БГ 292 by BigCity BigCity

QR-код — зарегистрированный товарный знак Denso Wave Incorporated. Для перехода на bg.ru по QR-коду скачайте программу-сканер на свой смартфон и отсканируйте изображение

Сайт bg.ru. Все, что вы хотели знать о Москве

журнал распространяется в кафе, ресторанах, клубах, магазинах и кинотеатрах города

4 640008 090014

12003

BG.RU №3 (292) 22.02.12

3 миллиона человек на Лубянской площади

П и с ь м а о л ю б в и, с в о бод е и М ос к в е +

Путин на скамье подсудимых

Учредительное собрание жильцов Бибирево

Что убьёт российскую школу стр. 34

№3 (292) 22.02.12

6 документ

Разговоры

10 письмо

Раскачивая дырявую лодку

Дорогой мой Юрочка

«У нас в конце ноября две белые медведицы родили медвежат и всю зиму продержали их в маленьких темных комнатках, которыеспе циально сделаны в вольерах, это у них вроде как берлоги»

«По «Эху Москвы» весь день крутили классические концерты и читали романы Стругацких, только раз в два часа прерывая это информацией экзит-поллов. Путин побеждал»

«Шанс, что потомки когда-нибудь будут перечитывать мои СМС, равен нулю, и это прекрасно. Хуже другое: маловероятно, что они вообще будут знать хоть что-либо о нашей жизни»

16 протест

22 переписка

34 образование

---------

Одной ногой в Тагиле

«По заданию одного из центральных телеканалов в преддверии очередного митинга в Екатеринбурге мы с видеооператором отправляемся на Урал, чтобы понять, как устроено новое рабочее движение»

---------

Почта России

Не учите меня жить

БГ собрал сторонников и противников реформы образования, чтобы понять, что будет со школой и действительно ли бесплатному универсальному среднему образованию конец

«Приму в дар, а также обменяю на фермерские продукты собрание сочинений Льва Толстого»

---------

Арт-директор

Юрий Остроменцкий Ответственный секретарь

Дарья Иванова Шеф-редактор

Алексей Мунипов Заместитель главного редактора

Екатерина Кронгауз Редакторы

Ирина Калитеевская, Елена Краевская, Анна Красильщик Фоторедактор Антон Курцев Продюсер Алевтина Елсукова Ассистент редакции

Маруся Горина Принт-менеджер

Анастасия Пьянникова По настоятельной просьбе генерального директора БГ, опирающегося на статью 27 Закона о СМИ, сообщаем отчество главного редактора: Викторович

«Я приезжала сюда десять раз. Сначала подавалад окументы, через две недели сдавала теорию, потом два раза приезжала на «площадку». Нет, три»

---------

40 случай

Как пришить старушку

Елена Краевская встретилась с голодающей хозяйкой чайного магазина на Мясницкой

---------

12 портрет

И будь что будет

«Потом от других людей я слышала про этого обаятельного Даниила. По всему выходило, что это и есть новый герой нашего времени — очень молодой и неравнодушный человек»

--------42 город

Охота на нарка

Поэт Александр Дельфинов рассказал БГ, как помочь городским наркоманам

---------

Объявления

Главный редактор

Как заведенная

---------

«Беда невелика:мо жно поселиться в Тульской или другой губернии, можно даже целое имение снять на лето. Старых «дворянских гнезд» с живописнымиса дами,с поэтическим прошлым сколько угодно»

Филипп Дзядко

11 правила

над номером работали:

Юлия Богатко, Марк Боярский, Инна Герман, Александр Дельфинов, Маруся Ищенко, Наталья Лебедева, Егор Мостовщиков, Анна Наринская, Серафим Ореханов, Игорь Старков, Петр Уманский, Надежда Филатова/coma-lab, Родион Чепель

54 искусство

Должен сидеть в тюрьме

«У меня ощущение, что там наверху отстали от жизни лет на десять»

---------

Учредитель и издатель ООО «Большой город» Генеральный директор Нелли Алексанян Директор по рекламе Мария Шабанова sales@bg.ru, shabanova@bg.ru Руководитель отдела спецпроектов Елена Бродач Менеджер по дистрибуции Мария Тертычная distribution@bg.ru Офис-менеджер Ульяна Русяева Адрес Москва, Берсеневский пер., 2, корп. 1 Телефон/факс (495) 744 29 83/ (499) 230 77 71 По вопросам размещения рекламы на сайте bg.ru bg.ru@bg.ru По вопросам размещения рекламыв рубрике «Поесть и выпить в городе» обращайтесь в РА «Добрый дизайн». Телефон (495) 641 64 76, reklama@reklama-dd.ru

Журнал распространяется в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Ростове-на-Дону, Самаре Препресс ООО «Компания Афиша» Цветокорректор Александр Каштанов Старший верстальщик Евгений Грабовников Старший корректор Юлия Алексеева Рекламный дизайнер Дмитрий Самсонов Отпечатано в типографии Oy ScanWeb Ab, Korjalankatu, 27, 45100, Kouvola, Finland Общий тираж 120 000 экземпляров Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС 77–45103 от 19 мая 2011 г. выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Все фотографии с сайта ﬂickr.com опубликованы согласно лицензии Creative Commons или с разрешения авторов Перепечатка материалов журнала «Большой город» невозможна без письменного разрешения редакции. При цитировании ссылка на журнал «Большой город» обязательна. Редакция не несет ответственности за достоверность информации, опубликованной в рекламных объявлениях. Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции В наборе использованы спроектированные специально для БГ шрифты BigCity Antiqua Александрa Тарбеева и BigCity Grotesque Ильи Рудермана, а также шрифт ITC Bookman

Разговоры Гадалка, возвращающая водительские права, зараженные банкоматы, белые медведицы — роженицы и Иван Грозный, сбивающий сосульки. БГ продолжает подслушивать, о чем говорят в Москве продюсеры: Юлия Богатко, Серафим Ореханов

спасается, пока не поздно? Он хочет жить вечно. А сейчас ведутся исследования — как обеспечить человеку бессмертие. И Путин это знает. И знает, что только его пост даст ему возможность эту технологию заполучить. Он ждет. А как еще объяснить эти риски? Он же понимает, что идет по пути Каддафи. Но риск того стоит. А системе это, конечно, совершенно не надо, не надо его кормить, он ведь всю систему за собой к Каддафи тянет. Путина хочет только Путин. Но его боятся. Он всех за яйца держит. Это безумная логика, но только она дает ответ, почему он не уходит».

«А я тебе не рассказывала про Наташу? В общем, она давно хотела

«Я в декабре ездил в Александров. Там везде огромные сосульки,

Матвиенко отдыхает. Свисают с крыш и плавно переходят в ледяную корку на земле, получается такая решетка из ледяных прутьев от крыши до земли. Короче, они там эти сосульки отбивают напротив входа в здание. Но знаешь, что меня ранило в самое сердце? Их сбивают только на уровне двери. А остальная часть, то, что выше двери, остается висеть. И весной, разумеется, падает. Ты будешь ржать, но, знаешь, я тогда подумал, нам реально нужна сильная рука, Иван Грозный. Как еще эту дурь и пофигизм вышибить, я не знаю».

с детьми съездить в Барселону. Решили еще за полгода ехать на весенних каникулах, купили билеты. И тут — бац — каникулы переносят из-за выборов, и получается, что билеты у них на учебное время. Ну, ты Наташку знаешь. Она сняла на камеру все объявления о переносе каникул, приходит к директору и говорит: «Объясните мне, пожалуйста, почему каникулы перенесли на выборы. У меня включен диктофон». Короче, она заставила вернуть каникулы на прежние даты и едет в Барселону теперь».

напротив, поднялся на несколько этажей и стал фотографировать через окно с лестничной клетки. И тут из квартиры выходят трое мужчин. Один, видимо, хозяин — я это понял по тому, что он был одет в одни трусы, а двое других были в уличной одежде — видимо, уходящие гости. И буквально с порога начали очень жестко допытываться, как меня зовут, типа. Начали жестко так меня спрашивать, хотели узнать мое имя, типа, я готовлю покушение. Действительно, с какой целью еще можно фотографировать? Очень недружелюбно со мной разговаривали, выкручивали руки. Я даже подумал, грабители, но скорее наоборот — хорошие, бдительные горожане. Они сказали: «Если здесь кого-то завалят, мы тебя потянем». Я думал, на таком языке только в сериалах говорят».

«Нельзя сказать, что прям нельзя выжить историку или там любому гуманитарию.

Я вот с декабря зарабатываю тысяч шестьдесят. Из них половину репетиторством — нашел троих учеников, — половину в школе. Это нормально по московским меркам, да ведь? Ну то есть не то чтобы с жиру бесишься, но на жизнь хватает. При этом не делаю ничего плохого и занимаюсь интересным делом, в общем-то. А вот Андрей, помнишь его? Он остался в университете, работает на кафедре. Так вот ему реально жить не на что, он еще и женат к тому же. То есть, если ты историк, или филолог, или что-то такое, ты вполне можешь нормально зарабатывать. Только если не будешь заниматься наукой, понимаешь? Это еще хуже, чем у всяких химиков, они могут хоть коммерческие какие-то вещи в рамках науки делать. А какая может быть коммерческая филология? Вот тут новость была: в МГУ профессорам повысили зарплаты. Да, повысили. Теперь чуть больше тридцати тысяч. То есть это получается моральный выбор такой: либо ты уходишь из науки, либо живешь совсемсовсем бедно».

«В Москве все почему-то думают, что зоопарк на зиму закрывается, и перестают ходить —

«Я стою в пробке на Садовом, по дурости поехал в семь вечера. Стою, значит. И так пробка, так еще

одну полосу перекрыли зачем-то — сволочь какая-то, наверно, домой ехала. Короче, простоял я там сорок минут, сигареты закончились, музыку слушать надоело. Достаю новый айфон, мне в январе девушка подарила. Спрашиваю у Siri: «What a fuck do I do in this bloody city?» А он такой, короче: «В двухстах метрах от вас есть кофейня». Этот говорильщик — правда классная вещь, ни хрена не полезная, зато очень смешная».

«Вчера мне в фейсбуке написала знакомая. Она работает в одном

«Я делал фотографии дома Нирнзее для Большой российской энциклопедии. Зашел в дом

а это на самом деле совсем не так, мы всю зиму работаем. У нас в конце ноября две белые медведицы родили медвежат и всю зиму продержали их в маленьких темных комнатках, которые специально сделаны в вольерах, это у них вроде как берлоги. Так что мы их еще сами не видели. Но там стоят камеры — плохо видно, вроде бы их четверо, двое у одной, двое у другой. Скоро медведицы должны уже будут выйти вместе со своими медвежатами, этого весь зоопарк ждет».

«Смотрите, какая получается штука. По закону выборы должны

были проходить в воскресенье, 11 марта. Но в этом году 8 марта приходится на четверг, поэтому там, как обычно, все переносят, и 11 марта оказывается рабочим днем. Поэтому выборы будут на неделю раньше, 4 марта. Но есть люди, которые 4 марта еще не будут иметь права голосовать, а 11-го — будут. Ну, это те, кому за эту неделю исполнится 18. Ну то есть понимаешь? Тебе, допустим, в этом году исполняется 18 лет, ты впервые в жизни можешь проголосовать — а хрен там. В следующий раз, считай, только через шесть лет. Непонятно, сколько именно этих подростков, но понятно, что много — пусть даже большинству наплевать, но есть ведь и идейные! Вроде бы чушь, а кому эту историю ни расскажу — все почему-то очень живо реагируют».

фотографии: ИТАР–ТАСС (4), РИА «Новости» (3), PhotoXPress.ru (3), Антон Акимов, Joelk75/flickr.com, MoscowRockit/flickr.com

«Ты вот знаешь, почему Путин до сих пор не ушел? Почему он не

архиве, мы вместе с ней делаем книгу для Принстонского университета — и вдруг говорит, что ищет работу. Я вообще не сильно удивился, потому что нормальные молодые люди, если и работают в архивах, то на каком-то диком энтузиазме, а он рано или поздно заканчивается. Но для приличия спросил, в чем дело, — оказывается, с нового года в России запустилась очередная государственная реформа всех архивов и музеев. Смысл ее в том, что теперь сотрудникам запретили получать гранты, а все, что архив зарабатывает вне бюджета, уходит в госказну. Короче, в архиве она теперь может получать от 8 до 15 тысяч в месяц. Ну и все, привет».

«Многие стали носить в кошельке или там в кармане специаль-

ные тряпочки или салфетки, и когда идут к банкомату или автомату с кофе или еще что-то такое, то не трогают кнопки пальцами, а только сквозь тряпочку. Считается, что кнопки банкоматов и всяких автоматов с едой даже грязнее, чем поручни в метро. На самом деле, если вдуматься, их же вообще не моют с тех пор, как установили, не говоря уже о дезинфекции. Я тоже подумала такую тряпочку завести».

«Я, блин, болею за «Динамо» чуть ли не со времен Льва Яшина, впервые там побывал году в 1966-м.

Нет, понятно, что на историю теперь всем наплевать, но зачем стадион-то сносить? Это, конечно, хорошо, что для динамовцев построят новый, я бы на него тоже пошел, если доживу, но сносить, а, сносить зачем?! Вот «Арсенал», к примеру, когда строил новый стадион, старый «Хайбери» превратил в жилой комплекс, распродал в нем всякие помещения и квартиры и заработал кучу денег. Почему нельзя было так же сделать? Почему, даже если самый крутой проект, куча денег, западный архитектор и все такое, все равно надо как-нибудь да поднасрать?!»

«У нее папа работал в органах.

Она вышла тоже за спецназовца какогото. И он ей на первой встрече говорит: «Я убил столько-то людей. Если у тебя с этим проблемы, скажи». И ни фига, хотя у нее и два высших и она совсем не в папу, живут уже три года вместе. Она искусствовед, он спецназовец. И, что интересно, даже сейчас не ссорятся. Оба против Путина, хотя он и не ходит на митинги — просто по армейской привычке ненавидит «этих пидорасов».

«Все-таки наши дети — плоть от плоти эпохи потребления.

Сашка мне говорит: «Мама, ну что поделать, я все время все хочу. Только и вертится в голове — «купи-купи». Женька ей тогда: «Сашенька, ты же почему хочешь это все иметь? Чтобы оно было у тебя, с тобой осталось? А ты говори себе: «Я хочу это запомнить». Ну, хочешь, будем фотографировать?» Она тогда через какое-то время жалобно: «Папа, давай запомним это мороженое…»

«Гадалка эта сейчас очень модная в Москве. Точнее, она себя назы-

вает «психолог». К ней стоят ночами в очереди. Наша машина была пятой — считай, если по четыре человека в машине, уже двадцать. А она принимает только пятнадцать человек в день, каждому строго по полчаса. Так вот, мы приехали в четыре утра и попали только в обед. Ну что, офисное помещение, сидит изможденная женщина в черном, ничего такого на стенах нет. Смотрит на тебя стеклянным взглядом, а потом начинает рассказывать. Иногда сама, но ей лучше вопросы задавать. Знакомые, кто к ней ходил, говорят, что все работает, — они спрашивали, когда въедут в новую квартиру. Про разное все узнают: кто-то про бизнес, я вот спросила про права — говорит, в марте вернут, и малой кровью. Ну, посмотрим…»

документ

Раскачивая дырявую лодку Мар то в ск и й д невник В редакцию БГ поступили записки англичанина Чарлза Броула, проработавшего несколько лет в России и неожиданно для себя заставшего удивительные события марта 2012 года до и после президентских выборов. БГ публикует этот странный текст, сохраняя особенности оригинала. Судьба Броула на данный момент неизвестна

…Длинная обледеневшая улица. Под ногами месиво из грязи, обрывков плакатов, листовок, почерневших белых лент. Вдалеке видна толпа, по обочинам стоят брошенные КамАЗы, троллейбусы, перекрашенные в белый цвет, автобусы без номеров. Вдалеке я слышу выстрелы. Идешь так, как ведет улица. И на звук. …Я прилетел в Москву 27 февраля, еще в Лондоне успев договориться о паре интервью. Картина была более-менее ясна. Все, кто мог и хотел, уже все написали, и я замыкал длинный список коллег — авторов текстов про dvizhuhu, путающих в своих репортажах картинки из Афин и Москвы, Пархоменко с Чхартишвили, Кургиняна с Говорухиным. Буквально накануне моего отъезда вышло большое интервью с главными оппозиционерами. С обложки смотрел Навальный, вынос гласил: «Мы умеем считать». Я явно опоздал, но редакционное задание казалось простым: была нужна статья о городе накануне и после президентских выборов. «Нам просто нужна картинка», — сказал главред, что значило «дай обзорную статью и дуй обратно». Через час в кармане лежал билет, на следующий день в паспорте стояла виза. …Вечер у N. Споры о выборах. Споры о доверенных лицах. Споры о митингах. В воздухе висело усталое напряжение: как будто все разом задержали дыхание, приготовившись прыгнуть в холодную воду. Что меня удивило — никто больше не говорил про эмиграцию. Мода на отъезд прошла. Все чего-то ждали. Ждали и чиновники Газпрома, с которыми я по старой дружбе напился в «Уилльямсе», ждали захмелевшие девушки с безвкусными белыми лентами, встреченные мною в курилке оппозиционной радиостанции и пытавшиеся выяснить, не хочу ли я угостить их «Белым русским» в своем номере. Кто-то из коллег-французов назвал эти недели «временем великого ничего не понимания». Что делать, что будет, кто прав — никто не знал. Я уже был в Москве пару лет назад, но от того города, с разряженностью и необязательностью любого события, откуда я мечтал перевестись куда угодно, не осталось и следа. Воздух спрессовался, сжался в кулак. Я поймал машину и поехал в гостиницу. «Здесь никогда ничего не изменится, не ссы», — сказал мне усатый водитель и грязно выругался. …То ли первого, то ли второго марта стали появляться эти афиши. Белые листы бумаги, на которых не было ни одного слова. Говорят, поймали двух или трех подростков, которые их развешивали, но быстро отпустили: они утверждали, что это движение за чистую Москву и «вешать чистые листочки весело». Эти листовки так же внезапно исчезли, как и появились, оставив какое-то легкомысленное или даже хулиганское чувство — «что это было?». Блокада всеобщего ожидания как будто бы немного прорвалась. Обсуждали в кабаках.

…4 марта я проснулся с резкой головной болью. «День тишины» в Москве накануне выборов — как проводы в армию: пьет весь город. То ли потому что все улицы были завешены плакатами с изображением выживших из ума режиссеров Говорухина и Михалкова и слоганом «Я иду голосовать за родину против еврожуликов», то ли из-за страшной истории с тагильскими рабочими, поезд которых потерпел крушение по вине некоего американского инженера, то ли из-за высылки Макфола — но атмосфера была так наэлектризована, что даже у самых оголтелых nesoglasnyh не было сомнений: завтра все, начиная от аптечных ларьков и заканчивая уличными фонарями, проголосуют за Путина, лишь бы прекратились этот накат и истерика. Я включил Russia Today, канал, название которого с подачи либералов стало нарицательным для всей местной пропаганды. Показывали материал из Санкт-Петербурга. Во время ремонта на одном из заводов была пробита стена, обнаружена библиотека XVI века. Вдруг забыв о бесценных фолиантах, камера вернулась в студию. Диктор, запинаясь, сообщила о задержании 354 наблюдателей на выборах — у всех нашли кокаин. Потом показали автобусы, в которые грузили преступников. «Операция продолжается, выявляются новые случаи преступных действий».

Именно история с Чулпан Хаматовой стала тем ружьем, которое выстрелило в Москве 5 марта

…Я объездил несколько избирательных участков, встречал там своих мрачных и не выспавшихся коллег. Наблюдателей почти не было: многие были выведены под тем или иным предлогом. Видел, как одна девушка, наблюдатель от красных, когда ее попытались вывести, опрокинула избирательную урну и вцепилась в волосы начальницы ТИК. Дружинникам и милиционерам пришлось сильно постараться, прежде чем они ее скрутили. Вечером с другими иностранными журналистами решили собраться в Noor Bar, модном месте в центре города. Никто ничего не понимал. Сонное похмельное воскресенье, холодные улицы, кутающиеся в шарфы редкие прохожие. Запотевшие окна кафе, постепенно наполняющиеся людьми — либо какими-то притихшими, либо, напротив, натужно смеющимися. Что передавать в редакции? Вроде все спокойно. Ну да, провокации были. Трех-четырех активистов с плакатами «За честные выборы» забрали в отделения и — правда, по слухам — по дороге туда жестоко избили в автобусе. Да, не работало несколько нелояльных сайтов: телеканал «Дождь», газета «Коммерсантъ», бизнес-портал «Слон». Так называемые DDoS-атаки, о которых писали еще в декабре и которые уже никого не удивляли. По главному оппозиционному радио «Эхо Москвы» весь день крутили классические концерты и читали романы писателей-фантастов Стругацких, только раз в два часа прерывая это информацией экзит-поллов. Путин побеждал. Путин уверенно побеждал в первом туре. …События понедельника, вероятно, потому и показались такими естественными, что накануне их никто не ждал. Но нельзя месяц находиться в состоянии маниакальнодепрессивного психоза со всеми его подъемами и спадами, сначала кусать санитара, а после целоваться с ним, а затем, пролежав сутки уткнувшись головой в подушку, в один отдельно взятый понедельник встать в 9 утра, надеть свой обычный рабочий костюм, взять портфель и поехать в офис. Или можно. Но в 7 часов вечера ты окажешься на Лубянской площади. Странным образом, хотя похожие истории мы проходили не раз, они всегда удивляют. Я помню, как писал о развитии движения Occupy Wall Street, какая это была лавина. Люди, которых сложно было заподозрить в схожести взглядов, вдруг объединялись. Моя ленивая заметка о московских настроениях за одни сутки потеряла всякий смысл: либо вся многомиллионная Москва стала креативным классом, либо этот класс и вправду обладал какой-то фатальной бациллой заражения, но мертвый город вдруг сложился в симфонию. В одну точку вдруг начали стекаться люди, которые прежде не хотели знать о существовании друг друга, соседи по лестничным клеткам, десятилетиями не здоровавшиеся, соседи по пробкам, годами закрывавшиеся друг от друга стеклами. …В понедельник с утра у меня была запланирована встреча с гражданскими активистами. Я поймал частника и уже через 15 минут был в каком-то кафе в районе «Профсоюзной». Напротив меня сидел Давид П. — человек с перебитым носом и сломанными пальцами, который всю последнюю неделю регулярно попадал в списки задержанных на акциях протеста, и один из тех, кто накануне стоял у здания ЦИК с плакатом «Долой диктатуру». Он рассказал, что работал раньше в компании «Евросеть» и регулярно ездил в Гоа заниматься серфингом. Последней каплей стал предвыборный ролик, в котором актриса Хаматова со слезами на глазах говорит, что пойдет голосовать за Путина. Он считает, что выступить за Путина ее заставили, в каком-то блоге он прочел, что все это шантаж и что якобы, если б она не поддержала Путина, ее благотворительный фонд расформировали бы. Этой истории уже больше месяца, но ее обсуждают все и повсюду. Даже в среде оппозицонеров-пассионариев, готовых растерзать другого актера, Евгения Миронова, за то, что он якобы продался Путину за новое здание театра, — даже там никто не осмелился осудить человека, возглавляющего фонд помощи больным детям. Будь я писателем, я бы решил, что все это воплощение метафоры про дракона, пожирающего детей. «В России это не метафора! Почему даже жизнь детей у нас зависит от Путина? Так и запишите», — сказал мне Давид. Теперь задним числом я понимаю, что именно история Чулпан Хаматовой стала тем ружьем, которое выстрелило в Москве 5 марта. …Застрял в пробке. У водителя работало все то же «Эхо Москвы», где теперь уже безостановочно крутились симфонии Рахманинова. Важная в мифологии города радиоволна уже больше недели перестала функционировать как информационный канал — после стремительного захвата совета директоров и столь же стремительного ухода всех сотрудников. В кабаках говорили: если человек привык получать каждый день информацию и мнения, сказанные одними и теми же ведущими, в день, когда он их голоса не услышит, он выйдет на улицу их искать. …У здания ЦИК я был около шести вечера. Почти стемнело. Из огромных окон изящного здания лился неприветливый холодный свет. На фасаде — грязный флаг РФ. Вокруг сотрудники ОМОНа, отдельные корреспонденты. И вдруг — толпа. Черкасский переулок сразу, как в кино, заполняется людьми. Я вижу флаги — красные, белые, черные, не разобрать. Не слышно ни единого слова. Толпа стоит в полнейшем молчании. Только автомобили сигналят на соседней Лубянской площади. Вооружившись журналистским удостоверением, я пробираюсь сквозь толпу и выхожу на Лубянку. 19.15. Кто-то рассказывал, что в тот первый день вышло 700 тысяч, кто-то

говорил о миллионе. Я пробирался сквозь это облако людей — мужчин и женщин, старых и молодых. Попытки полицейских загнать их на обочину были тщетны. Толпа медленно двигалась от Театрального проезда через всю площадь вдоль Политехнического музея и дальше, дальше, к бульвару, и там сливалась с другой толпой. Конца и края этому морю не было видно. Где-то у Думы замерли автомобили. Звуки сирен, гудков, вспышек, битого стекла сливались в один длинный бесконечный гул. Этот митинг или шествие длилось три дня. Центр города был парализован. …Я хорошо запомнил 7 марта. На этот день у меня был обратный билет. Разумеется, я никуда не полетел — и даже если бы захотел, это было бы затруднительно: автомобильное движение в центре города фактически прекратилось. Мне удалось выменять у дворника старый советский велосипед «Десна», хоть в слякоть пользоваться им было крайне неудобно. Корреспонденты Monde придумали более изысканный способ: передвигаются на лошадях, нанятых за сумасшедшие деньги у сотрудниц цирка. В те дни было сделано не одно состояние: рассказывают о предприимчивом студенте, заранее выкупившем в долг большую партию утепленных стелек и за день ставшем богатым человеком.

Миллион человек на Лубянке, 21% за Путина, фильтрационный лагерь в Химках, День честных новостей

…Захватили редакцию «Коммерсанта». В знак солидарности все центральные газеты в тот день вышли с пустыми полосами. Яркий жест, но в условиях дефицита информации было ощущение тотальной информационной блокады. Журналисты передавали друг другу свежие сплетни, каждая из которых была слишком абсурдной и для правды, и для вымысла. Вот главный бытописатель Путина Андрей Колесников отказывается работать в президентском пуле. Вот пресс-секретарь бывшего президента Наталья Тимакова становится гендиректором Первого канала. Неожиданно себя повел Первый троллейбусный парк. За одну ночь все троллейбусы были перекрашены в белый цвет. …Стояние вокруг ЦИК, на Лубянке и на бульварах, редкие стычки с полицией, чеченский ОМОН и отряды рабочих с Урала, выстроившиеся кольцом вокруг Кремля. Красивая картинка, которую мы все, работающие здесь, в Москве, пытались адекватно передать, как ни странно, оказалась лишь фоном. Наверное, главной новостью недели стал легендарный эфир 8 марта. Проехав от «Марриотта» до Сокола на велосипеде и прокляв все на свете, я наконец сумел уговорить угрюмого армянина отвезти меня за безумные деньги к «Останкино». Слух о том, что вечером будет спецвыпуск новостей, ходил по Москве уже сутки. «День честных известий» длился час: ведущие вечерних новостей на госканалах выпустили беспрецедентно честные новости. Если у кого-то из жителей Москвы и был шанс не знать, что творилось в городе последние три дня, то теперь об этом знал весь мир. Стендапы с Лубянской площади, реальный итог президентских выборов (у Путина 21 процент, 47 процентов — испорченные бюллетени), покаянное обращение судьи Егоровой, фрагмент заседания правительства, на котором не было сказано ни единого слова, новости о фильтрационных лагерях в Капотне и Химках и трогательное «Учредительное собрание жильцов Бибирева». Всем было очевидно, что это последний эфир, который мы увидим. …Новости теперь узнают через YouTube: сотрудники РИА «Новости», вышедшие изпод контроля руководства, установили несколько каналов с десятью камерами в городе. Из федеральных работает только ТНТ. Так я узнаю о решении Путина создать общественное телевидение и назначить его гендиректором Парфенова. В YouTube распространяют ролик, где Парфенов, стоя в толпе у Лубянского камня, в качестве комментария к решению президента показывает неприличный жест. …Снова ударили морозы. Судья Данилкин выпустил коммюнике, подтверждая, что приговор Ходорковскому был ему продиктован. Более ста тысяч детей были забраны из школ на домашнее обучение в знак протеста против реформы образования. На 12 марта назначено новое шествие, весь город в листовках, на которых написано «Мы себя представим 12 марта», «За ненасильственное правительство», «Вся власть Учредительному собранию Бибирево». С утра говорят о том, что путинское правительство подписало срочное решение, какое — никто не говорит. …К началу шествия я опоздал. Проспав, выкатываю свой велосипед, но бросаю его на полдороге. Передо мной длинная обледеневшая улица. Под ногами месиво из грязи, обрывков плакатов, листовок, когда-то белых лент. Вдалеке видна толпа, по обочинам стоят КамАЗы, троллейбусы, перекрашенные в белый цвет, автобусы без номеров. Слышны выстрелы. То ли ружейные, то ли фейерверк. Иду прямо — так, как ведет улица. На звук.

письмо

Дорогой мой Юрочка О том, как изменится мир с уходом переписки текст: Анна Красильщик

«Дорогой мой Юрочка! Как тебе не стыдно так делать? Сегодня девятый день, как я уехала и не получила от тебя ни одного слова». 1934 год. Какой-то санаторий, то ли в Грузии, то ли в Абхазии. Где-то недалеко от Батуми. Отдыхающие дамы обсуждают своих мужей: «Мой с ромбами». — «А мой с двумя». Голодное время, но в местной столовой невозможно есть — так плохо кормят. Есть еще одна столовая — диетическая. Там получше. Очень жарко и очень скучно. Четыре листа в линейку, исписанные с обеих сторон карандашом. Неразборчивый почерк с характерным наклоном влево. В углу — надпись: «№3». Первые два, выходит, не сохранились. Это единственное письмо прабабушки из огромной стопки пожелтевших от времени писем конца двадцатых — начала тридцатых годов. В 1934 году она еще не успела развестись со своим первым мужем, моим прадедом, не успела выйти замуж за второго, которого расстреляют в 1937-м, и отправиться в лагерь за «недоносительство». О прабабушке я знаю в основном по рассказам. Она была красавица. Избалованная дочка. В среднем возрасте всегда молодилась. Довольно холодная и эгоистичная. Письмо рисует совсем другой образ: человека, сильно тоскующего по своей семье и мечтающего поскорее вернуться домой. Не знаю, что было с моей прабабушкой в то короткое время, которое она провела в тюрьме и лагере, — ее отец, известный врач, чудом добился пересмотра приговора, и через год,

в 1938-м, ее отпустили, правда, с ограничением жить в больших городах. Знаю, что сама она об этом никогда никому не рассказывала. Но в 1934-м она была совсем не таким человеком, каким я бы ее представляла себе, не прочитай этого письма. Прадед, ее первый муж, наоборот, был человек очень страстный — это видно по его письмам и по маленьким блокнотикам, в которых он оставлял обрывочные дневниковые записи. То недолгое время, что они были женаты, он писал ей почти каждый день. О том, что в Кисловодске холодно и идут дожди, а «Известия» начали печатать новую серию «Культура труда» —

не видела, а рассказы о незнакомых людях, как правило, быстро забываешь. Но по письмам о человеке узнаешь довольно много — по крайней мере, о том человеке, которым был мой прадедушка в первой половине тридцатых годов. Их давно нет в живых, но в ворохе пожелтевшей бумаги, которую время почему-то пощадило, столько любви, заботы и нежности, что поверить, что все это давно превратилось в прах и бесследно исчезло, становится невозможно. Сколько бы получилось листов, если перенести на бумагу все чаты, СМС, посты в фейсбуке и твиттере, которые

Прадедушка все время сидел за компьютером, смотрел «Mad Men» и не выпускал из рук айфон «сохрани мне, пожалуйста». Что свекровь становится все невыносимее, а в Ростове, говорят, много яблок. Что некий Исбах обещает устроить на работу — писать фельетоны, Циля, седая и похудевшая, приезжала в Москву, а Лиза на седьмом месяце. Об этом в основном письма того времени, когда они были женаты. Другие, более ранние, конечно, о любви. Он называет ее миллионом разных странных и смешных имен, подробно описывает свои тревоги, надежды и волнения и очень многословно рассказывает о чувствах. Я никогда его

мы пишем в течение дня? Наверное, приблизительно столько же, сколько успевал написать за день на бумаге прадед. Шанс, что потомки когда-нибудь будут перечитывать мои СМС, равен нулю, и это прекрасно. Хуже другое: маловероятно, что они вообще будут знать хоть что-либо о нашей жизни. Что останется от нас, кроме случайно невыброшенных чеков из кошелька, пары наклеек Post-it и молескина с расписанием дел? (Хотя, кажется, все давно перешли на Google и другие календари.) Страница в фейсбуке с тысячами перепостов, среди

которых — если оно и было — что-то важное уже не отыскать? СМС? Чаты с бесконечным количеством идиотских скобок? И правда, лучше бы не сохранялись. Скорее всего, наши потомки не будут знать о нас ничего. Только по рассказам — хотя можно представить себе эти рассказы: «Прадедушка все время сидел за компьютером, смотрел «Mad Men» и ни на секунду не выпускал из рук айфон». «Прабабушка ушла от него после того самого поста в фейсбуке». Интернет и всякие девайсы лишили нас и наши чувства права на вечность. Бумага оказалась гораздо жизнеспособнее карт памяти, флешек и жестких дисков: получается, рукописи действительно не горят. Из писем, которые еще приходили в начале нулевых, сохранились только те, которые почему-то были распечатаны. Остальные исчезли вместе с почтовыми ящиками, сломавшимися ноутбуками и украденными телефонами. Тут, конечно, хочется спросить, куда катится мир. Нет, ну правда — куда он катится, если в нем остается все меньше любви?

