Журнал "Воронежскiй телеграфъ", № 157, январь 2013 by Telegraf.vrn

УСПЕХ — ПОНЯТИЕ СЛОЖНОЕ Актер Академического театра драмы имени Кольцова Юрий СМЫШНИКОВ. стр. 7 — 9

Признан на «Музейном Олимпе» инал года для музея имени Крамского оказался наполненным важными и значительными событиями. В Государственной Третьяковской галерее открылась выставка произведений Петра Нилуса из музейного собрания «В поисках неуловимого». А еще по персональному приглашению комитета по культуре Санкт-Петербурга сотрудники музея решили попытать удачи в конкурсе «Музейный Олимп». И наша галерея была награждена почетным дипломом жюри премии Межведомственного музейного совета «Музейный Олимп — 2012», подписанным вице-губернатором Санкт-Петербурга Василием Кичеджи и президентом Союза музеев России Михаилом Пиотровским. Ежегодная премия «Музейный Олимп», учрежденная в 2009 году Комитетом по культуре Санкт-Петербурга и Межведомственным музейным советом, стала первой в России профессиональной музейной премией. В состав жюри входят руководители крупнейших галерей Петербурга, а также известные музейные деятели. Награда присуждается за вклад в развитие музеев и музейного дела в Петербурге. Учреждение премии рассматривается как свидетельство признания труда работников музеев, оно имеет большое значение и в качестве утверждения престижа профессии, значимости гуманитарного знания. Всего было рассмотрено 46 заявленных проектов. Торжественная церемония вручения премии состоялась 12 декабря в Тронном зале Большого дворца в Петергофе. Уже у входа во дворец прибывавших гостей встречал духовой оркестр в костюмах XVIII века. Открыл церемонию вице-губернатор Санкт-Петербурга Василий Кичеджи, а директор Эрмитажа Михаил Пиотровский вручал специальные призы. Наш музей был отмечен за выставочный проект «Гравюра Петровского времени» из собственного музейного собрания в номинации «Престиж Петербурга». Конечно, для работников галереи такое признание профессионального сообщества очень важно, а дата 12 декабря 2012 года войдет в историю нашего музея, которому в наступившем году исполняется 80 лет. И хочется верить, что пожелание Елены Кальницкой, генерального директора ГМЗ «Петергоф», признанного «Музеем года» в 2011 году, чтобы профессия музейного работника «еще ярче выделялась в гуманитарной сфере», станет реальностью. Наталья БАКИНА, ученый секретарь ВОХМ им. И.Н. Крамского.

СОДЕРЖАНИЕ Дом композиторов ______________________ Палитра современной музыки была представлена во всей ее многоликости. ....................................4 — 5 Визит ____________________________________ Нет тех, кто пережил войну. ......................... 6 Персона _________________________________ Театр — в определенном смысле наркотик. ................................................7 — 9

Путешествие ____________________________ Займем место в вагоне подобающего класса и поудобнее устроимся у окна в предвкушении дорожных впечатлений. ....................................... 17 — 19 Есть повод _______________________________ Рисую не для эстетов, а для обычных людей, которые мне понятны и которым, надеюсь, понятен я. ........ 20 — 21

История одной картины _________________ Крамской картиной был не совсем доволен — требовательность его к себе не знала границ. ................................25

Для сравнения __________________________ Нельзя сказать, что обычность в данном случае — недостаток. ...................10 Былое и мы ______________________________ Поскольку драгоценные «золото» и «серебро» разобрали предшествующие эпохи, остается назвать этот период «бронзовым веком» русской поэзии. ..................................11 — 13 Мы помним _________ Он не просто появился, а ворвался, влетел, даже, извините, нахально вперся в наш тихий, размеренный мирок. .............. 14 — 16

2 № 157

Поживем — увидим ______________________ В 2013 году будет немало поводов сходить в кино. ...................................26 — 27

20 — 21 Имена Воронежа ________________________ Историю Костомаров считал не только наукой, но и искусством. ..................22 — 23

14 — 16

Человек читающий ______________________ Вышедший сборник — хороший подарок любителям литературы. ..............................24

Родились в январе ______________________ Зрители знали: если на сцене Андреев-Бурлак, они увидят нечто яркое и запоминающееся. ................28 В рифму _________________________________ Чтобы заставить ее показать новый стих, требуются определенные усилия. ......29 — 30 В рифму _________________________________ Достойная наследница Саши Черного по прямой линии, да еще и с филологическим уклоном. ........... 30 — 31

Воронежскiй Телеграфъ

Журнал

Премьера

С 1919 по 1993 год не выходил по независящим от редакции обстоятельствам. С сентября 1993 года выходит в виде приложения к газете «Воронежский курьер», а с 2010 года — в качестве журнала. Главный редактор «Воронежского курьера»: Василий СМОЛЬЯНОВ. Заместители главного редактора «Воронежского курьера»: Сергей ЛЯЛИН, Елена ПОПОВА.

МОНОСПЕКТАКЛЬ «СКАЗКА ЖИЗНИ» В ВОРОНЕЖСКОМ КАМЕРНОМ ТЕАТРЕ

Главный редактор «Воронежского телеграфа»: Павел ПОПОВ. Выпускающий редактор «Воронежского телеграфа»: Борис ПОДГАЙНЫЙ.

ВАЛЕРИЙ ГАПОНОВ

Дизайн и верстка: Виталий ЯХНЕВ. Корректоры: Ольга ДОРОХИНА, Наталья КИСЕЛЕВА, Кристина ШАБУНИНА. Авторы: Наталья БАКИНА, Юрий КУРГУЗОВ, Павел ЛЕПЕНДИН, Татьяна МАЛЮТИНА, Анатолий МАНУШИН, Валентин НЕРВИН, Наталья НИКОЛАЕВА, Татьяна НОВИКОВА, Борис ПОДГАЙНЫЙ, Александр ПРЫТКОВ, Юлия САНИНА, Галина САУБАНОВА, Бронислав ТАБАЧНИКОВ, Наталия ТАНДИЛЯН, Светлана ТАРАСОВА, Николай ТИМОФЕЕВ.

ЕЛЕНА ЛУКИНЫХ ИГРАЕТ ТЭФФИ

Фото и иллюстрации: Анатолий БАВЫКИН, Евгения ЕМЕЛЬЯНОВА, Валерий ГАПОНОВ, Михаил РОГОЗИН, архивы воронежских театров и музеев, семейные архивы. Компьютерный набор: Татьяна САНИНА, Наталия ТАНДИЛЯН. Редакция: 394006, г. Воронеж, ул. Пушкинская, 44. Телефон (473) 277-27-53. E-mail: vk@curier.vrn.ru www.v-kurier.ru twitter:@curiervrn

© Журнал «Воронежскiй телеграфъ» зарегистрирован Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Воронежской области 1 марта 2012 г. Свидетельство о регистрации ПИ № ТУ36-00250. Учредитель — АУ ВО «Газета «Воронежский курьер». Издатель: АУ ВО «Газета «Воронежский курьер».

Отпечатано с готовых оригинал-макетов в ОАО «Воронежская областная типографияиздательство имени Е. А. Болховитинова». 394071, г. Воронеж, ул. 20-летия Октября, 73а. Заказ № 108. Тираж 4350 экз.

В следующем номере «ВК» — воспоминания члена экипажа легендарной подводной лодки, прозванной «Счастливая «Щука», капитана I ранга в отставке, нашего земляка Алексея КОТОВА.

Воронежскiй Телеграфъ

Бронислав ТАБАЧНИКОВ Легендарные балерины Большого театра Союза ССР (Галина Уланова, Мария Семенова, Ольга Лепешинская) небезосновательно гордились тем, что могли выполнить 32 фуэте, не покидая пространства почтовой марки. Елена Лукиных, признанная примадонна Камерного театра, пожалуй, может примерить пуанты знаменитых танцовщиц. На ограниченной сценической площадке (1,5х2,5 м) она, единственная и неповторимая, создала 75-минутный спектакль, полный добра и света, юмора и печали, радости и грусти, обаяния и душевного тепла. ечь идет о композиции, составленной самой актрисой по рассказам Тэффи. Под этим псевдонимом всю жизнь публиковала свои фельетоны, прозу, поэзию и драматургию Надежда Александровна Лохвицкая, литературная деятельность которой продолжалась всю первую половину XX века, закончившись в Париже 6 октября 1952 года. Для нас долгие-долгие годы Тэффи как бы и не существовала, поскольку после достопамятного переворота в октябре 1917 года она стремительно эмигрировала из Советской России, вполне адекватно оценив острым своим умом сущность и этико-эстетические ориентиры большевизма. К счастью, последние три-четыре десятилетия писательница снова широко издается. Престижная телевизионная премия, по одной из версий, названа в ее честь. Елена Лукиных, судя по всему, давно увлечена творчеством великолепного мастера слова. Отсюда цельность композиции, проч-

ность скреп, соединяющих рассказы разных лет. Отсюда и артистическая увлеченность, тончайшие движения души, прелестно созвучные непревзойденной наблюдательности и заразительной веселости каждого авторского опуса. Актриса все время балансирует на грани собственно литературы и специфики театра. Она прекрасно овладела текстами, сумев высветить непохожесть выразительного, полного обаяния и неброского юмора языка писательницы. И в то же время это театральное представление, потому как артистка обнажает перед благодарным зрителем живую ранимую душу девочки-подростка, ее ум и лукавство, ее недетские размышления о превратности жизни и неуловимой сути счастья… Художническая палитра Елены Лукиных богата и разнообразна, но здесь преобладают теплые пастельные тона, высвечивающие изнутри характер, состояние и сложный процесс взросления героини. …На сцене — только экран и замечательное видео (художник Александра Комарова), которое погружает зрителя в атмосферу жизни девочки, окутывая прозрачной паутиной ее грезы и озорные придумки. На фоне запоминающейся музыкальной ткани (композитор Владислав Телецкий) они обретают особую выпуклость и невинно-смешливое очарование. Корректная, предельно лаконичная и, как всегда, точная режиссура Михаила Бычкова помогает Елене Лукиных ярко и вместе с тем просто, с веселой грустинкой рассказать зрителям Сказку жизни, увиденную и придуманную пронзительно умной русской писательницей… № 157 3

Дом композиторов

Выступает Московский ансамбль современной музыки.

В КАНУН РОЖДЕСТВЕНСКИХ ПРАЗДНИКОВ В ВОРОНЕЖЕ ЗАВЕРШИЛСЯ XXI МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ СОВРЕМЕННОЙ МУЗЫКИ «СОЗВУЧИЕ».

дной из давних традиций форума является приглашение известных в мире музыкантов-исполнителей, а также зарубежных и отечественных композиторов. Не стал исключением и нынешний фестиваль. В его рамках выступил Московский ансамбль современной музыки (МАСМ) при участии выдающегося нидерландского композитора Родерика де Мана.

ОСМЫСЛЕННЫЙ КРУГ Московский ансамбль современной музыки (руководитель — Виктория Коршунова) — один из известнейших коллективов, специализирующихся на академической музыке XX — XXI столетий. За свое 22-летнее существование ансамбль накопил огромный репертуар и исполнил множество премьер. Иван Бушуев (флейта), Олег Танцов (кларнет), Владислав Песин (скрипка) и Михаил Дубов (фортепиано) уже шестой раз выступают в Воронеже. На этот раз полюбившиеся музыканты сыграли две концертные программы, где наряду с музыкой классиков прошлого века Тору Такемицу, Арво Пярта, Эдисона Денисова, Галины Уствольской прозвучали сочинения наших земляков Сергея Волкова, Александра Украинского и Елизаветы Ткачевой, молодых российских композиторов Павла Карманова и Алексея Сюмака, а также целый ряд произведений нидерландского гостя. Содержательные комментарии лекторамузыковеда Валентины Головиной прояснили некоторые тайны композиторских техник и помогли слушателям в постижении не всегда привычных звуковых миров. Палитра современной музыки была представлена во всей многоликости и разнообразии как в плане стилевых основ, так и образно-содержательном. Это 4 № 157

В АПОГЕЕ ФЕСТИВАЛЯ электроника и акустика, благозвучный минимализм и экспрессия диссонансов, эпос и лирика, космополитизм и национальная окрашенность, конкретная музыка и инструментальный театр… Практически все исполненные опусы стали для Воронежа своеобразной «премьерой» не только в значении первого исполнения, но и в значении первого «слышания» — многие сочинения представлены нашей публике впервые. Например, несмотря на то что имена Уствольской, Денисова и Пярта уже давно заняли достойное место среди выдающихся мастеров ХХ века, даже их сочинения исполняются не часто. Определенной преградой является элитарность их музыки: ведь она обращается не только к интуитивному восприятию, но и к интеллекту — недаром ее называют «музыкой для избранных». Тем не менее нельзя не отметить, что с каждым годом круг «избранных» ширится, а восприятие слушателей постепенно становится все более осмысленным, в чем несомненная заслуга таких исполнителей, как МАСМ.

Прозвучавшие в концертах сочинения были созданы за последние 60 с лишним лет. Именно такой срок разделяет Трио для скрипки, кларнета и фортепиано Галины Уствольской (1949) и «Музыку для русских друзей» Родерика де Мана (2012), написанную специально для МАСМа. Удивительно, но послевоенное сочинение отечественного композитора и только что созданная музыка нидерландского автора оказались во многом родственными по воплощению: оба опуса построены на переплетении самостоятельных голосов, своего рода «полимонологе» инструментов. Но если Трио оканчивается трагически — гармония так и не обретается, то в «музыкальной беседе друзей» де Мана взаимопроникновение партий приводит к консенсусу.

ПРИЯТНЫЕ ОТКРЫТИЯ Особенно приятно было услышать в исполнении прославленного московского ансамбля музыку воронежских авторов. Эпос, лирика и драма (но со

счастливым концом) — так можно было бы охарактеризовать выбор произведений. Продолжающие лучшие традиции русской музыки «Звоны» Сергея Волкова для фортепиано были трактованы Михаилом Дубовым в торжественно-эпической манере. Проникновенно и выразительно прозвучало «Лирическое песнопение» для скрипки и фортепиано Александра Украинского. Контраст исконно русских интонаций и взволнованно-пронзительных реплик инструментов образовал стройную и драматургически цельную композицию. Владислав Песин буквально заворожил аудиторию «ювелирным» интонированием и тончайшей передачей оттенков психологических состояний. Новый взгляд на классический принцип драматургии «от мрака — к свету» воплотился в сочинении Елизаветы Ткачевой «В ожидании света» для кларнета и фортепиано. Идущие от Скрябина образы томления и лучезарности воплотились в индивидуальной авторской концепции развития от монотонных, обыденных интонаций к «светящимся» звучаВоронежскiй Телеграфъ

Дом композиторов ниям кларнета в конце пьесы, мастерски переданным Олегом Танцовым. Своеобразным открытием для воронежцев стало имя Тору Такемицу (1930 — 1996) — первого японского композитора, получившего мировое признание. Блестяще исполненный Иваном Бушуевым «Голос» для флейты соло полностью перевернул привычные представления о возможностях этого инструмента: флейта с помощью голоса исполнителя звучала как оркестр, издавая множество разнообразно тонируемых звуков. Положительное впечатление оставила музыка молодых, но уже известных в музыкальных кругах москвичей Павла Карманова и Алексея Сюмака. Карманов — минималист-романтик. Его «Different… Rains» (название отсылает к произведению Стива Райха «Different trains») для флейты, фортепиано и электроники — своего рода гимн воде как неотъемлемой составляющей бытия. В нем царит энергия потока, в отличие от созерцательно-медитативной разновидности минимализма в произведении Арво Пярта «Зеркало в зеркале», написанного для того же состава, но без электроники. «Полька» для ансамбля Алексея Сюмака захватила слушателей не только музыкальными, но и театральными эффектами. Композитору нельзя отказать в изобретательности и чувстве юмора: непрерывный ток звуков, чередующихся в партиях

инструментов, постепенно вытеснился ритмически организованным топаньем исполнителей, под конец эпатажно вскочивших на ноги. Вообще в концертах было много «спецэффектов». Так, исполняя «Пение птиц» Эдисона Денисова, музыканты расположились в различных частях зала и, умело имитируя голоса птиц, а также вступая в диалог с фонограммой, создали эффект «звукового 3D».

СИЛЬНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ Настоящим событием стало знакомство с личностью и творчеством Родерика де Мана (р. 1941). Один из ведущих нидерландских композиторов посетил нашу страну не в первый раз. Еще в 2004 году совместно с МАСМом он совершал поездку по городам России. Композитор и коллектив связаны многолетней дружбой: ансамбль записал целый диск сочинений де Мана. Воронежцы имели возможность дважды пообщаться с Родериком — на творческой встрече в «Галерее Чижова» и на мастер-классе в Доме композиторов. Он охотно поведал о Голландии — небольшой, плотно населенной стране, которую можно объехать за три часа и в которой при этом имеется 12 (!) консерваторий и практически каждый день проходят концерты новой музыки. «Золотой век»

РОДЕРИК СРАВНИВАЕТ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ СОВРЕМЕННОЙ МУЗЫКИ С РОСТРАЛЬНЫМИ ФИГУРАМИ НА НОСУ КОРАБЛЯ, КОТОРЫЕ ПЕРВЫМИ РАССЕКАЮТ ВОЛНЫ И ВИДЯТ НОВЫЕ БЕРЕГА.

Родерик де Ман.

Воронежскiй Телеграфъ

современного искусства в Голландии, по словам композитора, приходился на 1960-е — начало 1970-х годов, когда оно имело щедрую поддержку государства. Сегодня начинаются процессы «возрождения», доказательством чему является сам факт пребывания композитора в России при поддержке Голландского фонда искусств. Детство Родерика прошло в Индонезии, тогда — колониальной части Нидерландов. Дедушка композитора работал там инспектором по образованию. Когда Родерик был ребенком, семья попала в японский лагерь, так что мальчику пришлось еще в раннем детстве стать свидетелем ужасов войны. Родерик рано ощутил себя композитором. Его первым учителем стала мама. Королевскую гаагскую консерваторию он окончил по классам ударных, теории музыки и композиции. В ней же преподавал до 2007 года. Сегодня Родерик де Ман — признанный мэтр, обладатель множества премий и наград. Композитор работает преимущественно в сфере инструментальной музыки, зачастую используя электронику. Его кумиры — Бах, Чайковский, Шенберг. Испытал он влияние и авангардистов второй волны. Родерик признался, что если русские композиторы чувствуют за плечами «поддержку» своих гениальных предшественников, то голландские ощущают огромную пропасть — крупных композиторов в Нидерландах не было со времен Ренессанса. Однако общий культурный уровень, великая живопись, замечательные исполнители и «таланты приезжих», коих в стране чуть ли не больше, чем местных жителей, помогают нидерландским авторам в становлении своей школы. Музыка самого Родерика, представленная на фестивале, произвела сильное впечатление как на профессионалов, так и на широкую публику. Совершенное владение всем спектром современных композиторских техник, тонкий вкус и безусловный талант позволили ему войти в число ярчайших художников современности. Своего рода откровением стал органический синтез электроники и акустики в сочинениях нидерландца. Звуки фонограммы в его опусах не воспринимаются как «неживые», искусственные. Они естественно произрастают из акустических, создавая вместе с ними единую ткань. Композитор представил несколько электроакустических опусов. Один из них, «Ecoute,

ecoute!» («Слушай, слушай») для бас-кларнета и фонограммы исполнялся Олегом Танцовым в весьма необычном для подобного рода музыки месте — в «Центре Галереи Чижова» прямо посреди ресторанного дворика. Надо сказать, эксперимент удался: публика с интересом внимала необычным звучаниям. И хотя эффект этой музыки в абсолютной тишине был бы гораздо сильнее, суета торгового центра не помешала ее должному восприятию. Более того, подобное привлечение слушательской аудитории — весьма сильный организаторский ход, который отметила, в частности, руководитель МАСМа Виктория Коршунова. Пожалуй, наиболее ярким из представленных сочинений де Мана стали «Auxochromes» для фортепиано и записи. Ауксохромы — это группы атомов, усиливающих и углубляющих цвет красящего вещества. Однородный тембр рояля расцвечивался электроникой, создавая ощущение рождения нового звука. Произведение невероятной технической сложности было исполнено Михаилом Дубовым на высочайшем уровне и стало одной из вершинных точек программы. Родерик де Ман всегда славился теплыми отношениями с исполнителями. Так, дружба с кларнетистом Harry Sparnaay обусловила любовь композитора к кларнету и его разновидностям. Своим друзьям — кларнетисту и скрипачу — он посвятил произведение «Music for figureheads» для скрипки и бас-кларнета, великолепно исполненное Владиславом Песиным и Олегом Танцовым. Родерик сравнивает исполнителей современной музыки с ростральными фигурами на носу корабля, которые первыми рассекают волны и видят новые берега. С легкой руки композитора с ростральными фигурами в культурном пространстве Воронежа хочется сравнить и организаторов фестиваля — председателя воронежского регионального отделения «Союза композиторов России» Ларису Вахтель, почетного председателя Евгения Трембовельского и Римму Лютую, ответственного секретаря отделения. Фестивали «Созвучие» — всегда подарок, и хочется пожелать, чтобы эта добрая традиция сохранялась как можно дольше. Татьяна НОВИКОВА, преподаватель кафедры теории музыки ВГАИ, руководитель Воронежского отделения МолОта (Молодежного отделения Союза композиторов). № 157 5

Визит ПОЗНАКОМИМСЯ К нам в гости приехали замечательные люди: директор Культурного центра Венгрии в Москве Андраш Барани, вдова Эркеня, театровед, историк и теоретик театра Жужа Радноти, артист, режиссер, переводчик Андраш Козма, переводчик Татьяна Воронкина и, собственно, открывшая российским читателям многообразие творчества Эркеня. А также артисты Московского областного драматического театра имени Островского вместе с главным режиссером театра Валентином Варецким. В течение двух дней они знакомились с нашим городом, а мы, на встречах в библиотеке ВГУ и в книжном клубе «Петровский», знакомились с ними. — Буквально полчаса назад, — говорила на встрече в библиотеке Жужа Радноти, — мне позвонили из Будапешта. Я объяснила, что не

Борис ПОДГАЙНЫЙ В Воронеже произошло странное — светлое и доброе — событие. Событие, которое, увы, никак не могло произойти в советские времена, которое трудно представить даже в перестроечные годы, которого могло бы не случиться и сейчас. Если бы не усилия людей, вдохновленных светом и теплом творчества писателя Иштвана Эркеня, столетие со дня рождения которого отмечалось в прошлом году.

