КРАСНЫЕ БАНТИКИ — Ты же сильная, ты справишься, — говорил он, когда я собирала вещи, уходя от него. В один далеко не прекрасный день он выставил меня из квартиры, потому что полюбил другую. Ничего, бывает. Конечно, справлюсь, а она — та, которую он предпочел мне, сильной, пропадет... Поэтому о ней надо заботиться. Я же и так проживу. Двое счастливых — это лучше троих несчастных, такая арифметика его вполне устраивала. Сначала я хотела покончить с собой, но прочитала у кого-то из великих и мудрых, что самоубийцы — слабые люди. И передумала. Я просто перестала есть и спать. Стала ходить к психологу. Психолог убедил, что это не последний мужчина в моей жизни. Я все ждала, что он меня про детство спросит. Ну, там, была ли я желанным ребенком... как родители ко мне относились, как я к ним... Я не знаю, была ли желанным, но психолог не почему-то не спросил. То ли не хотел копаться в прошлом, то ли боялся, что увязну и потащу его за собой... Может, оно и к лучшему. Вот только ситуация повторялась. Я вновь и вновь наступала на грабли под названием «Ты сильная, ты справишься». Это значит, что выводов я из нее не сделала. Нет, не подумайте, что потом меня постоянно бросали мужчины ради молодых да ранних... Кого-то бросала и я, если быть справедливой. Но каждый раз, как проклятие, меня преследовала фраза «Ты сильная, ты справишься!» Эту фразу произносили мои начальники, наваливая на меня обязанностей сверх всякой меры. Другие, слабые, обремененные мужьями и детьми, активно продвигались по служебной лестнице. «Ты сильная, ты справишься», — думала, очевидно, моя мама, оставив меня без возможности вернуться домой. Сильные всегда выживают и не нуждаются в помощи. А о слабом брате надо позаботиться. Оставить ему жилье, ведь он — носитель фамилии, продолжатель рода и все такое прочее. А я так, недоразумение какое-то... «Ты сильная, ты справишься», — думала, наверное, моя коллега, уводя у меня из-под носа должность, в которой она, по большому счету, не нуждалась, ведь у нее был муж, работа, статус, семья, дети и вообще она жила для семьи... А у меня... — вот это «ты сильная, ты справишься». И никто из этих слабых, но обеспеченных и вполне благополучных, не испытывал жалости, отбирая у меня мужчину, должность, кусок хлеба. Причем под таким благородным соусом: ты сильная, ты справишься. Спасибо вам, добрые люди! За заботу и поддержку. Вот только я ее у вас не просила. Это случилось в классе третьем или четвертом. Уже точно не помню. Я носила тогда длинные волосы. На день рождения мне подарили очень красивые бантики. Они были красно-коричневого цвета. Я стала носить их в школу. Носила недолго, пока взгляд воспитательницы в группе продленного дня не зацепился за эти несчастные тряпочки. Она возмутилась цветом бантов в моих косах. Меня для воспитательной беседы препроводили к директору школы. Представьте себе девочку лет десяти, понуро стоящую в кабинете перед мрачным директорским столом, со стены на происходящее взирает лысый мужчина с бородой, а две тетеньки среднего возраста допытываются, почему я считаю красный цвет коричневым... Наревевшись в кабинете директора, я пришла домой и взяла ножницы. У меня больше не будет бантиков! Никогда. Сотворенное на голове безобразие пришлось срочно исправлять маме, которая, правда, не успела спасти мои длинные волосы. На вопрос, что случилось, я ответила: —Красные бантики... Не объяснять же ей, что художнику нужна свобода мысли и поступков. А коротко стриженая голова — это всего лишь внешнее проявление несогласия с рамками и границами. Школу я с тех пор возненавидела, хотя училась не хуже других. И всякий раз, когда кто-то произносил фразу «Ты сильная, ты справишься», память подсовывала картинку из школьного детства.
Сейчас, когда все носятся с правами детей, трудно представить подобную ситуацию. Поэтому даже не пытайтесь. Просто для меня 1 сентября давно уже не начало учебного года, а всего лишь первый день осени.