Слева: прабабушка в начале 1930-х годов Справа: с отцом (около 1915 года) 10

правила

Как заведенная O том, почему покупать водительские права — стыдно, а сдавать экзамен по вождению — унизительно текст: Елена Краевская иллюстрации: Петр Уманский

7.30 утра. Самая дальняя улица на севере Москвы — Лобненская, ближайшее к МКАД строение №20, отделение ГИБДД. Вокруг — пейзаж в духе собянинского кошмарного сна: вдоль улицы — сплошные заборы, завешанные лентами вывесок «все виды страхования — автозапчасти — договор купли-продажи — ксерокс — техосмотр», палатки-бытовки с вывесками того же содержания, на заднем плане — бетонные градирни мощнейшей ТЭЦ в городе. Единственное место, где под слоем льда и грязи различим тротуар, — пятачок возле строения №20, и тот в частую белую крапинку — не снег, застарелые жвачки. На пятачке — человек сорок, преимущественно до 30 лет, с суровыми лицами, повернутыми в сторону закрытой металлической двери. Каждый приходящий спрашивает неуверенным утренним голосом: «Кто последний в 18-е окно? Я за вами». Абсолютно бессмысленная процедура: ровно в 8.00 дверь откроет упитанный полицейский, и толпа будет втискиваться в проем наперегонки. Некоторые с разбегу. Все эти люди — жители Северного, Восточного, Западного и Центрального округов Москвы, желающие сдать экзамен на водительские права после самоподготовки, без автошколы (жители южных округов сдают экзамены у МКАД на Варшавке — по свидетельствам очевидцев, в сходных обстоятельствах). Прийти за полчаса до открытия участка и войти туда манером, соответствующим воспитанию, — единственный способ не потерять рабочий день. В 8.05 желающие уже не вмещаются в обшарпанный

холл — вне зависимости от разбега, а также дня недели, жестокости мороза и политической ситуации в стране. Я приезжала сюда десять раз. Сначала подавала документы, через две недели сдавала теорию, потом два раза приезжала на «площадку». Нет, три: еще раз приехала в 3 часа дня, развернулась и уехала обратно, так как в очереди еще сидели те, кто пришел в 8. Въехав со второй попытки на «эстакаду» за рулем «десятки», в которой ручной тормоз поднимается тремя руками (две мои плюс одна инспектора, не выдерживающего запаха паленого сцепления), 4 раза сдавала «город».

жалко». Окружающие обдавали снисходительным недоумением, я отводила глаза: взятка за автомобильные права мне уже перестала казаться постыдным делом, а сносного аргумента в защиту лобненского унижения придумать я не могла. Езда по городу — главный экзаменационный аттракцион. Для первых 20 человек, кто пришел до открытия, он начинается в 9 утра на обочине соседней улицы Ижорская, где из достопримечательностей — гаражи и безымянная заправка, а вокруг — продуваемый пустырь. Минут через сорок к обочине подъезжает инспекторская «десятка», из нее вылезает полицейский, тучным телосложением

«Паспорт не забываем, место освобождаем, приходим через неделю» Вопрос «Зачем тебе это?» стал меня раздражать где-то на пятом посещении. Когда я только задумала себе права, решила, что вот, мол, надо быть последовательной: ходишь на митинги в поддержку соблюдения закона, не нарушай его сама. Тезис «Не нравится коррупция — не давай взятку» мне изначально казался неубедительным, но проверять его обратное действие в любом случае не хотелось, как-то неловко, стыдно, что ли. Через полтора месяца, когда я дошла до этапа «город», весь мой гражданский пыл скатился в невнятное бормотание: «Как-то глупо потерять на эту белиберду полтора месяца и заплатить, да и, вообще-то, денег

похожий на ходячее издевательство над Нургалиевым, и после переклички сажает первого сдающего за руль. Остальные — натягивают шарфы на лицо, сутулятся и топчутся на месте. Болтают только новички. Те, кто не в первый раз, молчат и на вопросы «Ну как оно?» огрызаются: «Сейчас узнаешь». Напряжение удерживает катастрофический холод. Даже –3 через час стояния на месте стоят всех –20. Жесткие зимние ботинки опасны для хрупкого экзаменационного сцепления, впрочем, как и онемевшие от холода ноги в любой другой обуви. Поэтому самые находчивые в конце очереди отправляются в супермаркет а-ля

«Пятерочка» в 15 минутах ходьбы — с удобной батареей в вестибюле. Сам экзамен длится от 1 до 15 минут. «Не сдал» происходит там, где инспектор нажал на педаль тормоза, о чем он заранее не предупреждает, но эффект неожиданности убивает топорная драматургия: «Вы не включили поворотник при развороте». — «Конечно, включила». — «Я не спрашиваю, я констатирую факт». — «Но я же вкл…» — «Паспорт не забываем, место освобождаем, приходим через неделю». Или: «А ниче, что скорость ща превысили? Знак не видно?» — «Так здесь ограничение 20 км/ч, а у меня на спидометре 23 максимум». — «20 и 23 — чувствуете разницу? Паспорт не забываем, место освобождаем…» Освобождать «десятку» посреди маршрута и одинаковых дмитровских девятиэтажек лучше с карманным GPS — географию района в радиусе пяти километров и остановку маршруток до метро вы запомните только с третьего раза. К моменту, когда я в полной тишине припарковалась у знакомой обочины и услышала от инспектора «С завтрашнего дня за удостоверением в 4-е окно», вопрос «Зачем?» стал для меня окончательно нерелевантным. Для сохранения душевного равновесия я решила относиться к потере 60 часов своей жизни (именно столько в общей сложности я потратила на получение прав) как к своего рода служению. Иначе как еще объяснить победу иррационального упрямства над здравым смыслом.

портрет

И будь что будет Даниил Бейлинсон был аполитичным школьником, увлеченным математикой, а стал гражданским активистом, который сделал сайт «ОВД-Инфо» и сайт фонду «Подари жизнь» и ходит на митинги и пикеты чаще, чем в гости. БГ расспросил его о том, как так вышло, — и о том, зачем теперь нужны запрещенные митинги, когда есть разрешенные шествия текст: Ирина Калитеевская фотографии: Надежда Филатова/coma-lab

7 февраля, узнав о том, что напротив ЦИК были задержаны и избиты некие активисты, проводившие там пикет, я ужасно удивилась. Какой пикет? Мы же теперь все вместе, такие разные, остроумные и веселые, регулярно ходим в термобелье на митинги и шествия и делаем все это совершенно законно, без всякой опасности быть задержанными, тем более грубо. Зачем сейчас собирать десять человек на запрещенный митинг? От журналиста Григория Охотина я слышала такую историю: в ночь с 5 на 6 декабря около ОВД «Таганское» он встретил своего давнего знакомого — они оба приехали выручать из отделения общего друга. Потом оказалось, что в других ОВД тоже сидят их друзья, друзья друзей и знакомые знакомых, и они всю ночь их объезжали, а уже 10 декабря вдвоем запустили сайт «ОВД-Инфо», чтобы легче было быстро распространять информацию обо всех задержанных активистах и прочих протестующих. Сайт сразу стал пользоваться популярностью, не в последнюю очередь потому, что сделан он был очень удобно. Про своего соратника, который в одиночку сделал этот сайт, Охотин рассказал, что зовут его Даниил Бейлинсон, что он очень молодой, при этом умный и образованный, с детства был волонтером в детской больнице, а в последнее время стал профессиональным активистом. Потом от других людей я слышала про этого обаятельного Даниила. О нем говорили как о новом герое нашего времени — очень молодом, тонком и неравнодушном человеке. Я нашла его и попросила рассказать о себе. Вообще-то, мне было интересно понять, зачем он 7 февраля поперся протестовать на Лубянку. Но и просто — разобраться, как обычный школьник из хорошей московской семьи попал в уличную политику со всеми ее побочными эффектами вроде автозаков, полицейских дубинок и слежки людей из Центра «Э». В роли героя статьи он чувствовал себя неуютно, хотя говорил довольно спокойно, разве что иногда вдруг начинал смеяться, рассказывая о совсем несмешных вещах. Так бывает, когда человек то ли хочет сбить пафос, то ли смущается абсурда, о котором рассказывает. Рассказывал он много и подробно — обо всем, что не касалось его лично. Выяснить что-то о его собственной биографии оказалось непросто: даже на самые конкретные вопросы он отвечал неохотно и обтекаемо. Тем не менее под конец разговора у меня почему-то возникло ощущение, что мы знакомы не первый день. Об этом же говорил мне потом художник Викентий Нилин — он познакомился с Даней совсем недавно, а общается так, как будто они старые друзья (впрочем, Нилин объяснял это скорее не личными Даниными качествами, а той деятельностью, которой занимаются гражданские активисты — но меня-то с ним никакая деятельность не объединяла). И еще он сказал, что, познакомившись с Даней, был уверен, что

ему лет 30, и был поражен, узнав, насколько Даня молод. В день нашего с ним разговора ему исполнилось 22. Действительно, так и не скажешь — и не столько даже из-за внешности, сколько из-за того, как уверенно и ясно он говорит и насколько лишен всякого инфантилизма. Биография его такова. Он из профессорской семьи, сын известного математика, мама по образованию физик-ядерщик. У него есть брат и две сестры. Физикой, математикой и биологией Даниил занимается с детства, и еще в школе ходил в учебный центр Института теоретической и экспериментальной физики. Потом он начал учиться прикладной математике и стал работать программистом. Когда Дане было лет 18, он узнал, что некоторые друзья его семьи работают волонтерами в РДКБ — и стал тоже туда ходить, чтобы заниматься разными науками с онкобольными детьми. В перерывах между курсами химиотерапии они могут и хотят учиться, и это один из способов как-то их отвлечь и помочь жить сколько-нибудь нормальной, человеческой жизнью. Потом онколог Михаил Ласков решил сделать русскоязычный сайт, посвященный опухолям головного мозга — потому что родителям, сталкивавшимся с этой проблемой, было негде взять информацию, а между тем детская онкология в целом занимает второе место среди причин детских смертей, а внутри нее на втором месте стоят именно опухоли мозга. В качестве программиста Михаилу посоветовали Бейлинсона, и они вместе сделали сайт под названием «Нейроонкология.ру». Потом Даниил сделал сайт фонда «Подари жизнь». Вообще-то, проблемы, которыми занимаются фонд «Подари жизнь» и сайт «Нейроонкология.ру», должно решать государство. Слава богу, в данном случае нашлись люди, готовые взять его функции на себя, — но вскоре выяснилось, что это получается далеко не всегда. «Все то время, что я работаю в этой системе, вокруг ежедневно происходят совершенно вопиющие вещи, связанные с абсолютно варварским отношением государства к больным детям — и с этим совершенно ничего невозможно сделать, — констатирует Даниил. — Например, больнице выделяется определенная сумма на то, чтобы она на определенный период закупила все необходимое, и если что-то кончилось раньше времени, хоть лекарства, хоть шприцы — то все, их нет. Совершенно непонятная система с квотами: больнице выделяются деньги на лечение определенного количества детей с таким-то заболеванием, и если вы не попали в эту квоту — то делайте что хотите. Недавно я узнал что базовый оклад химиотерапевта — то, что гарантирует ему государство, — это три с половиной тысячи рублей. Все остальное — всякие дополнительные выплаты и премии, то есть конкретное медицинское учреждение может их, если хочет, дать, а может

Мне было интересно понять, зачем мальчик из хорошей семьи 7 февраля поперся протестовать на Лубянку

и отнять. Или, например, на каждом шагу встречается такая ситуация: больного ребенка отправляют умирать домой. Родители должны получать обезболивающее в поликлинике. Но если поликлиника не соответствует безумным требованиям, предъявляемым к учреждениям, которым разрешается хранить и выдавать наркотики, — например, там нет решеток на окнах, — то родителей оттуда отправляют куда-то еще. Но по правилам выдавать эти препараты должна именно поликлиника, так что другая инстанция отправляет родителей обратно. Этот процесс может занять недели — которые родители могли бы провести с ребенком. И все это время он мучается от боли, а они пытаются решить проблему, которую иногда решить вообще невозможно. У меня все больше и больше открывались на все это глаза». Потом Даниил и его брат Борис, которые с детства интересовались экологией и сочувствовали «Гринпису», познакомились с защитниками Химкинского леса и сделали им сайт khimkiforest.org, сегодня работающий на девяти языках, а кроме того — сайт ecoradar.org, объединяющий разные экологические организации и освещающий экологические проблемы. В результате Даня с братом стали часто бывать в Химках — и понемногу превратились в защитников леса: начали, пользуясь законом об общественной экологической экспертизе, требовать у людей, застуканных за вырубкой, предъявить все необходимые для этого документы. Потом, когда активисты разбили лагерь в лесу и их стали бить сотрудники ЧОП «Витязь» и просто какие-то люди в штатском, перепало и Дане, и в результате он оказался представителем пострадавших активистов (почему-то единственным) на специальном заседании по ситуации вокруг Химкинского леса, проведенном советником Президента РФ Михаилом Федотовым. «Это все было похоже на цирк, — говорит Бейлинсон. — Все переводили стрелки друг на друга, а когда я попытался завести разговор о том, что там прямо сейчас незаконно вырубают лес и избивают активистов, советник по правам человека при президенте предложил мне самому решить этот вопрос с начальником ЧОП. По-моему, они просто хотели потушить активность СМИ». Когда совет закончился, Бейлинсон оказался в одном лифте с Александром Семченко, баптистским епископом и главой компании «Теплотехник» — подрядчика, занимавшегося вырубкой леса. Тот заботливо спросил: «Зачем ты туда полез? Неужели ты не знал, чем это закончится? Зачем тебе это нужно?» Из истории с Химкинским лесом Даниил сделал вывод, что государство не может или не хочет прилагать усилий, чтобы разобраться в проблемных ситуациях, и поэтому применяет насилие. А человек, который пытается добиться чего-то законными методами, всегда упирается в стену. «Возникающее из-за этого ощущение безысходности, естественно, приводит к мысли, что эта система вообще нежизнеспособна, и ее надо менять. Я и раньше иногда ходил на оппозиционные митинги, но около полутора лет назад стал заниматься этим серьезно». Так Даниил стал принимать участие в разных мероприятиях оппозиции — в акциях «Стратегии-31», в сидячей забастовке у Соловецкого камня в поддержку Таисии Осиповой, в пикетах «Выборы без оппозиции — преступление». Он стал регулярно попадать в милицию, а когда не оказывался там сам, наблюдал, как именно и за что забирали других. Я для него — представитель прессы, поэтому он 14

Предъявить им было нечего: люди с пустым транспарантом в руках — это какой-то чистый Хармс

стремительно переходит от никому не нужных разговоров о себе к единственно важной вещи: все должны узнать, что власти сейчас сознательно запугивают активистов. Полицейские их бьют и угрожают, что против всякого, кто попытается написать по этому поводу заявление, будет тут же заведено уголовное дело по статье 318 («Применение насилия в отношении представителя власти»), а это уже серьезно. Впрочем, большого смысла в этих заявлениях, может быть, и нет — Бейлинсон жаловался на насилие полиции дважды, и оба раза, несмотря на свидетелей и бесспорные аудио- и видеодоказательства, проверка показывала, что ничего подобного не было. Фактически единственное оружие, которое осталось у оппозиции, — распро-

странение информации и общественное возмущение. Евгения Чирикова рассказывает, что Даня просил ее написать на сайт или в твиттер о разных незаконных задержаниях просто бесчисленное количество раз: «Если поднимается шум и к задержанному у Путина нет какой-то личной неприязни — а таких людей, согласитесь, не так уж много, — то есть хороший шанс, что они не захотят связываться и человека отпустят. А иначе может остаться сидеть, как будто так и надо». Но 5 декабря после незапланированного шествия от Чистых прудов к ЦИКу в отделениях оказались десятки людей, раньше никогда в протестных мероприятиях не участвовавших. «Все прежние механизмы мониторинга задержаний оказались неработающими», — рассказывает Бейлинсон. И он за несколь-

ко дней сделал «ОВД-Инфо». «Нашей целью было не просто сообщить, кто где находится, а создать промежуточное звено между СМИ и активистами. Чтобы сотрудники полиции позволяли себе меньше вольностей. В результате после январской акции «Стратегии-31» прессслужба ГУВД дала точную цифру задержанных, чего раньше обычно не делала. Видимо, открытость этих данных на них действительно как-то влияет». В своей пока что не самой длинной политической биографии Даниилу приходилось сталкиваться не только с полицией, но и с сотрудниками Центра «Э». 6 октября Викентий Нилин придумал вывесить абсолютно чистый, белый транспарант на путепроводе над Комсомольским проспектом — там же, где в июле появлялся баннер «Путин будет казнен». Сделать это должны были 8 человек, в том числе Даниил и его брат. Пока они шли к месту действия через Нескучный сад, за ними явно следили, не заметить этого было невозможно: люди в штатском, идущие за ними по пятам, старательно смотрели на ходу в какие-то книжки и бумажки, играли в шахматы, ловили рыбу, фотографировали из окна машины, а когда акционисты остановились под Андреевским мостом, один человек из наружки зашел вслед за ними и сделал вид, что мочится (когда он отошел, место, на котором он стоял, осталось абсолютно сухим). В конце концов молодые люди поднялись на путепровод над Комсомольским проспектом. Там их и скрутили. Связано все это было с делом о том, первом баннере, но в результате всех задержанных пришлось отпустить — предъявить им было нечего: люди с пустым транспарантом в руках — это какойто чистый Хармс. «Центр «Э», — Даниил уверен, что это были именно сотрудники Центра «Э», — тратят неимоверные усилия, чтобы пресекать акции: ведут слежку, прослушивают телефоны, мониторят все, что происходит в интернете. Вся их деятельность сводится сегодня к тому, чтобы прессовать оппозицию». До этого момента длинный Данин рассказ казался мне абсолютно логичным, и я слушала его по большей части молча. Я могу понять, как человек, с 18 лет наблюдающий, что детям, больным раком, не хватает лекарств — и это почему-то считается в порядке вещей, — приходит к мысли о том, что эту власть терпеть нельзя. И я представляю себе, как человек, которого волнует экология, оказывается в конце концов в Химкинском лесу. Но истории с акциями, пикетами и митингами, на которых протестующие оказываются в отделении, стоит им только присесть на бордюр у Соловецкого камня, и особенно этот случай с транспарантом, вызывают у меня подозрение, что единственный смысл всех действий гражданских активистов — дразнить власть. И я пытаюсь понять — зачем? Даня со мной, конечно, не соглашается: все понимают, насколько это опасно. Руки, ноги и носы активистам ломают понастоящему, и сроки в некоторых случаях получаются совершенно реальные — людям подбрасывают наркотики, фальсифицируют дела — и не исключено, что это делают те же самые люди, с которыми они столкнулись в Нескучном саду. Тем не менее он признает, что связь между тем поразительным переломом, который произошел в сознании тысяч людей за последнее время, с деятельностью гражданских активистов не очевидна. «Все равно очень важно, что есть люди, которые активно сопротивляются снизу», — говорит Даня. Но я все равно

не понимаю. Тем более что он тут же сообщает, что, вообще-то, к массовым митингам относится настороженно. Вопервых, ему не нравится, что организаторы, вместо того чтобы настойчиво добиваться реализации своих требований, просят у городских властей разрешения на то, что гарантирует нам Конституция. И вообще ему кажется, что все организационные вопросы надо решать не с властями, а с самими участниками протеста — по крайней мере все акции защитников Химкинского леса и прочих гражданских активистов организовывались именно так, не сверху, а снизу — или скорее изнутри. Во-вторых, этот новый жанр массового протеста ему вообще чужд: «В декабре вся эта массовая буча была для меня очень непривычной. На этих митингах я ощущал себя исключительно частью толпы, и больше никем. Когда выходит 20 человек — ты сам требуешь тех или иных вещей, которые лично тебе кажутся важными, тут все ясно. А когда выходит такая толпа, ты в ней растворяешься, просто присоединяешься к чьим-то требованиям. Это из другой оперы». Тем не менее, говоря о перспективах, мы все равно обсуждаем именно этот массовый, а не индивидуальный протест. «Я думаю, что с каждым массовым митингом протест будет естественным образом радикализовываться: люди же видят, что на их требования не реагируют. Если в марте будет избран Путин, боюсь, процесс радикализации может пойти гораздо быстрее». О’кей. Но я по-прежнему не совсем понимаю — зачем продолжать ходить в одиночку? Теперь, когда у массового протеста появились какие-то перспективы, а про «Стратегию-31» не пишут даже в фейсбуке? Может быть, тут действует обаяние сильных лидеров? Нет. Мой собеседник не состоит и никогда не состоял ни в какой политической организации, он дружит с членами «Солидарности» и «Другой России», но как организации их совершенно не поддерживает и поведение Лимонова не одобряет. «Я вообще не очень люблю всю эту партийную систему. Мне кажется, надо от этого как-то избавляться». Гипотеза о том, что все это — просто романтизация героизма, тоже мгновенно опровергается: книжки про героев Даню никогда особенно не интересовали (когда я вошла в кафе, где мы договорились встретиться, он читал книгу Кевина Баззаны «Очарованный странник» — про Гленна Гульда). А среди любимых героев кинофильмов называет музыканта Гию из фильма Иоселиани: «Ты занимаешься каким-то одним делом, потом резко встаешь, идешь куда-то, там кого-то встречаешь, вместе с ним едешь в ОВД, там еще что-то происходит — мне вчера пришло в голову, что это похоже на фильм «Жил певчий дрозд», про человека, который занимается кучей дел одновременно. А героических ассоциаций у меня не возникает — мне кажется, сейчас не то время».

Впрочем, в какой-то момент Даня произносит фразу, которая меня, кажется, убеждает. На вопрос, не жаль ли ему все свое время тратить только на общественную и гражданскую активность, он отвечает: «Вообще-то, я занимаюсь достаточно профессиональной деятельностью: моя работа в основном сводится к тому, чтобы поддерживать некоммерческие организации с помощью моей профессии — программирования. И я по собственному опыту знаю, что, если я начну заниматься чем-то еще — например, наукой, или, скажем, мне было бы интересно стать кинооператором, — я опять упрусь в ту же стену. Мне очень этого не хочется. А если говорить о каком-то просто личном времяпрепровождении, меня сразу же начинает терзать совесть, что я чем-то не тем занимаюсь. Мне становится както не по себе. И просто скучно». И тут все начинает становиться на свои места. Охотин говорил о нем как об «удивительно сердечном человеке, который просто не умеет не воспринимать чужие беды как свои личные». Это редкое качество — не то чтобы отрицает прагматичный расчет и отстраненный взгляд на вещи, а просто оставляет их где-то в стороне. То, что он делает, нельзя объяснить недальновидностью, юношеской категоричностью и радикализмом — совсем напротив. Видимо, человеку, который всю свою юность провел рядом с детьми, болеющими раком, кажется, что разговоры про судьбы родины, историческую предопределенность, осторожность и трезвый расчет просто не имеют смысла. Они могут только парализовать — человеческий мозг в принципе не в состоянии подсчитать все вероятности, опасности и последствия всех возможных действий. «Я делаю все это, потому что, по моим личным оценкам, нельзя этого не делать», — спокойно говорит Даниил. И когда я это слушаю, мне начинает казаться, что парализована именно я — со всеми своими сомнениями, вопросами и страхами.

«Я по собственному опыту знаю, что если начну заниматься чем-то еще, я опять упрусь в ту же стену»

протест

Одной ногой в Тагиле

Рабочий пермского моторного завода Валерий Трапезников переквалифицировался в депутата Госдумы и быстро освоил навыки народного трибуна

фотографии: Вадим Ахметов/ura.ru

Рабочие Уралвагонзавода пообещали приехать в Москву спасать родину от оранжевой чумы. Люди, выходящие на митинги в поддержку Владимира Путина, приводят в пример рабочих Нижнего Тагила, готовых выйти с вилами на помощь своему кандидату. По просьбе БГ Родион Чепель рассказывает о своем путешествии на Урал — о танках, варежках и пельменях — и проверяет теорию о классовом расслоении общества

Из аэропорта Кольцово — самого современного в России после московских — дорога по уральским сопкам скачет на север, а современность постепенно теряется в скальнике, ельнике и одноэтажной застройке, а потом вовсе исчезает в плотном сизом тумане. Где-то под этим туманом, по сообщениям центральных телеканалов, на протяжении последних месяцев просыпается гражданское сознание пролетариата, усыпленное 90 лет назад после победы революции. Рабочий класс осознал себя движущей силой общества и противопоставил себя креативному. Во время разговора с премьером новоявленный working class hero Игорь Рюрикович Холманских предлагает разогнать собравшихся на Болотной. На митинг за честные выборы на проспекте Сахарова в Москве рабочие Урала отвечают митингом в поддержку Владимира Путина в Нижнем Тагиле и обещают прийти еще. По заданию одного из центральных телеканалов в преддверии очередного митинга в Екатеринбурге 28 января мы с видеооператором отправляемся на Урал, чтобы понять, как устроено новое рабочее движение. Инициативу провести массовую акцию в поддержку стабильности взял на себя рабочий комитет «Уралвагонзавода». Пробираясь на ощупь по покрытым утренней дымкой улицам Тагила в такси, мы рассчитываем попасть на последнее перед митингом заседание этого комитета. Перед центральной проходной завода — зданием, выполненным в виде советского радиатора отопления, на невысоком постаменте — самый известный бренд завода, танк Т-34. Под танком нас встречает коренастый мужчина за 50. У Александра пунцовое лицо, щетка усов покрыта инеем. Он молчаливо провожает нас внутрь административного здания Уральского вагоностроительного. На стеклянной входной двери — лист А4 с набранным гигантским кеглем предостережением «Кому нужна ты, курящая?». Александр ухмыляется с затаенной нежностью, вздыхает: «49-е». Это управление завода отвечает за социальные проекты. Смысл ухмылки проясняется уже внутри: в коридорах попадаются одни дамы. На самой большой в мире заводской территории этот корпус — один из немногих, где заправляют женщины. Но в кабинете на третьем этаже, куда мы попадаем вместе с Александром, единственная женщина явно скучает за длинным столом для совещаний. Во главе стола — подтянутый и загорелый улыбчивый молодой человек в костюме с сиреневым галстуком, по обе стороны от него — 10 мужчин разных возрастов в спортивных куртках или вязаных свитерах. Александр снимает куртку и занимает место среди своих. Улыбчивый молодой человек сообщает, что Федерация профсоюзов уже договорилась с РЖД: митингующих из Тагила повезут в Екатеринбург 4 спецрейсами с утра в субботу. Те, кто не поместится, поедут поездами, идущими по штатному расписанию. К электричкам доставят автобусами. Сбор у проходной в 9.30. У каждого цеха — свой вагон. Каждый из собравшихся за столом активистов едет со своим цехом. Я рассматриваю висящую на стене за его спиной аккуратно разлинованную школьную доску. Таблица заполнена двух- и трехзначными цифрами: «Механосборка: 972/45, ЦТОиР 973/45, энергетики 975/45». Следует краткая перекличка, затем улыбчивый молодой человек предлагает нам выйти и немного поговорить. Андрей Евгеньевич Ленда — талантливый менеджер, в свои 36 он уже руководитель управления №49 по социальной работе и организатор рабочего комитета УВЗ. Выйдя за дверь, он произносит пламенную речь: «Рабочие не хотят повторе-

ния 90-х, когда не было работы и не было зарплаты. Сегодня небольшая группа оппозиционеров раскачивает страну, призывая к возмущениям и смене режима. Но мы не хотим после выборов проснуться в другой стране. И сегодня рабочие это поняли. У нас осталось слишком мало времени, чтобы защитить себя. Наши митинги — это попытка донести до рабочих простую мысль: либо мы спасаем страну сейчас, либо нам завтра негде будет жить». Мы поражаемся скорости, с которой в рабочих развилось чувство гражданской ответственности. Андрей парирует: «В интернете нас называли быдлом и стадом. Конечно, это возмутило наших рабочих. Они пошли к нам, в социальное управление. Мы помогли им создать рабочие комитеты и провести агитацию на других заводах. Нас поддержала областная федерация профсоюзов, у них богатый опыт проведения подобных мероприятий». Я киваю на таблицы на доске: «Методы работы профсоюзов как-то изменились с советских времен?» Андрей объясняет, что все едут добровольно, профсоюз лишь помогает с организацией. Первая цифра в таблице на доске — количество работников в цехе, вторая — количество митингующих от цеха. Почему вторая цифра в среднем составляет 5% от первой, он не объяснил. Вокруг выставленных на улице образцов продукции УВЗ — железнодорожных вагонов и пользовавшихся большим спросом в нулевые нефтеналивных цистерн — нас водит молчаливый багровый Александр.

