173
Act I. Scene I
Акт I. Сцена I
1. Elsinore, or Helsingør — a seaport town on the northeast coast of Denmark on the shore of the sound separating Denmark from the Scandinavian Peninsula. Kronborg Castle is situated there. A platform before the castle is a terrace in front of it, specially arranged open space that is surrounding the building; attacking infantry put themselves at great risk, crossing an esplanade. Place in which the action proceeds is not specified in Quarto or in Folio. Remark “A platform before the castle” was added by Rowe in 1709’s edition.
1. Эльсинор — в другом написании Хельсингер — портовый город, расположенный на северо-восточном побережье Дании, на берегу пролива, отделяющего Данию от Скандинавского полуострова. В 1573–1584 гг. в этом месте на основе более ранней крепости был построен замок Кронберг, который ныне считается «замком Гамлета». В настоящее время там проходят театральные представления, съемки фильма «Гамлет в Эльсиноре» с Кристофером Пламмером в главной роли (1964). Площадка перед замком — специально устроенная эспланада, то есть окружающее замок ровное пространство; атакующая неприятельская пехота подвергала себя особой опасности, пересекая это открытое пространство. Как в кварто, так и в фолио, место действия в начале трагедии не указано. Ремарка «Площадка перед замком» введена Роу в издании 1709 г.
2. Long live the king! — Malone supposed this to be the watch-word, but Delius points out that Horatio and Marcellus, when similarly challenged, give another answer, and Pye believes that Bernardo’s answer corresponds to the former usage in France, where to the common challenge Qui vive? (Who goes there?) the answer was, Vivi le Roi! (Long live the king!), like the modern answer, ”A friend”.
2. Да здравствует король! — Мэлоун предполагает, что это пароль, но Делиус подметил, что входящие несколько позже Горацио и Марцелл дают другой ответ, а Кристофер Пай убежден, что слова Бернардо соответствуют употребляемому во Франции отклику «Да здравствует король!» (Vivi le Roi!) на вопрос «Кто идет?» (Qui vive?) — современный вариант отзыва «Друг».
3. You come . . . hour — though Francisco is spoken of as an “honest soldier”, and in the dramatis personae is called ”a soldier”, his question “Bernardo?” is more like that of an equal, and it has not been explained how a common soldier came to be relieved by an officer.
3. Вы аккуратны и пришли в свой час — хотя о Франциско говорят как о «честном солдате», и в списке действующих лиц он указан как «солдат», его вопрос «Бернардо?» можно ожидать скорее от равного по званию, кроме того, не объясняется, почему простого солдата пришел сменить офицер.
174
4. sick at heart — heartily weary, thoroughly exhausted, with watching in such weather.
4. И на сердце тоска — английский комментатор отмечает, что тут, вероятно, всего речь о том, что Франциско физически истощен, неся службу в такую погоду.
5. liegemen — subjects of liege. Skeat says, “We now say a liege vassal, i.e. one bound to his lord; it is easy to see that this sense is due to a false etymology which connected the word with Lat. ligatus, bound... But the fact is that the older phrase was a liege lord, and the older sense a free lord, in exact contradiction to the popular notion. A liege lord seems to have been a lord of a free band; and his lieges, though serving under him, were privileged men, free from all other obligations; their name being due to their freedom, not to their service”.
5. И слуги короля — английские комментарии говорят, что речь идет о вольных лордах, а не вассалах.
6. A piece of him — a bantering answer to Bernardo’s surprise; as one might say, “Well, it looks like it”. Ingleby, Shakespeare Hermeneutics, illustrates the expression from Charlotte Bronte’s novel, Jane Eyre, where the heroine “has come upon the blind Rochester, and placed her hand in his: ‘Her very fingers’, he cried, ‘her small, light fingers! If so, there must be more of her’”. The following is an alternate view by William George Clark in his 1874 edition of Hamlet: “This is, of course, said jestingly. But the German editor Tschischwitz finds a deeper meaning. ‘The philosophic Horatio’, he says, ‘regards the personality of a man in his merely physical aspect as only a part of himself’. Another editor, Max Moltke, takes the same view. He supposes that Horatio, being a sceptic as to the reality of the Ghost, does not bring with him that belief which predominates in and fills the whole being of Bernardo and Marcellus, and thus the whole Horatio is not present but only a piece of him”.
6. Да, в некотором роде — Довер Вильсон считает, что Горацио сжался от холода в комок и смеется над собой. Скорее всего, это шутливое выражение, вроде нашего: «Я за него». Хотя некоторые комментаторы находят в этой фразе (A piece of him) глубокий философский смысл — Горацио не разделяет веры Марцело и Бернардо в духов, так что он тут только «частично». Или пытается скрыть от духа свое имя, чтобы тот не приобрел власти над ним.
175
7. What, has...tonight? — the quartos give this speech to Horatio; and many editors follow them on the ground that Marcellus would not use the contemptuous expression this thing of that which he immediately afterwards calls “this dreaded sight”, while in the mouth of the sceptical Horatio such contempt would be appropriate. Grant White objects that Horatio does not yet believe that the Ghost has appeared at all; but in his mouth the words need not mean more than “has your imagination again been conjuring up this apparition you told me of?”
7. Эта странность — в обоих кварто эта реплика принадлежит Горацио. Это объясняет некоторый скептицизм фразы.
8. Tush — an exclamation of impatient incredulity.
8. Чушь, чушь, не явится — в оригинале используется средний род («оно не явится»). Это довольно типично для английского языка — воспринимать потусторонние силы как неодушевленные, недаром при встрече с духом/монстром/пришельцем герой зачастую спрашивает: «Кто ты?» и тут же поправляет себя: «Что ты такое?» Поэтому и животные, кроме самых любимых — оно (считается, что у них нет души). Он, она — душа в теле, а душа без тела или тело без души — оно.
9. And let us ... seen — and let us, in the endeavour to convince you, once more attack your ears that so resolutely refuse to listen with belief, by telling you what for two nights together we have seen. In keeping up the metaphor in assail and fortified (words, as Eltze points out, so appropriate in the mouth of a soldier), Shakespeare treats the clause “What ... seen” as though it has been preceded by inform, relate to, instead of assail. Russian psychologist L. Vygotsky noted that here starts one of the techniques the whole play is based upon: it consists entirely of short stories, many of the key events take place behind the scenes. Before the Ghost appears, we are told about it; then Horatio tells of the battle between Fortinbras and Hamlet fathers, which is important for the
9. Столь укрепленный против нас — образованный Горацио — скептик, не верящий в рассказы о духах. Психолог Л. С. Выготский отмечал, что тут начинает действовать один из художественных приемов, на котором построена пьеса: она вся состоит из рассказов, многие ключевые события происходят за сценой. Прежде чем появляется Призрак, о нем рассказывают; далее Горацио говорит о битве между Фортинбрасом и старшим Гамлетом, которая имеет значение для сюжета (Фортинбрас постоянно присутствует за кадром), потом из монолога Гамлета мы узнаем о свадьбе королевы, из рассказа Офелии — о мнимом безумии Гамлета, и так далее — вплоть до просьбы умирающего Гамлета к Горацио рассказать его историю.