lifestory !"#$%&'()*$)+$,!)-$.(#)/()0(1(2)"$")'$/),3/$"4536)78%$)*$'3.3'$)73.+(9$/'$:)/%$'&)/3/%$6'$2);8).(#3,<3''().%!-$6'(2)+(/75,$:)#3%5"(1() ;3,0#(1()'$)(0",8053),!7,5"5)=>!?-5'8@2)'$0"'!%5.&)'$)A(0(1,$A5B)C3,13:)D$,$/?$'(#$E)F')'3).(1%$.5%.:)'$)+(%(.!2)*$0,37(#$%)1(,$*/()7(%&<3) +,(.0,$'.0#$2).%(#2)#'5;$'5:2)5);8)./$%5.&E)D(':0&)D$,$/?$'(#$)5*)03".0$)G0(6).0$0&5)'3%&*:2)+(1(#(,50&).)'5;2)#8.%!<$0&2)!#5/30&)H)0(?32)+,(.;(0,30&)31()A5%&;82)'$605)3/5'5-'83)5'03,#&B)H)5)G0()'3).(#.3;)0(E)C(0'5)5)08.:-5)5.0(-'5"(#2)-$.0()+!0$B95I.:)#)+("$*$'5:I2)0(%&"()393)7(%&<3) .;!9$B0)5)*$;30$B0).%3/8)G0(1()-3%(#3"$)'$)'$<36)+%$'303E)>8)'$+5.$%52)-0().;(1%52)$)08).$;$)+(+80$6.:)'$605)#)'3;)0(2)-0().!;33<&E)>8);(1%5) 78)*$+(%'50&)31()A(0(1,$A5:;52).%(#$;52)%313'/$;5)5).!I(6)I,('(%(1536).(780562)"(0(,!B)/(.0$0(-'().%(?'()#(..0$'(#50&2)'$#3,'(32)#3.&)G0(0) ?!,'$%2)'()0373)7!/30)1(,$*/()5'03,3.'332);8)0(-'()*'$3;2)#*:0&)G0(0).!;7!,)5)+,5':0&)"$")/(%?'(3E)J)+(%B750&2)"$")+(%B75%5);8
Штучный Человек K LM > N O J PQ ) R ST UV ) CW F J> )M X P JCP J L> F >2 )CF XMPQ)J Y) W F Z X N[ )CU \2 )CF LTMP Q)DR M CP J Z N2 ) F ] \PQ) W U CQ) > J X) J) C Z F ^_ U ^ P X JX F W MPQ)^ M) CU U`) TM 2 )X U a JC CUX F >) ^ N a^ F)X FT JP QC\ b E ) MX > \^J ^ 2 )X FTJW c JVC\) W ) [X N L J J ) J) CJ T U Wc JV ) W ) X NCCZ FV ) P S X Q> U) LM) N Z XM J ^ CZJV)^ M_J F ^M R JL >E ) ^ U CZ X F > ^dV) W )CW FU >) F D XM W TM ^ ^ F >)W U R J O JJE ) > J CP Je JZ MPFXE ) PJ PM ^E ) Z M X J ZMP N XME ) CW UXY O U R FW U Z E ) DM XM Ta M ^ F WE
Режиссером не научишься быть даже в таком гениальном институте, как ВГИК, это должно идти из детства: от переодеваний, от эпатажа, от игр, от желания напугать, развеселить, удивить. «Но и этого мало. Не только ты сам должен родиться таким, но и мать должна быть актрисой. Она должна передать тебе эту кровь. У меня и отец, и мать были артистичны». Все сошлось, и вот он Параджанов. «Папа подарил маме богатую котиковую шубу. И потом они всю жизнь ее прятали от НКВД. Мама надевала шубу дважды. Первый раз ночью, на крыше дома, когда в Тбилиси пошел снег. Второй раз – на похороны отца. В августе». Старинная богатая тифлисская семья Параджанянов действительно была и артистичной, и странной: родственники Параджанова, коль было бы у них желание, завоевали бы театральную и киношную сцену с легкостью, высокомерно глядя в зал. Отец с шестью ходками за меха и бриллианты. Мать, лично отбиравшая девушек в принадлежавший семье публичный дом «Семейный уголок»… Но это лишь неподтвержденные факты, старые легенды Кавказа. Да, странный мальчик мог родиться лишь в странной семье. Дипломную работу Параджанова, его первый фильм «Андриеш», комиссия во главе с Довженко смотрела дважды. Впервые в истории ВГИКа. Украинский мэтр лично попросил включить повтор, а после известный кинокритик Юрьев обвинил молодого режиссера Параджанова: «Он слепо подражает Довженко! Эта монументальность, эпичность принадлежит “Звенигоре”!» Довженко возмутился: «Ти бовтун молодий, сідай і слухай, що я тобі скажу. Де цей хлопець? Він не бачив “Звенигору”». И тогда он поднял Параджанова и спросил: «Ти бачив “Звенигору”?» Параджанов ответил: «Нет». «Ось, він каже правду, а ти кажеш дурниці», – поддержал своего любимого студента и будущего сотрудника на Киевской киностудии Довженко.
