Ислам, как субъект глобальной политики by Aurora Nobilis

Ислам Как субъект глобальной политики Aurora Expertum 20 12

ИСЛАМ Как субъект глобальной политики В подготовке настоящей работы принимали участие эксперты

ведущих московских экспертных институтов

Содержание

§1. Исламский мир и остальная вселенная [4] (Мусульманский взгляд на политическую географию) §2. Кто сегодня владеет умами и сердцами мусульман? [6] (Основные религиозно-политические направления в исламе) §3.Основные центры силы в современном мусульманском мире [10] §4. Всемирное наступление: ислам в Западной Европе, США, Латинской Америке [23] §5. Исламская финансовая система: от караванов к небоскрёбам [26] §6. Геостратегия исламского мира и интересы России [31] Заключение [33]

§1 Исламский мир и остальная вселенная (Мусульманский взгляд на политическую географию)

Ислам в последние десятилетия стал

ценность для каждого нормального индивидуума должны представлять «свобода» и «права человека», западный ум не приемлет тотальности. Востоковеды, непосредственно изучающие предмет, с некоторой обречённостью констатируют, что неполитического ислама не может быть. Эта констатация автоматически превращает мусульманство в глазах западного обывателя в идеологию фанатиков и фаталистов, в «террористическую религию». Мусульманские духовные лидеры в свою очередь возмущённо отвергают эти обвинения и заявляют, что ислам – это «религия мира», что, несомненно, так и есть, однако, это проблему не снимает. В христианстве изначально был утверждён принцип «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк.12:13-17). Политика фундаментально отделена от религии. На протяжении Средних веков религия пронизывала всю жизнь христианских народов, включая политическую, вела их в кре-

предметом огромного всемирного интереса. Связано это, конечно же с бурным ростом мусульманской общины по всему миру, арабскими революциями, а также с деятельностью экстремистских организаций и их лидеров, таких как Усама Бен Ладен. Людям западной постхристианской цивилизации трудно понять, что же движет мусульманами, когда они не только упорно отстаивают собственную самость под напором «общечеловеческих ценностей», но и идут в наступление на западную культуру. Секуляризированный Запад пытается понять ислам, отталкиваясь от собственных матриц сознания с обязательным отделением духовного от светского, законодательной власти от исполнительной и судебной, «политического ислама» от «ислама неполитического». Исходя из того, что человек – «индивидуум», а главную

стовые походы, епископы становились во главе армий. Тем не менее, христианская политика всё же не могла быть глубинным явлением, поскольку Христос в политике не участвовал и учеников своих к этому не призывал. Пророк Мухаммед был успешным политиком, основателем государства и полководцем. Вся мусульманская цивилизация после смерти Мухаммеда в 632 году была выстроена его учениками и последователями на основании сунны – свода сведений об изречениях и поступках пророка в тех или иных ситуациях. На сунне основана мусульманская юридическая система, культурные, поведенческие и даже нередко бытовые традиции, прочно укоренившиеся в исламском мире. Благочестивый мусульманин не только должен стремиться избегать греха, но по сути дела должен всегда совершать поступки, «одобряемые» с точки зрения сунны, что в значительном числе случаев означает подражание пророку. Хотя Мухаммед и был «избранником Божиим», на которого не распространялись некоторые правила, установленные для рядовых мусульман, всё же он был человеком. Подражание Христу также является целью для христианина, однако сама постановка задачи в виде подражания Самому Богу изначально является уделом людей истинно благочестивых и дерзающих ставить перед собой такую задачу. Следование сунне – гораздо менее претенциозная задача, доступная для всех мусульман. При этом политическая активность естественным образом становится обязанностью каждого рядового мусульманина. Мусульманское государство, построенное Мухаммедом, было принципиально противопоставлено всему языческому и «неверному» миру. Под «неверными» понимаются христиане и иудеи – «люди писания», получившие в своё время от Бога откровение и священные книги через пророков Мусу (Моисея) и Ису (Иисуса), однако со временем отошедшие от полноты истины. Поразительные победы мусульман над могущественными соседними державами – Сасанидским Ираном и Византией, были одержаны явно менее многочисленными и не обладавшими современными средствами ведения войны и соответствующим боевым опытом войсками. Мусульмане, на ходу учившиеся военному искусству у персов и греков, конечно же, видели в своих победах прямую помощь Бога. После стремительного распространения власти ислама на весь Передний Восток и Северную Африку сложилась классическая схема мусульманской политической географии.

Весь мир был разделён на «земли ислама» (дар уль-ислам) и «земли войны» (дар уль-харб), то есть страны, пока ещё не покорённые мусульманами. По правилам ведения священной войны, которая является долгом каждого мусульманского владыки, ему следует предложить правителю и народу соседнего немусульманского государства принять ислам. В случае отказа эта страна должна быть захвачена мусульманами, после чего местным язычникам предоставляется выбор: ислам или смерть, а «людям писания»: ислам или статус «зимми». «Зимми» - христиане и иудеи, «заключившие договор» с мусульманским правителем об их защите мусульманами взамен выплаты особого подушного налога. При этом на «зимми» накладывается целый ряд ограничений, таких как запрет на ношение оружия, запрет на строительство и ремонт храмов, запрет на попытки обращать мусульман в свою веру и т.д. Большое значение имел гораздо более суровый налоговый режим по отношению к «неверным», что часто приводило к быстрому и «ненасильственному» распространению ислама на целые регионы. Все эти понятия и практики сложились во времена раннего ислама, в эпоху его экспансии и превращения в один из главных полюсов мировой силы. Со временем ислам обзавёлся гораздо более разработанной и тонкой политической теорией, не предусматривающей постоянной войны против всех иноверцев. Мусульмане становились подданными немусульманских государств, что вообще изначально не предполагалось и потребовало разработки специального раздела мусульманского права. Тем не менее, победоносный дух ислама, заложенный в него изначально, не может выветриться из него ни при каких обстоятельствах. Иначе ислам перестанет быть исламом. Вместе с распространением на неарабские области ислам из религии арабов стал мировой религией, которую исповедуют десятки и сотни разнообразных народов и этнических групп. Многие народы внесли в кладовую исламской цивилизации свою творческую энергию и дух. Благодаря простоте основных принципов ислама он аккумулировал в себя огромное культурное богатство и является законным наследником древнейших цивилизаций Передней Азии и Ирана, Северной Африки и Средиземноморья, Туркестана и Индии, Индокитая и Индонезии, Кавказа и Поволжья. Мусульманская цивилизация жизнеспособна прежде всего благодаря своему разнообразию и способности цвести на самой разной почве и в самой различной этнической среде.

Поэтому главным вызовом для неё являются современные унитаристские протестантские движения, стремящиеся привести всё культурное богатство ислама к единому образцу и переделать все его цветы в один стандартный цветок. После превращения Османской империи из угрозы для всего христианского мира в «больного человека Европы» западный мир посчитал дело ислама проигранным. Европейские интеллектуалы считали Восток (не только мусульманский) «спящим», «застывшим», не способным к развитию. Взрыв политического

ислама, начавшийся во второй половине ХХ века, многих поставил в тупик. А когда рухнул мир социализма, политический ислам получил почти официальный статус главной угрозы для «первого мира». Бурное продвижение ислама в Европе, России, в США и Латинской Америке в наши дни говорит о том, что исламская политическая география обязательно поставит перед миром новые вопросы.

§2

Кто сегодня владеет умами и сердцами мусульман? (Основные религиозно-политические направления в исламе)

Сразу после смерти пророка Мухамме-

сегодняшнего дня. Это суннизм, сформировавшийся вокруг главных соратников пророка Мухаммеда по борьбе за утверждение ислама, будущих праведных халифов (заместителей пророка) – Абу Бакра, Омара и Османа. И шиизм, возникший как движение за отстаивание наследственных прав семьи пророка – двоюродного брата Мухаммеда, четвёртого праведного халифа Али, его жены, дочери Мухаммеда Фатимы, и их сыновей, внуков пророка – Хасана и Хусейна. Отметим, что сам Али, ставший центральной фигурой для шиитов, не одобрял деления

да ислам начал дробиться на различные направления, толки и секты. Пророк не оставил прямого наследника – сына, а также инструкций относительно своего преемника и указаний на способ его определения. Вопрос преемственности власти приобрёл не только политическое, но и религиозно-богословское измерение. Что и понятно, принимая во внимание неразделимость в исламе религии и политики. Тогда же возникли два главных направления в исламе, сохранившие своё значение до

мусульманской уммы (общины) на партии, собственного неумеренного почитания, и не выступал против избрания халифами Абу Бакра, Омара и Османа. Тем не менее, суннитско-шиитское противостояние вскоре переросло в войны, результатом которых стало общее поражение шиитов и их переход в качество меньшинства, чаще всего дискриминируемого. Параллельно возник ещё ряд религиозно-политических толков, отличных от шиитов и суннитов, среди которых выделяются воинственные хариджиты, самая демократичная из версий ислама. Впрочем, эти движения со временем исчезли (были истреблены). Культ шиитов сформировался вокруг почитания прямых потомков Али и Фатимы – шиитских имамов. Большинство из них пало жертвой политических убийств (по мнению шиитов – все). Сам Али был убит террористом-хариджитом в Наджафе (Ирак). Его сын Хусейн погиб в бою против узурпаторов Омейядов в Кербеле (Ирак). Эти два города являются главными местами паломничества шиитов. Гибель Хусейна считается трагедией вселенского масштаба. День памяти этого события (ашура) является траурным. Традиционно в день ашуры шииты устраивают торжественные процессии, сопровождающиеся бурным проявлением эмоций с самобичеванием и нанесением себе ран цепями и кинжалами. В наши дни часть шиитского духовенства призывает верующих заменять эти обряды сдачей донорской крови. Двенадцатый по счёту имам Мухаммед Аль-Махди исчез в детском возрасте и почитается шиитами «сокрытым» имамом. По их мнению, двенадцатый имам не умер, но постоянно незримо присутствует в мире. Он должен появиться во время конца света. Таким образом, шиизм – религия, сформировавшаяся вокруг культа преследуемых имамов, которые были убиты неправедными правителями. Сама община шиитов всю историю находилась под прессом дискриминации со стороны суннитских правительств, что наблюдается и по сей день: в Бахрейне, Саудовской Аравии, Йемене, Пакистане, до недавнего времени – в Ираке. Общее число шиитов в общей массе мусульман не превышает 10%, они преобладают только в Иране, Азербайджане, в Ираке и Бахрейне. Впрочем, когда шииты приходили к власти, они столь же последовательно дискриминировали суннитов. Крайне важной психологической чертой как исторического, так и современного шиизма является его ориентированность на мученичество – в подражание всем главным авторитетам шиитов: замученным имамам.

В наши дни главным оплотом шиизма является Иран. В науке XIX века существовал взгляд на шиизм персов как на «арийскую реакцию» на ислам. Это антинаучное и расистское воззрение имеет хождение и теперь. В опровержение его достаточно сказать, что персы до XVI века были преимущественно суннитами. Шиитская власть в Иране была установлена азербайджанской династией Сефевидов, возглавлявшей тюрков-кочевников, исповедовавших шиизм. Именно азербайджанцы сделали шиизм «персидской религией». Главным событием в истории шиизма последних веков стала исламская революция в Иране в 1979 году. Лидер революции и основатель Исламской республики аятолла Рухулла аль-Мусави аль-Хомейни до сих пор является популярнейшей фигурой и символом политического ислама. Современный Иран демонстрирует миру способность мусульманской цивилизации к независимому развитию на основании собственных принципов. Иран оказывает влияние на все шиитские общины Ближнего и Среднего Востока, активно поддерживает шиитские меньшинства по всему миру, особенно в арабских монархиях Персидского Залива, в Ливане и в Йемене. Сунниты составляют огромное большинство мусульманского мира. Благодаря простоте главных принципов ислама, богатству культурного фона, на котором развивался ислам, и огромным возможностям в сфере религиозного творчества, мусульмане образовали великое множество разнообразных толков, школ и направлений, которые, тем не менее, не выходят за границы ислама и суннизма. С религиозно-юридической точки зрения сунниты делятся на четыре правовые школы, взаимно признающие друг друга правоверными: это ханифиты, маликиты, шафииты и ханбалиты. Самый распространённый толк (мазхаб) – ханифитский, самый гибкий и терпимый из всех суннитских толков. Благодаря этому он распространён во многих неарабских регионах: в Турции, на Балканах, на Западном Кавказе, в Поволжье, в Средней Азии, Афганистане, Индии, по всей Великой Степи и частично в Индонезии. Большинство мусульман на территории современной России и СНГ являются ханифитами. Маликитский мазхаб распространён прежде всего в Северной Африке, кроме Египта. В Египте, Бахрейне, Пакистане, в Восточной Африке, а также в Малайзии, Индонезии и Брунее преобладает шафиитский мазхаб. Он также распространён на Северном Кавказе – в Дагестане и Чечне. Ханбалитский толк – наиболее строгий

из всех, он преобладает на Аравийском полуострове. При этом противоречия между мазхабами касаются второстепенных вопросов, не носят политического характера, отражаясь скорее на элементах традиционной культурной среды. У шиитов действует джафаритский мазхаб, который суннитами также признаётся правоверным. Огромную роль в религиозной, культурной, общественной и политической жизни мусульман-суннитов играют суфийские братства. Суфизм (тасаввуф) - мистико-аскетическое движение в рамках ислама. Учение суфиев основано на особом религиозном опыте, специальных мистических практиках, передающихся от учителя (шейха, муршида) к ученику (мюриду). С деятельностью суфиев связаны главные достижения мусульманской цивилизации: суфиями было большинство великих деятелей культуры в истории ислама. Важнейшую роль в системе суфизма играет система отношений учитель – ученик. Ученик, вставший на путь мистического познания, полностью отказывается от собственной воли и передаёт себя во власть учителя. По образному выражению суфиев, мюрид должен вести себя по отношению к шейху «как труп в руках обмывальщика трупов». Это – обязательное условие и практически необходимая мера в деле овладения тайными знаниями. Естественно, система учитель – ученик работает не только в чисто религиозно-мистической сфере, но легко переносится в сферу общественно-политическую. Наряду с образом шейха, ведущего ученика по тернистому пути самосовершенствования, в литературе можно найти образ шейха, в случае чего приводящего с собой сорок тысяч хорошо вооружённых мюридов. К тому же система передачи тайных знаний, разработанная суфиями, предполагает закрытость их организации от профанов, развитую конспиративную составляющую их деятельности. Недаром суфийские братства проявили себя как действенный инструмент политической борьбы. В период колониализма именно суфии были наиболее серьёзным противником для европейцев в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке. Суфии представляют собой очень разветвлённую сеть, покрывающую весь мусульманский мир. Однако эта сеть не имеет общей вертикальной структуры. Суфии делятся на десятки братств (тарикатов) с собственными видами мистических практик, духовными авторитетами, культурными особенностями. Нередко братства конкурируют друг с другом и находятся в непростых отношениях. Среди наиболее рас-

