Pages from sayers trup verstka fin

Dorothy L. Sayers Have His Carcase

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп Перевод с английского Анны Савиных

издательство аст Москва

УДК 821.111-312.4 ББК 84(4Вел)-44 С97 This edition published by arrangement with David Higham Associates Ltd. and Synopsis Literary Agency Составление серии и предисловие Александры Борисенко Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко Иллюстрации Наташи Ледвидж

С97

Сэйерс, Дороти Л. Где будет труп / Дороти Л. Сэйерс; пер. с англ. А. Савиных. — Москва: АСТ: CORPUS, 2013. — 633, [7] с.: карта ISBN 978-5-17-081637-8 Уже почти столетие очаровывают читателей романы блистательной англичанки Дороти Ли Сэйерс о гениальном лондонском сыщике Питере Уимзи. Особое место среди приключений лорда Питера занимает история его отношений с писательницей Гарриет Вэйн, начавшаяся в книге “Сильный яд”. “Где будет труп” эту историю продолжает: Гарриет отправляется в путешествие — и тут же находит на берегу моря свежего покойника с перерезанным горлом. По всем признакам — самоубийство, но не такова Гарриет, чтобы удовлетвориться столь скучной версией. И не таков лорд Питер, чтобы сидеть сложа руки, когда можно впутаться в абсолютно безнадежное расследование в компании дамы сердца. Пусть Гарриет упорно не желает выходить за него замуж, зато совместная сыскная работа получается весьма увлекательной… УДК 821.111-312.4 ББК 84(4Вел)-44 ISBN 978-5-17-081637-8 © © © © © © ©

The Trustees of Anthony Fleming deceased, 1930 Natacha Ledwidge, иллюстрации А. Савиных, перевод на русский язык, 2013 А. Борисенко, предисловие, 2013 А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2013 Е. Гаврилова, карта, 2013 ООО “Издательство АСТ”, 2013 Издательство CORPUS ®

Не только Скотленд-Ярд: частный сыск и частная жизнь

История Питера Уимзи и Гарриет Вэйн рассказана в четырех романах и новелле: “Сильный яд” (Strong Poison) — 1930 “Где будет труп” (Have his Carcase) — 1932 “Возвращение в Оксфорд” (Gaudy Night) — 1935 “Медовый месяц в улье” (Busman’s Honeymoon) — 1937 “Толбойз” (Talboys) — 1942 Кроме того, о семейной жизни Питера и Гарриет повествует неоконченный роман “Престолы, господства” (Thrones, Dominations), завершенный в 1998 году писательницей Джилл Пейтон Уолш, а также “Письма семейства Уимзи”, которые Дороти Л. Сэйерс публиковала в годы Второй мировой войны, — на их основе Уолш написала роман “Презумпция смерти” (A Presumption of Death), изданный в 2002 году. Джилл Пейтон Уолш продолжает писать романы о героях Дороти Л. Сэйерс — последний вышел в 2010 году и называется “Изумруды Аттенбери” (The Attenbury Emeralds).

Содержание Александра Борисенко Лорд Питер Уимзи: попытка биографии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11 Литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36 От переводчика: о заглавии романа . . . . . . . . . . . . . 37

От автора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41 Глава I Свидетельствует труп . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 43 Глава II Свидетельствует дорога . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63 Глава III Свидетельствует отель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77 Глава IV Свидетельствует бритва . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96 Глава V Свидетельствует невеста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 120 Глава VI Свидетельствует первый цирюльник . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 134 Глава VII Свидетельствуют жиголо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145

Глава VIII Свидетельствует второй цирюльник . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 158 Глава IX Свидетельствует Утюг . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 169 Глава X Свидетельствует инспектор полиции . . . . . . . . . . . . . . . . . . 188 Глава XI Свидетельствует рыбак . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 203 Глава XII Свидетельствует сын невесты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 222 Глава XIII Свидетельствует неясная тревога . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 249 Глава XIV Свидетельствует третий цирюльник . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 269 Глава XV Свидетельствуют хозяйка сердца и квартирная хозяйка . . . . . 281 Глава XVI Свидетельствует песок . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 305 Глава XVII Свидетельствуют деньги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 329 Глава XVIII Свидетельствует змея . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 346 Глава XIX Свидетельствует переодетый автомобилист . . . . . . . . . . . . . . 362 Глава XX Свидетельствует леди за рулем . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 378 Глава XXI Свидетельствуют свидетели . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 391

Глава XXII Свидетельствует манекенщица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 419 Глава XXIII Свидетельствует театральный агент . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 436 Глава XXIV Свидетельствует школьный учитель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 449 Глава XXV Свидетельствует словарь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 461 Глава XXVI Свидетельствует гнедая кобыла . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 486 Глава XXVII Свидетельствует внук рыбака . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 506 Глава XXVIII Свидетельствует шифр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 517 Глава XXIX Свидетельствует письмо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 538 Глава XXX Свидетельствует камердинер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 553 Глава XXXI Свидетельствует продавец галантереи . . . . . . . . . . . . . . . . . . 565 Глава XXXII Свидетельствует семейное древо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 584 Глава XXXIII Свидетельствует то, что было задумано . . . . . . . . . . . . . . . . 608 Глава XXXIV Свидетельствует то, что было . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 625

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

Л

орд Питер Уимзи — один из тех литературных героев, которым становится тесно на страницах книги и которые, небрежно помахав рукой автору, устремляются жить собственной непредсказуемой жизнью. О нем пишут книги и справочники; он продолжает появляться на экранах и в новых детективах, написанных Джилл Пейтон Уолш; многочисленные фанаты то и дело откапывают новые факты его биографии, о нем делают доклады на конференциях, порой он становится виновником газетных сенсаций. Так, в 1986 году в “Таймс” появилось письмо, написанное лордом Питером Уимзи и адресованное Барбаре Рейнольдс (подруге и биографу Дороти Сэйерс), где он разрешает недоразумение с похищенными драгоценностями, описанными в одном месте как “изумруды Аттенбери”, а в другом как “бриллианты Аттенбери”. Выяснилось, что украшение было из изумрудов и бриллиантов. В отличие от Шерлока Холмса, у Питера Уимзи нет “почти настоящей” мемориальной квартиры, зато есть самый настоящий оксфордский колледж, который он блестяще окончил в 1912 году. Этот факт документально подтвержден — в 1990 году общество Дороти Сэйерс пышно отмечало столетие лорда Питера и, в частности, препод-

12

Александра Борисенко

Лорд Питер в возрасте 21 года. Портрет работы Рода Манро

несло колледжу Бэйлиол портрет юбиляра работы Рода Манро. В благодарственной речи ректор назвал Уимзи “выпускником этого колледжа”. Кто после этого посмеет сказать, что лорд Питер — всего лишь плод писательского воображения?

