли сверху сооружался курган. Промеры остатков этих погребальных бревенчатых рам позволили археологам прийти к одному любопытному открытию, касающемуся самого ритуала погребения. Высота рамы составляла 10 - 15, максимум 20 сантиметров. А так как покойник укладывался внутрь ее, как уже было сказано, на боку, то высота трупа в таком положении должна была составлять примерно 35 - 40 сантиметров. Тогда каким же образом такая могила закрывалась сверху деревянным перекрытием? «Скорее всего, - замечает по этому поводу один из исследователей Милованово-1, - это делали после разложения трупа. В течение длительного времени (1-2 года) труп хранился на открытом воздухе, связки разлагались. Уже после этого бревенчатая рама закрывалась перекрытием и засыпалась». (14) Что и говорить - обычай, мягко говоря, довольно странный с современной точки зрения, не так ли? Давайте попытаемся найти для него подходящее объяснение. 15
Первое, что сразу приходит на ум, это соображение, что ирменцы относились к своим покойникам с пренебрежением и потому предавали останки земле спустя год после смерти их сородича. В истории человечества случай не такой уж редкий, если вспомнить, что бывали обычаи и похлеще, когда покойника запросто отдавали на съедение хищникам, считая такой поступок вполне нравственным. Заодно можно вспомнить обычаи еще круче, когда процедуре умерщвления запросто могли подвергнуть живых стариков, с полного согласия их самих и их детей, как это, например, практиковалось у чукчей еще в начале двадцатого века. И ничего, все считалось в порядке вещей, такой был «древний и красивый обычай»… Однако это предположение явно не согласуется ни с большим количеством бронзовых украшений, найденных в погребениях, ни с другими находками, сделанными при раскопках могильника Милованово-1. В частности, возле одного из погребальных курганов было обнаружено кострище, а во рву, его некогда окружавшем, черепа пяти баранов и одной лошади, съеденных явно на погребальном пиру. Нетрудно подсчитать, что на этих поминках ирменцы съели около 200 килограммов мяса, что, в свою очередь, позволяет определить количество поминавших – от 100 до 200 человек. Видимо, они не только приняли участие в этой поминальной трапезе, но и насыпали над могилой погребенного курган, а вокруг кургана выкопали еще и ров. Значит, о своих умерших сородичах ирменцы не только помнили и чтили их память, но и позаботились, чтобы эта память дошла и до самых отдаленных потомков. Но тогда почему они столь странно хоронили своих покойников, предавая земле их останки через год, а то и два? Вот довольно аргументированный вариант ответа на этот вопрос. «Подобные действия носителей ирменской культуры объясняются тем, что они полагали, что душа умершего покидает тело после окончательного разложения трупа. Такие представления бытовали у некоторых сибирских народов вплоть до настоящего времени. Наиболее ярко они представлены у селькупов, которые хранили труп подвешенным на лабазе или дереве в течение нескольких лет. Затем веревки обрезали, мешок падал и кости рассыпались. После этого считалось, что в данный момент человеческая душа окончательно покинула тело». (15) Вспомним могилу шаманки Синильги из шишковской «Угрюм-реки», и тогда все встает на свои места. Так вот, оказывается, где и когда возник этот столь странный для нас обычай – на территории Ордынского района, во времена ирменских племен, в эпоху поздней бронзы… Ирменская культура просуществовала с 11-10 по 8-7 века до нашей эры, оставив ученым в наследство множество загадок, ответы на которые пока найдены только частично. Остается, например, открытым вопрос, откуда пришли к нам ирменские племена, как складывались их отношения с теми, кто ранее проживал на этой территории, скажем, с теми же андроновцами? Одно не подлежит сомнению. Ирменские племена смогли установить со своими соседями весьма тесные деловые связи. Доказательством этому 16
является находка на территории Ордынского района в 70-х годах прошлого века двух длинных бронзовых ножей, один из которых был найден у села Кирза, а другой – в районном центре учащимися Ордынской средней школы. Чуть изогнутые, с кольцом в рукоятке и широким односторонним лезвием, эти ножи оказались настолько похожими на такой же бронзовый нож, ранее найденный археологами в Туве и хранившийся в фондах Эрмитажа, что сразу возникла догадка – уж не были ли вылиты все три ножа по одной и той же форме? Однако при внимательном исследовании оказалось, что на рукоятях ордынских ножей насчитывалось по шесть бронзовых шишечек, тогда как на тувинском их оказалось только пять. Следовательно, отливали их в разных формах, но, так сказать, по одной модели, «модной» среди воинов и охотников в те времена на значительной территории Сибири. А это как раз и подтверждает самым убедительным образом факт торговых и культурных контактов ирменских племен с другими племенами Южной Сибири. Конец бронзового и начало железного века совпал на всей территории Новосибирского Приобья с появлением на его рубежах племен, пришедших с севера Западной Сибири, приблизительно из того района, где ныне находится город Сургут. Пришельцы двигались по самой Оби и ее берегам вместе со своими семьями, скарбом и скотом, гонимые на нашу территорию очередным природным катаклизмом, на сей раз резким увлажнением климата, начавшемся на рубеже 7 - 8 веков до нашей эры. В сибирской тайге, где они жили, считают специалисты по палеогеографии, в это время начался подъем почвенных вод, приведший к постепенному затоплению пойменных лугов, заболачиванию охотничьих угодий, наступлению древесной растительности на расчищенные для земледелия участки тайги. Есть предположение, что именно появление северных племен и вызвало у ирменцев необходимость строительства валов и рвов вокруг их поселений, превратив их в укрепленные городища. Археологи установили маршрут переселения северян в южную лесостепную зону Приобья по находкам их своеобразной керамики, резко отличавшейся от керамики ирменских племен. Для ирменской керамики характерно прежде всего то, что орнамент покрывает только верхнюю часть сосуда и нанесен этот орнамент чаще всего резным штампом. А керамика северных племен украшалась пышными и сложными узорами, среди которых преобладал мелкий косой крест. Археология – наука загадок и отгадок. Давайте попробуем отгадать одну из них, внешне достаточно простую – почему пришельцы с севера любили украшать свои сосуды не каким-то другим узором, а именно узором в форме косого мелкого креста? Все, оказывается, просто. Со школьных времен нам известно, что человек в древности изображал в своих орнаментах то, что чаще всего он видел, что его окружало в повседневной жизни от рождения до смерти. А что чаще всего видел житель сургутской тайги?.. 17
Если читатель до сих пор не догадался, передаю слово археологам: «Жители леса постоянно видели сложные переплетения ветвей, листьев, следы зверей и птиц на снегу. Все это и отразилось в узорах на их керамических изделиях». (16) Переплетение, перекрест… Отсюда и мотив косого креста в орнаментах их керамики. Как видим, просто, убедительно и элегантно, чем и славится аргументация археологических исследований. Жаль, что популярных книг по археологии сегодня доходит до сельских библиотек очень мало, а научные труды не доходят совершенно. Увлекательное чтение и очень полезное, уверяю вас! Не будем далеко ходить – не попади автору этих строк в детстве в руки добрый десяток именно таких книг, тогда имевшихся в каждой детской библиотеке, эта книга просто бы не появилась на свет. Но вернемся к пришельцам с севера. Завьяловские племена или завьяловцы (название дано им от села Завьялова Искитимского района, где впервые были обнаружены два их городища) были сравнительно малочисленны – памятники этой культуры можно пересчитать по пальцам. В Ордынском районе завьяловцы представлены только одной находкой, к тому же сделанной случайно. Это кинжал, найденный у села Чингисы. Тот факт, что при раскопках керамику ирменцев находят вместе с завьяловской, позволяет предположить, что проникновение северян на территорию ирменцев в целом носило мирный характер. Две культуры смогли мирно устроиться на одной территории и постепенно породниться. А исчезновение завьяловской керамики уже в 6 веке до нашей эры, означает только то, что уже через сто лет совместного проживания, пришельцы, в виду их немногочисленности, совершенно ассимилировались. Проще говоря, они растворились среди местных племен, постепенно утратив свои самобытные черты. Период с 6-5 по 2-1 века до нашей эры на территории Ордынского района – это время большереченской археологической культуры, получившей свое название от реки с названием Большая Речка на Алтае, где были обнаружены впервые памятники большереченцев. О большерченцах науке известно следующее. В период своего расцвета большереченские племена контролировали достаточно обширную территорию – примерно от Омска до Новосибирска и от Алтая до Томской области. Известно нам и то, что если не большая, то все же весьма значительная часть их проживала именно на территории Ордынского района. Во всяком случае, наиболее известные на сегодняшний день погребения большереченцев в Новосибирской области были раскопаны именно у нас, в районе Ордынского, Нового Шарапа и Верх-Алеуса. Время большереченцев – это уже эпоха железа. Железо начинает использоваться ими примерно в 5 веке до нашей эры и использоваться преимущественно в военном деле. Из него большереченцы изготавливали 18
