Устав от пресной чепухи, Как в море ухожу в стихи я – Ведь эта пятая стихия Просторней остальных стихий. Игорь Цар¸в
Литературно-художественный журнал
ПЯТЬ СТИХИЙ Творчество без излишнего пафоса N
1 (18) - MMXVI
80 лет со дня рождения Николая Рубцова Учредитель: Ратундалов А. В. Рег.свид. ДЦ 3130-757Р от 6.01.2012 г. Редакционная коллегия: Иван Волосюк (Донецк), Ирина Кузнецова (Харьков),
Иван Нечипорук (Горловка), Оксана Турченко (Киев).
Корректор: Е. А. Ратундалова. Адрес редакции: Донбасс, г. Горловка-14, ул. Стожка – 138 http://5stihiy.blogspot.com
Произведения принимаются только на п/я: 5stih@bk.ru Журнал не является коммерческим проектом. Издание безгонорарное, изда¸тся по принципу самофинансирования. Материалы принимаются после положительного решения редколлегии. Редакция имеет право отказать автору без указания причин и, не вступая в переписку. Тираж 350 экз.
Читайте В НОМЕРЕ: Стихия стиха
Борис Костыря - 3 Оксана Егорцева – 7 Владислава Запенцовская –9 Андрей Стебелев – 12 Андрей Линник – 15 Иван Нечипорук – 18 Виталий Свиридов - 21
Максим Валюх – 50 Алина Митрофанова – 52 Александр Курапцев - 54 Стихия публицистики
Марианна Свиридова - 57
Творчество участников
Стихия прозы
15 Форум молодых писателей России, СНГ и Зарубежья. Нонна Музаффарова – 66 Дмитрий Сагайдак – 69
Сергей Таран - 24 Любовь Кутковая – 26 И. А. Черняев - 39 У нас в гостях
«Свежий взгляд» Ирина Михашина – 41 Вера Агаркова – 43 Владимир Бабошин – 45 Дмитрий Бобылев – 48
Фестиваль - 72 Вышли в серии библиотеки
журнала «Пять стихий» - 76
Фото на 1 стр. обложки - Анастасии Нечипорук. На 4 стр. обложки: 1 - фото со страницы группы «Новый взгляд», 2 - фото Виктории Поляковой. На титульной странице портрет Н. Рубцова из интернета (авторство не установлено).
Дорогие друзья! Итак, вы держите в руках первый номер за 2016 год. В этот раз журнал дополнен новыми рубриками. В частности теперь постоянной планируется сделать рубрику «Творчество участников (15) Форума молодых писателей», так же в этом выпуске полноценную рубрику представили авторы, чьи судьбы теперь связаны с СанктПетербургом. И ещ¸ небольшой раздел «Фестиваль», в котором представлена информация о фестивале «Звезда Рождества», эта рубрика тоже обещает быть систематической, просто е¸ регулярность напрямую зависит от политических реалий, и от возможностей наших постоянных авторов посещать подобные мероприятия. Также в этом номере продолжаются записки об Индии Марианы Свиридовой, которые не могут не заинтриговать читателя. И, конечно же, мы не имеем права не надеяться, что следующий номер выйдет в свет уже в мирной Горловке! ПЯТЬ СТИХИЙ
СТИХИЯ СТИХА БОРИС КОСТИРЯ Народився 18 серпня 1983 року в селі Підгорівка Старобільського району Луганської області. У 2006 році закінчив факультет української філології Луганського національного університету імені Тараса Шевченка, у 2010 році закінчив аспірантуру Інституту літератури ім. Т. Г. Шевченка НАН України. Нині - молодший науковий співробітник Національної бібліотеки України імені В. І. Вернадського НАН України. Автор поетичної збірки «Сонце в крові» (2004). Друкувався в газетах «Літературна Україна», «День», «Молодь України», журналах «Київ», «Вітчизна», «Дзвін», «Березіль», «Бахмутський шлях», «Українська мова й література в середніх школах, ліцеях, гімназіях і колегіумах», збірниках наукових статей «Літературознавчі обрії» та «Михайло Старицький як творча особистість».
МОВЧАННЯ Чому ти так довго мовчала, Мов кратер вулкану, що спить? А тиша надривно кричала, Посіявши вічність у мить. Мовчала так тисячооко, Мов небо вечірнє в імлі. А тиша летіла високо, Впиваючись кров’ю землі. Мовчати не треба, не треба, Хоч словом і не передать Всього, що дарує нам небо ― Безмірна п’янка благодать. Мовчати не треба, благаю, Губою хоч ледь ворухни І до темнокосого гаю Намріяний спокій вдихни. ПЯТЬ СТИХИЙ
*** Листя опадає, ніби дні юдолі, Що у серці стогнуть на галері снів. Листя опадає із дерев на волю, Розчинивши в сумі бесіду лісів. Листя опадає так невинно й сонно, Ніби під мелодію неземних октав. Листя опадає… І нестримним дзвоном Храм незримий осені всіх заколисав. ПРОБУДЖЕННЯ Розтанув сніг, земля ледь-ледь зітхнула, Спросоння позіхнув кістлявий ліс. Пробігли спогади, немов косулі. Не очі ― тільки два озерця сліз. Біжать струмки, немов блискучі змії. І проліски пробилися крізь сон. А я іду крізь мисленну завію До сонця на космічний марафон. ОСІНЬ Ворони, що кружляють полем, ― Це ночі невідступний гнів, Це чорної пітьми неволя, Це зло, що рветься з берегів. Палає осінь, ніби відьма На інквізиції вогнях. Горить із нею споконвічний У жилах нездоланний жах. Я вийду в гай, почую погук ― То поїзди, що в нікуди Прямують на небесний поклик І розчиняються, мов дим.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ЗУСТРІЧІ Я продираюсь крізь обличчя Людей, мов несходимий ліс. І виринають, ніби свічі, Із небуття списи беріз. Крізь пиятики й теревені, Що ні до чого не ведуть, Хай проступа, мов кров із вени, Тонка і невідчутна путь. І спільна пам’ять оживе в нас, Перед очима промайнуть І болю, й радості джерела, Прогляне крізь лаштунки суть. НІЧ Ніч дивиться незмигним вічним оком В моє вікно, відкрите всім вітрам, І розливається темнавим соком, Що проривається з таємних брам. Ніч розпускається цвітінням чистим В моїй кімнаті, і палає в ній, І покриває стіни стиглим листям, Де спочиватиме едемський змій. Ніч вибухне крилато понад снами, Розкидавши шматки забутих днів, І проросте крізь нас і стане нами, Мов із криниці часу синій спів. ПОТІК Відійде тіло в землю, розпадеться Та плоть, що катувала все життя, І стане порохом, отак женеться Примара смерті. Тихі каяття
ПЯТЬ СТИХИЙ
Не допоможуть втриматись на ринзі Життя і смерті, і здолає смерть Той кволий вогник на вітру. Порине Все в чорну магму, в ночі круговерть. Щось від людини буде пломеніти Й зіллється із потоком вогняним, Де вже обличчя не знайдеш й зітліти Судилося людським чуттям земним. РІКА Плине річка. На березі часу Розквітають троянди жаги. Відмирає старе, що вже згасло, І зітхають за ним шелюги. І купальники радо у воду, Як на хрещенні давнім, ідуть. Споглядаю спокійно і гордо, Як вони в невідомість пливуть.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ОКСАНА ЕГОРЦЕВА Родилась 12 февраля 1984 года в г. Горловке. Имеет высшее экономическое образование. Публиковалась в альманахах, журналах и сборниках Украины, России и Беларуси. Член Горловского литературного объединения «Забой» и литобъединения авторов Донбасса «Стражи весны», Межрегионального союза писателей. Автор поэтических сборников «Багряная осень» и «ПРО100».
*** Запутавшийся в ветках тополей Кусочек сырный спутника Земли В неспешной череде осенних дней За нами наблюдает с высоты. И верится – всё будет хорошо, И на Донбассе воцарится мир. И сырный свет пробьётся сквозь окно, Блеснув в стекле теперь жилых квартир. МЫ – ДРУГИЕ Война, всё разделив на «до…» и «после…», Нас сделала другими навсегда. У нас в домах уже нечасты гости, А радость от того, что есть вода, Есть свет и газ, и радиатор греет, Дана возможность новый день прожить. Другими стали – чуточку добрее, И начали мгновения ценить. РАЗГОВОР ДВОИХ Дай, Джим, на счастье лапу мне… С. Есенин – Ты в прошлой жизни был собакой (Есенин посвящал стихи), А я, наверное, русалкой – Поклонницей пяти стихий. ПЯТЬ СТИХИЙ
Вода – и жизнь. Вдруг запах пряный: Огонь любви дыханье спёр. Принц – на земле… Обмен неравный… И боль, и слёзы, вечный спор… –Что значит пятая? Ответишь? –Стихи, и сердце - на излом! –И так всё в шрамах, не заметишь... –Ты изначально был козлом. СОН А мне сегодня снился мир, Где синь небес в оконной раме, Где нет ни САУ, ни мортир, И я бегу с котёнком к маме. В моих косичках – белый бант, И ветер чёлку мне полощет. Цветёт и пахнет как дурман Вдали берёзовая роща. Где на деревьях виден мох, И мама в платье… Папа рядом… А в небе – птиц переполох… Проснусь под грохот канонады… *** Вы все видите мою улыбку, слышите мой смех, но ни один не спросит: «А что ты чувствуешь на самом деле?» гроздьями время в ладони собирай и в альбомы прячь, ставь цветочки на подоконник, на Пегаса – верхом и вскачь. и заливисто-громким смехом распугай серогрудых птиц, чтобы долгим стозвонным эхо он скатился с твоих ресниц. на виду у толпы довольной нагишом исполняй канкан… а они, не заметив боли, скажут «дура!», уйдут по домам. ПЯТЬ СТИХИЙ
ВЛАДИСЛАВА ЗАПЕНЦОВСКАЯ Родилась в 1985 г. в г. Липецк, где и проживает. Стихи пишет с раннего детства, впервые была опубликована в местном журнале "Молодежный вестник" в 2002 году. Публиковалась в литературном альманахе "Петровский мост" и "Жизнь Современной Литературы". Активно принимает участие в культурной и литературной жизни города. Член Литературного регионального сообщества «ЛиЛиЯ» при СП России.
МАТЬ Как хочется холодной тишины! Спокойной обреченности забвенья, Где мною не рожденные сыны Не вкусят ни хвалы, ни посрамленья. Я ощущать тебя хочу, Земля, Забравшись под твою сухую кожу, Взорваться в пыль, надежды не тая Взойти травой, другим готовя ложе. Дай мне возможность просто замолчать, Никем не быть, оставив все живое. Меня Земля, как ласковая мать Холодной тишиною успокоит. РОСТКИ ЗУБОВ Даже если с рождения тебя зашили в овечью шкуру, Посадили в горшок, в землю расти цветами, Жизнь чутьем найдёт твою истинную натуру И прогонит сквозь строй, и научит рычать и лаять. Даже если в теплице твоей удобрений много От осины никто апельсинов ещё не дождался. Твои корни нащупают выход, найдут дорогу, Твои лозы треххвостым хлыстом начнут извиваться. И сойдут с тебя тридцать три шкуры и двадцать две кожи, Голосить начнешь и выть под созревшей луною Благодарственный вопль - ничего не бывает дороже, Чем узнать кто ты есть и очнуться самим собою. ПЯТЬ СТИХИЙ
ОНА Если она приходит, то всегда без предупредительного звонка. Она берет меня так, как ей заблагорассудится. Входит глубоко, в каждый нерв каждого позвонка, Доводя до экстаза, так что аж зрачки узятся. Или же в самый ответственный момент Остановится, оставит следы уличной грязи и уйдет, Ухмыляясь. Остается зажечь лампу на кухне, когда она гасит во мне свой свет, И курить одну за одной, ее жестокости поражаясь. А бывает так, что она приходит и от нее разит предыдущим клиентом, Которому она покорно отдала все свои розовые лепестки. Затолкать бы ей в глотку пачку чистой бумаги в эти моменты И лежать, вместе с ней задыхаясь, целовать холодеющие виски. Она исполняет только свои прихоти, ее не интересуют мои Сокровенные желания, Я согласна на все - знаю нрав ее и хрупкость с людьми союза, Проводя месяцы в тишине мрачного ожидания, Когда снова ко мне придет она Моя муза. И В СОТЫЙ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ Мир без любви немыслим, как немыслимо для наркомана отсутствие утренней дозы. Внутренняя биохимия требует вторую половину, словно пилюлю. Обретаешь целостность изнутри - от кончика хвоста до кончика носа, А если иглы Амура тебя в очередной раз обманули, Глохнешь от внутреннего вопля рвущихся сухожилий. И вновь клянешься, что завяжешь с дурным этим делом, Когда в животе металлические бабочки вдруг ожили, Порхают,звенят острокрыло и рвутся из тела. Инстинкт самосохранения заставляет искать решения: Как и чем заткнуть разорванную пасть голодного сердца. Найти доктора, кодирующего на стойкое к любви отвращение, Дабы больше с похмелья от боли ужом не вертеться. Но ничто не вечно, заживает и там, как на собаке, Жажда солнечных зайчиков вновь зашевелится под кожей. ПЯТЬ СТИХИЙ
И ты сорвешься на любовь, как срывается всякий Ведь бывших влюбленных не бывает тоже. *** Господь! Утешь меня во дни скитаний По сумрачным стезям судьбы, Дай сил пройти все испытанья На прочность веры и любви. Как странник повсеместно чуждый, Давно отверженный Тобой, Мой дух уж никому не нужный Туманом встанет над водой. Я стала не достойной света, Но и не перешла черту, Когда как блудница, раздетой Душа вступает в темноту. И мне не надо вечной жизни! Я и земной уже томлюсьОна мне жернов, словно призмаРазвеюсь пылью, преломлюсь. Единственная мне надеждаГосподь. Даруй же мне покой, Что б я в твоих глазах, как прежде Небесной стала бирюзой... СНЫ ДО ВЕСНЫ Не разглядеть ни неба, ни земли, Обнявшись с ветром, вальс танцуя в поле. О, опрокинутое море! О, замороженные сны! Прости, но видно до весны Засну, по чьей-то странной воле Зимой. ..... Ослеп от белизны! ПЯТЬ СТИХИЙ
АНДРЕЙ СТЕБЕЛЕВ Винница. 1965 года рождения. Автор нескольких книг стихов, соорганизатор на Украине фестивалей поэзии «Подкова Пегаса» и «Малахитовый носорог», культуртрегер литературной группы «Лирики Трансцендента», куратор общественной инициативы «Винницкий Дом поэта».
БАНЯ ты осыпающийся бруствер за шиворот гуманитарке дежурный запах дохлых устриц полынь по пояс в дендропарке ты заспиртованный начальник над ломким профилем окопа завшивленный серегин спальник ты озабоченность европы вот не курил да тут закуришь сюда не едет неотложка эвакуирован твой кореш на небо в трассерах как в мошках гнездо противника забанив путем не жрамши и не спавши как на побывку через баню домой вернешься там оставшись *** Ты изменился: как легкий дрон Летаешь над домом отчим, А здесь, в больнице, со всех сторон Вчистую списан, а впрочем… ПЯТЬ СТИХИЙ
На небо не выпишешь же тебя В мир броуновских спирохет? Вот-вот с толпой отлетевших ребят Сольешься, сойдя на нет. Короче, мысли свои теребя, Ты стал невесом и сед. Ведь тень твоя – это солнечный свет, Просеянный сквозь тебя. ЗИМНИЙ ДЕНЬ Летней бабочки кокон Между стеклами в раме И заплеванных окон С худосочной геранью Тень – везет на салазках Погасающих стекол; И пупырышки краски На засохших подтеках, Ломких крыш серобоких, Дым цветной кочегарки, Люд, спешащий с работы, Туч гондолы и барки Все везет и завозит В темень взгляд амнезийный… Сладко спит жук-навозник В этих сумерках зимних. 15 декабря 2015 ПОВІЙ І я ніколи не загину… Ю. Броварна Повій, повій на Україну, Холодний вітре. Я до руїн ніяк не звикну Й, певно, зникну: ПЯТЬ СТИХИЙ
Не за кордон У блиск вогнів, імлу готелів, Не в самогон – На дно похміль, страхів куделю; Не розчинюсь в імлі склепінь Чи муках «райських», І не в котлі На самоті під Іловайськом. Я стану колом на воді. П’янким містралем, Ужинком, вчинком – і тоді Землею стану. 1 квітня 2015, Канава
ПЯТЬ СТИХИЙ
АНДРЕЙ ЛИННИК Родился в 1970 году. Харьковчанин. Окончил Богословско-педагогические курсы при Харьковской Духовной Семинарии. Член Межрегионального союза писателей, Всеукраинского творческого союза «Конгресс литераторов Украины», Союза русских писателей Восточного Крыма. Член Художественного совета и Пресс-службы Харьковской областной организации ВТС «Конгресс литераторов Украины» и МСП. Руководитель Поэтической студии молодого автора при ХОО ВТС «КЛУ» и МСП. Лауреат и дипломант многих поэтических фестивалей и конкурсов. Автор книги стихов «В начале пути» и свыше 800 публикаций в периодических изданиях, антологиях и альманахах.