всплывает портрет улыбающегося загорелого молодого человека в костюме с сиреневым галстуком. Но Евгений, поразмыслив и не найдя ничего неблаговидного в своих словах, продолжает рассказ о сыне. Выясняется, что Андрей Ленда создал и возглавляет молодежную организацию «Уралвагонзавода», самую крупную в стране молодежную организацию на промышленном предприятии с численностью более 7 000 человек. Они проводят внутренние чемпионаты по разным видам спорта, конкурсы красоты и общественные мероприятия. В организацию входят все без исключения сотрудники УВЗ до 35 лет. Мы возвращаемся к месту, откуда начали сегодняшнюю экскурсию, — к танку Т-34 на постаменте. Проходная выплевывает на мороз сотни людей, и волна выходящих сталкивается с волной спешащих на смену. В сером потоке однообразно одетых заводчан выделяются несколько ярко-красных курток. На спинах — одинаковые надписи «Sverdlovsk Film Studio», в руках — видеокамеры. Один из операторов сообщает, что они только что побывали на заводе, теперь вот снимают своих героев на гражданке. Чуть в стороне от общего потока расположилась съемочная группа немецкого канала ZDF. В кадре — Игорь Холманских, толпа спешащих рабочих — как фон. Начальник сборочного цеха через переводчика конспективно доносит до немецкой аудитории простую мысль: «Нельзя допустить отката в 90-е, когда не было работы. Кучка оппозиционеров с Болотной на деньги Госдепа раскачивает лодку

Рабочий класс осознал себя движущей силой общества и противопоставил себя креативному Он представляется слесарем и объясняет, что активно участвовал в агитационных поездках: на его счету 60 предприятий и 5 000 митингующих. Но сама его манера держаться противоречит тому, как в моем представлении должен себя вести агитатор. Он отмалчивается, в ответ на вопрос сначала повторяет мои слова, потом говорит что-то невнятное, растягивая слова. Гораздо увереннее держится присоединившийся к нам Евгений. Ему тоже за 50, он всю жизнь вставал по гудку, работал сборщиком вагонных тележек и с готовностью ринулся отстаивать свое право на стабильность. Всю агитацию они с Александром вели вдвоем, в доказательство Евгений протягивает мне диск с видеозаписью одной из таких поездок. Он подробно описывает, как трудно было поначалу найти общий язык с рабочими, но как они по марке сигарет («Балтийская звезда») и манере закуривать (зажав сигарету внутри кулака) все же узнавали в нем своего. Наконец Евгений говорит, что гордится тем, что его семья — классический пример династии горнозаводских рабочих: на заводе помимо него работают его жена и сын. Сына зовут Андрей, и он сейчас начальник управления №49 по социальной работе. Евгений на секунду прерывается, будто сказал что-то, чего говорить не следовало, и в моей голове

и называет рабочих быдлом. У нас есть свой голос!» Рядом пресс-секретарь УВЗ Татьяна разводит руками и просит посочувствовать: «Это уже 4-е интервью за день, только что ребята с Би-би-си уехали». Мы настаиваем и добиваемся своего: выясняем у Игоря Рюриковича, кто назвал рабочих быдлом, спровоцировав волну народного гнева. По мнению Холманских, интернет-кампанию против трудящихся запустил предприниматель из Волгограда. Связаться с предпринимателем оказалось легко. Его зовут Андрей Куприков, он владеет собственным проектным институтом, участвует в движении «За честные выборы!» и активно пишет в «Живой журнал». Андрей рассказывает, как в конце декабря получил по почте сообщение, мол, Андрей, представляешь, в Нижнем Тагиле собираются проводить митинг рабочих — и далее пошел такой вот жесткий комментарий. Комментарий тут же разошелся по всем средствам массовой информации. На заседании предвыборного штаба В.Путина его озвучил Станислав Говорухин: «…Едроссовский скот в лице заводских быков выходит помычать на площадь». И уже через несколько дней перед зданием предприятия Куприкова несколько человек скандируют «Куприков, ты не прав», держа в руках плакаты с надписями «Куприков, изви-

нись перед рабочими» и «Мы не быдло». Последний слоган становится одним из основных в площадной риторике уральских рабочих, а сам волгоградский пикет снимают на видео, монтируют и выкладывают на видеосервисы с того же IP, что и записи митингов на Урале. Самому Куприкову ясно, что организованная против него травля — верхушка айсберга. «Очевидно, это было положено в основу избирательной кампании — противопоставление рабочих и белых воротничков, пролетариата и так называемого офисного планктона. Кто-то пытается извратить смысл того протеста, который вылился в митинги на Болотной и на Сахарова. Словно это не протест против власти и безобразных циничных выборов, а просто конфликт двух социальных групп». Дмитрий Колезев из уральского информационного агентства URA.ru подтверждает версию Куприкова: по его сведениям, в начале декабря вице-премьер правительства Свердловской области Алексей Багаряков договорился с группой блогеров о том, чтобы те работали над улучшением информационного поля в сети накануне выборов. Проект финансировался из бюджета предвыборного штаба Владимира Путина, интернет-пользователи должны были оставлять многочисленные комментарии на различных веб-ресурсах, защищая инициативы властей. Ежедневные отчеты о 200–400 сообщениях блогеры высылали лично Багарякову. Один из участников сообщил, что акция «Уралвагонзавода» по просьбе Багарякова освещалась отдельно — была дана команда негативно отзываться о рабочих, критиковать их действия и называть быдлом. Вечером я загружаю DVD с видеозаписью агитационной встречи на Верхнесалдинском металлургическом заводе. Агитатор Александр краснеет где-то вдалеке, в центре — группка из 5–6 скучающих рабочих в чистых касках слушает речь Евгения, вопрошающего «Кто, если не Путин?» Рабочие переминаются с ноги на ногу. «Это точно постановка, — констатирует Василий, сталевар УВЗ, с которым мы смотрим запись. — Агитация на самом деле какая? Начальникам цехов сверху спустили разнарядку — такое-то количество от каждого цеха. Они собрали своих людей и пообещали им поставить на этот день отгул. Или даже два. Я был на таком собрании. Рассказали, что бесплатно отвезут-привезут, накормят, концерт сыграют. Некоторые согласились, для некоторых это ниже их достоинства». Василий относит себя к последним. Василий — опрятный холостяк лет 35, местный среднестатистический горожанин, сидит у себя на кухне в хрущевке, пьет чай вприкуску с сырой сосиской, под стулом — заряжается автомобильный аккумулятор, у стены стоят несколько трехлитровых банок с мутноватой жидкостью («Бензин. На всякий случай»). Он не видит причин выступать в поддержку системы, в которой заказы у завода появляются только после визита премьера, у рабочих количество смен растет, а зарплаты падают, налоги от предприятий оседают по месту регистрации акционера — в Петербурге и Москве, а рабочие, выйдя на пенсию, редко проживают больше 2–3 лет. Он говорит, что Владимир Путин действительно помог: его личное участие в 2008–2009 годах позволило получить заказ РЖД, который на несколько лет вперед обеспечил завод работой. По его приказу все, что осталось в стране от танкостроения, стало консолидироваться под брендом «Научнопроизводственная корпорация «Уралвагонзавод». Поэтому всем кажется естественным, что после того как «Путин помог заводу — завод должен помочь 17

Путину». Кроме того, несогласие с позицией начальства может привести к ненужным конфликтам. Журналист и основатель тагильского фонда «Город без наркотиков» Егор Бычков объясняет: Нижний Тагил — моногород. Здесь исторически, как и везде на Урале, не завод в городе, а город при заводе. «Вся экономика Нижнего Тагила основывается на двух предприятиях — НТМК и УВЗ. Примерно половина населения города так или иначе связана с этими производствами. Людям просто некуда больше пойти. Конечно, они рады, что их обеспечили заказами, что они получают зарплату. Для них стабильность — это когда регулярно зарплату платят. Вот и все». С Егором мы разговариваем в здании типографии. На стене коридора — список арендаторов. Егор пишет для газеты «Тагильский вариант». В списке вдруг обнаруживаю и два других названия — редакция журнала «Chocolad’s. Твой глянцевый гид по Тагилу» и, на том же четвертом этаже, редакция мужского журнала «Банзай!». Егор комментирует: «Это издания Андрея Ленды. Он учредитель и главный редактор. Нечему удивляться — он активный предприниматель. Когда в июле 2011 года Михаил Прохоров пригласил Евгения Ройзмана вступить в партию «Правое дело», Андрей пришел ко мне с просьбой взять и его. На предстоящие 4 марта 2012 выборы в городскую думу он хотел пойти от «Справедливой России», но выпал из списка в последний момент — как не очень популярный кандидат. При этом он — типичный комсорг на промышленном предприятии, проводит акции за ОНФ и «Единую Россию». Утром 28 января мы едем к месту сбора митингующих рабочих. Заводские сооружения. Черные коленца доменных печей подпирают облака темно-синего дыма. Вдоль дороги все время заборы: заводские бетонные изгороди сменяет частокол исправительно-трудовых колоний. Сформулированная пермским писателем Алексеем Ивановым многомерная уральская матрица здесь сжимается до двух измерений. От одного градообразующего предприятия («Уралвагонзавода») до другого (НТМК, Нижнетагильского металлургического комбината) — полчаса на трамвае вдоль третьего — зоны. Художник Владимир Соловьев стоит у карты города, наклеенной на кабину водителя трамвая: район вокруг «Уралвагонзавода», на карте обозначенный как Дзержинский, на местном сленге Вагонка, был отстроен для рабочих УВЗ и до 2009-го находился полностью на балансе завода. Дома, дороги, инфраструктура, детские сады и школы, поликлиники и театры, стадионы и бассейны — все обслуживалось из бюджета завода и управлялось не профильными комитетами мэрии, а управлением завода, формально называвшемся управление №49 по эксплуатации спортивных сооружений. Сейчас оно отвечает за социальные проекты — в частности, за молодежную организацию и за митинги. Владимир все детство провел в Тагиле и помнит, что Вагонка всегда была словно другим городом, отделенным «полосой отчуждения» — ИТК-13. «Местные жители всегда вели замкнутый образ жизни: когда в прокат выходил новый фильм, вагонские предпочитали выждать неделю и посмотреть его у себя, чем выбираться «в город». Эта замкнутость всегда усугублялась тем, что работники УВЗ, как это бывает на оборонных предприятиях, всегда были связаны неким негласным обетом — они вроде и не военные на службе, но и не до конца гражданские. Вертикаль власти здесь всегда смотрелась вполне 18 органично». Вспоминаю, как кто-то

из рабочих печально шутил, что они даже называют себя «увэзэки». Бум консюмеризма в 2000-х изменил привычки — рабочие ездят на маршрутках или взятых в кредит автомобилях, и в последний год в городе впервые возникли пробки. 15 минут в заторе — это новость, которую еще не ленятся обсуждать. Годы стабильности добавили району неуклюжего колорита: трещины на стенах домов облеплены рекламными растяжками, парковки возле проходных завода уставлены китайскими иномарками, на месте китайского рынка ширпотреба завод отстроил футбольный стадион. Но косметический ремонт не избавил от ощущения заброшенности и обреченности. Зимой по широким улицам гуляет колкий пронизывающий ветер: строившие район после войны немецкие трудармейцы принесли с собой регулярную планировку и широкие улицы. На перекрестках метель взвинчивает снежные смерчи. На площади перед Дворцом культуры имени Окунева — десятки автобусов, на бортах — печати УВЗ, под лобовыми стеклами — на листках А4 — порядковые номера. Мы отводим одного из рабочих в сторону — спросить, что его сюда привело. Рабочий решительно говорит в камеру: «Я — сварщик. Я — за стабильность, я — за Владимира Владимировича!» Его прерывает чей-то окрик. Это Андрей Ленда в горнолыжном костюме ходит вокруг автобусов, хлопая в ладоши с криком: «Не мерзнем! Садимся!» Мы следуем за вереницей автобусов и оказываемся на автовокзале. Отсюда 100 метров до перрона, состав подан, уже идет посадка. Внезапно кто-то хватает меня под руку и отводит в сторону. Агитатор Евгений горячо шепчет в ухо, что ночь не спал, обо всем подумал и решил, что вчера наговорил мне лишнего. Поэтому просит стереть его интервью. Я обещаю подумать, состав очень кстати дает гудок, и мы влезаем в вагон. Здесь Евгений представляет мне Андрея Разумяка, начальника цеха 380 УВЗ. Я не успел толком поздороваться, как Андрей выпаливает, что все его рабочие едут добровольно, все рады, все за Путина. Выясняется, что от цеха едут 20 человек, а всего в цеху работают 400. Я подсчитываю вслух: «То есть из 400 двадцать — это получается пять процентов». Андрей с гордостью подтверждает: «Пять процентов!» Я смотрю на фотографию, днем ранее переданную мне Егором Бычковым, на ней сводная таблица участвующих в митинге от НТМК, уехавших предыдущим составом. От каждого цеха — по 5%, всего — 783 человека из 15 647. Те же самые кем-то высчитанные 5%. Состав трогается. Все сиденья заполнены улыбающимися людьми. Они немного растеряны, плохо одеты, у них уставшие жены, с детьми они общаются с помощью подзатыльников. И с каждым километром они веселеют. По проходу замелькали молодые люди в майках с надписью «Молодежная организация УВЗ» поверх зимних курток. У них в руках конверты с талонами участника митинга. Каждый пассажир получает устную инструкцию: с этим талоном любая электричка бесплатно привезет обратно в Тагил. Вместе с активистами двигаюсь по составу, из первого к десятому вагону. Шпроты, бутерброды с маслом и яйцом. Бич провинции «Ягуар» в жестяных банках, много пива. Прозрачную жидкость в пластиковых бутылках разного калибра без этикеток пьют небольшими глотками, чуть морщась, передавая друг другу. Селедка, соленые огурцы в банке, соленые огурцы на эмалированной тарелке, пирожки. В четвертом вагоне журналис-

В списке арендаторов вдруг обнаруживаю название — редакция журнала «Chocolad’s. Твой глянцевый гид по Тагилу»

Привокзальная площадь Екатеринбурга собрала рабочих с шестидесяти предприятий Свердловской области

«Я — сварщик! Я — за стабильность, я — за Владимира Владимировича!»

ты финского издания через переводчика интересуются у молодого человека, знает ли он требования людей, вышедших в Москве на Болотную. Молодой человек улыбается и сдвигает на лоб шапку, тыльная сторона ладони у него сплошь покрыта тюремными татуировками. Его фотографируют. Когда я добираюсь до пятого вагона, градус веселья окончательно преобразил толпу. Впечатление, что мы едем на первомайскую демонстрацию в какомнибудь 1984 году. В вагонах пожилые сотрудницы заводов поют про синий платочек и одинокую гармонь. Бабушкам подыгрывает баянист. Когда, отыграв, он проходит по рядам с протянутым холщовым мешком, каждый пассажир кидает внутрь горсть монет. Еще только середина состава, а мешок уже оттягивает руку. Навстречу из хвоста состава по проходу двигается представительная делегация во главе с директором УВЗ Владимиром Рощупкиным. Он заметно оживлен, жмет руки знакомым работникам и смеется. Господин Рощупкин призывает меня посмотреть вокруг и убедиться, что все собравшиеся едут по собственному желанию: об этом, говорит он, свидетельствует праздничная атмосфера. А также то, что его рабочие собирались ехать в Екатеринбург на танке — и только здравый смысл остановил их. Эта инициатива рабочих действительно обсуждалась в СМИ в середине января. Но когда я спрашиваю об этом Евгения Ленду, он начинает отмахиваться, мол, кто-то просто хотел посмеяться. Я отпускаю директора завода, и внезапно один из следовавших за ним спрашивает: «Ну что, хорошо он рассказал?» Пытаясь понять, кому может быть интересно мое мнение о рассказе директора, я узнаю в этом молодом человеке — на вид чуть за 30 — Алексея Жарича. Автор книги и сайта «За Путина!», он давно решил строить свою карьеру на воинственной лояльности. Бывший замгендиректора группы Newmedia Stars интернет-предпринимателя Константина Рыкова, ныне руководитель издания «ВВП», выкупил и полгода готовил к запуску официальный предвыборный ресурс кандидата В.Путина putin2012.ru. В 2009-м ОАО «Уралвагонзавод» было реформировано в Научно-производственную корпорацию «Уралвагонзавод» и вошло в структуры «Ростехнологий», а Алексей Жарич пришел в руководство корпорации как заместитель нового генерального директора Олега Сиенко по связям со СМИ, и агрессивно-пропутинская риторика его прежних проектов постепенно наполнила выступления заводских активистов. По телефону его помощница отрекомендовала господина Жарича как крайне непубличного человека, под этим предлогом отказав нам во встрече. Стоя в проходе, я спросил Алексея, имеет ли руководство корпорации отношение к организации митинга, он ответил, что дает комментарии только по поводу деятельности корпорации, а организация митингов — дело профсоюзов. После чего исчез за дверью вагона. Но руководитель профсоюзной федерации Свердловской области, комсорг с 30-летним стажем Андрей Ветлужских, когда мы встретим его у трибуны на митинге, лишь повторит слова Андрея Ленды о том, что рабочие сами к ним обратились, профсоюзы просто помогали с организацией. Замкнутый круг. Но Алексеем Жаричем хоровод встреч в поезде Тагил–Екатеринбург не заканчивается: я натыкаюсь на нашего провожатого Александра — его лицо заметно побледнело, а язык развязался. Спрашиваю, как он ввязался в агитационные

поездки. Он отвечает, что, когда начальник цеха спросил, кто будет голосовать за Путина, он просто поднял руку. Он и правда собирается голосовать за Путина: «Кто, если не он?» После начальник цеха подошел и попросил поездить по заводам в поддержку кандидата, пообещав освободить от работы на время предвыборной кампании — с 20 января по 4 марта. Александр гордо протягивает мне бумагу — приказ за подписью руководителя предприятия, которым «в исполнение приказа от 23.01.2012 №134/к «О подготовке выборов президента РФ и депутатов Нижнетагильской городской думы» для проведения информационной работы среди избирателей» работник цеха… Александр… освобождается от основной работы. Ясно, что причин отказываться от этой «хартии вольностей» у него не было. Ближе к концу состава мы вновь встречаем группу операторов в ярко-красных куртках. Директор Свердловской киностудии Михаил Чурбанов объясняет, что он со своими учениками снимает короткометражный документальный фильм «Один день» о поездке рабочего на митинг. Я замечаю, что подготовленные ими агитационные ролики в поддержку митинга имеют сомнительные эстетические достоинства. Михаил в свою очередь замечает, что сомнительные эстетические достоинства имеют социальные сети, созданные под контролем спецслужб Запада. На секунду кажется, что передо мной — Станислав Говорухин. На вопрос, насколько серьезно он говорит, Михаил отвечает: «Я по натуре консерватор. Поэтому когда мне предложили войти в региональный предвыборный штаб Путина, я согласился. Я считаю, что нельзя дать нескольким оппозиционерам расшатать ситуацию в стране и лишить людей стабильности. Мы не можем допустить возврата лихих 90-х. Рабочих можно понять, их обидели, назвали быдлом. Естественно, они хотят показать, что у них тоже есть право на голос». Поезд подходит к перрону. 28 января в Екатеринбурге холодно. Привокзальная площадь оцеплена сотрудниками ОМОНа и солдатами внутренних войск. Снаружи перед рамками металлодетекторов — очереди, внутри — сотрудники безопасности в форме и люди в гражданском с папками. Они задают входящим какие-то вопросы, подойдя ближе, можно расслышать, что сверяют фамилии. Группу во главе с начальником цеха 380 Разумяком активисты в майках молодежной организации направляют сначала на противоположную сторону площади — туда, где сложены заказанные профсоюзом и привезенные из типографии плакаты с символикой «Уралвагонзавода». Затем группу размещают напротив сцены — так, чтобы вокруг могли организованно расположиться другие участники митинга. Пространство отсечено от площади металлическими заграждениями. Вошедшие оказывались словно запертыми внутри ловушки — а установленные на сцене камеры давали картину плотной толпы у сцены. Со сцены неслись заученные мной наизусть за прошедшие сутки тезисы о том, что: 1) оппозиционеры хотят расшатать страну; 2) они получают деньги от Госдепа США; 3) необходимо не допустить возврата в 90-е; 4) раньше не было работы, а теперь она есть; 5) нельзя допустить, чтобы рабочих Урала называли быдлом. В этой толпе чувствуешь себя странно: пожилые в основном люди держат древки стягов с каменными лицами, морщась от ветра и холода, не слушая ораторов и нехотя скандируя их речовки. 19

Походные кухни с набором туриста — гречневой кашей с тушенкой — развернули под монументом военному подвигу уральских рабочих, сцена оказалась за их спиной

Как только стало известно, что Путин не приедет, идею с танком похоронили

Выбираясь из ловушки перед сценой, замечаю нескольких активистов молодежной организации вокруг пустых картонных коробок. Молодые люди подписывают коробки лаконичным «От рабочих УВЗ» — в них планировали собрать грязные рабочие рукавицы, чтобы выслать их главному оппозиционному блогеру Алексею Навальному и обидчику рабочего класса Андрею Куприкову. Акция популярностью не пользуется — очевидно, коробки наполнять будут потом также централизовано, как сегодня наполняют площадь. Двигаясь от сцены, замечаю, что публика становится живее. Самый дальний край площади — приют разгоряченного диссидентства. Здесь расположились походные кухни, раздают гречневую кашу с тушенкой и сладкий чай. Стоя в очереди, разговариваю с бизнесменом из города Лесной, что в 250 км от Екатеринбурга. Владимир недавно открыл интернет-магазин, и никакого отношения к рабочим не имеет. От знакомых он узнал, что организована бесплатная поездка в столицу региона на один день. Он не раздумывая согласился, взял сестру и жену — у каждого в Екатеринбурге были свои дела. Закончив дела, они пришли на привокзальную площадь послушать концерт группы «Любэ». «Да нас таких здесь — десяток автобусов», — обводит он рукой пространство вокруг. Музыка стихает — кажется, митинг подошел к концу. Но сцены отсюда не видно из-за монумента рабочим-добровольцам, ушедшим на фронт во Вторую мировую в составе Уральского танкового корпуса. Тогда, в 1943-м, площадь в последний раз собирала такое количество людей. По официальной версии, выгнать танк на площадь современные рабочие планировали именно в память о подвиге предков. У Дмитрия Колезева есть другая версия. По данным журналиста, акцию с танком придумывал нынешний зампред правительства Свердловской области Алексей Багаряков — для митинга КПРФ в 2010 году. «Он сам планировал въехать в Екатеринбург на тагильском танке, этим ярким образом впечататься в сознание электората. Но в новой общественной ситуации бывший бизнесмен и депутат Госдумы, наметивший себе в качестве цели пост мэра Нижнего Тагила, решил действовать иначе. После провала партии власти на выборах 4 декабря 2011 года (32,62% в регионе при среднем показателе по стране 49,5%), полпредом Куйвашевым была поставлена задача сохранить доверие центра, стартовав раньше других регионов и проведя красочную избирательную кампанию Путина. Ситуацию усложняло временное отсутствие губернатора Мишарина, попавшего в больницу после автокатастрофы: элиты становились менее управляемыми, борьба за влияние обострялась. Стратегия Багарякова на привлечение внимания постановочными митингами рабочих могла дать нужный эффект. Митинг «под варежкой» с танком и в присутствии кандидата в президенты виделся кульминацией. Но как только стало известно, что Путин не приедет, идею с танком похоронили». Редактор газеты «Тагильский вариант» Валерий Климцев с улыбкой вспоминает, что идея вывезти танк на улицы не нова. Конвейер по производству бронетехники на УВЗ никогда не останавливался, поэтому прилегающий к территории завода танковый полигон используется почти каждый день. Задолго до того, как в регион прибыли столичные политтехнологи, гусеничная техника была

средством разрешения имущественных конфликтов. В августе 1993 года весь Нижний Тагил стал предметом спора двух соперничавших организованных преступных сообществ — регион пытались поставить под контроль кавказские воры в законе. Им сопротивлялись местные авторитеты, сплотившиеся вокруг общества ветеранов-афганцев. Когда место встречи было определено, афганцы отправились на полигон и развернули один из танков, возвращавшихся после испытаний. Легендарная стрелка состоялась у Ледового дворца спорта без единого выстрела — кавказцы были временно нейтрализованы. А 1996 году один из механиков-испытателей колесногусеничной техники не сдал свою единицу на хранение в конце смены, а решил отправиться напролом через ворота проходной прямо к зданию администрации — с оружием требовать выдачи зарплаты. Аргумент подействовал, администрация нашла деньги. На фоне историй из 90-х нынешняя затея с танком выглядит блекло: трудно поверить в то, что обеспеченные заказами на годы вперед слесари и сталевары станут выгонять танк на площадь. Мотивации явно не хватает. Пообщаться с автором идеи и главным идеологом уральских митингов Алексеем Багаряковым мне не удается. Трубку его мобильного снимает помощница Наталья, осторожно интересуется, что передать, и объясняет, что Алексей Владимирович занят. Но до того, как она повесит трубку, Наталья успевает сказать главное: она подтверждает, что именно помощники Багарякова выкладывали в интернет видео с волгоградской демонстрации под окнами Куприкова. Когда мы вернемся в Москву, государственные телеканалы в итоговых программах расскажут о том, что митинг рабочих в поддержку Владимира Путина прошел 24 января в Кемерове, где в закрытый цех набилось около 6 тысяч человек, и упомянут о том, что нынешнего премьера решили поддержать также рабочие Среднего Урала. Организатор митинга в Екатеринбурге Андрей Ленда посетует, что полиция оштрафовала его за превышение заявленной численности митинга в 15 тысяч человек. Уже через неделю полиция за то же нарушение будет штрафовать организаторов митинга на Поклонной горе в Москве, куда вместо заявленных 15 тысяч добрались 150 тысяч. О митинге в Екатеринбурге к этому моменту уже забудут: перекинувшись на Москву, противостояние «креативного» и «рабочего» классов приобретет иной масштаб. А еще спустя неделю уже вовсе никем не замеченным в новостных лентах пройдет сообщение о том, что волгоградский предприниматель Андрей получил две коробки с уральскими варежками. Дошла ли посылка до блогера Навального, забудут поинтересоваться даже в самом Нижнем Тагиле. После поездки в Екатеринбург тагильская жизнь быстро вошла в привычное русло. В кафе «Пельменная» напротив проходной — привычные очереди. На каждом столике внутри — привычный набор на двоих: бутылка водки, два пластиковых стакана, бутылка пива. Перекрикивая трансляцию нового видеоклипа на песню Тимати, мужчины привычно обсудят недостатки такой популярной на Урале Chevrolet запорожской сборки.

Мы знаем всех, кому помогаем уже 10 лет. Но большинство дарителей мы никогда не видели. Спасибо за возможность делать общее дело вместе!

www.bf sozidanie.ru

переписка

Почта России Вот уже лет десять, как люди перестали писать письма. Появление электронной почты, чатов и СМС привело к окончательному исчезновению эпистолярного жанра. В память о нем БГ публикует десять историй — это письма людей, в разные десятилетия XX века признававшихся друг другу в любви продюсеры: Маруся Ищенко, Анна Красильщик

1900-е

Студент, Михаил Исаев, в будущем известный профессор юриспруденции — своей невесте Маргарите фон Фик.

25 апреля 1903 года Екатеринбург «Сегодня зашел к Сереже. Видно, пребывание в коммуне на него подействовало благотворно, занимается отлично. Я его спрашивал по курсу, и обо всем он знал. Завидую ему, что он был у вас вчера. Ведь вы для нас «живая вода», от которой мы, усталые, набираемся новой силы и энергии. Он сообщил о вашем проекте нанять дачу под Москвой. Может быть, Моне нельзя будет жить в этой губернии — беда невелика, можно поселиться в Тульской или другой губернии в Средней России, можно даже целое имение снять на лето. Старых «дворянских гнезд» с живописными садами, с поэтическим прошлым — чтонибудь на берегу реки — сколько угодно. Если все-таки решим ехать по Волге, то можно, приехав на Черное море, поселиться там. Ведь вы поймите, что нам не места дороги, а вы. Лишь бы с вами прожить целое лето, а где — это вопрос второстепен-

ный. Невольно хочется повторить слова, которые римляне произносили при совершении брака: «Где ты, моя Гайя, там и я, твой Гай!» Через год, может быть, и не удастся поехать одной семьей по соображениям внешней безопасности. Зачем же терять такой драгоценный случай. А наша коммуна, наша семья летом — это идеал отношений мужчин и девушек, который, как даже оптимисты полагают, наступит не очень скоро. Конечно, случаи бывали в 1860-х и 1870-х годах, но самому пережить — не то что читать об этом. За три месяца совместной жизни можно лучше узнать друг друга. Не в праздничном наряде, а в обыденном платье будем мы ходить там. Я уверен, что лето пройдет чудно. Будем много заниматься, читать. Моня напишет по крайней мере несколько рассказов. Я отчасти рад сидеть на одном месте. Можно будет прочесть массу книг. Хочется перечитать беллетристику последних годов, а то только верхи ловишь. В настоящее время читаю Чехова, Лескова. <…> К гражданскому праву еще не приступал. Нехороши экзамены тем, что разводят они по углам коммунаров и коммунарок. <…> Познав прелесть заниматься по ночам, я не особенно забочусь о распределении дневного вре-

мени, пошел бы с охотой к Сереже, но он адски зубрит. Все-таки я мечтаю прийти в коммуну в субботу, узнать подробности вашего проекта, а главное, повидать вас, наших славных коммунарок. Я писал недавно одному своему другу, пять лет пробывшему студентом в Л-е, в ответ на его печаль, что бессодержательно довольно прошло его студенчество, — я писал ему, что встретить среди учащейся молодежи таких славных девушек, как вы, — счастье. Зная вас, не будешь печалиться на бессодержательность жизни. Коммуна — это последний и самый звучный аккорд нашего студенчества. Вы, конечно, не только из письма знаете, как мы к вам относимся. Я хочу лишь, чтобы вы, когда думаете о лете, принимали бы в расчет ваших коммунаров — нельзя ли осуществить благо всех и каждого в отдельности. Еще и оттого я писал, что мне доставляет радость даже письменно обращаться к вам. Все думы сосредотачиваются на вас <…>. Итак, всего хорошего, наши славные коммунарки. Ваш Гай».

P.S. Впоследствии они поженились, родили троих детей и жили в Москве до смерти (он умер в 1950 году, она — в 1956-м).

1900-e

Фото конца 1910-х годов. В 1903 году Маргарите было 24 года, Михаилу — 23. Исаев в то время учился на юрфаке Санкт-Петербургского университета, его невеста — на Бестужевских курсах

Справа: открытка Маргариты Исаевой будущему мужу от 19 января 1903 года: «Стоит ли говорить о таких незаметных неудобствах, когда служишь общественному благу. Лефф»

10-e

Елагин учился в немецком городе Циттау вместе со своим другом Федором Куприяновым, который был посредником в этой тайной переписке. Недумова окончила Курсы Герье в Москве

20-e

Мордух и Зисля, так их звали изначально, родились в Шклове, в черте оседлости. В начале 1920-х годов он перебрался в Екатеринбург, откуда и писал ей письма в Шклов

30-e

Михаил и Лилия родились и познакомились в Казани. Переписка проходила в постоянных разъездах между Москвой и другими городами

1910-е

Офицер царской армии Александр Елагин — своей тайной возлюбленной Вере Недумовой. Мать Елагина рассчитывала женить его на Екатерине Истоминой, внучке владельца Голутвинской мануфактуры, — поэтому свои отношения они держали в секрете. 29/16 февраля 1912 года Zittau «Славная Верочка! Шлю привет из очень хорошенького городка <…>. Ну а ты напиши мне что-нибудь, адрес нетрудный, пиши, а то очень скучно, все-таки когото не хватает, не с кем поговорить по телефону и не к кому забежать на часик поболтать, может быть, забежал бы к хозяйке, да она ни черта порусски не понимает. Пиши почаще, ведь адрес пока знаешь, а то я тебе напишу еще раз. А когда я найду квартиру, я переменю адрес. Привет твоей сожительнице. Шурик». 5 марта/21 февраля 1912 года Zittau «О дорогая, я могу дать тебе слово сжечь часть твоих писем, почему часть, а потому что открытки я не считаю за письма, но и ты, дорогая Верочка, сожги мои. Когда я сегодня пришел с фабрики, брат Боря дал твои письма и спрашивал, от кого это, я сказал, что от одного знакомого. Верунчик, ну зачем ты опять больна, ведь это маленькое свинство (прости, что так выражаюсь). Разве эта скверная нога опять болит? Ты не ходи много, ведь это вредно. <…> Верочка, милая, береги себя всегда, ведь ты и дома в кровати можешь готовиться к экзамену, ну а практические занятия… Ты уж догонишь тогда, когда будешь совсем здорова. 1 марта ты можешь писать уже по новому адресу, сейчас я тебе не могу дать, потому что я его сам не знаю. Я тебе пришлю открытку, и на ней будет адрес. Послезавтра уезжает Боря и я остаюсь один, один во всем городе. Немного страшно, знакомых два человека — и то немцы. Верочка, для чего ты пишешь: «Неужели я не увижу тебя снова» — ведь мы еще увидимся. Как только я приеду в Россию, сейчас же приеду к тебе. Дорогая, не беспокойся. Не знаю, буду ли я скоро здесь сниматься, — а если буду, то с длинными волосами, — тебе карточку пришлю. Верочка, маленькая просьба: пиши почаще, ведь здесь очень приятно получать письма от милой Верочки. Выздоравливай. Жму твою ручку, Шурик. P.S. Пью пиво за твое здравие». Без даты «Верочка, какое совпадение — и я вспомнил ту же Пасху. Верочка, но ведь тогда была виновата ты, я ходил 9 раз христосоваться, а ты только 3. Кажется, так. Зачем мой чертенок похудел — это маленькое свинство. А когда Верунька переезжает в Москву? А то я боюсь, как бы там не подвернулся Андрюша Фили, ну как его там — Филипп или еще как. Ты смотри, пожалуйста, чтобы он не очень много христосовался с тобой. Неужели ты и на Пасху будешь заниматься? Верочка, если ты меня любишь, брось, не занимайся во время каникул. Я сейчас сам занятой человек, но в воскресенье палец о палец не ударю. Когда же ты будешь сниматься? Я всегда жду карточку. Если ты скоро пришлешь, то я тоже постараюсь сняться. Ты, правда, пишешь, что мы нетерпеливы. Утром я пишу открытку, а вечером уже получаю от тебя письмо. В Богородск как-то не хочется писать, что-то я боюсь, не знаю что. В Богородске будет больше времени, чем в Москве, — пиши побольше.

О Верочка, скучно, скучно, в Москву, в Москву, в красное кресло со сломанной ручкой — удобно в нем и уютно. Жму руку. Христосуюсь с тобой, дорогая Верочка. Жалею, что не такая здесь Пасха, — я ее так люблю ведь. Желаю всех благ земных и небесных. Шурик».

6/19 декабря 1913 года Zittau «Что значит «я забыл твое имя»? Нет, я хорошо знаю, что тебя зовут Вера, Верочка, Вера Николаевна. <…> Почему я не писал тебе, что я в Москве? Этого, пожалуй, я и сам объяснить не могу, но я тебе объясню, почему тебе написал, когда был здесь. Очень просто. Я увлекся той девицей, про которую писал два последних письма. Я забыл все — так нравилась она мне, а теперь к черту, опять ты. <…> Разве я когда-нибудь писал или говорил тебе, что я не люблю тебя! Был ли такой случай и сделал бы я то, что случилось 22 ноября? Ведь не мог же я написать тебе, чтобы ты приехала в Москву, чтобы получить от тебя… Да, наверное, и ты не согласилась бы на это. Я почти всегда к твоим услугам (почти — это значит когда не занят матерью и братьями). Разве мало я лгал, когда был в Москве? Сколько раз потихоньку уходил из дому к тебе <…>. И после этого ты еще упрекаешь меня, что я хочу порвать все. Ну скажи, для чего тогда я написал тебе, что на Рождество буду в Москве <…>. Ну прости, дорогая Верочка, что я тебя так огорчил, забудь все. Встретимся в Москве, постараюсь загладить все прорехи, какие я до сих пор сделал, будем опять хорошими друзьями.

6 апреля 1923 года Екатеринбург «Моя милая, дорогая и хорошая Зиночка! Сижу один. Все ушли, Гриша с Олей, Эсфирь с Исааком Ефимовичем, а я решил остаться только с Вами и — по невозможности поговорить устно — хоть письменно поговорить с Вами. Ведь Вы единственный человек, с которым я могу говорить, зная, что меня поймут. По приезде из Москвы все удивлялись, как я хорошо выгляжу, мое лицо выражало какоето довольство, а теперь, наоборот, все в недоумении, почему я в течение одной недели так похирел. Расскажи им — все равно не поймут. Не поймут, что Вы виной этому или, вернее, Ваше отсутствие со мной так действует на меня. Не поймут, что необходимее Вы для меня воздуха, что каждый день, прожитый без Вас, хуже пытки для меня. Ведь они этого не переживают и не понять им все это — и я им ничего не говорю. Вы хорошо знаете, Зиночка, что я бываю скрытен, но когда я с Вами, мне хочется говорить, мне хочется, чтоб Вы знали, что творится у меня на душе. И не моя вина, если я умалчивал иногда, если придавливал к сердцу то, что просилось наружу. Но делиться с другими, открывать перед ними свое святая святых и дать возможность другим грязными руками и грязными устами осквернять это святое, нет! Как ни тяжело жить одному, быть скованным своими собственными мыслями — легче, чем когда другие знают и могут иногда посмеяться над тобой. Зиночка! Когда я приехал, наши домашние, Оля, Гриша и Эсфирь, стали спрашивать меня после ряда других вопросов про мои с Вами

«О Верочка, скучно, скучно, в Москву, в Москву, в красное кресло со сломанной ручкой — удобно в нем и уютно» Не забудь, что я приеду опять тем же хорошим мальчиком, каким был и прежде. Ты больше не пиши сюда — меня больше не застанут твои письма, а будешь писать — пиши в Москву. Когда писал я тебе последнее письмо, то после него прочел почти все старые твои письма, мне доставили некоторые удовольствие, а в некоторых были только упреки. Но где же встретимся мы в Москве? <…> Ну да все равно, ты знаешь где, а я к твоим услугам. Верочка, получу ли я то, что получил 22 ноября? Конечно, да, а если нет, то я не знаю, что со мной будет. Умереть я не умру, я хочу жить, моя жизнь впереди, я еще ничего не видал в жизни. Ну а ты не сердись, Верочка, все пойдет опять по-хорошему».