26-27
!"#$%&'()*+)
Молодость – незамутненное счастье, осознание которого приходит лишь в старости. «Савченко, наш мастер, наставник, гениальный режиссер, он все время ждал от нас чуда. Когда мои одногруппники Миронер и Хуциев написали “Весну на Заречной улице” и принесли Савченко сценарий, он был просто вне себя от счастья. Они были первыми на курсе действующими режиссерами. Савченко купил им новые носки, в кабриолете возил по Москве, там же, в машине, требуя надеть обновку, и они ехали по центру и швыряли старые носки на мостовую…» В кино, если ты рожден для него, нельзя иначе, кроме как на всю катушку: и радоваться, и страдать, и умирать. Только жить на полную не всегда получается. «Семилетним мальчиком я болел ангиной, и мама мне читала “Ашик Кериб”, сказку Лермонтова. Когда я искал актера на роль Ашик Кериба, этого мусульманского менестреля, который ходит по земле в поисках заработка, чтобы выкупить свою любимую, я взял своего соседа. Курд, 22 года, отчаянный хулиган: бил коменданта, полицейских, угонял машины, воровал. И я спросил у него: “Ты можешь на год попрощаться с хулиганством?” Он ответил: “Я могу попрощаться с хулиганством навсегда. Все зависит от того, что вы мне предложите”». «Социалистический реализм – понятие не энциклопедическое. Это трагедия талантов, которые не выразили себя, не передали и сотой части своего дара. Донской, Эйзенштейн, Ромм. Были хроники, были документальные шедевры, а потом пошли заказы империи, этих демонов, губивших таланты. Я был химерой, сидящей на соборе Нотр-Дам, я глядел своими огромными ужасными глазами на солнечный день этого культового кино». Параджанов не терпел фейка ни в чем. Во время съемок фильма «Тіні забутих предків» для сцены похорон пригласили настоящих бабушек-плакальщиц. Мотор: бабки не плачут – гроб пустой. Параджанов от-
!"#S TORY
Я Б Ы Л Ж Е Н АТ Н А У К РА И Н К Е , М О Й С Ы Н – У К РА И Н Е Ц . Н О Э Т О Н Е УС Т Р О И Л О К А К И Е -Т О К Р У Г И , И Я С Е Л В Т Ю Р Ь М У Н А 5 Л Е Т …
правляет в гроб своего ассистента. Мотор: бабки не плачут – покойник слишком молодой. Нашли деда. Мотор: бабки не плачут – дед глупый. Параджанов в восторге и в бешенстве одновременно. Нашли достойного покойника, старого деда, любимца всего села. Мотор: бабки в рыданиях, даже через полчаса после восторженного крика Параджанова: «Снято!». Эмир Кустурица в 2010 году назвал фильм «Тени забытых предков» лучшей картиной в мире, снятой до этого времени. «В Украине я сделал 8 фильмов. Девятым были “Тени забытых предков”. Это было, когда я уже вышел на свой материал, свою народную тематику, где была этнография, где были Бог, любовь и трагедия. Возможно, в какой-то степени это был мой первый сознательный фильм. Весь мой, от начала и до конца. Едва я вчитался в повесть Коцюбинского, как захотел поставить ее. Я влюбился в это кристально чистое ощущение красоты, гармонии, бесконечности. Я получил 23 золотые медали за этот фильм. И произошла трагедия. Я армянин. Я взялся за украинскую тематику. Все было как будто хорошо. Я был женат на украинке, мой сын – украинец. Но это не устроило какие-то круги, и я сел в тюрьму на 5 лет…» Когда в Министерстве культуры увидели «Тіні забутих предків» и поняли, что фильм нарушил все существующие заповеди соцреализма, – они ничего, и это удивительно, ничего не могли сделать, остановить, спрятать в пыль. Потому что через два дня был юбилей – 100 лет со дня рождения Коцюбинского! И они, растерявшись, разрешили выпустить ленту в надежде, что потом они с этим справятся. Но фильм потряс интеллигенцию. Начались волнения. Параджанову предложили сделать русский дубляж, но он наотрез отказался: картина снята не просто на украинском языке, но еще и на гуцульском диалекте. Но ничего, свое русские взяли позже: все права на «Тіні…» были проданы России. Собственно, едва ли не единственный бриллиант в короне украинского кинематографа, снятый армянином Параджановым, ушел 28-29
