Солдат Иванов

Дорога в Ревду от Мурманска — это 70 км федеральной трассы, поворот, а потом — две ямы, три ухаба и еще столько же. Поселок городского типа — центр Ловозерского района, где компактно проживают саами — коренной народ. Саами из всех народов Севера — едва ли не единственные — никогда не шли в бой с оружием в руках. Исключение — Великая Отечественная, когда коренных мобилизовали вместе с оленями — как сантранспорт и разведку. Сейчас во всех ревдинских пабликах одно и то же видео, на котором человек в «цифре»-полевке с заклеенными скотчем погонами и закрытым лицом покорно отвечает на вопросы: «Иванов Александр Алексеевич, 17.05.99, приехал в Украину 24 февраля,Мурманская область, Ловозерский район, пгт Ревда…»

— Как вы узнали, что Саша в плену? — спрашиваю Ивана, отчима.

— Мне видео прислали, — говорит он убитым голосом.

Иван отвечает медленно, припоминая, что звонил Саша последний раз числа 20 февраля. А потом — все. Сомнений, что видео — не фейк, как сразу решили многие местные журналисты, больше нет: «Уже все говорили со мной, Следственный комитет говорил». Иван не хочет больше общаться, он повторяет: «ФСБ, ФСБ со мной говорили, они занимаются».

Через пять минут мне перезванивает Елена. Мать. Кричит в трубку: «У нас горе, горе, а вы вопросы задаете!»

Видео допроса контрактника Иванова появилось в Сети вместе с целой пачкой подобных, на которых сплошь солдатики, якобы взятые ВСУ в плен под Харьковом. Министерство обороны РФ никак это не комментирует, не подтверждая и не опровергая пленение военнослужащих. Давеча ведомство признало только наличие убитых и раненых. Не комментирует и никто в Мурманске.Как будто и не было солдатика Иванова. «Неправда», — говорят мне одни местные коллеги. «Проявляйте профессиональный подход», — строго советуют другие.

* * *

В маленькой Ревде (несколько десятков домов и зона строгого режима) найти человека несложно. Там живет старенькая (78 лет) бабушка Саши. Он окончил ревдинскую школу. Это очень хорошая школа, учителя там любят и уважают детей, а ее силикатные стены украшают граффити, сделанные выпускниками. Граффити не закрашивают, а, наоборот, — бережно хранят.

А внутри — в школе — помню, висели стенгазеты с фотографиями детей разных рас и национальностей под заголовком «Для всех земля одна». В 2014 году сюда привезли беженцев с востока Украины. Несколько десятков детей пошли в эту школу и, как вспоминали учителя, первое время, волнуясь у доски, то и дело переходили на украинский. А чудесный (у такого бы я хотела учиться!) преподаватель русского и литературы просила других детей не перебивать их: уж больно красивый язык…

С этим педагогическим раем контрастировали только две черные таблички: портреты выпускников школы, погибших в Чечне в 95-м.

Саша ушел на «спецоперацию», как теперь требуют называть происходящее в Украине, не из Ревды: односельчане вспоминают, что после школы он уехал в Мурманск, а потом призвался в армию — и на контракт. Для мурманской глубинки это успешная карьера, работы тут почти нет. Ревда — моногород, градообразующим предприятием здесь считается Ловозерский горно-обогатительный комбинат, единственное в России предприятие, которое добывает и обрабатывает руду редкоземельных металлов. Но особой прибылью не славится, как и высокими зарплатами. Лопаритовый концентрат, который он производит, отправляют на Соликамский магниевый завод. Оба предприятия контролируются бизнесменом Петром Кондрашевым. Сейчас комбинат пытаются национализировать.

ГОК Ревда официально, по данным Минрегионразвития, — в кризисе с 2010 года. Отток населения: молодежь уезжает. Закрылась одна из двух поселковых школ, во второй за 20 лет вдвое сократилось число учеников.

Александр Иванов

Скриншот

Если не хочешь уезжать, учиться можно в соседнем селе Ловозеро в колледже, который готовит механизаторов, оленеводов и чум-работниц. С таким дипломом можно идти в здешний оленеводческий совхоз. Кто-то из местных занимается приемом туристов: показывает им здешний колорит. Но сказать, что поток туристов в Ловозеро весьма велик, нельзя. Это, прямо скажем, нераскрученная Териберка.

Престижной работой здесь давно стала зона: соцпакет и ранняя пенсия. Если же ни в тундру, ни за колючку не хочется, путь только в армию или во флот. Кольский полуостров — регион крайне милитаризованный, при этом денежное довольствие военнослужащих намного выше, чем в средней полосе, — «полярки» накручиваются. 70–150 тысяч в месяц гарантированы. И в отпуск проезд оплачивают, и жилищный сертификат… В общем, контракт — карьерный успех. Особенно если хочешь помогать семье.

И Саша (который, как вспоминает его бывший сосед Вячеслав Стрелков: в школе любил биологию и искусство и даже музыкалку окончил) пошел на контракт.

— Санька знаю лет с 8–10, он старше меня на несколько лет, но это был не повод вместе во дворе у нас на Нефедова не погулять, — говорит Вячеслав. — На велосипеде учил меня кататься, довольно много времени в детстве вместе проводили… Он сам по себе-то парень здоровый, так многие младшеклассники боялись его, нет, не потому, что он какой-то задира или неприятный человек, просто у них случилось о «большом мальчике» такое вот мнение: мол, «большой, и если ударит, то будет больно». А на самом деле парень очень спокойный, дружелюбный, помогал во всем, совершенно адекватен. Баба Шура, его бабушка, с которой он все это время жил, там, на Нефедова, тоже очень добрая и милая.

— Как все обычные дети. Улица, школа, двор. Ничего плохого сказать не могу о нем. Вырос быстро. Приезжал в гости к бабушке, к маме. Будем надеяться, что поступят гуманно с парнем и вернут его домой, — говорит мне соседка Наталья.

Здесь многие знают о случившемся. И все знают друг друга.

* * *

На Нефедова стоят редкие для поселка девятиэтажки. Напротив — отдел полиции из силикатного кирпича, рядом — такой же серый детсад. А напрямки через двор — три минуты до школы. Трехкомнатную квартиру в Сашином доме сейчас продают за 700 тысяч рублей.

Тимур Козьяков уехал из Ревды уже после 5-го класса — учиться в кадетской школе. С тех пор виделся с Ивановым только на каникулах. А до этого мальчики дружили: вместе в садик ходили, потом в школу, жили в домах напротив.

— Я очень хочу, чтобы он вернулся. Я с ним все свое детство провел, мы вместе росли с ним. Часто в гостях были у друг друга, семья у него хорошая очень, — говорит Тимур. — Я уверен, что он не хотел никакой [«спецоперации» - этим словом мы вынужденные, по требованию военной цензуры заменять сказанное]. Это игры политиков, а пацаны за эти игры должны почему-то жизнь свою отдавать. Это несправедливо. Он хороший — правда — человек!

Мужчина говорит: хотелось бы так рассказать о солдате Иванове, чтобы перестали писать гадости в комментариях под тиражированным видео. Не злодей, не мародер — солдат, чью судьбу сломал чужой приказ.

Я спрашиваю губернаторскую прессслужбу, оказывают ли власти помощь семье пленного? Но у пресс-службы, наверное, выходные…

Тимур присылает мне фото с Сашей. Фото — из детского садика. Румяный пацан в желтой футболке серьезно смотрит в кадр. В соцсети у Тимура статус: «Братан, держись…»

Татьяна БРИЦКАЯ, «Новая», поселок Ревда