Обманчивая внешность Мы совершенно точно знаем, как выглядел лорд Питер Уимзи. Во всяком случае, мы знаем, как его представля-

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

13

ла Дороти Сэйерс. В 1913 году Дороти, в ту пору студентка Оксфордского университета, описывала в письме к подруге церемонию присуждения ученых степеней в Театре Шелдона. Особенно ее восхитил лауреат Ньюдигейтской премии1: “Его стихотворение называлось “Оксфорд”, и он так мило его прочитал… Такой чистый приятный голос <…> Не то чтобы это были гениальные стихи, но в них — все очарование юности, пафоса, любви к Оксфорду… Мы с Чарис тут же влюбились в него по уши. Зовут его Морис Рой Ридли — убойное имечко, да? Как у героя бульварного романа! Он только что окончил Бэйлиол, так что я больше его не увижу. Как ты знаешь, моя любовь всегда безнадежна…” Через двадцать два года Дороти Сэйерс вместе с подругой Мюриэл Сент-Клер Бирн работала над пьесой “Медовый месяц в улье” и пыталась подыскать актера на исполнение главной роли. Как раз в это время она поехала в Оксфорд читать лекцию “Аристотель и искусство детектива”. Оттуда Сэйерс пишет взволнованное письмо Мюриэл: “Дорогая, мое сердце РАЗБИТО! Я видела идеального Питера Уимзи. Рост, голос, шарм, улыбка, манеры, черты лица — все! И он — капеллан Бэйлиола!!!” Оставалось только кусать локти, что он не актер. Это был тот самый Рой Ридли, оставивший, по всей видимости, глубокий след в ее воображении. Завязавшаяся было дружба быстро увяла — Дороти стало раздражать, что Ридли везде подчеркивает свое сходство с ее героем. На этом история не закончилась. Когда в 1945 году сын Дороти, Энтони Флеминг, отправился учиться в Оксфорд (разумеется, в Бэйлиол), он много общался 1

Ежегодная премия за лучшее стихотворение, написанное студентом Оксфордского университета. Была учреждена в 1806 г. в память о сэре Роджере Ньюдигейте, существует до сих пор.

14

Александра Борисенко

Рой Ридли

с Ридли, и мать в письмах предостерегала его: “Оксфорд всегда полон сплетен, а у Ридли и вовсе язык без костей. Приятный человек, но удивительно глупый. Я однажды обмолвилась, что у него профиль как у Питера Уимзи, и он тут же стал распускать слухи — которые ходят до сих пор! — что он якобы прообраз этого персонажа, хотя я познакомилась с ним уже после того, как написала книги про Уимзи!” Дороти Сэйерс так никогда и не вспомнила, что видела Ридли до книг об Уимзи и, вероятнее всего, действительно дала своему герою внешние черты юноши,

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

15

читавшего вдохновенные стихи про Оксфорд в Театре Шелдона1. Однако описания внешности Питера Уимзи едва ли можно назвать комплиментарными. Впервые он появляется в неопубликованном рассказе, который Сэйерс набросала в двадцатые годы во Франции: “Светлые волосы, длинный нос, аристократический тип — из тех, что носят носки под цвет галстука”. Перед читателем лорд Питер предстает в 1923 году в романе “Чье тело?”: “Казалось, его длинное, дружелюбное лицо самозародилось в цилиндре, подобно тому как белые черви самозарождаются в сыре горгонзола”. В романе “Сильный яд” Питер смотрит в зеркало и видит “бледное глупое лицо и гладко зачесанные назад соломенные волосы; монокль, нелепый рядом с комически подергивающейся бровью; безукоризненно выбритый подбородок, в котором не было ничего мужественного; безупречный накрахмаленный воротничок, довольно высокий, галстук, завязанный элегантным узлом и подходящий по цвету к платку, который едва выглядывал из нагрудного кармана дорогого костюма, пошитого на заказ на Сэвил-роу”2. “Я знаю, что у меня глупое лицо, но с этим ничего не поделаешь”, — говорит он Гарриет. Этот комический образ молодого щеголеватого аристократа с моноклем был прекрасно знаком публике Англии и Америки двадцатых годов — “нечто среднее между Ральфом Линном и Берти Вустером”3, бестолковый повеса,

1 2 3

Это выяснила уже после ее смерти Барбара Рейнольдс — подруга, душеприказчица и биограф Сэйерс. Дороти Л. Сэйерс. “Сильный яд”. Перевод с англ. М. Переясловой. Так говорит об Уимзи одна из сотрудниц рекламного агентства “Пим” в романе “Убийству нужна реклама”.

16

Александра Борисенко

Ральф Линн

вечно попадающий в разные истории. Ральф Линн был известным актером театра, а позже и кино, и прославился в амплуа богатого болвана в монокле. Берти Вустер, персонаж П. Г. Вудхауза, к тому времени был уже знаменит и олицетворял “типичного английского аристократа” в представлении американцев (тоже с моноклем, конечно). Сэйерс никогда не скрывала, что Уимзи многим обязан этому обаятельному герою. Еще в большей мере Бантер, верный слуга лорда Питера, напоминает Дживса — прославленного камердинера Берти Вустера. Его бесконечные “очень хорошо,

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

17

Дживс и Вустер. Рис. Чарльза Кромби

милорд” звучат почти пародией. Иные иллюстрации к рассказам Вудхауза можно было бы подставить в произведения Сэйерс, и вряд ли кто-то заметил бы подмену. И все-таки путать лорда Питера с Берти Вустером было бы большой ошибкой. Как и в случае с другим знаменитым сыщиком, Эркюлем Пуаро, шаблонная, почти карикатурная внешность служит лорду Питеру отличной маской. Его следует особенно опасаться именно тогда, когда он старательно изображает высокородного болвана.

Питер Уимзи как литературный герой Если говорить о более глубокой, внутренней преемственности, то важным литературным прототипом Уим-

18

Александра Борисенко

зи послужил Филипп Трент, персонаж романа Э. К. Бентли “Последнее дело Трента”. Считается, что именно с этого романа начинается золотой век британского детектива, и Дороти Сэйерс чрезвычайно высоко ценила литературные достижения своего друга и коллеги. Сама она, в свою очередь, стала законодательницей новой моды на сыщиков-аристократов — ее современницы Марджери Аллингем и Найо Марш подарили благородное происхождение своим героям Альберту Кэмпиону и Фредерику Аллену; в наши дни традицию продолжила Элизабет Джордж. Надо сказать, что жизнь самой Дороти Сэйерс протекала в значительно более скромных декорациях. Будучи дочерью священника, она никогда не вращалась в высшем обществе; в ее детстве семья жила обеспеченно, но не богато. После университета Дороти всегда сама зарабатывала себе на жизнь, много лет одиноко несла груз ответственности за незаконнорожденного сына и, в общем, никогда не была свободна от материальных забот. Из ее собственной статьи “Как я придумывала лорда Питера Уимзи” (1936) мы знаем, что Питер отчасти обязан своим богатством ее бедности: “Мне это ничего не стоило, а с деньгами у меня было особенно туго, и я с большим удовольствием тратила его состояние. Когда мне не нравилась моя единственная комната, снятая без мебели, я снимала для него роскошную квартиру на Пикадилли. Когда на моем половике появлялась дырка, я заказывала ему обюссонский ковер. Когда у меня не хватало денег на автобусный билет, я дарила ему “даймлер-дабл-сикс”…”1 Мы видим, с каким тщанием Дороти Сэйерс обставила библиотеку-гостиную, в которой Питер Уимзи обыкно1

Дороти Л. Сэйерс. “Как я придумывала лорда Питера Уимзи”. Перевод с англ. О. Попова.

