Устремление
Что будет, когда мы подрастем? Учителям посвящается
Одно поколение сменяется другим, как каждое время года сменяется следующим… Это постоянный непрерывный поток, который устремлен к еще большему совершенству, еще большей гармонии…
С
олнышко нежными лучи ками щекотало одуван чик. Всеми своими желты ми лепесточками он радовался этому теплу, ласковому ветер ку, разговорам с мятой, музыке 30
звонкого ручейка. Он жил и до верчиво тянулся ко всему, что его окружало. Маленькие жел тые лепесточки были очень лю бопытны и всегда спрашивали у папы-кустика:
– А что будет дальше? А что бу дет, когда мы вырастем? Папа лишь ласково улыбался и говорил: – Доверьтесь природе, просто доверьтесь. Вы все узнаете. Пришел май. Желтые лепес точки выросли. И папа сказал, что скоро они должны будут поки нуть его навсегда. Парашютики были просто в отчаянии. Они не понимали, зачем им расставаться с папой, друг с другом? Они креп
ко цеплялись своими ножками за головку одуванчика и дрожали каждый раз, когда чувствовали приближение ветра. Они очень хотели остаться, но ветер забирал с собою парашютик за парашюти ком и уносил их кого куда: кого – к речке, кого – к березкам. И вот с папой остался лишь один сыно чек-парашютик. Ему было одино ко и страшно. – Пап, я ведь не смогу без тебя видеть солнце, мне ведь будет так одиноко! Папа ласково отвечал ему: – Маленький мой, не бойся, доверяй ветру, доверяй природе. Ты еще даже не знаешь, какая ин тересная дорога откроется пред тобой, когда ты меня оставишь. Дунул нежный ветерок и за брал с собой и этого папиного сына. Парашютик летел куда-то в неизвестность и шептал в от чаянии: – Мне страшно, у меня нет опоры! Я ведь не выживу! Ветер закружил его над реч кой, над березами, над всей ро щей. Парашютик перестал лить слезы, оглянулся, и его маленькое сердечко наполнилось радостью. Он летел, опускался на ветки де ревьев, в гнезда птичек, на лепес тки полевых цветов. Ветер снова поднимал парашютик и опять уносил с собой в увлекательное путешествие.
Парашютик не знал, где ока жется в следующий раз. Он уже научился доверять ветру, солнцу и всему, что с ним происходило. В этот раз ветер поднял его выше, чем когда-либо. Парашютику ка залось, что он парит рядом с обла ками! Вдруг ветерок утих... Пара шютик плавно опустился в лужу…
сить – зачем он в луже?) забрала к себе Матушка-Земля, укутала его своим теплым покрывалом и всю оставшуюся осень и зиму пела ему песни о том, как пре красно жить, возрождаясь, раду ясь и создавая. Пришла весна. Зернышко почувствовало в себе силы и на
Не бойся! Доверься ветру, доверься природе. Ты еще даже не знаешь, какая интересная дорога откроется пред тобой! Он не ожидал такого и горько за плакал: – Зачем ты меня сюда опус тил? Хуже не бывает! Зачем ты за бросил меня во что-то мокрое и холодное? Он немного поплакал, а потом начал успокаиваться: – Ладно, папа говорил о том, что нужно довериться. Пока все мои «неприятности» заканчи вались очень даже неплохо. И никогда я не был одинок. Всег да кто-то приходил мне на по мощь. Интересно, а что будет в этот раз? Вдруг он услышал голос ветра: – Просто доверься! Ты все поймешь позже. Пришла осень. И зернышко (парашютик пришлось отбро
чало прорастать. Солнышко уже давно его ждало, и ветерок не жно поприветствовал его легким дуновением. Но что это? Это уже не лепесточек, не парашютик, не зернышко, а огромадный куст! Куст больших желтых одуван чиков! Тс-с, прислушайтесь! Это детки – желтые лепесточки – учатся говорить. Они такие лю бознательные! – А что такое «солнце»? А что такое «ветер»? А зачем мы здесь? А что будет, когда мы подрастем? Куст улыбался и нежно шеп тал им: – Больше доверия. И вы узнае те, что такое настоящее счастье. Наталия Голык,
читательница из Винницы
31
Связь времен Письма с фронта Родители и дети... Дети и их видение родителей... Правда у каждого своя? Подчас наш взгляд бывает односторонним! Как увидеть, как ощутить глубину, полноту и объемность переживаний наших родителей? Как понять тонкие взаимосвязи и влияния их поступков, мыслей, суждений относительно нашей жизни? Как управлять своей судьбой и как исправлять ошибки прошлого?