могу долго говорить, нахожусь в Воронеже. На что мой собеседник сказал, что его отец провел самые трагические месяцы своей жизни под Воронежем. «Завидую вам, — продолжил он, — что вы там сейчас». Я очень признательна судьбе, что имею возможность встретиться с вами. Имя классика венгерской литературы Иштвана Эркеня, конечно, знакомо российским любителям театрального искусства. Его самые известные пьесы «Семья Тотов» и «Кошки-мышки» шли во многих театрах Союза еще в 1970-е годы. Самые популярные постановки — в Ленинградском БДТ и московском «Современнике». Сейчас «Кошки-мышки» играют в МХТ имени Чехова, а «Семью Тотов» — в Московском областном театре имени Островского. Изданы, в первую очередь благодаря трудам Татьяны Воронкиной, и его прозаические произведения — рассказы, повести (в том числе «Тоты» и «Кошки-мышки», изначально написанные в прозаическом жанре), исследование «Народ лагерей»... В Венгрии Эркень — безусловный классик национальной литературы, во всем театральном мире — признанный мастер драматургии. При всем при том именно у воронежцев есть собственные и очень весомые поводы для знакомства с его творчеством. Внимательные читатели-воронежцы о наличии таких поводов уже, пожалуй, в курсе. В прошлом году в альманахе «Ямская слобода» впервые на русском языке (перевод Татьяны

6 № 157

Воронкиной) была опубликована пьеса Эркеня «Воронеж», написанная в 1944 году, когда автор находился в советском плену. А в прошлом номере нашего «Телеграфа» был опубликован, вновь впервые в России, переведенный Татьяной Иосифовной его рассказ «Сколько живет дерево?». Из этих публикаций читатели уже могли узнать, что в 1942 — 1943 годах Иштван Эркень в составе трудового батальона, одного из подразделений 2-й венгерской армии, находился на оккупированной территории тогдашней (более обширной, чем сейчас) Воронежской области. Что прорывом советских войск части венгерской армии были просто сметены, что трудбатовцам пришлось брести сотни километров по заснеженным воронежским степям в 30 — 40-градусные морозы, чтобы сдаться в плен, который тогда представлялся, да и являл-

жизнь «не изжил чувства великой вины перед сотоварищами, которые не вернулись с войны, и перед нами, которые так пострадали от их нашествия». Писатель — настоящий, разумеется — это всегда боль, всегда чувство вины, которое и не может быть изжито. Но должно и нужно стремиться его изживать — через сомнения, испытания, переживания, страдания — творчеством. «Нет тех, кто пережил войну», — читал один из небольших рассказов Эркеня Андраш Козма. Нет — потому что, если и уцелел, она с тобой навсегда, в кошмарах памяти, снов, совести. Нет — потому что неизбывно чувство вины. «Нет и не может быть забвения, нет и не может быть прощения тому злу, тем бессмысленным страданиям, той никчемной гибели, на какие один человек обрекает другого».

СТРАННЫЙ СВЕТ ДНИ ИШТВАНА ЭРКЕНЯ В ВОРОНЕЖЕ

ся единственной возможностью остаться в живых. А еще те, кто выжил, о чем никогда не забывал Эркень, обязаны своей жизнью простым крестьянам, таким же голодным, как бредущие в пурге, но делившимся с ними и скудной снедью, и едва согретым кровом. 60 тыс. венгров, сказала на встрече в библиотеке ВГУ Татьяна Воронкина, замерзли тогда в воронежских полях. А всего под Воронежем — убитыми, замерзшими, ранеными, попавшими в плен — небольшая Венгрия потеряла 500 тыс. человек. Прежде всего молодых, жизнеспособных. «Воронеж для нас, венгров, второй Мохач», — писал Эркень. У города Мохач в 1526 году венгры потерпели поражение от турецкой армии, на сотни лет потеряв свою независимость. Со словом «Воронеж» связана вторая из крупнейших национальных катастроф.

НЕТ ЗАБВЕНИЯ Тем, кто служил в трудовых батальонах, не давали в руки оружия, они у гитлеровцев считались политически неблагонадежными и расово неполноценными. Их направляли на разминирование, рытье окопов, возведение проволочных ограждений. Эркень никогда ни в кого не стрелял. Как и его однополчане. Но — процитировал писателя Андраш Барани — «мы жили с угрызениями совести, зная, что нам не дождаться снисхождения за содеянное». А Татьяна Воронкина говорила о том, что Эркень всю

Войны развязывают политики, заставляя массы людей с кистенями или ядерными ракетами идти друг против друга. Большинство людей вовсе того не желают. Политики вроде бы тоже люди, но исковерканные — руководствующиеся стратегическими и геополитическими замыслами. Для всех других людей — очень разных, но не исковерканных — есть иные возможности. Помнить о том ужасном, что было. Всеми своими силами не допускать повторения ужаса. Понимая, что политиканов и иже с ними не так уж и много. Больше иных, больше нас — странных, с их точки зрения, жителей самых разных стран. Понимающих, что нарушить уникальность и самобытность каждой человеческой жизни не имеет никакого права ни один, даже самый зарвавшийся геополитик. Мне кажется, об этом и писал Иштван Эркень. Мне кажется, такие его мысли задорно, озорно и убедительно транслировали актеры и актрисы Московского областного театра, представившие на Днях Иштвана Эркеня в Воронеже композицию по пьесе «Семья Тотов». Получилось в результате общения с нашими гостями странное, потому что, увы, именно так мы пока воспринимаем светлое и доброе — событие. Получилось, благодаря усилиям многих — неисковерканных — людей. Получилось благодаря писателю, знающему очень многое и об ужасах, и о радостях нашей жизни. Обязательно нужно познакомиться с его творчеством поближе. Воронежскiй Телеграфъ

Персона Персона р

«ЗРИТЕЛЕЙ НЕ ОБМАНЕШЬ» — 2013 год пройдет под покровительством Змеи. А ты родился под этим знаком. Есть определенные чувства и ожидания? — Подобное бывает раз в 12 лет. Сейчас мне 35. В прошлый год Змеи, я, наверное, мало задумывался над такой особенностью. От нового года всегда ждешь чего-то необычного. Поэтому, конечно, есть какие-то ожидания и чаяния, связанные с 2013-м. Радует, что позади остался високосный год. Мы пережили «конец света», о котором так много говорили. Самое важное для меня, чтобы мои любимые жена и сын были всегда рядом, были здоровы и чтобы у них в жизни все складывалось хорошо. От них я получаю определенную позитивную энергетику. И если у них все будет в порядке, то и у меня тоже. — Ты веришь в гороскопы? — Не могу сказать, что я их фанатик. Хотя среди моих знакомых есть люди, доверяющие каждому слову, написанному в них. Порой, может, и нужно прислушиваться к тому, что говорят звезды. — Минувший год был особенным для Кольцовского театра: труппа после многих лет реконструкции и ремонта вернулась в историческое здание. Если не ошибаюсь, ты тоже делал первые шаги на профессиональной сцене именно здесь? — Да. Анатолий Васильевич Иванов набирал свой курс как бы при театре. Первые шаги на сцене делал здесь в массовке таких спектаклей, как «Бег», «Приключения Чонкина». Кстати, в «Чонкине» был один забавный момент. Я играл солдата, который ползал в окопах. И один наш более опытный актер, который проделывал то же самое, как-то говорит мне во время спектакля: «Ниже голову, а то осколком зашибет». Здесь особая аура, копившаяся столетиями. Мне хотелось вернуться сюда. Я помню гримерки, тот необычный запах, Воронежскiй Телеграфъ

что был в них. Конечно, многое изменилось из-за ремонта, и нужно заново обживать, намаливать эти стены. Но при реконструкции остался старый фундамент, сохранилось несколько элементов исторической кирпичной кладки. И все это греет тех, кто работал здесь до того момента, когда мы переехали в здание на Театральной. — Когда ты и твои сокурсники были приняты на курс Анатолия Иванова, вы сразу знали, что по окончании учебы будете работать в Кольцовском? — Буквально с первой нашей встречи и на протяжении всех лет учебы Анатолий Васильевич повторял нам: «Ребята, задумайтесь хорошо, ту ли дверь вы открыли». Он постоянно вносил легкое сомнение в наши умы. Возникали мысли, что, может быть, мастер хочет нас обучить, а затем отправить в свободное плавание. Но, конечно, в глубине души я надеялся, что останусь в этом театре. Слава Богу, все так и случилось. — Каким образом мальчик из семьи военного оказался в театре? — Мы начали разговор с гороскопов, поэтому вот тебе один факт: я родился 24 февраля 1977 года. Именно в тот день мой папа, будучи военным, в рамках конкурса народных театров играл на сцене исторического здания в постановке «Солдатская вдова». Между репетициями и подготовкой к спектаклю он постоянно бегал звонить в роддом: родила жена или нет. Я появился на свет ровно в 19.00, когда и начинался спектакль. Я работаю на сцене того же театра, вижу в этом что-то знаковое. Да, в семье по мужской линии у меня все военные. Когда принял решение поступать на театральный факультет, мужчины в нашей семье, мягко говоря, не совсем правильно меня поняли. Потом, когда прошло какое-то время, стали иначе относиться к моему выбору. В свое оправдание

ЕВГЕНИЯ ЕМЕЛЬЯНОВА

СЕГОДНЯ В ГОСТЯХ У «ВТ» АКТЕР АКАДЕМИЧЕСКОГО ТЕАТРА ДРАМЫ ИМЕНИ КОЛЬЦОВА ЮРИЙ СМЫШНИКОВ.

я говорил: «Папа, ну ты же сам творческий человек!». А он играл в любительских спектаклях, писал и пишет замечательные стихи, которые даже публиковались в журнале «Подъем», прекрасно рисует. И, посмотрев несколько спектаклей с моим участием, он однажды сказал: «Да, наверное, это твое. Занимайся театром». Я был счастлив. Надеюсь, нарушив семейную традицию, пойдя на такой рискованный шаг, я в итоге оправдал собственное решение. — Как оно все же возникло? — В младших и средних классах кем только не хотелось стать: и милиционером, и космонавтом… Когда наступает период взросления, начинаешь понимать, что тебе близко. Гитара всегда была в моих руках, особенно в старших классах. Стихи я тоже писал, но представлял их небольшой аудитории, среди своих друзей. Недавно был у нас в театре очередной спектакль «Утиная охота». И вдруг на сцену по его окончании вышла моя учительница литературы. Подарила мне цветы, а также вручила диск. Я пришел домой и тут же включил его: было интересно, что же на нем записано? Оказалось, литературный вечер, по-

священный эмигрантам, который мы готовили в школе. Даже не знал, что кто-то его снимал. Я читал произведение Сергея Довлатова «Чемодан». Признаюсь, не узнал себя, но мне было безумно приятно увидеть себя таким юным. Мой сын сидел рядом и удивлялся: «Папа, неужели это ты?». — Расскажи, когда впервые ты оказался в театре? — Сейчас в моем родном Боброве построили прекрасный Дворец культуры. Я же помню совсем другой, куда в валенках, бросив знакомых пацанов, катающихся на санках, бежал, узнав, что там идет какой-то спектакль народного театра. Посмотрев, медленно шел домой и фантазировал, как бы играл роль, если бы сам вышел на сцену. Помню, приехали мы на какой-то конкурс в воронежский Дворец пионеров в то время, когда я в ансамбле играл на ложках. Мне тогда представилось, что я оказался где-то за границей. Город показался огромным. Перед выходом на сцену меня трясло, думал: «Неужели когда-нибудь еще предстоит выйти на сцену в Воронеже?». Когда это произошло, то понял: жизнь — непредсказуемая штука. № 157 7

Персона — Вершины студенческого олимпа при поступлении в институт искусств покорились тебе с первого раза? — Тут была интересная ситуация. Когда учишься в выпускных классах школы, больше думаешь о девчонках, свиданиях, любви… О том, куда пойдешь после школы, чаще думают родители. Моя мама работает врачом-санэпидемиологом. В один из дней ей на работу пришло направление в соответствующее учебное заведение. И решение у нее пришло само собой: «Какое военное училище? Он же может стать прекрасным врачом. Давайте попробуем!». Учиться надо было в Санкт-Петербурге, а экзамены сдавать в Брянске, причем чуть раньше, чем в других вузах страны. Сдал практически все экзамены в Брянске, и вот последний — химия. К ней я готовился устно, а потом вдруг все переменили и дали контрольную. Если кто знает, задачи по химии — вещь непростая. — Знаю, моя мама работает учителем химии. — Значит, ты меня понимаешь. Тогда я обратил внимание на девочку, которая сидела рядом. Включил свое обаяние, начал ей подмигивать, чтобы дала списать. Однако в итоге оказалось, что ни я, ни она экзамен не сдали. Ошибся, повелся на определенные внешние данные, а нужно было мигать девочке с двумя косичками, в очках, с сосредоточенным взглядом, настоящей отличнице. Возвращались из Брянска на поезде через Воронеж. И пока было время до автобуса на Бобров, предложил маме: «Коль мы здесь, у нас есть время, давай доедем до института искусств». Мама у меня человек на подъем очень легкий и друг настоящий. Мы сели на автобус и поехали в Северный микрорайон. Первым, кого встретили, когда зашли в институт, был декан театрального факультета Евгений Федорович Слепых. Увидев меня, он поинтересовался, что я здесь делаю. «Хотел узнать, когда начинаются экзамены», — ответил я. «Сейчас уже идет первый тур, пойдем скорее!» — услышал в ответ. А я в трико, какой-то майке, только что с поезда. Кругом же — молодые люди в костюмах и с галстуками, девушки в вечерних платьях. Чувствовал себя так неуютно, что хотелось сквозь землю провалиться. Тем не менее что-то смог прочитать и, как выяснилось, прошел первый тур на курс к Виолетте Тополаге. Потом уехал домой, так как был перерыв до второго тура. Имел возможность прифрантиться, взять с собой гитару и показать, на что был способен. 8 № 157

— Удалось? — Понимаешь, в чем дело: я услышал, что параллельно курс набирает Анатолий Васильевич. Я знал, что он режиссер драмтеатра, что гораздо большие творческие перспективы открываются перед его студентами. Взял и переметнулся к нему. Прошел и у него первый тур, затем остальные. И оказался на курсе Иванова. Благодарен судьбе, что она свела меня с таким человеком. — Помнишь ощущения, которые испытал от первого успеха на профессиональной сцене? — Первые годы в моей творческой жизни были туманными, потому как сам толком не понимал, что такое успех, да и учили меня всегда просто честно относиться к выбранной профессии и по возможности выкладываться на 100%, забывая о своих проблемах и оставляя их перед порогом театра. Успех — понятие сложное. Кто-то посмотрел спектакль и восклицает: «Ах, какой успех!». А я понимаю, что все можно было сделать подругому, еще лучше. Как у зрителей, так и у критиков порой бывает слишком субъективное мнение. Если брать спектакль, который мне особенно запомнился в начале карьеры, то, конечно, хочется отметить «Доходное место» по Островскому. Если бы сейчас мне дали сыграть Жадова, я бы сделал это иначе. Но в тот момент спектакль был дорог мне. Это и возможность прикоснуться к классике, и шикарные декорации Алексея Голода, и актерский коллектив — особенно хочу отметить однокурсника и друга Романа Слатвинского, который за роль Юсова в той постановке получил областную театральную премию в номинации «Дебют сезона». Потом были спектакли, которые до сих пор существуют в репертуаре: «Женитьба Фигаро», «Вечно живые», «Как это все далеко…», «Утиная охота». — Ты самокритичен? — Настоящий самоед. Только единичные случаи могу вспомнить, когда чувствовал 100-процентное удовлетворение от сделанного. Но бывают моменты, когда на сцене вдруг испытываешь такой всплеск адреналина, что внутри все трясется. Театр — в определенном смысле наркотик. Когда заканчивается очередной спектакль, еду домой и думаю: вот в этой мизансцене надо было по-другому сыграть, а в той — иначе расставить акценты. — Для актеров оценка со стороны — важная составляющая совершенствования?

В образе Зилова в «Утиной охоте».

— Для меня в первую очередь важна оценка зрителей. Если они не ушли в антракте, остались досматривать спектакль, значит, их все-таки что-то заинтересовало, зацепило. Когда по окончании в зале загорается свет и мы выходим на поклон, порой вижу знакомые мне лица. Понимаю, что люди приходят на одну и ту же постановку не в первый раз. Значит, они хотят что-то додумать, домыслить, убедиться в верности своих внутренних ощущений. Зрителей не обманешь. Нет смысла идти в актерскую профессию по блату. Если природа ничего не дала, на тебя раз-два придут посмотреть, а потом перестанут. Суть ведь в чем? Это теперь я уже не удивляюсь, когда слышу: «Мы ходим смотреть определенных актеров. И неважно, в каких пьесах они заняты». — Лестно слышать такое? — Безумно приятно! Значит, ты не зря занимаешься своей профессией, приносишь людям какую-то пользу и положительные эмоции. Наша жизнь, которая так коротка, наполняется определенным смыслом. — Сейчас Кольцовский театр обретает новое дыхание, поскольку в коллективе появился другой художественный руководитель. По внутренним ощущениям, ты вписываешься в концепцию, которую проповедует Владимир Петров? — Если я занят в нескольких его постановках, хочется надеяться, что каким-то образом уже вписался. По натуре я человек увлекающийся, поэтому мне интересно то, чем занимается сейчас Владимир Сергеевич. По одному-двум спектаклям судить о режиссере и его эстетике

Обольянинов в булгаковской «Зойкиной квартире».

сложно. Для этого должно пройти определенное время. Сейчас его кто-то хвалит, кто-то ругает. Но мне в такой ситуации хочется сказать: «Ребята, остановитесь!». Творческого человека обидеть легко. Ты же понимаешь, что новому режиссеру, пришедшему в театр с уже определенными, устоявшимися традициями, необходимо ближе познакомиться с труппой, создать репертуар. Человеку в такой ситуации приходится работать мобильно. Некоторые спектакли у нас репетировались так, что мы появлялись в театре утром, а уходили поздней ночью. Всем было нелегко, но куда денешься — надо наполВоронежскiй Телеграфъ

Персона

Сцена из спектакля «Приручение строптивой» (с Екатериной Марсальской).

С женой Натальей и сыном Севой.

