Мухит Асанбаев - Аравийские монархии by Ali Nurgozhayev

УДК 340 ББК 67.0 А 90

Асанбаев Мухит Болатбекулы Научное издание

Рекомендовано к печати Ученым советом Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки Министерства образования и науки РК А 90 Асанбаев М.Б. Аравийские монархии: общество, власть и государство. – Алматы: Казахстанский центр гуманитарно-политической конъюнктуры, 2009. – 208 с.

ISBN 978-601-278-057-4 Ответственный редактор: доктор исторических наук, доцент А.К. Муминов Рецензент: доктор философских наук, академик Д.К. Кшибеков В научной литературе Бахрейн, Катар, Кувейт, Саудовская Аравия, Оман и Объединенные Арабские Эмираты принято выделять в особую группу арабских государств – аравийские монархии. Схожесть их общественной структуры, государственного устройства и развития политической системы связана с особенностями географии, эволюции традиционного общества, институтов власти и государства в данном регионе. В монографии раскрыта взаимозависимость общественного развития с природными условиями Аравийского полуострова, исследованы ключевые исторические вехи начала XVIII в., которые обусловили процесс образования государственности аравийских монархий. Именно в этот период имели место самые значимые политические события, на фоне которых произошла легитимизация правящих династий и трансформация подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в централизованные государственные образования. Монография адресована широкому кругу специалистов – востоковедам, политологам, экспертам по международным отношениям и региональной безопасности. Монография рекомендуется также в качестве учебного пособия для факультетов востоковедения, регионоведения, международных отношений и политологии. Книга издана при спонсорской поддержке Фонда Болатхана Тайжан.

А 1202000000 00(05)-09

ISBN 978-601-278-057-4

УДК 340 ББК 67.0

Приветственное слово Фонда Болатхана Тайжан Нам отрадно видеть, что в наше непростое время среди молодежи есть научные энтузиасты, серьезно работающие над собой и над своей научной темой. Мухит Асанбаев сразу вызвал у нас уважение уже за то, что взялся за очень интересную и малоизученную тему. Тема его научного исследования, посвященная аравийским монархиям, – актуальная, еще никто у нас ее так обстоятельно и скрупулезно не исследовал. Аравийские монархии не являются демократиями в западном понимании. Тем не менее, их правители всегда были озабочены судьбой своих народов. И сегодня граждане этих стран с уверенностью смотрят в будущее, их благосостояние повышается с каждым годом, причем не на бумаге, а на деле. Казахстану есть чему поучиться у этих стран. И об этом всегда говорил Болатхан Тайжан. Он часто приводил их примеры в качестве аргументов своей позиции. Мы знаем, как он порадовался бы появлению этой исследовательской работы у нас, в Казахстане. Монография представляет собой полноценное научное издание, о чем свидетельствуют рекомендации к печати со стороны Ученого совета Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Комитета науки Министерства образования и науки РК и уважаемых ученых-востоковедов, академика, доктора философских наук, профессора Д.К. Кшибекова и доктора исторических наук, доцента А.К. Муминова. Работа написана хорошим языком, и, вдобавок к научным ее достоинствам, она легко и интересно читается. От имени Фонда Болатхана Тайжан мы поздравляем Мухита Асанбаева, его семью с изданием этого труда. Мы уверены, что это только начало его взлета как ученого. Тайжан Айсулу Абдуллакызы Председатель Попечительского совета Фонда Болатхана Тайжан, доктор медицинских наук, профессор Тайжан Мухтар Болатханулы Президент Фонда Болатхана Тайжан, кандидат экономических наук

Введение Арабские государства Персидского залива монархической формы правления – Саудовская Аравия, Бахрейн, Катар, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и Оман, ввиду схожей эволюции общества, институтов власти, развития государственного устройства и политической системы, принято выделять в особую группу арабских государств. Становление их современной государственности шло в тесной взаимосвязи со специфическими природными и историческими условиями Аравийского полуострова, на фоне которых происходили общественное развитие, становление правящих династий, развитие подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований. Легитимизация власти ныне правящих в Аравии династий и трансформация подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в современные государства значительно ускорились с распадом Оттоманской империи (1453-1924 гг.), поскольку уход турецко-мусульманского альянса с политической авансцены мира привел к утрате в арабском мире и без того формального политического единства. За место доминирования турков, стремившихся объединить мусульманские народы под свое знамя, в регионе усилились англичане, которые стали активно вмешиваться в династические противостояния на стороне тех или иных мусульманских правителей. Со временем, первенство Великобритании на Ближнем Востоке оказало влияние на все последующие события и процессы в этом регионе, главным итогом которого стало усиление центробежных тенденций в целом в регионе, в особенности в арабском мире. Ситуация в особенности стремительно менялась на Аравийском полуострове, где Великобритании удалось установить систему протекторатов и столетиями искусственно поддерживать необходимый баланс сил между различными родоплеменными образованиями. Так, усилиями Великобритании мелким политическим родоплеменным образованиям восточной оконечности 4

полуострова, признавшим власть англичан, удалось сохранить независимость от более агрессивных соседей – Ирана, Ирака и крупных кочевых родоплеменных объединений Центральной Аравии. Это, в конечном счете, позволило им встать на самостоятельный путь развития. Исключение можно сделать лишь в случае с Саудовской Аравией, где огромное влияние на все сферы жизни общества и государства оказала религия. Возникшее вначале XVIII в. новое религиозное движение, основанное на учении мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703-1791 гг.), сыграло решающую роль в консолидации саудовского общества и государства, возвысив над большей частью Аравии ныне правящую в Саудовской Аравии династию. Усиленная трансформация кочевых и полукочевых родоплеменных образований в полноценные государственно-политические образования началась на рубеже XIX-XX вв., когда политика Великобритании в зоне Персидского залива достигла значительных успехов. Преследуя свои интересы, англичане во многом способствовали трансформации различных родоплеменных образований в более устойчивые политические образования, с необходимым уровнем государственной организации – с централизованной системой государственного управления, современным судопроизводством и налогообложением. Все эти перемены воспрепятствовали формированию субрегиональной общности аравийских племен и появлению на этой основе единого государственного образования, но заложили основу нового сообщества государств – Саудовской Аравии, Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов и Омана, изменив тем самым естественный ход событий в регионе. С началом нового периода в истории аравийских монархий, связанного с открытием в этом регионе больших запасов углеводородного сырья в 1960-е годы, на политическую авансцену региона вступили США, объявившие его зоной своих стратегических интересов. Активная политика Вашингтона способс5

твовала появлению вначале XXI в. бурных политических катаклизмов в регионе Персидского залива. События, связанные с ирано-иракской войной, кувейтским кризисом, свержением режима Саддама Хусайна в Ираке, а также планы Вашингтона по переустройству ближневосточного региона следует рассматривать как следствие активной политики США в арабском мире. В свою очередь, чрезмерная активность американцев в зоне Персидского залива актуализировала перед аравийскими монархиями широкий спектр задач по обеспечению региональной безопасности, военно-политического и социально-экономического сотрудничества в рамках межгосударственного интеграционного блока – «Совета сотрудничества стран Залива». В целом следует отметить, что в изучении аравийских монархий многие западные и российские исследователи-востоковеды упускают из вида два очевидных научных аспекта. Первый аспект касается несколько поверхностного представления об особенностях кочевого уклада и развития традиционной культуры семитских племен Аравии. При детальном знакомстве с их трудами невольно возникает ощущение, что феномен номадизма для многих из них стал неким новым измерением, выпадающим из привычного в их восприятии понимания. Это в особенности касается тех исследователей, которые пытаются механически сопоставить кочевую культуру и традиции разных народов и найти посредством такого подхода объяснение многим аспектам исследования кочевой культуры Аравии. При таком подходе, т.е. когда доминируют социальные либо экономические категории, из поля зрения, как правило, выпадают другие научные категории, отсутствие которых, в свою очередь, не позволяет сформировать целостное представление о сущности кочевого образа жизни и культуры. Так, например, большинство научных трудов, в которых описаны взаимоотношения различных компонентов аравийского социума, сведены к идее жесткого неприятия и противопоставления между кочевниками и оседло-земледельческим населением Аравии. В них 6

нередко дается гипертрофированная характеристика как кочевников, так и оседло-земледельческого населения Аравии. Но в этом вопросе надо исходить из того понимания, что в аравийском социуме деление семитских племен Аравии на кочевников и оседлых земледельцев всегда было несколько условным. Оно никогда не являлось постоянным, устоявшимся явлением, как это часто преподносится в работах многих западных и российских исследователей. Каждый из них, и кочевник, и оседлый земледелец, являясь единым звеном в социальной структуре аравийского общества, тем не менее, мог периодически переходить из одного состояния в другое, меняя образ жизни и вид деятельности. Часто бывало так, что обедневшее либо ослабевшее по разным причинам кочевое племя, чтобы как-то компенсировать потери, занималось дополнительным видом хозяйствования – полукочевым хозяйствованием, оазисным земледелием. При этом следует понимать, что такая практика могла появиться при длительных засухах и других экстремальных условиях, например, после серий крупных поражений или эпидемий, нашествия саранчовых или падении скота, т.е. когда разорившиеся либо ослабевшие кочевники были вынуждены заниматься новыми видами хозяйствования, чтобы переждать сложное время, восполнить потери. Судя по всему, только часть кочевников меняла привычный образ жизни. Такого рода оседание, как правило, происходило на уровне небольших семейств и родов и очень редко доходило до масштабов крупного племени, состоящего из нескольких ведущих семейств, родов и родовых ответвлений. В то же время надо признать, что природа оседания кочевников, как и противоположный процесс деседентаризации оседлых, побуждавшие кочевые и оседлые племена Аравии менять привычный для них тип хозяйствования и образ жизни, остаются наименее разработанными в номадологии. Оседание аравийских кочевников было слабо выраженным явлением и представляло собой скорее исключение из общего правила. Слиш7

ком незначительным был этот процесс для местного населения. Как основной процесс, в который была вовлечена преобладающая часть населения Аравии, следует рассматривать именно обратный процесс – деседентаризацию оседлого населения. Не случайно во всех более или менее известных родоплеменных образованиях Аравии традиционно доминировал кочевой уклад жизни, а многие осевшие правители имели кочевое происхождение и всячески поддерживали устойчивые связи с кочевыми племенами. Второй аспект касается того, как относиться к роли Оттоманской империи в истории становления родоплеменных образований Аравии, как и истории Ближнего Востока в целом. В этом вопросе во многих трудах западных и российских исследователей легко усматривается недостаточность внимания к проблемам взаимоотношений между турками и правящими домами Аравии, местами ангажированность и предвзятость. Между тем, Оттоманская империя столетиями являвшаяся буфером, препятствовавшим продвижению европейцев на Ближний Восток, была последним бастионом организованного мусульманского сопротивления западному влиянию в регионе. В этом качестве Оттоманская империя выступала консолидирующим ядром и идейной основой общности мусульманских народов Ближнего Востока, в том числе стержнем арабского единства, пусть даже формального. Поэтому с ее уходом с политической авансцены мира по всему Ближнему Востоку стали стремительно набирать обороты центробежные тенденции, усилившие раскол и единство среди правящих династий региона. Эти и другие аспекты, касающиеся значения Оттоманской империи и, в целом, турко-мусульманского альянса в истории Ближнего Востока, а в нашем случае это касается становления правящих династий Аравии, не нашли объективного отражения во многих работах западных и российских исследователей. Что касается собственно арабских исследователей, то они в своем преобладающем большинстве придерживаются в этом 8

вопросе особого взгляда. В арабском восприятии отношение к Оттоманской империи формируют идеологические установки. Если среди простых арабов широко бытует мнение, что во времена Оттоманской империи, по крайней мере, ал-Кудсом (Иерусалимом) правили мусульмане, то в арабских изданиях часто намекают, что Оттоманская империя, при всех ее недостатках, тем не менее, была более предпочтительной моделью государственного устройства, нежели большинство современных арабских государств. Практически в большинстве случаев авторская позиция арабских исследователей остается на стороне туркомусульманского альянса. В этом вопросе их доводы выглядят даже более аргументированными. При этом главная специфика арабских исследований заключается в том, что многие аспекты исследования Аравии очень часто рассматриваются с точки зрения религиозных конструктов. Одним словом, роль Оттоманской империи и турко-мусульманского альянса как в становлении правящих шайхских домов Аравии, так и в процессе создания государственности современных аравийских монархий, заслуживает серьезного переосмысления, более подробного изучения и переоценки. Хочется надеяться в этой связи, что данное издание внесет свою лепту в понимание вышесказанного многими современными исследователями Аравии, которые учтут и дополнят недостатки в этом направлении. Напоследок хотелось бы отметить несколько слов об издании. Первоначально данная книга была издана на казахском языке Казахстанским институтом стратегических исследований при Президенте РК в 2006 году. Ее название и содержание несколько отличается от нынешнего издания на русском языке, поскольку в ней основное внимание было уделено, главным образом, политическим процессам в аравийских монархиях. На казахском языке книга так и звучит – «Политические процессы в аравийских монархиях Персидского залива». Тогда многие мои знакомые и коллеги настойчиво рекомендовали мне выпустить русскоязычную версию книги, чтобы ее 9

содержание стало доступным для широкого круга читателей. Идея показалась мне разумной, тем более что у меня к тому времени появилось достаточное количество новых и довольно интересных научных материалов на эту тему. Я подумал, почему бы и нет. Для большинства наших читателей содержание книги так и осталось не раскрытым. Решив вплотную заняться изданием книги на русском языке, мне все никак не удавалось уделить ей достаточного времени. Работа шла, как говорится, «между делом» и временами просто откладывалась в долгий ящик. Между тем время шло, в аравийских монархиях происходили значимые политические события. В ряде монархий на трон взошли новые правители, где-то сменилось правительство, прошли парламентские выборы. Было очевидным, что в русскоязычное издание нужно уже вносить изменения. Кроме того, любая работа, когда-то вами сделанная, по истечении времени, как правило, предстает в новом значении, и вам все время кажется, что теперь в нее необходимо вносить какие-то новые изменения, как-то менять и дополнять ее. В общем, выпуск книги приходилось неоднократно откладывать. Летом 2009 г. рукопись к русскому изданию была готова. В ней основной акцент был сделан на исследовании процесса становления правящих династий Аравии, легитимизации их власти и трансформации подвластных им кочевых и полукочевых родоплеменных образований в современные централизованные государства. В издании дается понимание того, как эволюция традиционного аравийского общества, институтов власти и государственности оказала влияние на формирование современного облика Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов, Омана и Саудовской Аравии, их государственного устройства и политических реалий. В то же время, процесс становления правящих династий Аравии рассматривается в книге в контексте политики Великобритании в регионе и политических событий того 10

времени, главными зачинателями которых были представители саудовского престола. Особое внимание в издании уделено ключевым политическим событиям, связанным с возникновением в начале XVIII в. нового религиозного движения на основе учения мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Появление этого религиозного учения рассмотрено в книге как закономерная реакция мусульманского духовенства на рост еретических течений в исламе. При этом большое внимание уделено раскрытию успехов этого религиозного движения с точки зрения важных исторических событий того времени, что дает понимание того, как отцам-основателям нынешней саудовской династии удалось возвысить свое влияние над большей частью Аравии. Оставался вопрос о финансировании издания, который все еще был не решенным. Я созвонился с Мухтаром Тайжаном, руководителем Фонда Болатхана Тайжана. На мою просьбу он откликнулся практически сразу. После недолгих переговоров и обсуждений, просмотрев материал, он поддержал мое начинание. Мне бы хотелось в этой связи выразить учредителям Фонда Болатхана Тайжана, Айсулу Тайжан и Мухтару Тайжану свою искреннюю признательность и благодарность. Их содействие и финансовая поддержка стала существенным вкладом в завершение и выпуск русского издания, которое, надеюсь, найдет своего читателя. Особую признательность и благодарность хотел бы выразить Досмухамеду Кшибекову, Меруерт Абусеитовой, Аширбеку Муминову и Алмату Омирзаку, которые прочли книгу в рукописи и сделали весьма полезные для меня замечания. Пользуясь случаем, хочу также выразить благодарность Есенжолу Алиярову, Нурлану Еримбетову, Талгату Мамираимову, Асету Турдыгулову, Назире Демежановой и другим моих коллегам из Казахстанского центра гуманитарно-политической конъюнктуры. 11

Глава 1. Общественное развитие и эволюция власти в родоплеменных образованиях Аравии В процессе постоянного взаимодействия с природной средой люди приспосабливались к специфическим условиям выживания, характерным для того или иного региона, особенно на раннем этапе своего развития, когда занимали пассивную позицию и ограничивались адаптацией к природным условиям. В сущности, природная среда всегда представляла собой определенный набор условий и обстоятельств, необходимых для развития общества и государства. В этом отношении развитие общества и государства напрямую зависело от географических характеристик местности. В восточных обществах институт государственности впервые появился около пяти тысячи лет назад в дельтах крупных рек – Нила, Тигра и Евфрата, т.е. в зонах поливного земледелия, которое требовало огромного объема работ, таких как строительство каналов, дамб и других гидросооружений, поддержания их в рабочем состоянии, расширения ирригационной сети и тому подобное. Все это определяло, прежде всего, необходимость объединения общин под единым началом и централизованным управлением. И поскольку объем общественных работ существенно превышал возможности отдельных родоплеменных образований, это со временем привело к появлению централизованного государства. Именно вдоль этих рек впервые сложились благоприятные условия для возникновения государства – появилась материальная возможность содержать ничего не производящий, но необходимый для объединения масс в общество аппарат управления. Однако становление общественной структуры и формирование институтов государственности в глубинных районах Аравийского полуострова шло несколько иначе. В этом малонаселенном регионе основным видом деятельности населения было кочевое скотоводство и ограниченное оазисное земледелие. 12

Засушливый климат, пустынность, скудная растительность, крайняя ограниченность питьевых источников, суровый и неподходящий рельеф Аравийского полуострова исключал возможность активного освоения данного региона. Поэтому на протяжении многих столетий развиваться успешно здесь могли лишь кочевые и полукочевые родоплеменные образования. Аравийский полуостров расположен на юге-западе Азии и является самым большим географически замкнутым регионом мира. На западе омывается Красным морем, на юге Аденским заливом и Аравийским морем, на востоке Оманским и Персидским заливами Индийского океана. Ландшафт преимущественно пустынный и полупустынный. Большая часть полуострова занимают пустыни ан-Нафуд, ад-Дахна, ар-Руб‘ ал-Хали, Тихама. Восточная часть представляет собой плато, которое начинается в пустыне ад-Дахна и заканчивается песчаной пустыней ар-Руб‘ ал-Хали на юге. К западу от плато раскинулась географически однородная центральная часть полуострова, в которой преобладают откосы, гравийные и песчаные пустыни. Цепь гор проходит параллельно Красному морю. Годовые осадки составляют в среднем 100-200 мм. Дожди в Аравии выпадают крайне неравномерно, от полного отсутствия осадков в течение нескольких лет, что часто имеет место в пустыне ар-Руб‘ ал-Хали, до 500 мм в год в горных районах южной части полуострова. Подземные грунтовые воды, питающие редкие оазисы, в основном сконцентрированы на юге и югр-западе полуострова, на возвышенностях Асира и Йемена1. Не удивительно, что среди местного населения принято было измерять расстояние между населенными пунктами не верстами, а расстоянием от одного водного источника к другому. В этих сложных природно-климатических условиях земледелие было невозможным. Советский энциклопедический словарь. Аравийский полуостров. – Москва: Советская энциклопедия, 1987. – С. 71.

Природная среда Аравийского полуострова заставила большинство аравийских племен заниматься скотоводством в форме кочевничества. «Кочевое скотоводство было основным источником существования, основной отраслью производства у подавляющего большинства населения пустынной Аравии»2. Кочевой образ жизни населения региона вплоть до XX в. не претерпевал каких-либо значительных изменений, поскольку испытывал на себе сильнейшее влияние географического фактора Аравийского полуострова. Нередко на динамику развития демографических процессов полуострова, особенно внутренних, наиболее суровых в географическо-климатическом плане районов, первостепенное влияние оказывали периодически возникавшие природные явления и катаклизмы. Сильнейшие засухи и нашествие саранчовых могли обусловить изменение привычного ареала кочевания семитских племен Аравии, что сказывались и на демографических показателях местного населения. Рост и снижение численности населения в особенности сильно колебался во времена различных эпидемий, вследствие которых порой исчезали целые рода и племена, а на освободившихся территориях со временем расселялись другие, пришлые племена семитов. Таким образом, в суровые годы кочевники вынуждены были мигрировать в поисках пресной воды и новых пастбищ, тем самым приводя в движение зависимое от них оседлое население. В благоприятные годы жизнь в песках протекала более стабильно и равномерно.

Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье. – Москва: Наука, 1965. – С. 56.

§ 1. Общественная структура и традиционные институты власти в аравийском обществе Под воздействием природной среды Аравии населявшие полуостров семитские племена стали отчетливо подразделяться на кочевников, заселивших большую часть полуострова и на незначительное оседлое население, жившее в небольших оазисах, в городах и районах, выходящих к побережью Красного моря на западе, Персидскому и Оманскому заливам на востоке, т.е. в местах, где шла активная торговля. Кочевники в свою очередь делились на выходцев из «сильных» и «слабых» племен. Первые занимались преимущественно верблюдоводством и вели кочевой образ жизни. Скитаясь по бескрайним просторам Аравии, они стали известны как бедуины (от слова «бадавийун», ед. число и, «баду», мн. собир.). Вторые разводили мелкий рогатый скот и кочевали только по несколько месяцев в году. В остальное время года они жили у источников воды и колодцев и занимались оазисным земледелием. Арабы называли их людьми мелкого рогатого скота – ахл ал-ганам (мн. собир.). «У одних племен данной категории основой хозяйства было скотоводство, у других – земледелие»3. Иерархическое деление кочевников на «сильных» и «слабых» было не случайным явлением, а закономерным следствием природной адаптации. Дело в том, что в пустыне верблюд был для кочевника-бедуина не только единственным средством передвижения и пропитания, обеспечивающим его всем необходимым – молоком, мясом, жиром, шерстью, шкурой, но и надежной военной опорой. Мобильные и хорошо организованные отряды кочевников-бедуинов верхом на своих верблюдах были практически неуязвимой силой в этой среде. Небольшое войско бедуинов представляло собой достаточно организованную грозную силу Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 66-67.

с быстрыми мобилизационными способностями, которое за небольшое время могло покрывать огромные расстояния. Этим по большому счету и обеспечивалось военно-политическое превосходство бедуинов над остальными, не верблюдоводческими племенами полукочевников и оседлых земледельцев. Как отмечает в своем исследовании о властных отношениях и структуре родоплеменных образований Аравии немецкий исследователь П. Лиенхардт, «исторически кочевые бедуины представляли собой главную военную опасность для оседлых правителей»4. ‘Анза, ‘аджман, ал-мурра, ан-ну‘айм, бани халид, бани сакр, бани тамим, бани йам, бани йас, давасир, ал-кавасим, кахтан, манасир, мутайр,‘утайба, шаммар, бани харб, бани суби‘ун, сухул исторически являются наиболее известными и многочисленными среди кочевых бедуинских племен и родов. Всего в списке кочевых родоплеменных структур Аравии значится около тридцати наименований. Постоянная потребность в воде и бесконечный поиск новых пастбищных угодий заставляли кочевые племена жить обособленно, в рамках строго ограниченных родоплеменных образований и вынуждали их делить между собой среду обитания на определенные племенные территории – дирахсы. Некоторые из этих племенных дирахсов по площади территории порой достигали довольно внушительных размеров5. Границы дирахсов носили условный характер и не имели четких фиксированных очертаний, так как определялись исключительно исходя из наличия в их недрах подземных грунтовых вод, ручьев и колодцев, которые имели обыкновение периодически исчезать и появляться. Соответственно, каждое племя закрепляло за собой племенное право пользования водными 4

Lienhardt P. The Authority of Shaykhs in the Gulf: An Essay in NineteenthCentury History // Arabian Studies. – 1975. – Vol. 2. – P. 63-64. 5 Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 130.

источниками в пределах отведенного ему дирахса. Использование источника за пределами племенного дирахса строго запрещалось. Нарушение этого традиционного пустынного закона, как правило, жестоко каралось хозяевами и часто приводило к возникновению ожесточенных межплеменных войн. «Использовать без разрешения колодец, принадлежащий другому племени, строго запрещалось, поскольку даже простое нарушение границы чужого дирахса могло привести к большой войне»6. Часто случалось, что от лидерских способностей шайха зависела перспектива племени. Если шайх сравнительно небольшего племени был хорошим стратегом и мудрым правителем, то ему, как правило, удавалось расширить границу дирахсы. Его племя за короткий срок могло значительно возвыситься над соседями7. В периоды сильнейших засух племена кочевников-бедуинов бросали насиженные места и в поисках источников воды проделывали огромные расстояния. Они были вынуждены выходить за рамки установленного для них района кочеваний, что провоцировало возникновение племенных войн за право обладания водоносными территориями. Такого рода миграции возникали с периодической частотой и были своего рода закономерностью в жизни кочевников-бедуинов. Нерегулярное выпадение осадков во многих областях и неопределенная локализация пастбищ, наравне с расположенностью Аравии в жарком и засушливом поясе, приводят к тому, что маршруты перекочевок также являются менее стабильными, а кое-где и менее регулярными, чем, например, в евразийских степях и на Среднем Востоке8. Каждый член племени был воином. Иначе просто нельзя 6

Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 130. 7 Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – Vol. 31. – № 3. – 1977. – P. 297-298. 8 Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – С. 136.

было выжить. Прояви бедуин трусость, его соплеменники сами бы отказались от него. А если племя от него откажется, то он сразу становился человеком, лишенным всех прав и обязанностей перед своим племенем. Такого человека любой мог обобрать, искалечить либо продать в рабство, что обрекало его на верную гибель. Прояви бедуин жестокость, и его жестоко накажет более сильный, предаст друга – ему будут мстить его соплеменники. Глупость или невежество бедуина могло стоить ему жизни. Жадным бедуин быть просто не мог, так как в пустыне люди могли выжить лишь совместными усилиями, сообща. Поэтому бедуину с детства прививали такие ценности кочевников, как храбрость, ум и отвага, готовность пожертвовать собой ради сохранения семьи и рода. При этом долг кровной мести являлся главным принципом жизнедеятельности кочевого социума, поскольку несоблюдение кровной мести могло привести к тому, что ни один член племени не чувствовал бы себя в безопасности. Поэтому кочевники в наименьшей степени руководствовались положениями шариата, подчиняясь, главным образом, своим племенным законам. О своенравности бедуинов говорится во многих хадисах и мусульманских хрониках. После распада Арабского Халифата (632-660), шайхи кочевых племен формально признавали правление Омайядов (660-750), Аббасидов (750-1258), власть Оттоманской и Британской империй, но фактически жили независимо и обособленно, поскольку для внешних сил подчинить кочевников-бедуинов было практически бесмысленным делом как в военно-политическом, так и в экономическом отношении. Никакие законы и декларации не могли обеспечить стабильность и порядок среди вечно кочующих по просторам Аравии бедуинских племен. Бескрайняя пустыня столетиями являлась надежным барьером для местного сообщества, его естественной средой обитания, отдаленной от чуждого влияния и проникновения. 18

Постепенно кочевые племена стали образовывать сложную родоплеменную структуру, которая состояла из объединенных союзов под предводительством ведущих родовых династий и кланов. Объединение племен доходило до уровня крупных племенных объединений, которые часто распадались на отдельные ветви и ответвления. «Между ними нередко возникали кровопролитные межплеменные войны»9. Одна из известных войн «Харб ал-Басус» имела место в доисламский период между двумя тогда еще христианскими племенами бедуинов, бани таглиб и бани бакр. Сведения о ней сохранились благодаря исторической хронике «Аййам ал-‘араб», в которой повествуется о многолетних войнах и памятных сражениях между бедуинскими племенами Аравии. Это событие и ему подобные страницы истории столетиями передавались в устной традиции бедуинов, из поколения в поколение, но были собраны в отдельные сборники в форме эпических преданий средневековыми арабскими комментаторами. Помимо реальных исторических событий, в них содержатся также эпические поэмы о мужской доблести, верности и любви к родине10. Основным видом хозяйствования оседлых жителей Аравии, которых арабы называли хадири, т.е. оседлые (от слова «хадири», ед. число и, «худдарун», мн. собир.), было преимущественно оазисное земледелие, в меньшей степени торговля и ремесленничество. Ведение скромного оазисного земледелия было для хадири довольно трудоемким занятием, для которого им приходилось рыть глубокие колодцы (часто до ста метров в глубину), сооружать дополнительные подземные ирригационные системы и поднимать воду на поверхность с помощью подъемника, приводимого в действие верблюдом. Поднятая вода поступала 9

Георгиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 10. 10 Rassooli I.Q. History of the Arabs: The Arabian Peninsula. 10 May, 2009. http://islam-watch.org/Rassooli/History-of-the-Arabs-Arabian-Peninsula.htm.

в водосборный резервуар и оттуда растекалась по наземным каналам в оазисы11. В условиях пустыни финиковая пальма была главной сельскохозяйственной культурой. Каждое дерево финиковой пальмы ежегодно приносит до 150 килограммов плодов и до 500 литров сока, а одна роща финиковых пальм насчитывает до сотни тысяч деревьев. Плоды финиковой пальмы были для оседлого человека тем же, что и верблюд для кочевника-бедуина. В свежем, сушеном и валяном виде плоды финика шли в пищу, из его сока добывали сахар и делали местные напитки, а листья, волокна и ствол пальмы использовались в домашнем быту. Торговлей, как правило, занималась небольшая купеческая прослойка оседлого общества. Большая часть собственно городского населения занималась ремесленничеством. Это были кузнецы, мастера оружейники, каменщики, сапожники, ткачи, люди, занимающиеся гончарным и ювелирным делом. Оседлые жители, по сути, были выходцами из тех же кочевых и полукочевых племен, которые на уровне отдельных семейств и родов оседали по разным причинам в земледельческих оазисах и городах, расположенных вблизи торговых путей и транспортных артерий. По прошествию времени они постепенно утрачивали социальные связи со своми соплеменниками, теряли привычные социальные ориентиры. Поэтому не удивительно, что родоплеменная структура сохранилась и в среде оседлых жителей, пусть и в наименее выраженной степени. Фу’ад Хамза, составитель генеалогии «Арабские племена Саудовской Аравии», отмечает, что кочевые племена давасир и бани халид, ныне проживающие во многих аравийских монархиях Персидского залива, а также племя субай, 11

Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 70-75.

представителей которых можно встретить на северо-востоке Саудовской Аравии, в провинции Асир и оазисе Васм, вели оседлый образ жизни. В своей работе он дает довольно подробное описание о местах проживания и кочевания саудовских племен, затрагивая кочевую и оседлую компоненту общественной структуры среди наиболее известных племен. В эту же категорию племен Фу’ад Хамза причисляет и наиболее известное в Аравии кочевое племя мутайр. Мутайр является наиболее известным по всей Аравии кочевым племенем. Всегда считалось, что оно занималось кочевым хозяйствованием и значилось только в категории «сильных» бедуинских племен. В прошлых веках его история была тесно связана с движением ихванов. Фу’ад Хамза в вышеуказанной работе акцентирует внимание на дихотомическом развитии племени мутайр, по линии кочевники-оседлые. Он, в частности, пишет: «Племя мутайр исторически состояло как из кочевых, так и из оседлых ответвлений. При этом выходцы из оседлых ответвлений племени ныне компактно проживают в Саудовской Аравии, в районе ал-‘Арид, ал-Васм, ас-Судайр и ‘Ашира»12. Однако в Аравии оседание кочевников было слабо выраженным явлением и представляет собой скорее исключение из общего правила. Слишком незначительным был этот процесс для местного населения. Более закономерным явлением здесь были внутриродовые смещения, изменение маршрута кочевания племен, изменение границы племенных земель и пастбищь (дирахсов). Поэтому как основной процесс, в который была вовлечена преобладающая часть населения Аравии, следует рассматривать именно обратный процесс – деседентаризацию оседлого населения. В целом, полукочевники и оседло-земледельческое население Аравийского полуострова, по отношению к кочевникам-беHamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 14, 15, 17, 41. 12

дуинам занимали подчиненное положение, поскольку в пустынных условиях, как уже отмечалось выше, военно-политическое преимущество традиционно было на стороне вторых. Отчасти это объяснялось и тем, что сам тип оседлой жизни, сосредоточенный в условиях Аравии в редких оазисных полосах и окруженный огромным пустынным пространством, изначально обусловил неспособность полукочевого и оседлого населения сдерживать натиск мобильных отрядов кочевников-бедуинов. Военно-политическая слабость полукочевого и оседлого населения проявлялась, прежде всего, в их неспособности отражать совершаемые кочевниками-бедуинами грабежи и набеги. Кочевники-бедуины, как правило, практиковали грабежи и набеги виртуозно и без большой крови, причем как в отношении полукочевников и оседлого населения, так и между собой. Для них этот кочевой обычай, прежде всего, был искусством быстрого и бескровного завладения чужим имуществом, что очень ценилось среди часто воюющих между собой племен. Поэтому он был не всем под силу и, соответственно, совершался не так часто, как того хотелось бы видеть в определенных научных кругах, где принято уделять чрезмерно большое внимание противопоставлению кочевников и оседлых земледельцев. Кстати, ряд исследователей слишком вольно интерпретирует этот бедуинский обычай на основе поверхностного анализа и сравнения с аналогичными явлениями, имеющими место в других кочевых культурах, упуская из виду тот факт, что во многих кочевых культурах существуют схожие черты развития, но совпадений, как правило, не бывает. Каждая кочевая культура уникальна посвоему и имеет сугубо специфические закономерности развития, в особенности в такой узконаправленной области, как военное дело. Так, например, по определению номадолога А.М. Хазанова, набеги бедуинов, которые он именует как газва13, напоминают 13

Слово «газва» по-арабски означает набег.

казахскую барымту. Он в частности пишет: «Бедуинские газва и казахская барымта во многих отношениях отличались, например от туркменских аламанов. Аламаны являлись ничем не прикрытым, не ограниченным и не регулируемым никакими правилами грабежом оседлого, в основном персидского населения, на который оно практически не могло ничем ответить. Одной из его главных целей был захват рабов. Газва и барымта, когда они совершались между самими кочевниками, были явлением двусторонним и приводили к неэкономической циркуляции скота между различными кочевыми образованиями и их подразделениями, хотя и не без потерь»14. В действительности барымта возникла исключительно в казахской правовой культуре. Институт барымта являлся одним из правовых мер пресечения. Любая месть, особенно кровная, приводила к бесконечным межродовым и межличностным войнам и распрям. Казахские ханы пытались заменить институт кровной мести уплатой куна. И здесь барымта играла важную роль. Так, если виновная сторона под различными предлогами увиливала от уплаты куна, суд бийев официально выносил решение о барымте, т.е. угнать определенное количество животных, принадлежащих виновной стороне, прямо с пастбища. Так же барымтовали при нарушении границ пастбищ, при неравном дележе добычи, других нарушениях привычного степного уклада. После барымты обязательно производили счет. Если же при барымте происходил перебор, то «потерпевшая» сторона совершала карымту. Отсюда в народе осталась поговорка: «Барымтага карымта». А умыкнутая, то есть каким-то образом не подсчитанная часть называлась сырымта. Отсюда поговорка: «Бiлсе – барымта, бiлмесе – сырымта», т.е. «если узнал – барымта, если нет – сырымта». Только с приходом царской России в казахскую степь барымта постепенно причислилась к преступлению, к Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – С. 267.

простому воровству. Иными словами, «барымта практиковалась в среде казахов только в случае возникновения между двумя казахскими родами споров и вражды и означала узаконенный биями захват скота»15. Поэтому в этом отношении барымта несколько отличается от газва. Последний, по определению большинства западных исследователей, в том числе А.М. Хазанова, характеризуется как узаконенный механизм перераспределения богатства среди богатых и бедных членов кочевого аравийского общества. Как отмечалось выше, бедуины, представлявшие из себя хорошо адаптированную в условиях пустыни военно-политическую силу, частенько заходили в отдаленные окраины Аравии, доходя на севере до Сирийской пустыни и углубляясь на юге в пустыню ар-Руб‘ ал-Хали. В результате практикования набегов у кочевников-бедуинов время от времени появлялись пленные рабы – захваченные африканцы и азиаты. Бывали и арабы-невольники из числа жертв долгового рабства. В основном много было выходцев из Восточного побережья Африки, Занзибара, Эфиопии, Сомали и Судана. Небольшую их часть кочевникибедуины оставляли у себя в прислугах в качестве нукеров-телохранителей, поскольку темнокожие молодцы обладали хорошими физическими данными, отличались выносливостью, атлетизмом и вообще считались хорошими воинами. Среди семитских племен «чернокожие рабы-дружинники, телохранители и муаззины были не редкостью. Однако большая часть захваченных невольников оседала, как правило, среди полукочевников и оседло-земледельческого населения Аравии, поскольку «использование рабов для выпаса скота или в домашних работах обычно не давало существенного экономического эффекта»16. В оазисном же земледелии рабы были востребованы в качестве рабочей силы, поэтому охотно использовались в среде полукочевников и оседлого населения для выполнения самой 15 16

Қазақ тілінің сөздігі. 2-шi том. – Алматы, 1976. – Б. 109. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы, 2002. – С. 273.

тяжелой работы. Со временем, их потомки получали свободу, хотя и оставались на самой низшей ступени социальной иерархии. Порой из их числа формировались целые подгруппы родов и племен, постепенно растворявшиеся среди полукочевого и оседло-земледельческого населения аравийских оазисов. Бывали случаи, когда африканские вольноотпущенники оставались среди кочевников. Но эти случаи были крайне редкими и относились к разряду исключений. Например, «среди сохранивших родоплеменную организацию и структуру племен Центральной Аравии до сих пор распространено мнение, что ныне проживающее в Саудовской Аравии племя бани шу‘ба родом из Судана. Хотя сами они считают себя кахтанидами. При этом в племени есть и чисто кочевые подразделения, племена бедуинов ал-хадра, ал-хассан»17. В целом, между кочевниками-бедуинами и полукочевым, оседло-земледельческим населением существовали различные формы взаимоотношений, складывающиеся в результате тех преимуществ, которые в данном смысле представлял собой кочевой образ жизни. Формы взаимоотношений зависели от характеристики природной среды определенной местности. В тех местах, где природа была особенно суровой и неприспособленной для жизни, бедуины были вынуждены практиковать частые набеги и грабежи в отношении полукочевого и земледельческо-оазисного населения. Там, где бедуины укладывались в экологическую нишу, без приложения особых усилий, вместо грабежей и набегов чаще практиковалась более разумная форма взаимоотношений, в виде навязывания бедуинами различных форм покровительства. В этом случае бедуины получали от жителей оазисов земледельческие продукты и необходимые для бытия ремесленные изделия, а взамен предоставляли своим данниHamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia // Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 20. 17

кам защиту и покровительство от возможных набегов других кочевых племен. Как правило, различные формы зависимости не мешали более или менее автономному развитию различных сегментов аравийского общества на протяжении многих столетий, поскольку все они между собой тесно переплетены, взаимозависимы и долгие годы являлись единым социальным организмом. Особенно наглядной была зависимость оседлого населения, которое платило кочевникам-бедуинам хувву, т.е. специальную дань за охрану и безопасность их земледельческих угодий и оросительных сооружений. В аналогичных взаимоотношениях с кочевниками-бедуинами оставались полукочевые племена. Известно, например, что полукочевые племена северной Аравии платили дань шайхам кочевых кланов амарат, валад ‘али, ру’ала из племенного объединения ‘анза, шайхам различных кланов из племени шаммар. А полукочевые племена северо-западной Аравии и Хиджаза долгие годы оставались под покровительством шайхов племени мутайр и бани харб. В центральной и северо-восточной Аравии роль благодетелей «слабых» племен выполняли бедуины племен ‘утайба, мутайр, ал-мурра18. В ряде генеалогий арабских племен приводится даже список кочевых бедуинских племен, оказывающих покровительство тем или иным полукочевым племенам и оседло-земледельческим жителям Аравии. Надо отметить, что кочевникам-бедуинам было выгодно установление и узаконивание такого рода подданнических взаимоотношений с полукочевым и земледельческо-оазисным населением региона, особенно на долговременной основе. И надо признать, что аравийским кочевникам, благодаря влиянию географического фактора, это удавалось гораздо лучше, Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia // Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 5, 27, 31, 45. 18

чем другим кочевым сообществам, поскольку сам тип оседлой жизни в небольших оазисах, разделенных бескрайними пустынями, изначально обрекал полукочевников и земледельцев на военно-политическую слабость. В этом отношении они сильно отставали от кочевников. Например, в Евразийских просторах взаимоотношения кочевого тюркского населения с оседло-земледельческим ираноязычным населением в целом складывались на совершенно ином уровне. Как и бедуины, тюрки время от времени осаждали и захватывали оседло-земледельческие поселения. Но у них не было той острой потребности в навязывании даннических отношений оседлому населению, поскольку обширные степи Евразии, в сравнении с пустынной Аравией, обладали идеальными условиями для ведения кочевого и полукочевого образа жизни и хозяйствования. Поэтому набеги были крайне редки, да и практиковались они, как правило, в отношении других кочевых тюркских родов, племен и народностей, установивших свое господство над оседло-земледельческими сообществами. Однако в условиях Аравии, как отмечалось выше, кочевники гораздо ощутимее зависели от полукочевников и оседло-земледельческого населения. Поэтому здесь А.М. Хазанов абсолютно прав, говоря о том, что «долговременные и стабильные отношения даннического типа между кочевниками и оседлым населением получили наибольшее распространение именно в Аравии и, особенно, в Сахаре»19. Вообще приходится констатировать, что в навязывании и культивировании своего превосходства над оседло-земледельческим населением аравийские кочевники преуспели настолько, что иногда оно проявлялось в форме негативных стереотипов. Презрительное отношение к земледельцу среди кочевников существовало издревле. На этой почве нередко можно было услышать эпитеты «сын раба», «дочь раба» и т.п. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – С. 356.

