atomexp_032022

3

№

(97)

АПРЕЛЬ 2022 atomicexpert.com Тема номера

Технологии

Обзор

Обзор

Трансфер с китайским акцентом

Алмазные детекторы

XXL: как взрослела энергетика?

Невероятная история «Олкилуото‐3»

Технологии

Наука

Лекторий

От Дубны до Гаваны

Ключевые тренды в науке

Свинец-висмут: история с продолжением

В номере: № 3 (97), апрель 2022 г. Информационно-­аналитическое издание, приложение к научному журналу «Атомная энергия» И.о. главного редактора: Ю. А. Гилева

Тренды Насколько реально найти альтернативу России на всех этапах создания топлива — ​от добычи до фабрикации? Мнения экспертов и участников рынка.

Шеф-редактор: Ирина Сухарева

Стр. 8–11

Выпускающий редактор: Надежда Фетисова

Тема номера

Авторы: Н. Андреева, О. Ганжур, Е. Данилова, М. Полякова, Н. Фетисова, И. Шульга Арт-директор: ИП Барей Н. М. Дизайн-­макет: Семен Мизюркин Учредители: Некоммерческая организация — ​Фонд «Центр корпоративной информации» (НО-Фонд «ЦКИ»), Некоммерческое партнерство содействия экспертному сообществу в развитии атомной отрасли «Эксперт» (НП «Эксперт») Издатель и редакция: ООО «Юг Медиа», 107078, Москва, ул. Новая Басманная, д. 14, стр. 4, тел.: +7 (499) 391–64–00 Журнал зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77–53618 от 10.04.2013. Распространяется по подписке на предприятиях атомной отрасли России. Выходит с октября 2011 г. Цена свободная Номер подписан в печать 28 апреля 2022 г. Отпечатано в типографии: ОАО «Типография Р-Мастер», 125438, Москва, ул. Михалковская, д. 52, стр. 23 Тираж: 1000 экз. Распространение и размещение рекламы: +7 (499) 391–64–00, expert.atom@gmail.com Электронный портал журнала: atomicexpert.com

Как обеспечить «переток» научных результатов в экономику, новые рынки и новые продукты? Где происходят самые интересные изменения в области трансфера технологий? На эти и другие вопросы отвечает наш обозреватель — ​ руководитель аналитической группы «Другая стратегия» Наталия Андреева. Стр. 12–21

Стройки Директор по науке и инновациям АО «Атомэнергопроект» Сергей Егоров подводит промежуточные итоги реализации одного из пяти федеральных проектов РТТН — ​«Проектирование и строительство референтных энергоблоков атомных электростанций, в том числе атомных станций малой мощности». Стр. 22–25

Технологии Для чего в ИТЭР нужны алмазные детекторы? Где такие устройства применяются уже сейчас? На эти и другие вопросы отвечает начальник сектора «Алмазный детектор» ЧУ «ИТЭР-Центр» Николай Родионов. Стр. 26–29 Специалисты ОИЯИ вместе с коллегами из кубинских научных центров CEADEN и CENTIS разработали томограф, который будет полезен для создания новых лекарств. Мы узнали подробности создания прибора. Стр. 30–31 Ученые из ВНИИНМа им. А. А. Бочвара изобрели технологию, которая позво-

лит сделать обращение с металлическими РАО проще и дешевле. Пошагово разбираем предложенную инновацию. Стр. 32–33

Наука Заместитель директора Центра статистики и мониторинга науки и инноваций НИУ ВШЭ Екатерина Стрельцова комментирует содержание свежего ежегодного сборника «Наука. Технологии. Инновации». Стр. 34–37

Обзор Каких жертв потребовала энергетическая революция XIX столетия? Где XXI век соседствует с Каменным? Откажется ли ТЭК будущего от ­смирительной рубашки энергосбережения? На эти и другие любопытные вопросы отвечает наш аналитик Ингард Шульга. Стр. 38–47

Лекторий Советник генерального директора «АКМЭ-инжиниринг» и «ГНЦ РФ — Ф ​ ЭИ» Георгий Тошинский проследил путь развития свинцово-­висмутовой технологии и рассказал о ее преимуществах. Стр. 48–51

В мире Рассказываем подробно невероятно длинную историю третьего энергоблока финской атомной станции «Олкилуото». Стр. 52–61

Устойчивое развитие Росатом запускает серию курсов по тематике устойчивого развития. Кому стоит пойти на обучение и чему там можно научиться? Стр. 62–64

КО Л О Н К А Р Е Д А К Ц И И

Очертания нового мира Мир сегодня переживает глобальную трансформацию. А человек пытается нащупать и очертить границы своего нового мира. Наша редакция — н ​е исключение. Так что в этом номере мы решили в качестве главной темы рассмотреть вопросы изменений в области трансфера технологий на примере китайской модели управления научными исследованиями. Несмотря на турбулентность в политике, атомные стройки продолжаются. Директор по науке и инновациям «Атомэнергопроекта» Сергей Егоров рассказал о том, что происходит на ключевых для Росатома площадках строительства АЭС. Рубрику «Технологии» открывает интервью со специалистом российского офиса проекта ИТЭР, посвященное применению алмазных детекторов в проекте термоядерного реактора. Еще один материал посвящен томографу, который разработали специалисты Лаборатории ядерных проблем Объединенного института ядерных исследований вместе с коллегами из кубинских научных центров CEADEN и CENTIS. И завершает рубрику история о том, как ученые из ВНИИНМа им. А. А. Бочвара изобрели технологию, которая позволит сделать обращение с металлическими РАО проще и дешевле в разы. Научный блок номера открывает обзорный материал о ключевых трендах в сфере науки и технологий. Аналитический обзор посвящен трансформации энергетической вооруженности человеческого общества — ​от освоения огня до наших дней. В рубрике «Лекторий» советник генерального директора АО «АКМЭ-инжиниринг» и АО «ГНЦ РФ — Ф ​ ЭИ» Георгий Тошинский рассказывает о развитии технологии свинцово-­висмутовых реакторов. Еще один материал посвящен проекту строительства третьего блока АЭС «Олкилуото» в Финляндии: 12 марта 2022 года — н ​ а 12 лет позже, чем изначально планировалось — ​его наконец подключили к сети. Вспоминаем историю проекта и анализируем причины задержки строительства. А завершается номер беседой c директором Департамента устойчивого развития ГК «Росатом» Полиной Лион — ​она рассказывает о серии курсов по тематике устойчивого развития. Юлия ГИЛЕВА, и. о. главного редактора

ATO M I C E X P E RT. C O M

3

НОВОСТИ Фото: Wam.ae, Росатом, Flickr.com

СТРАТЕГИИ

Еще одна АЭС для Бразилии

НОВЫЕ БЛОКИ

АЭС «Барака»: второй пошел! В конце марта в ОАЭ началась коммерческая эксплуатация второго энергоблока АЭС «Барака» мощностью 1400 МВт. Премьер-­министр ОАЭ и правитель Дубая шейх Мохаммед бин Рашид поздравил страну с этим событием, отметив, что около 70% персонала АЭС составляют эмиратцы, и большинство из них моложе 35 лет. Коммерческая выработка электроэнергии впервые началась на станции в прошлом году — ​тогда был введен в эксплуатацию первый блок АЭС «Барака». Всего на станции планируется построить четыре блока PWR мощностью 1400 МВт каждый, готовность третьего и четвертого блоков оценивается в 95% и 91% соответственно. В 2009 году южнокорейский консорциум под руководством KEPCO выиграл контракт стоимостью $20 млрд на строительство первой в ОАЭ атомной станции. Ее возведение началось в 2012 году в районе Аль-­Дафра эмирата Абу-­Даби. Ранее в том же году оператор станции — ​корпорация по атомной энергии ОАЭ ENEC — ​заявила, что намерена производить на станции 85% чистой электроэнергии Абу-­ Даби к 2025 году. По утверждению

4

исполнительного директора ENEC Мохаммеда Ибрагима аль-­Хаммади, «Барака» имеет потенциал для производства 1 млн тонн водорода в год. Строительство АЭС предпринимается в рамках усилий правительства страны, направленных на диверсификацию энергетического баланса. Выступая на одной из сессий Всемирного правительственного саммита в Дубае в конце марта, министр по вопросам изменения климата и окружающей среды ОАЭ Марьям аль-­Мухайри заявила, что страна уже инвестировала более $57 млрд в проекты, связанные с энергетическим переходом: из них $40 млрд — ​в проекты производства чистой энергии на местном уровне и $17 млрд — ​на распространение этих решений в других странах. Благодаря такой политике в ОАЭ сейчас реализуются три крупнейших в мире проекта в области солнечной энергетики. Также Эмираты стали первой арабской страной, внедрившей у себя ядерную энергетику. «Идея полного отказа от ископаемого топлива нелогична, но мы должны снизить углеродный след», — подчеркнула М. аль-­Мухайри. Министр отметила, что процесс энергоперехода должен быть справедливым и постепенным, но вместе с тем относительно быстрым, чтобы достичь баланса между защитой окружающей среды и обеспечением устойчивого экономического развития и доступа к энергии для всех.

Министерство горнодобывающей промышленности и энергетики Бразилии опубликовало окончательную версию Десятилетнего плана развития энергетики до 2031 года (PDE‑2031). В документе прогнозируется, что энергобаланс Бразилии вырастет на 30% — ​с 295 до 384 млн тнэ (тонн нефтяного эквивалента; ежегодный прирост около 2,7%). За 10 лет объемы производства электроэнергии должны увеличиться на 40% — ​с 674 до 945 ТВт·ч (общая установленная мощность энергосистемы страны — ​с 200 до 275 ГВт). Основным источником выработки электроэнергии остаются гидроэлектростанции: по планам, их совокупная установленная мощность вырастет с 101,9 до 107,1 ГВт. На втором месте — ​ВИЭ (прогноз по росту мощностей — ​с 19,6 до 30,3 ГВт), на третьем — ​тепловые электростанции на природном газе (их мощность вырастет с 15,7 до 32,2 ГВт). Совокупная мощность АЭС должна увеличиться с 2 до 4,4 ГВт. Среди основных пунктов PDE‑2031 — строительство нового атомного энергоблока. Президент Бразильской ассоциации по развитию ядерной отрасли (ABDAN) Селсо Кунья подчеркнул, что в правительственные документы среднесрочного энергетического планирования положения о строительстве новых АЭС были включены впервые. «Речь идет об атомном блоке мощностью не менее 1 ГВт на юго-востоке Бразилии. Теперь мы должны активно работать над тем, чтобы этот атомный энергоблок был построен в срок»,— ​ прокомментировал С. Кунья. Министр горнодобывающей промышленности и энергетики Бенто Альбукерке перечислил возможные сложности при реализации этого проекта: выбор места для размещения атомного энергоблока, а также стимулирование конкуренции между поставщиками и подрядчиками при его строительстве.

№3 (9 7) 2022

НОВОСТИ

СТРАТЕГИИ

Китай настроен на рекорд Китай намерен удвоить количество запланированных для строительства атомных энергоблоков и продвигать передовые технологии в рамках своего энергетического плана до 2025 года. Такое решение связано с тем, что мир столкнулся с энергетическим кризисом и значительным ростом цен на нефть и газ, сообщает китайское издание South China Morning Post. План предусматривает увеличение числа демонстрационных проектов передовых реакторов и разработку термоядерных реакторов на ранних стадиях. В документе, выпущенном Государственным комитетом по развитию и реформам и Государственным управлением по энергетике КНР, говорится, что Китай будет поддерживать устойчивые темпы строительства и обеспечивать безопасность новых энергетических проектов. Планируется, что к 2025 году совокупная мощность парка атомных энергоблоков страны составит 70 ГВт (для сравнения: в 2020 году она составила 51 ГВт). Однако к 2020 году стране не удалось достичь поставленной цели — ​58 ГВт. Сейчас в стране работают 54 реактора, сооружаются еще 14. На долю атомной энергетики приходится 4,9% от всей вырабатываемой в КНР электроэнергии.

атомной электростанции мощностью до 800 МВт и приступить к сертификации и продвижению этого продукта. Предполагается, что реактор CMSR, созданный Seaborg, будет размещен на платформе, построенной Samsung Heavy Industries. В конце 2020 года Американское бюро судоходства (ABS) опубликовало заявление о технической реализуемости плавучего компактного реактора Seaborg Technologies на расплаве солей. Это первая веха пятиэтапного процесса аттестации новых технологий, запущенного в ABS. Заявление авторитетного агентства — э​ то фактическое разрешение судостроителям серийно производить плавучие АЭС.

«CMSR — ​это безуглеродный источник энергии, который сможет эффективно реагировать на проблемы изменения климата. Это технология следующего поколения, отвечающая видению Samsung Heavy Industries»,— ​ сказал президент и генеральный директор Samsung Heavy Industries Джин-­Тэк Чон.

Seaborg разрабатывает линейку плавучих АЭС CMSR, которые смогут генерировать от 200 до 800 МВт, со сроком эксплуатации 24 года. Реакторы нужно будет перезагружать каждые 12 лет. Вместо твердотопливных ТВС, нуждающихся в постоянном охлаждении, ядерное топливо в CMSR смешивается в жидкосолевом расплаве, действующем как теплоноситель. В чрезвычайной ситуации реактор отключится и топливо затвердеет.

КОСМОС СОГЛАШЕНИЯ

Плавучие жидкосолевые Южнокорейская корпорация Samsung Heavy Industries подписала соглашение с датским стартапом Seaborg о разработке плавучей атомной электростанции на базе жидкосолевого реактора малой мощности CMSR (Compact Molten Salt Reactor). Стороны планируют в течение года разработать модель плавучей

ATO M I C E X P E RT. C O M

Оснащение для спутника Московское опытно-­конструкторское бюро «Марс» изготовило комплекс бортовой аппаратуры для управления метеоспутником «Арктика-­М» № 2. Заложенные в комплекс алгоритмы позволят задавать требуемые режимы работы оборудования и управлять вращением корпуса космического аппарата вокруг центра масс. Сейчас проводится входной контроль блоков и приборов, на косми-

ческую платформу устанавливается бортовая аппаратура. Предстоит ряд испытаний комплекса в составе космического аппарата. Запуск спутника намечен на конец 2023 года. «Арктика-­М» № 2 станет вторым аппаратом высокоэллиптической гидрометеорологической космической системы. Сейчас на орбите работает ее первый спутник. «За год работы космический аппарат и бортовой комплекс управления МОКБ “Марс” продемонстрировали отличные характеристики и возможности целевого использования. Доступные для обычного зрителя результаты в виде снимков Земли с уникальной орбиты “Арктики-­М” периодически показывают в прогнозах погоды федеральных каналов и в средствах вещания Роскосмоса. Полным ходом идет штатная эксплуатация системы»,— п ​ рокомментировал заместитель генерального конструктора МОКБ «Марс» Дмитрий Добрынин. До 2025 года планируется запустить три аппарата этой серии. После выведения на орбиту второго метеоспутника «Арктика-­М» Гидрометцентр будет непрерывно получать информацию о состоянии северной территории России и морей Северного ледовитого океана. Это позволит повысить точность краткосрочных прогнозов погоды и даст ученым большой объем новых данных для изучения феномена глобального изменения климата. Кроме того, метеоспутник будет ретранслировать сигналы системы поиска и спасения КОСПАС–САРСАТ. МОКБ «Марс» обеспечивает полный цикл создания бортовой аппаратуры — о ​ т разработки ПО и изготовления корпусов блоков до сопровождения полета.

5

НОВОСТИ

СТРАТЕГИИ

Сингапур задумался об атоме

СТРОЙКИ

МБИР на месте На площадку ГНЦ НИИАР доставлен корпус исследовательского реактора МБИР. Изделие имеет длину 12 метров, диаметр 4 метра и вес более 83 тонн. Для точного соблюдения параметров на протяжении всего процесса производства использовалась специальная оснастка, разработанная специалистами «Атоммаша». Сейчас на строительной площадке трудятся более 1500 рабочих и инженеров, задействовано около 100 единиц техники. Работы ведутся на всех блоках главного и вспомогательных зданий. В этом году в планах — ​установка корпуса реактора в проектное положение. В НИИАР отметили, что поставки комплектующих на площадку и строительные работы идут без сбоев. «Большую роль для эффективного продвижения в рамках амбициозных сроков, конечно, играет внедрение на проекте высокотехнологичных инноваций и передовых управленческих практик»,— о ​ тметил заместитель

6

директора ГНЦ НИИАР по сооружаемым объектам — ​руководитель проекта строительства МБИР Сергей Киверов. МБИР — э​ то многоцелевой научно-­ исследовательский реактор поколения IV на быстрых нейтронах. После ввода в эксплуатацию установка станет самым мощным (150 МВт) работающим быстрым исследовательским реактором в мире. Она позволит проводить не имеющие аналогов реакторные и послереакторные эксперименты, отточить технологии наработки изотопов и модифицированных материалов. Работы ведутся в рамках федерального проекта «Создание современной экспериментально-­ стендовой базы для разработки технологий двухкомпонентной атомной энергетики с замкнутым ядерным топливным циклом», включенного в комплексную программу РТТН. Предполагается, что МБИР придет на смену реактору БОР‑60, который уже более полувека работает на площадке ГНЦ НИИАР. Новый реактор обеспечит атомную отрасль технологически современной исследовательской инфраструктурой на ближайшие 50 лет.

Ядерная энергетика может помочь Сингапуру завершить декарбонизацию энергетического сектора к 2050 году, говорится в новом отчете сингапурского Управления энергетического рынка (EMA). Как отмечает портал World Nuclear News, EMA поручило Комитету по развитию энергетики до 2050 года рассмотреть долгосрочное будущее энергетического сектора Сингапура, изучить тенденции и представить рекомендации для планирования энергетической системы страны. В отчете комитета представлено несколько сценариев для достижения нулевых выбросов к 2050 году. «Сценарии демонстрируют, что декарбонизация к 2050 году осуществима разными путями в зависимости от того, как будут развиваться критические факторы неопределенности», — ​говорится в отчете. Авторы документа утверждают, что в энергетическом ландшафте Сингапура потребуются «кардинальные изменения». «Учитывая, что у Сингапура ограниченные возможности для декарбонизации энергетического сектора, ему следует активно следить за разработками новых технологий энергоснабжения, таких как захват, использование и хранение углерода (CCUS), геотермальные и биометановые мощности, малые модульные (ММР) и термоядерные реакторы. Заблаговременное наращивание мощностей позволит Сингапуру быстро внедрить перспективные технологии, когда их реализация станет возможной», — ​говорится в отчете. По мнению авторов, за счет ядерных мощностей может быть удовлетворено около 10 % потребностей Сингапура в электроэнергии. «Новые технологии, такие как геотермальные и ядерные, потребуют узкоспециализированного опыта для их развертывания, регулирования и эксплуатации», — ​добавляют эксперты.

№3 (9 7) 2022

НОВОСТИ

ФИНАНСЫ

СТРАТЕГИИ

США увеличивают инвестиции в атом

Планы на Арктику

Министерство энергетики США запросило $1,675 млрд, на атомные энергетические программы в 2023 финансовом году. Это на 11 % больше, чем $1,5 млрд, выделенные в 2021 и 2022 финансовых годах, отмечает Platts. «Разработка и масштабное применение технологий усовершенствованных реакторов — к ​ лючевой элемент достижения целей в области климата и энергетики внутри страны и за рубежом»,— ​заявила глава Альянса ядерных инноваций (NIA) Джуди Гринвальд. В частности, документ предполагает выделение $95 млн на программу министерства энергетики по обеспечению доступности топлива HALEU (high assay low enriched uranium — ​ уран c уровнем обогащения выше 5 %, но ниже 20 %), говорится в заявлении Белого дома. На исследования и разработки в области топливного цикла будет выделено почти $422 млн — на 36 % больше, чем $309,3 млн в 2021 и 2022 годах. В заявках предлагается поддержать исследования и разработки технологий усовершенствованного топливного цикла, «обладающих потенциалом в области управления и захоронения ОЯТ и высокоактивных отходов». Министерство также запросило $135 млн на исследования, разработку и внедрение концепций усовершенствованных реакторов (на 35 % меньше, чем в последние два года). Эта программа предполагает исследования в сегменте ММР, включая быстрые реакторы и высокотемпературные газовые технологии для производства электричества и промышленного тепла. Также в рамках инфраструктурного законопроекта $6 млрд было выделено на пятилетнюю программу финансовой поддержки АЭС, сталкивающихся с экономическими сложностями, чтобы предотвратить их закрытие. Общая сумма бюджетных заявок министерства энергетики составила $6,3 млрд — э​ то на 15 % больше, чем в 2021 и 2022 годах.

ATO M I C E X P E RT. C O M

В середине апреля президент Владимир Путин провел совещание по вопросам развития Арктической зоны России. Ключевые вопросы: строительство новых ледоколов, обновление существующей и строительство новой инфраструктуры на СМП, северный завоз, а также охрана окружающей среды и развитие научных исследований в Арктике. Вице-премьер, председатель госкомиссии по вопросам развития Арктики Юрий Трутнев заявил, что увеличение грузопотока требует значительной работы по всей трассе СМП в целях обеспечения надежной, безопасной транспортировки грузов. Он напомнил, что на российских верфях строятся четыре атомных ледокола, в том числе уникальный «Лидер». «До 2030 года необходимо построить еще шесть ледоколов, четыре из них планируется построить за внебюджетные средства», — ​подчеркнул вице-премьер. Он попросил привязать сроки принятия решения о финансировании дополнительных ледоколов и спутников к срокам выполнения инвестиционных проектов. Это означает, что деньги на новые ледоколы надо закладывать в бюджет уже сейчас, иначе отгрузка энергоносителей с новых арктических проектов может сбиться с ритма из-за нехватки ледоколов. Ю. Трутнев заявил также, что в 2025 году Росатом запустит регулярную транзитную линию, которая позволит увеличить объем международного транзита к 2030 году до 30 млн тонн. Кроме того, он анонсировал запуск в августе этого года регулярной каботажной линии между Санкт-­Петербургом и Владивостоком. Рейсы будет выполнять лихтеровоз «Севморпуть». «Это позволит снизить стоимость перевозки грузов, необходимых для инвестиционных проектов, а также поможет в обеспечении северного завоза», — ​подчеркнул Ю. Трутнев. Вице-премьер рассказал и о развитии портовой инфраструктуры: сейчас в акватории СМП ведется строительство четырех терминалов

общим объемом инвестиций более 300 млрд руб. Оно завершится до 2030 года. Еще одно значимое направление работы в Арктике — р ​ азвитие науки и технологий. Сейчас создаются два научно-­образовательных центра: в Архангельской области и Республике Саха (Якутия). Завершается строительство ледостойкой самодвижущейся платформы, на базе которой будут проводиться океанологические, биологические, экологические исследования. На Ямале будет построена круглогодичная арктическая научная станция «Снежинка». Обсуждались изучение вечной мерзлоты и льдов в высоких широтах, другие научные исследования. Президент заявил, что в области науки важна международная кооперация. «Одной из площадок международного научного взаимодействия призвано стать ледостойкое судно “Северный полюс”. Работая в формате действующей дрейфующей лаборатории, оно обеспечит самый широкий комплекс исследований: от донных отложений и льда до верхних слоев атмосферы», — ​сказал В. Путин. Особо на совещании подчеркивалась важность реализации экологического направления. «Все программы, проекты в Арктике мы рассматриваем в тесной увязке с задачами сохранения биоразнообразия и арктических экосистем, а также с долгосрочной работой по решению задач климатической повестки», — ​ подчеркнул В. Путин. Он заявил, что проекты по ликвидации накопленного ущерба должны быть продолжены в полном объеме. Также участники совещания обсудили необходимость ответственности недропользователей за урон, учет выбросов сажи и углекислого газа. Важной темой стал северный завоз — ​президент отметил необходимость бесперебойного снабжения Арктики всем необходимым. «Требуется оперативно подготовить перечень и график движения задействованных в завозе судов, обеспечить их приоритетный выход из портов, а также более активно использовать воздушный транспорт», — ​сказал В. Путин. Возможно, в России появится единый оператор, который возьмет на себя северный завоз; кандидатуры обсуждаются.

7

ТРЕНДЫ

Топливо необходимое и достаточное Текст написан по материалам Rosatom Newsletter в первой декаде апреля 2022 года, поэтому не учитывает события, произошедшие позднее Фото: Росатом

Мировую энергетику лихорадит, и эта лихорадка так или иначе затрагивает глобальную атомную отрасль. Российское ядерное топливо под санкции пока не попало, хотя такие предложения периодически озвучиваются. Попробуем разобраться, насколько реально найти альтернативу России на всех этапах создания топлива — о ​ т добычи до фабрикации.

После начала спецоперации России на Украине США, Великобритания, Евросоюз и Япония ввели несколько пакетов санкций, затрагивающих российский бизнес и персонально — ​бизнесменов и политиков. «Отдачей от удара» стал мощнейший сбой поставок энергоносителей. Во всех случаях причиной перебоев были разнообразные запреты со стороны потребителей — ​компаний стран Евросоюза, Великобритании, США, Японии, — которые привели к росту цен на энергоносители, фрахт, тарифов на перевозку и т. д. Сильнее всего задело Евросоюз, поскольку Россия — ​ значимый игрок во всех сегментах европейского рынка энергоносителей. Доля России в европейском импорте энергетического угля — ​около 70 % (данные Bruegel,

8

консалтинговой компании из Брюсселя), газа — ​45 %, нефти — ​34 % (обе цифры — ​данные МЭА). Даже в поставках древесных пеллет (ими все чаще из-за роста цен на газ отапливают дома и используют их для ТЭЦ в европейских странах) есть доля России. Ядерное топливо под санкции не попало. В начале марта из запрета на поставки энергоносителей, который 8 марта анонсировал, а затем ввел президент США Джо Байден, был исключен уран. Но затем в США и Евросоюзе на высоком политическом уровне прозвучали призывы к запрету поставок урана из России. «Сенатор-­ республиканец Джон Барассо от штата Вайоминг в марте внес законопроект о запрете на импорт российского урана, а на прошлой неделе аналогичный законопроект

№3 (9 7) 2022

ТРЕНДЫ

Цитата был выдвинут обеими партиями в Палате представителей»,— ​сообщила 1 апреля New York Times. 7 апреля Европарламент принял резолюцию, призывающую ввести эмбарго на импорт любых энергоресурсов из России, в том числе ядерного топлива. Создание ядерного топлива предполагает несколько крупных технологических этапов: добычу урана, его конверсию, обогащение и фабрикацию. Во всех этих сегментах у России значимые позиции.