ОКНА В соседнем доме меняют окна. Этим заняты двое рабочих, и в скупой отточенности их движений чувствуется мастерство и сноровка. Но кроме этого чувствуется что-то еще. Что-то неуловимо притягательное и большее, чем уверенность мастеровых, занимающихся своим делом с утра до вечера. Они — один постарше, другой помоложе — чем-то похожи внешне, словно отец и сын, или два брата с большой разницей в возрасте. Стоп, никаких далеко идущих выводов и инсинуаций. Просто работают, чтобы получить деньги. Установка окон — нынче прибыльный бизнес. На дверь гостиницы тоже кто-то налепил объявление «Окна фирмы „Тиссен" до 31 августа со скидкой». Окна... Что необычного? Просто кто-то купил квартиру и решил обосноваться в ней надолго. Вот и занялся серьезным ремонтом. Заменить окна, полы, сантехнику... Для замены окон обычно нанимают специальных рабочих. Почему бы и нет? Для меня, наблюдающей за процессом из окна гостиницы напротив, окна — прозаичны и символичны одновременно. Менять окна, безусловно, — проза жизни. Быт, будь он неладен. С другой стороны, символ дома для меня — почему-то именно окна. Это его глаза. Ими он смотрит в мир. Дом без окон слеп. Это тюрьма, карцер, гроб... Невольно завидую людям, которые решили все переделать в купленной квартире. Это значит, что планы у них серьезные. Смотрю на рабочих и удивляюсь, что сейчас слово «окна» не вызывает у меня аллергии, как это случилось перед командировкой. Казалось, все помешались на окнах. Накануне позвонила Надежда: — Ты представляешь, поссорилась с матерью. — Что-то серьезное? (Где паспорт? Не забыть бы что-нибудь...) —Звонит издалека, в отпуске типа. Первый вопрос... об окнах. — ??? (Не забыть зубную щетку). —Представляешь, не о здоровье, не о ребенке, не о погоде... Об окнах! Заменили ли мы окна? — А вы собирались их заменить? (Что еще мне там может понадобиться?) —Собирались, но ведь это не главное в жизни, правда? Утешаю, как могу. Вера носилась с окнами целый месяц. Еще месяц о них говорила. Да, красиво, хорошая изоляция, никакой пыли. Плюс пол с подогревом, деревянные панели, новая сантехника... Для себя же делали... Собирались жить здесь. Но обстоятельства сложились так, что придется перебираться в Питер, квартиру продавать. Об окнах никто уже не вспоминает... Люба позвонила, когда я ехала в автобусе. — Представляешь, — тараторила она, — жду представителя фирмы «Тиссен» — должен измерить проемы окон — пришла девушка. — И что такого? Ждала мужчину? — Измерила проемы и говорит: это здорово — переезжать в квартиру больших размеров! Вся такая... п-п-позитивная! А меня аж заколбасило: она решила, что я из однокомнатной в двушку переезжаю. — А ты? (Ух ты, здорово: дорога идет между двух озер, а полуночное солнце льнет к зеркальной поверхности воды, не потревоженной ни ветром, ни лодкой ночного браконьера). —Я сказала ей, что разъезжаемся мы! — всхлипнула трубка. Эти диалоги сами собой всплыли в памяти, когда я смотрела на работавших в соседнем доме рабочих. Хотелось думать, что у людей, что поселятся в квартире напротив гостиницы, все сложится удачно. Обстоятельства не выгонят их из города, семья не развалится, как непропеченный пирог, им хватит денег на ремонт, а окна не станут причиной семейных ссор. В общем, не случится ничего из того, что произошло с кем-то из моих друзей. Они будут жить долго и счастливо в этой чудесной квартире на первом этаже, в центре города, куда я приехала в командировку. Нет, командировка — лишь предлог. Повод приехать в твой город. На самом деле эта поездка была нужна только мне и никому больше. Я хочу узнать этот город, узнать как человека. Ведь города как люди. Взбалмошные и сдержанные, светлые и темные, странные и понятные, они отпечатываются в памяти несколькими говорящими деталями и... запахами. Этот пахнет мокрой листвой. Запах, подчеркнутый ночной прохладой, с нотой горечи... Запах мокрых листьев, цветущей сирени, сосновых «островков» посреди города,