Даже в наше время бывают случаи, когда молодым людям не разрешают соединяться брачными узами, если родители одних являются выходцами из кочевого бедуинского племени, а родители с противоположной стороны исторически родом из оседлого сообщества, хотя сегодня это явление в целом постепенно переходит в разряд социального анахронизма. Исторически сложилось так, что шайхи родоплеменных образований Аравии всегда стремились сохранить связь с бедуинским населением. Известно, что практически все более или менее известные в Аравии правители до недавнего времени сохраняли тесную общинную и родовую взаимосвязь с кочующими бедуинами. К таковым можно отнести ал-Хумайдов, шайхов племени бани халид, правивших в XVII-XVIII вв. областью ал-Ахса и ал-Катиф, ар-Рашидов, шайхов племенного объединения шаммаров, правивших местностью Джабал Шаммар в XIX-XX вв., Ша‘ланов, шайхов одного из кланов ру’алы20, правивших в первой четверти XX в. на севере Аравии, в районе ал-Джауфа и Сирхана. Сюда можно отнести и ныне правящие династии Аравии – ас-Са‘уд, ас-Сабах, ал-Халифа, ас-Сани, ан-Нахаййан, ал-Касими, ан-Ну‘айм, ал-Мактум и других, менее известных, но исторически довольно значимых шайхских домов Центральной и Восточной Аравии, многие из которых сегодня занимают высокое положение в своих родовых землях. Их представители под объективы телекамер частенько навещают шайхов авторитетных бедуинских племен в пустыне и демонстративно проводят по несколько дней на стоянках кочевников, памятуя о славном прошлом своих предков. Среди урбанизированного населения современных арабских стран также много тех, кто помнит и чтит свое кочевое происхождение. На этой почве в Египте местные бедуины Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 4. 20

противопоставляют себя земледельцам фаллахам, в Иордании и Саудовской Аравии выходцев из бедуинских племен комплектуют в самые верные режиму королевские гвардии и элитные части войск. Бедуины компактно проживают и в Израиле, в пустыне Негева, где они, судя по всему, сформировались даже в особую субэтническую общность арабов, фактически живущих обособленно от палестинских арабов21. Такая социальная иерархия в родоплеменных отношениях сохранялась в Аравии очень долго, вплоть до XIX-XX вв., когда завершился процесс трансформации кочевых родоплеменных образований в более устойчивые государственные образования. В целом, сложные природно-климатические условия данного региона, объективно влиявшие на жизнь аравийских племен на протяжении многих столетий, обусловили консервацию родоплеменной организации власти в аравийском обществе. Родоплеменная организация играла не только важную роль в жизни аравийского общества, она еще являлась опорой всей государственности. Если же учитывать, что засухи, провоцировавшие подобного рода миграции, и, как следствие этого, постоянное движение племен были закономерностью для этой части мира, то столь сильная подверженность конъюнктурным изменениям политических образований региона становится вполне понятной. Кроме того, отсутствие крупных ирригационных систем в Аравии и ярко выраженное дихотомическое развитие местного сообщества, как и оазисный характер земледельческо-городской жизни, всегда мешали ее объединению в единое государство. Помимо экологических препятствий, экономический потенциал полуострова был слишком невелик Известно, что бедуины, проживающие в пустыне Негева, как и арабыдрузы, служат в израильской армии, что является непозволительным для любого другого араба-мусульманина. Молодые бедуины служат даже в составе пограничной охраны на юге Израиля, где сформирован особый бедуинский батальон следопытов.

как для возникновения крупных кочевых объединений, так и для создания оседлых. Но зато природные условия обусловили становление и длительную консервацию таких социальных единиц, как семья– род–племя, которые стали структурообразующим элементом аравийского общества. На их основе и была выстроена вся цепочка общественных отношений. Так, в условиях ограниченной пустынной среды Аравийского полуострова и ограниченных форм хозяйствования самым подходящим типом социальной организации аравийского общества был родоплеменной строй, поскольку именно существование в рамках небольшого родового или племенного объединения делало возможным соблюдение хрупкого экологического равновесия, при котором имело место сосуществование человека и природы. Этим отчасти объясняется поразительная живучесть указанных социальных единиц в аравийском обществе. Традиция родоплеменного деления в аравийском обществе существует и в наши дни, когда практически все население, за исключением незначительной части бедуинских племен, перешло на оседлый образ жизни. Самым важным и значимым институтом аравийского общества была семья, обусловленная не только родственными отношениями и интересами, но и основанная на тесной экономической взаимосвязанности и взаимозависимости ее членов. Рост благосостояния одного члена семьи незамедлительно сказывался на благосостоянии всех остальных членов семьи. Потому каждый в необходимый момент всегда был готов прийти на помощь другому члену семьи. Тесная взаимосвязь и сплоченность существовала в Аравии и на родоплеменном уровне. Этот институт племенной солидарности, известный как ‘асабийа, был в особенности развит в доисламский период, когда важнейшим императивом выживания для членов племени являлась их групповая идентичность, общность интересов и лояльность по отношению к своему 30

племени. Несмотря на то, что с зарождением ислама институт ‘асабийа утратил свое былое влияние, в измененной форме он все же существует среди арабов, сохранивших родоплеменную организацию. Сегодня, к примеру, не редки случаи, когда молодые арабы-выходцы из кочевых бедуинских племен, работая на современных нефтепромыслах и постепенно оседая в городах, по-прежнему поддерживают связь не только со своими родителями и близкими родственниками, но и с племенем. Соответственно, и часть заработной платы перепадают шайху племени22. Кстати, современное понятие слова «бедуин» указывает лишь на племенную принадлежность, а вовсе не на образ жизни той или иной группы населения. Современный бедуин совсем не обязательно является кочевником. Оседая в оазисах и городах, выходцы из кочевых бедуинских племен становились торговцами, земледельцами, шли на службу в армию и полицию. В настоящее время этот процесс фактически завершен. Целые племена бедуинов давно уже перестали кочевать, осели в городах. Однако, став горожанами, вчерашние бедуины до наших дней в большей степени сохранили пережитки племенной организации, нежели другие сегменты аравийского общества23. Природная среда оказала свое влияние и на формирование специфики экономических отношений местного населения, выраженное в том, что в условиях родоплеменной организации власти и, соответственно, родовой взаимопомощи, в аравийском обществе соседствовали как частная, так и коллективная собственность. Так, каждая семья кочевника-бедуина Интересно заметить, что сегодня аналогичные порядки можно наблюдать среди некоторых узбекских и таджикских трудовых мигрантов. Зафиксированы случаи, когда выходцы из одной «махалли», работая на чужбине, по такому же принципу отдают свою заработную плату самому старшему из «махалли». 23 Шагаль В.Э. Арабский мир: пути познания. – Москва: Институт востоковедения РАН, 2001. – С. 147. 22

могла иметь в собственности минимальное количество скотины, которое можно было содержать без ущерба для других семей. Однако закрепить собственность на пастбищные угодья было невозможно, поскольку в условиях скудной растительности от этого напрямую зависели экономические интересы других соплеменников. Поэтому вполне закономерным является закрепление за пастбищными угодьями коллективной собственности. Пастбища считались собственностью всего племени. Конечно, были исключения, шайхи и их династия пользовались особой привилегией в использовании пастбищных угодий внутри своего племени, но нерегулярность выпадения осадков и постоянная потребность в поиске новых пастбищных угодий всячески препятствовали формированию и закреплению достаточно четких принципов этой привилегии. Исключением был лишь четко отлаженный порядок доступа к питьевым источникам, вследствие острого дефицита воды. Наряду с частной собственностью, коллективная собственность сохранялась и у оседлого населения. «Среди оседлого населения коллективная собственность существовала на обрабатываемые земли, источники орошения и участки для выпаса домашних животных»24. Хрупкое экологическое равновесие не позволяло жителям заниматься не только развитым хозяйством, но и интенсивным кочевым типом хозяйствования. Не удивительно, что политическая организация аравийского общества на протяжении многих столетий обладала признаками государственности лишь частично либо не в полной мере. Говоря об имевшихся признаках государственности, мы в данном случае подразумеваем признаки «кочевого типа государственности», как наиболее адаптированного к условиям природной среды региона, причем даже это определение можно дать с большой натяжкой. Эвфемерные родоплеменные образования, как правило, Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 74. 24

не достигали соответствующего эволюционного уровня политической организации, для которой характерным является разделение социума на господствующие и подчиненные классы. Члены общества, конечно же, имели различный иерархический статус, но это было связано с субъективно-личностными качествами отдельного индивида либо зависело от могущества и авторитета его рода и племени, согласно военно-демократическим традициям. Классического социального расслоения, как такового, не было. Скорее, здесь имело место разделение по профессиональной принадлежности членов общества, например, на скотоводов, земледельцев, ремесленников, кузнецов и т.п. Так что не случайно более отчетливым и значимым было разделение родов и племен, исходя из их образа жизни и типа хозяйствования, по линии «кочевники – оседлые». В целом, природная среда Аравии обусловила адаптацию к природным условиям данного региона не только образ жизни, тип хозяйствования, род занятий, культуру и менталитет местного населения, но и закрепила вплоть до позднего средневековья застойный характер общественного развития. Можно сказать, что географический фактор оказал решающее влияние на длительную консервацию протогосударственной стадии общественной организации аравийских племен, так как для появления полноценных государственных образований восточного типа в этой части Арабского Востока отсутствовала благоприятная почва, в свое время обусловившая становление других восточных сообществ25. В условиях, когда преобладающая часть региона имеет сухой климат, с минимальным среднегодовым количеством дождевых осадков и минимальным доступом к питьевой воде, никакое развитое хозяйство здесь не могло иметь Централизованное государство на Аравийском полуострове недолго просуществовало лишь после зарождения ислама в VII в., в период арабских завоеваний при Пророке Мухаммаде и трех первых праведных халифов. Подробно см.: Большаков О. Г. История Халифата. Часть 2. Эпоха великих завоеваний (633-656). – Москва, 1993. – 294 с. 25

место. Локализация в рамках ограниченных природных условий всегда являлось неотъемлемым императивом существования на Аравийском полуострове, который состоял практически из сплошной пустыни, по многим параметрам напоминающей безводную Сахару. Соответственно, отсутствие потребности в осуществлении масштабных ирригационных работ сделало невозможным развитие поливного земледелия и необходимость объединения в этих целях значительных масс людей, больших территорий и создания единого, централизованного руководства этими массами сама по себе отпадала. При таком первостепенном влиянии географического фактора на жизнедеятельность человека самым сильным и значимым компонентом аравийского общества были верблюдоводческие племена кочевых семитов – бедуинов. Кочевникамверблюдоводам приходилось постоянно мигрировать в поисках новых источников воды, плодородных оазисов и новых пастбищ для своего скота, что делало невозможным создание устойчивого централизованного государства. В поисках воды они практически постоянно находились в движении и были вынуждены проделывать огромные расстояния по всему полуострову, поскольку скудные на растительность пустыни анНафуд, ад-Дахна, ар-Руб‘ ал-Хали и Тихама вынуждали кочевников часто мигрировать в поисках свежего пастбища. В свою очередь, частое кочевание бедуинов приводило в движение оставшиеся компоненты аравийского общества, что создавало для полукочевых и оседлых насельников значительную трудность в закреплении в той или иной местности. В то же время Аравийский полуостров был лишен прямого воздействия со стороны древнейших цивилизаций в силу географической удаленности от материковой части Азии, где в разное время появлялись и исчезали различные цивилизации Древнего Востока. Как правило, первые государственные образования возникали и распадались на окраинах Аравийского полуострова. На ранних этапах истории кочевые племена 34

бедуинов, как правило, ограничивались частичным участием в создании первых государственных образований, таких как Дилмунд на востоке, Сабейское и Химйаритское княжества на юге, Набатея и Пальмира на севере Аравийского полуострова. Аналогичным образом, но несколько позже, населявшие Сирийскую пустыню бедуинские племена соприкасались с доисламскими арабскими княжествами Гассанидов и Лахмидов. Однако политические образования внутренних районов полуострова были подвержены частым конъюнктурным колебаниям. Они появлялись так же быстро, как и исчезали. Только в результате завоевания кочевниками отдельных оседло-земледельческих поселений на окраинах Аравийского полуострова возникали централизованные государственные образования, которые сохранялись лишь на небольшой период времени. Как правило, такие государственные образования быстро сходили с исторической арены, поскольку для обеспечения растущих потребностей нового сообщества в условиях пустыни не хватало экономической возможности эксплуатации завоеванных земель. Все эти причины в совокупности способствовали становлению специфической общественной структуры и длительному закреплению протогосударственной формы политической организации аравийского общества, что растянуло переходный к государству период на многие столетия, оказав влияние на обособленное развитие аравийской государственности в целом. Перелом в общественном развитии наметился с началом агрессивной европейской экспансии в регион Персидского залива в XVIII в., когда многочисленные протогосударственные образования стали приобретать черты полноценного государственного образования при помощи внешней поддержки. Большую роль оказало также появившееся в этот период времени движение религиозного проповедника Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба.

§ 2. Великобритания и правящие династии Кувейта, Бахрейна, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов на этапе становления К началу XVIII в. привычный уклад жизни и устоявшийся ареал кочевания аравийских племен, сложившийся в течение длительного времени под влиянием географических условий данного региона, стал постепенно меняться под воздействием внутренних и внешних причин, в результате которых возникли миграционные процессы из глубинных районов Аравии в ее восточную окраину. Внутренняя причина, видимо, была обусловлена длительной засухой и нашествием саранчовых, что привело к острому недостатку источников питьевой воды и пастбищ для ведения скотоводства. Тем более, что в сложных природноклиматических условиях суровой Аравии вода и редкие пастбища были важным аспектом в жизни кочевых аравийских племен, своего рода императивом их существования. Поэтому многим племенам и племенным союзам пришлось мигрировать из внутренних районов полуострова, скудных на живительные оазисы и речные поймы, в сторону спасительного моря, где оно наиболее отчетливо проникало в материковую часть суши, образуя тем самым естественные бухты, удобные для мореходства, рыболовства и добычи жемчуга. К тому же прилегающая к морю часть полуострова имеет более влажный климат, что создавало благоприятные условия для пастбищного животноводства и позволяло повысить урожайность сельскохозяйственных культур для полукочевых племен. К числу внешних причин можно отнести активное проникновение в эти районы португальцев, датчан, англичан, французов и турков, в результате чего были развязаны многочисленные войны как между колонизаторами и местными племенами, так и между самими завоевателями, 36

что также внесло свою лепту в процесс миграции населения. «Миграционные процессы, сопровождавшиеся частыми войнами между племенами, постепенным проникновением в эти районы турецких завоевателей и европейских колониальных экспедиций привели к тому, что кочевникибедуины со временем стали тяготеть к восточному побережью Аравийского полуострова, выходящему к Персидскому заливу»26. Размах процесса переселения шел на уровне целых родоплеменных объединений и был настолько ощутимым, что именно из него начала складываться демографическая основа нынешних аравийских монархий. В этноконфессиональном плане многие из них были из суннитского большинства, в иерархическом отношении они были выходцами из сильных верблюдоводческих родов и племен. Сам процесс миграции племен нередко был сопряжен с изменением состава племенных объединений, когда те или иные ветви и ответвления отдалялись от основной массы и вставали на самостоятельный путь развития. Нередки были внутриродовые смещения, когда отдельные роды растворялась в среде родственного племени. Взаимодействуя с коренными жителями прибрежных районов, исповедовавшими преимущественно ислам шиитского направления, пришлые сунниты установили свое господство и постепенно стали занимать привилегированное положение в новых сообществах. Среди мигрировавших на восток значится ряд могущественных племенных объединений, таких как ‘анза, ал-кавасим, бани йас, ‘утайба. С появлением этих племенных объединений на востоке Аравийского полуострова исторически было связано появление в XVIII–XIX вв. новых родоплеменных Гранде В.А. Правящие элиты ОАЭ и Катара: пути развития // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 34.

образований Персидского залива и восточной оконечности Аравийского полуострова. Наиболее устойчивыми оказались несколько династий, с подвластными им родоплеменными структурами, которые и составили государствообразующую основу современного Кувейта, Бахрейна, Катара и ОАЭ. Правящая династия Кувейта, ас-Сабахи, по одним сведениям происходит из племени ‘утайба 27, одного из самых многочисленных и влиятельных племен Аравии, по другим вышла из племени амарат, которое является подразделением племенного союза ‘анза28. Оба эти племени родом из внутренних районов Аравийского полуострова. В 1710 г. ас-Сабахи прибыли на территорию современного Кувейта и на месте небольшого рыбацкого поселения заложили основу крепости, впоследствии ставшей городом. В 1752 г. шайху Сабаху I ас-Сабаху удалось установить свое верховенство над другими родственными племенами и местным населением. Номинально признавая власть Оттоманской империи и установив господство над территорией Кувейта, Сабах I ас-Сабах принимает титул шайха здешних племен. Спустя некоторое время, подвластное ему поселение стало одним из динамично развивающихся городов-портов Персидского залива. Основателем современной кувейтской государственности считается один из его потомков, правивший в 1896–1915 гг. шайх Мубарак ибн Сабах ас-Сабах. «Заключив в 1899 и 1907 гг. ряд договоров с Великобританией, он практически становится независимым правителем»29. Из племен объединения ‘утайба также вышла ныне правящая в Бахрейне династия ал-Халифа. Первые сведения об

Peterson J.E. The Arabian Peninsula in Modern Times: A Historiographical Survey // American History Review. – 1991. – Vol. 96. – № 5. – P. 1437. 29 Mansel P. Sultans in Splendour. Monarchs of the Middle East. 1869-1945. – London: Parkway Publishing, 2000. – P. 34. 28

этой династии встречаются с 1760 г., после того, как шайхи из этой династии совместно с подвластными им кочевыми племенами и союзной династией ал-Джалахма осели на полуострове Катар. Глава династии шайх Халифа ибн Мухаммад завоевывает остров Зубара, затем его брат Ахмад ал-Фатих по прозвищу «Завоеватель» (правил в 1783-1795 гг.) завоевывает основные острова Бахрейнского архипелага30. Окруженные соленым морем, острова Бахрейна богаты на источники пресной воды и потому считались стратегически важными. Это вызывало повышенное внимание к бахрейнскому архипелагу со стороны различных родоплеменных образований. Династии ал-Халифа пришлось выдержать многочисленные битвы за утверждение своей власти на островах с маскатскими и саудовскими правителями, на рубеже XVIII-XIX вв. также претендовавшими на архипелаг Бахрейна. «Заключив с Великобританией в 1853 г. «Договор о бессрочном морском мире», династия ал-Халифа стала основоположником современной государственности Бахрейна»31. Начавшаяся промышленная добыча жемчуга на острове Зубара и финансовая подпитка, получаемая от продажи жемчуга, усилили политическое влияние династии ал-Халифа. В Катаре власть перешла к династии ас-Сани из рода ма‘адид. Это родовое ответвление племени бани тамим происходит из Наджда, что в современной Саудовской Аравии. В начале XVIII в. династия ас-Сани перекочевала оттуда на полуостров Катар и постепенно установила здесь свое верховенство над ведущими семействами племен ‘анза, ‘утай-

A. de L. Rush. Ruling Families of Arabia. Bahrain: The Ruling Family of Al-Khalifah. – Oxford: Archive Editions, an Imprint of Archive International Group, 1991. – P. 16. 31 Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol. 31. – № 3. – P. 301-302. 30

ба, румайхи, ‘айнайн, ал-муханнади32. Основателем династии считается шайх Мухаммад ибн Сани, правивший в 1850–1878 годах. Население полуострова Катар также выросло из небольшого поселения, где до сороковых годов XX в. проживало не более двадцати тысяч человек. В начале своего правления, в 1850 г., Мухаммад ибн Сани разбил в местечке ал-Бида свою кочевую ставку, которая в последствии превратилась в столицу Катара Доху. Полновластное правление ас-Сани в Катаре можно датировать с 1853 г., после того, как шайх Мухаммад ибн Сани подписал с Великобританией «Договор о бессрочном морском мире»33. В 1867 г. он подписывает с англичанами «Генеральный договор», обязавший англичан защищать его власть от возможной внешней агрессии34. Династии, образовавшиеся на территории нынешних ОАЭ, происходят из порядка двадцати племен союза бани йас. Среди этих племен наиболее влиятельными считаются выходцы из оазиса Лива, ал-бу фалах и ал-бу фаласа, положившие начало двум крупным эмиратам – Абу-Даби и Дубай. Из племени ал-бу фалах происходит династия ан-Нахаййан, которой удается занять главенствующую роль в Абу-Даби, а один из кланов племени ал-бу фаласа, ал-Мактум, выделился из бани йас в самостоятельный эмират Дубай. Этот второй по значимости эмират ОАЭ и по настоящее время возглавляется шайхами выходцами из этого рода. Ныне в оазисе Лива расселились племена румайтхат, кубайсат, мазру’, хавамил, махарибах. Шайхи племени ал-авамир, ал-джавахир, манасир заняли часть оазисов ал-Бурайми и ал-‘Айн. Шайхи племени ал-авамир расселились вдоль границы с Оманом, частично в районе оазиса ал-Бурайми и ад-Дафры. Часть шайхов племен ал-бу Zahlan R.S. The Creation of Qatar. – London: Croom Helm, 1979. – P. 5. Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol. 31. – № 3. – P. 301-302. 34 Zahlan R. S. The Creation of Qatar. – London: Croom Helm, 1979. – P. 16-17. 32 33

фалах, судан и ал-мурра заняли господствующее положение в эмирате Дубай. В эмирате аш-Шарк прочное место заняли шайхи племен ал-кавасим, ан-ну‘айм и ряда независимых племен: ал-‘али, бани кутб, аш-шауми и др. В эмирате Ра’с ал-Хайма наряду с племенами ал-кавасим видную роль стали играть племена судан, ал бу махийр, ал-‘али. Последние вместе с шайхами ан-ну‘айм заняли прочные позиции в эмирате ‘Аджман. В ал-Фуджайре господствующее положение заняли шайхи племени шаркийин, в эмирате Умм ал-Кайвайн власть перешла в руки представителей племени судан и ал-‘али35. В южной и юго-восточной оконечности Аравийского полуострова исторически были сильны позиции воинственного и некогда многочисленного племени ал-кавасим. Шайхам племени удалось к 1750 г. возвести портовое укрепление Джулфар (ныне Ра’с ал-Хайма), ставшее морским оплотом ал-кавасим и создать, тем самым, более или менее устойчивое политическое образование36. Выходцы из племени имели хорошее представление о морском судоходстве. В средние века их суда часто выходили в открытое море. Помимо судоходства, выходцы из алкавасима преимущественно занимались тем же, что и другие племена Аравии – кочевым хозяйствованием, оазисным земледелием, торговлей, ловлей рыбы и жемчуга. Арабские племена региона отдавали предпочтение своим традиционным видам хозяйствования. Другое дело, что англичане писали о наличии у племени ал-кавасим крупного флота в Персидском заливе и о якобы частых нападениях на британские суда в Персидском и Оманском заливах, чтобы придать своим действиям в регионе правовой характер. Отсюда и пошли многочисленные заметки о пиратстве и морских грабежах, якобы осуществлявшихся в данном регионе выходцами из ал-кавасима против Heard-Bey Frauke. From Trucial States to United Arab Emirates. – London, New-York: Longman, 1982. – P. 28, 34. 36 Zahlan R.S. The Origins of the United Arab Emirates. – London: The Macmillan Press Ltd., 1978. – P. 12, 23-25. 35

Ост-Индской кампании, что вполне уместно рассматривать как плод исторического вымысла английских хроникеров. В XIX в. британский флот до основания разрушил Джулфар, что значительно ослабило позиции племен объединения алкавасим. Тем не менее, племя ал-кавасим в настоящее время удерживает ведущие позиции в эмиратах аш-Шарк и Ра’с алХайма, частично в соседнем Омане и Катаре. Например, нынешний правитель эмирата аш-Шарк Султан ибн Мухаммад ал-Касими и правитель эмирата Ра’с ал-Хайма Сакр ибн Мухаммад ал-Касими происходят из племени ал-кавасим. Об активном проникновении Великобритании в восточную часть Аравии можно говорить с 1809 г., когда объединенная англо-маскатская эскадра начала открытые военные действия против аравийских племен на побережье Оманского и Персидского заливов. Защищаясь от иноземцев, войска племени ал-кавасим в 1814–1816 гг. закрыли для судов английской ОстИндской компании подступы к Персидскому заливу и уже в конце 1818 г. Великобритания направила в этот район большую военную эскадру с тем, чтобы любыми средствами подавить сопротивление местных племен. В 1819 г. объединенными англо-индийскими войсками в морском бою был уничтожен крупный флот объединения ал-кавасим и взята штурмом их главная опора – Ра’с ал-Хайма37. Та же участь постигла эмираты аш-Шарк, Умм ал-Кайвайн и Дубай. После всех этих событий английские колониальные власти в Индии стали спешно готовить соглашение о юридическом закреплении за Великобританией всего побережья Персидского залива. В качестве официального предлога был выдвинут довод о необходимости защиты морских путей от пиратства. В 1820 г. в районе Ра’с ал-Хаймы правители племенных объединений Абу-Даби, Дубай, ‘Аджман, аш-Шарк, Умм ал-Кайвайн, Ра’с алЕгорин А.З., Исаев В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – 287 с. 37

Хайма и ал-Фуджайра были вынуждены подписать «Генеральный договор» с Великобританией, после которого указанные племенные образования вошли в историю под названием эмираты «Договорного Омана». Генеральный договор состоял из 11 статей, каждая из которых закрепляла доминирование британской политики в регионе. В целях укрепления своего господства в Персидском заливе, Великобритания целенаправленно проводила свою колониальную политику в отношении эмиратов Договорного Омана все последующие годы и добилась подписания целого ряда двухсторонних соглашений с их правителями. Среди них, самые важные, можно сказать, предопределившие появление системы протектората соглашениями были: «О прекращении военных действий на море» (1843 г.), «О борьбе с работорговлей» (1847 г.), «Договор о бессрочном морском мире» (1853 г.)38. К последнему соглашению позже присоединились правители Бахрейна, Катара, ставшие сторонами-подписантами всех последующих соглашений с Великобританией. Таким образом, принудив эмираты Договорного Омана подписать в 1820 г. «Генеральный договор», Великобритания тем самым заложила основу системы британского протектората в регионе Персидского залива. В период с 1903 по 1923 гг. последовал ряд соглашений, установивший монополию Великобритании над всеми имеющимися природными богатствами этого региона и закрепивший за англичанами право ведения торговых и коммуникационных связей вышеуказанных образований с внешним миром. Кроме того, после открытия первых залежей нефти в регионе в 1908 г. Великобритания обязала правителей Бахрейна, Кувейта, аш-Шарка, Дубай, Абу-Даби, ‘Аджмана и Умм ал-Кайвайна подписать ряд соглашений. Согласно этим соглашениям, заключенным в период с 1911 по 1922 гг., последние отказывались от добычи Егорин А.З., Исаев В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – 287 с. 38

нефти и предоставления нефтяных концессий иностранным государствам без согласия на то Великобритании39. Этот режим практически просуществовал до обретения указанными монархиями политической независимости. Однако окончание II мировой войны ознаменовало собой начало распада колониальной системы. Великобритания была вынуждена пойти на предоставление политической независимости вышеуказанным государственным образованиям. В 1961 г. первым среди государств региона политическую независимость обрел Кувейт, а в 1971 г. независимость провозгласили Бахрейн, Катар и ОАЭ в составе шести эмиратов – Абу-Даби, Дубай, ал-Фуджайра, Умм ал-Кайвайн, ‘Аджман и аш-Шарк40. В вопросе о политическом будущем стран региона было много обещающего и вместе с тем много неопределенного. Если западные страны были заинтересованы в появлении под их политическим влиянием новых монархических государств, то более крупные государства региона в лице Ирака, Ирана и Саудовской Аравии отнеслись к этим переменам в целом без особого энтузиазма. В их отношении к появлению на своих рубежах новых государственных образований превалировали сдержанность, скептицизм, местами неприятие и притязание на части территорий создаваемых государств. Ситуацию усугубляло многовековое соперничество между самими родоплеменными образованиями, что сильно осложняло ситуацию в регионе накануне появления новых государств. Эмират Ра’с ал-Хайма под давлением Саудовской Аравии вначале склонялся на самостоятельный путь развития. Однако трезвая оценка перспективы самостоятельного развития рядом с более крупными соседями пугала непредсказуемостью последствий этого шага. Для правящих кругов небольшого эмиГеоргиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 27. 40 Там же. – С. 42-43. 39

рата стало очевидно – воплотить в реальность независимость гораздо надежнее сообща, вместе с равнозначимыми и равноправными субъектами единой федерации, нежели порознь. В 1972 г. эмират Ра’с ал-Хайма официально присоединился к федерации. В целом, взаимоотношения Великобритании с вышеупомянутыми эмиратами складывались по общему сценарию. Эмираты признавали условия всех соглашений, дающих исключительные политические и экономические прерогативы англичанам, а взамен признавались единственными законными правителями в своей местности и соответственно пользовались военной поддержкой англичан. Как отмечает английский историк Ф. Холлидей, «местные племенные лидеры получали денежные субсидии и оружие. Если же они проявляли неповиновение, этих даров они лишались и подвергались мерам воздействия»41. Чтобы укрепить свое присутствие и усилить влияние в аравийских монархиях и шайхствах, англичане часто вмешивались в династические противостояния на стороне своих подопечных. Благодаря такой политике в выигрыше оказались только лояльные англичанам правители. Так, конфликт между шайхами племен ‘утайба и бани тамим из-за престолонаследия в Катаре разрешился в пользу последнего, поскольку более лояльный шайх племени тамим Мухаммад ибн Сани в обмен на протекцию Великобритании обязался передавать все спорные вопросы со своими соседями на рассмотрение Лондона. Вполне может быть, что без этой поддержки территория Катара по-прежнему оставалась бы во власти шайхов из династии алХалифа, которые ныне правят в соседнем Бахрейне. Поэтому, говоря о роли Великобритании в становлении правящих династий и укреплении государственности аравийских монархий, важно отметить следующее. С установлением Halliday F. Arabia without Sultans: A Political Survey of Instability in the Arab World. – New York: Vintage Books, 1975. – P. 44. 41

длительного британского господства в данном регионе был нарушен исторически объективный процесс объединения мелких территорий восточной Аравии в более крупные государственные образования. В то же время появились объективные условия для функционирования качественно нового принципа организации власти, основанного на прямой или косвенной поддержке Великобританией тех или иных племенных верхушек. Принцип англичан «разделяй и властвуй» ускорил процесс образования правящих династий и местных элит и создал условия, которые в значительной степени воспрепятствовали зарождению и формированию идеи субрегиональной обособленности аравийских племен и строительству на этой платформе единого государственного образования. В этой связи вполне обоснованным видится мнение кувейтского ученого Мухаммад ар-Румайхи, который в целом полагает, что образование аравийских монархий в восточной оконечности Аравийского полуострова является «результатом неестественного рождения»42. Подобного мнения придерживаются некоторые западные исследователи. Американский ученый М. Веннер в своих размышлениях по этому поводу идет дальше: «Многие из сегодняшних политических образований Аравии созданы искусственно в результате вмешательства европейских государств»43. В целом, протекционизм Великобритании над мелкими политическими родоплеменными образованиями восточной оконечности Аравийского полуострова позволил последним сохранить независимость от более крупных и агрессивных соседей. Это, в конечном счете, позволило многим правящим династиям региона легитимизировать свою власть, закрепить‫ﺡﻱﻡﺭﻝﺍ ﺩﻡﺡﻡ‬. ‫ﻱﺏﺭﻉﻝﺍ ﺝﻱﻝﺥﻝﺍ ﺕﺍﻉﻡﺕﺝﻡ ﻯﻑ ﺓﻱﻁﺍﺭﻕﻭﻡﻱﺩﻝﻝ ﺓﻱﻉﺍﻡﺕﺝﺍﻝﺍ ﺭﺯﺝﻝﺍ‬ ‫ ﺭﺹﺍﻉﻡﻝﺍ‬. ‫ ﺕﻭﺭﻱﺏ‬،١٩٧٧. ‫ﺹ‬.٨. 43 Wenner M.W. Saudi Arabia: Survival of Traditional Elites // In: Frank Tachau, ed., Political Elites and Political Development in the Middle East. – New York: John Wiley and Sons, 1975. – P. 160. 42

ся в своих нынешних границах и после распада системы протекторатов встать на самостоятельный путь развития. Таким образом, можно констатировать, что политика Великобритании в регионе Персидского залива сыграла решающую роль в формировании новых сообществ, которые впоследствии стали основой новых государственных образований – Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ. § 3. Становление правящих династий Омана и Саудовской Аравии В отличие от правящих домов Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ, становление государственности и зарождение правящих династий Саудовской Аравии и Омана шло на основе мощного влияния религиозного фактора – ваххабитского толка суннитского направления и соответственно ибадитского толка хариджитского направления ислама. Так, на территории Омана, с момента обособления оманских племен в рамках ибадитского имамата44 в VIII в. и до конца XVIII в. население было представлено союзом племен, исповедующих ибадитское направление шиизма. Помимо общности историко-культурного наследия и сложившихся традиционных экономических связей, оманские племена объединились вокруг имама, которому наряду с религиозной принадлежала и светская власть в имамате. В XVIII в. Оман достиг своего могущества. Границы оманского государства охватывали всю юго-восточную Аравию, простираясь до южного и юго-западного побережья Ирана и восточного Ибадизм – одно из трех ответвлений хариджитского направления в исламе, на которое хариджиты разделились вскоре после смерти в 661 г. четвертого праведного халифа ‘Али, двоюродного брата и зятя Пророка Мухаммада. Основы ибадизма были заложены Джабиром ибн Зайдом, однако этимология слова производна от имени его ученика, ‘Абдаллаха ибн Ибада/Убада ал-Мурри ат-Тамими.

побережья Африки. Власть имама признавалась большинством живущих здесь племен и племенных объединений Аравии и соседней Африки. Потомки этих оманских племен до сих пор проживают в странах Восточного побережья Африки. «Кандидатура имама выдвигалась советом наиболее авторитетных улемов, после чего она должна была получить признание и поддержку племен»45. При этом отличительная черта государственности имамата Оман на протяжении многих столетий заключалась в том, что власть имама не являлась наследственной. Изменение данного принципа в 1786 г. имамом Са‘идом ибн Ахмадом, который в нарушение канонов ибадизма назначил своего сына Хамида ибн Са‘ида наследником престола, повлекло за собой фактический раскол страны, где восставшие не признали новый принцип престолонаследия. В ходе борьбы Хамиду ибн Са‘иду пришлось покинуть столицу государства Рустак и укрыться в Маскате. После его смерти в 1792 г. власть перешла к его брату, Султану ибн Ахмаду. В 1798 г. Султан ибн Ахмад заключает соглашение с Ост-Индской компанией и правит до 1806 г. С этого времени он закрепляет за своими потомками титул наследственных султанов Маската. Тем временем, войны между наследниками султаната и сторонниками ибадитской концепции не утихали. Вмешательство во внутриоманские противоречия Великобритании только осложняло ситуацию. С 1789 г. между султанами Маската и ибадитским духовенством неоднократно вспыхивали противоречия, заканчивавшиеся вооруженными столкновениями их сторонников. В итоге до начала XX в. в Омане фактически существовали два равноправных государственных образования – подвластный Великобритании султанат Маскат и независимый от британского протектората имаМелихов И.А. Оман между прошлым и настоящим. – Москва: Знание, 1979. – С. 7.

мат Оман. Территория, подвластная султанам Маската, ограничивалась в основном прибрежной полосой, где была расположена сеть торгово-ремесленнических городов. Внутренние горные районы Омана с кочевым и полукочевым населением по-прежнему оставались во власти избираемых ибадитских улемов и богословов. Известно, к примеру, что суверенитет маскатского султана Файсала ибн Турки ограничивалась Маскатом, Матрахом и другими частями прибрежной полосы Омана, тогда как большая часть внутренних районов входила в состав имамата, глава которого, т.е. имам, объединял в своих руках высшую светскую и религиозную власть. После того, как в 1913 г. дед нынешнего правителя Кабуса ибн Са‘ида, Таймур ибн Файсал сверг своего отца и провозгласил себя очередным маскатским правителем, имамат Оман объявил себя независимым от султаната Маскат и отказался признать центральную власть. После безуспешной для Маската и англичан семилетней войны против имамата в 1920 г. был подписан Сибский мирный договор, признавший Оман независимым46. Тем не менее, султаны Маската не прекращали попыток восстановить свою власть над внутренними районами Омана. Вооруженные столкновения между наступавшими войсками султана и оппозиционными племенами внутреннего Омана продолжались вплоть до недавнего времени. Последнее крупное сопротивление оманских племен против султанов Маската было сломлено при прямой военной помощи Великобритании в середине 1950-х гг. В 1970 г. к власти в Маскате с помощью англичан пришел сын султана Таймура ибн Файсала, Кабус ибн Са‘ид и объявил о создании единого султаната Оман в составе султаната Маскат и имамата Оман. Становление государственности Саудовской Аравии, Капитонов К. Ближний Восток в лицах. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 23-24.

как уже отмечалось, шло на религиозной основе, но со своей спецификой. На момент появления государства «саудидов» баланс сил между кочевыми и полукочевыми правителями Центральной Аравии, многие из которых формально были под суверенитетом Оттоманской империи, складывался примерно одинаковым образом. Так, под номинальным суверенитетом Оттоманской империи в районе ал-Ахса и ал-Катиф, что на востоке современной Саудовской Аравии, традиционно правили ал-Хумайды, шайхи кочевого племени бани халид. Над кочевыми и осевшими племенами, оседло-земледельческим населением Хиджаза правила номинально подвластная туркам династия Хашимийа, исторически закрепившая за собой статус хранителей святых городов Мекка и Медина. Север современной Саудовской Аравии, исторически именуемый Джабал Шаммар, т.е. район нынешнего Ха’иля, ал-Джауфа и Табука, был вотчиной ар-Рашидов, шайхов кочевого родоплеменного объединения шаммаров. Как и другие арабские шайхи данного периода, ар-Рашиды признавали власть Оттоманской империи и старались заручиться их подержкой. В районе Наджда правил их главный соперник – династия ас-Са‘уд, представители которой тогда еще были эмирами небольшего полукочевого княжества ад-Дир‘ийа. Кроме того, в Центральной Аравии не редкостью были и осевшие правители47. На юге современной Саудовской Аравии исторически правили асирские династии, главным образом, опиравшиеся на местные племена гамид, шахран, родственные соседним йеменским родоплеменным образованиям48. В различных частях центральной части полуострова Palgrave W.G. Narrative of a Year’s Journey through Central and Eastern Arabia (1862-1863). – London: Macmillan & Co., 1868. New Edition, In One Volume. – P. 61-68. 48 Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. – Virginia, Springfield, 1983. – P. 29. 47

влияние конкурирующих амиров и шайхов было практически закреплено в традиционных ареалах кочевания крупных родоплеменных образований и концентрации наиболее устоявшихся конгломераций из числа полукочевых и оседлоземледельческих сообществ. Фактически в те годы на территории нынешней Саудовской Аравии было несколько сильных и родовитых правящих династий, одновременно претендовавших на господство в Центральной Аравии. Однако появление религиозного движения, возглавляемого проповедником Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Ваххабом, с одной стороны, а также кровавая междоусобица, изнутри погубившая династию ар-Рашидов, правителей Джабал Шаммара и главных конкурентов династии ас-Са‘удов, с другой стороны, сыграли ключевую роль в дальнейшей истории Аравии. Можно констатировать, что все эти события обернулись для саудидов благоприятным стечением обстоятельств. Прежде всего следует отметить, что возникновение в начале XVIII в. в Центральной Аравии религиозно-политического движения, основанного на учении мусульманского проповедника, ученого и реформатора шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703-1791 гг.) оказало колоссальное влияние на политическую обстановку в регионе. Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб, воспитанник исламской богословской школы права (ханбалитский мазхаб), призывал к возвращению к первоначальным основам исламского вероучения, каким оно было в эпоху Пророка Мухаммада. Дело в том, что в те годы сама ситуация в Аравии благоприятствовала такой позиции Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Среди населения получило широкое распространение «многобожие и культ предков, преклонение различным магам и прорицателям. Люди верили магической силе камня и финиковой пальмы, поклонялись солнцу, духу различных животных и птиц,

приносили жертву джиннам»49. На этом фоне Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб призывал бороться против магии, колдовства, прорицателей и категорически отвергал любые новшества, призывая своих сторонников к расправе над малейшими признаками отклонения от коранических норм. «Все, что входило в малейшее противоречие с принципом Единобожия, было объявлено ширком, т.е. многобожием, что означало незаконную ассоциацию кого-либо или чего-либо с Богом» 50. Важнейшая идея, которую вынашивал Мухаммад ибн ‘Абд ал-Ваххаб – это единобожие, главная ось ислама. По его мнению, единобожие – это убеждение в том, что один Аллах – творец данного мира, его господин, дающий ему законы. Из сотворенного им нет ничего и никакого, равного ему, способного творить51. Религиозное движение, основанное Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Ваххабом в западной и советской историографии именуют «Ваххабизмом», в то время, как в самой Саудовской Аравии историки говорят о нем как о движении единобожников «ал-Муваххидуна»52. Однако сегодняшние последователи ваххабизма чаще всего сами себя именуют салафитами, что буквально означает последователи чистого ислама. В этой связи следует отметить, что все современные диспуты о ваххабизме невозможно рассматривать без исторического дискурса, так как учение Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба было адекватным лишь в период своего появления, в рамках определенных исторических реалий. Субъективно-личностный фактор был выражен в неординарности и дальновидности амира тогда еще небольшого

Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 121-122. 51 Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745-1973). – Москва: Наука, 1982. – С.74. 50

княжества ад-Дир‘ийа, Мухаммада ибн Са‘уда. Смелый и талантливый полководец Мухаммад ибн Са‘уд был человеком, опережавшим свое время. Он сумел предвидеть потенциал движения единобожников, которое в любую минуту грозило перерасти в мощную и непредсказуемую силу. Разделяя религиозные взгляды Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба, Мухаммад ибн Са‘уд активно поддерживает проповеди о единобожии и в 1740 г. заключает с ним клятвенный союз о совместной борьбе во имя объединения Аравии и возвращения ее к истокам первоначального ислама. В этой связи арабский ученый Ахмад ‘Иса писал – «Амир Мухаммад обещал ‘Абд алВаххабу свое полное покровительство и поддержку его учению взамен обязательства шайха не искать защиты у других амиров. Этот союз, соединивший в себе духовное начало ваххабизма с военной силой дома ас-Са‘удов, дал мощный импульс движению за консолидацию саудовского общества»53. В скором времени учение Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба довольно быстро переросло в массовое народное движение за чистоту исламской веры, став своего рода национальной идеей саудовской государственности. Провозглашенная в этом учении необходимость священной войны против идолопоклонничества и массового отхода от норм классического исламского учения делала его знаменем завоевательных войн и набегов, идейным оружием движения за консолидацию мусульман Аравии54. Однако, в результате Оттоманского вторжения в 1811 г., единство саудовского государства ненадолго было разрушено. В 1824 г. саудовцы вновь обрели независимость под предводительством принца Турки ас-Са‘уда – родственника Мухаммада ибн Са‘уда. Но последующие годы были периодом хаоса, смут и раздоров, что повлекло к завоеванию саудовского государства в 1887 г. правителем Джабал Шаммара Мухаммадом ибн ‘Абдаллахом ар-Рашидом.