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

19

венно принимает посетителей: “Комнату украшали превосходные гравюры и обюссонский ковер. Обстановка состояла из большого “честерфилда”, уютных, глубоких кресел, обитых коричневой кожей, и рояля. Шторы были задернуты, в камине ярко пылал огонь, а перед ним располагался стол с серебряным чайным сервизом, который радовал глаз своим изяществом”1. Добавьте к этому бесконечные ряды книжных полок и расставленные повсюду темно-желтые хризантемы. С не меньшей щедростью Сэйерс наделила своего героя разнообразными талантами и хобби. Лорд Питер — прекрасный наездник, фехтовальщик, игрок в крикет, охотник, гурман и знаток вин. Окончил с отличием Оксфорд, свободно владеет по меньшей мере пятью языками, коллекционирует инкунабулы, прекрасно играет на рояле, разбирается в шифрах, говорит цитатами из английской классики. Речь Уимзи — предмет отдельного разговора. В Англии, как нигде, различается речь социальных классов, и “аристократический английский” не раз становился предметом лингвистических исследований. Лорд Питер говорит со всеми характерными особенностями и манерами своего класса, в нем немедленно узнается сын герцога и выпускник Оксфорда. К сожалению, это совершенно непереводимо — в русском языке нет никакого аналога речи английского аристократа. Но Сэйерс, несомненно, получала удовольствие от языковой игры. Кстати, в самом начале Питер был сыном графа, но позже Сэйерс повысила его до сына герцога. В романе “Облако свидетелей”2 она отправила старшего брата 1 2

Дороти Л. Сэйерс. “Сильный яд”. Перевод с англ. М. Переясловой. Имеется в виду роман Дороти Л. Сэйерс Clouds of Witness (1926), в заглавии которого используется библейская цитата: “Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще” (Евр. 12:1). Роман выходил на русском языке под названием “Труп в оранжерее”.

20

Александра Борисенко

Лорд Питер Уимзи. Рис. Гилберта Уилкинсона

Питера на скамью подсудимых, и ей пришлось тщательно изучить малоизвестную особенность жизни аристократов — дела графов и герцогов рассматривал не суд, а Палата лордов1, и нужно было не ошибиться в деталях этой архаичной процедуры. В ходе расследования Питеру приходится также наведаться в Букингемский дворец и побеседовать с неназванным представителем королевской семьи (не исключено, что это был сам король Георг V).

1

Эта привилегия была упразднена только в 1948 г.

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

21

Несомненно, Дороти Сэйерс, при всей своей иронии, рисует английскую аристократию оплотом традиций и твердых понятий о чести. Возможно, именно по этой причине в советскую эпоху ее романы не переводились на русский язык. Если русский читатель и знал Питера Уимзи, то по случайным упоминаниям, сноскам, цитатам. Так, в книге Астрид Линдгрен “Приключения Калле Блюмквиста” герой мечтает встать в один ряд с Шерлоком Холмсом, Эркюлем Пуаро, “Питером Вимсеем”. Любознательный ребенок мог запомнить это имя до лучших времен. Питер Уимзи не только развлекал свою создательницу картинками из жизни высшего общества, но также приносил ей писательскую славу и высокие гонорары. Беда заключалась лишь в том, что он стал ей надоедать. Начав писать роман “Сильный яд”, в котором Питер влюбляется в Гарриет Вэйн, Дороти Сэйерс некоторое время играла с мыслью о том, чтобы женить его и покончить с ним навсегда. Однако она медлила, предвидя недовольство читателей. Ей припомнилось, как Конан Дойлу пришлось возвращать к жизни Холмса после трагической гибели на Рейхенбахском водопаде. Не исключено, что меркантильные соображения также сыграли свою роль. Но самым неожиданным препятствием оказалось сопротивление самих героев. Сэйерс не сумела найти слов, которые прозвучали бы правдоподобно в устах Гарриет Вэйн после того, как Питер спас ее от виселицы. Эта гордая, независимая женщина никак не могла стать его женой, не потеряв при этом самоуважения. “Я поставила двух моих главных марионеток в ситуацию, когда по всем законам детективного жанра они должны были упасть друг к другу в объятия, но они отказались это делать, и по весьма уважитель-

22

Александра Борисенко

ным причинам”. Оставалось два выхода, продолжает Сэйерс. Бросить повествование неоконченным и больше к нему не возвращаться или взять Питера и подвергнуть его серьезной операции, облечь марионетку в плоть и кровь. Чтобы отношения с Гарриет продолжились, Питер должен был стать полноценным человеческим существом, с прошлым и будущим, с семейной историей, с системой взглядов на мир, включая политику и религию. По словам автора, пациент подавал некоторые надежды: он не был безмозглым болваном, хоть иногда и изображал такового; к его чести, он пережил войну и контузию, а также имел в анамнезе несчастную любовь. У него были сестра и брат, горячо любимая мать, близкий друг, музыкальные вкусы, любовь к книгам. Кроме того, он с самого начала проявлял некоторое своеволие: Сэйерс утверждает, что, стоило ей задуматься над детективным сюжетом, как Питер появился сам, “совершенно готовый, уже в гетрах”, небрежно предложил свою кандидатуру и был принят на беспокойную должность гениального сыщика. На случай, если в прошлых книгах отыщутся нестыковки, Сэйерс призвала на помощь дядю Питера, брата его матери — Поля Делагарди. Начиная с середины тридцатых годов романы о лорде Питере стали предваряться краткой биографией, написанной этим достойным персонажем. Его повествование начиналось так: “Мисс Сэйерс попросила меня заполнить некоторые лакуны и поправить незначительные ошибки, вкравшиеся в ее повествование о карьере моего племянника Питера. Делаю это с удовольствием”. Рассказ дяди не лишен литературного изящества, полон язвительности и самодовольства и в то же время выдает искреннюю привязанность к племяннику. Кроме того, в 1936–1940 годах Сэйерс переписывалась со своим приятелем, Уилфридом Скотт-Джайлсом,

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

23

Герб семьи Уимзи. Рис. Ч. У. СкоттДжайлса

специалистом по геральдике, и играла с ним в увлекательную игру — они вместе придумывали семейную историю рода Уимзи, прослеживая ее до самого Нормандского завоевания. Переписка включала исторические экскурсы и военные анекдоты, обрастала живыми образами предков Питера и даже иногда их портретами, а также гербами и девизами. В частности, СкоттДжайлс нарисовал герб семейства Уимзи с тремя мышами, кошкой и девизом “Прихоть Уимзи — закон”. Это развлечение, несомненно, помогло выполнить план по созданию последовательной семейной истории, но опубликованы эти материалы были только после смерти Дороти Сэйерс1. Также после смерти Сэйерс было предпринято несколько попыток изложить биографию Питера Уим1

Charles Wilfrid Scott-Giles. The Wimsey Family: A Fragmentary History Compiled from Correspondence with Dorothy L. Sayers. London: Gollancz, 1977.