лиловых пирамидок иван-чая и чего-то еще пропитывает всю округу и, кажется, просачивается в номер. И стекло — ему не помеха. Откуда он взялся? Быть может, причина в том, что накануне весь день шел дождь, а к вечеру на ясном небе не осталось ни облачка. Напоминание о дожде лишь в лужах и каплях на листве. Да еще растрепанные ветром кусты сирени почти достают до второго этажа, так что я могу незамеченной наблюдать за теми, кто меняет окна. Работают ночью — белая ночь позволяет — наверное, срочно. Кому-то срочно надо закончить ремонт. Странно, но те два дня, что я провела в твоем городе, ни на шаг не приблизили меня к пониманию себя. С тобой как-раз-таки все понятно. Вокруг бурлит жизнь, а я бегу куда-то, пытаюсь за суетой спрятаться от проблем, как будто не ясно, что реальность все равно поставит перед фактом. И если это происходит, надо меняться. Если жизнь заставляет тебя стать сильнее, надо становиться. Другого варианта нет. Странно, ехала сюда и думала, что найду ответы на все вопросы. Увы, их меньше не стало. Парой строк в дневнике, выкрутасы памяти. И ты, и я знаем, что человек может пережить любую трагедию, любую боль. Но также мы знаем с присущей нашему возрасту неотвратимостью: рана затянется — шрамы останутся. Как жить со шрамами? Весь мой опыт рассыпался разбитым зеркалом, а об осколки я ранила ноги, пытаясь идти вперед. Что дальше — неизвестно. Я знаю, что не встречу тебя на улице. Тебя уже нет здесь, но твой город притянул меня, как большой магнит притягивает металлические опилки. Ты был непонятен, и мне казалось, что, побывав здесь, я лучше пойму тебя, расставлю точки над i. Я запуталась так, что путы придется разрезать. Печально. Время, казалось, ощутимо утекало сквозь пальцы, а мне хотелось стоять и наблюдать в окно за происходящим. Кто-то будет жить в той квартире? Наверно, они будут счастливы. И налипающие снежинки, и капли дождя, и весенний рассвет, и осенний закат будут заглядывать в эти новые окна и видеть Счастье, каким оно должно быть. В мой почтовый ящик тоже на прошлой неделе бросили рекламный буклет фирмы «Тис- сен». Только мне эти окна без надобности. Через полгода я сдам квартиру (а кто будет менять окна в съемном жилье?) и уеду из города, где жила много лет. Наши пути больше никогда не пересекутся. Будут новые города, новые люди, череда лиц и отношений. Пора идти. Мне нельзя опаздывать. Автобус уходит в пять утра, поэтому я не спала совсем. С трудом оторвавшись от созерцания чужих окон, застегнула молнию на дорожной сумке. Посмотрела на часы. Полусонная консьержка приняла ключ от номера в обмен на квитанцию об оплате, и я спустилась во двор. Проходя мимо рабочих, решила полюбопытствовать, что же здесь будет. А вдруг знают? Они знали. — Агентство «Ритуальные услуги», — последовал ответ. Ночь держалась еще в кронах спящих деревьев, но рассвет уже обозначился прозрачным розово-золотистым светом, который, казалось, был разлит в воздухе. Я направилась к остановке. Город спал. Он не провожал меня. В памяти всплыла почему-то пословица «Если бог закрывает дверь — он открывает окно». Окна фирмы «Тиссен» до 31 августа со скидкой... Я не жалела о поездке. Не жалела и о том, что спросила. Но лучше бы я не спрашивала...
ВЕСНА И БАБОЧКИ День начался с некролога. Может, в другой день я и не обратила бы на это внимания, но был предпраздничный день - 7 марта. Не скажу, что у меня было предпраздничное настроение и некролог его испортил. У меня было особое настроение - ожидание чуда. В редакции тоже его ждали - каждый по-своему. Секретарша Светочка пришла в миленьком красном костюмчике. Елена приросла к своему столу и ждала звонков - обожала поздравления по телефону. Она общалась с поэтами, писателями и художниками. Ее растиражированные газетой комплименты помогли многим творческим людям города. Но, видимо, в этот день им было не до нее. Я не рассчитывала на поздравления как журналист отдела происшествий. Мне чаще приходилось иметь дело с людским горем. Я также занималась разбором жалоб на коммунальные службы. Протекающие крыши, сливные бачки и неубранные вовремя подъезды - тоже были моими. Однако за помощь меня пока никто не благодарил. Мужчины с утра предусмотрительно попрятались. Их у нас всего трое, и, похоже, они считают, что мы должны их беречь как зеницу ока. Во всяком случае, ни одного вразумительного поздравления услышать в тот день не удалось. Делать нечего - я поплелась за некрологом, моля судьбу о том, что бы сегодня в городе ничего не взорвалось. По моим расчетам, ничего особенного не должно было случиться, так как пришла я на работу в старом синем костюме. Я суеверна, и прежде чем надеть новую вещь, предварительно «обкатываю» ее