Очередное и заключительное восстановление саудовского государства начал двадцатилетний амир ‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ар-Рахман ас-Са‘уд (далее – ‘Абд ал-‘Азиз)55. В 1902 г. он захватил ар-Рийад (битва при крепости Масмак), а затем покорил области Васм и Судайр. В 1904 г. ‘Абд ал-‘Азиз захватывает стратегически важные оазисы ал-‘Анайза и ал-Бурайда. Этот захват расколол владения его основного противника – ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мут‘аб ибн ‘Абдаллах ар-Рашида, правителя конкурирующего родоплеменного образования шаммаров в Джабал Шаммаре. В том же году ‘Абд ал-‘Азиз с переменным успехом провел ряд сражений с армией ар-Рашидов вблизи Букайрии56. За миром последовала серия военных сражений, в ходе которых в 1906 г. ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мут‘аб ибн ‘Абдаллах арРашид был убит. Новый правитель Джабал Шаммара признал права ‘Абд ал-‘Азиза и династии ас-Са‘удов на весь Наджд57. Тем не менее, завоевание Наджда и Восточной Аравии в течение 1913-1914 гг., включая большой и густонаселенный шиитами оазис ал-Ахса (на местном говоре ал-Хаса), еще не говорило об окончательном включении завоеванных земель в состав саудовского государства. Помимо завоевания, необходимо было утвердиться на этих землях путем легитимации власти ас-Са‘удов. Такой исход событий не устраивал правителя Хиджаза и хранителя святых мест ислама Меки и Медины Хусайна ибн ‘Али, правителя династии Хашимийа. Восходящая к потомкам пророка Мухаммада от его дочери Фатимы и халифа ‘Али, династия Хашимийа традиционно считалась В саудовской историографии ‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ар-Рахман ас-Са‘уд сокращенно именуется ‘Абд ал-‘Азизом. В западной историографии он был больше известен как Ибн Са‘уд. 56 Safran N. Saudi Arabia: The Ceaseless Quest For Security. – London: Belknap Press of Harvard University Press, 1985. – P. 31-32. 57 http://www.hukam.net/family.php?fam=808 ‫ﺭﻡﺵ ﻝﺏﺝ ﻱﻑ ﺩﻱﺵﺭﻝﺁ‬. ‫ﺓﺭﺍﻡﺇ‬ ‫ﻝﺉﺍﺡ‬/‫ ﻝﻱﺍﺡ‬. 55

высшей кастой в иерархии аравийских племен. Этим фактом представители Хашимийа традиционно аргументировали свои притязания на Хиджаз, что, как следует из записей Н. Тюрякулова к советскому руководству, «было весьма очевидным и для ‘Абд ал-‘Азиза»58. Хайфа Алангари в своей книге «Борьба за власть в Аравии: Ибн Сауд, Хусайн и Великобритания (19141924 гг.)» пишет, что в плане легитимизации власти в Хиджазе Хусайн ибн ‘Али был серьезным противником ‘Абд ал-‘Азиза. «Его династия была олицетворением национальной идеи арабов о создании единого арабского государства – Арабского халифата»59. В этом качестве они не устраивали ни турков, ни англичан, ни их главных соперников ас-Са‘удов. В 1916 г. при пособничестве своего агента Т.Е. Лоуренса англичанам удалось убедить Хусайна ибн ‘Али начать войну против турецкого господства и выступить на стороне Антанты. Взамен Великобритания, устами своего верховного комиссара в Египте сэра Генри Мак-Магона, согласилась поддержать стремление Хусайна ибн ‘Али по созданию единого независимого арабского королевства на Ближнем Востоке. В 1917 г. войска Хашимийа под командованием сына Хусайна ибн ‘Али Файсала ибн Хусайна взяли ‘Акабу и вышли в Трансиорданию, а уже к 1918 г. Файсалу ибн Хусайну удалось вынудить турков покинуть территорию Трансиордании, освободить от них Сирию и создать там Сирийское Хашимитское королевство, которое по планам его отца должно было объединиться с Королевством Хиджаз, провозглашенным им в 1916 году. Однако, ссылаясь на ряд оговорок, Великобритания отказалась от выполнения своих обязательств перед Хусайном ибн ‘Али. Вместо этого Великобритания и Франция подписали Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 510. 59 Alangari H. The Struggle for Power in Arabia: Ibn Saud, Hussein and Grear Britain, 1914-1924. – Berkshire: Ithaca Press /Garnet Publishing, 1997. – P. 13. 58

двухсторонние секретные соглашения, согласно которым Лондон получил мандат на управление большей частью азиатских владений Оттоманской империи – Палестиной, Трансиорданией и Ираком, а вторая получила мандат на управление Сирией, после чего оттуда французы изгнали Файсала ибн Хусайна. Поняв, что Великобритания решила воспользоваться ситуацией в свою пользу без учета интересов Хашимийа, другой сын Хусайна амир ‘Абдаллах ибн Хусайн спешно выдвинулся в Трансиорданию во главе вооруженного отряда из 1200 человек с намерением, дополнительно мобилизовав местные племена, вернуть арабам контроль над Сирией. В 1921 г. заручившийся поддержкой местных племен бани хувайтат, бани халид, бани сакр, амир ‘Абдаллах ибн Хусайн вступил на территорию нынешней столицы Иордании Аммана и вскоре стал угрожать Сирии60. Возможность начала новой войны под предводительством ‘Абдаллаха ибн Хусайна в соседних французских владениях сулила англичанам большие неприятности. Учитывая это обстоятельство, Великобритания приняла решение договориться с ‘Абдаллахом ибн Хусайном, чтобы оградить себя от возможных осложнений в отношениях с Францией в случае вторжения подвластных ему сил в Сирию. В конце марта 1921 г. в Иерусалиме состоялась встреча ‘Абдаллаха ибн Хусайна с У. Черчиллем, занимавшим тогда пост министра по делам колоний. На ней амиру было предложено закрепиться в Трансиордании и создать там так называемое арабское управление. В марте 1921 г. в Каире прошла конференция по Ближнему Востоку, где было принято постановление о разделе Палестины и Трансиордании на две самостоятельные подмандатные территории с образованием в последней эмирата во главе с ‘Абдаллахом ибн Хусайном. Только таким образом Данилов Л.И. Трайбализм в социально-политическом развитии Иордании // Ближний Восток и современность. Вып. 8. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1999. – С. 78. 60

династии Хашимийа удалось сохранить свою власть и заложить основу современной иорданской государственности. Тем временем, саудовский амир ‘Абд ал-‘Азиз захватил северо-западную Аравию, а к декабрю 1925 г. его отряды уже заняли весь Хиджаз: Джидду, Таиф и два священных города – Мекку и Медину. В январе 1926 г. после коллективной молитвы в мечети Мекки, ‘Абд ал-‘Азиз формально был провозглашен королем «Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» и официально принял титул хранителя святынь ислама. Однако на деле для ‘Абд ал-‘Азиза необходимо было укрепить и распространить свою власть над кочевыми бедуинскими племенами, которые по большому счету не признавали как его власть, так и иных правителей, открыто игнорируя официально очерченные границы новых государственных образований. Создание нового государства было бы бессмысленной затеей без подчинения кочевых бедуинских племен, беспрекословно подчинявшихся лишь своим родовым вождям и племенным шайхам. Династические же распри между соперничающими правителями, особенно оседлыми, для кочевых бедуинов не имели принципиальной разницы. Признавая власть одного правителя, они в любую минуту могли откочевать на территорию, подвластную другому правителю. Как правило, такие неожиданные перемещения кочевников были связаны с засухой, истощением пастбищных угодий и поиском новых источников воды, что заставляло их искать новые земли в сопредельных районах, входивших во владения другого правителя. Любопытно, как их описывает в своей аналитической записке в Москву Полномочный представитель СССР в Саудовской Аравии Назир Тюрякулов: «Кочевые племена как боевой материал не всегда пригоден. Они храбро сражаются, когда защищают свои насиженные места, имущество и семьи. В боях отличаются настойчивостью лишь тогда, когда их ожидает легкая добыча. Иначе в боях племена не надежны 57

и склонны к грабежам не только на территории, но и в собственном тылу»61. Не удивительно, что ‘Абд ал-‘Азиз стал проводить политику, направленную на перевод кочевников к оседлому образу жизни. «Для осуществления этой политики его духовный наставник и родной тесть, шайх ‘Абд ал-Латиф» сформулировал в 1910 г. концепцию, суть которой заключалась в необходимости создания единства всех подданных ‘Абд ал‘Азиза, в котором бы строго соблюдались предписания ислама. Это нововведение, в первую очередь, касалось кочевых бедуинов, которые должны были тем самым признать ‘Абд ал-‘Азиза верховным правителем, поскольку он отныне является в одном лице имамом и амиром. Так была выработана концепция новой политики саудовского правителя – движение ихванов. Члены общеваххабитского братства – ихваны отныне должны жить в рамках общины, в обособленных от их родового племени новых поселениях, названных «хиджрами». ‘Абд ал-‘Азиз оказывает ихванам щедрую финансовую и организационную помощь в создании новых поселений, помогая строить жилища, школы, мечети, всячески поощряет ихванов заниматься сельским хозяйством. Он был сильно заинтересован в распространении и усилении концепции нового братства, поскольку для него это имело самостоятельное значение. Суть сводилось к тому, что примкнувшие к ихванам и решившие жить в отдельных поселениях люди становились оторванными от привычных для них связей со своим племенем. В итоге влиятельные вожди и шайхи кочевых племен постепенно теряли на соплеменников свое былое влияние, что, в конечном счете, способствовало лишь усилению единоличной власти короля. По данным арабского исследователя Ахмада ‘Иса, в 1922 г. ‘Абд ал-‘Азиз организовал сто двадцать два поселения, в коНазир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 190.

торых ему удалось объединить двенадцать тысяч племенных союзов общей численностью семьдесят с половиной тысяч кочевников62. В 1930 г., по сообщению советской дипломатической миссии, аккредитованной в Саудовской Аравии, это число дошло до двухсот, причем отдельные поселения, такие как Артавия, насчитывали до восьмидесяти тысяч жителей63. Но самое главное то, что ‘Абд ал-‘Азиз стал снабжать ихванов оружием и снаряжением для посильной борьбы с различными еретическими течениями в исламе и таким образом заставлял их принимать самое активное участие в становлении саудовской государственности. Со временем движение ихванов стало основной опорой саудовской династии. В нем была реализована идея «обобществления» общины. Поселившиеся в обособленных поселениях ихваны стали ревностно соблюдать религиозные нормы. Их основным занятием, помимо прививаемого земледелия, стала священная война – «джихад». Они силой оружия вводили законы шариата и заставляли непокорных подчиняться воле ‘Абд ал-‘Азиза, амира и имама в одном лице. Однако со временем ихваны, опиравшиеся на преимущественно кочевые племена мутайр, ‘утайба, ‘аджман, ру’ала стали представлять реальную угрозу для власти самого ‘Абд ал-‘Азиза. Их традиционные грабежи и набеги под стягом нарастающей завоевательной инерции не имели конца. Завоевательное движение было сродни юношескому максимализму и поэтому, как магнит, притягивало к себе молодежь и амбициозные личности. Отряды ихванов все чаще напоминали неуправляемую и непредсказуемую силу, порожденную соблазном новых завоевательных походов против всех неверующих или заблудших жителей поселений, расположенных вдоль всей границы государства ‘Абд ал-‘Азиза. Ситуация усугублялась Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – C.189.

тем, что после образования «Королевства Хиджаза, Наджда и объединенных областей» шайхи ряда бедуинских племен, принимавших активное участие в завоевании Хиджаза, а именно глава племени мутайр Файсал Давиш и глава племени ‘утайба Султан Биджад, были обделены новой властью. Все высшие правительственные посты были распределены среди тех надждийцев, которых король считал политически надежными и преданными. Старые союзники и соратники ‘Абд ал-‘Азиза, шайхи Султан Биджад и Файсал Давиш оказались забытыми. Это обстоятельство было использовано последними для возбуждения масс своих племен против короля, ответившего на все их заслуги в прошлом «черной неблагодарностью». Наряду с этим в качестве прикрытия своих основных стремлений они выкинули лозунг борьбы против «еретических нововведений» короля и клич непримиримой борьбы против неверных племен Ирака64. Таким образом, нежелание ‘Абд ал-‘Азиза делить власть со своими бывшими соратниками привело к резкому обострению ситуации внутри страны. В королевстве начались волнения ихванов из числа подвластных Султану Биджаду и Файсалу Давишу племен ‘аджман, ‘утайба и мутайр. Ихваны первыми пошли на обострение. В марте 1922 г. отряд, состоящий преимущественно из выходцев племени мутайр, под предводительством Файсала Давиша вторгся на территорию Ирака. Вмешательство английской авиации позволило вытеснить нападавших. В том же году, осуществляя многочисленные набеги в долину Сирхан, отряды ихванов доходили до территории Трансиордании, подвластной в то время Великобритании, и французских владений в Сирии (оазисы Джауф, Тайма, Табук и Бани Шакир)65. Это ставило ‘Абд ал-‘Азиза Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – 194. 65 Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745-1973). – Москва: Наука, 1982. – С. 285. 64

в сложное положение. С одной стороны, усилившаяся активность и безрассудство ихванов неизбежно провоцировало англичан и французов, с другой стороны, это говорило о беспомощности саудовской династии в глазах подвластных ей племен и родов, что могло закончиться гораздо более плачевно. Для того чтобы как-то исправить ситуацию, король идет на скорейшее закрепление линий границ с Трансиорданией и Ираком и в этих целях в 1922 г. подписывает Мухаммарский договор о государственной границе, который был дополнен Укайрскими протоколами (ирако-саудовская и саудовско-кувейтская границы)66. В отношении самих ихванов принимается еще более жесткое решение. ‘Абд ал-‘Азиз решается на политику силового сдерживания ихванов, что не может не вызвать со стороны последних негодование и противодействие. В 1927 г. на собрании ихванов и улемов участниками было открыто высказано недовольство введением западных технических достижений и терпимой политикой по отношению к шиитским племенам Ирака и Иордании, которых ихваны называли не иначе как «кафирами». Позиция улемов была более сдержанной, поскольку объявление джихада являлось прерогативой имама ‘Абд ал-‘Азиза. Тогда ихваны начали действовать самостоятельно. Восстание началось с рейда отряда мутайров на английский укрепленный пункт в Ираке. Затем вспышки насилия прокатилась по всей стране. Тем более, что многие ихваны уже успели привыкнуть к частым завоевательным походам и набегам под стягом религиозного клича. В 1929 г. ихваны во главе с Султаном Биджадом напали на собственные наждийские племена. На этот раз ‘Абд ал-‘Азизу пришлось впервые выступить против ихванов. Под селением Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745-1973). – Москва: Наука, 1982. – С. 286. 66

Сибила саудидам удалось разгромить войска ихванов. Сбежавший Файсал Давиш поднял мятеж в племени ‘аджман. Но к октябрю 1929 г. с восстанием было покончено67. К 1930 г. ‘Абд ал-‘Азиз окончательно уничтожает сопротивление мятежных ихванов. Многие лидеры ихванов и вожди восставших племен казнены, оставшиеся были лишены всех сословных прав и привилегий. Сами племена, принимавшие непосредственное участие в вооруженном противостоянии с властями, были полностью разоружены, их имущество было конфисковано для возмещения понесенных королевством убытков. Наряду с этим ‘Абд ал-‘Азиз принимает меры по ослаблению крупнейших кочевых племен Наджда, которые представляют потенциальную опасность для саудовского государства. Три наиболее сильных и значимых кочевых племени – ‘аджман, мутайр, ‘утайба целенаправленно подвергаются расселению в различных регионах страны, в основном среди чужеродных племен и кланов, поскольку для ‘Абд ал-‘Азиза было важно разорвать их традиционные родовые отношения и связи, достаточно весомо препятствовавшие унификации государства. Этой же участи подверглись и те ихваны, которые сохранили родовую связь и примкнули к вооруженному мятежу. В 1932 г., в целях увековечивания подвластных себе территорий, ‘Абд ал-‘Азиз переименовывает название «Королевства Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» на современное название – «Королевство Саудовской Аравии», тем самым, меняя тактику с завоевания на закрепление в подвластных ему территориях. В целом, борьба за создание саудовской государственности прошла в три этапа, на протяжении которых предстаБайба О.И. Эволюция социально-политических структур Саудовской Аравии в XX веке // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика, политика). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – С. 200-202.

вители династии ас-Са‘удов вели борьбу за право утверждения своей власти против шайхов и амиров многочисленных и не менее могущественных племен и племенных объединений. За это время власть ас-Са‘удов не раз оказывалась под вопросом. Но наследники саудовского престола неоднократно проявляли незаурядные черты политического лидерства, т.е. все то, что можно подвести под субъективно-личностный фактор и, именно это обстоятельство порой оказывало решающее значение в восстановлении власти ас-Са‘удов. Больше всех преуспел ‘Абд ал-‘Азиз, правивший в начале XX века. Именно он стал непосредственным создателем саудовского государства. В период своего полувекового правления ‘Абд ал-‘Азизу удалось объединить правящие дома Аравии под свою власть, достигнуть долгожданного единства племен, создать прочные основы государства и преобразовать некогда раздробленную и отсталую вотчину своих предков в современное государство, уверенно смотрящее в будущее. Эпоха его правления – это эпоха войн, хитросплетений в политике, собирания земель, прогресса, новаторства и неустанной идейной генерации нового поколения людей, адекватно реагирующих на стремительно меняющиеся вызовы того времени. Многое сделал ‘Абд ал-‘Азиз для восстановления и сохранения исламских святынь. Под его руководством в королевстве была осуществлена реставрация Мечети ал-Харам в Мекке и Мечети Пророка в Медине, усовершенствованы старые и построены новые дороги, по которым поток паломников сегодня ежегодно устремляется в хаджж. Для безопасности и удобства паломников были облегчены условия их пребывания, покончено с грабежами и разбойничеством, представлявшими угрозу всем приезжим в королевстве. В политике ‘Абд ал-‘Азиз верил в солидарность мусульманских народов. По его инициативе в 1926 г. в Мекке впервые была созвана Исламская Конференция, на которой были озвучены вопросы укрепления дружбы и сотрудничества, единства 63

и солидарности, равноправия и взаимопомощи между мусульманскими странами. Большое внимание ‘Абд ал-‘Азиз уделял вопросам модернизации королевства. Под его началом по всей стране были построены дороги, открыты больницы и госпитали, в систему управления государства введены современные методы администрирования. За время его правления Королевство Саудовской Аравии получило всеобщее признание, значительно выросло влияние и роль его внешней политики. Сам король снискал уважение и признание многих влиятельных мировых политиков, с которыми его связывала не только политика, но и личная дружба и симпатия. В двадцатилетнем возрасте он вернул под знамена своих предков остатки полукочевого эмиратства с его феодально-патриархальным строем и через полвека правления оставил за собой современное и процветающее государство Аравии. Обобщая вышеприведенное, можно заключить, что истоки правящих династий Кувейта, Бахрейна, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов восходят к родоплеменным структурам, некогда кочевавшим во внутренних районах Аравии. Особняком стоят лишь правители Омана, которые берут свои истоки в Йемене. Все вышеуказанные правящие ныне в Аравии династии, за исключением ас-Са‘удов, в той или иной степени долгие годы оставались под протекцией Великобритании.

Глава 2. Аравия в начале XX в.: становление и развитие современных институтов государственности в аравийских монархиях На протяжении столетий политические образования Аравийского полуострова характеризовались крайней неустойчивостью, подверженностью различным конъюнктурным изменениям. Мелкие кочевые родоплеменные политические образования после своего возникновения и расширения, довольно часто приходили в упадок и вливались в состав более крупных соседей, либо вовсе сходили с политической арены. В различных средневековых летописях даются довольно многочисленные сведения, дающие общую характеристику родоплеменным образованиям Аравии, суть которой в том, что каждый из амиров был независимым правителем. Данного мнения придерживаются и современные исследователи Аравии. В своем научном труде «Бедуинизация Аравии» американский ученый В. Каскель открыто указывает на отсутствие централизованного управления среди кочевников Аравийского полуострова. Он, в частности, пишет: «Среди кочевых племен бедуинов не было единого вождя, пользовавшегося всей полнотой власти. Власть вождя зижделась на поддержке соплеменников. Поэтому среди кочевых бедуинов власть столетиями была в общем ведении всех соплеменников»68. На рубеже XIX-XX вв. процесс сложения из мелких родоплеменных политических образований более крупных и устойчивых государственно-политических институтов в целом пришел к своему завершению. Во многом это было обусловлено активным проникновением в регион Персидского залива Великобритании. Политика Великобритании по поддержке лояльных Лондону правителей выражалась в тотальном контроле над присягнувшими на верность англичанам родоплеменными образованиями. Caskel W. The Bedouinization of Arabia // American Anthropologist. – 1954. – Vol. 56. – № 2. – P. 37. 68

В свою очередь, правители, признавшие власть англичан, постепенно стали укреплять свою власть и пользоваться признанием в обществе. «На протяжении многих лет ряд шайхств, которым удавалось заручиться поддержкой Великобритании, признавались англичанами как «реальные правители», что давало им власть и политическое влияние среди других родоплеменных объединений»69. Для англичан было гораздо надежнее и выгоднее строить свои отношения с более или менее устойчивыми центрами сил, нежели никому неподвластными и непредсказуемыми бедуинскими племенами с их чрезмерно независимыми правителями. В этом отношении наиболее показателен пример благополучной судьбы династий ал-Халифа в Бахрейне, ас-Сабах в Кувейте, ас-Сани в Катаре, власть которых сумела устоять перед многочисленными трудностями того времени именно благодаря английской протекции. Даже более сильная династия ас-Са‘удов на этапе своего становления имела устойчивые связи с Великобританией и пользовалась ее прямой поддержкой, поскольку для англичан было крайне важно видеть в лице ‘Абд ал-‘Азиза естественный противовес влиянию быстро слабеющей Оттоманской империи, которую в этот период стала активно поддерживать вставшая на путь милитаризма Германия. Агрессивные намерения Германии не могли остаться без внимания Великобритании. Для избежания усиления позиций Германии на Ближнем Востоке, Великобритания развернула двойную интригу сразу с двумя правящими династиями Аравии – Хашимийа и ас-Са‘уд. В этот период эти две династии считались основными претендентами на господство в Аравии. В июне 1916 г., при активном пособничестве британского агента Т. Э. Лоуренса, правитель Мекки Хусайн ибн ‘Али подPeterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol. 31. – № 3. – P. 297. 69

нял восстание против турецкого господства на Аравийском полуострове. Победоносное восстание арабов против турков длилось два месяца. Турки были отброшены до порта ‘Акабы на Красном море, что существенно помогло британским частям, предпринявшим в это же время наступление на турков в Палестине. Однако убедив главу династии Хашимийа Хусайна ибн ‘Али начать антитурецкое восстание в обмен на создание под его началом единого арабского государства на Ближнем Востоке, Великобритания, тем не менее, была явно не заинтересована в этом. Главная причина в том, что Хусайн ибн ‘Али отказывался подписывать соглашение с англичанами, гарантирующее ему сохранение его владений в Хиджазе в обмен на признание мандата Великобритании над Палестиной, где англичане планировали создать еврейское государство. Ф. Мансел, автор книги о правящих династиях Ближнего Востока, отмечает в этой связи, что «если бы Хусайн ибн ‘Али подписал это соглашение с Великобританией, то сегодня Хиджаз, возможно, по-прежнему оставался бы во владении династии Хашимийа»70. О незаинтересованности англичан в создании единого арабского государства под властью династии Хашимийа свидетельствует также тот факт, что в то время, когда войска Хусайна ибн ‘Али осаждали турков, войска ‘Абд ал-‘Азиза начали свое победоносное наступление во владение первого при молчаливом согласии на то Великобритании, хотя формальным поводом саудидов против Хусайна ибн ‘Али стало ограничение на хаджж, наложенное на ихванов правителем Хиджаза. Это историческое событие кардинально изменило ход истории. Мечте о создании единого арабского государства под властью Хашимийа не суждено было сбыться. Mansel P. Sultans in Splendour. Monarchs of the Middle East. 18691945. – London: Parkway Publishing, 2000. – P. 137. 70

Таким образом, расчет англичан был прост. Нужно было выдворить турков с Аравии для окончательного завладения ближневосточными землями Оттоманской империи и в то же время исключить возможность появления на Ближнем Востоке единого арабского государства. В этом отношении планы Хусайна ибн ‘Али по созданию единого арабского государства с центром в Хиджазе противоречили интересам не только Великобритании, но и других западных держав, где большое влияние на местные правительства оказывали усилившиеся сторонники всемирного сионистского движения. Главным аргументом «против» была не столько амбициозность этих планов, сколько высокая вероятность их осуществления в свете победоносного итога антитурецкого демарша и сакральности власти Хашимийа в сознании самих арабов. § 1. Становление современных институтов государственности в аравийских монархиях На рубеже XIX-XX вв. в мелких родоплеменных политических образованиях Аравийского полуострова усилился процесс трансформации кочевых шайхств в более сложные полукочевые государственно-политические образования – эмиратства. Данный процесс начинался в ряде случаев с разрастания стоянок кочевников в небольшие города, скорее напоминавшие оседлые населенные пункты, нежели сами города. В этих новых пунктах вначале воздвигался замок правителя, появлялась площадь, а вокруг располагались базар, ремесленнические мастерские, торговые лавки. Здесь же по соседству строились дома и постепенно появлялись целые жилые кварталы с окружавшими их оборонительными стенами и с запиравшимися на ночь воротами. Классическим примером являются средневековые города, появившиеся в глубинной части Аравии, например, Рийад (ныне ар-Рийад, столица Саудовской Аравии). Но в большинстве случаев появление го68

родов было связано с завоеванием кочевниками прибрежной полосы, где располагалась сеть небольших рыбацких поселений и портовых сооружений. Так, в частности, возникли города Абу-Даби, Кувейт, Доха, Дубай, Манама, Маскат, Джулфар (ныне Ра’с ал-Хайма), Умм ал-Кайвайн. Были, конечно, и более древние города Аравии, такие как Мекка, Медина, но их появление было связано с их расположением на стыке главных торговых путей и развитием средневековых торгово-купеческих отношений. Поэтому появление большинства ныне известных городов было связано именно с оседанием в них правящих шайхских династий, что и заложило основу большинства современных аравийских монархий восточной оконечности Аравийского полуострова – Бахрейна, Катара, Кувейта, Омана и эмиратств, составляющих ныне Объединенные Арабские Эмираты. Однако говорить об искусственной поддержке извне как о доминирующем факторе, стимулировавшем трансформацию кочевых родоплеменных образований в более сложные и устойчивые полукочевые государственно-политические образования, можно только отчасти, поскольку в указанный период в родоплеменных образованиях уже сложилась политическая стабильность. Ее главным выражением была способность правителя содержать своих подданных и обеспечивать баланс интересов в подвластном ему сообществе посредством сформировавшейся целостной системы финансирования. Одним словом, казна правящих династий дает им возможность содержать регулярные войска и обеспечивать внутриполитическую стабильность посредством ассигнований политически значимых сил общества и, таким образом, укреплять свою власть. Так, ежегодный поток паломников в святые для мусульман мира города Мекку и Медину был основным источником пополнения казны в Саудовской Аравии. Королевская казна Саудовской Аравии, по сути, пополнялась благодаря паломникам из самых крупных мусульманских стран мира – Индонезии, 69

Индии, Египта, Ирана и Турции. Поэтому от ежегодных пожертвований напрямую зависела внутриполитическая стабильность этого образования. «Способность ‘Абд ал-‘Азиза раздавать племенам субсидии была одним из важнейших факторов, объединявших разрозненное королевство»71. Аналогичным образом ситуация складывалась в остальных государственных образованиях Аравийского полуострова, где к тому времени правящим кругам удалось сформировать более или менее стабильную казну. Местные шайхи довольно успешно справлялись с финансированием подвластных им сообществ, прилагая все усилия для притока денежных средств из различных источников. Известно, к примеру, что наличие огромного спроса на вылавливаемый в акватории Персидского залива аравийский жемчуг было главным источником пополнения казны для правящих династий Кувейта, Бахрейна, Омана и Объединенных Арабских Эмиратов. Так, совокупная выручка от продажи сезонного улова жемчуга в районе Персидского залива в 1833 г. составляла 240 тысяч фунтов стерлингов, в 1835 г. выручка дошла до 400 тысяч фунтов стерлингов. Причем, спрос на аравийский жемчуг каждый год неуклонно рос. В 1874-1875 гг. доходы от импорта жемчуга оценивались Ост-Индской компанией, активно занимавшейся импортом аравийского жемчуга на рынки Европы, в 724 тысячи фунтов стерлингов. В 1902-1903 гг. доходы были оценены в 1 000 000 фунтов стерлингов. В 1917-1918 гг. эта цифра увеличилась в два раза и составила 2 000 000 фунтов стерлингов. Особенно ценился крупный и широко известный в мире оманский жемчуг «Красная роза». Наличие стабильной казны ускорило процесс оседания подвластных кочевым шайхствам бедуинских племен, усилило их консолидацию с прибрежным населением. Поскольку этот процесс приобрел необратимый характер по всей Аравии, он Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – С. 302. 71

имел первостепенное значение для становления власти правящих домов Аравии и возникновения новых сообществ в регионе Персидского залива. Однако большинство происходивших в этот период изменений обошло стороной социальную структуру и политическую организацию аравийского общества. Аравийский социум, как и много столетий назад, продолжал оставаться консервативным. В нем по-прежнему преобладали признаки переходного к государству периода. Традиционный уклад жизни и привычный кочевой менталитет бедуинов довлел в общественном сознании. В обществе, где скептически относились ко всяким новшествам, старые устои и традиции оставались незыблимыми. Так, семитские племена сохраняли общественную форму собственности. Богатство было сконцентрировано в руках родоплеменной знати на основе «власти-собственности», а признаки социального неравенства в обществе еще не успели созреть и создать почву для кардинального расслоения общества. Сами племена, подвластные тому или иному правителю, были сравнительно небольшими и из-за своей малочисленности с трудом подпадали под категорию населения. Идея новой государственности жила лишь в умах и настроениях узкого круга правящих династий, наделенных реальной властью и потому заинтересованных в институционализации своей власти. Тогда как различные общины не имели общей идентификации. Общность идей и взглядов среди населения Аравии была выражена нечетко, характеризовалась в большей степени своей фрагментарностью. Население говорило на арабском языке и по вероисповеданию относилось к различным течениям в исламе. Оно сохраняло верность лишь традиционным социальным единицам семитских племен – семье, роду и племени. Многовековая традиция верности родоплеменной принадлежности насаждалась каждому индивиду с детства и являлась более привычным явлением в аравийском социуме. 71

Чувство верности семье, роду и племени олицетворялось и скреплялось могуществом власти того или иного племени. Шайхи племен были выразителями этой самой власти в рамках вверенных им территорий и на более высоком уровне шайх самого влиятельного и крупного племени, исходя из военно-демократического принципа правления, становился верховным правителем племенного союза. Именно по такому принципу сформировались правящие династии нынешних аравийских монархий. Титул верховного правителя союза племен, как правило, переходил наследникам самого сильного и могущественного племени, но порой мог перейти к представителю более слабого ответвления, заметно усилившегося в какой-то определенный период времени аналогичным военно-политическим потенциалом в рамках того самого племенного союза. Поэтому понятие «власти» в политических образованиях Аравийского полуострова было, прежде всего, связано с положением того или иного племени в иерархии родоплеменных отношений. Самое могущественное племя признавалось носителем власти в обществе, представителем ее суверенитета. Верховный шайх такого племени являлся правителем того или иного политического образования, получив на это полномочия от своих родственников и подданных. О предназначении и функции власти в представлении традиционного аравийского общества четко указал арабский исследователь Мухаммад ар-Румайхи: «Общество принимало эту власть как покровительство и защиту со стороны справедливого правителя, не больше. Вид этого покровительства не подлежал регулированию законом, а зависел только от традиций, обычаев и шариата»72. Таким образом, принцип построения властных отношений изначально был основан на родоплеменном строе, когда шайх племени избирался всеми соплеменниками на основе всеобщего

права. В случае, если кандидатура не устраивала определенную часть представителей племени, это могло расколоть племя. Как правило, отколовшаяся часть племени, избрав для себя более подходящую кандидатуру, предпочитала самостоятельность. Однако в случае возникновения общей угрозы, племя вновь объединялось для совместного отражения внешней агрессии. Отсюда можно сделать вывод, что понятие законности власти было в большей степени связано с авторитетом и богатством правящего либо претендующего на власть рода или племени, а не с личностью того или иного правителя. Поэтому здесь имеет место преемственность племенной власти, нежели личной власти правителя. Среди главных критериев, позволяющих тому или иному роду или племени претендовать на верховную власть, помимо богатства и силы, является его знатное происхождение, определяемое бедуинской родословной. Чистокровная бедуинская родословная всегда считалась атрибутом элитарности и военного превосходства. Постепенно военно-демократическая традиция смены власти сменилась наследственным принципом передачи власти, чему очень активно способствовало усиление внешних обстоятельств на политическую обстановку в регионе. Поддержка, оказываемая внешними силами в отношении ряда кочевых династий, рассматривалась в обществе скорее не как узурпация, а как легитимизация власти этих правителей среди соседних родоплеменных образований. Так, правление ныне правящих династий аравийских монархий насчитывает несколько столетий, на протяжении которых их представители неизменно находятся у власти. Такое положение дел в аравийских монархиях воспринимается достаточно позитивно, поскольку отражает интересы большинства значимых политических сил и способствует сохранению сформировавшегося баланса сил и интересов в аравийском обществе. Учитывая эти условия, говорить в указанный период о политических образованиях восточной оконечности Ара73

вийского полуострова как о полноценных государственных образованиях было бы преждевременно, так как в них не было административно-территориального деления, государственного аппарата, центрального правительства, местных органов власти, судопроизводства. Правда, были «шариатские суды, но они в основном решали дела, связанные с заключением брака, разводами, наследованием имущества и связанные с этим имущественно-бытовые споры»73. Практически единственным органом был Коллективный совет – Маджлис, состоявший при верховном шайхе в составе старейшин подвластных ему родов, их ближайших родственников и советников. Маджлис собирался по необходимости верховным шайхом и состоял из уполномоченных им же его представителей среди племен и оседлого населения. Если уполномоченными представителями верховного шайха на местах были старейшины кочевых племен, изначально избираемые, но затем ставшие назначаемыми, то в городах эту функцию выполняли старосты из числа горожан. Маджлис считался высшей судебной инстанцией при рассмотрении всех гражданских споров и уголовных дел. Значительное влияние на решение Маджлиса в ряде случаев оказывали влиятельные мусульманские богословы и знатоки Корана – улемы и курра’. Но их решения, как правило, касались вынесения фетвы по какому-либо вопросу, например, на тот или иной запрет в обществе или на объявление войны. Такая картина сохранялось в целом по региону вплоть до начала XX в.

Георгиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 32. 73

§ 2. Формирование центральных органов власти, административно-территориального устройства и национальных экономик аравийских монархий Усиленное вовлечение данного региона в орбиту интересов иностранных держав, прежде всего, США, началось после окончания I мировой войны, что было обусловлено началом промышленной добычи нефти в регионе и началом ее экспорта на мировой рынок. Доходы от первых нефтяных концессий создали предпосылки для вхождения аравийских монархий в полосу коренных преобразований. С другой стороны, большинство правителей аравийских монархий были в неменьшей степени заинтересованы в разработке нефтяных месторождений и заключении выгодных концессий. Для правящих династий пополнение казны за счет новых финансовых вливаний было весьма своевременным в свете нарастающего экономического кризиса в регионе. Так, королевская казна Саудовской Аравии испытывала острую нехватку денежных поступлений из-за сокращения потока паломников в святой для мусульман город Мекку. «У ‘Абд ал-‘Азиза стали заканчиваться деньги. Поток паломников в Мекку превратился в струйку. Королевские финансы оказались в крайне затруднительном положении, счета не оплачивались, зарплаты госслужащих задерживались на шесть-восемь месяцев»74. Положение усугублялось тем, что король начал исполнять дорогостоющую и многостороннюю программу, объединявшую, казалось, все – от создания местной радиосети до реконструкции системы водоснабжения Джидды. Истощение казны заставило его обратиться к правительствам ряда европейских стран за финансовой помощью, но его усилия не увенчались успехом. Послевоенная Европа переживала не самые лучшие времена75. Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – С. 302. 75 Там же. – С. 303. 74

Тюрякулов Н. в своем политическом отчете о «Внутреннем положении Саудовского государства» за 1929-1930 гг. довольно подробно описывает осложнение экономической ситуации в стране в связи с сокращением количества паломников. Он в частности пишет, что, доход от паломничества, как основа экономики королевства в последнее время не оправдывает возлагавшихся на него надежд: «Большинство стран, дававших контингент богатых паломников, такие как Индонезия, Индия, Египет, Персия, Турция в настоящее время сами переживают хозяйственную депрессию. СССР и Турция совершенно не дали паломников. Суданцы, сомалийцы и йеменцы приезжают сюда главным образом в поисках заработка и поэтому их богомолье не вызывает у геджазцев ничего кроме раздражения. Паломничество из внутренних областей страны (Наджд, Асир) также лишено серьезного значения для экономического положения Геджаза ввиду своей малочисленности и имущественной малообеспеченности»76. Далее он сообщает, что в сравнении с прошлогодними показателями нынешнее экономическое положение Саудовской Аравии имеет тенденцию к резкому ухудшению, и что для выправления ситуации власти королевства идут на весьма непопулярное увеличение количества фискальных обложений с паломников. Чувствуется нотка негодования: «Стыдясь» своей собственной политики, геджазское правительство последний свой налог на паломников провело неофициально: мутаввифы должны взыскивать этот налог с паломников, скрывая от плательщиков, в чью пользу и на какой предмет он взыскивается с них»77. Казна правящих династий Кувейта и Бахрейна также испытывала острую нехватку денежных поступлений изНазир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 197. 77 Там же. – С. 197-198. 76

за резкого снижения объема торговых отношений в регионе Персидского залива вследствие I мировой войны и открытия новой технологии выращивания искусственного жемчуга. Причем, особенно болезненным для экономики региона стало появление искусственного жемчуга, заполонившего весь мировой рынок драгоценностей. Доходы от продажи натурального жемчуга резко упали, население оказалось на грани выживания. «Дела пошли так плохо, что рабовладельцы продавали африканских рабов в убыток, чтобы не тратиться на их содержание»78. Казна правящих династий стала быстро таять и испытывать огромные финансовые затруднения. Неспособность правителей находить стабильный источник финансирования казны грозила расколоть возглавляемые ими сообщества. Поэтому появление стабильных источников финансирования в виде первых американских нефтяных концессий оказалось весьма своевременным. В 1932 г. американская нефтяная компания «Стандарт ойл оф Калифорния» пробурила первую нефтяную скважину в Бахрейне, открыв тем самым новый период в современной истории аравийских монархий. Спустя несколько лет, в 1938 г. нефть стали добывать в Кувейте и Саудовской Аравии. В остальных монархиях нефть стали добывать после II мировой войны79. В целом, предоставление первых нефтяных концессий не только обусловило начало массивных преобразований в аравийских монархиях, но и отражало назревшее веление того времени – создание централизованной системы управления в аравийских монархиях посредством проведения административно-государственных реформ. В ряде аравийских монархий, а именно в Бахрейне, Катаре, Кувейте и эмиратах, ныне входяЕргин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – С. 302. 79 Там же. – С. 148, 302. 78

щих в Объединенные Арабские Эмираты, административногосударственные реформы начались с создания ранее неизвестного для этого региона центрального государственного аппарата – «Государственного секретариата» (прототип нынешних правительств аравийских монархий), в создании которого заметную роль сыграли британские политические советники. Именно с их подачи в вышеуказанных государственных образованиях с первой половины XX в. инициируется создание государственных секретариатов. Изначально новый орган был наделен общими консультативно-исполнительными полномочиями и первоначально выполнял разнообразные функции, от подготовки законопроектов, декретов и указов, передаваемых на утверждение главам государств, до практического руководства над деятельностью впервые создаваемого центрального государственного аппарата и его исполнительных органов. В свою очередь, исполнительные органы стали подразделяться на управленческие (по делам юстиции, вакуфов, образования, здравоохранения, культуры, государственной безопасности) и хозяйственные (по финансово-хозяйственным вопросам, таможне и по делам портов). Под пристальным контролем государственного секретариата также создавались соответствующие звенья органов государственного аппарата – отделы, управления, департаменты и комитеты. Далее, по замыслу британских архитекторов, данный орган должен был стать основой будущего правительства. Так оно и случилось. В дальнейшем во всех вышеуказанных аравийских монархиях этот централизованный государственный орган был преобразован в Совет министров, заменяющий ныне собой современное правительство аравийских монархий. Необходимо отметить, что в каждой из этих монархий государственный секретариат назывался по-разному и формировался крайне неравномерно, где-то раньше и активнее, а где со значительным опозданием и менее эффективно. 78

Первый государственный секретариат был создан в 1930 г. в Бахрейне и изначально назывался «Советом по управлению» и вплоть до 1970-х гг. довольно успешно функционировал в составе 21 департамента. Совет практически заменял собой правительство. О его влиянии говорит тот факт, что сам «глава государства опирался на работу данного органа»80. В начале 1970 г. «Совет по делам управления» был реорганизован и вместо него был учрежден «Государственный совет». Вследствие реорганизации произошло усиление полномочий главы государства, что в итоге привело к укрупнению и слиянию ряда департаментов. Вместо 21 департамента было создано 11 департаментов81. Ровно через год после обретения Бахрейном независимости в 1971 г., Государственный совет был заменен нынешним правительством – Советом министров. После Бахрейна активная институционализация центрального государственного аппарата имела место в Кувейте, незадолго до обретения им политической независимости в 1961 г. В соответствии с указом «О формировании Высшего комитета по административным реформам» от 1954 г., в период правления шайха ‘Абдаллаха Салима ас-Сабаха в 1950–1965 гг., в Кувейте накануне независимости было создано 21 правительственное учреждение, составившее ядро государственного аппарата82. В дальнейшем «Высший комитет по административным реформам» был реорганизован в Совет министров. Аналогичным образом институционализация управленческого аппарата происходила в 1960-х гг. в Катаре. Там глава гоБодянский В.Л. Современный Бахрейн (справочник). – Москва: Наука, 1976. – С. 209. 81 Там же. – С. 211. 82 Сирош И.В. Этапы социально-политической эволюции аравийских монархий в 60-80-е годы // Страны Ближнего Востока (актуальные аспекты современности и истории). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 127-128. 80

сударства шайх Ахмад ибн ‘Али издал закон об учреждении трех структурообразующих управлений во главе с членами правящей династии ас-Сани. Это были управление по делам финансов и бюджета, управление по административным делам и законодательству, а также управление по вопросам нефти. Эти три управления составили ядро учрежденного вскоре «Консультативного совета» в составе 15 назначаемых членов. С обретением независимости в 1971 г., Консультативный совет был преобразован в Совет министров83. В эмиратах, ныне входящих в Объединенные Арабские Эмираты, административно-государственные реформы были предприняты лишь после их объединения в единую федерацию и обретения ими политической независимости в 1971 г. Лишь в эмирате Абу-Даби создание централизованного государственного аппарата было предпринято несколькими годами раньше, с середины 1960-х гг., когда там началась активная добыча и разработка нефти. В Саудовской Аравии и Омане административно-государственные реформы были проведены несколько иначе. На опыте этих стран мы остановимся отдельно и чуть подробнее. В целом, создание централизованного государственного аппарата в аравийских монархиях во многом было заслугой британских резидентов и политических советников, принимавших самое непосредственное участие в процессе государственного строительства в аравийских монархиях. Так, например, среди них особо следует отметить англичанина Генри Филби, советника короля Саудовской Аравии по политическим вопросам, снискавшего дружбу и уважение самого короля ‘Абд ал-‘Азиза. Другой англичанин, офицер британской армии Хью Олдман, был министром обороны Омана и дослужился до должности председателя высшего исполнительного органа страны – Временного совета. Во время отсутствия главы госуГеоргиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 33. 83

дарства он практически имел полномочия главы государства. Такого мнения придерживаются и арабские исследователи. Арабский исследователь Фу’ад Хури указывает, что колониальная интервенция англичан изменила саму организацию власти. Инициированные англичанами вначале XX в. реформы по вопросам землевладения, налогообложения, образования и судопроизводства привели к изменению примитивной родоплеменной бюрократической власти на более централизованную бюрократическую систему организации власти. Касаясь непосредственно нефтяного фактора, он пишет: «Развитие нефтегазовой отрасли привело к исчезновению структурообразующих элементов традиционной экономики и трансформировало социальную основу власти, создав тем самым совершенно новый механизм организации власти»84. Конечно, помогая своим сюзеренам строить новую государственность, британские советники, прежде всего, исходили из интересов Великобритании. Во-первых, в силу того, что для централизации системы колониального управления данным регионом необходимо было реформировать систему правления в самих монархиях Аравии. В этом отношении британские чиновники ставили перед собой вполне конкретную для всего региона задачу – «сменить династийный совещательный совет старейшин на современный централизованный государственный аппарат»85. Во-вторых, проведение этих реформ способствовало бы утверждению в аравийских монархиях власти лояльных Лондону правящих династий. В-третьих, в рамках реформ предполагалось разрешение территориальных и иных споров между самими аравийскими монархиями, находящимися под британским протекторатом. Khuri F. Tribe and State in Bahrain: Transformation of Social and Political Authority in an Arab State. – Chicago: University of Chicago Press, 1999. – Р. 7-14. 85 Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – С. 87. 84

В частности, при активном содействии англичан было заключено соглашение между Кувейтом, Саудовской Аравией и Ираком о создании нейтральных зон, соглашение между Саудовской Аравией и правителями соседних эмиратств, находящихся под протекцией Великобритании, соглашение о разграничении владений между нынешними субъектами Объединенных Арабских Эмиратов и т.д. Немаловажную роль сыграли и бывшие оттоманские чиновники, офицеры и интеллигенция, осевшие в Аравии после крушения Оттоманской империи. Помимо самих турков, в их числе было много выходцев из различных мусульманских народов, внесших существенный вклад в становление государственности аравийских монархий. В этом отношении особенно показателен пример короля ‘Абд ал-‘Азиза, который активно рекрутировал в свою администрацию многих бывших оттоманских чиновников. Правда, если проанализировать поименный состав иностранных советников и специалистов, занимавших в первые годы ключевые посты в руководстве Саудовской Аравии, то выяснится, что в нем преобладали этнические арабы. Например, египтяне Хафиз Вахба и ‘Абд ар-Рахман Шарбатли, сирийцы Йусуф Йасин и Башир ас-Са‘дави, ливанец Фу’ад Хамза, йеменец ‘Абдаллах ибн Махфуз, иракец ‘Абдаллах Дамлуджи и другие. Многие из них достигли больших постов на этапе государственного строительства. Например, Фу’ад Хамза стал одним из ближайших советников по внешнеполитическим связям королевства, Хафиз Вахба стал первым директором департамента образования, затем саудовским послом в Великобритании и дослужил до дуайена всего дипломатического корпуса, Йусуф Йасин, начавший с должности учителя, в последствии дослужился до должности политического секретаря главы государства. Реформы по упорядочиванию административно-территориального устройства аравийских монархий были предприняты 82

с учетом специфики того или иного государственного образования. Если в одних монархиях контуры административнотерриториального устройства определились и утвердились без каких-либо сложностей в рамках проводимых административно-государственных реформ в начале прошлого века, то в других монархиях этот процесс растянулся на долгие десятилетия. Наиболее безболезненно этот процесс прошел в Кувейте и Катаре, где без особых усилий были проведены контуры административно-территориального устройства. В Кувейте практически сразу были созданы пять мухафаз – ал-‘Асима, ал-Хавалли, ал-Ахмади, ал-Фарванийа, ал-Джахра, Мубарак ал-Кабир. Аналогичным образом в Катаре появились девять областей – ад-Доха, ал-Джуварийа, ал-Джумалийа, ал-Хор, ал-Вакра, ар-Раййан, Джараййан алБатна, аш-Шамал и Умм Салал. В таком виде они существуют и поныне. В Бахрейне, Объединенных Арабских Эмиратах, Саудовской Аравии и Омане реформа административно-территориального устройства растянулась на десятилетия. Так, в силу ряда обстоятельств, Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты в плане административно-территориального размежевания имеют свои особенности. Власти этих двух государств неоднократно проводили реформу административно-территориального устройства. Например, в Бахрейне, самой небольшой по размерам территории островной монархии Персидского залива, это было связано со сложившейся местной спецификой. Власти этого государства-архипелага, вместо создания сложного и громоздкого административно-территориального деления, грозившего расколоть бахрейнское общество на конфликтующие шиитскую и суннитскую общности, изначально предпочли ограничиться созданием в каждом городе Бахрейна городских муниципалитетов. Руководство исходило из того понимания, что для Бахрейна, состоящего из городов и крупных агломераций вокруг них, будет вполне достаточным, если 83

муниципальные советы будут не только представлять крупные города, но и заменять собой всю систему государственного и местного управления. Для достижения этой цели в 1919 г. в Манаме был учрежден первый городской муниципалитет. Далее они появились во всех других крупных городах Бахрейна – ал-Мухарраке, ал-Хадде, ар-Рифе, Ситре, Джидд Хафсе, ал-‘Али86. В конце 1990-х гг. в стране были образованы еще 6 городских муниципалитетов – Восточный, Западный, Северный, ‘Иса, Хамад, Центральный. Однако бурный рост нефтяной отрасли и увеличившийся поток иностранной рабочей силы извне привели к значительному увеличению населения. Перед правительством страны возникла необходимость дальнейшего реформирования системы местного управления. В 2001 г. была проведена очередная реформа административно-территориального устройства страны, согласно которой существующие 12 муниципалитетов были объединены в 6 основных муниципалитетов – ‘Иса, Хамад, Западный, Северный, Восточный и Центральный87. В 2002 г. в Бахрейне принят конституционный закон «о разделении Королевства Бахрейн на 5 губернаторств (областей) – Столичную губернию, губернию острова Мухаррак, Северную губернию, Центральную губернию и Южную губернию88. Что касается Объединенных Арабских Эмиратов, то здесь, в силу особой специфики, практически отсутствуют внутренние демаркационные и демилитационные линии границ между различными субъектами федерации. Дело в том, что на момент образования федерации в проведении административно-территориального размежевания не было необБодянский В.Л. Современный Бахрейн (справочник). – Москва: Наука, 1976. – С. 210. 87 The Municipalities Act № 35. – Riffa Palace, 2001. – December 13. – P.1-2. 88 Bahrain Governorates Establishment Law. Decree-Law № 17. – Riffa Palace, 2002. – July 3.– P. 3. 86

ходимости, поскольку все семь эмиратов-субъектов, как по численности населения, так и по масштабам территории, являлись довольно компактными политическими образованиями. Если осевшее население проживало в те годы в основном в прибрежной части страны, то для большей части страны характерным пейзажем были кочующие бедуины, с их сезонными перекочевками и временными стоянками. Поэтому внутренние границы между субъектами федерации до сих пор не имеют зафиксированных четких линий. При этом все вопросы, касающиеся административно-территориального размежевания, остаются довольно щепетильным аспектом взаимоотношения между федеральным центром и составными частями страны. В настоящее время говорить о существовании четкой линии административно-территориального деления между субъектами самой федерации не приходится. Отсутствие четко демаркированных границ между эмиратами в прошлом нередко становилось источником внутренней напряженности, что при сохранении их большой экономической самостоятельности ведет к частым спорам и столкновениям. Территориальные претензии друг к другу сохраняются между двумя самыми крупными эмиратами – Абу-Даби и Дубай. Споры между ними вылились в 1971 г. в кровопролитные племенные столкновения. Существует напряженность в отношениях между Эмиратами Ра’с ал-Хайма и ал-Фуджайра и между эмиратами аш-Шарк и ал-Фуджайра, также приведшая в 1972 г. к вооруженным столкновениям. Трения и взаимное недоверие имеет место в отношениях между правителями Абу-Даби и Ра’с ал-Хаймой из-за приверженности последней к Саудовской Аравии89. Здесь, правда, необходимо оговориться, что вопросы развития местного управления, как известно, напрямую связаны с Клековский Р.В., Луцкевич В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Мысль, 1979. – С. 32-33.

устойчивостью вертикали власти и эффективностью системы государственного управления, поэтому такое положение дел характерно для многих федеральных государственных образований. В этом отношении не стали исключением и Объединенные Арабские Эмираты. Здесь, как и в любом другом федеративном государстве, общество поделено на сторонников и противников дальнейшей унификации федеративного государства. Кроме того, правители эмиратов-субъектов федерации часто смотрят на вопросы дальнейшего развития принципов федерализма по-своему, исходя из собственного видения, что в условиях наличия центробежных тенденций потенциально может способствовать ослаблению власти центра. Наглядным тому подтверждением может служить приоритет местного законодательства над федеральными законами, наличие в ряде эмиратств собственных воинских формирований, службы разведки и безопасности, а также наличие разногласий в законодательствах субъектов федерации. Отсюда напрашивается вывод, что субъекты федерации как до, так и после британской протекции продолжают существовать самостоятельно друг от друга. «Их самостоятельность фактически сохраняется и ныне, хотя официально они объединены в федеральное государство Объединенные Арабские Эмираты»90. Однако на сегодняшний день можно констатировать, что между федеральным центром и эмиратами-субъектами федерации удалось наладить конструктивный диалог, который способствует дальнейшей унификации страны. Бурный рост национальной экономики и рост благосотояния населения Объединенных Арабских Эмиратов в сравнении с другими монархиями региона является мощным консолидирующим фактором, стимулирующим центростремительные тенденции Егорин А.З., Исаев В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – С. 25. 90

в стране. Достижения в экономике и успехи страны на мировой арене активно формируют среди населения общность взглядов на многие вещи, в том числе и относительно будущего страны как единого государственного образования. Своеобразие исторического пути развития обусловило специфику административно-государственных реформ и административно-территориального размежевания в Саудовской Аравии. Саудовская Аравия состоит из трех исторически сложившихся обособленных областей – Наджда, Хиджаза и присоединенных к королевству в результате завоеваний ‘Абд ал-‘Азиза новых областей Аравии. Изначально в каждой из этих областей действовали различные системы управления. Так, в Наджде единоличная власть короля ‘Абд ал-‘Азиза распространялась лишь в районах, близлежащих к ад-Дир‘ийа, Рийаду, а также в наиболее развитых в земледельческом и торговом плане землях ал-Бурайды и Унайзы. В остальной, периферийной части, т.е. присоединенных областях, помимо власти короля особым влиянием пользовалась региональная элита из числа влиятельных родоплеменных шайхов и вождей. Поэтому в период до обретения своего нынешнего названия – Королевства Саудовской Аравии, все периферийные земли были разделены на пять военных округов (Северо-Восточный округ, Северо-Западный округ, Западный округ, Юго-Западный округ и Округ Запасных военных сил), возглавляемых местными шайхами. Кстати, последний округ возглавлял мятежный шайх племени мутайр Файсал Давиш. Область Хиджаза управлялась Генеральным наместником короля. Крупные города этой области были в подчинении губернаторов, также назначаемых королем. Большое влияние на принятие важных решений в данной области оказывала и местная торгово-купеческая прослойка, из которой король нередко назначал своих представителей. Область Асир, после ее присоединения к саудовскому государству, формально была под автономным владением местных 87

асирских шайхов-идриситов, претендовавших на наследственное управление областью, согласно договору от 1926 г. между ними и основателем Саудовской Аравии ‘Абд ал-‘Азизом. Однако фактически реальная власть принадлежала комиссарам, назначаемым ‘Абд ал-‘Азизом. Долгие годы Асир не случайно оставался самой проблематичной частью страны, куда властям постоянно приходилось отправлять карательные отряды для подавления мятежей и центробежных тенденций со стороны местного населения. Административно-государственные реформы в Саудовской Аравии связаны, главным образом, с изменением в 1924 г. системы племенного правления, которая была присуща тогда еще преимущественно кочевому государству саудидов. Кроме того, присоединение Хиджаза к владениям саудидов дало значительный перевес земледельческо-оседлой категории населения над кочевыми племенами. Интересы торгового и земледельческого населения требовали ликвидации на торговых путях анархии, вытекающей из господствовавших в ряде областей патриархально-родовых отношений. Присоединение Хиджаза и морально и материально усиливало власть короля, а с устранением в связи с этим военных угроз извне отпала необходимость в ранее существовавшем военно-политическом блоке короля с племенами91. В начале 1926 г. ‘Абд ал-‘Азиз создает для Хиджаза «Учредительный орган» в составе восьми человек, представлявший крупные города этой области. Задачей данного органа была подготовка положения о системе управления и административно-государственном устройстве теперь уже «Королевства Хиджаз, Наджд и присоединенных областей». Представленный проект был утвержден королевским декретом в 1926 г. В соответствии с этим декретом, имеющим конституционное полномочие, Хиджаз со столицей в Мекке объявлялся «арабским, Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 184-185. 91

монархическим, исламским консультативным государством, независимым в своих внутренних и внешних делах». Для удовлетворения требований хиджазской торгово-купеческой элиты ‘Абд ал-‘Азиз учредил отдельно для Мекки Консультативный совет (Маджлис аш-шура ал-‘амм), просуществовавший до переименования саудовского государства с «Королевства Хиджаза, Наджда и присоединенных областей» на современное название «Королевства Саудовской Аравии» в 1932 году. В двух других городах, Медине и Джидде, король создал административные и муниципальные советы. По своей сути все эти институты были консультативно-исполнительными органами, призванными обеспечить участие местной торгово-купеческой элиты в решении внутренних вопросов Хиджаза92. В это же время прокатившаяся волна мятежей со стороны ихванов и поддержавших их крупных кочевых племен под предводительством Султана Биджада и Файсала Давиша основательно убедила ‘Абд ал-‘Азиза в необходимости реорганизации существовавшего на тот момент административно-территориального деления и системы управления. После окончательного разгрома наиболее сильных и значимых кочевых племен королевства (племена ‘аджман, мутайр, ‘утайба) в 1930 г., расселения их по другим областям и таким образом нейтрализации их былого военно-политического влияния в саудовском обществе, ‘Абд ал-‘Азиз принимает ряд мер, направленных на усиление роли центра и закрепления его влияния в окраинах. Выражаясь современным языком, ‘Абд ал-‘Азиз принимает меры по усилению вертикали власти – ликвидирует систему военных округов. Так, часть округов была распущена, другая часть объединена с соседними, оставшиеся округа были полностью реорганизованы. Во главе каждой области и крупных городов были назначены прямые представители коГеоргиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 71. 92

роля – амиры, преимущественно из числа членов правящих в данном регионе шайхских домов, вступивших в кровно-родственные отношения с саудидами. Между тем, ухудшение экономики королевства вследствие выступлений мятежников, продолжающегося сокращения количества паломников и роста недовольства хиджазской торгово-купеческой элиты вывозом денежных средств в Неджд для субсидий бедуинских племен заставили короля считаться с интересами хиджазцев. В конце 1931 г., по требованию представителей торгово-купеческой элиты Хиджаза, ‘Абд ал-‘Азиз вводит в стране государственный бюджет. «Сумма расходов, предусмотренная бюджетом, была определена в 106.442.544 золотых пиастров, что составило в порядке 1.000.000 фунтов стерлингов»93. В целях более эффективного решения организационно-финансовых вопросов, связанных с принятием государственного бюджета, ‘Абд ал-‘Азиз учредил Совет министров. Отныне все вопросы будут разрешаться на коллегиальном уровне, с участием всех членов Совета министров, а не по личному усмотрению отдельного министра. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация, когда централизованный государственный аппарат в лице Совета министров создан в 1932 г., тогда как в Хиджазе фактически уже существуют различные правительственные органы местного значения. Совет министров до 1950 г. состоял из трех ключевых министерств – министерства иностранных дел, учрежденного в 1930 г., министерства финансов и экономики, учрежденного в 1933 г., и министерства обороны и авиации, учрежденного еще в 1944 году. В 1951 г. были образованы министерства внутренних дел и здравоохранения, в 1953 г. сформировано министерство сельского хозяйства, коммуникаций и просвещения, а в 1954 г. министерство торговли. В том же году Совет министров был подвергнут реорганизации. Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский Раритет, 2000. – С. 241.

Упорядочивание административно-территориального устройства страны практически завершилось в 1993 г. с изданием королевского указа, согласно которому свое окончательное территориальное разграничение получили 14 эмиратств: алБаха, ал-Джауф, ал-Касим, Асир, ал-Курайат, Джазан, Медина, Мекка, Наджран, Рийад (одноименный административный центр ар-Рийад является также столицей королевства), Северная провинция, Табук, Восточная провинция, Ха’ил94. В целом, историческая обособленность областей, ныне входящих в Саудовскую Аравию, достаточно долгое время сказывалась на задержке унификации страны, центральные власти всячески стремились снизить риск усиления центробежных тенденций и максимально искоренить сепаратистские настроения окраин. Даже сегодня среди населения различных регионов страны сохраняется ощутимая разница в племенной, социальной и религиозной идентификации, существуют различные лингвистические особенности – асирский, надждийский, хиджазский, ал-ахский говоры. Самой последней монархией Персидского залива, где были проведены административно-государственные реформы, является Оман. Здесь реформы были осуществлены в 1970-1980-х гг. По сути, никаких центральных органов управления в стране не существовало, поскольку власть султана признавалась лишь в Маскате и ряде других районов прибрежной полосы Омана. Причиной столь серьезной задержки была разобщенность страны, отсутствие в ней сильной власти, автономность различных племен Омана от правящей в Маскате династии ал-Бу Са‘ид. Многие шайхи влиятельных племен сохраняли автономность, имели собственные войска и связи с правителями соседних с Оманом монархий. Кроме того, в отличие от остальной части Аравии, населявшие Оман племена структури-

ровались по религиозному принципу, исходя из принадлежности к двум основным течениям ислама – ибадизму (союз племен хинави) и суннизму (союз племен гафири). В особенности единство страны было шатким между прибрежной полосой Омана и внутренними горными районами, что являлось серьезным препятствием для консолидации оманского общества. Труднодоступные внутренние районы Омана, где племя бани рийам из племенного союза гафири долгие годы сохраняло свою независимость от маскатских султанов, можно было охарактеризовать как государство в государстве. Только после подавления в 1959 г. последнего крупного восстания шайхов племени бани рийам династии ал-Бу Са‘ид удалось установить контроль над этим регионом. Долгие годы мятежной оставалась и южная провинция Зуфар/Дофар, где в 1970 г. ряд шайхов бани хирс и других племен союза хинави безуспешно пытались организовать государственный переворот против властвующей династии ал-Бу Са‘ид95. К моменту обретения независимости в 1970 г. Оман практически находился в состоянии глубокого застоя, сепаратизма и изолированности от внешнего мира. Ситуация в Омане осложнялась отсутствием инфраструктуры, средств коммуникации и передвижения, и преобладающее большинство населения жило

Первую попытку воссоединить страну династия ал-Бу Са‘ид предприняла в конце 1955 г., когда основные города внутреннего Омана были заняты войсками султана. В 1957 г. брат последнего имама Омана и шайхи племени бани риям провели серию успешных сражений с султанами Маската, воссоздав во внутренних районах страны Имамат Оман, просуществовал до 1959 года, пока не был окончательно разгромлен объединенными войсками султана и англичан. Более подробно с ситуацией в Омане накануне независимости можно ознакомиться в работах J.C. Wilkinson: 1) Wilkinson J.C. The Ibadi Imama // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. – Vol. 39. – Pt. 3. – 1976. – p. 537; 2) Wilkinson J.C. The Origins of the Omani State in: Derek Hopwood (ed.), The Arabian Peninsula: Society and Politics. – London: George Allen & Unwin, 1972. – pp. 78-79. 95

изолированно от центральных властей96. До 1970 г. страна жила без собственной денежной системы. Торговля оставалась на примитивном уровне. В приграничных районах жители расплачивались денежными единицами сопредельных стран97. Ситуация стала меняться лишь с приходом к власти нынешнего правителя Омана султана Кабуса ибн Са‘ида ал-Бу Са‘ида. Выпускник британской королевской военной академии в Сандхерсте и Оксфордского университета, султан Кабус ибн Са‘ид ал-Бу Са‘ид, как и его отец Са‘ид ибн Таймур и дед Таймур ибн Файсал, был ставленником Великобритании. При политической поддержке Великобритании 23 июля 1970 г. в провинции Дофар, в местечке Салала, был совершен бескровный дворцовый переворот, в результате которого Са‘ид ибн Таймур был низложен и выслан на Бахрейн, а султаном был провозглашен его сын Кабус ибн Са‘ид ал-Бу Саи‘д98. Объявив о государственной независимости Омана в 1970 г., султан Кабус ибн Са‘ид ал-Бу Са‘ид (далее – Кабус ибн Са‘ид) начал реформирование всей системы власти в султанате. Реформы он начал с введения в обращение оманской денежной единицы – оманского риала, в том же году учредил Совет министров в составе нескольких ключевых министерств – внутренней безопасности, финансов, обороны и нефти, которые и составили ядро будущего правительства, а также Временный совет, наделенный функциями высшего исполнительного органа. Временный совет мог осуществлять руководство над деятельностью Совета министров в отсутствии главы государства. Председателем Временного совета был назначен английс-

Капитонов К. Ближний Восток в лицах. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 21-31. 97 Герасимов О.Г. Оман. – Москва: Наука, 1975. – С. 45. 98 Wilkinson J.C. The Origins of the Omani State, in: Derek Hopwood (ed.). The Arabian Peninsula: Society and Politics. – London: George Allen & Unwin, 1972. – P. 79. 96

кий офицер Хью Олдман99. К 1979 г. состав Совета министров был увеличен до 23 министерств. Кроме этого, султан издал указ о создании Совета по национальной обороне и Совета по внутреннему планированию. В 1981 г. указом султана в стране появился Государственный совет. В административно-территориальном отношении территория Омана изначально была разделена на 10 вилайатов, потом на 41, а затем на 59 вилайатов во главе с полномочным представителем главы государства. В дальнейшем все 59 вилайатов Омана подчинены 6 регионам (ал-Батина, ад-Дахилийа, аз-Захира, аш-Шаркийа, Мускат, ал-Уста) и 2-м губерниям (Дофар, Мусандам). Столь значительное укрупнение территории страны имело своей целью ослабление влияния местных шайхов племен и укрепление центральной власти. В крупных городах, таких как Маскат, Матрах, Низва, Салала, Сохар и Суре были образованы городские муниципалитеты100. Таким образом, процесс оформления административно-государственного устройства аравийских монархий шел неравномерно. Главный принцип всей политической конструкции заключался в построении централизованного управления и строгой вертикали власти в целях предотвращения возможных центробежных тенденций, организации эффективной местной государственной власти в регионах и упорядочивания всей системы властных отношений между центром и регионами. Глава местных администраций, будь это мухафаза в Бахрейне, баладийат в Катаре, провинция в Кувейте, эмират в Саудовской Аравии или вилайат в Омане, в одинаковой степени ответствен и ведает всеми административно-государственными делами на вверенной ему территории, ему подчинены Капитонов К. Ближний Восток в лицах. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока,1998. – С. 21-31. 100 Исаев В.А., Филоник А.О. Султанат Оман (очерк общественно-политического и социально-экономического развития). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. – С. 64. 99

все государственные учреждения и ведомства. Как политический назначенец центра он является прямым представителем верховного правителя страны. Он возглавляет местный исполнительный орган, обеспечивает проведение государственной политики и несет прямую ответственность за общественнополитическое, социально-экономическое положение во вверенной ему области. В целом, после окончания II мировой войны и с началом интенсивных разработок нефтегазовых месторождений на Аравийском полуострове, страны региона стали подвергаться мощнейшему влиянию западного капитализма. Благодаря наличию в своих недрах огромных запасов углеводородного сырья Бахрейн, Катар, Кувейт, Саудовская Аравия, Оман и Объединенные Арабские Эмираты продемонстрировали миру пример успешной модернизации социально-экономической и политической структуры традиционного общества в весьма сжатый промежуток времени, в период с 1970-х по 1980-е годы. В этот довольно короткий по историческим меркам промежуток времени средневековые родоплеменные объединения Аравии превратились в динамично развивающиеся современные государства, с крупными городами и индустриально-промышленными центрами. Облик старых торгово-купеческих городов, когда-то возникших на средневековых перекрестках торговых путей, изменился до неузнаваемости. Там, где только вчера простиралась бескрайняя пустыня, появились новые промышленные города с современной инфраструктурой и средствами коммуникации, целые сельскохозяйственные районы. За короткий срок «нефтедоллары» позволили создать обрабатывающие отрасли экономики, передовое сельскохозяйственное производство, финансово-кредитный сектор и туристическую инфраструктуру. Стремительная экономическая модернизация в странах региона привела к масштабным социальным преобразованиям аравийского общества. Регион превратился в центр притяже95

ния для специалистов нефтегазовой промышленности, здравоохранения и медицины, финансово-кредитного сектора. В прибрежных районах Аравии, где привычным пейзажем для оседлых стоянок были редкие рыбацкие поселения с глинобитными, соломенными и камышовыми хижинами, сегодня возвышаются высотные здания, оживленные магистрали, объекты нефтехимической промышленности. Характерным видом для прибрежной полосы аравийских монархий стали морские скважины, порты и причалы. Появилось множество небоскребов, современных жилых кварталов. За небольшой по историческим меркам период времени в некогда пустынной местности появились крупные индустриально-промышленные центры, такие как Йанбу‘ и ал-Джубайл в Саудовской Аравии, Умм Салал в Катаре, Джабал ‘Али в эмирате Дубай и другие. По всему региону наблюдается неуклонное сокращение количества вчерашних кочевников-бедуинов, полукочевников и сельских жителей за счет стремительно увеличивающего городского населения. Города, дающие возможность получения дополнительного заработка, увеличения дохода и соответственно повышения социального статуса, стали объектом внимания для многих тысяч простых жителей. В то же время бурный рост экономики в период «нефтяного бума» привел к изменению демографической структуры стран региона, поскольку ускоренная модернизация национальных экономик привлекла в страны региона значительный контингент иностранной рабочей силы. Аравийские монархии стали активно проводить политику привлечения большого количества рабочих из стран Азии и Африки на протяжении двух десятилетий. В результате такой либеральной политики иностранная рабочая сила в 1970 г. составила 46% занятых в Кувейте, ОАЭ, Катаре и Бахрейне, а в 1980 г. этот показатель достиг 58% всех занятых. Рост численности иностранной рабочей силы постоянно увеличивается в целом по региону. Если в 1975 г. иностранные рабочие составляли около 3 миллионов, 96

в 1985 г. 7 миллионов, то в 2000 г. этот показатель достиг 10 миллионов человек. По некоторым данным, сегодня это число достигает от 15 до 17 миллионов человек101. Таким образом, произошел тихий социально-демографический сдвиг, что на фоне резкого падения и колебания мировых цен на нефть неоднократно способствовал появлению в странах региона экономических проблем, социальных волнений. Так, в частности, произошло в середине 1980-х гг., когда аравийские монархии вступили в фазу социально-экономической стагнации в связи с резким снижением мировых цен на нефть и дальнейшим колебанием на более низком уровне. В тот период цена на нефть неоднократно падала. Иногда почти в два раза ниже привычной на тот момент 30$-вой отметки за один баррель нефти. «Самый рекордный обвал цен случился в 1986 году. Тогда цена одного барреля нефти сначала упала до 11–11,5$, затем до 8$. Государствам, входящим в Организацию стран-экспортеров нефти (ОПЕК), прежде всего аравийским монархиям, пришлось немедленно сократить уровень добычи нефти, что позволило в течение года поднять цену до ценового коридора в 15–18$ за один баррель нефти. Однако «ценовой обвал 1986 г. положил конец периоду «нефтяного бума», изменив положение аравийских монархий как государств с «неограниченными» финансовыми ресурсами»102. Сегодня в мире наблюдается мировой финансовый кризис, приведший к очередному снижению цены на нефть. Вследствие этого в странах региона обозначился целый клубок социально-экономических проблем, связанных с дефицитом бюджетов, сокращеним социальных выплат, пособий, ростом Мазеин Н.В. Иностранная рабочая сила в зоне Персидского залива: страны, которые перестали быть арабскими // География. – № 11. – 2003. – С. 3-9. 102 Закария М.Г., Яковлев А.И. Нефтяные монархии Аравии на пороге XХI-го века. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 15-16. 101

безработицы и снижением уровня жизни населения. Если падение мировых цен на нефть в будущем сохранится, это может свести на нет эффективность преобразований, предпринятых в предыдущие десятилетия за счет огромных доходов от нефтедолларовых поступлений и ускоренной капитализации национальных рынков аравийских монархий. Кроме того, ущемленность социально-правового статуса трудовых мигрантов и неравенство в этой сфере в будущем может обернуться причиной правового и социального антагонизма между коренными арабами и эмигрантским сообществом региона, создав тем самым почву для социальной конфликтности в аравийском обществе.

Глава 3. Механизм формирования власти в аравийских монархиях Общность историко-политического пути развития аравийских монархий привела к образованию в этой части арабского мира специфической государственности – аравийской монархии патерналистского типа. Отличительной чертой аравийского патернализма является концентрация власти в руках узкого круга из числа правящей династии, в лице которого глава государства обладает всей полнотой власти – законодательной, судебной и исполнительной. Принадлежность к правящей династии обеспечивает ее членов безраздельным господством в обществе, давая им доминирующее влияние в политических и экономических сферах государства. В этой ситуации зависимость общества и государства от узкого круга людей из числа правящей династии становится неотвратимой. Формально исполнительная ветвь власти находится в ведении правительства – Совета министров. Члены Совета министров назначаются указом главы государства. Но глава Совета министров и руководители ключевых министерств, например, министерства обороны, внутренних дел, нефти и газа, как правило, являются ближайшими родственниками главы государства. Роль законодательной ветви власти в общественно-политической жизни остается минимальной. Правда, в ряде монархий есть определенные успехи. Например, шансы на усиление и институционализацию самостоятельной законодательной ветви власти можно ожидать в Бахрейне, Кувейте и Омане. В этих странах сложились объективные предпосылки для развития парламентской системы. Речь идет о возможности трансформации, в перспективе, конечно, национальных ассамблей и консультативных советов в полноценный орган законодательной ветви власти. В Катаре и ОАЭ речь, главным образом, идет о представительском органе, который в большей степени наделен кон99

сультативно-совещательными функциями. Существующий в теократической Саудовской Аравии представительный орган власти имеет схожий круг задач, но находится в системе исполнительной ветви власти, подконтролен королевскому аппарату и Совету министров. Гражданский сектор во многих аравийских монархиях находится на стадии становления. Общественно-политические организации и движения, профсоюзные и неправительственные организации существуют в странах региона на полулегальной основе. Либо вовсе отсутствуют. В обществе существует негласное табу в отношении политического инакомыслия, в какой бы направленности оно ни проявляло себя. Для всех стран региона характерным является строгое соответствие принципов национального законодательства нормам исламского шариата. Согласно конституциям аравийских монархий, шариат признается основным источником их законодательств. Высокая степень доверия населения нормам шариата – традиционное явление для аравийского и в целом арабского общества. Арабский исследователь Джурдж Джабур констатирует: «Концепция светской государственности не прописана в конституции многих арабских государств, что значительно усложняет развитие норм светского законодательства в Арабском мире. Поэтому элементы светского судопроизводства выражены слабо»103. Аналогичным образом в аравийских монархиях сохраняется строгая иерархия в пирамидальной системе родоплеменных отношений, которая выстроена таким образом, что на ее вершине находится правящая династия в лице главы государства и его ближайших родственников, непосредственно управляющих страной. Затем в порядке последовательности идет знатная родоплеменная аристократия из числа влиятельных суннитских племен, являющихся историческими союзника-

100

ми правящей династии. Далее идут коренные жители, выходцы из прибрежной полосы. Это, как правило, представители оппонирующей властям шиитской части населения, а также выходцы из оседло-земледельческой культуры. Завершают иерархическую цепочку арабы из других арабских стран. Права и интересы неарабского населения, выходцев из мусульманских стран южной и юго-восточной Азии, сильно ограничены. Они, как правило, лишены многих привилегий. В целом, механизм формирования власти в аравийских монархиях схожий по своей природе, поскольку в каждой из них сложились общие условия, отражающие особенности политического развития данной группы государства. Формально конституция закрепляет ряд общепринятых норм, регулирующих механизм формирования власти на основе ее разделения на три ветви – исполнительную, законодательную и судебную. В то же время анализ соответствующих положений конституции показывает, что основной закон и реальный механизм функционирования политической системы аравийских монархий нередко противоречивы. Конституция формально закрепляет порядок формирования власти, но никак не регламентирует механизм функционирования и распределения власти. § 1. Форма правления и политическая система аравийских монархий Саудовская Аравия. В Саудовской Аравии ислам имеет первостепенное влияние на многие сферы общественно-политической жизни страны, «в особенности на законодательную и правовую системы государства»104. В стране формально отсутствует основной документ – конституция, так как, согласно классической трактовке мусульманских теологов, конституционная база мусульманского общества заложена в самом

101

Коране и определяется системой шариата. Принятый в 1992 г. королевский закон конституционного характера «Основы системы управления» так и гласит: «Коран и Сунна Пророка являются настоящей конституцией Саудовской Аравии»105. Это концепция гармонично дополняется ваххабитской версией мусульманского права, согласно которой религиозная и светская власть совмещается в одном лице имама и правителя. Законность политической власти поэтому исходит не из юридического закрепления в конституционной форме, а из присяги на верность верховному правителю, власть которого ничем не ограничена, кроме как предписаниями Корана. Другими словами, глава государства является правителем (королем) и религиозным лидером исламской уммы (имамом) одновременно, а управляемое им государство основано на шариате, толкуемом в соответствии с ханбалитским мазхабом (школой) фикха (исламского права), самым строгим их суннитских богословско-правовых школ. Соответственно, исполнительные, законодательные и судебные прерогативы сосредоточены в руках правителя. Отсюда вытекает концептуальная и юридическая основа принципов организации государственной власти в Саудовской Аравии, которая относит ее к абсолютному теократическому государству. Принятие в 1992 г. закона «Основы системы управления» определило на законодательном уровне принципы и механизмы функционирования политической системы саудовского общества, а также позволило принять целый пакет законов – «О создании системы местного государственного управления», «О статусе Совета министров», «О создании Консультативного совета», «О статусе Консультативного совета»106. Brown N.J. Arab Judicial Structures. Saudi Arabia. A Study Presented to the United Nations Development Program. – The Washington, D.C.: The George Washington University, 2001. – P. 37. 106 Юрченко В.П. Саудовская Аравия: власть и оппозиция // Власть. – 2003. – № 1. – С. 68. 105

102

Самым значимым из них является закон «О создании Консультативного совета», восстановивший распущенный в 1932 г. Консультативно-совещательный совет. Обновленный Консультативный совет (Маджлис аш-шура ал-‘амм), согласно новому закону, состоит из председателя, заместителя председателя, генерального секретаря и 60 членов, назначаемых королем сроком на четыре года. Членом совета могут уже стать не только члены королевской династии, но и видные бизнесмены, представители интеллигенции. В 1997 г. король принял решение увеличить численность членов Консультативного совета до 90 человек, в 2001 г. до 120 человек 107. Срок полномочий членов Консультативного совета определен в 4 года. В его состав входят представители духовенства, крупные бизнесмены, чиновники и ученые. В структуре Консультативного совета учреждены восемь специализированных комитетов: по делам ислама, взаимоотношениям с иностранными государствами, финансовым и экономическим вопросам, социальным проблемам, по вопросам здравоохранения, по проблемам обслуживания, по административным делам, по образованию, по культурным и информационным вопросам108. Консультативный совет нельзя назвать законодательным органом власти, он скорее является представительным органом в структуре правительства, поскольку его функции сильно ограничены и не выходят за рамки консультативно-совещательного и рекомендательного характера. В числе его главных функций – обсуждение вопросов социально-экономического развития, изучение иностранного законодательства, между-

Королевство Саудовская Аравия на пути прогресса. – Эр-Рияд: Департамент информации для зарубежных стран Министерства информации, 2002. – С. 19.

