Владимир Kурашов
В 2004 году Владимир поступил в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию на аграномический факультет, в 2007 году всерьез увлекся фотографией, причем, в основном технической стороной дела: оптическими эффектами, различными техниками съемки и технологиями печати. Излюбленной техникой стали черно-белые снимки среднего и большого формата, любимыми риторическими приемами — пейзаж, избранной эстетической программой — живописность (то есть не-конкретность). В качестве сюжетов Владимир выбрал архитектурные ритмы спального района Тушино, сосуществование городского и природного на одной территории. Художественная манера фотографа выдает его эстетические предпочтения: творчество американцa Энселя Адамса (Ansel Adams), а также американской группы f/64, чьими принципами Владимир руководствуется и сегодня. ВЛАДИМИР ЕВГЕНЬЕВИЧ КУРАШОВ Родился в 1987 году в Москве, вырос в Тушино, одном из её отдаленных районов. Детство и отрочество фотографа пришлось на 1990-е годы.
Серия «Поэтика локального» — это пейзажные фотографии, сделанные автором в зимний период в 2009–2012 гг. в разных уголках садовопарковой зоны Москвы и Подмосковья. Цель фотографа — предложить поэтическое видение привычных и близких географически пей-
зажей Московского региона. Эти живописные пейзажи имеют референтом хаотичное подмосковное мироустройство, которое является дачным, складским и промышленным придатком столицы. Владимир отыскал среди этой неприглядной не до конца урбанизированной среды неожиданно приятные, ласкающие глаз пейзажи. Зазор между реальностью, которая составляет повседневность жителя Московского региона, и живописностью того же самого региона буквально за углом от привычных маршрутов, собственно, и составляет интерес фотосерии. Там, где ездят электрички, где находятся города-спутники, рынки строительных материалов, дачные и коттеджные поселки, обнаруживается красота и мощь природы, обнаруживается не забвение и характерное для местных широт запущение, но вековой покой и тишина. В каждом кадре запечатлен процесс, взаимодействие природных сил: хвойных и лиственных деревьев, полей и лесов, света и мрака. «Поэтика локального» — это побег городского жителя в лоно природы; природы, которая является объектом бесконечной рефлексии и созерцания.
Сани Коломенское. Москва 29.12.2010
Заснеженный берег реки Пахры Этюд №3 Подольск. Московская область 21.03.2011
Лесной горизонт, как «молния» Шахматово. Московская область 26.01.2011
Метель над лесом Монино. Московская область 18.02.2011
Снегопад и солнце Архангельское. Московская область 28.02.2010
Замерзшая осина Коломенское. Москва 29.12.2010
Лес в Абрамцево Московская область 27.01.2011
Заснеженный берег реки Десны Подольск. Московская область 21.03.2011
Вязовая аллея Боблово. Клинский район Подмосковья 23.01.11
Замерзший парк в полночь Царицино. Москва 06.01.2011
Столетний ельник Этюд №1 Яхрома. Московская область 15.03.2011
Ночью под лиственницами Этюд №2 Поклонная гора, Москва 29.01.2011
На берегу Яхромского водохранилища Этюд №3 Яхрома. Московская область 09.03.2011
Кубинка Этюд №5 Московская область 01.03.2010
Кубинка Этюд №3 Московская область 01.03.2010
Архангельское Этюд №5 Московская область 19.02.2011
Орехово-Зуево (Мещерская низменность) Этюд №4 Московская область 03.03.2011
«Одинокий» ельник Горки Ленинские. Московская область 26.02.2011
Сорочаны Этюд №11 Яхрома. Московская область 03.03.2011
Зимней ночью в яблоневом саду Этюд №1 Тушино, Москва 21.12.2010
Лыжники на Лиственничной аллеи в парке МСХА им. Тимирязева Москва 18.03.2011
Лесополоса Этюд №1 Клинский район Подмосковья 23.01.11
Одинокое дерево Архангельское. Московская область 28.02.2010
Линия горизонта Николина гора. Московская область 17.01.2011
По дороге домой Сокольники. Москва 29.12.2009
ПРИЛОЖЕНИЕ №1
Творчество художника несомненно произрастает из его окружения. Оно может отличаться от него образом, смыслами, характером, но от почвы никуда не деться. Автора взрастил разноликий, противоречивый город. Он прошёл по нему немалый путь, который стал не столько трудной дорогой, сколько экспедицией наблюдателя. Путь длился годы, но как извлечь смыслы из такого долгого времени, изобразить их? Автор не считает нужным фиксировать сюжеты, персон, он показывает сам городской путь, его фактуру и особую чувственность. А также саму траекторию и её характер. Сразу примечается, что мы видим типичность композиционной формы, вне зависимости от того, под землёй ли кадр или на ночном шоссе. Запечатленные места — не случайны, но это ни в коем случае не достопримечательности в широком смысле. Это знаковые картины для самого автора. Молодость, образование, переживания, трудности — всё ложилось на карту города. И главными для Владимира стали не столько адреса, объекты, сколько регулярно возникающие на пути, особенно близкие его чувствам картины. Камера не фиксирует на пути отдельные объекты, кадр ничем не загромождается. Возможно, это попытка уйти от помех, а может — недоверие к сиюминутному действию, обязательной сюжетности, как уже к прошедшему. Зато — доверие к пространству, к никогда не приближающемуся вплотную горизонту. Постоянная попытка заглянуть чуть дальше, чем возможно.