где-нибудь вне конторы, чтобы избежать неприятностей. На прошлой неделе я нарушила свой порядок и надела на работу новые белые туфли. В тот день в какой-то квартире взорвался газ. А в другой день в магазине, куда я направилась за пиццей в обеденный перерыв, был обнаружен чемоданчик с проводами. Дом может взлететь на воздух! Эта новость раздраконила полусонный город почище очередного повышения цен. Правда, опасный чемоданчик оказался всего лишь кейсом забывчивого ремонтника, зато прок шествие переваривали еще неделю. С тех пор мои новые вещи вызывают нездоровое любопытство со стороны коллег. Не считайте меня злым человеком, я не люблю происшествия, взрывы и аварии, просто иногда надоедает барахтаться на мелководье городских новостей. Когда я вернулась, Елена уже порхала по редакции. - Кто звонил? - Дурындин. Дурындин был местным рифмоплетом. «Радуйтесь, жители Багдада!» - подумала я, а язвительные слова были готовы сорваться с языка. - Дурындин мог бы поздравить лично. Светочка, доселе тихо колдовавшая за компьютером, вдруг взорвалась: -Ненавижу! Ненавижу этот праздник лицемеров. Подумаешь, куча феминисток заявила о своих правах Я тоже ждала звонка. От конкретного человека. Вчера я пригласи его к себе на вечеринку. Я бы ни за что не рискнула, но учитывая сроки шей дружбы - почти три года - и то, что идея исходила от моего мужа! Было над чем подумать! Это предложение смутило молодого человека. Он замялся и не смог сказать ни да, ни нет. -Я не настаиваю, - сказала я. - Если нужно время подумать, у тебя есть завтрашний день. Позвони мне. Даже если не сможешь прийти. I Он не звонил. В предпраздничный день работать бесполезно - это я давно поняла. День безнадежно погиб уже к полудню. Обедать никто не пошел - все словно чего-то ждали. Неожиданно секретарша позвала меня к телефону. - Мужчина! Могла бы фамилию спросить! Я взяла трубку. Я не узнала его, пока он не назвал себя. В прошлом году я брала у него интервью. -Как дела? - произнесла я дежурную фразу. -Нормально, - ответил он. -Я звонила в штаб...- начала я, но попытка вычислить, зачем он позвонил, была обречена на провал. - Я больше не служу. - Почему? -Долго объяснять. А позвонил потому, что пишу сказки. -Это интересно. Другие как-то больше рассказами да стихами пробавляются. -Хочу, чтобы вы почитали! - Давай встретимся девятого. - Ах, да, поздравляю! - спохватился он. - Договорились. Я не знала еще, что единственное за весь день поздравление будет от человека, публикация о котором скверно повлияла на его жизнь. Об этом я узнала позже. А пока я ждала звонка и ответа: положительного «отрицательного - все равно. Его не было.
Для очистки совести за свое вынужденное безделье я решила помочь веточке и скормить факсу несколько сообщений. Он жалобно пискнул и подавился бумажной страницей. Сев за стол, я закрыла глаза. Передо мной кружились бабочки. Их крылышки нежного сливочного цвета, казалось, испускали сияние на фоне яркой майской зелени. Они напомнили мне о неизбежности весны, но больше всего о том, что они существуют лишь в моей памяти, что их завораживающий танец не более чем игра воображения, смутная фантазия, робкая, как надежда. Мысль о том, что здесь бабочки скорее символ больного воображения и худосочной истощенной фантазии, заставила меня открыть глаза. Серые сумерки пытались просочиться сквозь жалюзи. Рабочий день близился к концу, в бухгалтерии выдавали зарплату. Я пересчитала гонорар и подумала, что его хватит на нехитрую закуску, бутылку не самого лучшего вина или да бутылки водки. Без пятнадцати четыре, а вечеринка обламывалась. Подружек не было дома. Напиться на эти деньги? - думала я, безуспешно тыча пальцем в телефон. Главное, не спешить посыпать голову пеплом. Друзья нашли меня сами. Делать нечего - я деликатно намекнула им, что придется кое-что принести с собой. Они поняли и не обиделись. Предстояла еще пробежка по магазинам. Пришлось позвонить мужу. Иногда я думаю, что наш брак существует лишь благодаря тому, что сепаратный, то есть с раздельным проживанием. Зато по рынкам и магазинам мы ходим вместе. Мы договорились встретиться у меня и отправиться за продуктами. Я посмотрела на часы. Еще не поздно позвонить. Чтобы услышать отказ? Понимая, что это навязчиво, я все же рискнула. У кого, черт возьми, праздник - у меня или у