Гла
Глава первая. Она гнала машину несколько часов, пока, наконец, не нашла подходящее место. Несколько часов в июльскую жару без кондиционера. Машина была натуральной реликвией. Обивка стерлась почти до пружин. Из-за треснувшего корпуса двигатель ревел так, что можно было оглохнуть. Нечесаный, поиздержавшийся музыкант по имени Хоук попросил за этот красный "Форд Фалкон Футура" 63-го года две тысячи долларов. Временно безработный сессионный музыкант Хоук, который некогда сыграл партию ударных на сингле, попавшем в "40 лучших кантри-хитов". Но он оказался на мели. Хоук на мели, - сказал он. Тогда это показалось забавным. Но в Нэшвилле полно ребят вроде Хоука. Провинциальные раздолбаи ставили все на призрачную мечту - достичь успеха в шоубизе, и могли вечно болтаться у края этого "болота". В конце концов, очень многие из них продавали или закладывали все свое имущество, лишь бы не оказаться на улице. Среди ее возлюбленных было немало подобных "мечтателей". Ее сердце не раз оказывалось разбито, пока она не выработала защитную реакцию на подобный типаж. Поэтому-то ее не тронули ни дешевое обаяние Хоука ни его легкомысленная ухмылка. Была бы она моложе, она б на него запала. Может даже затащила бы на заднее сиденье "Фалкона", так сказать оформить завершение сделки. Но это, как говорится, было бы тогда, но сейчас... БУМ! БУМ! БУМ! Из багажника снова раздался стук. А затем приглушенный плач. Боже. - Заткни хлебало, Хоук! Плач повторился, из-за долгих криков и причитаний голос был сорван почти до хрипа. Приемник в "Фалконе" стоял родной. Работал только в АМ-диапазоне. Надо придумать, как модернизировать звуковую систему, сохранив при этом первоначальный вид, - подумала она. Установить под приборной доской спутниковый приемник, "Экс-Эм" или "Сириус" например. Она читала про такие штуки. Было бы круто. Не сейчас, конечно. Тогда бы ей пришлось оставить машину в мастерской. Она включила радио и нашла сквозь помехи какую-то госпел-станцию. Оставила ее, потому как знала, что с ее антикварным приемником сложно поймать в такой глуши какой-либо сигнал. Тем более что певец отдаленно напоминал Эль Грина. Она добавила громкость, заглушив вопли Хоука. Снова взглянула на карту АЗС, разложенную на пассажирском сидении и решила, что лучше места ей не найти. Олд Форк Роуд проходила параллельно с давно заброшенным городишком Дэндридж. Меньше чем через милю с нее можно будет свернуть на сельскую дорогу, ведущую дальше в глушь. Постукивая пальцами по большому красному рулю "Фалкона", она искала глазами развилку. Счетчик пробега застрял на отметке 62.536 миль, поэтому расстояние приходилось отслеживать на глазок. Дорога сузилась и стала петлять. Растущие по обе стороны от нее высокие деревья отбрасывали на "Фалкон" спасительную
тень. Но тут ее охватило неприятное ощущение. Она была уверена, что проехала по Олд Форк уже больше мили. И где же этот гребаный поворот? Она снова посмотрела на карту и чуть не проскочила его, неуклюже обогнув резкую извилину. Она вскрикнула, вдавив педаль тормоза в пол. Шины "Фалкона" завизжали по разбитому асфальту, и сквозь музыку из багажника снова послышался стук. Резкая остановка, похоже, пришлась Хоуку не по нраву. Отлично, - подумала она. Хрен с ним. На глаза вдруг навернулись слезы. - Зачем ты это сделал, ублюдок? От звука собственного голоса ей стало стыдно. Как и от слез. Не потому, что она винила себя в случившемся. Нет. И не потому, что она не заслужила такую душевную муку. Она не хотела, чтобы Хоук знал, что она страдает, или имел хоть каплю морального удовлетворения от того, насколько разрушил ее эмоционально. Пытаясь унять дрожь в руке, она ухватилась за ручку передач и переключила в положение заднего хода. Всхлипнула, сморгнула подступившие слезы, потом дала задний ход и вырулила на сельскую дорогу 42. Она была застигнута врасплох. Может, из-за своей чрезмерной доверчивости. Или может, потому что он просто не походил на обманщика. Слишком смазлив и слишком самоуверен. Что-то в его ухмылке и прищуре подсказывало ей, что это человек, от которого не стоит ждать неприятностей. Женщины определенного типа буквально вешались на него. Покупали ему выпивку в баре, а не наоборот. И с легкостью ложились с ним в постель. С женщинами он явно не испытывал проблем. Но она не думала об этом, когда обсуждала с ним сделку. Просто такие вещи большинство женщин понимают на инстинктивном уровне. Поэтому она не испытала тревоги, когда он пригласил ее в свою халупу на востоке Нэшвилла отметить сделку. После тридцатиминутного осмотра "Фалкона", стоявшего на подъездной дорожке, приятно было погрузиться в кондиционируемую прохладу дома. Она с благодарностью приняла от него бутылку "Язу Дос Перрос" и, сделав глоток, закрыла глаза, списав накатившуюся слабость на вчерашний недосып. Долгая ночь шатаний по барам дала о себе знать, и она с нетерпением ждала, когда поедет домой на новой машине, потом заберется в кровать и наверстает упущенный отдых. Но мысли об отдыхе развеялись в тот момент, когда она почувствовала руку Хоука на своей талии. Она разжала веки и уставилась на его ухмыляющееся лицо. - Что ты делаешь? Его бледно-голубые глаза блестели. - Давай немножко развлечемся, крошка. Он придвинулся к ней, другая рука обняла за талию, остановившись на пояснице,
мозолистые пальцы скользнули под черную футболку, ощупывая упругую плоть. Чертыхнувшись, она попыталась его оттолкнуть, но он прижал ее к кухонной стойке, уткнувшись своей промежностью в ее. Страх охватил ее, когда она почувствовала упершийся в нее эрегированный член. Она попробовала вывернуться, но он схватил ее и рассмеялся. Она замахнулась бутылкой "Дос Перрос", но он выбил ее, и она разбилась о кафельный пол кухни. - Не дури, - сказала она, пытаясь его урезонить. - Ты не сможешь ничего со мной сделать. Тебе не сойдет это с рук. Он облизнул губы и посмотрел на ее грудь, аппетитно выпиравшую из-под облегающей футболки с острым вырезом. - Да ну? Как ты это себе представляешь? - Во-первых, моя соседка знает, где я. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. - На улице ты сказала, что живешь одна. Подправь свою историю, милочка. Черт. Он потянулся к пуговице на ее сексуальных дизайнерских джинсах. Она закричала и попыталась выцарапать ему глаза. Он ударил ее по рукам, но один ноготь успел вонзиться ему в щеку, оставив глубокую царапину. Взвыв от боли, он двинул кулаком ей в живот. От удара у нее перехватило дыхание, и она осела на пол. Сверху на нее посыпались новые удары. Его лицо уже не было таким как прежде. Легкомысленная ухмылка исчезла, сменившись каким-то безумным выражением ненависти и отчаяния. За что? - вопрос все снова и снова лихорадочно повторялся в ее голове. ЗАЧТОЗАЧТОЗАЧТОЗАЧТОЗАЧТООБОЖЕ... ЗА ЧТО Но ответа не было. Он сорвал с нее одежду и совершил задуманное. Кончив, он оставил ее лежать на кухонном полу, пролитое пиво пропитывало кончики ее веером рассыпанных волос. Ей нужно было хватать одежду и убегать. Это было бы логично. Но тогда она не могла мыслить логически. Вряд ли могла мыслить на сознательном уровне. Она осталась лежать на полу, пока он бродил из кухни в кухню, легкомысленно насвистывая старую песенку Хэнка Уилльямса. Потом ненадолго исчез. Когда вернулся, он был снова полностью одет. Он встал над ней с прежней знакомой ухмылкой на лице, только теперь его глаза сквозили холодом. Холодом безразличия. Как же она не заметила этого раньше? Могла заметить, если бы рассмотрела его как следует. Но не рассмотрела. Похоже, этот засранец хорошо научился скрывать свою истинную сущность. Его рот еще шире растянулся в насмешке. - Хватай шмотки и убирайся. Машину я оставляю себе. Его слова вывели ее из оцепенения. Она с трудом поднялась на ноги, подняла с пола одежду, местами пропитавшуюся пивом. Оделась, взяла сумочку с кухонной стойки и, не говоря ни слова, вышла из дома. Дошла до остановки, подождала автобус до дома. Вышла на своей
остановке, зашла к себе в квартиру, переоделась, достала пистолет 38 калибра, подаренный ей папой, капитаном армии, на восемнадцатилетние. Вышла, вернулась на автобусе к дому Хоука. Сначала она не показала ему пистолет. Когда он открыл дверь, она просто посмотрела на него и сказала, - Хочу еще. Он рассмеялся. - Я знал, что ты та еще штучка. Входи, крошка. Как только дверь захлопнулась, она вытащила пистолет и сказала, - Давай, прокатимся в моем "Фалконе". И вот она здесь, на проселочной дороге посреди глуши, за рулем угнанной машины, а в багажнике лежит человек, которого она собирается убить. Да, ни хрена себе денек. Глава вторая. - Вылезай. Покрытая пятнами ржавчины крышка багажника была открыта. Хоук сперва зажмурился от внезапно ослепившего его солнечного света, потом уставился на нее. Он лежал в позе эмбриона, подобрав колени к груди. Вид у него был потрепанный. Волосы взмокли от пота. Кожа блестела. Багажник был большой, типичный для автомобилей предкомпактной эпохи, но был набит скопившимся за долгие годы хламом. Старый аккумулятор, две пары проводов для прикуривания, грязное старое одеяло, пустые бутылки и банки из под пива, пачка заплесневелых газет, ржавый домкрат, сложенная палатка, что-то еще. Да и не заслужил этот гребаный насильник комфорта. Подавив улыбку, она жестко повторила, - Вылезай. Хоук снова зажмурился, потом сфокусировал взгляд на стволе пистолета 38 калибра. Смотрел на него долго и молча. Шевельнул кадыком, с трудом сглотнув. Потом поднял на нее свои голубые глаза, и она с изумлением не заметила в них страха. - Брось, детка. Ты же не убьешь меня. Ее охватила ярость. Она схватила лежащий рядом с ним домкрат. Дрожащей рукой Хоук попытался перехватить ее, но она оказалась проворнее. Отбросив руку в сторону, она переложила пистолет себе в левую, и правой вскинула домкрат. Это был хоть и ржавый, но крепкий кусок железа. Она с силой опустила его вниз. Хоук успел лишь слабо вскрикнуть. Домкрат с глухим стуком обрушился на его колено. Хоук взвыл от боли. Она снова вскинула домкрат, прицелилась, и на этот раз нанесла более мощный удар по его правому бедру. Он опять взвыл, а потом разрыдался, умоляя не бить его больше. Бросив домкрат на землю, она навела пистолет промеж его водянистых голубых глаз. Он умоляюще смотрел на нее, подбородок дрожал. На этот раз она позволила себе слегка улыбнуться. В его глазах появился долгожданный страх. Она взвела пальцем курок, и из его
дрожащих губ вырвался тонкий звук, то ли всхлип, то ли стон. - Вылезай. Повторять не буду. Грудь Хоука дергалась, когда он судорожно пытался что-то ответить. Рот раскрылся. Зубы клацали, - Д-да. Л-ладно. У-у-умоляю... Ухватившись дрожащей рукой за край багажника, он стал вылезать. Отойдя на пару шагов, она продолжала держать его под прицелом, готовая среагировать на любое резкое движение в свою сторону. Но он даже не пытался, явно не был способен на это в данный момент. Он поставил ноги на землю, выпрямился, хрустнув коленями. На мгновение задержал на ней взгляд. Потом, оглянулся вокруг, нахмурился, увидев, что стоит посреди маленькой лесной поляны. Снова посмотрел на нее, - Черт, где это мы, крошка? Прикусив губу, она крепче сжала пистолет. Малейшее нажатие на спусковой крючок, и пуля прошьет ему сердце. А она не была к этому готова. Пока. Она ослабила лежащий на спусковом крючке палец. - Меня зовут Джессика. Не крошка и не милочка. Больше ты меня так не назовешь. Ясно? Он уставился на нее пустыми, ничего не выражающими глазами. Потом облизнул губы, повел плечами. - Конечно, Джесс. Черт, я вовсе не хотел тебя обидеть. Ее глаза сузились до щелочек. - Какой смешной комментарий от гребаного насильника. Тут произошло странное. Он рассмеялся. На его лице снова была та чертова ухмылка. Глаза лучились неподдельным весельем. - Да брось, девочка. Я тебя не насиловал. Тут она чуть не взорвалась. Она хотела уже прострелить ему коленные чашечки и услышать, как он будет визжать, корчась в пыли от боли. Но постаралась взять себя в руки. - Что? Его ухмылка даже не дрогнула. - Ты слышала, детка. Черт, ты же сама подавала мне сигналы, пока проверяла тачку. Так сексуально вертела своей сладкой попкой, когда смотрела двигатель. И когда проверяла салон. Выгибалась, как те киски из "пентхауса", мать их. Я ведь заметил, как ты смотрела на меня. Соблазняюще так смотрела. Как будто хотела все мозги мне оттрахать. Черт. Он хмыкнул. - Ты же сама напросилась. Снова хмыкнул. - И ты знаешь это. Она посмотрела на него изучающе. Ему лет тридцать. Может, тридцать пять. Светлые лохмы. Бронзовая от многолетнего загара кожа. Брюки "карго" цвета хаки, футболка с логотипом "Грэйтфул Дэд". На шее ожерелье из ракушек. На ногах дизайнерские сандалии. Вот этого человека она собиралась убить. Мерзкий социопат, надругавшийся над ней. Чертов придурок. Глядя на него, сложно было воспринимать его всерьез. Перед глазами всплыла картинка. Она лежит ничком на кухонном полу. Стоит густой запах пролитого пива. Он
кряхтит над ней со странным выражением ярости на лице. - Вставай на колени. Ухмылка растаяла, он покосился на нее. - Что? - Ты слышал. На мгновение он замолк. Наконец вымолвил, - А если не встану? - Пристрелю на месте. Он уставился ей прямо в глаза. - Черта с два. Она незаметно отвела пистолет чуть в сторону и спустила курок. Звук выстрела оглушительным грохотом разнесся над поляной. Пуля пробила отверстие в открытой крышке багажника. Хоук с криком рухнул на колени. Он поднял на нее полные слез глаза, молитвенно сцепив перед собой руки. - Пожалуйста... Он снова рыдал. - У-у-умоляю... Я не хотел причинить тебе вреда. Поверь мне. Пожалуйста... Джессика сделала шаг вперед, снова навела пистолет промеж его глаз. - Извиняйся. На секунду на его лице возникло недоуменное выражение, а потом он энергично закивал в знак согласия. - Да. Господи. Черт. Извини, девочка. Блядь, мне очень жаль. Пожалуйста, не убивай. Умоляю... Лицо Джессики по-прежнему не выражало никаких эмоций. - Я принимаю твои извинения. Хоук внезапно прекратил рыдать. Он нахмурился. - Разве? - Да. Уголки ее рта приподнялись в намеке на улыбку, - Но в отличие от бога, я не милосердна. Сейчас я убью тебя, Хоук. - Что? - раздался оглушительный возглас недоверия. Черты его лица исказилось, будто он стал жертвой предательства, словно она нарушила условия какого-то негласного договора, заключенного ими только что. Видимо в какой-то момент он поверил, что она пожалеет его в обмен на простое извинение. - Но ты же не сделаешь это. Не сможешь. Это... это... неправильно. Она снова взвела курок. - Прощай, Хоук. - Ты не сделаешь это. Он изменил тактику, пытаясь взывать к ее разуму, а не молить о пощаде. - Тебе не сойдет это с рук. Меня будут искать. За тобой придут копы. Ее улыбка стала чуть шире. - Не придут. Я никогда не называла тебе свое полное имя. Никто из твоих друзей не знает и не видел меня. Я не кому не рассказывала о тебе. Я нашла тебя по интернету и звонила с телефона-автомата. Между нами нет никакой связи, Хоук. Так что мне сойдет это с рук, уж поверь. Ты останешься гнить в этой глуши, а я буду жить дальше.
Он поперхнулся. - А... а... машина! "Фалкон"! Они... - Конечно, мне придется бросить машину. Я вернусь в Нэшвилл и избавлюсь от нее. По его щекам снова потекли слезы. Грудь вздымалась и опускалась. Он умоляюще глядел на нее, не произнося ни слова. Аргументы кончились. Надежда, видимо, тоже. Она посмотрела на его ноги, ожидая, что икроножные мышцы напрягутся перед отчаянным рывком к пистолету. Но судя по его обмякшему телу, он смирился с поражением. И, опустив голову как кающийся грешник, ждал смертельного благословления от пули. Дуло пистолета было направлено ему в макушку. Вот и все, - подумала она. Сделай это. Она набрала полные легкие воздуха. Задержала дыхание. И начала давить на спусковой крючок. Хруст ветки отвлек ее от Хоука. Голова мотнулась влево, потом вправо. Ничего. Она осторожно попятилась от Хоука, медленно оглянулась вокруг. Опять ничего. Звук повторился. На этот раз громче. Отчетливый хруст ветки. В лесу кто-то или что-то двигалось. Животное или человек. Скорее второе, как подсказал ей какой-то глубинный инстинкт. Это объяснялось явной осторожностью движений. - Кто там? - ее голос прозвучал тонко и пронзительно, отразив страх и смятенье, но не твердость, которую она хотела проявить. - Выходи и покажись! Хоук тоже стал изучать края поляны. Выражение его лица изменилось. Оно выражало не то чтобы надежду, но и прежнего страха в нем почти не осталось. - Вы же слышали! - закричал он хриплым голосом. - Эта сучка хочет меня убить. Сделайте что-нибудь, черт побери! Джессика продолжала медленно поворачиваться кругом. По спине пробежал холодок. Она по-прежнему ничего не видела, но ее не покидало жуткое ощущение, что за ней кто-то тайно наблюдает. Черт. Здесь никого не должно быть. Эта местность считалась необитаемой на многие мили вокруг. Здешние леса граничили с городком Хопкинс-Бенд, но вряд ли кто-то из его жителей мог забрести там близко к городу-призраку, в который превратился Дэндридж. Никто в здравом уме не захочет появляться рядом с Дэндриджем, где, если верить версии правительства, несколько лет назад террористы взорвали "грязную" бомбу. Постояв несколько минут в тишине, она успокоила себя, что ей померещилось. Понятное дело. Нервы на пределе. И не смотря на решимость, она была смертельно напугана. По природе своей она не была убийцей. И то, что она сейчас делала, было, по правде сказать, чем-то из ряда вон выходящим. Она хотела довести дело до конца, но это не значит, что ее никак не волновала перспектива убийства. Это преследовало бы ее всю оставшуюся жизнь, не смотря на правильность ее позиции. Учитывая эти обстоятельства, вполне можно было
ожидать таких мелочей, как слуховые галлюцинации и другие ошибочные восприятия. За деревьями что-то шевельнулось, что-то белое мелькнуло среди теней. Вздрогнув, Джессика спустила курок. Пуля попала во что-то живое. Раздался крик боли, а затем тяжелый удар тела о землю. Другой звук за спиной заставил ее развернуться, но на этот раз палец замер на спусковом крючке. На поляну вышел человек. Только это был не обычный человек. Слишком большой, с лицом, словно из ночного кошмара. Джессика замерла, уставившись на него. Хоук присвистнул. - Похоже, милая, я обделался. Снова раздался треск веток. На поляну вышли новые порождения кошмара. У Джессики затряслись колени. Пистолет словно приобрел в руках неимоверную тяжесть. Она попятилась назад, но снова услышала треск веток за спиной. И остановилась. В сознании мелькнула безнадежная мысль. Я окружена. На мгновение ей в голову пришла мысль сунуть дуло пистолета в рот и спустить курок. Самоубийство, несомненно, было бы лучшим вариантом, чем то, что замышляли эти чудовища. Вышедший первым из леса приблизился к ней. На теле размером с баржу был только выцветший, рваный комбинезон. Посреди огромной морды, на месте носа болталось нечто напоминающее слоновий хобот. Одна глазница была значительно больше другой. Из нее выпирал красный луковицеобразный глаз. Хобот дернулся в ее сторону. У Джессики скрутило желудок. На плечо у типа была закинута огромная двустволка. Он ухмыльнулся, показав рот, полный гнилых зубов, и начал снимать ружье с плеча. Времени на раздумья не было. Джессика глянула влево, потом вправо. Увидела единственный путь к отступлению. И бросилась бежать. Сзади грохнул выстрел. Глава третья. - Придется остановиться здесь. Пит Миллер сбавил скорость и медленно повернул руль "Фольксвагена Джетты" вправо, въезжая на усыпанную гравием парковку. Он остановился рядом с бензоколонкой, похожей на пережиток другой эпохи. На ней был счетчик с вращающимися цифрами, а не цифровой дисплей, который он привык видеть. Не было прорези для кредитных или дебетовых карт.
- Добро пожаловать в 70-ый год. Он раздраженно хмыкнул. - Похоже, придется заходить внутрь. Меган Филлипс оторвалась от чтения книги с жуткой обложкой, озаглавленной "Адский город", и покосилась на него с пассажирского сиденья. - Внутрь? Почему? Пит закатил глаза и ткнул пальцем в древнюю бензоколонку. - Потому что мы, похоже, проехали пару миль назад сквозь какую-то дыру во времени. Черт. Надеюсь, эти крестьяне принимают кредитные карты. - А наличных у тебя нет? Он пожал плечами. - Я не думал, что они мне понадобятся. - Может, спросишь у них банкомат, когда будешь там. Пит сделал бесстрастное лицо. - О. Да. Правильно. А еще возьму нам по стаканчику охлажденного "латте" и номер "Нью-Йорк Таймз". Меган уже не смотрела на него. Ее внимание вернулось к явно увлекательной книге. Он посмотрел, как она, облизнувшись, перевернула страницу. Потом опустила сидение и уткнулась в книгу. - Было бы недурно, милый, - сказала она. Пит посмотрел на нее. Он любил ее. Очень любил. А может это была просто похоть, смешанная с крепкой привязанностью. Но все это уже мелочи. Он по-настоящему любил ее, и за ее гибкое, упругое тельце и за ее веселую натуру. Они встречались уже семь месяцев и почти ни разу не ссорились, что уже было для него своего рода рекордом. Вообще-то один раз им пришлось по-серьезному сцепиться, но он считал нормальным, если такое случается в первые два-три месяца отношений. Девочка была само спокойствие. Она достигла состояния почти дзен-буддистской утонченной расслабленности. Разногласия, случавшиеся у них, были незначительными и разрешались в считанные минуты. В подобные минуты Пит любил напоминать себе об этом. Да, может, соображала она слегка туговато, но в остальном была идеальна. Он наклонился к ней для поцелуя и сказал, - Скоро вернусь, детка. Она подставила лицо и улыбнулась, когда он с энтузиазмом чмокнул ее в мягкие, пухлые губы. - Не задерживайся. Он ухмыльнулся. - Ты меня знаешь. Выйдя из машины, он захлопнул дверь и направился к небольшому магазинчику. То, что это магазин, он понял по вывеске в окне, слева от входной двери. Аккуратными черными буквами на белом фоне было выведено "МАГАЗИН ХОПКИНС-БЕНД". Он толкнул дверь, звякнул колокольчик, и он оказался в затхлом помещении. Двое мужчин, игравших в карты за шатким деревянным столом, подняли на него глаза. Какое-то время они смотрели на него с пустым, бесстрастным выражением, от чего ему стало немного не по себе. Один из них сплюнул на пол. Какого черта? Это что, так по-деревенски красноречиво
было выражено отношение к его персоне? Сложно сказать. Хотя, не все ли равно, что думают о нем эти крестьяне. Он молод и благополучен, а впереди его ждет очередное отличное приключение. Они же до конца своих унылых дней будут гнить в этой дыре. Можно только пожалеть этих бедных, невежественных сукиных детей. Подняв солнцезащитные очки на лоб, он сверкнул лучезарной улыбкой и двинулся вглубь магазина. В дальнем конце зала, за прилавком сидел еще один мужчина. Огромный толстяк, одетый в выцветшую, в пятнах пота красную футболку, готовую вот-вот лопнуть под натиском выпирающего гигантского пуза и бицепсов, размером со стволы красного дерева. Красное, с отвисшим подбородком лицо. Оттопырив толстую нижнюю губу, он медленно листал журнал. На голове у него была поношенная кепка с вышитым слоганом: "АМЕРИКАНЕЦ ПО ПРОИСХОЖДЕНИЮ, ЮЖАНИН ПО БОЖЬЕЙ МИЛОСТИ" Бубба Хатт, - подумал Пит. И тут же мысленно отметил держать это сравнение при себе. Сам магазин состоял из двух проходов с продуктами и хозтоварами, плюс холодильник с самым дешевым американским пивом. Судя по ассортименту, даже "Будвайзер" считался в этих краях непозволительной роскошью. В другом холодильнике, рядом с прилавком, стояли картонные баночки с приманкой. Он хотел уже купить одну, чтобы попугать Меган, но тут же отбросил эту безумную затею. Возможно, он прихватит что-нибудь другое в память о поездке через эту глушь. Над чем они будут хихикать многие годы спустя, потчуя своих детей байками про свои приключения по пути на большой музыкальный фестиваль в Теннесси. Стоять! Подожди-ка. Дети? Откуда взялась эта мысль? В свои двадцать три года он был еще слишком молод, чтобы думать о подобных вещах. Черт, да он сам еще практически ребенок. Потребуется еще пять-десять лет, прежде чем он задумается о том, чтобы остепениться. А пока Меган была чем-то вроде развлечения. Еще бы! Она нравилась ему по самое не могу. Но в роли жены он ее не видел. Она была той, с кем можно поразвлечься, пока молодой. Девушкой, которую он вспоминал бы в зрелом возрасте со сладкой ностальгией, но не жалея о потере. А жена должна быть мудрее и приземленней. Не для развлечения... Он сморщил лоб. Мыслями он неосознанно забрел за темный угол, и не был рад этому. В качестве противоядия он подумал о Меган, голой и смеющейся, когда он слизывал с ее груди взбитые сливки в кентукском мотеле прошлой ночью. Он ухмыльнулся. Миссия выполнена. Прогнав мрачные мысли, он подошел к прилавку и откашлялся. Здоровяк даже не взглянул на него. - Чего хотели?
Еле разборчивое мямленье только усилило растущую неприязнь к продавцу. Он выглядел и разговаривал так, словно его вытащили со дна болота. Совесть подсказывала Питу, что это всего лишь предрассудки. Просто люди в Хопкинс-Бенде жили другой жизнью, не похожей на ту, которую он знал по Миннесоте, где они с Меган обитали на окраине Городов-близнецов. Но другой, вовсе не обязательно плохой. Или неправильной. Просто... другой. Но просто знать это, было мало. Этот человек беспокоил его. Магазин беспокоил его. Хмурые картежники беспокоили его. Это чужая территория.. Здесь ему не место. Он знал это, и люди в магазине знали это. Внезапно ему захотелось просто убраться отсюда. Он уже решил уйти. Но в "Джетте" осталось очень мало топлива, и он не знал, как далеко находится следующая заправка. Просто сделай это, - подумал он. Сделай и убирайся ко всем чертям. Тип оторвался от журнала. Его темные глаза были тревожно пустыми, - Чего, мальчик? Пит снова откашлялся. - Мне бы... гм... заправиться там у вас. Желваки продавца еле заметно двигались. Он что-то жевал. Жвачку или табак. Пит понял, что самое главное было припасено на потом. - Колонка сломана. Пит нахмурился, - Ох. Ну. Ладно, тогда. Гм... не скажете, как далеко до следующей заправки? Уголки рта у продавца дрогнули и слегка приподнялись, образовав самую мерзкую улыбку, какую Пит Миллер только видел. Улыбку, от которой монахини и молодые мамочки с криком просыпались бы посреди ночи. - Это не важно. - Что... - Пит нахмурился сильнее. - Простите... что вы сказали? Здоровяк нагнулся, нащупал что-то и встал из-за прилавка. При виде помпового ружья Пит судорожно сглотнул, ноги стали ватными. Тип направил дуло ему в живот. Подняв руки, Пит попятился от прилавка. Он продолжал отступать, пока его не перехватили картежники, и, схватив за руки, не уложили на грязный пол. Пит вырывался изо всех сил. Он увидел, что тип с ружьем вышел из-за прилавка и прошел мимо него на выход. Деревянный пол стонал под его тяжелыми шагами. Голова Пита пошла кругом. О собственной безопасности можно временно забыть. Он не позволит этим ублюдкам тронуть Меган. От одной мысли об этом ему захотелось закричать. Забавно, какие вещи человек внезапно понимает в разгар сильного кризиса. Он жизнь отдаст ради Меган, сделает все ради ее спасения. Он любит ее. О, боже, как же он любит ее! Он закричал, и один из мужчин зажал потной ладонью ему рот. Пит вцепился в руку зубами и дернул голову назад, освободив рот. Здоровяк был уже у выхода. Пит ждал, что тот выйдет и вернется через несколько секунд с визжащей Меган. Но этого не произошло.
Вместо этого, тот перевернул табличку на двери надписью "ЗАКРЫТО" наружу. Затем опустил на дверь жалюзи, подошел к окнам, и сделал то же самое. Потом запер дверь. Тут Пит кое-что понял. Он никому не сказал, что у него есть попутчик. И, если его догадка верна, при беглом взгляде на улицу нельзя было понять, есть ли еще кто-то в машине у колонки. Потому что Меган опустила сидение, и была увлечена чтением, совершенно не обращая внимания на происходящее в магазине. На данный момент она в безопасности. Но вечно это продолжаться не может. Ему нужно придумать, как выпутаться из этого дерьма, пока эти животные не пронюхали про присутствие Меган. Но что он может сделать? Он стал учащенно дышать, пока мозг судорожно искал ответы. Потом он услышал звук шагов возвращающегося здоровяка. Спустя мгновение тяжеленный ботинок уперся ему в поясницу. Тип флегматично откашлялся. И сплюнул. Пит поморщился, когда что-то брызнуло ему на затылок. Он заскулил. - Зачем вы это делаете? Из груди здоровяка вырвалось какое-то бурчание. Похожее на смех астматика. А затем он сказал, - Спокойной ночи, сучка. Это было последнее, что услышал Пит Миллер. Ему на голову обрушился приклад ружья. Глава четвертая. Они жили в ветхой лесной хижине, как и почти вся их родня. Дикая местность, окружающая Хопкинс-Бенд была усеяна подобными лачугами, многим из которых было больше ста лет. Говорили даже, что некоторые относились к временам Гражданской войны, или еще более ранним. Самые старые из построек сгнили почти полностью. Абигейл Мэйнард была рада, что у их лачуги лишь слегка просела крыша. Жилище Мэйнардов никто не спутал бы с каким-нибудь особняком в Беверли Хиллз, но оно было крепче остальных. И клан Мэйнардов считался относительно благополучным по местным меркам. На столе всегда было много еды, а кувшины полны домашнего виски. Эбби беспокойно раскачивалась в своем кресле, уставившись в темный, треснувший экран телевизора, не работавшего почти уже десять лет, когда в открытую дверь хижины влетел белобрысый мальчишка Мэйнардов. Худенький коротышка лет двенадцати промчался мимо нее, крича, - Баба! Баба!
Голос мальчика затих, когда за ним захлопнулась пара дверей, ведущих на кухню. Мальчишку звали Дэниел. Абигейл попыталась вспомнить, не ребенок ли это ее старшей сестры, Руфь. Руфь умерла чуть больше года назад, от какой-то таинственной болезни, вызывающей истощение. Чертовски жаль, но, по крайней мере, старшая сестра внесла свою лепту в продолжение рода. Эбби на мгновенье задумалась, извлекая из памяти разные родословные. Руфь дала им Дэниела, Джона, Энди, Вильму, Ангелину, Майкла, и... ах, да, близнецов Джэка и Карла. Восемь детей горячо любимой Руфь Мэйнард. Младшая сестра Эбби, Лаура Мэйнард, которая была моложе ее на пять лет, тоже разродилась двумя ребятишками, и на подходе был третий. Ее братья уже по нескольку раз оплодотворили своих жен и любовниц. Эбби была здесь лишней. Она так и не смогла забеременеть, сколько не пыталась. Она не раз совокуплялась с многочисленными местными мужчинами. Даже Большой Джо, ее троюродный брат, не сумел оплодотворить ее, хотя не раз проделывал это с каждой из ее сестер. Эбби стыдилась своих неудач. Она не способствовала должным образом благосостоянию клана. Мужчины занимались охотой и обеспечением, женщины отвечали за все остальное. Ее обязанностью было рожать детей. Если Эбби не может выдавить из себя ни одного визгливого спиногрыза, какой от нее прок? Неудачи в этой области тяготили ее все больше в последнее время. Она старела, неделю назад отметила уже двадцатый день рождения. Она знала, что многие женщины, включая сестер, рожали первенцев в пятнадцатилетнем возрасте, не позже. Время шло, и ей грозила опасность превратиться в жалкую старую деву. Многие местные мужчины все еще хотели трахнуть ее, но в последнее время это едва ли стоило затраченных усилий. Чтобы отвлечься, она таращилась на сломанный телевизор, воображая, что смотрит телешоу, как тогда, десять лет назад. Она часто представляла себе разные шоу, придумывала героев и сюжеты, как в тех полицейских сериалах и мыльных операх, которые помнила. Они оживали у нее в голове, и она мысленно проецировала воображаемые шоу на разбитый экран. Занятие хоть и легкое, но удручающее. Иногда ей хотелось записывать свои идеи в книгу, чтобы сделать их более долговечными. Но она не очень хорошо умела читать и писать. Она почувствовала, как крепко сжимает ручки кресла-качалки и буквально силой заставила себя расслабиться. Чтобы успокоится, втянула в себя воздух, задержала надолго, потом медленно выпустила. Потом заставила себя подняться с кресла и вышла из комнаты. Она направилась туда, куда ушел Дэниел - на кухню. Еще по пути она уловила запах тушенки, готовящейся на дровяной печи, и почувствовала легкий приступ голода. Когда Эбби зашла на кухню, ее мать оторвалась от большого котла. - А, это ты. Чем занимаешься, девочка? Эбби, не глядя матери в глаза, ответила, - Просто сижу.
Кэрол Мэйнард хмыкнула. - То есть, просто сидишь и чахнешь. Слова словно лезвием полоснули Эбби по сердцу. Мама никогда не упускала возможности напомнить ей о ее женских неудачах. И она не могла сказать ей слова поперек, иначе эта здоровая как бык женщина избила бы ее до полусмерти тем, что подвернется под руку. Она знала это по горькому опыту, поэтому ничего не ответила. Кэрол снова издала недовольный звук, помешивая содержимое котла. - Могла бы пойти поискать подходящего мужика, а то только сидишь и качаешься в своем кресле. Зачем тебя только земля носит? - Наверно, незачем. - Ты что, мне дерзишь? - Нет, мэм. - Смотри у меня. - Да, мэм. Эбби посмотрела на своего племянника, Дэниела. Мальчик склонился над миской тушенки, сидя за кухонным столом. В перерывах между глотками с ложки он искоса поглядел на нее. Моя мама говорит, что тебе нужно зашить уже свою высохшую письку, все равно толку нет. Кэрол метнулась прочь от печи. Ухмылка замерла на лице мальчишки, и в ту же секунду он был сброшен на пол. Он завопил, ложка отлетела в другой конец кухни. Кэрол схватила его за шиворот и рывком поставила на ноги. - Что за неуважение к старшим, мальчик. Извинись перед тетей. Когда мальчишка замешкался, она дала ему подзатыльник и сказала, - НУ ЖЕ! Мальчик вздрогнул и кротко произнес, - Извините, тетя Эбби. Эбби мягко ответила, - Все нормально. - Черта с два. - Кэрол отвесила мальчику еще один подзатыльник и сказала, - Пошел вон отсюда. И не возвращайся, пока не научишься себя вести. Эбби вздохнула, - Мама, это не... Кэрол покачала головой и вернулась к котлу, демонстративно повернувшись в ней спиной. Заткнись, девчонка. - Мальчишка не прав, что влез в разговор, но сказал он все верно. Его голос был твердым, лишенным даже малейшего сострадания. - Почему бы тебе не принести пользу и не пойти проверить праздничную добычу? Эбби на глаза навернулись слезы. Она быстро отвернулась от матери. - Да, мэм. Она подошла к закрытой двери в крайнем правом углу кухни и открыла ее. Дверь вела в маленькую кладовку. Там были полки с консервами и кувшинами. Она прошла мимо них и открыла другую дверь. За ней была шаткая лестница, ведущая в сырой земляной погреб. Там тоже были полки с банками и кувшинами. На земле у дальней стены стояло несколько больших кувшинов. В них был запас особого виски Мэйнардов. Интерьер погреба освещался
двумя масляными лампами. "Ужин" был прикован к верхним стропилам. Эбби подошла к праздничному трофею и осмотрела сверху донизу. Ткнула указательным пальцем в гладкий, плоский живот. - Все равно ты какая-то тощая. На всех не хватит. - Она хмыкнула. - Жаль, что твою толстую подружку забрали Кольеры, а то пир удался бы на славу. Теперь скажи честно - если я попытаюсь тебя покормить, ты снова все выплюнешь, так? "Ужин" кивнул и глухо выругался. Эбби ухмыльнулась. - Даже если мне придется сунуть твои красивые ножки в котел с кипящей водой? В прошлый раз это сработало, верно? "Ужин" всхлипнул и посмотрел на нее блестящими от слез глазами. Эбби подумала об инциденте наверху и почувствовала новый прилив ненависти к себе. Она сжала руку в кулак и двинула в плоский живот. "Ужин" вскрикнул сквозь кляп и покачнулся на цепи. Только это ему и оставалось. Эбби сделала шаг вперед и нанесла еще один удар. Раздавшиеся всхлипы принесли легкое удовлетворение. Она знала, что это временное чувство, но в последние дни любое облегчение было благодатью. Поэтому она продолжила экзекуцию, колотя кулаком по грудине, пока "ужин" не перестал сопротивляться и не обмяк на цепи. Эбби смотрела, как он медленно поворачивается в мерцающем свете лампы. У "ужина" были длинные, тонкие ноги, узкая талия и большие, круглые груди. Еще у него было приятное лицо, большие карие глаза, маленький, прямой нос, и пухлые губы. Упругая, кремового цвета кожа блестела от пота в свете лампы. Эбби положила руку ему на бедро у погладила. "Ужин" уставился на нее. Рука скользнула от бедра по округлой попке, по дерзко торчащим грудям, по вогнутому животу, и нырнула между ног. "Ужин" выгнул спину и тихо застонал. Эбби улыбнулась. - Нравится? "Ужин" посмотрел на нее и пробубнил что-то неразборчивое. Эбби вытащила кляп у него изо рта и спросила, - Что ты говоришь? Он сделал глубокий вдох и посмотрел ей прямо в глаза. Во взгляде была удивительная твердость. Явная решимость. Значит, дух еще не сломлен, что уже удивительно. Обычно к этому моменту они уже превращались в бормочущих идиотов, лишенных здравомыслия из-за пыток и осознания безнадежности их положения. - Говорю, если тебе это нравится, могу показать кое-что, от чего у тебя крыша поедет. Эбби хихикнула. - Я просто должна снять тебя с цепи, да? Может еще украсть тебя отсюда? Суровое выражение лица у ужина не изменилось. - Да.
- Думаешь, я глупая? - Нет. Я... Эбби снова ударила его в живот, сильнее, чем раньше, вложив в удар все отчаяние и ненависть к себе. Выбив весь воздух из легких, оставила "ужин" задыхаться. Эбби вернула кляп на место и поспешила на выход. Прежде чем вернуться в гостиную к своему креслу, она коротко отчиталась перед Кэрол Мэйнард, солгав, что ей пришлось засунуть несколько ложек каши ужину в горло. Она качалась в кресле, уставившись в разбитый экран телевизора. В ее воображении возникали новые образы. Только это были не обычные полицейские сериалы и мыльные оперы. Ей представлялись определенного рода сцены, с участием ее и чужачки, прикованной к стропилам в погребе Мэйнардов. Стиснув зубы, она продолжала качаться. Глава пятая. Джессика Слоан бежала со всех ног. Она пронеслась мимо все еще стоящего на коленях Хоука, мимо "Фалкона" и нырнула в заросли в дальнем конце поляны. Прятаться в лесу было равносильно самоубийству, но другого пути не было. Она услышала второй выстрел, но даже не обернулась. Замешкаться - все равно, что подставить себя под пулю. Вперед и только вперед. На мгновение она с тоской подумала про "Фалкон" - тяга его старого ревущего двигателя махом унесла бы ее из этого места. Но они схватили бы ее, попытайся она добраться до машины. В голове возникла картинка. Откидной верх был опущен. Она могла перепрыгнуть через закрытую дверь. Но тогда ей пришлось бы вытащить ключ из кармана, вставить в замок зажигания, завести двигатель, включить передачу, выполнить разворот в три приема, и вдавить в пол педаль газа. Но те уроды были от нее всего в десяти футах. Ей не хватило бы времени. Вот черт. Она мчалась по лесу. Низко висящая ветка ударила по лбу и разлетелась на кусочки. Пробираясь через густой подлесок, Джессика была рада, что на ней сейчас кроссовки, а не тяжелые сапоги на высоком каблуке, в которых она нанесла Хоуку первый визит. Она петляла зигзагами между деревьев, бросаясь на сто футов вправо, затем на десять-двадцать вперед, а потом еще на тридцать-сорок влево, и так далее. Ее взгляд постоянно перемещался, моментально сканируя пространство перед собой на предмет препятствий, и ей с удивительной легкостью и почти балетной грацией удавалось избежать многочисленных камней и цепких кустов. Она и представить не могла, что ей так пригодится время, проведенное в спортзале и на беговой дорожке. У менее тренированной женщины не было бы шансов. Еще ей помогло то, что бежать пришлось вниз по небольшому склону, а с такой скоростью те большие, неуклюжие типы ее вряд ли догонят. Услышав журчание воды, она вынырнула из зарослей и увидела ручеек, петляющий между
деревьев. В ширину он был не больше трех-четырех футов. Глубиной где-то по колено. Она могла бы легко перепрыгнуть его или перейти в брод на раз-два. Но поток кристально чистой воды буквально заворожил ее. На мгновение она остановилась у края ручья, тяжело дыша, и впервые позволила себе оглянуться. Сзади никого не было. Звуков погони тоже не было слышно. Хотя это вовсе ничего не значило. Те типы живут в этом лесу. Может, они не такие проворные как она, зато искусные следопыты. Не стоило задерживаться у ручья надолго. Они могли догнать ее в любую минуту. А тогда ей вряд ли удастся снова убежать. Она еще чувствовала в себе силы - пройденные ею полмили это ничто по сравнению с ее ежедневными пробежками - но это был последний шанс, когда она могла попить прохладной воды. Грех было им не воспользоваться. Только быстро. Она опустилась на колени у края ручья и положила пистолет на каменистую землю. Откинула длинные волосы назад и завязала в узел. Придвинулась к ручью, зачерпнула сложенными в пригоршню руками прохладную, удивительно чистую воду, и стала пить. Вода была удивительно вкусной. Она снова и снова погружала руки в ручей, жадно глотая воду. Потом отряхнув руки, присела отдышаться. Она почувствовала прилив сил и готовность продолжить побег от тех ужасных, уродливых типов. Но теперь когда она позволила себе эту короткую паузу, в голову полезли тревожные мысли и вопросы. Кто эти твари? Это люди, но не нормальные люди. Они похожи на... мутантов. На поколение диких горных людей, выросшее после ядерной войны. Она подумала про местность, в которой находится, и покопалась в памяти. Есть ли в этих местах действующие атомные электростанции? Говорят, была одна где-то поблизости. Может, здесь случалась катастрофа вроде чернобыльской, только масштабом поменьше? Правительство могло засекретить подобные вещи, как русские в случае с Чернобылем. Другим важным моментом была "грязная" бомба, предположительно взорванная террористами в соседнем Дэндридже. Но нет, это слишком недавнее событие, чтобы стать причиной подобных деформаций, которые могли появиться только в утробе. Еще одна, совсем невероятна мысль пришла в голову. Может, это и не люди вовсе. Может, это демоны или пришельцы. Но она отмела это предположение как явно нелепое. Пришельцы в комбинезонах и с ружьями. Неправдоподобно, мягко говоря. Она вернулась к более логичному объяснению, что всему виной многолетнее загрязнение окружающей среды. Вот, дерьмо. Она посмотрела на ручей, подумала, что за воду она пила, и ей стало нехорошо. Вот, дерьмо. Она попыталась сохранить спокойствие. Не время поддаваться панике. Итак... допустим, вода испорчена. Что с того? На рациональном уровне она понимала, что потребленного ею количества далеко не достаточно, чтобы заработать опухоль или другую ужасную болезнь. Мутанты стали такими, какие они есть, благодаря поколениями испорченному генофонду. Вода не убьет ее. Она начала было расслабляться, дыхание стало выравниваться.
Но тут новый виток тревоги охватил ее. Да, вода ее не убьет. Но мутанты могут. Она нащупала пистолет, сжала рукоять, и начала подниматься на ноги. Потом замерла в полуприсяде и осмотрела полосу деревьев по другую сторону от ручья. Она ничего не увидела, но была уверена, что что-то слышала. Ее голова медленно поворачивалась влево-вправо. Потом она заметила, как что-то мелькнуло за толстым основанием одного из самых высоких и древних деревьев. Вскинув пистолет, она вскочила на ноги и повернулась в том направлении. Взвела курок. Металлический щелчок прозвучал зловеще громко в лесной тиши. Этот звук мог напугать любого. Отлично. Ей понравилась мысль, что страшно может быть не только ей. Держа дерево под прицелом, она перешла ручей вброд. Приближаясь к дереву, она даже не старалась ступать тихо, и вскоре эта тактика дала желаемый результат. Из-за дерева вышел молодой парень с голым торсом, в соломенной шляпе и джинсах, и начал пятиться назад. У него было худое и жилистое тело. Лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Но из-за деформированного лица сложно было сказать точно. Нижняя челюсть слегка вытянута. Глаз всего один. Нет, он не лишился другого глаза. Его не было изначально. Даже вторая глазница отсутствовала. Нос очень большой и загнут вверх. По бокам пульсировали толстые вены. Как и те типы на лужайке, он был похож на чудовище из кошмара. Только на этот раз кошмар боялся ее. Грудь мальчишки вздымалась и опускалась. Его всего трясло. Казалось, он вот-вот заплачет. Отвращение у Джессики сменилось простым человеческим состраданием. Она вернула курок на место, подняла пистолет дулом вверх, и сделала шаг вперед, отчего мальчик вздрогнул. - Не бойся, малыш, - сказала она, стараясь говорить ровно и спокойно. - Я не причиню тебе вреда, окей? Мне просто нужна небольшая помощь, и все. Может, ей удастся с ним договориться. Уговорить вывести ее из леса. К тому же он мог не знать, что его старшие собратья гонятся за ней. Если бы он помог ей выбраться на Олд Форк Роуд, у нее был бы реальный шанс добраться хоть до какого-то подобия цивилизации. Но стоило ей сделать еще шаг вперед, как мальчишка издал громкий визг. Развернулся и бросился бежать. - Черт! Джессика сунула пистолет за пояс и ринулась в погоню. Она с легкостью его догнала, обхватила рукой за талию и повалила на землю. Перевернула его и села верхом. Он издал
страдальческий вопль, и Джессика снова запаниковала. Слишком много шума. Взрослые могли услышать его и засечь ее месторасположение. Может, он не в чем и не виноват, но своим шумом маленький говнюк подвергал ее жизнь опасности. Она знала, что произойдет, если те типы найдут ее. Изнасилуют и изувечат. Черта с два я дам этому случиться. Она огляделась вокруг и увидела кусок твердой породы, который поместился бы у нее в руке. Она схватила его и вскинула высоко над головой. Звук патрона, досылаемого в патронник ружья, остановил ее. Мужской голос произнес, - На твоем месте я бы этого не делал. Джессика посмотрела через плечо и увидела человека в комбинезоне и фланелевой рубахе. На голове - бейсболка "Джон Деар". Он целился из охотничьего ружья ей в голову. Она бросила камень. - Я не хотела причинить ему вред. Клянусь. Просто он очень шумел. За мной гонятся какие-то уроды. Мужчина не походил на ее преследователей, по крайней мере, на первый взгляд. Явных изъянов у него не наблюдалось. С виду обычный охотник. Потом он произнес, - Уроды, говоришь? Похоже, ты про Кинчеров. Это их мальчишка. Они все так выглядят. Джессика нахмурилась. - Вы их знаете? - Мы все здесь друг друга знаем, дорогуша. - А что с ними такое? Почему у них такой вид? Мужчина подошел ближе, продолжая целиться ей в затылок. - Не твое дело. Тебе придется пойти со мной, девочка. У меня дома Кинчеры не смогут на тебя претендовать. - Нет! - воскликнул мальчишка. - Она наша! Джессика взглянула на него. Теперь он ухмылялся, страха и след простыл. Она подумала над словами мужчины. И над комментарием мальчишки. Похоже, ты по уши в дерьме, Джессика Слоан. Кинчеры не будут на нее претендовать, а этот человек будет, и у нее было странное предчувствие, что он не станет относиться к ней лучше, чем те мутанты. Джессика положила руку, которой сжимала камень, на рукоятку пистолета. - Мой папа всегда говорил мне, что нельзя доверять незнакомцам. Если бы я его послушалась, тогда не влипла бы сегодня в это дерьмо. Она выхватила из-за пояса пистолет и откатилась в сторону от мальчишки Кинчеров. Грохот выстрела эхом разнесся среди деревьев, но она продолжала катиться по земле, и пуля прошла мимо. Она быстро прицелилась, пока мужчина досылал новый патрон в патронник. И нажала на спуск. Пуля попала мужчине в горло и отбросила назад.
Мальчишка Кинчеров вскочил на ноги и бросился наутек. Джессика встала на колени, снова прицелилась, и спустила курок. Пуля вошла мальчишке прямо промеж лопаток, и он рухнул как подкошенный. Она почувствовала легкий укол раскаяния за то, что убила ребенка, но успокоила себя сознанием того, что у нее не было выбора. Подошла к убитому охотнику, подняла ружье. Поискала по карманам его комбинезона и нашла складной нож "Бак", и несколько запасных патронов. Сложила нож и патроны себе в карманы, сунула пистолет за пояс, и поднялась на ноги, держа в руке ружье. Замерла на мгновение, прислушалась. Что-то услышала, какой-то слабый хруст в подлеске. Может, это олень. А может, и нет. Она повернулась и снова бросилась бежать. Бежать со всех ног. Глава шестая. Глава была дочитана. Желая знать, что будет дальше, Меган Филлипс перевернула страницу и продолжила чтение. Она прочла еще несколько страниц и закончила еще одну главу. Книга была хороша. Ужастиков она читала не так много. Это была спонтанная покупка на распродаже в Кентукки, где они останавливались по пути в Теннесси. Выбор был небогатый - книг двадцать, не больше. В основном - популярные триллеры. Ничего выдающегося, такого, что привлекло бы внимание. Но задняя обложка "Адского города" заинтриговала ее, поэтому она решилась на покупку. Даже если окажется туфта, один доллар не жалко. Оказалось, не туфта. Книга увлекла с первой же страницы, да так, что последние пару часов она почти не замечала Пита. Она остановилась на середине первого параграфа очередной главы и опустила книгу, чтобы взглянуть на часы на приборной доске. Времени было без двадцати пяти пять. Вечерело. Стояла середина лета, поэтому солнце было еще высоко. Они надеялись добраться до Чаттануги до наступления темноты, что было вполне осуществимо, если нигде не задерживаться. Меган нахмурилась. Она была так увлечена книгой, что даже не заметила, в каком часу Пит ушел в магазин. Но ей казалось, что с момента его ухода она прочитала совсем немного. Пролистав книгу, она насчитала пятьдесят с лишним страниц. Она положила книгу на приборную доску и, выпрямившись в кресле, посмотрела на магазин. Сразу же увидела на двери вывеску "Закрыто". Что-то тут не то. Она осмотрела гравийную парковку и заметила лишь еще одну машину, какой-то потрепанный черный седан 70-80-ых годов.
Она вышла из машины и, не отпуская ручку двери, замерла на мгновение, оценивая ситуацию. Дорога была пустынна. На этом одиноком отрезке проселочной дороги не было слышно даже отдаленного шума машин. Единственным различимым звуком было щебетание какой-то птицы. Оставив дверь открытой, она отошла от машины и двинулась к магазину. Приблизившись, увидела, что жалюзи опущены на всю длину двери. То же самое с онами. Подергала за ручку двери. Заперто. - Черт! Она отвернулась от двери и в отчаянии пнула носком землю, подбросив вверх ворох гальки. Встала, уперев руки в бока, и снова осмотрела место. Было до жути безлюдно и тихо. У нее началась паранойя. Ей казалось, что она последний живой человек на земле, уцелевший после какого-то таинственного апокалипсиса, наступившего, пока она читала книгу. А может, случилось, наконец, гребаное Вознесение, и все чистые души забрали в рай, а на земле оставили только грешников вроде нее. Но это не имело никакого смысла. Если бы Вознесение случилось, Пит наверняка остался бы с ней. Он тоже грешник. Действительно, погрешить они были не прочь. Ей нравилось грешить с Питом. На самом деле, ей просто очень нравился Пит, как мужчина. Эта мысль заставила ее снова повернуться к двери и подергать ручку. Безрезультатно. Она дернула ее сильнее, так что дверь загремела в раме. Потом ударила по двери кулаком. - Эй! Есть кто-нибудь? Откройте! Она еще несколько раз ударила по двери, потом отошла назад, и стала ждать, в надежде, что с той стороны раздадутся приближающиеся шаги. Но ничего не случилось. Никто не вышел. Она подошла к ближайшему окну и заглянула в щелку. В магазине было темно, но она смогла различить единственный проход и темный прилавок в дальнем конце зала. Больше она ничего не разглядела, но темнота сказала ей главное - в магазине никого нет. Теперь-то она запаниковала по-настоящему. Явно случилось что-то нехорошее. Сдерживая хныканье, она попыталась взять себя в руки. Она не сможет найти Пита или помочь ему, если поддастся истерике. Она попыталась сообразить, что же ей делать. Варианта было два. Она может достать сотовый телефон из машины и позвонить местному шерифу. Или... К черту! Она дошла до конца здания и стала осторожно обходить его слева. Всюду валялись переполненные мусором пластмассовые бочки, кучи старых шин, разный автомобильный хлам. Пробираясь через эти завалы, она услышала из-за задней части здания какие-то звуки. На углу она присела и, выглянув из-за груды шин, увидела худого, долговязого типа в
фланелевой рубахе и джинсах, стоявшего, прислонившись к старому фургону. Задние двери фургона были открыты. Тип явно нервничал, будто кого-то ждал. Он стоял, ссутулившись, сбоку от дверей, постукивал ногой и хмуро поглядывал в сторону магазина. Она увидела, как он поднял руку и запустил указательный палец себе в ноздрю. Она уже хотела подойти к нему и спросить, не видел ли он Пита, но что-то удержало ее. Даже с такого расстояния, тип источал какую-то жуткую, глубоко въевшуюся злобу. Дверь в задней части магазина с грохотом распахнулась, и тип выпрямился. Через мгновение страшные предчувствия Меган оправдались. Двое мужчин - один такой же тощий, как первый, а другой невероятно толстый - появились из магазина. Они тащили к фургону бесчувственное тело Пита, носки его ботинок волочились по гравию. Меган подавила в себе беспомощный стон и прижалась плотнее к стене, молясь, чтобы ее не заметили. О, бедный Пит. Тип, которого она увидела первым, воскликнул, - Черт, ну наконец-то! Второй худыш осклабился. - Быстрее не получилось, ты же знаешь Джила, ему нужно для начала поразвлечься с мальчиком. Первый тип усмехнулся толстяку. - Старый извращенец. У Меган все оборвалось внутри. Ее охватила неведомая раньше ярость. Жгучая, убийственная ярость. Был бы у нее пистолет. Она б, не раздумывая, выскочила и перестреляла бы всех. Но она всегда была пацифисткой. И терпеть не могла оружие. Но сейчас... Да. Она убила б всех. Даже глазом бы не моргнула. Но сознание этого ей никак не поможет. Не поможет и Питу. Ей придется поработать мозгами, чтобы найти выход из этого кошмара для них обеих. Она видела, как мужчины хладнокровно закинули Пита в темный интерьер фургона, словно это был ковер, а не человек. Перекинувшись еще парой слов, двое типов залезли в фургон. Завелся двигатель. Третий двинулся к магазину. В ее сторону. У Меган перехватило дыхание. Вот, дерьмо! О, боже! Она отпрянула назад и чуть не сбила спиной бочку с мусором. Повернулась и подхватила ее, не дав упасть. Затем поднялась на ноги и бросилась бежать. Споткнулась раз. Потом второй. Каким-то чудом удержавшись на ногах, пробралась сквозь хлам. Страх и отчаяние добавили в кровь адреналина и, оказавшись у переднего входа, она смогла ускориться.
Увидела "Джетту". Машина была рядом, но по приближающемуся урчанию фургона она поняла, что не успеет сесть в нее и уехать. Придется вернуться, когда фургон исчезнет. Дорога рядом с магазином по-прежнему была пустынна. Меган пересекла ее и нырнула в ближайшие заросли. Присев за деревом, стала наблюдать за магазином. Вскоре появился фургон и покатил по гравию к краю парковки. Задержавшись там ненадолго, водитель выехал на мощеную дорогу, повернул направо, и прибавил скорость. Посмотрев в след фургону, она подумала, - Бедный Пит. Я приду за тобой, милый. Клянусь. Она собиралась уже выйти из-за дерева, как заметила третьего типа. Это был тот, которого она видела у фургона. Худой мужчина с жестким, безжалостным взглядом. Она снова спряталась за дерево, и стала наблюдать, как он приближается к "Джетте". Он подошел к машине с пассажирской стороны, и, нахмурившись, уставился на открытую дверь. Потом тип отвернулся от машины и прочесал взглядом полосу деревьев за дорогой. У Меган екнуло сердце. Она скользнула по стволу дерева вниз и обхватила руками его основание, чтобы не упасть на спину. Она была уверена, что он чувствует ее присутствие, что в любой момент перейдет дорогу и схватит ее. И ее отвезут туда же, куда забрали Пита. О, боже. Но мужчина лишь повел плечами и захлопнул дверь. Обошел машину с другой стороны и залез внутрь. Меган вспомнила, что Пит оставил ключи в замке зажигания. Со слезами на глазах она смотрела, как тип заводит машину Пита и уезжает прочь от закрытого магазина, вслед за фургоном. Ее единственное средство спасения из этой адской дыры исчезло. Она вышла из-за дерева и села на землю, подогнув под себя ноги. Она плакала. Тело содрогалось от рыданий. Бедный Пит, - подумала она. Что мне делать? О, боже, пожалуйста, помоги мне... Глава седьмая. Свиное сопение и повизгивание разбудили его. Веки Хоука задрожав, поднялись. Рядом с ним вразвалку бродило круглое розовое существо на коротких ножках. За ним след в след ходила другая, более крупная свинья. Хоук застонал. Все тело ныло. Земля под ним была влажная, мягкая и устлана сеном. Он собрался с силами, чтобы перевернуться на спину, и снова застонал. Над ним была сводчатая деревянная крыша.
Сквозь широкие щели меж потемневших от времени досок лился солнечный свет. Хоук сел и оглянулся. Он находился в каком-то ветхом сарае, по которому бесцельно бродило с десяток свиней разных размеров. У одной стены он увидел стога сена, а у другой - различную фермерскую утварь. Еще там было два конских стойла, но они пустовали. Вот удача! Хоук никогда в жизни не сидел на лошади, но повидал кучу ковбойских фильмов. Насколько сложно ездить на лошади? Просто прыгаешь на нее, даешь обеими ногами четырехногой твари в крестец, орешь ""ЙИ-ХАА!", и летишь вперед как ветер, верно? Лошадь лошадью, но ему нужно как-то выбираться из этой сраной дыры. И прямо сейчас. Похоже, никого из тех монстров, что схватили его, нет поблизости. Поэтому сейчас самое время. Огромная дверь сарая была настежь раскрыта. Все что нужно сделать, это выйти и дать деру. Поэтому он поднялся и направился к двери. И тут же остановился, когда в поле зрения появился один из похитителей. Хоук судорожно сглотнул. Это первый тип, которого он увидел на поляне, вернулся, чтобы снова попугать его до усрачки. Слоноподобный чувак с большим красным глазом и хоботом вместо носа. Черт. Посмотрите на этого парня. Он выглядел как ненастоящий, был похож на галлюцинацию, на какую-то кошмарную тварь из плохого "кислотного трипа". Серьезно, я не шучу, из невероятно плохого "кислотного трипа", мать его. Из самого хренового "кислотного трипа" за всю историю "кислотных трипов". В десять. В сто раз хуже. Черт. В сто тысяч миллионов раз хуже. Но Хоук был трезв как стекло, и знал, что тварь - не галлюцинация. Этот ублюдок был настоящий. Огромный, как гора и страшный, как смертный грех. От злобного взгляда твари Хоуку стало реально не по себе. И как с таким уродом кто-то общается? Наверное, нужно просто держаться от него подальше. - Привет, чувак, - сказал Хоук, выдавив улыбку. Тварь обнажила зубы и зашипела на него. Задрав подбородок вверх, открыла рот и что-то выдала на своем монструозном языке. Какую-то деревенскую тарабарщину вперемежку с обрывками плохого английского. Хоук кивнул. - Да-да. Правильно. Послушай, у меня концерт сегодня. Небольшое шоу в "Блюберд Кафе". Слышал, наверно? Известное место. Кто-нибудь из вас, парни, может подбросить меня до Нэш-вегаса? За бензин забашляю, без проблем. - Яш хиппен окра чинка дорк! Или что-то вроде того. Хоук съежился. Он успокаивающе поднял руки и сделал шаг назад. - Правильно. Окей. Ты занят. Понимаю. Может, перетрешь со своими корешами и дашь мне знать.