мечи, тогда как орудия труда продолжали изготавливаться ими из кости и бронзы. Теперь представим ситуацию – при раскопках некоего поселения найден железный меч, и требуется доказать, что этот меч изготовлен именно большереченцами. Как это сделать, если кроме этого меча ничего не найдено, кроме нескольких черепков от глиняной посуды? Совершенно верно – надо разобраться, кому принадлежали остатки керамики. Именно керамика играет в археологии, в отличие от других наук, важнейшую, а иногда просто исключительную роль, в чем читатели имели возможность убедиться уже не раз. Поэтому одну из своих книг Т.Н. Троицкая так и назвала – «Археология – профессия романтиков или наука о битых черепках?» Так вот, оказывается, большереченцы изобрели достаточно оригинальный способ изготовления глиняной посуды. Они ее не лепили, как прочие древние жители Ордынского района, а выбивали ее при помощи небольших глиняных наковаленок, действуя ими снаружи и изнутри куска глины. В результате получались очень изящные, удлиненные сосуды с тонкими стенками, по своей форме копировавшие такие предметы быта большереченцев, как кожаные фляги, деревянные бочонки и бронзовые котлы. Поверхность таких сосудов аккуратно заглаживалась мокрой тряпочкой, после чего на их стенки наносился очень скромный орнамент в виде узенького пояска из ямок или наклонных линий. А иногда и не наносился вообще. Обломки такой керамики были обнаружены, например, при раскопках поселения большереченцев на берегу Ордынского залива в районе деревни Чернаково в 60-70-х годах. Это поселение вошло в археологическую литературу под названием Ордынское-9. Открыто и раскопано оно было Т.Н. Троицкой. Как и многим археологическим памятникам, Ордынскому-9 не повезло: на части его территории жители Чернаково развели свои огороды, а другая его часть к началу раскопок оказалась сильно размытой и частично обрушилась в Обской залив. Зато в обрыве берега перед археологами предстала вся картина поселения как на ладони. На фоне светлой почвы обрыва остатки жилищ древних жителей четко просматривались в виде черного слоя земли, перемешанного с глиняными черепками и человеческими костями. Таких жилищ-полуземлянок, относящихся к 5 - 4 векам до нашей эры было раскопано семь. Площадь каждой оказалась небольшой – от 10 до 20 квадратных метров, причем иногда они соединялись между собой узким переходом. Разумеется, держать скот в такой «двухкомнатной квартире» было невозможно, и потому большереченцы, в отличие от ирменцев, держали его уже в отдельном помещении, рядом со своими жилищами в пределах поселения. 19
Почему археологи пришли именно к такому выводу? Все дело в том, что земля Ордынского-9 на всем его протяжении представляла собой культурный слой черного цвета. Такая земля остается только там, где содержался скот, причем содержался в течение продолжительного времени. Тот факт, что большереченские племена занимались скотоводством, доказывает еще и то обстоятельство, что 90 процентов остатков костей, найденных при раскопках поселения, принадлежало домашним животным – лошадям, курдючным овцам, крупному рогатому скоту. Часть этих костей был обнаружены археологами в ямках под «полом» жилищ – видимо, женщины той эпохи избавлялись от мусора, особо не утруждая себя… Пол большереченских полуземлянок застилался шкурами животных и войлоком, а из мебели в них имелись только нары. Да и то сделанные не из дерева (изготавливать простейшую плаху или доску тогда еще не имели), а в виде земляных выступов по бокам, покрытых шкурами. Отапливался этот нехитрый уют очагами овальной формы. Кроме скотоводства обитатели Ордынского - 9 занимались еще и земледелием. В обрыве у залива и в котлованах жилищ археологами были обнаружены каменные зернотерки, костяные мотыжки для рыхления земли и серп из челюсти коня, предназначавшийся для срезания стеблей. Еще более содержательный материал дали раскопки курганных могильников большереченцев, располагавшихся на берегу Оби в 5 километрах от села Новый Шарап и исследованных в 50 - 60-е годы прошлого века студентами Новосибирского пединститута под руководством Т. Н. Троицкой. Когда осенью 1959 года экспедиция под ее руководством прибыла к месту раскопок, перед ними предстала следующая картина: «Курганы цепочкой вытянулись по кромке берега, они стояли на краю высокого обрыва, часть их разрушилась. В обрыве были видны бревна, человеческие кости, на отмели виднелись обломки разбитых сосудов. Нужно было спешить, ежедневно происходили обвалы, и приближалась зима». При раскопках шарапских не обошлось без приключений такого рода: «…то рушился борт раскопа, то соседний с ним участок, а часто и сам раскоп. К счастью, никто из работающих студентов пединститута не получил даже синяка, хотя приходилось иногда падать с высоты 4-5 метров: мягкая земля и одежда делала нас похожими на кочаны капусты (мы работали уже глубокой осенью), смягчала удары от падения». (17) Всего Т.Н. Троицкой понадобилось более 10 лет, чтобы раскопать все 12 курганов в районе Нового Шарапа. В этих курганах было обнаружено около 60 захоронений. Большереченцы хоронили умерших в глубоких могилах под бревенчатыми накатами. В центре могильника помещалось тело главы семьи, все остальные члены семьи укладывались кольцом вокруг могилы патриарха. Над каждой могилой насыпали холмик, которые с течением времени слились в один общий курган. 20
Религия большереченских племен, как и большинство религий, обещала в будущем воскрешение мертвых и загробную жизнь, которая, по их представлениям, мало чем отличалась от их земной жизни. Глава семьи, кормилец и защитник на этом свете, оставался таковым и на том. При раскопках группы курганов Шарап-1 в могиле одного из большереченцев были обнаружены рядом с его скелетом короткий железный меч, рукоять которого украшали обращенные друг к другу орлиные головы, железный боевой топор и красивые бронзовые бляхи от уздечного набора. Всадник, имевший коня при жизни, явно надеялся получить нового, «небесного» коня на том свете, поэтому в его могилу и положили уздечку. «Тот свет», считали большереченцы, находился где-то сравнительно недалеко от этого. Возможно, на расстоянии в один-два пеших перехода. Во всяком случае, покойнику «на дорогу» полагался сравнительно скромный запас продовольствия – в могилу клали либо кусок курдючной части барана, либо ребро быка. Однако будет глубоко неверным пытаться представить сегодня образ жизни и внутренний мир большереченцев, как сугубо примитивный, не выходящий за пределы интересов их поселения, с их привычными хозяйственными занятиями и рутинными материальными и духовными запросами. Ярким доказательством обратного явились находки, сделанные Т. Н. Троицкой при раскопке курганного могильника Шарап-2 в 1962 году. В нем среди 22 погребений была обнаружена могила мальчика, относящаяся к 4 - 3 векам до нашей эры. В ней, рядом с его скелетом, была найдена кучка железных предметов, редких и ценных для своего времени, бронзовая сережка, костяные уздечные бляхи и две раковины каури. Такие раковины встречаются только в одном месте нашей планеты – на островах Индийского океана. В силу своей редкости и ценности, они вплоть до недавнего времени служили своеобразными аналогами денежных единиц у многих народов Азии и Африки. В Сибири времен начала железного века раковины каури наверняка представляли настоящую заморскую диковину. Пусть читатели попытаются представить, какой невероятно долгий и сложный путь проделали эти раковины с берегов Индийского океана до берегов Оби, через какие, абсолютно непроходимые сибирские дебри они прошли! И ведь кто-то из большереченцев, возможно, отец мальчика, отчего-то пленился этой, в общем-то, ненужной в его быту хрупкой красотой, и купил именно их, а не что-то другое, хотя никакой утилитарной ценности эти раковины, ясное дело, для него не представляли… Очередная загадка древности? А, может, человек большереченского племени был просто значительно сложнее в своих духовных запросах, чем мы можем себе представить с высоты нашего 21 века? Ответ на этот вопрос автор оставляет за читателями.