Уран

Доля России в общем объеме добычи урана, по данным за 2020 год (более поздних пока нет), сравнительно невелика — ​6 % (2846 тонн). Еще 9 % (4276 тонн) приходится на Uranium One (входит в Росатом), владеющую лицензиями на добычу в Казахстане как совладелец совместных предприятий с крупнейшим мировым производителем — ​Казатомпромом. В общей сложности на предприятия Росатома приходится около 15 % мировой добычи. Это, в общем, тоже немного. Но о безопасности поставок урана беспокоятся прежде всего США, где доля российского урана — ​около 20 % потребности реакторов. Попробуем предположить, где бы потребители из США могли купить уран, заменив российские поставки. Первый вариант — ​Канада, где базируется один из крупнейших мировых производителей урана Cameco. В феврале 2022 года компания объявила об изменениях в производстве: «Расконсервация рудников Макартур-­ Ривер и Ки-­Лейк и доведение производства на них до 15 млн фунтов в год (на 100 % базисе) к 2024 году, что на 40 % ниже разрешенного годового объема добычи; а также сокращение производства на руднике Сигар-­ Лейк в 2024 году до 13,5 млн фунтов в год (на 100 % базисе), что на 25 % ниже разрешенного годового объема добычи». В апреле 2022 года компания выпустила годовой отчет за 2021 год; в прогнозе отмечается, что она намерена произвести в 2022 году до 11 млн фунтов урана, приобрести от 11 до 13 млн фунтов, а продать — ​от 23 до 25 млн фунтов. Это значит, что доля собственного производства Cameco вырастет почти вдвое по сравнению с уровнем 2021 года (6,1 млн фунтов), но объем продаж практически не изменится. В 2021 году он составлял 24,3 млн фунтов. Кроме Cameco, в Канаде никто уран не добывает. Австралия — ​также крупный производитель урана. По данным WNA, в 2020 году там действовали три крупных рудника: Олимпик Дэм, Фор Майл и Рейнджер. Однако в январе 2021 году Рейнджер прекратил производство. На Олимпик Дэм уран — ​попутный продукт, поэтому его существенное производство — ​прямая производная от общего объема производства на этом руднике, где основной металл — ​это медь. В сессии вопросов и ответов по итогам полугодия, закончившегося 31 декабря 2021 года, главный исполнительный директор компании ВНР Майк Генри заявил: «Любые планы по увеличению добычи [урана] на руднике Олимпик Дэм не будут реализованы, пока основной бизнес не начнет нормально функционировать… Задача на ближайшие годы заключается в том, чтобы превратить добычу меди в высокорентабельный бизнес для нас. Конечно же, высокие цены на уран

ATO M I C E X P E RT. C O M

«Дебаты о политических рисках импорта энергоносителей из Советского Союза и в наше время — из России не утихают много лет. Резкий рост экспорта советской нефти в Европу в конце 1950‑х и начале 1960‑х годов породил сильную тревогу в Соеди‑ ненных Штатах. Уолтер Леви, виднейший нефтяной аналитик того времени, предупреждал, что Советы «рассматривают нефть как инструмент национальной политики» и «откажутся поставлять ее, когда это будет служить их политическим целям»… Вашингтон решительно противостоял, согласно его форму‑ лировке, «нефтяному наступлению Советов». Для европейцев это был прежде всего вопрос бизнеса… В начале 1980‑х годов, в первые годы работы администрации Р. Рейгана, разногласия между Соединенными Штатами и Европой вокруг экспорта энергоносителей из Советского Союза вспыхнули снова — на этот раз они касались не нефти, а природного газа… Адми‑ нистрация Р. Рейгана, значительно увеличившая оборонные расходы, не хотела, чтобы Советы зарабатывали деньги, которые смогут потратить также на укрепление оборонного потенциала. К тому же Вашингтон опасался, что зависимость от российского газа (особенно это касалось Германии) поможет Москве стимулировать разногласия в НАТО и использовать их в качестве мощного инструмента давления, если отношения между Востоком и Западом ухудшатся. Выражаясь словами президента Р. Рейгана, «нам нужно стоять на своем» и «просто давить на Советы, пока они не разорятся». Дэниел Ергин, из книги «Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций»

помогли бы решению этой задачи, но пока на этом всё». Не очень похоже на заявление об увеличении производства. В 2020 году, по данным WNA, компания произвела 3611 тонн урана, в годовом отчете за 2020/2021 финансовый год (закончился 30 июня 2021 года) ВНР отчиталась о производстве 3267 тонн закиси-­окиси. Это на 11 % меньше, чем годом ранее (3678 тонн). Третий производитель — ​рудник Фор Майл, принадлежащий американской General Atomics. Эта компания занимается проектами в области ядерных технологий и военными заказами. В открытом доступе о деятельности рудника свежей информации нет, кроме данных WNA о добыче за последние шесть лет. Резкое увеличение производства произошло вскоре после продажи в 2015 году: если в 2016 году оно составляло 1183 тонны закиси-­окиси, то в 2020 году — ​уже 2130 тонн. Учитывая специфику материнской компании и недавние заявления альянса AUKUS по поводу поставок атомных подводных лодок и разработок гиперзвуковых ракет, рискнем предположить, что уран, добываемый на Фор Майл, вряд ли попадет на рынок гражданских атомных реакторов. На руднике Ханимун производство после того, как Uranium One его законсервировал, а потом продал австралийской Boss Energy, так и не возобновилось.

9

ТРЕНДЫ

Таблица 1. Основные мировые мощности по конверсии урана (оценка на 2020 год) Компания

Страна

Местоположение

Проектная мощность, тонн урана

Коэффициент использования, %

Коэффициент использования, тонн урана

Orano

Франция

Pierrelatte & Malvési

15 000

17

2 600

CNNC

Китай

Lanzhou & Hengyang

15 000

53

8 000

Cameco

Канада

Порт-Хоуп

12 500

72

9 000

Росатом

Россия

Порт-Хоуп

12 500

96

12 000

ConverDyn

США

Метрополис

7 000

0

0

62 000

51

31 600

Всего

Источник: Отчет Всемирной ядерной ассоциации о рынке ядерного топлива, 2021 г.

Более того, Boss Energy заявила в феврале этого года, что объединит усилия с канадской First Quantum Minerals и займется поиском драгоценных металлов. Все эти факторы свидетельствуют о том, что Австралия вряд ли станет источником увеличения поставок урана. Потенциально им мог бы стать казахстанский «Казатомпром» — ​крупнейший производитель урана в мире. Однако пока компания не сделала никаких заявлений об изменениях производственных планов в связи с событиями на Украине. На фоне нагнетания истерики вокруг рисков с поставками урана резко выросли спотовые цены. По данным UxC на 4 апреля, они составляли $59,5 за фунт (год назад — ​$28,9). Рост цен обеспечили преимущественно трейдеры и представители финансовых структур. В марте выросли также цены на долгосрочные контракты, которые после подъема в сентябре на фоне общего инфляционного роста цен 2021 года стабилизировались и составили примерно $43 за фунт.

Конверсия

По данным WNA, в мире построены пять заводов по конверсии урана — ​перевода его из твердой закиси-­окиси в газовый гексафторид. Однако предприятие Orano еще не вышло на полную мощность — ​процесс завершится лишь в 2023 году. То же касается единственного в США предприятия ConverDyn (партнерство General Atomics и Honeywell). Из-за падения спроса на топливо и, как следствие, незагруженности производств после аварии на Фукусиме предприятие в ноябре 2017 года остановилось. Но в 2021 году производство на нем решили восстановить. Предполагается, что это случится также в начале 2023 года. Практически на полную мощность работает только предприятие Росатома. Нетрудно оценить и его долю на мировом рынке — ​порядка 38 %. Даже беглый взгляд на таблицу дает внятное понимание того факта, что долю Росатома, даже за вычетом поставок на внутренний рынок, не заместить как минимум до конца 2023 года.

10

Обогащение

По данным WNA, сегодня в мире крупнейшими мощностями по обогащению обладают пять компаний (см. Табл. 2). Отметим, что из почти 16,5 тыс. ЕРР в год 4,7 тыс.— ​ это мощности завода Urenco в США. На долю Росатома приходится 36 % мирового рынка, и заменить эти мощности сегодня нечем. Китайские и французские предприятия обслуживают собственные потребности в топливе. Urenco информацию по объемам производства напрямую не раскрывает. В годовом отчете за 2021 год по этому поводу сказано лишь: «Обогащен уран в объеме, достаточном для производства 780 тыс. ГВт·ч электроэнергии на АЭС». Приблизительный перевод этой цифры в ЕРР на основе пропорции, предложенной WNA, позволяет предположить, что объем производства компании в 2021 году составил около 13 тыс. ЕРР, то есть около 70 % от проектной мощности. Очевидно, что обогащать уран вместо России просто не на чем. Но что, если построить новый завод? «Мы успешно завершили значительное число проектов с целью модернизации и оптимизации заводов по обогащению урана. При этом мы продолжаем работу над текущими проектами и ожидаем поступления новых заказов от клиентов»,— ​ответили на вопрос портала Energy Intelligence в СП Orano и Urenco по производству центрифуг ЕТС. Из чего автор заметки, Фил Чаффи, сделал закономерный вывод: «Модернизация и оптимизация определенно не означают установку новых центрифуг; и даже если Orano и Urenco завтра разместят заказы на новые центрифуги, ETC понадобится время для увеличения производства и удовлетворения спроса». Сегмент фабрикации более диверсифицирован, крупнейшие потребители ядерного топлива, в том числе США и Евросоюз, обеспечивают свои потребности самостоятельно.

Некоторые выводы

В ближайшие годы Россия останется незаменимым поставщиком в ключевых сегментах рынка ядерного топлива. Это признают опрошенные различными СМИ

№3 (9 7) 2022

ТРЕНДЫ

Таблица 2. Мировые мощности по обогащению урана (эксплуатируемые на 2018 год и планируемые к запуску, тыс. ЕРР/год) и консалтинговыми компаниями эксперты и участники рынка. «На западных рынках не хватает мощностей, чтобы заменить Россию»,— ​заявил во время беседы с представителем Scotiabank старший вице-президент и финансовый директор Cameco Грант Айзек. Строго говоря, причина, по которой положение дел сложно изменить, одна — ​длительное недоинвестирование из-за кризиса в атомной отрасли. А если заглянуть еще поглубже — ​то страх инвесторов ассоциироваться с ней. Подобное наблюдалось и в нефтяном сегменте. «Инвесторам нужна уверенность. Вчера им говорили, что нефть и газ не нужны, а сегодня говорят: “Придите и спасите нас!” Нужны долгосрочные контракты, спотового рынка недостаточно»,— ​заявил в конце марта 2022 года на Международном энергетическом форуме в Дубае министр энергетики и инфраструктуры Сухейль аль-­Мазруи. Сегмент ядерного топлива в cегодняшней его версии — ​это, пусть и с оговорками, рынок, к которому применимо главное условие рыночных отношений: инвестиции в производство должны приносить прибыль. У участников рынка (причем, как показывают новости и их отсутствие, и у поставщиков, и у потребителей) нет уверенности, что они оправдаются, потому что поставки топлива от Росатома — ​это выгодно. Иногда критически выгодно для рентабельности атомных станций. Резкая смена российского поставщика потребует людей, времени и денег от другого поставщика, а значит — ​денег от заказчика. И можно только гадать, во сколько раз заказчику придется переплатить за три этих ресурса на каждом из трех ключевых этапов (добыча, конверсия и обогащение), чтобы получить уран и изготовить из него ядерное топливо должного качества, которое к тому же должны одобрить все регуляторы с соблюдением всех требований безопасности и юридической допустимости. Цена на конечный продукт может стать заоблачной для потребителей — ​энергокомпаний, владельцев атомных станций. «На тендере компания представила предложение на €150 млн выше (оценочная стоимость контракта составляла €700 млн.— ​Прим. ред.). Кроме того, она требовала, чтобы мы оплачивали всю разработку топлива. Сумма была чудовищной, поэтому мы остановились на россиянах. И топливо у них действительно хорошее»,— ​заявил в интервью порталу Dennik. sk гендиректор крупнейшей словацкой энергокомпании Slovenské elektrárne Бранислав Стрычек. По его словам, возможный переход на топливо Westinghouse будет означать потери нескольких процентов производительности и «десятков и даже сотен миллионов евро. Мы должны понимать, что диверсификация обойдется недешево». Как это происходит, можно посмотреть на примере газового рынка и электростанций на газе. На фоне этого рынка сегмент ядерного топлива пока выглядит стабильной гаванью, где цены поднялись, но не так радикально, как на газ. С учетом экономических факторов встает вопрос: для чего затевается лихорадочный поиск новых поставщиков? Ради энергетической безопасности и сохранения надежности поставок? Это прекрасный довод! Чтобы подтвердить или опровергнуть его состоятельность,

ATO M I C E X P E RT. C O M

Компанияоператор

2018

2020

2030

CNNC

6 750

6 750

19 644

Orano

7 500

7 500

7 500

Росатом

28 215

27 654

25 000

Urenco

18 600

18 320

16 487

Прочие

46

66

450

Всего

61 111

60 199

69 081

Источник: Отчет Всемирной ядерной ассоциации о рынке ядерного топлива, 2019 г.

обратимся к истории — ​потому что заявления могут быть какими угодно, но история уже состоялась и может формировать статистику. Были ли серьезные нарушения в поставках со стороны России или Советского Союза? Нет, история не помнит скандалов на эту тему. Напротив, она знает выполненное в полном объеме 20‑летнее соглашение ВОУ-НОУ, которое было заключено в 1993 году, в самый критический период новейшей российской истории — ​после распада Советского Союза. Более того, даже в тяжелейших условиях нарушений в логистике, возникших после введения санкций в феврале 2022 года, Росатом продолжает поставки свежего топлива. В марте новую партию от госкорпорации получила Словакия — ​его хватит на два года. В апреле — ​Венгрия. Чехия с конца апреля получила три партии: «Российский самолет с грузом ядерного топлива получил специальное разрешение на полет в воздушном пространстве ЕС, закрытом для самолетов Российской Федерации после 24 февраля. Это был третий и последний рейс с данным грузом. АЭС "Темелин" теперь располагает топливом более чем на два года, АЭС "Дукованы"— на три года»,— ​сообщил представитель энергетической компании ČEZ Ладислав Кржиж. Американский историк нефтегазовой отрасли Дэниел Ергин в книге «Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций» признаёт, что после Второй мировой вой­ны США неоднократно выступали против поставок энергоносителей, опасаясь политического сближения России и Европы. Удивительно, насколько нынешнее развитие событий похоже на то, что случилось 40 и 60 лет назад. Но практика в очередной раз показывает: поставки энергоносителей из России, несмотря на давление, не прерываются и остаются надежными.

11

ТЕМА НОМЕРА

Трансфер с китайским акцентом Текст: Наталия АНДРЕЕВА Фото: Boe-tech.co.uk, Unsplash. com, Росатом, ТАСС

12

С одной стороны, мало что сейчас так актуально для России, как быстрый и эффективный трансфер технологий из науки в жизнь, особенно с точки зрения импортозамещения. С другой — ​трансфер в нашей стране и в более спокойные и сытые времена сталкивался с массой проблем, которые никуда не исчезли.

№3 (9 7) 2022

Т Е М А Н О М Е РА

Вопрос о том, как обеспечить и обустроить переток научных результатов в экономику, новые рынки и новые продукты, конечно, не нов: переход к эффективному управлению наукой, начавшийся в 1980‑х годах, был нацелен именно на это (помимо чисто количественного учета и обоснования бюджетных расходов на науку и технологии). Но к 2020‑м годам, после нескольких финансовых кризисов и развития экономики «пузырей», многим управленцам от государства стало понятно, что без ставки на быструю и эффективную трансляцию научных результатов в реальную деятельность экономический рост обеспечить, как минимум, сложно. Именно поэтому в последние два-три года страны — ​мировые научные лидеры «пересобирают» свою научно-­технологическую политику в логике ускорения трансфера. Например, Евросоюз трансформирует систему управления трансфером (через создание Европейского совета по инновациям в рамках общеевропейской рамочной программы Horizon Europe); пробует развивать трансфер университетских разработок (направление «Развитие инновационных инфраструктур для высшего образования»), делает ставку на решение проблемы MVP и апробации технологий в реальном мире (поддержка внедренческих проектов для технологических ­с тартапов). США, как и ЕС, централизуют руководство трансфером (через создание специального Управления по технологиям и инновациям); создают новое поколение исследовательских центров (Институты индустрий будущего), ориентированных на развитие технологий, перспективных с рыночной точки зрения; развивают инфраструктуру, которая позволит обеспечить перевод разработанных технологий в реальные рыночные продукты. Но самые интересные и заметные изменения в области трансфера технологий происходят в Китае. Так что, с учетом текущей геополитической и геоэкономической ситуации, имеет смысл внимательно изучить китайский опыт трансляции науки в жизнь.

Почему Китай?

Во-первых, по отношению к Китаю Россия в ­каком-то смысле находится в ситуации догоняющего развития. Научно-­технологическая политика КНР прошла четыре крупные стадии: индустриализация и тяжелая промышленность (1949–1959); экономическая стагнация и идеологическое регулирование (1960–1976); ориентация на рыночное развитие и конкретные продукты (1976–2001, в рамках «четырех модернизаций» Дэна Сяопина); и наконец,

ATO M I C E X P E RT. C O M

Китай: впечатляющие результаты За 40 лет работы системы, поддерживающей трансфер из науки в жизнь, в Китае было создано более 330 тыс. высокотехнологичных компаний и еще столько же малых и средних, продукты которых в той или иной форме используют новые технологии. В итоге вклад науки и технологий в экономический рост страны в 2021 году составил 60 % (в 2003‑м — ​чуть больше 40 %).

активные вложения в высокотехнологичные индустрии и, шире, собственные инновационные экосистемы, исследовательские центры и человеческий капитал. С учетом нынешних российских приоритетов в науке и технологиях («срочно обеспечить импортозамещение для промышленности»), можно сказать, что мы будем повторять, так сказать, третью китайскую фазу, решая конкретные проблемы конкретных предприятий. Во-вторых, Китай стабильно фокусирует ресурсы, чтобы обеспечить вклад науки и технологий в экономическое развитие. При этом в разные периоды ставка делалась на разные типы промышленности и предприятий — ​и на разные тематики. Один из основных показателей научно-­технологического развития, заложенных в Среднесрочный и долгосрочный план развития науки и технологий (2006– 2020), — ​снижение уровня зависимости от зарубежных технологий до 30 % (этот показатель не используется публично с 2016 года, но в 2016‑м он составлял 31,2 %, то есть почти 70 % финансирования закупок исследований, разработок и технологий приходится на приобретение китайских решений).

13

Т Е М А Н О М Е РА

автономности Китая по всем направлениям, включая развитие внутреннего спроса, собственной системы дистрибуции и китайских производителей. При этом полного «закрытия» страна не планирует — ​по заявлениям Си Цзиньпиня, на 14‑ю пятилетку запланировано «дальнейшее развитие международной научно-­ технологической кооперации в области предотвращения и контроля эпидемий, развития общественного здоровья, изменений климата и пр.». Видимо, страна будет тщательно выбирать новых «научных друзей» — ​и России это тоже предстоит. В целом, за последние 30 лет коллеги из Китая выработали целый набор инструментов и форматов, которые (теоретически и местами практически) способствуют достижению научной и технологической автономии.

Принудительный трансфер

В-третьих, Россия, как и Китай, включилась в текущий этап технологического развития (передовые производственные, цифровые, углерод-­нейтральные и биотехнологии) с заметным опозданием. Китай, опоздав лет примерно на 20, был вынужден активно работать с зарубежными технологиями, начиная с поставок оборудования и заканчивая покупкой IP. И даже масштабные вложения в исследования и разработки, которые вывели КНР на второе место в мире по уровню развития научного сектора, пока не компенсировали технологического отставания по целому ряду направлений. В-четвертых, последние пять лет китайский научно-­технологический сектор живет в условиях торговой вой­ны с США, растущей конкуренции с американским хайтеком и проблем с импортом технологий. Это, конечно, не иранская ситуация, но опыт выживания и развития без доступа к зарубежным технологиям, как минимум, стоит изучения. Наконец, в 2020 году Китай официально сделал ставку на национальную самодостаточность в области науки и технологий. Конечно, отчасти это вынужденная реакция на торговые и технологические ограничения, но 14‑й пятилетний план ориентирован на повышение

14

Первый и самый известный формат обеспечения собственного научно-­технологического развития — ​принудительный трансфер зарубежных технологий, то есть обмен доступа к рынку на технологии: «Хотите продавать ч ­ то-то Китаю — ​ делитесь ноу-хау и прочей интеллектуальной собственностью с китайскими компаниями». Принудительный трансфер проходил в разных форматах. Чаще всего транснациональные технологические корпорации и китайские производители создавали совместные предприятия. Типичный пример — ​история с так называемыми транспортными средствами на новых источниках энергии (new energy vehicles): в 2009 году в Китае был принят закон, согласно которому зарубежные компании могут лицензировать и продавать в стране автомобили, работающие на альтернативных видах топлива, только при условии создания СП с китайскими предприятиями как минимум по одному из перспективных направлений (электромобили, водород и пр.). В 2017 году требования ужесточили — ​вплоть до того, что зарубежные компании должны передавать в СП IP и разработки по всем технологическим направлениям и в некоторых случаях размещать в Китае R&D-центры, причем еще до регистрации СП и начала какой бы то ни было деятельности. Помимо законодательного принуждения к трансферу, в арсенале китайских коллег — ​ сложные многоступенчатые процедуры лицензирования зарубежной высокотехнологичной продукции, в том числе вынуждающие импортеров раскрывать коммерческую тайну, особенно в области фармацевтики, медицинского приборостроения и пр. Конечно, с чисто формальной точки зрения, за продажу инсайдерской информации и утечку коммерчески чувствительной чиновники несут ответственность вплоть до уголовной (соответствующие

№3 (9 7) 2022

Т Е М А Н О М Е РА

поправки были внесены в китайский Закон об иностранных инвестициях еще в 2019 году). Но резонных опасений со стороны высокотехнологичных компаний это не отменяет. Наконец, законодательство Китая, регулирующее экспортно-­импортные операции, вплоть до 2019 года предусматривало ответственность зарубежных поставщиков перед покупателями в части доступа ко всем последующим обновлениям технологий, новым версиям продуктов и пр.; кроме того, лицензиары несли ответственность за то, как именно применяется поставленная ими технология, в том числе за злоупотребления ею, ее незаконное применение и пр. После начала торговых вой­н с США эти нормы из законодательства были исключены — ​попытка сделать сотрудничество с Китаем более привлекательным. Ирония в том, что, судя по всему, опыт Китая по принуждению зарубежных компаний к трансферу высоких технологий оказался таким удачным, что его копируют США: когда в начале 2022 года стало известно, что китайская компания CATL (крупнейший в мире производитель батарей для электромобилей) планирует локализацию производства в Северной Америке, представители EV-индустрии США предложили разрешить компании развернуть производство только при условии передачи американской стороне ноу-хау в области дизайна батарей и топливных ячеек, конфигурации производственных линий и пр.

Мегапрограммы «наука + инжиниринг»

Второй большой — ​и, судя по всему, эффективный — ​инструмент, который используется в китайской версии трансфера технологий из науки в жизнь,— ​так называемые мегапрограммы. Формат не имеет отношения к мегасайенс, речь идет о масштабном финансировании приоритетных для страны направлений развития науки и технологий. Механизм мегапрограмм был апробирован в рамках Среднесрочного и долгосрочного плана развития науки и технологий (2006–2020): в 2006 году стартовали пилотные / экспериментальные мегапрограммы — ​четыре научные (немного позже их дополнили еще двумя) и 16 инженерных. Все программы концентрировались на ключевых в тот момент технологиях и рыночных продуктах, которые расценивались партией и правительством как стратегические: квантовые и нанотехнологии, электроника и пр. Судя по всему, эксперимент оказался удачным: в 2016 году в рамках 13‑й пятилетки было принято следующее поколение мегапрограмм — ​в области энергетики, электроники, транспорта и пр.— ​до 2030 года. Конечно, сам подход — ​«финансировать тех, кто может помочь в развитии стратегического

ATO M I C E X P E RT. C O M

Мегапрограммы в Китае: эволюция тематик Категория / годы

2006–2020

2016–2030

Научные

• Белки; белковая инженерия • Квантовые технологии • Нанотехнологии • Биология развития и репродуктивная биология • Стволовые клетки • Изменение климата

• Авиадвигатели и газовые турбины • Глубоководные исследования • Квантовые коммуникации и вычисления • Нейронауки, исследование мозга • Национальная кибербезопасность • Исследования глубокого космоса, орбитальные системы и станции

Инженерные

• Микроэлектронная компонентная база, дизайн чипов, базовое ПО • Производство сверхбольших интегральных схем • Новое поколение беспроводных мобильных коммуникаций • Базовые производственные технологии и цифровое промышленное оборудование • Крупномасштабная геологоразведка (нефть, газ) • Ядерные реакторы большой мощности • Технологии работы с загрязненной водой (контроль, очистка и пр.)

• Генномодифицированные организмы • Новые фармацевтические препараты • Контроль и лечение СПИДа, гепатита и пр.

• Самолетостроение (сверхбольшие лайнеры) • Спутниковые системы для высококачественной геосъемки • Пилотируемый полет на Луну; исследование Луны

• Инновационная семенная промышленность • «Зеленые» угольные технологии • Умные сети • Коммуникационные сети «Космос-­Земля» • Большие данные • «Умные» производственные системы, робототехника • Новые материалы и их применения • Улучшение экологической обстановки и окружающей среды в Пекине, Тяньцзине и Хэбэе • Здравоохранение и «медицинская безопасность» • Новые технологии для искусственного интеллекта

Источник: Н. Андреева / «Атомный эксперт» по данным Nature (Planning for science, 2021).

15

Т Е М А Н О М Е РА

Динамика венчурного рынка в Китае, млрд, $ 130,6 115,2

73,2 57,9

5,9

10,4

9,7

86,7

78,3 61,7

20,1 5,9

2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021

Источник: Н. Андреева / «Атомный эксперт» по данным агентства Preqin.

научного / технологического направления» — ​ не нов; в той же логике создавались многие европейские, американские и японские инициативы («Вой­на против рака», расшифровка человеческого генома и пр.). Однако у китайской версии мегапрограмм есть несколько важных особенностей. Во-первых, они фокусируются не только на фундаментальной науке, но и на чисто инженерных разработках, необходимых для того, чтобы обеспечить внедрение технологий в промышленность и экономику в целом. Причем с точки зрения количества тем заметно доминирование инженерных и разработческих задач над фундаментальными. Во-вторых, как минимум некоторые научные и инженерные мегапрограммы логически увязаны между собой: квантовые технологии и развитие микроэлектроники, репродуктивная биология / стволовые клетки и технологии здравоохранения. Иными словами, уже больше 15 лет китайские коллеги выстраивают ту самую систему передачи научных результатов в руки разработчиков, о которой давно мечтают США, ЕС и прочие развитые страны (да, это делается в приказном порядке и централизованно — ​никакого «рынок сам решит, что ему нужно»,— ​но все равно впечатляет своей осмысленностью). И в‑третьих, мегапрограммы маркируют принципиальный сдвиг в научно-­ технологической политике страны: от точечных «продуктовых» инноваций под точечные задачи промышленности (подход в рамках модерниза-

16

ционной политики Д. Сяопина) — ​к развитию цепочки «наука — ​инновации — ​промышленность». Эффективность мегапрограмм, конечно, оценить сложно: масштабы их таковы, что отследить реальный прогресс в той или иной области и увязать его с мегапрограммами невозможно; но точечные эффекты все равно заметны — ​например, мегапрограммы по высококачественной спутниковой геосъемке, пилотируемым космическим полетам и изучению Луны привели к заметному развитию китайской спутниковой группировки.

Вездесущий венчур

Третий компонент, который, по версии Китая, обеспечивает трансляцию научных результатов в экономику,— ​это сверхразвитый рынок венчурных инвестиций. Сегодня в стране действуют порядка 1700 венчурных фондов, из них больше 1100 — ​государственные, владеющие $315 млрд (2 трлн юаней). При этом самая важная и характерная особенность китайского государственного и квазичастного венчура — ​узкая специализация. Например, отдельные фонды созданы для поддержки разработки интегральных схем (National Integrated Circuit Fund), передовых производственных технологий (Advanced Manufacturing Industry Investment Fund), развития промышленности на новых технологических платформах (Made in China 2025 Strategic Cooperation Fund) и пр. Еще одна отличительная черта венчурных фондов в Китае — ​крайне высокая «региональность», достигаемая через механизм «фонда фондов» и создание филиалов / дочерних фондов на уровне провинций и муниципалитетов, совместно с региональными и местными администрациями. Примерно с 2015 года практически всё центральное венчурное финансирование в Китае распределяется именно по этой схеме. Такой подход, с одной стороны, позволяет наемным инвест-­менеджерам получить более глубокую «региональную» экспертизу — ​понимание объема имеющихся ресурсов, компетенций научных и технологических команд, специфики работы с исследовательскими центрами или университетами и пр. С другой, он дает возможность региональным администрациям, наученным горьким опытом коллег, застраховаться от вложений в заведомо проигрышные проекты (у всех на слуху «Хэфэй», купивший у японской Hitachi убыточный и бесперспективный завод плазменных панелей за $300 млн, и провинция Ухань, вложившаяся в местный завод полупроводников, который закрылся через два года).