Тип поднял ружье и нацелил Хоуку в голову. Держа руки поднятыми, Хоук отступил еще на несколько шагов. Он был достаточно напуган, но и более чем раздражен. Что-то слишком часто на него сегодня направляют оружие. Сперва эта задиристая сучка. Теперь этот уродливый ублюдок. Так и комплекс заработать можно. Чем он заслужил такое обращение? Уродец вошел в сарай, ткнул ружьем в сторону Хоука, и рявкнул, - - ЙАШ ХИППЕН НО ВЭЙ ЧИНКА ШАХ! Хоук сложил ладони рупором. - ЭЙ, ПОСЛУШАЙ! - Я ТОЖЕ ОРАТЬ УМЕЮ! ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ? Я НИХЕРА НЕ ПОНИМАЮ, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ! - Жить надоело, сынок? Хоук развернулся и уставился на высокую, тощую фигуру, неясно вырисовывающуюся в темной глубине сарая. То, что поворачиваться спиной к вооруженному мутанту недопустимо, дошло до него слишком поздно. Он оглянулся через плечо и с облегчением увидел, что монстр все еще стоит у открытой двери сарая. Он решил рискнуть и переключить все внимание на таинственного типа. Прищурился, пытаясь лучше разглядеть парня. На нем были джинсы и пыльные ковбойские сапоги, но из-за темноты что-то еще рассмотреть было невозможно. - Ты кто такой, и откуда, нахрен, тут взялся? Мужчина чиркнул спичкой и поднес мерцающее пламя к кончику сигареты. Свет, отбрасываемый спичкой, не смог осветить лица человека. Он глубоко затянулся и выпустил облако дыма. - Я? - наконец произнес он. - Я Гарнер. И я всегда тут был, мальчик. У Хоука по спине забегали мурашки. Он неосознанно сделал шаг назад. Непонятно почему, темный человек напугал его сильнее, чем монстр с ружьем. Какая-то первобытная тревога поселилась в нем. Все тело покалывало от дикого желания оказаться за тысячи миль от этого Гарнера. Но он не мог просто взять и убежать. Монстр с легкостью его перехватит. Разрядит в него оба ствола, разрезав пополам его жалкую задницу. Черт, может, сейчас это даже лучший вариант. Гарнер усмехнулся. - Если попытаешься бежать, Джебедия не станет в тебя стрелять. Пока я не скажу. Но ты пожалеешь, если попытаешься. Хоук не смог сдержать всхлипа. - Чего вы хотите от меня? Что это за дыра, и что это за монстры? Гарнер снова затянулся сигаретой. - У меня на тебя особые виды, сынок. Но мы поговорим об этом позже вечером. Эти монстры, как ты их назвал, - Кинчеры, прямые потомки Исаака и Глэдис Кинчер. Хоук нахмурился. - Черт, и что это значит? Гарнер рассмеялся. - Да все, сынок. Видишь ли, клан Кинчеров с давних пор находился в ссоре с моими людьми. Они изнасиловали и убили моих ближайших родственников. Я
должен был отомстить. Что я и сделал. Несмотря на страх, Хоук полюбопытствовал. - Но... как? И как давно это случилось? Еще одна затяжка. Крошечный уголек плясал в темноте. - Ответ на твой вопрос лежит в 1872 году. Я отомстил, наложив на их род проклятие. Это я превратил Кинчеров в монстров, сынок. Хоук расхохотался. - Чувствую, ты сомневаешься. Да, нет. Я тебе всецело верю, чувак. Хоук вытер глаза от слез. - Серьезно, я действительно почти поверил тебе, пока ты не стал гнать про "проклятие". Ты что, пытаешься меня убедить, что живешь здесь с тысяча восемьсот мохнатого года? Ты, наверное, думаешь, что я... Человек, назвавшийся Гарнером, вышел из странной, липкой тени. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы Хоука начало трясти. Он успел лишь произнести, - О... чтоб меня... И грохнулся в обморок. Глава восьмая. Мама ушла. Каждый вечер она уходила ненадолго, часто чтобы найти себе мужчину на ночь. Она была старая и походила на огромный, восемнадцатиколесный грузовик. Эбби видела такие пару раз на большом шоссе. Тучная и крепкая, способная выпустить облако ядовитого пара, если встанете у нее на пути. И все же среди местных мужчин оставались такие, которые были не прочь трахнуть ее. Это мало зависело от ее положения в обществе, но Эбби себя не обманывала. Она слышала, что говорят другие. В постели Мама была настоящим монстром. Соседские парни помоложе целыми днями заглядывались на более стройных и молодых девчонок, но многие из них с благоговением шептались о невероятных способностях бабули Мэйнард. Эбби качалась в кресле, уставившись на разбитый телевизор. Она крепко вцепилась пальцами в подлокотники кресла, представив, как бросает кирпич в треснувший экран. Это была новая идея, одновременно пугающая и наделенная потенциальной тягой к свободе. Хотя Эбби не понимала, почему она у нее возникла. Запустив кирпичом в пустой экран, она не изменила бы ничего, разве что освободилась бы от гипнотической власти этой проклятой штуки. Она все равно осталась бы здесь. По-прежнему жила бы в плену собственных неудач и разочарований. Сидела бы здесь и качалась, а без штуки, облекавшей ее мечты в форму и обрамлявшей плоды ее воображения, ее унылое существование стало бы еще более серым. Мама обычно уходила ненадолго. Но могла и задержаться. При этой мысли Эбби внезапно перестала качаться.
Да. Эта жалкая старая манда была похотлива. И не просто похотлива. В последние несколько дней ей было не до вечерних прогулок, он часами занималась стряпней и уборкой, готовясь к большому праздничному пиру. Мама всегда отличалась вспыльчивостью, но сегодня была особенно раздражительной. Щедра на подзатыльники и остра на язык, который иначе чем ядовитым жалом не назовешь. Но сегодня днем она закончила основные приготовления, и недавно ушла с нетипичной для нее широкой улыбкой на лице и с кувшином виски в руке. Эбби улыбнулась. Черт. Мама могла отсутствовать всю ночь. Эбби подумала о "праздничном ужине", висящем в погребе на цепи, и ощутила странное, волнующее покалывание по всему телу. Странное, но уже знакомое. Она знала, что это за покалывание. Она не должна его испытывать. Если не хочет, чтобы Господь от нее отвернулся. Она взглянула на старую потрепанную библию, лежащую на столике слева от нее. Конечно, она ее не читала. Она не умела читать вообще. Но раньше, в детстве, папа читал ей библию, путая буквы и запинаясь. Когда его не стало, она какое-то время даже спала с этой старой книгой. Но успокоения она приносила мало, и вскоре Эбби пришлось отказаться от этой привычки. Интересно, что сказал бы папа, если б узнал о ее более постыдных мыслях. Сама знаешь, - подумала она. Она хорошо помнила , как в детстве он лупил ее по костлявому заду грубой широкой рукой. Пожалуй, Люк Мэйнард был даже более склонен к насилию, чем Мама, и Эбби боялась его как самого дьявола. Но он ушел. Ушел навсегда. Мамы сейчас тоже нет, напомнила она себе. И, хотя бы какое-то время, Эбби вольна делать все, что ей захочется. Она поднялась с кресла-качалки. Прошла на кухню. Потом в кладовую. Открыла дверь, и спустилась по лестнице в погреб. Когда она приблизилась к "ужину", тот поднял голову и уставился на нее. Вид у него был такой же как прежде. Непокорный, но усталый. Всякий раз, когда она заглядывала "ужину" в глаза, видела в них все больше усталости. Эбби узнавала признаки. Этот экземпляр был крепче остальных. Наверное, самый крепкий на ее памяти, но его боевой дух уже начал угасать. Скоро ему придется смириться с неизбежным. Эбби вытащила у него кляп изо рта. Он сделал привычный уже большой вдох и со злостью уставился на нее. - Чего ты хочешь? Пришла снова меня бить? Сердце Эбби учащенно забилось. - Если я помогу тебе сбежать, возьмешь меня с собой?
Непоколебимый взгляд "ужина" сквозил открытым недоверием. - Опять играешь со мной, верно? Эбби покачала головой. - Нет, мэм. "Ужин" кашлянул. - Окей. В чем подвох? Он есть, верно? Эбби кивнула. - Конечно. "Ужин" поморщился, глянув на оковы, впившиеся в тонкие запястья. Потом посмотрел на Эбби и произнес, - Тогда... поясни. Эбби рассказала, чего хочет. Ей нужна была гарантия. Довольно скудный список требований, подумала она, учитывая, что у "ужина" всего один вариант. "Ужин" долго молчал. Он уставился в сырой, земляной пол, обдумывая предложение. Примерно через минуту поднял голову и сказал, - А ты не можешь просто меня отпустить? Пока никого нет? Эбби покачала головой. - Завтрашняя ночь - ночь перед праздничным пиром. Тогда будет самое время. "Ужин" издал звук крайнего разочарования. - Но какое это имеет значение? Когда они обнаружат нашу пропажу, мы уже будем далеко. Эбби пожала плечами. - Ты еще кое-чего не понимаешь. Ты просто должна мне поверить. Завтрашняя ночь - идеальное время. Обещаю. "Ужин" закатил глаза. - Окей. Как скажешь. Но ты тоже должна кое-что сделать для меня. - Правда? "Ужин" рассмеялся. - Убеди меня. Заставь меня поверить, - еще один пристальный взгляд на скованные запястья, - что ты не просто дергаешь меня за цепь. Эбби улыбнулась. - Хорошо. Она достала из темного угла погреба старое плетеное кресло, и села перед "ужином". Потом начала говорить. Она говорила долго и без перерыва. Час или больше. Рассказывала "ужину" все про свою жизнь. Глава девятая.
Сумка "Прада" никак не выходила у нее из головы. Это была реальная вещь, не то, что та копия, купленная у уличного торговца в Тихуане несколько лет назад. Подделка выглядела почти как настоящая, но уже через несколько месяцев начала разваливаться. Сперва оторвался кончик ремешка, который она неряшливо приклеила на эпоксидку. Видок получился не очень. Она могла поменять ее на более дешевую и более симпатичную сумку, но залипла на дешевый, потрепанный тихуанский сувенир с завидным упорством, заслужившим едкие бесконечные комментарии подруг. Потом, менее чем месяц назад, мать повела ее в честь ее дня рождения в ресторан. В какой-то момент между основным блюдом и десертом Джессика отлучилась в дамскую комнату. Когда она вернулась, в центре стола стоял маленький подарочный пакет, украшенный цветной шелковой бумагой. Что там, она даже не подозревала. Может, какое-то ожерелье. Или что-нибудь серебряное. Синтия Слоан знала, что дочь предпочитает серебряные украшения, а не золотые, и уже не один год шла по этому пути. Поэтому дорогая настоящая сумка "Прада" оказалась настоящим сюрпризом. Фактически, шоком, лишающим дара речи. Джессика была не из тех, кто визжит от восторга над подарками, даже очень красивыми, но на этот раз сделала исключение. Это была модная кожаная сумка из новой осенней коллекции. Сколько стоит? Кто ее знает. Каких-нибудь сумасшедших денег. А потом еще была открытка с длинным, проникновенным поздравлением от матери, выражавшим глубокую любовь к дочери и пожелание, что со временем она сможет лучше выражать эту любовь. Она должна была знать, что потом должно случиться что-то выдающееся, но была слишком отвлечена чеком, прилагаемым к открытке. Чек на пять тысяч долларов - две из них она планировала передать сегодня Хоуку за "Фалкон". Последний раз мать дарила ей деньги на восемнадцатилетие, тогда это было сто баксов. В то время для нее огромные деньги. Ее должна была насторожить эта небывалая расточительность, но она была слишком потрясена, слишком тронута любовью, выраженной в материнском поздравлении. Спустя неделю, через день после того, как Джессика, наконец, перевела деньги с чека на свой банковский счет, Синтия Слоан шокировала всю семью своим самоубийством, наглотавшись таблеток и перерезав себе вены. Никто не знал, почему она это сделала. Не было ни рокового медицинского диагноза. Ни любовной интриги. Ее любящий муж все тридцать лет относился к ней с большой нежностью и заботой. В последующие недели Слоаны говорили только об этом. Выдвигали теорию за теорией, одна невероятнее другой, и так ни к чему и не пришли. Она просто ушла. Ушла безвозвратно. От накативших воспоминаний из глаз Джессики полились слезы. Она чуть не споткнулась о вьюн, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Заметив большой камень в десяти ярдах слева, решила передохнуть. Шума преследования уже давно не было слышно. Можно было остановиться на минуту, по крайней мере, чтобы взять себя в руки. Она сняла с плеча ружье, села на камень, зажав оружие между ног. Вытерла слезы и попыталась сосредоточиться на проблеме. Черт, она должна вернуть ту сумку.
И не только по сентиментальным причинам. В сумке был ее кошелек, а также водительские права, карта социального страхования, и несколько кредиток. Хотя на всех кредитках, кроме одной, было пусто. И возможность кражи личных данных ее тоже не особо беспокоила. Почему-то она сомневалась, что эти мутанты способны навредить ей в этом отношении. Она сомневалась даже, что они сумеют прочитать собственное имя. Нет, в сумке была только одна, реально необходимая ей сейчас вещь. Гребаный мобильник. Ее билет из этого кошмара, если удастся его заполучить. Но для этого придется вернуться к машине. Туда, где она впервые увидела типов, которых охотник назвал Кинчерами. Тех монстров. От одной мысли об этом она содрогнулась. Намеренное возвращение туда было бы чистым безумием. Она снова подумала о Кинчерах и впервые задумалась, что стало с Хоуком. Он не смог бы убежать, как она, после часов, проведенных в тесном и грязном багажнике. Поэтому они либо убили его, либо куда-нибудь забрали. В любом случае, его нынешнее положение было гораздо хуже, чем нее. Эта мысль вызвала легкую, нервную улыбку. Она надеялась, что сейчас Кинчеры пускают его по кругу, трахая в задницу огромными, деформированными членами, а он кричит и хнычет как ребенок, пока его прямая кишка трещит по швам под их непрерывным напором. Потом она вспомнила, что Хоук сделал с ней ранее днем, и улыбка исчезла. Джессика посмотрела вверх, прищурившись от ярких солнечных лучей, проникавших сквозь листву деревьев. У нее осталась от силы пара часов дневного света. И если она хочет выбраться из леса до наступления темноты, ей нужно поторопиться. Она встала и снова накинула на плечо ремень ружья. Медленно обернувшись, поняла, что не уверена, в каком направлении двигалась до привала. На нее снова накатило отчаяние. Она не была лесным жителем. И навыками выживания не обладала, не смотря на регулярные советы отца, что ей нужно быть готовой к грядущей вселенской катастрофе. Она любила отца, но кадровый военный слишком уж вдохновенно на ее взгляд поддавался определенным веяниям "правосторонней" паранойи . Он искренне верил, что апокалипсис не за горами. Полный бред, конечно, но сейчас она жалела, что не приняла его частые предложения научиться основным навыкам выживания. Вот сейчас они бы, несомненно, пригодились. Ну и черт с ним, - подумала она. И, перестав вертеться, двинулась наугад. Она по-прежнему не знала, куда идет, но какое-то смутное чувство подсказывало, что она удаляется от злосчастной поляны. Одного смутного чувства было мало, но это лучше, чем вообще ничего. Она прошла еще минут пятнадцать, пока лес не начал редеть. Деревья кучковались уже не так плотно. Подлесок был уже не такой густой, кустов почти не было. Через несколько минут она увидела сквозь деревья перед собой темный силуэт небольшого строения, и у нее перехватило дыхание. Пройдя еще несколько ярдов, она остановилась за высоким деревом у края очередной поляны. Эта была гораздо больше той, где она собиралась казнить Хоука. Примерно в центре поляны стояла ветхая хижина. Она подошла к лачуге сбоку, но со своей точки обзора заметила одинокую мужскую фигуру, сидящую в плетеном кресле на крыльце.
Перед хижиной стоял грузовой пикап, с виду годов 50-ых. Несмотря на древний вид, он не походил на заброшенный реликт. Хоть бы он был на ходу. Больше на поляне никого не было. По крайней мере, на первый взгляд. Может, в хижине кто-то был. Женщина, готовящая ужин, например. Или может, кто-то сидит на другом кресле в противоположном конце длинного крыльца. Но эти соображения не могли сдержать Джессику. Это был ее шанс. Возможно, единственный. Она сняла с плеча ружье и просунула палец в спусковую скобу. Оставаясь за рядом деревьев, прошла двадцать ярдов вправо, пока мужчина не исчез из вида. Она не хотела, чтобы он заметил ее, пока она не подойдет близко. Пока дуло ружья не уткнется ему в рожу. Тогда у него не будет другого выбора, кроме как отдать ключи от машины. Придется либо убить его, либо подчинить себе, пока она не уедет, но думать об это пока рано. Она сделала глубокий вдох. Чуть крепче сжала ружье. И шагнула на поляну. Глава десятая. Меган Филлипс вышла из-за деревьев, перепрыгнула через неглубокую канаву, и встала, уперев руки в бока, посреди двухполосной дороги. Ну и что теперь? - подумала она. Сырой, ослепляющий страх, загнавший ее в лес, ненадолго уснул, пока она обдумывала свой следующий шаг. На это время даже отчаянная тревога за Пита отошла на второй план. Но эти чувства не покинули ее. Вовсе нет. Они были просто... временно заблокированы. Она испытывала какое-то странное, горькое блаженство. Она знала, что это чувство хрупкое, способное разбиться от малейшего неверного движения, но хотела наслаждаться им, пока возможно. Она посмотрела на закрытый магазин, стоящий через дорогу. Может, ей стоит разбить окно и забраться внутрь. Где-то там обязательно должен быть телефон, и она сможет позвонить местному шерифу или в службу спасения. Есть ли вообще в этой дыре служба 911? Она всегда воспринимала мнимую вездесущность системы как нечто должное. Но она никогда не жила в местности, где общая плотность населения не исчислялась миллионами. И большинство мест, которые она посетила за время отпуска, были гораздо более развиты чем этот... город? Можно это вообще назвать городом? Она не знала. В обоих направлениях были видны лишь леса и вьющаяся полоска серого асфальта. Магазин был единственный видимым зданием. Скажем, ей удастся забраться внутрь и найти телефон. Сколько времени
понадобится местным властям, чтобы притащить сюда свои задницы? И то, что до полиции сюда могут вернуться те, кто забрал Пита, определенно нельзя списывать со счетов. И что тогда? Они тоже схватят ее. И тогда, считай, и ей и Питу крышка. Их изнасилуют и убьют. Бросят в какую-нибудь яму и зальют известью. Или заберут в секс-рабство. Возможно, на долгие годы. Почему нет? Кто их здесь найдет? Никто из близких не знает, что они здесь. Поэтому затея с вторжением идет к черту. Она с самого начала была бредовой. Милая крошка Меган Филлипс, бывшая танцовщица из команды поддержки, превратилась в неохиппи-вандалку? Да ну брось! Меган повернулась направо и посмотрела на пустынную дорогу. Туда уехали те типы. Туда увезли Пита. Он был где-то там, может, все еще без сознания, а может, уже в сознании, и терпит, бог знает, какие унижения или страдания. В нее снова начал закрадываться отчаянный, грызущий страх. На глазах выступили слезы. - Бедный Пит... Она двинулась вперед. Конечно, она понятия не имела, куда его увезли. Это могло быть где угодно. Но она просто не могла оставаться на месте. Идти - значит, хоть что-то делать. И если повезет, она получит какую-нибудь зацепку, или отследит вероятный маршрут похитителей. Правда, логики в этом не было никакой. Она же не детектив. И не экстрасенс. Она не умеет видеть сквозь стены или читать мысли. Но это лучше, чем ничего, лучше, чем просто ждать у моря погоды. Сначала она шла прямо посреди дороги, шаркая подошвой туфлей по полустертой разделительной полосе. Потом перешла на обочину, пока до нее не дошло, что ее запросто может сбить какой-нибудь водитель-лихач, вынырнувший из-за поворота. А превратившись в дорожную пиццу, она уже ничем не сможет помочь Питу. Она все шла и шла. Прошло десять минут. Пятнадцать. По-прежнему, никакого намека на цивилизацию. Ни машин, ни грузовиков. Она вспомнила то чувство жуткого одиночества, которое испытала, выбравшись из "Джетты" на парковку перед магазином. Словно она была единственной выжившей после какой-то неведомой глобальной катастрофы. Это ощущение вернулось с новой силой. Она обернулась. Магазин исчез из поля зрения. Только она и участок серой дороги, вьющейся через лесную чащу. Летнее солнце припекало. На лбу выступили бусинки пота. Она собрала волосы в узел на затылке. Она была рада, что надела сегодня легкую короткую блузку, но пожалела, что утром вместо шорт натянула обтягивающие джинсы, которые сейчас сильно жали. Она смахнула пот со лба тыльной стороной ладони и вытерла руку о джинсы. Жалко, что у нее нет ножа или ножниц. Она могла бы зайти в лес и обрезать джинсы, превратив их в шорты. Стало бы гораздо легче. Потом она подумала о других вещах, которые можно сделать ножом
или ножницами, и ее лицо потемнело. Она представила, как перерезает тому толстяку горло ножом. Как вонзает ему в глаза лезвия ножниц. Она почти уже чувствовала запах его крови, слышала его вопли. Эти буйные фантазии вызвали чувство отвращения, но ненадолго. Она снова вызвала эти образы, на этот раз они подогрели ее злость и добавили решимости найти и освободить Пита. Она продолжила путь. Через несколько минут впереди, в двадцати ярдах от нее что-то блеснуло на солнце. Она не сразу поняла, что это такое. Подстегиваемая любопытством, она ускорила шаг и вскоре остановилась, чтобы подобрать предмет. Нахмурившись, повертела его в руках. - Хм. Странно. Это был фрагмент женского кошелька, сделанного из лимонно-зеленой кожи, со съемной секцией, включавшей кармашки для кредиток и пластиковую рамку для водительского удостоверения. В бумажнике обнаружилась карточка "Виза платинум" и права на имя Мишель Раньон. Мишель была красоткой с длинными, блестящими, темными волосами, пухлыми губами и скулами, за которые удавилась бы любая модель "Вог". Родом она была из Филадельфии. По удостоверению ростом она была пять футов семь дюймов и весила сто двадцать фунтов. Карие глаза, дата рождения 11 июля 1983 года. На два года старше меня. Глядя на фотографию этой красивой девушки, Меган опять испытала страх, задумавшись, что стало с Мишель. Снова посмотрела туда, откуда пришла. Возможно, Мишель остановилась у магазина Хопкинс-Бенда. Возможно, те жуткие типы не смогли удержаться. В конце концов, как часто здесь появляются люди вроде Мишель? Поэтому, возможно, они ее схватили. И возможно, она выбросила свой бумажник из окна их старого грязного фургона, пока они везли ее туда же, куда только что забрали Пита. Она сделала это в отчаянии. В надежде, что кто-нибудь найдет его и поможет ей. Или хотя бы найдет ее тело и похоронит должным образом. Меган содрогнулась от этой мысли. На каком-то первичном уровне данная теория показалась ей правильной. Она явно была недалека от истины. Меган внимательнее рассмотрела бумажник. Он был покрыт пылью, но явно не пережил еще разрушительного действия времени и непогоды. Большой палец скользнул по фотографии. - Я найду тебя, если смогу, Мишель. Тебя и Пита. Разглядывая фото красивой женщины, она вдруг ощутила какую-то тревогу. Нахмурилась, пытаясь понять, что ее беспокоит. И вдруг поняла. Ее глаза расширились. Глядя на фотографию Мишель, она вспомнила про свое водительское удостоверение. Скоро типы, захватившие Пита, найдут в "Джетте" ее кошелек и увидят на удостоверении ее фото. Они поймут, что Пит путешествовал не один. Они вернутся.
Скоро. Очень скоро. Меган буквально подпрыгнула от звука приближающейся машины. Просканировала глазами дорогу впереди и ничего не увидела. Шум нарастал, и она поняла, что он исходит сзади. Она повернулась, сердце екнуло от радости при виде сбавляющей ход полицейской машины. - О, слава богу, - всхлипнула она. Она сунула бумажник с удостоверением Мишель в задний карман, и тут машина поравнялась с ней. Эмблема на двери гласила, что автомобиль принадлежит Управлению шерифа Хопкинс-Бенда. Водительская дверь открылась. Из машины вышел мужчина в коричневой форме и посмотрел на нее через крышу. Он был коренастый и высокий. На глазах очки с отражающими стеклами. На голове коричневая шляпа. Густые, с проседью усы. В углу рта торчала зубочистка. Он выплюнул зубочистку и произнес, - Проблемы, мисс? Меган открыла рот, чтобы рассказать о том, что случилось с Питом, но от нахлынувших эмоций лишилась дара речи. До сего момента она не осознавала, сколько всего в ней накопилось. Она попыталась что-то сказать и слезы хлынули у нее по щекам. Мужчина обошел машину и обнял ее. Она уткнулась ему в куртку и разрыдалась. Он похлопал ее по спине и сказал, - Ну, ну. Все будет хорошо. Рассказывай. Меган отчасти взяла себя в руки. Она была злая на себя. Сейчас Питу нужна помощь, а не слезы. Освободившись от объятий мужчины, она сделала шаг назад. Вытерла глаза и сказала, - Я в порядке. Он скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на нее. - Давай с самого начала. Он улыбнулся. - Если ты готова. Меган сделала глубокий вдох, собралась с духом, и выложила ему все, что смогла вспомнить про инцидент в магазине. Мужчина слушал ее, поглаживая рукой подбородок. Когда она закончила, он кивнул и сказал, - Ты говоришь о Престонах. Меган пожала плечами, - Я не знаю их имен. Только то, что они сделали. Но, похоже, вы их знаете. Куда они могли забрать Пита? Мужчина развел руки в стороны и ухмыльнулся. - Знаете, мэм. Вот что любопытно: У Престонов отличная репутация в этих местах. Я ни на минуту не поверю, что они сделали то, в чем вы их обвиняете. Меган уставилась на него. - Ч-что? - На самом деле, для меня это похоже на бред сумасшедшего. Вы часом наркотики не употребляете? Меган недоверчиво выдохнула. - Боже... мой. Вы серьезно?
Лицо мужчины посуровело. - Предельно серьезно. Он положил руку на кобуру пистолета. - Я хочу, чтобы вы развернулись и положили руки на крышу машины, а я обыщу вас. Меган сделала инстинктивный, неосознанный шаг назад. - Вы не можете... Мужчина выхватил пистолет из кобуры и направил на нее, держа обеими руками. Его крик буквально оглушил ее. - НЕ ЗАСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ ПОВТОРЯТЬ! РАЗВЕРНИТЕСЬ И ПОЛОЖИТЕ РУКИ НА КРЫШУ МАШИНЫ! НЕМЕДЛЕННО! Дрожа от страха, Меган сделала, что ей было велено. На глазах снова выступили слезы. Что ей еще оставалось делать? О, боже. Пожалуйста, помоги мне... Мужчина зашел ей за спину и встал на колени. Грубые руки обшарили сперва одну ее ногу, потом вторую. Он встал и засунул руку ей между ног. Пальцы согнулись и надавили. Она всхлипнула. Снова полились слезы. Он уперся промежностью ей в зад и она почувствовала его мощную эрекцию. Меган затряслась всем телом. Она не могла поверить в происходящее. Этот мужчина являлся слугой закона. Он должен был помочь ей. А вместо этого он... домогается ее. Пальцы мужчины настойчиво надавили ей пару раз на влагалище, а потом скользнули дальше по телу. Его ладони легли ей на груди и грубо сжали. Потом он вдруг резко отступил от нее. Его пальцы что-то вытащили у нее из кармана. Меган судорожно сглотнула. Бумажник. Не успела она что-то подумать, как он завернул ей руки за спину и защелкнул наручники. Потом снова наклонился к ней и прошептал в ухо. - Попалась, сука. Теперь не отвертишься. Эта женщина пропала несколько недель назад. Я арестовываю тебя по подозрению в похищении и убийстве. Меган открыла, было, рот, но сильный удар в затылок заставил ее замолчать. Открыв заднюю дверь машины, он втолкнул ее внутрь. Захлопнув дверь, он закурил сигарету и, не спеша вернулся за руль. Сев в машину, повернулся к ней и ухмыльнулся. - Не бойся, не будет никаких обвинений ни со стороны федеральных властей, ни со стороны властей штата, крошка. Он хмыкнул. - У нас тут свои законы. Он рассмеялся и выдохнул на нее дым сквозь защитный экран. Потом устроился поудобнее, завел двигатель, и развернулся в три приема посреди дороги. Меган упала на бок и почувствовала, как теплая кожа сидения уткнулась в мокрую от слез щеку.
Машина укатила в том же направлении, откуда появилась. Возможно, в сторону офиса шерифа. Увозя ее прочь от Пита. Меган закрыла глаза, гадая, кончится ли когда-нибудь этот кошмар. Глава одиннадцатая Питу Миллеру снился кошмар. Какие-то зомби гнались за ним по ночному кладбищу. И кто-то еще бежал перед ним. Девушка. То ли готка, то ли панк. Голая по пояс. Было похоже на сцену из дешевого ужастика, какие показывают ночью по кабельному. Странно, что сон был очень реалистичным. Он почти чувствовал смрад от гниющих трупов, пытающихся его догнать. И даже знал имя девушки. Мелинда. Это была горячая, но совершенно чокнутая сучка. Атмосфера сна слегка изменилась. Он понял, что теперь он один из зомби. Мелинда убила его. И теперь он преследует ее, сгорая от первобытной жажды впиться зубами в ее тело. Фургон подскочил на выбоине, и Пит очнулся. Какое-то время яркие образы из кошмара не покидали его, заслоняя жестокую реальность. Он чувствовал, что сможет вернуться в тот мир, лишь слегка сконцентрировавшись. Это было очень странное и тревожное ощущение. Потом он услышал громкий рокот двигателя старого фургона. Кто-то сидел у него на спине, придавив к полу. Вряд ли это толстяк, иначе он не смог бы дышать. Наверно, один из тех тощих картежников. Глаза у него расширились. Все вернулось, каждое ужасное мгновение. Ружье, направленное ему в живот. Картежники, прижимающие его к полу. Тяжелый ботинок на спине. Болезненный удар прикладом по затылку. А потом темнота. Вспыхивающие образы и ощущения, когда он терял и обретал сознание, обычно лишь на несколько секунд. Уже не в самом магазине, а в подсобке, забитой ящиками и коробками. Его тело, склонившееся над одним из ящиков. Штаны спущены. Толстяк над ним. Кряхтит. Пихается. Чертыхается. Другой тип смеется. Милосердная тьма снова поглощает его. И вот теперь он приходит в себя в кузове старого вонючего фургона, уносящего его, черт знает куда. Суровая правда ударила его со всей силы. Те типы собираются убить его. Собираются сделать с ним что-то невыразимо мерзкое, а потом убить его. Внезапно ему захотелось вернуться в кошмарный мир зомби. О, нет... Не туда. Где он действительно хотел оказаться, так это с Меган в "Джетте", уносящей их прочь из этого места. Ему хотелось вернуться назад во времени и отказаться от объезда, из-за которого они попали в Хопкинс-Бенд. Объезд сэкономил бы им всего час, и к чему была эта спешка? Он любил проводить время с Меган. Любил быть с ней наедине. Всегда было лучше, когда их только двое, и никого рядом. Рядом с ней он чувствовал себя комфортно.
Рядом с ней мир казался интереснее. Казался живым и ярким. Полным возможностей, с подстерегающими за каждым углом новыми приключениями или забавными открытиями. Без нее мир казался куда скучнее. И мрачнее. О, Меган. Он не мог представить себе, что больше никогда не увидит ее. Не услышит ее прелестный голос. Не поцелует ее. Эта мысль наполнила его бездонным отчаянием. Но более прагматичная его половина надеялась, что все будет иначе. Эта половина знала, что увидеть ее снова он сможет лишь, если те монстры вернутся за Меган в магазин. При этой мысли его сердце разрывалось, было такое чувство, будто в его душе разверзалась бездна. Он тщетно пытался сдержать рвущиеся из горла рыдания. Тип, сидящий у него на спине, шевельнулся и сказал, - Похоже, мальчонка просыпается, Джил. Голос Питу не был знаком. Должно быть, один из картежников. Он повернул голову и посмотрел на типа. - Куда вы меня везете? Тонкие, червеобразные губы мужчины растянулись в улыбке, обнажив желтые, прокуренные зубы, некоторые из которых были черными от гнили. В руках он держал обрезок ржавой трубы. Пит предположил, что тип отоварит им его по затылку, если почувствует угрозу. - Не твое дело. - Скажите, умоляю вас. Тип ухмыльнулся, растянув губы еще шире. - Это ты еще не умоляешь, мальчик. Вот потом будешь. Раздался чей-то смех. Что-то в тембре голоса испугало его до мурашек по спине. Толстяк. Джил, так его звали. Смех доносился из передней части фургона. Пит не видел говнюка. Похоже, этот жирный гребаный свин сидит за рулем. А где же третий? Джил хрипло кашлянул. - Почти приехали. Фургон притормозил и свернул налево. Джил нажал педаль газа, и фургон снова набрал скорость, но теперь автомобиль трясло и подбрасывало заметно сильнее. В звуке шин тоже что-то изменилось. Пит решил, что они свернули на грунтовую дорогу. Отлично. Еще дальше в глушь. Даже если бы Меган удалось убежать и вызвать полицию, его тело никогда не найдут. Фургон резко остановился. Пит услышал, как Джил дернул рычаг и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель заглох,
и какое-то мгновение он слышал лишь щебетание птиц через открытые окна фургона. Странно, но что-то безмятежное было в этом мгновении. Потом фургон снова качнулся, когда Джил открыл дверь и вылез из-за руля. Спустя минуту задние двери фургона открылись, и Пит заморгал от яркого солнечного света. Он снова повернул голову и посмотрел на Джила. Здоровяк подошел ближе, закрыв своей тушей почти все солнце. В руках у него снова было помповое ружье. - Давай сюда эту сучку, Карл. Карл привстал и нагнулся, чтобы схватить Пита за взмокшую от пота рубашку. - Вставай, педик. Педик? Ага. Странно слышать такое, учитывая то, что с ним сделали в магазине. - Да пошли вы! Удар трубы по затылку заставил Пита взвизгнуть от боли. Хотя Пит понял, что тип бил в полсилы, скорее чтобы причинить боль и подтолкнуть вперед, а не вырубить его снова. Он не стал больше ничего говорить, зная, что могут последовать более серьезные удары. Он поднялся, покачиваясь, на ноги и позволил вытащить себя из фургона. Пит стоял, приложив руку ко лбу, и щурился от света. Пока Карл закрывал двери фургона, Джил держал его под прицелом. Потом отрезок трубы уткнулся ему в поясницу. - Сюда, мальчик. Пит вздохнул. И подчинился. Что ему еще оставалось делать? Они обошли фургон, и Пит увидел длинный дом в стиле ранчо. Окруженный зарослями, это был единственный дом в поле зрения. Кричи - не кричи, никто не услышит. Труба снова уткнулась ему в спину, и все трое двинулись к дому. Входная дверь открылась, и из нее вышла старуха с бородавчатым, как у сказочной ведьмы лицом. На ней был грязный передник поверх обрезанных шорт и лифчик. Ноги покрывали узоры варикозных вен, а сильно татуированная кожа походила на сыромятную. - Зацени, мам. Карл снова ткнул его трубой. - Поймали еще одного чужака для праздничного пира. "Мама" осмотрела Пита сверху до низу, задержав взгляд на промежности, отчего ему стало не по себе. Потом фыркнула и сказала, - Отведите это к другим. Пит нахмурился. "Это"? Старая карга скрылась в доме, но Пит успел разглядеть выцветшую татуировку,
покрывавшую всю ее спину - голая пышногрудая женщина, сидящая верхом на "Харлее". Пит поежился. Боже, да это же какие-то совершенно чокнутые психи. Он впервые захотел, чтобы его прикончили сразу. Очередной толчок трубы заставил его снова двигаться. Они обошли дом, и Пит увидел ряд соединенных между собой клеток из металлической сетки. Большинство функционировало как собачьи загоны. Псы зарычали при их приближении. Пит разглядел доберманов, ротвейлера, питбуля, помесь немецкой овчарки, и всяких разных дворняжек. Все они смотрели на него с настороженным, угрожающим выражением. Это были не домашние животные. Это были злобные машины для убийства, которых явно держали и тренировали для кровавых зрелищ. Пит читал в новостях про такие вещи. О, боже мой, - подумал он. Меня собираются скормить этим гребаным тварям. Но когда они добрались до последнего загона, Пит понял, что ошибался. В углу сидело, скорчившись, еще одно человеческое существо, голое и грязное. Женщина. Обхватив руками колени, она раскачивалась и скулила. При их приближении она подняла на них глаза, настороженно взглянула на Пита, и отвернулась. Карл выудил ключи из кармана, отпер висячий замок, и ухмыльнулся Питу. - Заходи, мальчик. Пит уставился на женщину. Она была стройная и, видимо, симпатичная, хотя сложно было сказать из-за спутанных волос и покрытого грязью тела. Пита всего затрясло. - Нет. Умоляю! Нет. Нет. Теперь скулил он. Не мог сдержаться. Раздался свист, и труба Карла ударила в сгиб ноги. Пит вскрикнул, покачнулся, и упал на четвереньки. Джил шагнул вперед и с силой пнул его в зад ногой в тяжелом ботинке. Пит оказался в клетке. Поднял на женщину глаза. Она стала раскачиваться быстрее, уткнувшись лицом в колени. Ворота захлопнулись. Щелкнул замок. Пит закрыл глаза, почувствовав грубую грязь под щекой. - Позднее вернемся тебя проверить, мальчик, - произнес Джил. - Не слишком веселись в наше отсутствие, слышишь? Карл хихикнул, и они ушли.
Пит вспомнил о Меган. Беги, - подумал он. Пожалуйста. Беги без оглядки. Глава двенадцатая Выражение лица мужчины, когда она вышла и направила дуло винтовки ему между глаз, вызвало у нее странное удовлетворение. Сегодня она почти весь день спасалась от кого-то и убегала. Смертельная встреча с охотником и мальчишкой Кинчеров была своего рода аномалией, быстрой и грязной минипобедой в более крупной битве, и кончилась, не успев начаться. Теперь она сама была охотником, вселяющим страх, и это ей чертовски нравилось. Было что-то дикое и первобытное в том, как она упивалась шоком и страхом, исказившими лицо человеческого существа. Хотя может быть, потом, если она выживет, ей будет стыдно вспоминать об этом. А теперь? Да нахер все! Джессика и мужчина в кресле качалке уставились друг на друга. Челюсть у типа отвисла. Глаза расширились в немом недоверии, тусклые зрачки отражали малодушный страх и непонимание. В углу рта висела трубка из кукурузного початка. У него была густая борода и копна темных волос. Одежда похожа на домотканую. При других обстоятельствах она бы расхохоталась от такого вида. Боже, он похож на какого-то гребаного сектанта-амиша. - Ты же не амиш, правда? Выражение лица мужчины слегка изменилось. Он был все еще напуган, но уже не так сильно. Вынув изо рта трубку, он изящно зажал ее между большим и указательным пальцем. - Нет, мэм. В этих местах нет амишей. Джессика выдохнула с облегчением. - Отлично. Не хотелось бы пристрелить какого-нибудь миролюбивого амиша. Вряд ли смогу потом с этим жить. Взгляд мужчины переместился с ее глаз на ружье и обратно. - Да, мэм. Это уж точно. Джессика нахмурилась. - Не умничай. У меня заряженное ружье в руках, и поверь, я не колеблясь всажу тебе пулю между глаз, если будешь меня нервировать. Мужчина вздрогнул. Совсем чуть-чуть, едва заметно. Но она все равно была рада. Нельзя, чтобы он чувствовал себя комфортно, и расслабляться тоже нельзя. Здесь небезопасно. И этот парень по-прежнему враг. Мужчина судорожно сглотнул и замер, глядя ей в глаза. - Да, мэм.
Джессика стрельнула глазами по сторонам. Похоже, они все-таки тут одни. И все равно нельзя здесь надолго задерживаться. Она поднялась на крыльцо, стараясь держать дистанцию от кресла-качалки. Прошла спиной вперед в дальний конец крыльца, прислушиваясь к громкому скрипу досок под ногами. Остановилась у окна и заглянула внутрь. Она увидела скудно обставленную комнату, занимавшую, похоже, половину всей жилой площади. Там был диван, стол и несколько стульев. В центре стола лежала толстая книга в черной обложке и с красноватыми страницами. Похоже, библия. Комната была пуста. Джессика снова выдохнула с облегчением и подошла к мужчине поближе, продолжая держаться от него на безопасном расстоянии. Выглянула на поляну, просканировала глазами весь видимый периметр, и поняла, что ее первоначальные догадки оказались верны. Они были одни. Но, похоже, ненадолго. Сделав суровое выражение лица, она снова посмотрела на мужчину. - Я тут херней страдать не собираюсь. Я задам тебе пару вопросов и хочу быстрых, четких ответов. Усек? Мужчина, молча, кивнул. - Как тебя звать? - Бен. - Есть здесь еще кто-нибудь, Бен? - Сейчас нет. Жена уехала в город. С поручением. Пару часов как уехала. Джессика кивнула. - Отлично. Рада это слышать, Бен. Очень не хочется убивать невинных людей больше, чем необходимо. А если будешь сотрудничать, мне даже не придется тебя убивать. Ей показалось, что при этих словах его челюсть слегка дрогнула. И снова возникло чувство странного, первобытного удовлетворения. Может, в глубине души она была чудовищем. Как Хоук. Нет. Не как Хоук. Совсем не как Хоук. Хоук - животное. Гребаное животное. Джессика крепче сжала ружье. Бен с надрывом произнес, - Я... Я вовсе не хочу умирать. - А я вовсе не хочу тебя убивать. Ее голос прозвучал как-то странно. Тоже с надрывом, но другим. Жестко и натянуто. - Но я убью тебя, Хоук. Убью, мать твою, если будешь меня злить.
Бен нахмурился. - Хоук? Черт. Какое-то мгновение она балансировала на грани провала. В тот момент она была готова сдаться. Поражение казалось неизбежным. Она сумела уже отчасти забыть о перенесенном насилии. Но в тот момент все вернулось. Яркими образами и звуками. Мускусный запах Хоука, запах немытого мужика. Прикосновение его тела. Капли пота у него на лбу. Перекошенный рот, ставшее отталкивающим симпатичное лицо. Она встряхнула головой и зло посмотрела на Бена. - Не бери в голову. Мне нужны ключи от грузовика, Бен. Немедленно. Плечи Бена поникли. - Я дам вам ключи, мэм, но они не помогут. - Врешь. Бен поднял руки ладонями наружу. - Клянусь богом. Грузовик не на ходу. Слова словно ножом ударили Джессику прямо в сердце. Она закусила губу, стараясь не заскулить. Изо всех сил попыталась удержать себя в руках. Еще не время сдаваться. Может, он блефует. - Вот и посмотрим, Бен. Где ключи? Он кивнул на закрытую дверь лачуги. - В доме, висят на крючке на кухне. Джессика сделала шаг назад и махнула ружьем. - Вставай. Идем в дом. Я за тобой. Любое резкое движение, и я всажу пулю тебе в спину. И оставлю тебя корчиться здесь на полу. Можешь не сомневаться. Мой папаша - безбашенный вояка. Научил меня всему, особенно стрелять. Это бахвальство было отчасти правдой. Отец подарил ей пистолет, даже преподал основы стрельбы. Хотя никаким спецназовским штучкам не научил. Но она решила, что ее слова произвели на этого деревенского простака должное впечатление. Бен, покачиваясь, поднялся на ноги. Теперь он был еще больше напуган. - Я не доставлю вам никаких проблем, мэм. Обещаю. Джессика снова махнула ружьем. - Двигай. Держи руки на виду. Бен кивнул и вытер рот дрожащей рукой. Открыл дверь лачуги и вошел внутрь. Джессика последовала за ним, держа его спину под прицелом. Ногой закрыла за собой дверь. По крайней мере, скрип открывающейся двери предупредит о непрошеном госте. Держа руки поднятыми, Бен прошел мимо стола, мимо потрепанного дивана, к закрытой двери в правом дальнем углу комнаты. - Там что, кухня, Бен? Он задержался у двери и кивнул. - Да, мэм. - Иди медленно.
Очередной кивок. - Да, мэм. Он взялся за ручку, медленно повернул ее, и распахнул дверь. Потом снова поднял руки и шагнул на кухню. Джессика остановилась у двери и смотрела, как он прошел в середину комнаты, размером примерно вдвое меньше гостиной. Она увидела дровяную печь и еще один стол. Несколько шкафов и другую дверь, ведущую на улицу. - Стой, где стоишь. Бен остановился, держа руки поднятыми. Джессика шагнула на кухню. Стоило ей миновать дверь, как она уловила быстрое движение справа. Кто-то спрятался за открытой Беном дверью. Она стала поворачиваться, но что-то тяжелое ударило ей вскользь по макушке и сбило с ног. В глазах помутилось, и плечо пронзила боль, когда она рухнула боком на деревянные доски пола. В панике она перевернулась на спину, пытаясь прийти в чувство, в то время как кто-то выхватил ружье у нее из рук. Она крепко зажмурилась, и когда снова открыла глаза, над ней стояли двое мужчин. Бен, и мужчина помоложе, наверное, брат или кузен, судя по разительному сходству. В руках у Бена было ружье. Другой мужчина держал тяжелый черный горшок. Они не смотрели на нее. Наверно, думали, что она в отключке. Идиоты. Бен закинул ружье на плечо. - Что-то не торопился ты прийти мне на помощь. Другой мужчина пожал плечами. - Черт, Бен. Я и не знал, что у тебя проблемы, пока не услышал женский голос в гостиной. Он бросил взгляд на Джессику. Она полуприкрыла глаза, изобразив бессознательное состояние. - Она чужачка. Бен рассмеялся. - А кстати, праздничный пир на носу. Нам повезло. Пир? О чем болтают эти деревенщины? Какая, к черту, разница? Она притянула колени к груди, а потом резко выбросила ноги вперед, ударив мужчину, стоявшего ближе к ней. Удар пришелся ему в колено, и он удивленно взвизгнул от боли. Выронив горшок, мужчина упал в дверной проем. Оставаясь в движении, Джессика сделала Бену подсечку, прежде чем тот смог направить на нее ружье. Ружье вылетело у него из рук и лязгнуло об пол. Джессика продолжала двигаться. Выброс адреналина в кровь произвел
кокаиновый эффект, когда она, не останавливаясь, подхватила ружья и вскочила на ноги. Мужчина в гостиной начал подниматься. Джессика прицелилась и выстрелила. Пуля попала ему в висок. Кровь и мозги забрызгали стол гостиной. Слегка успокоившись, Джессика уставилась на Бена. Его трясло. Он поднял руки вверх, ладонями наружу. Умоляюще. Она усмехнулась. - Ты солгал. Она развернула ружье и, опустившись на колени, обрушила приклад ему на лицо. Раздался треск носового хряща. Ружье опустилось еще, хрустнули зубы. Его рот наполнился кровью. Ружье опустилось еще. Еще. И еще. Когда он перестал дышать, Джессика поднялась на ноги. Посмотрела на мужчину в гостиной. Посмотрела на Бена. Покачала головой. - Сколько еще вас ублюдков мне придется сегодня убить? Ключи, как и сказал Бен, висели на крючке. Хоть в чем-то он не солгал. Она быстро осмотрелась, у нее мелькнула мысль обыскать место. Нет. Нельзя терять время. Она вышла к грузовику. Глава тринадцатая Эбби была не то, чтобы совестливой. На первом месте для нее была всегда она сама. Временами ей приходилось проявлять самоотверженность, особенно когда дело касалось вопросов семьи, и поэтому ей часто приходилось действовать и вести себя наперекор своим тайным убеждениям и желаниям. В молодые годы это не было большой проблемой. Она была уверена, что ее жизнь уже предопределена. Достигнув детородного возраста, забеременеет. Родит. Снова забеременеет. И так пока не постареет и растолстеет. Пока не станет новым воплощением своей матери, матриархом, главой клана Мэйнардов и наследницей воистину легендарных пропорций. Эбби поморщилась. Да, уж. Королева Дерьма из Города Дерьма.
Сейчас это казалось какой-то убогой мечтой, но когда-то она очень хотела принять на себя роль матери в этом обществе. Имя Мэйнардов по-прежнему кое-что значило, даже спустя столько лет после ареста и казни на электрическом стуле Эвана Мэйнарда, который во времена сухого закона сколотил на незаконной торговле самогоном немалое состояние. Большая часть этих денег по-прежнему была где-то здесь, в тайниках по всему Хопкинс-Бенду и его окрестностям. Включая Дэндридж, куда больше никто не ходил. Месторасположение некоторых тайников унес с собой в могилу Эван, лично казнивший семерых мужчин, которых он заподозрил в сотрудничестве с федеральным правительством. Однако Эбби знала расположение по крайней мере одного из тайников. Она вспоминала про увиденные деньги с привычным уже легким трепетом алчности, смешанной со страхом. Однажды она их считала. Более пятидесяти тысяч долларов очень старыми купюрами, туго скрученными в трубочки. Она обнаружила кувшин случайно два или три года назад, копаясь в самых темных уголках погреба во время очередной маминой отлучки. Было так заманчиво взять деньги и убежать из Хопкинс-Бенда. Но страх и сомнение удерживали ее от необдуманных действий. Деньги были очень старые. А там был яркий, сверкающий новый мир. Там сейчас все было по-другому. Эти древние банкноты привлекли бы внимание и возможно, доставили бы разные непредвиденные трудности. Поэтому она осталась. И вот теперь она, прогуливаясь по лесу, пыталась привести мысли в порядок. Понять, действительно ли она готова предать семью самым циничным образом. Но не вопрос, сможет ли она это сделать, мучил ее совесть. Нет. Черта с два. Она жалела, что солгала "ужину". Сказала, что поможет ему убежать. Может, поможет. А может, и нет. Она терзалась сомнениями. И не приняла окончательного решения касательно своих действий. Но ему пока не нужно это знать. Мишель, - подумала она. Ее зовут Мишель Раньон. Ту женщину. Человеческое существо с именем, дарованным свыше. А не какая-нибудь вещь. Странно конечно так думать. Эбби участвовала в каждом праздничном пире, сколько себя помнила. Всегда выполняла свои обязанности, без колебаний и брезгливости. А почему бы нет? Просто в Хопкинс-Бенде так было принято. Так уж повелось. Здесь с детства приучали чтить традиции и не считать чужаков за людей. Относиться к ним как к вещам. Именно, как к вещам. Не сложно было определить, когда ее отношение начало меняться. Наверное, что с прошлого лета, после того мальчишки, одного из трех пожертвований Мэйнардов для праздничного пира. Другими двумя были его родители. Смерть взрослых никак не тронула ее. Но с мальчиком было иначе. Мэйнардам никогда не попадались такие юные. Ему было всего двенадцать. Она знала это, потому что мать мальчишки, не переставая, кричала одно и
то же, пока Кэрол Мэйнард не перерезала ей горло: Ему всего двенадцать! Ему всего двенадцать! Но Мама была непреклонна. Она вскрыла мальчику живот большим разделочным ножом. Тот задергался на цепи, издав высокий, пронзительный крик, который несколько месяцев преследовал Эбби в кошмарах. Да. Видимо, тогда это и началось. Эбби поежилась, отгоняя от себя неприятные воспоминания, и вернулась мыслями к Мишель Раньон. Нетрудно было понять, почему она мечтала сбежать из Хопкинс-Бенда вместе с этой женщиной. Мишель была красива и очень умна. Даже с кляпом во рту, прикованная к балке, она источала какую-то удивительную силу. Если бы это качество отсутствовало, Эбби пришлось бы довольствоваться нехитрым развлечением в виде домогательств. Она всегда ловила от этого кайф. Делая с ними всякое, когда они не в состоянии остановить ее. Она упивалась тем, как теплая человеческая плоть трепещет от ее прикосновения. Но с Мишель все было иначе. Ей хотелось чего-то большего. Особых интимных отношений. Порочных, по местным меркам. Поэтому она хотела знать, что Мишель думает о ней. Эбби хмыкнула. Ударом ноги отправила камень в кусты. Ты знаешь, что она думает. И Эбби догадывалась, что так оно и есть. Она не сомневалась, что Мишель считает ее монстром. В конце концов не раз испытала на себе выплеск ее внутренней ярости. Эбби могла лишь надеяться, что своим длинным, обнажающим душу рассказом о собственной жизни она изменит мнение о себе в лучшую сторону. Она помнила, как лицо Мишель теряло былую суровость, пока она слушала ее историю. И может, это самообман, но ей показалось, что под конец в ее глазах мелькнуло что-то похожее на жалость. Эбби не сомневалась, что женщина испытывает к ней хоть какую-то симпатию, зная, что ей пришлось пережить. Она не знала, перейдет ли эта симпатия в истинную готовность помочь ей начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Мишель пообещала сделать это. Но возможно, женщина лгала. Любой на ее месте мог сказать что угодно, и пообещать что угодно, лишь бы выбраться из этого места. Она погуляла еще какое-то время, пока солнце не стало клониться к закату. Она посмотрела на него сквозь деревья. Еще было слишком светло. И будет светло еще пару часов. Она остановилась, обернулась, замерла на мгновение. Посмотрела на деревья вокруг. Прочесала глазами подлесок. Для чужака все это выглядело одинаково, неизменный пейзаж типичной южной глуши. Но Эбби знала эти места наизусть. Она могла назвать свое примерное месторасположение и расстояние от дома, лишь взглянув на знакомое скопление деревьев. Сейчас, по ее подсчетам, она была примерно в миле от главного дома Мэйнардов. Где-то вдали раздался выстрел ружья. Но ее это не потревожило. Охотники в этих местах опытные и
осторожные. Она решила отправиться в направлении выстрела и посмотреть, кто стрелял. Наверное, кто-нибудь из Кроуфордов. Звук шел оттуда. Может даже Митч Кроуфорд. Она трахалась с Митчем пару раз. Может, он готов сейчас чем-нибудь заняться. Это как раз то, что ей нужно. Хороший, агрессивный трах на природе. Он прочистил бы ей мозги. Может, придал мужества для побега, или выкинул эти безумные идеи у нее из головы раз и навсегда. Она сделала несколько шагов в том направлении и остановилась. Она что-то услышала. Замерла как вкопанная. И затаила дыхание. Напрягла слух. Звук повторился. Рычание. Животный звук. Но издаваемый человеком. А сейчас было кое-что еще. Стоны. Что-то в их тембре подсказывало, что их издавала женщина. Она постояла неподвижно еще немного, прислушиваясь и понимая, что слышит звуки совокупления. Она повернула голову в лево и увидела густые заросли. Звуки доносились с противоположной стороны кустов. Она сбросила сандалии и медленно и осторожно двинулась в том направлении. Дошла до зарослей, потом, приподняв подол своего белого хлопчатобумажного платья, опустилась на четвереньки, затем на живот, и поползла в кусты. Она двигалась между тонкими и ломкими ветвями, скользя как змея по листьям и камням. Перебравшись на другую сторону, она остановилась, снова поднялась на четвереньки, и, всмотревшись сквозь ветви и лиственный покров, увидела совокупляющуюся на земле пару. Делающую то же самое, чем она мечтала заняться с Митчем Кроуфордом. Она снова ощутила жгучую, ноющую страсть, поселившуюся в ней утром и лишь усилившуюся за последние часы. Огромный, мускулистый мужчина с широкой, мощной спиной лежал на обнаженной женщине. Их головы были обращены в сторону от кустов. Стройные, загорелые ноги женщины были широко раздвинуты, и устремлены в небо. Женщина извивалась, вцепившись пальцами в плечи трахающего ее мужчины. Эбби с учащенным дыханием наблюдала, как упругие, обнаженные ягодицы мужчины ходят вверх-вниз. Отвердевшие соски уткнулись в ткань платья. Она задрала подол платья и сунула палец между ног, ощутив обильную влагу. Коснувшись клитора, она закусила губу, чтобы сдержать стон. В голову закралась безумная мысль - не будет ли пара возражать, если к ним присоединиться еще один партнер? Но не успела она поддаться импульсу, как женщина закричала. - Да! Да! У Эбби перехватило дыхание. Она узнала голос. Это была Лаура, ее младшая сестра. Она отдернула руку от клитора, с трудом сдержав приступ тошноты. Она испытала отвращение не только потому, что возбудилась от вида трахающейся сестры. Отчасти из-за этого, да, но гораздо больше из-за осознания того, с кем она трахалась. В тот момент, как она заметила пару, она поняла, что с мужчиной что-то не то. Хотя он был явно молод, у него не было волос на голове. Однако ее это не сильно интересовало, пока он не выгнул спину и не дернул головой в сторону в момент наивысшего экстаза.
У Эбби в желудке снова стало что-то переворачиваться. Боже милостивый! Это же один из Кинчеров. Из тех, что помоложе. У него был очень выпуклый лоб, нос словно сделанный из мастики, и один огромный глаз. Почти половина последнего поколения Кинчеров родилась одноглазыми. Тело же было настоящим произведением искусства. Крепкое и мускулистое. Идеально сложенное. Но огромная голова и лицевые дефекты лишали его привлекательности. По крайней мере, для Эбби. Лаура, похоже, была иного мнения. Эбби с трудом сдержала отвращение, когда исступленные крики Лауры превратились в неразборчивые визги. Она схватила мужчину за ягодицы, призывая усилить напор, и эту команду он воспринял с энтузиазмом. Эбби больше не могла это выносить. Ползком вернулась в кусты, потом встала и отряхнула платье от грязи и листьев. Но неприятная картина не уходила у нее из головы. Перед глазами по-прежнему стояли извивающиеся в воздухе ноги сестры. Тонкие пальцы, вцепившиеся в спину Кинчера. И хуже всего было вспоминать лицо мужчины, искаженное от экстаза, но сделавшееся от этого только страшнее. Страшнее была только еще одна мерзость. Гарнерская Порча. Эта фраза, а также ее относимость к грядущему праздничному пиру, вызвала у нее дрожь, когда она нашла сандалии и одела их. Она старалась не думать об этом. Мало кто произносил его имя вслух, разве что во время праздника. В этих местах он обладал большой властью. Даже Эван Мэйнард преклонялся перед ним, и ежегодно делал обязательные летние подношения. Гарнер. Желудок снова скрутило. Она постаралась выкинуть это имя из головы, боясь, что он придет к ней, если она слишком часто будет вспоминать его. Говорили, что так и бывает. Эбби не знала, верит ли она в это, но знала, что не хочет узнавать. Подумай о чем-то другом! - кричал ей ее разум. Так она и сделала. Она подумала о пальце на своем клиторе, когда наблюдала, как Лаура трахается с Кинчером. И поперхнулась. Упала на колени и повалилась вперед под напором тошноты. На лбу выступил пот, зубы стучали от спазмов. Ее так тошнило, что она не услышала приближающихся шагов, и поняла, что рядом кто-то есть, когда заметила тени. Она повернулась и посмотрела на них.
Такой мерзкой улыбки у Лауры она никогда еще не видела. - Привет, сестренка. Подглядывала за нами? Понравилось представление? Они были по-прежнему голые. Эбби уставилась на все еще возбужденный и мокрый член Кинчера с беспомощным восхищением. Покачала головой. - Н-нет. Я... я... Лаура фыркнула. - О, я знаю что ты делала. Но я тебя вовсе не виню. Ты хотела посмотреть, как это делается, и может, чему-то научиться. Разве нет? Эбби стала подниматься на ноги. - Я иду домой. Лаура покачала головой. - Еще нет. Она ткнула локтем Кинчеру в ребра. - Возьми ее. Эбби повернулась, чтобы убежать. Но мужчина оказался быстрее. Он достиг ее, сделав всего пару шагов. Повалил на землю. Перевернул. Задрал ей платье и скользнул между ее ног. Его упругий член мгновенно нашел все еще влажное место. Проник в нее. Эбби закричала. Она кричала и кричала. И между криками слышала глумливый смех сестры. Эбби закрыла глаза, и стала жать, когда все кончится. Глава четырнадцатая Оказалось, Хопкинс-Бенд это не только магазин и бесконечные акры буйной растительности. Меньше чем через десять минут они выехали из леса и оказались на относительно благоустроенной территории с намеком на цивилизацию. Проехали мимо домов и двойных трейлеров, мимо конторы, сдающей в наем тяжелую строительную технику, и очутились на улице, похожей на центральную. Действительно, улица называлась Мэйн-стрит. Меган села прямо и огляделась вокруг, ища хоть какой-то намек на надежду. Увидела магазин хозтоваров и небольшую продуктовую лавку. Ломбард и офис страхового агента. Ее внимание привлекла парковка агентства по продаже подержанных машин. Она увидела обычный ряд доступных легковушек. Довольно новые "Сатурны" и "Хендаи". "Аккорды" и "Субару". Все ожидаемо. Но ее взгляд задержался на блестящем заграничном экземпляре последней модели. Сплошные гладкие линии и эффектные кривые. Какая-нибудь "Феррари" или "Ламборджини", - подумала она Но это было нелепо. Естественно никто в Хопкинс-Бенд не смог бы позволить себе спорткар класса люкс с шестизначной стоимостью. Разве что... Помощник шерифа усмехнулся. - Вижу, ты оцениваешь ту "Ламборджини". Какое забавное совпадение.