М
не пришлось пережить жизненную катаст рофу – трагическую гибель единственной наследницы, дочери моего брата. Через несколько лет, когда боль утратила свою остроту, я, будучи не удовлетворена тем, что выпала из социу ма, потеряв в процессе переживания психотравмы свойственную мне активность, начала просить Бога или Высшее «Я» (для меня это одно и то же), чтобы мне была дарована мужественность. Ответ на эту просьбу пришел самый неожиданный… У меня возникла мысль заняться письмами с вой ны, которые мой отец писал своей матери. Бабушка их бережно сохранила. У родителей до женитьбы были совсем непохо жие судьбы. Мама родилась в конце 1921 года, когда начинался нэп. Она была единственной дочкой от носительно обеспеченных родителей, живших ради нее и баловавших ее. У отца судьба была нелегкая с самого начала. Родился он в 1918 году – разгар граж данской войны, разруха, голод. Его родители умерли от тифа в том же году, оставив сиротами троих де тей. Отца, самого младшего, усыновила родная тетя.
Двух старших девочек пришлось отдать в детдом, но приемный отец, мой дед, устроился туда завхо зом, сохранив между всеми тремя детьми семейную связь, поддерживая осиротевших племянниц. Полюбить своего мужа моя мать так и не суме ла, всю свою жизнь она продолжала сожалеть о же нихе, погибшем на фронте. Идеализируя ушедшее прошлое, она в настоящем убивала несостоявшееся будущее. В итоге родители разошлись, разделив де тей: старший брат остался с отцом, а я «досталась» матери, и отношения с отцом у меня были очень неоднозначные. Пока я не повзрослела, я во многом видела его сквозь призму восприятия моей матери. И вот в письмах предо мной предстал совершен но незнакомый образ человека, которого я никогда не знала и которого мне всю жизнь очень не хватало, – по-настоящему мужественного, сильного, надежно го, любящего, заботливого, мудрого. С помощью этих писем мне удалось восстановить связь времен, узнать то, чему отец не смог научить меня при жизни. Во время войны ему удавалось в настоящем соединять прошлое и будущее и все время жить настоящим… 61
Взаимоотношения 5 мая 1942 года Здравствуйте, дорогие Мама, Папа, тетя Дора и все!
Смерть задела меня крылом и, вонзившись в тело пером, расчертив, разорвав на куски, мне сказала: «Будь сильной, живи». Что ж, спасибо тебе, дорогая, даже если я испугаюсь, я сумею пройти сквозь ад, и пусть грешники там не горят...
14 марта 1942 года Здравствуйте, дорогие Папа и Мама! После длительной 12-дневной поездки мы, на конец, выгрузились. Моя мечта сбылась. Нахожусь в 100-120 км от нашего города. Очень рад, что мне придется участвовать в боях за свой город. С двумя товарищами зашли в одну хату. Нас хорошо приня ли. По горло накормили. Украинский борщ с мясом, на второе – жареная свинина и вдоволь свежеиспе ченного хлеба. Деньги дали – отказались брать. Но мы бесплатно ничего не берем. Если не будет писем, то не беспокойтесь. Обстановка будет такова, что писать будет некогда. С красноармейским приветом. Миша. 17 марта 1942 года Здравствуйте, дорогие! Расположились недалеко от нашего города. Еще несколько дней, и он будет наш навсегда. Уже три дня здесь морозы 22 градуса с сильными ветрами. Заниматься в такую погоду трудно. Школу заканчиваем и переходим в подраз деления. В основном все в порядке. Пишите коротко, конкретно и без лишних слов. С приветом. Миша. 62
Обстановка, в которой я и мои товарищи нахо дились, не давала возможности писать вам письма. Жив и здоров. Нахожусь – рукой подать к своему го роду. Живу в лесу, где когда-то отдыхал. Весна силь но запаздывает. Школу я уже закончил и работаю командиром в подразделении. С питанием из-за размытых дорог бывают перебои. В хороших боях еще не участвовал, были пустяковые перестрелки. У нас всех одно желание: скорее пойти в генеральное наступление и закончить войну в этом году. Передай Тараненко, что муж ее жив и здоров. Хинкиса не ат тестовали (за трусость), где-то находится в дивизии, где – не знаю. Получил сегодня от вас 4 письма сразу. Если не будете получать от меня писем, то не беспо койтесь, не всегда есть время заняться письмами. Целую всех крепко. Миша. 