№3 (9 7) 2022

Т Е М А Н О М Е РА

Китайский венчурный рынок достиг таких масштабов, что ему не мешает даже кардинальное закручивание государственных гаек в высокотехнологичном секторе: после недолгой паники в середине 2021 года из-за разрушительных ограничений, с которыми столкнулись китайские гиганты Alibaba, Tencent, Didi и ByteDance, китайские венчурные фонды переориентировались с «цифровых» компаний B2C на полупроводники, робототехнику, корпоративное программное обеспечение и биотехнологии. В результате в прошлом году венчурные фонды вложили в китайские компании более $130 млрд — ​в полтора раза больше, чем в 2020‑м. Конечно, Китай пока еще заметно отстает от США (объем венчурных вложений в Штатах в 2021 году — ​без малого $300 млрд), но, как отмечает агентство Bloomberg, уже заметно вырвался вперед по ряду стратегических направлений. Заметнее всего отрыв в микроэлектронике: китайские стартапы, связанные с производством чипов, дизайн-­центрами и пр., получили в 2021 году $8,8 млрд, а американские — ​всего $1,3 млрд.

Город спешит на помощь

Наконец, помимо «инвестиций сверху» в Китае развита практика венчурных вложений в местные компании и исследовательские центры со стороны местных же администраций (провинций, городов, иногда даже деревень). Ярчайший пример такой стратегии — ​уже упомянутый город Хэфэй, несмотря на ряд откровенно неудачных приобретений, добившийся от своих инвестиций довольно высокой доходности. В 2008 году Хэфэй начал вкладывать деньги в компании, работавшие в приоритетных и для города, и для страны отраслях: ​ в промышленность полупроводников, квантовые технологии и, немного позже,— ​в искусственный интеллект. К 2022 году город вложился в несколько десятков компаний. Конечно, некоторые инвестиции города в высокотехнологичные компании и стартапы были связаны с общим замедлением экономического роста в стране и ситуационной необходимостью поддержать/спасти компании. Отчасти в этой логике в 2008 году Хэфэй инвестировал в BOE Technology Group — ​крупного местного производителя жидкокристаллических экранов, причем вложил в него деньги, изначально выделенные для строительства метро. Город инвестировал в компанию около $950 млн напрямую и привлек еще около $1,6 млрд от сторонних инвесторов и местных банков. И эта ставка, в отличие от истории с заводом Hitachi, оказалась исключительно удачной: в 2021 году BOE стала крупнейшим в мире производителем ЖК-экранов, обогнав

ATO M I C E X P E RT. C O M

Динамика «локальных» вложений в компании, 2022 год

~ 40 тыс. государственных агентств входят в число акционеров китайских компаний (причем заметную их часть составляют местные администрации).

16 совладельцев (в среднем) у среднестатистической китайской компании — объекта государственных инвестиций (еще 10 лет назад их было восемь).

корейский Samsung, и создала в городе несколько десятков тысяч рабочих мест. А с компанией Nio (производителем электромобилей) получилась целая спасательная операция. В 2020 году Nio находилась на грани финансового коллапса из-за резкого падения акций на Нью-­Йоркской фондовой бирже. Хэфэй оперативно влил в нее почти $1 млрд, купив акции по бросовой цене,— ​с условием, что Nio откроет в городе производство электромобилей и вложится в специализированный индустриальный парк.

Nio, получив своевременную финансовую помощь, в 2021 году вошла в пятерку мировых автопроизводителей с самой высокой капитализацией, обогнав BMW: стоимость акций компании за год-полтора выросла на 3000 %! Проще говоря, экстренные вложения в высокотехнологичный сектор себя оправдали — ​ и после первых прямых инвестиций (некоторые из них оказались неудачными) Хэфей перешел к модели создания множества узкоспециализированных государственных фондов, приняв на вооружение подход, апробированный на общестрановом уровне. «Хэфэйская модель», позволяющая городам зарабатывать на высокотехнологичной промышленности не только посредством налогообложения, кажется привлекательной очень многим китайским муниципальным субъектам: только в 2021 году о создании специализированных венчурных фондов заявили Тяньцзинь, Хэнань, Фуцзянь, Цзянсу и целый ряд других городов и провинций; даже Шэньчжэнь — ​один из признанных на мировом уровне научно-­ технологических хабов — ​собирается внимательно изучить опыт Хэфэя.

17

Т Е М А Н О М Е РА

Отдельно интересно, что «модель Хэфэя» постепенно распространяется не только на венчур, но и на сферу исследований и разработок: во многих городах и провинциях создаются специализированные научные фонды, финансирующие приоритетные для территорий научные направления. Из недавних примеров можно назвать город Циндао (10 млн чел., провинция Шаньдун): городское Бюро по науке и технологиям начало ежегодно распределять гранты на исследования и разработки по приоритетным для города направлениям; в 2021 году деньги на R&D получили почти 1700 компаний. Бюро в состоянии также реализовывать масштабные адресные исследовательские проекты — ​например, на фоне эпидемии 2020–2022 годов оно вложило $30 млн в два проекта «полного цикла»: разработку технологий быстрого тестирования на COVID-19 и организацию производства соответствующих наборов. В стране действует более 3 тыс. технологических бизнес-­инкубаторов, около 4 тыс. фаб-лабов (небольших центров коллективного пользования с оборудованием для прототипирования), создавать которые Китай начал еще в 1988 году в рамках программы «Факел». Для тех, кто вырос из бизнес-­инкубаторов, есть 157 общенациональных Зон экономического и технического развития и несколько сотен, если не тысяч, индустриальных и технологических зон / парков на уровне провинций, городских округов и муниципалитетов. Только в Пекине — ​ не самом большом городе Китая — ​работает

18

больше 40 городских технопарков и промпарков (и еще 14 муниципальных). Словом, насыщенность мерами поддержки такова, что Китай в своем научно-­ технологическом развитии может опереться не только на уже сложившиеся научные, технологические и инновационные хабы (Пекин, Шанхай, регион Гуаньдун — ​Гонконг — ​Макао), в которых концентрируется порядка 50 % государственного финансирования науки, но и на (пока еще не слишком заметные на глобальном уровне) точки инновационного роста.

Российские нюансы

Китайский опыт — ​и в части обеспечения трансфера научных результатов в экономику, и в части поддержки научно-­технологического развития — ​очень, очень привлекателен. Особенно если обратить внимание не только на масштабы и набор инструментов, но и на результаты (по крайней мере, на бумаге). На фоне проблем, с которыми неизбежно столкнутся в России и наука, и инновационно-­ технологический сектор, и вся экономика в ближайшие два-три года, соблазн сделать ставку на сверхцентрализованную китайскую модель трансфера очень велик. Особенно с учетом того, что отдельные компоненты этой модели в России уже реализованы или планируются к реализации. Во-первых, с формальной точки зрения, частичное отгораживание от окружающего мира и ставка на национальные приоритеты у нас случились еще до того, как это стало политически актуальным. Начало было положено Стратегией

№3 (9 7) 2022

Т Е М А Н О М Е РА

Вложения в R&D (% от ВВП) 2,5

научно-­технологического развития (2016), которая концентрировалась на «больших вызовах», стоящих перед Россией, а не перед абстрактным глобальным сообществом. Конечно, реального перенаправления научных финансовых потоков в сторону приоритетов СНТР так и не произошло, но зато уже программа «Приоритет‑2030» (2021) реализуется без к ­ акой-либо ориентации на международные рейтинги университетов. А в 2022 году министерство науки и высшего образования ввело мораторий на учет показателей, связанных с международной востребованностью российских научных результатов (публикации в журналах 1‑го квартиля WoS и Scopus) — ​и разъяснило непонятливым, что главная цель «Приоритета‑2030» — ​помочь университетам сосредоточить усилия на достижении национальных целей. Ну и в целом в нынешних условиях жесткая приоритетизация и концентрация на понятных и конкретных национальных целях выглядят практически неизбежными. Во-вторых, в 2021 году началось обновление российской инженерной повестки: была принята стратегическая инициатива «Передовые инженерные школы», в рамках которой на базе российских университетов планируется создать около 30 передовых инженерных школ, сотрудничающих с высокотехнологичными компаниями. Конечно, это скорее образовательный проект, нежели продуктовый/рыночный. Но и в такой конфигурации есть позитивные и обнадеживающие моменты: инженерные школы должны осуществлять «прорывные разработки и исследования, направленные на решение задач, соответствующих мировому уровню актуальности и значимости, в приоритетных областях технологического развития Российской Федерации». Кроме того, «Передовые инженерные школы» — ​логичное продолжение федеральной политики, связанной с развитием инжиниринга, в первую очередь — ​недавно завершившейся программы Минпромторга по созданию и развитию в российских вузах инжиниринговых центров. В-третьих, в России созданы и апробируются механизмы вовлечения университетов и НИИ в развитие регионов и региональных экономик — ​а заодно вовлечения регионов в развитие науки и технологий. Самый новый и самый понятный из них — ​ научно-­образовательные центры мирового уровня (НОЦ). Каждый из них по умолчанию должен активно работать с регионом и бизнесом — ​и, соответственно, вносить понятный и поддающийся оценке вклад в региональную экономику (кадры, интеллектуальная собственность, малые инновационные компании и пр.). А в 2022 году Минобрнауки запустило пилотный проект по приведению научно-­

ATO M I C E X P E RT. C O M

2

1,5

1

0,5 Россия 0

Китай

2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020

Источник: Н. Андреева / «Атомный эксперт» по данным Росстата, OECD.

исследовательской повестки НОЦ в соответствие с региональными приоритетами: все новые тематики фундаментальных исследований должны формироваться с учетом задач «развития региональных экономик в условиях санкций» и согласовываться с губернаторами регионов на заседаниях наблюдательных советов НОЦ. По версии министерства, отклонять или менять темы губернаторы не смогут, но их рекомендации должны учитываться при принятии решений о финансировании.

Чужие грабли

Компоненты китайской модели в России, конечно, уже созданы. Однако в ситуации контролируемой паники важно сохранять холодную голову и здраво оценивать долгосрочные последствия ставки на те или иные модели развития. В особенности на те, которые, как трансфер с китайским акцентом, несут много рисков и ограничений. Самый большой риск китайской модели — ​зациклиться на коммерциализации и прикладных исследованиях в ущерб фундаментальным. Китай до сих пор разбирается с последствиями дэнсяопиновской ставки на прикладное и «прикладников»: и все китайские амбиции в части науки, и безумные (по российским меркам) вложения в направления, которые «выстрелят» через 20–30 лет,— ​всё это для того, чтобы скомпенсировать результаты длительной сфокусированности на промышленной и продуктовой составляющей рынка, технологий и пр. В 2019 году Си Цзиньпин публично объявил, что опыт Китая за последние 20 лет показывает: ключевые технологии, от которых будет

19

Т Е М А Н О М Е РА

зависеть экономическая и военная безопасность страны, невозможно ни перенять у других стран, ни купить — ​их можно только «вырастить» с нуля (в рамках фундаментальной науки). После этого в Китае была принята на вооружение концепция «технологических бутылочных горлышек», с которыми теперь разбираются и министерство науки и технологий, и министерство промышленности и информационных технологий — ​и будут разбираться, как минимум, до 2035 года. Потому что с финансированием фундаментальной науки в стране до сих пор проблемы: на ее долю приходится всего около 5 % государственных «научных» денег; все остальное получают «прикладники». Для России и российской научно-­ технологической политики риск «прикладного перекоса» на фоне аврального импортозамещения выглядит более чем реальным. Еще один неиллюзорный риск — ​вложить все деньги в мегапрограммы. Конечно, в Китае этот механизм, судя по всему, работает, но он вполне может не сработать в нашей стране. Чтобы управлять мегапроектами такого класса, нужно или иметь чисто китайскую «проникающую бюрократию» (а также культуру бесконечной отчетности, подпираемую уголовным кодек-

20

сом и наличием в законодательстве смертной казни), или апробировать годные методики оценки реального вклада мегапрограмм в экономическое развитие и счастье человеческое. А лучше — ​и то, и другое. Если судить по неудачному российскому опыту с комплексными научно-­технологическими программами, до китайских управленческих высот мы еще не доросли… Не хотелось бы экспериментировать с новыми сложными механизмами в штормовых условиях. Не менее проблематичной кажется и история с гипер-­развитым венчуром. Основная причина — ​в том, что перспективы российского венчура как двигателя трансфера вообще не очень понятны. Конечно, в 2021 году российский венчурный рынок пережил настоящий бум: по оценкам платформы Dsight, объем венчурных инвестиций вырос до $2,4 млрд, превысив показатели предыдущего года в три с лишним раза; российские частные фонды вложили в стартапы $1,2 млрд (в пять раз больше, чем в 2020‑м), иностранные — ​$645 млн (в шесть раз больше, чем годом ранее). Но после событий февраля–апреля 2022‑го турбулентность в экономике такая, что

№3 (9 7) 2022

Т Е М А Н О М Е РА

более-­менее определенными кажутся только три вещи. Во-первых, ждать милостей от венчурных фондов не приходится — ​ни в 2022 году, ни в 2023–2024‑м. Иностранных инвестиций у нас, судя по всему, не будет (это минус треть рынка); российские инвесторы, вкладывавшиеся исключительно в международные проекты, тоже навряд ли переобуются в прыжке (это еще минус треть рынка). А если вспомнить, что государственные фонды переживают реорганизацию и что они снижали объемы инвестиций и без политико-­экономических потрясений, то перспективы классического венчура в России и вовсе покажутся невеселыми. Во-вторых, спрос на стартапы/технологии, судя по всему, будут диктовать крупные экосистемы (Сбер, VK, Яндекс, МТС и пр., которые и без санкций скупали все живое: в 2021 году на них пришлось 22 % сделок — ​в два раза больше, чем в 2020‑м). А еще — ​крупные корпорации, поставленные перед выбором «импортозамещай или умри» и в 2021 году увеличившие объем инвестиций в стартапы в два раза — ​примерно до $150 млн. В-третьих, кардинально поменяется структура спроса: если в 2021 году основная масса околотехнологических инвестиций ушла в «цифру» (финтех, логистика, медиа/entertainment, e-commerce, EdTech), то в 2022‑м из цифровых технологий инвесторов будут интересовать разве что корпоративное/инженерное ПО и кибербезопасность; фокус внимания сместится в более критичные для корпораций и экосистем сферы. Кроме того, для экосистем и корпораций маловероятны чисто инвестиционные сценарии класса «помоги стартапу развиться и покупай его продукт/услугу», скорее речь будет идти или о полном поглощении стартапов и команд, или об отношениях «заказчик — ​ исполнитель» без к ­ аких-либо инвестиций. Иными словами, в ближайшие годы российский венчурный рынок вряд ли решит задачу развития перспективных технологий, скорее наоборот — ​усугубит проблему чрезмерной зацикленности на прикладном и сиюминутном. И наконец, китайская стратегия «залить науку деньгами» в российских условиях просто невозможна. Причем не столько по причине отсутствия денег (в 2021 году только на финансирование R&D в Китае было потрачено $440 млрд), сколько потому, что заливать эти деньги, в сущности, некуда: научная и технологическая специализация нашей страны очень стабильна — ​и, если верить оценкам НИУ ВШЭ, в последние 10–15 лет приросла всего двумя заметными новыми направлениями (нанотехнологии / микроструктурные технологии

ATO M I C E X P E RT. C O M

и «прочие потребительские товары»). Ядром конкурентоспособности российской науки остаются физика, химия и прочие традиционные области — ​именно они, например, составляют порядка 50 % российских публикаций в зарубежных научных журналах. Это, конечно же, не отменяет того факта, что в России есть научные группы и организации, работающие по приоритетным направлениям СНТР — ​и, шире, по глобально-­ актуальным темам: биотех, геномные и «зеленые» технологии, полупроводники / микроэлектроника, новая химия и пр. Как и того факта, что потеря научных школ (в физике, химии, биологии и даже гуманитарных дисциплинах) станет необратимой и невосполнимой потерей, которая ударит по будущей конкурентоспособности России ничуть не меньше, чем отсутствие новых, условно-­перспективных научных направлений. Словом, выбор — ​с точки зрения приоритетов и распределения финансирования — ​предстоит самый что ни на есть шизофреногенный: нужны старая и новая фундаментальная наука — ​и нужно очень, очень много срочных прикладных исследований под импортозамещение и «технологические бутылочные горлышки» в их российском варианте. А еще, конечно, никто не отменял вечные вопросы о том, кто именно должен осуществлять трансфер из науки в жизнь и откуда России взять нужное количество технологических предпринимателей. Но это уже совсем другая история.

21

СТРОЙКИ

Стройки для истории Беседовала Юлия ГИЛЕВА Фото: Росатом

22

Насколько глубоко можно адаптировать стандартный проект ВВЭР к требованиям конкретного заказчика? Зачем Росатому, помимо проверенных водо-водяных, развивать другие типы реакторов? Директор по науке и инновациям АО «Атомэнергопроект» Сергей Егоров подводит промежуточные итоги реализации одного из пяти федеральных проектов РТТН — «​ Проектирование и строительство референтных энергоблоков атомных электростанций, в том числе атомных станций малой мощности» и рассказывает об амбициозных целях Росатома на этом направлении.

№3 (9 7) 2022

СТРОЙКИ

Сергей Владимирович, обрисуйте, пожалуйста, вкратце общую картину строительства новых блоков в России и за рубежом. Хотелось бы для начала пояснить, почему так важна референтность энергоблоков. Важнейшее потребительское свой­ство любого товара — ​то, что он уже доказал свое качество. Клиент не хочет рисковать, он желает иметь проверенный и адаптированный продукт. Именно этим мы и занимаемся. Теперь о ситуации на наших площадках. Продолжаются работы в Китайской Народной Республике. Это наш стабильный партнер. Росатом строит новые блоки на площадке Тяньваньской АЭС — ​в конце февраля был залит первый бетон для блока № 8 с ВВЭР‑1200 (это проект 491, такие же реакторы работают на первом и втором блоках Ленинградской АЭС‑2). Мы приступили к сооружению 3‑го и 4‑го блоков на площадке АЭС «Сюйдапу» — ​там будут работать ВВЭР‑1200 более современного проекта «АЭС‑2006». Активная фаза строительства — ​на площадке бангладешской АЭС «Руппур» (референтными для нее выбраны два блока Нововоронежской АЭС‑2 с реакторами ВВЭР‑1200). Осенью на первом блоке был установлен в проектное положение корпус реактора. На площадке занято огромное количество персонала — ​свыше 20 тыс. человек. В Индии мы ведем строительство 3‑го и 4‑го блоков АЭС «Куданкулам». Это наиболее спокойная стройка, там меньше всего изменений и минимум технических сложностей. В Турции Росатом возводит четыре блока АЭС «Аккую», «Атоммаш» уже произвел и успешно отгрузил основное оборудование для объекта. В Египте продолжается подготовка к заливке первого бетона. Первый бетон — ​это точка отсчета, аналог вбрасывания в хоккее: команды давно на поле, но пока не прозвучит команда и шайба не окажется на льду, игра не начнется. Сейчас такая стадия на площадке АЭС «Эль-­Дабаа»: там сосредоточено большое количество строительных ресурсов, весь прошлый год проектные организации разрабатывали документацию, взаимодействовали с надзорными органами и консультантами заказчика. В Северной Африке возник ряд технических и технологических сложностей при строительстве, но нам пока удается с ними справляться. Надеемся, что в этом году будет получена лицензия на строительство станции. В Венгрии документация по проекту АЭС «Пакш‑2» находится на рассмотрении у регулятора; такая же ситуация — ​с финским проектом АЭС «Ханхикиви‑1». В России продолжается стройка первого энергоблока Курской АЭС‑2, готовимся к началу работ на третьем и четвертом блоках Ленинградской АЭС‑2, а также на Смоленской АЭС‑2.

ATO M I C E X P E RT. C O M

Как выглядит адаптация продукта к требованиям конкретного заказчика, о которой вы говорили? Наш принцип — ​клиентоориентированность, хотя этот термин в масштабе атомной энергетики звучит несколько легковесно. Но при адаптации продукта действительно происходит глубочайшая адаптация к стране: ее культуре, техническим особенностям, обществу. Отсюда — ​значительное число вариаций, конфигурационных решений, которые мы сегодня имеем. Естественно, любого рода адаптация — ​это время и деньги, поэтому мы с заказчиками всегда стремимся найти компромиссные решения. Однако нужно помнить, что двух тождественных площадок нет и быть не может: всегда есть различия в климате, сейсмике, географическом положении, социуме и так далее. Кроме того, сторона-­реципиент всегда стремится «нарастить мускулы» своей строительной индустрии, поднять экономику страны. Также всегда учитываются вопросы подготовки кадров для будущей АЭС, обслуживания станции на всем сроке эксплуатации. Соответственно, итоговая конфигурация проекта АЭС зиждется на этом базисе. Да, глубокая адаптация — ​это непросто, зато она дает нам огромное конкурентное преимущество. Никто, кроме нас, так не работает. Поэтому у нас самый большой в мировой атомной отрасли портфель реализуемых заказов. Давайте поговорим о российских стройках. На Курской АЭС реализуется проект ВВЭР-ТОИ. Объясните, пожалуйста, в чем его технологические преимущества по сравнению с проектом ВВЭР‑1200. Во-первых, у ВВЭР-ТОИ чуть выше мощность: 1255 МВт. Во-вторых, были произведены достаточно серьезные переделки в компоновочной части — ​для упрощения обслуживания. Усовершенствованы конструкции основных агрегатов реакторной установки, в частности парогенератора. Также в этом блоке больше пассивных систем безопасности. Кроме того, на этапе эксплуатации принципиально снижается необходимость проведения ремонтных работ. В качестве основного элемента машиновращения для производства электроэнергии применена тихоходная турбина. Совершенствуются решения по сортаменту трубопроводов: планируется, что они будут работать в течение всего 60‑летнего срока эксплуатации АЭС без замены (тоже сокращение издержек). При строительстве блоков ВВЭР-ТОИ применяются новые подходы, позволяющие сократить сроки строительства, повысить экономические показатели. Так, используется несъемная опалубка из сталефибробетонных панелей — ​это

23

СТРОЙКА

Федеральный проект № 2 «Проектирование и строительство референтных энергоблоков атомных электростанций, в том числе атомных станций малой мощности» Первое направление — ​сооружение двух блоков Курской АЭС-2 с инновационными реакторами ВВЭР-ТОИ. На 2024 год запланирован физпуск блока № 1. Второе направление — ​работы по станциям малой мощности. Это, в частности, наземная АСММ с реактором РИТМ‑200, разместить ее планируется в Якутии; и термоэлектрическая станция «Елена» (разработка Курчатовского института; должна напрямую преобразовывать тепловую энергию в электрическую и стать референтным проектом станции малой мощности).

влияет на скорость монтажных работ; ведется бетонирование самоуплотняющимися бетонами. Используются максимально долговечные строительные материалы, чтобы в перспективе срок эксплуатации станции мог быть продлен до 80 лет. Вот основные принципиальные инновации. Расскажите, пожалуйста, о стратегии дальнейшего развития семейства водо-водяных реакторов, в частности, о проектах ВВЭР-С и ВВЭР-СКД. Общее направление эволюции ВВЭР — ​повышение эффективности работы, совершенство-

24

вание технологических процессов. Переход к спектральному регулированию в проекте ВВЭР-С приблизит топливный цикл к замыканию — ​это важный этап именно для «легководников». ВВЭР-СКД со сверхкритическими параметрами давления теплоносителя в первом контуре — ​это пока, так сказать, футуристический объект. Для этого реактора потребуются материалы, способные выдерживать сложнейшие условия работы. Кроме того, сам теплоноситель — ​вода — ​при сверхвысоком давлении приобретает физические свой­ства, которые еще предстоит изучить. А какие новости по направлению быстрых реакторов? Развитие быстрых реакторов сейчас очень ускорилось. Напомню, в феврале прошлого года Росатом получил лицензию на сооружение БРЕСТ-ОД‑300 со свинцовым теплоносителем в Северске; и уже в июне на площадке был залит первый бетон. Крайне важно, что там строится не только энергоблок, но и модули фабрикации/рефабрикации и переработки ОЯТ, то есть весь замкнутый производственный цикл будет расположен в пределах одной площадки. «Атомэнергопроект» участвует в проектировании этих модулей. Кроме того, в Росатоме уже ведутся работы по быстрому свинцовому реактору БР‑1200, рассчитанному на энергосети большой мощности. Параллельно продолжается совершенствование натриевой технологии. В прошлом году мы завершили защиту большого этапа исследований с целью доказательства конкурентоспособности быстрых натриевых реакторов. ОКБМ

№3 (9 7) 2022

СТРОЙКА

закончил технический проект реакторной установки, наши коллеги из питерского «Атомэнергопроекта» начали его проработку для пятого блока Белоярской АЭС. Это значит, что в обозримом будущем, помимо референтных ВВЭР, должны появиться референтные БН и БР. Таким образом, замкнутый ядерный топливный цикл будет реализован на ­практике. Почему замыкание цикла так важно для атомной энергетики? Разомкнутый ядерный цикл включает добычу и обогащение урана (причем топливом становится только незначительная его часть), в результате образуются большие отвалы урановой руды. Затем осуществляются производство топлива, его использование в реакторе, выгрузка отработавшего топлива (ОЯТ), его хранение и частичная переработка. Между тем мы в современном мире уже привыкли к тому, что рециклингу подлежит почти любой материал. Это очень важно, ведь ресурсы планеты не безграничны. Так почему бы не рециклировать и ОЯТ? Замкнутый цикл позволяет повторно использовать топливо после специальной переработки. В таком цикле быстрые и тепловые реакторы будут работать в связке, производство станет экологичным и компактным: все процессы по фабрикации/рефабрикации будут вестись на одной площадке. Основа для создания такого производства уже сформирована — ​натриевые реакторы эксплуатируются уже больше 50 лет, то есть все связанные с ними технологические операции давно отработаны.

ATO M I C E X P E RT. C O M

Громадный объем работы проделан в части топливообеспечения, обращения с отработавшим топливом, создания производственных участков — ​в том числе с использованием роботизированных систем, позволяющих минимизировать фактор человеческой ошибки.

Установка корпуса реактора ВВЭР-1200 на АЭС «Руппур». Ишварди, Бангладеш, 10 октября 2021 г.

По поводу БН‑1200М: удалось ли на этом проекте добиться тех же экономических показателей, что и для ВВЭР‑1200? На данный момент у этих двух проектов достигнут паритет. Пока мы не замахиваемся на «победу» БН‑1200М по экономике, потому что этот проект еще нуждается в детализации, однако предпосылки к этому есть. А свинцовый БР может стать еще дешевле — ​есть серьезные технологические основания для снижения стоимости этого проекта. Какие ключевые задачи в этом году стоят перед Росатомом в части проектирования и строительства референтных блоков АЭС? Что касается объектов с реакторами ВВЭР, здесь крайне важно сохранять набранные высокие темпы строительства. Как в спорте: не сбиваясь с шага, двигаться в заданном направлении. В части, касающейся БН, мы в этом году начинаем обоснование инвестиций. Ведутся работы и по проекту ВВЭР-С: мы находимся на стадии проектирования. Кроме того, у нас уже есть идеи по поводу того, где такой проект мог бы быть реализован — ​это площадка Кольской АЭС. Конструкцию ВВЭР-С мы прорабатываем до электрической мощности 600–700 МВт.

25

ТЕХНОЛОГИИ

Алмазное качество Беседовала Надежда ФЕТИСОВА Фото: Атомный эксперт

Насколько сложно синтезировать алмаз? Для чего в ИТЭР нужны алмазные детекторы? Где такие устройства применяются уже сейчас? На эти и другие вопросы отвечает начальник сектора «Алмазный детектор» ЧУ «ИТЭР-Центр» Николай Родионов.