пространённых тарикатов в современном мире – братства Накшбандийа, Кадирийа, Хальветийа, Шазилийа, Сухравардийа и другие. Есть региональные тарикаты, например, самым могущественным братством в Ливии является Санусийа. На российском Северном Кавказе наибольшую силу имеют Накшбандийа и Кадирийа. Благодаря суфиям в ислам были обращены многие народы, так как шейхи умели находить точки соприкосновения с местными традиционными культурами. Например, тюркских кочевников обратили в ислам последователи шейха Ахмада Ясави. Многие века развития суфизма в разнообразной этнической среде и центральная роль шейхов в системе передачи знаний привели к тому, что суфии стали выглядеть в глазах исламских ригористов как вольнодумцы, а почитание шейхов воспринималось как нарушение принципа единобожия. Современные мусульманские протестанты и почитатели «чистого ислама» – ваххабиты считают суфиев отступниками от ислама. Ваххабиты – явление в исламе одновременно и древнее, и новое. Ваххабитами (последователями Мухаммада Ибн Абд-аль-Ваххаба) это направление называют чаще всего их противники, тогда как сами они предпочитают названия «просто мусульмане», «просто сунниты», либо «единобожники», салафиты, т.е. «последователями благодетельных предков». В любой религии всегда был и будет определённый запрос на строгость, архаизм, «очищение веры», «возврат к корням». В исламе всегда были деятели, считавшие, что их современники отошли от чистоты первоначального мусульманства, что вера уже не та, и т.д. Эта позиция неминуемо приводит к неприязни по отношению к любому религиозному творчеству, воспринимает его как «недозволенные новшества». Современные ваххабиты отталкиваются от идеи, что все мусульмане должны стремиться жить так, как жили они во времена пророка Мухаммеда. Часть из них считает, что следует носить те же фасоны одежды, тот же вид бороды и усов, что носил пророк, не пользоваться нижним бельём и т.д. При этом почему-то вопросов о дозволенности для мусульман современных средств связи или западных систем оружия обычно не возникает. Любые элементы народных традиций, которые с веками стали считаться исламскими, для ваххабитов – «отступничество», отказ от единобожия. То есть всем мусульманам мира на деле навязывается арабская этнография VII века. Та же ситуация в сфере богословия. Ваххабиты проповедуют «ислам без мазхабов». Следование тому или иному традиционному мазха-

бу объявляется отходом от сунны. При этом отбрасывается многовековая работа многих поколений мусульманских богословов и правоведов, выработавших мазхабы. Суннитские авторитеты считают, что ваххабиты выработали свой собственный мазхаб, объявили все остальные мазхабы неверными и немусульманскими. Ещё один важнейший принцип ваххабитов – «такфир», то есть обвинение мусульманина, на взгляд ваххабита, не правильно отправляющего культ, в том, что он не мусульманин. В соответствии с традиционным исламом обвинять мусульманина в неверии непозволительно. В крайнем случае, нерадивого единоверца можно упрекнуть в том, что он – плохой мусульманин, грешник и т.д. Ваххабиты же считают такфир действенным приёмом в борьбе за «чистоту ислама». Кроме того, важнейшим положением «такфиристов» является то, что мусульманин перестаёт быть мусульманином в случае мельчайшего «отступления от единобожия», и его жизнь и имущество перестают быть неприкосновенными, то есть он может быть убит, а имущество его может быть изъято. Ваххабиты – непримиримые враги мусульманских кладбищ. Любые формы почитания умерших людей считаются в ваххабизме тягчайшим грехом и отходом от принципа единобожия. Сами они не оставляют каких-либо надгробий, памятных надписей на могилах, не посещают могил родственников и порицают за подобные вещи прочих мусульман. На территории Саудовской Аравии ваххабиты расправились с некогда почитаемыми могилами выдающихся сподвижников пророка Мухаммеда, и даже уничтожили могилу его матери. Могила самого пророка Мухаммеда в Медине сохранилась, посещение её не запрещено, однако саудовское ведомство, руководящее хаджжем (обязательным для имущего мусульманина паломничеством в Мекку), всячески препятствует иностранным мусульманам в их посещении могилы пророка. Например, мусульманам, желающим отправиться в Медину, сообщают, что могила пророка там есть, но она ничего собой не представляет, «там просто кости». Особенно жёсткую реакцию ваххабитов вызывает почитание умерших великих суфийских шейхов (авлия) и суфийская практика обращаться к ним за «заступничеством» и «посредничеством». Среди экстремистских групп ваххабитов также большую роль играет отношение к джихаду – борьбе за веру. Джихад является обязанностью каждого мусульманина, хотя и не входит в список пяти главных принципов (столпов) ислама. При этом «великий джихад» - это вну-

тренняя борьба в душе человека против греха. «Малым джихадом» считается непосредственная борьба против «неверных», в том числе с оружием в руках. «Неверием», по мнению ваххабитов, является, любой вид социально-политического устройства, если оно целиком и полностью не основано на шариате (в том виде, как шариат представляют себе ваххабиты). Среди ваххабитов нет общего взгляда на эти вопросы, они далеко не едины, делятся на множество направлений. Однако в целом ваххабитское движение, являющееся идейной базой «Аль-Каиды» и «исламского интернационала», является не только вызовом Западу и России, но и явной угрозой для самой мусульманской цивилизации. Выраженное ваххабитское стремление к всемирной унификации мусульманской культуры, сопровождающееся настоящим революционным задором, чёрно-белой картинкой мира входит в противоречие с самой логикой развития ислама на протяжении столетий. Помимо различных ответвлений «Аль-Каиды» в мире действует целый ряд исламских движений по форме напоминающих ваххабитские, ставящих сходные цели (построение Всемирного Халифата в разных интерпретациях) однако не полностью совпадающих с ними по религиозным установкам. Некоторые из этих организаций имеют региональный масштаб, этническую специфику, однако в последние два десятилетия имеется тенденция к интернационализации всех крупных исламистских движений по примеру «Аль-Каиды». Сама знаменитая «Аль-Каида» изначально была американо-арабским проектом с чётко поставленной задачей: борьбой против советских войск и их местных союзников в Афганистане. На сегодняшний день мы имеем дело со всемирным брендом, работающим по принципу франчайзинга. Те же процессы демонстрируют такие организации, как «Хизб ут-Тахрир», «Джамаат-и Таблиг», даже «Талибан» и ряд других. В последнее время много шума наделала организация «Ихван аль-Муслимин», «Братья-мусульмане», вышедшая из полуподпольного состояния в связи с арабскими революциями и сразу ставшая претендовать на главную роль в политике целого ряда стран. Наконец, в июне 2012 года представитель «Братьев», Мухаммед Мурси, был избран президентом Египта. Организация «Братья-мусульмане» была создана в 1928 году в Египте шейхом Хасаном аль-Банной. Основатель братства охарактеризовал созданную им организацию как «салафитское движение, ортодоксальный путь, суфийскую реальность, политическую организацию, спортивную

группу, научное и культурное общество, экономическую компанию и социальную идею». Такой объёмный подход дал быстрый результат: уже через десять лет количество «Братьев-мусульман» достигло одного миллиона. Организация имела сложную структуру, в которой сочетались элементы суфийского братства (многоуровневая иерархия посвящения) и черты современных европейских политических партий (разветвленная сеть ячеек, военизированные отряды, молодежные скаутские организации). При каждом филиале движения имелась мечеть, школа и спортклуб. «Братья» прошли сложный путь сотрудничества и противоборства с государством в Египте, часто подвергались жесточайшим репрессиям (например, в 1949 г. был убит основатель братства Хасан аль-Банна, в 1966 казнён второй лидер организации Саййид Кутб). Из состава «Братьев-мусульман» неоднократно выделялись группы с более радикальными взглядами. Например, упомянутый Саййид Кутб был одним из первых современных деятелей, широко развернувших практику такфира. В настоящее время «Братья-мусульмане» действуют в большинстве мусульманских стран. Часто это популярное название присваивают

суннитские политические группы, не имеющие прямого отношения к обществу. Палестинский ХАМАС также был основан «Братьями». В целом можно сказать, что, несмотря на глубокие внутренние противоречия внутри ислама, исламское движение набирает обороты, являясь наиболее пассионарным духовным направлением в мире. С одной стороны можно констатировать дробность мусульманских сил и их часто непримиримое отношение друг к другу. В то же время несложно разглядеть и иной аспект складывающейся ситуации: различные мусульманские политические силы действуют на разных фронтах, ориентируются на различные социальные слои и этнические среды. Есть ислам для интеллектуалов, ислам для мистиков, ислам для бизнесменов, ислам для сторонников социальной справедливости, ислам, уводящий в лагеря по подготовке боевиков и бомбистов-смертников. Вся пёстрая мозаика мусульманских толков, направлений и течений выстраивается во впечатляющую картину многослойного «всемирного зелёного заговора».

§3

Основные центры силы в современном мусульманском мире

Колыбель ислама – Арабский мир

Арабский мир состоит из 23 стран с

вой войны ваххабиты при активном участии Британии, наконец, окончательно пришли к власти на полуострове, обратив в свой толк основателя Саудовской Аравии, первого короля Абд аль-Азиза ибн Сауда. Крайне важным обстоятельством было установление Саудитами контроля над Меккой и Мединой – сакральными центрами исламского мира. С тех пор, как в 1938 году в Аравии американцами были обнаружены гигантские залежи углеводородов, Саудиты и другие династии Аравийского полуострова стали важнейшими финансовыми игроками всемирного масштаба. Соответственно, до небывалого уровня выросло их влияние и престиж в арабском и во всём мусульманском мире. Одновременно были установлены тесные экономические и политические отношения с США, которые постепенно переросли в форму взаимозависимости. После II Мировой войны и крушения системы колониализма в арабском мире значительно усилились позиции Советского Союза. На «путь социалистической ориентации» встал целый ряд арабских стран, прежде всего – Египет, а также столь важные конкуренты аравийских монархий в арабском мире, как Ирак, Сирия, Ливия, Алжир. Египет от социалистической ориентации, впрочем, вскоре отошёл. Остальные светские арабские режимы дружили с СССР (т.е. пользовались советской щедростью) вплоть до его распада. Несмотря на потерю главного спонсора, светские арабские режимы, представлявшие собой авторитарные системы разной степени жёсткости, просуществовали вплоть до волны революций, с подачи западных СМИ именуемых «арабской весной». Судя по всему, во всех постреволюционных странах вскоре к власти придут исламисты, среди многочисленных групп которых наиболее перспективными игроками выглядят уже упоминавшиеся «Братья-мусульмане». При этом политический вес Египта и Сирии будет гораздо ниже, чем при старых режимах. О серьёзном значении Ирака и Ливии в перспективе вообще говорить не приходится, так как, вполне вероятна полная дезинтеграция этих стран по этническому, конфессиональному и племенному признаку. Таким образом, в арабском мире реальной силой теперь обладают исключительно монархии, объединённые в Совет сотрудничества арабских государств Персидского Залива (ССАГПЗ). В эту организацию входят, помимо королевства Саудовской Аравии, королевство

совокупным населением около 345 миллионов человек и общей площадью приблизительно 13 миллионов квадратных километров. Это один из крупнейших этно-культурных регионов мира, связанных единым литературным языком и общими традициями, несмотря на значительные различия между арабами, населяющими разные страны. Арабский язык – язык Корана, по мнению мусульман, прямой речи Самого Бога. Кроме того, считается, что на арабском языке общаются ангелы. При этом ислам в то же время является «национальной религией» арабов (несмотря на наличие некоторого количества арабов-христиан), предметом их чисто националистической гордости и источником многих предубеждений, затрудняющих их взаимопонимание с прочими мусульманами. Арабы, завоевавшие огромные пространства Переднего Востока и Северной Африки в течение первых 50 лет после начала внешней экспансии, уже через 100 лет потеряли роль ведущей военно-политической силы исламского мира. Начиная со времён Аббасидов основными военными силами Халифата стали иранцы, тюрки, курды и т.д. При этом повсеместное распространение в мусульманских странах арабского языка, не только как языка религии, но и языка науки и культуры, стало важнейшим двигателем развития цивилизации в макрорегионе и выдвинуло исламский мир на передовые позиции в глобальном масштабе. В XVI веке весь арабский мир, за исключением Марокко, стал частью Османской империи. Турецкие падишахи получили титул халифа и «слуги двух священных городов». Потеря арабами не только политической, но и духовной власти в исламском мире была крайне болезненной, однако в политической сфере это проявилось только в середине XVIII века. Тогда среди бедуинов Аравии возникло движение ваххабитов (последователей богослова Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба). Социально-экономической базой этого движения был стихийный протест кочевников против богатства городов. Но основным геополитическим смыслом ваххабизма был подрыв изнутри Османской империи. Ваххабитские восстания неоднократно подавлялись, однако как только империя заканчивала карательные экспедиции, движение возобновлялось с новой силой. Во время I Миро-

Бахрейн, эмират Катар, эмират Кувейт, Объединённые Арабские Эмираты и султанат Оман. Богатство всех этих стран основано на огромных запасах углеводородов. Впрочем, в некоторых из них на нефтегазовые деньги выстроены современные финансовые системы, торгово-экономические центры и транспортные компании мирового значения, и даже промышленность и сельское хозяйство. ССАГПЗ был создан в 1981 году на основании близости интересов государств-участников с целью интеграции в экономике, социальной сфере и культуре. Основным внешним фактором, побудившим заливные монархии к кооперации, была исламская революция в Иране, актуализировавшая шиитский фактор. В большинстве членов ССАГПЗ имеются значительные шиитские общины (в Бахрейне шииты составляют большинство при суннитской правящей династии). Традиционно роль «старшего брата» в ССАГПЗ играет Саудовская Аравия. Члены саудовской королевской семьи занимают ключевые государственные посты. К настоящему времени возраст саудовских принцев, активно участвующих в политике, превышает 70 лет. Поэтому трудно ждать от них энергичного ответа на современные вызовы. В ходе арабских революций 2011 года у Саудовской Аравии появился конкурент в вопросе регионального лидерства – Катар, обладающий помимо огромных финансовых средств, неплохо подготовленной армией, но и что более важно – современными средствами информационной войны (телеканал «Аль-Джазира»). Страны ССАГПЗ отнюдь не являются неким монолитным образованием, придерживающимся единой позиции, в том числе и по внешнеполитическим вопросам. Они обладают весьма разными по объёму запасами углеводородов, что отражается на уровне их финансовых возможностей. Несмотря на коллективные договорённости между арабскими странами Персидского залива существует целый ряд тлеющих конфликтов, включая территориальные споры, и особенно – серьёзные разногласия в торгово-