- Что вы имеете ввиду? Новый смешок. - Помнишь, удостоверение, которое ты нашла? "Ламборджини" ей принадлежит. Точнее, принадлежала, пока Мэйнарды не наложили на нее лапы. Меган нахмурилась. - Разве это не опасно? Продавать автомобили, принадлежащие заведомо пропавшим людям? - Не-а. Помощник шерифа бросил взгляд на ее отражение в зеркале заднего вида. - Сэм Браун, владелец лавки, продает только местным. Там еще машины разбирают на детали. Он хорошо ладит с окружным секретарем, получает новые номера и документы на все машины чужаков. У него там все довольно прикольно устроено. Если твоя тачка попала к Престонам, она тоже там окажется. - Так вы здесь со всех углов прикрылись. - Как видишь, сладкая. Помощник шерифа притормозил у единственного на всю улицу светофора. На Меган навалилось ощущение усталой покорности. У нее не было ни выхода из сложившейся ситуации. Ни надежды на побег или освобождение. Происходящее с ней не было аномалией. В Хопкинс-Бенд чужаки были чем-то вроде дичи для охоты. Они были жертвой. Это было частью здешней культуры, возможно, уже несколько поколений. - Вы, наверно, меня убьете. - Еще не решил, девочка. Черт, здесь столько возможностей для такой милашки, как ты. При этих словах Меган бросило в дрожь. Последствия были очевидны и вызывали тревогу. Она знала, что ее изнасилуют. Причем, неоднократно. И возможно, толпой. Думать об этом было невыносимо. Но одним изнасилованием это не кончится. Она представила себя на месяцы или даже годы заключенной в тюремную камеру Хопкинс-Бенда, неофициальным пленником и рабом местных властей. И все это время семья не будет знать, что с ней. При мысли о боли, через которую пройдут ее родители, ее глаза наполнились слезами. - Вы же животные. Помощник шерифа снова бросил взгляд в зеркало заднего вида. - Ну, сладкая, знаешь, это не ко мне. Я шокирован тем, что "столичная" девочка вроде тебя может быть такой бесчувственной. Он ухмыльнулся. - Вы там все такие "идейные"? Разве ты не знаешь, что осуждать чужую культуру неправильно? Меган поперхнулась. - Если я каким-то чудом выберусь из этой адской дыры, я непременно пересмотрю свои взгляды на многие вопросы. Помощник шерифа рассмеялся, не сказав ни слова. Светофор переключился на зеленый. Машина не спеша пересекла перекресток и, проехав два квартала, свернула на парковку
перед небольшим, официального вида зданием. На флагштоке развевались флаги Конфедерации и штата Теннесси. Меган не стала это комментировать. И так было понятно, что Хопкинс-Бенд решил просто проигнорировать итоги Гражданской войны. Она не удивится даже, если местные по-прежнему используют черных в качестве рабов. Небольшая парковка была занята наполовину - в противоположных углах, передом к дороге, стояли еще две патрульные машины, и одна гражданская, тоже "Джетта", только на пару лет старше той, которая была у Пита. Раньше была у Пита. Помощник шерифа остановил машину слева от главного входа. Как только он заглушил двигатель, дверь открылась и на улицу вышла немолодая, седовласая женщина в синем платье. Она улыбнулась и помахала выходящему из машины помощнику. Потом пересекла тротуар и посмотрела сквозь заднее стекло на Меган. - Надо же! Да она просто милашка. Помощник шерифа улыбнулся. - А то! Водительская дверь оставалась открытой. Меган слышала их отчетливо. Стало быть, старуха тоже ее услышит. Она набрала полные легкие воздуха. Вероятно, это будет бессмысленно. Хотя, какого черта? Попытка - не пытка, да и терять ей нечего. - Пожалуйста, помогите. Этот человек арестовал меня незаконно. Похоже, он собирается убить меня. Или изнасиловать. Или и то и другое. Лицо старухи расползлось в улыбке. - Какое милое личико. Такое свежее. И чистое. Где ты ее нашел, Хэл? - На Олд Форк Роуд. Уголки старухиного рта опустились, выражая разочарование. - Вот, черт. Я же была там недавно. Жаль, что не добралась до нее первой. Я бы с удовольствием посидела на этом милом личике. Старуха облизнулась. У Меган скрутило желудок. О, боже... Да здесь все чокнутые, даже старушки-божьи одуванчики. Хэл рассмеялся. - Может, что-нибудь и придумаем. Не буду с ней торопиться.
Старуха усмехнулась. - Бьюсь об заклад, она обойдется мне в кругленькую сумму. - Ты сама все знаешь, Марта. Потом старуха и Хэл отвернулись и стали вести непринужденную светскую беседу. Что-то там про здоровье родственников и погоду. Наконец они попрощались, старуха села в "Джетту" и уехала. Затем Хэл открыл заднюю дверь и вытащил ее из машины. Взял ее за запястье и повел ко входу в здание. Когда они протискивались в дверь, он наклонился к ней так близко, что она почувствовала ухом тепло его дыхания. - Добро пожаловать в твой новый дом, дорогуша. Меган была поражена насколько примитивным и грубым был интерьер здания. Две маленьких камеры выходили в открытую рабочую зону, включающую в себя два металлических стола и три высоких шкафа. Над головой лениво вращался потолочный вентилятор. Никаких компьютеров не было и в помине. Через открытую дверь был виден кабинет. Она увидела чьи-то ноги в башмаках, закинутые на деревянный стол. Услышала, доносящийся из кабинета мужской голос, и поняла, что слышит окончание телефонного разговора. Что-то насчет праздничного пира, назначенного на этот уикенд. Странно. На этот уикенд не выпадал ни один из основных государственных праздников. Наверно, какое-нибудь местное мероприятие. Она сообразила, что мужчина в кабинете - шериф. Вряд ли от него стоит ждать помощи. Хэл открыл одну из камер и втолкнул ее внутрь. Зашел за ней следом и снял наручники. Потом повернул ее кругом, не спеша осмотрел с ног до головы, задерживая взгляд на округлых бедрах и выпирающей груди. Он облизнулся и, ухватившись за промежность, поправил "хозяйство". - Раздевайся, сука. Меган затряслась всем телом. По щекам потекли слезы. Она знала, что это ее ждет, но теперь, когда этот момент действительно настал, она не могла это выносить. - Пожалуйста... не надо. Она попятилась от него, пока ее ноги не уперлись в металлическую раму маленькой койки, стоящей у дальней стены. - Умоляю. Пожалуйста... Хэл ухмыльнулся. - Отлично. Ты уже умоляешь. Я всегда кончаю от этого. Он принялся расстегивать ширинку. - Я сказал, раздевайся. Лучше не заставляй меня повторять. Пальцы Меган возились с застежкой на джинсах. Придется подчиниться. Она знала, что он не шутит. Он может сделать ей еще хуже. Хуже, чем она могла себе представить. С трудом уняв дрожь в пальцах, она наконец сумела расстегнуть застежку. - Погоди-ка. Это был голос другого мужчины, ниже чем у Хэла, можно сказать, командный. Что здесь происходит? В камеру вошел мужчина, прошел мимо Хэла, чтобы получше разглядеть Меган. Сделал
быструю оценку и тихо присвистнул. - Господи, ты только погляди. Хэл кинул. - Ага Я хотел бы не только поглядеть, босс. Если вы меня понимаете. Мужчина оказался шерифом. Меган поняла это без подсказки, это подтвердилось позднее, когда тот представился шерифом Ричем Демарсом. Демарс был высоким и коренастым, ростом шесть с лищним футов, с непропорционально большим брюхом. Большой любитель пива, - догадалась она. На воротнике накрахмаленной белой рубашки был завязан галстук-ленточка. К карману рубашки прицеплен большой, блестящий значок. На голове ковбойская шляпа. В принципе, для любого северного жителя был воплощением самого кошмарного образа "южного" шерифа. Для полноты картины не хватало лишь толстой, тлеющей сигары в углу рта. Разве не все коррумпированные "старые добрые парни" курят сигары? Она знала, что это представление было сформировано под влиянием старых телесериалов и плохих фильмов, и поэтому не имело ничего общего с действительностью. Также она знала, что в подобной ситуации в голову могут лезть всякие глупости. Но не могла ничего с собой поделать. Ее рассудок был сейчас хрупок, мысли метались из бредовых нелепостей к самым мрачным моментам отчаяния и обратно. Демарс ухмыльнулся Хэлу. - Может быть, позже, мальчик. А может, и нет. Думаю, в "Логове Греха" нам дадут за эту крошку высокую цену. Меган, с трудом сглотнув, обрела голос. - Что за "Логово Греха"? Демарс улыбнулся ей. - Стриптиз-бар. Им владеет одна местная семья. Примечательное место в этих лесах. Ты могла закончить гораздо хуже, чем быть танцующей шлюхой у Престонов. У Меган подогнулись колени. Она упала на койку и уставилась на шерифа умоляющими глазами. - Пожалуйста... я не хочу быть... шлюхой. Демарс хмыкнул. - Верю, что не хочешь. Он снова осмотрел ее, все время ухмыляясь, его глаза горели алчностью и похотью. - Только, милая, от тебя это не зависит. Здоровяк вывел явно огорченного Хэла из камеры. - Пошли, дружище. Мне надо кое-кому позвонить. А ты не раскисай. Он снова хмыкнул. - Черт, может, я дам тебе ее опробовать, прежде чем мы увезем ее в стриптиз-бар. Хэл посмотрел на нее сквозь решетку камеры, и вновь ухмыльнулся. - Рад это слышать. Не могу дождаться, чтобы засадить свой болт в эту горячую дырку. У Меган снова скрутило желудок. Она повернулась на бок и вытянулась на койке, почувствовав, как пружины впились в бедро. Закрыла глаза и попыталась забыться. Она устала. Очень устала. Физически устала от долгой поездки на машине и ходьбы по одинокому шоссе. Устала беспокоиться о Пите. И ей до смерти тошно, что народ в Хопкинс-Бенде оценивает и обсуждает ее, будто она какой-то кусок мяса. Дверь камеры защелкнулась.
Но Меган этого не слышала. Она уже погрузилась в мир снов. Но дела там обстояли не лучшим образом. Глава пятнадцатая Хоук Митчелл проснулся от собственного крика. Словно свернутую, ржавую цепь выдернули из легких одним длинным, яростным рывком. Первобытный страх, вызвавший этот оглушительный вопль, напряг каждый мускул тела, поджег каждое нервное окончание. Когда крик угас, он рывком сел, тяжело дыша и обливаясь потом. Порожденный кошмаром ужас все еще сжимал его в своих железных объятиях. Тем не менее, ему потребовалось чуть больше секунды, чтобы осознать, что что-то странное и неожиданное произошло за время его пребывания за завесой сна. Свиньи исчезли. В амбаре было тихо. И он был раздет догола. Хоук встал и оглянулся. Никаких следов одежды. Тревога охватила его, сердце учащенно забилось. Он шлепнул рукой себе по заду, проверил пальцем анус, и с облегчением выдохнул. Похоже, насилия не было. Он не удивился бы, обнаружив доказательство обратного. Все-таки, странно. Почему они забрали у него одежду? Наверное, предположили, что без нее он постесняется сбежать. Что лишь доказывало, как плохо эти отсталые сукины дети знают Хоука Митчелла. Стеснительность не относилась к числу его достоинств. Он направился к по-прежнему раскрытой двери амбара, в которую лился солнечный свет. Яркость его слегка уменьшилась Где-то через час уже наступят сумерки. Лучше всего пока спрятаться в лесу, а потом, под покровом темноты попробовать добраться до цивилизации. Хоук дошел до двери амбара и остановился как вкопанный. Выпучил глаза. С трудом сглотнул. Перед ним была разгадка тайны пропавших свиней. Маленькие розовые ублюдки плотным кольцом преградили выход из амбара. Они не резвились, похрюкивая, в обычной для свиней беззаботной манере. Глаза животных смотрели на него с равной степенью злобы и предостережения. Одинаковое выражение их глаз говорило о какой-то странной разновидности коллективного разума. Что-то вроде вибрационных флюидов у пчелиного роя. Они не сводили с него глаз, когда он вышел из амбара, следили за ним с железным, смертоносным терпением снайпера. Он не был экспертом по животным, но знал, что свиньи обычно так себя не ведут. Вообще никогда так себя не ведут. От пристального внимания животных ему было явно не по себе, но он не собирался отказываться от своих замыслов. Черт, мужик! Это же просто свиньи.
Он шагнул вперед, собираясь протиснуться между животными. На самом деле их было не так уж и много. Он минует их и доберется до леса в считанные секунды. Он сосредоточился на этом вопросе, когда одно из животных, что поменьше, рванулось вперед и укусило его за ногу. - Ой! Ты мелкий ублюдок! Он подпрыгнул пару раз на одной ноге, морщась от боли, а потом, когда животное вновь приблизилось к нему, ударил его ногой. Раненная нога соприкоснулась с жестким маленьким брюшком, и малыш врезался в пару своих собратьев, свалив их с ног. Хоук понял, что все еще находится в отчаянном положении. Возможно даже, перед ним стоял вопрос жизни и смерти. Какое-то время это не имело значения, потому что он не смог сдержать приступ маниакального хохота. Поросячий боулинг! Но момент веселья был недолгим. Поросенок поднялся на ноги и снова ринулся на него. Медленнее, чем раньше. Темные глаза пульсировали ненавистью. На этот раз с ним двинулись его собратья. Два более крупных животных нависли над малышом в почти трогательной защитной позе. Здоровяки фыркали, обнажив зубы. От вида их сморщенных морд ему стало не по себе. Животные источали какую-то невероятную злобу. Они выглядели... зловеще. - Здесь какая-то ерунда творится. Послушайте, парни. Я не дам себя запугать какой-то шайке гребаных сатанинских свиней. Не на того напали! Он снова сделал шаг в их сторону. Обнажил зубы и зарычал. Поднял кулак, демонстрируя готовность надрать задницу любой особо настырной свинье, искренне рассчитывая, что зверушки признают его физическое превосходство и уберутся прочь. Но свиньи и не думали отступать. Одна из тех, что покрупнее, завизжала и бросилась на него, другие тут же последовали за ней. Хоук пронзительно закричал. Повернулся. Побежал. И попытался найти убежище в первом же подходящем на вид месте - в пустом лошадином стойле в противоположном конце амбара. Он вбежал в стойло, захлопнул дверь, и захныкал от облегчения, услышав щелчок металлической защелки. Несколько свиней врезались в деревянную дверь стойла, отчего та заходила ходуном. Дверь осталась закрытой. Он упал на устланную сеном землю. Скрестил ноги и обхватил себя руками, дрожа так же
сильно, как в первые моменты пробуждения от жуткого сна. Того, в котором... в котором... Хоук перестал дрожать. Горло сжалось, а сердце екнуло. И он выдохнул имя, - Гарнер. Чей-то голос раздался у него за спиной, хриплый шепот, едва слышный из-за визга свиней. Я здесь, сынок. Хоук знал, что еще минуту назад в стойле никого не было. Но нельзя было отрицать это - Гарнер все равно был здесь. И он... он был... Хоук содрогнулся и уставился на землю. Гарнер хихикнул. - Нам с тобой есть о чем поговорить, сынок. Только в обморок больше не вались. Хоук услышал мягкий шорох соломы под ногами приближающегося к нему человека. Его беспомощная дрожь усилилась. От близости с этой тварью ему хотелось выпрыгнуть из собственной кожи. Какой-то отблеск света слева от него привлек его внимание. Он прищурился и наклонился. Предмет был частично прикрыт соломой. То, что он увидел, было гладкое и серое, и своей формой напоминало... Он наклонился влево, смахнув с предмета солому. И замер. Ему зловеще ухмылялся отполированный временем человеческий череп. В макушке была дыра. Может, пулевое отверстие. Хотя по расщепленным краям было не похоже. Может, удар киркой? Сейчас Гарнер стоял прямо у него за спиной. Кожа у Хоука на загривке натянулась. Руки сжались в кулаки. Он стиснул зубы, стараясь снова не закричать. - Оставь меня в покое. Едва дыша, он процедил сквозь зубы. - Пожалуйста... Он уставился на череп, пытаясь представить себе, каково это, когда тяжелое лезвие кирки входит тебе в голову. - Повернись, сынок. Поговорим. Хоук выразительно мотнул головой. - Нет. Не хочу. Пожалуйста. Я не хочу видеть тебя. Ты не сможешь меня заставить. Гарнер тихо рассмеялся. И сказал, - А вот и смогу. А затем сделал это.
Глава шестнадцатая Осторожно выглянув из двери лачуги, Джессика удостоверилась, что удача по-прежнему на ее стороне. На выстрелы никто не прибежал. Кто-то оберегал ее. А может, и нет. А впрочем, не так уж это удивительно, как на первый взгляд. В лесу ружейный выстрел не был чем-то из ряда вон выходящим. И все же она знала, что медлить нельзя. Довольно скоро здесь кто-нибудь появится. Она сделала глубокий вдох. Вышла наружу. Выдохнула. Посмотрела на старый грузовик, стоящий ярдах в десяти от нее, почти параллельно крыльцу, и глядящий носом в узкую брешь в окружающих поляну деревьях. Когда-то он был темно-красного цвета. Наверное, еще при Эйзенхауэре. Хотя из-за ржавчины сложно было сказать. Вся металлическая обшивка пестрела дырами, проеденными ржавчиной. С тревожным предчувствием она сошла с крыльца и поспешила к грузовику. Может, Бен не соврал. Нет. Она не могла в это поверить. Он заведется, ей-богу. Заведется. Ей чертовски этого хотелось. Эта груда хлама была ее билетом домой, и может, единственным возможным средством спасения из этого ада. Не опуская ружья, она обошла грузовик, чтобы внимательнее его рассмотреть. Почти все шины были лысыми, с едва заметным рисунком протектора, но спущенных не было. Она не стала тратить время на проверку двигателя. Либо заведется, либо нет. Пора уже узнать. Когда она потянула за водительскую дверь, раздался оглушительный скрежет. Она положила ружье на сиденье и забралась в кабину. Устроившись за огромным рулем, ухватилась на волнистую ручку и рывком закрыла дверь. Та захлопнулась с таким грохотом, что Джессика подпрыгнула от неожиданности. Потрепанное сиденье было слишком высоким, и ноги болтались в нескольких дюймах от педалей. - Черт! Она сунула руку под сиденье и нашла регулятор высоты. Сперва ей показалось, что его безнадежно заклинило, но после нескольких отчаянных рывков она смогла опустить кресло ближе к педалям. Теперь руль был чуть выше, чем хотелось. Да какая разница? По крайней мере, не придется тянуться ногами к педалям, как ребенок, изображающий взрослого за рулем родительской машины. Еще один глубокий вдох. А теперь момент истины. Она посмотрела на старый ключ, потерла большим пальцев выступающую эмблему "Форда", и выдохнула быструю молитву автомобильным богам. Повинуясь какому-то внутреннему
толчку, поднесла ключ к губам и поцеловала. Потом вставила в замок зажигания, пробормотала последнюю молитву, и повернула. Двигатель фыркнул. Всего один раз. Потом еще. Но не завелся. С силой сжав руль, Джессика повернула ключ еще раз. Двигатель снова фыркнул. И снова заглох. Она почувствовала, как что-то вроде паники зашевелилось внутри, словно незваный гость скребся в хлипкую заднюю дверь ее психики. Но она не позволила ему войти. Пока не позволила. Она была уверена, что в последний раз двигатель подал более отчетливые признаки жизни. Она вернула ключ в исходное положение и замерла на мгновение. Уставилась на поцарапанную и помятую приборную доску, представив на мгновение, что обращается к разумному существу. - Давай-же, старая сучка. Послушайся мамочку. Снова повернула ключ. Двигатель фыркнул. Фыркнул и кашлянул, заполняя поляну хриплым рокотом старинного, собранного еще в Детройте, механизма. Джессика радостно улюлюкнула и хлопнула в ладоши. Давно укоренившийся инстинкт заставил потянуться за ремнем безопасности. Пальцы коснулись грязной кожаной обшивки сидения. Ремня не было. А если и был, то спрятался где-то в сгибе между спинкой и самим сидением. Искать его было некогда. Время было только на разгон. Она ухватилась за рычаг переключения передач, переключила его в нужное положение. - К черту! Мы летим сломя голову. Сломя голову. К своему удивлению, она рассмеялась. Так обычно говаривал ее отец. Она никогда не знала, что это значит. Но фраза показалась сейчас очень уместной. Джессика нажала на педаль газа и направила старый "Форд" в брешь в деревьях. И спустя мгновение оказалась на очень узкой, разбитой грунтовой дороге. Она не знала, что будет делать, если на дороге перед ней возникнет другая машина или грузовик. Ширины дороги едва хватало, чтобы вместить одно транспортное средство, что подтверждалось царапаньем низко висящих ветвей о кузов грузовика. При мысли о том, что кто-то сможет блокировать ей выход из этой страны кошмаров, она немного занервничала. Совсем немного. Потому что уже хорошо знала, что будет делать. Она мысленно представила это себе. Другая машина, тоже какой-нибудь старый драндулет, выныривает из-за поворота. Останавливается. Она наблюдает, как из нее выходит парень.
Она делает быструю оценку. Он местный. Местным доверять нельзя. Она распахивает дверь, выхватывает из-за пояса пистолет и валит парня. без всяких вопросов. Потом. Нельзя терять время. Хватает ружье и забирает машину парня. Продолжает движение. Не останавливаясь. Не оглядываясь назад. Любыми средствами добирается до дома. Опять нервный смех. Боже, я превращаюсь в гребаного "Терминатора". Сегодня она убила, как минимум, четырех человек. Может быть, пять. Она вспомнила свой первый выстрел в лесу, перед самым появлением Кинчеров. Вспомнила, как что-то мелькнуло и звук падающего тела. Похоже, пять. В любом случае, хренова куча трупов для женщины, никогда раньше не стрелявшей из оружия. И было еще над чем подумать. Что-то беспокоило ее почти так же сильно, как сам факт убийств. Она даже не догадывалась, что способна на такую жестокость, граничащую со зверством. Образ расплющенного лица Бена заставил ее поморщиться. Просто не думай об этом, сказала она себе. Позже будет время для размышлений и возможно, для обильной гребаной терапии. Может быть. А сейчас нужно сконцентрироваться только на спасении. Дорога начала заметно расширяться и сковывающее напряжение отчасти улетучилось. Она направила "Форд" в очередной поворот и почувствовала новый прилив облегчения. Впереди, ярдов через тридцать, узкая дорога пересекалась с широкой, асфальтированной дорогой. Буквально ликуя, Джессика покатила к асфальтированной дороге. И тут перед ней вынырнула другая машина. Ахнув, Джессика вдавила педаль тормоза в пол. Старый грузовик качнулся и резко затормозил. В то же время она услышала визг шин другой машины. Посмотрела налево и увидела, как другая машина пошла юзом и остановилась. Водительская дверь распахнулась. Из нее вынырнул мужчина. Он что-то держал в руках. Помповое ружье. Она посмотрела на его машину. Мигалки на крыше. Посмотрела на его лицо. Глаза были скрыты за отражающими очками. Лицо угрюмое, челюсти сжаты. Очень близко. Меньше, чем в двадцати ярдах. Теперь он сможет ее разглядеть. И поймет, что она чужачка. Она схватилась за руль "Форда" и с силой вывернула вправо, одновременно нажимая на газ. Грузовик выскочил, накренившись, на асфальтированную дорогу и рванул вперед. Примерно секунду спустя заднее стекло разлетелось на множество осколков. И только потом она
услышала сквозь звон в ушах грохот выстрела. Джессика закричала. Руль вырвался у нее из рук. Она снова схватилась за него и с силой повернула вправо, на долю секунды избежав аварии, которая стала бы роковой. Она глянула в зеркало заднего вида и увидела, что коп уже не стреляет в нее. Он бежал в другом направлении. Вскоре он вернется за руль своей машины. И бросится за ней в погоню. А он поймает ее, в этом она не сомневалась. Этот старый хлам не чета современному полицейскому авто. На этот раз паника не просто поскреблась в заднюю дверь ее психики. Она вломилась, тут же поджарив ей нервы, пока она пыталась вернуть полученное ранее преимущество. Очередной взгляд в зеркало заднего вида дал знать, что коп бросился за ней в погоню. Включилась сирена, дрелью пронзив уши. Остановись, - подумала она. Остановись и выйди. Хватай ружье и начинай стрелять. А почему нет? Что сейчас значит еще один труп или покушение на убийство? Она посмотрела на ружье. Подумала еще. Закусила нижнюю губу нервно. У нее просто не хватало смелости. Это не то же самое, что драться с неотесанными деревенщинами. Это реальный побег от представителя закона. У нее изо рта вырвался безумный смешок. Если бы умершая мать ее сейчас видела. Ее маленькая девочка - беглый хладнокровный убийца. Глаза затянуло пеленой. О, мама. Мне так тебя не хватает. А может, мы уже скоро увидимся. Очередной взгляд в зеркало заднего вида открыл страшную тайну. Патрульная машина висела прямо у нее на хвосте. Впрочем, это не имело значения. Она не собиралась опускать руки или легко сдаваться. Это был все равно, что момент славы. При виде новых мигалок ее охватило отчаяние. Путь ей преградили еще две патрульных машины, стоящие под углом друг к другу. Какого черта? Невозможно, чтобы местные полицейские смогли организовать для нее засаду так быстро. Она предназначена для кого-то другого. Или была предназначена. Какая разница. Сейчас это ее засада. Похоже, отъездилась. Удача отвернулась от нее. Но Джессика не сбавила скорость. За автомобилями стояли еще копы. Множество стволов смотрело в ее сторону.
Джессика перекрестилась. Вытащила пистолет из-за пояса. И когда смогла уже различить лица, выставила руку с пистолетом в окно. Прицелилась. И выстрелила. Глава семнадцатая Молодой Кинчер проникал в нее, долбя с таким животным остервенением, какого Эбби никогда еще не встречала. Напор его таза буквально вминал ее в землю, причиняя мучительную боль. Острый камень, впившийся в поясницу, лишь усугублял страдания. Каждый мощный толчок сопровождался пронзительной болью. Кровь сочилась на землю. Когда парень стал кончать, его остервенение усилилось, громкое мычание сменилось ужасным, искаженным криком, напомнившим Эбби визжание демона. Кончив, он пихнул ее еще пару раз наполследок, уже не так быстро. Пыхтя и подрагивая, одарил ее жуткой, кривой ухмылкой, которая еще долго будет преследовать ее в кошмарах. Парень слез с нее и, пошатываясь, пошел к пню, где сел, тяжело дыша и скалясь. Лаура стояла над ней, скрестив руки на голой груди, и ухмылялась. - Все дерьмо из тебя выбил. Она рассмеялась, ее рот искривился еще сильнее в мерзкой ухмылке, напомнив удовлетворенный оскал Кинчера. - Ну ты и визжала, девочка. Кончила, наверно, раз десять. Эбби зло посмотрела на нее. - Ничего и не визжала. Может, мне понравилось. Лаура фыркнула. - Ну-ну. Продолжаешь себя обманывать. В этом ты преуспела. Эбби посмотрела на сестру, с трудом сдерживая закипающую ярость. Она никогда особо не любила Лауру, однако поскольку та была частью семьи, испытывала к ней что-то вроде привязанности. Но теперь и она исчезла, сменившись глубокой, черной ненавистью. Эбби чувствовала, что это не какая-то мимолетная обида. Ненависть была уже постоянная. И она знала, что есть лишь один способ не дать ей сожрать себя заживо. - Я убью тебя. Лаура вздрогнула. Она посмотрела Эбби в глаза, увидела в них жгучую ненависть, и на мгновение на ее лице отразился искренний страх. Потом она встряхнулась и ухмылка вернулась. - Иди ты к черту. Может, ты и хочешь убить меня, жалкая старая сучка, но у тебя кишка тонка. Она упала на колени, обхватив рукой шею Эбби. - А я вот могу тебя убить, бесполезная дрянь. Черты лица Лауры приобрели жесткость, от чего она стала выглядеть старше своих семнадцати лет. Она крепче сжала горло Эбби, перекрыв ей дыхание. - Я могу тебя убить сейчас, и никто слова не скажет. Никто по тебе не будет скучать, и ты это знаешь. Только воздух зря тратишь. Неудачница. Эбби схватила Лауру за запястье, пытаясь освободиться от захвата.
Но Лаура только крепче вцепилась пальцами в нежную плоть. - Это все, что ты можешь, девочка? А вот я могу, и ты знаешь. Буду сжимать, пока не околеешь. И ты меня не остановишь. Знаешь, почему? Эбби захныкала. Лаура наклонилась ближе, зловеще ухмыляясь. - Я скажу тебе. Потому что ты слабая. Ты слабая, а я сильная. Вот почему я получу все, что предназначалось тебе. А когда я стану главной, все будет по-другому. Мама терпит тебя, позволяет тебе сидеть дома как неприкаянной. Я не потерплю этого, сестренка. Нет уж. Ты будешь работать как следует, или поплатишься. Она наклонилась еще ближе, чуть не коснувшись губами рта Эбби. Ее голос упал до почти неразличимого шепота. Но Эбби услышала. Лаура сказала, - На твоем месте, я бы свалила отсюда. Подобру-поздорову. Лаура убрала руку у нее с горла и Эбби села, хватая ртом воздух. Лаура встала и ушла, не говоря больше ни слова, а Кинчер последовал за ней. Эбби потрогала нежную, посиневшую кожу горла и задумалась над словами Лауры. Она последует совету сестры. Только не сбежит как побитая собака. И не откажется от того, что ей причитается по праву. Она испытывала чувство стыда и немалое отвращение к самой себе. При других обстоятельствах младшая сестра не повела бы себя с ней так вызывающе. Тяжело быть сильной после такого надругательства, и обидчику легко получить преимущество. Но все будет иначе, поклялась она себе. Лаура скоро сама окажется в ее шкуре. Большая птица пролетела по небу, едва различимая сквозь сетку ветвей. Завидуя ее свободе, Эбби следила за ней глазами, пока та не исчезла. На глаза навернулись слезы. Скоро, - поклялась она. Скоро я буду свободной. Она поднялась на ноги, покачнулась, но сумела устоять прямо. Расправила платье и подавила в себе тошноту, почувствовав, как по бедрам из нее потекло семя Кинчера. Но это было бесполезно. Волна тошноты снова швырнула ее на колени, когда ужасная догадка поразила ее словно удар грома: что если испорченное семя Кинчера укоренится в ней? О, боже... Ее затрясло, и крупные капли пота выступили на лбу. А ведь это будет вполне логично. Главная пощечина от судьбы. Хотя всю жизнь с ней было так. Примерно двадцать мужчин нашли удовлетворение у нее между ног. Никто никак не
предохранялся. И все же она так и не забеременела. Она надеялась, что просто физически не способна забеременеть. Потому что мысль о том, что она будет носить в себе ребенка Кинчера, была невыносимой. Я скорее умру. Эта мысль так взволновала ее, что она поняла, что ей остается только одно: Идти в провидице. К Матушке Уикс. Да. Немедленно! Эбби сделала глубокий вдох, резко выпрямилась, и медленно, словно во сне, повернулась кругом. Она все еще была дезориентирована, и ей требовалось какое-то время, чтобы определить свое местонахождение. Потом заметила знакомое, старое кривое дерево, с большими, низкими ветвями, достающими почти до земли. Вытерла пот со лба и двинулась на восток. К дому древней, почтенной Кэсси Уикс, известной в этих местах как Матушка Уикс. К предсказательнице будущего. Глава восемнадцатая Прошло некоторое время. Он не знал, сколько именно. Солнце клонилось к закату, его тускнеющие лучи окрашивали небо красивыми оттенками фиолетового и оранжевого. Такую картину он хотел бы видеть где-нибудь на пляже, стоя у края воды рядом с Меган, обнимая ее за маленькие, хрупкие плечи. Чтобы теплая волна омывала их голые, покрытые песком ноги. Да, на пляже было б здорово. Где-нибудь во Флориде, на Кис. Или, может, даже на Гавайях, нежась в пышном тропическом раю во время медового месяца. Это было заманчивое, сладкое видение. И горькая ирония. Не так давно мысль о женитьбе, особенно на Меган, пугала его. И если честно, отталкивала. А теперь, когда прошло чуть более двух часов с того времени, как он последний раз размышлял о достоинствах, которыми должна обладать его потенциальная жена, ни одно из которых не обнаружилось в Меган Рени Филлипс, он не мог представить себе ничего прекраснее. Жизнь порой может дать крепкого пинка под зад. Ты все время стараешься чего-то избежать, даже малейшего намека на проблему, и потом вдруг происходит нечто серьезное, какая-нибудь трагедия, например. Нечто, что одним махом переворачивает всю жизнь и заставляет тебя посмотреть правде в лицо, смириться с
ней раз и навсегда. Именно тогда Питер решил, что сделает Меган предложение, если, каким-то непостижимым чудом, снова окажется рядом с ней. Эта мысль буквально наэлектризовала его. Я сваливаю, во что бы то ни стало. Он вскочил на ноги и целенаправленно двинулся к запертым воротам загона. Схватил висячий замок и подергал, проверяя на прочность. Безрезультатно. Поднял голову и посмотрел на витки колючей проволоки, натянутой поверх клетки. Забор из проволочной сетки высотой был футов десять. Вполне можно забраться. Но это не выход. Вопрос в том, что он будет делать, когда доберется до верха. Черт. Ему придется как-то перебросить себя через край. Он весь изрежется об "колючку". Иначе никак. Он подумал, что он сможет стерпеть боль. Надеялся, что сможет. Ради Меган. Ради их обоих, и ради их будущей совместной жизни. Пит вытянул руки вверх, просунув пальцы в ячейки проволочной сетки. Сделал глубокий вдох и напряг мышцы, настраивая себя на предстоящее испытание. Призывая в помощь всю свою духовную силу. Ты сможешь, - сказал он себе. Ради Меган. Он представил себе ее улыбающееся лицо, милые ямочки в уголках рта, яркий цвет помады на манящих губах. Вот то, что ему нужно. Пит начал подниматься. - Лучше не надо. Мягкий голос был лишен каких-либо эмоций, но что-то в нем заставило Пита остановиться, отпустить ограду и повернуться к молодой женщине, сидящей в дальнем углу клетки. Это был первый раз, когда она заговорила. Первый раз, когда она вообще обратила на него внимание. Вскоре после ухода Карла и Джила он пытался наладить с женщиной контакт, но та была в состоянии близком к кататонии. После нескольких неудачных попыток он сдался. Но теперь, когда она нарушила молчание, его разбирало любопытство. Он подошел к ней и присел на корточки. - Почему нет? Она по-прежнему не смотрела на него. Она сидела, обхватив руками побитые и исцарапанные колени, раскачиваясь как-то странно, рывками. Словно изо всех сил пыталась удержать нечто внутри себя, нечто, что боялась выпустить, нечто смертельно опасное. И чем сильнее она с этим боролась, тем меньше обращала на него внимание. Прошла минута.
Потом другая. - Окей. Не говори. Пит начал вставать, но она схватила его за запястье и потянула к себе. Она перестала раскачиваться и подалась вперед, заставив его поморщиться от ее теплого, зловонного дыхания. Интересно, как давно она не чистила зубы? Несколько дней? Недель? Или еще дольше? Господи... По ее широко раскрытым, синевато-серым глазам было видно, что она знает нечто такое, чего Питу явно не хотелось знать. Он попытался стряхнуть с себя ее руку. Лучше бы она продолжала смотреть на землю, - подумал он. Ее голос был все еще тихим, но в нем больше не было прежней мягкости. Он был жестким и хрупким одновременно, вибрировал с какой-то нестабильной, электрической напряженностью. - Если полезешь, залают собаки. Зарычат и завоют. А если собаки завоют, придут они. А если придут они, пострадаем мы оба. Она улыбнулась нездоровой, вымученной улыбкой, которая вместе со зловещей, пухлогубой ухмылкой Джила могла претендовать на звание самого отвратительного выражения, когда-либо виденного им на человеческом лице. - Нас будут мучить. Может, даже убьют. Пит с трудом сглотнул. - Господи Иисусе... вот, черт... Она отпустила его, и он упал на задницу. Женщина посмотрела на него, ее нездоровая улыбка чуть ослабла, но не исчезла. - Да. Иисус нас поимел. Мы в аду. Пит вытер рот и отполз на пару футов назад. Он с опаской глядел на нее. Да, она тоже была жертвой, и заслуживала сострадания. Но в какой-то момент ее рассудок, похоже, помутился, не выдержав испытаний. Она производила впечатление совершенно невменяемого человека. Откуда ему знать, может, она сама поднимет тревогу, когда он снова попытается выбраться отсюда? Поэтому... небольшое изменение планов. Он подождет, пока она уснет. Даже сумасшедшие должны иногда спать. Он притворится спящим, и последит за ней полуприкрытыми глазами, пока она не станет клевать носом. В любом случае это будет лучше, чем очередное вынужденное общение с ней. А пока, пусть думает, что он прислушался к ее словам. Он заставил себя кивнуть. - Ага. Вот, черт. Похоже, ты права. Она облизнула губы. - Когда солнце сядет, ты меня трахнешь. - Что? Ее улыбка слегка изменилась, в ней появилось что-то извращенно-эротичное. - Когда солнце
сядет, ты меня трахнешь. Пит снова оценивающе посмотрел на нее. Если помыть, будет очень даже ничего. Может, даже красивая. Под слоем грязи проглядывала хорошая фигура и симпатичное лицо. Душ и много дорогого шампуня, и ее темные, спутанные волосы снова станут блестящими и пышными. В другой жизни, при других обстоятельствах, она была бы даже неотразимой. Но здесь и сейчас? Хрен я буду тебя трахать, чертова психичка. Но пока ей не нужно это знать. Он решил каким-то образом отвлечь ее, направить разговор в другое русло. - Я даже не знаю твоего имени. Я Пит, кстати. Женщина улыбнулась. - А я Джастин. - Рад познакомиться... - Это имя ты будешь скоро выкрикивать. Нравится, как оно звучит? - Хм... Джастин рассмеялась. Пит понял, что нужно заканчивать разговор, но какая-то необъяснимая сила мешала закрыть рот. - Как ты здесь очутилась, Джастин? По твоему акценту видно, что ты не местная. Глаза Джастин засветились безумным весельем. - Тебе нравится звук моего голоса? Пит не удержался и застонал. Твою мать! Она снова рассмеялась и подалась вперед, заставив ее поморщиться. - Ты прав, Пити-Пит. Я не из этих мест, - протянула она, имитируя южный акцент. Последовал еще более безумный смех. А потом очередной бред. На этот раз Пит не попался на удочку. Он держал язык за зубами и следил одним глазом за солнцем, продолжавшим свой неторопливый побег с теплого южного неба. Глава девятнадцатая Джессика успела сделать только один выстрел, прежде чем полицейские открыли ответный огонь. Ветровое стекло грузовика взорвалось под пулями. Одна просвистела рядом с ухом. Джессика закричала и съежилась. Пистолет выпал из руки и отлетел в кювет. Руль выскользнул, и грузовик резко повело в сторону от стоящих клином патрульных машин. Колеса попали в кювет, грузовик подбросило, и она больно ударилась затылком о крышу кабины. Нащупав ногами педаль тормоза, она резко нажала за считанные секунды до того,
как грузовик врезался в дерево. Ее отчаянный рывок на свободу был прерван жестко и внезапно. От удара ее швырнуло на руль. Воздух выбило из легких, тело волной захлестнула боль. Было такое чувство, будто она попала под товарный поезд. Она оттолкнулась от руля и завалилась на бок. Горло горело огнем, она с трудом втянула в себя воздух.. Сначала она слышала лишь умирающий вой старого двигателя, но когда тот окончательно испустил дух, глухо брякнув, она стала различать другие звуки. Голоса. Один доносился из рации, сквозь треск помех. Другой где-то рядом - один из копов призывал к осторожности, приближаясь к грузовику. Она уже слышала хруст веток под ногами. Отчаянный, жгучий страх закрался в сердце. Они уже очень близко. Вот-вот схватят ее. Даже думать не хотелось, что может случиться потом. Какой-то далекий внутренний голос, гаснущее эхо удавшегося побега, снова призвал ее к действию. Голос приказал выбираться через разбитое окно и бежать в лес. Джессика была бы рада исполнить приказ, но удар о руль на время лишил ее сил. Встать и выбираться через окно? Правильно. Но сейчас она едва могла дышать. Даже малейшее движение вызывало очередной всплеск боли. От скрежета ржавого металла перехватило дыхание. Она подняла голову и увидела руку полицейского, просунувшуюся в распахнувшуюся водительскую дверь. Дуло служебного револьвера смотрело ей в живот. Потом коп просунул в кабину голову, убедился, что она больше не представляет угрозы, и явно расслабился. Он повернул голову и крикнул через плечо, обращаясь к другим полицейским, - Отбой! Сучка в отрубе. Джессика не поняла, откуда что взялось. Сила. Просто из не откуда. Сила и холодная, черная ярость. Стоило копу снова повернуться лицом, как ее нога резко выпрямилась, соприкоснувшись ступней с его носом. Джессика с удовлетворением услышала хруст ломающегося хряща. Фонтанируя кровью, коп закричал, отшатнулся и рухнул на землю. Джессика глянула себе под ноги. Выроненный полицейским пистолет застрял под педалью газа. На этот раз инстинкт выживания пересилил боль. Снова собравшись с силами, она повернулась на сидении и нырнула за пистолетом. Копы в ярости кричали ей, чтобы она немедленно вылезла из грузовика и легла на землю. Но заметив движение в кабине, вдруг замолчали. Раздались хлопки выстрелов. Джессика забилась под сидение и, зажмурившись, слушала как пули дырявят металл. Ну вот. Она уже на волосок от смерти. У нее есть пистолет, но сейчас он бесполезен, поскольку нет ни малейшей возможности занять огневую позицию, не попав при этом под пули. Она представила, каково это словить пулю большого калибра, и у нее скрутило желудок. Все ее сознание было сосредоточено на перспективе неминуемой, мучительной смерти, поэтому она не расслышала шума другого приближающегося автомобиля. Но услышала яростный скрежет металла и звон бьющегося стекла, когда тот врезался в перегородившие дорогу патрульные машины. Полицейские снова закричали, но теперь их внимание было явно приковано к чему-то другому. Джессика выползла из грузовика и уставилась на сбитого
ей с ног копа. Тот не дышал, глаза остекленели. Вряд ли она могла убить мужчину одним ударом. Но на его теле не было видно следов от шальных пуль. Точно, она убила его. Может, при ударе кусок кости вошел в мозг. Как бы то ни было, он мертв. Но остальные... Они повернулись сейчас к ней спиной. Другой грузовик, похожий на угнанный ею, врезался в припаркованные патрульные машины. На капоте лежало чье-то окровавленное тело. Так это тот парень, которого они ловили. Похоже, он был еще жив. Один из копов, решив поставить в деле точку, подошел к покореженному капоту грузовика и выстрелил парню в голову. Джессика подняла служебный револьвер и принялась палить, пока не разрядила под чистую. Первым упал стоявший ближе всех к ней коп, получив пулю между лопаток. Другой развернулся и словил пулю, которая шла мимо. Та вошла ему в рот, выбив из затылка град крови и мозгов. Джессика опустила пистолет и вышла на улицу, осмотреть поле боя. На мгновение она задумалась, осознав, что скоро потеряет счет убитым ей сегодня людям, и решила, что это уже не важно. Для нее это больше не люди. Это просто препятствия. Если ей придется убить еще сотню, чтобы выбраться от сюда, она сделает это. Но чтобы выбраться отсюда, ей нужно снова двигаться. У обочины дороги была припаркована патрульная машина, возможно, того копа, который первым заметил ее. Это был единственный неповрежденный автомобиль, доступный на данный момент. Ей не нравилась мысль о побеге в полицейской машине, но других вариантов не было. Она сменила пустой пистолет на заряженный, вытащив его из коченеющих пальцев мертвого копа. Взяла еще несколько запасных патронов и поднялась на ноги. Потом шагнула к уцелевшей машине и поморщилась, колени подогнулись. На смену отхлынувшему адреналину вернулась боль. Она с шумом набрала в легкие воздух и заковыляла к машине. Каждый шаг вызывал новую вспышку боли. Еще хуже стало, когда она снова наклонилась, чтобы подобрать оброненное кем-то помповое ружье. На мгновение она почувствовала такую слабость, что чуть не рухнула на землю. Но смогла снова выпрямиться и добрела, шатаясь, до машины. Скользнула за руль, положив оружие и патроны на пассажирское сидение. Осмотрела незнакомое полицейское оборудование на приборной доске. Из рации сквозь треск помех прорвался чей-то напряженный голос. Ключи болтались в замке зажигания. Двигатель все еще работал. Джессика включила сцепление и, крутя рулем, развернулась задом к заслону. Вцепившись в руль, уставилась на простирающуюся перед ней пустынную дорогу. Такой она будет не очень долго. Джессика нажала на газ, и машина покатила вперед, набирая скорость. Она понятия не имела, куда едет. Ребра отчаянно болели. Некоторые, наверное, треснули, или того хуже.
Она находилась в самом заметном для побега автомобиле за всю историю побегов. Но она была жива. Черт, она все еще жива. Джессика стиснула зубы и продолжила путь. Глава двадцатая. Меган все еще плавала где-то на краю сна, когда какая-то часть ее сознания уловила звук поворачивающегося в замке ключа и привела ее в чувство. Ее веки, задрожав, поднялись, и сквозь туман она увидела, как дверь камеры распахнулась. В камеру шагнул помощник шерифа Хэл. Приблизившись к Меган, он вынул что-то из-за пояса. В голове Меган словно сработала сигнализация, и она полностью проснулась, резко сев на узкой, неудобной койке. Вертя в руке дубинку, он ухмыльнулся сальной улыбкой. - Вставай, манда. Меган вздрогнула. Впервые в жизни мужчина открыто назвал ее "мандой". Нет ничего приятного, когда тебя называют "мандой", но больше ее беспокоил не сам эпитет, а то, что он символизировал полное отсутствие уважения к ней. Хэл ткнул ей в плечо дубинкой, достаточно больно. - Эй, сука. Я знаю, что ты не глухая. Вставай, тупая манда. Страдальческое выражение ее лица заставило его осклабиться, и он снова принялся крутить дубинкой. - Ты же не хочешь, чтобы я начал ломать кости? Ее рот искривился в усмешке. - А что хорошего для меня в Логове Греха? Ухмылка сползла с его лица, сменившись яростью. - Пошла на хер! Ты должна была стать моей. Чертов шериф. Меган медленно облизнула губы, дразня его. - Осторожней со словами, Хэл. Они могут стать известны твоему шефу. Он уж точно не станет... Зарычав, Хэл двинулся на нее, схватил за руку и грубым рывком поставил на ноги. Наклонился поближе, пахнув в лицо горячим, табачным дыханием, и прошептал на ухо, - Сама напросилась. Запомни. Он оттащил ее в середину камеры и скомандовал, - Наклонись и обхвати лодыжки. Ее глаза расширились. - Нет. Зачем...? Он сделал дубинкой ей подсечку. Вскрикнув, она упала на пол, ударившись коленями о грязный бетон. Он схватил ее за ворот рубашки и рывком поставил на ноги, отчего тонкая ткань затрещала по швам. Снова взмахнул дубинкой. - Лодыжки. Не заставляй меня повторять! Меган захныкала и подчинилась. Она была гибкая и физически развитая, поэтому труда это
для нее не составило, но мыщцы ног заныли от напряжения, и место ушиба пронзила боль. Она подняла голову и посмотрела на большое помещение за камерой. Из невидимой рации раздался чей-то возбужденный голос. Он проревел что-то невнятное сквозь хрип помех и отключился. Но в самом помещении было пусто. Некому было ответить на вызов, не говоря уже о том, чтобы избавить ее от мерзости, которую задумал помощник шерифа. Все равно никто в этом чокнутом городишке не станет ей помогать. Хэл встал у нее за спиной и уперся промежностью в ее приподнятую задницу. Она вздрогнула, почувствовав сквозь джинсы его мощную эрекцию. Она уже во второй раз позволяет ему делать это. Но нет, она будет сопротивляться. Может, с силой наступить ему на ногу, когда он отвлечется, и отобрать дубинку, пока он будет выть от боли. Она представила, как бьет его несколько раз по голове этой штуковиной. Посмотрим, как ему понравится! Выглядело заманчиво. Но она была крошкой по сравнению с этим могучим гигантом. Наступив ему на ногу, она не добьется ничего хорошего, лишь спровоцирует его на нечто худшее, чем простое домогательство. Слезы застелили ей глаза, когда он залез рукой ей в джинсы и крепко прижался промежностью к ее заду. Он терся об нее, постанывая и учащенно дыша, называя ее между охами разными мерзкими именами. Она хотела, чтобы этот тупой ублюдок быстрее уже кончил себе в штаны. Скрип открывающейся двери в дальнем конце помещения заставил ее снова поднять голову. Из своего кабинета появился шериф Демарс и бросился к камере с красным от злобы лицом. - Помощник шерифа, какого черта вы делаете? Хэл поперхнулся от неожиданности. Он отпустил ее и отступил на несколько шагов назад. Меган, выпрямившись, отшатнулась от него и уткнулась спиной в грязную бетонную стену. Шериф на полном ходу влетел в камеру. Его огромные ноздри трепетали, лицо побагровело. Он ударил помощника рукой в грудь, от чего тот отлетел назад. - Он ударил меня той штуковиной. Меган кивнула на дубинку, которая упала на пол и откатилась к ножке койки. - По ноге. Похоже, У меня там огромный синяк. Шериф схватил своей ручищей помощника за горло, не давая ему упасть на койку. Наклонился к Хэлу вплотную, брызгая слюной ему на щеки, чеканя каждое слово. - Не. Смей. Портить. Мой. Товар! Он зажал помощнику горло, от чего лицо у того стало почти таким же багровым, как у него. - Ты, тупой кусок дерьма. Ты же знаешь, что значит ослушаться меня. По крайней мере, я думал, что знаешь. Сперва Меган наблюдала за происходящим с немой отрешенностью. Она поняла, что после этих слов ей пора говорить. - Он сказал, что я принадлежу ему по праву. Сказал, что оставит меня для себя, что бы вы ни говорили. Демарс медленно повернулся к ней, нахмурившись еще сильнее. - Что ты сказала? Хэл попытался было возразить, но вместо слов вырвалось какое-то странное клокотание. Меган ответила, - Что слышали. Демарс сердито зыркнул на нее. - Знаешь, я тебе верю. Он окинул ее взглядом и хрюкнул от
восхищения. - Ты соблазнишь любого, сладкая. Он посмотрел на Хэла. - Но ты же знаешь, мальчик, что мое слово здесь закон, и конечно знаешь, что меня нельзя ослушаться. Поэтому, думаю, пора преподать тебе наглядный урок. Он ослабил хватку на шее помощника. Хэл дважды втянул в себя полные легкие воздуха, прежде чем попытался ответить. - Шериф... я... она... Сейчас шериф держал в руке какую-то штуку, смутно напоминающую электробритву. Меган догадалась, что она была присоединена к его поясу. Демарс ткнул ею Хэла в живот и нажал на кнопку. Раздался электрический треск, и тело Хэла дико затряслось, после чего кулем свалилось на пол. Меган ахнула, зажала рот рукой, и медленно сползла на пол. Хэл еще дергался, когда шериф наклонился над ним и приложил усики электрошокера к его шее. Демарс сказал что-то, но Меган была слишком напугана, чтобы разобрать слова. Хэл - ублюдок. Животное. Недочеловек, бессердечный сукин сын, лишенный даже малейшей порядочности и сострадания. Он заслуживал страдания и расплату за свои проступки. Ранее тем же днем она придумывала самые изощренные планы мести против тех, кто забрал Пита. Она убедила себя, что способна на любую жестокость, лишь бы вернуть своего мужчину и выбраться из этого богом забытого места. Но глядя на корчащегося, обмочившего штаны Хэла, она была уже не так уверена. Это настолько ужасно, быть свидетелем насилия над человеческим телом. Разве она могла себе представить, что способна на нечто отдаленно похожее? Все еще стоя на одном колене, Демарс глянул в ее сторону и осклабился. - Что ты как в воду опущенная? Это же должно тебя радовать. Меган покачала головой. - Нет... Вместо слов вырвалось тихое хныканье. Демарс ухмыльнулся и сказал, - Думаешь, это плохо, дорогая? Смотри внимательно. Меган нахмурилась, когда мясистая рука шерифа схватила за язычок "молнии" на штанах Хэла и потянула вниз. О, боже. Что он делает? Демарс стянул с помощника трусы, схватил его внушительных размеров член, и вытащил из ширинки. Головка пениса поблескивала, все еще влажная от пролитой семенной жидкости. Шериф крепко схватил его и сильно оттянул, отчего тот стал похож на кусок шланга. Он подмигнул Меган и вытащил что-то из кармана свободной рукой. - Ты слишком молода, чтобы помнить старую рекламу "Гинсу". Телерекламу про острые как бритва японские ножи. Там демонстрировали остроту лезвий, разрезая ими всякую хрень. Он усмехнулся, безжалостные глаза сверкнули искренним весельем. Штука в руках шерифа оказалась большим складным ножом. Сейчас он был раскрыт.
Меган снова покачала головой. - Нет... вы не можете. Но он смог. Он даже не колебался, что усиливало ужас. У Меган не укладывалось в голове, как человеческое существо могло совершенно спокойно сделать нечто ужасное с себе подобным. Лезвие с шокирующей легкостью рассекло туго натянутый член, и тот отвалился от яиц, побрызгивая ярко-красной кровью. Хэл в одно мгновение вышел из ступора, с криком сел прямо, тщетно пытаясь зажать рану. Кровь в считанные секунды просочилась сквозь дрожащие пальцы и окрасила руки красным. Лицо превратилось в искаженную маску агонии. Даже смотреть на него было больно. Демарс снова рассмеялся. - "Гинсу" оставил этому плохому мальчику кукиш с маслом! - Он хихикнул и шлепнул отчлененным пенисом по подергивающемуся, потному лицу Хэла. - Вот тебе за то, что думаешь членом, придурок. Он повернул к Меган лицо, светящееся демоническим восторгом. - Гляди сюда, крошка. Засранец получил наглядный урок, верно? Хэл потянулся к шерифу, хватаясь за него окровавленной рукой. Рука оставила большое, кровавое пятно на ткани брюк. Шериф Демарс ухмыльнулся, шлепнув его по руке. - Чертов сукин сын. Посмотри, что ты сделал со штанами. Он бросил член Хэла на пыльный бетонный пол и вытащил из кобуры огромный, блестящий револьвер, и приставил дулом к блестящему от пота виску умирающего помощника. Губы Хэла дрожали, когда он пытался что-то сказать в промежутках между всхлипами. Демарс плюнул ему в лицо. - Хватит скулить, нытик. Ты знаешь, что тебе крышка. Слезы градом полились у Хэла из глаз, стекая ручьями по бледному, дрожащему лицу. Он хныкнул еще пару раз, позвав маму. Грохот, изданный револьвером, был громким, почти оглушительным в пределах меленькой камеры. Звук произвел почти такое же ужасное впечатление, как и то, что пуля сделала с головой Хэла. Почти. Меган вскочила на ноги и бросилась бежать, еще не осознав, что готова к этому. Дверь камеры была открыта, искушение, перед которым невозможно было устоять из-за творящегося у нее на глазах ужаса. Она почувствовала неожиданную силу в ногах, когда выскочила в дверь и промчалась через большое внешнее помещение. В мгновение ока миновав его, нырнула в короткий коридор и заметила входную дверь. Мысль, что безумный шериф идет за ней по пятам, двигала ее вперед, дала ей дополнительный толчок, когда она выломилась в дверь и оказалась под меркнущим солнечным светом. Сквозь затянувшийся ужас прорезалось чувство дикого веселья. Она свободна. Свободна. Не задерживаясь ни на секунду, она была полностью сосредоточена на движении вперед - вперед и только вперед,
голова опущена, руки и ноги работают как у олимпийца. Чувство радости снова вспыхнуло в ней. Демарс никогда не поймает ее. Он старый и толстый, а она молодая и... Ее нога запнулась о прожектор, вмонтированный в землю в дальнем конце небольшой парковки. Она взмахнула руками и рухнула как подкошенная, со всей силы ударившись о землю. Торопливо вскочила на ноги, но оказалось, что слишком быстро. Она почувствовала себя словно пьяной. Она оступилась и упала назад, ударившись затылком о землю. На минуту все стало серым. Когда она снова смогла видеть, над ней стоял Демарс. Он выглядел как всегда невозмутимым, чертовски невозмутимым, словно не на секунду не волновался из-за ее возможного побега. - А ты крутая девчонка! Что есть, то есть. Но предварительные ласки кончились. Он схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Наклонился вплотную. Изо рта у него дурно пахло. Мы с тобой отправляемся на прогулку. Он направился в противоположный конец парковки. Она спотыкалась, когда он тащил ее за собой, но его железная хватка не давала ей упасть. Несколько раз она была близка к обмороку. Когда голова снова прояснилась, Меган поняла, что сидит на пассажирском сидении "Краун Вика" без номеров. Руки были в наручниках, талию туго перетянул ремень безопасности. Машина уже выезжала с парковки. Сворачивая на улицу, Демарс мельком взглянул на нее. Извини, что так долго, сладкая. Пришлось убирать бардак и искать кого-нибудь, кто присмотрит за лавкой. Хрен кого найдешь. Как сквозь землю все провалились. Услышав, что он какое-то время отсутствовал, Меган была шокирована. Она была уверена, что прошла всего пара минут. Затылок ныл после удара о землю. Оставалось надеяться, что мозг не пострадал, так как похоже, что она не скоро еще окажется в кабинете врача. - Куда вы меня везете? - Уже забыла? - он снова блеснул своей сальной ухмылкой. - С шестом когда-нибудь танцевала? Меган не ответила. Она ходила на курсы танцев с шестом. Одно время у женщин было модно заниматься "хип-фитнессом". Она была гибкой и физически развитой, поэтому у нее хорошо получалось. Но она никогда не делала это перед толпой нахальных, пьяных мужиков. Ее передернуло. Черт. Шериф взвыл от хохота. - Ага! Значит, было дело! Он снова взревел от смеха. - Я на глаз определяю прирожденную стриптизершу. Не слушай никого, кто говорит иначе. У Меган закружилась голова. Она словно оцепенела и даже не заметила, как Демарс положил ей на колено свою ручищу.
Оцепенение не отпускало ее до самого "Логова Греха", на время изолировав от безвыходности ситуации. "Краун Вик" покинул город и покатил по извилистым, проселочным дорогам, а вскоре и вообще съехал с асфальта, погружаясь все глубже в темнеющую глушь. Потом она увидела его сквозь ряд деревьев. Множество ярких огней - мерцающий неон и стробоскопы. Услышала музыку и смех. "Краун Вик" подбросило на разбитой грунтовке, когда он резко вошел в поворот. А вот и оно. "Логово греха", во всей его убогой красе. Оцепенение прошло. Она сказала шерифу, что сделает что угодно, лишь бы не попасть в это место. Сделает, что угодно для него. Все, что он захочет. Демарс слушал ее, почесывая промежность, пока она говорила стыдные для нее вещи. Потом рассмеялся. Машина остановилась. Он повернулся к ней и положил руку ей на грудь. Она не стала сопротивляться, зная, что это не приведет ни к чему хорошему. Он сжал грудь, и облизнулся, уставившись на нее. - Скажу тебе одну маленькую вещь, которую не знает большинство чужаков. Есть два Хопкинс-Бенда. Его голос сейчас звучал как-то непривычно мягко, учитывая то, что он делал. Словно это был посетитель бара, делящийся за выпивкой местным колоритом, а вовсе не порочный маньяк, собирающийся продать ее в секс-рабство. - Один - откуда ты только что приехала, а это - его публичное лицо. Похож на любой другой городишко, немножко странный на первый взгляд. Люди, живущие здесь, почти нормальные, по вашим меркам. И есть скрытый Хопкинс-Бенд, где живут старые семьи, там в лесу. Они очень странные, и понимаешь, это говорит тебе такой, как я. Большинство из них словно застряло в позапрошлом веке. А еще, они каннибалы. Меган прищурилась. - Что? Демарс хихикнул. - Они едят людей. Ну, чужаков. У Меган снова скрутило желудок. - Господи... - Ага. А здешнее местечко? Им заправляет одна из старых семей. Из тех, что попредприимчивей. Черт, да они олигархи по местным меркам. Престоны. Меган затрясло. - Они, что... - она сглотнула, - съедят меня? Демарс пожал плечами. - Наверно, нет. Меган затрясло еще сильнее. - О, боже...
- Не волнуйся, дорогуша. Я заключил сделку с мамашей Престонов на пять штук. Они захотят отбить на тебе свои деньги. Все же, думаю, тебе стоит как следует постараться произвести впечатление, когда они в первый раз съедут со сцены на твоей сладкой попке. Демарс погладил ее по бедру своей ручищей, но Меган даже не обратила на это внимания, так сильно ее трясло. - Ммм, а ты лакомый кусочек. Может, Престоны вычтут немного из моего гонорара за час с тобой в VIP-номере. Потом он вылез из "Краун Вика" и обошел вокруг машины. Дверь открылась. Грохот музыки и хохот усилился, когда он м склонился над ней и отстегнул ремень безопасности. Она отшатнулась от него, когда он потянулся к ней, но тщетно - он с легкостью вытащил ее из машины. И потащил ее, дрожащую и кричащую, в зияющую пасть ада. Глава двадцать первая Приземистая хибарка, где жила Матушка Уикс, стояла посреди маленькой поляны, считавшейся у соседей нехорошим местом. Муж старухи пропал без вести лет тридцать назад, и поговаривали, что это она убила его, и похоронила на той поляне. Как бы то ни было, это случилось еще до рождения Эбби, и за последние годы превратилось в местную легенду. Считалось, что иногда по ночам появляется мерцающий призрак мужчины, и бродит по краям поляны, даже после смерти не решаясь приблизиться к лачуге, где живет Кэсси Уикс. Эбби тоже верила, что старуха убила своего мужа. Люди из старых семей просто так не пропадали. А местные власти редко вмешивались в их дела, считая, что жители сами разберутся, кто прав, а кто нет. По Джесси Уиксу особенно никто не скучал, поэтому Кэсси никогда не тревожили по этому поводу. Возможно, его тлеющие кости лежали в земле у Эбби под ногами, на краю поляны, где она стояла, собираясь с духом, чтобы постучать в дверь старухиного дома. Но это не слишком беспокоило Эбби. Раньше она уже видела призраков и знала, что, в основном, они безобидные. Ее нерешительность основывалась на страхе перед Матушкой Уикс, которая умела читать мысли. Она очень хотела знать, не укоренилось ли в ее утробе дурное семя Кинчера, но не настолько, чтобы рисковать всем остальным. Все разрешилось само собой, когда дверь лачуги со скрипом отворилась и на пороге возникла Матушка Уикс. На ней было черное, отделанное рюшем платье до пят, седые волосы собраны на затылке в пучок. Костлявая и невысокая, может, футов пять с небольшим, она стояла, согнувшись, в дверном проеме. Поправив высоко сидящие на крючковатом носу очки, она подалась вперед, чтобы как следует разглядеть Эбби. - Хватит таращиться, Эбби Мэйнард. Входи в дом. Уже час там стоишь. Эбби ковыряла носком камень в земле, не решаясь сдвинуться с места. - Я не знаю, Матушка. Я хотела поговорить с тобой, а теперь не уверена.