Николай Борисович, расскажите, пожалуйста, о том, что представляет собой алмазный детектор и в чем его преимущества перед другими детекторами ионизирующих излучений? Алмазный детектор регистрирует все виды излучения (альфа-, бета-, гамма-­частицы) и обладает высокой радиационной стойкостью, которая, например, на два порядка превышает радиационную стойкость кремния. Кроме того, алмаз может работать при высокой температуре (более 300 °С), у этого материала очень высокая теплопроводность (выше, чем у меди), он химически инертен. Алмаз обладает замечательными электронными свой­ствами: в отсутствие радиации является диэлектриком и имеет очень большое сопротивление, а буду-

26

чи помещен в поле радиационного излучения, становится хорошим проводником. Все эти качества очень важны для создания детекторов ионизирующих излучений. Чувствительный элемент такого детектора представляет собой пластину из алмаза размерами 5×5 мм2 и толщиной 500 микрон (это типичный размер пластины, но используются и другие: 4×4 мм2; 3×3 мм2, с разными толщинами от 300 до 500 микрон). На большие плоские грани пластины с двух сторон наносятся металлические контакты из таких материалов, как золото, платина, титан, алюминий, толщиной 30–35 нм (слой приблизительно в 2 тыс. раз тоньше человеческого волоса). К контактам привариваются тоководы диаметром около 25 микрон (вдвое тоньше,

№3 (9 7) 2022

ТЕХНОЛОГИИ

чем человеческий волос). Далее чувствительный элемент монтируется в корпус, и детектор готов. Он подсоединяется к электронному модулю, усиливающему и обрабатывающему сигнал детектора. В процессе измерений ионизирующих излучений к алмазному чувствительному элементу прикладывается напряжение (от нескольких десятков до нескольких сотен вольт, в зависимости от толщины алмазного монокристалла), которое создает в кристалле электрическое поле. При взаимодействии ионизирующей частицы с алмазным чувствительным элементом возникают носители заряда: дырки и электроны. Под действием электрического поля заряженные частицы двигаются к контактам, и в детекторе генерируется электрический импульс, а электронная аппаратура, подсоединенная к нему, сообщает о том, что детектор зарегистрировал частицу (нейтрон, протон, альфа-­частицу, квант). Важное преимущество алмазного детектора — ​возможность не только регистрации частиц, но и измерения их энергии (спектра). Для чего такие детекторы будут нужны в ИТЭР? Одна из ключевых диагностик термоядерного реактора — ​нейтронная. Ее задачи: контроль термоядерной мощности и измерение флюенса на первой стенке, определение температуры плазмы и профиля нейтронного источника. В состав нейтронной диагностики ИТЭР входят радиальная и вертикальная нейтронные камеры, диверторный монитор нейтронного потока, нейтронная активационная система, нейтронные спектрометры. Россия изготавливает для проекта ИТЭР алмазные детекторы для вертикальной нейтронной камеры. Эта камера предназначена для измерения плотности нейтронного потока в полоидальном сечении плазмы токамака с заданным временным разрешением, а также для восстановления профиля нейтронного источника.Она имеет в своем составе систему из 11 коллиматоров, направленных на плазму — ​в различные сечения плазменного шнура. В конце каждого коллиматора находятся две камеры деления и два алмазных детектора, разной чувствительности к нейтронам, позволяющих выполнять измерения в широком диапазоне плотности нейтронов. Если алмазные детекторы расположены в непосредственной близости к плазме, к ним должны применяться очень высокие технические требования? Совершенно верно. В местах установки детекторов плотность нейтронных потоков может достигать 1010–1011 н/(см2с), рабочая темпера-

ATO M I C E X P E RT. C O M

Биография эксперта Николай Борисович ­РОДИОНОВ родился в Бурятской АССР. Окончил Московский инженерно-­физический институт (МИФИ), затем — ​аспирантуру МИФИ. Доктор физико-­ математических наук. Работает в ГНЦ РФ ТРИНИТИ с 1978 года. С 2009 года — ​руководитель научно-­образовательного центра «Центр алмазной радиационно-­стойкой наноэлектроники и инноваций» (ЦАРСНИ), с 2015 года — ​начальник лаборатории, с 2020 года — ​руководитель проекта НИОКР по системам инфраструктуры модифицированного токамака ТСП. Одновременно с 2007 года работает в проекте ИТЭР ведущим научным сотрудником, а с 2019 года — ​начальником сектора «Алмазный детектор» ЧУ «ИТЭР-Центра». Области научных интересов: CVD-синтез и исследование монокристаллического алмазного материала; нейтронная диагностика термоядерных установок; измерительные приборы ионизирующих излучений различных типов на основе алмаза; фотопреобразователи на основе широкозонных полупроводниковых материалов. Член Ученого совета АО «ГНЦ РФ ТРИНИТИ», эксперт РАН, член редколлегии журнала «Приборы и техника эксперимента». Автор около 150 научно-­технических публикаций и четырех изобретений. Параметр цитируемости Хирша — ​12.

тура — ​150 °С, технологический прогрев — ​до 250°С, магнитное поле — ​1,5 Тл. Поэтому при работе термоядерного реактора элементы диагностики, в частности нейтронные детекторы, должны выдерживать длительные радиационные нагрузки, надежно работать в условиях высоких температур, сильных магнитных полей и электромагнитных помех. Эти условия и определили использование именно алмазных детекторов. На какой стадии сейчас находится производство алмазных детекторов для проекта ИТЭР? По договору Россия должна поставить около 100 детекторов. Поставки будут проходить в два этапа. Ориентировочные сроки: в 2024 году верхняя вертикальная камера с алмазными детекторами будет отправлена в Южную Корею, где установят дополнительные диагностические системы; в 2026 году нижняя вертикальная камера с детекторами отправится непосредственно на площадку ИTЭР.

27

ТЕХНОЛОГИИ

Почему алмазные детекторы для ИТЭР было решено производить именно на вашем предприятии? Работы по изготовлению и испытанию алмазных детекторов в АО «ГНЦ РФ ТРИНИТИ» велись еще с прошлого века. Исторически комплекс «Алмазный детектор» был создан совместно двумя организациями: частным учреждением «ИТЭР-Центр» и АО «ГНЦ РФ ТРИНИТИ». В 2015 году у ЧУ «ИТЭР-Центр» появилась собственная территория рядом с АО «ГНЦ РФ ТРИНИТИ», наша лаборатория переехала сюда и получила дальнейшее развитие. Сейчас на площадке налажен полный цикл разработки, изготовления и испытания алмазных детекторов, включая синтез алмазных монокристаллов.

28

Опишите, пожалуйста, процесс синтеза алмазов. Сначала необходимо специальным образом подготовить алмазные подложки для выращивания кристаллов: провести механическую обработку (шлифовку и полировку), термическую подготовку (отжиг), химическую обработку и очистку поверхности. Далее подложки помещаются в установку для синтеза алмазных кристаллов. Таких установок у нас три: две — ​ российского производства (ARDIS‑300, г. Троицк), одна — ​французского (Plassys SSDR150).

ARDIS‑300 — плазмохимический реактор нового поколения, геометрия его камеры позволяет поддерживать стабильную плазму в широком диапазоне ростовых параметров. Установка автоматизирована, в ней можно поддерживать заданный ростовой режим десятки и даже сотни часов непрерывно. Она снабжена 4‑канальной газовой системой, позволяющей использовать сложные многокомпонентные смеси. Реактор оснащен аппаратурой для измерения температуры, давления, расхода и других параметров. Установка Plassys SSDR150 — ​тоже одна из последних модификаций. Как образуется алмаз? В вакуумной камере зажигается СВЧ-разряд, по газовым каналам в нее поступают газообразные потоки метана и водорода. На установленной алмазной подложке в реакторе синтезируется алмазный монокристалл; этот процесс может занимать от пяти до нескольких сотен часов. Когда синтез завершен, подложка отрезается от кристалла с помощью специального лазера. Работа это ювелирная: ширина реза — ​приблизительно 140 микрон. После этого кристалл шлифуется, отжигается, обрабатывается кислотами. На измерительном стенде измеряются его параметры: содержание азота, бора, дефекты структуры, дислокации и т. д. Далее из кристалла изготавливается детектор, проводятся его испытания (в том числе на нейтронном генераторе и радиоактивных источниках). Если все параметры в норме, детектор можно считать готовым. В среднем изготовление одного детектора для ИТЭР занимает от 2 до 14 суток, в зависимости от того, какой толщины необходим монокристалл. Почему нельзя использовать природный алмаз? Потому что параметры алмазных монокристаллов должны быть идентичными. Чтобы найти кристалл, пригодный для детекторов, придется перебрать сотни природных алмазов. При синтезе же гарантированно получается кристалл с нужными и повторяющимися характеристиками. Следует также отметить, что в последнее время качество синтетических кристаллов, с точки зрения регистрации ионизирующих

№3 (9 7) 2022

ТЕХНОЛОГИИ

излучений, превышает качество природных. Например, одна из важнейших характеристик для нас — ​эффективность сбора зарядов. Необходимо, чтобы все носители заряда — ​электроны и дырки, возникшие в глубине кристалла,— ​без потерь доходили до контактов. Если материал не очень качественный, некоторые заряды теряют энергию по пути к контактам, в результате страдает качество измерения прибора. Поэтому только кристаллы с очень хорошей эффективностью сбора зарядов могут использоваться для детектирования ионизирующих излучений. В наших детекторах эта характеристика — ​ более 90 % для нейтронов и более 93 % — ​для альфа-­частиц. Это хорошие показатели. Помимо ИТЭР, где еще могут использоваться такие устройства? Например, в медицине. Мы разработали опытный образец измерительного тракта с алмазным детектором для лучевой терапии 14 МэВ нейтронов. Уже проведены испытания нашего тракта в МРНЦ им. А. Ф. Цыба — ​филиале ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России. При лучевой терапии важно обеспечить облучение больных тканей ионизирующим излучением (в данном случае нейтронами) с заданной дозой и ограничить облучение здоровых тканей. Алмазный детектор имеет небольшой размер и гармонично встраивается в систему. Он измеряет спектр излучения нейтронного поля, облучающего опухоль, и позволяет определить его пространственное распределение в области облучения. Кроме того, на основе алмазного детектора мы разработали времяпролетный спектрометр для установки лазерного термоядерного синтеза, которая сооружается в Сарове. В этой установке мишень размером около 1 мм, внутри которой находятся дейтерий и тритий, облучается мощными лазерными пучками; в результате возникает термоядерная вспышка. Вылетающие из горячей мишени продукты имеют разную скорость: самые быстрые — это гамма фотоны и электромагнитное излучение, у нейтронов разных энергий (14 МэВ, 2,5 МэВ) и альфа-частиц скорости значительно меньше и разные. Алмазный времяпролетный спектрометр находится примерно в 10 метрах от термоядерной мишени и последовательно регистрирует все виды излучения, осуществляя таким образом времяпролетную спектрометрию. По времени прихода импульса вылетевших из мишени продуктов можно определить их энергию, а по ширине импульса — ​температуру. Алмаз в этом приборе будет синтезирован по той же технологии, что и для ИТЭР. Отличия только в электронике и размерах алмазного кристалла.

ATO M I C E X P E RT. C O M

Также детектор, подобный тому, который мы изготавливаем для ИТЭР, будет востребован на токамаке с реакторными технологиями (ТРТ), который построят в АО «ГНЦ РФ ТРИНИТИ», для измерения основных характеристик частиц плазмы. Кроме того, на основе синтезированных алмазов можно изготавливать «ядерные батарейки». В основе такой батарейки — ​алмаз-­диэлектрик, выращенный на борированной подложке, и радиоактивный элемент — ​например, 63Ni. Такие батарейки могут работать десятки лет. Они нужны там, где не требуется большая мощность, но необходима работоспособность на очень длительных промежутках времени, — ​например, в космических аппаратах.

29

ТЕХНОЛОГИИ

От Дубны до Гаваны Текст: Марина ПОЛЯКОВА Фото: Владислав Рожков

Специалисты Лаборатории ядерных проблем Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) вместе с коллегами из кубинских научных центров CEADEN и CENTIS разработали томограф, который будет полезен для создания новых лекарств — ​ пространственное разрешение в 1 мм позволяет очень точно определить место накопления препарата в организме лабораторных животных.

Уже около 50 лет в таких областях медицины, как онкология, кардиология и неврология, для точной постановки диагноза используются ядерные методы. Наиболее популярны однофотонная томография (ОФЭКТ), позитронная эмиссионная томография (ПЭТ) и рентгеновская компьютерная томография (КТ). Благодаря ОФЭКТ и ПЭТ врачи могут наблюдать за тем, как введенный пациенту радиофармпрепарат накапливается в его организме. КТ позволяет получать четкие изображения внутренних органов. А если совместить эти методы, то можно получить подробную информацию о движении и химических превращениях лекарства в организме. Опыты на лабораторных животных — ​мышах и крысах — ​позволяют исследовать радиофармпрепараты и любые другие лекарственные средства; перед введением в организм их помечают

30

радиоактивным изотопом. Иногда для этих целей используют ПЭТ/КТ-томографы с высоким пространственным разрешением. Но ПЭТ-центры стоят дорого: для производства препаратов нужны ускоритель — ​циклотрон и специальная инфраструктура. Вместо дорогой ПЭТ в дополнение к КТ можно использовать менее затратную ОФЭКТ. Однако при этом возникает проблема: гамма-­камера для классической ОФЭКТ обладает низким пространственным разрешением — ​около 1 см. Для работы с организмом человека или крупного лабораторного животного этот метод использовать можно, а для мышей он не годится — ​они слишком маленькие, четкое изображение не получится. Необходимо добиться разрешения хотя бы в 1 мм. Ученые из ОИЯИ вместе с кубинскими коллегами взялись разработать ОФЭКТ/ КТ с более высоким пространственным разрешением.

№3 (9 7) 2022

ТЕХНОЛОГИИ

«Идея создания такого прибора пришла с Кубы. Коллега из Центра прикладных технологий и ядерного развития (CEADEN) Антонио Лейва Фабело пригласил меня в Кубинский центр радиоизотопов, где я рассказал о детекторах, над которыми мы тогда работали и которым искали практическое применение. Кубинские коллеги сказали, что занимаются разработкой новых лекарств, но столкнулись с проблемой: им очень трудно определить, в каких органах лабораторных мышей накапливаются лекарства. И мы подумали, что наша разработка могла бы для этого пригодиться»,— ​рассказал Алексей Жемчугов, заместитель начальника научно-­экспериментального отдела встречных пучков Лаборатории ядерных проблем ОИЯИ. Полупроводниковый пиксельный детектор Medipix, разработанный международным консорциумом в Европейской организации ядерных исследований (ЦЕРН), прекрасно подходит для решения описанных выше задач. Детектор состоит из двух частей: сенсора, где рентгеновские лучи или гамма-­кванты взаимодействуют с веществом, и электроники для регистрации, обработки и передачи данных об этих взаимодействиях. В его основе — ​сложная микросхема, занимающаяся обработкой сигналов. Микросхемы Medipix позволяют получать рентгеновские томографические изображения с разрешением около 50 микрон. Перед учеными стояла задача: получить высокое разрешение при ОФЭКТ. В классической гамма-­камере рядом с детектором размещается коллиматор — ​толстая пластина с сотнями отверстий, через которые гамма-­кванты попадают на детектор. Функция этой пластины — ​пропустить на детектор только частицы, летящие в определенном направлении. Гамма-лучи, идущие в других направлениях, поглощаются коллиматором. Пространственное разрешение гамма-­камеры зависит от размеров отверстий в коллиматоре и их количества, поэтому трудно добиться разрешения меньше 1 см. «Нам на помощь пришел опыт Курчатовского института: в Дубну на семинар приехал доктор наук Олег Петрович Иванов и рассказал о гамма-­визорах — ​приборах, позволяющих увидеть загрязнение воздуха радиоактивными веществами. От него мы узнали, что достаточного разрешения можно добиться, используя особые коллиматоры — ​кодирующие апертуры, в которых отверстия расположены по определенному принципу и финальное изображение восстанавливается математически — ​„распутыванием“ суммы изображений из разных отверстий и наложением их друг на друга»,— ​поясняет А. ­Жемчугов. Ученые изготовили из вольфрама кодирующую апертуру с 2 тыс. отверстий диаметром 360 микрон, разработали специальное программное обеспечение для воссоздания изображения и проверили работоспособность технологии на специально разработанных фантомах — ​заполненных радиоактивным технецием кусочках оргстекла определенной формы. «Мы показали: такую установку сделать можно — ​ и выяснили, что для этого нужно. Исследовательская часть, по сути, окончена. Сейчас наши кубинские коллеги создают опытный образец ОФЭКТ/КТ в Кубинском на-

ATO M I C E X P E RT. C O M

циональном изотопном центре (CENTIS). Мы надеялись провести первые эксперименты на этой установке еще в прошлом году, но из-за коронавируса работа замедлилась — ​мы не могли добраться до Кубы, и кубинские специалисты не могли прилететь к нам»,— ​объясняет А. Жемчугов.

Многолетнее сотрудничество

Если говорить о кубинской ядерной физике в целом, то развитие ядерных технологий на «Острове свободы» началось в 1970‑х годах. В 1976 году Республика Куба стала государством — ​членом Объединенного института ядерных исследований. Сначала многие кубинские специалисты проходили подготовку в Советском Союзе и других восточноевропейских странах, а с открытием в 1987 году Института ядерной науки и техники готовить ядерщиков начали и на Кубе. Институт стал первым центром такого типа в Латинской Америке, созданным по программе технического сотрудничества МАГАТЭ и при поддержке программы развития ООН. На располагавшихся там установках облучались сельскохозяйственные культуры и проводились исследования по радиационной стерилизации медицинской и фармацевтической продукции. В 1983 году на Кубе при участии СССР началось строительство первого энергоблока АЭС «Хурагуа» с реактором ВВЭР‑440, в 1985 году — ​второго аналогичного блока. На строительстве станции работали несколько тысяч советских специалистов. Предполагалось, что запуск первого энергоблока удовлетворит потребность страны в электричестве на 15 %. Однако после распада Советского Союза строительство АЭС прекратилось. «Сейчас на Кубе наши интересы в области ядерной науки и энергетики сфокусированы на внедрении ядерных технологий в медицину и другие отрасли промышленности. В каждой провинции есть центр ядерной медицины, работают также несколько институтов, занимающихся ядерной техникой и технологиями, производством радиоизотопов (и диагностических, и терапевтических), разработкой новых препаратов, радиационной гигиеной и защитой от излучения. Всем этим руководит Агентство ядерной науки и технологий. Несколько лет назад при агентстве открылся Центр перспективных исследований, в тесном сотрудничестве с другими крупными медицинскими и фармацевтическими центрами Гаваны занимающийся нанопрепаратами и нанокапсулами адресной доставки. Сейчас его переквалифицировали на борьбу с COVID, именно там разработали первые кубинские тест-системы»,— ​комментирует А. Л. Фабело, старший научный сотрудник CEADEN и ОИЯИ.

CENTIS, расположенный недалеко от Гаваны, производит радиоизотопы для диагностики и лечения. Ученые центра участвовали в нескольких совместных с МАГАТЭ проектах, направленных на внедрение на Кубе диагностических и терапевтических радиофармацевтических препаратов и создание национального производства генераторов на основе 99Mo/99mТс. Это самый распростаненный радионуклид для ОФЭКТ. МАГАТЭ совместно с CENTIS добиваются соблюдения требований производственной практики (GMP) при производстве генераторов.

31

ТЕХНОЛОГИИ

Горячая дезактивация Текст: Ольга ГАНЖУР Фото: Росатом

до

5, 3 тыс. раз

снизится в результате предварительной дезактивации активность материала, поступающего на переплавку

в

4–5 раз

сократится объем переплавленного металла

до

200 Бк/г

максимальная активность металла для переплавки

32

Ученые из ВНИИНМа им. А. А. Бочвара изобрели технологию, которая позволит сделать обращение с металлическими РАО проще и дешевле в разы. А в отдельных случаях — ​ и вовсе после дезактивации вернуть совершенно чистый металл в хозяйственную деятельность.

Инновация актуальна для всех предприятий отрасли, где работают с трансурановыми радионуклидами: плутонием, америцием и др. Технология не позволяет работать с наведенной активностью, то есть дезактивировать отработавшую активную зону реактора с ее помощью не получится. Она нужна в других случаях. Например, цех радиохимического завода отработал свой срок, и его пора выводить из эксплуатации. Встает проблема обращения с загрязненным радионуклидами металлом: это и боксы, и емкости для хранения радиоактивных веществ, и трубы спецканализации, и т. д. «С такими РАО трудно обращаться: металлоконструкции часто имеют нестандартную форму и поэтому занимают большой объем», — ​ говорит ведущий инженер отдела вывода из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов ВНИИНМа Анна Норсеева. Стоимость хранения РАО у Национального оператора зависит от объема, а не от массы отходов. Для хранения детали сложной формы, которая весит всего 100 кг, может потребоваться большой контейнер, за который придется платить. Также стоимость хранения зависит от уровня активности РАО. Можно перед передачей нацоператору дезактивировать металлоконструкции на предприятии, тогда хранение обойдется дешевле. Но дезактивировать их стандартными методами проблематично. «Особенность загрязнений металлов трансурановыми радионуклидами, в частности плутонием, заключается в миграции этого нуклида в кристаллическую решетку. Механически удалить радиоактивные загрязнения с поверхности металла сложной геометрии невозможно», — ​поясняет А. Норсеева. Ученые предложили очищать и компактизировать металлические РАО в два этапа. «Предварительный этап — ​жидкостная дезактивация — ​позволяет снять радионуклиды с поверхности. То, что ушло вглубь, убираем на основном этапе — ​методом переплавки с флюсом», — ​разъясняет главный специалист того же отдела Сергей Широков.

Пять шагов к дезактивации

Разберем предложенную инновацию пошагово. Предположим, есть «фонящая» конструкция из нержавеющей стали. Первый шаг:

измеряем уровень ее активности, относим к определенной категории. Второй шаг — ​ фрагментация: разрезаем конструкцию на небольшие части. Третий шаг — ​жидкостная дезактивация: фрагменты «отмывают» в специальной ванне. «На этом этапе необходимо разрушить наиболее загрязненный поверхностный слой дезактивируемого материала, поэтому в состав дезактивирующих растворов были введены химически агрессивные ингредиенты: минеральные кислоты, окислители и комплексообразователи, — ​рассказывает А. Норсеева. — ​В результате предварительной дезактивации активность материала, поступающего на переплавку, снижается кратно — ​до 5, 3 тыс. раз. Дезактивирующий раствор сохраняет эффективность в течение как минимум трех циклов без обновления». В принципе, на предварительной стадии можно использовать любой известный метод дезактивации, не только жидкостной. Подойдет и пенная, и электрохимическая. Жидкостную выбрали просто потому, что она получила наиболее широкое применение на предприятиях отрасли. Четвертый шаг: снова измеряем удельную активность металлических РАО. Для того чтобы можно было их переплавлять, она должна составлять не более 200 беккерелей на грамм. Пятый шаг — ​переплавка РАО. Даже если просто переплавить загрязненный радионуклидами металл в аккуратные слитки, это уже даст существенную экономию при обращении с ним, ведь объем его сократится в 4–5 раз. «Как показал опыт работ по выводу из эксплуатации объектов ВНИИНМа, при затаривании металлических радиоактивных отходов в упаковочные контейнеры плотность их загрузки составит 1–1,2 т/м3 объема контейнера, — ​объясняет С. Широков. — ​Загрузка слитков металла в контейнер позволит поднять ее плотность до 5–6,5 т/м3 объема контейнера». Но ученые пошли дальше: при переплавке они добавляют к металлическим РАО флюс. Это смесь компонентов, помогающих «вытягивать» из основной массы металла трансурановые радионуклиды. «При индукционном плавлении металл перемешивается с флюсом, и нуклиды переходят во флюс, — ​объясняет

№3 (9 7) 2022

ТЕХНОЛОГИИ

С. Широков. — ​Флюс всплывает на поверхность за счет разницы плотностей металла и флюса. После застывания флюс по консистенции становится похож на пемзу и легко откалывается от металлического слитка».

Переплавили дочиста

Ученые ВНИИНМа проводили эксперименты на реальных РАО. «На территории ВНИИНМа выводят из эксплуатации ряд зданий. Одно из них — ​У‑5, где получали первые граммовые количества плутония, — ​рассказывает С. Широков. — ​Там были и тяжелые боксы, и вытяжные шкафы, и трубы различного сортамента. При их демонтаже мы отбирали представительные пробы, потом фрагментировали и на них проводили испытания как жидкостной дезактивации, так и переплавки». На выходе получали компактные слитки с равномерным остаточным радиоактивным загрязнением. «Слитки мы распиливали, высверливали пробы, растворяли их и анализировали, — добавляет А. Норсеева. — ​Анализ подтвердил: внутри слитков остаточные радионуклиды распределились равномерно. Мы доказали, что наш метод гарантированно понижает класс металлических РАО и делает обращение с ними существенно дешевле». Более того, в отдельных случаях ученые получали такой хороший коэффициент дезактивации, что слитки и к РАО-то отнести не получалось. Просто чистый металл, из отходов — ​только флюс, впитавший радионуклиды. «Мы очистили материал до возможности возврата в хозяйственную деятельность, — ​ подчеркнула А. Норсеева. — ​Мы не знаем, как поведет себя технология на промышленном оборудовании, но на лабораторном мы этого добились несколько раз».

Из лаборатории — на завод

Идея ученых ВНИИНМа не нова: патентный поиск показал, что наработки есть, например, у шведской компании Studsvik, специализирующейся на завершающей стадии ядерного топливного цикла. Но коэффициент очистки у шведов получался ниже, они не возвращали металл в хозяйственную деятельность после переплавки. Кроме того, удельная активность металла для переплавки должна была быть не выше 100 Бк/г. «Мы обоснованно подняли эту планку до 200 беккерелей и дезактивировали дочиста, — ​отмечает А. Норсеева. — ​Скорее всего, можно еще в разы ее поднять и, возможно, загружать металл в печи вообще без предварительной дезактивации. Но нужны дополнительные НИОКР». В технологии еще многое можно усовершенствовать, рассуждает С. Широков: «Можно рассмотреть возможности автоматической

ATO M I C E X P E RT. C O M

Главный по РАО «ТВЭЛ» — отраслевой Интегратор по направлению бизнеса «Вывод из эксплуатации и обращение с сопутствующими РАО». Он консолидирует компетенции и референции отрасли, разрабатывает и апробирует новые технологии, осуществляет работы на всех этапах, от подготовки к выводу и вывода из эксплуатации до обращения с сопутствующими РАО и реабилитации территорий. ВНИИНМ (входит в «ТВЭЛ») — один из центров компетенций по выводу из эксплуатации. Институт разрабатывает и апробирует методы, технологии и оборудование, необходимые для эффективного вывода из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов.

загрузки фрагментированных РАО в печь и автоматического слива расплавленного металла из нее, чтобы уменьшить дозовую нагрузку на персонал. Также необходимо продумать специфику отведения газов, газоочистку». Но в первом приближении лабораторная технология полностью готова, установка для переплавки собрана. Самое важное теперь — ​ масштабировать технологию и внедрить ее в промышленность. «Мы можем поставить установки на каждое предприятие, — ​утверждает А. Норсеева. — ​Но мне представляется, что выгоднее создать отраслевой центр, куда со всей отрасли на переплавку будут свозиться металлические РАО. Строить его целесообразно там, где больше всего таких отходов образуется: в Озерске, в Северске». Во ВНИИНМе уверены, что за 2–3 года доведут разработку до стадии промышленного применения. «Нашими промышленными партнерами могут стать ПО „Маяк“, СХК, АЭХК», — ​ считает С. Широков. Специалисты совместно с коммерческим блоком ищут варианты его привлечения.

33

НАУКА

Тренды в науке: главное Беседовала Надежда ФЕТИСОВА Фото: Собственность спикера

Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ выпустил краткий сборник в ежегодной серии «Наука. Технологии. Инновации». В нем собрана информация о ключевых трендах в сфере науки и технологий. Мы попросили прокомментировать содержание сборника заместителя директора Центра статистики и мониторинга науки и инноваций Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Екатерину Стрельцову.

в стране науки, технологий и инноваций. Это регулярный сборник, он агрегирует статистическую информацию из разных источников. О каких источниках идет речь? Основной источник — ​данные Росстата, результаты иссследований, проводимых на основе международно-­сопоставимых подходов. Это дает нам возможность объективно сравнивать Россию с другими странами по ключевым показателям, характеризующим состояние науки и технологий. Мы также добавляем данные из других, в том числе международных, источников, чтобы картина получилась более объемной: это Всемирный банк, ОЭСР, ЮНЕСКО и многие другие. У сборника солидное количество авторов. Все они принимали непосредственное участие в работе над ним? Да, конечно. Каждый сотрудник нашего института имеет определенную специализацию и отвечает за соответствующий раздел сборника: ­кто-то занимается изучением научных кадров, ­кто-то — ​патентной, публикационной активностью и т. д. Так что сборник — ​результат работы целой группы авторов.