*** Луна монетой золотой Висит над крышею промёрзшей. Суровый призрачный покой, Февральский воздух полумёртвый. Рассыпан в небе жемчуг звёзд, Сугробов льдяны переливы. Изба, забор, дощатый мост – Им средь зимы, как мне, тоскливо. Да, мне тоскливо в феврале: Исход зимы, морозы люты. «Февральский сплин в стихах излей», – Мне шепчет Муза Зимней Смуты. МОНОЛОГ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕКА Никогда я не буду богатым: Не под той, знать, звездой уродился. Потому бобылём, неженатым И живу. И, наверно, смирился. Мне противны жлобы-нувориши, Им народ – всё равно, что отбросы. ПЯТЬ СТИХИЙ
Опасаюсь порою за «крышу»: Не «снесло» бы от вечных вопросов «Кто во всём виноват?» и «Что делать?», А ещё – «Кто нас вывести сможет?»… Не хватает Мазая нам Деда!.. И, возможно, Сусанина тоже. Декабрь 2010
ХВАЛА ВЕСНЕ! Сонет День ослепителен. Бежит по лужам Март – Беспечный сорванец, от счастья ошалелый. И формулы Зимы, начерченные мелом, Он лихо стёр с доски – мальчишеский азарт. И неожиданно, как выстрелы петард, Пробьются почки на деревьях обомлелых. И юноша-Апрель войдёт походкой смелой, Разложит чинно Май пасьянс зелёных карт. Пока не включена ещё духовка Лета, Пустите в серость душ лучи любви и света! Весне слагаю песнь, хоть миллионы раз Всеоживляющая, дивная воспета. Но ликованье пусть живёт в строке сонета. Хвала тебе, Весна, сегодня и сейчас! КАТАРСИС Сонет Медвяный цвет июльского заката, И вязкий зной, струящийся устало. Весь день светило жарко припадало, А ныне – стало долькою цуката. ПЯТЬ СТИХИЙ
Когда же ливня прозвучит токката? «Вода – животворящее начало, Сойди с небес, – земля в бреду стонала, – Пусть грянут грома щедрые раскаты!» Нисходит ночь и, словно зову внемля, Раскосый ливень орошает землю. Гроза приносит радость очищенья, Шагая тяжкой поступью надмирной. Так и душа: грехами пусть томима, Ей покаянье даст освобожденье. ГОРОДСКОЙ НОКТЮРН Луна яичницей-глазуньей В чугунной неба сковородке. Беззвёздна ночь. Исход июня. Бомжи блаженно хлещут водку На лавочке в безлюдном парке: Стаканчик, скудная закуска. Прокуренную слизь отхаркав, Склоняют чью-то мать по-русски. Как не узнать тебя, мой Харьков? А с постамента на Сумскую Тарас угрюмый взгляд бросает. Там фонари мерцают скупо, Кивая жёлтыми носами. Там череда бутиков, банков, Мелькают иномарки скоро, И рестораны, как приманки, Для новоявленных мажоров. Как не узнать тебя, мой город?
ПЯТЬ СТИХИЙ
ИВАН НЕЧИПОРУК Коренной горловчанин. Шахтёр. Выпускник Донбасского ГПУ (филфак). Член правления Межрегионального союза писателей, исполкома МСПС, член СП России. Член редколлегий журналов «Пять стихий» и «Метаморфозы» (Гомель).
*** Мой старший брат, ты вновь в ударе И распекаешь всё и вся. Ругаешься, хозяин-барин, И убежать никак нельзя От гнева самовосхваленья И поучительных тирад. Беседа наша – битва с тенью, И этой битве я не рад. Но слушаю, как нерадивый И провинившийся школяр… Ты, словно солнце, друг родимый, А я твой младший брат - Икар. *** В миру заискиваний трудно быть никем, Среди льстецов несложно выйти в гении. Ну как расслышать голос правды вдалеке, Когда несёт тебя, как ялик по реке В лихих волнах самолюбви и самомнения? Тогда и в бездорожье – путь прямой, И жизнь тогда не сложно спутать с праздником, С ликующей неискренней толпой. До испытания тюрьмой или сумой, Играть в театре бытия поэта-классика. *** Кружились в чистом воздухе слова И с ветром уносились в поднебесье. ПЯТЬ СТИХИЙ
Сегодня в светлый праздник Рождества, Я сочинял безрадостные песни, И диким псом их в небо завывал. А на берёзах каркали грачи, И я в пылу досадных атрибуций, Чтоб этот светлый день не огорчить, Так жаждал на полдня назад вернуться, К молитве и к мерцанию свечи. В ГОРОДЕ ТРЁХСТА СПАРТАНЦЕВ Грядущий день тоской расколот, С дождём седым ведёт корриду. Рождественски-тревожный город Трёхста героев Леонида, Презрев постновогодний холод В туман уходит Атлантидой. Ручьи не по-январски льются, Смывая признаки морозов: Сугроб – зимы объедок куцый. Но скудный полдень, серо-розов, Поверил – тучи разойдутся, Назло приметам и прогнозам. *** И снова я на перепутье Топчусь и не решусь никак. Вдохнув сомненья полной грудью, Я получаю боль и страх, И слушаю нытьё собак. Признать вину – не так уж мало, Сдержав отчаяния крик… Но лишь звезда сверкнёт устало – И вера в сердце загорит Огнём Рождественской зари. ПЯТЬ СТИХИЙ
*** Алконост неправедной войны, Ты о чём, безумная, вещаешь? На обломках взорванной весны, Души непростительно больны, И вражда убийственно крепчает. А таких, как ты, увы, не счесть, – Рупоры сомнительной эпохи. И сердца, закованные в жесть, Прожигая совесть, ум и честь, Собирают ненависть по крохе. ПРЕДДЕКАБРЬСКОЕ А за кордоном – снежная страна, Реалии ноябрьских откровений. Мой путь через посты и сумрак бренный, Где страх, как набежавшая волна На грани у растерзанной вселенной. Где всё спокойным кажется на вид, Но дребезжит рассудок чайным блюдцем. Снежинки в окна призрачные бьются, Там ёлка прошлогодняя стоит – Всё ждёт, когда хозяева вернутся. *** Я приехал в заснеженный город, Разбивая разлуки оковы, Презирая усталость и холод, Став полпредом свободного слова. Прорываясь сквозь тьму расстояний, Отгоняя безверие страха. Я опять удержался на грани Исступленья, паденья и краха. ПЯТЬ СТИХИЙ
ВИТАЛИЙ СВИРИДОВ Родился 18 октября 1947 года в г. Брянске (Россия). Художник-оформитель. Живёт и работает в городе Алчевске Луганской обл. Член Межрегионального союза писателей, лауреат литературной премии им. Б. Горбатова, автор книг «О поэзии и не только», «Великое счастье идти». Соавтор 18 литературно-поэтических сборников, лауреат нескольких поэтических фестивалей и литературных конкурсов. Литературные пристрастия: поэзия, проза, литературная и художественная критика, публицистика, эссе.
АКРОСТИХ "Запряженные ждали кони, Громыхал еще сорок пятый..." "Я однажды родился в Польше." (А. Аксюта) ИЗ ДЕТСТВА По спирали памяти, из детства, От вершин на землю возвращаясь, Эхо дней пережитого бедствия Тупо болью в сердце отзывалось. Ангелоподобно плыли образы; Небожителям ноктюрн играла скрипка Даже на губах коня, чудесным образом Расплывалась детская улыбка. Если где-то синяки ПЯТЬ СТИХИЙ
и ссадины, (подвигом уже казалась рана…) Йодом был и самогон украденный Ангелом из дедова чулана. Как-то незаметно крылья выросли; Силы сохранил для института, Юностью своей, и Божьей милостью Техник и поэт Андрей Аксюта. 1 марта 2008 Алчевск
ХРАНИТЕЛЮ МУЗЕЯ… В.Ф. Шарову Среди предметной старины, Почти в глуши, Где нагло дремлет пыль На пожелтевших снимках Невольно чувствуешь себя, Как на поминках Давно Развоплотившейся души. Здесь культовый порядок И покой; И кажется – Остановилось время… И ветхость, Как на картах Птолемея Нельзя на ощупь Пробовать рукой. Здесь, Сколько суть вещей Не вороши, От глухонемоты их Никуда не деться, – С тобой, лишь голос Собственной души,
Да аритмия Собственного сердца. Но есть кудесник добрый В этом храме: Он дышит; Он живой; Он рядом с нами. Ему открыто все, Что под замком; С ним могут даже стены Колизея Заговорить Доступным языком, С почтением к Хранителю Музея... А он, Все тайны нам отдаст Задаром,Товарищ верный наш – Василий Шаров! г. Алчевск 2006 г.
БЫВАЕТ ПЛОТЬ ПО ФОРМЕ ХОРОША… Не спорю: Плоть, по форме - хороша!.. Но, плоть – не сапоги, Нужна ещё душа; ПЯТЬ СТИХИЙ
А тело - "просто", это Просто тело; И если ты не гробовщик, То, к телу, без души Какое дело?!
17 ИЮНЯ 2006 г. с. ПРИЦЕПИЛОВКА. РОССИЯ
В лохмотьях рваных туч Околица села. Томление в груди Не передать словами. Заволокла Предгрозовая мгла Сферический простор Над древними холмами. Окаменел как будто Старый сад… И прелый запах Крапивы и мяты, И силуэт Осиротелой хаты, Совсем не те, Что много лет назад. Желтеет тусклый свет Сквозь узкое окошко. Наперекос Раскрыта настежь дверь; Из всех живых существ Здесь Только кошка
Хозяйкою Становится теперь. А прежняя, Смиренно под окном Преставилась И в облике ином. Горячим воском Жутко пахнут свечи, И нужен ладан для души В прощальный вечер. Покой и тишина. Лишь изредка случится – Качнется язычок свечи, Да скрипнет половица, Да горем Сердце Стиснет ошалело, И окольцует Роковым числом... Пересеклись Навек Душа и тело Друг с другом Под прямым углом
Я РУГАНЬЮ НА РУГАНЬ НЕ ОТВЕЧУ… Я руганью на ругань не отвечу, Когда услышу речь нечеловечью. Не убегу от страха и стыдливости… Лишь замолчу от ощущения гадливости. О, скверна грязных слов, Родня тифозной вши! Ты – омут всех зараз… Эрозия души! ПЯТЬ СТИХИЙ
СТИХИЯ ПРОЗЫ СЕРГЕЙ ТАРАН Родился в 1960 году. Окончил Батумское мореходное училище и Горловское медицинское училище. Автор книги стихов «Детство мое, постой» и книг прозы «Рожденный свыше», «Сила искусства». Лауреат городской литературной премии им. Евгения Легостаева. Член литературных объединений «Забой» и «Стражи весны», с ноября 2014 г. в рядах Межрегионального союза писателей.
РЫЖИК Был пасмурный день ноября. Поглощённый обывательскими думами, я шёл через посадку рудоремонтного завода – это район новогорловского железнодорожного переезда. Неожиданно моё внимание переключилось на какое-то мелькание среди ветвей. Сразу выяснилась причина: по ним передвигалась юркая белка. Я остановился. Шустрый зверёк тоже. Некоторое время мы пристально рассматривали друг друга. Меня удивил окрас животного: хвост рыжий, а само туловище - как в шутку говорят – серобуро-малиновое. Я дружески помахал рукой пушистому малышу: - Рыжик, привет! Не желая больше уделять мне внимания (скорее всего, у него были дела поважнее), перепрыгивая с ветки на ветку, он стал удаляться от меня. Такой поворот событий задел меня за живое: какая-то мелюзга не воспринимает «моё величество» в серьёз?! Нет, просто так ты от меня не отвертишься! Я решил поиграть у белки на нервах: на какое дерево она запрыгивала и пыталась по нему спуститься на землю, к тому я и подходил. Прыткая попрыгунья пыталась от меня оторваться, но я неутомимо преследовал её. В конце концов, её это бестолковое занятие, видимо, вывело из себя: она спустилась по дереву и, остановившись на безопасном расстоянии, начала изливать свои эмоциональные амбиции в виде брезгливого фырканья, угрожающего рычания и каких-то нечленораздельных писклявых звуков. Уверен: если бы она умела говорить по-человечьи, я бы услышал отборный мат. Беличьи ушки от злости дрожали. Агрессивное выражение мордашки животного чем-то походило на гримасу базарной, сварливой бабы. С трудом сдерживая себя от взрыва хохота, я невольно отступил, а разъярённый зверёныш продолжал меня отчитывать. Его визгливую трескотню я ПЯТЬ СТИХИЙ
переводил на свой лад: «Любопытный ротозей, что тебе от меня надо? Хватит дурью маяться! Делом займись, делом!» Извергнув запас всего своего «вулканического» гнева, белка поднялась наверх и перепрыгнула на дерево, находящееся на территории рудоремонтного завода. Маленькая плутовка была ещё та – мне четырёхметровый забор не одолеть. Сидя на верхней ветке, она внимательно наблюдала за мной. «Униженный и оскорблённый» крохотным созданием, я повернулся, чтобы покинуть место собственного «позора». Но уходить, ощущая необъяснимую вину, мне не хотелось. Я повернул к продовольственному киоску, стоящему возле остановки. Вскоре я возвращался оттуда, неся пару пачек фисташковых орешков. Норовистого зверёныша на прежнем месте не оказалось. - Рыжик, подлый трус, выходи! – я позвал его. Поднявшись по заводскому дереву, он показался выше забора и, узнав меня, что-то фыркнул. Я расценил это как: «Чего тебе?» Разорвав пачку, я хлебосольно протянул орешки: - Я принёс тебе мировое угощение. Для тебя это – деликатес. Ну, что смотришь недоверчиво? Давай, спускайся, не стесняйся. Мир – ноябрь – дружба! Зверька заинтересовало моё ароматное приношение. Перепрыгнув на дерево свободной территории, он спустился по нему и, остановившись в нескольких метрах над моей головой, предупредительно фыркнул. - Вас понял. Перехожу на приём, - я положил пачку возле дерева на землю, а сам отошёл в сторону. Бельчонок осмелел и спустился к угощению. Бросая на меня благодарные взгляды, он уминал орешки, как говорится, за обе щеки. Разделавшись с трапезой, Рыжик взобрался на дерево и удовлетворённо фыркнул. Я расшифровал это двояко: и как «спасибо», и как «дай ещё». Подойдя к дереву, я протянул зверьку раскрытую пачку орешков. После некоторых раздумий, он осторожно приблизился и начал затейливо их отправлять себе в рот. Умилённо глядя на крохотное создание, которое трепетно принимало с моей руки вторую пачку счастья, я в очередной раз удостоверился в истинной мудрости Создателя: миром правит любовь. 4.12.2015г.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ЛЮБОВЬ КУТКОВАЯ Горловчанка. Член Межрегионального союза писателей, Горловского ЛитО «Забой» и Международного клуба православных литераторов «Омилия». Публиковалась в коллективных сборниках, альманахах и журналах Украины, России, Австралии. Автор четырёх книг, среди которых "Дорога", "Светлая моя мечта".
