Аэродром. Прифронтовой городок. Вечер. В окнах ни одного огонька, все соблюдают светомаскировку. На улицах тихо, ни души, только, как тени, проходят военные патрули. В подвале одного из зданий городка расположилась разведка. Несколько человек склонились над картой. Толстый, лысый человек постоянно вытирает платком потевшую лысину и шею, и говорит отрывисто, чеканя каждое слово: — Товарищи офицеры, я этого не пойму, надо быть дураком, чтобы в нескольких километрах от линии фронта организовать полевой аэродром. — Иван Сергеевич, ну почему дураком, мы полмесяца ищем этот аэродром у них в тылу, с ног сбились, а он у нас под носом. Похоже, они нас обыграли, выиграли время, да и урон нам нанесли немалый, ― ответил Савельев, начальник разведки, человек средних лет с сединой на висках. Человек высокого роста, со значком Ворошиловского стрелка, опираясь на сжатые кулаки, наклонившись вперёд, смотря в глаза толстому лысому человеку, добавил: — Иван Сергеевич предлагаю собрать воедино все наши резервы, и одним Будёновским ударом прорвать оборону противника и, разгромив фашистский аэродром, выйти на оперативный простор. — У меня нет резерва товарищ военспец – сказал Иван Сергеевич – Вы прекрасно знаете, что мы держимся исключительно на героизме наших солдат. В окопах находятся даже раненные, которые не желают идти в госпиталь, а предпочитают драться и защищать землю Сталина и Ленина, мировых вож- Не берусь утверждать, но, возможно в то время он дей всего пролетариата. выглядел так. Просто, это — Так значит, Вы отказываетесь бить фашистов и унич- одна из двух фотографий тожить военный аэродром. Прекрасно, прекрасно я сообщу, ку- сохранившихся с того времени. да следует. — Перестаньте спорить, ещё не хватало, чтобы мы здесь перессорились на радость фашистам. Вы согласны со мной товарищ военспец? — спросил Савельев. — Да, – ответил военспец, ― ещё не хватало. ― Иван Сергеевич, я понимаю, что разведка в данном случае просто необходима. А кого я пошлю? Все мои лучшие разведчики полегли в неравном бою, но мост взорвали, по которому немцы доставляли живую силу и технику. Это им мы обязаны сегодняшним затишьем, молчит вражеская артиллерия, снарядов нет. Переправить не могут. Вот, так. Светлая им память. — И все-таки разведку провести надо, - произнес пожилой человек, самый старший из всех по званию. — Да, товарищ военспец вот вы не хотите сходить в разведку? Людей мы Вам подберём … ― сказал пожилой. — Я в разведку никогда не ходил, да и задача у меня совсем другая, и вообще, я здесь больше нужен. — Так значит, Вы отказываетесь бить фашистов и уничтожить вражеский аэродром? ― ехидно спросил пожилой. — Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. В разговор вмешался белобрысый человек, заместитель Савельева: — Есть у меня двое разведчиков, которые через два дня выписываются из лазарета, вот их и пошлём, дадим в придачу толковых парней.
1
— У нас нет времени на подготовку они должны отправиться завтра. Я правильно говорю, товарищ военспец? – пожилой с ухмылкой посмотрел на человека со значком Ворошиловского стрелка. — Так точно. В пять часов утра к зданию, где ночью проходило совещание, подъехала легковушка, из неё вышло два солдата, один прихрамывал, у другого была перебинтована голова. Это были те самые разведчики, которые лежали в лазарете. Им объяснили суть предстоящей операции, но когда сказали, что времени отводится всего сутки, они стали возражать. За такое короткое время можно выполнить такую операцию разве что проехав в открытую, не маскируясь на машине. Молодой лейтенант, который прихрамывал, предложил дерзкий план: а что если действительно переодеться немцами и в наглую проехать к аэродрому, провести разведку и вернуться. Лейтенант знал, что иногда так рисковать можно и это может удачно закончится, но один из них должен обязательно хорошо владеть немецким языком или же внешне должен быть такого вида, чтобы у патрулей или на КП не возникали никакого подозрения, что это не немец. Но где взять такого человека? У них такого человека не было. Второй солдат - с перевязанный головой, высказал предложение: «Товарищ лейтенант, а помните того - с баяном, ну который в палате на баяне лихо играл, ну артист. Николай, кажется. Ну, неужели не помните? Как он лихо анекдоты про фашистов рассказывал и как изображал их, ну вылитый Гитлер. Если на него надеть немецкую форму, так он, сверкая своими очками, разгонит все патрули». — Он гражданский, а не военный. Мы, военные, должны защищать таких как он. — Вы правы, лейтенант, к проведению такой операции мы