Расскажите, пожалуйста, коротко о сборнике. Наш институт выпускает несколько статистических сборников по разным направлениям. Есть издание, посвященное науке и характеризующее состояние научно-­технического комплекса; есть сборник «Индикаторы инновационной деятельности», обобщающий всё, что касается инноваций в стране; есть издание, описывающее развитие цифровой экономики. А сборник «Наука. Технологии. Инновации», о котором мы говорим,— ​комплексный: в нем собраны ключевые показатели, характеризующие развитие

34

Теперь давайте перейдем к содержанию сборника. Прокомментируйте, пожалуйста, тренды развития науки в России. Какие из них вам кажутся ключевыми? Если говорить о долгосрочных трендах, то они всем давно известны и сохраняются на протяжении длительного периода. Россия стабильно входит в десятку лидеров по объему финансирования науки, занимает четвертое место в мире по численности персонала, выполняющего исследования и разработки. В последние два года мы наблюдаем и новые небольшие победы. Постепенно нивелируются долгосрочные негативные тренды, в частности, замедляются темпы сокращения научных кадров. На протяжении долгого времени Россия была единственной страной из числа мировых лидеров, где численность занятых в науке постоянно сокращалась.

№3 (97) 2022

Н А УК А

Персонал, занятый исследованиями и разработками, по странам

(тыс. человеко-лет; в эквиваленте полной занятости) В 2019 году падение ­наконец-то замедлилось и показатель увеличился, хотя и всего на полпроцента. В 2020‑м по сравнению с 2019‑м изменений не было. Это можно рассматривать как некоторое достижение. Кроме того, в последние два года затраты на науку в России росли опережающими темпами по сравнению с темпом роста ВВП, и благодаря этому несколько возросла наукоёмкость российской экономики, то есть доля затрат на науку в ВВП. Например, в 2018 году на науку было потрачено меньше 1 % ВВП (если быть точной, 0,99 %), а в последующие два года рост затрат на науку компенсировал это падение: в 2020 году затраты на нее составили 1,1 % ВВП. Это тоже немного: по наукоёмкости экономики Россия стабильно находится в третьем десятке стран. Тем не менее это хоть и небольшие, но позитивные сдвиги. С чем вы их связываете? Я уверена, что это комплексная история. В нашей стране развитие науки и технологий — ​безусловный приоритет. Прошлый год, как все мы помним, был объявлен Годом науки и технологий, по этому направлению прошло много важных мероприятий. Также сработали некоторые меры, такие как поддержка научных кадров в рамках проекта «Наука и университеты», гранты аспирантам, открытие новых лабораторий под руководством молодых ученых, мегагранты. Все это создает благоприятные условия для привлечения новых и закрепления имеющихся кадров в науке. Постепенно растет привлекательность научной карьеры для россиян: согласно опросам, до 65 % увеличилась доля взрослых, которые были бы рады, если бы их ребенок решил стать научным сотрудником. В целом отношение населения к науке становится более позитивным: все больше людей считают, что наука вносит весомый вклад в повышение качества жизни. В отчете сказано, что Россия сохранила свои позиции по количеству научных публикаций: 14‑е место в мире с 2010‑го по 2020‑й. Почему, несмотря на все меры господдержки, в этом секторе нет роста? В первую очередь это связано с тем, что другие страны также нацелены на рост результативности научных исследований, на повышение своей видимости в мировом научном пространстве. Так что публикационная активность растет у многих, и на фоне других стран мы растем недостаточно быстро. Так, за 10 лет (2010–2020) число публикаций с участием российских авторов увеличивалось в среднем на 8,5 % в год. Это неплохо. Но, например, у Индии, которая входит в пятерку

ATO M I C E X P E RT. C O M

2000

2010

2020*

Позиция страны**

Россия

1 007,3

840,0

748,7

4

Бразилия

105,2

243,6

316,5

11

Великобритания

288,6

350,8

486,1

8

Германия

484,7

548,7

735,6

5

Индия

318,4

441,1

553,0

6

Италия

150,1

225,6

355,9

10

Канада

167,9

233,1

238,1

13

Китай

922,1

2 553,8

4 800,8

1

Республика Корея

138,1

335,2

525,7

7

США

985,0

1 200,5

1 554,9

2

Тайвань

104,6

211,2

271,6

12

Франция

327,5

397,8

463,7

9

Япония

896,8

877,9

903,4

3

* Или ближайшие годы, по которым имеются данные. ** Среди стран мира.

стран с наибольшей публикационной активностью, этот показатель — ​10,5 %, у Китая — ​ 11,8 %. При этом шансы повысить позицию в рейтинге у России есть: ближайшие соседи — ​ Бразилия и Республика Корея — ​опережают нас незначительно. А вот для того, чтобы вой­ ти в пятерку лучших, придется постараться, потому что разрыв с лидерами огромный. Для сравнения: в 2020 году у России было примерно 85 тыс. публикаций в Web of Science, а у Китая и США — ​больше 600 тыс. В то же время мы видим, что качество российских публикаций повышается. Увеличилась доля публикаций первого квартиля. Если в 2010 году около 18,5 % российских публикаций были в журналах, входящих в Q1, то в 2020‑м таких работ уже почти 30 %. Следующий вопрос — ​про патенты (они ведь тоже результат научной деятельности). В сборнике указано, что количество заявок на патенты и выданных патентов в России падает. С чем это связано?

35

НАУКА

Число статей в научных изданиях, индексируемых в международных базах данных, по странам* Web of Science

Scopus

2010

Позиция страны**

2020

Позиция страны**

2010

Позиция страны**

2020

Позиция страны**

Россия

34 109

16

66 665

14

32 006

15

78 999

13

Бразилия

38 366

13

76 794

13

38 957

13

76 332

14

Великобритания

107 966

3

166 637

3

102 893

3

157 709

3

Германия

96 697

4

140 002

4

95 302

4

134 599

5

Индия

48 885

10

123 866

5

60 139

7

139 593

4

Италия

57 094

8

98 787

7

54 652

9

97 477

7

Канада

61 897

7

91 097

8

58 493

8

87 242

10

Китай

144 006

2

551 282

1

225 788

2

608 290

1

Республика Корея

45 100

12

77 792

12

43 728

12

79 603

12

США

381 242

1

517 024

2

364 444

1

489 651

2

Тайвань

25 905

17

32 518

22

26 908

16

32 114

21

Франция

68 900

6

90 120

9

69 279

6

88 086

8

Япония

78 409

5

102 024

6

86 061

5

102 894

6

* Оценка по состоянию на 15 сентября 2021 г. ** Среди стран мира.

Общее число патентных заявок на изобретения, поданных в России, сокращается в первую очередь за счет снижения активности зарубежных заявителей. С учетом геополитической ситуации такая динамика в целом ожидаема. Российский рынок становится, по понятным причинам, менее привлекательным для зарубежных разработчиков. Отечественные организации и физические лица тоже реже патентуют свои изобретения. На это влияют различные факторы, в том числе появление новых, альтернативных способов защиты результатов изобретательской деятельности (например, с использованием технологий блокчейн). Играет роль и невысокое доверие к российской системе интеллектуальной собственности. В международных рейтингах наша страна занимает высокие позиции по оценке качества процедур регистрации интеллектуальной собственности, то есть наша система патентования выстроена неплохо. Но в тех же рейтингах у России абсолютно провальные места по оценке эффективности дальнейшей защиты полученных прав (например, системы выявления фактов производства контрафактной продукции).

36

Кстати, за рубежом патентная активность российских заявителей постепенно растет: в 2010 году они подали в зарубежные ведомства почти 4 тыс. патентных заявок, а в 2020‑м — ​уже больше 6 тыс., причем в таких серьезных отраслях, как, например, фармацевтика. В России поступления от экспорта технологий примерно равны импорту. О чем это говорит и какова ситуация в других странах? С одной стороны, это говорит о том, что ситуация постепенно меняется в лучшую сторону. Вырос объем экспорта технологий, разница между экспортом и импортом хоть и осталась отрицательной, но близится к нулю. С другой стороны, если сравнивать Россию с другими странами, то окажется, что объем международного технологического обмена, к сожалению, по-прежнему невысок. В сборнике приведены данные, свидетельствующие о том, что российские научные организации и вузы слабо связаны с реальным сектором, и доля разработок снижается. Каковы причины этого и как можно это исправить?

№3 (97) 2022

Н А УК А

10 главных трендов в науке* На самом деле мы видим сокращение доли разработок, только если сравниваем сегодняшнюю ситуацию с 2000 годом. На протяжении последнего десятилетия она практически не менялась. Однако недостаточная кооперация бизнеса и науки действительно остается общеизвестной проблемой, у которой есть целый ряд причин: низкий спрос со стороны бизнеса, отсутствие культуры взаимодействия. Думаю, отчасти виновата и сама наука, ведь кооперация с бизнесом требует определенных навыков и подходов к организации работы: необходимо понимать потребности рынка, механизмы, которые можно использовать для выстраивания коллаборации. Не могу сказать, что такой практики нет вообще — ​в определенных сегментах она существует, но пока скорее в качестве исключения. Если говорить о тенденциях в сфере науки и инноваций в целом, какие из них, на ваш взгляд, сохранятся, а какие изменятся? Хотелось бы верить, что те маленькие победы, о которых я говорила выше, закрепятся, в частности, будет постепенно расти занятость в науке, потому что, безусловно, люди — ​это ключевой ресурс. Есть в этом направлении хорошие знаки: например, всё больше выпускников вузов идут в науку (хотя их число по-прежнему невелико). Но есть и риски. Во-первых, демографическая ситуация: в начале 1990‑х годов в стране случился демографический провал, и сейчас в структуре населения доля молодого населения снижается. А ведь молодежь — ​активная когорта в рядах исследователей. Во-вторых, наука на рынке труда сегодня конкурирует с другими отраслями: если раньше это был отдельный трек, то сегодня навыки ученого востребованы и в других сферах, например, банковской, в консалтинге, IT. Науке сложно выдерживать конкуренцию, предлагать людям сопоставимые условия труда, особенно на старте карьеры. Еще один негативный фактор — ​снижение эффективности аспирантуры: численность аспирантов постоянно снижается, а доля тех, кто защищает кандидатскую в нормативный срок, стремительно падает. В 2010 году почти 30 % аспирантов выходили на защиту диссертаций в срок, в 2020‑м — ​около 9 %. В 2010 году почти 10 тыс. человек выпустились из аспирантуры с защитой, в 2020‑м — ​чуть больше тысячи; это крутое пике. И последний вопрос: насколько негативно на науку повлияла пандемия? Думаю, что менее существенно, чем на другие отрасли. В отдельных областях она даже стала определенной точкой роста. Например, за этот период значительно возросли затраты на научные исследования в области медицины.

ATO M I C E X P E RT. C O M

1. Россия сохраняет свои позиции в мире по ключевым показателям науки: 4‑е место по численности персонала, занятого исследованиями и разработками; 6‑е место по численности исследователей; 9‑е место по величине внутренних затрат на исследования и разработки.

2. Затраты на науку растут. Ежегодные темпы прироста внутренних затрат на исследования и разработки в последние два года опережали динамику валового внутреннего продукта, что привело к росту доли внутренних затрат в ВВП (1,1 % в 2020 г.).

3. Сохраняется тренд на развитие фундаментальных исследований. Динамика доли фундаментальных исследований в составе внутренних текущих затрат на исследования и разработки имеет положительный тренд, а доля разработок, наоборот, демонстрирует тенденцию к снижению.

4. Замедлились темпы сокращения численности научных кадров. В 2020 г. в России научные исследования и разработки выполняли 679,3 тыс. человек. За истекший год их численность уменьшилась лишь на 0,5 %, в 2019 г. оставалась практически неизменной.

5. Выпускники вузов активнее идут в науку: в 2020 г. численность выпускников вузов, принятых на работу в научные организации, выросла по сравнению с предыдущим годом на 25,5 % (до 14 015 человек).

6. Улучшается структура публикаций страны в журналах, индексируемых в Web of Science. Удельный вес публикаций в журналах первого квартиля (Q1) вырос с 18,5 % в 2010 г. до 28,3 % в 2020 г. Доля России в общемировом количестве цитирований выросла с 1,01 % в 2010 г. до 1,83 % в 2020 г.

7. Улучшились позиции России на внешних рынках технологий. Значительный рост экспорта российских технологий за 2020 г. (с $3,5 до $4,5 млрд) привел к ощутимому сокращению разрыва между поступлениями и выплатами (с –$1,3 до –$0,3 млрд). Основными партнерами в технологическом трансфере по-прежнему остаются страны ОЭСР (70,5 % экспорта и 78,7 % импорта).

8. Рост затрат на развитие инноваций привел к повышению их интенсивности. В 2020 г. абсолютный объем затрат на инновационную деятельность составил 2,1 трлн руб., их доля в общем объеме продаж достигла 2,3 %, что соответствует уровню ведущих стран ЕС (Финляндия — ​2,4 %, Франция — ​2,3 %, Австрия — ​2,1 %).

9. Научные организации и вузы пока слабо интегрированы в реальный сектор. В совместных проектах по выполнению исследований и разработок в 2020 г. участвовали 17,0 % организаций, осуществляющих инновационную деятельность (в 2019 г.— ​18,2 %). С целью проведения совместных исследований и разработок с научными организациями взаимодействовали 8,3 % инновационно активных компаний, с вузами — ​5,1 %.

10. Пандемия дала импульс инновационной активности бизнеса. В 2020 г. уровень инновационной активности организаций вырос на 1,7 п. п. по сравнению с 2019 г., составив 10,8 %. Наибольшие темпы роста зафиксированы в секторах сферы услуг, связанных с деятельностью в области телекоммуникаций и ИТ (12,2 % против 9,8 % в 2019 г.), а также в здравоохранении и социальных услугах (8,6 % против 5,3 %). * По версии Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.

37

ОБЗОР

Энергоэволюция Текст: Ингард ШУЛЬГА Иллюстрация: Влад СУРОВЕГИН Фото: Unsplash.om

Как менялась энерговооруженность общества? Какие ступени прошло развитие энергетического сектора и к каким контрастам привело? Какие пятна на репутации «зеленой» энергетики мешает увидеть ее ослепительное сияние? Эти и другие аспекты производства и потребления энергоресурсов рассмотрены в данной статье.

С тех пор как человек научился пользоваться огнем, он получил внешние источники энергии, недоступные другим живым организмам. Это способствовало повышению его конкурентоспособности как биологического вида и обеспечило ему беспрецедентно широкий ареал расселения, охватывающий практически всю планету. На протяжении большей части существования Homo sapiens его энерговооруженность возрастала медленно и ступенчато. Ее основу составляли примитивные источники огня и несколько позже — ​мускульная сила одомашненных животных (оставим за рамками статьи физическую работу самого человека — ​в давние времена важный компонент энергобаланса общества). В течение сотен тысяч лет потребление искусственно добываемой энергии сохранялось приблизительно на одном уровне, и глав-

38

ным ее источником был открытый огонь, получаемый за счет горения низкоэффективного топлива преимущественно растительного происхождения. В Древнем мире получают распространение более сложные энергетические приспособления (бытовые, гончарные, металлургические печи), все более систематически применяется древесный, а в отдельных районах мира — ​также ископаемый уголь (в Китае — ​с бронзового века). Кроме того, появляются устройства, позволяющие непосредственно использовать механическую энергию воды и ветра. В результате энерговооруженность и эффективность поднимаются на новую ступень по сравнению с каменным веком. В Средние века происходило дальнейшее распространение угля — ​топлива, отличающегося более высокой концентрацией энер-

№3 (9 7) 2022

ОБЗОР

гии, чем традиционная биомасса; также был изобретен хомут, благодаря чему в несколько раз возросла эффективность использования силы тягловых животных, в частности, стало возможным повсеместное применение лошадей для вспашки, что содействовало прогрессу в сельском хозяйстве — ​экономической базе того времени. Развитие индустриальных методов шахтной добычи угля, основа которых была заложена в Европе в XVI–XVIII веках, а также его применение с конца XVIII века в качестве топлива для первых паровых машин в XIX веке привели к ускоренному росту энерговооруженности человечества. Во второй половине XIX столетия происходит дальнейшая диверсификация: осваиваются новые энергоносители (газ, нефть и нефтепродукты), создаются новые вторичные энергоисточники (электрические машины, двигатели внутреннего сгорания [ДВС] и паровые турбины). Все это приводит к галопирующему росту энерговооруженности и ее распространению «вширь» — ​повсеместному применению сложных искусственных вторичных источников энергии. В середине XX века происходит очередное качественное пополнение источников первичной энергии: появляется ядерная энергетика, способная обеспечить невиданную ранее концентрацию мощности, а также независимость

ATO M I C E X P E RT. C O M

За два последних столетия

в 25–60 раз увеличился глобальный объем используемых первичных энергоресурсов

в 7–8 раз выросло население Земли

в 3–8 раз выросло потребление первичной энергии в расчете на каждого жителя планеты

Источники: исторические данные BP, ExxonMobil, исследования Ж.-М. МартинаАморо, П. Маланима и др.

39

ОБЗОР

Таблица 1. Страны — лидеры по абсолютному объему производства и потребления энергии, 2019 год (предпандемийный) Страна

Собственное производство первичных энергоресурсов, ЭДж

Поставка первичных энергоресурсов на внутренний рынок, ЭДж

Китай

113,9

142,5

США

96,7

92,6

Индия

24,3

39,3

Россия

64,1

32,3

Япония

2,1

17,4

Источник: Международное энергетическое агентство (IEA).

от традиционных энергоресурсов и природных условий. Ее появление стало и символической вехой: впервые за многие тысячелетия человек получил в свое в распоряжение значительную энергию, первоисточником которой не является Солнце (единичные, по существу экспериментальные, приливные и геотермальные генераторы, разумеется, не в счет). Совершенствование (с конца прошлого столетия) технологий возобновляемой энергетики (ВИЭ)и аккумулирования энергии, нарастающее государственное экономическое стимулирование этих технологий приводят к еще большему усложнению энергобаланса, возникновению и стремительному росту (с начала XXI века) дополнительного сектора энергетики, который со временем выдвигается на первый план. Следующей качественно новой вехой энергоэволюции может стать освоение (возможно, к середине текущего столетия) экономически эффективного управляемого термоядерного синтеза, который в дальнейшем сможет решить многие, ныне до предела обострившиеся проблемы производства и потребления энергоресурсов, воздействия этих процессов на окружающую среду.

Энергонасыщение

По мере освоения новых источников энергии возрастали и различия в ее потреблении. Вплоть до последних столетий структура энергопотребления и его подушевой объем мало различались географически, особенно в пределах государств и регионов. В индустриальную эпоху страны стали гораздо сильнее разниться по этим показателям. С XX века нарастают и различия в энергоэффективности. К сегодняшнему дню

40

количественные и качественные контрасты энергопотребления достигли исторического максимума: в некоторых регионах планеты оно сохранилось на доисторическом уровне, тогда как в других — ​практически не лимитировано и дошло до высшей степени технической изощренности. По сравнению с доиндустриальной эпохой количество энергии, используемой человечеством, увеличилось в десятки раз. Так, по разным оценкам (исторические данные BP, ExxonMobil, французского исследователя Жана-­Мари Мартин-­ Аморо, итальянского ученого Паоло Маланима и др.), за два последних столетия глобальный объем используемых первичных энергоресурсов увеличился от 25 до 60 раз. Учитывая рост населения мира за это время в 7–8 раз, потребление первичной энергии в расчете на каждого жителя планеты выросло в 3–8 раз. Однако в подобных исследованиях учитываются не все источники энергии, составлявшие основу энергопотребления начала XIX века: среди совсем или частично не учитываемых — ​сила вьючных и тягловых животных, механическая энергия ветра и воды. Если принять их во внимание, то изменение подушевого энергопотребления за два века оказывается еще скромнее. Тем не менее истинный прогресс больше, чем следует из данных потребления (а правильнее сказать — ​расхода) энергии — ​потому, в частности, что необходимо учитывать изменения в энергоэффективности. В XIX веке, когда всё более важную роль в энергопотреблении играл уголь, КПД распространенных в то время паровых машин составлял несколько процентов; то есть в значительных секторах индустрии и транспорта, как правило, около 95 % энергии сжигаемого топлива в буквальном смысле вылетало в трубу. Появление в конце XIX столетия на порядок более эффективных энергетических устройств (таких как паровые турбины и ДВС) превратило часть ранее бесполезно сжигаемой энергии в используемую, и этот выигрыш не умаляется некоторыми дополнительными энергопотерями, характерными для появившегося тогда же централизованного энергоснабжения (электричество, центральное отопление). Из-за этой технологической трансформации энерговооруженность общества в XX веке росла быстрее, чем это следует из сопоставления с предшествующим столетием количества сжигаемого топлива. В результате технико-­экономического прогресса к началу нынешнего века производство и потребление энергии в ряде бедных стран мира достигли уровней, характерных для самых передовых государств за столетие до этого. А наиболее энерговооруженные страны превосходят по масштабу энергетического сектора весь мир начала прошлого века. Так, потребление

№3 (9 7) 2022

ОБЗОР

Таблица 2. Крупнейшие экспортеры энергоресурсов, 2019 год

Таблица 3. Крупнейшие производители, нетто-­экспортеры и нетто-­импортеры электричества, 2019 год

Страна

Чистый экспорт энергоресурсов, ЭДж

Доля от мирового энергопотребления, %

Страна

Производство, млрд кВт· ч / год

Нетто-экспорт, млрд кВт· ч/ год

Россия

30,6

7,3

Китай

7472

17

Саудовская Аравия

17,9

4,3

США

4371

Индия

1624

Австралия

12,7

3,0 Россия

1120

Канада

9,6

2,3 Япония

1037

Индонезия

9,6

2,3 Канада

645

Ирак

8,1

1,9 Бразилия

626

Катар

7,5

1,8 Германия

603

Норвегия

7,0

1,7 Южная Корея

578

ОАЭ

6,8

1,6 Франция

566

Кувейт

5,2

1,2

Нигерия

4,2

1,0

Казахстан

3,9

0,9

Алжир

3,6

0,9

Колумбия

3,4

0,8

Иран

3,2

0,8

Ангола

2,8

0,7

Оман

2,4

0,6

Туркмения

2,2

0,5

Венесуэла

2,0

0,5

Азербайджан

1,8

0,4

Нетто-импорт, млрд кВт· ч/ год

39

18

47 25 33

58

Парагвай

32

Швеция

26

Лаос

23

Чехия

13

Израиль

6

Италия

38

Тайланд

23

Великобритания

21

Финляндия

20

Ирак

14

Венгрия

13

Аргентина

11

Источники: расчет, анализ на основе данных IEA.

Источник: IEA.

первичных источников энергии в крупнейшей по этому показателю стране — ​Китае — ​соответствует глобальному энергопотреблению конца 1930‑х годов. Расширение выбора источников первичной и вторичной энергии, появление возможностей эффективной транспортировки

ATO M I C E X P E RT. C O M

различных ее носителей на дальние расстояния и централизованного энергоснабжения привели к формированию в каждом государстве той структуры энергетики, которая лучше всего отвечает местным условиям. В результате за последние ~150 лет появились разительные отличия в энергобалансах, в том числе

41

ОБЗОР

Таблица 4. Крупнейшие неттоимпортеры энергии, 2019 год Страна

Чистый импорт энергоресурсов, ЭДж

Доля от поставки энергии на внутренний рынок*,%

Китай

31,6

22,2

Япония

15,8

90,8

Индия

15,3

38,9

Южная Корея

10,3

88,1

Германия

8,7

70,5

Италия

5,1

82,8

Франция

5

49,7

Турция

4,4

72,2

Испания

4,2

82,8

Сингапур

3,7

256,4

Тайланд

3

50,8

Нидерланды

2,4

79,1

Польша

2

47,5

Источники: расчет, анализ на основе данных IEA. * С учетом динамики запасов

нередко соседних стран и регионов, что ранее было нехарактерно. При этом наряду с государствами, имеющими однобокие энергобалансы (в которых сильно преобладает ­какой-либо один энергоноситель), стали выделяться страны с хорошо сбалансированной, в том числе энергоизбыточной, энергетикой. Возникли также феномены государств — ​нетто-­ экспортеров энергии (одного или нескольких ее видов), а также энергозависимых стран, в том числе с крупнейшими экономиками.

Энерговоздержание

На фоне индустриализации, стартовавшей в XIX веке, наблюдалась пропорциональная связь между ростом экономики и энергопотребления. Поначалу эта корреляция дополнительно стимулировалась снижением энергоэффективности в ряде сфер, требовавшим наращивания избыточного объема используемых энергоносителей. Так, распространение

42

угля в промышленности и на транспорте привело к росту общей энерговооруженности на фоне падения энергоэффективности в сферах его применения: ранее использовавшиеся в них источники энергии были менее мощными, но достигали более высоких номинальных КПД. Отмеченный впервые за многие столетия скачкообразный рост энергоэффективности был связан с переходом на новые первичные и вторичные источники энергии (газ, нефтепродукты, более эффективные термодинамические системы, электрическая тяга) на фоне окончательного вытеснения архаичных ее источников (тягловые животные, парус). Этот переход, начавшийся в промышленно развитых государствах в конце XIX века, полностью завершился в более или менее развитой части мира лишь к середине XX столетия. Выигрыш в энергоэффективности, сопровождавший этот процесс, сгладил рост энергопотребления (по уже названным причинам), но не устранил прямую зависимость между ним и ростом экономики. Со второй половины XX века ускоряется рост энергоэффективности, достигаемый не переходом на принципиально новые типы термодинамических систем и топлива, как было ранее, а совершенствованием существующих. Среди примеров — ​повсеместный переход на критические и сверхкритические параметры пара, широкое внедрение в практику газовых турбин и дальнейшее развитие двигателей внутреннего сгорания. В этот же период сравнительно широко внедряется атомная энергетика, чей формальный КПД был ниже достигнутого в тепловой энергетике, однако высокая концентрация энергии обеспечивала другие преимущества, в частности, позволяла экономить органическое топливо и сокращать внушительные расходы на его транспортировку. До второй половины XX века рост энергоэффективности общества обеспечивался главным образом за счет технического совершенствования устройств получения, преобразования, доставки и потребления энергии. Во второй половине столетия к технической модернизации добавляются институциональные факторы. Поначалу они заключаются в структурных изменениях экономики, приводящих к серьезному сокращению энергопотребления: появляются принципиально новые и расширяются существующие отрасли, отличающиеся высокой добавленной стоимостью при относительно небольших потребностях в энергии. Среди примеров — ​расширение сравнительно неэнергоемкого сектора услуг (занявшего к концу XX века более значительное, чем прежде, место в развитых экономи-

№3 (9 7) 2022

ОБЗОР

Блеск и нищета больших энергетических держав При большом разнообразии энергобалансов у примерно 200 государств мира трудно найти примеры идеального топливно-­ энергетического комплекса: оптимально диверсифицированного; абсолютно независимого от импорта по всем компонентам; обеспечивающего высокое подушевое энерго- и электропотребление; имеющего преобладающую долю экологически чистых компонентов при отсутствии грязных; не подверженного рискам сильных сезонных или многолетних колебаний поставки некоторых энергоресурсов; располагающего технически эффективными и дешевыми резервами для балансирования энергосистемы; лишенного территориальных диспропорций и т. д. В Таблице 5 подобраны примеры государств, приближающихся к этому идеалу по некоторым, однако не по всем параметрам. Так, Россия, наиболее энергетически самодостаточная страна мира (см. Табл. 2), имеет существенные территориальные и инфраструктурные диспропорции, вызывающие проблемы с качественным энергообеспечением ряда регионов, например, недостаток мощностей гидрогенерации в наиболее населенной Европейской России при избытке нереализованного гидропотенциа-

ATO M I C E X P E RT. C O M

ла в Сибири; пробелы в развитии газовой инфраструктуры, не позволяющие эффективно обеспечить газом часть собственного населения и восточные направления экспортных поставок; почти полное отсутствие современных распределенных ВИЭ. Другие перечисленные страны с большой площадью также имеют территориальные диспропорции, затрудняющие энергообеспечение некоторых районов на фоне изобилия энергоресурсов на общестрановом уровне. Это относится к Бразилии, Канаде, отчасти Австралии. Сравнительно небольшая Норвегия, имеющая избыточные ресурсы углеводородов и незаурядный гидропотенциал, построила свою энергетику на этих двух столпах. Ее отрасль близка к идеалу с точек зрения экологии и климата, низкой текущей себестоимости значительной доли ресурсов, высочайшей маневренности почти 100 % генерации и т. д. Однако при столь сильной зависимости от ГЭС страна (и весь скандинавский энергорынок, в который она входит) подвержена ценовым колебаниям в периодически случающиеся маловодные годы. Австралии — ​одному из крупнейших экспортеров энергоресурсов — ​не хватает дешевой гидроэнергии, она лишена атомной

энергетики и имеет чрезмерные угольные генерирующие мощности, большая часть которых вскоре потребует замены, согласно международным климатическим соглашениям. Похожие проблемы имеют США с их огромной по масштабу, уже отчасти «потерявшей работу» и обреченной в перспективе на заклание угольной энергетикой и недостаточной для ряда энергосистем страны гидрогенерацией. Бразилия, обладая выдающимися природными данными для оптимизации своего энергобаланса, лишь отчасти использует этот потенциал. Добившись больших успехов в развитии ВИЭ, это государство столкнулось с социально-­экологическими противоречиями в ­ округ ряда объектов гидрогенерации и десятилетиями не может сдвинуть с места свои атомные проекты. Между тем подушевое потребление электричества в Бразилии все еще не соответствует статусу великой энергетической державы, и атомная энергетика — ​одно из оптимальных средств решения этой проблемы. И все же перечисленные противоречия выглядят несерьезными на фоне большинства других государств.