САМЫЙ ВАЖНЫЙ ГЕРОЙ (главы из повести) - Дед, а почему ты сегодня герой? – спросил пятилетний правнук Егора Ивановича, который стоял перед зеркалом и рассматривал в нем свое отражение. - Потому что сегодня дедушкин праздник – пояснила пробабушка Анна, стряхивая невидимые соринки с пиджака мужа. Егор Иванович повернулся к маленькому Егорке, и звон оживших наград наполнил комнату праздником, словно тот, открыв двери, с нетерпением спросил: «Ну скоро вы?» и будто в унисон ему в открытое окно закричал сосед: - Иваныч, выходи. День Победы для большой семьи Михеевых был праздником особым. К нему готовились заранее. Покупались обновки детям, обязательно пеклись пироги для поминания погибших. В этот день в большом дворе возле дома собиралась вся многочисленная Михеевская родня, среди которой были и три сына Егора Ивановича, а потом шли на митинг, проходивший ежегодно в небольшом Уральском селе Б…. у памятника погибшим воинам. Семья Михеевых была тем редким исключением, когда четверо мужчин вернулись с войны живыми. Из старшего поколения теперь остался один дед Егор, который строго следил за порядком в Михеевском роду. Егор Иванович с женой вышли во двор, где шумное семейство ожидало старших. Сосед, бывший однополчанин Петрович незамедлил пошутить: - А вам можно на митинг не ходить, у вас тут свой митинг, - рассмеялся он и обвёл взглядом всех Михеевых. - Ну, что пошли Аннушка, – ласково обратился Егор Иванович к жене, которая взяла его под руку. После митинга, пока женщины накрывали столы, правнук Егорка, названный в честь прадеда, удобно обосновался на его коленях и маленькими ручонками перебирал награды. Внуки обступили деда со всех сторон. - Дед, а первая какая медаль была, «За Москву»? – спросил внук Матвей. - Нет. В начале войны военнослужащих награждали двумя медалями: «За отвагу» и «За боевые заслуги». А медаль «За оборону Москвы» была учреждена только в мае 1944 года. Я за Москву не воевал, я тогда в артиллерийском училище был. - Дед, а ты в Москве на Параде Победы был? – не унимался Матвей. ПЯТЬ СТИХИЙ
- Не был. На Параде Победы не могли быть все, кто воевал. От каждого фронта выделялся сводный полк в составе тысяча человек. Таких полков было десять, а еще полка Военно-морского флота, войска Московского гарнизона, курсанты военных училищ…. И так два часа шли по Красной Площади. - А в трубы там дули, как сегодня? – спросил Егорка. - Дули, Егорка, дули. Был сводный оркестр из 1400 музыкантов. - И было очень громко? - Конечно, внучок, громко. Нужно было, чтоб весь мир услышал, что мы победили врага. - Дед, а ты самый важный герой? - Ну что ты, я воевал как все, были настоящие герои, а я… - Батя, ну что ты такое говоришь, – вмешался в разговор старший сын Сергей. – У тебя «Красная звезда», две «Славы», пять боевых медалей. Твой дед, Егорка, - самый важный для нас герой, самый важный. В комнату вошла невестка Зинаида: - Хватит вам дедушку мучать. Все к столу. Сергей, помогая отцу подняться, вдруг сказал: Батя - я все спросить хочу. Я недавно в одной книге прочитал, что в ноябре 1941 года на Красной площади, когда был Парад войск Московского гарнизона, у Спасских ворот была вторая трибуна-помост, где стоял священник и благословлял солдат, а рядом – Владимирская Чудотворная икона Богородицы. Это правда? Ты об этом слышал? - Правда, сынок. Я знал солдат, которые видели, и я верю им. Знаешь, сынок, когда тебя смерть постоянно за плечо держит, не до вранья. К вечеру, когда все разошлись по своим домам, Егор Иванович вышел на веранду и залюбовался весенним, чистым, без единого облачка небом, бескрайность которого завораживала, и постепенно уносило в прошлое. Прошло много лет, но в то военное 1942 года лето нервное напряжение видно было так велико, что память буквально сфотографировала страшные события. И он почти физически почувствовал запах едкой гари, крови, пота. День 23 августа он вспомнил так ясно, что заложило уши. В этот день была особенно сильная и варварская немецкая бомбардировка. Это потом, через много лет, из книг Егор Иванович узнает, что всего на Сталинград немцы сбросили 50 тысяч бомб, а тогда небо превратилось в железный мешок, из которого непрерывно сыпались бомбы. Оно гремело, грозно сверкало осколками. Его словно забили от земли до зенита пулеметными очередями. Израненная, в воронках земля, разрушенные и взорванные дома, изуродованные артиллерийские орудия, горящие танки, убитые и раненные – все это живой кинопленкой прошло перед глазами Егора Ивановича, он словно, как много лет назад, был там, в том страшном аду, оглохший от неутихающего над головой безумия и он застонал. - Что, Егорушка, опять воюешь – сказала жена Анна, накидывая на плечи мужа плед. - Сталинград вспомнил. В невообразимом хаосе бушующих пожаров, густого дыма, разрывающихся бомб Егор и еще десять оставшихся солдат двумя полковыми орудиями ПЯТЬ СТИХИЙ
сдерживали яростные атаки немцев, штурмовавших город. А потом … прямым попаданием разорвало на части орудие и солдат, а Егора, который за минуту до этого отошел, чтобы подтащить ящик со снарядами, взрывной волной отбросило в сторону и засыпало землей. Контузия и долгие дни госпиталей. - Как время-то пролетело, Егорушка, шестьдесят лет мирное небо. Стареем мы с тобой, стареем. Если до следующего года доживем- уже восемьдесят два будет. Егор Иванович посмотрел на жену, ласково погладил ее седые волосы: - А я и не замечаю, что ты стареешь. Для меня ты все равно сама красивая. И люблю я тебя так же, как и раньше. А помнишь наше первое признание друг другу в любви? Утром 22 июня 1941 года счастливые и радостные выпускники расходились по домам. Егор и Анна учились в одном классе и дружили с детства. Распрощавшись с одноклассниками, они побежали на окраину, на свой любимый курган, с которого видны были бескрайние поля, окаймленные полоской темного леса. Курган знал все их тайны и теперь терпеливо выслушивал планы на будущее, обсуждение которых затянулись до обеда. - Все. Побежали домой. Бабушка, наверно, волнуется,- сказала Анна, опускаясь с кургана. Они весело шли по центральной улице. И вдруг воздух разорвал дикий крик председателя сельсовета Марии Северевой: - Бабы-ы-ы, война, вой-на-а-а. И было в этом крике столько неудержимой боли и страха, словно она уже знала, что ее муж и сын не вернуться с войны, а более половины баб их села останутся вдовами. Крик повис в воздухе, а потом, словно живой, стал надвигаться на село как что-то смертельное, страшное, чужое, кроша под собой радость, счастье, любовь…. На какой-то миг прежняя жизнь замерла, будто обдумывая: «Как же теперь?». И осознав, что ее разорвали, разметали на мелкие кусочки, которые не собрать, уступила место новой, названной горьким словом: «Война». Оглушенные криком, Анна с Егором замерли на месте. Аня дикими от страха глазами смотрела на Егора, потом вздрогнула всем телом и подалась к нему, словно его уже сейчас, вот сию минуту заберут от нее, и она никогда, никогда его больше не увидит. Аня двумя руками вцепилась в его рубашку и запричетала: «Егорушка, милый, родной, люблю тебя, люблю. Единственный мой, не отдам тебя ей, не отдам. Ты мой, мой, на всю жизнь, навсегда». Егор обхватил худенькие плечи Ани сильными руками, прижал к себе. - Она нас не разлучит, эта проклятая война. Наша любовь сильней. Вернусь с победой, сразу поженимся. А сейчас: «Если завтра война, если враг нападет, если темная сила нагрянет, как один человек, весь советский народ за свободную Родину встанет!» - прочитал Егор строчки из любимой песни довоенной молодежи. ***
ПЯТЬ СТИХИЙ
От села до райцентра было всего три километра. Небольшая площадка перед райвоенкоматом гудела, как пчелиный улей. Егор с ребятамиодноклассниками протиснулись поближе к крыльцу, на котором стоял молоденький, видно только из училища, лейтенант и пискляво-хриплым голосом, как у молодого петушка, выкрикивал фамилии. Осмотревшись, ребята сообразили, что вызывают только тех, кто получил мобилизационные повестки. И когда лейтенант вышел на крыльцо с новым списком, они хором закричали: «А добровольцев где записывают?» Лицо лейтенанта вдруг стало строго-начальственным, он свысока посмотрел на ребят, остановил взгляд на Мишке Говорове, которого ребята протолкнули вперед как самого маленького среди них в целях безопасности и спросил: - Ну и сколько вам лет? Только не врать, все равно по документам узнаю. Ребята притихли, а Мишка звонким голосом отрапортовал: - В апреле семнадцать исполнилось. - Сколько? – с ехидцей переспросил лейтенант. - Нам уже всем семнадцать, – с обидой ответил за всех Мишка, - пожалуйста, проверяйте, мы и не собирались врать. - Ну, если мы такие умные, то должны знать, что в добровольцы зачисляют с 18 – прищурив глаза, с превосходством ответил лейтенант. - Да врет он все, врет, – загомонили ребята.- Ему самому-то сколько, а уже звездочка. - Это я вру? – глаза у лейтенанта полезли на лоб, лицо покраснело, он открыл рот, набрал воздух, и… в это время открылась дверь, и на крыльцо вышел пожилой майор. Он строго посмотрел на лейтенанта уставшими глазами с красными от недосыпания веками и спросил: - В чем дело? Почему не заводите людей? Тот сразу стушевался, губы задрожали: - Да вот, не верят, что с 18 - сказал лейтенант, показывая рукой на ребят. - С восемнадцати – коротко бросил майор. - А в училище? – осмелев, выкрикнул Егор. - И в училище тоже с восемнадцати, – майор взялся за ручку двери, собираясь уходить, а потом повернул голову и внимательно посмотрел на Егора, который выделялся среди ребят ростом и казался старше их. - А тебе сколько? - В мае семнадцать исполнилось. Майор хмыкнул: «Надо же, а не скажешь. Фамилия?» - Михеев. - Так вот Михеев. Через неделю придешь в десятую комнату. Будет разнарядка в военное училище. Посмотрим, ничего не обещаю, - быстро сказал майор. Так в октябре 1941 года от курсанта военного училища начался путь Егора Михеева по дорогам войны. Закончил он его капитаном в мае 1945 года в Праге. - Егор, хоть сегодня и праздник, но я должна тебе сказать. У нас такой возраст, что назавтра откладывать дела нельзя. А вдруг ночь будет последней, – сказала с грустью Анна. ПЯТЬ СТИХИЙ
- Что случилось? - Невестка Наташа жаловалась. Сергей наш безобразничает. Домой поздно приходит. Стал к вдове Нюрке Новиковой захаживать. Стыд-то какой, – коротко объяснила Анна, не любившая лишних слов. - Бог дал людям два уха и один рот, чтобы больше слушать и меньше говорить. - Вот так и живите, – говорила она сыновьям. Тогда в ваших семьях будет лад, тогда всегда услышите ближнего и не пропустите той минуты, когда попросит он у вас помощи. Ранним утром Егор Иванович вышел из дому и направился к сыну. Три дома сыновей стояли в ряд за родительским. Сергей работал в райцентре на молокозаводе главным инженером и уходил из дому рано. Егор Иванович не стал заходить в дом, а сел на лавочке у ворот, возле которых уже стояла машина сына. - Отец, ты? Что случилось? Маме плохо? – взволнованно спросил Сергей. - С мамой все в порядке. А вот у тебя случилось. Садись. Поговорим, – строго сказал отец. Поникший Сергей присел рядом с отцом. Он понял, о чем будет разговор. - Слушай меня внимательно, сынок. Мы с матерью тебе жену не выбирали. Сам выбрал. Ты пришел и сказал, что любишь ее, и мы ее полюбили. Так получается, ты нам соврал тогда? - Почему соврал. Я Наташу любил тогда да и сейчас люблю. Отец, да ничего у меня с Нюркой не было. Мы с ее Петром друзьями были. Она позвала помянуть. Год прошел. Ну, я зашел, а потом …. Ну вобщем она стала мне внимание уделять, а я и поймался. Отец, ты же сам молодым был. К тебе ведь тоже бабы приставали. - Приставали. Только я твою мать никогда не предавал, потому и вам в глаза смело смотрю. Семья – это, как Родина, она тогда сильная, когда ее не предают. А как ты своим детям в глаза смотреть будешь? Село ведь не город, здесь все на виду, и всегда найдутся те, кто твоим сыновьям с удовольствием все расскажут. И что ты им тогда скажешь? Ну да ладно. Я пошел. Егор Иванович медленно шел по улице. Мысли, опережая друг друга, тарахтели в голове. - И ко мне приставали сынок, еще как приставали, – тихо сказал он вслух и вспомнил молодость, когда вернулся с войны с руками, ногами, вся грудь в орденах, молодой и красивый капитан артиллерии. Однажды поздним вечером, когда Егор, возвращаясь с работы, подходил к своему дому, его позвала соседка Варвара. - Егор, зайди на минутку, дело у меня к тебе серьезное. Егор удивился, но зашел в дом к Варваре. Он удивился еще больше, когда увидел накрытый стол. - Ты меня позвала, чтобы ужином покормить? Так меня Анна ждет с сыном, – сказал Егор и направился к двери. Варвара схватила его за руку и быстро, быстро заговорила, словно боялась, что он ее остановит. ПЯТЬ СТИХИЙ
- Не уходи, пожалуйста, выслушай меня. Мне нужно поговорить с тобой, для меня это очень важно. Столько раз поджидала тебя и все не осмеливалась. А сегодня вот …. Егор сел за стол, Варвара напротив. От волнения у нее дрожал голос, в руках она комкала край скатерти. - Мне в этом году уже тридцать, время уходит. У нас половина села вдов. За пять лет после войны выросли молодые невесты и женихи. А я одна …. Нет для меня женихов, и не будет. Анна твоя вот-вот второго родит, а она меня на четыре года моложе. Я знаю, что ты Анну любишь, что вы с детства вместе. Да я ведь и ни на что не надеюсь. Она тебя с войны ждала. Я тоже своего Николая ждала, его в сорок четвертом убили. У меня после него так никого не было.- Варвара замолчала, а Егор удивленно смотрел на нее, не понимая, что же все-таки она хочет сказать. Вдруг она схватила его за руку и хриплым от волнения голосом выдавила: « Сделай мне ребеночка, Егор. Я матерью хочу быть. Никто никогда не узнает, чей он. Он будет только мой. Никто никогда …. Я ребеночка хочу… Ты сильный, непьющий, – и она разрыдалась, уронив голову на руки, лежащие на столе. Ее громкое рыдание словно разбудило живущее в доме одиночество. Оно, разжиревшее от слез и отчаяния, выползло из углов и как густой, липкий дым накрыло Варю с головой. И та словно физически ощутив его тяжесть, прижалась грудью к столу. Егор, пораженный услышанным, долго молчал, собираясь с мыслями, которые разлетелись в разные стороны, словно брызги воды, а потом заговорил: - Я когда на войну уходил, Аню не тронул. Думал, если вдруг меня убьют, ей легче будет, что ничего не было. А когда вернулся, после нашей первой ночи, я неделю ходил как чумной. Она не только меня дождалась, она свою девичью чистоту для меня сберегла. Она четыре года в госпитале отработала. А там ведь не только такие деревенские лежали, как я. А и офицеры городские, обходительные, образованные. Там такие романы закручивались, как в кино. А Анна … она ведь красавица … Я ведь трижды ранен был, по госпиталям поболтался. Когда над головой снаряды не рвутся, и дело идет на поправку, ты снова понимаешь, что молод, и в сутках не 24 часа, а целая жизнь. И надо жить сегодня, потому что завтра может просто не наступить. Надо жить на полную грудь, радоваться, любить и все бегом, чтобы успеть, успеть …. А потом в холодных окопах вспоминать и согревать себя этими воспоминаниями …. Когда меня под Сталинградом контузило, я оглох и память потерял. Я полгода домой письма не писал, потому что не знал, кто я? И вот среди всего этого, даже не зная, что жив ли я, она ждала, она себя для меня берегла. А сейчас, когда мы вместе, ты просишь меня предать ее. Это ведь предательство, Варя. Да разве можно предать человека, который тебя так любит?! Да как же потом с этим жить?! Если бы твой Николай с войны вернулся, и вы бы вместе были, Варь, да разве бы ты предала свое счастье, а? Варь? ПЯТЬ СТИХИЙ
Варя подняла голову от стола, смахнула рукой слезы с длинных ресниц и прошептала: «Никогда». - Ну вот, видишь. А счастья твое к тебе еще прилетит. И дети у тебя будут, Варь, обязательно будут. - Прости меня, Егор, прости меня дуру, – сказала Варвара. – Это бабья зависть со мной злую шутку сыграла. Мне ведь через забор видно, какие вы счастливые, и себе немножко счастья захотелось. Прости меня и забудь. Не было этого разговора. Не было. - И ты, Варь, забудь, а то я что-то разоткровенничался, – успокаивая Варю, Егор даже не предполагал, что его слова сбудутся. Ровно через год на колхозное поле совершил вынужденную посадку грузовой самолет АН-24. Пока на машинно-тракторной станции ремонтировали двигатель, летчика приютила в своем доме Варвара, а через девять месяцев на праздник Петра и Павла родила двух мальчиков-близнецов, которых и назвали в честь святых. … Приставали, сынок, еще как приставали. Мужиков после войны было маловато. Но меня, наверно, от всех искушений святой Георгий Победоносец защищал. Я ведь помню, бабушка Петровна, как ты нас с Анной благословляла в первый день войны. Помню, словно это только вчера было. ***