него? Трубку взяла секретарша. -Его нет и не будет,- и пока я не успела ничего сказать, добавила: Да, не будет. Сегодня вечером он едет на концерт. Я извинилась. Сама не зная за что. Да, он говорил намедни что-то о концерте. Но зачем секретарше повторять мне это? Сам попросил? Я поняла, что сваливаюсь в пропасть интерпретаций, а многочисленные вопросы грозят похоронить меня в ней. До концерта оставалось еще часа четыре. Была-не была... Я позвонила ему домой. Автоответчик его голосом сообщил, что его нет. «Оставьте информацию...» - попросил он. «Пошел ты к черту!» - подумала я, но не сказала ни слова. Мне вдруг стало стыдно за свой молчаливый звонок, словно в моих действиях было что-то позорное. «Пи-пи-пи,» заверещала трубка. Жизнь продолжалась. Сырой ветер, который еще в феврале начал подъедать просевшие сугробы, теперь смаковал их с неторопливость истинного гурмана. И даже брызги снега из-под колес машин, казалось, приближали весну и вселяли надежду на ее победоносное шествие... В руках людей, что шли мне навстречу, были цветы. Цветы ждали меня и дома, хотя и без бабочек. И вечеринка на следующий день состоялась. Не хуже и не лучше предыдущих. А что? Весна все-таки. Апрель 2000г.
ЧЕРНЫМ ПО БЕЛОМУ Люди привыкли жить. Привыкли любить - равнодушно и невнимательно. Это течение жизни - безыскусное, обыденное, казалось мне страшным. «Мне скучно так жить,- думала я. - Я никогда так жить не буду». Он тоже так жить не хотел. Мы оба носились по свету. Он - со своей жаждой жизни, я в поисках родственной души. Мы не могли не встретиться. И когда это произошло, нам показалось, что мы любили друг друга всегда, от сотворения мира. «День добрый, любезная Лада Юрьевна! - как-то написал Он мне со свойственной Ему тягой к необычному. - Ужо не сочтите за дерзость сие послание, ибо не корысти ради, но от лутшаго сердца, понеже письмецо оное, каково и обещано было всенепременнейше Вам представить, так и сделано было со всей возможной поспешностью. Во первых строках свово письма сообчаю, шо писаны строки сии из стольного града Сев-ска, ибо с аулов горниих, в коих я пребывать изволил, коррешпонденции отправлять трудность представляло великую. По причине дикости мест. Однако ж исправность свою блюдя, пишу строки сии дерзостные, дабы не гневить Вас боле, Лада Юрьевна. В настоящий момент пребываю я в лени великой по причине холодов мерзостных в местах пребывания моего грешного. Так жо и безденежье хроническое мне подводить. Абреки чумазые всю деньгу утянули посредством товарообмена обманного и жадности своей непомерной. А посему перебиваюсь я с хлеба на воду. Матушка моя не дает мне пропасть и выдает гроши на махорочку, коя, кстати, и голод заглушить позволяеть. Здоровьице мое не очень... Перемены климату моя внутренняя сущность претерпеть не могет. Солнышко лучистое, кое эфир горний пронизывает, настолько в организьм мой въелось, шо без оных компонентов житие мое в тягость становица. Косточьки мои аки березки северные, теплом балованные, теперича чахнут, внутренности мои в усыхание и трепет приводя. А посему, любезная Лада Юрьевна, здоровьюшком впрок запасайтесь, понеже оного в большом достатке имеется в местах пребывания Вашего. Отсель лутше видно, иже сравнение в пользу местности тамошней. Сего дни у нас вроде погоды ласковыя тож... дык обман сие есть и галлюцинация, ибо самое воздуха движение флюидами отравленными насыщено донельзя. Праздник был тутошки, дабы народец не околел вконец. Назывался День Флоту Расейского. Ничаво так было... Галеры с фрегатами да лодьями по морю тудыть-сюдыть шлепали. Да усе с пальбою потешной и фрейерьверкером на зорьке вечерней. Дык я не узрел сего, ибо на скоморохов загляделся, понеже они на гитарах електрических песенки выдрючивали. Ох, и по сердцу пришлись мне пляски их ладные! Я сам грешным делом песенку спел. Опосля пошли мы до хаты чьей-то - горилочку да меды бражные усю ноченьку распивали. Токмо сие я с целью лечения делал, а не греха ради! За сим откланиваюсь. Как в местах наших будете, заходите - примем. Холоп Витька, Федора сын». .. .Потом мы расстались, так и не сумев создать свою маленькую Вселенную без пеленок и кастрюль, разговоров о деньгах и жалоб на тяжесть бытия. И я по-прежнему слышу от людей: «У тебя все не так как надо!» А как надо? Я пока не придумала. Октябрь 2002г.