21
Но самой замечательной находкой могильника Шарап-2 стал боевой бронзовый топор или клевец. Так его называют за узкое лезвие в форме клюва, которым в бою древние шарапцы проламывали головы врага. Обух этого топорика - клевца из Нового Шарапа украшен рельефными фигурками стоящих друг над другом четырех медведей. Четвертый из медведей, нижний, изображен в поверженной позе – вверх ногами. Только очень опытный мастер, одновременно художник, скульптор и литейщик, мог создать такое оружие, которое кроме своего прямого назначения еще и радовало своего владельца как произведение искусства. Кстати об искусстве. Такого рода изображения археологи относят к так называемому скифско-сибирскому звериному стилю. В самом начале железного века на территории нашего района и далеко за его пределами был моден и широко распространен именно такой стиль в искусстве – скифско – сибирский. Вот мнение авторитетного специалиста о характерных чертах этого стиля, применительно к упомянутой выше находке: «Три медведя показаны в профиль, один над другим, в статичной позе. Изображены они достаточно условно. Художник акцентировал внимание на глазах, ноздрях, ушах, разинутых пастях, когтистых лапах и, что весьма важно, вертикальных «скелетных» полосах вдоль туловища и подчеркнутом рельефной точкой бедре. Четвертый медведь, отлитый у самой втулки, развернут в противоположную сторону. Мастеру удалась отливка головы животного с разинутой пастью, но туловище лишь угадывается. Медведи переданы в весьма своеобразной, собирательной манере. У них характерные для скифско-сибирского искусства поза, разинутая пасть, помета на бедре, …специфичными для северных таежных произведений искусства является «скелетность» изображения и сам персонаж». (18) Как уже стало понятно читателям, для скифско-сибирского звериного стиля было характерно изображение нападающих друг на друга животных, причем таких, которые олицетворяли для большереченцев силу, ловкость и умение побеждать. Обладание оружием с такой символикой сулило его владельцу удачу в бою и победу над противником, как на этом свете, так и на том. Иначе это оружие не оказалось бы в могиле мальчика из Нового Шарапа. Наивно? Не более чем изображение медведя на шевронах бригады бердского спецназа. Да, вот, оказывается, из какой временной дали тянется в наши дни традиция украшать себя изображением хищника-победителя. Возможно, что и наш российский герб…Впрочем, как любил повторять Плутарх, достаточно об этом. Самое интересное в этой истории с топориком-клевцом из Нового Шарапа состоит в том, что точно такой же бронзовый топорик был позже случайно найден на территории Новосибирской области. Совпали все детали, вплоть до мельчайших подробностей! А это означает, что иметь именно такое оружие среди большереченцев было не только престижно, но и, если хотите, модно. И неизвестный нам 22
мастер, сделав из этой моды соответствующие выводы, поставил свое изделие, как говорится, на поток. С появлением железа в жизни древних скотоводов и земледельцев, проживавших на территории Ордынского района, началось четко выраженное имущественное расслоение. имущественное расслоение. В том же курганном могильнике Шарап - 2 во всех остальных захоронениях археологи обнаружили весьма скромные находки. Чаще всего это были обломки керамики. А в одной могиле вообще не оказалось никакого имущества. Последний факт неоспоримо доказывает, что из всех древних обитателей нашего района, о которых уже шла речь, именно большереченцы дальше всех продвинулись на пути к современной цивилизации. Со времен Плутарха считается, что только гордые спартанцы могли себе позволить не возводить вокруг своей столицы оборонительных укреплений. Оказывается, задолго до древней Спарты, точно такого же обычая придерживались и большереченские племена. Этому удивительному обстоятельству может быть только одно объяснение – «…видимо, политическая обстановка отличалась спокойствием, большой военной опасности не было». (19) Точную дату назвать не представляется возможным, но сегодня совершенно неопровержимо доказано, что в один недобрый день, где-то в 3 2 веке до нашей эры обстановка внезапно переменилась и переменилась в самую худшую сторону. На северные границы территории, занятой большереченскими племенами, внезапно обрушился враг. В районе современной Колывани произошли первые вооруженные столкновения, вскоре переросшие в самую настоящую войну. Враг был многочисленен, а самое главное, превосходил большереченцев своим вооружением. Кроме железных мечей он был вооружен копьями с железными наконечниками, железными кинжалами, боевыми топориками кельтами из бронзы и дальнобойными луками. Такие луки имели костяные накладки, позволявшие обрушить с большого расстояния на противника град стрел с трехлопастными бронзовыми наконечниками, достигавшими в длину 10 сантиметров. Вдобавок агрессоры были защищены панцирями из костяных пластин, от которых отскакивали стрелы большереченцев, вооруженных небольшими луками, с которыми было удобно охотиться, но не воевать. Так началась первая известная нам война на территории Ордынского района. Дальнейшее легко представить. Противостоять пришельцам в открытом бою было невозможно, отсидеться – негде… Пока звенят мечи и свистят стрелы, автору самое время сделать небольшое отступление, чтобы на всякий случай напомнить читателям всем известный факт, что ни один из народов, проживавший в Западной Сибири в древности и в средневековье, не сумел создать свою письменность. Поэтому мы никогда не узнаем, на каких языках и наречиях говорили андроновские, ирменские, завьяловские и большереченские племена и как они именовали себя. Те 23
названия, под которыми они нам известны сегодня, носят чисто условный характер и даны им археологами. Все это мы можем отнести и к пришельцам с севера, о которых идет речь. В исторической литературе они известны как кулайские племена или кулайцы. Это название они получили от горы Кулайки в Принарымье, где еще в 1926 году был найден целый клад металлических изделий, среди которых внимание ученых просто поразили украшения из бронзы, изображавшие людей и животных, выполненные в столь непохожей на другие находки манере. Они представляли собой плоское ажурное литье, без последующей обработки, со всеми шероховатостями и заусенцами. Ничего подобного археологам раньше не встречалось, поэтому сразу стало очевидным – открыта неизвестная ранее археологическая культура. Название этой культуре дал в 1956 году археолог В. Н. Чернецов, с которого и началось изучение кулайских племен, продолжающееся по настоящий день. Вернемся к нашему повествованию и попытаемся объяснить читателям, откуда нам известно, что проникновение кулайских племен на территорию большереченцев происходило именно так, как сказано выше. А заодно ответим на вопрос, чем оно было вызвано. Главной причиной переселения кулайских племен на юг из района Нарымского Приобья, где они обитали до этого, занимаясь охотой, рыболовством и отчасти скотоводством, стал очередной природный катаклизм древности. В 3 веке до нашей эры, примерно 2500 - 2000 лет тому назад, в Азии начался очередной период увлажнения, захвативший Западную Сибирь. Лили дожди, резко понизилась температура воздуха, болота стали наползать на охотничьи угодья, а разлившиеся реки начали затапливать места традиционного проживания кулайцев. Оставался один выход – массовое переселение вверх по Оби и ее берегам, через ленточные боры на территорию современного Новосибирского Приобья, уже занятую племенами большереченцев. А то, что это переселение привело к вооруженным столкновениям, принявшим настолько массовый характер, что можно говорить даже о войне на берегах Оби, блистательно сумела доказать Татьяна Николаевна Троицкая в своей работе «Кулайская культура в Новосибирском Приобье». Давайте внимательно рассмотрим приведенные в этой работе факты и аргументы, подтверждающие именно такой вариант развернувшихся событий. В 1968 году в Колыванском районе Новосибирской области у деревни Черный Мыс Т. Н. Троицкой было раскопано 30 погребений кулайцев, носящих, если можно так выразиться, резко милитаристский характер. Каждая такая могила напоминала древний арсенал в миниатюре – в них находились наконечники стрел, в 14 могилах – боевые бронзовые топорикикельты, в 2 могилах – наконечники копий, еще в 2 могилах – железные кинжалы. 24