!"#$%&'()*+)
в… Ушел, короче. Сын Параджанова Сурен жаловался какому-то киевскому изданию уже в наше свободное и сытое время, что организаторы Каннского кинофестиваля обратились к владельцам прав с просьбой продемонстрировать отцовский шедевр, и им отказали. Говорят, лично Щербицкий ходатайствовал об аресте Параджанова, якобы была личная обида. Это вполне может быть правдой: Параджанов слов и мыслей не фильтровал, не сдерживал себя никогда, среди диссидентов слыл революционером, белой вороной, экзотической птицей. Его подпись значилась первой в знаменитом «Письме-протесте 139-ти» с требованием прекратить незаконные судебные процессы (так называемое Киевское письмо Брежневу от представителей украинской интеллигенции – сама в «Википедии» посмотри). Структуры выждали несколько лет и прошлись от А до Я по всем 139-ти. Многих посадили, лишили работы, средств к существованию, партбилета, поставили на край безумия или голода. Но это часть уже нашей, а не параджановской истории. В декабре 1971 года Параджанов вернулся в Киев. После триумфа «Теней…», после писем Брежневу с просьбой отпустить его на ПМЖ в Иран, после его кричащей антисоветскости он уехал в Армению – пересидеть. Но его сын Сурен заболел, и Параджанов вернулся. Его тут же арестовали. За взяточничество, за спекуляцию, за изнасилование, а в результате – за мужеложство. Они остановились на этой «самой привлекательной» в СССР статье, нашли некоего Воробьева. Легенды о том, что этот человек был из ЦК и перерезал себе вены после допроса в КГБ, скорее всего ложь. Подставного никто и никогда не видел. Его не было на суде. Статья «за гомосексуализм» была крайне важна. Параджанова мало было посадить, его нужно было вымарать, похитить его «я», раздавить его силу, испепелить его мозг, оттолкнуть от него людей, лишить его обожателей и поклонников его таланта.
ТА Р КО В С КО М У Б Ы Т О Ж Е Н Е П О М Е Ш А Л О О Т С И Д Е Т Ь Г О Д И К В Т Ю Р Ь М Е , Ч Т О Б Ы С ТАТ Ь П О - Н А С Т О Я Щ Е М У В Е Л И К И М Х УД ОЖ Н И КО М
Украина, как и Армения, стала для Параджанова местом рождения лучших картин, а позже – местом позора и душевной казни. В Армении спустя годы состоялся еще один суд над ним: за бриллиантовое кольцо и 500 рублей взятки. Он якобы протежировал своего племянника, пытался помочь ему поступить в вуз. Сестра Параджанова Анна клялась в суде, что у семьи нет денег, что никакого кольца не может существовать, ведь у Параджанова нет даже чистой пары носок! «Что ты несешь?! – кричал Параджанов. – В зале находится женщина, за которой я ухаживаю!» Безумец, любитель антиквариата, перьев и мишуры, он унаследовал это от отца, а может, просто любил окружать и создавать из осколков нечто новое. В тюрьме, где, кроме осколков, не было ничего, эта любовь и это умение ему пригодились: коллаж «Памяти синей чашки» или сломанный пупс в иконной раме обрели масштабы «параджановского творчества». Теперь пишут, что Лилия Брик поставила присланный Параджановым из заключения букет из колючей проволоки и старых носков в вазу, которую ей подарил сам Маяковский! Да не смешите наши тапочки! Брик было хорошо за 70, Маяковскому было уже просто хорошо, а Параджанов сходил с ума, не зная, как, не зная, кому, не понимая, зачем, лишь дотошно отсчитывая дни, если не минуты, в тюрьме, где единственными зрителями были зеки, а фильмом была его, параджановская, личная слабость, горе и опять безумие. Советская цензура пыталась выкрасть мозг Параджанова, но он выжил, став еще нецензурнее.