не должны привлекать гражданских лиц, но боюсь, сейчас, у нас нет другого выхода. По изрядно изъезженной лесной дороге ехала легковая машина с открытым верхом, в которой, развалившись на заднем сидении, сидел офицер «люфт вафе» (ВВС). Впереди на сидении сидел ефрейтор из роты охраны и водитель. Роль ефрейтораохранника выполнял молодой лейтенант, который прихрамывал. Его товарищ с перевязанной головой упал в обморок, и его отправили обратно в медсанбат, нашли водителя и отвезли его к линии фронта. Водитель, только что закончил курсы, и, похоже, вёл первый раз самостоятельно машину. Он держал баранку, широко расставив локти, и смотрел вперёд взглядом камикадзе, который ведёт свою машину на таран. Николай сидел на заднем сидении и думал: уж больно гладко всё идёт, через километр или два будет аэродром, они, оставив машину в кустах, подойдут, посмотрят и вернутся обратно? Прогулка, а не задание. Только он подумал так, как несколько немецких автоматчиков выскочило из кустов и окружило их. Стоит только потянуться к оружию — изрешетят. Все, подумал лейтенант, это конец. Глупая смерть. В это время артист, изображавший немецкого офицера, сидевший на заднем сидении и за всю дорогу не проронивший ни слова, зевнул, прикрыв рот рукой, встал, выпрямился во весь рост, вальяжно1 открыл дверцу машины и направился к стоящему поодаль офицеру. Самоубийца, - подумал лейтенант. Если даже идёт сдаваться, всё равно прихлопнут, пусть даже не надеется. Ничего, сейчас я выберу момент, и сам прихлопну его. Но этот артистишка, этот предатель, кукла разнаряженная, пугало огородное вдруг заговорил на чистом немецком языке. Не зная немецкого, было понятно, что они приветствуют друг друга и расшаркиваются в любезностях. Дальше всё произошло в одно мгновение, каким-то неуловимым движением в руке у Николая, как у фокусника, появился «Вальтер», который он приставил к голове офицера. Лейтенант, было, дёрнулся, но ав-
1
ВАЛЬЯЖНЫЙ, (устар. и ирон.). Полный достоинства и благообразия, приятной важности. В. вид.
2
томатчики были на чеку, сделали шаг вперёд и подняли автоматы. Лейтенант не знал, что происходит, но нутром чувствовал, надо ждать. А происходило вот, что. Приставив пистолет к голове офицера, Николай сказал: «Вы еврей, я вас узнал, вы говорите с акцентом». Потом громко выкрикнул в сторону лейтенанта: — Хельмут, это русские. Умрем, как арийцы. Именно в это время и дёрнулся лейтенант, и все получилось очень правдоподобно, как будто он понял, что ему сказали. — Я действительно не немец, я итальянец, поэтому у меня акцент ― сказал офицер и вопросительно посмотрел на солдат. Один из них мгновенно отреагировал. — Всё именно так, господин офицер. Можете не сомневаться. Николай повернул голову к офицеру, и вопросительно вскинул голову, ожидая ответа. — Мы охраняем секретный объект, так, как русские обязательно пошлют свою разведку. — Что Вы из меня дурака делаете, какой секретный объект, - Николай выдержал паузу, как в хорошем спектакле – Аэродром ― тихо сказал итальянец. — Офицер, для кого это секретный объект? Вы что на мне не видите погон офицера военно-воздушных сил рейха. Именно туда я еду. Да, да именно туда, а не в отпуск, в Кельн, где теперь, моя Гретхен выйдет замуж за другого. О, Гретхен, о моя Гретхен! Последние слова Николай произнес на опард,2 как в спектакле. Он был сам актёром, сыном актёра, из актёрской династии, и играть мог очень убедительно. Но сейчас он думал об одном — не переиграть, они должны поверить. Он подошёл к машине и оперевшись на крыло машины, скрестив руки на груди, как принц Датский, потупив взор, стал рассказывать душещипательную историю о своей любви к его девушке Гретхен. История не оставила некого равнодушным, и у некоторых солдат даже стали дергаться губы. Они забыли про сидящих в машине и обступили офицера. Лейтенант только этого и ждал, он незаметно снял «шмайсер»3 с предохранителя, а сумку с гранатами положил себе под ноги. Когда история была закончена, и глаза многих солдат блестели от «попавших пылинок», Николай подошёл к офицеру и спросил: — Как Вы относитесь к Вагнеру? — С уважением, но мне ближе Россини. — Что именно Вам нравится у Вагнера? — «Валькирия», «Лоэнгрин», «Парсифаль». — Разрешите, я угадаю, что вам нравится у Россини? — Попробуйте, – улыбнулся итальянец. — «Севильский цирюльник», «Танкред», «Семирамиды». — Совершенно верно. Откуда, господин офицер, Вы так хорошо знаете итальянскую музыкальную культуру? — Муссолини, когда пригласил немцев, для укрепления дружеских связей, учиться в Миланском университете. Мне выпала такая возможность, я изучал историю страны и язык.4 Дальше они перешли на итальянский язык, что в свою очередь теперь удивило немецких солдат. Итальянец и Николай обсудили особенности итальянской музыки и её вклад в мировую музыкальную культуру, пытались петь даже партии из итальянских опер. Получалось у них не очень хорошо, у Николая был абсолютный музыкальный слух, 2