108

103

народных договоров и соглашений и выработка по ним соответствующих предложений, толкование внутренних законов, обсуждение ежегодных отчетов и докладов министров и руководителей государственных органов и предоставление по ним соответствующих предложений. Каждая провинция (эмират) имеет своего губернатора, который председательствует на заседаниях соответствующего регионального Совета. В состав Советов входят представители центра в лице руководителей правительственных учреждений в регионе и десять наиболее достойных и известных граждан данного региона, преимущественно из числа интеллектуальной элиты – общественно-политические деятели, видные экономисты и ученые. В 2005 г. власти Саудовской Аравии провели региональные выборы в 178 местных советов. Выборы прошли по смешанной системе. Половина депутатов советов была назначена, половина избрана109. Разумеется, что в этих условиях форма правления и развитие политической системы Саудовской Аравии изначально пошло по собственному пути, значительно отличающемуся от других аравийских монархий. Отличительная черта так называемого «саудовского пути развития» состоит в отсутствии реальных принципов выборности в политической системе государства, а вся полнота власти принадлежит королевской канцелярии, т.е. главе государства. Катар, Объединенные Арабские Эмираты. Подобно Саудовской Аравии, но в наименьшей степени абсолютистскими монархическими государствами могут считаться Катар110

Henderson S. Saudi Municipal Elections: Royal Caution and Citizen Apathy // The Washington Institute for Middle East Policy. Policywatch. – № 937. – 2005. Http://www.washingtoninstitute.org/templateC05.php?CID=2214. 110 Hamzeh N. Qatar: The Duality of the Legal System // Middle Eastern Studies. – 1994. – Vol. 30. – № 1. – P. 73-74. 109

104

и Объединенные Арабские Эмираты111, поскольку эти страны, приняв временные конституции в 1970-м и 1971-м гг. соответственно, изначально пошли по пути институционализации атрибутов современной государственности. В 1996 г. в ОАЭ и в 2003 г. в Катаре были приняты постоянно действующие конституции. Абсолютистскими они остаются по причине того, что их конституции на законодательном уровне закрепляют политическую власть в руках правящих династий и исполнительной ветви власти. Признаком перехода к конституционализму в этих странах явилось создание Консультативного совета, который частично формируется властями. В Катаре он называется Маджлис аш-шурой и состоит из 45 членов, из которых 30 выбираются путем прямого тайного голосования, а 15 назначаются главой государства из числа членов Совета министров и других высокопоставленных государственных служащих. Срок работы текущего состава – 4 года112, в Объединенных Арабских Эмиратах он имеет статус Федеральной национальной ассамблеи, которая состоит из 40 членов, делегированных от семи эмиратов федерации. Исходя из принципа равного представительства, субъектам федерации делегировано разное количество мест в Федеральной национальной ассамблее. Так, наиболее крупным эмиратам АбуДаби и Дубай делегировано по восемь мест, средним эмиратам аш-Шарк и Ра’с ал-Хайма по шесть мест, эмиратам ‘Аджман, Умм ал-Кайвайн и ал-Фуджайра выделено по четыре места113. Анализ соответствующих статей конституций Катара и Peterson J.E. The Future of Federalism in the United Arab Emirates, in: H. Richard Sindelar III and J.E. Peterson (eds.), Crosscurrents in the Gulf: Arab Regional, and Global Interests. – London: Routledge, 1988. – P. 220. 112 Kechichian J.A. Democratization in Gulf Monarchies: A New Challenge to the GCC. Qatar // Middle East Policy. – 2004. – Vol. XI. – № 4. – P. 43. 113 Peterson J.E. The Future of Federalism in the United Arab Emirates, in: H. Richard Sindelar III and J.E. Peterson (eds.), Crosscurrents in the Gulf: Arab Regional, and Global Interests. – London: Routledge, 1988. – P. 220-221. 111

105

ОАЭ показывает, что Консультативный совет выполняет в этих странах не только консультативно-совещательную функцию, но и функции сословного представительства, поскольку правом избрания в Консультативный совет обладает лишь ограниченное количество населения. В Катаре это исключительно коренные катарцы, которыми считаются лишь те, кто поселился в стране не позднее 1930 г. Именно они обладают гражданством Катара, составляя при этом не более 50% населения. Причем, на практике вероятность получить мандат в Консультативном совете еще больше сужается, ограничиваясь, как правило, выходцами из племени тамими и‘утайба. Считается, что именно это племена составляют этническое ядро коренных катарцев. В ОАЭ это сословие из числа правящих династий семи эмиратов-субъектов федерации. Все они представляют коренных жителей федерации, этническое ядро которых составляют племена ал-бу фаласа, ал-бу фалах, алкавасим, ан-ну‘айм, шаркийин и ряд других племен, в совокупности составляющие не более 30% населения страны. В целом, Консультативный совет нельзя назвать полноценным органом законодательной ветви власти, так как законопроекты, принимаемые им вовсе не обязательны для исполнения со стороны главы государства или назначаемого им Совета министров. В конституциях обоих государств есть соответствующие оговорки, сводящиеся к одному – глава государства может вернуть, приостановить и прекратить на неопределенное время действия принятых Консультативным советом законопроектов. К примеру, статья 106 новой конституции Катара разъясняет, что любой законопроект, принятый Консультативным советом, подлежит обязательной ратификации со стороны главы государства. В случае, если глава государства отклоняет законопроект, он вправе в течение трех месяцев с момента отклонения вернуть законопроект в Консультативный совет. Если отклоненный законопроект будет вновь направлен к главе го106

сударства, то для его ратификации и обнародования Консультативному совету необходимо будет заручиться поддержкой двух третей своего большинства. Однако глава государства в особых случаях вправе приостановить принятый закон на период, который он сочтет необходимым для защиты высших интересов государства114. Аналогичный принцип, хоть и с некоторыми отличиями в силу различия государственного устройства, прописан в конституции Объединенных Арабских Эмиратов. В ее соответствующих разделах процедура принятия законопроектов определена следующим образом. Все законопроекты подготавливаются Советом министров и направляются для рассмотрения в Федеральную национальную ассамблею, которая может его одобрить, внести поправки или даже отвергнуть. Далее, в порядке последовательности законопроект подлежит одобрению со стороны главы государства и ратификации в Верховном Совете федерации (статья 89). В случае, если внесенные поправки к законопроекту или его отклонение Федеральной национальной ассамблеей не устраивают главу государства или Верховный совет федерации, то они вправе возвратить законопроект на повторное рассмотрение. Если Федеральная национальная ассамблея вновь внесет подобные поправки либо отклонит законопроект, то глава государства вправе издать законопроект в прежнем виде после одобрения Верховным советом федерации (статья 110)115. Таким образом, право законодательной инициативы и весь цикл претворения законопроектов в жизнь фактически остается в ведении верховных правителей Катара и ОАЭ и назначаемого ими Советов министров, что говорит об установившем-

107

ся неравном соотношении между исполнительной властью и действующими институтами сословного представительства. Иными словами, консультативные советы не эффективны, часто зависят от государственного аппарата, подвержены влиянию исполнительной власти в лице Совета министров. Тем не менее, полномочия консультативных советов, зафиксированные в конституциях этих монархий, оставляют за ними определенные рычаги воздействия на деятельность исполнительной власти. В будущем это может стать реальным механизмом для возможного усиления роли консультативного совета в системе власти. Так, например, статья 107 конституции Катара закрепляет за Консультативным советом право утверждения бюджета страны. Статья 111 гласит о подотчетности перед Консультативным советом членов Совета министров, деятельности министерств и ведомств116. Федеральная национальная ассамблея Объединенных Арабских Эмиратов также наделена функциями финансового надзора за деятельностью правительства в области бюджетных расходов и налогообложения. На своей ежегодной сессии Федеральная национальная ассамблея рассматривает целесообразность принятия тех или иных законопроектов, касающихся бюджета федерации, заслушивает финансовый отчет правительства и уполномочена вносить по мере необходимости соответствующие поправки117. Развитие ситуации в Катаре и Объединенных Арабских Эмиратах показывает, что институционализация такого подчиненного института, как консультативный совет, имеет важное значение в поддержании внутриполитической стабильности в этих монархиях в периоды эскалации напряженности в регио-

108

не Персидского залива. В эти периоды Консультативный совет в Катаре и Федеральная национальная ассамблея в Объединенных Арабских Эмиратах становились одними из немногих рупоров выражения общественного мнения, принятия коллективных решений, консолидации основных политических сил страны. В целом, в конституциях Катара и Объединенных Арабских Эмиратов закреплены также положения, декларирующие целый ряд общегражданских прав и свобод. Эти положения, составленные на базе основных законов ряда западных стран, представляют обществу, по крайней мере, с юридической точки зрения, возможность отстаивать право на социальное равенство, защищать свои законные права и свободы от произвола властей, оглашать факты коррупционных и иных противоправных деяний в системе власти. Оман. При сохранении абсолютизма исполнительной власти в лице главы государства и возглавляемого им Совета министров, скромное начало на пути создания демократических основ управления было положено в султанате Оман. В этом отношении политическая система Омана занимает промежуточное положение между абсолютистскими в разной степени системами правления Саудовской Аравии, Катара, Объединенных Арабских Эмиратов и относительно либеральными системами правления в Бахрейне и Кувейте. К такому выводу приходишь при анализе развития государственной системы Омана с момента обретения им независимости в 1970 г. В 1981 г. султан Омана Кабус ибн Са‘ид учредил Государственный совет (Маджлис ад-Даула). Члены совета назначаются непосредственно указом главы государства преимущественно из числа бывших членов правительства, бизнесменов и видных членов оманского общества. В числе их функциональных обязанностей были подготовка необходимых исследований для проведения планов и программ развития, поиск путей решения социально-экономических 109

проблем и подготовка предложений по привлечению инвестиций, реформированию государственного управления. Государственный совет обладает правом рассмотрения, обсуждения и внесения поправок в законопроекты, подготовленные министерствами и агентствами. Председатель Государственного совета назначается указом главы государства. Постепенно Государственный совет становится органом усиливающегося представительства. Так, если первоначально совет состоял из 45 членов, 17 из которых назначались правительством, 11 представляли частный сектор и 17 выдвигались от различных вилайатов, то в 1983 г. число членов совета было увеличено до 55, из которых уже 36 представляли различные валайаты118. В 1985 г. султан Кабус сформировал комитет из числа членов Государственного совета для изучения возможности демократизации оманского общества посредством усиления народного представительства в органах государственной власти и внедрения институтов выборности. Пятилетний итог работы комитета дал, судя по всему, положительные результаты. В 1990 г. султан Кабус ибн Са‘ид объявил о намерении создать в Омане Консультативный совет (Маджлис аш-шура), члены которого будут не назначаться, а выбираться119. В декабре 1991 г. своим указом султан Кабус ибн Са‘ид учредил Консультативный совет. В компетенцию Консультативного совета вошло рассмотрение и внесение поправок в законопроекты, касающиеся культуры, образования, вопросов социально-экономического характера. При необходимости члены Консультативного совета вправе направить официИсаев В.А., Филоник А.О. Султанат Оман (очерк общественно-политического и социально-экономического развития). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. – С. 56. 119 Oman. Political Development and the Majlis Ash’Shura. – Muscat: The International Republican Institute, 1995. – P. 17-18. 118

110

альный запрос в отношении руководителей вышесказанных министерств, ведомств и запросить по ним ежегодный отчет. Однако вопросы обороны и внешней политики не входят в компетенцию Консультативного совета. В то же время Консультативный совет лишен возможности участвовать в решении вопросов внешней политики, определении направлений внешнеэкономического сотрудничества, заниматься вопросами военного строительства и обеспечения государственной безопасности. Депутатский состав Консультативного совета формируется путем косвенных выборов по одному представителю от каждого вилайата (провинции). В частности, глава каждого из 59 вилайатов собирает у себя около 100-200 наиболее видных людей общества. Те, в свою очередь, выдвигают из своих рядов 3 наиболее возможные кандидатуры для представления главе государства, после чего он назначает одного из них представителем вилайата в Консультативном совете. Председатель Консультативного совета назначается главой государства, а два его заместителя избираются самими депутатами путем тайного голосования120. Таким образом, депутатский состав нового органа определялся по принципу одного представителя от каждого вилайата, т.е. всего 59 депутатов. Однако такое положение дел не отражало принцип равного представительства регионов. Дело в том, что преобладающая часть населения страны сконцентрирована в прибрежной полосе, рядом с Маскатом и в наиболее плодородной части полосы, например, в долине Батина, то время как ряд внутренних районов по сей день остаются малонаселенными. Первая всеобщая перепись населения, проведенная в 1993 г., не только выявила резкий демографический контраст в разных частях страны, но и убедила султана Исаев В.А., Филоник А.О. Султанат Оман (очерк общественно-политического и социально-экономического развития). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. – C. 57.

120

111

в необходимости пересмотра существующей системы регионального представительства. Например, из 2 017 591 человек собственное население Маската составляет 600 000 человек, тогда как в вилайате Махда проживало всего лишь 4 400 человек. Комментируя это обстоятельство, султан Кабус ибн Са‘ид отметил: «Итоги переписи населения выявили необходимость увеличения количества представителей в некоторых валайатах»121. В 1994 г. состав Консультативного совета, представленный изначально 59 депутатами, был увеличен таким образом, чтобы на каждый вилайат с населением в 30 тысяч и более человек приходилось по 2 представителя. С учетом итогов переписи населения, сегодня за 21 вилайатом в консультативном совете закреплены по 2 представителя, оставшиеся 38 вилайатов представлены по-прежнему по 1 представителю. Таким образом, в настоящее время состав Консультативного совета достиг 80 депутатов. Последние выборы в консультативный совет прошли в 2003 году. В состав Консультативного совета вошли пять постоянных комитетов – юридический, экономический, комитет здравоохранения и социальных дел, образования и культуры, а также комитет по предоставлению услуг и развитию местных общин. В случае необходимости Консультативный совет может сформировать и другие комитеты, а также создать временные комиссии для рассмотрения отдельных вопросов122. Количество членов комитета определяется аппаратом Консультативного совета. Кандидатура председателя и заместителя председателя каждого комитета подлежит избранию депутатами по принципу большинства отданных голосов. Решения комитетов также принимаются большинством голосов. Oman. Political Development and the Majlis Ash’Shura. – Muscat: The International Republican Institute, 1995. – P. 23. 122 Oman. Political Development and the Majlis Ash’Shura. – Muscat: The International Republican Institute, 1995. – P. 18. 121

112

В целом, деятельность Консультативного совета направлено на обсуждение и вынесение решений по поправкам и предложениям, которые предлагает Государственный совет. В свою очередь, предложения Государственного совета обсуждаются в соответствующих комитетах Консультативного совета. После тщательного согласования позиций, обе структуры приходят к общему знаменателю и выносят поправки на решение главы государства. Кувейт, Бахрейн. Развитие политических систем Кувейта и Бахрейна изначально шло по пути заимствования моделей западных конституционных монархий. Однако в местных условиях эти начинания привели к появлению причудливого сочетания норм парламентской демократии с родоплеменным принципом построения государственности. Так, статья 4 кувейтской конституции декларирует, что по форме правления Кувейт является наследственным эмиратом, власть в котором передается потомкам основателя государства Мубарака ас-Сабаха. Наследник престола назначается указом действующего главы государства при утверждении его кандидатуры Национальной ассамблеей (Маджлис аш-шура ал-‘амм). В то же время статья 6 провозглашает в стране демократическую систему правления, а статья 2 объявляет ислам государственной религией, шариат – основой законодательства123. Аналогичным образом сочетание традиционного механизма функционировния власти с элементами парламентской демократии закреплено в конституции Бахрейна. Статья 1 конституции страны гласит – «Бахрейн является арабским исламским государством, с демократической системой правления, в котором власть передается в порядке наследования. Каждый гражданин государства наделен правом участия в общественной жизни страны и пользования политическими правами»124.

113

В конституциях этих стран прописана основная форма демократического правления – разделение власти на исполнительную ветвь, законодательную ветвь и судебную ветвь. Однако здесь изначально был оговорен приоритет сотрудничества между ветвями власти и необходимость осуществления законодательной власти Национальной ассамблеей только сообща с верховным правителем (ст. 51 конституции Кувейта и ст. 32, пункт «б» конституции Бахрейна). Эта оговорка, по сути, позволяет манипулировать отдельными положениями конституции, при которой значительно сужается круг полномочий законодательной и судебной ветвей власти в сторону усиления исполнительной. Так, например, согласно конституции Кувейта, законодательная власть в стране принадлежит Главе государства и Национальной ассамблее в соответствии с конституцией (ст. 51), исполнительная власть – Главе государства и Совету министров в порядке, определенном конституцией (ст. 52). Судебная власть осуществляется местными судами, действующими от имени Главы государства в рамках конституции (ст. 53)125. Эти же положения записаны в конституции Бахрейна, статья 32, раздел 4 – «Система власти»126. Таким образом, можно сделать вывод, что оформившийся переход к западному конституционализму не изменил основ политического механизма функционирования государственной власти в обеих монархиях. Исполнительная власть в Кувейте и Бахрейне по-прежнему остается прерогативой главы государства. Законодательная ветвь власти, согласно вышеупомянутой оговорке о «принципе сотрудничества» между ветвями власти, осуществляется Национальной ассамблеей совместно с главой государства и правительством. Судебная

114

власть, хоть и провозглашена независимым институтом, фактически также находится в ведении главы государства. В условиях такой диспропорции в системе власти, дальнейшее развитие политической системы Кувейта и Бахрейна не могло пойти не иначе как в направлении дальнейшего усиления роли и полномочий законодательной ветви власти, либо в противоположном направлении. На первых порах правящие круги Кувейта и Бахрейна предпочли верховенство наследственной власти. Перспектива парламентской демократии неоднократно оставалась под вопросом. В 1975 г. в Бахрейне на неопределенный срок была распущена Национальная ассамблея и приостановлено действие действующих законов, регулирующих порядок проведения очередных и внеочередных выборов. В 1976 г. накалилась обстановка в соседнем Кувейте. Руководство этой страны принимает аналогичное решение – роспуск кувейтской Национальной ассамблеи и отмена действия ряда статей конституции, устанавливающих двухмесячный срок для избрания новой национальной ассамблеи. На этом политическое развитие Бахрейна и Кувейта временно расходится. Правящие круги Бахрейна изначально отказываются от принципов выборности в пользу укрепления абсолютизма исполнительной власти в лице правящей династии. В 1992 г. указом Главы Бахрейна вместо Национальной ассамблеи учреждается Консультативный совет – Маджлис аш-шура – в составе 30 человек, что фактически означало низвержение института выборности в том виде, в котором он просуществовал в первые годы независимости Бахрейна. С этого времени власть сконцентрирована в руках исполнительной ветви власти в лице главы государства. Деятельность главы государства и назначаемого им правительства по отношению к народу стала практически безотчетной. С этого момента власть монарха все больше опирается на силовой аппарат – службу безопасности и армию. В стране практически установлен жесткий политический режим, 115

усугубленный к тому же ростом социальной конфликтности бахрейнского общества на почве противоречий между суннитским и шиитским населением. Роспуск Национальной ассамблеи Бахрейна с формулировкой «на неопределенное время» и анализ политических процессов в Бахрейне, казалось, дает основание полагать, что в этой монархии повторная реанимация парламента, по крайней мере, в обозримом будущем, не предвидится. Однако оккупация Ираком Кувейта в 1990 г. и активное участие антииракской коалиции в освобождении второго оказали колоссальное влияние на ход политических процессов в регионе. Помимо самого Кувейта, это, прежде всего, затронуло ситуацию в соседнем Бахрейне. Все последующие события в Бахрейне стали разворачиваться в пользу усиления влияния Запада и роста сторонников демократических преобразований в самой стране. В феврале 2001 г. амир Бахрейна шайх Хамад ибн ‘Иса алХалифа вынес на всеобщий референдум необходимость проведения конституционной реформы, названной «Хартией национального действия». Среди главных изменений в хартии обозначено возвращение страны к истокам конституционной монархии. Преобладающее большинство респондентов высказалось «за» принятие новой реформы (98%). Новая хартия, по замыслу ее авторов, должна стать основой новой конституции страны127. Согласно принятой Хартии, в феврале 2002 г. Бахрейн провозглашен конституционной монархией, где глава государства отныне носит титул короля. В стране вновь созвана двухпалатная Национальная ассамблея в составе высшей палаты – Консультативного совета и нижней палаты – Палаты представителей. 40 депутатов верхней палаты назначаются указом главы Alameddine L., Guleid F. Bahrain: Political and Civil Society Development. Workshop Report. – Manama: The National Democratic Institute for International Affairs. – 2002, April 7-15. – P. 3-4. 127

116

государства из числа экспертов и узкопрофильных специалистов той или иной области. Их функция сведена к предоставлению экспертных рекомендаций и заключений. 40 депутатов нижней палаты избираются всенародно, путем проведения прямых выборов. Их главная функция – законотворчество. В мае 2002 г. в стране впервые за три десятилетия были проведены выборы. Более трехсот кандидатов приняли участие в выборах в местные органы самоуправления – городские муниципалитеты. Выборы в местные органы власти стали первым шагом, предпринятым королем Бахрейна шайхом Хамадом ибн ‘Иса ал-Халифой для построения светских устоев общества. В октябре-ноябре того же года в Бахрейне были проведены парламентские выборы. По итогам выборов в нижнюю палату Национальной ассамблеи, проходивших в 21 избирательном округе, исламисты одержали сокрушительную победу – 30 из 40 мест в нижней палате. Большинство из них были представлены суннитскими и шиитскими организациями. Кандидатам от либеральных и демократических организаций досталось 4 депутатских мандата, проправительственным кандидатам удалось занять лишь 6 депутатских мандатов. Также важно заметить, что Бахрейн стал первым государством Персидского залива, в котором женщины получили право избирать и избираться в законодательный орган власти. По сообщениям мировых информационных агентств, на состоявшихся в ноябре 2006 г. в Бахрейне парламентских выборах оппозиционная шиитская фракция «Исламская ассоциация национального согласия» завоевала 16 мест в нижней палате, шиитская фракция «Мусульманское братство» 4 мандата. Столько же мест получили независимые кандидаты. В целом, несмотря на позитивные сдвиги в бахрейнском обществе, гражданам страны, видимо, еще только предстоит побороться за свое право иметь в стране полноценную Национальную ассамблею, поскольку для демократизации политической системы Бахрейна в стране должна быть легализована 117

деятельность неотъемлемых субъектов политического процесса – политических партий. Что касается Кувейта, то он вновь вернулся к парламентской системе в феврале 1981 г. в связи с тем, что власти сочли целесообразным для стабилизации внутриполитической обстановки пойти на удовлетворение требования широких слоев общества о возобновлении деятельности парламента. Однако спустя несколько лет, в 1986 г. под предлогом угрозы демократии глава государства своим указом вновь распускает Национальную ассамблею, также, как и в первый раз, приостанавливает действие ряда статей конституции и вводит предварительную цензуру в средствах массовой информации. В своем обращении к кувейтскому народу он особо подчеркивает, что эта мера была вынужденной: «Демократия в стране стала подвергаться опасности. Под угрозой находятся наши исконные социально-нравственные ценности, нарушается традиционное единство кувейтского общества»128. В реальности, истинным мотивом второго роспуска Национальной ассамблеи, судя по всему, были радикализация кувейтской оппозиции и увеличение количества ее представителей в Национальной ассамблее. Объединив усилия, вчерашние антагонисты – представители демократической оппозиции и умеренные исламисты одержали внушительную победу на выборах 1985 г., заняв значительное количество мест в новой ассамблее. Соответственно, новый состав Национальной ассамблеи оказался более активным, чем предыдущий. В стенах ассамблеи стали часто подниматься депутатские запросы, в адрес высокопоставленных государственных чиновников и членов правящей династии посыпались обвинения в коррупции, растрате государственного имущества и иных махинациях. «Особенно нашумевшим Сирош И.В. Тенденции социально-политического развития аравийских монархий в 90-е годы // Ближний Восток и современность. Вып. 5. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 246. 128

118

было дело, связанное с банкротством фондовой биржи»129. Заявления депутатов о необходимости проведения административных реформ в системе государственного управления, усиления институтов выборности и укрепления общественного контроля над деятельностью государственных органов усугубили ситуацию. В обществе появились тенденции политизации населения и усиления антиправительственной риторики. Было очевидно, что преобладающее большинство жителей жаждало больших перемен. Все эти события и привели к роспуску Национальной ассамблеи, поскольку власти страны не нашли другого пути выхода из создавшейся ситуации. Очередное начало работы Национальной ассамблеи Кувейта непосредственным образом связано с кризисом в Персидском заливе в 1990 гг., который оказал заметное влияние на общественно-политическую жизнь Кувейта в сторону ее дальнейшей демократизации. Правящие круги Кувейта, бежавшие на время оккупации страны Ираком в Саудовскую Аравию, как никогда нуждались в поддержке со стороны всех политических сил и слоев населения кувейтского общества. В октябре 1990 г. в саудовском городе Джидда прошла встреча всех политических сил страны, на которой правитель Кувейта согласился с необходимостью дальнейшей демократизации поствоенного Кувейта. После освобождения от иракской агрессии, лидеры исламских и либерально-демократических движений, а также ряд независимых политических сил неоднократно подписывали петиции с требованием немедленного выполнения всех соглашений, достигнутых в Джидде. В итоге под давлением кувейтской общественности и с учетом позиции западных стран-освободителей Кувейта, шайх Сирош И.В. Тенденции социально-политического развития аравийских монархий в 90-е годы // Ближний Восток и современность. Вып. 5. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 246. 129

119

Джабир ас-Сабах был вынужден пойти на уступки и восстановить распущенную им в 1986 г. Национальную ассамблею. В октябре 1992 г. состоялись выборы в Национальную ассамблею, где оппозиция вновь оказалась в большинстве, получив тридцать два мандата из имеющихся пятидесяти. Представителям блока исламской оппозиции (Суннитское исламское конституционное движение «Братья–мусульмане», выступающее за введение в Кувейте шариата, а также более радикальные течения – «Исламское народное движение» и «Исламское конституционное движение») удалось провести по три кандидата, либерально-демократические силы получили тринадцать мандатов («Демократический форум», «Конституционный блок», независимые экс-депутаты Национальной ассамблеи). Независимые кандидаты получили 10 мандатов. Лояльные властям проправительственные кандидаты оказались в меньшинстве, заняв порядка 18 мест130. Итоги парламентских выборов октября 1996 г. не принесли с собой каких-либо значительных изменений в расклад сил. Оппозиционные силы – исламисты и либерально-демократические силы – вновь взяли большинство мест в Национальной ассамблее Кувейта. Обострение между исполнительной и законодательной ветвями власти снова закончилось очередным роспуском парламента. В 1999 г. глава государства с формулировкой «на неопределенное время» вновь распустил Национальную ассамблею. В целом, власти Кувейта неоднократно прибегали к роспуску и возобновлению работы парламента. В последний раз парламент страны был распущен 19 марта 2009 г., после того как депутаты потребовали допросить премьер-министра страны и племянника амира Кувейта Насра ас-Сабаха. Конфликт привел к отставке правительства, за которой последовал роспуск парламента страны. Однако уже в мае 2009 г. в Кувейте вновь состоялись выборы в Национальную ассамблею. Сирош И.В. Тенденции социально-политического развития аравийских монархий в 90-е годы // Ближний Восток и современность. Вып. 5. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока,1998. – С. 247. 130

120

Таким образом, опыт западной демократии в Кувейте приобретает причудливые очертания. Институт парламентаризма развивается и есть определенные перемены, например, избрание нескольких депутатов-женщин, что является для арабской действительности большим исключением. Однако говорить о кардинальных переменах пока преждевременно. В целом, в конституциях аравийских монархий закреплены положения, декларирующие целый ряд общегражданских прав и свобод. В общих чертах они формулируют фундаментальные основы развития политической и социально-экономической системы общества. В то же время само оформление современных атрибутов государственности и наметившийся после провозглашения независимости переход к конституционализму не изменили основ политического строя, самой сути тех методов правления, с помощью которых правящие кланы обеспечивали свое безраздельное господство в обществе. Совокупность методов сохранения верховной власти, входящая в понятие политического механизма функционирования монархий, в той или иной степени характерна для всех государств Аравии. Она превратила их правящие династии в единый господствующий класс. Установленный ими политический режим строится на иерархических принципах, в основе которых лежат исторические, племенные и религиозные устои. Систему правления во всех аравийских монархиях по-прежнему можно охарактеризовать как патерналистскую, основанную на союзе правящих династий с наиболее консервативными силами общества. Создание законодательно-представительных органов аравийских монархий все еще находится на стадии институционализации, что в значительной степени препятствует созданию устойчивой и стабильной политической системы. В то же время будущее политической элиты и института престолонаследия по-прежнему зависят от тенденций развития политической системы и политических процессов, происходящих в аравийских монархиях. 121

§ 2. Политическая элита аравийских монархий При рассмотрении политической элиты аравийских монархий мы должны обращаться к реальной элите, в первую очередь, управляющей государством правящей верхушке, и лишь затем к остальным, менее выраженным сегментам политической элиты. Следовательно, классификация в этих рамках будет иметь достаточно нечеткий характер, поскольку политическая элита аравийских монархий помимо многочисленных членов правящей династии и исторически сложившейся родоплеменной знати благородного происхождения – это входящие в одну и ту же властную систему политические акторы, роли которых часто меняются, позиции постоянно меняются и идет их постоянная ротация в пределах государственного аппарата. При определении характерных черт и особенностей политической элиты аравийских монархий необходимо рассмотреть ее также по ряду факторов, когда можно идентифицировать, выделить отдельные сегменты, их направленность и влияние. Прежде всего, анализу следует подвергнуть степень приближенности тех или иных сегментов к правящей династии, количество ее представителей в высших эшелонах власти, представленность в системе государственной службы, а также политико-экономическое влияние в обществе. Исходя из вышесказанного, классификацию политической элиты аравийских монархий условно можно провести следующим образом. Во-первых, это правящая верхушка в лице представителей господствующих династий, которым непосредственным образом принадлежит верховная власть в государстве. Это главенствующий и потому самостоятельный элемент политической элиты аравийских монархий, стоящий на самом верху иерархической пирамиды власти. Во-вторых, это исторически сложившаяся родоплеменная знать, представители которой являются выходцами из наиболее могущественных племенных кланов и 122

наследственных региональных правителей, которые если и не имеют всю полноту власти, то бесспорно обладают значительным политическим влиянием в обществе и государстве. В-третьих, это бизнес-группа из числа выходцев из традиционной купеческо-ростовщической прослойки и представителей зарождающейся национальной буржуазии. Данный сегмент, обладая достаточным финансово-экономическим потенциалом, тем не менее, не имеет доступа к механизмам осуществления власти и поэтому, как правило, имеет тесные связи с правящими кругами. В-четвертых, это административно-управленческая группа, наиболее малочисленный сегмент, формируемый представителями технократии, выходцами из средних слоев городского общества и интеллигенции, получившие хорошее образование и доказавшие свою лояльность к властям. Саудовская Аравия. В Саудовской Аравии правящая верхушка представленадинастией ас-Са‘удов, основателемкоторой считается правивший в 1735-1765 гг. Мухаммад ибн Са‘уд ибн Мухаммад, амир небольшого княжества ад-Дир‘ийа, расположенного в долине Вади Ханифа, что на юго-востоке Наджда. Однако полновластное правление ас-Са‘удов над всей территорией современной Саудовской Аравии датируется с 1932 г., когда король ‘Абд ал-‘Азиз (полное имя –‘Абд ал-‘Азиз II ибн ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал асСа‘уд), один из потомков вышеназванного Мухаммада ибн Са‘уд ибн Мухаммада, переименовал завоеванные династией ас-Сау‘д земли Хиджаза, Наджда и присоединенных областей на современное название – Королевство Саудовской Аравии. Ас-Са‘уды происходят из крупного племенного союза ‘анза, кочевавшего в центральных и северных районах Аравии131. Хотя здесь необходимо отметить наличие ряда спорных суждений132.

Подробно смотрите: 1) Aburish S.K. The Rise, Corruption and Coming Fall of the House of Saud. – London: Bloomsbury, 1995. – Р. 326; 2) Helms Ch.M. The Cohesion of Saudi Arabia. Evolution of Political Identity. – Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1980. – Р. 76. 132

123

‘Абд ал-‘Азиз имел 46 сыновей, а его родные братья имели от 6 до 8 сыновей. Нынешний король – ‘Абдаллах ибн ‘Абд ал-‘Азиз является сводным братом предыдущего короля Фахда ибн ‘Абд ал-‘Азиза133. По разным сведениям, количество представителей саудовского королевского дома варьируется от 7 тысяч до 20 тысяч человек. Из них около 40 амиров-принцов, будучи родными сыновьями короля, занимают важные государственные посты в Совете министров и Совете королевской семьи. Все важнейшие для государства решения выносятся коллективными усилиями представителей первого поколения правящей династии, в руках которых сосредоточена реальная власть и баланс внутриклановых интересов134. В целом, члены правящей династии занимают активное положение в политической и экономической жизни саудовского общества, фактически установив монополию на всех уровнях власти и национальной экономики. Высокий иерархический статус обеспечил многим из них успешную карьеру на государственной службе, в частном секторе. Большинство амиров из числа первого поколения в особенности преуспели в крупном бизнесе. Их капитал вложен в экономику большинства стран Запада и сегодня активно работает во многих финансовых и банковских секторах мировой экономики. Молодое поколение амиров активно продвигается в военной карьере, где они, как правило, занимают ключевые позиции в вооруженных силах, национальной гвардии, а также в системе центральных и местных органов власти, в составе высшего и среднего управленческого аппарата. В то же время процесс отбора высших должностных руководителей, составляющих ядро правящей верхушки, осуществляется не столько возрастным принципом, сколько схожим

Peterson J.E. Succession in the States of the Gulf Cooperation Council // The Washington Quarterly. – 2001. – P. 173-186. 134

124

на номенклатурный принцип, т.е. близостью того или иного амира к королю и личным интересом амира. В отличие от номенклатурного принципа, здесь решающую роль играют не рекомендации со стороны ближайшего окружения короля, а симпатия и личный выбор короля. Например, «амир Муса‘ид был дядей короля Файсала, хотя был моложе короля на 15 лет. Файсал назначил его министром финансов в своем кабинете, хотя двое других дядей не получили министерских постов. Точно так же при короле Халиде ибн ‘Абд ал-‘Азизе один из важнейших министерских постов – главы МИД занял не его брат, а племянник – амир Са‘уд ибн Файсал»135. Кроме того, породнившись с представителями наиболее могущественной региональной родоплеменной знати, которые занимают важные позиции на местах и обладают традиционным влиянием, династия ас-Са‘удов стала не только важной частью государственного аппарата и деловой верхушки, но и глубоко пустила корни в самом саудовском обществе. Как справедливо замечает А. Яковлев, династия ас-Са‘удов выполняет в королевстве различные функции: с формальной точки зрения – это правящая семья, контролирующая политическую власть в стране, и группа, господствующая в экономической жизни страны. С неформальной точки зрения – это фактически несколько фракций внутри правящей политической партии и несколько десятков финансово-промышленных конгломератов международного масштаба, действующих в рамках одного государства, а также важная часть госаппарата и национальной буржуазии, обладающая средствами, знаниями и опытом. К исторически сложившейся родоплеменной знати, прежде всего, относится клан судайри, выходцы из племени давасир, который настолько тесно породнился с королевсвой семьей, что самих ас-Са‘удов уже выделяют исходя из степени близости Яковлев А.М. О современной элите в Саудовской Аравии // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 163.

135

125

с этим кланом. В политических кругах позиции этого клана достаточно сильны, что не является случайным. Выходцами из этого клана по материнской линии являлся предыдущий король Фахд ибн ‘Абд ал-‘Азиз, а также его родные братья – принц Султан ибн ‘Абд ал-‘Азиз (министр обороны), принц Наиф ибн ‘Абд ал-‘Азиз (министр внутренних дел), принц Салман ибн ‘Абд ал-‘Азиз (губернатор ар-Рийада и координатор королевского династийного совета), принц ‘Абд арРахман ибн ‘Абд ал-‘Азиз (заместитель министра обороны) и принц Ахмад ибн ‘Абд ал-‘Азиз (заместитель министра внутренних дел) 136. В политической элите страны таких ведущих кланов несколько. Но рассматривать каждый из этих кланов как устоявшуюся династию или самостоятельный род было бы неправильно, так как все они так или иначе связаны с асСа‘удами. Например, клан сунайанов, ведущий свой род от шайха Сунайана, брата основателя династии Мухаммада ибн Са‘уда, правившего в 1744-1765 гг. Этот клан поддерживают родные сыновья короля Файсала ибн ‘Абд ал-‘Азиза, правившего в 1964-1975 гг. Все они единоутробные братья, роднящиеся по материнской линии с сунайанами. Среди наиболее известных представителей этого ответвления можно отметить принцев Са‘уда, Турки (посол в Великобритании), Халида (губернатор провинции Асир), Бандара (бывший посол в США)137. Клан джалуви ведет свой род от основателя второй саудовской династии, имама Турки, правившего в 1823-1834 гг. Выходцы из клана джалуви имеют большое влияние в богатых на нефть восточных регионах страны. В разные годы Peterson J.E. The Nature of Succession in the Gulf // Middle East Journal. – 2001. – Vol. 55. – № 4. – P. 582. 137 Логинов И.В. О родоплеменной структуре саудовского общества // Ближний Восток и современность. Вып. 18. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. – С. 407-414. 136

126

представители клана занимали там различные государственные посты. Аналогичным влиянием в саудовской элите пользуются кланы Са‘уд ал-Кабири, ал-Фархан, ал-Мишари. Все они, так или иначе, связаны с династией ас-Са‘удов и скорее являются ее ответвлениями, т.е. властной группировкой, нежели отдельным центром силы. Большим влиянием в саудовском обществе пользуется клан аш-Шайхов, потомков мусульманского проповедника Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. В числе его прямых потомков значатся ‘Абдаллах ибн Мухаммад ибн Ибрахим аш-Шайх (министр юстиции), Салих ибн ‘Абд ал-‘Азиз ибн Мухаммад аш-Шайх (министр по делам ислама и вакуфов), ‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абдаллах ибн Мухаммад аш-Шайх (Верховный муфтий Саудовской Аравии). В этот список можно внести также кланы Хазами и Шурайми. Основу бизнес-группы саудовского общества традиционно составляют выходцы из хадари, родом из традиционной купеческой прослойки. Исторически они происходят из купеческих семейств Джидды, Медины, Мекки. Однако большинство ныне известных семейств Саудовской Аравии, судя по всему, происходят из арабизированных мусульманских семейств, известных в Аравии сравнительно недавно. Так, изучая экономические преобразования и их влияние на социальную стратификацию саудовского общества в период «нефтяного бума», А.М. Родригес приходит к выводу, что многие из них являются потомками арабизированных мусульманских купеческих сословий, преимущественно иранского и индийского происхождения138. В эту группу он причисляет семейства Санийа, Аттара, Гусайби, Джумджума, Муфарраджа, Раджиба, Раджи, Замили, ‘Али Риза, Абу Хашаб, ал-Кусайби, В монографии А.М. Родригеса «Нефть и эволюция социальных структур аравийских монархий» детально описаны структурные сдвиги, произошедшие в саудовском обществе в период 1960-1980 гг. 138

127

Джамджун, Джуффали, Каки, Насиф. До появления первых доходов от нефтяных концессий королевский дом саудидов очень сильно зависел от их финансовой помощи. С их помощью королю ‘Абд ал-‘Азизу удавалось покрывать издержки, необходимые для упрочения саудовской государственности на этапе становления. В иерархии саудовской элиты эти семейства по степени своего влияния сильно ограничены, а их значимость и политическая перспектива в большей степени зависит от благосклонности правящей верхушки и родоплеменной аристократии. Особняком стоит династия ар-Рашидов, правителей некогда могущественного в Центральной Аравии племени шаммаров. Их знатное происхождение оказалось немаловажным фактором для их признания в саудовском обществе. Члены венценосного рода, когда-то претендовавшие на саудовский престол, достигли больших успехов в кредитно-финансовом секторе экономики. Сегодня они представлены в совете директоров крупного саудовского банка «Джазира». Немаловажно также заметить, что мать нынешнего короля Саудовской Аравии ‘Абдаллаха ибн ‘Абд ал-‘Азиз происходит из шаммаров. В последние несколько десятилетий в стране появилась новая прослойка предпринимателей, выросшая в условиях прекращения нефтяного бума. Снижение цены на нефть в конце 1970-х гг. и активное освоение месторождений в других частях мира привело к ослаблению зависимости стран Запада от саудовской нефти. В этот период бурное развитие получили строительные, кредитно-финансовые и другие, не сырьевые секторы экономики Саудовской Аравии, в которых больших успехов смогли достичь семейства Камили, Ладинов, Олайанов, Фараонов и Хашогги. Административно-управленческая группа представлена слабо. К представителям этой группы можно причислить «первого нефтяного министра ‘Абдаллаха Тарики, второго нефтяного министра Ахмада Заки Йамани, министра 128

экономики Гази ал-Гусайби», главу монетарного агентства ‘Абд ал-‘Азиз ал-Курайши и ряд других высокопоставленных чиновников139. Кувейт. Правящая верхушка Кувейта представлена династией ас-Сабах, один из представителей которой, Мубарак ибн Сабах ас-Сабах, правивший в 1895-1915 гг., считается основателем нынешнего Кувейта. Как было указано выше, династия ас-Сабах переселилась на территорию нынешнего Кувейта в XVIII веке из Наджда, что в центральной части Аравии. Здесь ей удается встать во главе многих переселившихся племен ‘анза, амарат, бани халид, мутайр, давасир, ‘утайба. При этом большую роль в укреплении династии шайхов асСабах оказали англичане и саудиды. Если англичане делали ставку на шайхов династии ас-Сабах по политическим соображениям, то шайхи династии ас-Са‘уд были союзниками династии ас-Сабах и подвластных им родоплеменных образований на протяжении первых лет становления государственности. Нынешний глава Кувейта Сабах ибн Ахмад ибн Джабир асСабах является четырнадцатым по счету амиром, представляющим линию Джабира. Он взошел на трон в 2006 г., после скоропостижной смерти предыдущего правителя страны Са‘д ибн Абдаллах ибн Салима ас-Сабаха, правившего всего несколько месяцев, с 15 по 24 января 2006 г. До него с 1978 г. по 15 января 2006 г. страной бессменно правил Джабир ибн Ахмад ибн Джабир ас-Сабах140. Высшее политическое руководство Кувейта, помимо самого правителя Кувейта и наследного принца, как и в Саудовской Аравии, представляет собой узкую группу членов правящей династии. В правительстве страны Яковлев А.М. О современной элите в Саудовской Аравии // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 165. 139

129

представители ас-Сабахов, как и прежде, занимают ключевые государственные посты. В последнем Совете министров, утвержденном летом 1999 г., представителям правящей династии отданы важнейшие посты – министра обороны, министра внутренних дел, министра иностранных дел, министра финансов и министра нефти. В предшествующем составе правительства, сформированного в сентябре 1998 г., номенклатура министерских портфелей, отданных представителям правящей семьи, была идентичной. Лишь пост министра финансов вместо шайха ‘Али Салима ас-Сабаха занимал шайх Ахмад ибн ‘Абдаллах ибн Ахмад асСабах. Таким образом, правящая династия контролирует основные сферы жизнедеятельности государства и несет ответственность за его стабильное развитие141. К исторически сложившейся родоплеменной знати Кувейта принадлежат шайхи других семейств, которые вместе с ас-Сабахами переселились на территорию современного Кувейта и принимали активное участие в укреплении кувейтской государственности. Как правило, это шайхские дома из числа ‘утайба, мутайр, халид, ‘анза, бани сакр и других кочевых племен, ныне живущих во всей Восточной оконечности Персидского залива. В Кувейте сюда можно отнести семейства алБабтин, ал-Ганам, ал-Мудаф, ал-Халид, ал-Харафи, ан-Насиф и ас-Сакр. Их представители были широко представлены в составе первых Советов министров. Среди них стоит особо отметить влияние ал-Бабтинов и ас-Сакров. Так, например, ал-Бабтины занимают видное положение в кувейтском обществе. Глава клана ‘Абд ал-‘Азиз ал-Бабтин является близким другом главы государства, параллельно являясь крупным бизнесменом и меценатом. Другим влиятельным представителем родоплеменной аристократии является семейство ас-Сакров, Мелкумян Е.С. Правящая элита Кувейта на пороге XXI века // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 120.