экономической сфере. Внешнеполитические противоречия заключаются в отношениях стран-участниц ССАГПЗ с Израилем и Ираном. Например, в 2000 году Саудовская Аравия отказалась от участия в саммите Организации Исламская Конференция в Катаре, в знак протеста против размещения в Дохе израильских бизнес-структур. Вплоть до 2011 года саудовцы официально запрещали телеканалу «Аль-Джазира» иметь своё бюро на территории королевства. При этом Катар и Оман поддерживают достаточно тесные отношения с Ираном, что крайне неприятно для Саудовской Аравии, Бахрейна и ОАЭ. Неоднозначное отношение вызвало предложение саудитов о приёме в ССАГПЗ ещё двух арабских монархий, правда, не лежащих на берегах Персидского Залива: Иордании и Марокко. Медленно и без особых перспектив на успех движется процесс создания общей валюты для ССАГПЗ. По-видимому, кризис евро играет здесь не последнюю роль. В целом можно сказать, что, несмотря на огромное влияние, которое ССАГПЗ ныне имеет в арабском мире, перспективы его сохранения представляются сомнительными. Два главных вызова, с которыми столкнутся «заливные» монархии, это шиитский фактор, поддерживаемый Ираном, и неподконтрольные исламистские движения, уже бросающие вызов ваххабитам. Сирийские «братья-мусульмане» недавно недвусмысленно высказались, что их не интересует будущее такой страны, как Сирия, так как Сирия – это всего лишь подмандатная территория Британии, впоследствии случайно ставшая государством. Целью «братьев-мусульман» является создание единой арабо-мусульманской государственности. Очевидно, что подобные планы могут оказаться принципиально нереализуемыми. Однако с точки зрения борьбы исламистов за единый Халифат монархии ССАГПЗ оказываются абсолютно нелегитимными образованиями.

Возрождающаяся Османская держава – Турция

Османская империя была последней

ски считался главой всех мусульман-суннитов мира. Далеко не все мусульмане в действительности признавали халифат Османов, тем не менее, нередко этот титул играл заметную роль в международной политике. После разгрома Османской империи в I

из классических мусульманских держав. Османский падишах имел титул «халифа правоверных» – заместителя Пророка, полученный им после завоевания Египта и пленения последнего Аббасидского халифа в 1517 году, и теоретиче

Мировой войне на её обломках возникла Республика Турция во главе с генералом Мустафой Кемалем Ататюрком – сторонником модернизации и полной европеизации Турции. Ататюрк выписывал из союзной большевистской России книги о Петре I, в которых черпал идеи по борьбе со средневековьем. В 1920-х гг. он провёл ряд фундаментальных реформ, среди которых были ликвидация султаната и халифата. В ответ это республика столкнулась с рядом курдских восстаний под знамёнами ислама, которые непосредственно угрожали новому строю. Последовало ужесточение антиисламских мер: запрет суфийских орденов, реформа одежды (замена восточной одежды на европейскую), латинизация алфавита, отделение религии от государства, предоставление избирательных прав женщинам, отмена титулов и феодальных форм обращения. Практика турецких борцов с религией сильно напоминает большевистскую: от попыток перевода мусульманского богослужения со священного арабского на турецкий язык, вплоть до продажи «избыточных» мечетей и превращения их в склады и клубы. В результате ислам в Турции был практически загнан в подполье. Смягчение антирелигиозной политики последовало после 1950-го года, когда к власти пришла оппозиционная кемалистам Демократическая партия. С тех пор, несмотря на сильное сопротивление европеизированных светских властей, оплотом которых стала армия, несмотря на периодические ужесточения антиисламской политики, следовавшие за военными переворотами, ислам постепенно отвоёвывал место под солнцем Турции. В 1995 году на парламентских выборах в Турции победила исламистская Партия Благоденствия под руководством Неджметтина Эрбакана. У власти Эрбакан пробыл недолго, к тому же в составе коалиционного правительства с партией либерального толка, что не позволило ему достаточно широко развернуть собственную политику. Тем не менее, Эрбакан учредил в 1997 году организацию D-8 (мусульманскую альтернативу G-8), в которую вошли помимо Турции, Иран, Бангладеш, Египет, Индонезия, Малайзия, Нигерия и Пакистан. Показательно, что в «экономической восьмёрке» мусульманского мира по версии Эрбакана не нашлось места Саудовской Аравии и другим нефтегазовым монархиям Персидского залива. Некоторые довольно несмелые шаги по исламизации внутренней политики Турции, предпринятые партией Благоденствия, были достаточным основанием для турецких генералов для отстранения в 1997 г. от власти в Н. Эрбакана и запрета его партии.

Перегруппировавшись, исламские силы Турции вновь пришли к власти в 2002 году в виде партии Справедливости и развития (ПСР) под руководством нынешнего премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана и президента Абдуллаха Гюля. На этот раз исламская политика обосновалась в Турции всерьёз и надолго. ПСР опирается на национальный капитал «анатолийских тигров» - среднюю и крупную буржуазию внутренних регионов Турции. Главными силами, поддерживающими современных турецких исламистов, являются вполне традиционные структуры. Это всё те же находящиеся в подполье суфийские тарикаты (до сих пор они действуют в Турции нелегально, хотя и вполне открыто) и структуры «нурджу» - сетевой организации последователей богослова и религиозно-политического деятеля начала ХХ века Саида Нурси. Эрдоган с самого начала своего правления настойчиво проводит политику, направленную на получение полноправного членства Турции в Европейском Союзе. Европа, не жаждущая видеть Турцию в своих рядах, выдвигает ей ряд условий, связанных с общей демократизацией общества, отменой смертной казни, предоставлением прав меньшинствам и т.д. Последовательное применение европейских рекомендаций с необходимостью приводит к тому, что исламисты выигрывают с большим отрывом выборы всех уровней. Параллельно идёт процесс постепенной, но всё более глубокой исламизации турецкого общества. Учитывая то, что за годы правления «западников» в стране секуляризация Турции зашла довольно далеко, имеется мощный слой населения прозападной ориентации, массовое левое движение, а также сильно потрёпанный судебными процессами, но всё ещё очень авторитетный офицерский и генеральский корпус - в настоящее время речь не может идти о превращении страны в исламскую республику. Скорее всего, руководство ПСР таких задач перед собой и не ставит. Внешняя политика Эрдогана и его министра иностранных дел Ахмеда Давутоглу получила название «нового османизма». Она ставит своей ближайшей целью превращение Турции в главную региональную силу, распространяющую своё влияние на соседние страны, некогда бывшие провинциями Османской империи. Политика «нового османизма» превратила Турцию из «осаждённой крепости» с врагами по всему периметру границ в страну, всё увереннее использующую современные политические технологии, в частности – так называемую «мягкую силу» в отношениях с соседями. В перспективе по планам «новых османов» Турция должна

стать одной из ведущих мировых держав. Претензии Турции отнюдь не фантастичны. Они строятся на 72-миллионном населении, обладающем высоким уровнем образования, сплочённостью и патриотизмом, а также на развитой промышленности, включающей высокотехнологичные отрасли и сильный оборонный комплекс. Экономика Турции показывает неплохие результаты в условиях мирового кризиса. Региональная активность Турции обеспечена её важнейшей ролью в НАТО, прочными связями с США и Европой, стратегическими взаимоотношениями с Россией, Ираном, Пакистаном. В настоящее время Турция стремится играть роль лидера всего исламского мира. Наблюдателям очевидно, что роль политического ислама в Турции будет расти. Выведет ли этот процесс в результате Турцию из состава НАТО? Именно такой сценарий был нарисован Самюэлем Хантигтоном ещё в 1993 году. Тогда исламисты в Турции были ещё настолько далеки от власти, что поверить в их лидирующую роль в стране всего через 10 лет было практически невозможно. Сейчас разговоры о скором выходе Турции из НАТО – хороший тон в среде «футурологов». Полагаю, что это может произойти только после общего ослабления НАТО как института (что уже в некоторой степени имеет место). В настоящее же время пребывание в НАТО Турции выгодно. В ходе недавних арабских революций Турция пыталась действовать в новой геополитической роли: как модератор отношений на постосманском пространстве. Однако события в Ливии показали, что Турция не успевает за стремительным развитием конфликта, и ей пришлось пристраиваться в хвост Франции и Великобритании. Чтобы избежать той же незавидной роли в Сирии, Турция постепенно от уговоров Башара Асада, с которым к тому времени у неё были очень тесные и дружественные отношения, перешла на позиции одного из главных спонсоров суннитской оппозиции режиму. При этом недопущение в Сирии войны всех против всех, чего усиленно добивается Саудовская Аравия, рассчитывающая на победу в этой войне своих партнёров – радикальных суннитских группировок, является важнейшей задачей Турции. По мнению некоторых специалистов по региону, процессы дезинтеграции Сирии могут легко перекинуться на саму Турцию: две страны очень схожи по пестроте этно-конфессиональ-

ной структуры. Хотя на самом деле ситуация в странах очень разная, несмотря на некоторые внешние сходства, развал Сирии в любом случае для Турции будет означать большие проблемы на десятилетия вперёд. Стратегические интересы Турции на Кавказе входят в определенное противоречие с интересами России. В настоящее время данный фактор не стоит на первом плане, так как между двумя странами идёт тесное и взаимовыгодное экономическое сотрудничество. Во время войны в Южной Осетии в 2008 году Турция предложила собственный путь решения многочисленных кавказских противоречий – при помощи создания «Платформы мира и стабильности на Кавказе». Эта инициатива предполагала участие пяти кавказских стран – России, Турции, Грузии, Армении и Азербайджана. Отсутствие в этой компании Ирана снижало эффективность деятельности подобной структуры. Однако важно, что турецкая активность в данном вопросе не противоречила интересам России. Также немаловажной проблемой в турецко-российских взаимоотношениях является пантюркистский проект «тюрко-исламского мира», активно разрабатывавшийся в 1990-е годы. Сейчас правящая партия Справедливости и развития не особенно педалирует пантюркистские идеи. Главными двигателями пантюркизма на настоящий момент являются Казахстан, Азербайджан и Киргизия. Однако идея «тюрко-исламского мира» всегда может быть актуализирована. Впрочем, сейчас в России, Казахстане, Киргизии и Монголии активно развивается неоязыческое тенгрианское движение – альтернативный вариант пантюркизма, который демонстрирует явное намерение увести тюрок из «чуждой» им семитской религии и «вернуть к корням». Роль Турции в тенгрианском движении незначительна. В любом случае тенгрианство может составить некую конкуренцию исламским объединительным идеологиям в тюркском мире. Мусульманский мир находится на пороге перехода в новое качество. С большой вероятностью вскоре мы станем свидетелями формирования гораздо более организованного и гораздо более чётко осознающего свои интересы глобального исламского сообщества. Правильно выстроенные отношения с Турцией для России сейчас – залог успешного взаимодействия с миром ислама в будущем.

Исламская Республика Иран – империя и сеть

а протяжении как минимум двух с половиной тысячелетий Иран остаётся одним из решающих геополитических факторов в мировой конфигурации центров силы. И если до VII века источниками этой силы являлось «имперское наследие» династии Ахеменидов, «государственный инстинкт» Персидской империи, то после 652 года н.э., после окончательного завоевания Ирана арабами и включением его в Халифат Омейядов источником этой силы стал «государственный инстинкт» помноженный на ислам. “Контролирующий Иран - контролирует Восток” — утверждали теоретики «Большой Игры». Сегодня, когда однополярный мир трещит по швам, Иран вновь приобретает решающее значение для формирования новых контуров Востока. Чёткое понимание его геостратегии и политической тактики, границы взаимных интересов Исламской Республики Иран, Российской Федерации и других акторов в регионе, умение понять ограничения и возможности его внешней политики — являются важнейшими факторами для формирования концепции Евразийского пространства и разрешения внутрирегиональных противоречий. «Мягкая сила» как инструмент имперского, государственнического подхода отрицает прямой контроль и предлагает вместо него «влияние, основанное на общности стратегических интересов». В случае с Ираном все осложняется тем, что общность этих интересов необходимо искать с шиизмом, весьма непростой ветвью ислама. Во взаимоотношениях Персии с исламом проявилась традиционная персидская черта: способность «перемалывать» под собственные интересы как отдельные этносы, так и целые идеологические учения. Совершенно не случайно господствующей религией в Иране стала именно шиитская ветвь ислама. Связано это было с двумя обстоятельствами. В доисламский период в Персидской империи господствовал зороастризм. Зороастризм — это, прежде всего, диалектическое мышление, основанное на противостоянии «света и тьмы», «добра и зла». Причём, в отличие от авраамических религий, зороастризм во-первых, не предполагает предопределённой победы именно добра, а вовторых, отрицает категоричность в оценках того или иного явления. «Нет однозначно чёрного и однозначно белого, истина в оценке лежит