Наконечники боевых стрел были обнаружены и в женских погребениях, что прямо указывает на размах военных действий. Видимо, он был таков, что в сражениях принимали участие вместе со своими мужьями-воинами и их жены, в них и погибшие, и похороненные по воинскому ритуалу, с оружием. Здесь же в 1971-1975 годах было раскопано поселение кулайцев Дубровинский Борок - 3, основанное ими на уже завоеванной территории. Поселение окружали невиданные для того времени оборонительные укрепления – ров, шириной до 6 метров и глубиной до 20 метров (!), а так же высокий вал. Что наводит на мысль о том, что на завоеванной территории кулайские племена чувствовали себя весьма неуютно из-за продолжавшихся военных действий. А вот в дальнейшем, уже на территории Ордынского района, когда наступило время мира, их поселения будут окружаться только неглубоким рвом, а оружия в захоронениях будет найдено очень мало – лишь несколько наконечников стрел в каждой могиле. И никаких копий, мечей, боевых топоров или кинжалов. Впрочем, не будем забегать вперед. О кулайских племенах на территории нашего района речь впереди. Наконец последний, но очень весомый аргумент в пользу гипотезы, выдвинутой Т.Н. Троицкой. Пришельцы из Принарымья, несмотря на свое явное преимущество на поле боя, в хозяйственном отношении стояли несравненно ниже большереченских племен. При раскопках их городищ в Колыванском районе выяснилось, что 71 процент обнаруженного костного материала принадлежал диким животным (лосям, зайцам и т.д.), 12 процентов – собакам, а лишь 17 процентов составляли кости таких домашних животных, как лошадь, корова и курдючная овца. Кулайцы были прежде всего охотниками, а потом уже скотоводами, их хозяйство можно отнести в большей мере к присваивающему, нежели производящему. По крайней мере, если говорить о 3 веке до нашей эры. Но и гораздо позже, в 1 веке до нашей эры, когда кулайские племена уже полностью заселили территорию Новосибирского Приобья, включая и Ордынский район, они так и не смогли перейти к производящему хозяйству полностью. При раскопках М. П. Грязновым кулайского поселения Усть - Ирмень в 1952 – 1953 годах, находившегося в устье реки Ирмень и ныне затопленного Обью, выяснилось, что к костям домашних животных, найденных на территории поселения, можно отнести 69 процентов костных останков, а остальные по-прежнему составляли кости диких животных. Тогда как в поселениях большереченцев кости диких животных встречаются крайне редко. А ведь давно известно, что завоеватели охотно перенимают хозяйственные и культурные достижения завоеванных, причем делают достаточно быстро. Раскопки Усть - Ирмени доказывают, что у кулайцев такое заимствование имело место, но шло оно достаточно медленно. Отчего бы это? 25
Вот, на наш взгляд, достаточно аргументированное объяснение: «Вследствие военных действий могло произойти истребление значительной части мужского населения большереченских племен. Женщины же скотоводством непосредственно не занимались». (20) Кулайским племенам потому так долго пришлось учиться навыкам оседлого скотоводства, потому что слишком мало осталось тех, кто мог бы их этому научить… Так закончился первый этап проникновения кулайских племен на территорию Новосибирской области. В дальнейшем, в 1 веке до нашей эры – 1 веке нашей эры, эти племена, осевшие на линии Колывань – Новосибирск, начали постепенно проникать на территорию Ордынского района и сопредельные земли, но уже мирным путем, вступая в браки с остатками большереченцев и смешиваясь с ними. О том, что все происходило именно так, а не иначе, рассказала керамика, найденная при раскопках кулайских поселений и могильников. Наряду с уже упоминавшимся плоским бронзовым литьем, она является второй отличительной чертой этой археологической культуры. Приземестые, низкие чаши и сосуды кулайцев до трети и более покрыты орнаментом в виде «галочек» или «уточек», напоминающих стилизованную латинскую букву S. «Уточки» на кулайских сосудах располагались то «косяками», то вертикальными или горизонтальными линиями. Археологи расшифровали этот орнамент следующим образом: «уточки», расположенные вертикально – символ водоплавающей птицы, они же, расположенные горизонтально – символ воды. Соединение вертикальных и горизонтальных «уточек»…Ну-ка, уважаемые читатели, что бы это могло означать, как вы полагаете?.. Правильно, оно изображает птиц, плывущих по воде. А если «уточки» расположены косяком ?.. Да вы просто прирожденный археолог – это, как вы совершенно правильно угадали, есть ни что иное, как изображение летящей птичьей стаи! Большинство археологов все же сходятся во мнении, что кулайская символика не столь проста, как может показаться с первого взгляда, и что в нее вложен более глубокий, но пока неизвестный нам смысл. Дело в том, что изображениями «уточек» кулайцы покрывали не только свою посуду, но и оружие, например, боевые топоры, предметы домашней утвари, явно вкладывая в это какой-то магический смысл. Но вот какой? Вернемся к теме мирного проникновения кулайских племен на территорию нашего района. Так вот, при раскопках на ордынской земле кулайских поселений археологи неизменно обнаруживали обломки как кулайской, так и большереченской керамики. М. П. Грязнов, раскопавший в 1952-1954 годах кулайское городище Ирмень-1, некогда находившееся на правом берегу одноименной речки и ныне тоже затопленное Обским водохранилищем, обнаружил здесь 8 фрагментов большереченской керамики и 93 фрагмента кулайской. Следовательно, пришельцы и остатки прежнего населения породнились между собой, однако каждая из сторон продолжала соблюдать традиции своего племени. Соотношение найденных фрагментов наводит на 26
вывод, за кем из этих племен остался реальный контроль над территорией Ордынского района. При раскопках Ирмени-1 среди прочих находок оказалась каменная зернотерка, единственная на все кулайские поселения, известные на территории Новосибирской области. Закономерен вопрос – усвоили ли кулайские племена от большереченцев навыки земледелия, или так и не доросли до него, занимаясь скотоводством и столь любимой ими охотой? Пока ответа на него нет. Хотя сам факт глубокого регресса всего хозяйства на территории Ордынского района, как следствие появления здесь кулайцев, конечно, неоспорим. И опять-таки следует специально сделать оговорку относительно того, что не следует судить о народах древности прямолинейно, особенно когда речь заходит об их культуре. Это в полной мере относится и к культуре кулайских племен. Ее, как раз, ни в коем случае нельзя считать примитивной или элементарной. Как раз наоборот! Кулайские племена, уйдя в небытие, оставили нам большое количество загадок, связанных именно с их культурой, разгадка которых еще ждет своего исследователя. Самая главная из них связана с бронзовым литьем, о котором уже упоминалось. То, что у кулайцев существовала определенная технология изготовления плоских ажурных фигурок людей, животных и неких фантастических существ, в которых причудливо соединяются черты тех и других, факт общеизвестный. Но почему, будучи признанными мастерами литья и последующей полировки бронзовых отливок, они изготавливали эти фигурки нарочито примитивно, оставляя на них окалину и заусеницы по краям, в виде, так сказать, полуфабриката, неясно до сих пор. Как и то, для каких религиозных церемоний служили им эти загадочные фигурки. И уж совсем непонятно, почему придя на территорию Ордынского района, кулайцы прекратили их изготовление. Во всяком случае, ни в одном из их поселений на территории Ордынского района бронзовые фигурки не обнаружены. Может быть, пока не обнаружены? Подобно многим народам древности, кулайцы хоронили своих умерших в курганах, помещая в могилы все необходимое для их жизни в ином мире: сосуды с пищей, орудия труда, украшения, оружие. Но вот что поразительно, точно по такому же ритуалу они хоронили рядом с людьми и животных – собак, баранов, даже птиц. Означало ли это, что животные и птицы, культ которых существовал у кулайских племен, как и у всяких племен, занимавшихся охотой, тоже должны были воскреснуть в загробном мире в качестве объектов охоты для умерших родичей, или за этим ритуалом скрывалось нечто иное? Жертвоприношение или?.. Ответа пока нет. И уж совсем непонятным остается назначение захоронения пяти домашних кабанов, обнаруженное при раскопках городища Ивановка - 4 в районе села Чингисы. Могила кабанов располагалась на территории городища и была 27