P.S. Спустя несколько лет Елагин женился на Екатерине Истоминой, а Вера Недумова замуж так никогда и не вышла. Об их романе никто не узнал. Письма хранились у друга Елагина — Федора Куприянова, после его смерти племянница Куприянова передала письма в Мосгорархив.

1920-е

Скорняк Макс Раскин — стенографистке Зинаиде Гервиц.

отношения: «Как твои дела с Зиной?» Вы можете себе представить, как больно уколол меня этот вопрос. Они задали его не из любопытства, а чисто по-братски. Они, если я им даже не говорю то и то, видят, что я Вас люблю, и думали, если я этим не делился до сих пор, то теперь, после долгого времени, проведенного с Вами вместе, поделюсь с ними, как бывает между братьями и сестрами, но как больно и тяжело мне стало, когда и теперь я ничего не мог им ответить. Что я мог сказать? С завистью я смотрю кругом на всех и спрашиваю Бога: чем я хуже всех? Зачем, когда все кругом полной чашей пьют из твоего неиссякаемого источника любви, отказываешь мне в этом? Когда я был около Вас, я удовлетворялся и тем малым, что я мог смотреть, говорить и иногда поцеловать Вас, — теперь я чувствую, как это мало все. Хочется любви, любви и любви. Хочется эту любовь уносить и чувствовать. Когда Вас нет около меня, хочется знать, что и Вы, когда я грущу и томлюсь, тоже думаете обо мне. Зиночка, родная! Мои мольбы к Богу остались без ответа. Будьте Вы более милостивы, чем он. Скажите мне, что и для меня не закрыт тот источник счастья, откуда черпают его все, что, когда я приду в следующий раз к Вам, то и для меня этот источник забьет ключом и я его буду пить полными глотками.

Правда, Зиночка? Скажете так? Ведь я его вполне заслужил. Ведь он до краев полон моими слезами. <…> Мне хочется знать о всех подробностях Вашей жизни. С кем встречаетесь, ходили ли Вы в театр, уж не говоря о более важных вопросах, как квартира и служба. Напишите мне бюллетень ежедневный о Вашем здоровье. О себе писать совершенно нечего. Никуда не хожу, ни с кем не встречаюсь. В воскресенье наши уезжают на дачу и я поеду с ними. И свободное время буду у них. На велосипеде 1/2 часа езды, а исправлюсь с делом — приеду к Вам. <…> Будьте, моя милая, здоровы и счастливы. Пишите часто и подробно. Целую крепко. Ваш Макс».

6 августа 1923 года Екатеринбург «Здравствуй мой милый друг, мой прекрасный ангел! Написал «ангел» и рассмеялся. Вспомнилось, сколько раз Оля смеялась над Гришей за его названия вроде «ангел», «богиня», «царица» и т.п. Я своим названием «ангел» хочу не только возродить ласку к тебе, но правильно отмечаю то, что в самом деле ты есть для меня. Ты есть мой ангел-хранитель, дух которого всегда веет надо мной и который своей близостью ограждает меня от многих волнений, которым часто подвергаемся. Родная моя! Я прошу не принимать мои слова за тот ветер, которым многие дуют и который берется из воздуха и остается в воздухе.

родная, что должен я сделать, чтоб услышать от тебя, что ты счастлива и клянусь моей любовью к Тебе, что Тебе его достигну. Ты ведь немножко уже знаешь меня и знаешь, что если я добиваюсь чего-нибудь, то так или иначе достигаю. <…> Ты просишь, моя любимая, чтоб я был с тобой откровенен во всем, чтоб наша связь была не односторонняя. Ты права. Любящие друг друга два человека должны делить между собой все: радость и горе, хорошее и плохое, и веселье, и заботы. Совершенно верно. Но для чего они должны делить: для того, если есть какая-нибудь забота у кого-нибудь, чтоб другой своим участием и советом помог разрешить эту заботу. Если есть какое-нибудь горе, то утешением и обнадеживанием его умалить, если какое-нибудь несчастье случается, то и в этом случае любимый человек больше всех своей любовью помогает его перенести. Слава богу, всего этого у меня нет. Я счастлив и этим делюсь с тобой. Правда, Зиночка, заботы есть, но носят такой характер, что ты, будучи там и я здесь, ты ни участием и ни советом не поможешь их разрешить. Это забота об устройстве нашего семейного уголка. Его бы я хотел как лучше и красивей устроить, и я уверен, что ты, когда будешь здесь, то совместными усилиями и старанием устроим так, как тебе понравится. Забот, кроме этих, у меня нет. Чувствую себя хорошо, понемножку зарабатываю.

«Я бываю скрытен, но когда я с Вами, мне хочется говорить, мне хочется, чтоб Вы знали, что творится у меня на душе»

Всякое хорошее слово, которое я кладу на бумагу, я его беру из глубины сердца, я разрываю гнездо, которое ты свила в моем сердце, и беру только частицы, из которых я как человек, не одаренный талантом их сортировать, выбираю самое ясное и понятливое. Дорогая Зиночка! Ты пишешь, что я буду счастлив. Все говорят, что я должен быть счастлив с тобой. Я говорю, что я уже счастлив. Мое счастье доходит до крайнего предела, к которому люди могут только стремиться, а между тем мое счастье не полное. Ведь все — ты, люди и я — говорим о моем счастье, а в данное время мое счастье состоит не во мне, а в тебе. Я только тогда свободно смогу сказать, что я счастлив, когда услышу из твоих уст, что ты, моя жизнь и радость, счастлива. В чем, по-твоему, состоит семейное счастье? Материальное благосостояние я не считаю счастьем. Оно бывает слишком непрочно, оно так часто меняет своих хозяев, что человеку сказать, что он счастлив тем, что он более или менее обеспечен с материальной стороны, не приходится. Твой взгляд на это, кажется, сходится с моим, поэтому я бы хотел знать, в чем именно, по-твоему, состоит семейное счастье и на чем оно должно основываться. Мне тебя лишне уверять, что ты и только ты являешься объектом моих стремлений и ради тебя и для тебя направлены теперь все мои стремления и мысли. Так скажи же,

Правда, скучно и тоскливо, но сознание, какое меня ждет за это возмездие, удовлетворяет меня во всем. <…> Скоро час ночи. Уже два часа почти, как пишу тебе это письмо. Все спят. Тихо и никто не мешает. Собираюсь и я, и потому кончаю. Раньше, чем пойти спать, разреши поблагодарить тебя за то, что ты часто посещаешь моих родителей. Я знаю, что это им очень приятно и они очень рады. Надеюсь, что тебе это тоже приятно. Ну, дорогая, спокойной ночи и желаю видеть во сне твоего любящего Мотика. Всего хорошего. Целую тебя крепко и нежно много-много раз. Вечно твой Макс».

P.S. 24 декабря герои поженились в Шклове, а на следующий год вместе переехали в Екатеринбург. Через год у них родилась дочь Цецилия, а еще через несколько лет дочь Регина. Зины не стало в 1952 году, Макса — в 1972-м.

1930-е

Врач Михаил Роденский — студентке Первого медицинского института Лилии Лурье. Обоим чуть больше двадцати лет.

31 декабря 1929 года Кисловодск «Мой милый маленький! 10 часов вечера. Скоро грань старого и нового года. Итак, 1930 год. Как-то странно. Ты знаешь, что я расстраиваться способен каждую минуту. Так вот: расстроился. Что-то такое смутное, тревожное охватывает. Еще не понял. В 12 ночи последний раз в этом году вспомню тебя. Интересно, вспомнила ли меня ты. Забыть нетрудно. Встречаю Новый год в очень небольшой компании. Не будет, конечно, ничего экстравагантного, а подурить хочется. Интересно, где ты будешь встречать. В Казани или в Москве? От тебя еще писем не получал. Надеюсь получить завтра. Маленький, я так страшно соскучился по тебе. Прямо чертовски. А ты? Что бы сейчас ни дал за то, чтобы увидеть эту маленькую фигурку. Многое рождается в ласке. Я помню иные минуты с тобой, когда охватывало что-то исключительное по силе. Так ярко я чувствовал это необыкновенное большое к тебе. И настолько впечатляюще это было, что забывал обо всем. Хотелось тогда в прикосновении, в поцелуе передать тебе это, чтобы поняла без слов, поняла интуитивно, приняла бы. Вчера был в Кисловодске. Снег. Несимпатично. Пусто в парке. Одиноко зеленеют ели на Романовской горке. Славный мой, хоть и пообещал я тебе карточку, а, видно, не пришлю. В Кисловодске Брауд закрылся, а в «Рембрандте» посредственно очень снимают. Снялся с отцом. А один не решился. Ну допишу в 30 году, пока кончаю. Славный мой, славный маленький, проникнись всем моим к тебе чувством. Пойми, что люблю тебя, как сорок тысяч братьев свою погибшую сестру». 17 января 1930 года Новочеркасск «Маленькая, получил сегодня твое письмо. Страшно его ждал. Только мне неясно: в нем ты пишешь, что позднее поедешь в Москву, а на самом деле ты очень рано в нее попала. Ты знаешь, детка, все-таки у нас получилось очень нелепо. Я из Москвы, а ты в нее. И разница в каком-то одном-двух днях. Детонька, ну теперь жду от тебя подробного московского письма. Где была? С кем? Что видела? Я приехал в Новочеркасск вчера утром в 9 часов. На вокзале встречал папа. Мерз с 7 утра (поезд опоздал). Он мало изменился. Но всетаки похудел. Говорят, оказывается, что он совсем умирал, весь был как насквозь светлый, полное истощение до предела. Сейчас ничего. Сегодня думаем сходить в кино. «Флаг нации». Пожалей: сегодня упал, расшибся, разбил большеберцовую кость и разодрал штанину, так что пришлось папе нести портному, а я пребывал без оных под одеялом. Жалко новые штаны… и себя. Лиля, соскучилась, девочка? Я очень. Знаешь, масса мыслей о тебе. Конечно, совершенно дико жить так, как мы живем с тобой сейчас, но Москва в этот раз особенно утешила меня в этом отношении. Все-таки не так трудно при максимуме энергии, желания, работы осуществить желанное. Целую крепко. Твой Миша». 12 июня 1930 года «Дорогой мой Лилькин! Ну как, маленький, твои дела? Очень хочется скорее узнать о тебе. Я, по всей вероятности, уезжаю из Москвы сегодня или завтра. Истекает срок билета, а дела все сделаны, так что можно ехать. Лилюка, нет здесь ни яблок, ни апельсинов. Сердиться будешь, но я обходил улицы, советовался, и ничего нет. <…> Смотрел дом на Серебряном (переулке. — БГ). Так себе. Сейчас ничего определенного. Плохие рамы. Сада нет. А просто тень от трех тополей. Для Москвы хотя и это сад. Может, отделают — лучше будет, а сейчас несимпатично.

Весь Арбат взрыт. Заливается асфальтом. Ни ходьбы, ни езды. Вся Москва строится. Жара. Очень трудно сейчас здесь. Лилюня, приезжай к нам! «Отдохнем» тебя. Ну очень хочу о здоровье твоем весточку получить. Ластонька, выздоравливай! И приезжай. Ну целую ласковую дуроньку, желаю скорее подняться. Пока все. Целую. Миша».

Письмо неизвестного Лиле 22 июня 1930 года «Простите меня за мою назойливость. Сейчас я хочу попытаться объяснить Вам все гораздо понятнее и попросить Вас исполнить одну мою просьбу. Когда наступила развязка моего романа, то из четырех действующих лиц (я, Вера, Роденский и Вы) я не знал только Вас. Я несколько раз слышал Ваше имя и решил узнать, что это за четвертое действующее лицо. Кроме этого, по всей вероятности, тупого любопытства, я ничего не имел в виду. Когда я пришел к Вам, Вы спросили меня о цели моего посещения. Я рассказал Вам свой роман, и получилось, что я, гонимый ревностью, пришел к Вам, надеясь найти союзника и человека, который может мне помочь. Я хотел найти не союзника для какогонибудь грязного дела, а человека так же обманутого, как и я, и посмотреть, как Вы относитесь к этому происшествию. Я узнал, что у Вас с ним не простые товарищеские отношения, а более сложные; увидел Вас спокойной и уверенной в себе и в нем

23 июня 1930 года «Мой маленький! Я знал, что мне придется рассказать тебе многое. Иначе это было просто нельзя. Как рассказать? Вот взять целиком все рассказать. Самое обидное — это положение твое сейчас. Я это глубоко понимаю. Меня совершенно ошеломило твое письмо, которое я получил сегодня. А я их получил от тебя два. Причем первым прочитал хорошее, теплое, ласковое, а вторым это — неспокойное. И тем резче был переход. Вера. Этот человек с улицы Бутлерова. Его посещение. «Разбитая любовь». Записка. Откровение влюбленного человека. Я. И главное: Лилька, ничего не знающая, не ведающая. Черт же знает что такое. Черт знает. Мальчишка. Конечно, малыш. Он сам не соображает всей пошлости. Для него это, пожалуй, даже интересный роман в жизни. Лилюка, я воспринимаю все это со стороны тебя. Ух как глупо и чертовски досадно за тебя. Представь, Вера не ребенок. Она далеко не девочка даже. Я это знаю. Знаю. Сейчас все расскажу. Последние дни моего пребывания в Казани она вела себя совсем сумасшедше. И это была не тенденциозная, вертлявая девчонка. В один из последних вечеров перед твоей операцией я в 12 часов ночи в сенях наткнулся на спящую на ступеньках фигуру. До этого я видел ее в 8 вечера в университете и сказал, что иду на Проломную и мне некогда (она просила уделить ей час). Она караулила в библиотеке, в университете. И вдруг пришла однажды прямо ко мне домой. Она сидела в Ленинском саду наверху, откуда виден наш дом, и, когда я выходил,

«Когда наступила развязка моего романа, то из четырех действующих лиц (я, Вера, Роденский и Вы) я не знал только Вас» (по крайней мере внешне; что Вы испытывали на самом деле, я не знаю). Я хотел встать на позицию наблюдателя, при случае готового вернуть потерянное, но у меня это не вышло. А картина довольно интересная. Чего хочет Роденский я, конечно, не знаю, но он Вере рассказывает кое-что о Вас, а Вам о ней, и вы обе думаете, что знаете очень многое. Вы даже сказали мне: «Я знаю о ней больше, чем вы». Я это Вам пишу, чтобы Вы не слишком переоценивали свои силы, а я, кроме благодарности за Ваше хорошее отношение к моему поступку, к Вам ничего не испытываю. Теперь о моей просьбе. Если Вы сможете мне сообщить что-либо интересное о этом происшествии, то я буду очень благодарен, но прошу Вас ничего не узнавать у Роденского, употребляя имя «страдающего поклонника», и вообще ничего не говорить о мне и моем способе знакомства с Вами. Если я Вам когда-нибудь понадоблюсь, то не стесняясь напишите мне. Я всецело к Вашим услугам. Очень благодарный Вам. В.С. P.S. Боюсь, что Вы уже успели кое-что написать Роденскому, и жалею, что не смог предупредить Вас раньше».

я привык уже различать ее фигуру, стремительно бросающуюся вниз по лестнице в садик. Я ходил с ней, говорил. Ты спросишь, почему я разом не кончил все с ней, почему я не сумел или просто не хотел этого сделать. Нет, Лилюка. Я всегда говорил вполне определенно и ясно. Не упоминая подчас твоего имени, я говорил, что никогда ничего у меня не может быть с ней. И это она знает. В этом я не допустил ничего оскорбительного по отношению к тебе. А повод был простое любопытство, разговор ничего не стоящий об отвлеченных вещах. И оказывается, даже этот незначительный повод нельзя было допустить. Теперь я это вижу. Я ходил с ней, доводил ее до дому, я никак не мог уйти, потому что она бежала вслед, она ничего не просила и говорила только то, что не может уйти. И в день моего отъезда, несмотря на присутствие на вокзале мамы, она бежала за уходящим поездом. Она была совершенно невменяема. Я твердо и определенно говорил то, что в таких случаях говорят. Теперь уйма ее писем. В каждом мольбы о чем-то, просьба просто ответить, описание

своих переживаний, слез и т.д. Я написал ей две открытки, в чем не вижу ничего предосудительного, но, оказывается, и это обернулось против тебя. То, что я не имею права ставить тебя в унизительное положение перед какими-то черт знает людьми. Да. Я не имею права. Наши отношения не могут позволить этого. И этого больше не будет. Ему я вряд ли буду писать. А впрочем, увижу. Думаю, это не стоит даже. Да. Всего этого даже в малейшем не повторится. И сейчас, да, когда впереди перспектива Москвы, жизни вместе, — нужна большая уверенность в нас обоих по отношению друг к другу. Я понял тебя, понял, Лилюка, и скажу, что нашему я, детка, не изменил, а за все случившееся, мой маленький, прости».

P.S. Спустя год они поженились, родилась дочь Ирина. Около 1935 года Лиля ушла и вышла замуж второй раз, а Михаил впоследствии женился на Вере.

1940-е

Выпускник московской школы №39 Борис Дмитриевский — своей однокласснице Людмиле Емельяновой и наоборот. 14 августа 1941 года «Здравствуй, Люся! Это пишет тебе Боря. Пишу и еду, а куда еду — сам не знаю. Говорят, что или за Урал, или же в Чкаловскую область. Проехали 1 000 км, а ехать еще долго. Я думаю, суток через 2–3 всетаки буду на месте. Пишу в поезде, очень трясет. Чувствую себя хорошо, только очень скучаю. Как приеду, так сразу сообщу адрес. Письмо присылаю без марки, так оно быстрее дойдет. Очень скучаю о тебе. Люся, сходи, пожалуйста, к маме; она, наверное, очень переживает. Через четыре дня пошлют на фронт. Не говори это маме. Пиши чаще. Целую. Борис». 12 мая 1942 года «Здравствуй Людмила! Людмила! Я тебя так называю, если не изменяет память, первый раз. Само по себе както вырвалось. Так тебя зовет твоя мамаша, не так ли? Сейчас опять в карауле. Назначен начальником караула. В этом карауле первый раз. Ничего себе — здорово устроился! Охраняем одно здание, весьма и весьма загадочное. Но это не наше дело. Мы знай охраняй. Главное то, что после восьми месяцев я снова очутился в отличной, милой, светлой комнате с диваном, кушетками, мягкими стульями — эта комната отведена для нас. Воистину наслаждаюсь, слушая сейчас из Москвы вальс Штрауса. Научил ребят, чтобы они были вежливы и корректны с посетителями. Признаться, говорю им это, а сам чуть ли не через слово сажаю, как мне мама в детстве говорила, дурными словами или, попросту говоря, матом. Но это ничего: настанет время — отучусь. Спать сегодня ночью не придется: дежурный по гарнизону попался злой как черт. Решил писать письма, а их мне надо написать не меньше десятка. Сам не знаю, почему никак не могу за последнее время писать письма. Сейчас, кажется, пошло. Эх, май, первый май! Вместо рюмки вина и любимой девушки я имею винтовочку и старый-престарый противогаз. Ну да ничего не поделаешь. Война. Как много в эти дни я думал о маме, Москве и особенно о тебе! Скорей бы кончилась эта война! Ничего, Люсенок, скоро, скоро мы будем опять вместе в родной Москве! Люся! Пиши скорей, как сдала экзамены. Не засыпалась уж, грешным делом, на каком-нибудь несчастном интеграле? Смотри, помни наш договор — учиться только на отлично. Ну пока же. Часика через два накатаю еще письмишко. Ладно?

Крепко целую, чернорабочий Б.Дмитриевский».

6 августа 1942 года «Здравствуй, Люся! Ой, что-то ты часто стала мне писать! Вот это хорошо, это мне нравится. Сегодня получил открытку с видом на Москву. Люсенок! Ты только такие открытки больше не присылай, а то на них помещается всего две с половиной строчки. Тебе даже не хватило места написать, как ты засыпалась на экзаменах. Ай-вай, как нехорошо, как нехорошо! Что же ты, моя дорогая, делаешь? Тебя, наверное, интегралы замучили, так, что ли? Люся! А помнишь, перед моим отъездом ты обещала мне писать все, всякую мелочь? И шо же мы видим? Мы видим, что девушка совершенно отбилась от рук, сачкует, заводит, наверное, разные шуры-муры. Ты, наверное, здорово расстроилась. Напрасно. Это же временное явление. Ты, Люся, плюй на все и пересдавай. <…> Теперь, я думаю, наша переписка будет более регулярной. Не так ли? В том, что ты от меня не получала долгое время писем, я не виноват. Я писал тебе редко, но все же писал. Ты тоже перестань хандрить, ходи чаще в кино, флиртуй с пацанами и чаще пиши. Ладно? Договорились? Я живу замечательно. Предоставлен сам себе. Первый раз за год я почувствовал себя как в гражданке. Я недавно вышел из госпиталя. Ребята в лагерях. Я же думаю сачковать здесь. Постригся под… бокс! Отрастают помаленьку. Истребляю громадное количество яблок,

Боря! Я 1 мая думаю провести неплохо. Собралась компания из 19 человек, самое главное достали, а остальное приложится. Думаем гулять два дня. Мальчики — цвет института. Не одна девочка вздыхает по ним. Мы знаем, кого позвать. Конечно, не думай что-либо подобное обо мне. Для меня они просто товарищи. Да и ко всему тому они знают, что у меня есть мой Боря, о котором я очень часто вспоминаю, и что, следовательно, быть ничего не может. Борюша! Как уже писала, день рождения прошел так, что для меня и для моих подружек он очень надолго останется в памяти. Итак, мне уже 20 лет. Как это много! А тебе исполнится, вернее, когда ты получишь это письмо, тебе уже будет 21 год. Ты совсем уже старик! Но я жду тебя, старичок! Слышишь? <…> Одно время было очень плохо с питанием. Не потому, что нечего есть, а просто не на чем приготовить. Газ не горел, на свет лимит, так что плиткой пользоваться нельзя, дрова кончились. Кое-как пили кипяченый чай утром и недоваренный обед часов в 10 вечера, и это все. Теперь горячий чай — прямо благодать: отъедаюсь за все время. Но это все ерунда. <…> Борька! А погодка у нас мировая! Вчера все ходили в летних платьях. День был поразительно жаркий. А у вас тепло там? Вот, наверное, тяжело в обмундировании в жару. Сочувствую. <…> Ну пока, кончаю. Жду писем. С приветом, твоя Люся».

21 января 1945 года «Моя милая Мышка! Теперь я буду звать тебя Мышка. Хорошо! Сидел читал книгу и вычитал Мышку. Я вспом-

«Вместо рюмки вина и любимой девушки я имею винтовочку и старый-престарый противогаз. Ну да ничего не поделаешь. Война» огурцов, помидоров, моркови и т.д. Сейчас два часа, а я уже слопал полтора десятка огурцов и штук двадцать яблок. Как бы грешным делом не попасть опять в госпиталь. Весьма вероятно, что завтра уеду в Астрахань ремонтировать танки. <…> Мне продолжай писать в Саратов. Наши ребята мне все моментально перешлют. О своем астраханском адресе сообщу, как туда приеду. <…> Крепко-прекрепко целую. Всегда твой Борис. Пиши чаще».

26 апреля 1943 года «Здравствуй, мой родной! Почему вот уже в течение 10 дней я не получаю ни одного твоего письма? Или что-нибудь случилось у тебя? Не проходит дня, чтобы я не думала о тебе. Особенно тяжело почему-то теперь. Мне так недостает тебя. И ко всему тому ты молчишь! Пиши, милый, чаще. Пускай это будет всего несколько строк, ибо возможно, что особых новостей у тебя и не бывает так часто, но зато я буду спокойна. Борюша! Ведь скоро 1 мая, и от всей души желаю счастья и благополучия. Тебе, наверное, не придется справлять 1 мая (хотя, может быть, я и ошибаюсь), а если будешь встречать, то, конечно, вспомнишь меня, мысленно я с тобой. Но если бы это было наяву!

нил почти пятилетнюю нашу дружбу и нашел очень много между тобой и героиней романа: Люсей — Мышкой. Сейчас уже утро. За ночь 500 страниц и лишь потому, что на страницах книги я видел тебя. Люсенок! Ты не можешь себе представить, как я скучаю по тебе. Мне кажется, что сильнее любить, чем я, невозможно. Ты же знаешь, что я немножко гордый, особенно по отношению к вашему брату, и очень редко писал про свои чувства к тебе. Но разок можно написать, что Боря едет в психическую атаку, нередко почти на верную смерть, и зачастую вместо «Пантеры» видит Мышку. Мне кажется, что скоро я вообще потеряю интерес к жизни: сколько же можно ждать? «Двадцать лет жизни нет», как говорил Паниковский из «Золотого теленка». Аж ночью всякая ерундовина снится, и среди ерунды — ты. Скорей бы хоть воевать! Трахнуться, чтоб аж душа вышла, или чтоб поранили, что ль, уже. Людей убивает, ранит, люди едут лечиться, а я как чурбан: машина горит, а вылезешь даже не обгоревший. Писем твоих, Люся, пока не получаю. <…> Ну ладно, надо бай-бай. Жди, и я вернусь!

Извини, что письмо получилось больно уж глупое, — больше уже писать не буду. Целую прекрепко, твой муженек».

P.S. Это было последнее письмо Дмитриевского. 11 марта 1945 года в бою под Лауэнбургом (Лемборком) он получил тяжелое ранение, от которого на следующий день скончался. Людмила замуж так и не вышла.

1950-е

Бывший сотрудник газеты «Известия» Рувим Моран, осужденный на 10 лет лагерей, — жене Илле Боруцкой и наоборот. 14 января 1950 года «Милая моя, родная! Сегодня старый Новый год, а писал я тебе в последний раз под «новый» Новый. Сейчас очень тороплюсь — есть возможность отправить. Прости за долгое молчание — все ждал от тебя писем, но у нас перерыв в доставке, и еще не дождался. Соседи уже начали получать, у нас даже уже и посылки некоторые пришли — значит, и нам скоро принесут. От тебя минимум 4 письма должно быть — последнее я получал от 3/XII. Лапушка, не писал я еще и потому, что все уж очень по-старому. <…> Много у нас всяких производственных неурядиц, столкновений интересов и прочего — и это содержание нашего быта. Морозы стоят сильные. Но вообще-то погода очень быстро и резко меняется, иногда два раза в один и тот же день. Я здоров, у меня очень хороший аппетит, я все съедаю, да еще за последние две недели 700 грамм масла съел (я ведь получил 100 рублей с личного счета). Должен тебе признаться, что дня через два после Нового года я его встретил тоже с двумя товарищами. Доедали оленину и выпили четвертинку спирту (здесь все больше спирт в продаже, а не водка). С удовольствием вспомнил вкус жареного мяса. В остальном перемен пока нет, хотя разговоры о них все время идут. Временами тоска берет за сердце, пощемит, пощемит — но что поделаешь. Читаю Тютчева, кое-что заучил наизусть и стараюсь руководствоваться классическим «день пережит, и слава богу». Правда, это мне плохо удается. А надо бы. И «дневные раны сном лечат» (у Тютчева «лечи». — БГ). Сплю я достаточно, и снишься мне ты, родная, в последнее время часто. Вчера достал «Рудина» и прочел сразу половину, хотя пришлось читать при коптилке (света не было — из-за морозов перебои). Сегодня буду заканчивать. Это мои часы, когда ночная смена уходит, дневная спит уже, а я подтапливаю печурку, достаю свой хлеб, водичку (она необычайно вкусна здесь) и читаю тихо. Радио наше очень капризное — работает спорадически, и иногда надо влезть по уши в репродуктор, чтобы что-нибудь услышать. И газет давно не было. <…> Милая, милая, только о тебе, о твоей теплой мягкой ладони я все мечтаю и тоскую. Настанет ли время нашей встречи — бог его знает. Миленькая, я очень тороплюсь, и неудобно на краешке стола — я кончаю. Жду, жду твоих писем — не завтра (наверное, не завтра, потому что воскресенье), так через два дня, а они будут. Обнимаю тебя, душа моя, и целую крепкокрепко и Танюшеньку нашу. Твой». Без даты «Родной мой, светлая моя радость! Я как подумаю о своих вялых скучных письмах, так мне просто больно делается. Хочется столько сказать, как-то ярко, по-настоящему выразить свою любовь, а слов этих-то, настоящих, нет и нет. Милый мой, вот ты все пишешь о том, что значат мои письма для тебя. Я, конечно,

40-e

31 июля Бориса Дмитриевского призвали в армию и отправили на учебу во 2-е Саратовское танковое училище. Всю войну он прошел танкистом

50-e

Рувим Моран родился в 1908 году под Одессой. В 1948 году его обвинили в антисоветской агитации и пропаганде и отправили в лагерь, откуда он и писал своей жене Илле

60-e

Юрий Ракша родился в декабре 1937 года в Уфе, закончил ВГИК, работал на «Мосфильме» художником-постановщиком. Его жена Ирина (р. 1938) — писательница 29

понимаю это отлично. Но мне хочется, чтобы и ты понял, как важны, как бесценны и твои письма для меня. Когда я получаю от тебя письмо, несколько первых дней у меня проходят совсем иначе. Всю боль, всю горечь я отгоняю куда-то, и мне кажется, что ты где-то близко, что наша встреча предопределена и неизбежна. Каждое твое письмо — мой заветный талисман, он оберегает меня не только от поступков, которых я бы потом стыдилась и себе не простила, но даже от мыслей, потому что кого бы я ни сравнила с тобой, я знаю, я чую — ты лучше, во всяком случае для меня, потому что, как ты писал мне как-то, мы созданы друг для друга. Когда-то, много лет назад, нам с тобой удалось смягчить суровых междугородних таксофонисток — помнишь? Теперь, мой родной, когда судьба нас испытывает неизмеримо сложнее и мучительнее, мы, я верю, силой своей любви победим и самое страшное препятствие — время. Да, время, время… Я вот все думаю, что ты правильно сделал, избрав своей новой профессией слесарное дело: быть может, если тебе позволит здоровье, ты сможешь перевыполнять нормы — ведь в стремлении это сделать сомневаться нельзя! — и срок может сократиться до того, который я назвала твоим родным. А тогда мы уедем с тобой или, вернее, встретимся где-нибудь в Азии, там, где тепло, например в Оше, куда так неохотно поехал Шура. А как бы я была счастлива жить с тобой сейчас там… Родной мой, быть может, это письмецо ты получишь в канун Нового года. У вас

P.S. В декабре 1953 года Моран был освобожден досрочно. Умер в 1986 году. Судьба Боруцкой неизвестна.

1960-е

Писательница Ирина Ракша — своему мужу, художнику Юрию Ракше. 21 июля 1962 года «Юрочка! Здравствуй, родной! Уже два дня я в Москве, дома. Все привела в порядок. Так приятно лежать на тахте и смотреть по сторонам, на твои работы. В Москве никого нет (моих знакомых), все поразъехались. Так тихо, спокойно и хорошо. Телефон молчит (это так необычно), звонит редко. Последнее время девки меня совсем извели, особенно эта большая дура. Без конца таскала мои вещи, и когда я говорила: «Нельзя», она отвечала: «Да ладно жадничать» — и все-таки напяливала. Жуткая дура. Дома сделала все хозяйственные дела. Сдала костюмчик серый в черную краску, сдала в ремонт часы и очки. Да, стол передвинула к двери, места стало больше. В понедельник пойду в институт за стипендией. <…> Да, в Москве без конца дожди. С 28-го начинается смена. Ехать не хочется. <…> Видишь, как плохо пишу, потому что нет авторучки. Потеряла. Подари, что ли. Очень скучаю.

« Ч и т а ю Тю т ч е в а , кое-что заучил наизусть и стараюсь руководствоваться классическим «день пережит и слава богу». Правда, это мне плохо удается»

там метет пурга, ревет ветер и вагончик ваш весь занесен снегом. И я так далеко от тебя в светлом веселом городе, где всю ночь звонят телефоны и люди радостно поздравляют друг друга и желают счастья. Наверное, и я буду среди них в черном платье и с блестящими серьгами — помнишь меня такой? Правда, может случиться, что я улягусь спать или пойду гулять по улицам с нашей уже почти взрослой дочерью. Милый, не знаю, можно ли поздравить тебя с наступающим годом. Но, подобно тебе, и я хочу поблагодарить тебя и судьбу за то, что мы встретились с тобой и прожили, пусть очень мало, несколько счастливых лет. И закончу я совсем как если бы ты был рядом: брось курить, родной, это будет для меня лучшим новогодним подарком, потому что даст мне больше надежд на нашу будущую встречу. Целую тебя, родненький, будь здоров и бодр, как и я, почти всегда. И, знаешь, хоть и бывает на душе и темно, и тяжко, а все же на многих женщин я смотрю с чувством сожаления: они вот живут серо и не знают, и не знали никогда того яркого счастья, которое принесла мне любовь, моя любовь к тебе. Береги себя, милый. Твоя Илла».

Так хочу видеть. Тошно без тебя. Карточки хоть пришли. Очень жду. Ехать мне в лагерь? Сообщи до 28-го. Пиши авиа. Люблю тебя».