141

130

происходящее из старинного суннитского купеческого рода. Об их влиянии говорит тот факт, что один из его представителей ‘Абд ал-‘Азиз ас-Сакр, возглавляющий Торговую палату Кувейта, оказывал финансирование одному из оппозиционных исламских движений Кувейта, принимая в начале 1990 г. непосредственное участие в конфликтах между властью и оппозицией. Последние данные, по которым можно определить состав и влияние бизнес-группы и административно-управленческой группы в Кувейте, крайне скупы. Но анализируя имеющиеся сведения, в целом можно отметить, что сегодня в Кувейте наблюдается попытка рекрутирования указанных групп во властные структуры. В частности, об этом свидетельствует тот факт, что государственные посты министерского уровня постепенно стали занимать представители бизнес-групп и интеллигенции. Для сравнения укажем, что если в 1966 г. 12 из 19 правительственных должностей в Совете министров принадлежали представителям ас-Сабахов, 2 советникам иностранцам, 3 представителям близкой к ас-Сабахам родоплеменной знати и только 2 представителям торгово-финансовых кругов, то в 1972 г. выходцы из торгово-финансовых кругов заняли 11 должностей. С 1986 г. в Совете министров стали заседать 20 человек, из которых лишь 5 должностей были закреплены за правящей династией, а из 15 оставшихся 11 удержали представители крупной торгово-финансовой буржуазии, 4 должности заняли выходцы из средних слоев городского общества142. В сформированном в 1999 г. Совете министров 6 членов правительства были представителями интеллигенции. Наличие у них ученой степени позволило им возглавить важные отраслевые министерства143. Родригес А.М. Нефть и эволюция социальных структур аравийских монархий. – Москва: Наука, 1989. – С. 177-178. 143 Мелкумян Е.С. Правящая элита Кувейта на пороге XXI века // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 121. 142

131

В Кувейте по-прежнему определяющим фактором остается степень родства с династией ас-Сабах либо принадлежность к другому знатному семейству. В этом отношении, элитарность кувейтской политической элиты ничем не отличается в регионе и альтернативы ей в Кувейте, равно как и в других аравийских монархиях, в обозримом будущем не предвидится. Тем не менее, такой подход показал свою несостоятельность, и как видно из вышеприведенной тенденции, уже сегодня он претерпевает значительные изменения. В карьерном продвижении во властные структуры, в целом, и в политическую элиту, в частности, в нынешних условиях определенную роль, хотя и не первостепенную, стали играть профессиональные качества кандидата, уровень его образования, компетентность и организаторские способности. Бахрейн. Правление представителей династии ал-Халифа в Бахрейне датируется 1760 годом, после того, как шайх Халифа ибн Мухаммад завоевал остров Зубару. Однако основателем династии в Бахрейне считается его брат Ахмад ал-Фатих, по прозвищу «Завоеватель» (правил в 1783-1795 гг.), который захватил все основные острова Бахрейнского архипелага144. С обретением независимости в 1971 г. правитель страны носит титул амира. Нынешний правитель страны шайх Хамад ибн ‘Иса ал-Халифа руководит страной с 1999 г. В 2002 г. в стране проведена конституционная реформа, по итогам которой Бахрейн провозглашен конституционной монархией, а глава государства принял титул короля. Династия ал-Халифа исторически происходит из центральных районов Аравии и принадлежит к ортодоксальным суннитам. Процесс становления этой семьи в качестве правящей верхушки Бахрейна шел в условиях жесткой конфронтации с местным шиитским населением. К моменту установления власти ал-Халифа в Бахрейне шиитское население уже успело A. de L. Rush. Ruling Families of Arabia. Bahrain: The Ruling Family of Al-Khalifah. – Oxford: Archive Editions, an imprint of Archive International Group, 1991. – P. 16. 144

132

сформироваться в единое субэтническое сообщество, отличающееся от суннитской правящей верхушки. Шииты даже разговаривают на старобахрейнском говоре бахарна, где очень много иранизмов, в то время как правящие суннитские общины пользуются новобахрейнским говором, более близком к общему центрально-аравийскому диалекту арабского языка, являющегося официальным языком в аравийских монархиях. Об обособленности шиитов от суннитов говорит тот факт, что первые живут преимущественно в небольших сельских поселениях, тогда как вторые составляют большинство городского населения. Кроме того, шииты составляют около 70% населения страны, в то время как основной костяк суннитов разобщен по этническому признаку. Помимо правящих кругов, среди суннитов много инородцев – выходцев из Индии, Пакистана и других мусульманских стран. Отсюда и особенность правления правящей в Бахрейне династии ал-Халифа, которая насильно распространила свое правление над местным шиитским населением в конце XVIII в. В результате этого суннитское меньшинство постепенно заняло главенствующие позиции в обществе, лишив исконных жителей бахрейнских островов, занимавшихся ловлей жемчуга, рыболовством и купечеством, а также землевладельцев, многих прав, в том числе земельной собственности. По этой причине в бахрейнском обществе сохраняется высокий уровень конфликтности между суннитами и шиитами. Исторически сложившаяся родоплеменная знать Бахрейна состоит из многочисленных суннитских соплеменников и исторических союзников династии ал-Халифа, прибывших вместе с ней из внутренних районов Аравии. В их числе семейство ал-Джалахма, имевшее в Персидском заливе суда и небольшой военно-морской флот, ведущие семейства из племен ‘утайба, ал-мусаллам и давасир145. A. de L. Rush. Ruling Families of Arabia. Bahrain: The Ruling Family of Al-Khalifah. – Oxford: Archive Editions, an Imprint of Archive International Group, 1991. – P. 16. 145

133

Политический вес этих семейств в общественно-политической жизни Бахрейна достаточно внушителен в силу их родственного происхождения с правящей династией ал-Халифа, что делает их союзниками не только в историческом плане, но и в ныне существующих политических реалиях, где основным оппонентом власти выступает политизированное шиитское население страны. Шииты и поныне живут обособленно от суннитов. Так что если нужно узнать об этноконфессиональном происхождении бахрейнца, достаточно спросить, выходцем какого района Манамы или какой деревни он является. К числу исторически сложившейся родоплеменной знати со схожим политическим влиянием в стране относятся ведущие шиитские семьи ‘Алави, ар-Ра‘ид и Мад‘ифа, имеющие тесные и взаимовыгодные отношения с правящей династией. Это объясняется тем, что во внутриполитической обстановке Бахрейна огромную роль играет шиитский фактор. В стране живет значительное шиитское население, а географическая близость обусловила наличие существенного религиозно-исторического влияния Ирана. В таких условиях династия алХалифа заинтересована в установлении конструктивных взаимоотношений с ведущими шиитскими семьями и проводит более гибкую национальную политику. Политическое влияние представителей вышеуказанных шиитских семей объясняется еще и тем, что оппозиционные к властям настроения, в той или иной степени, как правило, всегда исходят из шиитского населения страны. Очевидно, поэтому представители ведущих шиитских семейств нередко назначались на руководящие государственные должности. К примеру, в предыдущих правительствах Бахрейна в министерские ранги были возведены пять представителей шиитских семейств – министры здравоохранения, юстиции, финансов, сельского хозяйства, транспорта и коммуникаций146. 146

Князев А.Г. Бахрейн и Катар. – Москва: Знание, 1984. – С. 43.

134

Таким образом, в условиях повышенной конфликтности Бахрейна, основанной на религиозной нетерпимости двух главных религиозных мусульманских общин – шиитской и суннитской (отношения которых принципиально противоречивы), правящая верхушка Бахрейна вынуждена постоянно маневрировать и поддерживать значимость шиитских династий, сохраняя тем самым баланс сил в обществе. Представители бизнес-групп, как и во многих других аравийских монархиях, в основном представлены традиционными торгово-купеческими семействами, многие из которых являются выходцами из различных арабских стран, Ирана, Индии, Пакистана, тесно сотрудничавшие с правящей верхушкой. В их числе семейства Ваззани, Дарвиш, Гусайби, Кану, Му’аййада, Ширави, Йатими147, аз-Заййани, ан-Ансари, ал-Фахру148. Представители бизнес-групп и административно-управленческой группы, по наблюдениям А.М. Родригеса, стали проникать в состав высшего политического руководства страны с 1964 г., когда им удалось получить 4 из 13 министерских постов. В 1972 г. их стало 6 из 13, а в 1983 г. 8 из 17. В 1986 г. правительство состояло из 17 министров. Из них 7 министров из правящей династии ал-Халифа, 8 из представителей крупной буржуазии, 2 министра относились к средним слоям городского общества149. Сегодня эти показатели гораздо выше. Объединенные Арабские Эмираты. Правящая верхушка Объединенных Арабских Эмиратов, как и в других аравийских монархиях, представлена исторически сложившимися правящими династиями каждого отдельно Георгиев А.Г., Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – С. 98. 148 Амреев Б. Аравийские монархии и их место во внешнеполитических приоритетах Казахстана. – Астана: Елорда, 2004. – С. 81. 149 Родригес А.М. Нефть и эволюция социальных структур аравийских монархий. – Москва: Наука, 1989. – С. 178. 147

135

взятого субъекта федерации. В их числе правящая в эмирате Абу-Даби династия ан-Нахаййанов из племени ал-бу фалах, правящая в эмирате Дубай династия ал-Мактумов из племени ал-бу фаласа, династия ал-Касими из племени ал-кавасим в эмирате аш-Шарк, династия ан-Ну‘айми из племени анну‘айм в эмирате ‘Аджман, династия ал-Ма‘алла из племени ан-ну‘айм в эмирате Умм ал-Кайвайн, династия ал-Касими из племени ал-кавасим в эмирате Ра’с ал-Хайма, династия аш-Шарк из племени шаркийин в эмирате ал-Фуджайра. В целом, количество выходцев из династийных родов доходит до нескольких тысяч150. С 1971 г. по ноябрь 2004 г., т.е. до своей кончины, главой федерации неизменно оставался семикратно избиравшийся на этот пост представитель правящей династии Абу-Даби шайх Зайд ибн Султан ан-Нахаййан. В эмирате Абу-Даби шайх Зайд ибн Султан ан-Нахаййан правил с 1966 года. Незадолго до своей кончины в 2003 г. он отметил 37-ю годовщину восшествия на престол правителя эмирата Абу-Даби. В 2004 г. новым президентом ОАЭ был избран его старший сын Халифа ибн Зайд ан-Нахаййан, 1948 г. рождения, который до своего назначения на пост главы федерации в качестве престолонаследника был назначен правителем эмирата Абу-Даби и заместителем главнокомандующего вооруженными силами страны. Помимо нового президента страны Халифа, его младших братьев Мухаммада (начальника Генштаба), Султана (вицеминистра), а также девятнадцати приближенных к власти сыновей покойного шайха Зайда (из сорока детей президента ОАЭ), к числу правящей верхушки можно причислить дубайский клан во главе с министром обороны ОАЭ шайхом Мухаммадом ал-Мактумом, племянником шайха Зайда. В их команде также министр иностранных дел шайх Хамдан ибн Зайд, министр информации и культуры шайх ‘Абдаллах ибн Егорин А.З., Исаев В. А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1997. – С. 100-99. 150

136

Зайд. Большим влиянием пользуется также клан наследного принца эмирата Дубай Мухаммада ибн Рашид151. Согласно конституции ОАЭ, функции высшего политического органа страны принадлежат Высшему совету правителей 7 субъектов-членов федерации, общеполитическое руководство над которым с первых дней создания федерации неизменно остается в ведении правителей эмирата Абу-Даби ан-Нахаййанов. Абу-Даби является территориально самым крупным и населенным эмиратом из числа субъектов федерации. По данным последней переписи населения от 1997 г., при населении в 2 млн. 353 тысячи человек собственное население эмирата Абу-Даби составило почти половину – 1 млн. человек. Кроме того, 87% территорий, 90% нефтегазовой промышленности и 60% валового внутреннего продукта страны также приходятся на эмират Абу-Даби152. Правители оставшихся эмиратов-субъектов федерации формально принимают активное участие во внешнеполитической жизни страны. Но как показывает практика, они ограничиваются внутриполитическими вопросами в рамках своего эмирата, такими как: вопросы иммиграции, внутреннего законодательства по некоторым вопросам, связанным с иностранными капиталовложениями и деятельностью зарубежных компаний. Как правило, они не оспаривают право осуществления высшего политического руководства над федерацией. Президент федерации остается неизменным главой федерации. Поэтому, учитывая существующие политические реалии, в которой власть шайха Халифа ибн Зайда ан-Нахаййана остается незаменимой, статус правителей оставшихся эмиратов фактически сравним со статусом исторически сложившейся родоплеменной знати, хотя в действительности каждый из них полноправный глава своего эмиГранде В.А. Правящие элиты ОАЭ и Катара: пути развития // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 45-46. 152 United Arab Emirates Yearbook 2005. – Abu Dhabi, 2005. – P. 223. 151

137

рата. К тому же, в субъектах ОАЭ нет мало-мальски известных кланов из родоплеменной знати, располагающих достаточным влиянием на местах. Что касается непосредственно участия ныне правящих в субъектах ОАЭ династий в формировании высшего политического руководства страны, то оно выражается в поддержке того или другого наследника из числа все тех же ан-Нахаййанов, близкого им по политическим убеждениям, по степени родства и т.п. В последнее время в число людей, наделенных политической и экономической властью в ОАЭ, можно причислить представителей зарождающейся крупной местной буржуазии, выходцев из непривилегированных сословий, а также принявших подданство ОАЭ выходцев из других арабских стран Азии, Африки и Ирана, которые в совокупности составляют бизнес-группу страны. Эта часть элиты, имея определенное политическое влияние, но, не имея доступа к механизмам осуществления государственной власти, вынуждена занимать подчиненное положение и, как правило, старается найти опору у представителей правящей элиты, привлекая их в качестве акционеров-учредителей, неофициальных патронов-покровителей. Такое положение дел объясняется еще и тем фактом, что в среде правящей верхушки большое влияние продолжает оказывать принцип принадлежности к благородному происхождению, и поэтому браки между представителями родоплеменной аристократии и непривилегированных сословий до сегодняшнего дня исключается. Среди представителей исконно дубайской бизнес-группы наиболее известными являются Ахмад Билхаса (владелец группы компаний «Группа компаний Билхаса»), Маджид алФутайм (владелец сети торговых центров Дубай), Мухаммад ал-Му’алла (глава Торговой палаты Дубайя), Салих Гурга (крупный чиновник), Сайиф ал-Гурайри (владелец Дубайской алюминиевой компании), Халаф ал-Хабтур (владелец компании «Группа компаний Хабтур» и сети гостиниц «Метрополи138

тан»), Джума ал-Маджида, Мухаммад Салих Заравани, Хамар ‘Айн и другие. Кроме того, эмират Дубай стал местом формирования новой бизнес-группы. Ее основу составили выходцы из многих мусульманских стран, влившихся в политическую элиту современных ОАЭ. Сюда можно причислить бахрейнца Мухаммада Махай ат-Таджира (директор «Дубайской нефтяной компании», «Национальной нефтяной компании», «Национального банка Дубай»), суданца Камала Хамзу (владелец недвижимости в городе Дубай), палестинца Ахмада Атти Битара (дипломат, крупный чиновник)153. Один из них, Мухаммад Халаф ал-Хабтур в 1998 г. был избран спикером Федерального национального совета. Это событие стало знаковым, свидетельствующим о признании важности бизнес-групп в жизни современных ОАЭ. Впрочем, некоторые западные аналитики оспаривают этот тезис, причисляя его к «зарождающейся технократии»154. Поэтому его назначение на один из высших федеральных постов было расценено ими как усиление позиции молодой прозападной технократии. Но если даже принять эту точку зрения, то в действительности речь здесь может идти о возможной блокировке технократии с влиятельными бизнес-кругами в лице Халафа ал-Хабтура для достижения узкокорпоративных задач, поскольку все решения первостепенной важности являются прерогативой реальной элиты в лице правящих династий. Представители остальных сегментов политической элиты фактически являются лишь высокопоставленными исполнителями этих решений. В эмирате Абу-Даби национальная буржуазия начала расти после открытия нефтяных залежей. Число миллионеров, из которых многие вскоре заняли высокие государственные Гранде В.А. Правящие элиты ОАЭ и Катара: пути развития // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока. – С. 34-48. 154 Foley S. The United Arab Emirates: Political Issues and Security Dilemmas // The Middle East Review of International Affairs. – 1999. –Vol.3. – № 1. – P. 28. 153

139

посты, к середине 1990-х гг. было уже две-три сотни. Среди них наиболее видное место занимали коммерсант Ахмад Халифа ас-Сувайди (министр по делам президентства, затем министр иностранных дел ОАЭ), финансист и предприниматель Мана’а Са‘ид ал-‘Утайба (ставший министром нефти и природных ресурсов ОАЭ), а также Мухаммад ал-Кинди, Мухаммад Хабруш и другие. В эмират аш-Шарк сильны позиции двух династий – ал-Мадфа и Тарийам. Ибрагим ибн Мухаммад ал-Мадфа стал руководителем канцелярии амира, Касим ибн Сайиф алМадфа – секретарем Совета при амире, ‘Иса ал-Мадфа возглавил местное таможенное управление, ‘Абд ал-‘Азиз ибн Хасан ал-Мадфа – местный департамент нефти и природных ресурсов, Хамад ибн ‘Абд ар-Рахман ал-Мадфа стал послом ОАЭ в США, Умран Тарийам возглавлял местный департамент труда и социального обеспечения, а его брат ‘Абдаллах Тариам пост главы местного департамента образования, а затем стал министром образования ОАЭ. Среди технократов можно отметить доктора Мухаммада Халфан ибн Харбаша, который стал министром финансов и индустрии в кабинете министров, сформированном в 1997 году. В политической элите ОАЭ Халфан ибн Харбаш – фигура довольно влиятельная. Обладая престижным западным образованием, опытом работы в международных финансовых и образовательных организациях, таких как Всемирный Банк Развития, Гарвардский Университет, он является типичным представителем первого поколения зарождающейся технократии155. В целом, Мухаммад Халфан ибн Харбаш, Мухаммад Халиф ал-Хабтур и им подобные, в перспективе имеют все шансы на занятие высших государственных должностей, так как власти ОАЭ, заинтересованные в появлении обеспеченных слоев населения, видят именно в представителях технократии основу будущего среднего класса. UAE Profile. Dr. Muhammad Khalifan Bin Karbash // APS Review Gas Market Trends. 1 June, 1998. 155

140

Катар. Правящая верхушка Катара представлена династией ас-Сани из племени тамим. Ма‘адид, родовое ответвление племени тамим, выходцами из которого является династия ас-Сани, происходит из южных районов Наджда, что в современной Саудовской Аравии. Основателем нынешней правящей династии считается правивший в 18501878 гг. шайх Мухаммад ибн ас-Сани. Правление династии ас-Сани в Катаре ведет свой отчет с 1867 года, когда шайх Мухаммад ибн ас-Сани подписывает с Великобританией всеобъемлющий договор, обязавший англичан на взаимовыгодной основе защищать власть ас-Сани от возможной внешней агрессии со стороны правителей Бахрейна и Саудовской Аравии. Данный договор фактически предопределил дальнейшее становление династийа ас-Сани в качестве правящей на полуострове Катар. Династия ас-Сани имеет три линии престолонаследия – бани хамад, бани ‘али и бани халид. Представителями этих трех ветвей являются пришедший к власти в 1972 г. в результате дворцового переворота глава государства шайх Халифа ибн Хамад, бывший правитель Катара, его двоюродный брат шайх Ахмад ибн ‘Али и министр экономики и торговли шайх Наср ибн Халид. Наследование власти в рамках этих трех линий является неформальным механизмом, по причине которого в стране неоднократно возникала острая политическая ситуация. В 1995 г. в результате очередного дворцового переворота главой Катара стал Хамад ибн Халифа, сын Халифа ибн Хамада. В Катаре, где отсутствует организованная форма оппозиции правящим кругам, политическая ситуация характеризуются сравнительной стабильностью. Основное население страны, как и правящая династия, принадлежит к мусульманам-суннитам. Поэтому в отличие от ситуации в Бахрейне, в Катаре нет деления на коренных и пришлых, соответственно, не наблюдается и политическая напряженность между пришлым и 141

коренным населением. Конфессиональная однородность населения обеспечивает внутреннюю сплоченность общества. К числу исторически сложившейся родоплеменной знати Катара можно отнести семейства ал-‘Али, ал-Асири, алБади, ал-Ганим, ал-Ибрахим, ал-Джаттал. Эти семейства происходят из правящего племени тамим и ряда союзных ему родоплеменных объединений ‘утуб, ан-ну‘айм, румайхи, ‘айнайн, ал-муханнади. Выходцы из этих семейств являются кузницей кадров для высокопоставленных правительственных чиновников, в разные годы имевшие своих представителей в правительстве, представительных органах власти, системе государственного и местного управления. Самостоятельность бизнес-группы в Катаре остается менее выраженной. В этот сегмент элиты можно включить семейства Дарвиш, Маннай и Сувайди156. По некоторым данным, их представители удерживают важные позиции в кредитно-финансовой, инвестиционной и нефтегазовой сфере экономики страны, оказывают значительное влияние на правительство. Например, нередко на встречах с представителями иностранных государств и во время деловых поездок от имени катарского правительства выступают бизнесмен Халид ибн Ахмадал-Маннай, глава группы компаний «Группа компаний а-Маннай и ‘Абдаллах Дарвиш. К таковым можно отнести и ряд высокопставленных чиновников, таких как Ахмад ал-Махмуда, государственного министра по иностранным делам Катара, Джуму ал-Муханнади, директора технического департамента МИД Катара, посла ‘Абд ар-Рахмана ал-Хулайфи, Ибрахима Мухаммад ан-Ну‘айми, министра финансов, экономики и торговли Катара157. Гранде В .А . Правящие элиты ОАЭ и Кат ара: пути развития // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва, 2000. – С. 40. 157 Амреев Б. Аравийские монархии и их место во внешнеполитических 156

142

В целом, в Катаре также имеет место тенденция к уменьшению числа выходцев из аристократических семейств в высшем звене государственного аппарата. Очевидно, монарх вынужден вручать часть министерских постов представителям технократии и средних слоев городского общества. В то же время становление национальной буржуазии Катара в ряде случаев происходит за счет обуржуазившихся высших чиновников и многочисленных членов правящей династии ас-Сани, в виде соучредительства, соакционирования и совладения в различных бизнесструктурах. Например, шайх Файсал ибн Касим ас-Сани ныне позиционирует себя как видный катарский бизнесмен, глава Группы компаний «Файсал ибн Касим», как и шайх ‘Абдаллах ибн Хамад ал-‘Атыййа, являющийся министром энергетики и промышленности Катара и по совместительству председателем «Катарской нефтяной корпорации»158. Оман. Правящая верхушка Омана представлена династией ал-Бу Са‘ид. Она исторически родом из соседнего Йемена. Основатель этой династии Ахмад ибн Са‘ид был региональным правителем в одном из прибрежных районов Омана, в местности Сохар. Его правление в Омане де факто началось после того, как в результате междоусобных кровопролитий погиб последний представитель правящей тогда в Омане династии Йа‘руби. В 1754 г. при поддержке племенного союза хинави Са‘ид ибн Ахмад, сын вышеупомянутого Ахмада ибн Са‘ида, был официально избран имамом Омана159. В дальнейшем он «изменил ибадитскую концепцию имамитской власти и установил в Омане наследственный султанат»160, приоритетах Казахстана. – Астана: Елорда, 2004. – С. 122. 158 Амреев Б. Аравийские монархии и их место во внешнеполитических приоритетах Казахстана. – Астана: Елорда, 2004. – С. 125. 159 Bosworth C.E. The New Islamic Dynasties. A Chronological and Genealogical Manual. – Edinburgh: Edinburgh University Press, 1996. – P. 114-115. 160 Исаев В.А., Филоник А.О. Султанат Оман (очерк общественно-политического и социально-экономического развития). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. – С. 94.

143

что позволяет датировать правление династии ал-Бу Са‘ид на момент избрания ‘Ахмада ибн Са‘ида имамом Низвы в 1749 году. Нынешний правитель Омана султан Кабус ибн Са‘ид алБу Са‘ид пришел к власти в результате мирного переворота в 1970 году. Взяв на себя всю полноту законодательной и исполнительной власти, он сосредоточил в своих руках, как отмечалось выше, одновременно функции главы государства, премьер-министра, верховного главнокомандующего вооруженными силами, министра иностранных дел, обороны и финансов. Обобщая данные о внутриполитической ситуации в Омане, можно отметить, что в условиях единоличного правления султана Кабуса ибн Са‘ида ал-Бу Са‘ида говорить о том, что в управлении государственной властью в стране, помимо самого султана, принимают активное участие многочисленные представители правящей верхушки, как это имеет место в других аравийских монархиях, несколько сложно. До сих пор неопределенной является структура высшего политического руководства страны, а также вопросы реального соотношения сил в самой правящей верхушке, персонального влияния того или иного ее представителя. Формально правящая верхушка Омана состоит из представителей династии ал-Бу Са‘ид – наследственных правителей султаната Маскат. К исторически сложившейся родоплеменной знати можно отнести ведущие семейства из числа двух основных племенных союзов – хинави (ибадиты) и гафири (сунниты). В числе наиболее влиятельных представителей хинави значатся племена бани хана, бани хирс, бани абу хасан, бани рауаха. Ведущие позиции в союзе гафири принадлежат выходцам из бани рийам, бани ‘али, бани ад-дуру, бани ал-аджнаби, бани ал-‘ибриййун, кланы шанфари, раввас, 144

йафи‘и, кланы саййидов Хадрамаута161, т.е. потомков Пророка Мухаммада, известных в местной среде как хашмиййун. Роль и влияние данных племенных союзов в жизни оманского общества до сегодняшних дней является существенным фактором внутриполитической стабильности Омана, где ибадиты преобладают над суннитами и шиитами162. В числе их представителей значится ряд высокопоставленных чиновников, например, министр нефти и минеральных ресурсов Са‘ид аш-Шанфари, министр промышленности и торговли Макбулам ибн ‘Али, посол по особым поручениям ‘Абд ал-‘Азиз ал-Хинави. По степени представительства в высших эшелонах власти и ряду других элитарных атрибутик, к исторически сложившейся родоплеменной знати Омана относится союзное к алБу Са‘идам семейство ал-Ма‘мани. В правительстве Омана, сформированном в 1986 г., из 24 членов 7 принадлежали к представителям правящей династии, 6 – к представителям алМа‘мани 163. Отдельно можно выделить представителей знатных семейств Дофара164 из числа махрун, касири и ряда других местных племен. Данный регион выделяется от остальных регионов Омана своей обособленной историко-культурной идентичностью. Дофарские племена довольно ощутимо отличаютХадрамаут – культурно-историческая область на юге Аравийского полуострова и название одного из древних южноаравийских царств. В настоящее время название одной из провинций Йемена. Границы этой культурно-исторической области прилегают к современным аравийским монархиям. Местное население имеет тесные связи с соседними йеменскими племенами. 162 Peterson J.E. Oman’s Diverse Society: Northern Oman // Middle East Journal. – 2004. – Vol. 58. – № 1. – P.31. 163 Родригес А.М. Нефть и эволюция социальных структур аравийских монархий. – Москва: Наука, 1989. – С. 178. 164 Дофар/Зуфар – историко-культурная область в южном Омане. Автохтонные племена Зуфара живут также в соседнем Йемене. 161

145

ся от остальных оманцев наличием у них особого диалекта, культуры, обычаев и даже внешности. В антропологическом аспекте эти племена обладают некоторыми негроидными чертами. Они живут также по другую сторону оманской границы, в соседнем Йемене. Бизнес-группу Омана составляют выходцы из колониальной тогда Великобритании Индии. В XIX веке под патронажем Великобритании в Аравийском море свободно перемещались купцы и ремесленники, которые пользуясь поддержкой англичан и султанов Маската постепенно стали проникать в Оман. Умелым индусам удалось сосредоточить в своих руках значительную часть внешней торговли страны. Их можно разделить на две группы: бани’а и хаваджа. Бани’а были приверженцами индуизма, прибывшие в Оман из приморских городов Западной Индии. На этапе становления государственности Омана в их руках были сосредоточены основные банковские активы, импортно-экспортные операции и розничная торговля. Однако, ввиду их религиозной обособленности от традиционного оманского общества, говорить об их политической перспективности не приходится, речь здесь может идти о небольшом экономическом влиянии. Гораздо уютней и надежней в Омане чувствует себя хаваджа – мусульманские выходцы из Индии. Они также традиционно заняты в сфере торговли, но по сравнению с бани’а, занимают несколько скромные позиции, ограничиваясь лишь оптоворозничной торговлей. Хаваджи – искусные ремесленники, занятые в строительстве судов, ковроткачестве, изготовлении посуды и иной домашней утвари 165. О представителях собственно оманской национальной буржуазии, технократии, интеллигенции и выходцев из средних слоев населения информация скупа. Очевидно, это связано с тем, что Оман самым последним из аравийских монархий Peterson J.E. Oman’s Diverse Society: Northern Oman // Middle East Journal. – 2004. – Vol. 58. – № 1. – P.31-32. 165

146

встал на путь перемен. Процесс трансформации общественнополитической и экономической систем Омана начался лишь с 1970 г., когда в результате переворота к власти пришел султан Кабус ибн Са‘ид ал-Бу Са‘ид. В последнее время Оман предпринимает активные шаги, способствующие становлению национальной бизнес-элиты, как естественного противовеса влиянию выходцев из Индии. Так, в частности, султан Кабус ибн Са‘ид ал-Бу Са‘ид на законодательном уровне обязал местных предпринимателей отдавать предпочтение национальным кадрам для постепенной замены иностранной рабочей силы на отечественную. Было запрещено создание фирм и предприятий без участия коренных оманцев166. Сложно сказать, насколько такие ограничительные меры будут способствовать скорейшему становлению оманской национальной буржуазии, но очевидно, что технократия, интеллигенция и средние слои населения, особо не нуждаясь в подобном регулировании, находятся на стадии активного становления и формирования. Обобщая приведенные факты, можно прийти к общему заключению, что отличительной чертой политической элиты аравийских монархий является ее замкнутость для представителей широких социальных слоев населения. При этом реальная власть в аравийских монархиях принадлежит ближайшему окружению главы государства из числа его близких родственников и многочисленных представителей правящей династии. Следом идут представители исторически сложившейся местной родоплеменной аристократии, становление которых тесно связано с правящии кругами. Вместе они находятся на вершине пирамидальной структуры политической элиты. Их социальный статус несоизмеримо выше остальных сегментов аравийского общества. Однако в последнее время в управлении государством начинают принимать участие крупные бизнес-группы региона. Обладая значительными финансово-экономическими Капитонов К. Ближний Восток в лицах. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 27.

166

147

ресурсами, бизнес-группы нередко влияют на принятие важных правительственных решений. Постепенно усиливается роль представителей административно-технической группы. Среди них следует особо отметить возрастающую роль молодой технократии. Технократы – это, прежде всего, узкопрофильные молодые специалисты высокого класса, которые в своем большинстве получили престижное западное образование, имеют прозападную ориентацию, постепенно отходят от оков старых традиций и религиозной идеологии в отношении государственного строительства и перспективы обустройства общества. Получив определенные навыки работы на Западе, многие из них обычно занимают весьма важные посты в правительстве, на государственной службе. В целом, увеличивающаяся социальная дифференциация и совокупность общественных изменений, происходящие под сильным давлением современных рыночных отношений, вносят свои корректировки в механизм рекрутирования политической элиты аравийских монархий. После традиционных устоев общества корпоративные интересы становятся главной движущей силой, генерирующей принцип рекрутирования в структуру властвующей элиты. Это выражается в том, что в аравийских монархиях наблюдается тенденция уменьшения выходцев из правящих династий в высшем звене государственно-бюрократического аппарата. Очевидно, что правящие круги сохраняют за собой ключевые места в правительствах, но в рамках действующих институтов власти все-таки вынуждены вручать часть министерских портфелей представителям крупной и средней буржуазии, технократам и выходцам из средних слоев городской интеллигенции. Разумеется, что все это происходит при условии их абсолютной лояльности властям и наличия у них профессиональных качеств. При этом, топ-менеджеры и ведущий управленческий аппарат уже в состоянии в той или иной форме оказывать определенное влияние на решения, принимаемые на высшем уровне. 148

§ 3. Порядок престолонаследия в аравийских монархиях Порядок престолонаследия в аравийских монархиях исходит из особенностей развития общественных отношений в традиционном аравийском социуме, что наложило отпечаток на политическую структуру аравийских монархий и в целом, на своеобразие властных отношений. Так, например, по форме государственного устройства Саудовская Аравия является теократической и в то же время абсолютной монархией, где глава государства – король – будучи религиозным лидером нации, одновременно является премьер-министром, главнокомандующим вооруженными силами, верховным судьей. Катар и Оман можно рассматривать как абсолютные монархии, где верховный правитель является главой государства и правительства. Монарх назначает членов правительства и законодательных органов власти. При этом власть монарха ограничена положениями шариата. Бахрейн и Кувейт формально признаны конституционными монархиями, где законодательно закреплено деление власти на три ветви – исполнительную, законодательную и судебную. Однако на деле в этих странах действует монархический режим с отдельными элементами парламентаризма. Например, в обеих странах институционализирован парламент, но запрещена деятельность политических партий. В то же время монарх является верховным главнокомандующим вооруженными силами, назначает ключевые посты в армии, назначает главу правительства, имеет право распустить парламент, подписывать законопроекты, возвращать их на доработку и пользуется широкими правами и полномочиями, закрепленными в конституции этих стран. ОАЭ являются федерацией, однако государственное устройство страны представляет собой уникальное сочетание республиканского и монархического строя. Субъекты ОАЭ из числа семи Эмиратов сами по себе являются абсолютными монархиями. В то же время федерация возглавляется амиром само149

го крупного эмирата Абу-Даби, правительство – правителем эмирата Дубай. В целом аравийские монархии можно классифицировать как абсолютные монархии, где монарх в той или иной форме единовластно осуществляет власть над законодательством, руководит правительством, контролирует правосудие, местное самоуправление и т.п. Кроме того, в отличие от других монархических государств самое активное участие в управлении государством в аравийских монархиях принимает группа единокровных, чаще единоутробных потомков основателя государства. Причем, их участие в управлении государством является таким же закономерным явлением, как и абсолютизм власти монарха, что говорит о своеобразии установившейся формы властных отношений в данной группе государств. Процедура их участия заключается в следующем. В каждом из современных правящих династий существует «теневой семейный совет», в заседаниях которого принимают участие все влиятельные члены правящей династии, многие из которых носят титул шайхов. Отсюда и другое название – «совет шайхов». На повестку заседания совета выносятся актуальные вопросы государственного значения, решения по которым, как правило, принимаются на коллективной основе путем достижения консенсуса 167. В части, касающейся непосредственно передачи власти, функция советов заключается в согласовании решений шайхов относительно утверждения либо отклонения того или иного претендента на занятие поста верховного правителя государства. Причем, здесь роль института теневого совета нередко была определяющей. К примеру, шайху Катара Ахмаду не удалось в 1972 г. передать трон своему сыну ‘Абд ал-‘Азизу, поскольку семейный совет ас-Сани вынес решение Каминский С.А. Институт монархии в странах Арабского Востока. – Москва: Наука, 1981. – С. 71.