24

Александра Борисенко

зи, опираясь на рассказ Поля Делагарди и на те сведения, которые разбросаны в романах и рассказах. Итак, что же мы знаем о Питере Уимзи? Какие дороги привели его к той глубокой и безрассудной любви, которая заставила его создательницу сделать из марионетки человека?

Жизнь и приключения лорда Питера Уимзи Питер Гибель Бредон Уимзи родился в 1890 году. Его родителями были Мортимер Джеральд Бредон Уимзи, 15-й герцог Денверский, и Гонория Лукаста, урожденная Делагарди. Питер был младшим сыном — это означало, что титул и родовое поместье Бредон-холл в Норфолке наследовал его старший брат. Как мы знаем из книги Скотт-Джайлса, в роду Уимзи было два основных мужских типа: первый отличался отвагой и грубой силой, а также неумеренными аппетитами разного рода; его представители порой проявляли жестокость (скорее в сердцах, чем с умыслом) и не блистали интеллектом. К этой разновидности относился отец Питера. Уимзи второго типа были более хрупкими физически, однако силой страстей не уступали первым, при этом умели контролировать свои чувства и строить долгосрочные планы, что делало их еще опаснее. Из таких Уимзи получались священники, политики, предатели, а также поэты и святые. Питер, разумеется, принадлежал ко второй категории. “Семейство Уимзи — древнее, слишком древнее на мой вкус, — пишет Поль Делагарди. — Если отец Питера и сделал в своей жизни что-то разумное, так это то, что он влил в свой истощенный род живую франко-английскую кровь Делагарди”. Несмотря на этот разумный

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

25

поступок, старший брат Питера Джеральд пошел скорее в отца, да и сестра Мэри, на взгляд строгого дядюшки, была “вертушкой”, пока не вышла замуж за полицейского и не остепенилась. Однако Питер пошел в мать. Он унаследовал мозги Делагарди, пишет дядя, и они пригодились ему для того, чтобы обуздывать бешеный темперамент Уимзи. Он не был красив (“сплошные нервы и нос”), обладал скорее сноровкой, чем силой, неким “телесным умом”, позволявшим ему отлично держаться в седле и достигать больших успехов в играх и в спорте. Храбрость и упорство сочетались в нем с умением оценить риск. Детство Питера не было счастливым. Его отец изменял жене, она глубоко от этого страдала. “Ребенком он напоминал бесцветную креветку, был беспокоен и проказлив, слишком проницателен для своих лет”, — пишет дядя. Сестра прозвала его “любопытным слоненком” за манеру постоянно задавать глупые вопросы. Отец с отвращением наблюдал его увлечение музыкой и книгами. Мать считала Питера “очень комичным ребенком”. Нам известно, что она его шлепала — в том числе с применением домашних туфель, — но его это нисколько не травмировало, у них с матерью всегда было полное взаимопонимание (“…так что психологи, видимо, ошибаются”, — пишет в дневнике герцогиня). Судя по разным обмолвкам, Питер прошел обычный путь аристократического отпрыска — в детстве им занималась главным образом няня, миссис Трэпп. Затем он учился в подготовительной школе, а после — в Итоне, одной из самых престижных и дорогих школ в Англии. Поль Делагарди сообщает, что поначалу Питеру было трудно в Итоне, сверстники смеялись над ним, и он вполне мог бы застрять в роли шута, если бы не выяснилось, что он прирожденный крикетист. После этого все странности Питера стали восприниматься как прояв-

26

Александра Борисенко

ление необыкновенного остроумия, и он очень быстро обогнал популярностью старшего брата, о чем дядя пишет с изрядным злорадством, добавляя, что, кроме игры в крикет, успеху Питера способствовали его собственные уроки: он отвел племянника к хорошему портному, а также научил разбираться в вине и в светской жизни. Поскольку Питер всегда не слишком хорошо ладил с отцом, неизменно принимая во всех конфликтах сторону матери, в семнадцать лет он оказался на попечении дяди. Дядя отправил его в Париж, рассудив, что молодому человеку необходимо обучиться страсти нежной в приятной обстановке. Он отдал юношу “в хорошие руки”, предварительно дав ему полезные наставления (“Для расставания требуется согласие обеих сторон и большая щедрость с твоей стороны”). “Он оправдал мои ожидания, — самодовольно замечает Поль Делагарди. — Полагаю, ни у одной из его женщин не было причин жаловаться на его обращение, и по крайней мере две из них впоследствии вышли замуж за особ королевской крови”. “Питер этого периода был просто очарователен: открытый, скромный, воспитанный молодой человек с живым и милым юмором”. В 1909 году Питер выиграл стипендию в оксфордский колледж Бэйлиол и отправился изучать историю. В колледже, по мнению дяди, он возомнил о себе бог знает что и сделался невыносимым зазнайкой. Именно там он стал носить монокль, говорить с типичной оксфордской аффектацией, выступать на дебатах в Оксфордском союзе и, разумеется, прославился как непревзойденный игрок в крикет. Когда он был на втором курсе, его отец свернул себе шею на охоте, и старший брат Джеральд унаследовал титул и поместье. При этом Джеральд женился на чрезвычайно утомительной особе по имени Элен, которая с тех пор непрерывно отравляла жизнь всему семейству. Пи-

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

27

Иллюстрация к рассказу “Голова дракона” в журнале “Пирсонс”, художник Джон Кэмпбелл

тер неплохо ладил с братом, но совершенно не выносил невестку (читателю также ничего не остается, как возненавидеть эту женщину за вздорность и снобизм). В свой последний год в Оксфорде Питер влюбился в семнадцатилетнюю девушку и позабыл все уроки искушенного дяди. “Он обращался с ней так, будто она соткана из паутинки, а на меня смотрел как на старого порочного монстра, из-за которого он теперь недостоин дотронуться до столь чистого и нежного создания”, — возмущается Поль Делагарди. “Не стану отрицать, они составили эффектную пару: золотое с белым,

