НАТЕМУДНЯ

Не было бы более подходящим привести в качестве аллегории строение или дом?

И дом, и одежда являются вместилищем человека. Но к одежде это относится в намного более персональном и детализированном смысле: каждая часть одежды вмещает определенную часть тела человека. В то время как раз мер и стиль дома отражают натуру его жильца, они эт о делают более обобщенным способом - не столь определенно и лично, как предмет одеж ды соответствует своему владельцу.

С другой с тороны, индивидуальная суть одежды ограничивает свою функцию персональным использованием. Дом может быть жилищем для многих; предмет одежды может надеть только один. Можно пригласить кого-то в свой дом, но нельзя поделиться с ним своей одеждой. И даже если дать ее кому-то, она не будет сидеть так же хорошо, как на хозяине, поскольку она "подходит" только ему.

Б-г захотел открыть Свое присут ствие в нашем мире в "жилище" - общественном строении, которое, выходя за рамки личного, охва тывает весь народ и все человеческое общество. Однако при этом Святой Храм в Иерусалиме также имел определенные особенности, подобные одежде. Именно эти особен ности рабби Леви-Ицхак хотел подчеркнуть, уподобляя Святой Храм костюму.

Пот ому, что Святой Храм также был чрезвычайно структурированной системой. Был "женский двор" и внутренний двор для мужчин, прос транство, отведенное Коэнам (священникам), а также Святилище (Эйхал) обладавшее большей святостью, чем "внутренние дворы", и Святая Святых - чертог, в который мог входить только Первосвященник и только в Йом-Кипур, самый святой день года. Т алмуд перечисляет восемь областей различной святости в пределах храмового комплекса, каждая со своей функцией и назначением.

Друг ими словами, несмотря на то, что Храм выражал единственную истину - всепроникающее присутствие Б-га в нашем мире, это свершалось для каждого человека в персонифицированной манере. Хотя э то был "дом" в том смысле, что он служил многим людям - на самом деле всему миру - местом встречи с Бесконечностью, каждому человеку он подходил, как "предмет одежды" пошитый на заказ для его определенных духовных потребностей, в соответствии с его личными отношениями с Б-гом.

Каждый год, в Шаббат перед Девятым Ава, нам показывают видение нашего мира в виде "дома Б-жьего" - места, г де все Ег о творения ощущают присутствие Создателя. Но это также видение Б-жественного "одеяния" - совершенно личных отношений с Б-гом, уникальным образом подходящих для нашего индивидуальног о характера, которыми мы будем осчастливлены, когда Третий Храм спустится на землю.

Моя работа микробиологом началась много лет назад во время вспышки эпидемии пенициллинорезистентного стафилококка. Я занялся исследованиями: изучал, какие микробы можно было найти на стенах лечебниц, в вентиляции, в помещениях, отведенных для стирки, в операционных. Работе моей сопутствовал успех. В США, а затем и за границей я заработал себе репутацию специалиста по инфекционному контролю, дезинфекции, стерилизации и карантину.

В 1969-м г оду я посетил Лондон, где обсудил свою работу с британскими эпидемиологами. Они предложили мне взять долгосрочный отпуск в Мичиганском университете, г де я преподавал и где ранее защитил докторскую диссертацию по медицинской бактериологии, и поработать несколько месяцев с их группой. Они изучали пути распространения болезней в лечебницах и разрабатывали методы предотвращения этого распространения.

Люди идут в больницы для того, чтобы вылечиться. Собственно, в этом и состоит цель лечебницы – лечить людей. К сожалению, слишком часто, попав в больницу из-за одной болезни, люди заражаются другой. Такой жестокий парадокс складывается по одной простой причине: в одних и тех же больницах лечат как инфекционные, так и неинфекционные болезни, и разработать систему изоляции для больных не так-то легко.

Лондонские эпидемиологи занимались изучением распространения инфекций в больничных помещениях. Их исследования в области эпидемиологии антибиотикорезистентных бактерий считались едва ли не лучшими в мире. Один из этих ученых был посвящен в рыцари английской королевой. Получив их приглашение, я попросил у Ребе благословение на успех и, гордясь тем, что со мной хотят работать такие известные люди, упомянул все их достижения. Ребе попросил меня прислать ему экземпляр протокола исследований, которые я собирался делать. Конечно же, я так и сделал. Мне хотелось произвести на Ребе впечатление.