43

ОБЗОР

Таблица 5. Страны с наиболее сбалансированным топливно-­ энергетическим комплексом* Страна

ВИЭ, % от потребления первичных энергоресурсов

ГЭС, %

АЭС, %

Газ, %

Нефть и нефтепродукты, %

Уголь, %

Норвегия

3,9

62,9

–

9

21,9

1,7

Канада

3,5

23,4

6,2

29,3

33,1

4,4

Россия

~0

5,8

6,2

53,5

22,5

11,9

США

6

2,7

8

32,2

39,1

11,9

Австралия

6,3

2,2

–

25,9

35,9

29,8

Бразилия

16

28,9

1,1

10,4

38,7

5,2

Источники: расчет, анализ на основе данных BP, IEA. * Пояснения к таблице см. в Справке «Блеск и нищета больших энергетических держав».

ках), формирование индустрии новых информационных технологий и телекоммуникаций, производство управляющих систем на базе микроэлектроники. Эти тектонические сдвиги в экономике в сочетании с дальнейшим совершенствованием энергетической техники привели к снижению за последние полвека глобального удельного (в расчете на единицу произведенного ВВП) потребления первичных энергоносителей наполовину. Это произошло прежде всего за счет староиндустриальных государств и регионов мира, которые до начала нынешнего столетия преобладали в мировой экономике. В частности, за последние 50 лет уменьшение этого показателя в диапазоне от 40 % до 80 % произошло в США, Великобритании, Франции, Канаде, Германии, Австралии, Италии, Австрии, Швейцарии, Дании, Венгрии, Ирландии, Нидерландах, Норвегии, Польше, Швеции, Бельгии, Чехии. В некоторых государствах в последние десятилетия тенденция к росту экономики сочеталась со стабилизацией или снижением абсолютного объема энергопотребления; среди них: Швейцария, Германия, Великобритания, Швеция, Франция, Дания, Норвегия, Польша. Соответственно, удельное (в расчете на ВВП) энергопотребление в этих странах существенно сократилось. В это же время в ряде государств, где индустриализация началась позже и продолжались рост энергоемких отраслей и восполнение пробелов в энергообеспечении населения (например, в Китае всё население получило доступ к электричеству лишь к 2015 году, в Индии — ​к 2020‑му), удельное энергопотреб-

44

ление за последние 50 лет, наоборот, выросло или осталось приблизительно на прежнем уровне. Из стран со значительными экономикой и населением это касается Китая, Индии, Ирана, Турции, Южной Кореи, Вьетнама, Бангладеш, Индонезии, Филиппин, Мексики. В некоторых странах этот показатель увеличивался особенно сильно (в разы или на порядок) вследствие появления у них несоизмеримо больших, дешевых для них энергоносителей, например, гидроэнергии в Парагвае, газа — ​в Бангладеш, нефти и газа — ​в Объединенных Арабских Эмиратах и Экваториальной Гвинее. Хотя многие страны из приведенных в предыдущем абзаце примеров лидируют в мире по масштабам экономики (Китай — ​1‑е место, Индия — ​3‑е) или темпам экономического роста (Экваториальная Гвинея — ​1‑е место, Китай — ​2‑е, Вьетнам — ​5–6‑е), энергозатратная модель развития теряет популярность. Многие из этих государств постепенно отходят от нее: в нынешнем веке абсолютный объем энергопотребления в них стал расти существенно медленнее экономики; среди них — ​Китай, Индия, Южная Корея, Индонезия. Эти государства все больше уподобляются странам, сильно сократившим удельное или даже абсолютное энергопотребление на фоне увеличения экономики. В общем, в мире постепенно исчезает прямая пропорциональность экономического роста количеству потребляемой энергии, характерная для XIX– XX веков. Между тем в XXI столетии набирают силу новые явления, способные поставить эту тенденцию под вопрос.

№3 (9 7) 2022

ОБЗОР

Таблица 6. Страны с самыми высокими и низкими уровнями расхода первичных энергоресурсов и/или потребления электричества на душу населения, 2019 год Страна

Потребление электричества в расчете на человека (кВт·ч в год/человек)*

Поставка первичных энергоресурсов на внутренний рынок в расчете на человека (ГДж в год /человек)*

Страны с самыми высокими показателями Исландия

52 514

697,4

Норвегия

23 762

214,7

Бахрейн

20 132

393,5

Катар

16 632

611,3

Финляндия

15 568

252,7

Канада

15 018

340,3

США

12 744

282,0

Люксембург

12 269

265,9

Саудовская Аравия

10 344

262,2

Бруней

10 244

394,6

Сингапур

9 449

252,7

Для сравнения Мир в среднем

3 265

79,1

Россия

6 954

224,1

Китай

5 125

101,4

Страны ОЭСР в среднем

7 773

165,6

Страны с самыми низкими показателями Йемен

98

6,0

Эфиопия

96

16,7

Эритрея

87

7,7

Нигер

58

6,1

Южный Судан

51

2,7

Гаити

37

16,9

Источник: IEA. * Страны расставлены в соответствии с наиболее показательной характеристикой – удельным потреблением электричества.

ATO M I C E X P E RT. C O M

45

ОБЗОР

Энергоизобилие

На протяжении большей части истории энергопотребление ограничивалось лишь техническими возможностями и стоимостью ресурсов. Со второй половины XX века всё сильнее проявляются новые факторы, определяющие объем и структуру энергопотребления. Экономия энергии, сокращение удельного энергопотребления становятся необходимостью потому, что экономика и население планеты достигают критических величин. При прежней модели производства и потребления энергии это привело бы к опасному увеличению нагрузки на природу и ускоренному исчерпанию первичных энергоресурсов. Возрастает риск труднообратимой дестабилизации системы жизнеобеспечения человечества, так что оно вынуждено перейти к модели устойчивого развития, предполагающей, что на фоне дальнейшего роста мирового хозяйства и населения давление на окружающую среду больше не будет увеличиваться, а энергоресурсы — ​катастрофически таять. В последнее время этот фактор выдвинулся на передний план и в ряде стран мира начинает играть главенствующую роль в определении энергобаланса, затмевая такие традиционные факторы, как «техника» и «экономика». Появление в последние 20–30 лет климатической составляющей природоохранных показателей производства и потребления энергии дополнительно стимулирует долгосрочную радикальную перестройку глобального энергобаланса. Одним из важнейших условий устойчивого развития признан переход к модели производства и потребления энергии, основанной на использовании возобновляемых или квазивозобновляемых ее источников и сводящей к минимуму воздействие на окружающую среду. Такой модели (назовем ее «зеленой» энергетикой) отвечает постепенная замена в глобальном балансе первичных источников энергии большей части исчерпаемого и экологически грязного энергоресура — ​ископаемого органического топлива (ныне составляющего свыше 80 % энергобаланса) — ​на возобновляемые энергоисточники и атомную энергию (признаваемую, впрочем, наравне с ВИЭ лишь частью государств). «Позеленение» энергетики дает труднооспоримый экологический, в том числе климатический, эффект, однако с формальными параметрами энергоэффективности и текущими экономическими показателями все не так однозначно. Недостатки ископаемого органического топлива — ​экологические последствия его использования и исчерпаемость (как правило, в отдаленной перспективе, в случае угля измеряемой сотнями лет); однако его применение нередко весьма эффективно с точки зрения экономики и КПД. Замена такого топлива на «зеленые»

46

источники в сравнительно редких случаях сопровождается повышением КПД (например, при замещении преимущественно гидрогенерацией, что возможно для меньшинства крупных энергосистем). И если некоторые экономические характеристики ВИЭ быстро улучшаются и кое-где уже перегоняют показатели традиционной энергетики, то КПД ряда видов ВИЭ (в частности, наиболее распространенной ветровой и солнечной генерации) сильно отстает от характеристик лучших источников, работающих, например, на газе (до ~62 % для современнейших парогазовых установок). Прямое замещение ископаемого органического топлива биотопливом также приводит к некоторому снижению КПД двигателей и генерации, кроме того, оно неоднозначно с точки зрения экономики и экологии. «Позеленение» энергетики меняет формы использования энергии, и это чаще сопровождается повышением номинального расхода первичных энергоресурсов, чем снижением. Одна из главных тенденций долгосрочного изменения структуры конечного потребления энергии — ​повышение в нем доли электричества («электрификация энергобаланса»): 50 лет назад на электричество приходилось менее 10 % глобального конечного энергопотребления, сегодня — ​около 20 %, а еще через полвека, как полагает Мировое энергетическое агентство, эта доля может увеличиться до ~50 %. Часть связанного с этим процесса — ​замена ДВС электродвигателями на транспорте, в том числе распространение электромобилей — ​ в большинстве случаев ведет к снижению системного КПД. Другая тенденция изменения сферы энергопотребления — ​развитие водородной энергетики — ​также во многих случаях вызывает снижение системного КПД, поскольку водород как химическое топливо, в отличие от природных углеводородов, требует значительных энергозатрат для массового производства и представляет собой не источник энергии, а средство ее накопления с потерями. Еще один неоднозначный аспект связан с энергосбережением: «позеленение» энергетики иногда дестимулирует его. Например, распространение ВИЭ ведет к расширению сегмента электроэнергетики с низкой текущей себестоимостью и умеренными капитальными затратами (за последние 10 лет выработка на единицу капитальных затрат ветровой генерации увеличилась в среднем по миру в ~2 раза, солнечной — ​в ~8 раз). При таких условиях, например, у владельцев индивидуальных и кооперативных ветроустановок и систем аккумулирования энергии, имеющих высокую надежность, низкие эксплуатационные затраты и длительные сроки службы, снижаются стимулы экономии электричества: им почти все

№3 (9 7) 2022

ОБЗОР

Между прошлым и будущим равно, каким будет расход энергии от принадлежащих им источников, способных при этом покрывать иногда большую часть потребностей во многие периоды времени. Учитывая также отсутствие в данном случае серьезных экологических ограничений и издержек, такая ситуация не способствует экономии энергии. Получается, что «позеленение» энергетики нередко сопровождается снижением энергоэффективности. Однако при рассмотрении «зеленой» энергетики само понятие энергоэффективности требует переосмысления. Энергоэффективность традиционно подразумевает сокращение удельного расхода и потерь энергоресурсов во всех звеньях цепи — ​от производства до конечного потребления энергии. Однако при использовании ВИЭ расход первичной энергии не играет такой же роли, как для энергетики на ископаемом органическом топливе, поскольку энергоносители некоторых ВИЭ практически неисчерпаемы и могут иметь (почти) нулевую стоимость. В случае атомной энергетики с открытым ­ядерно-­топливным циклом стоимость первичных энергоносителей ощутима, но гораздо ниже, чем у органического топлива для генерации (в расчете на единицу вырабатываемой энергии). Переход к замкнутому уран-плутониевому ЯТЦ и использование ториевого цикла (если такие решения будут приняты) могут расширить потенциальную топливную базу атомной энергетики, основанной на делении тяжелых ядер, на два порядка, делая этот источник квазивозобновляемым. Ожидаемая термоядерная энергетика имеет топливную базу, которая так же неисчерпаема, как и возобновляемые источники, но может превзойти их по глобальному энергетическому потенциалу. В общем, в системе, где преобладают возобновляемые или квазивозобновляемые источники, потребление первичной энергии и конечное энергопотребление могут увеличиться, однако такая система может быть все равно экономичнее использующей меньше энергоресурсов, которые, однако, исчерпаемы и дороги. Хотя сравнивать формальные цифры КПД «зеленой» и традиционной энергетики на органическом топливе не всегда корректно, борьба за увеличение «зеленого» КПД все же не лишена экономического смысла: его повышение дает, например, дополнительную единичную мощность в случае возобновляемой генерации, что еще больше удешевляет ее и иногда расширяет возможности применения. Итак, вопреки расхожему представлению о безупречности «зеленой» энергетики, она может быть весьма расточительной. Как было показано выше, индустриальная революция XIX века поначалу потребовала потерь в энергоэффективности и добычи огромных для того

ATO M I C E X P E RT. C O M

~465 км2 и ~25 м глубиной такое озеро нефти надо сжечь, чтобы получить энергопотребление мира за 1 год

×2

1,9 %

более чем в 2 раза увеличилось глобальное потребление первичных энергоресурсов за последние 50 лет

среднегодовые темпы роста глобального потребления энергоресурсов в предпандемийное десятилетие (2009–2019 гг.)

~ 20 % → 50 % в ближайшие полвека доля электричества может достигнуть половины конечного энергопотребления

770 млн человек (около 1/10 населения Земли) лишены доступа к электричеству

2,5 млрд человек (около 1/3 населения планеты) готовят пищу дедовскими способами — ​ преимущественно на дровах или угле

времени масс избыточных энергоносителей; «зеленая» энергетическая революция XXI века нуждается в похожих жертвах. В то же время, как и полтора-два века назад, очередной технологический скачок несет преимущества, полностью затмевающие потери в «энергетической бухгалтерии». По мере вытеснения ископаемого органического топлива из энергобаланса и дальнейшего удешевления «зеленых» энергоисточников вопрос о номинальном расходе энергии будет все менее чувствительным для экологии и экономики. А значит, лихорадка энергосбережения, охватившая мир, в будущем поутихнет.

47

ЛЕКТОРИЙ

Свинец-­висмут для гражданской энергетики Фото: Атомный эксперт, Росатом

Развитие свинцово-­висмутовой технологии началась еще на заре «атомного» века. Такие реакторы хорошо себя показали на атомных подводных лодках, затем, в 1990‑х, отошли на второй план, зато в нулевых технология получила второе рождение: стартовал проект энергетического свинцово-­висмутового реактора. Советник генерального директора АО «АКМЭ-инжиниринг» и АО «ГНЦ РФ — Ф ​ ЭИ» Георгий Тошинский проследил путь развития технологии и рассказал о ее преимуществах.

Еще в 1949 году Александр Ильич Лейпунский предложил использовать сплав свинец-­висмут в качестве возможного теплоносителя для быстрых реакторов — ​ бридеров. Для таких реакторов в первом контуре необходим жидкий металл. У свинца-висмута по сравнению с натрием более тяжелые ядра, которые слабо замедляют нейтроны — ​это значит, что спектр нейтронов получается более жестким, и деление 238U происходит более эффективно. Поэтому при использовании свинцависмута коэффициент воспроизводства (КВ) плутония выше, чем у натриевого реактора. (КВ — это отношение количества выгруженного из реактора плутония к количеству загруженного. Это первый ключевой параметр для бридера.)

48

Итак, появился проект бридера с теплоносителем свинец-­висмут, и я еще студентом принимал участие в его расчетах. Однако через несколько лет А. И. Лейпунский от этой идеи отказался: во‑первых, у свинца-­висмута низкая теплопроводность, во‑вторых, большая плотность — ​ а значит, много энергии требуется для того, чтобы прокачивать его через активную зону, и в результате невозможно получить высокую энергонапряженность активной зоны. Почему это серьезные минусы? Если интенсивность отвода тепла от активной зоны низкая, то плутоний «горит» медленно, и избыточный плутоний нарабатывается не так быстро, как необходимо. Поэтому возник второй параметр для бридера — ​время удвоения плутония. И вот по этому параметру теплоноси-

№2 (9 6) 2022

Л Е КТО Р И Й

тель свинец-­висмут проигрывал натриевому. Короткое время удвоения плутония мог обеспечить только натриевый теплоноситель. Именно на этот теплоноситель была переориентирована вся программа развития быстрых реакторов. При ограниченных ресурсах природного урана и планировавшихся высоких темпах развития ядерной энергетики это был совершенно правильный и обоснованный выбор. На короткое время свинец-­висмут остался не у дел. Однако в 1952 году развернулись работы по созданию атомных подводных лодок (АПЛ): во‑первых, к этому времени уже были сделаны атомная бомба и ядерные заряды для торпед, и нужно было создавать средства их скрытной доставки; во‑вторых, АПЛ разрабатывались и в США (в 1953 году там была спущена на воду первая в мире атомная подводная лодка «Наутилус»). Первоначально все эти работы велись в ФЭИ. Довольно быстро определились два направления: установки с водой под давлением (это направление было передано в Курчатовский институт) и с теплоносителем свинец-­ висмут (это осталось за ФЭИ). Научным руководителем первого направления стал Анатолий Петрович Александров, второго — ​Александр Ильич Лейпунский.

Судовые реакторы: успехи и неудачи

В декабре 1958 года в ФЭИ состоялся физический пуск наземного лодочного свинцово-­висмутового реактора, через год — ​его энергетический пуск. На земле были смонтированы три отсека первой атомной подводной лодки. Шла холодная вой­на, нужно было догонять и перегонять Америку, времени на исследовательские работы не было. Александр Ильич предупреждал руководство, что технология новая, многое неизвестно. Ответ был такой: «Ничего, надо делать быстро, а там опыт подскажет — ​что нужно, переделаете». Так оно и получилось: были отказы, были аварии, но в результате в причинах разобрались и недостатки устранили. Единственная авария на АПЛ с жидкометаллическим теплоносителем была напрямую связана с физико-­ химическими свой­ствами свинца-­висмута. Этот теплоноситель казался очень простым, ведь он не воспламеняется при контакте с воздухом, как натриевый. Поэтому первоначально при работе с ним недостаточно строго соблюдались правила безопасности, в частности, во время ремонтов не обращали внимание на попадание внутрь трубопровода воздуха. Постепенно внутри накапливались шлаки, которые в конце концов забили первый контур — ​ как в организме человека жировые бляшки забивают сосуды кровеносной системы. В результате перестал идти теплоноситель, произошел перегрев, и 24 мая 1968 года на первой опытной лодке К‑27 случилась авария. Решение проблемы с теплоносителем заняло около 20 лет напряженной работы ФЭИ, «Гидропресса», ОКБМ, «Прометея», Минсудпрома, Военно-­морского флота и других ведомств. В результате на всех остальных лодках никаких проблем с теплоносителем не было. АПЛ со свинцово-­висмутовыми теплоносителями получали очень хорошие отзывы командиров кораблей.

ATO M I C E X P E RT. C O M

Биография эксперта Георгий Ильич ТОШИНСКИЙ до 1990 года принимал непосредственное участие в научной разработке и обосновании не имеющих аналогов в мире ядерных реакторов с жидкометаллическим теплоносителем свинец-­висмут для атомных подводных лодок, в их испытаниях, анализе и обобщении опыта эксплуатации. Научные и производственные достижения Георгия Ильича отмечены почетным званием «Заслуженный деятель науки и техники Российской Федерации», орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», медалью «300 лет Российскому флоту». Росатом наградил его нагрудным знаком «Академик Курчатов» 1‑й степени. В 2001 и 2007 годах физик был удостоен звания «Человек года» в номинации «Наука» в Обнинске. В 2017 году издательство LAMBERT Academic Publishing (Дюссельдорф, Германия) опубликовало сборник избранных статей и докладов Г. И. Тошинского с соавторами под названием «Свинцово-­висмутовые быстрые реакторы», а в 2019 году издательство «Проспект» (г. М ­ осква) выпустило его книгу «Беседы о ядерной энергетике, физике реакторов и технологии модульных быстрых реакторов с теплоносителем свинец-­висмут (для начинающих и не только)», написанную по материалам курса лекций, читавшегося инженерам АЭС в течение многих лет на факультете повышения квалификации ИАТЭ НИЯУ «МИФИ». В 2021 году Росатом издал в РФЯЦ-ВНИИЭФ (Саров) книгу Г. И. Тошинского «Свинцово-­висмутовые реакторы: между прошлым и будущим, живая история. Полемика, интервью, воспоминания». Сейчас эту книгу готовит к выпуску издательство «Проспект». Г. И. Тошинский — ​автор или соавтор 14 патентов на изобретения, член научно-­технического совета ГНЦ РФ — ​ФЭИ. По совместительству он продолжает работать в АО «ГНЦ РФ — ​ФЭИ» в должности советника генерального директора и читает курсы лекций в Обнинском институте атомной энергетики НИЯУ «МИФИ»: «Физика реакторов» и «Основы управления ядерными энергетическими установками».

А вот командиры баз, куда приходили лодки, жаловались. Почему? Как известно, любая жидкость при определенной температуре затвердевает. У воды это происходит при 0 °C, а у свинца-­висмута — ​при 125 °C. Мы очень боялись этого затвердевания, поэтому категорически требовали, чтобы первый контур всегда находился в жидком состоянии. Когда реактор работает, проблемы нет, потому что тепло поступает от реактора. А когда лодка пришвартовывалась к пирсу и реактор заглушали, необходимо было подавать к нему тепло с берега. Для этого на берегу был построен паровой котел. Однако в жизни все не так гладко, как на бумаге, и с этим котлом ­что-то все время случалось: то мазут не завезут, то паровые трубы лопнут. А лодка стоит на базе несколько месяцев, и допустить охлаждения теплоносителя нельзя — ​поэтому реактор работал на мощности около 1 %.

49

Л Е К ТО Р И Й

В конце концов моряки сказали: «Вы сделали для нас хороший автомобиль, на нем приятно и быстро ездить, но когда мы приезжаем домой — ​не можем выключить мотор. Такие лодки очень сложно содержать на базе. Или решайте проблему, или мы отказываемся от использования этих лодок». Проблему мы решили, но к тому времени распался Советский Союз, и у флота уже не было сил одновременно поддерживать два направления (и водяное, и жидкометаллическое). Поэтому свинцово-­висмутовые лодки стали выводить из эксплуатации. А ведь качества этих АПЛ были такими, что они попали в Книгу рекордов Гиннеса. Эти компактные, автоматизированные, с малочисленным экипажем и титановым корпусом лодки были высокоскоростными и маневренными, могли уходить от американских торпед и представляли угрозу для американского флота. В этом нам признавались сами американцы. Когда их адмиралы приехали к нам в гости, то сказали: «Спасибо вам за эту технологию! Благодаря ей Конгресс выделил нам десять миллиардов долларов на разработку новой торпеды».

Свинец-­висмут для «гражданки»

Ко второй половине 1990‑х годов все свинцово-­ висмутовые лодки уже были выведены из эксплуатации и частично утилизированы. Мы начали думать над тем, как применить эту технологию в атомной энергетике. Тут надо сказать об одном несомненном преимуществе свинца-­висмута перед водо-водяными реакторами. Как известно, в ВВЭР требуется очень высокое давление — ​до 16 МПа. С этим связаны большие проблемы безопасности, которые усугубляются еще и тем, что при потере теплоносителя из первого контура (как это произошло на АЭС «Три-­Майл Айленд» и «Фукусима‑1») циркониевые оболочки твэлов вступают в реакцию с парами воды, образуется громадное количество водорода и происходят взрывы и пожары. А в свинцово-­висмутовых реакторах такое высокое давление не требуется и водород не образуется. Плюс, как мы помним, свинец-­висмут химически инертен — ​не воспламеняется при контакте с воздухом и с водой бурно не реагирует. Поэтому в свинцово-­висмутовых реакторах нужно только два контура (свинец-­висмут в первом, пар и вода — ​во втором). А для натриевых реакторов неотъемлемый барьер безопасности — ​промежуточный контур нерадиоактивного натрия. Сегодня стало ясно, что безопасность бесплатно не дается. Если есть внутренний фактор опасности — ​высокое давление (как у ВВЭР) или химическая активность теплоносителя (как у БН),— ​то этот фактор нужно компенсировать, а это стоит денег. И напротив, если таких факторов нет — ​как у свинца-­висмута,— ​то реактор обладает внутренней самозащищенностью, и не нужно тратить столько средств на внешние системы безопасности. В этом смысле интересно сравнить свинцово-­ висмутовые реакторы с «БРЕСТом» — ​реактором со свинцовым теплоносителем, который сейчас строится в рамках проекта «Прорыв». Эти два теплоносителя можно назвать родными братьями, с той только разницей, что свинец отличается от свинца-­висмута высокой температу-

50

рой плавления. Свинец-­висмут плавится при температуре около 125 °C, а значит, вероятность его затвердевания гораздо выше. Если теплоноситель затвердевает в контуре реактора, то необходимо обеспечить его безопасный для оборудования переход из твердого состояния в жидкое. Кстати, а что же будет, если свинец-­висмут ­все-таки затвердеет? Как я рассказывал выше, при эксплуатации АПЛ мы этого очень боялись. У всех в уме была модель замораживания воды в батареях отопления: как известно, трубы при этом лопаются, так как при превращении воды в лед объем увеличивается на 9 %. К сожалению, тогда нам никто не давал ни времени, ни денег, чтобы провести соответствующие исследования со свинцом-висмутом. Однако исследования, проведенные на Западе, показали: у свинца-­висмута нулевое изменение объема при затвердевании и плавлении, у свинца же объем увеличивается при плавлении на 3,7 %. Конечно, недостаток свинца-­висмута в сравнении со свинцом — ​накопление полония при облучении нейтронами висмута. Однако разработанные меры защиты персонала оказались очень эффективными: никто не получил дозу облучения, превышающую допустимую. Кроме того, разведанные ресурсы висмута значительно ниже, чем свинца.