28

Александра Борисенко

принц и принцесса лунного света, говорили иные. Скорее пара лунатиков, сказал бы я”. По уверению дядюшки, у девушки не было ни мозгов, ни характера. Звали ее Барбара. К счастью, родители Барбары решили, что замуж ей еще рано, и Питер отправился сдавать оксфордские экзамены. Он получил диплом с отличием Первой степени “и положил его у ног возлюбленной, словно голову дракона”. Потом началась война. “Разумеется, юный болван собирался жениться, прежде чем уйти на фронт”, — пишет дядя. Интересно, что ни у дяди, ни у Питера даже мысли не возникает, что можно не идти. Здесь Питер опять-таки повторяет типичную судьбу своего поколения и класса — Первая мировая выкосила юношей всех социальных слоев, но именно аристократия так и не оправилась от этого удара. В том числе и потому, что выпускники частных школ и университетов были воспитаны на кодексе чести, согласно которому следовало идти вперед и погибать первым. Этот же кодекс чести, как ядовито замечает коварный дядюшка Поль, делал Питера воском в чужих руках. Кто-то сказал ему, что нечестно связывать молодую девушку узами брака с солдатом — ведь тот может вернуться с войны изувеченным и стать ей обузой. Питер тут же побежал к Барбаре, чтобы освободить ее от данного слова. “Я не имел к этому никакого отношения, — пишет Делагарди. — Я был рад результату, но не смог бы прибегнуть к таким средствам”. Питер служил офицером во Франции, хорошо сражался, солдаты его любили. Вернувшись в отпуск, он обнаружил, что Барбара вышла замуж за некоего майора, которого она выхаживала, став сестрой милосердия. Она не решилась написать ему заранее, брак был поспешным, и Питер узнал о случившемся уже по прибытии. Мы знаем, что Питер так никогда и не забыл Барбару. Он говорит о ней в одну из первых встреч с Гарриет:

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

29

— …Хотя в любом случае все они ничего не значили… кроме Барбары, конечно.

— Кто такая Барбара? — быстро спросила Гарриет.

— Одна девушка. На самом деле я многим ей обязан, — задумчиво ответил Уимзи. — Когда она вышла за другого, я взялся за расследования, лишь бы как-то залечить сердечные раны, — и в целом это оказалось очень весело. Но, признаюсь, она действительно выбила меня из колеи. Подумать только, из-за нее я даже специально прошел курс логики.

— Боже ты мой!

— И все ради удовольствия твердить Barbara celarent darii ferio baralipton1. Каким-то образом эта фраза звучала для меня таинственно, романтически, как откровение страсти2.

Однако прежде чем “очень весело” взяться за расследования, Питер вернулся на фронт. Он воевал с 1914 по 1918 год. Служил во Франции, был в разведке в немецком тылу, получил орден “За выдающиеся заслуги”. Поль Делагарди уверен, что племянник его искал смерти. Так или иначе, Питер Уимзи показал себя бесстрашным воином, но в 1918 году он оказался погребен во взрывной воронке возле Кодри, был контужен, после этого два года страдал от нервного расстройства, лежал в больнице. По свидетельству матери Питера, вдовствующей герцогини Денверской, после ранения он некоторое время не мог отдавать приказания слугам — поскольку слишком долго отдавал приказы на войне и люди умирали, выполняя их.

1 2

Первая строка известного мнемонического стихотворения, помогающего запомнить типы силлогизмов. Дороти Л. Сэйерс. “Сильный яд”. Перевод с англ. М. Переясловой.

30

Александра Борисенко

Питер и Бантер. Рис. Джона Кэмпбелла

Последствия этой контузии продолжали его мучить и после, особенно когда разоблаченные им преступники отправлялись на виселицу. Единственным человеком, который мог помочь Питеру, когда обострялся его недуг, был Бантер, его верный камердинер, а в прошлом сержант и денщик. Из первых же романов мы узнаем об их общем военном прошлом, и сколько бы Бантер ни повторял за Дживсом: “Очень хорошо, милорд”, — в отношениях хозяина и слуги неизменно присутствует оттенок боевого товарищества. Итак, Питер выздоравливает и обосновывается с Бантером в квартире на Пикадилли, 110а. Библиотека, рояль, камин, желтые хризантемы, бесшумный “даймлер” по прозвищу “миссис Мердл”, названный так в честь чопорной светской дамы из романа Диккенса, ко-

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

31

торая не выносила “шума и гама”. Несмотря на все эти признаки благополучия, Поль Делагарди всерьез беспокоится за племянника. Питер отдалился от близких, “приобрел фривольность манер и замашки дилетанта” (не исключено, что дядя имеет в виду увлечение инкунабулами), стал “сущим комедиантом”. Нехорошо, когда человеку таких способностей нечем занять свой ум. И вот в 1923 году лорд Питер Уимзи впервые выступает в роли сыщика в деле о похищении изумрудов Аттенбери. Дороти Сэйерс так и не описала этот сюжет — он казался ей не стоящим внимания. За нее это сделала Джилл Пейтон Уолш — роман “Изумруды Аттенбери” вышел в свет в 2010 году. Питер выступил главным свидетелем обвинения, произвел фурор и проснулся знаменитым. “Не думаю, что расследование представляло большие трудности для бывшего офицера разведки, — пишет Поль Делагарди. — Но игра в “благородного сыщика” его увлекла. Разумеется, Денвер был в ярости. По мне, пусть Питер делает что хочет — лишь бы что-то делал. Он кажется счастливее, когда у него есть работа”. С тех пор Питер стал сыщиком-любителем, спас от виселицы старшего брата Джеральда, подружился с инспектором Скотленд-Ярда и выдал за него замуж сестру Мэри. О его деяниях повествуют не только романы, но и рассказы, которые печатались во многих популярных журналах — “Стрэнд”, “Пирсонс” и др. Новоиспеченному сыщику действительно пригодился опыт разведчика — он не раз выдает себя за кого-то другого, хотя в романе “Убийству нужна реклама” его неожиданно подводит мастерство игры в крикет. Один из присутствующих узнает знаменитый удар Уимзи. Никогда еще Питер не был так близок к провалу. Однако расследование преступлений — не единственное его занятие. Время от времени ему дают раз-

32

Александра Борисенко

Иллюстрация к рассказу “Искомый предмет” в журнале “Пирсонс”, художник Джон Кэмпбелл

ного рода деликатные дипломатические поручения, и мы знаем, что во время Второй мировой войны он снова будет служить в разведке. Кроме того, Питер лично управляет своей собственностью. Загородные поместья стали после Первой мировой тяжкой обузой, и Питеру, пожалуй, повезло, что ему достались земли в Лондоне. Его богатство не только унаследовано, но и многократно приумножено благодаря его собственной деловой сметке. При этом доходные дома, которые составляют основу его благосостояния, отличаются комфортом и красотой и требуют неустанного присмотра.