всегда посередине». Подобный тезис изначально нацеливает его носителя на гибкость, готовность к компромиссам, готовность к заимствованиям лучшего от всех сил. Но при этом применять всё это многообразие следует на пользу «добра», которое в иранском понимании тесно связано с успехами исконно персидской государственности, то есть — с торжеством интересов Ирана. Шиизм не только не вступил в противоречие с диалектичным мировоззрением иранцев, но и придал новый импульс, внеся в это мировоззрение необходимость непрерывной борьбы за отстаивание интересов и жертвенность как условие успешности этой борьбы. Более того, шиизм, построенный на принципе «велаят-э факих» – власти законоведов, позволил более гибко совмещать предписания ислама с вызовами повседневности, чем это возможно в суннизме. Муджтахид («вероучитель») или Рахбар («духовный лидер») издают фетву (законодательное толкование), определяющую отношение верующих к тому или иному социально-политическому явлению, и исполнение этой фетвы становится обязательным для шиитов. Пример из новейшей политической истории Ирана: в начале 80-х, на первом этапе строительства Исламской республики, внутри иранского духовенства вспыхнули ожесточенные дискуссии о праве и возможности женщин получать высшее образование и заниматься научной и преподавательской деятельностью. В конце концов, Великий Рахбар аятолла Хомейни издал фетву, в которой указывалось, что занятие наукой во благо Исламской республики является своеобразной формой богослужения, а следовательно, не запретно ни для мусульманина, ни для мусульманки. В итоге на сегодня Иран по научному потенциалу превосходит все суннитские государства и входит в десятку мировых лидеров, а женщины составляют примерно треть научно-преподавательского корпуса ИРИ. Вопросы политической борьбы, дипломатии, социального устройства уммы оказались в шиизме проработаны более глубоко, чем в общинах суннитов. В перспективе это привело к тому, что если Халифат, созданный арабами, просуществовал в исторической перспективе недолго, а арабы, считающие себя «истинными носителями ислама» утратили собственную государственность, став подданными Османской империи и населением европейских колоний Ближнего Востока и Северной Африки, то Пер-

сидская империя не только сохранилась, но и стала центром притяжения пассионариев исламского мира, сформировав к началу ХХ века ареал «Большого Ирана», включающий в себя сегодня шиитское население «Петролистана» (наиболее богатых нефтью районов восточной части Аравии), шиитские общины Ирака (напомню, что иракская Кербела — религиозный центр шиизма, не уступающий по значению Мекке), шиитские общины Азербайджана и Таджикистана, юго-западные провинции Афганистана. Особенности шиитского мировоззрения проявились и в геополитических аспектах. Во все времена численность шиитов не превышала 10% от общей численности мусульман. Поэтому начиная со средневековья, Персия отказалась от территориальной экспансии (если проанализировать все её войны, то они велись в большинстве за овладение «тактическими высотами» регионального значения, то есть за небольшие районы, овладение которыми создавало наиболее благоприятную линию границы Персии на Южном Кавказе, и не более того). Основной упор в достижении статуса регионального центра силы был сделан на формирование того, что западные политики считают собственным изобретением: сетевой структуры и диаспорального влияния. Внешнеполитическое влияние Ирана на Востоке всегда строилось на двух факторах: вопервых, на общинах шиитов в абсолютном большинстве стран Ближнего и Среднего Востока. Ограничения на занятие государственных должностей и ведение предпринимательской деятельности по конфессиональному признаку, существовавшие в странах, исповедовавших суннизм, обходились при помощи принципа «такыйя» («мысленная оговорка»), согласно которому верующий, живущий во враждебной среде, может внешне принять её условности, сохраняя в душе истинную веру. Согласно этому же принципу, допустимо внешнее отрицание собственной веры в обстоятельствах, несущих угрозу жизни верующего. Таким образом, никаких проблем с социальной мимикрией не существовало. С учетом того, что шиизм всегда был религией «исламских пассионариев», общины шиитов были активны в экономическом и политическом отношении, а по уровню конспирации и закулисного влияния на правящие круги мусульманских стран превосходили и превосходят все известные ныне суннитские политические организации, сравниваясь по влиянию с суфийскими братствами. Вторым фактором, обеспечивающим

внешнеполитическое и экономическое влияние Ирана была Хавала, то есть неформальная финансово-расчётная система, созданная в средневековье, первоначально предназначенная для обслуживания финансовых операций шиитских общин по всему Востоку и успешно существующая по сей день. Широко распространено заблуждение о том, что Хавалу контролируют арабы и индусы. В реальности же, шиитские общины по всему миру прямо или через подставных лиц контролируют до 65% хаваладасов (точек денежных трансфертов и конвертации валют) по всему миру. По различным оценкам сегодня объем сделок в рамках этой системы составляет от 200 до 500 миллиардов долларов, что позволяет правящему шиитскому духовенству в Тегеране, Кербеле и Куме оперировать огромными неучтёнными наличными суммами, получаемыми от шиитских общин во всем мире в качестве «зяката» (десятой доли от доходов шиита на богоугодные цели). Шиитские общины по всему миру и Хавала, которая сегодня не только не приходит в упадок, но наращивает обороты – это два незримых рычага, которые западные аналитики совершенно не учитывают в политическом планировании антииранских акций. Всей мощи репрессивного аппарата богатейшего Королевства Саудовской Аравии не хватает для подавления политической активности шиитских общин в своих восточных провинциях и Бахрейне. Перманентных финансовых санкций Запада не хватает для того, чтобы расстроить финансовую систему ИРИ и подорвать её внешнеэкономические связи. И это только частный пример эффективности «иранской сетевой структуры». Политическая гибкость шиизма проявилась не только в создании сетевой структуры, но и во взаимоотношениях с представителями иных конфессий. На протяжении всей современной истории существования Персидской империи в ней практически не существовало стратификации населения по конфессиональному признаку, то есть искусственного ограничения возможностей диаспор. Разумеется, в первую очередь речь идет об армянской диаспоре, которой в Персии были предоставлены равные с остальными подданными империи права. На всем протяжении истории, армянская диаспора имела свое представительство в персидской политической элите и практически неограниченные возможности для ведения бизнеса (особенно внешней торговли). В период обострения отношений с Османской империей (основным соперником Персии) и следовавших за этим торговых ограничений, ар-

мянские купцы полностью брали на себя экспортно-импортные операции персидских торговых домов в Турции и Леванте. Аналогичная поддержка оказывалась торговым интересам Персии и в России. Свое уникальное положение армянская диаспора сохранила в Исламской республике и по сей день. Именно армянская диаспора обеспечивала переговорную площадку представителям Ирана и США в середине 1980х и 2009-м годах в Ливане. Нелишним будет упомянуть и тот факт, что фактический лидер коллегиального руководства влиятельной партии Дашнакцутюн в Армении Грант Маркарян является выходцем из Ирана, а сама армянская община ИРИ в политическом смысле вообще почти полностью состоит из дашнакцаканов. Эта же партия одновременно ведёт активную политическую жизнь в США (где её активисты лоббируют интересы ИРИ), во Франции, Сирии, Ливане (в любом ливанском правительстве один-два министерских поста занимают этнические армяне, обычно члены АРФД), а также имеет влияние в России. Необходимо отметить, что разделенная по русско-английскому договору 1907 года на две сферы влияния (т.е. фактически утратившая суверенитет) Персия вновь проявила дуализм в отношении к данному явлению. В сфере влияния Англии формировался иранский инженерный корпус, а в русской – вооруженные силы и аппарат управления. К отдалённым последствиям такой ситуации следует отнести тот факт, что сегодня научная и техническая интеллигенция ИРИ ориентирована в основном на Запад, а государственный аппарат в большинстве своем склонен к идее формирования антизападного евразийского блока в конфигурации Москва-Тегеран-Пекин. В современном руководстве Ирана существует четкое осознание того, что в прямой конфронтации с коалицией «НАТО – монархии Персидского Залива – Израиль» у него нет шансов. Современная военная доктрина Ирана ставит перед вооруженными силами и Корпусом стражей исламской революции задачу не разгрома «основного противника», а нанесения ему неприемлемого уровня потерь в первые 3-4 месяца военного противостояния с развертыванием в последующие месяцы партизанского движения, как на месте дислокации баз НАТО в приграничных государствах, так и диверсионных действий на территории стран-агрессоров. Кроме того, в период президентства Махмуда Ахмадинежада его командой с одобрения Рахбара Али Хаменеи сформулирована и реализуется стратегия формирования «международного общественного антизападного

фронта», что предполагает: 1. Установление «особых партнёрских» отношений с арабскими странами, где в ходе «арабской весны» произошла смена правящих режимов; 2. Поддержание «особых партнёрских» отношений с Ираком, Афганистаном и Пакистаном; 3. Занятие лидирующих позиций в Движении неприсоединения; 4. Формирование движения «Исламское пробуждение» в мусульманских странах (в том числе в постсоветских республиках Центральной Азии), которое должно стать барьером на пути идеологии салафизма, экспортируемого из Саудовской Аравии и Катара; 5. Организационное укрепление шиитских общин в Азербайджане (для нейтрализации прозападного режима Ильхама Алиева) и ряд других мер. Руководство Ирана также отчётливо осознает, что ни РФ, ни КНР не смогут оказать ему прямую вооружённую поддержку в случае конфронтации с антииранской коалицией. Исходя из этого, Иран установил для себя красную черту, которую никогда не перейдёт в отношениях с Западом и остальным миром: 1. Иран не приступит в среднесрочной перспективе к созданию ядерного оружия (хотя максимально приблизится к «порогу создания»). 2. Иран будет активно противодействовать исламскому радикализму (распространению салафизма в регионе). 3. Иран будет активно противодействовать сепаратизму в соседствующих с ним странах. Руководство Ирана полностью отказалось от риторики по поводу «экспорта исламской революции», свойственной ему в начале 80-х годов прошлого века. Более того, в армяноазербайджанском конфликте и во время чеченских событий Иран последовательно отстаивал интересы не «единоверцев», а Армении и России. Руководство Ирана полностью разделяет позицию России о неприемлемости присутствия в регионе НАТО либо нерегиональных держав по отдельности. Иран готов и далее противостоять салафизму, наркотрафику и сепаратизму в регионе. Более того, исчезновение нынешнего Ирана как стабилизирующего фактора, в результате прямой военной агрессии либо смены существующей формы правления путём «оранжевых» технологий, откроет дорогу дестабилизирующим элементам в Среднюю Азию, на российский Кавказ и в Поволжье. Эти «добровольные ограничения» и особенности геополитического мышления нынеш-

него иранского руководства представляют значительный интерес для разработки концепций и стратегий расширения влияния России в регионе и, безусловно, должны учитываться при проведении политики формирования единого

Евразийского пространства, декларируемой нынешним Президентом России.

Прорыв Пакистана: атомная бомба, генералитет, исламисты, надежды на Китай и Россию

Республика Индия и Федеративное го-

шариатские суды и другие элементы исламского правления: племена применяют "обычное право мусульман", в основе которого лежит пуштунский кодекс Пуштунвали, включающий в себя "коллективную ответственность за действия каждого члена племени и территорию их проживания". С некоторым упрощением можно сказать, что граница СЗПП и ТПФУ пролегла в свое время там, где заканчивались железные дороги и начинались ненадежные горные дороги и тропы, где военная администрация была неспособна обеспечить применение нормы обычного законодательства и методы госуправления. К клубку противоречий вокруг "линии Дюранда" и самоуправления пуштунов добавляется влияние арабских и глобальных исламистских политических организаций. С началом боевых действий в Афганистане в 1979 году с помощью ЦРУ на территории Пакистана были структурно оформлены и оснащены всем необходимым экстремистские организации моджахедов, которые проходили школу партизанской войны против советских войск на сопредельной территории. Шефство над ними взяла на себя Межведомственная служба разведки Пакистана (МСРП). Основными течениями пакистанского ислама, имеющего в силу исторической и культурной общности с Индией значительные наслоения суфизма и кастового деления, у суннитов являются деобанди, барелви и ваххабиты, у шиитов – двунадесятники и исмаилиты. Исмаилиты, в свою очередь, представлены в Пакистане двумя основными сектами – низариты (духовный глава Принц Карим Ага Хан IV) и мусталиты (малочисленны). На структуру мусульманских общин в Пакистане воздействует специфика родоплеменных отношений, генеалогия того или иного клана, потомки которого в силу обстоятельств исторического развития могут происходить от арабов, народов иранской или тюркской групп. Наиболее напряженные и агрессивные взаимоотношения в Пакистане отмечаются между суннитами-деобанди и шиитами. Конфликтуют, хоть и менее агрессивно, и две основные суннитские секты – барелви и деобанди. Шииты, компактно проживающие в

сударство Исламская Республика Пакистан (ИРП) были созданы в 1947 году решением Британской короны предоставить бывшей колонии государственную независимость. Искусственное разделение по религиозному признаку (индусы и мусульмане) привело к жестокой войне, в ходе которой были убиты миллионы мирных жителей, а десятки миллионов были вынуждены бежать из Индии в Пакистан или из Пакистана в Индию. В 1947 году Пакистан включал в себя и нынешний Бангладеш. В ходе третьей войны между Индией и ИРП в 1971 году Бангладеш с оружием в руках отстоял свою независимость и объявил себя суверенным государством. В административном плане Исламская Республика Пакистан является федерацией и состоит из четырёх провинций (Пенджаб, Синд, Северо-Западная пограничная провинция — СЗПП и Белуджистан), федеральной столичной территории, а также Территории племен федерального управления (ТПФУ). Под контролем Пакистана находятся также т.н. "Северные территории" и "Азад Кашмир" ("Свободный Кашмир"). Фактически можно сказать, что Пакистан состоялся и устоял только благодаря войнам и военному управлению: СЗПП, ТПФУ и Азад Кашмир создавали и создают постоянные риски распада страны или её военного поражения. Население ИРП насчитывает, оценочно, около 180 млн. человек, но последняя перепись проводилась в далеком 1989 году, и точных цифр не знает никто. Северо-Западная провинция и территория племен появились как самоуправляемые регионы ещё при британской колониальной администрации. В ходе "Большой игры" в 19-ом – начале 20-го века между русской и британской зонами было проведено размежевание, и британцы заложили долгосрочные мины под стабильность в регионе в виде Ваханского коридора на Памире и "Линии Дюранда" между Афганистаном и Индией. ТПФУ состоит из семи районов: Баджаур, Момманд, Оракзай, Хайбер, Курам, Северный и Южный Вазиристан. В ТФПУ действуют