положенного. Кроме того, я нравился заключенным. Я взял на себя миссию исповедника, и каждая исповедь преступника была удивительным сценарием или новеллой. У меня 100 новел и 6 сценариев. 4 из них будут запущены в производство, но экранизирована была только одна, “Лебединое озеро – Зона”, да и то совсем не так, как хотел режиссер. Остальное хранится во мне, моя тайна. Это или станет литературой, или пойдет на экраны, или останется со мной навсегда. Да, вместо того чтобы погибнуть, я вынес еще больше идей, сценариев, таланта».
«Для меня изоляция в лагерях Совка была трагедией, потому что я мог растеряться, лишиться профессии, может быть, даже стать уголовником. Потому что среда очень тяжелая. Это рецидивисты, люди с двумя, тремя, семью судимостями. Меня спасло то, что я начал рисовать. Через 4 года и 11 дней с помощью Луи Арагона, Эльзы Триоле, Герберта Маршала и Джона Апдайка мой срок закончился на 11 месяцев и 18 дней раньше
После его смерти журналисты хватались за детали и искали в маленьких историях, мало что сохранивших от истины, большого режиссера. Некоторые из них очень милы. Например, история о крышке от кефира, на которой Параджанов, будучи в колонии, выгравировал портрет Пушкина, а позже подарил Феллини, тот отлил из нее медаль, и теперь ею награждают лауреатов Кинофеста в Римини.
Товарищи дорогие, ну кто, позвольте вас спросить, кто еще, кроме Параджанова, имеет право на отсутствие скромности, на столь заслуженный пафос, на рассказ о себе в третьем лице, на аргументированное осознание себя как личности легендарной?! Легендарная личность – это та, о которой слагают легенды. О Параджанове их столько, что он может пребывать в вечности с чувством выполненного долга. Многим поколениям хватит на обсуждение, выводы и домыслы. По поводу самой голубой из них высказываю свое личное: да плевать! Как влюбленная в него женщина я прощаю ему все, абсолютно, без остатка и наперед, потому что мастер, художник, творец, он не помещается в двухмерность наших рассуждений о полах, о любви и тем более о нравственности. Он мог хотеть и любить только искусство – как фон, только самого себя – как венец творения, только созданное им же – как единственно возможное проявление Истины.
!"#S TORY
М Ы ХО Т И М ТА Л А Н ТЛ И В Ы Х О РАТ О Р О В , Н А М Н РА В И Т С Я , КО ГД А РА З Г О В А Р И В А ЮТ Б Е З Б У М А Ж К И , Н А М Н РА В И Т С Я , КО ГД А Р Я Д О М С Т О И Т Ж Е Н Щ И Н А . Н А Ш И Л И Д Е Р Ы П Р Я ТА Л И С В О И Х Ж Е Н . О Н И Б Ы Л И У Р ОД К А М И , П АТ ОЛ О Г И Ч Е С К И М И У Р ОД К А М И , Я В И Д Е Л И Х , Я З Н А Ю , О Ч Е М Г О В О Р Ю . У Н АС Е С Т Ь М И Н И С Т Р К А КО Й -Т О ТА М И Н О С Т РА Н Н Ы Х Д Е Л , У Н Е Г О Ж Е Н А – М О Я З Е М Л Я Ч К А , М ОЛ Ч А Л И В А Я , Н О К РАС И В А Я . И П О Т О М , В О ТЛ И Ч И Е О Т Д РУ Г И Х , О Н А У М Е Е Т Н О С И Т Ь Ш Л Я П У =R313'/$)()C!;,$'."(6)",3+(.05@
=P3'5)*$7808I)+,3/"(#@
«Изоляция порождает патологии. Стоит закрыть меня здесь одного на 10 дней, и начнутся патологии: духовные, сексуальные, какие-то такие, чтобы выжить». Кто может это понять, кроме тех, кто знает это наверняка, кто испытал на себе. «А когда изолируют 2000 человек, начинаются страшные патологии, удивительные, ужасные трагедии. Мои друзья считают, что в изоляции, в грязи я обрел удивительную чистоту и духовность. Не в себе, в своих работах. Я решил, что или погибну, или стану художником, буквально маляром. Я до сих пор просыпаюсь от того, что меня кусают вши. Тарковскому бы тоже не помешало отсидеть годик в тюрьме, чтобы стать по-настоящему великим художником». Стоило Параджанову обжиться, как его переводили в другой лагерь, к другим комендантам, к другим зекам, правилам и нормам внутреннего распорядка этого сумасшедшего дома, на все новые и новые тяжелые работы. «Расположен к самоубийству. Вот что они думают. Вот чего они боятся. Потому и гоняют меня». Но гораздо страшнее были годы после тюрьмы. 