нять афишу новыми названиями. В подобных случаях всегда нужна поддержка и актеров, и журналистов, и критиков. Стукнуть палкой гораздо легче, чем найти в себе силы и подставить плечо помощи. Дайте время, и все будет. В жизни каждому из нас нужно быть добрее. И добро во сто крат вернется. Я придерживаюсь такой позиции. — Насколько тебе, известному в городе актеру, комфортно проводить всякого рода корпоративы, свадьбы и другие мероприятия в свободное от театра время? — Театр и такого рода мероприятия — совершенно разные вещи. На них не нужно ждать Воронежскiй Телеграфъ

аплодисментов, криков «браво», букетов цветов. Люди приходят отметить свой праздник. И твоя задача как ведущего — не допустить анархии и добавить гостям хорошего настроения. Понятно, что на такие мероприятия идут не за искусством, а в большой степени заработать. Но, так как я человек мобильный, мне достаточно просто подстроиться под присутствующих, понять их интересы и дать им то, чего, собственно, они от меня и ждут. Если людям нравится — хорошо. Если другие идут только зарабатывать на подобных мероприятиях деньги, отстраняясь от публики своеобразной стеной, им не нужно этим заниматься. Одним такое дано, другим — нет. И если нет, то лучше абстрагироваться. Нервы целее будут и дольше проживешь. Я всегда открыт для любых людей. Со мной можно спокойно разговаривать, фотографироваться, и, поскольку без юмора не мыслю свою жизнь, шутить. Замыкаться в себе в нашей профессии — чреватое негативными последствиями явление. — Не обидно, что столько ролей уже сыграно, получены всероссийские и местные премии, а звания все нет?.. — Не буду лукавить. Посмотри, ведь звания есть только на территории бывшего СССР. В других странах — либо тебя знают, либо нет. Либо любят, либо не видят как артиста. Я чувствую, что меня все-таки замечают, неплохо относятся. И это уже радует. Что касается звания, то Анатолий Васильевич Иванов, которого я считаю практически своим вторым отцом, сам выдвигал меня на звание уже по-

сле «Утиной охоты». Он считал, что на тот момент я был готов к такому статусу. Спустя определенное время учитель интересовался, как идет процесс. Но он ушел из жизни, так и не дождавшись, что его воспитанник станет заслуженным артистом России. На сей счет мне немного обидно. Но спустя годы я о звании не думаю. Будет — хорошо. Нет — спокойно к этому отнесусь. — У тебя особое отношение к творчеству Владимира Высоцкого, которому 25 января исполнилось бы 75 лет. Знаю, что опосредованно он многому тебя научил. — Ты прав. У меня в машине постоянно звучат песни Высоцкого, Александра Розенбаума. Мою душу в их творчестве прежде всего будоражат тексты. Удивляюсь, как можно знакомые каждому из нас слова сплести в такой клубок, из которого рождается настоящее произведение искусства. Я рос в эпоху Советского Союза. Сейчас становлюсь свидетелем того, как взрослеет мой 12-летний сын Сева. Нынче у подростков другие интересы. Но благодаря тому, что периодически я что-то играю дома на гитаре, пытаюсь увлечь тем, что сам слушаю, то вижу: постепенно ребенок улавливает мои флюиды и ему это нравится. Считаю, что с ранних лет надо прививать детям вкус к творчеству. А мы с тобой росли на творчестве Владимира Семеновича, когда уже начали издаваться его пластинки после смерти автора, когда был снят запрет с его имени. Надо отдать должное моему папе, который постепенно приучал меня к настоящему искусству. Для меня в любом творчестве вызывает интерес пик определенных чувств. У Высоцкого он был практически в каждом произведении. Когда первый раз услышал его «Балладу о детстве», потом несколько дней помногу раз слушал ее. Разбуди меня среди ночи и попроси исполнить, сделаю моментально, хотя в песне немало куплетов. Удивляюсь, как можно было так точно, найдя несколько опорных точек, описать в стихотворении практически всю советскую эпоху. Люди пишут о ней романы, а здесь все так лаконично и правдиво! — Ты мечтаешь о том, чтобы сын пошел по актерской стезе? — Я не деспот. Несмотря на определенный негатив, изначально исходивший от родителей в тот момент, когда я решил стать артистом, все равно они потом отнеслись с пониманием к моему выбору. И даже стали поддерживать. Поэтому и у меня подобное отношение.

— Ты примешь любое решение Севы? — Очень надеюсь, что он все-таки выберет относительно правильный путь в жизни. Мы часто разговариваем друг с другом, и у нас отношения не как отца с сыном, а скорее как у друзей, мы любые темы можем обсудить. Я воспринимаю его почти как взрослого человека. Он всегда идет навстречу, понимает: за что-то могу его и пожурить, коль заслужил. Наверное, я был бы против того, чтобы он стал актером. Это безумно сложная, выматывающая, очень много от тебя требующая и ответственная профессия. Но если выберет такой путь — соглашусь. Уже разговоры такие идут. Видел исполненную им роль в новогоднем представлении в школе и с каким восторгом он возвращался после спектаклей. Он часто ходит на мои спектакли, бывал еще на репетициях Иванова. Ему было интересно. Он взрослеет, начинает более серьезно ко всему относиться. И я с опаской смотрю: сейчас втянется — и все. Но, боюсь, подобного не избежать. Он растет не математиком и не физиком, занимается бальноспортивными танцами, выступал на многих соревнованиях, привозил кубки и медали. Ему вообще нравится все, что связано с искусством. — Помимо работы человек все же должен отдыхать. Чем для тебя является досуг? — Основной отдых — на рыбалке. Потрясающее занятие! Когда выходишь на воду, кругом только лягушки квакают в тишине, туман над водой, и ты — со спиннингом… Эх, почаще было бы такое! — Завершаем беседу тем, с чего начали. Я не решился взять в руки змейку. Ты на это пошел, ведь твой год наступает. Какие ощущения от встречи с рептилией? — Большое спасибо за такую возможность Воронежскому зоопарку. Я согласился на фотосъемку со змеей на обложку «ВТ», но до последнего думал, стоит ли это делать? А когда взял это чудо в руки, такое теплое, мягкое, как мне показалось, беззащитное, понял, что это мое. Было так приятно провести с живым представителем моего знака по китайскому гороскопу некоторое время, что даже возникли мысли сделать у себя дома небольшой террариум из неядовитых змей, породы которых представлены в нашем зоопарке. Обязательно приду сюда с сыном еще раз! Беседовал Павел ЛЕПЕНДИН. № 157 9

Анна Каренина — Кира Найтли.

Для сравнения Александр ПРЫТКОВ

Анна Каренина — Татьяна Друбич.

«Анна Каренина» — роман уникальный. Даже если вы его не читали, то уж основу фабулы знаете точно — адюльтер и самоубийство под поездом. Не исключено, что такая известность связана со множеством экранизаций. Их около 30, в России первый раз роман был перенес на экран в 1911 году. Последняя экранизация — в 2009 году. А недавно подоспела и очередная зарубежная.

ЭКРАНИЗАЦИЯ И ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КТО КОГО Перед просмотром этих двух фильмов мне хотелось поставить вопрос таким образом: кто лучше понимает мирового русского классика и у кого лучше получится адаптировать Каренину — у русских или у иностранцев? Но постановка вопроса оказалась некорректной. Потому что фильмы Сергея Соловьева и Джо Райта решены по-разному. Актерский состав в обоих фильмах представлен звездный. Но то светила разного калибра. В том числе и возрастного. У Соловьева Каренина сыграл Олег Янковский (одна из последних его ролей), Стиву Облонского — Абдулов (фильм вышел после его смерти), Константина Левина — Сергей Гармаш (на момент премьеры он разменял «полтинник»), Вронского — 40-летний Ярослав Бойко, а главную героиню — Татьяна Друбич (ей, скажем так, далеко за 20). Джо Райт собрал более «молодежный» состав. Кире Найтли (Каренина) — 27 лет, Джуду Лоу (Каренин) — 40, Аарону ТейлоруДжонсону (Вронский) — 22, Дэвиду Макфейдену (Стива) — 38, Домналлу Глисону (Левин) — 28. То есть британские актеры по возрасту ближе к своим героям. Другое дело — актерская игра. Возраст Татьяны Друбич не чувствуется, а выглядит она по большей части убедительнее Найтли. Кира смотрится лучше только в начальных сценах, когда у нее и Вронского развивается взаимная страсть. У нас же эти эпизоды сыграны както буднично, деревянно. Возможно, это связано с несколько зажатым Ярославом Бойко. Действительно эмоциональных и трогающих сцен у него две — гибель любимой лошади Фру-Фру и гибель Анны. Янковский тоже не дает почувствовать возраст, вместе с тем к его Каренину испытываешь если не жалость, то сочувствие. Примерно те же эмоции вызывает и Джуд Лоу, его Каренин, кроме того, человек-правило, можно даже сказать, робот, старающийся решать все рассудком. Лишь пару раз на его лице и в его действиях появляются эмоции, в остальных случаях это спокойный человек, 10 № 157

не реагирующий на внешние раздражители. Но страсть в нем есть — глаза выдают. У Джо Райта Стива более искрометен, а Левин представляется этаким деревенским дурачком — идеалист-чудак. Но это скорее из-за британской трактовки. Именно в интерпретации кроются главные различия.

ВСЯ ТАКАЯ РАЗНАЯ Соловьев снял кино, углубившись в психологию и реализм. Получилось хорошо, особенно сцены ревности, где Каренина перескакивает с одного на другое и не устает предъявлять претензии Вронскому. Правда, все ее истерические аргументы сводятся к «Ты меня больше не любишь!!!», а о том, что кроме морфия спровоцировало Анну (назовем это двойными стандартами — Вронскому все рады, а Карениной даже в свет выйти нельзя), зрителю приходится догадываться самостоятельно. Замечательна одна из последних сцен перед самоубийством. Каренина, кажется, принимает очередную дозу морфия и отправляется в наркотический трип, галлюциногенное путешествие — на размытом экране (как я понял, имитирующем взгляд героини) хаотично появляются портреты знакомых и какие-то образы. Все это под тревожную музыку. Практически сразу после этого приходит мысль о том, что броситься под поезд — лучший вариант. Кира Найтли же падает под колеса как-то буднично, походя. Вроде идет по перрону, и тут ее осеняет. Но Джо Райт и не делал ставку на погружение в психологию. По его трактовке действие происходит в театре. В прямом смысле. Фильм открывается занавесом, декорации остроумно сменяют одна другую. То Стива в присутствии ходит среди работников, которые равномерно стучат печатями (этот звук, в свою очередь, имитирует движение поезда из предыдущей сцены), и вот те же работники переодеваются в половых ресторана, а вокруг сменяются декорации. Или Каренин в одном эпизоде выходит в пустой зал, рвет бумажку и

кидает перед собой, а бумажки превращаются в снегопад. Скачки проходят на сцене, Вронский вместе со своей Фру-Фру падает прямо на зрителей в партер. Есть и пейзажные съемки — например, сцены с Левиным на природе. Но и тут без театральности не обошлось. Так, имение Левина снимали в Кижах — деревянные избы, мельница и храм выглядят нарочито по-русски. Можно даже сказать, лубочно. Кроме того, появление Левина иногда сопровождается песней «Во поле береза стояла». С английским акцентом. Кто-то назовет это китчем и «клюквой», но это все та же театральность. Да и сама Анна Каренина — тоже из мира театра. То и дело кажется, что перед нами не живой человек, а марионетка. Сначала ее за ниточку дергает мать Вронского («Лучше сожалеть о содеянном, чем о несбывшемся»), потом сам Вронский, потом Каренин (то давая развод, то отказывая). Кажется, оживает она только во время страстных сцен: как секса, который тут показан без каких-либо подробностей, так и ревности и страданий. Не исключено, что в пучину страсти Каренина — по Райту — опускается только затем, чтобы ожить. Потому что там, где герои (не только Анна) рыдают, ругаются или даже просто сверкают глазами, фильм выдает неподдельные эмоции. Кроме того, у персонажей данной версии внятнее прописана мотивация. Это касается в первую очередь Анны — почему она бросилась под поезд, сказано едва ли не прямым текстом, актрисе тут ничего толком играть не надо. И за Найтли говорят декорации. С одной стороны, все кругом театр: красиво, но фальшиво. Чтобы из этой фальши вырваться, нужно совершить нечто глобальное, что кардинально изменит тебя и окружение. Каренина выбрала смерть. А был ли у нее другой выход, Райт ответа не дает. Таким образом, у британца получилась не столько экранизация, сколько интерпретация, спорная, но очень интересная. Соловьев же снял стандарт, с прекрасной актерской игрой, но стандарт. И нельзя сказать, что обычность в данном случае — недостаток. Воронежскiй Телеграфъ

Былое и мы «БРОНЗОВЫЙ ВЕК» РУССКОЙ ПОЭЗИИ Мы знаем Золотой век русской поэзии. Знаем Серебряный век. Первый выпал на десятилетие после 1812 года. Его называют Пушкинским. Тогда рядом с великим Поэтом блистало яркое созвездие талантов, активно соревновавшихся друг с другом. Примерно на то же десятилетие, только 100 лет спустя, выпал Серебряный век русской поэзии, который также породил целую плеяду поэтов. Оба славных в истории российской культуры периода объединяет не только большое количество сочинителей и высокое качество сочинений, но и огромный интерес к стихам в обществе, то есть среди людей, стихи не пишущих. Если в пушкинскую эпоху интерес

1956-м, на котором Хрущев разоблачил культ личности Сталина. Были выпущены на свободу политические узники ГУЛАГа. Вызывали всеобщий энтузиазм и победы советской науки в освоении космоса: первый спутник в 1957-м, первый человек на околоземной орбите в 1961-м. Наконец, требовали трезвого осмысления появившиеся в то время повести и романы о сталинских временах: «Не хлебом единым» Дудинцева (1956), «Один день Ивана Денисовича» Солженицына (1962)… Весьма важно, что в середине 1950-х столкнулись три поэтических поколения совершенно разного опыта и мирочувствования. Творили ветераны, впитавшие дореволюционную культуру, определявшие лицо Серебряного века, — Анна Ахматова, Борис Пастернак, Николай Асеев, Корней Чуковский, Самуил Маршак, Михаил Светлов… Звучали в полный го-

стихов «сухумец» Владимир Саблин, вежливо сдержанный греческий поэт Георгис Веллас, в то время аспирант истфака ВГУ. Игорь Зорников фундаментально изложил практические шаги. Центральный район в Воронеже — молодежный, студенческий, здесь сосредоточены почти все вузы. Дворец культуры железнодорожников имени Карла Маркса находится в центре города и готов предоставить помещение. Там заместителем директора — прекрасный организатор культмассовой работы Ксения Александровна Скворцова. О том, как воплощать идею в жизнь, спорили несколько часов. Кто-то хотел видеть будущий клуб «элитарным» — только для сочинителей. Игорь настаивал на том, что и сочинителям там место найдется, но главное — развитие хорошего вкуса, пропаганда лучших поэтических творений среди молодежи

КОГДА МЫ БЫЛИ МОЛОДЫЕ

ИСТОРИЯ ВОРОНЕЖСКОГО КЛУБА ЛЮБИТЕЛЕЙ ПОЭЗИИ «АРИОН» Николай ТИМОФЕЕВ

О том, что в конце 1960-х явление «Ариона», молодежного клуба любителей поэзии, имело общественный резонанс не только в Воронеже, но и в масштабах значительно больших, свидетельствует такой факт. Тогда в СССР просвещал «народные массы» всего один телеканал — Центральное телевидение. Так вот, в один из вечеров, в самое зрительское время, ЦТ более получаса вело прямую трансляцию о встрече поэтов и любителей поэзии в «Арионе». Прямая трансляция — и сегодня особый уровень ответственности. А тогда, в 1969 году, после «Пражской весны» 1968-го, — особенно. О деяниях воронежского «Ариона» писала в «Комсомольской правде» Ольга Кучкина, известный обозреватель весьма любимой в то время «Комсомолки», драматург и публицист.

ограничивался салонами Москвы и Петербурга, то век спустя в больших городах самые большие залы не вмещали всех желающих услышать поэтов, читавших свои стихи. Третья волна общественного интереса к поэзии зародилась в конце 1950-х и длилась до конца 1960-х, то есть тоже не более десяти лет. Но масштабы этого явления были значительно грандиознее предшествующих. Не только в Москве и Ленинграде, но и в далеких от них городах актовые залы вузов и Дворцов культуры собирали множество молодых людей на поэтические встречи. Поскольку драгоценные «золото» и «серебро» разобрали предшествующие эпохи, остается назвать этот период «бронзовым веком» русской поэзии. Поэзия имеет отношение к сфере Духа, Разума и Души. И в обществе должно что-то произойти, чтобы она стала общественной потребностью. К концу 1950-х таких определяющих факторов оказалось несколько, каждый из них был значителен сам по себе. Во-первых, осмысление победы в Великой Отечественной войне. Далее – смерть Сталина в 1953-м. Затем — ХХ съезд КПСС в Воронежскiй Телеграфъ

лос родившиеся в начале 1920-х и прошедшие войну — Александр Межиров, Юрий Левитанский, Булат Окуджава, Сергей Орлов, Давид Самойлов… Кумирами молодых почитателей становились громко входившие в поэзию родившиеся в 1930-х — Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Новелла Матвеева, Белла Ахмадулина …

РОДОМ ИЗ РАЙКОМА КОМСОМОЛА До Воронежа зародившаяся в столицах в самом начале 1960-х эстрадная поэтическая волна докатилась к 1967 году. Идею создать клуб любителей поэзии в Воронеже решил воплотить в жизнь Игорь Зорников, в то время секретарь Центрального райкома комсомола. Однажды осенним вечером в своем райкомовском кабинете на улице имени Цюрупы, под Петровским сквером, он собрал группу молодых энтузиастов. Запомнились эмоциональная, жизнерадостная, готовая сочинять экспромты на каждого присутствующего Лида Люличева, упорный спорщик и автор

Уильям-Адольф Бугеро. «Арион на морском коне».

города. И он сделает все возможное, чтобы и афиши привлекательные в вузах и на стендах города появились, и «Молодой коммунар» инициативу растиражировал, и местное телевидение не осталось в стороне, тем более оператором там работал молодой, явно талантливый поэт Владимир Шуваев. Так что Игорь Зорников был главным движителем всего предприятия. Недаром Лидия Люличева тогда же сочинила посвященный ему экспромт: «Он первый средь нас доброволец./ И в этом сомнения нет:/ С тринадцати лет комсомолец,/ В душе — от рожденья поэт». И это сущая правда. Потому что Игорь не только всегда был неравнодушен к поэзии, но и сам писал стихи, кажется, и сегодня пишет… При этом мне ни разу не встречались его сочинения напечатанными. А ведь мог бы! Я понимаю, сегодня принято ругать бывших комсомольских командиров, ловко сориентировавшихся с выгодой для себя в лихие перестроечные годы. Пример Игоря Зорникова подтверждает древнюю мудрость: «Время одно, а люди — разные». Были в комсомоле, особенно в 1960-е годы, настоящие энтузиасты добрых дел. № 157 11

Былое и мы Возникает вопрос: почему такое молодежное движение появилось в Воронеже именно в конце 1960-х? Ведь в столицах пик интереса пришелся на начало 1960-х. До сих пор в моей памяти — массивный милицейский кордон 18 августа 1962 года в Москве, на площади перед Политехническим музеем, едва сдерживавший огромную толпу молодежи, стремившуюся прорваться внутрь, чтобы услышать выступавших в тот вечер в Большом зале Булата Окуджаву, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллу Ахмадулину, Григория Поженяна, Михаила Светлова, Римму Казакову, Бориса Слуцкого… Мне чудом довелось там присутствовать во время съемок фильма «Застава Ильича» режиссера Марлена Хуциева и даже приглашать Окуджаву и Евтушенко посетить Красноярск, в котором я тогда работал, убеждая, что они будут иметь там большой успех. Становились событиями в начале 1960-х выступления поэтов в МГУ, МЭИ, МАИ, Бауманке, а также в различных столичных и подмосковных НИИ… Однако уже в те годы власть довольно жестко давала понять и поэтам, и их почитателям границы дозволенного свободомыслия. В 1960-м умер затравленный ею и своими собратьями по перу Борис Пастернак. В 1961-м был изъят частично отпечатанный сборник «Тарусские страницы» под редакцией Константина Паустовского. В нем появились ранее неизвестные стихи и проза Марины Цветаевой, стихи вернувшегося из ссылки Наума Коржавина, Николая Заболоцкого, Давида Самойлова, сатирическая поэма Владимира Корнилова, проза Булата Окуджавы, Бориса Балтера, Владимира Максимова, Юрия Казакова… В следующем году Хрущев устроил разнос художникам в Манеже. В марте 1963 года на встрече с интеллигенцией в Кремле кричал и грозился выслать за пределы страны Андрея Вознесенского за публикацию сборника «Треугольная груша». Нараставший ропот московской интеллигенции в День Советской Конституции 5 декабря 1965 года, уже после свержения Хрущева, обернулся открытым протестом — демонстрацией на Пушкинской площади с требованием открытого суда над писателями Синявским и Даниэлем. Появилось такое явление, как самиздат. Появились диссиденты. А в 1966-м в Уголовном Кодексе РСФСР появилась статья «О клевете на советский строй»… Таким образом, прежде всего в столице общественные проявления на почве литературной стали небезопасны. Но знал бы хитроватый Никита Хрущев в 1956 году, какого джинна он выпускает в общество. Недаром говорится: «Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь…». А если слово поэтическое, оно может и душу повернуть в иное русло жизни. Именно в том же 1956-м вышел первый коллективный сборник «День поэзии». В нем были представлены 149 поэтов — от Сергея Есенина и Эдуарда Багрицкого до Роберта Рождественского и Владимира Соколова. Тираж — 30 тыс. экземпляров. В 1965-м вышел десятый, юбилейный «День поэзии». В нем поместилось уже более 180 авторов. Тираж — 75 тыс. экземпляров. А в 1966-м тираж сборника был уже 100 тыс. экземпляров. Весь тираж в то время расходился мгновенно. И не только в столицах. «Дни поэзии» шествовали по стране. А поэтические сборники были нарасхват, их доставали по блату, как пшено в первые послевоенные годы. Очень метко определил 12 № 157

тогдашнюю взаимосвязь «поэт-читатель» Евгений Евтушенко, в день своего рождения, 18 июля 2012 года, выступая по традиции в Большом зале Политехнического музея в Москве: «Мы создавали читателей, которые создавали нас». Для сравнения: «День поэзии», появившийся в 2006 году по случаю 50-летнего юбилея, после почти 20 лет небытия был издан тиражом всего в 1 тыс. экземпляров. Тут следует отметить определенную закономерность: общественное явление — а поэзия, особенно гражданская, несомненно, к таковым относится, — активно пресекаемое властями в столицах, спустя некоторое время вдруг обнаруживается в провинции. Так было в конце 1820-х. После подавления восстания декабристов в 1825-м и насаждения Бенкендорфом в литературных салонах столиц, а также в воинских частях русской армии «стукачей» литературные салоны и кружки стали появляться в губернских городах. Таковой образовался и в Воронеже, в духовной семинарии. Руководил им семинарист Андрей Серебрянский. Талантливый и образованный юноша уже в 20 лет стал другом и наставником своего одногодка Алексея Кольцова. Именно из этого кружка уже в конце 1820-х по городу разлетались в переписанном виде «Думы» в скором времени ставшего знаменитым русского поэта. Кстати, стихотворение самого Андрея Серебрянского (умер 28 лет от роду) «Быстры, как волны, дни нашей жизни» было положено на музыку и стало студенческим гимном обеих столиц России. Перенесемся в конец 1960-х. Идеологический прессинг в первую очередь затронул столицу, ибо в ней было сосредоточено тогда все самое яркое и талантливое, находившее отклик в сердцах молодежи. Но уже не было ажиотажа начала 1960-х. А в провинции в то же время появляются один за другим свои сборники «День поэзии» — в Куйбышеве (выходил с 1968 по 1974 год), Новосибирске, Архангельске, Петрозаводске, Мурманске, Алма-Ате… В Горьком выходил «День Волжской поэзии». В Воронеже, несмотря на то что здесь были в то время одна из крупнейших по численности писательских организаций да к тому же еще и Центрально-Черноземное книжное издательство, обслуживающее пять областей, такого издания не возникло. Но появившийся в то время клуб любителей поэзии в какойто степени прославил наш город.

ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ Разбирая чудом сохранившийся пухлый архив почти полувековой давности, я с удивлением обнаруживаю, как быстро у нас тогда все завертелось, как много молодых талантливых людей с разных сторон сразу включилось в работу клуба, в организацию поэтических встреч, вечеров, диспутов. Но еще более удивительным явилось тогда настоящее паломничество юношей и девушек на поэтические вечера. Первое собрание любителей поэзии состоялось в ДК железнодорожников 17 октября 1967 года. Пригласили молодых воронежских поэтов, известных чтецов, активистов, избрали совет клуба в составе десяти человек. Свои стихи читали Георгис Веллас, Лев Коськов, Владимир Шуваев, Анатолий Нестеров,

На вечере «Строка, оборванная пулей».

Полина Бороздина на вечере «Персидские мотивы».

Аркадий Слуцкий, Валерий Исаянц. Было решено выпускать литгазету из лучших стихотворений членов клуба. Была избрана редколлегия. Главным художником согласилась стать талантливая 18-летняя Люда Костюченко. Год назад окончившая школу, она работала оформителем витрин в магазине, расположенном в «Утюжке». А уже в конце октября город запестрел афишами: «15 ноября. ДК им. К. Маркса. Поэтический вечер: «Песнь о ветре». Октябрь в поэзии. Приглашаются все, кому дорого поэтическое слово». Вечер удался. Зал был полон. Да и программа в двух отделениях включала хорошие стихи отличных поэтов. Блок и Белый, Хлебников и Луговской, Есенин и Пастернак, Маяковский и Светлов звучали в исполнении Александра Насонова, Михаила Матвеева, Сергея Украинского. Студенты технических вузов, они слыли уже опытными чтецами. А Надя Козорезова, работавшая тогда в ДК им. К. Маркса, была уже лауреатом Всесоюзного конкурса чтецов. Вокальная группа Театра миниатюр ВГУ под управлением Анатолия Каплана исполняла популярные в то время песни на стихи Михаила Светлова «Гренада» и «Каховка». Воронежскiй Телеграфъ

Былое и мы

Игорь Зорников — в центре, слева — Таня Королева, справа — Люда Костюченко.

Георгис Веллас и Николай Тимофеев.

На этой же встрече опробовали ритуал приема в члены клуба. Каждый желающий стать его постоянным членом должен был прочитать стихотворение или собственного сочинения, или любимого поэта, рассказать, какое место в его жизни занимает поэзия и чем он может быть полезен в дальнейшей деятельности клуба. Потому что требовались и художники, и пианисты, и вокалисты, и фотографы, и машинистки, и кинооператоры, и даже крепкие дружинники… Раз десять прозвучал в тот вечер удар колокола, возвещавший о том, что появился новый постоянный член поэтического клуба. И тут же присутствующим была роздана анкета, в которой среди прочих вопросов предлагалось придумать клубу название, предложить программу дальнейших встреч. Вспомнили пушкинского «Ариона», и большинством голосов утвердили это название клуба поэзии. Мифический Арион родился в VII веке до н. э. на острове Лесбос, был сыном Посейдона, великолепно владел лирой и сочинял дифирамбы в честь Диониса. Георгис Веллас нарисовал эмблему клуба: на ней изображен тонкий профиль поэта в лавровом венке, а струны лиры устремлялись Воронежскiй Телеграфъ

к звезде. Эмблема украшала литературную газету. А вскоре появился и значок, который вручался наиболее активным участникам поэтических вечеров. Однажды, кажется уже в мае 1968 года, на сцене появилась миниатюрная, как Дюймовочка, девушка в белом платьице и прочитала свои стихи: «Наше горе еще с горошину —/ В ладошку запрячь./ Мы с тобой еще очень хорошие/ Для всех неудач…». А потом еще было стихотворение про рыжую кошку, которой когда-то девочка, «несмышленыш маленький», подарила цветочек аленький, а теперь вот она выросла, ходит по городу и ищет ту самую рыжую кошку… Это была Светлана Ершова, в то время студентка инженерно-строительного института. Вскоре ее стихи, как и других талантливых поэтов, украшали наш «Охотничий домик» — так мы назвали нашу литературную газету, по имени сборника Михаила Светлова. А с 1968 года стихи «арионовцев» стали регулярно появляться в «Гренаде» — поэтических выпусках «Молодого коммунара». С его редакцией была налажена тесная связь. Газета печатала не только репортажи с собраний и диспутов «Ариона», но и объявления о встречах в секции поэтов, которой стал руководить Владимир Шуваев. Тесная связь установилась с университетом. Недаром Игорь Зорников был его выпускником. Гостем «Ариона» бывала Полина Андреевна Бороздина, тогда декан филологического факультета. В СССР она была одним из крупнейших специалистов по культуре стран, говорящих на языке фарси (Иран, Афганистан, Таджикистан). Одним из наиболее запомнившихся был вечер «Персидские мотивы». Полина Андреевна спокойно и величественно повествовала о культуре и поэзии времен Хайяма, Хафиза, Хисроу, Низами, Саади, Рудаки, Фирдоуси, Насими, Джами. Звучали стихи великих поэтов и восточная музыка. На экране появлялись сказочные минареты и мавзолеи. Даже могила Хафиза в Ширазе… Совет клуба, которым фактически руководили Ксения Александровна Скворцова со своей дочерью Татьяной и Игорь Зорников, весьма поощрял, как тогда говорили, «инициативу снизу». Студенты физического факультета ВГУ братья Гуревичи предложили провести вечер «Строка, оборванная пулей», посвященный поэтам, павшим в Великой Отечественной войне. Литературно-музыкальную композицию разработал студент технологического института Александр Насонов, и в феврале 1968 года такой вечер состоялся. В те годы были популярны совещания молодых сочинителей, организуемые Союзом писателей. При воронежской организации и журнале «Подъем» существовали литобъединения молодых поэтов, прозаиков и литературных критиков. Союз писателей всегда откликался на приглашения «Ариона». В марте 1968 года руководитель Союза Владимир Гордейчев и известный поэт Виктор Поляков, ведущий литобъединение стихотворцев, представляли в «Арионе» Бориса Михайловского, Владимира Колтакова, Николая Белянского, Валерия Исаянца, Павла Романова, Бориса Пичугина, гостя из Мурома Юрия Субботина. В то время перед началом вечеров уже работал книжный киоск, в котором можно было приобрести поэтические сборники, в том числе редкие, а в тот вечер еще и с автографами поэтов.

На вечерах в «Арионе» с удовольствием выступали актеры ТЮЗа, театра кукол, солисты филармонии, студенты музыкального и музыкально-педагогического училищ и солисты Воронежского хора. А однажды вечер лирической поэзии устроили будущие актеры, в то время студенты Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии при драматическом театре имени Кольцова. Впрочем, Владислав Ширченко почти с самого начала активно участвовал в организации вечеров. Весьма запомнилось появление в «Арионе» известного в то время лауреата Всесоюзного конкурса чтецов Вадима Маратова. Он учился в Московском энергетическом институте, откуда ушел чуть ли не с последнего курса и полностью посвятил свою жизнь чтению стихотворений. Обладая прекрасным вкусом, выбирал всегда лучшие. И на встрече в «Арионе» он читал полузапрещенные в то время стихи Бальмонта, Северянина, Сологуба, Цветаевой, Блока… Сегодня, спустя много лет, изредка встречаю «арионовцев» конца 1960-х. С теплыми чувствами вспоминают они те времена. Находившиеся в гуще событий, мы, помимо увлечения поэзией, обогащались общением друг с другом.

ПОСЛЕ «АРИОНА» Конечно, по-разному сложились судьбы у активистов «Ариона». Но у большинства жизнь, по большому счету, удалась. Игорь Зорников, кандидат исторических наук, вполне, я думаю, реализовал свои организаторские способности. Впрочем, и продолжает это делать. В течение 16 лет он был «министром иностранных дел» университета, то есть проректором по международным связям. Под его руководством разработана комплексная программа адаптации и воспитания иностранных студентов, принятая многими вузами страны. Стали полноправными поэтами, выпустили по нескольку сборников стихотворений Лев Коськов, Владимир Шуваев, Владимир Саблин, Светлана Ершова (Руденченко). Живет в Афинах автор нескольких книг стихов и переводов кандидат исторических наук Георгис Веллас. Лидия Люличева стала кандидатом филологических наук, долгое время работала доцентом журфака ВГУ. В настоящее время живет в Сербии. Надя Козорезова (Красикова) окончила режиссерский факультет Московского института культуры. Почти 20 лет руководит драматической студией «Синяя птица». Екатерина Савченко и Борис Алексеев, известные актеры Камерного театра, — ее ученики. Интересно сложилась жизнь юной тогда художницы Люды Костюченко (Никитиной). Людмила Ивановна с отличием окончила Московское высшее художественно-промышленное училище (теперь университет) имени Строганова. Сегодня она декан, профессор одного из факультетов, ведущий специалист по художественному стеклу. По-прежнему работает в театре активный организатор городского клуба поэзии «Арион» артист Владислав Ширченко. После того как клуб перестал существовать во Дворце культуры железнодорожников, он организовал в университете секцию чтецов с тем же названием. № 157 13

Мы помним

Юрий КУРГУЗОВ О Ножкине-художнике писали, пишут и будут писать специалисты «соответствующего профиля», а я просто хочу вспомнить, как работали вместе в Центрально-Черноземном книжном издательстве, ну и вообще — «каким он парнем был»… адо заметить, середина 1980-х для молодых сотрудников ЦЧКИ была временем непростым. Во-первых, нас было мало. А вовторых, невзирая на всяческие якобы «перестроечные» веяния, мы, однако же, так и продолжали по бюрократической инерции оставаться если и не стопроцентными статистами, то уж во всяком случае далеко не «передовиками» издательского процесса, тон в котором задавала «старая гвардия». И вот на таком невеселом «молодежно-политическом» фоне, когда нас, хилую кучку «зеленых» ЦЧКИшников, действительно держали в служебном «черном теле», в издательстве вдруг («со стороны деревни Чмаровки», как он потом шутил) появился возмутитель спокойствия — новый редактор художественного оформления книг Александр Ножкин… И не просто появился, а ворвался, влетел, даже, извините, нахально вперся в наш тихий, размеренный мирок — со своим громкоголосьем, щегольской эспаньолкой, лихо закрученными мушкетерскими усами и в офицерских яловых сапогах (вариант — огромных армейских ботинках), которыми принялся регулярно оттаптывать издательским дамам ноги во время каких-нибудь государственнопраздничных танцев. Да он и познакомился с нами быстро, стремительно, резко (а народ к подобному как-то и не привык) и сразу же стал вести

14 № 157

МИХАИЛ РОГОЗИН

11 ФЕВРАЛЯ ИСПОЛНИЛОСЬ БЫ 55 ЛЕТ АЛЕКСАНДРУ НОЖКИНУ, ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМУ ХУДОЖНИКУ И ЯРКОМУ, НЕОБЫКНОВЕННО ЯРКОМУ И САМОБЫТНОМУ ЧЕЛОВЕКУ.

ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ себя так, будто знает нас сто лет. Мы же… Мы же поначалу были довольно сдержанны. Причина? А причина такая, что пробежал по коллективу слушок: новенький — «блатной», племянник приятеля директора, поэтому тот и взял его на работу. Тем более что, появившись в издательстве летом 1986 года, Ножкин уже вскоре отправился вместе с «генералитетом» ЦЧКИ в «побратимскую» командировку в Чехословакию. Однако… Однако по возвращении Александр (ну, кулуарно, конечно) разразился вдруг такой убийственной критикой в адрес характера пребывания своего «благодетеля» в братской, так сказать, республике, что все страшно удивились. И вот с того момента ледок в наших отношениях быстро начал таять. Да и как ему было не таять? Санёк своим темпераментом, напором, бесшабашностью расшевеливал любого. Хотя его стиль общения… Он мог, к примеру, утром брякнуть в коридоре молодой сотруднице: «Слышь, ты сегодня умывалась?». Или — другой: «А чё физиономию еще не нарисовала?». К такому, согласитесь, надо было привыкнуть. Но ничего, привыкали. И этот процесс привыкания-притирания был, в общем-то,

двусторонним. Вот, помню, сидим в начале рабочего дня в чьем-то кабинете, курим. Резко, едва не слетая с петель, распахивается дверь — на пороге Ножкин во всей своей разудалой красе, и рот до ушей: «Привет, козлы!». Мы, не сговариваясь, словно по команде, молча и как-то даже грустно уставились на него. Немая сцена, потом я еще печальнее вздохнул: «Здравствуй, Саша…». Глаза его округлились, улыбка сползла с лица: «Да не… ну, это… Я в смысле… доброе утро…». И, аккуратно закрыв дверь, ушел. Обиделся, наверное. Но на него обижаться всерьез и надолго было просто невозможно. Санёк был человеком того редкого типа, «человеком-праздником» что ли, который создавал вокруг себя какую-то особую ауру — атмосферу приподнятости духа, несущественности проблем, да просто веселья, хотя, возможно, порой и переходил какие-то рамки. Но это наши «рамки» он переходил, а у него были свои. Ну вот, допустим, такой случай. Пришла как-то в голову директору идея, чтобы на традиционную понедельничную планерку каждый сотрудник являлся со справкой-отчетом и зачитывал ее вслух — кто что в производственном плане сотворил за предыдущую неделю. А эпистолярный жанр,

между нами говоря, был не самой сильной стороной Санькова дарования, и он принес мне черновик, а я отредактировал и отстучал на машинке то, что он имел там в виду. На планерке же все выступили, каждый озвучил собственную реляцию и… И директор устроил коллективный разнос: «Безобразие! Работники издательства называется! Простую справку по путю сделать не могут!.. У одного Александра Михайловича отчет толковый, все по полочкам, чин-чинарем…». И народ с лютой завистью уставился на «Александра Михайловича», с невозмутимостью триумфатора покручивающего буденновский ус и даже чуть-чуть отодвинувшегося вместе со стулом от основной обхаянной массы: мол, не примазывайтесь. А в коридоре похлопал ближайших попавшихся под руки соратников по плечам: «Учитесь, чмошники, справки писать!..». ет, но, конечно, в первую очередь Санёк работал. И как редактор художественного оформления, и как художник. Он проиллюстрировал массу книг, и «оригинальных» (местных авторов), среди которых сразу вспоминается «Сыщик» Владимира Степано-

Воронежскiй Телеграфъ

Мы помним вича Сисикина, и переизданий. Кстати, ЦЧКИ в перестроечное время одним из первых в стране переиздало сверхдефицитнейшие тогда «Анжелику», «Анжелику в Новом свете», «Анжелику и ее любовь» Анн и Сержа Голон и первым выпустило «Женскую войну» и «Ожерелье королевы» (перепечатывали с дореволюционных изданий) Александра Дюма. Так вот все эти книги тоже оформил Саша. Но, наверное, самой (в определенном смысле) памятной из его книжных работ того времени стала «Нечистая сила» Валентина Пикуля, которую мы также издали первыми в СССР. Если кто помнит, на обложке того двухтомника красовалось некое жутковатое и… бесполое демоническое существо типа Кощея Бессмертного. Открою страшную тайну: изначально существо то было весьма даже «полым», от чего руководство наше пришло в неописуемый ужас и категорично приказало Саньку замалевать этот «пол». Деваться некуда — замалевал, а после долго бушевал в своем, да и не только своем, кабинете по поводу «дубов, ничего не понимающих в искусстве». Что же касается его собственного художественного творчества, то до поры до времени мы

с ним практически не сталкивались — и вот, наконец, столкнулись. Однако сначала столкнулись достаточно оригинально и не сказать чтобы радостно: Санёк привез в издательство, как я сразу окрестил эту пугающего вида конструкцию, «прокатный стан» для печатания гравюр. Тяжеленный же, собака, был и в лифт не влезал! И вот мы впятером — сам хозяин, Гера (Георгий) Внодченко, еще один молодой наш художественный редактор, пришедший в ЦЧКИ уже после Ножкина, Витя Демитриенко, Сергей Шишлянников и автор сих строк — еле-еле заволокли того стального монстра на четвертый этаж Дома печати и установили в углу Санькова кабинета. В благодарность же он пообещал давать нам иногда покрутить колесо «прокатного стана» при печатании гравюр. И слово свое сдержал: колесо мы крутили частенько, потому что отныне, когда не рисовал обложки и иллюстрации к книгам, Александр целиком и полностью погружался в собственное творчество. Ну да, где-то года с 1987-го, по-моему, в его творчестве стало доминировать создание офортов в духе русского народного лубка. Хотя, конечно, и не только: порой, как сам выра-

жался, «баловался живописью», занимался деревянной скульптурой (с другом и единомышленником Сергеем Горшковым они даже устроили в издательстве выставку своих творений из дерева; особенным успехом пользовались «щелкунчики»), создавал различные художественные «объекты» и прочее, прочее, прочее. Кстати, на знаменитом сегодня «антижлобовском» стуле (точнее, на его оригиналепрототипе) мы часто сиживали еще в конце 1980-х — жлобамито уже и тогда быть не хотелось. Но все же, мне кажется, «издательский период» творчества Ножкина — это в первую очередь гравюры. х было очень много: и «одиночные», и «серийные». В какой-то момент Саша стал работать «циклами»: серия листов о Воронеже, навеянная «Чевенгуром» Андрея Платонова; циклы «Разбойники», «Женщины», «Картинки для красивости» и многие другие; ряд очень оригинальных автопортретов («Культ личности товарища Ножкина» с дарственным автографом стоит у меня на полке). А особенно дорог мне рисунок — Санькова иллюстрация к моему рассказу «Эксперимент»

(«Молодой коммунар», 1 сентября 1990 года). Герой рассказа по сюжету превращается в страшилище с изрядным числом голов и конечностей. Таковое Саша и изобразил, неофициально окрестив свое детище «Шестируким Многочленом». Увы, это оказался первый и последний факт (или акт) нашего со-творчества, и тем дороже для меня тот замечательный, очень выразительный черно-белый рисунок. Но на издательской ниве мы продолжали работать совместно. Тут почему-то сразу вспоминаются книги, которые ЦЧКИ делало по заказу знаменитого в советские годы хохольского колхоза «Великий Октябрь», а точнее — его не менее знаменитого председателя Николая Григорьевича Пегарькова. «Хохольских» изданий было несколько, в том числе и две первые в Воронежской области (и как бы даже не в стране) Книги памяти. Редактором одной был я, другой — Виктор Демитриенко, а худредом обеих — Ножкин. И его работа была самой сложной. Это теперь все делается на компьютере, а тогда он вручную — перо и гуашь — отретушировал, готовя к печати, несколько сотен старых, порой уже пожелтевших фотографий героев тех книг.