Ребе просмотрел протокол и сказал: "Очень, очень хорошо. Я, конечно же, не понимаю большую часть всего тут сказанного, но ты – эксперт в этой области, и я желаю тебе больших успехов. Однако, если бы меня спросили, я бы сказал, что, как мне кажется, есть более плодотворная тема".

Я оторопел. Как же я смогу заниматься чем-то другим, получив такую возможность, которая предоставляется раз в жизни?!

А Ребе не отступал. "Почему бы не попытаться, – продолжал он, – и не изучить, каков механизм того, что бактерии становятся резистентными? Если пенициллин помогает вначале избавиться от микробов, а они затем становятся резистентными, как это получается?" "Ой, вей из мир! (Горе мне!)" – подумал я. Я так гордился тем, чем собирался заниматься! А его предложение означало, что я должен полностью поменять карьеру! По су ти, он предлагал мне вернуться назад, изучить молекулярную биологию и генетику, которые не очень-то меня интересовали. Меня привлекала драма эпидемиологии, изучение процессов заражения. Позволю себе сказать, всех эпидемиологов будоражит мечта раскрыть тайну. В пресечении инфекционной цепочки есть интрига. На таких открытиях строятся киносюжеты. Из нудных будней биолога-генетика, перипетии которых понятны лишь специалистам в молекулярной биологии, боевик не состряпаешь.

Но Ребе каким-то образом понял, что именно в этом направлении следует вести исследования, чтобы найти кардинальное решение проблемы. В письме от 5-го мая 1969-го года он писал мне: "Обычно я очень неохотно выражаю свое мнение по вопросам, находящимся вне моей компетенции. Однако, ознакомившись с подробным описанием программы исследований, вложенным в ваше письмо, я все же решил поделиться одним наблюдением. В перечне направлений исследований я не нашел одной темы, которая, по моему скромному мнению, представляет особый интерес. Я имею в виду возможность того, что определенные микробы и инфекции распространяются именно в больницах. Насколько мне известно, такая точка зрения получила освещение в соответствующей литературе... Весьма вероятно, что методы инфекционного контроля, вполне действенные в других мест ах, могут терять свою эффективность... поскольку в больничной среде появляются штаммы бактерий, иммунные именно к этой среде.

Не знаю, было ли упущение этого аспекта в вашем проекте следствием того, что трехмесячный срок совершенно недостаточен для проведения дополнительных исследований также и в этой области, поскольку необходимо значительное время на то, чтобы надежно идентифицировать различия между "иммунизированными" и "неиммунизированными" бактериями и т. д., а также на изменение способов стерилизации и инфекционного контроля, клинические наблюдения и т. п. Или же этот аспект просто не является частью вашей нынешней работы. Но мне кажется, что этот вопрос имеет практическое значение..."

С тех пор направление, за которое он тогда выступал, стало животрепещущей темой в науке. Если посмотреть на список Нобелевских лауреатов, получивших в последние годы премии за открытия в медицине и физиологии, очевидно, что превалирующей областью является молекулярная биология, помогающая нам в понимании устойчивости к антибиотикам. Сорок лет назад Р ебе знал это! Он сказал мне: "Велвл, если ты спрашиваешь меня, эта область мне кажется более плодотворной".

И совет свой он дал так непритязательно. "Ты эксперт, – сказал он. – Я в этой области не разбираюсь... Возможно, я неправ..." Но он был совершенно прав.

Хотя я не воспользовался его советом, задним числом я поражаюсь его прозорливости. Он не занимался бактериологией или микробиологией, но предвосхитил по крайней мере на сорок лет развитие современной науки. У меня мурашки по спине бегут от этой мысли. И теперь я нередко думаю, насколько был неправ, не последовав его совету.

А тогда Ребе дал мне благословение на мою работу, я отправился в Англию и узнал много нового. Мы разрешили некоторые проблемы эпидемиологии, но ответа на основной вопрос, который задал Ребе, тогда так и не нашли.

TРИ НЕДЕЛИ ТРАУРА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

Втечение восьмисот тридцати лет над Иерусалимом высилось величественное строение, служившее точкой соприкосновения Земли и Неба. Настолько важным было это строение во взаимоотношениях человека с Б-гом, что соблюдение двух третей всех заповедей Торы зависит от существования Храма. Его разрушение является величайшей трагедией в истории нашего народа, а его восстановление ознаменует приход Избавления - восстановление гармонии в мире, созданном Творцом, и гармонии между Ним и Его творением.