… Анна привела Егора в дом, когда стемнело. Бабушка попросила закрыть дверь и занавески на окнах. Потом посадила их за стол, сама села напротив и долго молчала, словно никак не могла на что-то решиться, а потом встала и ушла в другую маленькую комнатку, половину которой занимал огромный сундук. Она сняла с него старенькую накидку, открыла и стала доставать из него вещи, которые аккуратно складывала на кровать. Когда горка из вещей выросла, в комнату вошла Анна: - Ба-а! Что ты ищешь? - Помоги – ответила та, с трудом вытаскивая из сундука что-то большое, завернутое в белую ткань. Аня подхватила твердый предмет, и они с бабушкой занесли его в комнату и положили на стол. - Думала, что этот разговор будет годиков через пять, хотела, чтобы внучка выучилась, да жизнь рассудила иначе, – сказала бабушка, устало присаживаясь на диван напротив Егора. - Ты, Егор, внучку мою с детства опекаешь. И правильно делаешь, сирот обижать нельзя. Она ведь без родителей с семи годков, – бабушка горько вздохнула. Воспоминания накрыли ее. Она прислонилась к спинке дивана и надолго замолчала. Егор и Анна застыли в ожидании. ***
Историю гибели родителей Анны в селе знали все, знал ее и Егор. Весенним вечером возвращались они из районного центра домой. Весна в Сибири всегда долго воюет с зимой. Днем солнечно, капели поют разноголосье, а к вечеру опять подмерзает, пойдет густой снег, словно зима вдруг одумалась, что еще можно порезвиться и айда засыпать вытаившие за день прогалины на дорогах, да так усердно, что дорога становится сплошным белым полотном. Как так получилось, что сбились они с дороги, не знает никто. Телега, груженная зерном, вместе с родителями Анны ушла под лед, который за день изрядно подтопило солнце. Нашли их через месяц. ПЯТЬ СТИХИЙ
Хоронили всем селом. У гробов стояла окаменевшая от горя бабушка Петровна, крепко прижав к себе семилетнюю внучку, единственное родное существо, которое осталось ей от когда-то большой семьи. Анна была такой маленькой и жалкой, смотрела на всех перепуганными глазами, не понимая еще, что кроме бабушки у нее теперь никого нет. Тогда на кладбище Егор смело подошел к ним, взял Аню за руку и сказал: - Вы, бабушка Петровна, не волнуйтесь за Аню. Я теперь ее защитник, а вздумает кто обидеть, Михеевских кулаков отведает. Мужики из рода Михеевых славились в селе своей силой. Высокие, широкоплечие, словно русские богатыри, непьющие, первыми никогда в драку не лезли, ну а если приходилось постоять за себя, то кулаки их, действительно, обидчики помнили долго. Аня с Егором были одногодки, но рядом с крепким, не по годам рослым Егором, казалась его меньшей сестренкой, которую он не только оберегал, но повзрослев, стал помогать им с бабушкой по хозяйству. Однажды летом, после окончания восьмого класса Егор с Анной вымокли под дождем на своем любимом утесе, с которого было видно все их село и где они долго просиживали, улетая мечтами в будущее. Дождевое облачко налетело так же быстро, как и ушло при этом успело вымочить их до нитки. Егор, отжав рубашку, повесил ее на ветку единственного дерева на утесе. - А я сейчас на ветерочке высохну, – весело сказала Анна, расплетая густую черную косу, и громко рассмеялась. Егор обернулся на ее смех и замер. Анна стояла на краю утеса, ветер играл ее волосами, бросая их из стороны в сторону. Мокрое тоненькое платье прилипло к ее телу. Она широко раскинула руки в стороны, словно крылья, подняла голову вверх, и казалось, что стоит ей легонько оттолкнуться от камней, и она полетит. - Какая же она красивая, словно чайка. Какая красивая, как же я раньше этого не замечал, – подумал Егор и вдохнул. Услышав вздох, Анна повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза, на ее губах застыл немой вопрос: «Я уже выросла Егор, выросла. Что же ты это никак не заметишь?» Егор словно прочел ее мысли, виновато улыбнулся и ответил, дрожащим от волнения голосом: - Ань, ты стала такой красивой, как же я дурак … ты рядом, а я … словно слепой … С того момента Анна перестала быть ему сестрой. В сердце Егора вихрем ворвалась любовь и стала его полновластной хозяйкой. Он теперь не только следил, чтобы Анну никто не обидел, он боялся ее потерять. С большими черными с поволокой глазами, смелым взмахом бровей на бледноватом лице, тоненькая и стройная, она словно греческая богиня притягивала к себе взгляды большей половины мужского населения из старших классов школы, где они учились. - Они все давно увидели, какая она красивая – думал Егор – это ты дурак слепым был, а они …. Стоило только кому-то из ребят подойти к Анне и заговорить с ней, Егор выростал рядом словно из под земли со сжатыми кулаками и раздувающиПЯТЬ СТИХИЙ
мися от волнения ноздрями, высокий, широкоплечий, готовый в любую минуту кинуться в драку. Анна легким прикосновением руки останавливала его и, улыбаясь, уводила в сторону. Тихий ее голос был для него приказом, который он никогда не нарушал. Со временем к Анне уже никто из ребят не решался подойти, никто не хотел узнать Михеевских кулаков. А Анне никто и не нужен был кроме Егора. Она уже давно заметила его красивые голубые глаза с длинными черными ресницами и пухлые губы, и копну густых русых волос. Он был сильным и надежным, и она всегда чувствовала себя рядом с ним защищенной, и на душе так хорошо, так спокойно как в детстве, когда вечерами на крыльце их дома отец брал ее на руки, мама садилась рядом, и они начинали петь. Маленькой Анне эти песни казались волшебными, и она не замечала, как засыпала на руках у отца. И ей снились удивительные сны, в которых все почему-то пели, а не разговаривали. ***
- Ты, ведь Егорка, 6 мая родился – заговорила бабушка Петровна после долгого молчания. – И крестили тебя Георгием. - Да-а, я в метриках записан Георгием. – удивленно ответил Егор – А от куда вы знаете? - Да мы с твоей бабушкой тебя двухнедельного тайком от всех в церковь к батюшке принесли, а он тебя и окрестил. А потом, потом нашу церковь закрыли. Ты внучка тоже крещенная. - Бабушка, а как же …. - А никак,- перебила бабушка Анну, - Бог был, есть и будет всегда, всегда. Она медленно стала разворачивать предмет, лежащий на столе, а когда развернула, Егор с Анной ахнули от неожиданности. Это была икона, золотом заслепившая им глаза. - Это святой великомученик Георгий Победоносец. День его памяти 6 мая, вот тебя, Егорка в его честь и крестили. Наш храм его имя носил. Поздно ночью зимой 1926 года к нам в дом староста церковный прибежал и сказал, что случайно услышал от перепившихся активистов, что они утром пойдут храм громить. Ну мы бегом туда, а там батюшка уже иконы снимает и раздает прихожанам, которые не побоялись прийти, на хранение и напутствует: - Нужно спрятать, чтоб не осквернили. Наступит время, храм откроют, все иконы опять на свои места вернутся. - Нам с дедом эта досталась, – сказала бабушка, ласково поглаживая оклад иконы. - Так вот, Егорка, благословляю тебя этой иконой на борьбу с супостатами, чтоб защищал тебя святой Георгий на всяком месте денно и ношно и чтоб домой ты вернулся в полной здравии. И еще старая я, может и не переживу лихую годину, потому заранее. Знаю, что любы вы друг другу, потому благословляю вас на семейную жизнь, когда закончится война. И запомните, на всю жизнь, запомните – главное в жизни – это семья. Берегите ее и никогда никому, ни при каких обстоятельствах не давайте ее разруПЯТЬ СТИХИЙ
шить. Вот и благословила вас, теперь все, – закончила бабушка и устало села на диван. Пораженные происходящим, Егор и Анна молчали, глядя на бабушку широко раскрытыми удивленными глазами. Потом Анна хриплым от волнения голосом сказала: -Бабушка, мы же комсомольцы, мы же… - Ничего внучка, горе оно всех сравняет и верующих, и комсомольцев. И сравняло. ***
Осенью 1941 года в исключительно тяжелые дни для страны время, когда немцы вплотную подошли к Москве из Сибири, Дальнего Востока и Урала, срочно были переброшены к подмосковным рубежам новые воинские формирования, вооруженные новым, только что сошедшим с заводских конвейеров, оружием. И когда в середине декабря враг был отброшен от Москвы на 100-250 километров и операция «Тайфун» с треском провалилась, вместе с радостью пришло к людям горе. Полетела по селам, городам стая черных воронов с похоронками в клювах. Долетела она и до далекого Сибирского села. И застыло оно от морозов и ожидания беды, время от времени пробуждалось от страшного бабьего воя. А потом с кровавых подмосковных полей пришли первые эшелоны с ранеными бойцами в эвакогоспиталь, срочно созданный в райцентре. Окончив курсы медсестер, там стала работать Анна. Отработав сутки, медсестрам после этого - двое положено было отдыхать. Но дома Анна была всегда только один день, чтобы отоспаться, потому что, закрыв глаза, она слышала стоны и крики раненных: «Сестричка, помоги» и она бежала на помощь. К смерти привыкнуть нельзя, даже когда видишь ее каждый день. И рвалось сердце, когда умирали, и радовалось, когда выздоравливали. А ночами, когда была дома, становилось она рядом с бабушкой перед иконой, и просила, просила не только за Егора, но и за всех раненных, которых знала по именам, просила у Бога выздоровления, просила, чтоб жили еще долго-долго. Потому что это так страшно, так несправедливо, когда умирают молодые мужчины, которые столько еще могли сделать хорошего в жизни, и которых ждут матери, жены, невесты. Однажды, проснувшись ночью от страшного сна, Анна позвала бабушку, но та не ответила. Анна встала с постели и увидела, что бабушки нет дома. Та вернулась часа через два. - Бабушка, а ты где была, ночью? - Ты почему не спишь? - Сон страшный приснился, а где ты все-таки была? Бабушка медленно развязала заиндевевший платок, замерзшими руками расстегнула пуговицы на старой шубе и села на табуретку возле еще теплой печки. Потом внимательно посмотрела на внучку, словно размышляя, отвечать той на вопрос или промолчать. - В церкви я была – вздохнув, ответила бабушка. - В церкви? Она же давно закрыта. Ее что, открыли?- удивленно спросила Анна. - Нет, не открыли. ПЯТЬ СТИХИЙ
- Так как же ты в ней была? - Мы у восточной стены, где алтарь. Молились. - Мы? Так ты не одна была? - Туда многие бабы по ночам бегают. За мужей да детей просят. - Ба. А кто же вас там слышит, ведь там же нет никого? - Слышит, внучка, слышит. Ангел церкви слышит, он там всегда и никуда не уходил. - Странно как-то. Храм пустой, а ты говоришь… -Да ничего странного. Это мы из-за своих грехов перестали духовное видеть. А люди святые и Ангелов видели, и Богородицу и разговаривали с ними. Бабушка молча сняла платок и шубу. Потом снова села на табурет и заговорила: - Мы ведь, внучка, с Богом в душе выросли. Понимаешь, Он для нас не только в Красном углу был, а везде, - на улице, в доме, в лесу, - везде. Если Он у тебя в душе, то где бы ты ни был, Он же всегда с тобой. Мы это знали с детства. Так вот, когда мне было шесть лет, я тонула в речке. Я ведь не сибирячка, меня твой дед сюда привез, когда засватал. А в детстве с родителями мы в деревне на Волге жили. Вся детвора у нас с мальства плавать умела, а тогда меня судорогой ноги свело, и стала я тонуть, водой захлебываюсь, крикнуть не могу, да и никто бы не услышал. Когда в воде целая орава детворы смех и визги за версту слышны. Чувствую, что все, ко дну меня тянет. И тут я мысленно кричу: «Боженька, спаси меня». И меня словно снизу кто-то вытолкнул да с такой силой, что я какое-то расстояние в воздухе пролетела и хлюпнулась, как рыба, сорвавшаяся с крючка. Сколько времени прошло, а я помню все, словно вчера было. Анна до утра думала над бабушкиным рассказом. А на следующий день, когда на станцию пришел эшелон с ранеными, и ее сердце зашлось от увиденного – сотни бредящих, стонущих, хрипящих, покалеченных людей в окровавленных бинтах, она уже твердо знала, что тоже пойдет с другими бабами к закрытому храму молиться… ***
Егор Иванович сидел на диване. Вокруг него сидело, стояло его большое встревоженное семейство. - Завтра сорок дней как Аннушка ушла на Небо. Завтра я к ней пойду. - Батя, ну что ты такое говоришь. Ты ведь еще крепкий мужик, – возразил отцу сын Алексей. - Я-то крепкий, а Аннушка слабенькая. Ей ведь врачи даже вас рожать запрещали. Сердце. Она его в госпитале во время войны надорвала. Она ведь в хирургии работала четыре года. Оперировала день и ночь. Да и раненых неходячих девчонки медсестры тащил от станции до госпиталя на себе – на носилках, а зимой в сани впрягались вместо лошадей и тащили. А она всегда говорила, что Бог меня с войны живого вернул, чтобы род Михеевский продолжался. Аннушка, она всю свою жизнь с Богом в душе прожила, и никто тогда об этом не знал. Я столько лет отработал председателем колхоза, она – фельдшером в районной больнице. А никто не знал. Да - время было ПЯТЬ СТИХИЙ
безбожное. … Так вот, вы не пугайтесь. Завтра я к Аннушке пойду, она уже и так сорок дней без меня. Похороните меня рядом с мамой. Батюшку обязательно позовите. Аннушка говорила, что так надо. За старшего остаешься ты, Сергей. Род наш Михеевский берегите, ему-то годков ого-го сколько. Наши роственники с Наполеоном воевали. Как-то Егорка назвал меня самым важным героем. Так вот что я тебе скажу внучок: самым важным героем в нашей семье была Аннушка, твоя прабабушка. Мы счастливо прожили вместе с вашей мамой и бабушкой шестьдесят один год. С ней всегда было легко, а знаете почему? Она была благодарна за то, что у нее есть. Когда мы только поженились, я увидел, что по вечерам она молится. И я спросил тогда: -Ну и о чем ты просишь Бога? - Ни о чем, – ответила она – я Его благодарю. Увидев мои удивленные глаза, она пояснила. - Знаешь, какую частушку поют наши женщины на посиделках:
Ах, была у нас война, А потом – Победа. Не осталось никого, Лишь два старых деда…
Молодых мужиков то в селе почти нет. Сколько девушек останется вечными невестами войны, не познав мужской ласки и счастья материнства. Сколько детей без отцов растет, а у меня муж, красивый, сильный, с руками, ногами, которому я скоро первенца рожу. Да как же я смею не благодорить, если Он мне одной из сотен баб счастье подарил, как же смею… - Мы в первые годы после войны так тяжело жили, а она всегда радостная. С ног от усталости валится – ты, Сережа, маленький; бабушка Петровна лежачая, я только к ночи домой с работы приползу, а от нее никаких упреков и нытья. И так всю жизнь. Она всех нас собой накрывала. В ее маленьком сердце любви на всех хватало. У нее там было столько света, что рядом с нею даже враждебно настроенные люди успокаивались. Представляете, мужики при ней никогда не матерились. Я как-то спросил одного из них: «Почему?» И знаете, что он мне ответил? -Стыдно, – говорит, – стыдно при ней поганиться. У нее глаза, как на иконе, язык не поворачивается. Так вот, сыновья, в нашем Михеевском роду всегда было особое отношение к женщинам, потому что на них держится семья. Мужчина – добытчик, а женщина – это дом, в который хочется возвращаться, потому что тебя там любят и ждут. Вы ведь все знаете мой вспыльчивый характер, как говорят: «Пистолет и порох». Но мама ваша никогда не давала этому пороху вспыхнуть. Она умела перемолчать, хотя была строгая и требовательная, но никого не заставляла наступать на свою совесть. В наших отношениях было полное и безоговорочное доверие. Сколько сплетен приходилось ей слышать обо мне. Председатель ведь у всех на виду. Приду поздно вечером домой, а она так строго, внимательно ПЯТЬ СТИХИЙ
посмотрит мне в глаза, а потом улыбнется: «Давай, Егорушка, ужинать. Я не ужинала, тебя ждала». Запомните, дети, это очень, очень важно в жизни, чтобы тебя ждали. Особенно мы это поняли на войне. Военный человек не может, как следует воевать, если его никто не ждет. Когда ты чувствуешь, что тебя ждут, что ты нужен, - это счастье. Мы как-то зимой вечером с соседом Петровичем домой шли, не помню уже, где были. Зимой темнеет рано. Подходим к его дому, а у него окна светятся. Он ведь один живет, как Павловна его умерла, дети в городе. - Смотри, - говорю, - Петрович, у тебя гости. А он мне в ответ: «Никаких гостей там нет. Это я, когда ухожу, свет не выключаю. Потом, когда возвращаюсь, - в окнах свет, и, кажется, что и меня кто-то ждет. Егор Иванович замолчал, словно еще что-то пытался вспомнить. В комнате стояла напряженная тишина. Даже правнуки, прижавшись к родителям, молчали. Глаза всех присутствующих были обращены на Егора Ивановича, и никто не решался нарушить затянувшеюся паузу. - Время сейчас сложное, – снова заговорил Егор Иванович. – Но твердо знайте, что неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься. На войне, больше чем умереть, мы боялись предать. Так и вы, все, никогда не предавайте свою семью и друг друга. В семье – каждый на своем месте, каждый несет свой крест. И любите друг друга так, как всех вас любила ваша мама, бабушка, прабабушка, как любила моя Аннушка. Завтра мы с тобой встретимся, родная, завтра. - И последнее Сергей, а это, - дед Егор достал из кармана пиджака фотографию, - на памятник. Потом он перевернул ее обратной стороной и прочел там глазами надпись. - Это, это наш с матерью наказ всем вам. Исполнять. Утром следующего дня, когда старший сын Сергей вошел в комнату отца, то увидел его сидящего в кресле с закрытыми глазами. Лицо отца было спокойно-строгим, умиротворенным. Он никогда не видел его таким. Сергей подошел к отцу и взял за руку. Она была холодной. Отец не дышал. На сельском кладбище среди ряда ухоженных могил есть две под одной могильной плитой с надписью «Георгий и Анна Михеевы». На фотографии мужчина обнимает женщину за плечи, а под ней надпись: Люби своих – и обессилит враг*
____________________ * Строка из стихотворения Нины Карташовой
ПЯТЬ СТИХИЙ
И. А. ЧЕРНЯЕВ Горловчанин. Публицист, краевед-любитель. Автор нескольких небольших книг, среди которых: «А. Коц – забытая страница пролетарской литературы», «Моё десятихрамие» и «Дороги – 2014».