засыпана не землей, а специально принесенной для этого глиной, которая была после этого буквально утрамбована. Т. Н. Троицкая считает, что это произошло в результате исполнения на могиле какого-то ритуального танца. Никакого погребального инвентаря в могиле не найдено. Что оно обозначает, разобраться нет никакой возможности, так как аналога подобного захоронения не выявлено на всей территории Сибири. А вот еще одна тайна. До сих пор в кулайских могильниках не обнаружено ни одной детской могилы. Почему? Остается строить более или менее убедительные догадки до тех пор, пока не придет время новых археологических открытий, новых находок и… новых загадок. С другой стороны не будем преувеличивать степень нашего незнания о кулайцах. Благодаря многолетним трудам сибирских ученых мы все-таки гораздо больше знаем о них, нежели предстоит еще узнать. Хотите, например, познакомиться с ордынской модой времен самого начала нашей эры? Итак, приступим. Начнем с одежды кулайцев. Изготавливалась она из меха, кожи и растительного волокна, которое уже умели и прясть, и ткать. Точный покрой их одеяний, к сожалению, неизвестен. Но относительно деталей сомнений нет – пуговиц еще не изобрели, и потому одежда застегивалась на железные и бронзовые пряжки вполне современного вида. На плечах таких одеяний были разрезы, которые завязывались узенькими ремешками, собиравшимися в специальные обоймы. Одежда и обувь расшивались мелкими стеклянными бусинами. Что интересно, для этих целей кулайские модницы использовали сугубо импортный товар – стеклянные бусины синего, зеленого, бирюзового и других цветов, позолоченные изнутри! Из них же делались и ожерелья, которые носили тогда не только женщины, но и мужчины. Такова уж была повальная мода того времени – стеклянные, позолоченные изнутри бусы, носили гречанки, скифы из Северного Причерноморья, сарматские племена Поволжья, жители Приуралья. А уж из Приуралья они и попадали к нам на берега Оби. До 3-2 веков до нашей эры в моде были ожерелья из одинарных бусин, а в 1 веке до нашей эры и в 1 веке нашей эры модники и модницы Ордынского района сходили с ума от ожерелий из сдвоенных бусин, а чуть позже – уже из строенных. Из прочих украшений большой популярностью пользовались бронзовые серьги и подвески. А головные уборы кулайских красавиц, из меха и войлока, выглядели просто завораживающее – длинный конус, скрепленный вверху и внизу бронзовыми лентами! …Постепенно с территории Ордынского района кулайские племена распространились до территории современного Баранаула. На то были свои причины: в их хозяйстве постепенно все большую роль начало играть отгонное или полукочевое скотоводство, требовавшее освоения все новых пастбищ. Двигаясь на юг, кулайцы все чаще смешивались с другими 28
племенами и постепенно растворялись среди них. К 4-5 векам нашей эры кулайская культура, как самостоятельное явление, перестала существовать. Наступало новое время, время распада родового строя и образования первых государственных образований. На юге Сибири возникают раннефеодальные государства, постепенно втягивающие Новосибирское Приобье в сферу своего влияния – государство кыргызов или хакасов в Хакасско-Минусинской котловине (6 -13 века), тюркский каганат на Алтае (6 - 8 века). Проникая на территорию Ордынского района, тюрки и кыргызы постепенно смешивались с местным населением и, говоря языком науки, тюркизировали его. Процесс тюркизации был длительным и занял очень большой временной период – с 7 - 8 веков и вплоть до прихода на территорию современной Новосибирской области моноголо-татар в 13 веке. Этот период оставил на археологической карте Ордынского района несколько интересных археологических памятников. При раскопках одного из них, известного в литературе как Усть-Алеус - 7, состоявшем из 14 захоронений, в одном из них, рядом с человеческими костями нашли скелет лошади, но без позвоночника и ребер. Получается, что умерший был похоронен вместе с чучелом лошади, состоящим из головы, конечностей и шкуры. А это уже типичный обряд захоронения кочевника - скотовода, хорошо известный в сибирской археологии. Любопытно и другое: всевозможные находки, вроде украшений, оружия, конской упряжи были разделены между могилами очень своеобразно. Из 31 предмета, обнаруженного в могилах кочевников Усть-Алеуса - 7, 15 находились в двух захоронениях, тогда как некоторые могилы вообще не содержали никакого погребального инвентаря. Яснее доказательства резкого неравенства среди кочевников трудно обнаружить, не так ли? Еще одна замечательная находка была сделана на раскопках археологического памятника Ордынское - 6 в 1967 году. Здесь была обнаружена первая на территории Новосибирской области печь для обжига керамики. Устроена она была оригинально: ее основа или каркас был сплетен из прутьев, которые обмазывались толстым слоем глины. Диаметр печи составлял 1,8 метра, толщина стенок доходила до 18 сантиметров. Рядом с печью были найдены обломки керамического брака – хорошо обожженные глиняные черепки серого и бежевого цветов. Казалось бы, чем ближе мы продвигаемся к нашему времени, тем более изученным должен быть каждый временной период, тем обширнее и даже детальнее должны быть наши представления о нем. Но это не всегда так, бывает и наоборот. Время, относящееся к 13 - 16 векам, например, до сих пор состоит из большого количества исторических «белых пятен», рассказывая о которых приходится постоянно употреблять слова «возможно» и «вероятно». 29
13 век - это время кровавых походов Тамуджина, провозглашенного верхушкой монгольских племен своим великим ханом – Чингис-ханом. То, что под его руководством монголы завоевали Дальний Восток, Китай и Среднюю Азию, известно любому школьнику. С тем, что в состав покоренных им стран и территорий вошла и Западная Сибирь, из историков не сомневается никто. Вопрос в другом – как далеко на территорию Западной Сибири проникли монгольские завоеватели во главе со старшим сыном Чингис-хана, Джучи, который в 1207 году возглавил этот поход на север? По этому поводу высказывались в разное время разнообразные гипотезы. О том, что Западная Сибирь была завоевана монголами чуть ли не до побережья Северного Ледовитого океана. Или хотя бы до Иртыша и Тобола. Или до впадения Иртыша в Обь. Прямых доказательств этим предположениям нет. Как нет доказательств тому, вошла ли в 13 веке территория Новосибирской области в состав монгольской империи. Что же касается косвенных доказательств, то… Есть такая наука о географических названиях, называется она топонимикой. Именно в ней ордынские любители древности черпают свои аргументы относительно того, что «без монголов у нас не обошлось», неизменно приводя в качестве главного доказательства название села Чингисы. А название нашего районного центра! То, что он получил его от реки Орда, общеизвестно. Но само тюркское слово «орда» означает либо лагерь хана, либо является образованием от другого тюркского слова «ор» яма, ров, вал с укреплением. Название села Кирза легендарно выводится от имени первого русского поселенца, некоего Кира, который был «за» то, чтобы основать деревню на приглянувшимся ему месте. К сожалению, легенда не сообщает, было ли то историческое голосование открытым или тайным, и был ли по этому случаю соответствующий кир, то бишь пир… На самом же деле изначальное название этого населенного пункта Ордынского района, зафиксированное в документах 18 века – деревня Кырзинская. Образовано это название от двух тюркских слов – «кыр» (край, высокий берег) и видоизмененного слова «су» (река), что в итоги переводится как «река с высокими берегами». С названием села Верх-Ирмень та же история, что с названием Ордынского, оно образовано от названия реки. А вот название реки Ирмень происходит опять-таки от тюркского слова «ирмен», что переводится как «трава для корма лошадей».В названии Караканского бора лежит сочетание тюркских слов «кара» (черный) и «кан» (древний вариант слова «река»). Название сел Верх-Чик и Малый Чик образованы от тюрского «чик», что означает «грань, граница». Название сел Верх-Алеус и Средний Алеус скорее всего содержат в своей основе видоизмененное тюркское слово «улус», т.е. владение. (21) Кроме данных топонимики еще одним косвенным доказательством являются многочисленные находки на территории области типично монголо-татарских наконечников стрел или срезней. Это довольно крупные 30