Матушка Уикс какое-то время молча смотрела на нее, явно недовольная нерешительностью посетительницы. Потом хмыкнула и покачала головой. - Твои секреты останутся со мной, девочка. Входи и рассказывай. Она повернулась к Эбби спиной и исчезла в лачуге. Эбби посмотрела в чернеющий проем двери и ненадолго замешкалась. Она стояла на пороге больших перемен. Они требовали огромного мужества, которого у нее вряд ли хватит. А она очень хотела, чтобы они произошли. Больше всего на свете. Желание усилилось в ней снова, стоило ей об этом подумать. Она должна это сделать. Иначе - смерть. А если она не может найти в себе смелость поговорить со старухой, даже такой жуткой, как Матушка Уикс, значит, она уже обречена. Ноги сами понесли ее к дому, она буквально трепетала от нетерпения. Десять больших шагов, и она - у темной двери. Она замешкалась у порога разве что на секунду и шагнула во тьму. В хибарке было не совсем темно. На столике, стоящем примерно в центре комнаты, трепетало пламя свечи. Комнатка была крошечная, примерно вдвое меньше ее домашней гостиной. Почти все пространство занимала двуспальная кровать. В ногах кровати стоял большой чемодан, с горами, наваленного на него тряпья. В другом углу ютилась крошечная дровяная печурка. У одной стены стоял шкаф с посудой. У другой - с одеждой. Сложно было представить, как двое людей могли жить в такой тесноте и не сойти с ума, что возможно, проливало свет на прошлое старухи. Но еще тревожнее тесноты были... штуки... свисающие на веревках с потолка. Амулеты и обереги, их было не меньше десятка. Ближе всего к ней висела охапка крошечных, хрупких костей, похоже, какого-то крупного грызуна, перевязанная бечевкой и скрепленная воском. Рядом - что-то похожее на сморщенную, высохшую собачью голову, тоже пропитанную воском. Какой-то защитный механизм у нее в голове отвлек ее взгляд от остальных, видимо, чувствуя, что никто в здравом уме не захочет их лицезреть. Проведя в лачуге всего несколько секунд, Эбби поняла еще одну причину, по которой местные власти не беспокоили Матушку Уикс - они боялись ее. Эбби чуть не вскрикнула от испуга, когда костлявые пальцы женщины вцепились ей в локоть и потянули к шаткому столу. Потом старуха отпустила ее и, шаркая ногами, обошла стол кругом. Эбби присела на деревянный стул, тут же ощутив его хрупкость своим тощим задом. Кэсси Уикс разместилась с другой стороны стола, громко хрустнув старыми костями, и уставилась на нее, изогнув тонкие губы в каком-то подобии улыбки. - Я помню, когда ты была еще маленькой девочкой. Твой папочка раньше постоянно говорил со мной на разные духовные темы. И приводил тебя пару раз. Ты была очаровашка и непоседа. Уже тогда я знала, что ты другая. При неожиданном упоминании отца сердце Эбби учащенно забилось. Она сморгнула слезу. Я... не помню этого, простите. Она нахмурилась. - А что значит, "другая"? За окном подул ветер, и порыв воздуха проник в лачугу, растрепав золотистые волосы Эбби и заставив скудное пламя свечи зайтись в дикой пляске. В мерцающем свете пламени глаза Кэсси блестели как у умалишенной. Эбби знала, что это скорее из-за ее детских предубеждений насчет Матушки, которые не имели ничего общего с действительностью, но
от этого зрелище не было менее тревожным. - Сколько тебе сейчас лет, Абигейл? - Мне... - Эбби уставилась на стол и стала смотреть, как огонек свечи вновь заплясал под порывом ворвавшегося в открытую дверь ветра. Почувствовав укол знакомого стыда, она не смогла заставить себя встретиться взглядом с провидицей. Но заставила себя сказать правду, голосом мягким и глухим, как у скорбящей плакальщицы. - Мне двадцать. - И ты не носила еще в себе ребенка, верно? Эбби зажмурилась, и по щекам покатились слезы. Эмоции душили ее, мешая говорить. Ее лицо чуть не уткнулось в стол, тело сотрясалось от рыданий, тело, еще ноющее после недавнего насилия. Она услышала, как стул Матушки шаркнул о деревянный пол, когда старуха, кряхтя, поднялась и ненадолго отошла от стола. Эбби молилась, лишь бы та не бросилась утешать ее, зная, насколько неловкой будет любая физическая близость для чудаковатой старухи, долгое время чуравшейся этого. Она почувствовала облегчение, когда ножки стула вновь скрипнули о деревянный пол. Она с силой разомкнула глаза и увидела, что старуха снова сидит за столом напротив нее. Эбби нахмурилась. На столе перед Матушкой лежал мятый кусок алюминиевой фольги. На нем был комок какого-то смолистого вещества черного цвета. Матушка зацепила кусочек субстанции кончиком маленькой трубки и прикурила от свечи. Затянулась и через мгновение выдохнула облачко ароматного дыма. Улыбнулась, увидев озадаченное лицо Эбби. - Гаш. Подсела на него после возвращения Джесси из Вьетнама в шестьдесят седьмом. Сукин сын хоть это мне оставил. - Ты убила его? Эбби тут же испугалась сорвавшегося с языка необдуманного вопроса. Сердце учащенно заколотилось, она вся напряглась, готовая броситься из жуткой лачуге при первом же намеке на злобу со стороны Матушки. Но улыбка старухи даже не дрогнула. - Конечно, убила. - Матушка еле заметно мотнула головой в сторону поляны. - Зарыла этого членососа прямо там, примерно в том месте, где ты стояла, когда я выглянула из двери. У Эбби волосы встали дыбом на затылке. Так я и знала. - Но... почему ты его убила? Старуха снова затянулась трубкой. Глаза у нее стали какими-то стеклянными. Но голос сохранил прежнюю четкость. Она наклонилась над столом и указала на Эбби черенком трубки. - Я только что сказала тебе то, чего не говорила ни одной живой душе. Большой секрет, и думаю, ты согласишься. Все же есть некоторые вещи, которые я сохраню в тайне.
Думаю, ты поймешь это лучше, чем кто-то другой в Хопкинс-Бенде. Что-то в этих словах вызвало у Эбби желание броситься бежать, но она снова заставила себя остаться. Если Матушка и почувствовала ее беспокойство, то никак это не проявила. Она продолжала улыбаться, попыхивая трубкой, пока Эбби пыталась что-то ответить. Ее глаза светились наркотическим весельем. Потом Эбби выдохнула и наконец, вновь обрела дар речи. - Что ты хочешь этим сказать? Матушка положила трубку и сцепила пальцы. Говорят, Господь сотворил человека по образу своему, и думаю, отчасти это правда, но он уж точно сделал нас всех разными. Некоторые люди - большинство их - созданы, чтобы идти проверенным путем с момента рождения до самой смерти. Но некоторые сделаны иначе. Для этих людей проверенный путь - своего рода пытка. Нелегко быть другим в этом суровом мире, Абигейл. Тут ее голос стал тверже, а глаза слегка прояснились. - Но это вовсе не значит, что ты должна позволять всяким ублюдкам мучить себя. Эбби уставилась в изумлении на старуху. Лицо Матушки будто помолодело, искаженное переполнившими ее эмоциями. Это было удивительное зрелище. Злые люди называли Матушку старой каргой и ведьмой (правда, за глаза). Но в этот момент она выглядела молодой и энергичной, кожа разгладилась, морщины исчезли. Именно такой Эбби представляла себе Матушку в молодости. Но потом она успокоилась и откинулась на стуле, моложавость куда-то исчезла, на лицо вновь вернулись глубокие морщины. Матушка расправила спереди платье и посмотрела на Эбби трезвыми глазами. - Надеюсь, ты простишь меня за этот выпад? Эбби расслабилась. - Конечно, Матушка. И… Она на мгновение закусила нижнюю губу. Она понимала, что старуха говорит ей, не смотря на расплывчатость фраз. Разговор шел на более глубоком уровне. - Я согласна с тобой. - Рада слышать это, Абигайл. - Но я хочу поговорить с тобой еще кое о чем. Мне нужно кое-что знать. - Она с содроганием вспомнила кряхтящего и потеющего Кинчера, слезающего с нее. И вспомнила мощный выплеск семени в ее утробу, как долго он кончал, словно наполняя ее доверху. При этой мысли ее снова затошнило. - Сегодня со мной кое-что случилось. Мне нужно знать... нужно знать, не... Улыбка Матушки прояснилась. - Абигейл, я искренне сожалею насчет этого ужасного происшествия. Ни один мужчина не может брать женщину против ее желания, особенно это касается тех, носит печать Гарнерской Порчи. И поэтому рада признаться, что ты можешь отбросить свои страхи. Глаза Эбби расширились. - Хочешь сказать... - Ты не беременна. Эбби улыбнулась старухе сквозь слезы. - Спасибо. Не могу сказать, насколько это важно для
меня. Матушка кивнула. - Не сомневаюсь, но я все равно бы узнала. Ее рот раскрылся в широком зевке. - Извини, дитя. Я устала. Рада была тебя видеть. Правильно, что ты пришла сюда. Эбби вытерла ладонью слезы и всхлипнула. - Я тоже так думаю. Она отодвинула стул назад и встала. - Не буду тебя больше задерживать. Нужно еще кое-что обдумать. Матушка встала из-за стола и проводила ее до двери. Она снова схватила Эбби за локоть, и они на мгновение задержались у порога. - Помни, ты не обязана жить так, как тебе говорят другие. И ты сможешь стать тем, кем захочешь. Эбби похлопала по руке старухи. - Спасибо. Еще раз. За все. Дверь хибарки захлопнулась у нее за спиной. И Эбби двинулась прочь, шагая через поляну с какой-то новой легкостью в ногах. Больше она никогда не видела Матушку Уикс. Глава двадцать вторая. С горизонта исчезли последние оранжевые лучи, и на Хопкинс-Бенд, наконец, опустилась ночь. Фары патрульной машины высвечивали отрезок двухполосной асфальтированной дороги, вьющейся среди высоких, покачивающихся на ветру деревьев. Под порывами ветра, низко висящие ветви походили на хищные щупальца в сгущающейся тьме, что вовсе не успокаивало наэлектризованные нервы. После аварии у пикета и последовавшего кровопролития прошло около получаса. Проехав минут пятнадцать, Джессика свернула на мощеную объездную дорогу, поняв, что при сложившихся обстоятельствах это самый разумный вариант. Сперва она подумала, что сможет выбраться по ней к другим дорогам, или даже к шоссе, по которому легко попадет домой. Но в какой-то момент у Джессики появилось нехорошее чувство, что дорога ведет обратно в центр города. В отчаянии Джессика притормозила у обочины и всмотрелась в ветровое стекло, борясь со скребущим душу страхом. Сквозь стиснутые зубы вырвалось единственное слово, - Черт! Она была в полном дерьме, но сейчас ее больше всего заботил тот факт, что она совершенно заблудилась. Она совсем не знала Хопкинс-Бенд, и ситуации вовсе не способствовало полное отсутствие указателей и фонарей. Если она сможет вернуться на Олд Форк Роуд, у нее будет хотя бы слабая надежда ускользнуть из сжимающейся вокруг паутины. Но она понятия не имела, как туда добраться. Она даже не знала, ни где находиться, ни названия этой чертовой дороги, этой гребаной тропы в ад. Она хлопнула по рулю основанием ладони. - Черт, вот же дерьмо! - закричала она так громко и пронзительно, что заболела голова. - Будьте вы прокляты, чертовы сукины дети! Она откинулась на сидение, тяжело дыша. Ушибленные ребра снова заныли, отчаяние лишь усилило пульсирующую боль. Джессика сдвинулась на сидении и снова поморщилась.
Отчасти она готова была уже сдаться. Жестокая усталость камнем давила на нее. Она чувствовала ее каждым дюймом тела. Ее веки стали смыкаться, она сползла по сидению вниз. С погружением в сон перспектива капитуляции становилась все более привлекательной. Она не надеялась, что массовое убийство сойдет ей с рук. Она должна просто оставаться, где есть, и пусть полиция схватит ее. По крайней мере, в камере у нее будет возможность отдохнуть перед неизбежным рандеву со смертельной инъекцией... Шальная мысль проскользнула в затухающем сознании, рывком выдернув ее из сна, задыхающуюся с бешено стучащим сердцем. - Черт! Она села прямо и протерла кулаками глаза. Потом заморгала и снова уставилась в ветровое стекло. Ее мысли зацепились за суровую правду жизни, которая отвела ее от края пропасти. Камера смертников? Вот забава. До этого не дойдет, если у оставшихся местных властей еще есть что сказать. Ее сразу пристрелят. Без суда. И следствия. Они опустят все эти либеральные сопли и перейдут прямо к стадии казни, разве что ненадолго отложат ее, чтобы пустить ее пару раз по кругу. Последнее снова пробудило в ней ту твердость, то неумолимую силу, помогавшую ей раньше во многих сражениях. Она почувствовала укол стыда за то, что даже на мгновение задумалась о капитуляции. Она потянулась к рычагу переключения передач и, увидев в зеркале заднего вида холодные голубые глаза убийцы, пробормотала им, Глаза убийцы. Ее глаза. - Подбодрись, Джессика Слоан. Папочка не терпит слабаков. Волна слепящего белого света залила салон машины в тот же момент, как она завела двигатель. В горле застрял болезненный ком, а сердце стало отбивать трехдольный такт. Вот и они. Правая рука метнулась к пассажирскому сидению, нащупывая оружие. Пальцы скользнули по стволу помпового ружья, хотя неокрепшее после стольких травм сознание подсказывало, что она даже не сможет поднять его. Но тут покрывало белого света соскользнуло, и она услышала шум удаляющейся машины. Она отпустила ружье, глядя, как красные пятнышки задних "габаритников" уносятся в ночь и исчезают за поворотом. Автомобиль двигался быстро, лишь на секунду появившись в свете фар патрульной машины. Но этой секунды было достаточно, чтобы Джессика определила, что это какой-то драндулет семидесятых годов. Гражданский автомобиль. Она нажала на педаль газа и патрульная машина, завизжав шинами, сорвалась с места. Продолжая жать на газ одной ногой, и нащупывая педаль тормоза другой, она вывернула руль и на полной скорости вошла в крутой поворот. На мгновение машина двумя колесами оторвалась от земли, отчего по телу пробежала дрожь какого-то странного веселья. От удара колес о проезжую часть ее тряхнуло, и боль в ребрах вспыхнула снова, но она продолжала жать на газ, склонившись над рулем и пристально вглядываясь вперед, не мелькнут ли где снова задние "габаритники" седана. Она облизнула губы, дыхание участилось. Ноздри
раздувались, пальцы вцепились в рулевое колесо. Она испытывала странное возбуждение, что-то вроде "охотничьего азарта". Отчасти он поутих, пока она уносилась все дальше в сгущающуюся тьму. В какой-то момент ей показалось, что она навсегда упустила добычу. Но потом она увидела его. Седан семидесятых годов. Он остановился у обочины ярдах в тридцати от нее. Дверь со стороны водителя была приоткрыта, в салоне горел свет. Джессика заметила темную одинокую фигуру, наклонившуюся к пассажирскому сидению. Она резко ударила по тормозам, и машина остановилась в ярдах десяти от седана. Пошарила глазами по приборной панели и нашла то, что так отчаянно искала. На крыше патрульной машины вспыхнули проблесковые маячки, окрасив обочину дороги в стробирующие красно-синие цвета. Она схватила пистолет убитого копа и сделала глубокий вдох. Ты сможешь. Конечно, она сможет. Она подумала о всех своих отчаянных поступках за сегодняшний день. Возвращение в дом Хоука после изнасилования. Похищение. Бегство в лес. Убитые ею люди. Все это ничто. Ей придется убедить водителя в том, что она коп и выманить его из машины. Препятствием номер один была ее гражданская одежда. Хотя темные джинсы и узкая черная футболка с вырезом, не сказать, чтобы бросались в глаза. Да и футболка не была украшена логотипом или рисунком. Сойдет для первых решающих секунд, когда она выйдет из машины. Она надеялась, что сойдет. Отложив пистолет, она собрала длинные волосы на затылке, завязала в узел, и посмотрела в зеркало. Прищурилась и сделала суровое лицо. Отражение встревожило ее. Выражение лица стало жесткое, даже немножко злое. Она даже себя не узнала. Но она уже не была прежней, ведь так? Мелькнула легкая горечь утраты. У нее будет много времени, чтобы обдумать свое текущее состояние, если она сумеет вернуться домой. А пока... Она схватила пистолет и вышла из машины. Свет в салоне седана погас в ту же секунду, когда она захлопнула дверь патрульной машины. Она на мгновение замешкалась у машины, направив пистолет дулом в землю, и задумалась об опасностях в работе полиции. Может быть, человек за рулем седана - вооруженный преступник. Может быть, он выключил свет, чтобы она не видела, что он тянется за пистолетом. Да здесь куча гребаных "Может быть", и куча шансов, что все пойдет не так. Ну и черт с ним. Это была ее единственная возможность избавиться от патрульной машины и дистанцироваться от убитых копов. Крепко сжимая пистолет, она сделала первые шаги к седану. Теперь она могла рассмотреть, что это "Чеви Нова" коричневого цвета. Куча хлама, держащаяся на соплях и изоленте. Джессика чуть приподняла пистолет, все еще держа его дулом вниз, но готовая в любой момент вскинуть его и выстрелить. Она приблизилась к "Нове" и, наклонившись, заглянула в открытое водительское окно. Из салона ей скалился молодой парень с короткими, сальными волосами и дневной щетиной на квадратном подбородке. Из-за уха торчала незажженная сигарета. Он окинул ее взглядом и оценивающе присвистнул. - Черт, дорогуша. Когда это местные власти стали нанимать супермоделей?
Джессика направила пистолет ему в лицо. - Выйди из машины. Ухмылка парня дрогнула, но не исчезла полностью. - Девушка, я не сделал ничего плохого. Почему вы направили на меня эту штуку? - Заткнись и выйди из машины. Парень ухмыльнулся. - Да? Иначе что? Вы выстрелите мне в лицо? Он рассмеялся. Джессика взвела курок. - Да! Я выстрелю тебе в морду. Парень затих, его глаза перестали лучиться весельем. Голубые глаза. Если не считать сальных волос, он был довольно привлекательным, по крайней мере, по местным меркам. В ее голове зародилась странная фантазия. Она представила себе, как загоняет его на заднее сидение "Новы". Держа под прицелом, стаскивает с себя штаны и садится ему на лицо. Она скривилась от отвращения. Как она может мечтать об изнасиловании после того, что случилось с ней сегодня? Боже мой, - подумала она. Чем ты лучше Хоука? Конечно, она бы так не поступила. Но она продолжала смотреть на него и продолжала думать о вещах, о которых женщина на ее месте не должна думать. Она представила, как прижимается "киской" его губам, и нарастающее возбуждение вдруг вспыхнуло огнем страсти. Сопровождаемое новым всплеском отвращения к самой себе. Часы тикали. Ей нужно лезть в "Нову" и убираться прочь от патрульной машины с ее проблесковыми маячками. Парень нахмурился. - Вы же не настоящий коп, верно? - Нет. Теперь у него в глазах был страх. - Черт. Вы угнали патрульную машину. Я даже не спрашиваю, что случилось с копом. Вы меня убьете, да? Джессика задумчиво закусила нижнюю губу. Потом сказала, - Может, и нет. На хмуром лице парня появилась легкая, полная надежды улыбка. - Было бы круто. Этот старый мир уже давно прогнил, но я вовсе не хочу помирать. Джессика поймала себя на мысли, что ей нравится звук его голоса. Глубокая, спокойная тягучая речь с юмором, сквозящим в каждом слоге. Она с трудом сохранила суровое лицо. Я тоже так думаю. Но это будет зависеть от того, что ты сможешь сделать для меня. - Например? Уголки рта Джессики тронула легкая улыбка. Например, от того, насколько быстра твоя колымага. И от того, как быстро ты можешь вытащить меня из этой сраной дыры. И, может, даже немножко от того, как хорошо ты целуешься.
Парень ухмыльнулся. Он вытащил сигарету из-за уха и засунул в уголок рта. - Запрыгивай, дорогуша. Думаю, тебе понравятся ответы на все твои чокнутые вопросы. Джессика опустила пистолет и торопливо обошла "Нову" с другой стороны. Парень протянул руку через сидение и открыл ей дверь. Она скользнула внутрь, положила пистолет на приборную панель, схватила парня за майку и подтянула к себе. Их губы встретились, и они слились в жадном поцелуе. Ее язык то и дело проникал в его рот. Она покусывала его нижнюю губу, вызывая у парня глухое страстное рычание. Потом они прервали поцелуй и уставились друг на друга, тяжело дыша. Парень снова ухмыльнулся и покачал головой. - Черт. Ну и ночка выдалась! Джессика схватила его за промежность и сжала. - Как тебя звать? Парень застонал. - Ларри. Уу.. черт, женщина. Ларри Вульф. Джессика облизнула губы. - Ларри, ты не знаешь и половины. Вот у меня выдалась та еще ночка! И я все тебе расскажу, когда ты отвезешь меня в безопасное место. Она убрала руку с его промежности и улыбнулась так, что он содрогнулся. Это безумие. И она знала это. И ей было все равно. Сегодня судьба сыграла с ее сознанием много злых шуток. Она поняла, что лучший способ совладать с ней - продолжать делать то, что делала - а именно идти у судьбы на поводу. Ларри вернулся за руль. Он завел двигатель, и через мгновение они уже катили по дороге. Он мельком взглянул на нее. - Я отвезу тебя к себе домой. Я все равно туда направляюсь. Сейчас это будет самое безопасное место. Джессика напряглась. - Нет. - Я же сказал тебе... Я хочу убраться отсюда. Немедленно. Ларри ободряюще улыбнулся ей. - Послушай, я не знаю, что ты натворила, и что у тебя за проблемы, но явно это что-то очень серьезное. Тебе сейчас нельзя оставаться на дороге. А у меня ты сможешь отсидеться и подождать, когда все уляжется. Джессика подумала над его словами. - Ты прав. - А то. А уединившись, мы сможем поразвлечься. Джессика улыбнулась. - Ага. Окей. К черту все! Валяй. Только один вопрос. - Да? - Ты такой же чокнутый, как все, кого я здесь видела? Ты тоже плохой парень? - Она взяла пистолет с приборной доски и положила себе на колени. - Потому что сегодня я убила много людей, Ларри. И я очень не хочу добавлять тебя в этот список.
Ларри пожал плечами. - Я живу на окраине города. А настоящие психи обитают в лесу. Я знаю, что здесь происходит какое-то дерьмо, но не более того. Я вовсе не потворствую этому, просто так тут заведено. Если ты вырос здесь, ты знаешь, что нельзя болтать о старых семьях и их делах кому попало. Джессика молчала несколько долгих минут. Потом вздохнула. - Окей. Ларри вынул из приборной доски прикуриватель и зажег сигарету. - Круто. Какое-то время они ехали молча. Джессика смотрела в открытое окно со своей стороны, на темные пятна деревьев, пока седан несся по извилистой дороге. Возможно, она делает сейчас большую ошибку. Ее первоначальной мыслью было засунуть парня в багажник, как она поступила с Хоуком. Но у нее было хорошее необъяснимое предчувствие, основанное на инстинктах и первобытной страсти, которые сегодня были сильны как никогда. Одной рукой она придерживала пистолет. Другую положила Ларри на колено... Глава двадцать третья. Наступила ночь. Поэтому она неустанно повторяла: - Уже ночь. Теперь трахни меня. Уже ночь. Теперь трахни меня. На четвереньках, покачивая круглой задницей, она двинулась к нему, словно хищная бродячая кошка, готовая бросится на жертву. - Уже ночь. Теперь трахни меня. Уже ночь. Теперь трахни меня. Пит попятился назад и уперся спиной в ограду. Опустил глаза и увидел глядящее на него улыбающееся лицо. - Нет. - Да. - Не подходи ко мне. Ее рука легла ему на промежность и сжала сквозь ткань отвердевшее естество. Пит застонал. Лунный свет, отражающийся в ее темных глазах, лишь подчеркивал безумие.
Она улыбнулась, облизнула потрескавшиеся губы. Снова сжала его и ухватилась за язычок ширинки. - Остановись! Пит отпихнул ее руку - она оказалась гораздо мягче, чем он ожидал - и боком попятился в угол клетки. Она рассмеялась и снова двинулась к нему на четвереньках. Он вцепился пальцами в проволочное ограждение. - Пожалуйста, остановись... Снова безумный смех. - Мне не терпится почувствовать тебя в себе. Я уже вся мокрая. Как ты хочешь взять меня сначала? Сзади? Сверху? Или хочешь, чтобы сверху была я? Она снова стояла на коленях у его ног, мягкая рука скользила к его промежности. Пит всхлипнул, крепче вцепился пальцами в ограждение. Она схватила его выпирающий сквозь ткань шортов эрегированный член и стала поглаживать, сперва нежно, потом жестче, изогнула его, вызвав у Пита крик. Он проклинал себя за свою слабость, пытался ослабить возбуждение, снова думая о Меган, но сейчас она казалась такой далекой. А женщина продолжала почти садистские манипуляции с его членом, не вынимая его из шорт. Пит не мог понять, почему это происходит, и почему он не в состоянии контролировать свои физические реакции на такие грубые методы обольщения. В темноте Джастин стала казаться более привлекательной, ночь скрыла грязь, а лунное сияние лишь подчеркивало пышные, чувственные изгибы ее тела. И что-то в ее непристойном заклинании, ...Уже ночь. Теперь трахни меня... воздействовало на него более изощренно, проникая в глубины подсознания и взывая к самым первобытным инстинктам. И каким-то образом это сработало, отвращение уступило место желанию. Теперь он был готов отдаться ей полностью. Он смог найти некоторое утешение в своем сопротивлении. Крошечное, почти микроскопическое, но, тем не менее, утешение. Достаточное, чтобы пройти это испытание в деградации. Теперь ширинка его шорт была расстегнута. Женщина сдернула их и жадно заглотила его своим теплым ртом. Задыхаясь, Пит выгнул спину и зажмурился. Ее голова покачивалась вверх-вниз, язык вытворял такое, о чем Меган даже додуматься не могла; потом она выпустила его изо рта, и он снова вскрикнул. Открыл глаза и посмотрел на нее.
Теперь она лежала на спине, широко раскинув ноги, засунув одну руку между ног, другой нащупывая возбужденный кончик соска. Она подняла голову и посмотрела на него. - Уже ночь... Его ноздри затрепетали. - Теперь я трахну тебя... Скинув шорты, он набросился на нее. С первого же толчка он буквально оказался на седьмом небе. Позднее он будет испытывать лишь отвращение к своей слабости. Но сейчас, в данный момент, он был готов трахать эту сумасшедшую незнакомку, ни о чем не думая. Она рычала, обхватив его ногами. Ее ногти оставляли глубокие царапины на его мускулистой спине. Он хватал ртом ее грудь, облизывая и покусывая твердые соски. Дважды они сменили позицию, и теперь, имея ее уже сзади, он бурно кончил в нее. Но это был не конец. Она повалила его на землю и села ему на лицо. Так продолжалось какое-то время. Потом все кончилось, она слезла с него и легла рядом, обвив вокруг талии мягкой ногой. Дыша теплом ему в ухо, она прошептала, - Тебе хорошо? Он вздрогнул и вздохнул. С трудом сглотнул. - Да. Хорошо. Она пробежала тонкими пальцами по сырым от пота волосам на его груди. - Иногда меня трахают Престоны. Они не так хороши. С ними я никогда не кончаю. - Угу. Пит просто не знал, что на это сказать. Его шокировало известие о том, что его похитители тоже побывали в том же теплом местечке, которым он только что насладился. Но все это меркло перед тревожным откровением, что ее основное недовольство касалось их неспособности удовлетворить ее. Что было отрезвляющим напоминанием того, насколько хрупким стал рассудок Джастин за время пребывания в плену. Возможно, до похищения она уже была психически нездорова, хотя он не мог знать наверняка. Он не знал о ней ничего, кроме того, как страстно она извивалась под ним. Да, это было здорово. Тут он не лгал. Черт, да это, наверное, самый мощный в его жизни сексуальный опыт. По крайней мере, в этом он был честен. Но чувствовал он себя дерьмово, из-за того, что позволил этому случиться. Он любил Меган, и предал ее. Джастин пошевелила ногой, и ее шелковая кожа скользнула по его промежности. Он почувствовал новый прилив возбуждения. Пит знал, что очень скоро они снова возьмутся за свое. Его угрызения совести не будут этому помехой. Ему снова стало стыдно за свою моральную слабость. Но при этом, запертый в клетке и перед лицом очень мрачного будущего, стыд не пересилит страсть. Возможно, он уже никогда не будет свободен, и жить ему осталось недолго, но в данный момент, именно сейчас, в темноте к нему прижималось теплое человеческое тело. Она положила палец ему на щеку, нежно повернула его лицо к своему. - О чем ты думаешь, Пити-Пит?
- О разном. Она хихикнула. - О чем именно? Сперва он замялся, не зная, должен ли делиться с ней своими внутренними переживаниями. Некоторые из них должны остаться сокровенными при любых обстоятельствах, но он был неуверен, хочет ли вообще говорить с Джастин на эту тему. Любая эмоциональная близость могла привести к довольно печальным последствиям в будущем. Но он ничего не мог с собой поделать. В голове был кавардак из мыслей, из спорящих между собой голосов, и все они рвались на свободу. - Я думаю о своей подруге. Ее зовут Меган. На ее имени голос слегка дрогнул, но он, откашлявшись, продолжил. - Я не должен был этого допустить. Я предал ее. Теперь Джастин уже не улыбалась. Ее глаза уже не светились тем странным весельем. Теперь я твоя подруга. Пит вздохнул. - Нет, Джастин. Это не так. Извини. Он увидел, как ее лицо помрачнело, и попытался подобрать успокаивающие слова. - Пойми меня правильно. Я рад, что это случилось. Ты сделала мне приятно, а это не мало, учитывая то, что с нами случилось. И возможно, я никогда больше не увижу Меган. Каменное выражение лица Джастин не изменилось. - Я очень стабильная и нормальная, когда у меня есть лекарство. Я уже месяц без него. Пит удивился тому, насколько сейчас прояснилось ее сознание. - Ну... наверно, это так, но... - В реальном мире, в моей реальной жизни, мужчины охотились за мной. - Я верю тебе, но... - У меня есть хорошая работа. Я закончила Уеллсли. Я умная и успешная. Пит, прищурившись, вгляделся ей в лицо. Не обнаружил ни намека на уловку или бред. Окей. Я верю тебе. Но я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать. Выражение ее лица слегка смягчилось, и она приблизила нему свое лицо. - Я говорю, что ты не привязан к своей подруге. Она тебе не жена. А если вытащишь меня отсюда, не вижу смысла, почему бы тебе не выбрать меня, вместо нее. Ее лицо было так близко, что их губы почти соприкасались. Пит отчаянно захотел ее поцеловать. Но вместо этого выдавил, - Мы живем вместе. Мы любим друг друга. Может, у нас и нет юридического документа, провозглашающего нас мужем и женой, но мы и без этого связаны друг с другом. - Какая красивая речь. Пит помотал головой. - Это не просто речь. Это...
- Престоны съели моего жениха. Пит медленно моргнул. - Что? Джастин пошевелилась. Она прижалась к нему своей грудью, касаясь бедром его промежности. - Они растянули его на большом столе и заставили меня смотреть, как отрезают ему руки и ноги. Когда они делали это, он был еще жив. Пит поморщился. - Господи... Выражение лица Джастин не менялось, пока она рассказывала свою историю. Она излучала чувственность и желание, продолжая свои жуткие откровения. Словно заперла свое горе где-то глубоко внутри. - Ты не поверишь насчет крови. Сколько ее было. Из него откачали целое море крови. Вокруг бродили их собаки. Слизывали с пола кровь моего любовника. Джим умирал очень долго. Тогда я уже хотела, чтобы он умер. После такого он уже не смог бы жить. Пит хотел, чтобы она замолчала, но не мог заставить себя сказать ей об этом. - Это ужасно, Джастин. Мне очень жаль. - Почему? Не ты же сделал это? - Знаю. Но... - Потом они срезали мясо с его костей. Мышцы, связки, сухожилия. Более мягкие части поджарили на плите. Это они тоже заставили меня смотреть. Пита затошнило. Ему стало страшно. Он знал, что попал в руки безумцам, но даже не подозревал, насколько они могли быть порочны. Он представил, как тяжелые ножи впиваются в его плоть, и почувствовал, как желчь подступает к горлу. - Джастин... пожалуйста, мне жаль, что это случилось с тобой, не могла бы ты... - Меня заставили съесть немного приготовленного мяса. Я все еще чувствую на языке вкус плоти моего любовника. Пит снова сглотнул желчь. - О, боже... Джастин улыбнулась. Потом она начала сползать по его телу вниз, оставляя языком влажный след от кончика подбородка и через торс к его промежности. Его вновь отвердевший член сам прыгнул ей в рот, и она тут же заглотила его целиком. Задыхаясь, Пит вцепился в землю. Несколько минут она обрабатывала его ртом и языком, потом прервалась и улыбнулась ему в бледное, дрожащее лицо. - Тебе это нравится, Пити-Пит? Пит ничего не мог сказать. Он лишь снова застонал. Джастин рассмеялась.
- Думаю, ты понимаешь, почему ты мне нужен, Пит. Я заставлю тебя забыть о Меган. И ты ничего не сможешь с этим поделать. Скоро ты будешь одержим мной. Будешь целовать землю у меня под ногами. Пит хныкал, пока она массировала ему яйца. - Я... пожалуйста... - Я это умею, ты знаешь. Она погладила его член и облизнулась. - Я кручу мужчинами, как хочу. С тобой будет то же самое. Она перестала его ласкать. - Теперь еще раз скажи "Пожалуйста". Пит откинул голову на теплую землю. Он смотрел на ясное ночное небо и думал о Меган, о тех ночах, когда они лежали на расстеленном на пляже одеяле и смотрели на такое же небо, нашептывая друг другу сладкие обещания. Он закрыл глаза. И произнес, - Пожалуйста. Глава двадцать четвертая Что-то толкнуло его. Хоук застонал в знак протеста и, не просыпаясь, перевернулся на другой бок. Он был погружен в прекрасный сон, и не хотел возвращаться в реальный мир. Во сне он снова закадрил ту суку, Джессику, и на этот раз у него получилось все гораздо лучше. Они оказались у него дома в Нэшвилле, каким-то образом сбежав от тех психов из Хопкинс-Бенда. И она была ему очень благодарна. Он был ее герой. Он каким-то невероятным чудом вытащил ее из лап тех гребаных лесных дебилов и монголоидов. Что для Хоука было вполне логично, потому что он хорошо знал, насколько может быть крут. Конечно, ему намяли бока Кинчеры и унизил Гарнер, но это лишь вопрос времени, когда он превратится в Чака Норриса и надерет этим мутантам их жалкие задницы. И все же. Джессика... Да, она бросилась ему в объятья, прося прощения, предлагая сделать, все что он захочет, за то что была такой сукой. Но есть некоторые вещи, которые не прощает ни один мужчина. Например, когда его под дулом пистолета засовывают в багажник собственной машины. Или заставляют извиняться и умолять оставить в живых посреди какой-то глухомани. Подобные вещи гложут мужчину, выбешивают его. Шлюха. Гребаная манда. Он дал ей прямо в морду, вот, что он сделал. Врезал ей по красивой круглой заднице. Потом поднял ее и вмазал еще раз. В какой-то момент мордобой уступил место изнасилованию. Он сорвал с нее одежду и отымел во все щели. Все было, конечно, хорошо, но на самом интересном месте что-то снова толкнуло его спящее тело, уже во второй раз. Он застонал и слабо отмахнулся от толкающей его штуки. - Перестань... Сон размылся по краям, угрожая рассыпаться на кусочки, но подсознание цеплялось за него
с отчаянным упорством. Во сне Джессика была прикована к заднему бамперу "Фалкона", и он на полной скорости тащил ее по открытому шоссе. Она кричала и плакала первые сто ярдов, потом затихла. Он знал, что тащит уже труп, но это не умаляло его удовольствия. Он часто поглядывал в зеркало заднего вида, как за машиной волочится ее истерзанное тело, оставляя широкий красный след на полоске чистого, свежеуложенного асфальта. И он гнал по мерцающему шоссе с толстой сигарой в углу рта, ухмыляясь и гогоча, как сумасшедший киношный злодей. Да, жизнь хороша здесь, в стране грез. Следующий удар пришелся по ребрам и вырвал его из сна. Он схватился за длинный шест, просунутый сквозь рейки в воротах стойла. Человек с другой стороны вскрикнул и выпустил его. Хоук подтянул к себе орудие и увидел, что у него в руках старая лопата, покрытая грязью и ржавчиной. Рукоять на ощупь была совсем хлипкая. Он с отвращением отбросил штуковину в сторону и всмотрелся в клубящийся, бесформенный мрак по другую сторону ворот. Было слишком темно, чтобы различить детали, но он чувствовал, что у стойла стоит не один человек. Он понял это по легкому различию в манере дыхания и по тому, как некоторые участки тьмы казались гуще и шире других. Он ухмыльнулся и сплюнул комок слизи на ворота. - Что, нравится представление, мать вашу? Кто-то хихикнул. Потом чей-то более низкий хохот. И приглушенный смешок. Хоук снова схватил лопату и поднялся на ноги, хрустнув затекшими суставами. Да уж, штуковина была тоньше, чем нижнее белье шлюхи, но может, получится ударить ею разок кого-нибудь по голове, для устрашения. Он поднял лопату и шагнул к воротам, но остановился, как вкопанный, услышав громкий щелчок в темноте. Внутренне пространство стойла залил такой яркий свет, что он зажмурился. Он прикрыл глаза рукой и подался вперед, вглядываясь сквозь рейки. За воротами стояло четверо. Девушка и три парня, один из них держал над головой лампу Коулмана. Он понял, что одна из них девушка, по огромным буферам. Это были сиськи порно-звезды. На них можно было улететь в Африку. Но от лица можно было проблеваться, как ночью после закрытия бара в восточном Нэшвилле. Оно было все какое-то деформированное. Гигантский, выступающий лоб. В основном лысая кожа черепа с редкими пучками жидких, грязных волос, торчащими из нее как кусты на пустынной равнине. Неестественно огромные, вывернутые скулы явно были такими уже с рождения. Свиноподобный нос был самой привлекательной чертой ее лица. Или менее тошнотворной. Парни рядом с ней выглядели так, будто их исторгла та же самая больная утроба. Это были монстры, все до единого. И все они таращились на него, ухмыляясь, разглядывая, словно он какое-то животное в клетке зоопарка. Один из парней, самый длинный и тощий, пялился на него, выгнув сосискообразные губы, и, постанывая, шерудил одной рукой в штанах. - Вы больные маленькие ублюдки.
Девушка прикрыла рот и снова захихикала. Хоук знал, что у него есть только один удар лопатой. Мисс "Кошмарная Америка" и мастурбирующий жердяй были одинаково привлекательными мишенями. Глаза жердяя закатились, и из широко раскрытого рта вырвался звук, похожий на блеяние какого-то большого и тупого животного со скотного двора. Он выгнул спину и его набухший член выстрелил потоками спермы, белые брызги блеснули в ярком свете лампы. Хоук принял решение. Так или иначе, выбор пал на тощего извращенца. Он снова поднял лопату и двинулся к воротам. Маленькие монстры съежились и попятились. Хоук испытал небольшое удовлетворение, увидев страх на их уродливых лицах. Это продолжалось, пока он не понял, что их внимание обращено не на него. Они жались друг к другу, дрожа от страха, пока нечто из дальнего конца амбара приближалось к ним. Длинная тень выросла из тьмы и упала на них, создав иллюзию скачущей между стойл фигуры. Тень была словно соткана из липкой тьмы. Чернее сердца самой темной первобытной ночи. Приблизившись, она словно поглотила свет, исходящий от лампы. Хоук бросил лопату и стал отступать, пока не уперся спиной в стену. Сердце учащенно заколотилось, колени затряслись. Болезненный страх начал скручивать внутренности. Хоук снова почувствовал зловещее присутствие Гарнера. Он в ужасе смотрел, как текучая чернота поглотила детей Кинчеров. На мгновение показалось, будто она вычеркнула их из жизни. Раздавшиеся пронзительные крики опровергли это впечатление, а тень выросла еще больше, размахивая вокруг извивающимися черными щупальцами. Лампа Коулмана ударилась о землю и откатилась к двери другого стойла. Ее мощный луч ударил в крышу амбара, осветив узкое пространство между рядами стойл достаточно, чтобы Хоук получил ясную картину происходящего. Хотя он все равно не захотел бы видеть такое. Боже, нет. Но его глаза оставались открытыми, вынужденные наблюдать благодаря какому-то мазохистскому импульсу, посланному подсознанием. Какая-то нездоровая часть его психики жаждала свежего кошмарного материала. И даже для такого типа как Хоук, насильника, человека, почти лишенного такого понятия как совесть, увиденное потрясло его неимоверно. Такое не должен был видеть никто. Толстое щупальце тьмы обвилось вокруг руки длинного парня, изогнулось, и вырвало ее из плечевого сустава. Парень завопил, из большой, рваной раны фонтаном брызнула кровь. Щупальце снова изогнулось, и оторванная рука пролетела во тьме, шлепнувшись в стойле Хоука. Хоук закричал. Он закрыл глаза руками, но то же самое нездоровое, безудержное любопытство заставило его смотреть сквозь пальцы на продолжающуюся резню. Крики вскоре утихли, уступив место мучительным стонам и невнятным мольбам о пощаде. Хоук слышал треск чего-то
рвущегося. Это чудовище рвало на куски обмякшие тела умирающих детей. В стойло продолжали лететь части тел. Голова девушки ударилась об стену и упала рядом с ним. Хоук взвизгнул, когда чья-то рваная культя отскочила от его головы и скатилась на землю. Он отпихнул ее ногой в сторону и боком торопливо пополз в угол. Он зажмурился, когда на землю рядом с ним шлепнулись внутренности. Печень или поджелудочная ударила в колено и сползла по бедру, вызвав пронзительный, девичий крик из его ноющих легких. Он попятился боком в противоположный угол, но нигде не было спасения от кровавого дождя. В стойло влетело широкое кольцо кишечника, на мгновение зависнув в воздухе, как лассо какого-то безумного демона-ковбоя, что было не так уж и далеко от истины. Орган шлепнулся ему на лицо и Хоук смахнул его, снова вскрикнув, но остался на месте, зная, что любые дальнейшие попытки уклониться от ударов бесполезны. К тому же, в этом и был весь смысл этого безумного действа - искупать его в крови и кишках, сунуть в смрадные глубины абсолютного порока. Хоук вспомнил некоторые вещи, которые Гарнер говорил ему накануне. Безумные вещи. Яркие отблески ада. Обещания кошмара. И это продолжалось. Вот сердце. Легкое. Еще смотанные кольца кишечника. Почка, язык, рука, кисть, еще рука, глаз, член, ступня, искромсанный желудок, кучи какого-то неподдающегося определению месива. Хоук уткнулся лицом в руки и ждал, когда бойня закончится. А она продолжалась. Гадости продолжали падать на него и рядом с ним. Потом все закончилось с внезапной переменой в атмосфере. Воздух в амбаре разрядился, в нем уже не было электрического шипения демонической энергии. Хоук открыл рот и с благодарностью втянул в себя чистый воздух, хотя его разум балансировал на грани необратимого погружения в кататонию. Каким-то образом ему удалось удержаться на краю бездны. Но она была уже так близко. - Открой глаза. Хоук не хотел, но ослушаться этого громоподобного голоса было не возможно. Он убрал руки с лица и, подняв голову, увидел по другую сторону от ворот темный контур стройной мужской фигуры. Гарнер. Хоук с трудом сглотнул, с его вялого члена капала моча.
Он шмыгнул носом. - Почему я? Фигура хмыкнула. - Нужное тело в нужном месте. Из глаз Хоука брызнули слезы. - А что если я найду тебе кого-то получше? Могу достать тебе кого-нибудь, связанного с музыкальной индустрией. Человека при деньгах. Хоук лихорадочно перебирал в уме варианты. Он знал нескольких таких людей. Влиятельных людей. Это были скорее знакомые, чем настоящие друзья, но он был уверен, что сможет организовать им частную аудиенцию с Гарнером. При возможности он продал бы любого. Даже собственную мать. Любого, кто бы заменил его в гарнерском замысле. - Брось, братец. Подумай, что бы ты стал делать здесь с деньгами. Мягкий выдох, похожий на смех. - Мне не нужны деньги. Нет, ты будешь моим "сосудом". Времени мало. Слишком мало, чтобы раздобыть приемлемую замену. Хоук вытер соплю с носа и стряхнул ее с руки. - Черт! Он услышал металлический щелчок открываемого замка. Потом ворота распахнулись, и в стойло вошел Гарнер. В левой руке он держал лампу Коулмана, ярко высвечивающую месиво на полу. - Зачем нужно было их так убивать? - поинтересовался Хоук - Так надо. Хоук нахмурился. - Черт. Это же полное дерьмо, мужик. У тебя с головой не в порядке. Хотя, какое мне дело если ты перерезал стадо чертовых дебилов? Разве их родня не будет жаждать крови, когда пронюхает, что ты натворил? Гарнер сунул свободную руку в карман черного пиджака и выудил пачку сигарет и зажигалку. Встряхнул пачку и взял высунувшуюся сигарету в рот. Прикрыв ладонью, прикурил. Глубоко затянулся и выпустил облако едкого дыма. - Ага. Смешок. - Люблю покурить. Владыка Сатана даровал мне власть над вырождающимся кланом Кинчеров. Они не будут мстить. Они будут кланяться и расшаркиваться у моих ног, как делали последние сто лет. Хоук с завистью посмотрел на сигарету Гарнера. - Ну-ну. Они твои сучки. Это вызвало у Гарнера глухой рокот смеха. - Да. Как и ты. Он поднял лампу над головой и отблески света заиграли на угловатых чертах его лица, выступающем подбородке и торчащих из лба рогах. Хоук содрогнулся. Он перекрестился и сказал, - Изыди, демон. Гарнер посмотрел на него с любопытством. - Что это было? - Я видел такую хрень однажды в кино. Видимо, точно хрень.
- Вставай. Снова этот не терпящий возражения командный тон. Хоук не стал молить о пощаде или отказывать в повиновении. Этот ублюдок был прав. Он - сучка Гарнера, и он не черта не сможет с этим поделать. Все равно ничего не понятно. Он встал, хрустнув коленями, и вытер грязь с лица и груди. - Уверен, что хочешь "сосуд" с ранней стадией артрита? Гарнер отвернулся и вышел из стойла. - Иди за мной. Хоук последовал за демоном во тьму. - Куда мы идем? На этот раз в смехе Гарнера прозвучала насмешка. - Познакомиться с твоей новой партнершей. Твоей застенчивой невестой. Женщиной твоей мечты. - Хм. А она горячая? Гарнер глянул через плечо на Хоука. - Полагаю, под словом "горячая" ты имеешь в виду "привлекательная". А это зависит от твоих грешков. Скажи, ты когда-нибудь трахал осьминога? Раздался взрыв сатанинского хохота. Хоук судорожно сглотнул. Он молился, чтобы молния ударила с неба и поджарила его на месте. Он посмотрел вверх и увидел мигающие огни пролетающего самолета, уносящего счастливых засранцев подальше отсюда, но туч не было. Правильно говорил ему пьяный папаша. Богу просто не нравится его жалкая задница. Гарнер продолжал хохотать. Глава двадцать пятая Меган сидела на складном металлическом стуле посреди пустой комнаты. Комната была маленькая, как гардеробная средних размеров. Окон не было, голые белые стены, за исключением нескольких надписей, нацарапанных на гипсокартоне. ЛИНДА ЛЮБИТ КИСКУ. БОЖЕ, ПОМОГИ МНЕ. ВЫХОДА НЕТ. ЭТО ПРАВДА. И тому подобное. Самым интересным был телефонный номер, манхэттенский, как поняла Меган по коду штата. Под телефоном была выцарапана корявая надпись. Какая-то Соня умоляла проявить милосердие и позвонить ее родителям. Меган запомнила номер. Руки по-прежнему были в наручниках, но ноги - свободны. Она уже минут пять сидела в комнате одна, пока Демарс и кто-то из Престонов ушли куда-то торговаться. Она встала, подошла к двери, подергала за ручку. Заперто. Ничего удивительного. Внимательнее изучила
дверь. Может, получиться открыть ногой. Хотя с виду прочная. Вспомнила виденный на "Ютубе" ролик. Какой-то парень ломился в закрытый магазинчик за пивом. Он пинал по двери до тех пор, пока не сломал ногу. Эту съемку с камеры наблюдения сложно было забыть. Меган решила не открывать дверь ногой. Она вернулась к стулу и села. Ей было страшно. Очень. А еще она была злая. Злость росла в ней с каждой минутой. Она - человек. Живой человек из плоти и крови. А с ней обращаются как с животным. Хуже того, как с товаром. Который можно обменять или продать. Ее могут изнасиловать. Избить. Убить. Даже съесть. И в глазах местных властей, это - ничто. Такие вещи не считаются преступлением, потому что она для них не человек. И она знала, что она уже не первая чужачка, кто терпит подобные унижения. Это неправильно. Более того, это порочно. Кто-то должен принять меры, покончить с этим раз и навсегда. Кто-то. Хоть как-то. Дверь в комнату открылась, приглушенный грохот песни "Мотли Крю" стал громче, превратившись в пронзительный рев. В комнату вошел какой-то тип. Меган посмотрела на его ястребиное лицо и ахнула от удивления. Это был тот самый тип, которого она видела рядом с фургоном за магазином Хопкинс-Бенда. Один из тех бессердечных свиней, которые так небрежно забросили Пита в фургон. Увиденное в самом начале кошмара, это лицо стало для нее символом всего ненормального, что было в этом городе и его жителях. Он ухмыльнулся, сверкнув рядом гнилых, желтых зубов. - Привет. Закрыл дверь. Потом подошел к ней, расстегнул штаны, и вытащил член. Он был маленький. И от него дурно пахло. Похоже, этот мерзкий тип уже несколько дней не мылся. Он усмехнулся и помахал перед ней гениталиями. Меган с отвращением поняла, что сейчас ей придется сосать эту штуку. Все равно, что сосать у животного. Но какая-то более хладнокровная и прагматичная ее часть вдруг приняла на себя управление. Меган взяла его за потные яйца обеими закованными в наручники руками и наклонилась к вялому члену. Это будет ужасно, но может, она заработает немного расположения, сыграв роль старательной, пылкой шлюхи. Однако тип рассмеялся и отбросил ее руки прочь. Спрятал свое хозяйство в штаны и
застегнул ширинку. - Ты не в моем вкусе, сладкая. Меган облизнула губы, изобразив на лице поддельную страсть. - Но у меня хорошо получается. Лучше тебе еще никто не делал. Он снова рассмеялся. - Этого не произойдет. Гарантирую. Меган заерзала на стуле, сползла к краю, подалась вперед и подняла на него глаза. Плечи опущены, закованные руки спрятаны между раздвинутых ног. Груди соблазнительно выпирали из-под короткого топика. Она понизила голос до низкого, хриплого полушепота. Позволь мне доказать, что ты ошибаешься. - Дело в том, что ты не черная. Меган нахмурилась. - Что? - Мне нравятся только черные киски. Я держу у себя в погребе пару нубийских принцесс, прекраснее которых ты еще не видела. Деру их днем и ночью. Дома у меня круглые сутки стоит. А здесь? - Он пожал плечами, скривив лицо. - Не особо. Большинство местных предпочитает блондинистых белых шлюх. Вот почему сучки вроде тебя - всегда хорошее вложение денег. А член я доставал, чтобы посмотреть, как ты среагируешь, потому что такое будет происходить не раз. Думаешь, справишься? Меган решила не отказываться от образа похотливой шлюхи. Она снова облизнула губы. - Я справлюсь со всеми членами, которые ты мне бросишь. Тип откинул голову назад и взвыл от смеха. Меган улыбнулась. И внутренне удивилась сама себе. Обычно она не говорила подобных вещей. Но и ситуацию вовсе нельзя было назвать обычной. Веками человечество выживало благодаря своей способности адаптироваться к неблагоприятным условиям. Выжить любой ценой. Так и в этом случае, когда она добровольно согласилась подвергнуть себя всем унижениям и преступлениям против души и тела, которые уготовило ей "Логово греха". Она будет подчиняться, и может, потом когда-нибудь у нее появится возможность убежать. Тип подошел к двери и открыл. Рев музыки снова ударил в уши. Очередная песня в стиле хард-рок. - Идем, дорогуша. Пора познакомиться с новым боссом. Меган встала и вышла за ним через дверь в длинный, узкий коридор. Тесное пространство было залито теплым красным светом от потолочных ламп. Откуда-то из-за стены, справа от нее, доносилась музыка и слабый мужской смех. Стены были выкрашены в черный свет и украшены плакатами с полуголыми девицами в двусмысленных позах. Другие - более чем откровенные, как, например, плакат с грудастой негритянкой с привязанным фаллоимитатором. Она стояла широко расставив ноги, пристроившись к выпяченной заднице стройной белой женщины, нагнувшейся над краем дивана. Видимо, его выбрал тип, за которым она сейчас идет, предположила Меган.
В конце коридора была единственная открытая дверь, которая вела налево. До двери оставалось еще добрых двадцать шагов. Тип смотрел прямо вперед, не обращая на нее внимания. Она оглянулась через плечо и увидела, что в коридоре они совсем одни. В голове тут же возникли две альтернативы. Первая - повернуться и бежать. Может, она найдет ведущий отсюда черный ход, и вырвется в окружающую чащу. Вторая подразумевала убийство. Она представила, как закидывает типу на шею закованные в наручники руки. Роста он небольшого. У нее получится. Руки вверх, а потом ему за голову. Крепко сжимая наручниками горло, валит его на пол, и душит, пока тот не отдаст концы. Первый вариант не выдерживал никакой критики. Даже если она сумеет выбраться наружу, они тут же поднимут тревогу. Да если и убежит в лес. Что тогда? Она представила себе, как ее преследует толпа вооруженных деревенщин с охотничьими собаками. Даже не говоря о препятствии в виде скованных рук, эта затея представлялась совершенно неосуществимой. У нее нет реальных навыков выживания на природе. А бродить посреди ночи в незнакомой и опасной местности? Забудь. Если же она прикончит мистера Любителя Черных Кисок, то сможет выиграть немного времени. Возможно, его даже хватит, чтобы выбраться в лес, прежде чем поднимут тревогу. Но в итоге она окажется в том же месте и столкнется с тем же набором потенциальных ловушек и опасностей. Значит… нет. Остается действовать по схеме "Будь что будет". Она надеялась, что когда-нибудь потом будет наконец вознаграждена за свои страдания. Они дошли до конца коридора, и Меган проследовала за типом через дверь в просторную и ярко освещенную раздевалку. Вдоль стен, слева и справа от нее рядами размещались места для переодевания и гримирования. Более десятка полураздетых девушек повернулись в ее сторону. Все были очень симпатичные. Некоторые весьма красивые. Тем не менее, лишь пара из них едва дотягивала до ее уровня. Меган почувствовала, что в ней снова возобладала ее жестокая половина, и была рада оказаться в ее власти. Эти девушки были такими же узницами как и она. Рабынями. Но еще это были ее конкурентки. Ради достижения своих целей ей придется быть лучше любой из них. И она будет, - решила про себя она. Интересно было смотреть на выражение лиц оценивающих ее женщин. У некоторых явно читалось сочувствие и огорчение. У одной девушки, невысокой, но грудастой брюнетки, на глазах даже выступили слезы. Другие старательно сохраняли бесстрастное выражение. Некоторые хмуро поглядывали на нее. Высокая, шикарная блондинка в одних розовых трусиках показала ей средний палец. Тип задержался рядом с какой-то чернокожей девицей и шлепнул ее по голой заднице. Та взвизгнула и бросилась ему на шею. - Карл, детка, где ты ходишь? Ты уже давно не водил меня к себе. Карл ухмыльнулся. - Да вот ищу кого поменять на свежее мяско, сладкая. Он почесал подбородок. - Может, ты должна убедить меня, что лучше подходишь для работы. Девушка издала мурлыкающий звук и потянула его к себе. Они слились в затяжном поцелуе,
усердно работая языками. Меган стояла посреди комнаты и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, нервничая от молчаливых, изучающих взглядов других девушек. Шикарная блондинка, показавшая ей палец, подошла к ней поближе. Ростом девица была почти шесть футов, гораздо выше Меган, поэтому сложно было не растеряться. Идеальные нордические скулы лишь усугубляли впечатление, завершая образ грозной и безжалостной снежной королевы. Девица улыбалась, но ее глаза излучали нескрываемую ненависть. Она наклонилась и прошептала Меган в ухо. - При первом же случае я тебя отымею. И слегка куснула Меган за мочку, от чего она вздрогнула. - Разобью твое хорошенькое личико на кусочки. Она ткнула Меган кулаком в грудь. Воздух вышибло из легких и она едва устояла на ногах от удара. Меган стояла, согнувшись пополам, и хватала ртом воздух. Она была уже готова к новому удару, но его не последовало. Высокая девица вернулась на свое место, повернувшись к Меган спиной, и стала расчесывать перед зеркалом свои длинные, блестящие волосы. К тому моменту как Карл отклеился от чернокожей девушки, Меган снова стояла прямо. Он повернулся к ней и нахмурился, заметив страдальческое выражение на ее лице. - Что с тобой? - Ничего. Он нахмурился еще сильнее, потом пожал плечами. - Идем, сучка. Бизнес не ждет. Меган последовала за ним к закрытой двери в дальнем конце помещения. Она обернулась через плечо и увидела, что высокая блондинка смотрит на нее. Уголки накрашенный розвовой помадой губ приподнялись в легкой улыбке. Меган надеялась, что не сдав ее, заработала какое-то к себе расположение. В этой женщине она не хотела видеть врага. Да, она пообещала "отыметь" ее, но может... Карл открыл дверь и сказал, - Хватит таращиться, сучка. Входи. Меган посмотрела на Карла и улыбнулась. - Извини. Не могла сдержаться. Люблю смотреть на голых женщин. Карл хихикнул. - Кто бы сомневался. А ты хорошо держишься, ничего не скажешь. Он махнул рукой в сторону двери. - Входи. Ну же. Меган вошла через дверь в просторный кабинет. Стены здесь тоже были украшены плакатами с голыми и полуголыми женщинами в развратных позах. В другом конце комнаты была еще одна дверь, очевидно ведущая в уборную. Вдоль одной стены стоял ряд картотечных шкафов. На другой висели полки, набитые двд-дисками порнографического содержания. За столом сидела привлекательная женщина в голубом шелковом пеньюаре. Она читала журнал, но когда они вошли в комнату, отложила его в сторону. Карл закрыл дверь и подтолкнул Меган к стоящему перед столом стулу. У женщины были длинные, темные, почти черные волосы. Такая же симпатичная, как и девушки из раздевалки. Только лет на десять старше.
Карл сложил руки на груди и прислонился плечом к закрытой двери. - Думал, здесь будет Демарс. Женщина улыбнулась и пожала плечами. - Ричу пришлось спешно уехать. Какое-то ЧП. Тем не менее, мы смогли удачно закончить сделку. Теперь она наша. - Отлично. Чувствую, она будет популярна у наших ребят. Женщина открыла один из ящиков стола и что-то достала. Взмахнула в сторону Карла рукой, и извлеченная ею из стола вещь пролетела через всю комнату. Прежде чем Карл поймал ее, Меган успела заметить, что это нечто крошечное и серебристое. - Это оставил Рич. Сними с нее наручники. Карл подошел к Меган и опустился перед ней на колени. Она опустила глаза и увидела маленький ключ, скользнувший в замок. Небольшой поворот и металлические браслеты с щелчком открылись. Карл поднялся на ноги и бросил наручники с ключом на стол. Меган встряхнула руками и стала растирать затекшие запястья. Не сводя с Меган взгляда, женщина обратилась к Карлу. - Можешь идти. Не говоря ни слова, Карл вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Женщина молча смотрела на Меган несколько долгих, неуютных минут. Потом улыбнулась и наклонилась над столом. - Как тебя звать, сладкая? - Меган. - Тебе нужно сценическое имя. Что-нибудь сексуальное. - Окей. - Вставай. Меган встала. Женщина окинула ее взглядом с ног до головы. - Повернись. Меган медленно повернулась. Женщина кивнула. - Молодец. - Спасибо. - Раздевайся. Меган скинула туфли, расстегнула джинсы и принялась стаскивать их с себя. В это время из уборной послышался низкий, еле слышный стон. Нахмурившись, она оглянулась на звук, потом скинула джинсы и отбросила в сторону ногой. Стон повторился.
Подцепив большими пальцами резинку трусиков, начала медленно снимать их. - Там кто-то есть? Женщина кивнула. - Да. - Кто? Меган скинула трусики и сняла через голову топик. - Девушка, которую ты убьешь для меня. Пальцы Меган на мгновение задержались на крючке бюстгальтера. На секунду у нее закружилась голова. Но всего на секунду. Она расстегнула бюстгальтер и сняла, бросив на пол. - Когда я должна буду убить ее? - Скоро. - Хорошо. Женщина улыбнулась. - Но сперва... потанцуй для меня. Меган ответила улыбкой. И стала танцевать. Стараясь не думать про девушку в уборной. Глава двадцать шестая Что-то важное случилось с Джессикой. Может, это что-то значило. А может, и нет. Но она должна была знать. Она не любила неопределенность. - Почему ты остановился? Ларри приподнял бровь. - Что ты сказала? - Я видела, как ты промчался мимо меня, словно куда-то очень спешил. Большой палец Джессики поглаживал курок пистолета. Оружие вызывало у нее какое-то странное интимное чувство. Легкие отношения, в которых она находила успокоение. Узы, выкованные в крови и грохоте, в едком запахе пороха и воспоминаниях о неподвижных телах павших врагов. Она приставит пистолет к голове Ларри, если на то будет причина. Приставит дуло к виску, спустит курок, и посмотрит, как пуля разнесет ему голову. Но она очень надеялась, что он не даст ей повода. - Я бросилась за тобой, но тебя и след простыл. Итак... почему ты остановился? Ларри убрал сигарету изо рта - он курил уже третью за недолгое время их знакомства - и сказал, - Кажется, я заметил в этом вопросе нотку паранойи. - Может быть. И все таки мне нужен ответ. Ларри пожал плечами и снова сунул сигарету в рот, потом снова убрал, выпустил струю дыма из открытого водительского окна. - В этом нет большой тайны. И новая затяжка.
Заядлый курильщик. Это чувствовалось по его дыханию, но неприятный запах ничуть не портил сладость его губ. Тут ей снова захотелось его поцеловать, человека, которого собиралась убить при малейшем намеке на провокацию. Как странно. Странно, не тем не менее, это так. - Итак, говори. Она стиснула зубы, больно прикусив нижнюю губу. Крепче сжала пистолет. Ларри явно почувствовал нарастающее в ней напряжение. Он бросил взгляд на пистолет и нервно заерзал в кресле. Его сигарета догорела до фильтра. Он погасил ее в переполненной пепельнице и включил прикуриватель, вытряхивая новую сигарету из тающей пачки. Прикурил ее и, глядя на дрогу, заговорил. - Моя бывшая. Реально чокнутая баба по имени Роксана. Иногда она напивается, приходит к моему дому и прячется неподалеку. Совсем не хотел сегодня сталкиваться с ней, поэтому я остановился и позвонил моему дружку Биллу, который живет через дорогу от меня. Я попросил его, чтобы он выглянул на улицу и посмотрел, все ли чисто. - И? - Билл ее не видел. И машины ее тоже не видел, хотя это еще ничего не значит. Иногда она проезжает дальше и паркуется в укромном месте. - Почему не получишь судебный запрет? Ларри фыркнул со смеху. - У местных властей нет людских ресурсов, чтобы следить за исполнением подобных вещей. А если бы были, они б приезжали к моему дому каждую ночь, чтобы утащить эту гребаную суку, пардон за мой французский, в тюрягу. И вообще, я большой уже мальчик. Могу о себе позаботиться. Судебный запрет - черт, это же бабские дела. Джессика хмыкнула. - Интересная позиция, Ларри. Расскажи мне что-нибудь. Все в Хопкинс-Бенде такие же придурки, как ты? Лицо Ларри сморщилось, в его чертах не осталось ни следа веселости. - Не нужно оскорблять меня. - Где твой телефон. Ларри нахмурился. - Хм? - Твой сотовый телефон, Ларри? Тот, по которому ты звонил своему другу? - Да, у тебя точно паранойя. - Покажи его мне, Ларри. Немедленно.