Автор не пытается приукрасить и тем более воспеть запечатленные пространства. Но через них, через эту перспективу тротуара, трамвайных рельс, тропинки, автор старается раскрыть, каков он — воспитавший лично его город. Лично его, но не как горожанина, студента, молодого юношу, но как ищущего смыслы одиночку. Возможно, что одним из обретенных смыслов здесь стал путь из городской темноты к захватывающему простору, увиденному в «Поэтике локального»? Вернёмся непосредственно к представленным в приложении снимкам. В городе у Владимира есть любимая среда — она проложена на грани между жилыми кварталами, бурными улицами и кусочками природы. Те самые тротуары, что тянутся вдоль парков, позволяя одновременно быть «и там, и здесь». Так устроены и московские бульвары, и аллеи в центральных скверах. Днём, за людским потоком, природа там лишь декорация. А ночью — она главный герой, подсвеченный электрическим светом. Здесь интересно, что всё запечатленное камерой в городе, акцентировано то сильным, то слабым неестественным светом. То борящимся, то соглашающимся с темнотой. Не от того ли это, что тайна города, его суть становится близка лишь, когда он очерчивается по правилам света и тени. Только здесь город вбирает в себя смыслы, обнажает невидимые днём грани, формы. Может быть и человеку это помогает сосредоточиться в себе, понаблюдать за неожиданными контрастами своих переживаний. В городе происходит поиск, за городом — бесконечная воля, круговой обзор, без привязок к траектории. Но одновременно — на природе лишь зрение, а личность по-настоящему проявляется в пути. Каким бы он ни был.
Трамвайный перегон от Западного до Восточного моста в Тушино Ноябрь 2011
Улица Косыгина Ноябрь 2011
Коридор в учебном корпусе МСХА им. Тимирязева Ноябрь 2011
Тверской бульвар Ноябрь 2011
Левое «крыло» музея на Поклонной горе Ноябрь 2011
Набережная в Нескучном саду Ноябрь 2011
Надземный переход через Волоколамское шоссе Ноябрь 2011
Лиственничная аллея в студенческом городке МСХА им. Тимирязева Ноябрь 2011
Строительный переход на Китай-городе (Зарядье) Ноябрь 2011
Александровский сад Ноябрь 2011
Переход в метро с Охотного ряда на Театральную Ноябрь 2011
Улица Свободы Ноябрь 2011
ПРИЛОЖЕНИЕ №2
Фотограф и город. Это популярная и почти обыденная система отношений. Кто в этих отношениях ведущий, кто спутник, кто автор, а кто объект — об этом можно спорить. Ведь именно город растит и воспитывает художника. Но мы уйдём сейчас от логики их взаимоотношений. Нам уже не важно, как сложилась их общая судьба. Ключевым оказалось, что это тот город, с которым Владимир прощается в данную минуту. Автор подводит итог нескольким годам «городского», наблюдательного творчества. Долгий анализ потребовал выводов. Конечно, они не могут быть исчерпывающие, в том числе потому, что город не будет завтра таким, каким он был сегодня. И дело не в среде, не в событийности. Серия демонстрирует, что Москва изменчива, но в то же время ужасающе постоянна, город завис в каком-то безвременье. Мегаполис уже не отражает определенную эпоху, у него нет постоянного облика и характера. Это потерявшее контроль над собой существо, невиданной красоты и одновременно столь же отвратительное.