Произнести слова на опард. Театральный термин. Произнести слова не на театрального партнера, а на публику, в зрительный зал. 3 Немецкий автомат. 4 Когда дядя Коля готовился к поступлению в консерваторию, он в течение года изучал итальянский язык и владел им свободно. Когда его жена училась в медицинском институте, он как бы не напрягаясь, с ней на пару выучил латинский язык и владел им без словаря. Но когда где, почему, с какой целью он выучил в совершенстве немецкий, я не знаю. Эту тайну, он унёс с собой в могилу. В своё время я этим не поинтересовался, мне это было не интересно.
3
но никакого голоса, а у итальянца изумительный голос, но никакого слуха. Единственное, что у них получилось с большим трудом, так это неаполитанские песни. 5 А когда Николай заговорил на латыни, то на итальянца повеяло его древней родиной. По ходу разговора, он взял у одного из солдат губную гармошку и виртуозно сыграл несколько популярных немецких песен, что привело солдат в восторг, они даже и не подозревали, что губная гармошка обладает такими возможностями. Далее он стал рассказывать анекдоты, солдаты смеялись от души, кругом царила атмосфера праздника. В ходе их безобидной беседы он узнавал все больше и больше, полезной для наших, разведывательной информации. Вдруг он перехватил взгляд итальянского офицера, пристально смотревшего на лейтенанта, который даже не улыбнулся, когда кругом стоял дикий хохот. Водитель улыбался глупой улыбкой олигофрена,6 до ушей, оглядываясь по сторонам. Николай понимал, что у водителя улыбка даже не страха, а скорее ужаса. Он взглядом идиота смотрел по сторонам, совершенно не понимая, что происходит, и что надо делать. То, что он улыбался, как-то маскировало его и создавало иллюзию, что он понимает говорящих и ему весело. А лейтенант, выдавал себя с головой. И где в это время был его опыт и смекалка? Николай быстрым шагом подошёл к лейтенанту и, нагнувшись, шепнул на ухо: — Я анекдоты рассказывал, смеяться надо было, теперь поздно. Сделай вид, что ты мне что-то шепчешь на ухо. Сейчас я ему скажу, что ты ранен. Подойдя быстро к итальянцу, сказал: — Ефрейтор просит, чтобы мы быстрее ехали. Итальянец вопросительно посмотрел. — Ну, понимаете, у нас временно врач женщина. Итальянец продолжал смотреть с недоумением. — У него такая неприятность, он легко ранен осколком туда, на чем сидит. Не будет же он, нашей красавице врачу показывать, как вам сказать……. Итальянец прыснул в кулак. — Не стоит так офицер, ему сейчас не до смеха. Николай быстро пошёл к машине. — Да, въездной пароль на аэродром, – но не успел итальянец произнести, как Николай быстро обернулся и, приставив палец к губам, произнёс: «Тсс, за каждым кустом враг. А пароль я знаю, меня предупредили». Он взошел на автомобиль, как на пьедестал, и плюхнулся на заднее сидение, машину тряхануло и лейтенант застонал. Николай многозначительно посмотрел на солдат и на открытую дверцу автомобиля, один из них быстро сообразил, подбежал и захлопнул её. «Форвардс»7 - скомандовал Николай, водитель понял и без перевода. Опять принял позу камикадзе и стал медленно выжимать сцепление, но машину всё равно дернуло, и немецкий ефрейтор буквально заскулил на первом сидении. Водитель с недоумением поглядывал на него, не понимая, что происходит. Итальянец сочувственно покачал головой, машина медленно ехала по дороге. Как только скрылся пост, лейтенант резко повернулся и спросил: «Ты, почему мне не сказал, что знаешь немецкий? — А ты спросил? Сам всю дорогу едешь, молчишь. Впереди послышался шум мотора, едущей на встречу, машины. Они резко свернули в кусты. По дороге проехал немецкий грузовик. Они быстро замаскировали машину и двинулись дальше пешком вдоль дороги. Метров через триста они наткнулись на заграждение из колючей проволоки. Было ясно, что это аэродром. Погода была лётная, но гула моторов слышно не было. Лейтенант обратил на это внимание. Оставив водителя за колю5
Однажды я спросил дядю Колю, трудно ли ему было выучить Итальянский язык, он сказал «Очень легко, его корни, я чувствую в себе. Основная задача, которую я решал в этом языке, это словарный запас». 6 Олигофрения ― психическое заболевание. 7 Вперёд – нем.