Ларри закатил глаза и сунул руку в задний карман джинсов. Вытащил тонкий черный мобильник и предъявил его Джессике. Она выхватила его у него из руки и раскрыла. Ларри помотал головой. Ну да, Джессика, я же давал тебе разрешение пользоваться моим телефоном. На самом деле... - Заткнись. Рот Ларри закрылся. Телефонное меню было очень простое в управлении, поэтому она сразу нашла список недавно набранных номеров. Быстро прокрутила имена с номерами, потом захлопнула телефон и сунула себе в карман. - Этот друг, о котором ты говорил. Его зовут Уильям Мерфи? Ларри посмотрел на нее с опаской. - Ну... да. Это он. - Ты не звонил ему со вчерашнего дня. - Я могу объяснить. - Не стоит. До твоего дома еще далеко? Ларри снова глянул на пистолет и немного поежился, перехватив свирепый взгляд Джессики. - Послушай, то дерьмо, которое я рассказал про Роксану, это все правда. И я иногда звоню Биллу, чтобы узнать что к чему, когда еду домой. - Мне все равно. Ответь на мой вопрос. - Я остановился, чтобы нюхнуть кокса. Не хотел тебе говорить. Он кивком указал на приборную доску. - Проверь "бардачок". Джессика открыла перчаточный ящик. И чуть не охнула от удивления. Она была там, как он и сказал - щепотка белого порошка на дне мятого пластикого пакета из-под сэндвича. Джессика с трудом сглотнула. Комок в горле, словно шар тлеющего угля, проскользнул в пищевод. Голова закружилась. Подмышками выступил пот и стал стекать по бокам. Он бросила пакет в "бардачок" и захлопнула его. Ларри прочистил горло. - Ты, хм... обращаешься с моей заначкой, словно она жжет тебе пальцы. Джессика уставилась на закрытый "бардачок". - Когда-то у меня были небольшие проблемы с этим дерьмом. - Что случилось? - Центр реабилитации. - Вот, дерьмо! Поэтому ты не тусуешься, да? - Я пью.
- Хм. Ларри погладил щетину на подбородке и поджал губы. - Никогда не был на реабилитации. Я, наверно, не слезу с него, пока он меня не прикончит или я стану слишком старым, чтобы тусить. Но как я понимаю, если ты идешь на реабилитацию, ты должен завязать со всем. Джессика посмотрела на него. Серьезное выражение его лица немного сняло с нее напряжение. Это была подлинная человеческая озабоченность. Приятно было видеть это после сегодняшней встречи с таким количеством плохих парней. - Я живу по своим правилам и как мне нравится. Я пью. Иногда пью слишком много. Но у меня нет с этим проблем, как было с коксом. Поверь. Ларри кивнул. - Окей. Это нормально. - Знаю, я бываю стервозной, но сегодня у меня выдался непростой денек. - Понимаю. Минута молчания. Джессика смотрела, как мимо проносятся деревья. Она перевела взгляд на Ларри и он повернулся к ней лицом, уголки рта приподнялись в смущенной улыбке. - Что? Она снова коснулась его колена. - А ты довольно милый для деревенщины. Он рассмеялся. - Ты и сама не такая уж плохая. Не каждый день я сталкиваюсь с девчонкой, круче чем Зои Белл и с внешностью супермодели. - Супермодель. - Джессика фыркнула. - Точно. Ты уже второй раз произносишь это нелепое слово. - Да, но я не шучу. Они посмотрели друг на друга, их взгляды встретились, между ними вновь образовалось странное напряженное чувство. Джессика испытала головокружительный прилив возбуждения. Ее рука сжалась вокруг колена Ларри. - Скажи, пожалуйста, мы же почти... Ларри ухмыльнулся. - Черт, да мы практически приехали. Он кивнул на дорогу, и она увидела в каких-то ста ярдах впереди стремительно приближающийся свет электрических огней. Еще через пятьдесят ярдов она различила невысокие контуры двух домов в стиле "ранчо", стоящих по обе стороны дороги, друг напротив друга. Уличных фонарей не было, но небольшие лужайки освещались прожекторами. Дом слева проявлял признаки человеческого присутствия. Во всех окнах горел свет, а на подъездной дорожке стоял грузовик. В доме справа света не было, и подъездная дорожка была пуста. Видимо, это и был дом Ларри. Догадка оправдалась через несколько секунд, когда он свернул на подъездную дорожку и заглушил двигатель "Новы". Ларри вскрикнул от удивления, когда Джессика набросилась на него, отпихнув на сидение и
оседлав сверху. Ее влажные губы нашли его и принялись за работу. Она ощупывала языком его рот, неистово вертя головой и атакуя под разными углами. Жестко целовала его, бесконечно дразня языком. Покусывала ему нижнюю губу, целовала шею, заставляя его выгибать спину и стонать. Когда она отстранилась от него, он тяжело дышал. Его лицо горело огнем и блестело от пота. По пульсирующей жилке на шее был виден его бешенный пульс. Ларри уставился на нее с нескрываемым изумлением и постарался перевести дух. - Понравилось? Он кивнул и хрипло выдохнул, - Да... о, боже, да... - Конечно, понравилось. Она медленно извивалась, прижимаясь к нему, наслаждаясь тем, как страсть искажает его лицо. И тем, как его сильные руки скользят по ее телу. Ощущение было настолько приятное, что почти стерло затяжные боли, мучившие ее после аварии. - Хочешь еще? Он кивнул. И всхлипнул. Такой беспомощный звук от такого сильного человека. Ей понравилось это. Она соскользнула с него, вернувшись на пассажирское сидение. - Отведи меня в дом, Ларри. Ну же. Ларри не нужно было повторять дважды. Уже через секунду он выскочил из машины, и она следом за ним. Они быстро пошли к крыльцу по тропинке из инкрустированных каменных ступеней. Джессика наблюдала за ним сзади, наслаждаясь игрой мышц, проглядывавших сквозь ткань облегающей белой футболки. Похоже, он много тренировался, когда не гонял на своей дурацкой "Чеви Нова" и не нюхал кокс. Ей так хотелось обвиться вокруг этого сухощавого, сильного тела, что она чуть не подавилась слюной. Отчаянное желание горячего, потного секса для женщины в ее положении казалось более чем странным. Она поняла и приняла это. Но желание от этого ни чуть не уменьшилось. Джессика увидела в этом даже какой-то нездоровый смысл. Она начала день с того, что стала жертвой нападения. Мужская сила и злость были использованы против нее. И вот она, несколько часов спустя, хочет того же от этого мужчины, этого незнакомца, и агрессором в некотором смысле выступает она. Но дело обстояло хуже. Она уже несколько раз близко видела смерть. Чувствовала, как екало, а иногда было готово разорваться сердце, когда сама не раз оказывалась на волосок от смерти. Она слышала, что секс это главное утверждение жизни, определение, которое она никогда раньше до конца не понимала. Теперь, глядя на Ларри, она чувствовала, что полностью понимает его смысл. Боже, но я хочу оттрахать этого типа так, чтобы у него мозги вылетели.
Она подумала о пакетике с коксом в машине Ларри и вспомнила с шокирующей ясностью, как раньше любила трахаться всю ночь напролет, нанюхавшись до одури. От этой мысли ее губы скривились, а ноздри затрепетали. Может быть... Нет. Она выбросила эту мысль из головы. Такая тропа неизбежно приведет ее в ту же грязь, из которой она выбралась несколько лет назад. Она не позволит этому случиться. Ни одной даже маленькой "дорожки". После реабилитации она дала своей матери обещание, и теперь, с ее уходом, ей сильнее, чем когда-либо хотелось сдержать его. И все же. Нет! К тому времени, когда они дошли до крыльца, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Еще одно напоминание о "наркотических" деньках. Она наблюдала, как Ларри поднимается по ступеням к крыльцу и наклоняется под желтый свет единственного фонаря, чтобы рассортировать ключи. Она молча призывает его поторопиться, ставя ногу на первую ступеньку. Ей не терпится уже войти в дом и сорвать с себя одежду. Раствориться в его теле и тем самым избавиться от потенциально деструктивного хода мыслей, вызванного воспоминаниями о коксе. Он нашел нужный ключ и ухмыльнулся ей через плечо. - Есть. - Поторопись. Он открыл дверную сетку и вставил ключ в замок. Хмыкнул. - Шевелюсь, как могу. Щелкнул ключом и повернул ручку двери. Джессика поднялась еще на одну ступеньку... Вдруг она увидела, как у него между лопаток расцвел темно-малиновый цветок, и через долю секунды услышала выстрел. Звук повторился. И еще раз. Тело Ларри дернулось, приняв в себя несколько пуль. Он пошатнулся, ударился в Джессику, и она кубарем полетела на землю. Жестко приземлилась и покатилась вниз. Оказавшись на спине, заставила себя перевернуться на бок. Увидела распростертое на земле тело Ларри. Он был мертв. Она увидела и осознала это в ту же секунду. Но не могла понять, почему это произошло. Ее тошнило, в голове метались противоречивые, бессвязные мысли. Раскрытые, неподвижные глаза Ларри уставились в черное небо. Кто-то кричал. Джессика оторвала взгляд от мертвеца. В дверном проеме стояла женщина в коротких джинсовых шортах и розовом топике. В правой руке она сжимала дымящийся револьвер. Шестеренки в голове Джессики
закрутились как цифры в игровом автомате и выдали имя, написанное пульсирующими красными буквами: РОКСАНА. Чокнутая бывшая жена, о которой Ларри рассказывал по дороге сюда. А ведь он не врал. Женщина спускалась с крыльца. Приближалась к ней. Она все еще кричала, но звуки складывались сейчас в уже понятные слова: - ГРЕБАНАЯ ШЛЮХА! Я ЗНАЛА, ЧТО ЭТОТ СУКИН СЫН ТРАХАЕТ КАКУЮ-ТО ГРЕБАНУЮ ШЛЮХУ! ТЕБЕ КРЫШКА, МАНДА ГРЕБАНАЯ! Теперь она стояла над Джессикой, сжимая в руке с накрашенными красным лаком ногтями "Магнум" 44-го калибра. Она направила пистолет Джессике в лицо и пьяно пробормотала, Прощайся с жизнью, сука. Надеюсь, вы оба будете весело гореть в аду. Джессика вспомнила про пистолет в своей руке. Она вскинула его и прицелилась. Ночную тишину прорезал еще один выстрел. Глава двадцать седьмая Старая хижина Мэйнардов походила снаружи на какое-то умершее существо. На гниющую шелуху. Странно. Тени должны были скрывать мрачную правду. Но лунный свет подчеркивал дряхлость старого строения, не столь заметную при ярких лучах летнего солнца. Да, она выглядела мертвой. Ветхая. Хрупкая. Глядя на нее, Эбби вспоминала увиденное однажды черно-белое фото старого корабля, выброшенного на одинокий берег. Хижина была настоящими руинами, пережитком глубокой старины. Охваченная тоской, Эбби приблизилась к просевшему крыльцу хижины. У нее было сильное предчувствие, что старые обычаи и старые семьи отжили свое. Еще до отделения и войны они противостояли ходу времени и прогресса. Но мир за пределами Хопкинс-Бенда продолжал расти, расширяться, и вторгаться в места, где раньше была лишь дикая природа и непроходимые леса. Не нужно быть гением и провидцем, чтобы понимать, что местные не смогут удерживать внешний мир на расстоянии вечно. Однажды какой-нибудь умник в правоохранительных органах сопоставит факты, может, определит основную территорию, где периодически пропадает огромное количество людей. Потом кто-нибудь покопается в старых документах по Эвану Мэйнарду. И тогда конец наступит довольно быстро. Когда Эбби шагнула в темное пространство хижины и задержалась, чтобы зажечь висящую рядом с дверью лампу, она задумалась, почему эта мысль должна ее печалить. Можно сказать, она уже попрощалась с Хопкинс-Бендом. В субботу она планировала уйти отсюда навсегда. Она терпеть не могла здесь жить. Ненавидела свой статус изгоя, с каждым днем укоренявшийся все сильнее. И все же это была единственная известная ей жизнь, здесь в
этой хижине и в лесах, хорошо ей знакомых, среди этих людей. Она вошла на кухню и зажгла еще одну лампу. Сняла ее с крюка на стене и, взяв с собой, двинулась через тесную, темную кладовку. Открыла дверь в погреб и очень осторожно стала спускаться по скрипучей лестнице. Подняла лампу и посмотрела на Мишель. Женщина, которую она до сегодняшнего дня называла "ужином", спала. Ее тело безвольно висело на веревке, привязанной к балке. Голова свесилась на бок, грудь медленно вздымалась и опускалась. Эбби повесила лампу на крюк и подошла к Мишель. Женщина продолжала спать, видимо, не потревоженная ни светом лампы ни близостью Эбби. Либо притворялась, что спит. Большинство из них время от времени симулировали сон, хотя это никогда им не помогало. Позволив себе немного полюбоваться стройным телом женщины, Эбби почувствовала, как участилось ее дыхание. Ей снова захотелось потрогать ее. Дать волю рукам. Это было такое мучительное искушение... Она закрыла рот и затаила дыхание. Досчитала до десяти. Выдохнула. И сказала, - Это я. Мишель открыла глаза и посмотрела на Эбби. Темные глаза были еле различимы в мерцающем полумраке, но от их взгляда сердце Эбби затрепетало. Мишель попыталась что-то сказать сквозь кляп, и Эбби пришлось осторожно вытащить его у нее изо рта. - Боже. Спасибо. Мишель судорожно втянула в себя воздух. - Ты не представляешь, как трудно все время дышать одним носом. - Извини, что мне пришлось вернуть кляп на место. Мама или сестра могли зайти сюда в мое отсутствие. - Поэтому ты сделала это, чтобы соблюсти приличия. - Верно. - Не можешь меня развязать? Эбби покачала головой. - Извини. Еще не время. Мишель нахмурилась. Она перевела взгляд с Эбби на темный угол подвала. Эбби едва устояла перед желанием провести тыльной стороной ладони по изящно вылепленным скулам женщины. Но устоять было не легко. Было в Мишель нечто, вызывающее непреодолимое желание потрогать ее. Нечто большее, чем внешняя красота. Нечто экзотическое, что так привлекало Эбби. По водительским правам и паспорту она считалась белой, но слегка миндальный оттенок кожи намекал, что ее венах течет немалая толика латиноамериканской крови. Пухлые губы и большие глаза укрепляли это предположение.
Мишель снова смотрела на нее. - Эбби? - Что? Уголок рта женщины дрогнул, изогнувшись в понимающей полуулыбке. - Поцелуй меня. Щеки Эбби вспыхнули огнем. - Что...? Ты хочешь, чтобы я тебя... что? Мишель улыбнулась. - Я хочу, чтобы ты меня поцеловала. Она вытянула шею, подставив свои восхитительно пухлые губы. Эбби затрясло. - Я... я не знаю... На этот раз Мишель ухмыльнулась. - Кажется, ты знала, чего хотела, когда раньше трогала меня. Лицо Эбби снова вспыхнуло. - Я... сожалею об этом. Я не имела права. - Все нормально. Мне понравилось. - Понравилось? - Да. Эбби вытерла пот со лба и нервно улыбнулась. - Мне... тоже понравилось. Ее сердце забилось так сильно, что готово было взорваться, когда она сделала это признание. - Ты такая красивая. - Ты должна поцеловать меня, Эбби. Ну же. Она снова вытянула шею. И подставила губы. Эбби наклонилась к ней. Их губы встретились. От первого же движения языка Мишель Эбби потеряла над собой всякий контроль. Она обхватила женщину руками и слилась с ней в поцелуе. Мишель обвила сильной ногой талию Эбби, соединив их тела. Эбби почувствовала прикосновение набухших сосков Мишель сквозь ткань ее одежды. От этого ее возбуждение почти достигло своего пика. Она вывернулась из жарких объятий лишь чтобы сорвать с себя одежду. Потом снова бросилась к Мишель. Страсть сделала ее слепой ко всему. Она не замечала, как морщится женщина, когда цепи, сковывающие ее запястья, болезненно впивались в кожу. И не слышала слабого скрипа у них за спиной, изданного ногой, осторожно ступившей на деревянную лестницу. Мишель с трудом оторвала губы от рта Эбби и заговорила хриплым голосом, тяжело дыша. Развяжи меня... меня. Мы займемся любовью... прямо здесь. Эбби обхватила лицо Мишель руками и почувствовала под ладонями пот. Лоснящаяся кожа
женщины красиво поблескивала в свете лампы. Для Эбби она была похожа на сияющую, неземную богиню. Мишель наклонилась ближе, снова коснувшись мягкими губами ее рта. Плоть затрепетала под жарким дыханием. - Ты не представляешь, как мне хорошо. Из горла Эбби вырвался глубокий стон. Она отчаянно пыталась сосредоточиться. Но поглотившая ее непреодолимая страсть мешала думать. Был велик соблазн послать все к черту и сделать то, о чем просила Мишель. Она представила себя, распростертую на полу погреба, и Мишель, вытворяющую с ее телом удивительные вещи своими искусными руками и ртом. Одного этого образа было достаточно, чтобы заставить ее достать ключ. Но она заставила себя подождать еще немного. Еще кое-что обдумать. Она сказала Мишель, что завтра вечером будет лучшее время для побега, но сделала это лишь для того, чтобы выиграть себе немного времени для принятия окончательного решения. Хотя она уже приняла его. Окей, - подумала она. Я освобожу ее. Мы уйдем сегодня. Пока матушка и Лаура распутничают - а племянники шляются бог знает где - лучшего времени не найти. Хижина над погребом будет пустовать еще несколько часов. Эбби поняла, что время сделать смелый, долгожданный шаг, наконец настало, и почувствовала нарастающее возбуждение - Я принесу ключ. Глаза Мишель расширились от удивления. Она явно не верила, что Эбби действительно это сделает. - Правда? Эбби снова обхватила лицо женщины руками. - Правда. Мы уходим отсюда. На глаза Мишель навернулись слезы и медленно скатились по щекам. Она всхлипнула. Спасибо. И тут у них за спиной раздался чей-то громоподобный голос. - БОЖЕ МОЙ, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? Эбби подпрыгнула. Мишель застонала и чертыхнулась. Эбби выпустила лоснящееся тело Мишель из своих объятий и повернулась к Лауре Мэйнард, стоящей у подножия лестницы. Челюсть у сестры отвисла от изумления. Она в ужасе уставилась на Эбби, как на что-то поистине отвратительное. Голос сестры прозвучал снова: - ТЫ ГРЕБАНАЯ ИЗВРАЩЕНКА! - Она сделала к ним несколько шагов и ткнула пальцем в сторону лестницы. - ОДЕВАЙСЯ, ЧЕРТОВА УРОДКА, И УБИРАЙСЯ НА ХРЕН ИЗ МОЕГО ДОМА! Эбби молча смотрела на нее.
Она представила, как сестра спускается по ступеням, слушая их стоны и всхлипы. Представила, о чем та подумала, увидев их вместе, когда наконец поняла, что происходит нечто другое, чем обычное издевательство над пленником. И в тот момент Эбби осознала, что прежняя жизнь полностью и безвозвратно потеряна. Лаура сделала к ней еще один шаг и снова ткнула вытянутой рукой в сторону лестницы. - Ты что, не слышала, чокнутый кусок дерьма? Я хочу чтобы ты убралась из моего дома. Немедленно! И не дай бог мне придется повторять. У Эбби внутри все закипело. Ее дом? Как будто Мама уже умерла. Как будто Лаура уже вступила во владение наследством Мэйнардов. Эбби опустила голову и ринулась на сестру. Из широко раскрытого рта вырвался звериный рев. Какое-то мгновение Лаура стояла словно парализованная. Но всего лишь мгновение. Она повернулась и побежала к лестнице, через секунду достигла нижней ступени и махом взлетела на несколько ступеней вверх. Достигнув лестницы, Эбби издала очередной крик, и бросилась за ней следом. Добравшись до верха, Лаура оглянулась через плечо, и закричала, увидев перекошенное кровожадной яростью лицо сестры. Выскочила в дверь и попыталась захлопнуть ее за собой, но Эбби протаранила старое, хрупкое дерево плечом. Дверь скрипнула, треснула и разлетелась на куски. Эбби влетела в тесное пространство кладовой. Лаура снова закричала, бросившись через дверь на кухню, и попыталась снова захлопнуть за собой дверь. Она несомненно собиралась запереть здесь Эбби и удерживать, пока не вернется Мама или еще кто-нибудь. Но Эбби было не остановить. Впереди ее ждала новая жизнь. С Мишель. И ничто не могло помешать ей. Эбби успела влететь в дверь за мгновение до того, как она успела захлопнуться. Лаура снова закричала и отшатнулась назад. Она уперлась задом в край обеденного стола и издала сдавленный вопль, когда Эбби приблизилась к ней вплотную. Кулак Эбби метнулся вперед и ударил в мягкую грудь Лауры, от чего та сложилась пополам. Лаура захрипела и подняла на нее полные слез глаза. Они блестели от шока и страха. Кулак Эбби снова обрушился на нее. Под тяжелым ударом нос Лауры деформировался с отчетливым хрустом. Кровь хлынула из ноздрей, она отшатнулась от стола и рухнула на пол. В тот момент Эбби окончательно
потеряла разум. Сама Эбби словно куда-то исчезла. А на ее месте возникла озверевшая дикарка. Она оседлала Лауру и прижала к полу. Удары посыпались градом. И им не было числа. Что-то мелькнуло и губы Лауры превратились в кашу. Из десен вылетело несколько зубов, рот наполнился кровью. А удары продолжали сыпаться. Эбби не чувствовала рук. Как будто к ее запястьям были приварены стальные блоки. Она понятия не имела, сколько прошло времени, когда, наконец, закончила избиение. Может, пара минут. А может, десять или пятнадцать. К тому времени это вряд ли имело значение. Лаура была жива. По пузырящейся крови в углу рта было ясно, что она еще дышит. Но глаза были невидящими и остекленевшими. Эта сука никак не сдохнет. Эбби медленно, пошатываясь, поднялась на ноги. Окинула взглядом кухню. Вот он. Большой молоток для отбивания мяса. Она схватила его с крюка на стене и снова уселась на Лауру. Она ничего не стала делать. Просто смотрела Лауре в глаза. Ждала, когда они сфокусируются и увидят ее. Ждала, чтобы сестра увидела, что с ней происходит. Наконец, зрение Лауры прояснилось. Она посмотрела на Эбби. - Пожалуйста... Эбби зарычала и подняла большой стальной молоток над головой. Лаура слабо покачала головой. - Не надо... пожалуйста... Рука Эбби опустилась. Череп хрустнул под сталью. Потом были еще удары. Много ударов. Когда все закончилось, Эбби вымыла руки с мылом и водой из кувшина. Она испытывала странное спокойствие и по-прежнему чувствовала себя другим человеком. Может, потому, что она была уже не той, кем была всего несколько минут назад. Она претерпела еще одно изменение. Теперь она знала, на что способна ради достижения цели. Она была способна абсолютно на все. Я получу, что хочу, - подумала она.
И ничто меня не остановит. Она вернулась к безжизненному телу сестры, наклонилась, схватила за руки, и потащила через разбитую дверь кладовой в погреб. Глава двадцать восьмая Где-то к концу третьего или четвертого инициированного Джастин соития, Пит случайно заметил, что у них появились зрители. В нескольких футах от загона стояла тощая фигура, наблюдавшая за ними из темноты. Задняя часть здания была примерно в тридцати ярдах от клеток, поэтому свет заднего крыльца не попадал на лицо человека. Сперва Пит подумал, что этим пассивным наблюдателем был Карл, но темная фигура была гораздо ниже ростом, чем этот сукин сын. Похоже, это был третий брат Престонов, чьего имени он не знал. Он вытянул шею и прищурился, чтобы разглядеть как следует, и тут же пожалел об этом. Рук человека он не видел, но судя по бешенному движению правого предплечья, одна из них работала как поршень в районе промежности. Пита затошнило. Этот деревенский ублюдок мастурбировал. Он хотел было закричать на парня, сказать, чтобы тот прекратил вести себя как чертов извращенец, но что толку? Этот засранец все равно будет делать, что хочет. Вдруг еще рассердится. А Пит не хотел этого. Боже, нет. Яркий рассказ Джастин о зверском убийстве друга не выходил у него из головы, даже сейчас, в разгар секса. Он не хотел закончить так же. Но это казалось неизбежным. И всякий раз, когда он думал об этом, словно черная впадина раскрывалась в его сердце. Господи, но он не хотел умирать, особенно так. Он был слишком молод. Еще столько нужно сделать. Еще столько приключений ждет впереди. Это будет не честно. И что еще хуже, он прекрасно знал, как это произойдет. Он будет просить. Умалять. Плакать. Обещать все, что угодно. А они будут смеяться над ним. Издеваться над ним. А потом познакомят с такой болью, какой он даже себе не представлял. Джастин взяла его за подбородок и повернула лицом к себе. Сейчас она была сверху, ее тело совершало волнообразные движения. Он смотрел, как от его толчков подпрыгивают ее груди. Она улыбнулась, и ее рука легла ему на горло, крепко сжала, перекрыв доступ воздуху. Пит захрипел. Она уже не раз делала это, и инстинктивная паника снова нахлынула на него. Но вскоре она ослабила хватку и он из всех сил вдохнул, наполнив легкие сладким, восхитительным воздухом. Она рассмеялась. Она смеялась всякий раз, когда так делала. Это его пугало. Но он не мог заставить себя остановить ее. И это неудивительно. Она уже много раз доказала, насколько он бессилен перед ней. Она шлепнула его и снова рассмеялась. Все тело у Пита ныло. Она использовала и мучила его сверх всякой меры. Интересно, это у них уже третий или четвертый заход? Трудно сказать. Весь вечер слился в сплошной, потный секс. Поэтому он потерял счет. Наверное, они занимались этим раз пятый. Черт,
шестой. Кто знает? Безумие какое-то. У него такая же половая потенция, как и у всякого другого молодого человека его возраста. У него здоровое либидо. Но до сегодняшнего дня он и не думал, что возможно возвращаться в седло столько раз за ночь. Но у девушки были какие-то волшебные пальцы. Всякий раз когда он кончал, она давала ему чуть-чуть передохнуть, потом снова принималась за него. Боже... что она вытворяла пальцами, ртом и языком! Он вспомнил, какова была Меган в постели. Хороша. Очень хороша. Но с этим никакого сравнения. Даже близко. Укол стыда, который он испытывал всякий раз, когда думал в этом направлении, ослабевал с каждым разом. Сейчас он уже едва почувствовал его. Джастин сказала, что может заставить мужчин делать все, что захочет. Она могла из любого мужика вить веревки. Похоже, она не преувеличивала. Так что это значит? Что он принадлежит сейчас ей? Он, наверно, такой же чокнутый, как и она, раз думает об этом. Джастин снова шлепнула его. - Тебе нравится, когда я тебя бью? Пит сглотнул, посмотрев в ее блестящие глаза. - Д-да. - Видишь? Ты уже мой. Пит не стал спорить. Зачем все усложнять? Ритм ее извивающегося тела замедлился до сильных толчков. Пит застонал, зажмурился и выгнул спину, подавшись ей на встречу. Потом он что-то услышал. Скрежет металла о металл. Он нахмурился. - Что за... Джастин вскрикнула и отлетела от него на несколько футов. Пит лежал, тяжело дыша, мысли вихрем кружились в голове в отчаянной попытке понять, что происходит. Потом он сел и увидел, что посреди клетки, спиной к нему, стоит брат Престонов. Он возился с молнией на джинсах, надвигаясь на Джастин, которая визжала, забившись в угол. Собаки в других клетках выли и с грохотом бросались на проволочное ограждение. Пит посмотрел на дом и закрытую заднюю дверь, ожидая увидеть, что она в любую секунду распахнется и на шум выглянет еще кто-то из Престонов. Но этого не произошло. Дверь оставалась закрытой, свет в доме на зажегся. Внезапно внимание Пита переключилось на что-то другое. Ворота. Они были открыты. Это его шанс. Нельзя было его упускать. Он поднялся на четвереньки, уткнувшись пальцами ног в сухую землю. Мышцы ног напряглись, как у спринтера перед стартом. Свобода была всего в шести футах от него. Он сможет выбраться отсюда и найти Меган. Они убегут из
этого места и вернутся к жизни, которую эти ублюдки попытались у них украсть. Внутренний голос кричал ему убегать, но что-то удерживало его. Не сейчас.. Неожиданно для себя он посмотрел на Джастин. Она все еще была в углу, не способная отступать дальше. Брат Престонов спустил штаны до лодыжек и пытался сейчас от них освободиться. В любой момент он набросится на нее. Сейчас он был пленником собственной похоти. Похоже, он потерял рассудок, наблюдая за теми чудесами, что вытворяла Джастин с его телом. Пит вряд ли мог винить в этом парня. От такого зрелища у любого съехала бы крыша. Настолько, чтобы потерять бдительность. Пит поднялся на ноги и осторожно подкрался к типу сзади. Он был от него всего в паре футов, как тот упал на колени и повалился на Джастин. Пит зарычал и бросился на него, обхватил мускулистой рукой ему горло и оторвал его от нее. Оседлав типа, он передвинул руку так, чтобы его кадык оказался у него в сгибе руки. Тип кричал и бился, но Пит зафиксировал захват, схватившись другой рукой за запястье. Сейчас лишь было важно удержать захват, постоянно усиливая нажим. Вскоре сопротивление стало ослабевать и, наконец, прекратилось. Пит сохранял нажим еще минуту, чтобы убедиться, что парень действительно умер. Затем с силой выдохнул и отпустил его. Перевернул на спину, какое-то время всматривался в его неподвижные черты лица, потом вздохнул. И только тогда осознал всю чудовищность содеянного. Это так потрясло его, что на мгновение ему стало дурно. Срань господня, - подумал он. Я только что убил человека. Внутри у него все сжалось от горечи, но это продолжалось недолго. Пит вспомнил, где находится, и что этот деревенский ублюдок сделал с ним. И тогда в нем не осталось ничего кроме гнева и нарастающего чувства справедливости. На хер его, - подумал он. Гори в аду, засранец. Джастин уже поднялась на ноги. Она подошла ближе и плюнула в лицо мертвецу. - Свинья. Ты заслужил смерти. Пит посмотрел на нее. - Ты права, как никогда. Уходим отсюда. Джастин улыбнулась. Она обняла и сжала его так сильно, что секунду он не мог дышать, тут же вспомнив, что сделал с братом Престонов. Освободившись от ее объятий, он сказал, - Да, я тоже рад. Но у нас мало времени. Джастин кивнула. - Да. Потом у нас еще будет куча времени потрахаться.
У этой девушки только одно на уме. Впрочем, его это уже не волновало. Он нашел свою одежду и поспешно оделся. Потом они с Джастин, взявшись за руки, вышли из клетки, оставив мертвеца наедине с воющими собаками. Глава двадцать девятая Это место было похоже на чертовы "Зеленые просторы", провалившиеся в ад. Точнее, провалившиеся в ад и вывернутые наизнанку. В этой версии "Причудливого Мира" Эдди Альберта день и ночь имели бы в задницу и заставляли курить крэк. Повсюду сновали кудахчущие куры, выискивая что бы поклевать. Рядом с Гарнером скакал старый пес, вывалив большой розовый язык из слюнявого рта. Вокруг ошивались молодые члены клана Кинчеров. Он увидел угрюмых подростков, стоящих, опершись на ржавый трактор. Все уродливые, как первородный грех, но по сравнению с парнем, сидевшим за рулем трактора, выглядели журнальными моделями. Голова у него была размером с тыкву. Большую тыкву. Но лицо словно вдавлено внутрь, будто над ним потрудилась пара парней с битами. Один глаз почти на дюйм больше другого, из которого сочился густой белый гной. Носа у парня не было, по крайней мере, в общепринятом смысле. Посреди распухшего, изуродованного недугом лица были какие-то дыры размером с горошину. Хоук догадался, что через них бедняга и дышит. Раздутые губы мальчишки изогнулись и изобразили самую гротескную улыбку, какую Хоук только видел. Хоук содрогнулся. - Вот черт. Этого парня приложили "уродливой палочкой", да так сильно, что она сломалась. Верно? Гарнер усмехнулся. - Восхищаешься моей работой, стало быть? - Не знаю, подходящее ли слово "восхищаюсь", но, вижу, время ты тут зря не терял. Нужно отдать тебе должное. Еще один смешок. - Ты еще всего не видел. Подожди, вот познакомишься с Глэдис. - Что за Глэдис? - Ах, как быстро мы забываем. Глэдис это матриарх Кинчеров. Ей сто семьдесят девять лет. - О, да брось. - Разве я тебя обманывал? - Хм.. нет. Наверно, нет, но все же. Хоук нахмурился. - Так... постой, погоди. Как кто-то имею в виду, кто-то кроме вас, демонов - может дожить до ста семидесяти девяти гребаных лет? Тем временем они подошли к крыльцу дома, заметно отличающегося от других ветхих жилищ, которые он видел по пути. Во-первых, это была не лачуга, а настоящий дом. Не новый, правда, но тем не менее, дом. Построенный, видимо, в середине двадцатого века, и по сравнению с хибарами местных жителей, он был абсолютно новым. Из крыши торчала
старомодная телеантенна. Она была так завалена в сторону, что казалось, вот-вот упадет. С появлением цифрового вещания штука явно устарела, но указывала на присутствие хоть каких-то современных технологий. Ее вид уже не так напоминал о временах первых поселенцев. А еще сквозь сетку убогих занавесок, висящих на грязных окнах, Хоук заметил мягкий свет электрических ламп. Гарнер поднялся на две ступени крыльца и, повернувшись, посмотрел на него. - Я не демон. - Ну-ну. Тогда что у тебя за рога? - Я гибрид человека и демона. - Точно. Окей. Ух-ты! Теперь все понятно. Гарнер недоверчиво склонил голову. - Да ну? Хорошо. Рад, что въезжаешь. Хоук закатил глаза. - Да это сарказм, мужик. Ничего мне не понятно. Ни капельки. Говоришь, что собираешься сделать из меня себе "сосуд". Забрать мое тело и использовать его для путешествий по реальному миру, где не привыкли каждый день видеть гибридов людей и демонов. Понимаю. Мне это не нравится, но я понимаю. Концепцию, имею в виду. Но сам процесс воплощения... черт, я даже думать не хочу об этом. А вот что я вообще не понимаю, так это то, как демон мог спариться с человеком и произвести жизнеспособное потомство. Эти чертовы рога всю матку же бабе разорвут. Уголок гарнеровского рта приподнялся вверх. - Это точно. Демон может оплодотворить самку человека, но жизнеспособное потомство не возможно. - Тогда какого черта, мужик? - Когда-то я был человеком. Я уже говорил тебе, давным-давно мой народ имел проблемы с Кинчерами. Хоук ухмыльнулся. - Да, еще в старые добрые времена. Эй, мужик. А у тебя был свой собственный конный экипаж? - Был. Хоук рассмеялся. - Брось заливать, мужик. - Честно. Улыбка Гарнера стала шире. Он выглядел искренне удивленным. И не таким уже суровым. Разговаривать с ним было все равно что трепаться с приятелем за барной стойкой. На какое-то время можно было забыть истинную правду об этом чуваке. У Хоука перед глазами всплыла картина дождя из крови и частей тел в лошадином стойле. Почти уже забытая. Выражения лица Гарнера вдруг резко стало серьезным. - Мой клан только приехал в эти места. Это случилось вскоре после Гражданской войны. Возник земельный спор. Мы
застолбили право собственности. Деньги были заплачены, все необходимые документы переданы местным органам власти. Но Кинчеры заявили, что земля принадлежит им и поклялись удержать ее в не зависимости от того, что гласит какой-то клочок бумаги. Но мы все равно заселились. Однажды ночью Кинчеры напали на наш лагерь. Они забрали мою жену и дочь. Насиловали и пытали их. Моя жена умерла, но дочери удалось бежать. Она пришла домой без глаза и нескольких пальцев. Каждую ночь она с криками просыпалась, пока я не положил конец ее страданиям, подсыпав мышьяк ей в чай. Лицо Хоука побледнело. - Черт, братан. Неудивительно, что ты наложил порчу на их задницы. Кроваво-красная щека Гарнера дернулась. Более полутора века прошло с момента описываемого им злодеяния, но гнев никуда не ушел, кипел у самой поверхности. - Я знал, что обычного правосудия будет не достаточно. Поэтому поехал в Новый Орлеан и проконсультировался с одним знахарем. - Верное дело, правда? Не то, что эти современные жулики. Гарнер кивнул. - Да, как ты говоришь, верное дело. Он помог мне вызвать демона. Прямо из внутренних кругов ада. Демон согласился помочь мне, в обмен на мою душу. Хоук покачал головой. - Черт, да ты реально крут, чувак. В обмен на душу. Ни хрена себе! - Да. На мгновение взгляд темных гарнеровских глаз стал каким-то отсутствующим. Словно он смотрел сейчас в далекое прошлое. Хоук попытался представить себе, каким оно было у этого парня, настоящего Гарнера. Гарнера-человека. Попытался поставить себя на его место и обдумать это решение. Но не смог. Этого не случилось. Помешало чрезмерное самолюбие. А может, самолюбие и лень. Конечно, он отомстил бы, но скорее устроил бы для ублюдков вооруженную засаду. Что-нибудь простое, и уж точно не поперся бы в Новый Орлеан искать знахаря и вызывать демона. Срань господня. Гарнер снова смотрел на него и, кажется, прочитал его мысли. - Я любил жену и дочь больше всего на свете. Больше жизни. Отдать душу, ради воплощения мести, для меня было ничто. - Окей. Ничто, моя тощая белая задница. - Сделка была скреплена в озере адского пламени. Я опалил каждый дюйм своих плоти и духа. А когда все закончилось, я стал полудемоном, и моя душа больше не принадлежала мне. Я откажусь от нее, когда наконец спущусь во владения Сатаны. - Да? Когда это произойдет? - Раньше, чем я хотел бы. - Что ж, всем нам когда-то предстоит уйти.
Гарнер улыбнулся. - Вот почему мне нужен смертный "сосуд". Воздействие адского пламени, изменившее меня, начинает угасать, и когда оно исчезнет полностью, мне тоже придет конец. Однако я могу отсрочить свою кончину на неопределенное время, переселяясь из одного человеческого тела в другое. Ты будешь первым. - Ну разве я не счастливчик, мать мою за ногу? На этот раз Гарнер ничего не сказал, лишь продолжал улыбаться. От этого Хоук ненашутку разнервничался, но что он мог поделать? - Ну... все равно... - Ты готов увидеть Глэдис? - Не знаю, уместно ли здесь слово "готов". Не похоже, что у меня есть выбор в данном вопросе. И ты так и не рассказал мне, зачем нам ее видеть. - Под пятой у Глэдис Кинчер находились остальные члены клана. Не то, чтобы тогда так было принято, но в Хопкинс-Бенде всегда все было перевернуто с ног на голову. Это она отдала приказы, повлекшие смерть моих жены и дочери. Я пожелал, чтобы ее страдания были воистину колоссальными и продолжительными. Я использовал дарованные мне способности чтобы продлить срок ее жизненной силы. Порча началась с нее. Она родила неправильных детей. У них отсутствовали пальцы и глаза. Хоук присвистнул. - Как у твоей дочери. - Как у моей дочери. - Но ты не остановился на этом. С этими уродами все гораздо хуже, чем просто отсутствующие пальцы и глаза. - Моя жажда мести не могла быть удовлетворена простым "око за око". Я хотел навсегда разрушить их клан. Хоук вспомнил про парня с гнойным глазом, ухмылявшегося ему из кабины трактора. - Ну, я могу лишь сказать, что миссия выполнена, братан. За всю жизнь не видел более уродливых засранцев. - Мне очень приятно слышать твои слова. Они подтверждают мое убеждение, что моя миссия достигла правильного завершения. Теперь, когда я их разрушил, я должен положить им конец. И тогда я смогу покинуть это гнилое место раз и навсегда. - И как ты собираешься положить им конец? Гарнер подошел к входной двери и взялся за дверную ручку. - Идем. Увидишь. Хоук глянул украдкой на лес, окружающий имение Кинчеров, и на мгновение задумался о побеге. Но это было бессмысленно. Чертов демон - полудемон - в одно мгновение вернет его назад и он окажется прямо на этом же месте. Много суеты, которая ни чем хорошим не закончится. Зачем впустую тратить силы?
Да, я ленивый сукин сын. Он вздохнул и нехотя поднялся по ступенькам на крыльцо. Гарнер рассмеялся. Было что-то в этом смехе коварное и тревожное. Хоук снова задумался о побеге. Гарнер положил руку ему на запястье и резко сжал. - Никуда ты не пойдешь. Хоук сморщился от боли. - Хорошо. Хорошо. Черт, ты руку мне вывернешь. Какой прок будет тогда от такого "сосуда"? Вместо ответа снова безумный хохот. Гарнер открыл дверь и втянул Хоука за собой. Он протащил его через тускло освещенную переднюю в гостиную, обставленную хламом, который не взяла бы себе ни одна благотворительная организация. Неудобный на вид диван с деревянными ножками и ужасной обивкой. Шаткое зеленое кресло, которое не выдержало бы никого с весом свыше ста пятидесяти фунтов. Какая-то гребаная тахта. Хрупкие на вид приставные столики и лампы с дырявыми абажурами. Но больше всего его встревожила не обстановка. А выстроившиеся в ряд уродцы-Кинчеры, ждавшие их появления. Примерно равное количество мужчин и женщин. Некоторые с большими, луковицеобразными головами. Некоторые с лишними пальцами или конечностями. У одного был настолько огромный горб, что ему все время приходилось стоять согнувшись пополам. У других были такие сплюснутые и искривленные лица, что от их вида содрогнулся бы любой балаганный уродец. Но Хоук уже привык к внешнему виду Кинчеров. Его не это беспокоило. А тот факт, что все они были голые. Да, вот это его беспокоило. Хоук застонал. У него закружилась голова и он покачнулся. - Вот, дерьмо! Гарнер крепче сжал его запястье и удержал в вертикальном положении.- - Видишь ли, дружище, чтобы использовать тебя в качестве "сосуда", я должен расслабить твой разум. Хоук уже испытывал жуткую слабость. Ему казалось, что его вот-вот вырвет. Кинчеры подступали все ближе, образуя вокруг него сплошной круг из деформированной плоти. Он увидел то, чего не хотел видеть. У одной женщины подмышкой висела пораженная болезнью третья грудь. А у одного из мужчин был толстый, гигантский пенис, свисающий почти до пола - только сейчас он набухал и поднимался вверх. О, Боже... Теперь Хоука больше всего волновала его собственная нагота. Сейчас ему больше всего хотелось иметь барьер из одежды между собой и этими гребаными уродами. Да что там!
Больше всего ему хотелось бы оказаться за десять тысяч миль от Гарнера и этих чертовых чудовищ. Но он начал понимать, почему Гарнер лишил его шмоток. Этот вопрос с самого начала не выходил у него из головы. Они были все ближе и ближе. С каждой секундой. Потом их руки коснулись его, стали ощупывать его тело. Гарнер снова рассмеялся, выпустил из руки его запястье и выбрался из круга. Хоук попытался следовать за ним, но круг сомкнулся, и он почувствовал теплое, потное прикосновение уродливой плоти. Он захныкал, из глаз хлынули слезы. Кинчеры замычали и захрюкали как свиньи в течке, стали издавать идиотские стоны, как киношные зомби. Их руки ощупывали каждый дюйм его тела. Потом он почувствовал на себе их рты, их языки оставляли влажные, клейкие следы по всему его телу. Чей-то рот сомкнулся на его члене и принялся с энтузиазмом сосать. К своему ужасу Хоук почувствовал наступление эрекции. Он надеялся, что у него отсасывает какая-нибудь баба, но потом понял, что это уже вряд ли имеет значение. Закрыл глаза и снова стал молиться о чудесном избавлении. И снова этого не случилось. Он опять открыл глаза, когда понял, что куда-то движется вместе со всеми. Хоук оглянулся через плечо и увидел, что Гарнер пристроился за ними в хвосте, его красное лицо растянулось в воистину демонической ухмылке. Полудемон рассмеялся. - Я более чем уверен, что это сломает тебя. Хоук захныкал как ребенок. - Зачем? Сейчас они были в узком коридоре, и Хоук понятия не имел, куда они идут. Гарнер небрежно закурил очередную сигарету со сводящей с ума неторопливостью. - Чтобы взять под контроль твое тело, проникнуть в твой разум, ты должен быть сломлен. А твое сознание разрушено. Ты должен лишиться рассудка. Плотская масса внезапно прекратила движение. Хоук повернул голову и увидел, что они достигли конца коридора. Перед ними находилась закрытая дверь. Несколько Кинчеров возились с дверной ручкой. Сердце Хоука колотилось с бешенным ритмом. Казалось, оно может взорваться в любой момент. Он не знал, что ждет его по ту сторону двери, но чутье подсказывало, что ничего хорошего. Дверь открылась. Он увидел яркий свет и склизкие от грязи стены. В нос ударил чудовищный смрад.
Обхватившие его руки подтолкнули вперед, и он шагнул из плотского круга в комнату, где впервые увидел Глэдис Кинчер. Хоук закричал. Глумливый хохот Гарнера эхом разнесся по коридору. Хоук закричал снова. Остальные Кинчеры вошли за ним в комнату, и дверь захлопнулась. Глава тридцатая Широко раскрытые, испуганные глаза девушки смотрели на нее с отчаянной мольбой. Сквозь кляп из скомканных трусиков и клейкой ленты доносились приглушенные стоны. Она была чуть больше пяти футов ростом и весила с одеждой фунтов сто, только сейчас она была голой. Бледное, но миловидное лицо, изящная линия подбородка, нежная кожа. Длинные, прямые черные волосы, спускающиеся на костлявые плечи. Тонкая шея. Как у Одри Хепберн. С каждый вдохом ее ключицы резко выступали на фоне бледной кожи. Это была по-настоящему красивая девушка, лет девятнадцати, не больше. - Ткни ее в шею. Меган, не колеблясь, вонзила ледоруб девушке в горло и резко выдернула. Из раны брызнула кровь. Несколько капель попало Меган на голую грудь. Девушка жалобно шевелила челюстью, пытаясь что-то сказать сквозь кляп, и давилась кровью. Ее тело забилось в конвульсиях, закованные в наручники руки вцепились в душевую лейку на головой. Ее искаженное лицо и выпученные глаза напомнили Меган рыбу, бьющуюся на дне лодки. Меган смотрела, как кровь стекает у девушки по груди и капает в ванну. Она знала, что должна испытывать тошноту и стыд, но этого не произошло. Возможно, благодаря холодному дулу пистолета, приставленного к затылку. Она не хотела этого делать. Но еще больше не хотела умирать. Мэдлин, ее новая надсмотрщица, наклонилась ближе и положила руку ей на запястье. Ее голос понизился до шепота, - Ткни ее в глаз. Какая-то ее часть по-прежнему хотела действовать в режиме кино-героини. Быстро развернуться и выбить пистолет у этой манды ударом дзюдо. Потом воткнуть ледоруб ей в горло. В глаз. Отпустить пару мрачных шуток, когда ее противник рухнет на пол и издохнет, как свинья. Но она знала, что это нереально. Она не сможет спасти девушку. Не сейчас. И любой жест неповиновения может привести к ее собственной смерти. К черту эти разговоры. Она поудобнее взялась за ледоруб, вонзила в левый глаз девушки, и протолкнула поглубже, стараясь поразить мозг. Желудок тут же скрутило, но она стиснула зубы и подавила приступ
тошноты, стараясь протолкнуть ледоруб как можно глубже. По руке сочилась кровь и еще какая-то вязкая жидкость. Тело девушки несколько раз дернулось и затихло. Меган извлекла ледоруб из окровавленной глазницы и бросила в ванну. Отряхнула руку, и густые капли крови брызнули на тело. Мэдлин шлепнула Меган по заду. - Молодец, новенькая. У тебя здесь большое будущее. Меган отступила в сторону, и какой-то лысый, дородный тип прошел мимо нее, заглянул в душ и отстегнул наручники от душевой лейки. Потом поднял и вытащил тело из ванны с такой же легкостью, с какой Меган поднимала подушку. Другой мужчина развернул на кафельном полу полиэтилен, и дородный тип с удивительной нежностью положил на него безжизненное тело. Потом достал из душевой окровавленный ледоруб и сунул себе в задний карман джинсов. Мужчины завернули тело в полиэтилен и унесли. Меган была поражена. Весь процесс убийства занял не больше пяти минут. Она вздрогнула, когда Мэдлин дотронулась кончиком пальца до ее левой груди и вытерла каплю крови с все еще содрогающейся плоти. Женщина засунула палец в рот и принялась обсасывать с него кровь. Она двигала палец туда-сюда, слегка постанывая, как при минете. Меган снова стиснула зубы, стараясь сдержать гримасу отвращения. Она по-прежнему находилась в щекотливом положении. Если не сказать больше. На данном этапе нельзя было выказывать неприязнь. - Похоже, ты моя новая фаворитка, Меган. Правда. Меган выдавила улыбку. - Спасибо. - Зуб даю. Я видела, как много новеньких девчонок ломается в подобных ситуациях. К твоему сведению, я бы не убила тебя, если б ты не смогла это сделать. Ведь Престонам пришлось выложить почти пять штук за твою сладкую попку. Меган стало плохо. Глаза Мэдлин светились весельем. - Это правда. Если бы ты решила, что не можешь выполнить это по моральным или еще каким-либо причинам, ты бы все равно осталась здесь. Но ты заглянула внутрь себя и решила, что вполне способна обменять жизнь другой девушки на гарантию собственной безопасности. Мне это понравилось. С подобным менталитетом ты не только выживешь в "Логове Греха", но и будешь процветать. Ты такая же безжалостная сука, как и я. - Почему ты... захотела, чтобы я убила ту девушку? Мэдлин пожала плечами. - Время от времени нам нужно делать из кого-нибудь пример. Соня пыталась бежать. Она ушла не дальше парковки. И ладно бы, если бы ничего не было известно, но все девушки знали об этом, и она все равно пошла. - Как, говоришь, ее звали?
Мэдлин нахмурилась. - Соня. Почему это тебе так важно знать? Меган вспомнила имя, вырезанное на стене той маленькой комнаты ожидания и сопутствующую отчаянную просьбу. Все-таки она не будет звонить по номеру, который запомнила. Что она скажет? Ало, это убийца вашей дочери... Она покачала головой. - Не важно. Совсем. Я просто хотела знать имя той, которую убила. Мэдлин снова улыбнулась. - Чтобы персонализировать - я поняла. Осознавать, что ты зарезала реального человека, а не просто кусок мяса. И тем труднее будет доказать, что ты совершила вовсе не чистое убийство. Она усмехнулась. - Черт, ты мне нравишься. Меган выдавила, - Спасибо. - Ты... мне тоже нравишься. Мэдлин рассмеялась. - О, похоже, ты не поняла, о чем я. Она подмигнула. - Пока. Меган понятия не имела, что она имеет в виду. Это странное подмигивание или все же часть ее высказывания. Поэтому она заставила себя улыбнуться и ничего не сказала. Мэдлин оглядела ее с ног до головы. - Ты вся грязная. Иди в душ и помойся. Потом еще поговорим у меня в кабинете. Она ушла. Оставшись, наконец, одна, Меган почувствовала, как ее трясет. Изо рта вырвался тихий, нервный смех. Этот звук насторожил ее пока еще здоровую часть психики, но она ничего не могла с собой поделать. Еще утром она направлялась на крупный музыкальный фестиваль со своим другом. С парнем, которого очень любила. Все было хорошо. И обыденно. И вот всего несколько часов спустя она смотрит на будущее в качестве секс-рабыни и стриптизерши. Как в каком-то низкопробном "грайндхаусном" фильме семидесятых годов. Но это ее настоящая жизнь, поэтому смешного здесь ничего нет. Поэтому она перестала смеяться. Она повернулась, шагнула в ванну и наступила в лужу крови у слива, которую сразу не заметила. Она отпрянула назад, размазав кровь по дну ванны. Тяжело вздохнула и с отвращением задернула занавеску. Потом повернула ручки крана и шагнула под струю воды, ударившую из лейки. Холодная вода заставила ее ахнуть и покрыться мурашками. Она опять повозилась с ручками, настраивая температуру. Потом смыла с груди кровь и сунула голову под струю, чтобы намочить волосы. Закрыла глаза, и постояла так несколько минут, наслаждаясь успокаивающим касанием льющейся воды. Потом открыла глаза и увидела, что вокруг слива еще осталась красная корка. Но она медленно растворялась, просачиваясь сквозь темные дыры в металле. Словно зачарованная, она смотрела, как остатки пролитой ею крови уносятся, кружась, прочь. Словно сама Соня исчезала вместе с ней. Она попыталась вызвать в себе чувство самоотвращения, но это было все равно, что посылать сигнал на Марс через любительское радио. Мэдлин была права. Она превратилась в безжалостную суку. Прежде всего, ее волновала собственная безопасность. Это сделает из нее социопата, хотя до сего дня она не верила, что такое возможно. Но может,
она слишком сурова по отношению к себе. Возможно, она стала временно невосприимчива к насилию, после того, что сумасшедший шериф сотворил со своим помощником у нее на глазах. Нет. Она не может так легко спустить себе это с рук. Конечно, это на нее повлияло. Но для Мэдлин главным были деньги. Меган поняла, что не может это отрицать. Кроме того, она сделает это снова, если окажется в такой же ситуации. Без колебаний. Горячая вода оказалась чуть теплой, и она выключила ее. Вышла из ванны, вытерлась полотенцем, которое взяла на соседней вешалке, и обернула его вокруг тела. Морально подготовившись к будущим испытаниям, вернулась в кабинет. Мэдлин сидела за столом и читала номер "ЮС Уикли". Когда Меган села на стул перед ней, она подняла глаза. Положила журнал на стол. - Готова потрясти попкой для зрителей? - Нет. Мэдлин рассмеялась. - Очень плохо. Примерно через сорок пять минут ты в первый раз выходишь на сцену. Глаза Меган расширились. Она выпрямилась на стуле. - Но это же безумие! Я совсем не готова. У меня разве не будет каких-нибудь индивидуальных занятий для начала? - Шериф сказал, что раньше ты уже танцевала с шестом. - Ага, в какой-то частной гребаной школе! С кучей других девушек! Это совсем не одно и то же. Я не смогу. Мне еще рано. От такого выплеска эмоций лицо Мэдлин посуровело. - Сможешь. Как миленькая. И вот что я тебе скажу. Если откажешься, тебе не поздоровится. Меган вспомнила про Соню. Про ледоруб, вонзенный в глазницу. Наказание, которое она понесет за отказ танцевать в первую ночь, вряд ли будет таким жестоким, но знала, что ей будет не до смеха. Смысла спорить с Мэдлин не было. Она сделает то, чего от нее ждут. Снова. Они поговорили еще немного и остановились на сценическом имени Меган. Эмбер Уайн. Могло быть и хуже, учитывая некоторые предложенные Мэдлин варианты. Имя Меган даже понравилось. Первый вечер у нее будет легкий, станцует всего под пару песен, чего вполне достаточно, чтобы освоиться. Все равно, хоть какое-то облегчение. Решив с этим, они перешли в раздевалку. Большинство девиц снова сердито посмотрели на нее, но, по крайней мере, высокой блондинки там уже не было. Мэдлин подвела ее к большой гардеробной, где они выбрали ей сценический наряд - чулки, туфли на шпильках, подвязки, стринги, и бюстье.
Следующей остановкой была одно из мест для переодеваний, где Мэдлин осмотрела ее одежду и проинструктировала, как правильно накладывать "блядский" грим. После этого Меган распушила недавно высушенные волосы и посмотрелась в зеркало. Ей пришлось признать, что выглядела она чертовски горячей штучкой. Она посмотрела на других девушек и ухмыльнулась, давая им знать, что она сексуальнее любой из них. Некоторые из них выглядели обеспокоенными, как будто сами это понимали. Некоторые сделали злобные лица, как бы намекая на будущие неприятности. Она догадывалась, что все они знали, что это она убила Соню. Их подругу. Отлично. По крайней мере, они будут знать, как далеко она может зайти, чтобы спасти собственную задницу. Единственной реальной угрозой среди них являлась отсутствующая нордическая богиня, но сейчас беспокоиться о ней было незачем. Мэдлин вывела ее из раздевалки, и они двинулись по узкому, темному коридору. Дверь в комнату ожидания была открыта. Меган заглянула в нее и тут же пожалела об этом. Соня была там, ее безжизненное тело лежало на развернутом листе полиэтилена. Над ней стоял голый по пояс, мускулистый тип с сигаретой, торчащей в углу рта. На плечо был закинут тяжелый топор. Тип перехватил ее взгляд и ухмыльнулся. Другой, более крупный мужчина увидел ее и тихо прикрыл дверь. В дальнем конце коридора Мэдлин открыла дверь налево и провела ее в более короткий отсек узкого коридора. Рев хард-рока был сейчас громче, чем когда-либо. Песню она не узнала, но что-то подсказывало ей, что это очередной башкотрясный гимн восьмидесятых. Других, похоже, здесь не крутили. Они прошли через очередную дверь направо, и музыка стала еще громче, достигнув почти оглушительного уровня. Они поднялись по невысокой лесенке в небольшое закулисье. Там находились еще три девушки в скудном нижнем белье. Видимо, ждущие своего выхода. Высокой блондинки здесь тоже не было, а значит, на сцене сейчас выступала она. И, судя по пронзительным крикам и свисту, слышимым даже сквозь грохот музыки, у толпы она была большой фавориткой. Меган это не удивило. Мэдлин поманила ее к занавесу, и они, выглянув из-за края, стали наблюдать за шоу. У Меган перехватило дыхание. Гимн восьмидесятых закончился, и заиграла мелодия посвежее. "Чокнутая сучка", группы Бакчерри. Более подходящего саундрека к происходящему на сцене Меган и представить не могла. Посреди сцены был привязан к стулу какой-то тип. Парень был молод, лет под тридцать. Худощавый, и, можно даже сказать, симпатичный. Но вся сырая от пота одежда приклеилась к телу. Взмокшие волосы слиплись. Он дрожал и плакал, по блестящим щекам без конца катились слезы. Его вид кольнул уже начавшее черстветь сердце Меган. Ее охватило возмущение. Этот парень был жертвой. Напуганным, беспомощным пленником. Как и она. Как и мертвая Соня.
И как в случае с Соней, она не могла ничего с этим поделать. На блондинке были только туфли, чулки и стринги. Она лежала на спине перед связанным парнем, задрав ноги вверх. Пощипывая пальцами свои отвердевшие розовые соски, она повернула лицо к толпе и стала имитировать оргазм. О, черт, а может, и не имитировала. Она явно разбиралась в том, что делала. Она стала резко сгибать-разгибать ноги, как ребенок, страдающий спастическим параличом. Потом перевернулась на бок и потянулась к чему-то блестящему у переднего края сцены. Ее рука сомкнулась на объекте, и она снова перевернулась, встав на четвереньки. Крадучись, как кошка, она двинулась вдоль края сцены. Мужчины с ревом вскочили на ноги, и на сцену посыпался дождь из зеленых банкнот. Блондинка оставалась сосредоточенной на своем действе и не торопилась поднимать разбросанные деньги. Она продолжала двигаться в дальний конец сцены, где, извиваясь, поднялась на ноги и встала в эффектную позу, положив одну руку на бедро. Взмахнула другой, и в ней раскрылась опасная бритва. Толпа взревела еще громче. Снова посыпались банкноты. Блондинка отвернулась от экстатичной аудитории и пробежала через всю сцену, по пути ударив бритвой связанного парня. Лезвие отсекло ему кончик уха, и парень забился на стуле, крича и обливаясь слезами. Не прекращая движение и развив максимальную скорость, блондинка бросила бритву и подпрыгнула вверх. Ухватившись высоко за один из танцевальных шестов, она облетела вокруг него с удивительной грацией и легкостью. Перевернулась вверх ногами и, широко раскинув их, стала медленно сползать на сцену, одновременно поворачиваясь вокруг шеста. Зрители-мужчины совершенно обезумели от вожделения. Многие вскарабкались на стулья и кричали, сложив рупором руки. Рев толпы стал еще громче, когда она снова схватила бритву и приблизилась к обреченному парню со спины. Меган всмотрелась в лица мужчин в зале. Некоторые одеты как обычные люди. Таких полно в баре для работяг в Миннеаполисе. Аккуратно зачесанные волосы. Синие джинсы и жесткие, застегнутые на все пуговицы рубахи. Но многие выглядели так, будто пришли с кастинга для сиквела "Избавление". Жирные и грязные, одетые в старые комбинезоны и домотканую одежду. Зубы у многих отсутствовали. На столах в основном стояли кувшины, по всей видимости, с самогоном. Некоторые из мужчин вытащили свои члены и поигрывали ими, наблюдая за порочным представлением. Меган задумалась, как ей выступать перед этими свиньями, чтобы ее не вырвало. Она не была уверена, что сумеет с этим справиться. С трудом сглотнув, она подумала, - В какой же я жопе! Сейчас блондинка стояла прямо за спиной у связанного парня. Взмахнув рукой, снова раскрыла лезвие. Свободной рукой схватила парня за потные волосы и задрала ему голову назад, обнажив нежную кожу горла. Меган увидела, как ходит ходуном его кадык, и почувствовала трепет в желудке. Но блондинка не стала резать ему горло. Вместо этого она
сунула лезвие ему в рот, оттянув острым концом кожу щеки, и, встав в позу, уставилась в зал, держа драматическую паузу. В это время Меган, наконец, поняла, что уже играет другая песня. Очередное старье из репертуара "Мотли Крю". Название она не знала, но догадывалась. Певец вопил о какой то цыпочке "с убийственными формами". Блондинка отдернула руку назад, и лезвие рассекло парню щеку. Он визжал и бился на стуле, кровь капала с подбородка и заливала грудь. У Меган снова скрутило желудок. Мэдлин наклонилась ближе и завопила ей в ухо, пытаясь перекричать шум. - НУ, РАЗВЕ ХЕЛЬГА НЕ ЧУДО? Меган заставила себя кивнуть. Но думала она сейчас о том, что ей придется повторять подобное. Я в жопе. В глубокой жопе. Хельга ударила ногой по стулу, и парень свалился на сцену вместе с ним. Он лежал на боку, а Хельга вышагивала по сцене под одобрительный рев толпы, высоко подняв окровавленную бритву. Новый град банкнот посыпался на сцену. Закончив наслаждаться ревом толпы, Хельга с гордым видом прошлась по сцене и встала над лежащим парнем. Поставила ногу ему на голову. Острый каблук вонзился ему в ушной канал. Мэдлин снова завопила ей в ухо. - СМОТРИ! КАКОЕ ЧУДО! Что ей еще оставалось делать? Меган смотрела. Хельга перенесла на голову парня весь свой вес, оторвав другую ногу от сцены. Каблук вошел глубже в его ушной канал. Меган ждала, что парень попытается сбросить ее, но тот не двигался. Возможно, он был уже мертв, но аудиторию это ничуть не расстроило. Некоторые мужчины взобрались на столы и прыгали как обезьяны. Она видела, как некоторые падали и расшибали лбы об пол. Ей хотелось, чтобы эти деревенские уроды свернули себе шею, но она прекрасно понимала, что в данный момент ждать от судьбы чего-то хорошего нельзя. И она была права. Через несколько секунд уже все вскочили на ноги с криками и улюлюканьем. В зале творился полный бедлам. Несколько мгновений Хельга сохраняла невероятное, идеальное равновесие, потом опустила другую ногу и поставила ее мертвецу на шею. Она подняла руки над головой и издала триумфальный рев. Музыка смолкла. Мэдлин снова наклонилась к ней и сказала, - Ты следующая. Меган судорожно сглотнула.