Панорамный вид на ТЭЦ-21 с городской свалки в г. Долгопрудный МКАД Февраль 2012
Как рассмотреть этого гиганта? Взлететь на самолёте? Увидим ли мы тогда характер города, то, чем он живёт? Вряд ли. Попытаемся окинуть его взглядом со стороны, отойдём от него и прищуримся.
Вот она — Москва, сегодня вечером, подлинная и без прикрас. То ли пустыня, то ли кипящий двигатель, укрытый тёплым крылом пара. Греется, сам не ведая природы тепла. А между границей неблагодарного города и жилыми районами — будто полоса отчуждения, тип ландшафта, не попадающий ни в одну из категорий. Кустарник, не способный найти своё место, ещё более потерянные во времени постройки. В правой части, в долине несчастного, заблудившегося ручья — кажется, стоят лачужки бездомных. Этот пейзаж оторван от чего-то большeго, чего-то более важного и, в то же время, не встроен ни во что другое. Город-потребитель, он отнял то, чему сам не нашёл применения.
Панорамный вид из окна на Братиславский круг (парк им. Артёма Боровика) Марьино Январь 2012
Казалось, что мы разберёмся с устройством мегаполиса, если пройдём всеми его улицами, изучим каждую из городских тропинок. Нам казалось по работам Владимира в Первом приложении, что у каждой дороги есть свой горизонт, а значит она обязательно к чему-то ведёт. Пути уводили нас во что-то новое, обещали и звали. В городской жизни каждое утро обещает нам что-то, даёт выбор. А не иллюзия ли это? Вот эти самые дороги-тропинки. Оказывается, что они не ведут никуда. Миражи, замкнутые в кольцо. Символическая природа, символический путь. Не слишком ли много символического? А что настоящее? Мы определенно идём по ложному следу, не пытаясь взглянуть на траекторию сверху. Нам кажется, что мы выбираем... Природа посмеивается над нами. Мы всего лишь в зоне, в пустом пространстве не предназначенном ни для чего. Звёздное небо заменено созвездиями светящихся окон, поля и долы — выровненными бульдозером плоскостями. У нас было много времени и места, чем мы его заполнили?
Панорамный вид на забор вокруг Зарядья Китай-Город Декабрь 2011
Поймите, во всём этом нет ничего безрадостного и упаднического. Напротив, отрадно, заблудившись, почувствовать, что начинаешь разбираться с направлением пути. Но кое-что действительно страшно. Время нанизывается на исторические парадигмы. Сменяются эпохи, становятся иными нации, культуры. Человеческие общности пугает и манит будущее. Но вдруг наступает безвременье. Ситуация, растянувшаяся на годы и коснувшаяся миллионов, при которой будущее скрыто глухой стеной. Кто построил и что закрыл? Тайна эта по своей глубине и холоду подобна ледяной тёмной воде. Кем брошены мы и кто сейчас занимается обустройством нашей жизни, заставляя нас играть по его правилам, чтить его идолы? Посмотрите сквозь стену, перешагивая через десятилетия. Что за пейзаж здесь простирался? Дует холодный ветер, рябь на воде... Нет, слишком неразборчивы образы. Слишком прочен забор. Как будто и не хочется заглядывать, заходить за него. Вдруг вздрагиваем, пронзает дрожь, как будто ноги чуть не были занесены над обрывом. Это страх от того, что кому-то из нас почудилось на миг, а кто-то отчётливо понял — за этой сте-
ной может не оказаться ничего, может быть просто глухая пропасть. Или... та самая полоса отчуждения, пространство без имени и назначения. Не жаль прошлого, страшит пустота будущего. Прощание с городом становится осмысленным, обоснованным вскрытой ложностью путей, подытоженное стенойтупиком. Есть и другие пути. Мы обязательно пойдём дальше.