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

33

Лорд Питер Уимзи на обложке журнала “Стрэнд”. Художник Гилберт Уилкинсон

Питер также озаботился проблемой послевоенного поколения “лишних женщин”, создал женское сыскное агентство (более известное как “Кошачий приют”) и поставил во главу этого учреждения несравненную мисс Климпсон. В отличие от своей создательницы, он не обрел никаких определенных религиозных взглядов, предпочитая руководствоваться вместо этого кодексом чести. “Он настоящий Делагарди, — гордо утверждает дядюшка Поль, — от Уимзи он взял совсем немного, разве что (справедливости ради) то глубокое чувство социальной ответственности, которое одно делает английскую

34

Александра Борисенко

Лорд Питер Уимзи: попытка биографии

35

аристократию не вполне никчемной с духовной точки зрения. <…> Даже в роли сыщика он остается ученым и джентльменом”. Что касается женщин в его жизни, то Дороти Сэйерс упоминала однажды в переписке свое намерение восстановить всю его любовную историю, чтобы все безымянные возлюбленные вышли из небытия и приняли участие в новых расследованиях. Однако этот план так и не был осуществлен, поэтому достоверно нам известно лишь о платонических отношениях с Марджори Фелпс и о страстном романе с певицей венской оперы Аурелией Зильберштраум (тоже ничего себе имечко, куда уж Морису Рою Ридли), о которой Питер вспоминает с удовольствием, но без сожалений. Недавно, по словам дяди, Питер выкинул очередную эксцентричную выходку — влюбился в девушку, которую обвиняли в убийстве любовника. Ему удалось снять с нее подозрения, но она отказалась выйти за него замуж. “Мальчик мой, сказал я ему, то, что было ошибкой двадцать лет назад, теперь — именно то, что надо. В бережном обращении нуждаются не невинные создания, а те, кто страдал и напуган. Начни сначала — но предупреждаю, тебе понадобится все твое самообладание. У девушки есть и мозги, и характер, и честность, но нужно научить ее брать, а это куда трудней, чем научить давать”. Читателю предстоит самому судить, насколько успешно последовал лорд Питер этому замечательному совету. Александра Борисенко

Литература

Stephan P. Clarke (ed.) The Lord Peter Wimsey Companion. Hurstpierpoint: Dorothy L. Sayers Society, 2002.

Christopher Dean & P. D. James. Encounters with Lord Peter. Hurstpierpoint: Dorothy L. Sayers Society, 1991.

Bernard Palmer. Blue Blood on the Trail: Lord Peter Wimsey and His Circle. Shelburne, Ontario: Battered Silicon Dispatch Box, 2003.

Dorothy L. Sayers. Biographical Note, Communicated

by Paul Austin Delagardie // D. L. Sayers. Clouds of Witness. London: Gollancz, 1935. P. 5–9.

Charles Wilfrid Scott-Giles. The Wimsey Family: A Fragmentary History Compiled from Correspondence with Dorothy L. Sayers. London: Gollancz, 1977.

От переводчика: о заглавии романа

Дороти Сэйерс обожала цитаты и наводняла ими свои книги. Заглавие романа Have His Carcase (буквально — “иметь его труп”) — тоже цитата, причем сложно сказать, откуда именно. Несомненно, здесь обыграно латинское выражение habeas corpus — название судебного приказа о доставлении арестованного в суд. Именно в таком смысле произносит эти слова герой Сэйерс лорд Питер Уимзи, и именно так расслышал латинский термин Сэм Уэллер из диккенсовских “Посмертных записок Пиквикского клуба”: — Ну, Сэм, — сказал мистер Пиквик, — надеюсь, habeas corpus для меня уже получен?

— Он-то получен, — отозвался Сэм, — но я хотел бы, чтобы они вынесли сюда этот корпус. Очень невежливо заставлять нас ждать. За это время я бы приготовил и упаковал полдюжины таких корпусов. Каким громоздким и неудобным сооружением Сэм Уэллер представлял себе приказ habeas corpus, не выяс-

38 нено, ибо в этот момент подошел Перкер и увел мистера Пиквика1.

В сказке Чарльза Кингсли “Дети воды”, опубликованной через 30 лет после “Пиквикского клуба”, have-his-carcase act упомянут как закон, позволяющий родным забрать тело казненного. Кроме того, слова have his carcase встречаются во второй песни “Илиады” Гомера (английский перевод У. Купера), и там они относятся к трупу предателя, который достанется псам и стервятникам. В русском переводе Н. Гнедича эти строки выглядят так: Если ж кого я увижу, хотящего вне ратоборства Возле судов крутоносых остаться, нигде уже после В стане ахейском ему не укрыться от псов и пернатых!

Переводчик счел разумным не распутывать такой интертекстуальный клубок, пытаясь точно перевести заглавие, а разрубить его, озаглавив русскую версию романа другой цитатой, которая встречается в соседнем абзаце. Это цитата из Библии: “Где будет труп, там соберутся орлы”. Анна Савиных

1

Перевод с англ. А. Кривцовой и Е. Ланна.

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп

От автора

В романе “Пять отвлекающих маневров” выдуманный сюжет разворачивается в реально существующей местности. В этой книге местность выдумана специально для сюжета. Все населенные пункты и действующие лица — плод писательской фантазии. Эпиграфы к главам взяты из произведений Т. Л. Беддоуза1. Приношу благодарность мистеру Джону Роду2, который очень помог мне в работе над трудными местами. Дороти Л. Сэйерс

1

2

Томас Ловелл Беддоуз (1803–1849) — английский поэт-романтик. Основной темой его творчества была смерть (пьеса “Книга шуток со смертью” — самое значительное его произведение, при жизни не опубликованное). Джон Род — один из псевдонимов английского писателя Сесила Джона Стрита, плодовитого автора детективов и члена Детективного клуба. Сэйерс советовалась с ним в письмах, выбирая способ, каким в ее романе будет зашифровано тайное послание.

Глава I Свидетельствует труп

Дорогу заливали струи крови. “Родольф”1

Четверг, 18 июня

Лучшее лекарство от разбитого сердца — это не прильнуть к мужественной груди, как думают многие. Гораздо эффективнее честный труд, физические упражнения и нежданное богатство. После оправдания по обвинению в убийстве любовника — а лучше сказать, вследствие этого оправдания — к услугам Гарриет Вэйн оказались все три эти средства. Хотя лорд Питер Уимзи с трогательной верой в традицию изо дня в день настойчиво предлагал ей свою мужественную грудь, Гарриет не выказывала намерения к ней припадать. Работы у нее было предостаточно. Обвинение в убийстве — неплохая реклама для автора детекти1

Перевод с англ. А. Азова.

44

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп

вов. Романы Гарриет Вэйн шли нарасхват. Она заключила неслыханно выгодные контракты с издателями по обе стороны Атлантики и в результате оказалась гораздо богаче, чем когда-либо мечтала. Она дописала “Убийство шаг за шагом”, а перед тем как приступить к “Тайне вечного пера”, отправилась в одиночный пеший поход: сколько угодно физической нагрузки, никаких обязанностей и никакой деловой переписки. Стоял июнь, погода была прекрасная. Если иногда ее и посещала мысль, что лорд Питер Уимзи прилежно дозванивается в пустую квартиру, эта мысль ее не тревожила и не заставляла свернуть с выбранного курса, лежавшего вдоль югозападного побережья Англии. Утром 18 июня она вышла из Лесстон-Хоу, намереваясь пройти шестнадцать миль вдоль утесов до Уилверкомба. Не то чтобы ей особенно хотелось туда попасть. Уилверкомб был местом сезонного наплыва пожилых дам и инвалидов и сам напоминал болезненную пожилую даму, которая пытается веселиться несмотря ни на что. Но город был удобным ориентиром, а для ночлега Гарриет всегда могла выбрать какую-нибудь деревушку. Дорога шла вдоль берега по верху невысокой скалистой гряды. Оттуда была видна длинная желтая полоса пляжа, которую там и сям прерывали отдельно стоящие скалы. Вода нехотя отступала, скалы постепенно обнажались и блестели на солнце. Над головой громадным голубым куполом вздымалось небо, лишь кое-где подернутое робкими белыми облаками, очень высокими и прозрачными.