Три недели в году, в период "Между Теснин" - между постами 17 Тамуза и 9 Ава - мы справляем траур по разрушенному Храму и по изгнанию - физическому и духовному, в котором мы до сих пор находимся.

В разные эпохи 17 Тамуза произошло пять бедствий: были разбиты скрижали, полученные Моше на горе Синай; прекратились ежедневные жертвоприношения в иерусалимском Храме; были разрушены участки крепостной стены вокруг Иерусалима; Апустмус - командир римского оккупационного гарнизона - публично сжег свиток Торы; в Святом Храме был установлен идол.

Первое из этих событий произошло в 2448 году от сотворения мира, в год Исхода. Через три месяца после освобождения сынов Израиля из египетского рабства и спустя всего сорок дней после получения Торы на горе Синай они изготовили золотого тельца, совершив тем самым тяжкий грех идолопоклонства. Моше спустился с горы Синай со скрижалями, на которых Б-г начертал десять Заповедей, и, увидев литое изваяние тельца, разбил скрижали. С большим трудом Моше удалось вымолить у Б-га прощение еврейскому народу, но этот день так и остался несчастливым днем для нашего народа, ибо грех не был искуплен полностью.

Еще более трагичен день, завершающий траурные недели. Спустя год после Исхода разведчики, посланные Моше в Обетованную Землю, запугали народ рассказами о мощи племен, ее населяющих. В ночь на 9 Ава народ Израиля плакал в пустыне, желая вернуться в египетское рабство. И сказал тогда Вс-вышний; “Сегодня вы плакали попусту. Я же установлю день этот днем слез для вас во все поколения”.

Прошло почти девять столетий. Сыны Израиля жили в Священной Земле. При царе Шломо был построен Первый Храм, который простоял четыре века. Три смертных греха - кровопролитие, разврат и идолопоклонство - привели к его падению. В 3336 году Иерусалим был осажден армией вавилонского царя Навуходоносора. В итогe, в 3338 году, 9 Ава, Храм был разрушен, и началось вавилонское изгнание.

Колесо истории продолжало вращаться. Народ, вернувшись из изгнания в Землю Израиля, восстановил Храм. Более четырех веков простоял Второй Храм, и последнее поколение, служившее Вс-вышнему во дворах его, было неповинно в трех смертных грехах. Но это поколение было поражено грехом беспричинной и слепой ненависти друг к другу. И их постигло Б-жественное наказание: Иерусалим снова был осажден. На этот раз римлянами. Осада продолжалась долго и в городе, снаружи осажденном врагами, а изнутри раздираемом братоубийственной гражданской войной, свирепствовал голод.

И - опять-таки 17 Тамуза - римляне, пробив брешь в стене Иерусалима, захватили Святой город. За поражением последовали разрушение Храма и изгнание. Это случилось 9 Ава в 3829 году (69 г. н. э.), почти через пятьсот лет после разрушения Первого Храма.

В 3893 году (133 г. н. э.) 9 Ава пал Бейтар, последний оплот повстанцев Бар-Кохбы. И 9 Ава был разрушен Иерусалим, после чего римляне перепахали город и посыпали место солью – чтобы там уже ничего не выросло.

Почему мы вспоминаем о разрушении Храма? Не для того лишь, чтобы предаваться печали, и не для того, чтобы торжественно отметить этот день. Нам необходимо понять, почему был разрушен Храм, и руководствоваться этим пониманием в своей повседневной жизни. Потому что стены, павшие от беспричинной ненависти, восстанут только силой беспричинной братской любви.

ЗАКОНЫ ТРЕХ НЕДЕЛЬ ТРАУРА

ТРИ ТРАУРНЫЕ НЕДЕЛИ - ОТ 17 ТАМУЗА ДО 9 АВА (В ЭТОМ ГОДУ С 9 ПО 30 ИЮЛЯ) - ОТМЕЧЕНЫ ОСОБЫМИ ОБЫЧАЯМИ:

1.