СОТЫЙ Соооо-тыыый, так сладко и протяжно звучало имя этого магазина. От него пахло яблочным и восково-медовым ароматами. Априори, не понимая значения этого слова - Сотый, я любил и магазин, и его имя. Даже позже, когда я понял, что Сотый - это всего лишь номер магазина, для меня это слово не потеряло своей ценности. Тысячи раз, произнося его, я не переставал им наслаждаться. Виною этому незабываемая аура этого магазина. Во-первых, от асфальтного полотна улицы Плеханова к магазину вела брусчатка из дикого камня через живописный абрикосово-яблочный садик, во-вторых, на окнах магазина стояли клетки с птицами, там были и снегирьки, и лазоревки, и чижики, и щеглы. Я любил, не заходя в сам магазин, через окна любоваться пичугами. Ну, и в-третьих, большой отдел игрушек. Помню, когда в нашем детском саду был карантин, моей маме приходилось брать меня с собой на работу в клиническую лабораторию Горбольницы №5. И одна славная тётенька, со странным именем Романовна, привлекала меня к интеллектуальному труду (чтобы не путался под ногами), она, изучая через микроскоп анализы крови, диктовала мне цифры, которые я должен был нажимать на счётной механической машине. Романовна меня весьма хвалила и обещала, что когда придёт день зарплаты, администрация не посмеет не выплатить мне причитающийся гонорар. И день получки пришёл, все работники лаборатории после трудового дня сели в машину скорой помощи и были транспортированы в поликлинику, которая тогда находилась в районе Автодрома, в бухгалтерию. Я точно не знаю, Романовна ли раскошелилась, или моя мама пожертвовала мне часть заработка, но в тот день я получил целковый с Лениным. И первая моя в жизни зарплата осталась в этом волшебном Сотом магазине. Я вошёл и сразу взглядом упёрся в него, в красочный игрушечный паровоз, ничего я больше не видел, и видеть не хотел, только его. Но предварительно я проконсультировался: «А сдача будет?». Увы, паровоз стоил ровно рубль, что немного меня огорчило, но не надолго, придя с новой игрушкой домой, я забыл о таком чудесном явлении, как мелочь, которую продавцы выдают вместе с покупкой и чеком. После такой шикарной, почти самостоятельной покупки, этот магазин стал для меня самым любимым. На моём окраинном посёлке в центре был другой, большой промтоварный магазин, но не мог он, светлый ПЯТЬ СТИХИЙ
и просторный, тягаться с полумрачным, таинственным и таким желанным залом Сотого. Годы шли, брусчатка по краям покрывалась мхом и травой, сад разрастался и старел, а я по-прежнему, не зависимо от того, есть ли у меня деньги или нет, не мог проходить мимо этого приземистого одноэтажного здания. Просто со временем приоритеты менялись, вместо игрушек я уже засматривался на канцтовары, лет с 10 я уже увлечённо и скурпулёзно выбирал себе блокноты и ручки, причём ручки любил чернильные, которые давно были не в моде. Пределом моих мечтаний была ручка с золотым пером, которая стоила аж 17 рублей. Но пришли шальные 90-е, сперва зал магазина опустел, а весь ассортимент товаров можно было пересчитать на пальцах. На моём любимом культтоварном отделе не стало ни ручек, ни блокнотов, только краска для штампов и газетная бумага для печатной машинки. Ещё была разноцветная копирка, которую живо разметали «двадцатовские» и «глубоковские» девчёнки. Жёлтыми, фиолетовыми и зелёными листами они перед дискотекой натирали осветлённые пряди своих чёлок. Другие отделы магазина были ещё более пустыми. А я всё равно, проходя мимо, упорно заходил в магазин через фруктовый палисадник, по всё той же мостовой. А спустя пару лет рядом находящаяся автобаза угольного объединения выкупила всю территорию и обнесла её бетонным ограждением. В начале ХХ1 века, когда я пытался найти себя в журналистике, по заданию главреда городской газеты писал репортаж о своей малой родине, я попытался узнать у руководства автобазы о судьбе помещения магазина. Многие работники даже недоумевали: «Какой такой магазин?» Меня провели на территорию, я окинул взглядом пустырь в дальней части предприятия и понял: писать не о чем. Сегодня, идя с Комсомольца на свой родной посёлок, я не удержался и остановился возле полуразвалившейся автобусной остановки, где когда-то ходили городские маршруты №8 и №21, вот отсюда идёт мостовая – шаг, другой – и я упираюсь в бетонный забор. Заглядывать через него смысла нет. Я-то знаю, что деревья уничтожены, фундамента от магазина не осталось, брусчатка разрыта. Нет ничего за этой стеной. Я разворачиваюсь и ухожу, вдруг, понимая ноющим от ностальгии сердцем: на той пустоши, ограждённой бетонными плитами, бродит озябшая тень моего детства. Март 2013 г.
ПЯТЬ СТИХИЙ
У нас в гостях «СВЕЖИЙ ВЗГЛЯД» ИРИНА МИХАШИНА Родилась 18 ноября 1960 года на Урале в городе Чайковском Пермской области. Ведущая нескольких Лито: Свежий взгляд и др., главный редактор поэтического альманаха «Свежий взгляд» (2013–2016, СПб). Дипломант и участник поэтических и музыкальных конкурсов, Участник Международной конференции «Парижевск», круглых столов по литературе и экологии. Автор 5 книг: «Горький шоколад» (2011, АураИнфо, СПб), «Ты кто такой?» (2012, АураИнфо, СПб, в соавторстве с М. Анфилохиевой), и др.
РОМАНС. Я ЗВУКИ ОБЛЕКУ В СЛОВА 1. Я звуки облеку в слова. Мелодия идет из сердца. От мыслей кругом голова. И никуда от них не деться. 2. Дыханье неба надо мной. Я Божью искру распознаю. И счастье радугой-дугой Придет, но вот когда, не знаю. 3. А голос сердца - тонкий звук. Об этом можно поразмыслить. И в тишине услышать стук Небес Послание к нам в числах. РАСТУТ ЖЕ ДЕРЕВЬЯ НА КРЫШЕ Растут же деревья на крыше, Цепляясь своими корнями. Они устремляются выше Весной под ночными огнями. ПЯТЬ СТИХИЙ
Их пение ангелы слышат, На кроны слетаясь мгновенно. Ко мне вдохновение свыше Приходит во сне непременно. Растут же деревья на крыше. И все в этом мире возможно. Фантазия мыслью задышит. И жизнь станет сказкою все же. Растут же деревья на крыше, Цепляясь своими корнями. Они устремляются выше Весной под ночными огнями. ЭТОТ ГОРОД БЕЗ ТЕБЯ ПУСТ Этот город без тебя пуст. Навевает мне река грусть. Я гляжу на небо над водой. Вижу облако вдали – образ твой. Нос, и губы, и глаза – вточь Унесет все в никуда ночь. Как красива мысль небес все ж. За снежинками летит дождь. Небо хмурое рассею я. У меня вокруг одни друзья: Чайка – белое мое крыло И Фонтанка – все вокруг мое. Этот город без тебя пуст. Навевает мне река грусть. Я гляжу на небо над водой. Вижу облако вдали – образ твой.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ВЕРА АГАРКОВА Родилась на Крайнем Севере, жила в Ленинградской области, потом почти 20 лет – на Донбассе, с 2014 года – в Санкт-Петербурге. Больше десяти лет отдала донецкой журналистике, в Петербурге редактировала журнал и сайт о бизнесе, в настоящее время занимается медицинским веб-порталом. Автор стихов, участник Лито «Стражи Весны», член Межрегионального союза писателей.
ТЕНЬ ПЕТЛИ Когда-нибудь придется умирать и в общем надо прекращать стесняться морщин и живота и лопнувших подошв и каждого стиха что не похож на стих когда-нибудь придется провалиться в петлю и в тень петли и в тень стены, хранящей тень петли и тень страны накроет наш погост на мирном кладбище в немирный год распустятся цветы как и сейчас цветут когда-нибудь придется всем уйти так же так тревожит ум беда – когда уйти и главное куда? нам всё равно не жить а выживать нам всё равно полынь-траву жевать и горевать и горечью блевать и помнить всё и ни-че-го не знать *** Зачем нужны стихи зачем растет трава и по траве роса стекает длинно, сонно и падает на землю как звезда слова слова слова торопятся толпятся в глотке зачем нужны глаза не видящие чётких граней зачем так гладко тканный ПЯТЬ СТИХИЙ
на плечи свод небесный кладет тяжелый плат зачем так дивно свят обычный колокол в обычном сельском храме и так свободой пьян и свеж тот воздух которым дышишь трудно через раз когда ты ранен тишиной любовью безумной чехардой безумных фраз зачем так чист мой лист и мною же распят во имя Слова, злого к глупым чадам зачем добро всегда превыше лжи во благо затем что мы идем и попадаем в такт неровно дышим и поем некстати затем что мы с тобой – пока что – живы, брат пока что живы и пока что братья ТРОИЦА Когда священник бубнит уныло и душно в храме, и вонь кадил стоять устанешь, пойдешь на воздух и вдруг – всё небо, и вдруг – весь мир и своды, вместе с ольхой и клёном, качнутся плавно – и поплывут вернешься, выждешь, вдохнешь – откроешь и удивишься себе и дню вернешься, выждешь, вдохнешь – и вспомнишь так вот в чем – тайна, так вот в чем суть раскроешь ворот, косынку сдвинешь ослабишь узел и вдруг – сойдёт а ты пылинка иконам веришь и смотришь жадно в священный рот и всяк, кто верит, и кто не верит, дорогой трудной идёт-бредёт и нет конца веренице троп, и нет конца веренице бед но в душном храме, но в скучном гуле вдруг станет ярче лампадный свет запахнет вербой и чередой и память хлынет, и слезы хлынут, и пальцы сложатся как щепоть проступит Слово – прольется миро на влажный милый усталый лоб ПЯТЬ СТИХИЙ
ВЛАДИМИР БАБОШИН Санкт-Петербург. Родился в 1958 г. в селе Русская Бектяшка Ульяновской области. Окончил Ульяновское высшее военное командное училище связи имени Орджоникидзе, Военную академию связи в Ленинграде, адъюнктуру. Преподаватель, доцент кафедры, полковник. В настоящее время работает начальником отдела ОАО «НИИ Рубин» в Санкт-Петербурге.Поэт и переводчик. Президент Содружества поэтов «Свежий взгляд».
МОЯ СУДЬБА Пусть в Афгане я не побывал, И мирною была моя Чечня, Но единственной судьбою стала Служба офицера для меня. Подводя свои итоги ныне, Ведь дорог уж пройдено немало Не жалею о своей судьбине, По наследству мне она досталась! Дед в бою под Выборгом погиб, Батя до Парада дошагал, Дед другой попал под "перегиб", Но они мою судьбу сверстали! Прадеды в станицах на Дону Службу порубежную несли. Родичей могилу не одну Оплакали седые ковыли... Род казачий, выживший в огне, Словно Феникс из него восстал! Эстафетой поколений мне Шашку боевую передал! Я ее уверенно держуРано атаману на покой, Ну, а на подходе к рубежуСын ее возьмет своей рукой. ПЯТЬ СТИХИЙ
И помчится дней круговорот, Утверждая вечность бытия. Внуков поколение придет В них продлится дальше жизнь моя.. ОСЕННИЕ МЕЛОДИИ Берёзки в жёлтых пелеринках С осенним ветром говорят. В дорожных лужах стаи льдинок Стаккато утренним звенят. А дождь, стуча по стылым крышам Свою мелодию ведёт. В его поспешном ритме слышно Будь начеку, зима придёт... Природа ждёт зимы явленья, Ноябрь порой бывает крут, Хандры осенней настроенья В жизнь повседневную войдут... Но если вертится Земля, Весна придёт опять, как прежде. И в мелкой мороси дождя Звучит адажио надежды. ДЕСЯТЬ ВЁРСТ ВЕЧНОСТИ Посвящается моему дяде, Бабошину Василию Ефимовичу, участнику войны, казаку и лихому коннику, замечательному человеку и его фронтовому другу В Селищах, в придорожном магазине, Задав, по сути, простенький вопрос, Узнал, что говорит народ доныне, Что от Ермохи до Бабохи десять вёрст… ПЯТЬ СТИХИЙ
Жил у дороги Ермолай Иваныч, В дому, что в Папоротно по сей день стоит, Бывало, встанет утром, спозаранок К Бабохе в Александровское мчит. Василь Бабошин был заправский плотник, Хоть дом, хоть баню — запросто рубил, В любом труде хороший был работник, Да с Ермолай Иванычем дружил. Нет, не ржавела дружба фронтовая, В беде и в радости они держали строй, Шли как в бою, друг друга прикрывая, И в мирной жизни жертвуя собой. Их нет уже. Не пощадили годы, И домом стал для них простой погост, Но до сих пор живёт в устах народа: К Бабохе от Ермохи — десять вёрст.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ДМИТРИЙ БОБЫЛЕВ Родился в 1987 году в городе Серове в семье железнодорожника. В 2012 году закончил филологический факультет Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии; в 2014, там же – магистратуру (диплом с отличием). Посещал лито «Дар» (г. Серов). Стипендиат губернатора Свердловской области за успехи в творческой деятельности. Живет в Санкт-Петербурге.