Александр Ножкин. «Лежащие на диване».

Воронежскiй Телеграфъ

№ 157 15

Мы помним Вообще работоспособностью Саша обладал удивительной… Нет, конечно, когда «производственная атмосфера» была спокойной, мог, так сказать, и расслабиться, дурака повалять. Хотя все мы, признаться, в ту «смутную» эпоху конца 1980-х — начала 1990-х, с низу до самого верха издательской «феодальной лестницы», этого самого дурака порой валяли. Но если было нужно, Ножкин пахал на все сто. Помню, в преддверии какой-то важной для него выставки Санёк месяца три приходил в 6 — 7 утра, а уходил в 9 — 10 вечера. Вкалывал, не поднимая головы, — делал гравюры. А когда по всей стране началась борьба за трезвость и в каждой организации стали создаваться соответствующие структуры общесоюзного головного органа, Ножкина единогласно выбрали председателем ячейки трезвости ЦЧКИ. Кто-то из «стариков», правда, предложил было на этот пост редактора художественной литературы Эдуарда Ивановича Баранникова, но тот скромно взял самоотвод, сказав, что надо смелее давать дорогу молодым. Кандидатура Александра прошла на ура, и, вступая в должность, он торжественно приколол значок Общества борьбы за трезвость к своему щегольскому черному берету и произнес яркую программную речь, в которой заявил, что теперь еще сильнее будет бороться с зеленым змием, и попросил коллектив по возможности ему в том помогать. Господи, да конечно же, помогали. Кто же бросит друга в беде? вот время шло-шло, и как-то так вроде и неожиданно для всех оказалось, что работает рядом с нами уже не просто Шурик Ножкин, а известный художник, интервью с которым печатает журнал «Штерн» (корреспондент «Штерна», симпатичная девушка Катя (фамилию забыл), специально для беседы с ним приезжала в издательство), участник всесоюзных и международных выставок, работы которого приобретены национальными музеями и крупными галереями Чехии, Польши, Франции, Италии, Великобритании, США. И как я написал когда-то: «Потому немудрено, что эпоха творческого и имиджевого (так он любил выражаться) роста Александра, совпавшая по хронологии с протиранием штанов и ляпанием обложек к книжкам, которые мы тогда издавали, завершилась, как она и должна была завершиться. Не особо почтительно относившийся к изда-

16 № 157

Александр Ножкин. Иллюстрация к рассказу «Эксперимент».

тельским начальникам, Ножкин в конечном итоге «оборзел» и забил, как говорится, и на них, и на свою основную работу, а сам с головой ушел в творчество: резал, прокатывал, раскрашивал свои совершенно умопомрачительные и по замыслу, и по смыслу, и по исполнению гравюры». Отношения с директором издательства у него испортились уже давно, и какой-то очередной их конфликт привел к тому, что Санёк написал заявление и уволился. Естественно, наше с ним общение не прервалось. Ни мое, ни Вити Демитриенко. Ножкин заходил в издательство, мы — к нему в мастерскую или домой. Дела у него шли прекрасно: новые работы, выставки, заграничные поездки — Англия, Франция, Германия. Он бросил курить и с годами как-то даже малость располнел, посолиднел, порою стал облачаться в костюмы, и — о ужас! — с галстуком, хотя в душе, конечно, остался тем же Саньком из 80-х, не терпящим рутины, скуки, серости в жизни, равно как и скучных, серых, бездарных людей. Витя Демитриенко, став одним из основателей и главным редактором «Русского провинциального журнала «Воронеж», поместил там материал о Ножкине и его гравюрах. Я сделал интервью в «Губернской газете», за что Александр дал мне пострелять

из привезенной им из Германии большой рогатки с прикладом, с которой он иногда ходил к озерам за Северным микрорайоном поохотиться на уток. Творческая жизнь его, повторюсь, била ключом: работа, выставки, всевозможные презентации, публикации в местной и центральной прессе… 21 июня 2000 года Саша пришел ко мне в издательство и, помня о грядущем через несколько дней моем дне рождения, принес подарок — по-моему, одну из лучших своих работ «Падение Икара» (с «пояснением»: «Триптих про передвижников, которые елдырят недвижимость, вавилонят безымянную высоту и осваивают Кудыкину гору»), сказав, что в сам день рождения, 27 июня, в Воронеже его не будет. Поболтали о всяком-разном, в том числе и о том, что надо бы мне написать о нем большой очерк. На этом и расстались. А уже глубокой ночью — вдруг резкий телефонный звонок и дрожащий голос Вити Демитриенко в трубке: — Юрец… Санёк в реанимации, в коме… И писать нам тогда пришлось совсем в другом жанре…

ПАДЕНИЕ ИКАРА …Он умер в больнице 26 июля, не приходя в сознание. Что же все-таки произошло? Трудно сказать. Сашу нашли рано утром в

мастерской истекающего кровью и с огромной раной на голове. Где, как столкнулся он с подонками, которым, конечно же, было глубоко наплевать на то, что Саньку надо было везти свои работы в арт-галерею в Москву, на то, что он готовился к персональным выставкам в Германии и Париже, и на все-все остальное — да просто в конце концов на жизнь человека… Может, его убили по пьянке, чтобы залезть в карман и купить еще бутылку, — все может быть… Такая страна, такая жизнь, такие люди, такие нелюди… Когда мы прощались, Саша пожелал мне ни пуха ни пера, но кто же, кто мог подумать, что желать-то надо было мне ему!.. Знаю, бессмысленно и глупо теперь рассуждать: мол, а если б я поехал тогда с ним, возможно, ничего бы и не произошло. Даже не в смысле, что я бы его там геройски от чего-нибудь спас, а просто — не на той остановке бы вышли, «другой бы улицей прошли», других людей встретили. Или — не встретили… Но — чертова жизнь не признает сослагательного наклонения!.. *** Витя Демитриенко в некрологе написал: «Саша любил «битлов» и Высоцкого. Трагическая случайность — он ушел от нас в сорок два, как и Высоцкий…» Сравнение с Высоцким, конечно, более общедоступно и патриотично, однако у меня перед глазами — Сашка, куражно марширующий и самозабвенно орущий: We all live in a Yellow Submarine, Yellow Submarine, Yellow Submarine!.. Все мы живем в Желтой Подводной Лодке… Саша! Мы все плывем в нашей Желтой Подводной Лодке, и ты плывешь в ней вместе с нами!.. *** …Говорят, душа усопшего покидает наш мир. Сомневаюсь. И Икар не упал. Он — просто нырнул. Нырнул, чтобы остудить разгоряченные крылья и взлететь снова. И пускай это случится когда угодно и где угодно. В любом времени и в любом измерении. Но это — случится. Обязательно случится! И вообще, все близкие души когда-нибудь обязательно будут вместе… …Сань, мы с Витьком были на твоей выставке в Камерном театре. Твоей и Жениной. Она молодец, не зря ты ее учил и верил в нее. Ну а сам ты, Сань, как всегда, на высоте! Мы помним и любим тебя, Саша… Воронежскiй Телеграфъ

Путешествие Наталья НИКОЛАЕВА бщество Юго-Восточных железных дорог в конце XIX — начале XX века приступило к выпуску серии справочников-путеводителей «Спутник пассажира». Из печати успели выйти только три книжки. После Октябрьской революции 1917 года общество перешло в руки государства, времена наступили беспокойнотревожные. Одним словом, стало не до книг... Первый выпуск «Спутника пассажира» 1899 года хранится в музее истории ЮВЖД. О судьбе второго выпуска долгое время ничего не было известно.

ЗАНИМАЙТЕ МЕСТА Его счастливым обладателем является библиотекарь линейной научно-технической библиотеки на станции Россошь Ольга Наталич. Раритетный экземпляр перешел к Ольге Павловне по наследству. В Воронеже жила ее тетя по материнской линии

карь со стажем, Ольга Павловна сразу поняла, какую ценность представляют некоторые экземпляры старых книг. В их числе находился и тот самый экземпляр «Спутника». Что он собой представляет? Издание небольшого, как принято говорить, стихотворного формата в твердом переплете,

сажира», не издают. А жаль! Не попасть под гипнотическое обаяние автора — всего лишь «коммерческого агента Юго-Восточных железных дорог» — невозможно. Скрупулезность, точность в описании, ответственность перед читателем, обилие полезнейшей информации на бытовые, экономические, географические, социально-культурные и исторические темы по-настоящему увлекают. Будто перед тобой не справочно-информационная литература о городах и железнодорожных станциях, а настоящий дорожный роман. Главный действующий герой в нем — ты сам, невольно причисливший себя к страстным путешественникам, например, из Ельца в Валуйки или по Донецкой каменноугольной линии с ее

дорожной инфраструктурой. С многочисленными ресторанами, буфетами, почтой, телеграфом и центральной телефонной конторой, привокзальными симпатичными улочками и площадями. С гостиницами, банками и аптеками, кондитерскими и библиотеками. С церквами, управами, памятниками и городскими достопримечательностями. Даже с легендами об основании города. Словом, со всем, без чего невозможно представить Харьков начала ХХ века. Спасибо Родзевичу за кропотливый труд, за его образный язык и красивое слово. Как не процитировать автора в момент переезда из Малороссии в исконно русские провинции: «Прощай, край, где все обильем дышит, где реки

ПО ДОРОГАМ ПРОШЛОГО ИНОГДА МОЖНО УСЛЫШАТЬ: СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА СРОДНИ ИНТЕРЕСНОЙ КНИГЕ. В НАШЕМ СЛУЧАЕ ВЕРНЕЕ БУДЕТ СКАЗАТЬ: СУДЬБА КНИГИ ОКАЗАЛАСЬ ТАКОЙ ЖЕ НЕПОВТОРИМОЙ И УНИКАЛЬНОЙ, КАК СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА.

Нина Иванова. В 2008 году она умерла. Работала Нина Васильевна в управлении ЮгоВосточной дороги инженером материально-технического отдела. Ее муж Виктор Николаевич, учитель физики и математики, унаследовал большую часть библиотеки от своего отца Николая Макеевича, который в 20-е годы прошлого века был ревизором движения на ЮгоВосточной магистрали. Он слыл страстным собирателем книг и хранил в домашней библиотеке огромное количество исторической, технической и справочной литературы. У Виктора Николаевича и Нины Васильевны своих детей не было. И после смерти дяди, а затем тети большая часть библиотеки Ивановых отошла к племяннице. Как библиотеВоронежскiй Телеграфъ

обложка из густого коричневого коленкора. Полное название «Спутника…» звучит длинно и обстоятельно: «Издание общества Юго-Восточных железн. дорог. Спутник пассажира по ЮгоВосточным железным дорогам. Выпуск II. Балашово-Харьковская, Донецкие Каменноугольные, Восточно-Донецкая и Елец-Валуйская линии. Шестьдесят восемь иллюстраций в тексте, три отдельных плана городов и карта Юго-Восточных железных дорог. Составил А.И. Родзевич, коммерческий агент Юго-Восточных железных дорог». Напечатан «Спутник» в 1900 году в Москве в типо-линографии Т-ва И.Н. Кушнеревъ и компания. Сегодня такие подробные, обстоятельные книги-справочники, как «Спутник пас-

степными раздольями, А еще лучше — едущим из Харькова в Балашов, из тихой, певучей Малороссии к берегам великой Волги. Давайте, подчинившись авторской воле, в соответствии с сословным происхождением и служебным чином займем место в вагоне подобающего класса и поудобнее устроимся у окна в предвкушении дорожных впечатлений. Путь предстоит неблизкий: Балашово-Харьковская железнодорожная линия, по данным «Спутника», протянулась на 620 верст.

«ГДЕ ВСЕ ОБИЛЬЕМ ДЫШИТ» Будем считать, что с Харьковом мы достаточно познакомились. С его красивейшим в России вокзалом I класса, при-

льются чище серебра, где ветерок степной ковыль колышет, в вишневых рощах тонут хутора <...> где о старине поет слепой Грицько, а парубки, кружась на пожне гладкой, взрывают пыль веселою присядкой...». Одним словом, прощай чудная, благословенная Малороссия и... здравствуй, суровая, угрюмая, как твоя природа, но одинаково милая русскому сердцу Великороссия. Мы в Воронежской губернии»! Чуть замедлим ход «книжного паровоза», чтобы не упустить важные и интересные для читателя моменты. Учитывая, что такие крупные населенные пункты, как Валуйки, Алексеевка и Бирюч, в наше время относятся к Белгородской области, первую остановку совершим в богатом на славную историю Острогожске. № 157 17

Путешествие «Станция Острогожск III класса. Буфет с холодными закусками; дамская уборная, телеграф. Положение станции у бойкого торгового города, каким следует считать город Острогожск, несомненно, повлияло на коммерческую деятельность станции… Город Острогожск — уездный город Воронежской губернии, в 97 верстах к югу от Воронежа и в 298 от Харькова, наконец, в 325 саженях от станции железной дороги». Далее дается подробнейшая историко-географическая справка уездного центра. Основан город в 1652 году: «По указу царя Алексея Михайловича воевода Арсеньев устроил на Острогожском городище новый Острогожский острог, а в этом остроге устроил на вечное житье нововыезжавших черкасов:

рое в этом центре следили европейские рынки; тот же город вел ранее значительную торговлю местною и привозною рыбою, отчего он назывался Рыбным. В настоящее время в городе имеется мыловарный завод, два колбасных, два свечно-восковых и воскобойных завода, один анисовый, одна табачная фабрика и один завод минеральных вод — вот что осталось от прежней фабрично-заводской жизни города».

В РУССКОЙ ШВЕЙЦАРИИ Не откажем мы себе и в удовольствии, чтобы не притормозить на несколько мгновений в удивительно красивом месте, где Тихая Сосна впадает в Дон, тем более что сам автор при-

шевляет паровоз, везущий пассажиров «под сладкие напевы тихого Дона Иваныча»: «Поезд <…> то помчится по лугам поемным на берегах Тихой Сосны, то, замедлив ход, начинает ползти, извиваясь, подобно змее, по живописному Донскому косогору, то прячась в Шатрищское ущелье, то, вырываясь из него на Божий свет, проходит мимо пещер и тайников, где некогда спасались от суеты мирской действительно великие сподвижники, то, наконец, совершенно медленным шагом проходит по крутому, обрывистому берегу Дона: с чувством понятного трепета смотрит пассажир на срезанную меловую громаду гор со знаменитыми «столбами» Больших и Малых Див, ежеминутно как бы готовыми упасть и задавить весь поезд, а слева его глазам пред-

БИТЮГИ И РЫСАКИ Делаем остановку на вокзале в Лисках. Узнаем, что «Станция Лиски II класса. Буфет с горячими кушаньями; мужская и дамская уборная; зал I и II класса, большой зал для пассажиров III класса и отдельный навес для пассажиров IV класса; в зале I и II классов имеется книжно-газетный шкаф, а на станционной площадке — лавочка с бакалейным товаром, возле которой всегда толпятся (к приходу пассажирских поездов) женщины-малороссиянки в своих живописных костюмах, предлагающие местные изделия: ковры и кушаки, выделываемые первые — в селе Урыв соседнего Коротоякского уезда, а кушаки в селе Тишанка Бобровского уезда».

Руководство станции Журавка. Начало XX-века.

Машинисты депо Глубокая. 1902 год.

полковника Ивана Дзинковского, обозного, писаря, сотников, есаулов, знаменщиков, попов и рядовых, всего 1000 человек…» Родзевич подробно описывает социальную структуру города с его больницами, лавками, ярмарками, ресторанами, гостиницами. Подчеркивает его исключительно важную историческую роль в войне императора Петра I со шведами: «В 1696 году Острогожск был свидетелем достопамятного свидания Петра I с гетманом Мазепою, где Император, вызвав гетмана прямо из степей крымских, благодарил его лично за услуги, оказанные при осаде Азова». Автор рисует промышленноэкономический портрет города: «Еще до недавнего времени Острогожск представлял крупный торговый центр по отпуску сала, за состоянием цен на кото18 № 157

знается: «Спутник» может посоветовать путешественнику, располагающему ограниченным количеством времени, проехать перегон от станции Копанище до станции Лиски, заручившись позволением попутного железнодорожного начальства стоять на площадке вагона, находящегося в конце (хвосте) поезда. Только путем подобного осмотра можно получить цельное впечатление замечательно живописных мест этого мелового донского побережья». Приближаясь к Дивам, автор не сдерживает эмоций: «Из окон вагона открывается чудный вид на левый берег Дона с нависшими громадами меловых гор Диво и Шатрищегорья. Мы в русской Швейцарии!..». А затем, невольно сравнивая его по пронзительному свисту с соловьем-разбойником, как бы оду-

ставляется одна лишь река без берегов». Описание Дивногорья, как и других территорий, по которым пролегает железнодорожная линия из Харькова в Балашов, в очередной раз подчеркивает любовь автора к «приметам старины глубокой»: «По истории известно, что здесь происходила в 1671 году схватка царских войск с Фролкою Разиным, причем последний был убит. Здесь острогожские черкесы встречали знаменитого адмиралтейца, сподвижника императора Петра Феодора Матвеевича Апраксина по пути в Азов в 1702 г. Дивы упоминаются в первый раз в Пименовском путешествии под 1389 годом, где говорится: «Приплыхом къ Тихой Сосне и видехом столпы белы, дивно ж и красно стоять рядом, яко стези малы, белы ж и светлы зело».

Впереди — Бобров, уездный центр. По сведениям Родзевича, Бобровский уезд занимает второе место в губернии по количеству проживающих — 288179 человек, первое — по скотоводству. В уезде в 1897 году насчитывалось 59435 лошадей, 60356 голов крупного рогатого скота, овец простых — 129528, тонкорунных — 18259 голов, свиней — 23895 и коз — 1546 голов. Особую известность уезда в стране и за рубежом получило разведение битюгов (ломовых лошадей) и орловских рысаков. Разведению битюгов способствовал Петр Первый, он прислал сюда голландских и датских жеребцов, чтобы скрестить с местными крупными кобылами. Позже битюгская порода была улучшена примесью рысистой орловской крови. Вот какие характеристики этой породы приводятся в Воронежскiй Телеграфъ

Путешествие «Спутнике»: «Рост битюга средний (до 6 вершков), грудь широкая, ноги со щетками, но довольно сухие. Крестец и спина широкие, мускулистые; масть гнедая, пегая и серая... До сооружения Нижегородско-Московской железной дороги на битюгах перевозилось огромное количество товаров между Москвою и Нижним Новгородом». Фабрично-заводская деятельность Бобровского уезда на тот момент была представлена 279 предприятиями, из которых 148 представляли собой кирпичное производство, 41 — овчино-тулупное, 40 — маслобойное, 31 — кожевенное. Были также крупорушки, винокуренные, салотопенные, колбасные, сахароваренные заводы, паровые мельницы и другие производства.

Станция Байчурово — последняя на территории Воронежской губернии, после пойдут земли Балашовского уезда Саратовской губернии. А это значит, что совсем скоро наш маршрут завершится.

ПУТЬ ОКОНЧЕН По приезде в Балашов, не торопясь, выйдем из вагона, прогуляемся по железнодорожной станции, чтобы понять отличие приволжского станционного быта от малороссийского. Разумеется, не без помощи автора книги. А он на этот счет сообщает следующее: «Станция III класса… Мужская и женская уборная; буфет с горячими блюдами…». До 1780 года был «дворцовым селом». В городе пять церквей, три больницы, духов-

ное училище, уездное училище с ремесленными классами, женская прогимназия, аптека, восемь врачей, гостиницы и извозчики. Хорошо развиты торговля продуктами земледелия, перерабатывающая промышленность. Город расположился на левом берегу Хопра и, как пишет автор путеводителя, «чудные берега <…> положили живописный оттенок на весь город». Это обстоятельство не могло не привлекать в красивые места знатных господ Российской империи. В 22 верстах от Балашова в имении Пады некогда пребывала мать Петра I — Наталья Нарышкина, а в 80 верстах располагалось «громадное имение — около 120 тысяч десятин — Прозоровских-Голицыных «Зубриловка», в котором бывал Павел I. В этом же господском доме жил Иван

Крылов, «и здесь им было написано несколько его знаменитых басен». Многим знаменит Балашов. Но, как заключает автор «Спутника», коммерческий агент ЮгоВосточных железных дорог А.И. Родзевич, «наш 620-верстный путь окончен! Воспользуйтесь, путешественник, своим присутствием в Балашове, и ежели вы не знакомы с чудными берегами Волги-реки, то совершите небольшую экскурсию в 250 верст по железной дороге к волжской пристани Камышину — столице «русской Германии». Но ежели вас больше тянет посмотреть сибирскую тайгу иль «дик и страшен верх Алтая», тогда направляйтесь из Балашова через Пензу, Самару до Челябинска и оттуда — прямехонький путь в далекую Сибирь…».