15 лет он был не нужен, 15 лет он, как паук, затягивал жертв в свои сети и устраивал представления. Однажды в Тбилиси, в «дом Параджанова», в котором собственно Параджанову принадлежали лишь кровать и письменный стол, он пригласил всю «Таганку» после очередной какой-то премьеры. «Таганка» ждала от Параджанова классного перформанса. И дождалась. Даже круче, даже страшнее: Параджанов поливал спасшую его из тюрьмы своими письмами и мольбами к мэтрам мировой киноиндустрии и советским верхам Лилию Брик, плевал с балкона и кричал, что плюет в самое горло русского театра, прикидывался внезапно больным, вдруг облачался в простыни и перья и рассказывал о переписке с Папой Римским. Якобы теперь он может говорить все, Папа обещал его спасти от любого суда... – Папа Римский тебе ничего не присылает! – закричал
,*-,+(
!"#$%&'()*+)
=M<5"fZ3,57@
=_#30)1,$'$0$@
Катанян, то ли друг, то ли домоправитель Параджанова, литературовед и биограф Маяковского. – А мог бы! – ответил Параджанов. «Я работал и страдал при трех кремлевских деспотах. Может быть, когда-нибудь кто-то напишет книгу-кардиограмму этих времен. И кино на этой кардиограмме будет линией террора, линией страха, что у вас отнимут картину, и вы умрете с голоду или, того хуже, вас просто отстранят от работы». «Как я могу не благоговеть перед великой памятью Ленина, когда я как режиссер поражен его артистизмом, его ораторскими способностями, его удивительно гигантским мозгом. Он был пророком, ему не хватало земли. Он был бронзовым монолитом, он родился уже памятником, копии которого потом растиражировали. Он был актером. Величайшим. Нам, режиссерам, нравится артистизм: в политиках, в людях, в друзьях. Я не люблю вялых людей. Брежнев, например, был ко мне внимателен и пытался меня освободить, но он был вялым. Мы хотим талантливых ораторов, нам нравится, когда разговаривают без бумажки, нам нравится, когда рядом стоит женщина. Наши лидеры прятали своих жен. Они были уродками, патологическими уродками, я видел их, я знаю, о чем говорю. У нас есть министр какойто там иностранных дел, у него жена – моя землячка, молчаливая, но красивая. И потом, в отличие от других, она умеет носить шляпу». Параджанова не всегда, а точнее редко можно понять. Тем более с первого раза. Это касается не только его киноработ, картин, новелл, но и его речи. Он заменял понятия, он играл словами, он плевал на этимологию и значение терминов, подбирая их по звучанию и по настроению, понятному ему одному. И тут ничего не поделать: или принимать его всего, целиком и полностью, как он есть, любить и поклоняться, или уйти в мир иной,
параллельный и никогда с ним не пересекающийся с понятностью джанк-фуда. Среди поэтов «озерной школы» он был бы памятником, но скоро ему захотелось бы других красок и форм. Например, кубизма. Но и от них он рано или поздно сбежал бы к романтикам, а дальше – к символистам востока… После мытарств, не видя себя в России, не смея вернуться в Украину, он уезжал в Армению, в Грузию, он искал тех, кто сможет дать свободу, пусть не ему, но его работам. «“Саят-Нову” я снимал в жестоких условиях, с минимальными техническими возможностями. Кодаковская пленка, обработка в Москве – ничего этого не было. Ни света, ни ветродуев, ни комбинаторов. Это обратилось качеством! В примитивной, реальной среде, где реальные деревни, деревья и камни, можно создать сказку. И она обретает гиперреалистическое ощущение. Потому что если мне нужен был тигр, я брал игрушку. И она давала больший эффект, чем дал бы реальный тигр». Для Украины он сделал «Тени…», для Кавказа – «Исповедь», «Ашик-Кериб», «Цвет граната», «Легенду о Сурамской крепости»… «Я должен снять фильм-исповедь. Это моя личная Библия, моя мать, мой отец, мое детство, мои изоляции, мои сны. Это трагедия, когда посреди города убирают кладбище, чтобы сделать парк культуры имени Кирова. Уходит память, уходят призраки, и приходит коммунист, советский патриот. Этим призракам некуда идти, они приходят ко мне, потому что я их прямой наследник. И я должен умереть перед ними, чтобы доказать, что я их люблю».