Семнадцатого тамуза началась полоса бед, завершившаяся разрушением Храма. Поэтому этот период времени называется на иврите бейн гамецарим ("в теснинах") - по словам книги Эйха (которую чита ют Девятого ава): "Все преследователи настигли ее в теснинах" (Эйха, 1:3). В течение трех недель - от Семнадцатого тамуза до Девятого ава - соблюдают ряд траурных обычаев. а) В эти дни не женятся - даже те, кто еще не исполнил заповедь "плодитесь и размножайтесь". Разрешено совершать помолвки и устраивать по этому поводу трапезы, но только до 1-го ава. После этой даты разрешено лишь сватовство; при этом ограничиваются легким угощением, например, из кондитерских изделий. б) Не слушают музыку и не играют на музы кальных инструментах. Еврей-музыкант ради заработка имеет право играть для неевреев - до 1-го ава, но не Семнадцатого тамуза. в) Согласно обычаю, начиная с 1-го ава не едят мяса и не пьют вина. Исключение составляют субботние трапезы и трапезы, которые устраивают в честь исполнения заповеди. г) Не произносят благословения "Шеэхе яну" даже в субботу, поэтому не покупают плоды нового урожая, не покупают и не надевают новую одежду. (Совершая выкуп первенца, "Шеэхеяну" произносят.) д) Не стригутся сами и не стригут коголибо, даже маленьких детей. е) В последнюю перед Девятым ава неде лю не стригут ногти. Однако это разрешено женщине, которая готовится к посещению миквэ, и моэлю перед совершением обрезания. ж) В течение всех этих дней не бьют детей даже за тяжелый проступок.

2. С началом месяца ав входят в силу дополнительные ограничения. Так, в эти дни не строят здания, предназна чаемые для развлечений, а частное строительство продолжают лишь в случае острой необходимости. (Исключение делается лишь тогда, к огда подрядчик-нееврей ни в коем случае не соглашается прервать строительство.)

Не переезжают на новую квартиру.

Если еврей ведет тяжбу с неевреем и предстоит судебное разбирательство, он должен постараться, чтобы суд отложили до окончания месяца ав или, в крайнем случае, до 11-го ава.

В месяце ав освящение луны не соверша ют ранее исхода Девятого ава. 3. С 1-го по 9-е ава не едят даже блюда, приготовленные на мясном соусе или бульоне.

Тот, к ому надо есть мясо по состоянию здоровья (например, роженица), все же должен отказаться от этого, начиная с 7-го ава (в этот день вражеские солдаты ворва лись в Храм). Однако во время трапезы в честь совершения заповеди (например, церемония обрезания или выкуп первенца) разрешается есть мясо и пить вино даже в канун Девят ого ава - но только до полудня и при условии, что в трапезе участвуют лишь ближайшие родственники и не более десяти ближайших друзей, к оторых обычно приглашают на подобное торжество.

4. С 1-го по 9-е ава не стирают белье и одежду и не отдают их в стирку даже неевреям. Не надевают чистую одежду, пусть и выстиранную ранее. Лишь в честь Субботы разрешается надеть праздничную одежду, застелить стол белой скатертью и поменять полотенца, как это обычно делают, г отовясь к Субботе.

Исключение делается для женщины, начи нающей счет "семи чистых дней": она надевает чистое белье и стирает его, если это необходимо. Кроме т ого, стирают детские вещи, если нет дополнительной смены.

5. С 1-го по 9-е ава не шьют новую одежду, даже у портного-нееврея. Исключение делают для жениха и невесты, свадьба которых состоится сразу после Девятого ава, и то при условии, что свадебные наряды шьют неевреи. (До 1-го ава в случае необходимости одежду может сшить и портной-евреи.)

6. С 1-го по 9-е ава не моются даже холодной водой. Исключение делается для тех, кому это необходимо по состоянию здоровья или для поддержания нормального самочувствия. Так, тому, кто моется каждый день, разрешается мыться и в эти дни - даже горячей водой и с мылом. Женщина, которая готовится посетить миквэ, моется, как в обычные дни.

7. Если рош-ходеш месяца ав совпадает с субботой, в пятницу разрешается мыться горячей водой каждому, кто обычно делает это в пятницу. Однако в канун последней перед Девятым ава субботы разрешается вымыть горячей водой только лицо, руки и ноги, а тому, кто всегда в пятницу моет голову, - вымыть ее горячей водой без мыла. Однако если необходимо смыть грязь и пот, эти ограничения снимаются.

Мужчине, который каждую пятницу окуна ется в воды миквэ, в канун этой субботы разрешается окунуться в миквэ с холодной водой. Тому, кто лишь изредка посещает миквэ, даже это запрещено.