1962 год В Уфу «Что случилось, Юра?! Где ты, что с тобой? Почему ты так долго молчишь? Значит, что-то произошло? Но что, я даже боюсь думать, что что-нибудь с твоим здоровьем. Я надеюсь на лучшее. Каждое утро, да и днем, бегаю к ящику. Любые письма! — только не твои. В чем дело? Что дома? Я же волнуюсь. Немедленно телеграфируй, все ли в порядке. Если еще 2–3 дня ничего не будет — пишу на Огарева. Получил ли ты мои письма? В них 15 рублей. Сейчас посылаю еще 6 рублей (это чужие). Маме купи красную сумку (как у меня) и Любаше купи шерсти 500 грамм. И отдай спрясть. <…> Пиши немедленно. А то с ума сойти можно. Обнимаю, жду 10 000 раз. Скучаю страшно. Твоя Ириша». 1963 год «Есть анекдотик один, но приедешь — я расскажу. Хороший.

Ну а яблоки-то ты паршивые прислал, видно, лень было поехать в сад, набрал что под рукой нашлось. Ну да ладно — бог тебе судья. Я все прощу любя. А носки хорошие, ты их вполне достоин (если ноги будешь мыть). А бороду не брей пока. С недельку в ней походишь после приезда… Получила из Баку письма, зовут отдохнуть, и в Ижевск тоже. Может, попозже поеду? Или нет? Ты приезжай скорей. Скучно. И белье я никак не могу понести в прачечную, забываю все или некогда. Да, в предыдущем письме я забыла с тобой попрощаться, поцеловать тебя забыла — конверт заклеила. Смех один. Рассеянная стала. Так я хочу теперь к тебе заранее прижаться и обняться и на руке у тебя поспать, а то в конце листа опять места не хватит, а на полях я забуду написать. <…> Ты прислал шапочку, ходишь в берете — это значит, холодно. А ты любишь свежий холодный воздух, только смотри не простужайся. Я уж тебе не жалуюсь, а я ведь тут здорово болела, просто очень. Ангина, лежала три-четыре дня, это на той неделе. И температура самая высокая доходила до 39,2. Вот. Врача вызывала, не могла подняться и так далее, мать, как великая милость, заходила иногда справлялась о здоровье. Бабка, когда приезжала, пожрать давала, и мать раза два яблоки давала, а я просто умирала. <…> Так вот, я умирала, даже хотела тебя вызвать, с сердцем совсем плохо было, приступы прямо, и я одна совсем, не могла встать. И только потому, что знала — тебе хуже будет, не позвала тебя… Очень плохо одной, ужас как. Горло у меня дико нарывало все, глотать не могла… А сердце и до сих пор болит то и дело. И еще интересно, когда ты голоден, у тебя желудок сосет, а у меня сердце болит. Вот. Но я ем иногда все же. Не сердись, люблю тебя безумно. Позвони мне — или нет, пиши мне, когда будешь, жду очень, истосковалась».

Без даты «Любимый! Я понимаю, как тебе плохо без моих писем. Но если бы ты знал цену моему молчанию, ты бы не сердился. Во-первых, я написала два новых рассказа. С одним очень маялась. В том смысле что написала-то его за день плюс ночь, но так нервничала — ужас. Вся дерганая и вот уже спать не могу несколько дней, по два-три часа сплю, с пяти до восьми-девяти утра, и больше никак. Сегодня взяла у Светлова снотворное, буду, может, спать. Рассказ-то о концлагере. Совсем для меня неожиданный. Как-то вылился. Читали в «Молодой гвардии» — сейчас у меня там успех большой. Кстати, там меня с Андрюшей Вознесенским познакомили специально, как талант с талантом, ха-ха, и вообще, была на днях на банкете у Кирилла Ковальджи, в связи с тем что он в «Гвардии» повесть сделал, была вся редакция, это дома у него, и меня уволокли, интересно, общих знакомых у меня с Ковальджи полно, это из моей старой «гвардии». Так вот, этот рассказ о лагере читал в «Гвардии» Рекемчук («Молодо-зелено» его сценарий, он зам Никонова) и Бела (очевидно, речь идет об Александре Рекемчуке и Белле Ахмадулиной. — БГ). Сказали «здорово», хотели у себя или в «Литгазете» дать. А сегодня поволокла его Светлову (писатель Михаил Светлов. — БГ). Он прочел и сказал, что «это не твое, вот «Марьин цвет» — это изумительно, это ты», а это, мол, не я, и манера не моя, что надо мне писать, как те пять рассказов, что я ему читать давала. <…> Светлов работает как бог. Как он сам мне сегодня сказал, «даже из таблетки аспирина можно сделать колдовство», так вот, он из этих рассказов черт знает что сделал. Я еще таких редакторов не видала. Слово выбросит, слово заменит, абзац переставит, и заиграло все, и при этом учит — почему так. Блеск просто. Я у него эти недели пропадаю. Обед даже гото-

вила какой-то, «польский суп». Ели его гости разные, все поражались (и я сама). Вкусно было. Светлов сейчас не пьет (до 23 марта, в этот день кончится полгода, как он дал слово не пить), он сейчас делает для Малого театра пьесу по мотивам Экзюпери «Маленький принц». И ноги у него чтото болят. Я за ним слежу. И еще моюсь у него — ванна чудная. Много вижу сейчас людей разных. Да еще два рассказа дала в «Юность», на той неделе будет ответ, возьмут или нет. Кончаю книгу. <…> Я ведь серьезно о квартире думаю… Мне габариты малы становятся, ну а когда ты приедешь, тогда тем более. Ты ж стал такой могучий — ужас. Как я тебя обнимать-то буду, аж дрожь от ответственности пробирает!.. Собираюсь джерси продать (100), и плащ-болонью, что из Польши привезла (80), и еще твой зеленый с желтым свитер (35–40), верно? А плащ у меня еще есть, когда в Ленинград поляки приезжали, мне привезли такой симпатичный желтый. <…> Ты приедешь-то когда? Неужели наконец увижу? Соскучилась. Но у меня странно все это. И любовь странная. И вообще я никем другим не увлекаюсь, не могу, да и не тянет как-то. Светлов говорит, что это все понятно, что у меня вся внутренняя энергия на другое направлена и что это помимо меня так все складывается, и еще говорит, что на меня в литературном мире будут мужики кидаться, но мне это не грозит, так как я — это я, пусть кидаются. Да, 27-го у него вечер

волнуется, купаться, наверное, не отважусь. Очень жаль, но погода нас не балует, где тот бархатный сезон? И все-таки жаловаться нам грех, ведь в Москве уже мокрый снег был! Ну а теперь о главном. Сегодня Марина была на четвертом сеансе «гипнолечения по трансляции» (так это называется). Пока никакого эффекта. Просто она никак не воспринимает то, что всем одинаково внушает через наушники Жуков (вернее, то, что записано на пленке). Она очень критически ко всему относится и совершенно справедливо не понимает, как может быть эффект, когда с улицы доносятся все шумы, рядом храпит соседка, в наушниках периодически что-то трещит и голос врача то замирает, то еле прослушивается. Я всячески ее убеждаю, что скоро она будет только под властью убеждения и не будет замечать посторонних мешающих ей звуков. Но сама в это не очень верю. Мне кажется, что такой метод годен только для людей с не очень высоким интеллектом и с не очень тонко дифференцированной нервной системой и не так критически относящимся ко всему происходящему. Марина очень надеется, что в конце концов она все-таки поддастся внушению и появится какой-то сдвиг в состоянии. Пока что хорошего мало, часто болит живот, аппетита нет (не сравнить с тем, как она ела на даче), настроение соответственное, но в кино ходим почти ежедневно, вчера смотрели «Опрометчивый брак», очень приятную венгерскую комедию, по-моему, мы видели ее с тобой по телевизору. Сегодня (первый раз) решили поехать на экскурсию на Ахун, в понедельник пойдем в Самшитовую рощу,

«Целыми днями я представляю, как мы потанцуем с тобой (если, конечно, меня отпустят в увольнение) на новогоднем вечере» в клубе. Может, сходим? (В Доме литераторов, что напротив Дома кино). <…> Как говоришь, люблю я тебя в конце? Это точно. Люблю-то везде, но между строк смотри и в конце. Яблок жду, писем, тебя. Арина твоя, «полугениальная». Целую горячо».

P.S. Жили вместе до смерти Юрия Ракши в 1980 году.

1970-е

Врач Роза Яценко — своему мужу, профессору географии Александру Яценко. Переписывались всю жизнь. В начале 1970-х — люди уже немолодые. 14 сентября 1973 года «Дорогой Шурик! 12.IX поговорила с тобой по телефону и успокоилась, а сегодня опять досада берет — нет писем. Я пишу чуть не ежедневно, а от тебя только два письма получила. Что, некогда или неохота писать? Так пиши хотя бы открытки, несколько слов, и то хорошо будет. Сидим с Мариной на пляже (опять-таки за 40 коп.) в шерстяной кофточке и мерзнем. Три дня у моря не были, шел дождь, сегодня почти ясно, но очень прохладно, ветер, море

будем стараться отдыхать активно. Питаемся теперь только в диетстоловой, т.к. непорядки с животом Марина связывает с ресторанной едой. Питание очень однообразное, маловкусное, но свежее, а это главное. Фрукты и овощи она опять остерегается есть, в общем, «начинай все сначала!». Шурик, я все тебе это пишу не для того, чтобы ты ей выговаривал в письме (ради бога, этого не делай) или кому-нибудь (даже Сереже рассказывал), просто я привыкла всем с тобой делиться, и мне самой это необходимо, чтобы, рассказав тебе, самой немного успокоиться. Марина говорит, что я своими письмами тебе, наверное, надоела, советует дать тебе передышку, а я все-таки пишу! <…> Рада, что ты здоров и настроение бодрое. Наверное, тебе на пользу отдохнуть от меня. <…> Будь здоров, целую крепко, Роза».

P.S. Прожили 50 лет в браке. Она пережила мужа более чем на четверть века, дожив до 96 лет.

1980-е

Андрей Н. — Алене В. Сначала учились в одной школе, он — на год старше. Потом он, военный переводчик, жил в казарме и писал ей оттуда письма.

26 июня 1980 года «Здравствуй, моя самая дорогая и самая любимая Аленушка! Прошло еще меньше суток, а я уже с трудом нахожу себе место. Сейчас для меня существует только один человек. Это ты, Аленка! Не проходит и часа, чтобы я не думал о тебе, прелестное создание природы. Я перебираю в своей дырявой памяти все, что хоть как-то связано с тобой. Вспомнил тот момент в актовом зале (в 8-м классе), когда понял, что неравнодушен к тебе, вспомнил наше знакомство, прием в комсомол, наши прогулки по Сокольникам. А потом ты уехала, почти как сейчас, только сейчас расставаться с тобой мне было намного труднее, хотя я уверен, что расстаемся мы ненадолго. Перечитал все твои письма, обложил себя твоими фотографиями и не могу ни начитаться твоими каракулями, ни насмотреться на эту хулиганскую девчонку, которая так дорога и необходима мне сейчас. Ждал с нетерпением твоего звонка, так как очень волновался, как ты доехала вчера. А когда ты позвонила, то я сидел и просто наслаждался твоим любимым мною голоском. Ты попросила меня написать, и вот я пишу все, о чем думаю, и это у меня сейчас в душе. В душе у меня настоящее землетрясение. Мне кажется, что я сойду с ума уже через неделю без тебя; поэтому я буду стараться приезжать в Москву — а значит, видеться с тобой — как можно чаще. Но время мое подходит к концу. Надо собираться на вечер. Я не мастер говорить красивые слова о любви и поэтому пишу, что ты мне необходима, как всему живому воздух, что люблю тебя так горячо, что можно было бы гладить рубашки прямо на мне и без утюга, и так сильно, что можно было бы притянуть Солнце к Земле. Жду не дождусь завтрашней встречи с тобой, моя лапочка. Крепко, крепко, крепко… обнимаю и целую тебя, дорогая Аленушка. P.S. Начинаю чувствовать, что без тебя для меня жизни нет и, наверное, не будет. Андрей». 3 декабря 1980 года «Здравствуй, самая моя дорогая и любимая Аленушка! Прошло уже два дня, как мы приехали в лагерь. И, как всегда, нам везет; на следующей после приезда день мы заступили в наряд. Я опять попал в караул. Все прошло отлично, единственное, подкачала погода. Было очень холодно. Но испытания выдержаны. И в этом есть и твоя доля, моя любимая Аленка. Я ходил один с автоматом, а мне казалось, что рядом со мной ходишь ты и тебе так же холодно и так же хочется скорее уйти в теплое помещение. Словом, когда ты со мной наяву и даже мысленно, мне «любое дело по плечу». <…> Сейчас уже 3 декабря. Прошлый раз дописать письмо я не смог, и сегодня я его дописываю. Все пока идет нормально. Правда, иногда ничего не хочется делать, а хочется только думать о тебе, самая моя дорогая и желанная Аленушка! Целыми днями я представляю, как мы потанцуем с тобой (если, конечно, будет вечер и меня отпустят в увольнение) на новогоднем вечере и как я буду провожать тебя домой. Мне целыми днями и ночами представляется минута, когда во время моих каникул я войду в нашу старушку-школу, поговорю с учителями, а целые перемены буду проводить только с тобой. А девчонки-двоечницы из вашего класса и из девятых классов будут смотреть на нас и завидовать тебе. Ведь, как мне кажется, не у каждой из них есть кавалер их сердца из такого учебного заведения, как наше. По этому случаю я даже специально один раз надену свою форму и приду при полном параде. Пусть они посмотрят, как такая симпатичная девушка, как моя милая Аленка, вместе с каким-то не очень симпатичным

70-e

Роза и Александр родились в Феодосии и подружились еще в детстве. Они поженились, когда Александру было 19, а Розе 16. Потом переехали в Москву. Всю жизнь переписывались

80-e

Раз в неделю Алена ездила к Андрею в казарму. Собирались пожениться в 18 лет, но его мать была против — в результате влюбленные расстались

90-e

Спустя два месяца после знакомства Игорь сделал предложение, Анжелика ему отказала. Он исчез на полгода. Этот сценарий повторялся каждый год вплоть до 1994-го: они встречались месяц, он делал предложение и, получив отказ, надолго исчезал

и несколько глуповатым курсантиком симпатично смотрятся вместе. Пока время вроде бы идет быстро. Завтра уже четверг, а там, гляди, уже и конец нашей первой недели. Да, нас тут очень «обрадовали». С субботы на воскресенье наша группа заступает в общеинститутский наряд, и ни о каком увольнении мне даже мечтать не приходится. Ну ничего. Я ведь знаю, что ты у меня умница. Тебе все по плечу, и эта неделя пролетит для нас незаметно. А как ты там, моя любимая? Не болеешь ли? Как дела в школе? Как дома? Я очень волнуюсь сейчас за тебя. Ведь тебе сейчас очень трудно. Мало того что уроки да дополнительные занятия, тут еще и я исчез почти на полтора месяца. Но ничего, у нас еще все впереди. В отличном будущем для нас с тобой я просто уверен. Мне кажется, что это будет счастливая совместная жизнь. Пока все. Крепко обнимаю тебя и целую (ты знаешь, как я это умею делать). Надеюсь, что скоро поцелую тебя и наяву».

P.S. Вскоре отношения закончились. После 3-го курса она вышла замуж за другого, а он женился. В декабре 1986-го у обеих пар родились дети.

1990-е

Игорь С. — Анжелике Д. Познакомились на новогодней вечеринке в Военном институте иностранных языков в конце 1989 года, когда ей было 19, ему — 22. 2 октября 1991 года Москва «Здравствуй, моя надоевшая! Здравствуй, вновь появившаяся! Чувствуя в себе огромнейшее желание вновь звонить тебе, писать, видеть, улыбаться, боюсь захлестнуть тебя своими чувствами и эмоциями. И несмотря на то что сегодня и завтра у меня не получится тебе позвонить, я все равно мог бы найти время и способы напомнить тебе о себе. Однако я решил ограничиться сегодня только лишь этим письмом. Не для того, чтобы обидеть или заинтриговать тебя. Все до банальности проще: просто нет времени. Я и письмо-то пишу тебе, сидя на лекции по невоспитательной работе. Позвонить действительно не получится, так как после танцев сегодня пока «разъедемся», «распровожаемся», будет уже около 23.00. А мне, честно говоря, на завтра и английский, и арабский надо сделать в колоссальных объемах. Я просто не успею все сделать, если абсолютно не хочется учиться. Да к тому же вчера, когда я вернулся, голова разболелась, как будто я ей дрова колол. Слишком много информации я тебе вчера выдал, и ты мне. Тем более что постоянно приходилось «думать и просчитывать все игровые варианты». Короче, ты меня вчера озаботила так, что я ругал тебя самыми последними словами… наряду с ласковыми и нежными. Я просто уже думал, что смерть за мной пришла и начала меня убивать с головы. Видимо, я настолько разучился думать, что простое, элементарное напряжение мозгов в разговоре с милашкой-очаровашкой уже выбивает меня из колеи. Ладно, Анже, все это only my troubles, you must not be interested in them. Надеюсь, до пятницы мое желание увидеть тебя не погаснет (я хам), и тебе тоже будет интересно поболтать со мной часок-другой-третий… Я даю тебе честное слово, что буду вести себя примерно и ни единым своим поступком не заставлю тебя усомниться в моем воспитании. Зайду, сяду на диван, руки на колени, голова прямо, глядя в телевизор, и никуда в сторону отвлекаться не буду. Буду отвечать на все твои вопросы и закорючки. Ты же умеешь шпильки ставить! (Я издеваюсь, как ты понимаешь.)

Ну а если серьезно, то я немножко даже уже соскучился по тебе. Даже успокоившись после всех тех глупостей, которые я натворил и здесь, и дома, даже после всего этого мне еще хочется увидеть хитрый взгляд твоих страстных глазенок. Да, кстати, если у тебя дома есть мед, то приготовь его. Если ты вдруг захочешь меня поцеловать (ведь я же сам не посмею этого сделать, я же скромняга), то тогда советую тебе намазать губы медом, чтобы не просто было сладко их «облизывать», но и чтобы это подольше длилось. Ты, наверное, очень и очень изменилась. Мне бы, по крайней мере, это очень хотелось. Не хочется разочароваться и увидеть ту женщину, которой бы ты могла стать в условиях своего института и своей жизни. А может, и стала, я еще не знаю. Посмотрим. Но ты, я прошу, не комплексуй и веди себя так, как всегда. И хотя я знаю, что все равно мое присутствие, два года разлуки и желание вернуть наши старые отношения будут оказывать на тебя сильное влияние. Но ничего, справимся, я же все, что увижу, скажу тебе. Обязательно! Так что не волнуйся, недомолвок и двусмысленных расплывчатых фраз я придумывать не буду. Хотя почему-то больше хочется прийти, лечь к тебе на диван, голову на твои колени и помолчать немного. Чтобы душа сама выбрала ту форму общения, которая наиболее бы соответствовала характеру нашей встречи. А еще я очень жалею, что ты постриглась. Естественно, что это «погоня за модой и красотой». Тебе все мало, мало. Хочешь быть вообще суперзвездой. Ну да бог с тобой, «хозяин — барин; своя рука — владыка». Хочешь — делай. Я же пока еще для тебя никто. Знаешь, как-то

как и она любима мной. Круто, не так ли? Я это все пишу потому, что чувствую, что твое чувство сохраняется ко мне только потому, что я веду себя подобным образом. Я попробовал узнать, изменилась ли ты, поняла ли ты, чего я от тебя хотел, убедилась ли в том, что я знаю, кто ты есть на самом деле, или нет. Однако ты два вопроса, заданных мною невзначай, пропустила мимо своего женского внимания и ответила на них так же, как и два года назад. Однако могу тебя успокоить: ты во многом внешне стала лучше. Даже во взгляде появилось наглое выражение, которое говорит о том, что ты хочешь соединить в своей жизни безумную любовь и счастливое семейное спокойствие. Единственное, чем я действительно был огорчен, так это тем, что ты приехала совсем раздетая, в коротком красивом пальтишке, без шапки. Мне было очень неприятно, что ты замерзла и дрожала, как зайчишка. Мне бы хотелось, чтобы ты себя больше берегла, хотя бы для своих будущих детей, которых даже ты хочешь иметь. Помнишь этот Арбат? Как мы осенью прошлой гуляли по нему, а потом расстались? Мне почему-то кажется, что это время, эти два-три дня были самыми приятными для меня за все время нашего с тобой знакомства. Знаешь, Анжелика, я знаю, что никогда и ни при каких условиях не смогу добиться сам того, чего бы я добился, будучи твоим мужем. Ты сама сказала, что, расписавшись, мы бы получили сразу и квартиру, и работу, и все причитающееся. А я так не хочу. Я знаю, что если бы мы сейчас вдвоем поехали к черту на кулички, где ты своей красотой могла бы поражать только сусликов или уссурийских тигров, то в этом слу-

«Могу тебя успокоить: ты во многом внешне стала лучше. Даже во взгляде появилось наглое выражение» странно, но, припомнив всех девчонок, с которыми я был более или менее близко знаком, я, к своему удивлению, обнаружил, что все они были с длинными волосами! Вот те на! Вот в чем причина моего неудовольствия по поводу изменения твоей прически. But it doesn’t matter. So, мыслей — миллион, их истоков ты не знаешь, поэтому и выводы можешь сделать неправильные. На сем позволю себе закончить и буду дописывать письма другим. До свидания, с уважением, Игорь».

17 марта 1992 года «Здравствуй, Анжелика! Я несказанно благодарен тебе за то, что ты в момент душевного подъема и хорошего настроения решила пару часов своего свободного времени провести со мной. Я старался оправдать твой выбор и сделал все, чтобы ты убедилась в своем мнении, что я остался прежним курсантом: наглым, самоуверенным, пошлым, веселым, неразборчивым в связях. Я все тот же, без проблем и трудностей. И могу еще повторить тебе, что love — это, видимо, не просто чувство, это уверенность в том, что ты будешь любить свою жену несмотря ни на что. Отсюда уже вытекает необходимость для самой жены заставить ее любить меня так же,

чае я не смог бы удержать тебя рядом. Я это чувствую интуитивно, мой опыт говорит мне об этом. Ты создана для красивой, легкой, веселой жизни, которую изредка будут пересекать серые полосы знакомств с такими людьми, как я, чтобы напомнить тебе, что погрустить и побыть в одиночестве совсем недолго… А потом опять лучше вернуться к прежней жизни, где ты будешь первой и все будут тобой восхищаться. Хочешь честно? Я не восхищаюсь тобой. Совсем. Более того, я даже считаю, что ты далеко не такая красивая, как некоторые… Но! Я просто тебя люблю. Просто… Любил… Ладно, не будем размазывать манную кашу по чистой скатерти, как писал Бабель. До свидания, Игорь».

P.S. Отношения длились до 1994 года. Последний раз герои виделись за две недели до свадьбы Анжелики. В начале нулевых нашли друг друга в интернете и время от времени обменивались письмами. Он до сих пор иногда заходит на ее страницу в «Одноклассниках». БГ благодарит за помощь в подготовке материала Центральный московский архив-музей личных собраний и лично Ольгу Константиновну Абачиеву и Ольгу Николаевну Боровскую.

образование

Не учите меня жить Российская школа на пороге грандиозных изменений: школам придется учиться зарабатывать, учителям — учить по новым стандартам, а родителям — тратить на школьников в разы больше, чем раньше. Судя по всему, бесплатному всеобщему универсальному образованию советского образца приходит конец. БГ собрал сторонников и противников школьной реформы и попытался понять, что нас ждет и действительно ли качественное среднее образование скоро будет доступно только тем, у кого есть деньги

Средняя учительская зарплата по стране

BI IKK рублей (отчет Минобразования за 2011 год)

Анна Наринская, специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»: Мы собрались здесь, чтобы обсудить школьную реформу, которую все боятся и о которой так много говорят. Речь идет, во-первых, о новых стандартах средней и старшей школы и, во-вторых, о новой экономической жизни школ, которые, согласно федеральному закону №83, поделены на так называемые казенные, то есть те, которые должны существовать строго в рамках государственной сметы, бюджетные и «автономные» — те, которые должны выходить на рентабельность, а значит — зарабатывать. Есть опасение, что эти изменения приведут к фактическому введению имущественного ценза на образование, то есть на удобоваримом уровне позволить себе его смогут только те, у кого есть деньги. Хотелось бы понять, так ли это, — это раз. Два — что произойдет собственно с качеством образования? Мой личный опыт подсказывает, что до недавнего времени практически любой российский ребенок, устраивавшийся в западную школу, уж во всяком случае американскую, оказывался отличником. И это притом, что советское образование, казалось бы, уже умирало. Так вот, если это так работало — зачем вообще эта реформа понадобилась? Может, надо просто улучшить то, что было? Михаил Шнейдер, директор московской гимназии №45, президент Ассоциации школ Международного бакалавриата стран СНГ: Затем, что наша старая школа кончилась, а на дворе XXI век. Все страны через это прошли. Более того, сейчас нет ни одной страны, которая всерьез хвасталась бы своей системой образования. Ну разве что Финляндия. Но США, Великобритания, Франция — нет, им хвастаться нечем. Это совершенно нормально — время от времени проводить рефор-

говорите — зачем прописывать в стандарте вещи, которые, скорее всего, невозможны? Но ведь если их не прописать, их ни с кого не стребуешь! А сейчас директор может пойти к начальнику РОНО, начальник РОНО может прийти к депутату, депутат может пойти к губернатору — и это будет. А иначе этого не будет никогда. Наринская: А если губернатор в ответ говорит — нет у нас денег, регион бедный, — это ведь означает, что дети просто не смогут по этому новому стандарту полноценно учиться? Всеволод Луховицкий, учитель, член совета Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель»: Мне коллеги из регионов такие истории часто рассказывают. Они идут к директору, директор говорит: извините, не дал муниципалитет. Муниципалитет говорит: денег нет. Федеральная власть сняла с себя ответственность, региональная власть за муниципальную школу тоже не отвечает. Единственный выход — идти в суд. Наринская: Который у нас известно как работает. Луховицкий: Нет — он, кстати, работает. У нас есть десятки примеров отсуженных денег. Но пока не пойдешь в суд — ничего не будет. Даже если по всем законам и нормативам учитель прав. Ямбург: Да нет, понятно, что в разных регионах будет по-разному. В Татарстане вменяемый министр, там все очень хорошо, а, скажем, в одном маленьком городке мне завуч школы говорил: «Какая модернизация? Я мел учителю выдаю перед уроком, как патроны перед боем». Наринская: Так объясните мне, идиотке: вот есть прекрасный стандарт начальной школы, там много всего замечательного прописано — компьютеры, психологическая подготовка ребенка, — а потом мы приходим в школу, где мел выдают по карточкам. И что? Ямбург: И ничего. В этой школе стандарт работать просто не будет. Семенов: Да мы же десятилетиями так жили! Должна быть лаборатория, а ее нет. Должны быть реактивы для уроков химии — а их и в Москве не хватало. Должны платить зарплату учителю — а ее месяцами не платят. В чем тут новость? Ямбург: Не волнуйтесь так: считать, писать и «жи-ши» ребенка научат в любой школе — со стандартом, без стандарта… Даже с одним мелом. Другому не научат, а этому — вполне. Но если стандарт утвержден, если он жив и побеждает в крупных городах, то потихоньку он спустится и на уровень небольших городов, и на уровень сельских школ. Шнейдер: Мне кажется, что проблема не в политической воле. Не в государстве, не в губернаторах. И не в новом стандарте. У меня вот к власти нет никаких вопросов, ни одного. Проблема в том, что общество от этого стандарта отстало лет на 25 и не хочет об этом себе сказать. Допустим, есть хороший губернатор, деньги на школы выделены, их не разворовали, директор школы не сидит, раскрыв клюв, и не ждет, что туда что-то упадет, а сам что-то делает — и детям повезло. Но в этой схеме совершенно отсутствует общество, которое на самом деле совершенно не хочет защищать свои права и заботиться о том, чтобы дети действительно получали то, что им положено. Сейчас у нас есть стандарт, по которому детям положен некоторый объем прав. Если его в реальности не дают, общество — то есть родители, муниципалитет, кто угодно — должно его требовать. Было бы наивно думать, что

«На сегодня меня абсолютно устраивает только стандарт начальной школы» Екатерина Мень, издатель: Они есть и в здравоохранении, их там до черта. Проблема в том, что они не работают. Наринская: У моих родителей дом в тверской деревне, близ города Калязина, я несколько раз была в местной школе — думаю, кстати, не самой плохой. Так вот, глядя на то, как эта школа выглядит, я не верю ни на секунду, что эти 7 миллионов туда дойдут. И я не верю, что там будет у каждого ученика компьютер. И что, они будут компьютер на пальцах изображать? Семенов: Что значит — реально? Есть ли в стране деньги? Есть! Есть ли в стране нефть? Есть! Это реально или как? Вы

фотографии: Владимир Афонский

Слева направо: Анна Наринская, Евгений Ямбург, Екатерина Мень, Михаил Шнейдер, Всеволод Луховицкий, Алексей Семенов

мы. В Штатах для этого потребовалось увидеть, что Советы запустили спутник. В Великобритании реформы затронули 1990-е годы и, в общем, продолжаются по сей день. В самом стремлении к реформе ничего криминального нет. Евгений Ямбург, директор московского центра образования №109, больше известного как «школа Ямбурга»: Прежде всего — это, по сути, не реформа образования, а реформа экономики образования. То есть попытка поднять уровень образования за счет рыночных механизмов — финансирования, стимулирования и т.д. Насчет советского образования — там было, разумеется, мощное математическое, естественное образование, но если брать идеологические предметы — вы же понимаете, что там было одно вранье. Это нельзя было не менять. И именно в 1990-е годы, которые называют лихими, произошел довольно мощный прорыв, потому что государство не очень интересовалось тем, что происходило в школах, — как раз тогда и появились разные инновационные учреждения, лицеи, гимназии, сильные авторские программы. Проблемы возникли позже, когда государство вернулось в школу и повело себя как слон в посудной лавке. Если смотреть в целом на наше образование — нам что нужно? Стране нужна интеллектуальная элита, мозги, это понятно. Мы пока держимся по части фундаментальных вещей, но наше образование — догматическое: наши дети не умеют принимать решения в нестандартных обстоятельствах. При этом помимо обучающей функции у образования есть и функция социальная. Даже плохая сельская школа, которая подбирает с улицы детей пьющих родителей, эту функцию выполняет. И учительнице, которая это делает, надо давать орден «За заслуги перед Отечеством». Но если ее оценивать по жестким стандартам, ее надо выгонять как неквалифицированного работника. Так вот — мы хотим обучать всех, то есть гарантированно направить в школы каждого, или мы хотим добиться высоких результатов обучения? Понимаете, это разные задачи. А дальше начинается лавирование. На сегодня меня абсолютно устраивает только стандарт начальной школы. Наринская: Хорошо, давайте кратко про стандарт начальной. Насколько я понимаю, он рассчитан на то, что у каждого ученика есть компьютер. Для выполнения этого стандарта в бюджете на каждую школу заложено 7 миллионов рублей в год. Вы мне скажите — это что, реально? Алексей Семенов, ректор Московского института открытого образования: Перед выборами все реально! (Смеются.) Нет, эти деньги в образовании есть.

новый стандарт повсюду будет работать, но отщипнуть значительное количество своих прав по силам любой школе. Я в этом убежден. Семенов: А сейчас — пока что — работает соцсоревнование между регионами. Потому что губернаторы должны отчитываться. Конечно, врут, где-то на 30 процентов, где-то на 70, но это вранье на чем-то основывается. И я за последнее десятилетие наблюдал реальные сдвиги. Скажем, проект обучения детей-инвалидов. Он реализован во всех регионах страны. До этого был проект интернетизации школ: отчитывались, что реализовали в 97 процентах школ, реально — по крайней мере в 70. И то и другое делал Медведев. Наринская: То есть вся эта важнейшая для страны схема завязана на модернизаторе Медведеве, которого сегодня уже почти нет, а завтра совсем нет? Семенов: На вертикали власти. Луховицкий: Я хотел бы заметить, что обвинять общество в пассивности — это не слишком честно. Вот, скажем, в Омской области с прошлого года проходят голодовки — учителей в том числе. Было собрано несколько сотен тысяч подписей граждан за отставку губернатора Полежаева. Однако он до сих пор сидит на своем месте. Сейчас и родительское движение достаточно активное, и движение за дошкольное бесплатное образование, и самые разные общественные движения. И — можете меня считать ретроградом и злодеем — лозунг и учителей, и родителей сейчас один: остановить эту реформу! Остановить 83-й закон! Остановить новую систему аттестации учителей! Остановить введенное недавно подушевое финансирование школ и новую систему оплаты. Хотя бы на 5–7 лет, чтобы понять, что происходит. Ведь у нас каждое нововведение начинается с того, что мы говорим: у нас эксперимент! Однако никакого анализа результатов эксперимента не предполагается. Наринская: Да, именно так ЕГЭ и вводили. Сначала говорили, что это эксперимент — что в принципе предполагает последующую оценку его результатов. И все — буквально все! — были против, а сейчас это свершившийся факт. Мень: Мне кажется, важнее всего нам поговорить про 83-й закон. Потому что не все понимают его реальную деструктивную силу. Он вводит понятие рентабельности, коммерциализации школы. По сути, он придуман, чтобы скинуть с плеч государства обязательства по исполнению реализации прав школ и вообще всех бюджетных учреждений. То есть государство заменило гарантированную обязанность давать на всего лишь право давать. А по какому принципу — в том же 83-м законе прописать не удосужились. Понимайте и крутитесь как хотите. Шнейдер: Нет, все не так. В законе вообще нет слов «рентабельность» и «коммерциализация». Он просто описывает сделку между государством и школой. Школа должна предоставить некоторые услуги, выполнить работу и получить за это деньги. Школы разные. Вот, например, у нас гимназия — соответственно, мы должны обеспечить общее образование, это одна услуга, плюс у нас есть дополнительное образование и группа продленного дня, это еще две услуги. У Евгения Александровича адаптивная модель, там много чего еще есть. Так вот, раньше вам деньги на это расписывали постатейно, а теперь дадут мешок денег на все сразу. И все! Так что это, вообщето, очень хороший закон.