плоские наконечники неожиданной и по-своему коварной конструкции. Такой наконечник не сужается в острие, а наоборот, расширяется в своей верхней части в лезвие, и потому он не колет, а режет. При попадании такого наконечника во всадника или лошадь оставалась широкая резаная рана, от которой противники монголов быстро истекали кровью, а их лошади выходили из строя. А пеший воин против конницы бессилен. Третьим косвенным доказательством является наличие археологических памятников времен монгольского нашествия на Алтае и в Прииртышье. Однако достоверных и убедительных материальных свидетельств пребывания монгольских завоевателей в 13 веке на территории нашей области и района нет. Тюркские названия на карте Ордынского района могли появиться когда угодно, например, в 15 веке, когда его территория вошла в состав Сибирского ханства. А срезни могли запросто попасть в наши края с другими кочевыми племенами, вытесненными монголами из южных степей. (22) Это, разумеется, не исключает вероятия более позднего проникновения отдельных отрядов монголов на территорию области и района и постепенного подчинения местного населения их власти, сначала в лице Золотой Орды, затем, с конца 14 века, Тюменскому ханству которое вошло в историю Западной Сибири как первое государство, возникшее на ее территории. С конца 15 века эта территория переходит под контроль Сибирского ханства, власть в котором в 1563 году захватывает легендарный злодей и будущий противник Ермака, хан Кучум. Кто же проживал на территории Новосибирской области и Ордынского района в 13 – 16 веках? Там, где сегодня располагаются современные Барабинский, чановский, Кыштовский, Усть – Тарский, Каргатский, Убинский и Венгеровский районы в это время кочевали Барабинские татары, которые в качестве коренного населения известны здесь уже с 13 века. А на территории современного Колыванского района, городов Новосибирска и Бердска, и, вероятно, нашего района проживала вторая, близкая к Барабинским татарам тюркоязычная группа населения, именуемая чатскими татарами или чатами. Употребляя оговорку «вероятно», автор хотел бы подчеркнуть, что пока следов поселений чатов в нашем районе не обнаружено, зато они известны на территории современного Сузунского района, попасть в который возможно как раз через территорию Ордынского района. Нельзя забывать, что в 13 - 16 веках понятие границы расселения племен, да еще кочевых, каковыми и являлись барабинские и чатские татары, было весьма условным. Так что территорию нашего района за триста лет могли пересекать и те и другие, причем многократно, передвигаясь в поисках пастбищ и дичи с севера на юг Новосибирского Приобья и обратно. Наконец, на юге современного Сузунского района в это время проживали еще и телеуты – алтайский тюркоязычный народ, который тоже мог запросто бывать в том своеобразном межплеменном пограничье, каковым являлась тогда территория Ордынского района. Могли во время кочевья забрести к 31
нам и так называемые обские или чулымские татары. Во всяком случае, в Ордынском районе издавна проживают наши земляки, чьи фамилии явно образованы от названия татарских тугунов (родственных групп) вроде Куяновых, Таушкановых, Туралиных, Арчаковых, Карчиных. (23) Видимо, это отдаленные потомки татарского населения, проживавшего некогда или на территории Ордынского района, или на сопредельных землях. «Поскреби русского – обязательно увидишь татарина», - оказывается, этот старый афоризм имеет к ордынцам самое прямое отношение. Татарское население Новосибирского Приобья было по сегодняшним представлениям на редкость малочисленным. Поскольку нас больше всего интересуют чатские татары, как наиболее вероятные жители района в 13 -16 веках, то известно, что в начале 19 века на территории современной Томской области проживало всего 445 чатов, а по левобережью Оби, на территории современного Колыванского района и того меньше, 261 человек. Еще раньше, в начале 18 века, чатских татар зафиксировано в тех же самых местах всего - навсего 649 человек. Что касается Барабинских татар, то в начале 19 века их насчитывалось в границах Новосибирской области примерно 5 тысяч человек. Следовательно, к моменту прихода русских на территорию будущей Новосибирской области, здесь проживало народа меньше, чем в современном районном поселке Ордынское или чуть больше, чем в современных селах Верх-Ирмень и Кирза, вместе взятых. Удивляться этому не стоит – у древности и средневековья свои масштабы. Тот же хан Кучум, правитель огромного и по современным территориальным масштабам Сибирского ханства, которого мы привычно представляем как повелителя несметных кочевых орд, оказывается, имел в качестве плательщиков ясака, т. е. сибирского варианта дани всего чуть более 30 тысяч человек. Так как в данному случае учитывались исключительно мужчины, то можно прибросить численность всех его подданных, умножив эту цифру в два раза. Получается ее так уж и много, всего-то два современных Ордынских района… О чатских татарах известно не так уж много. До сих пор не выяснено определенно, откуда они пришли на левобережье Оби. По одной версии, чаты перекочевали сюда с берегов рек Оми и Тартаса, где и получили свое название «чать», которое «на татарском языке значит мыс между двумя реками, понеже на таком месте было главнейшее их жилище». (24) По другому предположению, чатские татары пришли в Приобье из Барабы, о чем свидетельствует большое сходство их языка с языком барабинских татар, а в Барабу они попали из казахских степей. Основой их хозяйства, как и у барабинских татар, являлось полукочевое скотоводство, а предпочтение среди животных они отдавали лошадям. Занимались чаты охотой, рыбной ловлей, а в местах своих городищ еще и примитивным земледелием, высевая на небольших участках такие неприхотливые и быстро вызревающие злаки, не требовавшие тщательного 32
ухода, как ячмень, овес, полба. Наряду с железными орудиями в большом ходу у чатских татар оставались орудия из кости. К моменту появления русских в Сибири, у барабинских и чатских татар имущественная и социальная дифференциация привела к появлению своей феодальной верхушки – мурз (князьков), которые держали в своих руках власть и богатство и имели свои «столицы» в виде укрепленных городков. Территория, находившаяся под властью чатских татар, (современный Колыванский район, Бердск и Новосибирск), как уже было сказано, входила в состав Сибирского ханства Кучума. Но в силу их удаленности от столицы ханства Искера (или Кашлыка), находившегося на Иртыше, чатские татары считались по своему статусу не столько зависимыми данниками, сколько союзниками Кучума. Сами земли Ордынского района были в Сибирском ханстве самой дальней его территорией, можно сказать, восточной границей. Кучуму просто не хватило времени установить в этом отдаленном пограничье железный порядок и подчинить чатов окончательно. Сам он им, видимо, до конца не доверял, потому что полусоюзников в политике не бывает. Поэтому далеко не случаен тот известный факт, что после своего окончательного поражения в битве на реке Ирмень 20 августа 1598 года, Кучум бежал от русских в земли зависимых от него барабинских татар, а не к чатам, хотя скрыться в лесном левобережье Оби ему было куда проще, чем в барабинских степях. Но здесь мы несколько забежали вперед. Битва на реке Ирмень – следующая страница этой хроники, страница менее древняя, зато едва ли в ней не самая славная. К ней мы и приступим. 20.11.2000 – 18.04.2001
33