КЛИЕНТ Зюс сидел в офисе Межгалактического туристического агентства и дремал. Надо же - с утра ни одного клиента! Обычно в это время года здесь собиралась очередь из поклонников экстремального отдыха. Кому-то - сафари на Ярисе, а кому - что-нибудь потише и поспокойнее, чтобы всем семейством отдохнуть можно было... Вот и он скоро отдохнет. Его стажировка подходила к концу. При хорошем раскладе он может надеяться на постоянную работу. Зюс потянулся всем своим бесформенным телом и решил выпить чего-нибудь бодрящего. -Не ровен час - усну прямо на рабочем месте, - сказал он себе, с тоской покосившись на вспыхивающие за окном зарницы. Выпитое нисколько не взбодрило, а скорее наоборот - его пуще прежнего стало клонить в сон. Он растекся по креслу и, свесив ложноножки, принял наиболее удобную позу и зажмурился. Пискнула сигнализация - кто-то вошел. Или показалось? Наконец-то! Вот и первый Клиент. Зюс вспомнил все, чему его учили наставники, и попытался придать своему голосу необходимое в таких случаях подобострастие. -Рад, что Вы воспользовались услугами нашего агентства. Есть горящие туры... Клиент устроился перед плазменным каталогом, а Зюс проворно соскользнул с кресла и, шустро перебирая всеми десятью мохнатыми ножками, направился к нему. -Скидки на туры в созвездие Ноиро,- продолжил он. - Только в этом сезоне... -Дешевые туры меня не интересуют,- сказал Клиент. «Хм, а по виду не скажешь...» - подумал Зюс, при помощи бокового зрения разглядывая Клиента и несколько стесняясь собственного любопытства, которое не мог скрыть, как ни пытался. Ничего особенного в Клиенте он не обнаружил. «Болван! Как же я сразу не догадался! Таким, как он, ни к чему демонстрировать свое благосостояние». -Э... Позвольте... узнать... - начал он. - Вы хотите поохотиться или развлечься? Развлечься. «Уже кое-что»,- вздохнул Зюс.- Есть замечательная планета у звезды Антара. Мягкий климат, доброжелательные туземцы, множество экзотических развлечений... - затараторил Зюс. - Это обойдется Вам... Но Клиент сделал отрицательный жест. - Знаю я этот ваш курорт... Был однажды. Аборигены - маленькие, крикливые и жадные. Ни минуты покоя. Разве это отдых? Да и холоди там. - О! Канампа! Потрясающая планета. Рай! Цветущий остров в ледяном океане Галактики... Чудесное место! - Ага, одни воздушные ежи чего стоят! Наслышан... - съязвил Клиент - Экипировка входит в стоимость тура... Но Клиента это, похоже, не вдохновило. Он встал с кресла. И тут Зюса осенило. - Террикон! Конечно, Террикон! - он чуть не подпрыгнул от радости - Чудесный климат. А женщины... О, какие там женщины! - в отчаянии завопил он, видя, что Клиент направился к выходу. У двери тот остановился и, обернувшись, произнес: - Да, женщины... Я даже помню одну... Она была прекрасна, - сказал он задумчиво, словно припоминая что-то. - Однако последствия моего... э... тура... любезный друг, превзошли все ожидания. - Вы плохо провели время? - осторожно поинтересовался Зюс, не зная, чего ожидать от несговорчивого Клиента. - Но ведь в контракт; есть пункт о компенсации... - Я замечательно провел время, - перебил его Клиент. - Вот только жители планеты уже две тысячи лет успокоиться не могут. Клиент вышел из офиса Межгалактического туристического агентства, так ничего и не решив. Наверное, на этот раз он обойдется без отпуска. Он постоял, щурясь от яркого света, а потом надел очки. Темные. Они позволяли видеть мир в черном свете, таким, чтобы захотелось его спасти. Ноябрь 2004г.