Глава I

45

С запада дул тихий ветерок — впрочем, опытный синоптик заметил бы, что он собирается крепчать. Узкая разбитая дорога была почти пуста — основное движение шло по магистрали, которая пролегала дальше от берега и соединяла города, не отвлекаясь на изгибы береговой линии, где ютилось всего несколько деревушек. Изредка Гарриет обгонял гуртовщик со своим псом, и вид у обоих был неизменно безразличный и занятой. Иногда ее провожали робким и бессмысленным взглядом пасшиеся в траве лошади. Иногда приветствовали тяжелыми вздохами коровы, чесавшиеся мордами о каменные изгороди. Время от времени на морском горизонте появлялся белый парус рыбацкого судна. Если не считать случайного фургона торговца, ветхого “морриса” и возникавшего порой вдали белого паровозного дыма, пейзаж был совершенно сельский и такой же безлюдный, как двести лет назад. Гарриет стойко шла вперед, благо легкий рюкзачок почти не мешал. Ей было двадцать восемь лет, она была темноволоса и худощава. Кожа, от природы чуть желтоватая, сейчас под солнцем и ветром приобрела приятный медовый оттенок. Люди с таким удачным цветом лица обычно не страдают от мошкары и солнечных ожогов. Гарриет была еще не в том возрасте, чтобы не заботиться о своей наружности, но уже предпочитала удобство внешним эффектам. Поэтому ее багаж не отягощали кремы от солнца, средства от комаров, шелковые платья, дорожные утюжки и прочие атрибуты, любимые авторами “Колонки путешественника”. Она оделась по по-

46

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп

годе — в недлинную юбку и тонкий свитер, а с собой несла, кроме смены белья и запасной пары обуви, карманное издание “Тристрама Шенди”, миниатюрный фотоаппарат, небольшую аптечку, сэндвичи и еще кое-какие мелочи. Примерно без четверти час вопрос ланча стал настойчиво занимать ее мысли. Она уже прошла около восьми миль, никуда не торопясь и сделав крюк, чтобы осмотреть какие-то римские развалины, представлявшие, согласно путеводителю, “значительный интерес”. Устав и проголодавшись, она стала осматриваться в поисках удобного места для пикника. Был отлив, и влажный пляж мерцал в ленивом полуденном свете золотом и серебром. Гарриет подумала, что было бы приятно спуститься к берегу — может быть, даже искупаться, хотя насчет купания она засомневалась, благоразумно опасаясь незнакомых берегов и коварных течений. Но посмотреть-то можно. Она перешагнула низкий парапет, ограничивавший дорогу со стороны моря, и стала искать тропинку. Пробравшись между камней, поросших скабиозой и армерией, она легко спустилась на пляж и очутилась на берегу маленькой бухточки. Выступающий утес защищал ее от ветра, а на валунах можно было удобно сидеть. Выбрав место поуютнее, она достала сэндвичи и “Тристрама Шенди” и расположилась отдохнуть. Ничто не приглашает вздремнуть настойчивее, чем жаркое солнце на морском берегу после ланча. А ритм “Тристрама Шенди” не так быстр, чтобы держать ум в напряжении. Книга стала выпадать

Глава I

47

из пальцев Гарриет. Дважды она, вздрогнув, ловила ее, на третий раз книге удалось ускользнуть. Голова Гарриет склонилась под несуразным углом. Она уснула. Ее разбудил резкий звук: казалось, кто-то крикнул прямо ей в ухо. Гарриет выпрямилась и заморгала, и тут над самой ее головой с пронзительным клекотом пролетела чайка и кинулась на упавший кусок сэндвича. Девушка встряхнулась и виновато взглянула на наручные часы. Ровно два. Обрадовавшись, что проспала не слишком долго, она поднялась на ноги и смахнула с колен крошки. Гарриет все еще не чувствовала себя отдохнувшей, а времени оставалось достаточно, чтобы попасть в Уилверкомб до вечера. Она повернулась к морю, где вдоль кромки воды тянулись длинная лента гальки и узкая полоска нетронутого песка. Вид девственного песка будит в авторе детективов худшие инстинкты. Сразу же возникает непреодолимое желание пойти и покрыть его следами. Профессионал оправдывает себя тем, что песок дает прекрасные возможности для наблюдений и экспериментов. Гарриет была не чужда подобных порывов. Она решила пересечь искусительную песчаную полосу. Собрав пожитки, она пошла по рыхлой гальке, замечая, как часто замечала и раньше, что выше уровня прилива ноги не оставляют на песке различимых следов. Вскоре узкая цепочка ракушек и наполовину высохших водорослей показала, что она дошла до метки прилива.

48

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп

— Интересно, — сказала Гарриет самой себе, — смогу ли я определить что-нибудь по уровню прилива. Посмотрим. При квадратурном приливе вода не поднимается так высоко, как при сизигийном1. Поэтому, если все правильно, тут должны быть две полосы водорослей: одна, сухая, дальше от воды, показывает самый высокий уровень приливов, а другая, более влажная, показывает сегодняшнее достижение. — Она огляделась. — Нет, отметка только одна. Следовательно, делаем вывод, что я прибыла в разгар сизигии, если только так говорят. Элементарно, дорогой Ватсон. Ниже уровня прилива я оставляю четкие следы. Других следов нигде нет, так что я, очевидно, единственный человек, удостоивший посещением этот пляж с момента последнего прилива, который был примерно… а, вот в чем трудность. Я знаю, что между двумя приливами проходит около двенадцати часов, но не имею ни малейшего понятия, прибывает сейчас вода или убывает. Хотя все время, пока я шла, она убывала и сейчас стоит совсем низко. Предположив, что в последние пять часов тут никого не было, я вряд ли сильно погрешу против истины. Теперь мои отпечатки совсем четкие, а песок, естественно, становится влажнее. Посмотрим, как это выглядит, когда я бегу. И она пробежала несколько шагов, заметив, что отпечатки носков стали глубже, а при каждом 1

Сизигийные приливы — самые высокие, бывают на новолуние и полнолуние. Квадратурные — самые низкие, наступают к концу 1-й и 3-й четвертей Луны.

Глава I

49

шаге из-под ног вылетают тонкие струйки песка. В результате такого всплеска активности она обогнула утес и оказалась в гораздо большей бухте, единственной примечательной особенностью которой была внушительная скала, стоявшая у кромки воды по другую сторону от утеса. Скала почти треугольной формы выступала из воды футов на десять; ее венчала странная копна черных водорослей. Одинокая скала всегда влечет к себе. Любой нормальный человек испытывает жгучее желание на ней посидеть. Гарриет, не раздумывая, направилась к скале, попутно упражняясь в дедукции.