Черт. Хельга отошла от мертвеца, поклонилась, потом повернулась и, послав залу несколько воздушных поцелуев, направилась за кулисы. Сотрудники "Логова Греха" бросились собирать груды разбросанных банкнот. Похоже, там была внушительная сумма. Двое крепких мужчин в красочных футболках с логотипом заведения вышли на сцену забрать мертвеца. Хельга влетела за кулисы, бросив в сторону Меган довольную ухмылку, пронеслась по комнате и спустилась по лестнице. Если раньше Меган испытала в присутствии этой женщины неловкость, то невозможно было выразить словами, что она почувствовала вблизи нее на этот раз. Это была воплощенная сила природы. Не смотря на прежнюю внутреннюю браваду, Меган понимала, что никогда не сможет конкурировать с подобными Хельге. Эта женщина была недосягаема. Голос диджея гремел, объявляя и представляя новую танцовщицу в "Логове Греха", Эмбер Уайн. Рука Мэдлин легла на поясницу Меган и подтолкнула к сцене. Сердце Меган учащенно забилось. Она была не готова. Но выбора не было. Заиграла ее первая песня. Очередной древний "волосато-метальный" гимн. Потом ей сказали, что это была песня "Посмотри, что притащила кошка" группы "Пойзон". Меган с трудом сглотнула и вышла на сцену. Толпа взревела. Каким-то образом она снова нашла в себе силы сделать то, что от нее ожидали. И это оказалось не так уж и сложно. А когда все кончилось, она была потрясена тем, насколько ей понравилось восторженный рев толпы. Это напомнило ей те дни, когда она выступала в школьной группе поддержки. Ее даже вызывали на бис. Мэдлин была в восторге. Меган хотелось одного - чтобы это видела Хельга. Глава тридцать первая Шериф Рич Демарс думал над словом "кабздец". Это было словцо из военного жаргона, давно вошедшее в общий обиход. Этим термином выражалось неудачное стечение обстоятельств, приведшее к крупным разрушениям и массовой гибели людей. И сейчас его работой было растрахаться с главным "кабздецом" в его жизни. Он отхлебнул виски из фляжки и мысленно сложил все воедино. Три мертвых помощника. Двое погибли от огнестрела, один от неизвестной травмы.
Две не подлежащих ремонту патрульных машины Отделения. Одна пропала. Труп подозреваемого в налете на ликеро-водочный магазин. Два разбитых грузовика, оба в угоне. Он отхлебнул еще виски, наблюдая как тягачи растаскивают в стороны искореженные остовы машин. "Солнечные" прожекторы освещали ночь. Сельская дорога была перекрыта для проезжающего транспорта на милю в обоих направлениях. Слишком много гражданских успело здесь сегодня побывать. Он отвалил за молчание уже кучу "бабла" и с грустью подозревал, что ему еще не раз придется раскошелиться. От приличного барыша, полученного с Престонов за чужачку, почти ничего не осталось. Скоро он залезет в городскую казну, что непременно вызовет недовольство у членов комиссии. Пусть эти старые пердуны отсосут у него! Он сделает все необходимое, чтобы разобраться с этим бардаком, независимо от того, пострадают или нет его отношения с местными органами власти. В конце концов, им придется признать, что он делал все необходимое в условиях сложной ситуации. Грег Сандерс вышел из своей патрульной машины и подошел к Ричу, который стоял, прислонившись к капоту собственной машины. - Засек пропавшую тачку через ДжиПиЭс. Она стоит на месте. Похоже, ее бросили. Хочешь, чтобы я ее проверил? Рич посмотрел на Сандерса. Парень был молод. Двадцать три года. Один из двух уцелевших помощников шерифа Хопкинс-Бенда. Другой парень, Дуг Смит, остался присматривать за конторой. Дуг был не такой зеленый, как Сандерс, но мозгов у него было не больше, чем у столба в заборе. Оглядываясь назад, Рич все больше убеждался, что ошибался насчет мертвого ныне Хэла. Конечно, этот самоуверенный ублюдок иногда слишком много себе позволял, но он был хорошим помощником. И сейчас очень бы пригодился. Демарс вздохнул. - Не. Я сам погляжу. А ты останься и присмотри здесь, пока меня не будет. Он полез в карман и достал бумажник. Раскрыл и вытащил пачку хрустящих зеленых банкнот - все, что осталось с продажи девчонки. - Здесь штука. Когда эти парни закончат, дашь каждому по сотне. Он помахал рукой водителям тягачей и парамедикам, скучающим у своих труповозок. - Скажешь, что это только задаток. Еще по штуке каждый получит завтра утром. Сандерс взял деньги и присвистнул. - Больше десяти штук из городской казны, да? Ух-ты! Рич поморщился. - Ага. - Он сделал очередной глоток виски и закрутил крышку на фляжке. Так, где тачка? Сандерс рассказал ему. Рич нахмурился. - На самой восточной окраине города. Сандерс кивнул. - У самых границ.
- Черт! Лучше поспешить. Чего он не хотел, так это чтобы слухи о сегодняшнем происшествии дошли до федералов. Пропавшая машина находилась у самой границы его юрисдикции, и этот факт встревожил его не на шутку. Он сунул фляжку в карман куртки и вернулся к своей машине, не сказав Сандерсу ни слова. Завел машину. Дал задний ход, развернулся. И унесся прочь с места "кабздеца". Он спешил. Глава тридцать вторая Пуля тридцать восьмого калибра проделала в горле Роксаны огромную дыру и отбросила ее назад. Она умерла еще да того, как ее тело с глухим стуком ударилось о землю. Джессика села и в шоке уставилась на мертвые тела, распростертые на зеленой лужайке. Залитые светом прожекторов, они походили на реквизит из фильмов ужасов. Это было не честно. Она уже поверила, что кровь и смерть остались позади. И сейчас чувствовала себя дурой. И это не пройдет, пока она не окажется далеко отсюда. Она посмотрела на изрешеченное пулями тело Ларри и почувствовала прилив горя. Она знала этого человека каких-то полчаса, но уже успела к нему привязаться. Это была та мгновенная искра, которую она познала лишь с немногими мужчинами. И теперь она уже не узнает, могло ли быть между ними что-нибудь кроме первоначального всплеска страсти. На глаза навернулись слезы. Она посмотрела на Роксану и испытала к мертвой женщине искреннюю ненависть. Ей захотелось выстрелить по трупу еще раз, просто со злости. Влепить ей в череп все оставшиеся пули. Сделать из нее кровавое месиво. Она уже чуть было не сделала это, но какая-то еще оставшаяся частица здравого смысла остановила ее. После этого, она стала думать более хладнокровно и логично. Первой мыслью было забраться в машину Ларри и уехать. Просто ехать и ехать, пока не кончится бензин. Пока ее и этот чокнутый город не будут разделять сто миль. С этим была только одна проблема. Она не могла найти ключи Ларри. Очевидно, они были у него в руке, когда Роксана начала палить. И он выронил их при падении. Она проверила крыльцо и землю вокруг. Их нигде не было. Поискала в земле вокруг коченеющего тела Ларри и так ничего и не нашла. Она сильно пожалела, что ей пришло в голову заглянуть под Ларри. Она встала на четвереньки и съежилась от вида кровавых ран в его груди. Потом схватила его за плечи, кряхтя, перевернула на бок, и увидела ключи. Подхватила их и поспешно убрала руки от мертвого тела.
Когда она поднялась на ноги и, пошатываясь, прошла через лужайку к машине Ларри, она случайно бросила взгляд в сторону дома напротив и увидела как рядом с входной дверью погас фонарь. Черт. Значит, кто-то проснулся. Проснулся, и вышел посмотреть, что происходит. А свет погасил, явно пытаясь скрыть свое присутствие. Джессика вспомнила, о чем говорил ей Ларри. В том доме жил его друг. Возможно, сейчас он вызывает копов. И он расскажет, что с Ларри была женщина. Женщина, которая застрелила Роксану, прежде чем уехать на машине покойного. И скоро копы эту "Нову" будут искать. Ее остановят. Одному богу известно, что будет потом. Явно ничего хорошего, с учетом всего, что ей уже пришлось пережить. Она в ловушке. В ее распоряжении был один четкий план действий, и чтобы он сработал, ей нужно немедленно убираться отсюда. Она отвернулась от "Новы" и побежала через лужайку назад к дому Ларри. Вошла внутрь и нашла в дверях панель выключателей. Щелкнув ими, вырубила прожектора, погрузив лужайку в такую желанную сейчас темноту. Потом выскочила из дома, на полной скорости пересекла лужайку, и, держа пистолет у бедра, поспешила к дому напротив. Протопала по соседской лужайке и через несколько мгновений уже стояла на темном крыльце. Схватилась свободной рукой за ручку двери. Подергала. Заперто. Естественно. Она сделала шаг назад и направила пистолет на ручку. Закусив губу, выстрелила. Затем еще раз. Потом выбила ногой расколотую дверь и шагнула в густую тьму. Протянула руку и нащупала ряд выключателей. Щелкнула ими и свет залил небольшое фойе и прилегающую гостиную. Из глубины дома послышался испуганный всхлип. В конце фойе темнела арка, ведущая в другую комнату. Справа была небольшая лестница на второй этаж. Джессика затаила дыхание и прислушалась. Всхлипы больше не повторялись, но она смогла уловить чье-то учащенное дыхание. В нем слышались страх и паника. Она почти ощущала запах преследуемой дичи. Она медленно двинулась к темнеющей арке, под ногами заскрипел паркет. Снова раздался всхлип. Услышав его, Джессика почувствовала себя хищником. Убийцей. Способным убийцей. Она уже стала им. Обстоятельства вынудили. Проходя под аркой, она вытянула руку и нащупала еще один ряд выключателей. Включила свет и увидела лысоватого толстяка в халате, сжимающего мобильный телефон. Они находились в маленькой кухне. Толстяк стоял спиной к плите. Джессика подошла ближе, держа его под прицелом. - Копам звонишь, Уильям?
Толстяк заморгал, вздрогнул, услышав собственное имя из уст вооруженной незнакомки. Как вы узнали мое имя? - Ларри сказал. - Ларри мертв. - Да. Что ты сказал копам, Уильям? Он протянул вперед дрожащую руку с телефоном. - Не смог дозвониться. Номер не отвечает. Джессика выхватила у него телефон. Ткнула пистолетом в живот и сказала, - Какой номер? Он сказал ей. Джессика набрала номер и поднесла телефон к уху. На том конце провода никто не брал трубку. Она сбросила вызов и швырнула телефон через плечо. Тот со стуком упал на линолеумный пол. - Тебе сегодня повезло, Уильям. Похоже, мне не придется тебя убивать. Его глаза были мокрыми от слез. Он шмыгнул носом. - О, дай бог вам здоровья... дай бог вам здоровья... - Заткнись. Уильям резко прекратил причитать. Джессика еще сильнее вдавила дуло пистолета ему в живот. - Клянешься, что звонил копам? Может, это чей-то еще номер, и ты знаешь, что он не отвечает? Его глаза расширились, челюсть отвисла. Он пролепетал что-то неразборчивое. Видимо на время лишился способности связно выражать мысли. Джессике было ясно, что он не рассматривал этот вариант. Его реакция была убедительнее любого словесного отрицания. - Заткни пасть, толстяк. Вижу, что не врешь. Уильям облегченно вздохнул. Джессика отошла от него и махнула пистолетом в сторону арки. - Пошли в гостиную, разместим тебя. Уильям нахмурился, оторвавшись от плиты. - Что вы имеете в виду под словом "разместим"? Джессика направила пистолет ему в спину. Она решила пристрелить его прямо сейчас. Милосерднее было убить его, когда он этого не подозревает. Но не стала нажимать на спусковой крючок. Сегодня она убила слишком много людей. И неплохо было бы оставить хоть одного в живых, по возможности. - Я свяжу тебя, и мне не придется тебя убивать. Какие-то проблемы, Уильям? Он не стал возражать.
В гостиной Джессика сдвинула в сторону журнальный столик и заставила его лечь на живот посреди комнаты. Прямо напротив длинного синего дивана стоял развлекательный центр, включающий обычный набор электронной аппаратуры. Телевизор, колонки, DVD-плейер, блок КТВ, и игровая приставка. Не сводя с Уильяма глаз, она отодвинула центр от стены и посмотрела на обилие болтающихся проводов и шнуров. Схватив несколько, наступила на лежащий на полу удлинитель. Выдернула их одним рывком. Сунула пистолет за пояс, и выполнила чуть более сложную задачу, выдергивая концы проводов и шнуров из разных электронных устройств. Подошла к Уильяму, встала рядом с ним на колени, и одним из проводов связала ему руки за спиной. Она действовала жестче, чем было необходимо, и вызвала у него вопль боли. Ей было все равно, больно ему или нет. И она полагала, что так сможет держать его в страхе. Напуганный человек менее способен оказать сопротивление. Она многократно обмотала шнур вокруг его запястий, вдоль и поперек. Закончив, закрутила на конце. Готово. Возможно, особо решительный человек сможет освободиться после долгой борьбы, но пока этого более чем достаточно. Она схватила другой шнур и зафиксировала подобным образом ему лодыжки. Подтянула ему ноги к заду и оставшимися шнурами привязала к рукам. Закончив, встала и потерла руки. - Ну вот. Думаю, что пока ты никуда не уйдешь, Уильям. Он ничего не сказал, просто тоскливо смотрел на нее. Она нахмурилась. - Кто-нибудь еще здесь живет? Он помотал головой. - Только я. Жена бросила меня в прошлом году. - А если зайдет? Он снова помотал головой. - Тогда ладно. Она, поджав губы, задумалась. - И все-таки нужно сделать тебе кляп. Она снова прошла на кухню и порылась в ящиках, пока не нашла моток клейкой ленты. Вернулась в гостиную, и Уильям, увидев, что она держит, захныкал. - Пожалуйста, не надо. У меня бывают приступы паники. Я не смогу дышать. - Что ж, тогда постарайся не паниковать, Уильям. Она оторвала кусок серебристой ленты, снова опустилась рядом с ним на колени, и нашлепнула ему на рот. Оторвала полоску подлиннее и обмотала вокруг головы, для надежности. Отбросила моток в сторону и поднялась на ноги. - Держись. Чуть погодя вернусь тебя проверить. Она подошла к входной двери, начала открывать ее и тут же захлопнула. На улице рядом с домом Ларри стояла какая-то машина. Деталей с такого расстояния она рассмотреть не могла, но что-то в ее форме насторожило ее. Она приблизилась к одному из окон гостиной, просунула два пальца между пластиковыми пластинками жалюзи и посмотрела внимательнее. На этот раз она сразу узнала обтекаемую форму современного "Краун Вика".
Даже смогла различить на боку смутное очертание полицейской эмблемы. Ее сердце снова учащенно забилось. Черт. Даже передохнуть не успела. Каждый раз, когда она думала, что все под контролем. Каждый раз, когда она верила, что вот-вот вырвется из этого дерьмового городишка. Каждый раз у нее на пути возникало какое-нибудь новое препятствие. Это так ее расстраивало, что захотелось затопать ногами, как избалованный ребенок. Но это никак бы ни помогло. Она зашла так далеко только на чистом мужестве и решимости. Теперь не время расклеиваться. К тому же, пока в этой игре она была на шаг впереди. Если не на два. Да, уж. Там всего лишь один патрульный автомобиль. И она заметила его первая. Одного этого было не достаточно, чтобы в очередной раз гарантированно вырваться из западни, но какие-никакие преимущества у нее появлялись. Мешкать было нельзя. Скоро должны появиться еще копы. Все это могло обрушиться на нее в одно мгновение. Она должна быть во всеоружии и готова действовать при первом же удобном случае. В салоне патрульной машины зажегся свет. Джессика затаила дыхание. Потом она увидела, как какой-то крупный мужчина вылез из машины. Крупный не то слово. Коп был даже крупнее того связанного нытика у нее за спиной. Еще одна маленькая галочка в списке вещей в ее пользу. Даже с больными ребрами она может двигаться как ветер. А толстяк выдохнется уже через десять-пятнадцать ярдов. Крупный коп подошел к машине Ларри и посветил внутри фонариком. Обошел вокруг автомобиля, держась на безопасном расстоянии, придирчиво осматривая интерьер. Джессика задалась вопросом, почему он остановился именно в этом месте осмотреть именно эту машину. Казалось, чистая случайность. Но тут в голове включились знания, почерпнутые из того телевизионного шлака, который она так любила смотреть по ночам. Разве большинство полицейских машин не оборудовано сейчас системами видеонаблюдения? Джессика застонала. В голове развился сценарий. Этот коп наткнулся на брошенную патрульную машину, угнанную ей. Она промотала мысленно пленку назад и увидела все. Как она вылезает из машины. Направляет пистолет на Ларри. Уезжает с ним на его "Нове", камера успевает зафиксировать номер машины. Или... подожди-ка. Эта система не бывает же включена все время, так? Конечно, она включается только во время остановки для проверки другой машины. Или... вот, черт. Может, она работала с самого начала погони. После аварии она не и думала искать ее и выключать. Тогда ее единственной заботой было убраться как можно
дальше от туда. Она не знала, как работают такие штуки, но сразу поняла кое-что другое. Ей нужно выйти на улицу и запугать того копа. Потом обыскать его машину на предмет улик. Затем сделать то же самое с другой патрульной машиной. Коп опустился на колени, чтобы заглянуть под "Нову", потом снова поднялся на ноги. Какое-то время он стоял, пыхтя и отдуваясь. Потом вытащил носовой платок из кармана и вытер лоб. Скомкав платок, вернул его в карман. Потом медленно повернулся на сто восемьдесят градусов, шаря лучом фонарика по лужайке. Внутренний голос Джессики скомандовал: ВПЕРЕД! Она вернулась к двери, осторожно открыла ее, и за секунду, до того как выскочить наружу, выключила в доме свет. Поспешно спустилась с лестницы, пригнувшись к земле, добралась до лужайки и со всех ног бросилась к улице. По раздавшемуся испуганному возгласу было ясно, что коп обнаружил тела. К тому моменту Джессика была уже на дороге, всего в паре шагов от патрульной машины. Коп начал поворачиваться в ее сторону. Джессика пригнулась ниже и на четвереньках поспешила к машине. Добралась до крыла и засела там, крепко сжимая в руках пистолет. Она услышала, как коп выругался и, что-то бормоча, направился к машине. - Срань господня, что же дальше? Не слишком ли много для одной ночки? Пока коп шел к автомобилю, Джессика немного сменила позицию. Она вся напряглась, приготовившись к прыжку. Услышала топот ботинок по асфальту. И бормотание: - Мне не доплачивают за это гребаное дерьмо. Сейчас он стоял прямо с противоположной стороны от машины, и тяжело дышал. Джессика вскочила на ноги, направив на него пистолет. Коп уставился на нее, выпучив глаза. Лицо исказила карикатурная гримаса удивления. Потом он бросил фонарик и полез за пистолетом в кобуру. Джессика не дрогнула. БАХ! Пауза. БАХ!
Две здоровенных дыры в большом теле. Шериф Демарс умер еще до того, как упал на землю. Глава тридцать третья Эбби посадила тело мертвой сестры на верхней ступени лестницы и дала ему крепкого пинка босой ногой. Труп рухнул в подвал, кулем приземлившись у подножия лестницы. Мишель взвизгнула от испуга. Эбби спустилась вниз, остановилась на последней ступени, уперев руки в бога, и посмотрела на тело. Из-под туловища выглядывала рука, согнутая под неправильным углом. Из-под кожи в районе локтя торчал осколок кости. Шея тоже была сломана. Милая сестренка очень бы расстроилась от такого количества дурных новостей, будь сучка еще жива. Но сейчас она мертва, и с таким лицом даже Кинчеру бы не приглянулась. Она перешагнула через тело, схватила за лодыжки, и оттащила, пыхтя и кряхтя, в дальний, более темный конец погреба. Нашла на полке грязное одеяло и прикрыла труп. Одеяло оказалось коротким. Голые ступни и верхняя часть головы торчали наружу. Но Эбби осталась довольна. Никому не придет в голову искать Лауру здесь еще несколько часов, а может даже до завтрашнего утра. Ключ был на той же полке, где и одеяло. Там же нашлась одежда Мишель. Эбби схватила ключ и одежду, и поспешила туда, где с нетерпением ждала ее Мишель. Подойдя к ней, она заметила в глазах женщины настороженный взгляд. Это немного задело ее, но Эбби не удивилась. Любой продемонстрировал бы подобное выражение в присутствии явно опасного человека. Эбби придется найти способ, чтобы снова ее успокоить, дать ей понять, что она опасна лишь, когда ей что-то угрожает. Она убила собственную сестру ради этой женщины. Сделала это ради них обоих. Конечно Мишель видит и понимает это. Эбби опустилась на колени и положила одежду на пол погреба. Прежде чем снова подняться на ноги, она задержала взгляд на уродливых волдырях на ступнях женщины и почувствовала укол стыда и угрызения совести. Она вспомнила, как смеялась на Мишель, опуская ее связанные ноги в кастрюлю с кипящей водой. Вспомнила, как издевалась и била ее, когда та кричала от жгучей боли. Она замешкалась ненадолго, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища. - Я прощаю тебя. Эбби моргнула и подняла глаза на Мишель. - Что? - За то, что ты сделала. Я прощаю тебя. Глаза Эбби затуманились, и рыдания на время лишили ее дара речи. Этот всплеск эмоций удивил ее. Она делала подобные вещи со многими чужаками. Гораздо худшие вещи. Когда, например, она проткнула мужчине яйца отверткой. Или когда вырвала женщине щипцами ногти. Тогда это казалось ей своего рода забавой. Интересными способами убить время и развлечься. Кроме того случая, когда Мама выпотрошила того маленького мальчика, ничто ее особо не беспокоило. Чужаки были всего лишь мешками с мясом в людском обличии.
Ужином и праздничными подношениями. Эбби всхлипнула. - Как ты можешь простить меня? Улыбка выглядела неестественно на напряженном лице Мишель. - Потому что ты лишь продукт своей среды, Эбби. Ты никогда не знала ничего лучшего. Черт, да ты сама еще ребенок, такая же жертва, как и все. Эбби покосилась на нее. Насчет жертвы она не была уверена. Но черт ее дери, если эти слова не задели самую сокровенную, полную надежд частицу ее души. Она хотела верить тому, что говорит Мишель. Хотела этого больше всего на свете. Эбби просто не верила, что в глубине души она плохой человек. Она сморгнула слезу. - Спасибо тебе за эти слова. Не могу выразить, как... Мишель нетерпеливо вздохнула. - Да, да, все хорошо. Пожалуйста, поторопись. Эбби вытерла глаза. - Извини. Знаю, что тебе не терпится на свободу. Найдя маленькую скамеечку, она встала на нее и отстегнула оковы с рук Мишель. Та рухнула на колени. Эбби бросила оковы с цепями на землю. Они глухо звякнули. Эбби сошла со скамейки и посмотрела на Мишель. Та тихо плакала, потирая запястья. Теперь пришла очередь Эбби насторожиться. Она не знала, как поведет себя Мишель на свободе. Какое-то мгновение она чувствовала себя полной дурой. Она ничего не знала об этой женщине, разве что ей нравилось на нее смотреть и трогать ее теплую, гладкую кожу. О ее сокровенных мыслях она могла лишь догадываться. Может, она думает, как избавиться от Эбби, когда они выберутся отсюда. Она взглянула на прикрытое одеялом тело мертвой сестры. Ну и черт с ним. Слишком поздно пересматривать решение. - Одевайся. Нужно уходить. Трясущимися руками Мишель нащупала одежду. Это была та же самая одежда, которая была на ней в тот день, когда Джесси Блейлок, отец троих детей Лауры, притащил ее, кричащую, в эту хижину. Узкие джинсовые шорты. Облегающая фиолетовая футболка с острым вырезом. Трусики. Какие-то дорогие сандалии. Не было только ее черного кружевного бюстгальтера. Трудно сказать, что с ним стало. Любуясь, как аппетитно висят тяжелые груди Мишель под узкой футболкой, она решила, что без него ей будет лучше. Одевшись, Мишель улыбнулась и протянула руку. - Дружба? Затаив дыхание, Эбби взяла ее ладонь в свою. Ей стало приятно от того, как сомкнулись их
пальцы. Это было правильно. Возобновленный физический контакт растопил лед тревоги. Она представила, как рука скользит по гладким контурам ее тела, и затрепетала, почувствовав, как отвердели ее соски. Сглотнула и тихим шепотом ответила, - Да. Дружба. Другая рука Мишель легла на талию Эбби, и она наклонилась для быстрого, легкого поцелуя. - Жду не дождусь, когда мы останемся с тобой наедине, Эбби. Знаю, на какой риск ты идешь. Он будет стоить затраченных тобой усилий. Она наклонилась еще ближе и кончиком языка подразнила мочку уха, вызвав у Эбби тихий стон. Потом отступила назад и снова улыбнулась. - Валим отсюда. Эбби сжала руку Мишель, и ее сердце забилось быстрее. Вот такое оно. Начало новой жизни. Она чувствовала себя ребенком накануне своего первого праздника. Сорвав у Мишель еще один быстрый поцелуй, она повернулась и повела ее к лестнице. Старые ступени скрипели и подрагивали под их общим весом. Эбби почувствовала, как одна ступень просела заметно сильнее, чем должна была. Раздался треск, и Эбби затаила дыхание в надежде, что старое дерево выдержит их двоих. Ветхое состояние лестницы не было новостью. Она была такой, сколько Эбби себя помнила. Но в последнее время процесс тления ускорился. Мама месяцами бурчала, что нужно нанять плотника, чтобы тот укрепил лестницу, но до дела это так и не дошло. Эбби подняла правую ногу и крайне осторожно поставила на следующую ступень. На этот раз треск стал громче. Мишель испуганно втянула в себя воздух. - Эбби... - Просто держись. Она крепче вцепилась в руку Мишель. - Успокойся. Подняла левую ногу. Поставила ее. Потянула Мишель за собой. ХрррррррррряяяяяяяяяяСССЬ! Мишель заскулила. - О, боже! Вот, дерьмо! Эбби напряглась. Какое-то время постояла, не шелохнувшись.
Лестница тоже замерла. Эбби медленно выдохнула. - Еще одна ступень. Спокойно. Не торопись. Она поднялась еще на одну ступень, осторожно перенося на нее вес. Затаила дыхание, когда дерево, затрещав, просело под ее ногой. Этот медленный, ужасно утомительный процесс продолжался, пока она не достигли верха. Эбби втянула Мишель в темную кладовую, а потом на кухню. Мишель вцепилась в Эбби, пытаясь унять дрожь. - О, боже, Эбби, я и не думала, что у нас получится. Эбби погладила ее по волосам. - Но у нас получилось. Хотя другой бедолага сломает на этой лестнице шею. Мишель выпустила ее руку и отошла в сторону, чтобы как следует осмотреть кухню. Она стала открывать ящики, перебирая груды различного хлама. Эбби нахмурилась. - Что ты ищешь? - Бумажник. Ключи. Эбби хмыкнула. Мишель, нахмурившись, посмотрела на нее. - Что? - Ты их не найдешь. И твоей машины больше нет. Продали местному дилеру. Бумажник ты тоже больше не увидишь. Мишель захлопнула ящик. - Черт! Эбби вздрогнула. - В чем дело? Мишель повернулась к ней и зло посмотрела. - Как, черт возьми, мы выберемся отсюда без денег и машины? В ее голосе звучали нотки, которых Эбби ранее не слышала. В нем не осталось ни намека на былую нежность. Черты ее лица стали жестче, губы скривились в усмешке, челюсть плотно сжата. Это внезапное и существенное изменение в поведении женщины слегка напугало Эбби. Мишель шагнула к ней и сжала рукой плечо. - Эбби? Ты слышишь меня, мать твою? Пожалуйста, не говори, что весь твой план побега заключался в снятии с меня тех гребаных оков. Лицо Эбби сморщилось. - Извини... Мишель тяжело вздохнула. - Черт! Эбби всхлипнула. Эта внезапная агрессия повлияла на нее самым неожиданным образом. Ее всю затрясло. Безумие какое-то. Она не должна бояться этой женщины. Как бы то ни было,
обратное все же было правдой. Но она была напугана, и отрицать это было нельзя. Освободившись из плена, Мишель стала совершенно другой. Уверенной и в тысячу раз более решительной. Эбби понятия не имела, что делать дальше, и это пугало ее. Тут она перестала дрожать. И улыбнулась. Мишель приподняла бровь. - Ты что-то придумала. Выкладывай. - Я знаю, где мы можем украсть машину. Это очень близко. И это будет легко. Лицо Мишель немного расслабилось. Оно стало мягче, на губах появилась легкая улыбка. Да? Где? Эбби с трудом сглотнула, прочистила горло. - Наши ближайшие соседи - Кольеры. У них есть старенький "Плимут". И ключ я могу легко раздобыть. До туда минут десять ходу. - Кольеры? - Да. Мишель прищурилась, снова нахмурив брови. Словно задумалась о чем-то. Эбби почувствовала, что знает, о чем, и спустя мгновение оказалась права. Глаза Мишель расширились. - Ага. Ты упоминала их раньше. Это те, которые забрали Лизу. - Толстуху. Да, она у них. Лицо Мишель снова посуровело. - Та "толстуха", как ты ее назвала, моя лучшая подруга. Мы знакомы с детства. Так прояви небольшое уважение, окей? Лицо Эбби вспыхнуло. Ее пальцы вцепились в платье, волны беспокойства прокатились по ее телу. - Из-звини. Я не хотела... Мишель закатила глаза и покачала головой. - Прекрати, Эбби. Это не важно. Ты сказала, что можешь добраться до ключа. А как насчет Лизы? Сможем мы добраться до нее? Эбби заставила себя сделать несколько вдохов-выдохов, чтобы успокоить тревожно колотящееся сердце. - Я наверно, смогу. Кольеры это кучка жалких придурков. - Может, я даже смогу... Она нахмурилась. Мишель на полуслове отвернулась от нее и снова принялась открывать шкафы и ящики. Один ящик она выдернула с такой силой, что он вылетел из пазов. Вывалив содержимое на пол, она опустилась на колени и стала перебирать его. - Продолжай, Эбби. Я слушаю. Эбби кашлянула. - Ага. Э-э... так вот, они все бестолковые и ленивые. Кучка грязных пьяниц. Я знаю, что смогу вытащить твою подругу от туда. - Ага!
Мишель схватила что-то и поднялась на ноги. Эбби нахмурилась. Это был старый охотничий нож в ножнах. Наверняка, принадлежал раньше ее отцу. Мишель обнажила нож и поднесла близко к лицу. Пробежала подушечкой большого пальца вдоль острого, зазубренного края. Занервничав, Эбби закусила большой палец, пока Мишель рассматривала огромный нож. Мишель посмотрела на нее. - Что? Ты какая-то взволнованная. - Это нож моего папы. Он... умер. Мишель выдохнула и снова закатила глаза. - Ну и что? В какой-то момент нам придется защищаться. А ружья здесь есть? Этот вопрос вызвал у Эбби стон. - Да, но... На мгновение лицо Мишель приняло озадаченное выражение. Потом ее глаза расширились. Не говори мне... Эбби кивнула. - Ага. Пара охотничьих ружей. Они в погребе. - А может еще на Нептуне? - Ага. Там еще есть кое-что. Большой кувшин с деньгами. Совсем забыла об этом от волнения. Мишель поскребла подбородок тупым краем лезвия. - Хм. Сколько денег? Эбби пожала плечами. - Примерно пятьдесят тысяч долларов. У Мишель отвисла челюсть. Она тряхнула головой и шагнула к Эбби, остановившись от нее в паре дюймов. - Эбби, не пойми неправильно, но как кучка гребаных деревенских извращенцев смогла припрятать пятьдесят штук? Эбби вкратце изложила ей грязную историю деятельности семейства Мэйнардов во времена сухого закона. Мишель закинула голову назад и рассмеялась. Кровь прилила к щекам, отчего они засияли в свете лампы. - О, Эбби... Эбби нахмурилась. Ее пальцы снова затеребили платье. Ей казалось, что над ней сейчас издеваются. - Почему ты смеешься надо мной? Веселье немного сошло с лица Мишель, она слегка успокоилась. - Эбби, извини... у тебя есть хорошие качества, но ум не одно из них. Неужели ты думаешь, что сможешь воспользоваться банкнотами восьмидесятилетней давности, не привлекая внимание полиции? - Я думала об этом.
- Ты думала об этом. Эбби почувствовала, что в ней проснулась чуточка гордости. - Правда. Думала. Мишель покачала головой. - О, черт. Ерунда. Что-нибудь придумаем. Может, грабанем какой-нибудь винный магазин по пути из города. Она замолчала, поджав губы. - В этом городе есть винные магазины? - Один. Но я, наверно, смогу украсть немного денег у Кольеров. Мишель снова рассмеялась. - Благодарю тебя, Господи, за гребаных Кольеров. Давай, девочка. Взорвем эту помойку. Она прошмыгнула мимо Эбби и вышла из кухни. Эбби посмотрела ей вслед, замешкавшись на мгновение. когда женщина скрылась в дверях, ведущих в гостиную. При мысли, что она наделала много очень больших ошибок в своих суждениях, у нее скрутило желудок. Мишель просунула голову в дверь. - Какого черта ты ждешь? Эбби вздохнула. Да, может, она и совершила кое-какие ошибки. Но то, о чем она думала раньше, оставалось фактом. Она была тверда в своем решении, к худу ли, к добру ли. И пути назад не было. Изувеченное тело сестры служило неоспоримым доказательством этой истины. Она последовала за Мишель в гостиную, а оттуда на улицу. Глава тридцать четвертая Правильный ход действий представлялся Питу очевидным. Они должны обойти дом Престонов и направиться по длинной и грязной подъездной аллее к лежащей за ней дороге. Может, лучше искать укрытие в окружающей чаще, чем оставаться на открытом пространстве? Можно просто пересечь границу деревьев и двинуться параллельно дороге. Это был разумный, безопасный путь. Что вероятно, объясняло отказ Джастин соглашаться с ним. Она схватила его за запястье и сжала. Крепко. - Нет. Лицо Пита сморщилось в замешательстве. - Какого черта? И кстати, мне больно. Она усилила давление на запястье. - Нет. Пит вывернул руку из ее захвата. Это было нелегко, но он справился. Он потряс рукой и помассировал покрасневшую область. - Окей. Ты сумасшедшая. Мы уже доказали это некоторое время назад, но, думаю, стоит повторить. Ты сумасшедшая, мать твою. Как насчет этого? Ты ведешь себя, как чокнутая, в то время как я пытаюсь добраться до дороги.
Джастин покачала головой. Длинные пряди грязных волос упали на лицо. - Куда я, туда и ты. Пит уставился на нее. Он хотел было привести другие аргументы, но промолчал. Взывать к разуму такого человека как Джастин было бесполезно. Он знал, что ему нужно просто развернуться и уйти. Меган была по-прежнему где-то там. Пора уже избавиться от этой чокнутой бабы и вернуться к ней. Он убрал волосы с ее лица и провел ладонью по потной щеке. Она улыбнулась. - Меган это твое прошлое. Твое будущее со мной. Он продолжал смотреть на нее. Это какое-то безумие. Я теряю рассудок. Неужели сумасшествие заразно? Она убрала его руку со своего лица и поцеловала в ладонь, от чего он содрогнулся. Потом обхватила его руками и потянула в сторону дома Престонов. Он заметил в окнах свет, но признаков движения видно не было. Когда они приблизились к дому, запертые псы зашлись в новом приступе лая и воя. Он услышал, как гремит под их напором проволочное заграждение. Его дыхание участилось, страх снова проснулся, заставив сердце бешено колотиться, как после долгого бега. Он проглотил комок в горле и крепче сжал руку Джастин. Пригнувшись, они подобрались к окну. Джастин посмотрела на него. - Оставайся тут. Она чуть приподняла голову и заглянула через подоконник. Пит наблюдал за ее лицом, за реакцией, но оно оставалось невозмутимым. Он все ждал, что она снова пригнется, но этого не происходило. - Что там такое? Она бросила на него взгляд. - Посмотри. Предполагая, что опасности нет, Пит поднял голову и увидел Джила Престона и его мать, сидящих в дорогих с виду кожаных креслах. Они смотрели по большому плоскому телевизору нечто похожее на домашнее порно. Мерцающая, дергающаяся картинка на экране показывала тощего Карла Престона, имеющего сзади большегрудую негритянку. Другая грудастая негритянка лежала под ними, головой под прыгающими сиськами. Пит подавил в себе крик и снова нырнул вниз. - Господи! Джастин посмотрела на него. - Что не так? Пит изумленно уставился на нее. - Что не так?! Боже, да что с тобой такое? Я не хочу, чтобы эти гребаные психи видели нас. Джастин ухмыльнулась. - Ты должен еще раз посмотреть. Пит покосился на нее. Она выглядела слишком спокойной для сумасшедшей, учитывая их
близость к похитителям. Видимо, он пропустил что-то важное. Пит неохотно приподнял голову. На этот раз он увидел обилие смятых пивных банок на полу комнаты, напичканной дорогими игрушками. Кроме плоского телевизора, там был бар, полный блестящих бутылок, несколько книжных полок, набитых сверкающими футлярами DVD-дисков, и широкий спектр самой современной электроники. На телеэкране Карл и девицы сменили позицию. Девица, которая раньше лежала ничком, теперь легла на другую, в то время как Карл имел ее сзади. Его насмешливое, ястребиное лицо обливалось потом. Женщины были привлекательными, но насколько мог судить Пит, наличие костлявого, бледного как тесто Карла убивало весь эротизм действа. Он не мог понять, почему Престонам нравится смотреть домашнее порно с участием своего родственника. Потом он вспомнил, что все они гребаные извращенцы. Загадка разрешилась. Но на данный момент это вряд ли имело значение, потому что ни Джил ни мамаша Престонов не видели ничего этого. Оба были в отключке. В дупель пьяные, рты раскрыты, с подбородков стекала слюна. Морщинистое, обветренное лицо мамаши замерло в мерзкой ухмылке. Из пальцев левой руки свисала пивная банка. В любой момент она могла выскользнуть и упасть на плюшевый ковер. Ну вот и другая загадка разрешилась. Неудивительно, что эти дебилы не слышат, как собаки сходят с ума. Джастин выпустила его руку и встала прямо. - Подожди здесь. Потом она повернулась и куда-то поспешила. Пит повернулся и стал смотреть, как ее стройное, обнаженное тело мчится к большому сараю, находящемуся ярдах в пятидесяти слева. Она исчезла в дверях и не выходила несколько минут, Пит уже стал беспокоиться. Он снова посмотрел на Престонов и увидел, что пивная банка, наконец, выскользнула из мамашиных пальцев. Небольшое количество дешевого пива выплеснулось на ковер. Мать ч сыном по-прежнему находились в отключке, и Пит предположил, что они не очнутся еще какое-то время. Пол был завален пустыми банками, как в общаге после дикой оргии. Когда он оглянулся на сарай, Джастин, наконец, вышла оттуда. Нахмурившись, он смотрел, как она бежит через двор. На этот раз она уже так не спешила. И тому была причина. Такой хрупкой женщине вроде нее нелегко было тащить бензопилу. Тяжело дыша, Джастин подбежала к нему. - Ты... готов? Пит выпрямился, нахмурившись еще сильнее. - Джастин... что... ты... собралась делать с этой штукой? Уголок ее рта приподнялся вверх. - А разве не понятно, Пити-Пит? Она прошла мимо, и Пит, повернувшись, посмотрел, как она приближается к небольшой бетонной лестнице, ведущей к черному входу. Она поднялась по ступеням и, держа одной рукой "Мак-Кулох" средних размеров, взялась другой за дверную ручку. С бешено колотящимся сердцем, Пит поспешил за ней. - Не ходи туда! Она оглянулась на него через плечо. - Пойду. И ты тоже. Давай.
Она повернула ручку и толкнула дверь. Спустя секунду она проскользнула в дом и исчезла из вида. Пит стоял, не шевелясь, охваченный временным параличом. И тут он понял, что это его последний шанс избавиться от Джастин. Он знал, что если последует за ней в ту дверь, то упустит последнюю возможность убежать из этого места, вернуться к прежней жизни и остаться тем, кем он был всегда. Это было логично. И необходимо. Какое-то время он смотрел на открытую дверь. Бросил взгляд на темный лес, окружающий дом. Потом снова на открытую дверь. Помотал головой. - Чтоб меня. Поднялся по лестнице и вошел в дом. Глава тридцать пятая Он словно проник через портал в какую-то кошмарную, адскую залу. Помещение было большим. Иначе, не вместило бы в себя живущую здесь мерзость. В комнате пахло как в канализации. Даже хуже. В сравнении с этим смрадом запах худшей нью-йоркской канализации был сродни ароматам, наполняющим будуар элитной шлюхи, вроде букета из ароматических свечей, сухих духов и дорогого парфюма. Зловоние пошатнуло его, колени стали ватными, глаза заслезились. Невозможно было сказать, какого цвета стены были изначально, потому что краску скрывали многочисленные слои высохшего дерьма и рвоты. С потолком было почти то же самое, только хуже. Застывшие наросты из рвоты, дерьма и слизи свисали с него словно сталактиты. Пол под ногами был липким от выделений. Не смотря на жуткое состояние комнаты, отвращение от вынужденного хождения босыми ногами по болоту из грязи и дерьма было ничем по сравнению с видом, живущей здесь твари. Иногда Хоук видел новостные сюжеты про парней, которые из-за своей полноты выбирались из своих спален лишь при помощи специального оборудования. Несчастные ребята, которые ломали весы на отметке в тысячу фунтов. Так вот, те говнюки были настоящими "стройняшками" по сравнению с Глэдис Кинчер. В этом адском пространстве не было никакой мебели. Для нее просто не было места, и Глэдис все равно в ней не нуждалась. Она заполняла собой всю комнату. Она была не просто толстая. Она многократно превышала размеры любого нормального человека, даже тех, которые считались сверх тучными по общепринятым стандартам. Возможно, это был какой-то побочный эффект от демонического влияния Гарнера. Макушка ее огромной головы почти упиралась в потолок. Вблизи ее лица висели два блестящих коричневых сталактита. Ее руки и ноги представляли собой густую, рыхлую массу переплетенной плоти. Плечи и бедра были размером с опоры линий электропередач. Ее безобразно раздутый живот и груди формировали колышущееся море заляпанного грязью жира. Пятнистые ноги были широко раздвинуты, демонстрируя блестящую, волосатую вагину. А вид растянутых, мясистых складок мог навсегда отвратить его от женщин. Длинные, спадавшие грязными прядями, волосы скрывали от Хоука лицо, которое, как тот был уверен, было далеко не ангельским.
Гигантская голова наклонилась к Хоуку, как только уродцы втолкнули его в кошмарную комнату. Пасть раскрылась, и из нее с густым клекотом вырвалось прогорклое дыхание. Волна смрада чуть было не свалила Хоука с ног, но уродцы удержали его. Они по-прежнему окружали его, делая с ним отвратительные вещи своими ртами, руками и... другими вещами. Хоук заскулил, почувствовав, как что-то твердое уперлось ему в сморщенный зад. Глэдис снова открыла рот и исторгла новый звук. Хоуку потребовалось какое-то время, чтобы распознать в нем раскатистый хохот. Он пытался упереться в пол ногами и остановить движение вперед, но тщетно. Их было слишком много, а у него совсем не осталось сил. Где-то за спиной у него снова раздался смех Гарнера. - Поздоровайся со своей новой возлюбленной, Хоук. У Глэдис давно уже не было интима. Уверен, она сделает для тебя нечто особенное. Хоук затряс головой и заскулил. - Нет... пожалуйста... нет... Гарнер снова рассмеялся. Уродцы перестали толкать Хоука вперед. Они стояли сейчас прямо промеж раздвинутых ног гигантессы. У Хоука к горлу подступила желчь и потекла из уголков рта тонкими коричневыми струйками. Женщина с больной третьей грудью опустилась перед ним на колени и взяла его член в рот. Хоук плакал. Никогда в жизни он не был так напуган. Но каким-то образом верткий язык уродки снова вызвал у него эрекцию. Потом она поспешно протиснулась у него между ног, и по-крабьи, на четвереньках ускользнула от него. Твердая штука, упиравшаяся ему в задницу, тоже отступила. И через мгновение он понял, что все отошли от него. Он сделал рефлексивный шаг назад и продолжил движение, но Глэдис разжала пальцы массивной руки и схватила его за спину. Хоук пытался вырваться из захвата, но ничего не вышло. Она раздвинула ноги еще шире и потащила его к себе. Хоук закричал. Его руки бились об обхватившие его пальцы, но тщетно. Жуткий скрежет вырвался из ее горла, и она с силой прижала его к себе. Он вошел в нее. Ее пальцы стали ритмично двигаться вдоль его спины, когда она с воодушевлением терла им свое скользкое лоно. Застонав, она выгнула спину. Его голова исчезла под складкой жира, и какое-то время он не мог дышать. У Хоука было ощущение, будто в голове у него взрываются петарды. Он знал, что сейчас ему лучше задохнуться, но инстинкт заставил бороться за глоток воздуха. Он повернул голову в сторону и нашел воздушный карман. Его пенис снова и снова погружался в нее. Интересно, неужели это может быть ей приятно? Его член был для нее все равно, что горошина. Он подошел бы для любой нормальной женщины - ему хотелось так думать - но только не для этого титанического, живого кошмара. Ответ на вопрос пришел вскоре после возникновения этой мысли. Она отодвинула его от себя и, крепко сжав, пальцами другой руки раздвинула блестящие, толстые срамные губы.
Хоук затряс головой. Она оторвала его от пола и повернула так, чтобы его голова была направлена к ней. Хоук, болтая в воздухе ногами, набрал полные легкие воздуха, готовясь закричать. Но крик погас у него в горле, когда она засунула его в себя, по самые плечи. Выдернула и снова воткнула. Снова и снова. Двигала им вверх-вниз, изгибая его так и сяк. Вытащила и потерла его блестящим от слизи лицом свой подрагивающий клитор. Потом снова вернула во влажное тепло, и так до бесконечности. В какой-то момент произошло то, на что рассчитывал Гарнер. Рассудок Хоука сломался. Навсегда. И к тому времени, как Глэдис насытилась, Гарнер обрел свой "сосуд". Глава тридцать шестая Меган сидела на одном из мест для переодеваний, игнорируя злые взгляды в свою сторону. Она пыталась проецировать ауру спокойной самоуверенности, но на самом деле чувствовала себя бестолковым новичком на первом курсе колледжа. Ей пообещали предоставить комнату, где будет жить она и еще одна девушка. В свое время ее туда отведут. Но пока она осталась здесь, ждать и гадать, что будет дальше. Мэдлин вернулась в свой кабинет, и закрыла дверь. А больше с ней никто не стал разговаривать. Она не могла выйти погулять из раздевалки - на это как бы намекал стоящий у двери, высокий, мускулистый охранник. Она чувствовала себя очень одинокой и напуганной, и впервые за последнее время ее мысли вернулись к Питу. Она хотела спросить о нем у Карла при встрече, но боялась, что любой ответ может лишь разбить ей сердце и сделать ее жизнь еще более одинокой. Дверь в кабинет Мэдлин открылась, и Меган обернулась. Мэдлин высунула голову и сказала, - Эй, Меган. Тащи-ка сюда свою задницу. Меган спрыгнула со стула и поспешила в кабинет. Мэдлин закрыла дверь и улыбнулась. - Присядь. Мэдлин снова села за стол, а Меган заняла место напротив. Новая начальница открыла ящик стола и достала бутылку виски. Отвинтила крышку с бутылки и плеснула в две стопки. Одну пододвинула к Меган, а вторую взяла тонкими пальцами. Подняла стопку. - Тост. Меган взяла свою. - За что? - За твой успех, конечно. Сегодня ты ошеломила их, Меган. Меган знала, что выступила очень хорошо, но решила скромно промолчать. Не хотела показаться слишком самоуверенной. Только не при начальнице. - По-моему, получилось неплохо для первого вечера. - Отлично получилось, и ты знаешь это.
Меган пожала плечами и изобразила застенчивую улыбку. - Пусть будет так. - Ты знаешь это не хуже меня. Мэдлин сделала знак стопкой. - Выпьем. Она опрокинула в себя виски. Меган сделала то же самое, с трудом сохранив невозмутимое выражение лица, когда крепкий напиток обжег горло. Выдавила очередную застенчивую улыбку. - Может, вы и правы. - Конечно, права. И у меня для тебя есть еще хорошие новости. - Правда? Мэдлин подлила себе виски, но Меган уже не стала предлагать. - Один из наших постоянных клиентов запал на тебя. Этот парень - натуральная акула, Меган. Финансовый воротила из Нэшвилла. Только по-настоящему неординарная девушка может произвести на него впечатление. Похоже, ты как раз такая. И я не удивлена. Меган нахмурилась. - Из Нэшвилла? Мэдлин опустошила вторую стопку и довольно причмокнула. Поставила стаканчик и откинулась в кресле. - Да. Некоторые чужаки, привилегированное меньшинство, знают о "Логове Греха" и творящихся здесь делах. Для этих людей мы - экзотический оазис упадка и разврата, и их принимают здесь с королевскими почестями. Человек, о котором я говорю, заплатил за два часа с тобой в VIP-номере. Сердце Меган заколотилось сильнее. Она бросила тоскливый взгляд на бутылку виски. - Я... А что происходит в VIP-номере? Мэдлин смотрела на нее долго и молча. Потом медленно пододвинула к ней бутылку виски. Меган схватила ее и плеснула бурой жидкости в свой стаканчик. Выпила, на этот раз обожгло уже не так сильно. Снова наполнила стопку и поставила бутылку на стол. Мэдлин отодвинулась вместе с роскошным кожаным креслом назад и закинула ноги на край стола. Шелковый пеньюар задрался, обнажив на левом бедре татуировку с изображением обвитого терновой лозой кинжала. Она сложила руки на коленях и сказала, - В первую ночь тебя ждет еще одно большое испытание. Этого никто не планирует и не ждет, но такое все равно случается, поэтому будь готова. Этот тип со своими дружками будет использовать тебя, как пожелает, в течение двух часов. И ты не можешь им ни в чем отказывать. Они могут трахать тебя. Могут быть с тобою грубыми. В пределах разумного, конечно. Портить товар мы им не позволим. Но пару оплеух схлопотать можешь. Возможно, тебе придется делать кое-что такое, чего ты не хочешь делать. Но если ты выполнишь все их прихоти, тебя щедро вознаградят. Меган опорожнила третью стопку виски и поставила стаканчик на стол. - Вы имеете ввиду, "Логово Греха" будет вознаграждено. Мэдлин улыбнулась и развела руки в стороны. - Конечно. Я тебя не обманываю. Все деньги
уходят к нам. Тебе они все равно не нужны. Но успешная сессия в VIP-номере может принести тебе другую пользу. Может, ты даже получишь привилегированное обращение. Ты же этого хочешь, не так ли? Все это звучало довольно ужасно. Меган почувствовала, что близка к панике при мысли о том, что те типы могут сделать с ней, но она понимала, что выхода нет. Единственный способ пройти через это тот же, как она прошла через все остальное: Смириться и постараться приспособиться к новым условиям. Она медленно выдохнула и, пытаясь изобразить усталость, сказала, - Что ж, тогда займемся этим. Мэдлин улыбнулась и потянулась к телефону на столе. Поднесла трубку к уху и набрала четырехзначный номер, - Алло, Карл? Меган готова к свиданию в четвертом номере. Можешь забрать ее. Окей, до скорого. Она положила трубку. - Карл будет здесь через минуту. Меган пожала плечами. - Окей. Мэдлин провела наманикюренным ногтем по бедру и покосилась на Меган. - Ты же до смерти напугана, верно? Лгать смысла не было. - Ага. - Расслабься. Я уверена, с тобой все будет в порядке. Меган не ответила. Уверена? Черт. Дверь открылась, и в кабинет с важным видом вошел Карл, ведя под руку черную стриптизершу, с которой обжимался накануне. - Подъем, новая сучка. Есть работа. Мэдлин рассмеялась. - Развлекись, детка. Уделай их по-полной, окей? Меган встала и ответила на комментарий Мэдлин легким кивком. Потом вышла из кабинета вслед за Карлом и негритянкой. В раздевалке Кард чмокнул женщину в пухлые губы и шлепнул по заду, - Держи свою красивую задницу нагретой для меня, детка. Папочка скоро вернется. Стриптизерша прикрыла рот ладонью и захихикала. Меган затошнило от этой показухи, но она ничего не сказала. Она вышла за Карлом из раздевалки в узкий коридор. Охранник в красочной футболке с логотипом "Логово Греха" тащился за ними следом. Здоровяк был лысым, с аккуратно подстриженной козлиной бородкой. В левой мочке уха сверкала алмазная шпилька. Он подмигнул ей, перехватив ее взгляд. Меган кокетливо улыбнулась. Помощник ей бы не помешал.
Карл провел их по короткому, узкому коридору, по которому они с Мэдлин прошли всего час назад. Но на этот раз они миновали дверь, ведущую за кулисы. Грохот музыки снова ударил по ее барабанным перепонкам, когда они дошли до места, где коридор поворачивал налево и резко заканчивался. У входа в главный зал "Логова Греха" толпились несколько крупных мужчин, напоминавших шедшего за ней охранника. Карл вставил два пальца в рот и издал пронзительный свист, который перекрыл даже песню "Ганз Н Роузис", ревущую из сотрясающей клуб аудиосистемы. Несколько мужчин переглянулись и расступились, давая им пройти. Длинноволосый мужчина с татуированными руками покосился на нее, когда она проходила мимо, облизнулся, глядя на обтягивающий бюстье и заманчиво выпирающие груди. Она изучила лица других охранников, пока проходила мимо, и осталась довольна увиденным. Они все буквально истекали слюной. Она тряхнула начесанными волосами, сохранив при этом бесстрастное лицо. Она знала, что кокетничать перед ними глупо, но это ее не смутило. Пройдя мимо них, они оказались в главном зале. На сцене стояла девушка. Стройная черноволосая штучка в кожаных сапогах на высоких каблуках и в черной нацистской фуражке с блестящей каймой. Своим горячим видом она привлекла внимание многих мужчин в аудитории, но и много голов повернулось в сторону вошедшей в помещение Меган. Рты раскрылись. Некоторые мужчины, несомненно, помнили ее незабываемый сценичный дебют и с вожделением думали об ее подтянутом, атлетическом теле и удивительном проявлении гибкости и разнузданной сексуальности, свидетелями которой стали. Меган позволила себе легкую, загадочную улыбку. Странно, но она чувствовала себя немного знаменитой. Избегая зрительного контакта, она шла за Карлом мимо столов и кабинок к длинной барной стойке в дальнем конце помещения. Ей не нужно было заглядывать им в глаза, чтобы почувствовать похоть. И это было правильно казаться надменной. Это лишь разжигало их аппетит. У барной стойки было много мужчин - и даже несколько женщин, сидящих на стульях или прислонившихся к блестящей медной перекладине. При их приближении многие повернулись, демонстрируя ту же реакцию, что и при ее появлении в главном зале. Что-то в тех мужчинах показалось ей очень странным. На некоторых были грязные кожаные плащи и шляпы. Один мужчина стоял, прислонившись спиной к перекладине, поставив ногу на нижнюю планку стула, и сжимал стакан с бурым виски между заляпанных грязью пальцев. Под распахнутым плащом она заметила портупею с настоящими шестизарядными револьверами в кобурах. У нее слегка закружилась голова. Кто в здравом уме будет так одеваться, если он не киноактер и не участник маскарада? Какая-то женщина спрыгнула со стула и остановила Карла. - Эй, Карл, как насчет маленького свидания наедине с этой красоткой? Женщина облизнула губы и медленно, с головы до ног осмотрела тело Меган. У нее были короткие, зачесанные назад черные волосы и мятая черная кожаная куртка. Рваные джинсы и
ботинки с металлическими носками завершали ее очаровательный туалет. Карл стряхнул ее руку с плеча и пошел дальше. - Извини, Вэл. На сегодня сучка занята. Вэл шла рядом с ним до самой лестницы в дальнем конце бара. - Ну же, мужик. Ты не поверишь, как она заводит мой мотор. Даю штуку баксов, если согласишься. Карл ухмыльнулся и начал подниматься по лестнице. - Не сейчас, Вэл. Попробуй позвонить завтра утром. Когда Меган стала подниматься по лестнице, Вэл положила ей на зад руку и сжала. Меган вздрогнула. Вэл рассмеялась. - До завтра, детка. Женщина повернулась и с важным видом вернулась к бару. Мужчины загоготали. С некоторыми из них она ударила по рукам. В тот момент ощущение "звездности" отчасти покинуло Меган. Правда проникла сквозь защитные механизмы, воздвигнутые ее психикой. Здесь она была куском мяса. Товаром. Вещью, которую можно купить и продать. Нет. Не совсем так. Она никогда не принадлежала клиентам "Логова Греха". Но они могли купить ее на время. Как обычную уличную шлюху. Это направление мысли омрачило настроение Меган, пока она поднималась за Карлом наверх. Они достигли маленькой площадки, и Меган уставилась на черную металлическую дверь. Карл набрал код на кнопочной панели справа, и дверь, щелкнув, открылась. Он шагнул в проем и исчез. Какое-то время Меган стояла, не шелохнувшись. Потом почувствовала ухом горячее дыхание охранника и заставила себя сдвинуться с места. Она была напугана, но не так сильно, потому как знала - что бы не ждало ее за этой дверью, худшее уже позади. Боясь сглазить, она прогнала эту мысль. Затаив дыхание, она шагнула через дверь и подумала, - Боже, Меган. Лучше уже не будет. Разве ты еще не поняла? Они стояли в другом коридоре. Этот был шире, стены выкрашены в красный цвет, на полу красное ковровое покрытие. Сверху лился мягкий красноватый свет. Меган услышала за спиной щелчок закрывшейся двери. Постоянный "хэви-металлический" рев "Логова Греха" смолк. Полностью. Не было даже того приглушенного гула, который она слышала из раздевалки. Это было облегчением для ее барабанных перепонок, но полное отсутствие внешнего шума немного настораживало. Можно было с легкостью представить себе множество зловещих причин для такой эффективной звукоизоляции. Эта часть клуба была как совершенно другой мир, место, отдельное от кружащего вихря бушующих мужских гормонов и бесконечного секса. Здесь было тише, по крайней мере, на первый взгляд, но не значит, что менее опасно. Во всяком случае, закрытость лишь усиливала ощущение опасности. С каждой стороны коридора было по четыре двери. Меган проследовала за Карлом до второй двери справа. Черной краской на красном фоне был написан номер "4". Карл оглянулся на нее, и задержался, чтобы извлечь связку ключей из кармана. - Обработай наших гостей как
следует, слышишь? Иначе мне придется показать тебе, как я умею делать больно, не оставляя следов. Меган пожала плечами. - Я сделаю все, что они хотят. - Правильно, черт тебя дери. Карл открыл дверь и взмахом руки пригласил ее внутрь. Проходя мимо него, она намеренно коснулась грудью его руки. Может, он и предпочитает девичье мясо другого оттенка, но это даст ему небольшую пищу для размышлений. Сейчас она хотела снискать благосклонность любым доступным способом. И может быть, он... Ход мысли прервался в тот момент, когда она увидела Хельгу. Сердце екнуло, и на мгновение у нее перехватило дыхание. Длинноногая блондинка сидела, скрестив ноги на краю шоколадного цвета дивана в центре комнаты. На ней были черные туфли на платформе с привычными уже каблуками-шпильками. Такими платформами можно забить человека до смерти. Тонкие чулки облегали ее стройные ноги. Еще из одежды на ней была лишь пара кружевных черных трусиков. Она сидела, откинувшись назад, положив руки на диван. Эта позиция подчеркивала идеальную форму ее большой груди, смекнула Меган. Женщина была прекрасно обучена тому, как себя преподносить. Ее рот был влажным от свеженанесенной розовой помады. При виде Меган уголки губ слегка приподнялись вверх. - Привет, Эмбер. Рада тебя видеть. Меган посмотрела на Карла. - Что она здесь делает? Карл рассмеялся. - Разве Мэдлин тебе не сказала? Парень, заплативший за тебя, - настоящий мешок с деньгами. Он потребовал вас двоих. А что, какие-то проблемы? Хельга рассмеялась. - Никаких проблем, Карл. Карл ухмыльнулся, - Не тебя спрашиваю, сучка. - Все классно. Я серьезно. Меган по-прежнему была взволнована неожиданным появлением новой соперницы, но еще больше ее тревожило то, что может случиться, если она проявит слабость. - Я сделаю все, что пожелают эти джентльмены. Карл загоготал. - Теперь у нас есть сучка, которая справится с любым количеством членов. Он ухмыльнулся. - Очень скоро мы узнаем, насколько ты искренняя. Рассмеялись все, кроме Меган. После этого Карл с охранником ушли. Меган посмотрела, как закрывается тяжелая дверь и услышала щелчок поворачивающегося с другой стороны ключа. Меган не очень-то нравилась идея быть запертой в комнате с женщиной, совсем недавно угрожавшей ей расправой, но с этим ничего нельзя было поделать, поэтому, оглядывая комнату, она изо всех сил старалась игнорировать пристальный, безжалостный взгляд Хельги. С потолка свисал медленно вращающийся зеркальный шар. Красные стены и ковер соответствовали убранству коридора. Кроме дивана, у каждой стены стояло по дорогой кожаной софе, и лишь у дальней
располагался щедро укомплектованный бар. На черном кофейном столике перед одной софой стояла огромная пластиковая ванна, доверху заполненная льдом, из которого торчало несколько огромных бутылок шампанского. Меган подошла к столику поближе и с изумлением увидела на этикетках слова "Крюг" и "Дом Периньон". Хельга рассмеялась. - Видела бы ты сейчас свое лицо. Попробую угадать. Мэдс сказала, что этот парень - большая шишка, и ты решила, что она преувеличивает. И знаешь, что? Ты заблуждалась. Меган не могла отвести глаз от бутылок. Боже, - подумала она. Они же стоят сотни баксов. Хельга снова рассмеялась. Не думай, что Престоны всего лишь мерзкое отребье, Эмбер. Здесь серьезные люди занимаются серьезным бизнесом. В номере напротив я даже как-то отсасывала у одного конгрессмена. Гадкий старикашка с дряблым животом и отвратительными бородавками на яйцах. Раньше я постоянно видела его морщинистую рожу по "Си-Эн-Эн". Меган посмотрела на нее. -Не врешь? Ничего от него не подхватила? - Не вру. Нет, ничего не подхватила, каким-то чудом. Меган села на краешек ближайшей софы, И Хельга чуть повернулась в ее сторону. Она поняла, что сможет выдержать взгляд этой женщины, и не отвернулась впервые с момента стычки в раздевалке. - Чего не устраиваешь мне взбучку? Хельга пожала плечами. - Я не забыла, что тебе обещала. Но сейчас не время и не место для такой чепухи. Впрочем... Она закусила нижнюю губу и на мгновение изобразила задумчивость. Потом улыбнулась. - Выходила посмотреть твое выступление на бис. А ты горячая штучка, мать твою. Меган бросило в краску. - Хм... Правда? - Ага. И у меня появилась идея. Возьмешься, и тогда я, может, забуду, что собиралась разбить твое смазливое личико. Меган нахмурилась. Она вовсе не хотела выслушивать, что там у Хельги на уме, но понимала, что нужно хотя бы изобразить заинтересованность. - Окей. Что за идея? - Мы должны быть командой. Меган нахмурилась. - Что? Хельга резко пересела на край дивана и подалась вперед. - Ага. Хочу подготовить новое выступление. Это должно быть что-то очень горячее, и думаю, ты то, что надо. Ты, безусловно, самая сексуальная сучка, появившаяся здесь после меня. Мы разыграем небольшую лесбийскую темку. Мужики обожают подобное дерьмо. Это их нехило заводит. А потом, может быть, объединимся в тех же делах, за которыми ты меня уже видела, только добавим какую-нибудь изюминку. Она улыбнулась. - Ну, и что думаешь?