Участковые ревизоры службы движения ЮВЖД. 1925 год.

Дивногорье. Наше время.

От Боброва до Балашова ашова — путь по-прежнему неблизкий. еблизкий. Чтобы читателю не было о скучно в дороге, автор «Спутника» а» охотно продолжает знакомить пассажиров с наиболее яркими пунктами назначения. Рассказ об истории Хреновского конного завода, авода, основанного графом ОрловымловымЧесменским, перемежаетжается с описаниями красивых ивых картин бора. Луговые просторы Таловой сменяются ются улочками слободы Бу-турлиновки, принадлежавшей когда-то графу Бутурлину. В слободе развиты были хлебопашество и извоз, кузнечное и кожевенное дело, здесь шили тулупы и сапоги для мужского населения, продавали их в землях Черноморья рья и Войска Донского. Воронежскiй Телеграфъ

№ 157 19

Есть повод од

В конце прошлого года вышел новый, уже четвертый по счету сборник карикатур известного журналиста Анатолия БАВЫКИНА. Первые два в «Библиотечке «Коммуны», третий — «Что наша жизнь? Карикатура» — в «Центре духовного возрождения Воронежского края». Четвертая книга — под названием «Смеяться, право, не грешно» — увидела свет благодаря личной финансовой поддержке председателя Центрально-Черноземного банка Сбербанка России Александра Соловьева. Факт — уникальный по нашим временам, когда книги местных авторов издаются совсем не часто, а уж сборники карикатур — тем более. Мы не могли отказать себе в удовольствии представить нашим читателям некоторые рисунки из этой книги и, конечно, побеседовать с их автором. — Анатолий Петрович, когда первая ваша карикатура была опубликована в газете? — Могу назвать точную дату: 20 мая 1958 года. Я тогда учился в 10-м классе школы № 40. И решил принести свои рисунки в «Молодой коммунар». Встретил меня там Юрий Рачинский, художник, посмотрел мои каракули. И один из рисунков был опубликован. В тот день я сел на велосипед, стал объезжать все газетные киоски Воронежа, чтобы убедиться: карикатура действительно есть в каждом экземпляре номера. — Не обманули газетчики? — Нет, все было честно, в каждом экземпляре была. — А как решился десятиклассник предложить свои произведения областной молодежной газете? Посоветовал кто-то? — Что меня подтолкнуло туда пойти, сейчас, пожалуй, уже не вспомню. Довольно спонтанно все произошло. Я не учился в художественных школах, не посещал изокружков. Но постоянно рисовал карикатуры для школьной стенной газеты. 20 № 157

ЕВГЕНИЯ ЕМЕЛЬЯНОВА

НАРИСОВАННЫЕ МЫСЛИ

— И на какую тему была первая карикатура в «Коммунаре»? — О-о, она была политическая! Я нарисовал строящиеся дома, лес башенных кранов (а Воронеж тогда действительно активно строился) — рядом иностранные туристы, пузатые, в клетчатых пиджаках, с фотоаппаратами. И подпись: «Они расстроились, увидев, как мы расстроились». Кстати говоря, потом я, скажем так, политической сатирой на международные темы почти не занимался. — Отчего же? — Понял, что надо рисовать о том, что тебе близко. И близко читателям газеты. А это, как правило, темы социальные. — У вас замечательная — и вполне серьезная — журналистская карьера: путь от внештника «молодежки» — до ответственного секретаря «Мончегорского рабочего», главного редактора мурманской «Полярной правды», потом заместителя редактора нашей «Коммуны»... — А в Мурманске я еще и членом бюро обкома партии был...

— Куда уж серьезнее! Столь солидные должности не мешали вам заниматься... — ...таким несерьезным делом, как карикатура? Ну, вопервых, я считаю этот «несерьезный» жанр очень важным и нужным для любого качественного периодического издания. Во-вторых, служебным положением я никогда не злоупотреблял. Когда был главным редактором, предпочитал печатать свои карикатуры либо под псевдонимом, либо без подписи. Кстати, когда мне предложили возглавить «Полярную правду» (я тогда работал там редактором отдела), то у меня был контраргумент: «Я же пишу несерьезно». Так мне ответили на вполне серьезном партийном уровне: «Если умеешь писать несерьезно, то и о вполне серьезном сможешь». — Неплохо сказано. — Пожалуй. Хотя претензии партийные идеологи предъявляли порой самые неожиданные. Один как-то сказал: «Что вы рисуете? Ведь вы же ставите наших советских людей в дурацкое по-

ложение». На что я ответил: «В дурацкое положение можно поставить только умного человека, а дурак в нем всегда». — Сказано еще лучше. — В общем, достаточно органично удавалось совмещать серьезную редакторскую работу с «несерьезным» жанром. Я тогда активно печатался во всесоюзном сатирическом журнале «Крокодил» (тираж — 7 млн экземпляров). И рисунки мои там были, и юморески. Некоторые даже на иностранные языки переведены, например чешский. Евгений Дубровин, возглавивший после «Молодого коммунара» «Крокодил», меня даже на постоянную работу звал. И в «Советскую Россию» звал Всеволод Богданов, ныне председатель Союза журналистов, а тогда — ответственный секретарь этой газеты. — Почему же не пошли? — Честно говоря, я Москвы побаивался. Еще когда учился в академии общественных наук при ЦК КПСС, понял, что постоянно жить в Москве — это же ужас. Да, театры, музеи — заВоронежскiй Телеграфъ

Есть повод

Е И

мечательно, во многих из них я побывал, и неоднократно. Но в целом город явно избыточный, он чересчур огромен. — Тут мы с вами солидарны. — Знаете, когда я был редактором «Полярной правды», довольно часто ездил в Финляндию, Швецию, там были знакомые журналисты, мы дружили газетами. Так вот, в любом финском городе, где 30 — 40 тыс. населения, жизнь не отличишь от столичной: там есть все, что в столице можно получить, провинцию абсолютно не чувствуешь. Вот и нам надо стремиться к тому, чтобы разница между столицей и остальной Россией была минимальной, а не лезть всем оголтело в Москву, которая, разумеется, не резиновая. — И именно поэтому, после многих лет работы «на северах», вы решили вернуться в родной город? — Ой, только вот давайте без пафоса и преувеличений. Конечно, вернуться домой я хотел, стремился, а для того чтобы сгладить разницу между столицей и провинцией, усилий одВоронежскiй Телеграфъ

ного человека мало. Общие нужны усилия, постоянные, целенаправленные. — Так я и говорю: такие, например, целенаправленные, как у вас, почти 20 лет работавшего заместителем главного редактора газеты «Коммуна» и постоянно публиковавшего свои социально значимые карикатуры в рубрике «Всегда на этом месте. Рисует Анатолий Бавыкин». Сколько же рисунков было опубликовано? — Исправно, из номера в номер, 300 рисунков в год — вот и считайте. — Уму, во всяком случае моему, непостижимо. Как вы темы-то все новые и новые находите? — Вообще-то процесс рождения тем, рисунков трудно препарировать. Единственное, что могу сказать определенно: главное — постоянство. Я приучил себя смотреть на вещи и явления, оценивая: как это будет выглядеть в карикатуре. Бывает, тему подкидывает какой-то разговор, случайно оброненная фраза. Иногда темы подсказывали читатели, звонили, писали в редакцию. Так, чтобы сел за

стол и сразу пять тем придумал, не бывает. А бывает, ночью проснешься — ах, какую классную тему придумал! А на утро ни черта не помнишь. Бывает, какуюто тему долго в голове держу, иногда что-то записываю. Вот еще хороший способ — мыть посуду. Вода льется, мысли бегут, что-то рождается... Говоря короче, такой вот поиск — постоянно с тобой. — Что для вас важнее в карикатуре: рисунок или текст? Есть мнение, что лучшая карикатура — когда слов не надо, когда и без подписи все ясно. — Должна быть гармония. Я не считаю себя художником-карикатуристом в классическом понятии, таким, который может, например, крупные полотна делать. Я — карикатурист-газетчик, меня это вполне устраивает. В технике я не особенно силен... — Ну, зачем прибедняться! — Да, руку набил. Но все-таки самое основное для меня в карикатуре — мысль. Карикатуры — нарисованные мысли. Когда не навязчиво, не нравоучительно, без ложного пафоса, а просто, доступно и внятно можно рассказать о важном, нужном, значительном. Чисто хохмы у меня тоже есть, но их немного. И еще я не люблю и не приветствую юмор «ниже пояса». Стараюсь таким делом не грешить. — А какими главными качествами должен обладать художник-карикатурист?

— Назову, пожалуй, два. Неравнодушие. И еще: рисунки должны быть добрыми. По крайней мере я к этому стремлюсь, и это то, что радует меня в рисунках других. Пусть даже критикует, и очень остро, автор, но, когда при этом нет злобы, карикатура воздействует на аудиторию сильнее, позитивнее. Конечно, в ней всегда должно быть зерно юмора, а гоготать или улыбаться — кому как. Главное для меня — брать темы, которые волнуют людей. Я прямо скажу: рисую не для эстетов, а для обычных людей, которые мне понятны и которым, надеюсь, понятен я. Газетная карикатура — она для всех читателей, включая самых ленивых. — Ленивых? — Посмотрит ли какую-то колонку ленивый читатель — еще вопрос. А карикатуру посмотрит обязательно. Такое обстоятельство позволяет сделать вывод, что карикатура в газете никогда не умрет. — Если не умрут сами газеты. — Газеты не умрут. Может быть, технически изменятся способы их подачи читателям. Но сам процесс чтения ничем не заменишь. Это насущная потребность человека — читать. Так же, как и потребность говорить. И я думаю, что сейчас, когда технические революции идут одна за другой (впрочем, с переменным успехом), очень важно, чтобы газеты оставались качественными, не ударялись в пиар и рекламу, а искали с помощью лучших, хорошо образованных, честных и компетентных журналистов новых неравнодушных читателей. — Анатолий Петрович, а вам не хотелось бы свой полувековой журналистский опыт передать новым поколениям? Например, заняться педагогической деятельностью на журфаке? — Предложений пока не поступало. Хотя мысли, вполне серьезные, по поводу уровня подготовки нынешних журналистских кадров у меня есть. Не буду их все озвучивать, скажу только, что возможности журналистов-практиков при подготовке молодых используются далеко не полным и не лучшим образом. А может, и вообще не используются. Хотя в нашем деле, согласитесь, при всей необходимости теоретических познаний практический опыт важнее всего. — Согласен. — Думаю, вполне мог бы вести на журфаке практический семинар под названием, например, «Юмор в газете». Беседовал Борис ПОДГАЙНЫЙ. № 157 21

Имена Воронежа НАШ ЗЕМЛЯК НИКОЛАЙ КОСТОМАРОВ — ИЗВЕСТНЫЙ ИСТОРИК, ЭТНОГРАФ, ПИСАТЕЛЬ, ПЕДАГОГ, УНИКАЛЬНЫЙ МЫСЛИТЕЛЬ XIX ВЕКА.

ОБРАЗОВАННОСТЬ И НРАВСТВЕННОСТЬ

АКТИВНЫЙ СОЗЕРЦАТЕЛЬ

Татьяна МАЛЮТИНА онцепции Костомарова на протяжении вот уже более полутора столетий вызывают непрекращающиеся споры, силой своего художественно-исторического таланта Костомаров сумел намного поднять интерес к истории в обществе. По свидетельству современников, его работы «читали с увлечением даже и те, кто никогда на своем веку не развернул ни одной книги по русской истории».

ИСКУССТВО ИСТОРИИ До сих пор популярен его труд «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Представленные в ней очерки о жизни царей, духовных и светских мыслителей, народных вождей и разбойников написаны автором на основе подлинных документов, но настолько захватывающе, что кажутся готовыми сюжетами невероятных авантюрных романов. Интересом читателей пользуется литературно-художественный очерк Костомарова «Скотской бунт». В очерке метафорично изображена народная революция в виде бунта домашних животных. Костомаров проанализировал один из возможных исходов такой революции — ее крах при отсутствии организационного и интеллектуального начал , предвосхитив аналогичный сюжет у Джорджа Оруэлла. Историю Костомаров считал не только наукой, но и искусством, способствующим умственному и нравственному развитию, воспитывающим личность, формирующим гражданскую позицию. «В истории, как в жизни, — замечал Костомаров, — раз сделанный промах влечет за собой ряд других, и испорченное в несколько месяцев и годов исправляется веками». Потому своей задачей ученый ставил не скупое изложение найденных в архивах сведений, но воссоз22 № 157

«Портрет Костомарова». Художник Николай Ге. 1878 г. Государственная Третьяковская галерея.

дание яркого, образного, живого прошлого, доступного и понятного каждому читателю. Наряду с историческими проблемами Костомаров много времени уделял вопросам этнографии, участвовал в работе Археографической комиссии, интересовался археологией и филологией. Костомаров сумел вырваться из привычного для его времени набора исторических описаний.

«Царские дворы, правительственные приемы, законодательства, войны, дипломатические отношения, — писал он в одной из работ, — не удовлетворяли желания знать прошедшую жизнь. Кроме политической сферы оставалась нетронутой жизнь народных масс с их общественным и домашним бытом, с их привычками, обычаями, воспитанием, сочувствиями, пороками и стремлениями».

Творческое наследие Костомарова преодолело рубежи Российской империи, снискало общеславянское признание, вошло в сокровищницу ценнейших достижений мировой культуры. В 1967 году 150-летие со дня рождения ученого по решению ЮНЕСКО широко отмечалось во всем мире. В Москве в последнее десятилетие издано наиболее полное собрание сочинений историка (в 18 томах). В Киеве вышли две обширные энциклопедии жизни и творчества Костомарова, где представлено несколько тысяч статей, связанных с вехами биографии и творческим наследием историка. Николай Костомаров никогда не был пассивным созерцателем своего времени. Он жил в гуще событий, отстаивал свои взгляды и убеждения (часто расходящиеся с официальной позицией властей), стремился содействовать общественному развитию, представления о котором строил на основе обширной базы знаний в области истории. Костомаров был одним из организаторов тайного Кирилло-Мефодиевского общества в Киеве (1845 — 1847) украинофильской направленности. Провозгласив существование особого, отличного от русского, украинского народа, члены общества выступали против крепостного права и за учреждение в России республики. Их целью было повсеместное распространение грамотности, потому они и назвали свою организацию в честь первоучителей славянства. Кирилло-мефодиевцы считали, что славяне должны стремиться к духовному и политическому соединению. Причем в соединении «каждое славянское племя должно иметь самостоятельность и народное правление при совершенном равенстве сограждан». Условия участия в народном правлении — образованность и нравственность. Образ жизни во всех сферах должен основываться на христианской религии. Свои идеи члены тайного братства планировали распространять через воспитание юношества. Они отрицали насилие, руководствуясь мирной пропагандой своих идей в духе христианской морали. За участие в деятельности тайного братства Костомаров отсидел год в Петропавловской крепости, отбыл десять лет в ссылке в Саратове, где написал фундаментальные исторические исследования: «Богдан Хмельницкий и возвращение Южной Руси к России», «Очерк торговли Московского государства в Воронежскiй Телеграфъ

Костомаров XVI и XVII столетиях», «Бунт Стеньки Разина». О последней работе Александр II дал одобрительный отзыв. В октябре 1859 года он разрешил историку служение «по ученой части». Получив приглашение на кафедру Петербургского университета, в том же году Костомаров переехал в столицу, где жил до своей кончины. Там он получил признание как лектор, «единственный в своем роде», которого восторженные студенты неоднократно выносили к экипажу на руках. «Лекции Костомарова посещались так усердно, — писал один из его слушателей, — что для них назначались самые большие университетские аудитории, да и в тех места приходилось занимать заранее — часа за два… Все студенчество конца 50-х годов увлекалось лекциями Костомарова и привязалось к нему как к профессору всею душою». Впрочем, сам историк никогда не стремился вызвать у слушателей какие-то «бурные проявления сочувствия в форме восторженных криков и бешеных рукоплесканий». «С огнем, — говорил он, — играть не годится».

перь дом № 80 на улице Сакко и Ванцетти. В настоящее время здесь располагается общеобразовательная средняя школа. А мемориальная доска сообщает о том, что в здании в 1941 — 1942 годах находился штаб Юго-Западного фронта. В 14-летнем возрасте Костомаров поступил в воронежскую гимназию. Она располагалась в 300 метрах от пансиона Федорова. Современный адрес здания: улица Сакко и Ванцетти, 102. Костомарова приняли сразу в третий класс гимназии, «оказав большое снисхождение». По собственному признанию, будущий

лер. В описании Костомарова фон Галлер из лихого вояки, патриота своей родины превращается в «тип мерзавца и взяточника». «Он радовался, когда ученики плохо учились, так как то был отличный случай для получения взяток. Обыкновенно он встречал приносивших руганью. И затем поспешно уходил, а с заднего крыльца его кухарка принимала дары». Николай Костомаров квартировал с несколькими другими учениками у преподавателя латыни Белинского. «Он кормил и содержал нас хорошо, но все старался обращаться с нами построже и

МАЛАЯ РОДИНА Большую часть жизни историк прожил в Киеве, Саратове и Петербурге. Ну а родился Костомаров 5 мая 1817 года в слободе Юрасовке Острогожского уезда Воронежской губернии (сейчас — Ольховатский район). Был сыном русского помещика и его крепостной крестьянки-украинки. С детства будущего историка отличали простота в общении и искреннее сопереживание проблемам и бедам крестьянства. Влияние на Костомарова русской и украинской народных культур наложило отпечаток на его мировосприятие, в определенной степени повлияв на сознательный выбор жизненного пути. Теплые воспоминания о малой родине Николай Костомаров пронес сквозь годы. Он завещал из своих сбережений 920 рублей золотом на учреждение народной школы в Юрасовке. Уже будучи известным ученым, говорил, что в любой момент готов бросить все — покинуть Петербург, поселиться на хуторе и «доживать вiку» среди вишневых садов и «рiдных песен». Костомаров в юности жил и в Воронеже — учился в частном пансионе, а после в гимназии. Пансион Федорова он не окончил, отучившись там два с половиной года. Здание бывшего Федоровского пансиона — теВоронежскiй Телеграфъ

ВОРОНЕЖ С ЕГО БОГАТОЙ ИСТОРИЕЙ ПРЕДОПРЕДЕЛИЛ ИНТЕРЕС КОСТОМАРОВА К ДНЯМ МИНУВШИМ, ПОВЛИЯЛ НА ЕГО РЕШЕНИЕ ПОСТУПАТЬ НА ИСТОРИКОФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ ХАРЬКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. историк «был очень слаб в математике, а в древних языках совсем несведущ». Гимназическое образование ученики осваивали тогда четыре года. Известно, что они изучали Закон Божий, греческий и латинский языки, Евангельскую историю, физику, математику, российскую словесность, немецкий и французский языки, рисовальное искусство и, конечно, историю. По подсчетам Костомарова, число учащихся в то время «едва ли простиралось до 200 человек во всех классах».

