Последняя страница, без которой эта книга осталась бы незаконченной Что было дальше? Странный какой-то вопрос, уважаемые читатели, вам не кажется? Дальше наступило 10 мая 1945 года, потом 11 мая, и так далее. Рассказ о послевоенном времени – это уже третья, заключительная книга «Ордынской хроники», над которой, пока вы читаете эти строки, автор продолжает работать, завершая свой исторический марафон, переваливший уже за десятилетие. Ах, оказывается, Вас всерьез заинтересовала история Виктора и Полины?.. Успокойтесь, у них все впереди. Если заглянуть за хронологические рамки этой главы – а почему бы и нет, раз читателям этого хочется! – то автор может сказать с полным основанием, что у его героев все сложится в послевоенном мире просто замечательно. Да и вообще, неужели вы думаете, что автор мог закончить эту книгу, состоящую сплошь из рассказов о самых тяжелых и горьких десятилетиях Ордынского района, без счастливого финала? …Полина еще не знает, что именно 9 мая 1945 года Виктор выйдет из госпиталя, получив отпуск по ранению. И сразу же отправится на вокзал, штурмовать поезда, идущие на восток, в Сибирь. С дороги он отправит телеграмму Полине, которая будет с нетерпением и страхом сначала считать дни, потом часы до их встречи. Подумать только – ведь в последний раз они виделись в довоенном 1940 году! В день приезда Виктора Полина простоит у окна целый день, глядя на дорогу. И вдруг.. . Он! Точно он!!! - Идет мой Виктор! Рука у него забинтована, подвязана. Меня затрясло, навстречу ему выйти не смею, только в сени смогла. Он меня увидел, приобнял одной рукой и в щечку поцеловал. Мы постояли в сенях немножко и вошли в дом, - вспоминала много лет спустя Полина Васильевна Зубарева. Через четыре дня, 4 июня 1945 года Виктор и Полина поженятся. У них будет трое дочерей – Капиталина, Раиса и Римма, четверо внуков и четверо правнуков, и долгая, счастливая жизнь. Так бывает всегда, когда заканчиваются войны и наступает мирное время. 1 сентября 2008 года
2
ЖИВЫЕ ГОЛОСА ИСТОРИИ: от первого лица Рассказывает Петровское)
Владимир
Григорьевич
Ильиных
(село
Мы привыкли рассуждать: 9 мая 1945 года, война закончилась, мы победили. И все. Даже обидно как-то получается. И почти никто не вспоминает, что вскорости началась война с милитаристской Японией, в которой против нас была Квантунская армия почти под миллион человек численностью. Как же мы не беспамятные, если разобраться? Да, была та война короткой, продолжалась меньше месяца. Но она была суровой, кровавой, и на ней тоже люди погибали. И я это видел собственными глазами. В армию меня призвали в 1944 году. В городе Кубышеве, что недалеко от Барабинска, нас обучали, формировали, оттуда и на фронт отправили. До КаменецПодольска довезли, тут и война на западе закончилась. Повезли нас обратно, теперь уже на Восток. Воевать мне пришлось в 625-м стрелковом полку 221-й Мариупольской Краснознаменной, ордена Суворова дивизии, генерал-майор Кушнаренко ей командовал. Во многих подразделениях пришлось служить: пришлось и пулеметчиком, и минометчиком, и артиллеристом побывать. Прошел я Монголию, Манчжурию, Китай, всего не обскажешь… Когда только в Манчжурию пришли, в окружение попали. Наш медсанбат японцы вырезали, знамя забрали. Но (мы) перевалили Большой Хинган, сами их в кольцо взяли и знамя вернули. Насмотрелся я на японцев. Воевать с ними не просто. Мы не раз на смертников нарывались. Мы идем ротой, а он один. Где-нибудь в кустах замаскирован, к пулемету цепями прикован. Такой бьется до последнего. Как-то, когда уже капитуляцию объявили, остановились (мы) на привал у реки. Наш лейтенант отошел в сторону. Тут его японец ножом. Они же с двадцати пяти метров ножи метали, такой никогда не промажет. (Мы) в погоню, едва на конях его, пешего, догнали. Он с сопок прямо колесом катился – с рук на голову. Обучены они и экипированы были как надо! Тяжелый народ, скажу я вам. Не крупный, но ловкий и верткий. В плен редко сдавались.
3
Страшно было, как не страшно?.. Вот второй номер у меня был в пулеметном расчете, Марковцев. Лежим, и тут ему разрывной пулей живот вырвало… Тут, небось, руки затрясутся, и сам затрясешься, на такое глядя… Или идешь, видишь – человек. Уши и нос обрезаны, весь изрезан, руки назад конским волосом стянуты. Но живой! Просит – добейте! А кто ж его добивать будет… Издевались они страшно. Такой народ. Жестокий. Видывал я и немцев, правда, пленных, но эти… Не раз видел – на столбе пять – шесть штук китайских голов висят… Вот мы Китай от них и освобождали. Когда разоружали японцев, генералы прилетели на самолете к нам. Наши тогда хотели было пленных штыками колоть –(ведь) сколько товарищей полегло. Генералы запретили, такой, мол, закон. А они, японцы, с пленными что хотели делали. Зверье, как есть зверье. Многие ребята говорили, что они хуже фашистов. Даже после капитуляции опасно было, смертники еще попадались. Потом, когда мы уже на границе служили, в Даурии, покоя никогда не было. Только когда (нас) в глубь страны отвели, (мы) вздохнули свободно. Служил я потом в Монголии, на Курилах, в Чите. Только в 51-м демобилизовали. Отпускали постепенно: сначала – старших, они ведь всю войну прошли, а мы, считай, (были) самые молодые. Как ушел (я) рядовым, так и вернулся. Ранен не был, повезло. Только контузия, что на глаза повлияла. Снаряд упал недалеко, вот ударной волной и контузило. Со мной вернулись домой в Филиппово мои однополчане – Евстропов, Запайщиков Михаил, с ним мы в одном отделении были. Пожил (я) в Филиппово, потом переехал в Петровское. Работал кузнецом, мотористом, пришлось и скотником поработать. Да, хватило мне за семь лет в армии, всякого нагляделся. Много моих земляков-одногодок полегло. Многих за последние годы не стало. А тем, кто еще не ушел, хочу пожелать добра и счастья. Ордынская газета. - № 132 от 2 ноября 1995 г.