8. Имеет право подстричься тот, у кого 30-дневный траур после кончины близкого родственника заканчивается 18-го тамуза или позже - вплоть до кануна рош-ходеша месяца ав. Начиная с 1-го ава он обязан соблюдать те же ограничения, что и все.

9. Если в один из дней между 1-м и 9-м ава надо совершить обрезание, то отцу и матери младенца, моэлю и сандаку, а также женщине, которая вносит младенца в помещение, где должно совершиться обрезание, разрешается надеть празд ничные одежды (но не мужчине, который первым принимает младенца из рук этой женщины). Если есть в этом нужда, они имеют право также подстричься - но лишь в том случае, если церемония обрезания должна состояться до последней субботы перед Девятым ава.

10. В последнюю перед Девятым ава субботу для чтения "афтары" принято вызывать раввина, умеющего чит ать эту "афтару" на особый траурный мотив.

11. В течение трех недель между Семнадцатым тамуза и Девятым ава принято, в дополнение к обычной ежедневной норме изучения Торы (см. выше, гл. 27), изучать первоисточники, описывающие Иерусалимский Храм: главы 40-43 из книги пророка Йехезкеля, трактат Мишны Мидот и г лаву "Зак оны о Храме" из кодекса "Мишнэ

Тора" Рамбама. Мысленно восстанавливая

Храм, мы тем самым способствуем тому, чтобы он в действительности был вскоро сти восстановлен.

12. Принято в период между 1-м и 9-м ава заканчивать изучение какого-либо трактата Талмуда, чтобы в честь этого радостного события (сиюм) устраива ть праздничную трапезу. Некоторые авторитеты Галахи последних поколений разрешают устраивать сиюм также в честь завершения изучения отдельных глав из трактатов Талмуда и даже других священных книг. Смысл этого обычая заключается в том, чтобы преодолевать траур радостью в честь совершения заповеди. По той же самой причине в каждую из суббот между Семнадцатым тамуза у Девятым ава избег ают даже малейшего напоминания о скорбном характере этого периода - наоборот, стараются умножать веселье. Даже если канун Девятого ава совпадает с субботой, надевают нарядные одежды, едят и пьют так же, как во все остальные субботы. 

ЭКСОДУС | СЕНТЯБРЬ 2012 | 7

МЕСЯЦ ТАМУЗ И ПАДЕНИЕ ИЕРУСАЛИМА

Говоря о трагических событиях месяца тамуз, в первую очередь мы вспоминаем вавилонскую осаду Иерусалима в конце эпохи Первого храма. Согласно традиции, именно в этом месяце осаждавшие пробили брешь в городских стенах. Иерусалимский Талмуд (Таанит, 84) сообщает: городские стены были пробиты 17 тамуза. Однако библейский рассказ об этой трагедии позволяет предположить, что к этой дате было завершено взятие города, начавшееся раньше, 9 тамуза: «В девятый день месяца усилился голод в городе, и не было хлеба у народа земли. И взят был город, и побежали все военные ночью по дороге к воротам, между двумя стенами, что подле царского сада» (Млахим II, 25:3-4).

Хотя в статье речь пойдет и об иерусалимских стенах, проломленных в месяце тамуз, событие, о котором мы будем говорить, произошло на полтора тысячелетия позже.

По единодушному свидетельству еврейских и христианских источников, начавшийся в 1096 году Первый крестовый поход сопровождался массовыми насилиями против евреев Германии, Чехии и других стран, оказавшихся на пути крестоносцев.

«И было, что, проходя мимо городов, где жили евреи, сказали эти люди друг другу: “Вот мы отправились в долгий путь на поиски нашего языческого святилища и для мести исмаильтянам, в то время как тут, прямо среди нас, живут евреи — те, чьи отцы умертвили и распяли его ни за что. Давайте же сначала отомстим им и уничтожим их из числа народов, так, чтобы имя Израиля никто бы не помнил, или пусть примут нашу веру и признают сына греха и распутства”» (Soloman bar Samson. The Crusaders in Mainz. May 27, 1096.”) (перевод мой. – Е. Л.).