ПРОФЕССОР О ГИМНАЗИИ С 1824 по 1834 год гимназию возглавлял ветеран Отечественной войны Владимир фон Гал-

беспрестанно говорил: «Нужно посечь!». Но сек он редко, не больно, и то если не особенно силен был протест». Русской словесности Николая Костомарова учил Николай Севастьянов. Гимназисты, пытаясь избежать учения, частенько просили его рассказать о чудесах разных святых, и педагог «с радостною улыбкою начинал свои бесконечные рассказы, и класс проходил незаметно среди его проповеди и наших шалостей, которым предавались мы под его монотонный говор». О своей работе Севастьянов отмечал в дневнике: «У тебя учатся, или лучше сказать, ты имеешь счастье учить… 97 учеников: сколько тебе трудов стоит каждому из сих детей передать драгоценные познания; вникнуть в их способности, раскрыть их, украсить; об-

разовать характер, напитать душу любовью к Богу, Царю и Отечеству». Педагог пытался привить воспитанникам любовь к Ломоносову и Державину, Муравьеву и Жуковскому. А гимназисты не могли простить его неприязни к Александру Пушкину. В воспоминаниях Николая Костомарова педагоги воронежской гимназии даны в неприглядном мрачном свете. Но необдуманно осуждать их не следует. Неблагодарная во все века работа учителя в их случае старательно усложнялась учениками. В кругу гимназистов, по признанию Костомарова, обычным явлением были грубые ругательства, драки и грязные забавы. Многие дети попадали в гимназию, не получив достаточного первичного образования. И все же Костомарову надо отдать должное: описывая учебу в гимназии, он не пытался представить себя паинькой, наоборот, честно рассказывал о своих проделках и шалостях. Читая его воспоминания, надо иметь в виду, что писал их не гимназист, а уже профессор. Соответственно, оценивал он воронежских педагогов не с ученической колокольни, а с позиции много знающего, умудренного жизненным опытом человека. Воронеж с его богатой историей предопределил интерес Костомарова к дням минувшим, повлиял на его решение поступать на историко-филологический факультет Харьковского университета. В дальнейшем судьба связала жизнь Костомарова с Острогожском. Получив степень кандидата в Харьковском университете, он определился юнкером в Кинбурнский драгунский полк, расположенный в Острогожске. Служба в полку показалась Костомарову неинтересной. Он увлекся изучением архивов уездного суда — его первая практика работы с первоисточниками. Костомаров настолько пристрастился к исследовательской деятельности, что совершенно забыл о воинской службе и вскоре был уволен «по неспособности». Однако в результате научного поиска им было найдено множество дел о казацкой старине и рукописная история Острогожского слободского полка. На основе источников появилось историческое «Описание Острогожского слободского полка». В будущем он намеревался перебрать таким же образом архивы и других слободских полков, чтобы составить историю всей Слободской Украины. Но начатый в Острогожске труд пропал в 1847 году во время ареста по делу о Кирилло-Мефодиевском обществе. № 157 23

Человек читающий

ПУШКИНИАНА-2012 Пушкин мой всегда жив для тех, кто, как я, его любил, и для всех, умеющих отыскивать его, живого, в бессмертных творениях… Иван Пущин. «Записки о Пушкине»

Анатолий МАНУШИН рошедший год был памятным пушкинским — со дня гибели поэта прошло 175 лет. Как всегда, в такие годы выходит большое количество книг о поэте и его окружении. В популярной серии «ЖЗЛ» вышла книга Натальи Михайловой «Василий Львович Пушкин». Василий Пушкин — родной дядя поэта, первый наставник в стихотворчестве юного Александра. Василий Львович — широко образованный человек, остроумный рассказчик, он дружил со многими выдающимися людьми своего времени. Василий Пушкин был старостой знаменитого «Арзамаса», автором первых поэтических

манифестов «карамзинской» школы, участником литературных сражений, определивших будущее русской словесности в начале XIX столетия. Широкую известность он получил после создания поэмы «Опасный сосед», которая по цензурным соображениям не могла быть напечатана, но широко ходила в многочисленных списках и даже заучивалась наизусть. Александр Сергеевич с теплотой относился к дяде, посвящал ему стихотворения, называя его своим «дядей на Парнасе». В последние годы стали популярны полные издания одного автора в одном томе. В прошлом году вышло такое издание известного литературоведа и писателя Юрия Тынянова. В нем опубликованы три исторических романа: «Кюхля», «Смерть Вазир-Мухтара», «Пушкин». Первый роман посвящен Вильгельму Кюхельбеккеру — лицейскому товарищу Пушкина; «Смерть Вазир-Мухтара» — по-

следнему году жизни замечательного поэта, двойному тезке Пушкина — Александру Сергеевичу Грибоедову. Третий роман «Пушкин» рассказывает о молодых годах поэта, о его творческом становлении. В книгу включены также исторические повести и рассказы: «Поручик Киже», «Восковая персона», «Малолетний Витушишников» и пьеса «Четырнадцатое декабря». Юрий Тынянов — замечательный писатель, но его издают редко. Вышедший сборник — хороший подарок любителям литературы. В Санкт-Петербурге многие годы плодотворно работает и издает интересные книги знаток и исследователь истории и фольклора северной столицы Наум Синдаловский. Свою книгу «Пушкинский круг» (пятое издание) автор переработал и значительно дополнил. В этом издании изложены основные события жизни поэта, все легенды и мифы, созданные фантазией народа, находящегося под сильным «магическим» воздействием личности и творчества Александра Сергеевича. С юбилейного, 1999 года в московском издательстве «Терра — книжный клуб» выходит серия книг под девизом «Я люблю Пушкина». В прошлом году вышли две книги. Автор первой — «Пушкин»: биографическая дилогия» — Василий Авенариус (1839 — 1923), знамени-

Издания о Пушкине прошлого года.

24 № 157

тый беллетрист конца XIX — начала XX веков. Писатель был совершенно забыт за годы советской власти и даже не упомянут в Большой советской энциклопедии. А ведь Авенариус — автор многих оригинальных произведений, посвященных России: «Опальный», «Под немецким ярмом» и других. «Биографическая дилогия» состоит из двух самостоятельных произведений: «Отроческие годы Пушкина» (1885) и «Юношеские годы Пушкина» (1887). И все же, на мой взгляд, дилогия является единым повествованием о молодых годах гениального поэта. Вторая книга из серии «Я люблю Пушкина» — «Душа в заветной лире» — очерки о жизни и творчестве Пушкина. Автор объемной книги — Дмитрий Благой, известный исследователь русской литературы, один из крупнейших пушкинистов, более 50 лет посвятивший изучению биографии и наследия Пушкина. Первая книга Благого, посвященная поэту, появилась еще в 1927 году. Книга «Душа в заветной лире» имеет совершенно самостоятельное значение. Она посвящена тем основным проблемам творчества и личности Пушкина, которые, несмотря на огромное количество литературы о поэте, все еще остаются недостаточно разработанными. Благой считает, что эта заключительная часть его трудов о Пушкине, «содержание которой составляет самый зрелый, самый многообразный, самый сложный и вместе с тем наименее понятный и изученный период пушкинского творчества…». В данном издании оно осмысливается автором в русле развития мировой литературы, на уровне таких величайших явлений ее, как творения Данте, Шекспира, Вольтера, Байрона, Гете. В Воронеже принято отмечать памятные даты только писателейземляков. Тем не менее в прошлом году у нас все же вышла скромная книга-альбом «Александр Пушкин в рисунках Александра Пенкина». Автор-составитель — Игорь Карпов, известный коллекционер-пушкинист. Спонсорскую помощь в издании книги оказало ОАО «Воронежское центральное конструкторское бюро «Полюс». В сентябре 2012 года в «Воронежском телеграфе» (№ 152) напечатана рецензия Ильи Кесслера на эту книгу-альбом. Автор рецензии отмечает самобытный талант художника-любителя Александра Пенкина, который в изобразительной форме выразил любовь и признательность поэтическому русскому национальному гению. Воронежскiй Телеграфъ

История одной картины

Наталия ТАНДИЛЯН 1871 году Крамской был занят организацией первой выставки Товарищества передвижных художественных выставок, которая должна была представить публике в максимально выигрышном свете новое художественное объединение. Разумеется, картины в нее отбирались самые лучшие. Сам Крамской показал на выставке несколько портретов и картину «Русалки» — последняя шла с ремаркой: «На сюжет из повести Н.В. Гоголя «Майская ночь».

ВОЛШЕБСТВО «МАЙСКОЙ НОЧИ» РОДНОЙ МИФ Выбор был не случаен. Панночка, утопленницы, ведьма — это ведь тоже миф, как тот, скандинавский, предложенный выпускникам Академии, против которого Крамской и еще 13 академистов подняли бунт. Но миф, рассказанный Гоголем — и как рассказанный! — свой, понятный, он был близок душе, близок всему существу Крамского. Много лет назад художник записал в свой дневник: «О, какой удивительный человек был этот Гоголь!». Он любил Гоголя, много раз перечитывал все его произведения, особенно «Вечера на хуторе близ Диканьки». И теперь он снова погрузился в мир украинской народной сказки с ее ведьмами, колдунами, русалками, с волшебными лунными ночами. Крамской хотел написать картину так, чтобы зритель за сказкой увидел настоящую жизнь, услышал задушевную народную песню, почувствовал беспокойство и жалость к тем «земным» крестьянским девушкам, у которых так печально сложилась судьба. Пруд, окруженный угрюмым кленовым лесом и оплакиваемый вербами. Возле леса, на горе, дремлет с закрытыми ставнями старый дом сотника; мох и дикая трава покрыли его крышу; лес бросает на него дикую мрачность. При свете луны бродят, сидят и стоят тени утопленниц, вышедшие «греться на месяце». Не опознанная панночкой ведьма выбирается из воды… Глушь, запустение, горе — все слилось в поэтическую, чудно мерцающую серебряными отблесками картину. Воронежскiй Телеграфъ

«Русалки» — не иллюстрация, приуроченная к определенному моменту повествования. Это простые девушки, тоскующие о своем несбывшемся счастье. От картины веет тихой и светлой грустью, навеваемой поэтическим очарованием лунного света, волшебно передающего природу. Картина напоминает слова Крамского: «Как пленительны все русские песни! Что же в них?.. Я и сам не знаю; я могу только сказать, что в них есть что-то такое, которое каждого русского человека сильно и безотчетно влечет. Мне кажется, что эта тоска есть выражение сердца общего характера России, тоскующего о каком-то потерянном блаженстве, о чем-то высоком и святом…». В зрительном воплощении грусти и тоски выражалось его собственное мироощущение и обнаружилась главная особенность дарования художника: предпочтительный интерес к внутренней, психологической стороне явлений.

ПОЙМАТЬ ЛУНУ Трепет лунного света создает в картине атмосферу зачарованного мира, в котором природа одушевляется, а реальный мир преображается в сказочный. В письме к другу Крамской писал о картине так: «Я рад, что с таким сюжетом окончательно не сломил себе шеи и если не поймал луны, то все же нечто фантастическое вышло...». В «Русалках» Крамской ставит перед собой сложнейшие живописные задачи. Сохранились эскизы и письма, наглядно показывающие, как постепенно художник отходил от иллюстративного метода, искал средства жи-

вописного воплощения поэзии лунной ночи: «Все стараюсь в настоящее время поймать луну. Говорят, впрочем, что частица лунной ночи попала-таки в мою картину, но не вся. Трудная штука — луна». «Поймать луну», показать, как при ее свете все преображается, становится чудесным, чуть тревожным, было мучительно трудно. Рецензенты с большим удовольствием отмечали в картине Крамского «крайнее правдоподобие фантастического сна» и такие редкие качества современного искусства, как искренность, отсутствие фальши, лжи, предвзятости. «Так уж приелись нам все эти серые мужички, неуклюжие деревенские бабы, испитые чиновники... что появление произведения, подобного «Майской ночи», должно произвести на публику самое приятное, освежающее впечатление», — отмечала пресса. Сам Крамской картиной был не совсем доволен — требовательность его к себе не знала границ. Несколько раз он принимался переделывать «Майскую ночь» и даже через год после того, как она была куплена Третьяковым, писал ему и просил прислать картину: «Я ее хотел немного переработать, летом я кое-что наблюдал еще, и мне хотелось бы ее поправить». И все же произведение Крамского было по-своему знаменательно для русской живописи, поскольку в нем впервые проявился интерес к народной поэзии, пока еще опосредованный, воспринятый в литературной обработке, но уже прокладывающий тропинку, по которой пойдет сначала Виктор Васнецов, а затем и другие русские художники. № 157 25

Поживем — увидим

Александр ПРЫТКОВ В 2013 году будет немало поводов сходить в кино. Мы выбрали фильмы, которые так или иначе будут интересны. На объективность не претендуем, в список можно было бы легко добавить еще как минимум десяток кинолент. И это при том, что мы не стали включать январские премьеры, а тут тоже много было любопытного: «Анна Каренина» Джо Райта, «Джанго освобожденный» Квентина Тарантино, «Линкольн» Стивена Спилберга. В списке мы указали даты российских премьер — конечно, следует учитывать, что по независящим от редакции причинам они могут быть перенесены. Итак, что же, на наш взгляд, заслуживает зрительского ел с о о внимания. а .

ФИЛЬМ! ФИЛЬМ!

ФИЛЬМ! КУ! КИН-ДЗА-ДЗА О ЧЕМ: основан на сценарии фильма «Кин-дза-дза!». Но действие происходит в начале XXI века, а вместо строителя Машкова и студента Гедевана на планету Плюк попали всемирно известный виолончелист Владимир Николаевич Чижов и его двоюродный племянник Толик, приехавший в Москву, чтобы стать диджеем. Есть и другие сюжетные изменения, а чатлане и пацаки остались гуманоидами, но перестали быть похожими на людей. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: «Кин-дза-дза» же. Забавная анимация и не претерпевший изменений пепелац — ролик внушает оптимизм. Плюс за производством присматривал Данелия. И обычная 2D-анимация, что сейчас редко встретишь. Ку. ЧТО СМУЩАЕТ: нелегкая судьба мультфильма — его запустили в производство еще в 2005 году. Плюс у «Ку! Кин-дза-дза» завышенные ожидания, и мультик может их не оправдать.

ЖАНР: СТРАНА: РЕЖИССЕР: ПРЕМЬЕРА В РОССИИ: 14 февраля Джон Мур боевик США В РОЛЯХ: Брюс Уиллис, Джей Кортни, Мэри Элизабет Уинстэд, Патрик Стюарт

ОЗВУЧИВАЛИ: Николай Губенко, Александр Адабашьян, Андрей Леонов, Алексей Колган, Евгений Стеблов, Георгий Данелия

КРЕПКИЙ ОРЕШЕК: ХОРОШИЙ ДЕНЬ, ЧТОБЫ УМЕРЕТЬ

ЖАНР: мультфильм, фантастика, комедия

О ЧЕМ: Джон МакКлейн приезжает в Москву, чтобы вызволить из тюрьмы сына. В действии заявлена и роковая русская Ирина в исполнении Юлии Снегирь. Так что Брюсу Уиллису будет чем заняться в Первопрестольной. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: действие происходит в России — Голливуд все чаще посматривает в нашу сторону. А Уиллис все так же харизматичен. ЧТО СМУЩАЕТ: Голливуд славится стереотипами. Не исключена вероятность «развесистой клюквы»: пьющие водку из ушанок медведи на Красной площади вряд ли появятся, но Игорь Костолевский отказался сниматься в пятом «Орешке» именно по причине «клюквенности». Да и каждое новое кино о МакКлейне все дальше от планки двух первых фильмов.

ЭЛИЗИУМ

СТРАНА: Россия РЕЖИССЕРЫ: Георгий Данелия, Татьяна Ильина ПРЕМЬЕРА В РОССИИ: 21 февраля

О ЧЕМ: в 2159 году существует два класса людей: очень богатые, живущие на чистой, созданной руками человека космической станции «Элизиум», и остальные, живущие на перенаселенной разрушенной Земле. Равноправие надо восстановить. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: Нил Бломкамп за небольшие деньги снял один из лучших фантастических фильмов последних лет «Район № 9». Так что и в «Элизиуме», скорее всего, будет не только на что посмотреть, но и что посмотреть. ЧТО СМУЩАЕТ: бюджет в $100 млн может вскружить голову, и смысл может быть принесен в жертву зрелищности.

ЖАНР: фантастика

СТРАНА: США

РЕЖИССЕР: Нил Бломкамп

ПРЕМЬЕРА В РОССИИ: 8 августа

В РОЛЯХ: Мэтт Дэймон, Джоди Фостер, Уильям Фихтнер, Шарлто Копли

26 № 157

Воронежскiй Телеграфъ

Поживем — у увидим ОДИНОКИЙ РЕЙНДЖЕР О ЧЕМ: блюститель закона Джон Рейд с помощью индейца Тонто (Депп) стал легендарным защитником справедливости в маске. Тонто с юмором и небылицами повествует об их приключениях. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: очередная «странная» роль Деппа. Вербински и Депп уже подарили миру капитана Джека Воробья, к нему может добавиться индеец в очень необычном гриме. ЧТО СМУЩАЕТ: кажется, «странные» роли уже поднадоели самому Деппу. Фильм о Джоне Риде (он и есть Одинокий рейнджер), но индеец Тонто может перетянуть одеяло на себя. СТРАНА: ЖАНР: приключения, США вестерн

РЕЖИССЕР: Гор Вербински

ПРЕМЬЕРА В РОССИИ: 4 июля

В РОЛЯХ: Джонни Депп, Арми Хаммер, Хелена Бонем Картер, Том Уилкинсон

СОМНАМБУЛА

ГАГАРИН. ПЕРВЫЙ В КОСМОСЕ

О ЧЕМ: основано на истории, происшедшей в интернате в Воронежской области, куда в 1993 году поступил семилетний Андрей Яковлев. Каждое утро на теле мальчика появлялись ссадины и царапины. Ночные дежурные не сводили с мальчика глаз, но так ничего и не выяснили. 3 августа 1993 года в спальнях интерната установили камеры видеонаблюдения. В основу фильма легли секретные файлы, а также свидетельства очевидцев. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: из патриотизма. Хоть и косвенно, но наш регион попал в кино. ЧТО СМУЩАЕТ: в нашем кино с такими историями почти не работали, да и вообще триллеры у нас как-то не прижились, и совсем не факт, что в этот раз все будет хорошо.

О ЧЕМ: биография первого космонавта. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: Юрий Гагарин — тот, про кого кино должны были снять уже давно. И любопытно взглянуть на то, как в СССР готовились к покорению космоса. ЧТО СМУЩАЕТ: русские байопики скорее огорчают, чем радуют. Та же кинобиография Сергея Королева больше второсортная поделка, чем хорошее кино.

ЖАНР: триллер, драма

СТРАНА: Россия РЕЖИССЕР: Алексей Смирнов

В РОЛЯХ: Андрей Дементьев, Мария Ясная, Александр Златопольский, Сергей Апрельский

ПРЕМЬЕРА В РОССИИ: 21 февраля

«ЧЕЛОВЕК ИЗ СТАЛИ» О ЧЕМ: очередной кинорассказ о Супермене. ПОЧЕМУ СМОТРЕТЬ: Зак Снайдер доказал, что умеет снимать комиксы — в его активе визуальный шедевр «300 спартанцев» и шедевр во всех отношениях «Хранители». Судя по всему, перед Снайдером стоит задача снять фильм с драмой и реализмом (как в трилогии про Бэтмена от Кристофера Нолана) и чтобы Супермен в красных трусах поверх синего трико не смотрелся комично. ЧТО СМУЩАЕТ: поставленную задачу Снайдер может и не выполнить. Последний его фильм — «Запрещенный прием» — зрелищный, но бессмысленный.

В РОЛЯХ: Ярослав Жалнин, Сергей Калашников, Анатолий Отраднов, Вадим Мичман

ЖАНР: байопик СТРАНА: Россия РЕЖИССЕР: Павел Пархоменко Пархом ПРЕМЬЕРА ПРЕМЬ В РОССИИ: РОСС 11 апреля апре

ЖАНР: СТРАНА: РЕЖИССЕР: ПРЕМЬЕРА В РОССИИ: США Зак Снайдер 20 июня кинокомикс В РОЛЯХ: Генри Кавилл, Эми Адамс, Рассел Кроу, Лоренс Фишберн, Кевин Костнер

Воронежскiй Телеграфъ

№ 157 27

Родились в январе

85 ЛЕТ

СЕМЕН ШТЕЙН (7.1.1928 — 25.8.1993) ежиссер, либреттист, заслуженный деятель искусств РСФСР, народный артист Белорусской ССР Семен Штейн прожил очень яркую жизнь. Можно позавидовать работоспособности и широте его творческих устремлений. Даже просто география городов и стран, где он работал, внушает уважение: Воронеж, Москва, Ленинград, Свердловск, Куйбышев, Казань, Тбилиси, Одесса, Минск, Новосибирск, а также Болгария и Италия. Соломон (таково его настоящее имя) родился в Самаре. В 1953 году Штейн окончил режиссерский факультет ГИТИСа, где учился у знаменитого Бориса Покровского. А уже через год начинающему режиссеру доверили постановку лирической оперы Крейтнера «Таня» по пьесе известного советского драматурга Арбузова. Штейн стал первым постановщиком этого произведения в СССР. Творческая судьба Штейна дважды пересекалась с Воронежем. Он работал здесь в 1961 — 1963 годах и с 1966-го по 1970-й. Премьера «Пиковой дамы» Чайковского состоялась 1 декабря 1962 года. А за год до этого Семен Штейн был приглашен главным режиссером в открывшийся Воронежский театр оперы и балета. Среди его постановок — такие оперы и оперетты, как «Паяцы», «Брестская крепость», «Тихий Дон», «Огненные годы», «Дочь Кубы» и другие. Те, кто работал со Штейном, вспоминали, что он очень любил актеров, всегда откликался на их находки и предложения, включал особо интересные в свои спектакли. В 1970 году в ТЮЗе Семен Александрович поставил один из знаковых для этого театра спектаклей — продержавшийся в репертуаре более десяти лет «Конек-Горбунок» по Ершову. А еще Штейн был автором либретто к балету Михаила Носырева «Песнь торжествующей любви». В 1971 году Штейн уехал из Воронежа. Затем более 20 лет работал в Белоруссии, в Минске и окончил свой земной путь.

ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВ-БУРЛАК (1.1.1843 — 10.5.1888)

125 ЛЕТ

дин из известнейших провинциальных актеров XIX века прожил всего лишь 45 лет. Но память о нем сохранилась до сих пор. О жизни и творчестве Василия Николаевича были написаны книги, он сделал многое для становления и развития отечественной культуры. Помимо актерского дара природа наделила его и писательским талантом. При жизни автора были выпущены две книги повестей и рассказов Андреева-Бурлака. Он родился в Симферополе, а жизнь свою провел в бесконечных путешествиях по городам России. Учился на историко-филологическом факультете Казанского университета, в 1868 году дебютировал на сцене в Ростове-на-Дону. В ту пору не существовало стационарных театров, вот и приходилось актерам постоянно перемещаться с места на место. В середине 1880-х годов Василий Николаевич не раз гастролировал в Воронеже. Каждый его приезд ожидали с особым нетерпением. Зрители знали: если на сцене Андреев-Бурлак, они увидят нечто яркое и запоминающееся. Практически хрестоматийными стали созданные актером образы Фамусова в «Горе от ума», Юсова в «Доходном месте», Городничего в «Ревизоре», Иудушки Головлева в «Господах Головлевых», Мармеладова в «Преступлении и наказании», Счастливцева в «Лесе». Последний персонаж был одним из самых любимых у артиста. В последний день своей жизни он собирался играть Аркашку, будучи уже совершенно больным. Спектакль не состоялся. Андреев-Бурлак, временами приходя в себя, надевал парик, в котором играл Счастливцева, начинал произносить текст, а потом снова впадал в забытье. Он умер ранним утром 10 мая на гастролях в Казани. После знаменитого артиста не осталось ни денег, ни имущества. В его чемодане нашли только летнюю одежду, десяток париков и несколько старых театральных костюмов. По воспоминаниям очевидцев, его могила в Казани после похорон, организованных на средства коллег, была усыпана цветами и венками.

ВАСИЛИЙ ФЛОРИНСКИЙ (18.1.1888 — 27.7.1955) тот артист был одним из немногих в труппе нашего драмтеатра, кто в 1930-е годы прошлого века носил звание «Заслуженный артист РСФСР». Для уроженца Москвы Воронеж стал фактически вторым родным городом. Хотя до того как Василий Иванович приехал сюда в 1937 году, он успел поработать в театрах Калуги, Иванова, Киева, Архангельска, Ярославля и других городов. В биографии актера было много ролей: в комедиях и водевилях, драмах и трагедиях. Особняком стояла работа, которая в те годы считалась высшей степенью доверия власти артисту. Речь идет об образе Ленина. Его Флоринский сыграл в двух спектаклях по пьесам Погодина — «Человек с ружьем» и «Кремлевские куранты». Так случилось, что Василий Иванович стал одним из первых исполнителей роли вождя мирового пролетариата в провинциальных театрах. Но не надо думать, будто он остался заложником образа Ильича. Флоринский играл много, интересно и разнообразно. Режиссеры занимали его в произведениях А. Островского, А.К. Толстого, Горького, Войнич, Грибоедова, Чехова, Шекспира, Бальзака, Лермонтова… И рецензенты той поры в своих статьях отмечали нестандартный подход артиста к каждой роли и умение проникнуть в сущность любого персонажа. О своем родственнике часто вспоминает известный кинорежиссер и актер, народный артист РФ Андрей Смирнов. В одном из наших интервью с ним он говорил о Василии Ивановиче так: «Я очень многим ему обязан. Помню только необыкновенную доброту и ласку по отношению ко мне». Во многом такое отношение Флоринского к Андрею Сергеевичу было связано с тем, что у актера и его жены Гаянэ не было своих детей. Теплым июльским днем неожиданно оборвалась жизнь Флоринского — во время гастролей театра в Липецке. Тело известного артиста перевезли в Воронеж, где и захоронили на Коминтерновском кладбище.

170 ЛЕТ

Подготовил Павел ЛЕПЕНДИН. 28 № 157

Воронежскiй Телеграфъ

В рифму

БЕЗ КОМПЛИМЕНТОВ алка меньше всего похожа на поэтессу, эдакое неземное существо — беззащитное и уязвимое. О том, как она может дать отпор хаму, ходят легенды. («Ну какие там легенды, — морщится Галя, прочитав этот пассаж, — и куда они ходят? Дальше тебя они шагу не делают».) К примеру, пьяному детине, оттолкнувшему ее беременную подругу, она натурально дала в нос. Тот даже протрезвел от такой неслыханной дерзости и не убил мою не слишком габаритную подругу, наверное, только потому, что битва развернулась в переполненном автобусе. В общем, под личиной добропорядочной матроны и тихого омута кроются и водятся такие черти! Знаменитой Галка стала в 16 лет. Тогда стихи лискинской школьницы были напечатаны во всероссийском ли-

тературном журнале «Молодая гвардия». На последней странице итогового декабрьского номера, где были опубликованы лучшие произведения, красовались фотографии всех авторов выпуска. Среди бородатых, сильно взрослых дядек Галкина фотография — трогательной девочки в очках. Понятно, что она стала звездой того номера. И посыпались ей письма. Не мешками, конечно, но такой бойкой переписки Галка не вела больше ни до, ни после. В основном из мест отдаленных, где народ при избытке свободного времени активно посещал библиотеки, которые тогда выписывали все журналы подряд. Сидельцы приняли Галю за гуру (хорошенькую к тому же) и стали изливать душу. Галя, как человек добросовестный, отвечала. Дело чуть не закончилось плачевно — один из

особо очарованных ею злодеев стал «штурмовать крепость ее сердца», строча по два письма в день. А Галя-бедолага, следуя старомодным правилам (мы в ответе за тех, кого приручили), отвечала. Эпистолярный роман продолжался где-то полгода, до тех пор пока поэтесса не прекратила его, чтобы не пугать маму. Словом, мимолетная та известность вышла для Гали боком. Может, поэтому она с тех пор так не любит быть в центре внимания и дичится любых комплиментов?.. Хотя, подозреваю, она всегда была такой. Любой нормальный поэт, на мой взгляд, жаждет, чтобы его творчество дошло до читателей. Питается восхищением и вдохновляется ожиданиями. Галка почему-то не жаждет, не питается и не вдохновляется. Возможно, потому, что она поэт не совсем нормальный. Чтобы заставить ее по-

казать новый стих, требуются определенные усилия. Зато она всегда найдет время для встречи бесчисленных гостей. И непонятно, где ее гости, где гости троих ее сыновей или еще кого-нибудь. «Конец такой, что как будто стихи мне писать некогда, — хмыкает Галя, — потому что я бесконечно бухаю с оравами чьих-то гостей…» Светлана ТАРАСОВА.

Галина САУБАНОВА

ВКУС ВЧЕРАШНЕГО СОЛНЦА ВЕЛИКАЯ СТЕПЬ Туман, оживляющий тени в ночи, Встает по оврагам степным. Помолчи — Услышишь, как дремлют в глубинах земли Все те, кто до этого степью прошли — В повозках, верхом или просто пешком, То с милым дружком, то с заплечным мешком, Следы их давно поросли ковылем, Полынь-курослепом и прочим быльем. Но что-то осталось в дыхании дня Такое, что сблизило их и меня, — Такое же солнце их плечи пекло, В такую же даль их тянуло-влекло, И так же круглилась-пушилась земля От палево-бледных ресниц ковыля. ПАЛЬТО НА КРЫШЕ Спит комната моя, кирпичная шкатулка, Кукушкино гнездо, слоеный бутерброд. В дверях стоит пальто и хочет на прогулку, И отказать нельзя: пришел его черед. В углу пищит комар, попавший в паутину. Она под потолком висит, как гобелен. Ее давно пора сорвать, да жаль скотину: Где пауку дремать и брать добычу в плен? Несмазанная дверь вопит, как голос свыше. Ее ведет ко сну, она не хочет петь. Пальто уж на плечах, и мы идем на крышу: Оно идет гулять, а я — его терпеть.

Воронежскiй Телеграфъ

На крыше ничего — один огромный воздух, Свистящий, как змея, и на его краю Нам нравится сидеть и размышлять о звездах, Хотя пальто дрожит, вцепившись в плоть мою. Должно быть, высота — причина этой дрожи! Его не брошу я. Тотчас верну на крюк, Который ждет его доверчиво в прихожей, Где кто-то спит в углу — комар или паук. ЗЕМЛЯНИЧНОЕ Вкус вечернего солнца меж небом и языком, Набивая оскомину, не отобьет охоты По оврагам ползать в панаме и с котелком, Задыхаясь мятой и обливаясь потом. Там под каждым трилистником смутно горит рубин, Насыщая полдень избытком горячей краски. Что съедобен, не чувствует — чувствует, что любим. Заглянувшим в его убежище строит глазки.

*** Открытие мира закончено. Точка. Теперь Мы знаем лишь то, что ни йоты не знаем. Похоже, Вот тут и откроется главное: список потерь Того, что известно, как шрамы на собственной коже. Начнется невинно: какой-то знакомый умрет. Не слишком знакомый (как память подскажет любезно), Но странное чувство: как будто из стен четырех Упала одна, и кончается комната бездной. Потом замечаешь, что люди мешают. Уже Не хочешь узнать этой рыжей попутчицы имя. Но, к счастью, им нужно немного: как минимум лжеВнимание; впрочем, хоть что-нибудь общее с ними.

Кто ушел с пустыми руками, тот просто слеп. А кто слеп, тот пойдет на запах, потом услышит, Как в траве добывают свой легкий и алый хлеб Под жужжанье и шорох шмели, муравьи и мыши.

Затем надвигается пресное бремя весны: Распутица, грязь, стопроцентная влажность в ботинках. Меняются жесты, меняются к худшему сны — Животные сны: ощущения, а не картинки.

К часу бедное темя навылет прокалено, А внутри — хоть из шланга лей, до того там сухо. Оттого-то, видно, никак не взойдет зерно — Земляничное зернышко, залетевшее в ухо.

Когда в разговоре приходится вымолвить «я», Ты после заминки обходишь его осторожно, Поскольку уже и не знаешь наверное, чья Душа обозначена этим столбом придорожным.

№ 157 29

В рифму СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК Он прячет лицо в соболиный мех. Он ходит и все обращает в снег, Хоть этой оказии сам не рад. Он любит орехи и шоколад, И любит гулять по бульвару, но Когда не совсем, а почти темно, С началом сумерек, в три часа. А ночью уходит к себе в леса, Снимает свой соболиный мех, У белки крадет из дупла орех, Грызет, вспоминая о фонарях, Машинах, загадочных дикарях, С которыми встретишься, а потом Они превращаются в снежный ком. При первых любезных твоих словах Они рассыпаются в снежный прах! Его это мучает и гнетет. Назавтра он снова идет в народ. По улице сделает три шага — Поземка вокруг, снеговей, пурга. *** Мы не можем сидеть под деревом, словно Будда, Потому что у нас деревья меняют кожу. Наша участь — впадать в отчаянье и в причуды, Проходимцам прощать, потому что себе дороже. Уходить из дома, когда нам всего двенадцать, Возвращаться, до дальней станции не доехав. Пропускать уроки, снова там появляться, Невзирая на то что достанется на орехи. Покаянно думать, что завтра начнешь сначала Поднимать из праха надежды и их обломки. И, баюкая совесть, — уж лучше б она молчала! — Напевать под нос неправильно и негромко. А однажды в дверях застынешь, и все предметы Оглядишь, как солдат, вернувшийся из похода: Стали комнаты ниже, и в них подрастают дети. А на улицу выйдешь — и странно, что есть погода. Так живешь — с тем чувством, что вброд переходишь реку. В темноту вперяясь, не видишь, куда наступишь. Разве только ангел возьмет над тобой опеку, Если сам захочет — слезами его не купишь. НАЧАЛО ЗИМЫ Как прорезь ошейника, круглая изгородь парка. Какой туда впрыгнет охрипший от зелени зверь, Сегодня не можем представить, и лучше не каркать. Косматое время шагами, как шкуру, измерь — Увидишь, еще далеко до землистых поминок По рыхлой зиме, на которой чахотки печать. Она мягкотела, невинна, беззуба, и мы не Устали еще ее белую зыбку качать. Вот мед с молоком — неизменные спутники первых Ноябрьских простуд, эта детская пища зимы,

30 № 157

Спустившейся к нам, без сомнения, в ангельских перьях, Но так же подверженной смерти и тлену, как мы. Мы терпим сквозь зубы ее этот норов щенячий, Боимся окрепших когтей, не пускаем в жилье, А в марте — годами проверено — слишком щемяще, Как всех, кого мало любили, оплачем ее. *** Если ходить по земле неслышно, Еле касаясь ее ногами, Чувствуешь, как расцветают вишни, Как перепелка бежит лугами,

Юлия САНИНА

ГЛАВНОЕ — МАРШРУТ! *** Средь злачных заболоченных дворов В густых урбанистических трущобах Всех на своих средневековых счетах Считает Бог, усат и белобров. Засим тускнеет в хаосе примет Отчаяния образ смехотворный, И, подавляя приступ стихотворный, Мы самоотреченно гасим свет —

Как подорожник щекочет пятки Даже сквозь толстую плешь подметки, Как в восхитительном беспорядке Зреют клубничные самородки.

Одни — почти лишенные ума — Среди других, достоинства лишенных… И взгляд сопровождает отрешенный, Сквозь стены проникающий в дома.

Если брести по траве неслышно, Скоро почуешь, как шаг легчает, Так и дыхание станет лишним И растворится, как пар от чая.

Упорно ожидают Пастуха Планеты, у порога отираясь. А Он, на посох рифмы опираясь, Стоит у основания Стиха.

И, оттолкнувшись уже от крыши, Чуть помогая себе руками, Ты с удивлением будешь слышать Сахарный шорох над облаками —

ПОЧТА Покой. Небесных странствий чарты Подвижны на ночной груди — Душ, отлетающих к Началам, Метеоритные дожди.

Хруст под ступнями облачной корки. Луч из-за тучи — как свет торшера. Зимний пейзаж — все бугры да горки, Только не холодно совершенно. Вот же куда удалось забраться, Выше — куда не летают птицы. Но не хотелось бы здесь остаться — Так, погулять и опять спуститься. ТРАВА Рутина подземного роста травы Гораздо реальней, чем я или вы. Трава вырастает — мы тоже. Мы родственны, но не похожи. Она тяжела и мягка, как свинец. Она начинается там, где конец Всех наших страстей и помарок, А сами мы — лучший подарок Для этой травы, для червей и корней. При жизни мы не помышляем о ней, Но в день, когда в землю вернемся, Один на один остаемся С живым существом под названьем «трава». Где люди мертвы, там она не мертва, А только бледна, как бумага, Но ей-то до солнца — три шага (Которого, правда, не знает она, Ведь здесь же, при нас же она рождена, Ревниво укрыта телами). Потом — прорастает над нами, И нас покидает, уходит на свет, Как дети всегда по прошествии лет Уходят из дома, но корни Живут в нас, и больно, чуть дерни.

Раба людской простертой длани Всего на миг — не навсегда — Под праздной ношею желаний Быстрее падает Звезда. Я тоже буду Почтальоном, Как до меня… не знаю, кто — С неровным лунным медальоном На синем штапеле пальто. Подсуетитесь, Узник грешный, Своих надежд ручную кладь Со мной — оказией поспешной — Сидящим выше отослать. Оттуда с Вестником крылатым Вернется к Вам насущный хлеб, И жизнь опять пойдет на… ладАН, Замкнув круговорот судеб. *** Маленький ангел звенит колокольчиком Возле распахнутой форточки — Перышки, выпав из крыльев всклокоченных, В комнату рвутся настойчиво, Мутно плывут над балконным сугробчиком Взгляды лукаво-шаманские: Он втихаря причастился кагорчиком? Градусы принял… шампанские? Как бы то ни было, по возлиянии Он проявился на благо нам: Маленький ангел в любом состоянии Грешнику кажется ангелом.

Воронежскiй Телеграфъ

В рифму

КОМУ СЕГОДНЯ ДО ЛЮБВИ?

Плюсуем сюда талант, которого Юлии не занимать, — и вот, пожалуйста, достойная наследница Саши Черного по прямой линии, да еще и с филологическим уклоном. В стихах Саниной естественным образом соседствуют ангелы, сантехники, водители автобусов, ухажеры… И весь этот странный маскарадный мир с узнаваемыми приметами замусоренной Вечности вдруг застывает перед вопросом: «Кому сегодня до любви? — / Как до звезды…».

*** Тонко срезан лунный ноготь… Темен лиственный палас… Для меня Вас слишком много: У меня так мало Вас! Буйны нервы — злые мавры? — Безлимитны и темны! Внутривенный мой кошмар Вы — До прибытия Луны: Снов вибрирующих фибры Жуйте, кроткий мой Вампир! — Мне наркоз бы! — хоть эфир бы! Хоть… сухарик! Хоть… кефир… Сценкой жанровою жар бы Освежить! — сержу я Вас… Не жирны, но жутко жадны Наши будни на аванс: Скудной струйкой с Неба манна К страстным тянется, пресна… Днем и ночью Вас мне мало — Перед сном… и после сна!.. *** Кому сегодня до любви? — Как до Звезды… Вся лепта Осени-вдовы — Костры в сады. Вокруг крыльца томится тень, И в той тени Отходит первая ступень — Как от ступни. Вторая — следом, шевелясь И вниз тесня… Я недолюбливаю Вас. А Вы меня. Запечатленный стон дверной Почтенно стар.

Воронежскiй Телеграфъ

В активе Юлии и Са СаСаниной четыре сборника рник рн икаа ик стихов. Не все в нихх р рававав ноценно: порой С Саниани ан ни и-на-филолог отодвигает виг игае аетт ае Санину-поэта на задний аадн д ий дн й план. Но, как ни крути, кру к рути ру ути ути ти, ти, есть миропонимание ни иее и есть талант, который ый й ««… … на посох рифмы опирапи ирараясь,/ Стоит у основания ва ани нияя Стиха». Валентин ент нтин ин н НЕРВИН. ВИ ИН.. ИН

Фригидно долог Луч двойной От дальних фар. Толкнув обочину плечом На первый лед, Автомобиль за тем Лучом — В ночи идет, Рукой, припаянной к рулю, Его дразня… — Пока я Вас не долюблю, А Вы меня. *** В гостиной на двери — крючки, как на дачном сортире, А дверь стариковски вцепилась в трухлявый косяк. Сюда бы — под стопор — сошли бы гантели да гири… Владеть бы сверлом — шпингалет пришурупить — пустяк… Щеколду бы мне… Заодно на проеме балконном — Погуще решетку… при ней — уникальный замок — С английский нутром… а возможно — с каким… электронным — Такой, чтобы зверским пинком распахнуться не мог! В конце-то концов! — поселила бы в доме мужчину — Придумал бы что… ибо… вырваться Кот норовит! — Просунет Сиамская Морда под дверь кулачину — И дверь — нараспашку. А он — на пробежку… бандит! *** Уж эта мне финансовая немочь! Кто ей еще такие гимны пел?!. Вошла в автобус. Высыпала мелочь. Шофер увидел — и позеленел.

ЕВГЕНИЯ ЕМЕЛЬЯНОВА

а самом деле женщин с чувством юмора не так уж много. А женщин, пишущих иронические стихи, вообще можно пересчитать по пальцам. Юлия Санина — одна из них. По профессии она педагог, а бюджетная обеспеченность учителей в недавние годы естественным образом порождала у них критический склад ума: «Кто ведать мог, что беспричинной данью/ Бюджетника обложат времена?..».

Любезный! Я тебе несимпатична? Обидный, удручающий момент! Я вижу, ты, гадливо пальцем тыча, Им попираешь скопище монет, Остришь, что, мол, «на паперти собрата» Та медь… Да ты знаток подобных мест! Копейки, фарисей, моя зарплата — Счастливый повод оплатить проезд. Держи, дружок (не напрягайся, ладно?), Себя — в руках, а руки — на руле. Меня учила Родина бесплатно, За это у нее я в кабале: Ей невдомек, что со времен тех дальних Бесплатность вся исчерпана сполна. Кто ведать мог, что беспричинной данью Бюджетника обложат времена? Извозчик мой, скажу тебе, как другу: Со сменщиком ругайся в гараже. Мой жребий — компенсировать услугу Стране и в рай явиться неглиже: Чтобы успеть при жизни расплатиться, я всю получку возвращаю ей. Вот так, возница-брат, кому-то… пицца, Зато кому-то — жменька сухарей. Не отвлекайся: впереди — дорога… Я с каждым днем все больше всем должна — А это — сдача. От возврата долга. Считай, что платит за меня страна. И перед Богом не такой убогой Тогда себе кажусь — да что уж тут! Смирись, водитель, деньги дали — трогай. Все это — мелочь. Главное — маршрут!

№ 157 31

Подписка на «ВК» принимается без ограничений во всех отделениях связи. Подписной индекс —

51163, льготный подписной индекс —

51194.

Александр Ножкин. «Автопортрет».

Александр Ножкин. «Звонящая». реклама

Стр. 14 — 16.