Панджабе, Карачи и СЗПП, составляют около 20% населения Пакистана. Большинство из них принадлежат к течению "двунадесятников" (иранская ветвь). Многие государственные деятели Пакистана, включая первых лиц, были шиитами. Действуют многочисленные шиитские политические организации. Представлен широкий спектр суннитских религиозно-политических партий и экстремистских организаций, большинство из которых объединены идеей борьбы за чистоту ислама против "неверных", к которым причисляют христиан, индуистов и мусульман-шиитов. Сунниты и шииты в Пакистане регулярно устраивают теракты друг против друга. При этом невозможно зачастую определить, где это происходит с участием спецслужб далёких стран, а где по внутренним причинам неприязни двух мусульманских общин к друг другу. По мнению экспертов, за организацией наиболее резонансных и кровавых терактов мусульман друг против друга зачастую стоят арабские, британские и прочие спецслужбы. В удержании целостности государства важнейшую роль играет армия и Межведомственная служба разведки (МСРП). Служба принимает активное участие в формировании внешней политики, использует в своих интересах возможности пакистанских партий, активно работает с исламистскими политическими и военизированными группами. Афганская секция МСРП готовит боевиков из многих стран мира, включая государства Средней Азии. Активное участие МСРП было отмечено при создании Движения "Талибан". МСРП участвует в подготовке и засылке террористических групп в Кашмир и в Индию, зачастую действует как практически независимая организация, преследующая собственные интересы и очень опасная для легитимной гражданской власти в Пакистане. Угрозу новой войны между Индией и Пакистаном в 2008 году создали подготовленные МСРП боевики-исламисты, устроившие ряд громких терактов в Мумбаи. Ноябрьская атака 2008 года на отели в Мумбаи ошеломила весь мир. Вооруженные силы Индии были отмобилизованы и подготовлены к весьма вероятной войне. Лишь вынужденное признание "некоторого участия" спецслужб ИРП в деятельности террористической группы и начавшийся диалог военных и спецслужб двух стран снял риск начала военных действий. В целом острота проблемы нахождения на территории Пакистана лагерей для подготовки боевиков не может быть снята в ближайшие годы, т.к. для Пакистана влияние на террористические группировки является одним из важных

элементов обеспечения национальной безопасности и удержания других государств от прямого военного вмешательства в дела Пакистана, от военного вторжения. 2 мая 2011 года в пакистанском город Абботабад в особняке-крепости "морскими котиками" армии США был ликвидирован лидер "Аль-Каиды" Усама бен Ладен. Спецоперация американцев взорвала политическое пространство Пакистана, предельно обострила отношения генералитета с американскими военными, на долгое время закрыла транзит грузов из Карачи в Афганистан. Позже врач, выдавший Бен Ладена ЦРУ, был приговорен к большому сроку заключения. После убийства Бен Ладена и беспредела, по мнению пакистанцев, американских беспилотников в приграничной зоне и в СЗПП и ТПФУ, доверие между американскими и пакистанскими военными вряд ли может быть полностью восстановлено, а если может, то нескоро. Отметим также важнейшую роль Верховного суда Пакистана, который по Конституции имеет огромные полномочия и реальную независимость от исполнительной и законодательной ветвей власти. Независимость суда – нередкое явление в мусульманских странах, но редко где Верховный суд может действительно отрешать глав государства от власти. Последний пример: 19 июня 2012 года Верховный Суд ИРП отрешил от должности премьер-министра Пакистана Юсуфа Резу Гилани. В целом, взаимоотношения между светскими властями и генералитетом Пакистана, между разведкой и мусульманскими организациями, между шиитами и суннитами, между ветвями власти, между пуштунами, белуджами и федеральными силовиками образуют собой достаточно устойчивую и гибкую конструкцию. Эта гибкость и приспособляемость к переменам позволила Пакистану пройти через многие войны с Индией, через перевороты, убийства президентов и премьер-министров, через экономические и политические потрясения. Пройти и сохранить при этом твёрдую власть и способность обеспечивать стратегические интересы Пакистана в будущем. Эти стратегические интересы включают в себя сближение с Китаем и Россией. Самые крупные экономические проекты Пакистана, а также самые жесткие экономические вызовы для него связаны с отношениями с другими странами. Происходит это естественным образом, поскольку Индию от Пакистана отделили по религиозному признаку, никак не соотносящемуся с экономической географией. А географически Пакистан, в нынешнем его

виде, должен примыкать к одному из выходов на внешние рынки: это может быть среднеазиатское направление (Афганистан), китайское (Кашмир) или морское (порты Гвадар, Карачи). При этом самое естественное с точки зрения экономической географии направление через Пенджаб на Индию является полностью закрытым. На индо-пакистанской границе регулярно устраиваются туристические шоу с "автобусами и поездами дружбы", проводится "крикетная дипломатия", но и только. Индия демонстративно игнорирует экономические интересы Пакистана. Самыми важными проектами экономического развития для Пакистана являются два энерготранспорных проекта: Трансафганский газопровод (ТАПИ, Туркмения – Афганистан – Пакистан – Индия) и проект поставки электроэнергии из Средней Азии CASE-1000. Проект ТАПИ обсуждался почти 20 лет, а подписание состоялось 23 мая 2012 года, когда индийская компания "GAIL Ltd." и пакистанская "Inter State Gas System (Private) Ltd." подписали с Туркменией Соглашение о купле-продаже газа с финансовым участием Азиатского банка развития. Критическая важность инфраструктурно-транспортных прорывов осознается руководством Пакистана и генералитетом. Для суверенитета Пакистана важнейшую роль играют ракетно-космическая и ядерная программы. В 1971 году выдающийся ученыйфизик Абдус Салам (1926-1996) стал иностранным членом Академии наук СССР по специальности "ядерная физика". Госкомитет СССР по использованию атомной энергии и Комиссия по атомной энергии Пакистана приступили к совместной деятельности в области мирного использования атомной энергии, рассчитанной на 1970-1980 гг. Однако уже в начале 1970-х годов сотрудничество было свернуто, а пакистанская ядерная программа переориентировалась на получение немецких, французских, голландских и северокорейских ядерных и ракетных технологий. По сообщениям прессы, в программе атомной энергетики и военной ядерной программы Пакистана приняли участие Канада, Франция, Китай, Швейцария, Германия, Великобритания и США. Отцом-создателем единственной в мире "исламской бомбы" стал долгие годы руководивший главным ядерным центром Пакистана Khan Research Laboratories доктор Абдул Кадир Хан – изгой для Запада и герой для мира ислама. В 2004 году доктор Хан признался в передаче ядерных технологий Ирану, Ливии и Северной Корее, после чего был обвинен в нарушении условий режима ядерного

нераспространения и посажен под домашний арест. Однако уже в начале 2009 года Верховный суд Пакистана решил освободить его из-под домашнего ареста. В настоящее время ракетно-космической и ядерной программами Пакистана руководят уже совсем другие люди, а информированность западных атомщиков стала гораздо меньшей, чем во время участия европейских компаний. После подписания в 2006 году в США "Закона Генри Дж. Хайда о мирном сотрудничестве США и Индии в области атомной энергии" ядерная программа Пакистана, прежде всего гражданская атомная энергетика, по всей видимости, ведется в тесной кооперации лишь с китайскими атомщиками, чего, впрочем, вполне достаточно для успеха. Характеризуя отношения России и Пакистана, можно сказать, что они впервые за 64 года дипломатических отношений стоят "на пороге долгого и большого сотрудничества". Для Пакистана сближение с Китаем и Россией сейчас – вопрос важнейшего государственного значения. Перед Россией, в свою очередь, стоит задача выравнивания уровня присутствия во всех важнейших для российских интересов странах Южной и Юго-Восточной Азии, прежде всего с Ираном, Афганистаном, Пакистаном, Индией, Вьетнамом, Малайзией и Индонезией. Без стабильных отношений с Пакистаном невозможно будет обеспечить экономические и политические интересы России в Афганистане и в целом в регионе Южной Азии. При этом важно, что между Россией и Пакистаном на сегодня нет ни одного неразрешимого противоречия. Отношения Пакистана с Советским Союзом, а затем и с Россией носили турбулентный характер, отмеченный спадами и подъемами, взаимовыгодными экономическими проектами и практически открытой войной в Афганистане. После отмены в 1988 г. военного режима в Пакистане и вывода советских войск из Афганистана в 1989 г. отношения стали улучшаться. Пакистан, как и Иран, надеется на протекцию России в вопросе перехода в ШОС из статуса наблюдателя в статус участника. Отношения между Россией и Китаем в ШОС непростые, т.к. Китай хочет однозначного доминирования в организации, а Россия не может ни при каких обстоятельствах принять такое доминирование в странах Средней Азии и Казахстане. Если для России вопрос сотрудничества с Пакистаном важен, но всё же не перевешивает важность сотрудничества с Индией, то для Пакистана сближение с Россией есть вопрос принципиальный.

Мусульманский Дальний Восток. Юго-Восточная Азия – большие амбиции в тени Китая

Индонезию для России открыл вели-

зии, но вызывал раздражение военной верхушки во главе с генерал-майором Сухарто. Возложив ответственность за неудачный путч в 1965 году на компартию, военные добились от Сукарно запрета Компартии и развернули в 1965-1968 гг. кампанию террора против коммунистов и других левых. 27 марта 1968 года генерал-майор Сухарто стал президентом Индонезии. Эпоха диктатуры Сухарто завершилась в 1998 году из-за Азиатского экономического кризиса 1997-1998 годов, крайне болезненно сказавшегося на экономике Индонезии. Антиправительственное движение, костяком которого стали студенческие и молодёжные организации, добилось того, что 21 мая 1998 года президент Сухарто ушел в отставку. В настоящее время российско-индонезийское сотрудничество идет в разных сферах, важнейшими для Индонезии являются атомная энергетика и военно-техническое сотрудничество. Невоенное сотрудничество развивается медленно, доля России во внешней торговле Индонезии занимает немногим более 1%, что вполне показательно для реального понимания значимости Индонезии для России. Президент Владимир Путин и президент Сусило Бамбанг Юдойоно (бывший министр безопасности Индонезии) наладили в ходе личных встреч в 20052012 годах тесное взаимопонимание.

кий путешественник, географ, биолог и военный разведчик Николай Миклухо-Маклай (правда, географическая точка Берег Миклухо-Маклая находится у северо-восточного побережья ныне независимого государства Папуа Новая Гвинея). Слово "Индонезия" означает "Индия островов", страна расположена на 17 с лишним тысячах островов Малайского архипелага и западной части острова Новая Гвинея. Численность населения составляет 245 млн. человек. Индонезия – самая крупная по населению мусульманская страна мира. Амбициозная цель Индонезии – добиться признания своего лидерства остальным исламским миром, что предполагается достичь благодаря экономической (ВВП на 2011 г. около 1 трлн долларов США), военной и политической мощи. СССР традиционно поддерживал Индонезию еще со времен ее борьбы за независимость. Поставки оружия шли в Индонезию всегда – при демократическом правлении в 19581965 гг., при диктатуре Сухарто в 1965-1998 гг., продолжались и после восстановления демократии в 1998-2012 гг. При этом Индонезия при всех режимах за русское оружие расплачивалась вовремя, без напоминаний и скандалов. Социалистический уклон политики президента Сукарно в 1945-1965 гг. активно поддерживался Коммунистической партией Индоне-

"Индонезия - Пакистан" vs "Иран — Малайзия" свои услуги для смягчения ирано-американских отношений, президент Ирана Ахмадинежад пояснил в мае 2006 г., что Тегеран предпочитает "самостоятельно принимать решения по определению судьбы своей страны". Миротворческие усилия Индонезии не встречают международной поддержки. Столь же малопродуктивны были мирные инициативы Индонезии по ускорению вывода войск США из Ирака и по смягчению конфронтации между арабскими странами Персидского залива и Ираном. Более успешно идет сотрудничество между Индонезией и Пакистаном и между Ираном и Малайзией. Но надо понимать, что соперничество этих двух групп не может перейти в фазу прямого военно-политического конфликта. Военные угрозы и задачи военно-поли-

Соперничество между Индонезией и

Ираном за лидерство в исламском мире естественно. Индонезия является безусловным лидером среди стран Юго-Восточной Азии, как и Иран – на Большом Среднем Востоке. То, что Иран – шиитская страна, а Индонезия – суннитская, не критически важно, поскольку шейхи и богословы тесно взаимодействуют как в области духовной работы, так и в области влияния на исламское население в самых различных странах. Обе страны регулярно предпринимают ппытки найти общий язык и поддерживать друг друга на религиозном и политическом уровнях, хотя и непоследовательно. В марте 2006 года президент Юдойоно заверил в своей убежденности в мирном характере иранской ядерной программы. Но когда Индонезия предложила

тической, экономической и культурно-религиозной экспансии у стран совершенно разные. Экономики четырех крупнейших исламских стран даже в совокупности не смогут обеспечить исламу мирную заводь в набирающем силу мировом шторме финансово-экономического кризиса. Количества и, главное, качественного уровня оружия, которым владеют Иран, Пакистан, Индонезия и Малайзия, совершенно недостаточно, чтобы предпринять хотя бы слабую попытку защитить "всем исламским миром" любую из этих стран в случае прямой вооруженной агрессии США и НАТО. Тем более, такая агрессия угрожает лишь Ирану и Пакистану. Ни Иран, ни Пакистан, зависящие от Китая, не будут поддерживать страны ЮВА в случае их конфликта с Китаем. Единственный военный конфликт, который потенциально угрожает странам Восточной Азии – это конфликт в богатом нефтью Южно-Китайском море, где крупнейшие месторождения находятся в спорных районах моря. Россия является вовлеченной стороной, т.к. российско-вьетнамская компания "Вьетсовпетро" также работает на спорных участках. Впрочем, пока вьетнамцы сохраняют для русских возможность для возвращения ВМФ России на базу Камрань, а также с учетом опыта бесславных для Китая войн с Вьетнамом, конфликт из-за нефтяных участков угрожает реально лишь Малайзии и Филиппинам. Несмотря на регулярную эскалацию ситуации в Южно-Китайском море, вероятность перехода конфликта в острую фазу мала. Китай попытки вооруженного решения пограничных споров предпринимал давно – против СССР и Вьетнама, и неудачно. Зато методами мирной дипломатии и экономического торга добился территориальных уступок от России на Дальнем Востоке, от Казахстана в районе Черного Иртыша, от Киргизии и Таджикистана в районе Памира. Что уж говорить о впечатляющем успехе возвращения Гонконга и Макао. Китай создает надежную систему добычи нефти в Латинской Америке, Казахстане, Африке и транспортировки углеводородов в Китай, что также не предполагает дестабилизации зоны проливов, которая неизбежна в случае войны с любой страной ЮВА. Население Малайзии составляет всего 30 млн. человек. По развитости экономики страна выглядит вполне достойно – ВВП Малайзии в 2011 г. составил 447 млрд. долларов, по ВВП на душу населения Малайзия более чем втрое богаче, чем Индонезия. Надо отдать должное многолетнему лидеру Малайзии Махатхиру Мохаммаду – нефте-