Источники и литература 1. Летописи сибирские., Новосибирское книжное издательство, Новосибирск, 1991, стр. 65 2. М. А. Демин. Коренные народы Сибири в ранней русской историографии., Санкт - Петербург – Барнаул, 11995, стр. 35, 37 3. А. П. Окладников. Открытие Сибири., Издательство «Молодая гвардия», Москва, 1979, стр. 26 4. История Сибири с древнейших времен до наших дней в пяти томах., Издательство «Наука», Ленинград, 1968, Том 1, стр. 43 5. В. И. Молодин. Древнее искусство Западной Сибири (Обь – Иртышская лесостепь)., Издательство «Наука», Сибирское отделение, Новосибирск, 1992, стр. 183 6. Т. Н. Троицкая. Курганный могильник Ордынское-1. Вопросы археологии Сибири. Выпуск 85., Издательство Новосибирского государственного педагогического института, Новосибирск, 1973, стр. 84 7. В. И. Молодин. Эпоха неолита и бронзы лесного Обь-Иртышья., Издательство «Наука», Сибирское отделение, Новосибирск, 1977, стр. 23 8. В. И. Молодин. Древнее искусство Западной Сибири, стр. 39 – 40 9. там же, стр. 17. 10.Страницы истории Новосибирской области. Люди, события, культура. Часть 1., Москва, 1995, стр. 102 11.М. Ф. Косарев. Западная Сибирь в древности., Издательство «Наука», Москва, 1984, стр. 27 12.Т. Н. Троицкая. Археология – профессия романтиков или наука о битых черепках? Западно-Сибирское книжное издательство, Новосибирск, 1973, стр. 20 13.Е. А. Сидоров. О земледелии ирменской культуры (по материалам лесостепного Приобья). Палеэкономика Сибири, Издательство «Наука», Новосибирск, 1986, стр. 55 14. Е. А. Сидоров. Курганный могильник Милованово-1. Памятники Новосибирской области, Новосибирское книжное издательство, Новосибирск, 1989, стр. 41 15. там же, стр. 41 16. Т. Н. Троицкая, В. И. Соболев. Наш край в древности и средневековье., Новосибирск, 1996, стр. 37 17. Т. Н. Троицкая. Археология – профессия романтиков или наука о битых черепках?, стр. 28 18. В. И. Молодин. Древнее искусство Западной Сибири, стр. 104 19. Т. Н. Троицкая, В. И. Соболев. Наш край в древности и средневековье, стр. 48 20. Т. Н. Троицкая. Кулайская культура в Новосибирском Приобье., Издательство «Наука», Сибирское отделение, Новосибирск, 1979, стр. 55 21. География Новосибирской области., Западно-Сибирское книжное издательство, Новосибирск, 1981, стр. 71 – 78 34
22. А. Соловьев. Начальные времена. Сибирская горница, 1999, № 3, стр. 62 – 63 23. Н. А. Томилов. Тюркоязычное население западно – Сибирской равнины в конце 16 – первой четверти 19 веков., Издательство Томского университета, Томск, 1981, стр. 160 – 162 24. Т. Н. Троицкая, В. И. Соболев. Наш край в древности и средневековье, стр. 113
35
ЖИВЫЕ ГОЛОСА ИСТОРИИ: от первого лица – 1 Вспоминает Юрий Михайлович Гринкевич, участник археологических раскопок в Ордынском в начале 50-х годов 20 века Давно все это было, уже больше полвека прошло. Точный год назвать затрудняюсь, но Сталин еще был жив, следовательно, шел примерно 1952 год. Мать моя работала кладовщиком в ордынском колхозе «Имени Ильича», так он назывался, а отчим (мой отец погиб на войне) бригадиром полеводческой бригады. Мне тогда исполнилось лет четырнадцать, я учился в Ордынской средней школе, там, где сегодня военкомат. Стояло лето, начало июня. Я с друзьями сидел на школьном заборе, сделанном из кругляка. Теперь таких заборов нет, поэтому расскажу, как этот забор выглядел. Вкапывались вертикальные столбы, в них вырубались пазы, и в эти пазы вставляли бревна. Получалось очень прочно и надолго. Таким забором наш учитель Спартак Фомич огородил пришкольный участок, где мы выращивали овощи, вишни и даже пчелы у нас имелись. Нам, мальчишкам, этот забор очень нравился, так как сидеть на нем было удобно и все вокруг хорошо видно. Сидим мы и видим – подъезжает к нам «ГАЗ-51», машина в деревне по тем временам редкая, нами и вовсе невиданная. Тогда в Ордынском и «полуторок» было мало, а тут – новенькая машина с фанерной кабиной и сигнал у нее прямо «волговский». Водитель нас увидел, просигналил и остановился. Молодой такой парень, городского вида. И говорит нам: Ребята, вы не желаете поработать на археологических раскопках? - А где это? – спрашиваем. Оказалось, что на Маргазе, там, где сейчас находится рыбзавод. Оказывается, приехал к нам в Ордынку профессор из Ленинграда и набирает людей для раскопок. Взрослых для этой работы найти трудно, все при деле, да тогда из колхозов на сторону и не отпускали, поэтому решили привлечь школьников. - Я, - говорит, - буду сюда за вами приезжать каждое утро и увозить вас на работу. Никаких лопат и прочего с собой брать не нужно, мы вам все дадим, если, конечно, вы согласны. Ну как? Нам, конечно, стало очень интересно. 36
- Хорошо, - говорим, - завтра в девять утра все будем здесь. На следующее утро мы собрались возле школы. Прихватили с собой хлеба и картошки на обед, ждем. Пришло нас человек восемь – я, Леонид Комаров, Дима Захарченко, Виктор Болдин, остальных уже не помню. Сегодня из всей этой компании только один я жив остался, остальные уже умерли. Приехали мы на место раскопок, познакомились. Ленинградский профессор, фамилия которого была Грязнов, запомнился мне как уже довольно пожилой человек, лет где-то под шестьдесят. Но точно не скажу, известно ведь, что ребятишкам любой человек лет за сорок уже стариком кажется. У профессора была еще женщина средних лет, его помощница. Ну, и уже знакомый нам водитель. Вот, оказывается, и вся экспедиция. Грязнов нам сказал: - Значит так, ребята. Работать мы будем с девяти утра до пяти вечера. На работу вас будут привозить, а домой будете добираться сами. Час отработаете, пятнадцать минут отдыхаете. Вот, видите, столб, на нем колокол. Дам сигнал – работаете, дам сигнал – отдыхаете. За каждый день буду платить вам каждому по пятнадцать рублей, деньги будете получать по окончанию рабочего дня. А если при раскопках найдете что-то интересное, за каждую находку премия – шоколадная конфета. И тут же его помощница показывает нам полный ящик шоколадных конфет. Полный! Мы переглянулись между собой: вот это да! Дело было не в шоколадных конфетах, которые в то время нам доставались чрезвычайно редко, и даже не в пятнадцати рублях в день, хотя это был просто отличный заработок. Тем более, что все мы уже не раз работали в колхозе и знали, что за все лето, что ты там проработаешь, тебе рубля на руки никто не даст. Нас поразило, что через каждый час мы должны и даже обязаны отдыхать пятнадцать минут! В колхозе ведь как? Взрослый ты или школьник, все едино – начали по темноте, по темноте и закончили, без всяких перерывов и перекуров. А тут такая забота о нас, школьниках! Вот, значит, какие замечательные порядки завел у себя в Ленинграде, питерский рабочий класс, а мы и не подозревали, что вот так можно работать…
37
Затем Грязнов начал нам подробно объяснять, как надо работать на раскопках. Видите, говорит, вот эти курганы? А надо вам сказать, что от того места, где потом построили рыбзавод и до самого Старого Шарапа по берегу Оби цепью тянулись курганы, один за другим. Небольшие такие, сантиметров примерно семьдесят в высоту. Большую часть их потом раскопали, да и место это позже ушло под воду, но некоторые курганы сохранились и до наших дней. Оказывается, вот эти самые курганы нам и предстояло раскапывать. Лопатой копать нельзя, говорит Грязнов, запомните это сразу. Копать будете ножом, землю счищать можно только кисточкой, потихоньку, не торопясь. Потому что все, что мы найдем очень важно для науки. Мы спрашиваем: - А почему здесь раньше никто не копал, а сейчас начали? Откуда такая спешка? - А потому, - говорит Грязнов, - что когда в Новосибирске пустят ГЭС, это все уйдет под воду. Курганы размоет и мы можем все потерять. Так что нам надо успеть все исследовать. Каждый курган будем раскапывать крест-накрест. Как только что-нибудь попадется, это место будем раскапывать полностью и подробно. Но сами инициативы не проявляйте, как только что найдете, сразу зовите меня. Потом он всех разделил на пары и каждой паре определил свой курган. Я сейчас думаю, что это было сделано специально, чтобы мы друг за другом приглядывали и никто ничего себе в карман не положил. Начались раскопки. Что находили другие ребята, сказать не могу, а сочинять не буду. Расскажу о том, что мы с напарником нашли в нашем кургане. Курган, как я уже рассказывал, высотой не достигал и метра. Грязнов нам потом объяснил, что мы раскапываем стоянку древних людей, которые там, где жили, там и хоронили своих умерших. Это древнее кладбище находилось метрах в тридцати от самой стоянки. Могилы древние жители наших мест делали неглубокие, сверху насыпали земли мало, поэтому и курганы получились такие небольшие. Только мы приступили к работе, как сразу нашли человеческие кости, точнее череп. Я потом заметил, что когда копаешь древнее захоронение, почему-то всегда сначала попадается череп, а потом уже остальные кости. Когда мы полностью раскопали первую могилу, то увидели, 38