167

150

в пользу другого претендента, шайха Халифа, который и стал главой государства. Наравне с семейным советом в лице родовитых влиятельных шайхов в ряде монархий, где исторически силен религиозный фактор, функцию альтернативного теневого совета исполняет другой совет, представленный религиозным духовенством. В Саудовской Аравии это Совет ваххабитских улемов, в султанате Оман – Совет ибадитских улемов. Они также играют немаловажную роль в вопросах престолонаследия. Так, в отречении от власти короля Саудовской Аравии Са‘уда ибн ‘Абд ал-‘Азиза в 1964 г. решающую роль сыграл тот факт, что на сторону оппонирующего большинства из числа представителей правящей династии, мнение которых практически игнорировалось со стороны Са‘уда ибн ‘Абд ал-‘Азиза, перешло подавляющее большинство Совета улемов – традиционно влиятельного в Саудовской Аравии политического органа. Своенравность короля по отношению к другим членам правящей верхушки и заигрывание со странами Запада стоило Са‘уду ибн ‘Абд ал-‘Азизу трона. Без признания и одобрения со стороны ибадитских улемов трудно представить себе легитимность, пусть и формальную, престолонаследия в султанате Оман, несмотря на то, что принцип выборности в имамитском сообществе был давно уже упразднен в одностороннем порядке султанами Маската в пользу принципа наследственности еще несколько столетий назад. В ОАЭ, в силу федеративного государственного устройства, существует Высший совет ОАЭ, который призван выполнять функцию высшего политического органа, своего рода надгосударственного института, решения которого являются первостепенными над семейными советами из числа субъектов федерации. К примеру, в эмирате аш-Шарк, после попытки переворота в 1972 г., когда был убит правитель шайх Халид ибн Мухаммад ал-Касими, правивший с 1965 г., Высший совет 151

ОАЭ фактически признал нового правителя, который к тому времени еще не получил одобрения Совета шайхов правящей династии эмирата аш-Шарк. Когда в ОАЭ было объявлено, что шайх Султан ибн Мухаммад, брат убитого правителя признается его законным наследником, династия ал-Касими еще только обсуждала вопрос, передавать власть ему или одному из двух других претендентов. 3 ноября 2004 г., в день похорон 86-летнего президента ОАЭ шайха Зайда ибн Султана ан-Нахаййана, Высший совет ОАЭ созвал экстренное заседание, на котором избрал на пост президента страны 56-летнего сына Зайда, наследного правителя ОАЭ и действующего правителя эмирата Абу-Даби Халифа ибн Зайда ан-Нахаййана. Процесс передачи власти был осуществлен быстро, в течение нескольких часов, несмотря на то, что согласно конституции в течение 30 дней до избрания нового правителя президентские полномочия мог исполнять вице-президент и премьер-министр ОАЭ шайх Мактум ибн Рашид ал-Мактум, правитель второго по значимости эмирата Дубай. Тем не менее, сегодня в вопросе о престолонаследии сложно сказать, что институт теневых советов играет первостепенную роль. В последнее время в аравийских монархиях личные устремления правителя все чаще становятся главенствующими. В таких случаях правитель, как правило, заранее готовит почву для плавной и безболезненной передачи власти своему сыну или единоутробному брату, в зависимости от конкретной ситуации. По мнению многих экспертов, подобного рода наследование власти становится тенденцией в регионе. К примеру, так поступил амир Катара шайх Хамад ибн Халифа. Свергнув своего отца в 1995 г. в результате дворцового переворота, новый амир сразу же назначил наследным принцем своего среднего сына Джасима ибн Хамада. В конституциях аравийских монархий декларируется общий принцип передачи власти, но практически не определен механизм регулирования престолонаследия. Это создает 152

определенные трудности, поскольку, во-первых, не указывает точный порядок передачи власти, во-вторых, заключает в себе возможность различного толкования положения о престолонаследии. Здесь, правда, надо признать, что в современном мире монархическая форма правления стабильно функционирует лишь в рамках конституционно-правового поля, в форме конституционной монархии. В современных конституционных монархиях Европы монархи царствуют, но не управляют государством. Даже в Великобритании, где нет писаной конституции, исполнительная ветвь власти находится в ведении парламента. Так, согласно статье 4 конституции Кувейта, страна является наследственным эмиратом, власть в котором передается потомкам Мубарака ас-Сабаха. Между тем, у него было двое сыновей, поэтому не совсем понятно, кому из потомков двух сыновей предстоит наследовать власть. В Кувейте существует лишь формальное «историческое соглашение между представителями двух линий»168, согласно которому передача власти осуществляется поочередно между двумя линиями ас-Сабахов. Это линия потомков первого сына Джабира, правившего в период с 1915 по 1917 гг. и линия потомков второго сына Салима169, правившего в период с 1917 по 1921 годы. Однако верховенство этого соглашения над конституцией страны остается открытым. Отсюда и сложность. Джабир ал-Ахмад ал-Джабир ас-Сабах представляет линию Джабира и является третьим сыном правившего в 1921-1950 гг. Ахмада ал-Джабира ас-Сабаха. После его смерти в 2006 г. наследным принцом стал шайх Са‘д ‘Абдаллах ас-Салим ас-СаPeterson J.E. Succession in the States of the Gulf Cooperation Council // The Washington Quarterly. – 2001. – P. 177-178. 169 Великобритания лишила шайха Джабира трона из-за его протурецких симпатий и поставила на трон его брата – Салима. Однако после смерти Салима в 1921 г., представители двух линий заключили между собой соглашение о поочередном правлении. 168

153

бах, представляющий линию Салима. Но он по состоянию здоровья в том же году уступил власть премьер-министру страны Сабаху ал-Ахмаду ас-Сабаху, представителю линии Джабира. Специфическим образом отражен принцип передачи власти в Катаре. Статья 8 и статья 9 постоянно действующей конституции от 2003 года гласят, что правом наследования обладают потомки Хамада ибн Халифа ибн Хамада ибн ‘Абдаллаха ибн Джасима по мужской линии. Претендент должен быть сыном действующего правителя и носить титул наследного принца. В случае если такового нет, то прерогатива власти переходит к другому члену династии ас-Сани, имеющему титул принца или наследного принца. Назначение осуществляется указом главы государства, принятым после консультации с членами правящего династийа и наиболее влиятельными лицами страны. Наследник должен быть рожден от коренной катарки-мусульманки. Несколько иначе принцип престолонаследия закреплен в принятой в 1996 г. конституции Омана. В этой монархии, в отличие от Катара, юридически не закреплено положение о наследном принце. Статья 5 лишь гласит: «Система власти в Омане – наследственный султанат, в котором наследование престола осуществляется потомком мужского пола Са‘ида Турки ибн Са‘ида ибн Султана. Кандидат должен быть в здравом уме и законным сыном родителей-мусульман оманцев». Статья 6 уточняет: «В течение трех дней с момента, когда пост главы государства становится вакантным, Совет правящей семьи определяет преемника. Если Совет правящей семьи не придет к согласию относительно кандидатуры преемника, Совет обороны подтверждает назначение лица, определенного главой государства в письме Совету правящей семьи» 170. В силу отсутствия конституции, в Саудовской Аравии принцип престолонаследия, как уже было отмечено выше, регулируется одним из документов конституционного характера

154

– «Основами системы власти». В данном документе обозначены основные критерии, по которым из числа наследников выбирается кандидатура будущего монарха. Соответствующие положения данного документа гласят – управление государством осуществляют сыновья короля – основателя страны – ‘Абд ал-‘Азиза ибн ‘Абд ар-Рахмана ибн Файсала ас-Са‘уда, а также сыновья его сыновей. Король избирает наследного принца и освобождает его королевским указом. Наследный принц в случае смерти короля берет власть в свои руки и исполняет королевские обязанности до церемонии присяги. В Саудовской Аравии отсутствие четких предписаний относительно порядка передачи власти и связанного с ним возрастного принципа усугубляется многочисленностью членов правящей династий. Среди потенциальных наследников на королевский трон Саудовской Аравии сегодня претендует около 80 человек. В 2006 г. в Саудовской Аравии вышел королевский декрет о новых правилах престолонаследия, регламентирующий состав и деятельность специальной комиссии, которая после смерти монарха должна будет избрать нового саудовского короля. Согласно документу, членами комиссии могут быть только сыновья или внуки основателя королевства и родоначальника династии саудидов ‘Абд ал-‘Азиза ибн ‘Абд ар-Рахмана ибн Файсала ас-Са‘уда, пришедшего к власти в 1932 году. Председателем комиссии станет старейший из потомков основателя династии. В 2007 г. в этот документ был внесен ряд дополнений, согласно которым после смерти монарха комиссия должна немедленно собраться и приступить к выборам нового короля. Решение будет приниматься большинством голосов путем секретного голосования. При этом кворум должен быть не менее двух третей. В течение десяти дней после своего избрания новый король должен представить на рассмотрение комиссии кандидатуру наследного принца, однако кандидатур не может быть больше трех. Комиссия, со своей стороны, имеет право отклонить все три и выдвинуть своего претендента. В случае, если король не согла155

сится с мнением комиссии, то в течение месяца ее члены должны будут решить, чей кандидат, от короля или от комиссии в итоге станет наследными принцем. Несмотря на регламентацию порядка передачи власти и отсутствие открытого соперничества, в вопросах престолонаследия внутри самой саудовской правящей верхушки негласно все же существуют определенные противоречия, иногда переходившие в кровавую драму. Король Файсал ибн ‘Абд ал-‘Азиз, поборник ислама и арабского единства, выступавший против сотрудничества со странами Запада, был убит в марте 1975 г. своим племянником Файсалом ибн Муса‘идом в своей резиденции в ар-Рийаде, за что подвергся публичной казни171. В официальной хронике ограничиваются лишь фактом, что «король был убит одним из своих родственников, который страдал расстройством психики»172. После этого власть перешла к следующему сыну ‘Абд ал-‘Азиза – Халиду ибн ‘Абд ал-‘Азизу. И хотя новейшая история Саудовской Аравии не изобилует интригами дворцовых переворотов, наличие скрытого противостояния внутри саудидов является очевидным. В целом, концентрация властных полномочий в руках правящих династий преобразовала их в правящий класс, в основу политической элиты региона. Установленный ими политический режим основан на иерархических принципах, при которых политические системы стран региона зависят от правящих династий и консервативных сил общества, правление которых постоянно испытывается на прочность со стороны внешних и внутренних факторов. В этих условиях высока вероятность появления и усиления системного кризиса в организации политической системы стран региона, что является потенциальным фактором дестабилизации ситуации в каждой отдельно взятой монархии. Файсал ибн ‘Абд ал-‘Азиз, сын основателя королевства ‘Абд ал-‘Азиза, рожден от его третьей жены, которая является дочерью шайха ‘Абд ал-Латиф аш-Шайха, потомка Мухаммада ‘Абд ал-Ваххаба. 172 Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – P. 160. 171

156

Глава 4. Аравийские монархии и проблемы безопасности в регионе Персидского залива Неудавшийся египетско-сирийский проект по созданию Объединенной Арабской Республики в 1958–1961 гг. и поражение объединенных арабских войск в «шестидневной» арабо-израильской войне в 1967 г. привели в упадок национальное движение в поддержку политического единения арабских стран по всему Ближнему Востоку. Налицо был кризис идеи панарабизма. Начавшаяся в 1980-м г. война между Ираком и Ираном только усугубила ситуацию и стала катализатором, обусловившим появление в 1981 г. нового регионального военно-политического блока – «Совета сотрудничества стран Залива»173. Страны, учредившие новый блок,– Бахрейн, Катар, Кувейт, Королевство Саудовской Аравии, ОАЭ и Оман, были заинтересованы в поиске новой альтернативы гегемонии США в регионе, поскольку активное участие американцев в делах региона, как показали события тех лет, не могло обеспечить мирное сосуществование среди государств региона174. Предыдущий король Саудовской Аравии Фахд ибн ‘Абд ал-‘Азиз не раз высказывался в том духе, что с благословения Всевышнего им наконец-таки удалось создать сильный и эффективный союз арабских стран в данном регионе и что именно Совет сотрудничества стран Залива (далее – СССЗ175) должен Имеется в виду Персидский залив, который в арабских источниках пишется как Арабский. В англоязычных публикациях используются оба варианта, в зависимости от контекста, но чаще без определения принадлежности. 174 Barnett M.N. Sovereignty and Nationalism in the Arab World // International Organization. – 1995. – Vol. 49. – № 3. – P. 500-501. 175 В русскоязычных публикациях и научной литературе чаще всего употребляется термин Персидский залив. Отсюда и схожие с СССЗ аббревиатуры – ССАГПЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива), ССГПЗ (Совет сотрудничества государств Персидского залива). 173

157

стать примером сотрудничества, укрепить Лигу арабских государств, углубить взаимосвязи между ними, а также служить щитом, защищающим от внешней агрессии». Мнение тогдашнего главы самого влиятельного государства – члена СССЗ наглядно свидетельствует, что данная структура является, прежде всего, военно-политическим блоком, созданным для разрешения многогранных, сложных и противоречивых проблем региона усилиями самих аравийских монархий, без участия внешних сил. § 1. Военно-политическая интеграция аравийских монархий в рамках «Совета сотрудничества стран Залива» Главным руководящим органом организации на уровне глав государств является Высший совет СССЗ. Высший совет занимается разработкой генеральной линии, определяет внешнеполитическую стратегию государств-членов СССЗ на международной арене, утверждает законопроекты и иные нормативно-законодательные документы СССЗ. На уровне глав правительств рабочим органом организации является Совет министров СССЗ. В его структуре несколько десятков постоянных комиссий, рассматривающих различные вопросы сотрудничества и взаимопомощи. Генеральный секретариат организации находится в ар-Рияде. Основное направление сотрудничества аравийских монархий в рамках СССЗ можно определить в форме триединой цели – обеспечение региональной безопасности посредством повышения обороноспособности государств-членов СССЗ, построения единой оборонной инфраструктуры в рамках СССЗ и проведения единого внешнеполитического курса на международной арене. Причем для реализации вышеприведенных задач государства-члены СССЗ основное свое внимание акцентируют на укреплении сотрудничества с внерегиональными блоками и 158

союзами, исходя из понимания необходимости максимальной диверсификации сотрудничества в военной области с ведущими государствами мира с целью поддержания военно-политического паритета в регионе и недопущения односторонней зависимости от США. В этом контексте особую важность для СССЗ, прежде всего, представляют собой вопросы координации деятельности военных ведомств аравийских монархий. Для достижения этих целей неоднократно проводились консультации министров обороны, начальников штабов и другие встречи между представителями вооруженных сил государств-членов СССЗ. Была рассмотрена возможность создания специальных военных комиссий. В ходе обсуждения этих вопросов выяснилось, что по некоторым аспектам военно-политического сотрудничества существуют разногласия. Одним из главных был вопрос о темпах интеграции в военно-политической сфере. Саудовская Аравия предлагала форсировать этот процесс. Ар-Рияд выступал за создание единых вооруженных сил и командования, унификацию вооружений и скорейшее подписание соглашения о коллективной безопасности. Этот план, предусматривавший полную военно-политическую интеграцию государств, входящих в СССЗ, вызвал возражения со стороны других членов объединения. Малые государства СССЗ опасались оказаться в полном подчинении у Саудовской Аравии, обладающей несравнимо большим и внушительным военно-политическим потенциалом, чем другие члены организации. Попытки Саудовской Аравии форсировать этот вопрос изначально были восприняты другими членами СССЗ в крайне негативном свете, поскольку любые инициативы Саудовской Аравии в области военной интеграции расценивались ими как потенциальная угроза утраты части государственного суверенитета. На совещании, проходившем в ноябре 1982 г. в Манаме, главы Бахрейна, Катара, Кувейта, ОАЭ и Омана отложили подписание соглашения о коллективной безопасности. Вмес159

то этого государства – члены СССЗ одобрили принцип поочередности в осуществлении сотрудничества в военной области и решили выделить Оману и Бахрейну финансовую помощь для развития вооруженных сил. Был также одобрен проект, представленный министрами обороны, о начале проведения совместных маневров с участием частей и подразделений вооруженных сил аравийских монархий176. В 1983 г. на территории ОАЭ были проведены первые совместные военные маневры вооруженных сил государств СССЗ. С этого момента совместные учения государств – членов СССЗ стали носить регулярный характер, что не мешало членам СССЗ участвовать в двусторонних маневрах. Соглашение по единой оборонной стратегии было подписано после внесения в него дополнений и изменений в 1984 г. на сессии Высшего совета в Кувейте. Правда, было оговорено, что государства – члены СССЗ рассматривают его как долговременную программу действий в военной области, не связанную с региональной политической конъюнктурой. В рамках данного документа было принято решение о создании ограниченного вооруженного контингента государств СССЗ – «Щит полуострова». Новая структура была передана в ведение Генерального секретариата СССЗ и размещена на одной из военных баз Саудовской Аравии. Пост главнокомандующего новой структурой также был закреплен за представителем Саудовской Аравии, посты заместителей главнокомандующих были отданы представителям остальных государств-членов СССЗ. Стороны договорились о персональном взносе государств-членов СССЗ в бюджет структуры, покрывающий расходы на собственный воинский состав данной страны, включенный в эти силы. На первых порах в круг задач командования вошло объединенное Мелкумян Е.С. Роль ССАГПЗ в обеспечении региональной безопасности // Ближний Восток: проблемы региональной безопасности. – Москва: Институт изучения Изиаля и Ближнего Востока, 2000. – С. 54.

176

160

развертывание различных родов войск. Первоначальный контингент совместных войск был сформирован из двух армейских бригад и в основном был укомплектован силами Саудовской армии. В 1988 г. личный состав контингента не превышал семи тысяч человек и по-прежнему состоял преимущественно из числа саудовских солдат. Лишь в конце 1988 г. состав контингента немного изменился за счет представителей вооруженных сил ОАЭ 177. Что касается вопросов, имеющих отношение к развитию собственной оборонной промышленности, то в этом направлении конкретные шаги предприняла лишь Саудовская Аравия. При содействии ряда западных компаний, специализирующихся на военно-промышленном производстве, Саудовской Аравии первоначально удалось запустить в производство некоторые типы стрелкового вооружения и боеприпасов. Например, винтовки по лицензиям германской фирмы «Хеклер унд бокс» и американской «Кольт индастриз». Далее, в 1985 г. в стране указом главы государства были организованы военно-промышленные комплексы в ал-Джубайле и Йанбу‘, где был налажен выпуск пулеметов, автоматов, боеприпасов и некоторых типов электронного оборудования военного назначения178. Оккупация Ираком Кувейта и связанные с этим события в 1990–1991 гг. вынудили аравийские монархии несколько замедлить темпы военно-политической интеграции в рамках СССЗ. Признавая слабость собственных военных возможностей, они были вынуждены сместить акценты военного сотрудничества в сторону Запада. Было очевидно, что в сложившихся условиях предпочтительным для государств региона является Мелкумян Е.С. Персидский залив: региональный баланс сил // Мировая экономика и международные отношения. – 2000. – № 9. – С. 85–91. 178 Современная Саудовская Аравия (справочник). – Москва: Институт востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Восток, 1998. – С. 20. 177

161

достижение международных гарантий безопасности. В этом отношении самым надежным для аравийских монархий было заключение двусторонних оборонных соглашений с США, Францией и Великобританией. Активность военно-политической интеграции аравийских монархий в рамках СССЗ в первые годы после разрешения кувейтского кризиса несколько снизилась. В сентябре 1991 г., после освобождения Кувейта от иракских войск, власти страны первыми среди аравийских монархий заключили десятилетнее соглашение, предусматривающее оказание военной помощи со стороны США в случае военной интервенции какого-либо государства в отношении Кувейта, с возможностью пролонгации этого соглашения. Взамен США получили разрешение на размещение на территории Кувейта своего военного контингента. В то же время соглашение не предусматривает создания в Кувейте военных баз США на постоянной основе. В течение того же года аналогичные соглашения были заключены США с остальными малыми государствами – членами СССЗ: Бахрейном, Катаром, ОАЭ и Оманом. В 1992 г. было заключено соглашение о двадцатилетней пролонгации ранее заключенного соглашения между США и Саудовской Аравией о совместных военных маневрах. Кроме того, «Саудовская Аравия дала разрешение американским самолетам использовать свою военно-воздушную базу в Дахране для контроля зоны, над которой по решению Совета Безопасности ООН были запрещены полеты иракской авиации»179. Однако здесь важно отметить следующее. В отличие от своих малых партнеров по СССЗ, Саудовская Аравия во взаимоотношениях с США всегда придерживалась особой позиции. В частности, это выражено тем, что ар-Рияд часто занимал двойственную позицию, нередко отказывая в поддержке Мелкумян Е.С. Роль ССАГПЗ в обеспечении региональной безопасности // Ближний Восток: проблемы региональной безопасности. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 57.

179

162

тех или иных военно-политических акций США в регионе. С одной стороны Саудовская Аравия всячески заявляет о поддержке политики США в регионе, с другой стороны, нередко заявляет о неприятии военных методов разрешения ситуации. Но на «официальном уровне» и для «мировой прессы» американо-саудовские отношения характеризуются как стратегические. Тем не менее, кувейтский кризис в целом укрепил позиции США, расширив военно-политическое присутствие американцев в регионе и обеспечив дополнительные поставки в регион американского вооружения и спецтехники. Так, одним из важных пунктов договоренностей двухсторонних соглашений между США и государствами-членами СССЗ стали поставки американского вооружения. По этому направлению американцы достигли значительных успехов, заключив в течение 1990х гг. по четыре контракта с Бахрейном, Кувейтом, Саудовской Аравией и по контракту с Катаром и ОАЭ180. Кувейтский кризис также в определенной степени способствовал и в пользу военно-политической интеграции в рамках СССЗ, поскольку заострил внимание высшего политического руководства аравийских монархий на проблеме повышения не только собственной обороноспособности, но и обороноспособности всех государств-членов, что предполагало увеличение объединенного контингента. В 1993 г. было принято решение увеличить численность контингента до 17 тыс. человек. В 1996 г. совместный контингент войск был увеличен до 25 тыс. человек. В ближайшем будущем государства региона планируют довести объединенные войска залива до 100-тысячного контингента. Самым важным в этом направлении достижением государств-членов СССЗ стало заключение соглашения между Мелкумян Е.С. Роль ССАГПЗ в обеспечении региональной безопасности // Ближний Восток: проблемы региональной безопасности. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 60.

180

163

ними о создании единой системы радарного слежения противовоздушной обороны (ПВО) и принятии на вооружение совместимых систем радиолокационного оповещения и наблюдения. Создание единой системы ПВО было особенно важным пунктом соглашений, которому государства СССЗ уделили повышенное внимание. В 2001 г. государства-члены СССЗ завершили формирование 1-го уровня «пояса безопасности», который состоит из системы раннего оповещения, связывающей все командные центры военно-воздушных сил ПВО аравийских монархий и систему защищенной армейской связи. Кроме того, в саудовском городе Хафр ал-Бутын планируется строительство базы совместных сил реагирования. Ключевым аспектом военно-политической интеграции аравийских монархий в рамках СССЗ является и стремление урегулировать все существующие между ними пограничные вопросы мирным путем, на основе консенсуса и паритетных начал. Пока трудно сказать, что СССЗ является действенным инструментом разрешения всех существующих пограничных проблем между аравийскими монархиями, однако уже сегодня можно с уверенностью говорить о качественном прорыве в межгосударственных отношениях, благодаря которым конфликты между аравийскими монархиями по поводу территориальных разногласий не достигают стадии прямых вооруженных столкновений. Так, в 1986 г. государствам-членам СССЗ удалось предотвратить вооруженное столкновение между Бахрейном и Катаром из-за территориальных споров по поводу принадлежности группы островов Хавар. Речь идет о небольших рифовых островах – Джанан, Зубара, Китат ал-Джарад, ал-Хавар, Хад Джанан и Фашт ал-Джибал. Тогда возможность вооруженного противостояния удалось предотвратить, но окончательно разрешить юридический статус, в силу противоречивости аргументов сторон, не удалось. Дело в том, что данные острова де-юре могут считаться бахрейнскими, поскольку в 1938 г. Великобритания приняла 164

решение передать их Бахрейну, аргументировав это тем, что один из них, остров Зубара, является вотчиной правящей в Бахрейне династия ал-Халифа, которая в XVIII веке переселилась оттуда на соседний архипелаг Бахрейн. Однако на момент принятия данного решения, в 1938 г., эта группа островов фактически была во владениях Катара. При этом Катар изначально придерживался позиции, что решение Великобритании и, следовательно, все претензии Бахрейна на острова являются незаконными. С тех пор стороны стремились не накалять обстановку, заняв, по большому счету, выжидательную позицию. Ситуация усугубилась в 1986 г., когда Бахрейн в одностороннем порядке предпринял меры по юридическому закреплению островов, начав сооружать пограничные укрепления на острове Фашт ад-Джибал. В ответ Катар направил на остров свои войска, вынудившие бахрейнских работников, занимавшихся сооружением пограничных укреплений, покинуть остров. Сразу после этого события обе стороны спешно стали подтягивать к островам свои военные корабли и воинские формирования, готовясь к возможности силового решения этой проблемы. Лишь после вмешательства остальных членов СССЗ вооруженное противостояние удалось предотвратить. «Для урегулирования территориальных разногласий между Бахрейном и Катаром на саммите СССЗ в 1996 г. в Дохе был создан «Комитет четырех». Комитет провел несколько встреч на различных уровнях и добился открытия посольств Бахрейна в Дохе и Катара в Манаме»181. Однако конкретных мер по выходу из создавшейся ситуации «Комитету четырех» все же не удалось достигнуть. Единственное, что удалось, – перевод конфликта в мирную, дипломатическую плоскость. Спор приобрел особую значимость в свете обнаружения на островах запасов полезных ископаемых. Последние исследования, показавшие наличие в недрах островов запасов нефти и газа, Амреев Б. Аравийские монархии и их место во внешнеполитических приоритетах Казахстана. – Астана: Елорда, 2004. – С. 85. 181

165

были особенно важным и для Бахрейна, недра которого за последнее время значительно истощены. В этой связи Бахрейн возлагал большие надежды на положительное разрешение этой проблемы. Чувствуя поддержку соседей по региону, бахрейнская сторона всячески стремилась разрешить данную проблему в рамках СССЗ. Соответственно катарская сторона четко осознавала, что, соглашаясь на арбитраж СССЗ, она рискует оказаться в заранее проигрышном положении. Поэтому позиция Катара, изначально заключавшаяся в необходимости передачи этой проблемы на решение Международного суда, доказала свою состоятельность. «В 2001 г. Международный суд в Гааге вынес свое решение, согласно которому Джанан, Зубара, Хад Джанан и Фашт ал-Джибал перешли под юрисдикцию Катара. Острова ал-Хавар и Китат Джарада отошли к Бахрейну. Официально было заявлено, что обе стороны удовлетворены решением Международного суда»182. Аналогичным образом в формате СССЗ были достигнуты предварительные соглашения о необходимости разрешения пограничных споров между Саудовской Аравией и Катаром, Саудовской Аравией и Оманом, ОАЭ и Оманом. Особенно удачными были последние соглашения, по итогам которых в 1995 г. Оман выразил готовность принять компромиссное решение по территориальным разногласиям с Эмиратом ашШарк и заключить всеобъемлющее соглашение по пограничным вопросам с ОАЭ, фактически пойдя на ряд уступок по спорным территориям. Это позволило сторонам подписать в 1999 г. соглашение о порядке окончательной демаркации государственной границы между Оманом и ОАЭ 183. Вместе с тем рост религиозного экстремизма, политического радикализма и терроризма в аравийских монархиях, наметившийся в конце 1980-х годов, поставил на первый план Амреев Б. Аравийские монархии и их место во внешнеполитических приоритетах Казахстана. – Астана: Елорда, 2004. – С. 85. 183 Юрченко В.П. Оман: проблемы национальной безопасности. http://www.iimes.ru/rus/stat/2004/14-12-04.htm. – 14.12.2004. 182

166

вопросы координации совместных усилий государств – членов СССЗ по выработке общей стратегии по обеспечению и сохранению мира и стабильности в регионе. В 1994 г. на саммите СССЗ главы государств-членов призвали представителей духовенства выработать единый подход в «разъяснении истинных ценностей и принципов ислама, основанных на терпимости и отвергающих любые формы насилия»184. Стало очевидным, что эффективная профилактика религиозного фанатизма, экстремизма и терроризма в аравийских монархиях зависит от реформ в сфере религиозного образования. Именно повышение религиозного образования среди молодежи способствовало бы значительному сужению деятельности радикально настроенных религиозно-экстремистских движений и организаций в регионе. Актуальность борьбы с религиозным экстремизмом и терроризмом в рамках СССЗ значительно возросла после событий 11 сентября 2001 г. в США, которые показали всему мировому сообществу наличие новой масштабной угрозы – угрозы международного терроризма. Администрация Дж. Буша-младшего объявила борьбу с международным терроризмом своей главной задачей и важной составляющей стратегии национальной безопасности. В созданную США антитеррористическую коалицию вошли многие страны, в том числе государства – члены СССЗ, неоднократно заявлявшие о поддержке международной антитеррористической кампании и готовности бороться с любым проявлением международного терроризма в своих странах. Официально об этом было заявлено на проходившем в 2001 г. в Маскате совещании Высшего совета СССЗ, где лидеры аравийских монархий подтвердили неприятие терроризма в любых его проявлениях и формах, вне зависимости от его источника и порождающих его причин, а также места осуществления террористических актов. Мелкумян Е.С. Персидский залив: региональный баланс сил // Мировая экономика и международные отношения. – 2000. – № 9. – С.90-91.

184

167

В заключительном коммюнике, принятом на этом совещании, Высший совет СССЗ выразил готовность бороться с международным терроризмом и установить контроль над финансовыми операциями, чтобы пресечь деятельность различных фондов, направляющих средства террористическим группировкам185. Однако военную акцию США по смещению режима Саддама Хусайна в Ираке весной 2003 г. государства-члены СССЗ, как и большинство других стран мира, не поддержали, заняв твердую антиамериканскую позицию. Генеральный секретарь СССЗ ‘Абд ар-Рахман ал-‘Атыййа озвучил позицию государств-членов организации в том духе, что любой военный удар по Ираку приведет только к увеличению страданий иракского народа и будет угрожать безопасности и стабильности в регионе. Вместе с тем он призвал иракское руководство выполнять обещания и обязательства, взятые им на арабском саммите в Байруте, и резолюции Совета Безопасности ООН, чтобы предохранить себя от нападения и не давать повода для агрессии. Таким образом, военная кампания США в Ираке в целом была расценена государствами-членами СССЗ негативно. Причем, еще до признания американцами фальсификации информации о масштабных разработках в Ираке оружия массового поражения и причастности Багдада к «ал-Ка‘иде», государства – члены СССЗ расценили официальный повод войны несостоятельным и предвзятым. Одностороннее свержение иракского режима сыграло огромную роль в переосмыслении всей концепции обеспечения стабильности политических систем аравийских монархий, поскольку крушение режима Саддама Хусайна в Ираке наПодробно об этом см.: Мелкумян Е.С. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива и международная антитеррористическая кампания // Ближний Восток и современность. Вып. 18. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. – С. 267–276. 185

168

глядно продемонстрировало не только силу и мощь, но и решимость США до конца отстаивать свои интересы в регионе всеми доступными средствами. Смещение правящих режимов аравийских монархий для многих в регионе уже не кажется столь невозможным сценарием развития ситуации. Былая уверенность в постоянстве стратегического партнерства со странами Запада, обеспечивавшая незыблемость правящих режимов аравийских монархий, прошла. В целом, неприятие военной кампании США против Ирака для арабов оказалось настолько универсальным восприятием, что помимо Кувейта войну официально не поддержала ни одна арабская страна. Очевидно, что главная причина заключается в том, что во многих арабских странах все еще теплится идея панарабизма. Неспособность же арабов отбросить эту утопию делает невозможным для них принять ситуацию вокруг Ирака, который без какой-либо агрессии со своей стороны был атакован и повержен. В этих условиях идея региональной военно-политической интеграции в рамках СССЗ все больше предстает в новом, более приоритетном значении. Изменившееся соотношение сил в регионе при активизации деятельности радикально настроенных исламских движений и организаций на территории аравийских монархий показало, что сама концепция интеграции аравийских монархий на современном этапе нуждается в кардинальном пересмотре. Поэтому со временем цели и задачи СССЗ были значительно расширены. Помимо обеспечения региональной безопасности и военно-политического сотрудничества, целью организации стало решение широкого круга задач, относящихся к различным сферам межгосударственного сотрудничества, от наиболее востребованного военно-технического до самого насущного экономического сотрудничества.

169

§ 2. Оппозиция и радикально-экстремистские группы в аравийских монархиях В начале 1990-х гг. вопросы регионального и двустороннего государственного сотрудничества аравийских монархий обретают особую актуальность. Участившиеся взрывы и нападения экстремистских групп и активизация радикально настроенных религиозных сил на территории аравийских монархий показали, что сама концепция национальной безопасности аравийских монархий на современном этапе нуждается в кардинальном пересмотре. Прежде всего, стала очевидной необходимость рассмотрения вопросов национальной безопасности в тесной взаимосвязи с необходимостью искоренения религиозного экстремизма, этноконфессионального сепаратизма и международного терроризма в аравийских монархиях, поскольку деятельность и влияние всех этих политических сил аравийского общества значительно усилились за последние десятилетия. Условно все эти радикально-экстремистские политические силы можно обобщить в три группы. Идеология первой группы основана на религиозном экстремизме суннитской части населения. В каждой монархии суннитские радикалы имеют вес и влияние, но говорить о массовой поддержке населения не приходится. Вторая группа состоит из оппозиционно настроенной части шиитских радикалов. Шиитские радикалы – это наиболее последовательная оппозиция власти в аравийских монархиях. Эта группа имеет активную социальную базу, часто инертна и непредсказуема. Третья группа самая малочисленная, но вместе с тем самая агрессивная и опасная для властей. Идеология этой группы основана на воинствующем «антиамериканизме». Деятельность этой группы привлекла внимание экспертов и аналитиков после сентябрьских терактов 2001г. США, хотя она неоднократно давала о себе знать задолго до сентябрьских событий. Организационные структуры этой 170

группы, расположенной в аравийских монархиях, считаются частью международного терроризма, его аравийским отделением, если так можно выразиться. Сегодня все три группы – весомые религиозно-политические силы, объединенные общей оппозиционностью к власти. Они являются основными субъектами как радикальной, так и умеренной оппозиции в аравийских монархиях. Есть в стане оппозиционных к власти сил либералы и демократы, но они весьма малочисленны и не имеют широкой социальной поддержки. Поэтому именно вышеперечисленные три группы радикально-экстремистских протестных движений и организаций стали самыми влиятельными оппозиционными силами в аравийских монархиях. Их главные требования сводятся к исламизации всех сфер общественного сознания, в результате которого, по их мнению, все государственные институты должны быть основаны на исламских принципах. В самом обществе понятие социальной справедливости и равенства должно быть основано на заповедях шариата. В военно-политическом аспекте главным и обязательным требованием оппозиционных и протестных радикально-экстремистских сил является аннулирование всех военных договоренностей и соглашений со странами Запада, повышение доверия между самими исламскими странами и создание так называемого оборонительного союза исламских государств. К примеру, в Саудовской Аравии радикально-экстремистские группы отрицают правомочность правления династии ас-Са‘удов. Саудидам приходится постоянно подчеркивать исламскую легитимность своей власти. В этой связи в 1986 г. король Фахд ибн ‘Абд ал-‘Азиз принял на себя титул «Хранителя двух мечетей» и отказался от любых светских титулов. В то же время король неоднократно выступал с призывом «пересмотреть в современном свете некоторые из основополагающих догматов ислама»186. Радикальные религиозно-экстремистские Юрченко В.П. Саудовская Аравия: власть и оппозиция // Власть. – 2003. – № 1. – С.70.

186

171

силы обвиняют официальное духовенство Саудовской Аравии в нежелании вернуть страну к ее истинным источникам права и власти, в сговоре с правящей династией ас-Са‘удов. Например, радикалы особо подчеркивали то обстоятельство, что король Фахд ибн ‘Абд ал-‘Азиз с разрешения саудовского муфтия и под давлением Запада участвует в арабо-израильских мирных переговорах. Еще большей критике подверглось религиозное руководство страны после одобрения решения короля Фахда поддержать США и его союзников в войне против Ирака в 1990-1991-х гг. В Кувейте радикалы требуют снижения уровня коррупции и внедрения традиционных исламских нравов в жизнь общества. После иракской агрессии и связанных с этим событий 1990-1991-х гг. радикалы нередко обвиняли правящию династию в неспособности обеспечить национальную безопасность страны. В Бахрейне радикалы с особым рвением критикуют власти в повальной коррупции. Активными участниками продолжительных столкновений и массовых беспорядков в 1990-х гг. между правящим режимом и оппозиционными силами были именно религиозные радикалы. Их главный лозунг сводился к тому, что «в стране установился правовой беспредел и что ни один бизнес-проект не осуществим без участия в нем представителей властей и предоставления процента от прибыли династии ал-Халифа»187. Тем не менее, ситуация в каждой отдельно взятой аравийской монархии несколько отличается. Если в Саудовской Аравии, Кувейте и Бахрейне религиозно-политическая оппозиция является главной угрозой правящим режимам, то в Катаре, ОАЭ и Омане даже в период американской агрессии против Ирака особо не наблюдался рост протестных настроений в обществе. В этих государствах практически отсутствует какая-либо форма их организованной деятельности. Есть, конечно, радикальСирош И.В. Тенденции социально-политического развития аравийских монархий в 90-е годы // Ближний Восток и современность. Вып.5. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – С. 245. 187

172

ные религиозно-экстремистские настроения, но степень их влияния в целом ограничена и не имеет широкой социальной поддержки населения. Поэтому в наиболее выраженном виде рост протестных настроений имеет место в Саудовской Аравии, Бахрейне и Кувейте. Так, религиозно-политические силы в Саудовской Аравии представлены несколькими основными исламистскими организациями оппозиционной направленности. Например, «исламские традиционалисты салафитского течения», к числу которых относятся многие улемы, богословы и некогда могущественные шайхи племен. Они достаточно умерены в критике властей. В саудовском обществе они являются самыми многочисленными исламистами. Эти силы представлены различными организациями, такими как «Группа сохранения Корана», «Единобожники», «Призывающие», «Группа поддержания благочестивости предков». Их отношение к властям страны нельзя назвать радикальным, поскольку все они ведут свою проповедническую деятельность в рамках мирного призыва, не переступая черту политического радикализма188. Большим влиянием обладают также «неосалафитские силы», осуществляющие свою деятельность в форме хорошо организованных движений и организаций. Их основной контингент состоит из учителей и студентов теологических факультетов, маргинальных слоев населения и люмпенов. Неосалафиты очень активны и готовы к радикальным антиправительственным действиям, они видят в королевской семье «изменников ислама», а местных технократов и части бизнесменов – людей, «руководимых Западом»189. Более последовательную оппозицию властям представляют политические организации шиитской части населения королевства. Полных сведений о количестве шиитского населения Юрченко В.П. Саудовская Аравия: власть и оппозиция // Власть. – 2003. – № 1. – С. 70. 189 Там же. – С. 71. 188

173

нет, поскольку саудовские власти не предоставляют объективных данных по статистике демографической ситуации в стране, но известно, что основная масса шиитов проживает в крупных городах Восточной провинции – ад-Даммаме, алХуфуфе, ал-Катифе. Там они традиционно тяготеют к соседнему Ираку и Ирану и составляют большинство местного населения. Много шиитов в городе аз-Захран/Дахран, незначительная часть проживает в юго-восточных и западных районах страны. Среди населения данных районов неоднократно возникали волнения против политики властей и в поддержку иранской революции в 1979-80-м годах. В 1994 г. власти Саудовской Аравии разрешили многим шиитским диссидентам вернуться на родину, некоторым шиитам дали возможность вновь устроиться на работу в нефтегазовый сектор страны, откуда вначале 1980-х гг. они были уволены за критику в адрес официальных властей190. Все эти уступки обусловили постепенный спад их активности, чему в немалой степени также способствовало потепление в саудовско-иранских отношениях, по итогам которых король Фахд ибн ‘Абд ал-‘Азиз обещал предоставить возможность легализовать религиозную деятельность шиитов. Тем не менее, наиболее радикальной группировкой остается местная ячейка «Партии Аллаха». Более умеренным является шиитское движение за «Исламскую реформу». Наиболее неуправляемыми властями королевства деструктивными силами являются многочисленные экстремистские ячейки террористической организации «ал-Ка‘ида». В целом, различные ультрарадикальные военизированные группировки Саудовской Аравии за последние десятилетия значительно активизировались. Серия взрывов в дипломатическом городке и ряде жилых кварталов в столице королевства ар-Рияде, имевшая место в 2004 году, говорит об усилении их деятельности. Byman D.L., Green J.D. Political Violence and Stability in the States of the Northern Gulf. – Santa Monica: The Rand Corporation, 1999. – P. 29-30. 190

174

Наличие религиозно-политических сил оппозиционной направленности наблюдается и в соседнем Кувейте. Например, умеренно-консервативное «Исламское конституционное движение» выступает за борьбу с коррупцией в правительстве и в целом за создание в Кувейте социально-ориентированного государства на основе норм шариата. Более радикальным по сравнению с первым суннитским движением является «Исламский народный союз». Это движение ставит своей целью введение в повседневной жизни кувейтского общества коранических предписаний. Схожую цель преследует умеренная и достаточно консолидированная исламская организация из «Исламского национального альянса»191. Об определенном влиянии исламистов на внутриполитическую обстановку в Кувейте говорит тот факт, что, предыдущему амиру Кувейта Джабир ал-Ахмад ал-Джабир ас-Сабаху пришлось пойти навстречу исламистам в деле упорядочения местного законодательства в соответствии с нормами шариата. Он одобрил создание под собственным патронажем соответствующей Комиссии. Однако решительно выступил против внесения в Конституцию изменений, низвергающих светское право192. В Бахрейне оппозиция, проповедующая религиознополитические взгляды, представлена широкой сетью шиитских организаций, среди которых, прежде всего, нужно назвать радикально-оппозиционную шиитскую группу «Исламский фронт освобождения Бахрейна». Отделения «Исламского фронта освобождения Бахрейна» имеются в Иране и Лондоне. Byman D.L., Green J.D. Political Violence and Stability in the States of the Northern Gulf. – Santa Monica: The Rand Corporation, 1999. – P. 37. 192 Крайнев И.А. Джабер аль-Ахмед аль-Джабер ас-Сабах (политический портрет эмира Государства Кувейт) // Ближний Восток и современность. Вып. 8. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999. – С. 101. 191

175

Главной задачей фронта является установление конституционной монархии и повсеместное введение исламского права, основанного на шиитской концепции. В 1981 г. при поддержке Ирана члены «Исламского фронта освобождения Бахрейна» безуспешно пытались организовать государственный переворот. Арест духовного лидера шиитов шайха ‘Али Салман Ахмад Салмана в декабре 1994 г. повлек за собой периодически возобновлявшиеся многомесячные мятежи и беспорядки, наибольший пик которых приходился на декабрь 1995 г. и январь 1996 года193. Сегодня власти страны в целом контролируют ситуацию, но любое ее осложнение, в особенности в свете усиления влияния Ирана в регионе, может незамедлительно сказаться на активизации сторонников этой организации. Есть в стране и небольшая группа проиранских радикалов со штаб-квартирой в Лондоне, именующая себя «Движением за освобождение Бахрейна». Цель и задачи данной организации – установление исламской республики по типу Исламской Республики Иран. Как полагают власти Бахрейна, движение имеет связи с ливанской «Партией Аллаха». Члены этой организации преимущественно ведут идеологическую и информационно-пропагандистскую деятельность, направленную на дискредитацию правящего режима ал-Халифа на международной арене. Главный аргумент «против» сводится к имеющему место нарушению прав человека в Бахрейне. Среди влиятельнейших лидеров движения можно назвать Мансура ал-Джамри, сына бывшего депутата парламента шайха ‘Абд ал-Амир ал-Джамри. Есть в Бахрейне и местная ячейка «Партии Аллаха», соответственно придерживающаяся проиранской ориентации. В последний раз волна насилия имела место в 1994-1996 годах. Бахрейнские спецслужбы «арестовали тогда 44 человек по обвинению в связях с ТеByman D.L., Green J.D. Political Violence and Stability in the States of the Northern Gulf. – Santa Monica: The Rand Corporation, 1999. – P. 33-35. 193

176

гераном»194. Сегодня власти страны держат ситуацию под контролем. В целом, шиитские радикалы, ведущие свою деятельность при активной поддержке соседнего Ирана, представляют главную опасность для властей Бахрейна. Если проанализировать их основные требования, которые часто перекликаются со стремлениями других оппозиционных сил бахрейнского общества, то можно прийти к общему выводу, что конечная цель шиитских радикалов – это установление шиитского господства в Бахрейне. «Активность шиитских радикалов в Бахрейне объясняется наличием у них широкой социальной базы. Так, «около 70% населения страны состоит из шиитов. При этом шиитская молодежь в своей основной массе состоит из малообразованной сельской молодежи в возрасте до 30 лет»195. Отсутствие в Бахрейне открытой угрозы со стороны суннитских радикалов, тем не менее, не является гарантией стабильности в правящей суннитской общине страны. Тем более, что в последнее время особую озабоченность властей вызывает усиление салафитских учений, представители которых занимают важные государственные посты в стране. Причем проблема не в усилении салафизма или иных других течений суннизма, а скорее в ослаблении умеренных течений ислама, снижении роли умеренных религиозно-правовых школ, что имеет ярко выраженную тенденцию к росту. В Катаре, ОАЭ и Омане отсутствуют сколько-нибудь известные религиозно-политические организации. В случае с Оманом необходимо также отметить традиционно умеренную природу ибадитского вероучения, которой придерживается коренное население Омана. Ибадизм представляет собой одну из самых уживчивых школ суннитского ислама, на протяжении столетий мирно сосуществующую с иными религиозными направлениями. Byman D.L., Green J.D. Political Violence and Stability in the States of the Northern Gulf. – Santa Monica: The Rand Corporation, 1999. – P. 35. 195 Byman D.L., Green J.D. The Enigma of Political Stability in the Persian Gulf Monarchies // The Middle East Review of International Affairs. – 1999. – Vol.3. – № 3. – P. 24. 194