7 мая 1942 года Здравствуйте, дорогие Мама и Папа! Некоторое затишье на нашем фронте дает воз можность оправиться после трудного перехода с тыла на фронт и заняться перепиской. Я хочу вам сообщить, что пишу только вам – больше никому. На вашей совести лежит сообщать обо мне остальным. В отношении здоровья – я удивляюсь. Бесконечные дожди, сырость, костры даже в лесу зажигать нельзя. Несмотря на это, я ни разу не болел. Неудержимое желание видеть вас – сильно скучаю. Когда это сбу дется – трудно сказать, но не за горами. К нам домой зайду обязательно – уже совсем близко. Вы держи тесь и ждите – скоро будем вместе. Миша. 8 мая 1942 года Здравствуйте, доро гие Мама и Папа! Привет всем с фронта. Сижу и зав тракаю. Кругом ар тиллерийская канона да, через головы летят
мины. Все это гостинцы туда, куда мы готовы дви гаться, ждем приказа. В часы досуга ходил в деревни, только что освобожденные нашими частями. Кар тина такова: хаты сожжены, оставшиеся разруше ны. Крестьянство подверглось ограблению. Немцы заходят в дом, подают бумажку, на ней по-русски написано: «Белый мука, масло, сало, молоко – клади на стол». Если это не выполняется, то начинается по вальный разбой и хата сжигается. Все это я сам видел и слушал пострадавших. В отношении себя, то рабо таю в подразделении. Никаких жалоб на здоровье. Живу, как на даче, – в лесу. Жалко только, что поздняя весна. В отношении действий, то ведется подготов ка. Как только это будет закончено, то один только приказ. Приказ тов. Сталина будет выполнен. Немцы навряд ли смогут оказать серьезное сопротивление. С приветом. Ваш Миша. Фронт. 24 июня 1942 года Здравствуйте, дорогие Мама, Папа, Самуил, Муся, Ида, Бабушка! Шлю вам всем горячий привет с фронта, с пе редовых позиций. Последние две недели особые обстоятельства не давали возможности что-либо вам написать. Сейчас относительное затишье, чем я и воспользуюсь, чтобы поделиться с вами о своей фронтовой жизни. 4 месяца, как я на фронте, 2 меся ца, как в боях, и, за исключением одной небольшой царапины на левой руке, я невредим – жив и здоров. Пишу письмо на командном пункте роты, впереди меня немцы, метров 800 – видно без бинокля. За два месяца участия в боях я многое что познал, испытал и перенес, о чем нечего и мечтать в тылу даже в во енное время. Вас интересует вопрос о состоянии не мецкой армии в настоящее время? Со всей ответственностью могу ска зать, что сама ар мия без
авиации и танков есть армия трусов, разбоя и инкви зиции. Ни одной атаки немцы не смогли отбить без танков и авиации. Как только мы подойдем на 200300 метров, они выскакивают из окопов, бросая все – пулеметы, автоматы, боеприпасы, – и удирают. 20 июня наша рота пошла в ночную разведку. Подойдя вплотную к одной деревне, занятой немца ми, рота остановилась, спряталась в траве, а я и еще 4 товарища с автоматами пошли на выполнение за дания. Когда мы разведали их позиции, то решили побеспокоить господ офицеров. Подошли вплотную к их часовому. Заметив одного нашего сержанта, не мецкий часовой крикнул: «Хальт!». Но в ответ полу чил удар штыком уже в спину, так как бросился бе жать. С пяти точек мы открыли огонь из автоматов, а роте дали сигнал, чтоб она уходила на свои позиции (брать деревню было бессмысленно, там было до двух батальонов пехоты с танками). Немцы в панике подняли вопль, крики, стрельбу, завели свои танки, все небо осветили ракетами – светло как днем. Пе реждав, пока они успокоятся, определив их огневые точки, мы без потерь пошли к своим. Во время од ного из обстрелов меня задело осколком мины по левой руке. Сейчас на том месте осталась белая по лоска на дочерна загоревшей руке. Чепуха. Сейчас работаю в штабе роты. Живем в окопах. Последнюю неделю идут непрерывные дожди, до вольно неприятно – сыро и холодно. Свою шинель я отдал одному раненому, а сам хожу в плаще, так что не промокаю. Сапоги начали протекать, приходится каждый день ходить в деревню и сушить портянки. Купаться тут негде, а белье дезинфицируем по мере возможности. С питанием – когда густо, когда пусто, ничего не поделаешь, обижаться не приходится. Фронт. 30.06.1942 года Здравствуйте, дорогие! 