что скелет лежал в могиле головой в сторону заката солнца, на правом боку, с согнутыми ногами, так что коленки прижимались к груди, а руки подложены под голову. Конечно, ни одежды, ни волос – ничего не сохранилось. Зато сохранились все кости, вплоть до самых мелких, вроде фаланг пальцев. За этим скелетом последовал второй, потом третий, и так и пошло. Находок было много, потому что скелеты располагались один под другим, ярусами. И все головой на закат, на запад. Вернусь к самому первому захоронению. Позвали мы профессора, показали ему череп. Он говорит: - Раскапывайте дальше осторожно, тут что-то еще обязательно будет, что в могилу положено. И точно – из земли показался кусочек бересты. Мы начали эту бересту окапывать, убирать землю кисточкой, и оказалось, что мы нашли берестяной колчан. От самих стрел уже ничего не осталось, но сохранились металлические наконечники, медные или бронзовые, этого уже сейчас не помню, сильно уже окисленные, но по самой их форме все-таки понятно, что это именно наконечники. Что характерно, одна нога скелета оказалась сантиметров на пять или около того, короче другой. Да, говорит Грязнов, это, ребята, был или охотник, или воин, поэтому он так и покалечен. Давайте займемся им внимательно, сейчас еще что-нибудь узнаем. И что бы вы думали? В позвоночнике этого скелета оказалась бронзовая стрела, точнее, бронзовый наконечник, длинный такой и как бы граненый. Этот человек был убит стрелой в грудь, причем стрела пронзила его с такой силой, что наконечник застрял в позвоночнике. Все понятно, говорит Грязнов, у вас тут в древности, видать, война была… Чуть в сторонке от этой первой находки обнаружились останки женщины. Он лежала вытянувшись и головой на восток. И у нее под мышкой лежали кости ребенка, года так в три – четыре. Нас поразило, что все кости ребенка сохранились, даже самые тоненькие, хотя прошли уже века и тысячелетия. Мы спрашиваем: - А какой нации были эти люди? Грязнов начал подробно объяснять, как это он всегда делал:
39
- Это мы пока не знаем и вряд ли узнаем, как они себя называли. Но это явно европейцы, видно по строению черепа. - Значит, не монголы? - Ну что вы, ребята, какие монголы. У монголов оружие и доспехи были из металла, а здесь, в могиле, только камень да кость. Эти люди жили здесь задолго до монголов, в глубокой древности, еще в каменном веке. Вот найдем кузницу, вы сами это поймете. Мы спрашиваем: - Какую кузницу? - Так я условно называю то место, где они изготавливали свои орудия труда. Она, эта кузница, я чувствую, где-то рядом. Нас очень поражало в профессоре Грязнове то, что все, что он говорил, все сбывалось, причем очень скоро. Я, видать, пропустил мимо ушей его слова о каменном веке и думал, что мы откопаем настоящую кузницу, с железными молотами и наковальнями, вроде той, что была в нашем колхозе. А оказалось – ну ничего похожего! Раскопали мы такой небольшой бугорок, под которым оказались четыре валуна, а вокруг множество каменных орудий – скребков всяких, наконечников, и просто камней со следами обработки. Видно было, что кто-то давно начал делать из камня, допустим, наконечник, заострил часть камня, а потом бросил. - Вот, - говорит Грязнов и довольно так улыбается, даже руки потирает, - мы нашли их гнездышко! – Я эти его слова запомнил совершенно точно. Каменные орудия были желтого цвета, очень острые. Ими можно было запросто проколоть или разрезать любую шкуру, мы потом это специально пробовали. Вот такая оказалась «кузница» людей каменного века, уже тогда живших на берегу нашей Орды. Тут же нашли мы и каменные топоры. Как бы их описать?.. Топор под вид нашего, тоже заостренный и с обушком, но сам небольшой, сантиметров под двенадцать, и отверстия под топорище у него нет, а на боках сделаны такие аккуратные выемки. Оказывается, люди не сразу научились сверлить в камне отверстия, поэтому насаживали они топор хитро – расщепляли палку, концы вставляли в выемки на камне, а потом прикручивали топор к топорищу жилами или еще чем-то. Совсем рядом с «кузницей» нашлось захоронение человека, который, судя по его костям, при жизни был ну 40
очень большим, больше двух метров ростом. И в плечах он тоже оказался просто громадным. Я хорошо помню, что сказал по этому поводу Грязнов: - Сколько лет я провожу раскопки, а такой богатырь мне еще не попадался. Очень, очень интересная находка. И дает команду своей помощнице, чтобы она перебинтовала находку. Та расплавляет воск или парафин, окунает в него бинты и начинает обматывать бинтами каждую косточку. Мы спрашиваем: - Зачем вы все это делаете? - Кости эти долгое время пролежали в земле и очень хрупкие, объясняют нам. – Если их не законсервировать, они могут не выдержать перевозки и рассыпаться по дороге. А мы хотим отправить вашу находку в Ленинград, там у нас есть специалисты, которые могут по костям и по черепу восстановить внешний облик любого человека. И тогда все смогут увидеть, как выглядел этот человек, похороненный в древности на вашей ордынской земле. Много еще чего было на тех раскопках. Вспоминается, в частности, такой случай. Дня через четыре после начала раскопок приходит к нам местный старичок. Ему где-то уже за семьдесят было, не меньше, словом, очень старый. Подходит он к нашему профессору и говорит: - Сынок, ты, что ли, здесь главный? Мне такое обращение показалось странным. Наш профессор из Ленинграда, вообще – умнейший человек, все знает и все понимает, а тут объявился какой-то неграмотный дед и именует его «сынком». К чему бы это, думаю? -Да, - говорит Грязнов, - я являюсь начальником экспедиции. А дед нашему профессору и говорит, эдак свысока: - Сынок, ты не тем занимаешься, ты здесь не копай. Я, когда молодой был, тоже этой дурью маялся, до самого Шарапа дошел, а все без толку. Нету здесь золота, зря стараешься. Так, ерунда одна, кости старые да черепки битые. Разговорились они, и старик рассказал, что он, еще до революции, копался в курганах, золото искал. Грязнов спрашивает: - Это же незаконно, кто дал тебе разрешение на раскопки? - А я пошел к попу, он и разрешил. 41
- Как так? - А так. Ты, говорит, что найдешь, можешь себе взять, только кости не трогай, потому как это грех. Вот, оказывается, какие «археологи» у нас в Ордынском до революции были. Напоследок расскажу еще одну историю. Когда мы закончили раскопки первого кургана и собрались переходить на новый, Грязнов нам говорит: - Вот это место явно затопит, давайте-ка, ребята, его раскопаем. Уж очень оно смахивает на маленький курганчик. Быть не может, чтобы здесь мы ничего не нашли. Попробовали. И сразу же обнаружился деревянный сруб, длинный такой, без крыши, высотой он был невелик, гдето метр двадцать. В том срубе оказалась похоронена женщина и женщина знатная, потому что у нее на шее были три металлических обруча. Грязнов нам объяснил, что, судя по этим украшениям, здесь похоронена жена вождя времен бронзового века. А то, что она похоронена отдельно, в специально сооруженном срубе, говорит о том, что она похоронена со всеми почестями, значит, и при жизни пользовалась особым уважением. В районе черепа мы еще нашли бронзовую серьгу в виде обруча, но не гладкую, а украшенную как бы фигурной вырезкой. На раскопках мы поработали все лето. Каждый день мы исправно получали пятнадцать рублей, потом переходили Орду и сразу же шли в магазин, который находился в районе современной пристани. Там мы покупали разные конфеты и все такое прочее. Так что в то лето конфет мы наелись досыта. Потом Грязнов все закруглил, все находки упаковал, а нам сказал – мол, приедете в Новосибирск, пойдете в музей и там все увидите, что вы нашли. И еще он сказал так: - Ребята, вы должны хорошо запомнить, что ваши предки жили жили здесь очень давно. Потом их не стало. Но через тысячелетия люди вновь пришли сюда и пришли они на это самое место. Так появилась ваша Ордынка. Значит, есть в этом месте что-то такое, что словно бы притягивает людей. А что же их притягивает, подумайте сами. Я хорошо запомнил эти слова. А ведь прав был профессор Грязнов, не правда ли? Что-то такое, безусловно, есть, тут и спорить нечего.
42
43