177

Заключение Суровые природные условия Аравийского полуострова на протяжении многих столетий играли доминирующую роль в жизни человека, лишив его возможности заниматься развитым хозяйствованием и приспособив к жизни в рамках кочевой государственности. Главными характерными чертами и признаками кочевой государственности было не только доминирование родоплеменного строя и общественной формы собственности. Многочисленные родоплеменные образования, периодически возникавшие на Аравийском полуострове, характеризовались крайней неустойчивостью и подверженностью различным конъюнктурным изменениям. Они распадались так же быстро, как и появлялись. Становление современной государственности аравийских монархий пришлось на XVII-XVIII вв., в связи с возникшими массовыми волнами миграции населения из глубинных районов Аравии в восточную часть полуострова, в зону Персидского и Оманского заливов. Размах процесса переселения шел несколькими волнами, на уровне целых родоплеменных объединений и союзов и был настолько ощутимым, что именно из него начала складываться основа нынешних аравийских монархий. Наиболее могущественным шайхам ведущих суннитских родов удается распространить свою власть над местным, преимущественно шиитским населением прибрежной полосы Аравийского полуострова. Со временем их власть стали признавать и внешние силы. С подписанием многочисленных соглашений между Великобританией и мелкими родоплеменными политическими образованиями Аравийского полуострова были закреплены границы новых государственных образований. Постепенно вовлечение данного региона в орбиту интересов Великобритании в XX в. привело к трансформации раз178

личных родоплеменных образований в устойчивые политические образования с более высоким уровнем общественной и государственной организации. Вместо неустойчивой власти кочевых шайхов и полуоседлых амиров в Аравии устанавливается наследственная власть правящих династий. Созданная ими система властных отношений, с разветленным бюрократическим аппаратом, централизованной системой государственного управления, современным судопроизводством, налогообложением, в свою очередь, заложила основу нового сообщества аравийских монархий – Бахрейна, Катара, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов и Омана. Однако в центральных районах Аравии решающую роль во всех сферах жизни общества и развитии институтов государственности сыграла религия. Возникшее в начале XVIII в. учение мусульманского проповедника, шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба оказало консолидирующее значение в установлении ныне правящей в Саудовской Аравии династии ас-Са‘удов и ее возвышении над большей частью Аравии. Политику саудовского короля ‘Абд ал-‘Азиза по обеспечению единства саудовского общества невозможно рассматривать в отрыве от религиозной концепции шайха Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба. Открытие и промышленная добыча колоссальных запасов нефти и газа в регионе в середине 1960-начале 1970-х гг. способствовали вхождению политических образований Аравии в полосу коренных преобразований, что значительно ускорило их политическую, экономическую и социальную модернизацию. За короткий срок на месте некогда голой пустыни выросли многочисленные города с современной инфраструктурой, вдоль всей пустыни появились мосты и автострады, железнодорожные линии, сельскохозяйственные районы и целые индустриально-промышленные центры. Привычные пейзажи кочевых стоянок и рыбацких поселений, с их глинобитными, соломенными и камышовыми хижинами, сохранились лишь в виде музеев и этнокультурных деревень. 179

Однако в целом, институционализация современных атрибутов государственности, модернизация национальных экономик и значительные социальные перемены в общественном развитии не привели к каким-либо кардинальным изменениям в тенденциях развития политических систем аравийских монархий. Практика показывает, что переход к современному конституционализму в странах региона не привел к существенному изменению традиционных методов правления. Благодаря выстроенному еще отцамиоснователями современных аравийских монархий политическому строю, нынешним правящим династиям вполне успешно удается сохранять свои позиции. Более того, концентрация властных полномочий в руках правящих династий преобразовала их в правящий класс и костяк политической элиты региона. Установленный ими политический режим основан на иерархических принципах, где причудливо переплелись традиция и модернизм. Главенствующую роль в обществе по-прежнему играют консервативные силы, которые, несмотря на видимость внутренней сплоченности в своих рядах, постоянно испытываются на прочность со стороны внешних и внутренних причин и обстоятельств. В то же время современные тенденции развития политических процессов в странах региона демонстрируют большие успехи и достижения. Прежде всего, следует отметить, что правящим кругам аравийских монархий удалось заложить основу светской модели государственности, создать современную экономику, стабильный общественный строй и устойчивую административнополитическую систему с политическими институтами, довольно эффективно регулирующими взаимоотношение общества и государства. Патернализм в политической системе стран региона дает довольно обширный список социальных благ и привилегий для общества. Во внешней политике политическому руководству аравийских монархий удалось реализовать идею военно-политической интеграции путем создания на основе межгосударственных соглашений интеграционного блока – «Совета сотрудничества стран 180

Залива». Начав с вопросов безопасности и сотрудничества в регионе, данная организация в своем развитии все больше приобретает черты многообещающего проекта по многоплановой интеграции аравийских монархий. В этом качестве организация имеет большие перспективы. Так, страны региона, несмотря на ряд внутренних политических разногласий, разрешили большинство территориальных противоречий, добились политического единения по многим вопросам регионального сотрудничества и развития. Кроме того, для дальнейшего развития организации ситуация в регионе сложилась достаточно благоприятная. Сегодня Ирак разоружен и балансирует на грани распада, Иран изолирован международным сообществом и вынужден проводить более сдержанную и гибкую политику в регионе. В то же время внутри западной коалиции не исчерпаны проблемы в трансатлантических отношениях, нет единства мнений и внятной политики на Ближнем и Среднем Востоке. В этих условиях успехи и достижения аравийских монархий в сфере военно-политической и военно-технической интеграции в рамках организации «Совета сотрудничества стран Залива» имеют большие перспективы. Блок финансово-экономических соглашений и договоренностей, заключенных между аравийскими монархиями в рамках «Совета сотрудничества стран Залива» уже сегодня позволяет говорить об успехах в формировании субрегиональных рынков в некоторых отраслях экономики. Аравийские монархии добились значительных успехов в создании условий для расширения свободного передвижения капитала и сфер услуг, появления самоокупаемых зон свободной торговли. В регионе постепенно воплощается в реальность идея создания общего рынка товаров и услуг, стандартизации и унификации национальных экономик, углубляется межгосударственное сотрудничество в сфере использования водных ресурсов, энергетики, транспортной сети и телекоммуникаций. Сегодня можно говорить и о функционировании в регионе Залива высококапитализированных для инвесторов фондовых рынков. 181

Приложение СПИСОК ПРАВЯЩИХ ДИНАСТИЙ Правители Саудовской Аравии, династия ас-Са‘уд Мухаммад ибн Са‘уд (1735-1765 гг.) ‘Абд ал-‘Азиз I ибн Мухаммад (1765-1803 гг.) Са‘уд I ибн ‘Абд ал-‘Азиз (1803-1814 гг. ) ‘Абдаллах I ибн Са‘уд (1814-1818 гг.) Первое турецко-египетское завоевание (1818-1822 гг.) Турки ибн ‘Абдаллах ибн Мухаммад (1822-1834 гг.) Мушари ибн ‘Абд ар-Рахман (1822-1834 гг.) Файсал I ибн Турки (1834-1838 гг., первое правление) Второе турецко-египетское завоевание (1838-1843 гг.) Халид ибн Са‘уд I (1838-1841 гг., в качестве наместника Египта) ‘Абдаллах II ибн Сунаййан (1841-1843 гг., в качестве наместника Египта) Файсал I ибн Турки (1843-1865 гг. второе правление) ‘Абдаллах III ибн Файсал I (1865-1871; 1871-1873; 18761879 гг.) Са‘уд II ибн Файсал I (1871; 1873-1875 гг.) ‘Абдаллах III ибн Файсал I (1871-1887 гг., второе правление) Мухаммад ибн Са‘уд II (1887 г.) Завоевание Рийада династией ар-Рашид (1887-1889 гг.) ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал I (1889-1891 гг., губернатор арРийада, наместник ар-Рашидов) Мухаммад ибн Файсал I (1891 г., губернатор, наместник ар-Рашидов) Прямое правление династии ар-Рашид (1891-1902 гг.) ‘Абд ал-‘Азиз II ибн ‘Абд ар-Рахман (1902-1953 гг.) Са‘уд III ибн ‘Абд ал-‘Азиз (1953-1964 гг.) Файсал II ибн ‘Абд ал-‘Азиз (1964-1975 гг.) 182

Халид ибн ‘Абд ал-‘Азиз (1975-1982 гг.) Фахд ибн ‘Абд ал-‘Азиз (1985-2005 гг.) ‘Абдаллах ибн ‘Абд ал-‘Азиз (правит с 2005 г.) Правители Омана, династия ал-Бу Са‘ид Ахмад ибн Са‘ид (1754-1783 гг.) Са‘ид ибн Ахмад(1783-1786 гг.) Хамид ибн Са‘ид (1786-1792 гг., регент) Султан ибн Ахмад(1792-1806 гг.) Салим ибн Султан, Са‘ид ибн Султан (совместное правление, 1806-1821 гг.) Са‘ид ибн Султан (1821-1856 гг.) Су‘айни ибн Са‘ид (1856-1866 гг.) Салим ибн Су‘айни (1866-1868 гг.) ‘Аззан ибн Кайс (1868-1870 гг.) Турки ибн Са‘ид (1870-1888 гг.) Файсал ибн Турки (1888-1913 гг.) Таймур ибн Файсал (1913-1932 гг.) Са‘ид ибн Таймур (1932-1970 гг.) Кабус ибн Са‘ид (правит с 1970 года) Правители Кувейта, династия ас-Сабах Мубарак ибн Сабах ас-Сабах (1896-1915 гг.) Джабир II ибн Мубарак ас-Сабах (1915-1917 гг.) Салим ибн Мубарак ас-Сабах (1917-1921 гг.) Ахмад ибн Джабир ас-Сабах (1921-1950 гг.) ‘Абдаллах ибн Салим ас-Сабах (1950-1965 гг.) Сабах III ибн Салим ас-Сабах (1965-1977 гг.) Джабир III ибн Ахмад ибн Джабир ас-Сабах (1977-2006 гг.) Са‘д ибн ‘Абдаллах ибн Салим ас-Сабах (с 15 по 24 января 2006 г.) Сабах IV ибн Ахмад ибн Джабир ас-Сабах (правит с 29 января 2006 г.). 183

Правители Катара, династия ас-Сани Сани ибн Мухаммад (1825-1850 гг.) Мухаммад ибн Сани (1850-1878 гг.) Джасим ибн Мухаммад ас-Сани (1878-1913 гг.) Мухаммад ибн Джасим ас-Сани (1913-1914 гг.) ‘Абдаллах ибн Джасим ас-Сани (1914-1947 гг.) Хамад ибн ‘Абдаллах ас-Сани (1945-1947 гг.) ‘Абдаллах ибн Джасим ас-Сани (1947-1949 гг.) ‘Али ибн ‘Абдаллах ас-Сани (1949-1960 гг.) Ахмад ибн ‘Али ас-Сани (1960-1972 гг.) Халифа ибн Хамад ас-Сани (1972-1995 гг.) Хамад ибн Халифа ас-Сани (правит с 27 июня 1995 г.) Правители Бахрейна, династия ал-Халифа Ахмад ал-Фатих (1783-1795 гг.) ‘Абдаллах ибн Ахмад ал-Халифа (1820-1843 гг.) Салман ибн Ахмад ал-Халифа (1820-1825 гг.) Халифа ибн Салман ал-Халифа (1825-1834 гг.) Мухаммад ибн Халифа ал-Халифа (1835-1869 гг.) ‘Али ибн Халифа ал-Халифа (1868-1869 гг.) Мухаммад ибн Халифа ал-Халифа (18??-1897 гг.) Мухаммад ибн ‘Абдаллах ал-Халифа (1813-1890 гг.) ’Иса ибн ‘Али ал-Халифа (1848-1933 гг.) Хамад ибн ’Иса ал-Халифа (1872-1942 гг.) Салман ибн Хамад ал-Халифа (1894-1961 гг.) ’Иса ибн Салман ал-Халифа (1933-1999 гг.) Хамад ибн ’Иса ал-Халифа (правит с 2000 г.).

184

Правители Объединенных Арабских Эмиратов Правители эмирата Абу-Даби, династия ан-Нахаййан Зийаб I ибн ‘Иса ан-Нахаййан (1761-1793 гг.) Шахбут I ибн Зийаб ан-Нахаййан (1793-1816 гг.) Мухаммад ибн Шахбут ан-Нахаййан (1816-1818 гг.) Шахбут I ибн Зийаб ан-Нахаййан (1818 г.), совместное правление с Тахнуном I ибн Шахбут ан-Нахаййаном (1818-1833 гг.) Совместное правление Халифа I ибн Шахбут ан-Нахаййана с Султаном I ибн Шахбут ан-Нахаййаном (1833-1845 гг.) ‘Иса ибн Халид (с июля по сентябрь 1845 г.) Дийаб II ибн ‘Иса (с сентября по декабрь 1845 г.) Са‘ид ибн Тахнун ан-Нахаййан (1845-1855 гг.) Зайд I ибн Халифа ан-Нахаййан (1855-1909 гг.) Тахнун II ибн Зайд ан-Нахаййан (1909-1912 гг.) Хамдан ибн Зайд ан-Нахаййан (1912-1922 гг.) Султан II ибн Зайд ан-Нахаййан (1922-1926 гг.) Сакр ибн Зайд ан-Нахаййан (1926-1928 гг.) Шахбут II ибн Султан ан-Нахаййан (1928-1966 гг.) Зайд II ибн Султан ан-Нахаййан (1966-2004 гг.) Халифа II ибн Зайд ибн Султан ан-Нахаййан (правит с 3 ноября 2004 г.) Правители эмирата Дубай, династия ал-Мактум ’Убайд ибн Са‘ид (????-1833 гг.) Мактум I ибн Бати ибн Сухаил (1833-1852 гг.) Са‘ид I ибн Бати (1852-1859 гг.) Хушур ибн Мактум (1859-1886 гг.) Рашид I ибн Мактум (1886-1894 гг.) Мактум II ибн Хушур (1894-1906 гг.) Бати ибн Сухайл (1906-1912 гг.) Са‘ид II ибн Мактум (1912-1925 гг., первое правление) Мани ибн Рашид (с15 по 18 апреля 1929 г.) Са‘ид II ибн Мактум (с 18 апреля 1929 г. по 1958 гг., второе правление) 185

Рашид II ибн Са‘ид ал-Мактум (1958-1990 гг.). Мактум III ибн Рашид ал-Мактум (1990-2006 гг.) Мухаммад ибн Рашид ал-Мактум (правит с 4 января 2006 г.) Правители эмирата ‘Аджман, династия ан-Ну‘айми Рашид ан-Ну‘айми (17??-17?? гг.) Хумайд I ибн Рашид ан-Ну‘айми (17??-1816 гг.) Рашид ибн Хумайд ан-Ну‘айми (1816-1838 гг.) Хумайд II ибн Рашид ан-Ну‘айми (1838-1841 гг., первое правление) ‘Абд ал-Азиз ибн Рашид ан-Ну‘айми (1841-1848 гг.) Хумайд II ибн Рашид ан-Ну‘айми (1848-1873 гг., второе правление) Рашид II ибн Хумайд ан-Ну‘айми (1873-1891 гг.) Хумайд III ибн Рашид ан-Ну‘айми (1891-1900 гг. ) ‘Абд ал-Азиз II ибн Хумайд ан-Ну‘айми (1900-1910 гг.) Хумайд IV ибн ‘Абд ал-Азиз ан-Ну‘айми (1910-1928 гг.) Рашид III ибн Хумайд ан-Ну‘айми (1928-1981 гг.) Хумайд V ибн Рашид ан-Ну‘айми (правит с 1981 г.) Правители эмирата ал-Фуджайра, династия аш-Шарки Хамад ибн ‘Абдаллах аш-Шарки (1876-1936 гг.) Сайиф ибн Хамад аш-Шарки (1936-1974 гг.) Мухаммад ибн Хамад аш-Шарки (1942-1974 гг.) Хамад ибн Мухаммад аш-Шарки (правит с 1974 г.) Правители эмирата аш-Шарк, династия ал-Кавасим Рашид ибн Матар ибн Рахман ал-Кавасим (1727-1777 гг.) Сакр I ибн Рашид ал-Касими (1777-1803 гг.) Султан I ибн Сакр ал-Касими (1803-1840 гг., первое правление) Сакр ибн Султан ал-Касими (1840 г.) Султан I ибн Сакр ал-Касими (1840-1866 гг., второе правление) 186

Халид I Султан ал-Касими (1866-1868 гг.) Салим ибн Султан ал-Касими (1868-1883 гг.). С 1869 г. он совместно правит с Ибрахимом ибн Султаном ал-Касими (1869-1871 гг.). Сакр II ибн Халид ал-Касими (1883-1914 гг.) Халид II Ахмад ал-Касими (1914-1924 гг.) Султан II ибн Сакр ал-Касими (1924-1951 гг.) Мухаммад ибн Сакр ал-Касими (1951 г.) Сакр III ибн Султан ал-Касими (1951-1965 гг.) Халид III ибн Мухаммад ал-Касими (1965-1972 гг.) Сакр ибн Мухаммад ал-Касими (1972 г., временно исполнял обязанности) Султан III ибн Мухаммад ал-Касими (1972-1987 гг., первое правление) ‘Абд ал-Азиз ибн Мухаммад ал-Касими (с 17 по 23 июня 1987 г.) Султан III ибн Мухаммад ал-Касими (правит с 1987 г., второе правление) Правители эмирата Ра’с ал-Хайма, династия ал-Кавасим Рахман ал-Касими (17??-17?? гг.) Матар ибн Рахман ал-Касими (17??-174? гг.) Рашид ибн Матар ал-Касими (174?-1777 гг.) Сакр ибн Рашид ал-Касими (1777-1803 гг.) Султан ибн Сакр ал-Касими (1803-1808 гг., первое правление) Хусайн ибн ‘Али ал-Касими (1808-1814 гг., временно исполнял обязаности правителя) Хасан ибн Рахман ал-Касими (1814-1820 гг., временно исполнял обязанности правителя) Султан ибн Сакр ал-Касими (1820-1866 гг., второе правление) Ибрахим ибн Султан ал-Касими (1866-1867 гг.) Халид ибн Султан ал-Касими (1867-1868 гг.) Салим ибн Султан ал-Касими (1868-1869 гг.) Хумайд ибн ‘Абдаллах ал-Касими (1869-1900 гг.) 187

Трон вакантен с августа 1900 г. по июль 1921 г. Султан ибн Салим ал-Касими (1921-1948 гг.) Сакр ибн Мухаммад ал-Касими (правит с 1948 г.) Правители эмирата Умм ал-Кайвайн, династия ал-Му‘алла Маджид ал-Му‘алла (1775-17?? гг.) Рашид I ибн Маджид ал-Му‘алла (17??-1816 гг.) ‘Абдаллах I ибн Рашид ал-Му‘алла (1816-1853 гг.) ‘Али ибн ‘Абдаллах ал-Му‘алла (1853-1873 гг.) Ахмад I ибн ‘Абдаллах ал-Му‘алла (1873-1904 гг.) Рашид II ибн Ахмад ал-Му‘алла (1904-1922 гг.) ‘Абдаллах II ибн Рашид ал-Му‘алла (1922-1923 гг.) Хамад ибн Ибрахим ал-Му‘алла (1923-1929 гг.) Ахмад II ибн Рашид ал-Му‘алла (1929-1981 гг.) Рашид III ибн Ахмад ал-Му‘алла (1981-2009 гг.) Са‘уд ибн Рашид ал-Му‘алла (правит с 2009 г.)

188

ЛИТЕРАТУРА На кириллическом шрифте 1. Амреев Б. Аравийские монархии и их место во внешнеполитических приоритетах Казахстана. – Астана: Елорда, 2004. – 408 с. 2. Байба О.И. Эволюция социально-политических структур Саудовской Аравии в XX веке // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика, политика). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – 352 с. 3. Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье. – Москва: Наука, 1965. – 280 с. 4. Бодянский В.Л. Восточная Аравия: история и география. – Москва: Наука, 1986. – 339 с. 5. Бодянский В.Л. Современный Бахрейн (справочник). – Москва: Наука, 1976. – 312 с. 6. Васильев А.М. История Саудовской Аравии (17451973). – Москва: Наука, 1982. – 612 с. 7. Вся Азия (географический справочник). – Москва: Муравей, 2003. – 311 с. 8. Георгиев А.Г. , Озолинг В.В. Нефтяные монархии Аравии. – Москва: Наука, 1983. – 224 с. 9. Герасимов О.Г. Оман. – Москва: Наука, 1975. – 48 с. 10. Гранде В.А. Правящие элиты ОАЭ и Катара: пути развития // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 2000. – 176 с. 189

11. Данилов Л.И. Трайбализм в социально-политическом развитии Иордании // Ближний Восток и современность. Вып. 8. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1999. – 252 с. 12. Егорин А.З., Исаев В. А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, Институт востоковедения РАН, 1997. – 287 с. 13. Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. – Москва: Деново, 1999. – 968 с. 14. Закария М.Г. , Яковлев А.И. Нефтяные монархии Аравии на пороге XХI-го в. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – 120 с. 15. Исаев В.А., Филоник А.О. Султанат Оман (очерк общественно-политического и социально-экономического развития). – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. – 240 с. 16. Каминский С.А. Институт монархии в странах Арабского Востока. – Москва: Наука, 1981. – 152 с. 17. Капитонов К. Ближний Восток в лицах. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – 210 с. 18. Клековский Р.В., Луцкевич В.А. Объединенные Арабские Эмираты. – Москва: Мысль, 1979. – 157 с. 19. Королевство Саудовская Аравия. Правительство Саудовской Аравии. – Эр-Рияд, 2000. – С. 5-6. 20. Королевство Саудовсая Аравия на пути прогресса. – ЭрРияд: Департамент информации для зарубежных стран Министерства информации, 2002. – 29 с. 21. Князев А.Г. Бахрейн и Катар. – Москва: Знание, 1984. – 64 с. 190

22. Крайнев И.А. Джабер аль-Ахмед аль-Джабер ас-Сабах (политический портрет эмира Государства Кувейт) // Ближний Восток и современность. Вып. 8. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999. – 252 с. 23. Логинов И.В. О родоплеменной структуре саудовского общества // Ближний Восток и современность. Вып. 18. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. – 488 с. 24. Мазеин Н.В. Иностранная рабочая сила в зоне Персидского залива: страны, которые перестали быть арабскими // География. – № 11. – 2003. – С. 3-9. 25. Мелихов И.А. Оман между прошлым и настоящим. – Москва: Знание, 1979. – 64 с. 26. Мелкумян Е.С. Роль ССАГПЗ в обеспечении региональной безопасности // Ближний Восток: проблемы региональной безопасности. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – 208 с. 27. Мелкумян Е.С. Персидский залив: региональный баланс сил // Мировая экономика и международные отношения. – 2000. – № 9. – С. 85–91. 28. Мелкумян Е.С. Правящая элита Кувейта на пороге XXI в. // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – 176 с. 29. Мелкумян Е.С. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива и международная антитеррористическая кампания // Ближний Восток и современность. Вып. 18. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. – 488 с. 30. Назир Тюрякулов – полпред СССР в Королевстве Са191

удовская Аравия (письма, дневники, отчеты). – Москва: Русский раритет, 2000. – 608 с. 31. Новейшая история арабских стран Азии (1917-1985). – Москва: Наука, 1988. – 638 с. 32. Родригес А.М. Нефть и эволюция социальных структур аравийских монархий. – Москва: Наука, 1989. – 259 с. 33. Сирош И.В. Этапы социально-политической эволюции аравийских монархий в 60-80-е гг. // Страны Ближнего Востока (актуальные аспекты современности и истории). – Москва: Институт изучения Ближнего Востока, 1998. – 248 с. 34. Сирош И.В. Тенденции социально-политического развития аравийских монархий в 90-е гг. // Ближний Восток и современность. Вып. 5. – Москва: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – 347 с. 35. Современная Саудовская Аравия (справочник). – Москва: Институт востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1998. – 280 с. 36. Советский энциклопедический словарь. – Москва, 1987. – 1600 с. 37. Шагаль В.Э. Арабский мир: пути познания. – Москва: Институт востоковедения РАН, 2001. – 288 с. 38. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – 604 с. 39. Юрченко В.П. Саудовская Аравия: власть и оппозиция // Власть. – 2003. – № 1. – С. 66-72. 40. Яковлев А.М. О современной элите в Саудовской Аравии // Политическая элита Ближнего Востока. – Москва: Ин192

ститут востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – 176 с. 41. Яковлев А.И. Саудовская Аравия: пути эволюции. – Москва: Институт востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Восток, 1999. – 170 с. 42. Қазақ тілінің сөздігі. 2-шi том. – Алматы, 1976. – 640 б. На арабском шрифте

193

На латинском шрифте 59. Aburish S.K. The Rise, Corruption and Coming Fall of the House of Saud. – London: Bloomsbury, 1995. – 326 p. 60. A. de L. Rush. Ruling Families of Arabia. Bahrain: The Ruling Family of Al-Khalifah. – Oxford: Archive Editions, an imprint of Archive International Group, 1991. – 635 p. 61. Alameddine L., Guleid F. Bahrain: Political and Civil Society Development. Workshop Report. – Manama: The National Democratic Institute for International Affairs, 2002.– 47 p. 194

62. Alangari H. The Struggle for Power in Arabia: Ibn Saud, Hussein and Grear Britain, 1914-1924. – Berkshire: Ithaca Press/ Garnet Publishing, 1997. – 291 р. 63. Anthony J.D. The Arab States of the Lower Gulf. People, Politics, Petroleum. – Washington: The Middle East Institute, 1975. – pp. 220. 64. Bahrain Governorates Establishment Law. Decree-Law №17. – Riffa Palace, 2002. – July 3. – P. 7. 65. Barnett M.N. Sovereignty and Nationalism in the Arab World // International Organization. – 1995. – Vol. 49, № 3. – рр. 499-510. 66. Byman D.L., Green J.D. Political Violence and Stability in the States of the Northern Gulf. – Santa Monica: The Rand Corporation, 1999. – 121 p. 67. Byman D.L., Green J.D. The Enigma of Political Stability in the Persian Gulf Monarchies // The Middle East Review of International Affairs. – 1999. – Vol.3.– № 3. – рр. 20-37. 68. Brown N.J. Arab Judicial Structures. Saudi Arabia. A Study Presented to the United Nations Development Program. – The Washington, D.C.: The George Washington University, 2001. – 54 р. 69. Brown N.J. Judicial Review and the Arab World // Journal of Democracy. – Vol. 9. – № 4, 1998. – pp. 85-99. 70. Bosworth C.E. The New Islamic Dynasties. A Chronological and Genealogical Manual. – Edinburgh: Edinburgh University Press, 1996. – 389 p. 71. Caskel W. The Bedouinization of Arabia // American Anthropologist. – 1954. – Vol. 56. – № 2. – pp. 37- 49. 195

72. Zahlan R.S. The Creation of Qatar. – London: Croom Helm, 1979. –160 p. 73. Khuri F. Tribe and State in Bahrain: Transformation of Social and Political Authority in an Arab State. – Chicago: University of Chicago Press, 1999. – 247 p. 74. Kechichian J.A. Democratization in Gulf Monarchies: A New Challenge to the GCC. Qatar // Middle East Policy. – 2004. – Vol. XI. – № 4. – pp. 37-57. 75. Hamzah F. Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia. Near East/South Asia Report. – № 2798. – U.S. Department of Commerce. –Virginia, Springfield, 1983. – 60 p. 76. Hamzeh N. Qatar: The Duality of the Legal System // Middle Eastern Studies. – 1994. – Vol. 30. – № 1. – pp. 79-90. 77. Halliday F. Arabia without Sultans: A Political Survey of Instability in the Arab World. – New York: Vintage Books, 1975. – 328 p. 78. Henderson S. Saudi Municipal Elections: Royal Caution and Citizen Apathy // The Washington Institute for Middle East Policy.–2005, Policywatch № 937. Http://www.washingtoninstitute.org/templateC05.php?CID=2214. 79. Helms Ch.M. The Cohesion of Saudi Arabia. Evolution of Political Identity. – Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1980. – 315 p. 80. Heard-Bey Frauke. From Trucial States to United Arab Emirates. – London, New-York: Longman, 1982. – p. 522. 81. Foley S. The United Arab Emirates: Political Issues and Security Dilemmas // The Middle East Review of International Affairs. – 1999. – Vol.3. – № 1. – pp. 25-45. 196

82. Mansel P. Sultans in Splendour. Monarchs of the Middle East 1869-1945. – London: Parkway Publishing, 2000. –192 p. 83. Lienhardt P. The Authority of Shaykhs in the Gulf: An Essay in Nineteenth-Century History //Arabian Studies. – 1975. – Vol. 2. – pp. 61-75. 84. Nawwab I.I., Speers P.C., Hoye P.F. Saudi Aramco and its World. Arabia and the Middle East. – Dhahran: Saudi Aramco, 1995. – 291 p. 85. Al-Sayyad N. Middle East 101. University of Calofiornia Berkeley //http://www.berkeley.edu/news/media/releas es/2002/10/15_mideast_p1.html. 86. Palgrave W.G. Narrative of a Year’s Journey through Central and Eastern Arabia (1862-1863). London: Macmillan & Co., 1868. New Edition, In One Volume. – p. 421. 87. Peterson J.E. The Arabian Peninsula in Modern Times: A Historiographical Survey //American History Review. – 1991. – Vol. 96. – № 5. – pp. 1435-1449. 88. Peterson J.E. The Future of Federalism in the United Arab Emirates, in: H. Richard Sindelar III and J.E. Peterson (eds.), Crosscurrents in the Gulf: Arab Regional, and Global Interests. – London: Routledge, 1988. – pp. 198-230. 89. Peterson J.E. Tribes and Politics in Eastern Arabia // Middle East Journal. – 1977. – Vol.31. – № 3. – pp. 297-312. 90. Peterson J.E. The Nature of Succession in the Gulf // Middle East Journal. – 2001. –Vol. 55. – № 4. – P. 580-601. 197

91. Peterson J.E. Succession in the States of the Gulf Cooperation Council // The Washington Quarterly. – 2001. – P. 173-186. 92. Peterson J.E. Oman’s Diverse Society: Northern Oman // Middle East Journal. – 2004. – Vol.58. – № 1. – pp.31-52. 93. Safran N. Saudi Arabia: The Ceaseless Quest For Security. – London: Belknap Press of Harvard University Press, 1985. – pp. 524. 94. The Municipalities Act № 35. – Riffa Palace, 2001. – December 13. – pp. 5. 95. Bahrain Governorates Establishment Law. Decree-Law №17. – Riffa Palace, 2002. – July3. – pp. 17. 96. Oman. Political Development and the Majlis Ash’Shura. – Muscat: The International Republican Institute, 8 July 1995. – p. 33. 97. UAE Profile. Dr. Muhammad Khalifan Bin Karbash /APS Review Gas Market Trends. – 1998, 1 June. 98. United Arab Emirates Yearbook 2005. – Abu Dhabi, 2005. – P. 223. 99. Rassooli I.Q. History of the Arabs: The Arabian Peninsula. – 10 May, 2009. http://islam-watch.org/Rassooli/History-of-the-ArabsArabian-Peninsula.htm. 100. Zahlan R. S. The Origins of the United Arab Emirates. – London: The Macmillan Press Ltd, 1978.–80 p. 101. Wenner M. W. Saudi Arabia: Survival of Traditional Elites, in: Frank Tachau (ed.), Political Elites and Political Development in the Middle East. – New York: John Wiley and Sons, 1975. – pp. 157-191. 198

102. Wilkinson J.C. The Origins of the Omani State, in: Derek Hopwood (ed.), The Arabian Peninsula: Society and Politics. – London: George Allen & Unwin, 1972. – pp. 67-88. 103. Wilkinson J.C. The Ibadi Imama // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. – Vol. 39. – Pt. 3. – 1976. – рp. 537.

199

Оглавление Приветственное слово Фонда Болатхана Тайжана ......................3 Введение ...................................................................................................4 Глава 1. Общественное развитие и эволюция власти в родоплеменных образованиях Аравии .................................... 12 § 1. Общественная структура и традиционные институты власти в аравийском обществе .......................................................... 15 § 2. Великобритания и правящие династии Кувейта, Бахрейна, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов на этапе становления .............. 36 § 3. Становление правящих династий Омана и Саудовской Аравии...................................................................................47 Глава 2. Аравия в начале XX-го в.: становление и развитие современных институтов государственности в аравийских монархиях .........................................................................65 § 1. Становление современных институтов государственности аравийских монархий..................................................................................68 § 2. Формирование центральных органов власти, административнотерриториального устройства и национальных экономик аравийских монархий ...................................................................................................75 Глава 3. Механизм формирования власти в аравийских монархиях ...................................................................................................99 § 1. Форма правления и политическая система аравийских монархий............................................................................... 101 § 2. Политическая элита аравийских монархий............................. 122 § 3. Порядок престолонаследия в аравийских монархиях ........... 149 Глава 4. Аравийские монархии и проблемы безопасности в регионе Персидского залива............................................................. 157 § 1. Военно-политическая интеграция аравийских монархий в рамках «Совета сотрудничества стран Залива» ............................... 158 § 2 Оппозиция и радикально-экстремистские группы в аравийских монархиях ........................................................................ 170 Заключение ....................................................................................... 178 Приложение ....................................................................................... 182 Литература ........................................................................................ 189

200

Сведения об авторе Асанбаев Мухит Болатбекулы родился в 1977 г. в городе Алматы. Окончил среднюю школу № 12 г. Алматы. В 1999 г. окончил Казахский государственный университет международных отношений и мировых языков им. Аблай-хана. В 2000-2001 гг. работал в МИД РК, в 2001-2002 гг. был научным сотрудником в Институте развития Казахстана, в 20032004 гг. являлся программным ассистентом Казахстанского представительства Международного Республиканского Института, в период с 2005 по 2008 гг. работал научным сотрудником, старшим научным сотрудником, советником директора Казахстанского института стратегических исследований при Президенте РК. С 2008 г. является Вицепрезидентом Казахстанского центра гуманитарно-политической конъюнктуры. Ученая степень: кандидат политических наук (2005). Профессиональная деятельность связана с научными исследованиями в области политологии и международных отношений по следующим основным направлениям: • Институт монархии в арабских странах Персидского залива (Саудовская Аравия, Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман). • Политические процессы в Республике Казахстан (этнополитика, идеология, национальное строительство, межэтническая и социальная конфликтность в обществе, проблемы внутренней миграции населения). 201

• Религиозная ситуация в Республике Казахстан (потенциал религиозной конфликтности в обществе, деятельность фундаменталистских, нетрадиционных и деструктивных учений и сект). • Геополитические аспекты взаимоотношений Республики Казахстан со странами Центральной Азии, России, Китая, Запада и стран Арабского мира. Публикации: 3 монографии и более 60 научных публикаций в Казахстане и за рубежом. Участник ряда международных конференций и семинаров в Объединенных Арабских Эмиратах, США, Индии, Пакистане, Китайской Народной Республике.

202

Информация о Фонде Болатхана Тайжан Главными целями деятельности Фонда являются осуществление благотворительной деятельности в области разработки и внедрение в жизнь социально и культурно значимых программ. Предметом деятельности Фонда являются: • Установление деловых контактов, сотрудничество со всеми заинтересованными юридическими и физическими лицами, в том числе зарубежными; • Самостоятельная разработка и утверждение планов и программ своей деятельности, определение направления и размеров расходования денежных средств и имущества; • Оказание спонсорской помощи физическим лицам в целях повышения их уровня образования и спортивного мастерства, а также развития творческой, научной, научно-технической и изобретательской деятельности; • Проведение семинаров, конференций, симпозиумов, встреч по вопросам уставной деятельности, а также направление своих представителей для участия в аналогичных мероприятиях в другие регионы и за рубеж; • Осуществление научной, лекционной, просветительской деятельности; • Оказание благотворительной помощи; • Оказание помощи талантливой молодежи; • Помощь в развитии талантов одаренных детей; • Привлечение материальных и финансовых средств казахстанских и иностранных инвесторов, а также иных ресурсов для реализации своих уставных целей, программ и проектов; • Взаимодействие с правительственными и неправительственными, в том числе международными органами и организациями, другими лицами; 203

• Оказание содействия и поддержки в развитии социальных программ; • Оказание содействия в проведении спортивных мероприятий; • Пропаганда целей и задач Фонда, информирование общественности о своей деятельности; • Представление и защита законных интересов Фонда в государственных, судебных, общественных и иных организациях; • Организация и проведение выставок, конкурсов, иных мероприятий для выполнения уставных целей и задач. Учредителем Фонда является Тайжан Мухтар Болатханулы – сын, Президент ТОО «Taizhan Terminal», кандидат экономических наук. Председателем Попечительского совета является Тайжан Айсулу Абдуллакызы, вдова, доктор медицинских наук, профессор. Членами Попечительского совета являются многолетние друзья Болатхана Тайжан: Сулейменов Майдан Кунтуарович, академик НАН, доктор юридических наук, профессор, Директор института частного права; Сулейменов Тимур Бимашевич, Президент Союза дизайнеров Казахстана; Касымов Гани Есенгельдинович, сенатор, профессиональный дипломат, арабист.

204

Краткая биография Болатхана Кулжанулы Тайжан Родился 08.03.1941 г. в Павлодаре. Закончил с золотой медалью школу № 36 г. Алматы. В 1959 г. одним из первых казахов поступил в МГИМО МИД СССР, который окончил в 1966 г. В 1963 г. как один из лучших студентов-арабистов Тайжан переводил Хрущеву и его супруге во время официального визита советского лидера в Египет. В 1960-е годы Болатхан был одним из идеологов организации Жас Тулпар – патриотического студенческого движения в Москве. В 1970-е работал в системе МИД СССР. Его аналитические записки в центр не проверяли ГРУ и КГБ. Его называли дотошным и не тратили время на перепроверку, сразу отдавали наверх, политическому руководству. В 1975 г. Тайжан впервые перевел с арабского на русский язык Трактат о религии великого Аль-Фараби. В 1980-е в Южном Йемене, во время 10-дневной гражданской войны, он, благодаря личному мужеству, знанию местных порядков, вывез и эвакуировал сотни граждан СССР и западных стран и был отмечен грамотой за личное мужество. В 1986 году, после событий в Алматы, в посольстве в Южном Йемене, за ним было установлено негласное наблюдение. Тогда он официально заявил ответственным лицам, что не намерен искать политического убежища на Западе, потому что Казахстан – это его Родина, там его родственники. После получения независимости Тайжан был назначен 1-м заместителем министра внешнеэкономических связей РК, где отстаивал экономические интересы молодого государства. С 1993 г. была работа в ранге и должности Чрезвычайного и Полномочного Посла, сначала в Египте и по совместительству 205

странах Магриба и Ближнего Востока, потом в Малайзии. При нем Казахстан вступил в такие организации, как ОИК, ИБР. Тайжан инициировал идею строительства мечетей на могиле Аль-Фараби и Султана Бейбарса Казахстаном. Тайжан по своей инициативе лично перевел книгу Махатхира Мохаммада о малазийском кризисе на русский язык. Он первым среди послов начал практику служебной переписки на казахском языке. С 2001 г. Болатхан Тайжан был на пенсии, но продолжал активно заниматься общественно-политической деятельностью. 20 февраля 2007 г. в возрасте 65 лет Болатхан Кулжанулы Тайжан безвременно скоропостижно скончался. Сегодня мы видим, что многие его идеи уже претворяются в жизнь. Яркая, неординарная, красивая жизнь, заслуживающая профессионального изучения. Заслуги Болатхана Тайжан перед страной отмечены после его смерти. 26 марта 2008 г. одной из улиц города Алматы присвоено его имя. У Болатхана Тайжан 2 детей и 5 внуков. Через 10 месяцев после смерти Б. Тайжана семья выпустила трехтомник статей Б.Тайжана под названием «Аталы сөздері», а также сборник телепередач с его участием на 2 DVD. На его малой Родине в Павлодаре, в школе, где он учился, открыт кабинет имени Болатхана Тайжан.

Республика Казахстан, 050026, г. Алматы, ул. Айтеке би, 187, оф.107 Тел.: +7 (727) 266 41 21, +7 (727) 266 41 22 Моб.: +7 701 566 27 91, +7 777 255 22 66 e-mail: boke@taizhan.kz Web-site: www.boketaizhan.kz

Научное издание

Асанбаев Мухит Болатбекулы АРАВИЙСКИЕ МОНАРХИИ: ОБЩЕСТВО, ВЛАСТЬ И ГОСУДАРСТВО Корректор: Есимбекова В. Верстка и дизайн: Васин И., Донец А. Подписано в печать 27.10.2009. Формат 60х90 1/16. Гарнитура: Times New Roman Тираж 500 экз.