28 числа наша часть от обороны перешла в на ступление. 3 часа я держался в бою. В 300 м от дерев ни, на которую мы наступали, меня легко ранило в правую ногу. Пуля пробила ступню, не задела кости. Нога не болит, но без палки я ходить не могу. Сей час нахожусь в санбате и, наверное, буду направлен в ближайший госпиталь на излечение. Обратного ад реса не знаю, сообщу следующим письмом. Не вол нуйтесь, через 20-30 дней я буду здоров. С приветом. Миша. г. Саратов. 11.07.1942 года Здравствуйте, дорогие! Как я уже сообщал, 28 июня 1942 года во время горячего боя у нашего города я был легко ранен пу лей в правую ногу. Пока я доехал до госпиталя в Саратове, рана почти зажила. Числа 15 выпишусь, поэтому обратный адрес не пишу. С приветом. Миша. 63
Взаимоотношения г. Маркс, 25 июля 1942 года Здравствуйте, дорогие! Жив и здоров. На днях выписываюсь. Куда попа ду – не знаю. Опишу более подробно, что произош ло со мной до и после ранения. Как вам известно из сообщений газет, наши вой ска кольцом охватили Харьков, в числе этих войск была и наша часть. Немцы сосредоточили много танковых дивизий, самолетов и мотопехоты. Под напором численно и технически превосходящего противника наши части отходили от Харькова. Я предполагал быть дома 20 мая, и можете представить себе, с каким настроением я удалялся от города. Но выход был один. В некоторых местах нашу роту ос тавляли для прикрытия отхода, и нам приходилось драться одному с десятью, с танками и броневика ми. Однако отходили в порядке до прихода немец ких юнкерсов. Появились несосчитаемые эскад рильи бомбардировщиков. Там, где была равнина, росла трава, – стало вспаханное поле. Там, где был лес, – стала равнина с выкорчеванными деревьями. Погибал обоз, гибли лошади, горели деревни, в бес порядке отходила часть. Мне удалось собрать 8 че ловек и двигаться группой к рубежу отхода. Четверо суток, день и ночь шли мы с грустью по украинским садам, огородам, пашням и лугам. В походе мы не го лодали. Из разбитых продскладов брали продуктов сколько угодно. В одном складе я набрал котелок подсолнечного масла. Однако упавшая в 15 метрах от меня бомба, к счастью, разбила только котелок с маслом, сам же я воздушной волной был сброшен в канаву, и это меня спасло. Еще несколько бомб упа ли совсем рядом, но я лежал в безопасности в канаве. Одного из 8 убило, двух ранило, нас осталось 5 чело век. Наконец дошел до р-на обороны и нашел свою часть, которая должна была первой принять на себя удар наступающего противника. Но немцы в атаку не пошли и укрепились в 800 метрах от наших око пов. Так мы жили месяц «друг» против «друга». Ходи ли в ночные разведки, и прочая фронтовая жизнь на передовой линии. Так продолжалось до 28 июня. В этот день мы получили приказ пойти в наступление. Я шел рядом с командиром роты. Потери были боль шие, но мы были уже в деревне, здесь меня и зацепи ло. С поля боя я выбрался сам. Сапог снять не смог и поэтому потерял много крови. До санчасти было 3 км. Это расстояние я прополз за 4 часа. Потом мне делали уколы, везли на машине, и я попал в госпи таль, полевой, потом в другой. Ехал по ж.д. в г. Валуй ки. В валуйском госпитале встретил одного рабфа ковца – он сейчас военный врач. Он меня перевязал, и я был направлен в г. Острогорск. 3 июля мы сидели и завтракали. Не успел я взять ложку, как раздались взрывы, и наш корпус превратился в развалины. Во время налета был ранен начальник госпиталя, и его вывозили на грузовике. В этот грузовик сели я, один товарищ (из моей палаты), жена начальника и сес 64