Прибытие крестоносцев в Иерусалим. «Себастьян Мамеро: Хроника крестовых походов». 1474 год. Национальная библиотека. Париж

«В том же году в народе началось такое возбуждение, такое религиозное рвение по причине похода в Иерусалим, что в немецких областях, и особенно в Восточной Франции, в городах и деревнях осталось лишь очень немного жителей… Некоторые из них стали проходить через нашу страну; проходившие нападали на евреев и с Божьего соизволения крестили помимо их воли, тех же, которые противились, убивали. Епископ Козьма, считавший насильственное крещение противореча щим предписаниям церковных законов и движимый справедливостью, попытался воспротивиться креще

нию евреев помимо их воли, но тщетно» .

«Они либо совершенно уничтожали безбожнейшие остатки иудеев как истинно внутренних врагов церкви по городам, через которые проходили, либо вынуждали их искать спасения в крещении; однако очень многие из тех впоследствии вновь вернулись к иудаизму».

Трудно сказать, насколько подробно знали евреи Иеру салима о том, что происходит с их братьями в Европе. Однако они не могли не помнить указ о насильственном крещении, изданный императором Ираклием — последним христианским правителем Святой земли. Поэтому в войне между крестом и полумесяцем их симпатии были на стороне мусульман. И когда, пройдя через Малую Азию и овладев Антиохией, армия крестоносцев пересекла границы Святой земли, местное еврейство встретило их с оружием в руках.

7 июня 1099 года крестоносцы подошли к стенам Иерусалима. Воины плакали, увидев стены священного города, ради завоевания которого вы шли в поход три года назад. Началась осада. Иерусалим был хорошо укреплен, его гарнизон насчитывал до сорока тысяч бойцов, плюс за оружие взялись многие горожане и беженцы, в том числе и местные евреи. Однако воины креста были полны решимости взять город, невзирая ни на что.

Решающий штурм Иерусалима начался 14 июля (23 тамуза). Первый день боев не принес решительного успеха ни той ни другой стороне. Назавтра сражение возобновилось. Крестоносцам удалось засыпать ров, окружающий укрепления, придвинуть осадные башни прямо к городским стенам и поджечь защищавшие их мешки. Как пишет христианский хронист, «дуновение северного ветра раздуло <огонь> в яркое пламя и погнало в город такой густой дым, надвигавшийся все беспощаднее, что защитники стен не были в состоянии открыть ни рот, ни глаза…». Это позволило крестоносцам перебросить на стену деревянные мостки и прорваться в город. Первым был некий рыцарь Летольд, за ним последовали вожди крестоносцев Готфрид Бульонский и Танкред Тарентский. Увидев, что город пал, эмир гарнизона башни

"Крестоносцы окружили Йерусалим". Художник Доминико Парадиси

Давида, где находился основной мусульманский гарнизон, сдался и открыл перед врагом Яффские ворота.

Все авторы, сообщавшие о взятии Иерусалима, единодушно свидетельствуют о чудовищной резне, которую воины креста устроили в святом городе. Яковитский патриарх Михаил Сириец писал, что «многие из арабов погибли в городе, и он был переполнен трупами, [павшие были даже] в Храме Купола, который именуют мечетью Скалы». Еще красноречивее был очевидец штурма Раймунд Ажильский: по его словам, «в храме Соломоновом и в его портике передвигались на конях в крови, доходившей до колен всадника и до уздечки коней» . Убийства сопровождались массовым грабежом: крестоносцы «рассеялись по всему городу, хватая золото и серебро, коней и мулов, забирая [себе] дома, полные всякого добра <…> наши пилигримы гнали и убивали сарацин до [самого] храма Соломонова, скопившись в котором они дали нам самое жестокое сражение за весь день, так что их кровь текла по всему храму. Наконец, одолев язычников, наши похватали в храме множество мужчин и женщин и убивали сколько хотели <…> и никто еще не слышал и не видел такого истребления язычников».

Большинство авторов, писавших о взятии Иерусалима, говорят о массовом избиении мусульман (которых некоторые из них называют также «язычниками»). Однако, по словам византийской принцессы Анны Комнин, среди жертв рыцарей креста были и иерусалимские евреи: «Окружив его стены и приступив к осаде, они <крестоносцы> после месяца непрерывных штурмов взяли город и убили много жителей — сарацин и евреев» . Подробности о судьбе иерусалимской общины сообщает арабский хронист Ибн аль-Каланиси, живший в Дамаске в XII веке: «На следующий день франки снова подступили к городу, поднялись на осадную башню и оттуда хлынули на стены, и горожане обратились в бегство. А франки вошли в город и овладели им. Некоторые жители города бежали в мечеть, и было убито великое множество. Иудеи собрались в своем храме, но франки сожгли их там».