Семенов: В 83-м законе содержания вообще нет, оно там почти нулевое. Он вводит новую фразеологию, которая и пугает людей, формирует их восприятие. Там просто говорится: учреждения будут называться автономными. Все начинают думать: автономные — наверное, это значит, что денег давать не будут. На самом деле, этот закон просто дает школам большую свободу и не предлагает ничего такого, чего не существовало бы и сейчас. Наринская: Идея, что школа должна оказывать какие-то платные услуги и вообще себя обеспечивать и окупать, — довольно новая. Семенов: Не должна. Не хочешь — не обеспечивай. При этом она и раньше могла оказывать платные услуги, и сейчас может. Наринская: Меня волнует ситуация, в которой в маленькой и бедной школе некоторые предметы станут детям недоступны. Семенов: К 83-му закону это не имеет никакого отношения!

равные условия обучения для детей в разных школах. Тогда маленькая сельская школа получит денег, в пересчете на ученика, раз в пять больше, чем городская. Как вы считаете, это справедливо? Наринская: Меня не волнует справедливость в таком понимании. Мне плевать, сколько тратится денег. Дети должны получать одинаковое образование! Точка. Семенов: Плевать — это не ответ. И в Великобритании, и в США, и во Франции — везде есть проблема маленьких школ. Везде власти пытаются как-то деньги сэкономить, а распределение сбалансировать. Другое дело, что во Франции есть дорожная сеть, а в России ее нет, поэтому когда в России начинают оптимизировать систему, получается ужас, а во Франции просто пускают школьный автобус. Наринская: И все-таки — вы не согласны, что 83-й закон вреден? Семенов: Ужасно вреден — но исключительно тем, что пускает в дело рыночную фразеологию, которая может быть опасна. А сам по себе он пустой. Наринская: Вам не кажется, что рыночный подход к образованию, даже не высшему, а детскому, — это уже такой звериный оскал капитализма, что даже приличных слов не подобрать? Шнейдер: А вы как хотели? Надо пройти все исторические этапы. Наринская: То есть сейчас мы находимся где-то на уровне викторианской Англии? Шнейдер: Ну в общем, конечно. Наринская: То есть сейчас на улицах появятся маленькие нищие детишки, не умеющие ни читать, ни писать, и новый Диккенс — если он случится — будет нам про них писать? Шнейдер: Поймите, есть законы развития общества. Плохие законы? Но наше государство только такие и может пока издавать. Потому что мы только 20 лет как от коммунизма ушли. Наринская: Ну слушайте. Я с такой отстраненностью не могу смотреть на вещи. Это просто… бесчеловечно, что ли. Шнейдер: А что делать? Я историк-циник. А анализ и должен быть циничным. Более того — скажите спасибо, что сейчас нефть дорогая. Будет дешевая — будет еще хуже. Строго говоря, если граждане считают, что их права нарушены, они должны предпринимать какие-то усилия. Наринская: Так я и предлагаю выходить на демонстрации против этого всего. Шнейдер: Пока что это самое общество никаких усилий не предпринимает — потому что нет такого исторического опыта: проклятое монгольское иго, все понятно. Родителей вызывает директор и говорит: вы будете платить за то и это. Родители говорят про себя, что они думают о директоре, но, ничего не делая, расходятся. Так ведь чаще всего и происходит! Мы как общество должны пройти некоторые этапы, чтобы превратиться в более-менее нормальное. Дело не только в том, что власть плохая. Мы все говорим, закон плохой, 22,5 тысячи человек во главе с нашим другом Сережей Волковым пишут письмо с требованием отмены стандарта старшей школы — а потом начинается обсуждение и выясняется, что никто толком стандарт-то и не прочитал. Наринская: Но ведь родители и правда волнуются! Да, может быть, закон не все читали внимательно — в частности потому, что он так написан, чтобы

«У нас каждое нововведение начинается с того, что мы говорим: у нас эксперимент!» Шнейдер: К тому же такая ситуация была и раньше — недоступны за отсутствием учителя, например. Ямбург: Да, это связано не с 83-м законом, а со сравнительно новым принципом подушевого школьного финансирования. Деньги школам сейчас дают в зависимости от того, сколько в школе учеников. При этом душа школьника стоит по-разному в разных регионах. В Москве душа старшего школьника стоит 120 тысяч в год (а оплачивается 85), а в Нижнем Тагиле — 13 тысяч. Отсюда уже неравенство. Понятно, что маленьким школам сразу становится очень туго. А вот 83-й закон дает большую свободу, и нечего ее бояться. Он, кстати, дает возможность зарабатывать. Мень: И что сельские школы будут с этой свободой делать? Ямбург: Разумеется, свобода нужна только тем, кто ей может распорядиться. Луховицкий: Возможно, этот 83-й закон и замечательный, но как он будет реализовываться — понятно уже сейчас, причем даже в Москве. Мой младший ребенок учится во вполне приличной школе, которая сейчас в экспериментальном порядке уже существует по этим новым принципам. Так вот, нам на родительском собрании сказали: в 10–11-м классе у ребят будет один час русского языка в неделю. И поскольку в учебной программе нет такой задачи — готовить вас к ЕГЭ, в нашей школе вводится дополнительная платная услуга — подготовка к ЕГЭ. Ямбург: Нет, беда не в 83-м законе. Школы и раньше могли оказывать платные услуги — и оказывали. И брали любые деньги, какие считали нужными. Беда в другом. Поскольку душа везде стоит по-разному и количество душ тоже разное, то маленькая школа оказывается нерентабельна, она просто не оплатит свет, тепло, воду. Это толкает к укрупнению. Дальше, если это школа небольшая, забудьте о качестве. Забудьте о делении на подгруппы по иностранному языку — на это не хватит денег. Вот тут и начинается удар по качеству. Но это не 83-й закон, это подушевое финансирование. Семенов: И это, вообще-то, сложный вопрос — как правильно. Допустим, мы поделим деньги так, чтобы обеспечить

Сколько стоит ученик в Москве ученик начальной школы обходится государству в

84 370 рублей в год

пятиклассник

106 6:0 рублей в год

шестиклассник

109 930 рублей в год

семиклассник

116 6:0 рублей в год

восьмиклассник и девятиклассник

119 930 рублей в год

старшеклассник (10–11-й классы)

12: 330 рублей в год

Евгений Ямбург и Екатерина Мень

Сколько денег должно выделяться на старшего ученика (рублей в год) в Москве

LMN NNK в Карелии

OT KKK

в Нижнем Тагиле

LN KKK По утвержденным нормам подушевого финансирования

Алексей Семенов

Анна Наринская 36

обычный человек в нем вообще ничего не понял, — но дети есть практически у всех. Давайте я суммирую: экономические нововведения в школе ставят ее в новые жизненные условия, которые могут отразиться в том, что родителям придется за некие школьные услуги платить. Верно? Шнейдер: Да. Что они, впрочем, делали и раньше. Наринская: То есть вы считаете, что в этом смысле ничего не изменилось? Семенов: Абсолютно ничего. Мень: Да как это?! У меня есть взрослый сын, ему 25 лет. Я ни рубля не отдала в его школу! При этом он выучил там два языка, и литературу, и химию, и в хоре пел задарма. Ямбург: Нет, все-таки давайте не лукавить. Одновременное введение подушевого финансирования и 83-го закона ситуацию, конечно, меняет. В моей школе тоже давали детям два языка. При новой системе, извините, фиг вам два языка, у меня нет на это денег. Хотите — будете платить. Все! Мы знаем, что ребенок стоит столько-то, и есть услуги, которые мы должны оказать. Объем этих услуг тоже определяет государство. И как только будет введен стандарт, произойдет очень простая вещь. Вам положено, скажем, два часа русского в неделю — вот это и есть стандарт. Но за два часа вы его не выучите, значит, добавляем четыре — за ваши бабки, товарищи родители. Наринская: И вот это вы называете — ничего не изменилось? Шнейдер: Опасность есть. Но это неравенство — оно и раньше было.Что, не было разных школ в стране? Не просто хороших и плохих, а с принципиально разными учебными планами? В Советском Союзе — не было таких? Не было школы, которую я теперь возглавляю? Не было 57-й? Не было лицея «Вторая школа»? Не было Колмогоровского интерната? А рядом существовало 95% обычных школ. Наринская: Но вы же понимаете, что всех волнует? Что ребенок в 9-м классе должен выбрать себе пакет предметов — то есть точно определиться с тем, куда он будет поступать и что его вообще волнует в жизни. Притом что в 14–15 лет на это способны очень немногие. А что будет делать ребенок, который сначала выбрал, а через год передумал? Или — вот есть маленькая школа в небольшом провинциальном городке, там все выбрали гуманитарный пакет. Ну, допустим, у них историк харизматичный. А один мальчик хочет поступать в медицинский — и ему биологии просто не достанется, потому что для одного человека школа учителя биологии держать не будет? Шнейдер: Извините, чтобы поступить, он биологию в школе не выучит. На базовом уровне — да. А профильно — это уже другая история. В школе для этого условий нет сегодня, не будет и дальше. Семенов: Вы так часто тут вспоминаете маленькую провинциальную школу… Это все-таки журнал «Большой город», нет? Зачем все время спекулировать на теме глубинки? Наринская: Затем, что с благополучными московскими школами, скорее всего, все будет в порядке. А пострадают прежде всего как раз такие школы. И если мы про них не будем говорить, то никто не будет. Семенов: Давайте я попробую объяснить, откуда все это вообще взялось. В советское время существовали школы с углубленным изучением отдельных предметов. Имелись английские спецшколы для

социальной элиты, математические спецшколы для интеллектуальной элиты и так далее. И тогда же проявились разные негативные эффекты — и с репетиторами, и с летними вузами, и с тем, что детки прогуливали и литературу, и биологию, потому что им нужно сдавать английский язык. Какие-то дети абсолютно не хотели заниматься гуманитарными науками, какие-то — естественными. Начало нарастать родительское возмущение: детей перегружают, в школе 14–15 предметов, выучить это невозможно. А еще нужно ввести информатику. Нужно больше социальных дисциплин, чтобы преподавать новую экономическую реальность.

на старшее звено выделяется намного больше времени. Сколько длятся каникулы у детей в школах на ненавистном нам Западе? Намного меньше, чем у нас. Наринская: Тогда чего мы нудим, что у нас дети перегружены, если у нас такие большие каникулы? Шнейдер: Потому что родителям — на деле — плевать. А школе не до этого. Наринская: Я все-таки хочу вернуться к своему примеру. Обычная школа, ну, скажем, в Брянске, мальчик хочет хорошо выучить биологию. Хороший, светлый мальчик, бывает такое. А родители бедные или пьющие. И вы ему говорите, что он должен сам найти себе другую школу? Шнейдер: В городе Брянске наверняка найдется школа, где он сможет учиться. Наринская: Найдется, возможно! Но раньше школа была людям обязана, а теперь… Шнейдер: Что она была обязана? Наринская: Учить всем предметам. Семенов: Да это невозможно! Шнейдер: Мы все-таки о чем говорим? О биологии как базовом предмете или о профильной биологии в старших, которая позволяет поступить в медицинский вуз? Ведь базовый предмет никто, извините, не убирает. Вообще, во всем мире уже лет 200 изучается предмет, который называется Science. Семенов: Естествознание. Шнейдер: Там серьезные блоки биологии, химии, физики. Но для тех, кто будет поступать, должны быть совершенно другие курсы. У нас на дворе XXI век, у ребенка возможностей глубоко познать ту же биологию — масса! Наринская: То есть вы ему предлагаете залезть в интернет и далее самостоятельно и углубленно…? Шнейдер: В том числе. Есть возможности и в маленьких городах. Вот возьмите Белгород. Средний русский город. Зарплата учителей невысокая. Но там есть любые образовательные учреждения, на любые потребности. Лицеи, гимназии, обычные школы и даже университет есть, который когда-то был слабый, а сейчас сильный, и проблем с абитуриентами у них нет — к ним едут отовсюду. Наринская: И что — везде так же прекрасно, как в городе Белгороде? Можно строить стандарт, предполагая, что везде так? Шнейдер: Понимаете, какой бы я город ни назвал, вы все равно скажете, что существует десять депрессивных городов. Наринская: Просто я считаю, что закон об образовании должен обеспечить среднестатистическому школьнику право и возможности изучать все предметы. Шнейдер: А вот я образование понимаю по-другому. Семенов: Да знания про H2O и генетику по новому стандарту он получит в любой школе. А вот претендовать на что-то большее сможет не везде. Вы не найдете для каждого маленького города биолога, который сможет ребенку дать углубленную биологию. Нет у нас таких учителей. А в большом городе дети могут сменить школу. Вот у меня в классе, в центре города, на Арбате, было 52 человека. И там меня не учили при советской власти почти ничему, кроме математики и радиодела. После 8-го класса я начал ходить в 7-ю школу на юго-западе, и там меня научили математике. И сейчас будет то же самое. Есть в городе школа с углубленной математикой, ты туда пойдешь. Нет — будешь учить среднюю математи-

«Что это за советский человек, который химию никогда не учил?!» Нужно сохранить уровень естественнонаучного образовании, потому что у нас передовая страна. Нужно больше часов под языки, потому что за два часа язык не выучишь. Нужно сохранить грамотность. И вот у тебя уже учебный план не 36 часов в неделю, а 48. А это просто невозможно. В общем, где-то к 2000 году советская модель общеобразовательной школы окончательно зашла в тупик. Одним из выходов представляется система Международного бакалавриата. Она существует около 50 лет, и это единственная существующая в мире система, которая более или менее адаптируется к национальной специфике в любой современной стране. В 45-й школе, которой руководит Миша Шнейдер, ее обкатывали в течение 20 лет и убедились, что и для нашей страны она подходит. Почему ее все так боятся? Потому что учителю биологии кажется, что он может потерять работу, а в массовом сознании звучит ужасное: «наши дети не выучат химию». Вот никогда у них в жизни не будет химии! Что это за советский человек, который химию никогда не учил?! Наринская: Почему советский? Любой нормальный человек должен знать, что такое H2O. Семенов: Он это узнает в рамках курса естествознания. Курс химии ему для этого не нужен. Наринская: То есть мы ставим крест на универсальном образовании в школе. Семенов: Мы ставим крест на лицемерии, состоящем в том, что наш выпускник будет грамотен и в праве, и в экономике, и в безопасности жизнедеятельности, и в военном деле, и во всех остальных 20 предметах. Шнейдер: Вот вы говорите, что родителям не нравится стандарт. На самом деле им не нравится, что образование будет не таким, как в их детстве. Ведь вот советская школа была какая замечательная, у нас же спутники летали! А еще тогда детей учили всем предметам! И так и должно быть! Наринская: Так насчет всех предметов я согласна. Шнейдер: А я не согласен, потому что школьник должен был бы изучать все, если бы ему не надо было еще жить немножко. Сколько лет учится ребенок в большинстве стран мира? Ямбург: 13. Шнейдер: А сколько у нас? Мень: 11. Шнейдер: У нас средняя школа когда заканчивается? Наринская: В 9-м классе. Шнейдер: А в большинстве стран — в 10-м или вообще там такая структура, когда

ку, среднюю биологию, science и так далее. Ямбург: На самом деле есть другая проблема, о которой вообще никто не говорит. Вот есть стандарт начальной школы, на мой взгляд, хороший. Сейчас все обсуждают стандарт старшей школы. Но ведь есть еще стандарт средней школы! Самый важный! Который уже приняли втихаря и в котором вся линия универсального образования погублена. На этой базе вырастить ничего нельзя. Чего мы обсуждаем старшие классы? Этот стандарт дойдет до школ году к 2020-му. Шнейдер: И лично меня он не волнует, потому что я уже в это время работать точно не буду. И многие не будут. Ямбург: Понятно, что для хороших школ трагедии нет, потому что там сохраняются какие-то традиции. Но вообще-то у нас сейчас до 9-го класса просто яма. Все провалено, универсальность загублена, там действительно не хватает и физики, и математики, и всего на свете. В старшую школу без профилизации я не верю, все равно они должны худо-бедно выбирать. Ну, другое дело, что у себя в школе для тех, кто не выбрал, я всегда оставляю один стандартный общеобразовательный класс. Правда, с нынешним финансированием сразу возникают вопросы. У меня огромная школа, почти 2 000 детей, есть все, только черта лысого нет: экономический класс, юридический, медицинский, класс ремесел, классы для больных детей. Вот я в прошлом году набрал 10 детей в маткласс, как-то выкрутился. Но кто мне позволит содержать такой класс? Это дорого, у меня просто денег не хватит. И третий вопрос — про содержание стандартов, за что я на вас обрушился. Наринская: Где обрушились? Шнейдер: Это на канале «Культура» было. Ямбург меня в эфире бить собрался. Ямбург: Да-да. Они с Сашей Кондаковым (Александр Кондаков, один из авторов законопроекта о новом образовательном стандарте. — БГ) что придумали? Замечательную идеологию: вариативное образование, возможность выбора, голова ребенка не котел, ее нельзя забить всеми предметами. Я обеими руками за. Но дальше-то начинается политика! В «Единой России» решают — зачем нам история, давайте сделаем обязательный предмет «Россия в современном мире». Потом Путин встречается с главами конфессий и решает сделать обязательным богословие. И останется у нас что? Богословие, физкультура и военное дело. Наринская: Вот этого-то родители и боятся! А вы все хотите нас успокоить. Шнейдер: Да не важно это родителям! Родители в массе своей хотят одного: чтобы ребенок сдал ЕГЭ и поступил. Больше они ничего не хотят.

мить детей с возможными угрозами. Мы все-таки с терроризмом боремся, а как вести себя в экстремальных условиях, дети не знают. Можно над этим смеяться, но жизнь диктует свое. Конечно, «Россия в мире» — это политический компромисс, чего говорить. Это не изобретение разработчиков. В образе выпускника тоже много всякой дури прописано. Наринская: Очень много патриотизма, да. Шнейдер: Притом что никто не может сказать, что это такое. У нас страна с не сложившейся идентичностью, но это вообще никого не волнует. Меня, как и Женю, больше всего тревожит, что у нас провалено среднее образование. Там очень многое надо менять, при этом, к сожалению, среднее звено — оно самое сложное: на выходе ребенок должен быть универсально образованным, чтобы он мог подойти к любому предмету и заняться им профильно. И это ужасно дорого. Наринская: В результате сейчас вырастет целое поколение, которое в средней школе ничего не выучило, потому что там все провалено, а в старшей должно быстро специализироваться. Шнейдер: Могу вас успокоить. В школах всегда все происходит очень медленно. И везде будет по-разному. Везде есть своя атмосфера, которая позволяет детям создать нормальные условия. Мень: Да это смешно — ссылаться на атмосферу. Это же просто что Бог послал. Как вы можете системно гарантировать атмосферу? Ямбург: С атмосферой или без нее, при нынешней системе финансирования может оказаться один биолог, способный обучать старшеклассников, на три школы. Хороший — это тот, который может дать углубленно свой предмет. Ну, можно както объединить детей… Наринская: …и возить их на автобусе. Шнейдер: Еще скайп существует. Мень: Скайп во всех российских городах? Вам любой вменяемый специалист по психофизиологии скажет — в интернете невозможно ничему по-настоящему научиться, там просто по-другому происходит усвоение информации. У детей сенсорные системы не развиваются. Дети социализироваться должны! Они должны научиться смотреть в глаза собеседнику. Семенов: Интернет — это и есть живое человеческое общение. Наринская: Так, давайте подводить итоги. Правильно ли я понимаю, что во всяком случае по одному вопросу все согласны: не так давно введенное подушное финансирование — это плохо? Шнейдер: Я не согласен. Попробуйте найти другой измеритель. Так по крайней мере понятно. Наринская: Да, но почему в Нижнем Тагиле на ребенка в год выделяют 13 тысяч, а в Москве — 85? Это же и есть самое

«Дети у нас больные, круг на стадионе пробежать не могут. Физкультура — важный предмет» Наринская: Я не понимаю, почему вы защищаете эти бездарные предметы типа ОБЖ и «России в современном мире», по которой и программы-то никакой нет? Шнейдер: Спасибо, что насчет физкультуры вы не спорите. Все-таки неплохо, что есть обязательная физкультура, да? Дети у нас сплошь больные, круг на стадионе пробежать не могут. Это важный предмет. Да и ОБЖ, кстати, тоже, если не превращать его в военную подготовку, а знако-

настоящее неравенство. Это значит, что в Тагиле не будет денег на то, чтобы показать детям самые простые химические опыты, не будет физической лаборатории — ничего не будет. Шнейдер: Плох именно этот гигантский разрыв, а не сам принцип. В Америке штат Кентукки и штат Калифорния тоже по-разному оплачивают своих учеников. Просто у нас жизнь регионов слишком различается.

Средняя заработная плата учителей за декабрь 2011 года (в рублях) Дагестан

9 664,12 Чеченская республика

11 462,48 Курганская область

12 294,71 Костромская область

14 772,96 Псковская область

16 017,19 Нижегородская область

19 295,59 Калужская область

29 741,66 Санкт-Петербург

30 043,33 Хабаровский край

31 003,45 Московская область

33 863,38 Москва

72 725,19 Чукотский АО

75 275,06 По данным мониторинга региональных систем общего образования

Михаил Шнейдер и Всеволод Луховицкий

Наринская: Хорошо. Я хочу вас попросить ответить на один короткий вопрос: что будет с российскими школами через пять лет? Шнейдер: У меня прогноз простой. Поляризация образования будет усиливаться. И система лучше не станет. Прямым следствием 83-го закона станет переток детей из неуспешных школ в успешные, причем даже в рамках одного города. И эти школы будут страдать от нехватки помещений, денег и так далее. Чтобы этого избежать, в Москве сейчас придумали вариант, при котором успешные школы брали бы здания неуспешных и распространяли свой бренд на них. То есть получится что-то вроде холдинга с возможностью санации неуспешных школ. Но это в мегаполисах. В небольших городах, в сельских школах все будет совсем не здорово. Правда я, как историк, смотрю на это спокойно: общество должно проходить разные этапы. Вы ведь волнуетесь о своих детях? Наринская: Да. Шнейдер: Так вот пусть и другие родители поволнуются. Вокруг каждой конкретной школы должно существовать активное сообщество. У нас, чтобы затащить родителей на заседание совета гимназии, надо прилагать титанические усилия. Пока общество не подключится, все бессмысленно. Речь не только о родителях. У нас единственная цивилизованная страна, в которой нет нормальных профессиональных сообществ — вроде Американской ассоциации школьных администраторов, которая существует с 1865 года. И все эти люди — учителя, родители, просто частные лица — обязаны требовать от государства выполнения прав ребенка. Луховицкий: Мой прогноз не слишком оптимистичен. Я боюсь, что, когда мы наконец дозреем до учительских объединений, уже некого будет объединять. Потому что учителями больше быть никто не хочет. Количество учителей моего, извините, возраста увеличивается. Я надеюсь, люди сообразят, что им надо объединяться, раньше, чем закон об образовании будет принят в его нынешнем варианте. Мне кажется, что на эти перемены уйдет 10–15 лет, и бедных детей, которые попадут в эту мясорубку, мне ужасно жалко. Но других вариантов, кажется, нет. Семенов: Мне не очень хочется говорить лозунгами. В нашем деле слишком много тонких деталей. Мы пытаемся свести сложный профессиональный вопрос — хороша вариативность и профильность или лучше поддерживать единообразие — к формуле: универсальное образование — хорошо, а поляризация — плохо. Притом что есть разные уважаемые люди, скажем, Саша Асмолов (Александр Асмолов, завкафедрой психологии личности в МГУ. — БГ), которые на идею вариативности образования жизнь положили. Понимаете, есть идея, а есть воплощение. Вот идея ЕГЭ — это одно. А его воплощение — когда в определенных регионах страны ставят всем двоечникам тройки, а нужным детям сто баллов — это другое. И еще есть детали: можно говорить про ЕГЭ в целом, а можно про то, что экзамен по истории — просто плохой, а вот экзамен по обществознанию чудовищный, абсолютно аморальный. Теперь про прогноз. Мне кажется очень опасным, что решения в нашем образовании очень быстро принимаются и начинают внедряться. Когда пошли разговоры про стандарты, я умолял не внедрять их сразу. Возможно, их отсрочили на год (что мало) благодаря моим усилиям. То же самое

с ЕГЭ. То, что его сперва называли экспериментом, — это был цинизм и лицемерие, потому что никакого эксперимента не было, его ввели, и все. Спасением могут стать только механизмы контроля со стороны общества. Слава богу, после выборов обнаружилось, что общество у нас все-таки есть. Я бы не стал недооценивать родителей, убежден, что они могут влиять на образование. Если же этого не произойдет, а механизм принятия властных решений будет таким же, как сейчас, мой прогноз — просто все будет только хуже и хуже. Мень: То есть мало того что родители теперь должны софинансировать школу, они должны еще и влиять на составление методических планов и качество экзаменационных вопросов? Шнейдер: А почему нет? Ямбург: Я хотел бы добавить к своему прогнозу вот что. По всей стране результат нынешней системы финансирования я вижу один: оскудение школ. Чтобы выжить, всем приходится сокращать дефектологов, психологов, педагогов дополнительного образования. Москва пока держится, потому что денег тут гораздо больше, хотя тенденции такие и у нас намечаются. Как только люди начинают считать деньги, все так называемые лишние люди (а в стране, между прочим, есть и больные дети) идут побоку. Это огромная опасность, и молчать о ней нельзя. Даже очень сильная и могучая школа должна будет сокращать тех же психологов просто потому, что вынуждена считать деньги. Мень: А я хочу спросить, все ли помнят, из-за чего упала лошадь Вронского? Это была хорошая лошадь, и Вронский ее любил, и скакала она очень быстро, а он всего-то чуть-чуть не рассчитал — и переломил ей хребет. Мы движемся на громадной скорости к реформе, при этом части этой реформы абсолютно не пригнаны друг к другу, один этап обгоняет другой, тут прикрутили ЕГЭ, там подвесили «Россию где-то», а тут еще вставили 83-й закон в колесо, и так довольно квадратное, — и в результате, я боюсь, образованию просто переломят хребет. Эта реформа имеет в виду только здоровых детей. Но дети здоровее не становятся, к сожалению. И это не поправишь физкультурой в старших классах. Я боюсь, что через пять лет в этом образовании идее инклюзии места не будет в принципе (инклюзивное образование предполагает совместное обучение детей с разными способностями и возможностями, в том числе ограниченными. — БГ). Школьные психологи, дефектологи, специальные педагоги сегодня обязательны в школьном штате, но их же сократят первыми! Альтернативы выходу школы на рынок, как я понимаю, нет. Система внебюджетного финан-

Шнейдер: Не волнуйтесь, может быть, скоро он уйдет в отставку. Наринская: Да, уйдет. Но сначала он примет все законы — где-нибудь к сентябрю, уйдет, всеми ненавидимый, а на его место придет новый человек, который будет говорить: я тут совершенно ни при чем. Это повторение истории с Зурабовым. Мень: В общем, друзья, тенденция, как я погляжу, такова: через пять лет у нас будет школа для богатых и здоровых. Все! Остальные все выпадают: сельский школьник, талантливый мальчик из Брянска, гиперактивный умник, аутичный зануда, больной на коляске… Их нет в системе образования! Наринская: Меня, честно говоря, в нашем круглом столе поражает одно. У нас здесь собралась та часть общества, голос которой хоть как-то слышен. Работники образования, директора знаменитых школ. И все — все! — оказываются абсолютными неоконсерваторами. Принцип у вас такой: падающего — толкни. Пусть цветет капитализм во всех его проявлениях, школа пусть входит в рынок, в деревнях и малых городах сами разберутся, мальчик пусть переходит в другую школу, а больной пускай сидит дома. Шнейдер: Мальчик — да, а больной — кто из нас это сказал? Мень: Этого никто не говорил. Это просто существует. Наринская: Даже представитель профсоюза, который должен был бы тут, по идее, кричать на разрыв аорты, — и тот помалкивает. Шнейдер: Закричит — профсоюз распустят. Луховицкий: А что тут говорить? Наринская: Видите, и он согласен с тем, что все это неизбежно. То есть законы просто фиксируют ситуацию, в которой небедный, здоровый, живущий в столице ребенок будет прекрасно учиться, ходить в великолепную школу, изучать все предметы, иметь репетиторов и еще потом поступать на бесплатное отделение в институт, потому что он хорошо подготовлен, — а дети, оказавшиеся в других географических и финансовых обстоятельствах, пусть крутятся как хотят. Неравенство, которое в обществе и так есть, эти нововведения только усилят. Семенов: Вы просили прогноз. Мы сказали честно. Шнейдер: А все, что мы говорили про влияние общества, — это неважно, что ли? Вообще, я могу сказать, почему мне нравится разбойничий капитализм. Потому что надо преодолевать препятствия. Как в спорте. Никого толкать не надо, но любой гражданин должен понимать, в какой стране он живет и за что отвечает. Если в стране дикого капитализма — надо просто отдавать себе в этом отчет. А вы все хотите свести к тому, что у нас плохое государство. Ну да, плохое, что тут два часа обсуждать? Наринская: Плохое или хорошее — у государства есть обязательства. Оно для этого и существует. Шнейдер: В теории да, а на практике, к сожалению, иначе. Понимаете, ответ министра образования «у меня на это денег нет» я в последний раз слышал в палате общин, а вовсе даже не в Думе. Не в этом проблема. Проблема в том, что наше патерналистски настроенное население хочет, чтобы ему сделали красиво. А красиво делать ему либо не хотят, либо не могут. И, в общем, не будут. Вот и весь прогноз.

«Я бы не стал недооценивать родителей, убежден, что они могут влиять на образование» сирования в виде благотворительных фондов, попечительских советов, корпоративного спонсорства у нас даже не ночевала. А что делать сельской школе, ей-то как зарабатывать? Фурсенко официально заявил, что она может продавать платный доступ в интернет односельчанам и сдавать актовый зал для увеселительных мероприятий. Шнейдер: Он пошутил. Мень: Министр образования шутит про сельскую школу? Мне не до смеха. Пусть он шутит про что-нибудь другое.

случай

Как пришить старушку В центре города — скандал: на Мясницкой, в старинном доме Перловых заперлась 80-летняя женщина, объявила голодовку и утверждает, что холдинг «Финам» осуществляет рейдерский захват ее компании. Судьба легендарного чайного магазина, по слухам, также под угрозой. БГ отправился на место событий текст: Елена Краевская фотографии: Марк Боярский

Чайный дом на Мясницкой построен в 1890-х годах по заказу чаеторговца Перлова. До революции на втором этаже располагались жилые квартиры, а в советское время — коммуналки

«В центре Москвы вскоре может умереть человек», «80-летняя распорядительница Чайного дома несколько дней в одиночку держит оборону, заблокированная охранниками магазина». Заголовки статей о конфликте, разыгравшемся в центре Москвы, подкрепляли комментарии в фейсбуке в духе «Ужас какой. Мой любимый дом Перловых. И тетеньку жалко». Деловые издания пытались разобраться в собственниках компании «Перловы и Ко», управляющей домом №19 на Мясницкой, среди которых мелькают «Финам», «Дом Перловых», панамский офшор «Толлестон», и цитировали адвокатов всех сторон и бесконечные решения арбитражных судов. От количества упоминаний в одном абзаце выражения «передача долей» рябило в глазах. В «Новой газете» и «МК» ситуация выглядела попроще: гендиректора «Перловы и Ко» Жанну Киртбая, старушку, потомка купца Перлова, героически отстоявшую памятник архитектуры в лужковские времена, пытаются лишить прав и акций рейдеры с помощью чоповцев и подложных документов. Старушка голодает в кабинете, а охранники не пускают к ней не только людей с едой, но даже врачей, и умереть она может в любую минуту. Картину из 90-х дополняли слова администратора магазина, якобы сказанные одному из журналистов: «Только не надо потом умываться кровавыми слезами, не лезьте куда не следует». У прилавков знаменитого чайного магазина полно народу, продавцы носятся между банками с улуном и «Малиновым бризом». Щуплый охранник в твидовом пиджаке искренне радуется: «Вы сегодня уже третьи, до вас телевидение было — мы прямо достопримечательностью стали. Сейчас начальство позову». У откидной дверцы прилавка вырастает двухметровая крепкая фигура в черной водолазке и синих джинсах — а вот, думаю, и ЧОП. «Андрей Андреев, гендиректор компании «Перловы и Ко» и юрист «Финама», давайте в сторонку отойдем», — узнав о том, что я не с телевидения и камеры у меня нет, Андреев облегченно вздыхает, опускает квадратные плечи и ведет меня в здание напротив — офис банка «Финам». «Вы про бабулю пришли, да?» — прищуриваясь, спрашивает Андреев. «Да, вы ее заперли, говорят». «Вот вы как себе это представляете? Крупная инвестиционная компания запирает в центре города 80-летнюю бабулю? Мы что, террористы? — заводится Андреев. — Да у меня из-за нее рабочая неделя стала похожа на одну сплошную пресс-конференцию. Пусть идет на все четыре стороны! Она же не уходит! Я же не могу ее силой оттуда вывести! Я уже полицию вызывал, с юристами разговаривал — ничего с этим сделать нельзя». «Так а почему она не уходит?» — «А вот интересный вопрос. Мы

филирования, — чеканит Андреев. — Там по закону ничего, кроме чайного магазина, быть не может! У него даже юрлицо другое, и договор аренды с городом у него отдельный, действует до 2017 года, и принадлежит оно «Финаму», то есть нам, причем на 100%. А вот остальные 1 800 кв. м здания — и есть предмет интереса «Перловых и Ко». Перипетии вокруг компании с фамилией чайного торговца в названии Андрей Андреев терпеливо втолковывал примерно полтора часа, каждые две минуты поминая арбитражный суд, инвестиционный контракт, отчеты, протоколы собраний акционеров и схемы с нерезидентами. По его словам, ситуация, коротко говоря, следующая. В 1998 году ООО «Перловы и Ко» во главе с Жанной Юрьевной Киртбая заключило с правительством Москвы инвестиционный контракт на реконструкцию здания по адресу Мясницкая, 19. При выполнении этого контракта компания должна получить 1 800 кв. м (из 2 400) здания в аренду на 49 лет. Контракт несколько раз продлевался из-за отсутствия финансирования, и в 2004 году в состав «Перловых и Ко» вошел «Финам» на 25% акций. Инвестиции в реконструкцию домика — более 5 млн долларов, но из-за затянувшегося ремонта начались внутренние разногласия владельцев. В 2005 году «Финам» приостановил финансирование и выкупил еще 20% ООО «Перловы и Ко» у двух физических лиц, однако сделку Киртбая как гендиректор не признала. С этого момента в компании начались настоящие разборки с хождением по судам. По решениям на сайте арбитражного суда похоже, что покупка акций была все же правомерной, но это не помешало Киртбая в 2008 году перевести 55% своих акций и 20% «спорных» панамскому офшору «Толлестон интернешнл». На очередной серии судов «Финам», по словам Андреева, оспорил возможность участия в компании офшора, и на сегодняшний день получается, что у «Финама» — 45% акций, остальные 55% — «доля неустановленного лица», а Киртбая к домику уже вообще отношения не имеет. (О том, что значит «доля неустановленного лица» и у кого, например, она может быть выкуплена, мне потом не смогли объяснить два экономических журналиста. Знакомый юрист, специализирующийся на финансовых сделках, сказал, что случай довольно редкий, но легальный: доля в таком случае принадлежит ООО и по истечении некоторого срока может быть выкуплена кем угодно.) «Жанне Киртбая в 2008 году было 76 лет — какие офшоры в таком возрасте? — спрашиваю я. — Какая Панама и размывания долей?» «А вы ее видели? Ну, сейчас увидите, — даже самые без-

«Вы не поверите, что ей 80 лет. Она кремень. Гвозди бы из нее делать. Да она просто вечная!»