тры. Город был в огне. Машина шла с огромной скоростью. По сторонам рвутся бомбы, темно от взрывов, падают те лефонные столбы, загромождая дорогу. Чтобы вырваться из этого ада, нам осталось 1-2 км. Как раз в это вре мя налетела новая вол на самолетов. Хотя было утро, в городе было темно. Мы остановили машину. В этот момент – вой и четыре взрыва. Две бомбы упали впе реди радиатора, ранило жену начальника госпиталя, разбило кузов, пробило бак с бензином, который стоял в кузове (я на нем сидел). Когда на лет закончился, мы на полном ходу помчали на пе реправу через Дон. Приближались сумерки. Ночью сбились с дороги, кончилось горючее. Забрели в одну МТС. Набрали там керосина и поехали по не знакомой дороге. К нашему несчастью, по дороге оказался разрушенный мостик через болото. Ушло 2 часа на поправку. Горючее было на исходе, до шос сейной магистрали оставалось метров 500. В тем ноте попали в канаву, из которой сами выбраться не могли. Пошли на шоссе и начали просить помо щи. Но все машины на бешеной скорости проходят мимо – не помогало и оружие. Мы попали в ловушку. Идти пешком не было никакой возможности. Нача ло светать. Вдруг видим – едут колхозные трактора. Зацепив трактором застрявшую машину, мы ее вы тащили. Но это полбеды. Горючего не было. Тогда я предложил поставить поперек шоссе машину и трактор и остановить все движение. Так и сделали. Образовалась вереница спешащих грузовиков. Соб рав полбака бензина, мы на полном ходу поехали в г. Борисов. Там мы с одним товарищем покинули ма шину, достали продуктов, водки – выпили и заснули. Был вечер 5 июля. Утром 6 июля мы пошли на станцию и сели на первый проходящий поезд (мы оба были ранены в ноги). На одной из станций мы встали и через ко менданта станции, первый раз за все время, что я в армии, по-настоящему пообедали. Конечно, не один раз, а два. Вечером этого же дня сели в формировав шийся на этой станции санитарный поезд и за чет веро суток доехали в Саратов. Полежал в Саратове 4 суток, после чего меня направили в г. Маркс, где я нахожусь и сейчас. Госпиталь хороший, до Волги метров 300, гуляй сколько хочешь. В день я сейчас получаю 80 гр. слив. масла, 600 гр. хлеба, 50 гр. са
хара и три раза приварок. Сейчас хожу без повязки, рана уже засохла, и я просто отдыхаю. По выписке из госпиталя постараюсь попасть в летную школу – уже оформляю документы. Здоровье как будто в порядке. Я описал все, не уменьшая и не преувеличивая. С приветом. Целую. Миша. P.S. Это письмо не нужно показывать другим. И распространяться о том, что я написал, – не нужно. 31 декабря 1942 года Здравствуйте, дорогие Папа и Мама! Горячо поздравляю вас с Новым годом. Встре чая Новый год, вы все, наверное, подымете бокалы за разгром немецких войск, за окончание войны в 1943 году. Я же могу поднять бокал с бензином и влить его в боевую машину за разгром и победонос ное окончание навязанной нам фашизмом войны. Прошел ровно год, как я видел папу, и 9 месяцев, как видел маму. За истекший год мне пришлось пере жить столько, сколько я не переживал за всю свою жизнь. Частично вы знаете, а об остальном можете догадываться. Сейчас характер моей жизни немно го приближается к гражданской. Живу в отдельной крестьянской хате. Какие могут быть дальнейшие передвижения – я не знаю. Пока пишите по этому адресу. С приветом. Миша. Выдержка из письма от 2 февраля 1945 года Вы спрашиваете о моих наградах. Так могу отве тить, что первая награда – это то, что я столько раз участвовал в боях и на сегодня жив-здоров. Вторую награду я получил под Харьковом весной 42-го – ор ден Отечественной войны II степени. Но, как ни пе
чально, он сгорел вместе с гимнас теркой и документа ми. Но это тоже на града, так как я успел выскочить из машины и остался невредим. По лучить взамен другой – нельзя. Но ни чего, у меня есть еще орден Красной Звезды, который я получил летом 44-го, а весной 44-го я получил медаль «За отвагу». Пока что с меня хватит. А там видно будет. Зимой 43го меня приняли кандидатом в члены партии. В на чале января я получил партийный билет. Выдержка из письма от 5 августа 1945 года Сегодня получил ваше письмо, полное ужасов и отчаяний. И причиной всему этому – всего лишь от сутствие писем. Какие могут быть сомнения в насто ящий момент, когда мы живем в мирной обстановке и ожидаем своей очереди для поездки домой? К нашей встрече я приготовил хорошую ска терть, на которой мы должны отпраздновать мое возвращение домой с победой. *** Отец вернулся домой живым и почти невре димым, хотя брат до сих пор помнит, как в детстве любил играть, перекатывая шарик под кожей у него на руке, – это была пуля или осколок снаряда, остав шийся памятью о войне… Елена Рогачевская, Харьков, проиллюстрировано материалами автора 65