Меган поджала губы, задумавшись. И выпалила, - "Близнецы-мучители"! Глаза Хельги расширились, и она щелкнула пальцами. - Точно! Черт, здорово! Ты умница! Меган улыбнулась и пожала плечами. - Бывает иногда. Хельга взвизгнула. - Это будет здорово! Она собиралась сказать еще что-то, но осеклась, когда дверь снова открылась. Меган затаила дыхание и повернулась к двери, когда в комнату уверенно вошел человек, заплативший за использование ее тела. С ним было еще двое мужчин, но было ясно в первого взгляда, кто из них шишка. Все трое держались чванливо и самодовольно, так обычно ведут себя люди успешные. Одетые в сшитые на заказ костюмы, они словно вышли с заседания совета директоров. Были и другие намеки на богатство. Бриллиантовые запонки. Часы, стоившие, наверно, больше ее месячной платы за квартиру. Гораздо больше. И все относительно молодые, лет под тридцать. Молодые и зрелые. Все около шести футов ростом. Мускулистые, атлетического сложения тела. Даже сквозь элегантную одежду чувствовалась физическая сила. Дорогая стрижка и ухоженные ногти ничуть не умаляли впечатления мужественности в полном расцвете. Но двое из них проявляли легкое, но явное уважение к своему лидеру, который стоял сейчас в центре комнаты и пристально смотрел на Меган. Его костюм был темно-синего, почти черного цвета. Галстук такого же цвета аккуратно завязан поверх накрахмаленной белой рубашки. У него был раздвоенный подбородок и темные, притягательные глаза. Волнистые, слегка увлажненные гелем волосы. Выдающимся скулам позавидовал бы любой манекенщик. И он сочился харизмой. При виде его Меган охватило чувство огромного облегчения. Ее по-прежнему совершенно не радовала идея сексуального насилия со стороны этих незнакомцев, но они хотя бы были чистыми и привлекательными. Все могло обернуться гораздо хуже. Другие клиенты "Логова Греха", виденные ею, были тому доказательством. Мужчина указал на нее и махнул большим пальцем в сторону дивана. - Подъем. Не хочу, чтобы ты там сидела. Меган медленно моргнула от удивления. - Ч-что? Один из мужчин - единственный черный во всей группе - подошел к ней и наклонился, уперев руки в колени. - ОН СКАЗАЛ, ЧТОБЫ ТЫ ВСТАЛА, ГРЕБАНАЯ СУКА. СЛЫШАЛА? ВЫПОЛНЯЙ. Меган отшатнулась, съежившись от лающего голоса мужчины. - Х-хорошо. Попятилась боком от него и нехотя встала. Она сделала шаг в сторону Хельги, но сильный толчок в спину сбил ее с ног. Она вскрикнула, ударившись коленями об пол. Удар ноги, заставил ее распластаться на полу. Она лежала и слушала переливчатый мужской хохот. На
глаза навернулись слезы. Что-то внутри нее подсказывало, что все будет гораздо грубее, чем говорила Мэдлин. Она сдержала рыдание огромным усилием воли. Ей нельзя было сломаться. Не сейчас. А потом заговорил лидер, его голос звучал тихо, но угрожающе. - Вставай. Садись рядом с другой. По его интонации было ясно, что в случае неповиновения ее не ждет ничего хорошего. Первобытный инстинкт тут же поднял ее на ноги. Пошатываясь, она подошла к дивану и плюхнулась рядом с Хельгой. Один из приятелей большой шишки вытащил из ведра со льдом влажную бутылку "Крюга" и принялся вытаскивать пробку. Она вышла с громким хлопком. Открывший ее мужчина сделал прямо из горла несколько больших глотков. Немного по-свински для людей такого уровня, но Меган решила уже ничему не удивляться. Эти люди заплатили хорошие деньги за то, чтобы обращаться с ними, как посчитают нужным. И все таки при всех внешних признаках, они не отличались деликатностью. Лидер приблизился к дивану и медленно обошел его, почесывая подбородок и облизываясь, оценивая сделанный выбор. Пока босс осматривал их, другой мужчина нашел стерео-систему. Из высококлассных колонок полился фанк семидесятых. Чернокожий парень начал, было, подпевать, но потом сказал, - Эй, Джо. Скажи этим сучкам, чтобы они поласкали друг друга. Джо улыбнулся им. - Мой друг хочет посмотреть, как вы целуетесь. Выполняйте. Меган взглянула на Хельгу. Она почти подозревала, что произойдет нечто подобное, когда, войдя в комнату, увидела сидящую здесь Хельгу. Но теперь, когда это случилось по-настоящему, страх и неприязнь охватили ее. Она уставилась на Хельгу, гадая, о чем она думает. Она была здесь не новичком и, вероятно, проходила через подобные сценарии бесчисленное количество раз. Возможно, она к этому уже привыкла. Но Меган не была уверена, что сможет когда-либо привыкнуть к такого рода унижениям чести и достоинства. Она чувствовала себя парализованной, не способной ни подчиняться, ни оказывать неповиновение. Хельга положила ей руку на бедро и наклонилась ближе. Шепотом, едва слышным из-за музыки, она сказала, - Расслабься. Может, тебе даже понравится. Хельга поцеловала ее. Губы Меган разжались, и язык женщины скользнул ей в рот. Напряжение отчасти покинуло ее, когда она закрыла глаза и сосредоточилась на физических ощущениях, которые были не такими уж и неприятными. На время она смогла забыть про мужчин - не смотря на их улюлюканье и свист - и была за это благодарна. Она даже обнаружила, что ей нравится вкус хельгиной помады. Ее рука легла Хельге на грудь, и она почувствовала как отвердел под ее скользящими пальцами сосок. Она слегка сжала его большим и указательным пальцами, вызвав у Хельги глухое урчание. С некоторым
удивлением Меган осознала, что в ней тоже нарастает возбуждение. Она предположила, что отчасти оно вызвано их недавней стычкой. Что намекало на какую-то ранее неизведанную склонность к отклонениям. Она чуть прикусила Хельге нижнюю губу, вызвав очередное урчание. Но приятная интерлюдия закончилась, когда Джо вдруг скомандовал, - Стоп! Усаживаясь на софу, он указал на Хельгу и сказал, - Ты. Иди сюда. Хельга встала и подошла к нему. Он откинулся назад и посмотрел на нее, раскинув руки на спинке софы. - Встань на колени. Хельга снова выполнила приказ. Джо ухмыльнулся. - Думаю, ты знаешь, что делать. Ни сказав ни слова, Хельга потянулась к его ширинке и расстегнула молнию. Затем сунула руку в брюки и вытащила член. Даже в состоянии покоя он был внушительных размеров, но в руках Хельги он оставался таким не долго. От ее ласк он сразу набух, приняв воистину колоссальные размеры. Меган не могла оторвать от него глаз. Это был член порно-звезды. Этот парень был идеальным образцом сказочного принца, у которого есть все. Она заметила у него на руке обручальное кольцо. Похоже, дома его даже ждет любящая жена. Интересно, что подумала бы женушка, увидь сейчас своего мужа. Хельга наклонилась и взяла его массивный член в рот. Джо застонал и закрыл глаза, откинув голову на софу, пока Хельга обслуживала его языком опытной шлюхи. Меган уставилась на идеально круглую, выпирающую задницу женщины и гладкую, кремового цвета спину. Черные платформы торчали у нее из-за спины, свисая кирпичами с маленьких ног. Меган слышала причмокивание, когда голова женщины ходила вверх-вниз у Джо между ног. Эти звуки перемежались с тихими постанываниями Хельги. Меган не могла решить, было ли это свидетельством реального сексуального возбуждения, или всего лишь притворством. Последнее казалось вероятным, но звуки были настолько убедительными, что сложно было сказать наверняка. Чернокожий мужчина подошел к Меган и встал перед ней, загородив ей обзор. В левой руке у него была запотевшая бутылка "Крюга". Другой рукой от расстегнул ширинку и вытащил свои причиндалы. Он ухмыльнулся ей. - Ты здесь не просто для красоты, девочка. Принимайся за работу. Меган почувствовала рефлексивный трепет отвращения, но понимала, что ей придется делать то, что от нее ожидают. Она не хотела снова вызвать на себя гнев этого человека. Она взяла его яйца в ладонь и задержалась на мгновение, чтобы психологически настроиться на исполнение в предусмотренной манере. Музыка сменилась. Заиграло что-то похожее на Исаака Хейса.
Она открыла рот. Наклонилась к медленно увеличивающемуся в размерах члену. И подпрыгнула от звука громкого, глухого удара, прорвавшегося сквозь музыку. Сперва она подумала, что это третий мужчина открыл новую бутылку "Крюга". Потом кто-то воскликнул, - Что за черт? Звук повторился, и грудь человека, стоящего на ней взорвалась фонтаном красных брызг. Она закричала и бросилась в сторону, когда его тело рухнуло на диван и скатилось на пол. Меган уставилась на мертвеца в недоуменном замешательстве. Рядом кто-то кричал. И причитал. Громкий, глухой удар повторился и причитания прекратились. Меган встряхнула головой, и пелена перед глазами частично спала. Она отвернулась от мертвеца на полу и увидела Хельгу, все еще стоящую на коленях перед Джо. Но Джо был мертв. Под подбородком зияла дыра, а на стене у него за спиной разбрызгана кровь и мозговое вещество. Теперь он не выглядел каким-то особенным. Вся харизма вытекла из ран у него в голове - из той, что под подбородком и из более крупного выходного отверстия на затылке. Это был просто труп. Вещь. Смерть, - подумала Меган. Великий уравнитель. Хельга сжимала своими тонкими пальцами 9-мм пистолет. На лице застыла безумная улыбка. - Можешь себе представить? Он был в наплечной кобуре у этого ублюдка. Увидела, пока отсасывала. Он даже не заметил, как я вытащила его, пока он не уткнулся ему под подбородок. Этот парень вовсе не крупный игрок. Это гребаный коп. Все они - копы. Меган моргнула в замешательстве. - Но Мэдлин сказала... - Мэдлин лоханулась. Это называется "работа под прикрытием". Думаю, она велась уже какое-то время. Гребаные свиньи тоже не прочь обмакнуть свои члены при исполнении служебных обязанностей. У Меган по-прежнему все плыло перед глазами. Она снова встряхнула головой. - Но... что нам теперь делать? Хельга встала и подошла к ней. Протянула руку и Меган взяла ее. Хельга подняла ее на ноги и сказала, - Что мы делаем, подружка, так это убираемся отсюда ко всем чертям. Глава тридцать седьмая
Джессика продолжала держать пистолет перед собой, обхватив рукоятку обеими руками, пока обходила вокруг патрульной машины. Она сомневалась, что большой коп встанет. Вообще когда-либо встанет. Но она не собиралась терять бдительность. Она старалась уловить малейшее движение или дыхание, но единственным звуком, который она слышала, был тихий хруст ее шагов по тротуару. Обойдя машину, она остановилась и уставилась на мертвеца. Для необходимого ей подтверждения было достаточно одного взгляда. Он не просто был ранен и прикинулся мертвым. Тварь на земле больше не была человеком. Это была просто большая куча мяса. Тело лежало прямо поперек неглубокой канавки, отделявшей лужайку Ларри от дороги. Хотя она была уверена, что человек мертв, она подошла к телу и со всей силы пнула ему в живот. Да, - подумала она. Это мертвый коп. Она подошла ближе, и посмотрела на значок, приколотый к груди. Этот смотрелся богаче тех, что носят помощники шерифа. В голову ей пришло логичное предположение: она только что прикончила шерифа Хопкинс-Бенда. Ненадолго она задумалась, почему здесь оказался он, а не его помощники, но вспомнила, что почти всех их она перестреляла. А может, и всех. Хопкинс-Бенд вовсе не был шумным мегаполисом. Но естественно скоро здесь появится куча государственных копов. Ведь она совершила серию довольно серьезных убийств. Черт, да это может даже привлечь внимание национальных СМИ. Тут у нее сработало какое-то внутреннее чутье. Задержав взгляд на мертвом шерифе, она нахмурилась, придя к единственному неизбежному выводу. Национальных СМИ не будет здесь ни в ближайшее время. Ни в обозримом будущем. И государственных копов тоже. Хопкинс-Бенд был больным, гноящимся захолустьем, полным грязных секретов. Вещей, которые шериф и местные органы власти никогда не хотели бы выставлять напоказ. Ее вдруг осенило. Не будет никакого ордера на ее арест. Вообще ничего не будет за то, что она сегодня натворила. Ей нужно всего лишь убраться отсюда ко всем чертям и навсегда забыть про все это дерьмо. Она закусила губу и снова нахмурилась. А может, и нет. Да, местные власти никогда ее не арестуют. Никто открыто не обвинит ее в массовом убийстве. Но они узнают про нее. Ее отпечатки повсюду. Даже если она избавится от видео-улик на патрульных машинах, ее смогут идентифицировать. И отследить. Она представила себе, как по прошествии нескольких месяцев успокоится. Как снова заживет привычной жизнью, пока однажды ночью вооруженный человек не проникнет в ее квартиру, или застанет ее врасплох на парковке. Она утратит бдительность. И это сыграет им на руку. Пуля в голову, и она навсегда унесет с собой в могилу все секреты Хопкинс-Бенда. Разочарование исказило ее лицо, и она снова ударила ногой мертвого шерифа. - Черт!
Отойдя от него, она прислонилась к крылу патрульной машины. - Успокойся, - сказала она себе, дрожащим, на грани срыва, голосом. - Думай, черт побери. Боже, сейчас она убила бы за сигарету. Она давно уже не курила, но знала, что возобновление старой подростковой привычки успокоит ее хотя бы на несколько минут. Этого хватит, чтобы голова прояснилась. Посмотрела на "Нову" Ларри. Там были сигареты. И кое-что еще, - прошептал коварный голос из самых темных глубин ее сознания. Кое-что гораздо лучшее... Она оторвалась от крыла и двинулась дальше, словно в тумане. Еще один внутренний голос привлек ее внимание: Ты не хочешь это делать! Это ошибка! Пожалуйста, не делай это. Джессика открыла пассажирскую дверь и шлепнулась на сидение. "Бардачок" открылся, не успела она его даже коснуться. Она уставилась на шепотку белого порошка в полиэтиленовом пакете. Не так много, но хватит, чтобы быстро привести себя в чувство. А этот фокус с открывшимся "бардачком", наверно, был знамением. Это должно было случиться. Какая-то непостижимая сила хотела, чтобы это случилось. Конечно, на рациональном уровне она понимала, что всему виной неисправная защелка. В этом не было ничего мистического. Но ее рациональная половина не имела сейчас особого влияния. Она вытащила пакет из "бардачка" и открыла. Пальцы тряслись, и пакет чуть не выскользнул из рук. Она с трудом уняла дрожь и сунула палец внутрь, зачерпнув чуточку кокса наманикюренным ногтем. Поднесла ноготь к лицу и почувствовала, как сердце екнуло в предвкушении. Вот так. Чего так долго терпеливо ждала ее тайная половина - возвращения давно отвергнутого удовольствия. Удивительно. И страшно. Боже, очень страшно. Ты сильнее этого. Ее рука замерла в дюймах от лица, и она с отчаянной тоской уставилась на крошечную горку белого порошка, уместившуюся на ногте. Шли секунды. Всего лишь секунды. Но для нее они казались вечностью. Она вспомнила те разы, когда была сильной. Когда, например, впервые отказалась от этого яда. Это была сила. Сила требовалась, чтобы каждый день вставать с кровати и смотреть на мир после внезапного самоубийства любимой матери. Для этого требовалась целая куча гребаной силы. Может, больше удивительного количества силы и решительности, проявляемых ею снова и снова в течение этого долгого дня. Поэтому она определенно была сильнее этой щепотки порошка.
Джессика вздохнула. Она стряхнула кокаин с ногтя и высунулась из машины, чтобы высыпать остальное на землю. Потом бросила пакетик и посмотрела, как ветерок подхватил его и унес прочь. Она медленно вдохнула и выдохнула. Потом вылезла из машины и набрала полные легкие прохладного ночного воздуха. Теперь ей стало гораздо спокойнее. Она почувствовала себя отчасти победителем. Хотя по-прежнему присутствовала дилемма, что делать дальше. Да, она победила старого демона, но единственной наградой для нее стали лишь несколько минут покоя. Не было никаких резких вспышек душевного подъема. И тут в кармане зазвонил сотовый телефон. Она достала его и посмотрела на дисплей. Номер был незнакомый, но в этом нет ничего странного. Это был телефон Ларри. Она забрала его у него еще в машине и в суматохе про него забыла. Она смотрела на телефон, пока он не перестал звонить. Потом открыла его и набрала известный ей номер. На втором гудке он ответил. - Алло? Джессика улыбнулась, услышав знакомый голос. - Папочка. Это я. Голос отца сразу смягчился. - О, привет, сладкая. С чьего номера ты звонишь? Джессика сухо рассмеялась. - Долгая история, папочка. - У меня... кое-какие проблемы. - Проблемы? - Переспросил он обеспокоенно. И даже очень. Обеспокоенно, но решительно. Какие именно проблемы? Что-то серьезное? Снова сухой смех. - Допустим. - Ты в тюрьме? - Нет, папочка. Хуже. Все гораздо хуже и гораздо сложнее. Я натворила таких дел, из-за которых могу исчезнуть навсегда, если кто-нибудь о них узнает. Джессика занервничала из-за долгой паузы с другого конца провода. Она любила и обожала отца. И не могла допустить и мысли, что он когда-нибудь подумает о ней плохо. Она знала, что он прокручивает в голове кучу ужасных возможных сценариев. Он не знал, что истина гораздо хуже, чем все, что он может себе представить. Она крепко сжала телефон и со страхом в сердце ждала, что он скажет потом. Он прочистил горло. - Дела, которые ты натворила... насколько они правомерные? У Джессики навернулись слезы на глаза. Она вытерла их и всхлипнула. - Папочка... если бы я их не натворила, меня б уже не было в живых. На этот раз пауза была короче. - Как я и думал. Значит, правомерные. Расскажи мне все, Джесс. Его голос посуровел, но по-прежнему передавал потрясающей глубины сострадание. - Я имею в виду, все. Без утайки. Джессика сделала успокаивающий вдох и выложила сокращенную версию событий. - Все
началось, когда я отправилась смотреть машину, которую увидела в "Крейглисте"... Это заняло десять минут. Как и обещала, она рассказала ему все. Когда она закончила, на другом конце провода снова воцарилось молчание. Но на этот раз она уже не так волновалась. Молчание было скорее задумчивым, чем осуждающим, и длилось меньше минуты. Он снова прочистил горло. - Я сделаю несколько звонков. Мы позаботимся об этом. Рядом с тем городом произошел дэндриджский инцидент. - "Грязная бомба"? Короткая пауза. Отец хмыкнул. - Да. Она самая. В связи со всплывшей новой информацией потребуются запоздалые дополнительные действия. Не беспокойся ни о чем. Когда начнется операция, я порошу кого-нибудь тебя забрать. - Спасибо, папочка. Пап... Ее сердце снова забилось сильнее. Она не имела права спрашивать это снова в такое время. Но тоска снова накатила на нее и она ничего не могла с собой поделать. - Почему мама сделала это? На другом конце раздался вздох. - Малышка, я бы все отдал, чтобы узнать. Но я не знаю. Последовала очередная задумчивая пауза, и Джессика поняла, что он мысленно оглядывается на годы совместной жизни со своей женой и ищет хоть малейшую зацепку. Она поняла, потому что сама делала то же самое много раз. Послышался усталый вздох, и он сказал, - На некоторые вопросы не бывает четких ответов. А на некоторые не бывает вообще никаких. Это печальная реальность жизни. Джессика вытерла глаза. - Знаю. Я люблю тебя, папочка. - И я люблю тебя, Джесс. Он откашлялся, и голос снова посуровел. - Вернемся к делу. У меня для тебя есть одно поручение. Мне не хочется просить тебя об этом после всего того, через что ты прошла, но это необходимо сделать. Джессика нахмурилась. - Что за поручение? - Тот, кого ты пощадила, Джесс. Займись им. Немедленно. Джессика испуганно втянула в себя воздух. Она не верила своим ушам. - Что? Папа, ты шутишь. Он не представляет никакой угрозы. Тон полковника Слоана стал жестче. - Не оставляй "хвостов". Ты должна это сделать. Я кладу трубку, дорогая. Сделай, что я сказал, и схоронись, пока не прибудет помощь. О, и спрячь эту патрульную машину. Связь отключилась. Джессика убрала телефон от уха, и какое-то время смотрела на него в немом оцепенении. Она закрыла его и посмотрела на дом напротив. Она подумала о человеке, которого оставила там связанным, и ей захотелось плакать. Сегодня она убила много людей, но все они
представляли прямую угрозу для ее жизни. Но это другой случай. Это уже будет казнь. Я не смогу сделать это, - подумала она. Меня не волнует, что он мне сказал. Просто не могу и все. Сердце продолжало бешено колотиться, пока она смотрела на темнеющий дом. Потом что-то холодное выросло у нее внутри и окутало сердце. Сердцебиение вернулось в привычному ритму, и она сунула телефон обратно в карман. Проверила обойму пистолета. Осталось два патрона. Хватит. Она неторопливо пересекла улицу и проскользнула в дом. Задержалась в дверях, прислушиваясь к учащенному носовому дыханию мужчины. Судя по сдавленным звукам, дыхание носом давалось ему с трудом. Она стояла очень тихо, продолжая прислушиваться. Может, он умрет и без ее помощи. Она слушала и молилась, чтобы он умер сам, но звуки продолжались. Наконец, она вздохнула и включила свет. Голова мужчины дернулась в е сторону и он посмотрел на нее блестящими от слез, расширенными от отчаяния глазами. Но они потемнели, когда он узнал ее. В этой перемене было нечто большее, чем простой страх. Он знает, - подумала она. Я пришла убивать его, и он знает. Она ждала, что почувствует рефлексивный укол вины, но ничего не произошло, ни малейшего угрызения совести. Она чувствовала себя на удивление спокойной. Она знала, что этому поспособствовал разговор с отцом. Он умел поднять ей настроение. Он был решателем проблем, и в свое время он помог ей разобраться с кучей сложных ситуаций. Всякий раз, когда возникали серьезные проблемы, он мог подсказать ей правильное направление. И это всегда было правильное направление. Он никогда не ошибался. Вот почему она с такой легкостью отнеслась к поставленной задаче, оправившись от первоначального шока. Закрыла за собой дверь и прошла через фойе в гостиную, где присела на корточки рядом со связанным мужчиной и приставила дуло пистолета к его затылку. Его приглушенные мольбы сменились отчаянным скулением. Слезы текли ручьями по покрасневшему лицу. Он часто моргал, глядя на нее. - Закрой глаза, Уильям. Так будет легче. Для меня или для него? Но он продолжал смотреть на нее, не в силах отказаться от последнего взгляда на мир.
Палец Джессики никак не ложился на спусковой крючок. Она была еще не готова. Она посмотрела Уильяму в глаза и сказала, - Не думаю, что стану от этого плохим человеком. Я весь день сражалась за свою жизнь. Это не мой выбор. Свое изнасилование я тоже не выбирала. Да, сегодня меня изнасиловали. У меня был очень насыщенный день, мать твою. За сегодня я успела утратить всю веру в человечество. Очень надеюсь, что больше не увижу ничего подобного. Благодаря моему папе, есть реальный шанс, что так оно и будет. Мне очень не хочется делать это, Уильям. Может, ты и нормальный парень, хоть и родом из этого нехорошего места. Ты был другом Ларри, а он показался мне нормальным парнем. Но это уже не имеет большого значения. Ты просто стоишь на пути моей будущей жизни. Она просунула палец в спусковую скобу. Уильям закрыл глаза. Пистолет громко выстрелил в замкнутом пространстве. Какое-то время Джессика смотрела на расплывающуюся лужу крови под головой мужчины. Потом поднялась на ноги и отправилась убирать патрульную машину. Прохладный ветерок взъерошил волосы. Ночной воздух приятно холодил кожу. Чудная выдалась ночь. Глава тридцать восьмая Теперь они были в доме, и Пит слышал голоса с видеокассеты. В перерывах между мычанием и кряхтением Карл сыпал непристойностями. Женщины отвечали ему оргазмическими стонами и криками, по всей видимости, притворными. В данный момент одна из них нахваливала его и лестно отзывалась о размере его пениса. Похоже, женщина была первоклассной актрисой. Пит не мог себе представить, как грязное, худое ястребиное лицо Карла может вызвать у женщины такую реакцию без принуждения. А он хорошо знал, как Престоны умеют принуждать. Пит стоял у Джастин за спиной, в большой столовой. К столовой примыкала кухня, а за ней располагалась комната, где в креслах сидели, отрубившись, Джил с матерью. В столовой было два стола. Один - стандартного размера круглый стол для приема пищи. Второй - нечто совершенно иное. Это был длинный металлический прямоугольник с кожаными ремнями, закрепленными по углам с помощью крюков. Последний был задвинут в угол, чтобы было больше места для обеденного стола. Следуя за Джастин на кухню, Пит прошептал, - Ну же, Джастин. Ты же не собираешься резать бензопилой этих людей? Да? Джастин не ответила. На кухне она задержалась, открыла ящики и порылась в них. Пит, занервничав, посмотрел мимо нее на храпящий в комнате дуэт. Он ждал, что они могут проснуться в любой момент. Джастин быстро переходила от ящика к ящику. Но Пита беспокоило не время, которое она тратила впустую. Она даже не старалась действовать тихо. В процессе поисков она уронила на пол несколько вещей, в том числе металлических, и от этого грохота у Пита чуть сердце не выпрыгнуло из груди.
- Что ты ищешь? - Это. Она вытащила из ящика кусок черного металла, в котором он узнал крупнокалиберный револьвер. Пит совсем не разбирался в оружии, но знал, что этот был больше любого пистолета среднего размера. Он походил на большой "Магнум" с которым Клинт Иствуд ходил в фильмах про Грязного Гарри. Пит изумленно уставился на Джастин. Она словно позировала для постера к какому-нибудь новому фильму Квентина Тарантино или Роба Зомби. В одной руке - бензопила. В другой - огромный пистолет. Голая дикарка с большой грудью. Кассовый успех обеспечен. Пит приподнял бровь. - Так... что? Ты собираешься застрелить их, а потом порезать бензопилой? Похоже, это перебор, но я ведь не какой-то чокнутый псих. Джастин улыбнулась и подошла к нему. - Это не для меня. Она сунула тяжелый пистолет ему в правую руку и прижала к рукоятке его сопротивляющиеся пальцы. Пит затряс головой. - Нет. Я не буду стрелять в спящих. - Почему нет? - Я... Ну, не знаю. Наверно, они не заслуживают этого. И я никогда в жизни не стрелял из пистолета. - Это просто. У этой штуке нет предохранителя. И она заряжена. Просто прицелься и спусти курок. Держи двумя руками и будь готов к отдаче. - Черт. Ты правда хочешь, чтобы я сделал это? Джастин покачала головой. - Нет. Я просто хочу, чтобы ты был готов. Они слишком легко отделаются, если получат пулю в голову, находясь в отключке. И этого не случится, детка. Я собираюсь разбудить этих спящих красавиц. Если они доставят мне неприятности или ты увидишь, что я не могу с ними справиться, просто целься и стреляй. Затем она отвернулась и последовала в комнату. У Пита сердце готово было выпрыгнуть из груди, пока он шел за ней по кухне, а потом по небольшой лесенке в комнату. Он увидел потную рожу Карла во весь экран огромного телевизора, и его чуть не вырвало. Червеобразные губы скривились в самом мерзком выражении сексуального экстаза, которое Пит только видел. А одна из женщин говорила, - Ооо, детка, это так здорово. Джастин обошла вокруг кресел и остановилась перед ними. Кивком указала Питу встать в нескольких футах справа от нее. Он исполнил ее желание и почувствовал огромное облегчение, что ему удалось встать спиной к этому грязной домашней порнухе. Джастин глянула на него. - Возьми их на прицел, Пит.
Пит вздохнул и поднял пистолет. Он не хотел делать это. Не хотел даже находиться здесь. Но сейчас он не в силах что-либо изменить. Абсолютная неспособность сопротивляться ее воле заставила его подчиниться. Теперь длинное, блестящее дуло пистолета было направлено куда-то между двух дремлющих тел. В таком состоянии они выглядели более чем жалкими. Джил напоминал выброшенного на берег кита, одетого в фермерскую одежду. А его мамаша - на ужасно морщинистую старую каргу, сидящую на стуле в глубине какого-нибудь грязного байкерского бара. Джинсовые шорты и узкий топик прикрывали костлявое тело, украшенное многочисленными выцветшими татуировками. Но его взгляд больше задержался на Джиле. Эта рожа будет еще долго преследовать его в кошмарах, если он выживет после этой ночи. Об изнасиловании у него остались лишь редко вспыхивающие обрывки воспоминаний, но и этого было более, чем достаточно. Его пальцы сжались вокруг рукоятки пистолета. Ненависть захлестнула его, и он чуть было не пристрелил парня. Лишь мысль о том, как на это среагирует Джастин, остановила его. Она запустила бензопилу, и через несколько секунд та уже работала на полных оборотах. От шума у Пита разболелась голова, и ему захотелось заткнуть уши ладонями. Престоны зашевелились почти сразу же. Джил открыл один глаз и увидел перед собой Джастин с работающей бензопилой в руках. Какое-то время он сидел, не шелохнувшись, видимо, пытаясь сообразить, спит он или уже бодрствует. Правда скоро проникла сквозь алкогольный туман. Другой глаз открылся, и он резко сел прямо. Пит втянул в себя воздух и направил пистолет прямо в рожу здоровяку. Взгляд Джила метался от бензопилы к пистолету и обратно. Сперва последовало лишь немое осознание происходящего. Потом его темные глаза просветлели от страха. Все было по-настоящему, и он понимал это. Казалось, он вот-вот заплачет. Отчасти Питу было даже приятно это видеть. Он почувствовал, как губы скривились в ухмылке, глумливой и триумфальной одновременно. Теперь и мамаша Престонов начала выходить из ступора. Она шевельнулась в кресле и зевнула, вытянув над собой тощие руки, и не открывая при этом глаз. Потом все ее лицо сморщилось, и веки, задрожав, поднялись. Ее взгляд остановился на работающей бензопиле, глаза расширились. Она вскрикнула и выпрыгнула из кресла. Пит резко перевел пистолет на нее и поднял чуть выше. Нажал на спусковой крючок и выстрелил поверх головы. Звон бьющегося на кухне стекла был слышен даже сквозь рев бензопилы. Пуля ударила в шкаф. Мамаша снова вскрикнула, упала обратно в кресло и, съежившись, уставилась на большую пушку. У Пита заныли плечи. А все отдача, про которую говорила Джастин. Он не мог поверить, что смог выстрелить из этой штуки. Джастин снизила обороты бензопилы, а потом выключила ее. В ушах Пита продолжало гудеть. Сначала он ничего не слышал. Потом начал различать отдельные звуки. Звуки секса с видеокассеты. Учащенное дыхание напуганных Престонов. И безумный, глумливый хохот Джастин. Джил хмуро посмотрел на нее. - Как вы выбрались, засранцы? Джастин снова рассмеялась. - Скажи спасибо своему братцу, Джил. Похотливый ублюдок возбудился, пока смотрел, как я трахаусь с моим мужчиной, и ему вдруг захотелось киски.
Схалявил, ну и помер в процессе. Внезапно из легких мамаши вырвался скорбный вопль. - Нет! Только не мой Джонни! Он не мог умереть! Джастин хихикнула. - И тем не менее, смог. Мой мужчина задушил его. Голова мамаши дернулась в сторону Пита. Глаза сузились до жутких щелочек, и она снова поднялась с кресла. - Ах ты, сукин сын. Я убью тебя. Пит навел пистолет ей на грудь. - нет. Не убьешь. Сядь, или скорее я тебя убью. Мамаша усмехнулась. - Черт. Вы все равно нас прикончите. Так что вполне можно попробовать добраться до вас. - Только дернись и он отстрелит тебе колени. А потом мы немного посидим здесь и послушаем, как ты визжишь, катаясь по полу. Как тебе это, сука? Мамаша посмотрела на Джастин, не переставая ухмыляться. - Да у вас духу не хватит, куски дерьма. Не смеши меня, манда. Джастин лишь улыбнулась. - Да? - Она подмигнула Питу. - Подстрели ее, детка. В плечо или в колено, выбор за тобой. Но Пит продолжал таращиться на морщинистую каргу. - Хм... что? Мамаша фыркнула. - Что я говорила? Она двинулась на Пита. Он вскинул пистолет и спустил курок. Пуля ударила ей в плечо, отшвырнув назад, и старуха с криком шлепнулась на кучу мятых пивных банок. - Ма! Джил попытался подняться из кресла, и Пит перевел пистолет на него. - Оставайся, где сидишь, или я пущу пулю тебе в пузо. Джил замер на месте, живот вздымался и опускался, а пятнистое лицо покраснело от тревоги. Он посмотрел на свою мать, в его глазах никогда не было столько эмоций. В них были страх и беспокойство. Он хотел помочь ей, но боялся даже шевельнуться. Ох уж эта сыновняя любовь! Такая прекрасная вещь. Собственное бессердечие удивило Пита. Он не был таким. По крайней мере, никогда не считал себя таким. Но вот он уже внутренне смеется над чужой болью. В кого он превращается? Эти люди причинили ему много зла. Он - жертва, требующая мести. И он имеет полное право смеяться над этими чудовищами, получающими возмездие. Разве не так? Он думал так, но в глубине души его все же мучили сомнения.
- Вот, что сейчас происходит. Тон Джастин резко контрастировал с его внутренним голосом. Веселость исчезла. Голос был бесстрастным и безжалостным. - Мы идем на кухню. Джил, ты идешь впереди меня. Медленно. Делаешь как я говорю, или Пит всадит еще пару пуль в твою мать. Понял? Горло Джила раздулось в отчаянной попытке сглотнуть, но он сумел кивнуть. - Окей. Пожалуйста, не обижайте ее больше. Мамаша продолжала вопить и кататься по полу. Она протянула руку к сыну. - Детка, не уходи. Не слушай... о, боже, помоги мне... не слушай... ее. Джил вытер слезу. - Все будет хорошо, мам. Пит сделал несколько шагов назад, пропуская здоровяка на кухню. Тяжело дыша, тот поднялся по лесенке. Джастин последовала за ним, мимоходом бросив Питу, - Присмотри за ней. Я скоро тебя позову. Пит кивнул. Джастин поднялась вслед за Джилом по лесенке. Пит посмотрел на раненную женщину и почувствовал первый легкий укол жалости. Ее лицо было перекошено от боли. Она хваталась рукой за окровавленное плечо и корчилась среди смятых банок, не переставая стонать и всхлипывать. Он никогда не видел такого жалкого зрелища. А ведь он был тому виной. Из кухни донеслись голоса. А может, и не из кухни. Они, словно, звучали откуда-то издалека. Джастин отдавала приказы, а Джил протестовал. Хотя смысл слов ускользал от него, а он продолжал таращиться на раненное, жалкое существо на полу. Тут он услышал скрип дерева по напольной плитке. А потом какой-то знакомый звук. Пит нахмурился. Что они делают? Потом он вспомнил столы, которые видел в обеденной зоне. Он сделал несколько шагов влево и смог видеть, что происходит на кухне. Круглый обеденный стол был сдвинут в сторону, а на его месте стоял прямоугольный металлический стол. Пока они спорили, Джастин держалась от Джила на расстоянии, стоя спиной к кухонной стойке, а тот стоял у металлического стола. У нее были основания опасаться его. Он был в несколько раз крупнее и легко одолел бы ее, подойди к ней ближе. Мужчина выглядел взволнованным. Его лицо снова налилось краской. Пит пожалел, что пропустил их разговор мимо ушей. Джил сделал неуклюжий шаг в сторону Джастин. Пит увидел, как напряглись ее плечи. Джил ткнул в нее толстым указательным пальцем. - Я не сделаю этого! Если честно, я сейчас отберу у тебя эту штуку и положу тебя туда, сука. Пит подошел к мамаше Престонов и направил пистолет ей в голову. Повысив голос, чтобы отвлечь внимание Джила от Джастин, он сказал, - Делай, что она говорит, деревенский мешок дерьма, или я влеплю пулю в мерзкую рожу твоей мамаши. Джил посмотрел на него. Его глаза превратились в узкие щелчки. Челюсти дрожали, а
огромный живот вздымался и опускался. Мясистые кулаки сжимались и разжимались. Он словно хотел разорвать что-нибудь на куски. Тут выражение его лица изменилось. Его глаза расширились, а хмурая рожа расплылась в зловещем оскале. - Не сделаешь ты ни хрена, городской пижон. Как ни хрена не сделал, когда я засунул своего "борова" в твою узенькую задницу. Он облизнулся и захрюкал. - Зуб даю, что тебе понравилось. Разве не так, педик? Тебе понравилось, как старина Джил делал это с тобой. Я оторву себе кусочек этой задницы, когда заберу "Мак-Кулох" у этой мерзкой шлюхи. Тут Пит почувствовал, что все его тело бьет озноб. Зубы скрежетали, в глазах побелело от боли. Пистолет чуть не выскользнул из потной ладони, и он крепче сжал рукоятку. Еще какое-то время он смотрел на ухмыляющуюся рожу Джила, а потом внутри него будто что-то сломалось. Невероятной силы ярость охватила его, из горла вырвался рев. Он упал на колени и схватил мамашу Престонов за грязные волосы. Затем поднял ее, визжащую, на ноги и повел перед собой. Женщина споткнулась и ударилась коленями об пол. Пит снова схватил ее за волосы и небрежно поднял на ноги. Она взвыла от боли, когда он толкнул ее вверх по лестнице на кухню. Намотав грязные волосы на кулак, он провел ее через кухню, мимо Джастин, в столовую. Рывком остановил в каких-то шести футах от Джила и приставил пистолет к виску. - Я не хочу слышать больше никакого дерьма от тебя, Джил. Ты никчемный гребаный насильник, и не имеешь права раскрывать на других свою пасть. Делай, что тебе сказала Джастин, немедленно, или твоя мать умрет. И не успеет ее труп упасть на пол, как я влеплю все оставшиеся в этой пушке пули тебе в брюхо. Думаешь, я не способен на это, Джил? Зловещая улыбка исказила его лицо, глаза загорелись огнем. - А ты проверь. Открой рот еще раз и узнаешь. Плотоядная ухмылка сползла с лица Джила. И к удовольствию Пита, ее место заняло выражение еще большего страха. Только теперь страх был более глубокий и интенсивный. Чистый ужас, и это было приятно видеть. Сердце Пита бешено колотилось. Он никогда не был жестоким человеком. В молодости было несколько незначительных драк. Ничего серьезного. Но теперь он чувствовал, что готов к насилию. И даже очень. Он жаждал насилия. Жаждал причинять боль, много боли. И понимал, что Джил чувствует это. Это было видно по его лицу, пустому, напуганному лицу обреченного человека. Плечи у Джила поникли. Вся агрессия куда-то улетучилась. Он отвернулся от них и с усталой покорностью взобрался на металлический стол. До этого момента Пит не понимал причину неповиновения Джила, но теперь понял. Стол заскрипел под его тушей, но выстоял. Здоровяк лег, распластавшись, на спину, и уставился на грязный потолок. Из уголков глаз сочились слезы. Пит не испытывал к нему жалости. Вместо этого, он почувствовал нарастающее возбуждение, когда Джастин поставила "Мак-Кулох" на пол и подошла к столу. Она подтянула его руки и ноги к углам стола и закрепила их кожаными ремнями, завязав их на тугие узлы. Подняла бензопилу с пола и приблизилась к столу.
Мамаша Престонов завыла. - Не обижайте мою детку! Пожалуйста... о, пожалуйста... Пит выпустил волосы и хрястнул рукояткой револьвера ей по макушке. Она упала, громко ударившись коленями об половую плитку. Джастин вопрошающе посмотрела на него. Пит сказал, - Подожди. Пока не делай это. Он подошел к кухонной стойке и положил на нее пистолет. Вытащил из деревянной подставки огромный разделочный нож и вернулся к всхлипывающей на полу мамаше. Уложил ее лицом в пол и уперся коленом ей в поясницу. Потом намотал ее волосы себе на кулак и оттянул ей голову назад. Джил тщетно пытался освободиться от уз. - Что ты делаешь с моей мамой? Пит мрачно рассмеялся. - Я скальпирую ее, Джил. Он приставил острый край лезвия ей ко лбу чуть ниже линии волос и начал резать. Из раны полилась кровь, растекаясь красной лужей на белом полу. Мамаша забилась под ним, но у нее не хватало сил скинуть его с себя. Все-таки он был больше ее и сильнее, но большое количество алкоголя, остающееся у нее в организме, никак ей не помогало. Не помогала и потеря крови из-за раны в плече. И все же у нее хватало сил сопротивляться. Она плакала, Пит смеялся, Джил кричал, Джастин хихикала как школьница. Все было просто замечательно. Он продолжал резать, орудуя лезвием вдоль ее лба, одновременно оттягивая другой рукой волосы назад. Кожа начала отходить со лба, рана становилась шире, продолжая обильно кровоточить. Оттянув кожу от макушки, он отсек волосистую часть несколькими взмахами ножа. Потом встал и поднял над головой сочащийся кровью скальп. Он чувствовал себя первобытным человеком. Пещерным жителем. Варваром на древнем поле боя. Он посмотрел вниз на окровавленный свод мамашиного черепа и снова рассмеялся. Он чувствовал себя победителем. Джил перестал кричать и зашелся в плаче. Пит подошел к столу и уставился на блестящее, опухшее лицо Джила. - Думаю, тебе нужен новый имидж, Джил. Ты выглядишь как "депрессивный провинциальный голодранец". Что ж, я избавлю тебя от этого, ублюдок. Он снял бейсболку с головы Джила и отбросил в сторону. - Начнем с волос, а потом перейдем к липосакции без анестезии. Как тебе это, Джил? Он прижал окровавленный скальп мамаши к макушке Джила и попытался подогнать мертвую кожу под форму черепа. Выпрямил седые волосы окровавленными пальцами, чтобы они доставали Джилу до плеч. Затем отступил назад и хлопнул в ладоши в мнимом одобрении. - Ну вот! Так гораздо лучше. Разве ты не согласна, Джастин? Джастин приподняла бровь. - А еще называл меня психичкой. Пит поднял бензопилу. Не возражаешь, если я займусь этим? Джастин улыбнулась и покачала головой. - Да ради бога. А я развлекусь с мамашей. Веришь
или нет, но она все еще с нами. Пит взглянул на скальпированную женщину. Она неподвижно лежала на полу, но была жива. Широко раскрытые глаза смотрели на него. В них не было ничего кроме ненависти. Пит приветствовал ненависть. Радовался ей. Ни она, ни кто-либо другой не сможет с ним уже ничего сделать. Он посмотрел на Джастин и сказал, - Продли это как можно дольше. Джастин снова улыбнулась. - Разумеется. Пит запустил бензопилу и подошел к столу. Испуганный взгляд Джила был прикован к вращающемуся лезвию. Он что-то говорил, его губы быстро шевелились. Пит понимал, что ему не обязательно слышать это. Это была молитва о прощении и милосердии. Что ж, может, у Бога будет немного милосердия для этого куска дерьма. Но у него нет. Он опустил лезвие. Оно распороло комбинезон и добралось до живота. Крики бьющегося на столе Джила были слышны даже сквозь вой бензопилы. Но из-за его конвульсий лезвие лишь глубже погружалось в тело. Кровь и склизкие куски внутренностей выплеснулись из дыры в животе, забрызгав лицо Пита и окружающие стены. Лезвие словно пережевывало, глотало и выплевывало плоть. Пит посмотрел на перекошенное от боли лицо мужчины. Но он помнил рассказ Джастин об убийстве ее друга и не испытывал ни капли сострадания. Грязные делишки, похоже, творились на этом самом столе. Он вытащил бензопилу из брюха Джила и сменил положение, чтобы нацелить жужжащее лезвие ему в промежность. Ухмыльнулся. - Ну же, Джил. Ты должен был это видеть. Он втянул носом воздух и почувствовал запах гари, когда лезвие грубо кастрировало Джила Престона. Он обернулся через плечо и увидел, что Джастин что-то жарит на плите в сковородке. Он нахмурился и опустил глаза на мамашу Престонов. Хмурое выражение сменилось улыбкой. Джастин отрезала от ее бедра большой лоскут мяса. Женщина была без сознания, но он обратил внимание на ее неглубокое дыхание. Джастин переворачивала что-то лопаткой на сковородке. Он заметил потемневший кусок татуированной плоти. И снова рассмеялся. Каннибализм. Почему нет? В поедании каннибалов был какой-то извращенный идеальный смысл. Он снова переключил внимание на Джила и продолжил резню. Закончилась она не скоро. Глава тридцать девятая Какое-то время они пробирались через темный лес в полном молчании. Эбби шла впереди. Она хорошо знала лес и легко ориентировалась даже при скудном лунном свете, сочащемся
сквозь верхушки деревьев. Мишель несколько раз спотыкалась и, чтобы не упасть, хваталась за руку Эбби, но в основном держалась от нее на расстоянии. Эбби догадывалась, что это из-за того, что она много времени провела на цепи. Кто захочет после такого отказаться от вновь обретенной независимости? Мишель снова споткнулась и вцепилась ей в плечо. На этот раз она не сразу убрала руку. Черт! Зачем вы выбрали для жизни такую гребаную глушь, не понимаю, хоть убей. Мне хватает природы на "Энимел Плэнет". Эбби не знала, что такое "Энимел Плэнет", но ничего не сказала, чтобы лишний раз не показывать свое невежество. Она нащупала вцепившуюся в нее руку Мишель и вложила в свою ладонь. - Вот. Держись. Не хочу, чтобы ты упала и сломала шею. Мишель напряглась, но на этот раз не стала отстраняться. - Не успела вырваться из темницы, и снова в дерьме. Долго нам еще? Эбби сжала ее руку. Приятно было снова прикасаться к ней. - Нет. Еще какое-то время они шли молча, пока Мишель не сказала, - Эбби? - Что? Мишель посмотрела на нее. Ее глаза блеснули, отразив лунный свет, пробившийся сквозь брешь в листве. Ее пухлые губы выглядели сочными и манящими. Эбби вспомнила их горячий, сладкий привкус. Она затаила дыхание, надеясь, что Мишель снова хочет поцеловать ее. Но этого не произошло. - Ты говорила мне про праздник. Ежегодное жертвоприношение для снятия Гарнерской Порчи. Твои люди действительно собирались... поджарить и... съесть... меня? Эбби сморщила нос. Она не хотела об этом говорить. Для нее все это было в прошлом. Но она не могла просто проигнорировать вопрос Мишель. Она посмотрела на нее и сказала, Да. Мишель нахмурилась и остановилась в пятне лунного света. - И такое происходит каждый год? Эбби тоже остановилась и повернулась к ней. - Каждое лето. Да. - А ты участвовала в этом? Ты... ела людей? Чужаков? Эбби отвернулась в сторону. - Здесь так заведено. Мы выросли в этом. Другой жизни я не знала. Но теперь... - Она посмотрела на Мишель блестящими от слез глазами. - Теперь я знаю, что это неправильно. Лицо Мишель оставалось непроницаемым. - Ты увидела свет. Эбби сглотнула. - Да. Что-то в этом роде. Благодаря тебе. Мишель смотрела на нее долго и молча. Потом уголки ее рта приподнялись в легкой улыбке.
Она сжала руку Эбби. - Я знаю, что ты совершила храбрый поступок, Эбби. Правда. Она быстро наклонилась и чмокнула Эбби в губы. - Ты ждала этого, верно? Эбби почувствовала, как вспыхнуло в темноте ее лицо. - Да. Эбби подставила губы для нового поцелуя, но Мишель выпустила ее руку и отстранилась от нее. - У нас для этого еще будет время, Эбби. Далеко еще до Кольеров? Прогнав досаду, Эбби быстро оглянулась, чтобы сориентироваться. Вскоре улыбнулась и посмотрела на Мишель. - Черт, да мы практически на месте. Отвернулась и, быстро выйдя из пятна лунного света, растворилась во тьме. Мишель испуганно вскрикнула и поспешила за ней. Эбби улыбнулась, почувствовав в ее голосе тревогу. Вот тебе за то, что дразнишь меня. У густого скопления деревьев Мишель догнала ее и вцепилась в руку. И не выпускала, пока они не вышли из тьмы и не остановились у края поляны, на которой стояла лачуга Кольеров. Она была вдвое меньше главной хижины Мэйнардов и гораздо более ветхой. Заросший двор, окружающий ее, был завален хламом. Всюду валялись автомобильные покрышки и ржавые детали старых машин. У крыльца, как и говорила Эбби, был припаркован "Плимут". С виду целый. Рядом с лачугой стояла маленькая будка. Видимо, некогда служившая амбаром. Рядом лежала кормушка, но домашний скот давно исчез. Эбби кивнула на будку. - Она там. Кольеры всегда держат праздничный улов в той штуке. Глаза Мишель восторженно засветились. - Черт, да это же будет проще простого. Они и не узнают, что мы здесь были. Идем, вытащим ее. - Не сейчас. Мишель сердито посмотрела на нее. - И какого это хрена? - Потому что нам нужен ключ от машины. Для этого нам придется войти в дом. Вытащим твою подругу, когда я найду ключ. Сделаешь это раньше и будет больше шансов, что кто-то появится до того, как я вернусь. А если такое случится... Лицо Мишель снова стало серьезным. - Мы будем в жопе. - Точно. Мишель застонала. - Ладно. Как скажешь. Только, пожалуйста, постарайся быстрее. А то меня в дрожь бросает от одной мысли остаться здесь, в темноте, одной. Эбби улыбнулась и, повернувшись к ней, погладила ей щеку обратной стороной ладони. - Я быстро, не волнуйся. С тобой все будет хорошо. Просто спрячься за деревья, пока я не вернусь. Мишель взяла Эбби за запястье и поцеловала в руку. - Держись! Вот возьми. Другой рукой она вытащила из-за пояса чехол с охотничьим ножом. - Может понадобиться. Эбби посмотрела на старый отцовский нож и покачала головой. - Оставь себе. Мне он не
потребуется. Мишель приподняла бровь. - Уверена? - Ага. Это будет не сложно. Она снова поцеловала Мишель в губы, и на этот раз ее обрадовало то, что женщина не отстранилась, а слилась с ней в затяжном поцелуе. Эбби ухмыльнулась. - Теперь спрячься за деревья. - Да, мэм. Мишель отступила под полог листвы. Эбби подождала, когда та исчезнет, а затем снова повернулась к лачуге. И двинулась вперед. Страха не было. У Кольеров ей нечего было бояться. Это она знала наверняка. В чем она не была уверена, так это насчет подруги Мишель. Застать ее в будке шансы были велики, но стопроцентной уверенности не было. Прошлогодний праздник это доказал. Кольерам было нечего пожертвовать, так как из-за финансовых проблем они зарезали свой улов накануне. Человеческое мясо, как и всякое другое, не давало семье голодать. И Эбби достоверно знала, что в этом году подруга Мишель была их единственным уловом. Она сомневалась, что Колльеры не побояться заслужить всеобщее презрение у соседей, появившись на празднике с пустыми руками второй год подряд. Хотя могут. Но когда она приблизилась к лачуге, ее сомнения отчасти улетучились. В большой комнате горел свет, и это был ровный свет электрической лампочки, а не мерцание масляных ламп. То есть в подвале работал генератор. А это значит, в этот году клан Кольеров стал чуть более зажиточным. Что уже хорошо. Это существенно увеличивало шансы, что подруга Мишель жива. И все-же была вероятность того, что они зарезали ее днем ранее. Завтрашний день канун праздника - был традиционным днем подготовки. Некоторые люди делают все загодя, чтобы потом не торопиться. Но Эбби надеялась, что после прошлогоднего недоразумения, в этом году они захотят все сделать правильно. Она поднялась на крыльцо по скрипучим ступеням и задержалась у полуоткрытой входной двери. Из проема доносилась тихая, хрипящая музыка. Наверное, в гостиной играл патефон. Песню Эбби не узнала, но поняла, что это какой-то эстрадный певец из пятидесятых или шестидесятых. Она толкнула дверь и вошла внутрь. Кейт Дженкинс и Лорелей Кольер растянулись поперек старого, грязного дивана. Лорелей лежала сверху, их конечности переплетены. Кейт был мускулистым, но непривлекательным городским пижоном, который часто приезжал обнюхивать женщин из старого рода. Эбби однажды трахалась с ним, в основном от скуки, хотя жалость там тоже присутствовала. Она была рада, что обнаружила их еще одетыми. На полу перед диваном стояли пустые пивные бутылки. Одна была опрокинута. Парочка были почти в стельку пьяная. Эбби подняла руку и постучала в дверь. Эй? Извините, что прерываю. Голова Лорелей повернулась в ее сторону. Она улыбнулась. - Привет, Эбби. Что случилось? Эбби пожала плечами. - Ничего особенного. Думала вот попросить у тебя машину. Хочу съездить в город за пивом. Плечи Лорелей поднялись и опустились - Папа был бы недоволен, но он уехал в "Логово
Греха" с твоей матушкой. Поэтому мне все равно. Привези нам тоже еще пива. Ключ в обычном месте. Эбби улыбнулась. - Спасибо. Она прошла в кухню и нашла ключ от "Плимута" на крючке. Из гостиной донеслось приглушенное хихиканье. Эбби знала, что они смеются над ней. В последнее время все смеялись над ней. Но сейчас это не особенно ее беспокоило. Она собиралась навсегда порвать с этими людьми. Пусть смеются. Вернувшись в гостиную, она быстро прошла к входной двери, бросив через плечо, - Скоро вернусь с пивом. Кейт Дженкинс плотоядно ухмыльнулся ей. - Потом отсосешь у меня. Я заплатил за бензин в той старой развалине. Лорелей шлепнула его по груди. - Кейт Дженкинс! Кейт хихикнул. - А ты можешь посмотреть. Черт, устроим "групповуху"! Лорелей посмотрела на Эбби и пошевелила бровями. - Звучит заманчиво. И я слышала, что Эбби неплохо лижет "киски". Пусть мне полижет, когда тебе отсосет. Что скажешь, девочка? Разумная цена за пользование моей машиной? Эбби задержалась у двери и медленно подмигнула им. В их голосах еще ощущалась капелька издевки, но она чувствовала, что они не шутят. И при других обстоятельствах это было бы предложением, от которого невозможно отказаться. Лорелей была стройной, хорошо сложенной девушкой. Не Мишель, но тоже ничего. Поэтому не сложно было изобразить энтузиазм. - Черт, сегодня я готова на все. Напьемся и будет трахаться всю ночь. Скоро вернусь. Она выскользнула из лачуги, прежде чем они успели ответить, и закрыла за собой дверь. Ей на встречу из-за деревьев выбежала Мишель. Было видно, что она хочет что-то сказать, но Эбби поспешно спустилась по ступеням и зажала ей рот рукой. Наклонилась и прошептала. Держи язык за зубами. Сюда. Она схватила Мишель за руку и потащила к маленькой будке. Когда они добрались до ветхого строения, Эбби приложила указательный палец к губам, отодвинула Мишель в сторону, выдвинула деревянную задвижку и открыла скрипучую дверь. От кислого запаха защипало глаза. Эбби на мгновение напряглась, приняв запах за трупный смрад. Но просочившийся лунный свет выхватил из темноты обнаженную фигуру очень полной женщины, привязанной изношенной веревкой к балке под потолком. Веревка заскрипела, когда женщина повернулась к ним. Ее глаза расширились, когда она заметила Мишель, и она завизжала сквозь грязный кляп во рту. Эбби испытала странную смесь облегчения и разочарования, обнаружив женщину живой. Она не хотела делить Мишель с кем-либо. И это чувство усиливалось знанием того, что эти женщины уже имели крепкую и давнюю связь. Она знала наверняка, что связь эта была не сексуальная, но легче от этого не становилось. Эта Лиза на какое-то время привлечет к себе все внимание Мишель, по крайней мере, пока они не выберутся из Хопкинс-Бенда.
Мишель подавила рыдание. - О, боже, посмотри, что они с тобой сделали. Все тело Лизы было покрыто синяками и рубцами. Эбби поняла, что дети Кольеров избили ее по той же причине, по которой она сама мучила чужаков. От скуки. У ног Лизы валялась сломанная ручка метлы. Закругленный конец был заметно темнее остального древка. Похоже, оно уже не раз побывала у женщины внутри. Эбби взглянула на искаженное от ужаса лицо Мишель и поняла, что та пришла к тому же выводу. Ее нижняя губа задрожала, она вытерла слезы, глядя на подругу. Потом ее лицо словно окаменело. - Кто-то за это заплатит, дорогая подруга. Обещаю. В глубине будки Мишель нашла деревянный ящик. Поставила его рядом с Лизой и взобралась на него. Гнилое дерево затрещало под ее весом, но выдержало. Затаив дыхание, Эбби смотрела, как Мишель, балансируя на ящике, снова вынимает из-за пояса охотничий нож. Вытащив нож из чехла, она принялась пилить веревку. Веревка была старая и изношенная, и вскоре поддалась острому лезвию. Лиза упала на колени, и Мишель спрыгнула с ящика. Она опустилась на колени рядом с Лизой и после недолгих манипуляций освободила ее запястья от уз. Лиза сделала глубокий, хриплый вдох и громко выдохнула. Потом учащенно, почти неистово задышала. - О, боже... не могу поверить. Она посмотрела на Мишель сквозь слезы. - Ты пришла за мной. Это... это мираж. Мишель коснулась лица подруги. - Можешь поблагодарить ее. Она кивнула на Эбби. Благодаря ей мы выберемся от сюда живыми. Лиза взглянула на Эбби и нахмурилась. - А разве она... не одна из них? Мишель посмотрела на Эбби. Она улыбнулась. - Была. Но теперь помогает нам. Можешь ей доверять. Лиза медленно, недоверчиво кивнула - Хорошо. Ее голос слегка дрогнул. - Мы м-можем уже иди? - Конечно. Мишель встала и помогла Лизе подняться. Глядя на большой, колышущийся живот девушки, Эбби почувствовала, как скривились ее губы. Но когда женщины повернулись к ней, снова приняла прежнее выражение. - Держи. Она сделала шаг вперед и сунула в руку Мишель ключ от "Плимута". - Ты поведешь. А я буду показывать дорогу. Мишель взглянула на ключ и нахмурилась. - А почему не ты поведешь? Ты же одна знаешь здесь все входы и выходы. - Да, но я плохо вожу. И робко добавила. - У меня даже нет прав. И никогда не было. Поэтому поведешь ты, а я буду командовать. Так будет лучше. Увидишь. - Как скажешь. Мишель снова посмотрела на Лизу. Наморщила лоб. - Твоя одежда где-то здесь?