Жанна Юрьевна Киртбая считает, что компания «Финам» рейдерским путем захватила сначала магазин «Чай-кофе» и теперь так же пытается получить контроль над всем зданием

влезли в эту историю в 2004 году, вложили в реконструкцию 5 млн долларов и хотим наконец инвестконтракт закрыть и начать сдавать помещения, но без смет и финансовых отчетов, с которыми заперлась Жанна Юрьевна в кабинете, мы этого сделать не можем». — «То есть вместо магазина теперь здесь будет офис?» — «Послушайте, этот магазин нас вами переживет. Это было главное условие города Москвы: после реконструкции всего здания первый этаж оставить без перепро-

обидные слова, сказанные в сердцах здоровенным мужиком, могут звучать угрожающе. — Вы не поверите, что ей 80 лет. Она кремень! Гвозди бы из нее делать. Да она просто вечная!» Когда решение суда вступило в силу, на собрании акционеров Андрей Андреев был назначен новым генеральным директором и 24 января пришел к Жанне Юрьевне в кабинет сказать, что в ее услугах больше не нуждается. «Поймите, мы не собираемся Жанну Юрьевну кидать.

За все ее многолетние заслуги — она всетаки действительно руководила реконструкцией, находила специалистов и так далее — мы даже готовы ее нанять на работу, не знаю, денег ей дать. Но мы за эти годы влезли в эту историю по самые уши и по-другому из нее вылезти уже просто не можем, — объясняет Андреев. — Речь идет о миллионах долларов инвестиций, мы хотим наконец начать их отрабатывать». Кабинет Жанны Юрьевны Киртбая на третьем этаже чайного домика закрыт изнутри, но после стука и фразы «Я журналист» дверь с улыбкой открывает невысокая старушка с прямой спиной и приподнятой головой. В центре кабинета сдвинуты два кресла, на которых лежит темная гладкая шуба. К стене прислонен старинный портрет бородатого мужчины, Киртбая сидит за столом в кожаном кресле с высокой спинкой — в домашних тапочках и шерстяной шали. Она начинает говорить, не дожидаясь расспросов и перебивая громко работающий телевизор с каким-то навязчивым сериалом: «Я на конкурсной основе выиграла право быть инвестором, я с большим трудом закончила

тила 15 лет своей жизни, это дело чести, в конце концов. Я с 24-го числа не ем. Вернее, у меня тут была какая-то еда, а последние 7 дней я голодаю. Журналисты мне принесли батон хлеба и две шоколадки, вот их я и ем. Во мне много протеста, я выдержу». На выходе из дома Перловых я натыкаюсь на управляющую магазином, раскрасневшуюся коротко стриженную брюнетку. Она с недоверием смотрит на диктофон, но возмущение перевешивает: «Значит так. Я управляющий магазина ООО «Чайкофе», запишите, пожалуйста: «чай-кофе». К этим всяким «Перловым и Ко» никакого отношения не имею. Я рыдала целую ночь! Потому что в газете, забыла, как называется, вышла статья, в которой я названа администратором и мне приписаны слова, якобы сказанные мною вслед журналисту — «а вы умоетесь кровавыми слезами». Представляете? Да я таких слов не употребляю вообще! Да это просто ахинея!» «А вы вообще к Жанне Юрьевне как относитесь? Вам жалко ее?» — спрашиваю, чтобы прикинуть, на чьей стороне коллектив, в здании которого бастует

«Если я уйду, эти разбойники всю документацию из опечатанных кабинетов вынут»

Андрей Андреев считает, что действия Киртбая в компании похожи на рейдерские схемы. Именно поэтому «Финам» последние несколько лет буквально не вылезал из судов

По словам управляющей магазина «Чай-кофе», от развернувшегося скандала падает выручка: толпы зевак, сочувствующих, знакомых Киртбая отпугивают богатых клиентов

этот ремонт — у меня тут все письма есть. Инвестиционный контракт перешел в стадию закрытия: все департаменты города ремонт согласовали— у меня есть все бумаги, единственное, затянуло Москомнаследие: у них только разрабатывается новый порядок утверждения памятников, реставрированных на частные деньги. У меня две папки переписки с правительством по этому поводу — а этот «Финам» говорит, я затягиваю со сметами. И они пришли со своими 25% и стали все рейдерским образом захватывать. Начался этот бандитизм еще в 2005 году, когда я с ними выкупила магазин «Чай-кофе», а они не пустили меня на собрание акционеров, где увеличили уставной капитал и размыли мою долю с 27% до 0,02%». Когда потом размыли доли магазина… Вам еще интересно? Ведь всем интересно одно: что грозит легендарному московскому магазину и кто запер в нем интеллигентную старушку. Проблема в том, что за этой красочной картинкой стоит многолетний конфликт, разобраться в котором может только бригада юристов, а решить, кто из участников конфликта прав или хотя бы кто меньше виноват, — только очень въедливый судья. «Скажите, — говорю я Жанне Юрьевне, — то есть вас никто не держит? А почему вы домой не уходите?» «А почему я, собственно, должна уходить? Я законный гендиректор «Перловых и Ко» до декабря 2012 года, решение о моем увольнении недействительно, потому что принято менее чем 2/3 акционеров: у «Финама» только 25%, а остальные сейчас подвешены в воздухе — их может купить любой. Соответствующий иск в арбитражный суд уже подан». «Так и что, вы до решения суда здесь будете сидеть?» — «Да, потому что если я уйду, эти разбойники всю документацию из опечатанных кабинетов вынут — а там вся финансовая и юридическая история вопроса, все перепишут и подделают. А я, хоть и пенсионерка уже, не могу отдать в руки бандитов компанию, которую я создала, и дом, на который я потра-

80-летняя старушка. «Да ну как жалко: она туда зашла, заперлась и сидит — и все! Ее никто не держит, — управляющая едва не переходит на крик. — Да мне вообще плевать на все эти хозяйствующие объекты. У меня из-за их разборок падает выручка, уходят клиенты, волнуются поставщики. К нам то журналисты ходят, то полиция, то толпа. Ходят, устраивают митинги, угрожают, передают передачки, ставят на крыльцо машину! Я написала уже заявление в ОВД «Красносельское», товаровед мой тоже уже написала. Мы все это в заявлениях отразили! Так и запишите». Конфликт «Финама» и Киртбая — это, в общем, типичный спор двух хозяйствующих субъектов. Такими историями завалены арбитражные суды, а в заметки о них в деловых газетах обыватель обычно заворачивает при перевозке легко бьющиеся предметы — никому дела нет до них. Городской скандал — с охами и перепостами — появился просто потому, что у одного участника конфликта — квадратные плечи (даром что в частной беседе он оказывается вполне симпатичным и растерянным здоровяком, готовым к компромиссам), а у другой — очень интеллигентный вид (даром что к этому интеллигентному виду, похоже, прилагаются железная воля и глубокое знание панамских офшоров). И все это происходит на фоне старинного особняка, рифма к которому — снос (даром что как раз чайному магазину на первом этаже не грозит вообще ничего, и речь в принципе идет не о нем). Вообще-то, не исключено, что прав как раз неприятный холдинг «Финам», но старушка может оказаться злодейкой только в романах Агаты Кристи — и для перепоста это совершенно не годится. На момент сдачи номера 15.02 Жанна Киртбая продолжала забастовку в доме №19 на Мясницкой. 41

город

Охота на нарка Несколько раз в месяц поэт Александр Дельфинов выходит на улицы Москвы, чтобы помочь городским наркоманам, — консультирует, предлагает заживляющую мазь, чистые шприцы и бесплатные советы. За это его ненавидят все, от наркополицейских до комментаторов в фейсбуке, и даже сами наркоманы смотрят с подозрением. По просьбе БГ Дельфинов описал свой типичный вечер и попытался сформулировать, зачем ему это нужно фотографии: Игорь Старков

Медикаменты, которые волонтеры раздают наркоманам: бинты, мази, тесты на беременность и ВИЧ, шприцы и всевозможные безрецептурные лекарства, не содержащие наркотических веществ

Вечереет. Минус четырнадцать. Спешу на автобус, за спиной рюкзак с мазями и бинтами, в руке неудобный пакет с 20-кубовыми «баянами»: болтается, бьет углом по ноге. Сегодня у меня выход на уличную работу в рамках проекта «Снижение вреда — Москва» Фонда имени Андрея Рылькова. Заграничные коллеги называют это outreach — информационно-разъяснительная работа. На Западе, в той же Германии, где я долго прожил, это рутинная, для всех понятная, привычная деятельность. Активисты-соцработники парами или небольшими группами ходят по тем 42 местам, где собираются потребители нар-

котиков (торчки, наркоманы, джанки), и вступают с ними в доброжелательное общение, вовлекая в процесс «ресоциализации». Впрочем, есть и другое значение слова outreach — «пропаганда». Наверное, именно прочитав такое объяснение в словаре, чиновники из московского отделения ФСКН потребовали заблокировать сайт rylkov-fond.ru. Что и было сделано 3 февраля — без суда и следствия. И поделом! Как написал аноним на одном из форумов, «они же общечеловеки, наркотики пропагандируют — пусть скажут спасибо, что их не посадили». А я сажусь в автобус, трясусь, как ободранный гусь. Звонит Макс —

Сергей (слева) и Павел (справа) — волонтеры Фонда имени Андрея Рылькова. Всего в нем работает около десяти человек — и это на всю Москву

координатор уличного проекта. Макс ждет меня у выхода из станции метро, даже название которой я вам, пожалуй, не скажу: у нас ведь сейчас любое слово могут посчитать пропагандой наркотиков. Наркоман — он ведь животное, а барыга — людоед; так сейчас, кажется, говорят. Правда, мои друзья так не считают. Они работают с реальными наркоманами на реальных улицах и предпочитают оценивать дело трезво. Наркопотребители — люди, даже если они кому-то очень не нравятся. И наркоторговцы — люди, пусть преступники. Тем более что большинство «барыг», проходящих по уголовным делам, — это те же наркопотребители, пойманные с парой граммов героина. Вот, например, дело Евгения Конышева, уже 9 месяцев ожидающего суда в Екатеринбурге. Год назад НТВ попросило у Фонда им. Рылькова помочь найти наркомана, побывавшего в «реабилитационном» центре у знаменитого Ройзмана и готового рассказать, что там на самом деле происходит. Конышев согласился приехать в Москву, выступить в программе. Рассказал об избиениях, унижениях. Там же в студии присутствовали ройзмановцы, еще во время съемки пригрозившие, что разберутся с критиком. Через несколько месяцев друг Евгения под давлением согласился поучаствовать в так называемой контрольной закупке, а по сути — в провокации: упросил Конышева купить для него героин и выдал ему меченые две тысячи рублей. Правда, купить ничего не получилось, и на место условной встречи Конышев пришел, что называется, пустой. Тогда ему просто подбросили наркотик — даже не наркотик, потому что экспертизы тоже как таковой не было, а 2,72 грамма неустановленного вещества. «Так будет справедливо», — сказал один из ройзмановцев. Дело шито белыми нитками: свидетели путаются в показаниях, понятые — это те же люди, что задержали Конышева, к тому же они не сотрудники полиции, а самый главный свидетель — тот самый человек, что подставил Евгения, — отказался от своих показаний в суде. И вот теперь Конышеву грозит до 10 лет, столько, сколько чуть было не получила Таисия Осипова из Смоленска, тоже страшная героиноторговка. Сколько таких наркодел лепится и шьется по всей стране — страшно даже думать. Автобус останавливается. Выскакиваю на мороз, спешу мимо маленького базарчика к мерзнущему Максу. «Ну как? — спрашиваю. — Есть нарки сегодня?» Макс — опытный аутричер, мастер первичного контакта. Это непростая работа: подойти к незнакомому человеку и с первой попытки, двумя-тремя словами объяснить, кто мы и чем занимаемся, и вообще всю философию изложить. «Эй, брат, мы из благотворительного фонда по профилактике ВИЧ и гепатита, раздаем медицинские материалы бесплатно, тебе ничего не надо?» — «Баяны есть?» — недоверчивый взгляд по сторонам, лицо испуганное. «Тебе какие?» — «Дай десяток и двадцаток (10 мл, 20 мл). А против воспаления у вас есть что-нибудь?» — «Есть волшебная мазь!» Макс отходит в сторону вместе с новым клиентом. Может, получится краткий разговор, обмен координатами. Может, этот парень позвонит послезавтра. Может, через месяц или через полгода он вернется в общество из той теневой жизни, куда его выдавила коллективная наркофобия и репрессивное законодательство. А может, ничего этого не будет, и он просто растворится среди толпы. Смысл такой уличной работы не для всех очевиден. Я прожил в Берлине 10 лет, там 44

Аптеки — одно из самых популярных мест сбора наркоманов. Сюда ходят все: и медикаментозные наркоманы — за дозой, и героиновые — за инсулиновыми шприцами

Павел —профессиональный фельдшер — умудрился завоевать уважение подопечных — воров и наркоманов, — не имея за плечами подобного опыта

«Пьяный угол» — место в переходе метро, которое обдувается теплым воздухом. В таких углах собираются химзависимые граждане: алкоголики и наркоманы

Раздачу шприцев волонтеры считают символом человеческого отношения к наркоманам. Во-первых, элементарная гигиена: обычно у наркоманов — один на всю компанию, и, соответственно, гепатит тоже у всех. Во-вторых, чистый шприц — простой способ выйти на контакт и начать с человеком работать

На общих сборах волонтеров решаются технические вопросы и принципиально запрещен алкоголь, только чай с бутербродами. Александр Дельфинов — слева в нижнем ряду, Макс, координатор уличных волонтеров, — в центре

Многие аптечные наркоманы зарабатывают на дозу воровством продуктов в дешевых супермаркетах типа «Пятерочки» и перепродажей их за полцены в ближайших переходах

проходил стажировку в контактно-консультационном центре для наркозависимых. Это такое место, куда героинозависимый человек может прийти, посидеть, пообщаться с психологом или неформальным соцработником вроде меня. С полицией особая договоренность — ни в самом центре, ни поблизости от него сотрудники органов не появляются. Полиция в Германии давно прекратила репрессии против наркопотребителей: проблему общественной безопасности это не решает, а наживаться за счет несчастных наркоманов тамошние менты привычки не имеют, да и плана по раскрытию преступлений у них никакого нет. Я наблюдал, как работают программы игл и шприцев, как в тех местах, где на улицах скапливались потребители опиатов, были установлены автоматы по выдаче баянов. Немецкие аутричеры ходили в народ, объясняли, как надо себя вести, чтобы не заразиться ВИЧ, как получить лечение от гепатита. У нас надо еще объяснять и про туберкулез, но эпидемии туберкулеза, подобной той, что разразилась в России после 2007 года, в Германии не видели с середины прошлого века. Каков результат? Уличная героиновая наркомания в Германии исчезла. Есть другие проблемы, с другими наркотиками. Но ВИЧ в Германии не распространяется, от передозов люди не мрут. У нас свой, особый путь во мраке и холоде. «Только что получил СМС, — говорит Макс. — Вчера здесь вроде приняли когото на контрольной закупке, наверное, сегодня нарков не будет». Тут самое время спросить: как вы можете спокойно общаться с грязными наркоманами, да еще смотреть, как нарушается закон?! Не поверите, большинство наркоманов внешне выглядят вполне прилично. Особенно если не долдонить им в уши бессмысленное «Брось-торчать-бросьторчать!», а предложить спокойный, уважительный разговор и, что важнее, поддержку: медицинскую консультацию, упаковку гематогена, экспресс-тест на ВИЧ. Что касается нарушения закона, признаюсь, когда однажды я наблюдал за ларьком, фактически средь бела дня торгующим наркотиками, у меня мелькнула мысль, не позвонить ли в ФСКН. Беда в том, что даже если Госнаркоконтроль наведет шороху, толку от этого не будет: маковыми семечками вскоре начнут торговать в другом конце города, и нам снова придется по знакомым собирать информацию, где это происходит, чтобы ехать туда, топтаться на морозе, охотиться на нарков. Десять лет назад все было иначе. Тогда московский проект «Снижение вреда» базировался в центре, финансировался «Врачами без границ», волонтеры получали какие-никакие гонорары, а раз в день в уютном офисе был бесплатный обед. Была создана структура федерального уровня, казалось, что и наша страна выворачивает на путь разумной наркополитики. Но безграничные врачи ушли

за границу. На протяжении нескольких лет подобные проекты финансировались Глобальным фондом по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией, их в нашей стране было около 70. Два года назад российское правительство от денег фонда отказалось, заявив, что программы профилактики ВИЧ среди самых уязвимых групп населения будут финансироваться из госбюджета. А потом передумало и решило госбюджет на это не тратить вовсе. Чужих денег нам не надо, а своих — нет. После этого на всю Россию осталось не больше десятка проектов. У нас на всю Москву — десять с половиной человек. Фонд им. Рылькова получает целевые гранты на свои проекты — что-то от OSI (да-да, это организация Джорджа Сороса, креститесь, люди православные!), чтото от других международных фондов. Я получаю гонорар за каждый уличный выход — тысячу рублей за несколько часов работы. Четыре тысячи рублей в месяц (чаще выходить не получается). Бешеные деньги. Есть у проекта и волонтеры — они выходят вообще без денег, за идею. А какая у нас идея? Я хочу сделать лучше жизнь в своей стране — у меня идея простая, как веслом по морде. Видел, как это сделали люди в Европе, — хочу так же. У меня нет страха перед наркоманом — я двадцать лет в теме, перевидал их больше, чем некоторые из вас, дорогие читатели, коллег по работе поменяли. «Дельфин сумасшедший, — говорят про меня, — да он сам как наркоман!» При этом потенциальных клиентов у проекта «СВ — Москва» — тысячи. Тьмы и тьмы. Сил хватает только на то, чтобы почти каждый день хотя бы в одно место вышел хоть кто-то. Проект работает по семи точкам в столице, в основном это аптеки, где наркам отпускают определенные медикаменты без рецепта. Я уже час мерзну вместе с Максом у метро. Нарков сегодня нет. Похоже, пора валить. Идем в дешевую тошниловку напротив метро выпить чаю, скушать бублик. Макс медленно рассказывает, почему он всем этим занимается. «Потому что ничего другого не умею. Я пятнадцать лет торчал, потом вступил в Группу анонимных наркоманов, в этом году отпраздновал третий год чистоты. Я с этими нарками идентифицируюсь, понимаешь? Я с ними на одном языке говорю. И чувствую себя хорошо, когда помогаю им». Звонит «наркофон» — это специальный мобильник, номер которого на визитке проекта, мы раздаем ее вместе с баянами и бинтами. Звонит Дина, ей 27 лет, торчит три года. Макс объясняет, как лечь в 19-ю наркологическую больницу в Москве, потому что там хорошая реабилитация. «Надо только, — говорит, — продержаться 28 дней в отделении. Мы поддержим, будем навещать, но это тяжело, учти. Особенно на третьей неделе. Я сам сколько раз срывался… Лекарства уже не действуют, тоскливо, ходишь там, 45

«Я получаю гонорар за каждый уличный выход — тысячу рублей за несколько часов работы. Бешеные деньги. Какая идея? Я хочу сделать лучше жизнь в своей стране — у меня идея простая, как веслом по морде»

Саша и Марина, муж и жена, — героиновые наркоманы с многолетним стажем. Они познакомились уже будучи наркозависимыми. В ближайшее время Марина собирается лечь в больницу

Волонтеры фонда говорят, что бессмысленно убеждать наркоманов в том, что употреблять — плохо. Более того, мнение не употреблявших наркотики людей для наркозависимых не имеет никакого значения. В фонде большинство волонтеров — бывшие наркоманы, возможно, поэтому они стараются стать для своих подопечных в первую очередь друзьями

как зверь в клетке. Но если продержишься, потом бесплатная реабилитация на месяц, она хорошая в девятнашке». Каждый месяц одного-двух клиентов проект «Снижение вреда» определяет в клинику. В Москве таких, которые работают более-менее по-человечески, — две штуки. Для социального сопровождения в проекте есть «кейс-менеджер» — человек, в каждом конкретном случае помогающий устроить очередного бесправного нарка без страховки и паспорта в похожую на тюрьму «наркологичку». Куда не будут пускать посетителей, не разрешат передавать ни газет, ни журналов и, чуть что не так, выгонят на мороз. Подчеркиваю — речь о «хороших» больницах, в плохие лучше и не соваться. Один наш клиент сдался в наркологию, так его просто привязали за руки, за ноги к кровати —переламывайся, гад! Несколько дней он крутился на этой пыточной койке, так что веревки прорезали ему мясо на конечностях до костей. Потом еще два месяца залечивал увечья. В принципе, готовое дело для суда, но какой суд будет защищать наркомана? Кому они нужны? Ведь даже приличные, интеллигентные люди зачастую говорят: «Наркоман — человек конченый». (А думают про себя: «Да это не люди — демоны, черти, звери!») Недавно был случай с Надей. Она торчала, и она забеременела. В России акушеры в таких случаях дружно скажут: делай аборт, бросай торчать, потом заводи ребенка. И многие из вас, уверен, подумают: правильно говорят акушеры! Но это не так. Официальная рекомендация ВОЗ в таком случае — заместительная терапия, например метадоном (запрещенный у нас препарат), постоянное наблюдение у врачей, после родов постепенное снятие с зависимости. Оказывается, современная медицина способна в таких случаях обеспечить рождение здорового ребенка! Везде, но только не в России. Оказывается, — о ужас, что я сейчас скажу! — чистый героин менее вреден для плода, чем никотин и алкоголь! Ну ладно, это другая история. Короче, Надя пришла к нам. Мы сначала собрали денег для консультации у крутого акушера, имевшего, как нам сказали, опыт по работе с наркозависимыми. Увы, опыт свелся к тому, что этот человек просто был способен разговаривать с наркоманом по-человечески, а не орать на него, как это обычно происходит. Но предложил он все то же: аборт, бросай торчать. Как будто Надя так вот запросто: раз — и аборт, два — и не торчит, три — и забеременела! В общем, после долгих разборок мои друзья сумели отправить девушку в один украинский город, в платную клинику, где есть заместительная метадоновая терапия. Страшное слово — «метадон»! Пресс-секретарь московского отделения ФСКН прямым текстом сказала, что если с сайта «рыльковцев» будут убраны научные статьи про заместительную терапию («Это же пропаганда наркотиков!»), то сайт «снова включат». А я считаю, что

позиция наших наркополицейских характеризуется двумя словами: двуличие и некомпетентность. Но мне можно, я сумасшедший, долго жил на Западе и явно получаю зарплату в Госдепе. Макс высыпает в чай три пакетика с сахаром — «чтобы мозг работал лучше». Я размышляю о том, удалось ли фотографу «Большого города» отснять ребят на точке у желдорстанции, сегодня там выход у нашего медицинского советника Паши, там нас хорошо знают, и есть шанс, что кто-то из клиентов согласится сняться для журнала. Так, чтобы не было видно лица. Чтобы родственники не узнали случайно или менты, а то поймают, изобьют, посадят. «Макс, а у проекта были проблемы с ментами?» — «На одной точке работников наших приняли, сказали, еще раз появитесь здесь, сами с наркотой сядете! Мы туда больше не ходим». Вопрос о взаимоотношении с ментами непростой. Есть нормальные люди в правоохранительных органах, честные участковые, разумные оперативники — с ними бы сотрудничать хотелось, но это сложно: они на контакт идут плохо. Чаще всего сотрудников полиции люди очень боятся — они могут избить, подкинуть наркотики. Я знаю, о чем говорю: меня самого как-то раз полночи метелили оперативники, взяв ни за что, для веселухи — не понравился я им. «Ты же колешься, сука! — кричал мне разящий перегаром лейтенант. — Я же вижу, что колешься! Говори, у кого наркотики покупаешь, а не то посадим тебя в пресс-хату, знаешь, что там с тобой сделают?» Было это двадцать лет назад, но с тех пор дела у нас стали только хуже. Общая ситуация в стране — это медиаистерия на тему наркотиков. Официально все это наше «Снижение вреда» считается занесенной с Запада заразой для расчленения России и изведения на корню ее населения. Тем, кто остался работать в проекте, не так много надо — чтобы было свое помещение, чтобы люди могли спокойно приходить и ничего не бояться. «Или хотя бы микроавтобус, — говорит Макс. — Вот мы встали у тротуара, кому надо, к нам идут, в тепло». Я работал в таком помещении в Берлине. Но Берлин далеко, а может, и нет никакого Берлина. Десять лет назад в Питере у тамошнего проекта «Снижение вреда» был такой автобус, только его сожгли то ли бандиты, то ли менты — мешал и тем, и другим. Правда, сейчас в Северной столице работает новый «наркобус», но непонятно, надолго ли. А в Москве я допиваю чай. Завтра у Макса следующий выход вместе с коллегой Арсением — разведка новой точки на окраине. А я буду сидеть дома, в тепле, и строчить эту заметку.

Официальная рекомендация ВОЗ для наркозависимых беременных — заместительная терапия, например метадоном, и после родов постепенное снятие с зависимости. В России не применяется

Объявления Дом под Прагой на лето за €1 500, смотритель в Дом бабочек, чучело Масленицы, двойник актера, услуга «постоять в очереди», а также новости зоопарка, расписания судов, защит диссертаций и митингов и другие увлекательные сообщения. Присылайте свои объявления в редакцию БГ по адресу obyavleniya_bg@bg.ru. Все объявления публикуются бесплатно

Н ЕД ВИЖИМОСТЬ

Квартира с консьержкой в Отрадном

Сдается 1-комнатная квартира у метро «Отрадное». Площадь — 40 м2, кухня — 12 м2. Ремонт хороший, консьержка и подземный гараж в доме (не прилагается к квартире, но отдельно арендовать можно). Вся мебель, ТВ, стиральная машина. Оплата за 1 месяц + залог 100%. 35 000 р.

Юрий, Фаина, 8 926 539 55 78 -------

Деревянный дом на берегу реки

Мой любимый 3-этажный деревянный дом на 62-м км по Минскому шоссе, в окружении вековых сосен на берегу Москвы-реки, очень ждет на лето или на круглый год хорошую дружную семью с детьми. Есть столовая с камином, сауна, 2 туалета, вся бытовая техника, гарнитурная мебель, 3 изолированных спальни и тренажерный зал. Для детей — качели, песочница, для взрослых — барбекю гриль. Вся инфраструктура рядом: поликлиника, банк, супермаркет, отличное транспортное сообщение. Сама сейчас живу в Белоруссии, и дом без хозяйки. 60 000 р. за все лето.

Наталья, +375 44 572 82 47 -------

Квартира в Перово за 23 тысячи

Сдам однокомнатную квартиру в Перово, на Братской улице, 7 минут пешком от метро. Ремонт под евро, холодильник, стиральная машина, ламинат, в комнате диван, шкафкупе, ванна в плитке с новой сантехникой, в прихожей шкаф для одежды. 23 000 р.

Николай, 8 964 712 98 00 -------

Дом в пригороде Праги

Сдам в аренду на длительный срок хороший домик в пригороде Праги. У самого времени ездить и жить там нет, а дом скучает без поддержания в нем тепла. 147 м2 уюта в 40 км от центра Праги. Есть небольшой участок вокруг дома — скорее для души, чем для огорода. Общественный транспорт, пешая доступность водоема и всей необходимой инфраструктуры. €500 в месяц.

Трехкомнатная квартира на «Международной»

Сдаю 3-комнатную квартиру в Стрельбищенском переулке — между станциями метро «Международная» и «Улица 1905 года», на 7-м этаже кирпичного 9-этажного дома. Район тихий, в 2 минутах пешком — школа, сад, поликлиника. Квартира имеет совмещенный санузел, кухня, холл и столовая соединены, гостиная со столовой тоже соединены аркой — получается такой уютный лабиринт. Спальня изолирована. Квартира теплая и светлая: летом не душно, зимой не холодно. Сдаю ее в первый раз, обои переклеила в ноябре 2011 года. Коммунальные услуги в стоимость не включены. 65 000 р.

Александра, 8 926 748 03 25 -------

Алексей, axelshmaxel@gmail.com -------

ВАКАН СИИ

На постоянную работу в Москве на Challenger 604 требуется стюардесса. График работы: 2 недели через 2. Полеты: Европа, Россия, Америка, острова. Пилоты — иностранцы, управляющая компания тоже иностранная. Требования: свободный английский, опыт работы от года на бизнес-джетах, ответственность, аккуратность, заботливость, скромность, респектабельная внешность, хорошие манеры и воспитание, возраст — 25–37 лет. Зарплата — €2 500–3 000 + суточные. Резюме с фото высылать на почту.

Алена, vipaviation@list.ru -------

Управляющий виллой Жанны Фриске

Для съемок реалити-шоу требуется управляющий новой виллой Жанны Фриске в Мексике. Обязанности: управление хозяйственными службами виллы, 23 человека в прямом подчинении, при необходимости — силовое 48 разрешение конфликтов между гостями.

Гиды по Москве и Санкт-Петербургу

Садовник в Истринский район

Требования: мужчина, 25–55 лет, крепкое здоровье, хорошая физическая форма. Плюсами будут являться опыт службы в Вооруженных силах РФ или работа в ФСИН России, а также спортивные разряды. Достойная з/п по результатам собеседования. Резюме и любые сопроводительные материалы отправлять по электронному адресу.

Для работы на весну и лето ищем ответственных англоговорящих гидов по Москве и СанктПетербургу. От вас требуются: влюбленность в город и широкие знания его интересных мест. Присылайте маршруты и ожидания по зарплате.

mexico@mtv.ru

Анна, anna.shegurova@gmail.com.

Требуется садовник с 1 апреля по 30 ноября 2012 года. Требования: 30–55 лет с соответствующим опытом работы. Обязанности: уход за растениями и газоном на 35 сотках. Работа в Истринском районе, поселок Манихино (от станции 1,5 км). График работы — 3 раза в неделю с 10.00 до 16.00. Зарплата — 40 000 р.

-------

Вера, 8 964 521 04 87, vera_lebedeva91@mail.ru

Джазовые музыканты

Смотритель в Дом бабочек

-------

Срочно требуются талантливые начинающие джазовые музыканты, которые из-за непреодолимой любви к искусству сыграют на презентации альбома «Джаз» великого американского фотографа Германа Леонарда. Презентация состоится в книжном магазине на Воздвиженке, ориентировочно 22 февраля — 10 марта.

Юлия Дорогова, (495) 461 86 68, доб. 2754 -------

На постоянную работу в Московский дом бабочек (павильон №2 ВВЦ) требуется экскурсовод-смотритель. График работы 3/3, с 10.00 до 19.30. Требования: женщина, 20–45 лет, порядочная, активная, ответственная, без вредных привычек, коммуникабельная, опыт работы с детьми приветствуется.