газовые сверхдоходы от госкомпании "Петронас" идут на развитие военно-промышленного комплекса, развитой современной индустрии, в том числе в атомную энергетику и космическую отрасль. У Малайзии нет амбиций создать полноценный ВПК, что позволяет больше денег направлять на закупки российского и западного оружия. Споры с Китаем только внешне связаны лишь с территориальными претензиями. Для Малайзии вопрос носит более глубокий характер – около 50% населения страны – этнические китайцы, которые активнее малайцев в бизнесе. В Малайзии сегрегационная демографическая политика, как в Сингапуре, невозможна, немыслимо создать преференции для 50% населения. Поэтому Махатхир Мохаммад избрал путь ускоренного общественного развития, чтобы малайцы могли на равных конкурировать в общественной жизни и в бизнесе с китайцами, а страна могла бы конкурировать с другими странами. С этим же связана политика Малайзии по активному государственному поощрению трудовой миграции фактически в любые страны мира. Государство предоставляет кредиты мигрантам на дорогу и трудоустройство, сопровождает их жизнь в США, Европе, арабских странах постоянной поддержкой, в т.ч. по системе финансового кредитования и финансовых переводов «хавала». Позиция государства в Малайзии такова: подавляющая часть мигрантов возвращается домой не только с деньгами, но и с более раскрепощенным взглядом на мир, с новыми навыками и умениями. В результате в стране существует высокий уровень доверия населения к банковской системе, высокий уровень накопления и одновременно высокий уровень потребительских кредитов, десятки миллиардов долларов перечислений на родину. Маленькая Малайзия активна в продвижении идеи общей исламской валюты. Махатхир Мохаммад фактически запустил ядерный реактор высвобождения социальной энергии населения своей страны. В итоге Малайзия движется сразу по двум стратегическим сценариям, разным, но дополняющим позитивно друг друга. Один сценарий – сближение с Ираном, поддержка единения мира ислама, единой или хотя бы тесно взаимодействующей исламской экономики. В этом сценарии малайцы-мусульмане выглядят достойно в силу более высокого образования и большей личной раскрепощенности. Другой сценарий, органичный уже для англосаксонской финансовой системы – это движение по пути Сингапура. Перемещение мирового центра экономической жиз-

ни с берегов Атлантического океана в Тихоокеанский регион требует умелых, профессиональных и надежных проводников и посредников, так что места хватит и Сингапуру, и Малайзии. Если другие страны ЮВА, по различ-

ным причинам, не могут быть "своими" сразу и для США с Британией, и для мира ислама, и для Китая, то Малайзия – может.

§4 Всемирное наступление: ислам в Западной Европе, США, Латинской Америке

Исламизация Европы

вропа имеет многовековой опыт диалога с исламской цивилизацией. В наше время вопрос сосуществования исламской и европейской цивилизаций стоит не менее остро, хоть и в несколько иной плоскости. Вымирание коренных народов Европы освобождает жизненное пространство для более динамичных в демографическом плане представителей мусульманских народов. На сегодняшний день рост численности иммигрантов-мусульман является просто стремительным. Параллельно развивается процесс исламизации коренных европейцев. По подсчетам экспертов, в настоящее время среди населения Европы мусульман не более 6-8%, однако, к 2025 году их число может вырасти до 3540%. Быстрый рост количества европейцев, переходящих из христианства в ислам, отмечается всеми аналитическими центрами Европы. На Европейском Соборе Католической Церкви

в Ватикане в 1999 году обсуждались проблемы положения католической церкви в Европе в грядущем XXI веке. Практически все священнослужители, представлявшие многие страны Европы, говорили о том, что ислам в Европе набирает все большее число сторонников. Беспокойство католической церкви нельзя назвать беспричинным. Ведь согласно данным ООН от 2000 года, мусульманское население Европы в период с 1989 по 2000 год увеличилось более чем на 100%. Согласно тому же источнику на тот момент в Европе проживало 13 млн. мусульман, их них 3.2 млн. в Германии, 2 млн. в Великобритании, 4-5 млн. во Франции, а также на Балканах и других странах Европы, что составляло более 2% европейского населения. Исследования численности мусульман в Европе показали еще один немаловажный факт: с увеличением числа мусульман укрепляется их религиозное самосознание. Французская газе-

та Le Monde провела в октябре 2001 года анкетный опрос, в результате которого выяснилось, что всё больше этнических мусульман в Европе строго отправляют намаз (ежедневную пятикратную молитву), ходят в мечети, практически на 100% увеличилось число постящихся в месяц Рамадан. Причем участвовали в анкетировании в основном молодые мусульмане, студенты. Европейскую общественность весьма сильно волнует тема экспансии ислама. При этом ислам продвигается на фоне глубинного кризиса западного христианства. Так, во Франции были случаи превращения в мечети католических церквей, причём даже памятников средневековой архитектуры. Ситуация прагматически ясна: мусульманам нужна мечеть, католический храм пустует, почему бы не передать здание на баланс другой общины? Ещё одним проявлением вторжения ислама в жизнь европейцев можно считать феномен европеек, выходящих замуж за мусульман, принимающих ислам и встающих вслед за мужьями на путь джихада. Немки отправляются за мужьями в Вазиристан, живут в лагерях боевиков, обустраивают хозяйство, рожают там детей. Другие новообращённые европейки ведут джихад за компьютером, распространяют экстремистскую литературу, собирают средства на войну с «неверными». В 2011 году ФРГ отметила знаковый юбилей – 50 лет со дня приезда первых гастарбайтеров из Турции. Юбилейная дата заставила многих задаться вопросом: каково демографическое воздействие мигрантов из мусульманских стран и каковы перспективы изменения этнической картины Европы? Выходцы из мусульманских стран, в том числе потомки иммигрантов, родившиеся в европейских странах, на сегодняшний день являются неотъемлемой частью ФРГ и всей Европы. Их общая численность в Германии на конец 2009 г. (более свежие данные отсутствуют) составляла 15.700.000 человек. В эту группу входят собственно иностранцы, лица, родившиеся в Германии в семьях мигрантов, а также в смешанных браках. К концу 2010 г. в ФРГ проживало 2,3 млн. семей с детьми младше 18 лет, в которых хотя бы один из родителей имел миграционное происхождение. Для сравнения, всего в ФРГ насчитывается 8,1 млн. семей с несовершеннолетними детьми. Таким образом, доля семей с детьми составляет почти 30% от общего числа. При этом следует отметить тенденцию, что численность семей без детей среди коренных немцев неуклонно растёт. Семьи мигрантов живут преимущественно в крупных городах на западе страны, а также в Берлине. Доля детей мигрантов в возрасте до

10 лет в таких городах, как Берлин, Гамбург, Мюнхен и пр. достигает 40, а в некоторых районах и 50%. Доля семей с детьми, имеющих мигрантские корни, достигает в крупных городах 43%. И, напротив, в мелких городах доля таких семей в разы ниже (в среднем 12%). При всём разнообразии стран происхождения, языков и культур мусульманских мигрантов демографы выделяют ряд общих для них моментов: - отношение к семье и браку в семьях мигрантов намного более ответственное. В их среде гораздо реже встречаются различные формы сексуальных извращений, политкорректно называемых в Европе нетрадиционными отношениями. - в семьях мигрантов гораздо реже распространен феномен одиноких родителей по сравнению с немецкими семьями, 14 и 21% соответственно. - в семьях мигрантов больше детей, чем в немецких семьях. 15% всех семей мигрантов по данным на 2011 г. имели 3 и более несовершеннолетних детей. В немецких семьях эта цифра составляла только 9%. - при этом семьи мигрантов имеют стабильно более низкий доход, чем семьи коренных немцев. По состоянию на декабрь 2010 г. 62% таких семей имели месячный доход менее 2.600 евро, аналогичные показатели финансового положения демонстрировали только 44% семей коренных немцев. Поэтому члены семей мигрантов чаще являются получателями социальной помощи, чем семьи коренных немцев. По состоянию на конец 2010 года для 17% всех семей мигрантов социальные трансферы являлись основным средством к существованию (для семей коренных немцев этот показатель почти в два раза ниже). При этом количество семей мигрантов, где ни один из родителей не работает, в два раз превышает аналогичное количество семей коренных немцев (15 и 8% соответственно). При этом специалисты отмечают, что большая часть семей мигрантов все же пытается обеспечить себя самостоятельно (79%), для семей коренных немцев этот показатель составляет 88%. - распределение социальных ролей в семьях мигрантов ближе к традиционному обществу. Так, если в у 59% немецких семей с детьми работают оба родителя, то для семей мигрантов этот показатель всего 39%. Женщина в таких семьях занимается воспитанием детей, что обусловлено большим количеством детей в семьях мигрантов. О чем говорят эти тенденции? Численность мигрантов в немецком обществе неуклонно и стремительно растет. Численность корен-

ных немцев медленно, но верно снижается. При этом кривая смертности у немцев на протяжении всех 2000-х гг. идет уверенно вверх, а кривая рождаемости – вниз. Это обусловлено особенностью структуры возрастной пирамиды, характерной для развитых стран. Сейчас в пожилой возраст вступает поколение «бэби-бумеров», родившихся сразу после II Мировой войны, и следует ожидать дальнейшего роста кривой естественной смертности. Что касается рождаемости, то в Германии она одна из самых низких в Европе – около 1,4. Для поддержания уровня населения на одном уровне необходимо значение 2,21. Эти цифры, а также динамика роста числа молодых мигрантов и лиц, родившихся в семьях мигрантов, говорят о том, что в ближайшее время мусульмане будут играть все большую роль не только в экономике, но и в политике Германии. Эту тенденцию чувствуют и нынешние власти ФРГ. Еще в октября 2010 г.

канцлер Ангела Меркель заявила, что на государственной службе страны должно быть больше иммигрантов. В ФРГ стала реальной перспектива создания турецкой партии, аналогичные партии могут возникнуть в других европейских государствах, прежде всего во Франции, Бельгии, Великобритании. Если такое произойдет, то за них будут голосовать многие европейские мусульмане с правом голоса, что даст этим партиям возможность пройти в парламенты этих стран. В нынешних условиях слабости коалиционных правительств сотрудничество подобной партии может быть предложено с разных сторон. Это будет означать, что лоббирование интересов мусульман в европейских государствах может выйти на принципиально новый уровень, что не исключает корректировку векторов внутренней и внешней политики.

Ислам в США и Латинской Америке компонентом своей доктрины, согласно которому «белые» считались генетическими мутантами без цвета кожи и морали. Афроамериканцам предлагалось отказаться от христианства, религии белых людей, и вернуться к традиционной религии своих предков – исламу, чтобы выжить во враждебном белом обществе. Столь резкой позиции в немалой степени способствовало дискриминационное отношение к афроамериканцам со стороны белого большинства. В такой ситуации появление иммигрантов с Востока с их внутренней сплоченностью и взаимовыручкой внутри общины представилось афроамериканцам «выходом из положения». Они посчитали ислам способом национального и культурного самоопределения, возможностью сохранить свою идентичность. На протяжении всей истории «чёрных мусульман» в Америке их численность неуклонно росла. В 90-х годах американскому правительству пришлось признать их существование и влияние на афроамериканскую общину. Так, в 1990 г. состоялась первая конференция солидарности «Мусульмане против апартеида» в поддержку чернокожего большинства ЮАР, а в 1991 г. церемония традиционного чтения молитвы в Палате представителей Конгресса США была дополнена мусульманской молитвой. Сейчас «чёрные мусульмане» составляют по разным оценкам от 25 до 50% всех мусульман Америки, т.е. около 2 млн. человек. В афроаме-

Мусульмане в Америке появились ещё

в начале 17 века. В настоящее время количество мусульман в США колеблется от 3 до 15 млн. По данным американского специалиста в области религиозной статистики Дэвида Баррета в 1970 г. в США было 800 тыс. мусульман (из них 200 тыс. афроамериканцев), в 2000 г. — 4,1 млн. (в том числе 1,7 млн. афроамериканцев). В США ислам представлен тремя основными группами. Во-первых, это афроамериканцы, которые создали своего рода фундамент мусульманского сообщества США. Во время II Мировой войны в Америку попала волна мусульман с Ближнего и Среднего Востока. Последняя волна 60-70-х годов пришла из Южной Азии: Пакистана, Индии и Бангладеш. Современные афроамериканцы (сегодня это самое большое расовое меньшинство в Америке) не забыли своих корней. В 1913 году была основана первая «чёрная» мечеть — Мавро-американский научный храм в штате Нью-Джерси. В 40-60-х годах начался настоящий бум возрождения ислама среди чернокожего населения, чему в немалой степени способствовали иммигранты, целыми потоками прибывавшие в Америку с Ближнего и Среднего Востока. В это время так называемые «черные мусульмане» создали целый ряд организаций, самой известной среди которых стала «Нация ислама», основанная в 1977 году Луисом Фарраханом. Организация стала известна главным образом расистским

риканской общине мусульманином является каждый пятый. Согласно статистике один из десяти афроамериканцев принимает ислам в тюрьме, где среди чернокожего населения проводится активная пропаганда исламских ценностей, в основном, со стороны «Нации ислама». Этот факт влияет на отношение к «чёрным мусульманам» — многие люди воспринимают их как маргиналов, сообщество преступников. Что касается динамики развития ислама в США, то к 2020 году в каждом большом городе США будет больше мусульман, чем христиан. Такие статистические данные были обнародованы экспертом по исламу Карлом Эллисом во время национальной конференции по исламу, проходившей в 2003 году. В Америке исламское сообщество ежегодно увеличивается на 6%. Самым быстрорастущим сегментом ислама в США являются белые американцы, и 80-85% всех мусульман США относят себя к бывшим христианам. Ислам в Америке имеет свою собственную местную субкультуру. Например, словосочетание «исламский хип-хоп» вызывает у непосвящённых только удивление, тем не менее, это действующий канал проповеди: через хип-хоп в ислам обращаются тысячи молодых людей. Мусульманская община США продолжает неуклонно расти: увеличивается количество мечетей (сейчас в стране их около 1500) и мусульманских школ (в США их насчитывается около 550), которые в последнее время стали очень популярными. По данным исследования, проведенного Pew Research Center for the People and the Press, только 10% американских мусульман имеет низкий уровень дохода. 52% относятся к среднему классу, 28% могут назвать себя богатыми людьми. Благодаря сравнительно высокой классовой принадлежности, мусульманская община в Америке имеет немалое влияние на

политическую и общественную ситуацию в таких штатах как Нью-Йорк, Калифорния, НьюДжерси, Вашингтон, Иллинойс, Массачусетс и Огайо. Латинская Америка также является регионом, где ощущается наступление ислама. Более того, адепты всемирного Халифата рассматривают этот регион как один из самых перспективных для исламской экспансии. В настоящее время мусульмане от общего числа жителей латиноамериканских стран составляют от 4 до 15%. Значительные поселения мусульман находятся в англоговорящих странах, таких как Гайана, Тринидад и Тобаго. Во франкоговорящих странах, таких как Гваделупа, Французская Гайана, Гаити и Мартиника, сообщество мусульман главным образом составляют выходцы из Западной Африки. Мартиника также является родиной очень богатого сообщества палестинских мусульман, поддерживаемого Саудовской Аравией. Мусульмане испаноговорящих островов, таких как Куба, Доминиканская Республика и Пуэрто-Рико, – представители исламских семей в Америке периода рабства. Их история прослеживается до исламской Испании, то есть до времени VIII–XV столетия – к северной Африке и морискам – маврам, насильственно обращённым в христианство. В настоящее время во всех латиноамериканских странах есть мусульманские общины, объединяющие как иммигрантов и их потомков, так и местных уроженцев. Согласно статистике, общее число мусульман в Латинской Америке – более 4 миллионов, в том числе около 700 000 проживает в Аргентине и свыше 1,5 миллионов – в Бразилии. При этом доля иммигрантов-мусульман заметно превышает долю коренных жителей, впервые принявших ислам.