*** Шелестящие струи растут из гранита. Опадают и тянутся снова к сияющей сини. Но вода – лишь вода, и на сини блестящие нити Рассыпаются грязью, как слезы по строгости линий Синих клеток в тетради с извечно зеленой обложкой. Ты опять не готова, и что им живое биенье Пенных струй, драгоценного теплого слова, И запах растений! Не качайся на стуле! Погнутся казенные ножки. День за днем осыпаются классные стены. День за днем ты опять не готова по важным предметам. Ты стоишь перед лесом из брызг и сверкающей пены, Ты готова шагнуть. Начинается вечное лето. Лишь того, кто летал вместе с птицами – сыро и зябко, Примет жизнь, расступившись, раздвинув холодные своды. В сумке – синие корки. В траве догорают тетрадки. Разуваться не нужно. Без сменки пускают в свободу. *** Сидит старик и смотрит в пустоту, Хотя наполнен - выше горизонта ПЯТЬ СТИХИЙ
Залив, И ветер тщится пересечь черту Штормовки, пустоту сырую понта Вселив В рыбачью душу. Верная судьбе, Крючок неся, вторгается рыбешка В обзор, Пройдя через такой большой рубеж, Что умереть без пляски – понарошку, Позор. Рыбешка знает все о пустоте, Такой бесплотной после тучной массы Воды, Что от ловца до чайки на кнехте – Как дым – Все расползается в латунном блике глаза. *** Сгорело небо, между прочим Просыпав звезды под окном, Теперь ботинками затопчут Небеснокудрое руно. Попутно, выгуляв собаку, И я по звездам пробегу. Ларек у мусорного бака Уводит в пятничный загул. Приду домой, ботинки сброшу, Усядусь ящик посмотреть. А у порога, между крошек, Теплиться будет тихий свет…
ПЯТЬ СТИХИЙ
МАКСИМ ВАЛЮХ Родился в 1976г. Закончил Московский издательско-полиграфический колледж им. Ивана Фёдорова. Работал в московском издательстве «Прогресс-плеяда». Учился в литературном институте им. Горького (2005—2007), семинар Галины Ивановны СедыхПубликовался в «Литературной газете», «Независимой газете», альманахе Пушкинского фестиваля «С веком наравне» — «Современники», альманахах: «Серая лошадь» (2002—2015), «Свежий взгляд» (2013—2015) в других. Живёт и работает в СанктПетербурге.
ТИХОСЛОВАКИЯ Забери меня в Тихословакию, Где попутчики голубоглазые, С флегматичной гуляет собакою Пожилой эмигрант из Евразии. Там корица таится на булочках, И в кафе подстаканники медные. На мощёных ухоженных улочках Шины прыгают велосипедные. Там до площади ходят и озера Два трамвая, на четверть наполнены. Нет у жителей спеси и гонора, Благодушны, добры и раскованы. Не ворчат они: «Ходят тут всякие…» Тихо трудятся и развлекаются. Жаль, на карте нет Тихословакии, Не в ту сторону мир развивается. «ГОСПОДИН СОСТРАДАМУС» Господин Сострадамус В пёстрой кепке, В пальто кашемировом, С мягким портфелем. ПЯТЬ СТИХИЙ
Подойдёт – сострадает, Головою качает. В ресторане закусит. Он к собаке бездомной Подойдёт – сострадает. «Как зовут тебя?» - спросит. Снимет с карточки денег. Выпьет в баре настойки За здоровье собачье. В магазине к старушке Одинокой, болезной Подойдёт, сострадает. «Что ж так мало купила?» Посоветует сорт Сервелата и сыра. И пойдёт в электронный отдел, Выбирать себе телик. Сядет в «Лексус», Поедет в коттедж Господин Сострадамус. ИЮНИЯ Заночуй в моей фанзе, июнь, Белой ночки сорочку На спинку повесь. Свежим ветром как следует дунь, Загазованных улиц развеется спесь. Заночуй и останься, прошу, На цейлонских чаинках цветы рисовать. Если в лете остаться решу – Мы Июнию можем С тобой основать. Ни снегов и ни вьюг круглый год. Пусть без визы заходит Романтик любой. Отогреется он и замрёт. И жасминовый запах Захватит с собой. ПЯТЬ СТИХИЙ
АЛИНА МИТРОФАНОВА Родилась в 1992 году в городе Тихвин Ленинградской области. Детство и школьные годы прошли в близлежащем рабочем городке Пикалёво. С 2010 живёт в Санкт-Петербурге, где окончила институт культуры. Печаталась в альманахах пикалёвских авторов, в сборниках финалистов конкурса им. К.Р. и некоторых прочих изданиях.
*** На головы чинным карнизом Свалившись до боли, до смеха, Любовь никогда не унизит Тот дом, где найдет человека. Любовь никого не обидит, Любовь никого не разрушит, И грязи, и гнили, и слизи Любовь не притянет из лужи, В квартиру зайдя с непогоды. И ноги не вытрет о коврик. Одетая так не по моде Так точно не впишется в нормы Сомнений о вечно прекрасном, О должном, недолжном и прочем. На сером пропишется страстным, И длинное станет короче Под чутким ее руководством. На полке из книжек циничных Любовь возмутит донкихотством, Как чем-то совсем не приличным. Все окна в квартире раскроет, И будут плясать занавески, Как пляшут чудные герои На старой языческой фреске. ПЯТЬ СТИХИЙ
В диване прорвутся пружины, И на пол обрушится люстра – Не знает любовь середины, Разумного среднего чувства. И кровью цветы нарисует На выбеленной батарее – Любовь никого не минует И никого не пожалеет. *** Потворствуя кратчайшей из ночей! Гляди в окно, покуда небо бело, Не кипячено, не раскалено Рассветом. Вкрадчивый услышь Ты шёпот ветра, вот, качает он Деревья за мохнатые макушки Однообразно, мирно и давно… Вглядись же в них – весь мир – морское дно, Где птицы рыбы, птичий крик – дельфины, Парящие чуть ниже облаков. Деревья – водоросли томные дано Им только извиваться в темпе моря… Окно твое – здесь створка меж камней, Как в не морском, готическом соборе… В плесканье вод почувствуй тишину, И весь наполнись холодом и мыслью, Чтоб кланы различать морских существ, И тысячи очей их лупоглазых, И думать думой медленной своей: А сам ты кто здесь? Краб придонных или Сокровище, попавшее сюда Крушеньем стародавним корабля? И где твоя далёкая земля? …Молитвы пузырьками кислорода Восходят ввысь, на стык воды с водой… Туда, туда, где небо мерно бело, Не кипячено, не раскалено Рассветом. ПЯТЬ СТИХИЙ
АЛЕКСАНДР КУРАПЦЕВ 34 года. Родился и вырос на Донбассе, в шахтерском городе Дзержинске. В данный момент проживает в Санкт-Петербурге. Член Межрегионального союза писателей, ЛитО авторов Донбасса «Стражи весны». Автор стихов, бард. Лауреат литературной премии им. Татьяны Снежиной.
*** Бог из машины времени застыл пустым доистерическим приматом с дубиною, с бананом и с гранатой, рубить рога, копыта и хвосты кому-то непременно очень надо. Трагична, словно песенка козла, история, пуста и бесполезна, не всякий еврипид на стену лезет, и хор мычит, и стенам несть числа, и некого за водовкой послать. Играй, моя гармоника, на бис, пилите вёсла, осушайте гири, и красота не упасёт от мира, ковчег зачах, аки склероз прокис, и заржавели лирика и лира. Покуда полис не пошёл за снегом, пляши, держи равнение на маски и набирай критическую массу. Смотри, какая харя у хорега! А судьи кто? Волки да печенеги.
ПЯТЬ СТИХИЙ
*** Полицейский охраняет мой покой, спи спокойно, мой покойник, под рекой, дуй в усы, хлебай свой мутный Рубикон, стань заправским чудо-юдо-рыба-ком. Разевай пошире оловянный рот, рыбу-меч достала рыба-пулемёт, под назойливое карканье ворон все трупье сегодня ставят на зеро. Пешим лешим перекинулся трамвай, по брусчатке покатилась голова, за буйки не заплывать, не унывать, чёрной жижей в жилах плещется Нева. Комиссары из Сансары на чеку, протечёт ли, припечёт ли, упекут, бросить якорь или выдернуть чеку – под рекою всё едино рыбаку. В прошлой жизни был былинкой, был пыльцой, в колесе, над колесом, под колесом, сея соль и наблюдая скучный сон с нескончаемым нечаянным концом, как в один из повторяющихся дней тихо глуп и глух, и несказанно нем, повинуясь карме, нерву и волне, разглядел себя в пылающем окне… Полицейский охраняет мой поп-корн, я спокоен и закормлен, как дракон, у меня заныло тело под рекой – и – ни невода, ни бредня под рукой.
ПЯТЬ СТИХИЙ
*** Мне снится снег, зелёный снег повсюду, лоснится творческий узбек с улыбкой будды, следы заплёванных солдат хромают в кузов, и мировая благодать нисходит юзом. В зелёнке потонул рассвет в оконной раме, бинтами пеленает смерть дома с дворами, Тебе, мой солнечный ошна, светло на Невском, и не увидеть ни рожна степи донецкой. Мети свой мокрый тротуар неторопливо, Ашан и в Африке – акбар, косей от пива, живи, не ведая, дружок, вражды блошиной… а мой испорченный божок застрял в машине.
ПЯТЬ СТИХИЙ
СТИХИЯ ПУБЛИЦИСТИКИ МАРИАННА СВИРИДОВА Родилась 24 февраля 1988г. в городе Алчевск Луганской обл. Профессия – архитектор. Закончила ДонГТУ по специальности «Архитектура зданий и сооружений» и Национальный авиационный университет по специальности «Дизайн архитектурной среды». Ныне доцент архитектурного колледжа при институте Будды в городе Карнал (Индия).
ИНДИЙСКИЙ ДНЕВНИК МАРЫ (Продолжение, начало в №№ 3, 4 / 2015 ) 24.07.2015 День 13 Вот уже вторую неделю в колледж и обратно я езжу в одной компании с директором Таялом и профессором Сингом. Теперь, каждое утро, въезжая на территорию колледжа в машине директора, я наблюдаю, как охранник отдает нам честь, делая левой рукой движение, будто бы заслоняясь от яркого солнца. Я очень хорошо запомнила день, когда вместо водителя Горо поутру на пороге моей квартиры впервые появился высокий статный Раджендер. С обаятельной улыбкой он протянул мне записку от директора Таяла: «Уважаемая, мисс Марианна. Сегодня я и профессор Синг будем вашей компанией по дороге в колледж. Водитель зайдёт за вами в двадцать пять минут девятого. Пожалуйста, будьте готовы к этому времени. С ув. профессор Таял». С тех пор каждое утро, ровно в восемь тридцать, раздаётся стук в дверь. Ранджендер берёт мой «амбарный» замок и запирает квартиру сам, т.к. мои руки всегда заняты папкой с документами и нетбуком, очень часто книгами. Затем мы идём к лифту и спускаемся на пятый этаж. Седовласый профессор Таял неспешной походкой, заложив руки за спину, заходит в кабину лифта, поднимает глаза и бросает на меня мимолётный взгляд сквозь очки: «Как вы?» — следует типичный вопрос приветствия. «Спасибо, всё хорошо!», — традиционно отвечаю я. Молча едем вниз, профессор Синг уже ожидает нас в машине. Я сажусь на переднее сиденье возле водителя, при этом всегда порываясь занять его место; я всё никак не привыкну к тому, что в Индии движение правостороннее, и руль водителя находится с другой, непривычной для меня стороны. ПЯТЬ СТИХИЙ
Сегодня утром я стою на балконе в ожидании водителя Раджендера, допиваю свой утренний кофе с лепешкой-чапатти. Свежий прохладный ветерок развевает мой длинный сарафан. Как обычно, ровно в восемь тридцать в мою дверь постучали: «Намастэ, мэм», сложив руки перед лицом с легким поклоном сказал Раджендер. «Намастэ!» — в первый раз за всё время на хинди ответила я. Брови Раджендера поползли от удивления вверх: «Мадам, вы сказали “намастэ”?»… Мы оба рассмеялись. Сегодня суббота, но мне необходимо присутствовать на защите курсовых проектов. Мы подъезжаем к какому-то магазину, профессор Таял и профессор Синг идут вовнутрь, видимо что-то покупать для комиссии. «Самый старый и очень известный магазин-ресторан сладостей в нашем городе!» — объясняет мне Раджендер. У меня явно «загораются» глаза, я начинаю улыбаться во весь рот: «Правда? Сладости?!» Раджендер радостно отвечает на плохом английском: «Мэм, у вас такая солнечная улыбка!» Я смущаюсь, но мне очень приятно. Люди в Индии постоянно говорят мне комплименты, причём настолько искренне и с такой белоснежной улыбкой, что у меня от их энергии настроение поднимается на целый день. Я попала в этот магазин этим же вечером, мне надо было купить коробку сладостей перед званым ужином в доме Нитеша. Ассортимент превзошёл все ожидания!.. Если бы мне не помогла с выбором Сришти, я бы, наверное, осталась там и по сей день. Глаза разбегались, от избытка эмоций не хватало слов. Хотя надо признать, что стоят эти сладости достаточно дорого, особенно если учесть тот факт, что при походе в гости ты должен купить коробку весом в 1 кг. Минимальный вес покупки для себя составляет не менее полкило. Как выяснилось чуть позже, званый вечер перенесли на следующее воскресенье, и, Нитеш, извиняясь за это, прислал целую корзину индийских снеков и бисквитов. Сладости же, купленные мною, впоследствии были благополучно съедены с моими новыми коллегами. Учитывая, что воскресный званый ужин не состоялся, я попросила Анурага показать мне какое-нибудь новое интересное место в Карнале. Он привез меня в небольшой, но красивый Пенджабский гостинично-ресторанный комплекс. Здания гостиницы и ресторана были выполнены в восточном стиле, на фасаде то тут, то там восседали искусственные скульптурные обезьяны. Во внутреннем открытом дворе находилась зона развлечений, везде играла исключительно пенджабская музыка, сверкали золотыми ассортиментами сувенирные магазины, чуть в стороне была выделена территория под аттракционы для детей. Но мы, не останавливаясь, проходим мимо всего этого пенджабского праздника и большого количества отдыхающих индусов, которые, конечно же, неотрывно следят за мной. Анураг ведет меня на задний двор, за забором открывается очень красивое место для отдыха — это озеленённая территория с коротко остриженным газоном, пальмами и цветами. Индийцы отдыхают, сидя на траве. Я быстро скидываю свои босоножки и бегу в центр поля. Мы уселись на траву, пытаясь сделать ряд совмеПЯТЬ СТИХИЙ
стных фотоснимков. К сожалению, фотокамера у Анурага была полуразряжена, и мы успели сделать всего лишь несколько фотографий… В Индии темнеет быстро. Закат солнца окрашивает небо в невообразимые цвета, и я опять пожалела, что не могу это запечатлеть для себя на память. Со двора, полного покоя и уюта, уходить совершенно не хотелось, однако, вспомнив, что в восемь вечера мне приносят ужин, и я должна быть дома, — бежим к мотоциклу. До Pulm Resident’s ехать достаточно далеко. На ходу Анураг покупает мне кукурузу, которую уличные торговцы готовят прямо здесь же, на углях, с лаймом и солью. На огромной скорости наш мотоцикл несётся по скоростной трассе, а я тем временем на заднем сиденье беспечно обгрызаю подгоревший местами кисло-солёный початок. Накануне вечером в Карнал прилетела Оксана со своей семьёй. Она преподаватель архитектуры из Киева. Мы сразу нашли общий язык и с ней, и с её семьей. У неё замечательные, очень умные дети: десятилетняя София и четырнадцатилетний Аскольд. Они расположились в соседнем блоке F, и каждый вечер Оксана с Софией приходят ко мне домой учить английский. Английский с индийским акцентом стал камнем преткновения для Оксаны. В отличие от неё, Славик, Оксанин муж, понимает всё, но учить жену не собирается. Нитеш попросил меня улучшить её английский за двадцать дней до начала учебного семестра. Если честно, то это очень забавно — учить тому, в чём сам далеко не эксперт. Но выхода у меня нет, и я понимаю всю важность этой поставленной задачи как для неё, так и для меня. Теперь в колледже и за его пределами я — переводчица Оксаны. Преимущественно с ней все общаются через меня. Я уже практически привыкла к индийскому акценту и понимаю, о чём мне говорят, но с ответами иногда проблема. Конечно же, всегда стараясь отвечать, я осознаю, что делаю много ошибок. Хотя сами индийцы в этом тоже далеко не все продвинутые. В моей квартире до сих пор нет интернета — это очень большое неудобство для меня! Я обязана учить английский и хинди и готовиться к лекциям. У меня очень мало времени, а мне поручили преподавать целых пять предметов для архитекторов и один для дизайнеров. Я только представить могу тот мозговой штурм,что ожидает меня в ближайшем будущем. Софию и Аскольда устроили в католическую элитную школу, в которую ходят дети Нитеша. София не хочет туда идти — очень боится… Она говорит, что эта школа напоминает ей какую-то тюрьму. Как впоследствии оказалось, в католической школе очень странное и строгое отношение к детям. За то, что ребёнок не принёс учебник, его могут наказать и даже ударить. Я, если честно, думаю, что «элитность» не всегда оправдывает своего звания. Я все время говорю Софии: «Ты не переживай, ты очень красивая девочка, с длинными светлыми волосами и светлыми глазами — детям просто безумно захочется с тобою дружить. Ты очень быстро освоишься и выучишь язык». После первого похода в школу София рассказала мне, как индийские девочки наперебой горели желанием её потрогать, ПЯТЬ СТИХИЙ