Мария, (495) 935 82 57 -------

Менеджер по продажам в «Большой город»

Журнал «Большой город» ищет менеджера по продажам. Основные требования к кандидату: знание рынка, опыт продаж, нацеленность на результат, желание зарабатывать. Алкоголизм и любовь к проекту приветствуются.

Мария Шабанова, shabanova@bg.ru -------

фотографии: Save vs Death/flickr.com (cтюардессы), Piano Piano!/flickr.com (музыканты)

Стюардесса на частный самолет

фотографии: Save vs Death/flickr.com (cтюардессы), Piano Piano!/flickr.com (музыканты)

ПРОД АМ

Сумки-картины

Продаю сумки-картины, расписанные вручную. Стоимость каждой — 900 рублей.

Афина, 8 903 788 42 44, kasik_art@mail.ru -------

Кортик из дамасской стали

Продам кортик «Андрей Первозванный». Выполнен из дамасской стали. Длина — 420 мм. Материал рукояти: дерево, кожа, латунь. 18 000 р.

Александр, 8 906 355 55 06 -------

Тирольская скрипка

Продаю старинную тирольскую скрипку авторства Йозефа Клоца. Надпись на этикетке — «Josef Klotz in Mittenwalde, anno 1795». Мензура — 201 мм. Инструмент оценен мастером Госколлекции Кочергиным. Скрипка отлично сохранилась, требует небольшой реставрации. В комплект входит фер-

Создание образа женщины Искусствовед и режиссер создаст образ и выделит в женщине красоту, не видную ей самой. Знаю, как подчеркнуть и усилить макияжем то, что дано. Делюсь навыками, с помощью которых женщина сама сможет создать свой повседневный образ красоты, не обращаясь каждый день к профи. О цене договоримся, если интересная фактура, то можно и просто чаем угостить.

Леа, 8 926 083 85 35 -------

Ожидание в очереди

Постою за вас в различных очередях. Оплата зависит от температуры: –5°C — 200 р. за час, –35°C — 600 р. В помещении — от 50 р. Неполный час оплачивается как полный.

намбуковый смычок и древний футляр из черной кожи. Разумный торг уместен. €9 000

Мария, 8 916 653 92 61 -------

Шерстяная шляпа

Продаю шляпу, сделанную в 1960-х фирмой Beduine Berver Imported в США. Мягкая и теплая темно-синяя шляпа из стопроцентной шерсти. Внутренний диаметр — 18 см, с полями — 28 см. Идеально для теплых платьев и пальто. 1 700 р.

Елена, 8 916 084 49 83 -------

Чучело Масленицы

Продаю чучело Масленицы, сделанное в лучших традициях этого праздника. В комплект входит чучело, набитое соломой, и набор для установки. Высота в сборном виде 2 метра. Условия покупки и доставки можно обсудить по телефону. 3 000 р.

и права» (Марченко, том 1 и 2), «Теория государства и права» (Марченко), «Обязательственное право РФ» (Садиков), «Конституционное право зарубежных стран» (Чиркин), «Деньги, кредит, банки» (Лаврушкин). Буду благодарен за тортик в качестве ответного жеста.

Никита, 8 903 187 97 39, kuimoff@gmail.com -------

Стол с прожилками олова

Продам стол из массива дерева, трещины и смоляные жилки залиты оловом. Не раритетный, но с богатой историей. За ним приятно коротали вечера на кухне и пили горячий кофе по утрам. Стол авторской работы, восстановлен и покрыт лаком. 35 000 р.

Егор, 8 926 393 27 39 -------

Марина, 8 916 169 57 88 -------

Права, деньги и банки в обмен на торт

Нерадивый студент передаст в дар учебники «Общая теория государства

У СЛУ ГИ Роспись яиц

Научу росписи пасхальных яиц. Материалы — краски, кисточки, заготовки (яйца) предоставляются бесплатно. Готовые работы остаются вам. Два академических часа стоят 2 000 р.

Татьяна, 8 926 223 35 96 -------

Битбоксер на заказ

Предлагаю услуги профессионального битбоксера для выступления на любых мероприятиях. Занимаюсь битбоксом (имитация ритмических мелодий при помощи голоса и артикуляции) 6 лет, занял 8-е место в 2010 году на чемпионате России. Сумма гонорара может быть совсем небольшая!

Верховая езда в Сокольниках Мастер спорта приглашает на занятия по верховой езде для начинающих всадников и желающих совершенствовать свое мастерство в выездке и конкуре. Занятия проводятся в районе Сокольники.

Кирилл, 8 985 331 76 03, Kirill.Skripko.64@mail.ru -------

Саша, 8 916 031 63 44 -------

Валентина, 8 905 530 33 64 -------

П ОИСК Толстой в обмен на утку и молоко

Партнер для игры в теннис

Приму в дар или временное пользование, а также обменяю на фермерские продукты собрание сочинений Льва Толстого.

Сергей, 8 926 571 90 92, neverend8@gmail.com

Ароматические палочки для Сидорова Ищу Алексея Сидорова. Вынужден признаться: я ваш не состоявшийся Secret Santa в «Большом городе». Учитывая, что в Москве мало шансов купить настоящие ароматические палочки Nag Champa, я решил пойти по сложному пути и заказать их напрямую у производителя. Только сейчас они добрались до меня, и я хочу-таки сделать подарок на уже давно забытый Новый год. Лучше поздно, чем никогда!

-------

Шар, обруч и скакалка

Ищу приятного компаньона для игры в большой теннис. С давних лет мечтал заняться этим видом спорта и с этого месяца твердо решил воплотить мечту. Пока что остаюсь на базовом уровне техники, однако увлеченность и старания весьма существенны. Буду рад найти партнера по игре, с кем будет интересно не только на корте, но и вне его.

Игорь, 8 916 553 57 08

Одной замечательной девочке шести лет требуются предметы для занятий художественной гимнастикой. Куплю шар, обруч и скакалку, желательно недорого.

Катя, 8 916 570 30 95, ekaterinashohina@gmail.com -------

-------

Двойник актера Для съемок кинокартины разыскиваем человека, очень похожего на нашего актера, но помоложе, от 23 до 33 лет (в картине у него целая роль). Актерское образование необязательно. Нужно, чтобы внешняя схожесть была явной и гримеры просто ее доработали. Просто омолодить нашего героя нельзя — это разные люди, по сценарию они двойники и появляются в нескольких кадрах вместе. Присылайте фото и ссылки на адрес:

kinokontora@gmail.com -------

Старый ватман Приму в дар старые листы ватмана (пожелтевшего от времени) или фотообои (на обратной стороне очень похожи по цвету на старый ватман). Очень нужно для рисования.

Ольга, 8 968 756 65 56

Евгений, evgeniy.reznik@gmail.com

-------

ТРАН СП ОРТ

Серый микроавтобус Volkswagen Multivan Продается микроавтобус Volkswagen Multivan 2006 года выпуска. Цвет — серый металлик, дизель, пробег — 42 000 км. 7 мест, зимний пакет (подогрев топлива, стекол, зеркал, передних сидений), складной столик между передними сиденьями, климат-контроль, галогеновые фары. Состояние отличное, машина безаварийная, обслуживалась у официального дилера. 1 250 000 р.

«Волга» 1960 года Продам ГАЗ-М21И, год выпуска — 1960-й. Зимой не эксплуатировалась, гаражное хранение. Ремонт и покраска автомобиля не производилась — все родное. Пробег — 140 000 км. Состояние кузова хорошее. Возможен торг, просмотр в Красной Горке. 400 000 р.

Снегоход для одиноких прогулок Продаю прогулочный снегоход Armada SR150. Мощность двигателя — 149 см3. Габариты машины — 190×89×95 cм. Компактный, рассчитан на одного человека. 80 000 р.

Алексей, 8 926 860 20 34 -------

Николай, 8 916 785 11 15, с 8.00 до 21.00 -------

Черно-желтый Smart Fortwo Ищу новых хозяев для своего черно-желтого Smart Fortwo. Машинка в очень хорошем состоянии: на 145 тыс. км сделал ему капитальный ремонт ходовой, заменил лобовое стекло, колодки, все фильтры и жидкости. Все подтверждено документами и старыми запчастями. Вложений не требует. Два комплекта резины на литье, оба комплекта. Снят с учета, пробег — 149 000 км. 240 000 р.

Игорь, 8 926 972 43 09

Леонид, 8 905 558 46 75

-------

П РЕМИИ

-------

Премия Президента РФ для молодых ученых в области науки и инноваций Андрей Райгородский, профессор кафедры математической статистики и случайных процессов механико-математического факультета МГУ, — за крупные достижения в ряде разделов дискретной математики и их практическое применение в информационных технологиях.

Макариевские премии Мария Вандалковская, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, — за труд «Историческая мысль русской эмиграции 20–30-х годов XX века» в номинации «История России». -------

«Золотой орел» Александр Амиров, режиссер-монтажер, — за лучший монтаж фильма («Дом»). -------

Новая Пушкинская премия Владимир Салимон — «за почетный творческий вклад в отечественную культуру». -------

-------

П ОТЕРЯН О Паспорт Прасковьи Прокофьевой 1 февраля потерялась синяя водонепроницаемая гермосумка. В ней были фотоаппарат, паспорт на имя Прасковьи Прокофьевой и фонарик. Вознаграждение — 3 000 р.

Андрей, 8 968 721 96 71 -------

Пакет с подарками

Альт в футляре

Чемодан в багажнике

3 февраля, в ночь с пятницы на субботу, поймал такси на углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка. Меня довезли до Банного переулка (метро «Проспект Мира»). На заднем сиденье я оставил пакеты с подарками, полученные мной на день рождения. Они мне очень дороги — просьба вернуть за вознаграждение.

30 января вечером в районе метро «Елизаровская», «Пролетарская» или «Маяковская» был потерян альт (большая скрипка). Инструмент находился в черном прямоугольном футляре. Вознаграждение гарантирую.

10 февраля, в ночь с пятницы на субботу, оставил свой чемодан в багажнике у частника. Марка авто очень редкая — Fiat Tempra. В салоне у водителя играли The Chemical Brothers. Вознаграждение гарантировано. Помогите найти водителя!

Кирилл, 8 916 348 26 60 50

-------

Александр, 8 965 234 56 23 -------

Кирилл, 8 903 287 04 05

фотография: на странице справа naturespicsonline.com

World Press Photo 2012 Юрий Козырев и Александр Таран, фотографы, — лучшие снимки в номинациях «Новости» и «Спорт» соответственно.

Суицидальное поведение

Распопова Наталья Ивановна: «Механизмы формирования, клинические особенности и профилактика суицидального поведения у больных с психическими расстройствами»

27 марта, Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского -------

Обучение стохастике

Щербатых Сергей Викторович: «Методическая система обучения стохастике в профильных классах общеобразовательной школы»

27 марта, Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова -------

Медиакартина мира

Анненкова Ирина Васильевна: «Современная медиакартина мира: неориторическая модель, лингвофилософский аспект»

28 марта, Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова -------

Инновационные технологии мясных продуктов

Управление угледобывающей компанией

Янкевич Константин Артурович: «Методология эффективного управления имущественным комплексом угледобывающей компании»

30 марта, Московский государственный горный университет -------

Могильный Михаил Петрович: «Теоретические и практические аспекты создания инновационных технологий мясных продуктов функционального назначения для общественного питания»

30 марта, Московский государственный университет технологий и управления им. К.Г.Разумовского -------

Н ОВ ОСТИ З ООП АРКА Пять диких котов привезут из Забайкалья

В Московский зоопарк на следующей неделе прибудут пять диких котов манулов. Их отловили в Даурском заповеднике, который выиграл тендер на поставку животных. Один из пяти пойманных манулов слеп на один глаз — в Москве его планируют лечить. Кроме того, в Забайкалье поймали раненую самку, которая не дожила бы до весны на воле. В зоопарке к приезду котов уже все готово: их поселят в комфортных условиях, что поможет им адаптироваться в новом жилище. Именно манул является символом московского зоопарка и героем интернет-мема «Погладь кота». -------

У белых медвежат открылись глаза

У всех медвежат, которые родились у двух белых медведиц в Московском

зоопарке, на пятой неделе жизни открылись глаза. В берлогах у медведей установлены видеокамеры, полученные записи изучают зоологи. Они говорят, что материнское поведение белых медведей совершенно уникально. В берлоге медведицы почти не спят, потому что медвежата живут на них и постоянно находятся у материнской морды. Все это время, с ноября по март, медведицы не едят, только иногда пьют воду. Работники зоопарка ожидают выхода обитателей из берлоги весной. -------

Яйца фазана в парке Горького помещены в инкубатор

Самка фазана, которая обитает в вольере в парке Горького, отложила яйца. Сильные морозы фазан и птенцы могут не перенести, поэтому снесенные яйца решили поместить в инкубатор, а к весне надеются получить потомство, выве-

денное в искусственных условиях. Кроме фазанов в парке также живут козы, овцы и кролики. -------

16 канадских казарок переехали с Камчатки в Москву

В Московском зоопарке появятся 16 канадских казарок алеутского подвида. В течение пятнадцати лет специалисты восстанавливали популяцию казарок, которых практически уничтожили песцы и лисы на Камчатке. Справившись с задачей, специалисты отправили делегацию птиц в Москву. По рассказам орнитологов, перепуганные из-за смены обстановки гуси поначалу даже опасались принимать пищу, но затем справились с волнением. Вольер с казарками находится на территории Большого пруда. -------

Н ОВОСТИ

Весной в СВАО установят 2 100 новых уличных фонарей. Они появятся в самых темных местах — в первую очередь рядом с учебными заведениями. По периметру медицинского колледжа на Таймырской улице установят 21 световую опору, 24 фонаря поставят у гимназии на Абрамцевской улице, столько же появится на улице Амундсена. -------

Собачьи туалеты в парках

В Кузьминках и Зеленограде установили «собачьи туалеты». Аппараты для сбора продуктов жизнедеятельности домашних животных установлены на специальных антивандальных конструкциях и представляют из себя контейнер с совком и бумажными пакетами. В течение года урны появятся во всех столичных парках и природоохранных зонах. -------

Вундеркинд из Отрадного

5 февраля Сергея Климова, 22-летнего студента из Отрадного, пригласил в ученики Симадзу Кензи — патриарх старейшей в мире школы джиу-джитсу. Увидев Климова во время своего мастер-класса в спортивном клубе «Маяк», Кензи сразу предложил ему пройти стажировку в Японии. Гуру боевых единоборств известен тем, что не берет в ученики новичков, поэтому этот случай можно считать прецедентом. Поездка состоится летом за счет школы Симадзу Кензи. -------

Снос стадиона «Динамо»

10 февраля начался разбор стен стадиона «Динамо» — объекта культурного наследия и памятника московского конструктивизма. По мнению градозащитных организаций, это историческое здание подвергается не реконструкции, а разрушению и все работы на территории «Динамо» незаконны. Подготовка

к сносу спортивной арены ведется уже год, строительство планируют завершить к 2016 году. Помимо гостиничного и торгового комплекса на территории стадиона построят офисные здания и 100 000 м2 квартир. -------

Дракон на Театре кукол

Закончилась реставрация символа Детского камерного театра кукол на улице Бажова — огромного зеленого дракона. Работы по обновлению куклы проводились почти полгода: в мастерской театра ему укрепили проволочный каркас, натянули новую шкуру вместо износившегося велюра, заменили опилочную начинку на синтетическую, поставили пластиковые гребешки, зубы и когти. Сейчас он висит у входа в зрительный зал и освещает коридор лампочками, вставленными в глаза. -------

Chili’s - Чили’з, Sweet Home – Свит Хоум

Новые уличные фонари

фотография: на странице справа naturespicsonline.com

ДИ ССЕРТАЦИИ

ЖА Л О БЫ

Н ЕК Р О Л О ГИ

СВАДЬБЫ

Ошибки в тестах ЕГЭ

Наталья Томилова, культуролог Михаэль Фукс, IT специалист

15 февраля -------

Валерий Лындин

Мария Крайнова, экономист Артем Осипов, инженер-проектировщик

19 мая -------

Дарья, школьница -------

Духота в подземке

«Уважаемое руководство «Московского метрополитена», объясните, пожалуйста, почему у вас в метро так жарко?! Для чего устраивать в подземке настоящую баню? Чтобы люди потели и выходили на мороз мокрые? Или чтобы Метроша не простыл? Чтобы бабушка в будке не замерзла? Почему люди, одетые для температуры –25°C, должны заходить в метро и ехать 40 минут, изнывая от духоты и тяжести надетых на них дубленок и пуховиков? Имейте совесть, подумайте о людях, сделайте нормальную температуру, потому что этот ад больше невозможно выносить!»

Ирина, бренд-менеджер -------

МИ Т ИНГИ

Против нового меню в дошкольных учреждениях

Организаторы: мамы воспитанников столичных детсадов.

Дмитрий Стратийчук, ведущий программист Лидия Бырихина, свободный художник

7 марта -------

В 2009 году полковник Владимир Сабатовский был обвинен в том, что через два года после того, как он, получив назначение на должность замкомандующего Военно-транспортной авиации по тылу, покинул часть в Балашихе, там на хранилище 1937 года постройки изза скопившегося снега обрушилась крыша. За превышение должностных полномочий Собатовского приговорили к 3 годам лишения свободы и штрафу в 6 млн рублей. Примечательно, что вскоре после того, как приговор вступил в законную силу, все строения на территории части были разрушены и снесены — в том числе солдатская казарма, столовая, клуб, офицерское семейное общежитие. На этом месте построен жилой комплекс. Сейчас защита пытается добиться условнодосрочного освобождения. Электростальский суд два раза выносил отказ, причем во второй раз с формулировкой «8 поощрений свидетельствуют об умышленном создании перед судом осужденным впечатления о себе как о личности, которая достойна освобождения».

Кассационная жалоба

-------

«За честные выборы»

Организаторы: объединенный оргкомитет

26 февраля, Садовое кольцо -------

Пикет в честь Международного женского дня

Организаторы: ИГ «За феминизм», Комитет по консолидации женского движения России

8 марта, Чистые пруды -------

Митрополит Сергий

3 февраля на 75-м году жизни от инфаркта скончался митрополит русской католической церкви Сергий (Саркисов). Он был рукоположен в архиерейский сан на Царскосельскую кафедру 18 марта 2000 года. 5 февраля прошло его погребение в соборном храме Иоанно-Предтеченского монастыря в поселке Денежниково под Москвой. -------

Сергей Колосов

11 февраля на 91-м году жизни скончался кинорежиссер и сценарист Сергей Колосов. В 1964 году он снял первый в истории советского телевидения сериал «Вызываем огонь на себя», главную роль в котором сыграла его супруга Людмила Касаткина. Всего Колосов снял 19 фильмов, среди них «Укрощение строптивой», «Операция «Трест», «Кубинская новелла», «Душечка», «Мать Мария». -------

29 февраля, 13.00, Мосгорсуд, зал 324

Рассмотрение кассационной жалобы по делу Трущенко Владислава Ивановича, который обвиняется по статье 159, часть 4, — мошенничество. В 2009 году Трущенко и его жена приобрели квартиру на улице Покровка, а деньги передали матери продавца квартиры Королькова Олега Леонидовича. Мать через несколько дней убили, и продавец заявляет, что никаких денег у нее никогда не было. Трущенко арестовали по подозрению в убийстве, но эту статью тут же сняли. Прокурор Бумажкина строила обвинение, основываясь на том, что суд признал расписку, которую взяли при передаче денег, недействительной. Защита утверждает, что уголовное дело велось ненадлежащим образом, в суде не были рассмотрены результаты независимой экспертизы, которая признала расписку действительной. Суд приговорил ответчика к 6 годам тюремного заключения. -------

-------

Прошение об УДО

-------

23 февраля, Лужники

-------

21 февраля, 12.00. Электростальский суд, зал 1

-------

«Защитим Отечество»

Арсений Шпаковский

6 февраля при пожаре в Подмосковье погиб абсолютный чемпион России по конному спорту Арсений Шпаковский. Трагедия произошла на конезаводе в деревне Большое Сырково Волоколамского района Московской области. 35-летний спортсмен был победителем этапов Кубка мира по конкуру, членом сборной России.

СУ Д Ы

18 февраля, место согласовывается

Организатор: штаб Владимира Путина

18 января ушел из жизни руководитель прессслужбы Российского центра управления полетами Валерий Иванович Лындин, который работал в ЦУПе с 1965 года. Он был одним из ведущих российских экспертов в области пилотируемой космонавтики, прекрасно знал историю пилотируемых полетов советских и российских космических кораблей. Лындин — автор нескольких научно-популярных сборников, рассказывающих о деятельности советских и российских космонавтов на орбитальной станции «Мир» и международной космической станции.

Манашир Якубов

4 февраля на 76-м году жизни скончался один из самых авторитетных российских музыковедов Манашир Якубов. Он был исследователем творчества Шостаковича, автором более тысячи публикаций на 20 языках мира. Лауреат Государственной премии имени Цадасы, заслуженный деятель искусств республики Дагестан, занимался сбором и изучением горского фольклора. В 2000 году по его инициативе было начато издание полного собрания сочинений Шостаковича в 150 томах. -------

Даниил Аль

13 февраля в возрасте 93 лет скончался петербургский историк, писатель и драматург Даниил Аль — один из лучших специалистов по истории России XI–XVII веков, источниковедению и археографии. Известен как автор мистифицированной «реконструкции» Х главы романа «Евгений Онегин», а также работ по истории эпохи Ивана Грозного и книги «Нашествие Батыя» — изданной, когда автору было 20 лет. Аль также создал цикл сатирических работ против профанации истории: книга «Восстановление ума по черепу», статьи «Научиться учить не по лжи» и «Культура без книг?». -------

фотографии: mcc.rsa.ru (В.Лындин), Светлана Юдина (А.Шпаковский), ipckatakomb.ru (митрополит Сергий), chernovik.net (М.Якубов), ИТАР–ТАСС (2)

«Для подготовки к ЕГЭ по истории купила сборник «Типовые тестовые задания ЕГЭ-2012, разработанные сотрудниками ФИПИ». Сначала нашла несколько ошибок в ответах, но не придала этому значения, так как они встречаются во всех подобных изданиях (парочка всегда бывает). При дальнейшем решении заданий обнаружила вместе с несколькими компетентными людьми очень много неправильно поставленных вопросов, при которых правильными были два варианта ответов, а также множество ошибок в ответах. После этого перестала пользоваться изданиями этой серии и другим не советую: далеко не всегда рядом есть человек, знающий историю, а потому можно просто неправильно выучить и подготовиться».

рекламная секция

Поесть и выпить в городе

Где отметить день рождения, куда сходить на бизнес-ланч, на модную вечеринку, какие новые заведения открылись в Москве. Это и многое другое о кулинарных удовольствиях в специальном проекте, посвященном кафе, ресторанам, клубам и барам Москвы

Уютный подвальчик, стилизованный под монашескую келью

А также большой выбор салатов и всевозможных закусок, горячих блюд и, конечно, восхитительных десертов, от которых невозможно отказаться. Днем в будни, помимо делового обеда, действует скидка 30% на все меню. Каждое воскресенье в ресторане семейные обеды — детская анимация и школа маленького кулинара. Зал караоке открыт с четверга по субботу с 23.30. В дни важнейших спортивных мероприятий в «Спагеттерии» проходят ТВ-трансляции в HD-качестве на 120-дюймовых экранах. Поклонники «Спагеттерии» могут получить скидку в размере 10%, зарегистрировавшись на странице ресторана в фейсбуке. Благовещенский пер., 10, стр. 2, (495) 699 40 49

Келья

Спагеттерия

В самом центре Москвы, всего в двух минутах от м. «Маяковская», расположен ресторан «Спагеттерия» — с домашней итальянской кухней и демократичной ценовой политикой. В основе меню лучшие рецепты итальянской пасты и пиццы.

Mulata Bar

В Mulata Bar с раннего утра гостей встречают специальным предложением к завтраку — свежевыжатый апельсиновый сок в подарок! Днем посетителей ожидает простая и вкусная кухня, позитивный музыкальный ряд и теплая атмосфера. После рабочего дня в Mulata Bar можно пообщаться с друзьями, попробовать коктейли, покурить кальян, от души повеселиться и потанцевать. Рекомендуем коктейли — освежающий Secret Punch, сладкий Brazillian Mule, пикантный The 45/47, самый безумный Mulata Gun. И, конечно, трехлитровый Rum-inclusive — целая бутылка рома с колой, 7-up и соком лайма! C воскресенья по четверг с 20.00 до 4.00 за 1 000 р. Ежедневно действует суперакция: 4 коктейля по цене 1 (с 16.00 до 17.00 и с 4.00 до 5.00), 3 коктейля по цене 1 (с 17.00 до 18.00 и с 5.00 до 6.00) и 2 коктейля по цене 1 (с 18.00 до 19.00 и с 6.00 до 7.00). Не пропускай специальные предложения! Местные бармены поражают воображение незабываемым шоу. Хорошее настроение подогревает коктейль из самых популярных композиций танцевальной музыки от лучших диск-жокеев! Атмосфера веселья и непринужденности царит здесь 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Баррикадная, 2/1, стр. 18 (495) 226 09 80 mulatabar.ru

Tequila Bar & Boom — Текила бар и бум, Mulata Bar — Мулата-бар

Второй этаж ресторана «Спагеттерия»

Вечером начинается самое интересное, в Mulata Bar всегда пятница!

В Бельгии к пиву относятся трепетно, там варятся тысячи разнообразнейших сортов пива. Мало кто знает, что с древнейших времен и по сей день бельгийские монахи-трапписты в соответствии с вековыми традициями варят уникальные траппистские сорта. Если вы хотите перенестись на 500 лет назад, окунуться в монастырский дух средневековой Европы, испробовать уникальные сорта траппистского пива и отведать отменную кухню, обязательно посетите ресторан «Келья». Здесь, в уютном подвальчике, стилизованном под монашескую келью, вы всегда можете ознакомиться с традиционной бельгийской пивной культурой и выбрать из 30 представленных в меню самый лучший и желанный для вас сорт эля. И совсем недавно ассортимент пива дополнился 8 сортами от бельгийской пивоварни Roman. Вам предложат множество аббатских, золотых, специальных и шампанских элей, несколько сортов пшеничного и вишневое пиво. Для тех, кто замерз и желает согреться, рекомендуется горячее пиво Glühkriek, разогретое до 60 градусов. Ко всему этому вы можете заказать блюда из морепродуктов — мидий, королевских креветок, гребешков, также домашние колбаски, самую большую в Москве свиную рульку (здесь, в «Келье», она скромно называется «Ужин аббата»), ребрышки, утку и многое другое. Близится Великий пост, по традиции во время поста каждый монах должен выпить около двух литров хлебного напитка. Если вы настоящий любитель пива и хотите ознакомиться с монашеским меню, обязательно посетите «Келью». пер. Сивцев Вражек, 3, (495) 697 68 41

искусство

Должен сидеть в тюрьме На YouTube появился 50-секундный вирусный ролик «Путин в тюрьме» — стилизованный новостной репортаж о том, что в Хамовническом суде начали зачитывать «приговор по делу бывшего премьера В.В.Путина». Видеосъемка премьера за решеткой моментально стала мемом, за сутки ролик получил более миллиона просмотров. БГ нашел автора ролика и выяснил, что все это значит интервью: Егор Мостовщиков

— Расскажите о себе. Кто вы такой? — Я Вадим Коровин, глава видеоиздательства «Ланселот». Скоро буду еще и книги издавать. Года два я этим занимаюсь, до этого восемь лет профессионально выпускал CD и DVD, занимался полиграфической рекламой. Потом я почувствовал, что перемены в России неизбежны и нужно как-то поучаствовать. Просто понял, что все, предел. — У вас случились проблемы с бизнесом? — Они были, да, но не они послужили толчком. Даже не помню уже, что именно, но бизнес я свернул. Сейчас занимаюсь общественно-политической деятельностью. Начал с интернет-магазина net-edru.net. Навальный придумал «партию жуликов и воров», а я понял, что это отличный мем. Мы стали делать наклейки, ленточки, майки, календари и значки, что-то отдавали бесплатно, что-то продавали. Сейчас я магазин немного забросил, но скоро займусь им снова. Также я один из соучредителей «РосАгита». Изначально это был сетевой проект — библиотека, где хранятся изображения, которые можно скачивать, печатать и распространять. Я его реализовал в офлайне — сам напечатал ленточки, значки, плакаты, собрал сообщество в социальных сетях, оно пошло в регионы. В декабре мы провели акции более чем в 30 городах России, рассылали всем материалы против партии жуликов и воров. А потом был проект «Антикарусель». Я пообщался с Навальным недели за две до выборов и за три дня на коленке сделал сайт. Оборудовали небольшой офис, поставили компьютеры и телефоны, организовали колл-центр. Желающие на машинах записывались в добровольные экипажи и дежурили по городу — ловили карусельщиков. В прокуратуру мы не писали — мы просто снимали видео и фото и все это вывешивали. Обнаружилось, что люди просто с остервенением готовы бороться против фальсификаций. К нам записались 60 экипажей, то есть 150 человек. А количество активистов и людей, сообщавших о новых каруселях, идет на тысячи — телефоны у нас не смолкали вообще. — Почему «Ланселот»? — Мне очень нравится сказка Шварца «Убить дракона». — То есть вы не про поиски Грааля? — Нет-нет, это другой Ланселот.

— Так чем вы занимаетесь-то? — Прежде всего — распространением документальных фильмов. Сейчас их у нас пять. Самый известный — «Покушение на Россию» 1999 года. Кроме того, фильм про 2006 год в Белоруссии, «Лоботомия» про отношения России с Грузией, картина про дело Литвиненко и «Фабрика пыток, или Педагогический опыт», за который Алексей Соколов отсидел два года, — с реальными съемками того, как ОМОН дубинками подавляет бунт в тюрьме.

публичных показов фильма «Покушение на Россию» даже голосовала Госдума, хотя потом депутаты просили поделиться кассеткой с кино. Когда в 2003 году я пришел работать на Горбушку, я первым делом пошел искать этот фильм, а оказалось, о нем почти никто не знает. «Покушение на Россию» я успел показать шесть раз, даже дал интервью BBC, а 2 февраля Министерство культуры отозвало все выданные мне прокатные удостоверения под предлогом того, что им теперь не хватает правоустанавливающих документов. По моим данным, в Министерство культуры был звонок, не знаю, откуда. Они теперь хотят, чтобы я предоставил договоры со всеми прописанными в титрах людьми — режиссерами, сценаристами, операторами, продюсерами. Хотя это полная чушь. Когото может не быть в живых, какие-то юридические адреса уже не существуют, а главное — везде есть конечный правообладатель, с ним договор и заключен. Я не знаю еще, чем закончится эта история. В Минкульте мне посоветовали обращаться в суд, если что-то не устраивает. У меня ощущение, что там наверху отстали от жизни лет на десять. Ну не дадут возможности прокатать эти фильмы на дисках, значит я просто вывешу их в YouTube. — А видео про Путина в тюрьме — это что такое? — Это трейлер для «Покушения на Россию», который я заказал. — То есть задача ролика — привлечь внимание к фильму? — Да, как и всякой другой рекламы. — В чем заключается ваша цель? Зачем это все? — В понедельник 5 марта в 7 вечера я иду на Красную площадь. — У вас в ЖЖ в разделе «информация» написано «Идеалист в прошлом, реалист сегодня». Что случилось-то? — Ох, когда я это писал-то… Сейчас придется оправдываться. В общем, исторический вектор моей страны не восходящий, а нисходящий. И если до 2004 года я позитивно смотрел на исторический процесс и на то, как все идет, даже когда закрыли Ходорковского, то после 2007 года меня стало все это страшно удручать. Люди активно потянулись из страны, я понял, что мы идем к катастрофе и сейчас стоим на ее пороге. Я много езжу по стране, к родственникам в регионы, и по всей стране слово одно и то же: за…бало. Вот и все.

«Я много езжу по стране, к родственникам в регионы, и по всей стране слово одно и то же: за…бало. Вот и все»

Пока я их показал на форуме гражданских активистов «Последняя осень». Люди шикарно реагировали. При этом даже из гражданских активистов эти фильмы видели 5%, еще 5 — что-то слышали. Народ вообще не знаком с документалистикой. — То есть вы, в общем, независимый прокатчик запрещенного кино? — Фильмов, которые я хотел бы показывать, десятки. Я нахожу правообладателей, заключаю договоры, затем обращаюсь в Министерство культуры за прокатным удостоверением. Все эти удостоверения я получил 9 декабря 2011 года. Без прокатного удостоверения я не имею права распространять фильмы на DVD, не могу устраивать публичные показы, только домашние. — На эти фильмы разве не было прокатных удостоверений? — Нет. Никто не пытался их получить до меня. — При этом они считаются запрещенными? — Да, но никто не пытался их показывать. Вы можете себе представить, чтобы в 2003, 2006, 2007 году показывали такие фильмы про «Единую Россию» и преступления Путина? Против

2,0 л | 148 л. с. | от 7,5 л / 100 км*

Время выбирать RAV4 C 1 февраля по 31 марта у Вас есть уникальная возможность приобрести Toyota RAV4 2011 года выпуска на выгодных условиях**. Мощный двигатель, легко трансформируемый салон и современная система безопасности – у RAV4 есть все, что необходимо истинному покорителю городских джунглей. Каждая линия подчеркивает его уникальный стиль и дерзкий характер. Реклама

Узнайте подробности в салонах официальных дилеров. Служба клиентской поддержки Toyota: 8-800-200-57-75. * Смешанный цикл. Эти данные получены в идеальных условиях, без учета влияния манеры вождения, а также дорожных, погодных и прочих условий, влияющих на расход топлива. Реальный расход топлива может отличаться от указанного и определяется только опытным путем. ** Предложение ограничено.