— Уходит ли эта скала под воду при приливе? Конечно, иначе сверху не было бы водорослей. К тому же это подтверждает и береговой склон. Жаль, я плохо определяю на глаз углы и расстояния, но сказала бы, что она уходит довольно глубоко. Как странно, что водоросли только наверху. Скорее они должны быть у подножия, но по бокам скала совершенно голая, почти до самой воды. Это ведь водоросли? Только очень необычные. Будто человек лежит. Могут ли водоросли располагаться так… так избирательно? Она смотрела на скалу с нарастающим любопытством, продолжая разговаривать сама с собой — была у нее такая раздражающая привычка.

— Провалиться мне, если это не человек лежит. Что за дурацкое место выбрал. Он там, должно быть, как блин на раскаленной сковородке. Я могла бы понять, если б он загорал, но он, кажется, полностью одет. Притом в темный костюм. Очень тихо лежит.

50

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп

Наверное, заснул. Если вода прибудет быстро, он окажется отрезан от суши, как в глупых журнальных историях. Нет, не пойду его спасать. Ему придется снять носки и пройти босиком, только и всего. Да и времени еще полно. Гарриет раздумывала, спускаться ли к скале. Ей не хотелось будить спящего — с ним же придется беседовать. Хотя он, скорее всего, окажется абсолютно безобидным туристом. Вот только, конечно, совершенно неинтересным. Однако она продолжила путь, размышляя и делая выводы — тренировки ради.

— Наверняка турист. Местные жители не прохлаждаются днем на скалах. Они уходят домой и закрывают все окна. И он не может быть рыбаком или кем-то в этом роде — те не станут терять время на сон. Так делает только чистая публика. Пусть будет торговцем или банковским клерком. Но они обычно проводят отпуск с семьей. Этот гусь плавает в одиночку. Учитель? Нет. Учителя до конца июля на привязи. Может, студент? Нет, семестр еще не кончился. Господин без определенных занятий, судя по всему. Возможно, путешествует пешком, как я, вот только одет неподходяще. — Теперь она подошла ближе и хорошо видела, что на спящем темносиний костюм. — Да, я его не раскусила, зато доктор Торндайк1, несомненно, мигом бы справился… Ну конечно! Как глупо! Должно быть, он из пишущей 1

Доктор Джон Ивлин Торндайк — герой детективов Р. Остина Фримена, современника и соотечественника Дороти Сэйерс. Остин Фримен очень внимательно относился к научным методам своего героя и всегда проверял их экспериментально в лаборатории.

Глава I

51

братии. Такие слоняются без дела и не позволяют родственникам отрывать их от этого занятия. Сейчас она была всего в нескольких ярдах от скалы и смотрела на спящего снизу вверх. Он лежал в неудобной позе, скорчившись на дальнем, обращенном к морю, краю скалы. Колени были согнуты, и из-под штанин выглядывали бледно-лиловые носки. Головы над плечами видно не было.

— Как странно он спит, — сказала Гарриет. — Неестественно. Больше похоже на кошку, чем на человека. Голова, должно быть, чуть не свисает с краю. Так недолго и инсульт заработать. Если б мне повезло, он оказался бы трупом, а я бы о нем сообщила в полицию и попала в газеты. Вышло бы что-то вроде рекламы: “Известная детективная писательница находит загадочный труп на пустынном берегу”. Но с писателями такого никогда не случается. Трупы всегда находит какой-нибудь мирный рабочий или ночной сторож… Скала имела форму клина и походила на гигантский кусок пирога. Отвесная сторона была обращена к морю, а пологий склон спускался к берегу и доходил до песка. Гарриет вскарабкалась по гладкой сухой поверхности и встала практически над лежащим мужчиной. Он даже не пошевелился. Что-то заставило ее его окликнуть.

— Эй! — недовольно позвала она. В ответ — ни движения, ни звука. “Совершенно не хочется, чтоб он просыпался, — подумала Гарриет. — Не понимаю, зачем я кричу”.

— Эй!

52

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп

— Может, у него припадок или обморок, — сказала она вслух. — Или солнечный удар. Очень похоже. Такая жара. Она подняла голову и, щурясь, посмотрела в нестерпимо сиявшее небо, потом нагнулась и прижала ладонь к поверхности скалы. Она оказалась обжигающей. Гарриет крикнула еще раз, а затем, наклонившись над мужчиной, схватила его за плечо.

— Эй, вы живой? Мужчина ничего не ответил, и она потянула за плечо. Оно слегка подалось — как мертвый груз. Она наклонилась ниже и осторожно подняла его голову. Гарриет повезло. Это был труп. Причем такой, что не возникало ни малейших сомнений. Сам мистер Вильям Вир из Лайонс-Инна, которому “убийца горло распорол”1, не мог быть более бесспорным трупом. Голова не осталась у Гарриет в руках только потому, что позвоночник был цел. Гортань и все крупные сосуды были перерезаны, шея рассечена до самой кости. Кошмарный поток, ярко-красный и блестящий, струился по поверхности камня и стекал в ложбинку внизу. Гарриет выпустила голову из рук, ей внезапно стало дурно.

1

Громкое убийство, совершенное в Лондоне в 1823 г. Вошло в фольклор в виде стишка: Убийца горло распорол И череп размозжил. Так умер мистер Вильям Вир, Что в Лайонс-Инне жил.

Глава I

53

Она часто описывала такие трупы в книгах, но видеть воочию — это совсем другое. Откуда ей было знать, что перерезанные артерии выглядят так неопрятно и что кровь издает такой отвратительный смрад, а палящее солнце его усиливает. Ее руки были красные и мокрые. Она оглядела платье. Оно, слава богу, не пострадало. Гарриет машинально спустилась вниз, обошла вокруг скалы и долго отмывала пальцы в море, с нелепым тщанием вытирая их носовым платком. Cодрогнувшись при виде красной струйки, стекавшей по скале в чистую воду, поспешно отошла подальше и села на камень.

— Труп, — громко сообщила Гарриет солнцу и чайкам. — Труп. Очень кстати! Она засмеялась.

— Главное, — вновь услышала она свой голос, — главное — не теряться. Не теряй голову, девочка моя. Что бы в этом случае сделал лорд Питер Уимзи? Или нет, разумеется, Роберт Темплтон? Роберт Темплтон неустанно расследовал преступления под обложками собственных книг Гарриет. Она прогнала из головы образ лорда Питера Уимзи и сосредоточилась на Роберте Темплтоне. Выдающиеся научные способности этого джентльмена сочетались со сказочно развитой мускулатурой. У него были руки орангутанга и некрасивое, но притягательное лицо. Она призвала на помощь его призрак в довольно-таки кричащих брюках-гольф, в которые привыкла наряжать своего героя, и стала с ним мысленно совещаться.

54

Дороти Л. Cэйерс Где будет труп