История с продолжением

Преимущества свинцово-­висмутовой технологии для применения в энергетической сфере были очевидны. В 1997 году по заказу «Росэнергоатома» началась разработка проекта реактора СВБР‑75. В те годы перед концерном РЭА уже маячила проблема надвигающегося вывода из эксплуатации реакторов ВВЭР‑440, у которых истекал срок службы. И вот для площадки Нововоронежской АЭС возникла следующая идея. После того как будет демонтировано оборудование ядерного острова (корпус реактора при этом не демонтируется): парогенераторы, насосы и так далее,— ​в этих же помещениях предлагается разместить шесть реакторных модулей СВБР‑75. Таким образом, их совокупная мощность как раз замещала бы выбывающую мощность. То есть фактически заменялась бы реакторная установка, а турбина, градирни, машзал, электрооборудование — ​ все это сохранилось бы. Проектировщик — ​институт «Атомэнергопроект» — ​в технико-­экономическом исследовании показал, что такая реновация будет в два раза дешевле, чем строительство новых замещающих мощностей. В проекте решения научно-­технического совета «Росэнергоатома» было написано: «Одобрить и построить опытный образец». Однако в этот момент в Росатоме сменилось руководство, и в итоговом решении НТС появилась запись: «Принять к сведению». Реализация проекта СВБР снова была отложена. В 1995 году на конференции в Японии я услышал доклад, который очень меня заинтересовал: японцы предлагали построить модульную станцию большой мощности с натриевыми быстрыми реакторами. Очевидно, что удельная стоимость маленького реактора всегда будет выше, чем большого: построить два реактора по 100 МВт — ​дороже, чем один мощностью 200 МВт. Одна-

№2 (9 6) 2022

Л Е КТО Р И Й

ко японцы рассчитали, что если организовать серийное производство малых реакторов в специализированном цехе и выпускать по 10 модулей в год в течение 10 лет, то выигрыш в стоимости оборудования по сравнению с большим реактором аналогичной мощности получится в три раза. Я тогда подумал: если даже для натриевых, трехконтурных реакторов получается выигрыш в стоимости, то для свинца-­висмута преимуществ будет еще больше. Мы (ФЭИ, «Гидропресс» и «Атомэнергопроект») по собственной инициативе решили разработать концептуальный проект двухблочной АЭС с 16 модулями СВБР‑100 общей мощностью 1600 МВт. Экономику проекта считали в «Атомэнергопроекте». Так как эта технология для энергетики новая, решено было заложить запас «на непредвиденные нужды» — ​17 % от общей стоимости станции. Но поскольку экономические риски касались только ядерного острова (все остальное — ​градирни, турбины, трансформаторы — ​было взято из проекта ВВЭР‑1500), то этот запас составлял уже 60 %. Тем не менее проект был признан перспективным, прошло несколько совещаний и НТС в «Росэнергоатоме», но дело никак не сдвигалось с мертвой точки. В 2005 году мы подготовили письмо о необходимости развития свинцово-­висмутовой технологии на имя президента России Владимира Путина, которое подписали бывший президент РАН академик Гурий Иванович Марчук и академик Валерий Иванович Субботин. В 2006 году этот вопрос рассмотрели на научно-­техническом совете по энергетике Росатома. Постановили, что необходимо перейти к проектированию и строительству опытного образца. После этого на проект выделили деньги, началась работа. А через два года этим проектом неожиданно заинтересовалась частная компания. Произошло это так. Я принимал участие в конференции Ядерного общества России, посвященной малой энергетике. На ней высту-

ATO M I C E X P E RT. C O M

пал директор по энергетическому машиностроению ОАО «Русские машины» Владимир Петроченко. Он, в частности, говорил, что им для коммерческих нужд необходима установка на 100 МВт с хорошими параметрами пара. Мы познакомились, я подробно рассказал ему о преимуществах СВБР. В результате в 2009 году появилась государственно-­частная компания, которая за это время прошла несколько важных этапов: были оптимизированы экономические показатели, разработана документация технического проекта, получена лицензия «Ростехнадзора» на размещение опытного энергоблока в Димитровграде, рядом с НИИАР. В 2018 году НТС № 8 Росатома рассмотрел результаты экспертизы проекта, которая не выявила проблем с реализацией требований Технического задания. Сейчас ведутся консультации с потенциальными партнерами относительно их присоединения к проекту. Подробно история и перспектива развития этой уникальной технологии изложены в моей вышедшей недавно книге «Свинцово-­висмутовые реакторы: между прошлым и будущим, живая история». Лично я не сомневаюсь, что СВБР‑100 хорошо себя покажет: атомщики России имеют солидный опыт работы со свинцово-­висмутовой технологией на АПЛ, она пережила уже и «детские», и «взрослые», и «старческие» болезни. Высокий уровень внутренней самозащищенности и пассивной безопасности реакторов СВБР‑100 позволяет размещать их вблизи городов и использовать для теплоснабжения, замещая угольные ТЭЦ — ​основные источники выбросов углерода. Это особенно важно для решения климатических проблем. Сейчас этой технологией активно занимаются на Западе и Востоке: в Германии, Италии, Бельгии, Китае и других странах. Поэтому нам нельзя позволить себе стоять на месте: если стоишь — ​проиграешь, аналогичный реактор могут построить раньше за рубежом.

51

В МИРЕ

Невероятная история «Олкилуото‑3» и ее счастливый финал Текст:Екатерина ДАНИЛОВА Фото: Tvo.fi

Третий энергоблок финской атомной станции «Олкилуото» с реактором EPR мощностью 1600 МВт был подключен к энергосети 12 марта 2022 года, через 12 лет после первоначально запланированного запуска. За 17 лет, прошедших с начала строительства, стоимость энергоблока выросла с €3,2 млрд до €12,7 млрд. Европейский реактор поколения III, разработанный для повышения безопасности и снижения затрат, генерирует электроэнергию. Этому предшествовал долгий путь.

Церемония официального открытия «Олкилуото‑3» означала, что волнения позади. Жестокие бои инженеров, регуляторов, юристов и финансистов канули в прошлое. Марьо Мустонен, директор по производству оператора и владельца станции Teollisuuden Voima Oyj (TVO), гордо сообщил: в течение четырехмесячного испытательного периода станция на различных уровнях мощности произведет 3–4 ТВт·ч

52

электроэнергии, что примерно соответствует 10 % потребности Финляндии в электроэнергии. «Начало производства электроэнергии было тщательно подготовлено, и это отличная демонстрация нашего опыта. „Олкилуото‑3“ — ​ значительное дополнение к внутреннему производству чистой электроэнергии, на долю которой приходится более 90 %», — ​сказал М. Мустонен.

№3 (9 7) 2022

В МИРЕ

В руководстве TVO считают, что к августу 2022 года реактор EPR, самый мощный в Европе, увеличит мощность до проектных 1600 МВт и будет поставлять около 14 % энергии Финляндии. Этот объем генерации наполовину уменьшит потребность в импорте электроэнергии из России, Швеции и Норвегии и приведет к снижению цен на электроэнергию. «Олкилуото‑3» должен был продемонстрировать новейшие франко-­германские ноу-хау атомного строительства, предлагавшие самые мощные реакторы при лучшей системе безопасности. Технические, финансовые и организационные проблемы, с которыми столкнулся проект, и громадный перерасход средств позволяют рассматривать «Олкилуото‑3» в качестве своего рода учебного кейса «Чего следует опасаться, если вы затеяли строительство только что спроектированного реактора». Эти проблемы, например, были учтены при планировании и строительстве двух китайских EPR АЭС «Тайшань», а также строительстве британской АЭС «Хинкли-­Пойнт С» с двумя почти аналогичными реакторами EPR. Среди основных проблем «Олкилуото‑3» министерство экономики Финляндии и ядерный регулятор страны STUK назвали ряд технических трудностей и вопросы к безопасности из-за плохого управления проектом и низкого качества изготовления различных компонентов. Неоднократные задержки привели к ожесточенным спорам о компенсации между заказчиком, финским оператором TVO, и Areva. Последняя в итоге согласилась в марте 2018 года выплатить TVO финансовую компенсацию в размере €450 млн. Перечислив плюсы и минусы проекта «Олкилуото‑3», перейдем к его поучительной истории.

Тендер

Финская энергетическая компания Teollisuuden Voima Oyj подавала заявку на строительство атомного энергоблока еще в 1993 году. Правительство заявку энергетиков одобрило, а парламент ее отклонил. Сказать правду, время для подачи заявки было выбрано крайне неудачное. Страна переживала экономический кризис, вызванный развалом СССР и исчезновением выгодных экономических связей. К тому же в обществе, напуганном аварией в Чернобыле, расцвели антиатомные настроения. В TVO не отчаялись, а стали ждать лучших времен. Эти времена пришли вместе с резкими переменами в положении страны. В 1995 году Финляндия вступила в Европейский союз. После получения доступа к европейским рынкам начался бурный экономический рост. Благосостояние населения росло, развивалась

ATO M I C E X P E RT. C O M

промышленность, потребление энергии с 1990 по 2000 год выросло на треть. К тому же, по мнению органов здравоохранения, финнам нужно больше света, чтобы победить депрессию, которая прогрессирует в темные месяцы зимы и способствует обострению множества заболеваний. Оценив ситуацию, правительство Финляндии к 1998 году разработало программу развития энергетики, предусмотрев, в числе прочего, строительство новой атомной электростанции. В TVO подготовили предварительный экономический анализ. Этот документ лег в основу поданной в ноябре 2000 года заявки на принятие принципиального решения о строительстве нового энергоблока с кипящим либо водо-водяным реактором мощностью 1000–1600 МВт. Кроме того, предполагалось построить хранилище топлива, бассейн охлаждения, площадку промежуточного хранения отработавшего топлива, а также устройство для окончательного захоронения ОЯТ и среднеактивных отходов. В декабре 2000 года исследования площадок атомных станций в Ловиисе и Олкилуото были завершены и сделан первичный выбор площадки. На стол атомного регулятора Финляндии легла новая заявка TVO — ​на получение лицензии на строительство пятого атомного энергоблока страны. Ожидалось, что новый энергоблок обойдется в €1,5–2,5 млрд и прослужит 60 лет. Финансирование строительства TVO планировала обеспечить самостоятельно. Рассмотрение заявок правительством и парламентом — ​дело небыстрое. Случайно ли в 2001 году на площадке атомной станции «Олкилуото» посадили около 150 виноградных лоз? Виноград в Финляндии не растет в открытом грунте, однако он может пережить холодные северные зимы, если обогреть его отработанной оборотной водой, которая иначе ушла бы в море. С тех пор часть оборотной воды течет по сети подземных труб, согревая почву и корни винограда. АЭС «Олкилуото», кроме энергии, дает ежегодно 850 кг винограда. Возможно, этот милый проект повысил популярность нового энергоблока. Ведь в стране, дорожащей демократическими принципами и известной сильными «зелеными» и антиядерными настроениями, важен каждый голос. В январе 2002 года заявка TVO на строительство пятого атомного энергоблока Финляндии получила одобрение в правительстве 10 голосами против шести, а в мае того же года за атомную станцию проголосовали 107 депутатов парламента, против — ​92. Это было первое за 10 лет решение европейской страны о строительстве атомного реактора. В сентябре 2002 года атомные поставщики получили от TVO запросы на поставку

53

В МИРЕ

в соответствии со спецификациями запроса предложений, а уже в марте 2003 года началось рассмотрение проектов, выдвинутых на тендер. Для подготовки тендерной документации заказчик отвел всего полгода.

Риски

В сентябре 2001 года во Франции произошло грандиозное слияние атомных компаний, которое, на первый взгляд, не относится к теме статьи. Государственные компании Framatome, Cogema, FCI, CEA-Industrie, атомная часть немецкого гиганта Siemens и французская Technicatome, занимающаяся силовыми и исследовательскими реакторами, были объединены в группу Areva. Превращение французской атомной отрасли в конгломерат компаний, чья деятельность плохо согласовывалась и плохо управлялась, плачевным образом повлияло на судьбу проекта «Олкилуото‑3». Сразу же после получения конкурсных предложений начались интенсивные процессы их оценки и переговоры с кандидатами-­ вендорами. Результаты переговоров дополнили спецификации контракта. Франко-­германская группа компаний Framatome ANP (совместное предприятие, в котором Siemens принадлежали 34 %, Areva — ​62 %) представила «Европейский реактор с водой под давлением» (EPR, European Pressurised Water Reactor), а также — ​в качестве

54

альтернативы — ​кипящий SWR‑1000 мощностью 1200 МВт. Американская General Electric, не слишком надеясь на победу, представила «Экономичный упрощенный кипящий ядерный реактор» (ESBWR, Economic Simplified Boiling Water Reactor) мощностью 1390 МВт. Атомстройэкспорт вышел на конкурс с модернизированным вариантом реактора ВВЭР‑1000, назвав его ВВЭР‑91/99. Компания Westinghouse… по внутренним причинам предпочла не участвовать в тендере. Американских поставщиков отвергли под тем предлогом, что их проекты не предусматривали «ловушку» на случай расплавления активной зоны. Это стало сильным ударом для атомной отрасли Великобритании (на тот момент Westinghouse принадлежал британской BNEFL,— Прим. ред.), которая в отчаянных попытках вернуть утраченные квалификацию и опыт надеялась на заказы компонентов для финского реактора. В шорт-листе остались Атомстройэкспорт и Areva. Минатомпром был уверен в успехе, так как ВВЭР‑1000, единственный из предложенных реакторов, обладал референтностью, то есть был построен «в железе», проработал несколько лет и имел историю эксплуатации. Однако российский проект, надежность и безопасность которого не вызывали сомнений, был отвергнут. Представленное TVO обоснование отказа слиш-

№3 (9 7) 2022

В МИРЕ

ком малой мощностью реактора едва ли можно принять всерьез, как и кулуарное объяснение неудачи проекта невнятной презентацией. Победил французский проект EPR поколения III мощностью 1600 МВт (э) и 4300 МВт (т), также известный как «Эволюционный энергетический реактор». Решение TVO едва ли было продиктовано низкой стоимостью EPR, хотя основным назывался именно этот мотив. Поразительно и то, что финским энергетикам было известно: реакторы EPR поколения III с самого начала разрабатывались как экспортный проект и не предназначались для Франции. Предполагалось, что строительство EPR позволит наработать опыт, чтобы во Франции сразу перейти к постройке реакторов поколения IV. Референтного блока EPR не имелось, а значит, у специалистов не было возможности оценить уровень безопасности реактора, технологии загрузки и выгрузки топлива, надежность механизмов, аппаратуры контроля и управления — ​всего, что обычно гладко на бумаге, а в реальности требует опыта работы и различных ноу-хау. Сегодня, через 20 лет, уже можно сказать прямо: в эйфорической атмосфере речей о европейской солидарности и сопутствующего экономического бума неевропейские проекты практически не имели шансов. Косвенное подтверждение тому, что конкурс был сугубо формальным, появилось в мае 2008 года, когда финские регуляторы объявили о намерении заблаговременно изучить все тендерные предложения, которые будут поступать в связи с дальнейшими планами строительства в стране новых атомных энергоблоков. Не следует ли понимать эти слова так, что предложения по «Олкилуото‑3» не изучались вовсе?

Победитель и контракт

18 декабря 2003 года TVO подписала контракт на строительство под ключ третьего энергоблока АЭС «Олкилуото» с консорциумом компаний Areva и Siemens по фиксированной цене €3,2 млрд. Этот необычный контракт предусматривал выплату всей суммы разовым платежом, после приемки и запуска энергоблока в 2009 году. Во французской атомной отрасли в это время шла крупная реструктуризация с неизбежными перестановками в руководстве, а проект EPR, как выяснится через несколько лет, был готов процентов на 20 или 30. Следовательно, контракт уже на момент подписания нес огромные риски. Сделку согласился финансировать Bayerische Landesbank посредством синдицированного коммерческого кредита, условия которого до сих пор секретны. Контракт предусматривал, что Areva поставляет ядерный остров, АСУ ТП и активную зону, а также ведет строительные работы. Как лидер

ATO M I C E X P E RT. C O M

Evolutionary Power Reactor EPR — ​прямой потомок реакторов N4, работающих на французских АЭС «Шооз» и «Сиво», и KONVOI, работающих на немецких АЭС «Неккарвестхайм‑2», «Эмсланд» и «Изар‑2», с дополнительными инновационными функциями, разработанными французской CEA и ядерным институтом в Карлсруэ. Считалось, что EPR станет вехой в снижении затрат на производство электроэнергии за счет масштаба. Он должен был обеспечить лучшее использование топлива, повышенный уровень безопасности, сократить объемы долгоживущих отходов и повысить эксплуатационную гибкость. Проектировщики обещали меньше ограничений по обслуживанию и значительно сниженные дозы облучения операторов. Проектный срок службы EPR — ​60 лет, против 40 лет эксплуатации «стандартного» реактора. Вероятность повреждения активной зоны в современных водо-водяных реакторах чрезвычайно мала, объясняли во Framatome ANP, и на этот маловероятный случай предусмотрена «ловушка». EPR в 10 раз безопаснее прочих РУ, ведь здание реактора опирается на толстый бетонный фундамент и заключено в двой­ную оболочку. Двуслойные бетонные стены общей толщиной 2,6 метра выдержат даже падение самолета. Внушительно! Всего у EPR четыре независимых системы активной безопасности, каждая из которых способна самостоятельно охлаждать реактор, отводя остаточное тепло, от года до трех лет. При потере электропитания дизель-­генераторы, размещенные в двух отдельных зданиях, обеспечивают электроэнергией функции безопасности.

консорциума, Areva координирует исполнение проекта, включая функциональную и техническую интеграцию установки. Areva — ​опытный поставщик реакторов, но всю ответственность за крупный проект она взяла на себя впервые. Планирование площадки, логистика проекта, контрактная практика, контроль за поставщиками и за исполнением работ — ​все это требует большого опыта, но е­ го-то у менеджмента Areva и не было. В свою очередь, Siemens PG брала на себя ответственность за строительство турбинного блока и поставку турбогенераторной установки, включая проектирование и расчеты, закупку и поставку электромеханического оборудования, систем защиты и управления турбогенераторов, исполнение общестроительных, монтажных и пусконаладочных работ. Работы на площадке нового энергоблока начались безотлагательно. Уже в декабре 2003 года заработали лесорубы, готовя площадку и трассу будущей дороги. Говорились речи о том, что новый реактор поможет Финляндии обеспечить энергию без выбросов

55

В МИРЕ

Страницы истории За строительством «Олкилуото‑3» следили во всем мире. Отчет STUK с огромным вниманием читали в Китае. В ноябре 2007 года на пышной церемонии под председательством председателя КНР Ху Цзиньтао и президента Франции Николя Саркози компания Areva подписала масштабное соглашение с Китайской ядерно-­ энергетической корпорацией Гуандун (CGNPC) о строительстве сразу двух EPR мощностью 1700 МВт каждый на площадке АЭС «Тайшань» и о поставке топлива в течение десятилетия. Эта сделка была самой крупной в истории гражданского атомного строительства, с удовлетворением заметила глава Areva Анн Ловержон. Лишь немногие источники написали о том, что условием сделки стало приобретение EDF трети акций новорожденной Тайшаньской ядерно-­энергетической компании (TNPC). Фактически это означает, что CGNPC частично оплатила французские реакторы деньгами, авансированными EDF. Закрыть финансовую прореху, созданную строительством «Олкилуото‑3», не получилось. Строительство «Тайшань‑1» началось в 2008 году, а «Тайшань‑2» — ​годом позже. Китайские заказчик и регуляторы бдили ястребами, и на строительство обоих блоков ушло по девять лет при приемлемом качестве. Фиаско финского проекта Areva также прямо повлияло на процесс выбора реакторных технологий для ОАЭ. В 2009 году заказ на поставку четырех реакторных блоков АЭС «Барака» был отдан группе компаний из Южной Кореи, которая ранее продемонстрировала способность строить реакторы в срок и без гигантских перерасходов.

СО2 и выполнить обязательства по Киотскому протоколу, а скорое начало работ давало, на радость инвесторам, «мощный сигнал об активном развитии проекта». 16 февраля 2004 года взрывные работы снесли гранитную скалу объемом около 500 тыс. м3. Получился котлован глубиной 40 метров, взорванный камень измельчили гидромолотом на гравий. В январе 2005 года коммуна Эурайоки выдала разрешение на строительство, а 17 февраля состоялась церемония заливки первого бетона. Рабочий проект и рабочая документация еще не были готовы, а субподрядчиков для проектно-­строительных работ уже искали в срочном порядке. Ответственность за общее управление проектом и процесс лицензирования взяли на себя TVO и финское Управление по ядерной безопасности (STUK). Из других важных подрядчиков назовем компанию Bouygues Travaux Publics (общее строительство ядерного острова), Heitkamp (контракт на установку машинного зала), KSB (поставка более 20 насосов и 1 тыс. клапанов низкого, среднего и высокого давления), Roctest (системы мониторинга Telemac/

56

Smartec). Поставку козловых кранов и крана с изменяемым радиусом действия PC9600 поручили группе компаний Sarens. Всего на проекте работали 1400 поставщиков из 27 государств. Скажем сразу: исполнители контракта не справились с координацией деятельности поставщиков и субподрядчиков. К тому же контроль исполнения работ и заказов приходилось вести в режиме одновременных строительства, лицензирования и проектирования. Крайне низкая конечная цена энергоблока привела подрядчика (и субподрядные компании) к попыткам сэкономить на строительно-­ монтажных работах за счет качества. Финны с неудовольствием узнали, что новых рабочих мест они не получат. На площадку привезли иностранных рабочих из 60 стран. Им, вопреки контракту, платили наличными в конвертах, и платили мало — ​от €11,65 до €13,75 в час (зарплата финского строителя в 2,5–3 раза выше). Рабочих не обеспечили медицинской страховкой и достойными условиями. Проблемы начались практически сразу. Контроль выявил низкое качество бетона плиты фундамента, которая должна была выдержать вес всей конструкции. Бетон содержал слишком много воды, иначе говоря, был недопустимо пористым. Уже в декабре 2005 года Areva объявила о шестимесячном отставании от графика. Затем выявились проблемы в изготовлении стальной облицовки для защиты активной зоны от внешних факторов, содержащей опасные вещества. В 2006 году число неурядиц перешло за грань добра и зла. TVO заморозила платежи для Areva, а STUK инициировало детальнейшее расследование. С начала строительства минуло чуть больше года, когда регулятор обнаружил в процедурах, оборудовании и комплектующих более 700 несоответствий требованиям безопасности и проектной документации! Вместо тысячи слов лучше привести фрагменты отчета STUK, представленного в октябре 2006 года и опубликованного в январе 2007‑го.

• В случае контракта с фиксированной ценой следует ожидать, что деньги станут наиболее важным критерием при выборе субподрядчика. На этапе отбора субподрядчиков возможности TVO контролировать приоритет критериев качества и безопасности ограничены.

• FANP (то есть поставщик, Framatome Advanced Nuclear Power), как представляется, выбирает более дешевых поставщиков, несмотря на большие риски по качеству.

FANP не всегда прописывает требования по безопасности в договорах с поставщиком и старается справиться с ними без к ­ акихлибо затрат. Из-за жестких лимитов затрат и задержек в графиках субподрядчики не

№3 (9 7) 2022

В МИРЕ

желают впоследствии выполнять дополнительные требования, превышающие указанные в их договорах.

• Рабочие методы и оборудование, используемые производителем, устарели для этого типа работ.

• При выборе поставщика бетона особые требования к качеству, применяемые при строительстве атомной электростанции, не упоминались в тендерных предложениях. Основаниями выбора были ценовые факторы.

• На технических экспертов TVO, по всей видимости, оказывается сильное давление в связи с соблюдением графика, поскольку планы поставщика атомной установки представляются с опозданием, а графики не оставляют достаточно времени для их оценки. […] В результате в STUK направляется документация низкого качества. […] Это лишь пара страниц объемистого отчета финского регулятора, который выявил ценовой демпинг, некомпетентность субподрядчиков, отсутствие обучения, сокрытие проблем, игнорирование требований безопасности. Никто не ожидал, что за долгие годы отсутствия заказов на реакторы в Areva забудут о культуре безопасности, которой финский заказчик придавал огромное значение, и, пытаясь уложиться в сумму контракта, начнут «срезать углы» за счет качества. Через несколько лет руководитель STUK Юкка Лааксонен писал: «Для Areva трудность заключалась в присущем STUK подходе к регулированию, уделявшем основное внимание качеству конструкций и компонентов. Этот подход был изучен поставщиками из Советского Союза и Швеции в более ранних проектах строительства АЭС в Финляндии, но в Areva не привыкли к такой всесторонней оценке и инспекционной практике». Перемены к лучшему начались, когда 1 декабря 2006 года генеральным директором проекта «Олкилуото‑3» был назначен Филипп Кноше. С огрехами и переделками бетонных работ разобрались, передав их от субподрядчика непосредственно французской Bouygues. Тем не менее основные строительные работы, которые по графику должны были завершиться в 2008 году, продлились до зимы 2009 года. К этому времени строительство ядерного острова отстало от первоначального графика примерно на три года, однако в TVO все еще оптимистически собирались начать коммерческую эксплуатацию в конце июня 2012 года. В отраслевой и общеэкономической прессе начали появляться статьи об огромных перерасходах и нарушениях графика строительства (они рефреном будут сопровождать злосчастный проект до самого его завершения).

ATO M I C E X P E RT. C O M

После публикации отчета STUK стало ясно, что на устранение строительных огрехов уйдет не менее двух лет и, по калькуляциям TVO, не менее €2 млрд. Попытки наверстать время трехсменной работой 4 тыс. строителей ни к чему не привели. Странно было бы ждать иного исхода, если рабочий проект реакторного здания был завершен в том же 2007 году, когда стройка шла уже два года. В Areva тщетность спешки признали лишь к лету 2008 года и начали поиски денег на покрытие дополнительных расходов. Срок сдачи реактора в эксплуатацию сдвинули с 2009 года на 2011‑й. Понимая, что TVO подаст иск в арбитраж за сорванные сроки контракта, в Areva решили опередить заказчика. В декабре 2008 года французский поставщик подал иск в Международную торговую палату на сумму €1,9 млрд — ​мол, строительство затянулось только потому, что заказчик слишком долго копался в проектных документах и не торопился передать их регулятору. К­акая-то доля правды в этом была, судя по тому, что в июне 2008 года сменился руководитель проекта со стороны заказчика. Строительство возглавил и довел до конца Йони Сильвеннойнен, прежде главный инженер проекта. Однако расследование STUK показало, что основную ответственность за нарушения несет вендор. Установив 526‑тонный корпус реактора, изготовленный на японских заводах Japan Steel Works и Mitsubishi Heavy Industries, финская сторона в феврале 2009 года подала собственный иск о компенсации ущерба из-за трехлетней задержки исполнения контракта в сумме €2,4 млрд. (Обмен исками длился практически до окончания строительства. Их суммы росли с каждым переносом сроков, а также за счет косвенных расходов и процентов, пока в 2020 году спор не был улажен. Нет смысла останавливаться на этих юридических боях. Они несколько оживляли плачевную ситуацию, но ничуть ее не улучшали.)

На разных языках

В 2010 году Ю. Лааксонен еще раз выступил с анализом причин задержки. Если в первом его анализе речь шла о плохом понимании вендором культуры безопасности, то на этот раз он назвал более глубокие причины копящихся проблем. Первоначальный график был слишком амбициозным для первой в своем роде станции с крупнейшим в мире реактором, писал Ю. Лааксонен. Он также упомянул незавершенность проектных и инженерных работ до начала строительства, нехватку опытных конструкторов и общемировую малочисленность квалифицированных производителей атомного оборудования. Руководитель STUK не

57

В МИРЕ

забыл упомянуть и то, что ключевые лица TVO не имели опыта управления крупным строительным проектом. Если копнуть глубже, в масштабе мировой атомной отрасли, то причины неудачи проекта «Олкилуото‑3» окажутся закономерными. Глава STUK утверждал: планируя новое строительство, упустили из виду, что в 2000‑х годах обстоятельства в Европе и США сильно изменились по сравнению с 1970‑ми годами, когда было построено большинство действующих электростанций. У поставщиков 1970‑х годов имелись крупные организации с огромным опытом проектирования и строительства, а также собственные производства либо партнеры внутри страны. Налаженное долговременное сотрудничество с субподрядчиками снижало зависимость от субподрядчиков за рубежом и упрощало управление проектами. К тому же в 1970‑х годах на рынке было достаточно сертифицированных производственных мощностей, а большие объемы строительства облегчали поиск опытных руководителей проектов. Более того, проекты часто были основаны на уже реализованных аналогах, поэтому необходимость в проектировании и сертификации конструктивных особенностей была ниже. Но эпоха интенсивного строительства АЭС миновала. Опытные специалисты ушли на пенсию, и с их уходом компании-­поставщики утратили массу знаний и навыков. К тому же сегодня в дополнение к прежним компетенциям нужны новые типы компетенций для новых технологий, прежде всего для цифровых систем контроля и управления. Доброе имя компании, заработанное на прошлых проектах, вовсе не гарантирует успеха сегодня или в будущем. Новый проект ныне означает для вендора новую сеть субподрядчиков из компаний с проверенными навыками, обладающих культурой ядерной безопасности. Если таковых нет, их следует обучить, прежде чем заключать контракт. В любом случае, работу субподрядчиков необходимо контролировать, а это непростая задача, требующая опытных кадров. Эти выводы главы STUK писаны если не кровью, то деньгами заказчика и поставщиков «Олкилуото‑3». Вендор, имевший опыт строительства атомных объектов, к 2005 году этот опыт утратил — ​как утратил и контроль управления качеством на уровне производства. Доходило до того, что рабочие пытались самостоятельно устранить мелкие дефекты поступавших на площадку крупных компонентов, не понимая возможных вредных последствий. Некоторые крупные компоненты, предназначенные для «Олкилуото‑3» (поковки компенсатора давления, кожухи и валы главного циркуляционного насоса, вал турбины высокого давления и статор главного генера-

58

тора) изготавливались по два или три раза, чтобы достичь заданного качества и обеспечить 60 лет срока их службы. Строительство «Олкилуото‑3» привело регуляторов STUK к выводу: для соблюдения технических стандартов и критериев, указанных поставщиком и утвержденных в разрешительной и проектной документации, необходим пристальный и постоянный надзор. Представители регулятора буквально поселились на стройке и в ­какой-то момент решили, что своей требовательностью помогли субподрядчикам преодолеть «болезни роста». Однако уже летом 2008 года инспекция обнаружила, что завод Creusot Forge использовал для деталей трубопроводов более крупнозернистую сталь, чем предписывали спецификации. Тогда же выяснилось, что польская фирма Energomontaz-­Polnoc Gdynia, нанятая Babcock Noell Nuclear GmbH, субподрядчиком Areva, использует процедуры сварки, не предусмотренные для атомного оборудования. Распоряжение прекратить работы польская компания не выполнила и продолжила сварку по неприемлемой технологии. В октябре 2009 года при первом же монтаже трубопроводов на реакторном острове вновь пришлось принуждать сварщиков следовать спецификациям.