Лиза покачала головой. - Они ее сожгли. Давай не будем обращать внимания на мой внешний вид, просто валим отсюда. Тут Эбби услышала хруст шагов. От этого звука ее сердце чуть не остановилось. Она приложила палец к губам и поспешно выскользнула из будки, полуприкрыв за собой дверь. Повернулась, изобразив притворную улыбку. К ней приближался Кейт Дженкинс, наглая ухмылка исказила и без того неприятное лицо. - Думал, ты уехала в город, девочка. Эбби пожала плечами. - Уже еду. Просто решила взглянуть на пожертвование Кольеров для будущего пира. Кейт остановился в нескольких футах от нее. Рассмеялся. - На ту жирную тварь? Кольеры не слишком-то разборчивы, верно? Видимо, после прошлогоднего праздника им не приходится выбирать. Эбби улыбнулась и подошла ближе. Взяла его за грудки и заглянула в глаза. - А ты чего хотел, мальчик? Пришел меня проверить? Кейт положил руку ей на задницу. - Ага. Не услышал, как заводится "Плимут" и подумал, что тебе нужна помощь. Он подтянул ее ближе, и она почувствовала, как ей в живот уперся его эрегированный член. Она просунула руку между ними и помассировала его выпирающую промежность. - Ммм... черт, может, забудем про пиво и пойдем в дом? Я много думал о тебе после того раза. Все хотел повторить. - Да ну? - Эбби постаралась придать голосу игривый тон. - Может, ты пойдешь в дом и разогреешь для меня Лорелей? А то я очень хочу пива. Да и трезвыми не так весело. Кейт рассмеялся. - Черт, Лорелей уже разогрелась. Еще как разогрелась. Если хочешь знать, это она послала меня сюда. Хочет, чтобы ты пришла и занялась с нами всякими грязными делишками. Эбби хотела уже закричать на него. Почему б ему просто не свалить? Она почувствовала нарастающее отчаяние, и тут ее осенило. Она улыбнулась и снова взяла Кейта за грудки. - Окей. Я сама уже чертовски хочу. Завелась, пока смотрела, что Кольеры сделали с той девкой. Давай сделаем с ней кое-что, прежде чем идти в дом. Кейт ухмыльнулся. - Рад это слышать. Давай проверим ее. Он освободился от нее и пошел к будке. Эбби поспешила за ним, нервно поглядывая на приоткрытую дверь. Эбби надеялась, что женщины внутри все слышали. И что Мишель знает, что делать. Кейт взялся за край двери и потянул на себя. Она почувствовал, что он нахмурился. - Эй... Что здесь... Она со всей силы сделала ему подсечку и он свалился с ног, нырнув головой в будку.
Мишель набросилась на него. Охоничий нож вошел ему в спину по самую рукоятку. Она вытащила его и ударила еще пару раз. Лиза опустилась на колени рядом с его подрагивающим телом и ударила в затылок кирпичом, который нашла в груде хлама на полу будки. Кирпич опускался на череп Кейта снова и снова, превращая его в кровавое месиво. Через несколько минут все было кончено. Мужчина был мертв. Но Лорелей была по-прежнему в доме. Обеспокоенная долгим отсутствием Кейта, она пойдет его искать. Эбби положила руку на дрожащее плечо Мишель. - Готово. Нужно уходить. Немедленно. Мишель встала. Лиза бросила окровавленный кирпич и тоже с трудом поднялась на ноги. Не спуская глаз с лачуги, Эбби вместе с другими поспешила к "Плимуту". Свет в окнах горел, но движения не наблюдалось. Скорее всего, их не заметили. Считай, им повезло. В противном случае Лорелей выскочила бы уже к ним с охотничьим ружьем. Эбби открыла пассажирскую дверь и проскользнула на сидение рядом с водителем. Лиза толкнула спинку сидения - гораздо сильнее, чем было необходимо - и протиснулась в задний отсек салона. Мишель залезла с другой стороны и устроилась за высоким рулем, после чего осторожно закрыла дверь. Она взглянула на Эбби, беззвучно помолилась, и вставила ключ в замок зажигания. Машина завелась с первой попытки. Эбби с облегчением вздохнула и указала Мишель на узкую брешь в деревьях. - Туда. Мишель положила окровавленный нож на приборную панель и включила первую передачу. На неровной земле "Плимут" трясло и подбрасывало. На мгновение Мишель включила фары, направив автомобиль в узкую щель между деревьев. Она взглянула на Эбби. - Куда дальше? - Просто езжай по этой тропе мили полторы. Она будет петлять, но ты никуда не сворачивай. Мишель, молча, кивнула. Несколько минут они ехали по темной тропе в полной тишине. Скорость пришлось сбавить местами тропа сужалась так, что становилась почти непроезжей. Фары освещали жуткую лесную сцену: плотно растущие деревья с низкими ветвями, напоминающими тянущиеся из темноты щупальца. В какой-то момент фары выхватили из темноты стоящего на "дороге" оленя. Завидев их, он скрылся в лесу. В другой момент они увидели сидящего на пне старика. Он был один и даже не посмотрел в их сторону. Мишель поежилась. - Жуткий старик. Лиза наклонилась над сидением. - Все это гребаное место жуткое. Можем мы ехать быстрее? Эбби мысленно обхватила руками толстую шею Лизы. Она знала, как трепещет под сжимающимися пальцами плоть. Знала, что дыхание сперва сокращается до тонкого, пронзительного хрипа, а потом и вовсе исчезает. Эти размышления вызвали у нее улыбку. - Здесь. - Она посмотрела на Мишель. - Видишь вон ту брешь справа? Там тропа разветвляется. Еще полмили и доберемся до нормальной дороги. Мишель наклонилась к рулю, вглядываясь вперед. - Вижу.
Она направила машину в брешь, и действительно, вскоре они оказались у настоящей асфальтированной дороги. Мишель посмотрела налево, потом направо. - Куда сейчас? Эбби кивком указала налево. - Туда. Через пару миль будет перекресток. Поворот налево рано или поздно приведет собственно в сам Хопкинс-Бенд. Поверни направо и езжай, пока не увидишь указатели на шоссе. Мишель улыбнулась. - Вот дерьмо. Тогда мы и вправду выберемся отсюда. Спасибо, Эбби. Щеки Эбби вспыхнули огнем. Она надеялась, что Мишель ее сейчас поцелует. Пусть эта жирная сука Лиза кусает локти. - Не стоит благодарить меня. Я просто рада... Мишель подняла охотничий нож с приборной панели и с силой ударила им наотмашь. Лезвие глубоко вошло Эбби в живот. Какое-то время Эбби непонимающе таращилась на торчащую из нее рукоятку. Тонкие пальцы Мишель сомкнулись вокруг рукоятки. Эбби ахнула от боли. Из открытого рта вырвался нарастающий вой, когда она подняла голову и посмотрела на Мишель. Она почувствовала, как из раны хлынула кровь и поняла, что умирает. Она только не знала, почему. Не понимала, как такое могло случиться. Она доверяла Мишель. Взяла на себя большой риск. Спасла жизнь ей и ее подруге. Глубина предательства была неизмерима. Мишель выдержала ее взгляд. Ее лицо было холодным. Лишенным жалости и сострадания. Она резко повернула нож и выдернула его. Эбби закричала. Мишель переключила передачу, выбралась из машины и, обойдя вокруг, подошла к пассажирской двери. Дверь открылась и Эбби почувствовала прикосновение прохладного воздуха к своей подрагивающей, блестящей от пота коже. Мишель полезла в машину и схватила ее за руку. Вытащила Эбби и швырнула на землю. Она перевернулась на спину и увидела, что Мишель смотрит на нее сверху вниз. Теплая слюна брызнула ей в лицо. У Эбби перехватило дыхание. Она схватилась за живот и снова заскулила. Уголок рта Мишель насмешливо приподнялся. - Я правда благодарна, Эбби. Нужно иметь определенное мужество, чтобы вытащить нас оттуда. Но можешь не сомневаться, ты гребаный монстр. Ты мучила меня. Ты жгла меня. Ее голос дрожал. - Ты заслуживаешь умереть здесь, одна в темноте. К тому же, ты никогда и не собиралась покидать это место. В глубине души ты знаешь это. Потом Мишель отвернулась от нее и вернулась в машину. Услышав, как хлопнула дверь, Эбби расплакалась. Они действительно бросают ее здесь. Ударили ножом и бросили. Мечты о другой, лучшей жизни за пределами Хопкинс-Бенда умерли, как скоро умрет и она. Двигатель "Плимута" заурчал.
Затем автомобиль свернул налево, рванул вперед, и умчал прочь. Эбби смотрела на уменьшающиеся огоньки задних "габаритников", пока они вовсе не исчезли. Боль внезапно усилилась и вызвала у нее крик, который, казалось, разорвал ночь. Крик становился все громче и громче... а потом вдруг оборвался. И боль начала утихать. Эбби понимала, что жить ей осталось считанные минуты. Если не меньше. Она открыла глаза и увидела сквозь ветви деревьев звезды. И что-то еще. Над ней стоял старик. Тот самый, которого они видели сидящим на пне. Он опустился рядом с ней на колени и ухмыльнулся. Она собралась с силами и спросила, - Кто... ты? Он рассмеялся. - Я? Я Эван Мэйнард. У Эбби помутнело в глазах. Она слабо покачала головой и недоверчиво покосилась на нависшее над ней морщинистое лицо. Сказанное им не имело никакого смысла, но этот тип действительно походил на молодого Эвана, которого она видела на фотографиях. - Но... ты же... - Умер? Из уголка ее рта просочилась тонкая струйка крови. Она попыталась прочистить горло, но тщетно. - Тогда ты... призрак? - Можно сказать и так. Эбби закашлялась, и изо рта вытекло еще больше крови. - Я... умираю. Призрак почесал себе подбородок. Ухмылка исчезла, сменившись более серьезным выражением. - Это правда. Поэтому ты меня и видишь. Эбби сморщила лоб. - Те девушки. Они тоже тебя видели. Эван вновь ухмыльнулся. - Действительно, видели. И что с того? У Эбби снова помутнело в глазах, и на какое-то время она отключилась. Скорее всего, ненадолго. Может, на пару секунд. Уж точно не больше минуты. Но когда она снова открыла глаза, призрак Эвана Мэйнарда исчез. А может, его и не было вовсе. Говорят же, что у людей, находящихся при смерти, случаются галлюцинации. Но Эбби не верила, что у нее была галлюцинация. Она была уверена, что старый самогонщик и контрабандист приходил навестить ее. Только не знала, зачем. Он умер задолго до ее рождения. Может, какое-то затяжное чувство семейного долга. Может, он является ко всем Мэйнардам в их последние минуты. Или может, она какая-то особенная. Во всяком случае, это останется тайной, пока она тоже не перейдет на другую сторону, а это может случиться уже в любой момент.
Какой-то непонятный импульс заставил ее перевернуться на бок. Это усилие вызвало очередную вспышку боли, но она стиснула зубы и перевернулась снова, оказавшись лицом в грязи. Из раны в животе сочилась на землю кровь. Эбби уперлась в землю ладонями и, издав рев боли, с трудом поднялась на четвереньки. Какое-то время стояла так неподвижно, пока из уголков рта стекали тонкие ручейки крови. Потом снова взревела и поднялась на ноги. Покачиваясь, медленно повернулась вокруг и заковыляла в лес. Она шла, отталкиваясь от деревьев, одной рукой отмахиваясь от веток, а другой зажимая рану в животе. Зачем я это делаю? Для нее это не имело смысла. Она понимала, что надежды нет. Она должна была лечь и познать последние минуты покоя, прежде чем вечная тьма заберет ее. Но она продолжала идти, движимая тем же самым таинственным импульсом, который заставил ее встать. Она все еще не понимала, что это такое, но чувствовала, что нечто важное. Она неосознанно верила, что есть некое важное место, куда ей нужно добраться перед смертью. Она все шла и шла, не зная, как долго. Казалось, что вечно. Она словно высвободила какой-то удивительный запас силы, особенно учитывая нанесенную ей жестокую рану. Ноги были словно резиновые, но она продолжала двигаться вперед. Перед глазами снова все поплыло. Когда зрение прояснилось, она стояла на одном колене и была готова уже упасть. Но ухватилась за дерево и, подтянувшись, встала, ободрав ладонь грубой корой. Ненадолго прислонилась к дереву, лишь для того, чтобы собрать остатки сил. Потом оттолкнулась от ствола и двинулась дальше в лес. Наконец деревья начали редеть, и она заметила нечто, освещенное лунным светом. Матушка... Она выбралась на поляну и заковыляла к крошечной хижине матушки Уикс. Последняя слабая искорка надежды вспыхнула в ней. Старуха была провидицей. Мистиком. Некоторые даже говорили, что она ведьма. Может, она сумеет ее вылечить. Но когда она добралась до хижины и ударила кулаком по входной двери, та открылась внутрь с громким скрипом. Эбби шагнула, качнувшись, во тьму. - Матушка... Едва слышно прошептала она. - Пожалуйста, помоги... Свет в доме не горел. Значит, матушки здесь нет. Эбби всхлипнула, вновь почувствовав приступ отчаяния. Зачем я пришла сюда? Она ударилась бедром в шаткий столик провидицы и, потеряв равновесие, болезненно приземлилась на бок. Перевернулась на спину и уставилась в окутанный тенями потолок. В полосе лунного света, проникающего в открытую дверь, едва виднелся висящий амулет. Череп какого-то животного, украшенный бисером. Нижняя челюсть отвисла, и голос отца
произнес, - Спокойной ночи, Эбби. Пора спать. Эбби улыбнулась. - Папочка... Она закрыла глаза. На этот раз она их уже не открыла. Когда на следующий день Кэсси Уикс вернулась домой, она не удивилась, увидев на полу труп Эбби Мэйнард. Она предвидела подобное... во время их последнего разговора. Два варианта развития событий. Это был один из них. Она хотела предупредить девушку, но отпустила ее в надежде, что судьба распорядится иначе и дарует ей счастливую жизнь где-нибудь в другом месте, чего она так отчаянно желала. Но счастье бедной девушки было разрушено. Хотя оно у нее было. По крайней мере, какое-то время. И это уже что-то. А теперь она обрела покой. Матушка чувствовала это. Она вытащила тело Эбби из дома, и сбросила в яму, которую еще неделю назад ей за десять долларов выкопал мальчишка Кинчеров. Закидала тело землей и вернулась в дом. Села за стол и закурила гаш. Спустя некоторое время положила голову на стол и зарыдала. Глава сороковая Выбраться из "Логова Греха" оказалась гораздо проще, чем ожидала Меган. Хельга сказала ей, что в какой-то момент Карл заглянет проверить гостей, так и получилось. Минут через пятнадцать после окончания стрельбы дверь открылась, и в номер, вальсируя, вошел Карл. Как всегда развязный, в худощавое лицо въелась кривая ухмылка. Ухмылка застыла, когда он увидел изрешеченные пулями тела, распластанные на красном ковровом покрытии. Остекленевшие глаза трупов безучастно таращились на вращающийся зеркальный шар. К тому времени он прошел по комнате уже несколько футов и оказался в ловушке. Меган заметила в темных глаза тревогу, и через мгновение он рванулся к двери. Но выход блокировала Хельга. Она закрыла дверь и встала к ней спиной, направив ему в лицо пистолет мертвого копа. Привет, Карл. Сюрприз, сюрприз. Карл таращился на нее какое-то время. Потом что было мочи заорал, - МОНРО! ТУТ ПОЛНАЯ ЖОПА! НА ПОМОЩЬ! Меган напряглась и уставилась на дверь, ожидая, что в любую секунду та распахнется и отбросит Хельгу на пол. Но прошло какое-то время, и ничего не случилось. Губы Хельги расплылись в широкой улыбке. - Монро не придет, идиот. Хельга рассмеялась. - Номер звуконепроницаемый, забыл? Скажи мне, Карл, каково это попасть в ловушку к собственному созданию? - Очередной смешок. - Вот это я и называю "кармой", детка. Карл буквально кипел. Пальцы опущенных рук сжимались и разжимались. Мышцы шеи
напряглись. - Гребаная шлюха. Ты только что подписала себе смертный приговор. Хельга отошла от двери и приставила дуло пистолета ему к груди. - Я так не думаю, мерзкий урод. Но ты определенно будешь мертв, как эти засранцы, если внимательно не выслушаешь меня и не сделаешь, что я скажу. Поведение Карла изменилось в тот момент, когда смертоносная сталь прижалась к его телу. Изменилась и его поза, пальцы перестали сжиматься. Он внимательно слушал Хельгу. Когда она закончила говорить, он покорно согласился выполнить инструкции. Конечно, согласился. У него не было выбора. От слов Хельги эмоциональное возбуждение Меган достигло своего пика. Теперь она была уверена, что у нее появилась реальная возможность побега, тогда как еще недавно она была уверена, что проведет здесь остаток своих дней. Внезапно оживившись, она соскользнула с дивана и опустилась на колени рядом с трупом черного копа. Она распахнула пиджак и увидела наплечную кобуру. Расстегнула и вытащила пистолет. Хельга посмотрела на нее и улыбнулась. - Дорогая, я ценю твое желание помочь, но куда ты собираешься спрятать его? Меган опустила глаза на узкое бюстье и нахмурилась. - Хм. Не подумала об этом. Хельга продолжала улыбаться. - Все в порядке. Нам потребуется только один. Она ткнула пистолетом в Карла, отчего тот сделал шаг назад. - Магазин для 9-мм пистолета рассчитан на десять пуль. Я израсходовала всего три. Этого хватит с лихвой, чтобы завалить Карла, если он будет плохо себя вести или попробует дать знак своим лакеям по пути из этой клоаки. Карла уже трясло. - Я... Я не б-буду этого делать. Лицо Хельги стало серьезным. - Знаю, что не будешь. Потому что ты не глупый. И ты знаешь, что я имею в виду. Так что слушай меня снова. Я не хочу, чтобы ты трясся и заикался, когда мы выйдем отсюда. Слышишь меня? Карл сделал глубокий вдох и кивнул. - Ага. - Окей. Меган с некоторой неохотой положила пистолет на пол и поднялась на ноги. Хельга заняла позицию рядом с Карлом и наклонилась к нему. Просунула руку с пистолетом ему под рубашку и оглянулась через плечо на Меган. - Эмбер, будь душкой, открой нам дверь, окей? - Я не Эмбер. Я Меган. Хельга рассмеялась. - Подруга, думаешь меня и в правду зовут Хельга Фон Траммпе? Кстати, именно Т-р-а-м-м-п-е. Мэдлин придумала это имя, когда я впервые раздавила ногой парня на сцене. - А какое твое настоящее имя? Хельга усмехнулась. - Знаешь, сценическое имя мне нравится больше, так что давай остановимся на нем. А что касается тебя, я буду называть тебя Эмбер, пока не придумаем
для тебя прозвище получше. Меган пожала плечами. - Как скажешь. Она подошла к двери и сделала успокаивающий вдох, прежде чем открыть ее. Слегка дрожащей рукой схватила ручку и повернула. Снова напряглась, потянула на себя дверь, но за ней никого не было. Сделала шаг в сторону и пропустила Хельгу с Карлом вперед. Затем прошла за ними в коридор и закрыла за собой дверь. Испуганно втянула в себя воздух, когда увидела огромного телохранителя, сопровождавшего ее с Карлом в VIP-номер. Хельга взвизгнула от поддельного восторга. - Монро, а ты сексуальный. Хочешь с нами "позажигать"? Все внимание Монро было сосредоточено на голой груди Хельги. Тем хуже для него. Он не заметил, как она вытащила пистолет у Карла из-под рубашки. Он увидел его за мгновение до того, как она направила его ему в лицо и спустила курок. Меган поморщилась, увидев, как пуля вошла ему в глаз. Не смотря на громкий шум от выстрела, в коридор никто не вышел. Они ненадолго задержались, чтобы оттащить мертвеца с дороги. Затем заняли прежние позиции, прошли через большую металлическую дверь, и спустились по ступеням во все еще многолюдное "Логово Греха". Прошли через бар, отвечая машущей и свистящей публике легкими кивками и улыбками. Пару раз остановленный коллегами, Карл убедительно рассказывал, что ведет девушек домой для частной вечеринки. Когда его спрашивали, почему он взял с собой белых девушек, хотя предпочитает темнокожих красавиц, Карл отмахивался, говоря, что захотел временного разнообразия. Затем они вышли из бара и направились к главному выходу, где столкнулись с последним препятствием. За дверью, прислонившись к мотоциклу "Харлей-Дэвидсон" и куря сигарету, стояла Вэл. Своей черной кожаной курткой и зализанными назад, блестящими волосами она походила на Джеймса Дина. - Эй, Карл. Вот эта девочка. Она кивнула на Меган. - Я куплю ее у тебя. Завтра я смогу достать двадцать штук, если сегодня возьмешь штуку долларов первоначального взноса. Карл слегка повернулся к ней, стараясь не толкнуть Хельгу. - Неси двадцать штук и завтра она твоя. Но сегодня она моя, и это не обсуждается. Вэл прищурилась. - С каких это пор тебе стали нравиться белые "киски"? - С тех пор, как та, которую ты хочешь, сделала мне лучший в моей жизни отсос. Ты не поверишь, что она умеет вытворять своим ртом. Вэл выпустила струю дыма. - Ты меня убиваешь, Карл. Карл рассмеялся. - До завтра, Вэл. Ожидание даже пойдет на пользу. А теперь, если ты не против... Он отвернулся от нее и пошел с Хельгой на парковку. Меган не отставала. Она оглянулась назад и увидела, что Вэл смотрит ей в след. Женщина показала ей два растопыренных пальца, потом приложила их ко рту. Просунула между ними язык и пошевелила им. Меган отвернулась от нее и ускорила шаг, догнав Хельгу и Карла у черного "Порше" последней
модели. Карл открыл водительскую дверь, и они залезли внутрь. Карл сел за руль, а Хельга - рядом. Меган проскользнула на заднее сидение и закрыла за собой дверь. Тревога снова закралась в нее, когда Карл завел машину и задним ходом выехал с парковочного места. Она выглянула из окна и посмотрела вокруг, ожидая увидеть здоровенных вооруженных сотрудников "Логова Греха", бегущих к машине, но единственным человеком, которого она увидела, была Вэл, все еще стоящая у мотоцикла и глядящая в их сторону. Потом Карл переключил передачу, и они стали выезжать с парковки. Меган посмотрела через заднее окно на "Логово Греха" и мигающую неоновую вывеску в форме женщины на высоких каблуках. Это было большое здание, и вся огромная парковка была забита. Казалось невероятным, что такая противозаконная деятельность может привлечь сюда, в эту глушь, такое количество людей. Еще более невероятным было то, что Меган вошла в это место и вышла из него в один и тот же день. Машина выехала с парковки и двинулась по узкой грунтовой дороге. Меган смотрела, как "Логово Греха" уменьшается в размерах и исчезает. Я свободна, - подумала она. Я смогу вернуться к своей жизни. Она начала улыбаться, но одна мысль мгновенно отрезвила ее. Она развернулась и уставилась на затылок Карла. - Есть еще одно дело. Хельга оглянулась на нее. - О чем ты, девочка? Меган кивнула на Карла. - Сегодня утром этот парень и несколько других засранцев похитили моего друга и бросили в фургон. Я хочу знать, что с ним. Красивое лицо Хельги посуровело. Она снова навела на него пистолет. - Говори. Карл посмотрел в зеркало заднего вида. - Он у меня дома. Может, немного потрепанный, но в целом, с ним все в порядке. Меган посмотрела на Хельгу. - Я хочу забрать его. Хельга не сводила с Карла глаз. - Как трудно будет вытащить оттуда парня Меган? Я знаю, ты живешь не один. Карл пожал плечами. - Не должно быть проблем. Он в клетке на заднем дворе. Не придется даже заходить в дом. Хельга кивнула. - Окей. Так сделаем же это. Заскочим к этому засранцу, хватаем твоего парня, и валим отсюда, чтобы никогда больше не видеть это гребаное место. Меган почувствовала, что скоро действительно сможет увидеть Пита, и чуть не заплакала от нахлынувших чувств. Она была уже почти уверена, что Пит мертв или потерян для нее навсегда. - Звучит замечательно. Карл заерзал за рулем. - А как же я? Похоже, вы меня собираетесь прикончить.
Хельга покачала головой. - Не пытайся нас дурачить, и этого не случится. А перед уходом мы тебя свяжем, например. Карл недоверчиво покосился на нее. - Не врешь? - Не-а. - Ладно, тогда. Карл, казалось, успокоился и оставшуюся часть пути смотрел вперед. Вскоре они оказались на асфальтированной дороге и понеслись по ней в тихую деревенскую ночь. Глядя из окна на проносящиеся мимо темные очертания деревьев, Меган решила, что остаток жизни проведет в городе. К черту все эти вылазки на природу, которые она раньше так любила. Она сказала тому кастрированному помощнику шерифа, что изменит взгляды на многие вещи, если останется в живых. Что ж, она не солгала. Она купит пистолет и будет носить его с собой везде. Пусть друзья думают, что хотят. Минут через пятнадцать-двадцать они подъехали к дому Карла. Это было большое поместье в стиле ранчо. И в доме и на улице горел свет. Они въехали по подъездную грунтовую дорожку, и Меган села прямо. Выглянув из окна, она увидела голубой фургон, в котором увезли Пита. Карл припарковался рядом с ним и заглушил двигатель "Порше". Хельга махнула ему пистолетом. - Окей, выходи. И не вздумай шалить. Не думай, что я не выстрелю тебе в спину, если попытаешься бежать. - О, черт, знаю, что выстрелишь. - Отлично. Идем. Все вышли из машины и тихо закрыли двери. Хельга держалась рядом с Карлом, уперев пистолет ему в спину, пока они обходили дом сзади. Меган вся сжалась, услышав лай и вой собак. Что-то привело их в абсолютное бешенство. Она вспомнила, что Карл говорил, что Пит находится в клетке на заднем дворе. Неужели его заперли вместе с собаками? Страх за Пита усилился в тысячи раз. Она хотела спросить об этом Карла, но собаки шумели слишком громко. Странно, что другие жильцы не делают ничего, чтобы их успокоить. Ее кожа покрылась мурашками, сердце учащенно забилось, когда, обойдя дом, они увидели ряды собачьих загонов и клеток. Собаки заметили их, и лай усилился. Некоторые бросались на проволочное ограждение. Тут Меган увидела, что ворота открыты, и сердце подскочило к горлу. В дальнем конце пустующего пространства распростерлось чье-то тело. Она скинула с себя туфли и бросилась мимо Карла и Хельги к клетке. Должно быть, это та, в которой держали Пита. В других клетках людей не было. Даже издали было видно, что парень мертв. Меган влетела в клетку и уставилась на тело полными слез глазами. Это не Пит. Слезы в ее глазах превратились в слезы радости. Это был один из похитителей. Штаны были спущены до лодыжек. Странно. Похоже, его убил Пит. Но где он сам?
Она услышала чей-то крик, и следом раздались причитания. Рядом с ней возник Карл и упал на колени рядом с телом. - Нет, нет, нет, нет! Джонни! Хельга подошла к нему сзади, приставила пистолет к голове, и спустила курок. Кровь и мозги забрызгали лежащее на земле тело. Карл рухнул вперед, присоединившись к мертвому брату. Хельга посмотрела на Меган и пожала плечами. - Я солгала плохому парню. Какая жалость. Меган посмотрела на нее. - Пита здесь нет. Они отвернулись от мертвецов и посмотрели в сторону дома. Почти во всех комнатах горел свет, но движения видно не было. Хельга сбросила свои туфли на больших платформах и взяла Меган за руку. - Идем. Найдем его. Они вышли из клетки, пересекли лужайку, и подошли к задней части дома. К черному входу вела небольшая лестница. Как и клетка, дверь была открыта. Они поднялись по ступеням и вошли в дом. Меган сморщила нос от запаха горелого мяса. Кто-то что-то готовил здесь совсем недавно. Потом они прошли через дверь в столовую, где остановились как вкопанные. Меган крепко сжала руку Хельги, чтобы не грохнуться в обморок. Хельга тоже сжала ее руку и прислонилась к ней. - О... боже милостивый... Меган недоверчиво покачала головой. - Нет. Нет. Что? Что? Как? На металлическом столе лежали останки очень крупного мужчины. Она с запозданием узнала в мертвеце толстяка, участвовавшего в похищении Пита. На полу лежала бензопила. Ею были отрезаны все конечности мужчины. Его брюхо было вспорото, а на месте промежности зияла огромная, кровавая рана. На полу лежало еще одно тело. Тощая женщина. Она была скальпирована. С бедер и рук содраны большие лоскуты плоти. Взгляд Меган метнулся к керамическим тарелкам, стоящим на круглом обеденном столе. У нее скрутило желудок. Кто-то зарезал эту женщину и поджарил ее плоть. А потом... съел ее. Пит? При этой мысли она отчаянно замотала головой. Нет. Ни в коем случае. Пит, которого она знала, никогда не сделает ничего подобного. И тут всплывшее воспоминание обожгло душу ледоруб в ее руке, пронзающий шею девушке, потом глаз... Она задрожала и прислонилась к Хельге. - Похоже, меня сейчас стошнит. - И тебя и меня. Думаю... это дело рук твоего парня. - Да. - Интересно, где же он. Меган задрожала еще сильнее. - Не уверена, что хочу знать. Голова кружилась. Ее мысли и чувства путались, перестав быть даже отдаленно рациональными. Хотя Хельги все это мало касалось, она была не меньше потрясена таким
ужасным зрелищем. Потом Меган часто задавала себе вопрос, как они могли так отвлечься, что не услышали приближения сзади осторожных шагов. Хельга болезненно охнула и крепче сжала руку Меган. Меган посмотрела на нее. - Хельга? Рот Хельги был широко раскрыт, голова и плечи дрожали. Она посмотрела на Меган и попыталась что-то сказать. Потом выпустила руку Меган и рухнула на пол лицом вниз. Меган увидела на ее голой спине маленький красный порез и нахмурилась. Медленно повернулась и увидела стоящую сзади Вэл со складным ножом в руке. Лезвие было красным от крови. Меган покачала головой. - Нет. Вэл улыбнулась. - Да. Она схватила Меган за запястье и потащила ее кричащую из дома. Когда они вышли из парадного входа, Меган увидела большой "Харлей", припаркованный рядом с "Порше" Карла. Пока Вэл тащила ее через двор, она пыталась вывернуться из захвата, но женщина оказалась сильнее. Вэл поставила ее напротив "Харлея" и несколько раз наотмашь ударила ее по лицу. Потом обхватила рукой ей шею и сказала, - Послушай. Ты сядешь на этот байк, поедешь со мной, и не будешь больше дергаться. Поняла? Меган вытерла тыльной стороной ладони кровь со рта. Кивнула. Что ей еще оставалось делать? Она была не чета Вэл, и не могла противиться ее воле. Эта мысль наполнила ее отчаянием. Вэл снова заговорила. - Теперь ты моя, детка. Полностью моя. В моем погребе тебя ждет красивая клетка. Там ты проведешь остаток своей жизни. Вэл рассмеялась и снова ударила ее. Потом еще раз. Меган стояла и покорно принимала удары, а ее глаза наполнялись слезами. Она услышала вскрик Вэл и выстрел почти одновременно. Вытерев глаза от слез, увидела распростертое на земле тело женщины. В груди зияла рваная, кровавая рана. Взгляд пустой и неподвижный. Она умерла еще до того, как упала на землю. Меган нахмурилась. Потом подняла глаза и повернулась к дому. В дверях, прислонившись к раме, стояла Хельга. В ее руке был пистолет. Она увидела Меган и болезненно улыбнулась. Потом остатки сил покинули ее, и она рухнула на колени. Меган бросилась через двор и взлетела по ступеням на крыльцо. Обхватила Хельгу руками и прижала к себе.
Наклонилась и прошептала ей прямо в ухо, - Спасибо. Потом посмотрела на небо, когда новый звук начал заглушать вой собак. Через какое-то время она их увидела - ряд кучно летящих в небе черных вертолетов. Что-то в них насторожило ее, но сейчас у нее было о чем думать. И было что делать. Нельзя терять ни минуты. И она принялась за работу. Глава сорок первая Гарнеру осталось выполнить последнюю задачу, прежде чем перенести свое сознание в "сосуд", но он решил отложить ее ненадолго, чтобы, так сказать, насладиться моментом. Час, к которому он готовился, наконец, настал. Все получилось идеально. Предстоящая работа может подождать, пока он позволит себе несколько последних минут для раздумья. Человек по имени Хоук растянулся на диване в гостиной дома, некогда принадлежавшего семейству Пратеров. Гарнер убил их пятьдесят лет назад и заявил свои права на собственность. Его не беспокоило сходство между этим действом и тем, что сделали с его семьей столько лет назад. Далекое прошлое больше не волновало его. Человеческие представления о добре и зле стали чуждыми для него. К тому же, его семья была отомщена. Пришло время двигаться дальше. По-настоящему. Он отвернулся от Хоука и улыбнулся кучке Кинчеров, съежившихся у арочного прохода. Одним из них был здоровяк в комбинезоне. На плечо у него была закинута двустволка. Причудливо деформированный нос напоминал слоновий хобот. Зрачки у мужчины расширились, когда Гарнер посмотрел на него. Его затрясло. Гарнер рассмеялся. Мужчина снял ружье с плеча и приставил под подбородок. Раздался выстрел, и передняя часть черепа разлетелась на куски, забрызгав кровью потолок. Огромное тело повалилось назад, с грохотом приземлившись в коридоре за аркой. Гарнер снова рассмеялся. Остальные плакали. Но в их уродливых лицах не отразилось ни капли шока. Многие из них ждали этого дня. Один из молодых Кинчеров упал на колени и сцепил руки перед собой. Опустил голову и начал бубнить молитву. Ноздри Гарнера раздулись, когда он сосредоточил свою волю. Воздух в комнате словно наэлектризовался, когда Гарнер начал собирать остатки своей сверхъестественной энергии. Он чувствовал, как она потрескивает у него под кожей, словно по венам текло электричество. Он размял пальцы и зарычал, почувствовав силу. Текстура плоти изменилась, и он знал, что сейчас они на самом деле видят не его, а черное смазанное пятно, колеблющийся сгусток воздуха и энергии. Потом это пятно двинулось на них, и они закричали. Гарнер принялся уничтожать их.
Вырывал руки из суставов и разбрасывал по комнате. Откручивал головы и давил как спелые дыни, своими мощными руками. Вспарывал мягкие животы и вытаскивал внутренности. Некоторые органы съедал, чтобы накормить гудящую у него внутри энергию. Потом все кончилось. В считанные минуты семеро Кинчеров были разорваны на куски. Кровь была повсюду. Но этого было недостаточно. Не достаточно, пока жив был хоть один из них. Он вышел из дома и нашел остальных. Взрослых и детей. Они не пытались прятаться. Знали, что это бесполезно. Некоторые кричали и плакали. когда он принялся за них, но другие закрыли глаза и с удивительным спокойствием приняли смерть. Гарнер убил их всех. Одному ребенку он содрал кожу с лица и сломал позвоночник об колено. Разорвал беременной женщине живот и вытащил крошечный плод из утробы. Съел его в один присест, после чего размозжил женщине голову. Вскрыл одному толстяку брюхо и сожрал пораженные болезнью внутренности. Когда он расправился с теми, кто был во дворе, он вошел в сарай и нашел других, спрятавшихся в стойлах и за тюками сена. Никого не пощадил, и когда закончил, все члены клана Кинчеров были мертвы и разорваны на куски. Все, кроме одного. Гарнер вернулся в дом, и прошел по коридору в комнату, где столько лет держал Глэдис. При виде его она завизжала и потянулась к одному из окон, выбив стекло своими гигантскими пальцами. Осколки стекла рассекли ей кожу, и кровь густым потоком хлынула по дряблым рукам. Гарнер улыбнулся. - Выхода нет. Для таких как ты. Он снова собрал волю и послал ее разрушительным импульсом ей в сердце. Она умерла мгновенно. Быстрая смерть была своего рода проявлением милосердия, хотя двигало Гарнером отнюдь не оно. В нем осталось совсем мало энергии, и для ритуала перемещения ему потребуется каждая ее капля. Они вырвал из огромного тела всю магию силы, и оно тут же начало гнить, чернея и уменьшаясь в размерах, пока не рассыпалось в прах. Гарнер вышел из комнаты и вернулся по коридору в гостиную. Нашел стул и поставил рядом с диваном. Потом сел и уставился на "сосуд". Мужчина был неплохо развит физически и относительно молод. А еще симпатичен. Это качество сослужит ему хорошую службу в ближайшие годы, пока он не будет готов перейти в новый "сосуд". Тело было чистым Кинчеры обмыли его после того, как Глэдис утешилась им. Принесли его одежду из сарая и одели. Теперь он был готов. Время пришло. Гарнер прижал руки к находящемуся без сознания мужчине, втянул в себя остатки демонической воли, которые смог найти, и стал читать простое заклинание, которому его научил ново-орлеанский знахарь в девятнадцатом столетии. Когда он произнес последнюю строку, тело стало жестким и полностью почернело. На неопределенное время он словно перестал существовать. Вокруг не было ничего. И он был ничем. Потом он втянул в себя воздух и сознание вернулось. Он открыл глаза и уставился с дивана на освободившееся тело, сидящее перед ним на стуле. Демоническая энергия ушла, и начался быстрый процесс
распада, как и в случае с Глэдис. Странно наблюдать, как собственное тело превращается в груду пепла. Странно, но приятно. Это означало, что переход состоялся. Дело, которому он посветил свою жизнь, было закончено, и стало частью прошлого. Теперь пора двигаться в будущее. Он сел, посмотрел на свои руки, согнул пальцы. И почувствовал еще одну странную вещь. Огромная сила, которую он мог черпать из старого, закаленного в адском пламени тела, исчезла. И она больше никогда не будет доступна ему. Но это не так уж и плохо. Все равно она почти вся выгорела. Он не скучал по ней. Он снова был человеком. А это гораздо лучше. Он уже не уродец. Он сможет вернуться в большой мир и вести почти нормальную жизнь. Это все, чего он хотел. Он не жаждал власти, не стремился покорить новую группу несчастных. Он просто хотел жить и испытывать все простые человеческие радости, по которым давно истосковался. А при тщательном планировании и чередовании "сосудов", он сможет делать это практически бесконечно. Он встал и вышел из дома с широкой улыбкой на лице. Пересек двор, и углубился в лес. Он шел в никуда, всецело доверившись инстинкту. Вскоре он сможет заглянуть в спящее сознание человека, чье тело он похитил, и узнает все, что было тому известно. И почувствует все, что тот когда-либо чувствовал. Но для этого потребуется время. Однако он сможет просмотреть визуальную запись последних воспоминаний этого человека, а этого будет достаточно, чтобы понять, что он идет в правильном направлении. Он продолжал идти по лесу, небрежно засунув руки в карманы шорт цвета "хаки", насвистывая незнакомую ему, приятную мелодию, что уже было первым признаком способности читать свергнутое им сознание. Вскоре он вышел на поляну и увидел машину. На самом деле, это был тупиковый конец грунтовой дороги. Машина была старая. Красный кабриолет с опущенным верхом. Багажник открыт. Он испытал легкий шок, узнав, что машина принадлежала его "сосуду". Снова улыбнулся. Гарнер никогда не водил машину, но был уверен, что сможет выудить у Хоука достаточно знаний, чтобы стать компетентным в этой области. Этот автомобиль отвезет его в... Нэшвилл. Да. В Нэшвилл. В новую жизнь. Он подошел к машине и взялся за ручку водительской двери. Его пальцы сомкнулись на ней, и в тот момент он услышал чей-то оклик. - Хоук. Эй, Хоук! Гарнер повернул голову и увидел идущую по дороге женщину. И кстати, довольно привлекательную женщину. Стройную, красивую блондинку. Он почувствовал шевеление у себя в паху. И это было чудесное ощущение. Он был так счастлив снова быть человеком. Он не мог дождаться, чтобы испытать все, в чем было ему отказано за время сумеречного существования в теле демона-гибрида. Секс стоял на вершине его списка интересов. Эта женщина была бы хорошим первым партнером. Он посмотрел на ее стройное тело и понял, что будет обладать ей, во что бы то ни стало. А если потребуется, возьмет ее силой. Джессика. Имя само пришло к нему. Итак, Хоук знал ее.
Может, подружка? Но когда она подошла ближе, он всем телом ощутил неприятное покалывание. Он не знал причину. Она определенно не представляла никакой угрозы. Он попытался заглянуть глубже в воспоминания Хоука, чтобы понять причину такой реакции. Появилась картинка. Джессика на полу, смотрит на него снизу вверх, в то время как он трахает ее. Любопытно. Почему Хоук боится любовницу? Она была уже близко. В ярдах десяти. Еще ближе. Поднимает руку. В руке что-то есть. Направляет ему в лицо. Гарнер не мог понять, что это. В отчаянии он снова бросился рыться в воспоминаниях Хоука. Она была уже очень близко. Пистолет смотрел ему прямо в лицо. Его затрясло. Не может быть. Это вовсе не то, чего он хотел. Он открыл рот, чтобы что-то сказать. Может, ему удастся отговорить ее. Конечно, это какое-то недоразумение. - Эй, сладкая. Давай поговорим. Ты же не хочешь... Джессика посмотрела на распростертое на земле тело и ощутила лишь усталое облегчение. Не было того чувства свершившейся справедливости, которое она могла испытать еще утром. Может, оно придет к ней позже, когда у нее будет время все обдумать, но сейчас она испытывала лишь тупое удовлетворение, что человека, чей мерзкий поступок привел ее на эту кошмарную тропу, больше нет. - Наконец-то. Она плюнула на него. Слюна попала в отверстие во лбу. - Гори в аду, гребаный насильник. За спиной кто-то кашлянул. Она повернулась и увидела одного из людей, посланных ее отцом. Это был худой человек в черном, весь увешанный армейским снаряжением. За ним стояло еще несколько человек. Похоже, они прибежали на выстрел. Она улыбнулась. - Вы можете уходить, парни. Со мной все будет в порядке. У старшего дернулся уголок рта. - Я не хочу выпускать вас из вида, пока вы не окажетесь вне зоны проведения операции. Он взглянул на тело, и его рот снова шевельнулся. - Ваш знакомый?
- Он изнасиловал меня сегодня утром. Мужчина кивнул. - Никто не узнает, что с ним случилось. Не беспокойтесь. Джессика сунула руку в карман и вытащила ключ, который был там весь день. Подошла к багажнику "Фалкона" и захлопнула его. Потом повернулась к командиру отряда и показала ему ключ. - Окей, я уезжаю, парни. Спасибо за заботу и за все, что вы сделали для меня сегодня. Я ценю это. Но теперь мне нужно уезжать, и мне не нужен эскорт. Она мило улыбнулась. - Окей? Командир вздохнул. - Вашему отцу это не понравится. - Я люблю своего папу, но он не должен принимать за меня все решения. Как и в этом случае. Прощайте, ребята. Она не хотела больше ждать от него возражений. Поэтому отошла от багажника и перешагнула через тело Хоука. Потом залезла в машину и устроилась за огромным красным рулем. Сунула ключ в замок зажигания и повернула, наслаждаясь ревом ожившего двигателя. Несколько раз нажала на педаль газа и снова улыбнулась. Она любила это громкое урчание. Она потянулась к рычагу переключения передач за рулем и перевела его в положение "D". Дала "Фалкону" прокатиться несколько футов, потом, сделав большой разворот, снова вырулила на дорогу. Помахала солдатам и, проезжая мимо, послала им воздушный поцелуй. Бедные парни. У них впереди длинная ночь. Утром в новостях будут трубить об обнаружении в Хопкинс-Бенде террористической ячейки. Той же самой, будет говориться в сообщении, которая устроила взрыв "грязной" бомбы в соседнем Дэндридже. Много людей погибнет в Хопкинс-Бенде до рассвета во имя государственной безопасности. СМИ и некоторые слои общества вряд ли поверят в официальную версию, но Джессика знала, что это уже не будет иметь значения. Так говорит ее папа. Это доверчивые овцы. И, в конце концов, они проглотят ложь, сказанную правительством. Обычное дело. Джессика промчалась по Олд Форк Роуд и после некоторых мытарств, наконец, выбралась на шоссе. Она вылетела на асфальтобетон на скорости семьдесят миль в час, и продолжала жать педаль, пока не разогналась до девяноста. Двигатель ревел, и ветер трепал ее волосы. Она включила радио и снова нашла ту госпел-станцию. Задрав руку на руль, она чуть поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. Она упивалась всем: Ревом двигателя. Шелестом шин. Прохладным ветерком в лицо. Ночью.
Прекрасной, чистой ночью. Шоссе, простиравшимся вперед на многие мили. Она никогда не чувствовала себя такой свободной. Эпилог: Выжившие Часть 1: Близнецы-мучители. Возбуждение толпы было осязаемым даже в относительной тишине, после того как в здании погас свет. Шепот голосов усилился, когда пауза затянулась. Предвкушение достигло своего пика. И тут прозвучала первая нота музыки. Зловещий индустриальный бит. Кто-то в зале засвистел и зааплодировал. Потом еще аплодисменты. Люди начали хлопать. Усиленный акустикой голос ведущего заполнил помещение: - Леди и джентльмены, "Бархатный гроб" с гордостью представляет... "БЛИЗНЕЦОВ-МУЧИТЕЛЕЙ"! Аплодисменты и свист сменились криками восторга. Прожектор ударил в центр сцены, осветив человека, привязанного к стулу. Тот извивался, морщась от света. Темная фигура на высоких каблуках важно вышла на сцену, и голос ведущего загремел снова. - ВСТРЕЧАЙТЕ! ПРЯМИКОМ ИЗ СТОКГОЛЬМА, ШВЕДСКАЯ ВЛАДЫЧИЦА БОЛИ, ХЕЛЬГА ФОН ТРАММПЕ! Большая часть зрителей вскочила на ноги, когда Хельга вошла в круг света и схватила связанного человека за волосы. На ней были ее фирменные туфли на шестидюймовых шпильках, узкое кожаное бюстье, черные чулки, и эсэсовская фуражка с блестящей каймой. В правой руке она сжимала плетку-девятихвостку. Она сунула ее мужчине под подбородок и ухмыльнулась залу. Музыка гремела. Публика снова взревела, когда на сцене появилась еще одна фигура. Тоже на высоких каблуках. На этот раз громоподобный голос ведущего едва смог перекричать обезумевшую толпу: - И ТЕПЕРЬ ПРЕЛЕСТНАЯ ПАРТНЕРША ХЕЛЬГИ ПО БОЛИ, ПРЯМИКОМ С ХОЛОДНОГО СЕВЕРА, ВИВЬЕН АЙС! Меган шагнула в круг света и прошла в переднюю часть сцены, где приняла драматическую позу, одарив аудиторию жутким взглядом. Возбуждение не ослабевало, оно стало еще более осязаемым, но толпа заметно затихла, уловив ее взгляд. Он источал сочетание сексуальности и злобы, пугавшее всех присутствующих. Этому способствовала и ее репутация. Они с Хельгой считались уже культовыми фигурами на андеграундной клубной сцене. В интернете было множество посвященных им фэн-сайтов, но только что запустившаяся официальная страничка требовала платного членства и предоставляла ограниченный доступ к видеоматериалам с откровенным содержанием. Деньги текли рекой, так что им не требовалось даже гастролировать по клубам. Но Меган этого было мало. Она наслаждалась остротой "живых" выступлений. Еще год назад она не представляла для себя подобной жизни, а теперь не могла уже по-другому.
Музыка достигла крещендо и резко оборвалась. Какое-то мгновение Меган продолжала еще смотреть на зрителей. Потом повернулась к ним спиной и медленно направилась к связанному человеку. Развернулась, села ему на колени, и откинулась на него. Хельга наклонилась к ней и провела рукой по ее голой груди. Толпа снова начала сходить с ума. Меган подавила улыбку. Хельга во многом оказалась права. У них были смежные люксовые номера в Кливленд Хайатт. Они вернулись туда после выступления. Меган приняла душ, накинула халат и вышла на балкон посмотреть на уличные огни. Отсюда город походил на любой другой. Они с Хельгой столько их уже посетили. И покорили их все. Она вернулась в комнату и открыла дверь, соединяющую ее номер с номером Хельги. На шикарной белокурой богине был черный шелковый пеньюар. Она сидела за столом, склонившись над ноутбуком. Она подняла глаза и улыбнулась вошедшей Меган. - Классное шоу сегодня было, хм? Меган подошла к мини-бару и налила себе бокал дорогого вина. Вернулась от стола и села напротив Хельги. - Нормальное. Все-таки я хочу найти способ сымитировать тот фокус со стоянием на голове, который ты делала в "Логове Греха". Хельга нахмурилась. - Я делаю это каждую ночь. Меган покачала головой. - Нет, нет. Другое. Когда каблуком в ухо. Хельга рассмеялась. - Не думаю, что такое можно сделать, не прикончив парня. Мы популярны, но не настолько, что нам сойдет с рук убийство на сцене. Ее глаза расширились. - О! Кстати о "Логове Греха"... Меган приподняла бровь. - Что? - Я сегодня получила от Мэдлин письмо по "электронке". Она открыла новое "Логово Греха" в Нэшвилле. Там теперь все по-честному. С ней даже несколько прежних девчонок. Как бы то ни было, она приглашает нас к себе с нашим шоу. Что думаешь? Меган подумала о Мэдлин. И вспомнила ощущение от ледоруба в руке, когда он вонзается в живую плоть. То, что Мэдлин заставила ее сделать. Но тогда того требовали обстоятельства, разве нет? Мэдлин тоже попала в "Логово Греха" не по доброй воле, тем не менее, каким-то образом добилась устойчивой позиции на верху его пищевой цепочки. Меган не волновало, что о ней говорили, как о человеке, но в своих самых сокровенных мыслях верила, что станет такой же как Мэдлин. Хоть в этом она была честна сама с собой. Только Мэдлин бы ее поняла. И, может быть, Хельга.
Потягивая вино, она подумала еще немного. Потом улыбнулась. - Скажи ей, что мы согласны. Хельга ухмыльнулась. - Отлично. Она склонилась над клавиатурой и начала быстро печатать. Потом щелкнула кнопкой и сказала, - Готово! Встала и скинула пеньюар. - Я в душ. Сделаешь мне пока выпить? Меган улыбнулась. - Двойное мартини? - Конечно. Хельга повернулась и пошла в душ. Всякий раз, когда Меган смотрела на обнаженную спину Хельги, ее взгляд останавливался на шраме, оставшемся после ножевого ранения. Он хорошо зажил, но бледная полоса навсегда осталась там. Хельга не пыталась его прятать. Да и зачем? Он добавлял ей таинственности. Но всякий раз его вид пробуждал яркие воспоминания о той долгой, безумной ночи. О трудностях, которые она вынесла. Ужасных вещах, которые ей пришлось делать. И кульминацией всего этого были потрясающие откровения о Пите. Конечно, не было никаких прямых доказательств того, в чем он подозревался, но она чувствовала правду сердцем. Как и она, он перенес невыразимые вещи. Эти вещи изменили ее и в плохом и в хорошем смысле. Эти психологические шрамы она будет носить всю свою жизнь. Этот опыт явно изменил и Пита, но в его случае, сломал его. Где бы он сейчас ни был, он уже не тот мужчина, которым был раньше. Не тот, которого она когда-то любила. Он стал убийцей. Дикарем. Хотя может, она слишком сурова по отношению к нему. Он лишь убил своих похитителей и не стал возиться с двумя негритянками, сидевшими в клетках в подвале дома. Она освободила тех женщин, а они помогли ей загрузить Хельгу в "Порше" Карла, и сопровождали ее до ближайшего госпиталя. Они выбрались из Хопкинс-Бенда за считанные минуты до наступления армии. Вот этого она до сих пор не могла понять. То, что впоследствии появилось в СМИ, озадачило ее. Смехотворные заявления, сделанные правительством, не имели ничего общего с теми ужасами, свидетелем которых она стала в том богом забытом городишке. Но она была не настолько глупа, чтобы выдвигать свою версию событий. Федералы тут же "помогли" бы ей исчезнуть. А может действительно в Хопкинс-Бенде действовала какая-нибудь доморощенная террористическая ячейка. Кто знает? Меган допила вино и вернулась к бару. Приготовила два двойных "мартини" и вернулась к столу. Потягивая "мартини", стала ждать возвращения Хельги. У нее возникла новая идея, которой ей не терпелось поделиться с партнершей.
Способ поставить шоу "Близнецов-мучителей" практически на поток. Она знала, что это сработает. Сейчас дела у них идут очень хорошо, но скоро они станут по-настоящему богатыми. Чем больше она об этом думала, тем шире становилась ее улыбка. Как здорово, что, наконец, она нашла свое место в жизни. Часть 2: Счастливая пара Нет ничего прекраснее ночного океана. И нет ничего приятнее нежного прикосновения накатывающих волн. Лежа на полотенце пляжа "Корона Бич", Пит любовался купающейся в облаках луной. Лунный свет красиво отражался в океанской воде, это мерцающее белое сияние наполняло его тихим благоговением. Ему хотелось запечатлеть этот момент у себя в сознании, и вызывать в памяти каждую приятную его деталь, когда он только того захочет. Но воспоминания всегда стираются, даже самые приятные. Иногда он все-таки думал о Меган и пытался воскресить в памяти чувства, которые некогда испытывал к ней. Они были счастливы. Казалось, что были счастливы. Он хорошо помнил, как развлекался с ней. Но была ли между ними настоящая любовь? Это он уже не знал. Но это было не важно, потому что он на 100 процентов был влюблен в женщину, с которой собирался жить до конца дней. Он сел и посмотрел на Джастин. Она стояла у края океана по щиколотки в воде. Он наблюдал, как она встала на колени, зачерпнула что-то маленькой пластмассовой лопаткой и положила в ведерко. Наверное, ракушки. Он любовался нежными, выпуклыми формами ее обнаженного тела и почувствовал дрожь возбуждения. Эта полоса частного пляжа полностью принадлежала им и они уже пару раз занимались любовью на песке. Пит был уверен, что Джастин готова к новому заходу. Она всегда была готова. Она встала, отвернулась от океана, и пошла по пляжу в его сторону. Плюхнулась на пляжное полотенце рядом с ним и поставила между ними ведерко. Пит заглянул в него и увидел песок и несколько изогнутых форм, похожих на ракушки. Он улыбнулся. - Нашла что-нибудь хорошее? Она наклонилась ближе и коснулась его лица мягкой ладонью. - Я нашла тебя. - Разве я - "что-нибудь хорошее"? Ее улыбка чуть ослабла. Да, глупыш. Она подтянула колени к груди, обняла их, и стала смотреть на океан. - Здесь прекрасно, правда? Пит кивнул. - Конечно. Она были на пляже Тайби Айленда, барьерного острова у берегов Джорджии. Приехать сюда была идея Джастин. В детстве она отдыхала в Тайби несколько раз со своими родными, и в
последний раз ее семейство останавливалось в большом пляжном доме, который стоял сейчас позади них. В доме было несколько безукоризненного вида комнат и достаточно удобств, чтобы удовлетворить самого Дональда Трампа. Пит с нетерпением ждал вечера, когда можно будет снова окунуться в стоящую на балконе горячую ванну, особенно сейчас, когда на пляже поднялся прохладный ветер. Он зябко поежился и улыбнулся Джастин. - Что скажешь? Пора возвращаться в дом? Она снова обняла себя за колени, ее зубы стучали. - Д-да, пожалуй. Он встал и помог ей подняться на ноги. Она приняла его помощь, и они пошли рука об руку к дому за песчаным барьером. Вошли в ворота имения и, обогнув плавательный бассейн, поднялись по белой лестнице на третий этаж. Через балконные двери вошли в большую, хорошо обставленную гостиную. Пит ухмыльнулся и помахал рукой на входе. - Привет, банда. Рады снова нас видеть? Другие жильцы дома, молча, смотрели на них. Пит хмыкнул и закрыл за собой дверь. Подошел к полному мужчине средних лет, привязанному к стулу, и опустился перед ним на колени. - Привет, Фрэнк. Мы провели прекрасный вечер на пляже и хотели бы снова поблагодарить тебя за гостеприимство. Джастин хихикнула. Она сделала несколько балетных вращений по комнате. В одной руке у нее была отвертка. В какой-то момент она перестала крутиться и воткнула ее в тыльную сторону ладони связанной старухи. Фрэнк взревел сквозь слой клейкой ленты, которой была обмотана его голова и рот. Другие связанные люди тоже стали издавать звуки негодования и ужаса. Всего их было четверо. То есть, осталось четверо. В начале вечера их было девять. Пятеро из них уже были мертвы. Части их тел украшали различные столики и полки, обеспечивая жуткий контраст причудливым безделушкам и старым книгам. Пит подхватил нож, который раньше оставлял у Фрэнка на коленях, и улыбнулся. - Думаю, пора отрезать другое ухо. Фрэнк снова начал раскачиваться на стуле, и Пит рассмеялся. - О, прекрати вести себя как ребенок. К тому же, ты снова станешь симметричным. Это вызвало очередной смешок у Джастин. Она подошла и опустилась рядом с ним на колени, обняв рукой за плечи. - Можно мне? Пожалуйста? Пит протянул ей нож. - Как хочешь. Она встала и заняла позицию за спиной человека. Пит смотрел, как она взялась за него и вновь испытал знакомое удовлетворение при виде светящегося восторгом лица Джастин. Он давно уже потерял счет убитым ими людям. Он знал, что больше тридцати, но не больше сорока. Сегодняшняя проделка будет самой крупной по числу жертв. Но независимо от того, как часто они делали подобные вещи, они им никогда не надоедали. Всякий раз
присутствовали те же электрический трепет и потрясающее ощущение силы. Он смотрел, как Джастин жует окровавленное ухо, и почувствовал урчание в желудке. Пора снова готовить. Но сперва... Он встал и заключил Джастин в свои объятия. Они слились в поцелуе, с такой страстью, какую он не испытывал больше ни с кем. Даже с Меган он не чувствовал ничего подобного. В конце концов, он опустил ее на пол, и они занялись любовью, пока их невольные зрители смотрели и ждали своей участи. Часть 3: Наемный убийца Форт-Кэмпбелл, шт. Кентукки В комнате без окон, с одним столом и четырьмя стульями, сидела женщина. На ней была тщательно отутюженная униформа. Она сидела за столом, чопорно сложив руки перед собой, и ждала, когда кто-нибудь явится и расскажет, зачем ее вызвали сюда ночью, накануне отправки в Афганистан. Уже полчаса, как она находилась в комнате одна. Ожидание это то, к чему привыкаешь в армии, по крайней мере, если надеешься пережить этот опыт без ущерба для психики. Она была терпеливой женщиной. Хотя так было не всегда. Наконец, дверь открылась, и в комнату вошли двое мужчин. Один - офицер среднего ранга в форме, а другой - высокий, но в остальном невзрачный человек в черном костюме. Женщина встала и поприветствовала офицера. Офицер ответил на приветствие и сказал, - Вольно, рядовой Слоан. Офицер закрыл дверь и жестом указал на стол. - Пожалуйста, садитесь, рядовой. Джессика снова села за стол и сложила руки в прежней чопорной манере. Она сохраняла невозмутимое выражение, пока мужчины выдвигали стулья и рассаживались напротив нее. Происходило нечто странное, но она даже не подозревала, что именно. Парень в черном костюме не был военным, но и на гражданского не походил. Он вовсе не источал угрозы, но что-то в его позе и посадке глаз подсказывало, что это опасный человек. То есть, в комнате сейчас находилось как минимум двое опасных людей. Офицер прочистил горло. - Рядовой, этот джентльмен - мистер Митчелл. Он здесь, чтобы сделать предложение. Вы не обязаны его принимать, но выслушать должны. Он встал и задвинул стул под стол. Джессика начала было подниматься, но офицер уже отвернулся и открывал дверь. Потом он исчез, и дверь за ним плотно закрылась. Джессика нахмурилась. Что-то... странно это все. Она снова села и уставилась на человека по другую сторону стола. Он улыбался формальной
улыбкой, но глаза оставались серьезными. Он положил на стол кожаный чемоданчик и открыл его. Извлек папку из манильской бумаги и закрыл его. Положил папку перед собой и сложил руки сверху. Джессика покосилась на папку и увидела на ней свое имя и звание. Посмотрела ему в глаза. - Вы не военный. Очередная формальная улыбка. - Нет. - Так кто же вы? Я догадываюсь. Что-то вроде секретного агента, верно? На мгновение улыбка засияла чуть ярче, прежде чем он вполне осознанно погасил ее. - Умно. Я не военный, но у нас один работодатель и цели одинаковые. - Цели? - Побеждать и устранять врагов государства. - Понимаю. Человек открыл папку и стал листать содержимое. Джессика ждала, пока он просматривал несколько машинописных страниц. Потом он закрыл папку и снова сложил руки на столе. Мисс Слоан... Могу я называть вас Джессика? - Хм... конечно. Почему нет? Человек постучал по папке указательным пальцем. - Джессика, я работаю на организацию, официально не связанную с американской армией или правительством. Отсутствие официальной санкции связано с вполне понятными причинами. Однако мы финансируемся благодаря многочисленным лазейкам в государственном законодательстве. Понимаете, о чем я? Джессика медленно кивнула. - Думаю... что, да. Секретные операции, - подумала она. Он изучающе смотрел на нее, сохраняя при этом непроницаемое лицо. - Да. Да, думаю, понимаешь. Он снова постучал по папке. - Я прочитал подробный отчет о ваших действиях в ночь на одиннадцатое июля прошлого года. Этот отчет был представлен вашим отцом. Джессика не знала, что сказать, поэтому промолчала. Отец любил ее больше всего на свете. Она не сомневалась в этом ни на секунду. Он не предоставил бы информацию о ней этому человеку и его организации без серьезной на то причины. Человек прочистил горло, после чего продолжил. - Джессика, мы хотим предложить вам работу. Джессика медленно мигнула. - Что? - Конечно, придется пройти обширный курс подготовки, прежде чем вы станете действующим агентом. В школе вы продемонстрировали впечатляющие способности к языкам. Мы хотели бы воспользоваться этим, а также продолжить ваше образование в
данной области. Это умение сослужит вам в будущем хорошую службу. Джессика подумала о своей предстоящей отправке в Афганистан. Не в привычке армии было выпускать новобранцев из подобных дел. Улыбка человека на этот раз была шире и искреннее, чем раньше. - Вы думаете, о своем приказе об отправке. Это не будет проблемой, если вы примете предложение. Джессика отвела от него взгляд. Она посмотрела на закрытую дверь и попробовала все взвесить. Все было так странно. И все же... Она снова посмотрела на него. - Эта работа... в чем она заключается? Улыбка человека померкла. - Обнаружение и ликвидация выбранных целей. Джессика ненадолго замолчала. Она пристально посмотрела ему в глаза. Холодные, жесткие глаза. - Наемный убийца, - сказала она. Вот кем вы просите меня стать. - Мы не используем подобную терминологию, хотя... да. Я понимаю, что вам нужно время, чтобы обдумать наше предложение. Я вернусь через... - Мне не нужно это обдумывать. Человек наклонил голову и искоса посмотрел на нее. Этого человека было нелегко удивить, знала Джессика наверняка, но ей это удалось. - Да ну? Тогда ваш ответ... - Я согласна. Улыбка вернулась. - Прекрасно. - Он потянулся через стол и она пожала ему руку. -Думаю, вы станете по-настоящему выдающимся вкладом в нашу организацию. Она поблагодарила его, и они поговорили еще немного. Были разрешены кое-какие детали. Ее отправка будет отложена, а он свяжется с ней позже, в заранее оговоренное время. В ту ночь она лежала в своей койке в казарме, уставившись в потолок, и думала о будущем. Впереди ее ждали странные дни. Опасные дни. Где смерть и насилие будут в изобилии.
Она улыбнулась в темноте. Именно этого ей так не хватало.
Конец (с) BryanSmith 2009 (c) Локтионов А.В., перевод на русский язык, 2013