§5

Исламская финансовая система: от караванов к небоскрёбам

В последние годы интерес западного

институтов к разыгравшемуся кризису лежит исключительно в пренебрежении западными производными финансовыми инструментами, было бы равноценно утверждению, что, например, финансирование ипотеки – главная причина последнего финансового кризиса в США. Все гораздо глубже – в самой сути исламской экономики и финансовой системы. Теоретическим фундаментом экономической доктрины ислама является Коран и сунна (у мусульман-шиитов - ахбар). Экономическая деятельность в исламском обществе, включая производство, торговлю, финансирование, коммерческое право, налогообложение, маркетинг, взаимоотношение с государством и иные сферы, не должна противоречить Корану и сунне. Соответственно, любая серьезная учебная программа по теме исламских финансов и банковского дела начинается не с определения того, что такое банк или кредит. Фундаментальные понятия, которые приходится усваивать в ходе первого знакомства с системой исламских финансов, являются Аллах, Коран, сунна, ислам, шариат, халал, харам. Т.е. буквально «что такое хорошо и что такое плохо». Естественно, это налагает определенные обязательства на предпринимателей. По словам известного египетского ученого и руководителя Европейского совета по фетвам и исследовани-

делового сообщества к феномену исламских финансов заметно возрос. Несмотря на то, что согласно подсчетам The Banker Magazine, даже в мусульманских странах на исламские финансы все еще приходится максимум треть размещенных финансовых активов, глобальный финансовый кризис, начавшийся в США и Европе в 2008 году, только укрепил этот интерес. В том числе и в западном мире бизнеса и финансов. Тот факт, что исламские финансы оказались более устойчивыми к глобальному кризису, оказался очевиден. В сентябре 2009 года, в разгар кризиса, в регионе «заливных монархий» происходил обвал цен на недвижимость, имелись серьезные проблемы с ликвидностью в большинстве финансовых институтов региона, функционирующих по традиционной западной модели. Однако практически ни один банк, работающий в рамках исламской модели, серьезных проблем не испытал. Главной причиной тому было то, что исламские финансовые институты не вкладывали средства в западный рынок производных финансовых инструментов (деривативов). Однако утверждение о том, что главная причина устойчивости исламских финансовых

ям Юсуфа аль-Кардави, «мы получаем божественную, нравственную экономику, основанную на религии и нравственности». Главной отличительной чертой исламских финансов в контексте рассматриваемого вопроса является запрет на взимание процента, что приравнивается к ростовщичеству и считается одним из тяжких грехов. В Коране неоднократно подчеркивается греховность взимания процентов, причем в отличие от иудейской доктрины, позволяющей взимать проценты с иноверцев, но запрещающей это между иудеями, в исламе запрет однозначен. Этот запрет имеет отношение к торговле и финансам как в рамках мусульманской общины, так и в отношениях с иноверцами. Именно это ограничивает использование в мусульманском обществе традиционных западных банковских продуктов. Причина в том, что согласно Корану и сунне, нельзя получать дополнительное богатство без усилий и риска, а получение дохода лицом, лично в трудовом процессе не участвующим и своим имуществом, богатством или трудом не рискующим, считается в мусульманском праве эксплуатацией. При этом труд неспроста перечислен в одном ряду с имуществом и богатством, ибо труд в исламском праве ценится выше, чем капитал. К примеру, согласно мусульманскому праву, в случае производственного партнерства, подразумевающего наличие капитала у одной из сторон и рабочих рук с навыками у другой, любые убытки должны покрываться исключительно за счет капитала, но не за счет привлеченного наемного труда. Согласно сунне, «труд должен оплачиваться немедленно, пока не высох пот на лбу трудящегося». Запрет на взимание процентов, как видно из вышесказанного, не существует сам по себе. Он отражает фундаментально иное отношение ислама к хозяйственно-экономической жизни общества. Но не только, - эта разница происходит из прямо противоположного взгляда на саму цель существования общества, на важность гармонии и ответственности на всех уровнях – от индивидуального потребления, до высших эшелонов государственного и корпоративного управления. И взгляд этот коренным образом отличается от традиционных теорий классиков «научного капитализма». То, что в западной деловой практике получило развитие лишь в во второй половине XX века под названием «корпоративная социальная ответственность», отражено в коранических откровениях и сунне 1400 лет назад. Запрет на проценты уже в первые века хиджры вошел в противоречие с экономической действительностью, стал препятствием на пути

развития торгово-экономических отношений, в том числе с соседними регионами. Следует учесть, что первые века после хиджры были эпохой мусульманских завоеваний, Халифат стремительно рос, покоряя народы, вступая в новые экономические отношения с удаленными регионами и культурами. Быстрое развитие экономических отношений и возрастание спроса на деньги обусловили для мусульманских ученых-законоведов необходимость выработки гибкого подхода вопросу о проценте. Таким образом, к IX–X векам, когда уже сформировались четыре главные правовые школы ортодоксального суннитского ислама, в соответствии с положениями Корана и сунны, было введено разграничение на собственно ростовщичество (получение процента с капитала) и прибыль, являющуюся продуктом человеческого труда. Вместе с тем, учитывая то, что ислам осуждает бездеятельное хранение капитала, его «простаивание», то по мере развития экономических отношений в Халифате и их усложнения, предопределенным становится и развитие в мусульманском мире не только торговых корпораций, но и торгово-финансовых домов, специализирующихся на финансировании оборотного капитала. Следует отметить, что большинство существующих ныне продуктов корпоративного и розничного кредитования в рамках исламского банковского дела берут начало именно от услуг первых мусульманских торгово-финансовых домов (впрочем, то же самое имело место и на средневековом христианском западе с итальянскими прообразами современных банков). К примеру, в рамках специфики караванной торговли, когда каждый рейс связан с рисками и длительными разрывами в сроках между вкладом в предприятие и получением прибыли, стали развиваться первые исламские финансовые услуги, известные и по сей день – мушарака и мудараба. Мушарака – это совместное долевое предприятие, в котором вкладчики осуществляют вложения в проект (тот же рейс каравана за тридевять земель) и делят между собой полученные прибыли или убытки в соответствии с размером доли каждого участника в предприятии. Мудараба, в свою очередь, это совместное долевое предприятие, подобное мушараке, но один из вкладчиков в данном случае — торговофинансовый дом, читай, современный исламский банк. Банкир вкладывает в совместное предприятие финансовые средства, другие партнеры вкладывают только свой труд и знания (в мушараке все партнеры вкладывают только финансовые средства). Полученную прибыль, как и при мушараке, инвесторы делят в соответствии с

паями, но возможные финансовые убытки при мударабе несёт только банк, а не все партнеры как при мушараке. Таким образом, при мударабе, исламский банк принимает на себя часть риска предприятия (т.е. берет на себя ту же роль, что и один из партнеров при мушараке). Сегодня эти схемы составляют ядро исламских финансовых услуг. В современном исламском банковском деле присутствует такой продукт как «сокращающаяся мушарака», применяющийся в розничном секторе для финансирования ипотеки. Суть его состоит в том, что банк передает заемщику дом в долгосрочный лизинг по завышенной цене. Предположим, что общая площадь дома – 500 м2. На момент сделки все 500 м2 находятся в собственности у банка, собственность же заёмщика составляет 0 м2. По мере осуществления заёмщиком платежей по долгу, с каждым платежом сокращается объём площади, находящийся в собственности у банка и увеличивается объем площади, находящейся в собственности и заёмщика и после последнего платежа все 500 м2 окончательно переходят в собственность заёмщика. Выгода банка в данном случае формируется за счет изначально завышенной цены недвижимости. Вообще, практика применения завышенной стоимости практически повсеместна для исламского банковского дела. Принципы исламского права и мусульманская трактовка ссудного процента не позволяют осуществлять кредитные сделки, если они не подкреплены фактом купли-продажи реального товара. В данном случае процент заменяется наценкой. Этот момент весьма важен, ибо существенная разница между классическим коммерческим банком в западном понимании и исламским банком состоит в том, что законодательство запрещает коммерческим банкам осуществлять сделки купли/продажи сырья/товаров за исключением тех, что непосредственно обслуживают хозяйственную деятельность банка. Разрешается, к примеру, закупка офисного оборудования или продажа конфискованных залогов с аукциона. Но не более. Однако без сделок купли/продажи сырья и товаров и применения заведомо завышенной цены на них исламское финансирование функционировать не может. Следует отметить, что введение соответствующих поправок в законодательство о банках, позволяющих осуществлять сделки купли/продажи сырья/товаров, является одним из первых шагов, которые вынуждены предпринимать страны, в том числе и постсоветские, на пути к развитию у себя рынка исламских финансовых услуг. Как правило, исламские банки в качестве обеспечения реальности сделки при кре-

дитовании клиента используют сырье - зерно, оливковое масло, ГСМ, и т.д. Заемщик их, естественно, не получает, и даже не видит в глаза, что, однако, не означает, что они не существуют. Просто они депонируются в соответствующих хранилищах, имеющихся в распоряжении исламского банка. Как видно, уже одно это говорит о существенной разнице с традиционным западным банковским делом, в том числе и на уровне постановки бизнес-процессов и организационной структуры. В исламском банке могут существовать по отмеченной выше причине бизнес-процессы, совершенно незнакомые банкирам на западе. Кроме того, в исламском праве есть чёткое разграничение между капиталом, заработанным дозволенным путем (халал) и недозволенным путем (харам). И смешиваться они не должны. По этой причине к банкам, функционирующим по западному образу, но имеющим т.н. «исламское окно», возникают дополнительные требования в виде разделения денежных потоков в казначействе. По сути, в банке создаются две параллельные системы управления активами и пассивами. Это тоже, в свою очередь, должно получить отражение на уровне нормативно-регулирующих актов национальных центральных банков или других органов, ведущих надзор за национальным банковским сектором. Ко всему прочему, в самих банках, имеющих «исламское окно» или же полностью функционирующих по принципам шариата, в дополнение к таким органам управления и надзора как правление, совет директоров, различного рода комитеты, создается ещё один – совет по шариатскому надзору. Главная его задача – выступать в роли арбитра и контролёра по всем вопросам, связанным с соответствием деятельности банка шариату. Подпись и печать главы данного комитета непременно завершают, наряду с подписью и печатью независимых аудиторов, ежегодный отчет банка, подтверждая то, что все операции данного финансового института за указанный финансовый год соответствовали нормам шариата. Естественно, что люди присутствующие в данном комитете, должны быть блестящими знатоками исламского права и одновременно людьми, глубоко знающими банковское дело. Это является ещё одной проблемой, с которой сталкиваются страны, где ряд финансовых институтов начинают применять «исламское окно», - таких специалистов нелегко подготовить, и во временном отношении этот процесс выращивания кадров занимает не год и не два, тем более, если речь идёт о масштабах национальных, а не ограниченных рамками одного банка.

Можно и дальше перечислять нюансы и различия, их немало, и только непосвящённый может утверждать, что вся разница лишь в применении наценки, отсутствии начисляемых процентов и присутствии сделки купли/продажи. К примеру, в исламской концепции банковского дела имеется запрет на страхование от возможных в будущем рисков, ибо это было бы попыткой предохраниться от неопределенных событий будущего, которые, согласно исламу, находятся во власти Аллаха. По этой причине, в исламском банковском деле получила развитие отдельная дисциплина – т.н. исламское страхование или такафуль. В свою очередь, немало различий могут заметить и банковские маркетологи, изучающие принципы продвижения на рынке и рекламы исламских финансовых услуг, - тут, опять же, своя специфика. Исламские финансы будут развиваться, эволюционировать. Тому есть несколько предпосылок, главными из которых можно считать определённую разочарованность западной рыночной философией и пониманием роли финансовых систем в мире, в национальных экономиках, в жизни общества и отдельного человека, будь он розничный потребитель или предприниматель. Существенную роль играет и рост экономической мощи таких стран как Иран, Малайзия, Индонезия, монархии Персидского залива. Учитывая существенное смещение видения перспектив национального развития, не исключено, что в скором времени этот список пополнит и Турция. Такие страны, как Иран, Малайзия и Пакистан, являются не только передовиками в практическом применении принципов исламского банковского дела, но выступают в роли центров исламской экономической мысли, теоретических разработок в данной области. Это весьма важный фактор, свидетельствующий о том, что исламский мир демонстрирует гибкость, рационализм, вырабатываются теории и подходы, которые обеспечат то, что откровения Корана ещё будут находить применение в экономической жизни по мере усложнения мировых капиталистических отношений. Доля исламских финансов, как отмечалось, всё еще уступает традиционному банковскому делу даже в мусульманских странах. Однако есть один существенный фактор, играющий в пользу перспектив исламских финансов. Это то, что в современной гуманитарной среде принято называть «исламским ренессансом». Следует принять во внимание также рост числа мусульман во всем мире, изменение социальной стратификации общин практикующих мусульман, как в мусульманских, так и в запад-