4
чей проволокой, они осторожно преодолели заминированную полосу. Здесь лейтенант показал себя ассом, он буквально чувствовал, где находятся мины. Простор аэродрома открылся неожиданно, то, что они увидели, было не совсем то, что они ожидали увидеть. Ровными рядами, с немецкой точностью, на поле стояли муляжи самолётов, покрытые маскировочной сеткой. Сверху некоторые муляжи были покрыты оцинкованным железом, поэтому блестели на солнце как настоящие и с высоты 1,5-2 километров были хорошо заметны. Маскировочная сетка была наброшена небрежно, где винт выглядывал, где часть крыла. Всё это было сделано специально. А вот зенитки вокруг стояли настоящие, которые погубили немало наших самолётов. — Что скажете, товарищ артист, по этому поводу? — Ложный аэродром, приманка для нашей авиации — Нет, гораздо хуже, это западня. Надо срочно сообщить в штаб. Давайте разделимся. Я пойду напрямую через лес, а вы обратно по старой дороге на машине. Обратно до болота доехали быстро, на другой стороне их должны были встретить. Метров за сто от того места, где они должны были оставить машину и пешком двинуться к месту перехода через болото, из под капота машины пошёл пар. Водитель сказал: «Сейчас остановлюсь, посмотрю, в чём дело». Машина свернула на обочину. В это время раздался взрыв, передок машины подбросило, машина наехала на противопехотную мину. Когда Николай очнулся, был уже вечер. Шатаясь, он подошёл к водителю, тот был мёртв. До места перехода через болота, оставалось ещё полкилометра, как прошёл их — не помнит. Когда под ногами захлюпала болотная жижа, вдруг понял, что в сумерках свои примут его за фрица и пристрелят. Скинул с себя немецкую форму и пошёл дальше. Через несколько минут об этом пожалел. Тысячи комаров набросились на него напиться крови. Тело было серым от облепивших насекомых. Тогда он вытащил из под ног чёрную глинистую жижу, и стал натирать ей тело. Пока шёл, глина засохла, превратилась в корку, и комары не могли прокусить её. Обладая идеальной памятью, Николай даже в сумерках, без очков, вышел точно на то место, откуда утром они вошли в болото. Не успел он ступить на сухой берег, как услышал окрик: «Стой, кто идёт!» — Свои, - отозвался он — Пароль! — Сталин. Из кустов вышли два бойца с трёхлинейными винтовками. Один сказал другому: — Ну, вот боец Ахмедшин, Вы всё твердили, шайтан черный идёт, шайтан. Не сознательный Вы боец товарищ Ахмедшин, мыслите религиозными понятиями и пережитками капитализма. А это очень даже наш товарищ из разведки возвращается. Кстати, чем это вы таким чёрным измазались, вас так ночью за метр не увидишь, но по болоту вы шли, извините, как слон, мы вас уже за версту услышали. Николаю было не до разговоров, он плохо себя чувствовал, кружилась и болела голова, тошнило. Тихо произнес, оперевшись на «болтуна»: «До штаба мне не дойти, срочно передайте: аэродром ложный, это западня». — Ахмедшин, ты что, не слышал? Бегом! Через день, не смотря на плохое самочувствие, его допрашивали особисты. Второй разведчик, который пошёл через лес, так и не вернулся. Что произошло с ним, никто не знал. Дня через четыре немцам подошло подкрепление, они прорвали оборону и захватили город, но все их усилия были тщетны, началось наше отступление. Те усилия и потери, которые были понесены, ими не оправдались. Как-то в начале семидесятых я говорил с дядей Колей на эту тему, и он высказал предположение, что вероятнее всего лейтенант подорвался на мине. Немцы не дураки, они понимали, что любая разведгруппа, получив сведения об аэродроме, будет отходить кратчайшим путём через лес. Это направление они, вероятно, и заминировали. Игорь Ширкин 5