В литературе можно встретить утверждения, что крестоносцы уничтожили всех евреев Иерусалима. Письма, найденные в каирской генизе историком Ш. Гойтеном, свидетельствуют, что это преувеличение: пока в городе шли бои, у крестоносцев, слава Б-гу, не было ни сил, ни времени на организацию подобных акций. Поэтому многие иерусалимские евреи попали в плен и были впоследствии выкуплены своими соплеменниками. Другие попали в плен к Танкреду Тарентскому и были отправлены им в Апулию. Уцелевшие евреи были изгнаны из Иерусалима вместе с другими нехристианами. Как бы то ни было, еврейская община города перестала существовать.

Впоследствии жизнь евреев основанного крестоносцами Иерусалимского королевства вошла в спокойную колею. Как показал иерусалимский историк Йеошуа Правер, они испытывали даже меньше ограничений, чем их европейские единоверцы. Еврейские путешественники, побывавшие в то время в Земле Израиля, сообщают о еврейских общинах, достаточно мирно живущих в разных городах, контролируемых крестоносцами. И лишь в Иерусалиме евреев не осталось: законом королевства иудеям и мусульманам было запрещено проживать в Святом городе. Исключение было сделано лишь для одного дома, который ежегодно сдавался королем группе евреев-красильщиков, сумевших получить монопольное право на окраску тканей.

Пока Иерусалим находился под властью мусульман, он по-прежнему оставался пусть не самым главным, но все-таки достаточно значительным духовным центром еврейского народа. В частности, там действовала знаменитая Иерусалимская ешива, переведенная в город из Тверии. При крестоносцах все это было уничтожено.

Таким образом, в 1099 году история как бы повторилась. Как и в библейские времена, месяц тамуз вновь принес горе, смерть и разрушение евреям Иерусалима. 

ЕВРЕИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

«Трехлетнему Изе зажимают рот рукой, старенькая Меня причитает на идише, ее надо обнимать и успокаивать». Это выдержки из дневников Люси Калики: 16-летней она спустилась в сырой подвал одного из одесских домов – и вышла оттуда лишь спустя 820 дней.

Один из неоднозначных периодов истории Одессы – оккупационный. Оборона города длилась 73 дня, оккупация – больше трех лет. Некоторые новейшие историки описывают это время как расцвет Одессы – в частности, писателя и историка Александра Черкасова восхищает порядок, который румыны навели в городе: трамваи ходили, торговля процветала, учебные заведения и театры функционировали, народу вернули церковь. Что еще надо для счастливой жизни?

«Бабушка вспоминала, чт о при румынах жилось хорошо», – говорит сосед. То, что до 1941 года почти пол-Одессы были евреями и им румыны принесли страдания и смерть – выносится за ск обки. Хот я нет, оставшейся половиной Одессы это тоже учитывалось: квартиры евреев освободились, их имущество можно было забрать.

Десятиклассница Люся Калика с началом оккупации спустилась в подвал своего дома – и вышла из него только через 820 дней. «Это история удивительная, – говорит директор музея евреев Одессы Михаил Рашковецкий. – Мне не нравится, когда говорят “одесская Анна Франк”. Анна Франк – это одна история, история Холокоста в Европе, а у нас Холокост принципиально отличался». И об ъясняет, что в Европе у евреев права отбирали постепенно, шаг за шагом, месяц за месяцем, г од за годом, потом начались репрессии и истории укрытий. Евреям же в Одессе пришлось пережить «мгновенный» Холокост, по людям, кот орые уже на тот момент были далеки от еврейской традиции, считали себя светскими – по ним внезапно прошлись молниеносным катком.

Люся Калика жила в Одессе со старшей сестрой и мамой. Эвакуироваться они не смогли. Точнее, у самой Люси была возможность уехать, но она не хотела оставлять семью. Кроме того, до последнего горожане не верили, что Одессу сда дут. «По радио все время, до последней минуты передавали, что Одесса была и будет советской, что ее не сдадут врагу», – вспоминала впоследствии Люся. В полдень 16 октября 1941 года по улицам Одессы прошли фашистские войска в полном боевом оснащении. С обеих сторон тротуара стояли люди. Некоторые угощали солдат котлетами, папиросами. Уже на следующий день в городе стали появляться колонны евреев, изгнанных из своих домов.