ных странах. В ряде стран общины практикующих мусульман прошли эволюцию от религиозных маргиналов, находящихся на отшибе социально-экономической активности до нынешней элиты делового мира. Для этих людей важно и то, сколько зарабатывать, и то, как зарабатывать – с чистой совестью или нет. Существенную роль играет и современный мусульманский тренд «возврата к корням», протестного поиска сценариев мирового развития, альтернативных иудео-протестантской цивилизации «золотого тельца». Стремление мусульманских стран к развитию собственного видения экономики нашло отражение в институциональном развитии. В наши дни главном мировым спонсором и пропагандистом развития исламских финансов, исламизации экономических взаимоотношений, является Исламский Банк Развития (ИБР). ИБР - международный орган, предоставляющий финансовые средства входящим в него мусульманским государствам и обладающий всеми чертами, свойственными другим международным финансовым институтам (Мировой Банк, Азиатский Банк Развития и т.д.). Мир исламских финансов и далее будет демонстрировать признаки двухуровневой эволюции, как в теоретическом измерении (правовое обоснование, выработка подходов и т.д.), так и практическом (реально существующие финансовые институты, разновидности предлагаемых рынку продуктов и услуг). Многое, как было отмечено выше, будет зависеть от глобальных политических, экономических и социально-демографических трендов. Однако эти тренды во многом играют на пользу сторонником исламизации экономических отношений, причем не только в мусульманских странах, но и на Западе. В этом свете, по меньшей мере, интересными представляются умозаключения Алана Гринспена в разгар последнего кризиса в США о перспективах развития исламских финансов, или попытки британских банкиров не только перенести на традиционную британскую почву принципы исламских финансов, но и пересмотреть существующую систему денежно-кредитных отношений в сторону завуалированной (без исламской терминологии) исламизации. Страны постсоветского пространства тоже не отстают. Пионером оказался Казахстан, определённые наработки имеются в России, дискуссии на законодательном уровне, лоббируемые сторонниками исламских финансов в среде банкиров, идут в Азербайджане. Тут, несомненно, играет важную роль желание развивающихся экономик максимально расширить сеть международных экономических взаимоотноше-

ний и воспользоваться возможностями, предоставляемыми международными исламскими финансовыми институтами, выступающими в роли доноров. Но не только. И в России, и в Казахстане, и в ряде других постсоветских стран растет сегмент потенциальных банковских клиен-

тов – практикующих мусульман. Их игнорировать будет всё сложнее и сложнее. При этом вопросы, связанные с законодательством, в данном процессе будут отнюдь не самыми главными.

§6 Геостратегия исламского мира и интересы России Карта Ральфа Петерса Большой Средний Восток со "справедливыми границами"

Источник: Peters, Ralph. Blood borders. How a better Middle East would look. // Armed Forces Journal. 2006. №6, June.

Карта Ральфа Петерса висит в рабочих

«Исламское Священное Государство Мекки и Медины» (Muslim super-Vatican), марионеточное по факту и радикально антиамериканское и антизападное по риторике. Такие предложения появились ещё в первой половине 20-го века у знающих регион британцев. Однако лишь сейчас, когда Великобритания стала целенаправленно опекать радикальные исламистские антисаудовские организации, выделение Мекки и Меди-

кабинетах руководства саудовских спецслужб, как постоянное напоминание о реальности «дружбы и союзничества» с США. Её создатель, преподаватель Академии сухопутных войск США, предлагает выделить Мекку и Медину, а также окружающие их прибрежные и горные районы Саудовской Аравии в отдельное

ны в отдельное государство стало выглядеть реалистичным. Кроме того, сразу несколько стран Запада стали ускоренно вооружать Йемен, у которого есть серьезные претензии на ряд приграничных территорий, ныне находящихся под юрисдикцией Саудовской Аравии. Нет необходимости добавлять, что на этих населённых йеменцами землях Саудовского Королевства много нефти. Практически вся прибрежная территория Саудовской Аравии на Персидском заливе и прибрежная территория Ирана с основными портами выделяются в независимое от саудитов и иранцев шиитское государство. То есть добывать нефть будут и в Арабском Шиитском государстве (юг Ирака, побережье Ирана, побережье Саудовской Аравии), и в Кувейте, и в остатках Саудовской Аравии, и в Иране. Но контролировать портовые терминалы американцы планируют через Арабское шиитское государство. Нефть у местных режимов, а судоходство под контролем американцев. Отметим еще две несуществующие, но отмеченные на карте Петерса, страны: Курдистан и Белуджистан. Курдистан. На карте Петерса Большой Курдистан создаётся за счёт территорий Турции, Ирана и Ирака. Отметим, что ключевой для курдов вопрос в территориях — это территория вокруг озера Урмия (ныне Иран). Кто контролирует Урмию и верховья ряда рек бассейнов рек впадающей в Каспий Куры и впадающего в Залив Тигра, тот контролирует будущий речной канал из Каспийского моря в Персидский залив, а также долинные территории сразу нескольких стран. Урмия на карте отдана курдам. Парадоксально, но возможно, взращиваемый США курдский сепаратизм может оказаться дружественным или, по крайней мере, безопасным для России. В предлагаемых границах Курдистан становится новым Израилем, воюющим сразу со всеми, достаточно устойчивым маленьким милитаризированным государством, полностью зависящим от регулярной военной помощи из-за рубежа. Однако объективно задачи экономической самодостаточности вынудят любое правительство Курдистана быть, по крайней мере, нейтральным к России.

Белуджистан. Государства Белуджистан сегодня нет. Белуджские народы и племена – самые древние автохтоны территорий Западного Ирана, Афганистана и Пакистана, они родственны современным южноиндийским дравидийским народам. В ходе истории белуджские земли были едиными исключительно под внешним управлением. Собственно, сами белуджи сумели избежать ассимиляции персами и индийцами исключительно потому, что эти земли не представляли экономического интереса. Однако именно сейчас такой экономический интерес появляется. В первую очередь речь идёт о контроле над стратегическими трубопроводами из Каспийско-Среднеазиатского региона в Пакистан и Индию. Ряд возможных маршрутов проходит по территориям, населенным белуджами. Рядом с их берегом должен пролечь подводный газопровод из Ирана в Индию. 6-7 миллионов белуджей вполне достаточно, чтобы при соответствующем внешнем финансировании и военно-технической помощи обеспечить на многие десятилетия новый "Кашмир", на этот раз вокруг города Кветта. В конфликте вокруг Белуджистана, помимо иранцев, гарантированно примут участие синдские и пуштунские племена, которым, очевидно, не понравится появление независимого Белуджистана. Именно Белуджистан, где китайцы активно строят крупнейший порт Гвадар, переданный правительством Пакистана под управление китайским компаниям, и военно-морскую базу Пасни, а вовсе не Иран, может стать «предвоенной Испанией», где крупные державы уже не смогут уклониться от участия в войне, хотя бы на уровне добровольческих формирований и поставок современной техники. После «международного признания права белуджей на независимый Белуджистан» американцам можно будет спокойно уходить, подобно британцам из Индии, из Пакистана и Ирана – мира не будет много десятилетий. То есть не будет газо- и нефтепроводов в Пакистан и Индию, не будет авто- и железнодорожной магистрали из таджикского Бадахшана в порты Пакистана.

Российская исламская геостратегия

Говоря о геостратегии, геополитике и

стратегия ислама не сводится к совокупности геостратегий исламских стран, это нечто большее. Она озвучена в выступлениях президентов, общественных лидеров, шейхов и муфтиев. Её цель – стать мировым экономическим,

геоэкономике ислама, нужно разделять эти понятия применительно к исламским странам и умме – мировой мусульманской общине. Гео-

политическим, цивилизационным субъектом, быть на равных с США, Европой, Россией и Китаем (с Индией и Японией мусульмане обычно себя не соотносят). Она не может быть реализована без военной составляющей, без развития вооружённых сил и военно-промышленного комплекса исламских стран. Геостратегия ислама требует сочетания модернизированного общества, сильной исламской религиозной школы и институтов, мощного военно-промышленного комплекса, способного производить ядерное оружие, ракеты, корабли, и мотивированной массовой армии. В ближайшие годы это невозможно, так как даже сильнейшие в военном и экономическом смыслах исламские страны не обладают всем необходимым для лидерства в мире ислама и не готовы на реальное военное и военно-техническое сотрудничество друг с другом. Но сам по себе вопрос появления крупного исламского политического лидера исторического масштаба, который сумеет объединить значительную часть исламских стран, стоит на повестке дня. Общий геоэкономический сдвиг на планете – долгосрочный. Речь идёт о постепенном перемещении основной экономической жизни из стран бассейна Атлантического океана в страны бассейна Тихого океана, от Европы к Китаю и Японии, к другим странам АТЭС. Для США речь идёт о движении на юго-запад и северо-запад, от Нью-Йорка к Сан-Франциско. Для России и стран Евразийского континента речь идёт о движении на восток и северо-восток. Для России и всего будущего Евразийского союза важнейшим регионом развития станет Восточная Сибирь и Дальний Восток, а также Арктический регион. Для российской исламской геостратегии прежде всего необходимо обозначить зону российского влияния, и эта зона в регионе близка или совпадает с бывшими советскими границами. Однако по сравнению с советской эпохой есть существеннейшие отличия. Важно то, что при СССР границы были действительно «на замке», а сейчас они открыты как для экономического проникновения, так и для любых видов антропотока – трансграничного перемещения людей, смыслов, идей, культурного и религиозного влияния. Открытая конфигурация зоны российского влияния требует как точного размещения военных баз и подразделений ВС РФ и стран ОДКБ (сейчас по остаточному принципу советского размещения), так и наступательной исламской политики. Без возрождения новой версии «Оренбургского духовного управления мусуль-

ман», в своё время активно способствовавшего продвижению России в Среднюю Азию, обеспечить российские интересы в регионе будет сложно. Активность радикальных исламистов в России воспринимается обществом как важнейшая угроза для безопасности страны. При этом реальной защитой на пути проникновения исламского радикализма и терроризма в Россию являются, прежде всего, Таджикистан и Узбекистан. В Таджикистане местный традиционный ислам отбросил талибскую угрозу из Афганистана, Узбекистан после неоднократных в 1990-е годы прорывов боевиков на свою территорию, ведёт жёсткую борьбу с радикализмом. Уроки Таджикистана и Узбекистана не могут служить нам примером. Цена вопроса: гражданская война в Таджикистане и многолетняя борьба на уничтожение в Узбекистане между силовиками и мусульманами – неприемлема. Они могут служить лишь предупреждением, "чтобы этого не случилось", например, в Дагестане. Какой бы ни была роль Таджикистана и Узбекистана, без поддержки Афганистана и Пакистана реальный заслон экспансии экстремизма в Россию создать не получится.

Некоторые выводы: — Россия не имеет ни возможности, ни необходимости участвовать прямо в наиболее острых конфликтах вокруг исламских стран, прежде всего вокруг новой конфигурации границ в странах Большого Среднего Востока. Для России при этом важно попытаться помочь удержать государственную целостность и суверенитет Сирии, Ирану и Пакистану; — Россия может продолжать наращивать поставки оружия Ирану, Пакистану, Малайзии, Индонезии, странам Африки, поскольку их военно-политические векторы экспансии не направлены против России и её союзников по ОДКБ; — Для России и её евразийских союзников крайне важно отойти от однобокой оборонительной исламской стратегии "против террористов и экстремистов" и включить наступательную позитивную гуманитарную повестку развития исламской духовной жизни; — Страны Средней Азии, прежде всего Казахстан, постепенно дрейфуют в своей экономической стратегии в сторону англосаксонской исламской геостратегии, что невозможно предотвратить без позитивной для Казахстана экономической повестки дня.

Заключение

Глобальный исламский проект – несо-

новременно принадлежащими к российскому и исламскому мирам, имеет все шансы, по крайней мере, не проиграть от всемирного наступления исламского мира. При этом для ряда религиозно-политических направлений современного ислама Россия является заурядной частью «земель войны» и ничем не отличается от других стран «неверных». С этой точки зрения важно осознавать, что жизнь мусульманской общины в России и в странах бывшего СССР в перспективе всё более тесно будет связана с жизнью уммы в других странах. Важно, чтобы Российское государство играло активную и стратегически выверенную роль в выборе, с какими именно школами исламской мысли, с какими именно шейхами будут взаимодействовать российские мусульмане. По-видимому, импорт суфийских цепей посвящения в Россию в ближайшем будущем необходим и неизбежен, однако сейчас он происходит в условиях враждебности со стороны государственных структур, для которых все мусульмане с бородой – ваххабиты. В условиях, когда рядовой российский суд одним махом запрещает по

мненно, вызов для всего мира и для России. Геоэкономическая стратегия России в исламском мире требует сопряжения задач развития Восточной Сибири и Дальнего Востока с задачами развития стран Среднеазиатского региона. Этот гигантский потенциал развития Евразии может быть эффективно реализован в случае тесного партнёрства с миром ислама. При этом русская цивилизация, всегда с уважением относившаяся к Востоку, к соседям-иноверцам, является и для них серьёзным альтернативным полюсом притяжения. Для мусульман очевидно, что западная цивилизация считает свои постхристианские ценности «общечеловеческими», универсальными и неизбежными в процессе развития для всего человечества. Западный взгляд на проблему в данном случае ничем не отличается от старого тезиса Ленина о том, что «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Мусульмане, конечно, западного взгляда не приемлют и никогда не примут. Россия, опирающаяся на многовековую традицию сотрудничества с исламом, обладая автохтонными российскими мусульманами, од

нескольку десятков мусульманских книг, среди которых, например, произведения великого богослова Аль-Газали, жившего в XI-XII вв., процесс необходимого для обеих сторон сближения России с евразийским исламом становится болезненным и непредсказуемым. В этих условиях беспрецедентно возрастает роль качественной и позитивно настроенной исламоведческой экспертизы в России с ограничением влияния, как ваххабитского лобби, так и исламофобов всех мастей. «Большая Россия», сумевшая заключить справедливый и взаимовыгодный союз с миром ислама, сможет стать необходимым стабилизирующим фактором в формирующемся новом глобальном раскладе сил 21-го столетия. Уси-

лившаяся в последнее время охота ваххабитских террористов за наиболее выдающимися представителями традиционного ислама в России говорит о том, что ваххабиты переходят в широкое наступление. Если российские мусульмане лишатся ярких лидеров, мы рискуем вскоре столкнуться с ваххабизацией всей российской уммы, вытеснением и маргинализацией традиционных направлений ислама. При таком варианте развития внутренних российских событий плодотворное внешнее взаимодействие с миром ислама для России будет гораздо более сложным.