угощали своими завтраками, просили пронести её книги и вещи и не отходили от нее ни на шаг. «А что же мальчики?», — игриво спросила я. София засмеялась: «Мне показалось, что они с радостью носили бы не только мои книги, но и меня на руках!» Мы с Оксаной очень хотим пойти на утреннюю йогу — в нашем комплексе её проводят в пять утра… Занятия бесплатные. Также мы собираемся посетить наш открытый бассейн во дворе: по утрам мужчины играют в водное поло, а затем, целый день в нём плавают ребятишки. Бассейн не бесплатный, но стоит достаточно дёшево. Как оказалось, наше пляжное бикини здесь — очень неуместно. Поэтому перед покупкой абонемента на плавание прежде всего необходимо приобрести индийский купальник, напоминающий скорее летнюю футболку с шортами до колен. Когда с балкона Оксаниной квартиры я наблюдаю, как дети в жару резвятся в воде, у меня возникает неудержимое желание окунуться в эту водную прохладу с головой. Но мы медлим, подозревая, что бассейн давно не чистился. Учитывая этот немаловажный факт, решиться на такой подвиг в Индии достаточно сложно. Выжидая время следующей чистки бассейна, мы терпим и пока не рискуем. 31.07.2015 Сегодня был очень насыщенный день. Утром в колледже ко мне подошел Нитеш и пригласил вечером на ужин с его семьёй. Это было достаточно неожиданным, и мне ничего не оставалось, как принять приглашение. По дороге из колледжа домой мы с Оксаной заехали за фруктами. Руки у меня после шопинга были заняты покупками, и Оксана вызвалась мне помочь — открыть дверь в мою квартиру. Подойдя к лифту, мы столкнулись с директором архитектурного колледжа профессором Таялом. Он предложил нам зайти к нему в гости на чашку чая. Отказаться было неловко, и мы согласились. В квартире, по старой доброй традиции, мы пили зелёный чай, при этом, по той же доброй традиции, практически не проронили ни слова. С профессором Таялом очень легко поддерживать контакт — надо просто молча пить свой Green tea without sugar (зелёный чай без сахара). Я пару раз пыталась навязать какую-то тему для разговора, но попытки особым успехом не увенчались. К вечеру я была готова к званому ужину: платье, причёска, макияж. В полдевятого на пороге появился Нитеш. В руках он держал стильную коробку из магазина индийских сладостей, в которую был упакован красивый ореховошоколадный пирог: «Это тебе!», — улыбнулся он. Когда мы спустились к парадному, из машины навстречу мне вышла его жена. В руках она держала оформленный, очень красивый, букет цветов, состоящий из большого количества маленьких алых бутонов роз. Это было весьма приятно и неожиданно. Передо мной открылась задняя дверь дорогого белого автомобиля. В ПЯТЬ СТИХИЙ
салоне на полную мощность работал кондиционер. После душного индийского вечера освежающая прохлада дарила райские ощущения, к тому же подкреплённые присутствием какого-то необычайно тонкого восточного аромата. Огни ночного Карнала на фоне красивой индийской музыки… Мы едем в престижный ресторан очередного гостиничного комплекса. Возле меня на заднем сидении находятся два сына Нитеша. Младший сын — очень смешной и подвижный мальчишка, он учится в пятом классе и в будущем хочет стать архитектором. Старший же сын — ученик десятого класса — всю дорогу был молчалив и серьёзен; насколько я поняла, он собирается уехать в Америку, мечтая о профессии программиста. За столом, в ресторане, я сидела между Нитешем и его женой. Жена была сдержано-молчалива, но очень вежлива. По очереди супруги заказывали различные блюда индийской кухни: суп вегетарианский, овощи с паниром, тушёные в индийском соусе — это блюдо нам подали на ещё шипящих углях в капустных листьях, какие-то загадочные рулетики с не менее загадочным зелёным соусом, новый для меня сорт риса с овощами и многое, многое другое. Всегда серъёзный, в изысканных костюмах, в статусе «вечного босса», Нитеш сегодня выглядел очень мило и непривычно. Собственноручно каждое новое блюдо он раскладывал на тарелки присутствующим, при этом весь вечер повторяя мне: «Непременно попробуй вот это… А вот это блюдо надо есть только с этим соусом, а этот рулетик — обязательно целиком» и т.д., при всём при этом его младший сын весь вечер виснет у него на левой руке, не отпуская своего папу ни на минуту. Беседа была относительно непринуждённой, хотя, конечно же, не без провокационных для меня вопросов. Каждая подобная встреча — это очередной экзамен не только на знание английского языка, но и на умение «балансировать» в диалогах, подбирая ответы и обязательно учитывая достаточно сложный «кастовый» индийский менталитет. На обратном пути Нитеш купил какие-то странные сладости: розовую мятно-острую своеобразную смесь, завёрнутую в зелёный лист. Он сказал, что это очень полезно есть после еды для улучшения пищеварения. Из вежливости я пару раз откусила своё, с позволения сказать, «пирожное». Вечер оказался на удивление приятным и предельно насыщенным. Нитеш говорил, что на будущее он планирует, по возможности, повозить меня по самым значимым историческим местам Индии, а также лично познакомить с очень известным местным архитектором, учеником великого французского архитектора Ле Корбюзье. В начале двенадцатого ночи мы вернулись в «Pulm Residence». Нитеш проводил меня до самой квартиры, пообещав в следующее воскресенье поездку в историческую столицу штата Харьяна, город Чандигарх. Я закрыла дверь за Нитешем и положила букет на стол. Медленно прошла в свою спальню, чувствуя, как силы меня покидают: не снимая вечернего наряда и босоножек, легла на кровать, уставившись на вращающийся вентилятор под потолком. Я пыталась не думать о сегодняшнем вечере, стараться не оцениПЯТЬ СТИХИЙ
вать свои ответы на вопросы за ужином, не забивать себе голову тем, в какой «касте» я пришла на ужин и в какой ушла… Всё это для меня сейчас не имело никакого значения. Сегодня целый день неимоверным усилием воли я отгоняла от себя печальную весть. Однако сейчас, оказавшись наконец-то наедине с собой, я открыла папку с фотографиями в своём телефоне и нашла ЕГО: моего серого пушистика, мою, всем сердцем любимую глазастую бусинку, моего котика, моего КУЗЮ… Когда я вернусь в свой родной Донбасс, поднимусь на пятый этаж отеческого дома и открою квартиру, — мой маленький вредный котик не выйдет меня встречать… Я знала, что он «ушёл» задолго до того, как папа написал мне об этом. На днях мне приснился сон: я стою в тёмной комнате, изо всех сил прижимаю Кузю к себе… Я понимаю, что ни в коем случае не должна выпустить его из рук, но он всётаки вырывается в темноту… Я включаю свет — комната пуста. Охватило ощущение жуткой потери… Восемнадцать лет прошло с тех пор, как маленький серый комочек принесли в наш дом. Восемнадцать лет его жизни — это больше, чем половина моей. Я помню последние часы перед отъездом: раннее утро, мне очень не хочется вставать. Кузя, совсем обессиленный, с трудом запрыгивает на мою кровать и ложится рядом. Мы смотрим друг другу в глаза, я понимаю, что он знает — больше мы не увидимся никогда…. Можно быть на другом континенте, можно жить счастьем новых знакомств и неведомых доселе ощущений, можно возвращаться в дорогом автомобиле со званого ужина с букетом роз, но при этом сердцем и душой быть с очень родными и страстно любимыми… с теми, кто в течение восемнадцати лет были частью твоей жизни и теперь ушли, кого уже нет и никогда не будет. Этот год забрал много людей, этот год забрал близких друзей моей семьи, этот год забрал моего Кузю… 02.08.2015 Сегодня мои родители отмечают тридцатилетие совместной жизни. Папа сообщил мне, что мама хочет выйти со мной на связь, но у меня нет такой возможности — я даже не могу их поздравить. Интернет мне до сих пор так и не сделали. Вообще отличительная черта индийцев, как я уже успела заметить, — это обещать. Обещание длиною в вечность. Сегодня воскресенье, единственный выходной, когда я могу куда-то выйти. Я жду Анурага целый день, он должен заехать за мной. К шестнадцати нольноль я была уже собрана, но Анураг позвонил мне, чтобы отменить встречу. Очередное обещание. Я, недолго думая, взяла сумку, надела очки и вышла на улицу, решив наконец-то самостоятельно прогуляться по Карналу. Сложность прогулки заключалась в том, что мой жилой комплекс «Pulm Residents» находится на краю города, возле скоростной трассы, и до самого города, а ПЯТЬ СТИХИЙ
тем более до центра, идти не так уж и близко, тем более, не зная дороги. Городская застройка имеет систему секторов. Поэтому, если ты хочешь кудато добраться, необходимо знать номер сектора. Я иду наугад. Тротуар, как оказалось, в принципе не предусмотрен — приходится перемещаться по обочине проезжей части. Меня то и дело обгоняют грузовики, легковушки, скутера, мотоциклы, тук-туки, велосипеды... Я же обгоняю только коров, неспешно расхаживающих тут же и совершенно не обращающих внимания на движение транспорта вокруг. Сегодня очень душно, парит, как перед дождем, — ощущение пребывания в турецком хамаме: пот градом катится по лбу, шее, спине… Пыль от мимо проезжающих грузовиков окутывает с ног до головы. Все вокруг сигналят, кричат, гудят… При этом всём сумасшествии проезжающие мимо водители, завидев белую девушку, совсем забывают, что они за рулем. Ребята на мотоциклах без устали наворачивают круги вокруг меня и всё время галдят: «Hello mam!», «By mam!», ”Hello mam!” До центра города я дохожу за час. При этом мысленно осознаю, что меня мало волнует поголовное внимание, мусор на обочинах, отсутствие тротуаров и нищие, спящие в канавах. Я рассматриваю местные особняки и необычные храмы, продавцов кокосов и широкоплечих ребят, играющих в крикет, которые, завидев меня, тут же забывают отбивать мячик. Однако я очень стараюсь не смотреть на рикш, которые на своих велосипедах постоянно следуют за мной по пятам. «Только не смотреть в глаза рикше, только не смотреть в глаза рикше!» — крутится в голове. Мне они напоминают хищников, которые, завидев свою жертву, долго следят за ней — ждут, когда она окончательно вымотается, — и напасть. Но со мною сегодня этот номер не пройдет — я одела любимые кроссовки-скороходы! В конце концов, я решила зайти в близлежащий парк и немного отдохнуть от бесконечного шума. Им оказался парк роз. Видимо, от шума устала не только я. В тени деревьев, тут и там, на траве расположились люди: кто-то из них просто сидел в компании, кто-то спал, кто-то валялся в странной позе, вызывая опасение даже при отдаленном рассмотрении. Если честно, не желая никого обидеть, на первый взгляд мне показалось, что парк заполонили бомжи, хотя порой в Индии очень сложно провести эту грань исключительно по внешнему виду. Как знать, возможно, из всех здесь присутствующих самым «натуральным» бомжом была именно я. Оценивая время по папиным часам, соображаю: до наступления сумерек остаётся всего полтора часа. Здесь темнеет после семи вечера, а бродить по неизвестным улицам в темноте — занятие малоприятное. Возвращаюсь, естественно, наугад, стараясь ориентироваться по скоростной трассе. Мне необходимо выйти к сектору «четыре», но я свернула по ошибке в сектор «шесть». Петляя по узким улочкам в лабиринтах дорогих особняков, пытаюсь выйти на центральную дорогу — от неё будет проще определить своё нахождение на местности. ПЯТЬ СТИХИЙ
Ну, конечно же, это был бы не мой первый самостоятельный день в городе, если бы ничего не случилось. А случилось следующее — тропический ливень!.. Я промокла моментально до нитки, очки пришлось снять, хотя без них я перестала вообще разбирать дорогу. Смеркалось, а я понятия не имела, где нахожусь… Останавливаться где-то и пережидать дождь — явно не мой вариант. Как назло, именно сейчас мне бы не помешал какой-нибудь назойливый рикша. Но я находилась в середине сектора, а рикши преимущественно толпятся на обочинах центральных дорог. Ливень был настолько сильным, что вода стекала по лицу ручьями, и я с большим трудом, стараясь не закрывать глаза, перепрыгивала глубокие канавы. На очередной развилке дороги осознаю, что уже потеряла местоположение скоростной трассы. Я остановилась — выхода не было. Закрыла глаза и прислушалась к своей интуиции. Скорее даже — интуицию я пыталась включить, но при этом «отключить» голову. Я открыла глаза, и, развернувшись на девяносто градусов, уверенно зашагала в маленький проулок между особняками. Кроссовки давно промокли, поэтому я уже не тратила время на то, чтобы обходить очередную глубокую лужу. В конце проулка виднелись деревья: «Неужели очередной тупик?» — подумала я. Подойдя ближе, услыхала шум дороги; сквозь листву можно было разглядеть проезжающие мимо машины. Перескакивая через грязные канавы, я вышла к перекрестку. Интуиция меня опять не подвела. С левой стороны виднелись знакомые трущобы. Это был пятый сектор. По нему я очень легко могла теперь ориентироваться — каждое утро, по дороге в колледж, проезжаю здесь на автомобиле. Маневрируя среди проезжающих на скорости машин, я уверенно направилась в центр трущоб. Это было поселение самых бедных индийцев города Карнала. По обочинам ютились кое-как сколоченные брезентовые и тряпичные навесы. Жители трущоб прятались от дождя в своих лачужках, но, завидев меня, начинали весело кричать и махать рукой. «Пожалуй, для полноты ощущений осталось только принять их предложение и зайти на огонек» — подумалось мне. Я продолжала идти, не сбавляя шаг. Трущобы снова сменились дорогими особняками. Через усилители с территории какого-то очередного храма по улицам разносился протяжный голос — женщина чтото говорила на хинди. Всё, что меня окружало в данный момент, казалось каким-то очередным постановочным кадром из индийского фильма. Почему-то внезапно перед глазами, всплыла картина годичной давности: Киев…Август…Ливень… Я выхожу из общежития Европейского Университета, открываю зонтик и бегу на скоростной трамвай, спешу в офис на Печерск. Могла ли я себе тогда даже представить, что следующий август застанет меня проливным дождём в Индии, на развилке между вечными трущобами и новыми особняками, между прошлым и будущим. И возможно ли предугадать, где меня может застать следующий августовский ливень?.. Уже на повороте к территории своего жилого комплекса ко мне на мотоцикле подъехал очень красивый индиец. В очередной раз меня хотели подвезти, и я, конечно же, в очередной раз вежливо отказалась. Хотя в том, ПЯТЬ СТИХИЙ
что меня действительно подвезут домой, сомнений не было, но у меня всегда срабатывает один и тот же, годами заученный ответ: «Нет, спасибо. Я сама справлюсь». Подойдя к шлагбауму пропускного пункта на территорию «Pulm Residents»’, я почувствовала, что дождь резко стал затихать. Перед моим парадным он совсем перестал идти. Ну что же: вся вымокшая и грязная, стою у лифта — моя первая попытка познакомиться с городом в одиночку, увенчалась большим успехом — «Крещение дождём!» Открыв свой амбарный замок, я бросаю мокрую сумку и кроссовки на пол у входной двери и босиком шлёпаю прямиком в ванную по начисто вымытому с утра полу. На белой плитке, с имитацией под мрамор, остаются мокрые разводы. Зайдя в ванную комнату, продолжаю на скорости скидывать с себя всю мокрую одежду, и, повернувшись к душу, осознаю, что окно в моей душевой открыто настежь, и меня — такую вот всю мокрую и обнаженную — может созерцать не только любой человек, вышедший сейчас в холл к лифту, но и профессор Синг, дверь которого расположена прямо напротив моего окна. Но, Слава Богу, наблюдают только вездесущие любопытные голуби. Я бегу закрыть ставни, попутно открываю кран с горячей водой. В течение получаса согреваюсь в разогретой паром ванной комнате, и только потом осознаю, что полотенце оставила просыхать на балконе моего холла. Мысленно благодарю высшие силы за «продолжение банкета», проскакиваю из тёплой ванной комнаты в прохладный холл, оставляя за собой на уже далеко не чистой плитке очередные потёки. Слегка приоткрыв балконную дверь, с ужасом замечаю, что все мои полотенца сорваны ветром с бельёвой веревки. Я снова мокрая и замёрзшая. Что же за день такой?! Судорожно начинаю искать хоть какие-то салфетки, но они как раз накануне закончились. Из-за дождя я не успела зайти в магазин, чтобы купить себе необходимые товары, в том числе и чай. Горячий напиток сейчас очень не помешал бы! Мысленно успокаиваю себя тем, что всё-таки под конец дня должен быть хоть какой-то бонус за все мучения. Я нахожу на дне чемодана пару скомканных чистых салфеток, привезенных ещё из дома. Пытаясь вытереть ими хотя бы лицо, ощущаю — в них что-то завернуто… Как оказалось — это два пакетика чая, заботливо положенных мамой в Алчевске. «Вот тебе и бонус», — улыбаюсь я… Видимо, всё это было не зря: и ливень, и душ, и полотенце; всё только для того, чтобы напомнить мне — мама всегда рядом… Она всётаки сегодня вышла со мной на связь, ей даже интернет не понадобился!