«Мы не понимали, что происходит, – писала девочка в своем дневнике. – Люди тоже не знали, куда их ведут. На второй день стало известно, что евреи находятся в тюрьме без еды и воды». Тогда и семья Калики начала прятать драгоценности и готовить рюкзаки с запасами сухарей и сахара. Им повезло – они не стали жертвами карательных акций, проведенных в Одессе после 10 | ЭКСОДУС | СЕНТЯБРЬ 2012 взрыва румынской комендатуры 22 октября 1941

года. Только на Александровском проспекте было повешено на следующий день около 400 горожан, всего же в качестве мести убили тогда зараз почти десять тысяч человек. Колонны заложников гнали на Люстдорфскую дорогу, в район артиллерийских складов, г де их расстреливали или сжигали заживо. Старые одесситы всю жизнь помнили этот страшный запах горелого человеческого мяса.

Люся же с мамой и сестрой тогда попали в тюрьму, откуда их, впрочем, 3 ноября выпустили – с наказом нашить на одежду желтую звезду и выдвинуться в гетто. Семья Калики не сделала ни того ни другого – они не сомневались, что Одессу через 1–2 недели освободят партизаны. И решили это время пересидеть в подвале своей квартиры, о котором никто не знал. Соседи – еврейки Ольга и Елена Канторович – сумели сделать себе паспорта караимов и помогли осуществить замысел. Правда, сидеть в подвале пришлось не семь дней, а 820.

И вот они спустились в убежище – Люся, ее мама, сестра и 85-летняя тетя Меня, родственница соседей. На крышку люка, скрывающего вход в под вал, поставили диван – от одвиг али его только ночью, чтобы спустить в убежище еду и забрать помои. «Мы сидим в жуткой темноте. Боимся зажечь спичку, вымолвить слово. Длина подвала – семь метров, ширина – два с половиной. Пол сырой. Стены каменные, сырые и грязные», – фиксировала Люся в дневнике.

Вскоре численность обитателей подвала возрасла – в нем появились другие родственники соседей-«караимов»: 56-летняя тетя Циля и 42-летняя тетя Маня с двумя детьми – трех и двенадцати лет. «Нас стало восемь человек, – писала Люся. – Трехлетнему Изе очень хочется говорить, ему зажимают рот рукой, 85-летняя Меня начинает громко причитать на идише, ее надо обнимать и успокаивать».

В дневнике появляются записи: «Прошло пять дней», «Сегодня уже 10-й день», «Прошел месяц, а мы рассчитывали на 1–2 недели. Мы в панике, в ужасе, в страхе». В первые дни облава шла за облавой, новые власти искали евреев. Потом стало поспокойнее, но начала заканчиваться еда. Люди подземелья передавали наверх вещи, чтобы их спасительницы смогли выручить деньги и купить что-то съестное. Кормить вскоре все равно стали раз в день кукурузной кашей. Тетя Циля и тетя Меня получали другое питание. Циля делилась с семьей Люси, но потом и вовсе отказалась есть, если не улучшат питание всех остальных. Стали кормить одинаково.

«Аккуратная Циля каждый день делает влажные обтирания. Маню это раздражает, она ругается, скандалит, проклинает. Трехлетний Изя капризничает, плачет . У Мани сдают нервы, она требует, чтобы ее забрали, иначе она убьет ребенка», – фиксирует Люся. А через какое-то время рассказывает в дневнике, что тете Мане сделали поддельные документы и вывезли в село.

За восемь месяцев под узниками сгнил ковер, закончились и вещи на продажу. Они уже хотели выйти наружу, но «караимы» остановили. Вероятно, побоялись, что в случае ареста те выдадут убежище. Наконец 10 апреля 1944 года Одесса была освобождена – женщины впервые за время оккупации вышли из убежища на свет.

«Это были 820 дней унижений, страданий, страха и надежды», – напишет Люся Калика в конце своих дневниковых записей, которые будут опубликованы лишь 20 сентября 1991 года, и то в газете русскоязычной общины Балтимора Jewish Times. В 1996 году книга «Одесса. 820 дней в подземелье» была переведена на английский язык и разослана в еврейские музеи разных стран мира. Люся Калика умерла 22 февраля 2015 года – на 91-м году жизни. Ее дети и внуки живут в Израиле.