STUK утроило усилия. Постоянно проводились обширные и трудоемкие тесты и проверки соблюдения стандартов, некоторые компоненты отправили в переделку. В конечном счете проактивная деятельность заказчика и подрядчик, глубоко знающий методы обеспечения качества, обеспечили высокое качество конструкций и компонентов. Проблемы строительства были преодолены, и опасений за безопасность станции сейчас никто не высказывает. Но чего это стоило!

Конфликт выходит на международный уровень

Строительство машинного зала находилось в ведении Siemens и продвигалось лучше. Монтаж основного оборудования на турбинном острове завершили «всего» на год позже первоначального графика. Для АСУ ТП реакторов EPR‑1600 в Siemens разработали две подсистемы (платформы): TELEPERM XS для эксплуатации станции в нормальных условиях и SPPA-T2000 — ​для ее защиты в аварийных ситуациях. В 2006 году финский атомный регулятор начал их рассмотрение. Каждая система АСУ ТП принимает и обрабатывает данные тысяч датчиков и на основе этих данных реализует защиту, блокировки, регулирование и сигнализацию. Обслуживающий станцию персонал не имеет доступа к системе, она открыта только для разработчиков и надзорных органов. В случае ошибки

№3 (9 7) 2022

В МИРЕ

оператора АСУ ТП предупредит его, а если тот упорствует — ​начнет блокировать неверные команды. Если же оператор упрям, система отдаст команду на глушение реактора. В начале 2009 года финский регулятор высказал опасения по поводу АСУ ТП. Претензии STUK заключались в том, что TELEPERM XS и SPPA-Т2000 связаны слишком тесно. В критической ситуации эта связь может дать сбой, причем неустранимый, так как система исключает вмешательство оператора. Тревогу финских регуляторов в Аreva проигнорировали. В Siemens (который, напомним, владел 34 % акций консорциума), видимо, поняли, что иск заказчика о возмещении убытков в связи с нарушениями графика строительства обоснован и что убытки придется возмещать в соответствии с долей в совместном предприятии — ​€680 млн. Требование финских регуляторов устранить взаимосвязь подсистем TELEPERM XS и SPPA-Т2000 удорожало потери до неприемлемого размера. В последней декаде января 2009 года наблюдательный совет немецкой компании принял решение о выходе из совместного предприятия. Ю. Лааксонен все не мог добиться от вендора нужных изменений в проекте АСУ ТП. В конце концов он в мае 2009 года обратился прямо к А. Ловержон с письмом, в котором сообщил, что очевидные ошибки проектирования АСУ ТП не были исправлены и регулятор не

ATO M I C E X P E RT. C O M

получил проектной документации с адекватной информацией и проверяемыми требованиями к проектированию.

6 сентября 2009 года купол реактора «Олкилуото‑3» диаметром 47 метров и весом 210 тонн был водружен на место двумя самыми мощными в мире кранами, а с АСУ ТП все еще не было ясности. Между TVO и Areva разразилась полупубличная перепалка. Люк Урсель, президент Areva NP, написал коллеге из TVO резкое письмо, фактически обвинив финских атомщиков в некомпетентности: «Почти 97,5 % комментариев, сделанных TVO к документам (проектной документации по блоку), не имеют ничего общего с технологическими вопросами, — ​заявил он. — ​Они посвящены различным формальностям, не связанным с проектом, и это усложняет стоящую перед нашей командой задачу». Ю. Лааксонен письменно ответил главе Areva: «…Я не вижу реального прогресса в проектировании систем АСУ ТП. Без соответствующего проекта, который отвечал бы фундаментальным принципам безопасности, а также последовательно и транспарентно вытекал бы из концепции, представленной в приложении к документации на получение лицензии на строительство, я не могу одобрить монтаж таких систем. <…> Очевидные ошибки проектирования не были исправлены, и мы не получили проектной документации с адекватной информацией и проверяемыми требованиями к проектированию». Письмо

59

В МИРЕ

содержало критику в адрес экспертов группы Areva и предупреждение, что такое отношение к проблеме может привести к самым серьезным последствиям, в том числе к отказу в выдаче разрешения на пуск станции. В следующем месяце конфликт вышел на международный уровень. 2 ноября 2009 года прозвучало совместное заявление французского, финского и британского регуляторов, озабоченных архитектурой АСУ ТП EPR‑1600: «Проект EPR в том виде, как он был изначально представлен группой Areva, не удовлетворяет принципам независимости подсистем, так как в нем имеются сложные взаимосвязи между системами управления и безопасности». Все участники заявления сошлись в том, что SPPA-T2000 чрезмерно сложна и излишне взаимосвязана с TELEPERM XS. Все это время финские регуляторы требовали передать им обновленную версию документации, включая «…необходимую начальную информацию о проекте систем в формате, исключающем разночтения». Однако Areva и ее германский партнер, по-видимому, достигли поставленных им пределов финансовой ответственности и утратили стимул к сотрудничеству с финскими регуляторами. Если претензии британских регулирующих органов к АСУ ТП реактора EPR, выдвинутые в июле 2012 года, были удовлетворены уже в ноябре того же года, то финские регуляторы о такой любезности не могли и мечтать. Им предоставили обновленную архитектуру АСУ ТП для «Олкилуото‑3» лишь в июне 2014 года — ​через шесть лет после того, как были озвучены претензии к системе. После этого STUK разрешило начать испытания системы на полигоне Areva в Эрлангене, однако по-прежнему требовало доказать, что подсистема, предназначенная для работы в аварийных условиях, не завязана на подсистемы эксплуатации в нормальных условиях. Поэтому в сентябре 2014 года график строительства вновь переделали. Из нового графика следовало, что в связи с перепроектированием, испытаниями и установкой АСУ ТП завершение строительства и ввод в эксплуатацию начнутся в середине 2016 года, а эксплуатация — ​в 2018 году. Между прочим, история проектирования и строительства «Олкилуото‑3» привела к тому, что финские регуляторы заметно ужесточили требования к реактору ВВЭР‑1200 АЭС «Ханхикиви». Его проект пришлось кардинально переработать. Однако в создавшейся в 2022 году политической ситуации финны нашли невозможным выдать лицензию на уже начатое в 2016 году строительство. Проект приостановлен до лучших времен, которые, несомненно, настанут.

60

На фоне кризиса

За время затянувшегося конфликта заказчика с поставщиком «Олкилуото‑3» мир изменился. В 2011 году в связи с аварией в Фукусиме мировая атомная отрасль погрузилась в затяжной кризис, который не миновал и Areva. Шаткое финансовое положение французской группы компаний усугубилось необходимостью отказаться от множества проектов и падением цен на уран. Распродажа активов не помогла. Между тем стоимость блока достигла €8,5 млрд, а его готовность составляла лишь 86 %. Росло отставание от графика, и параллельно с ним росли исковые требования заказчика к Areva. Люк Урсель, возглавивший группу компаний после отставки А. Ловержон, в интервью агентству Reuters возложил вину за бесконечные задержки… на финских юристов! «Юристы TVO обладают исключительно высоким влиянием на нашего клиента в части того, как следует воплощать проект. Они настаивают на крайне строгом следовании договорной базе», — ​сказал он. Немыслимо! Кто бы мог подумать, что юристы заказчика станут настаивать на соблюдении договора! В 2014 году Л. Урсель покинул свой пост по состоянию здоровья, и главой группы компаний стал Филипп Кноше. Финское правительство решило притормозить с планами строительства четвертого блока АЭС «Олкилуото», а в 2015 году отказалось от них вовсе. В 2016 году на «Олкилуото‑3» начались испытания технологических систем и завершился монтаж основного электромеханического оборудования, включая прокладку трубопроводов. Над Areva между тем сгущались финансовые тучи. На строительной площадке «Олкилуото» начались сокращения персонала. В июне 2016 года после многолетних убытков чистый долг группы компаний достиг €7 млрд. Началась масштабная реструктуризация французской атомной отрасли. Это вызвало у финских заказчиков беспокойство за судьбу проекта в целом. Компания TVO заявила, что готова прекратить судебный процесс, если Areva гарантирует наличие финансовых средств на достройку реактора. Реструктуризация Areva предусматривала государственный «пакет спасения» компании в сумме €4,5 млрд. Однако в апелляции, поданной в Европейскую комиссию по поводу реструктуризации французской атомной промышленности, TVO утверждала, что этого для Areva недостаточно, и ставила под сомнение способность проблемного партнера выполнить свои обязательства. К лету 2017 года были подключены и опробованы бóльшая часть систем и оборудования, связанных с первым контуром, в частности ГЦН. В июне начались гидроиспытания первого контура с постепенным повышением давления,

№3 (9 7) 2022

В МИРЕ

а в декабре — ​горячая обкатка. В Areva назвали новую дату пуска станции — ​май 2019 года. Через несколько месяцев, в марте 2018 года, юристы Areva и TVO достигли соглашения: за задержки и упущенную выгоду Areva выплатит TVO €450 млн — и все судебные иски обеих компаний считаются урегулированными. Сразу после этого в TVO подсчитали: общий объем инвестиций в проект составляет около €5,5 млрд. С учетом убытков в сумме €5,5 млрд, накопленных Areva на финском проекте, общая стоимость энергоблока составила гомерическую сумму — ​€11 млрд. Соглашение развеяло атмосферу безнадежности, окружавшую проект. Юридическое урегулирование предусматривало, что для завершения проекта стороны выделят все необходимые человеческие и финансовые ресурсы. В ходе реструктуризации французской группы компаний из нее выделили компанию Areva SА, которая взяла на себя проблемный проект «Олкилуото‑3». В марте 2018 года был создан целевой фонд, в который Areva SА внесла €709 млн. Остальные €238 млн внесла TVO. Не меньшее влияние на работы оказало принятое в Великобритании решение одобрить схему финансирования строящейся АЭС «Хинкли-­Пойнт С» с двумя реакторами EPR, что означало: новому атомному строительству быть! Во Франции приободрились. Задержки и переносы сроков не исчезли, но

ATO M I C E X P E RT. C O M

с ними справлялись без конфликтов, в рабочем порядке. Очередной перенос начала коммерческой эксплуатации на январь 2020 года был связан с заменой опор одного из трубопроводов компенсатора объема, дабы устранить возникавшие вибрации. Строительство явно шло к финалу. В июне STUK разрешило выдачу лицензии на эксплуатацию «Олкилуото‑3»… Однако намеченную на август 2020 года загрузку топлива отложили на март 2021‑го. Трудно поверить, но топливо в активную зону действительно загрузили в марте 2021 года! В опустевший «фонд достройки» франко-­германский консорциум из Areva SA, двух ее дочерних компаний и Siemens безропотно внес еще €600 млн. Так же безропотно консорциум выслушал спокойное предупреждение TVO о штрафах, которыми чревато неисполнение нового графика, предусматривавшего подключение станции к сети в октябре 2021 года, а ввод в коммерческую эксплуатацию — ​в феврале 2022 года. Предупреждение подействовало. Спустя 17 лет после начала строительства был произведен энергопуск третьего блока АЭС «Олкилуото» на первоначальной мощности 103 МВт. Выяснилась и конечная стоимость проекта — ​ €12, 7 млрд. Бессменный менеджер проекта Йони Сильвеннойнен надеется, что уже через четыре месяца блок выйдет на проектную мощность.

61

УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ

Понять систему ESG Беседовала Юлия ГИЛЕВА Фото: Росатом

Росатом запускает серию курсов по тематике устойчивого развития для специалистов атомной отрасли. О том, кому стоит пойти на обучение и чему там можно научиться, рассказала директор Департамента устойчивого развития ГК «Росатом» Полина Лион.

понимания темы, и он рекомендован всем, кто так или иначе связан с УР. Второй курс посвящен очень важной теме — ​климатическим изменениям, углеродному следу. Российский бизнес по-разному работает с задачей управления углеродным следом, на уровне государства до сих пор нет четкой практической программы, однозначных трендов, требований по климатическому воздействию. При этом в России действует низкоуглеродная стратегия — ​в прошлом году страна взяла на себя обязательства по выходу на нулевой углеродный след к 2060 году. Соответственно бизнес должен ­что-то на эту тему делать. В этом году мы в Росатоме запускаем проект по разработке методики и расчету углеродного следа, прямых и косвенных выбросов — ​того, что называется Scope 1 и Scope 2,— ​для всей отрасли. Предстоит собрать на производственных предприятиях массу первичных данных по выбросам. Поэтому для нас очень важно, чтобы люди понимали, о чем мы их спрашиваем. Этот курс важен с точки зрения дальнейшего развития отраслевых компетенций по управлению климатическими воздействиями.

С чем связана необходимость запустить большую учебную программу для сотрудников Росатома по проблематике устойчивого развития? Наш департамент уже три года работает над внедрением требований и практик устойчивого развития в отрасли. И мы видим, с одной стороны, большой интерес к этой теме. Но с другой, мы видим, что сотрудники предприятий Росатома до сих пор, к большому нашему сожалению, не всегда понимают суть устойчивого развития, смысл наших запросов. Вроде бы есть базовая отраслевая документация: политика УР, методические указания. Есть координаторы, которые отвечают за УР в дивизионах. Но, анализируя обратную связь, мы видим, что необходимо качественное, профессиональное обучение этой тематике. Нужны не просто красивые слова, а содержательное внедрение методологии устойчивого развития, того, что называется ESG. На сегодняшний день речь идет о запуске трех учебных курсов: базового курса по устойчивому развитию, ESG-трансформации и внедрению ESG-параметров в бизнес-­процессы. Почему именно эти три направления? Базовый курс — ​это такой ликбез понемногу обо всем. Что такое устойчивое развитие, откуда взялось, как применяется. В рамках этого курса слушателям расскажут про климат, окружающую среду и экологию, объяснят специфику социальных аспектов УР. Это курс для базового

62

Кто станет первыми слушателями учебных курсов? В первую очередь, сотрудники дивизионов, которые дальше будут работать по этой теме с конкретными предприятиями. На производственных площадках, как правило, есть экологи, энергетики, то есть люди, владеющие первичной информацией. Но для того чтобы отстроить работающую методологию, нам критически нужны люди в дивизионах. И этот курс не просто для расширения кругозора — ​нам нужны специалисты, прошедшие профильное обучение и говорящие на одном языке. То есть речь не о погружении в теорию, а о выработке практических навыков? Именно так. Нам важно, чтобы люди понимали, какого рода международные стандарты и требования существуют для расчета того же углеродного следа. В России действуют внутренние, российские стандарты, но они упрощены по сравнению с применяемыми на международном уровне, и сейчас Минприроды работает над их гармонизацией с международными требованиями, такими, как GHG Protocol, система отчетности CDP, предусматривающая оценку климатических рисков, стандарты ISO.Так что слушатели этого курса получат прежде всего систему координат (что входит в понятия «климат» и «управление климатом», как рассчитать углеродный след и так далее). Кроме того, во всех трех курсах есть практическая часть. Цель понятна — ​выработать методику расчета углеродного следа. Значит ли это, что через год мы будем

№3 (9 7) 2022

У С ТО Й Ч И В О Е РА З В И Т И Е

точно знать, сколько СО2 отрасль отправляет в атмосферу? С чем этот объем будет сравниваться — ​с объемом валового выпуска продукции, финансовыми результатами? Для начала мы выясним, как объем выбросов СО2 соотносится с выручкой. Но в перспективе каждый владелец продукта в отрасли должен уметь рассчитывать объем выбросов на единицу продукции. Это не так просто. Возьмем ядерное топливо — ​оно бывает разных видов, и в зависимости от вида объем выбросов на единицу продукции тоже разный. Это похоже на расчет удельной себестоимости (финансисты меня поймут) — ​нетривиальная задача. Она может потребовать серьезной перестройки систем учета. Каков будет следующий шаг после первых расчетов? Мы вместе с цифровым блоком займемся настройкой системы сбора исходных данных учета, для того чтобы максимально автоматизировать расчеты и сделать этот процесс регулярным и удобным для организаций отрасли. Возвращаясь к курсу, нам важно чтобы сотрудники Росатома получили знания о том, как пользоваться инструментами управления климатическим воздействием. Поняли, как работает рынок углеродных единиц, «зеленые» сертификаты, что такое климатические проекты. Потому что сегодня, когда Минэкономразвития запрашивает у нас список климатических проектов, дивизион предлагает нам, например, проект строительства АСММ в Якутии. Но климатический проект должен действовать по принципу дополнительности — ​это не основной вид деятельности, это дополнительные усилия, которые компания прилагает для решения климатических проблем. Тогда как строительство АСММ — ​это основной бизнес Росатома. Такие детали мы и попытаемся донести до сотрудников дивизионов и, в конечном итоге, предприятий. Авторы курсов постарались подготовить практические кейсы — ​примеры из международной практики, от продвинутых компаний, которые уже управляют своим климатическим воздействием. Росатом стремится к удержанию лидерства, в том числе и в вопросах устойчивого развития. Лидерства мирового уровня. Значит, мы должны вносить свой вклад в решение приоритетных международных задач, и климат безусловно в их числе. Могут ли расчеты дать неожиданные результаты? Да, могут, но не будем забегать вперед. Отдельный курс посвящен ESG-параметрам. Это, так сказать, «зеленая» бухгалтерия? Откровенно говоря, устойчивое развитие — ​это довольно скучная, бухгалтерская тема. У нее есть внешний флер, даже к ­ акой-то элемент шоу-бизнеса. Но на самом деле работа по внедрению принципов устойчивого развития очень кропотливая, она во многом напоминает бухгалтерию и аудит. Огромное количество таблиц, стандартов, требований к методикам расчета, по которым одни предприятия готовы работать, а другие — ​нет. Если мы решили всерьез заниматься устойчивым раз-

ATO M I C E X P E RT. C O M

витием, то кроме заявлений о приверженности принципам ESG, мы должны провести ESG-трансформацию бизнес-­процессов во всей атомной отрасли, по всей цепочке поставщиков и контрагентов, и значит, придется заниматься «зеленой» бухгалтерией. Приведу пример из HR-блока Росатома, который уверенно взялся за эту тему, не испугавшись огромного количества индикаторов, в том числе по гендерному равенству. Гендерное равенство — ​это не только про соотношение числа сотрудников мужского и женского пола на различных карьерных уровнях. Это и про соотношение заработных плат мужчин и женщин на одинаковых должностях. Когда мы поставили перед коллегами из блока по управлению персоналом задачу определить это соотношение, для них ее решение оказалось достаточно непростым и трудоемким делом. Но они справились. Мы должны встроить ESG-требования в систему управления рисками в масштабах корпорации. Нам предстоит научиться с цифрами в руках подтверждать свою работу по всем направлениям устойчивого развития. Нам важно показать, что в каждом дивизионе, на каждом предприятии Росатома принята экологическая политика, принимаются меры для минимизации воздействия на окружающую среду, приняты KPI для руководителей, учитывающих эти требования. Мы должны раскрывать показатели, доказывающие, что у нас есть позитивный тренд по сокращению выбросов, по сокращению разрыва между заработными платами мужчин и женщин и так далее. Если мы таких показателей не раскрываем, нам нечем подтвердить свою приверженность принципам устойчивого развития, то, что мы управляем ESG-аспектами. Это снижает доверие к компании. Хотя в целом благодаря многолетним наработкам у Росатома есть неплохой задел в раскрытии ESG-показателей. Учебные курсы по ESG-трансформации будут регулярными или это разовая акция? Сейчас мы объявили первый набор слушателей, но уже в этом году планируем два такта: первый стартует через неделю, второй — ​осенью. Весенне-­летний такт рассчитан прежде всего на координаторов ESG-повестки на уровне дивизионов. Это специалисты из коммерческого сектора, стратеги, пиарщики, сотрудники HR. Координаторы, в свою очередь, формируют вокруг себя команды сотрудников, заинтересованных в освоении этой тематики, от которых будет зависеть сбор данных. Нам важно, чтобы мы заговорили на одном языке. Перед координаторами будет стоять задача обеспечить просветительскую работу в своих организациях. Уже осенью круг слушателей будет расширен. Кто проводит обучение? Эксперты из атомной отрасли или сторонние специалисты? Прежде всего мы привлекали внешних экспертов — ​лучших, кто сейчас есть на рынке. Например, команда KPMG, которая будет проводить курс по расчету углеродного следа. Это практикующая команда, она давно работает на проектах по расчету углеродного следа для промышленных компаний, ее специалисты участвуют в между-

63

У С ТО Й Ч И В О Е РА З В И Т И Е

Устойчивое развитие Базовый курс

Программа направлена на изучение основных аспектов, подходов, используемых в сфере ESG, обучение практическим навыкам и инструментам, необходимым для интеграции ESG-практик в операционную деятельность. Продолжительность: 40 часов. Аудитория: Сотрудники Росатома, назначенные координаторами по устойчивому развитию в организациях, а также вовлеченные в ESGтрансформацию и в проекты по масштабированию устойчивого развития в отрасли. Спикеры: Максим Титов, руководитель исследовательского центра ENEPRO; Ольга Теплова, экономист, научный сотрудник исследовательского центра ENEPRO; Владимир Горчаков, руководитель группы оценки рисков УР, АКРА. Приглашенные спикеры: представители Polyus, WWF, Сколтех, ЦНС.

ESG-трансформация

Изменения климата и управление углеродным следом Программа направлена на развитие практических навыков в области управления, количественной оценки и верификации выбросов парниковых газов, а также управления рисками, связанными с изменением климата. Продолжительность: 2 дня, 16 часов. Аудитория: сотрудники Росатома, назначенные координаторами по устойчивому развитию в организациях, а также вовлеченные в ESGтрансформацию и в проекты по масштабированию устойчивого развития в отрасли; сотрудники экологических служб. Спикеры: Борис Горин, сотрудник группы операционных рисков и устойчивого развития КПМГ в России и СНГ; Владимир Лукин, сотрудник группы операционных рисков и устойчивого развития КПМГ в России и СНГ.

Внедрение ESG-параметров в ключевые бизнес-­процессы и управление ESG-рисками Программа направлена на обучение практическим навыкам и инструментам, необходимым для интеграции ESG-практик в операционную деятельность, а также для выявления и оценки ESG-рисков. Продолжительность: 2 дня, 16 часов. Аудитория: сотрудники Росатома, назначенные координаторами по устойчивому развитию в организациях, а также вовлеченные в ESGтрансформацию и в проекты по масштабированию устойчивого развития в отрасли.

64

народных рабочих группах, в прошлом году побывали на климатической конференции в Глазго. Кроме того, обязательным условием при отборе партнеров для наших курсов был опыт проведения бизнес-­ тренингов, работы с управленцами. В сегодняшних условиях международная интеграция, скажем так, становится менее актуальной. Помешает ли это развитию ESG-направления в Росатоме или, наоборот, подстегнет его? Выключение из активной международной повестки, мне кажется, поможет нам выполнить «домашнюю работу» по настройке бизнес-­процессов в соответствии с требованиями ESG. Хотя в целом международный диалог по этой теме у нас сохраняется. Сейчас нередко можно услышать мнение, что повестка устойчивого развития перестала быть актуальной, поскольку о «зеленом» кредитовании со стороны международных финансовых институтов говорить не приходится. Как мотивировать сотрудников тратить время и силы на освоение этой достаточно сложной темы? Я думаю, опасения на этот счет все же преувеличены. Ответственность бизнеса, тем более такого технологически сложного, как атомный, никуда не исчезла. Необходимость раскрывать данные, вести публичный диалог с населением никто не отменял, это просто невозможно. Как невозможно отменить необходимость поддержки местных сообществ, сохранения рабочих мест, экологическую и климатическую повестки. Это не ­какие-то внешние, навязанные нам требования, они органичны для Росатома, вытекают из потребностей страны, людей, которые в ней живут. Наоборот, поскольку на коротком горизонте основной объем ресурсов и технологий, которыми мы располагаем, будет российским, то мы сможем конкретнее и жестче выставлять поставщикам и подрядчикам требования по соблюдению требований устойчивого развития. Никуда не исчезнет проблема климатических изменений, неотменяемой остается цель в разы сократить углеродный след отечественной промышленности к 2060 году. Поэтому наша задача как специалистов, отвечающих за устойчивое развитие,— ​обеспечить непрерывность усилий в направлении ESG-трансформации. Кроме того, нужно понимать: все страны так или иначе занимаются «зеленой» повесткой. Возьмем Китай: в этой стране есть и план энергоперехода, и национальная Таксономия «зеленых» видов деятельности. Учебные курсы, которые вы запускаете сейчас, требуют от участников глубокого погружения. А будут ли короткие, популярные версии для всех сотрудников отрасли, чтобы расширить круг людей, погруженных в тему устойчивого развития? Конечно. Уже сейчас на Record Mobile выложены короткие курсы по ESG, каждую среду в 9.00 проходят вебинары «Устойчивая среда Росатома». Мы открыты всем желающим внести вклад в устойчивое развитие отрасли не только на словах, но и на деле.

№3 (9 7) 2022

Читайте в ближайшем номере журнала «Атомный эксперт»:

Лучи исцеления

Ранний старт

Ревизия быстрых

В ФБМЦ им. А. И. Бурназяна появилась установка для облучения компонентов крови и биологических объектов. Она позволит эффективнее лечить пациентов с онкологией и лучевой болезнью. Генеральный директор Центра Александр Самойлов расскажет о трансплантации костного мозга, 3D-печати органов и будущих исследованиях.

В мае стартует федеральная инициатива по университетскому технологическому предпринимательству. Что делают в этом направлении в России и в мире, и есть ли от этого польза? Руководитель аналитической группы «Другая стратегия» Наталия Андреева ответит на эти вопросы в обзоре университетских экосистем поддержки стартапов.

На международной конференции МАГАТЭ по быстрым реакторам (FR22) участники обсудили не только их дизайн, но и экономику, топливные циклы, расчетные коды, конструкционные материалы и многое другое. «Атомный эксперт» побывал на конференции и выяснил, какие из проектов имеют шансы на воплощение, а какие рискуют так и остаться «бумажными».

Атомная стратегия

Термояд в приближении

Изотопные «фишки»

Франция решила отступиться от ядерного нигилизма и сделала новую ставку на атомную энергетику. Попробуем понять, каковы приоритеты новой энергостратегии Парижа и какие коррективы могут внести в нее прошедшие выборы президента Пятой республики.

Один из проектов программы РТТН посвящен термоядерному синтезу и плазменным технологиям. Поговорим с экспертами о целях и первых результатах проекта.

Готовим обзор актуальных событий, проектов и инициатив, влияющих на ситуацию в ряде ниш рынка медицинских изотопов.

65