Продолжение следует.
ПЯТЬ СТИХИЙ
Творчество участников 15 Форума молодых писателей России, стран СНГ и Зарубежья НОННА МУЗАФФАРОВА Автор сценария и режиссер ряда документальных и игровых короткометражных фильмов. Участник международных кинофестивалей. Член Союза кинематографистов Азербайджана. Публикуется в различных литературных изданиях с художественной прозой и эссеистикой.
Стихотворения, верлибры *** Нет ничего. На выбеленной молчанием бумаге нет ничего. Кроме имени одного – твоего. *** Как шов из неумелого стежка, мелодия, заклинившая на повторе… Когда-то полноводная река усохла. Отныне не впадает в море. Не искрится Каспий точками Сёра решетом из контрового света не ослепляет мне глаза, то, для чего определенья нету. Сменить плейлист давно пора – поставлю новую пластинку. Избавлюсь и от сора… Как с плеч гора стирать следы, не оставляя ни пылинки от прошлого – изогнутого шва, сошедшего с прямой тропинки. ПЯТЬ СТИХИЙ
На каждый день довольно одного столбца, чтоб выудить из сердца отраву всю, и до победного конца держаться прямо. Я в руки не отдам стихов своих чтецу тому без выправки, без стати… Распорото мной платье, что было не к лицу так вовремя и прерван диалог был кстати. Пришлось немало исписать страниц черновика – придти к давно кочующей на белом свете избитой аксиоме на века: “Мы за прирученных, а не предавших нас в ответе”. *** На этой станции нет никого. Я слышу где-то, не близко – далеко вчерашний дождь, кочующий по крышам, доверчивым вновь обещает что-то… Но я-то знаю – он ни о чём. Он полые на время заполняет ниши, только и всего. На этой станции, кроме меня и дыма сигареты нет никого. *** Люди изредка смотрят наверх. Это место они сохранили для Бога. *** Сирень не доказывает свою красоту молча цветёт раз в году. ПЯТЬ СТИХИЙ
*** Всего одна осталась спичка в коробке. Как с нею быть? a) Зажечь свечу на алтаре? b) Занять у сигареты уединение? c) Согреть ладонь в её луче? А может, осветить лицо твоё в кромешной темноте? В её недолгом пламени… *** Улица. Баку. Бесснежная зима. Холод не пробирает до костей, а – можно в лёгком пальто пройтись с твоим отсутствием по тротуару. *** У каждого свои видения, свои полёты и падения не снятся одинаковые сны. *** Что в карманах прячут твои руки? Дрожь? А что скрывает дрожь? Ложь? *** Любовь не носит очки живёт близоруко. Пока не ослепнет. ПЯТЬ СТИХИЙ
ДМИТРИЙ САГАЙДАК Родился в 1989 году в г. Фрунзе (ныне Бишкек). По образованию финансист. Работал в аудиторской фирме, в сфере копирайтинга, в настоящий момент – старший референт Представительства Россотрудничества в Киргизии.Имеются публикации в газете «В конце недели» издательства «Слово Кыргызстана», в журнале «Литературный Кыргызстан», в альманахах «Мозаика» и «Много языков – один мир», а также в Интернете. Пишет стихи на русском, английском и французском языках, а также переводит песни и стихи с иностранных языков на русский. Участник творческих объединений молодых литераторов «Ковчег» и «ЛитКом». Координировал проведение литературного конкурса «Мне близко», а также издание одноименного альманаха, содержащего работы победителей данного конкурса. Лауреат литературного конкурса «Золотая табуретка-2012» в номинации «За лучшее философское отражение мира в поэзии». Участник XV форума молодых писателей России и стран СНГ. Увлечения: литература, фотография, рок-музыка, спорт.
*** Раздраженная буря срывала рекламы, И они трепыхались как старые тряпки. Ей природой дано бушевать невозбранно, Быть несдержанной, рушить людские порядки. Ну а всё человечье спокойно как будто, И внешне как будто всему благосклонно. По раскопанным улицам, всё перепутав, Человек идет зигзагами сонно. Человечно-невечный город ржавеет, Истерию погод переносит молча. Остановка обшарпана. Ряд скамеек. На одной бездомный скрючился... Полчищ ПЯТЬ СТИХИЙ
Людей хватает, чтоб рыть окопы Для чадящих гарью дорожных танков. Оранжево-грязная всюду роба Как символ тех, кто ниже рангом. Грязь – практически вечность, хоть сказано броско, Кажется, будто въедается в кожу, Наполняя все тело, доходит до мозга, И судьбу человека взрывает, корёжит. Неустроенность, скорченность нагромождений, Хаос в мыслях, всё рушится, строится снова. Время целит в людей как в простые мишени, Только станут ли люди умней? Полшестого Нам расскажут, как варвары сносят Пальмиру, А ливни питают бурьян у дороги, И каждое новое дело – как мило – Воскресит сто несделанных при царе Горохе. Перепаханность улиц сравняют с бетоном, Варвары будут кривляться и резать, Пока их не свезут в турне по притонам, А пасмурность дней отучит быть трезвым. Куча важных бумаг задохнётся от пыли, Пир элитных господ будет щедро проплачен, Где-то будут тонуть в разозлённой стихии, Здесь не сыщешь порядка, рассудка и сдачи. МИР СЛИШКОМ ТОНОК В твоих глазах мир застыл как на фото. Ты улыбаешься криво, смотришь с прищуром. Кипит час-пик. Или рвется в атаку пехота, И чьи-то крепости рушатся с шумом? Нет. Тишина и, возможно, порядок. Наутро главная цель – воскреситься из мертвых. ПЯТЬ СТИХИЙ
Сложить как кубики каждый час кряду, Не ошалеть от кондовых аккордов. И все же там, еле слышно, но часто Как пульса стук стали взревывать трубы, Навзрыд о мертвых помолится пастор, И под снарядами лошади рухнут на крупы. Отвлекся... Все, несомненно, по плану. Костюм, сорочки, на лбу деловитая складка, А рядом разорвана карта на страны, А там – пальба, кто-то сжался от страха. Выходишь... лестница в десять ступенек Изгрызана мелкими пулями, залита смертью, И мысли – не о количестве денег, А о письме в треугольном конверте. Дойдет ли к матери в дом до того, Как твое тело прошьют иглы в девять граммов Под крики "Ура" или, может, "Jawohl!" И кто-то шепнет, мол, ушел слишком рано. Да нет, это сон или подсмотрено в фильме. Люди качаются на волнах быта, Но мир слишком тонок, и мы бессильны Укрыться от пули, что будет отлита Простыми смертными по простому приказу Тех, кто не сумел сговориться. И кто-то с утра забрызгает красным Синеву моря и прохладу бриза...
ПЯТЬ СТИХИЙ
ФЕСТИВАЛИ 16 января в городе Запорожье, по благословению Высокопреосвященнейшего архиепископа Луки прошел традиционный музыкально-поэтический фестиваль «Звезда Рождества», организатором которого также является областное отделение Межрегионального союза писателей. На итоговом концерте были объявлены лауреаты и дипломанты конкурсной программы, а так же выступление всех победителей, сумевших выбраться в эти дни в Запорожье, среди которых несколько авторов Горловского отделения МСП, получившие дипломы лауреатов в специальных номинациях: Виктория Полякова, Владимир Карлов, Андрей Шталь, Александр Товберг и Иван Нечипорук, а также дипломанты конкурса: Светлана Шемякина и Константин Коваль. КОНСТАНТИН КОВАЛЬ БЕЛЫЙ ПЛАЩ Белый плащ – смешно и грустно. И совсем не по погоде… Отсырели наши чувства, Будто кто их бросил в воду. Растекаются надежды По заплаканным витринам... Почему же дверь в подъезде Осторожность не прикрыла? Для кого, скажи на милость, В этой серости ангинной Нежность облаком явилась, И снежинкой закружилась? Для чего прошлась по скверу Средь озябших лип и кленов, Улыбнулась мыслью светлой На задумчивом перроне? Захотелось краски свежей. Или серость надоела… Белый плащ, конечно, к снегу. И, конечно, к переменам. ВИКТОРИЯ ПОЛЯКОВА *** Волхвы к яслям его спешили, Пришла и я. И вынесла Мария Сына – Царей Царя – ПЯТЬ СТИХИЙ
Им – мудрецам, жрецам и магам, И грешной мне… А Иордан, подобно магме, Побагровел, Там кровь невинно убиенных Рекой текла… А я стояла на коленях, Отца звала: «О Элохим, еще не время, Ты обещал Не по делам воздать – по Вере… Удар бича стерплю, как раньше долю вдовью, позор, суму… Одень же шкуру мне воловью – Помочь Ему Позволь…» Дорогой малолюдной Тяну возок. Но новый день не будет судным – Еще не срок: Еще не слушали Мессию, И пять хлебов На ждущих чуда не делили, И для врагов Еще не подставляли щёки – Шел глаз за глаз… И не распяли на Голгофе, Его за нас. Не звезды ЭТО предрешили – Рука Твоя. Волхвы к яслям его спешили. Пришла и я… СВЕТЛАНА ШЕМЯКИНА Я ВЕРИЛА Зима. И снег, и гололед. Болезнь. Лекарство. Чай и мед. Ребенок. Белая постель. Игрушки. Мишура и ель… ПЯТЬ СТИХИЙ
И праздник года… и беда… Надежда теплится едва, Дурные мысли сверлят мозг. Горит свеча. Стекает воск... Ты не предашь меня, Любовь? Ты снимешь с сердца злую боль? Ты душу детскую спасешь? Я верю, Ты не подведешь!.. …Светает. Утро. Солнца луч Сквозь сонмище злорадных туч В окно прорвался без труда, И тьма исчезла... навсегда! ВЛАДИМИР КАРЛОВ *** Сосчитав все стыки и шпалы, Содрогаясь колесной дрожью, Полуночным гонцом усталым Подошел состав к Запорожью. Приютился в перронных крыльях И желанных таких собратьев Нас разбуженный город принял В распахнувшиеся объятия. В светлый праздник, соборным клиром, Поучаствовать в фестивале, С христианской любовью, с миром Запорожцы к себе позвали. До полуночи о прекрасном Говорили мы с чувством, с толком. Были рады, что не напрасно По вагонным валялись полкам. Добирались путем окружным, Сочиняли приветствий речи. Это все было ради дружбы И такой долгожданной встречи.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ВЫШЛИ В СЕРИИ БИБЛИОТЕКИ ЖУРНАЛА «ПЯТЬ СТИХИЙ» Увидела свет небольшая книжка стихов "Антиутопия" Сергея Костюка. Не смотря на то, что писать стихи Сергей начал не так давно, но его природное тяготение к Слову помогло ему очень быстро обрести свой голос, и в этом смогут убедиться читатели, которым посчастливится заполучить эту книжку. СОЛНЕЧНЫЙ ШТОРМ Эстетический солнечный шторм. Перегрузка живого. Раздражённое море с улыбкой на дальний восток. Крики новой зари. Подчинённый абстракции ток. Ты - последняя ложь, я - надежда скупого больного. Где народу - народ, там беззвёздное лунное поле. Где играет прибой, там веселье ночных поездов. Ты - рассвет и весна, я - акрил на палитре дроздов. Утопают в погрешностях карты небесного моря. Пропусти мимо глаз и люби, так безбожно и слепо. Ты всегда ждал весны, но не видел её целиком. Я сломал все, что мог между космосом и потолком. Уходи в никуда, уходи, так легко и нелепо. Между строками пальцев увидеть свой сон на экране Как коснуться щекой перекрёстка на долгом пути. Там нельзя просто жить, обязательно нужно идти. Как идёт наше время холодной отравой из крана. ПЯТЬ СТИХИЙ
*****************************************
В декабре увидела свет книжка Аллы Дашкеевой, автора из Дзержинска «Словоспелость осени янтарной». В книгу вошли стихотворения, как ранние, так и последних лет. Это своеобразный отчёт автора за определённый творческий период. КОЛЬОРОВІ СНИ МОЇ ЖАДАНІ Любі серцю образи і звуки Ніч приносить тільки-но засну: Очі мамини, ласкаві руки, Яблуню духмяну і рясну, Тата-шахтаря тверді долоні, Що мене здіймали до небес – Щастя мить улюбленої доні – (Сміх померлий в радощах воскрес), Білу хату сивої бабуні, На паркані хміль, брунатний глек, Дідуся із люлькою… у клуні І, чомусь, замріяних лелек, Голубів смуглявого сусіда (Я була закохана у нього)… І, якщо цей сон від мене піде, Я закличу ніччю до порога. Голуби літають на майдані, Перший півник у дворі кричить – Кольорові сни мої, жадані, Баю-бай, до зустрічі вночі. *****************************************
В серии библиотеки журнала "Пять стихий" увидела свет книга Оксаны Егорцевой. По факту - это первая книга литературной Горловки этого года. Книга называется "ПРО100", однако исполнение книги отнюдь не простое, по просьбе колекционеров-миниатюристов Луганщины, Оксана решилась на выпуск всего тиража в миниатюрном формате. В результате книга получилась форматом 100х100 мм.. Весьма оригинальное решение.
ПЯТЬ СТИХИЙ
ПЯТЬ СТИХИЙ
ПЯТЬ СТИХИЙ